Стихи о России

Размер шрифта: 13

Алексей Фатьянов

Баллада о Матросове

По волюшке-воле,
по чистому полю
Гуляют шальные снега
Сквозь снежную россыпь
С друзьями Матросов
В атаку идет на врага.

А в огненном круге
Свинцовая вьюга —
Строчит пулемет на пути.
И к вражьему доту
Не может пехота,
Не может на шаг подойти.
Над нами, ребята,
Пылают закаты,
За нами наш город родной!
Россия, Россия,
Деревни и хаты,
Березы над тихой рекой.

У речки, у моста
Промолвил Матросов:
«Мне, может, зари не встречать,
Но я по болоту
Пройду к пулемету,
Заставлю его замолчать!»

Подкрался Матросов
К немецкому доту,
Он клятвы своей не забыл!
Поднялся Матросов, —
И сердцем отважным
Солдат амбразуру закрыл!

Споем же, ребята!
Пусть в песне крылатой
Живет комсомолец-герой!
Россия, Россия,
Такого солдата
Запомним навеки с тобой!

Давно мы дома не были…

Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой.
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей, фронтовой.
Не тратя время попусту,
По-дружески да попросту
Поговорим с тобой.
Давно мы дома не были…
Шумит над речкой ель,
Как будто в сказке-небыли,
За тридевять земель.
На ней иголки новые,
И шишки все еловые,
Медовые на ней.

Где елки осыпаются,
Где елочки стоят,
Который год красавицы
Гуляют без ребят.
Без нас девчатам кажется,
Что месяц сажей мажется
И звезды не горят.
Зачем им зорьки ранние,
Коль парни на войне,
В Германии, в Германии,
В далекой стороне.
Лети, мечта солдатская,

К дивчине самой ласковой,
Что помнит обо мне.
Горит свечи огарочек,
Гремит недальний бой.
Налей, дружок, по чарочке,
По нашей, фронтовой…

Вспомним походы

Студеные ветры на море Балтийском,
На море Балтийском туман.
Возьми-ка, товарищ, наш верный, наш близкий,
Наш самый хороший баян.

Мы вспомним походы, ненастные дни.
Ты видишь, товарищ, вдали
Родного города огни,
Огни родной земли.

Война отгремела, за нашей кормою
Лишь ветер попутный шумит.
Над легкой волною, могучей волною
Матросская слава гремит.

Мы вспомним походы, ненастные дни.
Ты видишь, товарищ, вдали
Родного города огни,
Огни родной земли.

Нелегкое дело матросская служба,
Устали нас милые ждать,
Но только об этом и думать не нужно
Конечно, нас выйдут встречать.

Мы вспомним походы, ненастные дни.
Ты видишь, товарищ, вдали
Родного города огни,
Огни родной земли.

Доброе слово

Неужели песню не доброшу я
До родного, дальнего села,
Где сейчас пушистою порошею
Улица до крыш занесена?
А над ними розовое, раннее
Утро из-за синь-лесов встает.
Там в уютном домике с геранями
Валентина Павловна живет.
Старая учительша. Ни жалоб
От нее, ни просьб не услыхать.
В сад ее, единственный, пожалуй,
Яблок не ходили воровать.
Дров зимой вязанку не одну ей
Складывали утром у дверей.
Заменяла мать она родную
Тем, кто не запомнил матерей.
Мы росли. Мы крепли и мужали,
Уезжали, покидали дом,
Руки ее старческие жали,
Пропадая в сумраке густом.
И когда пылающей зарницей
Подожжен был мирный горизонт,
Нам она вязала рукавицы,
Отсылала с адресом – «На фронт».
Но метели вскоре стали тише,
А когда последний выстрел смолк,
Мы решили все, что ей напишем
Длинное, хорошее письмо.
Только написать мы не успели —
Вновь война полнеба обожгла…
Ходят одинокие метели
Нашей длинной улицей села.
Ночью у овинов, за околицей,
Ухает голодная сова…

«На веселом, на шумном празднике…»

На веселом, на шумном празднике
Я встречаю друзей своих.
– Ничего, что ты не из Вязников,
Уважаю я костромских.

Путь нелегкий у нас за плечами —
От Москвы и до Шпрее-реки.
В бой ходившие однополчане —
Это больше чем земляки.

Помнишь, нас за кордоном спросили:
– Вы откуда пришли, друзья?
– Мы из нашей Советской России,
Братья мы, мы ее сыновья.

– Земляки, – гордо мы отвечали, —
По своей необъятной стране,
По родству мы однополчане,
Вместе выросшие на войне…

Мы сегодня пируем на празднике,
Только вот, доложу я, беда:
Городок, что над Клязьмою, Вязники
Ты не видывал никогда.

Там сейчас, улыбаясь, наверно,
Рыболовы идут с реки.
Там на фабрике Профинтерна
Шустро бегают челноки.

Там в цвету вязниковские вишни
(Что за запах цветенья окрест!),
Легкий ветер доносит чуть слышно
Вальс, что клубный играет оркестр.

В огородах за строгим порядком
Из скворешен следят скворцы.
Спят под листиками на грядках
Вязниковские огурцы.

А за городом бредит рожью,
Наливным, золотым зерном,
Непоседливый дядя Сережа —
Замечательный агроном.

Там под липами, в старом доме,
Я родился в голодном году,
Там навек полюбил я гармони,
Соловьев и берез красоту.

В путь далекий ты проводил меня,
Край любимый мой, как ты хорош!
Долети моя песнь до Владимира,
А оттуда дорогу найдешь.

На веселом, на шумном празднике
Дружба – в каждом пожатье руки.
Ничего, что ты не из Вязников,
По Отечеству мы земляки.

Наш город

За заставами ленинградскими
Вновь бушует соловьиная весна,
Где не спали мы в дни солдатские,
Тишина кругом, как прежде, тишина.

Над Россиею
Небо синее,
Небо синее над Невой,
В целом мире нет,
Нет красивее
Ленинграда моего.

Нам все помнится: в ночи зимние
Над Россией, над родимою страной,
Весь израненный, в снежном инее
Гордо высился печальный город мой.

Славы города, где сражались мы,
Никому ты, как винтовки, не отдашь.
Вместе с солнышком пробуждается
Наша песня, наша слава, город наш!

Над Россиею
Небо синее,
Небо синее над Невой,
В целом мире нет,
Нет красивее
Ленинграда моего.

Далёко родные осины

Далёко родные осины,
Далёко родные края.
Как мать, дожидается сына
Родная сторонка моя.

Там в доме нас ждет и горюет
Родимая мать у дверей,
Солдатское сердце тоскует
О родине милой своей.

Россия, Россия, Россия,
Мы в сердце тебя пронесли.
Прошли мы дороги большие,
Но краше страны не нашли.

«Если б я родился не в России…»

Если б я родился не в России,
Что бы в жизни делал? Как бы жил?
Как бы путь нелегкий я осилил?
И, наверно б, песен не сложил.

В эти дали смог ли наглядеться,
В дали дальние непройденных дорог?
И тебя, тревожащую с детства,
Я бы встретить, милая, не смог.

Ночь московская

Вижу в тучах кривые рога я.
Лунный свет будто соткан из льна.
Что не спится тебе, дорогая?
Может, ты, дорогая, больна?
Знаешь, сядем давай, как в детстве,
У раскрытого в полночь окна.
Посмотри на луну – сколько действий
Совершает сегодня она.
Она рвет поседевшие тучи
И над крышей крадется, как вор.
Вон теперь сквозь деревья и сучья

Ткет узор из теней. Каково?
Наша улица спит, как ребенок,
Разметавшись… лишь вдалеке
Паровозы гудят спросонок
На крикливом своем языке.
Только ветры двух полушарий
Ходят около наших границ.
Им от войн уже некуда деться,
А дозоры не пустят их к нам.

Хорошо нам с тобой,
Как в детстве,
У раскрытого в полночь окна.
Город спит, только крепкие соки
Бродят в дереве. Пахнет сирень,
Только где-то, на Дальнем Востоке,
Еще ходит по улицам день.

Только, может, у нас в деревне
Пляс гармоник и дробен, и част.
Только с башни кремлевской древней
Падает третий час.
Да заснувшую Красную площадь
Будит медленный шаг постовых.
Только алое знамя полощет
Ветер Родины, ветер Москвы.

На востоке рассветные краски
Превращают тень ночи в туман.
Только сны, только сонные сказки
Приходили сегодня в дома.
А за ними шли звери и ветер,
Королевич, не в меру смешлив,
Но, как только заснули дети,
Сказки тотчас из дома ушли.
Будет вечер, и вымысел древний
Оживет, зажурчит, как вода,
И заплачет опять царевна,
Не смеявшаяся никогда.

Глядь – Иванушка уж под окошком,
Не видавшая в жизни потех,
Тут царевна как топнет ножкой
И рассыплет серебряный смех.
А колдун десять царствий кряду
Пролетит, повернувши кольцо,
И снесет опять курочка ряба
Золотое свое яйцо.

Эта небыль, войдя без стука, —
Слаще яблок, варенья и слив.
Будет долго детей баюкать,
До последнего дня земли.
Утро, полное солнца и мая,
Призывает работать и жить.

Оголтело летят трамваи,
Оголтело летят стрижи.
Протекают людские потоки —
Нашей Родины верная мощь…
А где-то, на Дальнем Востоке,
Начинается тихая ночь.

Всегда готовы

Землю полночь покрывает.
Ветры стихли на морях.
Спит великая, родная
Родина чудесная моя.

В ночь давно ушли дозоры
Охранять твои края,
Спящие, бескрайние просторы,
Родина чудесная моя.

Сестры встанут с нами рядом.
В бой готовы сыновья,
Далеко проводит взглядом
Родина чудесная моя.

И с победою нас встретит
Победившая в боях,
Самая могучая на свете
Родина чудесная моя.

Это всё Россия

Синее раздолье,
Голубые весны,
Золотое поле,
Золотые сосны.

Рек былинная краса,
На траве в лугах роса,
И поля, и леса —
Это всё Россия!

Надо ли словами
Говорить о счастье,
Если перед вами
Мир, открытый настежь.

Всюду чудо-чудеса,
Светлых зданий корпуса,
Спутник наш в небесах —
Это всё Россия!

Синее раздолье,
Голубые весны,
Золотое поле,
Золотые сосны.

Незнакомые моря
И целинные края —
Всё твоя и моя
Родина – Россия!

Евгений Долматовский

Родина слышит

Родина слышит,
Родина знает,
Где в облаках ее сын пролетает.
С дружеской лаской, нежной любовью
Алыми звездами башен московских,
Башен кремлевских,
Смотрит она за тобою.

Родина слышит,
Родина знает,
Как нелегко ее сын побеждает,
Но не сдается, правый и смелый!
Всею судьбой своей ты утверждаешь,
Ты защищаешь
Мира великое дело.

Родина слышит,
Родина знает,
Что ее сын на дороге встречает,
Как ты сквозь тучи путь пробиваешь.
Сколько бы черная буря ни злилась,
Что б ни случилось,
Будь непреклонным, товарищ!

Тоска по Родине

Слышен ласковый голос родимый
От свободных просторов вдали.
Ничего нет на свете любимей
И дороже советской земли.

Ничего нет на свете красивей,
Ничего нету в мире светлей
Нашей матери, гордой России,
И не счесть у нее сыновей.

Повидали мы дальние страны,
Но в разлуке нам снятся всегда
Наши реки, березы, поляны
И под красной звездой города.

Нашу правду с открытой душою
По далеким дорогам несем.
Сердце русское очень большое —
Вся великая родина в нем.

Ничего нет на свете красивей,
Ничего нету в мире светлей
Нашей матери, гордой России,
И не счесть у нее сыновей.

Да, есть еще курные избы

Да, есть еще курные избы,
Но до сих пор и люди есть,
Мечтающие —
в коммунизм бы
Курные избы перенесть.

Но для самих себя едва ли
Они вертят веретено.
Квартиры их к теплоцентрали
Подключены давным-давно.

Зато, надменны в спесивы,
Они решаются решать,
Кому лишь мачеха – Россия,
Тогда как им —
родная мать.

А кто им дал такое право?
Страданья дедов в отцов?
Добытая не ими слава
Иль цвет волос
в конце концов?

А ну, не прячься, отвечай-ка,
Посконным фартуком утрись,
Певец частушек с балалайкой
Из ресторана «Интурист»!

Зачем при всем честном народе,
Меняющем теченье рек,
Вы в русской ищете природе
Черты, застывшие навек?

Я был в соседнем полушарье,
И я вас огорчить могу:
И там цветы иван-да-марья
Легко пестреют на лугу.
Не в том Отечества отличье,

Не только в том —
скажу точней —
России древнее величье
В делах высотных наших дней.

Смешно рядить —
кто ей роднее,
Себя выпячивать притом,
Когда равны мы перед нею
И навсегда в долгу святом!

Моя любимая

Я уходил тогда в поход,
В далекие края.
Платком взмахнула у ворот
Моя любимая.

Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь моя семья.
Поклон-привет тебе он шлет,
Моя любимая.

Чтоб дни мои быстрей неслись
В походах и боях,
Издалека мне улыбнись,
Моя любимая.

В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая.

Старый адрес

«Не ходи по старым адресам», —
Верный друг меня учил сурово.
Эту заповедь я знаю сам,
Но сегодня нарушаю снова.

С вечера пошел такой снежок,
Будто звезды осыпались с неба.
И забытый путь меня повлек
В дом, где я уже лет десять не был.

Станция метро. Вокруг горят
Фонари. И мне в новинку это.
Деревца озябшие стоят
Там, где мы стояли до рассвета.

Пять звонков. Как прежде,
Пять звонков
Та же коридорная система.
В кухне пламя синих язычков
И велосипед воздет на стену.

Радио чуть слышно за стеной.
Все как прежде – за угол и прямо.
Распахнулась дверь. Передо мной —
Строгая твоя седая мама

Щурится на свет из темноты…
Строгости былой – как не бывало.
«Извини, что я тебя на «ты»,
Не назвался б сразу – не узнала.

Заходи, чего же ты стоишь?
Снегу-то нанес! Сними калоши.
Посмотри, какой у нас малыш,
Только что уснул он, мой хороший.

Озорной. У бабушки растет…
Только не кури – у нас не курят.
Дочки с мужем нету третий год,
Он военный, служит в Порт-Артуре.

Ну, какая у тебя жена?
Дети есть?
Куда же ты так скоро?»
…Улица в снежинках. Тишина.
Можно захлебнуться от простора.

Ты моей Снегурочкой была.
Снег летит. Он чист, как наша совесть.
Улица твоя белым-бела,
Словно ненаписанная повесть.

Вот так и живем

Вот так и живем, не ждем тишины,
Мы юности нашей, как прежде, верны.
А сердце, как прежде, горит оттого,
Что дружба превыше всего.

А годы летят, наши годы, как птицы, летят,
И некогда нам оглянуться назад.
И радости встреч, и горечь разлук —
Мы всё испытали, товарищ и друг.

А там, где когда-то влюбленными шли,
Деревья теперь подросли.
А годы летят, наши годы, как птицы, летят,
И некогда нам оглянуться назад.

Не созданы мы для легких путей,
И эта повадка у наших детей.
Мы с ними выходим навстречу ветрам,
Вовек не состариться нам.

А годы летят, наши годы, как птицы, летят,
И некогда нам оглянуться назад.

Еще когда мы были юными

Еще когда мы были юными…
Точнее, с самой колыбели,
О людях мы светлее думали,
Чем есть они на самом деле.

Мы подрастали в детском садике,
Был каждый грамм пшена сосчитан.
Уже тогда красавцы всадники
Нас взяли под свою защиту.

Мы никому не разрешили бы
Упомянуть – хоть в кратком слове —
О том, что их шинели вшивые
И сабли в ржавых пятнах крови.

Благоговенье это детское
Мы пронесли сквозь бури века,
Влюбленные во все советское
И верящие в человека.

Вы скажете: а где же критика,
А где мученья и сомненья?
У атакующих спросите-ка
За пять минут до наступленья.

Нет, для сочувствия умильного
Своих устоев не нарушу:
В большом походе – право сильного —
Боль не выпячивать наружу.

Пусть слабые пугливо мечутся,
В потемках тычутся без цели,
С мечтою нашей человечеству
Светлее жить – на самом деле.

Школьные годы

В первый погожий сентябрьский денек
Робко входил я под светлые своды.
Первый учебник и первый урок —
Так начинаются школьные годы.

Школьные годы чудесные,
С дружбою, с книгою, с песнею.
Как они быстро летят!
Их не воротишь назад.
Разве они пролетят без следа?
Нет, не забудет никто никогда
Школьные годы.

Вот на груди алый галстук расцвел.
Юность бушует, как вешние воды.
Скоро мы будем вступать в комсомол —
Так продолжаются школьные годы.

Жизнь – это самый серьезный предмет.
Радость найдем, одолеем невзгоды.
Встретим на площади Красной рассвет —
Вот и кончаются школьные годы.

Школьные годы чудесные,
С дружбою, с книгою, с песнею.
Как они быстро летят!
Их не воротишь назад.
Разве они пролетят без следа?
Нет, не забудет никто никогда
Школьные годы.

Памяти матери

Ну вот и всё. В последний раз
Ночую в материнском доме.
Просторно сделалось у нас,
Вся комната как на ладони.

Сегодня вывезли буфет
И стулья роздали соседям,
Скорей бы наступил рассвет:
Заедет брат, и мы уедем.

Пожалуй, в возрасте любом
Есть ощущение сиротства.
К двери я прислоняюсь лбом,
На ней внизу – отметки роста.

Вот надпись: «Жене десять лет», —
Отцовской сделана рукою.
А вот чернил разлитых след…
Здесь все родимое такое.

За треснувшим стеклом – бульвар,
Где мне знакомы все деревья,
И весь земной огромный шар —
Мое суровое кочевье.

Стою, и сил душевных нет
В последний раз захлопнуть двери,
Семейный выцветший портрет
Снять со стены, беде поверив.

Остался человек один,
Был мал, был молод, поседел он.
Покайся, непослушный сын,
Ты мать счастливою не сделал.

Что ж, выключай свой первый свет,
Теперь ты взрослый, это точно.
Печальных не ищи примет
В чужой квартире полуночной.

В последний раз сегодня я
Ночую здесь по праву сына.
И комната, как боль моя,
Светла, просторна и пустынна.

Где б ни был я, где б ни бывал,
Все думаю, бродя по свету,
Что Гоголевский есть бульвар
И комната, где мамы нету.

Путей окольных не люблю,
Но, чтобы эту боль развеять,
Куда б ни шел, все норовлю
Пройти у дома двадцать девять.

Смотрю в глухой проем ворот
И жду, когда случится чудо:
Вот, сгорбясь от моих забот,
Она покажется оттуда.

Мы с мамой не были нежны,
Вдвоем – строги и одиноки,
Но мне сегодня так нужны
Ее укоры и упреки.

А жизнь идет – отлет, прилет,
И ясный день, и непогода…
Мне так ее недостает,
Как альпинисту кислорода.

Топчусь я у чужих дверей
И мучаю друзей словами:
Лелейте ваших матерей,
Пока они на свете, с вами.

Рост

Это привычно и очень просто —
Быть человеком среднего роста.
Мы не гиганты, да и не гномы,
Метра не два, но и не полтора,
Обычные люди – будем знакомы, —
Давно записали наш рост доктора.

Зато поколением, вслед за нами
Идущим, любуется вся земля:
Возвышается девушка, словно знамя,
И парни строятся, как тополя.

Великаны русские всё заметней,
Горды осанкой, в плечах широки,
Так что уже шестнадцатилетним
Тесны отцовские пиджаки.

А знаете ль вы, что в Союзе Советском,
К цифрам Госплана весомым довеском,
Согласно антропометрическим данным,
На три сантиметра вырос народ?

И пусть вам в стихах не покажется странным
Столь прозаический оборот,
Я славлю эти три сантиметра,
Как дни, приближающие к весне,
Они наращивались незаметно,
Подобно цветам, а может, во сне.

Путь к ним – это наши сутулые ночи,
Затем пригибали мы юность свою,
Чтобы собрать миллион одиночеств
В общую силу, в одну семью.

Когда бухенвальдская гильотина
Рубила головы, даже она
Не укротила, не укоротила
Росток человеческого зерна.

Ученые пусть диссертации пишут,
А мне сантименты, читатель, прости.
Не надо горбиться! Голову выше!
Давайте, товарищи, будем расти!

Года пятно отмыли с дезертира

Года пятно отмыли с дезертира,
Который «отличился» в той войне:
Он, видите ль, стоял за дело мира
И выстоял от схватки в стороне.

Он свой народ оплакивал на Каме:
«История! Гвардейцев урезонь:
Они такими были дураками —
Шли за кого? – за Сталина – в огонь!

А я вот спрятался, я видел дальше
И не замешан во всеобщей фальши».
Истории этап тридцатилетний
В делах ее солдат не зачеркнуть.

Они сражались честно, беззаветно,
Своею кровью обагрили путь.
Мы в жизни никого не обманули.

Коль обманулись, – это нам урок.
А тот, кто ныл и прятался от пули,
Неправомочен подводить итог.

Лев Ошанин

«Есть разная любовь к земле родной…»

Есть разная любовь к земле родной —
Один слова и слезы льет красиво
Над полем ржи, над снежной целиной,
Над листьями купающейся ивы.
Другой не мог придумать складных слов,
Но, не покинув замолчавшей пушки,
Он просто умер – умер за любовь
У неизвестной дальней деревушки.

Позволь, Россия

Три партии сразу меня зовут,
Распахивая гостеприимно двери.
Отдавая России талант и труд,
Говорю: «Благодарю за доверье».
Но со всех губерний и волостей,
С полумудростью-полувздором,
Рвутся к власти лидеры всех мастей,
Истощая Россию враждой и террором.
Вновь голод показывает клыки,
Хотя вся элита в пирах и попойках,
… Я – с теми, кто хочет, чтоб старики
Не рылись от голода на помойках.
Я с теми, кто хочет, чтоб мальчик рос
С душою, полной добра и света,
Чтоб между машинами в дождь и мороз
Не предлагал господам газету.

Почти полвека я в партии был,
Но не сумел за эти полвека
Добиться для каждого человека
Всего, что желал он и что любил.
Серьезная вещь – партийный билет,
Но он не преграда безумствам стихийным.
Россия моя, на закате
Позволь послужить тебе беспартийным.

Почему?

Почему вокруг малиновки поют?
Почему цветы черемухи цветут?
Почему играет солнце надо мной?
Эх, потому, что я иду домой!

Почему не просят ноги отдохнуть
И все легче, легче мне далекий путь?
Почему я, братцы, нынче как хмельной?
Эх, потому, что я иду домой!

Эта девушка, что с ведрами стоит,
Почему она так ласково глядит?
Почему на ней платочек голубой?
Эх, потому, что я иду домой!

А кругом под солнцем Родина моя.
За нее в боях с врагами дрался я.
Почему так вольно дышит край родной?
Потому, что я иду домой.

Почему так вольно дышит край родной?
Я иду с победою домой.

Течет Волга

Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга —
Конца и края нет…
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых
Течет моя Волга,
А мне семнадцать лет.

Сказала мать: «Бывает все, сынок,
Быть может, ты устанешь от дорог, —
Когда придешь домой в конце пути,
Свои ладони в Волгу опусти».

Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга —
Конца и края нет…
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых
Течет моя Волга,
А мне уж тридцать лет.

Тот первый взгляд и первый плеск весла…
Все было, только речка унесла…
Я не грущу о той весне былой,
Взамен ее твоя любовь со мной.

Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга —
Конца и края нет…
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых
Гляжу в тебя, Волга, —
Седьмой десяток лет.

Здесь мой причал, и здесь мои друзья,
Все, без чего на свете жить нельзя.
С далеких плесов в звездной тишине
Другой мальчишка подпевает мне:

«Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга —
Конца и края нет…
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых
Течет моя Волга,
А мне семнадцать лет».

Я еще вернусь к тебе, Россия…

(Из стихов нескольких узников фашистских лагерей смерти)

Этих слов забывать вы не смейте
Ни в пути, ни в беде, ни в огне.
Узник черного лагеря смерти,
Как молитву, шептал в тишине:

«Я вернусь к тебе, Россия!
Знаю, помнишь ты о сыне.
Брови русы, очи сини…
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе, Россия!»

В океане глухом и горбатом,
Где одна только буря права,
Не сдаваясь, четыре солдата
Повторяли все те же слова:

«Я вернусь к тебе, Россия!
Знаю, помнишь ты о сыне.
Брови русы, очи сини…
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе, Россия!»

И спокойствия трудного полон,
Начиная свой первый полет,
Перед стартом в кабине безмолвной
Космонавт себе клятву дает:

«Я вернусь к тебе, Россия!
Знаю, помнишь ты о сыне.
Брови русы, очи сини…
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе, Россия!»

Будет ветер греметь бездорожный,
Будет холодно на сердце пусть!
Будет шага ступить невозможно,
Все равно и тогда я вернусь!

«Я вернусь к тебе, Россия!
Знаю, помнишь ты о сыне.
Брови русы, очи сини…
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе,
Я вернусь к тебе, Россия!»

Подумайте о России

Сквозь время и расстоянья
Печаль моя глубока —
Послушайте, россияне,
Несмолкнувшие века.
Беспомощен и всесилен,
Тот голос сплетал слова:
– Подумайте о России,
Покуда она жива.

Раскольники голосили
Под крики «гори, гори»:
– Подумайте о России,
Мы верили вам, цари!

Слезами мы оросили
Приглушенный свет зари.
Подумайте о России,
Байкальцы и волгари!
А вы свою власть вкусили
В раздорах и похвальбе.
Подумайте о России,
Не думайте о себе.
Еще мы сегодня в силе,
За нами еще Москва.
Подумайте о России,
Покуда она жива!

Дороги

Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Знать не можешь
Доли своей:
Может, крылья сложишь
Посреди степей.
Вьется пыль под сапогами —
степями,
полями, —
А кругом бушует пламя
Да пули свистят.
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Выстрел грянет,
Ворон кружит,
Твой дружок в бурьяне
Неживой лежит.
А дорога дальше мчится,
пылится,
клубится
А кругом земля дымится —
Чужая земля!
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Край сосновый.
Солнце встает.
У крыльца родного
Мать сыночка ждет.
И бескрайними путями
степями,
полями —
Все глядят вослед за нами
Родные глаза.
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Снег ли, ветер
Вспомним, друзья.
…Нам дороги эти
Позабыть нельзя.

Ехал я из Берлина

Ехал я из Берлина
По дороге прямой,
На попутных машинах
Ехал с фронта домой.
Ехал мимо Варшавы,
Ехал мимо Орла —
Там, где русская слава
Все тропинки прошла.

Эй, встречай,
С победой поздравляй,
Белыми руками
Покрепче обнимай.

Очень дальние дали
Мы с друзьями прошли
И нигде не видали
Лучше нашей земли.
Наше солнышко краше,
И скажу, не тая:
Лучше девушек наших
Нет на свете, друзья.

За весенние ночи,
За родную страну
Да за карие очи
Я ходил на войну.
Вы цветите пышнее,
Золотые края,
Ты целуй горячее,
Дорогая моя!

Эй, встречай,
С победой поздравляй,
Белыми руками
Покрепче обнимай.

Белла Ахмадулина

Дом

Борису Мессереру

Я вам клянусь: я здесь бывала!
Бежала, позабыв дышать.
Завидев снежного болвана,
вздыхала, замедляла шаг.

Непрочный памятник мгновенью,
снег рукотворный на снегу,

Продолжить чтение