Послушник мерзлоты
Кость
Колокольный звон. Странная дребезжащая мелодия, проникала вибрацией в каждую клеточку тела. Этаким будильником и призывал монастырь на утреннюю мольбу.
Мужчина устало потёр лицо. Майор ещё не привык к тому, что ночью здесь светло, как днем. Свет проникал в незашторенные окна кельи, мешая уснуть.
Пора на утреннюю молитву. Александр не знал молитв, но послушно поднял с твёрдой постели не отдохнувшее тело.
Решение отправиться в монастырь Соколов принял сам. Боясь загнуться от боли или свалиться в другую крайность, имя ей безумие.
Прошлое лето пошатнуло веру во всё светлое и человеческое, что было в нём самом было, оставив скулить и биться в судорогах израненную душу.
Александр хотел убраться, как можно дальше от тёплого приморского городка и от воспоминаний, что голодными псами жрали сознание изнутри.
Так и не излил измученную душу никому. Никто не отпустил страшных грехов. Да и как рассказать тот ужас участником которого стал?
Поплескал воды в лицо из стоящего в углу рукомойника и взбодрился.
Обстановка кельи была довольно аскетичной.
Однодверная тумба, кровать стол, стул и рукомойник. Послушников в этом монастыре было не так много. Потому Александру повезло жить в келье одному.
Натянул тёмную длинную рубаху, подпоясывался кожаным поясом.
Мужчина посмотрел на себя в осколок зеркала, который приладил, наверное, предшественник живший в этой келье.
Сильно оброс.
Раньше стильная бородка приняла неопрятный растрёпанный вид.
Глаз, в который попал мелкий осколок идола, так и не пришёл в норму. Белок, залитый кровью пугал окружающих. Потому майор надевал глазную повязку, от чего лицо принимало довольно загадочный, но не менее пугающий вид.
Люди здесь, послушники, монахи, которых было совсем немного, были довольно дружелюбны, но в большинстве своём замкнуты. Неся каждый свою ношу крест и послушание, сторонились угрюмого мужчины.
Александр пришёл в монастырь недавно. Был молчалив и загадочен, своей угрюмостью и неразговорчивостью.
Постояльцы монастыря были разными. Монахи, коих было очень мало, послушники и трудники их было больше всего…
Послушники – люди решившие отринуть мирское и если не стать монахами, то понять, способны ли на этот шаг.
Трудники не были обременены обетами, лишь послушание, активно обсуждали загадочного послушника. Рисуя в голове трагичную любовь, или бандитскую перестрелку. А может он и вовсе шпион, что решил спрятаться под крылом церкви, которой совсем не важно прошлое, если человек готов работать на благо церкви.
Александр быстрым шагом вошёл в помещение просторной каменной молельни, в которой батюшка уже зачитывал начало молитвы, благословляя присутствующих на ежедневный труд.
Потом был завтрак, который тоже можно было назвать аскетичным, но майору было всё равно.
Мужчина уже некоторое время подряд не чувствовал вкуса вовсе. Механически пережевывая кашу на воде в прикуску с куском темного черствого хлеба. Немного возмущались простоте пищи лишь трудники. Хватало одного строгого взгляда Батюшки Михаила, чтоб завтрак продолжался в тишине.
После завтрака трудники, послушники и монахи, которых было три на весь монастырь, расходились по послушаниям.
Монастырь это целый обособленный от внешнего мира социум, что даёт кров и пищу любому страждущему, но с пометкой, кто не работает, тот не ест. Потому что монастырское хозяйство обеспечивает себя само. Потому и было много трудников, большинство из них, были откровенно маргинальной внешности. Кто бы что, не говорил, а в здесь не было тех самых карикатурных Батюшек с крестом на круглом пузе с хитрыми глазками и сальной бородой до пупа.
Приближалась осень. Бомжи с окрестных деревень тянулись в лоно церкви в надежде обрести кров и переждать лютую северную зиму под крышей общих келий.
Каждый нёс послушание,которая была ничем иным как тем или иным видом работы.
Кто-то рубил дрова, заготавливая их в преддверии холодной зимы. Кто-то ухаживал за урожаем, который уже почти весь дозрел. Другие делают заготовки, стараясь сохрани плоды, овощи и ягоды на долгий срок.
Работы в монастыре было много. Люди разгибали спину не раньше обеда, а после снова отправлялись трудиться и так до вечерней молитвы.
Сегодня Александр трудился в стеклянной теплице. Собирая помидоры и перцы. Плоды яркие и сочные на вид складывал в корзину. Подвязывал лоскутками хрупкие стебли, где это требовалось, чтоб недозрелые овощи не обломились.
Собрав ещё одну плетёную корзину, майор вышел из теплицы, которая была в некотором отдалении от жилых помещений монастыря, на самой границе с лесом.
Внимание послушника привлекла собака, которая тащила большую розовую кость.
Сама собака облезлая и грязна ничего особенного из себя не представляла. Худая с разорванными ушами псина, имела непонятный серо-бурый окрас. Обычная дворняга с проглядывающими под ободранной шкурой ребрами и позвонками.
Что же так напрягло в ней и притягивало взгляд?
Мужчина продолжал всматриваться в собаку и не усмотрев ничего подозрительного присмотрелся к кости, розовая, свежая значит. Тяжёлая и большая, на ней остались коричневыми клоками куски мяса, похожа на большую берцовую…
Глаза расширились, Александр поднялся и пошёл навстречу собаке.
Та, увидев приближающегося мужчину зарычала, но кость из пасти не выпустила. Начала пятиться, суставной частью кости пропахивая мягкую землю, только-только оставленную отдыхать после сбора урожая моркови.
Увидев, что мужчина продолжает приближаться, тощая псина поняла, что не унесёт добычу. Выпустила кость из пасти и зарычала громче, оголяя в оскале поломанные в некоторых местах клыки.
Александр продолжал двигаться навстречу ощеренному кобелю и не выдержав напряжения собака кинулась в бой. Со всех сил что были у истощённой собаки, сжала клыкастую пасть на протянутой было в сторону добычи руке.
Молниеносный удар. Александр на автомате опустил сжатый кулак на голову грызущей его руку псине, что хрустнуло.
Собака взвизгнула и упала на бок.
Высунув язык, активно дышала, заглатывая воздух открытой пастью. Ещё через пару минут, глаза животного помутнели. Она перестало дышать и затихла навсегда.
Майор чертыхаясь перевязывал сочащуюся кровью правую руку.
Сильно погрызла тварюга.
Хорошо, что сегодня дали лоскуты для перевязки помидоров.
Мужчина поднял с земли кость, приглядываясь внимательнее. Большая берцовая человеческая кость. Тогда, где остальное тело? Не ужели собака свежую могилу разрыла?
Пригляделся к оставшимся коричневатым кускам мышц, что крепились к головке кости.
Волосы на затылке зашевелились.
Эту кость объела не собака…
Плоть срезана ножом.
Где же тогда остальные части тела? Собака вроде бежала со стороны леса…
Послушник оглянулся на дохлую псину и отшатнулся.
Рядом с собакой, вывалившей бледно-розовый язык из пасти, сидела маленькая девочка в желтом платье. Глаза малышки были голубыми-голубыми и полными слез. Малышка потыкала пальцем в покрытый шерстью собачий бок.
– Дядь? Ты зачем убил собачку? Ты тоже хочешь эту кость? – Светловолосая девочка в упор с обвинением смотрела на растерянного мужчину, который не умел общаться с детьми и сейчас не знал что ответить на такой щекотливый вопрос.
– Я не хотел убивать собаку… – Начал оправдываться ставший недавно послушником майор. – Всё, произошло случайно! Она меня больно укусила. – Мужчина показал девочке руку, замотанную лоскутами разного цвета, с них продолжала сочиться кровь. – Потому я её и ударил. Я не знал, что она умрёт…
– А кость забрал зачем? Мясо с неё уже съели, оставил бы собаке! – Малышка в жёлтом платье строго смотрела на ошарашенного мужчину.
– Как съели? – Позади мужчины со стороны леса взлетел пулей в небо ворон и глухо закаркал. Послушник обернулся на шум, а когда повернулся к девочке обратно, той уже не было.
Убежала? Так быстро?
Александр огляделся по сторонам, но от присутствия девочки с милыми пшеничными кудряшками не осталось и следа.
Вновь пригляделся к кости, которую так и не выпустил из руки во время разговора , а ведь что-то в её словах есть.
Тело наполнял ледяной ужас…
Неужели кто-то съел человека? И куда идти с этой информацией?
Паника поднималась от ног и почему-то сосредоточилась в правом глазу, повязка слетела наверное, когда с псиной боролся.
А с собакой правда нехорошо получилось. Надо хоть закопать животину, судя по впалому брюху, жизнь у нее была не очень.
На ужин Александр так и не попал. Вернулся только к вечернему молебну. Спрятал кость от глаз людей в целлофановом пакете. Дождался пока закончится вечерняя служба и усталые люди вяло переговариваясь покинут молельню.
Оставшись наедине с Батюшкой, Александр протянул пакет с костью мужчине в тёмном одеянии, предварительно оглянувшись, точно ли все покинули здание.
– Кость? Что ты хочешь этим сказать Александр? – Батюшка Михаил за день устал не меньше трудников и не понимал пантомимы нового послушника, который второй раз подошёл к нему с момента принятия в обитель.
– Кость человеческая… Отбил у собаки. Скорее всего в лесу труп, или останки… – Александр говорил, опустив голову, чтоб не пугать Игумена залитым кровью глазом, который сейчас пульсировал болью.
– Может это от коровы? А ты такое говоришь! – Возмутился Батюшка Михаил.
– Не от коровы, я бывший оперативник убойного отдела. Это точно человеческая кость! – Наставал послушник. – Судя по тому, что она розовая, мясо с этой кости сняли недавно. Надо обращаться в полицию. Где-то в лесу тело. Нельзя допустить, чтоб зверьё растащило останки. – Александр сурово посмотрел на мужчину, тот отшатнулся.
– Ну полицию, так полицию…
Если где-то неподалёку убили человека, пусть с этим разбирается местная полиция, решил для себя отставной майор и не спеша отправился в келью…
Эпидемия
Приехавшая сюда оперативная группа была не готова к тому, что найдут в прилеске, недалеко от монастыря.
Видимо только благодаря голодной псине и смогли найти останки, завёрнутые в непонятную шкуру.
Мышцы умелой рукой были отделены от костей. Остались лишь небольшие куски плоти в местах, где сухожилия крепились к телу.
Было очевидно, что работал умелый мясник
И только голова была отделена от тела и нетронута, но уже основательно подточена насекомыми и разлагалась нещадно воняла. С опознанием будут большие трудности. Чуть позже стало понятно, что шкура с остатками жира и мяса, не что иное, как человеческая кожа. Вероятнее всего принадлежала убитому.
Было большим чудом, что животные не растащили останки полностью.
Сказалась близость к человеческому жилью и то, что сотворивший это, скорее всего, присыпал место какой-то ядрёной смесью. Иначе отбитое обоняние поисковых животных не объяснить. Кинологи неуверенно разводили руками обеспокоенно оглядывая собак, которые чихали и упав на брюхо тёрли носы лапами и скулили.
– Буээ…– Молодой следователь, при форме, склонившись над кустом, самозабвенно блевал. Сливаясь цветом лица с цветом уже помаленьку увядающей листвы.
Когда больше нечего было из себя исторгать, молодой мужчина принял вертикальное положение. Следователя ещё мутило от увиденного. Судмедэксперт что-то шипел выразительно поглядывая, то на Николая, то на его обед, оставленный в нескольких метрах от трупа.
Мужчине же было стыдно, работа предполагает выдержку, но с такими трупами мужчина ещё не встречался. А теперь нужно найти того, кто эту тушку освежевал и разделал.
Взгляд упал на хмурого мужчину с повязкой на глазу. Послушник стоял в балахонистой объёмной кофте, глубоко спрятав лицо под капюшон.
Послушник напросился вместе с группой, предложив помощь. Ничего существенного, конечно, не делал, только хмуро следил за действиями группы иногда недовольно цокая языком.
Было видно, как мужчина привычно и хладнокровно осматривает место, не заходя за огороженный пределы.
Тоже полицейский? Или военный? Выправка есть.
Николай строил догадки насчет загадочного послушника, стараясь отвлечься от увиденного трупа.
– Здравствуйте. – Молодой следователь хотел казаться дружелюбным.
Ну не спроста мужик сюда напросился! Имеет, какое-то отношение к трупу?
– Представьтесь, пожалуйста.– Николай смотрел в упор на странного человека в капюшоне.
– Послушник Александр. Так понимаю, нашли тело и судя по свежей зеленце вашего лица, там всё очень интересно и необычно… – Мужчина скинул капюшон, что затемнял лицо.
Следователь ощерился.
Пугающая аура послушника вызывала странные мурашки на спине, страх?
Я боюсь его?
Интуиция благим матом голосила о том, что от этого человека держаться чем дальше, тем лучше…
Неприятно. Неправильно себя ведёт этот чужак, поставить на место?
Работа, сначала работа!
Николай выдохнул, за одно принимая для себя решение: стоит ли мужчине что-то говорить, или вовсе пусть катится подальше.
– Дайте угадаю, там голые кости? Хотя нет, что-то ещё, внутренности? Или голова? – Александр ухмыльнулся, видя сильнее побледневшее лицо мужчины. Сам понимал, что ведёт себя, как мальчишка, подтрунивая, над считай ещё неопытным следаком.
Сколько ему? Не больше тридцати, а смотри, какой впечатлительный…
Майор и сам не понял, как его охватил азарт. Тот самый, который помогал раскрывать даже самые сложные дела. Найти след и отыскать преступника. Размотать клубок происшествий, улик и фактов, чтоб выйти победителем.
Послушник стряхнул с себя наваждение.
– Так это я нашёл кость. – Александр постарался сделать лицо настолько миролюбивым, насколько это возможно в данной ситуации. – Большую берцовую, именно её вам передал Отец Михаил. – Майор поднял перевязанную уже чистыми бинтами в монастыре руку, которая всё ещё сочилась алым. – В честном бою отбил у местного барбоса. И судя по тому, что я увидел, мясо от кости отделяла явно не собака… – Посмотрел на Николая, приступ тошноты того всё ещё держал в напряжении.
– А как вы поняли, что кость человеческая? – Не унимался молодой следователь.
Так бесит этот покровительственный тон.
– Так мы, друг мой, можно сказать коллеги. Только я давно в отставке. – Александру не хотелось афишировать себя так далеко от малой родины, с которой попросту сбежал. Представляться чужой фамилией, ну совсем ерунда, но и наседать не стоит. Если следователь с покорёженным эго пробивать начнёт, то вполне себе может аукнутся пропажа, сразу двух молодых людей, один из которых следователь и непонятная смерть опера, который перед смертью подвергся пыткам. Учитывая с какой напряжённой мордой рыскал по городу Сашкин коллега Евсеев, там и погоны полетят и головы.
Пистолет майор, конечно, прикопал вместе с трупом Вики. Прямо под разрушенным идолом, куда эта дурища приносила кровавые жертвы.
Сашка же, обратился нечистью. А как забрал, что, по справедливости, полагалось, обратился прахом. Его точно никто не найдёт, искать нечего, пепел уже развеял ветер.
Перед отъездом к нему и Палыч заглядывал. Думал, что внука от правосудия укрываю. Не стоит мне в эту историю лезть. Помог и ладно. Только судя по растерянным лицам, ничего кроме останков не нашли.
После минутного размышления Александр продолжил.
– Думаю, стоит в монастыре поспрашивать. Сейчас осень. Полярная зима не шутка и бомжи со всего региона ищут пристанища. – Именно так майор поступал бы сам, опросил бы сначала, тех кто очевидно мог стать случайным свидетелем. – Деревни и посёлки здесь чуть дальше и каждый там друг друга знает. Если недостача среди населения, вы б по любому уже предположительно знали, кого тут ищете. Значит не местный житель. Точно, трудников надо пересчитать. – Прямо намекнул следователю Александр.
Это не поселковый участковый, с района мальчишка приехал, ершистый какой.
Поведение молодого мужчины вызывало ностальгию, сам такой был…
А трудников по осени и правда, как цыплят никто не считает. Все понимают, в краю вечной мерзлоты, не стоит оставаться на улице. А монастырю всегда нужны рабочие руки и чем больше ртов накормить и одеть надо, тем больше их требуется.
Получается из монастыря утащить кого-то и разделать на мясо, дело плёвое. Предложи бомжу бутылку или прикурить и можно брать человека голыми руками, сами на убой пойдут. Учитывая, что нередко не выдержав аскетизма и строгого запрета на алкоголь и курения, мужики убегают из монастыря.
А что, если это не в первый раз?
И таких завернутых в собственную кожу останков здесь много?
Вот что странно, мясо сняли, а кости голые закопали. Логичнее их было раздробить и оставить зверью, тогда никто бы и не узнал о трупе. А закапывать в паре сотен километров от северного полярного круга, такая себе идея. Верхний слой почвы, на метр, ну может на два вглубь и глыба льда, которая не тает даже летом.
Почему здесь? Убийца был уверен, что не найдут? Почему? Потому что делает так не первый раз? Кто же будет искать у монастыря?
Или разделал труп неподалёку, одно дело тащить пакет с мясом, другое целого человека?
Место разделки должно быть залито кровищей. Надо искать там глубже в лесу, там точно будут следы, здесь крови точно не было. Уточнить примерное время смерти и кто работал тогда в теплицах, так как теплицы ближе всего к границе леса расположены.
Николай смотрел на странного мужчину, который явно о чём-то задумался, но о чём?
– Трудника, по любому, выманили бутылкой. В монастыре это табу, потому мужик с удовольствием пошёл в лес. Ты же обратил внимание, что крови здесь, даже сильно засохшей. Место убийства не здесь и там следы точно остались. – Сказал Александр.
– И как место искать? Собаки то след не берут… – Николай аж покраснел.
Посмотрите ка на него какой догадливый, бесит, что сам об этом даже не думал.
Следователь махнул в сторону двух кинологов, к ногам которых виновато ластились две овчарки, отчаянно чихали и поскуливали. Двое судмедэкспертов лазили, как жуки по поляне, пытаясь найти хоть, какую-то зацепку, но видимо безрезультатно.
Ну да, что с них взять? Делают, что могут, а я пожалуй, следующей ночью сам пройдусь. Уверен место убийства неподалёку…
Решил для себя отставной майор.
–Ладно, тогда вам и мешать не буду, всё же теперь послушник и послушание моё не выполнено, не хорошо… – Послушник накинул глубокий капюшон и побрёл в сторону откуда был слышен колокольный звон, призывающий на вечерний молебен.
–И что это было? – Николай почесал голову и чихнул. Почесал шею, понимая, что зуд распространяется на всё тело. Вдохнул, раз другой, глубже. Воздуха не хватало, странные оковы сковали горло не позволяя вдохнуть новую порцию воздуха.
Спустя, пару мгновений, опера обратили внимание, что следователь заваливается на бок.
И только спустя пять минут, один из судмедэкспертов понял, что происходит с Николаем, но было поздно.
Гортань отекает, анафилактический шок и счёт на секунды, которые уже утекли…
Аллергия.
Нужна медицинская помощь. В ближайшем посёлке скорой помощи нет, только небольшая больница. И та на карантине из-за эпидемии, которая по странному стечению обстоятельств распространялась лишь на детей. За которыми вел ежеминутное наблюдение весь медицинский персонал, коих было то пара врачей и три медсестры. Но даже если и рассчитывать на их помощь, то из леса нужно успеть донести задыхающегося мужчину хотя бы в монастырь, он ближе…
Пока оперативники сооружали носилки, молодой следователь скончался от анафилактического шока и отёка гортани, что перекрыл дыхательные пути.
К монастырю опергруппа вернулась за полночь. Утром уехали всем составом, увозя один мешок с останками, а второй с трупом внезапно скончавшегося молодого следователя.
Землянка
Гудение мужских голосов наполнило молельный зал.
Где бы люди не были, а всё же остаются людьми и вчерашнее происшествие, растрясло это тихое болотце.
Мужчины, старались сдержать любопытство во время молитвы, но только голос Игумена, зачитывающий молитву утих и все стали расходиться.
Подходили друг к другу и старались узнать подробности странного дела потрясшего округу своей внезапностью.
Чего хотели полицейские? Нашли что-нибудь? А если нашли, чего усвистали чуть свет?
Никто ничего не знал и не понимал, а потому и догадки были разные.
Расходясь по послушаниям, бурление во встревоженных умах продолжались. В основном сводились к странному послушнику. Говорят Александр в лес с пришлыми ходил, но подойти и спросить подробности у угрюмого мужчины не решался никто.
Тем временем Александр размышлял над странным поведением группы, которая найдя труп, взяла и уехала полным составом! Вместо того, чтоб по горячим следам раскрывать дело?
Что такого могло случиться после того, как он ушёл? Никого не опросили, нужные меры не приняты… Нелогично…
Чем больше времени проходит с момента нахождения трупа, тем глуше след, а учитывая, что произошло всё в лесу, где следов днем с фонарём не найдёшь, поведение группы и вовсе не укладывается в сознание отставного опера.
Сегодня проверю всё сам! Тело судмедэксперты конечно забрали, но я абсолютно уверен, что место убийства неподалёку.
Тогда сегодня нужно идти в теплицы, там граница леса ближе всего.
Вот только взять и уйти в лес послушник не может. Есть обязательства перед монастырём, который приютил отставного майора.
Только часам к трём дня мужчина разогнул спину, оглядев масштаб проделанной работы с удовлетворением кивнул самому себе. Задвинул в тень корзины со свежими огурцами, убрал тяпку и лейку.
Кивнув сам себе, снял повязку с лица и убрал в карман. Глаз хоть и болел временами, тем не менее прекрасно функционировал.
Краснота с глаза сходила постепенно и белок у радужки очистился.
Тогда майор разглядывая себя в куске зеркала и заметил странность, глаз изменил цвет. Из льдисто-голубого приобретая насыщенный зелёный цвет. Сам мужчина этому значения не придал, посчитав игрой света.
В лесу мужчину вряд ли кто-то увидит, а двумя глазами смотреть проще чем одним. Неприятно будет упустить зацепку…
Размашистым шагом послушник шёл по лесным еле заметным тропам, которые и протаптывали скорее всего служители монастыря в поисках грибов, голубики, черники и морошки.
За морошкой мужчина и сам ходил в этот лес в сопровождении пары трудников из поселения. Потому пролесок был знаком, но идти нужно было дальше, туда, где лес был темнее и гуще, а стволы деревьев становились необъятными.
Вчера с собаками это казалось гораздо проще, те словно по струнке привычно вели людей в чётко осязаемом собачьим обонянием направлении.
Убийца точно присыпал поляну какой-то дрянью! Вряд ли для того, чтоб люди не нашли, а скорее, чтоб звери не растащили человеческие останки. И судя по тому что зарыты кости были в верхний слой почвы, велика вероятность, что убийца уверен в безнаказанности.
Именно та голодная псина и проложила маршрут для опергруппы.
Мужчина посмотрел на правую ладонь, та всё ещё кровоточила и была воспалена. Рана от укуса дергала болью в местах, где обломанные собачьи клыки прорвали кожу и мышцу.
Поселковая больница закрыта на карантин из-за внезапно разом заболевших детей.
Приходится рассчитывать на всемогущую перекись водорода и молитву, чтоб бешенства не было.
Лес.
Этот лес разительно отличался от их приморского. В большей степени здесь были хвойные деревья. Треугольные ели, длинные и тёмные, словно клыки леса, что тянулись в высь, грозя разорвать небосвод. Сосны, с толстыми необъятными стволами. Под их кронами можно было заметить белёсые россыпи, размером с двухрублёвую монетку, опята?
Александр плохо разбирался в грибах. Белый знал, красноголовик, подосиновик, да мухомор с бледной поганкой. И потому глядя на богатства леса, размышлял с опаской, брать, не брать? Испытывая неловкое желание оправдаться, зачем в лес пошёл.
– Дяденька, а ты что тут делаешь? – Звонкий детский голосок в лесной глуши прозвучал, как выстрел из гаубицы.
Мужчина с ошарашенно вытянувшимся лицом обернулся к маленькой девочке, которая смогла беззвучно подобраться к бывшему оперативнику со спины.
Александр похлопал широко раскрытыми глазами, силясь прогнать наваждение. Девочки здесь быть не могло, мужчина бы заметил на открытом пространстве человека, пусть маленького,но в желтом платье ярком платье и красных сандаликах…
– Привет малышка, а что ты тут делаешь? Где твои родители? – Послушник крутил головой по сторонам, стараясь услышать голоса взрослых.
Конец лета, самое время для сбора грибов и ягод, они должны быть где-то неподалёку.
Девочка одета не для похода в лес, потрёпанные кожаные красные сандалики и жёлтое атласное платьице, порванное в паре мест. Вместо корзинки девочка сжимала серого мишку с глазами пуговками, одна из которых болталась на длинной нитке. Таких медведей давно не шьют.
Майор припоминал, что видел такую игрушку, когда был ребёнком сам. Коричневый набитый опилками ревущий мишка сидел в серванте у бабушки.
– Я первая спросила! – Девочка возмутилась гневно сверкнув, оказавшимися синими в темноте леса глазками и топнула ножкой. Пшеничные кудряшки на маленькой голове подскочили, вызывая у мужчины умиление.
Какие же дети непосредственные и смотри ка, совсем не боится незнакомца. А вот это плохо, здесь был найден труп, видимо родители не объяснили ребёнку, что разговаривать с чужими взрослыми опасно.
– Гуляю, грибы вот ищу… Только разбираюсь в них плохо, потому и не знаю, стоит брать или нет. – Александр широко улыбнулся, пытаясь не спугнуть малышку, если сейчас не появятся взрослые, нужно будет отвести домой девочку.
– Врёшь ты всё! И где твоя корзинка? Куда грибы складывать собираешься? – Александр вздрогнул.
Проницательная девочка и что ей сказать? Опять врать?
– Хорошо! Ты меня раскусила, но прежде чем я тебе расскажу, скажи. Где твои родители? Скоро начнёт темнеть, а поселение далеко… – Александр овпросительно посмотрел на девочку…
Вот будет картина! Бородатый мужик бежит за маленькой девочкой по лесу.
– Я не могу попасть домой… Ты отведёшь меня? – Внезапно спросила девочка, в медленно наступающих сумерках, казалось её глаза сверкнули, странной непонятной вспышкой.
Мужчина вновь опешил. Только сейчас до него абсурдность ситуации. Этот лес послушник не знает, куда уж вывести из него человека.
Сколько ей? Лет шесть, как родители вообще могли опустить, такого маленького ребёнка в лес. И что теперь делать?
– Конечно. Меня дядя Саша зовут, а тебя? – Александр опустился на колени, но всё равно возвышался над девочкой.
– Соня. Пойдём дорогу покажу. Тут близко, а одной страшно. Там кровь везде и чёрное всё… – Малышка протянула мужчине руку. Александр вздрогнул, от понимания, что девочка видела место убийства и сейчас он должен провести там ребёнка сам. С другой стороны.
Я был прав!
Упустить возможность попасть на место убийства он не мог…
Майор взял девочку за ладошку, такая маленькая и холодная.
Ну точно замёрз ребёнок! Сарафан тонкий, да обувь с перфорацией и на босу ногу.
– Так не пойдёт! – Мужчина покачал головой и снял с себя балахонистую кофту с капюшоном.
– Надевай! А то руки ледяные! Не дай бог заболеешь! – Накинул на девочку кофту, в которой та тут же утонула, настолько одежда велика малышке.
Александр цокнул и хохотнул, ну смешно же, Соня так смешно хлопает большими синими глазищами под капюшоном.
Закатал рукава, чтоб видны были ладошки. Всучил оброненного мишку, тяжёлый такой, вроде сухой, опилками что ли набит? Кофта доставала до земли, девочка так идти не сможет. Поднял на руки и посадил на плечо.
– Так пойдём Софа, а то упадёшь еще и поранишься, а ты мне дорогу покажешь… – Мужчину передёрнуло, похолодало как сильно и не заметил даже.
– Меня зовут Соня! Туда иди! – Девочка ткнула пальцев влево, где лес казался гуще и темнее.
Потихоньку наступал вечер и маленькие кусочки неба, которые изредка были видны между деревьев постепенно становились темнее, опуская сумеречную шаль на итак тёмный лес.
Постепенно тишина наполнялась звуками, которые присущи лесу. Криками птиц и даже где-то далеко-далеко на грани слышимости выли волки.
Девочка уверенно вела мужчину в нужном направлении. Они шли по лесу уже больше часа.
Александр с ужасом понимал, что уносит девочку глубже в лес, но малышка уверенно твердила:
– Нам туда!
Становилось темнее. Сам в монастырь майор точно из этой чащобы не вернётся, хотя и старался оставлять на деревьях зарубки складным ножом.
– Пришли! – Девочка остановила мужчину.
Александр оглядывал лес с недоумением, здесь дома девочки точно быть не может ну никак.
– Видишь? Всё кровью залила злыдня! – Девочка рукой сделала круговое движение, Александр ничего не видел.
Взгляд случайно зацепился за небольшой холм, что-то с ним не так.
– Не вижу ничего, видимо со зрением плохо, старый совсем стал… – И примолк, словно по команде, на лесной поляне стали подсвечиваться зеленоватым потусторонним светом непонятные кляксы.
Такой свет послушник уже видел и ничего хорошего при столкновении с ним не было, надо бежать!
Унести малышку от опасного места, как можно дальше, но куда? В лесу становилось всё темнее и тусклые зеленоватые пятна проступали всё ярче, их было немного и они, словно дорожка из капель, вели за тот холм, который казался неправильным.
Мужчина побоялся спускать девочку с плеча, но делать нечего. Майор должен узнать, куда же ведут эти следы. Александр обошёл холм вокруг, раза три пока не понял, что это прекрасно замаскированная землянка.
– Да вон же дверь! Ты что не видишь? – Смеясь сказала малышка. И правда, пнув еловые ветки нога прошлась по деревянному настилу. Добротная деревянная дверь сделанная на века, была покрыта толстым слоем лесного дерна.
Это хорошо.
Послушник спустил девочку на землю, а сам принялся открывать скрытую дверь за еле заметную истрёпанную временем и частым использованием петлю.
Подняв деревянный настил, Александр спустился по приставной лестнице вниз. Достал из кармана бесполезный телефон, в лесу сети не было во все. Подсвечивал себе место для спуска. Девочка обеспокоенно смотрела вниз, но молчала.
Александр осматривался по сторонам, стараясь найти хоть, какой-то источник света, свечу или лампу. В землянке не предусмотрено окон, а потому, что-то непременно должно найтись.
О! Старая керосиновая лампа с закопчённым сверху стеклянным колпаком.
Майор отложил телефон и зашарил по карманам, зажигалка была в одном из карманов брюк…
Звонкий детский крик сверху, как сирена огласил округу.
Мужчина заметался, и побежал к открытой дверце в землянку, чтоб успеть помочь девочку укрыть от угрозы…
Затылок взорвался болью.
Послушник упал как подкошенный.
Чужие руки взяли со стола светящийся телефон, больше фонарик ему не пригодится…
Потеряшка
Небо заслонила серая хмарь и было непонятно утро, вечер или день.
Александр поднялся и упал обратно. Мозг взорвался болью. Получилось приподняться на локтях чуть-чуть…
Мужчина застыл полусидя на траве. Старался не шевелить головой горящей болью. Воспоминания испуганными сурками попрятались по норам, память и не давала о себе знать совсем.
Попытки вспомнить что-либо и вовсе оказались бесполезны.
Он морщил лоб, пытаясь вымучить из сознания хотя бы собственное имя, но любое напряжение вновь вызывало приступ сильной боли заставив бессильно упасть на землю.
– Зойка, смотри-ка мужик! – Две женщины в странных серых замызганных платьях с эмалированными вёдрами, мятыми и в сколах, наполненных серыми мятыми шляпками грибов.
– Да какой это мужик, зэк поди-что, может с лесопилки сбёг? Пойдём отсюда быстрее! – Александр понял, если эти женщины уйдут, никто ему не поможет…
– Помогите, пожалуйста! – Майор до крови прикусил губу. Дикая боль вновь наказала за неосторожное движение. – Я не причиню вреда… – Глаза закатились, мужчина провалился в беспамятство. Организм не выдержал новой вспышки боли.
– Зоинька, смотри! Совсем мужик больной, надо помочь. В лес и не ходит никто, беглых боятся, умрёт тут…– Жалостливая молодая женщина посмотрела на товарку.
– А если беглый? Видишь одежда на нём не местная, что делать будем? А если очнётся, да головы нам по откручивает? – Зойка была обстоятельной женщиной, а как иначе матери четырёх детей? Баба и жизнь повидала и горя хлебала, а Любка, не оббитая ещё, не обожжённая. Молодая и глупая, а потому и жалостливо смотрит на этого недобитка.
Почему недобитка? Да потому что под местом, где лежал до этого мужчина всё было пропитано темной кровью.
– Даже если и помогать, как? Сможешь такого здоровенного мужика доволочь до дому? Да ты его пока подымешь, пуп надорвёшь, а нести то точно не сможешь. – Сыпала вдова на молодуху.
– Волокуши давай сделаем, что мы, нелюди что ли? Живого человека на смерть оставлять? Околеет же! – Любочка смотрела своими огромными голубыми глазами на женщину, понимая, что одна точно не справится. Да и как иначе на севере, все они невольники судьбы, не по своей воле здесь оказались.
Говорить кому-то тоже нельзя.
Неподалёку лесопилка, на которой работали заключённые и переселенцы. Ещё дальше, бывшая церковь в которой организован штаб НКВД.
Мужиков по большей части в деревне и не было. все работали, кто больницу строил, кто лес валил, а кто железнодорожную магистраль прокладывал. А жизнь при лесе она такая. Либо мужик охотник и рыболов, либо семья мрёт с голоду, как мрут почти все на этом обмороженном куске земли.
В большинстве своём люди, что сосланы на эту северную землю, к жизни здесь, совершенно не готовы. Ни одежды, ни жилья, ничего.
И потому вдовы старались тянуть, как могли своих детей. Старались спасти от голода и холода, занимались собирательством в преддверии долгой полярной зимы.
Хоть как-то отсрочить голодную смерть, а тут ещё этот, немощь.
Зойка думала о трёх сыновьях и маленькой дочке, которые были настолько худы, что просвечивали.
Этот мужик пусть бы лучше здесь и умер…
– Люб, давно к тебе комиссары не заходили? – Задав этот последний вопрос, как самый веский аргумент Зоя испытующе смотрела на Любу. Судьба девушки, почти женщины, тоже не была радостной песней.
Отец, который так и не вернулся со сплава леса, а пайку девчушке не дали, потому что, тот дневную норму перед смертью мужчина не выполнил. Голодала наравне со всеми и хваталась за любую работу, да и за мужика! Пока не застолбила место поварихи при штабе. И комиссар один к ней захаживал… Лишь бы мучички побольше, да мяса кусочек. Глупо было не воспользоваться миловидной внешностью, Люба пользовалась, но Зое конечно же не расскажет, стыдно.
Губа белокурой женщины задрожала, от обиды и страха, что Зойка знает секрет. Вдова сама того не подозревая ударила девушку в больное место. Заставить принять тяжёлое для души, но правильное для выживания в холодном крае решение.
Женщины уходили, не оборачиваясь, с тяжёлым сердцем.
Только Зоя не могла найти покоя, перед глазами был странный мужчина лежащий в опавшей листве. Тонкий детский голос, похожий на голос дочери плакал и просил.
Спаси! Помоги! Он должен жить!
И не выдержав крика собственной совести, которая не оставляла ни на минуту, всё же сходила в штаб и сообщила о странной находке. На душе сразу стало легче и странный голос больше не беспокоил
Ну и правильно, греха на душе не будет…
Ведро холодной воды отрезвило мужчину.
Александр хотел было укрыться от ледяной влаги, которая острыми иголочками прошлась по телу, но понял, что руки крепко связаны за спинкой стула. На который мужчина усажен.
Проморгавшись, майор поднял голову. Которая всё ещё болела, но не так остро и посмотрел на стоящих напротив него мужчин в форме из темно зелёного сукна, перетянутого коричневым поясным ремнём.
На голове одного из мужчин синяя фуражка с гербом, с левого боку пристёгнута подвесная кобура с наганом, а штаны галифе, заправленные в высокие черные сапоги. Александру это показалось странным, такое носят в наше время?
– Ты кто? Откуда взялся здесь? – Мужчины настроенные очень серьёзно и недобро склонились над послушником.
А что им ответить?
Александр не знал, только сейчас очнувшись, начал анализировать состояние организма и делать неутешительные выводы.
Зубы начали выдавать дробь, промёрз после ведра колодезной воды мужчина основательно.
– Не знаю…– Лицо тут же взорвалось болью. Мужчина в форме, что стоял рядом не церемонился и ударил кулаком в лицо, после чего потряс ладонью, стряхивая боль с костяшек. Разочарованно поглядел на Александра, со скрытой обидой. Руку отсушил…
Голова майора мотнулась назад от удара.
– Неправильный ответ. – Комиссар обошёл мужчину со спины и только сейчас понял, что у привязанного голова разбита и в засохшей крови. Алексей цыкнул зубом, как мог не заметить?
– Правда не знаю… Последнее, что помню, как очнулся, а рядом две женщины и всё… – Александр понимал, что врать и юлить в его довольно странной ситуации будет верхом глупости.
Черепанов стоявший позади оглядывал странную ткань, из которой была одежда пришельца.
Трикотаж? Тонкий, напоминает футболки поло, что каждая уважающая себя женщина норовит выпросить у мужа из-за границы.
У нас такого не шьют. Не простой человек значит…
Черепанов размышлял, как поступить с этим потеряшкой?
На переселенца или ссыльного мужик похож мало, вон какой жилистый. Мышцы хорошие, может военный?
Да только откуда ему в северном лесу взяться? И что скажут наверху, если Алексей заявится с докладом о том, что проявился неучтённый гражданин в лесу?
Нет, такие проблемы никому не нужны. А судя по травме, скорее всего и концы скоро отдаст. Пристрелить мужика и дело с концом? Но откуда же он взялся? Да и одежда странная. Если комиссар правильно понял, кто-то очень хотел, чтоб этот мужик помер.
Проверка? Или лазутчик, вражеский шпион? Здесь? Не логично…
– Память отшибло? – Сделал вывод комиссар. – Как зовут то тебя помнишь?
Двое других мужчин в допросе не принимали участия и соблюдали тишину, но отслеживали поведение связанного мужчины. Ложь могла выдать любая мелочь, хотя допрашиваемый был не многословен. С другой стороны, было видно, что каждое слово даётся мужчине с трудом. Видимо привязанный испытывал сильную боль, не связанную с одним ударом по челюсти…
– Не помню, вообще ничего не помню… – Александр успокоился.
Судя по вытянутым должностным лицам, бить больше не будут, да и следующий удар станет для него фатальным. Наверное,сыграло любопытство, откуда он такой красивый нарисовался и для чего.
Смешно уж не за шпиона ли его приняли?
– Мужики, в лазарет этого беспамятного определим. Выживет, на лесосплав пойдёт, ну а сдохнет, значит сдохнет…– Заключил Черепанов, майор сделал вывод, что старшим был он…
Мужчину отвязали от стула и вывели из небольшого рубленного дома что прилегал к монастырскому комплексу и использовался, как допросная…
Провели через двор в барак, где в ряд стояли полками сколоченные деревянные нары.
Помещение заполнял душный запах крови, гноя и хлорки. Было занято две полки. Один пациент либо спал, либо находились в отключке. Второй глухо стонал, прижимая к груди забинтованную и кровящую культю.
– Степанида Михайловна, принимай пополнение! – Громко рявкнул комиссар Черепанов
Из-за маленькой покосившейся дверки вышла низкорослая миловидная белокурая девушка. Одета в застиранный, в пятнах крови белый врачебный халат. Имела очень усталый, даже измождённый вид. Почти чёрные круги под глазами, говорили о хронической усталости и постоянном недосыпе.
– Мы вот тебе постояльца нового привели! – Алексей улыбнулся. Было видно, что комиссар питает к девушке явную симпатию, а вот девушка-врач явно не пылает взаимностью. Степанида выглядела такой усталой и раздраженной и подмигивания мужчины проигнорировала.
– Ну и на кой он мне сдался? Вроде живой и ходит, вот и пускай идёт. Я здесь одна, хотите, чтоб лазарет мог принимать каждого? Здесь должна быть хотя бы ещё одна смена, кроме меня! – Рявкнула девушка и попыталась уйти в свою каморку, а может ещё бы и дверью хлопнула. Чтоб показать докучающему мужчине свое раздражение.
Александр же боролся со слабостью тошнотой и головной болью из последних сил. В какой-то момент глаза закатились и тело ослабло. Полуседой мужчина с грохотом повалился на грязный деревянный пол.
Мужчина в форме улыбнулся, теперь нахальная девка не отвертится.
– Теперь больной лежачий, кроме тебя Стеша позаботиться о умирающем некому! – Черепанов специально не писал о нехватке медперсонала. Надеясь сломить непокорную девицу, еще немного и Степанида сдастся.
– Сейчас, кровать застелю, поможешь его переложить. Я не смогу поднять! – Девушка сдула белокурый локон со вспотевшего лба. Прозрачная бисеринка пота скатилась по впалой бледной щеке.
Чуть позже, уже когда осматривала мужчину, девушка удивилась, как же это он сам дошёл то до барака?
Который то лазаретом назвать было стыдно.
Барак был временным пристанищем мед персонала. Поселенцы мёрли как мухи и часто болели, потому стройка больницы, которая возводилась их же силами, затягивалась. А мед персонала всего и осталась одна Стеша.
Красивый мужчина, холёный. Не такой, как эти все.
Девушка бережно промывала светлые, прошитые сединой волосы на затылке от запекшейся крови.Кожа на затылке была рассечена до кости. Крепко же мужчину по голове приложили, видать убить хотели.
Надо же блондин, как она сама. Это редкость. Потому и смотрела на мужчину с непонятной самой Стеше нежностью.
Лишь бы инфекция не попала.
В волосах девушка нашла несколько хвойных иголочек и кучу песка.
Новых бинтов было жалко, но девушка продолжала наматывать белый шлем на разбитую голову, испытывая чувство вины за растрату. Последние, а новые, когда придут, неизвестно…
Долгое время Степанида старалась беречь белые хлопковые полотнища, их было не так и много. Использованные часто приходилось перестирывать и вываривать.
Ну теперь точно спать, хоть пару часиков, так устала…
Зоя и Стеша
Монастырь накрыл густой тяжёлый туман.
Поселение в часе езды от него было небольшим и неупорядоченным. Ибо поселенцев и строителей коммунизма на севере не обеспечили вообще ничем.
Потому и жили в шалашах и землянках, кто мог ставил срубы или бараки, но могли не многие.
Это и стало причиной неоднородности строений. Часто было непонятно, толи холм, то ли чей-то дом.
Людей вырвали из привычной им среды мирских захребетников и многих тех, кто просто попался под ту гребёнку или вызывал подозрение.
Целые семьи бросили на освоение новых территорий.. Русские немцы, казахи, украинцы просто русские…
Каждый получил своё клеймо. Кулак, предатель родины, фашист. Каждый должен отвоевать себе право на честное имя в этом промозглом холоде, на этой чуждой теплу земле тяжёлым трудом.
Мужчины в большинстве своём занимались вырубкой леса, а уж после сплавляли брёвна по широкой глубокой реке в большой мир.
За что раз, за разом приносили скудные пайки в виде продуктовых талонов. Которых едва хватало, чтоб окончательно не протянуть замёрзшие вымокшие ноги.
Близилась зима.
Злее дул холодный ветер. Яркое солнце, что светило сутки на пролёт всё лето, появлялось реже и светило меньше. Уходил на убыль долгий полярный день, за ним шла темная полярная ночь. К трём часам дня уже ощутимо темнело.
В полутёмной землянке Зоя под скудным трепыхающимся светом керосиновой лампы делала стежок за стежком. Слёзы градом катились от несправедливости.
Ну, что толку, что зашьет это платьице? Что толку? Соня уже кашляет и это единственное платье не согреет малышку и не убережёт от холодного и злого ветра. Тёплой одежды не было, ни для одного ребёнка из четверых.
Женщина думала перешить ватник покойного мужа, который носила сама, но быстро отказалась от этой идеи.
Зоя стала единственным кормильцем этой маленькой чахнущей семьи. И если заболеет не сможет получить пайку, поймать рыбу или насобирать грибов и кореньев, на которые был щедр лес, окружающий маленькое поселение. Тогда дети точно будут обречены на долгую и мучительную голодную смерть.
Ещё повезло, что Степан перед смертью на сплаве, успел сладить землянку и кой-какую печурку. Добыв неизвестно где металлическую дверцу и задвижку. Ночью не надо было следить за тем, чтоб не случилось пожара, как это было по началу.
Зоя продолжала латать маленькое жёлтое платье, которое было когда-то дорогим и красивым. Жёлтый, блестящий атлас попал в руки покойного мужа совершенно случайно и за большие деньги.
Степан в Сонечке души не чаял. Сыновей предприимчивый мужчина тоже любил, но дочь стала маленьким чудом, на которое Степан Алексеевич даже дышать боялся. А как отрез жёлтой ткани увидел, так понял, в лепёшку расшибётся, а маленькой кудряшке обновку добудет.
Когда за мужчиной пришли люди в черных кожаных плащах, Степан не смог сдержать слёз. Забирали не только мужика, а всю его не маленькую семью, с позором и бесчестьем.
Когда-то обеспеченная, уважаемая во всём районе зажиточная семья превратилась в одного предателя целой голодной страны, которой нужны были рабочие руки. Не здесь, а в холодном мёрзлом крае.
И вся трагедия была не в том, что Степан и Зоя не знали в чём виноваты. А в том, что семья лишилась всего честно нажитого, не только ими, но отцами и прадедами.
Это потом люди в форме объяснят, что кулаком быть плохо, сидеть на шее трудового народа и вовсе грех.
А кто такой кулак? Тот, кто наживается на трудовом хребте рабочего народа, а Степан не наживался. Работал как знал, жил как деды учили.
Никто не заступился за опальную семью. Соседи отводили глаза, отворачивались, а кто-то и вовсе плевался во врагов народа. Тех, которые помогали всему селу, где мешок муки одолжить, а где молока крынку, а то и вовсе соли горсть. Каждый боялся, что люди в чёрных тяжёлых плащах с пистолетом на боку придут и за ними. Потому и смотрели на опальную семью одновременно с презрением и с облегчением.
Потому, увидев раненого мужчину на опушке леса, Зойка знала, никому помогать нельзя и доверять нельзя тоже. Женщине никто не поможет, от чего её израненная и очерствевшая от испытаний душа рвалась на куски.
Сейчас вдова не знала, что же делать. Не выпускать детей из землянки, тоже не лучшая идея. В темноте малыши чахли и чувство голода, которое сопровождало растущие организмы постоянно, сводило с ума.
Был бы мужик, дров помог бы заготовить. За хорошую работу можно было бы и робу какую получить, а то и ткань какую-нибудь. А уж если охотник, так и вовсе бы беды не знали, но местные охотники вызывали отвращение, да и пришлые бабы местных мужчин не интересовали. А вот самогон очень даже…
Зоя снова вспомнила того мужика, которого они с Любой нашли на окраине леса. Да даже если и беглый, так всё одно мужик. Вроде ладный был.
Ладный… Ладный…
Шептал странный тонкий голос.
Надо узнать, что с ним сталось.
Надо узнать… Продолжал странный голос…
Если зек, так расстреляли уже поди, а нет, так у Степаниды наверно. Уж больно крови с него много натекло, мох под ним весь почернел.
Надо в лазарет наведаться…
Поспеши… Поспеши… Поспеши… Пульсировал в голове голос…
В это время Стеша носилась, как угорелая. Кляла себя разными бранными словами, за короткий и так необходимый измученному организму сон.
Уснула и прозевала.
Девушка ошалело подкидывала дрова в металлическую буржуйку, чтоб огонь был пожарче, чтоб вода закипела быстрее. Нужен кипяток!
Сама, то и дело, обтирала светловолосого мужчину, пытаясь сбить жар, который становился только сильнее.
Пожалуйста, только не пневмония! Только не пневмония, иначе не жилец., мне нечем его лечить…
За прошедшие сутки лицо блондина сильно осунулось и посерело. Пот струйками стекал с лица и шеи, оставляя за собой серые разводы на теле.
Стеша закончила медицинский три года назад и сюда попала по распределению. Приехав на север, девушка думала, что наберётся опыта, а после устроится в областную больницу врачом. Много раз представляла, как мама, которая долгие годы работала хирургом будет гордиться дочерью отличницей, а люди, спасенные ей будут радоваться и благодарить.
Всё сразу пошло не по плану. Мама, узнав, куда отправляют дочь, заболела. Сердце не выдержало такого удара. Возвращаться с севера миловидной маленькой девушке с пшеничного цвета косицей было не к кому, но отказаться уже не могла, мама умерла. А после и бабушка, не выдержав боли от потери любимой дочери и страшной судьбы предстоящей внучке.
В Коми, к переселенцам для освоения севера отправили целую медицинскую группу.
Медиков было восемь, два молодых врача, пять медсестёр и глав врач, она же единственный на всех хирург . Никто не был готов к суровой реальности района вечной мерзлоты.
Одна за другой заболели сначала медсёстры, потом врач, воспаление легких.
Пары медсестёр и одной Степаниды было слишком мало. Девушки работали не покладая рук, старались выходить друг друга. Попутно помогали поселенцам, которые попадали в наскоро построенный кое-как лазарет.
Болезнь пришла слишком неожиданно и забрала всех.
Сначала без вести пропала заведующая, а после умерли врач и медсёстры.
Осталась только Степанида.
Девушка в одиночку старалась помочь, только тем, кто точно без нее бы не смог. На большее сил не хватало.
Больница, конечно же, строилась в отдалении, но медленно и неизвестно когда стройка будет закончена. Кроме барака из горбыля, зданий медикам не предоставили.
Миловидная девчушка с пшеничного цвета косицей не сразу попалась на глаза старшему комиссару Алексею Черепанову.
По началу мужчина был романтичен. То букетик из мелких полевых цветов принесёт, то шоколадку. Девушка была настолько измучена постоянной работой и занята, что вовсе не обратила внимания на ухаживания мужчины. А когда один за другим стали умирать коллеги и Степанида осталась одна, присутствие мужчины и вовсе превратилось в пытку. Алексей отбирал те минуты жизни, что девушка в халате отчаянно пыталась выделить хотя бы на сон.
Черепанова обозлило безразличное отношение Степаниды, обстоятельства волновали мало. Потому, когда упрямая девчонка пришла просить помощи. Комиссар не сообщил наверх, о том, что медицинского состава больше нет. А может не только по этой причине…
Алексей решил подождать ещё немного, когда девчонка начнёт умолять о помощи. Буквально наслаждался страданиями девушки, которая о обидах влюблённого мужчины даже не подозревала.
И сейчас, Стеша отчаянно боялась, что вот этот светловолосый с проседью мужчина умрёт и она совсем бессильна ему помочь. Билось в голове набатом:
Спаси… Спаси… Спаси…
Будто сам мир просил за этого человека…
Но жар становился сильнее, а сил Стеши становилось меньше. В который раз меняя горячие влажные компрессы со лба на прохладный девушка опустилась на пол и заскулила от отчаянья. Слёзы крупными горошинами покатились по худым девичьим щекам.
Да что она вообще может? Бесполезная тупая дура!
На ртутном градуснике уже температура сорок два градуса. Что бы девушка ни делала, не помогало. Препараты снижающие температуру, закончились ещё на пневмонии медсестёр…
Руки и ноги мужчины уже потряхивало в конвульсиях, жар слишком высок! Тело в судорогах металось по нарам.
Повеяло холодом от открытой двери.
– Что же ты, Стешенька, на полу то сидишь?! – Зойка вихрем ворвалась в барак, а увидев плачущую Степаниду и вовсе удивилась. Слёзы градом катились по щекам девушки. Она сидела напротив кровати того самого мужчины, что Зоя с Любкой нашли в лесу.
Руки и ноги его тряслись, пот крупными каплями скатывался с обнажённого тела.
Стеша старалась остудить его, как могла, обкладывая влажными полотенцами и тряпками.
Вдова вспомнила, как мужчина просил о помощи, но она убедила товарку не помогать ему.
Женщина конечно же сообщила в комиссариат о находке, но видимо время, что мужчина провёл лёжа в лесу на земле сыграло злую шутку. Чувство вины и стыда затопило вдову.
Странный голос продолжал требовать…
Помоги… Помоги… Помоги…
Совесть, решила Зоя.
– Ты когда ела в последний раз дурёха?! – Зоя приподняла светловолосую девушку с холодного пола, та была легкая как пушинка. Отвела Степаниду за маленькую дверку. Там была комната, где докторица отдыхала от работы. Её потребовала отстроить для себя, ещё предшественница Стеши, заведующая Маргарита.
Уложила как маленькую и укутала колючим шерстяным клетчатым одеялом. Девушка уснула сразу. Сказывался хронический недосып, изможденное тело не справлялось с возложенным на него грузом ответственности.
Зоя сняла ватник, аккуратно положила его на соседнюю пустую полку нар и закатала рукава повыше.
Сегодня этот мужчина, либо выживет, либо умрет и помочь кроме нее некому.
Спаси… Спаси… Спаси…
Женщина подкинула в буржуйку ещё дровишек. Хорошие, берёзовые, немного с завистью посмотрела на ровненькую поленницу. Вдове таки тоже, ой как нужны. Зоя насобирала много веток и торфа, но ветки быстро прогорали, а торф ещё нужно просушить правильно, иначе он так чадил, что в землянке дышать было невозможно.
Встряхнулась от наваждения, схватила ведро и побежала к колодцу, воды нужно много.
Светловолосого мужчину трясло всё сильнее, еле заметные конвульсии переросли во вполне ощутимые судороги, от которых нары ходили ходуном.
Вернувшись с ледяной водой, женщина сразу же кинулась обтирать мужчину. Попутно, посильнее натапливая маленькую железную буржуйку до красна.
Женщина присела только под утро, устало опустив голову на постель мужчины.
Выжил, ртутный столбик всё ещё показывал температуру 37,9, но с этим организм уже справится сам, самое сложное и опасное позади.
Зоя устало потёрла лицо, теперь нужно идти домой, дети кушать хотят…
Когда женщина проходила мимо кровати с мужчиной, немного задержалась.
Ладный какой, на вид в годах, а тело молодое, натруженное, холёное и жилистое.
Ладный… Ладный… Ладный… Почему-то шептала совесть…
Внезапно мужчина схватил её за руку, его ладонь была слабой и липкой от пота.
Еле-еле разлепил опухшие глаза…
– Спасибо… – Проскрипел хриплым еле слышимым голосом.
Зоя шарахнулась назад от мужчины. Впервые в жизни видела такое. Глаза разного цвета! Один голубой, второй зеленый!
Мужчина вновь провалился в сон, а женщина гадала, показалось или нет…
Показалось… Показалось… Показалось…
Коммисар
– Мужик…– Александра кто-то тряс за плечо. – Мужик вставай!
Послушник нехотя открыл опухшие глаза. Женщина, что пыталась разбудить мужчину, шарахнулась назад и заскулила словно от ужаса.
Майор усиленно пытался вспомнить, как зовут эту женщину, но столкнулся с беспамятством. Память отвечала пустотой…
Женщина же вела себя странно, запрыгнула на кровать прижав к себе колени, обняла ноги руками и начала раскачиваться, положив голову на правое плечо. Создавалось ощущение, что мышцы шеи её не держат.
– Видящий нас видит, нас видит! Видящий накажет! Страшно! Страшно! – Тут же сама себе отвечает. – Видящий больной, Видящий ничего сделать не сможет! – Голос в этот раз немного отличался по тональности, будто говорило два человека, а не одна женщина.
– Его надо добить! – Голос женщины звучал с шипящими нотками. – Пока не окреп!
– Нельзя, нас накажут! – Голос имел писклявые плачущие нотки. – Кто накажет? Кто накажет? Убить! Враг! Враг! – Голос в этот раз грассировал и рычал, словно говорил другой человек.
Мысли шустрыми шестерёнками крутились в голове мужчины.
Эта баба безумна, шизофрения? Психиатрическое отделении? Приподнялся на локтях игнорируя слабость, майор огляделся мутным взглядом по сторонам, от запаха аммиака изо рта воротило самого себя.
Я в сарае? Вот это новость…
Лазарет представлял собой грубо сколоченный из горбыля и досок барак. Окна без подоконников и рамы, представляли собой мутные слюдяные пластины, через которые ничего не было видно, мутные желто коричневые пластины едва пропускали скупые лучи солнца.
В два ряда стояли стояли грубо сколоченные нары в два этажа. Заняты из которых было три.
Одна заправленная постель принадлежала странной женщине. Что, как большая птица с огромными глазами, не моргая смотрела на него и перебирала способы от него же избавиться, но уже шёпотом, себе поднос и часто бросая на него взгляд украдкой.
Но опасности от сумасшедшей женщины, которая почему-то боялась мужчину до икоты, не чувствовал.
Третью кровать занимал мужчина с перебинтованной грудью, к которой туго широкими сероватыми полосами ткани была примотана культя. Обрубок руки еще не зажил, на полотнищах были гнойные пятна вперемешку с кровью.
Покалеченный не спал, скорее всего боль, что он испытывал была адской, но молча упрямо смотрел в деревянную с остатками коры стену. Застыл в своих боли и отчаянии.
Александр перебирал варианты того, где же оказался. Последние кого подкидывает полупустая память, мужчины в темно-зеленых гимнастёрках, галифе и чёрных сапогах. Майор даже не запомнил их внешность, лица расплывались в памяти…
– Что на обрубка пыришься? Не жилец, третьего дня помрёт! – Вякнула женщина-сова грубым мужиковатым голосом, непохожим на женский голос и начала раскачиваться активнее, как маятник, от чего наспех сколоченные нары ходили ходуном.
Александр перевёл на неё взгляд, что-то с женщиной было не так. Фигура плыла и казалось нечёткой картинкой словно троилась и мигала. Послушник проморгался и посмотрел на неё вновь. Женщина взвизгнула и зашипела, отодвинулась дальше.
Странная какая, ну да ладно, не кидается и хорошо.
В это время на противоположной от ряда нар стене скрипнула маленькая грубо сколоченная дверка.
Девушка с двумя тонкими пшеничного цвета косицами зевала, стыдливо прикрывая приоткрытый рот маленькой ладошкой, сжатой в кулак.
Врач была очень худа и бледна, если б не белый в застиранных пятнах крови халат, можно было подумать, что тоже пациент этой странной больницы.
– Стеша, Стешенька, он страшный! Не лечи Видящего! Пусть помрёт! Стеша! Я его боюсь! Нам страшно! Нам страшно! Нам страшно! – Худая женщина бросилась в ноги девушке и стала лобызать колени в вязаных штанах. Даже не замечая, что обдирает свои колени о необработанный пол.
Девушка скривилась, вздохнула. Отцепила от себя сумасшедшую, что-то прошептала на ухо, та успокоилась, кивнула и покорно легла в кровать. Накрылась одеялом с головой и затихла.
– Вы пришли в себя? – Степанида уверенно подошла к мужчине, привычным движением притянула к себе руку мужчины, зажав пальцами. Другую свою руку поднесла к губам, жестом призывая к тишине.
Пульс считает? Подумал Александр.
Из накладного кармана достала ртутный градусник. Посмотрела на мужчину снизу вверх, провернув чуть-чуть стеклянный цилиндр. Цокнула и начала активно стряхивать ртутный столбик. Вновь подняла градусник вверх, после сунула мужчине подмышку.
Александр молча наблюдал за выверенными движениями молодой женщины.
И только потом женщина представилась.
– Меня зовут Степанида Михайловна. Я врач в этом лазарете. На Фаину не обижайтесь, не буйная. Не справилась со стрессом от переселения и наверное, сошла с ума. Точный диагноз ставить не буду, не специалист в этой области. Вас лихорадило несколько дней, как себя чувствуете? Говорить можете? – Стеша хлопала светлыми ресницами ожидая ответа от мужчины.
– Жить буду, голова болит. Рука сильно саднит. Слабость в организме присутствует. Во рту привкус аммиака…– Майор замялся глядя на миловидное личико, не зная, как сказать, что нужно по нужде, но смысла тянуть не видел.
– Мне бы в туалет надо…– Румянец красными неровными пятнами пошёл по щекам девушки. Стеша поднялась от постели и прошла в угол, в котором стояло белое с черными сколами эмалированное ведро.
– Встать сможете? Или вам помочь? – Александр покачал головой, спустил ноги с кровати и пошатываясь встал. В упор посмотрел на девушку, которая не моргая и не сильно смущаясь смотрела на него.
– Вы бы отвернулись, а то я растеряю остатки мужской гордости! – Майор весело подмигнул зардевшейся девице.
– Нельзя, вы выжили то с трудом. Три дня в лихорадке! Вы тяжёлый, если упадёте, мне не поднять! Буду придерживать, а вы нужду справлять. – Девушка красная, как помидор настаивала, на своём. Мужчина хмыкнул, сил терпеть уже не было.
Уже после того, как Стеша убежала выплёскивать из ведра на улицу и вернулась, Александр подмигнул ей.
– Ну, после того что ты видела, точно должна выйти за меня замуж! – Мужчина хохотнул, девушка вновь залилась краской и засмеялась.
В это время, входная грубо сколоченная дверь со скрипом открылась.
Вошёл мужчина в форме туго перетянутый поясным ремнём, рука подозрительно дрожала рядом с кобурой, выдавая напряжение вошедшего.
Молодая докторица сразу сникла, скупо поздоровалась с вошедшим мужчиной и присела за рабочий стол, который заменял стол постовой медсестры. Демонстративно достав пару серых папок, начала перебирать шуршащие листы.
– Что же Степанида Михайловна не поздороваетесь со старшим комиссаром? – Было видно вошедший мужчина злился, но на что не понятно.
Александр сразу отметил для себя, что тот имеет на девушку виды определённого характера и брошенная в скользь шутка достигла ушей начальственного оскаленного лица, скорее всего реакция девушки смехом на шутку и выбесила.
К комиссару Степанида подчёркнуто холодна.
Тишина, что возникла в лазаретном бараке резала уши и давила на психику. Видимо сложные отношения между мужчиной и женщиной давно, а тут ещё непонятный хрен с горы, бензину в костерок подливает.
Как ни странно, ситуацию разрядила Фаина, которая до этого пряталась под одеялом. Безумица соскочила с кровати и кинулась в ноги мужчины. Потными руками хватаясь за заправленные в кирзовые сапоги с высоким голенищем галифе, за гимнастёрку и ремень. Словно хотела взобраться по нему, как кошка по дереву.
– Убей его Леша! Лёшенька, убей Видящего для меня! Он плохой! Сделай это! Нам же было хорошо! Так хорошо.– Фаина полезла своими худыми скрюченными пальцами мужчине под гимнастёрку. Черепанов скривился и попытался скинуть растрёпанную цепкую бабу. Женщина льнула к нему, пыталась зацепиться за шиворот ногтями.
Лизнула комиссара в щетинистую щеку, оставляя слюнявый влажный след. Мужчина скривился ещё сильнее, замахнулся и ударил женщину ладонью по щеке. Та отскочила от него и зашипела, как разъярённая кошка. Подскочила на ноги и выбежала в открытую комиссаром дверь в том чём была. В больничной сорочке и босая.
– Стешь, неправда это! Врёт сумасшедшая баба! – Алексей растерянно смотрел на девушку, которая старательно делала вид, что бумаги ну очень интересные.
– Ваши отношения, Алексей Алексеич, меня не касаются! – Хоть и раздражало Степаниду внимание комиссара, но всё же чувствовалось, что дело, таки, есть. Мужчина был хорош собой, чего уж душой кривить, даже несколько смазлив, такие женщинам нравятся.
Александр лежал и размышлял, как бы так прикинуться ветошью, чтоб случайно не пристрелил этот любвеобильный кабель при форме.
– Стеша да сколько ты меня мучить будешь? Я ж к тебе со всей душой! Я может жениться на тебе хочу! – Комиссар пошёл к столу …
Внезапно голос подал третий пациент, тот самый что всё время смотрел в стену.
– А когда ж ей любиться то? Всех сюда болезных тащат, а Степанида Михайловна одна. – Старческий голос покалеченного мужчины скрипел не смазанным тележным колесом.
–Ты б сделал так, чтоб девочка, хоть иногда отдыхала. Может и появятся у неё силы любовь твою рассмотреть, да попробовать… – Усмехнулся в седые усы.
– Ты старый совсем страх потерял? Тебя кто спрашивал? – Рыкнул мужчина в форме…
– А всё одно, мне жить три дня осталось, так и поговорю! – Седой мужчина сверкнул глазами. – А то мы не знаем, что ты врачей новых не вызывал, а докторице врёшь! Думаешь совсем обессилеет и на коленях к приползёт о помощи просить? А ты и поможешь! Как Маргарите до этого! – Покалеченный безумно хохотнул.
Послышался металлический щелчок, повисла тишина. Александр не видел, но был абсолютно уверен, что это комиссар отщёлкнул застёжку кобуры.
Стеша рывком взметнулась изо стола и повисла на вытянутой руке с пистолетом.
– Алексей Алексеич, не делайте глупостей. Ему больно, обезболивающих не доставили вот и бредит. От боли понимаете! – Девушка старалась заглянуть в налитые от бешенства кровью глаза и успокоить мужчину. Хотя даже сдвинуть вытянутую с оружием руку не смогла, слишком уж худа.
– Сегодня вечером придёшь ко мне! И сними этот блядский халат! Не придёшь, пристрелю этого обрубка! – Алексей схватил своей огромной лапищей за тонкую шею девушки, притянул к себе и грубо поцеловал в сжатые губы.
После чего развернувшись на каблуках быстрым шагом покинул барак.
Степанида до этого стоявшая прямо, упала на пол, словно из неё выдернули стержень и громко навзрыд заплакала.
Мужчины на кроватях растерянно переглядывались, не зная, чем помочь девушке в сложной ситуации.
Плач маленькой Стеши с двумя тонкими светлыми косичками рвет душу на куски. Седой мужчина утирал бегущие по щекам слёзы, мог же промолчать старый дурак!
Александр осторожно спустил ноги на деревянный пол, сколоченный из грубых неоструганных досок.
Майор пытался сохранить вертикальное положение, но был настолько слаб, что повалился на четвереньки и пополз в сторону плачущей девушки, обдирая голые колени и ладони об необработанный пол.
Сил еле-еле хватало, чтоб переставлять колени. Пот ручьями катился по спине, сильнее пульсировала болью правая травмированная ладонь, капли крови проступали через лоскуты светлой ткани.
Обняв девушку, мужчина упал без сил рядом с ней.
– Ну что ты маленькая, всё хорошо будет…– Александр неловко притянул маленькую, как подростка девушку к себе.
Белая косынка свалилась с головы, мужчина гладил девушку по пшеничного цвета волосам.
– Всё хорошо будет, у таких светлых девочек всегда всё хорошо бывает… – И снова гладит
– Прости меня девочка! Прости дурака! – С кровати с грохотом свалился старик, только сейчас Александр увидел, что обеих ног у мужчины с ампутированной кистью руки тоже нет по колено…
Докторица
– Мужик, а зовут то тебя как? – На Александра смотрел мужчина с соседней полки нар.
Только сейчас послушник стал приглядываться к искалеченному собеседнику. Неприятные мысли терзали обоих мужчин. Наступил вечер, Степанида ушедшая на встречу с Черепановым так и не вернулась.
– Не знаю, скорее всего у меня амнезия… – Слово само собой появилось в сознании и казалось единственно верным для описания собственного состояния. Александр в кровати тяжело повернулся на бок. Лицом к лицу разговаривать удобнее.
– Амне… Что? Ты из умных что ль? Городской ить? С образованием? – Майор с сомнением смотрел на собеседника, в его понимании сказанное было общеизвестной истиной…
– По голове ударили меня сильно. Вот память и потерял. Скорее всего воспоминания восстановятся, но, если будут триггеры, это произойдёт быстрее. – Александр вновь смотрел на недоуменного мужика напротив.
– Ты это! Шибко не умничай! Говори проще, а то я хоть старый, да дураком себя чувствую. – И засмеялся, отчего и так узкие глаза на плоском лице, совсем превратились в щёлки.
Интересно кто он по национальности, якут или бурят? Нет точно нет, а кто тогда?
Александр на минуту задумался.
– Родственники, знакомые, личные вещи, да что угодно, что как крюком вытащит память из подсознания. Я даже имени своего не помню и грустно признаться, не знаю, где нахожусь сейчас. А с тобой что случилось? Сложно представить ситуацию, чтоб лишиться сразу трёх конечностей. – Послушник с сочувствием посмотрел на собеседника.
– Так, я на сплаве работал. Деревья рубил, да по реке спускал. Вот мы с мужиками верёвками вытаскивали стволы. Дерево в речку ухнуло, а меня петлёй и подхватило. Да по дну протащило. Руку сразу оторвало, а вот ноги… Я ведь ходил ещё сколько-то, пока пальцы чернеть не начали, да отваливаться. Потом уже Стеша ноги мне и отрезала. Плакала сильно, страшно ей было. Девочка не хирург же, а больше ить нет никого. Померли все.... Девочка как пилу достала, сама чуть в обморок не хлопнулась…– Михей хохотнул. – А эта скотина при погонах новых врачей и не выписал… Всё ждал пока девочка на коленях о помощи умолять начнёт. Вон оно, как вышло то, бедная Стешенька. Когда икотка сказала, что мне три дня осталось, я ж так обрадовался. Думаю, раз помирать, так и выскажу этому мудаку. Накипело. Даже подумать не мог старый дурак, что он на девочке вызверится. – Слезы вновь покатились по старческим щекам.
– И помочь девчонке уже никак не получится. А Икотка это прозвище такое странное? Почему ты в бредни буйнопомешанной то поверил? – Александр смотрел на мужчину, который единственной рукой вытирал ручьи слёз.
– А ты разве не понял? Нечисть она! Нормальная баба была, а что с ней стало, одному Богу известно. Хотя поговаривают, что девку Черепанов тоже ссильничал, вот и тронулась умом. Никто точно не знает, да только вселились в неё икотки – духи и стала Фаина безумной. Общаться с ней лучше не стоит. Духи эти рождены от проклятья и могут из тела в тело прыгать, дай только слабину. Сильное духом тело ей не подвластно. Брешь нужна… Зависть, боль, обида… Ненависть она ж хуже ржавчины душу разъедают и проход проклятию в тело даёт. Но уж если Икотка пророчить начнёт. Да про смерть, значит правду бает. Не могут духи врать, хоть и от злобы рождённые, природа у них такая. Стешенька говорила, что болезнь головы у Фаины, но я-то знаю, умру скоро… – Михей помялся и посмотрел в упор на Александра. – А ты ить Видящий значится, неспроста ить боялась икотка, тебя наверно потому по голове и приласкали… – Александр притих, по спине пошёл холодок, при слове нечисть заныл тянущей болью правый глаз, это не укрылось от мужчины напротив. Ты и не помнишь поди, что сила в тебе, может видел чего? – Михей смотрел в упор почти не мигая…
Только сейчас он вспомнил, что при взгляде на женщину испытывал непонятный дискомфорт, а внешность её была размыта троилась, как мираж в пустыне, Александр тогда это списал на контузию от удара…
Хлопнула входная дверь, впуская прохладный воздух в барак, который и так не отличался особой теплотой.
Девушка шла медленно, ссутулившись и опустив голову в пол. В руке была её серая пушистая шаль, которая волочилась по полу, цепляясь за неструганные доски. Степанида не замечала этого и в какой-то момент платок и вовсе выскользнул из рук.
Докторица не смотрела на мужчин. Руки безвольно висели вдоль туловища.
Стеша вошла в свою каморку и захлопнула дверцу. Чем-то погремела, пошуршала, потом и вовсе что-то с грохотом упало.
Больше не было слышно ничего…
Только легкое поскрипывание, как поскрипывает кресло-качалка, когда в неё опускается уставшее тело, чтоб отдохнуть от тяжёлого дня с кружкой горячего чая….
Мужчинам говорить больше не хотелось.
Каждый понимал, что именно произошло с девушкой и оба чувствовали свою вину… Не смогли спасти малышку, которая потратила столько сил, чтоб спасти каждого , а после защитила, как смогла…
На утро пришла Зоя. Эту женщину Александр помнил смутно. Видел её в лесу, а после вдова помогала Степаниде его выхаживать.
– А чего у вас такой дубарь? Стеша ещё не встала что ль? Или опять только под утро легла? – Бойкая женщина сыпала вопрос за вопросом. Мужчины же не знали, что ей ответить. Чувствуя вину за произошедшее с девушкой.
Майор молча указал на дверь с противоположной стороны от входа.
Зоя подбежала к каморке девушки и открыла дверь, тут же охнув, пошатнулась и упала на пол.
– Она…Она там… – Александр понял, что дело плохо и пошатываясь поднялся с койки. Опустил босые ноги на дощатый пол поёжился. В бараке действительно было прохладно.
Используя вертикальные брусья нар, как опору, майор медленно двигался к маленькой двери.
Всё встало на свои места стоило увидеть ноги девушки в воздухе, никакого скрипучего кресла-качалки не было, это скрипел крюк в потолке, от раскачивающегося на нём тела.
Степанида повесилась, зацепив за потолочный крюк свой белый пояс от медицинского халата. Её синий язык некрасиво вывалился из искривленного рта на покорёженном смертью лице, а на полу была пахучая лужица.
Мужчина огляделся по сторонам, обстановка каморки в которой отдыхала девушка была скудной. Грубо сколоченный топчан, даже не кровать, небольшая тумбочка и письменный стол у окна, которое давало совсем мало света.
– Надо снять девочку, Зоя поможешь? – Александр посмотрел на обмершую в ужасе от увиденного женщину, подумал ещё. – Нет, снимать нельзя.
– Комиссар нас за неё убьёт… – Промямлила женщина.
– Это, после близкого общения с вашим комиссаром Стеша здесь висит. – Александр заметил потёки засохшей крови на щиколотках и задрал платье чуть выше, указав Зое на них. Женщина прикрыла рот рукой, то ли от бесцеремонного поведения мужчины, толи от ситуации в целом
– Но ты права. Судя по всему, Черепанов та ещё тварь. Захочет выместить злость… Как думаешь сильно пострадает его эго, когда комиссар узнает, что после ночи с ним девчонка вздёрнулась? – Послушник посмотрел на вдову вопросительно. – К тому же, девушка выполняла определённую работу, которую теперь делать некому. Думаю, если сверху узнают о таком положении дел, то по головке Черепанова не погладят, как бы и самого не вздёрнули рядом с девочкой. Какие выводы? – Посмотрел на женщину с высока, та ещё не поднялась и непонимающе хлопала глазами с опаской поглядывая на висящий труп, рассудительность вернулась к битой жизнью женщине.
– А выводы вот какие, свидетелей Черепанов уберет и дело с концом, а кто свидетели? – Женщина растерянно прокручивала в голове информацию. – Кто-нибудь видел, как ты сюда пришла? – Вдова покачала головой. – Бежать надо, чем быстрее, тем лучше… Никто не должен узнать, что ты видела труп Степаниды… – Закончил Александр.
– Ты тоже уходи. – Подал голос Михей – Мне всё одно помирать, а ты беги. Ты Видящий, не простят мне духи твоей смерти… – Мужчина кряхтя и стеная от боли повернулся всем телом к стоящим у каморки Александру и Зое.
– Мог бы побежал, да только на ногах еле держусь…– Майор быстро сделал выводы в отношении больного на голову комиссара и иллюзий на свой счёт не питал.
Зоя же прикидывала в голове варианты, стало так страшно, почему-то в слова незнакомого мужчины вдова поверила сразу. И как не поверить? На её глазах Маргарита Аркадьевна с пузом ходила, а потом пропала, да и Фаина тоже не сама с ума сошла… Нет, умирать ей нельзя, надо бежать. В землянке дети ждут…
– А ты б Зоя, забрала б нашего беспамятного. Меня то комиссар пытать не будет, сразу пристрелит, а вот он под пытками, может и расскажет, что был здесь некто третий. Пытать то они умеют… – Михей хитро стрельнул узкими глазками на задумавшуюся вдову.
Женщина с ещё большей опаской посмотрела на Александра.
Что же делать?
– Идём! Быстрее, пока не передумала! – Зоя подставила плечом, чтоб мужчина имел опору. – Через лес пройдём. Там люди не ходят. Зверьё бродит, только бабы и отчаиваются. Детей оголодавших кормить как-то надо… – Александр понял, говорит она о себе, оперся о подставленное плечо, и они пошли прочь из лазаретного барака.
Утро было раннее и туман молочной дымкой стелился прямо под ноги, а если смотреть вдаль, то и вовсе ничего видно не было.
Поселение находилось в отдалении от церкви и импровизированного лазарета, и разбросаны домишки, как попало. Холупы, что смогли возвести для собственной жизни “строители коммунизма” порой и домами назвать зазорно. Шалаши, мазанки, землянки часто не пригодные для жизни в северном крае.
Большинство людей были заняты далеко от поселения. Кто на постройке железнодорожной магистрали, кто на лесоповале. Продуктовые талоны за дарма не давали.
Потому и очевидцев не было.
Мужчина и женщина спустились с пригорка к кромке леса и двинулись в его глубь, стараясь идти, как можно тише и незаметнее, мало ли.
– Первое время, пока не окрепнешь, поживёшь у меня. Гнать не буду, но, если комиссар за тобой придёт, ты уж не обессудь, у меня дети. А ты мне никто…– Зоя вновь засомневалась в принятом решении, но бросать на верную смерть человека не хотелось. С другой стороны, вдова совершенно не знает этого беспамятного…
Александр не знал, что сказать женщине. Не воспользоваться положением, он не мог. Оставаться в лазарете означало верную смерть, а умирать не хотелось совсем…
– Фуууу! Чего это у вас смердит-то? Стеша ну-ка, иди сюда, золотце моё! Степанида, твою мать! Не прячься от меня! – Черепанов оглядывал помещение, наткнулся взглядом на старика.
Стоп, а второй, где, без памяти который?
Алексей стал вертеть головой по сторонам глаза наливались кровью.
– Ах, ты, шалава! – Почему-то комиссар решил, что девушка уединилась с новым пациентом в каморке. Больше то и деться здесь некуда…
То-то сучка над шутками этого пришибленного смеялась…
Взбешенный мужчина в два прыжка преодолел расстояние до каморки маленькой докторицы и открыл дверь.
Степанида висела посреди комнаты. В старом сером в рубчик платье, в котором девушка ушла от него. Тело медленно покачивалось из стороны в сторону, на белом поясе от медицинского халата.
Мужчина растерянно хлопал глазами. Из прострации его вывел голос старика.
– Это, ты Стешу убил! Не смог свой член в штанах сдержать и вот результат. Хорошая девочка была, а ты тварь даже дышать не достоин с ней одним воздухом! – Черепанов развернулся на каблуках в сторону Михея.
– Ты что такое, мразь, несёшь?! – Лицо Алексея побагровело. Стиснул челюсть так сильно, что на виске вздулась вена от напряжения.
– А то и несу! Мне всё равно сегодня помирать. Должен же тебе мудаку кто-то правду сказать. Дал бы ты девке отдохнуть, то было бы у нее время и про любовь подумать и на тебя посмотреть. А теперь хлебай полной ложкой! Теперь в поселении врачей нет. Как думаешь, комиссары болеют? Или только люди болеют? А когда приедут новые врачи? Стешенька столько раз просила о помощи… – Покалеченный старик немного приподнялся в кровати опираясь на здоровую руку.
Алексей подошёл ближе к кровати калеки, скривившись от омерзения. От мужчины сильно воняло мочой и гноем, никто не подал старику ведро и не сменил повязки, а встать с постели сам он не мог.
– Что ты вообще можешь знать? Я любил Стешу! Жениться хотел…– Черепанов словно оправдывался, искоса поглядывая на открытую дверь, в которой отчётливо были видны чуть покачивающиеся ноги удавившейся девушки.
– Это, ты называешь любовью? – Михей культей ткнул в сторону каморки, а сам думал:
Далеко ли успели убежать Зойка с потерявшим память Видящим? Надо разозлить комиссара, чтоб и не вспоминал о нём…
– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – Руки комиссара сами потянулись к кобуре.
– А ты меня не затыкай! Коль мужик девку любит, то замуж зовет! Счастливой делает, деток рожают, а ты силой…– Михей кричал, разбрызгивая слюну из почти беззубого рта…
Раздался выстрел.
Ещё долго потом, судачили в поселенье о том, что сгорел лазарет.
Все жалели бедную Стешу, которая помогла многим в трудной ситуации.
И что случись? От чего совсем уж врачей не осталось? Когда построят новый лазарет не известно? Да и кто сюда поедет, после такого-то?
Жизнь поселенцев и так была полна трудностями, чтоб задаваться ещё и этими вопросами…
А ещё жалели молоденького комиссара….
Все знали, что Черепанов сохнет по светловолосой докторице…
Зависть
– Зой, что-то не пойму у тебя мужик что ль появился? – Любка с подозрением смотрела на женщину в затасканном ватнике и в серой шали из козьего пуха.
За последнее время Зоя сильно изменилась. Уже реже болтала с местными бабами. Да и что врать похорошела. А домой так и вовсе пулей летела.
Зоина землянка находилась в отдалении от общего поселения.
Степан когда живой был тогда аргументировал тем, что там и земля в лесу мягче и деревья от ветра защитят. Потому и виделись женщины лишь тогда, когда приходили отоваривать продовольственные карточки.
– С чего это ты взяла? Да и где я мужика здесь возьму? – Вдова заметно побледнела, отвела взгляд сделав вид, что поправляет зацепившуюся юбку. Сама же думала, как побыстрее сбежать от любопытной подруги.