Проклятие ведьмы

Глава 1. Слабые крылья

Издалека донеслось хорошо слышное карканье ворон, и Артему оказался понятен смысл их птичьего разговора: «Сюда! Сюда!.. На свалке валяется мешок с остатками еды от людей!..» Он повернул голову в направлении криков птиц и удивился тому, что на расстоянии километра он легко рассмотрел стайку мечущихся вверх-вниз ворон. Бусинки их глаз четко блестели на сером фоне жилых зданий, а расправленные в полете крылья просматривались до единого махового перышка. Необычайные возможности своего зрения удивили Артема, но не настолько, чтобы посеять в нем иллюзию призрачной радости. В его теле еще боролись два существа – человек и ворона, и он некоторое время сомневался в принятии решения. В конце концов птица победила, и Артем соскользнул с ветки дерева вниз. Расправленные крылья легко нащупали плотный воздушный поток, и он полетел по улице вдоль троллейбусной линии.

Пытаясь набрать высоту, он несколько раз едва не натыкался на электрические провода и никак не мог вырваться на воздушный простор. Ему явно не хватало сил, и крылья поэтому не могли работать на полную мощность. Превозмогая слабость, он рвался туда, где его пернатые собратья пировали, азартно разгребая острыми когтями бытовые отходы и испуская при этом истошные крики радости от обилия нежданной пищи. Казалось, что стоит только долететь до стайки ворон и многие проблемы Артема исчезнут сами по себе.

Но оказалось, что Артема совсем не ждали. Он оказался ненужным конкурентом для небольшого вороньего племени и получил первый жестокий урок правил птичьего поведения. Стоило ему из последних сил долететь до небольшой свалки между двумя пятиэтажками и необдуманно плюхнуться прямо на разбросанные остатки человеческой еды, как на него тут же налетел мощный ворон и больно клюнул Артема в шею. Еще не зная, как нужно поступать в подобных случаях, Артем неуступчиво скособочился и попытался своим клювом защититься от своего обидчика.

– Кар-р-р!.. – разъяренно каркнула нападавшая ворона, продолжая клевать Артема.

Подчиняясь указаниям вождя, на Артема набросились сразу три вороны. И невольно до него дошло, что в вороньем обществе субординация весьма строгая. Прилично потрепанный Артем отшатнулся от нападавших и, упав на землю, забился в густую листву соседнего дерева подальше от пирующих ворон. Изгнав, они оставили его в покое, не преследовали, и он смог спокойно оглядеться.

Всем заправлял старый самец. Он зорко наблюдал за окружающей обстановкой, вовремя предупреждал стаю о появлении случайных людей, криками разгонял дерущихся молодых птиц и беззастенчиво отнимал у них лучшие куски пищи. Молодые птицы послушно расступались перед мощным старым самцом, покорно уступая ему во всех его требованиях.

Большие корки хлеба вороны разбивали на мелкие куски своими мощными клювами и жадно поглощали их. Один из таких кусков отлетел далеко в сторону и закатился в глубокую расщелину, оставшись незамеченным для стайки. Артем, заметив это, не сводил своих глаз с вожделенного грязного кусочка хлеба. Голод скручивал все его внутренности и родил в нем новое безрассудное действо.

Осмотрительно не высовываясь из ветвей дерева, он громко каркнул:

– Кар-р! Есть хочу!..

Его истошный крик не произвел никакого впечатления на пирующих ворон. Казалось, они даже не слышали его. И Артем осмелел. Он спланировал на землю возле дерева и сначала пошел в сторону от стайки птиц, показывая своим поведением, что будет искать удачу совсем в другом месте. Он специально безуспешно клевал пыльную землю, плевался ее кусочками, и, зорко контролируя обстановку, понемногу сужал круг, приближаясь к вожделенной канавке. Вороны периодически поднимали головы, пытаясь определить его намерения, но, не видя никаких посягательств на свое съестное богатство, не мешали Артему в его бесплодных попытках.

Уже находясь совсем рядом с кусочком хлеба, Артем снова ткнул клювом в пустую землю и скосил голову, чтобы правильно оценить обстановку. Ему показалось, что вороны основательно заняты едой, на него не обращают никакого внимания и, наконец, можно совершить задуманное – похитить отлетевший кусочек хлеба.

Быстрым движением клюва он незаметно ухватил хлеб и изо всех сил рванул прочь от так притягивающей к себе свалки отходов. Но ничего не ускользало от внимания зоркого вожака. Истошно завопив на своем вороньем языке, что самым наглым образом под носом у уважаемого общества похищена принадлежавшая племени пища, тот сорвался с верхушки дерева и бросился в погоню за Артемом.

Неумело маневрируя, Артем еле успевал уклоняться от ударов мощного клюва вожака и невольно пожалел о том, что совершил хищение хлеба. Преследование длилось долго и прекратилось только тогда, когда растерянный и полный ужаса Артем залетел прямо в открытую дверь гаража. На прощание, сделав пируэт перед входом в гараж, вожак громко и победоносно каркнул и вернулся восвояси к своему племени. Забившись в угол, Артем хлопал крыльями, тем самым пугая хозяина гаража. Вскоре мужчина во всем разобрался, взмахами рук выгнал Артема из гаража: «Кыш! Пошел отсюда!..» и набросал перед входом несколько кусочков хлеба.

– Ешь, недотепа! Со своими договориться не можешь – едва не заклевали…

Наклевавшись хлеба, Артем взлетел на дерево у гаража и громко каркнул:

– Кар!

Как уже точно знал Артем, в зависимости от обстоятельств, воронье: «Кар!» – имело различное значение. На этот раз карканье носило мирный характер и означало простое человеческое: «Спасибо!» Как ни странно, но мужчина догадался, что ему хотела сказать спасенная птица.

– Да ладно тебе! Разблагодарился… Живи! Будет голодно, и если буду в гараже, то прилетай – чем-нибудь подкормлю.

Мужчина закрыл на висячий замок гараж и отправился на остановку маршрутки. Артем взлетел и полетел за мужчиной, описывая вокруг него круги. Не оборачиваясь на ворону, мужчина вынул из кармана новый кусочек хлеба и бросил в сторону от тропинки. Голодная птица спикировала на землю и подобрала съедобный подарок. Далее Артем уже не взлетал, а сопровождал мужчину пешком до самой остановки, иногда только подпрыгивая, чтобы подобрать очередной брошенный мужчиной кусочек хлеба.

Пока мужчина находился на остановке, Артем сидел на ветке ближайшего дерева и изредка напоминал о себе негромким: «Кар!» Но мужчина уже больше не оглядывался на надоедливую ворону и оживленно беседовал со знакомой молодой женщиной. Артем понял, что человеку не до птиц – он общается с себе подобными. В жизни каждого живого существа в определенный период это является важнейшим элементом существованием вида – самец заигрывает с самкой и все остальное в жизни для него перестает существовать…

Издалека снова послышалось карканье ворон, и Артем, подчиняясь внутреннему вороньему зову, полетел на голоса родного птичьего племени, надеясь узнать что-то новое и интересное. Он не ошибся. Стайка ворон оказалась знакомой, со свалки, во главе с сильным и жестоким вожаком, который совсем недавно нанес ему несколько болезненных ударов. Некоторое время Артем, опасаясь нового нападения, не приближался к стайке, издали наблюдая за действиями ворон. Они непрерывно кружились в воздухе над одним и тем же местом, испуская истошные крики: «Враг! Всем сюда! Здесь враг!..» Артем напряг зрение и узнал объект нападения разъяренных ворон. Им оказалась кошка Мурка из соседнего подъезда, сжавшаяся в комок и изредка выбрасывающая переднюю лапу, если какая-нибудь ворона проносилась совсем близко от ее тела.

В этом же доме Артем снимал квартиру, и частенько по пути домой гладил приветливую кошку, получая в ответ благодарное виляние хвостом. Артему казалось, что кошка любит его больше всех и готова ради него на любые действия, лишь бы он уделял ей свое внимание.

Поэтому забыв, что он теперь не в человеческом обличье, Артем спланировал на землю и, не обращая внимания на предупреждающие крики других ворон, смело направился к Мурке. Ему сегодня здорово досталось и поэтому на время захотелось дружеского общения, пусть даже с грязной бродячей кошкой.

Не доходя одного метра до кошки, Артем дружелюбно каркнул, говоря ей о том, что это он, Артем, ее друг. Но кошка не поняла его благодушного настроения, а, зашипев, прыгнула и вцепилась в его левое крыло. От неожиданности Артем на мгновение растерялся. Но через секунду пришел в себя и обрушил град ударов своего клюва по голове кошки. Он не выбирал места, куда опускал свой тяжелый клюв, но автоматически старался попасть в злобные зрачки блестящих глаз взбесившейся кошки.

И это ему удалось. Один из ударов пришелся прямо в веко левого глаза и кошка, жалобно мяукнув, тут же отпустила его. Разъяренный Артем накинулся на нее и стал клевать Мурку во все, до чего мог дотянуться своим клювом. Не выдержав града тяжелых ударов, кошка бросилась наутек. Артем взмахнул крыльями, пытаясь ее догнать, но левое крыло не послушалось его, и он завалился в полете на бок и рухнул на густые ветви куста сирени.

Ранение оказалось достаточно серьезным. Левое крыло Артем никак не мог прижать к телу. Оно бессильно повисло и стало волочиться по земле. Он невольно подумал, что если прокушены кости крыла, то для него пришла настоящая беда. Не имея возможности подняться в воздух, Артем должен был подвергнуться смертельной опасности. Он знал, что у ворон достаточно врагов: кошки, собаки, ястребы, наконец, дети. Да и взрослые не упустят возможности, чтобы не запустить в хищную птицу подобранным на земле камнем. Но самое страшное в такой ситуации – это отсутствие возможности по добыче пищи, и, далее, непременная смерть от голода.

Артем забился в середину куста сирени и затих, прислушиваясь к окружающей обстановке. Крыло по-прежнему не подчинялось его усилиям и цеплялось за все сучки, ограничивая его движения на земле. Он подумал, что если сломаны кости, то лучше крылом не шевелить. Иначе кости срастутся неправильно, и он не сможет полноценно использовать крыло, да и летать вряд ли сможет. А невозможность подниматься в воздух постепенно приведет его к неминуемой гибели.

Тревожный гомон ворон ворвался в его уши, словно шум накатывающего поезда. Слова поддержки собратьев по крови приятно поразили его и придали дополнительные силы.

– Держись! Ты храбрец!.. Мы тебя не бросим! Мы поможем тебе!..

Последние слова громко каркнул сам вождь, суровый старый самец, еще совсем недавно жестоко учивший Артема уму-разуму в вороньей жизни, и это удивило Артема. Он еще не знал, что вороны никогда не бросают своих в беде, а всегда помогают и защищают их при возникновении опасности. Одно дело, когда нарушаются правила вороньего племени и к соплеменникам справедливо применяются самые суровые наказания, и другое дело, когда собрат подвергается смертельной опасности. Если нужно его защитить, то вороны при зове вождя слетятся со всех ближайших окрестностей и постараются помочь криками, клювами, и даже едой.

Забившись в самую середину куста Артем затих, боясь привлечь к себе внимание проходивших мимо живых существ. Одна из бродячих собак остановилась у веток сирени и жадно втянула в себя воздух с запахом крови раненой птицы. Но ее тут же атаковали другие вороны. И собака, огрызаясь на выпады ворон, трусливо ретировалась прочь.

Удовлетворенные вороны уселись на соседнее дерево и закаркали:

– Кар-р! Карр! Ты жив? Кар-р! Отзовись!

Но Артему все вокруг показалось таким страшным, что он сознательно не издавал ни одного звука. Ему интуитивно казалось, что спасение возможно в том случае, если его посчитают мертвым. И когда племя ворон на свои безуспешные выкрики не получило в ответ от него ни единого карканья, то, немного выждав, по сигналу вождя сорвалось с дерева и полетело на поиски нового пропитания в полной уверенности, что поступает правильно. Суровое правило природы, что, если соплеменник погиб, о нем надо забыть, в очередной раз получило свое подтверждение.

Артем просидел в кусте до вечера. Солнце зашло и на улицу опустились густые сумерки. Поток возвращающихся с работы людей иссяк, и наступило некоторое затишье. Ему нестерпимо хотелось есть. Артем вспомнил, что у подъезда всегда валяются какие-нибудь объедки: печенье, крошки, зерна… Он осторожно выбрался из ветвей сирени и, волоча по земле повисшее крыло, доковылял до первых ступеней. Ему повезло – на бетоне валялись крупные семечки подсолнуха. Артем с жадностью стал поглощать семечки, потерял бдительность и позорно для птицы не заметил, как темная тень внезапно нагнулась над ним, и чья-то рука ласково коснулась его спины.

– Бедная!.. Ранили тебя? Повредили крылышко?..

Девичья рука продолжала нежно гладить его по спине, и Артем, закрыв глаза, прижался брюшком к ступеньке. Он по-вороньи чувствовал, что ему надо панически бояться человека, но человеческая составляющая его сознания говорила об обратном – эта чуткая девушка, возможно, его единственный и верный шанс на спасение.

– Иди ко мне, моя хорошая Каркуша! Я помогу тебе… Можно, я тебя так буду называть?!

Интонация ее слов была такой, что сразу нельзя было понять: то ли она спрашивает разрешения так назвать ворону, то ли это уже принятое окончательное решение.

На всякий случай Артем несмело каркнул:

– Кар!.. Я согласен.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовалась хриплому голосу вороны девушка.

Она взяла Артема на руки, бережно прижала поврежденное крыло к боку вороны, и вошла в подъезд. Старенький лифт, поскрипывая, поднял их на четвертый этаж. Немного повозившись у двери, девушка открыла дверь и вошла в квартиру.

Опустив Артема на пуфик, девушка приказала:

– Сиди! Сейчас мы тебя полечим.

Она переоделась в короткий домашний халатик, и занялась Артемом. Умелыми движениями она расправила сломанные кости крыла. От неприятных ощущений Артем задергался и девушка заприговаривала:

– Ну, потерпи! Потерпи, потерпи немножко!

Она прибинтовала к крылу обычный карандаш, чтобы кости не двигались, и прикрепила крыло плотно к туловищу вороны. Потом поставила Артема на стол, сделала шаг назад и заключила:

– Ну, вроде получилось!.. Теперь надо выждать, когда кости срастутся, и снова сможешь летать. А теперь, Каркуша, я тебя накормлю, и потом будем спать. Я очень устала на работе!..

Она разогрела вермишель, наложила себе побольше и немного Артему. В небольшой чашке поставила для него воды из-под крана, а сама себе приготовила кофе.

– Кушай!

Артем с жадностью накинулся на еду. От резких движений его большого клюва вермишель разлетелась по всему столу и Артем, застыдившись, начал старательно одиночными движениями клюва убирать разбросанную еду.

Девушка с интересом наблюдала за поведением вороны и неожиданно похвалила ее:

– А ты аккуратистка, Каркуша!

Досыта наевшись и запив еду водой из чашки, Артему нестерпимо захотелось опорожнить кишечник. Сегодня он, не задумываясь, уже делал это несколько раз где попало в полете, но, находясь в гостях у такой красивой девушки, он не мог больше позволить себе такое бесконтрольное позорное действие. Ему спешно понадобился туалет.

– Кар-р-р! Хочу в туалет!

Он решительно спрыгнул со стола, еле удержался на ногах с помощью единственного здорового крыла, и заковылял в сторону туалета.

Девушка, отставив в сторону чашку с недопитым кофе, с любопытством последовала за ним. И когда Артем остановился у дверей туалета и требовательно каркнул с просьбой открыть его дверь, девушка удивилась:

– Какой молодец! Ты хочешь в туалет? Значит, ты когда-то жил у людей!

Артем хотел сказать, что он не только жил у людей, но и сам был человеком, но на этот раз из его раскрытого клюва смогло вырваться только очередное хриплое: «Кар-р-р!»

– Я не ошиблась? Ты жил у людей?! Да?!

Девушка открыла ему дверь и поставила в вертикальное положение крышку унитаза. Артем деловито прошелся вокруг унитаза и подумал, что не сможет без помощи крыльев запрыгнуть на его край. Он несколько раз приседал, примеряясь к прыжку, и каждый раз останавливался, сомневаясь в своих возможностях.

Затем он повернулся к девушке и каркнул, прося о помощи. Удивленная девушка подняла его с пола и посадила на край унитаза, с нескрываемым любопытством ожидая завершения такого необычного представления. Но Артем не спешил испражняться, топтался на краю унитаза, опускал клюв и пробовал край унитаза на крепость, поворачивал голову то вправо, то влево, осматривая туалет. А потом уставился на девушку и молча стал разевать рот: «Да выйди же ты, наконец! Я стесняюсь!..»

Как ни странно, но девушка догадалась:

– Ты что, Каркуша, стесняешься?! Ладно, я выйду.

Она вышла и, улыбаясь во весь рот, прикрыла наполовину дверь. Артем выбрал позу головой к двери туалета и, наконец, опорожнил свой кишечник. У птиц это получается легко и быстро, иногда они в азарте своих дел даже не замечают того, что сделали. Артем невольно взглянул на оставленные следы и подумал, что грязная еда со свалок серьезно сказывается на качестве вида испражнений. Ему почему-то стало стыдно и захотелось немедленно смыть все в канализацию. Он развернулся к бачку унитаза и попытался дотянуться клювом до кнопки слива, но не смог. Слишком высоко для него оказалась расположена крышка бачка. Тогда с досады он клюнул бачок сбоку. Исподтишка наблюдавшая за ним девушка заглянула в туалет и нажала кнопку.

– Я помогу тебе…. А на будущее посмотри, что я тебе приготовила!

Она показала Артему коробку из-под обуви, внутри устланную большой салфеткой, и поставила ее в туалет.

– Будешь ходить сюда. Я думаю, что для тебя так будет удобнее…

Девушка умылась и приготовилась ко сну. Но перед сном постелила в коридоре коврик и предупредила:

– Спать будешь здесь! Но не вздумай какать на коврик – рассержусь!

Смущенный Артем разразился несколькими торопливыми криками: «Кар! Кар!..» – мол, я все понял!

– Ну, вот и хорошо!

Девушка выключила свет и улеглась спать, не забыв пожелать Артему: «Спокойной ночи!» Вскоре ее ровное дыхание засвидетельствовало о том, что уставшая девушка крепко уснула, а Артем в темноте остался один на один с квартирой. Осторожно «чапая» своими лапками с длинными когтями по полу и стараясь не разбудить уставшую хозяйку, Артем принялся изучать помещение. Оно на некоторое время, по крайней мере, пока не зарастет поврежденное крыло, станет его постоянным и комфортным жилищем. Он только сейчас, используя человеческие свойства, смог понять, как ему неимоверно повезло. Добрая хозяйка квартиры подобрала его с таким тяжелым ранением, после которого ни одна птица в мире не выжила бы в природных условиях, и тем самым спасла его от неминуемой смерти. И судя по ее намерениям, она готова была и дальше за ним ухаживать, пока он полностью не выздоровеет.

Понимая это, он разрывался на две части. Его человеческая составляющая стремилась как-то отблагодарить девушку, а птичья – принимала обстоятельства такими, какими они естественно возникали в животном мире. И жившая в Артеме ворона алчно стремилась к покою и сытости, не взирая ни на что.

Через час в квартире воцарилась полная тишина, которую лишь нарушали тихое дыхание спящей хозяйки и легкое бормотание старенького холодильника. Артем, обойдя всю квартиру несколько раз, присел на приготовленный для него коврик в коридоре и прикрыл веки, чтобы отдаться чуткой птичьей дреме. Но его ухо неожиданно уловило новые и непонятные для него звуки. Совсем тихое шуршание внезапно возникло на кухне, и Артем, низко пригибаясь к полу, направился туда, чтобы разобраться с непонятными звуками.

Еще с порога он догадался, что на кухне хозяйничает мышь, суетливо подбирая с пола отдельные незамеченные хозяйкой крошки. Артем двигался так осторожно, что не вспугнул воровку, и та не обращала на него никакого внимания, в своих поисках пищи постепенно приближаясь к застывшей вороне. Артем затаил дыхание и напряг шею, предвкушая охотничью удачу. Стоило мыши приблизиться к вороне на расстояние удара, как Артем тут же клюнул ее и сраженная полевка, жалобно пискнув, бездыханно опрокинулась на спину. Ее лапки еще некоторое время дергались в воздухе, вызывая желание у Артема нанести ей еще один удар. Но через несколько секунд Артем понял, что этого не потребуется – мышь была мертва. Он ощутил, как его вороньему естеству немедленно потребовалось мясо и ему нестерпимо захотелось проглотить нежданную добычу, но прислушиваясь к своей человеческой части сознания, он все-таки решил сохранить убитую мышь до утра, чтобы удивить хозяйку.

Утро началось с дикого крика. Пройдя тихонько мимо дремавшего на коврике Артема, хозяйка вошла на кухню и наткнулась на мертвую мышь, что вызвало у нее настоящую панику.

Вбежавший на кухню Артем и, увидев, что его хозяйка при виде полевки с испугу взобралась на табуретку, с ходу клюнул мышь и сладостно ощутил, как его внутренности благодарно восприняли такой подарок. Он даже загордился от своего поступка – такое длительное терпение могло проявить только по-настоящему волевое существо!

За это время мышь затвердела, но, тем не менее, не потеряла своих вкусовых качеств и была проглочена Артемом одним движением. Частым карканьем и подкрадывающимися движениями припавшей к полу птицы, он старался показать хозяйке, как ночью ловко расправился с серой воровкой.

Девушка и на этот раз все поняла. Ее лицо разгладилось, она спрыгнула с табуретки, и выражение испуга на ее лице сменилось доброй и милой улыбкой.

– Да, поняла я, поняла! – сказала она, наблюдая, как ворона старается изобразить перед ней весь процесс ночной охоты. – Но больше так не делай – я ужасно боюсь мышей.

– Кар-р! Хорошо! – ответил Артем и важно заковылял обратно на свое место на коврике.

По опыту человеческой жизни он знал дальнейшие действия хозяйки: сначала поставит чайник, потом сходит в туалет, затем умоется и только потом станет завтракать какими-нибудь бутербродами. В такие моменты женщинам лучше не мешать, так как обычно они начинают торопиться в опасении, что могут опоздать на работу.

Все же Артем не выдержал:

– Кар-р! Мне нужна нормальная еда и много! Хотя, конечно, и бутерброды сойдут…

Девушка обернулась:

– Да накормлю я тебя, накормлю! Успокойся.

Она сбросила со своих плеч халатик и осталась в узких трусиках. Потом захватила полотенце и пошла в ванную. При виде стройного с упругими бугорками девичьего тела Артем замер, широко раскрыв клюв – девушка была по-настоящему красива! У него перехватило дыхание, и он брюшком припал к своему коврику. Его движения не остались незамеченными девушкой, и та пригрозила вороне пальчиком:

– Не подсматривай!

За несколько недель, что прожил Артем у Таи, так звали девушку, он от хорошего питания заматерел, окреп телом и налился силой. Его крыло зажило полностью, но Тая не разрешала ему летать, по-прежнему прикрепляя крыло к телу. Разглядывая себя в зеркало в прихожей, он с удовлетворением отмечал, что стал крупной с отливающим ярким блеском перьев здоровой птицы вороной. Слыша крики дворовых ворон, ему хотелось на волю, чтобы взмыть над домами и ощутить острое наслаждение от скольжения крыльев по плотным воздушным потокам.

С девушкой у него установились по-настоящему дружеские отношения, и со временем он все больше и больше привязывался к ней. Когда Таисия приходила с работы, Артем всегда встречал ее у входной двери, суетясь вокруг нее, пока она разувалась и снимала верхнюю одежду. Своими движениями он напоминал токующего в лесу тетерева: прижимался к полу, часто перебирая лапками, и с полураскрытого клюва вырывались редкие трескучие звуки вороньей радости.

– Что, соскучилась? – спрашивала ворону девушка, довольная тем, как птица выказывала ей свою привязанность.

– Ну, садись, садись!.. Признавайся…

Она сажала ворону себе на плечо и Артем, осторожно расположившись на тонком девичьем плече, чтобы коготками не сделать девушке больно, нагибал свою голову к ее уху и хриплые воркующие вздохи влюбленного существа непрерывным потоком вырывались из его клюва. Юной хозяйке такое поведение вороны очень нравилось, и она даже покрывалась легким румянцем, понимая чувства птицы.

– Вот только ты меня и любишь, моя милая Каркуша! – с горечью посетовала Таисия, снимая ворону с плеча и опуская ее на пол. – А больше никто!..

– Кар-р! А разве этого мало? – негодовал Артем, следуя за ней, пока она переодевалась в домашний халат.

– Эх ты, Каркуша! Ничего ты не понимаешь!..

Между девушкой и вороной давно установился определенный ритуал приема пищи, взаимного поведения во время короткого отдыха Таи перед умыванием и дальнейшим отходом ко сну. Особенно важен был для Артема этап приема душа, когда девушка, находясь одна дома и не стесняясь безмолвной птицы, раздевалась догола и шлепала по полу босыми ногами, следуя в ванну. Обнаженное тело юной девушки вызывало у Артема такую эйфорию и томление, что ему иногда казалось, что он от возбуждения теряет сознание. Его крылья опускались до пола, из клюва вырывались клохчущие звуки, а у самого основания хвоста ныла часть тела, необходимая для вороньего размножения.

Наблюдая за волнующейся вороной, Таисия смеялась:

– Ну, чего ты так волнуешься?! Красивая я, да?

После душа девушка всегда останавливалась возле прихожей и долго рассматривала свое стройное тело в зеркале, а ворона едва не роняя слюни, крутилась вокруг ее ног и нежно касалась своими шелковистыми перьями ее ступней.

Однажды, когда настойчивость вороны стала чрезмерной, Тая нагнулась и, погладив ворону, твердо сказала:

– Завтра пойдем гулять на улицу! Хватит тебе пялиться на меня! Ищи себе подруг среди своих соплеменников.

Утром Таисия удивила всех встретившихся на пути соседей, да и просто прохожих, раскрывших рты от невиданной картины. Стройная миловидная девушка с грустным лицом вышла из подъезда, а на ее хрупком плече сидела крупная ворона и нагло вращала во все стороны своей головой. Это было так необычно, что явление дружбы птицы и человека остаться без всеобщего внимания не могло.

На улице Артем после длительного пребывания в замкнутом пространстве квартиры едва не захлебнулся от чистого свежего воздуха. Он на мгновение почти забыл о существовании девушки и в предчувствии волшебного ощущения свободного полета закрутил головой во все стороны, готовясь громким карканьем заявить животному миру о своем появлении.

Тая, поморщившись от болезненного воздействия коготков вороны, сняла ее с плеча, и посадила на скамейку. И расправив крылья – пробуя их способность к полету – Артем внезапно застыл от стыда, понимая, что внутреннее нетерпение полета придает его отношениям с девушкой оттенок настоящего предательства. Далекие крики ворон так взбудоражили его, что ему немедленно захотелось подняться в воздух и окунуться в стихию бурной вороньей жизни. «Но Тая? Как же она одна? Каррр!..»

– Да лети, лети уж! – грустно сказала девушка и глубоко вздохнула.

Артем взглянул на небо, еще раз расправил во всю ширину крылья и, несколько раз подпрыгнув на своих пружинистых лапах, взлетел. Слабые нетренированные крылья вначале плохо держали его в воздухе. Но с каждым кругом он чувствовал себя все увереннее и увереннее. И в момент, когда он был готов улететь навсегда, оглянулся на свою хозяйку и своим зорким глазом заметил, что на ее щеке оставила темную дорожку еле заметная слеза.

Не задумываясь, он спикировал вниз, к своей любимой хозяйке и закружился вокруг нее почти у самого лица, громко вопя от настоящего горя:

– Кар! Кар-р! Кар-р-р-р! Я вернусь к тебе! Обязательно! Я только посмотрю, что делается у остальных ворон…

Один из прохожих, думая, что ворона нападает на девушку, схватил прутик и собрался прогнать ворону, но Таисия остановила мужчину:

– Не надо! Это прирученная ворона! Она просто прощается со мной…

– Ну-ну! Так и в глаз может клювом попасть, если зазеваетесь! – сказал мужчина и, оглядываясь на нее, отошел в сторону.

На его комментарий девушка ничего не ответила. Она некоторое время вглядывалась в небо, где нарезал стремительные круги Артем, а потом махнула ему рукой и ушла в подъезд, скрывая возникшие слезы. В который раз Тая убедилась в том, что жизнь состоит из встреч и расставаний.

На прощание Артем еще раз громко каркнул, радуясь вольной жизни, и рванул ввысь, ощущая, как послушны его крепнущие с каждым взмахом широкие черные крылья.

Глава 2. Хмельные ягоды

Вначале Артем безоглядно кружил в небе, набирая высоту. Его зоркие глаза искали ворон-соплеменников. На свалке он разглядел знакомую стайку ворон со старым вожаком и устремился к ним, но на полпути засомневался в правильности своего решения и снизился до минимальной высоты, осторожно сближаясь со стаей. Не долетая до ворон несколько десятков метров, спланировал на землю и по уже отработанной схеме сделал вид, что здесь он оказался случайно, пролетом, и мусорная свалка его совсем не интересует. Он понимал, что вороны, конечно, его заметили и терпеливо ждал реакции вожака.

Его выверенные, на первый взгляд безучастные, движения по постепенному сближению со стаей принесли свои плоды. Его заметили, узнали, но никто пока его не прогонял. Несколько комков разбросанной вермишели его голод не утолили, и на мгновение, потеряв концентрацию, он неосторожно шагнул ближе к центру свалки.

– Кар-р-р!

Старый вожак спланировал с дерева и накинулся на Артема. Восстановив статус-кво, – с краю кормиться можешь, но в центр свалки не вздумай соваться! – вожак вернулся на свой наблюдательный пост на дереве. Взъерошенный Артем, получив удар клювом от вожака, метнулся в сторону и скрылся в ветвях соседнего дерева. По птичьим меркам, то, что сейчас с ним произошло, было естественно и нормально, но живущая в его теле человеческая составляющая кипела гневом: «Ну, сколько можно терпеть это?!» И он поклялся, что при первой явной слабости вожака он свергнет его, и место главного в стае займет сам.

Не в силах смотреть на жадно кормящихся ворон, Артем полетел в сторону гаражного кооператива. Если мужчина, несколько недель назад подкормивший его, на месте, то, возможно, чем-нибудь покормит и сейчас. К счастью Артема мужчина оказался на месте. Сидя на стульчике, он точил охотничий нож и напевал веселую мелодию. Запах алкоголя, исходящий от него, за несколько метров свидетельствовал о том, что мужчина был навеселе.

– Кар! Дай покушать!..

– А, это ты, карга! Есть хочешь?! Сейчас, подожди…

Мужчина отложил нож и точило и зашел в гараж. Зоркий глаз Артема заметил, как мужчина налил себе стаканчик, опрокинул одним махом его в рот и закусил кусочком колбаски. Потом, словно что-то вспомнив, взял несколько мелких кусочков колбасы и выбросил их вороне в раскрытую дверь гаража. Потеряв всякую осторожность, Артем накинулся на колбасу и проглотил ее буквально несколькими движениями клюва. Он даже на мгновение почувствовал некоторую сытость, и радостно оповестил миру, как ему повезло:

– Кар-р-р-р!

– Все, отстань! Больше не могу – у меня сейчас гости будут! Да еще какие!.. – многозначительно закатил вверх глаза мужчина и прикрыл дверь.

Артем взлетел на дерево и притих, зорко оглядывая окрестности. В нескольких гаражах тоже находились «гаражники», но никто из них не питался. В основном они возились у гаражей, срубая лопатами траву и убирая мусор. Их действия Артему были неинтересны, и можно было улетать в поисках чего-нибудь другого. Но природное терпение подсказывало, что торопиться все-таки не стоит. Вскоре внимание Артема привлекла женщина, идущая вдоль гаражей и высматривающая номер нужного ей гаража. Подойдя к гаражу, где находился накормивший Артема мужчина, она остановилась, достала из сумочки помаду и подкрасила губы. Она волновалась и, укладывая помаду в сумочку, промахнулась и уронила тюбик в траву.

Мужчина выглянул и, широко улыбаясь, пригласил женщину:

– Заходи! Я уже заждался!..

– Да уж вижу, как ты меня ждешь! – засмеялась женщина, почувствовав запах алкоголя, исходящий от мужчины.

Они закрыли за собой дверь и на время затихли. Артем крутил головой, прислушивался к звукам из гаража и терпеливо ждал. Он был уверен, что у мужчины с женщиной должны остаться объедки от их гаражного ужина, и они их обязательно выбросят, стоит только подождать. И действительно, ближе к вечеру, скрипнула дверь гаража, и из него вышел мужчина. Он был совершенно голый, спрятался в угол между открытой дверью и стенкой гаража и стал мочиться.

– Вася, ну, где ты там застрял?! Я устала тебя ждать!.. – игривый голос женщины был полон нетерпения.

Мужчина обвел вокруг нетрезвым ничего не видящим взглядом мутных глаз и шагнул обратно в гараж, снова закрыв дверь на засов. Антон понял, что зря потерял время, хотя… Он вспомнил, как женщина уронила помаду и, спланировав с дерева точно на то место, где упала помада, нашел розовый приятно пахнущий тюбик. Ухватив находку клювом, Артем взлетел на крышу гаража и, удерживая тюбик когтями, несколькими сильными ударами клюва разбил его на части. Его содержимое одурманивающее пахло и оказалось очень вкусным.

– Кар-р! Мало!..

Артем оглянулся по сторонам и взлетел, направляясь в своем полете в сторону Волги, в пойме которой росли громадные деревья, подходящие для ночлега. Можно было, конечно, вернуться обратно к Таисии и попроситься на ночлег, но эта мысль, мелькнувшая, было, в его голове, мгновенно ушла, как мгновенно и появилась – воронье начало в нем сегодня побеждало все человеческое и рассудительное.

Подлетев к реке, он понял, что не ошибся. Сотни ворон редкими, но непрерывными стайками слетались в лес, где несколько месяцев назад они гнездились, выкармливали своих птенцов, а теперь, ближе к осени, регулярно устраивались на безопасный ночлег. Артем пристроился к одной из стаек и летел за ними на безопасном расстоянии, уверенный, что готовящимся к ночлегу воронам не будет никакого дела до следовавшего за ними одинокого чужака. Так оно и получилось. Вороны выбрали свободное от других птиц раскидистое дерево и с ходу опустились на его толстые ветви, помеченные частыми следами птичьего помета от предыдущих многочисленных ночевок.

Артем, уже достаточно хорошо понимая обычаи вороньего племени, опустился на одну из нижних не занятых другими воронами веток. Все, что находилось выше, занималось вороньими старейшинами, и нарушение субординации строго наказывалось, даже в условиях скорого наступления темноты. Первый ночлег в условиях дикой природы тревожил Артема. Прочно вцепившись когтями в ветку, он с любопытством крутил головой во все стороны, изучая, как обустраиваются на ночлег другие вороны.

Долгая ночь предполагала желанный отдых, но дикая природа могла преподнести и неприятные сюрпризы. Из книг он знал, что особенно был опасен рассвет, когда на охоту вылетают соколы. Хотя вместе вороны представляют достаточно серьезную силу и сообща могут заставить ретироваться любого сокола, но пропустить неожиданный удар более сильного хищника может любая из них. А это всегда конец жизни…

Долго не находя удобного расположения, Артем, наконец, успокоился, и блаженно прикрыл веки. Легкий ветер шуршал листьями дерева, вороны изредка переговаривались редкими хриплыми звуками и, казалось, что вокруг все хорошо и спокойно. Но внезапный шлепок рядом с ним заставил Артема очнуться от дремоты и оглядеться. Оказалось, что в нескольких сантиметрах от него на сук шлепнулся жидкий помет, уроненный сидящей прямо над ним вороной. Артем недовольно закинул вверх голову в ожидании новой бомбардировки и предусмотрительно переместился по ветке подальше от толстого ствола дерева, близко к которому на ночлег разместилась основная масса ворон. На краю ветки сидеть оказалось не так удобно: ветка раскачивалась под его тяжестью и дул свежий ночной ветер со стороны реки, забираясь под перья. Но он понимал, что изменить что-либо в его положении уже нельзя – глухая ночь накрыла лес, и найти новое удобное пристанище для ночлега было невозможно.

Оставшуюся часть ночи Артем провел без сна, прислушиваясь ко всему, что нарушало тишину леса. Но под самое утро ветер затих, и он задремал, пропустив момент, когда стая с первыми проблесками утра дружно сорвалась с дерева и последовала за своим вожаком в сторону города на кормежку.

Спохватившись, он, было, тоже устремился вслед за ними. Но потом изменил свое решение и направился к знакомому гаражу, надеясь отыскать выброшенные остатки вчерашней трапезы хозяина гаража. На этот раз он не торопился, а внимательно изучал все, что проплывало под его крыльями. Пролетая овраг, Артем заметил, как на его краю остановилась грузовая машина и водитель, забравшись в кузов, сбросил в овраг несколько пухлых мешков. Потом снова уселся за руль и поспешно уехал, словно боясь, что кто-нибудь застигнет его на месте преступления.

Все это показалось Артему очень любопытным и, несомненно, подлежало тщательной проверке – вдруг чем-то можно поживиться из этих мешков?! Но пока он не стал отвлекаться на посторонние дела и целеустремленно направился в гаражный кооператив, надеясь найти остатки трапезы у знакомого гаража.

И на этот раз он не ошибся. Еще издали он увидел, что разбросанные объедки валяются по всей площадке перед гаражом. Но оказалось, что он едва не опоздал, и незнакомая ворона легкими прыжками подбиралась к ЕГО еде!

– Кар-р-р! Мое! Мое!..

Артем, уже наученный горьким опытом, на этот раз бросился защищать свою законную еду, и между воронами завязалась отчаянная драка. Соперник в драке был мастеровитее и нанес ему несколько болезненных ударов в шею, но на стороне Артема был натиск и неимоверная вера в правоту своего нападения на пришлую ворону. Ценой неимоверных усилий Артему удалось отогнать противника и тот, низко планируя над землей, ретировался.

Оглядевшись по сторонам, полный гордости от своей первой победы, Артем каркнул:

– Кар-р-р-р! Моя территория!

Не торопясь и постоянно оглядываясь в поиске новых соперников, с которыми также придется драться за право быть сытым, Артем склевал все кусочки хлеба и недоеденные огрызки колбасы. Потом взлетел на крышу гаража и снова оповестил весь мир о своей победе:

– Кар! Кар-р! Я победил!

Но новых ворон с претензиями на его территорию не появлялось, и Артем, успокоившись, стал косить глазом, изучая свой клюв. От полученных ударов у него с шеи на крышу гаража сорвались пара капелек крови и оказались вырванными несколько перьев, а его клюв в ответ не смог нанести таких серьезных ран сопернику, хотя поработал тоже неплохо. На вид клюв был большим и крепким, но, как ему показалось, необыкновенно тупым на своем кончике. Артем вспомнил, как хозяин гаража точил нож, и задумался. Идея заострить свой клюв очень понравилась ему, но как это сделать, он пока не знал.

Он нагнул голову и, расположив ее боком, несколько раз провел клювом по поверхности крыши. Шершавая часть покрытия гаража оставила еле заметные царапины на клюве, но сделать его более острым не смогла. Уж слишком мягким оказалось покрытие гаража.

Артем прошелся по-хозяйски по крыше, в раздумье несколько раз подпрыгнул, пробуя крылья, потом ловко проглотил выползшую из расщелины гусеницу и внезапно вспомнил, что подходящее точило для его клюва найдется в развалинах старого завода. Он давно был оставлен рабочими, и его руины подростками и студентами использовались для всяких тайных тусовок.

– Кар-р! Я знаю где!

Через полчаса он был уже на бетонной дороге, ведущей к заводу. Во многих местах она была выщерблена, торчали острые арматурины, а некоторые плиты дороги просели в землю так, что еле были видны, но участков дороги, годных для задумки Артема, оказалось предостаточно. Он облетел для безопасности выбранный участок бетона по кругу и спланировал на его середину, чтобы в случае возникшей опасности у него всегда было пространство для маневра. Оглянувшись по сторонам, он нагнул голову и провел клювом по бетону. Потом, скосив глаза, изучил кончик клюва и остался доволен тем, что увидел. На черном клюве образовались глубокие продольные царапины, а, значит, при определенном упорстве у него все должно получиться так, как он задумал.

– Кар!

Довольный Артем гордо ходил по дороге, кося глазами во все стороны. Он на мгновение представил, как заостренный, как пика клюв, беспощадно поражает его соперников. Он постепенно превращался в настоящую ворону: осторожную, наглую, драчливую и жадную. И когда после его неимоверных усилий клюв заметно сузился и стал представлять острое жало, Артем поднялся в воздух. Его распирало желание немедленно проверить заточенный клюв в деле, а для этого необходимо было устроить очередную воронью разборку.

Артем старательно работал крыльями, направляясь в сторону знакомой свалки. Ему не терпелось выяснить отношения с вожаком, несколько раз унизившим его на глазах собственного племени. Поэтому, подлетев к свалке, где, как обычно, кормились вороны, Артем не стал осторожничать и смело опустился на самую ее середину. Такое поведение вызвало естественный гнев вожака и он, как настоящий стервятник, сорвался с дерева и спикировал на Артема, готовый заклевать его за такую наглость.

Вопреки ожиданиям, Артем не струсил и первым нанес удар старой вороне. Острый клюв попал в самое неожиданное место – в левый глаз вожака и тот шарахнулся в сторону, теряя капельки крови. Рана оказалась настолько серьезной, что вожак не смог подняться в воздух и, развернувшись, заковылял в ближайшие заросли чертополоха. Артем догнал его и еще раз клюнул в шею, и старый вожак не удержался на ногах. Он упал и закрыл здоровый глаз, уже не сопротивляясь и готовясь к смерти.

Артем мог убить вожака, но не стал этого делать. Он задрал голову и заорал, опьяненный запахом крови поверженного противника:

– Кар-р! Кар-р-р-р! Я победил! Это моя территория! Здесь я командую!..

Остальные вороны, не согласные с таким утверждением, закаркали, готовые защитить главу своего племени и дать коллективный отпор чужаку. Тогда Артем накинулся на них и стал клевать ворон во все, до чего мог дотянуться. Не выдержав болезненных ударов его клюва, птицы разлетелись по соседним деревьям. Они растерянно каркали, не понимая, как явно слабый вчерашний чужак сегодня смог победить их могучего и опытного вождя. У них ничего не оставалось, как признать превосходство Артема и принять его положение, как вожака. Но Артему быть вожаком пока не хотелось. Он не обращал внимания на покорно приблизившихся ворон, и важно расхаживал по свалке, выбирая самые лакомые куски отбросов. Ему удалось обнаружить пакет с выброшенной людьми жареной курицей, и он захлебнулся от жадности, глотая целые куски тухлой курятины.

Остальные вороны толпились в стороне, не смея приближаться к пирующему Артему. Когда он наполнил желудок, то огляделся по сторонам и взлетел на дерево, на котором совсем недавно восседал старый вожак. Это стало сигналом для ворон, что насытившийся Артем разрешает питаться и остальным птицам. С высоты Артему все было хорошо видно, и когда одна из ворон нашла пакетик с кашей, то он набросился на нее и отобрал кашу. Поддев клювом пакетик, он зашагал в заросли травы, в которых от него спрятался старый вожак. Тяжело раненая птица уже не могла больше сопротивляться и только беззвучно открывала рот, в ожидании новых, возможно, смертельных ударов от Артема.

– Кар-р! На, ешь!

Поднявшись в воздух, Артем облетел свалку, заглушая все вокруг своими торжествующими криками. Он предупредил племя, что мусорная свалка теперь его, но он разрешает воронам в свое отсутствие пользоваться ею. Особое внимание должны уделить вожаку, выделяя ему при каждой кормежке необходимое количество пищи.

Совсем не к месту, в пик своего торжества, Артем вспомнил о сброшенных в овраг мешках водителем грузовой машины и любопытство – а что там в мешках? – охватило его сознание. Набрав высоту, он целеустремленно замахал крыльями в направлении оврага. Внизу проносились городские кварталы, мчались вереницей машины и муравьями ползали люди. И его горло сперла радость от того, что он наделен возможностями свободного полета, а люди внизу – лишены этого. Они даже не понимают, какое это прекрасное ощущение – рассекать воздушное пространство послушными сильными крыльями!

– Кар-р! Кар-р-р-р! Кар!.. – заорал Артем, радуясь своему превосходству над проползающим под его крыльями миром.

Еще издали он заметил, что грузовая машина снова остановилась у оврага, но только в обратном направлении. Уже много понимающий в птичьей жизни Артем осторожно и бесшумно спланировал на сухой сук дерева, расположенного в десятке метров от машины. Инстинктивно он покрутил головой во все стороны, а затем застыл неподвижно, наблюдая за машиной. Ему теперь не только хорошо было видно, чем занимаются два мужика у грузовика, но и отчетливо было слышно то, о чем они говорят.

– …Толян, один мешок упал в трещину на самом дне! Его не вытащить! – сказал один из мужчин.

– Ага – «на самое дно самого глубокого ущелья!» – передразнил напарника фразой из фильма второй мужчина.

– Да заросли там такие, что только с топором можно пробиться!

– Да черт с ним, с этим мешком! Нам и так по два мешка получилось. Поехали!

Мужчины уселись в ЗИЛ и машина, взревев мощным двигателем, укатила восвояси. Артем выждал еще некоторое время, тщательно огляделся, но ничего подозрительного и опасного для себя не обнаружил. Тогда он расправил крылья и неслышно спланировал в овраг на место падения мешков. Оставленный мешок действительно провалился в узкую расщелину, промытую весной талой водой, и на поверхности был еле виден. Осторожными шагами, ежесекундно прислушиваясь, Артем пробрался сквозь густые заросли тростника к мешку, еще раз прислушался и клюнул мешковину. Несколько ударов острым клювом проделали дырку в мешке, и из дырки посыпался ячмень. При виде зерна Артем едва не каркнул от радости во все горло, но вовремя сдержался. Мешка ячменя хватит надолго, и это была настоящая удача!

Он еще раз огляделся – мешок был виден сверху – и стал срывать пучки травы и укрывать мешок от посторонних глаз. Когда обрывки травы и камышового мусора полностью укрыли зерно, он, маскируясь в траве, пешком выбрался из оврага и на его краю далеко в стороне от находки поднялся в воздух. Сделав несколько кругов и убедившись, что мешок больше не виден с воздуха, направился снова на окраину города, так как надо было проверить, как обстоят дела в гаражном кооперативе. Со вчерашнего дня часть кооператива Артем также стал считать своей территорией, и теперь необходимо было выяснить – все ли там у него в порядке и не появились ли непрошеные чужаки?

Возле знакомого гаража посторонних ворон не оказалось, но Артем инстинктивно сначала уселся на дерево и огляделся. Внимательный взгляд ничего нового не обнаружил, но у одного из гаражей в ямке блестели выброшенные хозяином гаража мокрые ягоды. Он встрепенулся – ягоды тоже еда! – и спланировал к гаражу. При первом внимательном взгляде ягоды выглядели как обычные виноградные кисточки, но на большинстве из них лопнула шкурка, они истекали темно-красным густым соком, и от них несло кислятиной. Артем помнил, что виноградный сок – это вкусно! Его не смущало, что приторный кислый запах витал в воздухе и незамедлительно клюнул ближайшую ягоду.

Виноградина оказалась такой вкусной, что Артем, несмотря на полный желудок, стал усердно поглощать ягоду за ягодой. Он не заметил, как от выброшенной кучки винограда вскоре осталось меньше половины, и очнулся от своей жадности только тогда, когда голова затяжелела и стала заваливаться на бок, а ноги стали заплетаться. Вдобавок, он стал промахиваться клювом и вместо ягод несколько раз захватил в клюв землю, испачканную отработанным автомобильным маслом. Посторонние предметы оказались чрезвычайно невкусными и здорово испоганили ему рот, что вызвало буйное недовольство.

– Кар-р-р! Кто это сделал?! Вот сейчас надеру задницу!.. Кар-р!

Услышав человеческие голоса, он попытался взлететь, но сразу это у него не получилось. Крылья задевали землю, а ноги вовремя не поджимались, чтобы оторваться от почвы. Наконец, он взлетел и, атакуя подходивших мужчин, не вписался в разворот и врезался в стену гаража.

– Смотри, смотри! Пьяная ворона! Я вчера возле гаража из бутыли с вином выбросил остатки винограда, а она нашла и наелась!..

Артем, не в силах взлететь, пешком направился к мужчинам, чтобы устроить драку. Его в них не устраивало все: и приход на его территорию, и бессмысленные разговоры, и то, что они люди. Удивленные нахальством вороны, пытающейся долбануть их своим клювом, мужики сначала злорадно хихикали, мол, набралась, и отмахивались от наседавшего на них Артема пинками. Но Артем не отступал и стал подпрыгивать, чтобы клюнуть кого-нибудь в лицо. Опасаясь действий вороны, один из мужчин подобрал на земле палку и с первого раза едва не сшиб Артема. Несмотря на туманную голову, до Артема дошло, что его могут убить этой палкой и сдался. Он не стал больше драться с людьми и, тяжело взлетев, отправился на поиски Мурки, когда-то перекусившей ему крыло. Если она снова шатается у подъезда, то ей сегодня здорово достанется от него.

Мурки к ее счастью на месте не оказалось, но это Артема не остановило. Хотя длительный полет немного отрезвил его, Артем по-прежнему был переполнен безрассудной агрессией. Опустившись на площадку у подъезда, он начал выискивать подходящий объект для нападения среди кошачьего племени. Но, как назло, из-за угла дома вышла женщина с маленькой комнатной собачкой на поводке, и Артем устремился к ним. Маленькая собачка с писклявым лаем бросилась к вороне, ожидая, что та испугается и улетит.

В ответ Артем тоже кинулся навстречу собачке и с ходу клюнул ее в лохматую голову. Жалобный визг обиженного животного до краев заполнил окружающее пространство и женщина, спасая своего любимца, поспешила подхватить собачку на руки. Оглядываясь на странную ворону, она заспешила к двери подъезда, приговаривая:

– Какая нехорошая ворона! Она обидела тебя? Да!.. Мо-оя хо-оро-ошая Тяпа, мы ее за это накажем! Вот приедет с работы наш папа, и мы ее обязательно накажем!

Артем догнал женщину и, подпрыгнув, больно клюнул ее в округлую заднюю часть тела, привлекательно выступающую из просторной юбки.

– О-о-ой! – взвизгнула женщина не хуже своей собачки и быстро скрылась за дверью подъезда.

Оглянувшись по сторонам, и не обнаружив подходящего объекта для нападения, Артем взлетел на дерево. Он уселся на самой толстой ветке и начал орать на вороньем языке:

– Кар-р! Кар-р-р! Я здесь главный! Кар-р! Кар-р-р!

Непрерывное злое карканье вороны многим не понравилось, и один из прохожих подобрал камень и запустил в Артема:

– Пошла вон, карга! Чего каркаешь, как оглашенная?! Достала уже!..

Артем от радости даже встрепенулся – появился объект для нападения! Он слетел с ветки и стал нападать на мужчину, пытаясь клюнуть его в темечко. Прохожий вначале отмахивался с улыбкой, но настырная ворона не давала ему покоя, преследуя мужчину по всей улице. В конце Артем при подлете к сопернику прицелился и опорожнил кишечник прямо над головой мужчины. Тому ничего не оставалось, как, матерясь, скрыться в ближайшем подъезде. Добившись победы, Артем взлетел на дерево и гордо заорал:

– Кар-р! Я победил! Кар-р!

Он бы, наверное, еще долго досаждал окружающим, если бы не неожиданное вмешательство одного из жильцов дома. Артем, находясь в невменяемом состоянии, не заметил, как в доме на четвертом этаже открылась форточка, и из нее осторожно высунулся кончик ствола пневматического ружья. Прошло несколько секунд, и в момент очередного вопля Артема почти неслышно щелкнул выстрел.

Ворону спасло то, что в момент выстрела поднялся ветер, и ветки дерева закачались, периодически закрывая от стрелка тушку птицы. Свинцовая пулька попала в ветку и, надломив ее, потеряла убойную силу и уже не смогла нанести рану вороне. Но удар по телу оказался все-таки таким сильным, что Артем свалился с ветки.

Догадавшись, что его едва не подстрелили, Артем у самой земли расправил крылья, поймал воздушный поток и безмолвно полетел прочь от опасного дома. Он как-то сразу потерял свою задиристость, голова неожиданно прояснилась и в наплывающих сумерках внезапно встала потребность в очередном ночлеге. Артем, убегая от опасности, старательно набирал высоту, и крылья сами понесли его на вчерашнее место, где он ночевал с чужими воронами.

Дерево оказалось уже заполненным птицами. Готовясь к ночевке, они видели чужака, но миролюбиво позволили ему присоединиться к ним. Вороны иногда переговаривались между собой, уточняя – все ли у всех хорошо, и переминались ногами, выбирая удобное место для сна. Осторожный Артем опустился на самую нижнюю ветку и предусмотрительно сместился по ней на самый край, подальше от толстого ствола дерева, чтобы на него не свалился помет от выше сидящих птиц.

Случайно он выбрал достаточно толстый сук, на развилке которого он весьма удачно расположился для ночлега. Наученный горьким опытом вчерашней ночи, он, покрутившись на ветке, определил направление ветра и повернулся к нему головой, чтобы ветер скользил своими прохладными волнами вдоль тела, не задувая ему под перья и не отнимая тем самым тепло.

Долгое время он топтался на ветке, но к концу ночи все-таки уснул и снова пропустил первоначальный момент, когда чужая стая с громким хлопаньем крыльев дружно сорвалась вслед за вожаком с дерева и устремилась в город на постоянные места кормежки.

Он, было, рванул за ними, но вовремя сдержал себя – в этой стае он тоже был чужаком, и за привилегии в ней необходимо было тоже драться. Артем развернулся и полетел к оврагу, чтобы проверить целостность своего сокровища – мешка с зерном. Усевшись на верхушку дерева на краю оврага, Артем тщательно осмотрелся, но ничего опасного или подозрительного для себя не обнаружил. Расправив крылья, он бесшумно спланировал на землю и, продираясь сквозь густые заросли тростника, направился пешком к мешку.

Добравшись до места, где был спрятан мешок с зерном, Артем еще раз тщательно прислушался, но кругом было все спокойно. Он раздвинул клювом мусор и убедился, что его заначка никем не тронута. Золотистые зерна заманчиво просились в клюв, и голодный Артем жадно стал клевать ячмень, не забывая периодически прислушиваться. Он понимал, что если что-то пропустит, то его поход за зерном может оказаться последним в его жизни. Особенно опасной могла быть лиса, для которой зазевавшаяся ворона являлась настоящим деликатесом.

Наевшись досыта, он снова старательно укрыл мешок травяным мусором и стал выбираться обратно из зарослей. Как и в прошлый раз, он выбрался на край оврага далеко от места, где располагался мешок. Еще раз прислушавшись, Артем крутанул головой во все стороны и взлетел, стараясь не хлопать крыльями. Улетать сразу он не стал, а предусмотрительно уселся на дерево, чтобы еще раз оценить обстановку.

Кругом стояла утренняя прохлада, и только легкий ветер с тихим шорохом раскачивал пушистые метелки камыша. Восходящее солнце пробуждало к жизни природу, и воздух стал наполняться еле слышными звуками живых организмов. Еле слышное треньканье маленькой птички-камышовки перемежалось почти беззвучным стрекотаньем крыльев изредка порхающих степных кузнечиков.

Издалека раздался гул мотора грузовой машины. Артем безошибочно определил, что едет именно тот грузовик, водитель которого воровал зерно. Возможно, что-то подобное произойдет снова и Артему опять может повезти.

Грузовик действительно остановился у оврага и, как и в прошлый раз, водитель сбросил с кузова тяжелый мешок. Он немедленно оттащил мешок от машины в ближайшие заросли и вынул лопату. Потом, оглядевшись, стал рыть яму в крутой стенке оврага. Рытье продолжалось долго, так как сухая окаменевшая почва не поддавалась усилиям лопаты. Артем отчетливо видел, как водитель вытирал пот со лба, копая глубокую яму, но занятия не прекращал ни на минуту. Наконец, отложив лопату в сторону, водитель с большим усилием притащил мешок из зарослей и с трудом затолкал его в вырытую яму, а затем засыпал ее землей. Поднявшись на край оврага, водитель посмотрел вниз и очевидно не удовлетворился тем, что свежевскопанная глина ярким цветом выделялась на фоне серой стенки оврага. Он потоптался на краю обрыва, пытаясь его обрушить, но пересохшая почва не поддалась усилиям водителя. Подумав, он полез в заросли и для маскировки забросал яму старыми сучьями. Затем, еще раз оглянувшись по сторонам, уселся за руль и уехал.

Артем выждал еще немного и, совершив большой круг над оврагом, опустился у ямы. С первого взгляда он понял, что мешок закопан основательно, и ему к нему не добраться. Недолго думая, он снова поднялся в воздух и в первую очередь полетел на свалку, которую уже считал своей территорией. Громко крича, стая ворон вилась над мусором свалки, то пикируя вниз, то резко взмывая вверх. Еще на подлете Артем разобрался, что птицы безуспешно пытаются отогнать огромного и облезлого дворового кота от спрятавшегося в густой траве своего вожака. Но старый и опытный в драках с птицами кот мало обращал внимания на атакующих ворон и упорно пробирался к раненой вороне.

Артем с ходу спикировал на кота и вместо имитации удара, как это делали другие вороны, до крови клюнул его в затылок и одновременно болезненно прошелся по спине своими острыми когтями. Кот злобно мяукнул, подпрыгнул безуспешно вслед за улетающей птицей в воздух, но, все же, не остановился и сделал новый шаг в направлении вожака. Было ясно, что еще мгновение и кот нападет на раненую ворону и задушит ее. И Артему ничего не оставалось, как опустится на землю перед котом, и преградить ему дальнейший путь.

При виде такого неожиданного храбреца кошка зашипела, вздыбила спину и, не задумываясь, кинулась на ворону. Артем оттолкнулся от земли и, используя свои боксерские навыки, первым сделал выпад и клюнул кота прямо в глаз. Наточенный клюв бойцовой вороны глубоко проник в голову кота и пробил глаз. Душераздирающее: «Мя-а-у-у!» заполнило свалку и, теряя капли крови, кот рванул прочь, подальше от грозного соперника. Артем взлетел на дерево и поднял дикий крик, хвастаясь своим подвигом. Пораженные результатом драки Артема с котом вороны тихо уселись рядом с ним на дерево, беспрекословно признавая его верховенство.

Наоравшись, Артем спланировал на землю и лично подобрал вареную картофелину и отнес ее в клюве вожаку. На этот раз старая ворона спокойно приподнялась ему навстречу и, поглощая принесенную Артемом картошку, даже проскрипела что-то на похожее воронье: «Кхр-р… Спасибо…»

– Кар! Ешь! – распорядился Артем.

Он не собирался быть вожаком этого вороньего племени, но свое главенство в силе не хотел делить ни с кем. У него, как вольной птицы, на сегодня было намечено еще одно неотложное дело. Поэтому он долго не мог находиться на свалке среди побежденного племени и снова должен был улететь в город.

– Кар-р! Кар-р! Вожака кормить и защищать! Он выздоровеет, и снова будет руководить вами!

– Кар-р! Кар!.. Хорошо! Хорошо!..

Артем еще раз грозно каркнул и улетел. Подлетев к дому, где его вчера едва не застрелили, он уселся на крышу соседнего дома и застыл, словно неподвижное изваяние. Стараясь своей неподвижностью не привлекать к себе постороннего внимания, Артем принялся тщательно изучать окна дома, откуда по нему стреляли. С человеческой рассудительностью он соразмерял свое место сидения, сломанную ветку, защитившую его от смертельного удара свинцовой пульки и предполагаемое окно, откуда мог быть произведен выстрел. Когда он зрительно построил траекторию полета пули, то даже едва не каркнул от удачи – он определил окно, с форточки которого в него вчера стреляли!

В хорошем настроении Артем спланировал с крыши и, учитывая, что у него еще есть запас времени, устроил себе осмотр огромного города. С высоты жилые и заводские кварталы выглядели хаотическим нагромождением строений, перерезаемых узкими улицами. Совсем недавно он был человеком, всем был доволен, а теперь, будучи вороной, злился, что город враждебен к пернатому миру и в нем очень мало еды для птиц. Нужно проявить неимоверную изворотливость и определенное нахальство, чтобы к концу дня оказаться с полным желудком.

Широкая Волга привлекла его внимание зеркальной голубизной водной глади. Редкие лодки с рыбаками пересекали ее русло в поисках рыбных мест. Вспомнив о рыбе, Артему до обильного слюноотделения захотелось свеженькой рыбы и, забыв обо всем на свете, он спланировал к реке к рыбакам, надеясь чем-нибудь у них поживиться.

Он, как уже проделывал с людьми не раз, опустившись за спиной рыбака, пошел совсем в обратную сторону, старательно ковыряясь в прибрежном песке. Но, как только рыбак, до этого подозрительно следивший за вороной, азартно отвлекся на выуживание пойманной рыбы, Артем незаметно подкрался и клюнул в ведерке рыбака самую крупную рыбину.

Он был уже в воздухе, с трудом оторвавшись от земли с непосильной ношей в клюве, когда рыбак заметил пропажу. Разразившись тирадой отборного мата и многочисленными проклятиями в адрес ушлой вороны, рыбак схватил крупную гальку и запустил ее в птицу, но не попал.

Артем хотел пренебрежительно каркнуть в ответ на промах рыбака, но сдержался, вовремя вспомнив басню о вороне, уронившей сыр. Рыбу тоже можно было уронить, и еще неизвестно кому потом она могла достаться. Поэтому Артем сжал клюв еще крепче и, упорно работая крыльями, нес огромную плотву в сторону свалки. Вскоре он уже угощал ворон свежей рыбой. Но предварительно попробовал сначала ее сам, а один кусочек оторвал со спины и отнес в заросли травы раненому вожаку. Старая ворона не была голодной, но деликатес от Артема был благодарно принят и проглочен одним движением.

Артем подождал, пока стая разделалась с рыбой, а затем повелительными криками потребовал от ворон следовать за ним на окраину города. Всем племенем они опустились на крышу здания и дружно затихли. Наконец, терпение ворон было вознаграждено – к дому припарковалась большая светлая машина, и из нее вышел толстый и неповоротливый мужчина. Он забрал сумку из машины и зашел в подъезд. Артем подождал некоторое время, чтобы мужчина поднялся на четвертый этаж и зашел в свою квартиру. После этого он каркнул, подавая сигнал, и вороны одна за другой спикировали на припаркованную машину и с высоты в несколько метров над ней опорожнили кишечники. Затем Артем вернулся и теперь пролетел уже у самого окна, громким карканьем сообщая хозяину квартиры об исполнении своей мести.

Глава 3. Выживание

Прошло еще несколько недель, и все настойчивее и упорнее в повседневную жизнь ворон входили первые признаки осени. Неожиданно пожелтела листва на деревьях, с полей был убран полностью урожай и холодный ветер с севера погнал темные тучи, в самый неподходящий момент проливающие на землю целые потоки воды.

Впервые за то время, пока Артем был вороной, он стал испытывать постоянное чувство голода. Теперь вороны не чурались бродить прямо по улицам города и подбирать на них любые отбросы человеческой деятельности. Без внимания птиц не оставалась ни одна бумажка и урны к огромному недовольству дворников постоянно оказывались распотрошенными голодными воронами. Конечно, Артем мог не голодать, питаясь зерном с запрятанного в овраге мешка, но человеческое начало в нем подсказывало ему, что основные трудности еще впереди – зима на носу! – и зерно в самый трудный момент выручит его не один раз.

Вспоминая о доброй Таисии, он несколько раз прилетал к ее дому и безуспешно пытался встретиться с ней, но окна ее квартиры были постоянно без света. А это могло означать только одно – хозяйка отсутствовала уже длительное время.

Не оставлял он без внимания и гаражный кооператив, где его иногда подкармливал один из мужчин. Случалось, что ему везло. Из гаражей выбрасывали испорченные арбузы или гнилую картошку, но веселых посиделок в гаражах было все меньше и с наступлением холодов они почти прекратились. Поэтому, объедков, оставшихся от пиршеств, больше никто не выбрасывал и гаражный кооператив переставал для Артема быть местом, где можно было надежно добыть пищу.

Постепенно Артем превращался в вороньего философа и часами сидел на вершине какой-нибудь телевышки или сухого дерева, наблюдая за людьми. Иногда это приносило свои плоды и он, заметив выброшенный огрызок, своевременно кидался на него, чтобы опередить других ворон и немного утолить постоянно присутствующее чувство голода.

Внешне он стал еще крупнее, хотя его тело, наоборот, похудело. Но в предчувствии зимы его организм начал перестройку и выработал дополнительные меры защиты от надвигающегося холода, покрыв тушку густыми зарослями теплого пуха. Теперь, даже когда ветер менял направление и задувал ему под перья, тепла в теле сохранялось достаточно.

И все же основным источником для пропитания оставалась несанкционированная свалка на окраине города и стая ворон, которую вновь возглавил старый и мудрый вожак, старательно оберегала ее от других стай, устраивая беспощадные побоища. В некоторых из них участвовал и Артем, своим острым клювом кося соперников одного за другим.

Но однажды случилась беда. Неизвестно откуда на город нахлынули тысячи мигрирующих галок и черных ворон. Они оккупировали все свалки, бродили толпами по улицам и захватили самые высокие в городе деревья для безопасного ночлега. Племя старого вожака при участии Артема отчаянно защищало свою свалку, но одержать верх над воздушными кочевниками, которых в воздухе носилось столь много, что иногда казалось, что они застилают собою небо, было просто невозможно. Изрядно потрепанные серые вороны разлетелись в разные стороны, в одиночку спасая свою жизнь, кто как может.

Артем на время даже покинул город. Он понимал, что зима неумолимо приближается и наступающий холод выдавил с северных широт страны основную массу вороньих, и они в поисках тепла и достаточного корма сплотились в огромные стаи и сместились на юг, беспощадно разгоняя местных ворон. Но от этого понимания ему легче не становилось. Будучи родом из сельской местности, он перебрался в ближайшую от города деревню в надежде, что там он найдет необходимое количество корма.

Облетев дворы, он понял, что принял правильное решение. Крестьяне, как и в бытность его детства, пока не наступили сильные холода, кормили свиней на улице. Как бы ни жадно хрюшки не ели, еды, оставшейся после них в корытах, Артему вполне хватало. Вел он себя очень осторожно, не наглел и перед хозяевами домов не появлялся. Он терпеливо ждал, когда в деревне наступало утреннее или вечернее умиротворение и, опустившись в стороне от корма, незаметно подкрадывался к оставленному корыту. Бывало, что за один раз он наедался досыта, и тогда целыми часами летал, изучая незнакомые ему окрестности.

В одном из таких полетов он обнаружил еще двух ворон. Они постоянно держались вдвоем, с Артемом в спор не вступали, и точно так же, как и он, вели себя умно и осторожно. Он быстро разобрался, что это была давно созданная семейная пара, так как обе вороны понимали друг друга с одного взмаха крыла. В дружбу Артем не стал набиваться, но следить за ними принялся тщательно.

Вскоре он определил, что обе вороны, маскируясь, ежедневно надолго улетают в западном направлении от деревни. Следовательно, где-то там, в нескольких километрах от деревни, существует источник для пропитания, а иначе пара никогда бы не улетала из поселения, где более-менее можно было всегда найти еду. И Артем расширил изучение местных окрестностей.

Как он и предполагал, на некотором удалении от города в глухой чащобе степного колючего кустарника ему удалось найти несанкционированную свалку. Обнаружив горы мусора, Артем проявил максимальную осторожность, и не стал с ходу бросаться разгребать его, чтобы найти еду. Усевшись на вершину невысокого деревца, он долго изучал обстановку, прежде чем подлететь поближе. И осторожность его снова не подвела. В последний момент он заметил на краю свалки на дереве серую расцветку степного сокола, неподвижно застывшего на ветке в ожидании добычи.

Маскируясь, Артем тоже застыл, не совершая никаких движений. Сокола, конечно, можно было отогнать от свалки, но в этом случае потребовались бы усилия нескольких ворон, а один он не сможет справиться с опасным хищником. Поэтому Артем терпеливо стал ждать дальнейшего развития событий.

Внезапно сокол нахохлился, затем его шея вытянулась – он внимательно высматривал что-то на земле и готовился к атаке. Его крылья распрямились, и, соскользнув легкой тенью с ветки, сокол пролетел часть свалки и камнем рухнул на разбросанный по земле мусор. Через несколько секунд хищник снова взлетел и уселся на ветку, удерживая в крючковатом клюве толстую полевку. Одним движением он проглотил мышь и снова серым комком неподвижно застыл на ветке.

Артем подумал, что всего увиденного вполне достаточно для первого раза. Он нашел свалку, которую посещали соседские вороны и в трудное время она, конечно, тоже пригодится ему. Приготовившись незаметно для сокола соскользнуть с дерева и, прижимаясь к земле, улететь на безопасное расстояние, он вовремя заметил, как возникшие на горизонте точки постепенно превращаются в семейную пару ворон. Птицы, не подозревая об опасности, беззаботно держали путь на свалку, лишь изредка окидывая взглядом проплывающие под крыльями окрестности.

У Артема забилось сердце. Если ворон не предупредить, то они прилетят прямо к сидящему в засаде соколу, и кто-нибудь из пары может погибнуть.

И он решился:

– Кар-р! Кар-р-р-! Кар-р-р! Опасность! Спасайтесь!

После этих диких криков Артем слетел с ветки и стал набирать высоту, не спуская глаз с сокола. Тот несколько раз крутанул головой и, услышав ответ на карканье Артема от других ворон: «Поняли! Поняли!..», оставил свой сторожевой пост и предусмотрительно скрылся в зарослях кустарника.

Издавая непрерывное тревожное карканье, Артем пролетел совсем близко от места, где спрятался сокол. Это было опасно! Но он надеялся, что сумеет правильно сманеврировать при появлении хищника, если тот вздумает преследовать отчаянную ворону. На мгновение семейная пара в воздухе соединилась с Артемом, поддержав его криками, а потом все три вороны для маскировки спикировали к земле и разлетелись в разные стороны.

После встречи с соколом Артему почему-то расхотелось продолжать разведку окрестностей. По сравнению с городом деревня показалась ему опасной для ворон наличием естественных природных хищников. В один из дней он подумал, что стоит вернуться в город и посмотреть сложившуюся в нем обстановку. Возможно, теплолюбивые вороны уже покинули его и сместились в своей непрерывной миграции дальше на юг, и в городе снова все встало на свои места.

Он не ошибся. Действительно, того бесчисленного количества черных ворон уже не наблюдалось. Отдельные особи из арьергарда черных кочевников еще пытались диктовать свои условия, но местные серые вороны, опять почувствовав свою силу, быстро ставили их на место и постепенно выживали с территории города.

Воодушевившийся Артем немедленно облетел все свои владения. Мешок с зерном в овраге оказался на прежнем месте, но от частых дождей ячмень разбух, и изголодавшийся Артем буквально за считанные десятки секунд наклевался толстых зерен по самое горло. Довольный и сытый, он снова замаскировал свой клад и улетел в гаражный кооператив.

Вспоминая о кооперативе, он никак не мог забыть воздействие перебродивших ягод винограда, вызвавших в нем необыкновенные чувства легкости и эйфории. Под воздействием ягод он совершил такие подвиги, что другим воронам они даже во сне привидится не могли. Но в тоже время он понимал, что есть хмельные ягоды снова – это очень плохо для вороны, так как теряется присущая ей природная осторожность. Но ничего не мог с собой поделать и крылья сами принесли его к злополучному гаражу, возле которого он нашел когда-то остатки виноградного вина.

Схваченная первыми морозцами почва у гаражей покрылась остатками высохшей и скукоженной травы, кругом было пустынно: ни людей, ни птиц. Естественно, что и новых ягод больше никто не выбрасывал – вино в подвалах отстаивалась до лучших времен или для выпивки с более веским поводом, чем просто рутинное празднование наступления поздней осени.

При виде такой картины Артем раздосадовано каркнул и, расстроенный, улетел к разрушенному заводу, чтобы на плитах подъездных путей подточить свой притупившийся за последнее время клюв. Ему неожиданно подумалось, что в суровых зимних условиях борьба за пропитание обострится, и острый клюв ему обязательно понадобится.

Но не успел он толком довести клюв до прежней остроты, как по разбитой дороге на большой скорости на территорию завода заехал черный автомобиль. Двое мужчин выскочили из автомобиля и вытащили несколько коричневых мешков-саквояжей. Затем, оглядевшись по сторонам, с трудом отодвинули плиту, прикрывавшую люк канализации, и сбросили мешки в люк. Установив плиту обратно над люком, они развернулись и снова на большой скорости уехали с территории завода.

Артем, сгорая от любопытства, поднялся в воздух и набрал высоту. Его зоркие глаза отследили черный автомобиль, которому путь внезапно преградила вторая черная машина. Из нее выскочили трое мужчин и открыли стрельбу из пистолетов по первой машине. Через мгновение мужчины, не опуская из рук оружие, подбежали к первой машине, распахнули двери и открыли багажник. Вынув из багажника пару мешков и еще раз заглянув в салон расстрелянной машины, мужчины торопливо уселись в свою машину и уехали. Чуткое ухо Артема уловило вой сирены приближающейся полицейской машины…

Потеряв интерес к происходящему, Артем полетел на свалку, где раньше обитало племя ворон во главе со старым вожаком. К его радости он увидел на свалке знакомую стаю и еще издали закаркал-замурлыкал, довольный, что племя сохранилось в полном составе. Старый вожак снова восседал на вершине дерева, зорко наблюдая единственным глазом за порядком на подконтрольной воронам территории, а рядовые вороны копошились на земле, усердно разгребая отходы в поисках пищи.

Вожак еще издали заметил Артема и встретил его в воздухе. Каркая, Артем и вожак, дружелюбно вились вокруг друг друга, довольные тем обстоятельством, что они пережили нашествие черных ворон и снова встретились. Вольная птица – Артем – нырнула в самую середину свалки, и остальные птицы уважительно расступились перед ней. Артем не испытывал голода, но проглотил несколько кусочков вареной картошки, чтобы сохранить в сознании рядовых ворон свое первенство и уважение.

– Кар-р-р! Кар-р-р! Улетаю! У меня еще есть другие дела…

– Кар-р-р! Кар! – ответили вороны. – Прилетай к нам в любое время!..

Артем набрал высоту и направился в сторону дома Таисии. Его неумолимо тянуло к юной девушке, и он не понимал почему. Хотя объяснение этому можно было легко найти – Таисия единственное существо, которое относилось к нему с большой любовью и заботой. Вдобавок, она абсолютно не стеснялась и своей наготой настолько его поразила, что, даже будучи вороной, он забывал о приличиях и поддавался инстинктам. И ему внезапно захотелось, чтобы она опять прижала его к своей упругой груди, и он снова мог бы своим ухом слушать, как тревожно бьется тоскующее девичье сердце.

У Таисии, как понял Артем, не было парня, и юное создание иногда откровенно тосковало, разделяя свое одиночество с серой вороной. Артем изо всех сил старался скрасить те редкие часы, проявляя чудеса сообразительности не свойственной птицам, когда они были вместе с Таей, но заменить одинокой девушке друга он, конечно, не мог. Его человеческое начало, частично в нем сохранившееся, все понимало, но его положение вороны, в облике которой он находился, ничем не могло помочь девушке.

Подлетев к дому, он уселся на дерево напротив окна Таисиной квартиры, и – о чудо! – форточка в ее окне оказалась открытой. Но так как в комнате сохранялась темнота, то девушка, скорее всего, временно отсутствовала. Учитывая, что наступил конец рабочего дня, Артем перелетел на другую сторону дома и почти бесшумно уселся на дерево рядом с подъездом. Он хотел остаться незамеченным как можно дольше, чтобы его никто не согнал с дерева, и он тогда бы не пропустил момент появления девушки с работы.

Таисия вскоре появилась у подъезда, и Артем радостно встрепенулся на ветке. Но она была не одна. С ней рядом, осторожно обнимая ее за талию, вышагивал высокий парень, осыпая свою речь различными прибаутками. Тая откидывала назад голову и весело смеялась при любой шутке парня.

Артем сразу возненавидел этого парня и даже на мгновение подумал, что не стоит ему показываться Тае. Но не в силах сопротивляться притяжению девушки он каркнул, и смело опустился перед ней на ступеньку у входа в подъезд.

– Кар! Вот и я!

От неожиданности парень даже на мгновение отшатнулся от Таисии:

– Черт! Это что еще за явление?!

Его испуг вызвал новый смех у девушки:

– Ха-ха-ха! Это же Каркуша!.. Помнишь, я тебе рассказывала про раненую ворону, которую выходила?

Таисия протянула руку и ласково коснулась головы вороны. Артем присел, но прикосновение девушки выдержал, и снова каркнул:

– Кар-р-р! Это что за тип? Ты кого ведешь к себе домой?! Он опасен!

Таисия, конечно, ничего не поняла в карканье вороны, но парень все рассудил по-своему:

– Какая наглая побирушка!.. Да гони ты ее подальше!

– Костя, ну зачем ты так! – укоризненно возразила Тая. – Она просто проголодалась, а мы сейчас ее накормим, и она снова улетит к своим собратьям. Правда, Каркуша?

– Кар! – согласно каркнул Артем.

Он взмахнул крыльями и уселся на плечо девушке, тем самым отодвинув парня в сторону. Молодому человеку это не понравилось, но, не желая портить отношения с девушкой, он отстал от нее на один шаг и с недовольным выражением лица уныло поплелся вслед за нею.

Тая оглянулась на него и довольно сверкнула глазами. Костя проявил недовольство, что не может находиться рядом с ней и от этого ее сердце взволнованно забилось в груди.

– Костя, ну что это за такой мрачный вид, а?! Неужели эта несчастная птица так изменила твое настроение?

– Ка-р-р! – не согласился Артем. – Это кто здесь несчастный? Я?!

– Тихо, тихо! Не волнуйся, я обязательно тебя накормлю! – успокоила птицу Таисия, и взяла Костю под руку.

Но как только тот сблизился с девушкой, Артем не преминул клюнуть его в плечо и молодой человек снова испуганно отшатнулся в сторону.

– Какая неугомонная птица! Я тебе голову сверну, если будешь дальше клеваться!.. – пообещал Костя драчливой вороне.

– Кар-р! Кар-р! Кому голову свернешь?! Мне?! Да я тебе глаза выклюю!

Артем завращался на плече Таисии, пытаясь достать Костю клювом. Стараясь погасить возникшую ссору между вороной и своим ухажером, Таисия взяла ворону на руки и строго сказала:

– Все, хватит ревности, Каркуша! Пошли домой!

Девушка на кухне поставила перед вороной чашку с отварной вермишелью, и пока птица насыщалась, она общалась в комнате со своим молодым человеком. Артем несколько раз бросал жадное поглощение вермишели и подкрадывался к двери, чтобы подслушать, о чем говорят Костя и Тая.

Лучше бы он этого не делал! Молодые люди сидели рядом на диване, держались за руки и говорили друг другу всякие ничего не значащие глупости. Разговор о погоде, о плохой работе общественного транспорта и какой-то тете Маше, которая плохо вымыла в офисе пол – это не тема для влюбленных людей. Но Артем увидел их глаза, полные любовного азарта, и почему-то страшно разозлился. Первое, что он сделал – это нашел обувь Константина и уронил в его ботинок свой помет. Потом невозмутимо доклевал вермишель и закаркал:

– Кар-р! Кар! Хочу на улицу!

– Сейчас, Каркуша, сейчас!.. – отозвалась из комнаты Таисия.

Она взяла ворону на руки и открыла окно. Холодный воздух хлынул в комнату, но взволнованная полураздетая девушка даже не замечала его. Она посадила ворону на подоконник и сказала:

– Лети, Каркуша! Твои вороны, наверное, уже заждались тебя…

Артем скосил глаз на девушку и не узнал ее. Она была занята другими мыслями, и ворона, похоже, уже совсем не интересовала девушку. В ее жизни, наконец, появился долгожданный друг, симпатичный, хотя и наглый, на взгляд Артема, молодой человек, и она на время потеряла голову. Охваченная чувством первого и долгожданного влечения она сегодня показалась ему лишенной присущей ей рассудительности.

Как можно беззаботно говорить Артему о ждущих его соплеменниках, если те уже давно не ждут его, заранее расположившись на ночлег в безопасном месте в пойме реки! Вороны ночью почти не летают, но умная Таисия даже не вспомнила об этом, беззаботно выпроваживая Артема на холодную улицу.

Покидая квартиру, он никуда далеко не собирался улетать. Прыгнув с подоконника в темноту, Артем сделал круг между домами и в темноте тяжело плюхнулся на дерево напротив окон Таисиной квартиры. Совсем улететь от этого дома он не мог, и, прижавшись к стволу дерева, вытянул шею, чтобы получше рассмотреть все происходящее в квартире девушки. Как он и предполагал, парень сразу стал обнимать Таисию и нахально задвигал руками по соблазнительно выступающим бугоркам ее тела.

Крепко вцепившись когтями в кору дерева, Артем не мог оторваться от разворачивающейся перед его глазами картиной полового ухаживания человеческого самца за человеческой самкой. Константин непрерывно целовал Таисию в губы и шею, а руки его незаметно расстегивали пуговички на ее одежде. Но как только парень сдернул с девушки блузку и, разгоряченная девушка при этом послушно подняла руки вверх, чтобы облегчить ему усилия, Артем не выдержал. Сорвавшись с дерева, он с лету ударился всем телом о стекло окна, едва не разбив его, и зашелся диким ором смертельно обиженного существа, при этом часто ударяя клювом по стеклу.

– Кар-р! Кар-р-р-р! Ты что делаешь?! Он не любит тебя! Кар-р! Остановись!

От неожиданности оба молодых человека испуганно отшатнулись друг от друга и Тая, подобрав блузку, растерянно снова надела ее на свое тело. Ее высокая грудь от испуга ходила ходуном, а глаза расширились и блестели, наполненные настоящим ужасом. Константин подбежал к окну, готовый шугануть непрошеную птицу, но от вороны за окном не осталось даже тени.

Ужасно расстроенный тем, что увидел в квартире Таисии, Артем взял направление на реку, где обычно ночевала основная масса ворон. С сегодняшней ночи Таисия, как желанное для него живое существо, перестала существовать.

А в это время Костя снова склонился над Таей и попытался обнять ее, но до этого податливая девушка остановила его:

– Не надо, Костя! В другой раз!..

– Ты, что?!… Я разве что-то сделал не так?

И он снова протянул руку и тронул девушку за плечо, но Таисия опять остановила его:

– Подожди!.. Примета нехорошая: если птица бьется в окно – быть беде!.. Я боюсь!

Разозленный, что близкая победа ускользнула от него, парень отвернулся в сторону и грубо ругнулся:

– Б…ь! Опять «динамо»!

– Костя, как ты можешь!? – пораженная грубостью молодого человека воскликнула Тая. – И что это еще за динамо?!

Она сегодня услышала от этого симпатичного парня столько красивых и ласковых слов, что его неожиданная площадная брань просто сразила девушку. В тоже время, она не хотела совсем потерять его. Мало ли что у него вырвалось!.. Возможно, что он расстроен ее отказом…

– Костя, ну, не могу я сегодня! Прости меня, давай в другой раз, а?

Оживившийся после ее примирительных слов, Костя снова повернулся к ней:

– Ты чего испугалась?! Это же просто прирученная тобой полудохлая ворона!

Тая встала с дивана, застегнула на все пуговицы блузку, и сама обняла Костю. Она поцеловала его во вздернутые от обиды вверх губы и повторила:

– Давай в другой раз! А?! Ну не могу я после всего этого! Так бывает у нас, женщин! Поверь, я исправлюсь!..

Понимая, что сегодня у него уже ничего не получится, парень сердито отодвинул девушку в сторону и направился к двери. И только он обиженно сунул ногу в ботинок, как воздух потрясло очередное грубое ругательство:

– Убью, су… у, эту ворону!..

Он вытащил ногу из ботинка и на глазах потрясенной новой выходкой вороны Таисии, вытряхнул остатки жидкого помета прямо на пол.

– Во, гадина! Пакостит, как человек, в самое уязвимое место!..

Взбудораженная Таисия на новую брань Кости даже не обиделась. Она давно подозрительно относилась к своей прирученной вороне, и очередная сознательная выходка ее воспитанницы только подтверждала ее сомнения.

– Знаешь, мне иногда кажется, что в ней живет человеческая душа, настолько, бывает, она умно поступает…

– Ты подумай, о чем лепечешь?! Какая душа?! Какой человек?!… Какой ум?!

Парень зло хлопнул дверью и спустился вниз по лестнице, от ярости даже не вызывая лифт. Он поклялся, что подстережет ворону и застрелит ее из пневматического ружья…

Утром следующего дня Артем очнулся от дремоты из-за невыносимого холода. Ветер дул не сильный, но из-за большой влажности оказался таким пронизывающим, что даже просто усидеть на ветке не было никакой возможности. Темные свинцовые тучи наплывали с севера-востока и утро выглядело мрачным, словно оно являлось дальнейшим продолжением задержавшейся ночи.

Артему стало беспокойно, и он засуетился, переминаясь ногами по толстой ветке. Он никак не решался взлететь, не понимая своего состояния. Впервые в жизни ворона ощутила признаки надвигающейся непогоды и этим своим новым ощущениям оказалась не рада, так как не знала, что нужно сделать, чтобы правильно поступить в непонятной для себя ситуации.

Прошло еще немного времени, и повалил густой снег, косыми рядами пронизывая воздух и белым покрывалом укладываясь на землю. Знакомые для полетов ориентиры поменялись, и это еще больше внесло сумятицу в голову Артема. Он помнил, что первый снег – это всегда здорово, но никогда не мог предположить, что первый снег настоящая беда для пернатого мира. Знакомые места для кормежки оказались покрыты плотным слоем первого снега, что лишало ворон привычной визуальной ориентировки.

Птицы, издавая растерянные крики, иногда ныряли в снежную мглу и делали несколько кругов в воздухе, но не в силах принять вразумительного решения в своих действиях возвращались обратно на деревья. Они, как и Артем, сидели, нахохлившись, лишь изредка недоуменно вращая головой в поисках ответа на вопрос: «И долго снег будет падать?! Ведь пора искать еду!..»

Но снег зарядил на весь день и только отдельные вороны срывались с веток и улетали в белое безмолвие усиливающейся метели. В середине дня изнемогающий от голода Артем полетел к своему кладу – мешку с зерном. На этот раз он сразу опустился на место, где лежал мешок, но не сразу нашел его. От долгих поисков он расстроился и едва не заорал от охватившего его отчаяния:

– Кар-р!.. Обокрали!..

Но, в конце концов, память привела его в нужное место, и он накинулся на замерзший ячмень, забыв обо всем на свете. Остро заточенный клюв уверенно откалывал от общей массы кусочки по несколько штук смерзшихся зерен ячменя, и Артем, не разбивая их, проглатывал кусочки целиком. На время он забыл об обычной осторожности и едва не поплатился за свою безалаберность. В легком шорохе камыша он услышал подозрительный треск и, не разбираясь, что это могло быть, взлетел в воздух. Лисьи острые зубы клацнули возле его самого хвоста, но взвившийся в высоком прыжке хищный зверь остался ни с чем – ворона ускользнула от него и подняла суматошный крик.

– Кар-р! Кар-р-р! Кар! Враг! На помощь! Враг!

Но, на свои дикие крики о помощи, Артем не услышал ни одного ответного карканья поддержки. Старые опытные вороны знали, что непогода продлится долго, и безучастно оставались на деревьях в ожидании прекращения снегопада.

Боясь, что голодная лисица просто так не отступится и найдет его мешок с зерном, Артем начал яростную атаку на зверя. Он непрерывно преследовал лисицу и пытался ударить ее острым клювом, сопровождая свои атаки истошными криками вороньей тревоги. Опытному зверю не нравилось, что ворона его демаскирует, и всякий раз, когда Артем планировал на лисицу, она предупредительно прыгала вверх и не позволяла вороне нанести удар клювом.

Упорно преследуемая Артемом, она все больше уходила от мешка с драгоценным зерном и, пожалуй, лисицу можно было оставить в покое, но находившийся со вчерашнего вечера в плохом настроении Артем по-прежнему не давал ей покоя. Он продолжал ее атаковать и, наконец, ему удался маневр, когда он, обогнув дерево, без обычного крика незаметно спикировал на лисицу и заточенным клювом больно клюнул ее в голову. Не выдержав напора приставучей вороны, лисица перешла на бег и, наткнувшись на заброшенные барсучьи норы, занорилась.

Он некоторое время упорно кружил над входом в нору, но зверь не показывался, и тогда Артем улетел, издав на прощанье победное карканье. Он был горд собой – сегодня он победил лисицу, самого грозного хищника для кормящихся на земле ворон.

Перекусив зерном, Артем уже не испытывал того голода, который мучил его утром. Поэтому он спокойно вернулся на прежнее дерево и снова обосновался на нем в ожидании улучшения погоды. Снег по-прежнему падал большими хлопьями, иногда усиливаясь, когда крепчал ветер, а иногда медленно планировал забавными ватными тампонами, если ветер ослабевал или затихал почти полностью.

Вспомнив детство, Артем не удержался и клювом попытался поймать снежинку. Она на вкус оказалась пронзительно холодной и, растаяв, живительной капелькой просочилась в горло. Артем сглотнул влагу и еще несколько раз ловил клювом снежинки, пока не вспомнил, что когда-то мать ругала его за то, что он с ребятами ел снег. Дальше он уже равнодушно наблюдал за падающим снегом, иногда отряхиваясь от него, когда на спинке накапливались хлопья. Время шло медленно, но появлялось все больше признаков окончания дня: дневная мгла постепенно переходила в вечерние мрачные сумерки и на ночлег стали возвращаться одиночные вороны, улетевшие из рощи утром.

Выбрав самую толстую ветку, Артем устроился так, чтобы ствол дерева прикрывал его от ветра, и приготовился к долгой холодной ночи. Но вопреки его ожиданиям, ветер к полуночи стих совсем, снегопад прекратился и в воздухе заметно потеплело. Все это время циклон с юга упорно боролся с холодным северным циклоном и, в конце концов, победил. Под утро северные облака отступили, выглянуло солнце, и первый снег поразил все живое своей ослепительной белизной.

На этот раз Артем снялся с дерева вместе с остальными воронами. Но направился по-своему маршруту – в деревню. Он, конечно, мог снова раскопать в овраге свои закрома и наклеваться зерен, но подумал, что по первому снегу оставит отпечатки лап и раскроет свою тайну. Другие звери обязательно обследуют следы вороны и прикончат ее неприкосновенный запас.

Как обычно, в деревне он проявил величайшую осмотрительность. Долго сидел на дереве, присматриваясь к столбам дыма от затопленных печек и прислушиваясь к доносящимся звукам. Деревня с трудом просыпалась, как и вся природа, охваченная крепкими объятиями первого снега. Изредка слышалось мычание коров, скрип колодца или рев с трудом запускающегося двигателя старенького автомобиля. Обычного оживления или привычной для Артема хозяйственной суеты в деревне не наблюдалось и он, осмелев, спланировал на пустое корыто для кормления свиней. Несколько примерзших к корыту комочков картошки не смогли утолить его голод, и Артем огляделся по сторонам в поисках другого корма.

Собачья чашка еще издали блестела своей пустотой, но Артем, убаюканный деревенской умиротворенностью, решил все равно проверить ее. Деревенская собака до поры до времени равнодушно наблюдала за смелой вороной, неосмотрительно вздумавшей обследовать святая святых для любой собаки – чашку для ее кормления. Но как только Артем подхватил клювом, лежащую рядом с чашкой, небольшую косточку, собака стремительным прыжком кинулась на ворону. Не выпуская из клюва косточку, Артем взлетел на дерево прямо над будкой собаки и стал рассматривать косточку в поисках каких-нибудь съедобных остатков.

За свой риск он был вознагражден. В трубчатой пустоте косточки Артем обнаружил остатки замерзшего мозга, клювом вытащил его из кости и со сладостью проглотил. Такой вкуснятины он давно не ел и у него даже настроение поднялось. Он уронил вниз косточку прямо на собачью будку, еще раз потревожив собаку, и улетел в поле, услышав крики ворон. Еще на подлете он узнал семейную пару, беззаботно резвящуюся над заснеженным полем.

Несмотря на раннее утро, по полю в направлении кустарника двигалась цепочка людей. Обе любопытные вороны то обгоняли цепочку охотников – а это были именно охотники! – то возвращались и начинали кружиться над ними. Один из охотников не выдержал, вскинул ружье, и Артем сначала увидел клубок дыма, а потом до него донесся звук выстрела. Одна из ворон сложила крылья и бесформенным комочком рухнула на покрытую снегом землю, а вторая резко взмыла и жалобно каркнула.

– Кар-р-р!.. Кар-р! Беда!.. Помогите!

– Кар-р-р! Кар-р-р! Вы чего наделали?!

Артем изменил курс и, резко маневрируя, пролетел над охотниками. Кто-то их них не выдержал и открыл новую стрельбу по Артему, но тот немедленно набрал безопасную высоту и дробь его не достала. Все же он предусмотрительно отлетел в сторону, заполняя окрестности истошными воплями вороньей тревоги, но никто не отозвался – ворон поблизости не было.

Тогда он отвернул от охотников и полетел в сторону улетающей второй вороны из семейной пары. Человеческое начало в нем подсказывало, что надо выразить сочувствие вороне, но как – он и сам не знал, а воронье начало подсказывало, что надо воспользоваться ситуацией и оставшейся в живых самке предложить дружбу. Он давно уже заметил, что почти все вороны держатся парами и только он один, как вольный охотник, неприкаянно носится по лесам и перелескам в поисках опасных приключений. Возможно, дружба перерастет во что-то большее, и он… он сможет организовать свою пару!..

Такая смелая мысль захватила его полностью, и Артем ускорил движения крыльями, чтобы догнать удирающую из опасного места самку. Он даже не понимал, куда она так летит целеустремленно. Но когда он догнал ворону, не торопясь сближаться с нею, то оказался в густом лесном урочище вдалеке от человеческого жилья. Ворона сделала круг над урочищем, еще несколько раз жалобно каркнула и бессильно опустилась на самое могучее дерево. На развилке древнего дерева чернело бесформенной шапкой старое воронье гнездо, из которого, наверное, уже ни один год спархивали вниз выращенные парой птенцы.

Новые, до сих пор пока неизвестные ему чувства, охватили Артема. Старая роща, на его взгляд, была достаточно удобным местом для гнездовья. Разработанные вокруг поля обеспечивали достаточное количество насекомых и мелкой животной живности для пропитания потомства птиц, а отсутствие близких поселений людей обеспечивали достаточную безопасность. Он, чтобы не вспугнуть птицу, потерявшую напарника по жизни, осторожно, стараясь негромко хлопать крыльями, опустился на соседнее дерево.

Ночь прошла в беспокойстве, так как обе птицы не спали все время. Утром Артем позвал Кахру, как он уже назвал для себя соседку за ее хрипловатый голос, на поиск еды. Но Кахра на призывное карканье даже не повернула голову в его сторону, и тогда он решился ее оставить и поискать еду в одиночку. В первую очередь он решил пролететь по следам охотников в надежде, что они, возможно, добыли какую-нибудь дичь и при разделке ее выбросили ненужные им внутренности.

И ему повезло! Пролетев несколько километров, он нашел место, где вчера стояли машины охотников. Они действительно разделывали возле машин добытых зайцев и остатки дичи никем не обнаруженные валялись рядом. Артем немедленно проглотил несколько кусков мяса, а затем, захватив клювом розовое заячье легкое, понес его Кахре.

Ворона оказалась на том же месте, где он ее оставил, внешне безучастная и неподвижная. Артем опустился на сук и несмелыми шагами, периодически останавливаясь, стал приближаться к Кахре. В далеко вытянутом клюве он демонстративно держал заячье легкое, мол, смотри, какая еда, но ворона его словно не замечала. Тогда, приблизившись к Кахре почти вплотную, он опустил клюв и положил пищу рядом с ее ногами, тут же отпрыгнув назад из-за опасения ее негативной реакции.

Казалось, что ворона по-прежнему полностью игнорировала Артема и ничего вокруг себя не видела, но стоило ветке качнуться и кусочку зайчатины скользнуть к краю ветки, чтобы упасть, как Кахра мгновенно клюнула мясо и придавила его лапой. Еще некоторое время она сидела с прикрытыми глазами, но потом, опустив клюв, лениво оторвала кусочек и точно также лениво проглотила его. Следующий кусочек был проглочен довольно быстро и вскоре от легкого ничего не осталось.

– Кахр-р! Где еще?

– Кар-р! Кар-р! Еды есть много! Полетели! – ответил Артем.

И первый полетел в направлении стоянки охотников. Он не оглядывался, так как знал, что Кахра, после долгого раздумья, приняла окончательное решение и теперь следует за ним, как привязанная.

– Кахр! Кахр-р-р! – одобрительно каркнула Кахра, сильными ударами клюва раздирая на мелкие кусочки внутренности зайцев.

Артем в это время кружил над бывшей стоянкой охотников, зорко следя за тем, чтобы никто не помешал завтраку его подруги. Теперь он был твердо уверен, что, принимая угощение, Кахра дала согласие быть его самкой. Насытившись, Кахра поднялась в воздух, и уже Артем безопасно набивал свое брюшко едой, а она следила за окружающей обстановкой. Все, что они не съели, отнесли клювами в сторону под электрический столб и прикопали в снегу про запас.

Глава 4. Буйство чувств

Южная короткая зима прошла незаметно. Союз Артема и Кахры за это время настолько укрепился, что в их жизни были моменты, когда они, полные вороньей нежности, кормили друг друга из клюва. Артем обожал свою подругу и гордился ею. Она настолько оказалась изобретательной в добывании пищи, что Артему оставалось только старательно подыгрывать ей, и они каждый день оказывались с наполненными пищей желудками. Особенно доставалось от них деревенским собакам, когда Кахра, подкравшись, дергала собаку за хвост, отвлекая от миски с принесенной хозяевами едой, а Артем в это время похищал самые большие и лакомые куски. Однажды дело дошло до того, что рассерженный хозяин, видя, как вороны легко объегоривают его собаку, вытащил ружье и предупредительно открыл по нахальным птицам стрельбу. Артему с Кахрой пришлось улететь с одного края деревни на другой, где они еще не примелькались своими разбойничьими выходками.

Однажды утром они, как обычно, проснулись на родовом дереве в урочище, и Артем ощутил непонятное беспокойство. Что-то изменилось в пространстве, в воздухе потянуло непривычными запахами пробуждающейся земли, да и Кахра вела себя не так, как обычно. Она не стала взлетать для поиска пищи, а беспокойно завертелась на толстой ветке, часто перебирая ногами и суетливо вращая головой в разные стороны.

Артем, готовый последовать за Кахрой на поиски пищи, недоуменно застыл на ветке, не понимая такого поведения своей подруги. Она все время поворачивалась спиной к Артему, но не игнорировала его этим движением, а, наоборот, настойчиво приглашала к каким-то действиям. На какое-то время Артем растерялся. Он даже попытался негромко каркнуть, выражая свое непонимание в возникшей ситуации, но, когда Кахра испустила протяжное горловое: «Кхр-хр-хр!..», понял, что от него требуется. Он никогда не занимался этим, и даже, если вернуться в человеческое прошлое, еще не знал чувства обладания самкой и свои движения мог представить только теоретически. Но Кахра требовала – именно требовала! – от него практических действий. Она перебирала на толстой ветке ногами, приседала, и все время пододвигалась к нему своей упругой и прекрасной серой спиной. Артем на время почувствовал, как закружилась голова, а ноги сами понесли его к Кахре и он, подчиняясь вороньему инстинкту, запрыгнул на отощавшую за зиму спинку своей самки. Вцепившись клювом в ее перья на шее для равновесия, он совершил таинство, которое она уже в течение нескольких минут упорно добивалась от него. На мгновение птицы застыли, а потом осемененная самка зашевелилась, сбрасывая со своей спины тяжелого самца. Артем выпустил перья из клюва и спрыгнул на ветку рядом с Кахрой. Он был горд и доволен, что оплодотворил ее, и игриво косился на взъерошенную самку.

Но Кахра не разделяла его воодушевления, уже занятая другими заботами. Поправив клювом нарушенный Артемом порядок в перьях, она спланировала вниз на землю и озабоченно принялась бродить вокруг дерева, пробуя на прочность упавшие тонкие ветки.

Еще не понимая, что она задумала, но точно зная, что просто так Кахра ничего не делает, он тоже опустился на землю и бессмысленно стал перекладывать ветки с места на место. Первая его мысль была, что Кахра под ветками ищет корм в виде проснувшихся от зимней спячки червяков или жужелиц. Но все оказалось гораздо сложнее. Озабоченная самка в соответствии с инстинктом ухватила клювом прочную ветку и, тяжело взлетев, направилась прямо к старому родовому гнезду.

За год гнездо оказалось изрядно потрепанным ветрами, дождем и снегом. Сквозь его днище проглядывали дырки, а края потеряли прочность. Ощущение от старого гнезда было таким, что оно не выдержит и дня, не то, что длительное высиживание птенцов.

Пытаясь обратить на себя внимание Кахры, Артем каркнул, приглашая самку соорудить новое прочное гнездо, но та даже не повернула клюва в его сторону. Много лет она успешно высиживала в этом гнезде потомство, знала его удобство и надежность. Гнездо всегда выдерживало зиму и весной оставалось лишь старательно укрепить его основание, выстелить дно пухом, перьями и мягкой полевой травой. После косметического ремонта оно исправно служило для нового выращивания птенцов в очередной сезон беспокойной вороньей жизни.

Прошло полдня, но его не хватило воронам, чтобы прочно укрепить гнездо. Ровно в середине дня голодные птицы оставили свое занятие и улетели в деревню на кормежку. Немного покормившись в деревенских подворьях, Кахра коротким карканьем позвала Артема на продолжение строительных работ. Во второй половине дня птицы разделили свои роли: Артем теперь носил ветки, а Кахра вплетала их в каркас будущего домика. Делала она это очень искусно, и к концу дня Артем не узнал гнездо. Из явной развалюхи в виде беспорядочного набора веток благодаря старанию и умению Кахры гнездо превратилось в плотную и достаточно прочную конструкцию. Он даже одобрительно каркнул, впрочем, снова не получив никакой ответной реакции от озабоченной самки.

В ее теле уже начало формироваться первое яйцо, и она торопилась со строительством гнезда. Кахра ждала от своего нового самца максимально полезных действий, и, если он не успевал из-за своей неопытности правильно среагировать на ее ожидания, тогда за работу принималась она сама. К вечеру гнездо оказалось почти готовым для высиживания, и чтобы его никто из других ворон не захватил, Артем с Кахрой остались ночевать рядом с ним. Впрочем, на их гнездо пока никто и не посягал. По непонятной для Артема причине рядом с ними в урочище никто из ворон не селился, хотя деревьев, достойных для постройки гнезд, было достаточно.

Следующим утром Кахра каркнула Артему, чтобы тот оставался на охране гнезда, а сама улетела в деревню на кормежку. Оставшись один, Артем некоторое время потоптался у гнезда, а так как рядом чужих ворон не наблюдалось, опустился вниз и стал бродить по земле, переворачивая прошлогодние листья и ветки в поисках насекомых. И его ожидания оправдались. Просыпавшихся после зимы насекомых оказалось столько много, что буквально за какой-то час Артем набил себе полный желудок.

Он хотел, было, каркнуть от радости, но вовремя спохватился и не стал себя демаскировать, взлетел на вершину дерева и огляделся по сторонам в поисках Кахры. Но самки нигде не было видно: горизонт чист, южное солнце встало, и долгожданное тепло приятно наплывало на холодную землю. Маленькие птички невнятно и сначала еле слышно, а потом все смелее и громче, затренькали, гармонично заполняя урочище жизнью.

Внезапно Артему показалось, что где-то вдали прозвучал хрипловатый голос Кахры, просящий о помощи. Артем слетел с ветки и начал лихорадочно описывать круги, расширяя поле поисков своей самки. И на полпути к деревне, в густой траве, он нашел забившуюся туда раненую Кахру. Услышав ее слабый хриплый голос, Артем ринулся с высоты прямо в заросли прошлогодней лебеды и опустился рядом с самкой. Капелька крови на ее шее говорила только об одном – ее подстрелили, и при виде всего этого Артему внезапно захотелось по-человечески взвыть во весь голос от горя. Почему-то ему было очень важно в этом году родить вороненка и вырастить его до взрослого состояния. После этого должно было произойти что-то чрезвычайно важное для него, но что именно – он не знал. Словно заложенная в душу программа что-то жило в нем, направляя его существование в том виде, в котором он находился, к какой-то цели, пока неизвестной ему.

Кахра при виде Артема расправила крылья и попыталась взлететь, но оторвавшись от земли на несколько метров, бессильно снова спланировала на землю. Артем, не раздумывая, опустился рядом с самкой. Прижался к ней боком и закурлыкал глухим горловым звуком: «Кхрл-хрл! Держись! Если рана не опасная, то у тебя скоро появятся силы, и мы улетим с тобой в гнездо!..»

Дальше они пошли пешком. Через небольшие отрезки пути, Артем взлетал и осматривал окрестности, чтобы вовремя среагировать на опасность, грозящую раненой Кахре, и снова опускался к ней. Находясь долгое время в образе вороны, он правильно предугадал, что, если рана не смертельная, то Кахре со временем обязательно станет лучше, и она сможет взлететь в воздух. Так и произошло, когда они пешком прошли добрую половину пути к родовому дереву. Почувствовав себя лучше, Кахра расправила крылья и на небольшой высоте полетела в урочище.

К счастью, ранение в шею оказалось не слишком тяжелым, хотя в течение недели ворона не могла полноценно питаться. Она сидела в гнезде, и корм ей приносил Артем. Он старательно отыскивал червяков и мягких гусениц и вкладывал их в раскрытый клюв Кахры. Делая осторожные глотательные движения, ворона всасывала мягкую пищу, и упорно продолжала сидеть в гнезде. В вороньей паре произошло важное событие – Кахра, несмотря на ранение, снесла яйцо и начала длительный процесс высиживания.

Артем, обуреваемый чувством отцовства, носился вокруг занятой высиживанием самки и старался предугадать ее любое желание. Но Кахра была предельна собранная и от него принимала только еду. Другие его ухаживания она пресекала немедленным ударом клюва, мол, не мешай. Но однажды, она привстала над одиноким яйцом и каркнула:

– Кахр!

Далее она расправила крылья и слетела вниз на кормежку. Растерянный Артем засуетился вокруг гнезда, не зная, как среагировать на такой поступок Кахры. Но что-то загадочное пришло откуда-то изнутри, непонятная природная сила толкнула его вперед, и он несмело залез в гнездо. Теплое яйцо колыхнулось между его мощными ногами, и Артем осторожно опустился брюшком на покрытый частой рябью полукруглый шарик. Он знал, что внутри яйца сейчас зарождается жизнь его сына или может быть дочки, а для этого вокруг яйца должна поддерживаться постоянная положительная температура. Он окружил яйцо перьями и, удерживаясь на ногах, прижался к нему, отдавая тепло своего тела.

Кахра кормилась долго и у Артема затекли ноги. Но на полный свой вес он так и не решался опуститься на яйцо, боясь раздавить его. Сытая ворона прилетела с поля, где кормилась, примерно через час и опустилась рядом с Артемом. Он скосил глаз на нее и продолжал находиться в гнезде, не зная, что делать дальше. Раздосадованная его непонятливостью, самка клюнула Артема в шею, мол, освобождай место. И только тогда он понял, что в случае нужды пара ворон высиживает своих птенцов по очереди. Он выпрямился над гнездом и, переступив через яйцо, слетел с дерева. Теперь наступила очередь его кормления, и он заметался по урочищу, отыскивая пищу. Он торопился, так как не знал, через какое время Кахра опять проголодается, и ему снова придется усаживаться на яйцо. Наспех наглотавшись насекомых, он снова вернулся к гнезду, и, как оказалось, весьма вовремя. Чужая пара ворон облюбовала одну из ветвей родового дерева Кахры и уже начала по соседству пристраивать первые палочки в основание своего гнезда.

Кахре это не понравилось. Она не собиралась делить дерево, на котором ею благополучно было воспроизведено несколько потомств, с другими воронами. Гнездование нескольких пар всегда демаскирует и привлекает лесных соколов, а это дополнительная опасность.

– Кахр-р!.. Гони!..

Артем уже давно соскучился по настоящей драке. Его заточенный клюв готов был поразить любого врага. Обычно, если пару пришлых ворон сгоняла другая пара-старожил, то первые вороны уступали без особого сопротивления. Но на этот раз соперниками Артема оказалась две старые и матерые птицы, не привыкшие что-то уступать без боя. Стараясь не покалечить их, Артем все же нанес им болезненные удары, и чужие вороны улетели на другой край урочища, подальше от такой агрессивной и враждебной пары, как Артем и Кахра.

Артем не удержался и заорал:

– Кар-р! Кар-р! Я победил! Это наша территория!

– Кахр-р! Молодец! – одобрила его действия Кахра.

Из-за долгого высиживания и скудного питания, Кахра исхудала, а ее пышные и густые перья потеряли свой блеск. Человеческое начало в Артеме говорило о том, что Кахре немедленно надо улучшить рацион питания, иначе она не сможет благополучно довести до конца процесс высиживания. Тех коротких мгновений, когда она покидала гнездо, чтобы нахвататься случайно подобранных насекомых, было недостаточно, чтобы ворона находилась в хорошей физической форме.

Тогда он вспомнил о деревне, в которую они после ранения Кахры перестали наведываться. Весной деревня оживает после холодной зимы. Ее жители и деревенская живность проявляют активность, ждут просыпания природы и на время становятся добродушными и беспечными.

Первое, что посетил Артем, было подворье мужчины, неоднократно стрелявшего по воронам и ранившего Кахру. Хозяева оказались в поле, а в доме хозяйничала худенькая согбенная бабка. Она сначала набросала зерна курам, а потом выпустила из небольшой пристройки квохчущую курицу с маленькими цыплятами. Для них, маленьких и пушистых, и еще не умеющих питаться зерном, она рассыпала мелко нарезанное сваренное куриное яйцо. Цыплята накинулись на еду и жадно склевали ее за считанные минуты. Бабка тяжело поднялась со скамейки и пошла за следующей порцией еды. И тогда Артем, понимая, что другого момента не будет, спикировал вниз и, захватив своим клювом сразу двух маленьких цыплят и низко держась над землей, улетел в сторону реки. Он понимал, что истинное положение гнезда ни в коем случае нельзя афишировать. Хозяина подворья, если тот задумает мстить и начнет бегать с ружьем по окрестностям в поисках гнездовий ворон, надо было пустить по ложному следу.

Кахра, увидев цыплят, даже клюв раскрыла от удивления. Ее новый самец проявлял чудеса изобретательности и ловкости, и заслуживал благосклонности, но после ранения ее организм никак не мог настроиться на зарождение нового яйца. Не вставая с гнезда, она несколькими ударами разорвала маленькие тушки на кусочки и мгновенно проглотила их. Потом приподнялась и слетела с гнезда, чтобы еще подкормиться насекомыми. Без всяких дополнительных требований самки Артем уже вполне автоматически уселся на яйцо, и, распушив свои перья, постарался сохранить вокруг него необходимое тепло, пока Кахра кормилась и разминала крылья.

Через несколько дней он на низкой высоте снова подкрался к подворью мужчины-охотника. Хорошо замаскировавшись в уже зеленеющей кроне тополя неподалеку от дома, он невольно подслушал перепалку между мужчиной и старенькой бабулей, его матерью.

– … Мама, я же говорил, что рано еще выводить цыплят! Рано!.. А ты меня не послушала…

– Дык, курица заквохтала…

– Ну и что?! Мы никогда первую квочку не сажали на яйца так рано. Холодно, да и смотреть за ними некогда – дел по весне много. Сейчас выводят птенцов коршуны, вороны и, наверное, кто-то из них подкрался и цыплят твоих своровал…

Мужчина еще повозился во дворе по хозяйству, а потом уселся на велосипед и уехал в деревенский магазин за хлебом. Перед отъездом, чтобы успокоить свою мать, он сказал:

– В эти выходные дни залягу на чердаке в засаду. Так что цыплят можешь выпускать смело – не промажу!.. А пока держи их в сарайчике…

«Ах, вот оно что! – удивился Артем. – Ну, мы это еще посмотрим, кто кого…» Он ждал недолго. Нетерпеливая бабка, не послушав сына, снова выпустила цыплят на волю и принялась заботливо их кормить. За несколько дней цыплята окрепли, подросли, и Артем решил ограничиться похищением только одного цыпленка. Он спикировал с дерева и, на глазах растерянной бабули, ухватил на лету одного цыпленка за шею и унес его в небо. Сопровождаемый проклятиями бабки и испуганным кудахтаньем курицы, он снова полетел в ложном направлении – в сторону деревьев, расположенных вдоль реки. Там тоже водились вороны. И он надеялся, что если будут какие-нибудь ответные действия хозяина подворья, то они пойдут, как он и задумал, по ложному следу.

При виде цыпленка Кахра даже что-то «кхрнула», вкладывая в свою невнятную речь несомненное восхищение своим самцом. И Артем, понимая это, расправил грудь и хотел каркнуть от радости во все горло, но передумал. Человеческая часть его сознания вовремя намертво закрыла его клюв, и он тоже лишь бормотнул в ответ Кахре невнятное «кр-р».

И однажды наступил день, когда Кахра приподнялась и, наклонив голову набок, прислушалась к еле слышному постукиванию внутри яйца. Кто-то живой пробивался изнутри скорлупы. Через некоторое время яйцо треснуло, и перед воронами в гнезде забарахтался беспомощный, голый и слепой птенец. Он широко раскрывал свой клюв и требовал еды.

С этого момента семейная пара начала жить в суматошном ритме: Артем искал червяков и гусениц, а Кахра, согревавшая собою голое тельце, разрывала их на кусочки и кормила голодного птенца. И только тогда, когда самка считала, что птенец накормлен достаточно, срывалась с гнезда и кормилась сама, а Артем в это время усаживался на ее место и продолжал согревать вороненка.

Недели через две птенец оперился, прорезались глаза и вороны перестали его согревать своими телами. Теперь они по очереди охраняли гнездо и по очереди искали корм для своего птенца. Еще через месяц птенец превратился почти во взрослую ворону, полностью покрылся перьями и даже пытался расправлять крылья. Высокий, немного скрипучий голос: «Ки-ыр!» – раздавался всегда, когда птенец чувствовал голод. И обе вороны без устали продолжали метаться по прилегающим к урочищу окрестностям в поисках приемлемой пищи для подрастающей молодой вороны.

Однажды Артем поймал и принес в гнездо полуживую мышь. Потрепанная Артемом она еле шевелилась, и это вызвало необыкновенный ажиотаж у молодой вороны. Она сначала отпрянула от жирной полевки, а потом несмело коснулась ее клювом. Наблюдавшая за происходящим Кахра не выдержала, и двумя ударами клюва разорвала полевку на части. Одну из частей она вложила в рот Кыру – так про себя назвал сына Артем – и тот проглотил первое в своей жизни мясо. Остальные кусочки он уже проглотил без приглашения со скоростью швейной машинки – так ему понравилась животная пища.

Время бежало быстро. Вороны, занятые выращиванием своего вороненка, уже равного по размерам с родителей, не замечали, как текло время. Молодая ворона крепчала, набиралась сил и смелости, и однажды, заглядывая через край гнезда, свалилась вниз. Слабые крылья не смогли удержать Кыра, и тот неуклюже рухнул на землю. Испуганный его крик: «Ки-ыр-р!» растревожил родителей, и они оба – Кахра и Артем – опустились рядом с птенцом.

– Кахр-р! Кахр-р-р!.. Иди за мной! Прячься! – взволнованно кричала старая ворона своему птенцу.

Но Кыр оказался непослушным до чрезвычайности. Он совершенно не обратил внимания на требования Кахры и принялся беспечно расхаживать посреди небольшой полянки, на которой оказался после выпадения с гнезда. Весеннее солнце ярко заливало окрестности, в воздухе парило, и многочисленные насекомые своими перемещениями привлекали внимание птенца. Он сначала бегал за ними, но вскоре устал и, остановившись посреди поляны, громко заорал детским обиженным криком:

– Кы-и-р-р! Ки-ыр-р! Есть хочу!

Чтобы подняться в воздух и сесть на ветку, у него не хватало сил в грудных мышцах и самое большое, что он мог сделать – это подпрыгнуть и, сделав пару взмахов в воздухе, снова опуститься на землю. После двух таких попыток, птенец обессилел и, раскрыв рот, распустил свои крылья на поверхности почвы.

– Кар-р-р! Корми его! – сказал Артем Кахре. – А я проверю обстановку!

Он низко пролетел над своим сыном и тот раскрыл желтый, еще не до конца почерневший, как у взрослых ворон, клюв. Потом сделал несколько кругов вокруг поляны, набрал высоту и, сделав еще один контрольный круг, спланировал вниз и уселся на нижнюю ветку родового дерева Кахры, готовый в любой момент, не щадя своей жизни, кинуться малышу на помощь, пока Кахра искала и подносила тому червяков.

Так как Кыру ничего не угрожало, Артему можно было успокоиться. Но что-то вызывало в нем настоящее буйство чувств. Ему казалось, что слабый Кыр в любой момент может подвергнуться какой-нибудь опасности и погибнуть. И тогда его, Артема, ждет ужасная трагедия. В его жизни все должно будет сломаться, измениться, пойти не в соответствии с каким-то предначертанием, заложенном в нем высшими силами природы. У него в голове четко звучало, что Кыр должен стать настоящей вороной и тогда предназначение судьбы Артема окажется правильно исполненным. В противном случае он испытает что-то страшное и печальное.

До вечера Артем и Кахра успешно справлялись с прихотями сына, но с приближением темноты Кыр запутался в зарослях и стал звать на помощь родителей:

– Кы-ир-р! Ки-ир-р! Помогите! Хочу в гнездо!

Но в гнездо слабому вороненку попасть не было никакой возможности: он устал, ослабел и растерялся. Огромные усилия пришлось потратить Артему, чтобы спровоцировать Кыра на прыжок на низко склоненную толстую ветвь дерева. Едва не свалившись обратно на землю, Кыр вцепился когтями в кору дерева и неторопливо пошагал вверх по ветке. Наткнувшись на широкую развилку из двух веток, птенец успокоился и уселся отдохнуть. Развилка напоминала ему гнездо, тем более, что Артем и Кахра уселись с ним рядом, закрывая телами Кыра от свежего вечернего ветра.

У пары ворон началось трудное время по сбережению своего единственного птенца. Молодую ворону подстерегало множество опасностей, от которых Артем и Кахра едва успевали ее уберечь.

Однажды, заслышав далекие голоса человеческой компании, расположившейся на отдых на окраине урочища, любопытный Кыр направился в ее сторону. Ему нестерпимо захотелось посмотреть, что за новые неизвестные ему существа появились поблизости, и он никак не реагировал на тревожные сигналы своих родителей.

Дело дошло до того, что Артем стал хватать Кыра клювом за шею, чтобы развернуть его на обратный путь. Но достаточно хитрый для своего возраста птенец на время подчинился отцу, а потом, часто хлопая крыльями, попытался прыжками оторваться от родителей и снова повернуть в сторону людей.

Оставив на время борющихся между собой Кахру и Кыра, Артем поднялся в воздух и облетел стоянку людей, чтобы определить уровень грозящей птенцу опасности, если тот все-таки доберется до стоянки. На окраине урочища группа молодых мужчин и женщин с маленькими детьми жарили шашлыки и веселились. Из открытых салонов машин лилась громкая музыка, а шустрые мальчик и девочка гонялись за разноцветным мячом.

Артем знал, что молодые люди иногда бывают более жестокими, чем пожилые, и встреча Кыра с такой компанией могла быть чрезвычайно опасной. Не зная, как обезопасить птенца, Артем стал летать над стоянкой отдыхающих людей и тревожно каркать. Его желание напугать их своей настойчивой агрессивностью не возымело ожидаемого действия. Мало того, один из мужчин легко разгадал необычное поведение беснующейся вороны.

– Чего она тут разлеталась? – спросила одна из женщин. – Как бы детей не напугала…

– Скорее всего, где-то рядом находится птенец! Вот она и беспокоится, – правильно рассудил высокий мужчина.

– Кар-р-р! Глаза выклюю, если тронете Кыра! Кар-р-р!

Мужчина задрал голову и, для смеха, театрально крикнул обеспокоенной вороне:

– Хватит орать! Никто твоего детеныша не тронет! Детей только пугаешь.

И Артем, понимая сказанное мужчиной, перестал каркать. Он сделал еще один круг над компанией и без криков улетел навстречу Кахре и Кыру.

– Смотри, улетел! Он как будто тебя понял! – удивилась женщина.

– Да, они умные, даже очень!.. – подтвердил мужчина. – Могут сидеть совсем рядом с человеком, но как только увидят ружье – сразу улетают.

С каждым днем Кыр в воздухе чувствовал себя все увереннее. Он мог уже пролетать расстояние в несколько сот метров и научился остерегаться неизвестного. Лишь один недостаток пока оставался не искорененным – Кыр никак не желал самостоятельно искать пищу.

Почувствовав голод, он начинал орать, демаскируя своим криком перемещение вороньей семьи, и не один раз привлекал к себе внимание голодных лисиц или енотов. Чтобы отогнать грозных хищников, Артему приходилось вести длительные войны с ними, нападая и преследуя хищных зверей, пока они не скрывались в попутных норах.

Некоторое время Артем и Кахра по утрам сопротивлялись мольбам Кыра о кормлении, но, в конце концов, сдавались и принимались поочередно таскать ему гусениц и червяков. Насытившись, птенец начинал проявлять интерес к окружающему миру, осуществляя короткие перелеты. Причем, в полет он срывался без всякого предупреждения родителей, и озабоченные Кахра и Артем старательно сопровождали своего единственного сына в его непредвиденных порывах изучения жизни.

Пролетев небольшое расстояние, Кыр опускался на землю и принимался бродить среди бурно произрастающей травяной растительности. Он залезал в самые густые заросли и затаивался, как охотник, а потом вылезал и начинал бегать за насекомыми, бессмысленно тыкая клювом в землю и ничего не извлекая из нее.

Процесс взросления затягивался и Артему это начинало не нравится. Он уже давно хотел применить к Кыру твердость и не кормить его, чтобы он сам, наконец, начал искать пищу. Но наблюдая, как терпеливо Кахра возиться с птенцом, понимал, что детский сад у них в семье пока продолжается и такое насилие неуместно.

Но однажды наступил день, когда Артем, очнувшись от ночной дремоты, почувствовал, что на его семью надвигается что-то необычное. Еще с ночи он ощутил неосознанное беспокойство, и, если бы он был человеком, то сказал бы сам себе, что от какого-то предчувствия его трясет, как осиновый лист – настолько высоко оказалось внутреннее напряжение наплывающей тревоги.

Как обычно, Кыр с утра развопился, что у него от голода сводит желудок и заполнил урочище своим скрипучим настырным карканьем. Но на этот раз Кахра словно не слышала его жалоб и молча сидела рядом с ним, не обращая никакого внимания на истерику капризного птенца.

И Кыр не выдержал. Он взмахнул уже достаточно крепкими, чтобы выдержать длительный перелет, крыльями, спланировал на землю и принялся вполне осознанно искать среди травяных зарослей себе пищу. Артем и Кахра не спускали с него своих внимательных глаз, ожидая, что будет дальше. Первого червяка Кыр нашел под старой, истлевшей от сырости, корой дерева и с удовольствием проглотил его, а далее он уже осознанно, словно взрослая ворона, стал переворачивать все попадающиеся на его пути сухие сучки и заглядывать в каждую трещину в поисках новой пищи.

Артем не выдержал и спланировал с дерева вниз, ликуя от того, что его сын стал взрослой вороной и самостоятельно ищет себе пропитание. Но что-то помешало ему пролететь все расстояние до Кыра. Необъяснимая боль охватила его тело, с хрустом сложились крылья, клюв деформировался и непонятное существо, в которое он превратился, свалилось с неба на землю, больно уколов подушечки лап об острую стерню поля.

– Яв-яв-яй!.. – заверещал Артем, облизывая проколотые лапы.

Затем он кинулся вперед, чтобы похвалить Кыра за долгожданные успехи по поиску пищи, но вместо знакомого: «Кар-р!» – из его пасти прозвучало враждебное для ворон: «Гав!», и на него сразу же накинулась большая ворона. Кахра, не раздумывая, напала на непонятно откуда взявшуюся собаку и безжалостно стала клевать ее в голову, защищая своего птенца. Напуганный Кыр, поднявшись в воздух, сделал круг и полетел в сторону родового дерева. Его сопровождала старая ворона, внимательно осматривающая окрестности в поиске новой опасности, а тощая собака средних размеров, растерянно посмотрев им вслед, развернулась в другую сторону и заторопилась на голоса людей к недалекой деревне.

Глава 5. Правильное решение

Растерянный Артем по протоптанной степными зверями тропинке семенил в сторону ближайшей деревни. Его превращение из вороны в собаку снова пробудило в нем на некоторое время человеческое начало в действиях. Он впервые связал свои превращения с проклятием старухи-попрошайки: «Шам такой будешь!..» Споткнувшись о фигуру старухи в грязной вонючей одежде возле торгового центра, он обозвал ее вороной и, кажется, назвал «гавкалой». То есть – собакой. И вот теперь, действительно, он сам превратился в собаку-гавкалу.

Одно только, как ни странно, его утешало – к нему, после превращения в собаку, на время снова вернулась возможность мышления по-человечески. И он смог вспомнить и правильно оценить произнесенное ведьмой проклятье. Но период человеческого мышления имел, наверняка, границы и должен был в определенный момент исчезнуть, уступив место неизбежным собачьим инстинктам.

Поэтому Артем торопился с анализом. Получалось, что вследствие проклятия ведьмы он должен был пройти этапы превращений в животных и птиц, которыми он обозвал старуху. А каждый этап, после его мучений по адаптации в образе животного, должен был закончиться рождением потомства. Возможно, только тогда у него появлялся шанс превращения себя обратно в человека!..

Иначе… иначе его ждала такая судьба, о которой он боялся даже в собачьем образе, напрягая ускользающие человеческие возможности, подумать. Для него теперь четко было ясно, что если он в каждом новом образе не сможет родить потомство, то, похоже, навечно может остаться в облике птицы или какого-нибудь животного.

От такого вывода Артем даже остановил свой бег. На душе стало так тоскливо, что, усевшись задом на землю, он задрал голову и едва не завыл от охватившего дикого горя.

Ладно, он уже стал тем, чем вторым ругательством обозвал ведьму, то есть собакой. Но ведь было и третье ругательство! Его, несмотря на все усилия, Артем так и не мог вспомнить. Перевоплощение возникшего на короткий период его сознания человека в сознание собачье уже шло и уже не позволяло ему сосредоточиться и точно вспомнить, как он обозвал старуху в третий раз. Собачьи инстинкты все сильнее охватывали его, и он все больше внутри себя становился собакой.

Удивительно было, что осознание того, что он был до этого вороной, не исчезло из его памяти, и не заменялась вновь возникающими собачьими заботами. Он легко вспоминал события, случившиеся с ним в образе вороны, и прочно сохранил в памяти карту всех мест, где побывал, будучи вороной.

Его пока еще сохраняющаяся человеческая рассудительность наложилась на пробуждающееся собачье беспокойство своей неустроенности, и он безошибочно и без всякого зазрения совести направился в деревню в тот же дом, из которого вороной воровал цыплят для кормления Кахры. Он хорошо помнил, что пес, охранявший дом, был дряхлым и качественно уже не мог исполнять свои обязанности по охране подворья.

Приближаясь к деревне, Артем не особенно беспокоился о своей безопасности. Собака по своей природе достаточно высокоорганизованное животное, чтобы защитить себя во многих случаях. Единственное, что он хорошо помнил из предыдущей деревенской жизни, чужой собаке нельзя было пересекать территорию обитания других собак. Но, как только он добрался до деревни, именно это как раз с ним и случилось.

Посреди пыльной деревенской улицы прямо в песке валялись три лохматых пса. Пройти мимо них незаметно не было никакой возможности, и Артем на мгновение замялся, не зная, как поступить. Его неожиданное появление, а затем и проявленная нерешительность, вызвали у местных собак бойцовый ажиотаж. Самая маленькая из них залилась пронзительным злобным лаем и отважно бросилась на чужака:

– Гав-гав-гав! Куда прешь?! Здесь наша территория!

Ее возмущение дружно поддержали другие собаки и тоже устремились на Артема. Но перенесший множество схваток в вороньем обличье он не стушевался, как обычно делают собаки при виде многочисленных врагов, а прижался хвостом к забору и грозно оскалил зубы. Он не собирался бросаться в бегство, он не струсил, и местные собаки поняли это сразу. И такое поведение Артема смутило собак и сбавило их прыть.

Недалеко стоящие мужики курили сигареты, обсуждая насущные деревенские проблемы. В царстве деревенской умиротворенности собачья драка была достойна самого высокого внимания. Один из мужиков, сельский пастух, предположил:

– Мой Рекс загрызет этого чужака! Спорю на «пузырь»!

Второй согласился:

– Да, против Рекса чужак не выстоит!..

Третий, как раз хозяин нужного Артему подворья, азартно поддержал спор:

– Ладно, давай на «пузырек»! Пришлый ведь не струсил!

Пастух скомандовал:

– Рекс, взять!..

Несколько засомневавшийся при виде неуступчивости чужака большой пес после команды хозяина рьяно кинулся на Артема, пытаясь ухватить его за шею. Но Артем сам сделал резкий выпад навстречу Рексу и сумел схватить того за ноздри – самое чувствительное место у собаки. Остальные две собаки беспрепятственно накинулись на чужака и стали рвать его за бока, но Артем не обращал на них никакого внимания. Итог битвы решался не в ранениях его тела, а в отступлении вожака собачьей стаи. Через пару секунд схватки пронзительный визг подтвердил правоту его предположений. Не в силах терпеть сильную боль, истекая кровью, Рекс завизжал и сдался на милость победителя. Артем отпустил пса и тот бросился наутек. Остальные собаки немедленно отступили от Артема, не понимая, что случилось с непобедимым вожаком их стаи. Артем злобно накинулся на них, несколько раз укусив их до крови. Потом он подбежал к забору и, задрав ногу, оставил свою метку.

Мужики загалдели:

– Вот это да!.. Сколько живу – никогда такого не видел, чтобы дворняга, пусть даже крупная дворняга, победила полукровку-овчарку!..

Артем понял, о чем говорят мужики и трусцой побежал к ним, роняя с порванных боков редкие капли крови.

Пастух, признавший поражение своих собак, засомневался:

– А чего он бежит к нам?! Может бешеный!?

Он нагнулся и подобрал толстый кол, собираясь обороняться от пришлой собаки. Но Артем стороной оббежал пастуха и, остановившись перед хозяином нужного ему подворья, приветливо завилял хвостом.

– Я тебя!.. – замахнулся палкой на Артема пастух.

– Постой! – остановил его хозяин подворья. – Видишь, хвостом виляет, в дружбу набивается! А пес ведь хороший!.. Пойдем со мной псина! Жить у меня будешь.

Мужчина попрощался с остальными мужиками и направился домой, иногда удивленно оглядываясь на следовавшего за ним Артема: «Хорош-ш, зараза!.. То, что надо, чтобы заменить Шарика! Совсем одряхлел пес…»

Артем бежал за мужчиной и думал, что все пока складывается как нельзя лучше. Но главное было еще впереди. От того, как воспримут его остальные домочадцы, зависело почти все благополучие его как собаки.

Мужчина толкнул калитку, и, не оглядываясь, прошел во двор. Но Артем, остановившись в проеме калитки, застыл как каменный, не решаясь без разрешения пройти на территорию двора. Такое поведение собаки понравилось мужчине.

– Молодец! Ждешь приглашения? Это правильно…. Заходи!

И добавил про себя:

– Надо же! Какая умная псина!..

Артем, опустив голову, завилял хвостом и неспешно-послушно направился к своему хозяину. Мужчина уселся на крыльцо, достал сигарету и, щелкнув зажигалкой, пустил клуб дыма над головой.

– Иди, иди ко мне! – подозвал он Артема.

Собака медленно подошла к хозяину и вытянула вперед голову. Тот протянул руку и покровительственно погладил пса по голове. Затем провел рукой по шее и не нашел потертостей от ошейника. Следовательно, собака ничейная, но судя по мускулистому худощавому телу, кормилась она кем-то неплохо. Возможно, отбилась от пастухов из глубинки степи…

– Мама! – позвал мужчина. – Мама!..

На крыльцо, как Артем и предполагал, неторопливым шариком выкатилась в галошах с теплыми, несмотря на лето, носочками на тощих ногах согбенная бабулька.

– Тебе чего, сынок? – спросила она.

– Приготовь чего-нибудь, чтобы покормить собаку. У нас жить будет! Замена Шарику…

Бабка подслеповато сощурила глаза, вглядываясь в Артема, и тот, улегшись на брюхо и заискивающе повизгивая, пополз к ее ногам.

– Ласковый!.. А как зовут его, Вася?

– Ласковый!.. – усмехнулся сын. – Ты еще не знаешь, какой он бывает ласковый!..

Василий немного подумал, а потом твердо сказал:

– Барсом кличут! Крепкий пес, несмотря, что небольшой. На зверя похож…

– Барсик так Барсик! Я сейчас…

Она ушла внутрь дома и вскоре вынесла металлическую выщербленную миску с остатками картофельного супа. От миски несло таким соблазнительным ароматом давно забытого Артемом домашнего супа, что у него изо рта вывалился язык, и обильно потекли слюни.

– На, ешь, – дружелюбно сказала бабка.

Но Артем даже не притронулся к выставленной пище и, вопросительно посмотрев на Василия, равнодушно отвернулся в сторону. Тот разобрался в сомнениях собаки и, внутренне удивившись ее выучке, подтвердил:

– Моего указания ждешь?! Ну, молодец! Ладно, жри, Барс, разрешаю!

Получив разрешение от человека, которого он посчитал своим хозяином, Артем жадно накинулся на ароматную похлебку, но, сделав несколько больших с брызгами во все стороны глотков, остановился и, далее, принялся поглощать пищу не спеша, как настоящий гурман.

– А ты, братан, вышколенный интеллигент! – удивился Василий.

– Хорошая, собака, Васенька! – подтвердила старушка. – Культурная.

– Ну, ладно, обживайся тут! – погладил Василий собаку по голове. – А я пока отлучусь по делам.

Василий взял авоську, сел на велосипед и уехал за покупками в сельский магазин. По знакомой для Артема схеме бабка выпустила на улицу цыплят, за то время, что он не наведывался на подворье, будучи вороной, уже превратившихся почти в настоящих кур и рассыпала перед ними несколько горстей зерна. Куры набросились на зерно и стали его клевать, часто, словно швейные машинки, ударяя клювами по земле и почти не ссорясь из-за еды между собой.

Артем аккуратно доел вчерашний суп из чашки, вылизал ее своим большим языком, и, взяв чашку в зубы, понес ее бабке. Та, увидев такое проворство собаки, даже умилилась:

– Какой молодец! Но чашку мне твою не надо – оставь ее возле дров.

Артем отнес чашку и положил ее рядом с начатой поленницей дров. Пожалуй, здесь под навесом, он пока и обоснуется. Брошенная тряпка в углу вполне сойдет за подстилку. Он обнюхал ее, несколько раз обошел ее по периметру и улегся, положив голову на вытянутые лапы. Сегодня ему здорово досталось, но он со всеми проблемами справился, и теперь, пока отсутствует хозяин, решил, что может позволить себе небольшой отдых. Шарик, почувствовав чужую собаку, выполз из конуры и лениво гавкнул в направлении Артема, но тот решил пока не обращать на хозяйскую собаку никакого внимания. Судя по вялому виду Шарика, его дни были сочтены, и жить ему оставалось совсем немного.

Мать Василия накормила кур и ушла в дом. Во дворе наступила сельская идиллия: светило солнце, копошились куры, за стеной чавкали в корыте свиньи и неугомонные воробьи чирикали, порхая по двору в поисках корма. Артем устало прикрыл глаза и задремал, иногда разгоняя хвостом надоедливых мух.

Так продолжалось долго, пару часов. Непоседливая бабка даже выходила на улицу и высматривала сына из магазина, но Василий словно пропал. Его шумное появление Артем услышал еще издали. Он, готовясь встретить хозяина, поднялся с подстилки и потянулся, выставив вперед на всю длину свои лапы.

Василий появился немного навеселе, с молодой шумной женщиной. Он одной рукой обнимал ее за плечи, а второй удерживал велосипед, на руле которого болталась полная продуктов авоська. Женщина смеялась грудным смехом и откидывала назад голову с длинными светлыми волосами, когда Василий тянулся ее поцеловать. Они зашли во двор, и Василий крикнул:

– Мама, встречай, Света вернулась!

Вышедшая во двор бабка словно окаменела и еле слышно пробормотала:

– Опять эта стерва!..

– Накрывай на стол, мать! Жена вернулась!.. Навсегда! – вопил Василий.

Он был так счастлив, что ничего не замечал вокруг. Похоже, эта женщина имела большое влияние на него. И Артем посчитал, что пока будет самое лучшее – это оставаться для домочадцев неприметным и скромным псом. Он снова опустился на подстилку, положил голову на лапы и стал наблюдать за происходящим.

– Здравствуйте, Марфа Петровна! – вызывающе поздоровалась с бабкой Света. – Ну, вот я и вернулась! Нет в Волгограде хорошей работы, кризис! Приехала домой на побывку, а тут встретилась с Васей, и он меня обратно в замужество позвал!.. Говорит, только обо мне и мечтает!

Последние слова женщины прозвучали с явным злорадством по отношению к бабке, но вызывающий тон в голосе Светланы не смутил мать Василия. Бабка оказалась сильна духом и нашла необходимые слова:

– Да, уж вижу!.. В тираж, говорят люди, ты в Волгограде вышла, не нужна никому из городских… А вещи то где, Светочка?! Иль опять голая в одних трусах приехала? Дык старые вещи твои, Вася, в сердцах порвал и за ненадобностью выкинул.

– Ничего, мама, наживем другие! – оптимистично заявил Василий, поглаживая женщину ниже спины. – Главное, мы снова вместе.

Зная упрямство сына, Марфа Петровна уступила и позвала дорогую «невестушку» в дом:

– Что ж, заходи. Только такой вопрос у меня: брак будете регистрировать или жить снова, как собаки живут?

– Мама! – укоризненно сказал матери Василий. – Все будет по серьезному! Даже ребенка родим! Правда, Света?

Светлана откинула голову и снова засмеялась нежным грудным смехом. Ее белые зубы сверкали на солнце, а волосы развевались небольшим облаком, и нетрезвый Василий тут же окунул в них свою руку. Даже Артем приподнял голову, чтобы посмотреть, откуда у этой женщины льются такие соблазнительные звуки.

– Конечно, родим, если получится!

– Получится, еще как получится! Ты же меня знаешь – всю ночь могу! Не может быть, чтобы от такого труда сынок не зародился!

Игриво толкаясь, Василий и Светлана прошли мимо бабки и та, тяжело вздохнув, опустила голову и тяжело поплелась вслед за ними. Вскоре в доме зазвучала громкая музыка и поплыл запах спешно приготовляемой еды. Вечером во двор, ругаясь, вышла Марфа Петровна и одна стала кормить голодную живность. Она долго ходила по двору и все никак не решалась войти в дом, где потерявший голову сын развлекался с известной на всю деревню распутной женщиной. Но когда свет загорелся в спальне, то она, трижды перекрестив окна, ушла в дом. На кухне она долго убирала посуду, чутко прислушиваясь к шорохам из спальни, и услышав негромкие стоны женщины, снова вскружившей голову ее шалопутному сыну, заплакала…

С наступлением темноты Артем обошел все подворье, которое в ближайшее время станет его домом и его территорией. Люди в деревнях даже не догадываются, что живут не на своей территории, а на территории, поделенной между собаками. Остановившись возле будки Шарика, Артем долго высматривал старого пса, чтобы на будущее определиться с поведением по отношению к нему, но тот, несмотря на раннее для собаки время, не чувствовал новую собаку хозяина и беспробудно по-старчески спал.

Найдя в заборе дыру, достаточную для того, чтобы пролезть собаке по размерам, как он сам, Артем втянул воздух с чужой территории и замер. Собака с соседнего двора его учуяла сразу и зашлась в частом и злобном лае. Судя по тональности лая, кобелек был небольшой, но злобный и чуткий. Других собак в деревне и не держали, так как главное в собаке – это злоба и чуткость.

Проскользнув в дырку, Артем за несколько часов изучил деревню, обойдя ее со всех сторон. Почти во всех подворьях хозяйничали кобели, но в трех из них он все-таки обнаружил сучек. Этим дворам он уделил больше всего времени, старательно втягивая в себя запахи, но, ни от одной из сучек не несло запахом течки.