СТАНОВЛЕНИЕ СЕРИЯ ВОЛЧИЙ ПАСТЫРЬ книга вторая

Упавший духом гибнет раньше срока.

Омар Хайям

Как много в этом звуке для сердца русского слилось…

Как много в нем отозвалось.

А.С.Пушкин

СТАНОВЛЕНИЕ

КНИГА ВТОРАЯ

Добрыня.

Уже долгое время воевода сидел в думах, вспоминал о том, что произошло. Вроде бы в начале всё шло хорошо и по плану, но с появлением этого ‘’странника’’ телега судьбы как будто сорвалась с места, понеслась по кочкам и ухабам, и ничто не могло её остановить, оставалось только или крепко держаться за борта, или прыгать на ходу с неё. Пока совет решил довериться фортуне и, кривясь от боли и охая на ходу от ухабов, оставаться в этой импровизированной телеге, пока она не вынесет на ровное место и не остановится, а там будет видно. Откуда же он взялся, этот наглый, но смелый и отважный Ярослав? Всё перевернул с ног на голову, теперь отдувайся за него, как говорится – пусти козла в огород. Сразу столько дел навалилось, только успевай указания и команды раздавать. Надо готовиться к будущему сражению, а ведь по сути вообще ничего не готово, да и воев мало, ничтожно мало. Даже если попросить помощи у князя, не факт, что поверит и пришлёт, тем более, по задумке, ему, князю, самому войско увеличивать нужно. Да, задал задачку, выкручивайся теперь. Хорошо купцов отправили за железом, своего-то мало, так опять подсуетился этот ‘’странник’’ – дал товар на продажу, причём дорогой, чтобы закупить всё. Кинули клич по округе в поисках хороших кузнецов. Опять же, кто платить будет?.. И всё воевода, всё на нём. Ну за что такое наказание? Вот прошёл бы мимо Ярослав, да хоть в соседний городок, пусть бы они и отдувались. А в то же время, с его приходом всколыхнулось наше ‘’болото’’, зашевелился народ, чаще смеяться стали, как-то повеселели, в общем жизнь стала бить ключом, хорошо, что не галечным, как сказал бы Ярослав, или гаечным. Тьфу ты, уже думать и говорить стали как он. Ох, уже голова пухнет от этих дум. А, сколько времени понадобилось, чтобы уговорить Василису уехать с Алёшей? Да ещё и воев выделить, хоть немного, а всё равно пришлось отобрать от основного войска. И какое теперь войско, курам на смех? А, как самим защищать городок, если осталось всего ничего от дружины? Одна надежда, что побыстрее вернётся Мстислав, дык и у него десятка не наберётся. Надо будет собирать по селениям ополчение и обучать их владению оружием. Но как обучить того же пахаря, косца? Хорошо хоть охотники знают с какой стороны лук натягивать и стрелу пускать. Вот придётся из них и делать основной отряд – стрелков, а другим хоть рогатину выдавай, больше нет ничего. Князь не поможет. И вот опять всё сходится на этом страннике, его помощь, да и подсказки, как оборону городка создавать, а ведь мы тоже кое-что умеем делать, в скольких переделках побывали. Только остались одни единицы. Ох, как же не хватает настоящих, опытных воев! Вот, вспомнил про оборону городка, и голова заболела. Сколько надо сделать! Точно, придётся народ сгонять на укрепление стен, доделать ров, просмотреть крыши на предмет горения от зажигательных стрел… (Мысли воеводы прыгали с одного дела на другое.) Василису чуть не силком пришлось отправлять, ногой топнула, нос задрала кверху, подбоченилась, прям княжна: ‘’Не поеду, и всё тут!’’ Пришлось вожжи брать, учить уму-разуму, а ведь взрослая уже девка, понимать должна, что здесь скоро не плясок будет, если Степь появится. Самим бы выстоять, а ещё за некоторыми пригляд делать. Нет, не до неё! Пусть там князьям мозги выносит! (Тьфу ты, ох уж этот Ярослав!) Опять же, девка умная, ладная. Если не сможет с Алёшей уговорить князя, так хоть жениха найдёт справного. С этим ‘’странником’’ свяжется, добра и семьи не будет, у него шило в заднем месте, да и Морена за ним по пятам ходит, не дай, Перун, что с Василисой случится, себе не прощу, обещал ведь кн… Всё, молчу, молчу. Не моя тайна. – Добрыня загрустил, прошедшая жизнь с воспоминаниями начала накатывать на него, но он упорно от неё отмахивался, даже сжав зубы. Немало понадобилось ему сил и времени, чтобы успокоить себя, восстановить дыхание и успокоить сердце, которое вот-вот готово было выскочить из грудной клетки. Шумно выдохнув и расцепив зубы, воевода растёр онемевшие мышцы на руках, достал настойку и выпил. Через некоторое время настоянная на травах и кореньях настойка подействовала, отпустило, кровь забегала по жилам с новой силой.

– Ну вот, так и на погост отправишься, не успев всё сделать. Надо, надо себя сдерживать. Пойти Илью, что ли проведать? Да, и его делами загрузить, нечего, лежебоке, бока отлёживать. – Добрыня кое-как разогнулся, поднялся и пошёл к Илье. По пути он здоровался со всеми знакомыми, с кем-то переговорил, кому-то отдавал распоряжения, кого-то от души хлопал по плечу, что те аж приседали, от чего воевода получал удовольствие, и потихоньку жизнь возвращалась в своё русло. Проверив по хозяйству всё ли в порядке, Добрыня поднялся в терем, где проживал следующий герой былины, толкнул дверь и произнёс, увидев лежащего без дела Илью:

– Ну здорово, братец! Хватит бока отлёживать, делом займись!

– И тебе не хворать, брат! Каким же? Давно пора, а то уже пролежни скоро будут.

– Возьми несколько дружинников, но не забудь кольчугу одеть, да проедь-ка по окраине, поговори с народом, надо бы ополчение собирать. Вот сенокос пройдёт, пусть и подтягиваются. Да, чтобы со своей едой, мне хватает своих нахлебников. Здесь их погоняем, потренируем, и если враг не объявится, к осени, а может и раньше, отпустим собирать урожай. Пора своё войско увеличивать, от князя, думаю, помощи ждать не придётся.

– Добро. А, когда отъезжать то?

– Вот собери, что надо в дорогу и воев, и вперёд на следующий день спозаранку.

– Хорошо.

– Да, удели внимание стрелкам, поищи среди охотников. О, заодно и умельцев кузнечного дела – надо мечи, копья и стрелы ковать.

– Ладушки. Пойду ватагу собирать и в поход.

Илья остался собираться в дорогу, а Добрыня вышел из комнаты и пошёл дальше – проверять, как идут дела у кузнеца, плотника, каменщика, как идёт стройка по укреплению стен. По пути он опять вспоминал как прошёл последний концерт Ярослава.

– Это ж надо так учудить: собрал целую группу скоморохов и спел. Похоже потренировал их, как в дружине, чтобы сплочённые были и ошибок не совершали. А так, ничего себе ‘’асамль’’ вышел. Ему бы гусляра хорошего, да и так необычно получилось. Музыка почти как у нас, а следующие, как их там – казацкие, вообще народ веселился, даже в пляс пошёл. Вот умеет же преподнести, да и во время еды музыка народу настроение приподнимает, а мне с этого навар. Точно, расширять таверну надо, деньги лишние появятся, будет на что содержать войско. А, когда этот ‘’странничек’’ запел. Зал даже затих, кто носом шмыгал, как их проняло до глубины души. Но последняя песня – это что-то с чем-то, просто нет слов. Причём, я заметил, что весь ужин он сидел какой-то хмурый, а потом сорвался с места и… выдал. Спел так, что все в зале ещё долго сидели в тишине под впечатлением. Слова аж за душу берут. Кто ж такое придумал? Что за необычный сказитель или баян? Вот ‘’асамль’’ подкачал, видно не играли эту музыку, но голос всё перекрыл и так, Хорс ему в помощь. Бывалые вояки закручинились, а девки-то, вообще, глаза на мокром месте, только слёзы и утирали. Довёл народ, вернётся назад с отрядом – посажу в поруб. Но ведь всё равно, каков молодец, а! Да-а, на праздник летнего Ярилы от девок отбоя не будет. Пропал парень, точно придётся в подпол посадить, от греха подальше. Да и Василису от него подальше держать надо, умыкнёт девку, никто и не увидит. Под конец-то, своего концерта всё равно учудил этот скоморох. Спел и ушёл быстро, не прощаясь. А, потом выясняется, что вообще уехал из городка. Василиса, как слёзы вытерла, похоже за ним пошла, пришлось проследить. Точно, ‘’странник’’ из ворот вышел с конём, вещами, и уехал в сторону дома, наверное. Надеюсь, что на утро с отрядом Мстислава встретится, а то я ему и не сказал, когда они выедут. Василиса забралась на вышку и долго его провожала, а потом спустилась вся в слезах. Ох уж, эта молодёжь! Правильно я её отправил с обозом, а то на праздник потеряем девку. А, она ему не пара, безродному-то. Вон, пускай Марфу охмуряет. Авось и детки пойдут, а там, глядишь, и Василиса где-нибудь суженного найдёт. Слишком уж часто этот ‘’везунчик’’ в разные переделки попадает.

Добрыня, пребывая в думах, добрался до кузницы, постоял, отгоняя мысли о Василисе, и вошёл внутрь уже собранный. Кузнец, увидев воеводу, отложил молот и шагнул навстречу ему:

– А, барин, здравствуй! С чем пожаловал?

– Вот понабрались слов от этого… Всё шутки шутить. Здорово, Данила! Я к тебе чего пришёл-то… Илью отправляю народ собирать для ополчения, заодно и кузнецов пригласить к тебе в помощь. Железо-то есть ещё?

– Да, мало уже осталось, надо кого-нибудь на болота собирать – руду добывать. Если кузнецы придут, у меня работы не будет.

– Хорошо, что предупредил, я распоряжусь, где-нибудь сниму народ с работы и отправлю на заготовку руды. А, железо я заказал купцам, Ярослав оплатил, прийти должно много, и медь тоже, но когда не знаю. Лодки только недавно по реке ушли, так что будет ждать. Что-то ещё?

– Да пока, вроде бы и нет ничего. Без железа и работа двигаться не будет. Пока по малому делаем наконечники для стрел, за большее не берусь – железа-то нет.

– Ладно, тогда бывай здоров. Будут новости – сообщу.

И Добрыня, попрощавшись с мастером, пошёл к плотнику и каменщику. У тех он пробыл недолго, только лишь наказал заканчивать все работы, не связанные с укреплением городка, побольше вбивать в землю столбов и засыпать, что есть под рукой – землёй, камнями, деревом, главное стены потолще и повыше. А во рву колья наставить, да кое-где рвы укреплять, чтобы не осыпались. Да, мастера и так знали своё дело, но – доверяй и проверяй. Дальше воевода пошёл искать кого отрядить на поиски людей для работы на болотах, а народу надо много: не только по болотам ползать, но и деревья на угли сжигать, температура-то для печей большая нужна. А добывать в болотах, та ещё морока. Надо, буквально, вычерпать из него, болота, грязь, точнее ил, в котором и была железная руда. Потом промыть, удалить грязь, песок, просушить. После чего смешать с дроблённым известняком, добавить глины и слепить окатыши; перевезти в печь, перемешать с углём, выжечь железо. Да и это ещё не железо, а крица, где много смеси, шлака. Далее раскалённую крицу ложили и ‘’выколачивали’’ из неё шлак, так сказать многослойная ковка, сварка, чтобы получилось хорошее железо, и то, во многих случаях, оно было мягкое и для выделки из него мечей не годное.

Поразмышляв, Добрыня обошёл всё-таки стены и ров вокруг городка. Вот здесь, у одной из стен, его и нашёл гонец.

– Воевода, погоди! – прохрипел он. Добрыня посмотрел в сторону гонца и узнал в нём одного из дружинников, посланных в помощь к отряду Мстислава, а именно – Могилу. Могила, весь в пыли, взмокший от пота, обессиленный, добрался до воеводы и склонился в поклоне. Увидев в каком состоянии гонец, а сзади начали подтягиваться другие вои, Добрыня почувствовал укол в сердце, и на душе стало нехорошо.

– Воевода, беда! – прохрипел Могила, потому что в долгой гонке к городку, наглотался пыли, и сейчас пытался через высохшее горло проталкивать слова.

– Воды, быстро! – скомандовал воевода, ему поднесли воды в кувшине, и он отдал гонцу, чтобы тот напился. Могила, с трудом переводя дыхание, попытался напиться, но вода не попадала в рот: руки тряслись, горлышко кувшина билось о зубы, и вода стекала по губам, шее, не попадая в рот. Через некоторое время Могила себя пересилил, и вода всё-таки попала по назначению. Видя нетерпение главного, он кое-как отдышался и проговорил уже более уверенно:

– Беда, воевода! Степь… Степь на нас напала.

– Где и когда? Да не молчи ты! – Добрыня от волнения даже не заметил, как уже тряс охранника, потом, глянув по сторонам на собиравшихся людей, взял себя в руки и более-менее спокойнее произнёс: ‘’Говори!‘’

– Нам уже оставалось дойти до места один день, как из леса выскочили степняки и напали на нас. Их было много, я видел до тридцати всадников, но может другие ещё подходили…

– Дальше! – опять нетерпеливо и грозно проговорил воевода.

– Меня сразу же, с двумя конями, отрядили скакать к вам предупредить. Это всё.

– Всё?!

– Ну, я думаю, что отряду не уйти живыми, вражина уже понёсся на конях в нашу сторону, и их было много.

– Не тебе об этом рассуждать! – гневно осадил гонца плохой вести Добрыня, но и сам понимал, что в этой ситуации, и правда, нечего думать о победе – силы слишком неравные. Он обессиленно заскрежетал зубами и сжал кулаки:

– Сколько ты добирался до нас?

– Чуть больше суток.

– И это с заводным конём. Да, нам уже не успеть. – проговорил воевода, а вои вокруг зашумели. – Тихо! Помогите Могиле добраться, чтобы передохнул! И, трое с заводными, быстро в ту сторону разведать что-да-как, но не нарываться на врага, ехать со всей осторожностью: один впереди, двое отстают, на всякий случай. В перестрелки и бой не вступать, не мне вас учить, всё-таки разведчики. Всё, вперёд! Остальные, расходимся и готовимся к бою!

Двое подхватили совсем обессилевшего гонца и повели в сторону детинца; другие, тоже время не тянули, побежали готовиться к схватке, а трое, отобранных в разведку охотников, помчались собираться в дорогу. Добрыня же, весь погрузившийся в мысли пошёл в терем, в зал совещаний, по пути сказав одному из дружинников, чтобы привели к нему Могилу, когда отдохнёт. Поднявшись в терем, он уселся на кресло-трон и опять погрузился в думы. Неожиданно дверь с другого входа распахнулась, и в зал вошёл главный ведун – Любомир. Ещё не совсем белые волосы распущены и стянуты на голове только лишь обручем с символами. Рубаха, под цвет волос, тоже была белая; на рукавах, вороте рубахи и по середине изображены фигуры зверей и чары, в руке – посох, на ногах высокие, расшитые узорами сапоги из мягкой кожи. Добрыня, подскочив, поклонился волхву: ‘’Любомир!’’

– Садись, воевода, садись. Будем думу думать вместе. Я понимаю, что воев ты уже отправил?

– Да, только что. Остаётся только ждать.

– И, что ты об этом думаешь?

– Пока не понимаю, что происходит и откуда здесь взялся большой отряд степняков? Может случайность, совпадение, а может и… кто-то предупредил?

– Да-а, больше вопросов, чем ответов. А, что думаешь о нашем ‘’страннике’’?

– Да откуда же я знаю? Вестей-то нет.

– Я не об этом. Вообще.

– Да, Чернобог его забери! Извини, Любомир, сорвался. Не знаю. Весь какой-то странный, всё время попадает в переделки, правда и выбирается… пока. А, что сейчас будет? Не знаю. Последний день так вообще учудил. Ты в курсе? – Добрыня посмотрел на волхва, и тот кивнул в ответ. – Этот необычный концерт. Нет, концерт хорош, никто не спорит. Но вот его поведение потом. Весь ужин хмурился, толком не ел, как будто что-то чувствовал. А, может и правда? – воевода опять вопросительно посмотрел на главного ведуна.

– На всё воля Перуна и Даждьбога, а для него – Хорса. – только лишь развёл руками и пожал плечами волхв.

– Ну да, ну да. На всё воля Перуна… – тихо, в думе, произнёс воевода. – А, в конце ужина, так вообще выдал. Спел такую песнь, как опытный сказитель, что у меня все в таверне и на улице замолчали, как будто на них чары наложили. После чего срывается с места и уезжает. Всё как-то странно. А. волхв? О, я ведь и не спросил Могилу, встретили они Ярослава или нет? Ещё одна загадка. Ну ладно, подождём, когда он отдохнёт, тогда и спросим. Хотя, если бы странника с ними не было, он бы сказал. А может и нет?

– Ладно, хватит голову ломать Добрыня. Будут новости, пошли весть, я к себе, в берлогу.

– Ну да, иди уже медведь-шатун. – проворчал воевода, но осёкся, взглянув на строгий взор с укором Любомира. Главный же волхв, согнувшись, как будто от непосильной ноши и бед, прошёл ко входу, открыл дверь и, вроде бы и вышел, а вроде исчез с глаз. Добрыня даже проморгался и тряхнул головой от наваждения, но волхва и правда уже не было.

– Вот же… – он прикрыл рот рукой и тише произнёс, – колодун.

Как только ‘’испарился’’ ведун, из комнаты появился Илья, уже весь одетый по дорожному.

– Ну что там у вас стряслось и отправляться мне в объезд земель?

– Да, что говорить. На обоз Мстислава Степь напала, причём, по рассказу гонца, в большом количестве, – на немой вопрос Ильи, – поболее тридцати всадников.

– Ого! Это уже интересно.

– Да, интересно, но не понятно, что дальше… А, тебе всё равно надо отправляться – вояк собирать. Ничего не понимаю. Рано ведь для Степи здесь появляться? – Добрыня запустил пальцы в бороду и задумался.

– Ладно, тогда поеду. – отвлёк его Илья.

– Давай. И, это… будь поосторожнее.

– Да не впервой, не боись, брат, прорвёмся. – произнёс Илья, подняв в прощании руку, и вышел, в проходе зацепив несущуюся Марфу.

– Ну, а тебе что надо? – схватился за голову воевода, увидев её.

– Что с ним?

– Да вы что, все с ума посходили? – уже в гневе, вставая с трона, прогромыхал он. – Пошла вон, на кухню! Распоясались совсем, никакого уважения к главе. Вон, я сказал! – Добрыня указал рукой на выход, и Марфа, фыркая, уже с блеснувшими от подступающих слёз глазами, выскочила обратно, при этом хлопнув дверью.

– Вот ведь… Точно, пора порядок наводить. А, может плетей ей всыпать? – выдохнул Добрыня и рухнул в кресло, потирая левую половину груди рукой.

Всадники, посланные на разведку, умчались, а городок зашумел и задвигался, как в улье. Заносили запасные стрелы и копья на стены, и складывали их в специальные плетёные корзины, набирали воду в большие бочки, подносили дрова и хворост к печам, чтобы успеть разжечь огонь и нагреть воды, если враг полезет под стены. В общем, всем нашлось дело. Тут и там раздавались команды кому куда чего нести. К вечеру суета затихла, народ стал разбредаться по хатам на отдых, а на стенах и воротах появились усиленные отряды стражей, зажигались факелы. А, на следующее утро примчался 1й вестовой.

Первые его встречали охранники у ворот, сразу же посыпались вопросы, на которые он отвечал: ‘’Едут’’. После чего вестник доехал до терема воеводы, спрыгнул с коня и взбежал по лестнице наверх. У комнаты воеводы он постучал в дверь, на возглас Добрыни открыл её и вошёл внутрь.

– Будь здоров, воевода! – произнёс вестовой, кланяясь.

– Докладывай, не тяни!

– Живы, едут назад, к обеду будут, двое с ними остались на всякий случай.

– Фу, наконец-то. Молодец, хвалю!

– Погоди, воевода, хвалить.

– Что так?

– Не все едут, нет с ними ‘’странника’’.

– Как нету? Ты что несёшь?

– Извиняй, воевода, виноват. Подробностей не знаю, но говорят сгинул, в смысле погиб.

– В смысле, сгинул? Как погиб? – только сейчас до воеводы стали доходить ответы вестника, только сейчас он осознал, что не зря ходил хмурый Ярослав, видать чуял свою смертушку. Он сел на лавку и, поневоле, опять потянулся рукой к левой стороне, там, где сердце пропустило пару ударов. – Та-ак… ладно, иди, будем ждать остальных. А, погодь. Раненные-то есть и сильно ли?

– Пару раненных, но вроде не сильно, едут на телеге и болтают, так что живые.

– Ладно, иди, отдыхай. А, по дороге перехвати кого-нибудь, пусть знахарей предупредят, чтобы были готовы.

Охотник уже выходил за дверь, как ему прилетело вдогонку: ‘’Марфе ни слова’’!

К обеду, как и говорил вестник, обозы показались. В воротах вернувшийся отряд встречал Добрыня. Смурной и осунувшийся, Мстислав подошёл к воеводе, наклонил голову:

– Прости, батя, не уберёг.

– Ладно, давай в терем, там подробно всё расскажешь. – поневоле отворачиваясь, чтобы не увидели блеснувшую предательски слезу. – А, за живых – спасибо. Спасибо, что уберёг.

– Не мне спасибо, воевода, а тому, кого уж нет.

– Ладно, не бери грех на душу. Эй, лекаря, раненными займитесь! Остальные помойтесь, передохните и на обед! А ты, Мстислав, к нам, потом передохнёшь.

Народ стал подходить к телегам, помогать разгрузить, да языком почесать. Тут послышался громкий вскрик: ‘’Брательник! Живой! Вот уж не чаял свидеться!’’ Из толпы выбежал Могила, расталкивая на ходу кто был у него на пути. Он подбежал к Могуте и обнял его, не веря до сих пор в удачу, хлопал его по плечам и всё осматривал – нет ли где на нём раны.

– Да живой я, живой, не ранен. Всё хорошо.

Так они и стояли, обнявшись, пока все телеги не проехали мимо, после чего, так же обнявшись, пошли в сторону детинца, на ходу вытирая проступившие слёзы. Марфа тоже находилась среди встречающих, всё это время она глядела в сторону обоза и пыталась увидеть одного человека, но его там не было. Она стала подбегать к тем, кто приехал, и спрашивать о Ярославе, но все отворачивались от неё, боясь встретиться взглядом, поэтому опускали головы. Ничего не добившись, она побежала в сторону Добрыни, чтобы выяснить, что же случилось со ‘’странником’’. Марфа догнала воеводу уже у входа в терем.

– Добрыня, ради Макоши, скажи, что случилось с Ярославом? – она прижала руки к груди, волнуясь и ожидая ответа.

– Я же тебе сказал… – начал заводиться воевода, но его остановил Мстислав.

– Погоди, воевода, я сам. Марфа… прости, но его больше с нами нет.

– Как нет? А, куда он делся? Вы что, его прогнали?

– Нет, он погиб, защищая нас. Прости. – уже тише добавил мечник. – Он выбрал свой путь – путь героя, мы будем помнить его всегда.

– Как погиб? Как вы могли это допустить? Да будьте вы про…

– Молчи, женщина! Пока не накликала беду! – оборвал её на полуслове Добрыня. Но Марфа, от горя схватившись за голову, побежала от них прочь. Мстислав рванулся было за ней, но его приостановил воевода. Поглядев, как она убегает, он распорядился о том, чтобы за ней присмотрели, не дай Макошь, что-нибудь с собой сделает. Воин, которому дали указание, метнулся за девушкой.

Рассказ Мстислава.

В большой гридне, именуемой залом для совещаний, собралось только три лица: воевода – Добрыня, старший мечник – Мстислав, а также приглашённый главный волхв – Любомир. Мстислав выступал в качестве главного свидетеля и повествователя, потому как являлся не только старшим группы, отправленной с Ярославом и обозом, но и более опытным воином, повидавшим много сражений и имевшим свой взгляд на произошедшее событие. Остальные были внимательными слушателями и грозными судьями. Добрыня восседал, как обычно, на своём троне-кресле, волхв – у стены, на скамье, а рассказчик – на лавке, за столом напротив воеводы. Никто и ничто не нарушало их уединение. За дверями стояли дружинники, внутри помещения никого, кроме совещающихся, не было, только свечи тихонько потрескивали в своих подставках. Мстислав, выпив кваса, промочил просохшее от волнения горло, прокашлялся и начал рассказ.

– В пути мы были уже два дня, оставалось чуть более суток и прибыли бы на место, но видать не суждено. Ночь передохнули у леса, поутру выдвинулись дальше. Только начали выходить на большое поле, как птицы подсказали, что кто-то идёт. Так и получилось – с той стороны поля выехали степняки, насчитали их около тридцати, скорее всего передовой отряд или разведка. Они сразу же понеслись на нас, хорошо не все. Мы только и успели отвести телегу в лес, остальные оставили для прикрытия, отправили гонца и встали в линию. Тут же нас засыпали стрелами, первую атаку мы выдержали, потерь не было. А вот дальше пришлось уже тяжелее, слишком плотный поток стрел в нашу сторону, и появились первые раны. Если бы так продолжалось и дальше, то, думаю, всех положили бы. Отступить уже не успевали, да и гонцу надо было уйти подальше – степняки его вмиг догонят. Так что приготовились мы помирать, жаль без боя, а так хоть немного с собой врагов бы взяли. Вот тут-то и выступил вперёд Ярослав, предложил схлестнуться с самым сильным, вызвать на поединок. Мы уже воспряли духом, думали, что каждому достанется по вражине. Но ‘’странник’’ нас обломал, сказав, что как только убьёт поединщика, причём он был уверен ,что победит его, и побежит на Степь, нам нужно уходить и как можно быстрее. Вот здесь-то и появилась у нас надежда, что останемся живые, вот уж не думали о ‘’страннике’’, который справится не только с поединщиком, но и с основной силой Степи. А дальше пошли необычные дела. Ярослав переоделся в свои волчьи одежды, взял щит и копьё, произнёс что-то про лихо и про живых, которые не помрут. Потом так улыбнулся, что всем на душе стало спокойнее, как будто свет снизошёл к нам. Дальше ещё интереснее. Он ударил копьём в щит один раз, другой, третий, крикнул, подняв копьё: ‘’Русь!’’ И нас всех захлестнуло, мы ударили мечами в свои щиты и кричали: ‘’Русь!’’ От этого, вроде бы и простого действия, у нас просто необычайно прилила мощь и сила, захотелось рвануть на врага и порвать его голыми руками. И, я думаю, так и было бы, если б побежали на врага в этот момент. Вдохновение просто переполняло всё тело, энергия рвалась и требовала её выпустить на волю, разум отключился. Само Ярило осветило нам путь, и мы восхвалили его. Потом Ярослав пошёл вперёд, а мы прощались с ним, понимая, что победить такую силу нереально, а он взял всё на себя, взвалил эту непосильную ношу на свои плечи, оттеснив нас в сторону. Он шёл героически погибать за нас, чтобы мы остались живые, за Русь, чтобы она помнила его подвиг.

Я думаю, каждый хотел пойти с ним, встать плечом к плечу, но ноги будто приросли к земле от этого священнодействия, и нам пришлось только лишь наблюдать следующие чудеса. Ярослав дошёл до половины поля, вытянул руку с копьём, закричал: ‘’О-оди-ин!’’, и с копья сорвалась молния, ударила в небо. А потом…, похоже бог викингов услышал его – послышался гром его колесницы, Один дал своё благословение, молнией ударив в дерево. Дерево загорелось, осветило заревом всё вокруг, а потом так же неожиданно потухло. Это было так необычно и в то же время красиво, как будто два бога собрались вместе и наблюдали за нами. ‘’Странник’’ обернулся, поклонился нам, как будто отдавая честь и прощаясь. Мы, как могли, тоже поклонились, провожая его в последний путь. После чего, вот неожиданность, он поклонился степнякам и… превратился в берсерка. – Волхв с Добрыней переглянулись и продолжили внимательно слушать Мстислава. – Ярослав, перекинувшийся в могучего волка-берсерка, опять обратился с песней к богу, крикнул ему призыв и помчался на поединщика. А, Степь выставила немалого воина, вот как наш Вакула, тот с такой же лёгкостью крутил мечом, что даже мне его было бы не осилить. Мышцы так и перекатывались, сила просто пёрла из него и давила своей мощью. Но наш Ярослав, ставший оборотнем, просто снёс его. Это надо было видеть. Он взвился в воздух, метнул копьё, что там было дальше, я не понял, но не прошло и мига, как воин степей рухнул уже мёртвый. Похоже оборотень взял свою первую добычу, потому как выпрямляясь, он стал ещё больше, шерсть засветилась, пошли искры, а глаза… засверкали необычным светом, появились длинные когти. Волк-оборотень поднял кверху морду и… завыл. – Внимательные слушатели опять переглянулись. – Он так завыл, что от накатившего страха мы не могли и двинуться, а у степняков убежали лошади, кого-то скинули, а кого унесли с собой в лес. Его вою ответили со всех сторон стаи волков и подняли такой вой, что, наверное, в округе все звери сбежали, а птицы взметнулись в небо и улетели прочь. Надо отдать должное командиру степняков – не взирая на страх, он успел пинками и ором собрать своё оставшееся и оцепеневшее войско. Правда, когда волк ворвался в это стадо овец, по-другому никак не назовёшь, стал их резать направо и налево, только кровь брызгами разлеталась. И, опять их старший проявил чудеса храбрости и мужества, собрал-таки воинов, заставил их биться. Как ни силён был оборотень, но слишком много степняков собралось вокруг него, стал уставать и пропускать удары, а может сила берсерка заканчивалась. Вы же помните, что берсерки после боя лежат без сил, хоть режь их – не шевельнутся, словно младенцы, поэтому их после битвы охраняют остальные, кого они защищали. Мы быстро стали собираться и уходить по дороге, понимая, что финал битвы близок, а нам надо было выполнить пожелания Ярослава – сохранить жизни воинов. Напоследок, уже втягиваясь в лес отрядом, мы оглянулись и увидели, как оборотня подымают на копья, шкура и глаза потухли. Что-то в последний миг он нам сказал, а может показалось, но руку поднял, а потом поник и обвис на копьях. Мы поняли, что он умер, и быстро поехали в сторону городка, ни о каком завершении порученного нам дела даже речи не шло. Вот так погиб наш ‘’странник’’ – герой, которого толком мы и не знали.

Мстислав замолчал, молчали и слушатели, как будто отдавая дань погибшему ‘’минутой молчания’’. Только слышен был треск свечей в тишине. Через некоторое время Добрыня приподнял голову и проскрежетал:

– Да-а… Ну что, волхв, пропала наша надежда? Что будем делать?

– Будем надеяться. Перун и Даждьбог нас не оставят, да и Мокошь с нами. Будем надеяться. Ладно, пойду, попробую заглянуть в будущее… – и главный волхв, с трудом поднимаясь и выпрямляясь, пошёл на выход. Добрыня с мечником немного посидели в тишине, после чего воевода произнёс:

– Ладно, отдыхай, обедай. Все дела потом. Да, с Марфой как-то поосторожнее в разговоре. Всё, давай иди.

Мстислав встал и пошёл к двери, как будто сняв с себя всю нагрузку и печаль, что давила его эти дни после сражения. А воевода, наоборот, согнулся от навалившегося очередного гнёта, и направился к себе в постельную отдохнуть.

Разборки среди волков.

Вожак стаи волков опустил свою морду закончил песнь, ответную песню тому собрату, который прощался и шёл на свою последнюю охоту. В округе тоже затихли ответы других стай, слышен был только шум от убегающих зверей и улетающих птиц от места схватки. Чёрный волк посмотрел на всех волков в стае – ни один из них не отвёл взгляда.

– Ну что ж, так тому и быть. Как повелел Закон – мы идём на помощь! Если успеем. Надеюсь, старший брат не разочарует нас и оставит нам хоть немного своей добычи. – прорычал вожак, и волки в ответ ему оскалились.

Стая повернула в сторону охоты и рысцой побежала на зов. Ещё не добравшись до места, волки почуяли густой запах свежей крови и припустили быстрее, чтобы добраться до жертв раньше других, а что там будут другие стаи, в этом вожак был уверен – слишком много крови пролилось, и этот запах щекотал и будоражил носы, потому как обоняние у волков в сто раз лучше, чем у людей. Отсюда и понятно, как волк находит будущую добычу на больших расстояниях, достаточно небольшой пролитой крови, а в данном случае, похоже она, кровь, лилась ‘’рекой’’.

Вырвавшись из густого леса на поляну, вожак потянул носом, убеждаясь, что прибыли они первыми, и после чего уже оглядел место битвы. Вдали виднелись двуногие и несколько лошадей, похоже оставленных им в пищу. Волки облизнулись в предвкушении предстоящего пиршества. Углядел вожак своим острым глазом и своего собрата, к которому они спешили на помощь. Но видно охота у него и впрямь была последней – эти жалкие двуногие добивали железными палками нашего брата, и не просто брата, а судя по цвету шкуры, хоть она и была вся в крови, цвет соответствовал высокому рангу в занимаемой иерархии волков. И вожак произвёл страшный рык, такой страшный, что в округе опять взлетели птицы, только недавно успокоившиеся, после чего стая рванула к месту побоища. От страха оставшиеся лошади встали на дыбы и понеслись по дороге в обратную сторону. Пару человек не могли удержать их, одного лошадь сбила с ног, а второго – потащила по дороге, где через несколько десятков саженей он сумел освободить руку и отцепиться от уздечки. Но, думается, что ни лошадям, ни человеку не суждено уже будет вырваться на волю и остаться в живых – с той стороны подтягивались к месту разлившейся крови другие стаи волков. Вожак же первой стаи уже добрался до двуногих, волки зарычали и двинулись на людей. Степняки, а это были всадники Степи, от страха упали на колени и пытались уползти, но были окружены волками в течении нескольких секунд. Наш чёрный волк подошёл к убитому степняками брату, тот лежал вниз лицом и не шевелился. Только лишь сейчас вожак углядел одну странность – у их собрата тоже было две ноги, а не четыре лапы, как у них.

– Но шкура волка? А может это волк-перевёртыш или оборотень? И цвет шерсти отливал серебром, как у патриарха. – подумал вожак, его передёрнуло, чёрная шерсть встала дыбом. Только то, что эти двуногие убили патриарха-оборотня, заставило его вздрогнуть и подумать о том, что теперь будет.

– Это неслыханное убийство, и отразится оно на всех. Патриарх..! Надеюсь это не он?! Старейшина всех порвёт, как Тузик грелку. О мой Хорс! За что же нам такое наказание? – Вожак подошёл к убитому, наклонился чтобы обнюхать, в надежде, что их собрат ещё жив. Кровь, точнее её запах, мешал сосредоточиться и сводил с ума, но чёрный волк собрал силу воли в лапу и потянул воздух… Ничего. И всё же кровь мешала определить хоть искру жизни, и как вожак не старался, у него ничего не выходило. Он аж зарычал от бессилия и страшно посмотрел на двуногих, которые от этого ещё больше затряслись и ниже склонили головы. Только лишь один из них пытался сопротивляться его взгляду, взгляду ‘’старшего’’ над этими волками.

– Наверное, их вожак? – подумал ‘’старший’’. – Но это ему не поможет, хотя силён. Может его и отпустить?

Додумать он не успел, как вдалеке, куда ускакали лошади, послышалось испуганное ржание, рычание других волков, а потом предсмертное и даже вскрик человека. Дальше доносился только звук разрываемой плоти, треск костей и довольное урчание зверей, иногда с руганью и короткими схватками друг с другом.

– Глупцы! Мало им пищи… Вот только не вовремя их принесла нечистая. Сейчас начнутся разборки, и надо к этому подготовиться. – Вожак рыкнул своей стае, и та, отступив от двуногих, окружила его, старшего над ними, готовясь к схватке – за право быть первыми. Через небольшой промежуток времени на поляне стали появляться другие стаи волков, и только лишь в двух вожаки с чёрным окрасом.

– Так что ‘’разборка’’ будет с двумя кланами. Ну хоть так. Только это ничего не меняет. – оглядев подошедших к ‘’разбору полётов’’, ‘’старший’’ обратил внимание на одного из вожаков. Такой же поджарый и высокий, как он, только помоложе. – Может у него поменьше опыта битв? Будем надеяться. А вот второй уже не опасен – налопаться успел. Кто же на разборки сытым приходит? Болван, не удержался от халявы, а ещё вожак, да…

‘’Второй старший’’ пришёл со стаей, которая нарвалась на убегающих лошадей и человека. И сейчас они сыто облизывались, а вожак.., поняв свою ошибку, пытался срыгивать пищу, но на это нужны усилия, а это лишняя трата энергии, которая ему бы пригодилась в последующей схватке. Волки по стаям стали окружать место побоища, и двуногие взвыли от страха ещё больше, побледнев и посерев одновременно. Старший двуногих от них уже ничем не отличался, понимая, что уйти точно не сможет, только лишь на тот свет, но не своими ногами. Вожаки, как по сигналу, шагнули ближе в круг, но чёрные, по рангу, держались впереди.

– Это наша добыча, и вам здесь не место! – прорычал наш вожак. Он среди других был более старший по возрасту и опытнее, тело его и морду покрывали старые шрамы от схваток. Но занимаемые посты никто не отменял. Поэтому другие имели право высказать своё мнение по этому поводу. И первым оскалился молодой вожак, белые молчали:

– Это кто же так решил? Ты, что ли, Чёрная Гроза Севера? Я такой же, как и ты! И я – Гроза Юга, заявляю, что это наша добыча!

Затявкали другие белые вожаки: ‘’Да, надо делиться, поровну всем…’’

– Молчать! – прервал их наш ‘’старший’’ таким рыком, что они поджали хвосты, наклонили головы книзу, ощерились, но сделали несколько шагов назад, признавая старшинство ‘’чёрного’’.

– Ты кого здесь пугаешь, Гроза Севера, а? Я – Гроза Востока, бросаю вызов тебе! Это моя добыча! – прорычал ‘’старший’’ стаи, которая уже ‘’налопалась’’ в лесу по дороге.

Волки образовали большой круг, а вожаки, оставшиеся по чёрному цвету в кругу, пригнули головы к земле, оскалились, шерсть на шее встала дыбом. Они стали ходить по кругу, всё ближе сближаясь и выискивая слабые места противника, не поднимая голов, чтобы, не дай Хорс, другой волк не вцепился в горло и на этом схватка бы закончилась. Вокруг стало тихо, слышно только лишь тихое рычание соперников, да кто-то из округи нет-нет да и взвизгнет, видно первый раз видели такое и нервы не выдерживали. Наконец, после долгих ожиданий и наворачивания кругов, волки прыгнули и сцепились в один общий комок. Полетели клочки чёрной шерсти, слышалось клацанье зубов, грозное рычание. Комок из трёх сцепившихся тел ещё долго перекатывался по кругу, пока не распался. Один волк, прихрамывая и в крови, огрызаясь, покинул место схватки – это был Гроза Востока, видно и правда сказалось то, что он объелся перед битвой и сил не хватило продолжить схватку. Он добрался до своей стаи, недовольно рыкнул на своих, как будто это они виноваты в его поражении, и стал зализывать свои раны, временами отрываясь, чтобы посмотреть на бой оставшихся двух вожаков. Наш ‘’старший’’ выглядел получше, особо ран не было, но отдышка и возраст дали о себе знать, поэтому он пытался восстановить свои силы и не вступал в схватку. Молодой тоже стоял, с раной, но не обращал на неё внимание. Молодость брала своё, поэтому он недовольно поглядывал на соперника, предлагая ему вступить в круг. Волки опять стали кружить, но не долго – нашему ‘’старшему’’ нельзя было затягивать битву. Они обнажили клыки и прыгнули, опять полетели клочки шерсти. Долго никто не мог победить, пока один из них не схватил другого за горло. Это и решило исход битвы. Как бы второй не упирался лапами, пытаясь когтями порвать шкуру, но челюсти продолжали надёжно сжимать горло, пока не послышались хрипы и тело волка не перестало дёргаться. Над поверженным противником гордо стоял …чёрный волк, ‘’наш’’ волк. Он поднял кверху морду и завыл песнь – песнь победы, песню о прошлых схватках и победе в них. Это была ещё одна победа, дай Хорс, не последняя. И в этой схватке победила мудрость и сила, опыт и знания боёв, а ещё возраст – рано ещё молодым быть во главе волков. Так что наш ‘’старший’’ вышел в этой неравной схватке, с двумя противниками, победителем, ещё раз доказав, что он, Гроза Севера, сильнейший. Его песне ответили волки из его стаи, радостные победе вожака, потом и другие, боясь быть наказанными ‘’старшим’’. Отпев гимн победы, наш волк опустил морду и посмотрел на проигравшего первого противника. Тот было дёрнулся, но стая ‘’нашего’’ дружно шагнула вперёд, зарычав, да и другие недовольно высказались, так что пришлось ему успокоиться, признав своё поражение и ‘’преклонив колени’’.

– Я забираю тело нашего собрата и …отпускаю вожака двуногих! – произнёс наш вожак волков, показывая мордой на главного у степняков. Он отдал команду своей стае, от неё отделились два сильных высоких волка. Они подошли к телу ‘’странника’’, наклонились мордами к плечам, взяли зубами за шкуру и потащили в лес, на свою территорию. Другие волки окружили их, охраняя со всех сторон как почётный караул. В этот момент очнулся второй противник, молодой волк, Гроза Юга. Наш ‘’старший’’, конечно, не убил его, а только придушил, не хватало ещё убивать волков такого ранга, их и так мало, правда неизвестно как бы себя повёл в этой ситуации молодой вожак, если бы выиграл бой – победителей не судят.

– Я воспользуюсь правом ‘’старшего’’ предупредить патриарха о произошедшем! – произнёс он, грозно оглядев оставшихся волков. Не дождавшись возмущений, он похромал за своей стаей, видно битва всё-таки сказалась на его здоровье.

– Спасибо за науку, Старший! – прохрипел ещё не пришедший в себя молодой вожак. Победивший его ‘’старший’’ оглянулся и улыбнулся ему страшным оскалом: ‘’У тебя ещё всё впереди, молодёжь!’’ – и к другим, – ‘’Честь имею откланяться!’’

После чего он потрусил к дожидавшейся его стае на краю поля, уже не оборачиваясь и не обращая на звуки вскриков людей и разрываемой плоти. Это было уже не его дело: ‘’Главное, что он вышел победителем и ему есть, что сказать патриарху и предложить ему. И, если Хорс захочет и удача улыбнётся, глядишь лишняя звёздочка на погонах появится, точнее полоска на шерсти изменится в другой цвет. А это лишние территории и усиленная стая, да и вторая половина порадуется возвышению. Если, не дай Хорс, гнев не переполнит Старшего у серебристых волков. Да …, не знаешь как и выкрутиться? Я же не Лиса Патрикеевна, вот у кого совета спросить. Хотя и моя волчица умна, может даст совет. Надо быстрее добраться до логова’’.

И старший стаи рыкнул, подгоняя волков двигаться быстрее. Если бы кто видел эту необычную картину, как стая волков рыщет по лесу и тащит в зубах какого-то зверя или человека, то посомневался бы в своём уме они или нет. Но это видеть было не кому, если только лишь само Ярило, но лучи его не пробивали сквозь густую хвою. И, устав следить за стаей, бог солнца отстал, довольствуясь тем, что созерцал на поляне. Он был доволен – не каждый день увидишь такие битвы, а здесь аж два дня. И Ярило, довольное, покатилось дальше, вдруг где, чего удастся узреть ещё. Только лишь на прощание послало свой луч нашему герою, в надежде, что он, луч, пробьётся через темноту леса и коснётся ‘’странника’’, последний раз проводив его в путь. А волки усердно тащили погибшего героя к логову, не заметив, как через хвою и листву пробрался маленький лучик света и коснулся тела Ярослава. Как ни сильны были волки, но и им приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть и поменяться с другими местами.

На очередной остановке к ним вышел незаметно человек. Совсем уже седой, с длинной бородой и стянутой на голове бичевой волосы, в длинной, уже потерявшей белый цвет, одежде, расшитой разными чарами. В руках седой старец держал посох, тоже с рунами, но уже вырезанными по дереву, а на плече сидел филин. Он так неожиданно появился у волков на пути, что с начала они оскалились и зарычали, шерсть встала дыбом, но потом, узнав в прибывшем волхва, припали к земле, виновато скуля и чуть не виляя хвостами.

– Та-ак…, и что тут у нас? – произнёс седой старец, присматриваясь к добыче волков. Стая расступилась, открывая проход к необычному телу. Волхв подошёл поближе и, опираясь на посох, наклонился. Он провёл рукой над телом, от неё как будто искорки пробежали, коснулся головы, и так постоял некоторое время, замерев. Потом, очнувшись как ото сна, проговорил: Давайте-ка, братцы, его ко мне! И волки, как по команде, подхватив зубами за шкуру тело, потащили его в логово, но уже не своё, а старого волхва. Вожак стаи, устало вздохнув, похромал к своей второй половине докладывать о приключениях, с ним отправилась и половина стаи.

У логова стаю встречали волчицы и куча щенят. Мохнатые комки выкатывались из нор и неслись к ‘’папашам’’. ‘’Папаши’’ радостно скалились, трепали своих детей, после чего получали ласку уже от волчиц. Уткнувшись носами, радуясь встрече, потом обследуя тела волков на предмет ран и обнаружив их, вылизывая. Через какое-то время пары расходились по ‘’домам’’ рассказать истории о своих подвигах, а щенята остались продолжить игру в ‘’войнушку’’. Они напрыгивали друг на друга, как взрослые волки, трепали за холки, и клубками катались по поляне. За их детской битвой наблюдали няньки – старые волки, уже своё отслужившие и ушедшие на покой, так сказать на пенсию. Это были старые ветераны со следами шрамов от былых битв и выжившие в тех смертельных схватках.

Вторая половина вожака стаи тоже обнюхала своего героя, найдя несколько ран и почувствовав странный запах, где-то незнакомый, а где-то родной, но несущий в себе опасность. Она даже заворчала от волнения, забыв о ранах супруга. Пришлось вожаку рассказывать всю эпопею о своих похождениях, а волчица тем временем обрабатывала его раны языком. После долгой истории, а потом уже обсуждения, они решили, что надо отдохнуть, немного залечить свои раны, а потом отправляться на доклад к верховному, нечего время тянуть, а то и правда трёпки не избежать.

Встреча старшего стаи и патриарха состоялась на территории хозяина. Гроза Севера не прошёл и пары миль, как понял, что о нём уже известно, ведь он перешёл чужую границу, и сюда направляется хозяин. Грозный рык был ему ответом. Он припал к земле и так продолжил лежать в ожидании наказания. Хозяин появился и потрепал для вида ‘’старшего’’, а ‘’старший’’, в свою очередь, поскулил для вида. Церемонии были соблюдены. Гроза Севера начал своё повествование и хозяин не проявлял нетерпения и угрозы. Пока рассказчик не дошёл до обнаруженного трупа их собрата. Он рыкнул так, что листья с деревьев посыпались, а с ёлок – хвоя, глаза начали наливаться кровью, от него пошла такая сила, что вожак стаи опять упал на землю и не мог шевельнуться, пока его не отпустило. Дальше хозяин уже не давил силой, а дослушал рассказ до конца.

– Ты сделал, что мог. Твоей вины здесь нет. Я подумаю о твоём повышении. Можешь идти. – вынес вердикт патриарх, и уже поднявшийся волк был остановлен. – Хотя подожди. Ты сказал, что человека забрал волхв?

– Да, господин.

– Ладно, иди. В скором времени я вас навещу.

– Да, господин. – припадая на лапы, Гроза Севера пополз от хозяина, а потом уже побежал, всё ускоряясь и благодаря Хорса, что всё благополучно получилось, и он остался жив. А сзади его послышались рык, удары по дереву и земле, даже хруст деревьев и падение. Он со страху припустил ещё быстрее, пока фортуна не повернулась в обратную сторону.

Разведка кочевников.

Хазарский каган Кадыр Касар размещался в своей столице – Итиле. Долгое время он сидел в думах и не обращал внимание на выступление военачальников, которые собрались на очередной совет.

– После очередных столкновений и войн с соседними странами, войско ослабло. Стало меньше добычи. Надо пополнить свои ряды настоящими воинами, а не этими трусливыми шакалами. Придётся послать тысячников собирать по степи бывших богатуров, да и молодых надо побольше – начинать обучать военному делу, нечего задницы на коврах протирать. Надо, надо идти куда-нибудь, где не ступала нога степняков, где растёт высокая трава, а в лесах много дичи непуганой, где много рабов ждут своей участи, чтобы принести пользу хазарскому каганату и потрудиться на благо ему. И его взгляд обратился в сторону славян, по рассказам купцов и разведчиков. Да, там их ждут победы, золото, бесценные меха, молодые девки и парни. А ещё, говорят, из них выходят отличные воины, только воспитывать их надо с малолетства.

Кадыр Касар на миг вернулся в реальность и прислушался о чём говорят на совете. Он вздохнул и опять погрузился в думы:

– Всё грызутся, шакалы, мало им всего добра и золота. Совсем ожирели от безделья, только и могут есть, пить кумыс, да молодым рубахи на головы задирать. Да, нельзя сидеть и ждать, когда к тебе принесут богатство, надо брать его самому и своими руками.

Хазарский каган был уже не молод, и его возраст перевалил за вторую половину жизненного срока, но время, проведённое в боях и в походах, сказалось на его теле – оно оставалось, по- прежнему, крепким и могучим, а разум – ясным. И хотя в волосах уже давно поблёскивала седина, а на животе стал откладываться жирок, взгляд его был грозным, а воля сильна. И многих этот взгляд заставлял опускаться на землю и сгибать спину, а воля – до сих пор крепко держала всех в покорности. Но каган был мудрым правителем и понимал, что всему хорошему приходит конец, поэтому этот конец надо отдалить как можно дальше. Значит необходимо чем-то занять народ, в нашем случае – это поход и война, другое мы ничего и не умеем, тем более, что это самое лёгкое и быстрое, где можно добиться разгромом неприятеля, его земель, а там рабы, деньги, налог, да много чего ещё. И главное, никто не помышляет о власти, никаких сплетен и козней, мыслей, чтобы сместить меня с трона. Да, решено.

Взгляд Кадыр Касара прояснился, он посмотрел на совет – все, брызгая слюной, так и продолжали лаяться, как собаки. Он поднял ладонь, и многие, кто успел увидеть, умолкли. Те же, кто продолжал спорить, не сразу поняли почему вокруг затихли. А когда на верховного, то упали ниц и не поднимали головы, пока грозный взгляд владыки не утих, и глава Степей не разрешил разогнуть спины и сесть.

– Я решил… и мой взор обратился на север. – медленно, с расстановкой проговорил он. – Там нас ждут тучные стада, богатые поля и леса, множество рабов и золота. – Все радостно воскликнули и стали восхвалять своего владыку, правда проскальзывали и недовольные взгляды, конечно, закончится лёгкая жизнь, опять грязь, вечная трясучка на конях, махание саблей и натягивание струны. Но он поднял руку и произнёс: Всё. Идите и готовьтесь.

Совет, кланяясь и пятясь задом ко входу, покинул его. Владыка же запоминал тех, кто бросал недовольные взгляды, чтобы в будущем казнить или отправить первыми в бой, заведомо проигрышный. Кадыр Касар, немного посидев в одиночестве, взял в руки колокольчик и позвонил в него. Откинув полог шатра внутрь заглянул охранник, стоявший у входа, с той стороны. Он молча поклонился, так и застыв в этой позе, ожидая указаний.

– Найдите мне Булаш-хана! – повелительно произнёс каган и махнул рукой, подавая знак удалиться. Воин, не разгибая спины, положил руку на грудь и, пятясь задом, вышел. Сам же глава кочевников откинулся на подушки в ожидании хана.

Сколько лет прошло, как он сделал себе здесь столицу. Построил в Итиле каменный дворец, но до сих пор часто проводил время в шатре, поставленном в саду, у фонтана. Это ему напоминало молодость, проведённую в боях и походах, да и удобнее было в шатре. Всё как раньше: ковры на полу, подушки вдоль стен шатра, вытяжка вверху, маленький столик для письма и еды, и запах – этот непередаваемый запах степей и шкур, которые лежали на полу и висели на стенах. Где-то, опять же в разных местах, связанные в пучки, были подвешены травы, вот от них и исходил до боли знакомый запах. В одном углу стояла чаша, где поджигали порошки и травы для окуривания шатра, чтобы выгнать злых духов, здесь же висели и амулеты, вырезанные из дерева или костей животных. В этом главном офисе он принимал и гостей, и военачальников, проводил время с красивыми невольницами. Вспомнив о девушках, Кадыр Касар почувствовал желание и хотел уже позвать охрану, чтобы привели ту, последнюю красотку из славян, но подавил в себе чувство похоти – с начала дела, а потом…

– А, сколько ещё таких мы приведём из набега? Да, славянские невольницы славятся своей не только красотой, но и выносливостью. Крепкие в кости, широкие в бёдрах, высокая грудь… Может всё же отложить разговор? – но в этот момент охранник, откинув полог шатра, пригласил Булаш-хана, что и решило первоочерёдность. Хан поклонился, после взмаха руки ‘’старшего’’ выпрямился и сел на шкуру, опять же после разрешения.

Булаш-хан был уже в расцвете сил, когда юность ушла, а взросление только наступило. Поэтому сила и мужество так и выпирали из него, и создавалось ощущение, что он не знал куда деть её, силу, или приложить к чему. Широченные плечи и длинные руки, правда рост немного подкачал, да и ноги кривоваты, но эта особенность у всех степняков, которые большую часть жизни проводят в седле. Чёрные волосы стянуты сзади и по бокам в косички; борода – аккуратно подстрижена, без отметин седины; умные, коричневого цвета глаза, загоревшая на солнце кожа. Одет хан был в кожаные штаны и рубаху, поверху – кольчуга, отливающая золотом, перепоясан ремнём с висящим с боку ножом, для разрезания мяса и выковыривания из костей мозгов и хрящей – большего оружия в шатре ‘’главного’’ иметь было запрещено в целях безопасности. На ногах – сапоги из мягкой кожи, стянутые крест-на-крест кожаным ремешком.

– Вызвал, казан? – приложив руку к груди, ещё раз поклонился хан.

– Да. Мы собираем войско и пойдём на Русь. Но для тебя и твоей тысячи есть другое дело. Ты пойдёшь на север, обходя с востока, минуя Муром, Ярославль, в сторону Ладоги, где живут карелы. Там основные меха из соболей, куниц и других невиданных зверей. Там непуганый народ и всякая живность. Тебе надо разведать дорогу, ну и привезти рабов с богатством. А мы здесь будем отвлекать основные силы урусов. У тебя срок год, максимум – два, через год мы пойдём в набег. От моего имени можешь по пути набирать ещё воинов, но сильно не наглей.

– Да, о Великий. А, можно мне набирать в войско восточнее? Там большие степи, и нам, потомкам великих тюрков, грех не пощипать других степняков.

– Делай как хочешь для нашего влияния и расширения земель, но основная задача – Север. В случае удачного набега, а я в тебя верю, в ближайшие годы мы завоюем те земли и станем ещё богаче, и наши дети, внуки будут нас восхвалять, а предки гордиться нами.

– О да, Великий и могучий! – произнёс Булаш-хан и ударил в грудь кулаком. А взгляд кагана продолжал гореть огнём:

– Мы – дети тюрков, продолжим традиции наших отцов и станем ещё величественнее, поработим весь мир… – постепенно огонь в глазах потух, и каган очнулся от своих мыслей. – Всё, собирайся! Можешь идти и выступать!

– Да, Великий каган! – хан встал, поклонился и вышел, охранник уже приподнял полог шатра. Нукёр посмотрел вопросительно на владыку, тот мотнул головой в знак согласия, уже предвкушая сладостные утехи от невольниц. Через некоторое время в глубь шатра, тихо ступая, шагнули две красотки, полог опустился, и охрана застыла у входа…

Неполная тысяча Булаш-хана выступила из столицы в конце лета. Уже глубокой осенью она встала лагерем восточнее Ярославля, собираясь здесь перезимовать, иногда делая набеги в степь в поисках коней и воинов. Отсюда же хан отрядил сотню во главе с Шаруканом, приказав ему двигаться разведкой на север, к чуди заболотской, а потом к Онежскому озеру. Сотник был из старых, опытных кочевников, много повидавшего. Ему исполнилось уже тридцать пять, из них большую часть он провёл в седле и боях. В тёмного цвета волосах появилась седина, одет просто, только лишь кольчуга, отливающая серебром, выдавала в нём воина высокого ранга, да шлем из того же металла, одеваемого перед битвой. Могучего телосложения, с серыми глазами, выцветшими на солнце, и постоянно прищуренными от ветра. На голове шапка с хвостом волка, на ногах – сапоги, сшитые из мягкой кожи лошади, из кожи же – штаны и рубаха под кольчугу. На поясе нож и кривая сабля-меч. Много лет они провели вместе в походах, много лет доверяли друг другу. Поэтому выбор хана и пал на сотника, ещё и единственно выжившего в бою с оборотнями. А в лесах и болотах Руси их было полно, вот ему и пришлось с ними встретиться. Правда напали оборотни-волки тогда в степи, кровь лилась рекой, чудо, что Шарукан выжил и убил одного. После того боя и появилась в волосах и бороде его первая седина. Булаш-хан обговорил с сотником весь план действий и ждал его к началу лета, чтобы потом вместе выдвинуться, уже тысячей, дальше, вглубь Руси за добычей. Сам же хан будет собирать и увеличивать войско здесь, готовить телеги, сено, лошадей и пропитание для войска. Сотник ушёл со своим небольшим войском утром…

Шарукан очнулся и пришёл в себя ближе к вечеру. Он попытался подняться и не смог, руки подскользнулись в чём-то липком. Кое-как приподнявшись, он огляделся вокруг. Сильно пахло разогретой на солнце кровью, запах стоял такой, что его чуть не вырвало, но сотник бывал во многих сражениях и пролил немало крови своей и чужой. Поэтому к этому запаху уже привык. Вокруг него везде валялись остатки от растерзанных коней и его воинов. И он мгновенно всё вспомнил, как будто ударили по голове, что он непроизвольно протянул руку к голове и потрогал её. Рука тоже была в крови, но не в его. Сотник хотел её вытереть об себя, у него это получилось, почти. Всё тело сплошь обрызгано кровью.

– Да, что же здесь произошло? – произнёс степняк, начав вспоминать свои ‘’приключения’’…

Кочевники недавно миновали село под странным названием – Виркиля. Как у этих, урусов, язык ещё не сломался? Оставив большую часть войска там, сотник с тридцатью всадниками отправился подальше. Они уже миновали по дороге лес, постоянно оглядываясь, чтобы никто не напал, и выезжали на большую поляну. Вот здесь степняки и увидели вдали небольшой отряд урусов. Их было совсем немного, порядка 7-10 человек. Поэтому старший послал напасть на них меньше десятка своих воинов. Достаточно и этого – пока он не встречал отпора от неприятеля во время набега, рассуждая, что достаточно для обстрела. А потом, когда всадники вымотают врага, ранят или убьют, они захватят остальных в плен и уже допросят с пристрастием. Оставив заводных лошадей, отобранный отряд рванул навстречу русичам. Какая-то часть отряда неприятеля сразу же сбежала, что подтвердило мысли сотника об успехе. Другая часть русичей выстроилась со щитами в линию, не понятно на что надеясь. Уж лучше бы сразу сдались. Всадники степняков обстреляли отряд врага и вернулись назад пополнить запас стрел. Оставшаяся часть наездников расслабилась и наблюдала уже привычную для них картину боя. Через несколько обстрелов неприятель дрогнул, и степняки решили, что уже победа, загомонили, потирали руки в предвкушении очередной добычи. Но, неожиданно из их рядов, неприятеля, вышел какой-то воин, застучал о щит, закричал, ему ответили другие русы криком и ударами мечей о щиты. Потом он пошёл один в их сторону, наверно пытался вызвать их, доблестных воинов Степей, на поединок. Да как у них, шакалов, смелости хватило? Ну ничего, сейчас мои воины с ними быстро разберутся. Остальных возьмём в плен, хорошие воины получатся из них. Воин русов воткнул щит в землю, закричал, призывая бога. И вот, что странно, бог ему ответил. Прогремел на божественной колеснице, ударил своим копьём в дерево, и то загорелось. Вот же варварская страна, что даже боги отвечают простому смертному, добавляя ему храбрости. А после того, как мы послали своего самого сильного богатура, так вообще, о ужас, его бог превратил в волка этого странного уруса, и не просто в волка, а в оборотня. Этот страшный урус стал в несколько раз больше, бросился на нашего могучего воина и … порвал его, просто одним ударом. Кровь застыла в венах воинов Степей. Но самое страшное началось потом, когда этот проклятый волк-оборотень завыл. Лошади испугались и понесли, даже утащили несколько воинов, а сами воины попадали ниц от страха. Тьфу, шакалы паршивые. С трудом вернул их в строй, но и этого оказалось мало, когда оборотень побежал в нашу сторону и ворвался в построенные ряды. Он рвал когтями и зубами лучших моих людей, в жилах застыла кровь от ужаса. Не знаю, как удалось собрать отряд и убить оборотня-волка, но мы победили, правда какой ценой – в живых осталось еле-еле двигающихся несколько человек. Только мы насадили волка на пики, как явились неизвестно откуда его собратья. Они окружили нас, и это было страшно, потому что потом стали биться их вожаки за добычу, а добычей были мы и оставшиеся кони. Вожак, который пришёл первым, победил, но сколько сил он потратил, шерсть летела клочками, а один из них, вообще, остался лежать бездыханным. Потом волки этого вожака, причём он был чёрного цвета, забрали своего погибшего оборотня. А оставшиеся волки набросились на нас и стали рвать зубами. И вот здесь, я не выдержал напряжения и потерял сознание. До сих пор не понимаю, как я остался жив? Да, второй раз так судьба меня спасает, видно бог Степей хранит своего сына.

Шарукан кое-как поднялся, подобрал оружие, ещё раз оглядел страшное поле битвы, и похромал по дороге в лес, в надежде дойти до своего оставшегося отряда, а потом передать весть тысячнику. На ночь сотник кое-как забрался на высокую ель, потому как везде слышался вой волков, видимо продолжали ‘’гулять’’ после битвы на поле. Как только первые лучи солнца пробили ветки ели, он спустился, стоная от ран, на землю и, постоянно оглядываясь, побрёл в сторону своей ополовинившей сотни. Когда, наконец, Шарукан вышел к степнякам, то они его узнали не сразу – их великий вождь, их сотник, был весь… седой, как глубокий старик. Он еле шёл, одежда и кольчуга были порваны, весь в крови. Сотник дошёл до них и рухнул без сознания – силы окончательно покинули его. Пришёл он в сознание через два дня и обнаружил себя лежащим в телеге. Оставшийся в живых отряд кочевников, хозяев степей, уходил…, уходил назад, к лагерю зазимовавшего тысячника Булаш-хана, чтобы принести ему печальную весть.

Ярослав в бреду.

Ярослав не понимал, что с ним происходило и где он. Он оказывался то в одном неизвестном месте, то в другом, но везде с ним общался румяный мужчина с огненными волосами, средних лет, одетый в светлые одежды с золотистыми сапогами на ногах. На спину накинут лазурный, как цвет неба плащ, а сзади него постоянно было зарево, он как будто находился в ореоле этого яркого сияния. Иногда мужчина появлялся на белом коне с копьём и щитом, на котором изображено солнце с лучами. Несколько раз этот же мужчина появлялся на чёрном коне и в тёмных одеждах, но каждый раз он меня изгонял с того мрачного на вид места, и всё говорил: ‘’Тебе не место в Нави, уходи!’’ Кто такая Навь? Я представляю смутно, может это загробный мир, может ад, в нашем понятии что-то связанное с тёмными силами? А может это сон или ночь? Можно долго гадать над этими вопросами, думаю, что наши учёные до сих пор ломают головы. Самой яркой деталью внешности этого статного красавца были глаза, они имели небесно-голубой оттенок. На лице его блуждала улыбка. Но не такая солнечная, как он сам, а немного печальная, как будто его что-то тяготило. Несколько раз он появлялся в компании других мужчин и одной женщины. Женщина олицетворяла собой кротость и нежность, была по неземному прекрасна, несла в себе какую-то загадочность и таинственность. От неё исходил неестественный свет, как будто свет в ночи, в длинной белой одежде, тёмные волосы, а на голове головной убор с полумесяцем. Она часто смеялась, и голос её звенел как колокольчик или как весенний ручеёк. Ярославу запомнился ещё один колоритный персонаж. Крупный, высокий и могучий мужчина, с длинной, седой бородой и такими же волосами. Пронзительный и грозный взгляд, прямой нос, отсутствует один глаз, его закрывает повязка. Одет в доспехи, поверх них носит плащ синего цвета с серыми вкраплениями, на голове шлем с крыльями, в виде расправленных вороньих крыльев, в руке копьё. Иногда он появлялся на восьминогом коне в сопровождении двух воронов и двух волков. Его зычный, но в то же время каркающий голос перекрывал своим грохотом другие голоса, приходилось зажимать уши, чтобы не оглохнуть. И видя действие голоса на других гостей, этот воин ещё больше хохотал, подняв лицо кверху и сотрясая смехом помещение, в котором они находились. Однажды, во время очередной беседы, Ярославу представили этих людей. Прекрасной леди являлась богиня Луны, сестра Хорса – Дивия. Грозным воином оказался бог, к которому я неоднократно обращался в моменты стресса и вдохновения – Один, верховный бог скандинавов, мудрец и шаман, бог войны и победы, хозяин Вальгаллы и повелитель валькирий. Главным же хозяином апартаментов являлся скромный бог Хорс, но с целой кучей обязанностей. Он был защитником от диких животных, от лютой зимы и сильных морозов, покровителем земледельцев, богом Солнца. Но функции его заключались в вечной борьбе с холодом, Чернобогом, продвижении тепла и солнца на Земле, наступления весны и хорошего урожая. Его вахта приходилась на самое холодное время года, с поздней осени до самой ранней весны, потом уже он передавал свои полномочия Яриле, а принимал от Даждьбога. Кстати, как раз Ярило, Даждьбог, Коляда – были теми собеседниками, которых Ярославу не представили. Почему у Хорса стали румяные щёки? Скорее всего от мороза, так как часто приходилось обходить дозором именно зимой, оберегать людей от сильных морозов и снежных буранов, отогревать Землю. Ему подносили дары и восхваляли, водили хороводы в честь его. ( от слова Хор ). Но когда Хорс обижался, то просыпалась его вторая тёмная сторона, чёрный Хорс, тогда на Землю посылались лютые метели, сильные холода и лавины. Хорсу приходилось следить за движением звёзд и планет, сменой времён года, дня и ночи. Как-то раз бог солнца поговорил со мной:

– Видели тут твою последнюю битву. Ну что ж, было зрелищно. Молодец! Только какого…, извини сестра, сорвалось, ты призвал с начала одного бога, а потом другого, причём не из нашего пантеона? Какого лешего ты вызвал Одина, да ещё верховного бога? Тебе своих мало? Так он тебя быстренько в свои чертоги приберёт, будешь в Вальгалле с валькириями веселиться. Вызвал одного и будь любезен с ним беседу вести, и от него помощь получать. А ещё лучше меня призывай, это между нами… Я тебя вытащил в этот мир, я за тобой наблюдаю, и за тебя отвечаю тоже я! Можешь вон ещё сестру вызвать, правда толку от неё никакого, ..ой ( бог получил затрещину от Дивии ). Больно же! Ладно, ладно, шучу. Мы – боги, такие, можем и пошутить. И чего тебе, человече, не нравится? Тебя приодели, смотри какую шкуру ты получил. Тебе высокую должность дали – волчьим пастырем сделали, добавили новые привилегии – можешь перекидываться волком. А где спасибо? Где доброта душевная, восхваление меня, могучего? Ох-хо-хо, как же с вами, людьми, тяжело. Ладно, хватит, отдохнул, вперёд добрые дела вершить. Пошёл вон…– и бог щёлкнул меня по лбу.

Ярослав очнулся в какой-то тёмной пещере, только вдали горела свеча, но ничего толком видно не было. Глаза ещё не привыкли к темноте. Он хотел повернуться и встать, так как лежал на чём-то мягком, но ничего не вышло. Тело как будто онемело и ему не принадлежало. Попробовал ещё раз, ничего не вышло. Хотел крикнуть и кого-нибудь позвать, но изо рта не вырвалось ни звука, только ещё больше пересохло горло и захотелось пить.

– Да что же это такое? И где я? Почему не могу двинуться и сказать? – вопросы посыпались как из рога изобилия, только они, вопросы, были про себя, и ответить на них некому. Пришлось довольствоваться тем, что видишь из этого неудобного состояния. Хотя, почему неудобного? Лежишь удобно на мягком, мухи, комары не кусают. Чего ещё надо? Ярослав попытался напрячь зрение, но видно сил ещё не было, и он опять провалился в беспамятство. Так продолжалось много раз, он то возвращался в этот бренный мир, то опять уходил. И ничего не помнил, только чьи-то руки приподымали его голову, поили из чаши какой-то горькой мерзостью, опускали голову обратно, и приходил сон. Иногда, сквозь сон, Ярослав видел свет, чьё-то бормотание, какие-то тени. И опять провал…

В один прекрасный момент он очнулся и пребывал в сознании уже дольше, чем обычно – минут пять. Но с каждым разом интервал бодрствования увеличивался всё больше. Он уже стал различать в темноте предметы. Вон там стол, похоже сделанный из дерева пень, на нём разложены какие-то травы. Да, Ярослав стал чувствовать! Вернулись запахи. Пахло травами, кореньями и чем-то знакомым – так пахло то мерзкое питьё, каким его поили. Травы висели в пучках по всей стене, у другой стены – полки с какими-то склянками, большими и маленькими, что-то там настаивалось; если не изменяет зрение, то змеи, жабы, возможно какие-то органы и глаза, да много всякой гадости. На нитках висели засушенные чучела, кого здесь только не было: летучие мыши, просто мыши, лягушки, змеи, птицы… На некоторых полках лежали скрученные пергаменты из бересты. У импровизированного стола располагался такой же стул, сделанный из пня. А вот, что у другой стены? Ярослав попытался повернуться, и не смог. Застонав от бессилия, он откинулся на ложе и стал ждать. Кто-то же должен прийти и его напоить? Долго никого не было, он успел поспать ещё раз. Наконец, его ожидание увенчалось успехом – полог у пещеры откинулся и вошёл кто-то тёмный, на свету глаза заслезились, и он опять никого не увидел. А слёзы вытереть не смог, руки не подымались, он стал беспомощным, как ребёнок. Только ребёнок мог двигать руками и ногами, а он не мог. Это бессилие его начало уже выводить из себя, но увы…

Ярослав так и продолжал зависеть от этого незнакомого человека. Полог закрылся, к его ложу поднесли свечу и посмотрели на него. Опять напоили гадостью.

– Да когда же дадут попить нормальной воды? Что за отраву мне суют? Может из-за этого я не шевелюсь? – опять возникли вопросы.

Как-то раз, после очередного перенапряжения в попытке вернуться в реальность, наш герой опять оказался в ‘’гостях’’ у Хорса.

– Ты опять вернулся? Я же тебя отправил обратно. Что, жить надоело? – удивился сияющий бог, а Один внимательно посмотрел на него и заявил:

– Так может ко мне? У меня чертоги большие, да и девок полно, валькирии – те ещё штучки, с ними не соскучишься. Ну так что? – Ярослав в недоумении переводил взгляд с одного бога на другого.

– Ну, чего тебе неймётся? Иди уже, неси службу! – и Хорс опять отправил в полёт его. Перед глазами замелькали залы, коридоры, всё быстрее и быстрее, пока свет не выкинул его в темноту пещеры. Тело его приподнялось на ложе, выгнулось дугой, раздался хрип – он упал на шкуры, воздух ворвался внутрь, заполнил лёгкие и… Ярослав задышал полной грудью, сразу стало легче. Он обнаружил себя лежащим на ложе, кто-то держал его за руку, а второй – удерживал, положив на грудь.

– Ну наконец-то, очнулся. Устал я уже с тобой бороться, и если бы не видения, отпустил тебя в Навь.

Ярослав с шумом протолкал слова: ‘’Навь?’’ Больше спросить не смог, эти-то слова дались с трудом и хрипом. Но видно сидевший у ложа услышал его. Только сейчас наш герой смог увидеть того, кто его похоже выхаживал все эти дни, проведённые в беспамятстве. Над ним склонился мужчина уже в преклонных годах, с длинной бородой и белыми волосами, одет в выцветшие одежды светлых тонов. На длинной рубахе, по краям ворота и рукавов, шли вышивки с какими-то иероглифами, похожих на чары и животных. На груди висел амулет, круглый, внутри круг, как колесо со спицами, только загнутыми на конце. Сквозь заросшие косматые брови на Ярослава глядели глаза небесного цвета, выражающие глубокий ум человека, в то же время уставшие, как будто повидали весь мир и желающие отдохнуть от увиденного.

– Навь? – с начала проскрипел голос, а потом уже стал набирать силу, и звон его разносился по всей пещере. – Существует книга, в которой описан наш мир. Так вот, по описанию есть три мира: Правь, Явь и Навь. Правь – мир Прави, закона, жить правильно, по закону. Жить же неправильно – нарушать закон, миропорядок. (Кстати, изначально ‘’Православие’’ обозначало – ‘’Славить Правь’’, закон, что и делали наши предки.) Миром Прави правят боги и светлые силы. Явь – мир Яви, явный мир, то есть земной, настоящий, в котором живёт всё живое. Здесь душа обретает тело, растёт, учится, совершенствуется. А после душа покидает временную плоть и уходит в Навь, (не Явь, Неявное) в ожидании следующего перевоплощения и обретения тела. И вот с Навью-то всё сложнее и непонятнее. Вроде бы это мир мёртвых, где душа задерживается, в то же время – это мир духов, нечисти, нежити, которые нет-нет, да и проникают в живой мир, мир Яви. Но опять же, если кто-то по недомыслию или злому помыслу призывает эти потусторонние силы. Вот тогда зло проникает на Землю и начинаются беды. Здесь уже нам – ведунам, волхвам, колодунам и лекарям приходится с ними бороться, порой с большими потерями, потому как нечистая сила обладает большой силой, обретённой в Нави. В общем о Нави можно говорить долго, а впереди у нас с тобой много дней беседы. Почему много, хочешь спросить? Потому что во время битвы ты, дурень, сжёг себя, перешёл грань, дозволенную физическим телом, поэтому чтобы восстановить свои силы, здоровье придётся потрудиться, пить отвары, да-да, в данный момент, организм твой не может бороться, и только травы, коренья тебя вернут в своё тело, придадут силы, энергии. А многие, многие так и остаются без движения, на всю жизнь калеками. Так что слушай меня, лечись и надейся на чудо. Всё. Сейчас – отвар и спать… – и волхв влил в рот, пытавшемуся сопротивляться Ярославу, горькую настойку. После чего наш герой устало откинулся на шкуры и ушёл в страну Морфея или, как рассказывал лекарь, в мир Нави, страну сновидений. Именно во сне, бреду и беспамятстве мы попадаем в миры Нави и Слави, но не помним об этом путешествии ничего, иногда только какие-то моменты, кадры или картинки.

В следующий раз, проснувшись, наш герой почувствовал в себе больше сил и смог пошевелить пальцами на руках. Ноги, по-прежнему, были безжизненны. Он попробовал успокоиться, медленно задышал и стал создавать внутри себя шар, скопление энергии, чтобы послать её в ноги и пробить барьер недвижимости. С начала загорелась какая-то искорка, но больше сил не хватило, и он опять откинулся на ложе, даже успев вспотеть.

– Ну-с, и что тут у нас? О… Я же сказал тебе, что рано ещё. Надорвёшься сейчас – не встанешь вообще. Потерпи немного, чтобы понять, что с тобой делать. – вынес вердикт пожилой ‘’доктор’’, покачав головой и усаживаясь рядом для осмотра ‘’пациента’’.

– Устал… без… движения. – прохрипел Ярослав.

– А, ты как хотел? Головой надо было думать раньше. Тебе до берсерка, как до луны – не достать. А, ты захотел с первого раза. То, что в тебе проснулась сила оборотня, ничего не говорит. Они с детства тренируются под присмотром старшего, который уже прошёл этот путь. А, у тебя нет учителя, но ты рванул к высоте не подготовившись.

– и что… мне… делать?

– Хороший вопрос. Для начала мы тебя, как говорится, поставим на ноги. Но, так как ты провалялся без сознания и движения больше двух месяцев, столько же, если не больше, уйдёт на твой подъём с ложа. А, ты как думал, когда отдал последние крохи своей энергии, не оставив ни капли. Я не знаю, как ты выкарабкался из чертог Морены? Возможно тебе благоволит судьба или сам Хорс? (Волхв не знал, насколько он был близок к истине.) Но, раз ты здесь, значит так надо, значит есть у тебя ещё неоконченные дела, и сам Перун ждёт от тебя земных подвигов. Ну, а нам, простым рабам его, приходится выполнять волю его, в данном случае – поставить тебя в строй воинов бога. Так вот, для начала я буду тебя поить и кормить лечебными и восстанавливающими отварами, потом перейдём на более грубую пищу, когда сможешь пережёвывать её своими зубками. Начнём просматривать твою энергетику, если смогу, то приведу к тебе знахаря- костоправа, чтобы поработал с твоими атрофированными мышцами, погонял по каналам кровь, разогрел тебя, а потом уже перейдём к самим занятиям по восстановлению энергетического каркаса. (Ярослав только диву давался, откуда какой-то волхв из глуши знает такие слова и так выражается. Может он тоже попал сюда из будущего?) А пока, пить твой любимый напиток и отдыхать, время лечит… и сон, здоровый.

Ярослав поморщился, через силу выпил отвар и, обессиленный, отвалился на ложе, чтобы через пару минут забыться, уже здоровым сном…

Наш герой ещё блуждал в сновидениях, как его из мира грёз вырвала музыка. Он с начала не понял, откуда она взялась, а потом звучание всё больше его захватывало и, наконец, вынесло его на поверхность сознания, он пробудился. И первое, что он понял – музыка ему не приснилась. Ярослав открыл глаза и увидел волхва, перебирающего пальцами струны гуслей. Звук шёл от этого инструмента, играл на нём лечащий его ‘’доктор’’, и играл так, что наш герой, закрыв глаза, полностью отдался музыке. Она наполняла его тело, заставляла кровь бежать по венам быстрее, хотелось встать и бежать далеко, далеко. Попробовав двинуться, Ярослав смог пошевелить не только пальцами рук, но и поднять немного руки, чуть-чуть оторвав их от ложа, и даже подвигал пальцами ног, и самую малость согнул стопу. Увидев, что ‘’больной’’ попробовал пошевелить разными частями тела, волхв прекратил играть на гуслях, отложил их аккуратно в сторону, погладил их рукой и, вздохнув, начал свою речь:

– Ну, что болезненный? Вижу, вижу первые поползновения и сдвиги. Рад, очень рад. И, так понимаю, что на эти подвиги тебя сподвигла музыка. Тем лучше, значит кроме физических упражнений, заполнения энергией тела, у нас будут и духовные, эмоциональные занятия. И, пока ты будешь пытаться шевелить конечностями, я проведу тебе небольшой урок по энергетическим каналам, водоворотам, так называемым чакрам. (Ничего себе ‘’старый’’ выдаёт – подумал ‘’больной’’) Чак-Ра, Ра – ты понимаешь, что это связано с солнцем, то есть сияние, а Чак – круговорот в одну, а потом другую стороны. В мудрой книге энергия делится на 4 группы, и все они опять связаны с миром богов: Нави, Яви, Слави и Прави.

Первая группа – Навь, отвечает за примитивные потребности: сон, еда и размножение. Эти чары находятся внизу – Исток, Зарод и Живот. Исток находится в области копчика, именно через эту чару, чакру в тело входит жизненная энергия, и связана с земной стихией. Вторая – Зарод, располагается в области лобка, связана со стихией воды. Так что ты понимаешь, за что она отвечает – любовь, зачатие и привлекательность. Кстати, она открывается на третий день рождения, и если она не откроется, то ребёнок умрёт. Всё в природе взаимосвязано. Третья – живот, чара наполняется энергией своего рода мудрости, и находится в районе пупка, доходит до груди. Именно через пуповину матери ребёнок впервые наполняется живительной энергией, потом от бога Рода. Эта чакра открывается на 7 день рождения. Есть ещё одна начальная чара, нулевая и называется – Корень, (выражение ‘’зри в корень’’) она связана с землёй и питает человека физической энергией.

Вторая группа принадлежит Яви – Перси, Лада и Леля. Она отвечает за духовное развитие человека, его творчество. Итак – Перси или Грудь. Отсюда понятие, что она располагается в груди, открывается на 9 день рождения и получает, как и Живот, жизненную энергию Живу. Лада отвечает за солнечное дыхание, чувства нежности, лёгкости и счастья. Находится в правом плече и подмышке, открывается в 21 год. Леля отвечает за лунное дыхание, даёт очищение, покой и расслабление. Находится в левом плече и подмышке, контролирует работу сердца, открывается к 18 годам.

Третья группа относится к миру Слави – Устье, Чело и Родник. Развивает интуицию и чувствительность к энергии. Чакра Устье расположилась в области горла и связана с воздушной стихией. Открывается в 2 года, ребёнок начинает говорить, мыслить и выказывать настроение. Чело находится между бровями, отвечает за интелектуальные способности, умственную работу мозга. Открывается в 7 лет, до этого времени за ребёнком нужно следить и контролировать. Эта чакра отвечает и за вещие сны, её можно развивать. Ты думаешь, почему все, от мала до велика, ходят с повязкой на лбу? Вот так этим обручем, очельем и защищают чакру, которая сохраняет способность предчувствовать, думать о чём-то, что становится явью. Ещё одна чакра мира Слави – Родник, находится в районе темечка. Открывается в 12 лет, отвечает за связь с Родом. Именно через неё проходит помощь от рода предков в сложных жизненных ситуациях.

Четвёртая группа Прави – Душа и Дух. Дух находится за пределами нашего тела, связывает человека с миром богов. Душа располагается над головой, имеет золотистый цвет и проявляется в виде нимба, свечения вокруг головы. Это гармония между духовным и физическим существованием, безгреховная жизнь. Фу, я тебя ещё не усыпил? (Ярослав покачал головой, но почувствовал, что силы его уже оставили). Ну вот, опять твой любимый напиток. Пей, и спать.

Волхв заставил выпить настой Ярослава, после чего тот заснул сном праведника. На этот раз ‘’больной’’ не заглядывал в гости к богам, а витал во сне поближе к Земле. Он парил, и вот что странно – видел городок, поля, леса, взгляд остановился на любимой местности. С высоты было хорошо видно пещеру, речку, луг вокруг неё и … Он приблизил зрение, как в бинокле: Вот чёрт, как же я мог забыть… своих маленьких, мохнатеньких деток? На полянке играли волчата, но как только взгляд приблизился к ним, они перестали играть и, как будто почуяв хозяина рядом, повернули морды к нему, а потом завыли, так жалобно и печально, что сердце Ярослава сжалось, и его выкинуло из сна. Пробуждение было тяжёлым, весь в поту, сердце стучало как молот по наковальне. Он еле-еле отдышался, подскочил с ложа, вытер пот со лба и поднялся. В глазах потемнело, но через несколько мгновений всё прошло. Ярослав шагнул к выходу из пещеры, тело дрожало и его шатало, как камыш на ветру, но он, превозмогая слабину, брёл на выход. Казалось он шёл вечность, с трудом переставляя ноги, останавливаясь для передышки, шёл, шёл… Пока рука не наткнулась на полог, натянутый на входе в пещеру. Наш герой оглянулся назад, на пройденный с трудом путь от ложа до выхода, и удивился – прошёл-то всего-ничего, каких-то десять метров, а казалось несколько миль. Он схватился за полог, попытался поднять, ан нет – силёнок не было уже. Пришлось сделать ‘’перекур’’, а потом, со скрипом на зубах и хрустом в костях, ему удалось приподнять полог, ставший таким тяжёлым, что сил поднять до конца не осталось, и он рухнул на колени, и таким ‘’макаром’’ стал перемещаться за импровизированный порог. Свет резко ударил по глазам, он зажмурился, из глаз потекли слёзы. Вытерев их слабеющей рукой, наш герой приоткрыл глаза и… задохнулся от воздуха, от осеннего солнца, от …

– Не понял? – мысль ударила его по голове, что он не сразу начал соображать. – Как так? Осень?! Подожди, какая осень? Это я что… столько времени провалялся здесь? Обалдеть! Вот шарахнуло, так шарахнуло. – Ярослав уже шире открыл глаза, не замечая, что до сих пор стоит на коленях и в позе… собачки. Но увиденное им, так его впечатлило, что он не заметил этого, не до позы было. Вокруг начинала расцветать Осень, наполняя разноцветными красками кусты, деревья и траву, в которой нет-нет, да промелькали цветы разнообразных окрасов. ‘’Странник’’ глубоко вдохнул и закашлялся, слишком много отхватил такого вкусного и сладкого воздуха, воздуха свободы после ‘’заточения’’ в пещере. Так прогоняя воздух через ослабевшие лёгкие и откашливаясь, он медленно приходил в норму. Увидел себя со стороны, стоявшего в позе…, посмеялся, как смог, и привалился здесь же, у порога, спиной сев к камню. Воздух так опьянил его, что он, переводя взгляд с одного предмета, в виде дерева, на другой, ничего толком не видел, но сидел и блаженно улыбался.

– Вот точно – блаженный. – подумал Ярослав. – Господи! Как же хорошо! Не просто хорошо, а хорошо жить, просто жить! Сидеть, дышать, двигаться, улыбаться, думать, мечтать и … любить. Любить себя, всё вокруг – лес, цветы, речки, поля, даже камни, те же скалы; людей, Василису, Марфу… – от этого воспоминания, неожиданно нахлынувшего на него, он вздрогнул, – своих волчат… – и ‘’блаженный’’ выпал в реальность. Сразу же вернулась тревога за своих родных и близких:

– Как они там, без меня? Победили мы или нет? Напала Степь на городок или нет? Уехала Василиса? Как там Марфа и, что подумает, узнав, что я погиб? Тьфу, тьфу, тьфу. Я же жив, живее всех живых. Даже в гостях у Хорса побывал, кому расскажи – не поверят. Вот ведь влип. А, что с детишками, они одни же? Блин, их же кормить надо, а я тут разлыниваю. Надо вставать, идти к ним, надо, надо… – мысли скользили всё медленнее и медленнее. Ярослав не заметил, как заснул в борьбе сам с собой – сил не стало, и Сон опять забрал его к себе, чтобы привести в порядок, накопить сил и здоровья. Ему снились с начала девчонки, а потом мохнатые комочки, они подбежали к нему, облизали его, помыли своими шершавыми языками не только лицо, уши, шею…, но и руки. Волчата скулили, ластились, опять его облобызали. Ярослав отмахивался от них руками, ворчал, но ничего сделать не смог. Это же был сон…

Патриарх волков.

Патриарх какое-то время повозился с волчатами, поводил их на охоту, поучил уму-разуму, кормил, но потом ему надоело.

– Ему, как старшему над волчьей паствой, приходилось не только детьми заниматься, но и руководить стаями, наводить порядки, разбирая распри между волками. В общем, дел полно, а тут ещё ‘’мелкие’’. Хватит, надоело! Надо отдать на воспитание их Северному вожаку стаи. Пусть нянчится. Мне что ли, патриарху, этим заниматься? Не было печали, да Хорс удружил. Ой… Надеюсь Хорс не услышал. Всё, решено. Эй, мелкие, собирайтесь, идём в поход и гости! Тем более Северной Грозе обещал повышение. – И ‘’старший’’ рявкнул так, что вблизи лежащей округе, посыпались листья, а волчата покатились по земле, поджав от страха хвосты. Потом подпрыгнув на все четыре конечности, высунув языки, побежали, исполняя команду грозного военачальника: ‘’Собираться!’’ А чего собирать-то? Уши, лапы и хвост с собой, зубы на месте, пузо набито. Чего бы в поход не сходить, тем более в гости? Там, наверно, вкусняшки всякие – хрящички, печёнка, у-у-у?

Так что подчинённые Ярослава, временно откомандированные патриарху, поставив уши торчком, вывалив языки и вытянув в струнку хвосты, застыли в ожидании продолжения команды. Вот начальник-то позавидовал бы, увидев чёткость исполнения приказов.

– Куда же он пропал, папка наш? – подумали волчата грустно, но не показав это старшему. – Не дай, Хорс, ещё осердчает, труба тогда, суши вёсла… Какие вёсла, откуда это? – волчата, помотав головами, отгоняя дурные мысли, потрусили за главой волчьих стай, правда при этом взглянули на свой родной дом – пещеру, опять вздохнув от тоски и печали.