Последний год султана

Действие происходит в Стамбуле во времена Османской империи во дворце Топкапы в июле в чрезвычайно жаркий и необычайно солнечный день.

Во главе государства правит уже пятьдесят шесть лет султан Оханнес сын султана Синан хана и сын Нешеле султан тридцатый падишах.

За время своего правления Оханнес совершил пятьдесят походов.

Лысый с длинной густой седой бородой голубоглазый высокого роста стройного телосложения брови ровные губы небольшие голос низкий на вид лет – семьдесят восемь.

Одет в длинный чёрный кафтан на голове ничего нет, на ногах также ничего нет. Руки без колец. Все кольца он сжёг, тюрбан тоже был сожжён в камине.

Единственный султан, у которого была одна жена и не было наложниц.

До встречи с Нулефер хальветы у Оханнеса были каждый день по несколько раз на день, однако после встречи с Нулефер он от них отказался.

Каждой девушке или женщине, которая хотела попасть к нему на хальвет, чтобы она ушла, он давал десять миллионов акче и украшения из казны.

Казней во время Оханнеса было гораздо меньше, чем у других султанов.

Каждый выигранный поход Оханнес бурно отмечал, приглашая во дворец даже людей с улицы. Гуляния после победы продолжались два-три месяца.

После проигранного же похода он сидел у камина с Нулефер грустил, плакал, и бросался, из крайности в крайность не понимая как можно было проиграть?

К своей грусти и плачу, он нередко добавлял плевки на пол, причём плевал он достаточно резко и дерзко. Плюя, на пол он нередко говорил следующее:

– Этот враг нас победил тьфу зараза да как он мог? А? Тьфу! Свинья!

Кто дал ему право так воевать с нами? Тьфу! Он забыл, что ли с кем он воюет? Тьфу! Тьфу! Да как такое возможно? Я в шоке. Мы что слабаки?

Может он хочет, чтобы я приехал один и лично убил всех его граждан?

А? Тьфу ты! Что он хочет? Какие его требования ко мне и моим слугам?

Чего он добивается? Да кто ему дал право так с нами воевать? А? Это как?

Когда он плакал, он также нередко утыкался в грудь Нулефер и, утыкаясь, рыдал, проливая нещадно кучу слёз и мало что его могло тогда успокоить.

Однако Нулефер естественно его успокаивала, обнимала и утешала.

Отец Оханнеса Синан был тираном и крайне жестоким правителем.

Синан никогда никому кроме детей и кроме жены не помогал, максимальное жалование слугам во времена Синана доходило до десяти тысяч акче.

Жене и детям он не платил вовсе, а если и платил, то десять тысяч акче но бывало, и такое что он понижал это жалование до двух тысяч акче.

Когда ему говорили, что это мало он говорил: – ну хотите я вам вообще платить не буду, это будет гораздо лучше и правильнее. Вам и платить то не за, что вы просто живёте у меня во дворце пользы от вас никакой нет.

Всегда говорил о слугах: – это вещи и если они не приносят пользы, то зачем они нужны? Я найду себе новых. Если ты не можешь приносить мне пользу и быть мне полезным, то зачем тогда ты мне нужен и служишь щенок? А?

Он любил долгие и кровопролитные походы для него воевать месяц или же несколько месяцев было неинтересно и как он сам говорил: – это какой-то жалкий детский уровень. Я люблю воевать минимум три раза в год и два-три года. Воевать меньше нет смысла. Ты не насладишься этим. Войной надо наслаждаться и от войны стоит получать удовольствие.

Он всегда перед походом писал письма врагам, где говорил: – воюйте с нами жёстче старайтесь уничтожить больше солдат, да прольётся, кровь прольётся, много крови я если что найду ещё солдат, дерзите мне, провоцируйте, плюйте на то, что я говорю, если к вам поступит, приказ от меня ослушивайтесь и делайте наоборот. Старайтесь раздраконить меня!

Когда ты разозлишь султана он и воюет лучше, а когда султан не злой он воюет как немощное создание, будто больной шизофренией человек.

Воевать, чуть больше месяца это неинтересно вот воевать два года, четыре года или больше вот это уже другой разговор и вот это я одобряю.

Запах крови это запах превосходства и власти самый сладкий в мире запах.

Когда крови и жертв много это говорит о том, что всё было не зря.

Если захотите плюнуть мне в лицо или проявить дерзость иначе делайте!

Когда с ним спорили и ему диктовали свои условия, он становился, бешеным и агрессивным и не контролировал, себя его приходилось, сдерживать дабы он никому не навредил и никого не убил, но и это было безуспешно.

Он выпускал гнев на всех кого встречал и это мог быть как простой громкий крик и харчки в лицо, так и убийство, так и рукоприкладство до крови.

Жертв он не хоронил, а сжигал в камине в своих покоях, а как сожжёт то уже, сожжённые тела высыпал в ведро, а из ведра в траву и говорил всем: – прах человека это самое лучшее удобрение для почвы. Прах он как зала. Даже прах будет получше, чем зала гораздо и намного лучше. А запах сожжённого тела это сказка. Также любил разыгрывать, слуг посыпая их прахом, когда те спали или когда те вели переговоры, он мог подойти сзади и высыпать прах на голову и сказать: – Сюрприз клоун. Сюрприз от Синана! И после смех.

Из-за этого вся жизнь до вступления на престол прошла у Оханнеса в страхе.

Оханнес не познал и не испытал отцовской любви, но познал и испытал материнскую любовь.

Однако как Оханнес взошёл, на престол спустя три дня его мама Нешеле скончалась в возрасте сорока семи лет от инфаркта полученного на нервной почве ввиду переживаний за своего сына из-за того что он теперь султан.

Стоит сказать что всё это отразилось на здоровье Оханнеса ещё до того как тот взошёл на престол и оно было подорвано. Оханнес мог вообще не взойти на престол, и государство могло остаться без султана, так как всех братьев, Оханнеса которых было пятеро были убиты Синаном в порыве гнева.

Звали братьев Оханнеса: Хусейн, Миран, Аднан, Бихлюль и Кемаль.

Также в одном из порывов гнева были убиты все сёстры, Оханнеса.

Звали сестёр Оханнеса: Айше, Эмине, Фидан и Пелен.

До того как взойти на престол Оханнес перенёс два тяжёлых инфаркта и инсульт, который чуть было не парализовал его и не лишил возможности взойти на престол, но лишь благодаря маме и лекарям смог дожить до момента, когда сам стал султаном.

Оханнес сидел на троне с опущенной головой опустив голову и поджав губы он смотрел в пол настроение у него не было, а грусть одолела его и ни на секунду не отпускала. Он был, безутешен словно у него что-то случилось.

В его глазах была видна боль и грусть. Его что-то терзало. И казалось это было это что-то важное настолько важное, что не потерпит до утра.

Казалось, это была грусть и боль, которая продолжалось уже долгое время.

Сидя на троне Оханнес вспоминал своё правление, которое длилось уже пятьдесят шесть лет.

Вспоминая, Оханнес нередко также говорил и о своей жизни до того как взошёл на престол однако меньше гораздо меньше так как он считал рассказывать там было попросту нечего ведь она была ужасна и невыносима из-за его отца Синана двадцать девятого падишаха Османской империи.

Однако несмотря на это он всё же любил очень любил свою жизнь и жил и с удовольствием и наслаждался каждым её днём и благодарил аллаха за неё.

Вспоминая, своё правление он говорил весьма серьёзно и с гордостью: –

Я Оханнес сын султана Осман хана и сын Нешеле султан тридцатый падишах.

Тот султан, который отменил закон Фатиха и тот, кто до этого додумался.

Я Оханнес завоеватель Белграда, Родоса, Буды, Багдада, и других земель.

Мне восемьдесят пять лет и я уже пятьдесят шесть лет султан.

Моё правление было успешным и удачным гораздо удачнее и успешнее всех тех султанов кто был до меня.

Меня любил народ и кроме врагов мало кто боялся, хотя даже и они уже стали меня бояться меньше, так как мои слуги всегда говорили с ними.

Я единственный султан кто доверял государственные дела своей жене, своим наложницам, а также своим слугам.

Моя жена приняла участие в десяти советах, из которых три она возглавила лично. Также было и такое что жена проводила совет, а я стоял в одном ряду со слугами. Или я слушал советы.

Она отдавала все приказы и после мы их вместе подписывали и ставили на них печати я свою, а она свою.

Все три случая были, ввиду болезни первый раз эта была простуда температура и кашель, второй раз кашель, а третий раз это была душевная боль ввиду сожалений о казни одного слуги. Я об этом очень пожалел тогда.

Я был справедливым султаном хоть и есть решения, о которых жалею и в которых я раскаиваюсь. В некоторых я раскаиваюсь и корю себя до сих пор.

Я тот султана, который плакал после казней и принимал участие в погребении каждого казнённого и каждого кто умирал.

Я не только рыл могилу вместе со всеми, но и предавал тело земле.

Я однажды казнил тех, кто хотел, сместить меня с моей должности ох об этом я жалел, очень долго жалел и когда спал, говорил себе: – Оханнес ты же мастер переговоров ты говорил с самими бунтовщиками, и они тебя послушали и отступили, так почему же тут не поговорил? Почему тут казнил и отрубил головы? Почему? Скажи же Оханнес скажи. В чём причина такого поступка? Такого скотского и свинского поступка? Гнев или что?

Один из янычар поднял меч на моего шехзаде, и я ему прилюдно отрубил голову. Это видели все. И сын, и жена и слуги все стали свидетелями этого.

Зачем ты это сделал? Зачем? За это не надо было отрубать голову. Не надо.

Надо было лишь выяснить причину может, мой сын виноват в этом? И тогда поговорить с сыном. Дурак ну дурак я. Не надо было так поступать! Даже если он захотел бы поднять, бунт чтобы мой сын взошёл, на престол я бы сказал: – хорошо будет по вашему я умру, и он будет султаном и дал бы им денег. В казне их и так уже сильно много, да и не только их. Надо бы провести чистку. Тщательную чистку. Избавиться от всего лишнего. Без сожаления.

Как я отвечу перед аллахом за сделанное? Обрету ли я покой за пролитую кровь? За пролитую кровь своих слуг, которые мне служили. О милосердный аллах прошу тебя не карай меня. Прости меня всемогущий. Я сам себя корю, за эти дела и мне нет покоя даже спустя столько лет. Подари мне покой и умиротворение. Подари мне рай с моей Нулефер где-нибудь на море.

Говоря, и вспоминая, всё это из глаз Оханнеса тут же начали литься слёзы.

Слёзы лились ручьём, и глаза от них краснели, так как краснеют глаза от употребления наркотиков. Рыдая он начал кусать губы от боли и качаться вперёд назад как матрёшка. По всему телу побежали мурашки. Он задрожал, и сердце забилось сильно, словно он выпил много крепкого кофе без молока.

Успокоившись, он начал смотреть в пол, однако грусть с лица никуда не ушла грусть не покидала его и во взгляде она была отчётливо видна, однако несмотря на грусть он не терял истинного лица и оставался тем добрым и

искренним Оханнесом, которым был ещё, будучи шехзаде и в начале своего правления.

Тишина не была долгой и тут спустя пять минут в покои султана неожиданно зашла его жена Нулефер светловолосая кареглазая стройного телосложения брови ровные губы небольшие голос бархатистый на вид лет – семьдесят пять.

– Оханнес улыбаясь, сказала, Нулефер посмотрев на него.

– Здравствуй, Нулефер грустным голосом сказал, Оханнес не посмотрев на неё.

– Ты невесел. На тебе нет лица. Что случилось? Заинтересованно спросила Нулефер.

– Присядь и я тебе всё расскажу, уже подняв голову и посмотрев, на Нулефер сказал Оханнес и указал на место рядом с ним.

Нулефер подошла и сев рядом с Оханнесом посмотрела на него и сказала:

– ну, рассказывай Оханнес, что там у тебя случилось? Я вся во внимание и слушаю тебя.

– Понимаешь, моё правление подходит к концу и у меня намечается последний пятьдесят первый поход, а я не хочу отправляться и возглавлять его и я не знаю что делать? Я корю себя за многие приказы и раскаиваюсь в них. Жалею о принятых решениях. Меня это так беспокоит. Чуть не плача, сдерживая слезы, проговорил, Оханнес и, опустив голову начал водить правой рукой по бороде.

– Понимаю тебя Оханнес. Может, я тебе чем-то могу помочь? Спросила Нулефер и посмотрела на Оханнеса.

– Да можешь. Созови, совет пусть на него явятся все сыновья и дочь и примут в нём участие. Объяви то, что отправляетесь в поход на Венгрию и возглавь его. Если что прикажи это сделать Мурат паше. Серьёзно приказал Оханнес.

– Хорошо как прикажешь, я всё сделаю, как надо Оханнес мы одержим, победу, и венгры ещё долго будут помнить это, так как король Венгрии будет унижен по полной. Мы опустим его ниже плинтуса, а после я лично ему отрублю голову на глазах у всего войска. И я скажу такую речь, что всё ещё долго будут помнить, мои слова решительно сказала Нулефер

– Хорошо Нулефер так и сделай, я уверен, что всё получится, спокойно сказал Оханнес.

– Сделаю, я тоже решительно сказала Нулефер и продолжила, но уже спокойно и искренне:

– и всё же не кори себя за приказы ты поступал правильно, как полагает, поступать властелину этого мира.

– Да но не все мои приказы были правильными. Я приказал казнить визиря после того как узнал, что он с государственной казны украл деньги в размере семисот тысяч акче. За это не надо было казнить, за это надо было просто с ним поговорить, может у него что случилось? Может ему не на, что есть или кто в беду попал или ещё что-то ситуации бывают разные очень разные.

И если надо я бы дал ещё или он бы взял ещё. В казне и так слишком много денег и имущества уже девать некуда невозмутимо сказал Оханнес.

– Хорошо поняла и понимаю тебя ты прав. Что мне тогда ещё сделать скажи Оханнес? Умоляюще спросила Нулефер и посмотрела на него такими глазами, что казалось, что она вот, вот она расплачется.

– Из казны каждому из сыновей выдели по триста тысяч акче, дочери украшения и триста тысяч акче. А также позови сейчас сыновей, и кого-нибудь из армии кого сможешь, позвать я хочу поговорить с ними. Серьёзно сказал Оханнес.