Семейное счастье 2.0. Как избавиться от одиночества?

Начать мне хотелось бы с истории… С истории об этой книге.

Тогда я ещё работал на телевидении, в Останкино. Иду однажды по длиннющему коридору второго этажа, где располагаются съёмочные студии, а там буквально толпа. Готовится какой-то музыкальный проект – кругом артисты, приглашённые гости. Жуткая суета.

И над этой толпой возвышается кудрявая седая голова. Её обладатель мне приветливо улыбается, я – ему. Поравнявшись, здороваюсь.

– Могу вас задержать на секундочку? – любезно спрашивает он. – Вы меня, наверное, не знаете, но песни мои точно должны знать…

– Конечно, Юрий Сергеевич, – отвечаю я, слегка даже смутившись. – И песни тоже знаю.

В останкинском коридоре меня остановил замечательный поэт, сценарист Юрий Энтин. Тот самый, на песнях которого выросло не одно поколение советских, а потом уже и российских детей: «Бременские музыканты», «Водяной», «Крылатые качели», «Прекрасное далёко» и т. д.

– Хотел вас сердечно поблагодарить, – говорит Юрий Сергеевич.

Я чуть не обернулся от неожиданности – может, это он не мне?! Но нет, кажется, мне. Так что я глупо киваю, улыбаюсь, а сам судорожно пытаюсь понять, в чём может быть суть дела.

– Мы тут с супругой ездили в отпуск, – как ни в чём не бывало продолжает мой собеседник. – Ну, знаете, уже столько лет вместе… И взяли каким-то чудесным образом вашу книгу «Семейное счастье». И вы не представляете, как вам за неё благодарны! Мы как будто бы вернулись на много лет назад, в лучшие свои годы…

Память моя, к сожалению, не сохранила конкретных деталей последующего тёплого и душевного разговора. Но это и не имеет сейчас особого значения.

Радость – чтоб познать её в полной мере – нужно разделить с другим человеком.

Марк Твен

Помню только, что шёл потом в свой кабинет и думал: я вырос на песнях Юрия Сергеевича и вот так, совершенно неожиданным образом, ему пригодился. В такие минуты я всегда чувствую невероятную радость и мысленно убеждаюсь: значит, всё не зря.

Книга «Семейное счастье» множество раз возвращалась мне такими душевными словами благодарности. А кто бы мог подумать, ведь её изначальное – авторское – название никакого «счастья-счастья» не обещало. «Брачная контора „Рога и копыта“» – так я хотел её назвать.

Но так уж случилось, что, когда я писал первую версию этой книги, иначе и быть не могло. Ведь тогда я работал врачом-психотерапевтом в кризисном отделении Клиники неврозов им. академика И. П. Павлова, а большая часть наших пациенток тогда, в конце 1990-х – начале 2000-х, были женщины, тяжело переживающие развод после нескольких десятилетий брака.

Поэтому, конечно, я мог предупредить своего читателя обо всех «рогах» и «копытах», которые возникают в браке, травмируя супругов. Но, конечно, для меня важно было не рассказать о проблемах, а показать пути их решения. Собственно, этот посыл я хочу сохранить и в новой книге.

Это «Семейное счастье» будет отличаться от того, которое так понравилось Юрию Сергеевичу и другим моим читателям. Это «Семейное счастье 2.0». Прошло почти 20 лет с тех пор, как был написан первый вариант, и за это время наш мир изменился радикально – настолько, что мы даже толком осознать этого не можем.

С новой – «цифровой» – цивилизационной волной в нашу жизнь ворвались бессмысленная суета, поверхностность общения, отсутствие осязаемого образа будущего, «новая нормальность» постоянных изменений, деструкция прежних социальных институтов. В общем, если кто-то хотел перевести дух, то нет, не предвидится.

Наш мир становится всё более атомизированным, эгоцентричным, циничным, лживым… Мы теряем человека и человечность, о чём я надсадно говорил на протяжении всех последних лет. Хотя как меня только за это не ругали… Но что поделать? Таков мир, выбирать нам не приходится, нам надо в нём жить. А раз так, то, может быть, попробуем жить счастливо – как считаете?

Да, мне очень хочется, чтобы как можно больше людей и целых семей были счастливы – несмотря ни на что! Вот почему я взялся за эту книгу: искренне надеясь, что кому-то она поможет стать хотя бы чуточку счастливее…

Что происходит с «браком»?

Есть только один способ быть счастливым в браке, и как только я узнаю его, я женюсь.

Клинт Иствуд

В самом деле, говорить о семье и браке честно крайне непросто. Невольно вспоминается старая советская пословица: «Хорошее дело браком не назовут». С одной стороны, понятия «брак» и «семья» положительные, но с другой – немногие могут похвастаться тем, что их брак – это прямо какое-то чудо расчудесное.

Неслучайно весь мир переживает сейчас самую настоящую эпидемию одиночества. В России 44,9 млн человек, живущих поодиночке, – почти треть населения. Этот показатель вырос – внимание! – в два раза только за последние 20 лет.

В США 125 млн человек, т. е. более половины взрослых, не женаты и не замужем. В 1976 году таких было 37,4 %, в 1950-м – лишь около 20 %. Половина современных американцев не считают брак условием личного счастья или полагают, что этот социальный институт устарел.

Представители молодого поколения относятся к любви и сексу уже совсем не так, как их родители, и не ставят в приоритет установление серьёзных романтических отношений. Социологи даже придумали специальное название для этого тренда – «ситуационные отношения» (situationships).

Не в последнюю очередь именно поэтому количество заключаемых браков постоянно снижается. 73 % браков заканчиваются в России разводами. По этому показателю мы «уступаем» мировое первенство только Португалии, Испании и Люксембургу.

Падает, соответственно, и средняя продолжительность браков: в России она составляет 9–10 лет и имеет тенденцию к ещё большему снижению. В Европе ситуация с одиночеством ещё хуже: в таких городах, как Париж и Лондон, почти половина жителей живут одни. А больше половины шведских домохозяйств – это не только одинокие, но ещё и бездетные взрослые.

Среди причин этих фундаментальных изменений называют: изменение социальной роли женщины, революцию в средствах коммуникации, урбанизацию, увеличение продолжительности жизни. В самом деле, женщины больше не зависят от мужчин в той мере, как прежде.

Сайты знакомств создают идеальную почву для быстрых и ни к чему не обязывающих знакомств, а сами знакомства превращаются в своего рода «шопинг». Социологи называют этот феномен «уберизацией секса». Мнимое изобилие вариантов порождает у человека страх пропустить достойную кандидатуру. Ему сложно остановить выбор на ком-то одном, возникает чувство, что не все возможности используются.

Сами большие города, которые растут как на дрожжах, стимулируют это общее ощущение неполноты жизни: вроде бы и то ещё можно было бы попробовать, и этим заняться, а людей-то сколько вокруг…

И при всём при этом чувство одиночества становится одной из самых частых проблем на приёме у психологов и психотерапевтов. Что, наверное, и не удивительно, ведь меняется не только отношение к браку, но и вообще характер нашего общения.

С приходом «цифровой волны» мы стали в разы меньше взаимодействовать друг с другом лицом к лицу.

Мы начали утрачивать навык общения – способность вести содержательный разговор, понимать другого человека и его внутреннее состояние. Как тут построить доверительные отношения?

В исследованиях, которые проводила профессор психологии в Государственном университете Сан-Диего Джин Твенге, выяснилось следующее. Если сравнить результаты тестов, по которым можно определить степень цинизма, индивидуализма и корыстного подхода в отношениях, полученные молодыми людьми в 1960-х годах и сейчас, то показатели за полвека практически удвоились.

Причём дело, конечно, не в молодых людях как таковых, а в новой «культурной норме». Если общество и его институты, включая семью и брак, теряют прежнее значение, на первое место выходят эгоистичные установки. Посмотрите на график ниже (рис. 1) – он отражает то, насколько часто в произведениях массовой культуры стали использоваться фразы, которые подчёркивают личную исключительность человека.

Утрата социальных навыков, которую мы также наблюдаем, приводит к росту эгоцентризма и конфликтам. Так что значительная часть молодёжи в буквальном смысле слова теряет интерес к социальному взаимодействию, практически полностью заменяя его на виртуальные суррогаты.

В 2012 году даже появился специальный термин «фаббинг», означающий привычку человека постоянно отвлекаться на свой гаджет во время разговора с собеседником. Думаю, что вы знаете это и по собственному опыту, но теперь это подтверждают и специальные исследования: как выяснилось, частое обращение партнёра к телефону статистически значимо снижает степень удовлетворённости от общения.

Рис. 1. Рост популярности фраз «Я люблю себя», «Просто будь собой» и «Я особенный» в американской литературе от года к году

Даже простое присутствие телефона на столе само по себе делает нас менее эмпатичными и более недоверчивыми друг к другу. А где вы сейчас видели стол без телефона? Даже на романтических свиданиях современные молодые люди продолжают чатиться с кем-то ещё…

Мы не заметили, как вся наша жизнь переменилась.

Мы уже и не помним, как жили без тех самых телефонов, а ведь ещё каких-то 20 лет назад мобильник был в диковинку. Не было ни сайтов для трудоустройства или сердечных знакомств, ни онлайн-магазинов, ни сервисов доставки.

А жильё? Раньше нужно было жениться, чтобы просто встать в очередь на квартиру. Чтобы день в день снять квартиру или получить ипотеку – нельзя было и мечтать. Просто вещи перевезти с квартиры на квартиру – и это было ЧП хуже пожара, а сейчас – раз-два и готово. Ну, если ты, конечно, свободный человек, не в браке.

То есть общаться мы с вами уже друг с другом не особо заинтересованы, а прагматичные причины, которые делали бы брак «выгодным», исчезают на глазах.

ПРИМЕЧАНИЕ

«Когда было лучше?»

Если раньше плюсы и приобретения, связанные со вступлением в брак, были вполне очевидны, то теперь чем дальше в лес будущего, тем меньше этих плюсов и приобретений обнаруживается.

Действительно, прежде, вступая в брак, молодой человек приобретал уважаемый статус: он теперь не абы кто, а «глава семейства», «законный супруг». Он образовывал «ячейку общества», со всеми вытекающими отсюда последствиями – благорасположением этого самого общества, включая всяческие льготы и послабления от государства.

Кроме того, мужчина обзаводился условно бесплатной домработницей. В большинстве своём мужчины порядок любят, но не наводить, а видеть. Женщина могла позволить себе стать мамой, поскольку на супруга ложилась ответственность за прокорм. И это, конечно, большое дело. Быть матерью в голод – развлечение не для слабонервных.

А совместное имущество? Это тоже важно – зарабатывать, тратить, блюсти, вкладывать, приращать всячески.

Даже дети и то производились на свет с практическим умыслом: можно было положиться на них в старости.

Сейчас об этом даже неприлично как-то говорить, но таковой была правда жизни.

Так что получалось, что семья – это в каком-то смысле коммерческий проект, а с партнёром это дело веселее проходит.

Ну и под самый занавес – секс, неэлегантно завёрнутый в формулировку «супружеский долг» (вообще, конечно, это надо же было такому словосочетанию народиться!). Такой секс удобен определённым постоянством, очевидной доступностью и относительной «защищённостью».

Итак: статус, быт, дети, собственность, секс. Вот и весь компот брака – плюсы и приобретения. Что называется, «покупайте в нашем магазине, не пожалеете»!

Но кому теперь сдался этот «статус»? Это же не количество подписчиков в социальной сети. Прибытка от этого – брачного – статуса почти никакого. Единственное, что если замужем или женат, то вроде как взрослые.

Но, с другой стороны, зачем она, взрослость-то? Теперь молодость в моде.

Быт, с одной стороны, да, важен, а с другой – разве о нынешней это семье? Во-первых, как правило, оба работают. Если же обязанности распределены и вторая половина не работает, то ведь ей за этот «организованный быт» первая из двух половин платит. Но если ты кому-то платишь, то почему бы тогда, например, не уборщице или наёмной домработнице заплатить? Или, например, не управляющему хозяйством?

В общем, за быт можно заплатить и как за услугу. Вовсе не обязательно для этого жену или мужа заводить. Работник тебе ещё будет благодарен за то, что ты его нанимаешь твой быт обустраивать. А вторая половина это тебе в претензию: мол, я тут спину гну, не разгибаю, пашу как лошадь – а ты такой-сякой, ходишь по своему офису, в ус не дуешь.

Если же на домработницу денег нет, то ведь какой прогресс цивилизации случился: и тебе печи микроволновые, и бойлеры, и посудомоечные машины, и стиральные, и утюги, которые уже только что сами не гладят. А пылесосы какие… загляденье! И то ли ещё будет с грядущей, а местами уже начавшейся роботизацией!

В общем, можно и самому с таким оборудованием быт себе организовать, и без второй половины. В любом случае, экономия налицо. Плюс, будучи в браке, ты уже квартиру, например, на свой вкус не обустроишь, надо с мужем/женой советоваться. Машину хочешь себе купить – надо согласовывать. В общем, одни несчастья, по большому счёту.

Важный вопрос, конечно, дети. Ну, с детьми тут такая история… Чем воспитывать ребёнка в плохом браке, так не лучше ли самому? Тем более что есть возможность привлечь любых специалистов: нянь, гувернанток, воспитательниц и батальон преподавателей любого предмета и калибра.

Если нужно «половое воспитание» провести – то и это решаемо, не проблема, если задаться целью. Отцовское воспитание в этом смысле для мальчиков, скажем прямо, сильно дискредитировано, трагическим образом. Много отцов из мальчиков настоящих мужчин вырастило?

Да и забеременеть, например, тоже не проблема. Для женщины муж в этом деле никогда не был обязателен: и любовник сойдёт, и банк спермы пригодится. В общем, есть у современной женщины выбор. Мужчинам предлагается суррогатное материнство, так что и у них есть варианты.

Оказалось, что брак и дети, по нашим временам, вещи, друг с другом почти никак не связанные. Были бы деньги, а и зачать, и родить, и воспитать сможем. А чтобы были деньги – это надо работать. А работа и брак – это… В общем, прожить и без брака можно. Причём в чём-то даже легче и проще.

Понятно, что одна голова хорошо, а две лучше, и с руками та же история, и с ногами, и с доходом… Если один упадёт, другой подаст ему руку – это ещё у Экклезиаста как-то так формулируется. Но это на словах, на деле же всё сложнее…

Не факт, например, что, если ты сам упадёшь – болезнь, увольнение, банкротство и т. д., – твоей бедой супруг/ супруга озаботится. А если он/она вот так упадёт, то надо помогать без всякой гарантии, что на следующем повороте тебе не скажут, мол, спасибо большое за помощь, дорогой товарищ, она была очень важной и своевременной, не скучай, давай, до свидания!

То есть всякая совместная собственность – это вроде бы хорошо, ведь когда двое вкладываются, быстрее можно и новые покупки сделать, и зажить полной жизнью. Но тут, с одной стороны, и покупать-то нужно на двоих, и делить потом, если что, жалко.

Так что собственность и брак – вещи, конечно, связанные, но только пока вы в браке. И много стало во всём этом расчёта, меркантильности. А если ты на свободе, один-одинёшенек, то счастье-счастье – твоя собственность, распоряжайся как твоей душеньке угодно.

Секс… Ну, тут прямо многоточие. С супругой или супругом, конечно, безопаснее и можно регулярно. Но и то, и другое – это в теории. На практике бывает всякое, а о регулярности я и вовсе молчу. Сначала да, а потом зачастую такая регулярность, что и эпизодической связью назвать язык не поворачивается. Прямо как в анекдоте: «– Что вы любите больше: секс или Новый год? – Новый год. – Почему? – Потому что этот праздник бывает чаще».

И ко всему прочему ещё эта идея про «долг супружеский». Если он долг, то он платежом красен, а если он ещё и «супружеский», то ни в жизнь не рассчитаешься. Куда легче за небольшие деньги, а то и вовсе даром: небольшой флирт, который «не повод для знакомства», тоже вариант и живенько. В общем, и по данному пункту не так уж и много преимуществ от брака.

«Прикладные» функции брака – статус, быт, дети, собственность, секс – они, действительно, чем дальше, тем больше теряют всякий смысл. Конечно, если можно эти задачи решать проще, то можно и проще решить. Но вопрос совершенно в иной плоскости располагается – в плоскости, в которой мы и смотреть-то не привыкли. Если только ради этого перечня «благ» два человека живут вместе, то быть беде.

Не этой «прагматики» мы ждём от брака, и не этого на самом деле мы в нём ищем. Он нужен нам для другого, с другой целью. Абсолютно! И если мы её до сих пор не видим, то пора, наконец, прозреть и обнаружить. Мы должны увидеть её – эту истинную цель нашего брака. В противном случае все размышления о нём бессмысленны.

Идеальная «вторая половина»

Создание искусственного интеллекта может стать последним технологическим достижением человечества, если мы не научимся контролировать риски.

Стивен Хокинг

По причине нашей удивительной нарастающей десоциализации, когда одиночество вдруг стало нормой, семьи стали меняться: индивидуальные интересы каждого из партнёров всё чаще берут верх над общими. Мы продолжаем скатываться в эгоцентризм одиночества, и ни конца ни края этому не видно.

Для многих из нас (и это понятно) на первый план выходит работа, карьера, саморазвитие, но как быть со «второй половиной»? Если бы мы были во всём одинаковы, то была бы неплохая команда. Но это невозможно. Получается, что мы тут как бы на разрыв: или брак, или то, что нам самим нужно…

В каком-то смысле это вполне логично: меняются мир, общество – меняются и образующие его социальные институты.

Обо всём этом я уже так или иначе писал в «Семейном счастье» 20 лет назад. Но сейчас к тем вопросам добавляется ещё один – о конкуренции: пока люди в целом теряют навыки социальной коммуникации, искусственный интеллект их у себя развивает, причём с невероятной скоростью!

Ещё не так давно один из лучших технологических прогнозистов Рэй Курцвейл обещал, что к 2034 году люди начнут массово ходить на свидания с роботами. Но сейчас он уже повинился. Нет, ему не показалась эта идея бредовой – теперь он считает, что случится это значительно раньше.

Когда я рассказывал об этой весьма нетривиальной перспективе в своей книге «Четвёртая мировая война», большинству моих читателей подобное развитие событий казалось сущей фантастикой. У них в голове не укладывалось, что это вообще может произойти.

Но вот на дворе 2024 год, и постоянно обновляемые версии искусственного интеллекта от компаний OpenAI, Google и многих других не оставляют сомнений: скоро мы будем конкурировать не с другими людьми за внимание тех, кто нам нравится, а с мощнейшими интеллектуальными системами.

Найти кого-то, кто будет любить вас без причины, и осыпать этого человека причинами – вот высшее счастье.

Роберт Браулт

Представьте себе на секунду, что у вас появляется знакомый, который знает всё, что вам нравится и что для вас важно. Он хорошо понимает, чем можно вас порадовать, как поднять вам настроение, о чём бы вам хотелось поговорить, да так, чтобы вам это было по-настоящему интересно.

Но это ещё не всё… Этот знакомый идеально и моментально считывает ваше эмоциональное состояние и наилучшим образом подстраивается под него. Кроме того, обладает прекрасным, прямо под вас, чувством юмора, помогает вам во всех сложных жизненных ситуациях, поддерживает.

Если бы таким был реальный человек, разве не дрогнуло бы ваше сердце? Полагаю, что да. Ещё как! Вы скажете, что в случае искусственного интеллекта мы будем знать, что это «понарошку», а потому машина никогда не заменит нам человека.

Должен вас разочаровать… Уже сейчас правильно настроенный искусственный интеллект выигрывает у врачей: в тестах, где пациент получает консультацию у человека-врача и у медицинского искусственного интеллекта, 73 % людей предпочитают последнего. Он, видите ли, проявляет к ним больше заботы: лучше объясняет, понимает, поддерживает…

И нельзя сбрасывать со счетов то, насколько быстро мы привыкаем к этим новым реалиям. Всё большее количество людей доверяют искусственному интеллекту не только деньги, подбор партнёра и т. п., но и самое сокровенное – делятся своими чувствами, – получая в специальных приложениях психологическую помощь.

Уже в 2017 году, по данным исследования, опубликованным в авторитетном научном журнале BMJ Sexual & Reproductive Health, о чём я как раз рассказывал в «Четвёртой мировой войне», 40 % британских мужчин были готовы купить себе секс-бота в ближайшие пять лет, а 49 % мужчин готовы вступить в отношения со «сверхреалистичной» секс-куклой.

Футуролог Йен Пирсон писал тогда, что дело в комфорте и удовольствии: машины, обладающие совершенным искусственным интеллектом, смогут предложить нам «настраиваемую личность с тем эмоциональным багажом, который мы хотим». «Секс с роботом, – добавлял Пирсон, – станет проще, безопаснее, чаще и гораздо приятнее».

Более детальный прогноз дал тогда же на этот счёт профессор нейробиологии Университета Джона Хопкинса Дэвид Линден: «Секс-робот будущего, – объяснял он в своей статье, – вполне может быть реализован в виде облегающего костюма со встроенными в него голубыми светодиодами, обращёнными внутрь. Вместо того чтобы задействовать органы чувств естественным путём, как это делал бы секс-робот, нейронная виртуальная реальность будет симулировать этот опыт путём искусственной активации нервных клеток»[1].

И хотя раньше это звучало для кого-то как какое-то безумие – фантастика, далёкое будущее, – мы уже в эпицентре инновационного, технологического шторма… Прошло всего лишь несколько лет, и мы наблюдаем настоящий бум нейроинтерфейсов – т. е., по сути, связующего звена между нашим мозгом и компьютером.

Современные нейроинтерфейсы – это и специальные чипы, которые можно подключать напрямую к мозгу (как, например, это делают в компании Neuralink Илона Маска), и, что куда проще, специальные носимые устройства.

Возможно, в скором времени это будет что-то вроде изящного головного убора или комфортных очков, считывающих с вашего мозга нейронную активность. Искусственный интеллект сможет декодировать то, чего вы хотите, и стимулировать в вашем мозге те области, которые дадут вам желаемые переживания и ощущения.

Технологически, т. е. на уровне отдельных разработок, все элементы для создания такого «фантастического» чуда уже есть. Искусственный интеллект научился читать наши мысли по электроэнцефалограмме и даже визуализировать те образы, которые мы создаём в своём воображении.

Но прошу понять меня правильно, я рассказываю обо всём этом не для того, чтобы кого-то напугать, сподвигнуть на научно-техническую контрреволюцию или сделать что-то ещё столь же бессмысленное и безумное. Нет, с этого поезда нам уже не соскочить. И, наверное, им можно научиться управлять, если подойти к делу разумно.

Здесь же я пытаюсь предупредить всех о нарастающих проблемах и вызовах, в частности насколько в самом ближайшем будущем нам станет сложно сходиться с другими людьми:

• мы все станем менее социальными, я бы даже сказал, менее человечными и, понятное дело, менее привлекательными друг для друга в качестве потенциальных «вторых половин»;

• при этом конкурировать за внимание других людей с нами будут, наоборот, комфортные, психологически ориентированные, всё понимающие и во всех смыслах безотказные машины.

На протяжении человеческой истории мы почти всегда жили с чувством, что будущее в рамках нашей отдельной человеческой жизни окажется примерно таким же, как и прошлое, но, возможно, немного лучше.

Сейчас же мы перешли с вами в фазу экспоненциального технологического роста, а это значит, что мы не знаем, будет лучше или хуже, но можно не сомневаться – как-то совершено по-другому, а как именно – мы не знаем, и никто не знает.

Нам даже не представить, как именно всё изменится – не только технологии, но и сами люди, и уж тем более характер отношений между людьми – в самом ближайшем будущем.

Зачем нам брак?

То, что мы видим так мало удачных браков, как раз и свидетельствует о ценности и важности брака.

Мишель де Монтень

С одной стороны, мой прогноз относительно будущности брака и 20 лет назад, когда я написал «Семейное счастье», был достаточно пессимистичным, но, с другой, стороны, я верил тогда, как верю и сейчас: хотя формы отношений между людьми в новом цифровом времени будут меняться, человеку по-прежнему будет нужен человек.

Наш мозг, как ни крути, имеет определённые эволюционные надстройки, суть которых в том, что у нас есть биологическая потребность в социальном контакте, в психологической близости с другими не виртуальными и не роботизированными людьми.

Группа нейробиологов из Института биологических исследований Солка и Массачусетского технологического института в 2020 году провела чрезвычайно интересный эксперимент[2].

Одна группа испытуемых была лишена еды в течение 10 часов, а другая, точно такая же, – социального общения в течение тех же 10 часов. После этого испытуемым показывали изображение еды, других людей и нейтральные стимулы. И как вы думаете, чем дело кончилось?

Мозг тех, кто провёл 10 часов без еды, живо – «голодом» – реагировал на изображение еды. А мозг тех, кто был в социальной изоляции, точно так же – «социальным голодом» – реагировал на изображения общающихся людей. Причём в обеих группах были вовлечены буквально одни и те же зоны мозга!

Понимаю, что для кого-то я звучу как «старый дед» – мол, как всё было хорошо раньше и как плохо стало теперь. Но нет, я точно не являюсь луддитом или паникёром. И дело не в моём восприятии происходящего – это научные прогнозы, основанные на профессиональном опыте и многочисленных исследованиях.

И поскольку я 30 лет занимаюсь, кроме прочего, психотерапевтическим консультированием, в рамках которого проблемы супружеских отношений – это одна из самых частых проблем, было бы странно, если бы я не говорил об очевидном: мы десоциализируемся, а институт брака (впрочем, и не он один) трещит по всем швам.

При этом я понимаю и другое: если мой читатель всё-таки хочет построить крепкие отношения, если он стремится к семейному счастью, если он его ищет, то ему как никогда нужны инструкции.

Многие из нас утратили доверие к институту брака, насмотревшись на отношения своих родителей, а кто-то из-за своего собственного неудачного семейного опыта. Но доказывает ли это несостоятельность отношений как таковых?

Не может ли быть, что дело как раз в том, что инструкции нам не были предложены? Да, конечно, сами по себе инструкции к браку – это ещё не залог успеха. Может произойти всякое…

Человек – ваш партнёр – может, прошу прощения, просто сойти с ума, слететь, что называется, с катушек, поддаться любой из множества возможных зависимостей: игровой, алкогольной, наркотической.

Придерживайтесь основ: держитесь за свою семью и друзей – они никогда не выйдут из моды.

Ники Тейлор

В этом случае, конечно, инструкции не помогут. Поможет лечение, и то лишь при хорошем раскладе. Однако с инструкциями в любом случае, согласитесь, было бы проще.

Но какими они могут быть, должны быть для нового времени – эгоцентричного, меркантильного, асоциального?

Больше брак, как мы уже выяснили, не держится на взаимной необходимости супругов друг другу. Современный человек может решить все свои проблемы и в одиночку: купить жильё, обеспечивать себя (зачастую даже не выходя из дома), растить ребёнка…

В общем, факторы, которые раньше скрепляли нас в брачном союзе, теперь не работают с той же силой. Да и понятно, что просто сохранять брак ради галочки вряд ли является хорошим решением. Какова же может быть субъективная цель современного брака, если все прежние, утилитарные, никуда не годятся?

Да, прожить можно и одному, и это даже проще и безопаснее. Но в этом всё и дело – одному. А одиночество – это то, что нам, не растеряв здравого рассудка, крайне трудно сделать. Оглядитесь вокруг: десятки, сотни, тысячи, миллионы людей, живущих на одной планете и одинаково, совместно испытывающих чувство одиночества…

Хорошо ли им? Да нет, не хорошо. Вот он, странный, парадоксальный психологический феномен, который я в своё время назвал «социальным одиночеством».

Человек не может быть один, потому что его биология этому сопротивляется, но и не готов жертвовать чем-то своим ради другого, а потому он одинок и ему больно.

На всё это наслаивается иллюзия «виртуальной социальности». Большинство активных жителей мегаполисов скажут, что от людей они устали, людей в их жизни слишком много. Но люди ли это? Являются ли для нас, для нашего мозга «людьми» те, с кем мы общаемся в мессенджерах и на социальных платформах?

Формально говоря, это, конечно, люди. Причём многих из них мы знаем лично. Возможно, лицом к лицу общались пару раз, а в интернете взаимодействуем чуть ли не каждый день. То есть это не фейковые люди, не виртуальные, а настоящие. Но как их воспринимает наш мозг?

• Оказывается, что, когда мы общаемся с живым человеком офлайн, у нас активизируются области орбитофронтальной коры – той части лобной доли, которая располагается у нас аккурат за глазами.

• Когда же мы общаемся с человеком в социальных сетях, в мессенджерах, у нас, как показала группа исследователей из лондонского Института когнитивной нейронауки Рёта Канаи, активизируются правая верхняя височная борозда и левая средняя височная извилина.

Ирония состоит в том, что, судя по всему, именно эти области височной доли отвечают у нас на наше собственное представление о самих себе. То есть, общаясь с «другими людьми» в интернете, мы на самом деле общаемся с собой – не просто с образами других людей в своей голове, а вообще со своим собственным образом.

И вот возникает вопрос: а от чего устаёт человек, страдающий от избытка виртуального общения? Не от самого ли себя на самом деле? Теперь представьте, что происходит: с одной стороны, мы и так летим в махровый эгоцентризм, и общение у нас, с другой стороны, происходит в каком-то смысле тоже с самими собой.

Ну как должен не чувствовать такой человек некое «социальное одиночество»? По-моему, не может не почувствовать. И то, что в такой ситуации он всё больше и больше начинает страдать от депрессии, утраты смысла жизни, вообще жизненных планов, разве не удивительно?

Все эти тенденции в нашем обществе привели к тому, что мы, вовсе не будучи на необитаемом острове, а живя среди людей, чувствуем себя бесконечно одинокими. И не просто чувствуем, мы привыкли к своему одиночеству, словно бы срослись с ним.

Одиночество словно бы забралось куда-то глубоко-глубоко в душу и там умерло. А теперь, разлагаясь, мучает тягостным зловонием. И в каждом оттенке, в каждом обертоне этого трупного запаха – наша мысль о невозможности счастья, семейного счастья в особенности.

Так разве брак – это про статус, про быт, про собственность и секс? Разве об этом речь, когда мы говорим о браке? Может быть, дело совсем в другом?

Рядовой человек, который счастлив в браке, намного счастливее гения, живущего в одиночестве.

Дейл Карнеги

Может быть, нынешний кризис брака призван уничтожить и выкосить прагматический смысл брака, выжечь его калёным железом? Может быть, для того чтобы мы поняли, наконец, зачем он нам нужен – этот многострадальный брак? Может быть, тогда мы осознаем, что он вовсе никакой не многострадальный, не должен и не может быть таковым?

Часто шутят, что, мол, нигде так остро не ощущается одиночество, как в браке. На деле же именно брак должен как раз и освобождать нас от одиночества! Вроде бы мы должны быть счастливы в браке: в мире тотального одиночества нашлись двое, которые дороги друг другу, которые нужны друг другу… Но почему этого не происходит?

Может быть, всё дело в том, что мы возлагаем на институт брака избыточные надежды, когда думаем, что именно он способен спасти нас от одиночества?

ПРИМЕЧАНИЕ

«Большой мозг и неоправданные надежды»

Человек оправданно гордится относительно большим мозгом, а главное – самым большим объёмом неокортекса, т. е. эволюционно новой коры.

Но мозг – орган очень затратный: не превышая всего 2 % от массы нашего тела, он расходует более 20 % энергии, потребляемой нами с пищей. Так какой был смысл отращивать столь прожорливый орган?

Ответ на этот вопрос дал профессор Робин Данбар, возглавлявший Институт когнитивной и эволюционной антропологии Оксфордского университета. В девяностых годах прошлого века он провёл нехитрое, на первый взгляд, исследование. Он сопоставил объём неокортекса у обезьян 38 разных видов с численностью социальных групп, которые они образуют.

В результате он получил чёткую математическую закономерность: чем больше неокортекс, тем больше и те группы, «социальные ячейки», которые создают наши собратья (рис. 2 и 3).

То есть избыточные объёмы неокортекса потребовались более социальным видам именно для того, чтобы те самые социальные группы создавать. Можно сказать, что наши мозги стали увеличиваться, чтобы в них появилось больше «мест», где мы могли бы «поселить» наших близких и знакомых.

Каждый другой человек для нас, с нейрофизиологической точки зрения, – это не абстрактная идея, а отдельная, выделенная под него нейронная сеть. Часто я говорю, что наши близкие и знакомые – это своего рода «мозоли» в мозге: это комплекс нейронов, который содержит всебе всё, что мы о конкретном человеке знаем, что онём думаем, чего от него ждём ит.д.

Рис. 2. Объём неокортекса у разных видов приматов

Рис. 3. График соотношения численности социальных групп к размерам неокортекса приматов

Согласно полученной Данбаром закономерности, учитывая размер нашего с вами – человеческого – неокортекса, численность естественных для нас, т. е. нашего мозга, социальных групп должна составлять порядка 150 человек. Эта цифра получила название «число Данбара».

Этот показатель находит подтверждение, если проанализировать наши относительно регулярные социальные контакты, переписки, биллинг мобильных телефонов, общение в социальных сетях и т. д. Именно в группах такой численности жили и наши предки до того, как стали развиваться различные формы «государственного» регулирования.

Наконец, если мы посчитаем количество людей, о которых вы регулярно спонтанно вспоминаете, то мы тоже получим около 150 человек (у кого-то побольше, у кого-то поменьше, но этому есть необходимые объяснения, на которые мы сейчас отвлекаться не будем).

Конечно, мы знаем большее число людей. Но это для нас скорее функции, нежели личности со своим характером, историей, внутренним миром. Робин Данбар определяет их как «тех, с кем мы помним, как познакомились»: на какой встрече, в каком месте, в чьём присутствии. Таких «шапочных знакомых» у нас в среднем порядка 500.

Ну и ещё 1–2 тыс. человек мы «знаем в лицо». В их число входят известные вам актёры, музыканты, артисты, политики и спортсмены. Но это уже не ваш круг. Ваш круг, ваша «внутренняя стая» – это те самые полторы сотни человек, о которых говорит Робин Данбар.

Итак, 150 человек – это предел нашей естественной социальности. Мы не можем построить естественную социальную общность из большего числа людей, опираясь лишь на межличностные взаимодействия.

Для социальных групп, больших по численности, нужны уже другие форматы взаимодействия: законы, уставы, порядки и нормы, а также специально созданные органы управления и общее информационное поле с определённой идеологией.

Впрочем, исследования Робина Данбара и его коллег на этом не остановились. Дальше они попытались понять, как 150 человек нашей внутренней стаи распределяются по слоям (рис. 4).

Рис. 4. Структура «внутренней стаи», или «слои Данбара»

В результате снова получилась закономерность, которую стали называть «слоями Данбара»:

• самые близкие вам люди – это «группа реальной помощи», т. е. те люди, на помощь которых вы всегда рассчитываете, можно сказать, по умолчанию (5 человек);

• «большая семья», или «группа психологической поддержки», – друзья, с которыми вам комфортно, которым вы доверяете, за которых сами переживаете (10–15 человек);

• «клан», или «приятели», – это следующий социальный слой, в котором вы в целом людей хорошо знаете, но уже не знаете или почти не знаете их ближайшее окружение (до 50 человек);

• «трайб», или «знакомые», – слой, в который входят оставшиеся до числа Данбара люди, которых вы в целом знаете, но всё-таки весьма поверхностно.

Но почему так получается, что «близких» у нас может быть не больше пяти человек, а «приятелей» – до 50? Может быть, лучше было бы поменять 50 «приятелей» на 50 «близких» – они, видите, как в «группу реальной помощи» входят, должно быть выгодно!

Однако же нет, мы так не можем. Потому что, как показал следующий пул исследований, мы ограничены не только пространством мозга, но и временем.

Чтобы у нас возникла с человеком связь того или иного рода, мы должны провести с ним определённое время. Причём не просто провести, а разговаривая, что-то вместе делая и т. д., чтобы в нашем мозге соответствующая «мозоль», отвечающая за этого человека, образовалась.

Просто для того, чтобы человек стал вашим «знакомым», вы должны провести вместе в рамках содержательного общения 40–60 часов (или встречаться с ним для часового разговора каждую неделю на протяжении целого года).

Если бы не женщины, мы бы до сих пор жили в пещерах и ели сырое мясо. Ведь мы создали цивилизацию только для того, чтобы впечатлить наших подружек.

Орсон Уэллс

«Приятелем» человек становится после 90–110 часов общения. Для того чтобы перейти в статус «друга», нам надо с этим человеком прообщаться более 200 часов. А вот «вторая половина» становится нам самым близким человеком в среднем после 600 часов…

Иными словами, для возникновения каких-то отношений с другими людьми нашему мозгу требуется время, и время немалое. А если его нет, то и отношений не будет.

При этом исследования британского психолога Арика Сигмана показали, что уже к 2007 году, когда только появился айфон, его соотечественники общались лицом к лицу только два часа в день. Чтобы вы почувствовали разницу, я, наверное, должен уточнить, что за 20 лет до этого люди тратили на личное общение больше шести часов в сутки!

Представьте: если бы у нас в 2007 году появился близкий человек, то мы должны были бы общаться только с ним – и больше ни с кем – больше полутора лет. Да, если у нас на общение только два часа в сутки, то как иначе вы наберёте необходимые 600 часов? Как иначе прорастёте друг в друга своими мозговыми «мозолями»?

Или вот мы часто слышим про проблемы подросткового возраста. Но если учесть, что 13–14-летним детям, по данным исследований Е. С. Евдокимовой, российские родители уделяют только 5 минут в день, то удивляться, в сущности, нечему – они становятся друг другу «чужими людьми».

Из всего сказанного естественным образом вытекает три трагических вывода.

• Во-первых, к моменту начала отношений в паре или даже заключения брака партнёры, как правило, не проводят друг с другом достаточного времени, чтобы по-настоящему друг друга узнать. Странно ли, что один из пиков разводов приходится именно на первый год супружества?

• Во-вторых, одного человека нам для социального счастья (удовлетворения социальной потребности), мягко говоря, недостаточно. Но на создание таких отношений у нас теперь времени нет: мы в телефонах, в телевизорах и компьютерах – где угодно, но не лицом к лицу.

• В-третьих, мы испытываем тотальную неудовлетворённость своей социальной потребности, но не понимаем причин и возлагаем всю ответственность за свою неудовлетворённость общением на партнёра, а он/ она – на нас. Мы ждём, что другой человек заменит нам 150…

Всё это, если рассуждать здраво, делает счастливый брак чем-то за гранью возможного. Конечно, мы не специально портим свои браки, мы просто не делаем, не создаём, не пестуем их так, как следовало бы. Тогда как ожидания от брака у нас – как из старых фильмов, когда всё было радикально иначе, т. е. неадекватно завышенные.

Будем ли рисковать?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Русская пословица

Цивилизация шла-шла и привела нас к ситуации, когда брак, отношения – это личный выбор каждого. Но при таком подходе, если у тебя есть этот выбор, ты ведь можешь выбрать, а потом и передумать, или не выбирать вовсе. И последний путь кому-то кажется даже более удобным, выигрышным: если ты не выбираешь связывать свою судьбу с судьбой другого человека, то и не о чем беспокоиться. Кто не очаровывается, тот, как известно, не бывает и разочарован.

Однако мне всё-таки кажется, что беспокоиться есть о чём. Когда весь мир становится таким атомизированным, асоциальным и эгоцентричным, многим из нас с утроенной, с удесятерённой, может быть, силой хочется и важно найти отношения, в которых мы могли бы ощущать себя любимыми, понятыми, нужными, ценными.

Возможны ли такие отношения, если отставить в сторону искусственный интеллект и перспективы, которые в связи с этим рисуются? Думаю, да. Потребует ли это от нас усилий, ведь все мы такие же, по существу, асоциальные и эгоцентричные? Безусловно. Вопрос, стоят ли они того?

Ну и снова мы возвращаемся к тому же самому: да, если для вас важно чувствовать себя любимыми, понятыми, нужными, ценными. И это риск – риск, что нас могут обмануть, предать, просто воспользоваться нами. И сейчас этот риск велик как никогда, потому что само наше общество стало, я повторюсь, атомизированным, асоциальным, эгоцентричным.

Таковы, если угодно, медицинские факты, которые можно было бы подтвердить хоть статистическими выкладками, хоть научными исследованиями. Не говоря уже о профессиональном опыте моих коллег – психологов и психотерапевтов.

С другой стороны, именно эта уникальность и увеличивает ценность настоящих, любящих отношений! Если нам всё-таки удаётся их создать…

В мире, где всем на всех по кругу наплевать – а он, к великому сожалению, сейчас именно таков (не думаю, что я только сейчас кому-то открыл на это глаза), – найти близкого и родного человека – это особая ценность, это невероятно значимо, но и особенно трудно.

Больше того, скажу: собственно, и искать-то без толку. Удивительным образом тут всё работает наоборот: ищешь – обязательно попадаешь в глупое положение, потому что тебя используют, а соглашаешься, когда тебя буквально втягивают в отношения, ты же и оказываешься по итогу кругом виноватым (или виноватой). В общем, идея поиска, столь ныне популярная, содержит в себе внутренний изъян.

Бессмысленно искать «вторую половину»: мы же не половинчатые сами по себе. Нам необходима собственная зрелость. И как только ты обретаешь её, там уже всё случается само собой.

Поэтому если прежнее «Семейное счастье» я написал для двоих – сразу для пары, для мужчины и женщины, для мужа и жены, то нынешнее, вот это 2.0, я пишу для одного человека, чтобы ему не быть одиноким – ни в одиночку, ни в отношениях.

Забегая чуть вперёд, поясню, о чём идёт речь. В прежней логике семейного счастья нас скрепляла не только материальная неполноценность, но и внутренняя. Мы искали человека, с которым могли бы дополнить то, чего нам недостаёт в своей жизни и в самих себе.

Теперь, когда все сплошь и вокруг стали самодостаточными, мы уже не можем рассчитывать, что наш союз станет союзом взаимодополнения.

Теперь единственный шанс на семейное счастье – это взаимное обогащение: когда мы объединяемся не для того, чтобы унять боль друг друга, а для того, чтобы обменяться дарами и таким образом скрепить нашу связь.

В практическом плане это почти ничего не меняет, да и дополнительность никто не отменял. Другое дело, что кое-что важное, принципиальное должно измениться внутри каждого из супругов.

Внутри самих себя нам необходимо ощущать потребность дарить, заботиться, уделять внимание. И только честный обмен дарами (а с этим всегда очень сложно, и мы про это отдельно поговорим) есть залог счастья семьи нового, цифрового века.

Молодому человеку кажется, что с семейной жизнью всё просто: нашли друг друга, полюбили… Ну и всё – надо любить дальше! «Просто любить!» Чего тут голову-то ломать?!

Но сказать так – значит не понимать главного: значимости изменений.

• В браке изменимся и мы сами, и наш партнёр. Мы как люди сильно меняемся со временем. Вспомните себя 10, 20 и 30 лет назад – это были разные люди. Причём если вы ещё молоды, то эти изменения лишь нагляднее, они не прекращаются с годами.

• Будет меняться и сама наша жизнь: появятся дети, материальные ценности, новые увлечения, изменится род занятий, характер работы и т. п. Всё это вроде бы естественно, но задумайтесь, насколько отличаются друг от друга отношения двух студентов, с одной стороны, и, например, матери четырёх детей и мужчины, руководящего большой компанией, – с другой.

• Наконец, постоянно меняется мир: он становится цифровым, ускоряется, появляются другие средства связи, изменяется структура общества, меняются моральные и психологические особенности окружающих нас людей. Возникают новые искушения, и новые запреты, и новые возможности…

В общем, когда мы говорим о конкретном браке, речь идёт о множестве самых разных браков – даже целом калейдоскопе браков! Формально в них состоят те же два человека, но это ведь условность, поскольку и сами они, каждый по отдельности, не те, что прежде.

Таким образом, и общая ситуация в мире, и брак как таковой, и внутренний мир каждого из супругов – всё это постоянно меняется, находится в динамическом процессе перестройки, а сам брак испытывает напор множества разнонаправленных и даже зачастую противонаправленных сил.

Тут даже если захочешь систематизировать проблемы в рамках одного брака – уже проблема, а если нужно рассказать о браке и семье в целом? Но если мы сможем проанализировать ошибки, которые допускаем в деле устройства своего брака, то, может быть, у него есть второй шанс?

Обнаружив и поняв свои установки в браке и отношениях, мы сможем сделать выводы, новые лекала хоть для нового брака, хоть для нынешнего.

Может быть, это не так весело, как хотелось бы, но это необходимо, потому что жить друг с другом под дамокловым мечом обстоятельств, а не по личному, свободному выбору – значит жить в тюрьме. А в тюрьме не чувствовать себя одиноким невозможно.

Одиночество заканчивается только там, где мы идём друг другу навстречу, а вовсе не там, где нас насильно удерживают – люди ли, события ли, дела ли, штамп в паспорте, это уже не имеет значения. Только свободный выбор. В пользу брака…

Пора уже поставить точку в этом странном, загадочном парадоксе. Истинная цель брака – не быть одиноким, причём не механически, не физически одиноким, а сугубо психологически, чтобы не чувствовать одиночества. И никакой иной серьёзной цели у брака современного и тем более у брака будущего нет и не предвидится.

«Мы вместе именно потому, что делаем друг друга счастливыми» – такой должен быть лозунг и лейтмотив. Но пока так получается, что именно в браке мы и начинаем ощущать одиночество с какой-то ужасной и непреодолимой силой. И в этом парадокс, и в этом безумие, и именно это надлежит исправить, чего бы это ни стоило и во что бы это ни стало.

И в самом конце этого затянувшегося предисловия я хочу сказать ещё вот что (и это чистая правда): семейного счастья хочется всем без исключения.

Ведь все мы вышли из семьи и в детстве мечтали о ней – о семье, о семейном счастье. Мечтали для себя, для своих родителей и там где-то, потом, в нашей собственной будущей жизни.

Кто-то, правда, насмотревшись на то, «как это бывает», «как это было», былой запал утратил и теперь рвёт на себе рубаху: «Я в брак ни ногой! Чур меня, чур! Изыди, Сатана! Доктор, когда уже наконец это всё закончится?!»

Но и он мечтает, только очень-очень тихо, незаметно. И страдает. Не от брака – от одиночества.

ПРИМЕЧАНИЕ

«Брак-кованная обезьяна!»

Когда в конце шестидесятых годов прошлого века американский зоолог Десмонд Моррис опубликовал книгу «Голая обезьяна»[3], скандал вышел неимоверный.

Да, все мы ещё со школьной скамьи знаем, что являемся, по сути, приматами и произошли от них. Конечно, понять, а тем более всецело это принять крайне сложно, тем более обычному человеку, который не имеет достаточной подготовки в области научной антропологии. Где, например, промежуточные звенья?

Но тут появляется Моррис и подробно рассказывает о том, как это превращение зверя в человека случилось. Можно считать, что он был одним из первых, кто предложил связную, непротиворечивую, а главное – вполне правдоподобную историю нашей трансформации из дикой обезьяны в культурного человека.

Спросите, как ему это удалось?.. Дедуктивный метод!

Он просто задался правильным вопросом: как такое могло случиться, чтобы обезьяна стала голой? Это же противоречит всякой логике выживания! И с этого пункта Моррис стал разматывать ниточку нашего происхождения от обезьяны виток за витком, пока, наконец, не нашёл выход из лабиринта.

Позволю себе опустить долгие и обстоятельные рассуждения учёного о различных перипетиях нашей эволюции и изложу результаты его расследования в самом сжатом виде…

Единственный эволюционный смысл «наготы» (а такой смысл у наготы должен быть, иначе невозможно, чтобы данный внешний признак закрепился в генах животного) – это определённые выгоды в системе теплообмена.

Если допустить, что древнему человеку приходилось много и долго бегать за своей добычей, то способность потеть и таким образом не перегреваться была для него очень кстати. Некоторые племена в Африке и до сих пор так охотятся – сутками гоняют добычу, пока та не умрёт от теплового шока. Сами потеют, а дикая лань из-за своей шерсти потеть в должной мере не может, вот и спекается в дороге…

Итак, наш предок, бывший до этого травоядным, стал питаться дичью, за которой ему приходилось долго и мучительно бегать. Но могли ли бегать самки с детёнышами? Нет, разумеется. Тем более если учесть, что детёныши у этих самок были почти человеческие, а это значит, что нуждались они в куда большем внимании и уходе, нежели обычные дети обезьян.

В общем, мамы в этих «скачках» не участвовали, а за дичью бегали исключительно первобытные мужчины.

Первобытные женщины, соответственно, ждали их дома – в пещерах, у первого, примитивного «домашнего очага».

Получается, женщины с детьми сидели в пещерах, а мужчины бегали за дичью. Причём эти мужчины, видимо, бегали вместе – бандой. В противном случае надежды загнать дичь у них не было никакой. Парнокопытное нашими зубами не проймёшь, а потому надо действовать коллегиально – и загонять, и забивать.

Следовательно, заключает Моррис, мужчинам приходилось справляться со своими амбициями и притязаниями на тоталитарную роль в своей группе (именно это и происходит, как правило, у обезьян) и… делить женщин!

Вот ради этого пассажа я и вспомнил сейчас замечательного Десмонда Морриса. Действительно, если мужчины стали «товарищами», они должны были дать возможность каждому продолжить свой род, т. е. отказаться от идеи гарема и поделить женщин по-братски, чтобы жена была у каждого. В противном случае они бы просто поубивали друг друга и никакой им совместной охоты.

Но существенно и другое: важно, чтобы женщины, оставаясь в своих пещерах, не думали изменять своим мужчинам, т. е. хранили им верность, каждая своему. Иначе зачем мужчине возвращаться домой, в свою избушку? Зачем печься о своём потомстве и кормить его с его матерью долгие годы, пока оно вырастет и станет самостоятельным? И тут в очередной раз пригодилась первобытному человеку его нагота…

Три вещи, которые я хочу в отношениях: глаза, которые не будут плакать, губы, которые не будут врать, и любовь, которая никогда не умрёт.

Уиз Халифа

Нет в мире больше животных, которые бы получали такое сексуальное удовольствие от ласк и объятий, от нежных касаний и поглаживаний, от поцелуев и… самого секса. Ни у одного животного нет такого огромного количества эрогенных зон, как у человека, таких эрогенно чувствительных рук, губ, языка. У них, по большому счёту, и секса-то нет, а так – одна копуляция.

Секс у животных связан исключительно с репродуктивной функцией, за редчайшими исключениями. В природе секс случается только по биологической команде: самка готова к оплодотворению, и её организм начинает источать специальные запахи, которые возбуждают самца. Дальше – заняли функциональное положение, приладились, дёрнулись и всё. У обезьян, например, секс длится всего несколько секунд: 10–15 стремительных фрикций – и все свободны.

Самки животных не испытывают оргазма и не ищут секса для удовольствия. Самец «всунул, вынул и пошёл» – вот весь сказ, а самке потом работы зачастую не на один год: беременность, вскармливание, взращивание. Так что секс она приемлет, только когда природа от неё этого ультимативно требует.

У человека всё категорически не так. Нам секс дан как удовольствие, а не как биологическая программа. Мы самые сексуально чувствительные животные на планете. Считается, что люди раздумывают о сексе или о чём-то, что с ним непосредственно связано, каждые 10 минут жизни – молодые почаще, старике пореже, но в целом регулярность удивительная.

А зачем, спрашивается, природа подарила нам такую кипучую, такую гигантскую сексуальность? Моррис отвечает на этот вопрос так: такая сексуальность биологически необходима нашему виду, чтобы благодаря возникающей между партнёрами сильнейшей эротической привязанности они влюблялись друг в друга и хранили друг другу верность.

И как бы странно, наивно и парадоксально это ни звучало, любовь и сохранение верности партнёру – это то, что позволило обезьяне стать человеком. Если бы природа не научила нас верности, мы бы просто не выжили. Мы не создали бы ни общества, ни культуры, ни нашей цивилизации.

Сексуальность – это то, что призвано укрепить наши союзы. Когда же сексуальность начинает их разрушать, это говорит об извращении и деградации нашей уникальной человеческой природы. Так что брак – это нечто вроде физиологической потребности… Не надо с ним бороться.

Научный подход к сексуальности человека!

Открытие Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон.

Сканируйте QR-код.

Практическая психология, как известно, началась с Зигмунда Фрейда. Но очень быстро у него появились и последователи, и отступники, каждый из которых поспешил создать свою теорию. Например, если Фрейд считается основателем психоанализа, то Карл Юнг, с которым они сначала были друзьями не разлей вода, а затем разругались вдрызг, назвался автором аналитической психологии. Вот так одно слово и поделили…

В чём же состоял предмет спора между двумя знаменитыми психотерапевтами? Фрейд утверждал, что глубоко в бессознательном человека сидят инстинкты и подавленные влечения. Сверху на них давит общественное мнение, укоренённое в нашем собственном сознании. А между ними, как уж на сковородке, крутится-вертится наше с вами личное «Я».

Итого снизу в нас, по Фрейду, воинствующее бессознательное, сверху – репрессивное сознание, и никогда им не сойтись, бой их вечен, а от того, мол, и все неврозы.

Юнг с этим утверждением Фрейда в целом не спорил, но пошёл значительно дальше. Он сказал примерно следующее: «Что там бессознательное?.. Ерунда, право! Куда важнее коллективное бессознательное». Но что же это за зверь такой «коллективное бессознательное»?

Идея Юнга состоит в том, что все мы принадлежим некоему общему информационному полю, которое стало формироваться ещё на заре цивилизации. И в этой общей для нас всех – коллективной – бессознательной субстанции живут единые для всех людей коллективно-бессознательные силы: Великой Матери, Анимы и Анимуса, Воина, Дракона и т. д.

Эти архетипические образы время от времени прорываются наружу и рассказывают нам о себе. Так коллективное бессознательное говорит с нами через гениев, через народное творчество: мифы, сказки, сказания, ну или, на крайний случай, через бред душевнобольного.

Впрочем, гениев и сумасшедших, я так думаю, мы в этот раз особенно трогать не будем. Обойдёмся малой кровью… Давайте чуть-чуть о сказках! И потом уже к делу.

С тех пор они счастливо не жили…

Слова «пожалуй, я согласна, только выполни наперёд три задачи» полны коварства. Жениха посылают на гибель.

Владимир Пропп

«Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок» – это всем хорошо известно. И сразу хотелось бы какую-нибудь сказочку в тему из коллективного бессознательного, чтобы разъяснила она нам всё. Намекнула, так сказать, в чём тут урок-то: что в браке не так бывает и что с этим делать, чтоб не угробил он участников этого праздника жизни.

И тут мы вроде бы сразу сталкиваемся с проблемой: сказок о предсвадебном периоде масса, а о том, что происходит после свадьбы-женитьбы, нет ни одной. По крайней мере, так считается. В своё время я и сам так думал, но ошибался. Сказки такие есть – про брак после бракосочетания, – только смотреть надо пристально.

«Жили-были старик со старухою, у самого синего моря…» И дело это продолжалось тридцать лет и три года и дошло до крайности. По-моему, про брак, как вы думаете? Впрочем, тут мы уже приходим к совершеннейшему шапочному разбору – точнее, к разбитому корыту.