Тарусские тропинки. Альманах 2025.

Вступительное слово.

Дорогие читатели, предлагаем вашему вниманию второй выпуск альманаха «Тарусские тропинки».

Каждое время имеет своё лицо. Слово, соединяя времена, передает культурные коды от одного поколения к другому. Создание альманаха «Тарусские тропинки» – это желание показать и сохранить мелодику нашего времени в Тарусском крае. Авторы сборника – творческие люди, работы которых, возможно, не совсем совершенны, но искренни. И у каждого автора нашлось что сказать о времени и о себе.

Альманах издается по инициативе Вадима Мальцева и Татьяны Зориной. В книгу вошли рассказы, статьи, стихи членов творческого объединения при Тарусской районной библиотеке «Таланты в городе живут».

Поэзия

Тамара Бубенцова

Связь времён

Умытый ливнями июльскими,

Сияя ликами святых,

России малая жемчужина

Встречает вновь друзей своих.

Бушует ярмарка Петровская,

Звенят на тройках бубенцы,

Пытают силу богатырскую

В потешных играх удальцы.

А в старом парке над Окою,

Как много лет тому назад,

Шурша шелками, в вальсах модницы

Под духовой оркестр кружат.

Со всех сторон несутся здравицы…

Под колокольный перезвон

Шепчу молитву Вседержителю,

Чтоб не распалась связь времён.

Любимый город, с Днём рождения!

Душа моя, ты слов не трать

Задуй свечу с одним желанием,

Чтоб сотни лет ещё стоять!

***

Безымянный кот

Жил у бабушки кот – безымянный.

За сосновый окрас называла бабуля его – деревянный.

За лукавство и наглость, бывало, ругала его – окаянный.

Разворует чулан, бабка с тряпкой встречает его: «Ах, татарин!»

За обжорство и лень пожурит и как выдаст с любовью: «Мой барин».

Пропадёт, бабка ищет его, а вернётся- бабуля встречает: «Вернулся, хозяин?»

Душа в душу так жили бабуля и кот деревянный.

А не стало бабули и бродит один её кот – безымянный.

***

***

Боже милый, помоги, не отринь меня!

Не казни, не распинай за уныние!

Ты прости меня рабу многогрешную,

За любовь прости по осени вешнюю

Что нам завтра сулит я не чаю…

Ветром свежим размети мои печали!

***

***

Доброта от сердца,

Доброта от глаз,

И течёт старушки

Монотонный сказ

О бисях, о лешем,

Круге колдовском,

Слушают внучата,

Позабыв про сон.

В доме запах сдобы,

Дыма от печи.

На льняной скатёрке

Шаньги, калачи.

А сама стряпуха,

Севши на скамью,

Сотый раз сплетает

Присказку свою.

Греется у печки

Кривоногий сват,

Бабушкин помощник-

Для горшков ухват.

Что-то тихо шепчут

Ходики в углу

Давнему соседу

Седому пауку.

В окнах разливается

Лунно-звёздный свет

И уютней в мире

Уголочка нет.

Весь теплом наполнен

Маленький их дом,

Не печным угарным,

А любви теплом.

***

Все зовут меня дороги…

Вправо, влево – километры

Жизни путь далёк.

Намотаю на колёса

Ленту серую дорог.

Заплету в клубочек серый

Алый цвет зари,

Кружевные паутинки,

Рос вечерних янтари.

Синеву небесной дали,

Луга аромат,

Бересту с березки белой,

Пение цикад.

Свежесть утреннего ветра,

Нежность летнего дождя,

Пыли горсточку с обочин,

Свет ночного фонаря…

Всё зовут меня дороги

Тянут за собой,

Неизведанные дали

Манят новизной.

А когда иссякнут силы,

Дань отдав годам,

Я клубочек свой заветный

Детям передам.

***

Наставь и поддержи!

***

Где взять мне силы превозмочь

В себе греховную гордыню.

Наставь, Господь, и поддержи

Погибну, коль меня отринешь

***

Живи сейчас, живи сегодня,

Спеши творить, спеши любить!

На новый день загад не делай,

Что БОГ решит – тому и быть!

***

Губами нежно губ коснусь,

Жар тела соберу ладонями

И рай обрящу на земле,

Переполняясь негой томною

***

Как тяжело себя смирить

Во гневе, люто ненавидя.

Заставить, как себя любить

Людей, вокруг людей не видя?

***

Из души гнёзда вьют вороны.

Мы как будто на краже пойманы.

Легче смерть принять, чем так мучиться-

Спеленала любовь-разлучница

***

Тоскуют губы, маются руки-

Не знало сердце острее боли.

Душа, рыдая, забилась в угол.

Чернее дёгтя часы разлуки.

***

Ромашками по лицу поцелуи рассыпаны

В каждой – майская нежность и птичьи трели.

Сердце скачет от счастья, как солнечный зайчик.

Ты – весна моя средь седых метелей.

***

Много слов любви за века сказано

Слова любви бывают такими разными.

Можно Лошадью милую звать, можно Сказкою

Не важно, что говорить, важно – как сказано!

***

Ты обещал вернуться

До греческих календ…

Жестоко студит душу

Заката рыжий плед…

***

Я всё тащилась за тобой, любви хотела.

Злой ветер в клочья душу рвал, калечил тело.

Венец терновый или нимб за боль награда?

Душе, истерзанной тоской, покой – отрада.

***

Ох, говорила матушка:

С лица воды не пить,

Не с писаной картиною,

А с человеком жить!

***

С губ слетает с тоской – останься!

Сердце грозным набатом – расстанься!

Душа в клочья, в осколки, в хлам…

Никому тебя не отдам!

***

Я – речка в берегах крутых.

Ты – ливень яростный и шумный.

Я без тебя тиха разумна.

С тобой – неистовый поток.

***

Не тревожься о дне грядущем

«Не тревожься о дне грядущем»-

Заповедал мудрый Господь.

Не заботься о тварном сущном,

Душу пестуй – ничтожна плоть!

От рождения и до тризны

Всякой твари отмерен срок

И для каждого – послушание,

Задан каждому свой урок.

Лишь тому, кто урок усвоил,

Отойдя от мирских сует,

Как божественное благословение,

Как награда – Фаворский свет!

***

***

Ночь, затеплив лампадку лунную,

Бесовской хоровод утишив,

Соберет мыслей стадо пьяное,

Залатает прорехи души.

Вновь даруя благословение,

Улыбнётся с киота Спас,

Призовёт своих верных архангелов

Помолиться за всех за нас.

Ночка, шалью пуховой кутая,

Подоткнёт под бочок плотней:

Спи, родимое моё дитятко

Утро вечера мудреней!

***

***

Огонёк свечи мигает

Милой свечке изменяет.

Дарит всем уют, покой

Больно только ей одной.

Нестерпим огонь печали

От страданий свечка тает.

Для истории не новь-

Безответная любовь.

Зреют страсти роковые,

Льются слёзы восковые…

Но всему приходит срок-

Износился фитилёк

Боль ушла, прошла любовь

Огонёк не вспыхнет вновь.

Так-то, люди, – вам урок

Не для всех светите впрок!

***

***

Сеешь радость – пожнёшь добро!

У реальности грани зыбки.

Всё по кругу вернётся тебе,

Не скупись, ну, хотя б на улыбку!

Отдели от щедрот души

Радость ближнему, что страдает

И тогда уравняет Господь

Жизнь земную с небесным раем!

Бездуховность страшней войны

Ничему нас не учит время,

Волю дай, уничтожит всё

Обречённых манкуртов племя.

Память предков как Божий дар

Оберег наш в подлунном мире

Почему не храним его,

Кто на нас надевает шири?

Сеешь радость – пожнёшь добро!

У реальности грани зыбки.

Всё по кругу вернётся тебе,

Не скупись, ну, хотя б на улыбку!

***

Старый фотоальбом

В кладовке средь старых забытых вещей

Нашлась фотохроника жизни моей.

Не дагерротипы, конечно, но всё ж

На снимках я сам на себя не похож.

На первом – я с синею лентой кулёк,

Что бережно доктор несёт за порог.

С торжественным видом вручает его

И тут я отца не узнал своего.

Как-будто, спустившись с небес Уриил

Божественным светом его озарил.

И нежность, и радость, и гордость творца

В тот миг отразились во взгляде отца.

На снимках, где гордо позирую я

Незримо присутствует мама моя.

Я ей улыбаюсь, к ней руки тяну…

И видно, как сильно я маму люблю!

Вот осень в окно желтой веткой стучится.

Меня всей семьёй отправляют учиться.

День первый сентябрьский – особенный праздник

Отец- именинник и я- первоклассник!

А время как всадник всё мчится и мчится

Меняются люди, меняются лица.

И вот я иду за своим малышом…

Но это уж новый фотоальбом!

***

Ты вырос, сын!

Ну, вот и всё, давно заброшен мишка

И под подушкой не лежит про монстров книжка,

Не веришь в Дед Мороза, эльфов, сказки,

Карандаши не плющишь об раскраски.

Не бегаешь с царапинами к маме,

Мужскими с папой заняты делами.

Ты бреешь бороду, следишь за взрослой модой.

Идёшь гулять, не глядя на погоду.

Сам контролируешь длину отросшей чёлки,

Ещё бы, на тебя глядят девчонки!

Ты знаешь марки всех крутых авто и мото.

В «контакте» держишь запароленными фото.

Подолгу пропадаешь вечерами,

Предпочитаешь посидеть, увы, не с нами.

А мы грустим, твои листая книжки,

Когда же вырос маленький сынишка,

Ты взрослый, сын, тебе уже шестнадцать,

А так не хочется с мальчишкой расставаться!

***

Уходит старая Россия

Уходит старая Россия

Под перезвон колоколов,

Перекрестившись на дорожку

На жар церковных куполов.

Уходит в рубище убогом,

А, как блистала, как цвела!

Но, всё со временем проходит,

И вот, прошла её пора.

Не в моде пышные убранства:

Модерн, барокко-моветон!

Всё стало примитивно просто:

В почёте пластик и бетон.

Идёт с клюкою, припадая,

Подол под пояс подоткнув,

В деревню с печкой, с колыбелью…

Там встретят, примут и поймут.

А много ль, сиротине надо:

Краюха хлеба, тёплый кров.

У старости – одна отрада:

Присмотр, почтенье и любовь.

Чтоб не скучна была дорога,

И долгим не казался путь,

Старушка, тихо напевая,

Былых годов встряхнула суть:

Деревню вспомнила родную,

Где утро начинало новь

Под петушиные распевки,

Под зазывания коров.

И каждый день, в трудах в заботах

Мозоли-гордость! Пот–не вонь!

А вечерами – посиделки

Под балалайку и гармонь.

Росли под бабушкины сказки.

Рубили избы, терема:

В подзорах, на коньках, в очельях-

Везде в помине Русь была.

«Так, может, встретят, не прогонят

Как примут, коль, я к ним приду?

Чтобы оставили, не гнали

Я им в колени упаду…»

Стоит деревня на пригорке,

С пустыми окнами дома,

Ни человека, ни собаки:

Ужель до срока умерла?!

***

***

Цветные чудо-ниточки из детства моего

Волшебными узорами разложены давно.

На думочки – подушечки судьба нанесена-

Цветёт сирень победная и бабушка жива.

За вышивкой сидела, бывало с ней не раз,

Раскладывая крестики под бабушкин рассказ.

Историй много вышито на белом полотне.

Со слов рисунок списывался ровно по канве.

Стежки ложились черные: и смерти, и война…

Как можно столько вынести–не унималась я.

«Так жизнь большая прожита – все сорок сороков

И растворились черные среди цветных стежков.

Семья, заботы, хлопоты, сердечные друзья…

Живи и жизни радуйся, в печали жить нельзя!»

Играет жизни красками подушечка моя.

Цветёт сирень победная и бабушка жива

***

Я пироги пеку по пятницам

Я пироги пеку по пятницам

Для самых дорогих гостей,

Укутав плечи шалью праздничной,

Жду восвояси сыновей.

Душа, томимая разлукою

Свивает памяти кудель,

Впрядая нити в жизни кружево

Из череды минувших дней.

Венчает жизнь пора осенняя

О чём-то грусть, чего-то жаль

И греет душу жизни кружево,

Как плечи праздничная шаль.

***

Виктор Иванов

В Цусимском походе

Памяти русских моряков.

погибших в Цусимском сражении

Лазурное небо над Мадагаскаром.

Всё ближе чужая полоска земли.

Объятые штормом, дымом и жаром,

Устало идут к Сент-Мари корабли.

Молитвенный флаг на «Ослябе» подняли.

Команда на юте всем фронтом стоит.

Братишку хоронят матросы в печали

Вдали от рязанских берёз и ракит.

На рейде опять ждут авралы, погрузки.

На волнах опять уголёк принимать.

Как горестна весть об эскадре артурской…

И как тяжело Порт-Артур потерять.

… Пришёл с первой почтой

Пароходик посыльный.

В письме прошлогоднем привет от родных.

Любовь и тепло… И надо быть сильным.

И чем-то хорошим порадовать их.

Здесь, в дивном лесу,

В Носсе-Бе, у Хельвилля, –

Мальгашские хижины, пальмы кругом.

Здесь можно весь год принимать витамины.

В Кафе-де-Пари лимонад пить со льдом.

… В далёкой России мороз и метели.

Тут серо и душно от частых дождей.

А в Санкт-Петербурге снега покраснели, –

У Зимнего залпом стреляли в людей…

Здесь мирная жизнь – рыба, кофе, бананы…

В Москве – баррикады, бои… Боже мой…

Душа на разрыв… А вести – туманны.

Куда же нам плыть… Может, братцы, домой?!

–1-

К весне обожгла сердце жуткая новость:

В Манчжурии сдали с боями Мукден…

И кровь холодит надоевшая морось

В предчувствии злых, роковых перемен.

Назад нет пути.

Впереди – бой неравный.

Кто может, молитесь в России за нас!..

Над Русской землёй

Плач стоит поминальный…

Последней надежды расстрелян запас.

Во мглистую даль эскадра уходит,

Теряясь в туманах театра войны.

Кровавое солнце над Цусимою всходит,

Где волны страданием русским полны.

***

Солдат Иван

Памяти русских солдат, павших

на полях сражений в годы

Первой мировой войны

Он на Первой мировой,

Пробиваясь в штыковой,

Средь болот в чужом краю

Принял смертушку свою.

Поредел вчера их полк.

Немец лют был и жесток.

Надо было устоять –

И стрелять, стрелять, стрелять…

Всё хранил письмо жены,

Ждал минутной тишины,

Говорил, что строил дом,

Мол, вернётся, – заживём!

… Ни могилы, ни креста…

Топи, гиблые места.

Сколько рот здесь полегло…

Кровью русской расцвело.

И кувшинки на воде

Стали красными везде.

И беспомощно рука

Соскользнула с лепестка.

Ни наград и ни имён.

Русским был Париж спасён

У Мазурских тех болот.

Да забыт Антантой фронт.

Эх, вы люди-господа!

Кровь солдата вам – вода.

Ростовщический ваш займ

Оплатил солдат Иван

-1-

Под Сморгонью… в Осовце…

В галицийских злых полях…

В мученическом венце

Шёл босой он в небесах.

Помяни, Россия-Мать!

Больше не к кому взывать…

Верных воинов своих

Вспомни у икон седых.

Что ж мы, братья во Христе…

А Россия – на кресте.

И с разбитых губ в пути

Ввысь летит: прости, прости…

***

Вдали от дома

Памяти Сергея Есенина

Ещё на последнем пределе

Не вспыхнула кровью строка.

В сквозной тишине «Англетера»

Ещё не убит он… Пока

Серёжа идёт по Тверскому,

Задумчив и так одинок,

Что тянет вновь к отчему дому

В сентябрьский этот денёк.

Присядет на старой скамейке,

Покрошит свой хлеб воробьям,

Послушает, как на жалейке

Всплакнёт ветерок тополям.

Томится разлукой погода.

И падает, грустно кружась,

Листва двадцать пятого года,

Покорно под ноги ложась.

Ещё ничего не случилось,

Но многое произошло…

А что не сберёг, что не сбылось, –

На горькую рану легло.

Пред Пушкиным голову склонишь,

О важном ты с ним помолчишь…

Серёжа, ты многое вспомнишь

И многим обиды простишь.

Ещё первым снегом не пахнет,

Но веет последней зимой…

И клён под дождём жарко гаснет,

Прощаясь, Серёжа, с тобой.

***

Пересвет-Иванушка

Заскрипел калиткой, пробежал по саду

Сиротливый ветер и ворвался в хату.

Бил тревожно в стёкла сорок первый год…

Уходил Ванюша на далёкий фронт.

С Марьиной молитвой вышел за порог.

Долго вслед метался синенький платок.

Распласталось поле… «Прощевай, родня.

Дай пути мне, боже, и прости меня…»

Написал под зиму, что, мол, жив, здоров,

Под самой Москвою бьёт, родной, врагов…

И с тех пор – ни строчки…

Ночки, полны слёз.

Почтальон в конверте горе в дом принёс.

Уронили ветви – вётлы… День померк.

И рябина красная окропила снег.

Что ж не поберёгся… Ведь ещё не жил…

Где же ты, родимый, голову сложил…

Пересвет мой, Ванюшка… Душу тянут сны.

Разгулялись вороги на пиру войны.

… Отгремели годы той лихой поры.

И весна Победная обняла дворы!

Веселит черёмухой… Жить бы, поживать…

Марьюшке б с Иваном детушек рожать.

Соловьиной радостью переполнен свет!

И идёт по радуге в сад свой Пересвет.

… Заскрипел калиткой, пробежал по саду

Сиротливый ветер и ворвался в хату…

***

Высота Казачий курган

Памяти моего деда рядового Дмитрия Науменко

и его боевых товарищей

Сорок второй… Снег да туман.

В землю донскую вжалась пехота.

Скоро идти брать Казачий курган…

Сигнала к атаке ждёт дедова рота.

Медленно стрелки бегут на часах.

Каждый в молчанье своё погружён,

Бродит в далёких родимых местах…

Нет, он не должен в бою быть сражён.

Что он тогда скажет жёнке и детям,

Если его жизнь развеется в дым?!

Кто обогреет сироток на свете,

Кто им расскажет, что было здесь с ним…

Залповый гром!.. Артиллерия бьёт.

Хором с надрывом запели «катюши».

Чёрную пасть открыл вражеский дот,

Голую степь с озвереньем «утюжит».

Танковый корпус в атаку идёт,

Следом за ним поднимаются роты.

Фронт весь в движении – только вперёд!

Царица полей, набирай обороты!

Гулко кругом покатилось «Ура-а!».

Пули, осколки рвут с мясом шинели.

И огневая уносит жара

Танки, солдат, устремившихся к цели…

Полк Романца взял окопы на склоне.

Там, в рукопашной – крик, стоны и мат.

«Вот тебе, гад, за сожжённые сёла…»

«На! Получи, вермахт, за Сталинград!»

Вражьего дота разорвана пасть.

Хутор Вертячий взят в ходе сраженья.

Немцу донских переправ – не видать!

Вот и защёлкнут замок окруженья.

–1-

Пусть теперь Паулюс вместе с «шестой»

Варит в котле свою злобу и ярость.

Клещи сомкнулись за тёмной ордой.

Пусть покипит до возмездия малость.

Немцы, румыны бегут, итальянцы…

Наши в Советском! Обнялись фронты.

Готу, Манштейну к «шестой» не прорваться.

Но это всё позже… Ах, дед мой, где ты?..

Чёрный курган… Снег от крови растаял.

И перемешаны люди с землёй.

Сколько убитых… Вон тот, вроде, ранен…

Сестра наклонилась: «Чуть дышит…Живой!»

***

Приди и поклонись

Памяти неизвестного советского лётчика,

погибшего в бою в октябре 1941г.

недалеко от деревни Бояково под Тарусой

Окончена воздушная разведка

И схватка с «мессером».

Пора к своим, к земле.

На бензомере задрожала стрелка

И замерла почти что на нуле…

… Он чудом вышел из пике

В бедовом том бою

И выжал всё на «ишачке»

У смерти на краю,

И на форсаже, взяв разгон,

Поймал в прицел врага

И брюхо «мессеру» вспорол,

Уйдя за облака.

И вёл на бреющем домой

Наш звёздный И—16-й,

Держа штурвал одной рукой

Пилот лет девятнадцати.

Всё ближе русские поля,

Когда вдруг из леска

Зенитка вражья засекла,

Прошила «ишачка».

В огне он крылья распластал,

Наш звёздный И—16-й,

И землю намертво обнял

Пилот лет девятнадцати.

… Шёл сорок первый тяжкий год.

Стояла осень тёмная.

И где сгорел наш самолёт –

Скорбит берёза чёрная…

-1-

Пройдёт немало долгих лет,

И встанет лес стеной,

И будет литься тихий свет

На холмик под звездой.

Там птицы звонкие поют,

Тропинкой бродит жизнь.

Он в боевом навек строю

Вновь покоряет высь.

Он приближал Победы май,

Пилот лет девятнадцати.

И ты его не забывай

Ни в горести, ни в радости.

Рябины рядом встали в строй,

И травы поднялись –

Они хранят его покой.

Приди и поклонись.

***

Подвиг во льдах

Памяти В. А. Ткачёва

и моряков д/э «Обь»

К Берегу Отса, где полярники ждут,

Советский корабль

С грузом держит маршрут.

Сквозь стужу и шторм,

Сквозь метельную скорбь

Средь Балленских льдов

Пробивается «Обь».

Дрейфует меж айсбергов электроход

И до Ленинградской никак не дойдёт.

На многие вёрсты тяжёлые льды

Торосит пурга… И не видно воды.

Ледовое поле… Метель стала тише.

А над горизонтом встаёт солнце ниже.

Иголками колется крепкий мороз.

Вдали величаво парит альбатрос.

К зимовью летит корабельный Ми-8,

Людей не оставит в полярную осень.

И «аннушке» взлётка готова во льдах.

Полярников жизнь вся в пилотских руках.

Под натиском льдов

Прочный корпус трещит,

И «Обь» левым бортом почти что лежит,

В отсеке открылась опасная течь,

Но люди сумеют корабль сберечь.

К радисту слетаются радиограммы.

Волнуются жёны и дети, и мамы.

Но будьте спокойны, – «Обь» не подведёт,

В ледовых объятиях не пропадёт.

В безмолвии белом, в ледовом плену

Моряк вспоминает семью, дом, страну.

Он рад и гостям… Лишь утихнут метели, –

Придут к кораблю вновь пингвины-адели.

–1-

Три месяца дрейф…

Сколько важных открытий!

Здесь каждый моряк – учёный-мыслитель.

Отваги людской всё ж не выдержал лёд.

Штормит океан.

Но корабль идёт!

***

Приходите почаще ко мне…

Памяти фронтовика-краеведа

И. Я. Бодрова

Опустел в переулке Лесном

За высокими елями дом, –

Невысокий, обычный, простой

Домик с тихой печною судьбой.

В нём один, в окружении книг,

Жил влюблённый в Тарусу старик.

Не блуждал он заумно во мгле,

А писал о родимой земле.

За неё он сражался в войну,

Приближая Победы весну,

Пережил на веку много бед

И оставил в душе добрый свет.

Оглянусь, и как будто вчера

Грелись вместе мы все у костра…

Каждый думал о чём-то своём –

Сокровенном, заветном, родном.

И тепло было так от стихов,

Оттого как читал их Бодров

О природе и чувств высоте,

О душевной людской красоте.

Обнялись у осенней Оки,

На тропинке простились, –

До встречи!

И пошёл он один вдоль реки,

Опуская под тяжестью плечи…

… Первый снег провожал его в путь,

А потом долго дождь сеял грусть.

И никто толком даже не знал,

Как седой фронтовик тосковал.

1

«Приходите почаще ко мне…»

А у нас всё заботы, дела.

И погасла надежда в окне,

Тропку к дому пурга замела.

А весна журавлиной строкой

Вышьет неба лазурную даль,

Обметёт сердце певчей тоской

И любовью покроет печаль.

***

Осень в Кондрово

Уходит осень

Дорогой старою…

Прошла по мостику

Над речкой Шанею.

Вновь птицы кружатся,

Прощаясь с Кондрово,

Над храмом

Спаса Нерукотворного.

А сердце падает

В листвы узорочье

От наметённой

Разлукой горечи

Пред обелисками,

Такими близкими,

Средь слёзной замети

В аллее памяти,

Где в сны укутаны,

Бойцы-солдатушки.

Над ними верные

Летят журавушки,

И осень стылая,

Стоит печальная,

А впереди – снега,

Дорога дальняя,

Дорога долгая,

Дорога длинная…

Над нею в вечности

Песнь журавлиная

***

Памяти родителей

Помню, в детстве далёком

Отец подарил мне альбом

И цветной карандашный набор

Под названьем «Искусство»,

Рисовали мы весь выходной

Человечков и дом,

Небо с радугой яркой и берег

Раскрасили с чувством.

Мама всё хлопотала на кухне,

К обеду звала,

А у нас вырос лес,

И река вдаль бежит голубая…

Ах, как трудно нас было тогда

Оторвать от стола,

На котором рождалась

Такая картина простая!

Та избушка с горящим окошком

Средь белого дня

До сих пор

Средь берёзок стоит

У меня пред глазами,

До сих пор

Тихим светом своим

Согревает меня,

И плывут облака

Над зелёными в белом садами.

Ах, как время летит…

Помню, батя гитару достал,

Показал мне аккорды, арпеджио

На семиструнке…

А когда «Журавлей» и «Тростник»

Для родных я сыграл,

Мама кротко всплакнула,

Отец закурил в светлой думке.

1

Время нас не щадит…

Старики мои – дети войны.

Сколько выпало им пережить,

Потягаться с бедою…

Я уж сам постаревший ребёнок

Советской страны,

Вслед за ними из храма иду

С крещенской водою.

Я с гитарой дружу

И избушки люблю рисовать,

Свет в которых оставил

Отец вместе с мамой.

Я надеюсь, бог даст,

Дорогих вас в пути повстречать

На небесной тропиночке

Родины малой.

***

Байкал детства

Памяти братика Саши

С детства с братиком младшим

Нам так о Байкале мечталось…

Встреча с ним на бумаге

Нам часто вот так рисовалась:

Бирюзовое небо и скалы

Набрасывал братик,

А я – синюю воду

И с парусом белый кораблик.

Много чаек над ним,

И представьте, такая картина, –

Не боялся ветров штормовых он:

Сармы, баргузина.

Верховик с култуком

На волнах его сильно бросали.

А мы парус чинили

И флаг никогда не спускали.

Хорошо было нам

На далёком скалистом Ольхоне.

Там по небу над нами летали,

Как облачки, кони.

У костра часто грелись мы с братом

И омуля ели.

Нерпы слушали нас,

Как про Славное море мы пели!

И возил по тоннелям, пыхтя,

Нас в купе паровозик.

И жарки, улыбаясь, светили

В пути нам спросонок.

Лишь Байкал, нарисованный, знал,

Наполняясь слезами, –

Не дойти до него брату Саше

Больными ногами.

-1-

… Здравствуй, старец Байкал,

Я полжизни к тебе добирался.

А мой братик, мой братик…

Он с бабушкой в детстве остался.

Постарели давно на погосте

Осенние клёны

И склоняют к крестам

Жарких веток большие ладони.

Помотало меня

По землице родной и чужбине.

Потерялся кораблик давно мой

В житейской пустыне.

И дорога моя

То и дело в елани терялась,

А мечта о Байкале

Мечтой всё равно оставалась.

И стою на ветру я, седой, –

У седого Байкала.

И слеза незаметно

В прозрачные воды сбежала.

И увидел у синих я скал

Белый-белый кораблик.

А с него машет весело мне

Мой единственный братик.

***

Под небом Тарусы

… И по зимнему следу,

По-весеннему молод, –

Даже если уеду,

Вновь вернусь в этот город,

Где Ока изогнулась

Серебристой подковой,

Где судьба нас коснулась

В тишине родниковой…

Снова в душу ворвётся

Терпкий запах полыни.

Стайка бабочек вьётся

В перламутровой сини,

Словно молодость нашу,

Проводив круг за кругом,

Нам платочками машут

Над ромашковым лугом.

Под плакучею ивой

От тоски замирая

И душою ранимой

К роднику припадая,

Мы вернёмся к избушке,

Где навстречу с улыбкой

Выйдет мама-старушка,

Тихо скрипнув калиткой.

Как бывало, за чаем

Вспомним радость и муки,

Эти лодки в тумане,

Берег встреч и разлуки…

И пройдём по тропинке

Воскресенской горою,

Где в сиреневой дымке

Светит храм над рекою.

***

Яблони у обелиска

Яблони цветут у обелиска.

Поклонюсь, с цветами подойду.

Наклонились ветви низко-низко

В тихом бело-розовом саду.

Много лет назад деревья эти,

Ёлочки, берёзоньки вокруг

Посадили взрослые и дети.

Чтоб оттаять от войны, разлук.

Поплывёт в глазах печальный список.

Лепестки слетают в сны солдат.

Каждый павший дорог здесь и близок,

Под звездой негаснущей все спят…

В старенькую школу за дорогой

Ходят внуки выросших детей.

И поёт для всех с большой охотой

В яблоневых ветках соловей.

Пусть ликует он под небом синим,

Прославляет наш Победный май!

Если ты живёшь со мной в России, –

Павших за тебя – не забывай.

***

Лариса Ковалева

Маме

Мама моя, для меня ты святая.

Слов не найти, чтобы всё рассказать.

Годы безжалостно в даль улетают,

В русые косы сединки вплетают.

Дел твоих добрых не сосчитать.

Руки твои все покрыли морщинки.

Всё они могут, всё им под стать.

Голову гладят мою, как пушинки,

Штопают, варят, стирают простынки.

Некогда им на усталость роптать.

Мама моя, для меня ты святая.

Столько несчастий ты прочь увела,

Не обижалась, обиды прощая,

Всю без остатка себя отдала.

Мама моя, для меня ты святая…

***

О детстве

Я о детстве помнить не устану.

Мимолётным был его забег, –

Заплуталось в мураве медвяной

Да в пушистый провалилось снег.

Забывать его, ей-богу, горько,

Будто маму с лаской и теплом,

Что вставала летней алой зорькой,

От которой пахло молоком.

Как же жаль, что в детство нет билета,

Полустанка крохотного нет,

Где земля заботами согрета,

На которой мой остался след.

***

Деревня

Русская деревня

С речкой под горою,

С духовитым лугом,

С ключевой водою.

А в деревне люди

Добрые, простые,

Да гора-горища,

Да собаки злые.

За деревней поле

Под густой пшеницей,

Что на ярком солнце

Зреет, колосится.

Над деревней песня

Ласточкою вьётся,

Про житьё да удаль

В песне той поётся.

***

Малиновское

Ах, предсказания кукушки…

Рассвет пастельный над рекой,

Туман молочный на опушке,

Да образ бабушки родной.

Я вспоминаю… Так тоскливо.

Душа натянута струной.

Так котик ластится игриво.

И дед взирает молчаливо

На этот утренний покой.

И спит Малиновское наше.

Лишь мы спешим

В скворчащий лес,

Где земляники алой чаши.

Нет ничего на свете краше,

Чем свет, струящийся с небес.

***

***

Ромашки во поле цветут,

Все войны презирая.

Грибы и ягоды растут,

Про нашу жизнь не зная.

И колокольчики звенят

В Тарусе по овражкам, –

Не денег, а дождя хотят:

Им не нужны бумажки.

А соловьи – весны певцы

В ночи выводят трели.

Они – прекрасные гонцы –

К нам вовремя успели.

И нам бы душу распахнуть,

Блаженно улыбнуться.

Но тяжело в войну уснуть,

В обычный ритм вернуться.

Мы помним радость наших лет,

Родителей и счастье.

Да их давно на свете нет.

Не спрячут от напасти.

***

Лето в Тарусе

Лето-лето жаркое,

Солнечное, яркое,

Красное, зелёное,

Юное, влюблённое! –

В речки да полянки.

В разные панамки,

В ягоды-грибочки,

В длинные денёчки.

Петухи да козы.

Белые берёзы.

Вся Таруса квакает,

Голосит и крякает!

Дачники в лесочке,

Ребятня в песочке,

Лето-марево, истома,

Не сидится людям дома!

***

Осень в Тарусе

Осень. Пора поэтов.

Пушкин надежды дарит.

Пусть стало меньше света,

Так далеко до лета.

Осень Тарусой правит.

Плачет дождями город.

Улиц наряд сиротливый.

Ярких цветов голод.

Тихо ложится холод,

Пряча убор красивый.

Осень. Стихают птицы.

Лужи глядят уныло.

Лето ночами снится.

Стёрли улыбки лица.

Лёгкости нет игривой.

Осень. Пейзаж печальный

В рамке моей Тарусы.

Листьев полёт прощальный.

Звон над Окой хрустальный.

Горькой рябины бусы.

***

***

Жизнь, конечно,

Спора нет –

Не коробочка конфет.

Сладкая да яркая,

Да от счастья жаркая.

Хватит перца и горчицы,

Много есть чему учиться!

***

Зоя Ларионова

Москва – Таруса

Я потерялась между тут и там.

Меня Москва никак не отпускает

И я живу, как будто бы кусками,

Меняя проживания места.

Опять несет седая магистраль.

Перемещаюсь из Москвы в Тарусу

И вновь меняю жизненное русло,

Но почему-то мне немного жаль.

Не успеваю всюду побывать.

Дворцы, проспекты, площади, музеи…

А жизнь моя, как на дороге зебра –

Мелькает и меняется опять.

Проснулась – снова поле за окном,

А под окном гортензии цветенье

И первый день себя преодоленье,

Хотя и здесь родной, уютный дом.

И я вдыхаю сада аромат,

И полевых цветов в кувшин поставлю,

Живу, страницу дачную листая,

И думаю никто не виноват.

А так сложилось, крутимся, бежим,

Все охватить за жизнь свою стараясь

И часто на дороге спотыкаясь,

Торопимся и кружим и кружим.

Я потерялась между там и тут,

Усну в Москве, проснусь – опять Таруса.

И снова в путь, и мне немного грустно,

Но выезжаю, потому что ждут.

Семья, заботы – крутятся колеса…

Пусть только белой будет полоса.

***

Провинция

Дорогая моя провинция –

Радость сердцу, душе и глазу…

Приезжали сюда провидцы -

Набирались уму, да разуму.

Тихих улиц очарование,

Дремлют кошки на всех завалинках.

Летом дождики разливанные,

А зимою по снегу в валенках.

Добежишь до крутого берега

И замрешь над рекой широкою…

Здесь девчонкой Марина бегала,

Я её вдохновляюсь строками.

И тянусь всей душой усталою,

Побродить вдоль Оки за храмами…

Может чище, добрее стану я,

Это мне, как письмо охранное.

Пусть подхватит меня течение,

Там, где звонницы отражаются

И не зная пока смирения,

Ребятишки в реке купаются.

Поплыву я, куда не ведая…

Берега, берега зелёные…

Надо мной, как и я, наверное,

Облака в этот мир влюблённые.

В эту речку, в берёзы белые,

В эти звоны с тихою грустью…

В городок у самого берега –

В этот край, что зовётся Русью!

Дорогая моя провинция,

Вот бы жить тебе, не печалиться.

И светлеть нам душой и лицами.

Не озлобиться, не отчаяться.

Жить и жить.

***

Господи, храни сыновей России.

У моей подруги ранили сына.

Он не мальчик, он взрослый уже мужчина.

И ушёл, не прячась и не скрываясь,

Мужиком, как и был всегда, оставаясь.

Молодой, весёлый, с медной макушкой,

Попрощался с матерью и подружкой…

Прошептал – не плачьте, вернусь я, ждите!

«Эсэмэски» почаще и фотки шлите…

И уехал, подруги моей сыночек…

Потянулись бессонные, тёмные ночи…

Ну а если звонил – всё нормально, мама,

То твердила, шептала ему упрямо –

Нам не надо медалей, сыночек мой,

Ты живым возвращайся скорей домой!

А война не щадит не седых, не рыжих.

Где-то дальше, а где-то подходит ближе…

Кружат «дроны» и косят осколков жала…

Между взрывами воздух глотаем жадно…

И становимся злее, мудрее тоже…

С нами Бог и Георгий Святой поможет…

В феврале ещё холод и мокрый снег…

У кого-то последней секунды бег…

Позвонила подруга. Ранили сына.

И накрыло меня ледяной лавиной…

–Он живой? Не смертельно его раненье?

– В ногу. Сильно, но не смертельно.

Было трое, все трое под дрон попали,

До укрытия не успели, не добежали…

Одного сразу насмерть, сказала Лена,

Ну, а нашему ногу в хлам до колена.

Только третьему больше всех повезло,

Лишь слегка осколками посекло.

В чей-то дом беда ворвётся слезами…

Горе-горькое выпало чьей-то маме…

У подруги праздник сегодня свой –

Пусть сыночек раненый, но живой.

Господи, храни сыновей России!

Чтоб по ним матери не голосили…

25.02.20024

***

Анна Люцидарская

Дорожные впечатления

1

Тобольский кремль

Смятенье долгих дней, нахлынув,

Меня б, ломая, унесло.

Как легковерное весло

Уносит быстрая стремнина.

Но каменных ладоней плен

Тревогу снял своей прохладой,

И горе сделалось досадой

У неприступных этих стен.

И колокольня надо мной,

Оставив в прошлом радость звона,

Смотрела строго, как икона,

В глаза толпе и мне.

2

Ветер в Тобольске

Над Тобольском ветер,

Над Тобольском-тучи.

Обступили город с четырёх сторон,

Нас сюда забросил всемогущий случай,

В ноги колокольни, растерявшей звон.

Ох, уж этот ветер растрепал все мысли,

Перепутал планы, дома быть беде,

Заблудилось где-то изначалье смысла –

В улочках старинных, в пыльной лебеде.

И сегодня церкви, как когда-то прежде,

Подставляют ветру белые бока,

Я смотрю на небо в сказочной надежде

В танце туч увидеть профиль Горбунка.

1972г.

***

Какая длинная зима,

Как долго нынче снег не тает.

Быть может, наши имена

В отчаянии птицы повторяют.

И в круговертии планет

Уже рождаются изломы…

Я улыбнусь тебе в ответ.

Мы, в сущности, едва знакомы.

Едва взглянуть, едва сказать,

В едва намеченном пунктире

Едва ли можно ожидать

Ответный ход на Е – 4.

1978г.

***

Поэт сказал светло, печально.

Сказал, как будто бы вчера.

Что в осени первоначальной

Бывает дивная пора.

Мне те слова пришли на память

В сентябрьский рыжий листопад,

Когда рябины больно ранят

Воспоминанием утрат,

Когда в полудний час светило

Последней нежностью полно.

И всё, что не было и было

Горчит, как старое вино.

1977г.

***

Теперь мой час, я вижу это.

В тревоге женщины другой,

Моя проносится планета

Над искривлённою судьбой.

Мои часы отсчитывают время,

Мой маятник сомнением объят,

В моей руке оборванное стремя

И мне пути отрезаны назад.

1978г.

***

Отзвенело лето голосом кукушки,

Всё, что посулила, в общем-то, сбылось.

Золотом сияют кроны на опушке.

Что сентябрь пророчит, сбудется авось.

В воздухе прозрачном

Грусть и тень смиренья,

А рябины ранят, покраснев едва.

Отлетает с ветром суетность сомнений.

Инеем седеет по утрам трава.

Всё чего-то ищем, всё чего-то просим –

То дождя, то солнца, правду и обман.

Осень наступила, наступила осень –

Облаком ложится над землёй туман.

1977г.

***

Осенний лес щемящ и ясен,

Как старый, но живой мотив,

Он умирает, он прекрасен,

Не дошумев, не долюбив.

Но листьям суждено упасть.

А в паутинках недосказанность…

В какую даль уходит страсть

И появляется привязанность?..

90-е гг.

***

Куда-то прошлое уходит,

Нам оставляя пыльный след,

Нас в созерцатели возводит

Былых потерь, былых побед.

А память, как хамелеон,

Меняет сущностей окраску,

Как будто вспоминает сон,

Реальность превращая в сказку.

1996г.

***

Галина Малиновская-Измайлова

Таруса

Таруса! Таруса! Ты всех впечатляешь,

Раскрыв свой любовный шатёр,

В себя ты, в себя ты навечно влюбляешь,

Отдав бесконечный простор.

Хранишь ты сокровища русских талантов.

Здесь камень лежит над Окой,

Цветаевой имя на камне осталось

И память о ней как живой!

А рядом, под старой, плакучей березой

Стоит саркофаг, а на нём -

Мальчишка уснувший и подпись – «Мусатов»,

А выше – крутой косогор.

И Рихтера трели сюда все летели,

Ведя по реке разговор,

Здесь жили Поленов, Ватагин, Григорьев…

Отечественный Барбизон!

Старинное кладбище вдоль по Таруске,

И там можно многих найти:

И Шеметов там, Константин Паустовский,

А сколько ещё там могил…

А дед наш любимый Сергей Малиновский

Когда-то здесь домик купил,

Оставив в Москве всех родных и знакомых.

О как же тебя он любил!

И нас приковал он цепями к Тарусе –

Свою он любовь передал.

И смотрим в те дали его мы глазами.

Всё это он нам завещал.

***

Летний дождь в Тарусе.

Летний дождь смывает майскую красу,

Лепестками устилая землю.

Вот и кончилось цветение в саду,

Жаль, не видели вы эту красоту!!!

Первой к нам черёмуха пришла,

Одарила всех серёжками она,

Заглянула и в открытое окно,

Не оставив равнодушным никого.

А за ней и вишня распустилась,

Всем продемонстрировав наряд,

Тут и яблоня, конечно, нарядилась

И в невесту сразу превратилась,

В гости пчёл всех созвала

И веселие устроила сама…

А под вечер соловей

Позабавил нас мелодией своей!

Ничего, что кончилась весна,

Ведь в душе останется она.

Будут и другие птицы петь,

И цветы другие будут цвесть!!

***

Полнолуние

Крадётся по небу большая луна

С глазами холодного цвета…

Не надо, не надо смотреть на меня,

Не надо мне лунного света!

Хочу поскорее зашторить окно,

Все двери закрыть на засовы,

И как никогда я хочу одного,

Укрыться от взора мирского…

Зажмурить глаза, позабыть обо всем,

Заснуть, чтобы утром проснувшись,

Увидеть иную картину в дому,

Лучи восходящего солнца!!!

***

Екатерина Сафоненко

Поговори со мною

Поговори со мною о любви!

Как луч весны тревожит утром ранним

Лазоревость дыхания листвы,

Подернутое влагою прохладной…

И ночь, скрывающая дни-

Нам кажется волшебной и отрадной!

Поговори со мною о любви!

Здесь, на холме высоком над Окою.

Своим сожженным сердцем ты

Глядишь в глаза, невольно беспокоя,

Как ночь, не в силах успокоить дни,

Бессонницею замки строя.

Поговори со мною о любви!

Как не вольны мы над огнем и ветром,

Как мир, устроенный для благолепья,-

Бездушно раним хаоса отрепьем,

Где ночи соловьиные сквозь дни

Волнуют души многозвучным спектром.

Поговори со мною о любви!

Вот свет огня по следу нам листвою

Ложится, бережно храня

Остывших встреч тепло собою…

Лишь ночь, плывущая во дни,

Врачует память лунною струною.

Поговори со мною о Любви!

как в нашем обновлении дыханья

Смиренный важен импульс покаянья.

Лицом к лицу- снежинкой на щеке,

Глаза в глаза – как искр пике

В ночи горящего костра! А дни

Несут упрямо факел Ожиданья..

***

Волхв

Там, где неба край оплавленный,

Где колючий дым цветет,

Одинокий волхв израненный

В золотой ладье плывет…

Греет гусли скоморошачьи

Он перстами рук своих.

Будит звуком ветры отчие,

Где славянский дух затих.

Та мелодия неистово,

Словно птица из гнезда,

Вдаль уносит свой таинственный

Голос. В небо. Навсегда.

И в покое тихом, благостно

Наклонившись над водой,

Кроны ив сияют радостно

Перед встречею такой…

Волхв поет и рассыпаются

Волны радужным огнем

По пути, где в горе маются

Мысли в тереме глухом.

Тихо в поле травы шепчутся,

Корни песней напоив,

Что напрасно тучи мечутся,

Заглушить стремясь мотив.

А за ним – любви советчица,

Вечно юная Луна

В зыбкой бездне бьётся, мечется,

Безответно влюблена…

То вдруг спрячется, печальная,

То, добавив новых сил,-

Перед ним прольет отчаянно

Приворотный эликсир.

Окропят росу звенящую

Привороты по утру.

И пророк – петух на счастие

Возвестит:"КУ-КА-РЕ-КУ!"

Вздрогнет неба край оплавленный,

Отряхнет колючий дым

Волхв из края ночи, дальнего,

Свет везет в наш дикий мир!!!

***

Славитель солнца

В приюте взглядов шумных, воздыханья,

Где, как одно, сверкает масса лиц, -

Бок о бок с нами, здесь, в одно касанье,

Петух присел, как будто датский принц.

Глядит в упор. Ему давно знакома

Цена святая золота венца.

Пророк земли. Пусть ныне он без дома,-

Но гимну верен своего отца.

Слезою тихой, принц, тебе селянка

Свои страданья явит, как яйцо.

Бледней волос загубленной датчанки

Ее страны скорбящее лицо.

Что Гамлет нам? Ведь о былье-причине

Хлопочет память собственных родов.

Не привыкать нам к разной чертовщине!

Да будет крыша! Будет дом здоров!

Здесь, на юру приокского кургана,

Как в голубиной неге возлюбить?

Когда глаголы фальши неустанно

Живую кровь стремятся отравить…

Ведь жизнь для нас не страхи создавали,

Не приходящая зловеще тень Отца.

Судьбе – надежда с верою вверяли

Хранить любовь по замыслу Творца!

Петух на крыше! Слышишь: "Ку-ка-ре-ку!"

Пусть плачет дух интриги королей!

А мать-земля спасет в нас человека

Особенной заботою своей…

И будет вновь славитель солнца главный,-

Не датский принц, а всем чертям гроза!-

Гранить в обители бессмертной славы

Рассветов чудодейственный розан!

Твори свой гимн! Пусть воды льдом сковало,-

Над тишиной раскрой свои крыла!

Чтоб датских берегов песнь доставала,-

И доброй воли множила дела!

***

Зодиак дружбы

Водят хороводы в зодиаке дружбы

Годы, прячась в маски разных гадов и зверей.

Вот летя галопом по снегам и лужам,

Убегает в небыль год изъезженных КОНЕЙ…

Жизнь вокруг, что сказка: Рыцари! Пираты!

Всем давно без разницы- какого цвета флаг.

Мир как торт, исскусно поделен на квадраты

С божьим заместителем- агентом фирмы СТРАХ.

Хитрые психологи в энерго-доспехах,

Привязав удачу за СОБАЧИЙ крепкий хвост,-

Обещают людям деньги и успехи

В год, когда МЫШЬ с КРЫСОЙ обретут форпост.

В стройные шеренги выстроены знанья,

Странником незримым скуплен банк ценных идей,

Ждут в святой невинности чести и признанья

Удалые клоуны, стрельцы да чародей…

Люд честной теснится в секционных полках,

Гладя по головкам деток и внучат,

Им страна родная шлет привет от волка,

И они, как ЗАЙЦЫ, спрятавшись, молчат.

Кто-то, превращаясь в ТИГРА иль ДРАКОНА,

Обретает в жертву себе КРОЛИКОВ, СВИНЕЙ,

КОЗЛА отпущения ставит в оборону,

Лишь бы в хороводе всем бежалось веселей!

Праздник новогодний ЗМЕЕМ бестелесным

Через окна, двери входит в каждый дом,

Не спросясь, подарит новизну прелестную,

Огласив окрестности по-утру ПЕТУХОМ!

Вейтесь, серпантины! Конфетти! Салюты!

И в огнях китайских, год, к деяньям приступай!

Веселись иль стройся на проспектах смуты!

И в корриде жизни БЫКУ фору дай!

***

Пули танцуют джаз

Пули танцуют джаз.

Молнии кружат в вальсе.

В скачущей позе брэйк-данц

Камень по следу счастья.

Маска стрелка таит.

В бархате черном гномы

Бьют в барабаны орбит,

Где маршируют громы.

Ленность летит во след,

В твисте сливаясь с пылью,-

Пляшет в макушках лет,

Тех, что зовутся былью.

Учат дожди чардаш,

А водевиль- окошки.

Может быть,"русского" дашь,

В лозах поникших, гармошка?!

И заискрись, кадриль,

Ног переступом ловким,

Чтоб чужеземный стиль

Смолк под напором бойким!

Только земля, цвети!

Радостью корни питая!

Ритм танцевальный в пути-

В радугах обновляя…

Новый рассвет парит

В звуках живых обертона!

Сердце свой гимн творит, -

В космосе нет минора.

***

Где ты?

Где ты, земля вишнёвого варенья?

Ржаной калач, усовестить беду?

Конь у ворот и плуг – для вдохновенья?

И гордая валюта на меду?!

Она мне снится: руницею в небе

Вливая в кровь озона благодать,

И Девы – лебедь потаённый гребень –

Лучистость зорь в своей косе держать.

Где ты, страна, – Младенцев в люльках лепет?

Где синий лён волнами на полях

Под жаворонка песню в небе крепнет?

И звездный всполох отблеском в глазах?

Страна отцов – плацдарм Богоявленья-

Где Слово – плоть в воде живой спелит,

Где яблонь цвет являет Воскресенье,

И радугами с сердцем говорит?!

Там где-то в дом родной бежит дорога,

Из тысяч троп сплетясь одной судьбой,

И солнца луч танцует у порога

На той земле, где властелин- любовь!

***

Танго

В роскошных нарядах под солнцем лучистым

Война рассыпает цветочки – мониста…

Ведёт в диком танце она по – утрам,

Царя лепестками вслед беглым ветрам.

О, Чёрное Танго прощания с жизнью,-

Как жертвенный взгляд и горяч и осмыслен

Всех тех, кто яд – ненависть вынужден пить,

А нежность и милость обязан забыть.

За павших в боях и пропавших без вести,

И за искалеченных требует мести

Мятущейся липы листок золотой –

Молитвенным стягом над русской судьбой…

А Чёрное Танго проклятием века

Хохочет, летя по следам человека,

В обнимку со временем хищно кружит,-

Насытиться с ним теплой крови спешит!..

Под небом бескрайним любви светлый ангел

С подбитым крылом поправляет фаланги

Несметного войска на теле земли,

Чьи души с собою зовут журавли.

О, Черное Танго! Невидимы миру

Последние вздохи летят к Альтаиру,

Растаяв неслышно в бездонной ночи, -

Лишь ждущее сердце так громко стучит…

Танцуют под звездами слёзы – дождинки

Со вдовьей, сиротскою долей в обнимку.

Осколками жизней цветет Млечный Путь –

В туманах из пепла сокрыв боль и грусть.

Под Черное танго бравадой, испугом

Падёт плач на воды очерченным кругом,

Лелея надежду – чудес разных суть:

Ведь Бог и Россия молитвой живут!

***

Моя звезда

О, сколько звёзд, сияя у порога,

Меня встречают, провожают, ждут,

Ведут необозримою дорогой

Туда, где зори в родниках поют.

Одна из них, своим огнем янтарным

Тревожит душу мне, лучи скрестив:

Что я ищу в краю чужом и дальнем?

О чём пою, да на чужой мотив?

Есть в череде страстей неукротимых

Плывучий остров – Временная грусть-

Где в море слов многоглагольно- мнимых

Как в Чаше Скорби, всплеском боли – РУСЬ…

В пространстве дум давно чужие вехи,

И лишь в зеркальной сини тишины

Пыльцой полынной по пригоркам – эхо

Распятой Славы русской старины.

Там нет детей. Нет песен за окошком.

Один лишь ветра заунывный свист,

Да серебринками следит за кошкой

Усталость глаз полуголодных птиц.

Способна ли тьма брошенных селений

России Белой Голос поглотить?

И мне в ответ Исток Благославений

Дождями торжествует – роду-жить!

Вновь будет мир в ладу с душою русской!

Святой Руси преобразуя Свет,-

Потомок мой, идя тропинкой узкой,

Продолжит наш многоголосый след.

И будет Млечный путь над нашим домом

Как Коловрат, знамения нести,

И я, виденьем на луче медовом,

Лелеять буду память и цвести…

А по- утру, когда гнездо вьет счастье,

Взовьётся ввысь, поправ тельца и льва,

Орлом золотокрылым – дух участья,

Звезда моя – бессмертна и вольна!..

***

Нетварность света

Лампадки свет в приделе пред иконой

Блаженством наполняет старый храм.

В кадиле, чаше огненной подобной,

Курится белоснежный фимиам…

По облакам – теням, летящим в лето,

На золотой ладье плывет Луна

В окно собора. В мир покоя света,

Где ярко лишь доска освещена.

О, ночь! Ваятель снов и озарений!

Спят в абрисах гнездовья мыслей-птиц,

А в покровах- безудержность мгновений

Пульсирует дыханием зарниц.

И он один пред чистою доскою

Стоит задумчиво. Царь и слуга…

А за окном колючей пеленою

Рождественские падают снега.

Палитра красок импульсом совета

Напоминает кладезь мастерства,

А минералы древнего завета

Таят в себе кристаллы торжества.

Рука и глаз вновь обретают право

Нетварность света в ликах проявить,

В преображении Господней Славы

Божественность и тленность объяснить.

И вздрагивала память фиолетом

От импульса кочующей звезды,

И отступали страха силуэты

Пред неприступной мощью белизны.

Так царство ночи во едином ритме

С ним вместе возносились к небесам,

Когда, шепча Иисусову молитву,

Стреножив дух- преображался сам.

Из вихревого фейерверка света

Он кистью нес творения порыв,

И замеряли часовою стрелкой

Архангелы до вечности прорыв.

Вновь постигало сердце предстоянье,

И арфы звук серебряно витал…

К мазку мазок неизреченной тайны

Ложился проявлением Христа!

***

Голуби

Над землею всполохи осенние

Под ветрами льнут и шелестят,

А на площадях – крылатость бдения

Сквозь шаги снуёт вперед-назад.

Сизарей и горлиц бунт сомнения

И монахов беспокойный взмах,-

"Семечки вам!"– актом примирения,

Пусть людской вас не тревожит страх.

Вот мальчишка смотрит с удивлением

Белой стайке вслед. Её полёт

Кажется серебряным знамением

Для мечты, что вместе с ним растёт.

Сколько лиц покинет вмиг смятение!

Сколько рук дни жизни им продлят!

На асфальте голубиность мнения

Митингует много лет подряд.

И горит их взор без опасения

На зерно в ладошке малыша,

И таится в клювиках доверие

Сквозь тревоги жизни,– их душа

***

Анна Соболева

Для меня стихи всегда казались чем-то стыдным.

Я стала их использовать, как инструмент только после того как поняла, что это способ контейнировать яркие чувства. Например, чтобы как психолог, донести свою мысль и где-то что-то проработать, должно быть не слишком больно.

Стихи – способ быть более бережной к чужим чувствам.

***

Таруса вынуждает думать о Цветаевой,

И требует наполнить чат стихами.

Как будто нет теперь пути домой.

А сердце знает лишь: "Друзья я с вами!"

***

***

Мне, долгое время, стихи казались чём-то неприличным,

Способом пережить яркие эмоции, чем-то интимно личным.

Все пишут стихи, только Ахматовой и Цветаевой повезло. У них теперь корона.

Антисоветская пропаганда и прочие деструктивные силы стали опорой их трона.

Но мы то умнее, чем любоваться на деструкциюю?

Светлые идеалы – не пустые слова? Кто сумеет нам дать конструкцию?

Дайте энергии то, что достойно будующего! Мы устали от самолюбования.

Это слова в устах Революции!

Силы разрушения и выживания.

***

Лене Грачевской

.

Выкладывай стихи без сомнения!

Пусть знают друзья, что ты пишешь!

Средь ритмов тоски и мучения,

Свой ритм ты хоть как-то услышишь!

Свой звук не забьют одобрения,

Свой звук не заглушит хула.

Да, Лена! Как сердца биение!

Как Солнце восходит с утра!

Лена Грачевская:

Я не люблю стихи, не вижу смысла в рифме.

Я их рождаю из измученной души…

Мой ответ:

О Лена!!! Друг мой, боль растает в ритме.

А Мамы… Мамы даже в боли хороши.

Ты – Мать…Ты – Мать! Огонь лампады яркой.

Пускай тебя учили не светить,

Но пламень твой горит ой-ой как жарко,

Даря теплу и свету право жить!

***

Женский чат.

Красная шапочка, душка, щелкает волков как орехи,

Панчали доедает последнего мужа, – праведникам не страшны ошибки и огрехи.

Женщины вольно танцуют танец свободы.

Только все мужчины вокруг почему-то уроды…

Волны неукротимого океана взывают к справедливости!

Где она, вашу мать? Поднимая грязь, забывая о брезгливости…

Ку – ку!.. Тук – тук – тук. Тикают часики мерно.

Бессмысленно сила утечет из рук, если ты не будешь чему-то верной.

***

Не осуждай себя подруга,

За боль, прожитую тобой.

Мы белки замкнутого круга.

В него мы загнаны судьбой.

Но нет над нами злобной воли,

Когда себе принадлежим.

И нету больше страшной доли,

Когда собою дорожим.

***

Насте, которая поменяла фамилию.

Астахова. К доске.

Пишем жизнь без черновиков.

Некоторые задачи решают не все,

А только те, кто к уроку готов.

Ты ждешь оценку?

За правильное написание?

Дорогая моя,

Ты неверно поняла задание.

С фамилией или без…

В красивой одежде, или нагая…

Ты свободна, ты есть!

Свободна быть собой, дорогая!!!

***

***

Благодарю за глубину!

Благодарю и за надежду!

За теплоту и тишину,

Что шьёт мне новую одежду!

Мы вместе! И теперь сильней.

Небес открыты нам глубины.

Но тяжесть предыдущих дней

Ещё сгибает наши спины.

Другого нет у нас пути…

В сближении наша остановка.

Другого дома не найти.

Как Бог играет с нами ловко!

***

***

Любить и выживать…

Отрыжка слова "надо!"

Как сложно мне сказать:

"Я Вам, девчонки, рада!"

Скажу только: "я есть!"

Мне больно, что нет силы.

Но я сегодня здесь.

Я что-то говорила.

Вы впишите меня

Опять в свои концепты,

Из искренности фраз

Сварганите рецепты.

Но я – то, не о том!

И в праве вы не слышать.

А небо молоком

Купает наши крыши.

А жизнь идёт вперёд,

Идёт неумолимо…

Она преграды рвёт,

И рвёт непоправимо.

Молитесь за меня!

Мне так нужна поддержка!

Текст в песнях из огня,

Для слуха очень дерзко.

Но нет пути назад

Ищу для вас спасения.

За нами Сталинград!

Но скоро Воскресенье…

***

***

Вместе с кем моя сила танцует свой танец?

Кто со мной? Кто меня тормозит?

Где друзья и любовь, ну а кто самозванец?

Пусть Господь это всё разрешит!

***

***

Сахар способствует деменции. Инициативные углеводы

Закупоривают у клеточек все их микроскопические проходы.

Голод иногда лучше,

Чем еда плохого качества.

Сами себе мы кажемся круче,

Разрушаясь в формах чудачества.

Женские практики дают сладость.

Сладость открывает возможности.

В росте над собой скрыта радость.

А в имитации роста сложности.

Призываю к внутренней честности!

Долой двойные стандарты!

Исцеление – не равно легковесности!

Правила создают новые арты!

***

***

Иллюзия, что все служат Красоте,

А сама красота никому не подчиняется…

Если у Красоты ориентиры не те,

Почему-то она оскверняется…

***

На день рождения

Елены Грачевской.

Лена!

Безмерно талантлива, откровенна!

Птица!

Крыла из огня, и куда-то стремится!

Как здорово, что нам довелось в одно время родиться!

Хотя ты разбежалась во все времена…

Сильна!

Горы несправедливости разбивает волна.

Ярка!

Как соль жизни подарка!

Даже если дальше будет совсем жарко,

Нелогично исцеляющая война.

Грачевская всем нам дана!

***

Байкальская литературная школа.

***

Анастасия, будь мне мамой

Моё мне имя нареки!

Но нет… Не стоит быть упрямой.

Я буду именем реки.

И полноводнее Байкала,

Пусть он стоит. Она течёт!

Я непослушной дочкой стала

В своём стремлении вперёд.

***

Причинять друг другу счастье

Нам бывает, ох, не просто…

Толи смазки не хватает…

Толи раком стали звезды…

***

Быть Ассолью? Уволь! Для тебя рождена,

Как подарок Всевышнего сладкий.

Но увы! Ах, увы! Я тебе не жена…

Не выходит рассказик- то гладкий.

Как прохлопал ты то, что по праву твоё?

Что ты делал, чтоб стать идиотом?

Маркитанткой расплещется счастье моё.

Я тебя не узнаю здесь. Кто ты?

Я работаю. Милость от Господа лью

Тем, кто счастья не слишком достоин.

Но они исчезают в неравном бою.

А ты больше не будешь героем.

"Не умеет душа экомить"… Изволь.

Принимай тогда новую ношу.

Без вчерашней любви ты уже не король.

Революцию дайка всем! Можешь?

В ветхой клетке иллюзии трепетно ждать?..

Как мне быть? Ты меня не достоин.

Проще всё, всё что есть, по кусочкам раздать,

Если мир так не ладно устроен.

***

Рассыпается красотою небытие…

Одинокий нуль пуст.

А Он – Бог творит из Неё для Неё!

Поцелуй сорвать с её уст…

Предначальная пустота не мертва!

Бог опору, конечно, ей даст.

Просто тут не возникли ещё слова…

"Есть" и "нет" пока просто контраст.

***

6 сентября

Самоцветы в короне лета.

Пускай радости будет больше!

Хоть и осень стучится где-то…

Растянуть сладость солнца подольше.

И цветы, словно отблески солнца.

Драгоценные камни короны.

Всё, о чём моё сердце бьётся,

Утащить бы в осенние схроны.

***

Не сберечь мне сакральных смыслов.

Здесь я отдана на поругание.

Осудив меня станете сильно чище?

Я – не грязь, я – от Бога задание.

***

9 октября

Новые сказки… Новые главы -

Бусины нижет на нить.

Жизнь продолжает движение упрямо.

Сказочно движется Жизнь!

Сказка опять развернётся страшнее?

Просто туда не смотри!

Я ли, скажи, всех на свете милее?

Или есть лучик Зари?

***

7 февраля

Работы…

Работы присылать буду с работы,

Когда в задачах перерыв.

Ответ в них на вопрос есть "кто ты?",

Что видишь ты, глаза открыв.

***

20 февраля 2023

Я молюсь…

Потому что нельзя не молиться.

Я боюсь.

Но не сложится что-то забыться.

Всё, что нужно, горит в негасимом огне.

Но зачем без потребностей дальше жить мне?

Я хочу, чтобы жили, кто светел и чист!

Справедливость – не белый нетронутый лист!

Справедливость нельзя словно прутья сгибать.

Время брать провернулось. Где время давать?

И потоки рвут нежную хрупкую плоть.

По-другому никак сорняки прополоть…

Это ложь, что нас ждёт удивительный мир.

Правда есть? Но не здесь.

– Заряжай, командир!

***

Владимир Старостин

Павшим

Постой и поклонись, прохожий,

Ведь он отец твой или брат.

Пустыми глазницами смотрит из гроба,

За Родину жизнь положивший, солдат.

Он строил, сталь варил и сеял,

В бараке и землянке жил.

Прости солдат, что после смерти,

Ты даже гроб не заслужил.

Прости ты нас за нашу трусость,

За жадность, кашу в головах.

Воруют гады миллиарды,

А экономят на гробах…

2011 г.

У мемориала

Здесь, под гранитною плитою,

Лежат герои той войны,

Воспоминанье о которой

Добавит вдовам седины.

Вот здесь, на этом самом месте,

Был для тебя последний бой.

Минута скорбного молчанья-

И мы прощаемся с тобой.

И горьким спазмом сжало горло

От наступившей тишины.

Спасибо вам, простым героям,

Всем, не вернувшимся с войны.

2022 г.

Русская рулетка

Безупречен китель, золото погон…

Русская рулетка – ставлю жизнь на кон!

Нет царя и веры, и России нет.

Я в руке сжимаю чёрный пистолет…

В вёртком барабане лишь один патрон,

В лотерее жизни ставит точку он.

Я от жизни устал, возле края стою

Только смерть шепчет мне – На краю, на краю…

1997 г.

Концлагерь

Зажат в углу мне не до драки,

Ослаб не надо и оков.

Рвут озверелые собаки

С кровавой пеной меж клыков.

Упал, и поднятые руки

Конечно же не важный щит.

Напали, рвут да так, что мясо

С костяшек розовых летит.

Лежу крестом раскинув руки,

Ничтожный червь в кромешной тьме

И понимаю, что я лишний

На этой проклятой земле.

Но уходя в могильный холод,

Когда застынет в жилах кровь

Я прошепчу застывшим горлом

Люблю, да здравствует любовь.

1997 г.

Тарусское кладбище

Над кладбищем стоит тишина.

Здесь конец и мечты и надежды,

Но ты голым пришел в этот мир,

Что в иной возьмешь, кроме одежды?

Здесь живую цепочку людей,

Уходящих во тьму поколений

В тишине полумрака аллей,

Освящает Цветаевой гений.

А чуть в сторонке, за забором,

Где свалка мусора и грязь –

Собравший все пороки ада

Нечеловеческая мразь.

Улеглись и желанья и страсти,

Подлый быт и тупая вражда,

В темноте двухметровой могилы -

Только смрад и гнилая вода.

Торопливо крестясь на могилу,

Все прохожие мимо идут

Аскетически тощего трупа,

По собачьи зарытого в грунт.

Тихо плача на жизнь без просветов,

Как травой прошлогодней шурша,

В переплетах кладбищенских улиц

Неприкаянно бродит душа…

2019 г.

Из заключения

И, распятый, в полшаге от рая,

С высоты трёхметровой креста,

Говорю тебе – жизнь так прекрасна

Пей её как росинку с листа…

Не спеши, прикоснись к ней губами,

В капле солнца есть правда своя.

Есть любовь, что сжигает, как пламя,

Есть и грусть, как кусок бытия.

1997 г.

***

Ольга Федотова

В дождь

Еще вчера все было славно,

И мы купались под дождем

И только в сердце была радость,

А счастье било, как ключом.

Родник прозрачный и холодный

И сладкий, сладкий медовой.

А мне казалось не напиться

Хрустальной влагою живой.

Кругом вода, косые капли

Летели сверху на реку.

Они, стуча по водной глади,

Нам пели песенку свою.

А мы с тобой глаза в глаза,

Сжимая крепко наши руки

Сливали губы в поцелуе.

И радость встречи и прогулки

Дарили веру и тепло.

Казалось, нет, не быть разлуке,

Такое счастье нам дано!

***

Альбом

Пусть счастье осталось на снимках,

Я буду его вспоминать.

Листая цветные страницы,

С волненьем, как книгу читать.

Что ж, все в нашем мире не вечно,

Придется нам это принять.

Все было так славно, сердечно,

Как сложно друг друга понять.

Я высшие силы молила

О счастье, о нежной любви.

И небо мне знак осветило:

Две радуги с солнцем внутри!

Пусть скажут, что так не бывает,

Но это ведь видели мы.

Желанье одно загадали,

Одно на двоих обрели.

***

Нектар любви

Нектар любви, о, как ты сладок,

Молю: «Еще, еще глоток»!

Такое счастье, как подарок:

Вновь испытать тех чувств приток.

То волшебство, волненье, чудо,

В душе стремленье, будто ввысь!

Потоки ласковой волною,

Безумной нежностью слились.

О! Не ужель еще возможно

Тот трепет счастья пережить?

Не разорвать неосторожно

Ту нежность, словно, шелка нить.

Пусть только нежное дыханье,

Не крик, не грубость невзначай.

Огороди своим вниманьем,

Прижми к себе, не отпускай.

А то безбрежное теченье

Волною страстной захлестнет,

Перехватив твое дыханье,

И не отдаст, а унесет.

Вернуть, поверь, бывает трудно.

Храни, как из последних сил.

И невозможное возможно.

И будешь помнить, что любил.

***

Георгий Хилиохранити

Георгий Иванович родился 27 октября 1933 года в Москве. Окончил ремесленное училище и в 1951 году поступил на завод «Калибр». Ветеран труда. Женат, в семье две дочери, две внучки, правнук 15 лет, правнучки 13 и 7 лет. У него свой дом в селе Барятино Тарусского района. Он подолгу там живет. Является активным волонтёром – мастерит много нужных поделок для СВО. Удивительно живой и молодой душой человек. А ещё делится своими стихами, это первая его публикация.

Стихи из старой тетрадки

***

Чëрное небо, звезды сияют…

Луна золотая мне путь освещает…

Ночь на исходе и вот на востоке,

Аврора восходит в слепящем потоке…

И солнце огромное, оранжевым шаром,

Сквозь утренний холод пылает пожаром…

Иду по дороге – куда и не знаю

И время со мною по жизни шагает. (ред.)

***

***

Ты, наверно, дана мне Богом.

Как последний посошок,

Мне на дальнюю дорогу…

Так люби сильней, дружок.

Обниму тебя я лаской…

Нежность в ноги постелю…

Разукрашу время сказкой…

Ты поверишь, что люблю.

Расцелую губ кораллы…

Утону в глазах твоих…

С сердца сброшу покрывало –

Чтобы было на двоих.

Песнь любви споëм мы вместе –

Пусть услышит Гименей!

Жизнь должна быть интересной –

До последних наших дней.

***

***

Не смог зажечь твою свечу,

Не распалил огонь желаний.

Встречаться больше не хочу,

В твоей груди не сердце – камень.

Зачем навязывать себя

И каждый раз молить о встрече.

Пусть день проходит для меня,

Но это всё ж еще не вечер.

Я посох путника возьму

И по дороге, что осталась,

С сумой надежды побреду…

Покуда не подкралась старость.

Быть может, где ни будь в пути,

На перекрёстке мелких стёжек,

Смогу любовь свою найти,

Что станет мне всего дороже.

А если не пошлёт судьба,

Мне встретить родственную душу,

То буду вспоминать тогда

О всём прошедшем, как о лучшем.

***

***

Маленькое детское сердечко,

Кончилась твоя борьба за жизнь.

Злой недуг остановил навечно

Ритм ударов, смертью победив.

Катятся из глаз моих слезинки,

Жалко, очень жаль тебя, малыш.

Ты ещё носил чулки с резинкой

И не знал, что значит слово – жизнь.

Маленькие детские ручонки

Шею мамы нет, не обовьют…

Чистые, искристые глазёнки,

Синим светом нас не обольют.

Сердце матери – оно окаменело.

Белым выкрашена прядь её волос.

Губы белы, щеки тоже белы.

Очи черные от выплаканных слез.

А душа, она кричит от горя…

Не вернуть усопшее дитя…

Как же жить? С судьбой своей не споря.

Господи, за что казнишь меня?

Нету слов, чтоб выразить страдание

Материнской, любящей души…

Дай нам силы не впадать в отчаяние,

Просто дай нам силы дальше жить.

***

Дети войны

Сирены звук застыл в ушах…

Я помню этот звук противный…

Еще ребенком видел страх

И вой тот волчий, заунывный…

Война. Как трудно вспоминать…

Мне было семь, сестренке восемь.

И нас двоих «тянула» мать,

Отца убили на допросе.

Он ранен был и в плен попал.

(Потом нам так и написали).

Но немцам слова не сказал –

Ему посмертно орден дали.

И трудно очень вспоминать,

Как, наклонясь над похоронкой,

Рыдала горько наша мать,

Держа в руках конверт тот черный.

И мы с сестренкою стояли,

В глаза втирая кулачки…

Еще тогда не понимали,

Что значат «черные листки».

И не было семьи, поверьте,

В то время грозное войны,

Не голосили б где о смерти

Отца ли, брата ли, сестры.

Народным было наше горе…

Фашисты лезли на Москву.

И гул орудий будто в споре,

У Химок резал тишину.

И в октябре, как волчья стая,

Блестели в утренней росе…

К нам танки с черными крестами,

Ползли по Минскому шоссе…

Не знаю, что в газетах было,

Что Левитан с утра вещал…

Я расскажу, что не забыто,

И что ребенком увидал.

Повсюду паника царила

И слухи, словно пауки…

Я видел, как толпа громила

Универмаг наш и ларьки.

Тащили все – еду и шмотки.

В мешки бросая, в рюкзаки.

И соль, и золото, и водку,

А кто – хрустальные горшки.

Шоссе Рязанское забито –

Бегут! Машин, повозок ряд,

Везут добро, тюки пожитков

И дети малые пищат…

И только мы потом узнали –

Чтоб не была Москва сдана,

Солдаты русские стояли

С последней связкою гранат…

Их было только двадцать восемь

И помощь неоткуда ждать,

Но не уйти, окоп не бросить,

А, умирая, защищать!

А сколько их в боях убито,

Чтоб нам потом спокойно жить –

В могилы братские зарыто…

Нам никогда не позабыть.

Войну добром не вспоминаем.

Война и горе, и беда,

И никогда не забываем,

Как было тяжко нам тогда.

Голодным было детство наше.

И мы с надеждой ждали мать,

Что принесет нам хлеба, каши,

Согреть нас сможет, приласкать…

Она, уставшая, с работы

Сама голодная придет,

Но нам, с любовью и заботой

Борща крапивного нальет.

Деликатес – простой картофель.

О мясе, масле позабудь.

А если карточки «посеял» -

То вот тебе последний путь.

Эх! Тяжко, братцы, вспомнить это!

Но были радостные дни –

Когда зажглись победным светом

Салюта яркие огни!

А мы по крышам все носились,

Прося ракеты у солдат,

И как бы мы не веселились,

Но детство не вернуть назад.

***

Нет половиночки – тебя

Есть на земле такой, как ты,

Но только пол другой.

Есть человек твоей мечты…

Он встречи ждёт с тобой.

Такое сердце у него –

Он так же видит мир.

Есть человек с которым ты

Познаешь счастья миг…

Но где найти во тьме миров,

Того кто дан судьбой?

Порой с другим ты делишь кров,

Но счастье не с тобой.

Есть дети муж или жена,

Ну в общем есть семья.

Но только нету одного –

Чем жизнь полна твоя.

О чем мечтается любя –

Нет половиночки – тебя

***

Сергей Цыганков

Вальс в Петушках. Памяти Венедикта Ерофеева.

Я сквозь пальцы прошедшие годы, не жалуясь, сыплю,

Не хочу суеты и уже никуда не спешу.

Что пошлёт мне судьба, я приму – и немедленно выпью,

Раздели со мной трапезу, Господи, лишь попрошу.

Ну а если Всевышний отвергнет хмельную беседу,

Дескать, время идёт – ты же всё легковесен, как дым,

Ровно в восемь шестнадцать я сяду в вагон и уеду

В тихий маленький город с названьем немного смешным.

Там жасмин круглый год и деревья в мороз зеленеют,

Там восторги, вино, соловьи и любовь до утра,

Там в глазах у детей до сих пор удивительно тлеют

Уж почти догоревшие угли Христова костра.

Там в лесу, как в заброшенном храме, стенает волчица,

Две пропащих судьбы отпевая – свою и мою,

Там ждёт встречи со мной и до полночи спать не ложится

Мой младенец, мой первенец, знающий буковку «Ю».

Мой Господь, сделай так, чтобы сердце его не грубело,

Сохрани от беды, на молитвы его отзовись…

Но скажи, почему за окном слишком рано стемнело?

Или кончился день? Или вся беспросветная жизнь?

Срок мой скоро придёт, и, покончив с земными делами,

Я на божеский суд, легковесный, как дым, полечу.

Но потом я на Землю вернусь, чтобы быть вместе с вами.

Просто буду молчать, слов не надо, зажгите свечу…

***

К портретам художника Геннадия Доброва

Здесь нет пейзажей, нет красивых видов,

Но вмиг смолкает потрясённый зал:

Портреты ветеранов-инвалидов

Художник с болью в сердце написал.

Глядишь – и словно кровью на рейхстаге

Под пулями в последний день войны,

А не карандашом, не на бумаге

Больные люди изображены.

В их лицах скорбь, застывшая навеки,

Но волю не сломила тяжесть ран:

Ты вынес всё, оставшись Человеком,

В коляске инвалидной ветеран.

Ты помнишь, как огонь губил берёзы,

Как с боем оставляли города,

Как тяжело очнувшись от наркоза,

Вдруг понял, что не встанешь никогда.

Как все решил в палате неуютной

И сам себе отмерив жизни срок,

Мечтал, поддавшись слабости минутной,

Всё разом кончить выстрелом в висок.

Как плакал, ту девчонку проклиная,

Что в госпиталь тебя с передовой

Тащила, от осколков прикрывая

Своею хрупкой худенькой спиной…

Тебе сверх меры от судьбы досталось,

Ты дважды победил, осилив смерть,

Ты выдержал, когда уже, казалось,

Не хватит сил на этот мир смотреть.

Пред воином, не вставшим на колени,

Не сломленном в невидимом бою,

Я, не видавший ужасов сражений,

Склоняю низко голову свою.

1988 г.

***

Кот – охранник

(басня)

––

Один шеф-повар грамотей,

Похоже, неспроста

За сохранением харчей

Назначил бдеть кота.

«Уж так хорош в охране кот,-

Шеф челяди сказал,-

И мышь на кухню не пройдёт.

Кот – профессионал!»

Кот в должность важную вступил

И вдруг в короткий срок

Тем, кто Отечеству служил,

Урезали паёк.

Потом озвучили приказ,

И смысл его таков:

Всё продовольствие зараз

Закупим у врагов,

Поскольку слишком дорогой

На кухне стала жизнь.

(А, бочки с чёрною икрой

На складах взорвались.)

Такую хватку жирный кот

В охране показал,

Что даже повар наш и тот

В затылке зачесал.

И вот ревизия трясёт

Всё ведомство кота,

А тот и ухом не ведёт:

«Наветы! Клевета!

Да как вы смели, мелкотня,

Проверку учинять?

Забыли, кто привёл меня

Котлеты охранять?»

Да, надо следствию с котом

Беседовать нежней,

А то поплатишься потом

Карьерою своей.

Ну, а виновник кражи всей

Найдётся, брат, шалишь!

И вот назначен был злодей –

Малюсенькая мышь.

И шьётся громкая статья,

И мышь сидит в СИЗО,

Ведь шефа прихвостни не зря

Усердствуют борзо.

И прессе не заткнули рот,

И разъяснили мне-

Свидетелем проходит кот

На радость всей стране.

Сей басне сделать резюме

Почту, друзья, за честь:

Коты воруют, а в тюрьме

Мышей – не счесть.

***

Поэт в Тарусе – больше, чем поэт

(пародия)

«Торговый город, матушка Ока,

Она хоть с любопытством, без угрозы

Глядит бабищей, взявшись под бока,

Не назовёшь такую мирной позой,

И ощущаешь некий спёртый дух….

Мне возразят: писатели сюда

Паломниками ездили не сдуру,

Иные огибая города,

Энск с давних пор вошёл в литературу.

Писатели? Да полно, помолчи!

Проездом ручку городу пожали.

К купцам они, должно быть, приезжали,

Писатели, понятно, на харчи.»

Валентин Проталин. Жителям города Энска (Тарусы) в 1988 году.

Твердит молва, что в Энске покутить

Поэтам удавалося на славу.

Решил и я сей город посетить,

Поесть, попить, понятно, на халяву.

Пусть нет купцов и нет былой красы,

И пить открыто кто ж сейчас посмеет,

Но полкило варёной колбасы

Энск для меня достать, поди, сумеет?

Я ел за бутербродом бутерброд,

В чай сахар клал без всякого стесненья,

Но вдруг скрутило коликой живот,

И вот сижу… пишу стихотворенье.

Пропало настроение вконец,

На белый свет гляжу теперь я хмуро:

Вот дуб стоит, как тухлый огурец,

Река Ока блестит на солнце, дура!

И режет ухо гнусный птичий свист,

И мерзко пахнет роза в палисаде,

И небосвод совсем уже не чист,

И дети ржут, как кони на параде.

Ведро несёт огромная бабища,

Плеснув какой-то гадости туда…

Ну что, энсяне, пялите глазищи?

Поэтов не видали никогда?

Теперь я точно знаю – с давних лет

Сюда поэты ездили не сдуру:

Наляпаешь словесный винегрет

И уж глядишь – вошёл в литературу.

1988 г.

***

Родственные души

(пародия)

«…Меня сгубили

Плов, чахохбили

И коньяки.

О, злая участь,

Я еду, скрючась,

В Ессентуки.

Канючу слёзно:

«Лечить не поздно?

Скажите, врач!

Даю Вам слово,

Что от спиртного

Я ринусь вскачь».

В. Морозов. г.Таруса.

В печати местной

Твой стих прелестный

Я встретить рад.

Мы так похожи:

Я – пьющий тоже,

Дай руку, брат!

Как ты, порою,

С похмелья вою –

Ни встать, ни сесть,

Но я не скрою,

У нас с тобою

Различье есть.

Ты пьёшь красиво,

Живёшь счастливо,

Куда ни глянь.

А я, не скрою,

Глушу порою

Такую дрянь!

Плов, чахохбили,

Автомобили, Ессентуки…

Я лгать не стану:

Не по карману

Мне коньяки.

Я хлопну бражки

Четыре чашки

И с места – скок!

Иль рысью ходкой

Бегу за водкой,

Как стригунок.

Болит желудок,

Но мой рассудок

Не скажет: «Стоп!»

От банки «Шипра»,

Как от пол литра,

Пойду в галоп.

Нам надо слиться,

Объединиться

И рядом встать.

Пусть смотрят люди,

С тобою будем

Вдвоем скакать.

***

Александр Щербань

***

Звезда, голубая богиня,

Серебряная душа,

Шепни тихонечко имя

Сквозь мягкую неба шаль.

Пусто в усталом мире,

Где продано столько чувств…

Шепни тихонечко имя.

Я большего не хочу.

***

***

Тобой затеяно кипенье

Листвы и запах ржи с медком.

Насмешливое настроенье,

Игра надменным локотком.

Тобой, искусницей,

в запарке

Горящей утренней крови

Мосты затеяны и арки,

Глубокомысленные парки

И церкви, полные любви.

Какая тонкая работа!

В реке, в прибрежных камышах,

В столбах, бегущих к повороту,

В любых предметах, долях сотых

Вдруг зашепталася душа…

А ты ничуть не удивлялась,

Так, словно ты тут не при чем,

Плеча нечаянно касалась

И говорила ни о чем.

***

***

Печальнее, чем Мастера любовь,

Моя была в загоне – не в секрете.

Ей рассекали тоненькую бровь

И шёпотом травили на паркете.

И через черный, грохотавший сад

Мы убежали от погони псовой

Туда, где не достанет властный взгляд,

Где нищ приют, но ночи не свинцовы.

Мы научились мясо есть с ножа,

И не платить оброк скупому веку.

Но разве мы родимся, чтоб бежать

И полюбить с тоски по человеку?

***

Ночная дорога

«Знаешь, бывают страны,

Где голубой рассвет

Все заживляет раны?

Знаешь, бывают?» – «Нет».

В сером поле – белая луна.

В волчьем ветре стынет тишина.

– Знаешь, ветер жжётся, как огонь?

– Знаешь, может запалиться конь?

Только сердца не вернуть назад!

Что же плачут, как цветы, глаза?

В синем поле – желтая луна.

В волчьем ветре стынет тишина.

– Помнишь, лета алые черты?

– Помнишь, были смелые мечты?

Окликала девочка-заря

В бубен солнца сердце дикаря.

В чёрном поле – красная луна.

В волчьем ветре стынет тишина.

– Веришь, скоро солнце на восток

Снова выльет утра синий сок?

Только сердца не вернуть назад!

Что же плачут, как цветы, глаза?

***

Моей маме

По городу женщина ходит,

Сияет на главных проспектах,

Блуждает по улочкам тесным,

Где чьё-то быльё, как бельё.

Но вот что волшебно и чудно,

Загадочно и интересно:

Её замечает не каждый,

Но видит в ней только своё.

Один в ней узнает студентку –

Спортсменку из вузовской сборной,

Весна перелётною птицей

Вернётся и душу, и в кровь.

Другой вдруг заметит девчонку

С косичкою русой, задорной,

И школьные вспомнятся годы,

И в сердце заплещет любовь.

Рассеянно, неторопливо

Ступает она по проспектам

Случайной попутчицей, музой,

Цыганкою вольной, как песнь,

Изящною стройною дамой

Старинного строгого века

И рыжей, как мёд, медсестричкой,

С которой осилил болезнь.

И в городе каменно-чёрством

Мужчины от страсти хмелеют,

За феей, актрисой, принцессой

Спешат с замираньем души.

Им солнце сияет, как в детстве,

Как в юности пахнут аллеи

И радуг высокие арки

Божественно как хороши.

Но в топоте пёстрой колонны

Мне слышатся ноты печали –

То плач о непрожитой жизни

И песни несбывшихся лир.

И я понимаю внезапно,

Что странный поход не случаен

И сказочная незнакомка

Пришла,

чтоб спасти этот мир.

К эскорту, как волны прибоя,

Одни прибывают, другие,

Вдруг вспомнив о важном, о главном,

По старым спешат адресам.

А странница не замечает,

Являя виденья златые

Печальному миру, который

Не может помочь себе сам,

Прекрасному миру, который

Не в силах спасти себя сам.

По городу женщина ходит,

По городу ходит девчонка,

По городу ходит актриса,

По городу ходит любовь…

***

Новогодье

Жене и деткам

Новогодье – почти новоселье,

Млечный путь в колокольчик звенит,

С неба сыпятся смех и веселье,

Ангел детства над каждым парит.

Разрумянившись, крёстные-феи

В позолоченных санках летят,

Мотыльки в полутёмных аллеях

Белый вальс бесконечный кружат.

Именинница-ёлка сияет,

Как принцесса на званом балу,

Цену счастья по-детски не знает,

Как мизинчик, топырит иглу.

Загадав себе сны и подарки,

Намечтав сорок бочек чудес,

Чаепитьем разморены жарким,

Спят детишки – прозрачней небес.

Спят ребятки, а в дом без утайки

Входят, грозно шепнувши: «Ага-а!..»

Благородных разбойников шайка,

Вся нарядная Баба-Яга,

Пересмешник Иван с балалайкой

И Олень-Золотые Рога…

Спят мальчишки, а Дедушка добрый

Им подарки под ёлку кладёт,

Поправляет подушки удобней

И колдует на будущий год.

Сядем ближе – ладошка в ладошку,

Ангел, крылышко, свечка, слеза…

Ах, колючая эта серёжка,

С тонкой музыкой эти глаза.

И почудится: всё онемело

В околдованной снегом ночи.

И над сказочным городом белым

Изумлённая скрипка звучит.

***

Баллада об историческом доме

Здесь вчера зеленели акварелями парки

Детский смех родниками звенел там и тут.

А сегодня здесь с лязганьем ползают танки

И солдаты, в дыму задыхаясь, бегут.

И дома, что на солнце сияли стооко

В шуме улиц и праздничном пении птиц

Нынче – словно слепые с провалами окон

И сверкают смертельным огнём из глазниц.

В боях поредели стрелковые роты.

Мечтают солдаты немного поспать.

Но надо дома штурмовать, как высоты

И улицы, как рубежи, занимать.

Пятнадцать бойцов на задание вышли.

Их встретил пальбою с колоннами дом.

По лестницам, трубам забрались на крышу

И выбили фрицев огнём и штыком.

А после по комнатам тёмным, разбитым

Бродили, забыв про войну и бои,

Смотрели осколки от мирного быта,

Родные дома вспоминали свои.

И Савкин сказал: «Мы не отдадим».

Никитин сказал: «Будем драться».

И Савкину было двадцать один.

Никитину – девятнадцать.

Но погани вражьей до смерти охота

Нас выгнать из наших родимых домов

И в окнах напротив торчат пулеметы,

И танки прицелились из-за углов.

Серегин воскликнул: «Боишься, зверюга!

По подлому бьёшь и хоронишься, гад!»

И вышел на бой за родную Калугу,

И с вражеским танком взорвался солдат.

Полы под ногами и крыша – в огне…

А Савкин зол и упрям:

«Наш дом – исторический, важный вдвойне!

Ему также больно, как нам».

На пятые сутки лишь стены остались.

Здесь всё, кроме злости, сгорело дотла.

Четырежды первый этаж оставляли.

И лестница стала от крови красна.

Но вот загудели моторами выси.

Фронт дрогнул, в бой свежие части пошли.

И три человека на улицу вышли.

И еле живые на камни легли.

И местная женщина им поклонилась.

А Савкин спросил: «Кто здесь жил до войны?

Ведь дом – исторический?» – «Если бы, милый…

Обычные люди советской страны».

Войска занимали истерзанный город.

Спешили к победе, свежи и сильны.

И честь отдавали за доблесть, за гордость

Обычным солдатам советской страны,

Усталым солдатам великой страны.

***

В деревне

1

Ах, пустеющая деревня!..

Старики твои любы мне.

Грустно смотришь в родные земли,

Погибаешь, как на войне.

Век домеряла, бедная, бедами.

В Бога веруешь. Знает ли Бог?

Молодые тебя предали

За тоску непроезжих дорог.

И соседка, всё горе зная,

Заходила в холодный дом,

Обращалася, чуть живая,

С неживым, как с малым дитем.

"До весны что ж не дожил, дедушка?

Две недельки – жил бы ещё.

Наклони голову, соседушка,

Я отмою сажу со щёк.

Повезут, положут в могилку,

Помянут – ты хороший был,

Привечал, покалякать любил

С тем, кто в дом к тебе заходил.

Мне ведь тоже осталась малость.

Помереть бы ещё легко…

Чем бы вместе нам не лежалось,

По-соседски – рядком да ладком?"

На дворе и в жару непогодь.

Эту землю, где жили вчера,

Перепашут, как бурую плоть,

Сумасшедшие трактора.

Ах, пустеющая деревня,

Задремавшая в тишине…

Грустно смотришь в родные земли,

Погибаешь, как на войне…

2

Ясно весеннее небо.

Ласково и широко.

Облако – белый лебедь

Плывет высоко, глубоко.

Под золотистым ветром

Льются легко луга.

Речка с игривым смехом

Плещется в берегах.

На счастье и добрую память

Всем проходящим здесь

Приветливо машет руками

Берёзовый светлый лес.

В солнечном ливне –

Птичья праздничная кутерьма.

Вдоль по оврагу –

Грибницей – старенькие дома.

Им в красоте безмерной,

В яблонях и тополях

Думается, наверно,

О новых хороших днях.

И в даль, очерчённую тонко,

В чистую синюю высь

Хочется крикнуть звонко:

"Верую! Верую в жизнь!"

***

Романс

Дмитрию Кузнецову

Во мне живут, как призраки, виденья

Туманной неразведанной страны.

Прекрасные, опасные владенья

Туземцев, львов и духов старины.

Уютная зелёная долина

Под нежным небом с птичьей трескотнёй,

Леса, полян постели – рай звериный,

Озёра с голубой живой водой.

Вокруг – крутые, с вечным ветром, скалы –

Гармония угрюмого творца,

Чудовищные башни и подвалы

Высокого орлиного дворца.

Среди больших цветов красы павлиньей –

Отряды в красках смерти и войны.

А Вечных Городов в лесах руины

Иною жизнью весело полны.

Там путника задразнят обезьяны

И напугает выводок тигрят,

И освежит душистой плотью пьяной

С таящимися змеями гранат.

Там ночь полна движенья и обмана,

И звуков – шелест, шорох, звон цикад,

Гиены хохот, пение шамана

И гулкий, еле слышный, водопад…

А иногда, несчастья предвещая,

На полнолунье, в колдовской игре,

С огромным львом красавица нагая

Купается в озерном серебре.

Голодный рык звериный криков глуше

На алтаре заколотых ягнят.

Кровавый клад храним кольцом ловушек,

И в небесах сокровища горят.

А юная туземка, замирая,

На дальний парус со скалы глядит,

Невольная молитва золотая,

Как раненая ласточка, летит…

Когда меня тоска зовет и душит,

И смерть со мной садится пить вино,

Я, улыбаясь, отпускаю душу

В тот край, наверно, выдуманный мной.

***

Музей

Музей – библиотека

Живых вещей.

Богатств иного века

Он казначей.

Свершения и страсти

Былых времен

Торжественно и ясно

Представил он.

Музей – оркестр негромкий –

Виолончель

И превращатель скромный

Всех в богачей.

Снегирь на ветке голой.

Свеча в окне.

Дружище верный школам,

Всей ребятне.

Он – кратер неостывший.

Златой рудник.

Живой родник в пустыне

И проводник.

Он – перископ над бытом.

Он – центр сил.

Мечтателей забытых

Он воскресил.

Намоленное место –

Не монастырь.

Соперник Эвереста.

Флорист пустынь.

Он – дирижабль, летящий

До самых звёзд.

Сам воздух в нём целящий

От всех корост.

Он домосед и путник.

Он – пот и мёд.

И лучший в мире спутник.

И звездочёт.

***

Купчиха-Калуга

А. Н. Северину

На постель изумрудного луга

Пролит синий небесный покой,

Золотая купчиха-Калуга

Отдыхает с сестрою-Окой.

Город Вечного Бабьего Лета,

Запоздалой последней любви,

Осиянный молитвенным светом

Русских храмов на чистой крови.

Выйдем, друг мой, на зов колокольный,

По охрипшей листве побредём,

Город детства с печалью невольной

В два часа, словно жизнь, обойдём.

Люди прошлого ходят меж нами,

Полон город движеньем немым,

Не на Пятницком спят под цветами,

По аллеям текут золотым.

Посыпает хмельной ветер-дворник

Золотою и медной казной

Старый город, уютный, как дворик,

Наше детство над синей рекой.

Словно залы самой Третьяковки

Эти улицы, скверы, дворы,

Где от Хлюстинской до Пестриковской –

Гобелены, полотна, ковры.

И былинною дышит отвагой

Наш хранитель и страж городской –

Красный Каменный Мост над оврагом

С римской статью, но русской душой.

И мила мне простая влюблённость,

От которой всё чудится мне

Пушкин в каждом взволнованном клёне,

Натали в полутёмном окне.

А какие сердечные тайны

Прячет старый задумчивый Сад,

Там, где Гоголя призрак витает

И сгорает над бором закат!

Что для счастья провинции надо? –

Детский смех во дворах ввечеру

И старинный театр с колоннадой –

Тоже храм для служенья добру.

Чуть вздремнут городские фонтаны –

И вскричит на Оке теплоход

И на грядках речного тумана

Небывалое солнце взойдёт.

Город, словно ребёнок спросонок,

Глянет в синий небесный покров

И услышит церковные звоны,

Как биенье сердец-куполов.

От Иоанна до Мироносиц

Вдоль по Садовой – людская река,

Ветер былое швыряет и носит,

Гонит из века в века облака.

От Благовещенья до Воскресения -

Улочка с клумбами, дворик с качелями,

Скверик, оградка, слёзы икон,

Пасха и праздничный звон.

От Покрова до Николо-Козинки -

Улочки тонкие, словно тропинки,

Видно, их строил мудрый народ –

Каждая к храму ведёт.

***

Боровск

Начитайся кириллицы старых домов,

Тёплых строчек запутанных улиц,

Жития тихих кладбищ, элегий садов

И следов псов бродячих и куриц.

Распахни древний Боровск, как вечный Завет,

И читай не глазами, а кожей,

Главы храмов, летящих, как птицы на свет,

Холм, на сердце большое похожий.

Тонких улиц качели, заборы, мостки,

Легконогих тропинок круженье,

А на стенах – чудесных картин островки

Опоздавшим на век отраженьем.

Град на гору взобрался и страшно смотреть,

Как в минувшее впился корнями

И в бездонное небо – спасения твердь

Устремился златыми крестами.

Вековой, голубой, ястребиный простор –

Русский космос любви и покоя.

Словно медное облако Боровский бор

Опустился за синей Протвою.

В монастырском пруду отражается взгляд,

Под которым бессмертно живое.

Здесь от недругов спрятан Невидимый Град

Навсегда под водою.

Город – словно набросок на чистых полях,

Весь в зачёркиваньях, исправленьях,

Отчего же так больно стучится в висках

И так хочется пасть на колени?

Мир давно между Богом и адом распят

На кресте суеты и желанья,

Но душа его там, где доныне хранят

Старых дедовых яблонь дыханье.

Распознай эти буковки старых домов,

Жизнь, текущую с веком в соседстве,

И прочти своё прошлое, боль и любовь

По слогам, будто в детстве.

***

Сергиевское

После августа густого

Мёдом полита трава,

Превращает осень снова

Лес в златые острова.

И в усадьбе, и в деревне

Бал прощальный странно тих,

Все деревья – как царевны

В одеяньях золотых.

Старый парк не умирает,

Лишь редеет голова,

Это он тебе роняет

Утешения слова.

«Возвращайся. – Тихо просит. –

Будет странствовать уже,

Нынче в Сергиевском осень,

Как молитва о душе».

Две души парят над храмом,

Две голубки в вышине –

Это папа, это мама…

Не тревожьтесь обо мне.

Этим воздухом напиться

Я досыта не могу,

Осень рыжею лисицей

Улеглась на берегу.

Тихо так, что слышно будто,

Как по венам кровь течёт,

Лист закружится наутро,

А под вечер упадёт.

И творится чародейство:

Время пятится назад –

К молоку парному, к детству,

Где всегда в цветенье сад.

Суета сует упряма,

Но разносится окрест

Из разрушенного храма

Чудотворный благовест.

***

Островки России

Тихие, простые

Островки России.

Все берестяные

Даль да косогор.

Прячут скорби в бороды,

Улыбаясь молодо,

Дедушка ли Боровск,

Дедушка ль Изборск.

А в полях устало

Всё стоят заставой

Муром – воин старый

Да Козельск седой.

И сияет славой

Малоярославец –

Дремлющей державы

Вечный часовой.

А с высокой кручи

Льёт улыбки лучик

Девушка-Таруса

Матушке-Оке.

Над речным покоем

Звоны колоколен,

Сердце успокоив,

Тают вдалеке.

Матушки седые,

Свет и боль России.

Всех давно простили

Шуя с Чухломой…

Дышат тёплой жизнью

И Медынь, и Жиздра,

Сберегая в избах

Кроткий свет родной.

Малые столицы,

Родины крупицы…

Сад весенний снится

Да былая жизнь.

В счастии и в боли

Просто выйди в поле,

Мамину молитву

К ранам приложи.

Тихие, родные

Островки России.

Улочки босые,

Церковь да погост…

Прячут скорби в бороды,

Улыбаясь молодо,

Дедушка ли Боровск,

Дедушка ль Изборск.

***

Проза

Тамара Бубенцова

Баба Яга

1

– Не веришь? Я докажу, что в нашей деревне живёт Баба Яга. Пойдём, если не забоишься! Главное, чтобы она на тебя не покашляла, а- то, сразу умрёшь!

– Да не ври ты! Я уже вырос из возраста, когда в сказки верят! Настоящая фамилия бабы Яги – Милляр.

– Ну, тогда пойдём, я тебе Милляра покажу.

Митьке-десять и он, во что быто ни стало, решил доказать своему старшему брату, приехавшему первый раз за четырнадцать лет к их общей бабушке, что настоящая баба Яга существует. И её Родина здесь, в их маленькой таёжной деревне.

Брат приехал два дня назад вместе с большой роднёй, съехавшейся, со всех уголков страны на бабушкин семидесятилетний юбилей. И пока взрослые готовили праздник, детей развлекал Михась, он был самым старшим из бабушкиных внуков. Рожденный под Полтавой в гоголевских местах, он решил держать марку своего знаменитого земляка. И вот уже второй день, излагал своим братьям и сёстрам леденящие душу истории, да так умело, что малыши теперь вздрагивали от каждого шороха, и не отходили от Михася, уверовав, что тот заговорённый и только с ним они в безопасности.

– А, забоялся!?– Митька пустил в ход, последнее средство.

– Я забоялся? Да, пошли! Пойдем, поглядим на твою брехню!

– Маленьких не берём, вдруг покашляет.

По деревянным мосткам братья дошли до окраины деревни, перебрались по хлипкому мостику через ручей и, как вкопанные застыли возле крыльца старого покосившегося дома с полурассыпавшимися резными наличниками, в непромытые стёкла которых уже давно не проникал свет. Из печной трубы избушки валил чёрный дым. Митька, чтоб нагнать страху на брата, который и так застыл в каком-то суеверном оцепенении, вперив взгляд в копошащуюся на крыльце груду серого тряпья, брякнул:

– Знала, что мы придём, вот, и печь затопила. Давно свежатенки не ядывала.

Сидящая на крыльце неухоженная бабка с папиросой, сначала заскрежетала что-то невнятное, закашлялась, а потом, как бы подыгрывая Митьке, прокаркала:

–Да, не ядывала, давно не ядывала! – А теперь – бегите! – И зло зыркнув на мальчишек бесцветными глазами, замахнулась на них непонятно откуда взявшимся батогом.

Так быстро «заговорённый» Михась не бегал никогда в своей жизни. Митька от смеху чуть было не лопнул. Он- то знал историю Бабы Яги. На деревне все, как на ладони.

2

– В магазин сельдиваси завезли. Будаиха умерла. В клубе «Отставной козы барабанщика» нонече кажут с удл. – Девка речитативом выдала собранные к обеду новости.

Люську-курилку в деревне знали все. В любое время года, дня и ночи она, вечно бродящая, могла переступить порог попавшегося ей на пути дома и, пересказав все подхваченные в дороге новости, идти дальше. Ладные хозяева приглашали её за стол, чайку похлебать, а то и щец. А, порой, скучающая от одиночества баба, зная о Люськиной страсти к «вошьей охоте», под предлогом поискаться, выспрашивала у девки, знавшей всё и обо всех на деревне, последние деревенские новости.

– Кинёнок-то всё бегает к докторичке?

– Вещи переволок, дак, бают ненадолго.

–Ой – да, много бают!

– Сама я была, вещи ещё не разобраны у порога стоят. Меня дальше порога не пустили. В другой раз звали.

– А когда Будаиху хоронить ладят?

– Дак, сына ждут. Крапивой обложили, таз с оттяжкой под домовину поставили.

– С какой оттяжкой?

– Ну, с красной жижей.

– С марганцовкой?

– Ну, может и с марганцовкой. Жижа тёмная, густая, сказали, чтобы тлен какой-то оттягивала.

– А издалёка ли ждут?

– С целины, а где это- не знаю, да видать далёко, коль всю крапиву у дома извели.

– Про Хихема-то слыхать, что? Здесь, али в район увезли?

– Дак, здесь пока. В больницу повалили.

Люська внимательно вглядывалась в разобранные тупым ножом волосяные проборы, сидящей на табуретке под лампой бабы, разомлевшей от двойного удовольствия. Вшей на деревне, почитай, уж всех повывели. И ножи-гонялки хранили больше для беседы в такой вот интимной обстановке. Был бы в доме мужик, так, подобной срамоты-то не было, но Кожиха, доводившаяся Люське «седьмой водой на киселе» жила одна. В деревне, так или иначе, все были родственниками. И если размотать клубок деревенских фамилий, в конце концов, спутавшиеся генеалогические нити сойдутся в одну – Слудные. В одночасье почти все жители, кроме древних стариков, изжившей свой срок деревни Слудки, переселились во вновь отстроенный лесопунктовский посёлок со всей обустроенной, по тем меркам, инфраструктурой.