Ничего личного. Книга 8

1. Учитель по завещанию

На кладбище лил дождь.

Десятки людей столпились у могилы, в которой лежал гроб, украшенный белыми хризантемами. Единственные цветы, которые он любил.

Может быть, потому, что их так любила жена.

Ей пришлось уйти намного раньше, но теперь они наконец встретятся. Можно ли считать иначе? Так долго ждать воссоединения и теперь без сожалений оставить на Земле все, что было дорого.

Амадео подошел к краю ямы и бережно бросил цветок на крышку гроба. Наклонившись, он на мгновение вынырнул из-под черного зонта, который над ним держал его телохранитель Киан, и капли ледяного зимнего дождя тут же пропитали волосы. Пряди прилипли к лицу. Он не сделал попытки убрать их.

Выпрямившись, он мгновение постоял, глядя на лакированную крышку. Последнее пристанище и единственный пейзаж, что предстоит созерцать телу вечность, пока разложение и тление не заставят плоть погрузиться во тьму.

– Жаль, что мы больше не увидимся, – прошептал он и отошел от края, освобождая место другим скорбящим.

На похоронах Бернарда Мартинеса собрался цвет высшего общества. Далеко не все были с ним в дружеских отношениях, некоторые откровенно враждовали, но не могли не признавать, что своей букмекерской империей Мартинес правил твердо, но справедливо. Многие обращались к нему и с более щекотливым вопросом: занять денег. Мелочевкой он не раскидывался, отпуская солидные суммы солидным людям, и таким образом многих выручил из беды. О процентах никто из них не упоминал.

Амадео встал чуть поодаль. Многих из присутствующих он знал – все они кивали ему в знак приветствия. Кое-кто шипел за спиной, вспоминая старые сплетни и обсуждая шрам – подарок из тюрьмы. Дождь испортил безупречную прическу, и тонкая линия змеилась по лбу, теряясь в волосах, у всех на виду.

Но Амадео не волновало их мнение.

Он смотрел на небольшую группу, стоящую у самой могилы. Мужчина и женщина, обоим нет и тридцати. Он – с прилизанными дождем темными волосами и красным носом – то ли от холода, то ли от выпитого. Она – безупречно красивая, черные волосы сколоты на затылке, губы скорбно поджаты. Промокает платочком глаза, которые, впрочем, ничуть не покраснели и то и дело стреляют в стоящего рядом юношу лет восемнадцати-двадцати.

Вот его никто не смог бы упрекнуть в фальши. Он с невыразимой грустью смотрел на гроб, с трудом сдерживая слезы, и кивал всем, кто выражал соболезнования. Он держал за руки двух детишек, мальчика и девочку, похожих, как две капли воды и отличающихся разве что длиной белокурых волос. За его спиной всхлипывала девочка-подросток, сжимая в дрожащих руках платок размером с небольшую скатерть.

Все шестеро были внуками Мартинеса, в которых он души не чаял. Несколько лет назад случилась страшная трагедия – сын и дочь Мартинеса вместе со своими супругами погибли в авиакатастрофе. Их шестеро детей в одночасье стали сиротами. Бернард взял внуков под крыло и опекал, как любящий дедушка, впрочем, не давая спуску во всем, что касалось учебы. Хорошее образование, любил повторять он, ключ к успеху. И если вы не гениальны от рождения, придется вам пахать, как проклятым, чтобы чего-то добиться.

И вот теперь он умер. Его наследство вызовет непрекращающиеся споры, если, конечно, он не составил справедливое завещание. Но Амадео сомневался, что все останутся довольны – слишком уж надменной выглядела притворяющаяся плачущей женщина. Слишком уж пыталась скрыть неприязнь к юноше, который, кажется, всерьез скорбел о дедушке. Борьба развернется нешуточная.

– Только наследник не плачет на похоронах короля, – пробормотал он под нос. Киан сделал вид, что не услышал.

Чуть позже все собрались в особняке Мартинеса. Все вокруг было задрапировано черной тканью, обстановку оживляли лишь белые хризантемы. Они были повсюду. Разговоры велись вполголоса, лишь изредка перебравший алкоголя гость срывался на вскрик вроде «Какой был человек! Сколько денег я проиграл с его помощью на скачках!».

Амадео вежливо приветствовал очередного знакомого, когда на плечо легла рука.

– Реми! – удивленно сказал он, повернувшись. – Какой сюрприз! Когда вы вернулись?

Реми Бенуа, адвокат, несколько лет назад уладивший вопрос о возвращении «Азар» во владение Амадео и презентовавший «Вентину», мягко улыбнулся.

– Два дня назад, как только узнал о кончине господина Мартинеса, – ответил он с легким французским акцентом. – Я его поверенный и должен уладить вопрос с завещанием.

– Вот как. – Амадео это не удивило. Реми был высококлассным адвокатом и недавно сменил на посту Люсиль Муэрте, которая свернула адвокатскую деятельность и уехала из страны, желая отдохнуть от залов суда. Помимо Мартинеса он вел дела со многими видными бизнесменами, в том числе и с Амадео.

– Только, боюсь, не все останутся довольны, – вздохнул Реми, озвучив его недавние мысли. – Но волю покойного может оспорить только он сам.

– А все шишки посыплются на вас. – Амадео покачал головой. – Неужели все настолько несправедливо?

Реми на уловку не поддался. Красивое лицо осветила короткая улыбка.

– Узнаете из новостей.

– Так вы и есть знаменитый Амадео Солитарио? – раздался певучий, низкий голос.

Амадео обернулся и увидел ту самую женщину, что притворялась убитой горем у могилы. На сей раз на лице не было печали, уголки накрашенных темно-красной помадой губ приподняты в обворожительной улыбке.

– Бьянка Мартинес. Дедушка много рассказывал о вас. Говорил, что вы единственный, с кем ему приходилось считаться. – Она обворожительно улыбнулась.

– Он мне польстил. – Амадео пожал протянутую руку.

– Мне так не кажется. – Она задержала пальцы на его ладони чуть дольше обычного, и Амадео с трудом удержал на лице улыбку. Он привык к повышенному вниманию женщин, но ради всего святого, здесь же не светский прием, а похороны!

Бросив быстрый взгляд на Реми, Амадео заметил, как тот едва заметно поморщился. Судя по тому, как старательно игнорировала его Бьянка, неприязнь была взаимной.

– Почему нет коньяка? Принесите еще! Чертов холод, чертов ноябрь, никак не согреться…

Молодой мужчина приобнял Бьянку за плечи и уставился на Амадео, пытаясь сфокусировать взгляд. В руке был зажат пустой бокал, нос стал еще краснее, и Амадео окончательно уверился, что это не из-за холода или пролитых слез.

– Так, – старательно выговаривая буквы, сказал он. – А я вас знаю.

– Разумеется, знаешь, Бартолито, – пропела Бьянка, мастерски скрывая раздражение. – Это Амадео Солитарио, владелец «Азар», дедушка нам много о нем рассказывал.

– Не-не, – отмахнулся Бартолито. – Ничего он мне не рассказывал. Я по телику видел. Самое крутое казино, да? – Он пьяно ухмыльнулся и протянул руку. – Ну, будем знакомы, Бартоло Мартинес, любитель поиграть.

Амадео, натянув улыбку, ответил на приветствие. Чистейший олух, отметил он про себя. В отличие от сестры.

– Буду рад видеть вас в «Азарино», Бартоло, – ответил он дежурной фразой, и парочка наконец отбыла восвояси. Бьянка яростным шепотом ругала брата, тот глупо лыбился и размахивал пустым бокалом.

Реми проводил их взглядом и выдохнул сквозь зубы.

– То ли еще будет на чтении завещания, – пробормотал он.

Амадео сделал вид, что не услышал.

На Старый квартал опускался вечер.

Нет, не просто опускался, он набрасывался на грязные улицы, словно изголодавшаяся псина – на протухший кусок мяса, жадно вгрызался в асфальт, скрывая все трещины и пороки под слоем темноты. И вскоре, спотыкаясь об отвратительные шрамы, на улицы выползали местные обитатели. Воры, бандиты, наркоторговцы, проститутки, бродяги, готовые перерезать кому-нибудь глотку за пару монет – всех их влекла темнота. Она плотно укутывала их, не давая порочным мыслям проступать на лицах со всей отчетливостью, прятала грязь, обещая скрыть и их уродство. Позволяя обманывать, юлить и играть. Позволяя казаться не теми, кем они были на самом деле.

Машина, слишком дорогая для этих мест и потому чрезмерно приметная, затормозила возле старого десятиэтажного здания. Оно стояло, покосившись, как пизанская башня (может, чуть меньше), и вот-вот готово было рухнуть на грязные улицы и завалить обломками всех, кому не посчастливилось найти приют в ее чернильной тени.

Так оно корежилось уже лет тридцать и никак не могло умереть.

Дверца автомобиля распахнулась, и черный лакированный ботинок ступил на мостовую, испещренную бесчисленными трещинами.

Мужчина был одет в черное, словно стремясь слиться с темнотой. Только цветок, который он держал в затянутой в черную перчатку руке, ярко выделялся во мраке. Белый пион.

Шагнув к самому подножию кривого здания, он положил пион на грязный асфальт. Темное пятно, въевшееся в трещины два месяца назад, все еще было здесь. Смерть впечаталась в эту землю, и ни дождь, ни снег не смогли изгнать ее прочь.

– Прости меня, Цзинь, – прошептал Амадео, глядя, как пронизывающий ветер дергает лепестки цветка. – Прости, что не смог тебя спасти.

Он стоял, склонив голову, еще с четверть часа. Мысли вихрились в голове, не давая поймать себя за хвост, переплетались, уносились прочь вместе и врозь. Ни один бродяга не потревожил его. Ни одна девица легкого поведения не предложила свои услуги. Ни один ловкий вор не попытался обчистить карманы.

К нему не смел приблизиться никто. Он приезжал сюда каждую неделю, без телохранителя, но никто не отваживался нарушить его уединение.

В глубине салона джипа требовательно зазвонил телефон, и Амадео поднял голову. Бросив последний взгляд на пион, он сел за руль и нашарил мобильник.

– Добрый вечер, Реми. Все уже закончилось?

Адвокат не удостоил его ответом. Лишь сказал:

– Чтение завещания состоится завтра в десять утра. Вам нужно присутствовать.

И повесил трубку.

Полночи Амадео ломал голову над приглашением Реми. Обычно завещание оглашали в присутствии семьи и лиц, упомянутых в документе. Зачем Мартинес включил туда и его? Амадео открестился от букмекерства несколько лет назад, когда ему пришлось устроить Мартинесу веселые горки с Комиссией по азартным играм, чтобы заполучить его партнерство. С тех пор каждый оставался при своем: Мартинес заведовал букмекерскими конторами, а Амадео – казино, время от времени помогая партнеру решать вопросы с Комиссией, но не пуская его выше, чем нужно. Может, Бьянка Мартинес и не соврала, когда сказала, что Амадео – единственный, с кем король букмекеров считался.

Но это не повод включать его в завещание.

Решив, что все равно не угадает, в чем дело, Амадео наконец заснул. Спал он беспокойно – то и дело тянулся вперед, пытаясь поймать падающего из окна Цзиня, но хватал лишь пальцы Себастьяна, который хохотал, наблюдая, как Амадео в страхе отдергивал руку со следами ожогов.

Это продолжалось уже два месяца.

Два месяца он погружался в этот ужас каждую ночь, но уже не пытался, как раньше, морить себя бессонницей. Со смертью Цзиня пришла странная покорность – будь что будет, пусть кошмары гнездятся в голове, как им заблагорассудится, рано или поздно им надоест донимать его.

Но пока этот светлый момент не наступил, Амадео каждую ночь видел этот треклятый сон.

Чжао Юнь Фэн, бывший торговец органами, никак не желал покидать его мысли. И пусть тело исчезло бесследно (Себастьян со свойственной ему ехидцей утверждал, что разобрал его на запчасти и продал подороже), в мыслях и кошмарах он по-прежнему жил и умирал. Раз за разом. Ночь за ночью.

В одном Себастьян просчитался: раскрыв настоящую личность Цзиня, он добился лишь того, что чувство вины, мучившее Амадео, практически исчезло. Он понял, что Себастьян так или иначе намеревался избавиться от Цзиня и сделал бы это любым другим способом, доведись ему проиграть в той роковой партии в баккара. Теперь Амадео знал, что раньше Себастьян и Цзинь работали на одной делянке, возможно, даже были партнерами, а затем врач отошел от дел и скрывался от властей за пределами Китая, сменив имя. Жаль, что Амадео так и не узнал, почему.

Если Себастьян надеялся охладить привязанность Амадео к своему врачу и заставить поблагодарить себя за то, что избавил планету от ужасного мясника, ему это не удалось.

И ненависти к Себастьяну то досье никак не уменьшило. Скорее, наоборот. Удерживало Амадео от немедленной расправы только одно – Себастьян крепко держал Ксавьера за горло договором, который тот по неосторожности подписал. Все поставки Ксавьера шли теперь с дополнительным грузом человеческих органов. Поймай такой Наркоконтроль, и Ксавьеру придется очень несладко, поскольку Себастьян обещал запеть, как птица, и сдать перевозчика с потрохами. Сам он, похоже, тюрьмы ничуть не опасался.

Ксавьер попал в патовую ситуацию, и за два месяца ни он, ни Амадео не смогли придумать, как из нее выбраться. Друг все дольше пропадал в Мексике, с помощью Мигеля налаживая необходимые связи, и искал, искал, искал слабое место Дженаро Бланко – личины Себастьяна, заправлявшей всем по ту сторону Атлантики. Амадео же рыл носом землю здесь, используя Ребекку и ее каналы по полной, но пока без особого результата. Изнуряющая медленная война истощила обоих, но прекращать они и не думали. Себастьян Арройо заплатит за все, что сделал.

Амадео проснулся в восемь утра, разбитый, будто не спал вовсе. Решил сегодня обойтись без пробежки и, приняв душ, спустился к завтраку. Тео уже был в столовой и за обе щеки уписывал омлет, приготовленный Розой. Несмотря на преклонный возраст, экономка до сих пор готовила множество наивкуснейших блюд и наотрез отказывалась уйти на покой. Правда, преемника по уборке она все же нашла – Кейси, который выл и стенал, но все же вычищал дом до блеска под ее чутким руководством. Правда, возмущался он исключительно для вида – за ее пирожки с мясом и горячий шоколад можно было убить.

– Доброе утро, пап! – Тео взмахнул вилкой, на которую был нанизан кусочек омлета. – Как спалось?

– Чудесно, малыш, – улыбнулся Амадео, зная, что Тео не поверит. – Ты почему еще не в школе?

– Первый урок отменили, дон Грегорио и Паоло за мной скоро заедут. Пап, – он с надеждой смотрел на отца, – а ты сегодня придешь пораньше? Помнишь, ты обещал сводить меня в тот огромный книжный магазин…

Уже месяц как, досадливо подумал Амадео. Тео невероятно терпелив, раз напомнил об этом только сейчас.

Мысленно он перебрал дела, с которыми нужно разобраться сегодня, а какие можно отложить, и решил, что пару часов можно выкроить. С самой смерти Цзиня у него не было выходных, он с головой нырнул в работу, надеясь изгнать кошмарные мысли, и до поры до времени это помогало. Чилли шипела на него, как рассерженная кошка, Ричард Крамер качал головой и утверждал, что эдак Амадео доведет себя до больницы, но он просто не мог иначе. И в кои-то веки Ксавьер с ним согласился.

Он взял вилку и улыбнулся сыну.

– Конечно. Заберу тебя из школы и поедем в магазин. Только чур, меньше пяти книг не брать!

Тео счастливо рассмеялся и мигом смел омлет с тарелки.

К дому Мартинеса Амадео подъехал без пяти минут десять. Охрана, не задавая ни единого вопроса, пропустила его внутрь. Вся семья уже собралась в кабинете, по стенам которого тянулись тяжелые книжные полки, и только над письменным столом висел огромный портрет в позолоченной раме. На нем было изображено все семейство Мартинес-Бенуа: сам Бернард, его сын и дочь с супругами, внуки… Массивный портрет и мебель давили так сильно, что Амадео едва справился с приступом клаустрофобии. Наконец он устроился в кресле возле большого окна и почувствовал себя легче.

Реми Бенуа сидел за письменным столом, перед ним лежала черная кожаная папка.

Бьянка сидела напротив, ее брат Бартоло топтался возле окна и изнывал от желания закурить – толстая сигара так и трещала в пальцах. Юноша, девочка-подросток и двое близнецов, имен которых Амадео так и не узнал, кучковались на длинном диване на гнутых ножках. Амадео с удивлением отметил, что, кроме него, из посторонних не было больше никого.

Бьянка поглядывала на него с плохо скрываемым любопытством и подозрением, Бартоло откровенно пялился, и только семейство на диване, казалось, ничуть не интересовалось происходящим. Юноша кусал губы, но и только, остальные дети безучастно глядели то в потолок, то в пол.

Огромные напольные часы начали бить десять, и юноша вздрогнул. Бьянка закатила глаза с выражением «ох уж эти дети», разгладила платье на коленях, и приготовилась слушать. Реми торжественно вскрыл конверт и прочистил горло.

В следующие десять минут никто из слушающих не проронил ни слова.

А потом настал кромешный ад.

– Какого черта?! – первым завопил Бартоло, швыряя сигару через весь кабинет. Она угодила в семейный портрет и оставила коричневое пятно на белоснежной рубашке его отца – пока Реми читал завещание, Бартоло непрестанно жевал ее кончик. – Ты все подстроил, грязный адвокатишка, подстроил! Такого быть не может!

Реми предчувствовал бурю, поэтому стойко выдержал удар.

– Установите подлинность подписи у независимого графолога, – посоветовал он.

– Но это же абсурд! – Бьянка метнула яростный взгляд в юношу, которого звали Даниэль. – Передать «Гандикап» ему? Мальчишке, который за всю жизнь даже косточек от вишни не ставил на кон и понятия не имеет, как это делается?!

Бедняга Даниэль совсем стушевался. Он сидел, низко опустив курчавую голову и спрятав ладони между коленями. Для него завещание дедушки оказалось не меньшей неожиданностью, чем для остальных.

Бьянка оставила кузена в покое и развернулась всем телом. Иссиня-черные волосы взметнулись, как крыло рассерженной птицы, щеки раскраснелись, глаза метали молнии.

– А вы? Уважаемый господин Солитарио? Вы какого черта влезли в семейные дела? Игорной империи стало мало?

Амадео счел за лучшее промолчать. Он и сам не ожидал услышать ничего подобного.

Согласно завещанию каждому из внуков причитались равные доли акций букмекерской компании «Гандикап», а контрольный пакет достался Даниэлю. И он же должен был стать главой компании по достижении двадцати пяти лет.

Но Бьянка попала в яблочко: юноше едва стукнуло девятнадцать, и он понятия не имел, как управлять королевством ставок. Поэтому и понадобился Амадео, который сейчас тихо сидел в своем кресле, переваривая услышанное.

Согласно последней воле Бернарда Мартинеса он становился «регентом» юного наследника и должен был обучить его премудростям управления, получая вознаграждение в размере двадцати процентов от прибыли, до тех пор, пока Даниэлю не стукнет двадцать пять, и он не встанет во главе компании официально. Почему Мартинес выбрал его, Амадео понятия не имел. Если король букмекеров хотел натаскать парня, мог бы нанять профессионала или заняться этим сам заранее, что было бы куда эффективней.

Старик, как никто другой, умел удивлять.

– На этом все, – властно прервал поток криков Реми. Он аккуратно закрыл папку и поднялся. – Если желаете оспорить завещание, можете попытаться, но я бы не советовал. Зря потратите время, силы и деньги.

– Дружеский совет, – ядовито отозвалась Бьянка. Затем, метнув последний уничтожающий взгляд в Амадео, вышла из кабинета, громко стуча каблуками. Бартоло последовал за ней, бормоча себе под нос что-то нецензурное.

– Ну как вам? – тихо спросил Реми, когда все, включая детей, покинули кабинет. Даниэль задержался на мгновение, чтобы поглазеть на Амадео, близоруко хлопая огромными голубыми глазами, но так и не решился ничего сказать и последовал за сестрами и братом.

– Сказать, что удивлен… – Амадео не закончил и пожал плечами.

Реми понимающе кивнул.

– Это сложное решение. И бьюсь об заклад, мсье Мартинесу оно тоже далось нелегко. Впрочем, вы можете отказаться, в этом праве вас никто не ограничит. Отказ всегда оформить легче, чем оспорить свою долю. – Он сверкнул белоснежными зубами. – Я такого в своей практике навидался, что просто караул.

– Как думаете, Бьянка и Бартоло последуют вашему совету?

– Не могу ничего утверждать. Я с ними не настолько хорошо знаком. – Реми сунул папку в кейс и щелкнул замками. – В отличие от семейства Бенуа. Этих малышей я всегда любил.

– Потому что вы однофамильцы? – Амадео пытался собрать в голове все, что сегодня произошло, и вопрос задал автоматически.

– Не просто однофамильцы, Амадео. Их отец, Доминик, мой родной брат. Следовательно, я их дядюшка. – Реми едва не рассмеялся, увидев выражение лица Амадео. – Поэтому, как вы понимаете, радею за них всей душой. Это чудесные ребята. Обдумайте все как следует, а потом дадите ответ.

Тео и Паоло бегали от полки к полке, выбирая книги и настольные игры. Амадео сидел на диванчике, листая первый попавшийся под руку роман, но не видя ни единой страницы.

Завещание Мартинеса ошарашило и озадачило его. Он никогда бы не подумал, что король букмекеров доверяет ему настолько, чтобы вручить своего наследника со словами «научи его как следует», присовокупив двадцать процентов прибыли в придачу. Деньги Амадео совершенно не волновали, беспокоила основная цель, поставленная Мартинесом. Он – наставник для будущего букмекера? Большей чуши и придумать нельзя.

Из-за полок раздался громкий вскрик Тео, и Амадео тотчас же оказался на ногах. Затем последовали чьи-то торопливые извинения, казалось, виновник вот-вот расплачется.

Амадео заглянул за полки. Юноша в дутой оранжевой куртке отряхивал джинсы и свитер Тео и суетился вокруг наливающейся на лбу мальчика шишки.

– Божечки… Прости, пожалуйста! Сильно больно? Я такой неуклюжий, не посмотрел, куда иду, прости меня, прости!

Тео совершенно взрослым жестом прервал поток извинений.

– Да ладно вам, это я бегал где не положено. Ничего страшного.

– Вот, держи. – Парень поднял с пола две книжки. – Это твои? Еще раз прости…

Раскланиваясь, он попятился и уткнулся задом в Амадео. Подскочив, как ужаленный, развернулся и захлопал из-под низко надвинутой шапки огромными голубыми глазищами, не в силах вымолвить ни слова.

– Мсье… мсье Амаде… Солитарио… – наконец выдавил он так, будто каждый слог из него вырывали клещами.

– Здравствуйте, Даниэль. – Амадео приветливо улыбнулся и посмотрел поверх его головы. – Малыш, с тобой все в порядке?

Тот беспечно махнул рукой.

– Конечно, пап, просто шишка, ничего больше. И уже совсем не болит!

– Папа? – пискнул Даниэль. Вся краска сошла с лица, казалось, он вот-вот бухнется в обморок. – К-как папа?..

– Это мой сын, Тео, – ответил Амадео. – Вам нехорошо? Не хотите ли присесть?

– Ага, – выдохнул тот и на ватных ногах пошагал к дивану. – О, «Вампирские хроники». Классная книжка. Да. Больше всего мне нравится Акаша.

Амадео едва успел схватить книгу, чтобы Даниэль не плюхнулся прямо на нее. Поставив ее на полку, он опустился рядом.

– Любите читать, Даниэль? – обратился он к юноше.

– Дэнни. Читать? А, да, читать. Конечно, люблю. Помню, мама читала мне на ночь «Сказки дядюшки Римуса», а я все не мог взять в толк, почему братец Лис такой глупый, а уж когда они все вместе прилипли к Смоляному чучелку, я… – Он испуганно уставился на Амадео. – Что я несу?

Амадео рассмеялся.

– Да, сказка забавная. Одно плохо – сейчас роль Смоляного чучелка выполняет «Гандикап». Вы поэтому пришли?

– Да нет же, я просто книжку… хотел…

Врать юноша не умел совершенно и сник. Сунул ладони между коленей, опустил голову и едва слышно прошептал:

– И что вы думаете… по этому поводу? Завещания?

– Лично я в растерянности. – Амадео дотянулся до полки и взял другую книгу. – Пока не знаю, соглашусь или нет. Если вы это хотели услышать.

– Вовсе не это! – Даниэль вскинул голову. – В смысле, я-то считал, что вы даже думать не станете, все-таки вам пообещали столько денег, или двадцать процентов – это мало?

– Много, Даниэль. Это очень выгодное предложение.

– Дэнни. Меня так мама звала. И вообще, любой бы на вашем месте согласился! – воскликнул юноша.

– Да. Поэтому я все еще в раздумьях, стоит ли овчинка выделки. Не все в этом мире можно измерить деньгами и властью.

– Ага, – уныло протянул юноша. – Вы и тогда так же сказали.

– Простите?

– Не помните? – паренек широко улыбнулся, и эта улыбка показалась Амадео знакомой. – На лекции. Вы мне тогда так же ответили.

Амадео будто молнией шарахнуло. Где-то около года назад его пригласили прочитать лекцию по управлению бизнесом в университете. Аудитория оказалась забитой под завязку, преобладали в ней, конечно же, девушки, которые принарядились кто во что горазд и усердно строили красавчику-лектору глазки. За несколько минут до окончания Амадео сказал:

– Пока я вас совсем не усыпил, давайте закончим. Если у вас остались какие-то вопросы, прошу, задавайте.

Все девушки без исключения подняли руки, и Амадео рассмеялся.

– На вопрос «Какой ваш номер телефона?» не отвечаю.

По аудитории пронесся разочарованный гул, и практически все руки опустились. И только паренек с задней парты усиленно тянулся вверх.

– Слушаю вас, – кивнул ему Амадео.

Парень вскочил на ноги. Пол-лица было скрыто огромными очками в толстой оправе, он мял в руках бумаги, то и дело роняя по одной-две на парту. Наконец, решившись, спросил дрожащим голосом:

– А вы берете учеников?

Вся аудитория так и грохнула от смеха, но парень вопреки ожиданиям не вжался в парту. Он продолжал стоять, прямой, как палка, и не сводил голубых глаз, увеличенных линзами очков, с Амадео.

Когда смех мало-помалу стих, Амадео ответил:

– Честно говоря, не думал об этом, но идея интересная. Стоит того, чтобы ее рассмотреть. Скажите, у вас уже была практика?

Глаза парня засияли, он едва не показал язык смеявшимся над ним мгновение назад студентам.

– Да! – энергично закивал он. – Я проходил ее в «Гандикапе», и… Ну, в общем, вот… Уверяю, я и в «Азар» могу пригодиться!

Снова смех, который Амадео на этот раз быстро пресек.

– В «Гандикапе»? Должно быть, вы очень способный, раз Бернард Мартинес пошел вам навстречу.

Паренек расцвел так, что Амадео всерьез задумался над тем, может ли его улыбка стать еще шире.

– А если вы рассмотрите эту идею в ближайшем времени, например, до завтра? – затараторил он. – Я свободен в перемещениях, могу ездить куда угодно, даже в другую страну, с университетом проблем не будет, перейду на заочку, а учиться буду у вас и… – Он замолк, когда Амадео под всеобщие смешки показал «стоп». – Но…

– Слишком быстро. – Амадео постарался смягчить отказ улыбкой. – Эдак вы себя до пенсии доведете.

Распрощавшись со студентами, он покинул аудиторию, но у выхода из университета его догнал тот самый юноша. Киан внимательно следил за ним, но пока не приближался, решив, что никакой опасности тот не представляет.

– Вы уже подумали? – взволнованно спрашивал паренек, пытаясь подладиться под шаг Амадео. – Насчет того, чтобы взять меня в ученики.

– Это очень серьезное предложение, куда серьезнее, чем вы думаете, и сходу такие вопросы уж точно не решаются, – ответил Амадео. Настойчивость паренька скорее удивляла, чем раздражала. – Прежде закончите учебу, ее ни в коем случае нельзя бросать.

– Но у меня нет проблем с учебой! – продолжал препираться тот. – Я сдаю экзамены на «отлично», меня даже на международные универсиады отправляют! – Он понизил голос, глаза умоляюще заблестели. – А если я вам заплачу за обучение? Мне тут скучно, понимаете?

Амадео остановился и, прежде чем обернуться, сосчитал про себя до трех.

– Ладно. Раз тебе скучно, буду с тобой откровенен. У таких людей, как я, не одни союзники кругом. Ты можешь доучиться, получить диплом, и я с радостью возьму тебя на практику, а потом и на работу. Но учить тебя лично я не собираюсь, что бы ты мне ни предложил. Не все в этом мире можно купить деньгами и властью. Так яснее?

Он сел в машину, и Киан захлопнул дверцу. Больше этого парня он не встречал.

До сегодняшнего дня.

– Ох, – только и сказал Амадео, откинувшись на спинку дивана.

– Угу, – уныло отозвался Даниэль. – Я правда очень хотел учиться у вас, но понимаю, что перегнул тогда палку. Мсье Амадео, вы наверное так не думаете, но я очень способный и могу быть полезным, я многое умею, мне совсем не сложно выучить новый язык или правила покера. Я вот сегодня узнал, что у вас есть сын, а я умею находить общий язык с детьми, а еще я привык не спать сутками, мало есть и могу задержать дыхание на… на… – он наконец вдохнул воздух, – …четыре минуты.

– Не сомневаюсь в ваших способностях, Даниэль. Но ответьте на вопрос: чего вы на самом деле хотите? Власть и деньги вас, похоже, не интересуют. Вы уговариваете меня только ради того, чтобы стать моим учеником?

Даниэль надолго замолчал.

– Не буду врать, я говорил дедушке, что хочу учиться у вас, и он даже пообещал выхлопотать мне место. Но это не объясняет того, что он наворотил в завещании! Чтобы я встал во главе «Гандикапа»? – голос сорвался и Даниэль откашлялся. – По правде говоря, я понимаю, почему он не завещал компанию Бартоло – вы же видели, как думаете, сможет ли Бартолито хотя бы час обойтись без бутылки?..

Амадео покачал головой.

– А Бьянка… Да она меня на куски разорвала бы, если бы могла. – Даниэль нервно хихикнул. – Я, честно говоря, ее боюсь. Они с дедушкой так сильно ругались после смерти родителей, она даже из дома убегала… Так вы возьмете меня в ученики?

– Не прошло и двух часов, Даниэль, я не могу решить с наскока. – Амадео поднялся и протянул юноше визитку. – Давайте встретимся завтра в кафе у Центрального парка и все обговорим. И, надеюсь, вы назовете мне более весомую причину.

Позвав Тео и Паоло, Амадео направился к кассе. Дети набрали полную тележку разнообразных книг, альбомов для рисования и настольных игр, и Амадео прикидывал, как им с Кианом дотащить все это до машины в один присест.

– Я не хочу, чтобы они все разрушили! – крикнул ему в спину Даниэль. – То есть… «Гандикап»! Это детище моего дедули, еще один ребенок, которого надо любить и защищать, как я могу позволить Бьянке и Бартоло растащить его на кусочки?!

Это заставило Амадео остановиться. Он обернулся и погрозил юноше пальцем.

– Завтра в кафе. Ровно в одиннадцать.

По пути домой он размышлял над тем, что в сердцах выкрикнул Даниэль. Растащить «Гандикап» на кусочки… Ровно того же добился и Лукас, когда получил в свое владение «Азар». Отщипывая то тут, то там, постепенно истощил компанию настолько, что Ксавьеру пришлось изрядно попотеть, по новой наращивая мясо на уже откровенно виднеющиеся кости.

Но если Бартоло наверняка управлял бы «Гандикапом» именно так, то с Бьянкой все обстояло иначе.

Она куда умнее и хитрее. И если решила заполучить компанию, то сделает это, чего бы ей оно ни стоило.

По пути домой Амадео позвонил Ребекке и запросил всю имеющуюся информацию по семьям Бенуа – Мартинес. На заднем сиденье Тео и Паоло шутливо дрались из-за карточной игры.

– Кем ты только ни был, принц, и азартным игроком, и барменом и даже заключенным, но учителем еще не доводилось. Не считаешь, что слишком много дипломов – это нерационально?

Амадео устало отмахнулся в ответ и поводил мышкой туда-сюда. Курсор описал знак бесконечности над головой Ксавьера Санторо.

Связь была отличной – Мигель предоставил собственный канал, который практически никогда не сбоил и был защищен от прослушки. В последнее время из-за местных волнений обычный интернет работал нестабильно, но пареньку, увлекающемуся «Звездными войнами» и производством наркотиков, все было нипочем.

– Я и сам не в восторге от последней воли Мартинеса, но мы с ним были хорошими партнерами, и я не могу просто отойти в сторону. По крайней мере, без убедительных аргументов для отказа.

– А вариант «не хочу» тебя не устраивает?

– В бизнесе нет такого слова, – рассмеялся Амадео. – Кому как не тебе это знать. Ты никогда не принимаешь решения, основываясь на обычном нежелании. Когда планируешь вернуться?

– В ближайшие две недели запланированы встречи с пятью шишками, одна из которых имеет непосредственное отношение к военным. Попробую прощупать почву через них. Ну а потом, – друг усмехнулся, – выбью себе небольшой отпуск. Надо же когда-то заниматься и делами «Камальон».

Ксавьер уехал в Мексику месяц назад и вместе с Мигелем пытался развернуть холодную войну против Дженаро Бланко, используя местные картели. Большинство беспрекословно встало на сторону своего железобетонного партнера, но находились и такие, которым мешала личная неприязнь. Например, Моралес-младший, с которым в прошлую их встречу на вилле в горах у Ксавьера сложились не самые теплые отношения. Сосунок затаил обиду и после скоропостижной кончины своего отца метнулся на сторону противника. Так уж вышло, что этим противником оказался Дженаро Бланко.

Семья Моралес контролировала пятый по величине картель, и ссориться с ними было себе дороже. Но теперь уже ничего не попишешь – в этой войне никто не смог остаться в стороне. Сам Ксавьер владел одним из мощнейших картелей, который великодушно передал ему Рауль Гальярдо после смерти старшего брата, и мог ответить грубой силой при надобности.

– О «Камальон» не беспокойся, – не без ехидцы ответил Амадео. – За время твоего отсутствия я превращу ее в кристально чистую компанию, и тебе больше не придется беспокоиться о нападках Наркоконтроля.

– Благодаря тебе я и так не беспокоюсь, Байлес давно сидит у тебя в кармане, – парировал друг. – Никогда бы не подумал, что тебе удастся его заполучить, он даже на новой должности пытался под меня копать.

– Он нашел преступника более опасного, чем ты. – Амадео отпил чай и поставил чашку на блюдце. – И по своей нынешней специальности. Наркотики его больше не интересуют, исключительно живой товар.

– Должна же и от Арройо быть какая-то польза.

Ксавьер пытался шутить, но Амадео видел, что друг смертельно устал. Сказывалось постоянное напряжение оттого, что хитрый игрок в баккара занес над его головой дамоклов меч, использовав всех, до кого смог дотянуться. Он не боялся проиграть, ставил на кон все и неизменно выходил победителем. Но, в отличие от игр шанса, в которые так любил резаться на досуге, в жизни предпочитал подстраховаться. Чтобы заманить Амадео, захватил в плен его семью. Заполучив Амадео, принялся вовсю вертеть Ксавьером, зная, что тот не станет торговаться. Еще никогда друзья не сталкивались с настолько опасным противником.

Даже Мигель согнал с лица придурковатую улыбочку, когда Ксавьер рассказал ему о сложившейся ситуации. В Мексике имя Дженаро Бланко стало повсеместно известным совсем недавно – смута, всколыхнувшая преступный мир после смерти Марсело Флавио, улеглась с его появлением быстрее, чем сухой лист упал на землю. Он собрал под свои знамена разрозненные группки ловцов людей, болтавшихся без дела, и организовал их работу эффективней, чем в какой-либо корпорации. И все это за несколько месяцев! Кто он такой на самом деле, никто не знал, раньше о нем никто не слышал, не нашлось никаких записей о его прошлом. Себастьян Арройо, Дженаро Бланко – оба имени были псевдонимами, и концы оказалось непросто отыскать.

Но, сам того не желая, Себастьян дал Амадео подсказку, раскрыв настоящую личность Цзиня. Чжао Юнь Фэн был известным в криминальных кругах врачом, вырезавшим из жертв органы, которые затем продавали связанные с ним торговцы. В ячейках этой сети сейчас и вели поиски Амадео и Ксавьер, в чем им усердно помогал Мигель, бегло говоривший на китайском.

Закончив разговор, Амадео открыл досье, присланные Ребеккой. Информацию она отыскала весьма шустро, впрочем, особых усилий прикладывать не пришлось – большинство сведений находилось в открытом доступе, о чем извещала пометка на первой странице.

У Мартинеса было двое детей: Валери и Гилберт. Последний в возрасте тридцати двух лет женился на Луизе Альварес. С ее матерью, Марией Альварес, Амадео когда-то давно познакомил Кристоф Солитарио. Луиза, судя по досье, унаследовала взрывной характер матери – в семейной жизни у супругов все шло совсем не гладко и четырежды доходило до развода. У супругов было двое детей – Бьянка и Бартоло.

Амадео открыл следующий документ.

Бартоло Мартинес. Двадцать шесть лет, но выглядит на тридцать с лишним. Всему виной алкоголь – еще подростком он крепко подсел на пиво, а затем и на напитки покрепче. Родители пытались держать его в узде, но с их смертью молодой мужчина окончательно слетел с катушек. Он уже был совершеннолетним, и даже дедушка не мог запретить ему прикладываться к горячительному. С грехом пополам Бартоло окончил университет, но нигде не работал, перебиваясь мелочевкой, выигранной на тотализаторах. В чем он оказался талантлив, так это в ставках. Правда, был труслив – никогда не рисковал крупными суммами.

Бьянка. Ей было двадцать девять, и она недавно развелась с мужем, ободрав его, как липку. Бруно Чавес унаследовал известный завод по производству наручных часов, и ей удалось отобрать больше половины бизнеса плюс особняк и частный самолет. Дамочка не пропадет, присвистнул Амадео. Что опять же возвращало его к проблеме с «Гандикапом». Она не успокоится, пока не заполучит компанию в безграничное владение.

Дочь Мартинеса Валери вышла замуж за француза Доминика Бенуа, с которым познакомилась на кинофестивале. Еще учась в университете, он и его младший брат Реми открыли адвокатскую контору, которая быстро стала успешной. К ним обращались самые влиятельные люди, но зазнаваться братья себе не давали. Валери покорила простота Доминика, его честность и прямота. Поначалу будущий зять не произвел впечатления на Бернарда Мартинеса, но после того, как Доминик помог ему решить одну небольшую, но сложную юридическую проблему, тот дал добро на свадьбу.

Их первенец, Даниэль Бенуа, сейчас учился управлению бизнесом в университете, где Амадео однажды читал лекцию. Он собирался поступать во Франции, но трагедия, случившаяся с родителями, перечеркнула планы. Мартинес поселил внуков у себя, всех, кроме Бьянки и Бартоло, которые были достаточно взрослыми, чтобы жить отдельно.

Катрин Бенуа, пятнадцать лет. Девочка, что рыдала у могилы в необъятный платок. И двойняшки, Люк и Лилиан, обоим по девять лет. Дети, оставшиеся без родителей и теперь без любимого дедушки.

На плечи Даниэля как старшего в семье легла непомерная ответственность. Надеяться на помощь Бьянки и Бартоло не стоило, особенно после чтения завещания. Парень мог рассчитывать только на себя. И это в девятнадцать лет!

Бедняга еще не знал, сколько проблем свалится на него в ближайшие недели. Но если Амадео согласится ему помочь, их станет еще больше. Он разрывался между желанием закрыть документ и никогда больше не открывать и стремлением помочь мальчишке. Провести его по кишащей акулами акватории и вывести к безопасному берегу.

– Своей головной боли тебе, видимо, не хватает, – сказал он, обращаясь к портрету. Его собственные губы, тщательно выписанные Диего Торресом, загадочно улыбались.

Бартоло только-только приготовил себе большой коктейль из виски и льда (первый за этот вечер, но далеко не последний), когда в дверь позвонили.

Раскатистый «динь-дон» разнесся по всей квартире, не оставляя и шанса, что хозяин его не услышит. Несколько лет назад дедушка не смог ни дозвониться, ни достучаться до внука, когда тот спал после очередной попойки. Дверь пришлось ломать, Бартоло – волочь в ледяную ванну, и позже по распоряжению Мартинеса в квартире установили чрезмерно громкий звонок, который и мертвого поднял бы из могилы.

Разочарованно отставив стакан, Бартоло отпер дверь.

Не спрашивая разрешения, Бьянка ворвалась в квартиру, как фурия. На светлом пальто осели капли растаявшего снега, макияж слегка размазался, а волосы, обычно пребывавшие в идеальной укладке, растрепались.

– Смени лак для волос, – посоветовал ей Бартоло, но та пропустила наставление мимо ушей.

– Что будем делать? – с места в карьер начала она.

– Ты о чем? – Бартоло потянулся к оставленному бокалу, но Бьянка неожиданно ловким движением схватила его первой и осушила до дна. Треснула о барную стойку так, что по стенке пошла трещина, кубики льда, не успевшие растаять, жалобно звякнули.

– Прекрати бить посуду, – проворчал Бартоло, с неудовольствием отметив, что придется наведаться в магазин за еще одной бутылкой. Дома он лишнего не держал, потому что не мог остановиться, пока не выпьет все. – Ты же не любишь лед. И виски, между прочим, тоже.

Бьянка стянула пальто, бросила его в кресло и принялась расхаживать из угла в угол, как кошка, упустившая мышь.

– Я спросила, что мы будем делать. С Даниэлем. И с Солитарио. Или ты глухой? Они отберут нашу компанию, а мы будем сидеть и смотреть?

Бартоло выкинул разбитый стакан в мусорное ведро, достал из шкафа новый и налил в него виски.

– Дедушка оставил нам весьма щедрые чаевые, чем ты недовольна?

Бьянка замерла, и Бартоло аж икнул – ему показалось, что зрачки у сестрицы на мгновение стали вертикальными, как у змеи.

– Это, дорогой мой Бартолито, – начала она мягко, и Бартоло попятился, – наша компания. По праву. Наследования. Мы – старшие. Мы должны получить ее. А не этот сопляк!!

Бартоло зажал уши – от визга сестры едва не лопнули барабанные перепонки. Украдкой он глянул на стакан – не треснул ли и этот?.. – а затем принялся щипчиками накладывать в виски лед.

– Хочешь оспорить завещание? Но Реми сказал, что это бесполезно, мы только деньги зря потратим…

Бьянка посмотрела на него, как на идиота, затем громко расхохоталась.

– Ты что, правда такой дурачок? – сквозь смех выговорила она. – Зачем его оспаривать? На этот счет в завещании ничего не сказано, но если Даниэль не сможет занять свой пост, ну или этот его регент, – она скривилась, – то по старшинству генеральным директором стану я.

– Ну, Дэнни вроде как не против, – неуверенно произнес Бартоло, катая в стакане лед. – С чего бы ему отказываться от этой должности? Да и Солитарио предложили щедрые комиссионные…

Бьянка тяжело вздохнула, проклиная Бартолито за то, что окончательно пропил мозги.

– Послушай, – она подошла и взяла брата за свободную руку, – ты правильно понял слово «не сможет», или мне разъяснить?

Бартоло непонимающе смотрел на нее, но затем морщины на лбу разгладились, а взгляд просветлел.

– А! Так ты это имела в виду? Но погоди, – он снова нахмурился, – не можем же мы его убить. Это сразу вызовет подозрения.

Бьянка облегченно вздохнула. Наконец-то шестеренки закрутились.

– Разумеется, поэтому Даниэля мы трогать не будем. А вот его новоявленная нянька напрашивается на то, чтобы заставить его задуматься, стоит ли лезть в семейные дела. Не будет Солитарио – Дэнни не осмелится противостоять нам. Он всего лишь маленький трусливый мальчишка, у него не хватит сил. – Бьянка щелкнула по стакану ногтем. – Как тебе такая идея?

– Неплохо, – пробормотал Бартоло, пригубив виски. – А если нас поймают?

– Сделаем так, чтобы не поймали. – Бьянка беззастенчиво взяла со стойки сигаретную пачку и, постучав о ладонь, выбила сигарету. – И вот это, дорогой мой Бартолито, нам и предстоит обдумать.

Даниэль пил уже третий молочный коктейль и беспокойно глазел то на часы, то на дверь. Старенький «Таймекс» иногда отставал, поэтому он пришел заранее. За час.

Он допускал, что мсье Амадео опоздает: не такая уж важная птица Даниэль Бенуа, чтобы ради него мчаться на встречу. Но ему бы сильно польстило, приди этот классный бизнесмен вовремя. А уж если он согласится на обучение… Предел мечтаний!

Живот сводило от волнения, и последний коктейль остался недопитым. Даниэль посасывал соломинку и безотрывно глядел на дверь. Но постоянно входили не те люди! Да что ж такое…

Ровно в одиннадцать (время пришлось сверять по часам над кассой, «Таймекс» опаздывал на три минуты) вошел Амадео.

Даниэль подобрался, всем своим видом давая понять, что он сам только что зашел и совсем-совсем не ждал. Пунктуальность – вот лучшее качество успешного человека! Ну да, выпил полбокала ледяного коктейля залпом зимой, подумаешь…

– Здравствуйте, Даниэль, – с улыбкой сказал Амадео, снимая пальто и садясь напротив. – Давно ждете?

– Вовсе нет, – поспешно ответил тот, пряча соломинки от предыдущих коктейлей под салфетку. Если Амадео их и заметил, то ничем этого не показал.

– Любите горячий шоколад? – спросил Амадео, подозвав официантку. Даниэль согласно закивал, с неудовольствием подумав, что пора переходить на более взрослые напитки, чтобы выглядеть солидней. – Пожалуйста, два шоколада.

– Сию минуту, – промурлыкала официантка и удалилась, то и дело оглядываясь на сногсшибательного посетителя.

– Два? – вырвалось у Даниэля. – Вы что же, не любите кофе?

– Предпочитаю шоколад. – Амадео едва не рассмеялся растерянному выражению, застывшему на лице Даниэля. – Кофе, возможно, добавляет солидности и ассоциируется со строгими дяденьками в костюмах, но на вкус шоколад мне нравится гораздо больше.

Даниэль слегка расслабился.

– Никогда бы не подумал, – пролепетал он. – Но теперь мне гораздо спокойней.

Амадео обхватил ладонями принесенную кружку, наслаждаясь теплом. На улице с самого утра моросил премерзкий холодный дождь, перемежаясь со снегом, и сырость забиралась под самую кожу.

– Позвольте задать вопрос, Даниэль. Вы собираетесь оформлять опеку над сестрами и братом?

Тот едва не подавился шоколадом.

– Ра… разумеется, я… ну, в общем…

– Вы об этом даже не подумали, верно?

Даниэль опустил голову. Конечно, ему и в голову не пришло, что его младшие все сплошь несовершеннолетние, и без опекуна их отправят в детский дом, хоть из какой семьи они происходят. Он сам едва-едва перешагнул рубеж совершеннолетия.

– А их мне отдадут? – наконец несмело выдавил он.

Амадео покачал головой.

– Вы учитесь, у вас нет постоянной работы, а следовательно, и дохода. Вы заведомо проиграете процесс.

– А дядя Реми…

– Гражданин Франции. Процесс установления опеки усложнится. Никакой судья не станет растягивать дело и попросту отдаст Катрин, Люка и Лилиан ближайшим родственникам, то есть Бьянке и Бартоло. Другое дело, что они вряд ли согласятся взять их под крыло, и тогда их ждет приют.

Амадео видел, что парень сникает на глазах, но не замолкал. Он должен был обрисовать ему все перспективы, хорошие или плохие. Мальчишка всю жизнь прожил в розовых очках и совсем не готов к огромной ответственности.

– Вы хотите, чтобы я стал вашим учителем. Но подумайте вот о чем. Во главе компании вы встанете только в двадцать пять, до того момента только Бьянка и Бартоло могут пользоваться ее активами, которые им причитаются. Пусть по закону вы имеете доступ к счетам уже с восемнадцати, но согласно завещанию, а оно в приоритете, пока вы – лишь студент без необходимых средств к содержанию семьи. Также следующие шесть лет до достижения вами указанного возраста у вас не будет и свободной минутки, чтобы уделять им время. Это тоже огромный минус, на который департамент по делам несовершеннолетних может обратить внимание.

Здесь он преувеличил. Для департамента важнее финансовая составляющая, способность обеспечить жилье, питание, образование, на это комиссия смотрит в первую очередь. Что касается доступа к финансам, Амадео откровенно блефовал – мальчишка мог хоть сейчас снять любую сумму из тех средств, что по завещанию отошли ему.

– А теперь подумайте обо всем, что я вам только что сказал, и выберите один из двух вариантов. Первый: я буду вашим учителем, вы возглавите «Гандикап» и станете достойным преемником своего дедушки, но при этом на шесть лет забудете о семье. Второй: вы бросаете учебу, устраиваетесь на работу и берете брата и сестер под опеку, но при этом упускаете шанс стать главой компании. Бьянка и Бартоло распилят «еще одного ребенка вашего дедушки» между собой, и вы останетесь ни с чем.

На беднягу Даниэля жалко было смотреть. Он кусал губы, руки тряслись так, что чашка с шоколадом билась о блюдце.

– Значит, вот он какой, мир бизнеса? – наконец дрожащим голосом произнес он. – Дедушка говорил, что на вершине одиноко, но я недоумевал, почему, ведь у него были мы… А вот оно как на самом деле. Ладно. Раз вы поставили такое условие… Даже думать не буду. Конечно, я за семью. Сомневаюсь, что порядочный человек выберет другое.

Он резко поднялся, оттолкнул стул и рванул к дверям, на ходу натягивая тяжелое пальто.

Он пробежал целый квартал, прежде чем закончились силы и дыхание. Даниэль оперся о колени ладонями и пытался отдышаться. В горле встал ком, и воздух с трудом ходил туда-сюда. Он откашлялся, и его едва не стошнило, от сыпавшейся с неба ледяной крупы била дрожь. Мысли скакали в голове, наталкивались друг на друга, распадались на отдельные фразы и перемешивались весьма причудливым образом.

Как мог дедушка ошибаться в этом человеке? Все истории, что он рассказывал о преемнике своего доброго друга, оказались выдумкой, а дедушку просто обманул внешний блеск? Да, выглядел мсье Амадео потрясающе, этого не отнимешь, выходит, он просто пользовался внешностью, чтобы получать то, что ему нужно, а сам…

Даниэлю стало горько оттого, что он так долго восхищался этим человеком. Та лекция была даром небес, он всегда мечтал поговорить с Амадео, выразить ему свое почтение, да мсье Солитарио, черт побери, был его кумиром! Но когда он поставил его перед таким нечестным выбором…

– Да ну. – Он тряхнул головой. – Не может быть! У мсье Амадео самого есть семья… Как он мог? Нет, надо с ним еще разок поговорить!

Прохожие оглядывались на странного парня, решившего поболтать с самим собой. Он решительно развернулся, намереваясь вернуться в кафе, и тут рядом затормозил серебристый джип.

– Садись, – с улыбкой сказал Амадео с водительского сиденья. От внимания Даниэля не ускользнуло, что впервые с того памятного разговора на лекции он обратился к нему на «ты».

Даниэль несмело забрался в машину.

– Куда мы едем?

– К тебе домой. Подброшу тебя, а затем поеду в «Азар», я и так уже достаточно сегодня прогулял. Предложил бы раньше, но ты очень быстро бегаешь.

Даниэль прыснул, но тут же состроил серьезную мину.

– Зачем вы так? – спросил он. – Поставили меня перед таким выбором… Если уже решили, что не будете меня учить, то могли бы просто сказать…

– Я буду тебя учить, Даниэль.

– Вот сразу так и надо было… – Юноша захлопал глазами. – Чего?

– Я сказал, что буду тебя учить. Но если бы ты…

Продолжение заглушил радостный вопль. Даниэль подпрыгнул на сиденье и полез обниматься, и Амадео едва не съехал с дороги.

– Осторожней! В загробном мире ничему учиться не надо!

– Простите, простите. – Даниэль, лыбясь во весь рот, пристегнул себя ремнем, чтобы больше так не срываться. – Просто вы… почему вы… Вы же хотели отказаться, а сейчас… Я что, прошел какую-то проверку, или вы с самого начала…

– Насчет проверки ты прав. Если бы ты выбрал «Гандикап», а не семью, я бы отказался.

– Почему?

Амадео свернул на небольшой асфальтовый пятачок и остановился. Руки дрожали от внезапного порыва чувств Даниэля. Подумать только, он едва удержал руль! Иначе не миновать бы аварии. Киан, едущий позади на мотоцикле, наверняка словил микроинфаркт.

– Если ты готов пожертвовать всем ради компании, то моя помощь тебе не нужна, – объяснил он. – Ты отдашь что угодно и кого угодно, чтобы достичь своей цели.

– Не-е-ет, – протянул Даниэль. – Я бы не смог. Я вовсе не такой…

– И я очень этому рад. Значит, мы с тобой сработаемся.

– Но если вы берете меня в ученики, то моя семья… А как же опека? Сами же сказали, я не смогу…

– Этот вопрос мы уладим, не волнуйся. Что ж, Даниэль, – он протянул руку, – добро пожаловать.

– С одним условием, – ответил тот, едва сдерживая прущую наружу радость. – Называйте меня Дэнни.

И важно обменялся с Амадео рукопожатием.

2. Искусство управлять другими

– Кокаин – это белая смерть! Медленный убийца, заставляющий верить, что вы еще живы, а потом – раз! И вы в Аду! Белый, с виду безобидный порошок, токсичность которого даже ниже, чем у нашей любимой текилы! Но на самом деле он гораздо опаснее. Текила – это дух Мексики, жидкий нектар, дающий нам силы жить в этой стране, любить эту страну, защищать от посягательств клятых наркокартелей, которые желают лишь одного – денег! Превратить нашу любимую Мексику в притон, откуда выносят только вперед ногами?! Ни за что!

– Ни за что! – взревела толпа.

Под всеобщие аплодисменты Мигель спустился с трибуны. Ксавьер ждал его внизу, с трудом скрывая изумление.

– С каких пор вы толкаете подобные речи во всеуслышание? – в лоб спросил он.

Удивляться было чему – Мигель торговал чистейшей воды кокаином, который обрабатывал сам в своей небольшой лаборатории. Все равно что кот призывал бы мышей бороться против его сородичей.

– С тех самых пор, как согласился помочь вам покончить с работорговлей. Наркотрафик – одно из звеньев большой цепочки. – Мигель протопал в гримерку и, плюхнувшись в кресло, аккуратно отклеил усы. – На плантациях вечно не хватает людей, Марсело Флавио как раз этим и занимался – поставлял рабочую силу. Публичные дома, органы – здесь это все второстепенно, главное – сколько листьев ты сможешь собрать и обработать. Кстати, подобной подрывной деятельностью вы и себя по рукам и ногам связываете.

– Но это… – Ксавьер окинул взглядом строгий костюм Мигеля, прилизанные волосы и начищенные ботинки. – Как-то не совсем вяжется…

– С моей деятельностью? – Мигель фыркнул. – Да бросьте. Где вы видели честных политиков? Это же оксюморон. И потом, если вы начнете войну против работорговли, заимеете ненужных врагов. Местные наркокартели сами вовсю пользуются бесплатной рабочей силой, представляете, что будет, если они прознают, что это вы лишили их такого подспорья? Картелю Гальярдо придется несладко, а я лишусь перевозчика. Вам это надо?

Ксавьер скрипнул зубами.

– Понял.

– Я приму удар на себя, а вы будете действовать под моим прикрытием. – Мигель стянул с волос резинку и растрепал их, мгновенно утратив облик лоснящегося политика. – Все равно никто не знает, кто я такой.

Под белой рубашкой оказалась красно-синяя футболка с Человеком-пауком, но Ксавьер и бровью не повел. Чудачества Мигеля уже перестали его удивлять, а вот раздражать – нет.

– На следующей неделе, – продолжал Мигель, меняя строгие брюки на «бермуды», – я проведу еще одну пресс-конференцию. В зале будет начальник спецотдела по розыску пропавших, это отличный шанс связать вас крепкой и нерушимой дружбой.

– И никто не задастся вопросом, почему глава одного из картелей и полицейский ведут между собой непринужденную беседу?

Мигель посмотрел на него, как на умственно отсталого.

– Это Мексика, – только и ответил он.

Конечно, по числу коррумпированности среди представителей власти Мексика занимала далеко не последнее место. Кому как не Мигелю, всю жизнь вертящемуся ужом то там, то сям, быть уверенным в том, что в беседе преступника и полицейского вне полицейского участка нет ничего необычного.

На Ксавьера вдруг навалилась страшная усталость. Сколько лет он работал без продыху, кирпичик за кирпичиком возводя свою наркоимперию, сталкивался с бесконечными препонами, несколько раз едва не загремел в тюрьму, а на хвосте постоянно висел Наркоконтроль – но даже тогда он так не уставал. Адреналин гнал его вперед, постоянная опасность только подстегивала. Он привык к этой гонке и уже не мыслил себя без нее. Спокойная законопослушная жизнь, к которой так стремился Амадео? Это не для него.

Но бесконечная охота за призраком Арройо измотала его. Дженаро Бланко удалось сделать то, чего не смогла ни Жаклин, ни кто либо другой – подчинить его себе. Поставить на колени. Заставить заключить кабальный контракт в обмен на Амадео. Следить за каждым его шагом, не давая ни малейшего шанса скинуть ярмо.

Всего раз Ксавьер потерял осторожность. И теперь рисковал загреметь в тюрьму не только за наркотики, но и за продажу людей. Пять лет назад Ксавьер, не задумываясь, спустил бы наглеца в море в залитой бетоном бочке, но хитрец Арройо и об этом позаботился. Все встречи и все договоренности он тщательно фиксировал на диктофон и разослал записи вместе с копиями подписанного тогда договора нескольким подкупленным детективам. Случись с ним что – и на Ксавьера откроют уголовное дело. Арройо, пусть и соучастнику, будет уже все равно, а вот Ксавьер попадет в тюрьму с гарантией в девяносто девять процентов. И ему еще повезет, если попадется добрый судья и назначит пожизненное вместо смертной казни.

Но это была лишь верхушка айсберга. По-настоящему Ксавьера беспокоила вовсе не перспектива ареста.

Форс-мажор, который они обговорили устно и который не фиксировался в бумагах. Он связывал Ксавьера по рукам и ногам, не давая даже скосить глаза в сторону возможного выхода.

Принц не знал об этом пункте, а Ксавьер не собирался ему говорить. Взяв в оборот Мигеля, он дистанционно налаживал связи с другими картелями, плел сеть, чтобы выловить и мелкую, и крупную рыбу, подчиняющуюся Арройо, и умертвить ее. Умертвить всю, чтобы не осталось ни единого малька. Тогда и только тогда он сможет выступить против главаря. Как в чертовой компьютерной игре, в которую так любил резаться Мигель. Сначала уничтожь всю мелочь. Затем – кого-то побольше. И наконец доберись до финального босса.

Но пока эта глобальная задача представлялась совершенно невыполнимой. Он не мог доверять Всемирной паутине, не мог доверять аудио– и видеосвязи, разве что выделенной линии Мигеля, которую тот защитил всеми возможными способами. Но контролировать ситуацию лишь через него не выходило. Многолетняя практика доказывала, что переговоры лицом к лицу наиболее эффективны. И безопасны в плане защиты информации.

Поэтому Ксавьер месяц назад принял тяжелое решение уехать в Мексику. Он не хотел оставлять Амадео в таком состоянии, в память накрепко врезался безумный смех принца той ночью, когда ему приснился очередной кошмар. Но бездействовать он тоже не мог. И когда Амадео рассказал о завещании Мартинеса, Ксавьер напустил на себя равнодушный вид, но глубоко в душе обрадовался – пусть принц займет себя чем-то другим, отвлечется от мрачного ада, в который загнал его Арройо.

А Ксавьер тем временем разберется с охраняющими его демонами.

Распрощавшись с Мигелем, он приказал Йохану ехать в особняк Гальярдо – Рауль настоял, чтобы Ксавьер остановился там, а не в гостинице – и набрал номер Амадео по видеосвязи.

Тот ответил сразу. Небрежно собранные в хвост волосы, темные круги под глазами, но выглядит по-прежнему безупречно. И как ему удается? Принц, пожалуй, был единственным бизнесменом в мире, который располагал к себе, в каком бы состоянии ни находился. Акции «Азар» скакали вверх, стоило ему попасть в неприятности, тогда как у остальных корпораций в аналогичной ситуации резко падали. Ксавьер наводил справки – акции «Гандикапа» после смерти Мартинеса плавали на самом дне, но он не сомневался, что стоит принцу взяться за дело, все придет в норму.

Услышав голос Амадео, Йохан вперил нетерпеливый взгляд в зеркало заднего вида, и Ксавьер переключил режим камеры, пока тот во что-нибудь не врезался.

– Друг передает тебе привет.

– Привет, Йохан. Как дела? Ксавьер наверное тебя совсем загонял.

– Вовсе нет! – радостно ответил тот. – У вас все в порядке?

– Хороший вопрос. Не задал его в прошлый раз. – Ксавьер переключил камеру обратно. – Как твое состояние? Лесфор регулярно у тебя бывает?

– Вчера заезжал вместе с Сеймуром. – Амадео говорил непринужденно, и Ксавьер задался вопросом, не игра ли это. – Велел продолжать пить таблетки, но, если тебя это успокоит, разрешил снизить дозу.

– Рад слышать. – Ксавьер свободной рукой достал из кармана зажигалку и принялся вертеть в пальцах, пытаясь скрыть нервозность. – Кошмары?

– Никуда не делись, но после пробуждения я их почти не помню. Жан считает, что это хороший знак.

– Все равно выглядишь уставшим. Мне задаться вопросом, не зря ли я оставил тебя одного?

– Не надо, – перебил Амадео. – Со мной все в порядке, пусть и не в полном. Правда, Ксавьер, мне гораздо лучше.

Друг щелкнул крышкой зажигалки и бросил ее на сиденье.

– Придется поверить тебе на слово. Но не надейся, что по возвращении я оставлю тебя в покое. Заставлю пройти все возможные обследования, и не дай бог что-то будет не так – увезу в закрытую клинику, где тебя привяжут к кровати ремнями и насильно заставят лечиться.

Амадео рассмеялся, и снова Ксавьеру почудилась фальшь. Он настолько хорошо знает принца или чрезмерно себя накручивает? Как бы там ни было, ничего общего с тем безумным смехом, что уже радовало.

И принц даже не пытался трогать свои волосы. Уже несколько звонков подряд Ксавьер не замечал тревожащего симптома.

– Я сам не прочь провести пару недель в санатории, но пока все это не закончится, отдых мне не светит. – Амадео потянулся к волосам, и Ксавьер нахмурился, но тот лишь убрал выбившуюся из хвоста прядь за ухо. – Я слежу за своим здоровьем. Можешь запрашивать отчеты напрямую у Жана.

– Так и сделаю. Как там твой детский сад?

– Скоро познакомлюсь. Попросил Даниэля привести остальных. Все-таки нам предстоит оформить над ними совместную опеку.

– Ты точно на это решишься? Знал бы, что ты так любишь детей, привел бы пару десятков от Жаклин. Твой особняк затрещал бы по швам.

Амадео поморщился. Он до сих пор не мог понять, как Жаклин Коллинз могла ставить бесчеловечные эксперименты на детях, да и Ксавьер был не в восторге от своей бывшей начальницы. Но прошлое осталось далеко, Жаклин загорала в тюрьме, и Ксавьер искренне надеялся, что она состарится там раньше времени.

– Опека – не усыновление, детей у меня не прибавится. Даниэль не сможет стать опекуном сразу для всех, поэтому остается только такой вариант. – Амадео усмехнулся. – Я сам напугал его до чертиков жуткими перспективами, и когда Реми сказал ему о том, что всех он и правда опекать не сможет, парень едва не упал в обморок.

– Ты кого угодно напугаешь, если довести тебя до нужного состояния. – Ксавьер по привычке потянулся к нагрудному карману и тихо выругался. – Еще полмесяца в обществе Мигеля – и я снова начну курить.

– Полмесяца? Почему так много? Я-то считал, ты сорвешься уже на следующий день после приезда, – не преминул подколоть в ответ Амадео.

Он прекрасно знал, что Ксавьер терпеть не может эксцентричных выходок Мигеля Гарсиа, но рациональная часть неумолимо тянула его руку подписывать все новые и новые контракты. При кажущейся несерьезности и инфантильности Мигель поставлял превосходный товар точно в срок, правда, вместе с пакетиками, на которых красовались изображения персонажей мультиков. Ксавьер скрипел зубами, но не тратил времени на замену. И теперь кокаин «Мультяшный» захватил рынок по обе стороны океана. Местные торчки даже придумали кодовую фразу: «Пойдем смотреть мультики», что вызвало у Мигеля дикий восторг, а у Ксавьера – зубную боль.

– Не зли меня, принц. Иначе приеду и отшлепаю тебя по твоей прекрасной заднице.

– А я прикрою тылы, – съехидничал Амадео. Где-то фоном раздался звук дверного звонка, и он оторвал взгляд от экрана. – Даниэль пришел, мне пора. Позвоню позже. До встречи.

Ксавьер бросил телефон на сиденье.

Только шутливо препираясь, они прятали снедавшую обоих тревогу. Себастьян продолжал бесчинствовать, но был чрезвычайно осторожен, и не находилось ни единого способа его прижать.

Ксавьер даже убить его не мог!

– Езжай в «Безголовую собаку», – приказал он.

Йохан, не задавая вопросов, вывернул руль.

Амадео сказал Ксавьеру не всю правду. Ему по-прежнему снились кошмары, и он помнил их все до мельчайших деталей. Они не блекли с рассветом, не превращались к середине дня в тихий отголосок и бессвязные образы, бесследно таявшие к вечеру. Нет, они врезались в память крепко и надолго и постоянно крутились в голове. Жан снизил дозу лекарств, но Амадео пришлось применить все свое актерское мастерство, чтобы убедить его в этом. Он прекрасно знал, что врач обо всем докладывает Ксавьеру. Еженедельный отчет приходил тому на мобильник через пять минут после того, как Лесфор и Сеймур покидали особняк.

И Амадео всеми силами старался поддерживать видимость если не улучшения, то хотя бы стабильности.

Дэвид уже спешил к двери, но Амадео остановил его.

– Не надо, я сам. Это Бенуа.

Даниэль стоял впереди, почти уперевшись носом в дверь и жутко потея в толстом пальто и строгом костюме с неумело завязанным галстуком под ним. Спину он держал так прямо, что можно было ровнять стену. Кудряшки тщательно прилизал, но несколько непослушных прядей все равно стояли торчком.

– Здравствуйте, мсье Амадео! – выпалил он, явно растерявшись от вида черной спортивной рубашки и джинсов.

– Здравствуй, Даниэль, – ответил тот, с трудом сдерживая смех. Кажется, парень решил, что Амадео даже дома ходит при параде, поэтому воспринял «семейный ужин» как торжественный прием. – А где же все, ты разве один?

Из кустов, растущих у крыльца, раздался хруст, перешептывание, и в следующее мгновение показались двойняшки. Они выглядели жутко сердитыми, к пальто одинакового цвета и похожего кроя и красным шапочкам прилипли жухлые листья.

– Заставил нас спрятаться зачем-то, – ворчала Лили.

– Мы что, такие страшные? – вторил ей Люк.

– Вовсе нет. – Показавшаяся следом Катрин подтолкнула детей вперед одной рукой, второй пытаясь выпутать листву из пышной копны темных волос. – Это просто братик у нас дурак.

– Вы… – задохнулся Даниэль. Краска поползла от шеи вверх, заливая лицо.

– Здравствуйте! – Катрин схватила Амадео за руку и энергично затрясла. – Меня зовут Катрин. А вы еще красивей, чем на фотографиях…

– А ну хватит! – Даниэль оттеснил ее от Амадео. – Не обращайте внимания, она просто ваша поклонница, и…

– Кто бы говорил, – не осталась в долгу сестра. – Вы знаете, – зашептала она, сделав большие глаза, – у него даже есть альбом с газетными вырезками…

– Ты! – взревел Даниэль. – Не сердитесь, мсье Амадео, она вечно молотит все, что в голову взбредет…

Амадео откровенно забавлялся, глядя на это семейство. Лили и Люк отряхивались от листьев, поправляя помятую во время пряток нарядную одежду, и украдкой поглядывали на него. Катрин по-детски строила глазки, не забывая отмахиваться от брата.

– Проходите, – Амадео отступил вглубь дома. – На улице сегодня холодно, а в кустах тем более.

Упрашивать никого не пришлось, семейство Бенуа мгновенно оказалось внутри. Роза собрала пальто и одарила всех таким строгим взглядом, что сразу расхотелось шуметь. Амадео провел их в гостиную. Тео и Паоло радостно вскочили с дивана.

– Привет! Я Тео, а вы, наверное, Люк и Лили?

– Лилиан, – важно поправила та.

– Хорошо, Лилиан. – Тео во все глаза смотрел на пухлощекую светловолосую девочку. – А имя тебе подходит!

– Спасибо, – скромно ответила та, опустив глазки в пол, а затем, приподняв подол платьица, сделала книксен.

– А я Паоло! Рад познакомиться! Пойдемте, мы вам все покажем!

Ребята утащили двойняшек наверх, в детскую, а Амадео предложил старшим сесть. Катрин скромно сложила руки на коленях и с любопытством разглядывала гостиную.

– У вас красиво, – резюмировала она. – И уютно. У дедушки полно всякой дорогой мебели, но все такое большое и неудобное. И стерильное, будто в больничной палате. А здесь все такое живое!

– Уют – заслуга Розы, – улыбнулся Амадео. – Погодите, попробуете ее горячий шоколад…

Сверху донесся радостный смех, и Даниэль тоже расплылся в улыбке.

– Впервые так смеются после… – Он не договорил, покосившись на сестру.

– После смерти мамы и папы, – тихо закончила та, потупившись. – Уже за одно это стоит вас поблагодарить.

– Не стоит. – Амадео взял с подноса чашки с шоколадом и поставил перед ребятами. Оставшиеся экономка понесла наверх. – Чем младше дети, тем легче они переносят подобные трагедии. Вам пришлось куда тяжелее.

Катрин кивнула и спряталась за кружкой, украдкой смахнув выступившие слезы.

– А шоколад и правда волшебный! – воскликнула она, меняя тему.

– Потом скажете об этом Розе лично и станете ее любимицей. Где вы учитесь, Катрин?

– Я, – расцвела та, – учусь в школе искусств. Хочу стать художницей. К точным наукам у меня склонности нет. – Она покосилась на брата и завистливо вздохнула. – Вот у кого калькулятор в голове…

– Мой друг – художник, я вас познакомлю. Его зовут Диего Торрес.

– Ой, ну что вы. – Катрин покраснела и отмахнулась. – Он, наверное, очень занятой…

– Диего будет очень рад пообщаться. Кстати, одна из его работ висит в моем кабинете. Хотите посмотреть?

– Конечно!

От портрета Катрин пришла в полный восторг и немедленно изъявила желание получить и свой собственный. Даниэль тенью ходил следом и всеми силами скрывал нетерпение – до ужина он хотел поговорить с мсье Амадео об опекунстве. Очень неприятно было осознавать, что он не может в одиночку заботиться о своих младших, но причин не доверять дяде Реми не было. Нужно был еще один опекун, а мсье Амадео пообещал решить этот вопрос.

Вдоволь навосхищавшись как портретом, так и моделью, Катрин убежала помогать Розе на кухне, и Даниэль наконец-то остался с учителем наедине. Аккуратно опустившись на стул, он попытался уставиться на Амадео выжидающим взглядом. Но полностью замереть у него не выходило: он то постукивал пальцем по брюкам, то притопывал по паркету. Головой не вертел, но взгляд так и бегал по кабинету, стесняясь задержаться на хозяине.

Амадео позволил ему понервничать еще немного, затем сложил руки перед собой на столе.

– Ты хочешь спросить, нашел ли я второго опекуна?

– Да! – выпалил Даниэль и тут же покраснел. – Простите. Обычно я более сдержан, но сегодня…

– Тебе не о чем беспокоиться. – Амадео улыбнулся. – Я буду вторым опекуном, если, конечно, ты доверишь мне свою семью.

Лицо Даниэля осветилось радостью. Он готов был вскочить и задушить Амадео в объятиях, однако тот предостерегающе поднял руку.

– Погоди. Это еще не все, что мы должны обсудить. Возможно, тебе это покажется странным и даже подозрительным, но это вполне естественная вещь для того, кто вскоре возглавит компанию. По всем правовым аспектам можешь проконсультироваться у дяди.

– О чем вы говорите? – Даниэль нетерпеливо ерзал на стуле. – Что еще мне нужно сделать?

– Первым делом составь завещание.

Стул перестал раскачиваться, парень круглыми глазами уставился на Амадео.

– Это еще зачем?

– Как только ты вступишь в права наследования, врагов у тебя резко прибавится. Если, не дай бог, с тобой что-то произойдет, вся твоя собственность перейдет родственникам. Кому-то в большей доле, кому-то в меньшей – но на твоем месте я бы как следует позаботился о младших. Старшие, поверь, не пропадут.

Даниэль смущенно чесал в затылке.

– Как-то не думаешь в этом возрасте о завещании… Даже как-то неуютно.

– Зато так ты обезопасишь брата и сестер, чтобы они не остались ни с чем. Дальше. Хоть ты и мой ученик, я не смогу уделять тебе все свое рабочее время, поэтому определимся с расписанием. – Амадео раскрыл лежащий на столе ежедневник. – Занятия в университете заканчиваются в три, значит, к четырем ты сможешь…

Лицо Даниэля разочарованно вытянулось.

– В университете? Но я думал…

– Что я буду твоим единственным преподавателем? Послушай, – Амадео со вздохом закрыл ежедневник, – я могу натаскать тебя на практике, но теоретическую базу ты тоже должен получить. Не выйдет перейти полностью на домашнее обучение. Во-первых, у меня нет столько времени, а во-вторых…

Во-вторых, ты будешь лезть куда не просят и подставлять спину всем желающим насолить мне, подумал Амадео, но вслух не сказал. Энтузиазм бил у парня через край, и Амадео уже начал жалеть, что столь опрометчиво дал согласие взять над ним шефство.

– Во-вторых, – мягко закончил он, – я все же не профессиональный преподаватель.

Даниэль согласно закивал.

– Я просто буду ходить за вами, как мышка, и наблюдать. Ну, когда у вас будет время.

– И делать ты это будешь исключительно на работе, а не шпионить за мной в других местах. Например, в Старом квартале.

Даниэль покраснел до корней волос.

– Мне просто было интересно, – прошептал он. – Простите, я больше не буду.

Амадео заметил за собой слежку вчера вечером. Кто-то следовал за ним до самого бара Джо, но когда зашел внутрь, Амадео уже и след простыл – он выскользнул через черный ход. Позже бармен позвонил ему и описал преследователя.

– Разумеется, не будешь. Старый квартал – опасное место. Ты впервые там был?

Юноша несмело кивнул.

– А я там родился. И уж поверь – без крайней необходимости туда соваться не стоит. Рассчитываю на твое понимание.

– Я все понял! – Даниэль вскочил со стула и вытянулся в струнку. – Буду делать все, как вы скажете!

– Вот и отлично, – смягчил тон Амадео. Он поднялся и, обогнув стол, приобнял паренька за плечи. – И помни – я взял за тебя ответственность. Если с тобой что-то случится, виноват буду я. А теперь идем ужинать.

Даниэль, слегка пришибленный, последовал за ним.

– Ты уверена, что нужно это делать? – ныл Бартоло, едва поспевая за Бьянкой. – Начальники отделов не идиоты, как-то же они на свои места попали!

Бьянка резко остановилась и развернулась на каблуках.

– Ты – начальник юридического отдела, если твои пропитые мозги еще об этом помнят. Рассказать, как ты попал на свое место? – Она схватила его за галстук и принялась перевязывать узел. – Позорище, до сих пор не можешь научиться справляться даже с самыми простыми задачами…

– Эта удавка мне не дается! – заявил Бартоло, приосанившись. – Для таких дел нужны слуг… хиии… – захрипел он, когда Бьянка, зарычав, затянула узел под самое горло.

– Еще одно слово, и я завяжу так, что не сможешь дышать, – прошипела она. Затем, отпустив брата, снова застучала каблуками по вымощенному мрамором полу.

Подумать только, Солитарио согласился взять шефство над мальчишкой! Мало ему собственных проблем, решил добавить к ним еще и преподавательскую деятельность! А под шумок – Бьянка в этом не сомневалась – прибрать к рукам «Гандикап». Даниэль слишком доверчивый и наивный мальчик, чтобы заподозрить преступный умысел, но ее на мякине не проведешь. Где это видано, чтобы у бизнесмена были благородные намерения?

– Глупости, – фыркнула она и сдула со лба выбившуюся прядь волос.

Еще до того, как Солитарио дал свое согласие, она уже выработала беспроигрышную стратегию борьбы с ним. Она просто не позволит Даниэлю занять место гендиректора. Если начальники отделов достаточно умны, они не доверят свою прибыль и свои места какому-то сопляку, над которым восседает монстр, жаждущий запустить лапу в единственную не освоенную им сферу игорного бизнеса.

Все это Бьянка намеревалась высказать на общем собрании. Никому из старичков не захочется, чтобы его вытурили с насиженного места, а уж она гарантирует им право мять задницами кожаные кресла до конца их дней. Лишь бы они принесли присягу ей, а не Солитарио. По слухам, он не любитель держать рядом бесполезных людей, а именно такими начальники отделов и были – жалкое старичье, которое напрочь отстало от прогресса. Чтобы убедить их щелкнуть клавишей, надо было приложить недюжинные усилия. А Солитарио первым делом предложит освоить онлайн-беттинг, это как пить дать, его «Азар» уже вовсю окучивало делянку интернет-казино.

Что ж, Бьянка не могла не восхищаться умом прекрасного принца, но раз он оказался на противоположной стороне, восхищение не помешает ей его уничтожить.

Нацепив мягкую улыбку, Бьянка открыла двери конференц-зала и вошла. Бартоло спотыкаясь, проковылял следом и плюхнулся в свободное кресло.

Бьянка встала во главе стола, где обычно сидел Бернард Мартинес, и обвела взглядом собравшихся. Все на месте: вот главный аналитик, мнет платок в руке – с наступлением холодов то и дело схватывает насморк; начальник службы безопасности, единственный, кого Бьянка побаивалась – высокий, с безупречной осанкой, бывший солдат, в вопросах безопасности непреклонен, даже Бартоло однажды вышвырнул из конторы, когда тот начал буянить, перебрав алкоголя; глава финансового отдела беспрестанно листает какие-то папки, хотя отчетами похвастаться не может – после смерти дедушки прибыль резко упала, а Комиссия по азартным играм прислала уведомление об очередной проверке; и единственный человек моложе сорока – начальник отдела программного обеспечения. Вот он запросто может поддаться на уловки Солитарио, если, конечно ему это позволить.

Бьянка выдержала драматическую паузу и начала:

– Не только моя семья понесла ужасную потерю – компания «Гандикап» потеряла основателя, своего отца. Трудно представить на его месте кого-то еще. Но как бы нам ни было больно, мы не можем надолго оставлять наш корабль без капитана. Хороший капитан, опытный морской волк, который способен обойти рифы и не пустить судно ко дну. Тот, кто всегда выбирает верный курс и использует ветер перемен в свою пользу, и неважно, с какой стороны он дует. – Она снова сделала паузу. – Я позвала вас сегодня, чтобы решить этот вопрос. Кто встанет у руля? Кто будет и дальше вести «Гандикап» по намеченному Бернардом Мартинесом курсу?

– Вообще-то, – кашлянул главный аналитик, – нам не нужно ничего решать. Бернард оставил завещание, почему бы не последовать ему?

Бьянка скрипнула зубами, но обуздала гнев.

– Капитану, которого назначил дедушка, всего девятнадцать. Как вы думаете, сможет ли он справиться с таким большим и неповоротливым кораблем?

– Капитанами становятся и в пятнадцать, – раздался приятный низкий голос, – что совершенно не мешает им грамотно руководить, чтобы в итоге спасти команду.

Все головы одновременно повернулись. Бьянка едва не зашипела – у дверей стоял Амадео Солитарио собственной персоной. Из-за его плеча выглядывал вездесущий Даниэль, явно стесняясь выйти вперед.

– Команду, но не корабль, – ядовито заметила Бьянка, с трудом скрывая неприязнь. Она понимала, что цепляется к словам, но на руководителей отделов это, похоже, произвело впечатление. – Что же привело вас сюда сегодня? У нас собрание…

– Странно, что Даниэля на него не пригласили, – парировал Амадео, садясь и усаживая юношу в соседнее кресло. – Он должен быть здесь в первую очередь.

– Как и вы? – насмешливо спросил Бартоло с другого края стола. – Регент? Или как вас еще называть?

– Равно как и я, – так же спокойно ответил Амадео, – поскольку, как вы верно заметили, покойный Бернард Мартинес назначил меня исполняющим обязанности генерального директора до вступления в должность выбранного им наследника.

По конференц-залу прошел изумленный ропот. Начальники отделов, не посвященные в подробные детали завещания, переглядывались, вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть наглеца из конкурирующей конторы, который явился устанавливать свои порядки. Так, во всяком случае, надеялась Бьянка, поскольку не могла разгадать, по нраву им это пришлось или нет.

– Полагаю, не все здесь в курсе полного текста завещания господина Мартинеса, – заключил Амадео.

– Это смешно! – воскликнула Бьянка.

– Это юридически заверенный документ. Вы намерены оспорить то, что там написано?

– До вступления завещания в законную силу еще полгода, вы не можете…

– Компания не может просуществовать полгода без грамотного управляющего, – перебил Амадео. – Некоторым умельцам хватает этого времени, чтобы разрушить все до основания, то же самое произойдет, если место директора будет пустовать. Вы этого хотите?

– А вы собираетесь предложить себя на эту должность? – проквакал главный финансист. – Прошу заметить, вы даже не совладелец.

– Но я официальный представитель Даниэля, – возразил Амадео. – И крупный акционер. Это дает мне право выдвинуть свою кандидатуру.

Бьянка громко фыркнула, поняв, что крыть ей нечем. Но чья еще возьмет! Пока она выиграет немного времени.

– Я бы с удовольствием посмотрела на этот цирк. Итак, господа, кто за то, чтобы провести голосование через две недели?

Начальники отделов заиграли в переглядки. Даниэль старался не дышать, но выходило не очень – Бьянка так смотрела на него, что он начинал судорожно втягивать ртом воздух. Бартоло же все было до лампочки – он старался незаметно ослабить узел галстука, но так дергал за него, будто намеревался задушить себя.

Первым поднял руку молодой компьютерщик. Бьянка просверлила его взглядом, но он нарочито не смотрел на нее, вперив взгляд в стол. Следом проголосовал «за» и начальник службы безопасности. А дальше руки взлетали сами собой. Стадо.

«Все вы – чертово стадо!» – хотелось крикнуть Бьянке. Вместо этого она, нацепив улыбку, проворковала:

– Отлично. Тогда через две недели жду вас здесь. Надеюсь, уважаемый господин Солитарио не передумает. Все-таки удержать в руках две огромные компании бывает ой как непросто.

Амадео обворожительно улыбнулся в ответ, и ее сердце забилось сильнее. Усилием воли она заставила себя отвести глаза. Еще не хватало влюбиться в этого придурка!

– Если вы считаете, что я не справлюсь, почему бы вам не выдвинуть и свою кандидатуру на эту должность? Уверен, кого-то вы все же сможете очаровать. Вот только, – он усмехнулся, – одной внешности и обаяния мало, чтобы за тобой шли, как крысы за дудочкой. Кому как не мне это знать.

Бьянка вспыхнула и не нашлась с ответом.

Бартоло, спеша на свидание с бутылкой, выбежал первым, на ходу распутывая надоевший узел. Директора, неловко переглядываясь, покинули конференц-зал. Последним вышел Даниэль. Бьянка проводила его ненавидящим взглядом.

– Козлина!!

Изящная ваза из тончайшего фарфора, привезенная из Китая, с жалобным звоном разлетелась о стену. Бьянка тяжело дышала, с трудом проталкивая воздух в легкие.

– Как он посмел, – просипела она – от первого крика сорвался голос. – Как посмел явиться?! Как посмел унизить меня перед этими людьми, как?!

Она схватила декоративную подушку и рванула в разные стороны, представляя, что четвертует чертова Солитарио. О, как приятно было бы услышать хруст ломающихся костей, треск рвущихся сухожилий, как усладили бы уши его предсмертные крики!

В висках стучало так, что в глазах темнело. Она бросила подушку на пол и опустилась в кресло. Надо успокоиться. Нельзя, чтобы ее хватил удар или что похуже – какую радость это принесет проклятому Даниэлю и его покровителю! Нет, она не доставит им такого удовольствия, победа не будет легкой!

Бьянка прижала пальцы к вискам и закрыла глаза, стараясь дышать медленно и ровно. Постепенно сердце перестало колотиться как сумасшедшее, дыхание выровнялось. Оглушительные удары пульса утихли, сосуды под пальцами больше не пульсировали так, будто готовы прорвать кожу.

Хорошо. Очень хорошо.

– Итак, – голос по-прежнему отказывался ей подчиняться, но она хотя бы могла шептать, – что я могу сделать за две недели?

Мысленно она перебирала тех, на кого могла положиться. Среди начальников шансы сорок на шестьдесят – двое скорей всего проголосуют за нового директора, остальные… Она не была уверена в их лояльности, но в боязни перемен – еще как. Старичье не сдвинешь с места. Но вдруг Солитарио и к ним найдет подход? Дедушка с малолетства приучил ее к мысли, что не бывает шансов, равных нулю или ста процентам. Она лишь может увеличить вероятность, но не гарантировать успех.

Нужно подстраховаться, иначе она проиграет битву до ее начала. Схватив сумочку, она достала телефон и отстучала сообщение Бартоло:

«Живо пришли мне список крупнейших акционеров!»

Немного подумав, добавила:

«И позвони бабушке».

Ответ пришел незамедлительно:

«Какого хрена именно я должен ей звонить?!»

Бьянка ответила: «Сирых и убогих она любит больше» и бросила телефон на журнальный столик. Она справится. Порвет этого Солитарио в клочки и вместе с ним семейство Бенуа, чтобы больше никто не смог встать у нее на пути. Вопреки наставлениям дедушки обеспечит себе сто процентов успеха.

– Санторо тебя бросил, – прошептала она, глядя в потолок. – Никто не поможет, когда тебе выгрызут нутро, красивый ублюдок.

И она рассмеялась. Сиплым, жутким смехом.

– Мне правда нужно составить завещание? – робко спросил Даниэль, когда они ехали от «Гандикапа» к особняку Мартинеса.

– Сегодняшнее поведение Бьянки тебя в этом не убедило?

– Ну, как бы… – Даниэль замялся. – Она хочет встать во главе компании, точно. Она всегда была жадной, стремилась во всем быть первой, но в некоторых случаях это только плюс…

– Например, в должности руководителя? – Амадео пожал плечами. – Ее беда в том, что она думает только о себе. Даже родной брат для нее – лишь пешка. Бьюсь об заклад, в детстве он делал все, что требовала сестра, и принимал на себя ее вину.

– Как вы узнали? – округлил глаза Даниэль. – Папа рассказывал, как однажды Бартоло выпороли за поджог конюшни, а потом выяснилось, что это Бьянка тайком курила за ней…

Амадео в ответ только покачал головой.

– Мой брат убил собственного отца, чтобы завладеть компанией. Я не верю в добрые намерения, когда речь идет о власти.

– Но мне вы все-таки помогаете! – выпалил Даниэль. – Или это только из-за прибыли, как сказала Бьянка? Вот уж дудки, ни за что не поверю! Вы такой хороший, и понимающий, и добрый, и… В голове не укладывается, что у вас есть враги, – закончил он тихо.

Киан, посматривая на юношу в зеркало заднего вида, едва заметно улыбнулся. Амадео же устало прикрыл глаза. Знал бы Даниэль, насколько идеализирует своего кумира!

– Больше, чем ты думаешь. У всех, кто сидит в кресле руководителя, они есть. Реми поможет тебе составить документ так, чтобы ни Бьянка, ни Бартоло не смогли получить то, что им не причитается. Сделай это как можно скорее. До вступления в права наследования Бьянка, вероятно, не станет ничего предпринимать, но все же лучше подстраховаться.

– Ладно, – согласился Даниэль. – Буду во всем следовать вашим указаниям, мсье Амадео.

– И еще одно. – Амадео поправил перчатку на левой руке. – Не стоит во всем полагаться на меня. Если тебя что-то не устраивает, или возникают какие-то вопросы, лучше высказать свою точку зрения или переспросить. Я тоже не всегда оказываюсь прав.

– Да ладно! – замахал руками Даниэль. – Вспомнить только, как вы проводили ту опасную реформу! «Азар» тогда чуть не обанкротилась!

Он говорил о масштабной реорганизации компании и внедрении новой компьютерной системы. Кейси лично разработал ее и подключил к гигантской базе данных, что значительно упростило работу.

Далеко не все в совете директоров согласились на рискованный шаг, и Амадео пришлось взять на себя ответственность за последствия. Впрочем, «Азар» недолго стояла на краю – вскорости все затраченные средства и усилия начали окупаться с лихвой.

– Ты и об этом знаешь?

– Конечно. Дедушка Берни тогда назвал вас безумцем. Правда, при этом хихикал и качал головой.

Амадео рассмеялся.

– Впервые слышу, чтобы господина Мартинеса называли Берни. И уж тем более не могу представить его хихикающим!

– Это наша привилегия как внуков, – расцвел Даниэль.

Высадив юношу у особняка Мартинеса, Амадео проследил, пока тот не вошел в дом. Он ни на грош не доверял Бьянке и намеревался проверить всю охрану дома на профпригодность – с этой дамочки станется подстроить несчастный случай. Да хоть неудачное падение с крыльца!

Однако Амадео сомневался, что в ближайшее время Бьянка на такое пойдет. Она больше всех протестовала против вступления завещания в законную силу, все подозрения сразу падут на нее. Нет, так рисковать она не станет, скорее, попытается отнять «Гандикап» другим путем.

И задача Амадео – этому помешать. Даниэль слишком мягок и не верит, что родственники способны на страшные вещи. Жизнь докажет обратное, но будет слишком поздно.

Когда дверь за Даниэлем закрылась, Амадео приказал Киану ехать за город. Юноша незаметно перевел дыхание – боялся, что Амадео снова захочет проехаться в Старый квартал, где у Киана все волоски на коже вставали дыбом от чувства опасности. Если бы он знал, что начальник частенько наведывается туда один, его хватил бы удар.

Через полчаса петляния по улицам в попытках объехать пробки, автомобиль наконец выбрался в фешенебельный квартал «Райский сад». Он был полностью закрыт для случайных людей, на въезде располагался шлагбаум, территорию регулярно патрулировала частная охрана. Киан назвал имя Амадео, и без лишних вопросов шлагбаум подняли.

Ни единого высотного здания, только дорогие особняки. Многочисленные бутики и рестораны располагались на отдельной пешеходной улице, которую неместные величали не иначе как Бульваром несбывшихся надежд – они не могли себе позволить даже прогуляться по этим роскошным магазинам. Амадео «Райский сад» не нравился. Пусть по безопасности он и давал сто очков вперед любой улице в городе, но его изолированность знатно затуманивала мозги живущим здесь людям.

Некоторые из них даже начинали верить, что они боги.

Автомобиль остановился у ворот одного из особняков, и Амадео вышел. Киан остался внутри. Он знал, что хозяину ничего здесь не грозит, но все же предпочел бы находиться рядом на случай непредвиденных ситуаций. Он слишком долго пробыл в «Апани», чтобы не понимать – безопасных на сто процентов мест не существует. Даже союзник может вонзить тебе нож в спину.

Амадео поднялся на крыльцо, верзила у входа смерил его подозрительным взглядом.

– Вам назначено?

– Нет, – холодно ответил Амадео. – Но уверен, госпожа Альварес захочет со мной поговорить.

Он передал верзиле визитку, и тот скрылся внутри. Киан наверняка сейчас сидел как на иголках – так было всегда, когда Амадео куда-то отправлялся один. В любом происшествии, каковых в последнее время случалось все больше и больше, юноша неизменно пенял на свою плохую работу. Угораздило же его устроиться к такому бедовому начальнику… Пообещав в скором времени отправить Киана в отпуск к отцу и брату, Амадео зашел внутрь вслед за вернувшимся охранником.

Он шел по громадному, со вкусом обставленному особняку и вспоминал рассказ Кристофа о множестве мужей этой женщины. Она была богата и влиятельна, и именно это Кристоф тогда назвал «необъятным обаянием», влекущим к ней мужчин, как мотыльков на свет лампы.

Только в том пламени они и сгорали. Мария Альварес пережила уже четверых мужей и готовилась к свадьбе с пятым. С каждым разом их возраст уменьшался: нынешнему жениху едва минуло двадцать пять, а невеста разменяла уже седьмой десяток.

Громила остановился у дубовой двери и погрохотал по ней костяшками пальцев.

– Войдите, – раздался изнутри надтреснутый, прокуренный голос.

Госпожа Мария Альварес восседала на резном антикварном стуле и раскладывала пасьянс на низком лакированном столике. Этой женщины было много во всех отношениях: массивный стул под ней казался игрушечным и с трудом выдерживал вес; косметики на лице было столько, что, казалось, неловкое движение – и она осыплется, как некачественная штукатурка; на каждом пальце, кроме больших, красовалось по два кольца с огромными камнями. Пышная, крашенная в медный цвет шевелюра была уложена в высокую, унизанную изящными заколками прическу. При виде посетителя она улыбнулась, продемонстрировав идеально ровные зубы, и поудобнее устроила тучное тело.

– Надо же, сынок Кристофа! Сто лет тебя не видала, ты все краше и краше!

Амадео мягко улыбнулся и поцеловал протянутую мясистую руку.

– Вы тоже только хорошеете, госпожа Альварес.

– О, зови меня Мария. – Она небрежно присосалась к мундштуку и выдохнула пахнущий вишней дым. – Меня, знаешь ли, считают ведьмой. Должно быть, серьезное дело привело тебя ко мне, раз ты не испугался.

– Ведьмой? – удивился Амадео, садясь напротив. – Я бы назвал феей, и никак иначе.

Она хрипло рассмеялась, признавая его способность угодить.

– Ты мне нравишься. Твой брат с трудом скрывал гримасу отвращения, когда нам доводилось встречаться, что за мерзкий червяк. А ты знаешь, как расположить к себе. Так что тебе нужно? Не поверю, что ты пришел просто навестить старушку.

– Ни за что на свете я бы не назвал вас старой, – запротестовал Амадео. – И уж тем более ведьмой. Мой отец был дружен с вами, а он не общался с плохими людьми. Так что феей я считаю вас вовсе не случайно.

Альварес снова рассмеялась.

– Довольно лести, иначе я решу, что мой нынешний жених меня не достоин! Придется тебе занять его место. Итак, – она положила девятку червей на десятку треф, – прежде чем приступишь к делу, должна поставить тебя в известность. Незадолго до твоего приезда мне позвонил Бартолито. Говорят, ты устроил переполох на сегодняшнем собрании в «Гандикапе».