Костяная паучиха

Глава 1 – Мастер инквизитор Павиус Рейно, выступает против

«Части тела свозили в Собор с самых разных уголков страны. Проклятые реликвии хранились как можно дальше друг от друга. Много лет их пытались уничтожить, а когда не вышло – решили спрятать. В самых далёких, скрытых от чужих глаз монастырях под святыми печатями…

До сего дня.

Зло пробудилось ото сна, и после долгих споров было решено пойти на крайние меры.

Злом победить ещё большее зло.

Её звали по-разному.

Мёртвая дева.

Могильная плясунья.

Костяная паучиха.

Прядущая смерть.

Голова этой мерзкой твари хранится здесь. В главном Соборе Пресвятой Церкви, в самых глубоких катакомбах, под надёжной защитой…»

Инквизитор Павиус отложил перо и потёр глаза. Близился рассвет. Едва солнце изгонит луну с небосвода, он и ещё несколько доверенных инквизиторов должны будут спуститься в катакомбы за её головой.

Павиус был против.

Он хорошо помнил, как дорого им далась эта победа.

Вздохнув, обмакнул перо в чернила и склонился над столом.

«…Беспощадная и жестокая, она погубила несколько десятков благородных мужей, пока в бой не вступил Великий Инквизитор Эскофье. Их битва унесла множество жизней: как мужчин из святого воинства, так и случайных людей, которым не посчастливилось оказаться поблизости.

Великий Инквизитор пал от руки Костяной Паучихи. В момент её величайшей победы молодой послушник поднял окровавленный меч Великого Инквизитора и снёс голову проклятой твари…»

Поморщившись, Павиус отбросил перо.

Епископ Арно требовал, чтобы записи велись как положено, но весь этот напыщенный слог претил Павиусу. От мысли, что это создание вот-вот ступит на землю, сами собой сжимались кулаки, а спина покрывалась холодным, липким потом.

Даже обезглавленная и сожжённая эта тварь не умерла. Пришлось расчленить её и спрятать, в надежде изгнать из этого мира. А теперь он должен помочь её оживить.

С момента их последней встречи минули десятилетия. Он прошёл долгий путь от послушника до мастера инквизитора. Выше только Великий Инквизитор. Но для Павиуса это недостижимая высота.

Волосы его тронула седина, тело высохло, став жилистым и сильным. Теперь у него не возникает проблем с тем, чтобы поднять тяжёлый инквизиторский меч и отсечь голову очередной мерзкой твари.

В дверь постучали.

Послушник с поклоном передал письмо.

Последний ящик доставлен. Тот хранился в Северных пустошах, и ждать его пришлось полтора года. Но он самый важный.

Поднявшись, Павиус поправил нагрудное кольцо, золотое, пронзённое семью лучами, – символ святого мученичества, что принял за людей посланник божий. Подхватив пояс с ножнами, инквизитор вышел из ярко освещённой кельи. Послушник бросил завистливый взгляд на убранство комнаты, что не остался не замеченным.

– Даст бог, и ты будешь сиять в свете алого и золотого, – похлопал его по плечу Павиус.

Тело собирали вдали от святых залов, не желая не осквернять их присутствием языческой жрицы. В той части катакомб, что осталась ещё со времён разрушения эльфийских городов.

Печати сломали и щипцами доставали части тела, раскладывая на столе. Вид нетленного тела вызвал в Павиусе отторжение. Она должна была разлагаться, смердеть и разрушаться. Как и положено мёртвой плоти.

Из очередного ящика достали белоснежную тонкую кисть. Заняв своё место на столе, рядом с кусочками предплечья, та осталась недвижима.

– Хм. Что-то не так, – заметил епископ Арно, хмуро осматривая расчленённое тело. – Вы, брат мой, утверждали, что куски срастались сами собой?

– Истинно так, – отозвался Павиус, сжимая рукоять меча, готовый пустить его в ход, едва тварь пошевелится.

– Отчего же сейчас она недвижима?

Епископ с брезгливым интересом рассматривал тело, и Павиус против воли напрягся.

– Может, потому что она собрана не полностью? – прошелестел безумный монах.

Рука сама собой выхватила меч. Остриё замерло у дряблой шеи безумца, но тот никак не отреагировал. Покрытые бельмами глаза смотрели безучастно. Он пошамкал беззубым ртом, издав мерзкий сосущий звук.

– Кто пустил тебя на тайный совет? – гневно спросил Павиус.

– Бог провёл, – поклонился бродяга, едва не насадив собственный глаз на меч.

Двадцать лет назад, когда церковь ещё верила, что сумеет подчинить Проклятые земли, туда была направлена миссия. Несколько отрядов хорошо подготовленных монахов, охотников и инквизиторов.

Все они полегли там, едва перейдя границу. Во всяком случае, так считалось, пока два года назад на пороге Светлейшего Храма, обители архиепископа Мирока, одного из влиятельнейших братьев, не появился обезображенный старостью бродяга.

Он рассказал о Костяном Вороне, вздумавшем открыть врата в мир мёртвых.

Долго спорили и не могли прийти к согласию патриархи Святой церкви. Верить ли безумцу, чьё тело и сознание извратили и изуродовали Проклятые земли. Он говорил, что испытаниям не удалось сломить его дух и веру, но Павиус бродяге не верил.

Старик не помнил своего имени и прошлого до Проклятых земель, и проверить, не самозванец ли он, было невозможно. А просил он ни много ни мало: заключить сделку с языческой жрицей, чтобы та помогла остановить своего брата.

Церковь отправила разведчиков в Проклятые земли, и те не вернулись. Следующие несколько отрядов также сгинули, успев передать лишь несколько сообщений: о том, что Проклятые земли расширяются, и твари оттуда всё чаще переходят границу, наведываясь в селения людей.

– Уберите меч, Павиус, пусть говорит, – приказал епископ Арно, властным жестом требуя приблизиться.

Старик, пусть глаза его и были залеплены желтоватыми бельмами, тут же подступил ближе.

– Говори.

– Нужна энергия, повелитель мой. Как лопастям водяной мельницы нужен первый толчок, так и здесь…

– Презренный, – прошипел Павиус, крепче сжимая эфес меча, – ты сам слышишь, о чём просишь?!

– Спокойнее, – мягко произнёс епископ.

– К тому же в теле нет сердца.

Сердце лежало отдельно, в соседней комнате, под присмотром доверенных инквизиторов, вооружённых освящённым оружием.

Епископ сделал жест, и монахи принесли кувшин с длинным, узким горлом. Тело полили кровью животных, залив большую часть в дыру на груди.

Ничего не произошло.

Епископ нахмурился.

– Мой господин, – вновь зашелестел беззубым ртом безумный монах. – Человечья нужна.

Подобное заявление возмутило всех присутствующих, но сколько бы они не говорили о недопустимости подобного, живее тело не становилось. Пока все спорили, безумец вытянул руку и рубанул по сморщенной, покрытой пятнами коже заточкой.

Павиус снёс его с ног одним ударом, откинув тщедушное тело старика к стене.

– Я приказывал обыскать его! – прогремел он гневно. – Откуда у него нож?!

Пока все смотрели на бродягу, женщина на столе разомкнула бледные губы и сделала вдох. Тёмная кровь без остатка впиталась в белую кожу. В местах разрезов заблестело серебро, и нити незримой паутины стянули разрубленные куски.

Она открыла глаза, попыталась пошевелиться, звон цепей вмиг вернул окружающих в чувства.

Епископ с монахами отступили, а инквизиторы, наоборот, сделали шаг к столу, обнажая оружие.

Взгляд женщины становился всё более осмысленным. Она моргнула и обвела присутствующих скорбным взглядом.

– Зачем вы вырвали меня из пустоты, после того как с таким трудом туда отправили? – чистым, ясным голосом проговорила она.

– Молчи, презренная, – коснувшись кончиком меча её кожи под рёбрами, произнёс Павиус.

Женщина поморщилась от боли и повернулась к нему. Для того, кто ещё минуту назад состоял из разрозненных кусков, у неё пугающе осмысленный взгляд.

– Не смотрите ей в глаза, – приказал инквизитор и обратился к пленнице: – С тобой желает говорить Епископ Арно. Отвечай честно. Открыто. Как на исповеди.

Бледные губы изогнулись в усмешке.

– Я ведь мерзкое богопротивное создание, – поговорила она, покачав головой, зазвенев цепью от ошейника. – Не пристало мне честно и искренне общаться с вашим братом.

Павиус надавил лезвием на кожу, без труда пронзив её. На белой коже выступила кровь. По комнате поплыл запах палёной плоти. Но бестия смотрела всё так же, с уверенной насмешкой.

В серых глазах, за маской надменности, таилась усталость… Павиус поспешно отвёл взор.

Ведьма.

– Довольно, – епископ властно поднял руку и, отстранив инквизиторов, подступил к столу. – Оставьте нас.

Павиус хотел возразить, но один лишь взгляд епископа вынудил подчиниться. Скрипя зубами, вогнал меч в ножны и вышел из зала.

Глава 2 – Ящик

Пробуждение вышло прескверным. Едва спасительная темнота покинула разум, Мия оказалась в сыром, продуваемом сквозняками подвале. Камень холодил кожу. Тяжёлые кандалы давили на горло и запястья. Вокруг столпились незнакомые люди в неуместно ярких одеждах.

Мужчина в чёрно-красном размахивал мечом, покрытым письменами и звенящем от магии. За его спиной всполошились коротко стриженные монахи, сотрясая кулаками.

По другую сторону возвышался старик в белом и алом, с расшитым золотом епитрахилем на шее. Его окружали такие же неуместно разряженные старики, испуганно отступившие в сторону.

Стоило Мии чуть пошевелиться, как спор и ругань немедленно прекратились. Разряженные старики шарахнулись в сторону, а коротко стриженные мужчины в чёрном и алом подступили ближе, обнажив оружие.

Моргнув, не понимая, что происходит, Мия обвела присутствующих взглядом и спросила:

– Зачем вы вырвали меня из пустоты, после того как с таким трудом туда запихали?

В воспоминаниях ещё жили образы пыточной, в которой инквизиторы пытались вызнать тайны Жрецов смерти. Бессмысленные вопросы и боль. Ответы, сколь искренними бы они не были, не могли удовлетворить любопытства мучителей.

– Молчи, презренная, – тут же всполошился один из мужчин в чёрно-красном и ткнул мечом её в бок.

Холодный огонь зачарованного оружия обжёг кожу. От боли перехватило дыхание.

– Не смотрите ей в глаза, – приказал он, глядя куда-то над её ухом. – С тобой желает говорить Епископ Арно. Отвечай честно. Открыто. Как на исповеди.

Какие-то странные церковники. В прошлый раз они выглядели победнее. У святой братии не было зачарованного оружия и таких откормленных лиц.

– Я ведь мерзкое, богопротивное создание, – проговорила Мия, покачав головой, звеня цепью от ошейника. – Не пристало мне честно и искренне общаться с вашим братом.

В ответ меч сильнее прижался к коже, вызывая новую вспышку боли. Стиснув зубы, она не позволила себе доставить радость мучителю. Лишь молча смотрела в ответ. Мия так надеялась, что жизнь её оборвётся в тот дождливый вечер, но нет, она всё ещё здесь. И церковникам опять от неё что-то нужно.

Давление меча ослабло, и мужчина отвёл взгляд.

– Довольно, – сухой старик, должно быть, епископ Арно, властно поднял руку и, отстранив вооружённых монахов, подступил к столу. – Оставьте нас.

Тому, что жёг её мечом, приказ пришёлся не по душе. Скрипнув зубами, он посмотрел в ответ волком, но подчинился. Остались лишь епископ и несколько монахов.

– Слушай меня, нечистое создание, – заговорил епископ Арно. – Твоё сердце будет храниться у нас. Если вздумаешь напасть или не подчиниться…

Он махнул рукой. Грудь пронзила боль в сто крат сильнее, чем от зачарованного меча. Зазвенели цепи, Мия попыталась сжаться, едва не теряя сознания. Боль исчезла так же резко, как и появилась. Едва дыша и ничего не видя из-за выступивших слёз, Мия упала на холодный камень, хватая ртом воздух.

– Если хочешь покоя, ты поможешь нам.

– Какого покоя? – с трудом выдавила она. – Опять в пыточную?

– Если докажешь, что умеешь быть полезна и послушна, получишь должность архивариуса в монастыре. Будешь переводить и переписывать книги.

Проморгавшись, она непонимающе посмотрела на старика. Тот выглядел серьёзным, но речи его звучали безумно.

– Если нет, то даже не надейся на забвение в ящиках, – сухо, сдерживая гримасу презрения, проговорил он. – Твоя жизнь превратится в мучения. Ты меня поняла или продемонстрировать?

Он вновь поднял руку.

– Поняла, поняла! – быстро отозвалась она. – Не нужно.

Времени отлежаться и прийти в себя не дали. За цепи затащили в ящик и тут же заколотили крышку. Даже тряпки не дали прикрыться. Сами церковники расхаживали в дорогих тканях, украшенных вышивкой. Неужели не нашлось лишней рубахи для пленницы?

Тело ныло, места, по которым когда-то прошёлся топор, ломило. Хотелось свернуться в комочек и, постанывая от боли, плакать, но, опасаясь привлечь излишнее внимание, Мия не позволила себе слёз.

Ящик куда-то потащили. Воздух изменился. Пахло навозом и лошадьми. Не слишком церемонясь, словно внутри дрова, а не живой человек, ящик затащили на что-то, оказавшееся телегой.

Засвистел хлыст. Заругался возница. Заскрипели колеса.

“А объяснить зачем и куда? – укладываясь на бок и подкладывая руки под голову, мысленно вопрошала Мия. – Сколько лет прошло? Сколько лет я провела в забытьи? Брат жив?”

Хотелось верить, что всё происходящее – часть его плана по освобождению сестры. Потому что если нет, то выбравшись отсюда, она в первую очередь намылит ему шею.

Первые дни путешествия ознаменовались скукой. Через окошко в крышке ей давали воду и один раз кусок засохшего хлеба.

– Какая щедрость, – фыркнула Мия, постучав по стенке ящика подгоревшей краюхой. – Как там говорится? Да не дрогнет рука твоя помочь нуждающемуся? Или вот: отнесись к ближнему, как хотел бы, чтобы относились к тебе?

– Молчи, ведьма.

По ящику стукнули, так что посыпалась труха.

– Технически, я не ведьма, – собралась она было прочитать лекцию, но по ящику стукнули ещё раз, и Мия сочла за благо замолчать.

Подтачивать самообладание противника следует постепенно.

Единственным развлечением оставались звуки и запахи: гомон толпы, когда им пришлось проехать недалеко от площади. Причудливый запах рынка, выпечки, тухлой рыбы и прокисших очисток. Крики скандальных баб, не поделивших что-то. Запах сточных вод. Лай собак на окраине принёс новый чистый воздух, вдыхая который, Мия приподнялась поближе к окошку. Мычание коров в полях. Запахи полевых трав.

Ночами церковники останавливались в полях, разводили костры, готовили что-то ароматное и под треск кузнечиков читали молитвы. Молитва читалась при каждом удобном случае. Перед остановкой, перед едой, после еды, перед сном…

– Уж лучше бы вы матерные песни у костра горланили, – проворчала Мия, утомлённая однообразием. – Хотите, подскажу парочку?

– Молчи, презренная, – вякнул кто-то, поставленный приглядывать за ящиком.

– Отчего же? Вы вытащили меня из небытия, чтобы слушать моё молчание?

По ту сторону ящика грозно засопели.

– Пыхти громче, того и гляди ночнёвок приманишь.

– С нами Мастер Инквизитор. Ни одна тварь не посмеет вылезти на свет.

– А зря. Ночные девы – народ затейливый, умеет веселиться. Это будет самое яркое воспоминание в вашей жизни, пусть и последнее.

Тот вновь засопел.

– Хватит, – неожиданно раздался знакомый голос любителя тыкать скованных женщин мечами. – Ступай к костру, брат, отогрейся. Я покараулю.

Тот забормотал благодарности и, похоже, принялся кланяться, Мия слышала постукивание деревянных бус о металл. Мастер Инквизитор, напротив, двигался бесшумно и, казалось, даже не дышал. Мия могла лишь догадываться, с какой стороны он находиться.

– Есть такое выражение: относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, – произнесла она только для того, чтобы выяснить, где он.

– Верно, а ещё: каждому воздастся за грехи его, – отозвался знакомый голос уже с другой стороны ящика.

Напрягая слух, она силилась разобрать хоть что-то. Но за треском кузнечиков и за унылой молитвой ничего не услышала.

– Любопытно. За какие же именно грехи меня порубили на куски, а перед этим пытали?

Он хмыкнул, словно счел её вопрос забавным.

– Убийство нескольких десятков святых братьев, для тебя несущественный поступок.

– Я защищалась. Не напади они на нас, не пришлось бы их убивать.

Мужчина фыркнул, оказавшись уже в «ногах».

– И всё же, может, поделитесь, зачем вы собрали меня и куда-то тащите? Мне было хорошо в небытие, это почти похоже на смерть.

Он постучал пальцами по крышке ящика. Мия невольно втянула голову в плечи, звук раздался прямо над её лицом.

– Костяной ворон поселился в Проклятых землях. Насылает мор, создаёт чудовищ и похищает людей.

– В жизни не слышала большего бреда, – засмеялась она. – Дарий? Насылает мор? Крадёт людей? Зачем они этому нелюдимому ежу. Будь его воля, он всю жизнь просидел бы в закрытой библиотеке, не общаясь ни с кем, кроме мёртвых учёных, оставивших эхо своих мыслей в книгах.

– Возможно, досиделся.

Голос его прозвучал в стороне, неужели уходит?

– Эй, с чего вы взяли, что это Дарий? Мало ли дураков…

– Он последний некромант. Остальных мы давно отловили, – он остановился и усмехнулся. – Ах, прости. С тобой – предпоследний. Приятно будет прихлопнуть двух последних одним ударом.

Глава 3 – Начало неприятностей

Пока дорога пролегала по освящённым святым пламенем землям, всё было спокойно. Новые, блестящие свежими срезами, бревенчатые избы. Побелённые церквушки. Позолоченные символы веры, круг с семью пронзающими его лучами.

Кое-где ещё виднелись чёрные следы пожарищ, они медленно зарастали и забывались. Прав был Епископ. Память у людей короткая.

Всякий, завидев их, спешил снять шапку и поклониться. Перед Церковью все равны: и грязный крестьянин, и знатный господин.

Они могли бы остановиться в любом доме, где им предоставили бы стол и ночлег, но из-за своего груза останавливались в полях, как можно дальше от селений. Ночлег под открытым небом выматывал епископа, всё же он был уже не в том возрасте, чтобы спать на земле, без последствий для здоровья. Да и груз не желал смирно ожидать своей участи. Она постоянно пыталась завязать диалог с охранниками, а когда те не отвечали – угрожала, что начнёт петь матерные частушки во всё горло, мешая молиться.

Несколько раз епископу Арно пришлось достать шкатулку с сердцем и поучить проклятую тварь смирению. После первого раза она замолчала почти на сутки, но уже следующей ночью стала проситься в туалет. Пришлось вновь поучить её уму-разуму.

После нескольких дней пути, епископ Арно отправил вперёд гонца, чтобы тот подготовил для него ночлег. Хотелось бы остановиться в усадьбе какого-нибудь богатого аристократа, но и дом старосты подойдёт. Павиус планировал остаться с пленницей на случай, если, почуяв отсутствие Арно, гадина попытается затуманить разум одного из монахов.

Они уже ставили палатки на берегу живописной речки, что тихо журчала, неся холодные воды в столицу, когда в лагерь вернулся гонец. Обезумевшая от бешенной гонки лошадь в мыле едва не затоптала нескольких братьев, прежде чем Павиус усмирил её знаком.

Служка вывалился из седла и бросился к охотникам и инквизиторам.

– Деревня!… Там! Там. Такое!… – задыхаясь от страха, зачастил он и вдруг зарыдал.

Подошедший Павиус схватил паренька за воротник, поднял и отвесил пощёчину. Не сильную, но голова служки мотнулась в сторону на тонкой шее, словно вот-вот отвалится.

– Говори чётко, – приказал он. – Что случилось?

– Убили всех. Всю деревню вырезали! – завыл он, хватаясь за святой знак на груди.

– Кто вырезал? – встряхнул его мастер инквизитор, не давая впасть в истерику. – Ты видел кого-нибудь?

– Нет. Только кровь.

Павиус скомандовал немедленно седлать коней. Он взял с собой нескольких охотников и инквизиторов, опытных и проверенных в бою. Остальным приказал организовать оборону лагеря на случай, если неизвестное лихо придёт сюда за новой кровью.

До деревни добрались быстро. В свете угасающего солнца она выглядела почти обычно, но неестественно тихой. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не бегали по улице дети, не топились печи.

Оставив лошадей за деревьями, отряд разбился на несколько групп и вошёл в деревню. На улицах пусто, дороги истоптаны, никаких подозрительных следов. Только мухи тучами слетелись к домам и противно жужжат.

– Лесные тяти? – спросил охотник Жан, держа наготове клинок.

Самый молодой в отряде, не достигший даже тридцати лет, он был опытнее и большинства седовласых коллег.

Привыкший иметь дело с тварями инквизитор даже не подумал, что дело, может быть, в лихих людях.

Но предположение охотника быстро развеялось. В первом же дворе они наткнулись на растерзанного пса, что до последнего пытался защитить своих хозяев. Бандиты так измываться над псом бы не стали.

Павиус осторожно подступил к двери и толкнул её мечом.

Тел не было. Только кровь. На полу, стенах, потолке. Словно кто-то тут взорвался.

Инквизитор Бор провёл пальцами по кровавому следу.

– Рассекли артерию, вот она и хлынула…

– Рассекли и на этом не успокоились, – проходя в дом, проговорил Павиус.

Он проверил печь, бочки и заглянул в подпол. Там порой прятали детей, если понимали, что спастись не удастся.

Никого

– Скверно, – выдохнул он.

Охотники обшарили деревню сверху донизу. Ни одной живой души и ни одного тела, если не считать животных. Следы когтей и зубов – разные. В избы лезло что-то крупное, оставляя широкие, глубокие борозды на стенах. Следы на окнах мельче и тоньше. Тела не тащили, а унесли, не оставляя следов. Много отпечатков босых ног.

Павиус достал намоленный свиток из специальной, запаянной воском трубки. Бумага быстро потемнела. Магия. Самая гадкая из всех – некромантия.

– Ещё раз проверьте дома, в каждую щель загляните, – приказал он. – А после – сожгите.

Пока пустые дома горели, инквизиторы, охотники и несколько монахов читали молитву об упокоении и очищении.

“Давненько не приходилось сжигать деревни, – думал Павиус, пока нараспев произносил молитву. – Засиделся ты в Соборе, Рейно, разжирел и обленился”.

В лагерь они вернулись ближе к утру, припылённые пеплом и пропахшие дымом. Епископ приказал немного поспать, прежде чем двигаться дальше.

Спи, когда есть возможность – гласили правила.

– Как прогулялись? – послышалось из ящика, когда Павиус проходил мимо.

Инквизиторы тут же остановились, насторожившись, но он махнул им рукой, чтобы шли дальше.

– Ваш брат передал привет.

– Дарий?

Даже не видя, он ощутил, как она напряглась, всем телом подавшись вверх.

– Не оставил никого. Ни женщин, ни детей. Только кровь на стенах и ни одной живой души.

– Тогда это точно не Дарий, – выдохнула она, не скрывая облегчения.

– Тогда кто же?

– Мне откуда знать? Я спокойно пребывала в пустоте всё это время. К слову, а как долго меня не было?

Помедлив, Павиус позволил себе продолжить, оставив ее вопрос без ответа:

– Твой брат создаёт чудовищ и натравляет их на людей.

– Вздор! – поспешно выкрикнула ведьма, едва он сделал несколько шагов в сторону. – Дарий никогда бы не поднял руку на женщину или ребенка! Даже ослеплённый яростью он бы…

– И тем не менее. Мы не нашли никого, кроме разбросанных животных. Спи, ведьма. Скоро ты нам понадобишься.

Глава 4 – Луна

Это ложь. Дарий никогда бы не навредил невинным.

Последнее было преувеличением, но Мия намеренно его допускала.

Хотелось немедленно выбраться из ящика и отправиться самой искать брата. Но без сил и информации это может занять много времени. Потому она оставалась на месте. Должно быть, церковники собираются использовать её как приманку. Что ж, пусть так. Ей остаётся только ждать…

Но долго ждать не пришлось: через две ночи она почувствовала чужое присутствие. Чужая, липкая как смола магия с туманом пробралась в ящик. Холод щипал кожу. Пахнуло сырой могильной землёй.

– Эй! – крикнула она, застучав по крышке ящика. – Эгей! Караул! Горим!

– Молчи, ведьма! Если епископ проснётся, ты сильно пожалеешь…

– Сюда что-то идёт! – прильнув к стенке, быстро заговорила она.

– Молчи, я сказал!

– Нежить! Сюда идёт нежить! – закричала она, понимая, что если их всех перебьют, сама она из ящика не выберется.

– Единственная нежить тут – это ты.

Он вдруг умолк, захрипел и захлюпал кровью в горле. Тело тяжело упало на землю, а под телегой пролезла тварь, касаясь днища шипами.

Мия слышала, как та принюхалась и зашипела.

Испуганно заржали кони. Люди сперва ругнулись на них, но, увидев причину шума, быстро перешли на крик. Зазвенела зачарованная сталь. До Мии доносились чавкающие звуки и свист мечей. Пока монахи орали и метались, топоча как кони, инквизиция делала своё дело.

Твари больше не таились в тумане. Перепрыгивая ящик, они спешили к людям, к их горячей крови и плоти, игнорируя мёртвую деву. Прислушиваясь к звукам борьбы, Мия невольно вздрогнула, когда одна из тварей запрыгнула на ящик. Шумно втянув воздух, зашипела, царапая доски когтями.

– Пошла прочь! – Мия стукнула кулаком по крышке.

Тварь исполнила её просьбу, но ни то создание оказалось тяжёлым, ни то телега стояла не устойчиво, но от толчка та перевернулась, и ящик выпал, несколько раз перевернувшись, покосился. Часть досок отскочила, оскалившись гвоздями.

 Падение чуть не выбило из неё остатки духа. Чуть придя в себя, она попыталась оторвать отошедшие доски, но быстро обнаружила идею получше. Под телегой спрятался налысо бритый паренёк. Путаясь в своем балахоне, он трясся, закрыв голову руками и вжимаясь в землю, в надежде что его не заметят.

– Освободи меня! – крикнула она.

Дёрнувшись, он испуганно уставился в ответ.

– Я могу помочь. Спасти тебя, – подобравшись поближе к отошедшим доскам, потянулась к нему. – Выпусти меня, я помогу…

Быстро осмотревшись, он потянулся к ящику, а Мия, просунув руку в щель, ухватила его за запястье. В теле паренька кипела жизнь. Горячая, бурная, яркая. Обжигающая живая энергия заструилась по венам, наполняя тело жизнью. Мия смяла доски ящика, словно те были сделаны из бумаги, сдёрнула с себя кандалы. Заскочив на телегу, она бросила взгляд на кровавое побоище.

Лошади сорвались и разбежались. Тем, кому повезло меньше, лежали растерзанными тушами на краю лагеря.

Церковники, сбившись в кучу, оборонялись мечами и факелами. Твари осаждали их плотным кольцом, размахивая когтистыми лапами, пытаясь найти брешь и выдернуть человека из-под защиты огня и стали.

Мия впервые видела подобных тварей: похожие на упырей, но со скошенной черепушкой, закрытой костяной пластиной, а спины усеяны длинными шипами. Зубы и ногти деформированы, гротескно большие. Такими можно рвать жертву, но не есть.

Часть тварей оттаскивала тела погибших церковников в лес в туман. Мия с трудом сдержалась, чтобы не броситься следом, проследить, зачем им тела.

Епископ стоял в самом центре толпы и непрерывно читал молитву. Аккумулировал энергию через слова и песнопения, благодаря чему мечи защитников сияли ярче.

“А может, и правда уйти? – подумала Мия. – Пусть твари сожрут церковников, а я прослежу и заберу шкатулку с сердцем?”

Искушение было настолько велико, что она уже начала отворачиваться к лесу, чтобы спрятаться в темноте, когда кто-то вскрикнул. Крик, полный страха и боли, заставил её обернуться. Ещё совсем мальчишка отмахивался от тварей, которые подцепили его за край робы и тащили из защитного кольца.

К нему на помощь бросился один из инквизиторов, но на него тут же накинулись твари, сбив с ног. Он даже вскрикнуть не успел, как голова отлетела от тела и, раскручиваясь и щедро разбрызгивая кровь, улетела в траву.

Кипящая энергия, которую Мия получила от монаха, требовала выхода, медленно перестраиваясь под нового носителя.

Размахнувшись, Мия почувствовала, как магия лёгкими электрическими разрядами пробежалась по пальцам. Из энергии соткалось копьё, сияющее белым светом, и Мия метнула его, сбив с парнишки тварь. Тут же инквизитор с седыми висками подхватил его за шиворот и втащил в круг. Одна из тварей попыталась повторить трюк и бросилась на него сверху, но точным броском Мия сбила её, оставив корчиться на земле.

“Что ж, пора с этим заканчивать, – выдохнула она, поднимая руки к небу. – Нам ещё Дария искать, а без этих олухов поиски могут затянуться”.

Из ниоткуда возник ветер, разгоняя тучи и открывая звёздное небо. Едва лунный свет пролился на землю, твари отступили. Попятились, утаскивая за собой тела, спеша укрыться в тумане в тени древнего леса.

Церковники, поняв, что расклад изменился, тут же ринулись в атаку. Зачарованные мечи рассекали плоть тварей, словно раскалённый нож  – масло.

– Скорее, нужно проследить, куда они уносят тела! – крикнула Мия, без труда отыскав лидера.

Высокий сухой мужчина с длинным орлиным носом и седыми висками – он умело орудовал мечом, его беспрекословно слушались остальные, и именно он жёг её зачарованной сталью в том подземелье, когда Мия пришла в себя.

В отличии от испуганных монахов он выглядел спокойным и сосредоточенным. Словно каждое воскресенье вместо дров рубит жутких тварей на заднем дворе.

Услышав её оклик, он поднял взгляд и, казалось, на мгновение растерялся. На суровом лице отразилось изумление. Мия поздновато сообразила, что всё ещё не одета. Она чувствовала прохладу ночного воздуха, но мёртвая дева от ветерка замёрзнуть не может, а ситуация не располагала к стыдливости.

Увидел её не только предводитель инквизиторов, но и епископ.

– Отведите взоры, братья мои! Её нечестивая магия не сумеет причинить нам вреда!

Несколько монахов, бросив мечи, упали на четвереньки и принялись неистово молиться.

В следующий миг мир перестал существовать. Боль пронзила грудь, лишая дыхания. Вскрикнув, Мия сжалась и упала на дно телеги, не видя и не слыша ничего.

Глава 5 – Караван

“Едва взглянув на неё, я понял, что это было ошибкой” – позже запишет Павус в дневник.

Ведьма. Костяная паучиха. Могильная плясунья.

Стоило ей воздеть руки к небу, как тучи, застилавшие небосвод, поспешили убраться прочь, проливая лунный свет на бойню, учинённую нечистыми тварями. Нечисть, зашипев, попятилась, а инквизитор смотрел на паучиху, словно зачарованный.

Это был уже не скорченный, покрытый ожогами и шрамами труп. Перед ним стояла высокая статная женщина, не считающая нужным скрывать своих грешных форм. Белые, лишённые живого цвета волосы серебрились в свете луны, выдавая её противоестественное происхождение.

– Отведите взоры, братья мои! Её нечестивая магия не сумеет причинить нам вреда!

Вздрогнув, Павиус вскинулся, отрывая взгляд от ведьмы. Твари спешили скрыться, часть послушников и монахов неистово молилась. Резко выступив вперёд, инквизитор без труда разрубил зазевавшуюся тварь. Благословенная сталь не встретила сопротивления.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Осталась только вытоптанная поляна, залитая кровью, кое-где лежали остатки людей. Самих тел не было, даже голову бедного Моро унесли.

Осторожно приблизившись к телеге, он заглянул внутрь. Ведьма лежала, сжавшись в позе эмбриона. Ящик оказался разрушен, а цепи разорваны. Пришлось достать тяжёлые, подавляющие магию новые кандалы. Никто не думал, что она успеет так быстро восстановиться…

Но тут нашли послушника Тома, служку епископа Арно, под телегой. Парнишка, холодный и недвижимый, словно уснувший, лежал под телегой, протянув руку к разрушенному ящику.

Ведьму засунули в один из ящиков, переложив вещи епископа, и только после того, как замки были закрыты, а сверху наложили сковывающую печать, Арно вытащил нож из шкатулки. Павиус прислушался, но ведьма не издала ни звука. Возможно, ещё не пришла в себя или не хотела привлекать лишнего внимания.

Вновь что-то задумала, ведьма.

Оставаться на поляне нельзя, собрав вещи и прочитав молитву об упокоении усопших, отряд двинулся дальше. За ночь они потеряли четырёх послушников, двух монахов и одного инквизитора.

“Не так уж и плохо”, – подумал Павиус, когда служка привёл ему пойманную лошадь.

Арно, конечно, недоволен потерей слуг, но инквизитор мог лишь похвалить своих охотников и инквизиторов – быстро оценили обстановку и организовали защиту Епископа.

Моро немного жаль, но он всегда больше тяготел к наукам и книгам, нежели к сражениям.

Отряд двинулся в путь. В этот раз идти было тяжелее, часть коней они утратили. Для Епископа и Мастера Инквизитора кони нашлись, но остальным пришлось идти пешком. Сильно замедлившись, они тащились по дороге, натыкаясь лишь на опустевшие деревни и стаи одичавших собак.

Несмотря на середину лета, стали попадаться пожелтевшие деревья и жухлая трава. Всё чаще они натыкались на мёртвых птиц и мелких грызунов. Леса опустели и тревожно затихли.

Небо заволокли тяжёлые, свинцовые тучи, и чем дальше вилась дорога, тем меньше они понимали, какое сейчас время суток. Среди голых сухих деревьев и запустения их нагнал торговый караван.

Небольшой, но хорошо вооружённый: шестеро всадников с гербовыми знаками на груди, поверх которых висели святые защитные печати. Сам караван состоял из четырёх телег: две, гружёные ящиками и сундуками, и две клетки с живым товаром.

Караванщик словно бы обрадовался святому воинству. Он не только остановил ради них караван, но и угостил сытным обедом, а потом и вовсе пригласил продолжить путь вместе.

Караванщик вёз изысканные ткани, вино и специи из-за моря. Заказчик был всего один – Граф Виланд.

К нему же спешили и святые братья.

Некогда графство было одним из самых больших, богатеющее за счёт шахт, плодородной земли и густых лесов. Из графства по реке на юг переправляли лес, корабли везли пушнину и мёд. Теперь отсюда можно вывезти лишь отравленную проклятьем землю.

Замок графа Виланда – единственное, что не позволяет Проклятым землям расти, а тварям с той стороны гор пировать в людских селеньях.

Во всяком случае, так считалось.

До замка графа оставалось недалеко, и Павиус предпочёл бы провести ночь в пути, нежели останавливаться и вставать лагерем на грязно-коричневой от пожухлой травы поляне. Когда-то здесь косили траву, сгнившие стога ещё виднелись серыми кучками на фоне мёртвого леса.

Всадники, посланные графом, спешились и встали в караул. Павиус предложил своих людей для смены, но его заверили, что в этом нет необходимости. Завтра к обеду они прибудут на место, и там воины смогут отдохнуть, а пока должны выполнить свой долг. Покивав, он организовал караул из охотников и инквизиторов. Ни один человек не может обходиться без сна сутки напролёт и при этом сохранять внимательность и способность сражаться.

– Проклятье растёт, – вздохнул караванщик, когда разбили лагерь и устроились у костров. – Ещё два года назад мы останавливались в большом постоялом дворе, чуть дальше по дороге, – он неопределённо махнул рукой в сторону леса. – А сейчас там пепелище. Говорят, гостям начали сниться кошмары, и кто-то особо впечатлительный устроил поджог.

Епископ Арно покивал, но ничего не сказал. Церковь много раз отправляла разведчиков, но вернулся только… Приподнявшись, Павиус огляделся.

Обезображенный и полубезумный бродяга стоял с плошкой воды, протягивая её рабам в клетке. Надсмотрщик, презрительно скривив губы, наблюдал, не вмешиваясь, но хлыст в его руках так многозначительно покачивался, что рабы не решались принять помощь. За весь день никто не поднёс им ни еды, ни воды, и всё же слишком напуганные, чтобы потянуться за водой, они замерли в слишком тесной для такого количества людей клетке.

Поднявшись, Павиус направился к бродяге. Он приставил монаха наблюдать за безумцем, но тот беспечно спал у одного из костров.

Бродяга заметил его и, сунув плошку между прутьями, направился навстречу, но в момент, когда Павиус готов был открыть рот и отчитать безумца, тот рухнул на колени и принялся громко нараспев молиться. Павиус аж сбился с шага. Он мог бы поклясться, что старик сделал этот намеренно, зная, что инквизитор не прервёт молитвы.

Не спалось. После прошлой ночи Павиус вздрагивал от каждого шороха и, несмотря на дозорных, поднялся с лежанки, чтобы лично всё проверить.

У ярко пылающих костров и на  телегах расположились охранники, вглядываясь в лесную тьму. В некотором отдалении от лагеря кругом стояли воины графа. Вытянувшись, словно на параде, они держали копья, недвижимые и бесшумные.

Когда Павиус подошёл, воин скосил на него глаза и коротко кивнул.

Не спит. Инквизитор был уверен, что тот уснул, подперевшись копьём. Ему самому было прекрасно знакомо то чувство бесконечной усталости, когда засыпаешь стоя.

– Никого, – коротко произнёс воин.

Выглядел он чуть болезненно из-за бледных, почти синих губ и серой кожи. Глаза в темноте казались провалами в бездну.

– Отлично. Принести тебе воды?

Тот похлопал по бурдюку на поясе и коротко поблагодарил инквизитора.

Проходя мимо грузов, Павиус услышал скребущий звук. Невольно остановившись, он прислушался. Сундук, в котором спрятали Костяную паучиху, лежал среди прочего груза. Похоже, она пришла в себя и теперь скребётся, как мышь за стеной.

Стоя в тени между тёмным лесом и освещённым кострами лагерем, он прислушивался к внутренним ощущениям. Сегодня никто не нападёт и вовсе не из-за воинов графа.

Твари получили то, зачем приходили – тела, что они унесли с собой. Похожие на гулей, но слишком осторожные, понимающие опасность святого оружия. Будь это дикие твари, с которыми Павиус встречался раньше во время охоты, они бросались бы на клинки с единственной целью сожрать всех. А эти отступили, едва пролился лунный свет, не стали преследовать и теперь не нападут.

“Должно быть, нечестивые эксперименты Костяного ворона позволили вывести новый вид нечисти, – рассуждал он, доставая трубку. – Но вот проблема: что если он, как Паучиха, не умрёт даже после обезглавливания и сжигания? Расчленить и попрятать по отдалённым монастырям? Но позволит ли он себя расчленить…”

По спине пробежал холодок. Павиус не любил возвращаться к воспоминаниям о своей «победе» над Паучихой. Правды о том, что произошло в тот дождливый день, он никому не открыл. Потому он был против использования ведьмы. В этот раз она может оказаться куда менее благосклонна и смирна.

Среди треска поленьев в кострах и шелеста сухих листьев в лесу до Павиуса донёсся тихий плач. Повернувшись, он нашёл среди груза сундук с ведьмой.

Плачет?

Что способно довести ведьму до слёз?

Ответ нашёлся быстро. Плакала не она.

За плачем послышался утешающий шёпот и резкий удар по железным прутьям. Кто-то вскрикнул от боли.

Павиус повернулся к лагерю, желая вернуться в палатку и забраться под одеяло. Стоит поспать, день завтра будет долгий…

Глухой удар и треск заставили его резко обернуться.

– Похотливая мерзость, – зашипела Паучиха. – Да отвалятся твои чресла, а руки покроются струпьями. Ты сгниёшь заживо, и ни одно зелье, ни одна микстура не смогут унять твою боль.

Быстрым шагом Павиус приблизился к клеткам. Испуганный и бледный надсмотрщик отшатнулся, не отрывая взгляда от дыры в сундуке. Оттуда на него смотрел мертвец. Во всяком случае, так могло показаться.

Загородив собой надсмотрщика, Павиус угрожающе произнёс:

– Не смей угрожать караванщикам.

– Это не караванщики, а работорговцы. Разве церковь не должна преследовать их?

– Мы берём только неверных! – поспешно взвизгнул охранник и был отпихнут в сторону.

– Неверные – не люди, – глядя ей в глаза, медленно произнёс инквизитор.

Она фыркнула, и даже не видя её лица, Павиус легко дорисовал в голове, как тонкие бледные губы изогнулись в презрительной усмешке.

– Пахнет дегуманизацией, – почти нежно пропела она и тут же ойкнула, словно что-то вспомнив: – Ах да, вы едва ли знаете, что это такое. Церковь предпочитает жечь книги, вместо того чтобы читать.

 Зубы до боли сжались, он хмуро посмотрел на ведьму, чей глаз блестел в щели сундука.

– Зато мы не мучаем людей, не заражаем болезнями только для того, чтобы посмотреть, как она развивается. Помнится, Капитул сам был не против купить парочку-другую рабов для своих экспериментов.

– Я никогда не состояла в Капитуле.

– А я никогда не жёг книг.

Повернувшись к надсмотрщику, он дёрнул подбородком, приказывая убраться с глаз долой.

– Сколько прошло? – быстро спросила она. – Как долго я пробыла в ящиках?

В голос ведьмы проскользнуло отчаяние – бальзам на душу усталого инквизитора.

Уже повернувшись, чтобы уйти, Павиус позволил себе небольшую паузу, кожей чувствуя её нетерпение.

– Тридцать пять лет.

Ахнув, она отпрянула от щели.

Глава 6 – Граф Вилан

Слова ударили сильнее любого меча. Задохнувшись от ужаса, Мия отпрянула, пытаясь осознать эту цифру.

Тридцать пять лет.

Мия надеялась на смерть, когда вкладывала меч в руки юнца, но попала в плен. Долгий. Слишком долгий.

Тридцать пять лет.

Жива ли Зорина? Сейчас ей пятьдесят пять.

Она вздохнула.

Милой нежной Зорине пятьдесят пять.

Мия помнила её девчонкой, девушкой, но не увидела женщиной. Завела ли она семью? Сумел тот беспутный мальчишка добиться её расположения? Быть может, у Зори уже появились внуки.

Возможно, что-то случилось? Что-то не так с Зорей? Оттого Дарий совершил что-то, из-за чего Церковь открыла на него охоту?

А вдруг Зорина умерла? Дарий, потеряв последнего дорогого человека, захотел и сам умереть? Не самая простая задача для того, кто отмечен вниманием самой смерти.

Стукнувшись о стенку тесного ящика, Мия попыталась сменить позу.

Ящик пах пряностями, в таких перевозили запрещёнку, чтобы собаки не учуяли. Запрещённые Капитулом чародеев магические ингредиенты, которые тем не менее все использовали.

Лежа в ящике, Мия прислушивалась. Наступило утро, лагерь пришёл в движение.

Звенит сбруя, кони бьют копытами землю. Фыркают и причмокивают, переговариваясь между собой.

Звенят оружием люди. Говорят громко, грозно, но перед церковниками тут же смягчают тон. Святые братья ходят бесшумно. Говорят тихо. Много молятся. Чувствуется, что произошедшее сильно их впечатлило.

Да и Мию тоже. Давно она не встречала таких созданий – извращённых и поднятых грязной магией. Магией, идущей против естественного порядка. Интересно было бы заполучить несколько особей для исследований.

На мгновение она представила, как обращается с подобным предложением к церковникам, и захихикала, испугав проходящего мимо надсмотрщика за рабами.

Покачиваясь и скрипя, караван добрался до замка. Разглядывая в щель огромную чёрную громаду стен, Мия пыталась вспомнить – видела ли что-то подобное раньше. Где они? Бывала ли она в этих землях?

Сильно ли изменился мир за тридцать пять лет?

– Слава Всевышнему, добрались. Я слышал, что твари пробираются по ночам в деревни и воруют скот и людей, – шепталась охрана каравана.

Лошади стали беспокойными и не хотели идти вперёд, упирались и обеспокоенно ржали. Возница заругался, засвистел хлыст. Чавкая грязью под ногами, лошади втянули телеги во двор.

Из своего сундука Мия могла разглядеть лишь кусочек грязного двора. Пахло нечищенной конюшней, скисшими помоями и выгребной ямой. Среди всего этого смрада нос уловил тонкий аромат смерти.

“Странно, что собаки не лают, – отстранённо подумала Мия, пытаясь устроиться в неудобном ящике, слишком тесном для взрослого человека. – Они едва ли не первые должны были среагировать на душок смерти”.

Через щель она наблюдала, как рабов, словно скот, выгнали из клеток и собрали в кучу в центре двора. К ним вышел человек в чистой дорогой одежде и стал ругаться с караванщиком. Он заказывал здоровых и крепких, а эти сразу упали на землю.

– Мы защищаем вас от Проклятых земель и тварей, а вы даже нормальных рабов привести не в состоянии?! Они едва стоят на ногах!

Выглядели они действительно неважно. Болезненно худые, ободранные, все в синяках и ссадинах. За всё время путешествия Мия не видела, чтобы им принесли воды или хлеба.

– Забираем всех, – покровительственно произнёс человек вне поля зрения Мии.

– Господин. Они не сегодня-завтра…

– Покормите и отведите их помыться. Выдайте одежду, ночи ныне холодные, – говорящий спустился по ступеням в грязь. – И Бога ради, снимите цепи!

– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, – коротко поклонился слуга, ругавшийся с караванщиком, и принялся раздавать команды.

“Сиятельство? Значит это и есть граф, к которому мы спешили”, – удивилась она, разглядывая молодого мужчину, едва переступившего порог тридцатилетия.

Золотисто-русые волосы подстрижены выше плеч и даже несмотря на пасмурный день словно светятся внутренним светом. На нём был светлый камзол с вышитыми на груди золотыми лисами. Невероятно роскошный наряд для такого грязного двора.

Заметив церковников, он резко развернулся и, просияв им улыбкой, поспешил поприветствовать гостей.

Словно не замечая грязи, граф опустился на одно колено и поцеловал руку епископа.

– Ваше Преосвященство, – произнёс он, склонив голову, пока епископ осенял лорда священным знаком.

Его лицо при этом приняло глумливое выражение, и ему пришлось сжать зубы, чтобы подавить улыбку.

Неожиданно граф скосил глаза, и Мия встретилась с ним взглядом. Глаза цвета расплавленного золота, с зелёными крапинками, напомнили о давно погибшей подруге, заставив сердце болезненно сжаться.

– Для меня честь принимать столь высоких гостей, – вновь поклонился он, на этот раз инквизитору. – Прошу вас, проходите. Гарри, проведи гостей в зелёную гостиную, пока готовят комнаты!

– Вы не получали наши письма? – спросил Инквизитор, выступив вперёд.

– Боюсь, что нет, – сокрушённо покачал головой граф, и среди волос мелькнула золотая серёжка с алым рубином.

“Какая потрясающая роскошь для подобного захолустья”, – мысленно подивилась Мия.

В гостиной ярко пылал камин. Гостям подали чай и закуски. Церковники заметно приободрились, только Инквизитор с седыми висками оставался хмур. Его не радовали ни растопленный камин, ни толстые ковры, на котором монахи оставляли комья грязи, ни аппетитно пахнущие куски мяса и подогретое вино.

Может, тоже чувствовал, как в комнату проник смрад разложения?

Когда служка объявил, что комнаты готовы, сундук отнесли в покои епископа.

– Обещаю ничего не трогать, если позволите выйти из ящика и размяться, – без особой надежды попросила Мия.

– Молчи, ведьма, – строго ответил старик. – Ты убила моего слугу!

– И спасла всех остальных.

Ответить он не успел. В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошёл инквизитор. Узнать его было несложно. Шёл он беззвучно, только святой круг позвякивал о латунные пуговицы строгого камзола. Грязная походная одежда сменилась изысканным нарядом, пошитым по фигуре и украшенным вышивкой. Волосы зачёсаны назад, на висках белеет седина.

Церковники ныне те ещё модники.

– Владыка, – закрыв дверь, он быстро прошёл в комнату. – Мне кажется, не стоит оставлять её здесь. Позвольте инквизиторам делать свою работу. Мы позаботимся о ведьме.

Взгляд, что епископ бросил на инквизитора, показался Мие… Лукавым? Словно эти двое знали что-то, о чём не желали говорить при ней.

Но раз уж командование походом собралось, самое время попытать удачу.

– У меня есть информация.

Церковники сразу замолчали.

– Говори, ведьма, – прогремел голос епископа.

Мия почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Интересно, сознательно ли он использует магию подчинения или нет?

– Дайте кости размять, скажу.

– Нет, – резко ответил инквизитор.

– Мы ведь должны быть союзниками, помните? Вы хотите, чтобы я вам помогла? Так ведите себя как люди, а не скоты, – последнее она прорычала, поддавшись злости.

– Мы не союзники, – жестом остановил инквизитора, схватившегося за меч, епископ.

Достав шкатулку, он раскрыл её и, чуть наклонив, продемонстрировал содержимое. Внутри серебряной коробки лежало розовое, обескровленное сердце.

Дыхание перехватило.

Медленно, чтобы она видела, епископ поднял стилет и коснулся сердца.

Пришлось закусить губу, чтобы не пискнуть от боли. Ударившись о стенки сундука, Мия сжалась, чувствуя, как на месте сердца разрастается пылающая боль.

– Хватит, – сквозь боль услышала она, и всё прекратилось. – Говори.

С трудом дыша, чувствуя, как медленно гаснет огонь в груди, Мия с ненавистью посмотрела на мучителей.

– Я приказываю, – угрожающе поднёс стилет к сердцу епископ. – Говори!

Ящик разлетелся на щепки, заставив мужчин отскочить. Энергия, забранная у послушника, всё ещё бурлила в теле, и её было достаточно, чтобы свернуть шеи парочке зарвавшихся церковников.

Глава 7 – Попытка договориться

Сундук из толстого дерева, обитый железом, разлетелся в щепки. Павиус и епископ шарахнулись в сторону, прикрывая головы. Тут же в епископа Арно полетел конец цепи, ударивший по руке, что держала стилет.

Захрустели кости. Брызнула кровь из раздробленной кисти.

Тело среагировало само, Павиус бросился наперерез, обнажая меч. Отскочив, ведьма едва увернулась от меча, но инквизитор и не думал останавливаться. Он метил в горло и руки. Опыт велел в первую очередь лишить ведьму способности творить магию.

– Тварей, что напали на вас, вела чья-то злая воля, – отскочив назад и легко, не глядя, вспорхнув на комод, произнесла она. – Это были не случайные гули, те не напали бы на такой большой отряд.

Павиус сделал выпад, Паучиха отступила и стеганула его цепью в грудь. Удар выбил бы из него воздух, но он успел поймать цепь свободной рукой и рывком дёрнул на себя.

Потеряв равновесие, она повалилась на него, ухватившись за одежду, чтобы устоять. На мгновение битва стала похожа на любовную сцену. Подняв серые глаза, Паучиха поймала его взгляд.

– Услышь же меня, Инквизитор, – прошептала она, и Павиус почувствовал, как тело дрогнуло. – Обычные гули не забирают мёртвых, тут что-то не так…

Договорить она не успела. Инквизитор схватил её за волосы, отдирая от себя, заставляя встать на носочки, выгнувшись, пытаясь уменьшить боль.

– Не смей ко мне приближаться, – задыхаясь, проговорил он. – Тварь!

Чувствуя, как пылает лицо, он оставил меч, выхватив из-за пояса кинжал. Холодное лезвие прижалось к белой коже на шее, но взгляд Паучихи оставался спокойным. Опустив руки, она не сопротивлялась, только смотрела спокойно, с затаённой в глубине глаз усталостью.

– Вы видели, у них нет половины черепа. Оставили ровно столько, сколько нужно для управления. Кто-то послал их за вами, – произнесла она.

Пальцы против воли разжались, словно из них ушла вся сила. Он хотел злиться, ненавидеть это языческое, нечистое отродье, но не выходило. Словно её отрешённость и спокойствие были заразны.

– Если вы не будете делать из меня врага, нам не придётся воевать, – тихо проговорила она и, мягко коснувшись жёсткой руки, убрала её со своей головы.

– Павиус!

Дрогнув, инквизитор сжал кулаки и заметил, как она вздрогнула от его изменившегося взгляда, поспешно отступая. Всё ещё нагая, она сжалась под его взглядом, обхватив себя руками, словно только сейчас обнаружила отсутствие одежды и смутилась.

“Нечестивая, грязная магия, – ругался он про себя. – Посмотрел ей в глаза, и она меня заворожила. Так и есть, заворожила. В следующий раз стоит выдавить ей глаза. Для нашей миссии они ей не нужны”.

Вогнав меч в ножны, он отступил к епископу, что баюкал покалеченную кисть. В пылу битвы шкатулка оказалась на полу. Подняв её, Павиус небрежно бросил шкатулку на кровать, заметив, как дёрнулась Паучиха.

– Быть может, это эксперименты вашего брата? – осведомился инквизитор, открывая ближайший шкаф.

– Исключено, – присаживаясь на край комода, решительно мотнула она головой.

– Раньше он не брезговал натравливать мёртвых на людей, – резонно заметил он, доставая простынь, и бросил ею в Паучиху.

– Вы верно выразились: мёртвых, но не извращённых не-мёртвых созданий, – быстро закутавшись в простынь, она благодарно кивнула. – Это больше похоже на дела какого-то экспериментатора, что намерено вырастил гулей и нашёл способ подчинить себе.

– Не вижу разницы, – отозвался епископ, морщась, пока Павиус рассматривал его руку.

Ведьма вздохнула. Помочь исцелить рану она даже не предложила. Заматывая руку епископа, Павиус бросил в её сторону взгляд. Как раз вовремя, чтобы заметить, как та потёрла пальцы, между которыми что-то блеснуло.

– То, что вы зовёте меня ведьмой, с точки зрения терминологии совершенно неверно, – заговорила она, поплотнее закутываясь в простынь. – Ведьмы – это обладательницы внутреннего природного дара, и подчиняется им живая природа. Животные, магические создания, растения. Способности их по большей мере интуитивны. В моём случае дар был, – она запнулась, – благоприобретённый. Я не способна создавать энергию из ничего, только получать и перерабатывать внутри себя. Мне подчиняются мёртвые. В классификации Капитула я некромант, – и помедлив, добавила, – а по факту я жрица Смерти.

Епископ бросил в её сторону красноречивый взгляд.

– Моя задача – упокоить тех, кто лежать в могиле не хочет, и уничтожить тех, кто извращает смерть, создавая чудовищ. Если коротко, я скорее инквизитор от мира мёртвых.

Ответить ей никто не успел, в дверь деликатно постучали.

На пороге стояли бродяга и высокий черноволосый эльф.

– Комнаты для барышни готовы, – низко поклонившись, произнёс последний. – Граф приказал проводить Костяную Паучиху в её покои.

Как на пружине Павиус подскочил на ноги. Её нельзя отпускать. Она должна находиться под его, Павиуса, присмотром!

– Не стоит так волноваться, – расслабленно отмахнулась Паучиха. – Вы помните, что мы не должны ставиться врагами, ведь так?

Взгляд у неё был лукавый. Блёклые серо-розовые глаза блестели. Бледные губы изогнулись в хитрой улыбке. Павиус уже потянулся к мечу, но епископ тронул его за рукав, останавливая.

– Ступай, презренная женщина, но помни, в чьих руках твоё сердце.

– Премного благодарна, – издевательски поклонившись, она отправилась за эльфом.

Едва дверь закрылась, Павиус взорвался:

– И вы отпустите её?! После всего того, что она сделала и наговорила?

– Успокойся. Мы в гостях и вынуждены подчиняться законам этого дома.

– Нет закона выше Божьего! – запальчиво воскликнул инквизитор.

– Нет. Но наша миссия должна храниться в секрете. Одно дело – исследование Проклятых земель, другое – врата в мир мёртвых и свихнувшийся некромант. Мы не должны сеять панику.

Павиус заметался по комнате, как дикий зверь по клетке. Под ногами поблёскивали серебряной паутиной щепки – всё, что осталось от дубового сундука.

– Её нельзя оставлять одну. Что, если она очарует Графа своими женскими чарами?! Она ставит под угрозу всю миссию!

– Павиус, сын мой. Тебе нужно исповедаться.

– Я не…

– Тебе нужно исповедаться, – с нажимом повторил епископ.

Павиус почувствовал, что не в силах противостоять его голосу. Колени сами собой подогнулись. Склонив голову, он замер в позе раскаявшегося грешника.

– Ты вновь ощутил греховное желание, сын мой?

– Нет, Владыка.

– Павиус, ты же знаешь, что не должен лгать на исповеди, – по-отечески пожурил его Епископ Арно и достал из походной сумки прут.

Инквизитор, хоть и был давно не мальчишкой, а умудрённым опытом, шрамами и сединой мужчиной, похолодел.

– Её тело ввело тебя в искушение?

Павиус хмуро уставился в пол.

– Ты ведь знаешь, что не должен лгать на исповеди. Не хочешь говорить мне, признайся самому себе.

Плечи обессиленно опустились. Он не должен воевать с едва ли ни единственным человеком, что пытается помочь, а не осудить.

– Я ненавижу её. Ненавижу всем сердцем. Я бы предпочёл сжечь останки, нежели собирать ее и оживлять.

– Но?

– Но моё тело – враг мой.

– Тело слабо, – подтвердил Епископ, беря его за руку, которой Павиус держал женщину за белоснежный шёлк и паутину волос. – Но дух наш силён!

Резкий удар по ладони заставил тело вздрогнуть, но инквизитор остался на месте. Это было заслуженно. Он позволил себе слабость.

– Мы должны закалять наш дух! – прут со свистом рассёк воздух. – Дух стоит превыше плоти, – удар, – превыше разума, – удар. – Если не можешь изгнать эти мысли, обрати их в ярость, – удар. – А если не выходит…

Пауза заставила Павиуса оторвать взгляд от ковра и посмотреть на епископа.

– Я лишь боюсь, что прознав об этом, она использует тебя, обратив ко злу.

Оставив прут, он по-отечески погладил рассечённую ладонь.

В свои покои Павиус вернулся в смешанных чувствах. Буря, не имевшая выхода, бушевала в душе. А причина ей – мёртвая дева, к которой он не должен ничего испытывать, кроме брезгливого презрения и ненависти.

Его кровь запятнана, род не чист, ему никогда бы не выбраться из роли слуги и всю жизнь прислуживать, если бы в тот роковой день Костяная Паучиха не вложила в его руку меч и не подставила шею.

Люди думают, что храбрый юнец сам, из последних сил зарубил проклятую тварь. Но это она смиренно просила о смерти.

Почему?

На кровати уже лежал чёрный с красным камзол, расшитый серебром и шёлком. Слишком шикарный для скромного инквизитора.

Доставая из сумки парадное одеяние, он думал: смог бы он стать Великим Инквизитором, будь его кровь чиста?

Епископ всего на пятнадцать лет старше, но выглядит развалиной, поход даётся ему очень тяжело. Зато сам Павиус до сих в совершенстве владеет своим телом и мечом. Он искуснее любого из инквизиторов, а видел больше любого из Охотников.

В комнату сунулся слуга и помог облачиться в строгий официальный наряд Мастера Инквизитора. Зачесав назад волосы, Павиус не отказал себе в минуте самолюбования.

Светлые волосы, подёрнутые на висках сединой, добавляли ему солидности. Костюм, позволяющий блистать на официальных визитах, не сковывал движений. Однажды Павиус сражался в нём со скрыгой прямо во время бала и вышел победителем. Пока остальные путались в длиннополых мантиях, он заколол тварь скрытым в рукаве освящённым клинком.

Глава 8 – Гостеприимство

“Я мёртвая дева, но даже для меня этот корсет туговат”, – подумала Мия, покинув покои.

Несмотря на середину дня, замок казался погружённым в дремоту. С Проклятых земель наползли серые, тяжёлые тучи, отчего длинные высокие коридоры погрузились в сумрак. Огромные картины на стенах, изящные вазы, статуи – всё словно накрыло серой пеленой.

В сопровождении молчаливого эльфа Мия направлялась в зал.

Милый граф выделил ей не просто комнату, а целые апартаменты из нескольких помещений. Кроме того одарил нарядами, какие Мия могла видеть лишь на картинках, когда сопровождала княжну много лет назад.

Ступая по пустым коридорам, Мия пыталась держать спину прямо, опасаясь, что выглядит в шикарном платье, как корова с бантиками.

“Сколько не ряди, а как была коровой, так ей и осталась”, – вспоминался ей голос из далёкого детства. Поморщившись, она мотнула головой, отбрасывая прошлое подальше, и тут же испугалась, не развалится ли причёска.

– Что-то не так? – спросил эльф.

– Всё хорошо, – тихо отозвалась она, и эхо подхватило её слабый голос. – Где все слуги?

– Им не велено появляться перед гостями. Они передвигаются другими путями.

Она покосилась на эльфа. Красивый, как зимнее утро после ночного снегопада, и такой же холодный. Странно видеть его на службе у человека. Как-то Дарий сказал, что люди для эльфов – как собаки для людей. Полезные и верные создания, жаль, недолговечные.

В огромной зале собрался народ. Мелкая аристократия, местный епископ, обряженный в чёрное и золотое. Как и замок, они все казались какими-то серыми, припылёнными, несмотря на пёстрые наряды.

Единственное яркое пятно – сам граф Виланд. В светлом камзоле, с красным коротким плащом, этак небрежно наброшенным на одно плечо. На груди приколота брошь с лисицей – гербовым зверем семьи. Казалось, ему нипочём серость и уныние. Он с улыбкой привечал как арендаторов, так и мелкое дворянство, собравшееся в замке.

Не желая привлекать к себе внимания, Мия поспешила отойти к стене, поближе к камину. Даже её мёртвому телу было неприятно холодно в этом огромном, продуваемом сквозняками и припылённом вечной тенью замке.

Сразу же рядом оказался граф Виланд. Местное солнышко, дарившее свет каждому, кто оказывался рядом.

– Госпожа, – он поклонился и, стремительным движением подхватив её руку, коснулся губами пальцев.

По спине побежали мурашки. Руки у него были ледяными, а губы и вовсе подобны кускам льда.

– Безмерно благодарен за оказанную честь.

– Что вы, это я должна вас благодарить, – подхватив юбку, Мия присела в реверансе.

Неожиданно он наклонился к её уху и спросил:

– Позволите использовать вас, чтобы разогнать уныние?

– А я могу отказать? – с усмешкой приподняла она бровь.

Если бы не воля графа, инквизитор пришпилил бы её мечом к стене, как бабочку. Опыт подсказывал, что пока не накоплена энергия, ввязываться в открытый бой с ним не стоит.

– Разумеется, – вновь касаясь губами её руки, прошептал граф, глядя в глаза.

Он стоял непозволительно близко. Расплавленное золото глаз гипнотизировало. В драгоценных камнях серёжки запутались отблески пламени камина. Голос, тихий и проникновенный, пробирался под одежду и щекотал обещаниями…

Моргнув, она скинула наваждение и, оскалившись, погрозила ему пальцем.

– Простите, не удержался.

– Что-то мне подсказывает, что вы не умеете принимать отказы.

– Истинно так. После рождения отец отослал меня подальше от замка и обеспечил всем, что только мог пожелать молодой и беспечный аристократ. После его смерти я вернулся, чтобы стать графом, но привычкам изменить сложно, – он погладил её пальцы. – Поможете мне немного расшевелить это общество? Пусть Проклятье со своей мглой останется за стенами замка.

– Разве кто-то в силах отказать вам в чём-то? – наклонив голову набок бок, повторила Мия. – Тем более, когда вы так просите.

– Господа! – громко объявил Виланд. – Позвольте вам представить мою дорогую гостью и, возможно, последнего некроманта в мире: Костяную Паучиху!

Все повернулись посмотреть на диковинку, и Мия ощутила себя жуком в банке. Зато лицо инквизитора скривилось так, что Мия почувствовала себя чуточку отомщённой.

Похоже, молодой граф привык к совсем иной жизни в столице, и местный застой ему – как кость в горле.

– Быть может, продемонстрируете нам свои таланты?

– Для этого придётся кого-нибудь убить. Боюсь, это может испортить вечер.

– Тут вы правы, – он вновь прикоснулся ледяными губами её пальцев, безмолвно говоря "спасибо". – Теперь этим провинциальный жабам будет что обсудить на год вперёд.

Расточая улыбки, граф принялся рассказывать какие-то байки о магах. Рассказы эти не имели ничего общего с реальностью и годились только для того, чтобы разогнать скуку очередной курьёзной историей.

Обведя гостей взглядом, Мия почувствовала лёгкую тревогу. Ни одного мага. У них тут Проклятые земли неизвестной природы, а при дворе никого, обученного обращаться с энергией?

Фраза графа «последний некромант» резанула слух, но Мия легко убедила себя, что сказано это было для красного словца.

Инквизитор и епископ, притащившие её сюда, оказались замечены графом Виландом и немедленно представлены под всеобщее обозрение. Наконец Мия узнала их имена.

– Его Преосвященство епископ Северин Арно, – представил гостя граф, – и Мастер инквизитор Рейно Павиус.

Епископы забавно покачались друг перед другом, словно неуверенные, кто из них главнее и кто должен кланяться ниже.

Наблюдая за ними, Мия затылком чувствовала пылающий сдерживаемой ненавистью взгляд инквизитора Павиуса. Обернувшись, она позволила себе лукавую улыбку.

– От вашей кислой гримасы вянут цветы и портится вино, – подходя ближе, произнесла Мия, наблюдая, как кривится худое скуластое лицо церковника. – Ну же, порадуйте нас, улыбнитесь!

Кажется, ещё чуть-чуть, и его физиономия треснет, не выдержав жара ненависти.

– У вас почти получилось, – шепнула она, проходя мимо, подальше от очарования графа Виланда, спешившего к инквизитору.

– Дорогой мой друг! – Виланд хлопнул инквизитора по плечу с таким видом, словно они не одну бутылку вместе в кабаке распили. – А, госпожа Костяная Паучиха. Будет ли уместно, если я спрошу о вашей последней битве?

Мия удивлённо приподняла брови. Что он имеет в виду?

– Вижу, вы уже уладили былые разногласия, так, быть может, поделитесь, как вам удалось одолеть одного из сильнейших некромантов своего времени? – продолжал граф и вновь хлопнул инквизитора по плечу.

Мия не знала, что удивило её сильнее.

Статус «сильнейшего некроманта», которым она никогда не обладала. Едва ли она входила в сотню средних магов, скорее плелась в конце списка посредственностей.

Или инквизитор, оказавшийся тем самым мальчишкой, меч которого должен был подарить ей покой.

Мастер инквизитор ничуть не походил на того мальчишку, обмочившего штаны перед противником и оказавшегося не в силах удержать меч. Теперь это был  иссушенный испытаниями мужчина с острым лицом, холодными глазами и седыми висками. Сказанное Графом заставило его окаменеть и впервые с момента их встречи после пробуждения Мии избегать её взгляда.

– Нечего рассказывать, – пожала плечами она. – Он оказался быстрее, только и всего.

Глава 9 – Лунная ночь

Вечер тянулся бесконечно долго. Светские манеры никогда не были сильной стороной Павиуса, и все эти бесконечные ужимки и пустая болтовня оказались невероятно утомительными. Едва граф отвлёкся на кого-то из гостей, мастер инквизитор позорно бежал, спеша укрыться в своих покоях. Уж лучше на ужин будет подсохший хлеб и крошащийся сыр, чем дожидаться ужина в компании сиятельного графа и его напыщенных гостей.

Вспоминая их любопытствующие взгляды и какой-то голодный блеск в глазах, Павиус невольно передёрнул плечами. Становиться развлечением для местной аристократии ему не хотелось. Пусть Паучиха танцует под их дудку, словно цирковая обезьянка.

Едва закрыв дверь своих покоев, он услышал быстрый стук каблуков.

– Демон бы пожрал эти туфли, – выругался знакомый голос.

Хлопнула соседняя дверь.

Паучиху поселили рядом.

Мысли в голове смешались. С одной стороны, граф дал понять, что Паучиха его гостья, а значит, пленить её и закрыть в темнице не выйдет. С другой, сам факт, что она гуляет тут, как у себя дома, пугал до дрожи. Кто знает, каких дел она наворотит!

“Стоит хотя бы поговорить с ней. Припугнуть”, – решил Павиус, открывая дверь.

От графа он увидел только тень и почувствовал шлейф духов. Он прошёл по коридору бесшумно, и в момент, когда Павиус вышел из покоев, тот вошёл в комнату Паучихи.

“Я ведь говорил! – мысленно зашипел он, ринувшись к соседней двери. – Она уже околдовала Виланда!”

Тут же раздался испуганный женский голос:

– Что вы здесь делаете?!

– Я лишь хотел удостовериться, что вам понравились комнаты и наряды, – тихий голос графа едва слышен.

Схватившись за ручку двери, Павиус ощутил необходимость узнать, что там происходит, но дверь оказалась закрыта. Даже не дрогнула под его напором.

“Граф, возможно, в опасности, я должен, нет, я обязан вмешаться!” – с этой мыслью он вернулся в свои комнаты и вышел на балкон.

Дверь в покои Паучихи была открыта.

– Не подходите ближе, – раздалось совсем рядом, и мастер инквизитор, словно мальчишка, замер, поставив одну ногу на балюстраду.

– Вы меня боитесь? Простите, я совсем отвык от общества добродетельных женщин, я не хотел доставлять вам неудобства.

“Добродетельная? Она? Граф, вы перебрали вина!”

Осторожно перебравшись на соседний балкон, он прислонился к окну и заглянул внутрь. Дорогое стекло позволяло разглядеть Паучиху, отступившую к трельяжу, и графа в расстёгнутом камзоле с распахнутой на груди рубашкой, сидящего на пуфике у шкафа.

Несмотря на середину лета, балконы обдувал холодный осенний ветер. Чувствовался запах палой листвы и подмёрзшей земли. Небо заволокли свинцовые тучи. Окна выходили на Проклятые земли – совсем не тот пейзаж, которым хочется наслаждаться.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – нервно теребя рукав, спросила она.

– Я пришёл убедиться, – расслабленно отозвался граф и, дотянувшись до графина с вином, наполнил бокал.

– В чём же? – голос же Паучихи звенел от напряжения.

– Вы действительно Костяная Паучиха?

Она выразительно приподняла брови.

– Нет, скоморох, украденный из цирка.

– Может, и скоморох, – пожал он плечами. – Но мне нужны доказательства.

– На поднятие мёртвого сил у меня не хватит, да и нашим общим друзьям, верящим в одного воображаемого друга, это не понравится.

Подавившись вином, он заинтересованно посмотрел в ответ.

На мгновение, всего на мгновение граф стрельнул взглядом в сторону окна. Отшатнувшись, Павиус едва не свалился с балкона.

– Что там? – тут же встрепенулась Паучиха.

– Ничего, должно быть, птица.

– Тут ещё водятся птицы? Они обычно первыми улетают с проклятых мест.

– Вороны да кладбищенские падальщики, отравленные проклятьем, – расслабленно проговорил он. – Один из монахов болтал, что вы разогнали тучи.

– Да.

– Говорят, Могильная плясунья могла призвать луну и, купаясь в её лучах, творить чудеса.

– Кто говорит? Стоило бы укоротить язык болтуну.

– Станцуйте для меня.

Последовала пауза.

Павиус вновь прильнул к окну. Паучиха отступила, а граф, развалившись в кресле, пил вино.

– Благодаря мне вы получили свободу, неужели я не заслужил небольшого вознаграждения?

Замешкавшись, она сделала ещё один шаг назад.

– О, мне известно условие, что столь сильно смущает вас. В шкафу есть белая сорочка.

– Очень мило, – буркнула она и начала распутывать завязки на корсете, отвернувшись от графа.

Пружинисто поднявшись, граф стремительно приблизился и  развернул её к себе.

– Позвольте, помогу.

– Может, лучше позовём служанок? – отступая, предложила Паучиха.

– Вы меня боитесь?

– Любая женщина, оставаясь с незнакомым мужчиной наедине, будет испытывать некоторую нервозность.

– Не бойся, – так тихо, что Павиус едва расслышал, прошептал он, глядя ей в глаза. – Тебя я кусать не стану. Только если сильно попросишь.

Оцепенев, Паучиха развернулась, позволив Виланду ослабить корсет. Виланд стоял совсем близко, наклонившись, он оттягивал ленты корсета, вынуждая её делать небольшие шажки назад, натыкаясь на него и спешно отступая.

Слишком близко.

Слишком интимно.

Павиус почувствовал, как к щекам прилила кровь. Словно он вернулся в далёкое прошлое к дыре в заборе в женской купальне. Встряхнувшись, он отстранился. Пришлось напомнить себе, что он здесь не из дурного любопытства, а следит за опасной тварью, способной наворотить невообразимых бед.

Но тут Виланд, наклонившись к ней, что-то прошептал. Вскинувшись, Паучиха резко повернулась, но была поймана за подбородок и развёрнута обратно.

– Не сейчас, – тихо проговорил граф.

– Спасибо, дальше я сама, – бросила она, спеша скрыться за ширмой.

Он вновь развалился в кресле, улыбаясь своим мыслям и раскручивая багрово-красное вино в бокале.

“Не похоже, чтобы граф нуждался в защите и помощи”, – мысленно проворчал Павиус и попятился назад к своему балкону.

Тут Паучиха вышла из-за ширмы в белой полупрозрачной сорочке, и он, неловко запнувшись, повалился на спину и упал бы вниз, не располагайся балконы близко друг к другу.

Женщина направилась к дверям, и пришлось спешно перебраться обратно, опасаясь быть замеченным. Он едва успел ввалиться в свои покои, как Паучиха вышла наружу.

Холодный ветер трепал полы белого одеяния. Вид с балкона открывался не слишком впечатляющий: на грязный двор замка, чёрную стену и Проклятые земли. Чёрную, безжизненную пустошь, покрытую колючими кустарниками, выжженной травой и сухими деревьями. Небо заволокли тяжёлые, свинцовые тучи, казалось, вот-вот начнётся дождь.

Обернувшись, Паучиха посмотрела в темноту комнаты, как показалось Павиусу, неприязненно. Отвернулась, закрыла глаза, выдохнула. С губ сорвалось облачко пара.

“Интересно. Значит, даже без сердца она тёплая? Или нагрелась, пока была в комнате у камина?” – в нём пробудился профессиональный интерес.

Сжав кулаки, Паучиха вновь глубоко вдохнула и выдохнула. Разжала пальцы и встряхнула руками.

С началом движения где-то вдали зазвучала флейта. Бесконечно грустная, пробирающая до костей мелодия. Женщина двигалась медленно, плавно, подчиняясь музыке.

Текучие движения завораживали. Звуки флейты заполнили сознание, вытеснив из него все мысли. Сидя на полу у балкона, Павиус наблюдал за танцем, не в силах оторвать взгляд.

Медленно, с неохотой тучи расступились, и на балкон пролился холодный лунный свет. Тревога, что скреблась изнутри с того самого момента, когда Павиус ступил на территорию замка, рассеялась. Стало тихо, спокойно, словно после долгого преследования тварей по болотам добрался до безопасного места и уснул в тепле.

Моргнув, Павиус резко отпрянул от окна, стряхнув с себя наваждение.

Магия.

Глава 10 – Сердце мертвой девы

Кровать была неудобной, постельное бельё сырым и с запашком, а в матрасе, похоже, кто-то копошился – и хорошо, если мыши, а не клопы или черви. От стен веяло холодом, словно сейчас середина зимы, сколько бы Мия ни жалась к огню камина, никак не могла согреться.

“Проклятье, – кутаясь в пахнущее сырой псиной одеяло, ругалась она. – Я же мёртвая! Я не должна мёрзнуть!”

Порадовавшись, что мертвецам сон не нужен, Мия провела ночь, накапливая энергию. Пусть по капле, но едва ли у церковников найдётся ещё один ненужный послушник. Но сколько бы она ни медитировала, силы не прибавлялось. Должно быть, это влияние Проклятых земель.

Именно из-за них за всё время ей не попалось ни одной кошки или собаки. Оттого вазы пусты, ведь живые цветы слишком быстро вяли. И поэтому караванщик поспешил уехать, не остановившись в замке для отдыха.

В какой-то момент, хотя Мия не заметила, чтобы на улице стало светлее, в комнату впорхнули служанки. Бледные, тощие девицы, страдающие малокровием. Они согрели воды и помогли обмыть тело, подкрасили лишённое красок лицо, помогли облачиться в новое платье и собрали волосы в замысловатую причёску. На шею повязали платок в несколько слоёв, а когда Мия высказала удивление, рассказали о модных веяниях столицы.

“Не всё ли равно в этом захолустье, что носят в столице? – подумала Мия, поправляя белый шёлк платка. – Впрочем, не мне, большую часть жизни прожившую в лесу, судить об этом”.

Завтракали в узкой зале, убранной в белых и жёлтых цветах, словно это могло разогнать сумерки, павшие на замок из-за туч. Церковники были уже тут. Стоило войти, как Инквизитор вцепился в неё взглядом, словно она у него денег заняла, и все тридцать пять лет не отдаёт.

Словно в насмешку, слуги посадили их напротив, окончательно испортив аппетит мастеру инквизитору Павиусу.

Мия вежливо разрезала блюдо на несколько кусочков, но есть не стала. Мёртвые не испытывают голода, а те, что испытывают, становятся её работой и должны быть упокоены. Даже если бы она нуждалась в пище, всё равно не смогла бы есть под столь суровым взглядом.

Страха перед ним Мия не испытывала. После того, как выяснилось, что это он отсёк ей голову, Мию подмывало хлопнуть его по плечу и бросить какую-нибудь глупую шутку по этому поводу. Как можно злиться на того, кого она буквально заставила поднять меч.

Злилась она за пробуждение, но недолго. Отчего-то церковники не взяли с собой ни одного мага, и единственное, что не даёт поотрывать им головы, это нелюбовь Мии к бессмысленным убийствам и украденное сердце.

Кстати о сердце!

– Для человека, что украл сердце мёртвой девы, вы какой-то хмурый, – обратилась она к инквизитору, и тот замер от неожиданности, не донеся ложку до рта. – Ну же, улыбнитесь, вы первый в истории мужчина, которому это удалось!

Мия улыбнулась ему самой обаятельной из своих улыбок. Возможно, сказался недостаток опыта, в прошлом у неё было не слишком много поводов для улыбок, потому инквизитор бросил ложку и скорчил такую хмурую гримасу, что, казалось, вот-вот надорвётся, не выдержав уровня хмурости.

– Вам бы следовало помолчать, – после паузы выдавил он.

Граф и гости с любопытством поглядывали на них. Похоже, иного развлечения на завтрак не подразумевалось.

– Отчего же? – наклонила она голову набок. – Неужели Костяная Паучиха не в кандалах и в одежде вызывает у вас такое сильное несварение?

Епископ рядом подавился и тоже изобразил хмурый взгляд. Мия намеренно дурашливо оскалилась в ответ.

Граф Виланд, сидящий во главе стола, закашлялся, пытаясь скрыть улыбку.

После завтрака гостей пригласили в отдельный кабинет, куда подали пирожные и кофе. Откуда у графа деньги на заморские зёрна? Мия слышала о кофе, читала о нём, но вживую увидела впервые.

Епископ Арно попробовал и, поморщившись, отставил в сторону. Мастер инквизитор сделал глоток, с удивлением посмотрел на крохотную белую чашку, налил ещё и развалился в кресле. Граф Виланд кофе проигнорировал, упал в своё огромное кресло у камина и поднял бокал. Словно соткавшийся из теней эльф возник за спинкой и наполнил бокал густым красным вином.

Кожа покрылась мурашками, среди ароматов кофе и алкоголя Мии почудился запах крови.

– Как вам замок? Достаточно ли расторопны слуги? Нравится ли вам наша кухня? – спросил Виланд, раскрутив вино в пузатом бокале и выпив всё в один глоток.

Нетерпение?

– Всё прекрасно, благодарю, – сцепив пальцы на животе, отозвался епископ

– Я заметил, что вы ничего не поели? – обратился Виланд к Мии.

– Вы знаете одно из моих прозвищ, но не знаете, почему я не ем и не нуждаюсь во сне? – невольно улыбнулась она.

К чему эти расшаркивания?

– Давайте перейдём к сути? – первым не выдержал мастер инквизитор и тут же бросил Мие: – А вам стоит подождать за дверью.

– Только если вы составите мне компанию, – уже привычно оскалилась она в улыбке, заведя руки за спину.

Потерев пальцы, Мия создала крохотного белого паучка и отпустила ползать по комнате.

– Я встречал вашего брата, Костяного Ворона, – просто сказал граф, и Мия мгновенно забыла об инквизиторе.

– Вы видели Дария? Где он? С ним всё хорошо?

– Боюсь, нет, – Виланд покачал головой, задумчиво проведя пальцем по краю бокала. – Ранее мы встречались в столице, он привозил туда свою дочь. Мы премило пообщались и расстались, оставив друг о друге лишь хорошее впечатление.

Он вздохнул, рассматривая красный след на пальцах, и продолжил:

– Но несколько лет назад я вновь его встретил. Это было уже после смерти отца. Его перехватил патруль на пути к Проклятым землям. Он выглядел очень болезненным и шёл один. Я предложил ему кров и помощь, но Ворон отказался. Тогда он сказал, что идёт разрушить проклятье и освободить мои земли. Я обрадовался, хотел выдать ему провиант, людей, любое содействие…

Он вдруг замолчал, и серая тень набежала на светлый лик, открывая, что он не так молод, как Мие показалось вначале. Проклятье всё же коснулось и его, углубив морщины и выпив блеск из глаз.

– Он не вернулся, – догадалась Мия, обессиленно опускаясь на край софы.

– Нет, – был ей ответ.

Помолчав секунду, граф продолжил:

– Начали пропадать люди в деревнях. Потом появились эти жуткие твари. Что бы не говорила Церковь, – он спокойно посмотрел на подобравшегося Епископа, – сколько бы людей сюда не посылали, они оказались не способны остановить распространение зла. Чем больше людей умирало на этой войне, тем больше тварей становилось.

Стало тихо.

В горле пересохло.

– Теперь вы видите, во что превратился ваш брат, – в голосе мастера инквизитора прозвучало мрачное торжество.

– Нет, – мотнула головой Мия. – Он не пошёл бы на подобное. Хотя, возможно, сгинул в этих землях, скитаясь в одиночестве. Тогда остаётся надеяться, что он получил долгожданный покой.

– Я не могу пустить в Проклятые земли ещё одного некроманта, – вытирая пальцы о салфетку, спокойно произнёс граф Виланд.

– Думаете, я пойду по стопам брата? – приподняла она брови.

– Мне бы этого не хотелось. Но увы, ни молитвы, ни освященные печати, ни обряды не могут спасти нас от Проклятья, – он перевёл взгляд на церковников, что заметно напряглись, оскорблённые его словами. – Простите, но это так. Вы здесь гости, а я вижу и чувствую, как Проклятые земли продвигаются всё дальше. В этом деле пригодился бы настоящий маг.

– Ересь, – сощурившись, произнёс епископ Арно. – В столице вас за такие речи…

– Но здесь не столица, – устало вздохнул граф и вновь поднял бокал, эльф, до того стоявший неподвижно, словно статуя, наклонился и налил вина. – А если мы продолжим игнорировать проблему, она рано или поздно доберётся до столицы.

– А что говорит Капитул чародеев? – влезла Мия, не понимая, почему они не воспользуются очевидным решением.

– А вы не знаете? – с искренним удивлением переспросил граф и бросил вопросительный взгляд на церковников, те сидели с каменными лицами. – Я неспроста назвал вас последним некромантом. Церковь объявила магию посягательством на божественное и всех, кто не успел бежать, сожгла вместе с книгами.

Мия открыла рот и не смогла выдавить из себя ни звука.

С Капитулом чародеев у неё были сложные отношения. Те много лет подвергали гонениям её и брата за то, что те посмели изучать магию вне стен Академий.

– Вот уж верно говорят: всегда найдётся рыбка покрупнее и позубастее, – с нервным смешком выдавила она.

Глава 11 – Ересь

Граф щёлкнул пальцами, и слуга шагнул в сторону, зажигая лампу. На стене висела карта местности с пометками.

– Нашим разведчикам удалось выяснить, что Проклятье завязано на нескольких артефактах… – граф указал на карту, но его прервал Епископ.

– Интересно, как им это удалось? – подозрительно сощурился тот.

– Жертвуя своими жизнями, – сухо отозвался граф.

Невиданная наглость: так разговаривать со служителем Церкви! Скрестив руки на груди, Павиус мрачно уставился на графа. После всего того, что этот мальчишка наговорил, его бы стоило арестовать и подвергнуть проверке. Великие аристократические дома были подвергнуты анафеме с передачей земель и счетов церкви, и за меньшее.

– Во-первых, паучий лес, – граф указал на карте на некогда зелёные заросли вдоль реки. – Мы полагаем, что дело в паучьей королеве. Некромант создал её, поместив артефакт вместо сердца.

Имени Костяного ворона не назвали, но Павиус заметил, как подобралась Паучиха. Нахмурила подведённые тёмным брови, закусила щёку изнутри.

– Мои разведчики покажут дорогу, но глубоко в Проклятые земли пройти не смогут.

– Почему? – в лоб спросил Павиус.

– Потому, что в отличие от вас, мы живём под тенью Проклятья долгие годы, – взгляд Виланда растерял шутливость и столичное лукавство, коим блистал вчера вечером, он смотрел прямо, и не думая опустить глаза перед служителем Церкви. – Я хочу, чтобы они ещё немного пожили, прежде чем уйдут в тень.

– Ересь! – стукнув кулаком по подлокотнику кресла, подскочил на ноги Епископ Арно.

– Проклятье отравляет нас уже долгие годы, – проигнорировал его Виланд. – Всё, что я могу, это попытаться уберечь тех немногих, кто несёт это бремя вместе со мной. Вы пришли с юга, Проклятье ещё не успело проникнуть в ваши кости, к тому же с вами будет некромант, – он стрельнул взглядом в Паучиху, что в молчаливой задумчивости разглядывала карту, – у вас больше шансов вернуться живыми.

– Ваши еретические речи…

– Снимите Проклятье и можете осудить меня со всей строгостью закона. А пока, – он поднялся, – чувствуйте себя как дома.

Граф направился к выходу и в дверях бросил:

– Уведомите моего слугу, как соберётесь в Проклятые земли, мы подготовим всё необходимое.

Эльф поклонился.

Странный эльф. Может, полукровка?

Павиус никогда не слышал, чтобы эльфы служили людям, разве что наоборот.

Дверь закрылась. Стало тихо.

– Могу я попросить вас об исторической справке? – не дав затянуться паузе, проговорила Паучиха, подходя к карте.

Епископ и инквизитор переглянулись.

– Что именно вас интересует? – спросил епископ Арно.

– До того, как вы отделили мою голову от тела, Капитул вполне себе жил и процветал, натравливая Церковь на неучтённых магов, вроде меня. Что же случилось потом? Как такая могущественная организация просто пропала?

Епископ хмыкнул и, сложив руки на груди, ответил:

– “Пропала” – не совсем точное выражение. Поначалу да, они использовали Церковь для травли неугодных магов, отказывающихся становиться частью Капитула. Потом нацелились на политических оппонентов, и так далее. Лет через десять случилась вспышка Катрионы.

Паучиха замерла и, резко развернувшись, испуганно посмотрела в ответ. Испугаться было чего. Катриона – магическая чума, выжигающая из магов саму их суть – магию. Многие погибали, другие впадали в кататонический ступор. Задело даже тех, у кого дар был не развит, но такие отделались лихорадкой и судорогами.

– Полагаю, Церковь воспользовалась моментом? – проницательно заметила она.

– Да. С попустительства Капитула было уничтожено множество магов, нечисть расплодилась, и взяться за неё пришлось Церкви.

Инквизиторам и охотникам пришлось учиться выслеживать и охотиться на новую мерзость.

– Престиж и доверие к Капитулу упали, и со временем мы заняли их место.

Фыркнув, она отвернулась к карте, проведя пальцем по дороге от замка к лесу пауков.

– А что мой брат?

Епископ посмотрел на Павиуса, молча прося продолжить, а сам долил себе кофе.

– После… – Павиус невольно запнулся, не зная, как назвать первую их встречу, – твоего пленения он пропал.

– Он не помогал справиться с Катрионой?

– Мне этого не ведомо. По слухам, лекарство предоставили тёмные эльфы.

– Зачем им это? – непонимающе нахмурилась Паучиха. – Мне казалось, что кто-кто, а эльфы были бы рады проредить наши ряды.

Павиус пожал плечами:

– Это всего лишь слухи. Катриона со временем пошла на спад, словно сама собой. Нам оставалось лишь добить тех, кто остался.

Он ожидал гневной реакции, хотел её. Жаждал. Пусть смотрит презрительно и зло. Но Паучиха словно и не заметила его реплики.

Прикусив губу, подошла к окну, откуда открывался вид на Проклятые земли.

– А это давно появилось?

– Первым упоминаниям лет двадцать, – неуверенно отозвался Павиус, бросив вопросительный взгляд на епископа, но того разговор давно утомил.

Прикрыв глаза, епископ потягивал кофе из маленькой чашечки.

– Долгое время никто и не знал о Проклятье или не придавал значения слухам, – закончил Павиус.

– Дарий ни за что не пошёл бы на такое, – вдруг произнесла она, резко повернувшись к ним. – Не думаю, что он пришёл в Проклятые земли, чтобы снять проклятье. Скорее всего, ему что-то потребовалось.

– Возможность творить злодеяния без страха быть пойманным Церковью, – скрестив руки на груди, бросил Павиус.

– Эксперименты над мёртвыми? – она пренебрежительно фыркнула. – Дария такое никогда не интересовало.

– Откуда вам знать. Много лет прошло с вашей последней встречи.

– У вас есть семья, Господин Инквизитор?

– Нет, – хмуро отозвался он.

– Ни родителей? Ни братьев, ни сестёр?

– Нет, – скрипнул он зубами.

– О, – она отступила. – Тогда прошу прощения за назойливость. Мы с братом полмира обошли плечом к плечу. Есть вещи, которые всегда остаются неизменными. Богам плевать на людей, даже на собственных пешек, которых они ради прихоти сделали бессмертными, – Паучиха горько усмехнулась. – А характеры людей не меняются в один миг. Дарий никогда бы не опустился до подобной мерзости. Я просто не вижу для этого причин.

Глава 12 – Эльф

Выйти условились следующим утром.

Едва епископ заикнулся, что нужно рассказать об этом слуге графа, как тот из ниоткуда возник в комнате. Вышел из тени из-за кресла хозяина, словно всё это время находился там, хотя Мия точно помнила, что он вышел вместе с Виландом.

Совсем не подозрительно и ни капли не пахнет ересью. Нет-нет. Ничуть.

Лишённая каких-либо поручений и занятий, Мия скучала.

К сборам её не допустили, Мия ходила по замку, отпуская крохотных белых паучков в укромных местах. Она подозревала, что если не сам граф, то его слуга – точно маг. Должно быть, он как-то по-хитрому скрывает свои способности, раз даже Мия не чувствует его магию.

Позже, стоя в башне замковой стены и скрываясь от промозглого дождя под деревянной крышей, Мия наблюдала за жизнью замка.

Во двор въехала очередная вереница телег. Рабов выгрузили и в этот раз без предисловий погнали в бараки, пока человек графа спорил с караванщиком о цене. По стенам замка прохаживались стражи. Закутанные в плащи, они шли, опустив головы, не слишком интересуясь происходящим за стеной. Слуги, молчаливые и сгорбленные, словно муравьи копошились во дворе, выполняя поручения дворецкого.

Холод Проклятья щипал кожу. Интересно, сколько времени ему нужно, чтобы подействовать на людей? Каким будет это действие? Можно впасть в апатию, а можно отрастить клыки да когти и попытаться сожрать ближнего своего.

В одном из окон она рассмотрела эльфа. Он смотрел прямо на Мию, держа что-то зажатым между пальцев. Встретившись с ней взглядом, он сжал пальцы, и Мия ощутила потерю одного из паучков.

Мия мило улыбнулась в ответ.

Что тёмный эльф делает в таком месте?

Почему служит человеку?

Высокий, худощавый, с отрешённым выражением лица. Чёрно-синие волосы коротко подстрижены. Чёрный костюм украшен тонким серебряным шитьём.

Эльфы чувствительны к разным типам энергии, хоть и воспринимают её не так, как люди. Находиться в тени столь могущественного Проклятья ему должно быть невыносимо. Но он здесь. Смотрит без всякого выражения. Словно пустая оболочка.

Караванщик, продав товар, поспешил прочь. Не разумнее ли подождать утра? Зачем соваться в отравленные Проклятьем земли, когда до заката всего несколько часов?

Хм.

Интересно.

К обеду граф прислал чёрно-красное платье. Спину закрывало необычное украшение в виде паутины, сплетённой из серебряных цепочек. Мия долго колебалась, стоит ли в него облачаться.

От платья веяло вызовом церковникам, едва ли им понравятся открытые плечи и вид на приподнятую грудь, даже если понравятся, то не в том смысле, который устроил бы Мию. Когда она сталкивалась с ними в последний раз, церковники проповедовали аскетизм и умеренность, одевались скромно и в целом бедствовали.

Тут же вспомнились чёрно-красные костюмы, в которых ходят инквизиторы и охотники. Епископы и вовсе носят столько золота, словно только что выбежали из сокровищницы дракона, повесив на себя всё, до чего успели дотянуться.

Графу явно нравится ходить по грани и дразнить церковников. Так отчего бы ему не подыграть? Интересно, как к этому относится местный епископ? Того Мия видела лишь несколько раз. Хмурый, бородатый, в чёрном и золотом.

Позволяя служанкам облачить себя в наряд, Мия смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Из уродки, лишённой пигментации, она превращалась в изысканную леди. Белая кожа перестала казаться слишком бледной, благодаря пудре обретая мраморную гладкость. В бесцветных волосах расцвели розы насыщенного винного оттенка. Розовато-серые глаза больше не казались пустыми: немного сурьмы с тушью – и взгляд меняется. С затравленного на уверенный.

Разве она была в силах отказаться от таких изменений?

Гостей осталось не много.

Арендаторы разъехались по своим угодьям. Молодой смазливый баронет обхаживал пожилую покровительницу, чьё положение оставалось для Мии загадкой. Она была богата, судя по нарядам, но на этом достоинства заканчивались. Даже совсем недолгого пребывания при княжне Мии было достаточно, чтобы уяснить основы этикета. Эти правила явно ускользнули от богатой старухи, что выглядела, как давно упокоившийся мертвец, чьи кости обтягивала тонкая кожа пергаментного цвета. Возможно, богатство позволяет ей забыть об этикете?

Молодой человек, обморочно бледный, то и дело поправлял высокий воротник и на окружающих смотрел испуганно. Жался к своей покровительнице, что ласково звала его "цыплёночек".

Особняком стояли церковники. Мие отчего-то казалось, что у епископов возникли некоторые проблемы во взаимопонимании, говорили они мало, обмениваясь сухими, официальными фразами.

 Инквизитор и его охотники, хоть и потрёпанные, но самые "живые" в этой компании, не считая графа с его извечной улыбкой. Высокими манерами они не обладали, но не тушевались, а, сбившись в кучу, о чём-то весело болтали.

Было здесь и несколько нахлебников непонятного происхождения, присосавшихся к столу графа. Они старательно скалили улыбки и смеялись над каждой шуткой Виланда, сколь неудачной она бы ни была.

И, конечно, сам граф Виланд. Сияющий в белом костюме с алым плащом.

Тут же, чуть в тени, стоял и эльф.

– Моё самое ценное приобретение! – представил его новоприбывшим гостям граф. – Умелый, исполнительный, и нет такого дела, которое он не сумел бы исполнить!

Любопытно.

– Я, конечно, многое пропустила, но никогда прежде не видела, чтобы эльфы служили людям, – шёпотом поделилась она с графом, косясь на предмет обсуждения.

Эльф отстранённо стоял у окна и не обращал внимания на косые взгляды. Но вскоре его терпение подверглось испытанию в виде излишне прямолинейного внимания старухи. От того, как та, не стесняясь, ощупывала его лицо и обсуждала фигуру, становилось не по себе. Овец на рынке выбирают с большим уважением.

– Жили как-то три брата, – заметив её интерес, сверкнул янтарными очами Виланд. – Старший очень хотел занять трон, но батюшка счёл среднего более достойным. Младший был беспутным повесой, которому даже камень не доверишь. Однажды они навестили меня, искали редкие книги и артефакты, я, видите ли, коллекционер.

Изобразив восхищение и высшую степень заинтересованности, Мия ахнула, кокетливо прикрыв рот рукой.

Эльф стоял, вытянувшись, глядя прямо перед собой, пока бабка щупала мышцы на его руках, рассуждая о выносливости эльфов. Сведя руки за спину, он смотрел в пространство над головой старухи. Прогуливаясь по залу в компании Виланда Мия заметила, как побледнела кожа на сжатых в кулак пальцах эльфа.

– Видимо, в вашей коллекции нашлось кое-что интересное? – игриво наклонив голову на бок, спросила Мия.

– Разумеется. Им нужно было оружие, его я им и дал. Взамен я хотел лишь десять лет службы. И службы не слугой, а учителем.

– Похвальное рвение.

Наклонившись к ней, граф добавил шёпотом:

– Когда за любое инакомыслие сжигают на костре, приходится искать обходные пути. Я надеялся развить магический талант так, чтобы об этом точно не знала Церковь.

Они одновременно посмотрели в сторону церковников, и Мия невольно вздрогнула. Инквизитор смотрел на них, не моргая.

– А вы ему нравитесь, – тихо фыркнул граф.

– Скорее, он высчитывает, сколько дров потребуется, чтобы избавиться от нас, – посмотрев в ответ гордо и холодно, Мия, вздёрнув нос, отвернулась.

Бабка, казалось, вот-вот начнёт облизывать эльфа. Зрелище становилось невыносимо тошнотворным даже для зрителей. Страшно представить, какого эльфу.

– Так что там с эльфами?

– О! Я думал, что с магией смогу противостоять проклятым землям, но младший сначала влез в доверие, а потом бежал, обчистив меня.

От неожиданности Мия остановилась на месте, резко переводя взгляд на Виланда.

– Потому я не зову вас посмотреть коллекцию. Он забрал всё и бежал. А там были артефакты, сдерживающие проклятые земли.

– Ох. Какая подлость!

Краем глаза Мия заметила, как эльф бросил взгляд на графа. Всего на мгновение глаза его яростно блеснули. Если бы взглядом можно было убивать, Проклятье стало бы меньшей из их проблем. Но это длилось всего лишь миг. Эльф вновь увёл взгляд в пустоту, а бабка принялась гладить тонкими кривыми пальцами его по лицу. Мие уже хотелось подойти и хлопнуть её по рукам, как невоспитанного ребёнка.

– Именно. Потому теперь, смывая грех младшего брата, мне служит средний и будет служить, пока вся коллекция и все книги не вернутся на место. Но, как вы понимаете, возвращать их мне никто не торопится.

– Милый мой граф, – рядом возникла старуха, вся в чёрном бархате и рюшах, благоухая парфюмом, что так резал нос, и с излишне заметной краской на лице.

Мия так и не смогла уловить, кем она приходится графу. Но отношения, судя по его нежной улыбке, самые добрые.

– Занят ли чем-нибудь ваш милый слуга сегодня ночью?

“Фууу!” – мысленно скривилась Мия, видя алчный, голодный блеск чёрных глаз старухи. Стоящий рядом баронет едва заметно выдохнул, испытывая явное облегчение.

Дважды фууу.

Удивительная прыткость для такой развалины.

Пока граф не успел ответить, Мия погладила его руку, привлекая внимание, и взглядом указала на эльфа. Едва ли граф сильно заботится о своём рабе, раз готов одолжить его этой жуткой развалине.

– Всегда хотела пообщаться с эльфом. Они такие интересные! – с преувеличенным интересом произнесла Мия.

– Вы, моя дорогая Марго, никак не наиграетесь, – пожурил старуху граф, трепетно беря её за руку. – А после вас его несколько дней нельзя использовать. Потому уступим гостье, но завтра он ваш, обещаю.

Сжав сухие губы, "дорогая Марго” одарила Мию испепеляющим взглядом и, дёрнув баронета, словно зазевавшуюся собачонку, отошла в сторону.

– Вы ей нравитесь, – засмеялся Виланд.

– Сильно сомневаюсь, – чувствуя, как от взгляда старухи бегут мурашки по спине, отозвалась Мия.

– Она просто чуть завидует. Вы вечно молодая дева, а она заперта в теле мерзкой старухи, – просто произнёс граф. – Порадуемся, что у неё нет таланта к магии. Боюсь, она натворила бы великих бед, если бы обрела возможность манипулировать энергией.

– Страшно подумать, – передёрнула плечами Мия.

На обед подали дичь в яблоках и ещё какие-то деликатесы.

Несмотря на середину дня, комната тонула в темноте, свечи едва освещали стол с угощениями. Слуги разливали вино, гости вкушали изысканные яства, Мия пилила на кусочки печёное яблоко.

Она могла бы поесть ради вкуса, но опасалась, что отсутствие сердца нарушает работу тела, которое живёт за счёт накопленной энергии. А значит, переварить еду она не сможет, та будет лежать в желудке и портиться. Даже ради самого изысканного вкуса Мие не хотелось потом чистить желудок.

Потому она наблюдала за окружающими. Баронет много ел и ещё больше пил. Выглядел он болезненно бледным, с синеватыми губами, как бывает при анемии.

Зато Марго цвела и пахла, щёки и губы порозовели, а глаза не выглядели окнами в бездну. Словно бы и морщинок стало меньше, хотя, возможно, их скрадывало освещение. Она резала или, скорее, терзала мясо с кровью, настолько плохо прожаренное, что оно больше походило на сырое. Ни овощей, ни фруктов. Отдельный слуга доливал ей красного, густого вина в бокал.

От одного вида старухи по спине бежали мурашки.

Граф тоже почти ничего не ел. Много шутил, рассказывал истории, всячески развлекал публику и резал, резал, резал в тарелке разные кусочки блюд. Иногда, насаживая на вилку, подносил к губам, но вместо того, чтобы съесть, вновь начинал говорить, откладывая вилку и начиная резать, резать и резать.

Его подхалимы ели словно последний раз в жизни. Казалось, если бы не остальные гости, они ели бы руками.

Сейчас, оказавшись к ним поближе, Мия не понимала, отчего граф позволяет подобным людям находиться рядом? Словно собрали городских сумасшедших, причесали и одели в дорогие наряды. Взгляды их казались мутными, безумными, а оскалы плотоядными. Все как один сверкали неестественно белыми, ровными зубами. Глумливо хохоча между собой, они казались сворой чумных крыс.

Глава 13 – Сон

От Павиуса не укрылось, как ловко Паучиха увела добычу из лап мерзкой старухи. Он никогда не испытывал благоговения перед эльфами, совсем наоборот, ведь они были еретиками. Поговаривали, что следующая святая война случится именно на их землях, но видя, как Виланд продаёт эльфа, словно проститутку, Павиусу было его жаль. Сама ситуация выглядела до отвращения мерзко.

Он перевёл взгляд на Паучиху. Та даже не смотрела в сторону эльфа. Добилась трофея и потеряла к нему интерес?

От всего этого веяло ересью. После того, как они вернутся в столицу, графу придётся дорого заплатить за свои игры. А пока стоит отправить гонца, рассказать, что тут происходит. Сделав вид, что ему нужно отчитаться, Павиус написал письмо, где изложил творимое графом, и отправил с гонцом.

К моменту, когда они вернутся из первой вылазки, церковь уже наведёт тут порядок.

У дверей спальни его ждала Паучиха. Стоя у высокого узкого окна, она рассматривала что-то внизу. Шею обхватывал странный ажурный ошейник, украшенный жемчугом и какими-то светлыми камушками. Странная вещица.

Заслышав шаги, женщина обернулась.

– Нам надо поговорить, – вместо приветствия произнесла она.

Открыв дверь покоев, он отступил, давая ей первой войти в комнату.

– Я пыталась поговорить с епископом, но он меня даже слушать не стал, – она нетерпеливо заходила по комнате. – Может, хоть с вами получится договориться.

– Говори, – покровительственно кивнул Павиус, садясь в кресло.

Её рот скривился, видимо, не понравился тон ответа.

– Тут что-то не так.

– Да что ты? – он невольно усмехнулся, получив в ответ недовольный взгляд. – Мы в Проклятых землях, а твой братец ставит опыты над людьми. Естественно, тут что-то не так.

– Для начала перестаньте мне тыкать, – взгляд её стал холодным. – Мы с вами не друзья и не приятели.

– Верно. Ты некромантка, от чьих рук пало много славных…

– Славных? – смешок, вырвавшийся из мёртвой груди, был холодным и злым.

Резко приблизившись, она опёрлась руками на подлокотники и нависла над ним. Так близко, что Павиус мог рассмотреть красные крапинки в серых глазах и ощутить аромат её тела.

– Вы привели свой отряд в ловушку и до сих пор не поняли этого? Неужели и сейчас мне нужно делать всё самой?

Напоминание о прошлом быстро сбило спесь с инквизитора.

– Дайте мне хотя бы крохотный повод спасать вас в Проклятых землях.

– Мы не нуждаемся…

– Ох, да бросьте, – фыркнув, она всплеснула руками, отходя к балкону. – Чем вы обычно занимаетесь? На кого охотитесь?

Он открыл рот, чтобы ответить, но болотницы и утопцы звучали не слишком впечатляюще.

– Неупокоенные мертвецы – это моя забота, и я знаю о них гораздо больше…

– Единственная моя забота, – с ударением на последнее слово произнёс инквизитор, – не позволить тебе встретиться с братом.

– А вот это зря! – она фыркнула. – Дарий не стал бы творить подобного, а, напротив, попытался бы остановить.

– Что ты будешь делать, когда окажется, что мы были правы?

– Дам ему подзатыльник и заставлю всё исправить, – произнесла она так просто, словно речь шла о разлитом молоке.

Когда она ушла, Павиус отправился проверять снаряжение, раздобыть карту у местных разведчиков, узнать как можно больше информации о месте, в которое они готовились отправиться. Убедившись, что всё готово, он проигнорировал приглашение на ужин и лёг спать.

Долго ворочался, стараясь не думать о том, что происходит в соседней комнате, и не прислушиваться к голосам за стенкой.

Костяная Паучиха.

Могильная плясунья.

Прядущая смерть.

Столько имён для такого маленького и хрупкого человека.

Лунный свет проникал в комнату через незашторенное окно. Крался, словно кот в ночи, чтобы коснуться изящных маленьких ступней, выглядывающих из-под тяжёлого одеяла.

Павиус вошёл беззвучно. Створки балконных дверей не посмели скрипнуть. Плотный ковер заглушил шаги.

Она пошевелилась, переворачиваясь на спину.

Павиус потянул одеяло на пол, обнажая хрупкое тело, облачённое в полупрозрачную сорочку. Тело белело на чёрных простынях, маняще звало: укрой меня, согрей!

Он поставил ногу на простыни и, словно зверь, мягко перетёк вперёд, оказываясь над ней.

Глаза женщины приоткрылись, и следом губы издали не то вздох, не стон.

Тело вмиг отреагировало на этот призыв.

Опустившись ниже, он впился в приоткрытые губы, накрывая её тело своим.

Хрупкая, мягкая, тёплая.

Чувствовать её через сорочку было недостаточно. Опустив руку, он быстро подобрал подол, коснувшись гладкого, словно шёлк, бедра. Играясь, провёл по коже пальцами и направился выше.

Она издала глухой стон, прямо в его губы. Тонкие руки принялись блуждать по его телу, распаляя.

Надавив коленом, он заставил её развести ноги, спешно задирая полы сорочки.

Он больше не мог ждать. Распалённый он вжался в хрупкое тело, желая взять его немедленно, но что-то изменилось.

Во рту он ощутил гнилостный вкус разложения, губы, ещё секунду назад манящие и мягкие, стали сухими.

Отпрянув, он ужаснулся. Под ним лежал полуразложившийся труп старухи. Когтями вцепившись в его спину, она прильнула, разевая чёрный рот с пеньками гнилых зубов, внутри которого копошились черви.

Забившись в постели, он проснулся. Простыни пропитались липким потом, тело трясло, а возбуждение, вопреки увиденному, не прошло.

Настоятель потребовал бы читать молитву крепости духа, пока возбуждение не спадёт. Если такое повторялось часто – использовали розги. Садили юношей в круг, и по команде они принимались лупить себя по плечам и спинам.

Для охотников и инквизиторов ходить с окровавленной спиной против тварей – не самая разумная идея. Боль сковывает движения, а нежить дуреет от запаха крови.

Потому Павиус, вопреки порядкам, справился сам, с помощью руки.

Долгожданное расслабление прокатилось по телу, чуть омрачённое мыслями о Паучихе.

Глава 14 – Ночные разговоры

В тот вечер, занятая своими мыслями, она напрочь забыла о договорённости с графом. Потому, когда почувствовала, как кто-то нежно коснулся спины, а после попытался обслюнявить плечо поцелуем, с визгом отскочила в сторону.

– Что вы тут делаете?! – испуганно спросила Мия, глядя на закрытую дверь за спиной ночного гостя, пытаясь понять, как тот проник в комнату.

– Вы уже забыли, как сами пригласили меня?

С нечеловеческой грацией он скользнул вперёд, подхватывая её руку и наклоняясь, чтобы поцеловать, но Мия рывком высвободилась, вновь отступая, и повалилась на одеяла, запнувшись о кровать.

– Ну раз так… – игриво протянул он, шагнул к ней и уже склонился, когда в его горло уткнулся сияющий лунным светом клинок.

Энергии в Мии было немного, и на полноценное сражение клинка могло не хватить. Эльф, подняв руки, отступил.

Чувствуя, как начинают дрожать руки от напряжения, Мия поднялась и попыталась обойти его. Тёмные глаза мужчины ярко заблестели. Едва Мия открыла рот, чтобы попросить его держаться подальше, как эльф поднырнул под её руку, перехватил покрепче и  вновь уронил девушку на кровать.

– Какие интересные игры вы предпочитаете, Госпожа Костяная Паучиха, – прошептал он, наклонившись к самому её уху.

От его холодного дыхания кожа покрылась мурашками.

– Ради всех Богов и Демонов, слезь с меня!

– Вы предпочитаете быть сверху? – этот бархатный голос можно было бы слушать часами, но не тогда, когда его обладатель пытается вытворить демоны знают что.

Мия ощутила желание воспользоваться чарами, что успела сплести, находясь в замке, но удержала себя. Чем меньше граф и его слуги знают об этом, тем лучше. Хотя Дарий говорил, что эльфы способны видеть магию, потому весь её план казался шитым белой паутиной. Оставалось надеяться, что видеть – не значит понимать, и она сумеет сохранить за собой хотя бы эффект неожиданности.

– Я предпочитаю сначала говорить, – отозвалась она, указав на кресла у камина.

– Как пожелаете, – отступая и наконец выпуская её руку, поклонился мужчина и с грацией дикого зверя опустился в предложенное кресло.

Настороженно глядя на эльфа, она боком добралась до второго кресла и неэлегантно плюхнулась, не ожидая, что сидушка будет настолько просижена.

– О чём желаете поговорить? – спросил он, чуть наклонившись вперёд, и посмотрел так, что Мии стало неловко.

Она вновь ощутила себя голой, но на этот раз на неё смотрели не с отвращением, а с желанием.

Стало не по себе.

– Для начала, как вас зовут?

– А как бы вы хотели…

Он соскользнул с кресла на пол, длинные ловкие пальцы едва успели прикоснуться колена женщины, как сразу же тонкие белые нити блеснули, поймав свет пламени камина, и эльфа бросило назад в кресло. На красивом лице отразилось недоумение.

– Давайте начистоту, – подняла руки Мия, ослабляя нити.

Нехорошо, если она привяжет слугу графа к креслу, хотя очень хотелось.

– Я не могу ответить… – тут она замешкалась, – на все эти ваши шутки.

– Хотите без предварительных обхаживаний, хорошо, – пожал он плечами, тут же сменив интонации на более спокойные и чуточку властные.

Едва он начал подниматься, как Мия пригрозила ему:

– Даже не думай. Я мертва. Буквально. Это будет некрофилия.

Почему-то это заявление показалось ему забавным, и через маску внимательного слушателя пробилась усмешка.

– Догадываюсь, с какими мыслями ты сюда пришёл, но нет. Я не стану с тобой спать, даже если бы могла.

– Хм, – удивлённо приподняв брови, он откинулся на спинку кресла, забросил ногу на ногу и неожиданно спросил: – Всегда было любопытно, а секс с вампиром считается некрофилией? Они ведь тоже технически мертвы?

– Из того, что я читала, если вампир сыт и придерживается здоровой для вампира диеты, то его тело работает более-менее как живое. Кровь циркулирует, прочие жидкости выделяются, – она невольно поморщилась при мысли об этом.

– Любопытно, значит живьём вы их никогда не встречали?

– Раньше мне везло.

Он хмыкнул, посмотрев на неё. Часть его лица оказалась погружена в тень, но пламя камина отражалось в зрачке, создавая жуткую картину. Теперь, когда он не пытался притворяться соблазнителем, выглядел он, пожалуй, немного угрожающе.

Как и говорил Дарий: эльфы производят впечатление идеала, до которого людям никогда не добраться, но при этом инородны и немного жутковаты, ведь непонятно, что творится у них в голове. Сейчас Мия, как никогда, понимала слова брата.

– Так зачем же вы меня пригласили, если не ради похоти?

– Ради разговора.

Уголок рта приподнялся в усмешке, но не смягчил эльфийских черт. Глаза оставались голодными, чёрными и жёсткими. Его взгляд пугал сильнее клинка в руках епископа Арно.

– Дарий говорил, что у эльфов есть несколько имен, назовите мне хотя бы одно? Я не ведьма, а значит, никакого заговора сотворить не смогу, – попыталась пошутить она.

Продолжая буравить её холодным, мёртвым взглядом, мужчина не ответил.

– Должна же я как-то к вам обращаться?

Ответа не последовало.

– Вам, – неуверенно начала Мия, – не хочется говорить имя, – стукнула ногтём по подлокотнику один раз, – или нельзя? – стукнула два раза.

– С чего бы мне вам отвечать? – отозвался он.

Не меняя расслабленной позы, эльф приподнял палец и неслышно дважды стукнул о подлокотник дивана.

– Вы встречали моего брата? Дария? – тут же сменила она тему.

– Да, – не моргая отозвался эльф.

Хотелось отвернуться, бежать от этого жуткого взгляда. Сжав кулаки, Мия заставила себя остаться на месте.

– Вы говорили с ним?

– Нет.

– Быть может, вы слышали, о чём он говорил?

– Да.

– Можете мне рассказать?

– Нет.

Она шумно выдохнула.

Тупик.

Устало потерев лицо, она запоздало вспомнила о туши и пудре. Подскочив, бросилась к кувшину с водой, что стоял рядом с большим блюдом в гардеробной.

– Я вам больше не нужен? – спросил он со своего места у камина.

– Нет, можете идти, если хотите.

Едва сказала, как вспомнила хищный оскал Марго. Интересно, старуха уже уснула?

Эльф медленно поднялся. В один миг вся его фигура как-то сжалась и ссутулилась.

– Если хотите, можете остаться, я вас не гоню, – обронила она как бы невзначай.

– Мне приказано находиться тут, пока я вам интересен, – сухой, лишённый эмоций ответ.

– Мне очень интересно! – вытираясь полотенцем перед потемневшим зеркалом, отозвалась Мия. – Даже если вы захотите просто сидеть и молчать всю ночь, я буду не против.

– Завтра ваш отряд выходит в Проклятые земли. Вам нужно выспаться.

– Я мертва. Сон мне не нужен.

Ей хотелось поговорить с ним, послушать рассказы о его эльфийской родине, но что-то подсказывало, что последнее, о чём он хотел бы сейчас вспоминать, это дом, куда он не может вернуться.

Глава 15 – Друзей держи близко, а врагов ещё ближе

Вышли ранним утром. Лошадей им не дали, объяснив, что долго они там не выживут. Предупредили: не пить воду из ручьёв и озёр. Не есть мясо местных животных. Не ходить за зовущими голосами. В проводники дали эльфа.

Впрочем, ничего нового, если не считать проводника. В прошлом, шляясь по болотам, охотясь на нечисть в самых отдалённых уголках королевства, именно так и приходилось перемещаться. Едва удавалось раздобыть лошадь, как её утаскивала какая-нибудь ночная дрянь, или та сбегала, не видя, куда бежит от страха.

Ступая по дороге, Павиус поправил плащ, бросив краткий взгляд в сторону Паучихи. Та шла рядом и в то же время немного отдельно от общей группы. Монахов и послушников оставили в замке. Придётся епископу обходиться своими силами. Чуть впереди шёл эльф. После полутёмных зал замка он, казалось, стал больше и выше. Ступал уверенно и не оглядывался, чтобы убедиться, поспевают ли за ним остальные.

На Паучиху он тоже не смотрел, а вот она то и дело бросала в его сторону задумчивые взгляды.

Первую половину дня они шли бодрым маршем, и в какой-то момент Павиус начал забывать, что они в Проклятых землях. По ощущениям напоминало позднюю осень, когда от холода трава уже помёрзла, а снег ещё не выпал. Дышалось на удивление легко, прохладный воздух щекотал ноздри запахами палой листвы и влажной земли. Солнца не хватало, но осень – самое время для тяжёлых дождевых туч, что лениво плывут над головой, не желая осложнять поход путников дождём. После холода каменных стен замка даже Проклятые земли казались подходящим местом для прогулки.

В полдень остановились в поле, недалеко от посеревших от дождей стогов сена. Павиус заметил, как в них что-то копошится, и одёрнул направившегося в их сторону епископа. Он хотел было сжечь их, но эльф остановил:

– Сухая трава, – указал он на поле. – Всё сгорит и перекинется на лес.

– Вот и отлично, выжжем Проклятые земли дотла, очистим землю.

– То немногое живое, что тут осталось, умрёт, – не моргая сказал эльф, и инквизитор невольно поёжился от его взгляда. – А злое останется, и жрать им будет нечего, они станут злее и наглее.

Охотники сварили кашу с вяленым мясом и травами. Все, кроме эльфа и Паучихи, вкусно и сытно пообедали. Лишь епископ долго фыркал, копаясь деревянной ложкой в чашке. Не привык к простой еде.

К вечеру дорога вывела их к постоялому двору. Большой, некогда богатый, теперь стоял тихий и пустой. Из открытых окон на них смотрела темнота комнат. Ни собак, ни кур, ни лошадей во дворе. Пустота.

Эльф обошёл его по большой дуге, заведя святых братьев в высокую, колючую траву.

– Почему мы не идём по дороге? – возмущался епископ Арно, которому этот поход давался труднее остальных.

– Там полно неупокоенных и призраков, – мотнул головой в сторону постоялого двора эльф.

– Но ночевать в помещении безопаснее, чем в поле? – впервые за весь день подала голос Паучиха.

– Конечно, – остановившись, он повернулся к своей недавней любовнице.

Павиус всматривался в лицо эльфа, пытаясь понять, о чём тот думает, но проще разгадать мысли камня.

– Но ведь с нами доблестные господа инквизиторы, – сверкнула лукавой улыбкой Паучиха. – Разве это не ваша работа? Очищать землю от подобного?

– Тогда, боюсь, мы останемся без убежища, – эльф скривил губы в подобии улыбки. – Инквизиция очищает огнём.

Приподняв брови, Паучиха с издёвкой посмотрела в ответ.

– Вот бы нашёлся маг, способный совладать с духами, – картинно вздохнула она. – Ах, как же быть.

– Заканчивай цирк, – резко осадил её епископ Арно. – Иди и очисти это место.

– С чего бы это вдруг? – взгляд Паучихи вмиг стал злым и колючим.

– Потому, что я тебе приказываю, – он выразительно похлопал по сумке. – Помни своё место, ведьма.

Тонкие бескровные губы растянулись в усмешке. Напуганной она не выглядела.

– Как скажите, ваше вашество, – отвесив дурашливый поклон, Паучиха через высокую траву направилась в сторону постоялого двора.

Остановившись на полпути, помахала руками, выкрикивая что-то несвязанное:

– Трам-парам, дабарам! Буги-вуги-хагуги! Ряки, зряки, маряки!

И развернувшись, с самым невинным видом заявила:

– Не выходит.

Епископ открыл сумку и демонстративно засунул туда руку.

– Нет энергии – нет магии, – развела она руками.

За спиной Паучихи что-то мелькнуло. Сделав шаг в сторону, Павиус заметил шевеление на крыше постоялого двора.

– Либо ты подчиняешься… – начал епископ.

– Либо корчусь от боли, – закатила она глаза. – Вот только в обоих случаях результата не будет.

Рванув вперёд, на ходу выхватывая меч, Павиус успел заметить, как переменилось лицо Паучихи, как она подняла руки, отшатываясь. Но думать об этом было некогда. Схватив её за плечо, дёрнул вниз, а сам поднял меч. Тварь, что целилась в женщину, напоролась на остриё. Удар выбил меч из рук.

Огромный нетопырь с изуродованным человеческим телом забил крыльями, но улететь не успел. Охотники набросили на него крючья, вспоров крылья, и притянули к земле. Инквизиторы в считанные секунды оказались рядом и зарубили тварь.

– Ну вот, вы и сами способны со всем справиться, – сказала сидящая на земле Паучиха и обратилась к воинам, стоящим у поверженной твари: – Господа, моё почтение!

 Те переглянулись, не зная, как реагировать, и обратили свои взоры на командира. Павиус изобразил гордую осанку и хмурую гримасу. Улыбка Паучихи стала шире.

– Ваше Инквизиторство, – она сняла с головы невидимую шляпу.

– Ваше Некромантшество, – вынимая меч из твари и очищая его пучком травы, отозвался он, глаза Паучихи задорно заблестели. – Будьте любезны, оторвитесь от этой потрясающей жухлой травы и помогите нам обеспечить безопасный лагерь.

– Сию секунду! – подскочила она на ноги и бодрым шагом направилась в сторону постоялого двора.

Епископ Арно был недоволен. Кивнув ему, Павиус жестом отозвал его в сторону, тот нехотя направился следом.

– Далеко не уходите, – бросил через плечо эльф, наблюдающий за Паучихой, что едва ли не вприпрыжку шла к проклятому дому.

– Владыка…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, сын мой, – епископ покровительственно положил руку на его плечо. – Прости. Знаю, что в поле командуешь ты. Хотел призвать мертвячку к порядку. Я бы предпочёл везти её в ящике, чем наблюдать, как она окутывает окружающих чарами, как паук паутиной.

– Владыка, я…

– Я вижу, как ты на неё смотришь.

Павиус нахмурился, на этот раз по-настоящему.

– При всём уважении, Владыка, вы ошибаетесь. Пусть она расслабится, думая, что сумела завоевать моё расположение. Когда придёт момент, и этот бродяга… – он повернулся указать на отряд и невольно дёрнулся от внезапного осознания. – Где бродяга? – громко спросил он. – Где монах, что должен был отвести нас к Костяному Ворону?

Инквизиторы и охотники заозирались, словно он какая-то мелочь, что выпала из кармана и потерялась в высокой траве.

– Он пропал на вторую ночь вашего пребывания в замке, – обронил эльф, а когда епископ Арно возмутился, почему ему не доложили о пропаже, тот лишь равнодушно пожал плечами и, словно потеряв к ним интерес, повернулся к постоялому двору. – Вы не спрашивали.

Твари самых разных мастей хлынули из постоялого двора, выбираясь из окон, дверей и даже печной трубы. Бежали они так, словно встретили что-то, ещё более ужасное, чем они сами.

– Эй! – стоящая в дверях Паучиха помахала рукой. – Добро пожаловать.

– Помещение окурить, поставить защитные печати и прочесть по ограждающей молитве на каждую комнату, – скомандовал Павиус, направляясь к постоялому двору. – Меньше, чем по трое, не ходить.

– На голоса и подкрадывание не отвлекаться, – закончил за него один из охотников, Яков. – Знаем, чего проговаривать очевидное.

Во время вылазок строгая церковная иерархия размывалась, но, поймав строгий взгляд епископа, инквизитор извинился и замолчал. Возможно, стоило оставить епископа в замке.

Отряд расположился в главном зале, предусмотрительно проверив подвал, печь и дымоход. Закрыли все лазы защитными печатями и окропили святой водой. Ни одна тварь не сможет тут пройти.

Приготовили ужин. Паучиха и эльф от еды привычно отказались. Первая развешивала над окнами странные паутинки, последний забился в угол и делал вид, что спит.

– Что это? – краем глаза наблюдая за притворяющимся эльфом, спросил Павиус.

– Чтобы не снились кошмары. – отозвалась она, поглощённая процессом плетения.

Паутина появлялась словно бы из ниоткуда, связывалась узелками с другими нитями, образуя спиралевидное плетение.

– Я не могу полностью экранировать влияние Проклятья. Думаю, чем дальше мы будем заходить, тем сильнее оно будет. Потому сейчас нужно минимизировать его влияние, – объяснила подробнее Паучиха.

– У тебя есть имя?

Остановившись, она обернулась, удивлённо посмотрев в ответ.

– Что?

– Тебя ведь при рождении не Паучихой нарекли, значит, у тебя должно быть имя.

Сбитая с толку, она непонимающе приподняла брови и наконец ответила:

– Мия.

– А фамилия?

– Нет фамилии. Я родилась в деревне и росла при церкви.

Настала его очередь удивлённо приподнимать брови.

– Моя мать была местной блаженной, а отец – кто-то из деревенских. Полагаю, возможных претендентов было так много, что даже церковь не сумела найти, кто это постарался, и была вынуждена взять нас с братом под опеку. За мной нет рода, потому и нет фамилии.

– Понятно, – кивнул он и протянул руку. – Рейно Павиус.

С подозрением посмотрев на протянутую руку, явно ожидая подвоха, она всё же осторожно протянула свою.

– Я помню, граф представил вас.

– Сейчас мы союзники, и было бы неучтиво не познакомиться.

Пальцы у неё длинные, тонкие, мягкие. Кожа неожиданно тёплая. Отчего-то казалось, что она будет холодной и влажной, как у нежити. Глядя в серые, с алыми крапинками глаза, он несильно сжал запястье некромантки.

– Что вы задумали, мастер инквизитор? – попыталась она развеять странное напряжение, что образовалось между ними.

– Выбраться отсюда живым.

Глава 16 – Память о прошлом

– Скоро начнётся, – вздохнул эльф, когда в лесу им стали вновь попадаться иссохшие деревья.

Словно кто-то или что-то выпил всю жизнь из леса. Тут и там виднелась пыльная паутина, лоскутами свисавшая с ветвей. Туман больше не жался к лесу, он застилал дорогу, а под ним, словно под одеялом, сновали какие-то мелкие создания. Порой кто-нибудь из инквизиторов давил подобравшуюся слишком близко тварь каблуком.