Сломленный рыцарь

Пролог

Последние несколько лет я точно знала, что отец выберет мне мужа. И это будет брак по договорённости, холодный и расчётливый, как и всё в нашем мире. Я чувствовала, как тиканье часового механизма отмеряет последние мгновения моей свободы. Но где-то в глубине моей наивной, девичьей души теплилась слабая надежда, что мы с будущим супругом, кем бы он ни был, сможем полюбить друг друга. Как это случилось с моими родителями.

Маму выдали замуж в качестве подношения, чтобы закрепить хрупкое перемирие между двумя враждующими семьями. И хотя я не могу сказать, что Франческо Альфьери – хороший человек и любящий отец, – но он обожал свою жену больше всего на свете. В этом, пожалуй, заключалась его единственная слабость. Брак родителей, рождённый из холодного расчёта, расцвёл пышным, благоухающим садом любви. Но увы, их идиллия продлилась всего двадцать семь лет.

Шесть лет назад всё изменилось в одно мгновение. Я помню тот день, как будто это было вчера. Мама ушла на шопинг, в предвкушении новых нарядов и беззаботного дня. Она улыбалась, её глаза светились радостью, но… не вернулась. Нет, она не сбежала, не бросила нас, не предала. Её убили. Жестоко и хладнокровно взорвали в машине, когда она возвращалась домой, просто чтобы отомстить моему отцу за уничтожение склада с оружием его врага.

Наша семья не сразу оправилась от потери, шока и горя. Папа мгновенно закрылся в себе, сосредоточившись исключительно на процветании своего клана, на укреплении власти. Ему было плевать на своих детей. Мы стали для него лишь пешками, расходным материалом в его кровавой игре, которыми он мог безжалостно манипулировать, как фигурками на шахматной доске.

И наверное, можно было бы подумать, что он нас возненавидел за то, что мы с сестрой были абсолютными копиями нашей матери. Те же каштановые волосы, глубокие карие глаза и ямочки на щеках. Как, например, случилось с моей золовкой, о чьей трагической судьбе я узнала в день собственной свадьбы, – день, который должен был стать началом новой жизни, а превратился в ад. Тогда Микеле Де Лука, мой муж, убил собственного отца за то, что Анджело Де Лука отрёкся от Марселы, его сестры-близнеца, и разлучил её с любимым ещё в детстве просто потому, что она напоминала ему покойную жену, и он не хотел связывать себя с вражеской организацией.

Нет, моя история оказалась гораздо прозаичнее, лишённой хоть какой-то романтической подоплёки. Я девушка. Вот и вся причина. Франческо Альфьери, жаждущий власти и продолжения рода, нуждался в наследнике, которому он передаст свой трон главы семьи, кровавое наследие, дело всей жизни. Но фортуна оказалась не на его стороне. Он проиграл в эту генетическую лотерею, и у него родились две девочки. И если, когда мама была жива, он мог нас терпеть, скрывая неприязнь под маской отцовской любви, то после её смерти он показал своё истинное обличие.

А что касается моей сестры, Стефани… Ей было всего двенадцать, она была потрясающим милым ребёнком, лучиком света в нашем мрачном мире. Но смерть мамы сломала её. Она связалась с дурной компанией, и с годами всё это привело к бесконечным вечеринкам, сомнительным мальчикам, алкоголя и сигаретам. Именно из-за её безрассудства, я оказалась замужем за новым капо семьи Де Лука.

Стефани облажалась на одной из её безумных вечеринок, где сделали компрометирующие фотографии, которые запятнали её честь. И дабы спасти нас от позора, от шепотков за спиной и презрительных взглядов, отец заключил сделку с Анджело Де Лукой. Франческо хотел выдать Стефани замуж за Микеле, но я не могла этого позволить. Хотя я понимаю, что сестра сама виновата и ей не следовало так себя вести, зная, как быстро распространяются слухи в нашем мире и что в принципе её поведение, мягко говоря, отвратительно. Но я не просто не могла допустить, чтобы моя сестра вышла замуж за человека, который, мало того, что старше её на восемь лет, так ещё и известен тем, что абсолютно безжалостен на бойцовских рингах. Я должна была её защитить, даже ценой собственного счастья. Потому что она – мой единственный близкий человек в этом жестоком мире.

Микеле Де Лука – невероятно красивый мужчина из богатой семьи, будущий Капо, который должен был занять место своего отца. Но как оказалось, под этой безупречной внешностью скрывался бесчувственный монстр. К сожалению, осознала я это слишком поздно, когда золотая клетка захлопнулась, а ключ был выброшен в бездонную пропасть.

Этот брак с монстром стал моей погибелью. Опьянённая его опасным обаянием, я влюбилась в него, мечтая о том, что однажды он увидит во мне не просто очередную игрушку, а настоящую спутницу, с которой можно разделить свои тёмные тайны и страхи. Я носила под сердцем плоды нашей порочной, извращённой любви, но он… хладнокровно разрушил меня, растоптав мою душу, превратив светлые мечты в пыль. И когда, собрав осколки своего разбитого сердца, я, наконец, решилась попросить развод, Микеле с холодной усмешкой, искривившей его прекрасные губы, произнёс лишь одно слово: «Никогда».

Глава 1. Серафина

Мне говорили, что испытывать волнение в день свадьбы – это совершенно нормально. Бабочки в животе, трепетное ожидание, предвкушение новой жизни. Но это не про итальянские свадьбы мафиози. Сегодня, в этот важный для меня день, съедется огромное количество мужчин со своими женщинами из разных кланов Каморры. И мало того, что придется выдержать эту демонстрацию силы и фальшивых улыбок, так еще завтра нужно предоставить им всем кровавые простыни. Эта старомодная сицилийская традиция, варварский ритуал, вышла за пределы Палермо и распространилась почти по всей Италии. В том числе и в Неаполе, где теперь я буду жить в поместье моего мужа.

По мне, это отвратительно. Хотя мне нечего бояться – я до сих пор девственница, – но сама мысль о том, что нужно выставлять на всеобщее обозрение нечто настолько личное, вызывала во мне отвращение. Я и так изводила себя мыслями из-за того, что сегодня ночью у меня будет первый сексуальный опыт в моей жизни. Да, я исследовала этот вопрос, у меня есть несколько «помощников», но это все равно было пугающе. Даже больше, чем выйти замуж за Микеле, потому что он потрясающий.

Перед тем, как отец объявил о свадьбе, я уже знала Микеле. Мы встречались на различных мероприятиях, обменивались вежливыми фразами, но нас нельзя было назвать друзьями. Однако в последние недели, предшествующие этому дню, мы встретились несколько раз в уютных кафе, гуляли по тенистым паркам, стараясь узнать друг друга поближе и спланировать нашу свадьбу.

К сожалению, эти моменты были омрачены похищением его сестры, и у него не всегда было время для наших встреч. Но он старался, и я была безмерно благодарна ему за это. Потому что, когда через час я буду стоять рядом с ним перед алтарем, я буду знать, что мужчина, которому я поклянусь в верности, не просто незнакомец. Конечно, мы еще не так хорошо друг друга знаем, но я чувствовала, что у нас… может что-то получиться. Искра, промелькнувшая между нами, давала мне надежду на то, что у нас может получиться нечто большее.

Так что да, я переживала на счет секса с ним. Микеле не был известен тем, что пытается залезть под юбку каждой девушки, – в нашем кругу ходили слухи, что он вообще был довольно сдержан в этом плане, – но у него, несомненно, есть опыт. А я… ну, это я. Невинная, как агнец на заклание.

– Фина, ты уверена? – раздался взволнованный голос моей младшей сестренки, возвращая меня в реальность. Стефани стояла рядом со мной перед зеркалом, нервно теребя кружевной край своего платья подружки невесты. – Давай я поговорю с Микеле? И с папой? Может, получится остановить это безумие? Или… чтобы всё-таки я вышла за него замуж? Как-никак, это все из-за меня.

– Нет, Стеф. – я положила руку ей на плечо, пытаясь передать ей хоть частичку своего спокойствия, хотя сама дрожала изнутри. – Я хочу этого.

– Что? – Стефани резко отдернула руку и уставилась на меня широко раскрытыми глазами. – Подожди! Я чего-то не знаю? С каких пор ты хочешь выйти замуж за Де Луку? Только не говори, что… ты влюбилась в него?

– Ну… «влюбилась» – это слишком сильное слово… – я замялась, чувствуя, как предательский румянец приливает к щекам. – Но… да, он мне нравится.

– Фина! – Стефани вздохнула и схватилась за голову. – Ты хоть понимаешь, во что ты ввязываешься? Микеле… он…

– Он какой? – я перебила ее, чувствуя, как во мне нарастает раздражение. – Скажи мне, Стеф, что ты знаешь такого о нём, чего не знаю я?

Стефани замолчала, нервно кусая губы и отведя взгляд. И это было красноречивее любых слов.

– Стеф! – я повысила голос.

Она вздрогнула и, наконец, посмотрела мне в глаза. Ее взгляд был полон страха и… жалости.

– Я видела, как он дерется… – прошептала сестра, ее голос дрожал. – На ринге… Он… опасен. Жесток. Я не хочу, чтобы ты связала свою жизнь с таким человеком.

– Все мужчины в нашем мире опасны, Стеф. Ты просто боишься за меня, и я это понимаю.

– Он сломает тебя, Фина!

– Хватит! – я резко оборвала ее. Голос сорвался на крик. – Не говори так! Ты ничего не знаешь о нем!

– Знаю! – Стефани упрямо поджала губы. Ее глаза горели праведным огнем. – И я не позволю тебе выйти за него замуж, обрекая себя на несчастье!

Я отвернулась, не желая слушать её. Слова сестры ранили меня, но я отказывалась верить в её мрачные пророчества. Я видела другую сторону Микеле. Несмотря на всю его внешнюю жестокость, которая, впрочем, была абсолютно нормальна для человека его положения, в нём была и другая сторона – скрытая нежность и забота. Когда он рассказывал о своей сестре, я видела, как сильно он её любит, и как его уничтожила новость о том, что Марсела вышла замуж за Алессио Моррети, нашего врага.

Разве может такой человек быть абсолютно бесчувственным монстром?

– Фина. – сестра мягко коснулась моей руки. В ее голосе теперь звучала мольба. – Пожалуйста, давай еще раз все обдумаем. Есть другой выход…

– Нет, Стефани. – я повернулась к ней, в моих глазах стояли слезы. – Это не только мой долг, но и я искренне этого хочу.

– Но… – Стефани хотела что-то возразить, но я прервала её, решительно качая головой.

– Это не обсуждается! Я надеюсь, что у нас с Микеле всё получится. И хочу, чтобы в этот важный для меня день ты была со мной рядом. Улыбалась и была счастлива за меня. Пожалуйста, Стеф.

Стефани тяжело вздохнула, признавая свое поражение. Она знала, что, когда я принимаю решение, переубедить меня невозможно. В ее глазах все еще плескалась тревога, но она кивнула и выдавила из себя слабую улыбку.

– Хорошо, Фина. – прошептала она, обняв меня. – Я буду рядом.

В этот момент в комнату вошел наш отец, Франческо. Его лицо, обычно суровое и непроницаемое, сегодня казалось каким-то… странным. Он скользнул по мне быстрым взглядом, избегая встречаться со мной глазами, и коротко бросил:

– Серафина, пора ехать на виллу Де Луки.

Сердце забилось в груди с бешеной скоростью. Вилла семьи Де Лука. Место, где сегодня состоится церемония. Не церковь, как это принято, а их родовое поместье. До свадьбы я была в Неаполе всего пару раз, так как наш дом находится в Казерте. И сейчас, покидая его, я чувствовала, как меня охватывает смутное беспокойство перед неизвестностью и страх за Стефани, из-за того, что оставляю её одну с отцом. Взгляд невольно упал на фотографии матери в рамке на комоде. Горькое сожаление кольнуло сердце – этот дом хранил столько драгоценных воспоминаний о ней…

– Серафина? – резкий голос отца вернул меня к реальности. В нем слышалось нетерпение. – Ты чего застыла? Машина ждет.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Улыбнулась своему отражению и решительно повернулась к двери. Что бы ни случилось, я должна быть сильной. Только такая женщина сможет выжить рядом с главой преступной семьи.

Спустившись по широкой мраморной лестнице, я вышла на залитую солнцем террасу. У ворот уже стоял черный лимузин, отполированный до блеска. Франческо, не дожидаясь меня, сел в машину. На крыльце стояла Тереза, моя няня, ее глаза были полны слез.

– Береги себя, Фина, – прошептала она, крепко обняв меня. – Позвони, как только сможешь. И будь счастлива, моя девочка.

– Обязательно. – ответила я, чувствуя, как к горлу подступает комок.

Отстранившись от пожилой женщины, я скользнула в прохладный салон лимузина, Стефани последовала за мной, села рядом и молча взяла меня за руку, передавая свою поддержку. Отец, как обычно, был поглощен своими делами – всю дорогу он провел, уткнувшись в телефон, словно происходящее вокруг его совершенно не касалось. Я тоже молчала, погрузившись в свои мысли, глядя на проносящиеся за окном пейзажи. Знакомые улицы Казерты вскоре сменились извилистой прибрежной дорогой, ведущей в Термини. Пальмы, выстроившиеся вдоль обочины, мелькали за окном, сливаясь в зеленую полосу, за которой изредка проглядывало синее море. Чем ближе мы подъезжали к месту назначения, тем сильнее билось мое сердце.

Наконец, машина плавно остановилась перед массивными коваными воротами, украшенными замысловатым орнаментом. Вилла семьи Де Лука, раскинувшаяся на холме недалеко от пляжа Кала-ди-Митильяно, поражала своим размахом. Белоснежные стены, терракотовая черепица, зелень садов, спускающихся к самому морю.

Рядом с нашим лимузином уже стояло несколько бронированных внедорожников, из которых выходили гости, прибывшие на мою свадьбу. Мужчины в дорогих костюмах, женщины в изысканных вечерних платьях… С каждой минутой их становилось всё больше. Это была не просто свадьба, а демонстрация силы и влияния двух могущественных семей Каморры. В воздухе витало торжественное напряжение, смешанное с возбуждённым гулом разговоров и смехом.

Дверь лимузина распахнулась, и я вышла на улицу, ощутив на себе десятки любопытных, оценивающих взглядов. Я почувствовала, как моя грудь сжалась от волнения, но, собравшись, подняла подбородок и сделала шаг вперёд. У входа нас встретила синьора Бьянка, организатор свадьбы, с широкой, профессиональной, но немного наигранной улыбкой, которая, казалось, была приклеена к её лицу.

– Серафина, cara, ты выглядишь потрясающе! – воскликнула она, целуя меня в обе щеки. – Стефани, рада тебя видеть! Прошу вас, дорогие мои, проходите.

Следуя за синьорой, мы с сестрой прошли по мраморному полу просторного холла и оказались в роскошной комнате, оформленной в нежных кремовых тонах. Стены украшали изысканные гобелены, а в центре стоял круглый стол из полированного дерева, окружённый креслами с высокими спинками, обитыми светлым бархатом. В воздухе витал тонкий аромат свежих лилий. Здесь мы должны были дождаться начала церемонии.

Устроившись в одном из кресел, я чувствовала, как волнение сжимает мою грудь, смешиваясь с предвкушением и лёгкой тревогой. Впереди ждала неизведанная жизнь с Микеле, в мире, полном опасных тайн и жестоких интриг. Но, несмотря на страх, я с нетерпением ждала начала этой новой главы, надеясь, что она принесёт мне долгожданное счастье.

– Ты готова? – тихо спросила Стефани, её голос дрожал от волнения, а глаза искрились от ожидания.

– Да.

Сестра кивнула, её пальцы нежно сжали мою ладонь.

– Ты сильная, Фина. И я уверена, что у тебя получится всё, чтобы ты не задумала.

Время тянулось мучительно медленно. Наконец, голоса за дверью стихли, оставив меня в тишине, нарушаемой лишь тихим шелестом штор. Это уединение дало мне возможность собраться с мыслями и ещё раз взглянуть на своё отражение в зеркале.

Белое платье из тончайшего шёлка идеально облегало фигуру, подчёркивая талию и плавно расширяясь к низу пышной юбкой. Глубокий вырез открывал изящные ключицы и шею, которую украшало тонкое бриллиантовое колье. Длинные, тёмные волосы были уложены в сложную причёску, несколько непослушных локонов обрамляли лицо. Лёгкий румянец на щеках придавал им свежесть, а губы, подкрашенные нежно-розовой помадой, слегка дрожали.

Я в последний раз поправила фату и глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Внезапно раздался стук в дверь, и я обернулась, увидев отца, застывшего на пороге в безупречном чёрном костюме с синим шелковым платком в нагрудном кармане.

– Серафина. – произнёс он, медленно приближаясь и внимательно осматривая меня. – Ты очень красива. – его голос был непривычно мягким. – Если бы твоя мать видела тебя сейчас, она бы очень гордилась. Ты поступила храбро, защищая сестру и честь нашей семьи.

– Спасибо, отец. – ответила я, чувствуя, как к горлу подступает ком. Несмотря на все усилия выглядеть стойкой, его слова о матери вызывали щемящую боль в груди, и я мысленно заклинала время, чтобы вернуть её, хотя бы на миг… чтобы услышать её мудрые советы, почувствовать её поддержку.

– Я провожу тебя к алтарю. – сказал Франческо, предлагая мне свой локоть.

Я взяла его руку, и под торжественные звуки «Allegro – La Primavera» Вивальди мы вышли из комнаты. Коридор, ведущий к месту церемонии, казался бесконечно длинным, и каждый шаг отдавался в груди гулким ударом.

Наконец, мы дошли до высоких французских дверей, и в следующее мгновение передо мной открылся вид на залитый солнцем двор. Под аркой, увитой белыми розами и зеленью, стоял Микеле. Его тёмный силуэт резко выделялся на фоне ослепительно-голубого неба и мерцающей бирюзы моря. Рядом с ним застыл Рафаэль, его шафер и, как я знала, лучший друг.

Медленно шаг за шагом, мы двигались по выложенной каменной плиткой дорожке. Звуки Вивальди переплетались со щебетанием птиц и шелестом листвы, создавая почти нереальную атмосферу. Я чувствовала на себе множество взглядов, но все они терялись в притяжении тёмных глаз Микеле. Он не улыбался, его лицо оставалось серьёзным, но в глубине его взгляда я уловила проблеск волнения, который заставлял моё сердце биться быстрее.

Глава 2. Серафина

Когда мы подошли ближе, Микеле сделал шаг навстречу и, слегка склонив голову, принял мою руку от отца. Его пальцы крепко сжали мои, и это прикосновение, как электрический разряд, пронзило меня с головы до ног. Я почувствовала, как тепло его рук проникает в меня, наполняя уверенностью и спокойствием, как будто он был моим якорем в этом бушующем море эмоций. Вся нервозность и волнение унесло куда-то далеко, оставив только это мгновение.

– Позаботься о моей дочери, Де Лука. – с нажимом произнёс отец, его голос был низок и строг.

Губы Микеле тронула едва заметная усмешка.

– Можете не беспокоиться об этом, Франческо. – ответил он, его голос звучал уверенно и спокойно, но в его глазах я увидела стальной блеск. – Серафина всегда будет в безопасности со мной.

Отец отпустил мою руку и отошёл на своё место среди гостей. Я осталась стоять напротив Микеле, лицом к лицу с человеком, который отныне должен был стать моим мужем. На мгновение мир вокруг замер, исчез, растворился в белой дымке, оставив только нас двоих – меня и его – в центре этой странной, безмолвной вселенной. Всё стихло, словно кто-то выключил звук, и только шёпот ветра в листве и отдалённый крик чаек нарушали эту звенящую тишину.

Микеле наклонился ко мне, его горячее дыхание опалило мою щеку, а его взгляд на мгновение смягчился.

– Ты ослепительна, Серафина. – прошептал он, его низкий голос обволакивал, проникал под кожу, заставляя трепетать каждую клеточку тела. – Словно ангел, сошедший с небес… прямо в мои сети.

Его слова, сказанные с едва уловимой иронией, вызвали у меня дрожь – не знаю, от страха или от странного, непонятного возбуждения. Я попыталась улыбнуться, но губы лишь слегка дрогнули.

– Спасибо. – ответила я, прилагая все усилия, чтобы мой голос звучал ровно, спокойно, без тени того волнения, которое бушевало внутри. – Ты и сам… неплохо выглядишь.

Моя жалкая попытка поддержать светскую беседу вызвала у Микеле мимолётную, почти невидимую усмешку, которая тут же исчезла, словно её и не было.

– Не бойся меня, Серафина. Мы, конечно, не в сказке, и наша реальность, как ты знаешь, может быть очень жестокой. Но я никогда не причиню тебе вреда, клянусь.

Я почувствовала, как сердце замерло на миг от его слов, а затем забилось с удвоенной силой.

– Я верю тебе.

– Отлично, тогда давай начнём нашу новую жизнь вместе. – он слегка сжал мою руку, и в этот момент всё вокруг потеряло своё значение.

Мы повернулись к падре, который, сложив руки перед собой, терпеливо ждал нас. Началась церемония, и его слова эхом отражались в моём сознании. Каждое из них казалось священным обетом, связывающим нас с Микеле навеки. Я украдкой взглянула на своего жениха: его лёгкая улыбка казалась мне обманчиво безмятежной, но в глубине его глаз сверкал огонёк, который я не могла игнорировать. В тот миг я почти поверила, что всё будет хорошо, что впереди нас ждут только радость и счастье.

– Микеле Де Лука, согласны ли вы взять в жены Серафину Альфьери, любить её, оберегать её, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? – произнёс падре, его голос разносился по саду.

– Согласен. – уверенно ответил Микеле.

Священник перевёл взгляд на меня, и в его глазах светилось благословение, смешанное с пониманием важности момента.

– Серафина Альфьери, согласны ли вы взять в мужья Микеле Де Лука, любить его, почитать его, быть ему верной женой, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Я сделала глубокий, дрожащий вдох, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, которое, казалось, вот-вот вырвется из груди.

– Согласна.

– Теперь после этих священных обетов, я объявляю вас мужем и женой. – торжественно провозгласил падре. – Можете поцеловать невесту.

Когда Микеле наклонился ко мне, время вдруг остановилось. Весь мир сузился до контура его лица и губ, которые медленно приближались к моим. Я закрыла глаза, предвкушая поцелуй, который должен был стать началом нашей истории, клятвой верности, залогом будущего счастья. Но когда наши губы встретились, меня пронзило острое разочарование. Короткое, холодное прикосновение – вот и всё. Ни искры, ни тепла, ни намёка на ту страсть, о которой я мечтала. Горький комок подступил к горлу, а надежда, которая всего несколько минут назад вспыхнула в моём сердце, мгновенно угасла, оставив после себя лишь пепел несбывшихся ожиданий.

Разум твердил, что Микеле не мог полюбить меня так быстро, но где-то в глубине души, моё наивное сердце отчаянно цеплялось за иллюзию, за мечту о том, что между нами есть нечто большее, чем просто договор. Вспышками молний в памяти пронеслись наши редкие встречи: как он держал меня за руку, его пальцы нежно переплетали мои; как обнимал меня за талию, прижимая к себе; как мягко целовал в щеку. Тогда в его взгляде, казалось, мелькала нежность… Но сейчас, стоя перед ним, я поняла, насколько детскими и наивными были мои мечты. Все эти воспоминания теперь казались призрачными обрывками сна, не имеющими ничего общего с реальностью.

Мир вокруг продолжал жить своей жизнью: раздавались аплодисменты, звон бокалов, радостные возгласы гостей, но я не слышала ничего, кроме гулкого эха собственного разочарования. Микеле, казалось, не замечал моей внутренней борьбы, и это угнетало ещё больше. С усилием выдавив из себя дрожащую улыбку, я пыталась соответствовать торжественности момента, но внутри меня всё рушилось.

Я знала, что настоящая любовь – это не мгновенная вспышка, а тлеющий уголёк, который нужно бережно раздувать, чтобы он превратился в пламя. И, возможно, мне стоило быть терпеливее, дать этому угасающему огоньку шанс. Но с каждой секундой и ударом сердца внутри меня разрасталось чувство щемящего одиночества. Где-то в глубине души назревал вопрос: смогу ли я когда-нибудь ощутить рядом с Микеле ту обжигающую, всепоглощающую любовь, о которой мечтала с детства, или же мне суждено навек остаться узницей в этой золотой клетке, рядом с мужчиной, которому я безразлична?

Неожиданно его пальцы сжали мою руку с такой силой, что я невольно вздрогнула.

– Будь хорошей девочкой, Серафина. – холодно произнёс он. – Делай вид, что ты счастлива, и скоро мы сможем уехать отсюда.

Словно по команде, я натянула на лицо обаятельную улыбку, хотя внутри меня всё переворачивалось. Микеле обнял меня за талию и повёл к столу жениха и невесты. Я пыталась сосредоточиться на происходящем вокруг, но в голове, подобно набату, отдавались его слова: «Делай вид, что ты счастлива».

Однако прежде чем мы смогли занять свои места, к нам подошёл Рафаэлэ.

– Марсела приехала. Вместе с Алессио Моррети. А твой отец…

В этот момент моего мужа словно подменили. Улыбка исчезла с его лица, и от него повеяло холодом и какой-то жёсткой, пугающей силой. Он отпустил мою талию, схватил за руку и потащил к воротам, не обращая внимания на возгласы удивления гостей. Я, не в силах вырваться из его стальной хватки, спотыкаясь на высоких каблуках, могла только следовать за ним.

У ворот я увидела свою золовку Марселу, и Анджело, отца близнецов, сцепился с Алессио Моррети. Воздух сотрясали глухие удары, звериное рычание, поток проклятий. Мы остановились в нескольких шагах от них. Микеле напрягся всем телом, его глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию.

– Что, чёрт возьми, здесь происходит?

Дальше всё было как в кошмарном сне. Крики, рыдания Марселы, внезапный оглушительный выстрел. Анджело, с лицом, искажённым гневом и презрением, отрёкся от дочери. Марсела бросилась перед Алессио, закрывая его своим телом, когда Микеле направил на него пистолет. Мне было невыносимо больно смотреть на эту сцену, на то, как близняшка моего мужа пытается вразумить своего брата, а он хладнокровно отталкивает её.

Я стояла, словно парализованная, не в силах поверить в происходящее. Я не знала, что в семье Де Лука всё настолько плохо. Но даже сквозь маску безразличия, которую так старательно пытался сохранить Микеле, я видела, как ему больно осознавать, что его сестра связала свою жизнь с Алессио, с человеком, которого он считал врагом. Когда Микеле узнал, что Марсела не вернётся домой, я зашла к нему в кабинет, как раз в тот момент, когда он закончил говорить с ней по телефону. Микеле не успел надеть маску хладнокровия, и я увидела всю глубину его боли.

А ещё я не могла не заметить, с какой силой, с какой страстью Марсела и Алессио любят друг друга. Хотя Моррети был один против нескольких могущественных кланов Каморры, он был готов пожертвовать собой ради своей возлюбленной. На мгновение я почувствовала острый укол зависти к их любви, к той связи, которая была сильнее страха и смерти.

Но потом… произошло нечто невообразимое. Микеле выстрелил. Не в Алессио. В своего отца. Хладнокровно без тени сомнения. И обрушил на нас новую бомбу, рассказав, как Анджело издевался над ним. Перед тем как его отец испустил последний вздох, мой муж заявил, что будет стараться ради своих детей, потому что семья – это всё, что имеет значение. Но наблюдая за всем происходящим, мне было очень сложно в это поверить. То, как он обращался с Марселой, как хладнокровно убил отца, как вёл себя со мной… Это не было похоже на поведение мужчины, который ценит семью. Скорее, это был человек, которого разрывают на части демонами прошлого, и он потерял себя в этом лабиринте мести и боли.

И я отчаянно цеплялась за надежду, наивно пытаясь найти ему оправдание и убедить себя, что Микеле просто слишком зол на отца, что, когда он успокоится, у нас всё получится.

Но как же я ошибалась…

Глава 3. Микеле

Боль. Агония. Гнев. Они жгли меня изнутри, скручивая внутренности в тугой, пульсирующий узел. Красная пелена застилала глаза, мир вокруг расплывался, искажался, превращаясь в кошмарный калейдоскоп. Каждый удар сердца отдавался в висках глухим набатом, в горле стоял ком, словно я проглотил раскалённый уголь.

Это всё, что я чувствовал с того момента, как увидел свою близняшку.

Я жаждал уничтожить всё вокруг. Стереть этот мир в порошок. Но прежде всего – убить Алессио Моррети. Мучительно медленно срезать с него кожу тонкими полосками, переломать каждую кость в его теле, откромсать его чёртов член и заставить сожрать его, чтобы он захлебнулся собственной кровью и плотью, который посмел прикоснуться к Марселе.

Но потом… я увидел то, что изменило моё решение.

Нет, я всё ещё хочу убить этого ублюдка, но лицо Марси, обращённое к нему, останавливает меня. В её глазах была та нежность, которую я видел только в детстве, когда она смотрела на меня. Доверие. Умиротворение. Любовь. Чистая, незамутнённая. И хотя это зрелище резало по живому, я понял, почему она осталась с ним и предала нашу клятву, тем самым вырвав моё сердце из грудной клетки.

Единственное, что было во мне хорошее – это безусловная и всепоглощающая любовь к сестре. Она свет для моей тьмы, в которую я погрузился в шестилетнем возрасте. В ту ночь, когда Марси узнала, что наш отец хладнокровно убил двух мужчин в своём кабинете, моя жизнь разделилась на «до» и «после». Я перестал быть беззаботным ребёнком, который мог играть с сестрой, смеяться, мечтать. Я стал её щитом. Её рыцарем. Её бронёй от жестокости нашего мира. Последней преградой для любой угрозы, нависшей над моим лучиком света.

С годами, после многочисленных «уроков» отца, я сломался и позволил своему монстру взять верх. И это не метафора. Внутри меня живёт чудовище. Я слышу его голос. Он берёт надо мной контроль, когда всё становится слишком… много.

Но я тщательно всё это скрывал от Марси. Она думает, что у меня есть просто какие-то внутренние демоны, и поэтому я предпочитал бои без правил. Это наполовину правда. Да, мне нравилось чувствовать, как ломаются кости под моими кулаками. Тепло чужой крови на коже. Слышать предсмертный хрип противника. Но это было лишь частично правдой.

Настоящая причина, по которой я снова и снова выходил на ринг, – это мой монстр. Я не мог позволить ему взять надо мной верх рядом с сестрой. Он бы уничтожил её. Потому что Марси – моя единственная слабость. А он ненавидит уязвимости. Поэтому я проводил бесконечные часы на ринге, искал конченых отморозков или наших должников, чтобы дать ему утолить жажду насилия. Это был негласный договор между нами: он получает свою кровавую дань, а взамен не трогает Марселу.

Каждая слезинка сестры, когда она пыталась со мной поговорить, была адом для меня и райским подношением для моего монстра. Он жаждал искупаться в них, смаковать её боль, а потом… разорвать Алессио на куски. Потому что он ненавидел предательство. А именно это сделала моя сестра. Но я видел, как сильно Марсела любит своего защитника. Нежность, заботу в её взгляде, обращённом к нему. И, что не менее важно, как он любит её, как оберегает, как дышит ею, как будто она единственный смысл его жизни. Это, и только это, остановило меня от того, чтобы позволить монстру взять верх и устроить кровавую баню на собственной свадьбе. Хотя отец, наверное, так не считает.

Впрочем, мне плевать, что думал этот жалкий ублюдок. Анджело уничтожил собственного сына в угоду своим ебанутым амбициям и потребностям, пытаясь, как он выражался, «сделать из меня идеального Капо». Годами я вынашивал план мести, представлял, как отомщу за сломанную жизнь, за украденное детство. И всё решилось по щелчку пальцев, когда эта тварь выгнала Марселу из семьи. Она – единственное, что меня удерживало от того, чтобы просто не перерезать ему глотку тёмной ночью. Моя ничего не подозревающая сестра любила отца, даже не догадываясь, что именно он разрушил её шансы найти своего защитника гораздо раньше, лишил её возможности быть счастливой. В конечном счёте он сломал её жизнь так же, как и мою. Но судьба благоволила Марселе.

А теперь всё кончено. Анджело Де Лука мёртв. Я новый босс. Моя близняшка присоединилась к Коза Ностре и стала членом семьи Моррети. Теперь нам, по идее, предстояло заключить мир. Но я… пока не был готов даже думать об этом. Слишком много боли и гнева ещё кипело во мне. А ещё… у меня есть она. Моя чертовски красивая жена. Серафина.

Я слегка повернул голову, скользнув взглядом по её профилю. Тонкие, изящные черты лица, длинные, тёмные ресницы, отбрасывающие тени на высокие скулы. Полные, чувственные губы. Мы ехали уже минут двадцать, и за это время никто из нас не произнёс ни слова. Что, наверное, даже хорошо. Ей лучше сразу понять, с кем связала свою жизнь. Что я жестокий ублюдок. Что между нами никогда не будет ничего, кроме холодного расчёта. Сегодня ночью я трахну её, чтобы консумировать брак. И ещё несколько раз, чтобы она забеременела, обеспечила наследника этой проклятой семье. Но это всё, что она от меня получит. Ни капли тепла. Ни грамма нежности. Ничего, кроме холодного, безразличного секса. Мысль о близости с ней вызвала не возбуждение, а лишь тяжесть в груди, смутную тревогу.

Если я подпущу её ближе и позволю себе почувствовать хоть что-то… однажды я могу проснуться с её мёртвым телом в своей постели. И это непустые слова.

К сожалению, я не всегда могу контролировать монстра. Бывает, что, когда я сплю, он вырывается на свободу, захватывает контроль. И, просыпаясь, я обнаруживаю себя… в крови. А рядом… тело. И это ещё хорошо, если оно одно. Обычно ему нужно убить как минимум троих, чтобы насытиться на некоторое время.

Поэтому я не могу подвергать Серафину такому риску. Она хорошая девушка. Красивая. Умная. Добрая. Порядочная. Она не заслуживает подобной участи. Но это наш мир, в котором мы родились и выросли. Отец мог выдать её замуж за какого-нибудь старого ублюдка, который избивал бы её, насиловал, изменял. Но в нашем браке такого не будет. Я позабочусь о ней. Серафина будет жить как королева. И, что самое главное, – в безопасности. От меня. И от моего чудовища.

– Босс, мы на месте. – раздался голос Энцо с водительского сиденья, возвращая меня в реальность.

Я слегка тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и осмотрелся. Мы приехали к моему пентхаусу, где я живу последние несколько недель. С тех пор как отец отказался от условий Доменико, я не мог больше находиться с ним под одной крышей. Это место я купил довольно давно и раньше приезжал сюда в основном после бурных ночей, когда не хотел возвращаться домой, чтобы Марси не видела моё… состояние.

Первое время мы с Серафиной поживём здесь. Сначала я хочу, чтобы наше родовое поместье было очищено от любых следов отца, но об этом я позабочусь завтра. А сейчас я должен снова надеть маску и сделать первый раз моей жены… хотя бы терпимым.

– Останься здесь, ты мне ещё будешь нужен. – бросил я Энцо и вышел из машины. Осмотревшись в поисках любой потенциальной угрозы, я обогнул багажник и остановился рядом с пассажирской дверью. Открыв её, я протянул руку. Серафина помедлила лишь мгновение, прежде чем вложить свою ладонь в мою.

– Не думаю, что тебе нужно объяснить, но всегда жди, когда тебе откроют дверь и разрешат выйти.

Моя жена коротко кивнула и, изящно двигаясь, направилась к входу. Я положил руку ей на талию, ощущая, как её тело напрягается под моим прикосновением. Когда мы остановились в лифте, я приложил свой палец к небольшому треугольнику – биометрическому сканеру. Устройство считало мой отпечаток. Я нажал несколько кнопок и повторил процедуру с Серафиной, регистрируя её доступ.

– Это здание принадлежит мне. Здесь несколько уровней безопасности. Три этажи занимают мои люди, остальные пустуют. К нашему есть доступ только у меня, Рафаэле, пара самых доверенных солдат и теперь… у тебя. Если ты что-нибудь закажешь, позвони вниз и предупреди о доставке. Кто-нибудь из моих парней поднимет тебе. Сама никогда не спускайся. Хотя сейчас у нас всё относительно спокойно, я всё равно мало кому доверяю. Тебя будут охранять только те, в чьей лояльности я полностью уверен. Есть вопросы?

Серафина молчала несколько секунд, словно обдумывая мои слова. Затем, не поднимая глаз, тихо спросила:

– Я заложница?

– Нет. Ты можешь выходить, когда захочешь. Главное – предупреди меня. Если я не смогу отвезти тебя, это сделает Рафаэле. Ты теперь жена Капо, Серафина. И сама понимаешь, каким лакомым кусочком станешь для тех, кто хочет меня уничтожить.

Она понимающе кивнула, всё ещё избегая моего взгляда. В этот момент лифт остановился, двери плавно разъехались в стороны. Мы вышли из тесной кабины прямо в просторный, залитый мягким светом холл моего пентхауса.

Панорамные окна открывали захватывающий вид на город. В центре гостиной располагался огромный белый диван, рядом с которым стоял журнальный столик из тёмного стекла. Стены украшали картины современных художников, в которых я, если честно, ни черта не понимал, но они придавали помещению особую атмосферу. На полу лежал пушистый ковёр, по которому действительно хотелось пройтись босиком.

Серафина стояла посреди гостиной, немного напряжённая, оглядываясь по сторонам. Её взор скользил по картинам, мебели, задерживаясь на каждой детали. Я наблюдал за ней, пытаясь угадать, что творится в её голове. Страх? Любопытство? Смирение? Возможно, всё вместе.

– Тебе нравится? – спросил я, нарушив молчание.

Она вздрогнула, словно мои слова вырвали её из транса. Медленно повернулась ко мне, её глаза, огромные и тёмные, были полны… неопределённости.

– Да. – прошептала она. – Здесь… очень красиво.

– Хорошо, присаживайся. – сказал я, жестом указывая на диван. Сам остался стоять, опираясь на спинку кресла. – Хочешь что-нибудь выпить? Вина? Виски?

– Воды, пожалуйста.

Я подошёл к бару, налил стакан и протянул ей. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и где-то в глубине души я почувствовал лёгкий трепет.

Проклятье.

Я тут же одёрнул руку, подавляя нежелательную реакцию.

Контроль, Микеле, контроль.

Серафина взяла стакан, сделала небольшой глоток и поставила его на столик. В воздухе повисло молчание, которое с каждой секундой становилось всё более натянутым.

– Я понимаю, что этот брак… необычный. – начала она, не поднимая глаз. Её пальцы нервно теребили край платья. – И ценю то, что ты обеспечиваешь мою безопасность.

– Это моя обязанность, как твоего мужа. – ответил я ровным, холодным тоном.

Она подняла на меня взгляд. В её тёмных глазах читался не только страх, но и… достоинство. Гордость. Эта девушка не была сломлена. И это… заинтриговало меня. Внезапно мелькнула мысль:

Может, не так уж и плохо, что такая девушка стала моей женой.

Глава 4. Микеле

– Я знаю, что ты не любишь меня. – продолжила она, её голос дрожал, но взгляд оставался твёрдым. – Но не позволю обращаться с собой, как с вещью. Я не кукла, а живой человек и требую уважения.

Это она сможет от меня получить.

– Серафина, ты можешь быть уверена, что к тебе будут относиться с должным уважением. – я сделал шаг к ней и схватил за подбородок, заставляя поднять голову. – Но, если ты хочешь, чтобы у нас хоть что-то получилось… давай сразу проясним ситуацию. Этот брак – чисто деловая сделка. Я не люблю тебя и не питай иллюзий, что это когда-нибудь изменится. И причина не в тебе. Ты получишь всё, что полагается жене Капо – роскошь, безопасность, защиту. Но не больше. – Я резко отпустил её подбородок выпрямляясь. – Уверен, это не то, чего ты ожидала, но максимум, что я могу тебе дать – это быть друзьями. И если ты достаточно умна, то примешь это сейчас, чтобы потом не было слёз и истерик.

Она сглотнула, в её тёмных глазах плескался страх, смешанный с осторожностью. Но взгляд не отвела.

Чёрт, упрямая.

– Я понимаю.

– Вот и отлично. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь несчастной. – я на мгновение замолчал, обдумывая свои слова. – Когда у нас появятся дети, я буду для них хорошим отцом. Лучшим, какого только смогу. Если ты захочешь больше одного ребёнка – я не против. Всё, что мне нужно – это чтобы они росли в нормальной обстановке. Без скандалов и насилия. И со своей стороны я клянусь, что никогда не причиню тебе физической боли. Ты всегда будешь в безопасности.

Серафина молчала, её большие, тёмные глаза были прикованы к моим. Я видел, как в их глубине борются противоречивые чувства: страх, отчаяние, проблеск надежды, и что-то ещё… что я не мог расшифровать. Она обдумывала мои слова, тщательно взвешивая каждое.

– Друзья… – наконец произнесла она, и в её голосе послышалась горечь, смешанная с принятием. – Звучит… неплохо. Лучше, чем ничего.

– Рад, что мы поняли друг друга. – Я едва заметно кивнул, чувствуя, как напряжение, висевшее в воздухе, немного ослабевает. – Через пару дней мы переедем в поместье. А пока остановимся здесь. Повара нет, так что, если проголодаешься, тебе придётся готовить самостоятельно или заказать доставку. Уборщица приходит каждое утро.

– Это не проблема. Я люблю готовить, и для меня несложно убирать за собой. Может, я и выросла как дочь Капо, но я не избалованная.

– Отлично. – я одобрительно кивнул, отметив про себя её независимость. – Мы будем делить одну постель. Если для тебя это… неприемлемо, я распоряжусь, чтобы подготовили для тебя отдельную комнату.

– Нет, в этом нет необходимости. – ответила она без колебаний.

– Хорошо. Думаю, мы ещё успеем позже обсудить остальные детали. Ты, наверное, устала с дороги. Голодная? Может, заказать что-нибудь? – спросил я, стараясь быть внимательным. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя комфортно, даже в этой непростой ситуации.

– Да, спасибо. И я бы хотела принять душ и переодеться.

– Конечно, я покажу тебе комнату.

Я встал с дивана и направился к коридору, Серафина бесшумно последовала за мной. Мы прошли по длинному коридору, мимо нескольких закрытых дверей, погруженных в полумрак.

– Это наша спальня. – сказал я, пропуская её внутрь. – Ванная и гардеробная – там. – я махнул рукой в сторону двух других дверей.

Комната была просторная и светлая, обставленная со вкусом, в спокойных, пастельных тонах. Большая кровать с балдахином занимала центральное место. На стенах висели картины с изображением Италии, а на туалетном столике стояла ваза со свежими лилиями. Тонкий, едва уловимый аромат цветов наполнял воздух, смешиваясь с запахом дорогой кожи и полированного дерева.

Серафина вошла в комнату, медленно огляделась по сторонам. Её взор скользил по деталям интерьера, задерживаясь на изящных линиях мебели, мягких тканях, картинах.

– Красиво.

– Я распорядился, чтобы комнату подготовили к твоему приезду. Здесь есть всё, что тебе может понадобиться на ближайшие несколько дней. Твои вещи привезут завтра, но твоя сумка уже должна быть в гардеробной.

– Хорошо. Спасибо, Микеле. – она повернулась ко мне, и в её глазах я увидел нерешительность. – Меня мало волнуют материальные блага… всё это более чем достаточно. – замолчала на мгновение, а затем продолжила нерешительно. – У меня… есть один вопрос.

– Конечно, что тебя интересует? – я напрягся, ожидая каприза.

– Ты сказал… что мы можем быть друзьями. Но… у нас будут дети. Я не совсем… понимаю, чего мне ждать от тебя.

Я почувствовал, как мои скулы невольно сжимаются. Этот разговор становился всё более неловким.

– Не волнуйся, Серафина, я не собираюсь брать тебя силой. И как бы я ни презирал эту отвратительную традицию… сегодня ночью мы должны выполнить свой долг и… заняться сексом. Но так как ты девственница, – я сделал паузу, наблюдая за её реакцией. – и не всегда всё получается сразу, понадобится время, чтобы зачать ребёнка. Но когда всё будет сделано… я больше не буду тебя трогать.

– Что? – в её голосе прозвучало явное недоумение. – Я не понимаю! Ты собираешься жить со мной… как… соседи?

– Серафина, я не хочу лгать тебя. – я вздохнул, устало проведя рукой по лицу. – Мне нужен наследник. И я обеспечу ему или ей всё самое лучшее – образование, защиту… всё, что можно купить за деньги.

– Дети нуждаются не только в этом… им нужна любовь… забота… семья… – её голос дрожал, и я увидел, как на её глазах блеснули слёзы.

– И у них это будет. Уверен, что ты будешь прекрасной матерью. – сказал я, пытаясь смягчить свои слова. – Я очень хорошо знаю, что такое расти без любви. И не повторю ошибок своего отца. Мои дети получат всё, кроме… лжи. Я не буду притворяться любящим мужем и строить иллюзии семейного счастья. Это честнее, чем фальшивая идиллия.

Она молчала, опустив голову. Её плечи едва заметно подрагивали, и по щекам, блестящими дорожками, скатывались слёзы, капля за каплей падая на шелковый ковёр. Я почувствовал, как внутри меня всё сжимается от боли, которую я причинял ей своими словами.

Чёрт возьми!

Мне хотелось обнять её, успокоить, защитить от всего этого безумия, которое называется моей жизнью. Стереть чёртовы слёзы с её лица и пообещать, что всё будет хорошо. Но я лишь сжал кулаки, подавляя этот ненужный, опасный порыв. Слабость – это роскошь, которую я не мог себе позволить.

Я сделал шаг к ней, почти касаясь её волос. Запах лилий, исходящий от её кожи, ударил мне в голову, вызывая странное, щемящее чувство в груди. Я заставил себя отступить. Один неверный шаг, одно неверное слово – и всё полетит к чертям. Монстр вырвется наружу и тогда…

– Цветочек… – мой голос, сам того не желая, смягчился. Она вся была словно хрупкий цветок – изящная, нежная, с тонким ароматом, который опьянял и будоражил. Именно этот образ, такой неожиданный и неуместный в моём жестоком мире, заставил меня произнести это нелепое, непривычное для меня слово. – Я понимаю, что с моей стороны это жестоко, и у тебя… тоже есть свои подробности. Но поверь, Серафина, так будет лучше. Для нас обоих. Со временем… мы придём к какому-то соглашению. Найдём компромисс, который устроит нас двоих.

Я отвернулся, не в силах больше смотреть на её слёзы. Каждый всхлип отдавался тупой болью где-то в районе сердца. Мне нужно было уйти. Сейчас. Пока я не сделал что-то, о чём потом пожалею.

– Ты… хочешь сказать…– она запнулась, густо покраснев. – …что у меня может быть… любовник? Который… будет удовлетворять мои… «потребности»? Раз уж мой муж… не собирается этого делать?

Её слова повисли в воздухе, гулким эхом отражаясь от стен роскошной спальни. Я молчал, с трудом сдерживая себя. Напряжение нарастало с каждой секундой, словно тугой пружиной сжимало грудь. Ситуация была до абсурда нелепой. Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду обсуждать с новоиспечённой женой возможность завести ей любовника, я бы рассмеялся ему в лицо. Но вот мы здесь, и реальность, как всегда, превосходила самые безумные фантазии.

– Да. – наконец процедил я сквозь зубы, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и бесстрастно. Но внутри всё кипело от… непонятного мне самому раздражению. – Я не планирую заниматься с тобой сексом… больше, чем того требуют обстоятельства. Но и не собираюсь выставлять напоказ свои… связи. В нашем мире это считается нормой, но я видел, как открытая неверность мужчин разрушает их жён. И я не хочу этого для тебя.

Серафина некоторое время молчала, опустив голову. Слёзы продолжали катиться по её щекам, оставляя тёмные пятна на светлом шёлке платья. А затем, совершенно неожиданно, что-то в ней изменилось. Она резко подняла голову, вытерла слёзы тыльной стороной ладони, гордо вскинула подбородок, взглянув мне прямо в глаза. В её взгляде больше не было растерянности или боли. Он горел сталью – твёрдой решимостью и… вызовом.

– Меня это не устраивает. – отчеканила Серафина, и её голос, хоть и слегка дрожал, звучал удивительно уверенно. – Может быть, я и выгляжу невинной и покорной овечкой, – в её голосе проскользнула ироничная нотка. – но я не собираюсь делить своего мужа с другими женщинами. Либо я – либо никто. И я готова на всё, чтобы тебе это доказать, Микеле. А сейчас извини, мне нужно принять душ.

С этими словами она резко развернулась и, не оглядываясь, прошла в ванную, с гордо поднятой головой. Её движения были плавными, грациозными, полными скрытой силы. Дверь за ней захлопнулась с тихим, но решительным щелчком, оставив меня стоять посреди комнаты, ошеломлённым её дерзостью. Я не ожидал от неё такой силы духа. Серафина оказалась не просто титулованной принцессой мафии, какой я её себе представлял, а женщиной с железным стержнем внутри, готовой бороться за своё счастье и место в этом жестоком, прогнившем мире.

Усмешка тронула мои губы.

Очень интересно.

Но она заблуждается, если думает, что сможет изменить моё решение. Я не собирался трахать свою жену, кроме как для того, чтобы она забеременела, и тратить жизнь, играя в счастливую семью. Но… эта маленькая бунтарка зажгла во мне искру… чего-то давно забытого. Азарта. Желания… принять её вызов.