Невеста НЕ девственица

Размер шрифта: 13

Пролог

– Я не девственница…

Я сидел на краю постели, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу. Гул в висках становился всё громче, как будто кровь закипала. Полумрак спальни давил, свечи плясали на стенах, превращая их в кривые тени. А она стояла напротив – в белом платье, которое теперь казалось насмешкой.

Её лицо оставалось холодным, глаза – слишком спокойными. Словно она не понимала, что только что сказала.

– Ты не найдёшь того, чего ожидаешь, Рашид, – тихо произнесла она, без дрожи в голосе.

Я вскочил, не в силах больше сидеть.

– Повтори, – сказал я тихо, но голос дрожал от напряжения.

Она не отводила взгляда.

– Я не девственница, – повторила она. Чётко, словно каждый слог должен был врезаться в моё сознание.

Воздух сжался вокруг меня. Всё, что я знал о чести, уважении, справедливости, рухнуло. Эти слова сжали меня железным кольцом. Как она могла? Как её семья могла унизить моё имя так низко?

– С кем? – спросил я, шагнув к ней. Голос звучал хрипло, будто я с трудом вытягивал слова из себя. – Кто он? С кем ты легла до брака?!

Она молчала. Её пальцы нервно теребили подол платья, но лицо оставалось непроницаемым. Молчание разжигало мою ярость.

– Я жду! – прогремел мой голос. Я схватил её за запястье и хорошенько встряхнул. – Отвечай!

Она вздрогнула, но ответила спокойно:

– Это не твоё дело.

Эти слова прозвучали, как плевок. Я резко отпустил её руку, и она качнулась назад.

– Не моё дело? – горько усмехнулся я, начиная ходить по комнате. – Ты моя жена. Ты должна была принести честь моей семье. А ты принесла позор. И ты смеешь говорить, что это не моё дело?

Слова срывались сами собой. Каждый шаг, каждый взгляд на неё только поднимал внутри меня волну гнева. Этот брак должен был стать примирением наших семей. А теперь? Теперь я держу в своих руках ложь, которую мне подсунули.

– Ты не понимаешь… – начала она, но я оборвал её.

– Нет, это ты не понимаешь, – бросил я, оборачиваясь к ней. – Ты разрушила всё. Ты думаешь, я оставлю это просто так?

Её молчание било сильнее любых слов. Я видел её напряжённые плечи, дрожь в её руках. Её страх, вина… но меня это не волновало. Мне нужна была правда. Немедленно.

– Кто он? – прошипел я, снова подходя к ней. – Назови его имя.

Она отвела взгляд, но я не дал ей уйти от ответа. Поймал её за подбородок и заставил смотреть мне в глаза. Там было всё: стыд, страх, боль. Но ни звука не сорвалось с её губ. Молчание оказалось последней каплей.

– Ты думаешь, я это так оставлю? – тихо сказал я, отпуская её. Отступил на шаг. – Ты даже не представляешь, на что я способен.

Я развернулся и вышел, оставляя её одну. Воздух в коридоре обжигал, но мне казалось, что внутри горит пламя. Мои братья ждали меня внизу. Они знали, что что-то произошло. Я видел это по их лицам. Но сейчас я не мог говорить. Мне нужно было действовать.

– Что случилось? – спросил Бека, едва я появился в дверях.

– Собирайте людей, – сказал я коротко. Голос звучал спокойно, но внутри меня бушевала буря. – Сегодня ночью я узнаю правду. И тот, кто посмел унизить меня, заплатит за это своей кровью.

Глава 1

На кухне пахло травами и свежим тестом. Я стояла у стола, осторожно раскатывая лепёшки. Руки автоматически двигались по кругу, а мысли блуждали где-то далеко. Это был обычный день. Всё как всегда. Тётя ушла к соседке, дядя с утра уехал на собрание кланов, а я осталась дома, как всегда, следить за порядком.

Мне было восемь, когда я переехала в этот дом. После аварии, в которой погибли мои родители, выбора у меня не осталось. Дядя с тётей не то чтобы радовались моему появлению, но приняли. Крыша над головой, одежда, еда – они дали мне всё это. Не ругали, не били, и за это я была благодарна. Но тепла… тепла тут никогда не было.

Я сложила готовые лепёшки на поднос, собираясь поставить их в печь, когда услышала, как во дворе загремел мотор машины. Дядя вернулся.

– Зумрат! – его голос, как всегда, был громким и твёрдым. – Иди сюда, собери всех в гостиной.

Я быстро вытерла руки о фартук и пошла в прихожую. Пока снимала фартук, слышала, как дядя тяжёлыми шагами пересёк коридор и вошёл в гостиную. Его всегда сопровождала какая-то внутренняя тяжесть, словно весь мир держался на его плечах.

Тётя уже вернулась и теперь сидела в углу, сложив руки на коленях. Я встала у двери, пытаясь понять, что за важный разговор предстоит.

– Ну что, все на месте, – начал дядя, оглядев нас. – Сегодня мы поставили точку в нашей вражде с Караевыми. Земли поделим, спорные участки распределим. Больше крови не будет.

Его голос звучал торжественно, но в нём сквозило что-то ещё, как будто он готовился к удару. Я молчала, ожидая, что он скажет дальше.

– И чтобы закрепить это примирение, мы договорились о браке, – произнёс он, глядя прямо на меня.

У меня перехватило дыхание. Брак? Я?

– Ты выйдешь замуж за старшего из Караевых, – продолжил дядя, словно это было что-то самое естественное в мире. – Рашид Караев. Ему тридцать пять. Он холост, у него нет жён. Ты будешь первой. И единственной.

Эти слова зазвенели в ушах, как гром. Я почувствовала, как холод пробежал по спине. Замуж? За кого-то, кого я даже никогда не видела?

– Но… я не могу… – выдохнула я, пытаясь найти слова. – Я не готова. Я не хочу.

Дядя резко обернулся ко мне, его взгляд был тяжёлым, как камень.

– Не тебе решать, Зумрат. Ты – часть семьи, и этот брак – наше решение. Ты должна быть благодарна за то, что мы нашли для тебя такой союз.

– Но я… – начала я, но голос предательски задрожал. – Я не хочу замуж. Я хочу остаться здесь.

– Хватит, – перебил он, и в его голосе прозвучала стальная нотка. – Решение принято. И не женщине вмешиваться в такие дела. Ты должна понимать: этот брак – ради мира. Ради нашего будущего.

Я замолчала, стиснув руки. Слёзы подступили к глазам, но я не позволила им пролиться. Я знала, что это ничего не изменит. Решение действительно уже принято.

– Готовься, – сказал дядя, поднимаясь с места. – Скоро они приедут за тобой.

Он вышел, оставив меня одну в гостиной. В горле встал ком. Я сжала кулаки, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами. Мой мир рушился прямо у меня на глазах, но я ничего не могла с этим поделать.

Рашид

Горы встретили меня прохладой и тишиной. Ветер, который обычно свистел в ущельях, замер, будто ожидал новостей, с которыми я возвращался. Это место всегда было нашим домом, нашей крепостью. Здесь никто не диктовал нам, как жить, здесь всё решали мы сами.

Дом показался вдали, окружённый тёмными силуэтами старых ореховых деревьев. Большой и крепкий, он возвышался над остальными постройками, как главный страж. Мы строили его вместе, каждый камень, каждая доска помнили наши руки. После смерти родителей, когда мне было двадцать три, дом стал центром нашей жизни, тем местом, где мы держались друг за друга.

Я подъехал ближе, и в свете фар мелькнули знакомые фигуры. Братья, конечно, уже ждали. Алим возился с инструментами у сарая. Он всегда был тем, кто знает, как починить всё на свете. Бека, наш младший, сидел на ступеньках, жуя что-то, как всегда неугомонный и с хитрой улыбкой. Джалил, самый спокойный из нас, стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди. Он редко говорил, но за его молчанием всегда скрывалось что-то важное.

– Ну что, миротворец, как прошло? – Бека, заметив меня, первым решил отпустить шутку. – Надеюсь, ты не отдал за мир наш любимый трактор?

Я остановил машину, вылез и, не обращая внимания на его слова, снял пиджак.

– Дай ему хотя бы вздохнуть, – вмешался Алим, подходя ближе. – Рашид, давай, рассказывай. Мы же ждать не умеем.

– Мы договорились, – коротко бросил я.

Братья замерли. Даже Бека, который обычно находил, что сказать, на этот раз лишь удивлённо прищурился.

– Договорились? – переспросил Джалил, нахмурившись. – И как вам это удалось? Что они попросили?

Я вздохнул и кивнул в сторону дома.

– Заходите, всё объясню.

Мы собрались в кухне. Большой деревянный стол, за которым прошло наше детство, был привычным местом для серьёзных разговоров. Я налил себе чаю, братья уселись напротив, каждый ожидая моего рассказа.

– Земли поделим, перемирие заключим, вражда закончится, – начал я, наблюдая за их реакцией.

– Просто так? – Бека скрестил руки на груди. – Они что, вдруг решили стать святыми? Или это не бесплатно?

– Брак, – сказал я спокойно.

Наступила тишина, такая редкая для нашей кухни. Даже Алим, который обычно находил, что сказать первым, теперь просто молча смотрел на меня.

– Какой ещё брак? – наконец выдавил он. – Ты серьёзно?

– Женитьба между нашими семьями, чтобы закрепить мир, – пояснил я.

– Пас, – тут же поднял руку Бека. – Это точно не про меня. Я молод, перспективен и не готов жертвовать собой ради каких-то земель.

– Ты тут ни при чём, – перебил я, глядя на него строго. – Жениться придётся мне.

– Тебе? – Бека присвистнул. – Старший брат сам берёт на себя удар. Теперь понятно, почему они согласились.

– Бека, хватит, – вмешался Джалил, но даже он выглядел ошеломлённым. – Ты действительно собираешься на это пойти, Рашид?

– Не то чтобы я этого хотел, – честно признался я. – Но если это то, что нужно для мира, я сделаю это. Они предложили свою племянницу. Девушку, сироту. Для них это жест доверия. Для нас – возможность положить конец этой вражде.

Алим потер подбородок, качая головой:

– Женщина в нашем доме. Ты понимаешь, что она не продержится здесь и недели? Мы же дикари, Рашид.

– Это её проблема, – отрезал я. – Моё дело согласиться. А как мы будем жить дальше, разберёмся.

– Надеюсь, она хотя бы готовить умеет, – вставил Бека с ухмылкой. – А то с твоей стряпнёй, брат, мы долго не протянем.

– Бека, ещё слово, и ты будешь ночевать в сарае, – пригрозил я, но улыбка всё же тронула мои губы.

Братья спорили, шутили, высказывали сомнения, но одно было ясно: решение принято. Завтра я отправлюсь за невестой. А что будет дальше – покажет время.

Глава 2

Вечер в горах наступает быстро. Солнце ещё только начинало сползать за вершины, а вокруг уже сгущались тени. В доме, как всегда, горел свет. Мы привыкли к этому теплу, наш дом – это наша крепость. И теперь, когда всё решено, я смотрел на стены, которые строил своими руками, и думал: а каково это будет – делить это место с женщиной?

Братья собрались за столом. Бека, самый младший, сидел, закинув ноги на лавку. В руках кружка с чаем, а в глазах – постоянная насмешка. Алим, второй по старшинству, как всегда, возился с ножом, что-то вырезая из куска дерева. Джалил, самый спокойный, сидел рядом, размышляя о чём-то своём. И вот теперь я должен был сказать им, что завтра я женюсь.

– Значит, так, – начал я, усаживаясь на своё место. – Завтра мы едем за невестой.

– Завтра? – Бека поперхнулся чаем. – Ты шутишь? Они что, там так торопятся избавиться от девушки?

– Решение старейшин, – коротко ответил я. – Ты же знаешь: раз уж сказано, значит, так и будет.

– Сказано, значит, женись, – передразнил он, отставляя кружку. – Ну а ты-то сам как? Готов к такому счастью? Или ещё надеешься, что она передумает по дороге?

Я вздохнул, глядя на них. Бека всегда любил отпускать шуточки, но в этот раз я и сам не знал, что ответить. Как можно быть готовым к чему-то, чего ты никогда не планировал?

– Честно? – сказал я, задумчиво протирая пальцем край стола. – Никогда об этом не думал. Брак. Семья. Я был уверен, что мне этого не нужно. Но если это принесёт мир, почему бы и нет? Может, жена под боком не так уж и плохо.

– Да, если она будет симпатичная, – усмехнулся Бека. – А если окажется уродиной? Что ты тогда будешь делать?

– Тогда, Бека, я отправлю её спать с тобой в сарай, – отрезал я, но уголки моих губ дрогнули в улыбке. – А ты уж постарайся её не напугать.

Бека расхохотался, а Джалил покачал головой, едва заметно улыбнувшись. Алим же не смеялся. Он, как всегда, смотрел на вещи серьёзно.

– Рашид, – сказал он, не поднимая глаз от своей вырезки. – Ты понимаешь, что это не просто жена? Это ответственность. Женщина в доме – это совсем другое. Мы тут одни, мужики, всё делаем сами. А она? Она привыкнет к нашему быту? Она вообще выдержит?

– Это уже её проблема, – ответил я твёрдо. – Моё дело – жениться. Остальное разберёмся.

– Ну ты как всегда, – Алим усмехнулся и отложил нож. – Ладно, женишься, посмотрим, как ты будешь крутиться. Может, наконец-то кто-то займётся домом, а то я устал тащить хозяйство на себе.

– Ты устал? – вмешался Бека. – А кто вчера весь день таскал воду из колодца? Я или твои уважаемые мышцы?

– Твои, конечно, – хмыкнул Алим. – Но ты же молодой. Вот и таскай.

– Да уж, жизнь несправедлива, – драматично вздохнул Бека, но всё же не удержался от улыбки.

Я молча слушал их перебранку. Это было наше обычное состояние: шум, шутки, подколы. Но внутри всё равно оставалась тяжесть. Завтра всё изменится. Завтра в нашем доме появится человек, которого я не знаю. И этот человек станет моей женой. Женщиной, с которой я буду делить этот дом, эту жизнь. Как она впишется в нашу семью? Сможет ли?

Я поднялся, бросив на них взгляд.

– Всё, хватит болтать. Завтра рано вставать. И да, Бека, если ты хоть раз пошутишь при ней, отправлю тебя ночевать на крышу.

– А если я пошучу про крышу? – не унимался он, но я уже не стал отвечать.

Выйдя из кухни, я остановился у окна. Ветер качал деревья, ночь была тёмной и тихой. Я закрыл глаза, пытаясь представить, что будет завтра. Но образа не было. Только пустота. И, возможно, капля надежды, что всё будет не так плохо, как кажется.

Зумрат

Когда закончив кушать, дядя сказал, что свадьба будет завтра, я не сразу поняла смысл его слов. Завтра. Не через неделю, не через месяц, а уже завтра моя жизнь изменится. Или закончится.

– Тебе нужно купить платье и пару нарядов, – произнёс он спокойно, как будто говорил о чём-то обыденном. – Поезжайте с тётей в город. На приданое больше времени не остаётся.

Меня сковал ужас. Завтра. Это слово звучало как приговор. Я сидела, сжав руки на коленях, не в силах двинуться, пока тётя не потянула меня за локоть.

– Пошли, Зуми, времени мало, – сказала она, беря меня под руку. – Всё остальное решат мужчины. Наше дело подготовиться.

Я молча встала, позволяя ей вывести меня из дома. В голове стучало только одно: "Завтра. Завтра. Завтра."

Мы ехали на старой машине дяди. Тётя, как всегда, сидела с прямой спиной, плотно сжав губы. Я же смотрела в окно, не видя ничего. Сердце билось так, словно собиралось выскочить из груди. Я не чувствовала ни холода, ни тепла, ни даже собственных мыслей. Всё слилось в один сплошной ком страха.

– Ты чего молчишь? – спросила тётя, бросив на меня взгляд. – Радоваться должна. Тебя берёт мужчина из хорошей семьи. Это не какая-нибудь деревенская свадьба.

Я не ответила. Что я могла ей сказать? Что радоваться мне нечему? Что я боюсь, что он убьёт меня, как только узнает правду? В горах законы просты: за позор и ложь следует смерть. Он будет иметь на это полное право.

– Послушай, Зуми, – продолжала тётя. – Ты должна держаться. Ты сильная девочка. Все мы через это проходили. Ты ведь не хочешь, чтобы дядя остался в позоре?

Её слова ударили, как плеть. Позор. Он снова лежит на мне. Мой страх, моя боль – всё это не имеет значения. Главное, чтобы никто не пострадал. Никто, кроме меня.

Магазин, куда мы приехали, был небольшим, с рядками платьев, которые свисали с потолка, как облака. Тётя взяла всё в свои руки, перебирая ткани, выбирая фасоны. Я стояла рядом, как кукла, кивая, когда она задавала вопросы.

– Вот это подойдёт, – сказала она, поднимая белое платье. Простое, но красивое. – Померь.

Я взяла платье, будто оно было сделано из камня. Примерочная была тесной, с тусклым светом. Когда я натянула платье, в зеркале отразилась чужая девушка. Кто она? Это не я. Это кто-то другой.

– Красиво, – сказала тётя, оценивающе осматривая меня. – Муж будет доволен.

"Если только не убьёт меня", – подумала я, но промолчала. Слёзы подступали к глазам, но я сжала зубы, прогоняя их. Плакать нельзя. Надо быть сильной.

Когда платье выбрали, тётя добавила ещё пару нарядов. Ночные рубашки, простые платья для дома, платки. Это было всё, что я получала на свою новую жизнь. Простые вещи для простой судьбы.

На обратном пути в машине я снова молчала. Тётя говорила что-то о предстоящем дне, о гостях, которые придут, но я не слышала её. Всё, что я видела перед собой, – это лицо моего жениха. Его глаза, полные гнева, когда он узнает правду. Его руки, которые сомкнутся на моей шее, чтобы наказать за ложь.

"Почему это случилось со мной?"

Глава 3

Я стоял в центре зала, стараясь не выдать своих эмоций. Мягкий гул голосов гостей, скрип половиц, запах свежих трав и горячего мяса – всё будто заглушало мои мысли. Привычный шум сегодня был другим: давящим, навязчивым. Все эти люди пришли посмотреть, как я стану мужем. Как приму в свой дом женщину, которую вижу впервые.

Когда её ввели в зал, шум стих, как будто кто-то выключил звук. Белое платье подчёркивало её хрупкость, а в сжатых губах и опущенных глазах читалось упрямство. Она шла медленно, будто каждое движение давалось ей с трудом. Я смотрел на неё и пытался понять: кто она? Что за человек сейчас стоит передо мной?

Её звали Зумрат. Имя мягкое, словно ветер. Но я знал о ней только то, что она сирота. Союз ради мира. Сделка, которая должна закончить кровопролитие. А теперь эта девушка становится моей женой.

Когда её подвели ко мне, я заметил, как дрожат её руки. Она так крепко сжала пальцы, что костяшки побелели. Моё любопытство сменилось странным ощущением: что с ней? Почему она боится?

– Подними глаза, – сказал я тихо, стараясь говорить ровно, без грубости.

Её взгляд медленно поднялся. Я увидел её глаза: тёмные, глубокие, полные боли. Такой старой и укоренившейся, что она казалась частью её. Это выбило меня из равновесия. Я ожидал смирения, покорности, возможно, даже страха. Но её взгляд был другим. В нём было что-то, что я не мог разгадать.

– Ты готова? – спросил я, хотя прекрасно понимал, что выбора у неё не было.

Она кивнула быстро, нервно, снова опуская глаза. Её дыхание было частым, и я почти слышал, как она пытается успокоиться. Этот страх раздражал меня. Я не был монстром.

Обряд начался. Гул голосов гостей вновь заполнил зал, но теперь он был лишь фоном. Всё моё внимание сосредоточилось на ней. Её дрожащие пальцы, её скованность, её желание спрятаться. Когда наши руки случайно соприкоснулись, я заметил, как она задержала дыхание.

Когда обряд закончился, нас объявили мужем и женой. Аплодисменты, поздравления, крики. Всё это сливалось в единый шум. Я смотрел на неё. Теперь она моя жена. Она будет жить под моей крышей, делить со мной дом, быт и, возможно, жизнь.

Этот брак был сделкой. Союз ради мира. Но, глядя на неё, я понял, что всё сложнее. Впервые за долгое время я почувствовал любопытство. Кто она? Что скрывает за своим страхом?

Наклонившись, я сказал так, чтобы услышала только она:

– Пойдём. Теперь ты дома.

Она кивнула, не глядя на меня. Это снова задело. Почему она боится меня? Что я сделал, чтобы заслужить это? Вместо того чтобы спросить, я слегка коснулся её локтя, указывая на дверь. Это был первый шаг. Её шаг ко мне и мой шаг к разгадке её тайн.

Зумрат

Когда я вошла в зал, воздух будто стал гуще, и каждый взгляд, устремлённый на меня, давил тяжестью. Шаги казались чужими, словно кто-то другой управлял моим телом. Всё было, как в тумане. Я слышала голоса гостей, видела мерцающий свет, чувствовала движение вокруг, но всё это было где-то далеко. Я шла, словно на суд.

После никяха меня вывели в общий зал. Тётя поправила край платья, словно это могло сделать меня менее заметной. Все взгляды обратились ко мне. Гости замолчали, и в эту тишину я шагнула, стараясь не встречаться взглядом ни с кем.

Когда я подошла ближе, сердце пропустило удар. Он стоял там, посреди зала, как центр всей этой сцены. Высокий, крепкий, с острым взглядом. Его фигура была такой, какой я не ожидала увидеть. В моих представлениях мужчина, которому тридцать пять, особенно в горах, должен был быть совсем другим: грузным, тяжеловатым, с ленивой уверенностью обеспеченного человека. Но он был не таким.

Широкие плечи, прямая спина. Его руки выглядели так, будто привыкли к работе, а не к праздности. Лицо суровое, но притягательное. Он не выглядел ни старым, ни усталым. Скорее… опасным.

«Это мой муж?» – пронеслось в голове. Я не могла поверить, что этот человек станет тем, кто будет решать мою судьбу. Он смотрел на меня внимательно, слишком пристально. Это был не взгляд мужчины, который хочет просто забрать жену в дом. В его глазах читалось что-то большее. Интерес. Ожидание.

– Подними глаза, – сказал он спокойно, но его голос прозвучал как команда.

Я подчинилась. Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как что-то внутри меня сжалось. Этот человек был совершенно не таким, каким я его себе представляла. Я ожидала грубости, безразличия. Но он смотрел, как будто хотел понять, кто я. И это было страшнее всего.

«Он узнает», – мелькнула мысль. «Он узнает правду и убьёт меня». В горах всё просто: честь семьи – превыше всего. А я? Я принесла с собой позор. Что будет, когда он поймёт это?

Я отвела взгляд, чувствуя, как ноги подкашиваются. Казалось, платье стало ещё тяжелее, воздух плотнее. Гости заговорили, кто-то улыбался, кто-то шутил. Я чувствовала, как волны шума накатывают на меня, но не могла сосредоточиться ни на чём. Единственное, что я видела, – это его.

Он наклонился и тихо сказал:

– Пойдём. Теперь ты дома.

Эти слова заставили меня вздрогнуть. Дом. Его дом. Но как я могу назвать это своим домом? Как могу быть здесь, зная, что каждый мой шаг теперь под пристальным взглядом человека, который вскоре узнает всё?

Я кивнула, опустив глаза, и пошла за ним. В зале раздались голоса, поздравления, пожелания, но я не слышала их. Я видела только его широкую спину, крепкие плечи. Этот человек теперь мой муж. Но что он сделает, когда узнает, кого получил в жены?

К вечеру гости начали расходиться. Их было немного, только самые близкие семьи, но даже они успели утомить меня своими внимательными взглядами и поздравлениями. Я чувствовала себя куклой на витрине, которую все разглядывают, обсуждают, но никто не спрашивает, что она чувствует.

Когда последние тёплые пожелания и слова о «счастливой жизни» затихли за дверью, в доме воцарилась тишина. Остались только мы. Семья.

Рашид проводил гостей к выходу, обменялся короткими фразами с братьями и вернулся в гостиную. Он выглядел спокойным, даже слишком, словно всё, что происходило сегодня, его не касалось. А я всё ещё не могла поверить, что теперь этот дом – мой.

– Всё, невестка, теперь ты официально наша, – с улыбкой заявил Бека, развалившись на стуле за столом. – Гости ушли, значит, можно расслабиться. Ну, почти.

– Помолчи хоть немного, – проворчал Алим, наливая себе чай. – Ты её сейчас напугаешь.

– Да ладно вам, – Бека махнул рукой, обращаясь уже ко мне. – Невестка, ты не обращай на них внимания. Мы тут простые ребята. Главное – не бойся старшего. Он, конечно, хмурый, но не кусается. Хотя, подожди… – Он сделал вид, что задумался. – Может, всё-таки кусается?

– Бека, хватит, – строго сказал Рашид, бросив на него предупреждающий взгляд. Но его голос был спокоен, даже мягче, чем я ожидала.

– Да ладно, я же пошутил, – Бека усмехнулся и снова повернулся ко мне. – Ну что, невестка, готова начать новую жизнь?

– Оставьте её в покое, – вмешался Джалил, самый тихий из братьев, но его голос всегда звучал весомо. – Она и так пережила много за этот день.

– Всё нормально, – тихо ответила я, стараясь выглядеть спокойной, хотя сердце всё ещё колотилось. – Я просто немного устала.

– Устала? – Бека нахмурился, сделав вид, что думает. – Ну ничего, завтра начнётся настоящая жизнь. Вот тогда и устанешь по-настоящему.

Я не удержалась и улыбнулась. Их лёгкость, даже эта вечная болтовня Беки, немного разрядили обстановку. Казалось, что они привыкли жить шумно, с шутками, но в этом шуме было что-то тёплое. Настоящее.

Рашид поднялся со своего места, глядя на меня.

– Зумрат, отдохни. У тебя был долгий день.

Его слова прозвучали как приказ, но я кивнула, чувствуя, что он прав. Завтра, возможно, будет ещё сложнее. Если я конечно доживу до завтра…

2.2

Поднимаясь на второй этаж, я всё время ловил себя на мысли, что не могу перестать смотреть на неё. Она шла за мной медленно, ступая так тихо, будто боялась потревожить тишину дома. Её платье мягко струилось за ней, длинная коса лежала на спине, словно подчёркивая её хрупкость.

Я замедлил шаг, чтобы дать ей возможность идти рядом. Вся её фигура излучала напряжение, но в то же время её образ был настолько завораживающим, что я не мог отвести глаз. Она выглядела как тонкая фарфоровая фигурка, готовая треснуть от одного неверного движения. Но что-то в её взгляде, коротком, украдкой брошенном на меня, заставило меня задуматься: что же за девушка стоит сейчас передо мной?

Длинные тёмные волосы, собранные в простую косу, подчёркивали её естественную красоту. Никакого яркого макияжа, никаких кричащих украшений. Она была самой собой, и в этом была её сила. Она была красива настолько, что это казалось неправильным. Как такое сокровище досталось мне?

Мы добрались до второго этажа, и я жестом указал налево. Левая сторона дома была моей. Просторная комната с прилегающей к ней гостиной и кабинетом – здесь я проводил большую часть времени. У каждого из моих братьев была своя зона, и это позволяло нам сохранять границы, оставаясь под одной крышей.

Она шагнула за мной в комнату, и я тихо прикрыл за нами дверь. Я бросил взгляд на её лицо, на то, как она, казалось, собиралась с духом. Её руки были скованы, губы чуть дрожали. Я сделал шаг ближе, чтобы помочь ей почувствовать себя комфортнее, но заметил, как её плечи напряглись.

– Это твоя комната, – сказал я, указывая на кресло у окна. – Ты можешь чувствовать себя здесь спокойно.

Она медленно прошла к креслу и села, аккуратно сложив руки на коленях. Я сел напротив неё, пытаясь понять, что сейчас творится в её голове. Её взгляд был направлен вниз, она не осмеливалась поднять глаза. Я видел, как она сжимает ткань платья, и это напряжение передавалось мне.

Я наклонился чуть ближе, чтобы поймать её взгляд.

– Ты боишься меня? – спросил я тихо.

Она покачала головой, но её молчание говорило громче любых слов. Она боялась. Но чего?

Я протянул руку, осторожно коснувшись её ладони. Её пальцы дрогнули, как у птицы, которая вот-вот сорвётся с места. Она подняла глаза, коротко, быстро, но в этом взгляде было что-то, что заставило меня напрячься. Страх. Глубокий, неподдельный. Но я не мог понять, откуда он.

– Зумрат, – я произнёс её имя мягко, как пытался успокоить дикое животное. – Ты можешь мне сказать, если что-то не так.

Она отвела взгляд, а её пальцы чуть сжали мою руку. Я почувствовал, как она делает глубокий вдох, будто собирается сказать что-то важное, но не может найти слов.

– Я не сделаю тебе больно, – продолжил я, стараясь говорить ровно, чтобы не напугать её ещё больше. – Сегодняшняя ночь – это только начало. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя спокойно.

Её губы чуть дрогнули, будто она собиралась что-то ответить, но потом она снова замолчала. Я видел, как напряжение медленно накатывает на неё волнами. Что-то внутри неё боролось с этим молчанием, и я не знал, что с этим делать.

И тут она резко выдернула руку из моей. Я удивлённо поднял взгляд, не понимая, что вызвало такую реакцию. Её глаза были наполнены тревогой. Она прижала ладони к груди, будто защищалась от чего-то невидимого.

– Зумрат? – тихо спросил я.

Она подняла глаза на меня, и я замер. В её взгляде было столько боли, что у меня внутри всё перевернулось. Я открыл рот, чтобы спросить, что случилось, но она опередила меня.

– Мне нужно что-то сказать, – её голос был тихим, но дрожал от напряжения. Она сделала глубокий вдох, словно готовилась к чему-то страшному. – Но вы должны меня выслушать.

Её слова повисли в воздухе. Я не двинулся, ожидая, что она скажет дальше. Но вместо этого она снова замолчала, её взгляд метался между мной и полом, будто она искала силы продолжить. В этот момент я понял: её страх имеет причину. И эта причина может изменить всё.

2.3

Я сидела напротив него, чувствуя, как всё внутри сжимается в болезненный ком. Его глаза, полные ожидания, вглядывались в меня. Тишина между нами становилась невыносимой. Я знала, что должна сказать. Знала, что скрывать это больше нет смысла. Но как? Как объяснить? Как выдержать его взгляд после того, как я скажу правду?

Я закрыла глаза на мгновение, стараясь собраться с мыслями. Воздух казался густым, как в грозу. Сердце стучало так громко, что я едва слышала собственные мысли. Он ждал. Ждал, что я что-то скажу, но не подозревал, что это станет для него ударом.

– Рашид, – наконец выдохнула я, не поднимая глаз. – Я должна вам кое-что сказать.

Он нахмурился, его плечи напряглись. Я видела, как он чуть подался вперёд, всем своим видом показывая, что готов меня выслушать.

– Говори, – сказал он, и его голос прозвучал твёрдо, но без резкости.

Я сжала пальцы, стараясь унять дрожь. Это было труднее, чем я думала.

– Вы… вы не получите того, чего ожидали, – произнесла я, не смея поднять глаза.

– Что? – переспросил он, в его голосе мелькнуло недоумение.

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Эти слова, которые я держала в себе столько лет, казались слишком тяжёлыми, чтобы произнести их вслух. Но я должна была. Лучше сразу, чем жить в постоянном страхе, что правда выйдет наружу позже.

– Я не девственница, – тихо, почти шёпотом, произнесла я.

Комната наполнилась оглушительной тишиной. Воздух стал ещё гуще, будто вытеснял всё остальное. Я осмелилась поднять взгляд и встретилась с его глазами. В них сначала было недоумение, почти шок, а потом… потом пришло осознание. Я увидела, как это слово – «не девственница» – пробилось сквозь его мысли и ударило в самое сердце.

Он медленно выпрямился, словно не верил своим ушам.

– Что ты сказала? – его голос был низким, хриплым, но в нём уже начинала закипать ярость.

– Я не девственница, – повторила я, чувствуя, как голос предательски дрожит.

Его глаза вспыхнули. Он вскочил с кресла, резко, так, что я невольно вздрогнула. Его взгляд был холодным, острым, как лезвие ножа.

– Ты шутишь? – рявкнул он. – Это какая-то шутка?

Я покачала головой, чувствуя, как по щекам бегут горячие слёзы. Я не могла смотреть на него. Мне было слишком больно видеть, как его лицо искажает гнев.

– Как ты могла? – продолжал он, переходя на громкий, резкий тон. – Как ты могла так меня опозорить? Кто он? Кто тот, с кем ты легла до свадьбы?

Я прижала ладони к груди, чувствуя, как сердце вот-вот выскочит из груди. Но я не могла ответить. Я не могла назвать имя.

– Ты понимаешь, что ты сделала? – его голос гремел, заполняя всю комнату. – Ты – моя жена. Тебя выбрали, чтобы принести мир. Чтобы быть символом чести. А ты… Ты просто обесчестила меня и всю мою семью!

Я закрыла глаза, стараясь не разрыдаться. Его слова били больнее, чем я могла представить. Но что я могла ему сказать? Что мне было тринадцать, когда это случилось? Что у меня не было выбора? Что я всю жизнь несла это в себе, боясь даже намекнуть кому-либо?

– Отвечай! – его голос прорезал воздух. – Я хочу знать имя. Кто он? Кто разрушил твою чистоту?

Я покачала головой, сжав руки так сильно, что ногти впились в кожу.

– Это не важно… – прошептала я, но он рявкнул, перебив меня:

– Не важно?! Ты смеешь говорить, что это не важно?! Ты понимаешь, что это значит для меня? Для моей семьи?

Его гнев был настолько сильным, что мне казалось, он раздавит меня. Я сделала глубокий вдох, собрав все силы, чтобы сказать хоть что-то.

– Это было… – начала я, но голос сорвался. – Это было не по моей воле.

Он замер. На мгновение комната снова наполнилась тишиной. Его гнев чуть угас, сменившись чем-то другим. Потрясением? Шоком? Он смотрел на меня, словно пытался понять, о чём я говорю.

– Что ты имеешь в виду? – его голос стал ниже, но всё ещё был полон напряжения.

Я опустила голову, чувствуя, как слёзы текут по щекам.

– Мне было тринадцать, – прошептала я. – И это был мой… мой кузен.

Тишина, наступившая после этих слов, была страшнее любых криков. Я не осмеливалась поднять глаза, не знала, что увижу на его лице. Гнев? Отвращение? Или, что хуже всего, полное безразличие?

Я ждала его слов, его реакции, но он молчал. Только его тяжёлое дыхание нарушало эту жуткую тишину. Мне казалось, что это молчание длилось вечность.

– Ты хочешь сказать, – наконец произнёс он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась стальная нить, – что это не было твоей виной?

Я не ответила. Просто кивнула, стараясь сдержать рыдания. Его шаги раздались по комнате. Он отошёл, но я знала, что это не конец. Это только начало.

2.4

Я стоял посреди комнаты, чувствуя, как мир вокруг рушится. Её слова, такие тихие, словно шёпот, всё равно ударили, как гром. Не девственница. Это должно было быть какой-то шуткой, нелепостью, но её взгляд говорил обратное. Она не лгала. Я понял это сразу.

– Что ты сказала? – спросил я, хотя прекрасно услышал.

Она не подняла глаз. Сидела передо мной, сжав руки так, что побелели пальцы. Её напряжение разжигало во мне гнев ещё больше.

– Повтори! – рявкнул я, чувствуя, как сердце сжимается от ярости.

– Я… – Она сглотнула, её голос дрогнул, но она всё же произнесла: – Я не девственница.

Слова повисли в воздухе, как туман. Это было невозможно. Её выбрали для меня, чтобы она принесла честь моему дому. Этот брак был символом примирения кланов, доказательством, что можно положить конец давней вражде. А теперь что? Мне подсунули ложь? Я женился на женщине, которая скрывает такое?

Я сделал шаг ближе, не в силах сдерживать гнев. Её плечи вздрогнули, но она не подняла голову.

– Как ты могла? – мой голос срывался, становился всё громче. – Как ты могла так меня унизить? Ты понимаешь, что ты сделала?

Она молчала. И это молчание выводило меня из себя ещё больше.

– Кто он? – вырвалось у меня. Я шагнул ещё ближе, стараясь держать себя в руках. – Кто тот человек, с которым ты легла до свадьбы? Ты позоришь не только себя, но и меня, мою семью, весь мой клан!

Она подняла голову, и я увидел, что её глаза наполнились слезами. Она пыталась что-то сказать, но губы дрожали, и слова не выходили.

– Отвечай! – потребовал я, хотя чувствовал, что этот крик приносит боль не только ей, но и мне.

Она глубоко вдохнула, сжав пальцы на подоле платья.

– Это был… – начала она, но голос снова сорвался.

Я ждал. Тяжёлое, мучительное ожидание. Наконец она подняла на меня взгляд, полный боли и страха.

– Это был сын моего дяди, – прошептала она.

На секунду я не понял, о чём она говорит. Её слова не укладывались в голове. Сын её дяди?

– Что? – я смотрел на неё, пытаясь осознать услышанное. – Как…

Она кивнула, слёзы наконец потекли по её щекам.

– Мне было тринадцать, – сказала она, её голос едва был слышен. – Я… я не могла ничего сделать.

Мир вокруг меня остановился. Я почувствовал, как гнев внутри меня сменяется чем-то другим. Холодным, тёмным, обжигающим. Её слова пронзили меня, как нож. Это не было её виной. Это не было её выбором. Она не должна была это скрывать, но я понимал, почему она молчала. Она боялась.

Я отступил на шаг, проводя рукой по лицу. В голове шумело. Гнев на того, кто сделал это, боль за неё, шок от услышанного – всё это смешалось в одном огромном коме.

– Почему ты не сказала? – спросил я наконец, голос был тихим, но напряжённым.

– Потому что… – она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. – Потому что я боялась. Боялась, что вы меня прогоните. Что накажете.

Её слова ударили сильнее, чем всё, что я слышал раньше. Она думала, что я способен на это? Что я оставлю её наедине с этим позором?

Я снова взглянул на неё. Она сидела, опустив голову, и выглядела так, будто ждала смертельного приговора. Но я знал одно: виновный должен ответить за свои действия. Этот… человек заплатит за то, что он сделал.

Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев поднимается во мне новой волной.

– Ты больше ничего не будешь бояться, – сказал я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. – Я разберусь с этим.

Она посмотрела на меня, её взгляд был полон неверия. Но я был решителен. Никто не имеет права так поступать. И я сделаю всё, чтобы защитить её.

Глава 4

Я спустился вниз, где мои братья всё ещё праздновали. Их голоса гремели, смех разносился по гостиной, и в этот момент мне захотелось разнести всё к чертям. Как они могут так смеяться, когда у меня в груди всё горит?

Бека первым заметил меня. Он сидел, развалившись на диване, с чашкой в руках, и, заметив меня, тут же ухмыльнулся.

– Ну что, старший? Неужели так быстро? – бросил он, не скрывая насмешки. – Или ты решил устроить нам мастер-класс, как надо?

– Бека, не начинай, – лениво протянул Алим, хотя в его голосе слышалась улыбка. – Может, у него на второй заход планы.

– Заткнитесь, – сказал я резко, входя в комнату.

Их смех замер, будто кто-то выключил звук. Джалил, сидевший за столом, поднял голову. Бека удивлённо вскинул брови, но не сказал ни слова. Они знали, что если я в таком состоянии, значит, что-то серьёзное.

– Что-то случилось? – спросил Алим, сдвинувшись ближе. В его голосе не осталось ни капли лёгкости.

– Да, случилось, – отрезал я, стоя посреди комнаты. Гнев пульсировал во мне, но я старался говорить ровно. – Вся эта свадьба, вся эта договорённость – всё это ложь.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джалил, его голос был спокоен, но насторожен.

Я посмотрел на них. Они заслуживали знать правду. Мы всегда говорили друг другу всё, какой бы горькой ни была истина.

– Зумрат не девственница, – сказал я холодно, чувствуя, как эти слова оставляют во рту привкус горечи.

Бека выпрямился так резко, что чуть не опрокинул чашку.

– Что? – он посмотрел на меня так, будто не верил своим ушам.

– Ты это серьёзно? – тихо спросил Алим, его лицо стало мрачным.

– Она сказала мне сама, – продолжил я, не скрывая гнева. – А знаете, кто виноват? Сын её дяди. Ей было тринадцать.

На секунду в комнате повисла тяжёлая тишина. Даже Бека, который обычно не мог удержаться от шуток, молчал. Джалил медленно поднялся, его лицо потемнело от гнева.

– Это… – начал он, но слова не шли.

– Они знали? – вдруг спросил Алим. Его голос был низким, но в нём звучало столько ярости, что я понял: он уже готов действовать.

– Я не знаю, – признался я, стиснув зубы. – Но это не имеет значения. Они дали мне невесту, которая принесла позор. И этот брак… этот брак я разорву.

– Ты хочешь её вернуть? – спросил Бека, в его голосе звучало недоверие.

– Возможно, – ответил я, хотя сам не был до конца уверен. – Но сначала я разберусь с тем, кто сделал это.

– Мы едем с тобой, – твёрдо сказал Джалил, вставая.

– Ты думаешь, они просто так это примут? – добавил Алим, поднимаясь следом. – Если ты решишь разорвать этот брак, это может обострить конфликт.

– Если они знали и скрыли это, они уже унизили нас, – сказал я. – Я не позволю, чтобы наша семья была втянута в их грязь.

Бека тоже поднялся, впервые за весь вечер серьёзный.

– Значит, поедем сейчас? – спросил он.

Я кивнул.

– Собирайтесь. Мы выезжаем немедленно.

Я знал, что это решение может привести к последствиям, но у меня не было другого выбора. Я должен был защитить свою честь. А Зумрат… Я решу с ней позже.

Зумрат

Я сидела в кресле, обхватив себя руками, пытаясь согреться, но холод, который пробирал меня, шёл изнутри. Когда дверь захлопнулась за Рашидом, я была уверена, что это конец. Я видела его глаза – холодные, полные ярости. Такие глаза не прощают. Я думала, он уйдёт, чтобы вернуться с решением, которое положит конец всему. Моему браку. Моей жизни.

Но он ушёл, и ничего не произошло. Тишина заполнила комнату, словно я была заперта в вакууме. Время тянулось бесконечно долго. Секунды превращались в часы. И вдруг шаги. Сначала их было трое, потом четверо. Они возвращались. И не одни.

Когда дверь открылась, я увидела его первым. Рашид шагнул внутрь, за ним вошли его братья. Они были как тени за его спиной: суровые, молчаливые, каждая деталь в их выражениях лиц говорила, что разговор будет тяжёлым.

– Собирайся, – приказал он, глядя на меня. Его голос был резким, почти отрывистым.

– Что? – я подняла глаза, но не могла понять, что он имеет в виду.

– Мы едем к твоему дому, – добавил он, как будто это было что-то само собой разумеющееся.

Моё сердце упало. Каждое слово резонировало внутри меня, как удар гонга.

«К твоему дому».

Нет. Они не могут. Это разрушит всё!

– Нет, – выдохнула я, поднимаясь на ноги, но голос дрожал. – Нет, вы не можете.

– Я уже всё решил, – сказал он, его взгляд был непреклонным.

– Рашид, пожалуйста… – я шагнула к нему, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Не делайте этого. Не нужно ехать туда. Это всё только усугубит.

– Ничего не усугубит, – вмешался один из его братьев. Я знала, что это Алим. Его голос был глубоким, и от него становилось ещё страшнее. – Мы хотим знать правду.

– Вы уже знаете правду! – выкрикнула я, не удержавшись. – Зачем вам это? Что вы хотите доказать?

– Что-то не сходится, – сухо добавил другой брат, кажется, Джалил. – Мы хотим услышать всё из уст тех, кто её воспитывал.

– Ты поедешь с нами, – отрезал Рашид, его голос звучал так, будто спорить с ним было бесполезно.

– Нет! – я почти закричала, чувствуя, как паника накатывает волной. – Вы не понимаете, что делаете! Это уничтожит всё.

– Всё уже уничтожено, – жёстко ответил он. – Собирайся.

Я понимала, что сопротивляться бессмысленно. Эти мужчины были, как горы, – их невозможно было сдвинуть. Всё, что я могла, это подчиниться. Но внутри всё кричало от боли и отчаяния.

***

В машине стояла тяжёлая тишина. Я сидела на переднем сиденье, рядом с Рашидом, чувствуя, как его присутствие сжимает пространство. Он молчал, но его пальцы на руле были так сильно сжаты, что суставы побелели. На заднем сиденье расположились его братья, их серьёзные лица не предвещали ничего хорошего.

Я склонила голову, стараясь не смотреть в окно. Дорога к моему дому была длинной, но сегодня она казалась бесконечной. Каждый поворот, каждый шум шин по гравию заставляли меня содрогаться.

– Ты боишься? – раздался голос Беки сзади, и я вздрогнула. Он говорил тихо, почти мягко, но в его тоне чувствовалась нотка насмешки.

– Хватит, Бека, – предупредил Рашид, не отводя глаз от дороги.

– Ну а что? – Бека пожал плечами. – Просто интересно. Если она так боится, значит, там есть, что скрывать.

Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. Я ничего не сказала, но, кажется, это только подогрело его интерес.

– Думаешь, они знали? – спросил он у Рашида, продолжая ту же тему.

– Замолчи, – резко ответил Рашид. – Мы узнаем всё, как только приедем.

Эти слова были последним ударом. Я чувствовала, как внутри всё обрушивается. Если они узнают правду, если кто-то скажет то, что скрывалось столько лет, я не переживу этого. Но что я могла сделать?

– Пожалуйста, – наконец прошептала я, не глядя на него. – Не нужно ехать. Это ничего не изменит.

– Ты ошибаешься, – ответил он, его голос был твёрдым, как камень. – Это изменит всё.

Его слова были окончательным приговором. Я замолчала, понимая, что никакие мои мольбы его не остановят. Теперь оставалось только ждать, того что произойдёт, когда мы доберёмся до дома.

– Заткнитесь, – сказал я резко, входя в комнату.

– Что-то случилось? – спросил Алим, сдвинувшись ближе. В его голосе не осталось ни капли лёгкости.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джалил, его голос был спокоен, но насторожен.

– Зумрат не девственница, – сказал я холодно, чувствуя, как эти слова оставляют во рту привкус горечи.

Бека выпрямился так резко, что чуть не опрокинул чашку.

– Что? – он посмотрел на меня так, будто не верил своим ушам.

– Ты это серьёзно? – тихо спросил Алим, его лицо стало мрачным.

– Это… – начал он, но слова не шли.

– Ты хочешь её вернуть? – спросил Бека, в его голосе звучало недоверие.

– Возможно, – ответил я, хотя сам не был до конца уверен. – Но сначала я разберусь с тем, кто сделал это.

– Мы едем с тобой, – твёрдо сказал Джалил, вставая.

Бека тоже поднялся, впервые за весь вечер серьёзный.

– Значит, поедем сейчас? – спросил он.

Я кивнул.

– Собирайтесь. Мы выезжаем немедленно.

Зумрат

– Собирайся, – приказал он, глядя на меня. Его голос был резким, почти отрывистым.

– Что? – я подняла глаза, но не могла понять, что он имеет в виду.

– Мы едем к твоему дому, – добавил он, как будто это было что-то само собой разумеющееся.

Моё сердце упало. Каждое слово резонировало внутри меня, как удар гонга.

«К твоему дому».

Нет. Они не могут. Это разрушит всё!

– Нет, – выдохнула я, поднимаясь на ноги, но голос дрожал. – Нет, вы не можете.

– Я уже всё решил, – сказал он, его взгляд был непреклонным.

– Вы уже знаете правду! – выкрикнула я, не удержавшись. – Зачем вам это? Что вы хотите доказать?

– Ты поедешь с нами, – отрезал Рашид, его голос звучал так, будто спорить с ним было бесполезно.

– Всё уже уничтожено, – жёстко ответил он. – Собирайся.

***

– Хватит, Бека, – предупредил Рашид, не отводя глаз от дороги.

– Ну а что? – Бека пожал плечами. – Просто интересно. Если она так боится, значит, там есть, что скрывать.

– Думаешь, они знали? – спросил он у Рашида, продолжая ту же тему.

– Замолчи, – резко ответил Рашид. – Мы узнаем всё, как только приедем.

– Пожалуйста, – наконец прошептала я, не глядя на него. – Не нужно ехать. Это ничего не изменит.

– Ты ошибаешься, – ответил он, его голос был твёрдым, как камень. – Это изменит всё.

Его слова были окончательным приговором. Я замолчала, понимая, что никакие мои мольбы его не остановят. Теперь оставалось только ждать, что произойдёт, когда мы доберёмся до дома.

3.2

Я остановил машину у ворот дома Зумрат. Ещё несколько часов назад этот дом был местом праздника, где мы скрепили наш союз. Теперь он казался мне чужим, враждебным. Свет в окнах всё ещё горел, а изнутри доносились голоса. Семья собралась вместе, чтобы отметить их «победу». Но я знал: за этими стенами скрывалась ложь, которая разъела всё до основания.

Я вышел из машины, не оглядываясь на братьев. Они следовали за мной, как тени, молчаливые, но готовые действовать, если понадобится. Мои шаги гулко отдавались по двору, когда я открыл калитку и направился к дому. Зумрат шла за мной, её тень была едва заметна. Она не проронила ни слова за всю дорогу, но я чувствовал её страх. Он буквально струился от неё, как холодный ветер.

Когда я вошёл в дом, шум голосов сразу стих. Все взгляды обернулись на нас, словно мы принесли с собой ледяной холод ночи. Дядя Зумрат поднялся из-за стола, его лицо выражало недоумение.

– Рашид, – сказал он, натянуто улыбаясь. – Что случилось? Почему вы здесь?

Я смотрел на него, чувствуя, как ярость поднимается во мне с новой силой. Эти люди, их уверенные, спокойные лица, их смех – всё это казалось насмешкой. Они знали. Я был уверен, что они знали.

– Мы пришли за ответами, – сказал я твёрдо, входя в комнату. Голос прозвучал громко, отозвавшись в стенах. – Где сын твоего брата?

Тишина стала осязаемой. Лица семьи побледнели. Кто-то из женщин за столом переглянулся, явно понимая, к чему я клоню. Но никто не осмелился сказать ни слова.

– Рашид, – начал дядя, его улыбка исчезла, а голос стал настороженным. – О чём ты говоришь? Что за вопросы?

Я шагнул ближе, чувствуя, как мои братья замерли позади меня, готовые поддержать в любой момент.

– Ты знаешь, о чём я говорю, – произнёс я холодно. – Я хочу знать, почему мне подсунули лживую невесту. Я хочу знать, почему твой племянник, сын твоего брата, обесчестил её и продолжает жить спокойно. Ты думал, это сойдёт с рук?

Зумрат за моей спиной всхлипнула, но я не обернулся. Её голос сейчас ничего не значил. Я хотел услышать правду от них.

– Это ложь, – резко сказал дядя, его лицо стало красным от злости или страха. – Ты не понимаешь, о чём говоришь.

– Не понимает? – вмешался Алим, его голос был низким, грозным. – Она сказала это сама. Ты отрицаешь слова своей племянницы?

Дядя замолчал. Его взгляд метался между нами, словно он искал, что ответить. В этот момент из-за стола поднялся ещё один человек. Высокий, худощавый, с нахальной улыбкой на лице. Я сразу понял, кто это.

– Это он? – спросил я, обернувшись к Зумрат.

Она не ответила, но я почувствовал её страх. Она сжалась за моей спиной, как птица, которую хотят поймать.

– Что за спектакль? – ухмыльнулся он, глядя на меня. – Ты говоришь такие вещи, будто знаешь, что правда.

– Ты сделал это? – спросил я прямо, шагнув к нему.

Его лицо изменилось, но не в страхе. Скорее в раздражении. Он усмехнулся.

– А если и сделал? – бросил он, глядя мне прямо в глаза. – Она всё равно ничего не скажет.

Эти слова были последней каплей. Я схватил его за ворот, притянув ближе. В комнате поднялся шум, но никто не осмелился подойти. Мои братья были рядом, их присутствие удерживало остальных на месте.

– Ты запятнал её, – сказал я сквозь зубы. – Запятнал её и думал, что это останется в тайне?

Он попытался вырваться, но я сжал кулак сильнее.

– Рашид! – дядя шагнул вперёд, но его остановил Алим.

– Если ты считаешь это ложью, – сказал я, глядя в глаза этого мерзавца, – тогда ответь за свои слова. Скажи, что это не ты. Скажи, что она лжёт.

– Это не твоё дело, – прошипел он, но в его голосе уже не было уверенности.

– Это мой дом. Моя семья. И моя жена. – Я отпустил его, но не отступил. – И ты ответишь за то, что сделал.

Шум в комнате стал невыносимым. Женщины за столом начали шептаться, дядя попытался что-то сказать, но мои братья уже двигались вперёд. Этот человек даже не попытался защититься. Он понял, что на этом всё.

– Рашид, – раздался голос дяди, почти умоляющий. – Не делай этого. Не порти то, что уже разрушено.

Я обернулся к нему, чувствуя, как гнев кипит внутри.

– Я не порчу, – сказал я холодно. – Я восстанавливаю. Позор должен быть смыт кровью. Такой был твой выбор, когда ты позволил этому случиться в твоем доме.

Зумрат тихо всхлипнула за мной. Её слёзы разрывали меня изнутри, но я не мог отступить.

Комната наполнилась тяжёлым молчанием. Я стоял напротив дяди Зумрат, чувствуя, как мой гнев закипает с новой силой. Этот человек должен был защищать её, оберегать её честь, а вместо этого он оставил её наедине с позором.

– Я не был в курсе, – наконец произнёс он, его голос звучал глухо, почти сломленно. – Я не знал, что это произошло. Если бы знал… – Он замолчал, явно не находя слов.

– Не знал? – переспросил я, чувствуя, как ярость от его оправданий поднимается волной. – Ты не знал, что происходит в твоей семье? Ты допустил, чтобы твой племянник остался безнаказанным, и сейчас говоришь, что не знал?

– Я клянусь, Рашид, – сказал он, подняв руки в жесте отчаяния. – Никто не говорил мне об этом. Если бы я знал, я бы никогда не позволил…

– Не позволил? – перебил я, шагнув ближе. – Значит, ты не будешь против, если позор будет смыт кровью?

Его лицо побледнело. Женщины за столом тихо ахнули, кто-то прикрыл рот рукой, чтобы сдержать крик. Все замерли, когда я продолжил:

– Женщина всегда виновата, не так ли? Она должна была защищать свою честь, должна была умереть, но не позволить этому случиться. Так что ты, как её опекун, не будешь против, если я начну с неё?

Позади меня раздался слабый всхлип Зумрат. Я чувствовал её страх, её напряжение. Она, наверняка, думала, что я серьёзно. Но я хотел увидеть, что скажет её дядя. Что он сделает, когда речь зайдёт о её жизни.

– Рашид, – начал он, подняв руку, будто пытаясь меня успокоить. – Ты не можешь так говорить. Она… Она не виновата.

– Не виновата? – я прищурился, его слова только разжигали мой гнев. – Тогда почему ты позволил ей жить с этим? Почему никто не встал на её защиту?

Он замолчал, не находя, что ответить. Его взгляд метался между мной и его племянником, который стоял, понуро опустив голову. Этот человек, не сказал ни слова в своё оправдание, и это только подтверждало его вину.

– Позор должен быть смыт, – повторил я, глядя прямо на дядю. – Если ты не знал, то тебе нечего возразить. Я забираю её, но я вернусь за ним. – Я резко указал на его племянника, который нервно переступал с ноги на ногу.

– Подожди, – вмешался дядя, его голос стал твёрже. – Если ты забираешь её, это значит, что ты признаёшь её своей женой. Ты не можешь разорвать брак после того, как заберешь ее и…

– Ты смеешь говорить мне, что я могу или не могу? – холодно произнёс я, делая шаг вперёд. – Я поступлю так, как считаю нужным. Твоя семья унизила мою. Ты должен быть благодарен, что я не проливаю кровь прямо здесь.

Он опустил взгляд, понимая, что я прав. В этот момент я знал: он не станет защищать своего племянника. Он знал, что правда на моей стороне.

– Мы уходим, – бросил я, обернувшись к братьям. – А это… – Я снова посмотрел на его племянника. – Это я решу позже.

Дядя молчал. Его лицо было серым, как пепел. Я повернулся к Зумрат, которая всё это время стояла позади меня, прижав руки к груди. Её глаза были наполнены слезами, но она не произнесла ни слова.

– Пошли, – сказал я ей тихо, но твёрдо. Она замерла, но затем кивнула и сделала шаг ко мне.

Когда мы вышли из дома, мои братья шли рядом, молча, но с напряжёнными лицами. Я знал, что это ещё не конец. Позор нельзя оставить просто так. Но её я защищу. Её жизнь теперь в моих руках. И я никому не позволю её отнять.

Зумрат

Я сидела в машине, прижавшись к двери, пытаясь сделать себя как можно меньше. Воздух был густым, тяжёлым, словно в этой тесной кабине собралась вся ярость и непроизнесённые слова. Рашид молчал, его пальцы крепко сжимали руль, и я видела, как побелели костяшки. Сзади сидели его братья, такие же молчаливые и хмурые. Только Бека иногда тяжело вздыхал, будто ему хотелось что-то сказать, но он сдерживался.

Я не знала, что хуже: эта гнетущая тишина или то, что только что произошло в доме дяди. Я была уверена, что Рашид пришёл за моей смертью. Что именно для этого он притащил туда своих братьев. Любой другой мужчина поступил бы именно так. Но он… Он поступил иначе.

Он не только не убил меня, но и забрал обратно. Себе. В качестве жены.

Я украдкой взглянула на его профиль. Лицо было сосредоточенным, напряжённым, но не жестоким. Не таким, каким я ожидала его увидеть. Он выглядел… уставшим. Как будто за эти несколько часов ему пришлось прожить целую жизнь.

– Что с тобой? – вдруг раздался голос Беки сзади. – Ты так молчишь, что начинаешь нас пугать.

– Заткнись, Бека, – ответил Рашид низким, ровным голосом, не отрывая взгляда от дороги.

Бека усмехнулся, но замолчал. Я снова посмотрела на свои руки, которые дрожали даже сжатые в кулаки. Всё происходящее было каким-то кошмаром, который я не могла остановить. Дом, полные осуждения взгляды, слова Рашида, звучавшие как приговор… Я уже прощалась с жизнью. Но почему-то он оставил меня в живых. Зачем?

Почему он не отказался от меня?

Я не могла этого понять. Никто бы его не осудил, если бы он вернул меня обратно, как бракованную вещь. Даже мои родственники не пытались бы его остановить. Для них всё уже было решено. Я была их позором, их неудачей. Если бы меня убили, никто бы даже слова не сказал.

Но Рашид…

– Мы приехали, – его голос вернул меня в реальность.

Я вздрогнула, когда машина замерла у их дома. Этот огромный, надёжный дом, который теперь должен был стать моим. Какой в этом смысл? Какой смысл брать жену, которая принесла позор? Почему он не оставил меня там, с ними?

Рашид открыл дверь и вышел первым. Я сидела неподвижно, не зная, что мне делать. Но Бека снова подал голос:

– Невестка, ты что, решила здесь ночевать?

Я услышала его смешок, но не ответила. В этот момент Рашид открыл мою дверь. Он не смотрел на меня с ненавистью, но и тепла в его глазах не было. Только усталость и что-то ещё – что-то, что я не могла разобрать.

– Пойдём, – сказал он тихо, подавая мне руку.

Я колебалась. Этот мужчина не должен был меня спасать. Он должен был убить меня. Но вместо этого он стоял передо мной, протягивая руку, как будто всё ещё готов был защитить. Я неосознанно дотронулась до его ладони, и он помог мне выбраться из машины.

Мы вошли в дом. Там было тихо, только свет от лампы мягко освещал коридор. Братья остались позади, а он повёл меня наверх. Я шагала следом, не в силах думать ни о чём, кроме того, что произойдёт дальше.

Когда мы зашли в его комнату, он остановился и обернулся ко мне. Я снова опустила голову, не решаясь встретиться с ним взглядом.

– Садись, – сказал он, кивнув на кресло у окна.

Я послушно села, не зная, чего он хочет. Он стоял передо мной, высокий, сильный, такой уверенный в каждом своём движении. Молчал долго, будто подбирал слова.

– Я дам тебе время, – наконец произнёс он. Его голос был твёрдым, но спокойным. – Я не заставлю тебя делать то, чего ты боишься.

Я вздрогнула, подняв на него глаза. Его слова застали меня врасплох. Он… не будет меня трогать?

– Почему? – тихо спросила я, сама не понимая, зачем это сказала.

Он слегка нахмурился, но в его глазах не было злобы. Только какая-то странная решительность.

– Потому что я не такой, каким ты меня себе представляешь, – ответил он просто. – Ты моя жена, Зумрат. И хочешь ты этого или нет, тебе придётся привыкнуть к этому.

Я не знала, что сказать. Его слова эхом отдавались в моей голове. «Ты моя жена». Я хотела возразить, сказать, что не заслуживаю этого, но голос застрял в горле.

– Я не знаю, что с тобой случилось тогда, – продолжил он, – и, возможно, ты никогда мне не расскажешь. Но пока ты здесь, в моём доме, ты под моей защитой. Запомни это.

Его слова прозвучали как клятва. Они сбили меня с толку больше, чем его гнев. Он должен был ненавидеть меня, но вместо этого он говорил о защите.

– Почему вы… – начала я, но тут же осеклась.

Он посмотрел на меня пристально, выжидающе.

– Почему вы не отказались от меня? – прошептала я, глядя на свои дрожащие руки.

Он молчал так долго, что я подумала, он не ответит.

– Потому что я не бегу от проблем, – ответил он спокойно. – И потому что не ты в этом виновата.

Я вскинула на него глаза, но в этот момент он развернулся и вышел из комнаты, оставив меня одну.

Я не знала, как к этому относиться. Он не убил меня. Он не выгнал меня. И он не сделал мне больно. Но что всё это значит? Почему он такой? Почему он не такой, как все?

Я свернулась в кресле, обняв себя руками. Сердце стучало глухо и тяжело. Рашид сказал, что даст мне время. Но что, если время ничего не изменит? Что, если я никогда не смогу привыкнуть к тому, что теперь я его жена?

Рашид

Я спустился вниз, чувствуя, как с каждым шагом напряжение в груди становится всё сильнее. Воздух в доме был пропитан тишиной, прерываемой только едва слышным потрескиванием дров в камине. Я направился на кухню, зная, что братья будут там. Они всегда собирались здесь, когда нужно было обсудить что-то важное. Этот разговор не мог ждать.

Как только я вошёл, все трое подняли головы. Бека сидел, откинувшись на спинку стула, Алим мрачно изучал что-то на экране телефона, а Джалил резал ножом яблоко, его движения были медленными и сосредоточенными. Увидев меня, они замерли.

– Ну? – первым подал голос Бека, поднимая бровь. – Ты расскажешь, что у тебя на уме, или мы будем гадать?

Я прошёл к столу и сел, сцепив пальцы перед собой. Внутри всё кипело, но я держал себя в руках. Этот разговор должен быть чётким, без лишних эмоций.

– Это не останется без последствий, – сказал я, и мои слова повисли в воздухе.

– Мы и не думали, что останется, – тихо добавил Алим, убирая телефон. – Но что ты собираешься делать?

– Такое искупается только кровью, – отрезал я, глядя им в глаза.

Бека усмехнулся, но не насмешливо, а как человек, который уже знал, что услышит эти слова. Он кивнул, сложив руки на груди.

– Неужели ты думал иначе? – проговорил он. – Мы все знали, что дело дойдёт до этого.

– Но это не просто месть, – продолжил я, наклоняясь вперёд. – Это принцип. Мужчина, который способен на такое… который причиняет боль слабому, который разрушает чью-то жизнь, не достоин того, чтобы жить.

Джалил поднял взгляд, внимательно посмотрев на меня.

– Ты уверен? – спросил он тихо. – Это твёрдое решение?

– Абсолютно, – ответил я без тени сомнения. – Я не приемлю насилие над слабыми. Никогда не принимал и не приму. Это не просто мой принцип. Это наш принцип. Мы – не такие.

Алим кивнул, его лицо оставалось мрачным, но в глазах читалась решимость.

– Ты прав, – сказал он. – Человек, который способен на такое, не имеет чести. И ты прав, это не должно остаться безнаказанным.

– Но как ты собираешься это сделать? – Бека подался вперёд, глядя на меня с интересом. – Он – не дурак. Наверняка уже прячется где-нибудь. Думаешь, он будет ждать, пока ты придёшь за ним?

Я стиснул зубы, вспоминая самодовольную ухмылку этого человека, его попытки отмахнуться от всего, что я сказал. Он был уверен, что ничего ему не будет. Но он ошибался.

– Я найду его, – сказал я твёрдо. – Где бы он ни был, он ответит за то, что сделал.

– Это уже больше похоже на нашего старшего, – усмехнулся Бека. – Но я скажу одно: мы все с тобой. Это не твоя личная битва. Это вопрос нашей чести. И если придётся идти до конца, мы пойдём.

– Я даже не сомневался в вас, – сказал я, глядя на каждого из них.

Джалил медленно кивнул, убирая нож в сторону.

– Значит, решено, – сказал он спокойно. – Мы поддержим тебя в любом случае.

Алим добавил, глядя мне прямо в глаза:

– Ты не должен делать это в одиночку.

– Я и не собирался, – ответил я. – Но есть одно «но».

– Какое? – спросил Бека, нахмурившись.

– Это не должно повлиять на неё, – я вздохнул, прикрывая глаза на мгновение. – Она уже достаточно пережила. Её не нужно впутывать в это.

– Мы понимаем, – сказал Джалил. – Это наша мужская работа. Она сделала всё, что могла, рассказав правду. Остальное – наше дело.

Я почувствовал, как напряжение внутри немного ослабло. Я знал, что братья поддержат меня, но услышать это вслух было важнее, чем я думал. Мы всегда были едины, и в этот раз тоже не будет иначе.

– Значит, начинаем завтра, – сказал я, вставая. – И сделаем это быстро. Позор должен быть смыт.

Бека поднял чашку, словно предлагая тост.

– За нашу семью, – сказал он с усмешкой. – И за то, чтобы тот мерзавец получил по заслугам.

Я кивнул, чувствуя, как в груди разгорается решимость. Теперь всё стало на свои места. Мы сделаем это. Вместе.

Зумрат

Я села на кровать, чувствуя, как ноги подкашиваются от усталости. Этот день был самым длинным и страшным в моей жизни. События смешались в один кошмар, и казалось, что он всё ещё не закончился. Всё внутри было словно выжжено, эмоции притупились, оставив лишь тягучую, невыносимую усталость.

Передо мной стоял мой чемодан. Единственное, что связывало меня с домом, где я выросла. Домом, где было больше холода, чем тепла. Я наклонилась и открыла замок. Ткань с тихим щелчком поддалась, и передо мной развернулась картина моей прежней жизни.

Вещей было немного. Пара платьев, повседневный платок, несколько простых рубашек и юбок. Всё это казалось таким… незначительным в этом огромном доме, где всё было продумано до мелочей, где каждая деталь дышала достатком и вкусом. Мои простые вещи казались чужими здесь.

Я осторожно достала первое платье. Оно было сшито ещё тётей. Простое, но любимое. Пальцы пробежались по ткани, и я вдруг поняла, что это платье пропитано запахом дома. Запахом, который я больше не увижу. Это был не тот дом, по которому стоит скучать, но я всё равно чувствовала странную пустоту, как будто вырвали кусок моего прошлого.

Я сложила платье на кровать и продолжила доставать вещи. Следующим была маленькая коробочка с украшениями – ничего дорогого, всего пара скромных серёжек и серебряный браслет. Всё это когда-то было подарено мне, но я редко носила украшения. Они казались лишними, будто на моём фоне всё это выглядело нелепо.

Когда я дошла до последнего платка, тяжело вздохнула и поднялась. Голова кружилась от усталости, но я знала, что нужно умыться, смыть с себя этот день. Этот ужасный, тягучий день, который, казалось, никогда не закончится.

Я взяла полотенце, одно из своих платьев, и вышла в коридор. Дом был тихим. Тишина казалась странной после тех громких разговоров, напряжённых моментов, которые я пережила. Я чувствовала себя здесь чужой. Но, возможно, так и должно было быть. Я ещё не привыкла. И, возможно, никогда не привыкну.

Зайдя в ванную, я включила воду. Шум потока наполнил маленькое помещение, и я наконец почувствовала, как напряжение немного уходит. Сняв платок, я провела рукой по волосам, распуская косу. Пряди упали на плечи, тяжёлые от сегодняшнего дня.

Я встала под струю воды, позволяя ей стекать по лицу, смывая усталость, страх и горечь. Глаза защипало, но я не была уверена, от воды это или от слёз. Я закрыла глаза и стояла так долго, пока горячая вода не начала остывать.

Когда я вышла из ванной, обернувшись в полотенце, я увидела своё отражение в зеркале. Лицо было бледным, глаза покраснели, но в них уже не было прежнего ужаса. Только усталость.

Я вернулась в комнату, чувствуя, как холодный воздух обволакивает влажные волосы. Чемодан всё ещё стоял открытым, и я, собравшись с мыслями, начала складывать вещи в шкаф. Каждое платье, каждый платок занимали своё место, словно это был маленький ритуал, который помогал мне понять, что теперь это мой дом. Или, по крайней мере, место, где я буду жить.

Когда я закончила, взглянула на комнату. Она была слишком просторной для меня, слишком красивой. Каждая деталь была тщательно подобрана, и всё это напоминало мне, что я чужая здесь. Даже моя одежда, аккуратно сложенная на полках, казалась неуместной.

Я села на кровать, проводя пальцами по мягкому покрывалу. В этой тишине я наконец позволила себе задуматься. Рашид. Его слова, его действия… Они всё ещё были для меня загадкой. Почему он оставил меня в живых? Почему не вернул обратно? Почему взял меня сюда, в этот дом, и назвал своей женой?

Его поступки были противоречивыми, но в них была какая-то странная справедливость. Он мог убить меня, мог прогнать, но не сделал этого. Вместо этого он сказал, что я его жена. И что мне придётся привыкнуть к этому.

Привыкнуть. Я закрыла глаза, чувствуя, как тяжесть дня наваливается снова. Смогу ли я привыкнуть? Смогу ли я принять всё это? Или я останусь здесь, как вещь, которая никогда не станет частью этого дома?

Рашид

Я стоял у двери кухни, наблюдая за ней. Зумрат возилась у плиты, аккуратно переворачивая лепёшки на сковороде. Её движения были уверенными, точными, как будто она делала это всю жизнь. В какой-то момент она слегка наклонилась, чтобы поправить что-то на столе, и свет от окна упал на её лицо, выделяя тонкие черты и сосредоточенное выражение.

Я поймал себя на том, что не могу отвести взгляд. Эта девушка… женщина… Она была совсем другой. Не такой, как я представлял себе жену. Я ожидал, что Зумрат будет закрытой, боязливой, но сейчас, в этот момент, она выглядела спокойно, почти умиротворённо. На кухне она будто находилась в своей стихии.

Запах свежего теста наполнял воздух, смешиваясь с ароматом молока, которое она поставила греться на плите. Это было странное чувство – видеть, как кто-то готовит для тебя, не потому, что обязан, а просто потому, что привык заботиться. Я стоял там дольше, чем собирался, но, наконец, оторвался от этого зрелища и направился обратно в свою комнату.

Открыв дверь, я сразу заметил изменения. Одна из секций моего шкафа, которую я освободил вчера вечером, теперь была заполнена её вещами. Но когда я подошёл ближе, то удивился, насколько мало их было. Пара платьев, несколько платков, пара аккуратно сложенных юбок и скромные украшения. Вот и всё.

Я медленно провёл пальцами по ткани одного из её платков. Простая, плотная ткань, такая же, как и её одежда. Никакой изысканности, никаких излишеств. Это была женщина, которая никогда не видела роскоши и, похоже, не ждала её. Она пришла в этот дом с тем немногим, что у неё было, и, кажется, не жаловалась.

Я закрыл шкаф, но мысли об этом не покидали меня. Мне казалось странным, как человек мог быть настолько скромным. В моём доме всегда хватало всего: вещей, еды, возможностей. Но она… она пришла с пустыми руками, и это заставило меня задуматься.

Взяв чистую одежду, я направился в ванную, чтобы смыть остатки ночи. Тёплая вода расслабила тело, но мысли всё ещё были сосредоточены на ней. Эта женщина была для меня загадкой. Каждый её поступок говорил о том, что она другая, не такая, как я привык.

Когда я спустился вниз, уже полностью одетый, на кухне царило оживление. Братья сидели за столом, и на всех лицах играли улыбки. Я понял, что причиной этого была Зумрат, которая разливала молоко в чашки. Её движения были быстрыми, но аккуратными. В воздухе витал аромат свежих лепёшек.

– Ну надо же! – воскликнул Бека, увидев меня. – Кажется, сегодня мы официально освобождены от готовки!

– Это редкость, – добавил Алим, подмигнув. – Обычно нас ждут к плите с утра пораньше.

– Прямо праздник, – протянул Джалил, откусывая кусок лепёшки. – Еда вкусная. Спасибо, невестка.

Она покраснела, но ничего не сказала, лишь кивнула в ответ.

– Надеюсь, ты ей это разрешил, Рашид, – продолжил Бека, с усмешкой глядя на меня. – А то вдруг она без твоего ведома нарушает твои строгие порядки?

– Ещё одно слово, и я поставлю тебя на дежурство за плиту на неделю, – спокойно ответил я, подходя к столу.

Продолжить чтение