(Не)Фиктивная жена

Пролог

Майя

– Пей до дна, пей до дна, пей до дна! – кричали мои новые коллеги, выстроив на бурной стойке дорожку из шотов жгучей текилы. Я никогда не пробовала раньше мексиканскую водку. Я в принципе крепче бокала шампанского на Новый год ничего не употребляла.

– Все! – ударила стопкой по гладкой черной поверхности. – Не могу больше.

Еще чуть-чуть, и мне точно станет плохо. Не привыкла я к корпоративам.

Я всего две недели как стажировалась в этой компании. Третий курс университета, и мне нужно было найти место производственной практики. Будущему экономисту-аналитику в успешно набиравшей обороты строительной фирме есть, чему поучиться.

Попала сюда не по распределению от университета, дедушка связи поднял. Не то чтобы их было много, но он входил в круг старейшин татарской диаспоры, а владелец бизнеса как раз из наших. Мы, конечно, на абсолютно разных ступенях в иерархии анклава, но меня взяли.

– Пойдем танцевать! – меня потянули в середину зала девчонки из административного отдела: все молодые и красивые, как на подбор. В моем отделе женщины старше и строже, но и они сейчас бодро отплясывали. Время приближалось к полуночи, и даже ведущий корпоратива забыл про свои прямые обязанности. Градус веселья определенно поднялся. Хорошо, что высокое руководство после бодрых напутствий поднялось в вип-зал: не мешало отдыхать офисному планктону.

– Кажется, я не могу… – поднялась, и меня повело. В голове глухой шум и вязкий туман. Вот оно какое, неожиданное опьянение… – Я, наверное, поеду.

В гардеробе мне помогли надеть пальто, а вот такси вызвать не получалось. Я вышла на улицу: на носу январь, думала, в голове прояснится, но вместо этого – только налипшие на ресницы снежинки и скользкая тротуарная плитка.

– Ой… – чуть не растянулась, но меня подхватили под локоть.

– Осторожней, – услышала глубокое и низкое. Я подняла глаза и пропала: я таких мужчин никогда не видела. Да-да, это именно мужчина: не студент или стажер моего возраста. С вызывающе чувственными губами в окружении брутальной щетины, завораживающе-темными глазами и длиннющими ресницами. В его черных волосах тоже прятались снежинки. Нет… Таких не бывает. Это сон.

– Отвезите меня домой, – язык заплетался, но я смогла попросить.

– А дом у нас где, солнце? – скептическое, но с расслабленной ленцой. – Эй, солнце?

Я только моргнула, а уже оказалась в теплом салоне автомобиля.

– Дом у нас где? – меня, кажется, тормошили.

Я только широко зевнула и опустила голову на плечо мужчины. Меня окутал пряный аромат парфюма с легким табачным флером. Захотелось чихнуть, но я облизнула пересохшие губы.

– Дом дома… – затем вроде бы уснула. Мне было тепло, уютно и очень надежно. Меня держали крепкие руки, нос щекотали вкусный парфюм и едва заметный, терпкий аромат мужчины.

– Вот ты и дома… – услышала и все-таки открыла глаза. Нет, это не моя спальня. А где я тогда? Корпоратив, текила, мужчина. Хм… Наверное, это сон. – Спи, солнце, – улыбнулся он. Шикарная мужская улыбка. Таких наяву не бывает.

– А вы? – тихо спросила. Не хочу просыпаться. Не хочу, чтобы он уходил. Во сне можно не спешить домой. Во сне можно все.

Темные глаза дьявольски вспыхнули, а губы сложились в улыбку, значение которой от меня ускользало.

– Мне остаться? – спросил, но горячая крупная ладонь уже ползла по моему бедру. Я замерла, ожидая продолжения: загипнотизированная загадочным черным взглядом. Я хотела, чтобы он меня поцеловал. Я позволила ему это.

Порой мне снились эротические сны, и этот был самым реалистичным. Поцелуи, касания, стоны. Все смешалось, стерлось, замедлилось и ускорилось одновременно.

– Ах… – вздрогнула всем телом и сжалась от боли.

– Черт! – выругался незнакомец, но не остановился. Наоборот, ускорился, вколачиваясь в меня с бешеной скоростью. Внутри горело, но было сладко. Кажется, ему тоже хорошо. Мне хотелось доставить удовольствие своему умопомрачительному нереальному мужчине. Больше я ничего не помнила, а вот утром меня ждало тяжелое болезненное похмелье.

Я никогда раньше не напивалась, поэтому ломота в висках, резкие вспышки в голове и реакция на свет были в новинку. Я с трудом открыла глаза и тут же закашлялась от скрипучей боли в горле.

Пить хочу. С трудом повернула голову, и на тумбочке обнаружился полный стакан воды. Ну, надеюсь, это не текила.

Когда стало чуточку легче, я села в кровати и осмотрелась. Нет, это не моя спальня. Это… Это гостиничный номер: слишком стандартно и обезличено, хотя дорого и со вкусом.

Я со страхом, медленно заглянула под одеяло: голая, полностью. Неужели вчерашняя ночь – совсем не сон? Так напилась, что переспала с незнакомцем, имени которого даже не знала… Какой позор…

Шум где-то за дверью заставил вздрогнуть всем телом: меня и так колотило, а сейчас вообще скрутило, как в лихорадке. Он здесь?

Я встала, кутаясь в одеяло, бросила взгляд на смятую постель: пара капель крови украшали белоснежные простыни – свидетельство моей чистоты и моего падения одновременно.

Открыла дверь и вышла в небольшую гостиную. На столе стоял поднос с завтраком и дымился кофе. Мужчины не было, вроде бы…

– Проснулась, солнце, – я вздрогнула и повернулась на голос. Он сидел на кресле и пил кофе. Одетый, деловой, бесстрастный. – Как хоть тебя зовут?

– Майя… – проблеяла чисто овцой. Именно так я себя чувствовала.

– Адель… – сухо представился.

– Адель, – тихо повторила.

– Каримович, – добавил для ясности.

– Каримович, – кивнула я. Да, мы точно из разных возрастных групп: мне двадцать; ему явно за тридцать.

– Майя, – поднялся и пошел на меня, – в свете некоторых открытий, – видимо, намекал на мою девственность. – В качестве компенсации, – достал из кармана пиджака несколько пятитысячных купюр и положил на стол.

Я бросила взгляд на деньги, затем на Аделя Каримовича. Имя необычное, кстати, наше, татарское.

– Извините, – прошмыгнула мимо, в ванную. Закрылась, дважды проверила дверь, прежде чем скинуть одеяло на пол. В зеркале отражалась всклокоченная девушка с незнакомым испуганным взглядом. Я считала себя красивой, но вряд ли могла удивить внешностью такого, как Адель. Да и не планировала, если честно. Я всего этого не планировала.

Наскоро умылась, снова замоталась в одеяло и, нервно кусая губы, открыла дверь.

– Извините, – снова прошла мимо, не глядя на мужчину. Он абсолютно спокойно уплетал завтрак, сервированный на двоих. Моя порция осталась нетронутой, как и деньги.

Я нашла свою одежду, быстро оделась, собираясь сбежать от своего неожиданного любовника. Или партнера? Как это вообще называется?

Хотелось домой и забыть эту ночь. Даже с учетом провалов в памяти слишком стыдно. Еще и дома устроят головомойку: меня не караулили, как племенную татарскую кобылку, но дедушка очень строг в этом плане. У него все исключительно после замужества, ну или пока не съеду из его дома. Первое не нужно мне, второе пока невозможно: сначала выучиться, потом карьера, отдельное жилье, а брак… Когда-нибудь.

– Извините, – в третий раз произнесла и, не оглядываясь, спешно направилась к двери. Меня не останавливали и не удерживали, больше ничего не предлагали и ни о чем не просили. Меня это устраивало. Аделя Каримовича вроде бы тоже.

Промозглое январское утро, невкусный кофе в паре кварталов от гостиницы, полупустое метро. Я не стала вызывать такси, как раз есть время подумать.

Да, наверное, я не так планировала свой первый раз с мужчиной. Практически в отключке с незнакомцем. Хорошо, что он не оказался извращенцем, и на больного всякими половыми болячками тоже не похож. Видимо, просто богатый дядя, которому подвернулась пьяная и от того доступная девочка. Он ведь даже предлагал мне заплатить, честно и много.

А в остальном… Наша семья никогда не была особо влиятельной, да и богатой по меркам диаспоры, поэтому мою девственность не планировали выставлять на аукцион завидных татарских женихов. Никаких династических браков и слияния капиталов. Я во многом свободнее и счастливее, чем девушки из обеспеченных семей, чье счастье часто бывало на удачу и добрую волю их влиятельных мужей.

Я собиралась выйти замуж, когда сама этого захочу, и за того, кого выберу. Дедушка, естественно, всегда говорил, что не примет никого, кроме татарина, но мне нужна любовь, а национальность совсем не важна. Кто это будет – время покажет.

Деда я уважала и любила, но жить с мужем мне, поэтому выбор только за мной и моим сердцем. Дедушка с бабушкой растили меня с десяти лет вместе с моей тетей Зарой. Родители погибли в авиакатастрофе: отец – пилот, мама – стюардесса, а я – маленькая девочка, вмиг осиротевшая, оставшаяся без самых дорогих людей.

Бабушка два года назад умерла и завещала мне заботиться о ее муже: я выросла и старалась выполнить ее завет. Зара – моя няня с детства: сначала помогала маме, потом фактически заменила ее. Своих детей Аллах ей не дал, и она очень любила и оберегала меня. Вот и сейчас все извелась от волнения. Я только написала, что жива и здорова. Дома будем разбираться…

Две следующие недели пролетели без происшествий. Я дорабатывала свою практику, практически не вспоминая корпоратив, и морально готовилась ко второму семестру третьего курса: летняя сессия обещала быть жаркой, а я училась на бюджете, поэтому мне никак нельзя было завалить ее. Если что, вылечу пулей, а на мое место десяток выстроится.

– Майя, идем, – меня позвала Галина Сергеевна, мой куратор на стажерской должности.

Сегодня руководство должно сделать какое-то заявление. Вроде бы крупный контракт выиграли и всем будет счастье. Кроме меня, естественно. Я скоро покину ряды строительной компании Черкесовых.

Нашего гендира я видела однажды и мельком, а вот его заместитель Амир Каримович частенько к нам заглядывал. Он вообще, как мне показалось, любил шерстить отделы на предмет юных и прекрасных. Ко мне подкатывал, но Галина Сергеевна, очень серьезная и строгая, выгнала его взашей. Она признавала авторитеты, но терпеть не могла кобелей.

Сегодня я увидела его… Давида Каримовича Черкесова. Нет, это не мой случайный мужчина, но похожи поразительно! Только Адель лет на пять-семь моложе и гибче. Давид заматеревший, взгляд тяжелый и прожженный, словно бы он видел нас всех насквозь, и содержимое ему не нравилось. Так я думала секунд десять, затем он улыбнулся, обаятельно сверкнул глазами, дал позитивный вайб: он пошутил, все посмеялись – супер-босс, девчонки из административного отдела чуть трусиками его не закидали. Я подобралась ближе к ним: мне нужно узнать, хочется понять, не ошиблась ли я.

– Девочки, – остановилась в толпе красоток, – а у Давида Каримовича случайно нет брата?

Адель Каримович…

Это слишком красноречиво, чтобы быть простым совпадением.

– Амир, – на меня посмотрели, как на недалекую.

Я хотела закатить глаза, но мило улыбнулась:

– И все?

– Есть еще Адель, он средний брат. Но у него другой бизнес, – поделилась со мной Катерина, секретарша босса. – Богат, красив, не женат, – краткая выдержка особо важной информации. – Только там дохлый номер, подруга. Его такая мегера пасет, у-у-у!

Я не очень поняла, что это значит, да и не нужно мне. Просто теперь я хотя бы знала, с кем переспала. Все-таки такие вещи должны оставаться в памяти. Думаю, больше наши пути не пересекутся…

– Майя? Майя! – Зара ломилась в ванную. Я заперлась изнутри и дрожала. Слез не было, только неверие. Как? Как?! В руках горел тест на беременность. Мозг отказывался воспринимать плюсик на индикаторе. Неужели это возможно? Что теперь делать? Я ведь толком не знала мужчину, от которого умудрилась залететь. – Майя, девочка, да что случилось?!

Я подошла к двери и открыла. От Зары у меня не было секретов, и о шальной ночи она знала. Возможно, поможет мне решить эту проблему. Я не могу и не желаю рожать в двадцать лет!

– Что? – любимая няня осматривала меня с беспокойством, а я дала волю разъедавшему душу отчаянию. Это невозможно. Несправедливо. Горько и обидно.

– Вот, – протянула положительный тест. Она только ахнула, приложив руку к губам, прикусывая ладонь.

– Что же делать…

– Аборт, – прошептала мокрыми и солеными губами. – Достань мне таблетки. У тебя же есть знакомые в гинекологии.

– Даже не думай! – встала в позу. – Первого нужно родить!

– Я не хочу! – зло вытерла соленые щеки. – Мне рано!

– Поздно!

– Но…

– Думать нужно было раньше! – оборвала Зара. – И мужчине тоже. Ладно ты, юная и неопытная, но он! – покачала головой.

– Я не хочу быть матерью-одниночкой, понимаешь?

– Вырастим малыша вместе. Аяз Булатович пошумит, но примет. Но мужчину этого нужно найти и сказать…

– Он не женится на мне, – отрицательно кивнула.

– Кто он? Русский?

Я многое ей рассказала, но имя и национальность скрыла. Зачем? Кто знал, что будут такие последствия! Татары своих не бросают, но…

– Нет. Татарин.

– Ха! – Зара коротко рассмеялась. – Если полез на татарочку и ребеночка заделал, то один у него путь. Один!

– Это Адель Черкесов, Зара. Их семья близка к главе диаспоры. Лучше будет, если они не узнают. У нас нет на них влияния.

– Это мы еще посмотрим, – решительно произнесла. – Твой дед – один из старейшин. Он защитит твою честь!

Я не хотела, Аллах видел, что не хотела, но от меня больше ничего не зависело…

Пролог

Адель

Я расправлялся с завтраком, спокойно наблюдая за метаниями девочки. Такая молоденькая. В серой хмари зимнего утра это особенно бросалось в глаза.

Стройная, длинноногая, большеглазая. Роскошные волосы и губы. Красивая девочка, спорить не буду. Но видно, что вчерашний ребенок. Я себя утром, как проснулся, даже неловко почувствовал. Вроде не старый, всего тридцать один, но вчерашние школьницы совсем не привлекали. Я любил женщин, красивых, умных, самодостаточных. С которыми и интересно поговорить, и горячо потрахаться можно.

Уже два года с такой. Жениться собрался. Пора. Детей, дом, семью хочу. Успех, деньги, здоровье – все есть. Жены только нет. Только вчера Каролина, стерва, отказала мне! Да, вот так: вернула кольцо и послала нахрен!

Я ее с матерью решил познакомить. Отец умер пять лет назад, старший у нас теперь Давид, но он Каролину и так прекрасно знал: она не просто моя женщина, но и начальник коммерческого отдела в моей компании. К моему выбору брат относился ровно, даже несмотря на то, что Каро не из наших. Я всегда шел своим путем, и старший не душнил в этом плане. Они с Амиром занялись семейным бизнесом, а я свое дело открыл.

Мне всегда нравилась технологичность и автоматизированность. С компьютерами, программированием и цифрами у меня полный порядок. Начинал со стартапа в IT-сфере, теперь у меня достаточно крупная компания, а высокотехнологичные продукты для коммерческих компаний, финансовых организаций и даже государственных учреждений мы продавали и за границу в том числе.

Каролина устроилась на работу штатным менеджером по работе с клиентами три года назад. Цепкая, хваткая, красивая. Она доросла до начальника отдела и уже два года как моя единственная любовница. Я планировал назвать ее женой, несмотря на разность менталитетов и религии. Кто знал, что они с матерью так закусятся! Каролина не умела тактично промолчать, а мама категорически против невестки не из диаспоры. И да, мать тоже не умела сглатывать и даже сглаживать.

Вчера разругался с обеими в пух и прах, к Давиду решил заскочить: бизнес-проект для его бухгалтерии хотели обсудить, а у них корпоратив. Со злости выпил лишнего, хотя к алкоголю равнодушен, тут девчонка эта подвернулась.

У брата такие акулы женского пола работали, охочие до мужского кошелька, да еще и с крепким хуем, что я и эту Майю принял за такую. Не думал, что в среди этих барышень могли остаться девственницы.

Там же и Амир, а он любитель таскать молодое и красивое мясо, а оно и радо под член начальника ротик подставить. Майя мне виделась именно такой: красивая, молоденькая, пьяная. Думал, специально играет, заманивает. Обычно слал шлюх лесом, но в этот раз алкоголь и злость сделали свое черное дело.

Не скажу, что мне было как-то особенно совестливо или стыдно. Я мужчина, этим многое сказано.

Нет, я не из тех, кто считал, что мужикам непременно нужно разнообразие партнерш в сексе, полигамия и прочая самцовая ересь, но и непримиримый культ верности мне непонятен.

Если случилось… Ну вот как у меня сейчас, и что? Это не затронуло каких-то глубинных чувств, не изменило моего отношения к Каролине. Это просто ничего не значащий эпизод. Тот самый «просто секс». Только женщины почему-то пытались найти ему более заковыристое определение, а все на самом деле как дважды два.

Мужчины способны отделять физическое от эмоционального. Женщины другие. Поэтому женская измена – это именно измена. Там всегда чувства. Поэтому моя женщина из-под другого мужика – это все, второй сорт. Рыба не первой свежести. Я не агрессивный ревнивец, но мое – оно только мое. А если в голове, сердце и теле женщины другой мужчина, то это уже не мое. Каролина это прекрасно знала: она у меня горячая, но рамки не переходила. Она всегда снизу, иначе со мной нельзя, и, конечно, это не про позы в сексе.

– Привет, – набрал Каролину, – успокоилась?

Да, вчера была бурная ссора, но мы любили друг друга, и этого ничто не могло изменить. С матерью порешаю: она всегда больше интересовалась жизнью Давида, поэтому сейчас этот мамский плач Ярославны вообще не по адресу.

– Приезжай, – буркнула. Я улыбнулся в телефон. Смысл был тогда вчера истерику устраивать? Если бы Каролина умела вовремя промолчать и гонор поумерить, то я бы не оказался сегодня в некрасивом положении.

Я поднялся и прошел в спальню. Мои часы лежали на тумбе у кровати. Взгляд непроизвольно зацепился за пару алых капель на белоснежных простынях.

Надеюсь, девочка недолго будет оплакивать свою девственность. Я ведь предложил денег, компенсация, так сказать, моральная и физическая. Майя не взяла. Уважаю, что не продается. Осталось только не пить и со взрослыми дядьками в машины не садиться.

Каролина снимала квартиру на Патриарших. Я хорошо ей платил, а она любила и умела красиво жить. Почему нет? Взрослая, необремененная детьми и семьей женщина. Зарплату она получала не за роман со мной, а за профессионализм. Эффектная и ухоженная блондинка, с ней не стыдно выйти в свет, а когда открывала рот, уши в трубочку не сворачивались. Больше всего на свете я терпеть не мог глупых женщин. А еще не хотел, чтобы моя жена превратилась в затюканную домохозяйку, как у многих в диаспоре. Я чтил наши законы и традиции, но предпочитал идти своей дорогой.

– Приехал… – Каролина открыла мне и замерла у двери. Всегда яркая и сексуальная, даже рано утром встречала с идеальной укладкой, макияжем и на каблуках.

Мы оба современные люди, и узнай она о моем краткосрочном загуле, то скандал бы случился, но не до разрыва. Каролина понимала, как устроены мужчины, и не делала трагедии из случайностей.

– Ну что, – притянул ее к себе, – замуж за меня пойдешь?

– Пойду, – подставила алые губки.

В тот день мне казалось, что я сам определил свою судьбу. Я был в этом уверен.

Хрен там. Звонок брата через несколько недель – как удар в солнечное сплетение: дух вышиб и все изменил.

– Я заеду через пятнадцать минут, будь готов, – бросил в трубку Давид. Я знатно охренел.

Да, после смерти отца именно он стал главой нашей семьи, да и метил высоко – в сторону главного в диаспоре посматривал. Возможно, лет через пять-десять и станет. Я только за. Дела анклава меня интересовали в меньшей степени, но иметь близкого родственника при большой власти – отличный бонус.

– У меня совещание, – коротко ответил. – Что за срочность?

– Адель, тебе тридцать один год, а ты не научился гондон на член надевать, а?

– Не понял, – даже головой качнул. Это что за лошадиные предъявы?!

– Поймешь. Скоро все поймешь.

Я закруглил совещание и вышел из офиса. Достал сигарету и закурил. Машину оставил на парковке. Давид звучал слишком ясно: если мы куда-то поедем, то вместе.

– Куда путь держим? – открыл окно и дымил на московские улицы.

– К дяде Адаму, – бросил, входя в поворот. – Имя Майя тебе о чем-нибудь говорит?

Я задумался. Был эпизод, правда, документов я не спрашивал и настоящим ФИО не интересовался. Может, она Маша Пупкина, откуда мне знать?!

– Допустим, – медленно кивнул, выпуская сизое кольцо дыма.

– Допустим?! – неожиданно психанул Давид, агрессивно сигналя на светофоре. – Езжай, давай! – крикнул эмоционально. – Девочка утверждает, что беременна от тебя.

– Что?! – подавился сигаретным дымом. Да нет! Херня какая-то! Я же… Черт, я не помнил. Надевал презерватив или нет? Хоть убей, из памяти стерлось. Каролина пила таблетки, и в вопросах предохранения я ей полностью доверял. Детей мы обсуждали, но исключительно на перспективу. А с этой Майей… Не помню.

Даже если без колпака был, то вытащил вовремя стопроцентно! От меня еще ни одна баба не залетала! Неужели реакция подвела? Или девчонка решила на живот меня поймать? Хочет денег на аборт? Про замуж молчу. Это лютый бред. Ребенок должен рождаться в браке, любви и по обоюдному желанию.

У нас в диаспоре трепетное отношение к детям, но я не разделял мнение, что прерывание нежелательной беременности – это грех. Нет, наши татарочки должны рожать и быть пристроены. Даже если мужа нет, то помощь диаспоры обеспечена и никакого злословия – за этим Адам Даниярович, наш глава, следил четко. Но левая девица, с которой переспал по глупости, другое дело: ей прямая дорога на аборт.

– Почему о якобы моем ребенке ты узнал раньше меня? – спокойно поинтересовался. Я не считал целесообразным демонстрировать эмоции на публику. Этим я отличался от братьев – горячих татарских молодцов. Нет, головы у нас у всех буйные и непокорные, но я предпочитал тактику сдержанного продавливания, нежели яростной атаки. Так всегда выгода больше, а потери меньше.

– Потому что, – едко ответил брат.

Майя вроде работала на него и, вероятно, пришла жаловаться и просить. Ну или требовать и угрожать.

– Кстати, а причем вообще дядя Адам?

– Потому что фамилия у этой Майи – Хаматова, понял, да? – повернулся ко мне.

Блядь… Вот сейчас задница начала подгорать.

– Она из наших?

– Да, меня попросили ее взять на стажировку. У нее дед – один из старейшин. Ну ты… – покачал головой. – Я мог такой подарок от Амира ожидать, но от тебя, – в сердцах ударил по рулю.

Давид был расстроен. Он и сам женился по указке родителей и не раз заявлял, как ему претит все это. Теперь меня ждала похожая судьба. Дядя Адам умел брать за яйца. Наших девок таскать нельзя. Безнаказанно…

Мы приехали к особняку Адама Данияровича Загитова. Он хоть и возрастной мужчина, но в силе: выдал крендель с молодой женой и заделал ей детей, только со старой не развелся.

На моей памяти это первый случай многоженства в диаспоре. Нам Аллах разрешал иметь до четырех жен, но в реалиях современной Москвы это нецелесообразный бред. Для чего? Ну никто из нас не султан: дворцами и гаремами не располагал, поэтому чур меня от четырех жен. А вот двух… Чувствую, у меня могла вырисоваться презабавная перспектива.

– Ты не отрицаешь, что девушка была чиста, когда легла с тобой? – дядя Адам был очень осведомлен.

– Не отрицаю.

Чернить девочку не собирался. В любом случае мне засадят по самые помидоры, а у Хаматовой идеальная репутация. Даже Давид не мог ничего плохого сказать, хотя у него в офисе каждая вторая из молодок – бывшая или будущая блядь.

– Адель, – дядя подался ко мне, – ну она девчонка совсем, ну а ты что?! Неужели не мог предотвратить такие последствия? Не мальчик же!

– Дядя Адам, – вмешался Давид, – все же можно решить. Девочке всего двадцать, какие ей дети?!

– Лота вышла за тебя тоже в двадцать и родила в первый год брака, – парировал Адам Даниярович.

– Да ладно, – Давид пытался качать, но наш дядька в этом плане принципиальный. Он главный человек в диаспоре: на него смотрят, равняются, уважают, но могут и бунт поднять, если перестанет блюсти интересы членов общины. А честь девушки для наших – не пустой звук. Нет, в трусы никто ни к кому не лез и не требовал девственницами замуж выходить, но залет – это всегда залет.

Я молчал, не спорил и не пререкался, наоборот пытался соображать быстро, взвешивать шансы и прикидывать возможности. Могла ли девчонка специально все это подстроить? Семья там не ахти какая в плане влияния и ресурсов. Майя точно не завидная невеста, но она молодая и красивая. Фертильная, что тоже важно. Она точно была неопытна в постели, и дело совсем не в плеве. Сейчас врачи умели даже на шлюху с трассы целку натянуть. Нет, в девочке была невинность. Другой вопрос, что ни она, ни ее девственность, ни этот ребенок мне не нужны. Но… Мои желания уже не так важны. Это вопрос чести.

– Ну что скажешь? На аркане тебя в мечеть потянем или сам? – строго спросил Адам Даниярович.

– Я жену будущую могу увидеть?

Обозначил планы четко. Деваться некуда – жениться придется, но ведь ничего не вечно под луной. Своего ребенка, тем более чистокровного татарина, не брошу, но можно устроить не совсем настоящий брак, а потом развестись. И овцы целы, и волки сыты.

Нужно поговорить с Майей: понять кое-что, позицию ее прощупать, а потом решить, как все устроить. Я Каролину люблю и обязательно женюсь на ней, но ей придется меня немного подождать…

Пролог. Свадьба

Майя

Сегодня день моей свадьбы. Гости, праздник, веселье. Рядом красавец-муж, звучат тосты в нашу честь, в зеркальных панелях зала отражалась молодая прекрасная девушка в изящном белом платье с роскошной кружевной фатой. Она была очень красивой, только в ней я не узнавала себя. Я была лишней на этом празднике, но без меня его не было бы. Вот такой оксюморон.

Адель сидел рядом, улыбался гостям и родне, когда нужно – брал меня за руку и даже целовал. Но это было так неестественно и фальшиво, что мне становилось физически дурно. Я чувствовала себя ребенком рядом с ним, и муж не давал ни на миг забыть об этом.

Стоило ли ожидать другого после нашего разговора перед свадьбой? Наверное, нет.

– Ну здравствуй, Майя, – услышала практически над ухом.

Вокруг моей беременности разразилась настоящая буря. Мне было страшно. Я ждала решения главы диаспоры как приговора. Я боялась, что в принципе позволила этому выйти за порог нашего дома, и что назвала имя Аделя Черкесова.

Решение Адама Данияровича Загитова огласил дедушка, а следом позвонил сам будущий муж и попросил о встрече.

– Здравствуйте… – прошептала, поднимая глаза на высоченного взрослого мужчину, который должен стать моим мужем.

Мы встретились в маленькой кофейне недалеко от моего дома. Я боялась ехать. Я ведь совсем не знала Аделя, хорошо хоть Зара осторожно навела справки и дала пищу для размышлений.

Черкесовы – влиятельная и статусная семья в нашей диаспоре. Приближенные к самой верхушке. О них ходили разные слухи: и о связях с силовыми структурами, и даже о криминале. У меня голова шла кругом. Это все для меня слишком. Я боюсь таких людей. Я ведь обычная студентка, не подготовленная для роли жены богатого мужа.

– Майя, у меня к тебе всего два вопроса. Первый: это действительно мой ребенок?

Я изумленно округлила глаза. А чей еще?! У меня ведь не было других мужчин. Вообще…

– Да, – сглотнула испуганно.

Адель смотрел остро и пронзительно, ничего не говорил, только взглядом придавливал, обещая жесткую расплату за обман.

– Хорошо, – медленно кивнул. – Ты же понимаешь, что я в любом случае сделаю тест днк?

– Понимаю, – чувствовала себя рядом с этим волком загнанной овцой.

– Второй вопрос: это ведь случайность, да? Не могла ведь такая юная и хорошенькая девочка все это подстроить, правда? Ты ведь не способна на подлость, солнце?

Адель говорил очень спокойно, даже ласково, но в каждом слове – несгибаемая сталь. Почему-то это стало отрезвляющей пощечиной для меня. Я всего этого не хотела! Не знала, что так получится! Черт возьми, именно я была пьяна, а он – взрослый мужчина и должен был… Не знаю что, но должен!

– Вы думаете, мне это нужно?! – зашипела я. – Прямо мечта бросить учебу и родить в двадцать лет от незнакомца! У меня были другие планы на жизнь, если хотите знать!

– Ну-ну, солнце, потише, – хмыкнул задумчиво. – Значит, другие планы у тебя были… Хм, это хорошо.

Все, большего Адель не сказал. На следующий день пришли сваты от Черкесовых. Я чуть дара речи не лишилась. Думала, сначала он как-то захочет убедиться, что я беременна точно от него. Подождать до родов там, но нет, все закрутилось с невероятной быстротой.

Подготовка к свадьбе велась ускоренно, пока можно было скрыть истинную причину. Аделю Черкесову не нужны скандалы и слухи.

В свадебном платье я выглядела чудесно, чистой и непорочной юной девой. Никто и подумать не мог, что я на третьем месяце беременности.

– Горько! Аче! – кричали гости и на русском, и на татарском. Щеки заалели, когда Адель взял мои холодные пальцы обжигающими ладонями и помог встать. Я подняла голову и встретилась с его глазами, не черными, это горький шоколад. Очень горький.

– Не бойся, солнце, – услышала, прежде чем он подарил мне короткий целомудренный поцелуй. Вроде как берег мою невинность…

Гостей со стороны Черкесова было значительно больше, но главное, что дедушка доволен. Я так боялась за его сердце, не мальчик давно.

Меня неожиданно неплохо приняла мать Аделя – Эльвира Сабировна. Если честно, боялась, что все поймут, что брак вынужденный и навязанный. Ну а кого будет ругать мать? Не сына ведь!

– Поехали, – шепнула Зара, когда праздник клонился к окончанию. Она и еще несколько женщин из семьи помогли мне раздеться, подготовили роскошный номер для новобрачных к приходу моего мужа, тончайшую сорочку из кружева и шелка разложили на мягкой постели.

Я вышла из душа и надела ее. Расчесала длинные густые волосы, нанесла капельку духов с нежной ванилью и турецкой розой на запястье и между грудей. Немного блеска на пухлые губы…

Нет, мне бы сейчас валерьянки. Сердце билось прямо в горле, руки тряслись, пальцы нервно теребили гладкий шелк, оставляя некрасивые заломы. Я до сих пор ощущала себя девственницей. Я не представляла, как пройдет эта ночь.

– Майя… – я подпрыгнула в кресле и поднялась. Приход Аделя стал неожиданностью, несмотря на все приготовления. – Присядь, – кивнул на кресло. Я послушно опустилась в него. Муж устроился напротив.

Муж… Так необычно, не могу привыкнуть. Я теперь мужняя жена.

– Майя, нам нужно обговорить условия нашего брака, – спокойно начал Адель.

– Условия? – я не понимала.

– Да, именно. Я буду честен с тобой. Эта свадьба состоялась исключительно потому, что ты татарка и ты беременна.

Я молчала. Что здесь скажешь. Этот брак точно не по любви.

– Наш брак будет фиктивным и продлится пять лет.

Я резко вскинула голову. В смысле? Что это значит? Как это вообще?

– Фиктивным? Я не очень понимаю…

– Сегодня мы подписали документы, помнишь?

Я кивнула. Да, было такое. Брачный договор, но я даже не читала. У меня нет личного имущества, чтобы что-то оберегать. А Адель преподнес шикарный выкуп моим родным за меня. Я и не ожидала подобной щедрости.

– В них помимо стандартных условий есть еще несколько. Для нас обоих этот брак – вынужденная мера. Через пять лет ты станешь свободной и обеспеченной женщиной. Я оплачу тебе махр: ты ни в чем не будешь нуждаться.

– Но почему?

– Потому что есть женщина, которую я люблю. Я не могу бросить своего ребенка. Не могу отправить тебя на аборт, понимаешь? Но и любить тебя не могу.

Я прикусила губу. Рот наполнился кровавым привкусом металла. Нет, я тоже не была влюблена в Аделя, ведь и не знала его по сути, но могла полюбить. Точно могла. Есть мужчины, от которых один теплый взгляд, и ты уже его. Навсегда.

– Есть еще одно условие, – голос Аделя стал глуше и жестче. – Наш ребенок. Если ты родишь девочку, то она останется с тобой, а если мальчика, то я заберу его. Пацану нужно мужское воспитание.

– Что?! Что ты хочешь?!

Я не верила своим ушам. Адель хочет, чтобы я отдала ему сына? Серьезно?!

– Это как? Это же… Это же бред! – выдохнула возмущенно.

– Нет, солнце, – Адель покачал головой очень уверенно. – Это мое решение, и ты подписала документы.

– Но суд… – он приложил палец к моим губам, обрывая на полуслове.

– Нельзя так говорить с мужем, Майя. Ты в этом вопросе ничего не решаешь. Ты мать. Я отец. Так всегда будет, и неважно, какого пола родится ребенок. Но сын будет жить со мной и моей новой женой, – Адель поднялся. – Отдыхай. Завтра ты летишь в хороший санаторий. Тебе беречься нужно.

Он ушел, а я осталась сидеть: замороженная, заторможенная, разбитая.

Любимая женщина

Новая жена

Отберу сына

Я не могла уложить это все в голове. Да, мы с Аделем не успели полюбить друг друга, да что там! Даже узнать! Но я думала, раз женится, значит, его сердце свободно. А как иначе?! Какая женщина будет ждать пять лет, пока мужчина принадлежит другой?! Но, очевидно, есть женщина, которая собиралась забрать моего мужа.

Видимо, это она жена, а я так, пародия. Солнце, которое его совсем не грело. Мое сердце свободно и могло полюбить мужа, но не теперь. Пусть не любит, пусть мы разведемся, но отдать сына… Никогда!

Я приложила руки к плоскому животу. Да, я не планировала становиться матерью так рано, но я женщина! Я не смогу так! Против природы отбирать детей у матери!

– Мальчик… – проговорила вслух. Девочка моему мужу нужна не так сильно. Неужели нужно молить Аллаха, чтобы послал мне дочь? Я даже сейчас разлуки не могла выдержать, а через пять лет это с мясом и кровью отдирать. Нет. Нет!

Утром Адель действительно посадил меня на самолет в сопровождении личного помощника. Мы летели в хороший спа-санаторий в Черногории. Все кругом были уверены, что отдыхали вместе – медовый месяц. Да, мой муж тоже отдыхал, только не со мной.

Адель Каримович Черкесов проводил этот месяц со своей любовницей. Любимой женщиной. Той, которая займет мое место через пять лет…

Глава 1

Два года женаты

Майя

– Спи мой маленький, – поцеловала сына и тихонько вышла из спальни. Карим пока не переехал в детскую, хотя в одиннадцать месяцев я отлучила его от груди.

Мне было сложно отделиться от него. Мне было страшно отдаляться от него. Я родила мальчика и каждый день боялась, что его отец решит сократить срок нашего брака и отнять у меня ребенка немедленно.

– Уложила? – в гостиной ждала Зара. Она переехала ко мне сразу после свадьбы: была помощницей по дому, иногда няней, близким и родным человеком. Самым-самым.

Год назад у дедушки открылась язва: мы лечили его, наняли профессиональную сиделку, но болезнь все равно победила его. Теперь мы с Зарой были друг для друга самыми близкими.

Мне достался в наследство наш небольшой дом, и я предлагала ей жить там: может, личную жизнь устроит – пятьдесят лет это ведь не так много. Но она захотела остаться со мной.

Зара единственная знала, какая моя незавидная доля. Только ей хватило смелости открыться. Она гладила меня по волосам и приговаривала: утро вечера мудренее.

– Есть пара часиков, – устроилась рядом в кресле. Зара включила сериал, а я взяла учебники на будущий год.

Я твердо решила осенью вернуться в университет. Карим вполне мог обходиться без меня полдня, а мне кровь из носу нужно получить образование. Во-первых, я никогда не хотела быть исключительно домохозяйкой. Во-вторых, мое будущее абсолютно неопределенно, а замужество в моем случае отягчающий фактор. Мне необходимо самой ковать свою судьбу. Первый шаг – вернуться к учебе.

Я пропустила не так много – академический год. Третий курс ходила и сдавала сессию уже с животом, потом пришлось писать заявление: я слишком нужна была новорожденному, он тоже стал мне необходим как воздух. Но если я планировала изменить планы своего мужа, то мне нужна база. Благо, время еще есть.

– Адель Каримович в курсе? – Зара кивнула на учебники.

– Вряд ли он будет против, – пожала плечами. Мы жили неплохо: как соседи и родственники. Адель очень бережно и уважительно ко мне относился: ни в чем не ограничивал, дарил подарки, радовался сыну. Конечно, он любил Карима, названного в честь его покойного отца, но мужчины и младенцы – вещи совместимые ограниченное количество времени.

Адель умилялся его улыбкам, радовался первым шагам и прорезавшимся зубкам (первому, остальные как данность), гордился, когда сын сказал первое «па». Это всего месяц назад случилось. Адель иногда гулял с Каримом, реже укладывал или кормил. Мой муж очень много работал и даже выходные обычно проводил вне дома.

Даже сейчас был в командировке. Не знаю уж, какой по счету. В понедельник должен вернуться.

Сегодня Кариму нездоровилось с утра – температурил, и я звонила мужу. Адель всегда четко инструктировал перед отъездом: он должен все знать о сыне и обо мне. Сейчас мы для него одно целое: если болел один, то второй легко мог присоединиться. Адель в этом плане был очень внимательным и заботливым.

Иногда я забывала, что мы муж и жена. Семья, да, но не одно целое, которым должны быть супруги. Условия нашего брака больше никогда не оговаривались, даже когда родился Карим. Не думаю, что Адель передумал, просто он четко и ясно изложил свою точку зрения, мотивации и дальнейшие планы – смысл повторяться?

– Майка, иди со мной сериал посмотри. Хватит сидеть над учебниками.

Я закатила глаза, но присела к Заре под бочок. Она в последнее время пристрастилась к турецким сериалам про любовь. Эмоциональные, красивые, но уж очень долгие – у меня лично терпения на них не хватало!

– Зара, – обняла ее, когда на особенно волнительном моменте та всплакнула, – почему ты так и не вышла замуж?

Она чуть отстранилась, посмотрела внимательно, по волосам погладила.

– Так бывает, Маюш, – вздохнула. – Я ведь была замужем.

– Правда? – распахнула глаза. Почему я не знала?! Зара большую часть жизни со мной, с десяти лет!

– Да, милая. Давно это было и недолго.

– Почему вы расстались?

Она грустно улыбнулась и сжала мою руку.

– Ребеночка не смогла родить ему. Мы два года пытались, по врачам бегали, потом мне поставили бесплодие. Семья моего мужа назвала меня пустоцветом и потребовала от Азата развестись со мной. Он так и сделал.

– Зара моя, – я крепко обняла ее. Она ведь красивая женщина, даже сейчас, в пятьдесят лет. Неужели больше никто не встретился, кто оценил бы ее: и внешнюю прелесть, и природную доброту?

– Потом твоя мама попросила с тобой посидеть и родителям помочь, пока они с твоим отцом в рейсах были. А после катастрофы… – прижала меня к себе сильнее. – Я не могла вас оставить, а потом ты стала моей доченькой. Большего мне и не нужно.

Мы заснули на диване в обнимку под турецкие страсти. Но меня выдернул из сна внутренний индикатор матери. Буквально за десять минут до того, как сын должен был проснуться.

В одиннадцать он требовал свою порцию жидкой каши из бутылочки, а если не получал вовремя, то включал настоящую сирену – до этого лучше не доводить.

Я тихонько зашла в спальню с бутылочкой: потрогала лобик – не горячий. Педиатр советовала профилактически поставить еще одну жаропонижающую свечку, чтобы ночь спал спокойно, но, пожалуй, воздержусь. Покормлю тихонько во сне, дай бог, проспит часиков до шести.

Карим с удовольствием и не просыпаясь выпил почти всю кашу. Я отправилась в душ: искупаюсь и спать. Сын у меня вставал рано, значит, и мне не выспаться.

Я вышла из ванной и погасила свет. Время подбиралось к полуночи, но летнее небо и большая рыжая луна создавали в спальне приятный интимный полумрак.

Я скинула белый мягкий халат и подошла к большому напольному зеркалу во весь рост. Возраст на моей стороне, поэтому беременность не оставила на теле некрасивых следов. Наоборот, грудь стала больше и сочнее, а изгиб бедер круче.

Я стянула с волос резинку, позволяя им светло-русой роскошью рассыпаться по плечам и укрыть спину. Волосы всегда были моим достоинством. Длинные, густые, блестящие.

Я красивая. Мне часто делали комплименты и пытались познакомиться. До замужества, естественно. Сейчас я особо нигде не бывала, только с Аделем к родне да на праздники в диаспоре или с ребенком в торговый центр. Даже в фитнес я не ходила, предпочитая бегать с утра по протоптанным дорожкам в нашем лесу и у реки.

Интересно, а она, женщина, которую так любит мой муж, какая она? Я не знала ни ее имени, ни внешних данных, ни нрава. Он полностью обособил эту часть жизни, чтобы она никак не пересекалась со мной. За это можно даже спасибо сказать, ведь Адель мог бы вести себя иначе: злее, жестче, с ненавистью к его порушенным планам. Я же буквально вся в его власти…

Пора мне возвращаться в жизнь и вспоминать, как это: общаться с людьми. Я даже всех студенческих подруг растеряла, и поговорить, кроме Зары и свекрови, не с кем. Ну ничего, с сентября восстановлюсь в ВШЭ, и люди, кроме семьи, появятся и в моем кругу.

– Майя? – услышала неожиданное. Я испуганно вздрогнула и резко обернулась. Муж вернулся.

– Адель? – ахнула и бросилась к кровати: схватила халат, прикрывая наготу. – Разве ты не в понедельник должен был вернуться?

– Карим приболел, – медленно проговорил, с неясным прищуром рассматривая меня. – Я волновался. Думал, ты уже спишь, хотел проведать сына тихонько.

– Я не сплю, – зачем-то сказала. – Карим температурил, но сейчас уже ничего.

Адель прошел вглубь спальни, склонился над кроваткой нашего сына, осторожно погладил по темным волосам и поцеловал в лобик. Карим пошел в породу Черкесовых, только глазки, как у меня, голубые. Единственное, что он взял от меня, мамы.

– Солнце, – Адель остановился рядом, посматривая на меня, все еще прикрывавшуюся халатом, – подготовишь хаммам? Устал, попариться хочу.

– Конечно. Хорошо.

Муж вышел, а я наконец оделась без лишних глаз. В его просьбе-приказе не было ничего удивительного. Адель минимум раз в неделю посещал хаммам, а я, как жена, обслуживала его: подготавливала комнаты, обмывала, натирала маслами и делала массаж.

Адель никогда меня не заставлял, а его приказы всегда были спокойны и выдержаны, просто мы все знали, что в его доме должно быть хорошо, мирно и душевно. Он приходил сюда расслабляться, а не воевать.

Я включила парогенераторы и принялась подготавливать помещение к приходу хозяина. Жарко в парной никогда не было, в сравнении с русской баней и финской сауной, естественно, но влажность запредельная, поднимавшаяся высоко под купол и стекавшая по мозаичным стенам.

Я выскочила из хаммама и сходила на кухню: подготовила чайник, приборы и сладости в комнате отдыха. Уже поздно, но Адель не против выпить горячего свежего чая после парной.

– Адель? – тихо позвала. Я уже переоделась в легкую короткую сорочку из хлопка и позвала мужа. Он отмокал и расслаблялся в большом круглом мозаичном бассейне с ароматной теплой водой. Аделю вообще нравилась восточная аутентичность. Нет, дом у нас современный, с дизайнерским ремонтом и итальянской мебелью, но эстетика Востока прослеживалась. Современного Востока.

Муж открыл глаза и поднялся. Я поспешно отвернулась и отправилась в хаммам. Я видела его нагим, но Адель всегда накидывал полотенце на бедра, чтобы не смущать меня. И в этот раз то…

Я повернулась на тихий скрип двери – мой муж был полностью обнажен. Устал, наверное. Забылся.

Он с закрытыми глазами наслаждался горячим густым паром. Я же готовила лежанку для массажа и расставляла масла, которые ему особо нравились. На мужа посматривала, что уж там: в темных модно постриженных волосах гулял беспорядок, сумасшедшие длинные ресницы закручивались кверху, а по верхнему веку шла темная раскосая полоска, словно подводка; полные губы сжаты задумчиво, а в трехдневной щетине запутались блестящие влажные капли. Глаз ниже не опускала – я же по факту все та же девственница, что и два года назад. Брак у нас фиктивный, и нас обоих это устраивало. Да, и меня тоже. Не хочу быть с мужчиной, который любит другую во всех смыслах.

– Адель… – тихо позвала, когда температура в хаммаме опустилась до тридцати пяти градусов. Идеально для неторопливого расслабляющего массажа.

Он лег на живот и заурчал как сытый кот, когда начала разбивать крепкую, смуглую, напряженную спину. Я обошла ягодицы и спустилась к мощным ногам: проработала каждую мышцу, смазывая ступни терпким маслом с ароматом нейроли. Заключительным аккордом был массаж головы: я зарылась пальцами в густую темную шевелюру, мягко надавливала, чуть тянула.

Я убрала руки и пошла за полотенцем, чтобы прикрыть причинные места мужа, но когда взяла его и обернулась – Адель уже сидел на лежанке и суженными темными глазами следил за мной.

– Подойди, солнце, – позвал негромко и гипнотически властно.

Адель часто меня так звал. Это не признак симпатии или нежности, просто я солнце. А, может, и не только я.

Я сделала два маленьких шага в его направлении и остановилась.

– Ближе, Майя, – чуть жестче.

Я подошла настолько близко, что оказалась между его бедер, касаясь ногами распаренной кожи. Температура в хаммаме опускалась, но в воздухе разливалось что-то покрепче и погорячее.

– Тебя учили, как правильно встречать мужа, солнце? – неожиданно шепнул. Я отрицательно покачала головой. Не понимаю… – Я научу, – и потянул бретельки влажной сорочки, возмутительно облепившей мое тело, вниз.

– У нас же фиктивный брак…

Глава 2

Два года женаты

Адель

Я вышел из душа, набрасывая на плечи свежую рубашку. У меня самолет через три часа. Майя вчера вечером звонила, говорила, что Карим с высокой температурой, даже врача вызывали. Пришлось менять билеты и вылетать срочно. Я и так последние месяцы постоянно в разъездах и командировках: сын растет практически без меня. Не дело это. Я его отец и очень люблю своего мальчика, но бизнес усиленно выходит за привычные рамки, открываются новые горизонты, много работы и выгодных контрактов. Я ведь не только для себя создаю успешную корпорацию, но и для семьи. Сына! Будет, что оставить после себя.

– Адель… – Каролина подошла со спины и прижалась ко мне обнаженным телом. Она была моим коммерческим директором и сопровождала во всех поездках, ходила на мероприятия как моя неизменная спутница, была моей горячей любовницей и очень ждала, когда станет женой официально. – Тебе обязательно вот так срываться? Какие выходные в Вене пропадают… – соблазнительно потерлась о мою спину пышной грудью.

– Карим приболел. Я нужен дома, – произнес, застегивая рубашку.

– Что, – Каролина отступила, чтобы видеть мое лицо, ну и чтобы я в отражении видел ее великолепное тело, – девчуля не справляется? – ехидно приподняла бровь. Я не ответил, только послал ей красноречивый взгляд.

Понимаю, что любить Майю поводов у Каролины мало, но все-таки эта девочка моя жена. Не нужно пытаться ее принизить.

– Позвони на ресепшен, пусть подготовят машину до аэропорта, – повернулся и застегнул ремень.

Каролина недовольно вздохнула, но выполнила просьбу.

– У нас с австрийцами договор не подписан, господин Черкесов. Тебе не стоит улетать, – пыталась задержать меня всеми правдами и неправдами.

За минувшие два года наши отношения практически не изменились, не считая кольца на моем пальце. Мы работали вместе, проводили досуг вместе, спали вместе. Каро грех жаловаться, я старался выполнить все данные ей обещания.

– Я тебе доверяю. Подпишите все с юристами и мне в Москву привезите договор.

– Доверяешь? – неожиданно хрипло и надломленно. – А что же ты спишь со мной только в презервативах, м? Раньше мои таблетки тебя не смущали, а после женитьбы…

Я смотрел на нее ровно и строго – этот вопрос мы уже обсуждали. Не нужно пытаться разжалобить меня или вывести на эмоции. Когда я объяснил Каролине расклады с моей женитьбой, случился фееричный скандал. Она крушила все вокруг, посылала меня нахер и грозилась уйти навсегда. Но… Осталась со мной, согласилась ждать, продолжала любить. Но предохранение я полностью взял в свои руки: еще одного случайного или не случайного залета мне категорически не нужно.

– Ладно, – дернула плечом, – не бери в голову, – села на кровать, едва прикрываясь тонким покрывалом. – С мальчиком, надеюсь, ничего серьезного?

– Вроде бы нет, но нужно проконтролировать.

– Тебе?! Малыша?!

Каролина без энтузиазма восприняла факт, что сына я заберу, когда мы с женой разведемся. Но она прекрасно знала, что это не тема для обсуждения.

– Моего сына, – напомнил сухо и подошел к постели. – Ревнуешь к ребенку?

– Нет, к его матери.

– Она тоже ребенок.

– Который умеет вовремя и перед нужным мужчиной раздвинуть ноги, – едко вставила.

– Каро, – прихватил у корней светлых волос, – мы не обсуждаем мою жену. Она вообще ни при чем.

– Ненавижу, когда ты зовешь ее женой… – Каролина буквально клацнула зубами и схватила меня за член через брюки. Массировать начала, глазами огненно сверкать. В паху сладко потянуло. Хочу ее. – Если узнаю, что спишь с ней, – расстегнула болты и достала привставший ствол, – откушу, понял? – и опустила голову, идеально беря в рот.

Домой я приехал поздно. Думал, все уже спят: слишком темно и тихо. Я поднялся в спальню к жене: хотел сына поцеловать, убедиться, что с ним все хорошо. Жаль, что мы мало времени проводили вместе, но я мужчина, и сейчас с детьми мне скучновато, вот подрастет, будем играть в футбол, в спорт отдам, плавать научу, математика и информатика тоже с меня. У моих детей будет все самое лучшее!

Я тихо приоткрыл дверь в спальню Майи: пора бы ей уже отселить от себя Карима, не нужно женщине, пусть это и мать, влиять на пацана – должен расти мужчина.

В комнате было темно, но уличного света хватало, чтобы разглядеть стройную фигуру в облаке волос у большого зеркала. Сразу на ум пришел диалог с Каролиной.

Майя – ребенок.

Нет, это не так. Далеко не так. Уже не так. Сочная крепкая стоячая грудь, задница-орех, тонкий стан и поразительно для такой комплекции крутой изгиб бедер. Девочка становится женщиной.

Честно, все эти два года я жену не воспринимал как сексуальный объект: скорее, родственница или младшая сестра. Дома она всегда ходила в простой удобной одежде, а когда ездили к родне или на праздники в диаспоре, то выглядела скромно.

Нет, не в плане дешево: женщина рядом со мной не будет ходить в обносках, но целомудренно и максимально с закрытыми участками тела, как и положено молодой и верной жене. Она не должна демонстрировать и продавать свою красоту, а ведь было что…

Я обещал Каролине, что не прикоснусь к жене даже пальцем, но я никогда не собирался держать слово в этом отношении. Каро – моя любимая женщина, я много раз доказывал ей это: верен душой, позволяю располагать моими финансами, даю волю в моем бизнесе. Со мной она стала очень обеспеченной женщиной, с хорошим доходом, квартирой в центре Москвы и люксовой машиной. В деньгах, подарках, внимании никогда не отказывал.

Но Майя – моя жена. Она молодая здоровая женщина, родившая ребенка. Она не может на протяжении действия нашего договора жить девственницей. Это глупо и вредно для здоровья.

Естественно, я не рассматривал любовника: эта девушка принадлежит мне и моему сыну. Это вопрос даже не ревности, а элементарной брезгливости и чистоплотности. У нее будет мужчина, который научит ее качественно заниматься сексом, получать и дарить удовольствие. Это я. Ее муж. Ну а Каролине об этом знать не обязательно. Эти женщины живут в разных вселенных.

– Подготовь хаммам, – произнес спокойно. Правда, турецкая баня сегодня волновала меня меньше всего, хотя перелет был утомительным.

Я из-под ресниц, отмокая в мелком бассейне, следил за суетой жены. Она тоже посматривала на меня, думая, что не замечаю. Молодая здоровая женщина: ей охота хорошо потрахаться; мне тоже. Это банальные инстинкты, от них никуда не деться.

– Подойди, солнце.

Майя была напугана, дышала прерывисто, нервно ломала пальцы, но подчинялась: с опаской, но шла на мой мягкий приказ. Пока мягкий. Я не люблю грубости с женщинами, только если вынужденно и в качестве воспитания. Майя всегда была беспроблемной, ну а Каролина получала по заднице время от времени.

– У нас фиктивный брак… – на одном дыхании, пытаясь прикрыть наготу изящными тонкими руками.

– Фиктивный, – согласно кивнул, неторопливо лаская плоский живот, спускаясь к гладкому лобку. Я любил, когда внизу у женщины нежно и гладенько. – Но это не про секс, жена. Это про глубинные чувства. А сейчас, – за бедра притянул к себе, – поцелуй мужа.

Майя хлопала глазами и не знала, как себя вести, и я помог ей: привлек к себе, чтобы села мне на колени, сдержался от вспышки нетерпения, когда головка коснулась нежного бедра, надавил на затылок – пусть целует меня. Несмело, робко, сладко. Я сам углубил поцелуй, агрессивно впиваясь в девичий рот. Сначала мял груди и пощипывал острые соски, затем спустился вниз, заставил развести ножки и дать доступ к нижним губам. Мягким, влагой и соками пропитанным.

– Открой рот, – шепнул и мазнул по розовым губам прозрачной смазкой. Майя распахнула светлые глаза: взгляд шальной, опьяненный, путанный. – Это ты, солнце, – протолкнулся внутрь, – пососи их.

Она как завороженная работала языком, а у меня в горле дикая засуха: тоже хочу попробовать ее, во всех местах.

Я перекинул стройную ногу, чтобы жена оказалась ко мне лицом: член давно наготове, осталось только войти. Я властно прижал Майю к себе и безошибочно двинул бедрами, направляя головку внутрь.

– Ах… – вздрогнула и сжалась. Узенькая и горячая. Я тоже застонал, толкаясь вперед. В хаммаме стало прохладно, но наши тела блестели от напряжения. Майя совсем неопытная, и вряд ли умеет управлять своим телом и приближать оргазм, а вот мой уже на острие атаки.

Я легко снял жену с напряженного ствола и перевернул так, чтобы иметь ее сзади. О защите мы сегодня еще поговорим, а пока нам обоим нужно кончить.

Я сжал покрепче ягодицы и навалился на жену сверху, тараня мягкие складки и массируя головкой клитор. Майя застонала и принялась активно подмахивать. Это хорошо, не фригидная и не зажатая.

– Хорошо, солнце? – спросил рвано, когда вся сжалась, оргазмируя. Я переместил головку к ягодицам и чуть надавил, скользя между ними. Нет, в это место брать мою маленькую жену рано, но кончить сюда безопасно. Никаких детей. – Мне хорошо, Майя, – измазал подтянутые розовые ягодицы спермой. Шлепнуть бы по ним хорошенько, но мне не хотелось делать ей больно. Позже, все будет позже. Я научу ее играть.

– Ты, наверное, хочешь объяснений? – спросил через полчаса, после того, как мы молча обмылись. Я отнес жену в свою спальню: нам нужно поговорить и обсудить новые условия нашего фиктивного брака.

– Ты дашь мне их? – обронила тихо. Майя смотрела в потолок, а я, подперев голову, изучал ее.

– Ты полностью восстановилась после родов, Майя, теперь мы будем жить активной половой жизнью.

– А как же…

– Это нужно для твоего здоровья, – прервал ее.

– И все?

– И для нашего взаимного удовольствия, – улыбнулся, кончиками пальцев подразнивая пики сосков.

– А… А она? – неожиданно спросила.

– Она тебя не касается, ясно? – предупредил со сталью в голосе. Обе мои женщины не будут устраивать склок и истерик. Я хочу отдыхать в их объятиях, а не слушать кошачьи концерты и бабье стенание.

– Может, тогда мне тоже найти любовника? – предложила дерзко.

– Солнце, нельзя так говорить с мужем, – обхватил грудь. Больно. Женщины любят проверять границы дозволенного и раздвигать при малейшей слабости. Майя должна уяснить точно, что ее рамки очерчивал исключительно я.

– А мужу можно…

– У тебя дерзкий язычок, Майя.

Я поднялся и несколько раз передернул. Пора познакомить жену с оральными ласками.

– Я покажу, какое должно быть ему применение, – и поманил ее пальцем. Она села в кровати и во все глаза рассматривала, как я надрачивал член.

– Попробуй, – положил ее руку на корень. Майя медлила, поэтому я помог. – А теперь открой рот, – погладил возбужденной головкой нижнюю губу. Жена пропустила меня внутрь, и я осторожно толкнулся вперед. – Языком уздечку погладь, теперь головку обведи, – давал указания. – Втяни в себя и активно соси.

Голова закружилась от приятных ощущений. Майя вполне могла стать отличницей в этой науке.

– Расслабь горло, – велел и толкнулся на всю длину. Она уперлась ладонями в мои бедра и захрипела. Я дал ей подышать и справиться со спазмом. Это всего лишь дело привычки. Научиться.

– Солнце, завтра мы поедем к хорошему гинекологу, и тебе поставят спираль.

Майя – девочка не подлая и предсказуемая, ей я больше доверял в плане контрацепции. Да и глупо предохраняться презервативами с женой.

– Второе: детская Карима готова, переселяй его. Вас пора сепарировать друг от друга.

– Но…

Раз готова к диалогу, значит, оклемалась после глубокой глотки.

– М-м-м… – с удовольствием обучал жену искусству страсти. Когда я с ней закончу, то в мир выйдет прекрасная опыт\ная женщина. Надеюсь, Майя поймет и примет все прелести свободы, и наш развод пройдет мирно…

Глава 3

Пять лет в браке, наше время

Майя

Музыка, смех, веселье. Я хлопала в ладоши, с улыбкой наблюдая за татарской удалой пляской. Мой муж с братом и племянником задорно танцевали в центре зала роскошного ресторана.

Сегодня старший сын Давида отмечал восемнадцатилетие. Был большой праздник, собралось много гостей, самые влиятельные люди диаспоры. Это раньше Камиль был ребенком и мог праздновать как угодно, теперь он вошел в фазу молодого мужчины: от него будут многого ждать и возлагать надежды, как на наследника, возможно, будущего главы диаспоры.

После смерти Адама Данияровича Загитова эта должность слишком плавающая, и я слышала от Аделя, что многие из старейшин посматривали в сторону старшего Черкесова: хваткий, сильный, при связях и влиянии. Я не знала, как сам Давид оценивал свои возможности, но слышала от свекрови, что это будет большая честь для семьи в целом, а ее старший сын достоин этого больше остальных.

– Майя, – ко мне спешно подошла Эльвира Сабировна, – что ты стоишь?! Знаешь же, что хозяйки на празднике нет! Я одна не справляюсь!

Когда-то я ошибочно приняла приветливый прием свекрови в семью за симпатию, но теперь знала, что у нее перманентное недовольство невестками. Просто когда мы с Аделем поженились, Эльвира Сабировна была занята семьей Давида. Очень уж не любила Лоту. Теперь той не стало, и она взялась за нас с Лейсан, женой Амира. Хорошо еще, что свекровь больше других сыновей любила Давида. Нам не так сильно доставалось.

– Эльвира Сабировна, вы прекрасно все организовали, даже официанты не успевают за вашими пожеланиями, – улыбнулась, рассматривая, как носятся ребята. Свекровь слишком многого от них требовала: то подавать десерт, то притормозить, потому что мужчины пляску начали, и нужно срочно отыгрывать назад.

Свекровь фыркнула и поджала губы.

– Как же у меня сердце болит за Давида, – приложила платочек к глазам. – Видный и зрелый мужчина, и так долго траур по жене держит. Так и вся жизнь пройдет, – повернулась ко мне.

Я только неопределенно кивнула. Что тут скажешь? Это решение Давида, и не нам его обсуждать. Он и сейчас стоял в кругу и хлопал сыну и братьям, но сам бесшабашного веселья не демонстрировал. Он часто улыбался, но его улыбка давно не доходила до глаз.

– Я ему столько невест сосватать пыталась, а он ни в какую! – жаловалась свекровь.

– Думаю, если Давид решит жениться, то сам выберет достойную женщину, – очень дипломатично ответила.

– Ха! – неприятно хохотнула. – Знаю я, каких они находят, угу-угу, – и на меня посмотрела надменно. – Адель вот приводил мне невестку до тебя, буквально за месяц.

Я стиснула ножку бокала с облепиховым морсом: неужели ее? Вроде бы свыклась с мыслью, что у моего мужа есть другая женщина, давно и прочно обосновавшаяся в его сердце, но так стыдно слышать об этом от посторонних. От свекрови точно не очень приятно.

– Такая фифа! – продолжала Эльвира Сабировна. – Наглая и дерзкая. Не из наших! Никогда бы не приняла русскую, тем более настолько деловую. Женщина должна быть женщиной! – сокрушалась она.

Я не знала, что ответить, да и не пришлось: к нам шли Адель с Амиром. Я смотрела только на мужа: ворот рубашки свободно распахнут, черные волосы взлохмачены, под губой испарина, а в глазах веселье.

– Мама, – Адель протянул руку матери, приглашая на танец, отдавая сыновий долг.

– Меня старший должен был пригласить, – недовольно ответила, высматривая в зале Давида. Адель закатил глаза и повел ее в круг.

– Майя, – Амир пригласил меня. Его жена на последней неделе беременности и сейчас лежала на сохранении в роддоме.

У нас с младшим Черкесовым всегда были теплые дружеские отношения. Он относился ко мне как к младшей сестре, поэтому я с удовольствием приняла приглашение.

Моими явными достоинствами всегда были роскошные русые волосы и умение грациозно двигаться. Сегодня я надела золотое платье со свободной струящийся юбкой, изящно и красиво, но достаточно целомудренно, чтобы у старейшин не возникало вопросов.

Сначала мы танцевали парами, менялись партнерами и поддерживали темп, но музыка ускорялась, и один за одним круг начал редеть. Я обожала танцевать, отдаваться музыке, уходить за ней, не оглядываясь. Так и сейчас: я осталась одна, подбадриваемая одобрительным свистом и аплодисментами. Я знала, что сейчас очень красива и притягательна, но…

Музыка оборвалась, и я в последний раз тряхнула густыми волосами, затем попыталась в толпе гостей взглядом найти Аделя. Он стоял далеко, хмурился и говорил по телефону. На меня не смотрел. Я тоже отвернулась и подала руку деверю, который повел меня к столу и подал стакан воды. Я выпила с жадностью.

– Готов стать папочкой? – улыбнулась Амиру. Из трех братьев он единственный балагур и весельчак. Да и внешне не так похож на старших: светлее и больше с фигурой пловца, нежели борца.

– Да ссыкотно что-то. Вроде четверо племянников, а своего как-то боюсь, – пожал плечами.

– Это не страшно, я проверяла. Главное, будь рядом с женой. Поддержка очень важна.

– У нас няня, и мать Лейсан собралась на время переехать.

– Это не то… – шепнула. – Ей нужна именно твоя поддержка.

У меня не было опоры в виде любящего мужа, который говорил бы, что я красивая, несмотря на лишний вес, мешки под глазами и отрыжку на майке. Но у меня была Зара, она очень мне помогала. Очень. Правда, у меня вся жизнь впереди: возможно, еще появится такой человек, когда-нибудь…

– Поехали домой, – минут через пятнадцать Адель сам нашел меня и, взяв за руку, повел прощаться с именинником, родителями, важными гостями.

– Мы рано ушли, – заметила уже в машине. – Что-то случилось?

– Нет, – муж влился в поток, – мне показалось, что ты устала, – повернулся ко мне. – Мама не сильно тебя прессовала?

Я вспомнила наш разговор с его матерью о его же невесте. Да, сломала я им планы на достаточно продолжительный срок. Даже не знаю, может, виноватой себя чувствовать начать? Или кто виноват? Я этого не хотела. Адель вроде бы тоже. Случай? Да, наверное так. Но скоро все закончится. Через полгода Кариму пять лет. Мне сложно определить эмоции относительно неминуемого расставания с мужем, но сын… Это угнетало.

Ни разу за пять лет замужества мы не озвучивали вслух условия, которые поставил Адель в нашу брачную ночь, но я успела изучить его: он никогда не отступал и слов на ветер не бросал. Возможно, если бы полюбил меня, а так… Нас друг с другом держал только сын и его нежный возраст, и я больше всего боялась, что его будет растить другая женщина. Зачем? Ну пусть она родит ему их ребенка! От любимой женщины дитя желаннней. Ведь так?

– Нет, все нормально, – рассеянно ответила, отворачиваясь к окну. – Твоя мама за Давида переживает сильно.

– Ясно, – бросил, глядя исключительно на дорогу. – Даву она достала повторной женитьбой. – Солнце … – повернулся ко мне, сказать что-то хотел, но его телефон завибрировал на подстанции.

Адель резко сорвал его, но я успела увидеть абонента «Каролина». Это она. Слишком часто это имя всплывало в нашей жизни. Адель неизменно отвечал на ее звонки, в любой ситуации.

– Слушаю? – отрывистое. – Хорошо. Я буду, – отбил вызов и ко мне повернулся. – Мне отъехать нужно. Буду поздно.

– Ясно, – ответила максимально равнодушно. Вопросов не задавала, сцен не устраивала. У нас же фиктивный брак: с умопомрачительным сексом, но без глубинных чувств. Вероятно, эмоции для сердца и души он добирал на стороне. Да и судя по резкой характеристике моей свекрови, эта Каролина не цветочек. Явно мой муж предпочитал самодостаточных стерв. Я не такая, да и никогда не хотела быть такой. Мне завтра двадцать шесть, вся жизнь впереди: Адель точно не последний мой мужчина. Мы просто две случайности в жизни друг друга, которые умудрились неплохо прожить целых пять лет.

– Приехали, – зарулил к нашей подъездной дорожке. Вся семья Черкесовых жила в Серебряном бору, но максимально удаленно. Ну, насколько это в принципе возможно.

– Наши не спят, – кивнула на окна детской. Карима стало совсем непросто уложить на ночь. – Пойду, – схватилась за ручку двери. Как-то неловко отпускать мужа к любовнице. Это если официально. А так даже не знаю, у кого из нас более главенствующее положение. Я жена, а она в его сердце.

– Майя, – Адель накрыл мою руку, удерживая, – поцелуй за меня сына, – и потянулся к моим губам. Это не был долгий поцелуй, но собственнический и властный. Иногда я Аделя совсем не понимала.

На улице было прохладно: вроде бы апрель пришел, а ночью воздух по-зимнему ледяной, даже почки с трудом пробивались на редких плодовых деревьях возле дома. Зато маленькие голубые ели и лиственницы радовали.

Мне нравился наш дом: уютный и нежный; летом как глоток свежего воздуха, а зимой как теплое пушистое одеяло в снеговой шапке. Построен в стиле прованского шале: в золотом багрянце осени прекрасен, новогодняя сказка изумительна, простор, зелень, сладкий запах цветов с розовых клумб, а в июне у нас цвела черешня, потом крупные абрикосы… Это место стало по-настоящему родным.

Дом строился Аделем. Без меня. Мы переехали в него через два месяца после свадьбы. Шале было полностью облагорожено и отдекорировано. Только с детской и моей спальней пришлось повозиться: видимо, Адель не планировал так быстро становиться отцом, ну и спать с женой раздельно.

Я в дом привнесла только какие-то мелочи: в столовой у нас общие снимки с сыном и родней, напольные вазы с роскошными сухоцветами и золотыми колосьями, шторы и приятные мелочи из поездок. Обычно мы путешествовали втроем: я, Карим и Зара – море, горы, воздух. Адель всегда присоединялся, но ненадолго, пара-тройка дней. Слишком занят.

Я не хотела думать, насколько часто он брал в командировки свою женщину. Как часто ездил с ней отдыхать. Ночи, когда приходил поздно, всегда были с ней? Я могла только предполагать.

Я попросила и одновременно выдвинула всего лишь одно условие мужу, когда наш брак был официально консумирован: не приходить ко мне ночью после этой женщины. Это слишком унизительно, а я и так достаточно унижена. Конечно же, я считала, что ночи врозь – признак их близости. Первое время я даже считала: между мной и этой Каролиной образовался даже некий паритет. Адель как истинный мусульманин старался не обижать обеих своих «жен».

Я вошла в дом, в гардеробной на первом этаже скинула верхнюю одежду и, вымыв руки, поднялась в детскую.

– А кто это у нас не спит?

– Мама плисла! – Карим тут же вскочил, даже планшет с мультиками бросил. Адель, когда видел, что иногда я (и Зара тоже) укладывала сына на ночной сон с гаджетами, высказывал недовольство. Он никогда не кричал и не истерил, но умел несколькими точными фразами донести мысль: твердую как сталь и острую как нож.

Никаких гаджетов, солнце

Я тоже была против телефонов и айпадов в раннем возрасте, но иногда у Карима настолько капризное настроение, что иначе никак. Я не волшебница и тоже уставала, а Адель ни разу еще не укладывал сына в одиночку. Если он был дома около девяти, то сидел в детской и смотрел на нас: если Карим под сказку легко засыпал, то довольно кивал и улыбался одобрительно, а если истерил… Адель уходил из детской и ждал меня на разговор. Он считал, что либо с Каримом что-то не так, либо я где-то и чего-то ему не додавала.

О, Аллах, и этот мужчина собирался забрать сына на воспитание! Кто, интересно, заботиться о нашем ребенке будет? Каролина? А оно ей надо? Или няня? Тогда смысл?!

Нет, Адель не плохой отец: он обеспечивал нас материально сверх всякой меры, ни в чем не отказывал. Карима любил и баловал, играл с ним, если время было, плавать учил – тоже когда время было, гулял на воздухе… да, тоже если не занят работой. Конечно, меня злила эта «занятость» и минимальное внимание семье. Ладно я, но сын!

Естественно, ревнивая женщина во мне предполагала, что его время принадлежит той женщине. Но за пять лет мой муж очень поднялся по лестнице богатых и успешных – такого не бывает с ленивыми и порочными сластолюбцами. Работал Адель действительно много.

– Маленький, – поцеловала сына в щечку, – давай почитаю тебе, м?

– Не хоцю, – протянул недовольно. Карим вполне хорошо говорил уже, но с шипящими и буквой «р» пока трудности.

– Давай тогда расскажу интересную историю.

Сын задумался, но через несколько секунд кивнул и позволил Заре забрать планшет.

Я на ходу придумывала сказку, устроившись в ногах сына и разминая маленькие ступни. Ему было и щекотно, и приятно.

Карим уснул, и я осторожно соскользнула с кровати. Свет погасила, но звездный ночник оставила. Было очень тяжело приучить Карима спать в детской и не бегать ко мне в спальню от каждого шороха. Спит мой мальчик очень беспокойно. Ночник стал частичным решением.

Адель, естественно, был недоволен: пацан и девчачьи страхи! Но когда Карим пару раз прибегал, заставая в пикантных моментах со своим отцом – тот смирился. Понял, что его голая задница более травмирующая вещь, чем ночной свет.

– Где Адель Каримович? – спросила Зара, когда я вышла из детской. Она ждала меня на этаже.

Я бросила на нее долгий красноречивый взгляд. Зара погладила меня по руке. Моя любимая тетя, почти мама жалела и переживала за меня. Она уважала хозяина этого дома, но испытывала материнскую обиду за меня. В каком-то смысле Адель честнее любого другого изменника: он сразу обозначил правила – никаких глубинных чувств ко мне, любовь у него с НЕЙ.

– Все хорошо, – отмахнулась я. Жалеть меня не требовалось. Я давно пережила все страсти по мужу: влюбленность, ревность, обида, злость. Когда он чувственно ворвался в мою спальню, взял мое тело, приучил к ласкам… Конечно, я поплыла. Я была околдована, очарована, загипнотизирована. Я хотела любви. Его любви! Мне казалось, раз он захотел меня, то и выбрал меня. Тогда я еще не знала, что у мужчин интим и чувства не всегда ходят рядом.

Адель жестко и грубо оборвал мои нежные попытки подарить ему любовь и открыть сердце. Только секс. Только страсть. Только желания плоти. Никаких лишних эмоций.

Я поняла и приняла. Больше никогда не открывала свое сердце и не показывала чувств, пока они не выдохлись, как открытая бутылка вина. Вроде состав тот же, а букет не тот и во рту кислит.

Теперь для меня Адель исключительно отец Карима, сожитель, любовник. Иногда интересный собеседник, иногда молчаливый наблюдатель. Он был кем угодно, только не моим мужчиной. Мы не были вместе. Мы не были едины. Мы не были… любимыми.

Я доучилась. Адель не был против. Он вообще готовил меня отпустить в мир других мужчин роскошной женщиной. Да-да, именно так. Так мне и сказал однажды. Давно, в самом начале моего сексуального раскрепощения.

Я ждала этого с подвешенным над головой дамокловым мечом. Через полгода Кариму пять. Через шесть месяцев мы с Аделем разведемся. Он заберет у меня сына, почему-то в этом я не сомневалась.

Только Адель не учел одного: он сделал из меня женщину. Я уже не та девочка, которую можно принудить и заставить подписать документы. Я буду бороться!

Первым делом выйду на работу. У меня есть диплом Высшей школы экономики. Правда, нет опыта работы экономистом-аналитиком, но последний год я работала внештатным бухгалтером в банке: вела бухгалтерский учет индивидуальных предпринимателей. Платили мало, но я не ради денег – опыт. Опыт наше все. На завтра у меня назначено три собеседования! Карим уже прекрасно ходил в садик, поэтому я вполне могла работать полный день.

Завтра у меня день рождения, буду надеяться, что это хороший знак и меня возьмут. Одно из предложений очень выгодное: большая корпорация с возможностью карьерного роста. Если я собиралась воевать за сына с ресурсным во всех отношениях мужем, то мне нужно крепко встать на ноги.

Адель по договору должен мне богатый махр, но, думаю, пункт станет ничтожным, если я начну артачиться. Ничего, у меня есть дом – наследство от деда. В средствах меня муж не стеснял, и я старалась откладывать максимально. Голодать не будем точно. Работу найду, и ни один суд не отберет у меня сына! А судиться я буду!

Я не могла заснуть и решила заварить чай, посидеть на кухне. Было уже двенадцать, когда фары разрезали мое ночное одиночество. Хозяин вернулся. Адель Каримович. Да, этому мужчине можно только позавидовать. Правда, он не из хвастливых, и маску примерного семьянина не снимал никогда.

Я вышла в коридор, встретить хотела, про планы на завтра рассказать. Мне двадцать шесть, дата не круглая, поэтому день рождения я просто выкинула из головы. А вот про собеседования лучше сообщить. Адель сюрпризов не любил и привык, что я всегда доступна для него.

– Ладно. Хорошо, – услышала его голос. По телефону говорит? – И я тебя…

Я сглотнула горькую слюну.

И я тебя люблю…

Ее любит…

– Майя, – выглядел смущенным и недовольным, – почему ты не спишь?

Глава 4

Адель

Я высадил жену и рванул в центр города. Каролина сегодня звонила полвечера. Она срочно летала в Стамбул по моей просьбе и, вернувшись, ждала меня к себе. Вопрос действительно важный.

– Привет, – открыла дверь и обняла меня за шею, подставляя для поцелуя пухлые губы. – Я соскучилась, – хаотично провела ладонями по моим плечам и впустила в квартиру. – А ты?

Она жила в роскошных апартаментах на Малой Бронной. Подарок от меня. Хоть какая-то компенсация за мой скоропалительный брак, ну и финансовая подушка – Каролина ждала меня, и ей нужна уверенность.

– Я тоже, – скинул пиджак и упал в кресло. Каро разлила по бокалам сухое белое и один подала мне. Я только промочил губы, за рулем сегодня.

– Как прошел день рождения племянника? – устроилась у меня на коленях.

Я улыбнулся. Вспомнил, как отплясывали с Амиром и Камилем. Раньше мы, три брата, устраивали удалую пляску, а сейчас Давид только смотрел и скупо улыбался. Я понимал его скорбь, но все равно переживал. У них с покойной женой были мега сложные и запутанные отношения, но ее потеря ударила по нему так, как никто не ожидал. По десятибалльной шкале разрушений – одиннадцать. Давид никому не плакался и не демонстрировал нарочитую скорбь, но мы братья и понимали друг друга.

– Хорошо, – ответил я. – Весело было.

Еще один танец зарябил в глазах. Майя сегодня танцевала, как воплощенный огонь. Страстная, горячая, манящая. Я вырастил великолепную женщину.

– Я хотела бы быть там с тобой… – удрученно вздохнула Каролина и залпом выпила вино в бокале. – Я устала ждать, Адель. Хочу, чтобы мы наконец были вместе.

– А мы не вместе? – сухо поинтересовался.

Я давал ей максимум возможного внимания в нашей ситуации. Поделил между ней и семьей, а с учетом нашей совместной работы, обделенными как раз-таки были именно моя законная жена и мой сын.

– Это не то, Адель! И ты прекрасно это понимаешь! – Она вскочила с моих колен, нервно заправила за ухо короткие светлые волосы. Каролина изменила прическу: выглядела очень стильно, тем более, длинноволосая женщина у меня уже была. – Я хочу, чтобы ты ко мне домой возвращался вечерами! Со мной засыпал и просыпался! Я устала, любимый, – рухнула прямо передо мной и обхватила колени. – Когда ты подашь на развод?

– Когда Кариму исполнится пять, не раньше.

– Осталось всего полгода, можно начинать процесс, – потерлась щекой о мое колено. – Вдруг твоя девчуля упрямиться начнет, и вас не разведут быстро.

– Каро, – погладил светлые волосы, – это не только юридический вопрос. В нашей культуре детей нельзя отнимать у матери раньше семи лет. Пять лет – это тоже большой риск.

– Ну знаешь! – вскинула голову. – Еще два года я ждать не буду! И вообще, – посмотрела на меня темно-серыми глазами, – зачем в принципе забирать ребенка, Адель? Объективно с ним всегда девчуля сидит. Ты кому его передашь, м?

Я резко обхватил острый подбородок и предупреждающе сжал.

– Каро, мой сын для меня дороже всего. Ты приняла это. Если сейчас у тебя появились с этим проблемы, говори.

– Нет, – замотала головой, – но у нас тоже будут дети, не обязательно…

– Каро! – оборвал ее. На чаше весов моя плоть и кровь будет всегда выше, чем даже самая шикарная писечка. Если Каролину перестали устраивать мои расклады, значит, нам не по пути.

Когда я был свободен и хотел жениться на ней – это одна история. Когда меня схватили за яйца и потребовали взять обязательства за бездумный трах, я дал Каролине слово, что через пять лет мы поженимся. Что она не зря ждет. Тогда во мне говорил влюбленный мужчина.

Сейчас я смотрел на свою жизнь рационально и прагматично. Если уж быть до конца откровенным, я охуенно устроился: две абсолютно разные женщины радовали, ублажали, скрашивали мою жизнь. Каролина – прекрасный специалист, интересный собеседник, страстная любовница. Майя – мать моего сына, хозяйка в моем доме, пылкая и искренняя в постели. Она абсолютно другая. Они с Каролиной как Инь и Янь. Они стали нужны мне обе. Это был бы идеальный расклад, но я не зря специалист в точных науках: лучшее всегда враг хорошего, а на двух стульях не усидеть. Я ведь дал слово Каролине, и я привык держать его.

– И еще, – теперь я поднялся и подошел к высоким окнам, – перестань называть Майю девчулей. Мне это не нравится. Я говорил уже.

– Недостаточно жестко говорил, любимый, – Каролина поднялась и, зацепив со стола брендовый красный пакет, подошла ко мне. – Держи, поздравляй дев… – споткнулась о мой взгляд. – Майю.

Каролину буквально трясло, когда я или кто-то в моем окружении произносил слово «жена» относительно, блядь, моей жены! Даже моя секретарша, однажды став свидетелем бурной истерики, о звонках Майи предупреждала, как о «вам звонят из дома».

Самое интересное, что мою законную супругу совершенно не волновала любовница. Я не оправдывался и не скрывался, не приходил домой, стыдливо пряча глаза, но старался максимально оградить Майю от этой части моей жизни: от жены зависела атмосфера в доме, здоровье, настроение и воспитание моего сына, мой комфорт – да, это тоже. Мы, черт возьми, хорошо ужились. Может, между нами не было большого чувства, но было много маленьких и точно не менее важных.

– Спасибо, – взял пакет и притянул к себе Каролину. – Ты меня спасла, – коротко поцеловал в губы.

Я поздно вспомнил о дне рождения жены: подарок выбрал, но слетать и купить уже не было возможности. Слишком много встреч пришлось бы переносить, да и праздник племянника не хотелось пропускать.

Каролина слетала в Стамбул и купила в ювелирном бутике то, что я присмотрел для Майи. Она любила такие украшения: изысканные, но не вычурные и кричащие.

– Так отблагодари меня, любимый… – потянулась к паху и взвесила в ладони член. – Не каждая женщина сделает то, о чем просил ты. Гордость – штука сложная.

Каролина поднесла руку к моему лицу, и я заметил на ее руке браслет из розового золота от «Картье». Тот самый, из комплекта, что я выбрал для Майи.

– Что это? – нахмурился, перехватив запястье.

– Я сделала и себе подарок, – улыбнулась Каролина. – И кольцо тоже, – показала палец.

Да, я выбрал для жены комплект – кольцо и браслет Clash de Cartier в двух цветах. Нет, мне не жалко, что мой кошелек дважды опустел на несколько десятков тысяч евро, но что это за показательные старты? С чего вдруг?

– Ты выбрала тот же комплект? – продолжал удерживать ее руку.

– У тебя всегда был хороший вкус. Мне идет, правда? – кокетливо облизнула губы.

– Правда, – кивнул и отпустил запястье, затем посмотрел на часы. – Мне пора, Каро.

Каролина все больше и сильнее начинала ревновать. Это могло стать проблемой. Мне скандалы вокруг моего имени не нужны.

– В смысле?! – Она даже отшатнулась. – Оставишь меня одну? Просто уйдешь?!

Ну вот что сказать? Что сегодня я желаю жену? Нет, Каролину я тоже хотел, но не сейчас. Я обещал Майе, что не буду ложиться к ней в постель после любовницы, и я старался держать слово. После секса с Каролиной я не лез на жену, но случались всякие шалости без проникновения: ласки, поцелуи, минет. Дело вроде как житейское.

– У нас через неделю два дня в Нижнем. Обещаю компенсировать. А сейчас… – я привлек ее к себе, впечатываясь сзади. Приспустил тонкие шелковые шортики и сдвинул полоску трусиков. Раскрыл влажные складочки и нашел возбужденный клитор.

Умелый массаж, жаркий шепот на ухо, жадные поцелуи, и Каролина кончила, затем начисто вылизала мои пальцы.

– Я хочу тебя в рот… – хотела опуститься на колени: попкой ощущала, что стоит у меня крепко. Я подхватил ее на руки и отнес в спальню, уложил и укутал в одеяло. Сегодня мой залп для жены. Я так решил.

Я не успел войти в дом, как мне снова позвонила Каролина. С каждым днем она все чаще требовала заверений в любви, красивых слов, комплиментов.

– Скажи, что любишь? – просила она.

– Конечно. Ты же знаешь.

– Скажи, Адель. Я так люблю тебя.

– И я тебя, – звучал устало. Двенадцать ночи, ну сколько можно выдавливать из меня милоту?!

Я сбросил звонок, когда неожиданно встретился с яркими голубыми глазами жены. Мы долго смотрели. Мы долго молчали. Майя слышала? Я не хотел этого, но… Не нужно ждать меня!

– Почему ты не спишь, Майя? – произнес чуть раздраженно. Сегодня мои женщины меня утомляли. Майя никогда меня не караулила: сейчас что произошло? Тоже чувствует, как часики тикают?

– Уснуть не могла. Сделала чай, – показала кружку в руках. – Спокойной ночи, – развернулась в сторону лестницы.

– Майя, – остановил ее, – поднимайся ко мне. Ты будешь мне нужна.

Она бросила на меня неясный взгляд через плечо, но я точно знал, что сделает, как велено. Майя была неконфликтной и приятно предсказуемой.

Я поставил пакет с логотипом Картье на журнальный столик в спальне и отправился в ванную, на ходу снимая рубашку.

Майя набирала мне ванну. Она знала, что после тяжелого дня я любил понежиться в воде: тупо полежать и расслабить мышцы. Работа во многом сидячая, и даже регулярные походы в зал и утренние пробежки не всегда помогали. Плечевой пояс забит, словно мешки каждый день таскал на горбу, только жена проворными ручками умела разбивать напряженные мышцы.

– Я в душ, – бросил отрывисто, полностью раздеваясь.

Жена подобрала брюки, выдернула ремень, сложила. Я включил воду, но створку не закрыл, наблюдая за ее привычными размеренными движениями. Короткий кружевной халатик, длинные волосы переброшены через плечо, никакой косметики. Двадцать шесть завтра, а такая же молоденькая, только фигура сочнее стала, а во взгляде больше не было скромности. Точнее была, но такая, призывная. Майя не была роковой соблазнительной тигрицей. Она манящая трепетная лань. И то, и то способно возбудить мужчину. Главное, настроение.

– Солнце, помоги мне, – позвал и протянул ей мочалку, спинку потереть.

Майя непривычно замялась, но вошла в просторную душевую. Одетая…

– Разденься, – отрывисто бросил, смывая пену с лица и головы.

– Адель, я…

– Майя, разденься.

– Адель…

– Солнце, тебе муж велел, – мне не нравилось, но все чаще приходилось напоминать жене, кто в нашем доме хозяин.

Она скинула халат и отбросила тонкую сорочку. Взяла мочалку, но я больше не стоял спиной, а шарил взглядом по гибкому стройному телу. Хороша, очень хороша. Все-таки женщинам нужно рожать раньше, по молодости, тогда только плюсы фигуре. Ни растяжек, ни лишних складок на животе, грудь сочнее, бедра круче.

– Мне понравилось, как ты танцевала сегодня, – хрипло похвалил и подошел ближе, членом толкаясь в плоский живот.

Жена отвернулась, уворачиваясь от моих ласк и настойчивых губ. Не понял?

– Солнце, ты чего? – наматывал на кулак длинные волосы и кусал шею. – Что-то случилось?

– Адель, я просила… После нее не нужно. Мне неприятно… – дернула плечом, сбрасывая мои руки.

Я резко повернул Майю и продемонстрировал стоячий член.

– Разве похоже, что я трахался? – приподнял бровь. – Потрогай яички, проверь, – начал злиться, да. Бабы сегодня одновременно решили устроить мне секс в мозг.

– Это не только про секс. Ты сорвался к ней и…

– Я думал, ты все-таки выросла, солнце. Мы с ней вместе работаем, – это наш первый разговор глаза в глаза о Каролине: с фактами и честно. – Поэтому твоя просьба изначально невозможна. Понимаешь, да?

Я с Каролиной слишком тесно общался практически каждый день – поцелуи, объятия, прикосновения – и перед тем, как прийти к жене, не молил Аллаха о прощении.

– Тогда, уверена, ты не будешь ходить неудовлетворенным, – здраво кивнула жена. – Учить меня больше нечему, я усвоила твои уроки, поэтому… – Майя шагнула ко мне и поцеловала в щеку. – Нет надобности изменять, – и шепотом на ушко: – Ей.

Я не успел опомниться, как остался один, глубоко, очень глубоко неудовлетворенным.

– На столе подарок для тебя. С днем рождения, жена, – крикнул ровно. Не так собирался преподнести его, но Майя сама виновата. Жена меня от тела отлучила, смешно! Она мне принадлежит. Мне. Я имею право на супружеский долг, но… Не в моих правилах принуждать к сексу.

Я обмотал бедра полотенцем и взял бритву, ровняя отросшую щетину до брутальной небритости.

Жена вернулась ко мне минут через пять. На руках браслеты и кольца. Мне нравилось, когда она сразу надевала подарки: это уважение, благодарность и почтение. Я взял один комплект из белого золота, второй из розового. У Майи была странная, но симпатичная привычка на правой руке носить золото одного цвета, а на левой другого – никогда раньше такого не видел.

– Спасибо, Адель. Мне очень нравится, – застыла за моей спиной: сорочка, надетая на влажное тело, сексуально облепила высокую грудь. Я смотрел на острые пики сосков, натянувшие ткань.

– Разве так благодарят мужа? – вкрадчиво поинтересовался, поворачиваясь к жене.

Майя шагнула ко мне и, встав на носочки, потянулась к щеке. Да еб! Ну уж нет!

Я легко подхватил ее под ягодицы и забросил ноги себе на поясницу. Рот закрыл агрессивным поцелуем, полотенце само слетело с бедер.

– Адель… – дал вздохнуть, когда завалились на кровать. – Не над…

– Так благодарят мужа, – прервал, потершись головкой о промежность. Майя ахнула, когда вздернул тонкие запястья высоко над головой, затем снова целовать начал. Она… Она не отвечала. – Ну что еще?! – возбужденно и нетерпеливо.

– Я не хочу. Больше не хочу, Адель.

– Что значит не хочу? – поднялся на руках. Она только смотрела огромными светлыми глазищами. Я просунул руку между нашими телами и коснулся ее внизу. Не сухая, но и не течет. Я скатился с жены, судорожно восстанавливая дыхание. Я весь вечер ее хотел – и что?!

Майя поднялась, села в постели, поправляя сорочку, пряча крепкую грудь.

– Куда? – схватил за руку, когда попыталась встать. – Мне сейчас что, дрочить? – кивнул на член, который и не думал падать. – При живой жене?

– У тебя и любовница не мертвая, – попыталась высвободиться. – Поздно, я спать хочу.

– Понял, сегодня дрочить, – сузил глаза и дернул тонкую бретельку, обнажая одну грудь. Я смотрел на нее и удовлетворял себя. Майя попыталась отвернуться. – Смотри, – хрипло приказал. – Это… последний… раз… когда… я… позволяю… сказать… тебе… нет, – и я кончил. Чистая физиология, не удовольствие, а сублимация.

Я поднялся. Мне снова в душ нужно.

– Ложись спать, – велел я. Майя поднялась. – Здесь ложись. Я не хочу спать один.

Я был очень добр к своей молодой жене, очень терпелив и заботлив, но ни одна женщина не будет мной манипулировать и нагибать. Будет исключительно так, как я сказал, и Майя давно должна была с этим смириться. Если нет, придется воспитывать…

Глава 5

Майя

Сегодня я проснулась рано. Даже будильник не понадобился. Двадцать шесть – уже совсем большая девочка. Вроде бы замужем: птенец вырвался из родительского гнезда, но, по сути, я еще там – под мужем. Сама себе пока не хозяйка. Ничего, это тоже скоро закончится.

Я широко зевнула и поставила турку на плиту – взбодриться нужно. Аделя вчера зацепила фраза, что меня больше учить не нужно. Да, она равнялась тому, что в моей спальне ему более делать нечего. Не думаю, что будет сильно переживать. Я ведь не единственная. Пусть наконец начнет привыкать к верности и жизни с одной женщиной. Если, конечно, ему в принципе знакомо это понятие.

Неприятно, что Адель с этой Каролиной не только в свободное время, но и на работе постоянно. Но он мужчина, и верить, что держал слово относительно нашей близости, наверное, глупо. Просто для моей психики так было легче. Сейчас я готова широко открыть глаза и шагнуть в мир, во многом циничный и жесткий.

Я пила кофе и смотрела в окно. Хорошо так: тихо, спокойно, можно услышать собственные мысли и понять, чего хочет сердце. Мое точно стремилось на свободу. Может, желание загадать? Например, влюбиться?

– Мама! – в кухню влетел сын. За ним Зара.

– Проснулся уже, – поймала своего мальчика. Карим в папу пошел, выше сверстников из детского сада, но, в сущности, совсем малыш еще. Или это я мать-мать? Но в любом случае забирать такого маленького мальчика от матери – сухая глупость и махровый эгоизм!

– Смотли, мама, – протянул мне рисунок. – Это ты. Мы с Залой лисовали, – и поцеловал в щеку. – С днем лождения, мама!

– Спасибо, малыш. Спасибо, Каримка, – я целовала и тискала его. Пока его отец не видит, то можно.

– С днем рождения, Маюша, – Зара обняла нас обоих и поцеловала меня в макушку. Затем сработал мой будильник. Пора кормить и собирать сына в сад. Адель всегда сам вставал, ему точно помогать не нужно.

Зара погнала Карима умываться и чистить зубы. Я делала омлет с моцареллой и помидорами для мужа и сырники для сына. Адель обычно забрасывал его в садик, ему как раз по пути.

– Черт, я проспал! – муж стремительно ворвался в кухню. Одетый с иголочки, причесанный, в аромате любимого пряно-острого парфюма. По сравнению с ним это мы все проспали. – Кофе сделаешь? – сухо чмокнул в висок, затем на часы посмотрел.

– Завтракать не будешь? – я неторопливо вымыла турку и снова поставила на плиту.

– У меня ранний завтрак с чиновником из Минцифры.

На кухню вернулись Карим с Зарой.

– Доброе утро, Адель Каримович, – поздоровалась она.

– Доброе, – улыбнулся. – Здорово, сын, – выставил ладонь, чтобы Карим дал ему пять, а бил тот от души. —Удар у тебя супер, только почему ты еще не собрался! – сказал вроде бы ему, а попенял мне. – Я опаздываю, – снова на часы. – Отвезешь сама, ладно? – сделал пару глотков обжигающего кофе и поставил чашечку на стол.

Адель ушел, а я съела его омлет. Что добру пропадать?

– Неужели забыл? – поджала губы Зара.

– Он меня уже поздравил, – ровно ответила. – Карим, ешь нормально. Одеваться и выезжать пора.

– Что подарил? – с интересом спросила она, но так, чтобы сын не понял. Дети такие непосредственные, и порой сливали женские разговоры за просто так.

– Украшения. Как всегда, – пожала плечами.

Нет, я не то чтобы против, просто иногда это напоминало откуп. Просто цветы и искренние поздравления ранним утром были бы более необычным подарком. А так… Золото, бриллианты, подороже и побогаче – чтобы я выглядела не хуже других. Это не мне внимание, это его статус и амплуа щедрого мужа. Да, Адель Черкесов не жадный, все это знали, в том числе и я.

– У меня тоже есть для тебя кое-что, – Зара поставила передо мной темно-бордовый бархатный футляр.

– Что это? – я была заинтригована. Она глазами попросила открыть. На черной подложке лежали винтажные крупные серьги с кроваво-красными камнями. Очень красиво. – Они великолепны… – проговорила, взяв одну серьгу в руки.

– Они принадлежали твоей прабабушке. Мы передаем их по женской линии. Я каждый день рождения порывалась, но… – остро на меня взглянула. – Вот сейчас точно пора. Рубины украшают истинную женщину.

– Спасибо, Зара, – поцеловала в щеку. – Моя вторая мама.

Ну вот, она всплакнула. Да и я тоже. Она и сын – самые родные мне люди. Ближе уже никого не осталось.

– Ты видела, я тортик испекла? Твой любимый, медовый. Может, ужин шикарный приготовим? Посидим, вина выпьем?

– Видела и уже хочу его.

– Ой, – спохватилась, – вы ж, наверное, идете с Аделем Каримовичем куда-то вечером.

– Да нет. Вроде никуда не собирались, – пожала плечами. Он меня никуда не звал и ни о чем не предупреждал.

Вероятно, мужья, любящие своих жен, более внимательны. Но не все дарят подарки ценой в несколько тысяч условных единиц. Нужно радоваться и быть благодарной. Свекровь на щедрость своего сына всегда именно так говорила. А то, что утром банального «поздравляю» не сказал – мелочи, да?

– Думаю, не нужно прямо праздничный ужин готовить на два с половиной рта, а вот с чаем и тортиком посидеть можно.

Адель приходил обычно после девяти и никогда не садился за стол так поздно, максимум чай с медом. Видимо, где-то его подкармливали, да и рестораны он любил и не скрывал, что часто заезжал туда поужинать с коллегами и партнерами.

Только на выходных, которые проводил дома (раньше через раз, последний год чаще с нами оставался), садился во главу стола, чтобы разносольно, вкусно, разнообразно.

– Я освобожусь часов в пять и устроим праздник. Да, сынок? Будем торт есть и свечки задувать?

Карим, строивший замок из сырников, активно закивал.

Я завезла сына в садик и поехала в центр: у меня сегодня три собеседования! Два в первой половине дня и одно в три часа. Я очень волновалась, тщательно готовилась и надеялась, что выгляжу соответствующе.

Первое собеседование было в банке на должность стратегического аналитика. Я немного нервничала, поэтому говорила неуверенно, но честно: образование, опыт, цели и карьерные ожидания. Мне сказали, что сообщат о решении, если оно будет положительным.

Второе собеседование в инжиниринговой компании – должность экономист-бухгалтер. На нем я узнала, что маленький ребенок – это проблема для работодателя, а садик для них не аргумент. Про Зару я промолчала: вдруг решат, что раз есть помощница, то работа мне не так уж и нужна.

Я ехала по Садовому кольцу и вслух рассуждала, что первый блин всегда комом. У меня нет опыта очных собеседований с HR-менеджерами. Буду учиться на своих ошибках: где-то умолчу, где-то подключу фантазию. И уверенность.

Я как раз проезжала по Кутузовскому мимо бизнес-центра, где располагался офис «Сферы». Может, заехать к Аделю? Попросить помощи? У него много бизнес-партнеров и, возможно, он мог бы порекомендовать меня одному из них. Нет, с мужем я работать не хотела категорически, а в свете вскрывшейся информации тем более, но не считала зазорным воспользоваться его протекцией.

Если я буду работать, то ему не придется меня содержать после развода (он вроде как собирался). Всем хорошо будет. Пусть все его деньги достанутся новой нефиктивной жене.

Мне бы хоть какую-нибудь официальную запись в трудовую. Это уже будет опыт и результат, а если начнет требовать моего увольнения, недовольный, что сына ему не отдам, то… Буду разбираться по ходу пьесы!

Я зашла в бизнес-центр и осмотрелась. У меня не было пропуска, да и бывала я тут от силы раза три: с Аделем, если ему срочно нужно было что-то забрать в офисе, и мы были вместе. Теперь в принципе ясно, почему я никогда не была здесь особенно желанным гостем.

– Майя Тимуровна? – меня окликнули. А вот этого человека я хорошо знала: Светлана Михайловна, секретарь Аделя. Она была, можно сказать, мостиком и рупором между мной и мужем, когда он был на работе.

– Вы к Аделю Каримовичу?

– Да, он в офисе сейчас?

– Да, пока да. У него встреча только через час, – сверилась с расписанием в айпаде.

Светлана Михайловна была не типичной секретаршей, на которых в свое время насмотрелась, стажируясь у Давида. Женщина лет сорока, симпатичная, точная, исполнительная, в деловом костюме и туфлях на маленьком каблучке. Никаких грудей, ног и губ.

Светлана Михайловна сделала для меня временный пропуск, и мы вместе поднялись на директорский этаж. Через холл в приемную, а там тяжелая дверь из черного дуба.

– Я доложу, – мне показалось, что сказала слегка виновато. Светлана Михайловна подошла к двери, коротко постучала и взялась за ручку: надавила осторожно, словно бы боялась, что заперто.

Нет, открыто.

Я не стала ждать, когда Аделя предупредят, а ускорилась и вошла точно вслед за его секретарем.

– Майя?! – он удивился. Еще бы. Мой муж был не один в кабинете. С женщиной. Они стояли рядом и, смеясь, шептались.

Стильный брючный костюм, шпильки, алые губы. Блондинка, высокая, фигуристая. Она неприлично близко стояла к Аделю и даже сейчас при свидетелях не отступила.

– Адель Каримович, к вам супруга… – Светлана Михайловна явно нервничала.

Я сразу поняла, что это Она. Цепкий острый взгляд и хозяйская собственническая улыбка. Эта женщина знала, кто я, еще до доклада секретаря. И я ей совсем не нравилась. Ну, это взаимно.

– Света, сегодня поступала корреспонденция? – начальственно и фамильярно поинтересовалась, наконец отлипая от Аделя.

– Да, Каролина Сергеевна. Все направили в ваш отдел.

Вот она – Каролина…

– Хорошо, – ответила и обернулась к моему мужу. – Позже… договорим…

Прошла мимо меня, бросив сухое:

– До свидания.

Мы с Аделем остались одни. Я прошла вглубь кабинета, сняла пальто и бросила вместе с сумочкой на диван, сама устроилась на широком подлокотнике, перекинув ногу на ногу.

– Я к тебе с деловой просьбой.

Адель непонимающе свел брови, схватил стул и поставил так, чтобы оказаться прямо напротив меня. Он оседлал его и, сложив руки на спинке, произнес:

– Заинтриговала.

Меня неожиданно словно током шарахнуло, и я поняла, что не хочу. Как к мужу к нему относиться не хочу. Как бы я ни боролась, но обиды трепали душу и входили в сердце. Особенно сейчас, когда увидела воочию эту женщину: их флирт и улыбки. Я ведь жена. Что ни говори, а наш брак давно не фиктивный, хотя в истинном смысле мы никакие не супруги. Я научилась абстрагироваться от Аделя как от мужа: так легче воспринимать наш дикий по своей сути союз. Но, столкнувшись с прямым доказательством этой неправильности, хочется спрятаться под одеяло и выть белугой. Точнее, хотелось вчерашней Майе.

Нет, боли уже не было, но женская обида как яд: не вытравишь никаким средством и противоядия нет.

Может, хватит? Не хочу закрываться, прятаться в кокон равнодушия, говорить через губу и ждать, когда попустит. Ведь Адель не станет извиняться: он на берегу все определил, и мои обиды – мои проблемы. Как и мои чувства к нему. Были чувства. Сейчас что-то остаточное, странное, темное. День рождения – день перемен в себе. Перерождение.

Я рассмеялась и стянула с волос резинку: сегодня заплела идеальный высокий хвост, деловой казаться хотела, не помогло.

– Голова устала, – объяснила порыв, массируя кожу. Затем тихо рассмеялась и перекинула волосы на правое плечо.

– Какая ты загадочная, – Адель склонил голову набок, внимательно рассматривая меня.

– Я хочу начать работать, – объявила немного возбужденно. Думаю, он поможет. Ему нет смысла ставить мне палки в колеса. Баба с возу и так далее…

– В смысле? – снова хмурился. – Зачем?

– Затем, что мне двадцать шесть, у меня есть диплом и желание устроиться в жизни.

– А ты как-то плохо устроена?

– Нет, но…

– Ты моя жена и мать моего сына, ты никогда не будешь ни в чем нуждаться.

– Сегодня жена, а завтра бывшая жена, а работа – хоть какая-то стабильность, – ровно ответила.

– Ты хочешь работать у меня? – взгляд стал колючим. Неужели решил, что планирую контролировать его? Какая глупость!

– Конечно, нет, – со смешком ответила. – Хотела попросить рекомендации от тебя: может, кому-то из твоих партнеров или клиентов нужен экономист? Я была на собеседовании сегодня, но с почти пустой трудовой мало шансов устроиться по специальности.

– И давно ты решила, солнце? – задумчиво поинтересовался Адель.

– Я ведь училась не просто так, подрабатывала тоже…

– Где? – свел темные брови.

– Вела бухгалтерию нескольких ИП, опыта набиралась.

– Я не знал.

– Ты занятой человек, – тактично уколола. Не просто обслуживать и содержать двух женщин. Лучше бы машины коллекционировал. – Поможешь?

– Майя, я не хочу, чтобы ты работала. Тебе это не нужно. И тем более я не буду устраивать тебя к своим партнерам, клиентам или родне. Я свою жену в состоянии прокормить, – закончил бескомпромиссно.

Я поднялась и подошла к окнам. На улице суета, летят машины, гудят клаксоны, жизнь бьет ключом, а у меня неожиданно махровый добытчик мамонта нарисовался.

– А с каких пор самодостаточная успешная женщина признак несостоятельности мужчины как добытчика? – повернулась и демонстративно непонимающе нахмурилась. – Разве тебе не такие нравятся?

– Солнце, не нужно… – предостерегающе произнес и с грацией ленивого хищника поднялся. – Женщины разные бывают. Ты из тех, что ждут мужа дома.

– Стирают рубашки, готовят обеды, сидят у окошка… – с насмешливой горечью проговорила. – Только с чего ты взял, что это я? Это тебе так удобно, Адель. А я хочу, чтобы удобно стало мне.

– Удобно? – остановился близко, касаясь бедрами моей узкой юбки. – Вот эта пуговица, – потянулся к блузке, – должна быть застегнута. Видны должны быть только ключицы, солнце. Никаких ложбинок.

– Может, мне так нравится? – вздернула подбородок, встречаясь с его магнетическим взглядом.

– Мне тоже нравится твоя грудь, но пока ты моя жена, она будет нравиться только мне, – затем взял мою руку и одобрительно улыбнулся, оценив, что надела его подарок. – Я рад, что тебе понравилось, – теплыми губами прижался к запястью. – Поезжай домой, солнце, – гипнотический шепот, – и выброси из головы всякие глупости.

Адель потерся носом о мои волосы и крепко сжал ягодицу. Этот мужчина действительно умел все выкручивать в свою пользу, и плевать на наш вчерашний разговор. Только не учел, что на нем следы другой женщины. Пометили тебя, Адель Черкесов.

В нос ударил сладкий пудровый аромат, и я толкнула мужа в грудь.

– От тебя пахнет не очень, – сморщила нос. – Не люблю удушливые ароматы, да и тебе не идет.

Я мягко, но настойчиво освободилась от его натиска, перебросила через руку пальто и подхватила сумочку.

– Забудь о моей просьбе. Сама разберусь, – направилась к двери.

– Майя…

– Хорошего дня, Адель Каримович, – выскользнула за дверь. Этот запах на нем… Меня вывернет сейчас.

Я кивнула на прощание Светлане Михайловне и вышла в холл, у лифта остановилась, ожидая кабину. Стук каблуков неожиданно заставил загривок встать против шерсти. Каролина остановилась рядом со мной, и в лифт мы вошли одновременно.

Я нажала этаж. Она стояла молча. Пудровый тяжелый аромат горчил на языке и забивал легкие. Это ее запах. Ее метки. Меня мутит.

Кабина скользила вниз, а мы молчали. У нас было, что сказать друг другу, но в воздухе буквально висело: кто первая заговорит на языке ревности, та и проиграет. Мне это не нужно, я априори выше нее, пусть и временно.

– Задумалась, – Каролина неожиданно потянулась к панели и нажала этаж выше. Но ей придется спуститься со мной вниз. Взгляд зацепился за кольцо и браслет из розового золота. Картье. Точно такой же набор, что вчера мне подарил Адель. К горлу подступила тошнота. Какая мерзость.

– Красивый комплект, – Каролина кивнула на мои новые украшения: с издевкой, это чувствовалось. Это не Адель покупал нам обеим одинаковые подарки. Это она выбирала для себя и для меня. Он только деньги давал: на нее и на меня.

Я искоса смерила ее взглядом, очень много выдержки понадобилось, чтобы не опуститься до банальных оскорблений.

– Я польщена вашим подражанием, – лифт остановился, и я шагнула в вестибюль.

– Я была раньше тебя, – прошипела мне в спину. Я обернулась и насмешливо поиграла пальцами.

– Но жена я, – и звонко рассмеялась. Пусть не думает, что я осталась послушной глупой девочкой. Адель сам сделал меня другой. Какой? Обязательно ему продемонстрирую! Я со всем справлюсь и без его помощи. У меня еще одно собеседование: пусть оно будет удачным!

Глава 6

Адель

И что это было? Я реально стоял и тупо чесал репу. По-другому сегодня мою умную голову не назвать.

Майя абсолютно неожиданно пришла. Каролина тоже сегодня буквально не отходила от меня: знала про день рождения жены и пыталась перетянуть одеяло на себя. А тут еще такой подарок: соперница пожаловала!

Меня напрягла ситуация: Каролина считала офис исключительно своей вотчиной и метила территорию перманентно. Никому из подчиненных не оставляла сомнений, что она – главная женщина в этой корпорации и в моей жизни.

Приход Майи определенно поколебал ее веру в себя. Я хорошо знал Каролину и чуял ее ревность.

Моя жена была сегодня очень хороша: ей шел деловой стиль, она вообще удивительно повзрослела: казалось бы, еще совсем недавно покладистой малышкой была, а кусаться научилась, как и пленительные чары вокруг себя распускать.

Только с работой я не понял финта. Зачем? Для чего? Майя не создана для пятидневной рабочей недели, дедлайнов, летучек, выволочек от нервного босса и жизни на очень среднюю зарплату. Ну кто будет платить девочке без опыта большие деньги?!

Я обещал, и даже в нашем брачном договоре прописано, что Черкесова Майя Тимуровна никогда и ни в чем не будет нуждаться. Я уже купил ей просторную квартиру, хорошая машина у нее есть, назначу содержание в таком размере, в котором ей вряд ли могли бы платить жалование, даже будь она экономистом в Газпроме.

Майе не придется жить от зарплаты до зарплаты или зависеть от мужчины. Только от меня, естественно. Но я муж, от меня можно! Нынешний или бывший – в нашей ситуации это неважно. В моей культуре в принципе бывших мужей, как и жен, не бывает. Те, кто прошел через обряд Никаха, связаны навсегда: это не вопрос чувств, это долг перед Аллахом. Ответственность, которую я взял на себя за женщину, жену и мать. Верность, почет и уважение, которое Майя мне обещала, вверяя в руки свою жизнь и судьбу.

Я посмотрел на часы и пошел в гардеробную: у меня сегодня встреча вне офиса, затем нужно вернуться минут на тридцать, уже после домой.

Жену поздравил с днем рождения еще вчера, но это был не основной подарок. Ей от деда Аяза достался небольшой дом в Черемушках: симпатичный, но старый во всех отношениях. Давид подогнал мне профессиональную бригаду строителей, инженеров, ремонтников и дизайнеров.

Дом сейчас выглядел совсем иначе. Сегодня планировал вручить Майе ключи. Полная перепланировка, дизайн в стиле венецианских палаццо, маленький пестрый сад, бассейн и хаммам. Я попросил помощи у Зары, чтобы скрыть работы и немного узнать о вкусах жены. Ну и своего личного добавил: куда без турецкой бани! У моей жены золотые руки: она точно знает, как меня размять, чтобы силу вдохнуть, причем во всех местах. Я не собирался лишиться этого бонуса из-за развода.

А вечером у меня билеты в Большой театр на балет и поздний ужин в «Белуге»: под шампанское и икру решим наши маленькие разногласия.

Я должен заверить Майю, что вне зависимости от того, что там в акте нашего гражданского состояния, нашим отношениям необязательно кардинально меняться. Я в любом случае буду рядом с ней, а она – со мной и Каримом. Мать все-таки.

Я привык к ней и не хотел бы терять ее, и как женщину тоже. Я понимал, что это неправильно, что я оборзел в край, но, находясь в длительных отношениях с двумя женщинами, привыкаешь к разнообразию их тел и характеров. Вернуться в рамки после такого сложно. Я даже не уверен, что в принципе возможно.

Нет, у меня и мыслей не было завести еще одну женщину или наведываться к шлюхам: мне с головой хватало того, что имел. Трудно сделать выбор. Вроде бы и отношусь к ним по-разному, но нужны мне обе. От этого и не хочется выбирать. Но и не выбирать не выйдет.

Ситуация хороша только с моего ракурса, а мои дамы… Каролина мозг выносила с каждым днем все активнее. Майя от рук отбиваться начала. Приближающееся пятилетие моего сына включило какой-то дьявольский отсчет. Не зря говорят, что семь – счастливое число, нужно было на него договариваться.

– Мудак ты, Адель Каримович, – выругался на себя вслух и поехал на встречу.

Полуофициальную с представителями Минцифры я провел еще утром, а сейчас так, посидеть-попиздеть со старым знакомым из близкого окружения министра.

– Таир, твоя комиссия, – на салфетке написал (это даже можно принять за номер телефона) и придвинул к нему, – абсолютно оправдывает твою помощь.

Мой собеседник рассмеялся и попросил официанта подлить коньячка.

– Адель Каримович, с вами работать одно удовольствие.

Таир Садыков работал на меня: неплохой программист, но склад характера нетипичный. Склоки, интриги, расследования. Я его уволил. Но есть люди, которые без мыла могли в любую дырочку забраться. Таир из таких.

Программированием больше не занимался, а вот в министерство пролез и оказывал ценную поддержку в разработках.

За хорошие комиссионные наш новый проект взяли в программу на государственном уровне. Таир, как оказалось, больше высокотехнологичных инноваций любил деньги. Ну что же, каждому свое.

Я вернулся в офис около пяти вечера. Мне только папку из сейфа забрать и нужно ехать домой, иначе можно опоздать в театр.

На этаже было подозрительно тихо: странно, рабочий день еще не закончился. Светланы тоже не было на месте.

Я вошел в кабинет и… удивился. Жалюзи опущены, свечи горят, шампанское и бокалы, а на столе Каролина в коротком халатике, чулках и шпильках.

– А что это за перформанс? – остановился напротив своего стола, на котором сидела Каро, скрестив длинные ноги.

– Хотела порадовать тебя. Сначала думала столик в ресторане заказать, но там дресс-код… – и развела ноги так, чтобы увидел возбужденную промежность. – Без трусиков нельзя. Я отпустила персонал, но лучше закрыть дверь, – облизнула ярко накрашенные губы.

– Каро, я не могу сегодня. У Майи день рождения.

Каролина вскинула бровь, поднялась и демонстративно скинула короткий халатик: никакого белья, только пояс, чулки и туфли. Она продефилировала к двери и заперла ее. Затем, не касаясь меня, снова устроилась на моем столе.

– Ты уже поздравил ее. Хватит девочке внимания, а то мало ли… – высокомерно улыбнулась, – нафантазирует всякого, разводиться не захочет.

– Это не обсуждается, Каро, – сложил руки на груди, пытался быть стойким, но Каролина знала, как распалить мужчину.

Она села так, чтобы полностью раскрыться передо мной, пальчики вниз запустила и принялась играть со складками и клитором, стонать призывно, грудь сжимать. Сложно остаться равнодушным даже святому, а я вообще грешник.

– Адель, любимый… – очень призывно, и я шагнул ближе. Каролина потянулась к моему ремню, расстегнула ширинку и достала член. – Хочу тебя…

Я тоже хотел. Планы другими были, но есть вещи и слабости, которым сложно противостоять, особенно когда так филигранно полируют ствол. Каролина во многих вопросах была подкована, но секс и соблазнение – особенно удавались. О, Аллах, прости мою слабость. А жена… Ну, она не узнает. Господь в курсе, что за пять лет я ни разу ее не трахнул после Каролины. Разок считаться не будет, тем более сегодня планировал доводить ее до безумия языком. А сейчас пусть меня доведут до пика блаженства. Неплохой компромисс.

Я достал из кармана презерватив и ловко раскатал по стволу. Каролина обхватила его, думал, в себя направить хочет, но она стянула защиту и подалась вперед, насаживаясь на меня.

– Каро, притормози, – нижняя голова поплыла от желания присунуть и раствориться в оргазме, но верхняя работала четко.

– А что не так? – неожиданно взъярилась. – Мне тридцать два уже! Я хочу семью, детей, мужа! Адель, мы семь лет вместе, пять из которых я делю тебя с этой девчонкой! Решайся наконец!

– Каролина, – застегнул ширинку и ремень, – ты знаешь расклады. Я не врал тебе. Пять лет. Я просил у тебя пять лет: без скандалов и требований. Чего ты мне мозги делать начала? М? Что изменилось?

– То, что ты спишь со своей девчулей! – бросилась обвинением. Права, да. Только почему сейчас решила предъявить?

– С чего ты взяла? – сухо поинтересовался.

– А мне взгляда на нее хватило. Не выглядит она недотраханной домохозяйкой. Молодая, красивая, свежая, а ты мудак, как и все мужики.

Я подошел к сейфу и забрал нужную папку. В кабинете вся важная информация хранилась под замком, а на компьютерах такая система защиты, что даже обиженная женщина не взломает. Правда, могла сломать.

– Оденься и приберись здесь, – кивнул на бардак.

– Это все, что ты можешь мне сказать? – тихо спросила. – Ну разубеди меня! Скажи, что все не так! Что любишь…

– Ты умная женщина, Каролина. Ты знала, что будет именно так. Ты приняла это.

– Я верила тебе, Адель…

Я подошел ближе, пропустил светлые волосы сквозь пальцы и поднял ее лицо так, чтобы видеть глаза.

– Я дал тебе слово, Каро, и я его сдержу. У нас все еще будет. Но никогда, Каролина, никогда не пытайся давить на меня. Не манипулируй мной, все равно не выйдет, – коротко поцеловал в губы. – Оденься, замерзнешь, – чмокнул в плечо и ушел.

Уже в машине набрал Майю. Времени торжественно объявлять и удивлять планами уже нет, пусть прихорашивается и мне костюм подберет, галстук, рубашку, ботинки. Нет, я сам, конечно, мог, но времени мало, а Майя подготовит, повесит в гардеробной в идеальном состоянии и четко под мои вкусы и дресс-код мероприятия. Она всегда так делала.

– Что такое… – жена не отвечала. Я набрал Зару:

– Добрый вечер, Адель Каримович.

– Зара, дай мне Майю. Не могу на ее телефон дозвониться.

– А… – она ощутимо замялась. – А ее нет пока. Майя позвонила и сказала, что будет поздно.

– Что значит поздно? – я был неприятно удивлен. Я же сказал, чтобы ехала домой. Чтобы о всяких глупостях не думала. И уж точно чтобы не шлялась вечерами не пойми где! – Ладно, скоро буду.

Что культурная программа, которую приготовил для жены, отменялась капитально, понял, когда в девять вечера телефон Майи перестал подавать признаки жизни. И я вдруг понял, что не связывал наши телефоны. Что не мог посмотреть ее геолокацию, и программ экстренного слежения не ставил. Нет, это не вопрос доверия, а безопасность и определенность. Я настолько привык, что жена всегда под рукой, дома с ребенком, что даже не предполагал, что мне понадобится ее искать.

– Адель Каримович, нужно Карима укладывать, – подошла Зара. – Он вас зовет.

Я нервно бросил мобильный на стол и хмуро взглянул на нее. Мысли нехорошие в голове крутились. Дебил, хоть бы додумался жене в машину GPS-трекер бросить. А если она в аварию попала? А если до нее доколупался кто-то?

Зара сказала, что Майя звонила и что будет поздно: сначала я злился, теперь начал волноваться. Видимо, все-таки сопоставила факты и поняла про Каролину. Обиделась. Проучить игнором решила. Пусть лучше будет так. Главное, чтобы цела была. Женские обиды могли довести до больших проблем. Не дай бог в клуб какой-нибудь намылилась!

– Звони Майе, – велел и отправился наверх. – Сынок, – зашел в детскую, – спать будем?

– Не будем. Бесь мамы не будем, – сел на кровати и схватил айпад.

– Карим, не свети в лицо гаджетами, – отобрал планшет. – Ложись, бери одеяло, глазки закрывай.

– Я хосю мультик, – упрямо на меня посмотрел.

– На ночь никаких мультиков, сын. Ты уже взрослый…

– Я маленький! – и попытался достать брошенный на подоконник планшет. Я не дал. – Дай! – потребовал капризно.

– Карим, – строго начал, – будешь наказан.

– Не хосю с тобой, хосю с мамой! Мама доблая!

Я мысленно досчитал до десяти. Вот оно, бабское воспитание! Сколько бы я ни пытался приехать пораньше, чтобы уложить сына, все время он капризничал: сказку расскажи, спинку почеши, водички, в туалет, мало света, много света. Майя вместе со своей Зарой потакали и обхаживали пацана. Что вырастет такими темпами?!

– Карим, мамы сейчас нет, но есть папа. Ты уже большой мальчик и должен учиться засыпать сам, – я потрепал его по темным волосам. – Спи, – и полностью погасил свет.

Пора включаться в воспитание сына. Я за неделю отучу его от муси-пуси, света и мультиков перед сном.

Я только закрыл дверь, как услышал плач и крик. У меня от страха поджилки затряслись, даже Зара прибежала.

– Это что? – перевел на нее недоуменный взгляд. – Годзилла ревет?

– Вы выключили свет? – понимающе вздохнула и бросилась в детскую. Я следом. – Не плачь, мой маленький, все хорошо. Алиса, включи звездное небо.

Потолок мягко засветился. Карим вцепился в Зару и просил не оставлять его одного. На меня смотрел обиженно и звал маму.

Я вышел. Ладно, пусть. Сегодня я проиграл, но это не война, а маленькое сражение. Дело привычки: сложно быстро привыкнуть, что тебя в попу не целуют.

Я спустился вниз и снова принялся звонить жене. Время десять, и реальное беспокойство начало поднимать буйную голову. Может, в полицию обратиться? Естественно, загулявшую женщину никто искать не будет, но у брата остались связи в органах, он сможет найти Майю.

– Дава, здорово, брат. У меня это… проблемы: жена пропала.

– В каком смысле пропала?

– В прямом, – и обрисовал ситуацию.

– Ругались до этого?

Я задумался. Сложно сказать. Скорее нет, чем да.

– Скажем так, Майя перестала понимать меня.

– Ясно. Хвостом крутит. Жди.

– Давид, я реально волнуюсь. У нее телефон выключен, и сложно представить, чтобы она оставила Карима. Она ж мать!

– Раз реально волнуешься, – голос скептический, – то скину адрес, к кому подъехать. Сам тоже подскочу.

Айфон у Майи был выключен и стандартно отследить его нельзя, но знакомые Давида начали полную розыскную деятельность, когда мы их очень хорошо попросили: криминальные сводки, ДТП, больницы, морги. Ориентировка будет завтра, если жена не явится до утра. Мне физически подурнело от всего этого. Вот так и происходит: девочка решила выйти в большой жестокий мир, и он сожрал ее. Пусть лучше наказывает меня игнором, сидя у какой-нибудь подруги, чем реально пострадала!

– Майя Тимуровна Черк…

Услышал, как по рации одного из сотрудников подтвердили, что случилось ДТП и по документам это Майя. Моя Майя?! Бляяяядь!

– Так Черкесова или Черкасова?

Внутри послабела удушливая пружина. Все, инфаркта не избежать. Это какой-то лютый пиздец.

– Черкасова, ясно. Не наш клиент, – и к нам повернулся: – Езжайте домой, будет информация, сообщим.

– Вообще прямо домой? – дернул плечом, когда Давид меня к машине повел.

– Поехали, может, она вернулась, – добавил мягче.

Нет, я Заре велел позвонить, если Майя объявится. Мой телефон молчал. Только Каролина закидывала сообщениями. Я коротко ответил и смахнул их, не до нее сейчас.

– Поехали со мной, – и кивнул кому-то из своих мужиков, чтобы мою тачку гнали за нами. В итоге к дому у нас целый кортеж с мигалками подъехал.

Я поднял голову и увидел, как моя жена как ни в чем не бывало подходит к воротам во двор.

– Вот коза! – выругался и выскочил из машины.

Майя резко обернулась, когда проблесковые маячки закружили по нашему дому, затем перевела испуганный взгляд на злого меня.

– Ты где была?!

Глава 7

Майя

Я испуганно переводила взгляд с разъяренного Аделя на полицейскую машину. Что случилось вообще?!

– Ты где была? – муж схватил меня за плечи и с силой стиснул. Больно.

– С подругами отмечала, – солгала, испугавшись его гневного лица. Не думаю, что Адель сейчас готов адекватно принять правду.

– С подругами? – встряхнул так, что у меня голова запрокинулась, готовая оторваться. – А позвонить не судьба?!

– Я звонила, – опомнилась и дернула плечом. – Мне больно, – прошипела, посматривая на приближающегося деверя.

Давид закурил, но комментировать ситуацию словами не стал: бросил на меня взгляд, потом на Аделя, затем махнул на нас рукой и крикнул:

– Отбой, мужики, – и нам: – Как дети, ей-богу.

Я, воспользовавшись моментом, приложила «таблетку» к двери и вошла во двор. Мои каблуки цокали по плитке, а за ними тяжелые мужские шаги. Не понимаю, с чего сыр-бор?!

Я предупредила Зару, что буду поздно. Телефон у меня сел, да и не до него было. Планов на вечер с мужем не строила, ну а пришла я не утром, а чуть за полночь. Мне двадцать шесть, и я не Золушка, чтобы к двенадцати спешить домой: чистить котлы, поливать кусты, рис с гречкой перебирать. Ах, да! Я же домашний вид женщины: меня дорогой муж классифицировал как курицу-наседку. Видимо, вернулся петух в курятник, а курочки нет, непорядок. Горшочек не варит, яички не несутся.

– Майя! – перепуганная Зара выскочила в холл и крепко обняла меня. – Где же ты была, милая?

– Потом… – шепнула ей. Не хочу ее обманывать.

– Зара, иди спать, – за моей спиной прогремел Адель. Не кричал, но… лучше бы кричал. Он мог выпотрошить одной фразой, но я справлюсь. Должна.

Взглядом показала Заре, что она могла подниматься и не бояться за меня.

– Повернись, Майя.

Я сбросила пальто и крутанулась на каблуках. Я не была пьяна, не была в постели с другим, не нарушала закон. Что он смотрит на меня, как прокурор на обвиняемую?!

– Что? – вздернула подбородок. – Ну что?!

– Телефон, – бескомпромиссно протянул руку.

– Но…

– Телефон, – надменно щелкнул пальцами.

Я открыла сумку, запуталась в мелочах, нервно выкладывала на стол всякую ерунду, пока не уронила сумку. Содержимое оказалось на полу. Адель присел и выбрал из кучи разных нужностей подаренный им браслет.

– Почему сняла? – глухо произнес.

– Не хочу быть похожей на твою Каролину Сергеевну, – пожала плечами и вложила в его ладонь еще и кольцо из розового золота. – Ходить одинаковыми, это какая-то театральщина. У кого-то ни ума, ни фантазии… – поднялась и положила на стол телефон. – На зарядку поставь, – зевая, бросила и направилась к себе.

– Майя, мы не договорили.

– Мне больше нечего сказать.

Я захлопнула дверь своей спальни и сбросила туфли. Ноги затекли и ныли. Вообще не люблю ходить в обуви по дому, но на шпильках удивительно приятно и эффективно топтаться по эго мужчины.

Я сбросила рубашку и юбку, в ванной избавилась от белья и шагнула под душ. Хочется побыстрее смыть с себя свое двадцатишестилетие и лечь спать. Мне завтра на работу: да, последнее собеседование было удачным. Четвертое стрессовое собеседование.

За десять часов до…

Первым делом оказавшись в машине, я сняла подарки Аделя. Вчера я растаяла, увидев два одинаковых комплекта, но в разных цветах: во-первых, дизайн был абсолютно в моем вкусе, во-вторых, стало приятно, что он обратил внимание на мою особенность в носке украшений.

Нет, Адель, может, и обратил, затем дал задание своей любовнице купить что-нибудь: для нас обеих, а чтобы никому не обидно, пусть будет одинаково и по цене, и по качеству. Истинно благородный мужчина: всем все поровну.

Я абсолютно не жалела, что указала Каролине на ее место. Я его жена, я! Она не дотягивала по статусу, и ее это бесило: злоба и раздражение фонили так же, как ее приторные духи. Если хочет, может пожаловаться моему мужу на меня! Ха! Это такая дикость, что вызывала истерический хохот, а не слезы обиды.

На третье собеседование я приехала голодная и злая, с четкой установкой победить. Из трех вакансий эта самая перспективная. «Теско» – крупная холдинговая компания, сфера которой распространялась от строительства и легкой промышленности до производства продуктов питания, финансового сектора и инвестиционных фондов.

К сожалению, уже через пять минут беседы с менеджером по персоналу я поняла, что они не заинтересованы в развитии молодых перспективных кадров.

– Должность очень ответственная. Нам нужен опытный сотрудник, который готов к внеурочной работе, а у вас маленький ребенок.

Хотелось колко ответить, что они сами пригласили меня на собеседование, зная о моем опыте и семейном положении, но я кивала и сглатывала. Не хотелось бы прослыть скандалисткой. Крупные компании наверняка давали обратную связь в кадровые агентства. Тогда я в принципе никуда не устроюсь.

– Мария Марковна, – в кабинет вошла какая-то женщина, – вот… – и положила на стол чье-то резюме. Логично, что на хорошую должность есть свой человек. Хотелось бы иначе, но как есть…

В лифт я вошла усталая, расстроенная, голодная. На плече сумка, под мышкой папка с бумагами и документами, в руках большой капучино. Весь мой сегодняшний обед.

Я задумалась, смотрела под ноги, мечтала о ванной, когда шагнула из кабины лифта.

– Да ёб! – налетела на кого-то. Папка выпала, сумка тоже, а кофе пролился. Я подняла глаза: пролился на огромного сурового мужчину с большим бурым пятном на белой рубашке и синем дорогом пиджаке. – Ты откуда такая растяпа, девочка?

– С двадцать пятого этажа, – буркнула, собирая свои вещи. – Извините, пожалуйста, это ужасная случайность. Я оплачу вам химчистку.

– Работаешь здесь? – присел и аккурат из всех бумаг выхватил мой паспорт. – Майя Тимуровна Черкесова, тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения.

– Хотела, но не взяли.

– Стирать умеешь?

– А вы меня в прачки хотите нанять? – поднялась с кипой документов.

– Да, – усмехнулся и положил в карман мой паспорт, – подарок на день рождения. За мной, – и шагнул в лифт.

Я не собиралась, но у меня не было выбора: куда я без главного документа!

– А вы вообще кто? – ошеломленно проговорила, когда мы оказались в роскошном холле: мрамор, лепнина, позолота. Очень дорого и очень богато.

– Ярослав Игоревич, – перед нами распахнулись двустворчатые двери, и суетливая длинноногая девушка поднялась из-за стола как по стойке, – кофе?

– Не надо, – бросил скупо, – напился уже, – и пропустил меня внутрь, видимо, своего кабинета. – Садись, – кивнул на бордовый вычурный диван в зоне отдыха.

У Аделя тоже большой кабинет, но там правят эргономичность, минимализм и экосистемы – прогрессивно, современно, новаторски. Здесь же – старая добрая классика руководителей высшего звена родом из две тысячи десятых.

Я, затаив дыхание, смотрела на зеркальную панель, распахнутую настежь: в ней отражался этот Ярослав Игоревич без рубашки, с татуировками на груди и мощным накачанным торсом. Ему точно за сорок, но выглядел ошеломительно мужественно, с грубой самцовой энергетикой и таким же лицом. Не красавец, но женщины мимо таких не проходят. Он напоминал героев фильмов про конкретных мужиков, но в лощеной упаковке современных руководителей: либо бандит, либо силовик. Зара у меня не только турецкие сериалы смотрела, но и про ментов детективы, а еще про врачей. Я в некотором смысле специалист в этих областях.

– Я директор этого бардака, – видимо, вспомнил про меня, выходя с накинутой на плечи свежей рубашкой.

– Разин Ярослав Игоревич? – на всякий случай уточнила. Я готовилась к собеседованию, но даже не ожидала такого поворота.

– Ага, он самый, – и кивнул на дверь в гардеробную. – Иди, стирай. По итогу решу твою судьбу.

– А паспорт отдадите? – поднялась и поправила узкую юбку.

– Конечно. Прошло то время, когда я паспорта отбирал.

Я испуганно округлила глаза, он по-мужски усмехнулся.

В гардеробной я осмотрелась: здесь была и душевая с раковиной, диван, мини-бар, и собственно полки и стеллажи с одеждой. Свет приглушен и пахло зимними праздниками.

Я взяла диффузор и прочитала состав: мандарин, ель, корица. Приятно.

Рубашка с молочно-бурым пятном небрежно брошена на диван. Я взяла ее и замочила в раковине, предварительно натерев жидким мылом с ароматом табака и ванили, абсолютно не предназначенным для стирки.

Я не была гуру домашних дел, но Зара меня многому научила, а главное, даже если есть возможность нанять уборщицу, горничную и повара, женщина все равно должна уметь пришить пуговицу, приготовить обед и вывести едкое пятно. В моей прачечной для этого была куча средств, но лучше всего справлялось хозяйственное мыло.

– А хозяйственного мыла нет? – выглянула из тайной комнаты с унитазом. Царь мужского уединения, куда же без него!

– Конечно, есть, – Ярослав Игоревич сидел за массивным столом и изучал какие-то бумаги. – В хозяйственной магазине, – бросил на меня короткий взгляд.

Естественно, вывести такое безобразие у меня не получилось, и на суд Разина я принесла мокрое испорченное дизайнерское нечто.

Ярослав Игоревич потянулся к футляру, стоявшему на краю стола, и, надев очки без оправы, оценил мои труды. Очки, кстати, ему совсем не шли.

– Херовенько, – вынес вердикт.

– Согласна, – кивнула даже. – Может, я вам оплачу стоимость рубашки и разойдемся?

Классическая итальянская белая сорочка, у моего мужа все такие. Я иногда покупала их для него. Это дорого, но Адель исправно и щедро пополнял мне карту.

– Я тут резюме твое, Майя Тимуровна, посмотрел, – снял очки со скуластого лица с тяжелой челюстью и брутальной щетиной. Нет, они ему интеллигентности не добавляли. Это внешность мужчины, который кулаками пробивал себе путь наверх. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Странно даже, что я совсем не боялась этого мужчину, а ведь передо мной не просто представитель рода мужского, а из высшей касты хищников. Я таких знала: у меня муж, а у него два брата, там такой же животный агрессивный магнетизм.

– Есть у меня для тебя подходящая работа, – откинулся в кресле. – Очень серьезная.

– Какая? – с опаской поинтересовалась.

– Я.

– В каком смысле?

Это же не хамское предположение? Я не в таком отчаянии, чтобы соглашаться на любую работу?!

– Мне нужен личный ассистент. Помощница, мама, сестра, иногда няня, иногда теща – ну, если нужно пожестче со мной.

– Так может, вам жениться? – бросила взгляд на безымянный палец. – Многое тогда приложится автоматически.

– Да ты рожу мою видела? – почесал подбородок. – Кто за меня пойдет?

Я только вскинула бровь. Дядя нарывался на комплимент?

– В общем,, так: ты будешь отвечать за мой график, за мои передвижения, заниматься корпоративными расходами и еще куча всего.

– Рубашки стирать?

– Нет. Но покупать новые придется. Они дорогие, капец, но…

– Манжеты, – добавила за него.

Да, я тоже часто отправляла в утиль сорочки, потому что манжета уже не кипенно-белая.

– Если я позвоню в два часа ночи и прикажу забронировать билеты во Франкфурт или привезти мне домой пятидесятилетний виски – ты берешь и делаешь, – продолжал инструктировать.

– Я вообще-то рассчитывала на стандартный график с девяти до шести.

– Ну, я постараюсь пить виски исключительно с девяти до шести, – иронично, но по-доброму. Затем Ярослав Игоревич достал мой паспорт. – Замужем?

– Да, – четко и ясно.

– Муж – это хорошо, – задумчиво прокомментировал. – Дети?

– Сын, четыре с половиной года.

– Цветы жизни, – вздохнул. Явно троллил меня. – Крепкая ячейка общества. Год семьи, все дела.

– Ну, не такая уж и крепкая, – теперь я криво улыбнулась.

– Накосячил? – поднял на меня глаза.

Можно и так сказать: изменяет, козлит, не любит. Но разве об этом расскажешь? Я только кивнула.

– С днем рождения не поздравил? – сделал вывод Ярослав Игоревич.

– Что-то вроде того…

– Мужики порой жуткие мудаки. По себе знаю, – и набрал кого-то на стационарном телефоне. – Александра, свяжись с кадрами, мне нужно человека оформить.

– Почему вы берете меня на работу? – я реально не понимала. Даже больше: сама не знала, почему до сих пор здесь и разговариваю с Разиным.

– Потому что я – Ярослав Мудрый, – надменно вздернул бровь. – Ну или не мудрый, если ошибся в тебе.

– Что это значит?

– Майя Тимуровна, мне нужен помощник, которого не интересует содержимое моего кошелька и моих штанов.

– Может быть, нанять мужчину? – предложила как вариант.

– Да нет, – сморщился. – Хочется приятное женское личико рядом, а не вонючую щетинистую морду. Мне своей хватает.

Мои губы дрогнули в улыбке, потом я тихо рассмеялась. Ярослав Игоревич Мудрый умел иронизировать над собой.

– Но мне бы тоже гарантии…

– Кошелек?

– Он у меня весьма скромный. Содержимое моей юбки… – не стала заканчивать.

– Солдат ребенка не обидит, – пообещал с насмешкой, но в глазах твердость. Видимо, судьба у меня такая: быть для мужчин маленькой девочкой. Логично, разницу в возрасте никто не отменял.

– Приступать завтра? – спросила, забирая протянутый паспорт.

– Приступать сейчас.

Меня быстро взяли в оборот: сначала оформляли в штат, потом я удивлялась зарплате – это больше, чем оклад начинающего экономиста. Мне выделили кабинет. Видимо, предыдущей помощницы: казалось, что после нее даже кресло остыть не успело. Мне нужно было разобраться в рабочем ноутбуке и ознакомиться с расписанием Ярослава Игоревича. Сегодня в девять у него встреча.

– Ты едешь со мной, – неожиданно объявил он. – День рождения твой отметим.

– Я… Я как-то не готова…

– Нормально, – придирчиво осмотрел мой деловой наряд. – Зато не перепутают с дамами определенной профессии.

Мы сели в солидный мерседес-майбах. Я хотела поехать на своем комфортном порше-макане, но босс сказал, что не положено и домой меня отвезут.

– Что я должна делать? – спросила, когда вошли в заведение в красно-черных тонах. Я старалась держаться поближе к Разину, но меня, достаточно невзрачно одетую для подобного места, все время пытались оттеснить. Он здесь явно был желанным и частым гостем.

– Ярый! – холеный мужчина развел руки, очень обрадованный нашему приезду. – Садись, дорогой, шоу скоро начнется. – А… – осмотрел меня профессиональным взглядом ценителя женщин. Я ощутила себя товаром. – Леди?

– Это Майя Тимуровна, – Ярослав помог мне сесть. – Прошу любить, жаловать и руками не трогать, – вроде бы улыбался, но даже я ощутила конкретный такой посыл.

– Жаль, свеженькая девочка, – и протянул мне руку. – Валерий, хозяин этого чудесного кабаре. Наслаждайтесь, Майя Тимуровна.

На сцене приглушили свет и направили прожектор точечно. Шоу действительно началось.

Ярко, красиво, музыкально, технологично и эстетично. И очень, очень сексуально. Я никогда не была в подобных местах: это не стриптиз, но шоу исключительно для взрослых. Эротичное и потрясающее. Я была под впечатлением и в приятном культурном шоке.

– Нравится? – Ярослав Игоревич подался ко мне и предложил бокал с игристым. На столе стояли бутылка в ведерке и сеты из красной и черной икры.

– Интересно, – повернулась к нему. – Спасибо, нет, – от алкоголя отказалась.

– Бокал? За день рождения?

– Я не пью вне дома.

– А что так? Перепила и станцевала голая на барной стойке? – откровенно подшучивал Ярослав Игоревич.

– Замуж вышла.

– Ох, бля, – хмыкнул, тряхнув темной головой, – я, пожалуй, тоже не буду, – отодвинул бокал с виски, – не хочу замуж.

Шоу закончилось около полуночи. Объявили антракт, и следующая постановка уже трижды восемнадцать плюс.

– Ну как тебе? – Разин лично вывел меня из заведения и проводил до машины. – Раньше не бывала в таких местах?

Я только покачала головой. Адель ни за что бы не позволил своей жене оказаться в подобном заведении. Да и уважающие себя татарские матроны сами бы не пошли в такое место. Может, это и возмутительно, но мне понравилось. Я никогда не стремилась жить в авторитарных рамках шовинистских законов и религиозных догм. Я хочу быть такой же свободной, как и мужчины. Сомневаюсь, что Адель никогда не был в стриптиз-клубах или вот таких кабаре.

– Держалась хорошо. Молодец. Считай, стрессовое собеседование пройдено.

– Я не смогу каждый день настолько задерживаться. У меня сын, – предупредила сразу. Я не свободная женщина, которая способна на алтарь босса положить все свое время и себя саму.

– Больше и не нужно. Все что надо, я понял, Майя Тимуровна. Жду завтра. Вась, – кивнул курившему водителю, – отвези Майю Тимуровну домой в целости и сохранности, потом за мной…

Я вышла из душа, кутаясь в большое пушистое полотенце. Этот день рождения был необычным, самым необычным. Просто весь спектр эмоций за раз приняла. Я улыбалась, вернувшись в спальню, и совсем не ожидала застать в ней мужа.

– Пришел телефон вернуть? – проговорила ровно, пряча алые щеки и шальные мысли.

Адель смотрел пристально и жгуче. Я не хотела посвящать его в свою «новую» жизнь. Зачем ему знать, кем и на кого буду работать? Он так пекся о своей чести, о том, что могли сказать или подумать! Жена Аделя Черкесова работает на мужчину, да еще и в такой должности! Ай-яй-яй! На побегушках!

– Дай мне номера всех подруг, с которыми ты была сегодня, – прозвучало неожиданно страшно. Адель был убийственно спокоен, но опасно напряжен. Все же я с ним пять лет прожила: засыпала, просыпалась, ухаживала, когда болел, готовила, занималась сексом, видела вспышки гнева, злости, раздражения, знала, как мог улыбаться, обнимая Карима, или, наоборот, строго выговаривал, если тот капризничал. Аделю не нужно было кричать, психовать, взрываться, чтобы его услышали.

– Зачем?

– Просто сделай, солнце.

– Не буду, – бросила через плечо и отправилась одеваться ко сну. Я даже зевнула широко и сладко. Не хочу продолжать этот бессмысленный разговор. Я никогда не требовала у него отчета, так с чего Адель устроил прелюдию к суду!

– Почему? – обманчиво мягко.

– Потому что это унизительно! – резко повернулась, хлестнув по плечам длинными волосами. – Мне нужно одеться, – мерилась с ним взглядами. Адель не вошел, но оперся плечом о косяк двери и смотрел. Внимательно, изучающе, щупал глазами.

– Раздевайся, Майя.

Я пожала плечами и скинула пушистый халат. Взяла трусики, надела, искоса поглядывая на мужа: он шарил по моему телу, словно искал следы блуда и порока. Вероятно, мерил по себе.

– Карим звал тебя, – вошел в гардеробную, забирая под себя все пространство, перекрывая кислород. Слишком большой, чтобы игнорировать его. Слишком волнующий, чтобы дышать ровно. Слишком мужчина, чтобы забыть о своей женской сути. – Так весело было, что о сыне забыла? – покачал головой. – Ты же мать, солнце, – а вот это издевательски.

– Манипуляция, недостойная мужчины, – разочарованно ответила. Аделя перекосило. – Уложил бы сам, ты же отец. Или ты, – теперь я пыталась задеть его, – не умеешь?

Адель заскрипел зубами и пошел на меня, но его телефон неожиданно ожил. Он достал его, посмотрел на меня, затем на экран и снова на меня.

– Да, Каролина, – ответил, конечно же!

Я тяжело сглотнула.

– Я приеду. Жди.

Звонит ночью и не стыдно. Знала же, что он дома. Очевидно, что Адель позволял ей все это. Доступен и днем, и ночью. Мерзавец, какой же мерзавец. Хоть бы вышел из моей спальни сначала! Он никогда не был большим подлецом!

Адель ушел. Меня трясло. Я ничего не должна была чувствовать, но грязь ползла по коже и забиралась прямо в душу: пачкала светлое, разъедала незыблемое. Раньше Адель хотя бы частично берег меня, теперь ему все равно. Время идет, скоро я все потеряю. Дом, семью, сына.

Я ворочалась всю ночь. В три сдалась и пробралась в спальню мужа – пусто. Мне просто нужно было убедиться. Окончательно сломать установку, в которой Адель главный. Что он заботится обо мне и знает все лучше меня. Я слишком рано оказалась и слишком долго была под ним. Сложно вмиг обрести волю, силу, расправить крылья.

Все, больше это не пустые слова или наивные мечты. Либо он, либо я. Никак иначе. Теперь точно знала: если нужно будет сломать, Адель сломает меня. Не пожалеет.

Я практически не спала уже вторую ночь подряд, но не чувствовала себя плохо, наоборот, возбужденной и одновременно спокойной. Начиналась новая глава в моей жизни.

Мне было ровно, когда Адель заехал во двор: хлопнула дверь в прихожей, пружинистые шаги, хмурое лицо. Он молчал. Я равнодушно варила кофе, одетая в деловой брючный костюм.

– Кофе будешь? – перевела на мужа безразличный взгляд. Думаю, нам пора вернуться к формату фиктивного брака по всем статьям. Если хочет, может даже не возвращаться домой. Пусть любится с любимой женщиной не переставая.

Интересно, кстати, а его Каролина в курсе, что он изменял ей с женой? С ней он так же честен, как со мной? Меня он не жалел, а жалил своей правдой, а ее, любимую, жалко ему? Или Аделю никого, совсем никого не жалко?..

Глава 8

Адель

Майя мне лгала. Я слишком хорошо ее знал, чтобы не заметить, да и не умела она врать толком. Вопрос, зачем и почему? С чего вдруг характер начала показывать? Я не рисовал ее такой.

Честно признаюсь, изначально воспринял Майю как чистый лист, на котором можно было создать все что угодно. Вылепить, словно из глины, прекрасную женщину. Не для себя, а в качестве эксперимента. Не каждому давался шанс стать Пигмалионом. Только откуда в моей Галатее взялись резкость, дерзость, гордыня? Девочка решилась идти против своего создателя? В ней проснулась не просто женщина, а женщина с характером, и эта женщина решила поиграть со мной, помериться силой, отбиться от рук.

Я тряхнул головой и завел машину. Пусть смотрит, пусть знает, пусть думает. И мучается. Сегодня домой я уже не вернусь. Это будет уроком для непокорной жены. Не нужен муж дома, значит, будет одна! Пусть поплачет и подумает над своим поведением. А я… Есть место, где меня всегда ждут!

Каролина ждет. Она ведь шикарная женщина. На нее всегда облизывались мужчины, слюной исходились, только заслышав стук ее каблуков. И она любила меня. Ждала не один год. Могла пальцами щелкнуть, и очередь выстроится из желающих скрасить ее одиночество, а она, даже сейчас, зная, что я дома с женой, скучала и ждала, верно и преданно.

Окей, раз Майя решила взбрыкнуть, пусть реально ощутит, как бывает, когда не дружишь с мужем. Мир в нашем доме всегда был на ней, но если решила, что вывезет войну со мной, то пусть потом не рыдает. Аллах свидетель, я не хотел быть жестоким со своим солнцем, но любой шаг в сторону – это бунт, а его нужно безжалостно подавлять.

– Адель… – Каролина реально была счастлива меня видеть и встречала, как всегда, в аромате секса. – Нашлась потеряшка?

Она закидывала меня сообщениями и отвлекала от поисков гулящей жены. Я кратко описал ситуацию. Каро даже изобразила взволнованность.

– Нашлась, – с порога привлек к себе и впился поцелуем в шею. Такая злость внутри бурлила, по венам неслась, агрессией выплескивалась. Куда деть злость на жену? Куда деть желание лечь с ней в постель? Некуда. Остается только хорошенько оттрахать любовницу.

– Прости за мою истерику, – выдохнула, когда толкнул к дивану и заставил прогнуться в спине. Ноги шире, трусики до колен спустил, лицом вниз, чтобы задницу оттопырила, вся передо мной открылась. Я нетерпеливо натянул колпак на член и толкнулся внутрь, на всю длину, пальцем разрабатывая другой вход. Жестко хочу. Чтобы ей было больно. Правда, больно должно было быть не ей, но Майю я никогда не брал таким способом. Слишком маленькая и хрупкая, не потянет мой размер в такое место, но если бы не уехал, если бы остался сегодня дома, то мог довести до этого дела. Наказать непокорную девчонку!

Думал всегда, что Каролина будет характер показывать, а она вон за пять лет с рук ест и преданно в глаза заглядывает, а если брыкается, то осадить ее несложно.

Майя же, наоборот, набиралась стервозности и сучизма. Хотелось, чтобы плакала и просила снова стать нежным и заботливым. Я готов, если снова увижу послушную домашнюю жену. Ведь если она станет другой, то может не согласиться остаться со мной после развода, а я хотел бы сохранить наши приятные во всех смыслах отношения.

– Ах… ах… ах… – Каролина бурно встречала каждый толчок. Я прихватил короткие светлые волосы у самых корней и не жалел ее женственность, агрессивно вколачиваясь.

– Нравится, солнце? – спросил на пике наслаждения, бурно кончая, но продолжая двигать бедрами.

– Что ты сказал? – Каролина резко вскинула голову, пытаясь найти мой взгляд. – Как ты меня назвал?

Блядь. На моей памяти это первый залет с именами. Да, только Майю я называл солнцем, и Каролина это знала. Слышала несколько телефонных разговоров и жутко бесилась.

– Каро, пожалуйста, не взрывай меня. Ошибся, прости, – чмокнул в плечо. – Я в душ, – только сейчас сбросил куртку. – Ты же не против, чтобы я остался на ночь?

Ее брови изумленно взлетели. Мы с ней ночевали вместе, только когда уезжали в командировку или были на отдыхе. В любом другом случае я возвращался домой, даже если проще было этого не делать.

Когда муж перестает соблюдать элементарные правила приличия, то даже самая терпеливая жена превратится в мегеру. Неважно, какие у нас с Майей договоренности, но я старался не унижать ее намеками скрытыми и тем более явными. Правда, сегодня все изменилось.

– Адель, – Каролина устроилась у меня на груди: я пытался уснуть, она хотела говорить, – ответь честно: ты правда разведешься? Я не зря надеюсь на семью с тобой?

– Да, – ответил, не открывая глаз.

– Я люблю тебя, – поцеловала в губы и нырнула под одеяло. Нет, там живых нет, все спустил, даже злости не осталось, одна горечь неизвестного происхождения. Может, все-таки домой поехать? Нет, я кремень. Это наказание для Майи.

Странно, но я не мог нормально заснуть. Упорно лежал с закрытыми глазами и ждал, когда наступит утро. Подъехал к дому часов около семи. Мог бы сразу в офис рвануть и там переодеться в свежий костюм, но что-то так паршиво.

Если честно, сегодня я чувствовал себя говном. Никогда раньше так демонстративно не тыкал жене под нос любовницей.

Сейчас вчерашняя ссора не казалась настолько уж критичной. Майя лгала, что отмечала с подругами, но она точно не могла сделать чего-то такого, за что мне могло бы быть стыдно. Не так воспитана. Видимо, задело ее, что Каролина такие же украшения купила. Как-то умудрилась заметить и сопоставить факты. Аналитик, блин. И зачем вообще в офис ко мне заехала, столько проблем из-за мелочи!

Вот Майя и решила наказать меня игнором, да и я тоже хорош: нахер эти сюрпризы?! Никогда не делал и не нужно было начинать. Предупредил бы сразу, что хотел провести с ней вечер, и не было бы проблем! Майя же не знала. Цветов, может быть, тоже нужно было купить и утром подарить.

Я оставил машину у ворот и поплелся домой, как нашкодивший говнистый пацан. Густой пряный аромат кофе до одури вскружил голову. Майя варила самую вкусную арабику в турке. Казалась бы, немного соли, и у напитка абсолютно нереальный вкус и аромат.

– Привет, – проговорил, удивленно рассматривая жену. Белая блузка, неприлично обтягивающая высокую грудь, а классические брюки крепкую задницу недопустимо подчеркивали. Русые волосы переброшены на плечо и схвачены шелковой белой лентой. Это Майя типа в садик Карима собралась отвозить?!

– Кофе будешь? – заметив меня, предложила как ни в чем не бывало. Муж дома не ночевал, а она равнодушные взгляды бросала.

Ей, кажется, похуй. Вообще. Вроде бы радоваться нужно: чувства – это проблемы, когда не собираешься умереть в один день. Но цапнуло где-то в груди.

– Куда-то собралась?

– Да, на работу, – сняла с плиты кашу. – Я сегодня пораньше поеду: Зара Карима покормит, а ты отвези, раз домой вернулся.

– Я велел тебе выкинуть из головы эти глупости.

– Адель, давай наконец определим границы, раз уж скоро наш развод, – жестко напомнила о том, о чем молчали очень долго. – Ты больше не можешь мне указывать и приказывать. За свою честь не волнуйся, пока официально с тобой, позорить и мстить не буду. Но больше не приходи ко мне в спальню. Я не хочу, чтобы ты изменял любимой женщине с нелюбимой женой.

– Майя… – вытолкнул сквозь зубы, перехватив тонкое запястье, когда она демонстративно отвернулась.

– Пусти, – вырвала руку и радостно улыбнулась: – Привет, сынок, – обняла Карима. – Ты хорошо спал?

– Холошо, – зевал и тер заспанные глазки.

– Зара, я кашу сварила, покорми и собери Карима, а в садик его папа отвезет, – и на меня посмотрела с немым: ты ж, блядь, отец!

– Привет, Каримка, – рассеянно потрепал по темным волосам, наблюдая за прямой спиной его матери, удалявшейся от меня походкой от бедра.

Только сейчас пришла мысль: а создатель ли я этой молодой женщины? Майя вышла за меня совсем юной, а тут как ни воспитывай, а заложенное природой свое возьмет. Трепетная лань, чтобы выжить, и хищницей стать могла.

– Майя, – догнал, когда уже завязывала пояс бежевого плаща, – не скажешь мужу, где работаешь, м?

Если не обманывает меня и на самом деле… Что? А вдруг кто-то появился? Нет, это точно бред!

– Почему не скажу, – пожала плечами. – В «Теско», это холдинг, который занима…

– Я знаю, чем они занимаются, – прервал нетерпеливо. – Чем ты там занимаешься?

– Помощник одного из начальников.

– Принеси-подай, – скривился от абсурдности этого разговора. Зачем? Ну вот зачем?!

– Да, именно так, – Майя развернулась и взялась за ручку двери. Я сжал ее плечи и повернул к себе.

– Зачем тебе это нужно, солнце? Ты Черкесова, моя жена. Ты не должна быть на побегушках. Ради чего? Я обещал, что у тебя все будет. Все, понимаешь? – впился пальцами в тонкую ткань, даже через нее ощущая тепло кожи. Я хотел показать взглядом, что это относилось не только к деньгам. – Все, Майя… – и мужчина тоже. Я буду у нее. Забота, надежность, ласка, секс. – Меня позлить решила? Тебе удалось. А теперь возвращайся, покорми Карима, и вместе отвезем сына в сад, а потом позавтракаем где-нибудь и спокойно поговорим, идет?

– Я не хотела тебя злить, Адель, – высвободилась равнодушно. – Я просто учусь жить свободной и без тебя. Без тебя, Адель, – и она ушла. А я остался. Ни с чем, кроме зудящего между лопатками ощущения, что не все идет так, как нужно. И это все мне не нравится…

Быстро переодевшись и еще раз ополоснувшись, мы поехали с сыном в садик.

– Карим, – посмотрел в зеркало заднего вида, – прости, что вчера выключил свет.

Сын так посмотрел на меня, словно я с луны свалился. Забыл уже. Дети, у них семь пятниц, семь кризисов, семь бед и все это в один день.

– На выходных, обещаю, будем гулять вместе. С мячом. Пойдем?

– Пойдем! – радостно поддержал. – На площадку с длузьями.

Я улыбнулся. Я любил сына, но с самого его рождения я больше уделял внимание стремительно развивающемуся бизнесу. Сын – гордость для любого мужчины, но я хотел бы стать ему ближе, больше времени вместе проводить, чтобы он и во мне нуждался и любил так же сильно, как и свою маму.

Всю неделю я присматривался к жене. Не лез и не провоцировал. Просто наблюдал. Деловая, занятая, равнодушная. Ко мне, естественно. С Зарой и Каримом она прежняя, а я сосед, не больше.

В субботу мы поехали на детскую площадку, где собиралась ребятня с нашего района. Черкесовы держались кланово и жили в одном месте: мы не бегали друг к другу каждый день в гости, но, если что, все на расстоянии вытянутой руки. Правда, у моих братьев дети либо взрослые, либо только появились на свет. Но Карим компанейский, и его брали в любую игру. Вот и сейчас он с девчонками и пацаненком гонял с горки и играл в догонялки.

– Привет, – Каролина появилась не неожиданно, я сам ее вызвал. Она привезла документы. Это можно было отложить, но эта встреча должна была рано или поздно состояться. – Гуляете? – вглядывалась в разношерстную гурьбу детей, пыталась понять, который мой.

– Пап! – сын подбежал с отломанным от строительной машины краном. – Починишь?

– Конечно, сынок.

– Привет, – Каролина улыбнулась ему и опустилась на уровень его глаз.

– Пливет. Ты чья-то мама?

– Нет, я подруга твоего папы, – бросила на меня короткий выразительный взгляд.

– У меня в садике тоже есть подлуги. Две, – показал на пальцах.

– О, в этом вы с отцом похожи, – поддела она. – Я Каролина, а тебя как зовут?

– Калим.

– Можно, я тоже стану твоим другом?

Карим задумался, рассматривая ее.

– Ты класивая. Можно.

Каролина довольно улыбнулась. Любила, когда мужчины делали комплименты, даже столь юные.

– Но мама класивее! – добавил твердо. Это классика: покажи ребенку с десяток снимков с самыми красивыми женщинами, и он все равно выберет мать. Хотя, Майя действительно очень красивая, просто другая. – Плавда, пап? Мама самая-самая класивая?

– Конечно, сынок. Мама у нас самая-самая.

Каролина поднялась, улыбалась даже, но по глазам видел, что едва сдержала ревнивый гнев.

– Какой же ты… – прошипела, когда Карим отвлекся.

– Ты тоже красотка, Каро, – немного сгладил. – Карим маленький, это нормально.

– А ты? Ты тоже маленький?

– А я согласен, что Майя красива. Ты не согласна?

– Ну если тебе такие нравятся, – едко скривилась.

Да, мне нравилась жена. Я же не слепец!

– Пап, я кушать хочу, – Карим снова вернулся к нам.

– Домой или… – заговорщически прошептал, – съедим по картошке фри?

– Фли! – заорал на всю площадку. – А мама не полугает? – это уже тихо. Майя чересчур контролировала его питание.

– А мы ей не скажем про картошку фри.

А вот про Каролину можно госпоже Черкесовой узнать. Понервничать немного.

– С вами можно? – сухо предложила Каролина.

– Карим, возьмем тетю с собой?

Он пожал плечами, все мысли уже о фастфуде. Окей, пусть едет с нами.

Домой мы вернулись сытые и довольные. В принципе, Карим неплохо принял Каролину. Она с детьми особо дел не имела, но старалась понравиться ему.

– И где вы были? – нас встречала Майя. – Голодные? – вроде во множественном числе спрашивала, а смотрела только на нашего сына. – А это что? – вытащила из кармана ветровки пару палочек картошки.

– Разведчик, – покачал головой я.

Она увела его мыть руки, я тоже пошел за ними, в очередь встал, хотя общих туалетных комнат у нас две, не считая в наших спальнях.

– Я познакомился с девочками на площадке, – рассказывал Карим, – а еще с подлугой папы, Калолиной.

– Что?! – шепотом переспросила Майя и перевела на меня взгляд, а в нем такая убийственная ярость. Да, солнце, так бывает, когда пытаешься откусить кусок, который не в силах прожевать. В ее интересах прекратить холодную войну и прийти ко мне в спальню, покаяться…

Глава 9

Майя

Мерзавец, какой же мерзавец! Сейчас я ненавидела Аделя как никогда в жизни. Зачем он сделал это? Так не терпелось познакомить с будущей мачехой? Уже начал почву подготавливать? Неужели не понимает, что это ненормально! Что Карим не игрушка, а живой человек, маленький, но его нельзя перетягивать как канат! Захотел – туда, передумал – и можно сюда. С одной, с другой, а может, и третья не за горами. Так нельзя с живыми людьми. Тем более с родным ребенком.

Что я могла конкретно сейчас сделать? Как остановить Аделя? Я не знала. Совсем не знала. Я точно не позволю ему легко и просто развестись со мной и забрать сына без суда и разбирательств, найду хорошего адвоката, если нужно, продам все дорогостоящие цацки ради этого, но отвоюю свое право быть матерью! А сейчас… Сейчас я должна остановить эту принудительную сепарацию!

Я варилась в безысходности весь остаток дня, а вечером Адель неожиданно сам вызвался искупать и уложить Карима. Мне стало не по себе от наихудших предположений.

Сынок у меня еще маленький, а дети в принципе легко поддавались внушению. Я боялась, что его могли оторвать, отрезать, забрать от меня, и Карим забудет родную маму. Будет только та женщина. Даже взрослые забывали тех, кого когда-то любили, а что говорить о детской подвижной психике, особенно если играть ей против матери…

– Адель, – после короткого стука вошла в спальню мужа, – зачем ты это сделал? – на дипломатию и расшаркивание не осталось терпения. Все уснули, и я собиралась добиться ответа.

– О чем ты? – лениво потянулся. Он валялся на кровати и смотрел спорт.

– Перестань. Ты все понимаешь.

– Скажи это вслух, солнце.

– Зачем ты познакомил Карима с этой женщиной?

– Рано или поздно это должно было произойти, Майя. Ты сама завела разговор о нашем договоре.

– А ты о сыне вообще не думаешь? Как он все это примет, Адель? Это неправильно, понимаешь? – пыталась говорить на языке рациональности. Ну зачем ему Карим в новом браке?! Будет нормальным воскресным папой, которым, по сути, и сейчас был. С его бизнесом по-другому никак!

– Именно о нем и думаю, Майя. Ты и так своим бабским воспитанием мне пацана испортила.

– Что?! – воскликнула я. – Ты бредишь?!

Я еще и мать плохая! Как замечательно выходит! Что еще он придумает? А если захочет лишить меня родительских прав, чтобы не мешалась под ногами? Способен ли мой муж на это?

Случайно забеременела, но выносила и родила ему ребенка, а для наших мужчин наследник, первенец, продолжатель рода и фамилии – не пустой звук. Я воспитывала, растила, любила, а теперь меня хотят сделать ненужной, ничтожной, ничего не давшей собственному сыну.

– Ты изнежила Карима. Он не девочка, чтобы его в попу целовать. Он маленький мужчина, ему нужно мужское воспитание.

– Так что же ты не воспитывал его?! – взорвалась я. – Дела поважнее были, да? – не сдержалась от едкости. – А я в итоге плохая!

– Майя, советую тебе замолчать, пока еще не поздно, – холодно ответил. Но меня уже несло.

– Я не отдам тебе сына, понял! Не отдам!

– Что ты сказала? – угрожающе поднялся. – Повтори, солнце, – медленно пошел на меня. Я отступила, но не молчала.

– Ты совсем не знаешь Карима. Ты никогда им особо не занимался. Ты всегда или на работе, или со своей великой любовью! – саркастично закончила. Любовь – трижды ха! Если с любимыми женщинами, как с этой, то ну ее, такую любовь. Слова громкие, а на деле одна грязь.

Адель громко клацнул челюстью, в глазах угроза и ледяная сталь. Я уперлась спиной в закрытую дверь, но не опустила перед ним покорно голову.

– Или что, свою бизнес-леди посадишь нянькой? Матери отдашь сына? Что, Адель? Что?

– Заткнись, Майя.

– Карим тебе никогда не был особо нужен, – выплюнула прямо в искаженное гневом лицо. – Между ног Каролины всегда интересней было, я понимаю. Ну так иди туда, тебя же никто не держит! Разведемся хоть завтра! – разум твердил, что совершаю ужасную ошибку, но сейчас у меня только чувства! – Отпусти нас! Отпусти!

Адель резко обхватил мое горло и впечатал в дверь, хотя я и так была прижата к ней. Больно. Никогда раньше он не причинял мне физической боли, с ним я страдала исключительно морально.

– Не смей, слышишь, не смей так говорить со мной, жена. Я люблю сына! Люблю! Поняла?! А ты… – неожиданно яростно прижался к моим губам, кусал и терзал, пока кровь не мазнула нёбо. – Стервой становишься, солнце. Ошибся я в тебе, Майя. Сучья бабская порода даже у трепетных ланей свое берет. Внутри и между ног сука сидит, – раздвинул полы халата до пят и задрал подол сорочки. Полоску трусиков сдвинул и коснулся нежной кожи внизу. Я практически не дышала. Мне всегда было сложно сопротивляться чувственному напору Аделя. Он умел искушать и искусно манипулировать, как библейский змей у христиан. Но… Но не сейчас: если сдаться на его условиях, то проиграешь.

– Мне больно, – шепнула, когда рука на горле сильнее сжалась, а ловкие пальцы активнее заработали внизу.

– Это может быть очень приятно… – Адель прижался к моему животу возбужденной плотью. – Я покажу тебе, – жестче обхватил, в шею зубами впился.

– Эти игры оставь для своей женщины… – протолкнула фразу из последних сил. Мне не нравилось. Или нравилось. Не знаю. Или неважно. Сейчас все неважно, кроме желания наконец отстоять свои границы.

Адель резко отшатнулся от меня, взлохматил волосы, мутным страстным взглядом взглянул.

– Ладно, Майя, проехали. Ты взбрыкнула, я облажался. Больше не хочу об этом вспоминать. Если хочешь, чтобы жили как раньше, то разденься, сделай мне массаж, а потом мы займемся сексом.

Я молча поражалась его эгоизму. Как же легко он прощал себе грехи! Наместник пророка на земле, не меньше!

– И про работу забудь. Мне все это не нравится.

– Нет, – сначала шепотом. – Нет! – затем тверже. Я не хочу так! Больше нет! Хватит! Я уже больше пяти лет живу в мыльном пузыре: имитация семьи, счастья, чувств. Для многих мы прекрасная, красивая, счастливая пара. Но только там, где нет другой жизни моего мужа. У него их две. Все, довольно! Я по-настоящему жить хочу! Пусть без брендовых шмоток, дорогих украшений, люксовых машин, статусов и списков Форбс. Есть вещи поважнее, но только не в этой спальне. Только не с этим мужчиной.

– Нет? – склонил голову, сверкая темными глазами. – Уверена, солнце?

– Да, Адель. Я больше не хочу имитировать семью. Мы не муж и жена и никогда ими не были.

– Хорошо, Майя. Я тебя услышал, – посмотрел надменно и свысока. – Я был очень добр к тебе, ЖЕНА, – особенно выделил мой статус, – но, видимо, воспитывать тебя нужно было не только пряником.

Я взялась за ручку двери, практически вышла, когда услышала:

– Ты забыла главную истину любого мусульманского брака: жена принадлежит мужу с головы до пят. Мужское слово весит больше, чем тонна слез женщины. Если жена отказывается от супружеского долга, то она порицаема самим Аллахом. Сходи в мечеть, Майя. Сходи, – жестко ответил.

Может ли Адель настроить против меня диаспору? Опорочить? Выставить недостойной воспитывать правоверного? Я не знала, чего ожидать от Аделя. Вероятно, всего.

Но первый удар, как я думала, придется по более приземленным вещам: заблокирует карты, отнимет машину, отберет подарки, запрет дома. Бить начнет, в конце концов!

Но Черкесов выбрал тактику морального уничтожения и бил ровно туда, где мне больнее всего.

Адель начал возвращаться домой ровно после шести, и если я задерживалась на работе, встречал меня с Каримом, окидывал ледяным взглядом и холодно говорил:

– Мама пришла, – затем забирал сына играть, плавать, рассматривать объемные книжки с 3d вставками. Превращался в идеального отца, а я на его фоне становилась никудышной матерью.

Мы только переглядывались с Зарой, и я сжимала покрепче кулаки. Адель не просто пытался показать, что и без меня прекрасно обойдется, но и что Карим тоже сильно плакать не будет. Ему, кажется, очень понравилось внимание папы. Конечно, папа-праздник!

– Попробуй пюре, – я приготовила сыну картофель с брокколи и сливками, иначе заставить есть овощи нереально, а нехватка органических витаминов вызывала у Карима сильное шелушение ладоней и стоп.

– Бе-е-е, – состроил гримасу, – невкусно, – и выплюнул.

Адель словно бы только этого и ждал: подошел, демонстративно попробовал и тоже скривился. Хоть плеваться не стал.

– Отвратительно, – прямо мне в глаза. – Чем ты кормишь моего сына?

– Это полезно, – прошипела я. И съедобно! Да, картошка фри и пицца вкуснее, но ими нельзя постоянно питаться!

– Каримка, – Адель протянул ему руку, – поехали вкуснятины поедим, м?

– Поехали, – сын, естественно, согласился. – А мама с нами? – но все еще помнил обо мне. Этот саботаж длился уже две недели.

– Мама занята, сынок. Поехали.

Они ушли, а я не сдержалась, заплакала.

– Маюша, – Зара обняла меня. – Воюете?

– Адель пытается забрать у меня Карима, понимаешь? Сначала морально разделить нас, потом просто вышвырнет меня из жизни сына!

– Дочка, не плачь, у меня сердце разрывается. Помирись с ним, Майя, а дальше посмотрим…

– Ни за что! – упрямо подняла голову и вытерла слезы. – Это мой сын, и я не буду стелиться перед его отцом за право быть матерью!

Адель сам купал и укладывал Карима. Просто образцовый отец, но помимо этого он еще и жутко баловал сына. Не учел одной маленькой детали: без жесткой руки капризы и хотелки ребенка растут в геометрической прогрессии. Карим через три недели стал практически неуправляемым!

Уже почти одиннадцать, а наш сын не хотел спать и на увещевания отца реагировал бурным негодованием. Очень. Я посмеивалась, попивая чай на кухне: пусть отец-молодец хлебнет полной ложкой; Зара разрывалась между солидарностью со мной и помощью хозяину дома. А наш сын кайфовал. Теперь точно мир крутился исключительно вокруг него. Даже воспитательница в садике звонила мне и жаловалась, что он перестал есть со всеми и требовал картошку фри. Я дала ей номер Аделя Каримовича, специалиста по фастфуду.

– Поможешь? – Черкесов буквально ворвался ко мне в комнату около часа ночи. Без терпения и, кажется, без сил.

– Не-а, – зевнула, кутаясь в одеяло. – Ты избаловал, ты и разбирайся.

– Сучка.

– Спокойной ночи, Адель Каримович, – и обняла подушку.

Можно было пойти навстречу, но я хотела, чтобы Адель сам понял, что манипуляции ребенком заканчивались плохо для всех. Особенно для самих детей. Ими ведь нельзя играть, они живые! Если сегодня дал добро на что-то, то завтра дети запрет уже не воспримут нормально, только через боль и страдание.

Утром Черкесов спустился помятый, злой, усталый.

– Доброе утро, – улыбнулась, наливая себе кофе в изысканную чашечку из костяного фарфора.

– Пошла ты со своим добрым утром! – зарычал на меня. Я опешила. Адель никогда так не разговаривал со мной, но мы раньше и не ругались так сильно и так долго. Война из холодной перешла в фазу размещения оружия в непосредственной близости от границ вражеского государства.

– Кофе сделай, – бросил, присаживаясь на высокий стул.

– Сам вари, – после его приветствия еще ему кофе не делала!

– Хорошо, сварю, – смотрел недобро.

Я ушла будить Карима. Заре велела спать и даже не думать вставать, пока не выспится. Она вчера возилась и с моим сыном, и его отцом. Зара немножко оказалась между молотом и наковальней.

Сын еле проснулся после ночных концертов. Повис на мне обезьянкой и попросил почистить ему зубки. Я целовала его темные курчавые волосы, обнимала и тискала. Люблю, больше жизни сына люблю. Какой у меня красивый мальчик.

– Малыш, давай сам. Мама боится надавить и сделать больно. Ты у меня такой герой, сделаешь все как ловкий человек-паук, – вспомнила, в какие игрушки чаще играет сейчас.

Карим сжал кулаки и, решительно зевая, принялся елозить щеткой во рту.

Завтракали мы обычно на кухне, поэтому, миновав столовую, отправились прямиком туда.

Адель сидел на стуле: кофе не сварил и завтрак себе не сделал.

– Привет, Каримка, – подхватил на руки и посадил на колени. С бодрой улыбкой, никакого раздражения. МХАТ, курс третий точно. – Сынок, а хочешь на недельку в Турцию сгоняем?

Я резко вскинула голову. Это в каком смысле?!

– Там уже тепло, горки, мороженое и все-все включено, – и на меня смотрел, кривя губы в ледяной усмешке.

– А мама? – спросил Карим.

– Мама работает, она не может, – а в глазах явный намек, что может Каролина. Ублюдок!

Я поставила турку на плиту и сделала чертов кофе. Я всегда клала в него соль на кончике ножа, но сегодня рука дрогнула на пару-тройку кончиков.

– М-мм, соленый, – протянул Адель, но не выплюнул, выпил. – Ты, главное, помни, что от меня зависит, будешь ли ты в принципе видеть сына. Если мне что-то не понравится в твоем поведении, в негативном влиянии, нравственной составляющей или просто цвет твоих ногтей, жена, то Карима ты будешь видеть по большим праздникам, – поднялся и ушел.

Я застыла с полотенцем в руках и горьким комом в горле. Адель уверен, что Карим останется с ним. Что я не буду судиться, молча отдам сына и уйду. Но я не только буду биться через систему, я обращусь к диаспоре! Они должны защитить права матери! Мы с Аделем выходили в свет всегда вместе, и недовольным браком он никогда не был. Даже его мать, моя свекровь, не могла меня обвинить и назвать плохой женой. Это мой козырь.

На работе я разгребала счета Разина, присланные из разных заведений Москвы. Их нужно было рассортировать и отправить на оплату. Это все относилось к корпоративным расходам, хм…

– Что грустная, Майя Тимуровна? – Ярослав Игоревич зашел ко мне в кабинет.

– Дома не очень, – ответила откровенно.

– Муж?

Я промолчала.

– Хочешь, зарплату тебе подниму и разведешься с ним?

– Я и так скоро с ним разведусь, – поднялась, получив смс из магазина итальянского костюма. Пришли сорочки для Разина. – Но про зарплату подумайте, – подмигнула.

Ярослав Игоревич мне нравился. Как начальник, естественно. Мы хорошо сработались: и пошутить с ним можно, и поупражняться в флирте. Главное, что никто не переходил граней. Ни его кошелек, ни содержимое брюк меня до сих пор не интересовало.

– Вася, – услышала, как набрал водителя, – подъезжай ко входу: Майю Тимуровну отвезешь по делам.

– Я на машине, – тихо возразила.

– Вася в твоем распоряжении.

Ярослав Игоревич заботился о моем комфорте, было приятно.

– Спасибо, – поблагодарила, забирая рубашки из бутика. Я вышла, собиралась набрать водителя, когда меня окликнули.

– Майя, я могу с тобой поговорить?

Передо мной стояла Каролина, любовница моего мужа.

Глава 10

Майя

Мы мерили друг друга взглядами минуты две. Передо мной стояла высокомерная красивая женщина с надменной улыбкой. Брендовые вещи, дорогая сумка, украшения – Адель не скупился, это точно. Он всегда был щедрым мужчиной.