Город грехов

Глава 1

Откинув голову на валик подголовника, я повернулась к окну, впитывая в себя мерцание ночного Лас-Вегаса. Город переливался тысячей неоновых огней: вывески казино слепили глаза, рекламные ролики мигали между небоскрёбами. Группы людей заходили в сверкающие входы баров и клубов, или просто шли навстречу этому бесконечному празднику.

– Скоро проедем мимо «Белладжио», – низкий бархатный голос Стива вывел меня из мыслей. Я бросила на него взгляд, его руки уверенно держали руль, а в глазах читалась лёгкая нервозность. – Навигатор показывает пробку впереди.

Сидящая рядом Эллис, кинула взгляд на приборную панель, уточнив:

– Бензина хватит?

– До вашего дома точно, – спокойно отозвался Стив. – А на обратном пути заправлюсь.

Он поймал мой взгляд в зеркале заднего вида, и улыбнулся:

– Как тебе здесь?

Я распахнула окно чуть сильнее, чтобы холодный ветер тут же обдал моё лицо прохладой, и ответила:

– Рано судить… Сан-Франциско был не хуже, но здесь улицы дышат энергией.

Хоть мне и не хотелось переезжать, выбора с новой работой Эллис не оставалось, поэтому я решила умолчать, не желая портить обстановку.

– Не переживай, тебе здесь понравится, – её лицо озарилось оптимизмом. – Зарплата теперь вдвое выше, будем жить ни в чём не отказывая.

Я полузакрыла глаза, надеясь урвать ещё пару минут сна:

– Будто мы когда-то это делали.

Пока они обсуждали какие-то профессиональные тонкости в своей работе, я уже с комфортном расслабилась позади, желая скорее приехать домой и лечь спать.

– Вот мы и в пробке, – с лёгким раздражением произнёс Стив, плавно сбросив скорость. Я приоткрыла один глаз и увидела длинную вереницу машин, еле заметно двигающихся с места. Свыше навис шум, водители сигналили и обменивались ругательствами, видимо, их ожидание затянулось.

– Только не это… – пробормотала я.

У Белладжио расстелилась красная ковровая дорожка к дверям. Вокруг суетились люди, роскошные автомобили выстроились у входа, будто витринные экземпляры. Теперь понятно почему такая пробка на этой улице. Я отвела взгляд, не заинтересованная в подобной картине мира.

– Тогда сфотографируйте меня на память, я чтоли зря тащился по центру по вашей просьбе? – Стив развернул кепку козырьком назад и приподнял подбородок, опираясь рукой на руль. Эллис, закатив глаза, со вздохом достала телефон.

– Камера обожает меня. – добавил он.

– Не пробовал пойти в модели? – поддразнила я, сдерживая смех. – Нельзя пропадать таким данным, ты должен сверкать на глянцевых обложках и покорять подиум.

Он усмехнулся, пока Эллис щёлкала затвором камеры:

– Боюсь, они не потянут мои запросы.

Трафик начал немного рассеиваться, плотные потоки машин стали двигаться быстрее. Стив поддал газа, плавно двигаясь вперёд. В салоне повисло спокойное ожидание движения, как вдруг рёв мощного мотора снаружи заставил всех обернуться.

Из боковой улицы, будто выныривая из тени, выехал чёрный глянцевый гиперкар. Он скользил по асфальту мягко, почти без усилий. Его агрессивные линии, низкий корпус и хищные фары сразу привлекли внимание. Люди на тротуаре остановились, чтобы посмотреть.

– Ох… – выдохнул Стив, жадно осматривая её, будто это была не машина, а богиня в металле.

– Ты впервые видишь машину? – со смешком спросила я, забыв о сне и придвинувшись ближе к их сидениям.

– Это новая модель, она стоит около трёх миллионов долларов. И выглядит шикарно, – пояснил он, не отрывая взгляда.

Я откинула голову, положив её на сиденье Эллис. Взгляд скользнул по дороге, которая всё больше пустела, машины впереди разъезжались в разные стороны. Я перевела глаза на Стива.

– По-моему, нам пора ехать.

Он будто вынырнул из короткого транса, переключил передачу и аккуратно нажал на газ. Машина мягко тронулась вперёд. Но не успели мы проехать и сотню метров, как раздался новый, пронзительный рёв, гиперкар выстрелил вперёд, резко подрезав нас и нахально вклинившись в поток. Мой взгляд проследовал за машиной, задерживая внимание на бампере, на нём выделялась красная надпись «Koenigsegg Agera».

– Вы видели это?! – воскликнул Стив, раздражённо стукнув по рулю. – Открой бардачок и достань ствол!

Он обернулся к Эллис, а потом ко мне:

– Я подъеду ближе, не волнуйся и стреляй по колёсам, мы успеем скрыться до приезда копов.

– Так точно, Итан Хант, – я шутливо отсалютовала ему, начиная смеяться. Мой смех быстро подхватила и Эллис, которая сидела рядом, смотря на Стива.

– Ммм, не льсти ему, до Итана ещё далеко, – протянула она, улыбаясь.

– Малышка, я был дублёром Тома Круза в этом фильме, – добавил Стив, с самым серьёзным выражением лица.

Остаток дороги прошёл легко и весело, под громкий смех и ленивые разговоры, в которых не чувствовалось спешки. Улица за окном стала спокойнее, огни потускнели. Когда Стив свернул направо, навигатор предупредил о скором прибытии.

Мы въехали в тихий район, аккуратные домики, ровные тротуары, зелёные газоны. Повсюду были припаркованы семейные минивены, а на детских площадках ещё слышались крики и смех,  кто-то не хотел уходить домой даже несмотря на поздний час. Всё здесь дышало спокойствием. Это был совсем другой мир, далёкий от огней казино и рёва машин.

– А вот и дом… – Стив остановился у мрачного участка, зажатого между двумя старыми деревьями. Дом выглядел так, будто доживал свои последние дни: облупившаяся краска, перекошенные окна и кособокий забор создавали впечатление, что его давно забросили. Обычно такие постройки сносят или используют как декорации в фильмах про привидения.

– Твою ма-ать! – протянула я, медленно осознавая, почему Эллис так старательно избегала показывать фото дома, ссылаясь на «сюрприз».

– В целом, если не смотреть, то всё не так плохо, – попытался оправдать увиденное Стив, но в эту же секунду Эллис тяжело выдохнула, с усилием потирая переносицу, как будто её только что ударили по голове.

– Наш дом напротив, идиоты, – устало бросила она и хлопнула дверью, выходя из машины.

Мы со Стивом синхронно повернули головы в другую сторону. Там, за аккуратной живой изгородью, стоял совсем другой дом: двухэтажный, молочного цвета, с аккуратной серой крышей и уютной верандой, украшенной подвесными цветами.

– Я уже думала, что сегодня ночуем у тебя, – бросила я с усмешкой, глянув на Стива.

– Как раз собирался стелить тебе на пороге.

Мы вышли из машины, воздух был тёплым, пахло сухой травой и свежестью после недавно прошедшего дождя. Стив направился к багажнику, вытаскивая наши чемоданы. Я пошла следом за Эллис, которая легко поднялась по ступенькам и, откинув старый потёртый коврик у порога, достала ключ.

– Я думала, она кинет нас на деньги, – сказала Эллис, нервно усмехаясь, вспоминая арендодательницу, которая почти не выходила на связь. – Но нам повезло.

– Надеюсь, внутри дом будет таким же хорошим, как и снаружи. А то я представляю…

– Фотографии были хорошие, – уверенно ответила Эллис и вставила ключ в замок, провернув его. В этот момент Стив, закрыв багажник, поднялся по ступенькам с чемоданами.

– С соседями вам повезло, – с усмешкой бросил он.

Мы с Эллис обернулись. Стив шагнул в сторону, открывая нам вид на ту самую развалюху напротив. Видимо, на порог вышла хозяйка дома.

– Оу… она выглядит… – Эллис не могла подобрать слов, остановив взгляд на пожилой женщине, стоящей у крыльца дома. Та была в старом халате и выглядела так, будто родилась ещё до появления электричества. Хриплым голосом она кричала на детей, весело носившихся по её газону, грозясь вызвать полицию.

– Не очень приветливо, – закончила я.

– Обычно такие приходят на порог с какой-то едой, но как только ты сделаешь один укус, то…– начал было Стив, но Эллис резко его оборвала:

– Поменьше смотри фильмы ужасов, а то скоро совсем поедешь крышей.

Мы едва сдержали смешки и поспешно зашли в дом. Внутри было чисто и приятно: просторный первый этаж с деревянными полами, светлыми стенами и большими окнами. Слева располагалась объединённая зона, гостиная с открытой кухней и обеденным столом. Возле лестницы был небольшой санузел, а на втором этаже наши спальни с личными ванными.

– Мне… нравится. Уютно, но пока пустовато, – сказала я, оглядываясь и опускаясь на диван рядом со Стивом, который уже удобно устроился.

– Я сегодня с работы поехал сразу в аэропорт, чтобы встретить вас. Может закажем пиццу?

– Да-а, я очень хочу есть.

– А у меня вообще нет сил, так что вещи разберём завтра, – добавила Эллис, опускаясь на маленький диванчик и кладя голову мне на плечо.

– Так, одну гавайскую, сырную… – Стив начал перечислять пиццы, а потом с улыбкой глянул на меня: – И одну детскую для тебя, да?

– Спасибо, что не забываешь, – с сарказмом ответила я.

– Вот увидишь, он съест её первым, – пробормотала Эллис, зевая и прижимаясь ближе.

Спустя двадцать минут Стив вернулся с коробками, встретив курьера у нас на пороге. Мы накинулись на пиццу, будто не ели неделями. За едой Стив начал рассказывать об историях, что с ним произошли за два месяца с момента переезда. Его рассказы были забавными, немного сумбурными, но от этого только живее. Я переводила взгляд с него на Эллис, она слушала с интересом, иногда перебивала его. Хоть они оба и говорили, что просто друзья, по их взглядам это было не похоже на правду.

Стив уехал ближе к полуночи. Я решила убрать коробки с оставшимися кусками в холодильник, пока Эллис развалилась на диване, уткнувшись в подушку.

– Твоя мама бы гордилась нами.

Я застыла с коробкой в руке. Несколько секунд просто смотрела на неё, потом слабо кивнула. Где-то глубоко внутри что-то дрогнуло.

– Я и сама горжусь тем, что мы не спились… или что похуже, – рассмеялась я, пряча пиццу и захлопывая дверцу холодильника.

– А иногда так хочется… – протянула Эллис, когда я вернулась к ней и села на край журнального столика.

– Да, ты умеешь отрываться, – усмехнувшись, я посмотрела на неё. Она слабо улыбнулась в ответ, а потом, уже почти шёпотом, сказала:

– Я скучаю по ней.

Мама умерла, когда я была ещё ребёнком, но я слишком хорошо помню, как это было. Время прошло, а ощущение потери никуда не исчезло. Воспоминания всплывали сами: белые больничные стены, капельницы, химиотерапия, ежедневные походы в больницу. Она уже тогда почти жила там, а мы приходили навещать её вместе с Эллис.

– Она с нами всегда, пока мы её помним. – я протянула руку, сжала ладонь Эллис и почувствовала, как она сжала мою в ответ.

Мы сидели молча, в этой тишине не было тяжести, только понимание и тепло.

– Ладно… немного погрустили и хватит. Пошли спать. Завтра тяжёлый день. Мне на работу, а кому-то на учёбу, – сказала Эллис и медленно поднялась с дивана, направляясь со мной к лестнице.

Время уже перевалило за два часа ночи. Я лежала на кровати, укутавшись в плед, и вяло листала информацию о своём университете на экране ноутбука. Текст плыл перед глазами, приходилось перечитывать одно и то же по нескольку раз, а мысль об уже сегодняшнем дне то и дело напоминала о себе. Вводный день, новый этап, новая жизнь.

Год назад мечты о Сан-Франциско казались почти реальными, я даже представляла, как иду по кампусу, как будет выглядеть моя комната. Но сейчас я в Вегасе, а всё остальное в прошлом. Когда я подавала заявки на юридический факультет, Эллис волновалась больше меня, буквально ходила кругами по квартире, пока я нажимала кнопку «отправить». А потом пришёл ответ.

Теперь всё иначе. Сегодня надо будет узнать больше о факультетах, проектах, преподавателях. Всё должно было стать реальным и ощутимым. Лечь спать следовало уже давно, но новые серии сериала на ноутбуке мелькали одна за другой. Уснула я только под утро, не дождавшись окончания последней серии.

– Моника, вставай! – дверь распахнулась с шумом, и в комнату влетела Эллис. Бигуди на голове, торопливая походка, строгое чёрное платье – классика утренней паники.

Я едва разлепила глаза, и сразу уставилась на неё. Платье подчёркивало фигуру, как и всегда, потому что это был её повседневный стиль.

– Вставай, быстрее! Мы можем опоздать! Я на работу, ты в университет. Ты вообще знаешь, сколько времени?

– Самое время попросить тебя закрыть свой… – пробормотала я, зарывшись в подушку, но уже через секунду одеяло было сорвано, а шторы с грохотом распахнуты. Поток яркого солнечного света хлестнул по глазам. Я зашипела, как вампир, застигнутый рассветом.

– Дальше будет хуже, – пригрозила она и принялась копаться в моём чемодане. – У тебя есть колготки? На моих стрелка, а новые куда-то делись.

– В чёрном пакете на столе, – буркнула я, волоча ноги в ванную.

В душевой кабинке я прижалась лбом к прохладной плитке, позволяя горячей воде стекать по плечам. Тело медленно приходило в себя. Пар окутывал пространство, и в этом тёплом коконе наступала хоть какая-то ясность.

Через несколько минут я уже торопливо одевалась: тёмная юбка, светлая блузка, волосы уложены в аккуратный французский пучок. Завершающим штрихом стал кулон в виде золотой орхидеи, мамина вещь. Я надела его, и на губах появилась слабая, но настоящая улыбка.

На кухне Эллис деловито заворачивала сэндвичи. На столе стояли два стаканчика с напитками: кофе для неё и чай для меня.

– Позавтракаем в машине. Времени в обрез. У меня уже с утра полный завал на работе, как всегда.

– Расскажешь по дороге, – я подошла и застегнула молнию на её спине. Подхватила стаканчики и вышла следом.

Снаружи воздух был свежим, лёгкий ветер колыхал листву, а солнце грело не обжигающе, а приятно. Я открыла гараж и посмотрела на Mini Cooper, тот самый, который Эллис водила с моего детства.

– Когда его успели только доставить? И не думаешь, что пора перекрасить эту старушку? – спросила я, глядя на поблекший корпус.

– Около часа назад привезли. И если ещё раз такназовёшь мою малышку – пойдёшь пешком, – фыркнула Эллис, включая навигатор. Я рассмеялась и протянула ей сэндвич.

– Что у тебя произошло на работе?

– Босс изменял жене с секретаршей. Ей лет двадцать три от силы. Жена узнала и устроила сцену прямо в офисе, во время сделки, которую мы готовили ещё в Сан-Франциско. Всё сорвалось, деньги потеряны.

– Вот сволочь. Я бы на её месте тоже устроила. Может, и нос сломала бы.

– Представь, они даже не скрывались. Девочки сказали, она ушла в кабинет подписывать отчёт, а вернулась без колготок. А он в этот момент встречал жену с детьми, стоя в приёмной. Такой весь правильный.

– Получил, что заслужил.

– Лучше бы жена пришла на пять минут позже, – буркнула Эллис, доедая сэндвич. Я свой едва осилила до половины, неожиданно почувствовав ком в горле.

Через полчаса навигатор сообщил, что мы почти приехали.

– Нервничаешь? – Эллис заглушила двигатель и повернулась ко мне.

– Это не про меня, – ответила я с уверенностью. Хотя в животе предательски сжалось.

– Если будут проблемы, сразу дай знать. Я им всем зубы пересчитаю.

– Всё, мне пора, – я наклонилась смеясь, поцеловала её в щёку и выбралась из машины. – Привет Стиву! И когда будете целоваться в кабинете, закрывайте дверь.

Поднимаясь по ступенькам главного входа, я украдкой оглядывала студентов.

На парковке группами стояли компании; я поморщилась, увидев смазливых парней в классической одежде, окружённых девушками, которые почти вешались им на шею. Как же жалко это выглядит. Их смех и флирт казались такими поверхностными, что я невольно отвернулась.

Проходя мимо, я заметила университетский парк. Под деревьями раскинулись пледы, студенты пили кофе, читали. Кто-то дремал с книгой на груди.

Зайдя в главный корпус, я замерла. Светлые стены, высокие потолки, широкие окна, через которые лился тёплый свет. По коридорам сновали студенты, обсуждали расписание, шли на занятия. Пространство будто жило своей жизнью.

Я шла, запоминая повороты, улавливая обрывки разговоров про профессоров, курсы. Запах чего-то тёплого и сладкого повёл меня в сторону.

За стеклянными дверями открылся кафетерий: просторный, шумный, но уютный. В очереди кто-то уже терял терпение. Я решила купить воды, чувствуя слабую духоту, открыв дверь и едва переступив порог, я ахнула от неожиданности.

Студентка поскользнулась, выронив стакан с лимонадом прямо на меня. Её подруги помогли ей подняться, кто-то извинялся, но я уже не слышала их, а смотрела на яркое пятно на своей блузке.

Проигнорировав их, я развернулась и направилась в уборную, желая поскорее затереть блузку.

Внутри пахло химией с мылом, по-больничному стерильно. Свет над зеркалом был ярким. Я включила воду, достала салфетки и начала промакивать блузку. Пятно расползалось, будто насмехалось надо мной.

– Это всего лишь пятно, – сказала я себе, но голос в голове звучал раздражённо.

Вдруг сзади послышался шум. Что-то скрипнуло, будто дверь медленно приоткрылась, а потом затихло.

Я выключила воду, стряхнула капли с пальцев и, осторожно потянув за ручку, приоткрыла дверь, заглядывая в помещение.

В тускло освещённой уборной с ярко окрашенными дверцами кабинок царила тишина, нарушаемая только звуками лёгкой возни.

Мои глаза распахнулись: из-под одной из кабинок с усилием пыталась выбраться девушка. Её лицо было перекошено от напряжения, щёки покраснели, а растрёпанные волосы падали на лоб. Она вполголоса ругалась, совсем не подбирая выражений. Заметив меня, резко замерла, застыв с руками, вытянутыми вперёд.

Я растерялась и почти уже собралась скрыться, но её резкий голос прервал мой уход:

– Стой! Подожди!

Я замерла у порога, на автомате повернулась, напрягшись.

– Что? – спросила я ровно, пытаясь не выдать своего удивления её положением.

– Помоги мне, пожалуйста.

– А… что вообще случилось?

– У меня сломался замок на двери, и я решила вылезти снизу, – устало объяснила она, закатив глаза.

Я прикусила губу, с трудом сдерживая смех, картина действительно была нелепой. Но я быстро справилась с собой, подошла ближе и присела на корточки рядом с её головой.

– Ну, день явно не только у меня не задался, – пробормотала я, вглядываясь в щель под кабинкой. – Проём узкий, но я попробую вытянуть тебя за руки.

– Я согласна на всё, лишь бы выбраться, – натянуто улыбнулась она.

Я огляделась, и заметила рулон бумажных полотенец у раковины. Поднявшись я подошла к нему, начиная отматывать.

– Ты что делаешь?

– Постелю под тебя, чтобы не тащить по грязному полу, – объяснила я, укладывая полотенца под её плечи.

– Как тебя зовут?

– Интересное место ты выбрала для знакомства, – хмыкнула я. – Моника.

– Приятно познакомиться в туалете, – саркастично отозвалась она. – Я Эмили.

– Взаимно, – сказала я и протянула ей руки. Она крепко схватилась за них.

– Ты первокурсница? – Эмили вскинула голову, изучающе глядя на меня.

– Да, юридический факультет. А ты?

Я потянула её, но она едва сдвинулась с места, усилий было явно недостаточно.

– Я тоже. Какая у тебя группа?

– В-12.

– Это судьба, – усмехнулась она, пытаясь пошевелить ногами.

Поняв, что руками её не вытащить, я молча шагнула через неё, став по бокам и присела.

– Молчи лучше, – пробормотала я. – И держись крепче.

Обхватив её за талию, я начала тянуть. Эмили подалась вперёд, стараясь помогать, и вдруг в помещение зашли несколько девушек. Я застыла, глядя на них, Эмили тоже повернула голову. По одежде и макияжу я узнала их, те самые, что были на парковке с теми парнями.

– Фу, девочки, пошли отсюда, – с отвращением скривилась одна из них, бросив на нас презрительный взгляд.

Я сжала зубы, отпустила Эмили, и та с лёгким "ой"стукнулась о пол.

– Какие-то проблемы? – рявкнула я.

– Или нарываетесь? – тут же подключилась лежащая Эмили на полу, зло фыркнув.

Девушки удивлённо переглянулись и, не найдя, что сказать, вышли, хлопнув дверью.

– Вот же стервы, – пробурчала я, повернув голову к Эмили.

– Но мы действительно выглядим странно.

Мы встретились взглядами и одновременно расхохотались. Смех эхом разнёсся по кафельным стенам, и в помещении стало неожиданно дружелюбно.

– Да какая уже разница, – сказала я, снова хватая её за талию.

Собравшись, я сделала ещё один мощный рывок и вытащила её окончательно. Эмили пошатнулась, выпрямилась и начала массировать плечи.

– Спасибо тебе! Не думала, что первый день будет таким.

– А я вот знала, – хмыкнула я, подбирая бумажки, – что на меня выльют напиток, а потом я кого-то буду вытаскивать из туалета.

– Ой, да ладно тебе! – засмеялась она.

Мы привели себя в порядок и вышли. Эмили предложила пойти в аудиторию вместе.

– У меня есть салфетки от пятен, – она кивнула на мою блузку. – Они в сумке, отдам, когда сядем.

Мы шли по коридору, и я бросала взгляды на пятно, которое теперь казалось ерундой на фоне произошедшего. Эта встреча определённо сделала день интереснее.

Собрание, как и ожидалось, оказалось скучным, но после него мы пошли в кафетерий. На этот раз без происшествий. Мы взяли лимонад, и я уже полезла в сумку за кошельком, когда Эмили выхватила стакан.

– Позволь мне. За спасение, – улыбнулась она и направилась к кассе.

Мы устроились на скамейке под деревом в парке. Тень приятно защищала от жары, ветер доносил запах скошенной травы. Эмили рассказывала о семье, и в её голосе звучала лёгкая грусть, вперемешку с гордостью.

– Папа архитектор, я живу с ним. Мама всё время в разъездах, занимается благотворительностью. Мы не слишком близки.

Я внимательно слушала её, пока к нам не подошёл парень. Высокий, тёмноволосый, знакомое лицо. Один из тех, кто был на парковке. Я чуть напряглась, но Эмили улыбнулась, вскочила и обняла его.

– Знакомься, это Моника, мы с ней одногруппницы. Познакомились прямо на входе в университет, – она многозначительно ухмыльнулась, опуская детали нашего знакомства. – А это Тёрнер.

– Привет, Моника, – сказал он, протягивая руку. Я пожала её.

– Приятно познакомиться, – ответила я, почувствовав его доброжелательность. Улыбка у него была мягкой, почти заразительной.

– Как прошёл ваш вводный день? – спросил он Эмили.

– Скучно, как и у тебя, наверняка, – она театрально вздохнула, прикрывая глаза от солнца. – Что насчёт вечеринки? Всё ещё в силе? Или папочка запретил Николасу громить свой особняк?

Тёрнер усмехнулся и облизал губы.

– Ты же знаешь, его это никогда не останавливало. Дастин писал, что они поехали за алкоголем. Так что я подумал, сначала подкину тебя домой, а потом присоединюсь к ним.

Услышав их разговор, я повернулась к Эмили, чтобы попрощаться перед их планами, но она перебила меня:

– Я так заболталась с тобой, что совсем забыла. Не хочешь поехать со мной? Учитывая Николаса, там будет весь университет.

– Что? На вечеринку? – я скептически приподняла бровь, не веря своим ушам. И, правда, звучало неожиданно. Я едва привыкла к городу, ещё не успела разложить вещи, и вечеринки точно не входили в мои планы, по-крайне мере сейчас.

Эмили с энтузиазмом кивнула, её глаза загорелись от нетерпения. Она явно была из тех, кто не пропускает ни одного шанса повеселиться.

– Нет, спасибо. У меня уже есть планы, – пожала я плечами. Хотелось остаться в привычной зоне комфорта.

– Какие? – прищурилась она, уловив мою попытку уклониться. – Я не настаиваю, но мне бы хотелось провести с тобой время. Тем более, мы же обещали выбраться в клуб или бар. А вечеринки у Николаса это всё и сразу. Даже не поймёшь, что именно происходит.

– Если переживаешь из-за полиции, – вставил Тёрнер, – их максимум это штраф. Но там всё схвачено, они обычно не создают проблем.

– Спасибо, теперь я чувствую себя намного спокойнее, – отозвалась я с явным сарказмом.

– Серьёзно, Тёрнер, лучше помолчи! – воскликнула Эмили. Мы с ним переглянулись, и, несмотря на пикировку, короткая улыбка появилась на наших лицах.

Эмили снова повернулась ко мне:

– Поехали с нами! Я правда хочу повеселиться с тобой. Учёба скоро начнётся, нужно отдохнуть как следует!

Я встретилась с ней взглядом и увидела в нём искреннее желание. Это был не просто каприз, она действительно хотела провести вечер со мной. Хотя вечеринка и не входила в мои планы, мысль провести время с Эмили становилась всё привлекательнее. Мы и так собирались встретиться на следующей неделе, почему бы не начать прямо сейчас?

– Где будет проходить вечеринка? – спросила я, уже предчувствуя, что могу пожалеть об этом решении.

– Ура! – радостно воскликнула Эмили. – Дом Паркера находится недалеко от моего. Не хочешь заехать ко мне, а потом вместе отправимся на вечеринку?

– Да, было бы неплохо, – кивнула я, ощущая, как внутри просыпается лёгкое волнение. Ситуация развивалась совсем не так, как я планировала утро этого дня.

Она протянула мне телефон, и я быстро ввела свой номер, сделав короткий вызов, чтобы она могла сохранить его. Телефон завибрировал в кармане, и я тут же сбросила.

– Во сколько встречаемся? – я поднялась, отряхивая юбку от пыли, что прилипла, пока мы сидели на скамейке.

– Хм… В девять? – Эмили взглянула на Тёрнера. – Всё начнётся к этому времени?

– Народ будет подтягиваться с восьми. К девяти уже всё будет готово, – уверенно сказал он, явно хорошо знавший подобные мероприятия.

– Отлично. Тогда я поеду домой переодеться.

– Я на машине, можем тебя подбросить, – предложил Тёрнер, кивая в сторону парковки.

– Не стоит, увидимся позже.

– Только попробуй не приехать! Я найду тебя, Моника! – крикнула мне вслед Эмили, пока я направлялась к остановке.

В голове уже вертелся черновик сообщения Эллис о том, что я еду на вечеринку и, скорее всего, вернусь поздно. Всё происходящее казалось немного сумбурным, но в то же время в этом был какой-то живой ритм: незапланированный, но притягательный.

Было уже восемь вечера, когда я стояла у зеркала, закрепляя выбившиеся из пучка пряди шпильками. Свет настольной лампы отбрасывал мягкое свечение, и я покрутилась в разные стороны, оценивая образ: юбка и боди с V-образным вырезом смотрелись нарядно, но не слишком вычурно, в самый раз для вечеринки.

– Вот только что выбрать из обуви? – Произнесла я задумчиво вслух, подходя к шкафу и открывая дверцы. Пальцы привычно перебирали коробки, пока я не нашла любимые казаки. Они придавали образу лёгкую дерзость, которой иногда так не хватало.

Я вернулась к зеркалу и прикинула, как это будет смотреться в целом. В этот момент зазвонил телефон. Быстро подхватив его, я сняла вызов.

– Ты ведь собираешься? – донёсся голос Эмили. На фоне слышался шум фена, прерывающийся тихой мелодией музыки.

– Уже выхожу. А ты?

– Почти готова.

– Слабо верится. Надеюсь, когда я приеду, ты уже спустишься.

– Не надейся, но постараюсь, чтобы ты не ждала долго.

Поговорив ещё пару минут, я сбросила вызов, быстро оглядев дом. Такси уже ждало у дороги. Я забралась в салон, запах кондиционера смешался с лёгким ароматом мяты. Вечер начинал набирать обороты.

– Спасибо, хорошего вечера, – сказала я на подъезде к особняку с белыми колоннами, подсвеченными теплым светом фонарей.

– Всего доброго, – ответил пожилой водитель, провожая меня взглядом.

Я подошла к высоким воротам и нажала на звонок. Мелодичный сигнал прозвучал в тишине. Через пару минут по ступенькам спустился седовласый мужчина в безупречном смокинге. Его осанка и движение говорили о хороших манерах. Я слегка удивилась, но постаралась не подать виду.

– Добрый вечер, мисс, – сказал он с лёгким акцентом. – Эмили предупредила о вашем визите. Прошу вас.

Он открыл ворота и проводил меня внутрь.

– Здравствуйте, мистер…

– Меня зовут Томас. Я дворецкий семьи Эббот, – слегка поклонившись, он указал мне путь к особняку. – Если вам что-то понадобится, дайте знать, – добавил он, открывая передо мной тяжёлую дубовую дверь.

Я кивнула в знак благодарности и вошла. Интерьер поразил: спокойные молочные оттенки, изящная лепнина на потолке, картины в золотых рамах, мягкий свет, всё выглядело, как страница из журнала по дизайну.

– Пройдёмте, я провожу вас до комнаты Эмили, – сказал Томас, направляясь к изящной лестнице. Его шаги были почти бесшумны. – Что-нибудь желаете?

– Нет, спасибо. Всё в порядке, – отозвалась я, когда мы остановились у одной из дверей.

Он вежливо поклонился и удалился. Я постучала:

– Это я. Можно войти?

– Конечно! – послышался радостный голос Эмили.

Она только что вышла из ванной в мягком халате, с уложенными локонами и лёгким макияжем. Увидев меня, она широко улыбнулась:

– Ты выглядишь невероятно! Не будь у меня парня, я бы встречалась с тобой!

– Тебе стоит пересмотреть свой выбор, – хихикнула я, усаживаясь в кресло у журнального столика.

– Как добралась?

– Без пробок, всё быстро. Но… дворецкий? Серьёзно?

– Это прихоть мамы. Хоть она и увлекается благотворительностью, но шик её слабость, – усмехнулась Эмили, разбирая платья. – Это или это?

Я указала на шелковое, переливающееся в свете.

Пока она переодевалась, я осматривала комнату. Просторная, но не холодная: книги на полках, подушки, свечи, свежие цветы в вазах.

– Вызовешь такси? – Эмили застёгивала молнию на платье, бросая взгляд в зеркало.

– Кошмар, у тебя нет личного водителя? – я потянулась за телефоном, услышав её смешок.

– У папы есть. Но если он узнает, что мы едем к Паркеру, будет скандал.

– Там что-то нелегальное?

– Нет, – рассмеялась она. – Только лёгкая порнография и крэк.

– Классическая вечеринка, значит? – вздохнула я, вызывая такси.

– Это Вегас, детка.

– Кто вообще устраивает тусовку в начале первого курса, когда никто друг друга не знает?

– У Николаса всегда так. Он не нуждается в поводах. После своего «освобождения» решил устроить шоу для всех. Хотя сначала звал только близких друзей.

– Он ещё и бывший заключённый? – её заразительный смех заполнил всё пространство вокруг.

– Нет, но если спросишь, скажет, что да. Он мой старый школьный друг. Совсем неуправляемый. Потом как-нибудь расскажу тебе о его выходках… Или узнаешь сама. Отец отправил его в Сиэтл, но и там он был не подарок. Недавно вернулся, и, конечно, не упустил шанса устроить вечеринку.

– По описанию – первоклассный придурок, – усмехнулась я.

– Всё так и есть, – подтвердила Эмили.

Она продолжала делиться своими впечатлениями, и вскоре мы вышли из особняка. Прохладный вечерний воздух окутал меня. На небе уже мерцали первые звёзды, а ветер чуть трепал волосы, будто подгоняя вперёд.

Сев в подъехавшее такси, мы устроились в салоне. В динамиках звучала спокойная музыка, создавая расслабленную атмосферу. Я хотела расспросить Эмили о том самом Николасе Паркерe, но она ловко ушла от темы. Её голос звучал непринуждённо и увлекательно. Я поймала себя на мысли, что просто слушаю её, забывая обо всём остальном.

Когда мы прибыли к месту, я подумала, что, возможно, Рокфеллеры действительно не умерли. Перед нами возвышался архитектурный особняк: колонны, высокие окна, и музыка, гремящая с такой мощью, что казалось, её можно было бы услышать и на моей улице.

Эмили открыла кованую калитку и жестом пригласила меня внутрь. Из глубины сада кто-то закричал, требуя сделать музыку громче в ту же секунду заиграла «I Ain’t Worried» от One Republic.

Мы шли сквозь толпу. Я скользила взглядом по девушкам в купальниках и парням без футболок, флиртующим, смеющимся, явно надеющимся, что ночь закончится не в одиночестве. Вечеринка кипела жизнью: ритмы, разговоры, смех переплетались в пьянящую смесь беззаботности и свободы. Повсюду слышались голоса, звон бокалов и всплески воды, атмосфера летнего безумия была ощутима на каждом шагу.

– А вон и Тёрнер, пойдём к нему, – произнесла Эмили, её глаза зажглись при виде своего парня среди толпы. Она схватила меня за руку, и мы направились в сторону оживлённой толпы у бассейна. Многие не заботились о том, что происходит вокруг, лежа на шезлонгах, целуясь и делая фотографии с коктейлями в руках.

Свет ламп отражался в пенящейся воде бассейна, среди розовых надувных фламинго и стаканов с ледяными напитками. У барной стойки двое парней ловко смешивали коктейли, отпуская флиртующие комплименты каждой проходящей мимо девушке. Музыка усиливалась, а под ногами ощущалась вибрация от басов, всё пространство как будто дышало в одном ритме.

– О, вы уже здесь! Что будете пить? – Тёрнер поцеловал Эмили в щёку и подошёл к бару.

– Две текилы, пожалуйста, – без колебаний сказала она.

– Серьёзный настрой, – поддразнил её Тёрнер с усмешкой.

– Сам понимаешь, – с огоньком ответила Эмили, приняв шоты и протянув один мне.

– За этот вечер! – предложил Тёрнер, поднимая свой стакан.

– Эй, и я с вами! – отозвался парень неподалёку, быстро добавив лёд в свой стакан и присоединившись.

– Мы тоже! – подтянулось ещё несколько человек, образуя импровизированный круг.

Я выпила залпом, тут же закусила лаймом и поморщилась. Щёки загорелись от неожиданного удара алкоголя.

– Первый шот пошёл не очень, – прохрипела я, видя, как Эмили точно так же скривилась.

– Но между первым и вторым что? – подмигнула она, поднимая второй шот. – Верно: перерыв не большой!

Тёрнер хмыкнул, видимо привыкший к поведению своей девушки.

– Я пойду принесу закусок, – сказал он и скрылся в толпе.

Стоя рядом с Эмили, я осмотрела присутствующих. Лёгкая брезгливость охватила меня при взгляде на тех, кто вёл себя слишком развязно. Ещё чуть-чуть и будут слышны хлопки разгорячённых тел друг о друга.

Мой взор снова упал на особняк. Величественный, словно из другой эпохи. Колонны, арки, массивные балконы, всё говорило о богатстве и старой, винтажной роскоши. Внезапно я заметила фигуру на одном из балконов: кто-то стоял, наблюдая за толпой. Мигающий свет ламп не позволял разглядеть человека в деталях, но я уловила его силуэт.

Через несколько минут на стол снова поставили новые шоты. Мы с Эмили выпили. Текила жгла, но вместе с лаймом приносила краткое ощущение освобождения.

Но не прошло и пары минут, как я почувствовала ладонь на ягодицах; она крепко сжала их. Обернувшись, я увидела парня со слащавой улыбкой, который смотрел на меня так, будто искал повод для провокации.

– Не хочешь уединиться? – пролепетал он, нависая надо мной. От него несло спиртным, дыхание было тяжёлым, и вся его поза кричала о неуместности.

Внутри меня мгновенно вскипела ярость. Без раздумий я оттолкнула его и влепила пощёчину. Звук разнёсся сквозь музыку и разговоры, привлекая взгляды. Его лицо дёрнулось в сторону, и на смену удивлению пришла злость.

– Ублюдок, – прошипела я, не чувствуя ни страха, ни стеснения. Лишь горячее желание поставить его на место.

Он поморщился, размял челюсть и сделал шаг ко мне:

– Строптивая… но это не проблема, – процедил он с мрачной ухмылкой.

Выпитая стопка добавила мне смелости. Я сделала шаг ближе, готовясь дать ему отпор. Но в этот момент передо мной встала широкая спина Тёрнера. Он загородил меня от незнакомца, схватил его за локоть и холодно произнёс:

– Убирайся, Тед. Пока всё не стало серьёзно, я провожу.

Он повёл его прочь, как мешок с дерьмом, каким тот и был.

Я смотрела им вслед, всё ещё дрожа от гнева. Обернувшись, я увидела обеспокоенное лицо Эмили.

– Боже, ты как? – с явным волнением Эмили мягко взяла меня за руку, внимательно осматривая. Кожа уже начала краснеть, но меня переполняла гордость.

– Как я ему врезала, м? – я попыталась улыбнуться, сдерживая напряжение.

– О, ты была горяча. Ещё бы один удар и пришлось бы вызывать скорую, – хихикнула она, хотя в её взгляде сквозила тревога.

– Всё хорошо, Эмили, правда. Надеюсь, у него на лице теперь красуется знатный синяк. Будет помнить, как его отделала девчонка, – с усмешкой щёлкнув её по носу, я наклонилась ближе и тихо спросила: – Где здесь туалет?

– На втором этаже должно быть легче пробраться, пойдём, я покажу.

– Нет, не надо. Справлюсь сама. Лучше побудь со своим парнем, – остановила я её, легко сжав ладонь.

В этот момент к нам подошёл Тёрнер, в его взгляде читалась лёгкая обеспокоенность. Он окинул меня внимательно с ног до головы:

– Ты в порядке?

– Всё отлично. Спасибо, что вмешался.

– Да ты и сама справилась прекрасно. Пора было его выставить давно, – хмыкнул он.

Я кивнула и, бросив Эмили взгляд с обещанием скоро вернуться, нырнула в толпу. Ощущение всеобщего внимания после перепалки не смущало, наоборот придавало уверенности.

Поднимаясь по лестнице, я чуть не выругалась, увидев пару, которая целовалась так страстно, что казалось, они забыли о мире вокруг. Их руки блуждали по телам, а губы искали друг друга с такой настойчивостью, что мне стало неловко за их откровенность. Быстро проскочив мимо, я старалась не смотреть на их интимные моменты.

Второй этаж встречал полумраком и тишиной. Людей здесь было ощутимо меньше. Тёмные стены поглощали свет, создавая уединение и тень, которая будто сама нашёптывала остаться здесь.

Толкнув первую дверь, я мгновенно захлопнула её, увидев пару, запечатлённую в поцелуе на огромной кровати, обитой бархатом. Господи, в этом огромном доме есть хотя бы одно укромное место?!

Дёрнув ручку следующей двери, я осторожно просунула голову, готовясь к худшему. К моему удивлению, комната оказалась пустой.

На кровати валялись какие-то вещи, дверь в ванную была приоткрыта. Прислушавшись и не услышав ни звука, я с облегчением вошла и закрыла за собой дверь.

Комната была просторной и оформленной в тёмных тонах, что придавало ей роскоши. Проходя мимо огромной кровати, я недоумённо оценила её размеры, она была почти как половина моей комнаты. Мягкие текстуры и богатые оттенки завораживали, но в то же время казались излишеством, как будто кто-то нарочно собирал здесь всё, что символизировало достаток, не задумываясь, удобно ли это вообще человеку.

Подтянув рукава кофты, я не заметила, как врезалась в крепкое тело, когда подошла к уборной.

Передо мной стоял высокий парень. Его силуэт был обрамлён мягким светом, отчего черты лица казались резче. Тёмные, влажные пряди спадали на лоб, а пронзительный взгляд смотрел прямо сквозь меня. Он был без рубашки, и в тусклом освещении его широкие плечи и рельефный торс выглядели почти нереально. Брюки были расстёгнуты и небрежно держались на талии, придавая его облику опасную уверенность.

Я поймала себя на том, что разглядываю его, и тут же попыталась оправиться. Я открыла рот, чтобы извиниться за вмешательство, но он опередил меня:

– А я уже думал, ты не придёшь, – голос у него был низкий, с лёгкой хрипотцой, звучал дерзко, почти вызывающе.

– Что?.. – я не поняла смысла.

Он чуть склонил голову, всё ещё глядя прямо в глаза, и в его взгляде плескалась наглая, самодовольная уверенность. Он стоял, опираясь на косяк, сложив руки на груди, как будто знал, что производит сильное впечатление.

– Дастин не соврал, – произнёс он с удовлетворением, будто сделал открытие. Его взгляд скользил по мне слишком внимательно, изучающе.

Внутри что-то отозвалось не то раздражение, не то любопытство. Я тут же подавила это чувство и отступила на шаг.

– Я не знаю, с кем ты меня путаешь, но, скорее всего….

– Как тебя зовут? – перебил он, и на его губах заиграла дьявольская ухмылка. – Или ты из тех, кто сразу переходит к делу?

– Для начала застегни ширинку, придурок, – холодно произнесла я, бросив на него ещё один оценивающий взгляд.

Он выглядит привлекательно, но эта мысль не развивается дальше. Учитывая его нахальное поведение, всё это меркнет на фоне.

– Уверена, что мне нужно её застегнуть? Я думал, ты пришла как раз для другого.

Его слова звучат многозначительно, словно он накладывает на них особый смысл, который я не готова принять. Алкоголь в крови делает меня менее сосредоточенной, и наступает тягучее молчание, в котором я ощущаю, как время замирает. Мои мысли запутываются, но как только его слова повторяются в голове, меня накрывает взрыв эмоций.

– Ты что, больной? – вырывается у меня.

Его ухмылка только шире расползается по лицу, и в его глазах сверкает игривый огонёк.

– Если ты думаешь, что ведя себя как недотрога, это поможет привлечь моё внимание дольше чем на ночь, то ты ошибаешься. Я знаю, для чего ты здесь, и не против провести время, но бегать… – он выгибает бровь, задумываясь, – я не собираюсь.

Эти слова словно молот обрушиваются на меня. Внутри возникает ощущение, что меня прокрутили через мясорубку или на меня свалился весь мир, раздавив на мелкие кусочки. Но я предпочла бы выстрелить себе в голову, нежели показать, что его слова хоть как-то задели меня.

– Выйди из своих фантазий и спустись на землю. Спать с такими, как ты, – не скрывая пренебрежения, я встречаюсь с ним взглядом, – или с кем-либо ещё из этого бардака я не собираюсь.

Кончик его губ изгибается сильнее, и я вижу, как его уверенность только растёт.

– Не мне читать тебе нотации. Каждый получает от жизни то, что хочет. Да и быть распущенной не преступление.

– Понятно по какому принципу ты живёшь. – язвительно отзываюсь я в ответ.

– А про свои принципы ты и забыла или может не вспоминала? – его белоснежные зубы сверкнули в ответ. – Если тебе нужен Дастин, чтобы раскрепоститься, то могу позвать его к нам. Ты же не против быть между нами двумя?

Мне кажется, что это просто шутка и где-то стоит скрытая камера, чтобы посмотреть на мою реакцию. Но шутка совершенно не смешная; у меня появляется комок в горле.

Я мгновенно приближаюсь к нему, замахиваясь и представляя себе удовольствие от того момента, когда моя рука соприкоснется с его лицом. Но я не учла того момента, что парень способен это предотвратить. Он мгновенно обхватывает мою руку, крепко сжимая её и причиняя дискомфорт.

– Даже не думай. – взгляд и голос меняются, становясь холодными и жёсткими.

– Я не та, за кого ты меня принял. Поэтому закрой свой рот и не смей смешивать меня с подобной грязью.

На его лице остаётся всё та же маска бесстрастия, словно он слышал это не раз в своей жизни и теперь его этим не впечатлить.

Я сжимаю ладонь в кулак, дёргая и пытаясь вырвать руку. Но он притягивает меня к себе с такой силой, что я врезаюсь его накаченную грудь; соприкосновение вызывает у меня дрожь. Воздух выбивается из лёгких от неожиданности. Его кожа словно пылает адским огнем, а я чувствую себя уязвимой и потерянной.

– Отпусти меня! – произношу я сквозь сжатые зубы.

Он лишь крепче сжимает мою руку и наклоняется ближе:

– Так мне всё же позвать Дастина? Или тебе хватит меня?

Понятия не имею, кто это такой, но мне не мешает ненавидеть его также сильно, как и этого придурка передо мной.

В голове набатом отдаются слова Стива, когда он учил меня драться; район, в котором я жила, не отличался большой безопасностью, и главным правилом было бить в пах.

Я собираюсь использовать это правило сейчас. Покажу, что мои уроки были не напрасны.

Повернув колено ближе к середине, я мгновенно поднимаю его, чувствуя, как напряжение в воздухе становится почти осязаемым. Но вместо того чтобы оказаться на свободе, я вдруг ощущаю, как его рука обхватывает моё бедро с такой силой, что возникает чувство западни, накрывающее меня с ног до головы. Он нагло отодвигает ногу в сторону и рывком тянет на себя, крепко прижимая к своему телу.

В этот момент в моей голове мелькает образ Стива. Я мысленно прошу прощения у него, потому что он бы точно перестал со мной здороваться, если бы знал, что его уроки могут оказаться бесполезными.

– Слишком медленно, нужно бить быстрее, – самодовольно произносит он, оглядывая наше положение с ухмылкой на лице.

– Спасибо за совет, учту, – сарказм вырывается из меня, хотя я понимаю, что это не лучшее время для шуток. – Давай попробую снова.

В комнате раздается низкий, резонирующий и, к сожалению, приятный смех.

– Как-нибудь дам тебе возможность отыграться, но не в этот раз.

Его рука продолжает удерживать моё бедро, и я едва чувствую слабое поглаживание пальцами, что заставляет запечь кожу в том месте. Это прикосновение вызывает у меня мурашки, но я стараюсь не поддаваться этому чувству.

– На чём мы остановились?

– Хватит! – я начинаю брыкаться в его руках, но каждая попытка оказывается тщетной. – Твою мать, я не знаю, что тебе там наговорили, но я пришла не за этим!

– Ты просто заблудилась и зашла ко мне в спальню, когда я переодевался.

В его голосе звучит ирония, вызывающая у меня желание вырвать руку не для того, чтобы освободиться и уйти, а чтобы вдарить ему уже окончательно.

Он продолжает удерживать мою руку, будто наслаждается моментом, словно поймал меня на лжи. Но последнее, что я здесь буду делать, так это прятать голову в песок и пытаться оправдываться. Перед кем?!

– Как я уже сказала, – не прекращая попыток вырваться, я стала тяжелее дышать.

Чувствуя, как хватка слегка ослабляется, но это не приносит желаемого результата. Я стараюсь не вдыхать слишком глубоко, потому что от него исходил сильный аромат геля для душа и духов, который только раздражает меня сильнее; он находился непозволительно близко.

– Я искала уборную и не виновата, что комната была свободной, как мне сначала показалось.

– Охотно верю.

– Если у тебя куча родительских денег, это не значит, что все хотят вешаться тебе на шею и раздвигать ноги в надежде получить твой член, – выпаливаю я. Адреналин бурлит в моих венах; каждое слово словно огненный снаряд. – И даже если бы я хотела перепихнуться с кем-то из этого дома, – выделяя каждое слово и смотря ему в глаза, – ты был бы последним с кем бы я это сделала. Ты не в моём вкусе.

– Ауч, аккуратнее.

В одно мгновение хватка на моём запястье исчезает, и он прикладывает руку к сердцу, растирая его, словно желая уменьшить боль. Его лицо искажено театральной страдальческой гримасой, но довольное выражение губ выдает его плохую актерскую игру.

– Ты ранила меня.

– Всего лишь? Я бы предпочла что похуже.

– Я не в твоём вкусе? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Тебя это задело? – я смотрю ему в глаза с вызовом, в моём взгляде пылает ярость и желание вцепиться ему в горло. Его же глаза сверкают удовлетворением и интересом, как будто он жаждет испытать мои пределы. – Я буду кричать, если ты меня сейчас не отпустишь.

– Но почему-то ты этого до сих пор не сделала. Признайся, тебе нравится находиться в моих руках? – его голос становится мягче, но в нём всё ещё слышится провокация.

Я издаю произвольные звуки ярости и ударяю его в грудь кулаком. Боль проносится по костяшкам, и я сдерживаюсь, чтобы не зашипеть от дискомфорта. Он усмехается, отпуская моё бедро и резко поворачивая меня к себе спиной. Его рука обвивает мою талию, и я чувствую его дыхание на своей шее.

– Ты устала, не хочешь прилечь отдохнуть?

– Какая ты сволочь!

– Как некрасиво ты разговариваешь с хозяином вечеринки, – он цокает языком, делая вид, что огорчён этим. Но я знаю, что это всего лишь маска; его улыбка проскальзывает на губах, как тень.

И тут меня осеняет: хозяин вечеринки?

Это тот самый Николас Паркер, о котором Эмили говорила? В голове проносится множество мыслей. Позади раздаётся довольное мычание, когда мы оказываемся в тишине, и он осознает, что происходит в моей голове.

– Похоже, ты слышала про меня, не так ли?

Дверь спальни с тихим скрипом распахивается, прерывая напряжённый момент между нами. На пороге стоят Эмили и Тёрнер; их глаза одновременно распахиваются от удивления. Они переводят взгляд с меня на Николаса, словно пытаясь осознать, что происходит.

Неприятная ситуация накаляется, особенно учитывая наш внешний вид: я растрёпанна от попыток вырваться из его хватки, волосы в беспорядке, а он в одних брюках!

Мы одновременно произносим совершенно противоположные фразы.

– Это не то, что вы подумали! – восклицаю я, даже не желая думать о том, как это выглядит в их глазах.

– Вас не учили стучаться? – Николас с нескрываемым недовольством в голосе, перехватывает меня крепче, чувствуя мои возобновившиеся попытки выбраться.

– Мы вас отвлекли? – произносит Тёрнер, приподняв бровь и кидая на нас взгляд полный недоумения.

– Нет! – отвечаю я, не давая ему договорить; моё сердце колотится в груди от неловкости.

– Да, мы собирались отдохнуть, – Николас тут же получает удар локтем в рёбра; тихо шикнув от неожиданности. Его реакция вызывает у меня чувство победы, несмотря на всю серьёзность ситуации.

Эмили, не проговорившая ни слова до этого момента, мгновенно хмурится. Она ставит руки на талию; её лицо наполняется решимостью и гневом, словно она готова броситься в бой.

– Николас, что ты творишь?! – её голос раздаётся, как гром среди ясного неба.

– Я тоже скучал по тебе, Эмили, – отвечает он с игривым подмигиванием, будто не замечая нарастающего напряжения.

В разговор вмешивается Тёрнер с серьёзным выражением лица, его голос спокоен, но твёрд:

– Ник, хватит. Отпусти её.

– Умеешь же ты испортить веселье.

Руки Николаса плавно скользнули по моей талии словно напоследок, и разжались. Я шагнула вперёд, резко разворачиваясь и сжимая зубы, сурово смотря на его довольное выражение лица.

– Ты в порядке? – голос Эмили прозвучал осторожно, но в нём чувствовались опасные нотки, словно она была готова броситься на него в любую секунду.

– Да, – сквозь зубы, продолжая сверлить Николаса взглядом, – мы просто разговаривали.

– Так оно и было. – протянул он с ленцой.

– Замолчи уже, – Эмили цокнула, закатив глаза. – Мне туфли натёрли ноги, я хотела поехать домой. Но тебя довольно долго не было, и я стала переживать, поэтому мы поднялись проверить, всё ли в порядке. Как насчёт поехать домой?

– Конечно! Я только этого и желаю, как можно быстрее уехать с этого бардака! – сделав два шага к ней, я остановилась, потому что дорогу перекрыл шагнувший в бок Николас. Он сложил руки на груди, слегка нахмурив брови. Похоже, он нарывался, не зная когда нужно остановиться.

– Как грубо, – кончик его губ приподнялся вверх, – не хочешь попрощаться? Или, может, оставишь свой номер?

Глава 2

Флешбек

Гулкие шаги отдавались по мраморному полу аэропорта, отражаясь эхом от стеклянных стен и металлических перекрытий. Воздух был пропитан запахом кофе, дорожной пыли и дорогих духов. Из динамиков глухо доносились объявления о рейсах: их задерживали, переносили, отменяли. Кто-то смеялся, кто-то плакал, а кто-то, как я, желал поскорее оказаться дома.

Я морщился от пульсирующей боли в висках, вчерашняя ночь в клубе была слишком громкой, пьяной, и затянутой.

Подойдя к стойке регистрации, я увидел девушку в форменной блузке и с идеальной, вежливой улыбкой. Блондинка с собранными волосами и шелковым платком на шее смотрела на меня вежливо, но отстранённо, как смотрят на сотни таких, как я, ежедневно.

– Добрый день, ваш билет? – произнесла она, подняв глаза.

Я положил паспорт и посадочный талон на стойку. Пока она вбивала данные в систему, я повернул голову, мельком взглянув на табло. Красные цифры мигали: 16:35. Всего два с половиной часа и я снова в Вегасе.

– Прошу вас, проходите. Хорошего полёта. – она протянула документы с той же безупречной вежливостью. Я коротко кивнул и, не останавливаясь, направился к залу ожидания.

Я приехал почти под самый конец регистрации, так что долго ждать не пришлось. Через двадцать минут я уже поднимался по металлическому трапу, чувствуя, как воздух щекочет виски и обостряет головную боль.

У входа в салон стояли две стюардессы обе с безупречным видом, и светлыми, отрепетированными улыбками. Отдав билет, я прошёл внутрь, сразу свернув в вип-секцию. Шаги глухо звучали по ковровому покрытию, глуша внешнюю суету.

Я опустился в кресло с глубоким выдохом, раздвинув ноги и откинувшись назад.

Закрыв глаза, я ненадолго провалился в ощущение тишины. Только тихое гудение кондиционеров и отдалённый скрежет загружаемого багажа напоминали, что я всё ещё здесь.

Двое мужчин в костюмах молча листали газеты те самые, кто летает на переговоры. Пожилая женщина с россыпью украшений на шее сидела чуть дальше, с брезгливым выражением лица, поглаживая меховую накидку, как домашнего зверька.

Стюардессы появились вновь спустя пару минут. Они приносили меню и предлагали алкоголь. Когда самолёт начал взлёт, я почувствовал лёгкое давление в груди, не от перепада давления, а от осознания, что скоро я буду дома.

– Желаете чего-то, сэр? – приглушённо спросила молодая стюардесса склоняясь надо мной, её упругая грудь чётко предстала перед моими глазами. Глаза девушки были хитрыми, а взгляд настойчивый и раздевающий. Головная боль мгновенно пропала, стоило увидеть лицо этой красотки.

– Джонни Уокер Блю Лейбл, если можно, – отозвался я с ленивой вежливостью, которая, впрочем, не смогла скрыть нотки интереса в голосе.

Она кивнула и, обернувшись, уверенно пошла по широкому проходу, слегка покачивая бёдрами, будто бы случайно. Или, скорее, совсем не случайно. Терпения, Ник. Мысленно произношу я, чувствуя проснувшееся возбуждение внутри.

Я выдохнул, прислоняясь к спинке кресла, и потёр переносицу, хоть головная боль отступила, но теперь накатывала другая усталость. В телефоне мигали сообщения от отца: деловые и сухие, с прикреплёнными файлами и пометками "срочно".

Достав ноутбук и поставив его на колени, я запустил таблицы, пробегая глазами по строкам, пытаясь включиться в работу. Спустя десять минут появилась стюардесса, поставив передо мной стакан.

Она задержалась на пару лишних секунд, прежде чем уйти, не сдерживая огорчённого вздоха. Я поднял взгляд и успел ей коротко подмигнуть, чуть искривив губы в полуулыбке этого было достаточно.

В её взгляде вспыхнула искра, мгновенно прогнавшая тревогу, а на губах вновь расцвела та самая коварно-соблазнительная улыбка. Её бёдра, едва заметно покачиваясь, растворились в проходе между рядами, оставляя в воздухе лёгкий аромат цветочных духов.

Я сделал глоток виски, обжигающая жидкость приятно полоснула горло, будто возвращая фокус и резкость миру вокруг. За иллюминатором разворачивалась величественная панорама: серо-голубой простор Сиэтла.

Спустя час, я ощущал, будто глаза вот-вот выпадут из орбит от усталости и яркости экрана. Со вздохом я захлопнул крышку ноутбука, потянулся, стараясь размять затёкшую спину, и привести мысли в порядок.

– Желаете ещё добавки? – голос стюардессы вывел меня из оцепенения. Она остановилась рядом, скользнув взглядом по пустому стакану, а затем задержав его на мне. В её глазах читался тонкий подтекст, что-то между предложением и вызовом.

Я смотрел на неё и думал о совсем другом. И, по тому, как она чуть прикусила губу, будто уловив мои мысли, это чувство было взаимным.

– Нет, спасибо, – отозвался я, сдержанно. – Где у вас уборная?

Она едва заметно выдохнула, как будто этого и ждала. Тон её голоса стал мягче и интимнее:

– Пройдёмте, я вас провожу.

Я встал, машинально пригладив мятое поло, почувствовав на себе её взгляд открытый и оценивающий. Он скользнул по моей груди, плечам и остановился чуть ниже. Очевидно, ей нравилось то, что она видит.

Мы шли по проходу, и каждое её движение будто нарочно было чуть медленнее обычного. Она остановилась у двери в уборную, обернулась через плечо на миг наши взгляды встретились.

Моя рука легла на холодную металлическую ручку и в следующую секунду я обхватил её за талию, потянув за собой в уборную. Её тело не сопротивлялось, наоборот, она будто только и ждала этого.

– Что это вы делаете? – с игривым удивлением выдохнула она, при этом обвивая мои плечи руками, словно продолжая начатый танец.

– По-моему, то, чего ты так сильно хотела, – произношу я низким, чуть хрипловатым голосом, чувствуя, как её дыхание участилось, почти сливаясь с моим.

Не желая терять ни секунды на пустые разговоры, я резко, прижимаю её к стене, чувствуя, как её тело горячо отзывается на мой напор. Её спина касается холодного металла, а грудь соприкасается с моей.

Мои губы находят её, я блуждаю руками по её изгибам, ощущая, как каждая линия её тела пульсирует от напряжения. Пальцы легко задирают форменную юбку вверх, и под ней открывается нежная, гладкая кожа. Стоит только провести ладонью по внутренней стороне её бедра и из её приоткрытых губ срывается низкий, томный стон.

Запустив руку в задний карман брюк, я раздражённо выдыхаю, не нащупывая ничего, кроме пустоты. Проклятье.

– Я взяла, – вдруг шепчет она, и, не отрывая взгляда, вытаскивает из нагрудного кармана рубашки тонкую квадратную упаковку. В её пальцах она выглядит почти невинной, но для нас в этот момент спасение, и шанс на продолжение.

– Ты хорошо подготовилась, – одобрительно шепчу я, перехватывая упаковку презерватива, но взгляд мой задерживается на её бейджике, слегка перекосившемся. – Белла, – произношу я, будто пробуя имя на вкус.

Я медленно опускаю руки, ловко стягивая с её бёдер узкие кружевные трусики, оставляя их на щиколотках.

Внутри уборной становится душно и все мысли уходят на второй план.

Мы выходим почти одновременно, соблюдая небрежную дистанцию, как будто это просто совпадение. Стюардесса идёт чуть позади, но её взгляд чувствуется затылком. На ходу она нервно поправляет форму, приглаживает непослушную прядь волос, но лёгкая растрёпанность всё ещё напоминает о том, что случилось всего полчаса назад.

– Когда позвонишь? – шепчет она почти неслышно, но её глаза горят, как будто продолжение уже запланировано.

Я не могу не усмехнуться.

– Завтра наберу, – короткий кивок и я отвожу взгляд, будто между нами ничего не было.

Я спускаюсь по трапу на тёплый бетон взлётной полосы, ощущая, как горячий воздух обдувает лицо. Пальцы машинально скользят по телефону в кармане.

– Или никогда.

Я оглядываю толпу, просторный терминал заполнен уставшими лицами, громкоговоритель невнятно выкрикивает объявления, кто-то в углу спорит с таксистом. Я же ищу глазами знакомые лица. Где же они, чёрт побери?

Я поворачиваюсь на месте и наконец замечаю их. Два идиота, иначе, по-другому не назвать. Они стоят чуть в стороне от основного потока, у стеклянной стены с видом на взлётную полосу. Тёрнер сосредоточенно уставился в экран телефона, держа его обеими руками, как будто от этого зависит его жизнь. Рядом с ним Дастин, расслабленно привалившись к стойке и держащий в руках табличку с размашистой надписью: "Принцесса из Сиэтла"с добавлением в углу «от Скотта», украшенной корявыми цветами и нарисованной короной.

Я закатываю глаза, не в силах сдержать ухмылку. Иду прямо к ним, громко и с показной торжественностью выкрикивая:

– Принцесса прибыла! Будем обниматься или как?

Они одновременно поднимают головы и в следующую секунду без лишних слов наваливаются на меня с объятиями, как будто я отсутствовал не год, а отбывал срок на пожизненном. Сильные хлопки по спине, смех, всё это ощущается по-настоящему тёплым и родным.

– Ник, наконец-то! – радостно восклицает Дастин, чуть не сбивая меня с ног своими объятиями.

– Как долетел? – спрашивает Тёрнер, спокойнее, но в глазах читается искренняя радость.

– Так, супер-крошки, – отмахиваюсь я, похлопывая их по спине, – все вопросы в баре.

Они со смешком кивают и тут же поворачиваются к выходу, но продолжают сыпать вопросами, не замолкая ни на секунду.

Я только улыбаюсь, не сбавляя шага, и, дойдя до машины, устраиваюсь на переднем сиденье Порше Дастина. Кожа сидений приятно холодит после душного салона самолёта. Я откидываюсь назад, ощущая, как мышцы расслабляются и вытягиваю ноги.

– Где Скотт?

Дастин заводит двигатель, и мотор приятно рычит, словно радуясь встрече. Он бросает на меня взгляд, одновременно поворачивая руль:

– С семьёй в Мексике. Мы даже не успели пересечься перед твоим рейсом. Говорят, у них там проблемы со связью – то сигнал ловит, то тишина.

Я коротко киваю, подпираю голову кулаком и смотрю в окно. За стеклом разливается вечерний Вегас – город огней, грехов и новых ошибок. Знакомый шум, мигающие неоны, огоньки над казино, горячий воздух с примесью бензина и расплавленного асфальта. Я снова дома.

– Тебя надо куда-то подкинуть или мы сразу в бар? – спрашивает Тёрнер, сидящий позади. Его голос спокойный, но в нём слышится лёгкое предвкушение. Они, похоже, уже мысленно сидят в баре, заливаясь смехом и алкоголем.

Я закрываю глаза на пару секунд и обхватываю рукой переносицу.

– Да, я что-то захотел домой… устал страшно.

В салоне воцаряется внезапная тишина. Сзади напряжённая пауза. Я чувствую, как на меня уставились два взгляда: недоверчивые, удивлённые, почти настороженные. Они молчат, будто не знают, шутка это или сбой в матрице. Слышать от меня такое им точно не доводилось.

– Расслабьтесь, – бросаю, скосив на них взгляд, и с ленивым смешком добавляю: – подкинь до моего дома, я пересяду на свою детку. Уж больно соскучился по Агере.

Тёрнер хмыкает, с облегчением откидываясь назад.

– Вот он ты, – говорит он с одобрением. – Узнаю тебя.

Спустя пятнадцать минут они уже мчат в сторону бара, а я, пообещав присоединиться позже, открываю дверь апартаментов. Глухой щелчок замка отдаётся особенно громко в идеально чистом помещении. Свет пробегает по мраморному полу, отражаясь от стеклянных стен и глянцевых поверхностей.

Я мельком оглядываю помещение: всё на своих местах, как и должно быть. Горничная справилась – ни пылинки, ни хаоса.

Сбросив куртку на кресло, я иду прямиком в душ. Хочется смыть не столько пыль дороги, сколько остатки перелёта и следы чужих прикосновений на коже. Тёплая вода струится по телу, расслабляя мышцы.

Спустя полчаса я уже провожу ладонью по кожаному рулю Агеры, влюблёнными глазами осматривая салон. Он пахнет кожей и скоростью – особый, неповторимый аромат, который сразу включает нужное настроение. Стоит только дотронуться до рукояти коробки передач, как в теле будто просыпается азарт. Я вдавливаю педаль, и рёв мотора срывается с места, разрывая тишину парковки.

На улицах города уже вечер. Неоновые вывески вспыхивают в ритме музыки, доносящейся из открытых баров. Внутри машины играют глухие басы, окна опущены, ветер шуршит по волосам. Но Вегас, как всегда, капризен.

Пробка вырастает буквально из ниоткуда, как раздражающая шутка судьбы в самый неподходящий момент. Всё, чего я хочу это добраться до бара, но впереди цепочка красных стоп-сигналов тянется до горизонта.

– Да что ты будешь делать, блять… – бурчу я, осматривая плотный поток, напряжённо сжав руль.

Заметив, что машины по другой дороге движутся быстрее, решаю объехать Белладжио, свернув на боковую улицу. Но даже здесь всё не так гладко. Справа плетётся серебристый Мерседес, явно не спешащий уступать. И тут я решаю, что с меня хватит ожидания.

Я резко нажимаю на газ, вписываюсь в поток, с хрустом переключая передачу, и буквально влетаю в полосу. Скосив взгляд в зеркало заднего вида, вижу, как водитель Мерседеса яростно бьёт ладонью по рулю, что-то выкрикивая своей спутнице.

Усмехнувшись, я прижимаю педаль сильнее.

– Прости, приятель, сегодня не твой день.

Бар окутан мягким полумраком. Тёплый воздух внутри пахнет алкоголем, табаком. Свет прожекторов мигает в ритме музыки, играя на бокалах и бутылках за стойкой.

Мы сидели у бара, словно и не было этой долгой разлуки.

– За твоё возвращение, – провозглашает Дастин, подняв стакан.

Мы сталкиваемся бокалами с глухим, удовлетворяющим звоном. Тёрнер бросает на меня внимательный, чуть прищуренный взгляд, словно выискивая во мне перемены.

– Скучал по дому?

Я выдыхаю, на секунду глядя в янтарную жидкость перед собой.

– Я думал, сойду с ума, – отвечаю честно. И в этом нет ни драмы, ни преувеличения.

Мы продолжаем делиться историями из наших жизней, словно пытаясь догнать упущенное время. За столом стоит лёгкий гул разговоров, в котором я рассказываю о своей жизни в Сиэтле о встречах, случайных пересечениях со старыми приятелями, о людях, которые были частью прошлого, но внезапно ожили в настоящем. Тем временем парни с жаром делятся воспоминаниями о Вегасе: шумные вечеринки, странные знакомства, неясные отрывки из ночей, когда всё казалось возможным.

Мой взгляд скользит по столу и останавливается на Тёрнере. Он сидит рядом, чуть откинувшись назад, сосредоточенно строчит что-то на телефоне, отрешённый от нашей болтовни. Его пальцы быстро бегают по экрану, а лицо сосредоточено. Без особых угрызений совести я наклоняюсь ближе и косо заглядываю через плечо в его телефон.

– Ты едешь на вводный день университета? – вскинув брови, спрашиваю я, голосом, в котором больше иронии, чем любопытства. – Дастин, поднимайся, мы уезжаем.

Тёрнер закатывает глаза, с явной усталостью откладывая телефон на стол.

– Между прочим, мы все приглашены, – говорит он, бросая на нас с Дастином оценивающий взгляд. Я пожимаю плечами, изображая полное непонимание. Дастин же просто молчит – ему не приходится притворяться.

– Да брось, что за бред? – хмыкает он. – Это пустая трата времени. Ты серьёзно хочешь слушать унылые речи о специальности и просто стоять в толпе таких же потерянных первокурсников?

Мы с парнями поступили в один университет. С Тёрнером мы знали, чего хотим. У нас был план, понимание, ради чего мы туда идём. А Дастин… он просто пошёл за нами. Из дружбы, и от нежелания расставаться с тем, что у нас было.

– Погоди… – Я прерываю его, приподнимая бровь и качая головой. – Слышишь этот звук?

Они оба хмурятся, переглядываясь.

– Цок-цок, приятель, – я расплываюсь в язвительной ухмылке. – С каких это пор ты стал каблуком? И с каких пор Эмили стала примерной девчонкой? Кстати, как она там, наверняка, уже соскучилась по мне.

Дастин фыркает и отбивает мне пять, а Тёрнер криво улыбается, прикрывая лицо ладонью, то ли от головной боли, то ли пытаясь сдержать смех.

– Вот сам и узнаешь, когда увидишь её в универе.

– А разве вечеринки не будет? – Дастин приподнимает брови и смотрит на меня с театральным изумлением, нарочито громко, будто специально привлекая внимание окружающих. – Нет, ну я так и знал. Один год вдали от нас – и всё, катастрофа. Или кто-то просто боится получить ещё один выговор от папочки?

Я поднимаю на него тяжёлый взгляд. Это уже личное. Его слова звучат как вызов, и он это прекрасно понимает. Он улыбается слишком спокойно, выжидая реакцию, будто играет в игру, где заранее уверен в победе. Я чувствую, как внутри начинает подниматься что-то горячее, нетерпеливое, словно огонь, которому не дают разгореться. Сердце бьётся чуть быстрее, но лицо остаётся спокойным.

Он знает, что отец действительно будет в ярости, если узнает. Но это последнее, что меня сейчас волнует. Я не собираюсь отступать.

На моих губах появляется ухмылка, та самая – дерзкая, самоуверенная, как будто я уже знаю, что всё будет именно так, как я хочу. В этот момент всё становится просто, я принимаю его вызов.

– Пишите всем. Папочка вернулся домой.

Дастин усмехается и машет бармену, заказывая новую порцию напитков. За окном город мерцает вечерними огнями, а внутри меня пульсирует предвкушение – громкое, жгучее, почти невыносимое.

Тёрнер уехал в полночь, оставляя нас с Дастином наедине. Бар уже начал выдыхаться. В нём становилось меньше движения, больше воздуха, гул голосов начал стихать, но разговор не собирался заканчиваться. Было ощущение, будто ночь только начиналась, несмотря на поздний час.

В какой-то момент мы вышли на улицу – сигареты, свежий воздух, ночная прохлада, слегка щекочущая разгорячённую кожу.

Мой взгляд скользил по девушкам входящим в бар. Алкоголь в крови начинал играть в свободу. Мы встречались взглядами, возникал короткий, ни к чему не обязывающий лёгкий флирт.

Дастин вдруг стал задумчивым. Он стоял, прислонившись к стене, глядя куда-то в асфальт, выпуская медленные клубы дыма. Его плечи были немного опущены, лицо отстранённым. Словно что-то проскользнуло в его мыслях и задержалось там, вытеснив привычную беззаботность.

– Ты чего это? – спросил я, отрываясь от брюнетки и смахивая с пальцев пепел.

– Да так о своём, – отозвался он тихо, будто очнулся от каких-то мыслей.

– А, чёрт, прости. Личное, да? – я усмехнулся, с сарказмом кривя губы. – Ладно, выкладывай уже.

– Мне нужна твоя помощь. Я влез в одну историю, – он говорил спокойно, почти без эмоций, но я всё равно почувствовал, как у меня между лопаток напряглись мышцы.

– Не парься, всё чисто. Уже чисто, – добавил он с короткой усмешкой, больше для себя, чем для меня. – Мне нужно найти одного парня. Он давно не выходит на связь, и я думаю, как лучше это сделать. У него есть сестра. Думаю, она точно знает, где он.

– Сестра, – протянул я, начиная понимать, куда он ведёт.

– Мы с ней как-то переспали по пьяни, но тогда я так ничего и не узнал про Криса.

– Так в чём дело? Чем я могу помочь?

– Она как-то просила познакомить её с тобой. Говорила, видела нас на фотках, где мы вместе. А ты тогда был в Сиэтле, так и не вышло. Но девчонка явно по тебе с ума сходит. Не прочь повеселиться – это я тебе гарантирую. Поэтому я хотел попросить тебя вытащить из неё нужную информацию.

– Она красивая? – спрашиваю сразу, без тени притворства.

Улыбка, расплывшаяся на лице Дастина, отвечает за него лучше любых слов.

– Тогда передай ей, что я не против познакомиться. В любой приватной обстановке, – добавляю с ухмылкой.

– Ты настоящий друг, – фыркает Дастин, бросая окурок и хлопая меня по плечу. – Скорее всего, я уломаю её прийти на вечеринку, будь готов.

– Не парься. Я узнаю у неё, где прячется её брат, – говорю, обнимая его за плечо и туша свой окурок подошвой.

Мы возвращаемся в бар, смеясь, будто только что заключили негласный союз.

Утром, а вернее, ближе к вечеру я просыпаюсь, и голова будто гудит от прессованного бетона. Мы пили с Дастином до рассвета, и разговор никак не хотел прерываться.

Глаза открываются тяжело, простыни пахнут свежестью и чем-то знакомым. Я в особняке отца. Как я сюда добрался, чёрт его знает. Голова как в тумане, я поднимаюсь с кровати, мышцы ломит, будто меня избили на спарринге.

Спускаясь по лестнице, я уже мысленно готовлюсь к отцовским нотациям, к его взгляду и репликам вроде «И долго это будет продолжаться?». Но дом пуст. Почти. Слуги двигаются в своей привычной, отточенной манере.

–Марти! – с улыбкой произношу я, заметив дворецкого в холле. – Ты снова проигнорировал моё приглашение в клуб! Сколько раз я тебе говорил возраст не помеха. Всегда можно найти приключение на ночь!

Я крепко обнимаю пожилого мужчину, чувствуя в ответ знакомое тепло и силу.

– Я уже думал, ты не проснёшься, сынок, – отвечает он с мягкой улыбкой, которая исчезает сразу, как только я отпускаю его.

– Ты меня вчера встретил? – я кидаю взгляд на пол, будто там можно найти следы моих пьяных шагов.

– Скорее подловил. Ты еле держался на ногах.

– Отмечал возвращение, – усмехаюсь я, но в его взгляде вижу тревогу, смешанную с усталостью.

– Ты это мне сказал ещё вчера, – вздыхает он, но в уголках губ пробегает еле заметная улыбка.

Марти жил в этом доме дольше, чем я, сколько себя помню, он был рядом. Не просто дворецкий, а настоящий член семьи.

– А отец где? В кабинете?

– Джеймс в Катаре. Возвращается завтра. Тебе повезло, что он не видел тебя в таком состоянии.

– Ничего, ещё увидит, – я пожимаю плечами. – Скажи повару приготовить закуски. Сегодня намечается небольшая вечеринка.

– Николас… – голос Марти звучит с упрёком, почти с мольбой.

– Надеюсь, это приглашение ты не отклонишь, – перебиваю я, хватая яблоко со стола. – Закрой комнату отца и винный погреб на ключ. Работники могут уйти пораньше.

– Ты же понимаешь…

– Не волнуйся, – бросаю через плечо. – Будем пить только детское шампанское, и отбой в десять.

Я смеюсь, поднимаясь обратно в спальню, и чувствуя, как мир вновь начинает вращаться, на этот раз уже по моей оси.

Рассеянный свет, льющийся из десятков фонарей, оседал на глянцевых поверхностях мебели, мокрой плитке у бассейна. Пальмы отбрасывали длинные, живые тени, играя на стенах особняка. Мелодия, доносившаяся из колонок, мягко пульсировала в такт сердцебиению, изысканный джаз был словно создан для этого вечера.

В воздухе витал смех, искренний и звонкий, перемешанный с ароматом алкоголя и лёгкой терпкостью разгорячённых тел. Вот она свобода и жизнь. Настоящая Америка.

Толпа стекалась к саду, и я, проходя через неё, ощущал, как на меня бросают взгляды. Девушки, с лёгким загаром и идеальными фигурами, подходили с объятиями, смеясь и шепча на ухо: "Ты, наконец, вернулся."Их руки скользили по моей талии, некоторые задерживались и обнимали меня, не желая отпускать.

Мой взгляд метнулся в сторону сада и да, сад был вишенкой на этом торте. Бассейн сверкал в свете подсветки, вода в нём отливала аквамарином. Девушки в бикини, одни плескались, смеясь и обрызгивая друг друга, другие сидели на краю с бокалами в руках, закусывая губы и бросая ленивые, но хищные взгляды на парней у шезлонгов. Те в ответ притягивали их вниманием, кто-то болтал, кто-то уже вовсю флиртовал, кто-то притворялся, что увлечён беседой.

Недалеко от бассейна работали барные стойки, ближе к садовой части. Там, под гирляндами и пальмами, парни в чёрных рубашках, закатанных до локтей, ловко мешали коктейли, с отточенной техникой.

– А я говорил: это будет легендарно! – голос, наполненный искренним азартом, раздался справа.

Дастин как всегда, появляющийся в нужный момент подлетел ко мне, и закинул руку на плечо с довольной улыбкой оглядывая толпу.

– По-моему, у меня вообще не бывает плохих вечеринок, – с самодовольством отвечаю я, подхватывая гранёный стакан с ромом со столика, заваленного бутылками со льдом.

– Эй, минуточку внимания! – крикнул Дастин, разворачивая меня лицом к толпе.

Я выгнул бровь. От него можно было ожидать чего угодно, это я усвоил ещё в детстве. Он на шаг вышел вперёд, театрально откашлялся и притянул внимание публики.

– Мой друг вернулся в Лас-Вегас! – объявил он с интонацией ведущего из программы новостей. – Эта вечеринка в его честь. Многие из вас уже знают его, потому что я вижу тут знакомые лица. А те, кто здесь впервые, – он выдержал паузу и глянул в сторону, – позвольте представить!

Я чуть склонил голову, совершая шаг вбок и разводя руки.

– Леди и джентльмены! Встречайте бурными овациями… Николаса Паркера!

Толпа загудела, одаривая меня гулом, восторженными криками. Казалось, звук вспыхнул над головами гостей, как салют. Я поднял бокал, слегка качнув его в воздухе. В ту же секунду все затихли, как по команде. Даже музыка стихла, едва уловимо ускользнув, уступая место моменту.

– Раз уж мы в Лас-Вегасе… – начал я с улыбкой, оглядывая толпу глазами, полными огня. – то я не имею права испортить традицию.

Голоса затаились в предвкушении.

– За вечер, который мы никогда не запомним, но и никогда не забудем!

Толпа ответила рёвом, свистами и торжественным грохотом бокалов. Кто-то уже танцевал, кто-то включил видео на запись. Вокруг нас с Дастином образовалась весёлая компания. Мы сыпали шуточными тостами один за другим. Смех звучал без остановки, бокалы звенели, а вечер всё крепче напитывался тем особым, пьянящим электричеством. Я на мгновение замолчал и начал оглядывать толпу, выискивая знакомые лица.

– Кого-то потерял? – заметил Дастин, всё ещё держа одной рукой за талию прильнувшую к нему эффектную брюнетку. Её тело будто струилось вдоль его, а губы скользили по его шее.

– Где носит Тёрнера и Эмили? Он обычно приезжает на пару часов раньше вечеринки, – ответил я, усмехаясь, вспоминая привычку друга всё контролировать.

– Да я звонил ему, – отозвался Дастин, не отрываясь от девушки. – Через пару минут приедет, а Эмили задерживается с какой-то девчонкой.

Он что-то прошептал брюнетке, и та с улыбкой кивнула, отстранилась и, покачивая бёдрами, направилась к шезлонгам. Мой взгляд скользнул за ней, невольно задержавшись на её изгибах: соблазнительных, дерзких, будто созданных быть замеченными.

– Даже не думай, – с усмешкой бросил Дастин, перехватывая мой взгляд. – У меня на неё уже есть планы. – он обернулся ко мне, слегка прищурившись. – Зато твоя крошка уже в пути. Только услышала, что ты вернулся, сразу согласилась приехать. Даже уговаривать не пришлось.

– Вот как. Я польщён, – чувствуя, как волна возбуждённого интереса пробегает по телу. – Пойду пока освежусь, не подскажешь ей, где меня потом искать?

– Где угодно, она тебя всё равно найдёт, – ответил он, уже переключаясь на другую девушку, подмигнувшую ему из-за стойки.

Чувствуя взгляды, ловя перешёптывания за спиной, я направился в сторону дома. Девушки оборачивались, кто-то улыбался, кто-то нарочно касался моего плеча. Улыбка, едва уловимая, но самодовольная, появилась на моём лице. Из колонок заиграла культовая мелодия из фильма Top Gun: Maverick. Я шёл в такт музыке, легко пританцовывая и обмениваясь короткими взглядами с девушками, что поднимались и спускались по лестнице. Их руки скользили по моему торсу, волосы щекотали плечи, но я не задерживался, вопреки желаниям.

Войдя в спальню, я тут же направился в душ. Под тугими струями горячей воды смывалась липкость тела, смесь пота и пыли. Я чувствовал, как уходит напряжение, но вместе с ним приходит что-то другое – предвкушение.

Натянув свежие боксеры, а следом и брюки, я услышал за спиной мягкий хлопок двери. А вот и она.

Подтянув брюки, я подошёл к двери и распахнул её. И в следующее мгновение, хрупкое тело врезается в моё. Тонкие руки прижалась к груди, и на долю секунды мир вокруг исчез.

Она подняла взгляд. Огни выбивающиеся из под штор, будто рассыпались по её глазам, делая их ещё ярче.

Дастин не лгал. Она чертовски красивая.

Конец флешбека.

– Не хочешь попрощаться? Или, может, оставишь свой номер?

Глаза горят так ярко, будто она действительно мечтает испепелить меня ими.

– Иди в задницу.

– Если бы нам не помешали, то я бы… – мой голос становится тише, хриплый, с тягучим намёком.

Тишину резко прерывает Тёрнер. Он выходит из полумрака, теперь его шаги звучат отрывисто, будто разрезая омент.

– Ты успокоишься или нет? – бросает он, не ожидая ответа. – Мне нужно отвезти девчонок домой. Эмили, можете спускаться, я сейчас подойду.

Я усмехаюсь и делаю шаг в сторону, Моника проходит мимо, дыхание сбито, глаза злые, будто сдерживает себя из последних сил, чтобы снова не вцепиться в меня. Между нами ощущается напряжение, оно плотное, наэлектризованное. Мы вдвоём знаем, что это ещё не конец.

Я провожаю её взглядом. Она уходит, сцепившись с Эмили под руку, походка быстрая, почти вызывающая. Что придаёт ей большей сексуальности. Под кожей всё ещё гудит от её прикосновений.

– Когда ты только успеваешь, ловелас? – замечает Тёрнер.

– Как её зовут? – спрашиваю, не отвлекаясь от вида уходящих.

Бросаю взгляд в сторону ванной, и захожу, чтобы забрать рубашку. Я накидываю её на плечи, застёгивая на ходу. Ткань холодит, но тело быстро возвращает ей тепло. Вернувшись, я ловлю взгляд Тёрнера. Он молчит и хмурится.

Я прищуриваюсь и усмехаюсь, низко, почти хрипло:

– Да ладно тебе. Я просто интересуюсь.

– Вот именно, Ник, – отвечает он, голос стал жёстче. – Я знаю тебя.

Он качает головой и направляется к выходу. В движениях сквозит напряжение, будто внутри идёт борьба. – Даже не вздумай, – бросает он, не оборачиваясь. – Эмми оторвёт тебе яйца за неё. Хотя… – он усмехается через плечо, – может, я и не стану мешать.

– С каких пор ты стал Девой Марией? – фыркаю я, с привычной колкой улыбкой. – Эмми, похоже, плохо на тебя влияет.

– Да иди ты, – бурчит он, отмахиваясь, и почти уходит, но вдруг замирает, как будто с него срывают что-то, что он держал до последнего. Медленно, чуть устало, оборачивается.

– Моника. Её зовут Моника.

Это имя будто вспыхивает в воздухе. Я закрываю глаза на мгновение, ощущая, как память начинает заполнять пустоты. В голове всплывают детали, как вспышки: заострённые плечи, чуть заметные сквозь кофту, прямая, уверенная осанка, голос звонкий, возмущённый, с той грубостью, от которой по коже бегут мурашки. И глаза, в которых буря. Не капризность, а нечто дикое, острое.

Мозг подсовывает воспоминание о том, как её тело утопало в моих руках. Словно идеально созданное для них. Я стою, уставившись в пустоту, и понимаю, она привлекла внимание.

Пытаясь отогнать остатки наваждения, я снова вышел в сад. Вечеринка продолжалась, но словно в другом ритме, расслабленном и спокойном.

Я остановился у бассейна, когда взгляд выхватил знакомую фигуру Моники. Она шла по газону широкими, сердитыми шагами, будто сама земля провинилась перед ней. Я старался сдержать прорывающуюся улыбку, продолжая наблюдать за ней. Приближаясь к шезлонгу, Моника без всякой церемонии оттолкнула какого-то парня, вытащила свою сумку и тут же развернулась на каблуках, направляясь к Тёрнеру и Эмили, которые уже ждали её у выхода.

Но заметив меня, она замедлилась. Её лицо было непроницаемым, почти хищным. В следующую секунду она сжала сумку в руках и направилась прямо ко мне. Я расправил плечи, выпрямляясь и опуская взгляд, когда она предстала напротив на расстоянии вытянутой руки.

– Что-то забыла?

– Попращаться с тобой, – её голос был спокоен, но под этой гладью чувствовалась злость.

– Не поверишь, но я заметил, что у тебя плохие манеры, Моника, – медленно отвечаю, специально произнося её имя с тем же вкусом, когда медленно распиваешь дорогой алкоголь, пытаясь распробовать каждую ноту.

Её глаза вспыхивают и недовольство от того, что я узнал имя, слишком явное.

– Тогда мне стоит исправиться.

В следующую секунду она перехватывает сумку, делает полшага назад и резко толкает меня в бассейн. Я падаю в воду, с большим всплеском. Холод окутывает с головой, лёгкие судорожно сжимаются. Я выныриваю почти мгновенно, кашляя, но уже хрипло смеясь в следующую секунду.

Вытирая воду с лица, я поднимаю взгляд и вижу, как она стоит на краю, смотрит на меня сверху вниз с таким выражением, будто выиграла бой.

Это мы ещё посмотрим.

– Пока, Николас Паркер, – произносит она моё имя с той же издевательской сладостью, как и я. И это звучит слишком возбуждающе.

Я стягиваю мокрую рубашку, и слышу вокруг восхищённые вздохи, но мне плевать на них. Я продолжаю смотреть в её глаза. Отбросив рубашку на траву, я ставлю руки на край бассейна и вылезаю, тяжело дыша. Прохладная вода слегка остудила меня, но не до конца, внутри всё ещё бушует разгоревшийся огонь.

– Ещё увидимся.

Она сжимает челюсть, и поворачивается к друзьям. Эмили с радостным визгом хлопает в ладоши, и ловит пять от Моники, а Тёрнер бросает на меня многозначительный взгляд, в котором читается: «Сам виноват».

Я только ухмыляюсь, стряхивая капли воды с волос, как ко мне подходит Дастин. Поддерживая за локоть брюнетку в коротком платье.

– По-моему ты упустил сказать, что она меня практически… – начинаю я.

– Знакомься, это Лидия. Я тебе уже про неё рассказывал, помнишь?

И тут я замираю. На лице брюнетки почти удовлетворённая улыбка. Та самая, когда человек получил ровно то, чего добивался.

Нет… Только не говорите…

– Я давно хотела с тобой познакомиться, Николас, – её голос лёгкий, мягкий.

Что я облажался.

Я проснулся не от будильника, как нормальные люди. А от настырного, бесконечного звонка. Сначала я попытался просто отвернуться, забиться поглубже в подушку, надеясь, что источник раздражения сам исчезнет. Но звонок не прекращался.

Потянувшись, я нащупал телефон. На экране высветился Тейлор, секретарь моего отца.

– Что бы ты ни хотел, можешь идти в задницу, – пробормотал я в трубку, голос был хриплый, сонный. – Я сплю и даже не собираюсь вникать в разговор с тобой.

– Сегодня первый день учёбы, мистер Паркер. Ваш отец просил напомнить вам об этом. Он считает, что у вас «вечные выходные», – его голос звучал чётко, ровно, почти с удовольствием.

Я представил, как он сидит за столом с идеальной осанкой, поправляет очки на переносице и ставит галочки в своём расписании, как послушный работник года.

– Ты собрал мне рюкзак и ланч-бокс, Тейлор? – фыркнул я, с трудом поднимая голову и оглядывая комнату, в которой царил полный бардак. – Или хотя бы вклеил мне расписание на обложку дневника?

– Нет, я позвонил куратору и узнал расписание. Занятие через час, будь добр, не опаздывай. Отец готов забрать твою машину в случае прогулов, а ещё…

Палец с раздражением скользнул по экрану, сбрасывая звонок. Телефон полетел на подушку, а я с удовлетворением закрыл глаза, проваливаясь обратно в тёплый, ленивый сон.

Я проснулся только спустя час. Но снова не от будильника, а от крика. Громкого, гневного. Голос, способный заставить вздрогнуть даже стены этого особняка. Усмехнувшись и зевнув, я медленно поднялся. Тело ныло от похмелья, а под кожей вибрировала усталость, в висках постукивал глухой ритм. Я подошёл к лестнице и взглянул вниз.

– Привет, пап, – протянул я с ироничной полуулыбкой, поднимая руку вверх.

– Поднимайся в мой кабинет! Живо!

Он разбудил половину спящих прямо в доме. Люди, не до конца понимая, что происходит, с испуганными лицами начали спешно собираться и покидать особняк, словно сбегавшие от апокалипсиса.

Я не торопясь поднялся и без стука распахнул дверь в кабинет. Отец сидел в своём массивном кожаном кресле, серьёзный и, как всегда, идеально собранный. Джеймс Паркер. Всё тот же: тонкие очки Moscot, идеально выглаженная белая рубашка, сдержанный галстук, серые брюки.

На миг в его взгляде мелькнуло нечто тёплое. Но стоило мне усесться, развалившись в кресле и натянув свою фирменную ухмылку, как всё исчезло.

– Не буду спрашивать, по лицу вижу, скучал, – усмехнулся я, глядя, как его челюсть медленно напрягается от ярости, которую он так усердно прячет.

– Николас, ты меня в могилу сведёшь. Тебе, чёрт подери, не пятнадцать, а ведёшь себя хуже, чем подросток. У тебя всё есть, но ты ничего не хочешь! – голос его сорвался, стал резким, напряжённым. – Я устал тащить тебя на себе, устал забивать твою пустую голову хоть чем-то полезным. В какой-то момент, Ник, ты начнёшь выбираться из своих проблем сам, без моей помощи, без моего влияния, без…

Он откинулся на спинку кресла, сжал переносицу пальцами, как будто заглушая головную боль.

Я слушал его без особого интереса, глядя сквозь него.

– Всё сказал? – сухо произнёс я, как будто подстёгивая, зная, что он на грани. И получил желаемую реакцию: его руки сжались на подлокотниках, побелели костяшки пальцев.

– Раз ты меня не уважаешь, то прояви хотя бы уважение к своей матери, – начал он, сдержанно, но тяжело. – Она хотела, чтобы ты чего-то стоил сам. Фелиция бы ненавидела того, кем ты становишься…

Внутри меня что-то сорвалось. Воздух стал тяжёлым. Я резко выдохнул и, сжав зубы:

– Не думаю, что тебе стоит говорить об уважении к матери, учитывая, как ты поступил с ней и со мной. И не пытайся надавить на жалость, я уже не ребёнок.

Он хмыкнул, отвёл взгляд и покачал головой, словно ждал подобного ответа.

– Это не твоё дело. Это были наши отношения, Ник. Как бы ты ни злился, ты не имеешь права судить меня. Я даю тебе всё, о чём другие мечтают. Всё, что делает тебя Паркером. Научись ценить это. Пока не стало поздно.

Я слабо усмехнулся.

– Это угроза? – спросил я с вызовом. – Как не стыдно, угрожать собственному сыну. Прекрасный финал для нашего диалога, плоды твоего воспитания всегда впечатляли. А теперь прости, пора на учёбу, а то скоро буду ездить не на машине, а на автобусе.

Не дождавшись ответа, я вышел из кабинета, не оглядываясь и не прощаясь.

Лестница подо мной будто качнулась. Я сжал перила, чувствуя, как руки дрожат. Меня распирало изнутри. Вернувшись в комнату, я принял душ, позволяя воде смывать с себя остатки утреннего гнева.

Одевшись, я сел в Агеру, не включая музыку, выехал со двора. Город встречал меня прохладой, движением и шумом. Я листал телефон, глядя на фото с вечеринки, пока ехал к университету.

Публикация у Эмили заставила напрячься. Совместное фото. Она и… Моника.

Я задержал палец на экране, всматриваясь в её лицо. Я не хотел признавать ошибку, но той девушкой, с которой меня пытался свести Дастин, была Лидия. Не Моника.

Кинув взгляд на светофор, я снова уткнулся в экран телефона. Красный – можно было ещё урвать пару секунд,и я задержался на той самой фотографии. Палец по привычке метнулся к отмеченному аккаунту. Закрыт. Конечно же, закрыт. Внутри подкатило лёгкое, но ощутимое раздражение, будто кто-то нарочно оставил дверь приоткрытой, а затем резко захлопнул её перед моим носом.

Я щёлкнул кнопкой, убрал телефон и прибавил газу, прорываясь через плотный поток.

Припарковавшись, я выждал секунду, чтобы оценить обстановку. Кампус жил, гудел. Всё выглядело ровно так, как и должно быть в первый учебный день: толпы студентов, перешёптывания, нервозные первокурсники со скучающим лицом.

Дастин уже стоял у входа, он смеялся, что-то рассказывал, обменивался рукопожатиями. Присоединившись, я поздоровался, и перекинулся парой фраз. Знакомые лица из школы, кто-то изменился, кто-то нет. Почти все с нашего потока оказались на факультете общественно-политического управления.

– Ты ещё долго собираешься пялиться в телефон? – с усмешкой спросил я, дёрнув Дастина за рукав. Мы направились к витрине с едой, пара закончилась довольно быстро, в кафетерии стоял тёплый запах кофе и подогретого хлеба, вперемешку с гулом голосов.

– Я не виноват, что фотки этой крошки, лучшее, что я сегодня видел, – отозвался он, убирая телефон в задний карман. Взял поднос и потянулся за бутылкой воды.

– Кто на этот раз? – хмыкнул я, почти не глядя, выбрал ростбиф с картошкой. Но едва он произнёс имя, я застыл.

– Моника, – сказал он с откровенным удовольствием, будто смаковал само слово.

Я повернул голову и прищурился.

– Какая ещё Моника?

– Та, что была на вечеринке, – отозвался он невозмутимо, с самодовольной ухмылкой, выдержав паузу. – Шучу. Видел бы ты своё лицо. Жаль, не успел сфоткать.

– Ты идиот, в курсе? – бросил я с раздражением. – И вообще, откуда ты про неё знаешь? Я же ничего не рассказывал.

– Потому что ты, сволочь, никогда ничего не рассказываешь. Хорошо хоть, что я дружу не только с тобой, но и с Тёрнером, – усмехнулся он, уже нарезая стейк, как только мы устроились на мягких диванах.

В мыслях я уже медленно и методично рвал Тёрнера на части.

– И что же он тебе наплёл? – спросил я небрежно, стараясь выглядеть безразличным.

– Что вы заперлись от всех вдвоём в твоей комнате, бесстыдно зажимались и никак не отлипали друг от друга.

– Я спросил, что сказал Тёрнер, а не твои влажные фантазии, – со смешком сказал я.

– Да какая разница, если смысл один и тот же. У вас что-то было? – он жевал, как будто обсуждал со мной погоду. – Хотя, зная тебя, удивляться не приходится. У тебя с этим проблем, думаю, лет до пятидесяти не будет. Или… когда там первые звоночки потенции начинаются?

– Не неси чушь. Ты же знаешь Тёрнера, он вечно всё преувеличивает, – отмахнулся я и сделал глоток колы.

– До сих пор помню, как он в школе трепался, будто потерял девственность в десять лет, – фыркнул Дастин, поднимая на меня взгляд. – Ну, давай, рассказывай дальше.

– И нет, – сказал я, чуть резче, чем хотел. – Мы не трахались. Я не собираюсь с ней спать.

Он пожал плечами, будто услышал ровно то, чего и ждал. И всё же я заметил, как в его взгляде мелькнул интерес: внимательный, изучающий. Я сделал вид, что не замечаю этого.

– У неё что, усики над губой? – пробормотал он, нахмурившись. – Чёрт, так и знал, что Тёрнер что-то упустил.

Я закрыл глаза, выдохнул и потер переносицу. Голова начинала гудеть.

– Закройся.

– А что тогда? Самое страшное я уже отбросил. Других вариантов не осталось. Она страшненькая?

Он наклонился ближе, в глазах было почти детское любопытство. Я почувствовал раздражение от его настойчивости.

– Она…симпатичная. Такая же, как все, – выдавил я. Но голос прозвучал неубедительно. Слова застряли в горле, я рефлекторно прикусил язык.

– То есть тебе плевать?

– Совершенно, – пожал плечами. На лице безразличие, а в теле напряжение.

Дастин смотрел на меня с прищуром, будто я сидел под лампой на допросе. В этот момент к нам наконец подошёл Тёрнер. Он бесцеремонно плюхнулся на диван, выхватил бургер у Дастина и вцепился в него так, словно не ел с прошлой недели.

– Спасибо, друг, – пробурчал он с набитым ртом, небрежно отправив в воздух корявый воздушный поцелуй.

Дастин скривился, делая рвотные позывы, и вызывая мой смешок.

– Ты опоздал. Что случилось? – спросил я, взглянув на часы. Для Тёрнера это было не в стиле, он обычно был воплощением пунктуальности. – Эмми не давала спать всю ночь?

Реакция последовала мгновенно, Тёрнер метнул в меня темнеющий взгляд. Мы с Дастином переглянулись и сдержанно рассмеялись.

– Заткнитесь, придурки, – буркнул он, продолжая жевать. – В отличие от вас, я не обсуждаю наш секс в подробностях.

– А и не надо. Всё и так видно. Как Эмми скажет так и будет, – подлил масла в огонь Дастин, растягивая слова с удовольствием.

Тёрнер закатил глаза, будто уже пожалел, что к нам подошёл.

– Я серьёзно, заткнитесь. Вы вообще в курсе, что у нас сейчас игра по баскетболу?

Мы переглянулись. В глазах вспыхнул азарт, а на лице расплылись ухмылки.

– Закругляемся и идём надерём им задницы. – сказал Тёрнер, откинувшись на спинку дивана и вытирая руки влажной салфеткой.

– Интересно, а девчонки будут? – мечтательно протянул Дастин, потянувшись с довольным вздохом, поглаживая живот. – Или хотя бы Моника с Эмили.

– Скорее всего, придут, – отозвался Тёрнер, поправляя ремень от спортивной сумки на плече.

Но Дастин, как всегда, продолжал копать глубже, чем нужно:

– Хоть увижу её.

Я метнул на него взгляд. Он поднял руки, как бы в жесте капитуляции, но при этом ухмылка с лица не исчезла.

После ещё одной скучной лекции мы выбрались на парковку. Я открыл багажник, достал спортивную сумку, и закинул её на плечо. Мы шли в сторону спортзала молча, каждый в своих мыслях, но ощущение было общее: всё только начинало разогреваться.

Я ещё не знал, чем же закончится этот вечер.

Глава 3

Сидя с Эмили в университетском кафетерии, мы обсуждали прошедшую лекцию и фильм, который смотрели накануне. В помещении было шумно: гул голосов, звон посуды, чей-то смех, и я старалась абстрагироваться от всего этого, особенно от столика неподалёку, где за шумным разговором сидел Николас со своими друзьями. Я будто чувствовала его присутствие, но упорно старалась не смотреть в ту сторону.

– Слушай, а давай сходим сегодня на баскетбол? – предложила Эмили, не отрывая взгляда от телефона. Одной рукой она ловко наносила на губы гигиеничку, другой печатала ответ Тёрнеру, будто всё происходило на автомате.

– Честно говоря, мне не особо нравится наблюдать за играми, – ответила я, скептически изогнув бровь. – Ты же знаешь, спорт – это не моё. Особенно все эти спортивные соревнования.

Я откинулась на спинку пластикового стула, сделала глоток сока через трубочку и чуть сощурилась, разглядывая Эмили. Та убрала бальзам в сумочку и подняла на меня взгляд.

– Прошу тебя, просто сходи со мной за компанию. Парни в старшей школе часто играли, и, по словам Тёрнера, сегодня будет интересный матч что-то вроде факультетского дерби. Если не понравится, уйдёшь, – спокойно сказала она, будто заранее подготовилась к моему отказу.

Её взгляд был почти умоляющим, а приподнятые брови говорили: «Пожалуйста, не ломайся». Я прикусила губу и задумалась. В принципе, у меня не было никаких планов после занятий, и если честно, вечер обещал быть скучным. Но предложением это не выглядело, скорее вызовом, особенно с учётом определённого чело… обстоятельства, сидящего за пару столов от нас.

– Ладно, – уступила я с неохотным вздохом. – Пошли посмотрим.

Я взяла стакан и сделала новый глоток, Эмили тут же расплылась в довольной улыбке.

– Так и знала, что долго уговаривать не придётся!

– Не заставь меня пожалеть об этом, – проворчала я в ответ.

– Обещаю, не пожалеешь, – она схватила мой стакан, сделала из него глоток и ухмыльнулась. – Парни играют отлично. Точно будет на что посмотреть.

Я закатила глаза, но не смогла скрыть улыбки. Всё равно, день мог бы сложиться хуже.

– Может, стоит занять места пораньше? – предложила я, услышав, как разговоры вокруг всё чаще касаются предстоящей игры. Толпа студентов уже начала стекаться в сторону спортзала, покупая снеки и обсуждая матч.

– Отличная идея, – кивнула Эмили. Она подхватила меня под локоть и повела в сторону выхода из кафетерия, ловко лавируя среди столов. Мимо нас пронеслась группа первокурсников, возбуждённо обсуждающих состав команд.

Мы вышли в коридор, где уже собиралась толпа: оживлённая, шумная, полная предвкушения. Воздух буквально вибрировал от энергии студентов. Было ощущение, будто весь кампус замер в ожидании, даже те, кто не особо интересовался игрой, всё равно направлялись в одну сторону, просто чтобы не упустить что-то важное.

– Неужели все эти люди пришли посмотреть, как группа парней бегает с мячом? – удивлённо пробормотала я, разглядывая плотную толпу.

– Не только ради игры, поверь, – отозвалась Эмили, скользя взглядом по лицам. – Многие из них просто хотят познакомиться с игроками. Для некоторых это чуть ли не светское событие.

Я фыркнула, не зная, что ответить. Вся эта суета казалась мне странной, почти искусственной.

– Осторожнее! – раздался раздражённый голос за моей спиной.

Я обернулась и увидела девушку из команды черлидерш, она врезалась в меня, и, судя по выражению её лица, совершенно не считала себя виноватой.

– Тебя не учили смотреть, куда идёшь?

Плечи её были чуть поданы вперёд, подбородок приподнят, вся её поза будто демонстрировала жалкое высокомерие.

– Молли, давай быстрее! Кайли подвернула ногу! – подскочившая подруга схватила её за руку и потянула прочь, не дав возможности огрызнуться в ответ.

– Ох уж эта «королева», – усмехнулась Эмили, проводив их взглядом. – Кажется, у неё корона перевешивает всю голову.

– Знаешь её? – спросила я.

– Она не самый приятный собеседник, поэтому мы стараемся делать вид, что не знакомы.

Я передвинула сумку с одного плеча на другое и поморщилась, ремень неприятно врезался в кожу, продолжая натирать.

– Слушай, я пойду к шкафчикам и отнесу сумку, рука уже затекла.

– Ты с ума сошла?! Если сейчас пойдёшь, мы опоздаем, и нам останутся только самые верхние места! – воскликнула Эмили. – Я и так с трудом различаю на таком расстоянии, это парень или девушка. Давай сюда, – она решительно выхватила сумку у меня из рук. – Отнесу Тёрнеру в раздевалку, пусть кинет в свой шкафчик. После игры заберём.

Я даже не успела ничего возразить, как она уже скрылась за углом. Из-за поворота раздался её голос, полный насмешки:

– Только попробуй занять плохие места, твоя задница потом пострадает!

Я покачала головой и направилась к входу. Зал уже гудел от предвкушения. Люди стекались с разных сторон, занимая места, споря и смеясь. Просторный, немного душный, он пах сочетанием воска от деревянного пола, пота, и чего-то жареного.

Я быстро оглядела трибуны. Первые два ряда были уже забиты, но на третьем, ближе к центру площадки, оставались несколько свободных мест. Я проскользнула туда и устроилась поудобнее. Вид был отличный – достаточно близко, чтобы видеть лица игроков, но и не слишком в гуще толпы.

Спустя пару минут в дверях появилась Эмили. Я подняла руку, чтобы привлечь её внимание. Она, кивнув, начала пробираться ко мне через ряд, то и дело вежливо извиняясь перед теми, кого поднимала с мест.

– Боже, да куда все ломятся? В коридоре уже не протолкнуться.

Толпа внутри зала с каждой минутой становилась всё более шумной. Воздух дрожал от возбуждённого гомона, запаха попкорна, сладкой газировки и лёгкой духоты. Люди обсуждали предстоящий матч, делились ставками и спорили о командах.

На нижних ступенях трибуны разминались девушки из группы поддержки. В обтягивающих костюмах в цветах университета, с высокими хвостами и ярким макияжем, они отрабатывали синхронные движения, сверкая кроссовками и натренированными улыбками, обращёнными на мужскую часть зрителей.

– Очевидно, они пришли не только за танцами, – пробормотала Эмили, кивая в сторону входа. – А вон и парни подтягиваются.

Я повернулась и увидела, как в зал начали входить игроки. Их было видно издалека: высокие, в одинаковых футболках с номерами, свободных шортах, с той непоколебимой уверенностью. Кто-то махал друзьям на трибуне, кто-то разговаривал с тренером.

– Вот уж действительно, пафос из всех щелей.

Я невольно задержала взгляд на Николасе. Хотя я видела его лишь по пояс, одной этой картины было достаточно, чтобы понять, фигура у него более чем впечатляющая. Майка с заниженными проймами обнажала широкие плечи и рельефные руки. Жилы на предплечьях чётко выделялись, а солнечный свет, пробивавшийся сквозь панорамные окна спортзала, мягко ложился на загорелую кожу, подчеркивая каждую линию. Будто специально.

Он двигался с уверенностью человека, который давно понял, что ему всё сходит с рук. Самодовольная улыбка, взгляд исподлобья, девушки на трибуне замирали, стоило ему пройти мимо. В нём было что-то вызывающее, как у тех, кто знает, что на них будут смотреть и что этим можно пользоваться.

«Вот же заносчивый…» – пронеслось у меня в голове. Но не успела я додумать, как зал огласился резким свистком тренера. Матч начинался.

Я отвела взгляд, сосредотачиваясь на табло, где цифровой таймер начал отсчёт. Два тайма по двадцать минут. В зале сразу же поднялся гул: паркет задрожал от бегущих по нему игроков, а трибуны ожили – возгласы, хлопки, поддержка, перекрикивающиеся болельщики.

Эмили, вся раскрасневшаяся от возбуждения, с азартом наблюдала за игрой, выкрикивая имя Тёрнера и махая ему рукой, когда тот случайно бросал взгляд в нашу сторону. Я, хоть и не планировала увлекаться, тоже поневоле втянулась.

Первый тайм пролетел быстро. Николас забил два из трёх голов своей команды и, к моему разочарованию, делал это красиво. Уверенно, специально, чтобы произвести впечатление. Третий гол добавил Тёрнер, зал буквально взорвался аплодисментами. Счёт – 1:3 в их пользу. Хотела бы я злорадно поджать губы, но пришлось мысленно отдать им должное, играли действительно сильно.

В зале объявили перерыв. Один из игроков, судя по всему, почувствовал себя плохо и его под руки вывели в медпункт. Остальные расселись на скамейки, кто-то потирал плечо, кто-то массировал икру, почти все обтирали лица полотенцами и жадно пили воду, как будто это могло смыть усталость.

Эмили толкнула меня локтем и, наклонившись к уху, перекричала гул:

– Пойдёшь со мной? Я хочу подойти к Тёрнеру.

– Да, не хочу оставаться здесь одна, – кивнула я, поднимаясь.

Мы осторожно стали спускаться по ступенькам, стараясь не задеть окружающих. С каждым шагом к площадке я ощущала нарастающее напряжение. Не страх, не волнение, просто странная, неприятная вибрация внутри, будто предчувствие.

У скамейки взгляды обратились на нас. Несколько игроков что-то сказали, кто-то подмигнул. Я проигнорировала их и подошла к Эмили, она уже восседала на коленях у Тёрнера, смеясь, прижимаясь к нему. Он заметил меня, улыбнулся и кивнул:

– Привет. Не думал, что ты придёшь. Эмили говорила, что ты не фанатка всего этого.

– Решила дать шанс. Было интересно. Вы играли круто, – призналась я, стараясь говорить спокойно, хотя слова давались неохотно.

И тут за спиной раздался голос, который я узнаю из многих – знакомый и насквозь пропитанный самоуверенностью:

– Я польщён. Спасибо.

Я обернулась. Николас стоял за мной, его взгляд медленно прошёлся по мне сверху вниз, не скрывая оценки. Потом он опустился на скамью между Тёрнером и другим игроком – так, будто это его личная лаунж зона.

– Чего не скажешь о твоей банальной игре.

– Серьёзно? – усмехнулся он. – Я почти был уверен, что слышал: «Николас, ты лучший!»

– Не мечтай, – отрезала я. Его самодовольство только подливало масла в огонь.

Эмили и Тёрнер переглянулись, заметив, как атмосфера вокруг нас изменилась. Я чувствовала это и сама, словно между мной и Николасом натянулась тонкая проволока, готовая лопнуть от одного слова. И мне это не нравилось.

– Это не в моём стиле. Я всегда получаю то, что хочу, – протянул он спокойно, наклоняясь вперёд и упираясь локтями в колени. Его голос был тихим, но уверенным, почти опасным.

Именно в этот момент заиграла песня Umbrella Рианны. Первые аккорды отозвались в стенах зала, тут же вызвав волну одобрительных криков. Из центра спортплощадки вышли девушки из группы поддержки, костюмы с блёстками, подчёркнутые фигуры, чёткие движения. Свет софитов ловил каждый их поворот, и казалось, они сияют на фоне всего остального.

Толпа загудела ещё громче. Баскетболисты хлопали, кто-то свистел, кто-то выкрикивал комментарии. Все, кроме Николаса. Он не сводил с меня глаз. Его молчание выбивалось из общей суматохи, делая его взгляд особенно навязчивым. Он смотрел пристально, с вниманием, от которого становилось не по себе.

Я оглядела скамейки, ища, куда бы сесть, но все места были заняты. Парни развалились, будто в гостиной, не особенно заботясь о пространстве вокруг. И тут раздался резкий хлопок, звук ладони по ткани.

Николас хлопнул по краю своего колена, привлекая моё внимание. Я медленно подняла взгляд. Он всё так же смотрел на меня, губы растянуты в ленивой, дразнящей полуулыбке, глаза прищурены. Его зубы сверкнули слишком нарочито.

Он раздвинул ноги шире, демонстративно подчёркивая свою расслабленную позу, и спокойно произнёс:

– Иди ко мне на ручки.

Я прищурилась, нахмурившись от наглости этого предложения. Но он лишь продолжал смотреть, не отводя взгляда, будто проверяя, сломаюсь я или выдержу.

– Лучше воздержусь, – процедила я сквозь зубы, чувствуя, как за спиной кто-то хмыкнул.

Я обернулась и узнала его, тот самый парень, который утром сидел с Николасом в столовой. Вид у него был, мягко говоря, потрёпанный: взъерошенные, ещё влажные волосы торчали в разные стороны, на губах блестел смазанный след яркой помады. По виду будто он только что выбрался из чужой постели. Прелестно. Когда они только всё это успевают?

– Могу предложить место у меня на коленях, – ухмыльнулся он, не сводя с меня взгляда. Его голос был насмешливым, с ноткой самодовольства. – Обычно девчонкам это нравится. Не думаю, что ты будешь исключением.

В его поведении чувствовалось что-то очень знакомое – та же манера говорить, тот же взгляд, как у Николаса. Даже ухмылка была почти копией. Типаж один и тот же. Скажи мне, кто твой друг…

– Дастин, – добавил он, протянув руку для рукопожатия.

Я даже не дёрнулась в ответ. Просто проигнорировала его жест.

– Думаю, на твоих коленях будет лучше смотреться твой друг, – бросила я холодно, кивнув в сторону Николаса.

Краем глаза уловила, как он усмехнулся, но на лице промелькнуло нечто другое, его взгляд стал внимательнее, губы дёрнулись вверх в едва заметной ухмылке.

– Туда этих придурков, – поддержала меня Эмили, скрестив руки и бросив на обоих надменный взгляд.

Но я уже не слушала её, а замерла. "Я – Дастин."Мой взгляд медленно вернулся к нему. Он стоял чуть в стороне, делая вид, будто наблюдает за танцем черлидерш, но я продолжала смотреть. Так вот он какой.

Я не оглянулась на Николаса, но физически ощутила, как от него ударила волна напряжения. Между нами перескочил взгляд: короткий, немой, но ясный. Он понял и я тоже. Ошибки не могло быть. Это тот самый Дастин, из-за которого вечеринка надолго не сможет выйти у меня из головы.

Грудь сдавило, ком подступил к горлу. Я резко сглотнула, заставив себя выпрямиться. Ни один мускул не дрогнул, хотя внутри будто всё сжалось. Музыка стихла, и зал замер в ожидании. Все ждали начала второго тайма, но для меня всё это звучало глухо, как сквозь толщу воды.

– Время заканчивается. Эмили, идём? – выдавила я и кивком указала на наш ряд, куда уже спешили зрители, толпясь и шумно занимая места.

– Да-да, пошли, – пробормотала она, вставая с колен Тёрнера. Мы двинулись к лестнице.

Я уже собиралась шагнуть за ней, когда чьи-то руки мягко, но уверенно легли мне на талию. Сердце дёрнулось. Я застыла, и медленно обернулась. Это был Николас, его пальцы всё ещё лежали на моей талии, как будто он не спешил их убирать.

Он просто смотрел, будто хотел поймать мою реакцию.

Потом без слов, он отодвинул меня в сторону. Спокойно и аккуратно, словно я мешала ему пройти по огромному залу. Николас двинулся вперёд, присоединяясь к остальным, будто ничего не произошло.

Но тепло его ладоней на моей коже осталось. Дольше, чем я хотела бы признать. Волна мурашек пробежала по спине, и в висках болезненно запульсировало. Я стиснула зубы, пытаясь не поддаться порыву крикнуть ему что-то язвительное, но сдержалась. Он и так знал, что я о нём думаю. Ему не нужно было слышать это словами.

Я откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди, и заставила себя сосредоточиться на игре. Но прикосновение Николаса будто въелось в кожу, не давая дышать. Я резко тряхнула головой, как будто могла стряхнуть эти мысли, и вернула взгляд на площадку, где уже начинался второй тайм.

Напряжение на поле достигло предела. Игроки сталкивались всё жёстче, движения становились резче, удары злее. В какой-то момент один из парней резко толкнул другого в грудь, и те едва не сцепились. Тренеру пришлось вмешаться: он выбежал на площадку и закричал, размахивая руками. Несколько секунд все стояли как вкопанные, и только после этого игра продолжилась.

Второй тайм закончился со счётом 2:4. Победа команды Николаса. Трибуны взревели, словно взорвались. Толпа выплеснула накопившиеся эмоции, а игроки обнимались, хлопая друг друга в знак победы.

Я повернулась к Эмили. Ещё минуту назад она сияла, радостно махала Тёрнеру и что-то шептала себе под нос, но теперь её лицо изменилось. Она достала телефон из кармана, и звук нескольких подряд уведомлений тут же оборвал её радость. Она нахмурилась, между бровей пролегла складка, пальцы вцепились в экран.

– Всё в порядке? – я положила руку ей на колено и наклонилась ближе, стараясь заглянуть в глаза.

Сначала ни звука, она будто не слышала меня. Потом медленно подняла взгляд. И то, что я увидела в её глазах, заставило меня напрячься.

– Мама Тёрнера написала… – голос Эмили дрогнул. – Его отцу стало плохо. Он в больнице.

Она сжала телефон, как будто пыталась выдавить из него что-то ещё. Её руки стали дрожать.

– Я должна сказать ему, – прошептала она, уже поднимаясь.

Я встала почти одновременно с ней и сразу взяла её за руку. Сжала крепко, насколько могла.

– Всё будет хорошо. Обязательно, – сказала я твёрдо, даже если уверенность приходилось вытаскивать изнутри по капле. Эмили кивнула, не отпуская моей ладони.

Мы быстро направились вниз, стараясь пробираться сквозь плотный поток зрителей. Возле выхода с площадки начиналось движение, игроки уже собирались уходить в раздевалку. Эмили сорвалась с места и подбежала к Тёрнеру, показывая экран с сообщениями. Я наблюдала издалека, как он читал. Его лицо побледнело.

– Мне нужно в больницу.

– Я поеду с тобой, – сразу же сказала Эмили, хватая его за руку.

Николас, стоявший неподалёку, обернулся. Его лицо озадачилось от непонимания такой смены настроения.

– Что случилось?

– Отцу стало плохо, – бросил Тёрнер, уже начиная уходить.

– Я отвезу вас, – предложил Николас и шагнул было вперёд, но Тёрнер мотнул головой.

– Не стоит. Я сам справлюсь.

– Тогда звоните, если что. Мы приедем, – добавил Дастин, хлопая Тёрнера по плечу. Он выглядел неожиданно серьёзным.

– Спасибо, парни, – кивнул Тёрнер и скрылся в раздевалке. Николас с Дастином пошли за ним.

Я осталась с Эмили в коридоре. Она стояла, словно вкопанная. Я молча положила руку ей на плечо, поглаживая.

– Если я могу чем-то помочь…

Она не дала мне договорить и просто обняла. Крепко и по-настоящему. Я обняла её в ответ. Всё её напряжение, тревога, неуверенность; всё это было в объятии.

– Позвони вечером, хорошо? Поговорим, – прошептала я ей на ухо, чуть наклонившись.

Она только кивнула, отпуская меня. И уже через минуту мы увидели, как из раздевалки выходит Тёрнер. Они с Эмили, не теряя времени, быстро скрылись за поворотом.

Несколько секунд я просто смотрела им вслед, мысленно произнося: пусть всё обойдётся.

Я уже собиралась уходить, как вдруг замерла. Чёрт. Только не это! Моя сумка осталась в раздевалке. С губ сорвался тихий, обречённый стон. Из-за двери доносился смех, обрывки фраз и хлопки полотенец. Судя по звукам, компания там надолго. Просить кого-то вынести её за меня я точно не собиралась.

Оглядевшись, я решила переждать и заглянуть в библиотеку, убить время там было лучшим вариантом. Может, найдётся что-нибудь стоящее. Тишина и спокойствие библиотеки резко контрастировали с гулом, наполнявшим спортзал. В этом уединении было что-то притягательное, почти спасительное. Погрузившись в чтение, я едва заметила, как пролетело время. Проверив телефон, я поняла, что в раздевалке, скорее всего, уже никого нет.

Возвращаясь обратно, я прислушалась, везде царила тишина. Осторожно сделала несколько шагов к двери, но прежде чем дотронулась до ручки, она внезапно распахнулась, и навстречу мне вышел Дастин, таща на плече большую спортивную сумку.

Он окинул меня взглядом, в котором сквозила нескрытая насмешка.

– Обычно девчонки приходят к нам до тренировок. Что случилось, принцесса? – Тон самодовольный, с завуалированным намёком. Почти предсказуемо.

– А ты, я смотрю, всё ждёшь, когда я появлюсь, – бросила я, с трудом сдерживая раздражение. – Мне нужно забрать свою сумку. Тёрнер оставил её у вас. Кто-нибудь ещё там остался?

– Можем зайти вместе проверить, – протянул он с подчеркнутой ленцой, перегнув палку в интонации.

Я смерила его недовольным взглядом, на что он усмехнулся:

– Ладно, шучу. Там никого нет, можешь спокойно забирать.

Он уже собирался уходить, но вдруг обернулся:

– Моника!

Я приподняла бровь, не скрывая скепсиса:

– Чего тебе?

– Хорошего вечера. – он послал мне воздушный поцелуй и скрылся за поворотом.

Я закатила глаза. Вот с такими парнями дружит Тёрнер? Что ж, единственный повод пересмотреть мнение о нём. Или, наоборот, не пересматривать вовсе.

Я толкнула дверь и вошла в раздевалку. Здесь было пусто, только гулкие шаги отражались от кафельных стен. Воздух казался немного влажным, пахло приятным гелем для душа. Пройдя вдоль шкафчиков, я заметила приоткрытую дверцу. На фоне тусклого света сверкнул металлический брелок. Моя сумка! Я облегчённо вздохнула, вытаскивая её и оборачиваясь. Как вдруг резко отшатнулась назад.

Нет! Этого просто не может быть!

Напротив меня стоял Николас, скрестив руки на груди. На его бёдрах было белоснежное махровое полотенце, а на лице его фирменная, самодовольная ухмылка, с которой, казалось, он родился. По телу стекали капли воды, он видимо только вышел из душа. Воздух в раздевалке сразу сгустился, как будто пространство само ощутило напряжение. Стены, недавно казавшиеся просто фоном, теперь давили своим безмолвием.

– Ты что, меня преследуешь?! Что ты тут забыл?! – выпалила я, решив, что лучшая защита – это нападение.

– Ты серьёзно сейчас? – он усмехнулся, и голос его прозвучал с той самой каплей иронии, что всегда действовала мне на нервы. – Это яздесь должен удивляться, ты каждый раз находишь всё более интересный повод столкнуться со мной. Что же случилось в этот раз? Свет внезапно отключился? Заблудилась? Или просто не могла больше сдерживать любопытство и решила, наконец, увидеть меня голым?

Он склонил голову набок, мокрые пряди мягко падали на лоб, придавая его лицу мужественный и, к несчастью, слишком привлекательный вид. Всё в его позе кричало о том, что он чувствует себя как дома.

– Не переоценивай себя, – прошипела я, но сама же не сдержала взгляд, скользнувший вниз. Чёрт. Тем временем он, не теряя уверенности, взялся за край полотенца, начиная развязать его.

– Не смей! – воскликнула я, резко отворачиваясь к окну. – Я буду кричать!

В ответ раздался низкий, искренний смех, и этот звук прошёлся по моей спине, как электрический ток. Я почувствовала, как во мне поднимается что-то странное, щекочущее и тут же попыталась это задушить.

– Ты не первая, кто это говорит, – отозвался он, отходя и уже шаря в вещах у шкафчиков. – Обычно девушки кричат, но в другом контексте.

Невыносимый самовлюблённый тип.

– По статистике, шестьдесят семь процентов женщин симулируют, – парировала я, бросив взгляд через плечо. Не увидев его поблизости, я направилась к двери, желая как можно быстрее закончить эту сцену.

– Значит, у тебя были неудачные парни, если ты в курсе таких цифр, – усмехнулся он, застёгивая ширинку своих брюк. – Сочувствую, но это объясняет многое.

Я остановилась у двери, крепко сжав ладонь на ручке. Быстрый и машинальный взгляд, всё же выдал меня: широкие плечи, сильная спина, расслабленная уверенность в движениях. Он заметил это.

– Нравится? – с нескрываемым довольством спросил Николас, поймав мой взгляд.

– Видела и получше, – ответила я равнодушно, разворачиваясь к двери и опуская ручку, но щелчка не произошло.

Нахмурившись, я попробовала снова и сильнее. Дверь не поддавалась. Ещё попытка, и так несколько раз. Паника начала подниматься внутри и душить меня, как будто стены вдруг приблизились на шаг.

– Успокойся. Сломаешь, только хуже будет, – раздался за спиной спокойный голос Николаса.

Я резко отдёрнула руку и отступила в сторону. Он уже натягивал чёрную футболку, подойдя ближе. Не глядя на меня, он положил ладонь на дверь и начал аккуратно, но уверенно дёргать за ручку. Металлический щелчок не прозвучал. Я тяжело сглотнула.

– Ты же откроешь?

Он бросил на меня короткий взгляд. Лицо было сосредоточенным, брови нахмурены, а скулы чётко очерчены. Его голос прозвучал сухо:

– Я похож на слесаря?

Николас снова сосредоточился на двери. Одна рука лежала на панели, другая аккуратно двигалась, проверяя сопротивление замка. Вены на его предплечьях проступили, кожа натянулась. Я отвела взгляд, уставившись в окно, чувствуя, как сердце стучит в горле.

И тут прозвучало его спокойное, но хлёсткое:

– Мы застряли.

Глава 4

Спокойно развернувшись обратно к шкафчикам, я продолжал убирать вещи в сумку, мысленно засекая таймер в своей голове. Три… два… один…

– Что значит «застряли»? – возмутилась Моника, подходя ближе и хмуро оглядывая меня. В её глазах читалось раздражение, смешанное с замешательством. Она стояла на месте, ожидая объяснений.

– Это значит, что мы с тобой остались наедине, – произнёс я медленно, растягивая слова с ощутимым удовольствием внутри. – В закрытом помещении. – застегнув молнию сумки, я выпрямился и заметил её потухший взгляд.

– Прекрати, я серьёзно. Что нам делать? – её голос звучал всегда уверенно, но сейчас в нём чувствовалось отчаяние.

Я медленно окинул Монику взглядом, отмечая, как напряжённо выглядит её стройная фигура передо мной. От трепета в голосе было ясно, что внутреннее волнение стало почти невыносимым.

– Можешь сходить в душ, расслабиться, а я пока что-то придумаю. Если понадобится потереть спинку, ты знаешь к кому обратиться.

Она разочарованно взглянула на меня, отвернувшись, и, отступая в сторону, достала телефон.

Я заметил, как её плечи слегка опустились от тяжести недовольства. Мой ответ явно не удовлетворил её; но я и не собирался угождать этой девчонке. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул, надеясь, что не нужные мысли уйдут прочь, но они крепко засели в моём сознании.

– Я наберу Дастина, – потянувшись за своим телефоном, я стал быстро пролистывать контакты, – с другой стороны дверь будет открыть легче. Он должен помочь.

В этот момент Моника развернулась, разъярённая, делая шаг ко мне и прикрикивая:

– Это всё он виноват! Если бы он не был треплом, то не сказал бы, что тут никого нет!

– А ты хотела бы застрять здесь одна? – выдохнул я сквозь стиснутые зубы, поднимая на неё тяжелый взгляд. Её высокий тон давил на нервные окончания, а тишина на линии, где должен был быть голос Дастина, довершала это ощущение замкнутости.

– Всё лучше, чем с тобой!

Моника вновь метнулась к двери, яростно вцепившись в ручку, и начала дёргать её с отчаянной резкостью, будто надеясь, что чем сильнее потянет, тем быстрее исчезнет. Металлический скрип казался издевательским: громким, царапающим по ушам. Казалось, каждый её нервный рывок эхом отражается у меня внутри, заставляя скрежетать зубами. Хотелось заткнуть ей рот, чтобы наступила хоть капля тишины. Но я заставил себя сдержаться.

– Отпусти, ты можешь сломать её.

Моника проигнорировала мои слова. Её плечи дрожали от напряжения, пальцы с силой вцепились в холодный металл. Я подошёл ближе, остановившись впритык за её спиной. Её волосы слегка коснулись моего подбородка, пахнущие дымком и чем-то сладковатым, напоминающим вишню, или, может, гранат. Я втянул носом воздух, будто пытаясь зафиксировать этот запах в памяти на случай, если потом пожалею, что не сделал этого.

Молча накрыв её ладонь своей, я почувствовал, как она вздрогнула, но не сразу отдёрнула руку. Я сжал её крепче.

– Прекрати, – вырвалось грубее, чем следовало. Мне казалось, что прикосновение к ней усилило волнение, разом согнав все мысли с головы. Я с трудом сдержал желание притянуть её к себе.

Отведя её руку от ручки, я тихо, но с нажимом добавил:

– Ты ведёшь себя как ребёнок.

– Не трогай меня.

Она рванулась, как будто я обжёг её, и тут же развернулась ко мне. Я перехватил её за запястье, но не сжимал, а лишь удерживал. Наши взгляды встретились. В её глазах горело упрямство, ледяное, колющее. Челюсть чуть сжалась, губы побелели. Она подняла подбородок, всем своим видом показывая бесстрашие. Её высокомерная осанка раздражала и завораживала одновременно. Я знал, что в любой другой ситуации это выражение лица могло бы завести с пол оборота.

– Не заставляй меня повторять, – голос стал ниже, твёрже. В груди нарастало напряжение, как перед ударом грома. – Сейчас я что-нибудь придумаю. Просто успокойся.

Тишина накрыла нас, как плотное покрывало. Воздух стал густым, почти зловещим. Мои мысли метались, и я заметил, как её губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но сдержалась. Словно балансировала на грани между капризом и согласием. В такие моменты её лицо, особенно когда оно напряжено и сосредоточено, почему-то особенно притягивало. Она раздражала, но заводила. Честно, я сам себя за это ненавидел.

– Ладно, хорошо. А теперь отойди от меня, – её голос был чуть тише, но всё ещё с той же властной нотой, как будто она давала указания, а не соглашалась.

Я неохотно отступил, ощущая, как тело протестует. Как будто каждая мышца хотела остаться в том положении, но я сделал шаг назад, противясь желаниям. Я развернулся, оглядывая раздевалку. Пространство казалось ещё более тесным, чем раньше. Всё это давило.

Пытаться дозвониться до Дастина – смысла ноль. Я и так знал, где он. Скорее всего, уже подцепил какую-то девчонку после матча, утащил к себе домой и забыл, что у него вообще есть телефон.

– Может, выбьешь дверь? – прозвучало неожиданно тихо.

– И как я не додумался сразу? – бросил я с ленивой иронией, коротко усмехнувшись и театрально разводя руки в стороны. – Ценю твою веру в мои суперспособности, конечно, но это, между прочим, не так просто, как тебе кажется.

Моника закатила глаза, резко выдохнув, словно эта фраза окончательно выбила у неё из-под ног иллюзию, что мы выберемся отсюда быстро и без скандала. Она скрестила руки на груди и чуть отступила назад, с видом человека, которому уже надоело объяснять очевидное.

– Я, по крайней мере, предлагаю хоть что-то, – с нажимом, почти с вызовом ответила она.

– Ты опять начинаешь? – я сделал короткий не угрожающий шаг к ней, но этого хватило, чтобы она тут же отступила на два шага назад.

– Прекрати так делать!

Я не сводил с неё глаз. В её позе было напряжение: плечи подняты, подбородок слегка вздёрнут, губы сжаты в тонкую, упрямую линию. От неё буквально исходила волна негодования, ощутимая даже на расстоянии. Моника устало отвела взгляд в окно, тщетно пытаясь придумать хоть что-то новое.

В этот момент, когда её лицо оказалось в профиль, я словно увидел её заново. Острый изгиб подбородка, утончённые скулы, нежная шея с чуть проступающей венкой под кожей, всё это казалось чётким и хрупким одновременно. Моника была привлекательной девушкой. Красивой. И это было глупо отрицать.

Я подошёл к окну и поставил ладони на подоконник, чувствуя холод камня под пальцами. За стеклом царил почти полный покой: университет постепенно выдыхал после долгого дня, и редкие фигуры прохожих то и дело исчезали за поворотом. Вдалеке, на стене корпуса, находилась пожарная лестница, как немой, но весьма прямолинейный намёк: вот он, выход, Николас. Прямо перед тобой.

Я повернулся к Монике, решив не ходить вокруг да около.

– Высоты боишься?

– Это и есть твой план?! – воскликнула она, мотая головой в разные стороны. – Я не буду прыгать!

– Хочешь остаться здесь? – на её лице мелькнуло возмущение, она открыла рот, готовясь выдать очередную вспышку гнева, но я прервал её, не давая ни секунды: – Можешь ждать до утра. Сторож в любом случае будет делать обход и откроет тебе дверь. А я, извини, предпочту поехать домой.

Я подошёл к шкафчику, на ходу подхватывая куртку, закидывая спортивную сумку на плечо и, не оборачиваясь, вернулся к окну. Дёрнул защёлку и распахнул створки, впуская внутрь вечерний воздух. Холодный ветер ударил в лицо, мурашками проходясь по рукам. В небе уже мерцали первые звёзды, и в голове саркастично проскочила мысль, что выглядит как настоящая романтика.

Я знал, если Моника откажется, я не смогу уйти. Не потому что совесть загрызёт, а потому что не плевать. И это бесило.

– Как чувствовала, что не надо было отдавать сумку, – пробормотала она с обречённостью, и я услышал её шаг за спиной.

Я облегчённо выдохнул, почти незаметно, стараясь не выдать это вслух.

– Не бойся, крыша плоская, – сказал я, повернувшись к ней. – Мы спустимся по пожарной лестнице. Только в самом конце придётся прыгнуть, там небольшой зазор до земли.

Она скривилась, лицо сморщилось, но Моника с трудом кивнула. Неуверенно, медленно. И этого было достаточно.

– Ты вырядилась, чтобы покрасоваться? – произнёс я с недовольством, окинув взглядом её наряд. Обтягивающая юбка, кофта с небольшим вырезом, всё это смотрелось чертовски эффектно, но абсолютно не подходило для ночного побега по крыше. Она будто сошла с глянцевой страницы, словно модель.

– Прости, мамочка, в мои планы не входила ночная прогулка по крыше, – язвительно бросила Моника, даже не удостоив меня взгляда.

– В твоём случае, я, скорее, папочка, – хмыкнул я, подхватывая куртку и резким движением расправляя её. – Подойди ко мне.

Она вскинула брови – насмешливо, чуть вызывающе. Нет, блять. Только не сейчас.

– Во-первых, смени тон. А во-вторых, мне не холодно, так что надевать твою куртку я не буду.

Я сдерживался из последних сил. Эта её наглая манера, этот взгляд, которым она будто проверяла мои нервы на прочность… Всё внутри распалялось, будто плеснули бензин на огненный участок.

– Хорошо, – выдохнул я, глядя на неё в упор. Куртка в руках будто стала тяжелее. – А теперь подойди ко мне, – повторил уже жёстко, без намёка на игру.

Она не шелохнулась. Только уголок губ дёрнулся, и в этом почти незаметном движении сквозило что-то дерзкое, как вызов. Ветер с улицы хлестнул по комнате, и я заметил, как её плечи едва заметно дёрнулись. Не холодно, да.

– Ладно, тогда сделаю это сам.

Не давая ей времени на ответ, я подошёл, резко сократил дистанцию и обвил её талию рукой. Тело было тёплым и упругим под тонкой тканью, и она напряглась, но не отпрянула. Я притянул её ближе, в упор, глядя в глаза.

– Хочешь, чтобы я помог тебе одеться? Думал, ты уже взрослая для этого, – проговорил я с язвительностью, одновременно испытывая внутренний разряд от короткого касания. Её ладони уткнулись мне в грудь, с силой, но не настолько, чтобы оттолкнуть – скорее, обозначить границу. Глаза встретились с моими, и в них сверкнуло раздражение, замешанное с чем-то ещё.

– Ты похож на психопата, – прошипела она, почти не отводя взгляда.

– Наденешь сама или мне помочь? – спросил я, поднимая куртку выше, будто предлагая выбор. Но руку с её талии убирать не торопился.

Секунда. Другая. Моника молча выхватила куртку и оттолкнула меня, накидывая её на плечи резким движением, будто надеясь так отмахнуться от меня.

– Сразу бы так, – буркнул я, уже повернувшись к окну. Взялся за раму и, без лишних слов, вылез на крышу. Ночной воздух ударил в лицо с такой свежестью, что казалось весь раздражённый жар испарился за секунду.

Я развернулся, наблюдая, как она ловко закидывает ногу на подоконник, подтягиваясь, и грациозно перелезает. Даже не думая попросить помощи. И я не пытался предложить, потому что точно знал, что её упрямство не допустит принять это. Я молча отметил, как её движения остались точными, уверенными, даже в этом наряде. Из-под куртки всё ещё были видны бёдра, очерченные облегающей тканью юбки. Стиснув зубы, я отвернулся, не желая развивать мысли дальше.

– С каждым разом идея становится всё хуже, – проворчала она, ступая на бетон рядом со мной.

– Согласен. Выбить дверь было куда надёжнее, – отозвался я с сарказмом, оглядываясь на неё через плечо. – Думаю, ты бы справилась одна.

Она смерила меня взглядом, полный того самого «отвали, Николас», но ничего не сказала. Только тяжело выдохнула, как будто морально готовилась к следующему этапу безумия.

Мы подошли к пожарной лестнице. Металл блестел в свете уличных фонарей, от него тянуло холодом, как от льда. Я ухмыльнулся, едва взглянув вниз, высота всё же ощущалась.

– Давай ты первая? – сказал я с преувеличенно серьёзным видом. – А то, знаешь ли, я боюсь.

– Почему именно с тобой, а не с кем-либо другим, – произнесла Моника почти шёпотом, как будто признание вырвалось против её воли.

– Думаю, тебе просто повезло, – усмехнулся я, позволяя себе короткий, самодовольный взгляд. Она скривилась в преувеличенной гримасе, притворно замотав головой. В ответ я сменил тон, придавая голосу твёрдость:

– Будь осторожна и не торопись. Лестница старая, и металл скользкий.

Моника подошла ближе, её шаги стали тише, словно каждый шаг давался с трудом. Я перехватил сумку, чтобы она не мешала, и, повернувшись к железной лестнице, начал спуск – медленно, нащупывая каждую ступеньку ногой, чтобы не сорваться вниз. Пальцы крепче сжали холодный металл. От него тянуло сыростью и чем-то ржавым.

Сверху чувствовался её взгляд. Я знал, что она смотрит, возможно, ждёт пока я сорвусь, чтобы потом сказать "а я говорила".

– Ты долго будешь ждать? – спросил я, остановившись и взглянув наверх. Моника стояла, немного ссутулив плечи, держа сумку за спиной, будто колебалась.

– Иду-иду, – буркнула она, кидая ногу на нижнюю перекладину и начиная спускаться.

– Ты говорил, что лестница непрочная… Часто пользуешься? – её голос звучал ближе, и в нём явно читалась издёвка.

– Конкретно этой нет. А вообще? Ну, знаешь… надо же как-то к девчонкам в комнаты попадать, – сказал я, намеренно не скрывая насмешку. Её вздох, полный недовольства, был почти слышен.

Когда я добрался до последней ступени, до земли оставалось около двух метров. Лестница резко обрывалась, как будто сама передумала вести до конца. Под ногами чёрнела трава, ещё влажная от вечерней росы.

– Лучше бы ты шла первой… – пробормотал я, сделав вид, что голос дрожит, будто я вдруг осознал, на какой высоте мы висим. Уголки её рта дёрнулись вниз, и я не смог не рассмеяться.

– Николас!

Я скинул сумку, повис на руках, перевёл дыхание и прыгнул. Мгновение в воздухе, земля под ногами качнулась и вот я уже стою, отряхивая ладони от земли, чувствуя в груди лёгкое возбуждение от рывка.

Подняв голову, я увидел Монику. Она застыла на предпоследней ступеньке, с явным сомнением глядя вниз. Тело напряжено, пальцы сжаты в перилах, словно лестница могла уползти из-под неё в любую секунду.

– Просто спрыгни. Я поймаю, – уверенно сказал я, расправляя руки. – Доверься мне, давай.

Она закатила глаза и начала забираться обратно.

– С меня хватит. Я полезла назад!

– Я сейчас уйду, – спокойно предупредил я, уперев руки в бока.

Она зарычала себе под нос, но сдалась. Всё ещё ворча, будто проклиная эту ночь и всё человечество, она медленно начала спуск. Каждый шаг сопровождался её тяжёлым взглядом в мою сторону, словно я лично устроил ей это испытание.

– Ты меня собрался ловить без рук, супермен? – остановившись и явно проверяя, насколько я серьёзен.

Я шагнул ближе, поднимая руки, как актёр в театре, изображающий рыцаря.

– Нет. Как принцессу, – с иронией ответил я, не отрывая от неё глаз.

Она спустилась чуть ниже, но всё ещё не решалась прыгнуть. Тонкие пальцы вцепились в перекладину, а ноги дрожали, застыв на весу.

– Тут высоко… – прошептала она, почти себе под нос, и выдохнула, медленно, как перед прыжком в воду.

– Зато вид хороший, – не удержался я, скользнув взглядом по её ногам. Загар красиво подчёркивался уличным светом, играющим на коже. Она тут же отдёрнула юбку вниз, с раздражением, что вызвало у меня короткий смешок.

Всё ещё сопротивляется и это сводит с ума.

– Просто не думай о высоте. Ты же считала, что я смогу выбить дверь, а теперь не веришь, что смогу поймать тебя?

– Забудь об этом, – отрезала она, всё ещё не прыгая.

– Давай, – сказал я, слегка встряхнув руками и добавив строгости в голос, – мне надоело ждать.

Моника задержала дыхание, и в этот момент я знал, ещё секунда и она прыгнет.

– Если ты меня уронишь… – её голос задрожал.

Моника медленно опустилась к самому краю, словно балансируя между решимостью и страхом. Она взглянула вниз, где земля казалась далёкой, неприступной, и глубокий вздох вырвался из груди, как попытка собрать всю смелость в одном миге. Затем, подняв глаза, она встретилась со мной взглядом. Моника крепко ухватилась за ступеньку, словно за последнюю точку опоры, а потом, собравшись, медленно свесила ноги и отпустила руки, доверившись мне.

Не прошло и пары секунд, как я почувствовал, что она уже в моих руках. Её тело легло в мои руки, почти невесомое и одновременно напряжённое. Я крепко прижал её к себе, выдыхая.

Моника зажмурилась, словно пытаясь прийти в себя, и её руки машинально сжали мои плечи. Её тело едва заметно задрожало, и это тронуло меня глубже, чем я ожидал. Я крепче прижал её к себе, будто хотел передать через тепло уверенность и защиту.

Внутри меня закипало желание сказать что-то успокаивающее, что всё в порядке. Но я сдержался, медленно опуская её на ноги.

– В порядке?

– Да, – выдохнула она, голос дрогнул, словно не осознавая, что страх остался позади.

Её дыхание коснулось меня, заставляя пробежать мурашки по коже – наверное, от вечернего холода. Её руки всё ещё лежали на моих плечах, и я невольно скользнул взглядом по ним, а затем, словно сам того не заметив, притянул её за талию ближе к себе.

Её тело, не сопротивляясь, поддалось вперёд, соприкасаясь с моим. Но в считанные секунды она, словно осознав, в каком мы положении, дернулась назад, разжимая руки.

– Спасибо, – сказала она, избегая встречного взгляда.

Я кивнул, пытаясь заглянуть ей в глаза, но она уклонилась от моего взгляда, и я отвернулся, подняв сумку, лежавшую рядом. Проходя вперёд, не оборачиваясь, добавил:

– Пошли, уже поздно.

Мы шли молча к главному корпусу университета. Тишина между нами висела тяжёлой пеленой, лишь шорох наших шагов нарушал покой. Доставая ключи от машины из сумки, я решился спросить:

– Где ты живёшь?

– В гости напрашиваешься?

– Нет, – ответил я с улыбкой, – у меня другие планы. Но подброшу тебя домой.

Она лишь покачала головой, демонстрируя свою независимость.

– Я поеду на такси.

Я не стал ждать её дальнейших возражений. Быстро присел, обхватил её бёдра руками и, не давая опомниться, закинул на плечо, направляясь к машине.

Её попытки вырваться и ударить меня были яростными и бескомпромиссными, кулаки сыпались, словно град, и мне пришлось напрячь все силы, чтобы удержать равновесие под этим натиском. В её сопротивлении было столько энергии и огня, что я с трудом сдерживал улыбку, наслаждаясь этой игрой сил.

– Это похищение! Ты не имеешь права! – закричала она, вновь со всей силы ударив меня в плечо. Её кулак хоть и не причинил особой боли, но был исполнен ярости. Я, почти не задумываясь, подкинул её выше на плече для встряски – и, услышав короткий, испуганный вскрик, довольно усмехнулся.

– Иначе ты не понимаешь.

Я открыл пассажирскую дверь, и, не давая ей опомниться, аккуратно, но решительно снял Монику с плеча и усадил в машину. Она мгновенно взвилась, резко взметнув руку вверх, очевидно, чтобы влепить мне пощёчину. Я перехватил её запястье на полпути, сжал ладонь в своей руке. Её кожа была тёплой, пальцы чуть подрагивали, но взгляд… В её глазах пылал огонь. Настоящий, дикий, почти безумный.

– Не смей, – почти угрожающе сказал я, нависнув над ней. Внутри всё кипело, не только от злости, но и от электрического напряжения, сгустившегося между нами до предела.

Мы молчали. Тишина была глухой и плотной, наполненной бешеным сердцебиением, которое, казалось, слышалось в салоне машины. Я отстранился медленно, глядя ей прямо в глаза, и захлопнул дверь, будто ставя точку в этой немой перепалке.

Обходя капот, я сжал кулаки. Сев за руль, я завёл Агеру. Мотор загудел низким, уверенным звуком. Я включил обогрев, запустил навигатор и плавно вырулил с университетской парковки, влившись в редкий ночной поток машин.

Пару секунд спустя я кинул быстрый взгляд на неё – её губы были сжаты, а скулы напряжены.

– Вбей свой адрес, – глядя на навигатор, я старался сохранить спокойствие, хотя её недовольство чувствовалось физически, как тяжёлая тень, опустившаяся между нами.

– Тебе разве не стыдно?! Кто тебя воспитывал?!

– Не стесняйся, если хочешь могу включить музыку, что скажещь? – не удержался я, с лёгкой насмешкой в голосе, прекрасно зная, что это лишь сильнее её разозлит. И в каком-то странном смысле желая этого.

– В твои услуги таксиста не входит опция «молчать»? – нажимая «старт» после того, как маршрут был проложен, Моника откинулась на сидение. Всего двадцать минут по меркам этого вечера, почти мгновение.

– Такси бесплатное, премиум-класса, – хмыкнул я. – Водитель позволяет себе немного больше.

Плотная тишина вновь вернулась, только двигатель и шорох шин по асфальту создавали ритм происходящего. Я откинулся на сиденье, вальяжно держа руль одной рукой, а другую завёл назад, в попытках найти сумку. Бумажник с кредитками должен быть где-то здесь. Бензин почти на нуле, а на навигаторе уже светилась ближайшая заправка.

Моника, не выдержав моих неуклюжих попыток, закатила глаза, издала раздражённый вздох и развернулась в кресле, потянувшись к моей сумке. Её движения были резкими, но изящными, я не мог не заметить, как ткань платья натянулась по её бёдрам, очерчивая плавные, притягательные линии. Это зрелище застопорило время на несколько секунд я забыл про дорогу.

Она схватила сумку, вернулась на место и без лишних слов бросила её мне на колени. Я подхватил её, чуть усмехнувшись краем губ, но ничего не сказал.

Взгляд Моники скользнул по интерьеру машины, по обтянутой тёмной кожей панели, по идеально отполированной центральной консоли, и наконец остановился. Узкое серебристое название, выгравированное с почти вызывающим шиком, бросилось ей в глаза. Koenigsegg Agera.

Мгновение она просто смотрела. Потом её брови приподнялись сначала в удивлении, затем в узнавании. Губы медленно разошлись в усмешке, глаза сверкнули.

– Это был ты… – почти шёпотом вырвалось из неё, с оттенком недоверия и одновременно откровенного раздражения.

Я бросил на неё быстрый взгляд, не понимая, что вызвало такую реакцию.

– О чём ты? – нахмурился я, стараясь удержать внимание на дороге.

Моника не ответила. Лицо стало отстранённым, будто она углубилась в свои мысли, и я решил больше не спрашивать.

Мы быстро заехали на заправку, и, залив полный бак, я опёрся спиной о крышу машины, тяжело выдыхая.

Усталость навалилась резко, будто кто-то сбросил на плечи. Но дело было не только в бессонной ночи, не столько в ней. Это была не физическая усталость, а что-то глубже. Моника Харрис.

С той самой вечеринки её образ словно въелся в мозг, как заевшая пластинка, как царапина на стекле, которую не оттереть и не забыть. Чем дольше я прокручивал в памяти тот вечер, тем тяжелее становилось в груди.

Я снова и снова возвращался к тому моменту. К её взгляду в спортивном зале. В нём было что-то такое, что трудно вынести.

И именно тогда, в эту секунду, меня накрыло осознание. Мне нужно было извиниться, но гордость играла злую шутку. Просто выдавить из себя эти чёртовы слова и похоронить ситуацию, как старую историю, которую уже невозможно переписать.

Мы ехали по пустой ночной трассе. Фары выхватывали из темноты обочины, серые тени деревьев и мерцающие дорожные знаки. Радио играло вполголоса какой-то медленный трек. Я убавил громкость и прочистил горло.

– Насчёт вечеринки… – начал я, но слова тут же застряли в горле, будто их нужно было вытаскивать крюком. Пальцы сжали руль до боли, суставы побелели.

– Я не хочу об этом говорить, – её голос был холодным, ровным, без тени колебания.

Но я уже начал и не мог остановиться.

– Это было грубо с моей стороны. Очень, – выдохнул я, не отрывая взгляда от дороги, будто пытался спрятаться от её реакции в темноту за границей фар.

Она тяжело вздохнула. Протяжно и устало. Этот вздох звучал, как рана, вскрытая заново.

– Ха. Действительно? – Моника фыркнула сдержанно и безрадостно. – А я думала, ты всех девушек так… «выставляешь». В своём свете.

Её сарказм резанул по нервам. Но он был заслуженным.

– Ты можешь помолчать? – сорвалось у меня, слишком резко, и я сразу почувствовал, как гнев на самого себя горячей волной поднимается в груди.

Моника повернулась ко мне, и в её взгляде была ярость.

– Нет! – выкрикнула она. – Я не собираюсь молчать! Ты меня достал, Николас! Я сказала, что поеду на такси, ты проигнорировал это. Сказала, что не хочу говорить о вечеринке и снова плевать! Всё по-твоему. Всё как тебе удобно! С чего мне вообще молчать?!

Я сжал челюсти, дыхание участилось.

– Да, – выдохнул я, сглотнув. – Я признаю, что поступаю… не очень хорошо.

Она цокнула, как будто я сказал что-то нелепое. Но я продолжил, потому что молчание было бы трусостью, которую я презирал.

– Но выслушай хотя бы… а потом уже решай, что делать дальше.

– Хорошо, я слушаю, – отрезала она.

Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, и ощутил, как грудь стягивает тугой петлёй.

– Так о чём это я… – мой голос стал тише, глуше, будто горло сжало изнутри. Я запнулся. – В тот вечер я…

Мои мысли разбежались, будто кто-то рассыпал их по полу. Она смотрела внимательно, пронизывающе, и я не знал, куда деть глаза. Меня сбивало не то, что она молчит, а как она молчит с ожиданием.

– Не смущайся, давай говори, – усмехнулась Моника, насмешливо. – У тебя ведь никогда не было проблем с тем, чтобы говорить. Почему вдруг теперь стесняешься?

Я взглянул на неё устало, раздражённо и сказал почти сквозь зубы:

– Давай не будем начинать?

– Это не я начала, а ты.

– Я могу продолжить? – слова вырвались сами.

Она замолчала, лицо изменилось – не то чтобы стало мягче, скорее, застыло. Но для меня это было сигналом. Я перевёл взгляд обратно на дорогу и немного сбавил скорость, не потому что нужно было, а чтобы хоть немного унять дрожь в руках.

– В тот вечер я должен был познакомиться с одной девушкой. Её пригласил Дастин.

– И?.. – её голос был резким, колючим.

Я на мгновение забыл, что хотел сказать.

– У меня были определённые мысли о ней… – начал я, подбирая слова. – Исходя из того, что рассказывал Дастин. Поэтому, когда ты зашла в мою спальню… я не увидел тебя. Я увидел человека, на которого уже навесил ярлык.

– То есть, дешёвку? – произнесла она это не вопросом, а приговором.

Я сжал руль сильнее, кожа на пальцах натянулась. Мозг внутри черепной коробки словно сжимался, давя изнутри. Мыслей становилось всё меньше, зато напряжения всё больше. Я чувствовал себя идиотом, загнанным в угол. И Моника, она была именно той, кто не давал мне возможности сбежать в оправдания.

– Я знал, какие цели она преследует. И каких норм придерживается. – слова давались трудно. – Каждый человек может ошибаться.

Я не смотрел на неё, но чувствовал: её глаза сверлят меня, будто хотят вытащить изнутри всё, до последней капли.

– Значит, ты признаёшь, что совершил ошибку? – голос её стал тише, но не мягче.

– Я говорю о том, что поспешил с обвинениями. И даже не стал слушать. – я произнёс это почти механически, пряча эмоции под сухостью интонации.

– То есть ошибки не было?! – вдруг резко вспыхнула она, хлопнув ладонями по панели. Она развернулась ко мне всем телом.

Я стиснул зубы.

– Не вынуждай меня, Моника.

– Я вынуждаю тебя?! – в её голосе нарастала буря. – Ты себя вообще видел? В ту ночь ты выставил меня шлюхой. Ты вёл себя так, будто я пришла, чтобы раздвинуть перед тобой ноги! Ты приплёл своего друга, бросил в лицо мерзости и ещё удерживал меня! И теперь ты хочешь, чтобы я…

– Прошу прощения, – перебил я её, хрипло, не в силах слушать дальше.

Мгновенная тишина опустилась в салон. Словно после взрыва, только звон в ушах и эхо эмоций, натянутых до предела. Моника резко замолчала, её губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но не сказала.

– Что?

– Я совершил ошибку, понял это и решил извиниться. – я выдохнул, будто сбрасывая с плеч груз. – Не знаю, что изменится дальше. Может, ничего. Но я сделал то, что должен был. Вот и всё.

– Это худшее извинение в моей жизни, – сказала она спокойно, но с едкой прямотой.

Я повернул голову в её сторону, и впервые за всё время позволил себе рассмотреть её по-настоящему. Да, я и раньше знал, что у неё характер. Но только сейчас понял, насколько он цельный. Несгибаемый. И это раздражало. Но всё также невыносимо привлекало.

– Другого ты не получишь, – сказал я просто.

Она отвернулась, уставившись в окно. В отражении я увидел, как её взгляд краем скользит по моему профилю и тут же исчезает. Она избегала встречи глазами. Может быть, чтобы не сказать лишнего. А может, потому что внутри её всё бушевало так же, как и во мне.

По радио заиграла мягкая, будто издалека доносящаяся мелодия Iyeoka – Simply Falling. Строки отдалённо проносились в голове.

«Моё сердце вновь забилось, хоть всё это время мне казалось, что мы лишь притворяемся, но стоит мне открыть глаза, и всё становится другим».

«И такое ощущение, что грусть уходит сама собой, и ничто не сможет избавить меня от этого чувства, ведь я знаю, что просто влюбляюсь в тебя».

Довольно иронично. Я не сдержал кривой усмешки. Просто прекрасно. Лучше и не подберёшь.

– Ну конечно, – пробормотал я, – саундтрек прямо под ситуацию.

Чтобы хоть немного подавить желание взаимного уничтожения, я решил попытаться завести разговор.

– Тебе нравится джаз? – спросил я с интересом, переводя рычаг на повышенную передачу и плавно нажимая на газ. Машина мягко ускорилась, словно отреагировав на перемену в тоне нашего разговора.

Моника не ответила сразу. Несколько секунд повисло в воздухе, как будто слова зависли между нами, не решаясь прозвучать. Я уже почти пожалел, что заговорил, но тут она повернулась ко мне.

– Да. Нравится.

Голос был ровным, почти отрешённым. Любопытство вспыхнуло внутри, вытесняя остатки напряжения:

– Кого предпочитаешь слушать?

Снова пауза, на этот раз короче.

– Билли Холидей и Нина Симон, – наконец ответила она. – Слушаю их почти каждый день, мне много кто нравится. Синатра классика, Бейкер немного пессимистичный, но в этом его стиль. А если говорить о соуле Сэм Кук, Арета Франклин.

Я удивлённо приподнял бровь, совпадение наших вкусов поразило. А ещё больше, её осведомлённость.

Моника смотрела в окно задумчиво, будто вглядывалась не в мерцающий свет фонарей, а в собственные мысли. Но потом, чуть повернув голову, метнула на меня быстрый взгляд:

– А ты? Что насчёт тебя?

– Я люблю джаз. Знаешь Рэя Чарльза? – спросил я, краем глаза бросив на неё взгляд.

На секунду наши глаза встретились. Я тут же вернулся к дороге: движение начало сгущаться, машины мигали фарами, подсвечивая ночь.

– Да, конечно.

– Мне нравится его стиль, – сказал я. – А его игра на пианино была невероятна.

Она кивнула, молча, в знак согласия.

Мы въехали на мост. Вдалеке огни Вегаса рассыпались по горизонту, как бриллианты. Их мерцание отражалось в лобовом стекле, создавая ощущение, что мы едем сквозь мираж.

Моника смотрела на огни спокойно, почти умиротворённо. Линии её лица стали мягче, дыхание ровнее. Мне показалось, что именно в этот момент она отпустила часть своей злости. Или, по крайней мере, позволила себе передохнуть.

Я тоже ощутил странное спокойствие, но не от пейзажа за окном.

– Твои родители не будут волноваться, что ты так поздно вернёшься? – спросил я, и вопрос прозвучал не столько из любопытства, сколько из желания не дать тишине вновь поглотить нас. – Может, позвонишь им?

– Я живу с тётей, – коротко ответила она. – Она знает.

Кивнув, я решил не касаться темы её семьи, слишком личное. Поверив, что теперь мы будем ехать в молчании, я устроился поудобнее, перехватив руль. Но не успел поддаться спокойствию, как услышал её голос:

– Ты занимаешься гонками?

– Нет, – ответил я с удивлением. – С чего ты взяла?

– Просто предположила. По машине и по тому, кто тебя окружает.

– Профессионально – нет, – признал я. – Иногда катаемся с Дастином и Тёрнером. На треке, по выходным, но это больше хобби.

Она кивнула, не отрывая взгляда от дороги. Мой голос стал чуть ниже, потому что я не мог удержаться.

– Часто думаешь обо мне?

Я увидел, как в её отражении на стекле блеснули глаза. Не от гнева. А скорее от того, что она этого ожидала.

– Я едва помню твоё имя, так что нет, – сказала она с усмешкой, в голосе звучала колкая ирония.

Я прикусил внутреннюю часть щеки, чтобы не рассмеяться вслух. Взглянув на приборную панель, я заметил, что до её дома оставалось меньше десяти минут. Ночь подходила к концу, по крайней мере, наша с ней.

– Согласись, я сегодня хорошо сыграл на игре.

– Тебе просто повезло в нескольких моментах, – мгновенно ответила Моника, – особенно когда оппоненты не успели занять позиции. Ты просто оказался в нужное время в нужном месте.

– Какие познания, а ведь говорила, что не любишь игры, – прищурился я, будто раскусил её. – И, кстати, это не везение. Я был на высоте, ты просто не готова это признать.

Она демонстративно закатила глаза. И в этот момент её телефон зазвонил, мгновенно разрезая беззаботность. Моника резко потянулась к сумке, достала телефон и ответила. Голос стал более собранным, серьёзным:

– Всё в порядке?

Я сразу узнал голос Эмили на том конце – знакомые интонации, скороговоркой рассказывающие о состоянии отца Тёрнера. Я боковым зрением наблюдал за Моникой, стараясь прочесть по её лицу, насколько всё серьёзно.

– Как он? Они всё ещё в больнице?

Моника кивнула, прошептав, что с отцом всё хорошо, и что они, скорее всего, останутся там до утра. Но вдруг на той стороне воцарилась пауза, и я почувствовал, как в воздухе что-то меняется. Я расплылся в довольной ухмылке, снижая скорость и полностью сосредотачивая внимание на Монике.

– Подожди… кто это рядом с тобой? Это голос Паркера?! – голос Эмили вспыхнул неожиданным удивлением, почти шоком.

Моника тут же шикнула в трубку, напрягшись:

– Он просто подвёз меня до дома, – сухо, будто выдавливая из себя оправдание, которое вовсе не хотела давать.

Эмили что-то ещё пыталась добавить, но она резко оборвала:

– Я перезвоню потом, – и почти раздражённо убрала телефон обратно в сумку. – Даже не смей ничего говорить.

– Придётся, – пожал я плечами, глядя на дорогу. – Потому что мы приехали.

Я остановил машину прямо перед её домом. Аккуратная постройка, ухоженный газон, приглушённый свет в окне.

– Твой? – уточнил я.

Она кивнула, отстёгивая ремень безопасности, забирая сумку и распахивая дверцу. На миг задержалась, не спеша выходить. Лишь потом ступила на асфальт, но не захлопнула дверь сразу. Моника медленно повернулась ко мне.

– Пока.

– Спокойной ночи, красотка, – ответил я, глядя ей в глаза.

Она аккуратно закрыла дверь, и я ещё несколько секунд смотрел, как она медленно идёт к дому. Лунный свет очерчивал её силуэт. Ветер слегка трепал подол куртки – моей куртки. Улыбка невольно расплылась по моему лицу.

Моника, уже достав ключи из сумки, будто опомнилась. Она резко обернулась, осознав, что не сняла её. Я увидел, как её глаза встретились с моими и в следующую секунду я плавно нажал на газ, отъезжая от её дома.

Её фигура стремительно уменьшалась в зеркале, сливаясь с домом, улицей, и ночью.

Глава 5

Смотря, как стремительно уезжает машина Николаса, я сжала кулаки до побеления костяшек. Резко развернувшись, направилась к дому. Ключ с щелчком провернулся в замке, и я вошла, захлопнув за собой дверь.

Сбросив балетки на полку в коридоре, крикнула:

– Эллис?

Из кухни доносился аромат жареного её фирменные кулинарные изыски.

– Я вернулась! – мой голос прозвучал чуть резче, чем я рассчитывала.

Сбросив куртку Николаса на кресло, она пахла его дорогими духами и чем-то ещё, терпким, едва уловимым, но до боли знакомым, я направилась на кухню.

– Привет, Нони, – отозвалась Элли. В её голосе звучала лёгкая усталость, но и привычная забота.

Я подошла к ней, обняла со спины, шепнув в ответ "привет", и, слегка отстранившись, направилась к холодильнику за яблочным соком.

– Как дела? – спросила я, отпивая из стакана.

– Нормально. Пришлось задержаться на работе из-за отчётов, но Стив помог, так что вернулась не слишком поздно.

– Он в порядке?

– Лучше всех, – на её лице появилась довольная улыбка. – Его собираются повысить, так что он постоянно занят, но говорит, что ему это даже в радость. А как учёба? Ты пришла довольно поздно, я не хотела отвлекать, поэтому не звонила, – её взгляд задержался на моём лице, словно она пыталась что-то прочитать между строк.

О да, всё просто отлично, подумала я с нервной, почти ироничной усмешкой. Всего-то застряла с Николасом в запертой раздевалке, устроила эффектный, пусть и панический побег, чуть не дала ему пощёчину и, как вишенка на торте, доехала с ним до дома. Да, день удался.

– Всё в порядке, не переживай, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Просто зашла посмотреть баскетбольный матч, вот и задержалась. На удивление, было интересно, игра захватывающая. Хотя, если честно, баскетбол был далеко не самым ярким событием сегодняшнего вечера, – добавила я с лёгкой иронией.

Элли внимательно слушала, на её губах играла почти незаметная улыбка, взгляд стал пристальным.

– Я рада, что у тебя такие насыщенные дни. Не стоит сидеть дома без дела. Кстати, возможно, завтра вернусь поздно.

– Проблемы на работе? – спросила я, поднимая бровь.

– Нет, не в этом дело, – сказала Эллис и обернулась. Её глаза сияли, а движения были какими-то скованными. Внутри у меня вспыхнула надежда и подозрения. – Стив пригласил меня на свидание.

На кухне на миг повисла тишина, а через секунду раздался наш громкий визг восторга.

– Не могу поверить! Наконец-то решился!

Эллис, ловко поправляя причёску, будто актриса перед выходом на красную дорожку, слегка задрала нос:

– Такую шикарную женщину ещё надо заслужить. Но пусть не думает, что всё так просто, мне нужно время подумать.

Она подошла к шкафчику за посудой.

– Всё правильно. На первом свидании целоваться моветон. Пусть немного помечтает, – усмехнулась я, направляясь к выходу. За спиной послышался её тихий смех.

– Ты такая бесстыжая, что даже не знаю, как на это реагировать. Эй, а для кого я готовила?

– Утром поем!

Проходя мимо куртки Николаса, я замедлила шаг. Оставлять её здесь было бы глупо. Я подхватила её, стараясь не забыть вернуть этому придурку завтра.

Поднимаясь по лестнице, я старалась не думать о запахе, который исходил от неё. Но он будто проникал глубже с каждым вдохом. В комнате я аккуратно повесила куртку в шкаф, избегая прикосновений.

На комоде лежала мягкая хлопковая пижама, я подхватила её и направилась в ванную. Тёплая вода стекала по телу, смывая усталость дня и напряжение. Глаза закрывались от наслаждения, но вместо покоя в голову начали всплывать обрывки: замкнутое пространство раздевалки, его насмешливый взгляд, куртка на моих плечах, поездка в его машине.

Стоп!

Я распахнула глаза. Он весь вечер выводил меня из себя, вёл себя, как будто ему всё дозволено. Я раздражённо вытерлась полотенцем, натянула пижаму и решительно отогнала все мысли о Николасе.

Вскоре я плюхнулась на кровать, сладко потянулась и с облегчением простонала, наконец-то дома. На экране телефона куча сообщений от Эмили. Я сразу набрала её.

– Почему так долго?! – раздался взволнованный голос. – Я вся извелась. Опережая вопросы у отца Тёрнера давление, сердце прихватило, капельницы поставили, но уже лучше.

– Рада слышать. Как сам Тёрнер?

– На удивление бодр. Я решила остаться у него, пусть отдыхает спокойно.

– Правильно, твоё присутствие ему не помешает.

– А теперь скажи честно… мы так и будем игнорировать самую интересную часть дня? – в её голосе звучал знакомый упрёк.

Я рассмеялась, она как всегда, предсказуема.

– Чтобы не было лишних домыслов, скажу сразу. Паркер просто подвёз меня домой.

– "Просто"? – переспросила она с таким тоном, будто уже сидит с попкорном. – Николас ничего не делает просто так. Давай выкладывай, как ты оказалась в его машине? И в такое время.

Я глубоко вздохнула.

– Когда вы уехали…

И начала рассказ с самого начала. Эмили не могла молчать, то ахала, то смеялась, и всё это напоминало скорее вечерний эфир реалити-шоу, чем обычный разговор.

– Как вы умудряетесь? – воскликнула Эмили, как только я закончила свой рассказ. – Честно, я ожидала такого от Николаса. Между вами явно что-то происходит…

Она выразительно присвистнула в трубку, и я тут же подпрыгнула на месте.

– Ты с ума сошла?! – прошипела я, категорически отвергая её фантазии. – Эмили, ты уверена, что тебе не прилетел мяч в голову на игре?

– А что? Всё очень даже похоже на начало какого-то…

– Даже не думай заканчивать эту мысль. Последнее, с чем я хочу, чтобы меня связывали и ассоциировали – это Николас Паркер.

– Я полностью поддерживаю твоё решение. – прошептала она, услышав приближающийся голос Тёрнера, чуть хриплый тон пробивался сквозь помехи.

– У тебя есть купальник? – внезапно спросила Эмили, уже после короткого диалога с ним, с энтузиазмом в голосе.

Я замолчала на секунду, насторожившись.

– Да, есть. Но к чему ты это спросила?

– Мы собираемся поехать на озеро Лейк в выходные. Не хочешь с нами? – в её голосе зазвенели нотки ожидания и воодушевления.

Я прекрасно знала, если сейчас откажусь, она будет уговаривать меня ещё три дня подряд. А если честно – идея звучала заманчиво.

– Будто у меня есть выбор, – фыркнула я, с тёплой улыбкой.

В груди разлилось приятное ощущение благодарности за то, что Эмили постоянно зовёт меня куда-то. За окном уже сгущались сумерки, длинные тени от деревьев растекались по полу, как акварельные мазки.

– Вот и славно, – сказала она. – Тогда считай, выбора у тебя действительно нет. Едем веселиться!

Мы ещё немного поболтали о прошедшем дне, перекинулись парой шуток и договорились встретиться завтра в университете. Когда я закончила разговор, положила телефон на деревянную полку, украшенную миниатюрными медными фигурками. В этот момент раздался тихий, уверенный стук в дверь.

– Входи, Элли, – отозвалась я без колебаний.

Я лежала на кровати, укрывшись мягким пледом, опершись на локти. Эллис вошла почти бесшумно. Её лицо, обычно живое и сияющее, сейчас казалось немного уставшим и бледным в мягком свете настольной лампы. Она оглядела комнату, взгляд скользнул по разбросанным книгам, фотографии на тумбочке, прежде чем остановился на мне.

– Не отвлекаю? – спросила она.

Я покачала головой.

– Что-то случилось?

Элли тяжело вздохнула, будто весь день давил ей на плечи. Не говоря ни слова, она закрыла за собой дверь, прошла к кровати и села на край. Затем откинулась назад и положила голову мне на колени, прикрыв глаза.

Я удивлённо уставилась на неё, редко можно увидеть Эллис такой. Протянув руку, мягко убрала со лба выбившуюся прядь.

– Что случилось? Всё в порядке?

Она открыла глаза и с выражением трагической серьёзности выдохнула.

– Мне нечего надеть завтра в бар.

Я закатила глаза, рухнула на подушки и тяжело вздохнула.

– Иногда мне хочется тебя просто… – я подняла руки вверх, сложила их в кулаки и сделала жест, будто кого-то душу. – Вот так.

– Я серьёзно! – надулась Эллис, повернулась боком и положила голову мне на живот, уставившись в глаза, словно выискивала истину.

– Ладно, а как насчёт того чёрного платья, которое ты покупала на корпоратив?

– То классическое? – она приподняла бровь. Я кивнула.

– Нет, я уже была в нём. Он это помнит.

– Если хочешь его удивить, иди в нижнем белье.

В ответ я получила щипок в бок и взвизгнула.

– А как насчёт красного костюма? Он строго смотрится, но всё равно женственно.

Элли поморщилась.

– Слишком «деловой». Я же не на собеседование иду.

Я повернула голову в сторону, сдавшись, и задумалась, перебирая в памяти весь её гардероб.

– А если ты наденешь мою кожаную юбку-карандаш с чёрной кружевной водолазкой? – предложила я.

В её глазах мгновенно вспыхнул огонёк. Она приподнялась, будто уже мысленно стояла в этом образе перед зеркалом.

– Да! Они идеально подойдут друг к другу.

Эллис радостно взвизгнула, вскочила с кровати и прикусила нижнюю губу от волнения.

– Ох, Стив, держись! – с вызовом произнесла она. – Дай примерю, а ты скажешь, как смотрится.

Она направилась к моему шкафу и принялась перерывать полки с воодушевлением стилиста.

– Да у тебя тут бардак! – ворчливо бросила она, расправляя одну из футболок. – Завтра чтобы тут был порядок. И на моих полках тоже!

На её лице расплылась довольная, наглая ухмылка. Я ответила ей броском мягкой подушки, она увернулась со смехом. Вздохнув, я поднялась с кровати и начала ей помогать, одновременно думая, что она права уборка давно напрашивалась.

Утром, собравшись на пары с героическим усилием, я уже была на выходе из комнаты, когда вдруг с раздражением остановилась и развернулась обратно.

Шкаф с глухим скрипом открылся. Я вытащила оттуда куртку Николаса. На кухне на белоснежной скатерти стоял завтрак, но я его проигнорировала, времени катастрофически не хватало.

К счастью, Элли оставила ключи от машины. Удачно. Я схватила их, пулей выскочила из дома и поехала в сторону университета.

Парковка была полна студентов, кто-то спешил на лекцию, кто-то болтал у машины, кто-то успевал пить кофе на ходу. Я сбавила скорость и аккуратно припарковалась у края. Выбравшись из машины, я огляделась, надеясь заметить Эмили, но тщетно.

В нескольких метрах от меня, под утренним солнцем, стояла Агера – чёрная, сверкающая, с открытой дверцей. Серьёзно? Он оставляет такую машину просто так открытой?

Николаса не было видно, и я решительно направилась к авто. Обогнув капот, я быстро закинула пакет с курткой на переднее сиденье и уже собиралась уйти, как вдруг рядом раздался звук.

Я резко обернулась, прижимаясь спиной к прохладному металлу машины. Передо мной стоял парень. Азиатской внешности, стройный, в чёрных брюках и белой облегающей футболке, подчёркивающей его подтянутую фигуру.

Он приподнял солнцезащитные очки, открывая тёмные карие глаза, полные живого, цепкого интереса.

– Что там? Бомба? – спросил он, чуть склонив голову и подняв бровь. Улыбка скользнула по его губам – расслабленная, дерзкая.

– Чего?.. – переспросила я, не сразу уловив смысл его слов.

– Я спрашиваю, ты только что кинула бомбу в мою машину?

Он кивнул на пакет на сиденье. Я ошеломлённо посмотрела туда, мирно лежащая куртка в пакете вдруг показалась нелепо подозрительной.

– В твою? Что за бред? – выдохнула я, мотая головой. Мой взгляд метался между его лицом и салоном авто.

Наверное, это один из друзей Николаса, который решил пошутить. Но тут я краем глаза заметила движение из серебристого Рэндж Ровера, припаркованного чуть дальше, вышел Николас.

Я неудачница. Моё сердце упало вниз. Я перепутала машины. И, судя по всему, закинула куртку в чужой автомобиль.

– О господи… – пробормотала я, чувствуя, как щеки вспыхивают. – Это не то, что ты подумал…

Я быстро распахнула дверцу, схватила пакет и вылезла обратно, мысленно молилась о кнопке «провалиться под землю». Парень наблюдал за мной, скрестив руки на груди, с усмешкой, которую хотелось стереть.

– Не хочешь рассказать, что это было? – его голос был ироничным, но с оттенком настоящего любопытства.

Нет, не хочу, – мысленно взвыла я. Сцепив зубы, заставила себя заговорить.

– Я перепутала твою машину с машиной знакомого, – произнесла я как можно спокойнее, стараясь смотреть в его глаза.

– Знакомого? – повторил он, будто это слово было для него в новинку. – Случайно не Николаса Паркера?

Я напряглась. Он знает Николаса. Конечно. Ну почему всё настолько не в мою пользу?

– Твой друг? – спросила я осторожно.

– Нет. Просто он единственный в университете, у кого такая же машина, – ответил он, пожав плечами.

Моё напряжение немного отпустило. Облегчённо выдохнув, я невольно усмехнулась. Всё-таки не друг.

Парень напротив медленно провёл по мне внимательным взглядом. Его тёмные, насыщенно-карие глаза словно впитывали детали, но без грубости – в этом взгляде было нечто проницательное. Он держался с той расслабленной уверенностью, которая сразу выдаёт человека, привыкшего к вниманию, но не зависимого от него.

Затем он протянул руку – неторопливо, спокойно, как будто знал, что я не сделаю этого первая.

– Алан, – представился он с лёгкой полуулыбкой. – Мы как-то сидели вместе на совмещённом занятии.

Я машинально пожала ему руку, хотя в памяти стояла пустота. Ни лица, ни голоса, ни малейшего намёка на воспоминание. Только вежливость удерживала меня от замешательства.

– Моника, – сказала я коротко.

– Приятно познакомиться заново, – с улыбкой ответил он и, взглянув на часы, добавил: – думаю, нам уже пора на пары.

Он кивнул в сторону главного корпуса, и мы вместе направились к университетскому зданию.

– Извини ещё раз за ситуацию с машиной, – неловко проговорила я. – Я просто не присмотрелась и кинула пакет в салон, думая, что это его машина.

Алан тихо рассмеялся. Его смех был глубоким, спокойным, будто он действительно не придал произошедшему ни малейшего значения.

– Всё в порядке. Я понял, что ты ошиблась, – отозвался он, и в его голосе не было и тени упрёка.

Мы подошли к лифту. Он молча открыл дверь и жестом пригласил меня войти первой. Я поблагодарила кивком, но как только ступила внутрь, во мне всё сжалось. Николас.

Он облокотился на поручень, как будто находился в собственных апартаментах, а не в общественном лифте. Его высокая фигура, широкие плечи, подчеркиваемые чёрным облегающим поло, доминировала в тесном пространстве. Взъерошенные волосы, рассеянная полуулыбка и холодная, почти хищная уверенность.

Он посмотрел на меня. Его взгляд не просто скользнул, он разглядывал не стесняясь мою фигуру, задерживаясь на изгибах, с тем бесстыдным вниманием, от которого разом вспыхивают щёки и напрягается спина.

Я сделала шаг назад, встала у стены, словно между мной и им могла встать хоть какая-то защита. Но он, конечно, нашёл способ задевать меня плечом – случайно, будто лифт слишком мал.

Алан нажал кнопку этажа. Двери с тихим щелчком закрылись, отрезая нас от реальности. Внутри было слишком тихо и тесно. У меня не было клаустрофобии, но сейчас начнётся.

Внезапно Николас бросил взгляд на мой пакет с курткой. Его губы медленно растянулись в знакомой ухмылке. Он медленно прочистил горло, и в этот момент я уже знала, сейчас начнётся.

– Я у тебя вчера куртку оставил. Не находила? – произнёс он буднично, но в глазах сверкала искра, он наслаждался этим.

Алан перевёл взгляд с него на меня. В его лице промелькнуло лёгкое сомнение. Секунда и оно исчезло. Но я его заметила. Не хватало того, чтобы меня записали в его подружки!

– Да, находила, – процедила я сквозь зубы, сохраняя лицо. – Как раз принесла.

Схватив пакет, я с силой прижала к его груди. Но Николас даже не шелохнулся. Его тело было как скала – надёжная, раздражающая и привлекательная.

– Вот, держи, – добавила я резко.

Лифт продолжал движение. Механический звон оповестил о прибытии, и в этот момент я почти физически ощутила облегчение. Но он не спешил выходить.

Николас вытянул руку, забирая пакет. В этот момент его пальцы едва коснулись моей ладони, касание было лёгким, но ощутимым, почти электрическим. Он позволил этому движению затянуться и я, к своему ужасу, замерла.

Он наклонился ближе, его голос был опасным и интимным.

– Я страшно соскучился, малышка, – прошептал он почти у самого уха.

Я почувствовала, как его тёплое дыхание скользнуло по моей шее, и по коже тут же пробежали мурашки.

Он отстранился, но не полностью, только чтобы взглянуть мне в глаза. Между нами сверкнула искра. И эта тишина между фразами была куда громче слов.

– Какая же ты…

Николас протянул руку и осторожно, почти нежно, заправил прядь моих волос за ухо. Сделал это с той сосредоточенной небрежностью, которая свела бы многих девушек с ума. Затем развернулся и, словно по собственному таймингу, покинул лифт.

Двери закрылись. Тишина, которую он оставил после себя, была почти ощутимой, как будто воздух ещё хранил отпечаток его присутствия. Я стояла неподвижно, сердце стучало слишком громко.

Я повернулась к Алану. Он молчал и хотя я чувствовала его присутствие рядом, всё ещё не могла оторваться от остатка того взгляда, тех слов, той проклятой ухмылки Николаса.

Глава 6

Покинув лифт, я усмехнулся, воспоминание о реакции Моники вспыхнуло ярко, как вспышка фотоаппарата. Её удивлённые глаза, мгновенно изменившееся выражение лица, смесь растерянности и негодования, всё это до сих пор вызывало у меня сдержанную, почти довольную улыбку.

Зайдя в аудиторию, я неторопливо прошёл мимо длинных рядов, бросая кивки знакомым. Те, кто, как и я, не особо горели желанием учиться по утрам, отозвались вяло, с усталыми полуулыбками. С шумом плюхнувшись на свободное место, я откинулся на спинку стула, закинув руки за голову. Учёба давно превратилась в фоновый шум, когда Дастин, снова пропадал без вести.

Судя по всему, на его появление рассчитывать не стоило. Впрочем, как и на моё. Зато Тёрнер… Он всегда объявлялся. Вопрос был лишь во времени. Я только достал телефон, чтобы набрать ему сообщение, как вдруг дверь с глухим стуком захлопнулась.

Подняв взгляд, я увидел его. Он поднимался по ступенькам, чуть сутулясь от усталости.

– Привет, как ты? – протянул я руку, с интересом разглядывая его утомлённое лицо.

– Нормально. Просто не выспался, – пробормотал он, потирая шею.

– А твой отец? Что с ним?

Я скрестил руки на груди и, слегка повернув голову, наблюдал за мимикой друга.

– В порядке. Уже просится домой, – с лёгкой усмешкой ответил он. – Возраст берёт своё, ничего нового.

Я кивнул. Старик Уильям и правда был уже не мальчик. Разговоры о его здоровье стали для нас чем-то вроде сезонной традиции.

– Главное, что сейчас всё хорошо, – пробормотал я, когда телефон в кармане тихо вибрировал. Я вытащил его, мельком глянул на экран. Обычное, скучное сообщение от Молли, я вновь убрал его.

– Что у тебя с Моникой? – вдруг спросил Тёрнер, в голосе его проскользнуло что-то слишком живое.

– А что с ней? – отозвался я, равнодушно, будто этот вопрос был неуместен.

– Спрошу иначе, она тебе нравится?

Я перевёл взгляд на преподавателя, монотонно вещавшего о политических проблемах.

– Нет. Хотя, не спорю, с ней было бы интересно. Но чопорные девушки это не мой стиль, – бросил я, глядя Тёрнеру в глаза.

– Да, конечно, не твой стиль и поэтому ты вчера повёз её домой? – саркастично заметил он, я посмотрел на него, не понимаю откуда он уже узнал. Эмили….

– Брось. Это чисто физический интерес, – ответил я с равнодушием, которое звучало слишком натянуто.

Тёрнер отмахнулся, будто ему всё стало ясно. Он вернулся к своим мыслям, а я к своим. Навязчивым и, что хуже всего, совершенно неконтролируемым.

Лицо Моники всплыло перед глазами, как будто я сам призвал этот образ. Воспоминания о ней разжигали во мне какое-то тревожное чувство. Маленькое пламя, которое не удавалось задуть.

– Поедешь на озеро на выходных? – спросил Тёрнер, выдернув меня из мыслей.

Я открыл глаза, слегка прищурился – солнечный свет бил в лицо.

– Не знаю, я планировал поехать в клуб, развеяться, – пробормотал я.

– Смотри сам, – пожал плечами он.

Пара тянулась вечно. Преподаватель говорил, время шло, и наконец всё закончилось. Выйдя в коридор, мы направились к выходу. Перед тем как свернуть, Тёрнер обернулся:

– Сегодня всё в силе или сольёшься? – ухмылка на лице, в голосе лёгкая издёвка.

– Поеду. Давно не видел Скотта. Да и, признаться, скучаю по тем временам, – ответил я. – Удивлён, что ты вообще согласился. Я думал, Эмми сделала из тебя православного и домашнего парня, – усмехнулся я, наблюдая за сменой выражения его лица.

– Эмми не знает. Так что рот на замок, – пробормотал он с угрозой, но в глазах плясал огонёк.

– Да ты бунтарь, Тёрнер, – рассмеялся я.

Он махнул рукой и ушёл, свернув в сторону факультета Эмили. Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул свежий воздух. Лестница вела вниз, к выходу. Солнце било в лицо, и в этот момент позади послышался знакомый голос:

– Николас, постой!

Это была Молли. Она спешила вниз, слегка запыхавшаяся. Её грудь мерно подпрыгивала, юбка колыхалась на ветру.

– Ты слишком быстр, – сказала она, положив руку мне на плечо.

– Обычно ты говорила другое, – ответил я с полуулыбкой, глядя в её блестящие глаза.

Положив руки ей на талию, я слегка притянул её к себе. Молли не сопротилялась.

– Так и что случилось? – спросил я, чувствуя, как прилив возбуждения накрывает меня, словно волна. Она заметила моё состояние, слегка прикусив губу.

– Я думала, что отец сказал неправду про твое возвращение.

– Как видишь, я вернулся.

– Я уже и не помню, когда мы последний раз проводили время вместе, я успела соскучиться. – рука Молли, неспешно скользнувшая по моей груди, переместилась вниз, к прессу. Перехватив запястье и сжимая его в своей ладони, я приподнял её подбородок, чтобы наклониться ближе и прошептать:

– Думаю, мы должны восполнить это время сполна, не так ли? – мой голос был властным, я старался показать, кто управляет ситуацией. И чувствовал, как ей это нравится. Не успела она ответить, как её дыхание стало еще более прерывистым.

– Ник, прошу… поехали куда угодно.

– И как я могу отказаться?

Приехав ко мне домой, я почти не помню, как мы срывали одежду, горячо целуясь. Мои губы спускались по её шее, оставляя укусы, а руки сжимали бёдра, опрокидывая её на кровать.

Молли лежала подо мной, потянувшись к полке рядом, я достал презерватив, вскрывая зубами упаковку, и натягивая его на возбужденный до предела член.

– Перевернись, и приподними задницу, малышка.

Мой голос звучал нетерпеливо, а глаза продолжали сканировать её фигуристое тело. Молли тяжело дыша, не сказав и слова, повернулась на живот приподнимаясь на локтях.

Её задница выглядела хорошо, и я не удержавшись ударил по ней ладонью, слыша её несдержанный стон.

– Хватит, Ник.

– Что именно? – спросил я, самодовольно приблизившись к ней.

– Прекрати медлить. – протянула она и не став ждать, я исполнил её пожелание.

Дав привыкнуть, спустя пару минут я начал двигать бёдрами, делая глубокие толчки и вырывая хриплые стоны с её губ.

Молли любила грубый секс, который обычно приносил куда большую разрядку, что просто сносило крышу. Кто-то скажет, что секс портит дружбу, я же считал наоборот.

Мы были друзьями в детстве, но как же хорошо, что мы больше не дети.

Закончив, мы лежали на кровати пытаясь отдышаться. Молли прижималась ближе, как и всегда, что мне не очень нравилось, но я не препятствовал этому, продолжая лежать с закрытыми глазами.

– Как же хорошо, что ты вернулся, – прошептала она, выводя на моей груди узоры кончиками пальцев. Приподнявшись на локте, она потянулась за поцелуем, но я качнул головой в бок, пресекая этот момент.

– Молли, ты же знаешь, я люблю отдохнуть после секса.

Она сжала руку на моей груди в кулак, выдохнув, и вновь положила голову мне на плечо.

– Мне скоро надо будет уехать к Скотту, тебе вызывать такси?

– Может, я поеду с тобой, а вечер проведем вместе? – прозвучало с надеждой.

– В другой раз, малышка. У меня много дел, так что сегодня не получится.

Она недовольно цокнула и уткнулась в мою шею. Полежав ещё немного, я встал первым и направился в душ, желая смыть с себя липкость кожи. Когда я вышел из ванной комнаты, Молли уже была собрана.

– Ты не пойдешь? – спросил я, указывая на ванну.

– Схожу дома, моё такси как раз приехало.

Дойдя с ней до двери, она развернулась коротко поцеловав меня в щёку.

– Если передумаешь, то дай знать, я скучала по тебе.

– Это не последняя наша встреча. – похлопав её по бедру, я захлопнул за ней дверь.

Я быстро перекусил на кухне и отправился за Агерой, которую должны были наконец подготовить в автосалоне. К одиннадцати вечера, когда звёзды начали пробиваться сквозь тяжёлые облака, Тёрнер подъехал на своём джипе ко мне. Он вырулил на пустынные ночные улицы, направляясь к Скотту.

– Боюсь представить, сколько народу соберётся на этой крыше, – усмехнулся я, откидывая спинку кресла и устраиваясь поудобнее.

В голове всплыли воспоминания о том, как Скотт собирал всех на заброшенной крыше здания, где когда-то жила его бабушка. Этот полузабытый этаж стал нашим клубом, когда в настоящие нас ещё не пускали.

– Не знаю, как он до сих пор не загремел в участок, – отозвался Тёрнер. Мы рассмеялись. В этой мысли была ирония, но и доля правды. На очередном повороте он резко притормозил, и я удивлённо посмотрел на него.

– Ты что, забыл дорогу? Нам ещё идти минут пятнадцать, – спросил я, нахмурившись.

– Не ной. Я просто не хочу, чтобы копы прикопались к тачке, на случай, если приедут. – сказал он, отстёгиваясь и открывая дверь.

Я усмехнулся, покачал головой и вышел следом. Холодный ночной воздух обжёг кожу, заставив по спине пробежать мурашки.

– Как знаешь.

Мы шагали по старой улице, которая казалась будто вырезанной из прошлого. Я не был здесь уже несколько лет. С тех пор как Скотт прекратил собирать тусовки в этом месте, эта улица словно вымерла, а время застыло.

– Всё по-прежнему, – произнёс я, кивая в сторону облезлого граффити, которое мы с ним и Дастином рисовали однажды ночью. Тогда мы едва успели улизнуть от копов, оставив после себя только смех и запах краски. – Мой персонаж всё ещё самый крутой, – сказал я с долей гордости, глядя на выцветший, но живой рисунок.

– Только ты так думаешь, – хохотнул Тёрнер.

Я не спорил, но эго упорно не хотело с этим мириться.

Мы поднялись в старый дом. С каждой ступенькой доносилась приглушённая мелодия – Vanilla Ice – ICE ICE BABY. Когда мы вышли на крышу, нас обдало смесью запахов алкоголя, дыма и поджаренного мяса. Столики были уставлены бутылками с алкоголем, а в воздухе витал сладковатый запах зазы.

– Мне будто снова шестнадцать, – пробормотал я, усмехаясь.

Тёрнер кивнул. Его улыбка отражала ту же самую ностальгию. Мы пробирались через толпу. Знакомые лица оборачивались, кто-то поднимал бокал, кто-то произносил моё имя удивляясь присутствию. Всё было так же, как раньше, будто ничего не изменилось.

Я заметил Скотта, он стоял к нам спиной, разговаривая с кем-то, не подозревая о моём появлении. Когда я подошёл ближе, окружающие уже начали переглядываться. Я лишь покачал головой, давая знак молчать.

Подхватив чей-то стакан со стола, я сделал глоток, почувствовав, как тепло алкоголя разливается по груди. Я подошёл к Скотту и, закинув руку ему на плечо, с ухмылкой произнёс:

– Предлагаю впускать девчонок только в бикини.

Он обернулся. Его глаза округлились от удивления.

– Ник?! – воскликнул он, метнув быстрый взгляд на Тёрнера, который с усмешкой наблюдал за происходящим, словно заранее знал, чем всё закончится. – Я думал, он шутит насчёт твоего возвращения!

Скотт, не сдержав эмоций, обнял меня так крепко, что я едва не потерял равновесие. Я сдержал вздох и обнял его в ответ, чувствуя искренность в этом порыве.

– Тихо-тихо, не удуши меня.

– Когда ты успел вернуться и даже не сказал? – сказал он, слегка пихнув меня в плечо.

– Не так давно, как ты, наверное, думаешь, – ответил я с улыбкой, не скрывая радости от встречи.

– Молодец, что приехал. Рад тебя видеть.

– Я тоже рад. У тебя тут всё по-прежнему. Пожалуй, пора уже выкупить эту крышу, – заметил я, бросив взгляд на знакомый силуэт старого дома.

– Да я думал об этом, но возни слишком много.

Мы продолжили разговор, уютно устроившись на мягких бинбэгах, которые будто обнимали нас, погружая в ленивое спокойствие. И тут рядом раздался тяжёлый, недовольный вздох Тёрнера.

– Твою мать… а они что тут делают? – пробормотал он, с ноткой раздражения и недоумения в голосе.

Я обернулся, проследив за его взглядом. На крышу поднялась Эмили. Она протянула руку Монике, помогая взобраться наверх по лестнице.

– Первая семейная ссора, прямо на моих глазах?

Тёрнер не отвёл взгляда от Эмили, будто надеялся остановить её. Я между тем заметил Монику в свободных джинсах и майке.

– Как вы узнали про вечеринку? – произнёс Тёрнер, его голос стал твёрдым, когда они подошли к нам. – Ты же знаешь, что крыша Скотта, плохая идея времяпровождения для вас.

– Эй, я не понял. – возмутился сидящий рядом Скотт.

Эмили взглянула на Тёрнера, высоко подняв подбородок. С язвительной улыбкой она ответила:

– Плохая идея? А твои тайны были разве лучше?

Он продолжал сверлить её взглядом. Она играла на его нервах, искусно вытягивая из него всё, от раздражения до принятия. Рядом с ней он менялся.

– Я не сказал, потому что знаю, как ты относишься к этому. Как ты узнала? – он перевёл взгляд на Монику. – И втянула в это ещё и её.

– Нас пригласили. И если тебя это так волнует, то лучше подумай, как мы потом поговорим об этом дома.

– У кого-то намечается горячий секс? – сказал я, не удержавшись, с приподнятой бровью, глядя на парочку, между которыми уже летали искры. Моя реплика повисла в воздухе, как будто добавив огня и в без того напряжённую атмосферу.

– Замолчи, Ник, – произнесли они хором.

Моя ухмылка только шире стала. Я перевёл взгляд на Монику, она, казалось, была где-то в своих мыслях, разглядывая крышу, где смех, огни и музыка создавали иллюзию беспечного веселья на фоне чужих драм.

– Как она тебя уговорила? – спросил Тёрнер, переводя взгляд на Монику.

– Да, хорошие девочки уже должны спать в кроватках, – поддел я, наблюдая, как Моника метнула в меня раздражённый взгляд. В нём читалось не только недовольство шуткой, но и самим присутствием меня. Я подмигнул ей, вызывая новую волну эмоций.

– Если честно, она слегка приукрасила, где мы окажемся, но примерно так я это и представляла.

– Просто держитесь рядом. Мы скоро поедем домой, – сказал он с нажимом, глядя на Эмили.

– Если мы захотим – уедем. А пока остаёмся, – с лёгкой улыбкой отрезала Эмили и крепко сжала руку Моники, увлекая её вглубь толпы, к уютным столикам, утопающим в полумраке, смехе и ритмах музыки.

Тёрнер тяжело выдохнул, и я не сдержал смешка, глядя на него.

– Брось. Они взрослые, знают, что делают.

Он бросил на меня раздражённый взгляд, но промолчал. Мы продолжили разговор, хотя мысли Тёрнера явно оставались где-то рядом с Эмили. Он украдкой поглядывал на неё, будто это было единственное, что имело сейчас значение. Я же ловил себя на том, как украдкой слежу за Моникой, ощущая  удовольствие от её появления.

Вечер становился всё уютнее, музыка перетекала из трека в трек. Скотт включил «Crazy In Love» от Бейонсе, толпа оживилась, кто-то закричал от радости, подпевая знакомой мелодии.

Тёрнер подошёл к Эмили, мягко взял её за локоть и что-то прошептал на ухо, вызывая улыбку и слабый удар по плечу.

Я же, оглядывая толпу, поймал себя на том, что ищу взглядом Монику. Её нигде не было видно. Я начал пробираться сквозь плотную толпу, стараясь не задевать людей плечом, подойдя к мини холодильнику, я склонился над ним, желая что-то выпить.

И тут же услышал её голос:

– Ты идиот?! Я сказала нет! – рявкнула Моника. Голос резал музыку, привлекая внимание. Он был не испуганным, а решительным, даже дерзким.

Передо мной открылось неприятное зрелище, не слишком трезвый парень с цепкой хваткой держал Монику за руку. Она пыталась вырваться, но он не спешил отпускать.

– Хватит ломаться – пошли, спустимся, – пробормотал он, притянув её ближе, пытаясь обнять за талию.

Я преодолел расстояние за пару шагов и молча положил руку на запястье Моники, взглянув на парня – взглядом, в котором уже читалась ярость.

– Ты, кажется, не расслышал. Отпусти. – мой голос был низким, спокойным, но с металлическими нотками.

– А-а, я понял. У тебя на неё тоже были планы? Прости, дружок, я оказался первым, иди погуляй и найди другую.

С этими словами он второй рукой схватил Монику за талию, как будто она была трофеем. Этого было достаточно. Мой кулак с точностью и решимостью врезался ему в живот. Парень согнулся, издав глухой хрип, хватка на Монике ослабла. Я тут же шагнул вперёд, вставая между ними, и заслоняя её собой.

– Я думаю, что этого хватит тебе, чтобы убраться.

Кулак был всё ещё сжат, готов снова врезаться, если понадобится. Парень ссутулился, что-то промычал, пока его друзья, переглянувшись, не начали оттаскивать его прочь. Я не смотрел им вслед и сразу развернулся к Монике, оглядывая.

– Ты как? – я шагнул ближе.

– Всё… нормально. Спасибо, – слабо отозвалась она, заметно растерянная после всего произошедшего.

– Дай посмотреть руку, – я протянул ладонь, но она спрятала руку за спину, прищурив глаза, будто этим могла отгородиться от меня.

– Я уже поблагодарила тебя. Остальное мне не нужно.

Осторожно, но настойчиво, я перехватил её запястье, протягивая к себе. На коже уже проступали красные следы. Мой взгляд стал тяжёлым, когда я вновь встретился с её глазами.

– Ты вообще в курсе, что ты невоспитанный грубиян? – она пыталась выдернуть руку, но я сжал её крепче.

– Ты уже называла меня и хуже, не помнишь? – ухмыльнулся я, переплетая её пальцы со своими и ведя в сторону импровизированного бара. – Вот бы хоть раз услышать от тебя что-то ласковое, нежное. Ты так умеешь?

– А ты заслуживаешь?

– Без сомнений.

Я отпустил руку и наклонился к портативному холодильнику, доставая запечатанный пакет со льдом, кивнув в сторону пары пустых бинбэгов. Она, видимо, решив не продолжать спорить, нехотя села.

– Давай сюда.

Голос был упрям, как и всегда. Моника протянула руку, но я сел напротив и сам аккуратно приложил лёд к её запястью.

– Я помогу.

Она выдохнула тяжело, но не отвернулась. Между нами повисло молчание – не неловкое, а странно спокойное. На фоне негромко играла музыка, вечер продолжал жить своей жизнью.

– Всем девчонкам лёд прикладываешь, когда к ним пристают пьяные придурки?

– Нет, только самым вредным. А если серьёзно, ты в порядке? – приподнимая лёд, чтобы проверить, не стало ли хуже.

– Переживаешь? – прищурилась она с прежней язвительностью. И всё же, продолжила: – Я в порядке. Если бы ты не влез, он бы уже отлетел от моего кулака.

Уверенность в её голосе была настолько убедительной, что я не сдержал смех, откинув голову назад.

– О, да. Ты и раньше отличалась блестящими идеями. Выбить дверь, врезать парню, который в два раза больше тебя. А потом ещё говоришь, что у меня завышенное самомнение.

В её глазах мелькнула искра гордости.

– Вообще-то, на вечеринке у тебя дома я влепила одному парню хорошую пощёчину, – заявила она с самодовольной улыбкой и уверенным кивком.

– Где? В своих фантазиях? – парировал я, специально поддразнивая её.

– Жаль, тогда не получилось добавить и тебе, – огрызнулась Моника.

– Вот это шоу я бы с удовольствием посмотрел, – хмыкнул я, улыбаясь. – Не боишься последствий?

– Ты что, поднял бы руку на девушку? – с иронией уточнила она. Улыбка на моём лице только расширилась. В её голосе звучала театральность, и это забавляло меня.

– Ситуации бывают разные… – начал я, почувствовав, как разговор становится интимным. – Единственный случай, когда я могу ударить девушку – это если мы занимаемся….

– Замолчи, – перебила она, быстро прижав ладонь к моим губам. Её голос был твёрдым. Я удивлённо уставился на неё, и в этот момент между нами проскочило что-то почти осязаемое.

Будто спохватившись, Моника убрала руку, сложив её на коленях, и отвела взгляд, делая вид, что наблюдает за толпой. Но я заметил, как её щёки слегка порозовели, даже в разноцветном свете вечеринки это было видно.

– Где Эмми и Тёрнер? – словно пытаясь сменить тему, она бегала глазами по толпе.

– Скорее всего, веселятся, – ответил я, убирая ледяной компресс с её запястья.

Моника осторожно повела рукой и произнесла:

– Спасибо, так гораздо лучше.

Наши взгляды пересеклись. В её глазах на мгновение вспыхнула благодарность, но она быстро отвела взгляд к столу с напитками.

– Не знаешь, здесь есть где-то вода?

– Я бы тоже не отказался выпить, пойду поищу, скоро вернусь.

Она кивнула, и я поднялся, чувствуя странное волнение в животе. Сердце стучало чаще, но я не придавал этому значения, когда открыл запертый ящик и нашёл бутылки с водой.

Уже направляясь обратно, я окинул взглядом толпу, пытаясь найти Эмми и Тёрнера. Но тут над крышей пронёсся крик Скотта:

– Быстрее валим! Старуха снизу вызвала копов! Как знал, что надо было ей вырубить свет и подпереть дверь!

Паника прокатилась по толпе, как волна. Люди начали метаться в разные стороны. В голове осталась только одна мысль. Моника. Я рванул сквозь хаос, замечая, как Тёрнер уже хватает за руку Эмми, а та, несмотря на напряжение, старается не паниковать.

– Встретимся у фонтана в парке! – крикнул я, и они синхронно кивнули.

Моника тоже оглядывалась по сторонам, не зная, куда бежать. Я ускорился, не желая терять её из виду. Всё внутри будто взорвалось от адреналина.

Добежав до неё, я схватил её за руку, и мы рванули с места. Обогнули крышу, пересекли её по диагонали и бросились к металлической лестнице. Она была старая, ржавая, ступени скрипели под ногами, а перила царапали руки.

Моника вцепилась в мою ладонь крепче. Её дыхание сбилось, она почти бежала вприпрыжку, стараясь не отставать.

– Ник, а если нас поймают?! – выдохнула она.

Внизу уже слышались громкие приказы, полицейские фонари пробивали темноту, мигая, как маяки. Но я не собирался останавливаться.

– Ты когда-нибудь была в участке? – спросил я, спрыгивая с лестницы на землю.

– Нет, и не хотелось бы! – отозвалась она, с трудом поспевая за мной.

Полицейские машины уже заводились, мигалки вспыхивали, словно бешеные глаза, и патрули начинали кружить вокруг жилого дома, разъезжаясь в разные стороны в поисках разбежавшейся толпы.

– Блять! – рыкнул я сквозь зубы, чувствуя, как адреналин буквально кипит в венах. Окинув улицу быстрым взглядом, я заметил узкий проход между двумя домами. Не теряя ни секунды, я потянул Монику следом за собой.

– Не переживай, если нас и поймают, окажемся там всей компанией. Давай первая. Если что, просто беги и не оборачивайся. – я подтолкнул её вперёд, понимая, что времени почти не осталось.

Её глаза распахнулись от страха, но она тут же взяла себя в руки, нервно метнулась в тёмный проход, а я следом. Узкий коридор между зданиями показался глухим. Воздух пробирался под одежду, обдавая ледяным дыханием. Асфальт скользил под ногами, а где-то за спиной всё ещё слышались крики и воющие сирены.

– Нет-нет, это, пожалуй, единственная ситуация, где я согласна остаться с тобой. Я вообще не знаю, куда мы бежим, – проговорила она, тяжело дыша, но не замедляя шаг.

– Похвалишь меня, когда оторвёмся.

– Лови их! – послышался сзади крик полицейского.

– О господи. – взвыла она.

– Это не нам, но лучше не смотри назад.

Звуки погони постепенно отдалялись. Когда мы, наконец, добрались до парка, я резко остановился, позволив себе и ей перевести дух. Моника согнулась почти пополам, пытаясь отдышаться. Её грудь тяжело вздымалась, лицо было бледным, но глаза всё ещё горели. Она выпрямилась, встретившись со мной взглядом.

– Так вот почему Тёрнер так переживал… Ладно, главное мы не попались, – выдохнула она, оглядываясь.

– Рано радуешься.

В тот же миг она обернулась. Недалеко от нас, в тени деревьев, проезжала полицейская машина. Низкий, раздражающе монотонный звук сирены вибрировал в воздухе, будто прорезая тишину ночного парка. Лучи фар медленно скользили по асфальту, по кустам, по лицам. Парк, обычно полный людей, был почти пуст. Назад, к дому возвращаться было опасно. Разбегаться ещё хуже.

– Ник… мне нельзя в участок. Я не хочу туда, – её голос задрожал, глаза расширились в панике.

– Мы туда не попадём, – твёрдо сказал я, обняв её за талию и резко притянув к себе. – Просто сделаем вид, будто мы влюблённая парочка, гуляющая ночью. Они ничего не смогут предъявить.

Я прижал её ближе. Её тело дрожало, словно натянутая струна. Она удивлённо посмотрела на положение – но, сглотнув, положила руки мне на плечи, как будто искала точку опоры.

– А если они всё поймут?.. – прошептала она, почти неслышно.

– Мы справимся, – ответил я, чуть склонив голову и проводя пальцами по её волосам, мягко заправляя выбившиеся пряди за ухо.

На фоне сирены, гудения приближающейся машины и холодного воздуха всё это казалось почти интимным. Я видел, как одна из полицейских машин медленно приближалась, разрезая темноту ослепительными фарами. Вторая фара моргнула и машина остановилась. Окно опустилось.

Полицейский в салоне внимательно наблюдал за нами. В считанные секунды я развернул Монику спиной к нему и наклонился, прижимая губы к её щеке, создавая иллюзию настоящего поцелуя, который, похоже, выглядел довольно правдоподобно. Моника прижалась ко мне ближе, обвивая руки вокруг моей шеи.

– Молодец, – прошептал я.

Её ладонь скользнула по моему плечу. Наши тела сблизились, дыхания синхронизировались, как будто мы действительно были парой, потерявшейся в собственном мире.

Прошло несколько долгих секунд. Полицейский всмотрелся, задержал взгляд, затем со скукой закрыл окно. Машина медленно тронулась с места и исчезла во тьме, растворяясь в мерцании уличных огней.

Я отстранился и посмотрел на Монику. Её взгляд встретился с моим – растерянный, напряжённый, но в нём уже проскальзывало что-то другое. Сердце стучало с такой силой, что я чувствовал, как оно гремит в груди. То ли от адреналина, то ли от той близости, которую мы только что разделили.

– Я же сказал, что у нас получится, – сказал я, хрипловато, с лёгкой улыбкой, чувствуя, как её руки медленно опускаются, но не отпускают меня полностью.

И тут ещё одни фары. Свет пробежал по деревьям. Из-за поворота появилась вторая машина, колеблясь, как будто выбирая, куда направиться.

Моника снова прижалась ко мне. Я обнял её крепче и стал медленно гладить по спине, успокаивая. Машина подъехала почти к тому же месту, где стояла предыдущая, остановилась, и изнутри донеслось щелканье.

– Эй, голубки! Вы арестованы! Всё, что вы скажите, может быть использованопротив вас в суде. Руки подняли, чтобы я видел и в машину. – раздался знакомый голос из громкоговорителя, в котором звучал громкий смех.

Я моргнул, не веря своим глазам. Из машины показались улыбающиеся Эмили, Тёрнер и ещё одна пара. За рулём сидел Дастин, сияя как рождественская ёлка.

– Ты что, угнал машину копов?! – воскликнул я, всё ещё держа Монику за руку, направляясь к машине. – Дастин, ты растёшь в моих глазах.

– Неважно, что я сделал, – отмахнулся он, потирая руки. – Главное, что папочка всех спас. Быстрей, залезайте, мне её ещё возвращать. Только вот мест мало, Ник, тебе придётся ехать на коленях у Моники!

Салон машины взорвался смехом. Даже я, несмотря на напряжение последних минут, не смог сдержать улыбку.

– Закройся, шериф, – буркнул я, открывая дверь и залезая в салон, кивая Монике. – Иди ко мне.

Она всё ещё выглядела растерянной, но, сделав глубокий вдох, шагнула вперёд, хватая меня за руку и залезая в салон. Осторожно устраиваясь у меня на коленях. Я закрыл за нами дверь. Дастин включил мигалки, яркие вспышки окрасили парк в безумные цвета, будто добавляя последний штрих к хаотичной, но красивой картине ночи, из которой мы всё же выбрались.

Глава 7

Находясь вместе со всеми в полицейской машине, я чувствую, как реальность растворяется в тумане. Всё кажется каким-то нереальным, будто это всего лишь сон. Но крепкие руки Николаса, обнимающие меня за талию, не дают этой мысли разрастись. Сердце стучит так громко, что я боюсь – вот-вот и все вокруг это услышат.

– Так откуда ты угнал тачку? – спрашивает Николас у Дастина. Тот, несмотря на ситуацию, сохраняет невозмутимый оптимизм и даже не думает выключать сирену.

По его логике, она поможет нам слиться с настоящими копами.

– Долгая история, – отвечает Дастин с улыбкой. – По сути, я не украл, а временно позаимствовал.

– А куда мы сейчас едем? – спрашиваю я, стараясь поддержать разговор, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей и понять, где мы вообще находимся.

– Понятия не имею, – весело отвечает он. – Главное уехать подальше от полиции.

Он оживляется:

– А давайте завалимся в бар? Кто за? Возражения не принимаются! – громко добавляет он и резко сворачивает в переулок. Машину заносит, и Николас инстинктивно прижимает меня ближе к себе. Я чувствую, как по телу будто проходит электрический ток. Всё внутри сжимается.

– Ты можешь ехать аккуратнее?! – раздражённо бросаю я, в который раз ударившись коленом о переднее сиденье.

– Принцесса, если не нравится, можешь побежать за машиной, – отзывается Дастин, глянув на меня через зеркало. Но следующий поворот он проходит гораздо осторожнее.

Николас вздыхает, не говоря ни слова. Он осторожно поддевает меня под колени, разворачивает боком и усаживает ближе к себе. Теперь мои колени больше не упираются в жёсткое сиденье. Я смотрю на него в замешательстве, прищурившись, не понимаю, к чему всё это.

Встретившись с его лукавым взглядом, я ощущаю щемящее волнение внутри.

– Не обольщайся, – шепчет он с усмешкой. – Мне просто так удобнее.

– Охотно верю, – автоматически отвечаю я, отводя взгляд в окно и стараясь унять внезапную волну волнения, захлестнувшую меня с головой.

Дастин резко тормозит и останавливает машину в тёмном закоулке. Я сразу понимаю, водительские права у него либо липовые, либо получены чудом, по-другому так ездить просто невозможно.

– Приехали! – объявляет он, распахивая дверь и выскакивая наружу. Остальные следуют его примеру. Я выбираюсь из машины, разминая ноги от лёгкого онемения.

Рядом со мной оказывается Эмили. Она кладёт руку мне на плечо и заглядывает в глаза так внимательно, что я не могу не улыбнуться в ответ.

– Я в порядке, – уверяю я её, стараясь скрыть лёгкую усталость.

– Ты собираешься оставить машину здесь? – спрашивает Тёрнер, с сомнением оглядывая соседние автомобили и бросая взгляд на парковочное место.

– Да. Её заберёт один парень, – спокойно отвечает Дастин и кивает в сторону. – Пошли, тут недалеко есть классное место, я там часто бываю.

– “Классное” – это ты ещё мягко выразился, – усмехается Николас, будто уже предвкушая, что нас ждёт.

– Ой, только не начинай! – отмахивается Дастин, дружески толкая его локтем. – Ты забыл, сколько там было красоток в тот раз?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза на их разговор. Переплетаю руку с Эмили и уверенно направляюсь вперёд. Парни плетутся сзади, оживлённо обсуждая свои темы.

Обещанный «хороший бар» оказался всего в паре минут ходьбы. Мы быстро добрались до входа, яркая неоновая вывеска вспарывала темноту вечера, отражаясь в мокром асфальте.

Очередь казалась внушительной, но двигалась быстро под бдительным взглядом охраны, проверяющей документы. Мы встали позади шумной группы, а мимо нас выходили девушки в ярких и откровенных нарядах.

– Понятно, почему вы тут часто бываете, – замечаю я.

Парни переглядываются, и на их лицах появляются самодовольные ухмылки. Атмосфера вокруг будто поглощает, яркие огни, пульсирующий ритм музыки, разноцветные огоньки, пляшущие на лицах.

Дастин усмехается с видом человека, который знает здесь каждый угол. Мой взгляд невольно встречается с глазами Николаса. Он смотрит внимательно, будто стараясь что-то разглядеть во мне, но что именно, я понять не могу.

Время в очереди пролетает незаметно, и вот мы внутри. Зал залит неоновым светом, из динамиков льётся музыка, а воздух вибрирует от энергии. Вдоль одной стены простирается длинная барная стойка, уставленная стеклянными бутылками, за которой суетятся бармены.

Мы направляемся к бару.

Устроившись на свободный стул, я тянусь за меню. Глаза разбегаются от обилия напитков. Николас встаёт рядом, и я невольно замечаю, как одежда подчёркивает его фигуру, силу и спокойную уверенность. Поспешно отвожу взгляд, возвращаясь к списку коктейлей.

– Ты часто бываешь здесь? – спрашиваю, пробегая глазами по строчкам.

– Иногда, – отвечает он, кивая бармену, который, кажется, уже знает, что ему налить.

– Что посоветуешь? – поднимаю взгляд и замечаю, что он стал ближе. Его локти на стойке, а взгляд цепкий, направленный прямо на меня.

Он не спеша вытаскивает меню из моих рук, перелистывает. Наконец, останавливается и указывает на один из напитков.

– Специально для тебя, – говорит он, указывая на молочный коктейль.

Я закатываю глаза и забираю меню обратно.

– Не сомневаюсь, что ты перепробовал весь ассортимент.

Он усмехается шире и склоняется ближе:

– Ладно, тут есть хорошие коктейли, – он указывает на страницу. – Не слишком крепкие. Начни с них.

Я киваю, внимательно слушая, но ловлю, как он продолжает изучать меня взглядом.

– С чего ты решил, что мне нужны лёгкие напитки? Вдруг я предпочитаю виски с ромом? – говорю с приподнятой бровью, упираясь локтем в стол.

– О, так ты ещё и пить умеешь? – в его голосе слышится насмешка с оттенком интереса.

– Представь себе, – отвечаю спокойно, хотя внутри уже вспыхнул азарт.

– Тогда, может, закажем сет шотов? Проверим, на что ты способна.

Я медленно перевожу взгляд, прищуриваюсь. В его глазах сверкает искра – игривая, вызывающая.

– Только потом не жалуйся, – отвечаю, отодвигая меню и чувствуя, как предвкушение поднимается по позвоночнику.

Николас молча наклоняется вперёд и отодвигает приготовленный для него виски, бармен тут же ставит перед нами шоты. Дастин что-то оживлённо обсуждает с Эмили и Тёрнером, погружённый в разговор.

Я тянусь к сумке, чтобы оплатить свою часть, но ловлю на себе строгий взгляд Николаса, он смотрит так, будто я только что нарушила неписаное правило.

Николас быстро протянул бармену свою кредитную карту – уверенно, как будто этот жест для него давно привычен.

– Я не просила.

– И не нужно, – ответил он спокойно, пожав плечами. – Я бы всё равно так сделал.

Его взгляд скользнул по залу. Свет от неоновых прожекторов дробился на блестках танцующих тел, ложился на его лицо холодными бликами, подчеркивая резкие скулы.

– Ты родилась в Неваде? – спросил он, оборачиваясь ко мне. Его голос утратил шутливость и стал мягче. Он уселся рядом, вальяжно откинувшись на спинку высокого барного стула.

– Нет, я из Сан-Франциско, – ответила я, бросив беглый взгляд на его профиль. В этом полумраке его черты казались почти кинематографичными – глаза искрились в отражениях неоновых огней, тень от ресниц падала на скулу, а губы были чуть приоткрыты.

– Почему переехала? – спросил он после короткой паузы, и в его голосе не чувствовалось праздного интереса, наоборот, он слушал внимательно.

– Моя тётя получила работу здесь. Сначала всё получилось из-за неё, потом учёба.

Он кивнул, ничего не говоря, но в этом кивке читалось понимание. Бармен тем временем ловко нарезал лайм, бросая ломтики в стеклянную тарелку рядом с двумя шотами, которые поставил перед нами.

– Надеюсь, ты всерьёз не пытаешься меня перепить? – произнёс Николас с усмешкой, беря рюмку и протягивая её мне.

– Абсолютно всерьёз, – ответила я, чокаясь с ним. Горький алкоголь обжёг горло, разлившись теплом внутри. Я зажмурилась, закусила лаймом и снова встретилась с его взглядом.

– Слышала в университете, что ты жил в Сиэтле, а потом вернулся. Почему?

Он усмехнулся, и на его лице промелькнула лёгкая тень самодовольства.

– Эмили рассказала?

Я закатила глаза.

– Не льсти себе, мы не обсуждаем тебя, – солгала я с равнодушным выражением лица.

Он медленно покачал головой, улыбаясь всё шире, его самоуверенность становилась почти осязаемой.

– Так и думал, – сказал он и подвинул ко мне второй шот. – Насчёт Сиэтла… Да, уехал туда из-за отца, но вернулся. Слишком много там было проблем. Сиэтл хороший город, просто не для меня. А вот Вегас это мой ритм.

Я слушала его, не отводя взгляда. Его голос звучал ниже обычного, и на фоне шума клуба он казался особенно красивым.

Он подался вперёд, поставив ноги на подножку стула, раздвинув колени чуть шире, чтобы быть ближе ко мне, пробиться сквозь грохот музыки. Его глаза прожигали, и на секунду мне показалось, что мы существуем в отдельной капсуле времени, отрезанной от танцующей толпы и света.

– Как тебе здесь, в Вегасе?

– Не знаю, – ответила я, стараясь звучать спокойно. – Я не хотела уезжать из Сан-Франциско, но теперь понимаю, что здесь есть что-то особенное.

Николас одобрительно кивнул, подняв шот. Его губы чуть приподнялись в ленивой ухмылке. Несколько прядей волос упали на лоб, придавая ему слегка небрежный, почти опасно-привлекательный вид. Я старалась не замечать этого, но взгляд всё равно скользнул вниз по линии его челюсти, к шее. Мне становилось душно.

– Тогда выпьем за это?

– Давай выпьем за город грехов, – ответила я, беря рюмку и чокаясь с ним.

Шот пронёсся по венам, как искра и с каждым глотком мне всё труднее было игнорировать, как ускоряется пульс.

– Вы чего шушукаетесь без нас? – внезапно воскликнул Дастин, его голос прозвучал резко. Он стоял рядом с барной стойкой, скрестив руки на груди, и его ухмылка говорила о том, что он внимательно наблюдал за нами всё это время.

– Не ревнуй, он только твой, – ответила я с подмигиванием, ощущая, как в уголках губ рождается улыбка.

Дастина хохотнул, качая головой, словно соглашаясь с этой беззаботной игрой.

– Я бы лучше предпочёл тебя, – парировал он с обычной своей нахальностью, приподняв бровь и стрельнув взглядом.

Закатив глаза, я усмехнулась, не чувствуя раздражения к его привычным шуткам, похоже, я стала привыкать к ним. Но когда я повернулась обратно к Николасу, веселье померкло.

Его лицо изменилось. Взгляд, ещё недавно наполненный тёплой заинтересованностью, стал задумчивым, почти колючим. Его глаза потемнели, словно в них вспыхнула тень, отражающая что-то внутренне неразрешённое. Он поднял шот, не отрываясь от меня глазами, и выпил его залпом.

Между нами повисла невидимая, ощутимая тишина.

Из колонок заиграла знакомая мелодия – Banks – “Warm Water”. Её бархатный голос мягко разлился по помещению, словно обволакивая каждый уголок клуба. Неоновый свет стал тёплым, приглушённым, он окутывал лица людей мягким свечением.

Я заметила Тёрнера, он склонился к Эмили, шепча что-то на ухо, и она слушала его с лёгкой, искренней улыбкой. Его рука лежала на её талии, притягивая ближе, и в следующую секунду он поцеловал её в уголок губ. Их фигуры растворялись в толпе, танцующей в медленном ритме. Я проводила их взглядом, чувствуя, как внутри поднимается светлая, нежная радость за них.

Толпа вокруг ожила, и под музыку начала раскачиваться, плавно, будто в замедленном действии.

Я всё ещё была в своих мыслях, когда почувствовала движение рядом. Николас встал, отодвинув стул. Он медленно повернулся ко мне и протянул руку.

– Станцуешь со мной?

Я взглянула на его ладонь, крепкую, чуть загорелую, с длинными пальцами, заставляя томиться в ожидании ответа, не собираясь соглашаться сразу. Он выгнул бровь, смотря как я задумываюсь над его предложением. Медленно вложив свою руку в его, я стала подниматься.

– Пошли.

Он повёл меня в самый центр танцпола. Его руки осторожно скользнули мне на талию, и я ощутила тепло его тела, исходящее сквозь ткань одежды. Я обвила его шею руками, сцепляя пальцы у него за головой, и прижалась ближе.

Николас начал двигаться уверенно, но мягко, ведя меня за собой, будто точно знал ритм тела. Он не смотрел по сторонам, его взгляд был прикован ко мне, и в нём было столько внимания, что я почувствовала неловкость.

Его глаза сверкали в неоновом свете, отражая синий и розовый отблеск.

Николас взял меня за руку и легко, с той особенной уверенностью, что приходит с годами опыта или врождённой грацией, отодвинул на шаг. Он приподнял наши сцепленные руки вверх и плавно закружил меня. Затем он притянул меня обратно к себе близко, почти вплотную.

– Надо же… Брал уроки танцев? – спросила я, вглядываясь в его глаза.

– Два года бальных танцев. Даже юношеские разряды были, – сказал он с тем особым оттенком в голосе, когда невозможно понять, говорит ли он серьёзно, или шутит.

– Ты серьёзно? – я прищурилась, не веря в услышанное. Слова прозвучали слишком ровно и уверенно. Но как только на его лице мелькнула сдерживаемая улыбка, я всё поняла. – Ну ты говнюк.

Николас тихо засмеялся, всё ещё удерживая мою ладонь крепко в своей.

Я сделала шаг назад, встала на носочки, чтобы выровнять рост, и подняла наши руки вверх, отражая его движение, давая понять, что теперь мы танцуем по мои правилам.

Он усмехнулся, разворачиваясь, и тут же прижимая меня к себе. Я врезалась в его тело, и вокруг нас будто пронеслась искра.

Я медленно опустила взгляд на его грудную клетку, мощную, ритмично поднимающуюся с каждым вдохом. Пальцы сами собой скользнули вниз, по плотным мышцам, ощутимо перекатывающимся под кожей. Его тело отзывалось на прикосновение живой волной тепла.

Николас вдохнул глубже, грудь приподнялась, словно он на миг забыл, как дышать. Я чувствовала его жар тот самый, от которого разгорается пламя внизу живота.

Мои руки нашли его плечи, и я слегка сжала их, ощущая силу и напряжение под ладонями. Он смотрел на меня, уже не играя. Его взгляд потемнел, стал сосредоточенным и опасно притягательным. Дыхание сбилось на глубокое, неровное.

– Я пойду к бару, закажу что-то ещё, – произнесла я с лукавой улыбкой, делая шаг, чтобы отстраниться.

Но Николас мгновенно крепче сжал мою талию, не давая уйти. Его ладонь была горячей и уверенной. Он прижимал меня ближе, словно пытался удержать не только физически, но и эмоционально. Наши взгляды пересеклись. В его глазах плескалось что-то неуловимо опасное. Он понял, что я играю, и ему это нравилось.

Его пальцы медленно скользнули по моей спине, почти невесомо, но в этом прикосновении было что-то ненасытное, как будто он запоминал каждую линию. Он ухмыльнулся, нехотя разжимая руки.

– Не буду задерживать, – пробормотал он, но в голосе слышалось, что он хочет ровно противоположного.

Я развернулась и направилась к барной стойке, стараясь привести дыхание в порядок и смочить пересохшее горло. Глаза тут же нашли Эмили и Тёрнера, они стояли чуть в стороне, ожидая свои заказы. Я сразу направилась к ним, радуясь возможности отвлечься.

– Ты должна это попробовать! – воскликнула Эмили, как только бармен закончил готовить её коктейль: яркий, насыщенный, с вишней на краю бокала. По румянцу на её щеках и блеску в глазах было ясно, коктейль был далеко не первым.

Она протянула мне трубочку. Я, наклонившись, обхватила её губами, позволяя сладкому вкусу разлиться по горлу. Фруктовый, пряный, с лёгким послевкусием цитруса.

– Очень вкусно, – сказала я, блаженно прикрыв глаза.

– Уже третий бокал, – с довольной улыбкой добавила она.

– Видно, милая, – усмехнулся Тёрнер, не отводя от неё влюблённого взгляда. Он обнял её за талию, с нежностью проводя пальцами по пояснице.

– Мы думаем ехать домой. Ты с нами, или останешься? – спросил он, отпивая из своего бокала и взглянув на меня поверх стекла.

– Пожалуй, уже пора, – ответила я, чувствуя, как накопившееся за вечер напряжение медленно спадает.

Тёрнер достал телефон, не желая садиться за руль после алкоголя, и вызвал такси через приложение. Через пару минут он сообщил, что машина уже в пути.

Мы с Эмми допивали её коктейль. Он был чертовски хорош, и не хотелось торопиться прощаться с этим вкусом.

– Тут, конечно, очень даже хорошо… Я бы ещё… – начала я, но замолчала, потому что почувствовала знакомое прикосновение на талии. Оно было таким естественным, что я узнала его сразу, даже не оборачиваясь. Николас.

– Вы уже уезжаете? – его голос был, чуть ниже и ближе, чем я ожидала.

В это время Эмили, склонившись над телефоном Тёрнера, вбивала мой адрес в маршрут.

Я ухмыльнулась, делая вид, что не замечаю настроения Николаса.

– Да. Ты остаёшься или поедешь? – спросил Тёрнер, спрыгнув со стула.

– Останусь ещё, – уверенно произнёс тот, поднимая руку, чтобы подозвать бармена.

Я медленно соскользнула со стула. Его рука на моей талии сжалась сильнее. Я бросила взгляд через плечо и задержала его на нём, приподняв подбородок, чтобы встретиться взглядом.

– Спокойной ночи, – прошептал он.

Я приблизилась и, слегка коснувшись его плеча, прошептала в ответ:

– Тебе того же.

Моя усмешка была почти дерзкой и не оставляла шансов для продолжения.

Я отстранилась и пошла следом за Эмми. Когда мы вышли на улицу, в прохладном воздухе Вегаса я вдруг почувствовала, как по губам расплывается тихая, уверенная улыбка.

На кончике языка остался сладкий вкус коктейля и привкус победы.

Глава 8

Стоя у плиты, я переворачивал ломтики бекона на ск