Подсолнух

Подсолнух

Женя сидела в потёртом кресле на даче своих родителей. В небольшом камине пришёптывал что-то огонь, время от времени сердясь рыжими всполохами. Иногда какая-нибудь дровинка падала, и тогда облако мелких искорок вырывалось вверх с весёлым потрескиванием. Пожалуй, это был единственный звук, который не раздражал женщину в последние полгода.

На стеклянной крышке журнального столика рядом с креслом стояла большая тарелка, на ней – надкусанный и забытый кусочек сыра, рядом фарфоровая чашка, в которой остывал недопитый чёрный чай со смородиной. Смородина… Она всматривалась в пламя, как будто старалась разглядеть что-то сквозь него. И ей казалось, что она видит…

***

Одноэтажный выбеленный дом. При входе веранда, застекленная небольшими разноцветными стеклами. В них заглядывает солнце, и свет от этого становится калейдоскопическим. Прямо под окном дубовый стол с чашей малины и смородины посредине, по бокам – лавки, покрытые черным лаком. На полу возле входа дерюжка в красно-зелено-ржавую полоску. На ней хозяином растянулся кот под стать дерюжке: черные полосы на дымчатой шерсти. Голова у кота огромная, глаза круглые, почти бирюзовые. Из веранды коридор ведёт в переднюю комнату. Справа печь, внутри неё дышит и подрумянивается хлеб. Слева у стены ещё одна деревянная лавка с множеством лоскутных подушек, перед ней обеденный стол с белой скатертью, на нём жестяная кружка с парным молоком, тарелка с солнечной пшенной кашей и кружевные тонкие блинчики. Аромат почти готового хлеба обнимает все пространство. Уютно.

Из задней комнаты вприпрыжку выбегает девчушка лет пяти в зеленом шелковом платьице и розовых бантах в соломенных косичках.

– Бабунечка, а варенья дашь? Малинового хочу.

– Садись, дитятка, садись, воробушек мой. И малинового, и абрикосового принесу, – ласково говорит сухонькая старушка с быстрыми, не по возрасту яркими глазами.

Девочка забирается на лавку и обхватывает ручками кружку с молоком:

– Тёёёплое…

***

Женщина оторвалась от огня и прикрыла глаза. От непрошенных воспоминаний вздрагивали повлажневшие ресницы. Кто бы мог подумать тогда, что беззаботная хохотушка и по-мальчишески непоседливая Женька станет действующим сержантом медицинской службы Свиридовой Евгенией Симоновной.

«28 декабря. 28-й день подряд он приходит в одно и то же время», – женщина оторвалась от захвативших её мыслей, услышав громкий одиночный лай за дверью. Медленно встала и, слегка припадая на левую ногу, пошла открывать. Мороз пыхнул на неё бодрящим воздухом и швырнул накрахмаленной пудрой в лицо. Женя глубоко с удовольствием вдохнула и опустила глаза. В полуметре от порога сидел Джуль, золотистый ретривер, в зубах у него был очередной конверт с номером 28 и словом «Открой». Это было исключение, поскольку все предыдущие были с пометкой «открой первого (и дальше по порядку) января».

Первый раз Женя была уверена, что это ошибка и собаку обманул нюх – заблудилась. Она уже хотела закрыть дверь, как Джуль спокойно встал, подошёл вплотную и положил ей на тапки послание. Он ушёл только после того, как женщина подняла конверт и прочитала: «Это Джуль. Не бойся его. Просто собирай конверты, которые он будет приносить. Этот открой 01.01.2025». Она постояла в нерешительности, посмотрела по сторонам и вернулась в дом в полной уверенности, что это всё же ошибка. Ей даже не было любопытно, что там внутри – да и зачем подглядывать за чужой жизнью? Женщина бросила конверт на комод рядом с камином и забыла про него до 18:00 следующего вечера. Джуль никогда не опаздывал. Все последующие дни она уже ждала нового знакомого и даже успела привязаться к нему. Однажды предложила Джулю кусочек колбасы. Тот помедлил, подошёл, будто из вежливости, осторожно понюхал, облизнулся и сел рядом, так и не прикоснувшись к угощению. «Всё правильно», – подумала Женя, – «у чужих ничего брать нельзя». Она смутно сознавала зарождавшуюся радость, которую испытывают при виде близких, и боялась её. На войне она потеряла слишком много дорогих ей людей, чтобы позволить себе снова впустить кого-то в душу. Даже если это собака.