S-T-I-K-S: Эксельсиор 2

Пролог

Тогда.

Дождь, мороз, снегопад, оттепель, сопровождающаяся слякотью, превращающей в серость живописную белизну, которая слепит глаза днем, а ночью, отражая свет фонарей, разгоняет тьму, – не было в природе постоянства.

Сашка, находившийся на кухне, захламленной грязной посудой и бутылками из-под дешевой водки, «приговоренной» матерью и ее… знакомым, подошел к окну и прислонился к прохладному стеклу лбом. Крупные хлопья снега оседали на землю и бурели, смешиваясь с еще не застывшей грязью, или растворялись в медленно покрывающихся тонкой коркой льда лужах. Очередная смена «фона» напомнила ребенку о том, что его блеклая монотонная жизнь, лишенная свойственных капризной погоде контрастов, все больше походит на потерявшую вкус жвачку. Блуждающий взгляд Сашки стал осмысленным, когда мальчик увидел силуэт спешившего домой после изнурительной тренировки брата – Кости Агапова. Губы Сашки растянулись в глупой восхищенной улыбке, так как мальчик чертовски гордился старшим братом.

Алкоголизм матери, существование на грани нищеты и насмешки со стороны сверстников-мажоров не могли, подобно гидравлическому прессу, раздавить Сашку, пока рядом с ним находился нелюдимый, но преисполненный достоинства довольно самостоятельный подросток, на которого младший брат равнялся. Чтобы не разочаровать Костю, Сашка старался быть сильным: мальчишка всегда говорил, что у него все в порядке, убеждал подростка в том, что сам справится с навалившимися проблемами, самозабвенно «копируя» поведение более взрослого, невозмутимого и ответственного брата.

Сашка отстранился от подоконника и засуетился: ребенок решил нагреть чайник и сделать вымотавшемуся от силовых нагрузок Косте бутерброд, но сопровождаемая бранными словами и мужскими криками возня на улице привлекла внимание мальчика и заставила его вновь уставиться в окно. Секундное замешательство, требующееся для осмысления происходящего, – и побледневший Сашка хватает стеклянную тару и выбегает из комнаты. Ребенок минует темный коридор, распахивает ведущую на лестничную площадку подъезда дверь и, забив на то, что на улице мороз, перепрыгивая через две ступеньки, мчится в резиновых домашних тапочках, протертом на коленях трико и растянутой майке к брату.

***

Вязкие пьяные голоса, раскрасневшиеся от холода и влитого в глотки горячительного невыразительные лица неудачников, без сожаления спустивших свою жизнь в унитаз, резкий запах перегара, немытых тел и табачного дыма всегда вызывали у Кости Агапова отвращение, поэтому подросток решил обогнуть шумную компанию. Костя сошел с аллеи на обочину и побрел вперед.

Алкаши, заприметившие подростка, встрепенулись и заголосили:

– Эй! Пацан, на этой неделе твоим отчимом буду я!

– Твоя мать дома? Если – да, я к вам заскочу на часок!

Курившие возле пивняка поддатые мужики окликали Агапова снова и снова; погруженный в свои мысли подросток проигнорировал колкие шутки, отпущенные в адрес его далеко не образцовой матери, с которой трое из четверых алкашей были довольно близко знакомы. Костя уже собирался переходить дорогу, но один из мужиков нагнал подростка и сцапал сальными пальцами воротник его куртки. Агапов перехватил запястье алкаша, поднырнул под его руку и, выкрутив ее, вынудил мужика согнуться пополам, а после пнул пьянчугу коленом чуть ниже спины и отпустил конечность мужика, тот не устоял на ногах и воткнулся опухшей пунцовой рожей в сугроб. Еще два алкаша поперли на Костю, третий нехотя последовал за собутыльниками.

Подросток не растерялся, когда исторгающие отборные ругательства мужики набросились на него. Долговязый алкаш ударил Агапова стопой в живот, оставив на куртке подростка грязный след. Пацан не повалился на спину, так как успел сомкнуть ладони на лодыжке соперника и использовал его как якорь, чтобы сохранить равновесие, а затем Костя, подняв руки над головой, задрал пойманную конечность долговязого алкаша так высоко, что мужик закачался. Сближение, подсечка опорной ноги соперника – и мужик картинно шмякается на промерзлую прикрытую снегом землю.

Не дожидаясь очередной атаки, Агапов первым налетел на третьего зазевавшегося пьянчугу; подросток пригнулся перед столкновением с мужиком, обхватил его поперек туловища конечностями и сцепил в замок за спиной алкаша пальцы, а потом выпрямился – ступни неказистого щуплого мужика «оторвались» от обочины и повисли в воздухе. Костя резко освободил соперника – тот неуклюже завалился на правый бок.

Скрип снега за спиной. Агапов напрягся, вспомнив о четвертом прихлебателе; стремительно обернувшись, подросток вынес кулак вперед и зарядил им подкравшемуся сзади человеку не в брюхо, как планировал, а в скулу, так как тот был намного ниже Кости. Подросток растерялся и сник, увидев отступившего от него на пару метров пострадавшего младшего брата, потирающего левой ладонью ушиб. Без громоздкой куртки Сашка выглядел хрупким; мальчик дрожал и сутулился, когда его хлестали порывы разыгравшегося к вечеру ветра. Агапов открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова из-за укола совести застряли у Кости в горле.

Снова торопливые шаги: к месту потасовки подоспел собутыльник уделанных подростком-спортсменом мужиков. Костя замешкался, он не мог отвести взгляда от изумленного Сашки. Алкаш замахнулся на Агапова; младший брат заметил нападавшего первым и запустил в него бутылку из-под водки; стеклянная тара не долетела до цели, но мужик непроизвольно прикрыл лицо пятерней, отказавшись от нападения на Костю. Подросток покосился исподлобья на алкаша. Тот быстро ретировался с «поля боя», не потрудившись позаботиться о благополучии обезвреженных пацаном собутыльников.

– Домой!.. Живо! – приказал Сашке Костя.

Младший брат кивнул и заковылял к многоэтажке. Агапов на ходу стянул с себя пуховик и накинул его на плечи мальчика.

Никто не посмел преследовать братьев. Мужики с трудом выбрались из сугробов на аллею и теперь пытались отряхнуть одежду от снега и комьев грязи.

***

– Сильно тебе досталось? – поинтересовался поравнявшийся с шустрым Сашкой подросток.

– Со мной все в порядке, – заверил собеседника мальчик.

– Почему ты не блокировал мой удар? Я же учил тебя защищаться!.. – с досадой произнес Костя.

– Я просто не ожидал того, что ты можешь причинить мне вред, – задумчиво протянул ребенок.

– Прости. В следующий раз я буду смотреть по сторонам, – промолвил Агапов.

– Следующего раза не будет, – твердо сказал Сашка.

– Что? – осекся Костя.

– Ты больше не станешь делать мне больно, брат, – уверенно заявил ребенок, кутаясь в мешковатую куртку подростка.

– А-а, ты об этом… Ты прав: не стану. Обещаю, малой, – Костя открыл железную дверь, ведущую в подъезд, и пропустил Сашку вперед, а после потребовал у забравшегося на верхний лестничный пролет мальчишки: – А ты дай мне слово, что больше не будешь за меня впрягаться!

Врать старшему брату Сашка не намеревался, поэтому глянул вниз и лишь молча улыбнулся, случайно продемонстрировав собеседнику порозовевшие резцы.

– Блин! У тебя кровь идет, – у Кости аж руки задрожали от волнения и досады.

– Ерунда! Это я язык прикусил… когда споткнулся во время бега по улице, – соврал мальчишка и поспешно воодушевленно добавил: – Главное, что зубы целы и не шатаются!

Сашка неумело скрывал то, насколько сильно ему перепало от брата, потому что хотел, чтобы подросток не чувствовал себя виноватым. Костя это прекрасно понимал, поэтому оставил неприятную для желающего его утешить ребенка тему и пробормотал:

– Твоя скула начала краснеть и отекать, к ней нужно лед приложить.

– Ага, – продолжая подъем, согласился Сашка.

***

После.

«Раньше я и представить не мог, что мы с братом станем врагами. Мое обещание не причинять малому боль превратилось в пустой звук, в развеянный по ветру прах. От чувства вины все внутри полыхает, вот только танцующие в моей груди "языки пламени"не согревают меня, а причиняют отрезвляющую боль, с которой я однажды свыкнусь. Холодно. Тошно. В этой партии нет победителей».

Рапид

«Время на исходе. Мозги плавятся, рассудок затуманен, поэтому не жди от меня правильных и красивых поступков; я перешел черту, произошедшие со мной изменения необратимы.

Ты же понимаешь, что мы с тобой угодили в западню? Наши роли предопределены – затронутые фигуры должны продвигаться вперед и без обременяющей жалости "съедать"попадающихся на пути пешек; менять что-либо поздно, так как наличие выбора лишь иллюзия: все ходы и возможные комбинации были изначально просчитаны. Мне жаль, но… ты должен умереть».

Сейчас.

Колеса монструозного внедорожника, к кузову которого была приварена арматура, оберегавшая рейдеров от прожорливых тварей, желающих вытащить из «консервной банки» дичь, всколыхнули пыль – блеклые серо-коричневые частицы начали неистовую пляску, очерчивая контуры воздушного вихря и скрывая из виду оставшуюся позади «ленту» проселочной дороги.

Сидевшая рядом с сосредоточенным водителем Тана обернулась и посмотрела на задремавшего на заднем сиденье Экса. Лоск молодости и напускная невинность делали черты лица чужака притягательными. Девушка невольно залипла, изучая Экса.

В чувство Тану привел шепот раздраженного водителя:

– Этот пацан тебе нравится?

Тану возмутил вгоняющий в краску вопрос Нюхача, но девушка умудрилась сохранить спокойствие и, переключив внимание на ревнивого любовника, тихо произнесла:

– Нет, потому что… – Тана выдержала картинную паузу, заставляя водителя изнывать от неопределенности, и переместила ладонь левой руки на бедро собеседника, а после продолжила: – он не ты.

Нюхач самодовольно улыбнулся. Ему захотелось, не сбавляя скорости, расстегнуть ширинку, пригласить девушку «к столу» и как следует «накормить» любовницу, но рейдер опасался, что такое дерзкое поведение вызовет у Таны шквал негодования, поэтому водитель скромно довольствовался тем, что пальцы девушки, скользнув вверх по ноге мужчины, отыскали спрятанный под тканью брюк член и принялись легонько и ненавязчиво его поглаживать.

Тело чужака охватил жар. Наполненный размытыми силуэтами и застывшими в немом крике на физиономиях жертв безобразными гримасами неожиданной и болезненной смерти сон утратил силу над хигтером. Челюсть Экса, как разогретый воск, начала деформироваться; она раздулась из-за того, что, распоров десны и нёбо, клыки образовали второй ряд зубов. Лютый голод исказил облик хигтера до неузнаваемости: казалось, что над устрашающим и мерзким образом Экса поработали неумелые гримеры перед съемками очередной жесткой тошнотворной сцены второсортного фильма ужасов.

Хигтер вклинился между мило ворковавшими разгоряченными любовниками и испортил им романтическую атмосферу, прорычав:

– Останови машину!

Нюхач дернулся и покосился на пассажира. Из-за не вовремя нарисовавшейся образины сексуальное напряжение, вызванное близостью Таны, схлынуло. Водитель не спешил подчиняться пацану, мужчина уточнил:

– Зачем?

– Развитая тварь близко, – предостерег собеседника Экс.

– Тогда нам не следует задерживаться здесь, – запротестовал Нюхач.

– Ошибаешься, – пророкотал хигтер. – Я голоден и хорошо помню, что мясо иммунных вкуснее плоти зараженных спорами мутантов. Если я не сожру тварь, то отхвачу кусок от тебя.

Водитель побагровел, но двигатель автомобиля заглушил. Мужчина поступился принципами, не отреагировав на прямую угрозу агрессора, так как без силовой помощи Экса Нюхачу с Таной не уничтожить отряд Гамбита.

Водитель окинул взглядом стволы молодых деревьев, за которыми невозможно было спрятаться, и лоскутное «одеяло» полей – фрагменты разноцветной мозаики тоже пустовали. Матерые твари не маячили на горизонте; наоборот, в округе было слишком мирно. Звенящая тишина завораживала и пугала одновременно.

Хигтер снял одежду и обувь, открыл дверь машины и, выбравшись из внедорожника, зашагал босиком по утрамбованному грунту. Экс напоминал хозяина жизни, полностью контролирующего ситуацию. Хигтер играючи нашел логово притаившегося раненого залетными рейдерами топтуна, отставшего от разогнанной крупнокалиберным огнестрельным оружием небольшой мигрирующей группы зараженных.

Жалкая тварь от безысходности обглодала до кости собственную оторванную точным выстрелом дробовика ногу. Культя топтуна только начала обрастать мясом и восстанавливаться. Быстро теряющий силы зараженный схоронился в небольшом овраге, образовавшемся в посадке: мутант предвкушал назревающую перезагрузку соседнего кластера, на котором с завидным постоянством происходило перемещение из другого мира нескольких сельских построек, не позволяющих скотине и домашней птице разбрестись по сотам Улья. Серая шкура принявшей позу зародыша твари сливалась с убогим цветом сухой потрескавшейся почвы; это затрудняло обнаружение мутанта для обычных бойцов, но Экс уже не являлся просто человеком, так как сознание и организм хигтера при «копировании» частично поглощенных жертв перестраивались: Экс, как губка, впитал повадки и инстинкты тварей.

Голый хигтер наклонился, подобрал валявшуюся на обочине ветку и запустил ее в мутанта. Топтун шумно втянул ноздрями воздух, но не поднялся с земли: зараженный осторожничал. Тогда Экс разинул пасть и поднес к ней свою ладонь, а затем проколол клыками кожный покров. Алые бусинки, как броское украшение, заблестели на руке хигтера. Экс конвульсивно сжал пальцы, кровь заструилась между ними, две капли сорвались вниз и упали на почву. На ребре ладони хигтера причудливыми узорами теперь выделялись красные дорожки.

Мутант почуял сладкий металлический аромат крови и вскинулся, взрыхлив когтями податливую землю. Неуклюже прыгая на трех конечностях, топтун «вынырнул» из редкой лесополосы и устремился к Эксу.

– Отлично… – прошипел хигтер и принял боевую стойку, словно имел дело не с мутантом-переростком, а с очередным непримечательным бойцом, однако сейчас свободу Экса не ограничивали стойки и секции октагона.

***

Покалеченная тварь с низким покатым лбом, безумными подернутыми густой тьмой глазами и гипертрофированными мышцами, балансируя на двух конечностях, выбросила вперед напоминающую размером полотно лопаты пятерню и полоснула хигтера когтями по животу. Острые наросты, образовавшиеся на пальцах топтуна, не распороли кожу Экса, а лишь со скрежетом скользнули по плоти хигтера, потому что за считаные секунды до того, как когти мутанта оцарапали бойца, кожа Экса покрылась армированными чешуйками, на которых теперь выделялись тонкие белые кривые борозды.

Топтун, не сумевший выпустить «жертве» кишки, издал выражающий недовольство горловой звук. Развитый зараженный походил на разобиженного на весь мир угрюмого неуклюжего подростка. На скопированную у тварей броню хигтера наполз скрыт. Топтун потерял Экса из виду и, как беспомощный слепой котенок, напрягся и ощерился. Тварь, полагаясь на обостренное обоняние, улавливающее аромат крови бойца, и слух, сделала несколько выпадов влево, но мускулистая конечность мутанта зачерпнула только воздух: верткий хигтер успел сменить позицию и, перекатившись по грунту, проскочил мимо развитого зараженного. Оказавшийся рядом с образиной Экс выпрямился и навалился на здоровую ногу твари. Топтун пошатнулся, но равновесие не потерял. Невидимый хигтер чуть отстранился от мутанта, выкраивая себе место для маневра, и с разворота обрушил на коленный сустав твари укрепленный армированными наростами кулак. Топтун надрывно заурчал и грохнулся на левый бок.

Экс вцепился пальцами в предплечье твари и подтянул конечность брыкающегося мутанта к своей разинутой пасти, а после перевертыш вогнал акульи зубы в бугристую руку топтуна. Хигтер остервенело отрывал от твари насыщенные теплой кровью куски мяса и проглатывал их. Вспышки человеческого сознания меркли, когда Экс, уподобляясь мутантам Улья, утолял голод.

***

Скрыт и чужая шкура схлынули с перевертыша, только второй ряд зубов по-прежнему искажал лицо Экса. Хигтер пожирал замученного топтуна и издавал довольное урчание, словно сам пополнил ряды неиммунных тварей. До сидевших в машине рейдеров доносились чавкающие звуки, выражающие животный восторг и переплетающиеся с ехидным, как у гиены, смехом.

– Падальщик… – брезгливо произнес Нюхач, поглаживая вспотевшими ладонями рулевое колесо. Мужчине жутко хотелось завести двигатель, нажать на газ и сбить ненормального пацана… или сдать назад и уехать от обжоры как можно дальше, но Нюхач видел, что Экс, повернув голову, немигающим взглядом следил за нервным водителем, давая ему тем самым понять, что, если рейдер попытается свалить, хигтер догонит предателя и оторвет ему голову. Нюхач обратился к спутнице: – Мы сможем приручить это «животное»?

Тана вжалась в пассажирское кресло: расправившийся с мутантом Экс восхищал и пугал девушку своими выходками.

– Если мой дар заработает вновь, да, – ответила бывшая нимфа.

Рапид: Химера

Замызганный кровью топтуна Экс вернулся к внедорожнику. «Примеренный» облик клыкастого убийцы-обжоры больше не портил внешность хигтера, только россыпь алых веснушек и пятен, украсивших кожу Экса во время славного пира, напоминала рейдерам о том, что их попутчик отвратительнее развитых зараженных.

Пацан забрался в салон, оделся и, откинувшись на спинку сиденья, напомнил угрюмому водителю:

– Ты обещал выследить Гамбита…

Нюхач обернулся к решительно настроенному хигтеру и сообщил:

– Чтобы взять след и найти кваза, нужно вернуться на место бойни, в которой погиб мой отряд.

«Значит, Гамбит – кваз…» – Экс молча кивнул.

Размеренное гудение двигателя внедорожника снова огласило пустошь. Монструозный автомобиль рванул с места, опять потревожив колесами осевшую на дорогу пыль.

***

Казалось, что медленный кластер вымер. Урчание больше не разносилось эхом по округе. В качестве временного укрытия рейдеры выбрали бывший винный завод. Нюхач припарковал внедорожник на территории здания, закрытого для проведения реставрации с демонтажными работами. Стоило водителю и пассажирам покинуть салон, как из-за мешков со строительным мусором показалась взлохмаченная голова открывающего рот в немой мольбе ползуна. Вместо утробных звуков из глотки жалкой твари вырвались хрипы. Тана подняла с захламленного арматурой асфальта увесистый кирпич, чтобы размозжить низшему зараженному череп.

– Не убивай ползуна, – предостерег любовницу Нюхач.

Девушка вопросительно уставилась на водителя.

– Вдруг наш «питомец» снова проголодается… – рейдер махнул рукой в сторону чумазого Экса: пацана нисколько не смущало то, что на его лице застыли напоминающие образующуюся на металле ржавчину пятна чужой крови; хигтер не слушал разговор спутников – перевертыш застрял в собственных вязких мыслях.

Зараженный продолжил тащиться к гостям, отталкиваясь ладонями и локтями от земли. Голодный взгляд твари был колким и хищным, а тело – немощным. Кожа на брюхе ползуна практически стерлась; оставляя на асфальте влажную дорожку алого оттенка, «червь» совершил очередной рывок к рейдерам и скорчился от пронзившей все его существо боли, так как из дырявого живота мутанта вывалились склизкие серые кишки.

– Можешь прикончить зараженного, Тана, – медленно моргнув, вмешался в разговор спутников Экс. Чужак прищурился и устремил взор на посмевшего говорить о рационе хигтера с пренебрежением Нюхача. Тот напрягся. Перевертыш, объясняя свое произнесенное ранее жестокое предложение, напомнил мужчине: – Питаться падалью я не намерен: у меня была возможность убедиться в том, что «альтернатива» намного вкуснее мяса зараженных.

Экс попытался принять облик «изысканного блюда». Мышечная масса пацана увеличилась, хигтер вытянулся и раздался в плечах. Черты лица бойца обрели угловатую суровость.

Нюхач шумно сглотнул.

– Полоз… – пробормотала вдова скопированного хигтером садиста; от изумления девушка выпустила из пальцев тяжелый прямоугольный «брикет», острый угол кирпича угодил в темя подползшего к блондинке существа и пробил твари голову, однако зараженный не затих, а едва слышно заунывно заурчал.

Дар Экса опять дал сбой. Как подогретый пламенем свечи парафин, «шкура» и маска покойного супруга Таны схлынули с хигтера.

Блондинка отфутболила потемневший от густой багровой «грязи» камень носком ботинка, а после забила ползуна ногами, с остервенением вдалбливая обломки черепа в желтоватые студенистые борозды и извилины мозга твари, на которой просто вымещала злость. Тана не над ползуном вдоволь поиздевалась, а над Полозом, образ которого отпечатался в сознании девушки.

– Ублюдок! – прокомментировал поступок зарвавшегося Экса любовник Таны. Нюхач подошел к девушке и обнял ее за дрожащие плечи.

– Ха-а… Какие мы нежные! – сопливая драматическая зарисовка вызывала у хигтера скуку.

***

Хрупкую блондинку было решено на время оставить в подходящем для лагеря месте. Экс и Нюхач прикончили нескольких шатавшихся по цехам завода истощавших медляков, прежде, до заражения прилипчивыми спорами, являвшихся прорабами на масштабной стройке. Любовник Таны несколько раз осмотрел просторные помещения; убедившись в том, что в убежище безопасно, Нюхач вернулся к внедорожнику, открыл заднюю дверь машины и, подтянув к себе пожитки, закинул на плечо дорожную сумку с продуктами, целебным пойлом и оружием, а после завел в здание девушку.

– Вам следует задержаться здесь и отдохнуть, – попросила Тана осипшим голосом.

– Нет. Отряд Гамбита может далеко уйти от места бойни. Я не хочу выслеживать кваза и его шестерок неделями и, как псина, гоняться за тенью рейдеров, – «отрезал» мужчина, поставив принесенную для спутницы провизию на пыльный пластинчатый фильтр.

– Я поеду с вами! – девушка стукнула кулачком по разгрузке любовника и капризно надула губки.

Мужчина отрицательно покачал головой и сказал:

– Я не подвергну твою жизнь опасности. Тебе нельзя пересекаться с Гамбитом.

Тана отвела взгляд в сторону. Нюхач направился к выходу.

– Не рискуй собой, – кротко промолвила девушка.

– Не буду, – легко пообещал любовник. Зачем подставляться, если есть пушечное мясо?

***

Нюхач припарковал машину в глухой подворотне.

«Эти "отбросы"должны были сменить локацию, чтобы избежать стычки с возможными преследователями, жаждущими отмщения за смерть близких, но… Кто знает!..» – водитель осторожничал, поэтому, чтобы не привлекать шумом двигателя внимание неприятелей, на встречу с которыми мужчина сильно не рассчитывал, предложил оставить внедорожник в двух кварталах от спортивного комплекса – места дурацкой гибели подчиненных Нюхача. Экс только плечами передернул и первым выбрался из салона припаркованной машины. Вскоре водитель поравнялся с хигтером, дистанция между охотниками и «кладбищем» неумолимо сокращалась.

Ветер обдал лица странников освежающей прохладой. Ноги Нюхача словно налились свинцом, сердце предательски громко заухало в груди; неожиданно начавшаяся паническая атака заставила мужчину сбавить шаг. Дар Улья обострял обоняние любовника Таны до предела. На мгновение Нюхачу показалось, что тягостные воспоминания пробудили фантомные ощущения, из-за которых мужчину будто бы окутал запах смерти, вот только аромат не имел металлического привкуса свежей крови или химического амбре пороха: запах был гнилостным и застоявшимся и переплетался с букетом ароматов, исходящих от немытых тел живых израненных существ. Нюхач осознал, что то, что он принял за иллюзию, на самом деле суровая реальность.

Мужчина вздрогнул и, указав пальцем на массивное здание спортивного комплекса, сообщил Эксу:

– Гамбит и его бойцы не покинули лагерь!

– Здорово. Не придется их искать, – безразлично промолвил оглянувшийся на отставшего спутника хигтер.

Экс побрел дальше.

– У Таны, кроме меня, никого нет, поэтому… – слова Нюхача звучали как оправдание.

– Я не рассчитывал на твою помощь, – перебил мужчину пацан.

Кожа Экса покрылась броней из армированных чешуек; через несколько томительных секунд хигтера, готового убивать, поглотил скрыт. Нюхач напрягся, он до конца не верил в то, что скоро кваз сгинет, но старался сохранять объективность: комбинирующий скопированные у тварей способности Экс был практически неуязвим – это обстоятельство лишало отряд Гамбита шанса на выживание. Предвкушающий триумф мужчина не спешил возвращаться к любовнице, Нюхач забрался на многомаршевую пожарную лестницу, крепившуюся к стене девятиэтажного здания, снял с плеча ремень винтовки, сел на металлическую площадку и, подтянув одну ногу к груди, поставил на колено локоть руки, которой удерживал огнестрельное оружие, а после приладил его приклад к плечу. Щека мужчины соприкоснулась с магазином винтовки. Нюхач принялся изучать местность через оптический прицел, надеясь запечатлеть в памяти первые признаки кровавой вакханалии, которая должна была разгореться в пристанище кваза.

Взятие на проходе

Сейчас.

Город, превращенный развитыми тварями в руины, замазанные кровью перенесенных в Стикс при перезагрузке копий, был неприветливым. Тела неудачливых иммунных и не успевших пополнить ряды пустышей людей захваченные спорами паразита обжоры обглодали до костей. В поисках пищи зараженные мигрировали. Штиль.

После того, как стандартный кластер практически опустел, мародеры: муры и рейдеры-одиночки – подтянулись к относительно безопасной «соте» Улья. Жестких стычек изменников с бывалыми иммунными было не избежать. Муры разбирали прошедших естественный отбор выживших свежаков и залетных рейдеров на «запчасти» и продавали детали внешникам; закаленные реалиями нового мира копии, в свою очередь, патологически не переносили изменников и методично истребляли их. Рано или поздно каждый обитатель Улья уясняет простую истину – самым страшным и опасным существом здесь является человек.

Ферзь и Танцор, отколовшиеся от отряда Гамбита из-за необходимости достать ингредиенты для приготовления спека бойцы, а также спасенный ими свежак, Сергей Лукьянов, колесили на угнанном автомобиле по безлюдным улицам. Вдали уже виднелся спортивный комплекс, являвшийся временным лагерем рейдеров, оставшихся с безруким квазом, – жизнь, казалось бы, налаживалась.

«Добыча… Хабар. Засада…» – отголоски чужих мыслей набатом застучали в сознании Ферзя. Мимолетный тревожный сигнал полоснул разум кареглазого рейдера, обладающего позволяющим считывать чужие намерения даром. А потом наваждение сошло на нет из-за увеличения дистанции между водителем и незнакомцами, затаившимися с монокулярами на наблюдательном пункте, с которого открывался чудный вид на супермаркет – одно из самых притягательных для выживальщиков мест.

– Что-то не так? – расположившийся на пассажирском сиденье Танцор обратил внимание на скрипнувшего зубами Ферзя.

– Да. Нас «срисовали» муры. Приготовьтесь дать им отпор, – сообщил бывшему наемнику и Сергею водитель.

Чтобы оторваться от беспринципных отбросов, Ферзь лавировал и часто менял маршрут, а вооруженные пассажиры пристально изучали мелькающие за окнами машины «декорации» кластера.

«Попались. Сейчас…» – очередная порция «дегтя» извне обрушилась на водителя, на несколько секунд дезориентировав его. Кареглазый рейдер понял, что собирается сделать обогнавший автомобиль клокстоппер, но предупредить остальных не успел.

Миниатюрная блондинка остановилась посреди дороги и обернулась к жертвам, девушка отвела назад руку, в которой сжимала металлический стержень, и вновь активировала дар, чтобы придать арматуре ускорение. Незнакомка отчетливо представила, как увесистая железка пронзает водителя, он теряет управление… и тачка вписывается в ряд мусорных баков или фонарный столб.

Сжимающая рулевое колесо вспотевшая ладонь Ферзя дернулась – автомобиль вильнул, выскочив на встречную полосу, из-за этого маневра метившая в водителя импровизированным копьем блондинка, совершив бросок, промахнулась. Увесистый стержень пробил лобовое стекло и пригвоздил Танцора к спинке кресла. У бывшего наемника перехватило дыхание, поэтому Танцор не заорал: из-за спазма и адской боли раненый и звука из себя выдавить не мог.

Лукьянов всполошился, свежаку повезло: раздробивший ключицу Танцора острый конец продырявившей плоть бойца и переднее сиденье арматуры завис в нескольких сантиметрах от торса Сергея. Свежак шумно сглотнул, он завороженно пялился на скользящую по побагровевшему стержню вниз крупную каплю крови пострадавшего бывшего наемника.

Клокстопперу требовалось время, чтобы восстановить силы: дар девушки «откатился». Ферзь воспользовался этой заминкой и повернул налево; водитель, планируя оторваться от быстрой преследовательницы и затеряться в лабиринте высотных построек, петлял между домами. Сбежать от того, кто быстрее пули, невозможно, но от клокстоппера можно спрятаться.

– Ты… Ты… – тихо прохрипел Танцор, с трудом воздерживаясь от отборных ругательств в адрес кареглазого рейдера; раненый понял, что Ферзь, спасая свою шкуру, подставил пассажира под удар, но не скомпрометировал водителя перед Лукьяновым, так как бойцы все еще живы из-за пусть и эгоистичного, но единственно верного решения Ферзя. Нельзя сейчас обвинениями подрывать доверие свежака к опытному рейдеру. – Позаботься о Сереге и проверь, как там наш отряд.

– Вместе проверим, – огрызнулся Ферзь.

– Не факт, – голос бывшего наемника прозвучал глухо.

Водитель попросил Танцора:

– Только не отключайся! Слышишь?!

Ответа не последовало. Кареглазый рейдер уставился на раненого – голова Танцора безвольно повисла.

«Не умирай. Не так! Не из-за меня…» – мысленно умолял бывшего наемника Ферзь. Он потянулся правой рукой к Танцору, приложил пальцы к его шее и с облегчением нащупал у бойца слабый, но ровный пульс.

***

Езда на запредельной скорости привела к тому, что автомобиль занесло на очередном повороте, быстрота реакции водителя позволила избежать страшной аварии с вынырнувшим из-за угла внедорожником муров, прекративших заниматься погрузкой раздобытых в универмаге продуктов и шмоток ради охоты на рейдеров, с которыми не справилась разведывавшая обстановку девчонка-клокстоппер. Передний бампер легковой машины, оцарапавшей укрепленный кузов джипа, треснул, а фара крупными осколками высыпалась на асфальт. Из-за встряски арматура зашевелилась в ране Танцора. Это растормошило бывшего наемника, он глухо простонал. Внедорожник сделал крюк и, развернувшись, устремился за автомобилем чужаков. Когда расстояние между тачками немного сократилось, разместившийся на заднем сиденье коренастый охотник за головами и хабаром опустил стекло.

– Держитесь! – порекомендовал бойцам Ферзь.

Лукьянов завозился за спиной водителя, пальцы свежака сомкнулись на крепившейся к потолочной панели ручке.

Кареглазый рейдер, перехвативший ментальный поток намерений высовывающегося из окна внедорожника мура, резко сбросил скорость, не дожидаясь, пока плотный мужик, вытянувший вперед руку, в ладони которой крепко сжимал рукоятку крупнокалиберного пистолета, совершит первый выстрел.

Скрежет вновь соприкоснувшегося металла. Глухой удар. Скольжение, перемалывающее кости зажатой между двумя кузовами конечности. Истошный вопль мура. Рука мужика повисла бескостной плетью. Увесистое оружие выскользнуло из ослабевших и склизких от крови торчащих под неестественным углом пальцев охотника за головами и шмякнулось на землю. Джип прокатился еще метров двадцать и остановился.

Крики угодившего в «мясорубку» мура привлекли внимание блондинки, она за несколько секунд преодолела огромное расстояние и отыскала столкнувшихся с рейдерами членов своего отряда.

Ферзь свернул направо, периферическим зрением он заметил достигшее внедорожника размытое пятно, которое, застыв, приняло очертания женского силуэта. Мысли девчонки вихрем ворвались в голову кареглазого бойца.

– Сначала клокстоппер проверит состояние своих дружков, а потом займется нами, – оповестил раненого и Сергея водитель.

– Ты спокоен, значит, у тебя есть план… – прошептал пересохшими губами Танцор.

– Чтобы спастись, нам придется сдать мурам тебя, – невозмутимо ответил раненому Ферзь.

– Что?! – вспылил свежак, сверля затылок водителя недобрым взглядом.

– Ха… – бывший наемник усмехнулся, лишь пульсирующая в продырявленной подключичной области боль не давала Танцору отключиться. – Выходит, я тебя здорово недооценивал, Ферзь.

Этюдист

Поворот – и тупик. Проезд был завален хламом и еще чем похуже: перевернутые мусорные баки и гниющие зловонные трупы неудачливых копий сформировали пошлую сюрреалистическую угловатую скульптуру-баррикаду. Двигатель покореженного легкового автомобиля, словно утоливший голод мутант, прекратил урчать. Две двери иномарки распахнулись; свежак и кареглазый рейдер, покидая салон, оставили створки машины открытыми. Быстрые шаги – и штиль.

Тишина оглушала и задавливала налетом безнадеги. Сознание Танцора затуманилось. Лишь нарастающая с каждым ударом сердца жуткая пульсация в дыре, образовавшейся под сломанной левой ключицей бывшего наемника, не давала бойцу провалиться в забытье.

Девушка-клокстоппер добралась до иномарки чужаков, мельком заглянула в «консервную банку», размытым пятном помчалась дальше, не нашла водителя и невредимого пассажира и вернулась к машине. Действие дара Улья сошло на нет, блондинка замедлилась. Девчонка взялась за ручку передней пассажирской двери и рывком отворила ее, чтобы «мило» побеседовать с раненым.

– Где члены твоего отряда? – прорычала смазливая незнакомка.

– Без понятия, – почти шепотом ответил Танцор.

– Не хочешь по-хорошему?.. Ладно! – блондинка наклонилась, хлопнула ладонью по застрявшей в плоти бывшего наемника арматуре и ехидно поинтересовалась: – Больно?

Металлический стержень качнулся – раненый на мгновение зажмурился и стиснул зубы, а затем распахнул глаза и, проигнорировав издевательский вопрос клокстоппера, произнес напоминающим рычание загнанного в угол дикого зверя низким голосом:

– Если ты хотела, чтобы мы остановили тачку, могла бы показать нам сиськи и «проголосовать».

– Блин! И почему я сама до этого не додумалась?! – наигранно возмутилась девчонка. – В следующий раз обязательно устрою на трассе представление с раздеванием.

– Следующего раза не будет, – заметил Танцор.

– Чего? – блондинка ощерилась и попыталась отстраниться от проема.

Бывший наемник сомкнул пальцы на запястье незнакомки, не позволив девчонке отдалиться от иномарки.

– Отпусти, ублюдок! – как фурия, зашипела блондинка; чтобы высвободиться из цепкой хватки раненого, девчонка воспользовалась приобретенной в Улье способностью, но… ничего не произошло. На клокстоппера волнами накатили слабость и усталость. Девушка запаниковала и завопила: – Что ты со мной сделал?!

Отсутствие боевого дара не делало Танцора менее опасным, так как он мог на довольно длительный срок заблокировать чужие способности.

– Я убил тебя, – признался бывший наемник, он услышал щелчок позади и резко отпустил руку блондинки.

Девчонка шмякнулась на задницу рядом с автомобилем. Из-за падения блондинка ушибла поясницу и прикусила язык. Рот девушки почти сразу наполнился тягучей кровью. Сплюнув ее, блондинка вытащила из закрепленных на бедре ножен кинжал и замахнулась, чтобы всадить лезвие в Танцора. Девчонку чертовски бесило то, что раненый боец был абсолютно спокоен; блондинке жутко захотелось стереть безмятежность и цинизм с лица чужака.

***

Паника всколыхнула мысли клокстоппера. «Пора», – понял Ферзь и дернул вверх багажный рычаг. Щелчок. Крышка «короба» поднялась. Кареглазый рейдер выскочил из тесного багажника, обогнул иномарку, на ходу опустошил свою кобуру, прицелился и, потянув на себя спусковой крючок, выстрелил из АПС в схватившуюся за кинжал девчонку. Пуля пробила блондинке череп, брызги кровавой «каши» заделали распахнутую створку автомобиля – клокстоппер неуклюже грохнулась на захламленный мусором асфальт.

«Я убил тебя…» – Танцор не соврал незнакомке; несмотря на то что выстрел совершил Ферзь, именно раненый сделал девчонку легкой медлительной мишенью.

Кареглазый рейдер убрал пистолет за пояс брюк, подошел к трупу, подхватил его под руки и перенес покойницу подальше от машины. Затем Ферзь отыскал в карманах разгрузки несколько боевых салфеток и бинт и положил находки Танцору на колени. Рейдер достал из крепившегося к ремню чехла флягу с живчиком, открутил крышку и напоил забористым пойлом бывшего наемника.

Танцор глянул на закрывающего и убирающего плоскую алюминиевую бутылку в футляр Ферзя и сказал:

– Хватит тянуть. Просто выдерни из меня эту железку.

– Ты прав, – кареглазый рейдер придавил ладонью к спинке сиденья плечо раненого, сомкнул пальцы другой руки на загнанном в плоть Танцора стержне и резко выдернул арматуру. Покрывшееся трещинами лобовое стекло жалобно заскрежетало, когда Ферзь вытолкнул длинный стержень из салона через отверстие в окне.

Бывший наемник не издал ни звука, так как был в полуобморочном состоянии. Все силы у Танцора уходили на то, чтобы не потерять связь с реальностью. Из раны бойца хлынула кровь, кареглазый рейдер принялся ее останавливать. Ферзь услышал шорох быстрых шагов, но не придал этому значения: умеющий считывать намерения людей рейдер знал, что к автомобилю возвращается Сергей Лукьянов, покинувший укрытие после сигнала – хлопка, огласившего округу из-за выпущенной в башку девчонки-головореза пули.

Свежак уселся на водительское место и подключился к оказанию помощи пострадавшему: Сергей продезинфицировал выглядевшую скверно проколотую подключичную область торса Танцора живчиком и заклеил раны бывшего наемника гемостатической желто-белой тканью. Боевые салфетки впитали алую жидкость и растворились, теперь они напоминали гелеобразные сгустки, которые надежно закрывали отверстие.

Ферзь отступил назад и выпрямился, он осознавал, что муры временно отказались от погони за бойцами, так как один из членов банды головорезов тоже находился в критическом состоянии из-за последствий стычки с чужаками, однако большого преимущества это обстоятельство рейдерам не давало. Кареглазый боец приблизился к сломанной светловолосой «кукле», присел и тщательно обыскал мертвячку. Ферзю приглянулся мощный монокуляр девчонки, поэтому оптический прибор перекочевал в карман рейдера, также Ферзь заметил чуть поодаль клинок блондинки и подобрал его с земли.

Рейдер постарался восстановить в памяти прочитанные ранее в разумах соперников разрозненные фрагменты выделявшихся на фоне белого шума и хаоса созревших связных мыслей, побудивших муров напасть на бойцов. Ферзь озвучил свои опасения:

– Наших врагов интересовал только хабар: огнестрельное оружие, патроны… Разбирать нас на органы муры не планировали, по крайней мере, – сейчас, хотя после оказанного нами сопротивления головорезы могли и пересмотреть свои приоритеты в отношении нас. Если мы сдадим позиции, нас не прикончат, а подвергнут истязаниям.

– Ехать к спортивному комплексу нельзя, – добавил Танцор.

– Да. Есть вероятность, что мы приведем за собой «хвост» и навредим членам нашего отряда, если… – подтвердил кареглазый рейдер и осекся на полуслове.

Бывший наемник, не предрасположенный к проявлению пустой сентиментальности, не постеснялся дополнить не высказанную Ферзем фразу:

– Если после нападения на наш лагерь охотников за головами кто-то из бойцов Гамбита выжил.

– Чтобы это выяснить, сперва нам придется очистить данную территорию от банды муров, – подытожил кареглазый рейдер.

Откладывание партии

«Моя жизнь была поделена на черные и белые поля. Светлые квадраты находились совсем близко, но жестокие правила игры ограничивали меня. Я, подобно чернопольному слону, мог передвигаться только по темным четырехугольникам».

Тогда.

После полуночи начиналось «веселье». Тонкие стены не скрадывали надрывного протяжного воя, лишь отдаленно напоминающего человеческий плач. Хныканье всегда перерастало в истерический смех, а затем обессилевший человек замолкал. Ночью временно проживавший в примыкающей к «очагу беспокойства» комнате Гриша Нагибин, мальчишка, сплавленный после развода предков на лето нашедшей себе нового мужика матерью к одинокому отцу, недовольно фырчал и стучал по трубе кулаком, чтобы привлечь внимание буйных соседей и как-то образумить их, – ничего путевого из этого не выходило: эпичные «концерты» продолжались с завидным постоянством.

У старожил многоэтажного дома сдали нервы; чтобы навести в подъезде порядок, возмущенные жильцы вызвали полицию. Важные представители правоохранительных органов приехали, проверили, что да как, пообщавшись с привлекательной кроткой дамой, впустившей участкового с помощником в свою квартиру, и посоветовали жалобщикам приобрести беруши; на этом дело заглохло, соседям пришлось смириться с воем.

В конце августа родители Гриши созвонились, посовещались и решили, что ребенок должен вернуться к матери, пообещавшей, что выходные дни и все каникулы Гриша сможет проводить с отцом. Недолгие сборы, переезд, контроль со стороны деспотичной женщины, тоска – подростка, как право играть белыми фигурами, передали хитрой сопернице – ущемлявшей при первой же возможности гордость бывшего мужа матери хулигана.

Гриша из-за недосыпа запаршивел; это не лучшим образом сказалось не только на внешнем виде уставшего и взвинченного мальчишки, но и на поведении и без того проблемного подростка. Одноклассникам и учителям Нагибина можно было посочувствовать, а учебный год, блин, лишь начался.

***

С появлением в классе новичка ничего не изменилось: мальчишка просто занял одно из пустовавших прежде мест и словно стал предметом мебели. «Деревянный», скучный и флегматичный, Павел Соболев не был изгоем, но, видимо, не умел общаться или не стремился заводить друзей. Подросток хорошо учился, держался достойно и… отстраненно. Такого даже задирать неинтересно.

Гришка Нагибин, хулиганистый мальчишка, постоянно приносил в школу карты и, привлекая к игре дилетантов, виртуозно разводил одноклассников на карманные деньги, а после тратил их на жирные пирожки с картошкой в столовой и наедал щеки.

Учителя, если на перемене или во время занятий видели в руках Гришки колоду, отбирали у упрямого мальчишки карточки и грозили ему пальцем, но Нагибин быстро нашел картам альтернативу: по четвергам после уроков проводили факультативные занятия «Шахматный мир», из-за этого в каждом кабинете имелись магнитные демонстрационные доски и несколько наборов для настольной игры в шахматы. Игровые комплекты дети, чтобы отточить и закрепить приобретенные знания и навыки, могли брать в любое время: до занятий, если приходили раньше, на переменах и после окончания учебного дня. Тех, кто реально посещал факультатив и шарил в шахматах, Гришка избегал, а неумех, напротив, «обрабатывал»: игра на деньги возобновилась – жизнь наладилась.

***

Каждая партия длилась довольно долго, поэтому, когда в класс по звонку заходил учитель, доску с находившимися на ней фигурами и небольшую стеклянную банку, в которую ученики складывали «съеденные» пешки и дальнобойные единицы, переставляли на подоконник дальнего окна или на шкаф, а потом, на следующей перемене, игра возобновлялась.

Пятница… Учебная неделя подошла к концу. Очередная партия завершилась после занятий фееричной победой Нагибина. Гришка вальяжно откинулся на спинку стула, самомнение удачливого пацана знатно подросло. От азарта и довольства в глазах Нагибина заплясали озорные огоньки.

– Гони мне выигрыш! – с усмешкой потребовал Гришка, протягивая вперед раскрытую ладонь.

– Да блин! – воскликнул потерпевший позорное поражение одноклассник и, выудив из кармана брюк пятьдесят рублей, отдал помятую купюру Нагибину.

Поступок подростка-хулигана возмутил Соболева. Сильные негативные эмоции, пробившиеся через затуманенный разум ставшего заторможенным ученика, ненадолго привели в чувство Павла, задержавшегося в классе, чтобы переписать в тетрадь выполненный на доске разбор трудной задачи и по образцу сделать заданное на дом упражнение.

Гришка ощутил на себе прилипчивый взгляд новичка и спросил у стороннего наблюдателя:

– Что уставился?

– Сыграть хочу, – просто ответил Павел.

– А деньги у тебя есть? – заупрямился хулиган.

Соболев достал из портфеля тысячу, которую ему дала мать на такси, и, показав Нагибину крупную купюру, произнес:

– Вот.

Гришка аж присвистнул, но быстро взял себя в руки и уже более дружелюбно пригласил новичка за свой стол.

***

Нагибин предоставил сопернику право сделать первый ход. Павел сдвинул белую пешку. Партия началась. Соболев был уверен, что Гришка клюнет на примитивный размен и на втором ходу «съест» незащищенную фигуру соперника; новичок не прогадал – Нагибин действовал предсказуемо. В голове Павла уже выстроились возможные комбинации розыгрыша вариантов принятых королевских гамбитов: новичок полностью контролировал ситуацию. Лицо Гришки раскраснелось от досады, когда, несмотря на понесенные соперником потери, Соболев, прекратив подпитывать каскадом жертв иллюзорную надежду Нагибина на победу, перехватил инициативу.

За увлеченными соперниками наблюдали друзья Гришки и расставшийся с полтинником неказистый мальчишка. Дверь громко хлопнула – все, кроме Павла, вздрогнули и оглянулись.

«Ерунда. Сквозняк», – Нагибин испытал облегчение, не увидев в дверном проеме силуэта ворчливой уборщицы, вечно выгонявшей учеников из кабинета, чтобы навести в помещении порядок, и снова сосредоточился на интеллектуальном противостоянии. Гришка заметил, что его соперник переместил короля и ладью. «Новичок что, меня идиотом считает?» – Нагибин раскрыл рот от негодования и выпалил:

– Ты переставил две фигуры!

– Я сделал рокировку, – невозмутимо промолвил Павел.

– Чего? – Гришка часто заморгал.

– Не знаешь, что это? – Соболев принялся лениво постукивать изящными бледными пальцами по столешнице.

– Нет… – пробурчал Нагибин, почесывая пятерней затылок.

Павел нудно, будто дословно пересказывал статью из заумной книги, объяснил принцип выполнения рокировки. Выслушав новичка, Гришка с ужасом осознал, что связался с профессионалом, но отступать и признавать свое бессилие упрямый хулиган не привык, поэтому продолжил пододвигать свою пешку к краю доски, стараясь добиться превращения жалкой фигуры в ферзя.

– Та-а-ак!.. Кто тут у нас? – протянула заявившаяся не вовремя Маргарита Михайловна, переступая порог комнаты. В руках грубая пожилая уборщица держала ведро и деревянную швабру. Орудие труда придавало образу Марго некую воинственность.

Пацаны из группы поддержки Нагибина страдальчески закатили глаза и тихо выругались.

– Перевернули стулья и – на выход! – пробасила уборщица.

Перечить Марго никто не посмел.

Опасавшийся позорного проигрыша Гришка мог использовать появление уборщицы как предлог не завершать партию, но, вместо того чтобы смахнуть фигуры с доски, вложить их внутрь коробки и засунуть шахматный набор в шкаф, Нагибин, возможно, впервые увлекшийся самим процессом неравной игры, забил на собственное благополучие и предложил Соболеву:

– Давай в понедельник придем в школу пораньше и доиграем?

– Хорошо, – Павел медленно кивнул, достал из портфеля ручку и блокнот, открыл записную книжицу, что-то написал в ней, а после вырвал небольшой «испачканный» чернилами лист и сложил его так, чтобы текст нельзя было прочитать. Сверток новичок поместил на пустые размеченные черным и белым цветом поля.

Гришка подался вперед, чтобы сцапать листок.

– Не смей! – остановил одноклассника Соболев, а затем новичок сообщил: – Я указал ход, который собираюсь сделать. Прочтешь мое послание перед возобновлением партии.

Нагибин не понял прикола, но воздержался от дискуссии, так как уборщица уже уперла руки в бока и недобро воззрилась на нерадивых учеников. Гришка аккуратно переставил раскрытую доску с шахматами и свертком на полочку шкафчика, в котором хранились другие наборы с настольными играми, и прикрыл створку. Павел закинул лямку рюкзака на плечо и, ни с кем не попрощавшись, первым покинул кабинет.

***

Как позже выяснилось, далеко Соболев уйти не успел. Окруженный друзьями-хулиганами Нагибин увидел привалившегося плечом к стене новичка на лестнице и обратился к Павлу:

– Не хочешь с нами прогуляться по городу?

Заказывающий через приложение машину Соболев отклонил предложение Гришки:

– Пока ты не перестанешь вымогать у одноклассников деньги, нам не по пути.

«А-а? Этот ушлепок что, послал меня?!» – от шквала негодования у Нагибина аж челюсть отвисла, но мальчишка задавил в зародыше желание втащить Павлу, потому что отчасти проникся к новичку уважением.

***

Такси подъехало только через пятнадцать минут. Павел забрался в салон машины и откинулся на спинку заднего сиденья. Автомобиль плавно тронулся с места. Соболев заметил знакомые силуэты за окном: Гришка с двумя мальчишками неспешно шагали по аллейке и смеялись. Павел поймал себя на мысли, что хотел бы стать другом Нагибина и идти сейчас рядом с этим неформальным лидером, но сил на прогулку просто не нашлось. Тоска, апатия, принятие и… граничащее с безразличием спокойствие – сознание Соболева всколыхнула целая гамма чувств. Внезапная и короткая вспышка погасла, уступив место опустошенности.

С улицы потянуло кислотным запахом. Павел закашлялся. Когда ученика отпустило, он снова приник к окну. Гришка остался где-то позади. Пелена дурманящего тумана, как монолитная плита, «выросла» между двумя мальчишками. Нагибин оказался за «стеной», которую хулиган, в отличие от Соболева, видеть не мог.

Ферзевый гамбит

«Тех, чей "окрас"отличался от моего, я "съедал"и продолжал перечеркивать доску, как и свою жизнь, по диагонали».

Сейчас.

– Улей дарует копиям то, что им необходимо, – взгляд кваза был отстраненным. Мутант с отрубленными кистями находился в плену воспоминаний о прежней жизни. – Пугающие хрипы и стоны жутко раздражали меня. Еще до попадания в новый мир я начал ловить себя на мысли, что хочу, чтобы мучения неизлечимо больного бедолаги прекратились. Видимо, из-за подобной навязчивой идеи впоследствии, после моего перемещения в «ад», я получил дар обрывать чужие жизни. Хуже смерти только ожидание смерти и жалкое немощное существование, отравленное болью.

Сидевшая на брошенном на пол пыльном мате Мурка изменила позу, подтянув одну ногу к груди, и положила на колено согнутую в локте правую руку. Девушка нервозно слушала исповедь убийцы. Мурку бесило то, что Гамбит начал издалека, но девушка прекрасно понимала, насколько, казалось бы, незначительные события минувших дней и детали, которым многие не придают значения, могут исковеркать судьбу нормального человека и превратить его в морального урода, поэтому молчала. «Чем больше я разочаруюсь в… отце, тем меньше буду сомневаться в том, что кваза следует прикончить», – решила Мурка.

Хриплый голос продолжал литься из обезображенной акульими зубами пасти мерзкого мутанта, непроизвольно махавшего культями:

– Потом, подслушав в коридоре разговор классного руководителя с завучем, я узнал, что мальчишка скончался из-за увеличения неоперабельной опухоли головного мозга…

***

Тогда.

Ночь пятницы была «веселой». Приглушенные стоны с нечленораздельным подвыванием, двухчасовое обманчивое затишье, а потом – истерический женский вопль, рыдания, суета в подъезде. Кто-то позвонил в скорую и в полицию. Гости в халатах и в форме поочередно посетили соседнюю квартиру. Медики зафиксировали смерть, представители правоохранительных органов убедились в том, что она не была насильственной, и, заполнив документы и получив от матери покойного письменное разрешение, вызвали по телефону бригаду для транспортировки тела в морг. Из-за возникшей вследствие скачка смертей загруженности «перевозчики» долго не забирали труп. Бригада заявилась утром. Мужчины бесцеремонно бросили тело подростка на носилки и вынесли покойника из квартиры.

Худенькая светловолосая женщина на ватных ногах подошла к дверному проему и прошептала сорванным голосом:

– Пожалуйста, будьте аккуратны с моим сыном…

Утирая навернувшиеся слезы и шмыгая покрасневшим носом, безутешная мать прикрыла железную створку, отгородившись от любопытных жильцов подъезда, наблюдавших за женщиной через дверные глазки.

***

Рассвело. Сонно зевая, Гришка Нагибин позавтракал, привел себя в порядок и, отжав у отца несколько соток, поплелся к двери. Так как к вечеру стоимость билетов в кинотеатр увеличивалась вдвое, мальчишка предпочитал посещать утренние сеансы. Гришка выскочил в подъезд, прикрыл створку и, услышав щелчок замка, довольно хмыкнул. Перепрыгивая через две ступени, Нагибин стремительно спустился на нижний лестничный пролет и… врезался в рослого седого мужчину.

– Да чтоб тебя!.. – рявкнул тот, ощутив толчок в спину.

– Извините! – громко произнес изумленный подросток.

Напарники продолжили путь к выходу из дома, прилично обогнав Гришку; широкие сутулые плечи развернувшегося на площадке незнакомца, на которые была накинута мешковатая спецовка, и напоминающий шкаф торс больше не скрывали от взора Нагибина носилок. У подростка на мгновение перехватило дыхание, Гришка самозабвенно последовал за незнакомцами до самой труповозки, припаркованной рядом с пятиэтажкой.

Бледное лицо казалось восковым и умиротворенным, веки кто-то прикрыл, челюсть покойника была подвязана белым шелковым платком. «Я и не знал, что беспокойным соседом моего отца был Павел Соболев. Черт… – первая мысль, возникшая в сознании Нагибина, вызывала смятение и тоску, вторая же дарила пугающее спокойствие. – Ему больше не больно».

***

Мальчишки договорились прийти в понедельник в школу пораньше и продолжить партию. Это обещание утратило смысл, но Гришка, повинуясь необъяснимому внутреннему порыву, все-таки сдержал слово. Подросток открыл дверцу шкафчика, сцапал лежавший на шахматной доске сложенный лист, на котором Соболев написал свой следующий ход, и торопливо, словно избавлял вкусную конфету от обертки, расправил бумагу. Взгляд Нагибина заскользил по строкам, выведенным аккуратным почерком: «Предлагаю ничью». Гришка понял, что Павел не собирался продолжать игру, в которой, несомненно, одержал бы победу над одноклассником-хулиганом. Слезы предательски подступили к глазам, Нагибин разозлился на себя за проявление слабости и, сжав ладонь в кулак, скомкал лист, но не выбросил его, а, опомнившись, раскрыл грузный портфель и поместил послание Соболева в пенал, чтобы сохранить.

Классный руководитель, завуч и учителя-предметники обсуждали произошедшее с Павлом несчастье, взрослые не смотрели по сторонам и не особо беспокоились о том, что дети могут услышать что-то лишнее. Трагедия обрастала новыми подробностями. Оказалось, что до обеда новичок держался достойно и вел себя непринужденно, а ночью от лютой боли неизлечимо больного мальчишку не спасали даже сильные обезболивающие. Павел хотел быть нормальным, проводить время в обществе сверстников, не сближаясь с ними по-настоящему, чтобы ребята не успели привыкнуть к компании новичка и сильно не тосковали после его исчезновения, да просто жить хотел, сталкиваясь с мелочными подростковыми проблемами.

– «Нам не по пути…» – пробормотал Гришка, «погружаясь» в очередной суетный день, в котором не было места для Павла Соболева, – так новичок сказал. Он не ошибся.

Ничья? Нет. Иногда дальнобойную фигуру приносят в жертву лишь для того, чтобы потом поставить чужому королю мат.

Дебют

Тогда. Восемнадцать лет спустя.

Стена густого тумана выросла из ниоткуда. «Отрава» с кислотным ароматом расползлась по являвшемуся теперь небольшой сотой Улья клочку земли. Свежаки вдохнули споры. Паразиты нашли новых носителей – процесс обращения людей в тварей был запущен.

В скопированном кластере погас свет, пропала мобильная связь, вода больше не шумела в трубах, газовые приборы вышли из строя. Жизнь словно остановилась, чтобы в предрассветные часы забурлить с новой неистовой силой и, окрашивая обломки старого мира в алый цвет, развеять самые смелые иллюзии наивных иммунных на нормальное существование.

К тридцати двум годам Григорий Нагибин ничего не добился: стабильная, но чертовски ничтожная зарплата, пристрастие к дешевому забористому алкоголю, посредственность… Из достоинств – свой «угол», унаследованный от скончавшегося несколько лет назад отца, да брутальная внешность, на которую западали женщины-однодневки, заинтересованные лишь в качественном сексе. Представительницы прекрасного пола довольно быстро замечали тянувшиеся шлейфом за пылким, но ненадежным любовником бесперспективность и ущербность и сбегали к безобразным и более зрелым «денежным мешкам».

Бывшая одноклассница Григория лениво перевернулась на правый бок, из-за этого одеяло соскользнуло с покрытого испариной плеча и упругой груди стройной блондинки. Раньше Ирина Захарова не задерживалась у любовника до утра; несмотря на то что ее супруг все еще находился в очередной командировке, женщина осторожничала и… слишком любила комфорт, которого в старой допотопной квартире Нагибина не ощущала, но вызвать по телефону такси не получилось – сигнала не было, да и голова у Ирины раскалывалась так, будто женщина получила черепно-мозговую травму. Нагибин, конечно же, обрадовался тому, что любовница заночевала у него, Ирина же ощутила укол совести: женщина считала проявлением жестокости дарить Григорию ложную надежду на то, что банальная дружба с привилегиями может перерасти в серьезные отношения.

Когда изучавший точеные черты лица Ирины Нагибин запечатлел на лбу женщины легкий поцелуй, любовница произнесла:

– Я не уйду от мужа.

– Знаю, – в тихом голосе Григория угадывалась грусть.

Ладонь Иры легла на пресс мужчины, а затем сместилась ниже. Женщина привыкла утешать и сглаживать назревающие конфликты близостью. Нагибин не повелся на бабские манипуляции: мужчина отстранился от Иры и поднялся с постели.

– Мне пора собираться на работу, – сообщил Нагибин, направляясь в ванную комнату. – Отдыхай. Еще рано, а ты далеко не «жаворонок». Запасные ключи на холодильнике!

«Гришка меня сейчас что, продинамил?!» – Захарова разинула рот от изумления.

Вода так и не зашумела. Открытый кран даже не шипел.

«Так просто Нагибин от меня не отделается! – не привыкшая к отказам и поражениям женщина последовала за любовником и споткнулась на ровном месте: координация движений была нарушена; «картинка» перед глазами Ирины завертелась. – Что за черт?!»

***

Нагибин тронул пальцами выключатель – ничего не произошло, свет так и не дали. Вторым неприятным сюрпризом было то, что уменьшение напора воды ранее случилось из-за того, что жидкость просто стекала по трубам: воду тоже отключили. «Отлично!» – настроение мужчины скатилось до критической отметки.

Григорий на мгновение задержался возле висевшего над умывальником зеркала и безмолвного открытого крана. Мужчина хлопнул ладонью по рычагу, тот опустился.

Вскрик, глухой удар, один, второй… Стояк сотрясался, мелкие фрагменты побелки отслаивались от стен и потолка и белым снегом падали на кафельный пол. Гортанное урчание и звуки борьбы, доносившиеся из соседней квартиры, насторожили Нагибина, а последовавший за ними женский плач побудил мужчину к действиям. Григорий выскочил из ванной комнаты, увернулся от рук желавшей заключить любовника в объятия Ирины и по коридору помчался к входной двери. Нагибин понимал, что, если не вмешаться сейчас и не припугнуть избивающего свою супругу буйного жильца перспективой повидаться с участковым, сосед-квартирант прикончит женщину. Григорий добрался до створки, дважды провернул защелку и толкнул дверь. Мужчина перешагнул порог, а потом забарабанил по железной створке и грозно пробасил:

– Немедленно откройте дверь! Или я вызову полицию!

Ответом был нечленораздельный рокот, сопровождающийся возней и грохотом.

Шлепанье босых ног. Сбивчивое дыхание. Щелчок. Дверь подалась вперед. Из образовавшейся между ней и откосом щели практически вывалилась стройная потрепанная брюнетка – Мария Журавлева. Ее простой короткий халатик был разорван: молния на нем разошлась, превратившаяся в лохмотья ткань больше не закрывала «украшенное» оттиском зубов и кровоподтеками плечо молодой женщины, которую Григорий подхватил на руки.

– Ко мне! Давай! – скомандовал Нагибин, подгоняя заторможенную брюнетку.

Садист, крупный мужчина, подволакивая травмированную во время схватки с супругой правую ногу, сокращал дистанцию со своей жертвой и ее защитником. С губ соседа на волевой подбородок стекала вязкая вспененная розовая слюна, глаза садиста были подернуты тьмой, а черты угловатого лица – искажены гримасой звериной свирепости. Недолгий зрительный контакт с обезумевшим соседом заставил Григория усомниться в том, что садист – человек.

Нагибин и соседка скрылись от прожорливой твари в жилище Григория и испытали облегчение, когда притянутая Нагибиным створка соприкоснулась с дверной коробкой, запуская закрывающий замок механизм. Супруг Марии не ломился к соседу: выбравшийся на лестничную площадку садист, потеряв дичь из виду, начал растерянно раскачиваться, перекатываясь с пятки на носок, и издавать нагнетающий ужас бессловесный монотонный «гимн» смерти.

Григорий приник к глазку, мужчина не верил в то, что ему и брюнетке удалось так легко отделаться от преследователя. Нагибин повернулся к Марии, для того чтобы ободряюще улыбнуться женщине, но осекся, заметив, что та впала в оцепенение. Мария боялась шелохнуться и привлечь к себе внимание привалившейся к стене и подрагивающей голой любовницы Григория. Ирина, словно нацепив смирительную рубашку, обхватила себя руками и изогнутыми пальцами расчесывала свои плечи. У Нагибина все внутри оборвалось, так как еще недавно радужки его любовницы были голубыми и колкими, а сейчас их затянула черная пленка безразличия.

***

Размеренная поступь того, кто не желал скрываться от тварей, а, напротив, планировал методично зачистить подъезд, привлекла внимание бесцельно слонявшегося по опустевшей лестничной площадке безумного прожорливого садиста. Он звучно заурчал. Этот сигнал, как ненавязчивое приглашение к шведскому столу, заставил пребывающую в трансе Ирину встрепенуться. Женщина вскинула голову и, распахнув искривленный рот, выпустила из глотки утробный клокочущий звук. Мутанты набросились на иммунных практически одновременно, лишь прочное железное полотно двери отделяло друг от друга остервенело ревущих существ, пытающихся схарчить не поглощенных паразитом Улья людей.

***

Подъезд огласил выстрел. Нагибин непроизвольно вздрогнул и отпрянул от створки. Спасенная соседка заверещала, так как Ирина врезалась в нее и обхватила трепыхающуюся жертву руками, а после вцепилась зубами в щеку женщины. «Еда» и любовница Григория повалились на пол.

Когда пуля продырявила череп супруга Марии, кровавые ошметки взметнулись в воздух и врезались в стену и темно-коричневую дверь, а потом заскользили вниз, оставляя на поверхности разводы, напоминающие причудливые готические узоры. Туша грохнулась на ступени и сползла по ним к ногам спокойного стрелка. Он, перешагнув через труп, продолжил подъем.

Нагибин отреагировал запоздало: из-за потрясения и головной боли мужчина плохо соображал, поэтому он наклонился, сгреб в пятерню длинные светлые волосы Ирины и дернул пряди на себя. Григорию удалось стащить любовницу с неистово вопящей соседки, вот только кусок плоти брюнетки остался в пасти Ирины. Любовница шумно сглотнула – склизкое от крови и слез жертвы «лакомство» провалилось в пищевод Ирины. Мужчина, как непослушную собаку на поводке, удерживал беснующую любовницу за волосы, а соседка судорожно дышала и прижимала ладонь к зияющей на лице рваной ране. Ирина извивалась и размахивала конечностями; длинные наращённые ногти блондинки, не повредив кожу Марии, оставили лишь светлые дорожки на голени отползшей в сторону соседки.

Замок дважды щелкнул; створка со скрипом распахнулась; в квартиру Григория, как к себе домой, проник незнакомец в тактической одежде. Он убрал в нагрудный карман ключ, похожий на тот, которым пользовался Нагибин, только пластиковая головка у «открывашки» была более темной и блестящей.

– О! А у вас тут весело! – протянул молодой боец, а после он вынул из набедренной кобуры пистолет и вышиб любовнице Григория мозги.

Гамбит

Тогда.

Нагибин моргнул раз, другой. Ирина больше не шевелилась, но мужчина по инерции продолжал удерживать за волосы обмякшую покойницу, в глазу которой зияла дыра. Пулевое отверстие расширялось на выходе из черепа. Чавкающий звук, едва различимый треск – от сильно поврежденной головы Ирины начал отделяться скальп; это привело Григория в чувство, мужчина разжал кулак: светлые локоны болтавшейся в воздухе любовницы выскользнули из пальцев Нагибина – и хрупкое тело шмякнулось на пол. Вжавшаяся в стену Мария сдавленно простонала. В глазах соседки плескался сводящий с ума ужас, и боялась брюнетка незнакомца.

– Что уставились? Жалко… – заговорил боец; он ненадолго задумался, а потом, подобрав нейтральное слово, предположил: – подружку?

Ответов не последовало, свежаки пребывали в шоковом состоянии, поэтому чужак продолжил:

– Ваша знакомая из-за заражения спорами и спровоцированной паразитом мутации перестала быть человеком, – сообщил боец; постучав стволом пистолета по бедру, незнакомец добавил: – Возможно, и вы скоро заурчите и пополните ряды голодных тварей. Но не переживайте: в магазине и для вас найдутся патроны.

Марию начала бить мелкая дрожь.

Григорий обратился к незваному гостю:

– Кто ты такой и как попал в мою квартиру?

– Не узнал меня, Гришка? – неподдельно удивился собеседник. – Я пришел из-за того, что твой двойник разрешил мне наведываться сюда в любое время и даже отдал мне ключ от своей хаты, потому что осознавал, что медленно обращается в пустыша. Как видишь, я воспользовался прощальным подарком.

Нагибин смутился и присмотрелся к гостю, слова которого вызывали шквал негодования. Светлые волосы бойца, его приятные черты лица, открытый и несколько насмешливый взгляд, манера держаться прямо и уверенно, аристократическая бледность и изысканность выдающих в человеке породу жестов напомнили Григорию о сопернике, некогда великодушно предложившем хулигану ничью, чтобы Нагибин не ударил лицом в грязь перед своей «свитой».

– Павел? Нет. Это бред! Ты же умер! Я видел твой труп… – зачастил мужчина. Он отметил, что Павел Соболев сейчас не являлся его ровесником: гость был моложе Григория лет на пять – семь.

– Оригинал действительно скончался: каждая копия Нагибина мне об этом рассказывает. Многие свежаки считают настоящим адом человеческий Улей, в который вас занесло из-за кисляка – едкого зловонного тумана, а я радуюсь каждому новому дню, проведенному в исцелившем меня от неизлечимой болезни «пристанище», так как в обычном мире для Павла Соболева не нашлось места, – речь бойца изобиловала непонятными Нагибину терминами и формулировками. – Теперь меня зовут Шах. Забудь мое старое имя, Гришка.

***

– Идите в зал, – посоветовал Шах свежакам; когда они скрылись из виду, боец перетащил труп блондинки в подъезд. Там Шах ненадолго задержался.

Бум. Бум. Запертая дверь, о которую кто-то в отупении бился лбом, скрадывала размеренный стук. Бум. Бум. Боец приложил к отделяющему его от глухо урчащей и порыкивающей твари металлу ладонь и ощутил легкую вибрацию при очередном толчке с другой стороны. Бум. Сколько бы раз Шах ни приходил в свой кластер, боец не успевал пересечься с матерью до того, как женщина растеряет остатки человечности. Шах нехотя отстранился от створки, ведущей в квартиру его матери, и вернулся в неказистое холостяцкое жилище Нагибина. Боец предпринял меры предосторожности, заперев дверь на замок и щеколду, и, не снимая ботинок, зашагал к пока не обратившимся копиям.

Мария сидела на диване, обхватив себя руками, и рыдала. Истерика началась, когда женщина увидела свое отражение в зеркале шкафа-купе. Мария шмыгала раскрасневшимся носом и бормотала:

– Мое лицо!.. На нем останется шрам.

Григорий растерянно чесал затылок, мужчина не спешил утешать брюнетку, так как не хотел ей врать: оторвавшая кусок плоти от жертвы Ирина действительно сильно изуродовала Марию.

– Ошибаешься, – обратился к поникшей женщине застывший в дверном проеме Шах. – В Улье можно отрастить даже оторванную конечность. Рваная рана на твоей щеке затянется через несколько дней, если, конечно, ты иммунная.

Мария притихла, ее дыхание выровнялось. Нагибина уже тогда насторожило то, что женщина не из-за заразившегося какой-то дрянью свихнувшегося мужа переживает, а озабочена своей внешностью, но мужчина впоследствии легко позабыл о первом тревожном звоночке, так как эффектной брюнетке можно было простить любой эгоистичный поступок, нет, почти любой.

***

Молодой и утонченный боец, улучшенная версия нелюдимого и физически слабого Павла Соболева, настоял на том, чтобы свежаки выпили живчика. Шах передал копиям свою флягу и беззлобно усмехнулся, когда свежаки, угостившись, скорчили умилительные рожицы от отвращения. Боец разместился в кресле и принялся посвящать Григория и Марию в реалии места, в которое свежаков забросила очередная перезагрузка.

– Вы угодили в быстрый кластер, в нем копирование клочка земли и людей из обычного мира происходит со смещением во времени, – Шах перевел взгляд на мужчину. – Каждый твой двойник, с которым я имел дело, становился старше предыдущего. Наверное, если у меня опять возникнет необходимость наведаться в данную соту, я застану в этой хате одряхлевшую немощную копию Гришки Нагибина. Надеюсь, мне не придется снова тебя убивать…

– Что? – Григорий ошалело уставился на беспардонного гостя.

– Раньше ты не был иммунным и начинал урчать, – пожав плечами, лениво пояснил Шах. Он погрузился в раздумья, а затем задал Нагибину странный вопрос: – Помнишь нашу первую игру в шахматы?

– Да, – рассеянно ответил мужчина и добавил тихо: – Первую и последнюю…

– Только для тебя, – боец поднялся на ноги, приблизился к старому комоду, выдвинув средний ящик, достал оттуда размеченную черными и светлыми квадратами деревянную коробку, наполненную фигурами, и, как погремушку, встряхнул находку. Хорошо ориентирующийся в квартире бывшего одноклассника Шах признался: – Твои двойники всегда предлагали мне сыграть. И в школьные годы, и после того, как стал рейдером, я с помощью ферзевого гамбита усыплял бдительность соперников и одерживал победы, поэтому я окрещу тебя Гамбитом.

На угрюмой физиономии Нагибина отразилось лютое непонимание.

– Мужчине в Улье нельзя жить под старым именем. Обычно бывалые рейдеры дают спасенным свежакам характеризующие крестников прозвища, которые вытесняют прежние «инициалы», – продолжил оглашать перечень нудных постулатов нового мира гость.

– Мне тоже придется привыкать к новому имени? – робко спросила брюнетка.

– Необязательно. Женщин в Улье мало, этот фактор наделяет слабый пол определенными привилегиями, – тон Шаха смягчился, когда он посмотрел на незнакомку. – Как тебя зовут?

– Мария, – прикрывая прядью волос обезображенную щеку, пролепетала женщина.

– Красивое имя. Оставь его, – порекомендовал боец.

Брюнетка кивнула.

При перезагрузках кластера Шах точно не пересекался с Марией, поэтому боец решил, что женщина въехала в этот дом не так давно.

– Вы вместе? – самозабвенно уточнил гость.

Свежаки поспешно и почти одновременно выпалили:

– Нет!

– Ладно. Переоденьтесь в подходящие для долгого похода вещи и соберите продукты и бутылки с водой, если ее запасы имеются, – сменил тему Шах. – Если не выдвинемся в дорогу сейчас, то придется иметь дело с отожравшимися до следующей стадии эволюции зараженными.

Григорий и Мария засуетились. Нагибин одолжил женщине свой темный спортивный костюм. Соседка удалилась на кухню и быстро «упаковалась» в чужие вещи. Мария сильно затянула шнуры, чтобы пояс брюк не спадал, и подвернула слишком длинные штанины. Нагибин надел водолазку и джинсы, а затем закинул в рюкзак рейдера еду и несколько жестяных банок пива: пойла без градусов в «берлоге» холостяка не нашлось.

Свежаки поплелись за Шахом в замазанный кровью Ирины коридор. Боец открыл дверь и первым вышел на лестничную площадку.

Бум. Бум.

– Ур-р-р… – протяжно стонали запертые в бетонных коробках твари, они были обречены на голодную смерть.

– В подъезде безопасно, – оповестил копий Шах, и те покинули «убежище».

Женщина на минуту заскочила в прихожую соседней квартиры, которую снимала вместе с супругом, заменила свои комнатные тапочки на удобные кроссовки и догнала спутников.

К горлу Григория подступил ком, когда мужчина вновь увидел тело застреленной рейдером любовницы, Мария же переступила через труп мужа без сожалений. Эта восхищающая невозмутимость женщины и овладевшее ее разумом безразличие должны были серьезно озадачить Нагибина, но, погруженный в свои безрадостные мысли, он не придал произошедшему особого значения.

Ферзевый мат

Тогда.

Шах обещал отвести свежаков в стаб. После двухнедельных скитаний странники были близки к цели, но миграция развитых мутантов и поломка второго угнанного транспорта внесли корректировку в планы бывалого рейдера, выполнявшего роль поводыря; выживальщикам пришлось пешком делать большой крюк. Прогулка отняла много сил; Шах осознал, что еще чуть-чуть… и члены его небольшого отряда свалятся с ног от усталости, поэтому предложил устроить привал. Свежаки и заносчивый лидер свернули на обочину и, перемахнув через затруднявший продвижение в чащу бурелом, отыскали под кронами лип приемлемое для временного лагеря место.

«Оседлав» ствол поваленного дерева, отряд принялся деловито освобождать рюкзак с припасами от части тяжелых консервных банок. Кильку в томатном соусе и хлебцы выживальщики «приговорили» молча: «забивать эфир» пустым трепом не хотелось, сказывалось моральное и физическое истощение. Гамбит украдкой поглядывал на Марию; рваная рана на ее щеке затянулась; шрама на миловидном лице женщины не осталось: Улей не просто исцелил Марию, а улучшил ее «исходные данные»; в этом жутком месте природное обаяние женщины усилилось: оно, подобно оголенному проводу, вызывало «искры» и наполняло грудь свежака теплом и желанием обладать моложавой брюнеткой.

По липняку, погруженному в спасающий от солнечных лучей полумрак, заскользили крохотные призрачные силуэты клубящегося в низинах кисляка. Ощутив резкий химический запах, Шах вздрогнул и выронил из рук практически полную жестянку. Банка упала на цилиндрический бок и покатилась по земле, подливка выплеснулась на втоптанную в грязь траву. Бурые пятна, напоминающие кровь, замерев на тусклой зелени, создали тошнотворный контраст.

Гамбит едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться: оказывается, и всезнающий опытный рейдер способен испытывать неподдельный страх. Отголоски вспыхнувшего в черепной коробке свежака злорадства уступили место здравому смыслу и инстинкту самосохранения – Гамбит обеспокоенно спросил Шаха:

– Что не так?

Рейдеру было не до объяснений, боец вскочил со ствола и завертел головой, выбирая направление для предстоящего отступления, а затем махнул рукой влево и скомандовал:

– Бежим!

Шах забил на жалкие пожитки и, огибая величавые деревья и перепрыгивая через устилающие почву сухие сучья, повел безоговорочно последовавших за ним членов отряда к границе кластера, представляющей собой идущую внахлест на липовый лес дубраву. Времена года в соседних сотах Улья не совпадали: листья дубов-великанов уже тронула осенняя позолота; покрывающая равнину трава стала редкой и пожухлой, из-за этого мелкая растительность напоминала ветхий вылинявший ковер, который стоило бы отнести на свалку. «Откат хуже самой незавидной смерти. Успеем ли мы покинуть готовый к перезагрузке кластер? – боец сумел справиться с минутной слабостью и панической атакой и решил: – Мы должны успеть!»

Почувствовавшие липкий кислотный аромат сгустков тумана бесцельно бредшие по проселочной дороге отожравшиеся до бегунов твари утробно взревели и, развивая нечеловеческую скорость, тоже через липняк помчались прочь от гиблого места, чтобы после обновления «декораций» вернуться к «кормушке», в которую непременно угодит несколько мастерски скопированных с несведущих оригиналов свежаков.

Урчание зараженных и вторящая более тяжелым шагам иммунных поступь босых ног мутантов не тревожили Шаха: он понимал, что твари не нападут, пока вместе с не зараженными спорами Улья беглецами не достигнут другой, безопасной, соты, а потом дубрава превратится в место бойни.

Заметившая прытких мутантов Мария занервничала и обогнала «поводыря», женщина миновала невидимый рубеж ячейки и замедлилась, чтобы сильно не отдаляться от отряда: сейчас мужчины-защитники были просто необходимы хрупкой брюнетке. Гамбит поравнялся с рейдером, свежак не терял самообладания: мужчину воодушевляла относительная уравновешенность забившего на «соседство» тварей лидера группы.

Белесый туман поглотил соту Улья через несколько секунд после того, как Шах, Гамбит и два мутанта вырвались за пределы гиблого места. Издавая утробные звуки, бегуны обнажили свои заостренные зубы – охота на иммунную дичь началась.

Рейдер извлек из ножен клинок, так как запасы магазинов с патронами были ограничены и тратить пули на мелочь бойцу совсем не хотелось, и резко развернулся, принимая боевую стойку и обхватывая рукоятку кинжала двумя ладонями; крупный облысевший замызганный чужой кровью мутант напоролся на лезвие и конвульсивно дернулся, заключая Шаха в объятия. Рана не была смертельной, поэтому бегун ощерился и попытался вгрызться в глотку прижатого к нему бойца. Шаху не хватало места для маневра, рейдер пробовал прокрутить клинок в пробитой груди остервенелого прожорливого зараженного, но лезвие намертво застряло между ребрами твари, зловонное дыхание которой уже скользило по коже Шаха. «Черт! Черт! Черт!» – рейдер невольно зажмурился, но укуса не последовало: вмешался свежак. Он, как удавку, накинул на голову бегуна сцепленные в замок руки и дернул их на себя; образовавшие «лодочку» пальцы Гамбита зацепились за подбородок зараженного и потянули нижнюю челюсть твари вверх, заставив бегуна захлопнуть пасть.

Шах распахнул глаза от того, что гипертрофированные конечности зараженного, обвившие торс бойца, повисли вдоль тела мутанта. Рейдер отступил на метр и увидел, как обмякшая тварь рухнула на колени, а после подалась вперед и воткнулась рожей в пожелтевшую редкую траву. Лишь грудь мутанта не соприкасалась с почвой из-за торчащей восклицательным знаком из плоти зараженного ручки кинжала. Серо-желтая груда мышц замерла, теперь сутулый мутант напоминал кучу мусора или насыпь грязного песка.

«Почему бегун сдох? Лезвие клинка все-таки повредило какой-то жизненно важный орган или свежак свернул твари шею?» – роились в сознании лидера отряда предположения, в логичность и реальность которых Шах до конца не верил.

Второй спасшийся от попадания под откат зараженный схлестнулся с новичком. Гамбит вступил с тварью в рукопашный бой, демонстрируя безусловную пугающую красоту грубой силы. Прямой удар в скулу, за ним – апперкот ближней рукой, фланговый удар, опять прямой – свежак разбивал костяшки пальцев об утратившую признаки человечности сморщенную морду отожравшегося до развитого бегуна мутанта и лавировал, избегая выпадов и атак быстрой, но неуклюжей и неразумной твари.

Мария сдавленным голосом умоляла впавшего в оцепенение рейдера:

– Шах! Шах, помоги Гамбиту!

Невыносимая усталость, наполнившая вены «свинцом», и вынужденный марафон сделали бойца вялым и заторможенным.

– Да, да… – забормотал Шах, вынимая из кобуры пистолет и снимая его с предохранителя.

Свежак отскочил от образины, чтобы перевести дыхание, но мутант с мощными задними конечностями нагнал упрямую брыкающуюся дичь. Гамбит, разогнув локти, выставил ладони перед собой и толчком в туловище отстранил от себя клацающего зубами и брызжущего слюной напирающего бегуна. Свежак взвыл от досады и злости, вновь сжимая руки в кулаки: Гамбит был готов к очередному «раунду». Раздался хлопок – тварь пошатнулась и рухнула на свежака, «пригвоздив» его тяжелой тушей к земле.

Совершивший выстрел рейдер приблизился к Гамбиту, наклонился, сомкнув пальцы на предплечье мертвого мутанта, немного приподнял правую часть туловища твари и перевернул труп на спину, тем самым сдвинув его с Гамбита. Шах протянул лежавшему на траве свежаку ладонь, Гамбит принял ее. Зрачки бойца расширились, когда он ощутил невероятное обжигающее тепло, исходившее от кожи свежака, но, несмотря на эту странность, рейдер не отпустил руку крестника и помог ему подняться на ноги.

– Спасибо, – произнес Гамбит.

– Не за что, – сухо ответил Шах.

Свежак помахал взвинченной брюнетке, чтобы успокоить ее. Женщина вымученно улыбнулась. Гамбит, покачиваясь, побрел к Марии. Боец же ненадолго задержался возле тела второго поверженного мутанта, взгляд рейдера был прикован к осунувшейся физиономии бегуна, боец пребывал в некой растерянности: «Я целился в голову твари! В голову! Пулевого отверстия в черепе нет. Я промахнулся. Тогда почему?..»

Ферзевый мат: Потеря

Тогда.

Время шло, а Шах не спешил отводить членов своего отряда в стаб, надежные стены которого могли укрыть новичков от зараженных. Боец опасался того, что глава крепости возьмет привлекательную Марию в оборот и будет пользовать женщину до тех пор, пока с «игрушки» не соскочит лоск, а потом передаст надоевшую подстилку кому-нибудь из своих замов или наиболее полезным и удобным подчиненным, выполняющим теневые обязанности. Шаха вполне устраивал гарантирующий свободу выбора кочевой образ жизни. Рейдер не раз пожалел, что прежде трепался о стабе при свежаках и опрометчиво пообещал отвести их в крепость, так как все больше убеждался в том, что нарушит данное спутникам слово.

Сомнения вынудили оказавшегося на распутье Шаха воспользоваться даром Улья, но вместо мимолетного видения, показывающего, к каким последствиям приведут тот или иной поступок бойца или же его бездействие, перед внутренним взором рейдера возникла темно-серая пелена, напоминающая безлунную ночь или матовую черноту мертвого кластера. «Странно… Такого раньше не было», – боец на мгновение смутился, но потом нашел приемлемое объяснение тому, что способность предвидеть дальнейшие события дала сбой: будущее еще не предрешено; подробности ускользают, ведь вариативность следующих ходов и комбинаций просто зашкаливает.

Сельская местность сменилась городскими руинами. Отряд Шаха занялся пополнением запасов пойла и продуктов и поиском места для привала. Висевшая по ту сторону стеклянной секции запертой входной офисной двери табличка «Закрыто» воодушевила мародеров, у которых не осталось сил и желания зачищать территорию от психованных тварей. Рейдер вскрыл замок, воспользовавшись набором отмычек, и обследовал все комнаты. Гамбит тенью следовал за сосредоточенным бойцом, страхуя его, и, перебирая пальцами шнуры, регулирующие поворот ламелей, затемнял окна плотными бирюзовыми жалюзи. Мария сдернула с кофейного столика одноразовую скатерть, набросила ее край на верхнюю часть створки, а потом захлопнула дверь и провернула защелку; импровизированная занавеска и пластиковая створка отгородили нашедших пристанище членов отряда Шаха от творящегося на улице хаоса.

Женщина осмотрелась и чуть не взвизгнула от восторга, обнаружив несколько заполненных водой почти под завязку девятнадцатилитровых бутылок, закрепленных на настольных кулерах.

– Наконец-то мы сможем привести себя в порядок!.. – пробормотала брюнетка, приваливаясь спиной к выкрашенной в светло-голубой цвет стене длинного коридора.

Рейдер пожал плечами и произнес:

– Почему бы и нет?

***

После водных процедур, представлявших собой сцеживание жидкости из аппарата и обтирание, одно помещение юридического офиса превратилось в «болото», так как на полу образовалась здоровая мутная лужа; капли воды с вымытых тел члены отряда смахивали бумажными полотенцами; незваных гостей огорчало лишь то, что после купания пришлось вновь надеть грязные вещи.

Скромный обед, прием живчика, долгожданный отдых. Караулить по очереди спящих необходимости не было: проникнуть в здание по-тихому и застать отряд Шаха врасплох ни у зараженных, ни у левых рейдеров-мародеров не получится; поэтому оккупанты разбрелись по разным комнатам. Мария свернулась калачиком на небольшом диване. Шах убрал со столешницы ноутбук и папки с документами и, как на кровати, растянулся на продолговатом овальном столе, за которым прежде проводились совещания. Гамбит разместился в обитом мягкой кожей кресле, смежил веки и сам не заметил, как провалился в сон.

Мычание, размеренные шлепки, звонкий удар пряжки ремня о столешницу, хриплое сбивчивое дыхание, женский вскрик – доносящиеся из другого помещения приглушенные звуки возни выдернули свежака из забытья. Гамбит вскочил на ноги и помчался в соседнюю комнату. Глазам ворвавшегося, как вихрь, в «спальню» рейдера мужчины предстала жуткая картина: окутанный вечерней сумеречной серостью Шах зажимал ладонью рот поваленной на широкую столешницу женщины, стройные разведенные ноги которой вздрагивали каждый раз, когда «сорвавшийся с цепи» боец, быстро двигая бедрами и оголенными ягодицами, вгонял в Марию набухший член. Шах был так увлечен процессом, что не заприметил гостя. Рейдер убрал руку от лица женщины, а затем вцепился пальцами в талию Марии и резко подтянул брюнетку к краю стола, насадив женщину на пульсирующий «стержень», а после боец излился в объятую неконтролируемыми сокращениями разгоряченную податливую плоть обессилевшей Марии.

– Какого хрена ты творишь, ублюдок?! – Гамбит взревел и бросился на рейдера; тот отстранился от женщины и попятился влево, на ходу поправляя спущенные до бедер тактические штаны, чтобы прикрыть свое тело.

– Спокойно! Ты не так все понял… – добродушно улыбаясь, произнес Шах.

Когда свежак настиг рейдера, сгреб в кулак ворот водолазки бойца и занес правую руку для удара, Мария испуганно закричала:

– Гамбит, стой! Шах не принуждал меня!

– Я видел, как он затыкал тебе рот! – выпалил так и не втащивший лидеру мужчина.

– Шах не хотел, чтобы я своими стонами разбудила тебя! – поспешно объяснила брюнетка.

Гамбит мгновенно отпустил бойца и смущенно пробормотал:

– Бли-и-ин… Прости, Шах.

– Все в порядке, – заверил мужчину невозмутимый рейдер.

Бам. Бам. По окну застучали ладони зараженных, привлеченных громкими возгласами повздоривших членов отряда. Скрежет заменивших обычные тонкие ногти удлинившихся заостренных наростов, оставивших на приглушающих утробное урчание относительно прочных пластиковых стеклах кривые царапины, отрезвил свежаков, они умолкли.

Бам. Бум. Мария обреченно ахнула. Гамбит повернулся к совершенно позабывшей о своей наготе брюнетке и уставился на нее. Мужчина шумно сглотнул: ладная фигура женщины дезориентировала свежака.

– Забейте на мелких тварей, – посоветовал членам отряда Шах. – Они не достанут нас.

Мария ощутила, как по внутренней стороне ее бедра начала стекать вязкая сперма рейдера, и, посмотрев на покрывшуюся мурашками кожу ног, густо покраснела, запоздало осознав, что «светит» перед спутниками голым задом. Женщина спохватилась и, пособирав с пола свою одежду, пулей вылетела из кабинета в коридор.

***

Монотонный рокот мутантов стих, мелкие заторможенные зараженные потеряли интерес к неприступному зданию и постепенно разбрелись.

Гамбит вернулся в «свою» комнату и, как ленивый кот, развалился вмассивном кресле, а лидер группы и Мария опять устроили секс-марафон, в этот раз они до скрипа расшатали диван в дальней комнате. У Шаха просто «башню» сорвало, он не мог отлипнуть от страстной и ненасытной любовницы.

После третьего захода женщина, наслаждающаяся сладкой истомой, послевкусием от очередного оргазма, с придыханием сообщила рейдеру:

– Пить хочу.

Шах против воли отстранился от брюнетки и поднялся на ноги; рейдер подошел к оставленному на письменном столе рюкзаку и, расстегнув молнию, отыскал в его «недрах» флягу с живчиком. Приподнятое настроение бойца померкло из-за дурного предчувствия, внезапно охватившего Шаха, и возникшего перед внутренним взором видения, окунувшего рейдера в абсолютную тьму, подобную поглощающему все живое убийственному антрацитовому цвету, преобладающему на мертвых кластерах.

От резкой боли, пронзившей тело, Шах зажмурился и ужаснулся. «Мой дар не переставал работать. Моя участь – забвение, – осознал рейдер. – Я не увидел своего будущего ни тогда, ни сейчас, потому что его у меня нет». Дыхание Шаха перехватило, сердце бойца словно сжали тиски, а потом агония прекратила терзать рейдера.

***

Мария заорала так, словно кто-то вогнал ей в живот нож и несколько раз с особым садизмом провернул в ране женщины холодное оружие. Плохо разбирая дорогу в темноте, которую в полной мере еще не разогнал зарождающийся рассвет, Гамбит, врезаясь с разбегу в дверные косяки и натыкаясь на углы мебели, добрался до ревущей Марии, склонившейся над лежащим на полу бездыханным телом Шаха.

Опрометчивое поведение брюнетки привлекло к зданию тварей, отожравшихся до топтунов и лотерейщиков. Жирная лысая образина со сморщенной кожей саданула разросшимся из-за быстрой мутации кулаком по окну. Стеклопакет лопнул. Второй удар твари пришелся в пластиковую раму: она погнулась, окно приоткрылось, как будто кто-то перевел створку в режим щелевого проветривания.

Свежак зажал женщине рот ладонью, обжигающее тепло кожи мужчины причинило Марии отрезвляющую боль. Истерические всхлипы стихли. Женщина поняла, что подвергла свою жизнь и жизнь Гамбита опасности.

Бросив быстрый взгляд на красивое умиротворенное лицо скончавшегося рейдера, казавшегося спящим, свежак сомкнул пальцы на предплечье Марии и рывком поднял брюнетку с колен со словами:

– Нам нужно спрятаться. Идем же!

Женщина упиралась и шептала:

– Мы не можем оставить Шаха здесь. Мутанты сожрут его.

– На это я и рассчитываю!.. – признался Гамбит.

– Что? – пролепетала изумленная брюнетка.

Мужчина не успел ответить Марии, так как искривленное окно под натиском зараженных с треском отделилось от стены и ввалилось в офисное помещение. Гамбит выволок замершую на месте женщину из комнаты и захлопнул дверь за секунду до того, как твари перевалились через широкий подоконник и оккупировали помещение.

Мария бежала вслед за решительным мужчиной по коридору и, мать твою, радовалась тому, что мутанты не погнались за свежаками, а с энтузиазмом раздирали за стеной на куски еще не остывшее тело рейдера и набивали клыкастые пасти жилистым мясом.

***

Урчание и чавканье зловещим приглушенным эхом разносились по холлу. Пока мутанты обгладывали труп Шаха до костей, Гамбит и Мария спрятались в офисе, который свежак прежде выбрал для ночлега, и вдвоем переставили тяжелое кресло, подперев им прикрытую дверь.

Мужчина подошел к окну и, аккуратно раздвинув пальцами ламели, увидел, что к юридическому офису стянулось около дюжины зараженных. Бегуны и медляки ждали того момента, когда более развитые твари насытятся и позволят своей жалкой «свите» приблизиться к объедкам.

«Мы в ловушке», – вынужден был признать Гамбит.

Два мутанта, запачкавших в чужую кровь угрюмые морды и когтистые гипертрофированные конечности, проникли в коридор; один из них, подпрыгивая при ходьбе, цокал по паркету окостенелыми пятками, второй был грузным и неповоротливым, поступь его напоминала шарканье. Топтун сначала миновал створку, отделявшую свежаков от гибели, но потом зараженный прекратил движение и шумно втянул в ноздри воздух, пробуя его на вкус. Массивный лотерейщик врезался в застывшего на месте мутанта; тот издал недовольный утробный звук, напоминающий рык, развернулся и ударил зараженного наотмашь, грубо отстранив от себя лотерейщика. Травмированный крупный мутант покачнулся и облокотился плечом на дверь, чтобы устоять на ногах, створка и хлипкая «баррикада» подались вперед – лотерейщик наполовину ввалился в кабинет, подернутый тьмой взгляд твари сфокусировался на обмершей от страха практически обнаженной брюнетке.

Гамбит ринулся вперед, запрыгнул на спинку перевернувшегося кресла и поднырнул под руку лотерейщика. Вцепившись в локоть мутанта, свежак резко приподнял конечность твари и всем весом навалился на лотерейщика; тот невольно попятился, а потом легко высвободился, сгреб дерзкого защитника в охапку и сдавил туловище мужчины так, что ребра Гамбита, казалось, затрещали. Воздуха, чтобы закричать, в легких не было, свежак лишь хрипел и корчился от боли.

«Это что, конец?» – промелькнула безрадостная мысль в сознании Гамбита; от злости, досады и безысходности мужчина зарычал сквозь стиснутые зубы:

– Да чтоб тебя!..

Ферзевый мат: Метка смерти

Тогда.

Мужчина протяжно взревел, брызжа слюной, когда «капкан», представлявший собой бугристые и жилистые гипертрофированные конечности мутанта, захлопнулся. Неистовая обжигающая нутро злость охватила Гамбита, заключенного лотерейщиком в удушающие «объятия». Надежда, как нестойкий аромат бюджетного аналога брендовой туалетной воды, моментально выветрилась из головы мужчины, но произошло невероятное: тварь просто завалилась вправо, увлекая жертву за собой; глаза мутанта выпятились и застыли, зловещий блеск жизни и голода померк в помутневших зрачках лотерейщика.

– Ха-а… – протянул изумленный свежак, отталкиваясь руками и коленями от трупа и выпутываясь из «кольца» обмякших конечностей мутанта.

– Ур-р-р!.. – утробный гимн смерти разорвал воцарившуюся в коридоре напряженную тишину.

Гамбит посмотрел вверх; урчащий топтун осклабился, продемонстрировав мужчине два ряда зубов-кольев. Рывок – и тварь сомкнула толстые пальцы на плече «дичи». Мутант вздернул Гамбита на ноги и резко мотнул рукой, припечатав мужчину к стене. Свежак глухо простонал и зашипел от боли, когда его череп соприкоснулся с твердой поверхностью. Кожа на затылке Гамбита лопнула, из образовавшейся раны засочилась кровь. Как безвольную марионетку, топтун отшвырнул мужчину к противоположной стене; жесткая остановка – и дезориентированный свежак сползает на пол. Обездвижив одну жертву, мутант прошел мимо и, пригнувшись, пробрался в офисное помещение, в котором затаилась Мария. Сердце брюнетки зашлось галопом. Женщина обреченно захныкала и попятилась от образины к окну. Топтун дернулся раз, другой, но в глубь помещения не продвинулся и не навредил Марии, так как Гамбит изменил положение и, обхватив щиколотку твари одной ладонью, а второй рукой и коленом упершись в дверной косяк, как дворового пса на привязи, удерживал мутанта на месте.

– Беги! – заорал мужчина брюнетке.

Мария лишь растерянно поджала губы.

– Через окно! – подсказал несмышленой подруге свежак, он помнил о слонявшейся возле здания дюжине зараженных, но от мелких безмозглых тварей у женщины хотя бы будет шанс отбиться и сбежать.

Мария даже не повернулась к подоконнику. Она… сдалась.

«Черт возьми! Все зря! Зря!» – подумал Гамбит, распознав смирение в позе женщины и в выражении ее осунувшегося лица.

Топтун поглядел через плечо на незначительную «помеху» и ударил свободной задней конечностью мужчину по предплечью, чуть не сломав свежаку лучевую кость. Гамбиту повезло, что нанесенный тварью пинок окостенелой пяткой прошел по касательной. Пальцы мужчины ослабели и выпустили ногу мутанта.

От гортанного рокота топтуна волоски на коже свежака встали дыбом. Гамбит не привык чувствовать себя жалким и беспомощным затравленным зверем. Мужчина с неприкрытой ненавистью воззрился на широкую спину развитого зараженного и мысленно пожелал, чтобы мутант сдох.

Топтун в недоумении поднес ладонь к грудной клетке. Тепло. Больно. Страшно. Все равно. На угрюмой морде твари промелькнули фантомы человеческих эмоций, а потом мутант упал на паркет, превратившись в бездыханную груду отравленной паразитом Улья биомассы.

***

Гамбит присел рядом с тушей развитого зараженного, забывшись, запустил пятерню в свои слипшиеся от крови волосы и зашипел от боли, так как задел ногтями рассечение на затылке.

Мария отступила назад и завела руку за спину; раздвинув дрожащими пальцами ламели, женщина принялась искать пластиковую ручку, открывающую створку центральной секции окна. Мазнув взглядом по трупу топтуна, брюнетка обратилась к мужчине безжизненным тоном:

– Шах точно так же умер. Что ты с ним сделал?

– О чем ты говоришь? Я Шаху ничего не… – начал было оправдываться Гамбит, но осекся: вокруг него действительно медленно, но неумолимо разрасталось кладбище неугодных людей и раздражающих тварей.

– Ненавижу тебя, – произнесла женщина.

Свежак не нашелся с ответом, мужчина почувствовал себя куском дерьма и потупил взор: «Со мной что-то не так. Я должен был заметить трансформацию раньше». Сквозняк окутал Гамбита шлейфом утренней прохлады. «Какого хрена?!» – шквал негодования отодвинул самобичевание на второй план: мужчина вскинул голову и увидел, как распахнувшая окно Мария отталкивает жалюзи в сторону, забирается на широкий подоконник и выбивает стопой москитную сетку, а после прыгает на лужайку.

Женщине не повезло: свита лотерейщика и топтуна, состоящая из медляков и прыгунов, не разбрелась. Из-за того, что спораны и, возможно, горошины все еще оставались в споровых мешках дохлых развитых мутантов, мелкие твари считали, что предводители живы, поэтому не совались без разрешения на их территорию, не забирались в пролом, сделанный в помещении, в котором находились останки рейдера – случайной жертвы Гамбита, а дожидались топтуна и лотерейщика поблизости; из-за этого, когда брюнетка приземлилась на клумбу, женщину мгновенно окружили зараженные. Увернуться и сбежать от урчащих мутантов не вышло: три твари врезались в Марию и сшибли ее с ног. Медляки, как свора голодных собак, навалились на жертву. Шершавые от чужой запекшейся крови ладони тварей заскользили по спине, плечам и бедрам придавленной к земле женщины; ногтями и зубами мутанты вцепились в трепещущую от страха беззвучно рыдающую Марию и с остервенением стали терзать нежную кожу женщины, пытаясь выдрать из плоти жертвы сочное мясо. Брюнетка взвыла, зажмурилась и свернулась калачиком, прекратив сопротивляться.

Давление на усеянное причудливыми «узорами»: ссадинами и оттисками острых резцов – тело женщины ослабло; брюнетка с облегчением вздохнула и часто заморгала; губы Марии округлились от изумления, так как отыскавший женщину свежак хватал зараженных за загривки или глотки и отшвыривал тварей в сторону; катившиеся кубарем по кошеной траве мутанты больше не поднимались, а замирали в неестественных позах, в которых не было жизни. Небрежные движения Гамбита и его прикосновения к посеревшим и сморщенным шкурам тварей «дарили» плененным паразитом Улья соперникам сжигающую пламенем агонии стремительную смерть. Никто из двенадцати мутантов не миновал страшной участи, уготованной им тем, кто заполучил способность ставить метку смерти.

Мужчина поднял брюнетку на руки и бережно прижал женщину к своей груди. Мария не вырывалась, потому что пребывала в замешательстве; брюнетка, затаив дыхание, с неприкрытым благоговением смотрела на спасителя-убийцу. Отвращение к Гамбиту «не выветрилось» из взбудораженного сознания Марии, но сейчас женщина была слишком уязвима и слаба, поэтому ей требовался союзник и защитник.

***

Свежак оставил Марию в офисном помещении, которое забравшиеся в здание твари не разгромили. Гамбит перенес в чистую комнату все походные вещи и припасы, а также две полные запечатанные девятнадцатилитровые бутылки и настольный кулер, который можно было использовать для дозированной подачи воды. Пока брюнетка смывала со своего тела грязь, кровь и вязкую вспененную слюну зараженных, мужчина методично потрошил споровые мешки тварей. Горошин даже в развитых мутантах не оказалось, зато необходимых для приготовления живчика споранов было предостаточно.

– Ур-р-р… – донеслось из проема, образовавшегося из-за того, что топтун с лотерейщиком ранее выбили окно.

Гамбит убрал мелкие серые «виноградины» в карман брюк, обойдя труп жрача, дошел до «бреши» и с кривой усмешкой уставился на жалкого медляка, привлеченного запахом останков Шаха. Тварь упиралась локтями в помятый пластиковый подоконник и подтягивала свою ослабевшую от голода тушу вверх, желая проникнуть в офис и добраться до «падали». Мужчина толкнул мутанта раскрытой ладонью в лоб. Голова твари запрокинулась назад, но медляк не вывалился на улицу, тогда Гамбит хмыкнул и сжал руки в кулаки, мысленно обрывая жизнь зараженного. Мутант дернулся, его пустые «рыбьи» глаза выпучились, а потом затихшая тварь безвольно сползла на землю. Свежак самозабвенно улыбнулся: сейчас Гамбит в полной мере понимал, насколько он опасен для окружающих, и мужчине нравилось ощущать свое превосходство над другими.

***

Мария успела полностью одеться до того, как Гамбит вернулся. Мужчина переложил спораны из кармана брюк в рюкзак, а потом стянул майку, склонился над кулером и наспех вымыл руки, шею и лицо.

– Помоги мне очистить и обработать рану на голове, – обратился Гамбит к женщине, отвернувшейся к закрытому ламелями окну.

Брюнетка вздрогнула, но просьбу свежака выполнила.

– Куда мы теперь? – робко спросила Мария, заклеивая промытое рассечение на затылке спутника широким пластырем.

– Переночуем здесь: нужно отдохнуть, а утром решим, – ответил мужчина.

– Но тут небезопасно! – возразила брюнетка. – Трупы привлекут к зданию зараженных!

– И что? – Гамбит пожал плечами. – Если сюда пожалуют мутанты, я их прикончу. Отвыкай бояться: я позабочусь о тебе.

Последние слова мужчина произнес низким тоном, который заставил Марию нервничать. Дурное было у женщины предчувствие.

После небольшой паузы Гамбит добавил:

– А ты – обо мне.

– Я не понимаю… – пролепетала брюнетка, внутренне готовясь к худшему.

Вместо никчемных объяснений мужчина развернул Марию к себе спиной и подтолкнул женщину к столу. Гамбит опустил ладонь на плечо брюнетки и слегка надавил на него, вынуждая женщину нагнуться. Свежак оголил ягодицы Марии и спустил свои брюки до бедер.

Лишь приличия ради Гамбит напомнил женщине:

– Ты можешь отказаться и остановить меня.

Мария, конечно же, промолчала: женщина боялась, что свежак убьет ее так же хладнокровно, как Шаха. Гамбит ворвался в Марию и принялся «терзать» ее резкими толчками. Тело женщины отзывалось на грубые ласки свежака. Брюнетка выпала из реальности и, утратив контроль над собой, принялась подмахивать мужчине задом, чувственно и со знанием дела насаживаясь на член Гамбита. Мария наслаждалась сексом с убийцей бывалого рейдера и в то же время ненавидела себя за это.

***

Тогда. Неделю спустя.

Моральное давление. Подобие сексуального насилия. Подавление. Мария нуждалась в защите Гамбита, кончала под ним, но при этом продолжала люто ненавидеть спутника. Зудящая навязчивая мысль о бегстве и испытываемый страх пробудили находившиеся в «анабиозе» способности женщины: у Марии проявился дар клокстоппера – и все изменилось.

Изящный силуэт брюнетки, решившейся отделаться от любовника, отдалялся. Временно терявший женщину из виду Гамбит гнался за ней по улице медленного кластера и кричал:

– Не уходи! Стой!

Мария замерла вдали и расхохоталась, а потом громко спросила у преследователя с издевкой:

– А иначе что?.. Ты и меня убьешь?

Мужчина сбавил шаг. Гамбита поразило и серьезно задело то, что спутница, ради безопасности которой он постоянно рисковал собой, всерьез допускала такой вариант развития событий. Мужчина отпустил Марию.

Брюнетка хотела прикончить Гамбита, переставшего быть полезным, но на момент прощания Мария еще не растеряла остатки человечности, поэтому любовники расстались мирно. Позже женщина осознала, что беременна; эта новость огорчила брюнетку, но избавиться от плода медикаментозно она не решилась, так как полагала, что отцом ребенка может быть Шах, однако почти две недели носила в рюкзаке таблетки для прерывания беременности, раздобытые в аптеке во время одного из мародерских рейдов.

Эндшпиль

Сейчас.

– Если бы Шах не возвращался в родной кластер, а, разрезав «пуповину», отказался от безрадостного прошлого и предал его забвению, то не встретил бы свою смерть. Улей дал бойцу шанс на новую жизнь под другим именем, но рейдер пренебрег щедрым подарком. Зря… – Гамбит на минуту замолчал, чтобы перевести дух: рассказывая взрослой дочери-дикарке очередную неприглядную историю, омраченную нелепыми смертями и насыщенную продиктованными необходимостью или примитивной похотью низкими поступками, покалеченный кваз словно «расчесывал» до крови старые зажившие раны. Больно. Чертовски больно. – Шах во всем превосходил меня; я позавидовал рейдеру и пожелал ему смерти, не зная, что действительно был в силах отнять жизнь союзника. Я убил партнера твоей матери случайно… из ревности, а потом принудил Марию к сексу со мной, воспользовавшись тем, что ей нужен был защитник. Твоя мать возненавидела меня.

«А после и твоего ребенка», – мысленно добавила Мурка. Мария не смогла полюбить дочь, похожую на обладателя метки смерти. Женщина отравляла неокрепший разум ребенка «желчью», сообщая дочери то, каким ублюдком был ее отец-убийца. Мария с трудом скрывала свою неприязнь к Мурке, но… не бросала дочь. Когда вес девочки почти достиг критической отметки, женщина решила поступить правильно и, переступив через себя, попросила Гамбита о помощи, так как раздобыть белую жемчужину, способную спасти от обращения в тварь неиммунного человека, слабый клокстоппер не сумела.

– Когда у Марии проявился полезный дар, она перестала зависеть от меня. Я позволил твоей матери уйти. Я даже не подозревал, что она беременна, – с сожалением в голосе продолжал горькую исповедь покалеченный кваз. – Я прибился к отряду трейсеров, вместе мы открыли охоту на жемчужников. Весть о том, что наша группа прикончила скреббера, «просочилась» в массы из-за наличия свидетелей – свежаков, которым мы спасли жизнь во время похода. До твоей матери слухи о моей победе над самым опасным существом Улья тоже дошли.

Мурка напряглась: повествование Гамбита наконец-то достигло породившей кровную вражду точки невозврата:

– Мария отыскала меня. Она говорила о том, что у меня есть ребенок и что наличие иммунитета у дочери под большим вопросом, взывала к моей совести и умоляла помочь крохе. Я не поверил Марии и потребовал, чтобы она привела тебя ко мне. Мария выполнила мое условие. Ты, тощая насупленная дикарка с внимательным взрослым взглядом, держалась поодаль, но я заметил наше с тобой безусловное сходство и передал твоей матери «белку», хотя не имел права распоряжаться общим хабаром, а после Мария сглупила, использовав против меня свой дар: она ускорилась и воткнула клинок в мою грудь, но удар получился смазанным, и лезвие не достигло цели – сердца.

– И ты отомстил моей матери за жестокость, – предположила девушка.

– Ошибаешься, – возразил отец. – Если бы Мария, сбегая, забрала тебя с собой, я бы не активировал метку смерти, но мать промчалась мимо тебя; я видел, как возникший из-за рывка очень посредственного клокстоппера порыв ветра всколыхнул твои волосы. Мария не собиралась спасать моего ребенка; жемчужина нужна была этой особе для обретения еще одного полезного умения. Я прикончил твою мать, чтобы она не успела запихать в свою глотку или унести лекарство от заразы, которая в любой момент могла поглотить твое крошечное тельце. И я ни разу не пожалел о своем решении.

– Вот же гадство! – Мурка захохотала, но смех брюнетки был неестественным, грубым и истерическим.

Череда обретших яркие краски воспоминаний пронеслась перед внутренним взором охотницы за головами: Мария упала, как подкошенная; раненый Гамбит, пошатываясь, доковылял до трупа женщины, чтобы подобрать жемчужину, покоившуюся в разжатой ладони Марии, и передать «белку» дочери. Девочка решила, что отец-убийца собирается употребить жемчужину, для того чтобы залечить казавшуюся смертельной дыру в груди. Дочь обогнула мужчину, присвоила накаляющуюся «бусину» и съела ее. Жар обжег пищевод девочки и наполнил желудок ребенка приятным теплом. От потери крови Гамбит завалился на правый бок. Дочь была уверена в том, что мужчина умирает, только поэтому не подскочила к отцу и не провернула кинжал в ране Гамбита. Девочка просто сбежала, а ее отец, перед тем как отключиться, усилием воли погубил отряд трейсеров, которые, обнаружив пропажу хабара, разобрались бы с предателем.

Позже, когда Мурка услышала об опасном оквазевшем рейдере, способном обрывать жизни тех, к кому он однажды прикоснулся, девушка пожалела, что не удостоверилась в том, что убийца ее матери скончался. Повзрослевшая Мурка стала искать встречи с Гамбитом. Именно стремление отомстить привело дочь к отцу, но неприглядная правда оставила в сердце Мурки гулкую пустоту: все, совершенное девушкой-линчевателем, потеряло смысл.

– Ты все еще хочешь меня прирезать? – тихо уточнил кваз.

– Не знаю, – истерика сошла на нет; Мурка лениво и грациозно пожала плечами. – Сдается мне, что поднявшийся со дна «ил» навсегда перекрасит мой «мир» в серый цвет, отец.

Последнее слово прозвучало как небрежное ругательство, но Гамбит не придал этому значения. Кваз тихо радовался, что дочь не открещивается от родства с ним.

В воздухе возникла рябь. Гамбит обнажил клыки и приготовился к рывку, намереваясь преодолеть десятиметровую дистанцию, отделявшую мутанта от чужака. Прыткая Мурка мгновенно поднялась с мата и заступила незваному гостю дорогу, закрывая собою беспомощного безрукого кваза. Девушка действовала инстинктивно. Она неосознанно защищала Гамбита! Дикость.

***

Скрыт, как бесцветный студенистый раствор, сполз с плоти чужака, бурая загрубевшая кожа которого была покрыта армированной чешуей. Сроднившие гостя с развитыми зараженными уродства: клыки-сабли, когти и броня – совершенно не напугали Мурку, так как она узнала искаженные мутациями черты лица бойца.

– Я долго ждал, пока вы закончите трепаться. С меня хватит, – произнес гость; от его низкого хриплого голоса по телу девушки забегали мурашки.

– Экс!.. – с недоверием и неприкрытым восторгом прошептала брюнетка.

– Что, соскучилась, беглянка? – сдержанно поинтересовался боец.

«Я ведь его бросила!» – укол совести: невысказанные слова застревают в глотке девушки, бесконечная секунда замешательства – и Мурка повисает на шее крестника; тот аккуратно обнимает девушку в ответ. Мурка слегка отстраняется, но лишь для того, чтобы лучше рассмотреть бойца. Жадные ладони и пальцы брюнетки блуждают по спине, плечам, шее, шершавым щекам и лбу Экса – боец находит этот приступ нежности милым и забавным.

Как же покалеченный мутант завидовал гостю! Дочь не замечала мерзкой оболочки чужака: Мурка видела в нем человека. Самому Гамбиту повезло меньше: Ладья испытывала к оквазевшему лидеру отряда рейдеров только хорошо скрываемое отвращение. У Гамбита была возможность вернуть себе прежний, нормальный, облик, но, чтобы защитить свою группу от развитых тварей и муров, мутант, сохранив силу и выносливость кваза, пренебрег эстетикой и личным счастьем. Последнюю белую жемчужину, лекарство от уродства и заражения, Гамбит собирался отдать неиммунному двойнику Ежа, Игорю Лимареву, но по итогу досталась «белка» Танцору – свежаку, в котором кваз разглядел потенциал.

– Представишь нас друг другу? – напомнил залипшей на гостя дочери о своем присутствии мутант; его серьезно беспокоил тот факт, что чужак беспрепятственно проник в спортивный комплекс.

– Хм-м… – брюнетка закусила нижнюю губу, а затем соблюла элементарные нормы приличия: – Гамбит, Экс – мой крестник и… брат Танцора.

– Кого? – хигтер-перевертыш нахмурился.

– Твой брат неплохо танцует, поэтому я окрестил его Танцором, – пояснил кваз.

Волнение смягчило угловатые черты лица Экса. Боец скинул броню; объем деформированной челюсти хигтера уменьшился, так как второй ряд зубов у химеры исчез. Теперь Экс выглядел как обычный пацан.

– Где он? – спросил гость.

– В рейде, – пробасил Гамбит, прищурившись: действие дара чужака поразило мутанта своей многогранностью: с такими бойцами, как этот уникум, лучше оставаться по одну сторону от демаркационной линии.

– Понятно, – глухо отозвался Экс: «Неужели они говорят о Кости?.. Бред. Я не должен надеяться. Вдруг это какая-то ошибка?..»

– Как ты нашел меня? – томно моргнув раз, другой, уточнила Мурка.

– Стечение обстоятельств, – ушел от ответа хигтер.

Девушка хотела «засыпать» бойца вопросами, но мысли путались… и почему-то клонило в сон. Темные всполохи скрадывали обзор; брюнетка привалилась к груди Экса, а после начала сползать вниз. Боец подхватил девушку на руки, не позволив потерявшей сознание Мурке упасть на пол.

– Что с ней?! – чужак исподлобья уставился на подавшегося вперед Гамбита.

– Мурка ранена. Уложи ее на мат. Осторожно! – кваз суетился и махал культями.

Боец аккуратно опустил девушку на жалкое подобие матраса и принялся осматривать тело брюнетки на наличие повреждений. Экс приподнял бесформенную майку Мурки и заметил замазанную желеобразной дрянью, в которую превратилась боевая салфетка, колотую рану на боку крестной.

– Кто причинил ей вред?! – практически прорычал хигтер.

– На наш лагерь совершили нападение наемники. Мурка разделалась почти со всеми захватчиками, несмотря на то что ей сильно досталось, – промолвил Гамбит. – Моей дочери требуется отдых и покой.

– Речь об отряде Нюхача? – сухо спросил чужак, едва касаясь пальцами скулы девушки; Мурка, окончательно не приходя в сознание и не разлепляя трепещущих век, повернула голову и потерлась щекой о ладонь Экса.

– Откуда ты знаешь?.. – кваз напрягся.

– Неважно. Больше ищейка вас не выследит, – заверил собеседника хигтер, выпрямляясь и направляясь к выходу.

– Место этой «псины» займет кто-то другой: Нюхач лишь пешка Таны – мстительной нимфы, способной подчинить любого мужчину, – безрадостно произнес Гамбит.

– Если бы Тана могла, то как-то проявила бы себя, – не согласился Экс, задержавшись возле дверного проема. – С ней что-то не так, сейчас девчонка беспомощна.

Мурка оклемалась и, распахнув глаза, позвала бойца неокрепшим голосом:

– Экс…

– Я скоро вернусь, крестная, – пообещал перевертыш. Скрыт поглотил бойца; невидимка попросил девушку: – Дождись меня.

***

«Пацан опасен. Он жрет монстров и людей. Экс – вечно голодный хигтер», – кваз сосредоточился на ярком воспоминании. Перед дракой с Танцором и после потасовки в столовой Ферзь довольно резко высказывался об Эксе. В правоте кареглазого рейдера Гамбит прежде усомнился лишь раз и впоследствии пожалел об этом.

– Мы можем доверять твоему знакомому? – задумчиво поинтересовался кваз.

Лежащая на спине Мурка повернула голову вправо, чтобы видеть собеседника, и отчеканила:

– Мы? Ха-а… Полагаться на Экса могу только я.

– Он подтвердил то, что взаимодействовал с нимфой, – заметил Гамбит. – Тана способна натравить Экса на нас.

– Если ты боишься такого расклада, то свали в закат со своими прихвостнями! – предложила решение проблемы брюнетка.

– Я не оставлю тебя здесь одну, Забора тоже нельзя передвигать и транспортировать, иначе его раны откроются вновь, – не согласился кваз.

– Мне не нужна помощь: я сильная, я справлюсь, – сонно пробормотала девушка. – Как ты умудрился выбесить нимфу?

– Обещаю, чуть позже я расскажу тебе эту очень хреновую историю. После случившегося я долгое время считал своего лучшего бойца покойником, а себя – его палачом! – мутант издал протяжный рык и продолжил: – Это из-за Таны я с помощью метки смерти остановил сердце Ферзя. Я думал: он вернулся, чтобы отомстить мне, но Ладья точно знает, что мой бывший помощник пришел с миром.

– Белобрысая – ментат-новичок, а Ферзь умеет обманывать ходячие «полиграфы», – осадила отца Мурка.

– Не без этого, – легко согласился Гамбит. Мутанта тревожило продолжительное отсутствие кареглазого рейдера и брата Экса, но свои предположения на этот счет кваз не озвучивал, так как боялся накликать беду.

Девушка покосилась на замолчавшего отца и, словно прочтя его мысли, с уверенностью произнесла:

– Ферзь с Танцором обязательно вернутся.

Гамбит коротко кивнул и покинул помещение, ставшее для его дочери лазаретом, чтобы проверить состояние раненого Забора, предупредить свой отряд о пообещавшем опять наведаться в лагерь кваза брате Танцора и попросить Ладью отнести Мурке живчик.

Прогноз брюнетки относительно участи кареглазого рейдера и бывшего наемника соответствовал действительности лишь наполовину.

Комбинационное зрение

Джип муров остановился поодаль от того места, куда завернул краденый легковой автомобиль рейдеров. Группа потрошителей разделилась. Водитель и калека, рука которого при аварии превратилась в фарш с обломками лучевой кости, остались в салоне внедорожника. А бритоголовый громила и плотный смуглый бородатый боец выбрались на улицу.

Ферзь различал лишь гул путаных мыслей муров, считавших, что девчонка-клокстоппер уклонилась от пули, выпущенной чужаком, либо отобрала оружие у соперников и пристрелила одного из них; другого расклада услышавшие хлопок потрошители и представить себе не могли, так как слишком полагались на дар блондинки, мозги которой сейчас бурели на заделанной дверце машины чужаков и вязкой кашей сползали на асфальт. Пребывающие в неведении муры открыли на рейдеров охоту. Вот только бежать от облезлых «гончих» «дичь» не собиралась.

Кареглазый рейдер приказал спутникам:

– Спрячьтесь за торец дома и наведите там шороху, чтобы выдать свое местоположение.

– Чего? За поворотом же тупик!.. – хотел было возмутиться шагавший впереди Сергей Лукьянов, но, когда свежак обернулся, увидел одного плетущегося за ним раненого Танцора. «Какого хрена? Куда свалил Ферзь?» – недоумевал Сергей. Лукьянов приблизился к мертвецки бледному бывшему наемнику, закинул его правую руку себе на плечо и, придерживая Танцора под ребрами левой ладонью, поволок раненого за угол.

Удаляющиеся фигуры рейдеров заметили достигшие захламленной подворотни потрошители.

– Вот же они! – воодушевленно просипел бритоголовый мур, вынимая из-за пояса ствол, в котором осталось всего четыре патрона.

– Твою мать! Они прикончили Лизу!.. – некстати предался сентиментальности бородатый боец, невольно залипший на силуэт сломанной «куклы».

– А-а-а! – взревел от злости лысый громила и потянул на себя спусковой крючок пистолета, у которого отсутствовал рычаг предохранителя и курок.

Два метких выстрела. Пули проделали сквозные отверстия в черепах жертв. Бу-ух… Мужские тела, как сбитые шаром кегли, повалились на землю.

***

Ферзь повернулся боком к продолжившим движение вперед спутникам, подпрыгнул, оттолкнулся носком ботинка от выступа, образованного высоким фундаментом многоэтажного дома, и ухватился пальцами за металлическую перекладину вертикальной пожарной лестницы. Кареглазый рейдер подтянулся и забрался повыше, чтобы не маячить перед глазами приближающихся с тыла муров, мысли которых уже «просочились» в голову Ферзя.

Сергей что-то бормотал, вяло оспаривая предложенный рейдером план действий. Свежак обернулся, но Ферзя не заметил и смутился. Лукьянов навязал выглядевшему паршиво Танцору помощь и поволок раненого за торец здания, когда из-за угла с другой стороны «вынырнули» потрошители. Бритоголовый мур прицелился в бойцов и надавил на спусковой крючок, но защитный механизм, предупреждающий совершение внезапных выстрелов, переставал действовать на модели оружия, имевшегося у бандита, лишь в том случае, если крючок вдавливали в корпус до упора, а такой возможности у мура не было, так как державшийся левой ладонью за ржавую конструкцию лестницы кареглазый рейдер выхватил из кобуры АПС и, опередив лысого мужика на долю секунды, проделал в черепе мура дыру, а затем казнил и его бородатого спутника. Грузные тела шмякнулись на землю. Сергей развернулся, увлекая за собой Танцора, и шумно сглотнул, отыскав взглядом Ферзя.

Тот кивнул свежаку и наградившему спасителя благодарной усталой улыбкой бывшему наемнику, спрыгнул на асфальт и сообщил бойцам:

– Нужно «прихлопнуть» еще двух ублюдков, – Ферзь нетерпеливо добавил: – и желательно покончить с этим дерьмом до того, как сидящие в засаде «черти» вызовут по рации подкрепление.

Танцор прохрипел:

– У тебя уже есть план, – это был не вопрос.

– Ага, – кареглазый рейдер самодовольно ухмыльнулся.

***

«Экс долго отсутствует. Что могло пойти не так?» – плечи Нюхача сводило от напряжения: прежде мужчина видел, как перевертыш стремительно и без лишних сантиментов разделывался с головорезами и мутантами, словно подвергся заражению спорами и, обратившись в пустыша, утратил человечность и способность испытывать настоящий лютый страх; Экс всегда шел напролом, поэтому проволочка и отсутствие переполоха в лагере Гамбита не на шутку обеспокоили Нюхача.

Тихие шаги, предательский лязг прогнувшегося под стопами хищника металла – по многомаршевой пожарной лестнице, ставшей временным пристанищем любовника нимфы, кто-то поднимался. Сидевший на площадке Нюхач встал на ноги и направил ствол своей винтовки на ступени пролета. Дар мужчины всколыхнулся, от всплеска ароматов у Нюхача голова пошла кругом. Боец распознал запах находящегося под скрытом перевертыша, вот только аромат Экса смешался с едва уловимыми нотками женского запаха, окутавшего перевертыша невесомым шлейфом. Перед внутренним взором Нюхача возник образ миловидной хищной брюнетки-убийцы, «положившей» почти весь отряд мужчины.

– Экс? – с опаской позвал пацана Нюхач.

– Ага, – отозвался тот, а после хигтер вальяжно заметил: – Ты не сказал, что твоих бойцов уделала хрупкая девчонка… Гордость не позволила тебе посвятить меня в такие подробности?

– К чему ты клонишь? Чем тебя вообще зацепила какая-то баба?! – вспылил мужчина.

– Почему ты продолжаешь в меня целиться? – проигнорировав вопрос Нюхача, уточнил Экс.

– Я… – собеседник замялся и смутился, но оружия он не опустил и положения не изменил.

– А знаешь, пусть между нами останется некая недосказанность! – отмахнулся от собеседника пацан, а потом протянул с издевкой: – Я чувствую, насколько сильно ты меня боишься. Кайф.

«Что?!» – краска прилила к лицу разгневанного Нюхача.

Экс совершил рывок вперед; ощутивший шевеление потока воздуха мужчина резко «утопил» дрогнувшим пальцем «хвост» спускового крючка – раздался сухой щелчок. От выстрела в упор армированная пластина на груди защищенного броней невидимого хигтера треснула – Экса отбросило назад, и он перевалился за перила. Недолгое падение – хигтер извернулся и вцепился когтистыми конечностями в перегородку нижнего марша. Нюхач продолжил стрельбу из винтовки наугад.

Комбинационное зрение: Каскадер

Тогда.

Талантливый каскадер постоянно «угощает» очевидцев опьяняющим «коктейлем», основными ингредиентами которого являются спорт и искусство. Исполнение опасных трюков не прославляет дублера: он всегда находится в тени основного актерского состава и довольствуется смешной платой за участие в постановке боевых сцен или за выполнение сложных зрелищных акробатических элементов. Со временем каскадер привыкает к неоправданному риску: уровень адреналина в крови не поднимается до критической отметки, работа на грани фола постепенно превращается в блеклую обыденность, а скука вытесняет блеск жизни из глаз спортсмена.

Из-за внешнего сходства со знаменитостью, искусно «срисованных» с оригинала манерности и пластики движений каскадер ощущал себя чьей-то убогой копией еще до перемещения в Стикс. Когда после загрузки соты в Улей очертившая окраины небольшого кластера молочная пелена кислотного тумана рассеялась, на съемочной площадке случилась бойня. Психоз, сумасшествие, стремительная мутация, кровавый замес – размер гонорара, связи, популярность, влияние вмиг перестали иметь вес: из вмещавшего дорогостоящую аппаратуру и объемные декорации павильона выбрался практически невредимым лишь один иммунный человек, обладавший необходимыми для противостояния прожорливым урчащим тварям умениями и навыками.

***

Сейчас.

Тот, у кого нет боевого дара, просто обязан изнурять себя физическими тренировками, оттачивать навыки владения огнестрельным и холодным оружием и сохранять трезвость ума даже в, казалось бы, безвыходных ситуациях, которые либо делают бойца сильнее, либо становятся причиной его бесславной гибели. Ферзь до сих пор не сдох, потому что своевременно научился неприятно удивлять соперников ловкостью, выносливостью и… безжалостностью, представляющей собой оберегающий психику и оправдывающий мерзкие поступки защитный механизм. Иногда у рейдера крышу сносило от гомона чужих мыслей и ощущения сторонних намерений, являвшихся постоянными «спутниками» бойца, но в данный момент дар позволял Ферзю распознать опасность и обойти «острые углы».

Всклокоченный, растерянный и запачканный кровью рейдер выскочил из-за угла. Глаза Ферзя округлились от страха и безнадеги, когда боец заметил внедорожник муров. Подволакивая правую ногу, рейдер помчался по боковому съезду главной дороги прочь, словно сбегал от вооруженных преследователей. Дожидавшийся членов отряда головорезов водитель джипа клюнул на приманку, и вскоре за спиной Ферзя вырос корпус сорвавшегося с места внедорожника. Сидевший за рулем мур намеревался задавить жалкого беглеца. Гудение двигателя возрастало: металлического «монстра» от «дичи» отделяла ничтожная дистанция, которая неумолимо сокращалась.

Со спектаклем пора было завязывать. Кареглазый рейдер ускорился, прекратив хромать и прижимать ладонь к алому пятну на животе: необходимость имитировать наличие огнестрельного ранения отпала; на ткани майки бойца темнела «сценическая» кровь, «позаимствованная» Ферзем у убитых головорезов. Рейдер не оглядывался, он точно знал, что собирается предпринять преследователь.

Джип совершил рывок. Грохот. Ферзь оказался на капоте. Внедорожник продолжил путь, не сбавляя оборотов. Рейдер кубарем покатился назад. Сбитый водителем боец не проломил окно и не влетел в салон джипа, так как к лобовому стеклу была прикреплена защитная решетка. Тело Ферзя с глухим стуком ударилось о крышу монструозного автомобиля и начало соскальзывать с прогнувшейся поверхности стального «короба».

***

«Сейчас!» – кареглазый рейдер ощутил злорадство водителя-триумфатора за пару секунд до того, как мур попытался сбить чужака. Прежнее непростое и рискованное ремесло и годы изнурительных тренировок здесь, в заполоненном безумными зараженными Улье, улучшили физические данные и скорость реакции Ферзя. Находящийся в опасной близости от разогнавшегося металлического «монстра» бывший каскадер подпрыгнул и, отклонив в воздухе спину назад, приземлился на капот джипа, а затем выполнил обратный кувырок, прокатившись по защитной решетке, перечеркивающей арматурой лобовое стекло, и, оказавшись на крыше внедорожника, перевернулся на живот. Ферзь расставил ноги, упершись правой стопой и левым коленом в рейлинги, чтобы не свалиться с джипа, выхватил из кобуры АПС и, подавшись корпусом к боковому водительскому окну и направив на него дуло зажатого в ладони оружия, произвел несколько выстрелов, разнося свинцом на осколки стекло и раня своего несостоявшегося палача.

Когда пуля продырявила плечо водителя, он завопил – машину повело. Рейдер изменил положение, сгруппировался, подскочив на ноги, оттолкнулся от кузова внедорожника и выполнил заднее сальто. Джип на запредельной скорости врезался в стену железобетонного короба крытой автобусной остановки: передняя часть машины сложилась в покореженную гармошку, туловище сидевшего за спиной мура непристегнутого калеки застряло между сиденьями, увечный мужик взвыл от боли в потревоженной «бескостной» руке, лицо водителя превратилось в кровавую маску после удара о рулевое колесо, а Ферзь, завершив картинное акробатическое движение, мягко приземлился на ступни и, услышав мерное гудение двигателя, отыскал взглядом приближающуюся к месту аварии иномарку, которой управлял Сергей Лукьянов, перевозивший хмурый «балласт» – Танцора.

Двери внедорожника со скрежетом распахнулись; пригнувшись, чтобы не попасться на глаза вооруженному чужаку-каскадеру и «не словить» очередную порцию свинца, изрядно потрепанные муры скрылись за углом остановочного павильона.

Свежак припарковал автомобиль, выбрался из салона и с пистолетом наперевес погнался за беглецами; Ферзь же «завис», погрязнув в мыслях, принадлежащих муру-водителю. Повторяющиеся хлопки, означавшие, что Лукьянов нашел соперников, вывели кареглазого рейдера из ступора.

– Нет!.. – сорвался с губ Ферзя обреченный шепот.

***

Лукьянов пристрелил калеку. Ферзь ощутил, как сознание увечного мура, ничком застывшего на земле, стремительно и бесповоротно меркнет. Водитель же вовремя развернулся: выпущенная свежаком пуля лишь слегка зацепила скулу мужчины, но он поступил благоразумно, рухнув лицом вниз на обочину и притворившись мертвым. Раскрытые ладони водитель прижал к сухой почве; мур был напряжен, как натянутая струна. Еще чуть-чуть, и загнанный в угол «хищник» совершит непоправимый поступок, продиктованный желанием отомстить «загонщикам».

Рейдер окликнул зашагавшего к мурам Сергея:

– Стой!

– Нужно проверить, жив ли второй ублюдок! – заупрямился свежак.

– Плевать на него, – отрезал Ферзь. – Уходим!

– Но… – настороженный Лукьянов некстати проявил упорство. Он приметил, что кисти растянувшегося на обочине головореза подрагивают.

– Он сдох, – настаивал на своем Ферзь, сверля свежака недобрым взглядом. – Отсюда пора валить.

Сергей нехотя кивнул и направился к заведенной иномарке. Кареглазый рейдер последовал за свежаком. Махнув рукой, Лукьянов указал Ферзю на водительское место, но боец отрицательно покачал головой и устроился рядом с бледным как смерть Танцором на заднем сиденье. Сергей разместился в салоне и вырулил на главную дорогу; рейдер подался вперед и приказал свежаку ехать «дворами».

Сергей выполнил требование кареглазого бойца, однако молчать не стал:

– Один подонок дышал. Ничего не хочешь объяснить, Ферзь?

Рейдер раздраженно прошипел:

– Мур был готов запустить перезагрузку кластера и отправить нас под откат. Если бы ты приблизился к выжившему ублюдку и направил на него ствол, нас бы расплющило! Я специально сказал при муре, что мы планируем покинуть эту ячейку Улья, чтобы мудак отказался от заманчивой затеи отомстить нам, когда сам окажется по ту сторону границы кластера, – Ферзь выпалил: – Тормози! Я выйду здесь. А вы убирайтесь из этой соты.

Машина прекратила движение.

– Нужно предупредить членов отряда Гамбита… – прошептал бывший наемник.

– Возможно, вы не успеете добраться до спортивного комплекса и сгинете от адской боли, – выскакивая на улицу, предостерег Танцора рейдер.

Силуэт кареглазого бойца исчез из виду.

– Что Ферзь творит?.. – пробормотал Лукьянов, стискивая вспотевшими ладонями рулевое колесо.

– Он выигрывает для нас время, – ответил бывший наемник хриплым голосом, напоминающим скрежет наждачной бумаги. – Я должен узнать, что стало с моей группой, но тебе вовсе не обязательно подвергать свою жизнь опасности. Отправляйся в другой кластер.

– Мы не будем разделяться, – без колебаний принял решение Сергей.

***

«Где же этот сукин сын?!» – вернувшийся к месту аварии Ферзь растерянно озирался по сторонам: раненого мура нигде не было. Рейдер воспользовался даром Улья, но не услышал мыслей беглеца. «Ладно. Придется по-другому…» – Ферзь постарался успокоиться, но тревога и дурное предчувствие подгоняли бойца. Он принялся искать оставленные ботинками мура следы на почве, примятую траву возле остановки и пятна крови – тщетно: ничего примечательного или стоящего рейдер не обнаружил. Боец надеялся на то, что далеко уйти подстреленный им водитель не успел. Ощущавший себя беспомощным слепым котенком Ферзь практически наугад выбрал маршрут.

Возобновлени