В руках киллера

В РУКАХ КИЛЛЕРА

ПРОЛОГ

Его запах заполнил пространство. Я рвано вдохнула, ощущая сильные руки на своей талии. Горячие пальцы плавно скользили по коже. Это слишком ярко и всегда до агонии приятно. Когда твои глаза завязаны, остальные органы чувств работают на максимум.

Внезапно все прекратилось.

–Почему я не могу увидеть тебя при свете дня? – сглотнув вязкую слюну, я подняла руку, пытаясь коснуться его. В итоге натолкнулась на пустоту. Пальцы сжались в болезненном спазме. Он двигался быстро.

Хищник.

–Это невозможно, – шепот достиг уха. Со спины. Табун мурашек поглотил тело. Волосы на загривке моментально встали дыбом.

Я никогда не видела его лица, лишь ощущала касания, прожигающие кожу насквозь. Я вдыхала аромат мужского одеколона. Он щекотал ноздри и оседал глубоко внутри меня. Только касания. Только запах. Только такая близость. С закрытыми глазами и приглушенным светом.

До синяков на теле на утро. До ощущения пустоты внутри от того, что он снова ушел. Инкогнито.

–Почему? – голос дрожал, как и тело, отзывающееся на его прикосновения. Пламенем они обжигали кожу, обнажая оголенные нервы.

–Маша, ты уже задавала этот вопрос.

Спокойный ответ на мой очередной вопрос. Я не надеялась получить его.

Именно в этом человеке без лица я нашла все, что искала. Утробный голос заставлял меня покрываться бисеринками пота.

–Я просто жду, что ты однажды скажешь «да».

Мужчина со спины прижался ко мне, руки заструились по телу, освобождая меня от шелковой сорочки. Она плавно стекла по ногам вниз безобразной лужицей. Грудь моментально заострилась от соприкосновения с холодным воздухом в комнате.

Горячее дыхание опалило шею, а отросшая щетина грубо прошлась по моей скуле к уху. Немыслимо. Неправильно. Порочно. Сильные проворные пальцы сжали соски, на что я слабо застонала, откидывая голову на могучее плечо.

Дышать у меня практически не получалось, я рвано глотала воздух, попеременно выхватывая носом его запах. Все казалось, что он снова растворится в пространстве, и вот я с жадностью пыталась ухватить то, чем нельзя завладеть.

–Я не хочу, чтобы ты пострадала, – пальцы нырнули под резинку трусиков, накрывая лобок. Вторая рука плотно обосновалась на талии, сдерживая меня на месте. Движения пальцев по кругу, сводящие с ума, заставляли изнывать, изгибаться в руках мужчины. Я цеплялась за его руку, но все равно плавно оседала, и тогда мужчина снова и снова меня подхватывал, толкая ближе к стенке. Он щекой прижал меня к ней, плотно сталкивая нас телами. Послышался треск белья.

–Я и не пострадаю, – пискляво ответила, и в этот момент волнующие и такие желанные касания прекратились.

–Потому что я никому не позволю навредить тебе, Маша, – мужчина развернул меня к себе, рывком подхватывая за бедра, от чего повязка на лице немного съехала, но это не помогло мне разглядеть ничего, кроме рук.

То, что я и так уже видела. Ноги немедля обвили накаченную фигуру. Он был большим и объемным, как нерушимая скала. За ним я всегда была в безопасности, до конца не осознавая ничего вокруг. Как слепой котенок шла, вверяя в его руки всю себя.

Звякнула пряжка ремня, мои руки взметнулись к лицу, которое наощупь я знала лучше, чем свое, видя его каждый день в отражении зеркал, на билбордах и таблоидах.

Пальцами я жадно касалась каждого сантиметра, и все пыталась в голове воссоздать образ, но никак. Ссадина над бровью, прямой аристократический нос, пухлые шершавые губы, бугристая и будто бы свежая царапина на подбородке и щетина, которой от силы несколько дней. Много деталей, но никак не четкая картина.

–Назови хотя бы имя… – мы столкнулись лбами, губы в сантиметре от моих.

–Я тот, от кого не сбежать, – горячий член плавно вошел в изнывающее лоно, одновременно с этим мужские губы обрушились на мои, глотая стон удовольствия. —Мор, ученик смерти, – саркастически прошептал в ухо, насаживая меня на себя одним толчком. До упора. Хрип вырвался из глотки.

ГЛАВА 1

"Так кто ж ты, наконец?

– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»

Гёте. "Фауст"

МОР

В моей жизни все было привычно и размеренно. Я делал то, что должен, и получал за это деньги. Каждый день забирал жизни людей. Я был готов ко всему, любая цель, любая сложность.

Я лучший. Убийца, киллер или снайпер, все знали меня как Мора, но никто не видел моего лица, никто не знал, что я за человек. Меня боялись, но во мне и нуждались, потому что я никогда не промахивался. Не жалел. Не грустил.

Я не испытывал обычных человеческих эмоций, мне не ведомы слабости, скорбь или грусть. Никогда не задавал вопросов, скорее сам отвечал на любой.

Я есть смерть. Быстрая или долгая, облегчающая человеческие страдания, или добавляющая их. Я тот, кто есть. И мне хорошо быть собой.

Было.

Я стоял в тени в сгущающихся сумерках, осматривая припаркованную машину. Молодая девушка вышла и побежала внутрь высокого здания одного из модных ЖК. Тут жили дети сильных мира сего.

Вовремя. Она всегда приходила вовремя, что являлось ее исключительной чертой. Но сегодня могла бы и опоздать, не стоило туда приходить настолько рано… Почему-то мысли о том, что она увидит там, заставили меня напрячься. Нехорошие мысли, учитывая, что я просто играл и сам ее сюда привел.

Это просто игра, как я говорил себе. Мне нравилось съедать ее эмоции. Вкусно было, а я гурман.

Да-да.

Мне интересно было за ней наблюдать. Девочка с огромными голубыми глазами и нежно-розовыми губами, расползающимися в улыбке от всякой ерунды. У нее длинные пушистые волосы, которые я любил перебирать в руках, рассматривая под лунным светом в комнате, пока она спала. Тонкий стан и бледная кожа, бархатная на ощупь.

Я знал, во сколько она приезжала домой, во сколько уезжала. Знал, что ест на завтрак, а что на ужин, видел, как тяжело работала. Модель. Казалось бы, что тут сложного, но она выкладывалась на тысячу процентов, и ее лицо было на каждом рекламном постере. Интересно.

Картинки с ней всплывали в моем мозге иррационально и довольно часто, будто бы она – это все, о чем я мог думать. Ее внешность, поведение, жесты и даже мимика – абсолютно все проделывало глубокие борозды в памяти, впечатываясь в нее железобетонно.

Я доподлинно знал все о ее семье, включая самые мерзкие подробности, знал, кто ее парень, и уже сейчас успешно выводил его на чистую воду. Пара кликов, и с телефона смазливого выблядка пришло сообщение ей. Но вот же ж незадача. Он не один. С одной из лучших подруг.

Играть жизнями людей – аморально, но мне было все равно, ведь интерес дороже выдуманных людьми правил. Особенно если этот интерес – мой.

Девочка просто не для него. Что-то внутри заставляло меня отвести ее от человека, переступающего через ангела во плоти, за которым я наблюдал пару месяцев. Это давало мне глоток чистого воздуха после очередного заказа. Они не были сложными, конечно, но переключиться хотелось. Тем более на такую цель, где я был исключительно наблюдателем за самым интересным представлением в своей жизни.

Любая охота заводила меня. Охота на нее – подавно. Порой я был на расстоянии вытянутого пальца, но она обо мне не знала. Потому что никто меня не знал и никогда не узнает. Я тень, что преследовала свою цель, а догоняя – уничтожала. Но тут я просто смотрел и иногда включался в игру поближе, чтобы почувствовать аромат и прикоснуться к игрушке в моих руках.

Каждый день я позволял себе чуточку больше, сегодня – еще один шаг. Мне мало предыдущих, хотелось еще и еще. Как на игле, на которую подсаживаешься и соскочить уже не в состоянии, сам уж точно.

Прошло минут двадцать, и тонкая фигурка выбежала из подъезда. Расплакалась и раскраснелась. Дрожащими руками Маша завязала волосы в небрежный пучок и осела на скамейке, прижимая руку к аккуратной груди. Как много люди придают внимания другим людям и их поведению…было время, когда я всерьез решил изучить этот вопрос, но не понял, потому что у меня не было заложено схожих с ними данных.

Я медленно приблизился к Маше, не попадая в зону видимости. К слезам я всегда относился одинаково никак, кто бы ни был передо мной. А это порой бывали и взрослые, и молодые, и дети. Нет, детей я не убивал и даже старался сделать так, чтобы они не становились свидетелями, но осечки бывали и у меня.

И все-таки я не хотел, чтобы из них выросло то, что выросло из меня. Может я понимал одно: никто такого не заслуживает.

Слезы Маши впервые за очень долгое время вызывали во мне злость на того, кто заставил ее плакать. Все просто. Когда я злился, это обычно выливалось в убийство. Нет триггера – нет проблем.

Но я очень давно не убивал из собственной прихоти. Мне было все равно на людей.

Вид заплаканной Вяземской застыл стоп-кадром в глазах. Без намеченной цели, скорее просто так, я схватил телефон и набрал незамысловатое сообщение той, от которой по-хорошему следовало бы держаться подальше.

Она любила читать, а я не мог смотреть на ее слезы и был готов отвлечь любыми способами, открытыми мне.

Маша услышала трель телефона и посмотрела на экран, стирая слезы тыльной стороной ладони. Она долго смотрела в телефон, прикусив губу, а затем медленно обернулась. В свете тусклого фонаря я увидел переливающуюся от слез кожу. Не накрашенная. Все как мне нравилось.

Я ловил себя на мысли, что мне в ней нравилось все, настолько сильно нравилось, что даже негативные эмоции куклы заставляли меня злиться.

Что-то настрочив, она отложила смартфон в сторону, а затем тяжело выдохнула, запрокинув голову назад. Прядь волос выбилась из прически и у меня зачесались руки, так хотелось поправить самому. Провести пальцем по нежному шелку и получить свою дозу тактильного наслаждения.

«Моя любимая книга. Мы знакомы?» упало мне на телефон.

Ты даже не представляешь насколько, девочка.

Дождавшись, пока Маша сядет за руль, я пошагал прочь от дома через протоптанную дорожку к своему внедорожнику-танку. Совсем скоро на другом конце города я буду из первого ряда наблюдать последнее представление на сегодня.

Самое откровенное и мое.

Острота запретного будоражила как никогда.

ГЛАВА 2

ПОРОЙ ТО, ЧТО МЫ ХОТИМ, СОВСЕМ НЕ ТО, ЧТО НАМ НУЖНО

МАША

Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра.

Когда я застала своего парня в объятиях голой лучшей подруги, жизнь, конечно же, не прекратилась, но зато я потеряла сразу двоих близких, как мне казалось, людей. Глотая слезы в тот вечер и сидя под домом уже бывшего жениха, мне казалось, что душа разломалась на мельчайше осколки.

Больно, обидно и досадно. А как все красиво начиналось? Он ухаживал, не давал прохода буквально, и самое смешное…меня с ним столкнула именно Ася, та самая лучшая подруга. Именно с ней в компании я и познакомилась с Лешей. Добродушным парнем, который даже не знал, кто я такая. Мне казалось это странным, ведь мое лицо было на всех таблоидах. Не хвастаясь, самая востребованная модель в столице, у меня множество контрактов…но яркая обложка не равно такой же яркой жизни.

Конечно, отнекиваться было смешно, я застала их буквально на горячем. Прикусив губу, я старалась не плакать, старалась принять удар достойно. Меня так папа учил. Но что-то в итоге пошло не так.

–Это не то, что ты подумала, маленькая, – в этот раз такое обращение вызвало рвотный позыв. Мерзко. Отмахнувшись от протянутой руки, я перевела взгляд на Асю, пытающуюся прикрыть голую грудь моим пледом. Это я его купила. Я им пользовалась, когда приезжала к Леше в гости.

Подруга же молчала, потупив взгляд. Большего мне было не нужно, в один момент я осталась без парня, сделавшего мне предложение, и без подруги, с которой мы дружили добрых лет десять.

Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра.

Простые слова, присланные с незнакомого номера. Просто цитата из моей любимой книги. И внутри что-то щелкнуло. Словно это сообщение было призвано отвлечь меня, переключить фокус со слез на что-то более важное.

От простого сообщения, обычных букв, сложенных в незамысловатую фразу, я почувствовала тщедушное облегчение.

Слезы высохли, но оставили после себя пустоту. Кричащую пустоту, оглушающую. Но в то же время эта пустота принесла мне облегчение.

М: «Моя любимая книга. Мы знакомы?»

Незнакомец: «Не знакомы».

М: «Вы просто написали эту фразу на незнакомый номер?».

Незнакомец: «Ты первая ответила про книгу. Значит, ты настоящая».

Я тыкнула в настройки и увидела, что у меня фото доступно всем. Странно. Обычно я так не делала. Безопасность превыше всего. Даже в имени стояла лишь буква М. Не то Маша, не то Марго, а может и Миша, к примеру.

Фуууух.

М: «А вы настоящий?».

На заставке черный экран, просто квадрат Малевича какой-то. А имя так вообще. Незнакомец.

Незнакомец: «Смотря для кого. Для тебя могу».

М: «Почему?»

Незнакомец: «Почему нет?».

Я улыбнулась. Мы говорили долго, и все сводилось лишь к общим понятиям. В личное никто не лез. Но в этих разговорах ни о чем скрывалась самая большая ценность для меня.

–Маш, больше чувств, ты сегодня варенная какая-то, – кричал постановщик в очередной раз.

Натягивая на лицо нужное выражение, я все не так обыгрывала «рабочий взгляд».

–Извини, – шептала, откинув волосы в сторону.

Прошло три дня, и я пока не могла привыкнуть к новой реальности. Пусть некоторые вокруг очень старались исправить это. В особенности моя сестра, которая тоже варилась со мной в одном «модном котле».

А еще достаточный отрезок времени у меня теперь занимал телефон и переписка с тем, кого я совсем не знала. Но его смс я ждала больше всего. Иррационально. Мне бы закрыть мессенджер, кинув контакт в чс. Мало ли кто мог узнать мой номер и написывать мне, но тем не менее…я этого не делала. Хватая телефон еще до того, как прозвучит оповещение.

Мне казалось, что он понимал меня лучше всех.

–Нам нужно отснять идеально, как ты можешь, – Фед подошел ко мне, сложив руки на груди и сканируя при этом мое лицо. Я не любила то, как он на меня смотрел, особенно, когда я снималась в купальнике, что было очень часто. Он же толкал меня на ню-фотосессии, и мой ответ всегда был отрицательный. Имели место свои табу, и это входило в этот перечень.

Мне, разумеется, предлагали большие деньги, но я не нуждалась в них. Свой комфорт важнее.

–Я поняла, Фед, все будет, – отвернувшись от мужчины, прошептала я. Но его взгляд меня не отпускал. Неприятно внимательный. От которого потом хотелось помыться. И это при условии, что внешность у него была небезобразна. Уверена, что многие отменили бы его как красавца.

Мы работали вместе год, и ровно до момента, пока у меня не появился парень, он не прекращал попыток заполучить меня. Даже с отцом познакомился на одном из светских мероприятий. Но понравиться моему отцу сложно, в особенности в качестве претендента на сердце дочери.

Ему и Леша не нравился, зато нравился один из его сотрудников. Подающий большие надежды.

–Маш, что происходит? – склонив голову, серьезно спросил. Улыбка при этом растягивалась как у Гринча.

–Ничего, – я попыталась улыбнуться, но вышло такое себе. —Давай работать.

–Ладно, потом поговорим. На кофе сходим? – опять улыбка маслом скользнула по лицу. У меня же в голове возникло сразу несколько гадких ответов на это предложение. Не до ссор сейчас было, да и в целом я не любила переходить на личности.

–Извини, я с папой встречаюсь сегодня.

–Так поздно встречаешься?

–Ага.

Нагло соврала. А врать я так себе умела несмотря на то, что окончила актерские курсы и училась сейчас на факультете культурологии заочно. К величайшему неудовлетворению своего отца, мечтающего, что дочь станет полноправной преемницей прибыльного бизнеса.

Но я про эмоции. Я не про деньги. Хоть модельный бизнес приносил мне немало.

–Ну значит в следующий раз. Да? – он навязчиво протянул ко мне руку, но в ответ я лишь хмыкнула неоднозначно.

Остаток рабочего процесса прошел относительно спокойно. Только под пристальным вниманием, как обычно, что называется. Несколько кадров снимались на открытом воздухе в сгущающихся сумерках.

В какой-то момент я почувствовала жар, скользящий от затылка по спине вниз. Мелкими иголками странные импульсы прошлись по телу. Я замерла и обернулась. Но ничего, кроме пустой улицы, не увидела.

–Маш, последний кадр. Соберись. Знаю, устала, но потерпи, – кричал мне фотограф, и я вернулась в работу, четко осознавая, что кто-то, кроме Феда, наблюдал за мной.

Это я могла ощутить всегда, любое внимание тело остро чувствовало.

После окончания я постаралась скорее умыкнуть от всех, чтобы переодеться и быстро уехать с локации. Главное не попасться на глаза Феду. Он бы точно увязался провести и плевать, что я на машине и «еду к папе».

Уже выбегая за пределы шоурума в самую непроглядную темень, по телу прошлась очередная волна дрожи. А еще стало как-то не по себе. До парковки было каких-то сто метров, но дорога к ней представлялась для меня необычно пугающей. Ветер сдувал волосы в лицо.

Шорох листьев заставил вздрогнуть. Я замерла, не дыша, а потом обернулась. Никого.

«Спокойно. Накручиваешь себя, Маш».

Но до машины я теперь буквально бежала, нашептывая себе, что отдыхать надо больше. Иначе не долго и с ума сойти.

Уже очутившись внутри, я резко заблокировала двери и выдохнула.

–Совсем с ума сошла, – пробубнела себе под нос, запуская двигатель.

На приборной панели появился значок нового смс. Я провела пальцем и прочитала:

Незнакомец: «Красота в глазах смотрящего. Ну а ты как всегда на высоте».

Легкая улыбка окрасила губы, но в тот же миг маленький червячок сомнения вылез наружу.

М: «Откуда ты знаешь?».

Незнакомец: «Не видел ни одного билборда, где ты бы получилась плохо».

Это заставило меня вздрогнуть.

М: «Теперь ты знаешь, кто я. Немного странно».

Неприятно, однако.

Незнакомец: «Но разве ты настоящая там? Настоящая ты вне кадра. Уверен. Твои глаза не излучают счастье на фото».

Я задержала дыхание, всматриваясь в строчки. В носу защипало, но я отгоняла от себя плохие эмоции.

Подумаю об этом завтра.

ГЛАВА 3

МОР

Смотря в прицел на с виду законопослушного гражданина, я чувствовал тихое дыхание смерти рядом с собой. Она тоже смотрела в свой прицел, готовая забрать нового кандидата в ад. В том, что ему туда и дорога, сомнений не было. Палец уверенно опустился на курок, пока что давая люфт и несколько минут жизни тому, кто ее не заслуживал.

Ублюдок улыбался, сидя в компании таких же нечистых на руку бизнесменов, решающих свои вопросы грязными способами. Но я не полиция нравов, у меня в друзьях тоже не законопослушные граждане, однако у них хотя бы были принципы. В отличие от некоторых.

За столом был и Вяземский. Дочь абсолютно не была похожа на отца, и это даже хорошо. Кто-то в семье должен быть адекватным. Если брать во внимание всю семью Маши, то в целом об адекватности говорить не приходилось в общем-то. Что мать повернута на бабках, что отец. Последний разве что любил дочь и делал для нее все. А с материнскими инстинктами в семье Вяземских не складывалось.

Интересно, как такая нежная девочка смогла вырасти в подобном окружении?

Внезапный шорох отвлек меня. Резко поднявшись, я двинулся за колонну в еще недостроенном доме, стоящем ровно напротив места встречи моей новой цели. Но тревога оказалась ложной. Просто ветер. Вновь заняв исходную позицию, я выдохнул, всеми органами чувств сканируя пространство.

Обхватив рукоять, упер приклад в плечо. Через прорезь в планке установил «точку». Как жизнь мимолетна и быстротечна. Я задержал дыхание, прислушиваясь к сердцебиению. Природный насос наполовину мертвый, но все еще гоняло кровь. Зачем? Ради чего?

Удар. Пауза. Еще удар. Пауза. Палец спустил курок.

Выстрел.

Звук битого стекла прорезал пространство. Крик и шум заполнили реальность.

Добро пожаловать в ад, господин хороший.

Быстро уложив оружие в скромного вида тубус, я накинул на себя батник с широким капюшоном, скрывающим лицо целиком. В здании напротив давно уже началась паника и давка, оно и понятно.

Через считанные минуты все новостные каналы города будут без остановки транслировать сообщения о том, что местный адвокат, занимающийся довольно громкими делами, был застрелен в одном из фешенебельных заведений города точечно в голову.

А мне нужно было идти в другое место. Кинув беглый взгляд на смартфон, я увидел сообщение.

М: «Тебе никогда не приходило в голову, что за тобой следят? Представляешь, я сегодня чуть с ума не сошла, думала, что все…крыша поехала. Показалось».

Потому что я следил за тобой. Я криво улыбнулся, набирая ответ:

Незнакомец: «С чего такие мысли? Может отдыхать надо больше?».

М: «Не знаю. Чувствую на себя взгляд. Именно это и пытаюсь сделать. Уже почти сплю».

Ага. Да, уже одиннадцать, она обычно засыпала до десяти, а я приходил к полуночи. Чтобы как верный пес сторожить ее сон. До сих не мог понять, зачем мне все это. Но что-то с невиданной силой тянуло меня забраться в ее квартиру, прикоснуться к нежному лицу и испытывать при этом очередной жгучий прилив возбуждения.

Вот и сейчас, быстро доехав до знакомого дома, я бесшумной тенью прошел через охраняемые ворота, имея свой «ключ», поднялся на нужный этаж, предусмотрительно обойдя все камеры наблюдения и, благодаря быстрым движениям смычка, оказался внутри. Тут пахло мятой и цитрусом. Прикрыв глаза, втянул в легкие невозможный аромат. Меня вставляло от него. И вставляло от нее.

Толкнув дверь, я наконец-то увидел то, ради чего пришел сюда. Каждую ночь ситуация не менялась. Девушка спала, распластав руки и ноги по широкой кровати в совсем не соблазнительной позе. Но я смотрел и чувствовал, как член в штанах наливался от возбуждения.

Почему она? Почему на других нет такого? Даже когда они голые и верхом на мне. Результат один. Я закрывал глаза и виде ее, девушку, с которой однажды столкнулся в клубе и не смог ее больше отпустить.

И сейчас, преследуя ее даже во сне, я понимал, что с каждым днем подхожу все ближе и ближе к пропасти. Путь туда мне заказан, если я продолжу в том же духе.

У меня не может быть слабостей, даже таких физических, от которых не было спасения ни с одной шлюхой, явно умеющей в разы больше Маши. Я трахал их раком и мысленно представлял другую, только так получалось дойти до пика.

Мне нужно было переключиться, ведь Мор неуязвим. Это было бы правильным решением, ну а пока я стоял возле двери и не моргая следил за тем, как девушка с блондинистыми волосами, переливающимися в лунном свете, размеренно дышала. Как аккуратная грудь поднималась вверх и опускалась вниз. Как оголенные бедра обхватывали одеяло, как ягодицы оголялись от движения сонного тела по кровати.

Картина возвращала меня в события трехмесячной давности, когда я впервые увидел ее.

ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД

МОР

Специфическая особенность у меня одна – любил тишину, но проводил время в шуме, что заглушал все. Сложно сказать, в какой момент я стал довольно часто бывать в клубах, где беспечная молодежь прожигала свою жизнь. Все шло по кругу, одно и то же. Ничего уже не могло бы меня удивить.

Наверное, так я научился читать людей. Мне была интересна их жизнь, повадки и инстинкты, скрывать которые они не умели. Где как не здесь увидеть всю глубину пороков?

Тут иногда выполнялись задания, разумеется, где в водовороте спиртного и развратных девиц было легко убрать нужного человека без единого выстрела. Сегодняшний день – просто наблюдение за новым объектом. Еще один из длинного перечня.

Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: от его смерти этому миру станет только лучше. Зажравшийся политикан, живущий за счет откусываний городских и региональных бюджетов, прогнивший до самого нутра представитель власти, сальный, что аж вонял жиром. Имел жену и трех любовниц, но и это не мешало ему снимать однодневок в таких заведениях. А позже убивать их в процессе утоления голода. Не всех, но прецеденты были.

Убрать его решили свои же, быстро скинуть с дороги и забрать свой куш из пышной доли. Просто передел власти, во все времена он был, есть и будет.

А мне все равно, кого убирать. Я называл сумму, за каждого ублюдка свою. Не потому что это зависело от сложности, скорее, потому, что зависело от высоты полета убираемого объекта. Ну и сопутствующих проблем, реальных в обозримом будущем, если что-то пойдет не так.

Таким образом я сколотил целое состояние, но это все не тратилось с такой же скоростью, с какой зарабатывалось. Просто подушка для случая, когда возможна ошибка. А ее допустить мог любой. Даже такой скрупулезный человек, как я.

—Односолодовый виски на ваш выбор, – сказал бармену, усаживаясь за барную стойку, сканируя пространство.

На втором этаже людей меньше, тут только те, кто смог преодолеть крутую лестницу, а значит, был более-менее трезв. С высоты видно как раз то, что мне было нужно. Не сводя внимательного хищного взгляда с цели, я прощупывал почву. Убрать этого ублюдка проще простого, хотя бы потому что охрана у него для галочки, от пацанвы уличной отгонять, не более. На самом деле он достаточно уверен в своем положении и не считал, что его люди захотят опрокинуть босса.

Первое правило человека в подобной среде – не доверяй никому, даже собственной тени. То может оказаться не она.

Какое-то движение слева привлекло внимание. Возня.

—Я не знакомлюсь, – прозвучало уверенно, жестко, но при этом вежливо.

Мой глаз зацепился за единственную странную вещь – девушку в скромном платье, которая сидела, сложив ноги на подножку барного стула и пила сок. И когда я сказал “скромное”, я имел в виду буквально ниже колена и без выреза. В обтяжку, но скромное. На руке дорогие часы, золотое кольцо. Ногти ухожены, но без кричащего лака.

Подвыпивший мужик за тридцать начал приставать к ней, как это могли делать только такие люди, считавшие себя мастерами пикапа. Медленно скосив голову еще правее, я снова бросил взгляд на испуганную девчушку, больше похожу на ребенка, которого случайно занесло сюда скорее с молодыми родителями. Пока мать брыкается на танцполе в попытках возродить былую молодость, ребенок терпеливо ждет у музыкальной колонки и трет глаза от того, что хочет спать.

—Да ладно, чего тебе. Ты красивая, я красивый. Опа-жопа все дела, – не унимался ублюдок.

Я считывал ее реакцию. Медленно-лениво, размеренно. С языком тела я был знаком лучше, чем с умением коммуницировать ртом.

Возмущена, напугана и испытывала нетерпение и отвращение. Руки сильнее сжали стакан.

Я уловил нежный аромат ее духов и заставил себя переключиться, но не вышло. Что-то заставило меня пристально всмотреться в нее. Хотелось вырвать ее из рук этого ушлепочного.

Хотя я никогда не был праведником, не был защитником бедных и убогих, и мне на людей было плевать с высокой колокольни. Здесь же я впервые отвлекся от важного в угоду второстепенного.

Внешне она красива чисто от природы, ни губы, ни грудь не сделаны. Профиль точеный, но при этом достаточно молодой. Лицо не тронуто косметикой, хирургическими вмешательствами и прочими тюнингами. При данных исходных логично было бы предположить, что она тут смотрелась как пятое колесо в телеге. Избыточной.

—Извините. Мне это неинтересно.

Девушка напряглась, покрутив головой во все стороны. Не сказать, что испугана до такого уровня, чтобы звать на помощь, но все же насторожена. Когда лицо развернулось так, что я увидел его фас, я моментально сфотографировал его. Профдеформация. Но снимок был ударом под дых. Торкнуло по касательной.

Нежные черты, молода, очевидно, не более двадцати. В глазах пылал праведный гнев, но сил дать отпор так, как надо, у нее не было.

Качнувшись на пятках, форменный извращенец, что кстати, читалось в его взгляде, явно не был доволен ответом, а потому схватил ее за руку. Грубо прижимая к себе.

—Вы что делаете? – голос девушки уже звучал на пару тонов выше. Спрыгнув со стула, она попыталась вырваться, но мужик обхватил точеную фигурку так, что девушке не выбраться самой.

Вокруг были люди, но они предпочли не видеть.

Не знаю, что тогда двигало мною, и почему я, опрокинув залпом содержимое стакана, шустро поднялся и начал двигаться в их сторону. Вытянув руку, я схватил ублюдка за голову и со всего размаха приложил о барную стойку носом. Кровь полилась рекой, а у меня даже пульс не участился. Только спустя секунды я понял, что заодно коснулся и ее. Девушка испуганно вскрикнула, боковым зрением я видел, что она терла рукой бедро.

—Сука, ты что сделал? – мужик бросал понты для приезжих, вызывая у меня смех.

Спину начал прожигать взгляд, но я, не оборачиваясь, потянул мужика по лестнице вниз за шиворот. А позже вытолкал его на улицу.

—Я тебе скажу один раз, больше не буду. Я просто найду тебя и вырву твой маленький тощий член, а затем затолкаю тебе его в рот, если ты еще раз вот так вот подойдешь к кому-то.

Замолчав на минуту, из меня вырвалось:

—Особенно к ней.

Прижав ублюдка к стене так, чтобы он меня не видел, я прошептал чистую правду.

Почему я это сказал – до сих пор загадка, как и то, почему я «впрягся». Но с этих пор моя жизнь разделилась на “до” и “после”, потому что я начал следить за той, кто не являлась моей целью. Я изучал девушку, не обидевшую даже комара. И чем больше я макался в ее жизнь, тем сильнее мне не хотелось из нее выныривать.

И тем сильнее мне хотелось убить каждого, кто просто на нее смотрел.

ГЛАВА 4

МАША

М: «Раз уж ты в курсе, кто я, может я тоже спрошу немного о тебе? Расскажешь?».

Незнакомец: «Безопасник. Охраняю людей от других плохих».

Сжав губы, я еще раз перечитала сообщение. Конечно, я рассчитывала на другое. Например, неплохо было бы начать с имени и возраста. Некоторые догадки у меня были, разумеется. Мне казалось, что Незнакомцу должно быть точно за двадцать. Однозначно старше меня, может даже ближе к тридцати.

М: «То есть охраняешь тоже плохих?».

Незнакомец: «Иногда. Все мы немного чудовища. Каждый по-своему. Кроме тебя, пожалуй».

Сердце пропустило удар и снова понеслось вперед, толкая меня ближе к чему-то неизведанному.

М: «С чего ты так решил?»

Незнакомец: «Просто знаю. Ты в своей жизни и паука вряд ли убила».

М: «У меня в комнате живет Витя, в углу. Я его не боюсь и не убиваю. Но он белый…»

Незнакомец: «Вот видишь, Маша».

В голове крутился ответ в стиле «ты мое имя знаешь, а я твое— нет. Это нехорошо», но я его услужливо проглотила. Предыдущие такие вопросы остались без ответа, а на связь он тогда вышел спустя пару дней. Изводя меня этим.

Конечно, мое новое увлечение кого-то могло бы насторожить, кого-то – напугать, ну а я беспечно отвечала на каждую весточку, пытаясь при этом давить в себе глупую улыбку. Лишь бы никто не заметил. Клянусь, еще пару месяцев назад я бы добавила контакт в черный список и смело забыла бы о нем. Ни разу бы не вспомнила. Но сейчас ситуация изменилась.

И не сказать, что мне не писали, не пытались познакомиться. Писали. Пытались. И вежливо, и грубо. Стоит только вспомнить последний случай в клубе, когда я ждала друзей. Словом, вниманием я не была обделена, но от этого внимания я бежала как черт от ладана, если цитировать мою покойную бабушку. Сидя в кафешке, я снова смотрела в экран, перечитывая переписку с Незнакомцем. Он себя называл замысловато, цитатой из известной классической книги, и это в какой-то степени тоже цепляло.

Он умный. Начитанный. С ним интересно. И ему все равно на то, кто я такая. Раз он, зная о моей профессии, по прошествии месяца не сделал ни одного пошло-грязного намека. Конечно, я, понимая о способности женского мозга приукрашивать реальность, не прыгала в омут с головой. В то же время меня цепляло, что он так и не предложил встретиться. Ничего.

Полный ноль. Только переписка. Неприятно цепляло, потому что я хотела с ним увидеться.

–Опять ты в своем телефоне. Господи! Маша, ты знаешь, что, по американской статистике, восемьдесят процентов женщин подвергались приставаниям? Из них половину сталкерили. И ты, блин, просто живой пример началу таких историй, – моя сестра не унималась. Она только пришла, но уже начала промывать мне мозг.

Это вместо «привет». Наши отношения были теплыми, правда, но иногда у Нелли включался режим гиперопеки, и это мы даже не родные – кузины.

–Нель, ну может хватит? Думаю, я в состоянии самостоятельно разобраться со своей жизнью, – отмахнувшись от сестры, я отложила телефон в сторону.

–Как ты была в состоянии разобраться с Лешей, да? – она вперила в меня злобный взгляд, складывая руки перед собой. По напряженному лицу было понятно все.

–Не начинай.

Начать она могла. Конечно, ей Леша не зашел сразу, и она всегда была в противоборствующей от него стороне, спевшись с моим отцом.

Только мать поддержала мой выбор. На удивление. Обычно она всегда была на стороне папы, потому что ей на меня было…плевать, а отец знал как лучше. Я принимала это как должное. Я – не тот желанный ребенок для любящей мамы. Все потому что я – причина сломанной карьеры модели. Так на мне начали ставить эксперименты, сублимируя в каком-то смысле, проживая свою непрожитую жизнь. Яркую, исправленную, где все так, как должно быть.

С богатым мужем и далее по списку. Всего этого я не хотела. Моей мечтой было стать актрисой, но все мои потуги воспринимались в штыки с самого раннего возраста, и как-то неожиданно для самой себя я свыклась с мыслью, что актриса из меня никакая. В итоге пошла учиться на кафедру культурологии для галочки и продолжала работать моделью, где хоть как-то могла себя почувствовать в актерской среде.

Перевоплощения бывали, в рекламе снималась, тексты запоминала.

Плохим полицейским в семье была именно мама, а папа просто меня любил. С появлением потенциального (что самое главное – богатого) парня появилась и возможность отгулять свадьбу, о которой мама талдычила мне с лет эдак пяти, о которой мечтала сама, но и тут не сложилось. Денег тогда у отца не было, поднялся он позже…

«Девочка должна красиво выйти замуж».

«Девушка должна быть худой».

«Должна быть на ПП»

«Должна интересоваться культурой, политикой и спортом, чтобы мужу было о чем с тобой поговорить».

Эти «должна» мне в голову вбивались намертво, сотворив со мной то, что есть. Отец в этом плане был лояльным, его волновала я. Нередко они с мамой даже ссорились по этому поводу. С возрастом я прекратила искать тепла у матери, а сейчас мы общались раз в неделю, если повезет. С отцом картина была совсем другая.

–Маша, не наступай на еще одни грабли. Дай сюда телефон, – Нелли потянулась к трубке, но я резко отодвинула смартфон, совершенно не заметив край стола. Телефон соскочил и упал на пол. Вместо экрана теперь сеточка. Сердце юркнуло в пятки, а руки вдруг покрылись тонкой пленкой пота.

–Неля, блин! Молодец!

Подхватив телефон, быстро проверила его, нажимая сразу все возможные зоны. Не страшась порезаться. Все работало, экран заменю позже. Волна облегчения обрушилась на плечи, стекая к ногам. Мне плевать на телефон, но терять даже на время связь с ним не хотелось.

–Я случайно, блин, извини. С меня новый…экран или телефон, – сестра нахмурилась, но гнуть свою линию не перестала. Я понимала, что она хотела как лучше, но благими намерениями вымощена дорога в ад.

Сглотнув вязкую слюну и все еще сжимая в руках немного покалеченный телефон, я практически молила только об одном:

–Не надо ничего покупать, но хоть ты не вмешивайся в мою жизнь. Пожалуйста. Со мной все будет хорошо.

Фыркнув недовольно, Неля отвернулась от меня, постукивая пальцем по столу. В ее поведении ноль терпимости. Всегда так. Но быть на ножах с ней неправильно, потому что мы всегда были не разлей вода.

–Пообещай мне. Как только ты почувствуешь, просто предчувствие вдруг придет о чем-то неладном, ты выкинешь нахер этот телефон с моста в реку.

Она перевела на меня нетерпеливый взгляд в ожидании ответа.

Пришлось кивнуть, слабо понимая, почему она создавала из всего этого проблему такого масштаба. Ничего не указывало на то, что он мог бы причинить мне вред. Хотел бы – уже сделал.

***

Остаток дня прошел так же напряженно, как и его начало. А под конец еще одно нерадужное событие. Очередным потрясением стала встреча с Лешей. Он, держа в руках огромный букет, стоял ровно под моим подъездом, всем своим видом изображая побитого пса. Странно видеть, но еще больше…Противно? Не то слово.

Нужное не подобрать.

С момента, как я застала их с подругой на горячем, мы не виделись и не говорили. Что с одним, что с другой. Они первые не искали возможности передо мной объясниться, словно эта сцена стала тем долгожданным решением уже назревшей проблемы. Ощущения были такие, словно меня смысли в унитаз, предварительно неплохо так попользовав. Исполосовав вдоль и поперек.

Конечно, боль от предательства так просто не пройдет, и сейчас она только сильнее и ярче вспыхнула, стоило мне увидеть бывшего.

–Маш, давай поговорим, – толкая мне в руки дорогой веник, Леша решил без предисловий приступить к делу. Я сделала шаг назад дрожащими ногами, стараясь дышать ровно и не показывать, что мне есть хоть какое-то дело до него.

Странно, что он не попытался увидеться раньше. Я думала… да неважно, на самом деле что я думала.

И это еще мои родители не были в курсе. Уверен, что папа размазал бы его как настойчиво жужжащего над ухом комара. А вот мама точно нашла бы миллион причин простить «полигамного самца», они ведь все такие. Ну да, как же. Я даже не думала размышлять на тему того, изменял ли ей папа, потому что их отношения уж точно не входили в парадигму адекватных. Скорее отрицательный пример того, как делать не стоило. У обоих рыльце не то что в пушку, оно буквально раскрывшийся одуванчик.

Слой грязи наслаивался на меня с каждой последующей мыслью и с каждым взглядом, бросаемым Лешей. А они у него как на подбор – максимально впечатляющие, словно он глазами думал вымолить прощение. Так не бывает, и я дурой не была, чтобы взять и забыть предательство.

–Мы уже поговорили тогда у тебя дома, —опустив взгляд, я обошла парня, но его это не остановило. Он схватил меня грубо за руку и плотно притянул к себе, словно перед ним и не человек вовсе, ясно высказавшийся о своих желаниях. Какие уж мои желания, верно? Если речь шла о нем.

–Нет, не поговорили. Послушай, да она меня опоила и подстроила это все. Я бы не дал тебе уйти, я же все для тебя, малыш, – он поднял руку и провел по щеке, вызывая у меня приступ тошноты, уже вот-вот подкатывающей к горлу. —Я люблю тебя, – прошептал и прикусил губу, всматриваясь в меня так, словно от моего вердикта могла зависеть его жизнь. На его слова сердце билось ровно, оно не трепыхалось, не замирало и не ускоряло ритм. Ничего.

Сейчас можно было придумать все что угодно: и что был пьян, и что перепутал, да все варианты можно было бы задействовать. Вот только я знала его как облупленного, и он был исключительно трезв. Как стеклышко. Леша был одним из тех людей, которые даже на попойках могли сохранять трезвый ум несмотря ни на что.

Внутри стало мерзко и гадко, еще больше, чем от увиденного. Он столько молчал, чтобы вынести такой откровенно бредовый план? Смысл? Ощутив вяжущие ощущения во рту, я отвернулась и резко выдернула руку. Аж в спине что-то хрустнуло, так уж сильно замахнулась. Обидно другое: он реально рассчитывал на веру с моей стороны.

–Давай без этого, пожалуйста, не надо унижаться еще больше, – прошипела я, понимая, что очень близка к первым проявлениям слез. Но плакать при нем себе бы жизни не позволила бы. Только не перед ним. Пусть не думает, что я могла бы сломаться после такого. Нет. Никогда.

–Маша, я все равно не отпущу тебя.

Резкий взгляд рубанул по мне топором. Не иначе. Сведенные брови придавали Леше слишком уж суровый вид. На какую-то долю секунды мне стало не по себе еще больше. Холодный пот выступил на спине, и я попятилась назад, стоя к парню лицом. Что-то промелькнуло во взгляде, что-то темное, пугающее.

–И что же ты сделаешь? Заставишь, что ли? Я не хочу быть с предателем, и я с ним не буду.

Мой голос уже не звучал так бойко, как в начале. Руки резко сжались в кулаки. Леша придвигался ко мне так же поступательно, как я отходила от него. Шаг за шагом.

–Я тебя верну, – выплюнул в лицо, и мне бы промолчать. Но куда там, если обида разжигала грудину, испепеляя последнее хорошее, что я могла бы чувствовать к парню. Просто сливая все время в унитаз.

—Ася в курсе твоей затеи? Ты ее в это посвятил?

На последнем слове я спиной прижалась к подъездной двери, ощущая прохладу железной поверхности лопатками. Этот холод слегка отрезвлял мой разум.

Пальцами я незаметно начала пробираться к ручке.

Леша сжал челюсть, переместив букет в левую руку, а правой со всего размаха саданул по двери, в которую я так отчаянно упиралась спиной. Я зажмурилась, не готовая к такому раскладу. Теперь мне стало в разы страшнее. Все это время воздух не поступал в легкие, стягивая последние болезненным узлом. Пространство вокруг накалилось до ста градусов точно. Сто градусов чистой злости, искрящей в воздухе языками пламени.

–Ты все равно не уйдешь от меня, – прижавшись к моему лбу своим, прохрипел Леша, обдавая меня своим безумием.

А затем он сунул мне в руки букет и, развернувшись на пятках, ушел прочь, оставляя после себя шок и ужас.

ЧТО. ЭТО. БЫЛО?

Букет стек по рукам на асфальт. Обледеневшими пальцами я отвела волосы в сторону и огляделась. Пусто и слышно только шелест листьев. Никого. Он мог бы сейчас вообще все что угодно сделать и свалить, а я бы осталась тут.

Откуда такие мысли? Да вот только я никогда не видела у Леши настолько одержимого взгляда. Никогда. Сложилось стойкое ощущение, что передо мной стоял абсолютно другой человек, ожидать от которого можно было бы всякое.

ГЛАВА 5

МОР

В этот день я освободился раньше, хотя кого я обманывал? Ведь по факту всего лишь сделал так, чтобы стать свободным раньше. Чтобы что? Чтобы снова наблюдать за ней. Чтобы почувствовать тот же спектр эмоций, что и всегда. Чтобы просто словить очередную дозу кайфа, пускающегося по крови, когда я видел ее, слышал или ощущал вибрацию в теле от близости к ней.

Все просто. Для себя я отметил это как «адреналиновая зависимость». Новые эмоции для человека, живущего обыденно в некоторой степени, живущего смертью. И все, что могло бы взбудоражить или встряхнуть меня, вызывало особый интерес. Так я дал себе воображаемое «добро» на продолжение этой истории, не до конца осознавая, как глубоко она впитывалась в меня с каждым днем, занимая достаточное количество моего времени и ресурса.

В определённый момент я словил себя на мысли, что даже во время заданий могу отвлекаться на нее. Любая ошибка в моем случае могла бы привести к фатальным последствиям, вот почему допускать их было нельзя.

Россыпь блондинистых волос особенно ярко отпечаталась в моем искаженном сознании в свете фонарей, когда девушка вышла из машины. Сверкнули фары от сигналки, и все снова утонуло во мраке. Мне нравилось это погружение в тихую мглу, где я становился еще ближе к ней. На расстоянии вытянутой руки. Мне казалось, что я даже ощущал ее сбивчивое дыхание. Горячее и опаляющее свой наготой. Размывающее мою реальность по всем флангам. Неминуемый прорыв.

Маша опять возвращалась поздно, слишком поздно для такой девочки. Внешность у нее привлекала внимание, заставляла монстров внутри подобных мне тварей рвать карабины и цепи, которыми они были прикованы. Это яркое пятно перед мордой зверя, маячившее практически так же, как маячит перед тобой жертва будущего ужина. Клацнув зубами, можно легко было ощутить привкус свежей плоти.

Вяземская – это провокация: короткая юбка для насильника, торчащий кошелек из кармана для вора. Это разрыв шаблонов, это самый страшный порок и смертный грех. Плюс один к долгому перечню, имеющемуся у меня.

Отделившись от мутной кляксы тени возле машины, я последовал за ней, натянув капюшон на лицо. Съезженная картинка раздражала, но я и так позволял себе много. И слишком быстро смог бы привлечь к себе внимание. И что самое главное…к ней.

И почему-то эта мысль стала для меня неприемлемой. Она в итоге стала фатальной. Роковой в моем восприятии собственной жизни.

Втянув воздух поглубже, я снова ощутил сносящий сознание аромат. Сконцентрировавшись на размеренных шагах, продолжал следовать за ней практически беззвучно. Ощупав взглядом фигуру, запакованную в обтягивающий костюм, мне стало просто катастрофически мало смотреть.

Ну ты прямо Темный рыцарь с извращенными замашками.

Это звучало так же нелепо, как и смотрелось. Ей в первую очередь надо было бы быть подальше от меня. Так далеко, как только можно. Вот только…я понимал, что теперь вряд ли смогу просто пресечь свои ночные вылазки и такие вот слежки. Куда бы она в итоге ни делась, я все равно найду и позволю себе эту запретную близость.

Нет. Все вышло за пределы анализа телефона, жизни, окружения. Я включился и стал руководить процессом, убирая ненужных персонажей. Один, второй на очереди. Ее босс. Слишком много внимания и слишком откровенные взгляды. И трогать ее тоже не надо было.

Маша резко остановилась, и я нырнул в тень тополя, возвышающегося прямо возле подъезда. Ага. Взгляд зацепился за парня, из-за которого она начала заметно нервничать. Плечи сникли, фигурка переминалась с ноги на ногу. Бывший.

Он не понимал по-хорошему. Я бегло осмотрел напомаженного ублюдка, держащего охапку цветов. Букет из отвратительно гадких стручков-роз. В момент захотел его уничтожить.

Все-таки зря я дал ему шанс уйти из жизни Маши безболезненно, всего лишь вскрыв его гнойные пороки и то не все… Нельзя. Люди никогда не понимают хорошего отношения к себе, им надо показывать положение дел через боль, чтобы захлебывались кровью и наконец-то осознавали примитивные вещи. Ломая кости и вырывая ногти наживую.

После того, как хиляк схватил девушку и резко прижал к себе, у меня в голове произошел взрыв, казалось, что ошметки сознания вылетят из черепной коробки. Тьма пробиралась наружу и требовала одного…прекратить то, что происходило перед моими глазами. По венам ударил бешеный поток крови, и пульсация отдавалась ударами молота где-то в затылке. Назойливой мыслью пришло «убери его руки» сейчас же, блять, убери. Дернув головой, я ринулся вперед за секунду до того, как сопляк отпустил ее, уходя при этом быстрым шагом прочь.

Стоп. Резко рубануло понимание, что нельзя. Не так. В открытую нельзя.

Ноги бетоном сковались с асфальтом, пока глаза скользили по окружающей территории и оценивали ситуацию. Гнев и жажда крови раздували грудную клетку. Рано. Рано. Рано.

Маша же в полуобморочном состоянии стояла и держала в руках букет. Пока я не произнес тривиальное: «Выкинь его нахуй», и тогда маленькие пальцы разжались, и веник упал к ногам. Молодец. Хорошая девочка.

Перепуганное лицо девушки меня злило. Никто не смел вызывать в ней такое. Никто. Кроме меня. Остальных бояться нет смысла, никто больше не сделает ничего плохого ей, кроме того, кто подрабатывает Смертью на полставки.

Немыслимо долго я ждал, пока она откроет дверь, поднимется на этаж, и пока в таких знакомых окнах зажжется свет. Все это время не дышал, мониторя ситуацию вокруг себя всеми органами чувств сразу.

Дома. Теперь можно было бы заняться воспитательной работой того, кто так отчаянно этого жаждал. Кто не понимал с первого раза.

Раз не понимал по-хорошему, не свойственному обычно моему поведению, значит постучим через печень.

Окунаясь в тьму, двигаясь при этом так же тихо и незаметно, я сел в машину и выехал с территории комплекса, хорошо понимая, куда именно надо было ехать.

О ее бывшем я знал все.

И то, что он менял девок, как перчатки, и что некоторых любил душить в процессе. Одну чуть не закинул на тот свет. Но самое главное: я знал, где он жил, и остановиться уже не мог.

Моими руками руководил прошивающий насквозь гнев. Слепой и необузданный. Первородный и отравляющий здравый смысл. Все стало таким неважным, кроме одной конкретной цели на этот вечер. Без оплаты за услуги Смерти в этот раз.

И только поджидая ублюдка возле подъезда, я чувствовал правильность своих действий. Довольно скоро моя цель зашла в подъезд развязной походной. Победоносной.

–Ну здравствуй, – прошипел прежде, чем приложил его о стенку со всего размаху.

Впрыск удовольствия запущен в кровь. Теперь все было правильно. Убить я его очень хотел, но в последний момент пришла другая идея. Более логичная. Разукрасить – да, и сделать так, чтобы он больше никогда не смог к ней приблизиться – запросто.

ГЛАВА 6

МАША

Я сидела дома у родителей и думала о том, как сильно мне хочется отсюда сбежать, и как же на самом деле хорошо, что я жила отдельно уже очень долгое время. Даже старалась лишний раз в гости не приходить, а с папой встречаться на нейтральный территории. Так странно…не чувствовать себя дома в собственном доме, где ты вырос.

–Милая, я не понимаю, что значит «свадьбы» не будет? Как так? – после очередного укола ботоксом мать вообще уже не могла выражать эмоции, но очень старалась это делать.

И только отец кинул на меня ободряющий взгляд. Я уже ему все рассказала, упустив ненужные подробности. Так…по верхам, и он сразу же предложил популярно пояснить неправильное поведение Леши ему же, постучав по черепушке.

Мой папа приверженец радикальных взглядов на жизнь, и для него очень часто отсутствовали пограничные цвета. Имелись только однозначные без каких-либо оттенков.

–Мам, он мне изменил, какая свадьба? – стараясь держать лицо, я правда была в шаге от того, чтобы лопнуть от злости.

Пренебрежительно фыркнув, она закатила глаза, и я уже точно знала последующие слова.

–Женская мудрость служит именно тому, чтобы таких случаев не случалось. Да, милый? – она крикнула эту фразу так громко, что я вздрогнула, почувствовав вибрацию в кармане кардигана. Рука сразу же скользнула за смартфоном, и я как одержимая начала вчитываться в полученное смс.

«Сегодня солнце светит на тебя ярко?». В душе моментально разлилось тепло, и я поглотила проступающую улыбку.

–Да, дорогая, но есть мужики, которым хоть Джоли дай, изменять они от этого не перестанут, так что все правильно, дочка. Ты у меня лучше Джоли, и заслуживаешь лучшего, а не этого отморозка. Одно твое слово, и его жизнь закончится не начавшись. – непринужденно продолжал отец, и мои конечности похолодели

–Пап.

–Я говорю фигурально, но в этом городе ему будет тесно, уверяю тебя.

Мать же все это время смотрела на меня, даже когда я отложила телефон экраном вниз и посмотрела на нее открыто.

–С кем ты так радостно общаешься? – ленивая улыбка растянулась на лице матери, а колкий взгляд сосредоточился на моем лице.

–С подругой, – не задумавшись, ляпнула я, снова хватаясь за чашку с чаем. Разливая при этом часть на стол.

–Интересная подруга, что улыбка у тебя до ушей. Может дело вовсе не в том, что тебе Леша изменил с подругой, а в том, что у тебя самой рыльце в пушку, дочь?

От этого неожиданного вопроса у меня волосы буквально встали дыбом. Я перевела на мать нечитаемый взгляд и медленно положила чашку на стол. Наглость – это ее второе имя, но почему я все еще не могла привыкнуть к этому? Почему каждый раз больно как в первый?

–Насть, ты начинаешь перегибать палку. Не кажется? – послышался голос отца с дивана. Он читал газету, но сейчас отложил ее, сложив руки на груди.

–А что? Подготовка шла полным ходом и тут такое? Я вот поверить не могу, что Лешенька мог. Допускаю, что ты неправильно поняла, – язвительно отметила мама, и это смогло добить веру в ее материнскую любовь ко мне.

Ну почему? Почему все так?

–Знаешь, мама, я и не надеялась, что ты меня поймешь, – резко встав из-за стола, я забрала телефон, сумочку и, махнув отцу, пошла к выходу. Ощущения были такие, словно я была бы готова взорваться от злости.

–Доча, Настя, а ну не ругаться.

Отец, конечно, вмешался, но ситуации это не изменило. Я остановилась и повернулась к родителям. Нахмуренные черты лица отца сейчас смотрелись не так строго, как обычно, больше отбивали усталостью.

–Ты всегда бежишь от серьезных разговоров, Маша, когда же ты вырастишь? – крикнула вдогонку мать.

Ощутив сдавливающие спазмы в груди, я взорвалась, возможно, впервые за всю свою жизнь. Можно очень долго терпеть, а потом какая-то незначительная фигня тебя на части порвет. Вот так было и у меня. В глазах предательски защипало, а руки протестующе сжались в кулаки.

–Когда ты будешь относиться ко мне как к дочери, а не как к кукле Барби, для которой ты покупаешь одежки, машины, Кена, устраиваешь свадьбы и прочее-прочее? Я живой человек, у меня есть свои боли, свои радости, и сейчас у меня случилось событие, из-за которого я, как минимум, нуждаюсь в поддержке, – уже сиплым от обрушившихся на меня слез голосом кричала я.

Она точно не ожидала подобного выпада. Даже я не ожидала его, привыкнув быть тихой девочкой, молча жующей все то, что подавали под видом настоящей материнской любви.

–Девочки, прекратили обе немедленно.

Подняв на отца заплаканный взгляд, я срывающимся голосом ответила:

–Пап, я не начинала, но больше я не приду сюда. Прости, это слишком тяжело.

–Ой, начинается. Мать-абьюзер, так это принято сейчас говорить? Я тебя третирую, да? А то что я волнуюсь о твоем будущем – это ничего, – бросаясь взаимными обвинениями, мама тоже начала играть на публику. Как умела в целом.

Отец быстрым шагом подошел ко мне и, взяв за руку, вывел на улицу, где прижал к себе так крепко, что я расплакалась только сильнее. Сильные руки держали меня и шептали утешительное:

–Она любит тебя, но вот такие проявления. Не принимай на свой счет, а насчет Леши предложение в силе. Ну же, – он подхватил меня за подбородок и заставил посмотреть на себя.—Не надо плакать, моя красавица. С мамой я поговорю.

Я всегда удивлялась тому, как мой отец смог разглядеть в ней что-то и влюбляться, но долбанный факт налицо. Это не значит, что я мать не любила, нет, где-то в глубине души такие чувства были однозначно, но они перекрывались подобным ее поведением.

–Пап, люблю тебя, – я крепко обняла отца и тут же отпустила. —Мне пора.

Быстро ступая по лестнице прочь от отчего дома, я начинала по чуть-чуть успокаиваться. Снежный шар внутри таял, оставляя после себя лужи на моих щеках.

Уже приехав домой и сидя в своей машине, я достала телефон и настрочила первое, что пришло в голову Незнакомцу.

«Я хочу увидеться».

Мне было мало просто переписываться обо всем и ни о чем. Я хотела увидеть человека, который так хорошо понимал меня, пожалуй, лучше, чем даже собственная мать. И чем больше мне удавалось узнавать глубины Незнакомца, тем сильнее внутри бушевало желание узнать его наяву.

Никто и никогда не вызывал во мне схожих чувств, такого же интереса и неспособности жить привычной жизнью без простых смс.

ГЛАВА 7

МАША

«Я хочу увидеться» висело в окошке переписки мертвым грузом. В тот день мне никто не ответил. Как и на следующий. Удушающая пустота в ответ. От этого становилось в разы тяжелее, а вся едва уловимая легкость после недавнего общения с отцом сошла на нет. Очевидно, Незнакомец не горел таким же желанием встречи, но зачем тогда общался? Что было конечной целью? Просто потрындеть, да? Обычное общение.

То, на которое я рассчитывала изначально, но неожиданно позволила себе заиграться? Зато он умело расставил ориентиры, конечно. Тут не подкопаешься. Глотая непрошенные слезы, я закрыла чат и сделала себя невидимой для всех пользователей сети. Чтобы никто не знал, тут я или нет.

Конечно, подобное поведение можно было бы назвать детским, но мне от такого ребяческого поступка чуть полегчало. Все. Пусть будет так, а я больше писать не буду. В конце концов, я достаточно предлагала встреч, было очень много подобных сообщений. Все. Хватит. Баста.

Неля первая заметила мое состояние и умело сложила факты, хотя бы то, что я больше не упиралась взглядом в смартфон без остановки по поводу и без. Он просто был в сумке, как это бывало до Незнакомца. Надо отдать сестре должное, она не стала мне этими фактами тыкать в лицо, а просто молча обняла.

–Не бери в голову, тебе было интересно? Было. Остальное неважно. Он лопух, раз испарился.

Или я дура, раз позволила всему так далеко зайти и задеть меня за живое. В том, что меня задело, сомнений не возникало никак. Еще как. Словно мы были знакомы по меньшей мере несколько лет, а потом вдруг перестали общаться.

–Маааш, – протяжно произнесла Неля, улыбаясь во все тридцать два зуба. —Сегодня в нашем месте вечеринка в стиле Чикаго тридцатых годов.

Да уж, я слышала об этом, да рекламные посты висели по всему городу. Однако настроения идти куда-либо все-таки не было. Делать видимость радости желания не возникало.

–Я пас.

–Нет! – Неля ухватилась за мою руку и вскинула на меня требовательный взгляд. —Ты пойдешь и прекрати думать о своем маньяке. Аппетит приходит во время еды. Ну же, Машка, – буквально прыгая на месте, воодушевленно повизгивала девушка.

Спорить с ней сложно, совсем как пытаться остановить танк. Она любила вот такие вечеринки, и обычно занималась приготовлениями к ним задолго до мероприятия. А я была слишком часто вовлечена в костюмированные ивенты, и большого восторга не испытывала от работы в свободное время.

–Маша, у меня есть для тебя платье. Я захвачу тебя в плен и повезу туда силой, ты меня знаешь. Что тебе стоит просто расслабиться и прекратить думать? Раз и все. Станет легче. Обещаю.

Уговоры продолжались ещё некоторое время. Совру, если скажу, что у нее плохо получается быть переговорщиком. Не зря она училась на факультете психологии, а я часто была ее подопытной мышью для психоанализа. Фрейд в юбке.

–Я буду задалбывать тебя до тех пор, пока ты не согласишься.

Нащупав в сумке телефон, я чисто механически мазнула по нему взглядом. И увидела единственное сообщение от того, от кого уже его не ждала. Сердце пропустило удар, а потом воспаленное от напряжения зрение вцепилось за проносящие по наждачке слова.

«Это невозможно, Маша».

Ощущая внутри зияющую дыру, я с шумом бросила телефон обратно в сумку-мешок, а затем уверено заявила подруге.

–Хорошо, пойдем.

***

Вечеринка в стиле Чикаго тридцатых годов проходила весело, и даже мое упадничекое настроение не смогло придать мероприятию отрицательной атмосферы. Я заставляла себя веселиться. Радоваться. Танцевать. Плевать на все, что вынудило меня испытывать негатив. Вот так вот. Здесь собрались в большинстве своем наши общие с сестрой знакомые и их друзья, тусовка была ламповая, но все равно масштабная.

Телефон на беззвучном покоился в сумке, и за весь вечер я ни разу не посмотрела в светящийся экран, посередине которого до сих пор была огромная трещина. В одно мгновение то, без чего я не представляла свой обычный день, превратилось просто в кусок металла и стекла.

Куплю новый. Это только инструмент для общения. Ничего личного.

Я написала ему одно:

«Не пиши мне больше. Я не отвечу, больной на голову сталкер».

Еще дома я удалила все свои фото из аккаунта, стерла историю переписок без сожаления, не оставив даже номера. В черный список добавила с большой радостью, и все совершенные действия могли бы сойти за видимое достижение. Огромный шаг вперед.

Дышать становилось проще, но все еще немного саднило. Улыбка сквозь слезы обиды украшала лицо.

Темно-серое платье с бахромой, усыпанной блестками, до колена вызвало нешуточный ажиотаж. Всю эту красоту я дополнила еще и поясом на талии, волосы завила и надела маленькую белую повязку, из которой торчало иссиня-черное перо.

–Маша, ну ты и красота, – внезапно руки коснулась теплая ладонь, услужливо подставленная моим несменным наблюдателем за рабочим процессом Федом.

Уф. Пришлось скорчить довольную мину, но этой встрече я рада не была. Отнюдь. Острый и внимательный взгляд продолжал скользить по мне, особенно по сдержанному декольте и бокалу шампанского в руках. В норме я не пила, и все были в курсе, но сегодня день, выходящий за рамки нормального восприятия моей реальности.

–Фед, – скосив взгляд, я пыталась найти Нелю, потому что оставаться с парнем наедине желания не было.

–Теперь я тебя поймал, – он улыМАША

Эльдар оставил меня и ушел, приказав напоследок умыться и успокоиться. Наверное, в его мировосприятии любой человек по щелчку должен уметь успокаиваться. Я же так не умела, и быстро научиться не смогла бы. Вместо умываний я сходила в душ и добрых минут десять простояла под горячим напором воды с закрытыми глазами.

Я была почти уверена, что он поехал за тестом, почти уверена, потому что мне об этом не сказали. Очень многие его поступки строятся исключительно на личном мнении мужчины. Если он считает это правильным, то делает, а если не считает, то не делает. Меня не спрашивали, не советовались и даже в известность не ставили.

Неудивительно даже, что я ни разу не вспомнила о месячных, да что там. Я же беспокоилась совсем о других вещах. Обессилев, прислонилась лбом к прохладному кафелю, пытаясь при этом успокоиться. Паниковать рано. Да и вообще-то я болела вон сколько, это вполне могло как-то спровоцировать подобную реакцию. Могло ведь?

Внутри все похолодело, покрываясь тонкой коркой льда. В моей жизни прямо сейчас беременность была бы очень не кстати, совсем нет. Пальцы скользнули по влажной коже, очерчивая немыслимые линии внизу живота.

А если да? Что тогда?

Накручивать себя раньше времени смысла не было, а потому я осторожна вышла из душа, замоталась в полотенце и уселась на табурет, пытаясь хотя бы отдаленно придать своей внешности былой лоск.

Но без своих многочисленных баночек сделать это было невозможно, пусть перед Эльдаром так хотелось выглядеть красивой. Я высушилась, надела висящий на вешалке белый халат. Хотелось верить, что никто его до меня не носил. По тактильному ощущению складывалось вполне однозначное мнение о его новизне, но все же.

Мор не был похож на мужчину, который допускал хоть кого-то в личное пространство, с чего бы тут быть чужим вещам?

Если вообще допустить сумасшедшую мысль, что это был его дом, в чем я, разумеется, не шибко была уверена.

Наверное, потому что он ему не подходил. Слишком светлый, а мужчина ассоциировался у меня исключительно со тьмой. Но это мой субъективизм, ведь раньше все, что касалось его, было припорошено черным цветом и слепотой.

Ровно через полчаса Эльдар появился в дверях комнаты, бросив на кровать несколько коробочек с тестами на беременность. Что ж, я и правда угадала.

В лице мужчины прослеживалась нервозность и едва заметная злость. Он мастерски пытался скрыть, но я уже могла считывать такие вещи без труда.

Почему-то теперь мне стало неприятно, будто бы он совершенно не хотел и не думал даже о детях. Но может тогда стоило озаботиться средствами контрацепции, а не говорить мне «я успею»?

–Сделай тесты. Все.

–Я поняла, что не один, – хриплым голосом ответила, сгребая все пачки.

В голосе Мора звучала сталь, а в моем – обида. Его одержимость мною распространялась только на секс, но не на ответственность за него, да?

Не проронив больше ни слова, я отправилась в ванную и приступила к выполнению всего того, что было написано в инструкциях. Я еще никогда не делала тесты, и сейчас мне казалось это довольно сложным делом. Мужчина же не поскупился, выгреб, наеврное, все существующие виды. От простых и до навороченных, которые я еще пару минут разглядывала как диковинку, прежде чем использовать.

Пульс ускорялся с каждым новым тестом на беременность. Отложив их в сторону, мне пришлось глубоко вдохнуть и умыться, чтобы охладить пылающее лицо.

О чем сейчас стоило молиться, я не знала. С одной стороны, мне нельзя сейчас было беременеть, да я даже не знала, как обозначить те отношения, что были у нас с Мором. Но с другой, даже при мысли о ребенке от Эльдара у меня по телу скользили мурашки. Не от страха, а от трепета, что буквально таранил мое тело.

Сердце болезненно сжималось, когда перед глазами щелкали картинки с реакцией мужчины даже о вероятности подобного исхода.

Может просто потому, что я для него всего лишь эпизод? А если так, почему он впрягся? Поведение, конечно, не было логичным, а может мои мысли оказались слишком сумбурными.

Становилось больнее при мысли, что это все только на словах было «все что есть у меня», а на деле нет.

Вцепившись в раковину, я с ужасом смотрела на то, как на нескольких тестах стали проступать вторые полоски. Некоторые едва различимые, остальные ярче, кое-где вообще не было ни одной, и это причина в браке. Сердце замерло, а тело стало липким от проступающего пота. Задервав дыхание, я обводила взглядом открывшуюся мне картину

В любом случае, даже пять из семи не дает думать о статистической погрешности. Нет никакой погрешности, нет вероятности, есть факт. Я беременна. Странные эмоции заполнили тело, освобождая меня от неопределенности, что так плотно стояла в воздухе.

В какой-то момент я ощутила присутствие человека, которому отдала не только сердце, но и душу. Мор зашел беззвучно, как обычно это и делал, но сейчас я не испугалась. Просто привыкла к этому. Длинные пальцы взяли несколько тестов, плотно обхватив пластик, и больше ничего. Он медленно положил их на место, а затем развернулся ко мне лицом, не отражающим ровным счетом ничего.

Меня била мелкая дрожь, и он, вместо того чтобы успокоить, лишь подлил масла в огонь:

–Я не могу иметь детей. Запретил себе это самостоятельно.

Сердце ухнуло в пятки, а на губах осела горечь от слез, которые уже катились по щекам.

–Ты намекаешь на то, что я беременна не от тебя? – даже оскорбиться не вышло, во мне сейчас все чувства выгорели.

Мор лишь заиграл желваками, махнув головой в отрицательном жесте. Ну хотя бы это он не пытался переиначить, гнув линию до конца. Мне просто очень нужно было, что он сейчас меня обнял и прошептал, что все будет хорошо.

Обними меня, пожалуйста. Мысленно я слала ему сигналы, но реально рубала их строгим взглядом холодных глаза, всматривающихся в меня приговором. Без обжалования.

Страх уже прорастал в теле, сбивая всю радость накорню. А радость была, пока я не напоролась на мертвое выражение лица человека, который стал отцом моего ребенка.

–Я не сказал, что ты беременна не от меня. Я сказал, что не могу иметь детей, потому что сделал вазектомию пару лет назад. Такие существа, как я, не должны размножаться. Но всегда остается тот один процент, который делает возможным даже это, – таким же неживым голосом продолжал Мор, а я отвела взгляд, просто чтобы не умереть от лавины боли, что уже обрушивалась на меня.

–Ясно. И что ты хочешь мне сказать? – сипела я, продолжая беззвучно плакать.

–Я бы хотел, чтобы ты успокоилась. Это раз, второе – надо показаться врачу, чтобы все подтвердить, потому что положительный тест – это верхушка айсберга. Это может быть и внематочная. Боли внизу живота есть?

–Нет.

Я отвернулась, смахивая слезы с щек. Это не тот ответ, который хотела бы получить девушка от своего мужчины. Не тот, что заставил бы ее успокоиться.

–Прекрати истерику, пожалуйста, – широкая ладонь коснулась моего дрожащего плеча, но я тут же отмахнулась.

–Мне не плакать, да? Считаешь, что поводов нет?

–Пока не вижу ни одного.

–Я беременна, а у тебя лицо, как будто случилось самая глобальная трагедия в мире конкретно для твоей жизни. Понимаешь, нет? – я крутанулась на пятках и злобно вперилась в него взглядом, желая хотя бы словами причинить всю ту боль, что он причинял мне. —Я плачу и у меня истерика, потому что я влюбилась в самого неподходящего человека, влюбилась так, что даже рада, что беременна от него. Что бы что? Чтобы увидеть в его глазах полную отрешенность на это событие. Ты мне еще аборт предложи сделать, и сразу пойдешь нахуй. Не сможешь меня ни остановить, ни успокоить больше никогда. Я сбегу от тебя навсегда. Ты никогда меня не найдешь. Я палачу отдала свою душу и тело. И прямо сейчас он явно пытается найти пути отхода, как бы сдать назад. Мне кажется, это достаточный аргумент для истерики! – срывающимся голосом вопила я, пока Эльдар так и стоял, излучая нулевой процент эмоций. Штиль. Словно ничего не случилось.

А затем сделал шаг ко мне и уперся грудной клеткой в мое дрожащее тело. От истерики я не соображала, что упорно тягала тигра за усы. Вернее, мне было абсолютно плевать.

–Если ты еще раз произнесешь слово «аборт», я за себе больше ручаться не смогу…—рука властно легла мне на шею, заставив поднять голову, чтобы уменьшить давление на нее.

Теперь на меня смотрели глаза озверевшего человека способного сорваться в любой момент. По лицу гуляла агония, судорогой искажая правильные аристократические черты. Теперь мне стало по-настоящему страшно.

–Если ты беременна, я буду делать все, чтобы сохранить ребенка. И если надо, буду защищать его и от тебя. Истерику прекратила.

Затем он отпустил меня, чтобы прижать к себе, грубо уволакивая в стальной захват сильных рук. Впервые я смогла выдохнуть, заплакав на его груди сильнее. Я не смогла быстро успокоиться, а он только гладил меня по голове, прижавшись губами к макушке.

бнулся и подошел ближе, касаясь пальцами моего жемчужного браслета с подвеской.

Я снова скомкано промямлила нечто из разряда «да ладно тебе» и пригубила шампанское. Каждый последующий глоток давался тяжелее предыдущего, но при этом на плечи ложилось приятное тепло. Тяжесть проблем также сходила на «нет». Вместо нее меня окружала легкость, я парила.

–Ты в последнее время какая-то грустная, надо тебя развеселить. Пойдем потанцуем.

Музыка звучала в соответствующем стиле и мне нравилась, но танцевать с Федом не хотелось, как и видеть его.

–Извини, я пас, уже сильно пьяна для танцев.

Фед загадочно улыбнулся и вопросительно поднял темную бровь.

–Маш, ну ты ведь рассталась со своим. Почему бы не дать шанс человеку, который в разы лучше твоего бывшего и действительно хочет сделать тебе счастливой?

От резкого перехода с темы танцев на дела сердечные у меня засосало под ложечкой. Подобного напора я точно не ожидала.

–Фед, давай честно: я не вижу тебя кандидатом на мое сердце и не понимаю, зачем буду тратить твое время и свои нервы.

Раз и сказала. Вот только откуда столько смелости? Неужели от трех бокалов шампанского? Парень нахмурился, сглотнул слюну и, подойдя ко мне впритык, уверенно заявил:

–Я могу быть очень настойчивым.

–А я непоколебимой, – тут же отозвалась я, обходя его фигуру, стоявшую сейчас изваянием посреди узкого прохода. Бокал был опустошен, как только я отошла, но в этот раз особого наслаждения от «Кристалл» я не получила. Первый бокал казался мне необычным на вкус, а сейчас словно водка попала в глотку.

Немедля, я последовала к уборным, ощущая, что мне надо было бы освежиться. Но в какой-то момент зрение начало подводить меня. Остановившись, я прислонилась плечом к стене и тяжело выдохнула. Ходить по приборам было для меня нелёгкой задачей и неожиданно новым опытом. Прощупывав стенку, я все-таки двигалась вперед маленькими шажками. Да что ж это такое? Не могло же меня скосить от трех неполных бокалов шампанского?

Впервые в жизни решила расслабиться с помощью легких алкогольных и то не пошло.

В уборной я уперлась руками о раковину и опустила голову, выдыхая огненный воздух из легких.

А когда поднялась, так и не смогла разглядеть мутное отражение в зеркале. Но ощущение присутствия кого-то прямо здесь, рядом со мной, не покидало меня. Когда теплые ладони коснулись моих рук, я не смогла даже вздрогнуть.

Горячее дыхание обожгло кожу, когда до уха донесся простой вопрос:

–Почему я больной на голову? Мне можно предъявить многое, но не это Маша.

Шок. Неверие. У меня галлюцинации?

Ощутив, как внутренности начали медленно сжиматься, я пыталась распахнуть глаза и бороться с той вселенской усталостью, что обрушилась на мои плечи в один момент. Выгребала и выгребала из глубоких вод, но так и не выгребла.

Когда я смогла распахнуть глаза, то увидела темноту. Черным черно. С ума сойти! Дыхание перехватило. По ощущениям я лежала на мягкой постели, на мне, очевидно, то же платье, что и было в клубе, только ноги без туфель на каблуках. От подступающего к горлу страха не сразу поняла, что на глазах повязка, завязанная плотно и не обещавшая случайно соскользнуть. Рука плавно поднималась к лицу, слегка подрагивая, но властный голос заставил ее остановиться.

–Не трогай.

Четкий приказ, от которого по коже табуном хлынули мурашки. Я задрожала сильнее, ощущая, как холод от произнесённых слов ударялся в мою гусиную кожу тараном. Господи. Где я? В голове полная каша, мозги словно на вертеле крутились и сейчас ноль мыслей. Во мне бушевал лишь звериный ужас, потому что страшно, потому что я не видела собеседника, и потому мне все это не нравилось. Как в фильме ужасов.

–Не бойся. Теперь тебе бояться нечего, Маша. Жаль только, что в жизни ты не такая смелая, как в сети.

Бам. В сети? Догадка мозолила глаза как мошка, угодившая на ресницы у самого века. Я резко втянула носом воздух и попыталась встать, но очередная стрела боли прошила меня от виска к виску, я аж застонала, хватаясь за источник ударной мощи. Она противным стуком двигалась от затылка. Волнами. Убивающими своей жестокостью. Затапливающими сгустками, состоящими из сплошных спазмов.

–Полежи, тебя опоили, так что пока выход – спать.

Опоили? Меня? Что? Как это вообще возможно? Я же была в кругу друзей!

–Вы кто? – просипела я, все еще разрываясь от боли, а внутри от сомнений на счет невидимого гостя.

Мои органы чувств работали во всю мощь, бросая мне максимально много информации об окружающем пространстве. Сначала в нос ударил запах, мускусный и какой-то очень тяжелый, подобными точно пользуются такие же тяжелые люди, давящие своим авторитетом, привыкшие получать все и сразу. Затем кровать подо мной медленно прогнулась, и я синхронно с этим подтянула ноги под себя, четко сознавая, что мои колени почему-то сильно жгло будто бы огнем.

–Больной на голову сталкер, который спас тебя в коматозном состоянии из-за наркотиков в твоей крови. От изнасилования конченной падалью спас. Не будь я больным на голову, ты бы сейчас, может быть, в канаве проводила свое свободное время, а может и не жива была бы вовсе.

Воздух выбился из легких. Передо мной совершенно точно сидел человек из переписки, которого я добавила в черный список. Он сидел и отчитывал меня, пока я четко понимала – мне сильно страшно, чтобы даже пальцем пошевелить.

–Как у тебя так получается? Феноменальная способность собирать вокруг себя ублюдков, – мужчина настойчиво продолжал, а я все пыталась понять, что мне делать. Если бы он хотел мне причинить боль, он бы это сделал уже? Я с ужасом начала прикидывать, нет ли каких-либо ощущений между ног. Но от паники, что начинала меня душить, не могла сейчас различить вообще ничего, мне казалось, что я – это натянутая струна, и болела каждая клеточка.

Я бы проснулась в процессе? Наверное, мой ужас неплохо отражался на лице даже несмотря на наличие черной повязки на нем.

–Ты слишком громко думаешь. Я бы никогда не тронул женщину в бессознанке и без ее на то согласия, даже такую красивую, как ты. Можешь смело выдыхать.

Выдохнуть я не смогла, лишь подальше отодвинулась от источника звука, ощущая, как по всему телу начинал гулять странный огонь. Он смотрел на меня, а я боялась моргать, хотя мне все равно ничего не было бы видно.

Красивую как ты эхом отозвалось в голове.

–Что вам от меня нужно?

–Неправильный вопрос, девочка. Это ты взбрыкнула и показала характер, а я просто оказался в нужном месте в нужное время. И в итоге очень пригодился тебе, – повисла тишина, но спустя пару мгновений мужчина продолжил. —Ты так разозлилась на мой отказ. Вот мы и встретились, что делать будешь?

Мне было страшно.

Во рту пересохло, язык противно умещался во рту чужеродным предметом. Моя рука скользнула к шее и слегка растерла ее. В следующее мгновение сжатой в кулак руки коснулось нечто холодное, а затем мою ладонь повернули и расправили сжимающиеся пальцы так, чтобы я смогла обхватить обычную бутылку. Это вода?

–Она не отравлена, если ты снова думаешь о чем-то бредовом.

Но я ни о чем не думала больше, дрожащей рукой я открутила крышку, а затем жадно присосалась к бутылке. Я пила и пила, так долго, словно не пила вечность, и выпила все содержимое, но даже тогда жажда не ушла.

–Спасибо, – запыхавшись, ответила я, зачем-то закручивая пустую бутылку. Мои пальцы лишь на мгновение слегка проехались по крупным костяшкам мужской руки, и меня ударило от этого по меньше мере двести двадцать вольт.

–Пожалуйста, но я бы предпочел больше в таком не участвовать. С тобой в главной роли точно. Мне надо идти, увидимся в следующий раз. Не вздумай снять повязку, пока не услышишь щелчок дверного замка. Даже если ты это сделаешь, то все равно ничего не увидишь – в номере мрак, шторы задернуты, на улице только-только начинает светать. А вот меня расстроишь, этого делать никак нельзя. Номер оплачен на трое суток, ты можешь тут отдохнуть, заказать еду или в целом поспать. До скорой встречи, Маша.

Что? До скорой встречи?!

Когда дверной замок щелкнул, я стянула с лица повязку, но так и осталась во мраке. На ощупь я пыталась найти сумку, а когда нашла, почти что расплакалась от облегчения. Телефон нащупала быстро, схватила его, и экран зажегся, ослепляя меня на миг. Там было миллион пропущенных звонков, а еще – куча новостей, заставляющих все внутри переворачиваться.

МОР

Я впервые за очень долгое время искренне рассмеялся, когда меня окрестили больным на голову сталкером. В импульсивности Маши я очень сомневался, конечно, и на этот шаг не рассчитывал. Она слишком мягкая и такая простая. Удивила, приложила о стенку. Особенно, когда кинула меня в черный список. Присел на жопу, что называется. Переписку еще подчистила, непрозрачно намекая о прекращении любого общения.

Не обидела. Подстегнула. Я давно уже подключился к ее смартфону и прекрасно отслеживал любые перемещения. Так что наличие моего номера в ее черном списке значило лишь прекращение явного общения, но я все так же был в ее жизни. День без переписки дался тяжело, на удивление, даже мне самому, но я мужественно его выдержал, готовясь понаблюдать за Машей из первого ряда вечером. Пока не узнал, что сеанс переносится из-за вечеринки. Закрытой.

Пропустить такое мероприятие я не мог, учитывая, что теперь моя зависимость становилось болезненно-отчаянной. Жажда не могла бы быть утолена лишь наблюдением издалека.

Я хотел участвовать.

Потому что не надо забирать у меня десерт, я захочу позже весь торт.

Но когда я увидел ее в этом платье, мне захотелось прикоснуться так, чтобы увидеть ее реакцию на эти касания. Чтобы впитать тот момент, как из пухловатых губ будет вырываться стон. Я хотел, чтобы она видела меня, как я вижу ее. Больным желаниям сбыться не суждено. Мне нельзя впускать в свой темный мир никого, кто может принести с собой свет. Там слишком страшно, и моя НЕдуша сплошные потемки.

Вот только провожая аппетитную фигуру взглядом, я все серьезнее рассматривал вариант о том, чтобы безопасно для себя и нее стать частью жизни Вяземской инкогнито.

Она не такая. Она ведь не согласится.

Только смогу ли я жить на две жизни? Где в одной я буду убивать людей, а во второй слишком интересоваться одним человеком, чтобы просто отказаться от нее на берегу. Что было бы крайне логично.

Зачем она мне? Вокруг полно других, доступных, готовых принимать меня раком, боком. По-всякому. Им не нужно признание, они готовы быть со мной в любой позе и тогда, когда этого хочу я. Насколько логично впускать в этот мир Машу?

Я просто хотел ее. Потому что только ею и был занят мой воспаленный мозг. Не больше и не меньше. Как только утолю голод, у нас все закончится.

Просто хотеть кого-то не противозаконно, просто трахать кого-то по обоюдке – тоже.

Зачем тогда отваживал от нее всех?

Потому что это моя игрушка. Только я мог в нее играть.

То, что Маше на этом безумном празднике жизни подсыпали наркоту, я понял сразу. По ее окосевшему в момент взгляду и рваным движениям рук, по резковатым жестам и отсутствию координации движений. И даже понял кто. Уж очень довольное лицо у него было. Предвкушающее веселую ночку, уж точно. Больше всего в своей жизни я ненавидел вот таких ублюдков, пытающих овладеть женщиной нечестным путем. Насильников я обычно убивал с особой жестокостью. Им быстрая смерть не положена, тем более, что порой родственники просили именно долгой и мучительной.

Я не был садистом, но и не был просто инструментом. Во мне тоже иногда присутствовала личная сторона решения вопроса.

Еще пару лет я называл себя чистильщиком, но потом уже смотрел на вопрос смерти философски. Один психолог поставил мне вполне реальный диагноз. До того, как я убил его, разумеется. Гомицидомания. Это так называемая непреодолимая страсть к убийствам, бесконечное желание лишать этой самой жизни.

Вот только я не психопат, не социопат, не НРЛщик. Я просто больше не человек, и в своей жизни не делал ничего, кроме убийств. Я рожден в нем, чего от меня ожидать?

Натянув на лицо маску, я последовал в темный коридор за человеком, подсыпавшим наркоту Маше. В этот момент по вене пустилась привычная мне злость, которая так часто сопровождала меня во всех ситуациях, прямо или опосредованно связанных с Вяземской. Нездоровая реакция зависящего от чего-то человека.

Ушлепок не ожидал, что хоть кто-то мог бы заметить его грязное дельце, но я видел все и знал тоже все.

Больше он не сможет никому и ничего подсыпать. Недель эдак пять точно. С проломленным черепом будет тяжело о чем-то думать, но я серьезно уповал на то, что он навсегда останется овощем.

Маша потеряла сознание ровно в тот момент, когда я зашел в уборную. Заминка в пару минут равнялась бы для нее расшибленной голове. И лишь подхватив ее на руки, я понял, как сильно было во мне желание ее касаться. Водить пальцами по выступающим позвонкам, ласкать бархатную кожу, ощущать приятную тяжесть податливого тела и беспрепятственно рассматривать ложбинку, едва скрытую за миниатюрным платьем.

Я увез ее в отель, где никто и никогда не задаст ненужных вопросов, где все решалось крупной купюрой, где рты закрывались по щелчку, а камеры перманентно не работали. Здесь никто не привык задавать неудобных вопросов, и здесь никогда не нашлось бы свидетелей.

Так и просидел до утра, рассматривая в деталях то, что мне пока не было положено, но на что я претендовал. Смотрел и смотрел, уплывая в бурные фантазии с рейтингом «строго 18+». В штанах становилось ощутимо тесно, но я не позволял себе ее трогать, только смотреть. Остальное лишь после того, когда она скажет однозначное «да», но это случится позже, не сегодня, не тогда, когда она ведома не пойми какими препаратами.

А вот когда она проснулась, ощутимо показывая передо мной свой страх, меня это разозлило сильные.

Ты не меня должна бояться, девочка. Не меня. А тех, кто упорно пытается быть рядом с тобой.

ГЛАВА 8

МАША

Прошло три дня с того вечера, как я столкнулась лицом к лицу с Незнакомцем. Ну как столкнулась. Встретила не увидев его, но ощутив лишь присутствие и бешеную энергетику наряду с зашкаливающим тестостероном. Я отважилась выйти из номера только когда солнце полноправно осветило город.

Дрожащие конечности упорно меня подводили, но что-то толкало вперед. Анализируя ситуацию под микроскопом, я пришла к неутешительному выводу: он и правда сталкер, а я позволила ситуации выйти из-под контроля. Что самое ужасное, у него были все возможности причинить мне боль, но вместо этого…он меня спас?

Я в тот же день сдала анализы в одной частной лаборатории, а ее результаты заставили вздрогнуть. И правда в крови присутствовали наркотики, но я никогда ничего не принимала, не курила и не нюхала, а значит…история Незнакомца могла быть правдой.

А если это он подсыпал? Он явно ненормальный, он преследует тебя, он каким-то образом вычислил тебя. Очень может быть, что именно он изначально и следил за тобой, а все якобы беспочвенные страхи не были таковыми. Вероятно, изначально, твоя интуиция работала на все сто процентов, вот только ты, Маша, не захотела ее слушать.

Может. А может кое-кто окончательно свихнулся.

Одновременно произошло сразу два очень странных события. Первое, мой бывший парень попал в травму с переломанными конечностями, а второе…Фед попал в то же отделение с проломленным черепом. Я не любила себя накручивать, но мне начинало казаться, что два события связаны. Как минимум, со мной.

Кусая губы, я снова и снова листала новости местечкового канала одного из мессенджеров. Больше ничего не случилось и слава Богу.

Я так и не вытянула Незнакомца из черного списка, зато с легкой руки сменила номер. Хотя, если он так меня нашел, то смысла в этом было очень мало. Мне должно быть страшно, и я испытывала страх наряду с другими смешанными чувствами.

Это же не гребанный Стокгольмский синдром? Нет?

Трель телефона прервала мои нерадужные размышления:

–Маш, я по ошибке по старому звонил. Надо сменить быстрый набор, – отец рассмеялся в трубку, а я поежилась.

–Да, кто-то слил мой номер, теперь мне без конца и края звонят непонятные люди.

Придумать отговорку было несложно, и в нее поверили все. Разумеется, кроме моей сестры. Она сразу поняла, что проблема крылась в таинственном незнакомце. Мы не обсуждали мое внезапное исчезновение в ночь вечеринки только по той причине, что я до чертиков боялась ее реакции. В лучшем случае она бы сразу позвонила своим знакомым из органов, а в худшем просто выложила бы все отцу. Я даже не знаю, что из двух вариантов по итогу оказался бы худшим для меня.

–Вот люди, а? Доча, ты не волнуйся, если что—говори мне, порешаем.

Ощущая странный прилив тошноты на предложение отца, я нервно улыбнулась, сдавливая пальцами надбровные дуги.

–Да не надо, пап, я уже номер сменила и никаких проблем.

Кроме моей больной психики и постоянных всплывающих фрагментов из разговора с незнакомцем. Может я просто сошла с ума? Почему бы и нет?

–Тогда хорошо. Ты помнишь о сегодняшнем мероприятии?