Семь слонов
Глава 1: Разбитое счастье
Синий стеклянный слоник покачивался в дрожащих пальцах Елены Андреевны, ловя и преломляя тусклый свет кабинета. Следователь Анна Свиридова невольно залюбовалась тем, как по стенам заплясали синие блики – словно кусочки неба проникли в эту комнату, пропитанную горем и страхом.
«Софа привезла его из лагеря прошлым летом», – голос Елены Андреевны, хриплый от слёз, нарушил тишину. «Сказала: «Мам, представляешь, остался всего один. Один слоник – и будет счастье». Кто-то рассказал ей про семь слонов…»
Анна взглянула на часы: 15:40. За окном моросил мелкий ноябрьский дождь, превращая улицы в зеркала, в которых отражалось серое небо. Две недели. Прошло ровно две недели с того момента, как шестнадцатилетняя Софья Величко не дошла до школы.
«Расскажите ещё раз, как прошло то утро», – Анна старалась говорить мягко, хотя внутри у неё всё сжималось от осознания того, что эта женщина уже в десятый раз будет переживать самый страшный день в своей жизни.
Елена Андреевна медленно опустила слоника на стол. Его хобот был направлен в сторону двери, словно указывая путь к спасению, которого уже не могло быть.
«Я проводила её, как обычно. Софа надела новую куртку – белую, с капюшоном. Я ещё подумала: может, она слишком светлая для осени? Но она так радовалась этой куртке… Мы обнялись на пороге, я пожелала ей хорошего дня. Она улыбнулась и сказала: «Люблю тебя, мам». Просто так сказала, без повода…»
Елена Андреевна замолчала, разглаживая несуществующие складки на юбке. Анна знала, что дальше будет самое сложное.
«В 7:38 я заглянула в приложение. Мы всегда следили друг за другом через специальное мобильное приложение, договорились после того, как начались угрозы. Софа была не там… Совсем не там, где должна была быть. Я написала ей…»
«Сообщение в мессенджер?» – уточнила Анна, хотя уже знала ответ. Эту деталь она перечитывала в отчётах десятки раз.
«Да. Просто спросила: «Где ты?» Она ответила: «На уроке». Но я же видела… видела, что она в другом месте. Позвонила классной руководительнице – Софы в школе не было. Она никогда не прогуливала, никогда! А тут… Я сразу поняла – случилось то, чего мы боялись всё это время».
Анна достала из папки фотографию: серая Toyota Camry без номеров, зафиксированная камерой наблюдения на пересечении улиц Весенней и Школьной. Время на снимке: 7:35.
– Вы говорили, что Виктор Михайлович продал свою машину месяц назад?
«Да, черный «БМВ». Сказал, что дела идут не очень, нужны деньги. Я тогда еще подумала, что это странно. Он всегда говорил, что у него все отлично…»
Елена Андреевна вдруг замерла, уставившись на фотографию. Ее пальцы снова потянулись к слонику, но замерли на полпути.
«Эта машина… Я видела ее раньше. Несколько раз, возле дома. Думала, это кто-то из новых соседей…»
Анна сделала пометку в блокноте. Еще одна деталь в копилку доказательств того, что похищение Софьи не было спонтанным решением.
«Расскажите о камерах, которые вы нашли в квартире».
Елена Андреевна вздрогнула, как от удара. «Первую я обнаружила случайно. Меняла шторку в ванной, а она выпала – такая маленькая, чёрная. Потом начала искать специально. Нашла ещё три: в спальне, в коридоре и на кухне. И диктофоны… Везде были диктофоны. Он знал каждое наше слово, каждый шаг. А я… я не замечала…»
В дверь постучали. На пороге появился майор Сергей Дорохов, напарник Анны. Его лицо не предвещало ничего хорошего.
– Простите, что прерываю. Анна Витальевна, можно вас на минутку?
Анна извинилась перед Еленой Андреевной и вышла в коридор. Дорохов протянул ей папку с грифом «Совершенно секретно».
«Только что пришло из Твери. Ты была права – это не первый раз».
Анна открыла папку и вздрогнула. С фотографии двадцатилетней давности на нее смотрел молодой Виктор Михайлович Астахов. Только тогда его звали иначе – Виктор Рогов. И тогда за его плечами уже было убийство пятнадцатилетней девочки.
Вернувшись в кабинет, Анна увидела, что Елена Андреевна по-прежнему сидит, застыв, как статуя, а по её щекам катятся слёзы. Синий слоник продолжал отбрасывать блики на стены, но теперь они казались осколками разбитого счастья.
– Елена Андреевна, – мягко позвала Анна. – У меня есть еще вопросы. О прошлом Виктора Михайловича. Это важно.
Женщина медленно подняла голову. «Знаете, однажды он сказал Софе: «Когда найдём седьмого слоника, загадаем самое главное желание». А теперь я думаю: может, он уже тогда знал? Знал, что никакого седьмого слоника не будет…»
За окном усилился дождь, отбивая по карнизу рваный, неровный ритм. Анна посмотрела на часы: 16:20. Время, которое навсегда разделило жизнь этой семьи на «до» и «после».
Глава 2: Тени прошлого
Старые папки пахли пылью и временем. Анна осторожно перелистывала пожелтевшие страницы дела двадцатилетней давности, стараясь не повредить хрупкие листы. Архив Тверского УВД неохотно делился своими секретами.
«Я помню это дело», – Михаил Степанович Гранин, бывший следователь по особо важным делам, ныне пенсионер, грузно опустился в кресло напротив. Его некогда чёрные волосы полностью поседели, но глаза сохранили цепкий, внимательный взгляд профессионала. «Такое не забывается. Пятнадцатилетняя Катя Воронова. Хорошая ученица, занималась музыкой. Пропала по дороге из музыкальной школы».
Анна достала фотографию Софьи Величко. Гранин долго всматривался в лицо девочки, потом тяжело вздохнул.
«Похожи. Господи, как же они похожи… Светловолосые, улыбчивые. Он всегда выбирал похожих».
"Расскажите, как вы вышли на него тогда?"
Михаил Степанович прикрыл глаза, словно просматривая кадры старого фильма.
«Виктор Рогов появился в Твери за полгода до случившегося. Устроился преподавателем в музыкальную школу – по классу фортепиано. Блестящее образование, отличные рекомендации. Все документы… потом мы выяснили, что документы были поддельными. Идеально сделанными, но поддельными».
Анна сделала пометку в блокноте. История повторялась – безупречная легенда, тщательно продуманная подготовка.
«Он вёл себя безупречно, – продолжал Гранин. – Коллеги отзывались о нём как о талантливом педагоге. Родители были в восторге. Катя… она была одной из его лучших учениц. Готовилась к конкурсу. Рогов вызвался заниматься с ней дополнительно».
"Как в деле появилась версия с его причастностью?"
«Случайность. Чистая случайность. Один из учеников видел, как Катя в тот вечер садилась в машину к Рогову. Мальчик не придал этому значения – мало ли, может, учитель решил подвезти ученицу. Вспомнил только через неделю, когда по городу развесили ориентировки».
Гранин встал и подошёл к окну. За стеклом моросил всё тот же нудный ноябрьский дождь.
«Знаете, что было самым страшным? Не следы насилия, не то, как он пытался скрыть преступление. Самым страшным было его спокойствие на допросах. Абсолютное, леденящее душу спокойствие. Он говорил о случившемся так, будто рассказывал об обычном уроке музыки».
Анна достала из папки ещё один документ – заключение судебно-психиатрической экспертизы двадцатилетней давности.
«Полностью вменяем. Признаков психических расстройств не обнаружено», – процитировала она.
«Да», – кивнул Гранин. «Но знаете, что самое интересное? Тогда его адвокат настаивал на повторной экспертизе. Утверждал, что у его подзащитного раздвоение личности. И психиатр… второй психиатр почти поверил. Рогов умел убеждать. Виртуозно играл на публику».
"Как сейчас," – тихо произнесла Анна.
"Что?"
«Его адвокат снова требует психиатрическую экспертизу. Утверждает, что его подзащитный страдает расстройством личности. Что он не отдавал себе отчета…»
Гранин резко повернулся к ней: «Не позволяйте ему соскочить с крючка. В прошлый раз он получил всего восемь лет. Восемь лет за убитую девочку, за разрушенную семью! А потом – условно-досрочное освобождение за примерное поведение. И вот – новая жертва».
Анна подошла к окну, встала рядом с Граниным. На карнизе сидел голубь, нахохлившийся от дождя.
– Скажите, – она помедлила, подбирая слова. – Вы тогда… вы заметили что-нибудь необычное в его квартире? Какие-нибудь странные вещи, предметы?
– А, вы об этом… – Гранин грустно усмехнулся. – Коллекция фарфоровых слонов. Шесть штук. На допросе он сказал, что ждал седьмого – для полного счастья. Мы решили, что это просто совпадение. Странное, но совпадение.
Анну пронзило острое чувство тревоги.
"А что случилось с теми слонами?"
«Приобщили к делу как вещественные доказательства. Потом, когда дело закрыли, должны были уничтожить. Но…» – Гранин запнулся. «Я храню их. Все эти годы храню. Как напоминание о том, что зло может скрываться за самой невинной маской».
"Мне нужно их увидеть," – твердо сказала Анна.
Гранин кивнул: «Я знал, что вы это скажете. Они у меня дома. Поехали».
Покидая архив, Анна бросила последний взгляд на фотографию молодого Рогова. Человека, который превратил невинную легенду о семи слонах в страшную сказку о разбитых судьбах.
А дождь всё лил и лил, смывая следы прошлого, но не память о нём.
Глава 3: Разбитое стекло
Квартира Михаила Степановича находилась в старом доме на окраине города. Анна поднималась по скрипучей лестнице, чувствуя, как каждый шаг эхом отдаётся в гулком подъезде. Где-то наверху мигала тусклая лампочка, отбрасывая неровные тени на стены.
«Проходите», – Гранин открыл массивную дверь. «Только осторожно – я давно здесь не убирался».
Анна огляделась. Небольшая квартира была заставлена книжными шкафами. На стенах висели фотографии каких-то людей, газетные вырезки, карты с пометками. Типичное жилище следователя старой закалки, который так и не смог оставить работу в прошлом.
«Они здесь», – Гранин подошел к старому секретеру, достал из кармана ключ. «Двадцать лет не открывал этот ящик».
Замок щелкнул неохотно, словно сопротивляясь вторжению в прошлое. На бархатной подложке, выцветшей от времени, стояли шесть фарфоровых слонов. Белые, с золотой росписью.
– Боже мой, – выдохнула Анна, доставая телефон. – Они идентичны.
"Что?"
«Слоны в квартире Елены Андреевны. Та же серия, тот же производитель. Только цвет другой – синий».
Гранин тяжело опустился в кресло: «Значит, это действительно он. Тот же почерк, та же игра».
Анна осторожно взяла одного слона. На донышке была едва заметная надпись: «Императорский фарфоровый завод, 1994 год».
«Вы проверяли информацию о нём после освобождения?» – спросила она, не отрывая взгляда от фигурки.
«Пытался. Он исчез. Растворился. Теперь понятно почему – готовил новую личность».
Телефон Анны завибрировал. Сообщение от Дорохова: «Срочно приезжай».
– Мне пора, – она аккуратно поставила слона на место. – Можно я потом…
«Приезжайте в любое время», – перебил её Гранин. «И будьте осторожны. Он не любит, когда кто-то слишком близко подбирается к его тайнам».
Дождь закончился, но улицы всё ещё блестели от воды. Анна села в машину, включила навигатор. До управления было минут двадцать езды.
Память услужливо подкинула картинку из прошлого. Десять лет назад. Её первое дело об исчезновении ребёнка. Тогда они не успели. Тогда она поклялась себе, что больше никогда…
Звонок телефона вырвал её из воспоминаний.
«Анна Витальевна?» – голос Елены Андреевны дрожал. «Тут… тут какая-то посылка пришла. От него».
«Не трогайте! Ничего не трогайте, я сейчас приеду».
«Поздно. Я уже открыла. Здесь слоник. Седьмой слоник, Анна Витальевна. И записка…»
"Какая записка? Что там написано?"
«Теперь коллекция полная. Жаль, что некому загадать желание».
Анна резко развернула машину.
«Никуда не уходите. Я еду к вам».
В управление она позвонила по дороге.
«Дорохов? Высылай группу к дому Елены Андреевны. И выясни, как, чёрт возьми, он умудряется передавать посылки из СИЗО!»
Навигатор показывал, что до места осталось одиннадцать минут. Анна включила сирену. Сейчас важна была каждая секунда.
Краем глаза она заметила какое-то движение в зеркале заднего вида. Серая Toyota Camry. Та самая.
– Дорохов, – она снова схватилась за телефон. – У нас проблема. Кажется, исполнителей было несколько.
Впереди показался дом Елены Андреевны. У подъезда уже стояла патрульная машина.
А в квартире на пятом этаже на полке среди шести синих слонов стоял седьмой. Белый, с золотой росписью. Точно такой же, как те, что хранились в секретере Гранина.
История повторялась. Но на этот раз Анна не собиралась проигрывать. Даже если для победы ей придется столкнуться со своими собственными демонами из прошлого.
Глава 4: Паутина лжи
Седьмой слоник лежал в пакете для вещественных доказательств. Белый фарфор казался неуместно ярким под резким светом криминалистической лаборатории.
«Никаких отпечатков», – эксперт Климов устало потер глаза. «Кто бы ни отправлял посылку, он работал в перчатках. Но вот что интересно – на донышке такая же маркировка, как у слонов из старого дела. Императорский фарфоровый завод, 1994 год».
«Он собирал их», – тихо произнесла Анна. «Все эти годы он собирал их».
В соседней комнате для допросов сидела Елена Андреевна. Она согласилась ещё раз рассказать о том, как развивались её отношения с Виктором. Каждая деталь могла оказаться важной.
«Записывай», – кивнула Анна Дорохову, включая диктофон.
«Он появился в нашей компании два года назад, – Елена Андреевна машинально поправила воротник блузки. – Общий знакомый представил его как успешного бизнесмена из Москвы. Виктор… он умел производить впечатление. Всегда безупречно одет, образован, с прекрасными манерами».
"Расскажите о первых тревожных звоночках."
«Знаете, что странно? Сейчас, оглядываясь назад, я их вижу. Но тогда… тогда он умел все объяснить. Любую странность, любое несоответствие». Она помолчала. «Например, история с его прошлым. Он никогда не показывал фотографий, не рассказывал конкретных историй. Только общие фразы: «когда я жил в Москве», «у меня был бизнес». А если я спрашивала подробности, он мастерски переводил разговор на другую тему.
Анна сделала пометку в блокноте. Типичное поведение человека с фальшивой личностью.
"А потом появились слоны," – продолжала Елена Андреевна. "Он заметил коллекцию Софы и так воодушевился. Рассказал легенду о семи слонах, приносящих счастье. Софа загорелась идеей собрать все семь. А он… он поощрял это. Теперь я понимаю – это была часть его игры."
"Как он общался с Софьей?"
«Идеально. Слишком идеально, понимаете? Интересовался её учёбой, помогал с английским. Однажды я застала их за разговором о музыке – он рассказывал о классических композиторах, а Софа слушала, открыв рот. Тогда я ещё подумала: какое счастье, что у дочери появился такой замечательный отчим…»
Елена Андреевна замолчала, сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели.
"Когда начались звонки?"
«После того, как я его выгнала. Сначала это были обычные звонки – он извинялся, просил прощения. Потом начал звонить по ночам. Молчал в трубку. А потом… потом я нашла первую камеру».
В дверь постучали. Молодой оперативник протянул Анне папку.
"Результаты экспертизы."
Анна открыла папку, пробежалась глазами по строчкам. Замерла.
– Елена Андреевна, вы когда-нибудь слышали имя Андрей Савельев?
"Нет, а кто…"
– А фамилия Рогов? Виктор когда-нибудь упоминал это имя?
"Нет, никогда. Что происходит?"
Анна положила перед ней фотографию: три человека на фоне серой Toyota Camry. В центре – молодой Виктор Рогов.
«Это снимок двадцатилетней давности. Справа – Андрей Савельев. Тот самый, чья машина была использована при похищении Софьи».
«А третий?» – голос Елены Андреевны дрожал.
«Третьего мы пока не опознали. Но есть кое-что еще».
В коридоре послышались быстрые шаги. В комнату влетел Дорохов.
«Только что звонили из СИЗО. Виктор требует адвоката. Говорит, что готов дать показания».
"О чем?"
«О другом убийстве. Которое не раскрыли двадцать лет назад».
Елена Андреевна побледнела. «О каком убийстве вы говорите?»
Анна собрала бумаги в папку. «Дорохов, отвези Елену Андреевну домой. И пусть у подъезда дежурит наряд. А я поеду в СИЗО».
Уже в дверях она обернулась: «И найдите мне всё, что сможете, об Андрее Савельеве. Особенно за последние два года».
История усложнялась. Паутина, сплетённая Виктором, оказалась больше и страшнее, чем они предполагали. И где-то в этой паутине всё ещё прятался третий человек с фотографии.
Глава 5: Исповедь
Серые стены СИЗО давили. Анна сидела в комнате для допросов, глядя на собственное отражение в одностороннем зеркале. За годы службы она повидала немало преступников, но сейчас чувствовала необъяснимую тревогу. Что-то в этом деле шло не так, словно они видели только верхушку айсберга.
Лязгнула дверь. Два конвоира ввели Виктора Михайловича. В серой робе он казался меньше, бледнее, но взгляд оставался всё таким же – цепким, изучающим. Он сел напротив, аккуратно положив руки на стол. Наручники тихо звякнули.
"Я ждал вас", – голос его звучал спокойно, почти доброжелательно. "Знал, что рано или поздно вы найдёте связь. Вы ведь уже были у Гранина? Видели его коллекцию?"
Анна молча включила диктофон. Виктор улыбнулся – той самой улыбкой, которую она видела на старых фотографиях.
"Знаете, в чём ошибка всех следователей? Они ищут мотив. Пытаются понять 'почему'. А иногда нет никакого 'почему'. Иногда есть только 'зачем'."
"И зачем вы это сделали?"
"О, вы о Кате? Или о Софье?" – он подался вперёд. "Или о тех, чьи тела так и не нашли? Например, о Маше Светловой? Двадцать лет назад, за три месяца до Кати Вороновой. Михаил Степанович об этом деле не знал. Оно случилось в другом городе."
Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Ещё одна жертва. Ещё одна семья, не знающая правды.
"Расскажите о Маше."
"Сначала о слонах", – Виктор откинулся на спинку стула. "Вы же понимаете, что дело в них? Не в девочках – в слонах. Каждая коллекция должна быть завершена. Каждая история должна иметь конец."
"Где Софья?"
"В надёжном месте. С надёжным человеком. Вы его фотографию видели – тот третий на снимке. Его зовут Игорь. Игорь Васильев. Теперь, правда, у него другая фамилия. Как и у меня."
"Зачем вы нам это рассказываете?"
Виктор наклонил голову, разглядывая Анну, как любопытный экспонат. "Потому что игра окончена. Потому что седьмой слон занял своё место. И потому что вы всё равно опоздали."
В этот момент в комнату буквально влетел Дорохов. "Мы нашли останки", – выдохнул он. "В лесу, возле старой часовни. Женщина."
"Не женщина", – мягко поправил Виктор. "Девушка. Маша Светлова. Я же обещал рассказать о другом убийстве."
Анна резко встала. "Где Софья?"
"А вот это", – Виктор снова улыбнулся, – "зависит от того, как быстро вы разгадаете загадку. Знаете, у каждого слона есть своя история. И у каждой истории – свой слон. Белые для тех, кто нашёл покой. Синие – для тех, кто всё ещё ждёт."
"Уведите его", – приказала Анна конвоирам. Уже в дверях Виктор обернулся: "Передайте привет Михаилу Степановичу. Скажите, что его коллекция тоже скоро будет полной."
Когда за ним закрылась дверь, Анна повернулась к Дорохову: "Срочно проверьте Гранина. И найдите всё, что сможете, об Игоре Васильеве."
"Уже", – Дорохов протянул ей папку. "Игорь Васильев сейчас известен как Игорь Соколов. Работает учителем. В той самой школе, куда ходила Софья."
Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Все эти месяцы он был рядом. Наблюдал. Ждал.
"И ещё", – добавил Дорохов. "В его кабинете нашли коллекцию слонов. Зелёных. Семь штук."
За окном снова начинался дождь. Где-то в городе учитель физкультуры по имени Игорь Соколов собирал свою коллекцию. А время неумолимо утекало, унося с собой надежду на спасение Софьи.
Виктор был прав. Каждая история должна иметь конец. Вот только какой конец будет у этой?
Глава 6: Зеленый слон
Кабинет физкультуры встретил Анну спертым воздухом и запахом пыли. На столе Игоря Соколова идеальный порядок: журналы ровной стопкой, расписание занятий в аккуратной рамке, фотографии спортивных мероприятий на стене. И полка со слонами.
– Это точно те же самые? – Дорохов осторожно взял одну из фигурок.
– Да, – Анна сверилась с фотографией на телефоне. – Императорский фарфоровый завод, та же серия. Только зелёные.
Семь слонов выстроились в ряд, словно готовясь к параду. Безупречно чистые, без единой пылинки. За ними на стене – грамоты, благодарности, фотографии с соревнований. Обычная жизнь школьного учителя.
– Нашли что-нибудь? – в дверях появилась директор школы Валентина Петровна. Маленькая женщина с усталым лицом и цепким взглядом.
«Как давно он здесь работает?» – Анна продолжала разглядывать фотографии.
«Третий год. Пришел с отличными рекомендациями. Дети его обожали, особенно девочки. Он вел дополнительные занятия по самообороне…»
"Бесплатно?" – уточнила Анна.
«Да, он говорил, что это его призвание – помогать детям чувствовать себя в безопасности».
Анна подошла к шкафу, открыла дверцу. Спортивная форма, свистки, секундомер. И маленький блокнот, затерявшийся среди бумаг.
– Можно? – она показала блокнот директору. Та кивнула.
Анна надела перчатки и открыла первую страницу. Аккуратный почерк, даты, имена. Записи о тренировках? Нет. Что-то другое.
«София В. Любимый цвет – голубой. Боится темноты. Всегда ходит одной дорогой. Любит мятное мороженое».
Следующая страница: «Катя В. Играет на фортепиано. Розовый рюкзак с единорогом. По вторникам и четвергам – музыкальная школа».
«Маша С. коллекционирует значки. Живет с бабушкой. Мечтает стать художницей».
– Дорохов, – голос Анны дрогнул. – Проверь все эти имена. Каждую девочку.
– Уже, – в дверях появился еще один оперативник. – В его компьютере – целая база данных. Фотографии, расписания, маршруты. Он следил за всеми.
– И никто не заметил? – Анна повернулась к директору. – Никто не обратил внимания?
– На что? – Валентина Петровна растерянно развела руками. – На то, что учитель интересуется жизнью учеников? На то, что помогает им, поддерживает? Мы думали, он просто… хороший человек.
Телефон Анны зазвонил. Гранин.
«Приезжайте срочно», – голос старого следователя звучал глухо. «Кто-то был в моей квартире. Слоны… они исчезли. Все шесть».
Анна переглянулась с Дороховым. «Высылаю группу. Ничего не трогайте».
– Подождите, – директор вдруг схватила Анну за руку. – Вчера… вчера Игорь принёс в учительскую коробку конфет. Сказал, что у него день рождения. А сегодня утром не пришёл на работу. Впервые за три года.
"Где он живет?"
«В общежитии для учителей. Но его там тоже нет. И телефон не отвечает».
– Анна Витальевна! – к ним подбежал молодой оперативник. – Смотрите, что нашли в его шкафчике в раздевалке.
Он протянул Анне пластиковый пакет. Внутри лежали три красных фарфоровых слона – точно такие же, как зелёные на полке.
– И это ещё не всё, – оперативник положил на стол школьный журнал. – Посмотрите на эти пометки.
Анна открыла журнал. Рядом с некоторыми именами стояли цветные точки: синие, зелёные, красные.
«Красные точки – возле имён трёх девочек из параллельного класса Софьи», – пояснил оперативник.
«Проверь этих девочек. Немедленно», – распорядилась Анна, чувствуя, как внутри всё сжимается от тревоги.
«А ещё в его доме нашли документы», – продолжил оперативник. «На имя… Игоря Васильева».
– Васильева? – Анна нахмурилась. – Тот самый? Из Твери?
«Да. Среди документов – рекомендательные письма из музыкальной школы города Твери, датированные двадцатью годами ранее».
Анна взяла в руки одного из зелёных слонов с полки, внимательно рассматривая фарфоровую фигурку. Что означают эти цвета? Почему Соколов так тщательно помечал детей в своих списках?
– Дорохов, – она аккуратно поставила слона на место. – Мне нужна вся информация о связях Соколова. Телефонные звонки, переписка, встречи. Особенно с Виктором Роговым. И проверь всех, кто подписывал ему рекомендации.
"Уже работаем."
В дверях показался еще один сотрудник.
«Анна Витальевна, звонили из СИЗО. Виктор Рогов требует встречи с вами. Говорит, что готов дать показания».
"О чем?"
«О Софье. И о том, где её искать».
Анна собрала документы в папку.
«Дорохов, проверь все психологические центры и клиники в городе. Особенно те, которые работают с детьми».
"Почему именно психологические центры?"
– Интуиция, – Анна направилась к выходу. – И еще кое-что – узнай, проходили ли Софья или Елена Андреевна какую-нибудь психологическую терапию в последние годы.
Уже в машине Анна просматривала фотографии кабинета Соколова. Шкаф, стол, полка со слонами… На одной из фотографий на стене она заметила небольшой снимок в рамке: Соколов с группой детей. А рядом с ним – мужчина средних лет в строгом костюме. Что-то в его лице показалось Анне знакомым, но она не могла понять, где его видела.
Анна отправила фото Дорохову с пометкой: «Узнай, кто этот человек рядом с Соколовым». Потом завела машину и поехала в СИЗО.
История становилась всё запутаннее. Следы вели в прошлое, в Тверь, к тому самому делу двадцатилетней давности. Но теперь Анна чувствовала, что здесь замешано нечто большее, чем просто повторение старого сценария. Что-то систематическое, продуманное, почти… профессиональное.
А в кабинете Соколова на полке семь зелёных фарфоровых слонов продолжали хранить свои тайны. Тайны, разгадка которых могла стоить жизни не только Софье Величко, но и другим детям, чьи имена были отмечены цветными точками в журнале.
Глава 7: В темноте
Первое, что почувствовала Софья, придя в себя, – холод. Пронизывающий, сырой холод, от которого немели пальцы и перехватывало дыхание. Она попыталась пошевелиться, но тело отказывалось слушаться, словно было чужим. Мысли путались, расплывались, как рисунки на запотевшем стекле.
«Где я?» – вопрос беззвучно повис в темноте. Глаза постепенно привыкали к отсутствию света. Тени. Силуэты. Какие-то предметы вокруг.
Софья напрягла память. Последнее, что она помнила, – дорогу в школу. Белую куртку. Мамино «Хорошего дня». А потом… серая машина? Мужчина, спрашивающий дорогу? Дальше – пустота.
Она попыталась сесть. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Всё-таки удалось. Ощупала поверхность под собой – жёсткая кровать с металлическим каркасом. Простыня, одеяло, подушка. Рядом – небольшой столик. На нём что-то стояло.
Софья протянула руку и нащупала холодный фарфор. Маленькая статуэтка. Проведя пальцами по гладкой поверхности, она узнала форму – слон. Точно такой же, как те, что она собирала дома. Только этот был… Какого он цвета? В темноте не разобрать.
Сердце забилось быстрее. «Виктор? Это он меня забрал?» – мысль обожгла сознание. Или это кто-то другой?
Где-то вдалеке послышались шаги. Твердые, размеренные – кто-то приближался. Софья замерла, сжимая в руке фарфоровую фигурку. Шаги остановились за дверью, которую она пока не могла разглядеть в темноте. Звук ключа в замке. Скрип петель.
На пороге появился силуэт. Зажегся свет – тусклый, желтоватый, но после полной темноты показавшийся ослепительным. Софья зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела перед собой мужчину в строгом тёмном костюме.
– С пробуждением, София, – голос звучал мягко, почти доброжелательно. – Как ты себя чувствуешь?
Она не ответила, продолжая сжимать слона в руке. Мужчина был высоким, с седыми висками и аккуратной бородкой. Очки в тонкой оправе. Взгляд внимательный, изучающий. В руках – папка с какими-то бумагами.
– Меня зовут доктор Беркут. Александр Викторович. Я здесь, чтобы помочь тебе.
– Где я? – голос Софьи звучал хрипло, как будто она не разговаривала несколько дней.
– В безопасном месте, – он сдержанно улыбнулся. – Временном пристанище, пока мы не подготовим для тебя что-то более… подходящее.
Мужчина подошёл ближе и сел на стул возле кровати. Его взгляд упал на статуэтку в руке девочки.
– Я вижу, ты уже познакомилась с нашим маленьким другом, – он кивнул на слона. – Знаешь, что интересно? Этот слон – зелёный. Цвет надежды. Цвет будущего.
Софья посмотрела на фигурку. В свете лампы фарфор действительно отливал мягким зелёным цветом, как молодая весенняя трава.
– Зачем я здесь? – она попыталась говорить твёрдо, но голос дрогнул.
– О, это правильный вопрос, – Беркут открыл папку. – Ты здесь, потому что ты особенная, София. Ты прошла отбор. Ты заслуживаешь быть частью чего-то большего, чем обычная жизнь.
Он достал из папки фотографию и положил перед ней. На снимке Софья в школьном дворе, смеющаяся, с книгами в руках. Рядом ещё несколько фотографий: Софья с мамой, Софья возле дома, Софья на уроке физкультуры.
– Мы давно наблюдаем за тобой, – продолжил Беркут. – И за другими, похожими на тебя. Особыми детьми, которые заслуживают лучшего будущего.
– Мама будет меня искать, – Софья старалась, чтобы её голос звучал уверенно. – И полиция уже ищет.
– Несомненно, – он снова улыбнулся, на этот раз искренне. – Твоя мама – замечательная женщина. Елена Андреевна, верно? Она очень волнуется. Но, к сожалению, она ищет не там. Как и полиция.
Беркут встал и подошёл к двери.
– Отдыхай, София. Скоро будет ужин. А потом… мы начнём готовить тебя.
– К чему?
– К новой жизни, – он обернулся в дверях. – К той роли, которую ты будешь играть в нашей маленькой… коллекции.
Дверь закрылась. Щёлкнул замок. Свет остался гореть, и теперь Софья могла осмотреться. Небольшая комната с бетонными стенами. Кровать, столик, стул. Маленькое окно под потолком, зарешечённое и затянутое плотной тканью – оттуда не пробивался даже намёк на дневной свет. В углу – дверь, ведущая, вероятно, в ванную.
Софья снова посмотрела на зелёного слона в своей руке. И только теперь заметила. На подошве фигурки была надпись, выцарапанная тонким острым предметом: «Не верь. Беги. К.»
Сердце забилось быстрее. Кто такой К.? И о чём он предупреждает?
За окном шумел дождь. Где-то в коридоре звучали приглушённые голоса.
Стальная дверь изолятора захлопнулась за Анной с тяжёлым лязгом. Виктор Рогов, он же Виктор Михайлович Астахов, сидел за металлическим столом, его руки были скованы наручниками, прикреплёнными к столешнице. Когда Анна вошла, он поднял голову и слегка улыбнулся.
– Я знал, что вы придёте, – его голос звучал спокойно, почти расслабленно. – Когда вы узнаете о побеге Игоря, вы захотите поговорить со мной.
– Откуда вы знаете о его побеге? – Анна села напротив, внимательно изучая лицо заключённого.
«Мы связаны, следователь. Гораздо сильнее, чем вы можете себе представить», – Виктор подался вперёд. «Игорь, я, другие… все мы – инструменты в чужих руках».
"В чьих?"
«В руках того, кто владеет искусством превращать людей в послушных марионеток. Доктора, как он себя называет», – Виктор усмехнулся. «Но на самом деле он скорее скульптор. Разбивает людей на куски и собирает заново, как ему вздумается».
Анна достала блокнот, сделала пометку.
"Вы говорите о конкретном человеке?"
– О докторе Беркуте. Александре Викторовиче. Психиатре, специалисте по детской психологии. И мастере перепрограммирования сознания, – Виктор произнёс это почти с восхищением. – Он нашёл нас с Игорем, когда мы были подростками. Трудными подростками, как тогда говорили. И сделал нас… другими.
"Софья у него? Он забрал её?"
Виктор кивнул.
«Она особенная. Он давно наблюдал за ней. Через меня, через Игоря… Мы были его глазами. Я должен был внедриться в её жизнь через мать. Стать другом семьи».
"Зачем? Чего хочет Беркут?"
– Он коллекционер, следователь, – Виктор посмотрел ей прямо в глаза. – Но не в обычном смысле. Он коллекционирует не вещи. Он коллекционирует личности. Души. И каждая такая душа отмечена своим слоном.
«Слоны разных цветов… они что-то означают?»
– Всё что-то означает, – Виктор откинулся на спинку стула. – Белые – для тех, кто обрёл вечный покой. Синие – для тех, кто всё ещё ждёт своей очереди. Зелёные – для тех, кто готовится к трансформации. Красные…
Он замолчал, отвернувшись. Что-то промелькнуло в его глазах – страх? сожаление?
– Что означают красные слоны? – настойчиво спросила Анна.
«Красные – для тех, кто уже стал частью коллекции. Кто прошёл весь путь трансформации. Как я. Как Игорь», – он поднял глаза. «Но скоро их станет больше. Намного больше».
"Где Беркут держит Софью?"
Виктор покачал головой.
«Я не знаю точно. Он никогда не раскрывает все карты. Но у него есть несколько мест для… обработки. Специальных мест, где он проводит свои эксперименты. Одно из них – подвал в его загородном доме. Другое – бывший санаторий где-то в лесу. Он называл его своей «лабораторией».»
"Вы знаете адрес?"
«Нет. Меня везли туда с завязанными глазами. Но я помню, что дорога занимала около двух часов».
Анна сделала ещё одну пометку в блокноте, затем подняла глаза на Виктора.
– Почему вы мне это рассказываете? Почему сейчас?
Виктор улыбнулся – грустной, почти человечной улыбкой.
– Потому что что-то пошло не так. Здесь, – он постучал пальцем по виску. – Его контроль не абсолютен. Иногда… иногда проблески настоящего меня пробиваются сквозь программу. И в эти моменты я ненавижу то, чем он меня сделал.
«Вы сказали, что проходили эту трансформацию… Что Беркут с вами делал?»
«Сначала – препараты. Специальные инъекции, которые делают сознание податливым, как глина. Потом – сеансы внушения. Часами, днями. Голос в темноте, который говорит тебе, кто ты, каким ты должен быть. И постепенно… ты начинаешь в это верить. Старая личность стирается, новая записывается поверх. Как на магнитной ленте».
"И это необратимо?"
«Почти», – Виктор снова усмехнулся. «Но иногда лента изнашивается. Появляются… помехи».
Анна собрала бумаги, готовясь уходить.
«Если вспомните что-то ещё – адрес, имена сообщников Беркута, другие детали – сообщите немедленно».
Виктор кивнул. Когда Анна уже была в дверях, он окликнул её:
«Следователь! Будьте осторожны. Он не просто преступник. Он… создатель монстров».
Выйдя из СИЗО, Анна сразу позвонила Дорохову.
«Мне нужно всё, что есть на доктора Александра Викторовича Беркута. И проверь все психологические центры и клиники в городе, особенно те, что работают с детьми и подростками».
«Уже занимаюсь», – голос Дорохова звучал возбуждённо. «У нас есть кое-что интересное. Психологический центр «Новая жизнь», очень престижный. И угадай, кто им руководит?»
– «Беркут», – Анна уже садилась в машину. – «Я буду через двадцать минут. Собери всё, что сможешь найти: историю центра, список сотрудников, пациентов. И проверь, не была ли Софья Величко их клиенткой».
«Уже проверяю. Но есть кое-что ещё – к нам пришла женщина. Говорит, что у неё есть информация по делу. Утверждает, что знает Виктора Рогова и Игоря Соколова. Точнее, Игоря Васильева, как его раньше звали».
Анна замерла с ключом зажигания в руке.
"Кто она?"
«Клавдия Михайловна Петрова. Бывшая учительница музыки из Твери. Ты должна это услышать, Анна».
"Буду через пятнадцать минут."
В зеркале заднего вида мелькнуло СИЗО – серое здание, за стенами которого она оставила человека, который был одновременно преступником и жертвой. Чудовищем и марионеткой.
А где-то в городе, в неизвестном месте, доктор Александр Беркут готовился превратить Софью Величко в такую же марионетку. И времени на её спасение оставалось всё меньше.
Глава 8: Мозаика сознания
Управление встретило Анну приглушённым гулом голосов и телефонных звонков. В коридоре её перехватил Дорохов.
– Клавдия Михайловна в третьем кабинете, ждёт тебя. А я пока подготовил информацию по центру «Новая жизнь», – он протянул ей папку. – Всё, что удалось найти.
– Сначала я поговорю с женщиной, – Анна кивнула, забирая папку. – Потом вместе разберёмся с центром.
В кабинете для допросов сидела женщина средних лет с усталым лицом и настороженным взглядом. При виде Анны она поднялась, нервно сжимая в руках потрёпанную сумку.
– Здравствуйте. Я Клавдия Михайловна Петрова.
– Анна Свиридова, следователь по делу Софьи Величко, – Анна пожала ей руку. – Мой коллега сказал, что вы знали Игоря Соколова и Виктора Рогова?
– Да. Только тогда Игоря звали Васильев. Игорь Васильев. Я работала с ними в музыкальной школе Твери двадцать лет назад. Преподавала скрипку, – она помолчала. – Когда я увидела новости о пропавшей девочке и фотографию Соколова… я поняла, что всё повторяется.
– Расскажите с самого начала, – Анна достала блокнот.
Клавдия Михайловна глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
– Тверь, 2004 год. Музыкальная школа имени Глинки. Я проработала там несколько лет, когда появились новые преподаватели. Виктор Рогов – по классу фортепиано, Игорь Васильев – физкультура и хореография. Оба молодые, талантливые. Дети их обожали.
– И что произошло?
– Сначала ничего особенного. Обычная работа, концерты, занятия. А потом в школе появился новый школьный психолог – доктор Александр Беркут, – Клавдия Михайловна нервно сглотнула. – Он очень быстро сблизился с Виктором и Игорем. Они часто оставались после занятий, о чём-то разговаривали. Иногда до поздней ночи.
– Вы подслушивали?
– Не специально. Просто иногда задерживалась, готовила учеников к конкурсам. И стала замечать… странности.
– Какие именно?
– Беркут проводил какие-то экспериментальные сеансы с трудными подростками. Он называл это «терапией прорыва». Многие родители отмечали положительные изменения – дети становились более спокойными, послушными. Но я видела и другое.
– Что именно?
– Пустоту. В глазах, в жестах. Как будто что-то важное исчезало из них, – Клавдия Михайловна достала из сумки потрёпанный блокнот. – Я стала записывать свои наблюдения. Вот.
Анна взяла блокнот, пролистала пожелтевшие страницы с аккуратным мелким почерком. Даты, имена, наблюдения.
– Вот эта запись, – Клавдия Михайловна указала на одну из страниц.
«Сегодня я снова видела слонов в кабинете Б. Белые, синие, зелёные, красные, жёлтые, фиолетовые, оранжевые. Он сказал, что каждый цвет имеет своё значение. Белые – для тех, кто обрёл покой. Синие – для тех, кто всё ещё ждёт. Зелёные – для тех, кто готовится. Красные…»
– Следующая страница вырвана, – заметила Анна.
– Да. Беркут узнал о моих записях. Он пришёл ко мне домой якобы с визитом. Сказал, что у меня тревожное расстройство. Что я вижу заговоры. Он говорил так убедительно… и прописал мне таблетки.
– Какие таблетки?
– Не знаю точно. Маленькие, белые. После них я чувствовала себя отстранённой. Путалась в днях недели, забывала детали. И однажды… обнаружила, что страницы из блокнота исчезли.
– А потом пропала Катя Воронова, – Анна скорее утверждала, чем спрашивала.
– Да. Она была ученицей Виктора. Талантливая девочка. Пятнадцать лет. Исчезла по дороге из музыкальной школы. Виктора арестовали через неделю, – Клавдия Михайловна прижала руку к губам. – А Беркут просто… исчез. В один день. Не вышел на работу, освободил квартиру за ночь. И Игорь Васильев тоже пропал.
– Вы рассказывали об этом полиции?
– Пыталась. Но я уже принимала таблетки от Беркута. Меня сочли… неадекватной. Решили, что я сама переживаю из-за случившегося и придумываю заговоры.
Анна сделала несколько пометок в блокноте, затем взглянула на женщину.
– А теперь Беркут здесь. И он снова охотится.
– Да. Я видела его фотографию в новостях о центре «Новая жизнь». Он почти не изменился. И когда я прочитала о пропавшей девочке, о том, что подозревают учителя физкультуры… я поняла, что это снова он. Его почерк.
Анна открыла папку, которую принёс Дорохов. На первой странице – официальная фотография: солидный мужчина с седыми висками и внимательным взглядом. Александр Викторович Беркут, директор психологического центра «Новая жизнь».
– Это он?
Клавдия Михайловна побледнела.
– Да. Постарел, но… это определённо он.
– Спасибо, Клавдия Михайловна. Ваша информация очень важна для расследования. Мне нужно, чтобы вы официально дали показания. И, возможно, потребуется опознание.
– Я готова помочь. Чем угодно. Только найдите эту девочку.
После того, как женщина ушла в сопровождении сотрудника для дачи показаний, Дорохов вернулся в кабинет.
– Что думаешь? – спросил он, наливая кофе.
– Думаю, мы имеем дело с чем-то гораздо более сложным, чем обычное похищение, – Анна пролистала папку с информацией о центре «Новая жизнь». – Психологический центр открылся пятнадцать лет назад. Основатель и директор – доктор Александр Беркут. Блестящая репутация, научные публикации, благодарности от родителей… И всё это время он, возможно, экспериментировал над детьми?
– Звучит безумно, – Дорохов покачал головой. – Но улики говорят сами за себя. Соколов, он же Васильев, работал с Беркутом в Твери. Потом Беркут исчезает, Васильев тоже. И оба появляются здесь, только уже под другими именами.
– А Виктор Рогов берёт на себя вину за убийство и отбывает срок, – продолжила Анна. – Чтобы потом выйти и снова вступить в игру. Но что это за игра? Зачем всё это?
– Может, дело в этих экспериментах с сознанием? В том, что Беркут делает с детьми?
Анна закрыла папку и поднялась.
– Нужно проверить центр «Новая жизнь». Я поеду туда сейчас. А ты… – она посмотрела на Дорохова. – Узнай, не была ли Софья Величко пациенткой центра. И проверь, кто ещё из фигурантов дела мог быть связан с «Беркутом».
– Уже работаю над этим, – Дорохов кивнул. – И ещё кое-что. Мы проверили те три фамилии из журнала Соколова, отмеченные красными точками. Все три девочки – пациентки центра «Новая жизнь». Совпадение?
– Я больше не верю в совпадения, – Анна направилась к двери. – Держи меня в курсе.
Софья сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на дверь. Прошло уже несколько часов с тех пор, как доктор Беркут ушёл. За это время ей принесли еду – простую, но сытную. Принесла молодая женщина с пустым взглядом и механическими движениями. Она не отвечала на вопросы, просто поставила поднос и ушла.
Зелёный слон стоял на столике. Софья то и дело поглядывала на него, словно ожидая, что фигурка оживёт и даст совет. «Не верь. Беги. К.» – кто оставил это послание? И как можно бежать из комнаты с зарешечённым окном и запертой дверью?
Внезапно дверь открылась. На пороге стоял доктор Беркут, а за ним – ещё двое мужчин в белых халатах.
– Пора начинать, София, – голос Беркута звучал почти торжественно. – Первый сеанс.
– Какой сеанс? – она инстинктивно отодвинулась к стене.
– Терапевтический, – улыбнулся доктор. – Не бойся. Это не больно, совсем наоборот.
Мужчины подошли к кровати. Один держал небольшой кейс, другой – шприц с прозрачной жидкостью.
– Нет! – Софья вскочила с кровати, пытаясь отойти подальше. – Я не хочу никаких уколов!
– О, милая, – Беркут покачал головой. – Это не обычный укол. Это ключ. Ключ к двери между мирами.
Софья попыталась сопротивляться, но силы были слишком неравны. Через минуту она почувствовала укол в руку и тепло, разливающееся по телу. Сознание помутилось, комната закружилась, и последнее, что она запомнила перед тем, как погрузиться в темноту, – склонившееся над ней лицо Беркута и его шепот: «Добро пожаловать в нашу коллекцию, номер семь».
Центр «Новая жизнь» занимал два этажа в современном офисном здании в престижном районе города. Стильный интерьер, приветливый персонал, атмосфера спокойствия и благополучия. Ничто не намекало на тёмные тайны, которые, возможно, скрывались за глянцевым фасадом.
– Доктор Беркут занят с пациентом, – сообщила администратор, милая девушка с идеальной улыбкой. – Но если вы запишетесь на консультацию…
– Это служебное посещение, – Анна показала удостоверение. – Я подожду, пока он освободится.
Улыбка девушки стала напряжённой.
– Я поняла. Присаживайтесь, пожалуйста. Я сообщу доктору Беркуту, что вы здесь.
Анна осмотрелась. В зоне ожидания сидели несколько человек: мать с ребёнком лет десяти, пожилая женщина, молодой мужчина, погружённый в чтение книги. На стенах – дипломы, сертификаты, благодарственные письма. И фотографии: доктор Беркут с известными людьми, доктор Беркут на научных конференциях, доктор Беркут с группами детей разного возраста.
Дверь одного из кабинетов открылась, и оттуда вышла женщина с девочкой-подростком. Анна замерла. Что-то в лице девочки показалось ей знакомым. Светлые волосы, серьёзные глаза… Женщина прошла мимо, но Анна успела заметить медицинскую карту в её руках. На обложке – цветная наклейка. Маленький синий кружок.
За ними из кабинета вышел мужчина. Тот самый – с фотографий. Александр Викторович Беркут.
– Доктор Беркут, – Анна поднялась с кресла.
– А, следователь Свиридова, – он улыбнулся, протягивая руку. – Мария сказала, что вы хотите меня видеть. Что-то случилось?
Его рукопожатие было твёрдым, взгляд – открытым и дружелюбным. Ничто в нём не выдавало человека, способного на преступления, о которых говорили Виктор и Клавдия Михайловна.
– Расследование по делу о пропавшей девочке. Софье Величко.
– Ах да, я слышал. Ужасная история. Проходите в мой кабинет, поговорим.
Кабинет доктора Беркута выглядел именно так, как и должен выглядеть кабинет успешного психиатра: удобная мебель, приглушённый свет, книжные шкафы, дипломы на стенах. И ни одного слона.
– Чем я могу вам помочь? – Беркут сел за стол, жестом предлагая Анне кресло напротив.
– Мы устанавливаем круг общения пропавшей девочки. Софья когда-нибудь была вашей пациенткой?
– Нет, никогда. Я бы запомнил это имя.
– А её мать, Елена Андреевна?
Беркут задумался на мгновение.
– Возможно. У нас много клиентов. Я могу проверить в базе данных, если это важно для расследования.
– Очень важно. И ещё кое-что, – Анна постаралась, чтобы её голос звучал максимально нейтрально. – Вы когда-нибудь работали в Твери? В музыкальной школе?
На долю секунды взгляд Беркута изменился. Что-то промелькнуло в его глазах – настороженность? Беспокойство? Но тут же исчезло.
– Да, было дело. В начале моей карьеры. Тверь – мой родной город, – он откинулся на спинку кресла. – Но это было очень давно. Какое отношение это имеет к вашему расследованию?
– Просто уточняю детали. Вы случайно не помните учителя фортепиано по имени Виктор Рогов? Или Игоря Васильева, преподавателя физкультуры?
Теперь изменение в лице Беркута было очевидным. Он напрягся, хотя и постарался скрыть это за улыбкой.
– Имена кажутся знакомыми. Но, понимаете, это было двадцать лет назад. Много воды утекло.
– Конечно, – Анна улыбнулась в ответ. – А как насчёт Игоря Соколова? Он когда-нибудь был связан с вашим центром?
– Соколов? – Беркут нахмурился. – Не припомню такого. А кто он?
– Учитель физкультуры в школе, где училась Софья Величко. Сейчас он находится в розыске – подозревается в причастности к исчезновению девочки.
Беркут покачал головой.
– Я такого не знаю. Но если он был знаком с Софьей, возможно, она рассказывала ему о своих проблемах. Подростки часто доверяют учителям больше, чем родителям.
– О каких проблемах может идти речь? – Анна насторожилась.
– Я говорю гипотетически, – Беркут развёл руками. – Не зная девочку лично, я не могу сказать ничего конкретного. Но как специалист я могу предположить, что если она стала жертвой похищения, то, возможно, этому предшествовало что-то. Возможно, она сама искала способ уйти из дома.
– Вы намекаете, что Софья могла сбежать добровольно?
– Я просто рассматриваю все возможные варианты. Профессиональная привычка, – Беркут улыбнулся. – Но я рад, что могу быть полезен следствию. Если вам понадобится консультация по психологическим аспектам дела, я всегда к вашим услугам.
Анна кивнула, внимательно наблюдая за выражением его лица. Слишком гладко. Слишком профессионально. Как будто он ожидал этого разговора и тщательно подготовился.
– Ещё один вопрос, доктор Беркут. Вы знакомы с коллекционированием фарфоровых фигурок? В частности, слонов?
Это был выстрел наугад, но реакция превзошла все ожидания. Беркут на мгновение застыл. Его правая рука, лежавшая на столе, слегка дрогнула.
– Забавно, что вы спрашиваете, – он быстро взял себя в руки. – У меня действительно есть небольшая коллекция. Не слонов, правда, а фарфоровых собачек. Почему вас это интересует?
– В квартире, где жила Софья, нашли коллекцию фарфоровых слонов. Возможно, это как-то связано с исчезновением.
Беркут покачал головой.
– Боюсь, здесь я ничем не могу помочь. Хотя… фарфоровые фигурки часто используют в арт-терапии. Они могут многое рассказать о внутреннем мире человека.
– Как именно?
– Выбор фигурки, способ обращения с ней, расположение в пространстве – всё это отражает подсознательные процессы. Но, опять же, не зная Софью лично, я могу только теоретизировать.
Анна встала, чувствуя, что больше ничего не выжмет из этого разговора. Беркут был слишком осторожен, слишком хорошо контролировал себя.
– Спасибо за помощь, доктор. Мы ещё свяжемся с вами.
– Всегда рад помочь правосудию, – Беркут проводил её до двери. – И, следователь Свиридова… удачи вам. Такие дела всегда оставляют след в душе.
Выйдя из центра, Анна позвонила Дорохову.
– Он знает больше, чем говорит. Отрицает знакомство с Соколовым, но заметно напрягся при упоминании Твери и фарфоровых слонов. И ещё – я видела карту пациента с синим кружком, как пометки в журнале Соколова.
– А у меня новости, – голос Дорохова звучал возбуждённо. – Я проверил связи. Елена Андреевна действительно была пациенткой центра «Новая жизнь». Два года назад, курс терапии по поводу повышенной тревожности. И направил её туда… догадайся кто?
– Виктор Михайлович Астахов.
– Точно. Более того, нашлись записи о том, что Софья тоже проходила там «диагностику». Всего три сеанса. Потом мать прекратила терапию. И вот что странно – в электронных картах обеих стоят цветные метки. У матери – синяя. У дочери – зелёная.
– Жди меня. Нужно срочно поговорить с Еленой Андреевной.
Сознание возвращалось медленно, словно всплывая из глубин тёмного озера. Софья открыла глаза и несколько секунд смотрела в потолок, не понимая, где находится. Комната. Та же комната с бетонными стенами. Но что-то изменилось. Стены… на них появились рисунки. Цветные изображения слонов – десятки, может быть, сотни фигурок, нарисованных словно детской рукой.
Она попыталась сесть, но тело плохо слушалось. Голова кружилась, во рту пересохло. Что они ей вкололи?
– Ты очнулась. Хорошо.
Софья повернула голову. В углу комнаты на стуле сидела девочка примерно её возраста. Худенькая, с короткими тёмными волосами и большими глазами.
– Кто ты? – голос Софьи прозвучал хрипло.
– Меня зовут Катя, – девочка встала и подошла ближе. – Катя Воронова.
Софья попыталась осмыслить услышанное. Катя Воронова. Это имя она где-то слышала. Где-то…
– Ты давно здесь? – спросила Софья, пытаясь собраться с мыслями.
– Очень давно, – Катя села на край кровати. – Почти двадцать лет назад.
– Что?! – Софья резко села, преодолевая слабость. – Но это невозможно! Ты же…
– Мне пятнадцать. Мне всегда пятнадцать, – Катя грустно улыбнулась. – Это трудно объяснить. Ты сейчас под действием препаратов. Поэтому можешь меня видеть.
Софья уставилась на девочку, пытаясь понять, что происходит. Галлюцинация? Последствия укола? Или она просто сходит с ума?
– Я не понимаю…
– Конечно, не понимаешь, – Катя взяла с тумбочки зелёного слона. – Это я оставила тебе сообщение. «Не верь. Беги. К.» Я надеялась, что ты сможешь уйти до того, как они начнут процедуры.
– Какие процедуры? Что происходит? – в голосе Софьи звучала паника.
Катя вздохнула, поглаживая фарфоровую фигурку.
– Беркут и его «коллекционеры»… они не просто похищают детей. Они создают свою коллекцию. Особенных детей, как они говорят. Детей, чьи души будут принадлежать им.
– Я не понимаю…
– Беркут разработал препарат. Он называет его «ключом». Этот препарат изменяет сознание, делает человека внушаемым. А потом… потом они забирают часть тебя. Твои воспоминания, твои эмоции, твою волю. И взамен оставляют пустоту. Или что-то чужое.
Внутренности Софьи словно сковало.
– Они делают из людей марионеток?
– Хуже. Они делают из людей коллекционеров. Таких же, как они сами. Виктор Рогов, Игорь Соколов – они были первыми. Первыми подопытными. А теперь они помогают Беркуту находить новых… экспонатов.
Софья попыталась переварить услышанное. Это звучало как бред, как сюжет фантастического фильма. Но что-то подсказывало ей, что Катя говорит правду.
– Если ты здесь уже двадцать лет… то почему ты до сих пор выглядишь как подросток?
Катя грустно улыбнулась.
– Я не здесь. Не совсем здесь. Моё тело… оно мертво. Давно мертво. А то, что ты видишь, – лишь проекция. Отражение в твоём сознании, изменённом препаратами.
– Ты призрак? – Софья отодвинулась, чувствуя, как по телу пробежала дрожь.
– Нет. Скорее… эхо. Беркут называет это «остаточным сознанием». Когда у человека забирают его суть, что-то всё равно остаётся.
Глава 9: Нити судьбы
Елена Андреевна встретила Анну в своей квартире, измученная бессонницей и ожиданием. Круги под глазами, бледное лицо, нервные движения – она выглядела человеком на грани нервного срыва.
– Что-то случилось? – спросила она, как только Анна переступила порог. – Вы нашли Софью?
– Пока нет. Но у меня появились новые вопросы, – Анна прошла в гостиную. – Это очень важно. Вы когда-нибудь посещали психологический центр «Новая жизнь»?
Елена Андреевна замерла на секунду.
– Да. Пару лет назад. Виктор посоветовал, сказал, что у меня повышенная тревожность из-за работы. А что?
– И Софья тоже была там?
– Несколько раз. Три или четыре сеанса, – Елена Андреевна нахмурилась. – Но мы перестали ходить. Софье не нравился психолог. Она говорила, что ей некомфортно на сеансах. А что случилось?
Анна достала фотографию Беркута.
– Это тот психолог, к которому вы ходили?
Елена Андреевна взглянула на снимок и кивнула.
– Да, доктор Беркут. Он очень известный специалист. Виктор говорил, что к нему очередь на несколько месяцев вперёд, но нам удалось попасть к нему по знакомству.
– Что происходило на сеансах? Что он делал с вами? С Софьей?
– Обычная терапия, – Елена Андреевна пожала плечами. – Беседы, тесты. С Софьей он проводил какую-то арт-терапию… Что-то связанное с фигурками животных. И прописал мне таблетки.
– Какие таблетки?
– Не помню названия. Маленькие белые таблетки. Они должны были снизить тревожность. Я принимала их около месяца, но потом перестала – они делали меня какой-то… отстранённой. Как будто я смотрела на мир через мутное стекло.
Анна почувствовала, как пульс участился.
– Елена Андреевна, эти сеансы, таблетки… когда именно это было?
– Примерно за полгода до того, как я познакомилась с Виктором, – она задумалась. – Нет, вру. Мы были знакомы, но не близко. Он был просто знакомым из общей компании. А потом, когда я уже ходила к Беркуту, он стал проявлять больше внимания. Приглашать на свидания, дарить подарки…
– Вы не находите это странным? – осторожно спросила Анна. – Беркут. Виктор. Эти таблетки.
Елена Андреевна медленно опустилась на стул, её лицо внезапно побледнело ещё сильнее.
– Вы думаете… всё это было связано? Виктор и Беркут… они действовали вместе?
– У нас есть основания так полагать, – Анна придвинулась ближе. – И ещё один человек – Игорь Соколов, учитель физкультуры. Возможно, они давно планировали похищение Софьи.
– Боже мой, – прошептала Елена Андреевна. – Я впустила его в наш дом. Я сама…
– Вы не виноваты, – твёрдо сказала Анна. – Они манипулировали вами. Возможно, даже с помощью препаратов.
Елена Андреевна вдруг подняла голову, в глазах мелькнула паника.
– Слоны! – воскликнула она. – Первый слон появился у Софьи после занятия с Беркутом. Он сам дал ей эту фигурку. Сказал, что это… что это символ её потенциала.
– Какого цвета был этот слон?
– Зелёный, – прошептала Елена Андреевна. – Ярко-зелёный.
Анна сделала пометку в блокноте.
– Есть ещё что-то, что кажется вам странным? Любая мелочь может быть важна.
Елена Андреевна закрыла глаза, вспоминая.
– Был один раз… Софья вернулась после сеанса у Беркута какая-то… другая. Отстранённая. Говорила медленно, как будто с трудом подбирая слова. Я спросила, всё ли в порядке, а она сказала: «Я видела Катю. Она тоже была особенной».
– Катю?
– Да. Тогда я подумала, что она говорит о ком-то из пациентов центра. Но теперь…
– Катя Воронова, – тихо сказала Анна. – Девочка, которую Виктор Рогов убил двадцать лет назад.
На кухне зазвонил телефон. Елена Андреевна рассеянно поднялась, чтобы ответить. Через минуту она вернулась ещё более бледная.
– Это был он.
– Кто?
– Беркут. Сказал, что с Софьей всё в порядке. Что она… – голос Елены Андреевны дрогнул. – Что она проходит «необходимую трансформацию».
Анна вскочила.
– Он назвал адрес? Сказал, где она?
– Нет. Только то, что… что скоро я получу от неё весточку. И что я должна быть готова к тому, что она изменится.
Анна быстро набрала номер Дорохова.
– Срочно пробей звонок на домашний телефон Елены Андреевны. Только что. И объяви Александра Беркута в розыск. Немедленно!
Повесив трубку, она повернулась к Елене Андреевне.
– Вы вспомнили что-нибудь ещё? Беркут когда-нибудь упоминал места, куда он уезжает? Дом за городом, дачу?
Елена Андреевна потёрла виски, пытаясь сосредоточиться.
– Однажды… он говорил о санатории. О каком-то старом санатории, который он хотел превратить в реабилитационный центр для детей с психологическими травмами. Бывший советский санаторий где-то в лесу.
– Название? Адрес?
– Кажется, «Сосновый»… или «Лесной»… что-то в этом роде. Но однажды я видела на его столе документы. Что-то связанное с оформлением собственности. Там был адрес: Сосновское шоссе, 115 километр.
Анна уже набирала номер Дорохова.
– Проверь санаторий на 115-м километре Сосновского шоссе. Возможно, бывший советский, сейчас предположительно принадлежит «Беркуту». Организуй группу захвата. И запроси ордер на обыск всех объектов, связанных с «Беркутом».
Дождь лил как из ведра, превращая дорогу в скользкую серую ленту. Анна то и дело всматривалась в указатели сквозь мокрое лобовое стекло. 112-й километр… 113-й… Где-то здесь должен быть поворот на старый санаторий.
Дорохов сидел рядом, просматривая документы.
– Санаторий «Лесная поляна» открылся в 1978 году. Специализация – лечение неврозов и психосоматических заболеваний. Закрылся в 1996 году из-за нехватки финансирования. В 2010 году территория была продана частному лицу. Угадай, кому?
– Беркуту, – ответила Анна, снижая скорость перед крутым поворотом.
– Почти. Компания «Новый путь». Но её единственный учредитель – Александр Викторович Беркут. Все документы в порядке, все разрешения получены. Официально – реабилитационный центр для детей и подростков с психическими травмами. Но последние пять лет никакой деятельности. Счета за электричество приходят, налоги платятся, а пациентов как будто нет.
– Как будто, – повторила Анна. – Или они просто не регистрируются официально.
На 115-м километре появился указатель: «Санаторий «Лесная Поляна» – 2 км». Полустёртые буквы, проржавевшая стрелка. Анна свернула на узкую дорогу, уходящую в лес.
– Группа захвата на месте? – спросила она.
– Да. Ждут нашего сигнала. Оцепили территорию, но пока не двигаются.
Через два километра они упёрлись в высокий забор. Некогда белые бетонные плиты были покрыты мхом и граффити. Ворота были заперты на массивный замок. Слева от ворот была маленькая калитка с домофоном.
– Что будем делать? – Дорохов взглянул на Анну. – Ордер будет готов только через час.
– Нет времени ждать, – она достала пистолет, проверила обойму. – Распредели группу. По моему сигналу – штурм.
Анна подошла к калитке, нажала кнопку домофона. Тишина. Нажала снова. Через несколько секунд раздался хрипловатый голос:
– Санаторий "Лесная Поляна" закрыт для посещений.
– Полиция! – громко сказала Анна. – Откройте, у нас вопросы.
Тишина. Потом звук отпираемого замка. Калитка приоткрылась.
Анна переглянулась с Дороховым, который уже координировал действия группы захвата по рации. Он кивнул. Она толкнула калитку и вошла.
Территория санатория выглядела запущенной. Асфальтированные дорожки потрескались, сквозь них пробивалась трава. Фонтан в центре круговой аллеи давно не работал, в чаше скопилась дождевая вода. Вдалеке виднелось трёхэтажное здание – главный корпус, когда-то выкрашенный в белый, а теперь серый цвет.
Анна медленно шла по аллее, держа руку на кобуре. Вокруг – ни души. Только шум дождя и шелест листвы.
У входа в здание стоял человек. Высокий, в тёмном дождевике с капюшоном. Когда Анна подошла ближе, он откинул капюшон, и она узнала Игоря Соколова.
– Следователь Свиридова, – он слегка улыбнулся. – Доктор Беркут ждёт вас.
– Где Софья Величко? – Анна выхватила пистолет и направила его на Соколова.
– В безопасности. Внутри, – он не выглядел испуганным или удивлённым. – Доктор Беркут знал, что вы найдёте это место. Он… предвидел ваш приход.
– Руки за голову. Медленно. И ведите меня к Беркуту.
Соколов подчинился, странно улыбаясь.
– Вы не понимаете, следователь. Это не просто встреча. Это… приглашение.
За спиной Анны появился Дорохов, держа оружие наготове.
– Группа на позиции, – шепнул он. – Даю сигнал?
Она помедлила. Если они начнут штурм, жизнь Софьи может оказаться под угрозой. Нужно сначала найти её, обеспечить безопасность.
– Нет. Сначала я поговорю с Беркутом. Группа находится в режиме ожидания.
Анна кивнула Соколову:
– Веди.
Глава 10: Лабиринт
Внутри здание санатория оказалось совсем не таким заброшенным, как снаружи. Тусклые лампы освещали длинный коридор с несколькими дверями по обеим сторонам. Воздух был сухим и тёплым, с лёгким запахом антисептика – как в больнице. Каждый шаг отдавался гулким эхом.
– Куда мы идём? – спросила Анна, не опуская пистолет, направленный в спину Соколова.
– В кабинет доктора Беркута. Третий этаж, западное крыло, – он говорил спокойно, словно проводил экскурсию. – Там вас ждёт сюрприз.
– Какой ещё сюрприз?
– Увидите, – Соколов слегка улыбнулся. – Доктор всё очень тщательно подготовил.
Они поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Здесь коридор разделялся на два – направо и налево. Соколов повернул направо, к ещё одной лестнице.
– Почему вы это делаете? – спросила Анна, стараясь, чтобы её голос звучал ровно. – Зачем вам всё это?
Соколов остановился, но не обернулся.
– Вы не поймёте. Никто не поймёт, пока не испытает на себе, – он говорил тихо, словно делился сокровенным. – То, что делает доктор Беркут, – это не просто эксперимент. Это… эволюция человечества. Возможность стать кем-то большим. Увидеть за пределами обыденного.
– Вы похищаете и мучаете детей, – в голосе Анны прозвучало холодное презрение. – Разве это эволюция?
– Вы ошибаетесь, следователь. Мы не причиняем им боль. Мы… освобождаем их. Это как снять тяжёлый рюкзак после долгого дня. Только рюкзак – это ограничения собственной личности.
Он снова двинулся вперёд, продолжая говорить:
– Доктор Беркут нашёл способ выйти за пределы индивидуального сознания. Соприкоснуться с чем-то… большим. Вы даже представить себе не можете, что открывается там, за гранью.
Анна уловила в его голосе странные нотки – смесь религиозного восторга и фанатизма. Похоже, Беркут действительно был для них не просто руководителем, а кем-то вроде гуру.
Они поднялись на третий этаж. Здесь было заметно светлее – современные светильники, свежая краска на стенах. Ничто не напоминало заброшенный санаторий. Соколов остановился перед большой двустворчатой дверью в конце коридора.
– Доктор ждёт вас внутри, – он отступил в сторону. – Одну.
– Этого не будет, – Анна крепче сжала пистолет. – Открывай.
Соколов пожал плечами и толкнул дверь. За ней оказался просторный кабинет с панорамными окнами, выходящими на лес. Современная мебель, элегантный дизайн, картины на стенах. И книги – сотни книг на полках от пола до потолка. За массивным столом из тёмного дерева сидел Александр Викторович Беркут.
– Анна Витальевна, – он улыбнулся, поднимаясь навстречу. – Я рад, что вы приняли моё приглашение.
– Где Софья Величко? – Анна направила на него пистолет, не тратя времени на любезности.
– В безопасности, уверяю вас, – Беркут жестом пригласил её сесть в кресло напротив стола. – Почему бы нам сначала не поговорить? Я так много хотел бы вам рассказать.
– Я не собираюсь играть в ваши игры, – Анна осталась стоять на месте. – Где девочка?
Дорохов, незаметно вошедший в кабинет за спиной Анны, держал Соколова на мушке.
– Может, всё-таки обыщем здание? – предложил он. – Группа готова.
Беркут вздохнул с театральным разочарованием.
– Как всё банально. Я ожидал от вас большего понимания, Анна Витальевна. Но если вы настаиваете… – он нажал кнопку на столе. – Игорь, проводи следователя Свиридову в лабораторию. Покажи ей нашу гостью.
– Дорохов, останься здесь, – распорядилась Анна. – Не спускай с него глаз. И вызови подкрепление.
Она последовала за Соколовым, который вёл её по коридору к лифту в конце крыла. Металлические двери разъехались с тихим шипением. Внутри было всего две кнопки: вверх и вниз. Соколов нажал «вниз».
– Сколько уровней под землёй? – спросила Анна, не ожидая ответа.
– Три, – неожиданно ответил Соколов. – Доктор переоборудовал старые бомбоубежища. Получилось… впечатляюще.
Казалось, лифт спускался целую вечность. Наконец двери открылись, и Анна увидела длинный ярко освещённый коридор. Стерильная чистота, белые стены, закрытые двери с небольшими окошками. Как в больнице. Или в тюрьме.
– Что это за место?
– Лаборатория трансформации, – Соколов двинулся вперёд. – Здесь происходит самое важное. Здесь личности… перестраиваются. Приобретают новую форму.
Он остановился у одной из дверей, заглянул в маленькое окошко.
– Вот, смотрите. Ваша Софья.
Анна отстранила его и прильнула к стеклу. Внутри была небольшая комната с белыми стенами. На кровати, похожей на больничную, лежала Софья. Глаза закрыты, на голове – странное устройство с множеством проводов, напоминающее шлем. Рядом с кроватью стояло медицинское оборудование: мониторы, капельницы, какие-то приборы, которых Анна никогда раньше не видела.
– Что вы с ней сделали? – Анна схватила Соколова за воротник, прижав к стене. – Открывай дверь! Немедленно!
– Она просто спит, – спокойно ответил он. – Препарат действует мягко. Никакой боли, никакого насилия. Только… трансформация.
– Открой эту чёртову дверь!
Соколов достал из кармана ключ-карту и провёл ею по считывающему устройству. Замок щёлкнул, дверь приоткрылась. Анна оттолкнула Соколова и ворвалась в комнату.
Софья лежала неподвижно, но её грудь равномерно поднималась и опускалась – она дышала. Анна проверила пульс – ровный, сильный. На руке девочки остался след от укола.
– Софья? Софья, ты меня слышишь? – Анна осторожно потрясла девочку за плечо.
Никакой реакции. Глаза под закрытыми веками быстро двигались, словно во сне. Губы беззвучно шевелились.
– Что вы ей вкололи? – Анна повернулась к Соколову, который стоял в дверях, с любопытством наблюдая за происходящим.
– «Ключ». Так доктор Беркут называет своё изобретение. Препарат, открывающий двери восприятия. Делающий сознание… пластичным. Готовым к изменениям.
– Какие побочные эффекты?
– Ничего опасного. Головокружение, слабость, иногда галлюцинации, – Соколов пожал плечами. – Софья просто видит сны. Особые сны, в которых её сознание перестраивается, обретает новую форму.
Анна начала отсоединять датчики от головы девочки. Осторожно сняла странный шлем. На голове Софьи осталась сетка электродов, тонкие провода опутывали кожу.
– Каков антидот? Что нейтрализует действие препарата?
– Время, – улыбнулся Соколов. – Просто время. Через несколько часов она проснётся. Новая. Обновлённая.
– Вы – чудовища, – Анна проверила зрачки девочки. Они реагировали на свет – хороший знак.
– Нет, мы визионеры. Первопроходцы. Те, кто видит будущее человеческого сознания.
Анна вытащила рацию.
– Дорохов? Я нашла Софью. Подвальный этаж, западное крыло. Она без сознания, но жива. Нужна медицинская бригада и…
Резкая боль в затылке прервала её фразу. Мир на мгновение потемнел. Когда зрение вернулось, Анна обнаружила себя на полу. Рация отлетела в сторону. Соколов стоял над ней, держа в руке металлический поднос – очевидно, то, чем он её ударил.
– Простите, следователь, но доктор Беркут настоял на том, чтобы вы тоже стали частью эксперимента, – Соколов поставил поднос на тумбочку и наклонился к ней. – Не волнуйтесь, это не больно. Совсем наоборот.
Анна попыталась достать пистолет, но тело плохо слушалось её. В глазах двоилось. Соколов легко перехватил её руку и забрал оружие.
– Зачем… – с трудом выговорила она. – Зачем вам это?
– Доктор считает, что вы идеальный кандидат для следующей фазы эксперимента. Сильная личность, острый ум, непоколебимая воля, – он помог ей подняться и усадил на стул рядом с кроватью Софьи. – Такие, как вы, встречаются редко. А экспериментам нужны… качественные образцы.
Из коридора донеслись звуки выстрелов и крики. Соколов обернулся к двери, затем снова к Анне. На его лице отразилось сомнение.
– Оставайтесь здесь, – он закрыл дверь и повернул ключ в замке.
Анна попыталась встать, но комната закружилась перед глазами. Сотрясение? Похоже на то. Она сосредоточилась на дыхании, пытаясь прояснить сознание. Рация валялась в нескольких метрах от неё. Если дотянуться…
В этот момент Софья застонала и открыла глаза. Туманный, расфокусированный взгляд скользнул по комнате и остановился на Анне.
– Вы… пришли, – голос девочки был слабым, едва слышным. – Катя сказала, что вы придёте…
– Катя? – Анна наклонилась ближе. – Какая Катя?
– Катя Воронова, – Софья говорила медленно, словно подбирая слова. – Она здесь… с нами. Уже давно. Ждёт.
Звуки борьбы в коридоре стали громче. Кто-то выкрикивал команды, слышался топот ног. Похоже, начался штурм.
– Софья, ты можешь встать? Нам нужно уходить.
Девочка попыталась подняться, но безуспешно. Тело не слушалось её, как марионетка с обрезанными нитями.
– Не могу… Слишком устала…
– Ничего, я помогу, – Анна собрала все силы и поднялась со стула. Комната всё ещё кружилась, но уже не так сильно. – Мы выберемся отсюда.
Она подхватила Софью под руки, помогая ей сесть. В этот момент кто-то забарабанил в дверь.
– Анна! Ты там? Ответь! – голос Дорохова звучал приглушённо, но узнаваемо.
– Здесь! – крикнула она. – Дверь заперта!
– Отойди! Я выбью!
Анна оттащила Софью в дальний угол комнаты, прикрывая своим телом. Через несколько секунд раздался выстрел, замок разлетелся на куски, и дверь распахнулась. На пороге стоял Дорохов, за ним – двое бойцов спецназа.
– Вы в порядке? – он быстро оглядел комнату, убедившись, что опасности нет.
– Да. Соколов ударил меня, но ничего серьёзного, – Анна кивнула на Софью. – А вот ей нужна срочная медицинская помощь. Ей вводили какие-то препараты.
– Медики уже едут, – Дорохов помог поднять девочку. – Мы взяли под контроль верхние этажи. Беркут пытался сбежать, но мы его задержали. А вот Соколов, похоже, ускользнул. Скрылся через какой-то запасной выход.
– Он далеко не уйдёт, – Анна осторожно вела Софью к двери. – Объяви его в розыск. И проверьте весь этот подвал. Кто знает, сколько ещё «пациентов» здесь держат.
В коридоре уже суетились криминалисты, фотографируя и описывая каждую деталь. Полицейские открывали двери других комнат – большинство из них оказались пустыми.
– Похоже, Софья была единственной… в данный момент, – Дорохов поддерживал девочку с другой стороны. – Но, судя по оборудованию, здесь бывало много «гостей».
Когда они поднялись на первый этаж, их уже ждала бригада медиков с носилками. Софью бережно уложили, подключили капельницу.
– Состояние стабильное, – сообщил один из врачей после беглого осмотра. – Но нужно срочно в больницу. Неизвестно, что ей вводили.
– Я поеду с ней, – Анна повернулась к Дорохову. – А ты проследи, чтобы здесь всё проверили до последнего шкафа. И свяжись с Еленой Андреевной. Скажи, что мы нашли Софью, она жива, везём её в больницу.
– Понял, – Дорохов кивнул. – А что с Беркутом?
– Пусть пока посидит в камере. Я допрошу его позже, когда убежусь, что с Софьей всё в порядке. И найди мне всю информацию о его «ключе» – что это за препарат, как он действует, какие могут быть последствия.
Уже в машине скорой помощи Анна взяла Софью за руку. Девочка выглядела хрупкой и бледной под яркими лампами, но её дыхание было ровным, а пульс – стабильным.
– Всё будет хорошо, – тихо сказала Анна, не зная, слышит ли её Софья. – Обещаю. Мы во всём разберёмся.
Софья вдруг крепче сжала её руку и приоткрыла глаза.
– Они придут за нами, – прошептала она. – Коллекционеры. За мной… и за вами. Теперь вы тоже часть коллекции…
Её глаза снова закрылись, рука обмякла. Врач поправил капельницу и успокаивающе кивнул Анне:
– Не волнуйтесь, это нормально. Пациенты в таком состоянии часто говорят бессвязно. Побочный эффект седативных препаратов.
Но Анна знала, что слова Софьи не были бессвязными. Они были предупреждением. И Анна собиралась отнестись к нему со всей серьёзностью.
Скорая мчалась по ночному городу, разрезая темноту проблесковыми маячками. Дождь наконец прекратился, и на небе проглядывали редкие звёзды. Первый раунд был выигран – Софья спасена, Беркут арестован. Но интуиция подсказывала Анне, что это только начало. Что тайны, скрытые в стенах старого санатория, гораздо глубже и страшнее, чем кажется на первый взгляд.
И что слова Софьи о «коллекционерах» ещё не раз отзовутся в этом запутанном деле.
Глава 11: Отражения
Больничная палата утопала в белизне. Белые стены, белое постельное бельё, белый свет из окна, занавешенного тонкими шторами. В этом стерильном пространстве Софья казалась ещё более хрупкой, чем обычно. Бледное лицо почти сливалось с подушкой, тонкие руки безвольно лежали поверх одеяла.
Елена Андреевна сидела рядом с кроватью дочери, не отрывая от неё взгляда, словно боялась, что если отвернётся хоть на секунду, Софья снова исчезнет. Круги под глазами, осунувшееся лицо – последние две недели оставили на ней глубокий след.
Анна тихо вошла в палату. Её тоже выдавала усталость – на лице, в движениях, в глазах.
– Как она? – спросила Анна, подойдя ближе.
– Спит, – Елена Андреевна говорила шепотом, боясь разбудить дочь. – Врачи говорят, это нормально. Организм восстанавливается.
Анна кивнула, присаживаясь на стул с другой стороны кровати.
– Что говорят о препарате, который ей вводили?
– Они так и не смогли точно определить его состав, – Елена Андреевна потерла виски. – Какая-то неизвестная формула. Смесь нейролептиков, психотропных веществ и чего-то ещё, что они не могут определить. Но говорят, что серьёзных повреждений мозга нет. Это уже хорошо.
– Она просыпалась?
– Да, несколько раз. Но ненадолго. Говорит странные вещи… – голос Елены Андреевны дрогнул. – Рассказывает о девочке по имени Катя. Говорит, что она помогала ей там, в санатории. Предупреждала, объясняла. А ведь Катя Воронова погибла двадцать лет назад!
Анна молча наблюдала за спящей Софьей. Легкая дрожь ресниц, едва заметное движение глаз под веками – что ей снится сейчас? Какие образы создает сознание, побывавшее в руках Беркута?
– Это из-за препарата, – наконец сказала Анна. – Галлюцинации, изменённое восприятие. Постепенно всё должно пройти.
– А если нет? – в глазах Елены Андреевны мелькнул страх. – Если он что-то сделал с ее разумом, что нельзя исправить?
– Мы сделаем всё возможное, – твёрдо ответила Анна. – У нас есть Беркут. Он ответит за то, что сделал. И расскажет, как помочь Софье.
Елена Андреевна вдруг закрыла лицо руками, и её плечи затряслись от сдерживаемых рыданий.
– Это моя вина, – прошептала она. – Я впустила их в нашу жизнь. Сначала Беркута, потом Виктора…
– Вы не знали. Не могли знать, – Анна положила руку ей на плечо. – Они профессионально манипулировали вами. Использовали препараты, чтобы сделать вас внушаемой, доверчивой.
– Но я должна была защитить её…
Разговор прервало тихое движение на кровати. Софья открыла глаза – ясные, осмысленные, не такие мутные, как раньше.
– Мама? – голос был слабым, но узнаваемым. – Анна Витальевна?
– Я здесь, милая, – Елена Андреевна взяла дочь за руку. – Как ты себя чувствуешь?
– Устала, – Софья попыталась улыбнуться. – И голова тяжёлая. Как будто… там что-то лишнее.
– Тебе нужно отдыхать, – Елена Андреевна гладила дочь по волосам. – Набираться сил.
Софья перевела взгляд на Анну.
– Вы поймали его? Доктора Беркута?
– Да, – кивнула Анна. – Он арестован. И ответит за всё, что сделал.
– А Игорь? Учитель физкультуры?
– Он сбежал. Но мы его найдем, не волнуйся.
Софья закрыла глаза, словно собираясь с мыслями. Потом снова посмотрела на Анну.
– Они не одни. Их много. Коллекционеры. И они придут за мной… за нами.
– Кто такие коллекционеры, Софья? – Анна подалась вперед, но увидела предупреждающий взгляд Елены Андреевны – не утомляй её. – Ты можешь рассказать позже, когда отдохнёшь.
– Нет, я должна сейчас, – в голосе девочки появилась настойчивость. – Пока я помню. Пока всё ясно.
Она приподнялась на подушке, и Елена Андреевна помогла ей сесть.
– Беркут говорил… о трансформации. О том, что человеческое сознание – это пластилин, из которого можно лепить новые формы. Он… экспериментирует с этим много лет. Создаёт новых людей из старых. Перепрограммирует личности.
– Мы знаем, – мягко сказала Анна. – Мы нашли его лабораторию.
– Это не просто лаборатория, – Софья покачала головой. – Это… фабрика. Они производят новых людей. Людей, которые думают определенным образом. Которые… принадлежат им.
– Тебе нужно отдохнуть, – снова вмешалась Елена Андреевна. – Ты слишком взволнована.
– Нет, мама! – в голосе Софьи зазвучало отчаяние. – Ты не понимаешь. Никто не понимает. Я видела их… в своих снах. Десятки, может быть, сотни людей. Все с пустыми глазами. Все… изменённые. Катя показала их мне. Сказала, что они везде – в школах, больницах, полиции, бизнесе…
– Катя? – переспросила Анна. – Катя Воронова?
– Да, – Софья посмотрела на нее с удивлением. – Откуда вы знаете?
– Просто… это имя уже всплывало в нашем расследовании, – уклончиво ответила Анна, не желая расстраивать девочку рассказом о давнем убийстве. – Что еще она тебе говорила?
– Что она была первой. Первым экспериментом Беркута. Что он… пытался перепрограммировать её, но что-то пошло не так. И теперь часть её навсегда заключена в этой… субстанции. В «ключе», как называет его Беркут.
Софья закрыла глаза, словно вспоминая.
– Она сказала, что это не просто наркотик или лекарство. Это… технология. Метод доступа к человеческому сознанию. И что у Беркута есть целая сеть последователей. Людей, которые используют эту технологию, чтобы менять других.
Анна внимательно слушала, не перебивая. То, что говорила Софья, слишком хорошо совпадало с найденными в санатории документами и словами самого Беркута.
– Ты помнишь, сколько раз тебе вводили этот препарат? – спросила она.
– Дважды, – Софья потерла висок, словно пытаясь прояснить память. – Первый раз… я видела странные вещи. Цвета, которые невозможно описать. Звуки, которые не существуют. А потом появилась Катя. Во второй раз… Беркут пытался что-то внушить мне. Говорил, что я особенная. Что я должна стать одной из них. Коллекционером.
Она вдруг выпрямилась, схватив Анну за руку.
– Они собирают людей. Как другие собирают марки или монеты. Каждый слон… это символ. Метка. Белые – для тех, кто мёртв. Синие – для тех, кто ждёт своей очереди. Зелёные – для тех, кто в процессе трансформации. А красные…
– Для тех, кто уже стал коллекционером, – закончила Анна. – Да, Софья, мы знаем об этом.
– А желтые? – внезапно спросила девочка. – Вы знаете, что означают желтые слоны?
Анна нахмурилась. Об этом Беркут не упоминал.
– Нет. Что они означают?
– Желтые – для тех, кто сопротивляется. Кто знает о коллекционерах, но борется с ними. Катя сказала… что вы тоже можете получить желтого слона. Если будете осторожны.
Лицо девочки вдруг исказилось от боли, она прижала руки к вискам.
– Софья? – Елена Андреевна наклонилась к дочери. – Что случилось?
– Голова… так больно…
Анна быстро нажала кнопку вызова медсестры. Через несколько секунд в палату вбежала молодая женщина в белом халате.
– Головная боль, – коротко объяснила Анна. – Сильная.
Медсестра быстро проверила показатели приборов, к которым была подключена Софья, затем достала из шкафчика шприц с прозрачной жидкостью.
– Это обезболивающее, – пояснила она, вводя лекарство в капельницу. – Поможет быстро.
Действительно, через минуту лицо Софьи разгладилось, она обмякла на подушке.
– Лучше? – спросила Елена Андреевна.
– Да, – тихо ответила девочка. – Спасибо.
– Вам лучше уйти, – строго сказала медсестра, обращаясь к Анне. – Пациентке нужен покой. Разговоры только утомляют её.
– Конечно, – Анна поднялась. – Я зайду позже, Софья. А ты отдыхай.
Уже у двери девочка окликнула её:
– Анна Витальевна!
– Да?
– Будьте осторожны. Они повсюду. И они знают, кто вы.
Анна кивнула, стараясь скрыть тревогу.
– Не волнуйся. Я буду очень осторожна.
В коридоре её встретил Дорохов, который всё это время ждал за дверью.
– Ну как она? – спросил он, протягивая Анне стаканчик с кофе из автомата.
– Лучше, чем можно было ожидать, – Анна сделала глоток горького напитка. – Говорит связно, память не повреждена. Но рассказывает странные вещи. О «коллекционерах», о сети Беркута, о какой-то девочке Кате, которая общалась с ней во время действия препарата.