Академия чаросвет. Отражение

Глава 1. Бал

– Волнуешься? – спросил Бастиан, остановив чаромобиль перед высокой лестницей дворца, роскошней которого я не видела.

Впрочем, что я там видела в своих Сумерках: чахлые дома на ножках свай, окна без штор, огороды на крышах – все для того, чтобы ухватить хоть чуть-чуть света для выживания. Здесь же огромное здание из белого мрамора вольготно раскинулось посреди зеленого парка, залитого солнцем.

– Немного, – призналась я, разглаживая несуществующие складки на юбке. – Может, надо было все же выбрать другое платье.

Бас усмехнулся, окинув меня взглядом.

– Серьезно, Мэди? – недоверчиво переспросил он. – Ты идешь на бал великих домов, где тебя, вполне возможно, попытаются убить, но переживаешь за платье? – Бас вышел из чаромобиля и, открыв мне дверь, подал руку. – Ты потрясающе выглядишь, – заверил он. – А твое платье великолепно.

Великолепным был он: в строгом костюме, подчеркивающем и широкие плечи, и узкую талию, в белой рубашке, оттеняющей смуглый цвет кожи, с лаконичными знаками дома на галстуке, весь такой взрослый, красивый, восхитительно совершенный, с искрами чаросвета в серых глазах. Но мое платье тоже было ничего: с открытой спиной, на тонких бретельках, обтягивающее, но не стесняющее движений. В салоне, куда отвез меня Бас, попадались такие сложные конструкции корсетов и юбок, что я выбирала по принципу – в чем смогу ходить. Черный цвет означал принадлежность дому Альваро, но также был знаком траура по всем тем, кто погиб в Сумерках. А на моем запястье блестел серебряный браслет Баса. Теперь я носила его не снимая.

Бастиан отдал ключи от чаромобиля, чтобы его отогнали на стоянку, и повел меня по лестнице, а позади нас появилась дюжина рослых мужчин, все со знаками черных псов.

– Вообще-то я не особо люблю такие мероприятия, – вздохнул Бас, как будто не замечая охрану. – Скука и ложь. Фальшивые улыбки, фальшивые слова…

– А что там есть настоящего? – спросила я.

– Драгоценности, – ответил Бас. – Вот насчет бриллиантов можешь быть уверена – никаких подделок.

– Уверен, что вообще стоило приходить?

Сотни любопытных взглядов обрушились на нас, как только мы перешагнули порог. Музыка, цветы, яркие наряды – так много красок, звуков и впечатлений, что захотелось спрятаться в тень.

– Ты больше не тайна, Мэдерли, – шагнул нам навстречу Артирес Альваро. Он пожал руку Басу и, взяв мою кисть, поднес к губам. – Это способ сохранить тебе жизнь, – произнес он тише, – показать официально и при всех, что ты под защитой нашего дома.

Мать Бастиана, Лорейн Альваро, удостоила меня легким кивком и отвела взгляд. Кое-что не меняется. Я же расправила плечи.

Где-то здесь, в роскошном дворце, залитом солнечным светом, веселятся те, кто отправил эквилибров в Сумерки. Пьет вино человек, отдавший приказ серому убийце. Улыбается тот, кто послал тварей ночи за моей матерью. Я пришла во вражеское гнездо, но рядом со мной шел Бастиан, так что я и правда куда больше волновалась насчет платья, а еще…

– Я не умею танцевать, – прошептала я, сжав его руку.

– Я тебя научу, – пообещал он. – Не такая уж сложная наука, если доверяешь своему партнеру.

– Значит, у меня получится, – сказала я в ответ.

Здесь собрались все студенты последнего курса академии чаросвет. Некоторые пришли парами, кто-то гордо стоял в одиночестве. Белое платье Найрин напоминало наряд невесты, а Ронда явилась в красном брючном костюме. Ларг раздобыл где-то алую розу в тон и воткнул ее в карман своего пиджака.

К нам подошел Кейден и представил мужчину, который выглядел таким же эталонным чаром, как и он сам: голубоглазый и златокудрый.

– Эльгред Монтега, мой отец, – сказал Кей. – Себастиана ты знаешь, а это его милая подружка Мэди.

– Моя невеста Мэдерли, – исправил его Бастиан. – Отец уже подписал согласие на помолвку.

Он приподнял мою руку так, чтобы стало видно браслет Альваро. Эльгред изогнул золотисто-рыжую бровь и окинул меня внимательным взглядом.

– Наслышан, – коротко сказал он и без особой радости в голосе добавил: – Поздравляю с помолвкой. Интересно будет узнать, что вам напророчат оракулы. Сейчас они не видят дальше своего носа. Говорят, какая-то птичка спутала все карты.

– Ничего, – ответил Бас. – Карты улягутся, и все образуется. Я лично смотрю в будущее с большими надеждами.

– Как и все мы, мой мальчик, – снисходительно произнес Эльгред, не отрывая от меня взгляда. – Кей, что же ты не пригласишь даму на танец. На правах хозяина дома…

– Я уже пригласил ее, – перебил его Бас. – На все танцы.

– Вам тут нравится, Мэдерли? – не отставал старший Монтега.

– У вас чудесный дом, – вежливо ответила я. – Большой. Столько света.

А еще розового мрамора, лепнины, золота. Все будто кричало о богатстве и роскоши: и тяжелые бархатные шторы с кисточками, и красный паркет, и кадки с пышными пальмами в каждом углу, и золотые клетки с яркими птичками, чьего пения не было слышно из-за музыки.

Когда мы раскланялись, и Бас отвел меня к столам с напитками, я подумала вслух:

– Монтега из дома рыжих котов, и в его доме много красного и золотого… А в твоем? Все сплошь черное?

Бас подал мне бокал.

– Представляю, что ты обо мне думаешь, – усмехнулся он. – В черном-черном городе, в черном-черном доме, жил черный-черный пес.

Я улыбнулась, чувствуя себя глупо.

– У меня не черная комната, Мэди, – сказал Бас. – Но и не золотая. Отец не особо любит выпячивать свои богатства и не придает большого внимания антуражу. Этим занимается мама. Вообще-то у нас больше серебра.

Я уже знала, что Лорейн Альваро до замужества принадлежала дому белых кошек, и не могла не заметить, что она не в восторге от выбора сына. Что поделать. Придется ей с этим смириться.

– Потанцуем? – предложил Бас. – А то как бы Кейден Монтега не увел тебя у меня из-под носа.

Я поставила недопитый бокал на поднос слуги – загорелого и с золотистыми волосами, и невольно подумала, что на его месте я бы смотрелась куда органичнее. Хотя, может, и не прошла бы строгий отбор Монтеги.

– Если ты не боишься, что я оттопчу тебе туфли, – заранее извиняясь ответила я, но Бас повел меня в центр зала, где уже танцевали другие пары.

Я поймала на себе злобный взгляд Найрин, ощутила спокойную поддержку Артиреса Альваро. Лорейн что-то шептала ему на ухо, и я готова была поспорить, что ничего хорошего.

– Долго мы должны тут пробыть? – спросила я.

– Нужно, чтобы все убедились в том, что мы вместе, – ответил Бас. – Даже не знаю. Может, трех танцев достаточно?

– Бас, я не шутила, когда говорила, что не умею танцевать, – напомнила я.

Он обнял меня за талию, привлекая к себе, и я положила левую руку ему на плечо, а правая устроилась в его ладони. Поймав теплый взгляд, улыбнулась, и все страхи ушли – как всегда, когда я оказывалась в объятиях Бастиана. Я перестала замечать и золото, и мрамор, и слепящие драгоценности дам – все исчезло.

Его рука на моей талии скользнула чуть выше, и прикосновение обожгло обнаженную кожу. Сердце пропустило удар, а потом забилось быстрее. Я погладила крепкую шею кончиками пальцев, нырнула в глаза, полные чаросвета, и Бастиан повел меня в танце так легко и уверенно, что я словно поплыла с ним вместе, кружась по залу и забыв обо всем.

***

Эльгред Монтега не сводил глаз с пары, закружившейся в танце. Альваро сделал ход конем и одобрил помолвку. Как бы говоря – выкусите. В целом, Эльгред его понимал. Седьмой дом – это ново и свежо, и в их маленьком мирке может означать перестановку сил. Вот только пока непонятно, какие-такие силы есть у этой девчонки.

– Обычная полукровка, – снисходительно произнес Тибальд серебряный лев. – Если б я не пил таблетки от фертильности во время обучения в академии, то мог бы настругать таких с десяток.

– Вроде у тебя есть пара бастардов, – напомнил Эльгред.

– Я и говорю, – Тибальд тряхнул светлой гривой. – Ничего особенного. Если Альваро так уперлось женить своего сына на полукровке, так может и ладно.

Девушка была очень мила – тонкая, глазастая, но если бы на этом все, то птица бы не вспорхнула в середину великого полотна, заслонив остальные дома.

– Такие хорошие детки, – растроганно шмыгнул носом Освальд, встав рядом. – Вот и подросло новое поколение чаросветов, которые будут решать судьбы мира.

Старость – не радость. Белый пес уже мало что понимал в происходящем и постоянно скатывался в пустую болтовню, зато оставался удобной марионеткой, пока его сыновья грызлись за место главы дома.

– Сильный выпуск в этом году, – продолжил он слезливо. – Два наследника дома, из наших белых псов Ларг – славный мальчик, очень толковый артефактор, потом еще твоя племянница, Тибальд… А где она, кстати?

– Вон, подпирает колонну, – лениво бросил Эльгред Монтега. – Сын, ты бы пригласил ее, что ли…

Кейден кивнул и отошел к Найрин. Галантно склонившись, пригласил на танец.

– Красивая пара, – щедро расточал старческую сентиментальность Освальд. – Твой старшенький, Эльгред, так похож на тебя. А твоя племянница, Тибальд, прямо невеста. Сразу видно – достойная девушка, воспитанная в духе уважения к традициям. Раньше ведь как – в последний год обучения в академии чаросвет всех девушек сватали. Те, кого не удавалось пристроить, считались неудачницами. А вот сынок Альваро удивил, удивил… Надо же, поймал редкую птичку.

– Я пока не вижу ничего удивительного, – заметил Тибальд. – Может, и не стоило из-за нее огород городить.

– А ты присмотрись, – посоветовал Монтега.

Мэдерли была одета довольно скромно: черное платье, никаких украшений, кроме браслета Альваро. Эльгред даже придумал несколько ядовитых колкостей по поводу обедневшего дома, но сейчас стало ясно как божий день – драгоценна вся девушка целиком.

– Что б меня мокрощупом драли, – совсем неблагородно выпалил серебряный лев.

На обнаженной спине Мэдерли лежала смуглая ладонь Себастиана Альваро, и от его пальцев по светлой коже разбегались искры.

– Она что, сияет? – подслеповато прищурился Освальд.

Младший Альваро вел девушку в танце так легко и свободно, словно она была его продолжением. Все смотрели на них, а они не видели никого кроме друг друга. Глаза в глаза, рука, скользящая по мерцающей коже в невинной ласке, искры в сплетенных пальцах… Эльгред на миг даже почувствовал неловкость, как будто ему довелось увидеть нечто интимное, не предназначенное для его глаз, – и не мог отвести взгляда.

– Седьмой дом, – радостно воскликнул белый пес. Кто-то из слуг принес ему стул, и белый пес, усевшись, хлопнул себя по колену. – Истинная наследница седьмого дома.

Тибальд скрежетал зубами, кто-то разбил бокал – и Эльгреду показалось, что это весь привычный мир разлетелся на осколки. Альваро и его девушка танцевали, и свет окутал их золотистым облаком. Но Монтега приметил и другое – как задрожали тени под кадушками с пальмами, как притихли птички в клетках, а в углах зала сгустилась тьма. Ей неоткуда было взяться. В солнечном доме Монтега отроду не было ни свечей, ни люстр.

– Пойду выпью, – буркнул Тибальд. – Есть у тебя что покрепче?

– Вон за тем столом, – указал Эльгред, ткнув в левый угол. – Сорокалетней выдержки. Я подойду к тебе позже.

Кейден отвел племянницу Тибальда туда же – видно, той не понравилось, что все внимание обращено на другую, а сам подошел к отцу.

– Она тебе нравится? – спросил Эльгред.

– Найрин? Больше нет. Я думаю после окончания академии по старинке пойти к оракулам и сделать расклад на оптимальную спутницу жизни, – поделился Кей.

– А эта? – Эльгред кивнул на пару, что все еще танцевала.

– Она от меня не светится, – вздохнул сын, ничуть не удивившись вопросу.

– Откуда знаешь? – заинтересовался он.

– Пробовал.

Монтега с уважением посмотрел на младшего.

– Почему не сказал мне раньше?

– Почему не сказал, что собираешься погасить свет в Сумерках? – ответил Кей вопросом на вопрос. – Я бы обсудил твою тактику, папа. Сдается мне, ты выбрал не ту сторону.

– Тебе только недавно новый зуб пришлось растить, – напомнил он. – Потому что ты подрался с младшим Альваро.

Поморщившись, сын провел по зубам языком.

– Я забочусь о мире, в котором ты будешь жить, – добавил Эльгред.

– Я понимаю, на что ты намекаешь: младший Альваро мне не друг. Однако он мне должен. А иногда это куда лучше, чем светлые узы дружбы.

Подумав, Эльгред кивнул.

– Поговорим, – сказал он. – После бала найдешь меня.

Музыка закончилась, и Себастиан остановился, но не спешил размыкать объятия. В том, как он смотрел на девушку, как прикасался к ней, было нечто такое, отчего Эльгред почувствовал глухую тоску.

– Ах, любовь, любовь, – протянул Освальд, покачивая седой головой. – Помню, был я моложе…

Как будто опомнившись, Себастиан подвел свою девушку к отцу, пара слов – и молодые упорхнули из зала. Что ж, они и правда показали достаточно.

***

Чаромобиль сорвался с места и помчался чуть не со скоростью света, но все равно недостаточно быстро. Бастиану хотелось поскорей убраться из напыщенного дома Монтеги и оказаться с Мэди наедине – там, где никто бы на нее не пялился. Кроме него, конечно.

– Куда так спешишь? – выдохнула она, когда ее вжало в сиденье.

Бастиан бросил на нее быстрый взгляд, и ее щеки зарделись от румянца.

– Ничего, что мы ушли так рано?

– Ничего, – ответил он. – Я как-то не подумал, что ты засветишься от танца. Но если у кого-то и были сомнения на твой счет, то больше их не осталось.

– И что теперь? Это лишь звучит громко – наследница седьмого дома. Но что я по сути наследую? Вымерзшие земли, полные монстров?

– А еще Сумерки. Приграничные с ночью территории. Все тени готовы пойти за тобой.

Мэди нахмурилась и отвернулась к окну.

– Тени идут за Первым, – возразила она.

– Никуда он их не приведет, если у них не будет надежды.

– Я уже слышала похожее. От Шрама. Он сказал, что я подарила им надежду.

– Я и говорю, – кивнул Бас. – Сейчас тени зависят от солнечного рубежа. Свет погасят – и они останутся без защиты. Совсем другое дело, если у них появится свой источник света, понимаешь?

– Я пыталась осветить Порожки, но лишь стреляла чаросветом в небо.

– Я видел, – он протянул руку и положил ладонь ей на бедро. – Это ничего. Ты научишься.

Больше между ними не осталось секретов, Мэди надела его браслет, дала согласие на помолвку, она спала в его кровати – и за каждую ночь он готов был отдать все, что имел.

Глянув в зеркало дальнего вида, Бас нахмурился.

– Что? – сразу вскинулась Мэди и обернулась. – Нас преследуют?

– Это охрана, – ответил Бас.

– И?

– Выходит, я не могу остановить чаромобиль и заняться с тобой сексом прямо сейчас, – пожаловался он, испытывая странное удовольствие от того, как вновь порозовели ее щеки.

– И правда жаль, – согласилась вдруг Мэди и подтянула ткань платья выше, так что его рука легла на обнаженную кожу, замерцавшую под его пальцами.

Оказалось, что чаромобиль может ехать еще немного быстрее.

Припарковавшись возле башни, Бас помог Мэди выйти и подхватил ее на руки.

– Ты чего? – рассмеялась она.

– Там ступеньки, у тебя каблуки, – пояснил Бас, быстро шагая домой.

– Ты только недавно болел! – воскликнула она, обнимая его за шею.

– Все прошло, – заверил он, взбегая по лестнице, загудевшей под его ногами.

Толкнув дверь, Бас вошел в зал и, не останавливаясь, занес Мэди к себе в спальню. Аккуратно положив ее на постель, выпрямился и довольно улыбнулся.

– Теперь все как надо, – заявил Бас, стягивая надоевший галстук.

Мэди потянулась на кровати и повела руками, собирая тени и закрывая ими окна. Она все еще немного стеснялась его, но стоило ее поцеловать – и все смущение исчезало. А Бас скорее откусил бы себе язык, чем признался, что так, в полумраке, он видит ее еще лучше.

Чаросвет вспыхивал под его губами, искрился под ее светлой кожей, перетекал по нежной шее к груди, животу и еще ниже, как будто подсказывая, что делать дальше. Бастиан торопливо расстегивал рубашку, жалея, что у него не четыре руки, потянул бретельку ее платья губами, одновременно целуя ключицу. Его дыхание на миг сбилось, когда Мэди с таким же нетерпением принялась расстегивать ремень на его брюках.

Туфли, одежда – все полетело на пол. Брызнули шпильки из ее волос, руша прическу и высвобождая густые темные пряди. Бас задержался на миг, рассматривая Мэди, практически обнаженную – в крохотных трусиках из черного кружева, которые он сам для нее купил, как и мечтал когда-то.

– Почему ты улыбаешься? – прошептала она.

Потому что оказалось, что ему вообще все равно, какие на ней трусы. Хоть кружево, хоть хлопок, а лучше вообще без них – он хотел ее одинаково сильно. Бас провел ладонями по ее телу, от плеч по мягким холмикам груди, через плоский животик к бедрам, неспешно развел в стороны ее колени.

А самое восхитительное – это то, что она тоже всегда его хотела.

Ее стоны и рваное дыхание, искры чаросвета под кожей, вкус сладких губ, которые становились все смелее, и бешеный пульс, вторящий биению его сердца, – еще одна лучшая ночь в его жизни.

А когда Мэди выгнулась под ним, хватая воздух губами, яркая вспышка прогнала все тени из его сердца.

Они вернулись позже, когда Мэди тихо спала у него под боком, а Бас лениво перебирал ее густые волосы, вплетая в них нити чаросвета, расплескавшегося по комнате. Он досадливо потер зудящий шрам на груди, когда все та же ядовитая мысль пришла терзать его сердце. Этот дурацкий вопрос все не давал ему покоя, возвращаясь точно назойливый комар, которого никак не удавалось прихлопнуть: что, если и страсть, и любовь Мэди – лишь отражение его собственных чувств? Как чаросвет.

Любит ли она его по-настоящему?

Глава 2. Пророчества

Я задержалась у глянцевой черной стены и по привычке посмотрела в самый низ списка, но теперь мое имя светилось куда выше. Отец Бастиана официально одобрил помолвку своего сына, и я сходу получила пятьдесят баллов. Дом Альваро взял меня под свою защиту, но это слегка напрягало.

Я повернулась и недовольно посмотрела на женщину, которая буквально дышала мне в шею.

– Питер Порти, – ткнула она пальцем в имя. – Мой племяш. Так себе учится, да? А на каникулах заливал, что он чуть ли не лучший на курсе.

Элма Ридис, боевой чар из дома черных псов, ходила за мной как тень. Высокая блондинка с гладко зачесанными в хвост волосами, в черных одеждах, обтягивающих стройное крепкое тело, вызвала настоящий фурор среди парней моего курса. Особенно среди Фалько.

– Элма, – выдохнул он, догнав нас на лестнице. – Я тут подумал. Я ведь друг Баса и королевы ночи и, значит, тоже в опасности.

– Привет, Фалько, – сказала я.

– Привет, Мэди, – бросил он. – Так вот, Элма, мне было бы куда спокойнее, будь ты рядом.

– Плохо спится, малыш? – спросила она. – Мучают кошмары?

Она придержала меня за плечо, первой заглянула в кабинет, оценив обстановку, и лишь потом позволила мне пройти. Я невольно закатила глаза и села за свою парту.

– Кстати о снах, – промурлыкал Фалько, проходя следом. – Сегодня мне снился очень интересный сон. А поскольку я – потомственный прорицатель, то смею предположить, что сон этот вещий.

– Мы все в нетерпении, – сказал Дин, занимая место поближе к выходу. На прорицании он вечно чувствовал себя как на иголках и норовил сбежать со звонком, пока не получил еще парочку дочек в предсказание к первым шести.

– Так вот, мне приснилась одна блондинка, – поведал Фалько. – Не буду называть имен, но потрясающая женщина. Суровая, сильная, но видно, что под защитной броней прячется нежная девочка, мечтающая о любви.

Я невольно покосилась на Элму, которая как всегда заняла последнюю парту, чтобы не мешать учебному процессу. Не знаю, где там прячется эта девочка, но явно очень глубоко.

– Так вот, – продолжал Фалько. – Подходит она ко мне, останавливается и начинает медленно расстегивать пуговки на своей черной рубашке, одну за одной.

– М-м-м, – понятливо протянул Дин. – Выходит, твоя суровая блондинка предпочитает черное?

Фалько кивнул.

– А потом она и говорит…

– Я тебе в мамы гожусь, – вздохнула Элма.

– Нет, не это, – возразил Фалько. – С таким страстным придыханием она шепчет: о, Фалько, я и подумать не могла…

– Что у тебя такой крохотный? – подхватила Арвена и свела указательный и большой палец, почти соединив.

Класс дружно засмеялся, а Элма вдруг сорвалась с места и оказалась у доски, закрыв меня сияющими щитами чаросвета. Доска вспыхнула через мгновение, и свет постепенно собрался в буквы.

– Это задание от учителя, – капризно протянула Лекса. – Отойдите, а то не разобрать. Никому ваша тень не нужна, успокойтесь.

Элма отошла ко мне, опустив руки, а я выдохнула. По большей части охрана меня раздражала одним фактом своего существования, но я понимала, что это во благо. К Бастиану тоже приставили телохранителя – крепкого мужчину, который напоминал сторожевого пса: цепкий взгляд, поджарое тело и чутье на опасность. Бас сказал, эти двое, что теперь шатались за нами следом, одарены предвидением – лучшие охранники из возможных. Пусть так, потерплю. Лишь бы Бас не пострадал из-за меня, снова.

– Кто Фелицию найдет, с предсказанием уйдет, – прочитала Лекса вслух, и слова, пылающие на доске, медленно погасли.

– Мы что, будем играть в прятки? – утомленно спросила Арвена, обмахиваясь тетрадкой как веером.

– Так и развивают дар предвидения, – ответил Фалько. – Но вы можете расслабиться и довериться мне. Кровные узы – это не кот начхал. Я свою мать из-под земли достану.

Он вышел из кабинета первым, и все гурьбой повалили следом.

– Он кого угодно достанет, – вздохнула Элма и виновато на меня покосилась. – А ты, Мэди? Не пойдешь с ними?

Я мотнула головой. Хватит с меня предсказаний. Разобраться бы с тем, что происходит прямо сейчас. Повесив на плечо сумку, я спустилась по лестнице вниз, нашла расписание старших курсов и пошла на улицу.

Жмурясь от яркого солнца, я пересекла парк, повернула к стадиону, откуда доносились крики. Элма держалась позади, но ее тень падала мне под ноги. А потом я увидела овальное зеленое поле, и мое сердце сладко екнуло. Бастиан обернулся, и я помахала ему рукой. Вот уж кого я чувствовала даже на расстоянии – никакого прорицания не надо. Элма свернула на зрительные ряды и устроилась возле охранника Баса.

– Как жизнь, Крон? – спросила она, легонько толкнув его локтем. – Девчонки не достают?

– Самое сложное задание в моей карьере, – пожаловался тот. – Ты видела, какой длины у них юбки?

Оставив их болтать, я спустилась к краю поля и оперлась на бортик.

– Подача, пас, голевой бросок, – командовал тренер Алеф. Повернувшись, спросил: – А ты что, Мэди? Прогуливаешь занятия?

– У нас сейчас прорицание, – ответила я. – Надо найти Фелицию.

– Ну, тут ее нет, – сказал он. – Кей, стань в пару с Басом! Трикс, ты на воротах! Рет, Клей – оба в блок. – Опершись на бортик с той стороны, Алеф тихо заметил: – Когда Альваро и Монтега играют в одной команде, им нет равных.

Они и правда действовали слаженно. Мяч летал с одной стороны поля в другую – точно в руки. Быстрый пас – и Бастиан забросил гол в ворота и дал пять Монтеге, а потом подбежал ко мне и поцеловал – быстро, почти невинно, но свет тут же вспыхнул во мне, озаряя и сердце, и душу.

– Так, давай на поле, – приказал Алеф. – Романтика потом. Возьми в пару Ларга, только придержи коней.

Бас улыбнулся мне и, поцеловав еще раз, побежал назад, а сбоку от меня вдруг вытянулась рука, ловко поймавшая мяч, летевший прямо мне в голову.

– Мазила, – буркнула Элма, возвращая мяч Найрин.

– Боюсь, она была исключительно меткой, – вздохнула я.

– Вот как? – заметила Элма, провожая Найрин взглядом. – Может, расскажешь, от кого еще стоит ждать подвоха?

Я пожала плечами. Новости по академии расходились быстро, и я то и дело натыкалась на настороженные и даже испуганные взгляды. Наследница седьмого дома, ночная птичка, невесть как залетевшая в царство света, – я снова стала изгоем, не успев сойти за свою.

– От кого угодно, – ответила я. – Откуда мне знать?

– Что ж, у тебя как раз есть шанс получить ответы, – усмехнулась Элма.

Сперва я услышала мелодичное позвякивание браслетов, а после увидела кудрявую гриву Фелиции, подпрыгивающую над зрительными рядами.

– Вот честно, предсказаниями я уже сыта по горло, – пробормотала я.

– Тогда просто поболтаем, – жизнерадостно произнесла Фелиция, сворачивая в проход между рядами. – Итак, Мэди, если ты ничего не хочешь спросить…

– Я хочу, попросить, – подала голос Элма. – Твой сын, Фелиция, уже достал своими намеками. Уж не знаю, что у него за страсть к женщинам постарше…

– У него ко всем женщинам страсть, – кинулась я на защиту друга. – Особенно к блондинкам, – добавила тише.

– Так вот, не могла бы ты, как мать и прорицательница, – продолжила Элма, – намекнуть своему мальчику, что ему ничего не светит.

– Ох, дорогая, – виновато протянула Фелиция, – но я стараюсь не врать без особой нужды.

Элма поперхнулась словами, покраснела.

– Хочешь сказать, у нас с ним что-то будет? – недоверчиво произнесла она.

– Я ничего не хочу говорить, – тряхнула головой Фелиция. – Предсказания – вещь тонкая и хрупкая. Особенно в том, что касается чувств. Но ты только представь, как будет здорово! Сколько мы уже дружим? Лет десять? Сможешь звать меня мамой!

– Ты шутишь, – утвердительно произнесла Элма.

– Как знать, – ослепительно улыбнулась Фелиция и, приобняв меня за плечи, отвела подальше.

– Ты злишься, – сказала Фелиция, усадив меня рядом.

Поджав губы, я вздохнула. Я и правда злилась. Да, Бастиан выжил, мы теперь вместе, я учусь управлять тьмой и вроде как стала сильней…

– Столько людей погибло. Бастиан рисковал жизнью. И я все думаю, нельзя ли было поступить иначе?

– Добро пожаловать в мой мир, – вздохнула Фелиция, нервно постукивая носком туфли.

– А Расмус? – вырвалось у меня. – Что с ним? Почему его не отпускают, раз уж теперь понятно, кто из седьмого дома?

– Потому что он наговорил на измену великим домам, – сказала Фелиция. – Но, может, все еще обойдется.

– Вы должны были сказать мне раньше, – буркнула я. – О нем.

– Если бы я рассказала, что он твой отец, эквилибры загребли бы тебя вместе с ним, – с жалостью произнесла Фелиция, – потому что кто-нибудь из вас себя выдал бы. Если бы я поехала в Сумерки сама или с другими чарами, то меня бы забрали к серым, и больше я бы не смогла ничем помочь. А резня в Порожках все равно случилась бы позже, и никто бы не выжил. Если бы я не отправила Бастиана и Фалько в твою таверну в самом начале…

– Это сделали вы? – ахнула я.

– …то Сумерки залило бы кровью до самого солнечного рубежа.

Она чуть прищурила глаза, глядя на поле по чаркроссу, где тренер Алеф переставлял игроков, меняя их местами, словно подбирал наиболее выигрышную комбинацию.

– Прямо как в жизни, – пробормотала Фелиция. – Иногда человек раскрывает весь свой потенциал, только если ему попадется подходящий партнер.

– Как я, – утвердительно произнесла я.

– Как вы с Бастианом, – исправила Фелиция. – Изменения в нем, может, не так заметны, как твоя тьма, но они потрясающие. Значит, ты не хочешь моих предсказаний, Мэди…

– Потому что мне страшно, – откровенно призналась я.

– В целом ты права, – кивнула Фелиция. – Лучше тебе и правда не знать.

– Вы уже меня пугаете, – заметила я.

– Но эта бабочка, что выбралась из сумеречного кокона, мне нравится, – она обняла меня за плечо и на миг прижала к себе теснее. – Смелая и влюбленная, теперь ты способна на все. Знаешь, я не стану ничего предсказывать, но дам тебе совет. Съезди в Сумерки, не помешает.

Фелиция улыбнулась Алефу, щуря глаза как кошка, а потом вдруг встрепенулась.

– Ой, – выпалила она, вскакивая с лавки. – Ой-ой-ой. Так, мне пора. Мэди, вот еще, хотела сказать: тьма – это хорошо, но не забывай о свете, что горит внутри тебя. Все, мне пора.

Она сбежала вниз к полю, шепнула что-то Алефу, юркнула в тренерскую, а через мгновение на зрительные ряды хлынула толпа моих одногруппников под предводительством Фалько.

– Только что была здесь, – сдала ее Элма, махнув рукой на поле. – Вы еще сумеете ее догнать.

– Я же говорил! – воскликнул Фалько. – Кровь – не водица! За мной!

Дружной гурьбой они двинули вниз между рядов, плотной гусеницей выползли на поле и вскоре скрылись в раздевалках.

– Вот как можно вообще ей верить, она вечно врет, – проворчала Элма, присаживаясь со мной рядом.

Фелиция никогда мне не врала. Скорее, не договаривала. Я поймала на себе взгляд Бастиана и облизнула губы, на которых остался мятный привкус его поцелуя. Влюбленная? Да. Смелая? Точно нет. Я всего боялась: тварей ночи, эквилибров, немного – Найрин, а больше всего – потерять Баса. Он казался мне незаслуженным подарком судьбы.

Сейчас Бас играл в паре с Ларгом – белобрысым артефактором, но иногда поглядывал в мою сторону, и в животе сладко екало от каждого его взгляда.

– Ей надо запретить шутить, – пробубнила Элма, и я едва сообразила, что она все еще про Фелицию. – Это жестоко – прорицательница с чувством юмора.

– Вы с ней подруги? – спросила я.

Элма пожала крепкими плечами.

– Она вела курсы для телохранителей, по развитию интуиции, и мы как-то сблизились, – она ахнула, и в ее голосе прозвенел ужас: – А что, если она уже тогда увидела, что я – вероятная подружка ее сына?

– Вообще-то Фалько – отличный парень, – сказала я, слегка обидевшись за друга. – Он веселый, умный. Симпатичный…

– Рыжий! – возмущенно воскликнула Элма.

– Девчонкам нравится, – ответила я. – На него пачками вешаются. Особенно после того, как он забил решающий мяч на чаркроссе. Вот еще, кстати: Фалько сильный и ловкий. И бегает быстро. А еще он хороший друг.

– Дружба – это ладно, – кивнула Элма. – Но ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? У нас минимум десять лет разницы!

– Возраст любви не помеха, – усмехнулась я, и Элма посмотрела на меня с осуждением.

– Тебе смешно? – уточнила она. – Нет, я не могу себе даже представить. Может, он вообще девственник.

– Точно нет, – отрезала я.

С Арвеной у них уже все закончилось, зато теперь Ирис ему прохода не давала.

– Все равно. Вряд ли он что-то там умеет, – фыркнула Элма. – Нет, любовники должны быть из одной лиги. Иначе получается игра в одни ворота.

Прямо как мы с Бастианом, из разных лиг. У Баса была репутация бабника, и я понимала, что ему есть с чем сравнивать. Что, если я ему скоро наскучу?

– Фелиция точно пошутила, – кивнула Элма, вытягивая длинные ноги на сидения нижнего ряда. – А ты, значит, поедешь в Сумерки? Даже не думай удрать без охраны!

– Там не любят чаров, – все же попыталась возразить я. – Особенно сейчас. Я могу быстренько смотаться сама, никто и не заметит.

– Куда это ты собралась? – спросил Бас, оказавшись вдруг передо мной.

Его темные волосы торчали мокрыми иголками, влажная от пота кожа блестела под солнцем. Бас по-прежнему не отбрасывал тени, зато во мне ее было с избытком.

– Она хочет поехать в Сумерки, – наябедничала Элма. – Одна.

– Поедешь ты, поеду и я, – упрямо заявил Бас. – Это не обсуждается.

Его любовь была сплошной свет, который горел и во мне. Но если я потеряю Бастиана, останется лишь тьма.

***

– Мы должны сделать что-нибудь, Тибальд! – умоляюще воскликнула Кристина.

– Ты должна была сделать, – заметил он, неодобрительно разглядывая кузину.

Он самолично поспособствовал ее назначению на должность ректора академии чаросвет и полагал, что это принесет выгоду. На деле же Кристина оказалась бесполезной непроходимой дурой.

– Как ты могла не заметить, что у тебя под носом наследница ночи? – продолжил он ее распекать. – Она еще и дочка Коррегана! Ты ведь была с ним обручена когда-то. Неужели не заметила сходства? Это же надо быть такой слепой курицей!

Кристина поджала губы и отвела взгляд, поерзала в кресле для посетителей, щурясь от света, падающего в окно. Безжалостное солнце выделило каждую морщинку в уголках ее глаз, угрюмые складки, падающие от крыльев носа, пробивающуюся у корней волос седину. Сам Тибальд сидел спиной к окну и полагал, что серебряные волосы должны светиться вокруг его лица нимбом.

Здесь, в своем кабинете, он продумал каждую мелочь, чтобы незаметно, но точно подчеркнуть свой вес: массивный стол опирался на львиные лапы, серебро блестело ненавязчиво и строго – в письменных приборах, на уголках книг, роскошная белая шкура пустынного льва укрывала диван у стены, на котором сейчас без всякого почтения развалился Эльгред Монтега.

– Если бы ты не проворонила девчонку, мы могли бы решить все быстро и просто, – вернулся Тибальд к разговору. – А теперь она невеста Альваро.

– Я говорила, что не надо принимать полукровок в академию, – попыталась оправдаться Кристина. – От них одни проблемы.

– Твое мнение никого не интересует, – отрезал Тибальд. – Совет домов решил иначе.

Он сам, конечно, голосовал за исключение теней. Но его никто не поддержал. Даже Монтега.

– И что теперь? – беспомощно спросила Кристина, потеребив кулон в виде кошечки, как будто символ дома мог придать ей сил. – Я пыталась ее отчислить, но она вцепилась в академию как клещ.

– Не трогай ее пока что, – вздохнул Тибальд.

– Неужели все так боятся Альваро? – хмыкнула Кристина, и Тибальду захотелось влепить ей пощечину.

Она вообще не понимает, что происходит. Надо срочно подыскать ей замену. Кого-нибудь без звона в голове.

Дом Альваро, конечно, имеет большой вес, но дело не только в нем. Черные коты тоже выступили в поддержку наследницы ночи. Она их крови, надеются что-нибудь поиметь и укрепить свое положение. Остальные дома пока не высказали четкой позиции. Что особенно волновало Тибальда – никто не выступил и однозначно против, даже Монтега как будто колеблется. Как будто лишь он, серебряный лев, видит, в какой хаос это повергнет существующий мир, который и без того висит на волоске.

Что его больше всего волновало – это провал операции в Сумерках. Никто из чаров не вернулся. Порожки уцелели, и теперь Тибальд терялся в догадках – что же там произошло. Допустим, свет младшего Альваро разогнал тварей ночи. Но что с чарами? Они вполне могли бы уничтожить Порожки и при свете. Сумеречное восстание получило свою первую победу и это очень, очень плохо.

Он знал по себе – однажды вкусив крови, захочешь еще.

– Если убрать девчонку, ее превратят в мученицу, – подал голос Монтега. – Мы получим вспышку восстаний по всем Сумеркам, а оно нам не надо. В домах и так нет единства. Мэдерли – надежда сумеречного сопротивления.

– Да что она там может! – воскликнула Кристина, повернувшись к Эльгреду. – Она только начала обучение!

– Вот и узнай, – приказал Тибальд. – Ты же ректор академии чаросвет, забыла? Разузнай все о ее способностях и о том, можно ли их как-нибудь заблокировать.

– Может, их вовсе нет, – буркнула Кристина. – У нее даже уровень скачет.

– На балу она танцевала с младшим Альваро и светилась точно фонарь, – вновь влез Монтега. – Вся целиком.

Это было красиво. Спина в вырезе платья мерцала под ладонью младшего Альваро, который смотрел на девчонку так, точно не видел больше никого.

– Я поняла, – важно покивала Кристина. – Все узнаю.

– Можешь идти, – бросил Тибальд, не став расшаркиваться в любезностях.

– Пока, Кристина, – сказал Монтега и даже поднялся с дивана, чтобы поцеловать ей руку.

Когда дверь за кузиной закрылась – тихо и аккуратно, все же хватило мозгов не хлопать дверью – Монтега вернулся на диван и развалился на нем точно кот.

– Можно было бы просто отчислить девочку, – заявил он. – У меня сын выпускник. Я могу поднять вопрос о том, что волнуюсь за наследника, который обучается рядом с темной кровью.

– Тогда она уедет в Сумерки, и мы потеряем всякий контроль, – задумчиво пробормотал Тибальд.

– А так мы сами обучаем противника, – заметил Эльгред. – Даем теням оружие, которое однажды будет обращено против нас.

Тибальд цыкнул зубом. И так, и так плохо. Поднявшись, он подошел к бару, плеснул густой янтарный напиток в бокалы и подал один Монтеге. Тот покрутил рукой, наблюдая, как густая жидкость обволакивает стекло.

– Есть у меня один план, – сказал Эльгред. – Довольно спорный. Но может, тебе понравится.

На стене кабинета висела карта, слегка потертая, под старину. Кольцо городов украшали серебряные башни. Монтега выставил указательный палец, ткнув в нижний угол карты. Пустыня там высовывала длинный желтый язык, разделяя города белых псов, находящийся под угасающим взором Освальда, и черных котов, которые слишком много о себе возомнили.

– У нас есть наследница седьмого дома, – сказал он. – Но самого дома нет. Что если пойти навстречу и Альваро, и теням?

Тибальд сделал маленький глоток и облизнул губы.

– Предлагаешь построить еще один город? Втиснуть его в пустыню между псами и кошками?

Он начинал понимать.

– Жест доброй воли, – кивнул Эльгред. – Да, местечко не райское, зато солнца завались. Тени ошалеют от счастья, если пустить их за солнечный рубеж. Получат свой дом, свой город. Для волнений больше не будет причин. Кроме, разве что, власти…

Монтега коварно улыбнулся.

– Он называет себя Первым, – вспомнил Тибальд. – Их предводитель. Он не захочет делить власть с какой-то девчонкой.

– Но наследница дома она, – напомнил Монтега. – Он тут вообще ни при чем. Обычная тень. Если бы девочка была сама по себе – ладно, он бы ее быстренько подмял. Но теперь она невеста Альваро. Единственного наследника рода. Он точно не захочет прогибаться под какого-то мужика из Сумерек.

– И Альваро фактически получат власть над двумя домами?

– Потом помрет Освальд, и свора его сыновей начнет дележ территории, – продолжил Монтега.

– Мы сможем сделать так, чтобы это произошло в нужный момент, – подумав, кивнул Тибальд. – В конце концов, из него песок сыплется, смерть не вызовет подозрений.

– А тут еще и тени под боком. Начнется грызня за территории.

– Выходит, дело за тем, чтобы подсунуть клочок пустыни седьмому дому? – Серебряный лев вздохнул, пригладив редеющую гриву.

Монтега встал и подошел к карте, постоял, перекатываясь с пяток на носки.

– Больше седьмой дом никуда не всунешь, – сказал он, обведя лоскуток земли пальцем. – К тому же это максимально удаленная точка от дома Альваро. Разделяй и властвуй. Если же остальные главы домов будут против – что ж, тем лучше. Это заставит их наконец определиться с отношением к внезапной наследнице.

– Вообще-то исторически седьмой дом был в ночи, – напомнил Тибальд. – Как там в пророчествах? Свет озарит ночь, развеет мрак и все такое.

– Если помнишь, на ночные земли у нас свои планы, – криво усмехнулся Эльгред.

Глава 3. Силы тьмы

Фалько набрал себе полный поднос и теперь ел так, что за ушами трещало.

– Все же это странно, – сказала Ронда, разглядывая меня. – Наследница темной крови…

– В мире есть и более удивительные вещи, – ответила я и кивнула на Фалько. – К примеру, как можно столько жрать и не толстеть.

Фалько как раз запихнул в рот полкотлеты и встрепенулся, когда сообразил, что речь о нем.

– Все сгорает в топке моего внутреннего огня, – пояснил он с набитым ртом и обернулся на Элму, которая села за столик позади.

Она сказала, что не хочет мешать нам болтать о своем, о детском. Но я думала, это попытка держаться подальше от Фалько. После предсказания или шутки Фелиции Элма старалась вовсе на него не смотреть.

– Странно, что тебя вообще не отстранили от занятий, – заметил Ларг, которого я почти не воспринимала отдельно от Ронды. Он таскался за ней хвостом, но Ронда упрямо игнорировала его чувства.

– А с чего ее будут отстранять? – возмутилась она. – Мэди такой же чаросвет как и остальные.

– Мы ведь выяснили, что не такой же, – заметил он. – Пойми меня правильно, Мэди, я вовсе не против того, чтобы ты обучалась…

– Как будто твое мнение на что-то влияет, – язвительно прокомментировала Ронда, рисуя вилкой волны на картофельном пюре.

– …но ты можешь представлять собой опасность, – продолжил Ларг. – Сейчас в академии обучаются сразу два наследника великих домов.

– И с одним из них она обручена, – напомнил Фалько, с сожалением глядя на тарелку, опустевшую словно по волшебству. – Так, я за добавкой. Элма, тебе принести чего-нибудь? Хочешь сладенького? Рыженького?

– Отвали, – буркнула она, не оборачиваясь.

– В академии появляется темная кровь, и хоп – наследник дома Альваро чуть не выгорает дотла, – не сдавался Ларг.

Это было правдой. Сейчас Бас выглядел таким же здоровым как прежде, но на его груди остался шрам – белая спираль, закручивающаяся от сердца. Как целители ни старались, эта метка с ним навсегда. А я навсегда запомнила, каким он был, когда лежал на больничной койке – задыхающийся, с воспаленной кожей и повязкой на глазах. Иногда я просыпалась посреди ночи от кошмара, в котором вновь заходила в ту больничную палату, а Бастиан лежал на кровати, и его грудь больше не вздымалась.

Он остался жив, но все могло закончиться куда хуже. Несмотря на то, что Бас словно сиял здоровьем и силой, он был уязвим.

– А где он? – спросила я. – Почему Бас не обедает с вами?

– Так у него еще личная тренировка, – ответила Ронда. – Ты разве не знала?

Я покачала головой.

– Он ведь наше сиятельство, высший чар, – пояснила она. – На Баса у великих домов великие планы. Его гоняют и в хвост, и в гриву чуть ли не каждый день. Хотя я думала, ему дадут побольше времени прийти в себя после того, как он чуть не выгорел.

– Ты ведь тоже пойдешь в Ночь? – спросил Ларг у нее.

– Тоже? – переспросила я, и вилка брякнула о тарелку.

– Это практика для боевых чаров, – невозмутимо пояснила Ронда, съев пюре и облизнув губы. – Перед выпуском. А ты что-то хотел, Ларг? Принести тебе сувенир из Ночи? Клык брюхана? Чешую алебаста?

Ларг мотнул стриженой головой и покраснел. Мне даже было его немного жаль – так отчаянно влюблен в Ронду и, кажется, безнадежно.

– Я пойду с тобой, – твердо сказал он.

Ронда фыркнула и рассмеялась.

– С твоим половинчатым уровнем тебе нечего делать в Ночи, – безжалостно сказала она. – Тебя сожрут.

– А вот я однажды тоже пойду в Ночь, – похвастался Фалько, вернувшийся с полным подносом, и вновь покосился на Элму. – Как будущий боевой чар. У меня уровень восемьдесят пять!

– Я уже оставил заявку на кафедре артефакторики, – упрямо продолжил Ларг. – О необходимости опробовать мою разработку во мраке. Это часть моей дипломной работы. К тому же, – он приободрился и даже улыбнулся, – Фелиция сказала, что твари ночи меня не сожрут.

– Дело твое, – пожала плечами Ронда.

От ее равнодушия белобрысый здоровяк снова поник, и я решила вклиниться в их беседу.

– Скажи, Ларг, – попросила я, – а вот артефакты, они действуют под силой чаросвета?

– Зависит от типа, – ответил он. – Вы начнете изучать артефакторику на втором курсе. Есть простейшие, которые начинают работать при непосредственном воздействии на них чаросвета. Тот же измеритель уровня. В более сложные свет изначально вплетен.

– А что если в артефакты добавить тьму? – спросила я.

Ларг замер с вилкой у рта, и его взгляд словно остекленел. Я терпеливо ждала ответа.

– Ты управляешь тьмой? – первой отмерла Ронда. Она склонилась над столом и, понизив голос, спросила: – Серьезно?

– Это ведь уже не секрет, что я вроде как наследница седьмого дома, – напомнила я, приканчивая котлету. Сегодня повариха превзошла саму себя, и я тоже подумала о добавке.

– Ну, знаешь, говорят всякое, – отмахнулась Ронда. – Но силы тьмы? У тебя? Реально?

– Я только учусь, – призналась я. – Но да, я управляю тенями.

Наверное, прежняя я держала бы это в секрете до последнего. Но я изменилась. Я не хотела больше делить чаросветов и теней на два враждующих лагеря. Есть хорошие и плохие люди – везде. Бас – высший чар, но он чуть не пожертвовал собой ради меня. Я не могла и не хотела считать его врагом. Мы вместе. А Ронда и Ларг – его друзья.

– Это потрясающе, – выдохнул Ларг. – Мэдерли! Это ведь такие возможности! Новые просторы!

– Тихо ты, – осадила его Ронда. – Не ори на всю столовку. Но так-то Ларг прав. Это потрясающе! Можно мне посмотреть?

– Приходи в башню Альваро, – предложила я. – И ты, Ларг, если хочешь.

– Я приду, – быстро покивал он. – Когда пойдем? Сейчас?

– Надо чтобы Бас вернулся, – спохватилась я. – На башне защита.

– Давай к пяти, – предложила Ронда. – Мне еще домашку делать.

– А я возьму пару заготовок, – с энтузиазмом подхватил Ларг. – Если запитать их тьмой вместо света, то эффект, по идее, должен быть противоположным… А если и чаросвет, и тьма? Ох, Мэди, я так хочу с тобой поработать!

– Ладно, – улыбнулась я. – Мне и самой интересно попробовать. Так, выходит, выпускники с высоким уровнем пойдут в Ночь? И Бастиан тоже?

– Ему там отведена главная роль, – сказала Ронда. – Он практически прима.

***

После столовки я пошла домой. Элма тащилась за мной как тень, но отстала на первом этаже башни. С помощью чар оказалось довольно легко избавиться от хлама, который хранился внизу, и теперь комнаты, вполне пригодные для жизни, занимала охрана.

– Не могу привыкнуть к запаху, – пожаловалась Элма, задержавшись на пороге. – Чувствуешь? Как будто чеснок, уксус, что-то кислое…

Аромат огурцов тети Рут навеки впитался в эти стены. Фелиция сказала, мне надо съездить в Сумерки, и она, конечно, права. Как бы меня ни терзали страх и вина после всего, что случилось в Порожках, я должна попрощаться с тетей.

Устроившись в зале, я разложила учебники на стеклянном столике и принялась за домашку. На травоведении мы изучали чернополох – ночной цветок, который плюется ядовитыми шипами. Поймаешь такой – и будешь чесаться неделю. Но в нашей сумеречной лекарне из шипов чернополоха делали отличное средство от облысения. Кожа от нее краснела и зудела, зато волосы потом перли даже из заслуженных лысин.

Однако из учебника я узнала несколько иную информацию: ночное травянистое растение, ядовитое, сложноцветное, и еще парочка классификаций, в которых я уже начала разбираться.

Потом зазубрила пару законов о применении чар: использование тенями артефактов допускается лишь под строгим надзором чаросветов и в случаях, когда это необходимо. К примеру, сложное производство, научный эксперимент, защита ночного периметра. За самовольное использование артефактов законы чар грозили штрафами, заключением, а в случае, если это приносило ущерб чаросветам – немедленной казнью.

В Сумерках шептались о том, как казнили непокорных теней. Длинный подземный тоннель уходил далеко в пустыню, там преступника поднимали наверх на специальной платформе, а назад опускали лишь горстку пепла.

Я поежилась, осознав, что кулон, который теперь носит Шрам, может стать причиной его смерти. Ведь именно кулон помог ему подобраться ближе к чару, чтобы убить. Наверное, все дело в темной стороне моей души, но мне вообще не было жаль чаров, погибших в Сумерках. Ни раскаяния, ни стыда, ни чувства вины.

Дверь скрипнула, оторвав меня от мрачных мыслей, и в зал вошел Бас. Взмыленный, взъерошенный, но сияющий улыбкой.

– Мне надо в душ, – сходу предупредил он, когда я поднялась ему навстречу. А после паузы предложил: – Хочешь со мной?

Я отложила учебник и подошла к Бастиану ближе. Легонько поцеловала в губы и шепнула:

– Хочу.

В ванную мы добрались уже почти раздетыми. Где-то в зале остались мои блузка и юбка. Лифчик повис на дверной ручке. Трусы… А тьма их знает, куда они улетели. Бастиан стянул мои гольфы и поцеловал меня под коленкой, а я рассмеялась от неожиданности.

– Щекотно…

Нежные ладони на моей груди, упругие губы… Поцелуи, легкие дразнящие укусы, горячий язык, зализывающий следы зубов… Бас все пытался себя контролировать, боясь сделать мне больно. Но я обожала момент, когда он терял контроль. Его движения становились требовательными, жадными, и я с ума сходила от мысли, что это все из-за меня.

Струи воды, льющейся сверху, словно впитали в себя чаросвет и стекали по нашим телам чистым золотом. Бас развернул меня к стенке, и свет брызгал от моих ладоней по черному мрамору, словно пульсируя при каждом толчке, все быстрей и быстрей…

– Тут все же удобнее, – заявил Бастиан уже после, когда мы валялись на кровати, и потянул с меня простыню.

– Подожди, – улыбнулась я, придержав ее на груди. – Дай отдышаться. Помнишь, когда-то ты рассказывал, что после секса принято поговорить.

– Я такое сказал? – наигранно изумился Бас, но, посерьезнев, добавил: – Ты что-то хотела спросить, Мэди?

– Ты пойдешь в Ночь?

Бас заправил прядь волос мне за ухо, погладил шею, снова попытался ненавязчиво потянуть простыню вниз, но я рассмеялась и, удержав ее, села на кровати.

– Себастиан Альваро, я требую разговор!

Он разочарованно вздохнул и откинулся на спину.

– Я уже ходил в Ночь. Ничего страшного.

Я скептически на него посмотрела.

– Ну, ладно, – усмехнулся Бас, закинув руки за голову. – Бывает страшновато. Мрак, холод, ветрище. Но студенты идут группой, под руководством опытных боевиков, так что не волнуйся за меня.

– А зачем вам туда ходить? – полюбопытствовала я.

– Программа освоения Ночи, – ответил он. – На темной половине ресурсов завались. Сейчас строится сразу несколько шахт. Плюс базы для персонала, рабочих и…

Он запнулся.

– И для кого?

– Для их семей, – нехотя ответил Бастиан.

– Погоди, – нахмурилась я. – Вы хотите переселить людей еще дальше в Ночь?

– Я не хочу, – быстро заявил Бас, вскинув ладони, будто сразу сдаваясь.

Я покусала задрожавшие губы, пытаясь переварить новую информацию.

– Если честно, я не особо задумывался над этим вопросом, – признался Бас. – Предполагается, что переселение будет добровольным. Желающим хорошо заплатят.

Это будет тюрьма. Без возможности удрать. Чем плохи Сумерки, с точки зрения чаросветов, – оттуда тени лезут, как тараканы. Но если постепенно переселить их подальше, отгородиться поясом тьмы, то они будут полностью зависеть от зеркальных башен и чаров.

Сейчас, в общем, тоже. Но солнечные лучи добивают даже до Порожков. Пусть и совсем чуть-чуть.

– Мэди, – Бас потянулся ко мне, погладил коленку.

Вздохнув, я легла к нему, прижавшись к горячему боку. Осторожно провела кончиком пальца по белой спирали шрама, закручивающегося у него на груди. Бас ни в чем не виноват. Как и многие другие чары. Они просто не задумываются над судьбой теней.

– Злишься на меня? – спросил Бас.

Я покачала головой, не поднимая на него взгляд.

– Мне надо в Сумерки съездить, – сказала я.

– Я с тобой, – тут же выпалил Бастиан.

– Это может быть опасно для тебя, – попыталась я возразить. – Чаров там ненавидят! Сейчас – особенно.

– Это не обсуждается, Мэди, – заявил он, играя желваками. – Если ты туда поедешь, то только со мной.

Я закатила глаза и, сев в постели, стукнула его подушкой.

– Мы всего лишь помолвлены, а ты уже ведешь себя как тиран! – возмутилась я. – Что будет дальше?

– Показать тебе? – промурлыкал Бастиан и вдруг метнулся ко мне так быстро, что я даже пикнуть не успела, как оказалась под сильным горячим телом. Его ладони крепко обхватили мои запястья, так что я не смогла бы высвободиться. Но я и не хотела.

– Эй! – крикнул вдруг кто-то снаружи. – Есть кто дома?

Следом раздался резкий свист и приглушенное бормотание.

– Это Ронда, – спохватилась я, заерзав под Басом и безуспешно пытаясь выбраться. – И Ларг. Они не могут пройти через защитные чары.

– Может, притворимся, что нас нет? – предложил Бастиан, целуя мою шею.

– Я обещала показать им тень! – воскликнула я.

Он вздохнул, а потом гибко поднялся и подошел к окну.

– Сейчас открою!

***

Бас натянул шорты и майку и пошел к двери, а я в панике заметалась по комнате. Схватив лифчик, попыталась его надеть, но запуталась в бретельках.

– Не спеши, – успокоил меня Бас, обернувшись. – Я отведу их в спортивный зал на втором этаже, а ты спускайся, когда будешь готова.

Я выдохнула от облегчения.

– Спасибо, – с чувством сказала я, распутывая перекрутившуюся бретельку, и в порыве откровения добавила: – Бастиан, ты просто потрясающий! И в большом, и в мелочах. Такой чуткий. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить за все, что ты для меня делаешь.

Он многозначительно ухмыльнулся, окинув меня взглядом, и я задохнулась от возмущения.

– Что? – воскликнул он, когда я легонько его стукнула по плечу, и, воспользовавшись тем, что я оказалась поблизости, облапил мою попу. – Сама сказала – я чуткий. Вот – чутко ловлю момент. В общем, одевайся и приходи.

Он исчез в дверях, а я привела себя в порядок и застелила постель. Глянув в зеркало, убедилась, что выгляжу прилично – никто и не поймет, чем мы только что занимались. Однако стоило войти в спортивный зал, как на меня устремился насмешливый взгляд Ронды.

– Надеюсь, мы не сильно вам помешали? – елейным голоском поинтересовалась она.

– Сильно, – без капли смущения ответил Бас.

– Это ничего, – заверил Фалько, который стоял у брусьев и, любуясь собой в зеркала, тянул носок точно балерина. – Они очень гостеприимные. Может, я сгоняю наверх и принесу чего выпить?

– А что у вас есть? – заинтересовался Ларг, который уважительно разглядывал стойку с ножами, но ничего не трогал. – Надо было еще Трикса взять, он лучше всех коктейли мутит. Недаром высший бал по зельеварению. Недавно придумал совсем ядреную штуку, из какой-то ночной травы. Пьешь – и минут через пять все вокруг кажется зеленым.

– Там, наверное, мшица болотная в основе, – предположила я.

– А еще один коктейль – пузырчик. Дамам вряд ли понравится, – спохватился Ларг, но все же закончил. – Отрыжка идет пузырями вроде мыльных.

– Как романтично, – буркнула Элма, которую я сперва не заметила.

– А тебе что принести, дорогая? – спросил ее Фалько. – Сделать мой фирменный молочный коктейль?

– Я, наверное, пойду, – сказала она, оглядев спортивный зал еще раз. – Никаких угроз не чувствую.

– Оставайся! – горячо попросил Фалько. – Будем все по парам.

Это стало решающим аргументом, и Элма исчезла за дверью. Фалько вздохнул, но в целом огорченным не выглядел.

– Молочный коктейль, – начал перечислять он, указав на Баса. – Травяной чай Ларгу, для тебя, Ронда, я поэкспериментирую со специями. Что-нибудь острое и горячее.

– Нет, – отказалась она. – Сделай мне обычный черный чай.

– А для Мэди ягодный, – попросил Бас, обняв меня со спины и прижав к себе. – Да? И сахара две ложки.

Это было так странно. Теперь мы и правда были парой. Бас вообще не стеснялся проявлять ко мне знаки внимания и даже напротив – пользовался любой возможностью, чтобы обнять меня, прикоснуться, поцеловать. А я не могла поверить, что все это – мне. Мое. Его любовь грела так ярко и горячо, что я словно заполучила личное солнце.

– Итак, Мэди, – не стала тянуть Ронда. – Как ты светишься, мы уже видим. К слову, из окна твоей спальни, Бас, фигачило как от башни солнечного рубежа. Небось даже в Сумерках видно, когда вы тут шалите. Но мне лично куда интереснее силы тьмы.

– Да, Мэди, – подхватил Ларг. – Можно нам посмотреть?

– Вы ведь за этим и пришли, – пожала я плечами.

Тьма слушалась меня куда лучше, чем чаросвет. После того, как она проснулась в моем теле, я ощущала ее чем-то вроде третьей руки. Тени поплыли из углов зала, собираясь посреди дощатого пола в густой мрак. Он неспешно выпростал щупальца и легонько коснулся каждого: нежно погладил Бастиана по щеке, взъерошил короткие красные волосы Ронды и оставил кусочек тьмы на протянутой ладони Ларга.

– Потрясающе, – выдохнул тот, разглядывая комочек мрака, похожий на свернувшегося в клубок черного котенка.

Я развернула полог тени и, взмахнув им, укрыла и себя, и Баса.

– Ого! – воскликнула Ронда и подошла ближе, вглядываясь в нас – и не видя.

– А где наша парочка? – спросил Фалько, появившись с подносом в руках.

Я смахнула тень, и Фалько подпрыгнул от неожиданности, так что чашки зазвенели на блюдцах.

– Предупреждать надо! – возмутился он. – Но ничего, вроде не так много разлилось. Пейте. – Поставив поднос прямо на пол, спросил: – А вот эта невидимость работает в отрыве от тебя? И как долго? Допустим, если ты накроешь кого-то тенями, и он захочет пройти в женское общежитие… Я чисто гипотетически! – быстро добавил он, поймав на себе сердитый взгляд Ронды.

– Мэди, а ты можешь направить тьму сюда? – спросил Ларг, подойдя ко мне с какой-то блестящей коробочкой. – Это вроде накопителя энергии.

Тени потекли в нее, как черный дым, пока не стали переливаться за край. Ларг захлопнул золотую крышечку и выдохнул от восторга. У него даже испарина выступила на лбу от волнения.

А я потянула тень Фалько и накрыла его точно плащом.

– О-о-о! – протянул он, когда его отражение в зеркалах пропало. – Давайте проверим, сколько оно будет действовать. А заодно – насколько это непроницаемо для опытного глаза.

Дверь качнулась, а потом лестница тихо загудела под его ногами.

– У меня внезапно проснулся дар прорицания, – заявила Ронда. – Сейчас Фалько нагло воспользуется невидимостью и проверит, насколько у Элмы тяжелая рука. Мэди, твой полог невидимости защитит от затрещин?

– Сейчас и узнаем, – меланхолично заметил Ларг.

Мы затихли, прислушиваясь к происходящему внизу. Короткий взвизг, шлепок, ругань.

– Больно! – воскликнул Фалько. – Ай!

– Значит, полог проницаемый, – деловито покивал Ларг. – Как интересно! А вот если схлестнуть тьму со светом, что будет?

Ронда вытянула руку, и перед ней вспыхнул сияющий щит чаросвета. Точно такие же щиты использовали чары в Сумерках, но я прогнала дурные мысли. Фелиция сказала – не забывать про свет, и он горел во мне, уживаясь с тьмой. Я не хотела принимать ничью сторону – вот в чем была правда. И чары, и тени должны научиться жить в мире.

– Атакуй, – приказала Ронда, слегка расставив ноги и чуть согнув колени.

Тени рванулись к ней, и сияющий щит вмиг раскололся трещинами.

– Да ладно! – воскликнула Ронда с легкой обидой. – Бас, а тебя Мэди тоже уделает?

– Она его уделала давным-давно, – пробурчал Фалько где-то рядом, и я потянула тень, под которой он прятался.

Сперва показался взъерошенный рыжий чуб, затем отчетливый красный след от ладони на веснушчатой щеке, и потом – сияющая улыбка.

– Мэди, это было круто, – заявил Фалько. – О, первый поцелуй так сладок!

– А вот скажи, – заинтересовался Ларг, – ты не заметил – было ли какое-то сопротивление тени?

– Поясни, – попросил Фалько, усаживаясь на маты и вытягивая длинные ноги.

– Почувствовал ли ты удар на полную мощность? – спросил Ларг. – Либо же он вышел приглушенным?

– Можно провести эксперимент, – предложила Ронда. – Укрыть Фалько тенями, а потом отдубасить.

– Чтобы сюда примчалась Фелиция защищать сыночка? – возмутился Ларг. – Ты поосторожнее с такими предложениями. Хватит с меня ее предсказаний.

– Мы еще со щитами не выяснили, – напомнила она. – Бас, давай свой щит.

– Сейчас, коктейль допью, – ответил он, облизнув с верхней губы молочный след, а потом, поймав мой взгляд, склонился ко мне и быстро поцеловал.

– А вот эти искры в тебе, – слегка смущенно спросил Ларг. – Это только из-за Себастиана?

– Только, – категорично ответил Бас, обнимая меня теснее. – И сразу обозначу – тут никаких экспериментов. Усек?

– Усек, – кивнул Ларг, нисколько не обидевшись. – А вот если…

У Ларга никак не заканчивались вопросы, Ронду больше всего интересовали боевые возможности тени, Фалько притащил здоровенное блюдо с бутербродами и засыпал все маты крошками, а Бас был рядом – и этого уже было очень много.

Глава 4. Кошки-мышки

К ректору меня вызвали по старинке – картой. Красный огонек замигал в глубине моей сумки, прорываясь наружу алыми лучами, и Элма тут же оказалась рядом. Приняв боевую стойку, она внимательно оглядела полупустой коридор, по которому спешили опаздывающие на занятие студенты.

– Что случилось? – строго спросила она. – Откуда тревога? Ты в порядке?

– К ректору вызывают, – вздохнула я, вытащив карту из сумки. – А там меня не ждет ничего хорошего, это уж точно.

– Ну, пойдем, – кивнула моя охранница, опустив руки.

– Ты со мной?

– А как же, – подтвердила Элма, шагая рядом. Минутой позже, уже в кабинете ректора, она категорично добавила: – Нет. Свою подопечную я наедине с вами не оставлю. Приказ Артиреса Альваро.

– Вы что, полагаете, мы, – ректор обвела взмахом изящной ручки собравшихся преподавателей, – представляем угрозу для студентки?

Элма не удостоила ее ответом. Только расставила ноги пошире, заложила руки за спину и вздернула подбородок, сохраняя невозмутимое выражение лица. Честное слово, в этот момент я чуть сама в нее не влюбилась, вместе с Фалько.

– Как пожелаете, – оскорбленно отмахнулась ректор, решив не обращать на нее внимания. – Итак, коллеги, перед вами Мэдерли Эванс, полукровка из Сумерек, вероятная принадлежность дому Корреган, предполагаемая наследственность темной крови.

– Официальная невеста Себастиана Альваро, наследника дома Альваро, – негромко, но отчетливо добавила Элма.

У ректорши слегка дернулся уголок глаза, но она прикоснулась кончиками пальцев к золотому кулону в виде кошки и продолжила тем же ровным тоном:

– Нестабильный уровень чаросвета, неясные способности, возможная угроза другим студентам – нам предстоит выяснить все.

– Я уже проходила осмотр при поступлении, – напомнила я.

Одно дело открыть свою тьму перед друзьями – это было даже весело. Их любопытство оказалось заразительным, и я сама с восторгом окунулась в многочисленные эксперименты Ларга. Я научилась швырять тьму на расстояние, окутывать тенями невидимости целую группу из пяти ржущих как кони человек, делать полог тьмы плотнее, так что он становился непроницаемым для звуков. А самым интересным оказалось взаимодействие моей тьмы и света Бастиана. Они не рассеивали друг друга, а словно дополняли. Как я ни пыталась разбить его щит – тени лишь окутывали его, словно делая еще плотнее. Так что вчера мы отлично провели время, и я сделала большой шаг вперед в освоении своих способностей.

Но совсем другое – стать подопытной крысой для противной ректорши и преподавателей, которых она тут собрала. По имени я знала только одного из пятерых – Дунгера, специалиста про ночным тварям. Видимо, каким-то боком меня тоже к ним причисляли – неизвестная науке ночная тварь, которой предстоит извиваться и шипеть под лучами сиятельных чаросветов.

– Теперь у нас появились новые данные, – заметил смуглый до черноты дед, впившись в меня блестящими, как отполированные камешки глазками. – Какой у вас уровень чаросвета, девушка?

– Мэдерли, – напомнила я и, решив не спорить, взяла протянутый мне измеритель.

В глубине души я даже удивлялась, что мне позволили учиться в академии чаросвет и дальше. Возможно, дело в браслете Альваро. А может, меня решили держать под наблюдением – вроде опасной зверюшки, которую лучше не оставлять без присмотра, мало ли чего натворит. Вот только я не собиралась открывать свои секреты ни ректорше, ни ее помощникам.

– Пятьдесят два? – слегка разочарованно произнес чернявый, когда я отдала ему измеритель.

Я спрятала довольную улыбку. Все дело в балансе.

Измеритель показал чуть больше половины, но это лишь потому, что я научилась держать равновесие. Природа моих чар двойственная: чуть больше тьмы – и света будет меньше. Качну в свет – уменьшается тьма. Я могла бы показать высший уровень чаросвета сейчас. Мы с Басом уже проверяли. Но я покажу этим лицемерам только то, что захочу сама.

– А темная кровь? Какие есть особые проявления? – поинтересовался еще один дед, лысый, но с бородой.

– Я ведь только начала обучение, я почти ничего не умею, – похлопала я ресницами.

Деды разочарованно повздыхали – все, кроме Дунгера. Он, напротив, как будто улыбнулся: дернул уголком рта, изъеденного шрамами.

– Она светится от Себастиана Альваро, – подал голос один из дедов. – Я был на балу у Монтеги. Может, привести сюда еще и парня?

– Не стоит, – возразил второй, в котором я узнала целителя. – Мальчик пострадал недавно. Ему нужен покой.

– На боевке Себастиан Альваро показывает отличный результат, – возразил чернявый. – Я бы даже сказал – потрясающий. Он полностью восстановился после инцидента. Так что ничего не случится, если мы понаблюдаем за их… взаимодействием.

Дунгер поскреб шрамы на левой стороне лица и вдруг обманчиво спокойно предложил:

– Может, им и потрахаться тут? Под нашим строгим контролем.

Комиссия примолкла, и я с ужасом поняла, что возражать никто не кинулся.

– Так, достаточно, – разъярилась Элма, и в ее глазах так ярко полыхнул чаросвет, что в солнечном кабинете ректора на миг стало еще светлее. – Я обязательно сообщу Артиресу Альваро как обращаются с невестой его сына. Пойдем, Мэди, звонок на урок уже был.

– Это была шутка! – опомнилась ректорша.

– Очень смешно, – кивнула Элма. – Посмотрим, оценит ли глава дома Альваро ваше чувство юмора.

– Я хотела спросить, – вспомнила я уже в дверях. – Мне начислят баллы за дом?

– А где он, твой дом? – с наигранным беспокойством спросила ректорша. – Я не вижу его на картах. Я-то думала, от седьмого дома остались одни руины…

Элма взяла меня за предплечье и, подтолкнув наружу, закрыла за нами дверь.

– Ты скоро станешь членом семьи Альваро, – попыталась утешить меня Элма, шагая рядом. – Получишь надбавку еще и за принадлежность правящей ветке.

Наверное, для шести великих домов это был бы оптимальный вариант: подумаешь, у Альваро какая-то странная невестка. Слегка ущербная. А так все по-прежнему: и шесть домов на кольце солнечного рубежа, и Сумерки под контролем зеркальных башен, и Ночь, куда можно постепенно переселить особо непокорных теней. На случай бунта есть волшебные чарослова, что-то Бас говорил такое про трудовой энтузиазм. И станут тени работать без продыху, добывая ценные ресурсы Ночи.

– Простите за опоздание, – попросила я профессора Строка, и он лишь молча кивнул, дернув бородкой.

Больше Строк ко мне не придирался, и за контрольные я получала сплошь хорошие оценки. Как знать, может, однажды я даже попаду в клуб лучших учеников и получу задачку вроде – как проще всего оставить сумеречный городок без света…

Я села за парту, и Элма опустилась рядом со мной.

– Все хорошо? – тихо спросила она, хмурясь и обводя класс взглядом.

– Нормально, – заверила я.

Седьмой дом возродится. Его символ – черная птица с белым пухом, сумеречный ворон, который летает везде, где захочет, и для которого нет преград вроде солнечного рубежа. Свет воссияет во мраке – так гласило пророчество, которое я нашла в записях Расмуса.

Означало ли это, что темная кровь проснется в Сумерках, как и произошло? Или это иносказательно о том, что свет вспыхнет в темные времена? А они сейчас темней не бывает. Если будущее останется неизменным, то чаросветы зальют сумеречные земли кровью теней.

Фалько обернулся, подмигнул – то ли мне, то ли Элме.

– Вот дуралей, – пробурчала она. – Ты хоть понимаешь, что вчера под твоими чарами невидимости он рисковал жизнью? Мало ли, я бы его пришибла ненароком.

– Но не пришибла же, – тихо заметила я. – И явно не потому, что не могла. – Легонько подтолкнув Элму локтем, спросила: – Так что, Фалько хорошо целуется?

Она вспыхнула и процедила:

– Прав Крон: самое тяжелое задание в моей карьере.

***

На твареведении профессор Дунгер вошел в класс и первым делом посмотрел на меня. Я еле сдержалась, чтобы не спрятаться под тенями от пристального взгляда, который будто прожег меня насквозь. Преподаватели редко могли похвастаться высоким уровнем чаросвета, но не профессор Дунгер. Раньше он был боевым чаром, Фалько говорил – одним из лучших. Как знать, может, участвовал в давней операции в Правых Порожках…

Профессор быстро нарисовал на доске схему, чем-то напоминающую зеркальные башни: несколько точек по кругу, лучи, смыкающиеся в центре.

– Разбавим теорию практическим применением знаний, – пробурчал Дунгер. – Итак, макруш, или по-простому – кошка ночи, один из самых распространенных и опасных хищников темной половины. Кошки ночи вполне приручаемые, особенно с помощью ментальных чар. Тупая морда, крепкое гибкое туловище, покрытое плотной чешуей, две пары конечностей с когтями, в которые лучше не попадаться. Охотится стаями.

Он обвел мелом круг, соединяя точки.

– Логово макруш устраивает в ущельях и оврагах, а охотиться предпочитает в пустошах и на равнинах, где может развить отличную скорость, – Дунгер обвел класс взглядом. – Убежать не выйдет. Основная добыча кошек – тонконог, но она не побрезгует и человеком. Стая кошек, как минимум из трех особей, поджидает, пока добыча отобьется от стада, и атакует сразу с нескольких сторон.

– Шибануть ее чаросветом – да и делов, – буркнула Арвена с первой парты.

– Макруш больше ориентируется на звуки и запахи. Даже ослепленным может атаковать и вполне успешно. А его чешуя выдерживает прямое попадание чаросвета, – отметил профессор. – Как правило два-три кота помельче показываются первыми и загоняют жертву прямиком на главную особь, которая и наносит решающий удар.

Точки в схеме на доске словно ожили: обзавелись когтями, острыми зубами, длинные хвосты забили по поджарым бокам… Я сглотнула и глубоко вдохнула, пытаясь унять поднявшуюся волну страха.

– Если вдруг вышло так, что вас окружили кошки, – продолжил Дунгер, – убегать нельзя, прятаться – тем более. Надо атаковать первым и разорвать кольцо.

Он вновь нашел меня взглядом.

А ведь это относится не только к гипотетической ситуации с ночными кошками – поняла я. В кабинете ректорши меня окружили, а Дунгер своим хамством дал мне шанс уйти из кошачьих когтей.

– Как-то раз я сумел уцелеть, выгнав в круг другую дичь, – поделился он воспоминанием. –Точный удар чаросвета вспугнул тонконогов и пригнал прямиком на пустошь. Правда, стадо сбило меня с ног, и с тех пор я обзавелся особой походкой…

Он подшучивал над самим собой и с легкостью говорил о том, что и представлять было страшно. Черная пустошь, над которой повисли огромные звезды, безмолвное присутствие хищников, от которого волосы встают дыбом, а в голове лишь одна мысль – бежать…

– Можно попробовать спровоцировать котов друг на друга ментальными командами, но это мы будем изучать на последних курсах, – добавил Дунгер. – Главное, что вам надо запомнить сейчас, – ночь не прощает слабости. А теперь давайте определим, к какому классу относятся кошки ночи…

После урока я подошла к кафедре, задержалась. Рано записывать Дунгера в друзья, но кое-чем он точно может быть полезен.

– Могу я задать вопрос?

– Разумеется, Мэди, – ответил профессор, вытерев доску и обернувшись ко мне. – За этим я здесь и торчу.

Он тяжело опустился на стул и подтянул руками хромую ногу, устраивая ее удобнее. На изуродованном лице на миг проступила мука, но тут же исчезла, сменившись обычной непроницаемой маской.

– Вас… покусали, – неуверенно начала я. – Однако вы по-прежнему работаете с тварями ночи. Как вам это удается?

– Не понял вопроса, – ответил Дунгер.

– Вам не страшно? – прямо спросила я.

Дунгер посмотрел на меня внимательно, и в глубине его глаз замерцал чаросвет – чистый, точно луч солнца на снегу.

– Теперь понял, – кивнул он. – Был момент, когда меня бросало в пот от одной только мысли – зайти в клетку с тварью. Руки дрожали, сердце билось как у припадочного… Да, было такое… Даже неловко вспоминать. Но видишь ли, Мэди, твари, они как люди – разные. Какие-то почти безобидные, другие даже полезные, а от третьих лучше держаться подальше. Но ты ведь это и сама уже поняла, верно?

Я покусала губы и кивнула.

– Я получил ранение во время одной из ночных вылазок к остаточным световым аномалиям, – одарил меня Дунгер внезапной откровенностью. – Осколки погибшей цивилизации. Седьмой дом, если угодно.

– Значит, он светится? – прошептала я.

– До сих пор, – подтвердил Дунгер. – Не слишком сильно, увы. Поэтому в округе полно тварей. Я возомнил себя непобедимым чаром, отошел от группы и чуть не стал едой. Вот тебе первый совет: найди себе стаю и держись ее.

Кажется, я уже нашла.

– Дальше, – Дунгер поморщился и потер больное колено. – Никогда не теряй бдительности и не считай себя умней остальных. Других ты, может, и провела, но я знаю, что ты скрываешь свои темные способности.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы опровергнуть его слова, но, поймав насмешливый взгляд Дунгера, сдулась как шарик.

– Какой бы особенной ты ни была, Мэди, у тебя есть слабое место. Да у тебя их полно на самом деле. Не зазнавайся.

– Я и не собиралась, – оскорбилась я. – Я обычная тень.

– Хорошо, – одобрил Дунгер. – Но и прибедняться тоже не стоит. Ты не обычная. Так что используй свои сильные стороны и развивай их по максимуму. А что до тварей… – профессор почесал шрамы на щеке и спросил: – Ты их боишься?

– Очень, – вздохнув, призналась я.

Дунгер задумчиво поднял глаза к потолку, и я тоже быстро глянула наверх, но там не было ничего, кроме побелки.

– Так вот, после того, как меня слегка пожевали, я боялся зайти в клетку с тварью ночи. Но знаешь, что я сделал? – спросил Дунгер, вновь посмотрев на меня.

Я покачала головой.

– Взял и зашел, – сказал он. – Нет каких-то хитрых способов победить свои страхи, Мэди. Самый надежный – встретиться с ним лицом к лицу. Посмотреть в его маленькие злобные глазки.

Сердце подскочило и забилось о ребра, стоило лишь вспомнить, как из темноты проступили блестящие глаза, влажный нос, клыки… А следом и весь черный пес.

– Загляни как-нибудь ко мне в питомник, – предложил Дунгер. – Бас знает, где это. Попробуем решить твою проблему. А то не пристало королеве ночи бояться своих же подданных, – ухмыльнулся он.

Улыбка получилась кривой, но я улыбнулась в ответ.

– Надеюсь, ты не слишком оскорбилась в логове нашей ректорши? – деловито уточнил Дунгер.

– Нет, – ответила я. – Атака и провокация. Вы позволили мне уйти.

– Не позволяй брать себя в кольцо, Мэди. А если уж так вышло – атакуй, – посоветовал Дунгер. – Мы все видели хорошую девочку из Сумерек. Покажи, что еще ты из себя представляешь.

***

После уроков, оставив сумку с учебниками в комнате, я спустилась на этаж ниже, в тренировочный зал. Записи Расмуса я изучила вдоль и поперек, блокнот распух и пополнился закладками, которыми я отметила особо интересные места с чарами ночи. Вчера я научилась швыряться тьмой, и мне хотелось отточить этот навык. Так что когда Бастиан заглянул в зал, черный кинжал тьмы воткнулся точно в середину мишени.

– Отлично, Мэди, – одобрительно кивнул Бас, подходя ко мне. – Но можно поэкспериментировать с оружием. Девчонки часто предпочитают лук или что-то изящное вроде чаросетки.

– Я люблю ножи, – призналась я. – Привычка. Годы работы в таверне.

Сейчас от нее осталось лишь пепелище. Потому я и не хотела возвращаться в Сумерки – мне больше не к кому было ехать, у меня не осталось там ни уголка, который я могла бы назвать своим домом, ни родных. Но Фелиция права: я должна съездить. Хотя бы для того, чтобы попрощаться с тетей.

– А ты? – спросила я, стряхнув тягостные мысли. – Какое оружие предпочитаешь?

– Ну-у-у, – протянул Бас. – Вообще-то я отлично управляюсь с любым.

Я улыбнулась, а он обнял меня со спины, разглядывая наше отражение в зеркале.

– Хвастун, – пожурила я его. – Вот скажи, зачем тебе тут столько зеркал? Любоваться собственным совершенством?

– А ты считаешь меня совершенством? – промурлыкал Бас, довольно улыбнувшись.

Он поцеловал меня в висок, потерся носом о мои волосы, легонько лизнул мочку уха и прикусил, и у меня мурашки побежали по коже.

– Ты красивый, – выдохнула я, откинувшись назад чуть сильнее и опершись ему на грудь.

– Спасибо, – скромно поблагодарил он. – Но вообще-то зеркала для того, чтобы лучше видеть свои движения. Контролировать правильность выполнения упражнений. Ну и для светочар тоже. Для работы с отражениями.

– Довольно странно, что наши свет и тьма не разрушают друг друга, – вспомнила я.

– Ничего странного, как по мне, – пожал Бас плечами, а его руки погладили мою талию и тихонько потянули блузку, высвобождая ее из-под пояса юбки. – Если твой свет – отражение моего, то и тьма, выходит, тоже. Они не конфликтуют, потому что по сути одно.

– А что, если тебя тянет не ко мне, а к самому себе? – предположила я, и руки Бастиана замерли на моей коже. – Раз уж я – твое отражение.

– Ну ты вообще уже, Мэди, – возмутился он и, обхватив мою талию, прижал к себе крепче. – Чаросвет отражается, да, но ты – совсем другое дело. У меня нет такой нежной белой кожи, и таких сладких ягодных губ, и вот этого вот всего тоже…

Его ладони под моей блузкой уверенно скользнули выше и легонько сжали грудь. Горячие искры тут же вспыхнули под кожей, отзываясь на его прикосновения.

– Это даже оскорбительно, – проворчал Бастиан, не прекращая меня ласкать. – Как будто я такой самовлюбленный индюк, что могу влюбиться лишь в самого себя. Нет, Мэди, мне нужна именно ты, вредная девчонка из Сумерек.

Он принялся расстегивать пуговки на моей блузке, а я закинула руки вверх, обняв его за шею и позволяя делать, что вздумается.

– А когда я послушная, тебе, выходит, не нравится? – невинно поинтересовалась я, слегка потершись попой о его бедра.

– Так еще лучше, – заверил Бастиан, и его голос прозвучал хрипло.

Парочка в отражении вела себя совершенно бесстыдно. Я наблюдала за нами словно со стороны, и это завораживало. Я следила за уверенными руками, что ловко меня раздевали, за губами, что скользили по шее, за тем, как вспыхивал под кожей чаросвет, откликаясь на ласки Бастиана.

Юбка с шуршанием упала к моим ногам, следом отправилось и белье. Вскоре я осталась полностью обнаженной и поборола порыв прикрыться руками или спрятаться за покрывалом ночи. Потому что Бастиану явно нравилось все то, что он видел. А моя нагота казалась еще откровеннее от того, что он по-прежнему был в форме академии чаросвет.

– Хотя я тоже иногда думаю о подобном, – признался Бастиан, неспешно расплетая мою косу и как будто специально растягивая момент.

– О чем же? – полюбопытствовала я, откинув голову ему на плечо и легонько лизнув чуть колючий подбородок.

– Быть может, твои чувства – отражение моей любви, – сказал Бас. – Как и чаросвет.

– Что? – возмутилась я и развернулась к нему.

Бастиан тут же закрыл мне рот поцелуем, и это отлично сработало, погасив зарождающуюся ссору.

– Даже если так, – пробормотал он, нетерпеливо расстегивая свою рубашку, стягивая брюки. – Все равно. Ох, Мэди, если ты любишь меня хоть вполовину так сильно, то ты просто без ума от меня, детка!

Я невольно рассмеялась, а потом едва вспомнила о том, чтобы закрыть оконный проем тенями. Чаросвет вспыхивал между нами, отражался в зеркалах, расплескивался по залу и стекал со стен чистым золотом.

– Моя любовь не отражение, – все же шепнула я, поймав взгляд Бастиана в зеркале, к которому он меня развернул.

Это было так возбуждающе – видеть наши тела в зеркалах: как напрягаются мышцы под смуглой кожей, как сильные ладони скользят по моему телу, оставляя шлейф чаросвета, как жарко горят глаза Бастиана, когда он смотрит на меня. А он наблюдал за каждой моей реакцией, и делал именно то, чего мне хотелось. Хотя мне нравилось все: и нежные поцелуи, и неспешные дразнящие ласки, и крепкие пальцы, впивающиеся в мои бедра, и быстрые жадные движения, от которых в моем теле разгорался настоящий пожар…

– Как-то быстро вышло, – чуть виновато сказал Бас немногим позже, сжимая меня в объятиях и не позволяя упасть на пол.

– Отлично вышло, – выдохнула я, обнимая его. – Я люблю тебя, Бас. Правда, люблю.

– Я тоже люблю тебя, Мэди, – ответил он, убрав прядь волос мне за ухо. – А все эти детали: отражение, не отражение… Это не так уж важно. Главное – то, что происходит между нами, верно?

Но он как будто убеждал самого себя.

– Ты хотела в Сумерки съездить, – напомнил Бас. – Сегодня?

Я кивнула. Чем раньше это сделаю, тем лучше.

– Моя любовь – не отражение, – упрямо повторила я.

– Как скажешь, – кивнул Бастиан.

Но поверил ли он?

Глава 5. Сопротивление

В Сумерки я ехала с тяжелым сердцем, как на кладбище, но в Порожках кипела жизнь. С самого въезда в город шла активная стройка: вытянулись к хмурому небу сваи из темных стволов ночных сосен, распахнулись крепкие ставни на окнах, и я не заметила ни одного выбитого стекла. Порожки зализывали раны, полученные внезапной Ночью, и обзаводились новой броней.

– Мэди! – выкрикнула маленькая девочка, выглянув из-за хмурой женщины. – Это же наша Мэди!

Она помахала мне маленькой ладошкой, второй ручкой прижимая к себе черного щенка с глазками-пуговками. Я помахала девочке в ответ, улыбнувшись через силу. Радость ребенка казалась незаслуженной наградой. Это из-за меня на Порожки напали. Чары со страшными тварями ночи приходили за мной.

Бастиан тем временем уверенно ехал вперед, поглядывая по сторонам. За нами следовала охрана: Элма, Крон и еще один мобиль, набитый боевыми чарами Альваро. Я не стала спорить. Раз уж Бастиан уперся и поехал со мной, то пусть будет под защитой. Мне хотелось уберечь Сумерки, но и Баса я не собиралась давать в обиду.

Чаромобиль подкатил к обгоревшим развалинам и тихо остановился. Позади хлопнули дверцы, и охрана Альваро быстро рассредоточилась по периметру.

– Место, где мы познакомились, – напряженно произнес Бас, сжимая руль.

Теперь от таверны осталось лишь пепелище. Но город выжил, и народ постепенно подтягивался за нами. Мы с Басом вышли из чаромобиля, и ветер взметнул мои волосы, принеся с собой пепел и запах гари.

Стены таверны больше не загораживали вид на реку, и она неспешно несла свои черные воды, припорошенные перхотью льда. На левом берегу скалил гнилые зубы руин мертвый город. Правым Порожкам повезло куда больше. Еще месяц-два – и от недавнего побоища не будет следа.

А вот люди изменились навсегда. Раньше никто не посмел бы смотреть на чаросветов с вызовом и неприязнью, теперь же ненависть не скрыть, как ни пытайся. Сумерки получили свою первую победу, научились защищаться, и кто знает – может, вскоре решатся сами напасть? Вдруг прямо сейчас? По Порожкам словно прокатилась эпидемия хромоты, и многие мужики опирались на крепкие палки. Позади голов мелькнули острые зубцы вил.

– Давай, не затягивай, – бросила Элма, настороженно оглядывая народ. – Что ты тут хотела?

– Надо узнать, где похоронили твою тетю, – предложил Бастиан, легонько сжав мою руку.

– У нас редко хоронят в земле, – ответила я. – Тени место во мраке. Река уносит умерших во тьму.

– А у нас относят в пустыню, – сказал Бас. – К свету.

Итог один. Тьма обгладывает кости ничуть не хуже палящего солнца, а может, даже быстрее.

Я переступила обгоревшую балку, прошлась по обугленному крыльцу. Таверна была слишком большой, и в свое время ее не удалось поднять на сваи. Когда пришли твари, у тети Рут не было шансов.

Бастиан ходил за мной по пятам, не обращая внимания на людей, которые подходили все ближе и вскоре нас окружили. А вот Элма взмахнула руками, раскрывая сияющие щиты.

– Что? – невозмутимо спросила она, поймав мой взгляд. – Воздух ножом можно резать, чуть не искрит.

Крон быстро вскинул щит выше, и в него ударил комок грязи, стек по сверкающему заслону жирной кляксой. Выдохнув, я высвободила ладонь из руки Баса и направилась к толпе. Охрана не дала мне пройти до конца, и моя душа словно рвалась пополам: я больше не сумеречная сиротка, но и не одна из чаров. Черная ворона с белым пухом. Лишняя – как ни посмотри, со всех сторон.

– Это он вас спас! – громко сказала я, вглядываясь в хмурые и такие знакомые лица. – Та вспышка света, что дала нам передышку, помните? Это он, – я указала на Баса рукой. – А вы швыряете в него грязью?

– Он спасал тебя, – едко заметила тетка в пушистом платке, и сердце сжалось от тоски – такой же носила и Рут. – Нас он имел в виду.

По толпе прокатилось одобрительное гудение.

– А хоть бы и так! – подбоченившись, ответила я. – Это что-то меняет? Если бы не он, Порожки скормили бы тварям!

– А кто бы скормил? – уточнила она. – Вот эти сиятельные господа и отдали команду.

Толпа сдвинулась плотнее, ощетинилась вилами. О, нет! Я что, приехала в Сумерки на новую бойню?

– Шрам! – воскликнула я с отчаяньем, заметив знакомую лысину, перечеркнутую багровыми рубцами.

Он прошел ко мне, раздвигая широкими плечами народ, а я проскользнула между щитами чаров и шагнула навстречу другу. Он обнял меня так крепко, что дыхание сбилось.

– Привет, – сказал Шрам и окинул цепким взглядом чаров. – Привезла дружков?

– Вообще-то да, – сердито ответила я, покосившись на Баса, который оказался рядом. – Это Себастиан. Мой друг и вообще… Если с ним что-то случится, то и мой свет погаснет. Понятно?

– Понятно, – кивнул Шрам, мельком глянув на Баса. – Пойду скажу, кому надо. Не бойся, Мэди, тут ты дома.

Он погладил меня своей лапищей по голове точно ребенка и пошел назад к сумеречным, и я с облегчением увидела, как вилы и пики втянулись назад в толпу. Точно рассерженный кот спрятал до поры свои когти.

Элма тоже опустила руки, погасив щиты. А Бастиан вернулся к руинам таверны, наклонился и вытащил черную от сажи кастрюлю.

– Дай сюда, – потребовал знакомый голос, и, обернувшись, я решила, что сошла с ума: призрак тети Рут шустро подошел к Басу и попытался отобрать кастрюлю. – Тебе она все равно без надобности!

Бастиан посмотрел на меня, и в его глазах читалась та же растерянность. Он разжал пальцы, и тетя Рут деловито потерла кастрюлю рукавом затрапезного пальтишка и полюбовалась заблестевшим боком. Так-то Басу и правда кастрюля не нужна. Но зачем она призраку?

Мне понадобилось еще несколько мгновений, чтобы сложить одно к одному. Но все еще не веря, я подошла ближе и потрогала кончик платка, которым тетя Рут укрыла голову – колючий.

– Все сгорело, – скорбно пожаловалась она, разглядывая кастрюлю. – Хожу в обносках как побирушка. Но это ничего. Первый сказал, отстроит новую таверну. Уж сваи поставили в начале дороги, видела?

Я сдавленно всхлипнула и кинулась тете Рут на шею, сдавив ее в объятиях.

– Ты что это? – ахнула она. – Мэди, еще испачкаешься!

– Я думала, ты умерла! – воскликнула я, заглядывая в родное лицо.

– А я в подполе спряталась, с огурцами, – ответила тетя. – Так бы и угорела, если б кое-кто, – она глянула в сторону мужиков, – не сообразил, что в подвале могут быть и другие бочонки.

– Пожар потушили, полезли за настойкой, – подхватил старик Пайк, – а там Рут, как выскочит! Мы сперва думали, тварь какая недобитая…

– Я тебе дам тварь! – оскорбилась она.

– Черная вся, взъерошенная… – продолжил Пайк. – Ну, как стала ругаться, так сразу понятно – Рут. Таких слов твари небось не знают…

Я и плакала, и смеялась, все не веря своим глазам.

– Ну все, все, было б из-за чего сырость разводить, – ворчала тетя Рут, вытирая мои щеки. – Не плачь. Сейчас нос покраснеет. А у тебя вон какой парень видный. Зачем ему девка с красным носом?

– Уверяю, она нужна мне всякой, – невозмутимо ответил Бастиан. – Рад видеть вас в здравии, Рут.

Тетя лишь отмахнулась и запахнула на мне куртку академии поплотнее.

– Да еще оделась как легко, – окончательно рассердилась она. – Что за одежка – на рыбьем меху? Так, пошли. Я неподалеку живу. Места маловато, но мне много и не надо. Чаю хочешь?

Я кивнула и пошла за ней следом, сжимая теплую ладонь тети.

– Спасибо за огурцы, – подал голос Бастиан, шагая за нами. – Отличные были. Такие… ароматные.

– Были? – уловила тетя Рут. – Все съели уже? А я еще дам! У меня и огурчики сохранились, и грибочки, и варенье из тьмошника…

Фелиция оказалась права: мне надо было съездить в Сумерки, очень надо.

***

Чужой дом встретил нас сверкающими новенькими окнами и чистыми, вымытыми до блеска полами. Посреди комнаты осталось светлое прямоугольное пятно, словно тут долгое время лежал ковер, который потом отчего-то решили убрать. А на узкой кухоньке хлопотала тетя Рут, и я, все не веря, что она жива, топталась рядом, больше мешая, чем помогая.

– Ничей теперь дом, – скупо пояснила тетя. – Тени вернулись во мрак.

Я словно почувствовала мимолетную вонь тварей ночи и поежилась, обхватив себя руками.

– Может, пирожка? – предложила тетя как ни в чем не бывало, но я отказалась, мотнув головой.

А вот Бас взял один и одобрительно покивал, откусив чуть не половину.

– Шрам сказал, ты погибла, – вспомнила я, невзначай погладив тетю Рут по плечу. – И те чаросветы тоже.

– Спутали с подавальщицей, что работала вместо тебя. От нее мало что осталось. – Вздохнув, тетя собрала пальцы щепоткой и тайком махнула в темный угол, отправляя мрачные мысли теням. – А я успела спрятаться. Твари бы меня, конечно, учуяли. Шастали там, когтями стучали. Веришь – если б не огурцы, то конец бы мне пришел! Но один бочонок подтекал, а рассол ядреный – все запахи перебьет.

Повезло, что те твари не такие лакомки, как Веник. А может, им нельзя было отвлекаться на огурцы…

Я выглянула в окно, разглядывая улицу, накрытую отраженным светом из башни, которая теперь работала как и прежде: зеркала сияли, принимая лучи и дробя их над городом. Охрана осталась снаружи, а жители Порожков разошлись по своим делам. Видно, Шрам оказался убедителен. Но я приметила парочку оборванцев, слоняющихся туда-сюда. Первому, конечно, доложат о моем приезде, и он явится поговорить. Может, попытается выдать очередное задание. Но я не хотела сражаться с чаросветами. Я хотела мира для всех, но пока не понимала, как его достичь.

Бастиан доел пирожок, вытер руки салфеткой и, облизнув губы, торжественно произнес:

– Госпожа Рут, я прошу у вас разрешения жениться на Мэдерли.

Тетя едва не выронила чайник, загремевший о печь, и вытаращила на Баса и без того большие глаза.

– Мы выяснили, что у Мэди есть отец, – невозмутимо продолжил он. – Но, во-первых, он не принимал участия в ее жизни и вряд ли имеет право на судьбоносные решения, а во-вторых, он в цитадели, подозревается в организации мятежа. В-третьих же, вы – единственный человек, которого Мэди считает родным, и ваше мнение важно для нее. И для меня, конечно. Так вот, госпожа Рут, вы не будете возражать, если мы с Мэдерли свяжем наши судьбы в одну?

Я с укоризной посмотрела на Баса. Если это очередной подкат к тете, то он определенно удался. Теперь она насует ему столько огурцов в чаромобиль, что багажник не закроется. Тетя Рут всхлипнула, всплеснула руками, а ее глаза влажно заблестели.

– Девочка моя, – шмыгнула она носом. – Прямо замуж? За Альваро? Ох! Надо же… Кто бы мог подумать… – спохватившись, зачастила: – Да! Я – да! Я говорю да!

Бастиан вежливо склонил голову.

– Благодарю. Мы поженимся как можно скорее.

– Нет, – вырвалось у меня, и взгляд Баса полыхнул чаросветом.

– Мы можем поговорить наедине с моей невестой? – чинно спросил он, выделив последнее слово.

– А я вот двери закрою, – торопливо пробормотала тетя, растягивая ширму-гармошку. – И ничегошеньки не услышу.

Конечно, она будет подслушивать, но какая разница?

– Что еще? – с раздражением спросил Бас, повернувшись ко мне. – Ты не хочешь выходить за меня, Мэди? Собираешься и дальше представлять своим другом? Я решил, тебе неловко, потому что в Сумерках строже традиции. А ты попросту не хочешь за меня замуж?

На кухне что-то упало и разбилось. На счастье.

– Хочу, – призналась я. Подошла к Бастиану и, обняв его, погладила напряженную спину. – Очень хочу.

Он вздохнул и обнял меня в ответ, а его мышцы расслабились.

– Но как это будет, Бастиан? – прошептала я, легонько поцеловав его в губы. – Я стану одной из Альваро, получу заветную прибавку к баллам, закончу академию. Потом нарожаю тебе детей…

– Пока что все звучит замечательно, – улыбнулся он.

– А Сумерки? – спросила я. – Что будет с ними? Ничего не изменится? Люди так и будут жить в страхе, что зеркала погаснут? Их переселят еще дальше в Ночь?

– Я не знаю, Мэди, – ответил Бастиан, хмурясь. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Если бы я сама знала.

– Я думала про седьмой дом, – призналась я. – Отдельный. Для всех, кто захочет. Он был на темной половине, но как ее осветить? Ты говорил, что уже ходил в Ночь. Ты видел, что осталось от седьмого дома?

Бастиан покачал головой.

– Студентов не пускают так далеко, – сказал он. – Быть может, потом, после окончания академии, я сумею организовать экспедицию. Да, я точно смогу.

– Я пойду с тобой, – вырвалось у меня.

Я сама испугалась того, что сказала, и сердце подпрыгнуло и забилось быстрее.

– Нет, – мягко возразил Бас, погладив меня по щеке.

– Мы вместе. Помнишь? – требовательно спросила я.

– Я все-все тебе расскажу, – пообещал Бастиан, обхватив мои плечи. – Ты как будто увидишь все собственными глазами. Но там слишком опасно, Мэди.

– Куда она собралась? – сердито буркнула тетя Рут, выглянув из-за ширмы.

– В Ночь, – наябедничал Бастиан. – Но не волнуйтесь, – поспешил он заверить. – Я ее не пущу.

Тетя поджала губы и кивнула, укоризненно на меня посмотрев. Спорить с ними обоими я не собиралась – толку-то? Но ощущение правильности решения лишь крепло в моей душе. Как будто я наконец ступила на верную дорогу.

***

Мэди крутилась возле вновь приобретенной тетушки, иногда касаясь ее плеча, словно чтобы убедиться, что та и правда тут, живая. А над Порожками витал явственный дух смерти. Отец показывал отчеты. Семнадцать погибших. Это подавалось как мизер, но их вообще не должно было быть. Зеркало разбили специально. Каким будет следующий удар? Вроде бы Тибальд из дома белых котов готовил соглашение, которое, якобы, устроит всех, но Бас не верил словам. Дела куда важнее.

Вот и с очередным отказом Мэди та же история. Она говорила ему «да» каждым взглядом, улыбкой и поцелуем, и, получив «нет», Бас не особенно огорчился. Слова в их ситуации значили не так уж много.

Мэди взяла поднос с пирожками и направилась на улицу.

– Угощу охрану, – пояснила, встретив его удивленный взгляд.

Она могла бы ответить «да», выйти замуж, спрятаться за имя Альваро, и ее жизнь была бы светлой и безоблачной. Но она отказала ему, опять, потому что думала не о себе. Это вызывало уважение.

– Ты ведь не обиделся, правда? – спросила Мэди, вернувшись и отдав пустой поднос тете. – Ты сам говорил, что свет имеет значение, только если он кому-то нужен.

– Говорил?

Она устроилась рядом с ним на узком диванчике, поджав под себя ноги.

– У меня не было чаросвета, пока не появился ты, Бастиан, – пояснила она. – Я вроде зеркала. А теперь его осталось направить в нужную сторону.

– В Ночь ты не пойдешь, – отрезал он. – Это не обсуждается.

– Думаю, мы можем обсуждать все, что угодно, – заявила Мэди. – А с твоей тупой категоричностью мы далеко не уедем.

На ее щеках вспыхнул румянец, но она не отводила взгляд и собиралась стоять на своем.

– Я забыл, какая ты упрямая, – вздохнул Бас. – И что ты предлагаешь, Мэди? Собрать отряд чаросветов и бесцельно шататься туда-сюда по Ночи.

– Почему бесцельно? – нахмурилась она. – Надо найти руины седьмого дома. Дунгер сказал, там все еще есть свет. Посмотрим, можно ли его сделать ярче.

– У тебя уже и план есть, – заметил он, накручивая выбившуюся прядь ее волос себе на палец.

– Ну, пока так себе план, – признала Мэди. – И вот еще, можешь сводить меня в питомник с тварями?

На его лице явно промелькнуло удивление, потому что Мэди торопливо пояснила:

– Я страшно боюсь твоего пса. С этим надо что-то делать. Потому что если мы пойдем в Ночь, и я буду терять сознание от каждой твари, то это станет проблемой.

– Ты не пойдешь в Ночь, Мэди, – покачал он головой. – Но если хочешь, я отведу тебя к Венику.

Мэди выдохнула и не стала спорить. Даже благодарно улыбнулась. Вот только Бастиан понимал: это вовсе не значит, что она сдалась. Она молчала и вроде бы соглашалась, а потом брала и делала по-своему. И обычно какую-то дичь.

– Надолго останетесь? – спросила тетя Рут, расставляя разномастные чашки.

– Скоро поедем назад, – ответила Мэди. – Здесь даже людей разместить негде. Если бы таверна уцелела, а так…

– Сходишь на зеркальную башню? – вроде невинно обронила тетка, но Бас отчего-то насторожился. Зачем Мэди туда ходить? Она там едва не погибла.

– На зеркальную башню? – переспросила Мэди, видимо, задаваясь тем же вопросом.

– Ну да. Тебе ведь так нравится вид оттуда, – сказала тетя Рут, разливая по чашкам чай. – Ты любишь постоять там. Одна. Помечтать…

– Да, конечно, – подхватила Мэди, поднимаясь. – Чудесный вид. Вот сейчас и пойду. Бас, ты пока выпей чаю.

Он встал за ней следом, галантно приоткрыл дверь, впуская холодный промозглый воздух.

– Я быстро, – пробормотала Мэди, застегивая куртку и пряча глаза. – Одна нога тут – другая там.

– Ага, – кивнул Бас, шагнув за порог за ней следом. – Я тоже с удовольствием полюбуюсь видом.

Мэди остановилась на ступеньке и облизнула губы, явно обдумывая, как бы хитрее соврать.

– И не надейся, Мэдерли, – оборвал он ее терзания. – Я пойду с тобой. Мы вместе. Забыла?

– Я думаю, там будет Первый, – тихо призналась она. – Я тебе про него рассказывала.

– Прекрасно, – сказал Бас, сплетая свои пальцы с ее. – Может, мне надо просить твоей руки у него?

– Далась тебе эта рука, – проворчала Мэди. – Я и так вся твоя.

Под ногами чавкала грязь, холодный ветер ерошил волосы, позади слышались шаги охраны. Чем ближе они подходили к башне, тем отчетливей Бас понимал – Первого там не будет. Он слишком осторожен, чтобы вот так добровольно заходить в ловушку. Но кто тогда ждет Мэди? И зачем?

В башне их встретил чар, бледный, глазастый и такой тощий, что удивительно – как его еще ветром не сдуло. Он провел их на крышу, где рухнувший парапет восстанавливали каменщики. Одного Бас признал сразу – не помогла и серая шапка с куцым помпоном, натянутая на пропаханную когтями лысину. Охрана повела работяг вниз, и вскоре Бас и Мэди остались одни.

– Что ж, вид… своеобразный, – с трудом нашел подходящее слово Бастиан.

Внизу раскинулись крыши с чахлыми грядками, чернели остатки таверны, ветер согнал облака в тучу, и та полилась мелким противным дождем, прибивая пепел к земле. На левом берегу реки виднелись развалины города, и Мэди буднично сказала:

– Крыша моего дома с зеленым кустом, вон там, на пятачке площади, видишь? – Она вынула из кармана куртки клочок бумаги и развернула записку. – Шрам мне дал, – коротко пояснила. – Что тут у нас? Белый камень с черным пятном по центру.

Она всучила записку ему, а сама подошла к свежей кладке парапета, вытащила приметный камень, не закрепленный раствором, и нашла в нише шкатулку.

Бас прочитал записку дальше:

– Заполни тьмой.

Мэди держала в руках артефакт, накопитель энергии. Такой же, как и у Ларга. Выходит, на стороне сумеречного сопротивления работают чаросветы? Впрочем, есть и другие полукровки, как Мэди, наверняка есть и те, кем движет сама идея. Свет для каждого. Звучит хорошо. Вот только какой ценой? Что собираются делать с силами тьмы эти тени, загнанные в свой сумеречный угол? Вряд ли ими движет чисто академический интерес.

– Я не стану, – прошептала Мэди и быстро вернула шкатулку на место. Засунув камень назад, выпрямилась, растерянно посмотрела на Баса и пояснила: – Он использует меня как оружие. Я не хочу.

– Пойдем, – сказал Бас и, взяв ее за руку, повел вниз.

Пусть Первый думает, что у нее не было возможности выполнить просьбу. Мало ли, не получилось, или тупой чар постоянно терся поблизости. Ясно одно: тени готовятся к войне.

Тощий чар скользнул мимо них по лестнице вверх, и Мэди провела его взглядом. А ведь точно! В Порожках не было чара на башне! Значит, тощий – один из заговорщиков.

Шагая рядом с Мэди, Бас поймал себя на мысли, что не может его судить. Если бы он родился тут, под хмарью сизого неба, разрезаемого лучами отраженного света, то, пожалуй, первым примкнул бы к сопротивлению.

***

Мы вернулись в утлое жилище, приютившее тетю Рут, и она тут же принялась собирать нам припасы: вынесла на крыльцо кучу покрытых сажей банок, вязанку сушеной рыбы, пакет с бусами из грибов и очередной бочонок огурцов. Охранники изо всех сил делали невозмутимые лица, Элма наотрез отказалась везти что бы то ни было в своем чаромобиле, а Крон аппетитно захрустел огурчиком, кивая с видом знатока.

– Возьми еще сушеного тьмошника, – сказала тетя, укутывая банки полотенцами. – Верхний ящик слева.

Я зашла в чужой дом, чувствуя себя неуютно. Рут перенесла сюда запасы из подвала таверны, но мне все казалось, что я беру чужое. Открыв дверцу, пошарила на полках, но нашла только чай да банки с крупой. Закрыв шкаф, обернулась и дернулась от неожиданности, увидев перед собой знакомые ледяные глаза. Мой взгляд метнулся в окно: Бастиан переставлял припасы в багажнике под чутким руководством тети, а Элма, устав ждать, принялась помогать.

– Не беспокойся, – сказал Первый. – Никто нам не помешает. А если попробует, то пожалеет об этом.

Он обхватил мой подбородок пальцами и заставил вновь повернуться к окну.

– Посмотри чуть выше, Мэди, – прошептал на ухо, приподнимая мой подбородок. – Дом через дорогу. Чердачное окно. Видишь?

В темном квадрате под плоской крышей что-то зашевелилось.

– Там твой друг с полосатой башкой держит под прицелом крыльцо. И вот там еще трое, и с другой стороны…

– Зачем это? – мой голос дрогнул. – Что вам надо?

Я повернулась к Первому, и он жестом фокусника вынул из-под полы пальто уже знакомую мне блестящую шкатулку.

– Ты не выполнила мою просьбу, Мэди, – скорбно произнес он, поставив артефакт на кухонный стол.

– У меня не получилось, – быстро соврала я. – Я пока не умею.

– Ты отлично управлялась с тьмой, когда накрыла тех чаров, – напомнил Первый.

– Я волновалась. Все получилось само собой.

– Я так и подумал, – кивнул он. – Конечно, ты тогда очень испугалась, действовала интуитивно. Страх стимулирует, Мэди. Поэтому я решил тебе помочь. Но ты, похоже, не поняла. Посмотри в то окошко снова.

Сглотнув, я обернулась и заметила в темном проеме чердака отблеск металла. А Первый провел ладонью по моим волосам.

– Ты хорошая девочка, Мэди, и всегда поступала правильно, – произнес он, неспешно гладя меня по голове. – Что же случилось сейчас? Что изменилось? Неужели ты такая же, как твоя мать? Появился сияющий чар, и ты забыла обо всем остальном?

– Не забыла, – поспешно возразила я. – Я хочу помочь.

Первый сгреб мои волосы пятерней и рывком развернул меня к столу.

– Вот и помоги, – рявкнул он, открывая шкатулку. – Наполни ее тьмой. Сейчас же! Твой чар скоро заволнуется, пойдет тебя искать. Конечно, он притащил с собой целую свору цепных псов, но ты готова проверить их реакцию, Мэди? Готова рискнуть?

– Если Себастиан умрет, то мой свет иссякнет! – воскликнула я, и к моей шее прижалось холодное лезвие.

– А без твоих сил ты мне вовсе не нужна, – прошептал Первый, проследив острием ножа венку на моей шее.

– Вы не станете, – прошептала я.

– Думаешь? – переспросил Первый, и в его голосе зазвенела сталь. – Кем ты себя возомнила, Мэди? Наследница седьмого дома? Подстилка чаросвета! Если не будешь нам помогать, то куда полезнее ты была бы мертвой. О, так даже лучше: чаросветы подло убили наследницу темной крови. Отомстим же за нее, братья!

Я кусала губы, и венка на моей шее билась о лезвие ножа все сильнее.

– Все просто, Мэди, – вздохнул Первый. – У каждого своя судьба. Выбор – иллюзия. Ну же!

Мысли трепыхались как пойманная птичка: сейчас Элма, увлеченно пакующая банки с вареньем, почует опасность и прибежит меня спасать, начнется заварушка, тени вступятся за своего предводителя. Итог один – из-за меня снова прольется кровь.

Тьма сорвалась с пальцев и послушно поплыла в шкатулку.

– Вот и молодец, – похвалил меня Первый. Его рука дрогнула, и по моей шее потекла горячая капля крови. – Не забывай, на чьей ты стороне, Мэди. Одна из нас. Сумеречная тень. Хорошая девочка…

Послышались шаги, Первый захлопнул шкатулку и, схватив ее, быстро отпрянул в угол, спрятавшись за кухонный шкаф.

– Ты в порядке, Мэди? – обеспокоенно спросила Элма, и я быстро взяла салфетку и прижала ее к царапине на шее.

– Да, уже иду, – пробормотала я.

Первый прижал палец к губам, и я быстро прошла вперед. Сняв с вешалки шарф, замотала шею и прошла мимо Элмы. Сбежав по крыльцу, спряталась в чаромобиль, кутаясь в чужой шарф, пахнущий табаком.

– Ты вроде за тьмошником ходила, – вспомнил Бас, сев за руль и обеспокоенно вглядываясь в мое лицо.

– Поехали поскорей, – попросила я.

Глава 6. Выбрать сторону

– И ты говоришь мне это только сейчас? – воскликнул Бастиан, убрав руки с моего шарфа.

Попятившись, я уперлась спиной в одежные полки. Всю дорогу я сомневалась и думала, как поступить, и в итоге рассказала Басу про Первого, лишь когда мы вернулись домой. Зато тут тянуть не стала – раскололась еще в гардеробной.

– Первый держал тебя на прицеле, – попыталась объяснить я. – И остальных чаров тоже.

– А то мы не видели, – презрительно бросил Бас. – Тени мелькали то там, то тут, копошились на чердаках, как голуби. Ничего бы они нам не сделали, Мэди. Крон держал щиты все время.

– Даже если так. Началась бы драка, и сиятельные чары, конечно бы, победили. А ты уверен, что при этом никто из теней не пострадал бы?

– Думаю, это справедливо, – заметил Бас. – Боишься получить сдачи – не лезь в драку.

– А когда вы, чаросветы, получали отпор? – поинтересовалась я. – Вам выдали сдачи за Левые Порожки? Или, может, за Правые? Семнадцать человек погибло. Или это не считается?

– Ты не имеешь права меня обвинять, Мэди, – ответил Бастиан. – Ты лучше всех знаешь, что я не хотел этой бойни.

– Той – не хотел, – кивнула я. – А новую устроить – пожалуйста? Я не хотела, чтобы кто-то пострадал!

От поездки в Сумерки у меня осталось двоякое впечатление: эйфория из-за того, что тетя жива, омрачилась поступком Первого. Он заботился обо мне, говорил о моей важности, а потом просто забрал мою тьму, как будто я какая-то дойная корова. Он говорил о свете для каждого, но при этом готов был пройти по головам.

– Но теперь у Первого есть твоя тьма! – воскликнул Бастиан. – Велик шанс, что из-за нее пострадают очень многие!

– Тьма есть и у Ларга, – напомнила я. – В каком-то смысле это даже справедливо: и чары, и тени получили новые силы.

– Ларг больше исследователь, – возразил Бас. – Он отличный артефактор. Но делает боевые штуки только для Ронды. А Первый точно захочет создать оружие. Его надо остановить. Ты могла его остановить. Не надо защищать меня, Мэди. Я и сам в состоянии сделать это.

– Однажды ты уже чуть не погиб из-за меня, помнишь? А я, выходит, не должна тебя защищать? Пусть в тебя летят ножи и стрелы, надо просто смотреть на это и верить в лучшее? Так ты предлагаешь?

Я сердито размотала шарф и сунула его в дальний угол, досадуя на саму себя. Ситуация получилась патовая. Если бы я попыталась сопротивляться Первому, то привлекла бы внимание чаров. Элма увидела бы меня с ножом у горла и грохнула бы Первого без раздумий. Хотя у него наверняка есть защитные артефакты – в той битве у башни он сражался лучше многих. Так что Первый мог бы и уцелеть. Но тени вступились бы за него, за живого или мертвого – неважно, началась бы очередная драка, и кто-то бы точно погиб. А я так устала от смертей.

Вздохнув, я потерла лицо ладонями, нацепила примирительную улыбку и повернулась к Бастиану. Сперва я даже не поняла, отчего в гардеробной вдруг стало светлее. Лишь мгновением позже увидела, какой безжалостной яростью вспыхнули глаза Баса.

– Это что? – ровно спросил он, коснувшись подушечкой пальца моей шеи.

– Поранилась, – быстро соврала я.

– Ты поранила шею? – уточнил Бас, слегка вздернув темные брови. – Это надо постараться. Откуда у тебя порез на шее, отвечай. И не ври мне, Мэди. Хватит лжи.

Он поймал мой подбородок пальцами, приподнял так, чтобы разглядеть рану лучше.

– Ладно, это сделал Первый, – признала я, устав спорить. Дернув головой, высвободилась из его хватки. Расстегнув куртку, стянула с плеч. – Но, думаю, он вряд ли навредил бы мне по-настоящему.

Мне хотелось в это верить. Слишком больно было прощаться со всеми иллюзиями. Слишком долго я считала Первого отцом. Я отвернулась и повесила куртку на плечики, разгладила ладонями складки на рукавах, чтобы потянуть время. Бас злился на меня, но я и правда не понимала, как должна была поступить. И так, и эдак выходило плохо.

– Вряд ли? – переспросил Бас. – Мэди, я правильно понимаю, он приставил нож к твоему горлу?

– Говорю же, это был блеф, – буркнула я, повернувшись.

У меня волосы на затылке зашевелились, когда я увидела его лицо. Однажды похожее уже было – в ночном лесу, когда я сказала, что Бас мне не нужен. Краски схлынули с его смуглой кожи, глаза побелели от света, превратившись в сияющие щелки.

– Бастиан, это всего лишь царапина, – зачастила я, схватив его за рукав. – Первый умеет добиваться своего – вот и все. Он хорошо меня знает. Куда больше я боялась за тебя, правда.

Бас снял с вешалки удлиненный пиджак, который только что туда повесил.

– Бастиан, – я погладила его грудь ладонями. – Все ведь закончилось хорошо. Никто не пострадал. Не факт, что Первому вообще удастся использовать мою тьму, правда?

Кивнув, он надел пиджак, поправил воротник, глядя на меня сверху вниз.

– Куда ты собрался? – чуть не плача спросила я. – Бастиан! Не раздувай проблему. Это всего лишь царапина!

Бас обхватил мои плечи ладонями и слегка склонился.

– Он приставил нож. Тебе. К горлу.

Я невольно прищурилась от яркого света, а тени в панике заметались по гардеробной.

– Я не собираюсь прощать такое, – закончил он.

– Бастиан, подожди, – выдохнула я, обвив руками его шею.

Осталось еще одно средство. Раньше оно никогда не подводило. Я поцеловала Баса, прильнула всем телом… Он перехватил мои запястья, убрал их со своей шеи и отстранился.

– Я скоро вернусь, – пообещал Бас и пошел прочь.

Я осталась в гардеробной одна, застыла на месте, пытаясь осознать, что натворила.

– Бастиан! – выкрикнула я, побежав за ним следом, и лестница загудела под ногами. – Бас!

Он уже стоял на крыльце, раздавая команды чарам:

– Элма, останешься здесь. Крон, скажи остальным, что мы выдвигаемся в Сумерки, сейчас же.

– Бас, прекрати! – выкрикнула я, кинувшись к нему. – Ничего ведь не случилось!

Бастиан глубоко вздохнул и повернулся ко мне, но в его глазах горел все тот же жестокий свет.

– Я поеду с тобой, – быстро сказала я. – Ладно, ты прав. Первый перешел границы. Я поеду с тобой, и мы поговорим.

Бастиан молча посмотрел на меня, задумчиво покусал губы, а потом спустился по ступенькам крыльца и направился к небольшой парковке, где ютились оба чаромобиля. Открыв капот моего лупоглазого мобиля, выкрутил маленькое шипастое колесико и сунул себе в карман.

– Ты останешься дома, Мэди, – заявил он. – Так будет лучше.

Сев за руль своего чаромобиля, захлопнул дверцу, и хищный прищур фар полыхнул светом. Я стукнула ладонями по капоту, встав впереди.

– Бастиан! Ты не поступишь так со мной! – выкрикнула я.

Он быстро сдал назад, так что я по инерции пробежала следом, а после развернулся и, взревев мотором, умчался к воротам академии.

Я бросилась в свой чаромобиль, но тот даже не завелся. Ударив ладонями по рулю, вытерла слезы, из-за которых все расплывалось перед глазами, и увидела Элму. Не знаю, что Бас успел ей наговорить, но ее щеки горели багровым румянцем то ли гнева, то ли стыда.

– Домой! – приказала она, ткнув пальцем в башню. – Живо!

***

Сумерки встретили его враждебной настороженностью. Ставни в домах захлопывались, двери закрывались. Порожки готовились защищаться, опять.

След Бастиан взял сам – в кухне у тети Рут, которая прикидывалась дурочкой, а может, и правда не понимала, что происходит. Она путалась под ногами и все норовила его накормить, и Бас без зазрения совести спихнул ее на Крона.

– Ему очень понравились ваши огурцы, – сказал он. – И пирожки тоже давайте. Сиди здесь, – приказал охраннику, который потянулся следом. – Без тебя справлюсь.

Но след Первого обрывался у черной реки, и Бастиан в бессильной злобе ударил ногой по воде, замочив туфли. Сияющие нити отслеживающих чар таяли над рябью волн. Даже если он раздобудет лодку и переправится в Ночь, то будет бродить там как слепой щенок.

Но когда Бас вернулся в дом тети Рут, его ждал сюрприз.

– Приметный, – кивнул Крон на Шрама. – Вроде, ближайший соратник Первого. Только молчит как рыба. Я уже и чарословом пытался язык ему развязать…

– Я сам. Оставь нас, – приказал Бас и, отодвинув стул, сел по другую сторону стола, напротив лысого верзилы.

Тот поднял взгляд, посмотрел на него изучающе. На бычьей шее блеснула знакомая цепочка. Понятно, отчего его чарослова не берут.

– Значит, это тебе Мэди отдала кулон, который я ей подарил, – произнес Бастиан, положив руки на стол. – Выходит, я спас тебе жизнь однажды.

– И что теперь? – с вызовом спросил лысый. – Потребуешь чужую жизнь взамен? Такого уговора не было.

– Не было, – согласился Бас.

– Вот и вали назад в свой солнечный город. Зачастил ты сюда, чарёныш.

Бас усмехнулся. Мэди считала этого гиганта другом, так может, получится достучаться до него по-другому.

– Ты знаешь, что Первый угрожал убить Мэди? – спросил он.

– Врешь, – вырвалось у того.

Бас покачал головой.

– У нее порез на шее. Первый приставил нож к ее горлу. Я бы хотел обсудить его методы.

Ничего он с ним обсуждать не собирался, хотелось разбить его мерзкую рожу в кровь. Бас не знал, как выглядит Первый, но отчего-то был уверен, что рожа окажется мерзкой. Стоило представить, как этот сумеречный урод хватает его девушку и прижимает нож к ее нежной шее, и глаза застило яростью.

– Он бы не стал вредить Мэди, только не ей, – покачал головой Шрам.

– Однажды Первый потащил ее в Ночь, – напомнил Бастиан. – Он рисковал ее жизнью только затем, чтобы убедить, какие чары плохие.

– А вы будто хорошие.

– Я люблю ее, – сказал Бас. – Она моя невеста и однажды станет моей женой. Никто не смеет угрожать ей.

Шрам откинулся на спинку стула, разглядывая Баса будто по-новому.

– Ты не найдешь здесь Первого, – ответил он. – Не кипятись, чарёныш. Примчался защищать Мэди? Но ее тут никто не обидит.

– Она здесь больше и не появится, так Первому и передай, – заявил Бас, подавшись вперед. – Но готов поспорить, он особо не огорчится. Ведь она ему только мешает.

– Мэди? – удивился Шрам. – С чего бы? Она – наша надежда!

– Вот именно поэтому. Мэди – наследница седьмого дома. Вы все тут обычные тени, обреченные прозябать в Сумерках. Кроме нее.

– Мэди особенная, – согласился лысый. – Седьмой дом возродится. Свет вспыхнет во мраке.

– Но Первый не захочет становиться Вторым, – перебил его патетические пророчества Бас. – Понимаешь, полосатая твоя башка? Я даже могу допустить, что ты говоришь искренне и готов защищать Мэдерли. Вы все, возможно, готовы. Но не он. Не Первый. Он приставил нож к ее горлу и пустил ее уникальную кровь. Ты уверен, что однажды он не захочет полоснуть ее посильнее? Просто чтобы занять место главы седьмого дома. Он ведь считает его своим.

Шрам нахмурился, поджал губы.

– Ты нагнетаешь, чарёныш, – пробормотал он.

– Подумай над этим. Если сумеешь, – раздраженно сказал Бас.

Дверь протяжно скрипнула и отворилась, и в темную комнатушку шагнул тот, кого Бас точно не ожидал увидеть.

– Отец? – удивился он, привстав со стула.

Артирес Альваро вошел в тесную гостиную, оглядел и узкий продавленный диван, и дощатый пол со светлым пятном посредине, и тетю Рут, которая безмолвно всплеснула руками и умчалась на кухню греметь посудой.

– Можешь идти, – сказал Бас Шраму.

Отец задрал голову, проведя здоровяка любопытным взглядом, и опустился на его место. Придвинув к себе кувшин, который принесла тетя Рут, сунул в него нос.

– Что ты тут делаешь? – со вздохом спросил Бастиан.

– Защищаю того, кто мне дорог, – ответил отец, взяв кружку. – Тебе это знакомо теперь, правда?

Бастиан не стал спорить.

– Давай, рассказывай, – предложил отец, плеснув в чашку компот. Отломив кусок кренделька, кинул в рот, прожевал и одобрительно кивнул тете Рут. – Мне доложили вкратце, и деталей я не знаю. Зачем ты снова сюда примчался?

***

Когда они вышли на крыльцо, отец задержался, дожидаясь внимания. На узкой улице Порожков собралось столько чаров, сколько этот город не видел никогда.

– Я Артирес Альваро, – произнес отец, и на его голос повернулись все – и чары, и тени. – Глава дома Альваро. Я не желаю вам зла. Несмотря на то, что мой сын, Себастиан Альваро, едва не погиб, освещая ваш город. – Он выдержал многозначительную паузу, давай всем возможность осознать его слова. – Мэдерли Эванс теперь под защитой моего дома.

– Она из седьмого дома! – выкрикнул кто-то из толпы, и взгляд отца устремился на голос, словно прожектором высветив дерзкую тень.

– Мэди – наша! – поддержал другой.

– Седьмой дом восстанет из мрака! – тоненько выкрикнула чумазая девочка, и мать быстро затолкала ее себе на спину.

– Поживем – увидим, – кивнул отец и повернулся к Басу. – Не против, если я поеду с тобой?

***

Оракулы пригласили его в зал советов, подчеркнув тем самым важность вопроса. Пол из черно-белых плит напоминал шахматную доску, но сегодня на ней не хватало фигур, и за овальным столом сидели лишь двое представителей великих домов.

– Как жизнь, серебряный лев? – спросил Эльгред.

Тибальд поморщился, не ответив на фамильярное приветствие. Из уст Монтеги прозвище, которым он гордился, звучало глумливо. Оракулы тоже расселись по местам. Самый старый, кряхтя и охая, долго крутился на стуле, средний сразу открыл перед собой папку с записями, младший же, с черной бородкой, перечеркнутой ручейком седины, держался скорбно как на похоронах.

В каком-то смысле так и было: старый мир умер. Тибальд даже слегка пожалел оракулов – вот кто пострадал больше всех. Одним махом их лишили власти, уверенности и всей сути существования. Если кто и имеет право ненавидеть седьмой дом, так это оракулы. Они смотрели в будущее, но не видели ничего. Или нет?

– Приступим? – предложил Тибальд, устав ждать, когда старый оракул наконец устроит на стуле свой костлявый зад. – Чему обязаны приглашению? Быть может, порадуете благоприятным предсказанием?

– Да ты оптимист, – фыркнул Эльгред Монтега.

– Предсказания есть, – кивнул средний оракул. – Но вот благоприятны ли они? Если желаете сразу к сути: старый мир рушится. Сейчас тот самый момент, когда создаются союзы, что решат судьбу нового мира. Пришла пора выбрать сторону.

Он бросил многозначительный взгляд на Монтегу, который отстраненно покивал, делая вид, что его это не касается. А Тибальд про себя горестно вздохнул – вот уж не повезло с союзничком: лживая, изворотливая, рыжая скотина.

– А что с эквилибрами? – поинтересовался Монтега, ненавязчиво переводя тему. – Говорят, слуги равновесия… эмм… пали?

Тибальд не скучал по Серому. Тот слишком много знал, и вскоре его все равно пришлось бы убрать. К тому же, раз он умудрился позорно погибнуть в драке с тенями, то явно потерял хватку.

– Вы знаете, что там произошло? – не отставал Эльгред. – Раз будущее скрыто туманом, то хоть прошлое вам доступно? Вы позвали меня как союзника, я имею право знать.

– Сумерки встали с колен и оскалили зубы, – патетично произнес младший оракул. – Тени обрели силу и дали отпор.

– Это все девушка, – прокряхтел старый. – Та самая, фатаруг младшего Альваро. Темная кровь.

– Она учится на первом курсе, что она могла противопоставить боевым чарам? – удивился Монтега. – Кого вы вообще набираете в ряды эквилибров? Как они могут хранить хваленое равновесие мира, если теряют его из-за зеленой девчонки.

– Не стоит недооценивать противника, Эльгред, – мягко посоветовал средний оракул. – Ты и сам видишь – происходит нечто такое, чего не было очень давно. Мы не знаем, на что она способна.

Вот и Тибальд не знал, и это бесило. Он поднимет вопрос о замене ректора академии чаросвет при первой же возможности. Кристина оказалась бесполезной бестолковой дурой.

– Она загорается от младшего Альваро, – произнес Тибальд. – Отражает его свет, как зеркало.

– Не совсем, – возразил средний оракул. – Не зеркало, скорее – линза.

– Истинная любовь, способная менять мир, – прокряхтел старый.

– Ее надо убрать, – неожиданно твердо сказал младший, позабыв о пафосе.

Все трое согласно кивнули. Так-так… Похоже, в новом мире место оракулов где-то в пыльном углу. Иначе с чего бы им так агрессивно сопротивляться изменениям? Монтега молчал, потирая гладко выбритый подбородок, предоставляя высказаться ему, серебряному льву.

– Давайте рассмотрим проблему наглядно, – предложил Тибальд.

Потянувшись через стол, он взял ручку из папки среднего оракула и направил через нее чаросвет.

– Итак, у нас есть источник света – Себастиан Альваро.

Он положил ручку на стол, и из нее брызнул луч чаросвета. Долго не продержится, но для демонстрации хватит.

– Есть зеркало. Или линза, как ни назови.

Вынул из нагрудного кармана пиджака серебряные часы и, приоткрыв блестящую крышку, поставил их так, чтобы поймать луч. Брызги света заплясали по овальному столу, отразились в голубых глазах Монтеги, запутались солнечными зайчиками в бородах оракулов.

– У нас есть три варианта стратегии, – продолжил Тибальд. – Первый, самый очевидный, убрать зеркало.

Он накрыл часы ладонью, и луч чаросвета приятно согрел кожу.

– Однако это вызовет возмущение сумеречных масс, которые мнят ее будущей королевой, – заметил Мотнега. – Мы получим восстание.

– Возможно, и к лучшему, – заметил средний оракул.

– Во время раскола великих домов? – недоверчиво уточнил Эльгред.

– Вот именно. Общий враг объединяет. Пусть сумеречные устроят восстание, мы задавим его на корню. Все будет как раньше.

– Да, – согласился Тибальд. – Мы бы так и сделали, если бы не дом Альваро.

Все помрачнели, а старый оракул пожевал бороду и ответил:

– Артирес не проглотит такой удар. Он одобрил помолвку. Он воспримет это как личное оскорбление, а дом черных псов самый сильный сейчас.

– Эта нить судьбы закончится войной великих домов, – сказал младший оракул, погладив черную бородку двумя пальцами. – Брат пойдет на брата. Кровь оросит голодную землю.

– Эту стратегию пока отметаем, – перебил его пафосные речи Тибальд. – К тому же в силах сопротивления тоже зреет разлад.

– Откуда знаешь? – живо полюбопытствовал Монтега.

Тибальд тонко усмехнулся. Свои источники информации он выдавать не собирался.

– Второй вариант – погасить собственно источник света.

Он накрыл ладонью ручку, и чаросвет погас. В зале сразу стало темнее.

– Убрать щенка, пока тот не превратился в матерого пса? – озвучил младший оракул.

– Убить Себастиана Альваро? – возмутился старый. – Никак невозможно! Великий дом останется без наследника! Артирес любит сына, месть его будет жестока.

– А если несчастный случай? – задумчиво предложил средний.

– Артирес не дурак, – старый так яростно затряс головой, будто у него припадок случился. – Нет, это никуда не годится.

– Третий вариант.

Вновь потянувшись через стол, Тибальд взял папку оракула и поставил ее между ручкой и часами. Все умолкли, размышляя, и первым сообразил Монтега.

– Разлучить их? Поссорить? – уловил он.

– Они молоды, страсти кипят, зрелые чувства им пока не доступны, – пояснил Тибальд.

– Она из Сумерек. Он – высший чар. Удивительно, что они вообще вместе, – согласился средний.

– Свет и тьма, как лед и пламень, – ляпнул молодой.

– Совершенно разные по происхождению, воспитанию, образу жизни, – пробормотал Монтега. – Они и без нас должны постоянно ругаться.

– Истинную любовь не разрушить, – покачал головой старый.

Тибальд не верил в любовь. Забрав часы, сунул их назад в карман. Серебряная крышка нагрелась от чаросвета, и Тибальд чувствовал у груди живое тепло. Сердце же оставалось холодным. Он всегда руководствовался логикой, а не чувствами.

– Я наглядно демонстрирую, что эта сложная задача имеет несколько решений, – сказал он. – К слову, еще один вариант – позволить седьмому дому возродиться, а потом аккуратно его убрать.

– Это про тот кусок земли в пустыне? – вспомнил Монтега.

– На очередном совете великих домов я внесу предложение о выделение земли седьмому дому, – сказал Тибальд. – Грай, красный пес, поддержит его. Мне нужен твой голос, Эльгред.

– Здесь как раз выкладки возможных вариантов развития такой ситуации, – оракул услужливо подвинул ему папку. – Дома белых и рыжих котов останутся в выигрыше при любом раскладе.

Монтега помолчал, потянув время, полистал страницы.

– Равновесие нарушится лишь на время, – не вытерпел младший оракул. – Теням не место под солнцем.

– Мы все увидели, какими зыбкими могут быть пророчества, – заметил Эльгред, отодвинув от себя папку. – Сегодня одно, завтра другое, как можно вообще полагаться на предсказания? Одно из них гласит, что седьмой дом возродится во мраке. А ты, серебряный лев, предлагаешь выстроить его в пустыне.

– Пришло время самим строить свое будущее, – пожал плечами Тибальд. – Считай, что это твой фатаруг.

Эльгред усмехнулся, побарабанил пальцами по папке.

– Хорошо, – сказал он. – Я поддержу твое предложение. Но ты уверен, что это устроит, собственно, седьмой дом?

Глава 7. Планы

Бастиан уехал, а я места себе не находила. Что он будет делать в Порожках? Искать Первого? Сумеречные не отдадут его чарам. Пусть Бас не один, с ним охрана, но тени однажды уже победили. Но если у Первого хватит дури напасть на Себастиана Альваро, то охрана сотрет с лица земли все Порожки.

Я кусала губы и сгрызла ноготь на мизинце, и не знала, за кого волноваться: то ли за родной город, то ли за Баса. Он отправил меня домой, как собачонку, и я сперва вообще хотела сбежать: накрыться тенями, проскользнуть под носом у Элмы и спрятаться, допустим, в доме Расмуса, куда Бас не сможет зайти. Но, немного остыв, отбросила эти мысли. Хватит обид. К тому же, если я сбегу, то Элма совсем расклеится. Она и так назначила себя виноватой.

Устав мерять шагами комнату, я решила сходить к Элме, но, ступив на лестницу, услышала внизу стук. Почти рефлекторно накинув на себя тень, спустилась ниже.

– Чего надо? – буркнула Элма, открыв дверь.

– Любви, – услышала я знакомый голос. – Дашь мне? В смысле, любовь.

– Что ты ко мне привязался, Фалько? – устало спросила Элма. – И без тебя тошно.

Я шагнула еще на пару ступенек ниже и увидела, как Фалько ненавязчиво просочился в дверной проем.

– А что случилось? – поинтересовался он. – На тебе лица нет. Вернее, оно есть, и даже очень красивое. У меня в детстве над кроватью висела чеканка с Лучистой Оукой, древней защитницей. Ты так на нее похожа: разлет бровей, сурово сжатые губы, строгий профиль. Но сегодня ты кажешься грустной. Давай же, излей мне душу, Элма.

Охрана устроила себе внизу нечто вроде гостиной: стулья, низенький столик, пара светляков под потолком, разгоняющих мрак, и Фалько подтащил один стул и уселся на него, ясно давая понять, что не уйдет.

– Я провалилась, – вдруг горестно пожаловалась Элма, опустившись на второй стул. – Мы ездили в Сумерки, на Мэди напали, а меня не было рядом.

– С ней все в порядке? – встревожился Фалько.

– Да, обошлось, – вздохнула Элма, сцепив пальцы в замок, – но Себастиан вне себя. Он уволит меня, выставит вон, и я его понимаю. Моей подопечной чуть не перерезали глотку, а я в это время дежурила на крыльце. Видимо, та тень или пряталась в доме, или проникла туда тайком, пока мы ходили на башню…

– Все ошибаются, Элма, – проникновенно сказал Фалько, успокаивающе похлопав ее по колену, и его рука там и осталась.

– Цена моих ошибок слишком высока, – возразила Элма, сурово поджав губы.

– Уверен, Бастиан найдет эту тень и накажет.

– Вот именно! Себастиан поехал в Сумерки! А что, если он пострадает? Это тоже будет по моей вине!

– Может, это должно было произойти, – предположил Фалько, погладив ее ногу. – Не то, что Бас якобы пострадает, а вот тот эпизод с тенью. Ошибка, которую исправили, дает опыт.

Элма шмыгнула носом и вопросительно на него посмотрела.

– У меня есть кое-какие способности к прорицанию, – веско обронил Фалько.

Вот врун! Он только болтать горазд!

– Иногда ошибки лишь кажутся таковыми, – продолжил он заливать. – Взять Баса и Мэди. Все твердили, что он сошел с ума, что это лишь интрижка чара и тени. Ну, кроме меня, конечно. Я-то сразу понял, что все всерьез. И вот, посмотри – их любовь меняет мир.

– Не уверена, что перемены к лучшему, – заметила Элма. – Сопротивление в Сумерках крепнет. Тени смотрят чаросветам в глаза, не склоняя голов. Они готовятся к войне, точно тебе говорю.

Опомнившись, она смахнула руку Фалько со своей ноги.

– Ты слишком напряженная, Элма, – сочувственно произнес Фалько, нахально вернув ладонь на ее бедро. – Как насчет еще одной маленькой рыжей ошибки? Она точно доставит тебе удовольствие, добавит опыт…

– Сомневаюсь, – отрезала она. – Достаточно ошибок на сегодня. Если ты пришел к Себастиану, то его, как понимаешь, нет.

– Я загляну к Мэди, – ответил Фалько, поднявшись.

Я специально постучала по лестнице ногой, имитируя звук шагов, и сдернула тени.

– О, привет, Фалько, – сказала я. – Элма, а я к тебе. Я все думаю про сегодняшнюю ситуацию. Как бы я могла выйти из нее без потерь. Покажешь?

Элма, осознав себя полезной, явно приободрилась. В тренировочном зале она чувствовала себя как рыба в воде: подтянулась на турнике, сделала пару наклонов в стороны, уважительно хмыкнула, рассмотрев стойку с оружием.

– Итак, рукопашный бой, – сказала она, повернувшись ко мне. – Допустим, по какой-то причине ты не можешь использовать чаросвет: твой противник выше уровнем, не хочешь выдавать себя вспышкой, да мало ли – растерялась.

Я кивнула.

– Тем более, если тебе приставили к горлу нож, – добавила Элма. – Не думай, Мэди, ты поступила правильно. Ты вышла из ситуации живой и невредимой и, значит, уже молодец. Но пару приемов выучить стоит.

– Он держал меня как-то так, – попыталась я объяснить, зайдя ей за спину и аккуратно взяв за светлый короткий хвостик. – В другой руке нож…

– Обойдемся пока без ножей, – сказала она. – Не хватало еще тебя поранить. Знаешь, я лучше на Фалько покажу, чтобы ты посмотрела со стороны. Будет наглядней. Иди-ка сюда, рыжик, – поманила его к себе. – Ну, схвати меня.

– Ты сама попросила, детка, – довольно улыбнулся он.

Однако стоило ему обхватить Элму, как через миг он полетел на маты.

– Вот как-то так, – удовлетворенно произнесла Элма, глядя на него сверху вниз. – Не ушибся?

Фалько помотал головой, перевернулся на живот.

– Я ничего не поняла, – честно призналась я. – Можно еще раз?

– Без проблем, – прокряхтел Фалько.

Он встал на четвереньки, выдохнул, но после ловко вскочил на ноги как ни в чем не бывало.

– Я просто не размялся, – пояснил, подпрыгивая на месте.

Он покрутил головой, разминая шею, подтянул колени к груди и предусмотрительно положил еще один мат поверх первого.

– Это чтобы тебе было мягче, милая, – проворковал Фалько и… вновь полетел на маты.

– Можно еще разок и помедленнее? – попросила я.

– Смотри, перехватываешь запястье, – пояснила Элма, когда Фалько вновь подошел к ней сзади. – Вес переносишь на эту ногу. По-во-рооот…

На этот раз Фалько спланировал на маты медленно и с комфортом и даже умудрился увлечь за собой Элму, так что она рухнула на него сверху.

– Руки убрал! – потребовала она, и Фалько тут же поднял ладони с ее задницы.

– Сдаюсь, – сказал он. – Элма, после того, как ты меня победила, ты обязана сходить со мной на свидание.

– Я еще и не начинала, малыш, – ответила она, встав и подав ему руку. – Мэди, ну-ка, попробуй его швырнуть. Захват, переносишь вес…

Когда Бастиан вернулся, у меня уже стало получаться.

– Гляди! – воскликнула я, завидев его в проеме, а потом уложила Фалько на маты. Совсем не так ловко, как Элма, но я все равно собой гордилась.

– Очень неплохо, – донеслось от двери, и, обернувшись, я увидела рядом с Басом его отца. – Мэдерли, не уделишь мне минутку?

***

Себастиан был очень похож на отца, и может поэтому я не слишком робела под пристальным взглядом серых глаз Артиреса Альваро. Мы поднялись в гостиную, чинно уселись вокруг низкого стеклянного столика.

– Может, чаю? – спохватилась я. – Могу сделать ужин, если хотите.

Артирес едва заметно усмехнулся, и я смутилась. Наверное, дамы высшего света не кидаются на кухню с приходом гостей.

– Вообще-то да, – кивнул он. – Я бы не отказался от чая. И может, перекусить. Поездка в Сумерки выдалась напряженной.

– Что там произошло? – спросила я, бросив быстрый взгляд на Бастиана.

Он выглядел мрачным. Все еще злится? Поднявшись, я прошла за барную стойку, достала чистые чашки, вынула из холодника ветчину и сыр.

– Увы, нам не удалось найти человека, который тебе угрожал, – ответил Артирес Альваро, закинув руку на спинку кресла и развернувшись ко мне. – Но и назвать поездку бессмысленной я не могу. Она высветила проблему, на которую стоит обратить внимание.

Бастиан все молчал, но сейчас укоризненно глянул на отца.

– Не надо давить на нее, папа, – буркнул он.

На нее? На меня? Да, не надо на меня давить, пожалуйста.

– Я предоставил тебе защиту, Мэдерли, – произнес Артирес.

– И я очень вам благодарна, – поспешно сказала я.

– Но я надеялся получить кое-что взамен, – добавил он. – Верность дому Альваро.

Я резала сыр, опустив взгляд и напряженно пытаясь понять, что именно прячется за этими словами. Артирес – глава дома, и понятно, что действует в его интересах.

– Ты пыталась защитить Баса в Сумерках, и я высоко это ценю, – продолжил он говорить. – Но я надеюсь, что эта верность и самоотверженность распространится не только на него одного. Скоро ты станешь частью нашей семьи, Мэдерли. Ты носишь фамильный браслет Альваро, и моя жена хотела бы устроить официальный прием в честь помолвки.

– Прием? – шепотом повторила я, вновь глянув на Баса, который все молчал.

– Ничего особенного, – успокоил меня его отец. – Лорейн поможет тебе с нарядами и остальным.

Выходит, Артирес Альваро собирается объединить свой дом с седьмым еще до того, как тот появится. Так было бы проще и уж точно безопаснее. Но что это значит для Сумерек? Все то же забвение?

– Я хочу сходить в Ночь, – вырвалось у меня.

Темные брови Артиреса Альваро удивленно взлетели.

– Довольно резкий переход от нарядов, – пробормотал он.

– Там ведь остались руины седьмого дома. На темной половине, – сбивчиво пояснила я. – Можно ли как-то туда попасть?

Я все не могла перестать об этом думать. Символом седьмого дома был сумеречный ворон, и я чувствовала себя птицей, которую тянуло в родное гнездо. Как будто сработал глубинный инстинкт, заставляющий срываться с места и лететь по маршруту, запечатленному в сердце.

– Что ж, мысль интересная, – задумчиво кивнул Артирес. – Сперва тебе надо пройти обучение в академии, Мэдерли, а я подумаю, как обеспечить безопасный проход. Да, это возможно. Когда-нибудь позже.

Ответ «когда-нибудь» меня не устраивал. Потому что это слишком напоминало «никогда». Однако я не стала спорить с главой дома Альваро. Подала чай, поставила на столик тарелку с нарезкой. Бас поймал меня за руку и, потянув, усадил рядом с собой на диван. От этого простого жеста на моей душе потеплело.

– Будут представители всех шести домов, – как ни в чем не бывало вернулся к обсуждению приема Артирес. – Газетчики разместят информацию о помолвке во всех новостях.

Тетя Рут в обморок упадет, если увидит мое фото в газете. Хотя в Порожки пресса попадает с опозданием.

– Значит, ждем вас на следующих выходных в главной резиденции, – Артирес вытер пальцы салфеткой и, встав, словно невзначай добавил: – На приеме нужно будет объявить дату свадьбы.

– Сразу после моего выпуска, – ответил Бастиан, тоже поднявшись.

Что? Я вскочила на ноги.

– Прекрасно, – одобрил его отец. – Твоя мать будет счастлива.

Сильно сомневаюсь.

– А мой отец? – вырвалось у меня. – Он… сможет прийти?

– Я сделаю все возможное, Мэди, – пообещал Артирес. – Что ж, до встречи.

Бас пошел его провожать, а я присела на краешек дивана и взяла ломтик сыра. Очевидно, глава дома Альваро ведет свою игру, а я лишь одна из фигур. Но вряд ли кто-то понимает, на что я способна, – даже я сама.

***

Отец подошел к чаромобилю, и водитель услужливо открыл заднюю дверцу.

– Оставь нас, – приказал отец.

Ветер взъерошил его волосы, и седина засеребрилась под солнцем. Ее как будто стало больше за последнее время.

– Думаешь, стоит тянуть до конца выпуска? – спросил он. – Не хочешь окольцевать птичку пораньше?

– А куда нам спешить? – спросил Бас, пряча раздражение.

Отец говорил все верно, но какая-то неправильность царапала сердце.

– Я ведь объяснял, – терпеливо произнес Артирес, – дом белых котов готовит провокацию, дом Монтега на их стороне. Стерх из черных котов выразил нам поддержку, а на Белого Освальда мало надежд – он может проспать голосование или вообще забыть, о чем речь. Я бы привлек Грая из красных псов, но он хочет доказательств лояльности седьмого дома.

– Для меня свадьба на Мэди – не часть политических интриг, – перебил его Бас, осознав то, что казалось неверным.

Отец вздохнул и положил руку ему на плечо.

– Прости, – сказал он, слегка сжав пальцы. – Наверное, я не до конца понимаю, что именно у вас происходит. Моя семья создавалась иначе: совет оракулов выбрал оптимальный вариант, которому я последовал. И, знаешь, они не ошиблись.

Бастиан деликатно промолчал. Брак родителей не казался ему слишком счастливым: отец занимался своими делами, мать – своими. Они словно вращались на разных орбитах, пересекаясь лишь изредка.

– Оракулы сказали, что в этом союзе у меня родится сын, которым я буду гордиться, – добавил Артирес, и сердце Баса сжалось и забилось быстрее. – Так и вышло.

Отец сел в машину, а Бас захлопнул за ним дверцу и подождал, пока его мобиль и еще один – охраны, исчезнут из вида, и лишь тогда направился в башню.

Мэди вновь была за стойкой – мыла чашки. Он подошел к ней со спины, обнял, вдохнул сладкий запах волос и коснулся губами нежной шеи.

– Больше не злишься на меня? – тихо спросила Мэди.

– При чем тут ты, – удивился Бас, убрав мягкую прядку с шеи и поцеловав ее снова. – Я злился на себя. Тебе грозила опасность, а меня не было рядом.

Он выключил воду, развернул Мэди к себе и, склонившись, поцеловал свежую царапину на белой коже, под которой тут же замерцали искорки, разбежавшись тонкими ручейками.

– Ты выбрал дату свадьбы без меня, – укоризненно напомнила Мэди. – Сразу после выпуска? Так скоро?

Бас расстегнул пуговку на ее блузке и прижался губами к тонкой ключице.

– Помнится, ты говорила, что заниматься любовью можно только в законном браке, – пробормотал он, расстегивая вторую пуговку. – А я собираюсь сделать это прямо сейчас. – Мэди напряглась в его объятиях, и Бас отстранился и заглянул в ее глаза. – Так будет лучше, – с нажимом произнес он. – Для нас обоих.

В конце концов, даже если отбросить всю политическую подоплеку, он хочет жениться как можно быстрее. Зачем тянуть? Решение очевидно.

Вздохнув, Мэди кивнула и обвила руками его шею. Но в глубине синих глаз плескалось нечто еще, что Бас не мог разгадать.

***

– Какие новости? – спросил сын, заходя в кабинет без стука.

Любого другого Эльгред Монтега бы уже пропесочил, но Кею позволялось куда больше, чем остальным.

Кивнув на кресло напротив, Эльгред придирчиво оглядел младшего. Высокий, златокудрый, голубоглазый…

– Что? – спросил тот.

– Выглядишь как девичья мечта, – ответил он.

Или как его собственное отражение лет двадцать назад. Но сын унаследовал не только его внешность, но и ум, и изворотливость. Так может, попробовать разыграть еще одну партию?

– Сомнительный комплимент, но ладно, – усмехнулся Кейден. – Так что вы там обсуждали с серебряным львом?

– Зеркала в основном, – вздохнул Эльгред и, вытянув руку, ударил чаросветом в зеркало над баром.

Свет брызнул по комнате, рассыпался бликами. Глава дома рыжих котов любил пустить пыль в глаза и обставлял свои резиденции со всем возможным блеском, но в кабинете предпочитал сдержанную обстановку: дерево, кожа, чистые стены. Чаросвет пометался немного, словно пытаясь найти пристанище, и погас.

– Та девчонка, с кровью седьмого дома, отражает чаросвет Себастиана Альваро, – пояснил Эльгред. – Она вроде зеркала, настроенного точно на него.

– Повезло засранцу, – хмыкнул Кей.

– Ты говорил, тебя она не отражает.

– Увы, – подтвердил сын.

– Но я вот что думаю, – Эльгред слегка подался вперед, заглядывая в глаза сыну. – Может, секрет в силе воздействия? Промазать лучом мимо зеркала – проще простого: не тот угол, не та высота… Но если подойти вплотную, не промахнешься. Понимаешь, о чем я толкую?

Кей нахмурился и побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.