Куриный бульон для души. 101 добрая история о сострадании и хороших поступках

Какое-то чудо

В этом мире богатыми нас делает не то, что мы получаем, а то, что мы отдаем.

Генри Уорд Бичер

Джин преподавала в первом классе. Она водила старенький разваливающийся «Фольксваген Джетта» тускло-синего цвета с потрепанными ковшеобразными сиденьями. Для матери-одиночки, воспитывающей маленького сына, такой машины было достаточно. Это, конечно, не самое быстрое авто, но Джин никогда не опаздывала на работу. Вообще-то, она каждый день приходила в школу первой и уходила последней.

Джин тщательно планировала уроки, продумывала задания и украшала свой кабинет. Все родители в округе буквально выстраивались в очередь у двери директора, лишь бы записать детей в ее класс. Джин научила бы читать даже мышь. Все ее ученики переходили во второй класс с хорошим словарным запасом и отличными языковыми навыками. Нет нужды говорить, что учителем она была одаренным.

Однажды в августе преподаватели, вернувшись после летнего отпуска, увидели, как Джин подъезжает к школе на машине, полной детей. Две сестры, учившиеся в старших классах, оказались в сложной жизненной ситуации. Они не хотели отправляться в приемную семью и попросили работника социальной службы позвонить учительнице, которая преподавала у них в первом классе. Дом, в котором Джин жила со своим сыном, был не таким уж большим, и все же она взяла девочек к себе. Когда впоследствии у одной из них родился ребенок, Джин и его оставила жить с ними.

Маленькая синяя «Джетта», полная детей, продолжала ездить, не разваливаясь только чудом. И каждый день, несмотря на то что ей приходилось отвозить сына и дочерей в школу, а малыша – в детский сад, Джин все равно приезжала на работу первой.

Во время обеденного перерыва коллеги в учительской обменивались историями о жизни, но Джин никогда не жаловалась на свои новые обязательства. Впрочем, иногда она сетовала на то, что «Джетта» стала слишком маленькой после того, как в семье прибавилось целых три пассажира. Моторное масло выгорало. Джин нужно было что-то новенькое. Она хотела минивэн. Однако он явно был ей не по карману.

Мы с Джен дружили, но в те времена я могла лишь сочувственно выслушать ее – покупка новой машины также не вписывалась в мой скромный бюджет. Я лишь начинала свою учительскую карьеру, жила со своей матерью. У меня был небольшой доход. Но я искренне хотела помочь Джин купить минивэн, который вмещал бы всех членов ее семьи.

Не знаю, как мне в голову пришла эта идея, но однажды во время перемены я села за стол и написала короткое письмо в редакцию программы «Шоу Опры Уинфри». Я поделилась с Опрой историей Джин. Рассказала, что Джин всегда была опорой нашей школы, а на детей производила такое сильное впечатление, что две старшеклассницы выбрали ее своим опекуном. И хотя ресурсы Джин были ограниченны, она стала заботиться о девочках так, словно они были ей родными.

Прошел месяц. Однажды утром директор вызвал Джин в свой кабинет и сказал, что через два дня она едет в Чикаго, «на конференцию для учителей». Джин поручила детей надежным друзьям и отправилась в Город ветров. Каково же было ее изумление, когда водитель лимузина прямо из аэропорта привез ее в Harpo Studios [1], где проходили съемки программы «Шоу Опры Уинфри».

В тот день темой передачи была щедрость. Опра пригласила Джин на сцену, обняла ее и рассказала о письме. Услышав подробности истории, зрители устроили Джин овации. Затем Опра заявила, что Джин получит новый минивэн «Крайслер». Студия наполнилась радостными возгласами, а Джин дрожала, поскольку не могла поверить в происходящее. Она потеряла дар речи, но глаза ее наполнились слезами благодарности. Я наблюдала за всем этим по телевизору из своей гостиной, расположенной почти за тысячу километров от студии.

Джин поистине обладала большим сердцем, и дружба с ней научила меня многому. Я поняла, что по мере того, как мы заботимся о других, Бог заботится о нас самих. И что даже для небольших поступков (таких, например, как отправка письма) требуется решительность.

Но нет ничего невозможного. Чудеса случаются каждый день.

Элис Дункан

Шанти, которая подарила мне мир

Все ангелы Божьи приходят к нам переодетыми.

Джеймс Расселл Лоуэлл

Прежде чем захлопнуть дверь ванной, он отшвырнул собаку в сторону. Я услышала, как ее крошечное тело ударилось о стену. Она взвизгнула, и это было похоже скорее на плач ребенка. Потом все стихло.

Мой преследователь насиловал меня в моем же доме. Я ощущала лишь биение собственного сердца и его прогорклое дыхание.

Потом собака снова заскулила – так же, как и в нашу первую встречу.

Я нашла Шанти в одном из переулков района Венис-Бич в воскресный вечер, наполненный музыкой, смехом и разными другими звуками, в которые погружается Лос-Анджелес после наступления темноты. Она свернулась калачиком в темном углу, среди мусора и битого стекла, брошенная и одинокая.

Сначала я приняла ее за крупного грызуна, но затем разглядела огромные уши и подошла ближе. Крошечная собачка дрожала от незаживающих на ее тельце ран, червей, засевших в ее пустом животе, и, самое главное, от страха.

Если бы я не нашла ее, она бы умерла прямо там, в этом кишащем крысами переулке. Если бы я не нашла ее, то и сама бы погибла – от печали, ненависти к себе и воспоминаний, которые не покидали меня. Это была судьба. Мы просто должны были обрести друг друга.

После долгого лечения в местной ветеринарной клинике Шанти переехала ко мне домой. Первые несколько месяцев были непростыми. Она пряталась под комодом в моей спальне, не позволяя ни прикасаться к ней, ни обнимать. Каждое утро я ставила миску с водой и кормом перед ее убежищем и открывала французские двери, ведущие на задний двор, чтобы она могла выйти на улицу и сходить в туалет. Мне хватало осознания того, что она в безопасности. Меня успокаивала мысль о том, что теперь у нее есть дом, где ее любят. На самом деле она придала моей жизни смысл.

Эта маленькая испуганная собачонка была зеркалом моей душевной боли. Я понимала, что ей не хватает доверия к миру. Я тоже утратила его после того, как застала своего мужа голым в ванне с няней наших детей. Но, спустя несколько месяцев, в один прекрасный день я проснулась и обнаружила Шанти на соседней подушке. С того дня мы всегда были вместе, пока насильник не разлучил нас.

У него на руке была татуировка с надписью «Ом». В этом заключалась грустная ирония, потому что собачку я назвала Ом Шанти. «Ом» – это медитативная вибрация, которую считают звуком творения. А «Шанти» означает «мир».

В течение многих лет мы держались друг за друга. Она была моим самым лучшим другом. Она была единственным живым существом, которое по-настоящему принимало меня и всегда радовалось, когда я входила в комнату. Она была истинным воплощением Бога, которому я доверяла всю себя. Она приветствовала меня после тяжелых рабочих дней, а улыбка на ее мордашке напоминала мне о том, что жизнь по-прежнему продолжается – за пределами моего дома и за пределами моей головы. Она была другом, который осушал мои слезы, когда жизнь требовала от меня больше, чем я могла сделать.

Приехала скорая помощь, и Шанти выпустили из ванной. Полицейский не смог ее поймать. Входная дверь была открыта, и в последний раз Шанти видели бегущей за машиной скорой помощи, которая увозила меня по улицам Лос-Анджелеса.

Выписавшись из больницы, я принялась искать Шанти. Я проводила каждую свободную минуту, расклеивая объявления на улице и публикуя их в интернете в поисках своего лучшего друга. Я не могла дышать без нее и не могла спать.

Прошел месяц или около того, и я уже потеряла надежду увидеть ее снова. Но однажды меня разбудил телефонный звонок. Звонила женщина из Бостона, расположенного за три тысячи миль [2] от меня: она просматривала объявления о пропаже животных и наткнулась на мою историю. Женщина призналась, что постоянно думает о том, как бедная спасенная собачонка гонится за машиной скорой помощи, и что она чувствует себя обязанной помочь мне в поисках. Во время разговора незнакомка представилась – оказалось, что ее зовут Ангела.

Через неделю Ангела позвонила снова.

– Я не знаю, твоя ли это Шанти, – сказала она, – но в городе Дауни в питомнике есть собака с такими же большими ушами и в красном ошейнике, который ты описала, хотя и без жетона.

Дауни находится в двухстах сорока километрах от моего дома. Я понимала, что это невозможно, однако в голосе женщины было нечто, что дало мне надежду. И я отправилась в Дауни.

В питомнике я, дрожа, передала листовку с фотографией Шанти женщине за стойкой.

– Здесь есть собака, которая подходит под это описание, – подтвердила она. – Медсестра из больницы в Лос-Анджелесе нашла ее прячущейся под кустом. Но, поскольку в ту ночь ей нужно было ехать сюда, она взяла собаку с собой и привезла к нам на следующее утро. Пойдемте за мной, я отведу вас к ней. Я очень надеюсь, что она ваша. Бедняжку планируют усыпить к концу дня.

Повернув за угол, я услышала, как собака взвизгнула от восторга. Это была она! Это была Шанти. Я нашла ее в двухстах сорока километрах от дома. Она прыгнула ко мне на руки, а я буквально рухнула на пол. Шанти забралась ко мне на голову, виляя всем телом, а я смеялась и плакала одновременно. Мы снова спасли друг друга. И мы обе выжили, чтобы продолжить любить.

На обратном пути я, впервые после всего пережитого, по-настоящему расслабилась. Мое сердце переполняло счастье и благоговение перед Богом.

Дома я сразу же бросилась к телефону, чтобы позвонить Ангеле. Когда я набрала ее номер, автоответчик сообщил: «Набранный вами номер не существует. Пожалуйста, проверьте номер и попробуйте снова».

Пайпер Деллумс

Место для индейки

Подлинная доброта – это не обычный поступок, а дар редкой красоты.

Сильвия Россетти

Я уже чистила зубы, готовясь ко сну, как вдруг зазвонил телефон. «Это не к добру», – подумала я – не так уж часто мне звонят посреди ночи. Мысленно я пробежалась по списку членов семьи, которым могла понадобиться помощь. Однако голос на другом конце провода сначала показался мне незнакомым.

– Линди, это Лесли, – услышала я. – Надеюсь, я тебя не разбудила.

Я не очень хорошо знала Лесли, поэтому была немного ошарашена тем, что она звонит мне в одиннадцать часов вечера. Наши дети были примерно одного возраста, и иногда мы общались друг с другом на различных общественных мероприятиях, но назвать Лесли подругой было бы преувеличением.

Я ответила, что еще не сплю. Должно быть, случилось нечто очень серьезное, раз она решила обратиться к едва знакомому человеку.

– У вас в морозилке есть место для индейки? – спросила Лесли.

У нас было много места в морозилке. Я бы даже сказала, слишком много. Бизнес моего мужа пошел на спад, и у нас практически закончились запасы про- дуктов.

– Конечно, – ответила я. – У вас сломалась морозилка?

– Не совсем, – сказала Лесли, – но если вы дадите мне ваш адрес, я все объясню, когда приеду.

Это, конечно, было странно. Я сказала мужу, что Лесли приедет и что ей нужно воспользоваться нашей морозилкой.

– Нашей морозилкой? Сейчас? – удивился Том. – Мы ее едва знаем.

Разумного объяснения у меня не было, поэтому я просто пожала плечами.

Мы быстро сменили пижамы на джинсы и вышли встречать Лесли на улицу, чтобы звонок в дверь не разбудил детей.

Через некоторое время к нашему дому подъехал огромный грузовик с морозильной камерой. Лесли спрыгнула с пассажирского сиденья. Оказалось, что ее муж обслуживает небольшой продуктовый магазин, который только что лишился права аренды. Все морозильные камеры надо было освободить до полуночи. Лесли и ее муж подумали, что нехорошо выбрасывать столько прекрасной еды, и стали просматривать свои списки контактов, развозя продукты всем, кто мог бы их принять.

Укладывая индейку в нашу морозильную камеру, Лесли заметила, что она не слишком-то заполнена.

– Ничего, если мы просто положим все это сюда? – спросила она. – У нас есть еще несколько индеек и немного других продуктов.

Наш дом был последним местом, куда они планировали заехать.

Потом муж Лесли заметил морозильную камеру меньшего размера – мы планировали отдать ее на благотворительность.

– Если она работает, включите и ее тоже, – предложил он.

Теперь мы вчетвером ходили туда-сюда между грузовиком и нашими морозильными камерами, перенося горы замороженных продуктов. Менее чем за час мы заполнили обе морозильные камеры в гараже и даже часть холодильника в доме!

– Когда ты вернешься за всем этим? – спросила я Лесли.

Она рассмеялась. Переставила контейнеры с продуктами, закрыла дверцу морозилки и вытерла иней с рук.

– Мы не собираемся ничего забирать. Мы развозим еду с 17:00, и теперь список наших контактов исчерпан. Это все! Спасибо, что помогли нам.

Затем они сели обратно в свой грузовик, помахали нам на прощание и уехали.

– За помощь? – переспросила я вслух.

Мы с Томом смотрели, как они уезжают, а потом взглянули друг на друга. Произошедшее казалось нереальным. Мы вернулись в гараж, чтобы заглянуть в морозильные камеры. За дверцей одной из них помещались четыре большие замороженные индейки. В другой было еще три. Вокруг лежали пиццы, овощи и десерты. Это были дорогие, вкусные продукты, которые мы никогда не покупали, а только мечтали попробовать. Наши морозильники были так заполнены, что в них не осталось места даже для мороженого!

В те времена мы находились в таком сложном финансовом положении, что нам едва хватало денег на покупку продуктов. Лесли ничего не знала – Том и я ни с кем об этом не говорили. Но Бог услышал тревоги моего сердца и ответил чудесным, удивительным образом. Запас провизии стал для моей семьи настоящим спасением.

В течение следующих нескольких месяцев мы хорошо питались и делились индейкой с друзьями, родственниками и соседями. К тому времени, когда продукты из морозильной камеры наконец закончились, мы снова встали на ноги. Наш доход вырос, и покупка продуктов перестала быть проблемой. И мы осчастливили кого-то еще, отдав освободившуюся морозилку.

Признаюсь, меня все еще настораживают ночные телефонные звонки. Но потом я вспоминаю тот летний вечер, когда появилась Лесли и спросила: «У вас есть место для индейки?»

Линди Шнайдер

Чудо-Майк

Есть два способа жить: вы можете жить так, как будто ничто не является чудом; вы можете жить так, как будто чудом является все.

Альберт Эйнштейн

– Не волнуйся, пап! Машина в порядке. Я еду!

Типичные слова упрямой восемнадцатилетней дочери. И именно так однажды ответила я сама, собираясь на свою первую вечеринку.

Шел 1996 год, и я как раз заканчивала свой первый семестр в муниципальном колледже. Я решила за пару лет освоить общеобразовательные предметы здесь, а затем перевестись в университет. Ближайший муниципальный колледж находился в тридцати минутах езды от нашего дома – мне приходилось постоянно ездить туда-сюда. В течение нескольких месяцев я брала машину отца, но затем мы решили, что мне пора приобрести собственный автомобиль.

Я была очень экономной (как и вся моя семья), поэтому мы сразу отправились в салон подержанных автомобилей. Я нашла, как мне казалось, отличное предложение – симпатичную маленькую машинку, но отец сомневался. Он хотел тщательно проверить ее, прежде чем мы согласимся на покупку, а я – нет. Я торопилась.

– Пааап. Мы не можем проводить полный осмотр каждой машины. Давай уже выберем какую-нибудь. Я хочу вот эту.

В общем, он уступил. Да! Маленькая симпатичная машинка стала моей!

И не успели мы выехать со стоянки, как начались проблемы.

Во-первых, постоянный перегрев. Затем – стук двигателя. Но нет, меня невозможно было переубедить. Я теперь не абы кто! У меня есть своя машина! Моргает красная лампочка? Ну и ладно! Я просто не буду на это смотреть. Из двигателя доносится надоедливый звук? Что ж, я могу погромче включить радио – и проблема решена!

И вот теперь я, проигнорировав множество предупреждений, выхожу из дома и еду в студенческий городок на пятничную вечеринку. Я с нетерпением ждала этого события несколько недель и вообще была удивлена, что отец отпустил меня. Он уже и сам был готов передумать, поскольку к вечеру на улице началась настоящая метель. Но я не слушала. Я – взрослая девочка, так что спасибо за заботу, но праздник я не пропущу.

Итак, я поехала, захватив по пути свою подругу Кэрри.

Как только мы выехали на длинный отрезок пустынного шоссе, случилось неизбежное. Моя драгоценная маленькая симпатичная машинка плюнула, зашипела и, испустив последний вздох, затихла. К счастью, у меня было достаточно времени, чтобы съехать на обочину шоссе. Там мы и застряли. Две восемнадцатилетние девушки на обочине снежной темной ночью.

Напомню, это был 1996 год – то есть все происходило до того, как у всех появились мобильные телефоны. Позвать папу на помощь я не могла. Мы стали оглядываться, чтобы посмотреть, нет ли поблизости домов. Увы, мы умудрились застрять в наименее населенной части пути. Идти пешком было невозможно. Единственное, что могли сделать, – это выйти на дорогу и махать проезжающим мимо машинам.

Через некоторое время, замерзнув, но так ничего и не добившись, мы вернулись назад. Но вдруг – о чудо! – прямо перед нами затормозил грузовик. До сих пор не понимаю, откуда его водитель узнал, что нужно остановиться. Двигатель не работал, и мы просто сидели в темном салоне. Как он вообще понял, что в машине находятся люди, нуждающиеся в помощи? В любом случае он остановился. И мы были ему благодарны.

Разумеется, сначала мы не решались сесть в грузовик незнакомца. Однако к тому времени мы окончательно окоченели и были в полном отчаянии. Первое, что мы увидели, оказавшись в теплой кабине, была семейная фотография, приклеенная к приборной панели, – красавица жена водителя и двое улыбающихся детей.

Он представился как Майк и спросил, куда мы направляемся. Мы объяснили нашу ситуацию, и, по счастью, он как раз ехал в ту сторону и был рад нас подвезти. Мы сразу почувствовали себя непринужденно и к моменту прибытия в пункт назначения уже вовсю хихикали над его семейными историями. На прощанье мы спросили Майка, можем ли мы чем-нибудь отблагодарить его.

– Просто будьте осторожны, девочки. В следующий раз слушайте своего отца, – загадочно ответил он. И, подмигнув, уехал.

Говорила ли я ему, что папа просил меня не садиться за руль в тот вечер? Я не помню. Мне казалось, что нет, но, возможно, все-таки сказала. Иначе откуда бы он узнал?

Ночью я все же решилась позвонить отцу, чтобы объяснить ситуацию. Так как было уже поздно, а дорога была столь опасной, мы решили переночевать в доме хозяина вечеринки. Отец должен был забрать нас утром, когда погода улучшится. И вызвать эвакуатор, чтобы сломанную машину убрали с шоссе.

Мы вместе приехали забирать из машины личные вещи. Когда мы свернули на заснеженный участок, у меня буквально отвисла челюсть. Я не могла поверить своим глазам. Там, под тонким слоем свежевыпавшего снега, стояла моя машина.

Вернее, то, что от нее осталось.

Отец укоризненно посмотрел на меня.

– Это не я, папа! Когда мы уезжали, все выглядело не так, клянусь!

На самом деле это было очевидно. Водительская сторона была разбита. Не было видно даже руля – он был скрыт под искореженной грудой металла, которая когда-то была моей драгоценной маленькой милой машинкой.

После нескольких телефонных звонков и информации, полученной от водителя эвакуатора, мы узнали, что после того, как Майк забрал нас с обочины, водитель грузовика U-Haul, заснув за рулем, съехал с дороги и врезался в мою машину. После этого, убедившись, что в ней никого нет, поехал дальше и позже остановился на дороге, чтобы сообщить о случившемся.

И вот что самое главное. После изучения полицейского отчета и показаний водителя U-Haul удалось определить примерное время столкновения – это случилось примерно через две минуты после того, как Майк забрал нас с шоссе.

Две минуты.

Еще две минуты, и грузовик врезался бы в нас. Нет никаких сомнений в том, что мы бы не пережили этого столкновения.

Узнав о случившемся, мы с Кэрри стали расспрашивать знакомых, пытаясь найти Майка. Мы описали его машину всем знакомым. Мы даже заплатили за небольшое объявление в газете с просьбой откликнуться, чтобы мы могли выразить ему свою благодарность. Никто так и не объявился.

Никто никогда не слышал о Майке.

Спустя восемнадцать лет я вспоминаю ту ночь и не перестаю удивляться.

Где-то в глубине души я верю в чудеса.

И я уверена, что мой Майк был одним из них.

Мелисса Эдмондсон

Кофе за мой счет

Ибо, отдавая, мы получаем.

Святой Франциск Ассизский

Такое случалось уже не раз – я подъезжала к окошку Starbucks и слышала: «Бесплатно! Человек перед вами уже заплатил за вас».

Какое приятное начало дня.

Мне всегда хочется побежать за этим неизвестным человеком, чтобы поблагодарить его. Я и сама всегда смотрю в зеркало заднего вида, чтобы увидеть, не едет ли за мной кто-то, кого я считаю «достойным» такого же жеста.

Время от времени у меня возникает желание заплатить за чей-то кофе, и я чувствую себя непослушной школьницей, которой только что сошла с рук мелкая шалость. Я верю, что мою щедрость оценят, хотя я делаю это вовсе не поэтому. Дарить втайне гораздо приятнее – и веселее!

В то утро я снова сделала это – подъехала к окошку для оплаты и бросила взгляд в зеркало заднего вида. Следующей в очереди оказалась симпатичная женщина средних лет в блестящем спортивном автомобиле с откинутым верхом. Ее золотые украшения сверкали в лучах солнца. Я улыбнулась и подумала: «Она явно не нуждается в том, чтобы я угощала ее кофе!» – но внезапно внутренний голос шепнул: «Заплати за нее».

Да неужели? На самом деле мне не следовало покупать кофе даже себе, не говоря уже о незнакомке. Мои финансы были ограниченны, и я уже чувствовала себя виноватой за то, что потратила деньги на такие глупости.

Я поморщилась, но все же сказала кассиру: «Пожалуйста, запишите заказ красного кабриолета на мой счет». И тут же почувствовала странное облегчение. Я знала, что прислушаться к голосу сердца было правильным решением, и только это имело значение. Я расплатилась и съехала на парковку. Красный кабриолет остановился рядом.

– Привет, – сказала женщина. Она была великолепна, и от нее буквально пахло деньгами. – Хочу поблагодарить тебя за утренний кофе. Это было неожиданно.

– Не за что. Я просто хотела сделать что-то хорошее, – объяснила я.

– У тебя есть минутка?

Я кивнула, и она внезапно расплакалась.

– Не знаю, зачем я тебе это говорю, но мне нужно, чтобы ты знала, как я благодарна тебе за сегодняшнюю чашку кофе.

– Не стоит благодарности. Я была рада это сделать.

Это не совсем было правдой, так что я даже почувствовала себя виноватой.

– Нам с мужем, вероятно, придется объявить о банкротстве. Наш деловой партнер обманом лишил нас всего имущества и бросил нас на произвол судьбы. Худшего момента и не придумаешь, ведь в прошлом месяце мы потеряли нашего сына, который болел раком. Ему было всего двадцать шесть лет. Наши сердца разрываются, и мы не в состоянии ясно мыслить. Я винила Бога и спрашивала, почему Ему все равно. Я говорила, что это несправедливо, и были моменты, когда я не знала, смогу ли я жить дальше. Мне нужен был знак, что Он по-прежнему любит нас и что все образуется. Когда ты купила мне кофе сегодня утром, я поняла, что это мой знак. Я даже не подозревала, что Бог настолько заботится о нас, что попросил незнакомца купить мне кофе. Спасибо тебе огромное. Я никогда этого не забуду и вспомню, если почувствую себя одиноко.

Теперь уже я едва сдерживала слезы. Я сказала, что понимаю ее. Мы тоже недавно потеряли сына и лишились бизнеса из-за партнеров. Я заверила ее, что Бог действительно заботится о ней и Он исцелит ее разбитое сердце.

Мы поболтали еще несколько минут, обменялись номерами телефонов и договорились о встрече за чашкой кофе.

Потом я еще несколько минут сидела в машине, испытывая сильное потрясение. Уверена, что в то утро подарила ей гораздо больше, чем чашку кофе. Я буду ее другом и ее доверенным лицом. Я поддержу ее, чтобы она знала, что не одинока.

И в следующий раз, когда я вдруг почувствую желание заплатить за кого, то сделаю это без колебаний.

Кэрол Грэм

Никто не заходит слишком далеко

Надежда – спутница силы и мать успеха, ибо кто сильно надеется, тот имеет в себе дар чудес.

Сэмюэл Смайлс

Стоя между раздвижными дверями супермаркета Kmart, я пыталась унять дрожь, но холод был сильнее. Живот подвело от голода, и несколько кусков готовой еды, которые я только что наскоро проглотила, не стали спасением. На мне было черное пальто из искусственной кожи, почти бесполезное в условиях мичиганской метели. Я прижалась к стене, чтобы менеджер магазина не увидела меня, бездомного подростка с прической, увенчанной металлическими шипами, и не вызвала охрану. Мне нельзя было возвращаться в приют до 17:00.

Вечность назад я училась в привилегированной школе-интернате – наверняка многим тогда казалось, что у меня в жизни все хорошо. Наша семья будто сошла с рождественской открытки, однако была у этой открытки и другая сторона: жестокость, страх и контроль. После окончания средней школы отец отдал меня в католическую семинарию. Я побоялась ослушаться его. Во время второго школьного уик-энда я впервые в жизни выпила, и это стало катастрофой: меня накачали веществами и изнасиловали. Выписавшись из больницы, я узнала, что отчислена из семинарии.

Что мне оставалось делать? Я полетела домой.

Накануне Хэллоуина я набралась смелости и рассказала отцу обо всем, что со мной сделали. Он перебирал пальцами, не глядя на меня, пока я рыдала, пересказывая все подробности, – мне так важно было убедить его в своей невиновности! Но его лицо было непроницаемым. Повисла долгая пауза, а потом он наконец заговорил:

– Давай-ка проясним ситуацию. Ты сбежала из дома, начала курить, пила алкоголь и теперь спишь с кем попало? Ты испортила свою жизнь всеми доступными способами, кроме употребления алкоголя, но я полагаю, что ты и до этого скоро скатишься.

И он выгнал меня. С неимоверным трудом я нашла квартиру – в криминальном районе города. Познакомилась с соседями, которые были заядлыми алкоголиками. Спустя еще месяц моя жизнь покатилась под откос. «Ты слишком далеко зашла», – говорила я себе, но выбраться из мрака самостоятельно была уже не в состоянии.

Так прошел год. Все это время я пыталась заглушить свою боль и ярость с помощью всех веществ, которые только могла запихнуть в свой организм, а потом случилось чудо.

Однажды я лежала на грязном диване, держа в руке только что опустошенный стакан, и в этот момент по телевизору началась реклама. Дети восторженно рассказывали в камеру, кем они хотят стать, когда вырастут. Алкоголь уже подействовал, поэтому я мгновенно включилась в игру и стала ждать своей очереди, чтобы высказаться. И вот в какой-то момент я вдруг поняла, что не помню, какие карьерные или жизненные цели у меня были. Темная паника охватила мое сердце, так что я даже протрезвела. Тогда я принялась разрабатывать план спасения.

Я решила пойти в армию. Когда я рассказала об этом родителям, они посмеялись надо мной. Я завязала с алкоголем, моя новая мечта смягчила ломку. Мои соседи по комнате начали опасаться, что я стану информатором, и выгнали меня из дома с маленьким рюкзаком, в котором была буквально пара вещей. В одночасье я стала бездомным зависимым подростком, без малейшей надежды на будущее.

После нескольких безуспешных попыток вымолить у отца помощь я поселилась в приюте для бездомных. Узнав об этом, отец рассмеялся и заявил, что я никогда не смогу выжить самостоятельно, – казалось, он наслаждается моментом. Многие годы воспоминания о нашем последнем разговоре давали мне силы, чтобы пережить изнасилования, побои и голод.

Итак, в тот день я доедала свой фастфуд и грелась между дверями Kmart. Неожиданно рядом со мной остановилась женщина, одетая в длинное бирюзовое пальто.

– Ты ела что-нибудь нормальное? Ты такая худая. Давай я принесу тебе что-нибудь получше.

Это был первый за многие годы случай, когда со мной кто-то заговорил доброжелательно, так что я чуть не вывалилась из тележки для инвалидов, в которой сидела.

И тут менеджер все-таки заметила меня:

– Я же сказала тебе уйти! Если ты ничего не покупаешь, то не имеешь права здесь торчать. В следующий раз, когда я тебя увижу, вызову полицию.

Мне было слишком стыдно, чтобы принять предложение той доброй женщины, поэтому я быстро выскочила в метель. И тут же краем глаза я увидела члена банды, который ждал за углом, чтобы наброситься на меня. Моя спасительница все еще была на месте. Я попятилась назад и взяла ее за руку.

Я не помню ее имени, но эта женщина изменила мою жизнь. Она не обращала внимания на удивленные взгляды, когда вела меня к столику в хорошем ресторане. Она спросила меня о моих увлечениях и целях и, услышав, что я хочу поступить на службу в военно-воздушные силы, тепло улыбнулась. Она поверила в меня. За моими растрепанными волосами, дешевыми серьгами-обручами и куском веревки, который я использовала в качестве ремня, она увидела потенциал. «Может быть, я не так уж и далеко зашла», – подумала я. И эта мысль была такой же живительной, как и каждое блюдо, которое я съела в тот вечер.

Потом мы вышли из ресторана, и в тот же миг вой машин и крики из переулка приземлили меня. Я будто рухнула с седьмого неба, мое только что обретенное достоинство разбилось о тротуар. Охваченная внезапным стыдом, я убежала. Больше я ту женщину не видела.

Но незнакомка подарила мне новую зависимость – надежду. В течение следующих двух месяцев я договаривалась с рекрутером и проходила процедуру призыва в армию.

В апреле 2010 года я уехала на базовую службу. Я прошла через жесткое обучение и все тяготы физической подготовки, но самая сильная трансформация произошла в моем сердце благодаря людям, которые, казалось, приходили в мою жизнь для того, чтобы сказать: «Ты еще не слишком далеко зашла».

В конце концов любовь, которая копилась во мне, стала переливаться через край – теперь у меня ее было столько, что я могла ею поделиться. Я начала проводить уроки навыков выживания для бездомных подростков.

Иногда друзья спрашивали меня, как мое сердце справляется с таким количеством страданий и отчаяния. Фраза «Никто не заходит слишком далеко» стала моей мантрой.

Однажды, шесть месяцев назад, я заехала в магазин на углу, чтобы купить пакет чипсов. Сцена, которую я там увидела, до сих пор стоит у меня перед глазами.

Кассир пытался прогнать девочку-подростка. При виде меня он запаниковал и спросил, могу ли я отвезти его «подругу» в клинику для бездомных. В этот момент девочка рухнула на пол возле кассы. Ее одежда была испачкана грязью и биологическими жидкостями, кожа вокруг губ покрыта метамфетаминовыми язвами. На вид девочке было не больше пятнадцати.

Я усадила ее в машину. Она назвала свое имя – Палома – и потеряла сознание. Я повезла ее в больницу. Врачи сказали, что она может умереть от полученных ранее сильных травм.

Я прожила с Паломой в больнице целую неделю. По мере того, как ей становилось лучше, среди пациентов и посетителей росло число желающих поддержать ее. Эти люди лечили ее сердце – шутили, играли с ее волосами и снабжали одеждой с изображением ее любимых групп.

В последнюю ночь я поцеловала ее в лоб и повернулась, чтобы уйти.

– Спокойной ночи, мама. Я люблю тебя, – произнесла Палома мне вслед.

Теперь эта девочка – моя дочь. Я поместила ее в близлежащий реабилитационный центр, где ей оказывают консультативную помощь и учат читать и писать. Она играет с нашим щенком и крутит радио в машине так же, как это делает любой другой ребенок.

В прошлом месяце, когда мы ехали на прогулку, Палома рассказала мне о последней драме с ее новыми друзьями. Признаться, одна из ее подруг вызвала у меня беспокойство: не создаст ли она проблем?

– Мама, никто не заходит слишком далеко, – ответила Палома.

Скай Галвас

Кем бы ты ни был – спасибо!

Любовь и доброта никогда не пропадают зря. Они всегда приносят пользу. Они благословляют того, кто их получает, и благословляют вас, дающего их.

Барбара де Анджелис

Получив письмо из отдела финансовой помощи колледжа, я долго плакала. Увы, у меня больше не было денег, чтобы продолжить обучение в следующем семестре.

Мои соседи по комнате сравнивали свои расписания занятий, разрабатывали стратегию, как делиться учебниками, и даже рассчитывали график сна. Они были еще на шаг ближе к своей мечте. Я же упаковывала свои мечты в коробки вместе с одеялами, подушками и полотенцами.

Отец помог мне погрузить вещи в выцветший синий пикап, и я обняла своих друзей на прощание. Вслед мне летели добрые пожелания, все надеялись на мое скорое возвращение, но я прекрасно понимала, что уезжаю навсегда.

В последующие дни я сидела дома. Друзья весело переписывались в соцсетях – они возвращались к учебе. Я и не подозревала, насколько одиноко мне будет. Что ж, надо начинать искать работу.

До сих пор у меня оставалась маленькая надежда на чудо. Однако теперь, просматривая объявления о работе, я почувствовала, что эта надежда тает на глазах. Ни один герой не прилетит и не спасет положение.

В первый официальный день занятий я проснулась от телефонного звонка. Отец разговаривал с кем-то внизу. Прошло несколько минут. Затем отец быстро зашел в комнату и достал из шкафа мой чемодан.

– Собирай свои вещи, ты возвращаешься! – Его лицо даже раскраснелось. – Звонили из офиса финансовой помощи. Кто-то пожертвовал пять тысяч долларов и оплатил оставшуюся часть твоего весеннего обучения.

– Но, папа, я не записалась ни на какие занятия!

Отец улыбнулся – совсем по-мальчишески:

– Твои профессора освободили для тебя место. Твой первый день занятий сегодня. А теперь собирай свои вещи, нам пора ехать!

Дальше начался настоящий хаос. Я закидывала одежду, книги, постельное белье в пикап, а папа рассказывал, что благотворитель неизвестен и что он только утром оплатил мое обучение. Все преподаватели были оповещены и составили расписание, чтобы я могла своевременно продолжить учебу. Я позвонила соседям, они обрадовались и сказали, что освободят мою часть комнаты и подготовят ее к моему приезду.

И только спустя три часа, сидя на первом уроке с ручкой и блокнотом, купленными по пути на заправке, я осознала, что действительно вернулась. Чудо, которое, как я думала, не произойдет, – произошло. Хотя и немного запоздало.

Я так и не узнала, кто заплатил за мое возвращение, но кем бы ты ни был, ты и был моим чудом. Спасибо!

Нэн Рокки

Подарочная карта

Помогите друг другу: нет времени лучше настоящего и нет подарка лучше времени.

Джеймс Дерст

2014 год выдался трудным. Я жила на социальное пособие. Еще одним источником дохода было писательство. Однако в течение последних шести месяцев несколько моих рукописей были отклонены, а запас идей иссяк. У меня начались проблемы со здоровьем, моей двенадцатилетней машине требовались новый аккумулятор, шины и тормоза, водонагреватель и печь перестали работать. Накануне Рождества мой банковский счет выглядел донельзя скромным.

И именно в этот момент, открыв одну из рождественских открыток, я обнаружила в ней подарочную карту с запиской: «Купи что-нибудь особенное для себя».

На открытке не было подписи, а на конверте – обратного адреса. Но карта могла решить половину моих проблем. Я могла бы купить новую пару зимних сапог, цифровой фотоаппарат или принтер, в котором давно нуждалась. Может быть, я приобрету несколько DVD-дисков… Вот это да! Все это сделало бы мое Рождество поистине волшебным. Чувствуя себя одновременно обрадованной и смущенной, я на время отложила открытку в сторону, собираясь выяснить имя отправителя.

Наряду с несколькими другими организациями наша церковь спонсирует продовольственную кладовую. Местные продуктовые магазины предоставляют нам хлеб, крупы, яйца, бобы, консервы и продукты. Люди могут приходить и брать все, что им нужно. Бесплатно. В один из дней, за две недели до Рождества, я помогала раздавать продукты, и вдруг к моему прилавку подошла женщина. Она была одета в испачканную футболку, потрепанные джинсы и джинсовую куртку со следами недавней штопки и выглядела очень несчастной. Пока женщина укладывала упаковку сушеных бобов и маленькую луковицу в пластиковый пакет, я спросила, делает ли она покупки для всей семьи.

– Нет, – ответила женщина, – только для себя.

В ее голосе чувствовалась грусть. Думаю, ей хотелось рассказать кому-то о своих проблемах.

– Моя дочь и ее семья живут во Флориде, а муж умер пару месяцев назад. Я подумала, что, может быть, куплю тортильи и бобы на рождественский ужин. Мой муж всегда любил бобы.

– Как звали вашего мужа? – спросила я.

– Джек.

И она начала рассказывать мне все о своем муже: про его кривоватую улыбку, про цвет его глаз, про годы, которые он провел за рулем большой машины, чтобы обеспечить семью, и про то, как он любил ходить в церковь, особенно в канун Рождества. Женщина говорила, а по ее щекам текли слезы.

– Это будет мое первое Рождество без него. У нас никогда не было много денег, но сейчас их не хватает даже на то, чтобы купить подарки внукам.

Я засунула руку в карман фартука в поисках салфетки и обнаружила там подарочную карту. Ни секунды не сомневаясь, я протянула ее женщине:

– Возьмите. Надеюсь, это хоть немного поможет вам.

Прошло несколько дней. Во время новогодней службы пастор прочитал нам письмо, присланное ему из продовольственной кладовой.

В нем было написано:

Дорогие друзья из продовольственной кладовой!

Две недели назад я была уверена, что жизнь не стоит того, чтобы продолжать за нее бороться. Мой муж Джек был водителем 18-колесного грузовика. Недавно, возвращаясь домой из Колорадо, он попал под ливень. Машина, которая ехала впереди, на скользком асфальте потеряла управление и стала вилять из стороны в сторону. Чтобы избежать столкновения, Джек съехал на своем грузовике в кювет, перевернулся и погиб. Позже я узнала, что люди в машине – мама, папа и двухмесячный ребенок – ехали к родственникам в Техас. Джек спас их всех.

Я была опустошена. За все двадцать три года нашего брака Джек никогда не хотел, чтобы я работала. После его смерти я пыталась найти работу, но никто не хотел меня нанимать из-за отсутствия опыта. Когда деньги, оставшиеся после похорон Джека, закончились, я стала ходить в продовольственную кладовую. За две недели до Рождества я зашла, чтобы взять ингредиенты для, как мне тогда казалось, последнего ужина – бобы и тортильи. Однако один из волонтеров вручил мне подарочную карту. На карте не значилась сумма, но я надеялась, что денег хватит, чтобы купить моим внукам несколько небольших подарков. Представьте себе мое удивление, когда, придя в магазин, я обнаружила, что карта оценивается в 500 долларов. Эти деньги позволили мне купить подарки внукам на Рождество и достаточно продуктов, чтобы пополнить свои запасы. Чувствуя воодушевление, я записалась на обучение в колл-центр и уже меньше чем через месяц приступлю к работе.

Говорят, что Бог всегда помогает. До того памятного дня я сомневалась в этом. Однако теперь моя жизнь изменилась. Если бы не волонтер и не ее щедрый подарок, мое Рождество было бы совсем другим. У меня не было бы запасов, я бы не надеялась начать карьеру и зарабатывать на жизнь, и мое будущее не выглядело бы таким хорошим, как сейчас. Я благодарю того волонтера, продовольственную кладовую и всех людей, которые помогают нуждающимся. Да благословит вас всех Господь. Желаю вам чудесного Нового года – я знаю, что таким он и будет.

Благодарный друг

Это был тот редкий случай, когда мне посчастливилось не только сделать что-то хорошее, но и узнать продолжение этой истории. Может ли быть награда ценнее?

Маргарет Нава

Снежный ангел

Лучший способ найти себя – это потерять себя в служении другим.

Махатма Ганди

Я не могла поверить, что идет снег. В Огайо никогда снег не выпадал так рано. Помню, как я впервые ехала в Цинциннати, чтобы погостить у друзей на День благодарения – стояла прекрасная теплая осенняя погода. Но на этот раз я очутилась в самом эпицентре Великой Метели 1977 года.

Мои друзья умоляли меня остаться еще на несколько дней, но я отказалась. Я никогда не умела сидеть на месте – в моменты тишины меня переполняли эмоции. Я думала о моем муже, сержанте Чарльзе Андерсоне.

Моя вторая половинка и защитник, единственный человек, который, как я была уверена, никогда не оставит меня. Мы только поженились, а через месяц он погиб, разбившись на вертолете во время военных учений.

Итак, я проехала Колумбус, то есть была где-то на полпути между Кливлендом и Цинциннати, как вдруг погода ухудшилась. Хлопья снега превратили землю и небо в сплошную размытую белую пустоту.

Мои мысли вновь вернулись к Чаку. Он никогда не переставал удивлять меня. Чудесным образом он мог исправить любую ситуацию. Я так хотела бы, чтобы он был со мной, однако, как бы сильно я в нем ни нуждалась, этого больше никогда не случится.

Со мной в машине был мой сын, восьмилетний Сэм. Я встретилась с ним взглядом в зеркале. Нам нужно было срочно найти место, чтобы остановиться. К счастью, сквозь белую пелену я разглядела зеленый знак с надписью «Зона отдыха». Здесь мы сможем переждать бурю.

Я затормозила. Лампочка на панели опасно мигнула – бензобак был почти пуст. Но это не имело значения, раз для нас нашлось теплое местечко. Я припарковалась на стоянке и, оставив сына ждать на заднем сиденье, пошла проверить, что внутри.

С трудом я добралась по снегу до коричневого павильона. Еще снаружи мне показалось странным, что в его окнах не горит свет. Дверь была заперта. Единственная остановка на много миль, и мы не могли войти! Мое сердце сжалось. Все силы, которые держали меня на плаву после смерти мужа, исчезли. Я села в снег и разрыдалась.

Там он нашел меня. Опустился на колени рядом и спросил:

– Что случилось?

Захлебываясь рыданиями, я выдавила:

– Мой муж умер. Он погиб при крушении вертолета.

– За границей? – спросил он.

Я слабо кивнула.

– Я читал об этом в газете.

Я в недоумении подняла на него глаза. Как этот незнакомый человек мог знать, о чем я говорю?

– Я тоже летал на вертолетах во Вьетнаме, – объяснил он.

Незнакомец рассказал, что работает водителем грузовика в супермаркетах Fazio’s. Сегодня он отставал от графика и уже собирался вернуться на дорогу, но затормозил, чтобы спросить, не может ли он чем-нибудь нам помочь. Я ответила, что моя машина не может проехать по снегу. Он предложил мне следовать за его грузовиком, по утрамбованному снегу. Но это не сработало: мы увязли в сугробе задолго до того, как выехали на трассу.

Незнакомец вылез из кабины и через снег пробился к моей машине. Сначала он помог выбраться мне, а затем повернулся, чтобы забрать моего сына.

– У него костыли? – в недоумении спросил он.

Сэм временно пользовался костылями из-за вывиха лодыжки.

В конце концов этот парень поднял Сэма на руки и отнес в свой грузовик. Он отвез нас в ближайший отель. Подъехал к парадной двери и остановился прямо перед знаком «Грузовики с полуприцепами запрещены». Убедившись, что мы с Сэмом устроились в номере, он сказал, что у него есть расписание, которое он должен соблюдать, и повернулся, чтобы уйти.

Я не знаю, почему он решил затормозить на той остановке, откуда он приехал и как узнал о смерти моего мужа. Только в тот момент мне почему-то показалось, что мой муж все еще присматривает за мной.

На пороге он замешкался. Посмотрел на меня и сказал:

– Я все никак не мог понять, почему мне удалось вернуться из Вьетнама живым. Но теперь я знаю – это было для того, чтобы я мог быть здесь сегодня вечером и помочь вам.

Потом он закрыл дверь, и больше я его никогда не видела.

Глория Госс

Тебе это нужно больше, чем мне

Добрые люди – самые лучшие люди.

Автор неизвестен

«Кот в шляпе» [3] для моего сына – это все. У него уже есть книга, фильм, футболка. Но теперь он бежит в сувенирный магазин международного аэропорта Берлингтон и требует, чтобы я купил ему сборник рассказов Доктора Сьюза за 24,95 доллара. Я соглашаюсь в надежде, что это поможет нам пройти контроль безопасности, сесть в самолет и добраться до Чикаго без капризов.

Мы заходим в самолет, и я чувствую, как каждый из пассажиров, глядящих на нас с притворной вежливостью, думает: «О, отлично, семья. Пожалуйста, только не садитесь в проходе рядом со мной». Кажется, я даже слышу, как стюардесса говорит: «Вы можете разместить своего ребенка в верхнем отсеке или в пространстве под сиденьем перед вами». Или мне это почудилось?

Наконец мы находим свои места. Сын садится у окна, жена – в центре, а я занимаю место у прохода. И тут в самолет заходит «крутой парень» – мужчина примерно моего возраста. Он одет в концертную футболку и рваные джинсы, а на его iPhone играет панк-рок 1970-х годов. Этот парень олицетворяет все то, кем был я сам до рождения ребенка. Мужчина садится у прохода с другой стороны. Мне так и хочется сказать ему: «Слушай, чувак, ты, может, думаешь, что расслабишься и будешь наслаждаться полетом? Но это не так. На следующие 2300 километров ты – часть моей семьи. Так что пристегнись покрепче – будет трясти!»

Мы взлетаем.

Самолеты не предназначены для детей. Здесь нет ямы для мячей и игровой площадки, а iPad может отвлечь ребенка лишь до поры до времени. Чтобы занять сына, мы с женой по очереди ходим с ним от хвоста до кабины пилота. Однако в районе Буффало мы попали в зону турбулентности и должны были занять свои места.

Самолет трясет, у сына от перепада давления начинают болеть уши. Наш ребенок вообще с трудом переносит скопление людей и чрезмерную нервную нагрузку. Мы с женой не можем ничего сделать, кроме как обнять его и пережить этот момент. Но катастрофа все равно приближается.

Я смотрю на крутого парня, а он смотрит на меня, пытаясь налить в стакан ром и колу. Я хочу сказать: «Слушай, извини, если мы портим тебе время в полете, но у нас тут кризис, и если кому-то в этом самолете и нужно выпить, так это мне!»

Сын засыпает от усталости. И та же волна усталости накрывает всю нашу семью. Я просто сижу, слушаю гул двигателя и тупо разглядываю каталог, засунутый в карман сиденья переднего кресла. Скорее бы уже начать снижение в Чикаго.

И тут кто-то ударяет меня по плечу.

Это крутой парень. Он протягивает мне две порции рома и диетическую колу и говорит:

– Тебе это нужно больше, чем мне.

Я беру стакан: сладкий вкус пуэрториканского рома и горького аспартама – это самый успокаивающий напиток, который я когда-либо пил.

Мы начинаем разговаривать, и он рассказывает, что вырос в Вермонте, а сейчас живет в Лос-Анджелесе. Он работает в «бизнесе».