Нежность к врагу…– от лукавого…
Герр
Вальтер.
В сумрачной комнате на широкой кровати лежит пожилой мужчина. Непроглядная темнота, ощутимый зловонный запах и царящая прохлада, невольно, порождали некое сродство его спальни со склепом. Нет, 87летний Вальтер Ляйд вовсе не болел, физически: вчера, в очередной раз, он утратил интерес к жизни…– ему расхотелось покидать свою постель, даже по нужде…– и со вчерашнего вечера почтенный Вальтер Ляйд опорожняется «под себя»…
Этим утром его настроение переменилось – он был готов, распрощаться со скотским состоянием, в котором доселе пребывал… Ныне, он дожидался прихода сиделки Бригитты…– представлял себе, как эта, по-мужицки крепкая, некрасивая женщина, молча, зайдет в его спальню, брезгливо сморщит нос и узкие губы…– потом, раздвинет шторы, впуская в комнату солнечный свет и откроет окно, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха… Затем, закинув его сухопарое тело себе на плечо, понесет обгаженного герра Вальтера в ванную комнату… Пока ее работодатель будет плескаться в теплой пенной ванне, Бригитта сменит постельное белье, на его кровати…, включит отопление в комнате, оросит пространство освежителем воздуха…– далее, вернется в ванную комнату: господина Вальтера следует тщательно искупать…– и обработать детской присыпкой, появившуюся на теле герра Ляйда, опрелость..
– Хорошо, что Бригитта выросла в сельской местности, привыкла к запаху навоза…– не брезгливая она… – пронеслось в голове Вальтера Ляйда.
Дверь в спальню отворилась…– и в комнату вошел его пасынок, сорокадвухлетний Алан… Он сразу направился к окну…
– Отец, с утра мне позвонила твоя сиделка Бригитта…: она нашла себе новое место… – и, с сожалением, покидает тебя…– виновато, изрек пасынок.
В бешенстве, сухопарый Вальтер Ляйд, словно русская детская игрушка «Ванька, встань-ка», резво, вскочил со своей кровати. От его унылого настроения не осталось и следа…– на ходу, сыпля проклятия в адрес Бригитты, он направился в ванную комнату.
***
Лежа в горячей пенной ванне, Вальтер Ляйд предался размышлениям о бытие…
– Кто сказал, что многие лета даются человеку в награду? Какая чушь!!! Если бы меня спросили…, я согласился бы умереть в лет этак 75… В этом возрасте я потерял интерес к занятию бизнесом – и в этом же году умерла моя жена Магда, а двумя годами ранее упокоилась любимая мамочка… Ах, коварная жизнь!!! Как много ты, обещаешь нам на заре нашей юности!!! И, как славно все складывалось в моей жизни…– до похода на восток… Не стоило нам идти на Россию! Поражение под Москвой, я воспринял, как досадное недоразумение…, но потом был Сталинград и Курская битва, а в 1944 году, в Белоруссии, меня пленили… К тому времени мне было уже 37 лет – в пору мужской зрелости я вошел человеком, надломленным и разочарованным в жизни. Но, вот, что странно: именно в плену, я обрел желание жить и любить!!!
***
Вальтер Ляйд вышел из ванной комнаты чистым и умиротворенным. За то время, что он принимал ванну, пасынок Алан ликвидировал следы его испражнений, в кровати…, а в воздухе запахло освежителем «Морской бриз» – и солнце, ярко светившее в окна спальни герра Вальтера, обещало нечто…
– Так, Алан, пока я принимал ванну, мне в голову пришла идея: из уничтоженного Союза, в нашу страну потянулись российские немцы…– подыщи мне несколько кандидатур, из переселенок… Думаю, среди прочих… я сумею обнаружить ту, что умеет быть благодарной… – и не станет привередничать, как Бригитта…!!! К завтрашнему дню, я, надеюсь, Алан, ты управишься?!! – пасынок, понуро, мотнул головой и направился к выходу…
***
41летняя Анастасия Берг пребывала в полной прострации: она не знала, как ей жить дальше…– и на обратный билет в Россию денег у нее не было…
В Германию она последовала за мужем Георгом и сыном Александром – и первое время для ее семьи все складывалось благоприятно: их приютили родственники Георга – они же и подыскали мужу вакантное место в клинике…
Неприятности Анастасии начались с того момента, как ее Георг, внешне, весьма привлекательный мужчина, попал в поле зрения Хильды – дочери заведующего терапевтическим отделением… Не ведающая, ни в чем, отказа… – Хильда пошла в решительное «наступление» – и Георг пал к ее ногам, как перезревший плод…
Брошенная мужем в чужой стране, Анастасия, некоторое время, держалась сына Александра, но такое положение вещей не устраивало его подружку Риту – и, как только сын нашел постоянное место работы, молодые сняли небольшую комнатку…, но для Анастасии в ней места не нашлось!
Поскольку Анастасия плохо владела немецким языком – ей никак не удавалось трудоустроиться – соответственно, покинутая мужем, она осталась без всяких средств к существованию. Родственники Георга, что переселились на ПМЖ в Германию четырьмя годами ранее, быстро переняли здешние правила выживания…– и не собирались, далее, предоставлять свой кров и стол… бывшей жене племянника, но и выгнать ее на улицу не смели – искали повода… И, как нельзя кстати, пришлось объявление в газете некого герра Вальтера Ляйда, о найме сиделки…
– Анастейшен, мы нашли для вас работу! И, это все, что мы еще, с мужем, можем сделать для вас… Вы, ведь по образованию медик – работа сиделки вам будет в самый раз: заодно и кров обретете! Вы, же понимаете, что не можете пользоваться, бесконечно, нашей добротой… Приложите все усилия, чтобы это место досталось, именно, вам…! – фрау Моника учтиво улыбнулась Анастасии, выдала мелочь – на проезд…– и с личными вещами, бывшая родственница была выставлена вон…
***
Как ни странно, но Анастасия быстро отыскала дом герра Вальтера Ляйда. Она позвонила в дверь, нисколько не надеясь, что место сиделки достанется ей…, на плохом немецком… объяснила цель своего визита – и белокурый мужчина, молча, пропустил ее внутрь дома. В полумраке холла уже дожидались аудиенции четыре женщины, похожие на профессиональных сиделок: рослые, крепкие, молодые… Если бы Анастасия не продрогла, под моросящим дождем, она, тотчас, развернулась и покинула бы этот дом: Бог одарил ее хрупким телосложением… В общем, она решила, отогреться, перед тем, как ей укажут на дверь… Прежде, чем белокурый мужчина пригласил всех претенденток, проследовать в кабинет герра Вальтера Ляйда, подошла еще одна особа, из породы статно-массивных …
***
Седовласый и сухопарый, довольно ладный, для своих лет, пожилой мужчина сидел в добротном кожаном кресле – и вся мебель в его кабинете была под стать своему хозяину: старинной, солидной, основательной – какой и полагается быть мебели, выполненной из дуба. Внимательный и цепкий взгляд герра Вальтера, оценивающе, окинул каждую, из вошедших женщин – потом, его взор, вновь, вернулся к Анастасии… – она не ожидала пристального внимания к своей скромной персоне – и краснела, и бледнела – попеременно…
Нежданно, распахнулась дверь…– и в кабинет, как вихрь, вбежала по-мужицки крепкая, некрасивая женщина…
– Герр Вальтер, герр Вальтер, я хочу вернуться к вам!!! Возьмите меня назад: вы, ведь знаете, какая я трудолюбивая и честная, и добросовестная!!! – по раскрасневшемуся мясистому лицу женщины лились и обильные слезы, и капли пота – мятым платком, непрестанно, она вытирала мешанину из влаги со своей физиономии …– и подобострастно глядела в глаза господина Ляйда.
Мужеподобная женщина завладела вниманием герра Вальтера – и Анастасия, с облегчением, выдохнула… Потом, в ее сердце заползла вязкая тревога: становилось понятно, что герр Вальтер примет, назад, свою блудную сиделку – а все, пришедшие женщины, в их числе и Анастасия, отправятся восвояси! И, словно, услышав ее мысли, пожилой мужчина произнес:
– Хорошо, Бригитта, ты прощена, за свое отступничество, но в первый и последний раз!!! Вы, женщины можете быть свободны…– взгляд герра Вальтера, вновь, упал на Анастасию – и он продолжил чеканить слова: – Вот, вы, задержитесь…
Все претендентки на должность сиделки герра Вальтера Ляйда, как и сама Анастасия, не могли понять, чем она привлекла внимание такого важного господина… А, герр Вальтер, между тем, «ломал» голову, но никак не мог припомнить: кого напоминает ему эта незнакомка?! Какая женщина, из его прошлого, так же трогательно и очаровательно краснела?! И этот, покорный превратностям судьбы, наклон головы, он видел раньше… Вальтер Ляйд не мог отпустить женщину, не припомнив: на кого она похожа?! Иначе, какой же он майор Абвера, пусть и в отставке?!
***
Бригитта была, вновь, принята на место сиделки, а Анастасии досталась должность помощницы по хозяйству, правда ей не совсем было ясно: кому, и чем она должна была помочь, а герр Ляйд не стал вдаваться в подробности, но принял ее с испытательным сроком?! Анастасии оставалось надеяться, что ей удастся, отработать месяц, на данном месте… – и заработать некую сумму, что позволит ей вернуться в Россию: большего Анастасия и не желала, для себя!
Вооружившись сухими и влажными салфетками, Анастасия прошлась по многочисленным комнатам, солидного жилища герра Вальтера Ляйда: смахнула, где только возможно, несуществующую пыль…– необходимо было как-то отрабатывать свое жалованье. В последнюю очередь Анастасия заглянула в кабинет хозяина, в надежде, что герр… уже удалился в столовую… Но, нет: господин Вальтер, важно, словно на троне, по-прежнему восседал в массивном кресле – и, завидев Анастасию, он, взмахом руки, пригласил ее зайти…
И, вновь, она оказалась под прицелом внимательного и цепкого взгляда пожилого немца – и, снова, Анастасия растерялась – и краснела, и бледнела…, но герр Вальтер молчал и, бесцеремонно, ее разглядывал. Неловкую ситуацию нарушила Бригитта…
– Герр Вальтер, ваш обед готов…– она присела, в поклоне и, многозначительно глянув на Анастасию, покинула кабинет. Мужчина встал с кресла и, взяв за локоть Анастасию, увлек ее за собой.
***
Они сидели вдвоем, за вместительным обеденным столом, обслуживала их кухарка… Более странного обеда в жизни Анастасии не случалось: в столовой царила гнетущая тишина, лишь, изредка нарушаемая легким позвякиванием посуды… Герр Вальтер, медленно, вкушал приготовленные яства и молчал – молчала и Анастасия, и она ела неспешно, но не чувствуя вкуса пищи, главное – не подавиться бы, под пристальным взглядом загадочного герра Ляйда.
– И, так, фы, дошъка Мусъ?! – внезапно, в тиши столовой прозвучал вопрошающий, хрипловатый голос герра Вальтера – и Анастасия вздрогнула: она не ожидала, что он заговорит; не ведала, что ее работодатель прилично владеет русским языком; еще и знаком с ее матерью…: – Чутдноэ имя, Мусъ – готится сопаке, но не сэмпатишной фройлян…– он говорил медленно, тщательно подбирая слова.
– Мою маму зовут Марией, сокращенно – Маша, но очень близкие люди кличут ее Мусей, но не Мусъ…– пояснила ошеломленная Анастасия.
– Я привик к Мусъ…– далее, пояснять свою мысль герр Вальтер не стал: – Прощло мноко польще сорок шесть лет…– и дошъ Мусъ возникла в Германии… Как вишло? – вдруг, поинтересовался он…
– Все очень просто, даже банально: мой муж…, теперь уже бывший, он – немец… С перестройкой, открыли и границы…– родной брат моего свекра первым покинул Россию, вместе с семьей, но похоже, они заскучали…– вот, и стали зазывать своих близких в ваш, немецкий рай! Муж Георг и сын Александр соблазнились, а мне ничего не оставалось, как последовать за мужем… Ныне, мой Георг является гражданским мужем немки Хильды…– сын тоже отделился от меня…, вернее, нас разделила его подруга Рита – и, вот, я осталась у «разбитого корыта» – пытаюсь заработать на билет в Россию… – с болью в сердце, поведала о своих бедах Анастасия…– и, едва не расплакалась, от жалости к себе: ее семья, безжалостно, разрушена более молодой соперницей…
Герр Вальтер, казалось, не вникал в ее объяснения: он внимательно смотрел на ее шею…– потом, словно очнувшись ото сна, произнес:
– Не стойтъ бить столь бесутэшной! Быфший муж мне нэинтэрэсэн, но с сыном я бы стал снакомится…– Анастэйн, прикласийте эко на зафтра…, на ушин…– герр Вальтер допил зеленый чай, вытер салфеткой губы и поднялся из-за стола – он приметил, что у Анастасии, в тарелке, осталась, не доеденной, фасоль с говядиной – подал знак рукой, чтобы она оставалась за столом…
***
Поскольку сиделка Бригитта и кухарка Эмилия не «горели» желанием, общаться с русской – после обеда она удалилась в комнату, которую ей отвели. Открывшееся обстоятельство, вдохнуло в Анастасию надежду и пришло осознание…-участь бездомной, на данном этапе…, ей не грозит: герр Вальтер принял Анастасию в свой дом, благодаря давнему знакомству с ее мамой… Странно, что мама никогда не рассказывала дочери, о подобном знакомом?!
После ужина, Анастасия направилась в бар, в котором, ныне, трудился, официантом, ее Александр, выпускник Медицинского института: необходимо было известить сына, что он приглашен на ужин… Вернувшись в дом герра Вальтера Ляйда – Анастасия, тотчас, направилась спать: сегодняшний день был насыщен событиями, которые истощили ее силы. Едва голова Анастасии коснулась подушки, она уснула беспечным и крепким сном: впервые, после ухода мужа, изнуряющее чувство смятения покинуло ее…
***
Герр Вальтер лежит, без сна, в своей кровати – и мысли его блуждают в воспоминаниях, о пережитом, о давно ушедших годах…
***
Его родители – фрау Урсула и герр Отто принадлежали к разным мирам, но юная дочь владельцев ткацкой фабрики и ювелирного магазина полюбила смазливого автомеханика…– и ее родителям пришлось, смириться с выбором единственной дочери… И Вальтер был единственным ребенком у любимой мамочки Урсулы, но у его отца Отто, кроме Вальтера, со временем, народился незаконнорожденный сын Курт…– его герр Отто прижил с молоденькой помощницей кухарки Мартой. Униженная и несчастная фрау Урсула вынуждена была закрывать глаза, на измену своего обожаемого мужа: в их кругу было принято «сохранять лицо», несмотря ни на, что… Сам герр Отто не собирался покидать семью, ради молоденькой любовницы и сынишки Курта: он, когда-то, женился на Урсуле из расчета, устав от жизни в бедности – и, ныне, его не прельщал «рай в шалаше», пусть и с любимой Мартой, и обожаемым крохой Куртом…
***
Долгие годы герр Отто понуждал, любящую его жену Урсулу, терпеть, под крышей своего дома, присутствие любовницы блудного мужа и их ребенка – и притворяться, что в ее семье царит идиллия! А, что делать: фрау Урсула, с годами, так и не разлюбила своего супруга, а герр Отто, по-прежнему, обожал свою пышечку-Марту – и сынишку Курта любил больше сына Вальтера, но свой выбор делал, главным образом, в пользу сытой и беззаботной жизни!
Уже в достаточно зрелом возрасте, Вальтеру Ляйду жизнь предоставит возможность, поквитаться с отцом: за безразличное отношение к старшему сыну и его матери… И Марта – мать Курта познает боль, схожую с той, что испытывала долгие годы фрау Урсула…
***
Молодой отпрыск семьи Ляйдов – Вальтер избрал разведывательную стезю – и стал сотрудником Абвера. По делам службы, он бывал и в Болгарии, и в Румынии, в Иране и Турции…, а в 1938 году Вальтера определили в группу «Финлянд»: рвение ее сотрудников было устремлено на разведывательную деятельность против страны Советов – оттого, с переменным успехом, от Мурманска до Ленинграда, засылались шпионы, а позже и диверсанты…
В дальнейшем, сверху «спустили» директиву: в соответствии с планом «Барбаросса», Абвер обязали, усилить контрразведывательную деятельность против СССР! Основное внимание уделялось подрыву военной мощи Красной Армии…Сотрудник Абвера Вальтер Ляйд вносил свой посильный вклад, в разгром военной мощи, армии будущего противника – невзирая на трудности: агентурная работа Абвера, на русском направлении, осложнялась тем, что в СССР был ограничен въезд – и контролировать работу агентуры было почти невозможно! Но, не смотря на все сложности, с завидной регулярностью, в расположение воинских частей, на военные заводы…СССР засылались, десятками, шпионы, диверсанты… В операциях против Советского Союза, на том этапе, Абвер использовал, и довольно активно, русскую эмиграцию…
По прошествии лет, умудренный Вальтер Ляйд, с горечью, признал: русская контрразведка переиграла Абвер – и причина, в незнании структуры функционирования советской разведывательной службы! С присоединением Прибалтики к СССР, казалось, это неведение было устранено: три небольшие страны были «наводнены» немецкими шпионами. Но, как выяснится, позже: Абвер, немецкий генштаб не имели полного представления о противнике, с которым им пришлось столкнуться на советско-германском фронте…
***
Карьера Вальтера Ляйда в Абвере складывалась успешно – и, когда Германия вступила в войну с СССР, капитана Ляйда назначили руководителем одной, из разведывательно-диверсионных школ, на территории Белоруссии. Ныне, контингент в разведывательные школы набирали не из русских эмигрантов, а из числа военнопленных… Лично, капитан Абвера Вальтер Ляйд предпочитал работать с евреями, женщинами и подростками: так было тривиальнее, но эффективнее… К примеру, при внедрении в местное подполье агента-еврея…, почти, безотказно срабатывала легенда: «сбежал из гетто»…
Подростков вербовали не с помощью угроз, а их прельщали игрой в шпионы, возможностью владения личным оружием… и, плюс, сытая жизнь – и некоторые воспитанники детских домов, охотно шли на вербовку: с началом войны, в этих учреждениях царили ужасающие условия жизни! Позднее, подготовленный агент-ребенок возникал в партизанском отряде, с легендой: «папу с мамой убили – хочу отомстить за них…» – и, бесспорно, вызывал минимум подозрения у взрослых…
Женщин-агентов обучали и, как им следует вступать в интимную связь с командирами партизанских отрядов, бригад – в их расставленные «медовые» ловушки попадалась «крупная» рыба – носители ценной информации…
Капитан Абвера Ляйд не брезговал любыми приемами, для достижения, желаемого: подопечные его разведшколы присутствовали и на расстрелах…, и на допросах, в гестапо… Подобным образом Вальтер Ляйд воспитывал в курсантах своей школы спокойствие и хладнокровие…– и сердцам обучаемых, попутно, прививалась привычка: быть нечувствительными, к мукам других…
Да, значительный ущерб подпольщикам и партизанским отрядам… нанесли агенты, выпущенные из разведшколы, возглавляемой капитаном Ляйдом. Высокое начальство оценило успехи Вальтера Ляйда: ему присвоили звание майор – и род деятельности его сменился: ныне, с инспекциями, он «колесил» между Берлином, Польшей и Белоруссией. А, еще герр Вальтер обрел возможность, чаще видеться со своей обожаемой женушкой Магдой…
***
Прозорливый герр Отто быстро осознал, что его любимцу – Курту не миновать восточного фронта – вот и надумал, пристроить младшего сыночку «за широкой спиной» сына, старшего – Вальтера: подальше от линии фронта и передовых окопов… Таким образом, сводный братик Курт стал водителем, а по совместительству и денщиком у капитана Абвера Вальтера Ляйда…
***
Два сына герра Отто, рожденные разными женщинами, тем не менее, лицом, уродились в своего отца – и их близкое родство бросалось в глаза всякому – несмотря на то, что Вальтер был темноволосый, стройный и поджарый, а белокурый Курт удался рыхлой упитанностью в маму Марту…
– Ну, Вальтер, ты – образец сыновней любви и послушания: не всякий бы пригрел, «на своей груди», сводного братца, незаконнорожденного сына кухарки!!! – подсмеивались над Вальтером сослуживцы…
Вальтеру Ляйду была неприятна столь щекотливая ситуация, но его лицо ничем не выдавало чувств: оно оставалось непроницаемым и невозмутимым…
– Ой, ля-ля! Можно подумать, ваши отцы не грешили с кухарками или гувернантками…?! Эти особы созданы самим Богом, для ублажения богатых и женатых мужчин! Главное – война с русскими поскорее бы закончилась: иначе, наши жены и подружки понаставят нам ветвистых рогов, с никчемными тыловыми «крысами»! – однажды, мрачно отшутился герр, уже майор… И Вальтеру больше не пеняли, на его родство с денщиком… В конце концов, все на своих местах: достойный и законный сын своих родителей служит майором в Абвере, а сын кухарки ему прислуживает…
Никто, из сослуживцев, герра майора и не догадывался, что Вальтер Ляйд придумал особую месть своему отцу, за испытываемое унижение: он использовал его сына, как походно-полевую жену… Нет, Вальтер, вовсе, не отдавал предпочтенье мужчинам, перед женщинами, но тр..ая ненавистного, навязанного братца, герр майор испытывал такое наслаждение…, от унижений Курта – и чувство превосходства…, над сыном кухарки!!! Сам же Курт во всем повиновался Вальтеру: он, до ужаса, страшился передовой – и…любил брата!
***
Судьба, до поры, была благосклонна и к сыну владелицы ткацкой фабрики, и к сыну помощницы кухарки: Вальтер и Курт не принимали участия в боях на московском направлении; не мерзли и не голодали в сталинградском котле; не горели в «Тиграх», под Прохоровкой…– только местные партизаны доставляли немало хлопот… Но, лимит воинской удачи не безграничен!
К лету 1944 года на белорусском направлении образовался огромный выступ, который, глубоко, вклинивался в расположение советских войск…– и являлся стратегическим плацдармом для немецких войск, а еще служил средством поддержания взаимодействия между группами армий «Север», «Центр» и «Северная Украина». Кроме прочего, наличие этого выступа создавало угрозу фланговых ударов войскам 1-го Украинского фронта… Германское командование стремилось, любой ценой, удержать белорусский выступ…, но русские, опять, переиграли немецкий генштаб: советские войска начали свое наступление… там, где германское командование его никак не ожидало… Поражение группы армии «Центр» привело к окружению ее главных сил и дальнейшему разгрому… В ходе боев большинство немецких солдат и офицеров были либо уничтожены, либо взяты в плен…
***
В эти трагические, для немецкой армии «Центр» дни, офицер Абвера, майор Вальтер Ляйд, волею судьбы, оказался в гуще события: руководство Абвера обязало его…– проследить, за эвакуацией секретной документации и ценностей… Со стремительным продвижением русских, нависла угроза, попадания в руки неприятеля машин, что вывозили архив Абвера в сторону Минска…– и майору Ляйду пришел иной приказ: о захоронении архивных документов и ценностей в лесах Белоруссии – и он проследил, за реализацией воли руководства. В данной ситуации, для сохранения тайны, майор Ляйд сам сел за руль «Опеля», а Курт был вынужден дожидаться хозяина при штабе…
Тем вечером, уставший, как незнамо кто…– от бесконечных блужданий по белорусскому лесу, Вальтер Ляйд поставил «Опель» в гараж – и направился в сторону своего прибежища… Его денщик и водитель Курт, в это время, болтал с кем-то, из обслуги…– этот, недалекий умом, сын своей матери, тревожился за свою участь…
– Курт, что ты, трясешься, как собачий хвост?! Ты, просто денщик и водитель…: твой майор, даже, сам за руль сел, чтобы меньше народу узнало, где солдаты, из взвода СС, зарывают сверхсекретные архивы Абвера?! И, это хорошо: ты, ничего не знаешь, в жизни никого не убивал…– если и попадешь в плен, русские тебя не расстреляют! Твой заносчивый майор не может тем же похвастаться! Глядишь, его убьют…– станешь богатым наследником своего отца…– последние слова собеседник Курта произнес тихо…– и оба, громко, рассмеялись.
Вальтера Ляйда накрыла волна гнева: этот гаденыш и его мамаша, неудавшаяся кухарка, всю свою сознательную жизнь паразитировали за счет его матери – теперь, этот прыщ желает ему смерти, чтобы завладеть тем, что принадлежит Вальтеру, по праву его рождения…– этому не бывать!!!
***
Задание руководства Абвера майором Ляйдом выполнено: часть важных документов была вывезена вовремя – и не достанется врагу…– и оставшаяся часть секретных бумаг, что не смогли эвакуировать…– и они не попадут в руки русских…– все схоронено в непроходимой чаще белорусского леса…! Из не вывезенного и не закопанного…, герр Вальтер разжег огромный костер во дворе…, а сам вернулся в помещение, которое занимал…– и здесь, несмотря на теплую погоду, разожжен камин, а в нем горят личные записи майора Ляйда…
В кресле, перед камином, беспокойно спит братец Курт, переодетый в мундир офицера Абвера…: он крепко связан, по рукам и ногам; его, некогда белокурые, волосы коротко острижены и потемнели, под воздействием краски для волос; ему, несколько, трудно дышать – ведь в его рот вставлен кляп…, но проснуться Курт не может – снотворное продолжает свое действие…
А, майор Вальтер Ляйд обрядился в мундир ефрейтора немецкой армии – ранее, он «сотворил» себе стрижку полубокс, такую носил Курт…– его перекрашенные, белокурые волосы подсыхают – и Вальтер осматривается вокруг: даже, нечаянно оброненного, волоска, после него не должно остаться! У русских, что займутся телом Курта, могут возникнуть ненужные вопросы…
Очнулся, от воздействия снотворного, Курт – и увидев себя связанным, еще и с кляпом во рту…, он перепугался, а когда узрел ряженого и белокурого Вальтера…– все понял… Он не мог говорить: его рот был заткнут…, но взгляд его глаз стал красноречивее всяких слов – и по его лицу потекли слезы:
– Я, твой брат…– и я выполнял все твои желания…– все…, даже самые гнусные…– зачем ты, так со мной???!!! Я жить хочу!!! – вопил взгляд Курта.
И Вальтер Ляйд ответил Курту без слов, гневным взором:
– Ты, со своей мамашей, отравили мне и моей маме жизнь: своровали любовь отца, сделали нас посмешищем, в глазах родственников и друзей, а ныне, замыслил нажиться на моей смерти!!Нет, это я буду жить, ради мамы!
Потом, Вальтер извлек свой пистолет, срезал веревку на правой руке ненавистного…: в онемевшую и непослушную руку Курта, герр Ляйд вставил пистолет, прижал к его виску – и нажал на курок! Все было кончено – Вальтер вынул изо рта Курта кляп и залил ему в глотку немного коньяка- срезал с трупа связывающие его, веревки – и эти обрывки, вместе с кляпом, бросил в тлеющий камин, а мертвое тело Курта, не перемещая, уложил в надлежащей позе…
Он еще раз, более тщательно, осмотрел прибранную комнату: ничто не говорило о том, что здесь произошло убийство! В камине догорали обрывки веревки, которыми был связан покойный Курт, и личные бумаги Вальтера… – все превращалось в пепел! Не хотелось, чтобы в пепел превратилась и жизнь!
Новоявленный ефрейтор Курт Шнитке (Вальтер Ляйд) сел за руль «Опеля» – он все же попробует, прорваться к своим…
***
«Курт» оказался среди тех, кто пытался: избежать окружения, пленения, но был захвачен, русскими…, в плен.
– Вам повезло с начальником, Шнитке: ваш майор не стал вас посвящать в секреты, но другие посвященные, в тайну местонахождения архива нацистов – и это солдаты СС, к нашей досаде, были расстреляны своим командиром, после выполнения поставленной задачи… – уведомил Вальтера Ляйда, через переводчика, один из особистов, что занимался проверкой его личности…
***
Майор Авбера Вальтер Ляйд был профи… – и ему удалось переиграть русскую госбезопасность – после тщательной проверки, как ефрейтор Курт Шнитке, он был отправлен в лагерь для немецких военнопленных…
И потянулись годы плена: длительное время он «валил» лес…– прежде, чем ему повезло – и «Курт Шнитке» оказался в числе тех, кого перебросили в город Н, на восстановление, разрушенного немцами, Драматического театра…
Следом, произошло настоящее чудо, что стало особенной отдушиной, не только для Вальтера, но и для всякого военнопленного: при посредничестве Красного Креста, им стали приходить письма, посылочки от родных, из дома…
Пожилой Вальтер и, сейчас, помнит, как бешено билось его сердце…– когда он писал, из плена…, свое первое письмо маме Урсуле. Его милая мамочка не подвела…: она опознала подчерк своего сыночка Вальтера, хотя он и был вынужден писать ей от имени Курта Шнитке… Сметливая фрау Урсула, прочитав письмо сына, осознала: ее Вальтер выжил благодаря тому, что присвоил себе имя и историю жизни убитого Курта…
О том, что в плену находиться ее Вальтер, а не сын Отто – Курт, никто не должен был знать…– и герр Отто – через столько лет…, был изгнан из дома жены, вместе с любовницей Мартой!!! Без крыши над головой, выгнанный супруг и его подруга не остались: любовники нашли приют в доме, что в свое время, был куплен на средства фрау Урсулы, для родителей герра Отто. И сызнова, герру Отто, любителю праздного времяпровождения, пришлось, засучить рукава – и помогать в автомастерской старенькому отцу. Впрочем, голодное существование немолодому любовнику и его возлюбленной Марте не грозило: фрау Урсула стала выплачивать небольшое содержание бывшему..
Как быть с Магдой, женой Вальтера, фрау Урсула не знала: та вернулась в дом своей матери – и завела «шашни» с американцем… – вполне, может ляпнуть не то и кому не надо?! Похоже, Магда смирилась со смертью мужа??!
Фрау Урсула размышляет, с печалью: как же тяжело приходиться проигравшей стороне! Победители не церемонятся с гражданским населением западной Германии…– пьют, скандалят, свинячат, насилуют… Вчера, к ней, в лавку, что раньше была ювелирным магазином, ввалились два американских солдата… – и им приглянулась одна девушка…– они вытащили ее из магазина и затащили за угол, а та только плакала: знала, что будет хуже…, если она надумает сопротивляться! Изнасиловали девочку, практически, на глазах у окружающих! И, ведь, в полицию не обратиться, и жаловаться, на произвол американских солдат, некому…– чертовы «победители»! Как странно, но такие происшествия не случаются в русской зоне оккупации: фрау Урсула справлялась у знакомой, что там живет! Казалось бы, немецкие войска часть России уничтожили, миллионы советских людей истребили…, но русские себе такого не позволяют, что творят американцы!?! Ах, эти злопамятные американцы: не могут простить немцам своей неудачи, потерь, случившихся при высадке десанта в Нормандии, а еще кровопролитные бои при Арденнах…– хорошо, что не сбросили на нас атомную бомбу…, но почти сравняли с землей Дрезден… Или Дрезден бомбили англичане?!
– Горька участь проигравших!! – горестно, вздыхает фрау Урсула.
***
У Анастасии с утра настроение…, замечательное: на ужин придет сын Александр – и этот вечер они проведут вместе! Давненько ей не выпадало такой удачи! Правда, за столом будет присутствовать еще и герр Вальтер…, но Анастасия понадеялась, что пожилой мужчина, придерживающийся режима…– он рано отправиться спать…, а уж она, досыта, наговориться с сыном…
К положенному времени, Анастасия надела свое любимое платье: оно ей, весьма, «к лицу». Из копны русых волос соорудила незамысловатую, но изысканную прическу, нанесла на лицо легкий макияж…– и, в конце концов осталась довольна своим отражением, в зеркале…
***
Сын Александр пришел не один: за ним увязалась его подружка, бесстыжая Рита, но появление незваной гостьи совсем не удивило герра Ляйда:
– Приклашэние Алексу, фройлян приняла…: свали тфоих?! – и жестом руки, он позволил невозмутимой Рите проследовать в его дом.
Несколько позднее, подошел и пасынок герра Вальтера – Алан, и старинный друг хозяина дома – пожилой герр Алоиз…– и, только тогда, кухарка пригласила всех к столу… Этим вечером на ужин подавали: картофельный салат; свинину, тушенную в вине с яблоками и помидорами…
В середине ужина, как бы между прочим, герр Вальтер поинтересовался у Анастасии:
– Анастэйн, фашу щею красит это золото-украшэнье! Откуда его фсяли?!
– Ох, этот старинный медальон-локет: внутри него находятся часы…– его подарил маме мой отец! Много позже: на мое семнадцатилетние, мама передарила это украшение мне…– ответила Анастасия, не почуяв подвоха…
Герр Вальтр Ляйд пригубил коньячку, из своей рюмки – прежде, чем осмелиться на шаг, следующий:
– Анастэйн, фаш матушка так открыласъ фам? Посфольтэ, поклянуть на эту фещь – блиско… – и Анастасии ничего не оставалось – она протянула герру Ляйду свой медальон, на золотой цепочке плетения «лисий хвост»…
Герр Вальтер Ляйд, бегло, осмотрел цепочку, потом – медальон: выполненный руками искусного мастера, размером он был меньше куриного яйца; с внешней стороны, по краям, расписанный замысловатой вязью, а по центру – эмалью, в пастельных тонах, с тремя бриллиантовыми вкраплениями, в виде глазков… Герр Вальтер надумал заглянуть внутрь… – и без помощи Анастасии, отворил крышку медальона, что укрывала миниатюрные часы…– затем, эту крышечку закрыл, с приглушенным щелком… – и перевернул медальон обратной стороной. Мгновенная манипуляция пальцами его правой руки – и раздался щелчок…– и обратная сторона медальона имела свою тайну, что скрывала, от любопытных глаз, фотографию мужчины в военной форме… В распахнутом виде, герр Вальтер и вернул медальон, изумленной Анастасии – и тут же, со своего места, вскочила, не ведающая о правилах приличия, Рита и подбежала к ней…, но, чтобы посмотреть на обнаружившееся!
– Герр Ляйд, это вы, в молодости?! Вы служили в СС?? Выходит, Александр ваш внук, а где вы, встретились с его бабушкой?? Какой шикарный медальон: умели же старинные мастера создавать шедевры! – не стесняясь, Рита так и сыпала своими вопросами… – потом, надумала и восхититься медальоном…
Герр Вальтер, снисходительно, глянул на любопытную Риту, но на все ее вопросы, ответил притихшей Анастасии… и, ничего не понимающему, Александру…
– Анастэйн, тот потарок Мусъ стэлал я…: послэ войны, путучи в плену, я попал в ее лечепные рущки… Я не имэю чэсти быть СС: я пывший майор Абвер… Остальное лючъше спросить у Мусъ: там тэлэфон…– пэрэковорите с ней…– сафтра…
Увидев вопрос в глазах пасынка Алана и друга Алоиза – герр Вальтер не стал повторять, на немецком, то, о чем поведал Анастасии, лишь, снял со своей шеи аналогичный медальон, имеющий свою особенность: внешняя сторона его медальона была расписана, по центру, эмалью в холодных тонах… Герр Вальтер раскрыл обратную сторону своего медальона: за отворенной крышкой таилась черно-белая фотография юной девушки в скромном платьице… – Анастасия и герр Алоиз признали тайную страсть герра Ляйда…
– Мама?! – воскликнула Анастасия: – А, откуда у вас фотография моей мамы?!
– О, Мусъ!!! Я, я…– произнес, утвердительно, пожилой герр Алоиз – и похлопал друга по плечу…
Далее, ужин продолжался, практически, в безмолвии: сидящие за столом обдумывали, увиденное и услышанное…
Ночевать Александр остался в доме герра Ляйда…– обретенному внуку выделили, для проживания, уютную и просторную комнату– естественно, при нем осталась и Рита: от этой особы не так-то просто было избавиться…
***
Герр Вальтер, оставшись наедине с собой, предался любимому занятию: воспоминаниям…, о давно прошедшем…
Старинная семейная ценность, что теперь украшала стройную шею Анастасии…– этот медальон он подарил, сперва, своей молодой супруге Магде, чтобы та, безотлучно, носила при себе его фотографию… В свой медальон, влюбленный Вальтер Ляйд вставил фотографию обожаемой женушки Магды…– чтобы и она, всегда, была при нем! Проигранная война, в их жизнь внесла свои коррективы: Вальтер Ляйд (Курт Шнитке) оказался в русском плену на долгие шесть лет, а его боготворимая Магда, устав от бесконечных ожиданий, надумала, связать свою жизнь с демобилизованным американским солдатом – и уехала с ним в Америку…
Из Америки, Магда переслала ему, через Красный Крест, посылочку, одну-единственную…: к сигаретам, коробке с леденцами и плитке шоколада, прилагались теплые носки и перчатки… – и небольшое письмецо… А, еще, в одной из перчаток лежал и заветный медальон – его подарок…
– Курт! – писала Магда: – Не осуждай меня, за слабость, но мне хочется забыть об ужасах войны, о моей потере, нашем обидном поражении…– и я решила начать новую жизнь, но в Америке… Тебе, пересылаю медальон – подарок Вальтера…: я не сумела отдать эту семейную реликвию фрау Урсуле…, но ты, его брат – тебе и решать, как поступить с этой ценной вещицей… Прощай! Не мысли обо мне плохо!!!
Прочитав письмо Магды – Вальтер-Курт, едва не задохнулся…– от гнева!! Если она сумела, раздобыть его нынешний адрес, стало быть, Магда не могла, не признать его подчерк: ведь мама признала?! А, если опознала, то не могла не понимать, что ее муж Вальтер жив и скрывается под личиной Курта Шнитке!!! Понимала…, но все же решилась, отказаться от живого мужа – и, подобным образом… избавиться от его подарка! Так его подставить!!! Да, стоило любому охраннику, повнимательнее, присмотреться к золотому украшению…– и он обнаружил бы фотография Вальтера Ляйда… Особисты-русские умеют распутывать «клубки», едва в их руки попадается нужная ниточка… И, началось бы, заново, дознание…, но совершенно иным образом отнеслись бы, к обнаруженному ими, бывшему майору Абвера Вальтеру Ляйду – нежели, тогда…, к Курту Шнитке, как к водителю и сыну кухарки…
Вальтер-Курт чувствовал себя скверно: его боготворимая жена Магда сумела, длительно не раздумывая, отречься от него, выдав себя за вдову – и за другим…, последовала в Америку!!! Зачем ей хранить память о муже?!Свой медальон он сберегает под подкладкой очередной телогрейки…– медальон, что ему вернула Магда, придется, некоторое время, носить на шее… А, вдруг, ночью, кто-то пожелает завладеть его семейной реликвией?! Один, из охраны, уже предложил ему: обменять золотую «цацку» на деньги или сигареты!!!
Вальтер-Курт познал истинную горечь, из-за измены жены – его всего крючило…– и он, погруженный в свои переживания, даже, испытывал болезненные колики в желудке и животе… – но и замах топора, над своей рукой, краем глаза, все же узрел…, хотя и с опозданием: сказались годы службы в Абвере… Вальтер оттолкнул от себя нападавшего – почувствовал резкую и сильную боль в руке – и рукав его телогрейки, моментально, пропитывался кровью, хлеставшей из раны… А, тот, ненормальный, потом, и себе оттяпал палец, на руке…– и орал блажью, от боли… К ним, буквально, подлетели перепуганные конвойные… – и окровавленный топор, мигом, прибрали…– и, визуально, оглядев двух пострадавших, стали, в спешке, решать, как с ними быть?! Разбирательств в особом отделе никто не хотел….
– Клиника рядом…, рукой подать…– попросим у них помощи, неофициальной…– авось, войдут в положение?! – предложил старший, из конвойных… Таким образом, герра Вальтера Ляйда капризная и коварная судьба свела с юной девушкой Машей – Мусъ: она оканчивала медицинское училище, а в той больнице проходила преддипломную практику…
***
Медики вошли в положение охраны – чертыхаясь и ругаясь, на чем свет стоит, они оказали двум немецким военнопленным медицинскую помощь…
***
Рана, полученная от удара топором, была довольно глубокой – Курту-Вальтеру эту рану, сперва, хирург сам обработал антисептическим средством – тут и подоспела, ему в помощь, практикантка Маша…
– Так, Мария, Муся рану этому фрицу я уже обработал – тебе предстоит вколоть этому гаду обезболивающее… – затем, наложим швы, на его рану… Ты, внимательно следишь за моими действиями: я начну…, а ты, закончишь… Потом, всадишь ему в задницу еще укол: противостолбнячной сыворотки – обязательно… Не волнуйся, Мусечка: на ком же еще тебе практиковаться, накладывать швы…, как не на этом изверге… И, знай, если бы мы, попали в его руки…, уж он бы поглумился…! Так, что не дрейфь! Начнем, помолясь…– и хирург, и его Мусъ склонились над раной Вальтера-Курта…
Введенное в его организм обезболивающее…, странным образом подействовало на Вальтера-Курта: словно в дымке, растворилась серая, монотонная, безрадостная данность бытия…– ему захотелось хохотать, резвиться, совершать безрассудства…– он, с трудом, сдерживал свои порывы!
А, старенький хирург, как и обещал, передал иглу Мусе – и та, осторожно, как и надлежит прилежной ученице, продолжила: «зашивать» рану Курта-Вальтера… Юная девушка стояла рядом с ним… – и его, это обстоятельство, весьма, взволновало…– вот запах хозяйственного мыла, исходящий от этой Мусъ, раздражал эстетические чувства утонченного сноба Вальтера. Вследствие невероятной сосредоточенности и усердия, и волнения… – молоденькая дева начала интенсивно потеть – и терпко-сладковатый аромат ее пота перебил запах мыла – и, словно голодный зверь, почуявший свою добычу, раздув ноздри, Вальтер вдыхал этот, истинно женский, дух…
***
На другого военнопленного немца…– того, что жаждал, топором, сперва отсечь руку у майора Ляйда, но лишь нанес ему рану… – а, затем, оттяпал себе палец, на руке – вот, на него анестезия подействовала иным образом, нежели на Курта-Вальтера…: этот стал еще более агрессивным… Пришлось его крепко связать, для того, чтобы оказать медицинскую помощь… Потом, подоспела поддержка, психиатрическая – и, враждебно настроенного, военнопленного увезли…– больше в лагере его не видел никто!
– Какой восхитительный день: он подарил мне знакомство с прелестной Мусъ – буду ходить к ней на перевязки…, а еще, не знаю, на долго ли, но я изолирован от этого неврастеника?! Особист тот… ошибся: не всех солдат СС, что занимались сокрытием архивов, прикончил их офицер…– один выжил – и вздумал отыграться на мне! – вернувшись в лагерь, Вальтер-Курт угодил в местный лазарет… – ныне, он, временно, освобожден от работы на стройке, у него появилась возможность, на приятные раздумья. Вот, больной Алоиз встревает, невпопад…, в его думы: еще один неврастеник устроился рядом…!
Ночами ему снилась малознакомая, но такая юная и желанная…– Мусъ! Терпко-сладковатый запах ее тела манил, будоражил воображение Вальтера…
***
Вальтер Ляйд не знал, тогда, что выживший солдат СС решил, с его помощью, освободиться из русского плена – и, рассчитывал на содействие, со стороны сотрудников американского Красного Креста.
Эти сотрудники… объявились в лагере для военнопленных недавно: отбывающий наказание в России – Алоиз Хэнк имел в США старшего брата Генриха, крупного бизнесмена…– и, когда русские вознамерились, заключить контракт с бизнес-империей Генриха Хэнка, персона бывшего офицера СС Алоиза Хэнка стала предметом торга между американцами и русскими… И в Советский Союз был послан «десант», в лице сотрудников Красного Креста…: любимый младший братишка хирел в неволе, русской… – и жаловался брату, старшему, в письмах, на свое постоянное недомогание…
Нервозный бывший солдат СС быстро сообразил, что среди сотрудников американского Красного Креста, вполне мог затесаться агент разведслужбы – и бывший эсэсовец нашел повод, для уединения с одной… – и поведал своей собеседнице, о сокрытых, в белорусских лесах, архиве и ценностях…– и намекнул, что среди военнопленных, под чужим именем, «затесался», бывший офицер Абвера, который знает все…, об утаенном немцами, архиве! И, даже, пригрозил, на прощание…: если американские спецслужбы станут долго раздумывать, он, этого абверовца, порешит! Его нервы на приделе!!!
Бывший эсэсовец обратился по адресу…– вот, только данная особа приняла слова неуравновешенного собеседника, за бред сумасшедшего… Зато, другой сотрудник Красного Креста, что «случайно», подслушал тайный разговор, при следующем посещении подопечного – Алоиза Хэнка, на всякий случай, принялся, скрытно, фотографировать всех военнопленных, что попадались на его пути: и он не собирался, заморачиваться с освобождением пленного солдата СС…– в США и своих безумцев хватает…, а вот выявить предполагаемого носителя ценной информации… – другое дело!!!
Вернувшись в Штаты, сообразительный сотрудник отправился к начальству, с докладом, прихватив с собой все проявленные фотографии…
***
Один, из руководства внешней разведки, а в прошлом полковник Абвера, признал в Курте Шнитке своего бывшего сотрудника: майора Абвера Вальтера Ляйда…– и участь того была решена, к лучшему… Сам Вальтер был очарован Мусъ – и все его мысли крутились вокруг этой юной особы – и то, что он попал в поле зрения американской спецслужбы…– и не ведал!
***
Пострадавший от удара топором, Курт-Вальтер, в назначенное время, в больницу являлся под конвоем – на перевязку… Ныне, Курта-Вальтера удручал тот факт, что в хирургическом кабинете, всякий раз, вместо Мусъ, его встречала пожилая хирургическая сестра: предмет его воздыханий проходила преддипломную практику в лаборатории клиники, согласно получаемой квалификации… А, так хотелось видеть Мусъ, быть к ней поближе, хотелось, вновь, вдыхать запах ее тела, чувствовать прикосновение ее нежных рук на своей руке…– в самых смелых фантазиях, Вальтер увлекал Мусъ за собой, в Германию… Почему бы и нет: ведь, увез же американец его жену Магду…
После очередного посещения клиники, смекалистого Вальтера-Курта озарила благословенная мысль: зануда-Алоиз всех достал своей «мнимой» болезнью – почему бы ему не присоветовать, пройти обследование в заветной клинике…?! Возможно, это как-то приблизит его – Вальтера к Мусъ?!
Идея «Курта Шнитке» пришлась по душе Алоизу Хэнку: тому очень хотелось жить, а самочувствие его ухудшалось, день ото дня…– и он обратился с просьбой к лагерному начальству, а поскольку здоровье этого бывшего нациста вызывало озабоченность в Москве…– пожеланию Алоиза Хэнка пошли на встречу – и положили на медицинское обследование в заветную клинику… Как известно, все обследования начинаются со сдачи анализов…– и, таким образом, и Вальтер приблизился к своей «мечте»!
***
Алоиза положили в отдельную палату и приставили к двери конвойного солдата…– не потому, что медики преклонялись перед могущественным братом бывшего эсэсовца, или боялись побега… Медперсонал опасался: если оставить фашиста-Алоиза, без надзора, ночью, с ним могут расправиться… Слишком, много бед натворили немцы на советской земле, слишком много горя и мучений враги принесли людям страны Советов…– и некоторым бы, захотелось поквитаться с этим недобитым нацистским ублюдком – Алоизом!
Алоиз Хэнк и сам боялся расправы, над собой: всем нутром, кожей, чувствовал ненависть, людскую к себе, бывшему захватчику и карателю…– и опасался, оставаться в одиночестве, и боялся, что ему вколют не тот препарат! Старший брат Алоиза, могущественный Генрих Хэнк, чтобы как-то задобрить медицинский персонал…, на адрес клиники, через Красный Крест, переслал приличное количество продуктов питания: он был осведомлен, что советские люди недоедают – несмотря на то, что ВОВ закончилась уже, как 5 лет!
Вот, и Курта-Вальтера положили в одну палату с Алоизом: медики решили, что двум немцам, вместе, будет не скучно – и их стоит лечить… (клятва Гиппократа, и все… такое…); лагерное начальство понимало, что из травмированного Курта Шнитке все равно работник никакой, еще и на перевязки его конвойный должен сопровождать…– пусть уж в клинике лежит!
Обосновавшись в больнице, Курт-Вальтер, невзирая на волну ненависти всенародной, принялся ухаживать за Мусъ: он чувствовал, что не безразличен этой девушке – через конвойного, передавал ей плитки шоколада, в жестяных баночках – леденцы, духи и брикеты цветочного мыла…
Мусъ, при каждой их встрече, опускала глаза, краснела, смущалась, но оставалась неприступной – подаренными леденцами и шоколадом угощала своих коллег, из лаборатории – и брикет мыла с запахом жасмина положила в общую мыльницу… Мыло, с запахом сирени и духи, Муся все же унесла домой: сестренка Марина познакомилась с курсантом танкового училища – и той хотелось прельстить перспективного кавалера изысканными ароматами! Вальтер об этой уступке, со стороны Муси, так и не узнал…
***
А, практикантка – Мусъ не подвела своих учителей, и удивила более опытных коллег. Мимо ее внимания не прошла необычная «картина», что она наблюдала в микроскоп: что-то не так было с мазком крови этого фашиста… Вот, заведующая лабораторией и штатная лаборантка невзлюбили Мусю…
Благодаря результатам данного анализа крови, позднее, диагноз заболевания Алоиза Хэнка был установлен – медикам клиники следовало приступить к лечению ненавистного нациста, но Ольга Сергеевна признала в Алоизе того эсэсовца, что отдавал приказ, на сожжение ее родной деревни…
***
То, о чем он грезил долгие годы, произошло внезапно – и Курту Шнитке (Вальтеру) объявили о его освобождение, которого, ныне, он вовсе не ждал! Старший брат Алоиза – все тот же Генрих Хэнк похлопотал, за «приятеля» своего братишки, хотя тот и не просил… – и после подписания контракта с американцами, советская сторона согласилась: освободить из плена бывшего офицера СС Алоиза Хэнка и бывшего ефрейтора Курта Шнитке!
Увлеченный, не на шутку, Мусъ – зрелый мужчина, Вальтер Ляйд, с грустью, покидая Россию навсегда, пожелал сохранить добрую память о себе – и принял решение: передарить русской деве, недоступной Мусъ, фамильный медальон, что некогда служил залогом его любви, к вероломной жене Магде… И свою фотографию из медальона не забрал: оставил на память Мусъ о себе, истинном! Несколько эмоциональных жестов и набор русских слов, что знали многие пленные немцы, проведшие в России почти девять лет…– и конвойный «Иван» согласился, передать золотое украшение девушке Мусъ…, ведь, она столько времени занималась лечением этого больного!
***
– Боже, около пятидесяти лет прошло…, а оглянувшись, на прожитые годы, понимаешь…: они промелькнули, словно, миг!!! – в тиши спальни раздался хрипловатый смех пожилого герра Вальтера: он придумал месть вероломному «Ивану»: – Этот ловкий мародер преподнес, столь ценный медальон, желанной Мусъ, но от своего имени!!! Хорош!!! Но до Мусъ мой подарок дошел – и, поскольку, медальон был представлен Анастэйн, как подарок ее отца – ныне, я украду у наглого «Ивана» его дочь и внука!!!
Пасынок Алан.
Пасынку герра Вальтера Ляйда – Алану тоже не спалось, этой ночью: ему было неприятно сегодняшнее открытие! Его красивая и обожаемая мамочка Магда не была единственно-неповторимой женщиной, для отчима! И, даже, обнаружилась дочь Вальтера, рожденная русской! – и Алан испытал жгучую ревность, к этой миловидной женщине! Жаль милую мамочку, ныне покойную: она была достойна любви и поклонения, но жизнь решила иначе! Расстроенного, Алана захлестнули воспоминания: о днях, давно прошедших…
***
Алану было немногим, более трех лет, когда его отец Алан-старший, ветеран 2-ой Мировой, раскрыл их тайну: в его отсутствие, гражданская жена – немка Магда разговаривает с их маленьким сыном на немецком языке!!! В «праведном» гневе, Алан-старший, ремнем, «слегка» побил Алана-младшего, а уж, потом, с особым остервенением, принялся за «воспитание» Магды: надо же, какая гадина… – растит его сына-американца фашистским отродьем!!!
Ветеран 2-ой Мировой войны принялся дубасить свою гражданскую жену, как боксерскую грушу: к этой женщине у Алана-старшего не осталось никаких нежных чувств – теперь, он жалел, что привез с собой, из Германии, такую дрянь! Ненависть к Магде подогревало немаловажное обстоятельство: стоило Алану-старшему выпить, хотя бы немного, спиртного, его голова начинала зверски болеть – сказывалась контузия, полученная в боях с немцами… Ныне, те были далеко…, а кто-то и в загробном Мире – а Магда рядом!!! Она должна ответить ему за своих фрицев: ведь и она немка!!!
Маленький Алан, из своей, детской комнаты подглядывал за тем, что происходило в гостиной – и липкий страх овладевал всем его существом: отец давно уже поколачивает мамочку, но все заканчивалось их примирением…, а сегодня происходило нечто ужасное…– отец не похож на себя, но на лютого зверя!!! А, ведь, мама учила его разговорному немецкому…, всего лишь?!
С того страшного дня прошло более сорока лет…, но Алан до сих пор помнит ужас, который ему пришлось пережить…: его отец готов был за пинать, затоптать, до смерти, его мамочку!!! И, появление на пороге их квартиры, в Нью-Йорке, герра Вальтера Ляйда, было равносильно чуду! Этот, незнакомый малышу Алану, дядя ни минуты не раздумывал: он отшвырнул невменяемого отца, от недвижимо лежащей на полу, окровавленной мамы – и, своим вмешательством, прекратил: зверское избиение беззащитной жертвы…
***
Так уж вышло, что дорога домой, из плена, для Вальтера, пролегла через Америку – а там выяснилось дивное: здешние спецслужбы были хорошо осведомлены, с кем имеют дело, на самом деле… – и его освобождение из русского плена не было случайностью! Более того, Вальтер Ляйд встретился со своим бывшим начальником – и тот, без излишнего «тумана», сразу завел речь, о сокрытом архиве Абвера и ценностях… И главное – поинтересовался: кто, из оставшихся в России агентов Ляйда, сумел бы добраться до тайника?!
– Война с русскими продолжается!!! – понял умный Вальтер – и ответил, исчерпывающе, на все вопросы лиц, официальных и заинтересованных… В свою очередь, и у Вальтера была просьба к американцам: на основании закона, поспособствовать ему, в избавлении от личины Курта Шнитке – и оказать содействие в «воскрешении» как Вальтеру Ляйду…
Поскольку, для легализации личности Вальтера Ляйда требовалось уладить некие формальности – у него появилось свободное время – и Вальтер, из любопытства, решил проведать бывшую жену Магду, но не в одиночестве, а в сопровождении сотрудника спецслужбы, что оказалось весьма кстати…
Его визит вышел уместным: Вальтер спас свою бывшую жену Магду от гнева ее мужа, нынешнего – потом, сотрудник спецслужбы, что сопровождал Вальтера, взял на себя объяснение с местной полицией и с медицинским персоналом – и обезображенную побоями, Магду, оперативно, направили в больницу. Алана-старшего забрали в полицейский участок, а малыш-Алан был предоставлен заботам герра Ляйда – по слезной просьбе матери мальчика…
– Вальтер, умоляю: не оставляй моего сына здесь…, отвези Алана к моей маме – ты, все равно вернешься в Германию! – прошамкала окровавленным, беззубым ртом женщина. Ныне, что лежало на носилках…, вовсе, не походило на его обожаемую Магду… – и это нечто, вновь, потеряло сознание.
***
Они вышли из ненавистной квартиры, на шумную улицу – и малыш-Алан, крепко, как в спасательный круг, вцепился своей маленькой ручкой в хорошего дядю Вальтера!
Их ожидала машина, которая и доставила мужчину, и маленького мальчика в отель, где герру Ляйду сняли номер…
***
Вальтер Ляйд исполнил просьбу бывшей жены…, но мать Магды – фрау Анна, вовсе, не собиралась: брать на себя заботу, о единственном внуке Алане – и Вальтер был вынужден, привезти сына Магды в свой дом…
– Вальтер, сынок!!! Я уж и не надеялась, дожить до встречи с тобой!!! – вся в слезах, на встречу любимому сыну, бросилась его мать, фрау Урсула.
Пожилая мать и взрослый сын крепко обнялись – и долго не выпускали друг друга из своих объятий…
– Мамочка, только мысли о тебе, моей бесценной, помогли мне выжить в плену!!! Каждый день, перед сном, я, именно, так и представлял нашу встречу! Спасибо тебе, родная…!!! Я, бесконечно долго, был в плену: смотри какой сын вырос у Магды, за время моего отсутствия! Его зовут Алан…, но фрау Анна отказалась за ним присматривать – и, кое-какое время: до приезда Магды – Алан поживет в нашем доме… Ты, не против, мамочка?! – Вальтер взял ладони матери в свои руки и принялся их, страстно, целовать…
***
Фройлян Марте, во сне, впервые явился ее сынок Курт, выглядел он задумчивым и слегка опечаленным…
– Мамочка, любимая мамочка! Прости меня, и не плачь: из плена, домой, вернулся Вальтер, а мои останки полуистлели в земле, белорусской… Но, как видишь, я не исчез, бесследно…– пусть это послужит тебе и папе небольшим утешением…– и осмысление того, что я умер вовремя: ваш любимый Курт не перенес бы тех трудностей, что сумел пережить, перетерпеть Вальтер…– отсюда, я подсматривал за ним!!! Не печальтесь, наша разлука не навсегда!!! Мальчик Алан такой славный…– он мне понравился – подарите ему мою любимую машинку!!! А брата Вальтера я люблю, несмотря ни на что! – сын исчез, а фройлян Марта проснулась и проплакала до самого утра…– и герру Отто никак не удавалось, успокоить рыдающую женщину…
– Почему твой Вальтер сумел выжить в плену, а наш любимый Курт… -нет?! – успокоившись, Марта рассказала свой сон Отто: – Ты, знаешь мальчика Алана: нашему Курту он так понравился, что он попросил, подарить этому малышу свою любимую машинку?! Ты, помнишь Отто, какая игрушка была самой любимой у Курта?! – фройлян Марта, сызнова, разрыдалась.
***
Он несколько лет не переступал порог этого дома, но вещий сон Марты взволновал его…– и герр Отто решился, на визит в жилище, откуда был изгнан законной женой, фрау Урсулой.
Дверь ему открыла горничная – и тут же в холл выбежал резвый мальчик лет трех…: белокурый, большеглазый, он, с любопытством, посмотрел на незнакомца и уже собирался убежать назад…
– Малыш, тебя не Аланом зовут?! – спросил непоседу герр Отто.
– Да, Аланом…– а вы, дядя – Дед Мороз, что ли?! Кто вам сказал, как меня зовут?! – ясные глаза Алана выдавали его крайнее удивление…
– Нет, малыш, я не Дед Мороз, а герр Отто – папа Вальтера: знаешь такого большого мальчика?! – Алан, утвердительно, мотнул головой пожилому мужчине.
***
Дверной звонок оповестил, о приходе Вальтера…– и перед герром Отто предстал его сорокатрехлетний сын: абсолютно седые, волосы коротко острижены; лицо – загорелое и обветренное – вследствие постоянной работы под «открытым небом»; морщины – на лбу и в уголках глаз…– и, по-прежнему, он подтянут…, и настроен на ироничный лад.
– Вот, уже и сын, старший поседел…, а младший – остался на век молодым! – подумалось герру Отто, но в слух он спросил: – Как жил все эти годы, сын?! Что за славный мальчик поселился в вашем доме? Ты, позволишь Алану бывать в гостях у нас, с Мартой?!
Вальтер, жестом руки, пригласил отца, проследовать в гостиную…
– Что тебе сказать, отец?! Не столько трудно было переносить тяжелую и изнурительную работу…, сколь осознавать наше военное поражение! И эти, первоначально, длительные переходы, когда ты, не имеешь возможности, выйти из колонны военнопленных, чтобы справить нужду – и мочишься в свои штаны!!! Такого унижения мне не забыть никогда!!! – задумчиво, произнес Вальтер – и тут же сменил тему разговора: – Алан, и правда, славный мальчик – он, сын Магды, рожденный ею от гражданского мужа-американца… Будучи проездом через Нью-Йорк, решил, на свою голову, посмотреть, как бывшая жена живет…– теперь, мальчик обитает у меня, а его мать, после жестокого избиения, до сих пор находиться в американской клинике, на излечении. Я не против, если Алан будет вас навещать: ему, одному, дома сидеть скучно, а мы с мамой заняты на фабрике… В плену подружился с одним…, а у него брат, влиятельный…– вот, мы и получили подряд, на изготовление тканей, для американских оккупационных войск – наши ткачихи ткут нужные им ткани, а на пошивочной фабрике, надобное… обмундирование отшивают…– наши дела пошли в гору…– как мог, ответил Вальтер на вопросы отца…
Герр Отто смотрел на свою повзрослевшую копию…– и его сердце сжималось от боли: не увидеть ему зрелым мужчиной, сына младшего, сына любимого, Курта – такая печаль!!!!
***
На следующий день, как и было оговорено, ранее, герр Отто забрал Алана к себе, в гости.
Когда пожилой мужчина и ребенок переступили порог квартиры, где ныне обитали немолодые возлюбленные, взору герра Отто и Алана предстала, плачущая Марта, в окружении игрушек…
– Отто, представляешь, я не запомнила, какая игрушечная машинка была любимой у нашего Курта?! Что я за мать??? – она готова была, разразиться следующей порцией рыданий…
– Вы, хорошая мать, фрау!!! Столько машинок…!!! Ваш Курт просто счастливчик!!! А у меня нет ни одной машинки: отец считает покупку игрушек – пустой тратой денег! Мне, можно поиграть с вашими…?! – спросил, тогда, Алан, но его ручки уже тянулись к этому «несметному богатству»…
***
Алану очень понравилось гостить у герра Отто и фройлян Марты: его вкусно покормили – потом, в его распоряжении было столько машинок, оловянных солдатиков…– и плюшевый мишка, и заяц, и страус – Алан, никогда не имевший своих игрушек, был на «седьмом небе», от счастья!!! Когда пришло время, возвращаться в дом дяди Вальтера, на прощание, Марта подарила Алану две игрушечные машинки своего Курта…
Счастливый Алан вернулся из гостей, а дядя Вальтер был уже дома – и увидев в руках мальчика игрушки, тот осознал, что упустил из вида важное: Алан – маленький мальчуган… После ужина, Вальтер забрел в кладовую, где хранились все старые вещи, и отыскал детскую железную дорогу, с которой сам любил играть, в детстве. Надо ли говорить, какой восторг испытал Алан, увидев подарок дяди Вальтера?!
А, еще, через неделю, дядя Вальтер вернулся домой с пушистой елкой – и Алан, и дядя Вальтер, и фрау Урсула наряжали зеленую красавицу к Рождеству… Как же им было хорошо и весело вместе!!!
Затем, настал день – и его мама Магда, с виноватым видом и слезами, на глазах, возникла на пороге дома дяди Вальтера…
– Вальтер, я выяснила: Магда, по-прежнему, приходиться тебе законной женой! Вы, не были разведены – и раз ты, жив, то моя дочь – не вдова!!! – из-за спины дочери, на свет, вышла фрау Анна, мать Магды и бабушка Алана.
Похудевшая, но излечившаяся: от ужасающих синяков, кровоподтеков и более существенных травм; с вставными зубами – во рту, вместо выбитых; с короткой стрижкой, напоминающей французского Гавроша… – ныне, плачущая Магда, была похожа на подростка, а не на зрелую женщину…
– Вальтер, я твоя жена! Вальтер, я твоя жена – и мое место рядом с тобой! – кротко, повторяла Магда и, смиренно, плакала. А ее мать посчитала, что высказала свое веское слово – и удалилась, не попрощавшись…
– Моя жена…– многозначительно, повторил за Магдой – Вальтер: – Что же, жена…– иди в комнату Алана, а мне необходимо обдумать, как нам дальше жить… Алан, проводи маму к себе, покажи ей свои игрушки…
Между тем, Вальтер уединился со своей матерью, для совета…
– Мама, я не стар – и мне нужна женщина – почему не Магда: к ней я привык?! Знаешь, в плену я постиг: никто не будет любить меня так нежно и бескорыстно, как ты, мама!!! Я не могу рассчитывать на верность ни одной, из женщин, только на твою…, моя бесценная мама! Мне пришло в голову: женись я на другой…– она, непременно, захочет, завести в нашем доме свои порядки – и подчинить меня и тебя…своей воле! И пожелает завести ребенка… – но вот для отцовства, я точно…– стар!!! Теперь, я, лишь, ищу покоя!
– Сынок, что же: попробуй склеить разбитое! – мать посоветовала сыну.
***
Ни Алан, ни фрау Урсула, ни Магда… так и не узнали, что милая, но русская девушка Мусъ, еще, царила в сердце Вальтера, когда его блудная жена возжелала, вернуться к своему «воскресшему» мужу! Эта русская – Мусъ, как наваждение, являлась в сны Вальтера, будила в нем уснувшие желания…, но юная дева была в зоне недосягаемости, а заниматься самоудовлетворением, как подростку, Вальтеру претило – и к новым отношениям с женщинами, он был не готов… Магда появилась вовремя – и, хотя, его былая любовь к жене исчезла, без следа…– Магда была не совсем безразлична Вальтеру! И к ней не нужно было привыкать: он знал, наизусть, каждый изгиб ее тела, складочку, ложбинку, родинку… – и, какой умелой любовницей была, когда-то, Магда…– Вальтер тоже помнил – и он решил дать жене второй шанс!
***
О своем детстве, в доме фрау Урсулы, у взрослого Алана остались, только, приятные воспоминания, хотя, дядя Вальтер и его мама – Магда, и фрау Урсула, по вечерам, часто уезжали из дома: на прием, в американское посольство…; в гости, к друзьям семьи; в театр – на премьеру… Но бывало, что взрослые сопровождали и самого Алана, на детские праздники! Детские праздники, приемы… устраивались и в доме фрау Урсулы и герра Вальтера…
В такие торжественные периоды, Магда выходила… – нет, являла себя обществу особенной, восхитительной…, как сказочная королева: непременно, в роскошном платье, длиною в пол, но с обнаженными плечами и декольте, и с драпировками, и различными складочками…; густые, но короткие волосы красиво уложены, а легкий макияж подчеркивал красоту ее лица… – и, драгоценные камни, бриллианты, что сверкали в ушах, на ее шее, на запястье руки и пальцах, озаряли мамочку Алана – Магду божественным сиянием!!! Шлейф аромата французских духов довершал чудесный образ фрау Магды…– и ею так гордился маленький Алан!
– Да, если бы папа Алан так же красиво наряжал мою маму… – и он не посмел бы, поднять на нее руку! Классно, что отец-Вальтер любит украшать мою маму прекрасными нарядами… Хорошо, что мы вернулись с мамой в Германию – здесь, нас никто не бьет, а вкусно кормят, покупают красивые наряды, бриллианты – маме, а мне – игрушки… Мою маму, здесь, любят – и меня, тоже!!! В Германии жить не страшно! – думал маленький Алан, с восхищением, глядел на свою красивую маму Магду и любимого Вальтера…
Став постарше, Алан начал примечать: на первом месте у Вальтера его родная мать: на переднем сидении, рядом с сыном, всегда сидит фрау Урсула – и перед ней, в первую очередь, он открывает дверцу машины, дверь ресторана, входную дверь…– и, только потом, подходит очередь жены…– и с ней Вальтер учтив…, но Магда – вторая…– и в машине за ней закреплено заднее место! Но, как-то, Алан решил, что мама – и есть главное лицо, в жизни каждого сына – и он перестал, обращать внимание, на подобные мелочи…
***
А, между тем, до самой кончины фрау Урсулы – Магда ревновала мужа, к его матери… Война и русский плен переменили Вальтера…, но с первых дней их знакомства все было иначе: тридцатилетний капитан Абвера – Вальтер Ляйд, буквально, «потерял голову», от любви, к двадцатилетней сексапильной красотке Магде – и, вскоре, они поженились! В ту пору, в доме Ляйдов царил культ Магды: муж осыпал молодую жену дорогими подарками – и шкатулка с ювелирными украшениями хранилась у Магды; перед ней, Вальтер спешил открыть дверь… – и, только, Магда ездила с ним в автомобиле… Фрау Урсуле, тогда, доставались от любимого сыночки Вальтера, лишь, крохи внимания…
Магда всегда была женщиной темпераментной…– и обожала, блистать в своем кругу…– если Вальтер задерживался в своих командировках, его жена – ветреная красавица Магда, заводила непродолжительные романы… Война с этими дикими русскими все поставила с ног на голову…– многие, сугубо штатские, красавчики угодили в военную мясорубку…– и выходило: муж Вальтер воюет…– и красавчики воюют, а в немецком тылу остались мужчины-пенсионеры и калеки!!! Магда готова была выть, рвать и метать…– от постоянной сексуальной неудовлетворенности! Как луч света, сверкнувший на ее небосводе, Магде показалось ее знакомство с американцем – Аланом…
Все обернулось обманом, для Магды, но еще ужаснее…– Вальтер стал свидетелем, как его «обожаемую богиню» топтал, терзал посторонний мужик – и Магда была низвергнута со своего пьедестала! «Свято место пусто не бывает!» – и на пьедестал своего обожания Вальтер вознес маменьку – фрау Урсулу: беспроигрышный вариант!!! За долгие годы их дальнейшей, с Вальтером, жизни Магде так и не удалось, подняться к прежней вершине – и, шкатулкой с драгоценностями, по-прежнему, владела фрау Урсула – Магде, особо ценные украшения, выдавались по торжественным случаям… Но, непродолжительная и трудная жизнь с Аланом, кое-чему научила Магду – и, ныне, она все же была благодарна судьбе: ей удалось вернуть Вальтера и статус замужней женщины; плен не отразился на мужских возможностях мужа – и Магда не страдала, более, от неудовлетворенности; Вальтер, полностью, обеспечивал ее и позволил сынишке-Алану присутствовать в их жизни… Драгоценности…, в них, Магда блистала на каждом приеме – и то, что эти ценности хранятся у фрау Урсулы…, не знал никто, кроме Вальтера…
– Жизнь прожита неплохо…– подумалось Магде, за час, до ее смерти…
***
Она так и не узнала, что первые годы, после ее воссоединения с мужем, Вальтер, занимаясь сексом с женой, представлял себе, на месте Магды, желанную Мусъ! Магде, так же, не дано было узнать, что ее сын Алан кое, что и значит, для Вальтера, а она…: с их первой встречи, маленький Алан взирал на Вальтера, как на божество – ловил всякое его слово, пытался предугадать каждое его желание – и во всем стремился, походить на своего кумира – Вальтера! И герр Вальтер Ляйд относился к пасынку благожелательно… – и, когда, Алан осмелился назвать его папой, услышал в ответ:
– Нет, Алан: папа у тебя уже есть…, но меня ты, можешь называть отцом! – с той поры Алан обращался к отчиму, именно, так, как Вальтер позволил.
***
В общем, о многом, что творилось на душе ее Вальтера, фрау Магда и не догадывалась – и ушла в Мир Иной, удовлетворенной жизнью, женщиной…
***
По утру, не выспавшийся Алан вышел из своей спальни. Из гостиной доносился голос Анастасии – та разговаривала по телефону со своей матерью.
Алан прошелся до спальни отца, тихонько, приоткрыл дверь…– герр Вальтер уже сидел в своей кровати, а в руке держал телефонную трубку: он подслушивал разговор дочери с матерью – и Алан, вновь, как и вовремя вчерашнего ужина, испытал чувство жгучей ревности!
***
– Настенька, не думай плохо об отце: мой Семен знал, что я не приму такой дорогой подарок, от того немца – Курта…, но он хотел, чтобы медальон стал моим – вот, и подарил его, от своего имени… Ах, Сема, Сема! – имя своего покойного мужа, Мусъ произнесла с затаенной грустью…– и герр Вальтер почувствовал горечь, оттого, что их судьбы не сложились воедино…: эта женщина, пусть и русская, умеет любить и быть верной…, как и его мама…
– Не Куртом, а Вальтером его зовут?! Дочка, я сразу заподозрила, что этот немец не так прост, как ему хотелось казаться: после введенной в него дозы анестезии, ему трудно было притворяться – и передо мною, он предстал таким дерзким, бесстыжим и властным… Да, тогда, он запал мне в душу, но он был врагом: возможно, его пуля убила моего папу и вашего деда… Он пришел к нам, как завоеватель – и, конечно же, он был, как офицер Абвера, пусть и косвенно, но причастен к уничтожению нашего народа, сел, городов… При встрече с ним, мое предательское сердце обмирало…, но я молилась Богу, чтобы Он избавил меня, от любви, к вчерашнему врагу! Хотя Бог и повелевал: возлюбить врага своего…, но на мою молитву отзывался…– и меня отпускало! Сколько лет прошло: я, молодая и глупая была, и мужчин не знала…– надо же, именно, тебя судьба к нему привела! Дивно-то как! Ты, в этой Германии не задерживайся: я сильно скучаю по тебе, доченька! Ты, в России нужна, хотя и лихие времена настали: непонятно, что за люди к власти пришли, или нелюди??! Но жизнь продолжается – и это лихолетье надо перетерпеть!
Герр Вальтер положил трубку, дальше, подслушивать разговор не стал – зачем знать и жалеть, об упущенной любви: – Все-таки эти коммунисты были дикарями: не позволять своим гражданкам покидать страну с иностранцем!!! – с укоренившейся в нем злобой, в очередной раз, подумал герр Ляйд…
Мария Григорьевна – Мусъ…
Разговор с дочерью Настюшей взволновал сельского фельдшера Марию Григорьевну – и ей трудно было сосредоточиться, на приеме пациентов из двух, близ лежащих, деревень и поселка… – и, между тем, всякий больной уповает, на особое внимание медицинского работника к его болячкам…
Домой она воротилась только в 5 часов вечера, но ужинать не стала: Мария Григорьевна достала из комода семейный альбом – и погрузилась в созерцание прошлого!
***
Мама Муси – Ольга с детства любила односельчанина Илью – и он ее, казалось, любил, но женился на той, что выбрали ему родители. И, понятное дело: Федор – отец Ольги, вернулся с 1 Мировой войны с пулей в легком – и вскоре умер, прямо на пашне: коварная пуля в легком пришла в движение… Без крепкого мужика, одним бабам, свое хозяйство вести тяжко – и их семейство стало нищать. Пришло время Ольге создавать семью, но родители Ильи запретили ему и думать о ней: в их деревне не вывелись богатые невесты!
Первоначально, юная Ольга сильно страдала, из-за измены ненаглядного – на других парней и не смотрела, вечерами из дома не выходила… Годы, незаметно, «утекали, словно, сквозь пальцы»…– и уже вчерашние сопливые девчонки заневестились…, а Ольга перекочевала в разряд старых дев: двадцать пять лет набежало, как-никак! Для деревни…– дело безнадежное…
***
С будущем мужем Гришей – Ольга познакомилась случайно: ее мать отправила старшую дочку на городской рынок, для реализации излишек картошки, с их огорода…
Разговорилась Ольга с молодым покупателем, без всякой задней мысли: главное – свой товар сбыть, ведь, картошки, той осенью, в изобилии, завезли на продажу! А, Грише пришлась по сердцу милая и серьезная девушка – он и стал наведываться на базар, перед своей сменой, на заводе… Четыре дня потребовалось Ольге, чтобы распродать свою картошку – и Грише четырех дней хватило, чтобы определиться, со своими чувствами!
– Выходи за меня замуж! – выпалил Гриша, едва подойдя к прилавку, за которым торговала Ольга.
Для нее, данное предложение, прозвучало, как «гром, среди ясного неба» – Ольга, только, и сумела промямлить:
– Да, что ты…, – я, ведь, старше тебя…– какой тут женихаться?!
– Подумаешь, старше на каких-то пару лет: семейное счастье от такой мелочи не зависит! Так, как Ольга: выйдешь за меня? – малознакомый Гриша проявлял, изрядную, настойчивость.
– Если твои намерения серьезные…– приезжай меня сватать…– Ольга поведала Грише из какой она деревни – и фамилию свою назвала, уверенная в том, что этого обаятельного юношу видит в последний раз.
***
Они поженились – и Ольга стала городской жительницей: ее муж Гриша жил со своей матерью Пелагеей в небольшом, но крепком частном доме – его построил, незадолго до своей смерти, отец Гриши…
В положенный срок, Ольга разродилась девочками-двойняшками – Марией и Мариной… Родные сразу стали кликать Марию – Мусей, но Марину величали Мариной с пеленок: подобная, голубоглазая красавица с волосами цвета льна не во всякой семье еще и народиться… Особенно, обожала Марину бабушка Пелагея – она утверждала, что эта славная крошка уродилась ее копией! В Марине признала свою копию и мать Ольги – Прасковья… Сама Ольга чувствовала себя счастливой: угодить свекрови – не так-то просто! Муж Ольги – Гриша был рад их появление на свет – и обожал обеих дочек – и Муся, с раннего детства, смирилась с очевидной красотой сестры Марины…
Со временем, Грише захотелось сына…– и Ольга стремилась, исполнить желание мужа…, но на свет народилась еще одна девочка, нарекли ее Любой… Хорошо, что к тому времени мама Гриши померла: уж она Ольге попеняла бы.
***
Всего десять лет семейного счастья было отпущено Ольге и Грише, а, потом, пришла страшная война – Великая Отечественная…– и Григория Сергеевича, в числе первых, призвали в военкомат… С почерневшим, от горя и опухшим, от слез, лицом…– Ольга провожала мужа…
– Олюшка, береги себя и дочек!!! – таков был последний наказ мужа – и больше, своего Гришеньку, Ольге не дано было увидеть: он погиб в боях под Смоленском…
***
После войны, живым и невредимым, вернулся с фронта Илья – и узнав, от деревенских, что Ольга овдовела, он заявился к ней…
– Ольга, за все эти годы, что мы прожили врозь, я не смог тебя забыть – и ни минуты не был счастлив, без тебя!!! Давай жить вместе – и девчонок твоих поднимать станем, вместе…– Илья, заискивающе, заглядывал в глаза Ольги, но в них он не увидел прежнего света любви, они были полны скорби…
– Нет, Илюша! Для меня, кроме моего Гришеньки, других мужчин не существует: вдовствовать буду – и наших с ним детей, одна растить продолжу! Не ходи ко мне больше! Подумай о своей семье: тебя там… ждали, с войны – и, вот, ты, пришел, «голубь»…! – Ольга закрыла перед носом Ильи калитку – и ушла в дом…
***
После окончания семилетки, Муся поступила в медицинское училище, а ее сестра-двойняшка Марина выбрала швейное ПТУ – их мама настояла, чтобы дочери продолжили свое образование – и получили профессию. Ныне,
Муся пребывает в состоянии эйфории: ей восемнадцать лет – и после завершения ее преддипломной практики, ей предстоит защита диплома – и она станет дипломированным фельдшером-лаборантом – это ли не счастье?! Муся станет получать зарплату, которая будет, конечно же, побольше стипендии – и мамочке Оленьке станет немного легче: умаялась мама, одна растит трех дочек!
Ее сестренку Марину подобные мысли не терзали: та познакомилась с курсантом танкового училища – и мечтала, о совместной жизни с Сергеем…
***
Одетая в перешитое бабушкино пальто, в бабушкином платке, на голове и в ее же древних резиновых ботах: похожая на «старый сугроб», а не на юную девушку – Муся торопиться в больницу, на практические занятия…
Рядом с клиникой, где она проходит практику, военнопленные немцы возводят Драматический театр – и ее дорога пролегает рядом со стройкой. Муся идет, а ей, в след, ни окрика, ни свиста: обычно, так реагируют пленные фрицы, на проходящих мимо…, хорошеньких женщин и девушек… Грустно, конечно, что она уродилась не такой красавицей, как сестра Марина, но не смертельно: в ее маму влюбился же папа…– вот, и Муся надеется, что найдется парень…– он оценит ее неброскую красоту, скромность и верность…
Едва Муся зашла в помещение клиники, около лестницы, ее окликнула старшая медсестра хирургического отделения…
– Ты, у нас, ведь, на практике?! Отлично! Заболела хирургическая сестра – а Якову Осиповичу нужна ассистентка …– быстро сними уличную одежду, вымой руки, облачись в медицинский халат – я жду тебя, здесь…
***
Муся вбежала в хирургический кабинет, где больным отделения делали перевязки. У стены, на полу валялась ношеная телогрейка, а перед стареньким хирургом стоял мужик, по виду, из немецких военнопленных: его, абсолютно седые, волосы были коротко подстрижены, лицо – обветренное и загорелое с морщинками – на лбу и возле глаз, и на руке его зияла кровоточащая рана. Глянув в сторону, Муся обнаружила и конвойного солдата…
– Так, Мария, Муся, этому фрицу я обработал рану, а ты, сделай ему укол обезболивающего… Потом, внимательно, следишь, как я буду накладывать шов, на его рану: я начну сию операцию, а ты, закончишь… Следом, еще укольчик фрицу в зад вколешь: с противостолбнячной сывороткой …
Уколы, Муся давно научилась делать, но накладывать швы, на раны – ей не приходилось…– под пристальным взглядом Якова Осиповича, она так старалась и так волновалась, что сделает что-то не так …– поневоле, Муся ужасно вспотела, от усердия – она, даже, чувствовала, как пот течет по ее спине! Зашив рану пленного…, она выдохнула, с облегчением…
Хирург проворно покинул свой кабинет, словно ему было невыносимо, находиться рядом с немцем, а Муся еще и перевязала раненому руку – и, потом, подняла глаза на фрица: что-то, в его взгляде, заставило ее густо покраснеть… Поборов смущение, Муся, жестами, объяснила пациенту: ему необходимо сделать еще один укол, в ягодицу…– помахала перед ним пустым шприцем. Тут, она вспомнила, что еще ни разу не видела голую мужскую задницу…– и, снова, густо покраснела… Как на грех, возмужалый пленный… приметил смущение юной девушки – и это зрелище забавляло его: он, словно, считывал ее мысли – а Муся… все краснела и бледнела, и краснела…– попеременно…
Чтобы взять себя в руки, Муся, резко, отвернулась от дерзостного и нахального немца – и не торопясь, набрала в шприц противостолбнячную сыворотку – и, затем, следовало, вновь, вернуться к фрицу, чтобы сделать ему укол. Тот, предстал перед Мусей в откровенном вожделении: со спущенными, до колен, штанами и возбужденным мужским достоинством…– и бесстыжая животная похоть, и дерзкий вызов, откровенно, светились в его глазах, и ноздри его были раздуты…– Муся почувствовала, как внутри нее что-то всколыхнулось – и ноги ее стали ватными…– и, она, снова, мучительно покраснела – и осознала свое бессилие…, в этакой ситуации!
***
На счастье, Муси в кабинет хирургии вошла уборщица тетя Феня – узрев «картину маслом» и правильно все оценив, она закричала:
– А, ну-ка, чертов изверг, что портки свои спустил до пола?! Я, вот, как шарахну, шваброй по хрену, твоему, выдающемуся… – будешь знать! А, ты, девка, больше не вздумай, смущаться этих изуверов, живодеров, убийц люда советского…!!! Твари бессердечные!!! А нам лечи их!!!
– Ты, поставлен, чтобы охранять нас, от этих извергов, фашистских, а вместо службы…, дремлешь, за шкафом!!! – это тетя Феня накинулась, с бранью, на конвойного…
***
Муся, коря себя за глупость, и плохо понимая, что с ней происходит, все же сделала нужный укол пленному – и того увел конвойный, а встревоженная Муся направилась в лабораторию клиники. Ее, по пути, снова, перехватила тетя Феня, но, теперь, она не орала, а говорила с Мусей тихо, но строго:
– Девка, не забывайся, когда перед тобой враг стоит: твое смущение, перед ним…– это от лукавого…– молитву «Отче наш…» выучи и всякий раз читай!!! Не давай поблажки своему сердцу: ведь эти фрицы сколь народу нашего изничтожили – зверски; сколь наших городов разрушили, деревень, сел сожгли – вместе с людьми…– помни, слабость сердечная, перед ними…– это от лукавого!!! И, не ровен час, сошлют на урановые рудники, за связь с врагом, если доложит, кто… и куда следует!
– Я все понимаю, тетя Феня: они отца моего убили, маму несчастной сделали, меня и сестер осиротили…– у Муси сверкнули слезы в глазах, и тетя Феня ее отпустила, со словами: – Помни, как узришь лукавого, «Отче наш…» сразу начинай читать, про себя…
Этой же ночью, приснился Мусе коварный лукавый: он ласково и дерзостно улыбался ей – и манил к себе обеими руками… В страхе, Муся проснулась – потом, она лежала и думу думала…, до самого утра!
– Этот фриц, определенно, запал мне в душу! Нет, пожалуй, моя душа и сердце, здесь, не причем: как предполагал Дарвин, люди произошли от обезьян – получается, в нас сильно животное начало, которое дремлет в каждом, до поры… Этот фриц, своей, почти животной, страстью воздействовал, против моего желания, на мое животное начало и пробудил его! Вот беда!!! Теперь, понятно, отчего некоторые женщины, ради ничтожного мужичонки, готовы броситься в омут, с головой… Тетя Феня права, мне поможет только молитва! Мама и сестры не должны страдать – и мне, из-за фрица, в омут неохота…
Опасения самой Муси и уборщицы тети Фени, на время, оказались напрасными: выздоровела та… хирургическая сестра – и практикантку Мусю больше не вызывали в хирургическое отделение. Правда, этот Курт, все же напоминал о себе, через конвойных: то шоколадку передаст, то леденцы, то мыло, душистое…– ну, чистый лукавый – совратитель! Но Муся всеми его презентами потчевала медперсонал лаборатории. Сестра Марина узнала, о дарах тайного поклонника Муси – и потребовала, чтобы шоколад… и все, остальное, Муся домой приносила: намеревалась Сергея своего побаловать…
***
Практикантка производила впечатление дозревшего специалиста – и заведующая лабораторией усложнила ее практику: Мусе доверили, обходить палаты и у лежачих больных делать забор крови…
Серьезно больные люди, порой, вызывают неконтролируемую жалость, но молодая и очень красивая женщина – Ольга Сергеевна пробудила в Мусе сочувствие, особенное: та являлась мамой четырехлетнего мальчика… Глядя на молодую маму и ее маленького сына, Муся осознавала, что каждая их встреча, как последняя: Ольга Сергеевна могла умереть, в любой момент – и оставить своего мальчика сиротой; и ее сын, не смотря на возраст, понимал, что может остаться в этом мире, без мамы… – и им, обоим, было жутко!!! Страшно было и Мусе: она хорошо помнила, как принесли похоронку на отца – и мама проплакала дня три, а с ней, на пару, заливалась слезами и трехлетняя сестренка Любочка, которая и лицо отца своего помнила весьма смутно…, возможно, поэтому так остро переживала его гибель! У Муси, наоборот, слез не было, но какой-то ком застрял в горле – и, те, клятые три дня, были самыми страшными и беспросветными в ее жизни!!! Такого горя-горького и осознания, невосполнимости потери, что пришлось перетерпеть ей, Муся не желала бы пережить маленькому мальчику! В общем, Муся сострадала Ольге Сергеевне и ее сынишке, но не в ее силах было, как-то помочь им! До поры!
***
А, между тем, Ольга Сергеевна на глазах слабела и угасала! Ее лечащие врачи плохо понимали причину ее заболевания, но осознавали: иммунитет их пациентки ослаблен настолько…– и, возможен фатальный вариант развития болезни – когда иммунная система начинает воспринимать собственный организм, как инородную среду, с которой нужно бороться! Что же делать????
***
Нежданно, случилось, как казалось, вначале, маловажное события…
– Мария, сейчас нужно сходить в угловую палату и у очередного фашиста взять кровь, на анализ…– едва Муся переступила порог клинической лаборатории, заведующая огорошила ее неприятным заданием.
Муся остолбенела, потом, покраснела и сникла, от неожиданности, но, следом, все же поинтересовалась, со слезой, в голосе: – Фаина Георгиевна, но почему я…??!
– Ты, Мария, молодая – у тебя нервы покрепче, а мы с Лидой можем и не сдержаться…, а лечение этого изверга является делом государственным… Иди! Тетю Феню возьми, для поддержки…– посоветовала, напоследок, завлаб.
Делать нечего – и, в сопровождении уборщицы тети Фени – Муся пошла на задание… Внутри, у нее, что-то трепыхалось – и ее, то в жар бросало, то начинало знобить…: ей сердце вещало, что сейчас она встретиться и с Куртом – от отчаяния, Муся обратилась к Божьей помощи:
– Избави Господи, от слабости, перед врагом, лютым – и не дай прорости, в сердце моем, нежности к лукавому…! – несколько раз, Муся повторила, про себя, свое обращение к Богу – и, почувствовала душевное облегчение…
Они вошли в палату: на кроватях – друг против друга, лежали два фрица – поскольку, с Куртом – Муся уже была знакома, она направилась к другому… – и спросила, коротко: – Алоиз? – и тот, утвердительно, кивнул своей головой.
Муся взяла на анализ, из пальца, кровь у немца, а тетя Феня, влажной тряпкой, прошлась по полу – и, невозмутимые, затем, они покинули палату.
– Глянь, Муся, а сегодня тот фриц, смирненький такой лежал – и своими наглыми зенками не зыркал…– и, никаких лишних телодвижений не творил! Молитву читала? Правильно, с этими лукавыми…, без молитвы никак нельзя обойтись! А, ты, обратила внимание, что этот душегуб-Алоиз вида крови не переносит – морду свою, побелевшую, отвернул…
***
Наступило время испытаний, для Муси: Курт и Алоиз, под присмотром конвойного солдата, постоянно, курили в закутке, напротив их палаты… – и с бесстыдными, манящими улыбками, раскланивались, едва Мусе стоило показаться… Застигнутая врасплох, она смущалась, густо краснея, но вовремя вспоминала свою молитву…, что стала ее надежным щитом, при встрече с ворогом, коварным и жестоким…
– Избави Господи, от слабости, перед врагом, лютым – и не дай прорости, в сердце моем, нежности к лукавому…!
***
Как-то, Муся заглянула в палату, где, в одиночестве, лежала хворающая красавица – и вид пациентки потряс ее: будто, Ольгу Сергеевну лихорадило…
– Ольга Сергеевна, Ольга, Оленька!!! – Мусе, не сразу, но удалось вернуть пациентку в реальную действительность из «сумеречной дали»…: – Не поделитесь со мной, Ольга Сергеевна, что вас растревожило, до такой степени?!!! – Муся, чуя неладное, гладила Ольгу Сергеевну по голове…
– Маша, вы не поможете мне, убить ту фашистскую рыжую гадину: иначе, мне не видать покоя?!!! Я, даже, дышать нормально не могу, зная, что нахожусь под одной крышей с палачом, который приказал своим солдатам: спалить нашу деревню – и ее жителей, заживо, сжечь!!! Я уцелела случайно…– и стала свидетельницей, ужасной гибели моих родных и односельчан!!! И, эта мразь рядом…, а у меня нет сил, чтобы убить его!!! – из неимоверно огромных глаз Ольги Сергеевны лились горючие слезы, а ее исхудавшее тельце сотрясал озноб…
– Милая, милая Оленька Сергеевна, я очень постараюсь вам помочь, но вы, пожалуйста, успокойтесь!!! Я, прямо сейчас, начну действовать!!! Только вы, не плачьте!!! Поберегите свои силы! Обещаете мне?! – и, бегом, Муся побежала, в поисках главного врача.
Вот, силуэт главного врача клиники мелькнул в дверях палаты, где располагались военнопленные фрицы, но для Муси, этот факт, уже не имел никакого значения: эта рыжая тварь, лично и зверски, уничтожала советских людей – и принимать участие, в лечении подобной фашисткой гадины, что заслуживал расстрела, Муся не собиралась, более…!!!
Она забежала в палату, где проходило, очевидно, некое совещание: здесь присутствовали и представители американского Красного Креста, и двое сотрудников НКГБ, и руководящий персонал клиники…– до Муси донеслись слова профессора Игоря Евгеньевича Лужина:
– Поскольку, вашему протеже, Алоизу Хэнку данный препарат не подходит, пару таблеток, в качестве жеста доброй воли, вы, уважаемые американские коллеги, могли бы и пожертвовать нам…: в нашей клинике, на излечении, находиться тяжело больная пациентка…– прежде, чем платить кучу долларов, за данный препарат, мы хотели бы удостовериться, что он эффективен, в отношении заболевания нашей пациентки…
– Вы, профессор верно отметили, что этот новейший препарат стоит кучу долларов – и, распоряжаться, даже, парой таблеток – не в нашей власти! Потом, герр Алоиз совсем недавно принимает данный препарат…– рано, еще, говорить, что это лекарство не подходит, для лечения заболевания господина Хэнка…! – белесая и пресная представительница Красного Креста вела себя надменно, словно, она здесь главная – и решает все… Сам Алоиз не понимал, причины разговора на повышенных тонах – лишь, вертел рыжей головой…
Мусю распирало, от возмущения… – и она, забыв о приличиях и не стесняясь в выражениях, встряла в разговор надменной… с профессором:
– К черту вашего рыжего фашиста и убийцу-Алоиза: эту тварь, что сжигала наши села, вместе с жителями, может вылечить только расстрел!!! Профессор, к бесу эту нацистскую тварь: наша Ольга Сергеевна задыхается оттого, что не в силах дышать одним воздухом с палачом, что спалил их деревню, ее близких и всех жителей – и старых, и малых…, на глазах юной Оленьки!!! Необходимо, срочно, этих фашистов вернуть в лагерь для военнопленных – для начала: дорогим лекарством эта тварь обеспечена…– и хорошо, что оно, в данном случае, действуют губительно на организм убийцы! Сама жизнь воспротивилась, выздоровлению душегуба!!! И, наша Оленька сможет, вздохнуть полной грудью: она слаба – и молила меня о помощи!!! – увидев, что ее эмоциональное выступление не возымело нужного эффекта, Муся воскликнула, глядя, теперь, на офицеров НКГБ: – Что такое: я требую невозможного?! Что, ныне, эти душегубы – неприкасаемые, а здоровье нашей соотечественницы не в счет??? Неужели этих тварей, лютых, нельзя вернуть в лагерь, чтобы наши люди имели возможность дышать, просто дышать свежим воздухом…!!! – Муся сама стала задыхаться, от возмущения…
– Вернуть этих пациентов в лагерь необходимо, в данной ситуации! – проговорил профессор Лужин, затем, обратился, непосредственно, к Мусе: – Детка, вы, делали анализ его крови…, вы, узрели нечто катастрофическое…?! – профессор объяснялся с ней, пытаясь обойти острые углы…
– Узрела! Этого убийцу, душегуба никакие доллары не спасут!!! Больше ничего не скажу: я обещала Ольге Сергеевне помощь… Этой рыжей твари я не обещала содействия!!! И, вообще, я молодой специалист…– могу и ошибаться…: раз американские врачи решили, что данный препарат исцелит рыжую мразь от всех болезней, так тому и быть!!! – разгоряченная праведным гневом, Муся развернулась, и вышла из палаты…, а за ней вышел и один, из офицеров НКГБ, он нагнал Мусю…
– Передайте Ольге, что немцев, сейчас же, мы отправим в лагерь для военнопленных…– и дадим ход делу, о зверском уничтожении жителей ее родной деревни… Если, американцы не подпишут с нашей страной контракт… – рыжего гада ждет расстрел, но о последнем…, Ольге говорить, пока, не нужно…! – и он поспешил, вернуться в палату…
***
– Знаешь, Алоиз, твои дела плохи: эта белая моль, из Красного Креста, пожадничала: предоставить профессору, принадлежащие тебе, две таблетки … Потом, в данной больнице находиться женщина, которая может дать против тебя показания: ты, командовал теми, кто сжег ее деревню, ее родных и всех жителей! А, эта моль, для некой Ольги, пожалела двух таблеток, из твоей упаковки…: видишь ли, дорогие они…– словно, она распоряжается кошельком твоего брата!!! И, похоже, американские врачи поставили тебе ошибочный диагноз – и этот препарат, что ты, принимаешь, вредит твоему здоровью…, но Мусъ не говорит, что увидела в твоей крови…: она, целиком, на стороне Ольги, будто, они кузины… И, еще, Мусъ потребовала, чтобы нас возвратили в лагерь: ее Ольга не может, свободно, дышать, пока, мы здесь находимся…– и, судя по решительному виду офицеров НКГБ, нас, сегодня же, вернут в лагерь…! – в общих чертах, Курт-Вальтер обрисовал происходящее, своему истеричному соседу по палате – Алоизу…
– Ты, что понимаешь русский язык?! – удивился рыжий фриц.
– А, что тебя изумляет? Да, я сын кухарки, но мой отец… не жалел денег, на мое образование…– ответил уязвленный Курт-Вальтер.
Но Алоиз не обратил внимания на тон… речи Курта Шнитке: до него стало доходить, что его жизни угрожает большая опасность – и занервничал…, и выскочил, вдогонку, за представителями американского Красного Креста! Его попытался остановить конвойный…: тот не понял лепета Алоиза, на немецком языке…– тут и подоспел офицер НКГБ.
– Желаете поговорить со своим братом, в счет оплаты вызываемого американского абонента…? Не знаю, возможно ли, такое, но узнаю…– и офицер удалился, в сторону кабинета главврача.
***
Прошло некоторое время – и Алоиза позвали к телефону, а Курту-Вальтеру приказали: собрать все вещи…– их, двоих, возвращают в лагерь для военнопленных…– там, им предстоит и долечиваться…
***
– Генрих!!! – завизжал в трубку Алоиз: – Белая моль – твоя любовница надумала меня сжить со свету!!! Подсчитывает деньги, в твоем кошельке – и даже, пожадничала для профессора две таблетки, из той упаковки, что ты, мне прислал!!! А, он просил для Ольги!!! Ольга – кузина Мусъ, что определила, по анализу моей крови, что мне неправильно поставили диагноз – и препарат, что мне привезла твоя любимая моль…, он губит меня, а не лечит!!! Вы, сговорились?!! В больнице лежит женщина, что меня опознала!!! Да, я – солдат – и мне приходилось убивать мирное население!!! А, что делать, если, эти, так называемые мирные, поддерживали партизан??!!! Да, если бы не сговор их женщин и детей, в тылу нашей армии…– мы, возможно, и не проиграли бы войну!!! Но, нам, в нашем тылу, навязали такую беспощадную битву…!!!!! Коротко, если ты, не подпишешь контракт с русскими…– не увидишь меня никогда: как военного преступника, меня расстреляют!!! Ты, этого ждешь??!!! Свою моль больше не присылай своему отвергнутому брату…– и, меня возвращают в лагерь: твоя моль утверждает, что препарат мне поможет – меня больше нецелесообразно лечить в этой клинике!!! Ты, добился своего: я погибаю, а тебе ждет дикое счастья, с твоей молью!!! – не дав брату Генриху и слова молвить, взбудораженный до предела, Алоиз бросил трубку… и, бегом, покинул кабинет главврача.
Через минуту зазвенел, вновь, телефон – звонил влиятельный Генрих Хэнк…– и, поскольку представители Красного Креста покинули клинику, американский бизнесмен имел разговор с главврачом клиники, с офицером НКГБ и с профессором Лужиным…
***
Муся, не ждала и не гадала, но заслужила похвалу от профессора Игоря Евгеньевича Лужина: моложавый приятный мужчина, в этой клинике был главным консультантом – и, на базе клиники, проводил и практические занятия со своими студентами, из Медицинского института …
– И, так, вы – Муся, большая молодец…: не всякий дипломированный врач-лаборант обратил бы внимание, на аномалию, в мазке крови этого фрица – Алоиза. Непонятно, как могли так ошибиться американские медики…– и поставили фрицу подобный диагноз… – и лекарства прописали, дорогущие, но совершенно, для него, бесполезные?! Прописанный препарат больше вредит организму немца…– в этом, я согласен с вами…– вот, нашей пациентке – Ольге Сергеевне, данное лекарство, могло бы и помочь…– задумчиво, произнес профессор: – Вы, большая умница…– на какой факультет, к нам, в Медицинский институт поступать будите?! – живо, поинтересовался профессор Лужин.
– Что вы, профессор: далее, я собираюсь работать, чтобы маме стало полегче…– ведь, она, одна, растит нас троих…– все «жилы свои надорвала»!!! Папа погиб в начале войны…– ответила профессору бесхитростная Муся…
– Жаль, жаль…– словно эхом, отозвался профессор Лужин.
Дверь клинической лаборатории приоткрылась – и возник солдат, из конвойных, но, ныне, он не сопровождал фрицев – был один…– и этот солдат поманил к себе Мусю. Ее заинтересовал визит солдата – и Муся вышла, на его зов, в коридор.
– Мария, эти двое фашистов сегодня отбыли в Америку…, но Курт – тот, что седой…, чтобы ты, не считала и его таким же зверем, как рыжего фрица, просил, передать тебе… эти таблетки: они рыжему не нужны, а вам могут пригодиться, с вашей кузиной Ольгой! М…да…! Посмотришь на тебя…– птичка-невеличка, однако, американским врачам «нос утерла»! Может, и в кино со мною сходишь? Вот, купил билеты на трофейную музыкальную комедию…– так, ждать тебя, завтра, у кинотеатра…?! – Мусю, еще, никогда и никуда парни не приглашали…– и она мотнула головой, в знак согласия…
– Что служивому от тебя потребовалось? – заинтересованно, спросила лаборантка Лида…
– Пригласил, посмотреть трофейную комедию…– не вдаваясь в подробности, ответила Муся…– и, печально, вздохнула: хотя…, какое ей дело до седого фрица и его отъезда в Америку?!
***
Перед уходом из клиники, Муся посетила кабинет профессора Лужина…
– Игорь Евгеньевич, эти двое фашистов отбыли в Америку, похоже, нужный контракт наши… все же подписали…– и седой гад передал мне, через конвойного, злосчастный препарат… – Муся вынула из кармана пальто заветную упаковку и положила, перед профессором, на его стол: – Как вы, думаете: в том, ведь, нет греха, что я приняла от фашиста эти лекарства?! Только, как Ольге Сергеевне эти лекарства давать: от убийц своих родных, она ничего не примет?!!! Может, таблетки истолочь в порошок – в таком виде Ольга примет: подумает, что предлагаемый исцеляющий порошок творенье ваших рук?! – Муся, вопрошающе, посмотрела на профессора Лужина.
– Муся, вы, правильно сделали, что не стали в лаборатории рассказывать, о подарке немца: вы, и я об этом знаем – и довольно! Я посоветуюсь с мужем Ольги Сергеевны…– и вы, его видели…: того майора, из НКГБ…– как он скажет, так мы и поступим…– профессор Лужин прижал к своим губам палец, в знак молчания – и Муся, молча, кивнула, в ответ – и покинула его кабинет.
На следующий день, после работы, конвойный солдат поджидал Мусю, но возле клиники. До начала сеанса оставалось время – и Семен, так его звали, предложил Мусе прогуляться по парку, зайти в кафе: покушать мороженого…
Вот, таким образом, судьба свела Мусю с будущим мужем и отцом ее двоих детей….
***
Через два месяца Ольга Сергеевна выписалась из больницы, но прежде, все два месяца, ежедневно, Муся дробила и растирала каждую целительную «американскую» таблетку в мелкий порошок – и пациентка принимала из рук Муси живительную дозу, не раздумывая… А, еще, через каждые три дня Муся делала забор крови у Ольги, на анализ… – таким образом профессор Игорь Лужин, что являлся основным лечащим врачом Ольги Сергеевны, отслеживал: влияние на организм пациентки «заморского» препарата…
***
Новоизобретенное заморское лекарство помогло молодой женщине, до определенной степени, восстановить иммунитет: Ольга Сергеевна оживилась, почувствовала прилив сил, ее перестала мучить аритмия – и, в ускоренном темпе, она стала набирать вес… Последнее обстоятельство обеспокоило профессора Лужина: в быстром наборе веса, он увидел некий, побочный эффект данного препарата…– и, посоветовавшись с ее мужем, Ольге Сергеевне отменили данное лекарство…– и было решено, выписать ее из больницы… Ныне, раз в две недели, Ольга Сергеевна должна была являться в клинику, на медицинский осмотр…
***
Из окна клинической лаборатории, ее сотрудники наблюдали, как радостная Ольга Сергеевна выходила из клиники – и, прежде, чем сесть в автомобиль мужа, она обернулась – и помахала рукой профессору Лужину, что провожал ее, взглядом, из окна своего кабинета, а про Мусю как-то забыла…
– Ну, что, Маша с «Уралмаша», дождалась ты, благодарности от своей Ольги Сергеевны?! А, уж, так суетилась, около нее! – вслух, позлорадствовала Лида…– Фаина Георгиевна, заведующая лабораторией, ехидно скривила губы.
– Я, не с «Уралмаша», а из медицинского училища к вам, на практику, пришла…– и профессию медика я выбрала, чтобы помогать людям! Моя душа жаждала, исцеления Ольги Сергеевны – теперь, она удовлетворена – и это главное! – спокойно, ответила Муся.
***
Мама Муси – Ольга Федоровна одобрила нового знакомого дочери: хозяйственного парня за версту видно…! Едва Семен переступил порог их дома, сразу взялся за молоток, чтобы починить крыльцо…– и укрепить пол в деревянном туалете. Ольга, тогда, пожаловалась ему, что крыша начала протекать в кухне – Семен полез и на крышу – и протечку ликвидировал…
Совсем другое дело…– жених Марины: этот свой нос от всего воротит: посмеялся над тем, что туалет у них находиться рядом с грядками, в огороде! И, что такого…: они живут в частном доме – для справления нужды в ночное время, у них специальное ведро, что стоит в сенях, оно заменяет им ночной горшок! И не они одни, так живут…
Ольга Федоровна считает, что дочь, при своей красоте, все же «не по себе дерево рубит»: Сергей – сын инженера и домохозяйки, и сам «без пяти минут» офицер танковых войск, а ее Марина, выпускница швейного училища и дочь рабочего, и колхозницы…– неравный брак налицо! Но Марина разумных доводов слышать не желает…– вцепилась в Сергея «мертвой» хваткой…– и добилась своего: заявление в загс они подали…– несмотря на то, что родители Сергея были против его брака с Мариной…
***
Ольга Федоровна, чтобы справить скромную свадьбу дочери, извлекла свои куцые сбережения, заняла денег у ближайших соседей – и, молодым, золотые обручальные кольца приобрела, свадебное платье для дочери и, ей же, белые туфли купила – немного денег осталось, на приобретение продуктов, для застолья в тесном кругу близких людей… За три дня до свадьбы, Марина примчалась домой вся в слезах и соплях:
– Боже, почему я такая несчастная: угораздило же меня родиться в такой убогой семье…– если, Сергей от меня откажется…, я руки на себя наложу!!!
Муся увидела, как «помертвело» лицо матери, после обидных слов, сказанных Мариной: ведь, их хрупкая мама, с самого начала войны, работает на заводе, опиловщицей деталей – работа нудная, еще и платят копейки – и приходиться их мамочки подрабатывать уборщицей… Потом, она и недоедает – с дочками делится…– лишь бы они не голодали! И не мерзли… Девять лет так и тянет на себе, непосильную ношу вдова солдата: за себя и за погибшего мужа…– и такие слова, сказанные в сердцах, услышать от дочери…!!!
– Что ты, голосишь, как по покойнику – объясни внятно: что произошло?! – Муся, чтобы прекратить истерику Марины, накричала на нее. И, затем, когда сестра вышла из полумрака коридора…, Муся узрела небольшие пигментные пятна на лбу Марины: – Так, она беременна! Господи, что же будет?!
– Объяснить вам, что случилось??! Так вот, что случилось: приехали родители Сергея…, узнав про нашу свадьбу, его мамаша пригласила на наше свадебное торжество двадцать ребят, из взвода Сергея, а у тех… есть жены или подруги – и не чета мне… – и все в золоте, и разодетые в шелка!!! Сергей предложил нашу свадьбу отложить: ему стыдно, потчевать своих товарищей-курсантов одним винегретом и докторской колбасой!!! – прокричала Марина.
– Успокойся, я попытаюсь раздобыть деньги…– не нужно откладывать свадьбу! – Муся еще не знала, где она возьмет деньги…, но ради душевного спокойствия мамы, она готова была расшибиться в лепешку…
– Занять денег можно, но главное – отдавать чем?! Муся, у меня, в отношении тебя, намерения серьезные – значит, твои проблемы – это и мои проблемы… Я, завтра же, отпрошусь со службы и съезжу к маме, в деревню: привезу оттуда пару мешков картошки, овощей, солений, повидла… Попрошу у мамы одного порося заколоть…– и на свадебном столе у Маринки, кроме винегрета, будет картошка с мясом, пироги с разными начинками…, а к чаю –повидло… Только самогонку господам офицерам на стол не поставишь – нужны деньги на водку и на вино, для дам…– пока Семен говорил, Муся заметила, как, постепенно, в себя стала приходить мама Ольга…
– Семен, и я с тобой поеду в деревню: тебе, одному, такую тяжесть не дотащить! – решительно, заявила Муся – а Семен промолчал, что собирался договориться с колхозным водителем: за кусок мяса и бутылку водки, тот его до города доставит, со всем грузом…
Как-то сразу, успокоилась Марина, и ополоснув лицо прохладной водой, приведя себя в божеский вид, она покинула родной дом и направилась на КПП танкового училища, чтобы встретиться с Сергеем и сообщить ему: их свадьба состоится…– не смотря ни на, что…!!! В противном случае, она пойдет к руководству училища…!!! Она не позволит Сергею бросить себя, тем более сейчас, когда она вынашивает его ребенка!
***
Вопреки наставлениям лечащего врача, Ольга Сергеевна появилась в клинике не через две недели, после своей выписки, а в середине лета, по прошествии двух месяцев…: все это время, вместе с сыном, она отдыхала в служебном санатории, на берегу Черного моря. Профессор Игорь Евгеньевич Лужин, слегка, пожурил свою пациентку, за ее недисциплинированность – и, обменявшись улыбками, они направились в сторону лаборатории…
– А, где наша Маша?! Вышла на минутку…? Ольга Сергеевна пришла на плановое обследование – надо бы у нее кровь взять… – профессор Лужин пребывал в радужном настроении: его богиня явила себя… – и он, широко, улыбался, присутствующим в клинической лаборатории, женщинам…
– Маша вышла, но не на минутку, а навсегда: завтра ей предстоит защита дипломной работы…– потом распределение, к новому месту работы – не знаю, увидимся ли когда, еще…– с ехидцей, ответила Фаина Георгиевна, заведующая лабораторией: – А, у нас, как видите, много больных, перед нашим кабинетом, в коридоре сидит…– и вашей красавице придется подождать…– этим ответом, она добила импозантного профессора Лужина.
Игорь Евгеньевич Лужин помчался к главврачу клиники, а Ольге Сергеевне, как простой смертной, пришлось встать в очередь… Проходящая мимо, уборщица тетя Феня узрела красавицу Ольгу – и, сразу, поменяла свои намерения…– она вошла в лабораторию, плотно, прикрыв за собой дверь…
– Писаная красавица объявилась…: смотрю, в очереди сидит, бесстыжая! Нет, это же надо…: сколько времени и сил Муся на нее положила, а эта Жар-птица, даже, не попрощалась с ней – ушла из клиники по-английски!!! Так плюнуть девчонке в душу!!! Я встретилась с ней вчерась: Муся со своим Семеном торопились на автобус, идущий мимо его деревни… Опять хлопочет о чужом счастье: ее сестра замуж собралась, но за картошкой и мясом, для свадебного стола, поехала Муся… Денег в их семье не хватает…– теперь, Семен, ради Муси, готов наизнанку вывернуться…, что и тот фриц: как же ему Муся глянулась… – шоколадками, конфетками, душистым мылом, духами ее приманивал…!!! Недавно узнала от солдата…– он, тоже, в нашей клинике дежурил, все немцев караулил…: так этот Курт прибрал, себе, лекарства дорогущие, что рыжий бес хотел выбросить в унитаз…– и, потом, он их Мусе передал, через Семена… А, наша добрая душа все дорогие лекарства извела на эту мадаму, которая ее использовала, и, ныне, знать не хочет!!! А, оставила бы Муся себе лекарства заграничные, дорогущие, так, сейчас бы, не носилась, как курица с отрубленной головой, в поисках денег…! Продала бы те лекарства – и хватило бы денег, чтобы сестре свадьбу справить! Неразумное дитя – эта Муся, что и говорить!!! Так жаль ее!!! – вздыхала сердобольная тетя Феня.
– Да, уж, замучаешься, людям с черствой душой, добро делать! – вторила ей лаборантка Лида.
***
– Игорь Евгеньевич, что же вы, скрыли от меня: целительные порошки, которые, якобы, изготовляли вы…, на самом деле являлись импортным лекарством – и жутко дорогим!!! Его, Маше презентовал второй…: седой немец, который, как оказалось, был влюблен в нее…!!! – расстроенная, Ольга Сергеевна смотрела на Игоря Евгеньевича, чуть не плача: – Боже, я и не замечала за собой: какая я равнодушная!!! Я не стану больше наблюдаться в вашей клинике…– прощайте! – Ольга Сергеевна направилась к выходу…
Машина, что выделил ей муж, быстро довезла ее до дома – и Ольга Сергеевна, сразу, бросилась, перебирать свои драгоценности – и отдельно отложила: цепочки с кулонами, пару перстней и трое сережек, один ювелирный гарнитур…– все эти ценные безделицы подарили ей знакомые, по разным поводам, а ее душа противиться их надевать… Ольга Сергеевна сложила отобранные золотые вещицы в пакет…– они не нужны ей, но Маша сможет, перевести в деньги эти ювелирные украшения, тем более, что все они имеют ценовые бирки, с указание пробы…
Пришла с улицы няня Александра Александровна с сыном Ольги – Филиппом…, тут и муж подоспел:
– Ольга, мне водитель доложил, что ты, была чем-то расстроена…– едва сдерживала слезы… Что случилось в клинике?! – муж Тимофей выглядел озабоченным…
– Ничего страшного, наверное…! Моя беда в том, что я считала себя хорошим, правильным человеком, а оказалось, я – бездушная кукла…, но ты, не поможешь мне, узнать адрес девушки Маши, той, что в клинике…– Ольга не договорила…, но тихо заплакала…
– Дорогая, не нужно плакать: все поправимо…, адрес я сейчас принесу…
Через полчаса Ольга Сергеевна стояла у дома Муси, но, кроме Ольги Федоровны – ее матери, дома никого не было…
– У меня личных сбережений нет: я никогда не работала…, но у меня есть драгоценности, что принадлежат мне, а ваша семья, как я слышала, остро нуждается в деньгах – вот, эти драгоценности можно сдать в ювелирную мастерскую…– Ольга Сергеевна развернула свой пакет – и у Мусиной матери, от удивления, приоткрылся рот…
– Давайте, вот это кольцо, больше похожее на золотой булыжник, сдадим моему знакомому ювелиру…– пока, Маша в деревне, вы, сможете что-то прикупить к свадебному столу… Остальными ценностями Маша, пусть, распорядиться по своему усмотрению: я так обязана ей, своим здоровьем! – предложила Ольга Сергеевна своей тезке Ольге Федоровне.
На машине, что находилась в распоряжение Ольги Сергеевны – две женщины, стремительно, оказались в нужном месте… От ювелира, Ольга Федоровна вышла почти богатой женщиной: в ее носовом платочке лежали пятьсот пятьдесят восемь рублей…– для их семьи – громадные деньги…!
На той же машине ее и доставили, обратно, домой…, но в магазин Ольга Федоровна, на сей раз, не побежала, а достала свой список, где были записаны ее долги…– и пошла по соседям, и триста двадцать, одолженных рублей, она возвратила своим заимодавцам! Оставшиеся, двести тридцать восемь рублей, Ольга Федоровна припрятала: после истеричного откровения дочери Марины, которая на раз…, обесценила все многолетние и неимоверные усилия своей матери, в ее душе, будто…, что-то оборвалось… – и, ныне, прозрев, Ольга Федоровна больше и не помышляла, «выворачиваться наизнанку», ради прихотей эгоистичной красавицы-дочки…
– Похоже, сколько добра для нее не делай, Маринке всего будет мало…! – осознала и признала свое поражение ее мать, Ольга Федоровна…
***
Семен, как-то, в разговоре, поведал Мусе, что у его матери проблемы с артериальным давлением…– и когда они отправились в деревню, Муся прихватила с собой старенький аппарат, для измерения давления, что презентовал ей профессор Лужин…– и это был верный путь к сердцу будущей свекрови! Лукерья, так звали мать Семена оповестила всех своих деревенских подружек: девушка ее сына, почти, дипломированный врач – измерила ей давление…– и таблетку, соответствующую, дала – и, теперь, она-Лукерья чувствует себя…, словно бы, молоденькой!
И, пока, Семен выкапывал, в огороде, молодую картошку, к Мусе выстроились, в очередь, все деревенские пожилые женщины, а некоторые…– и внуков своих прихватили с собой…– и Муся, как полагается сельскому врачу, всех осмотрела, давление измерила, порекомендовала лекарства, для повышенного… и пониженного давления… На слова одобрения, высказанные Лукерье односельчанками, она, с достоинство отвечала:
– Мой Сема, только, на стоящих девушек обращал свое внимание, всегда: он, у меня, не пальцем деланный!!!
***
Деревенский грузовик доставил их в город к девяти часам вечера… Семен и водитель грузовика выгрузили и перенесли в дом два мешка молодой картошки и авоськи: с луком, морковью, свеклой, свежими огурцами…и пучки укропа, и петрушки. Затем, дошла очередь и до банок: с солеными огурцами и помидорами, маринованными грибами и яблочным повидлом… Потом, занесли на кухню поросячью тушку и приличный кусок соленого сала… И, как было оговорено заранее, Семен достал из шкафа две бутылки водки и протянул их водителю грузовика – поскольку кусок свежего свиного мяса тот получил еще в деревне…– довольный водитель завел грузовик – и отбыл в деревню…
Для остальных, присутствующих в доме Ольги Федоровны, началась иная часть «марлезонского балета»: Семен, на тележке, привозил с колонки воду, в двух бидонах …– а Муся, Ольга Федоровна и младшая дочь, и сестра – Любочка перемыли, сперва, все тарелки, салатницы, стаканы, рюмочки и чашки – а, затем, и привезенный картофель, овощи и зелень… Вслед за тем, поставили на плиту: отварить картофель и овощи, для салата и винегрета … Картофель, для приготовления второго блюда…, чистили две подружки Марины, что пришли к ним в дом с ночевкой… Сама же Марина…, с вечера, отправилась спать: завтра ее свадьба…– и выглядеть она должна сногсшибательно…– для этого, ей необходимо выспаться…
В три часа ночи, «взмыленные» – от трудов праведных, родные и подружки невесты отправились в теплую баню…– «освежиться» … Последним, сделав еще одну ходку за водой…, в баню отправился Семен!
***
Свадебный стол накрыли во дворе: дома и тесно, и жарко… Хотя, красной и черной икры не было…, но гости, с удовольствием, уминали: и салат «Оливье», и винегрет, и шпроты, и соленое сало, и «Докторскую» колбасу…– потом, скушали тушеный картофель со свиным мясом… Распробовав самогоночки, подкрашенной кофе, что поставили на стол в трех графинах, без пяти минут офицеры, вместо водки, стали налегать на домашний «коньяк»… И, конечно же, молодежь много танцевала, под заведенный патефон…– пластинки, по их заказу…, ставила серьезная Любочка…
Внезапно, на свадебном торжестве объявилась Ольга Сергеевна с мужем Тимофеем Ивановичем и сынишкой Филиппом… Они привезли, в дар молодым, пять бутылок шампанского, три палки копченной колбасы, четыре коробки шоколадных конфет и два бисквитных торта… Стремительно, были откупорены все пять бутылок шампанского…, что добавило веселья молодым супругам и их гостям, но испортило, окончательно, настроение родителям жениха Сергея… Вслед, две близкие подруги Ольги Федоровны принесли на пространной доске, выложенные рядком, ароматно пахнущие, пироги…
– О, Серега, лакомый «винегрет» получается, из твоей свадьбы!!! Предлагаю, поднять бокалы, за умелые ручки хозяюшек, что приготовили такие вкусные яства!!! – предложил один, из курсантов – и его тост был встречен, с оптимизмом…
Маринина свекровь сидела за свадебным столом – и серела, и бледнела, лицом, от злобы…– и досады: свадьбу сына расстроить не удалось!!!:
– Непонятно, откуда, эта голытьба взяла немалые деньги и, в срочном порядке, организовали пристойное застолье?! А, ведь, Сергей утверждал, что рассчитывали, только, на присутствие близких?! И, откуда, у этих сирых людишек взялось такое ожерелье с сапфирами и кольцо …, что надето на снохе Марине: этот ювелирный гарнитур весьма красит невесту! И мамаша ее сидит, приукрашенная золотыми серьгами и кольцом с жемчугом! А, сестрица Маша – эта неброская тихоня, накрыв свадебный стол, отправилась, защищать диплом: оказывается, она оканчивает медицинское училище… Ох, Сергей, Сергей, лучше бы ты, выбрал эту Машу: не так бы было стыдно, перед нашими родными и знакомыми!!! Вот, отец Сергея притомился, скорбеть о неравном браке сына Сергея – принялся, пить домашний «коньяк» и закусывать …
К четырем часам дня вернулась домой Муся, показала маме свою растопыренную ладонь – и Ольга Федоровна поняла: несмотря на то, что дочка спала этой ночью не более двух часов, ей, все же, удалось, защитить свою дипломную работу на отлично… Такая радость!!!
***
Навстречу ликующей Мусе поторопились Ольга Сергеевна и Семен…: оба желали ее поздравить с успешной защитой диплома…, но их опередил, неизвестно откуда взявшийся, мужчина в штатском:
– Мария Григорьевна, у меня пара вопросов имеется к вам…– и касаются они военнопленного Курта Шнитке…
У Муси сердце улетело «в пятки» – и с удивлением, она спросила незнакомца:
– Я не смогу, ответить на ваши вопросы: я никогда и не заговаривала с этим Куртом… А, что он не являлся простым солдатом, а, как, и тот рыжий фашист, был из СС?!! – на незнакомца, с удивлением и страхом, смотрели широко распахнутые глаза…
– Вот, нам бы, тоже, очень хотелось узнать: кто – он?! Но, все твердят только одно: мы ничего не знаем о нем… И, кто же знает?! – строго вопрошал незнакомец – и Мусю осенило:
– А, ведь, такой человек есть…– это второй военнопленный, что привели к нам в клинику, вместе с тем Шнитке… Не зря же тот…, пошел с топором на Шнитке и нанес ему серьезную рану…, а, потом, и себе палец оттяпал… Из нашей клиники его увезли в психиатрическую: он вел себя неадекватно…– и, если он совсем не лишился разума, возможно, от него вы, узнаете нечто, об этом Шнитке…
– Вот, видите Мария Григорьевна, как много вы, знаете…: о втором пленном нам никто не говорил… Благодарю вас, за содействие – и о нашем разговоре, никому…!!! – и, незнакомец быстро удалился…
– Кто это был, доченька?! – Ольга Федоровна выглядела взволнованной:
– Не волнуйся, мама: этот мужчина искал знакомого, но…, на нашей улице, такой не проживает…– успокоила свою маму Муся.
Потом, они сели за свадебный стол, выпили, немного, шампанского…– и о визите незнакомца, благополучно, забыли.
Юлия, по кличке Кислятка.
Четыре офицера НКГБ прибыли в психиатрическую клинику: в ее стенах содержался, интересующий их, военнопленный солдат СС…
– Что вы, хотите узнать от этого бедолаги?! Его мучают сильные головные боли…– ему трудно сосредоточиться – даже, если он что-то и знал…, вряд ли вспомнит, в его-то состоянии!!! – высказал свое мнение лечащий врач.
Но офицеры НКГБ и не думали отступать…
– Йозеф, вы, знаете Курта Шнитке? – пленный не реагировал на вопрос – и ему подсунули… фото, на котором был запечатлен майор Вальтер Ляйд:
– Да, да – это, именно, он курировал эвакуацию ценностей и архивов… Мы выполнили, поставленную нам, задачу…, а нас расстреляли!!! Мой Бог, как болит голова!!! Моя голова!!! – воскликнул пленный, больной психически и принялся, перекатываться на кровати, от нестерпимой боли…
– Доктор, вколите этому пациенту обезболивающего и такую дозу снотворного, чтобы без проблем, он смог перенести перелет до Москвы… Данного пациента мы забираем у вас…, под нашу ответственность! – твердо объявил старший, из офицеров НКГБ…
***
Йозеф Штольц открыл свои глаза – и, первое, чему он удивился: его мозг не терзала пронзительная боль и назойливые голоса не звучали в его голове… – непривычные ощущения…!!! Затем, он увидел свою маму – и нашел всем «чудесам», только, одно объяснение:
– Мама, мы оба умерли…– и встретились с тобой на Том Свете…?!
Пожилая, опрятная немка, беззвучно, заплакала – и обильные слезы полились из ее глаз:
– Ах, сынок, я уж и не надеялась, что ты, придешь в сознание… Тебя прооперировали в русской клинике…– и хирург утверждал, что операция прошла успешно: опухоль, что давила на твой мозг, удалена…, но целых десять дней ты, не приходил в сознание… Нас, сразу, вызвали из Германии…– и уже три дня, как я нахожусь рядом: хирург велел, постоянно, разговаривать с тобой… Сынок, мы и не надеялись, с твоим отцом, но ты, жив…– это невероятно…!!! – пожилая женщина взяла за руку своего сына, обнаружив отсутствие одного пальца, она, сызнова, залилась слезами и принялась, целовать оставшиеся пальцы своего любимого мальчика.
Очевидно, известные службы были уведомлены, что Йозеф Штольц пришел в сознание – двое сотрудников НКГБ появились в палате:
– Герр Штольц, с пробуждением вас! Пришла пора вам, отомстить за себя и за своих убитых сослуживцев!!! Не напрягая, особо, свою голову, все же постарайтесь, припомнить, что вы, помните: о месте захоронения архива Абвера и гестапо?! Сегодня вы, отдыхайте, с мамой общайтесь: мы подойдем к вам завтра… – переводчик перевел… и, убедившись, что больной понял их правильно, два офицера НКГБ удалились.
***
Пятидесятые годы – мирные годы, счастливые годы…
***
Муся с Семеном призадумались о своей свадьбе! И Ольгу Сергеевну ждали большие перемены: ее мужа Тимофея Ивановича повысили до звания подполковника и переводили, по службе, в Москву – членам этой семьи предстояло, последовать за своим главой … А, девушке Юле предстояло, вновь, встретиться с ее прошлым… в стенах НКГБ.
***
Неделю назад ей, воспитаннице Детского дома, исполнилось 18 лет – и она, успешно, окончила 8 классов. В настоящий момент, Юле предстоял выбор самостоятельного жизненного пути и расставание с привычным образом жизни… Здравствуй, взрослая и независимая жизнь! Прощай, Детский дом!
В смятенные раздумья Юлии вторглась дежурная воспитательница Детского дома: она передала ей повестку, из которой следовало, что Юлию, завтра, ждут… Пять лет прошло с тех пор, как окончилась война…– концлагерь, где узницей была и девочка Юля, освободили американцы…– потом, была долгая дорога домой, а в конце пути 13летнию Юлию ожидала встреча с сотрудниками НКГБ… С тех пор прошло пять спокойных лет…– и, вот, ей принесли повестку! Юля знает, что за прошедшие пять лет, ее жизнь была безупречной, но грядущая встреча с сотрудниками НКГБ тревожила ее: за свою недолгую жизнь, Юля пережила столько бед, испытаний и потрясений – иным и за век столько горя не выпадало! Минувшее, вновь, настигло ее!
***
До девяти лет, бесшабашная Юлька бед не знала: с родителями и младшим братишкой она жила в одном, из военных городков Белоруссии…
У Юли имелись две задушевные подружки – Тамара и Алена. Все трое, на тот момент, окончили 2 класс – и в свободное, от занятий в школе, время закадычные подружки, все также, проводили вместе – в военном городке их прозвали неразлучными тройняшками.
Известие, о начале войны, Великой Отечественной, девочки встретили спокойно: они верили, что война долго не продлится, ведь, наша Красная Армия сильнее всех… – им ли не знать – у всех троих… папы были военными!
***
Тем знойным днем, в начале июля, три подружки, отпросившись у своих матерей, пошли по ягоды, в лес, что находился рядом с их военным городком. Когда они возвращались домой, первой, встревожилась Тамара:
– Девочки, там немцы…: их жесткую речь я не спутаю ни с чьей…!!!
Из леса, на поляну, они не вышли, из предосторожности, а выползли… Тамара оказалась права: окрестная местность была заполнена солдатами в чужой форме, их мотоциклами, машинам…– и солдаты сгоняли к небольшому овражку значительную группу людей, тыча своими автоматами в спины тех, кто имел неосторожность замешкаться…
Пестро одетые женщины, их дети, старики…– это были цыгане…– и, чтобы рассмотреть, получше, стоящих в отдалении от цыган… – Юля, Тамара и Алена поползли, на пузе, по зеленой траве к густому кустарнику. То, что они увидели, привело их в шок: в людской толпе подруги опознали и своих близких, и соседей…– поодаль от цыган стояли жители их военного городка!
Тогда, Юле не хотелось верить, что может произойти что-то плохое: такой солнечный и жаркий день – и небо голубое, голубое…, и сквозь гортанные, хриплые выкрики солдат чужой армии, прорывается щебет птиц и стрекотанье кузнечиков…
В плохое…, похоже, не хотелось верить и юной, и очень красивой цыганке, что держала на своих руках грудного ребенка – и когда один, из пособников немцев, обратился к своему сотоварищу, могучего телосложения:
– Гуцул…– позвал он, тут юная цыганка и встряла в их разговор…
– Ром, какой же ты, гуцул?! Неужели у тебя подымится рука на своих соплемен…? – тот, кого окликнули Гуцулом, перекосил, в дьявольской ухмылке, свирепое лицо – и, вскинув свой автомат, он прошил юную цыганку автоматной очередью…– а завидев одобрение, в глазах немецкого офицера, принялся, расстреливать всех цыган. Но все еще заливался плачем младенец, в руках убитой красавицы-цыганки – и Гуцул выстрелил малышу в лицо, но из пистолета… Затем, он прошелся с тем пистолетом и попинал каждого, лежащего на земле, ромалэ – и, кто подал признаки жизни, был им добит…