Прививка от смерти
© Елена Часовских, 2025
ISBN 978-5-0065-3933-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Печали печатями вплавлены в лики.
День выпит. На дне не оставлено зла.
Бесшумны, легки, как шаги Эвридики,
О Время, твои золотые крыла.
И ты – не отстанешь; взовьёшься с уловом,
Ни криком тебя не спугнуть, ни мечом.
О Время, ты Бог; я служу тебе словом,
А ты мне – полётом над правым плечом.
На старом фото
На старом фото девочка, собака
И птичка, вылетавшая на «три».
Что впереди? Ни оклика, ни знака.
Иди сама, разведай, посмотри.
День начинай как чистую страницу.
Дыши хрустальным воздухом минут.
Ты только не теряй из виду птицу.
Иди за ней. Крылатые не лгут.
Новый год в детстве. Витрины
Оттепель, и падает снежок.
В окнах – разноцветные шары.
Путь мой неизведан и далёк:
С бабушкой иду через дворы.
Мы идём смотреть на Новый год.
Впереди – огромный магазин.
Яркой мишурой украшен вход.
Волшебство за стёклами витрин.
Куклы в шубках, вата, конфетти.
Вон смотри – орешек золотой!
Как красиво! Глаз не отвести.
И подарки высятся горой.
Мишки, оленёнок, Дед Мороз,
В санках – красный бархатный мешок.
– Бабушка, – прошу её до слёз, —
Поглядим с тобой ещё чуток!
Мы стоим, и гаснут фонари.
Тает время, и проходит срок.
Лишь витрины с куклами внутри
Светятся, да падает снежок.
Рождественская ночь
Замешивать хлебы – нетрудное дело.
Мария стучала по ситу и пела.
В горах, на востоке затерянных где-то,
Промчалось уже вифлеемское лето,
Египетской осени время прошло —
И стало по-зимнему снова светло.
Ложилась мука из-под сита на стол.
Мальчонка по белому пальцем провёл,
Лукаво взглянул исподлобья на мать
И новые линии стал рисовать:
Цветы, и круги, и барашков стада,
И море, и радугу, и города.
Вздымались над углями волны огня,
И запах лепёшек струился, дразня.
А в сумрачном небе далёкой страны
В рассеянном свете продрогшей луны
Над лесом, над степью неслись облака,
И сыпался снег, и белел, как мука.
Холод
Тихо. Холодно. Тихоходные,
Стадом тучи идут голодные.
Тучи съели луну и звёзды.
Очень холодно. Очень поздно.
Голо. Ломкие, гололобые,
Из-под крыши искрятся злобою
Ледяные ножи смертельно.
Завтра будет опять метельно.
Стынет немо вся тварь живучая,
Стонет, небо мольбами мучая.
Время вымерзло, поломалось.
Больше времени не осталось.
Герда
Сугроб на лобовом стекле,
Но Герда жмёт на газ.
Свет фар теряется во мгле.
И кажется: сейчас
За поворотом будет Кай,
А Кая нет и нет.
А впереди мелькает край
Отпущенных ей лет.
И бак уже почти пустой,
И бампер весь разбит,
Кричит Разбойница: «Постой!»
Колдунья вслед грозит.
Во тьму уходит колея,
По днищу лёд скребёт.
Вот Герда, бешено руля,
Вписалась в поворот,
Перелетела через мост,
Ударив по газам.
И, миновав безлюдный пост,
Дала по тормозам.
А Кая нет. А Кая нет.
И бак уже сухой.
И заметён последний след,
И дан последний бой.
Но, по колено рухнув в снег,
Забыв закрыть авто,
Она продолжила свой бег,
Закутавшись в пальто.
И в этом беге – вся она,
Вся суть её и цель.
Смертельный холод, ночь без сна,
Жестокая метель,
Тебе не взять её! Смотри:
Она не так проста.
Ведь у неё горит внутри
Безумная мечта.
И пусть неистово ревёт
Метель, снега крутя.
Она весну в себе несёт,
Как мать несёт дитя.
Несёт, как боль несут врачу,
Как воду на пожар,
Как четверговую свечу,