Обломки эроса

I. Мужчина под маской

В конце концов, он снимает маску. Он ходил в ней

просто так. Он мог жить так ещё долго. Он был счастлив,

если это слово имеет какой-то смысл

Альбер Камю

1.

Сорокапятилетний мужчина Казимир Каровский, проживающий в городе Лемов и ведущий активную половую жизнь, сидел за рулём автомобиля и любовался тополем, что рос возле магазина его сестры. Пятнадцать минут назад он проводил планёрку в архитектурном бюро «KarKas», директором коего был уже несколько лет. Говорили о дизайне помещений в новом деловом центре, но Каровский, публично называвший себя Сатиром, постоянно отвлекался на недавно пришедшую в компанию блондинку. Ему нравился её уверенный голос, блестящие глаза, подвижный рот с натуральными сочными губами, хорошо заметные под блузкой груди… У его сестры тоже были заметные груди, и она умела пользоваться этим преимуществом во время контактов с мужчинами.

Сатир курил и любовался тополем. Контур его вытянутой кроны напоминал ему стройное женское тело, вздыбленный фаллос и зелёный гимн жизни… Да, он любил временами отдаваться потоку ассоциаций. Сестра появилась на пороге магазина, как всегда, неожиданно. Она была чуть моложе своего брата и просто обожала обувь красного цвета на высоких каблуках…

– Давно приехал?

– Вечность тому назад.

– Извини, я утонула в бухгалтерии.

– Целуй!

– С удовольствием.

– И в губы тоже.

– Хитрец…

Сатир повёз сестру околицами, разгоняя бродяг и кошек. Сегодня он говорил больше, чем обычно. Он постоянно думал о той новенькой блондинке, так соблазнительно посмотревшей на него во время планёрки. И чем больше он о ней думал, тем громче становился его голос, тем быстрее ехал автомобиль, тем больше весёлых подозрений возникало у его сестры.

Через двадцать минут они оказались за городом и направились в сторону коттеджного посёлка. По бокам дороги стояли деревья, одетые в молодую зелень, и небольшие продуктовые магазины. Сатир подумал о жене… Вот сейчас он отвезёт сестру, заберёт из школы детей и приедет домой, к своей рыжеволосой красавице. Она пристально посмотрит на него зелёными глазами и улыбнётся чуть приподнятыми уголками губ. Какое счастье… Как славно перемещаться из одного вкусного состояния в другое, от женщины к женщине…

Из посёлка выбежала большая чёрная собака и встала посреди дороги. Сатир прогнал её гудком и быстро поехал по коридору из металлических заборов. Когда сестра вышла из автомобиля, он помахал ей рукой и послал воздушный поцелуй…

– Забрать тебя в понедельник?

– Нет, меня Константин отвезёт.

– Опять ты с ним встречаешься?

– Да… Он наконец-то развёлся с женой.

– Поздравляю.

– Замуж я за него не собираюсь, но и упускать не хочу.

– Ты умеешь держать самцов на расстоянии вытянутой руки. Как тебе это удаётся?

– Чередую горячие эмоции с холодными. Мужчины любят мою непредсказуемость.

– Где ты этому научилась?

– Сама не знаю… Возможно, я такой родилась. До встречи.

Соблазнительно поправив пышны волосы, сестра подошла к высокому металлическому забору и достала из сумочки ключ. Она помахала рукой на прощание, и Сатир стал разворачивать свой «Opel». В это время по обочине шла высокая брюнетка с выразительными скулами и схваченными в пучок волосами. Она вела на золотистом поводке снежно белого померанского шпица. Сатир встретился с ней глазами и улыбнулся. Брюнетка приподняла левую бровь, слегка разомкнула губы и медленно прошла рядом с его автомобилем, позволяя рассмотреть свои точёные бёдра и ноги. Сатир возбудился и заёрзал на сиденье. Ещё минуту он следил за женщиной со шпицем в зеркало заднего вида, а затем резко тронулся с места.

Давид и Миранда встретили Сатира у самого входа в школу. Дети выглядели довольными, предвкушая длинные каникулы. Миранда была старше своего брата на три года и всячески старалась показаться взрослой. Она первая подошла к отцу и поцеловала его в щёку, а Давид сразу же залез на заднее сиденье. Сатир любил своих детей, но больше всего на свете он любил тот волнующий процесс, в результате которого они появились.

Со своей женой Евой он познакомился в расслабленной и ни к чему не обязывающей обстановке. Ева только-только закончила университет, получила диплом психолога и, не найдя стимула работать по профессии, открыла салон красоты. Оказалось, что отдыхать они ходили в один и тот же клуб. Ева брала с собой двух подруг, а Сатир приходил с кем попало. Виски, танцпол, караоке… Их знакомство было стремительным, как и все знакомства в жизни Сатира, привыкшего действовать здесь и сейчас. Подругам Евы он тоже понравился, поэтому они и дальше собирались все вместе, выпивали, танцевали и немного дурачились. В их весёлую компанию влилась и Диана – сестра Сатира, которая только что развелась с мужем и ни в чём себе не отказывала. Так они гуляли целый год, а затем Сатир с Евой решили стать семьёй. У них быстро появился ребёнок и клубная жизнь постепенно отошла на второй план…

– Папа, а тебе какие женщины больше всего нравятся? – неожиданно спросила Миранда, прижимаясь к плечу отца.

– Ну, такие, наверное, как твоя мама, – с ходу ответил ей Каровский.

– С рыжими волосами?

– Не только…

– Какие тогда?!

– Интересные, умные, весёлые…

– Вот как я?

– Да, именно такие.

– А Давиду никакие девочки не нравятся. Он только электроникой интересуется. Рассказывает мне о ней постоянно.

– Давид у нас молодец, серьёзными вещами увлекается. Но девочки у него обязательно будут…

– Папа, ты от нас не уйдёшь?

– Почему я должен от вас уйти?

– От Марии папа ушёл и от Вероники тоже…

– Они из твоего класса?

– Да… Я бы не хотела, чтобы ты уходил.

– Всё будет хорошо, милая. Обещаю, – тихо произнёс Каровский и поцеловал дочь в ушко, от чего та сразу же засмеялась.

Ева стояла на пороге в зелёном фартуке, с хитрой улыбкой на выразительных губах. За эту улыбку Сатир готов был сделать для неё всё что угодно. Дети поцеловали мать и побежали в свои комнаты, а Ева пристально посмотрела на довольное лицо мужа и ухватила его за джинсы ниже пояса.

– Как поживает наш горячий мальчик?

– Он ждал встречи со своей влажной девочкой.

– Неужели?

– Да, именно так.

– А другие девочки?

– Что за другие девочки?

– Другие влажные девочки, которые ходят по городу, сидят в офисах, медленно пьют коктейли на верандах летних кафе…

– Ну, он не обращает на них внимания.

– Ещё как обращает! Уж я-то его знаю…

– Хочу тебя…

– И я тебя.

2.

Каровский довольно рано понял, что вся его жизнь будет тесно связана с женщинами. Для многих других мужчин женщины были только природной необходимостью. Эти мужчины боялись женщин, зависели от них, боролись с ними или слушались их во всём, но для Сатира женщины были музами и друзьями. Так уж сложилось в его судьбе с детства, в котором мама, бабушка и сестра сыграли весьма важную роль.

Стоило Сатиру встретиться с какой-нибудь женщиной взглядом, как та сразу же чувствовала себя объектом любви. От этого ощущения у одних женщин чаще билось сердце, у других появлялось сексуальное возбуждение, а у третьих просто поднималось настроение. Некоторые замужние или просто замкнутые женщины отводили взгляд в смущении и негодовании, удивляясь своей минутной слабости. Каровского всё это очень веселило…

В шестилетнем возрасте он впервые ощутил сладость близости с женщиной. Это была дочь соседки Лера, которая приходила к ним в гости со своей мамой. Взрослые разговаривали в гостиной, а дети предавались бурным играм во всех остальных комнатах. Запыхавшись, Лера ложилась на спину и широко раздвигала ноги. Сатир с интересом рассматривал её порозовевшее лицо, сбившуюся во время игры причёску, радостные синие глазки… Он ещё не понимал, почему ему так хорошо рядом с Лерой, почему его охватывает желание лечь на неё сверху, прижать к полу, поцеловать…

Эти почти невинные детские игры продолжились эротическими снами, в которых Казимиру являлись женщины постарше и властно, хоть и с долей кокетства, заставляли его целовать им руки, ноги и промежности. Юное сознание ещё не могло справиться с бешеной энергией таких образов, и утром Сатир просыпался в болоте поллюций. Ему было стыдно перед родителями, но завершения сериала чувственных снов он тоже не хотел. В то время порнография ещё не была разнообразной и доступной, а потому развитая фантазия некоторое время продолжала утолять интерес Каровского к телесным удовольствиям.

Свою избыточную тягу к женщинам Сатир на первых порах тщательно скрывал. Родители воспитывали его в строгости, предчувствуя, как видно, похотливую суть его характера. Однако их ребёнок не сдавался и время от времени показывал себя во всей красе, за что и получал наказания разной степени тяжести. По мере взросления Казимира его родители всё больше убеждались в том, что природа сильнее воспитания. Их сын делался более смелым в своих желаниях и покорялся родительской воле только для виду.

В подростковые годы в сознании Сатира поселился конфликт. Одна сторона этого конфликта призывала его стать апостолом чувственной любви, а другая тянула в скромность и аскезу. Намного позже он узнал, что тот же раздрай преследовал и выдающихся людей, среди которых были, к примеру, Лев Толстой, Владимир Ленин, Махатма Ганди… Лишь сильная воля и большая цель помогли этим людям не стать беспомощными заложниками нравственной раздвоенности.

3.

Сатир любил посидеть на сайтах знакомств в редкие минуты свободы от трудов, семейных обязанностей и любовных похождений. На этих сайтах он не столько искал женщин для встреч, сколько изучал манеру поведения противоположного пола. Ему нравилось узнавать новые грани женской природы. Особенно влекли его мастерицы флирта и умных интриг. Образованные, раскрепощённые и всегда свободные (по крайней мере, в своём воображении) они умели подогревать к себе интерес у мужчин, не отдаваясь ни одному из них полностью.

Женщины, поставившие себе целью найти на сайтах знакомств верных мужей, его тоже интересовали. Ему нравилась их завораживающая искренность или грубоватая, настигающая как вихрь, правда жизни. Многие из них были разведены, имели детей, перенесли серьёзное заболевание, страдали депрессией, были инвалидами детства или просто слишком хорошими женщинами, которым судьба подкидывала одних негодяев. С ними можно было мило поболтать, сказать им несколько приятных слов и пойти дальше в поисках настоящих жриц виртуальной любви, сделавших соблазнение мужчин на расстоянии своим призванием.

Часто попадались ему и обычные проститутки, которые готовы были за щедрое вознаграждение выехать по любому адресу…

– Мне нужна квартира сегодня, на половину четвёртого, – почти выкрикнул Каровский, когда с третьей попытки дозвонился до своего друга Артура Ягодина.

– Эээ… Ладно, будет тебе квартира. Что за девчонка?

– Головокружительная девчонка, братец. Носатенькая, рыженькая, с зелёными зрачками, с болтающимися титями… Всё как я люблю, одним словом. Сейчас скину тебе её фото.

– Хорошо, развлекайтесь, я всё равно сейчас на даче обитаю. Кстати, тоже не один…

– Какая она?

– Блондиночка из соседнего города. Милая, смеётся постоянно и неплохо готовит. Будущий кардиолог, между прочим.

– Ага, значит будет тебя от инфарктов спасать… Познакомишь потом.

– Ни за что на свете! Для себя берегу.

– Вот жадина. Хорошо, созвонимся.

– Весёлых игр с рыженькой.

– О, нам точно не будет скучно…

Сатира будоражила сама мысль о новом сексе. Он представлял себе женщину, с которой проведёт, как минимум, три часа. В своём резюме на сайте знакомств она написала, что любит доминировать и делать засосы. Сатир не был сторонником жесткого БДСМа, но любую инициативу в сексе со стороны женщины приветствовал. А ещё он давно понял, что с женой можно заниматься только любовью, то есть сливаться с ней душой при помощи тела, каким бы длительным и ярким это слияние ни было. Секс, со всей его звериной страстью, новизной и опасностью, следует искать у проституток или мимолётных любовниц. Сатир видел, что мужчины, изменяя своим женам, жаждут войны, что вновь и вновь проверяют на прочность себя и мир вокруг. Мужчины хотят опасности и, не находя её в домашнем мирке, отправляются за ней в горы, в джунгли, в бордели – во все те места, где ярче переживание жизни и слышнее дыхание смерти.

В этот день он покинул рабочее место чуть раньше обычного. Даже очаровавшая его блондинка Кира, как будто специально раскачивающая литыми бёдрами возле носа начальника, была подвинута на второй план. Он знал, точнее, предчувствовал всем своим телом, что заказанная им женщина стоит того, чтобы освободить голову от повседневных мыслей. Дом, в котором они с Артуром купили квартиру для горячих мужских развлечений, находился в самом центре города. Историческое здание волею судеб было превращено из жилого в коммерческое. Здесь располагались хостелы, офисы небольших компаний и съёмные квартиры, которые каждое лето заполнялись туристами, а осенью – студентами.

Сатир потянул на себя тяжёлую дверь из дуба с коваными орнаментами и зашёл в подъезд. Зазвонил телефон, но тут же утих. Сатир увидел на экране незнакомый номер и перезвонил. Ему ответил мягкий женский голос.

– Вы заказывали девушку на 19.00?

– Да.

– Хорошо. Её зовут Деметрия. Как ей к вам попасть?

– Я встречу её в подъезде.

– Отлично. Ожидайте. Она уже в пути. Просим вас оставить отзыв о девушке на нашем сайте. Приятного отдыха.

– Спасибо.

Сатир положил телефон в карман и замер посреди большого остеклённого подъезда. С улицы, через продолговатые окна с витражами сюда лился ровный свет и доносился шум транспорта. Сатир закрыл глаза и волевым усилием погрузил себя в короткую медитацию. Он представлял своё тело полностью расслабленным и готовым к любви. От головы, от сердца, от пупка текли по его плоти вниз электрические ручейки, которые сливались друг с другом, насыщая область гениталий – зону Марса и его спутников, где клокотала и просилась наружу горячая магма жизни. Сатир почувствовал лёгкий прилив радости и услышал, что в подъезд кто-то тихонько стучится. Тогда он открыл глаза и распахнул дверь. На улице стояла среднего роста и крепкого сложения женщина. Её рыжие волосы были заплетены в небольшую косичку, перекинутую через левое плечо, на котором висела вместительная кожаная сумка. Большие салатовые глаза глядели на Сатира пристально и слегка лукаво. Женщина медленно облизнула нижнюю губу и вошла в подъезд.

– Привет. Меня зовут Деметрия. Как твоё настроение?

– С твоим появлением улучшилось.

– Приятно слышать. Пойдём к тебе?

– Да, конечно… Проходи.

Деметрия медленно поднималась по ступеням, слегка раскачивая бёдрами. Сатир понимал, что всё это часть хорошо выверенной игры, но сам себя убеждал в обратном: «Перед тобой опытная женщина с красивой фигурой, чарующими движениями, магическими глазами… Ты хочешь её, а она хочет тебя. Всё между вами произойдёт легко и естественно».

Зайдя в квартиру, Деметрия огляделась и положила свою кожаную сумку прямо на пол.

– Где у тебя ванная, милый?

– Пройди в эту арку и поверни налево.

– Хорошо, я быстро.

– Можешь не спешить.

Когда закрылась дверь ванной комнаты, Сатир начал быстро раздеваться. Он сам не ожидал, что решиться на такой сюрприз. На самом деле, он хотел слегка выбить свою гостью из колеи, заставить её сыграть в придуманной им эротической сценке. «Конечно, она, наверное, и не такое видела, но попытаться всё же стоит», – думал Сатир, торопливо скидывая с себя трусы и носки.

– Ого… Ты такой нетерпеливый! – совершенно естественно удивилась Деметрия, выйдя из ванной.

– Да, я в полной боевой готовности.

– Чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты была настоящей.

– В каком смысле?

– Хочу, чтобы ты была со мной, как со своим мужчиной, а не как с клиентом.

– Все этого хотят, милый. Но, знаешь, в чём дело… Со своим мужчиной я бы просто лежала рядом и разговаривала о всякой ерунде. Даже без секса, понимаешь?

– Понимаю. Давай выпьем вина и просто полежим.

– Хорошо… Но не жди, что я буду с тобой откровенничать.

– Нет, я не собираюсь лезть к тебе в душу. Просто будь собой, ладно?

– Ладно, попробую. Так где у тебя стоит вино?

– Вон в том баре на кухне.

– Отлично. Готовь бокалы.

Сатир достал из старого серванта пару больших бокалов и сел в кресло. Деметрия расположилась рядом с ним на полу, застеленном шкурой медведя, которую притащил сюда Артур. Она делала небольшие глотки кьянти и вопросительно смотрела на обнажённого Сатира светло-зелёными глазами, излучавшими терпеливое спокойствие. Потом она тихо заговорила…

– Ты первый раз вызываешь девушку?

– Нет… Уже было несколько раз?

– И что, ты всем девушкам предлагаешь поговорить по душам?

– Если честно, только тебе. Даже не знаю почему…

– Что ты хочешь услышать?

– Не знаю… Какое у тебя образование, например?

– Экономическое.

– Понятно.

– А у тебя?

– Я архитектор.

– Звучит сексуально… Архитектор хочет, чтобы я заглотила его член?

– Да, но чуть позже. Мы же договорились, что будем играть во влюблённых.

– Почему ты стала… девушкой по вызову?

– Люблю секс с незнакомцами.

– Правда?

– Нет, конечно. Просто я поняла, что в нашей стране на хорошо оплачиваемую работу устроиться сложнее, чем отсосать у слона. Поэтому, я решила зарабатывать тем, что имею. Мой первый парень сказал, что я делаю потрясающие минеты. И, знаешь, он оказался прав. Клиенты в полном восторге от моих умелых губ и язычка.

– А что ты ещё любишь в сексе?

– Много чего… Позицию 69, шлепки, трах сзади, сперму на лице…

– Ты правда любишь сперму на лице?

– Да, конечно. Тем более, если она вкусненькая. Но то, что она приносит женщине здоровье, я не верю. Мужики всякого понапридумывают…

– И что, у многих мужиков сперма вкусненькая?

– По-разному бывает.

– Как думаешь, у меня – вкусненькая?

– Надеюсь…

– Иди сюда.

– Что?

– Иди ко мне, я сказал.

Деметрия поставила бокал с вином на пол, красиво поднялась на ноги, а затем плавно села Каровскому на колени. Он начал быстро расстёгивать пуговицы на её блузке, а она стала аккуратно водить большим пальцем с выразительным алым ногтем по его нижней губе. Затем он помог ей окончательно раздеться и принять вид на всё готовой вакханки. Деметрия жестом удержала Сатира на стуле, широко раздвинула ноги и, плеснув на ладонь вином, легко втёрла его себе в промежность. Сатир с вожделением наблюдал за производимым ей ритуалом и водил по вздыбленному члену рукой. Она приблизилась к нему вплотную, чтобы он почувствовал запах её хмельной вагины и позволила ему поцеловать себя там. После этого она ещё раз смочила руку вином, взяла его член и стала медленно ласкать, играя глазами и облизывая свои пухлые губы. «А она отличная актриса», – мгновенно подумал Сатир, взял Деметрию за талию и с всхлипом долгожданной радости усадил на свою дрожащую от желания плоть.

4.

Ясными лунными ночами Каровский часто совершал бесцельные автопрогулки. Сначала он просто петлял улицами города, заезжая в незнакомые места, упираясь в тупики, пугая стайки бродячих собак… Иногда ему приходило в голову остановиться возле компании уличных пьяниц и заговорить с ними о чём-нибудь. После таких разговоров он, как правило, оставлял им денег и ехал дальше, за город, на кольцевую автостраду… В этом одиноком ночном путешествии ему в голову приходили удивительные мысли, многие из которых впоследствии становились реальными делами.

Ночь нравилась Сатиру своей независимостью от солнца. Ей вполне хватало его лунного отблеска да тусклого свечения звёзд. Так и Сатиру часто хватало единственной улыбки красивой женщины, чтобы отважиться на дерзкий поступок. Каровского многое увлекало, но, вместе с тем, у него были и принципы, которые не давали сбиться с намеченного пути. Он часто думал об этом, уезжая всё дальше от родного города, отдаваясь дороге и ночи.

Теперь перед его глазами стояла Деметрия – обнажённая, раскованная, страстная…Настоящая любовница и женщина, ради которой хотелось совершать безумные поступки. Перед расставанием она сказала ему, что хотела бы уйти из проституции в какую-то другую, менее опасную профессию. Конечно, Каровский не мог взять её к себе в архитектурное бюро, но решил, что обязательно поможем ей с поиском работы.

Ему нравилось, что ночь полна сюрпризов. Перед самым бампером автомобиля, в свете фонарей мог пролететь козодой, а сверху на лобовое стекло часто пикировали летучие мыши. Иногда на каменистую обочину выбегал испуганный лось или олень с намерением побыстрее пересечь неприятную полосу асфальта. Встречались Каровскому ночью и обычные прохожие. Кто-то, опоздав на все виды транспорта, возвращался домой пешком, кто-то, напротив, ехал из города на велосипеде с большим рюкзаком украденных той же ночью вещей, а кто-то и просто шёл куда глаза глядели, потеряв рассудок, друзей, жильё…

Великая драма жизни, почти незаметная днём и столь очевидная в тусклом свете дорожных фонарей, очаровывала Сатира разнообразием сюжетов и действующих лиц. Он крепче обхватывал руль и вглядывался в беспросветную даль, из которой должно было появиться его будущее, наполненное женщинами, деньгами, приключениями и открытиями… Иногда он незаметно для себя попадал в другой город, проезжал одной из его центральных улиц, останавливался под каким-нибудь фонарём, дела глоток виски или коньяка, тихо говорил сам с собой, вспоминал разгульное студенчество… Именно в такие мгновения он ощущал себя воистину счастливым мужчиной.

Дорога была для Каровского чем-то большим, чем перемещение из одного места в другое. В пути он весь обновлялся, узнавал новое о себе и людях, находил неожиданные идеи. И чем дольше была дорога, тем лучше он себя чувствовал, тем острее переживал неостановимый поток жизни.

В одном из ночных автопутешествий он встретил старика, который брёл по обочине дороги с донельзя засаленным рюкзаком на худых плечах. Старик махал кепкой встречным машинам, надеясь, что мир всё ещё не без добрых людей. Однако никто не остановился и не подобрал старого чудака в протёртых на коленях штанах и зелёных сапогах с обрезанными голенищами. Лишь Сатира заинтересовал этот странный ночной путник, наивно полагающийся на милосердие случайных людей. Он остановил свой «Opel» в нескольких метрах от старика, и тот бодро подбежал к открытому со стороны водителя окну.

– Подвезёшь до ближайшего города?

– Залезай.

– Благодарю сердечно.

Старик забрался в салон, а пахнущий землёй и дымом рюкзак поставил себе на колени.

– Кинь свои пожитки на заднее сиденье, – обратился Сатир к тяжело дышащему старику.

– Пусть тут будут … Они мне не мешают.

– Ты что, бездомный?

– Теперь уже бездомный. Сынок из квартиры выселил, девку какую-то привёл… – Судился с ним?

– Да какое… Средств у меня таких нет. Плюнул на них да ушёл. Пусть себе…

– И давно ты скитаешься?

– Два года уже. Привыклось.

– Может, есть хочешь?

– Нет, спасибо, с харчами проблем нет, пенсию же получаю на карточку. Коммуналку не плачу, больницы не посещаю, на женщин не трачусь…

– Да ты мудрец.

– Ага… Беглец я.

– От кого бежишь?

– Да от всех понемногу. Больше трёх месяцев в одном городе не живу. Если подольше задерживаюсь, так аж чесаться начинаю.

– Ты смотри… Так тебе и дом не нужен!

– Получается, что не нужен. Разве что ноги ослабнут, тогда надо будет где-нибудь приткнуться.

– А телефон мобильный у тебя есть?

– Есть, конечно. Я же не совсем дикарь.

– Да ты будешь поцивилизованнее многих…

– Ладно тебе… Просто я уже давно всех простил и ничего ни от кого не жду.

– Мудрец, говорю же…

– Ну, пусть по-твоему будет.

Потом старик рассказал Сатиру о том, как нарвался на группу лютых подростков-сатанистов, которые хотели принести его в жертву демонам леса.

– В палатку я свою возвращался… А там парк был заброшенный, больше на лес похожий. Они, видимо, в этом парке и шастали. Парни, девчонки… Человек семь-восемь я в сумерках насчитал. Они даже не стали притворяться. Иди, говорят, старик сюда, нашим демонам лесным жертва нужна… А я им даже не ответил толком. Сразу побежал. Спасло то, что они опомнились не быстро… Раздумывали несколько секунд. Вот я и успел за деревьями скрыться, повернуть резко в сторону и в овражек упасть удачно. Одним словом, мимо они пронеслись, как стадо оленей, а я по овражку, по овражку и в поле вышел… Там и залёг до утра. В конце августа ночи уже холодные… Думал, что простужусь, но как-то обошлось. Палатку мою они, кстати, нашли и на лоскутья порезали, уродцы. Да хоть сам жив остался…Даже в церковь после этого случая зашёл и свечку Николаю Угоднику поставил.

– Да, повезло.

– Не то слово… Больше я в пригороде не ночую. На вокзал иду или в приют для бездомных, если есть.

– Невесело, наверное, в этих приютах…

– Как сказать… Если на душе не весело, то нигде не весело.

– Зимой, наверное, сложно, да?

– Есть такое. Алкоголь в этом случае хорошо помогает…Уж если не согреешься, то хоть забудешься на время. Вот здесь меня и высади, дружок.

– Слушай, а как тебя звать?

– Павел меня звать. Бывай. Спасибо.

– И ты будь здоров.

В иные ночи Сатиру удавалось побывать сразу в нескольких городах. При въезде в них стояли небольшие магазинчики с самыми необходимыми товарами, кафе с причудливыми названиями и мини-отели на два этажа. На гравийные обочины трасс, прогретые за день солнцем, иногда выходили проститутки из окрестных сёл. У большинства из них, как правило, были семьи, неработающие мужья или больные родственники. Эти женщины вели себя довольно скромно и не просили за свой труд больших денег. Многих из них Каровский знал поимённо. Особенно тесная связь возникла у него с Мартой – матерью троих детей, которая в дневное время работала обычным парикмахером.

Марта была крупной и весёлой женщиной, а секс воспринимала как естественную часть общения с мужчинами. Сатира очень возбуждало то, что она первой начинала любовную игру. Как бы между делом, продолжая разговаривать, Марта начинала гладить его упрятанные в джинсы ноги, упиралась большим пальцем в прилипший к яичкам член и массировала его приятными круговыми движениями. Затем, также между делом, она обнажала перед Сатиром груди, похожие на тяжёлые грозди винограда, щедро обласканные солнцем и готовые стать вином. Марта как бы дразнила Казимира своими слегка отвислыми грудями, легко выкормившими троих мальчиков, и улыбалась, довольная тем, что в его глазах плясали огоньки желания. Для неё он тоже был мальчиком, которого слишком рано оторвали от материнской груди…

Секс с Мартой был лишен какой-либо неловкости и даже намёка на драматизм. Она принимала плоть Сатира, как спокойная летняя река принимает в себя изнывающего от жары пловца. Уже не раз Каровский замечал, что лучшие любовницы – это отнюдь не те особы, которые довели свою внешность до совершенства, и даже не те, что заполонили своими откровенными фото виртуальный мир, а такие вот женщины, как Марта, которым удобно в своём теле, которые всегда расслаблены и веселы, в глазах которых читается готовность к любым видам физического контакта.

Сатир и Марта договорились, что будут встречаться раз в две недели и проводить друг с другом два-три часа. Каровский щедро платил Марте за приветливость и готовность без колебаний выполнять его эротические прихоти. Для неё, как и для него, в сексе не было запретов и неисследованных мест. Однажды Марта призналась ему, с трудом подбирая нужные слова, что именно проституция сделала из неё «бабу без комплексов», которую все хотят. Но Каровский был уверен – Марта уже родилась хорошей любовницей, а древнее, как мир, ремесло лишь помогло ей понять это.

Бывали у Сатира ночи, которые длились до позднего утра. Или его задерживала женщина, или заставала непогода, или останавливала пробка из машин на въезде в город… Тогда он сильно опаздывал на работу, и офис, пропахший кофе, бумагой и дорогой туалетной водой, глядел на него удивлёнными глазами, а потом понимающе улыбался и начинал по-настоящему трудиться. Сатир медленно заходил в свой кабинет, включал компьютер и минут десять стоял у окна, разглядывая крышу нового особняка, на котором каждое утро занималась йогой молодая полуголая пара.

5.

В свои сорок пять лет Каровский решил записаться в спорт-зал. Нельзя было сказать, что его физическое состояние к середине жизни ухудшилось, но он твёрдо решил для себя не терять мышечную бодрость до конца. Его идею подхватил Виталий Процкий – владелец двух пиццерий и большой ценитель студенток, с которым Сатир познакомился на отдыхе в Тунисе. Именно студентки и составляли основную публику спортивного зала, куда стали регулярно наведываться двое предприимчивых и любвеобильных самцов…

Выйдя из офиса в семь часов пополудни и сев в машину, Каровский не поехал к своей рыжеволосой Еве, а сразу же позвонил Процкому и договорился с ним встретиться в фойе спортклуба «Гладиатор». На ресепшене приятелей по фитнесу встретили две обаятельные девушки, которые проверили их клубные карты и выдали ключи от шкафчиков для одежды.

В зале уже занималось трое мужчин, двое из которых тоже были приятелями, так как постоянно перекидывались шутками и помогали друг другу на снарядах. После лёгкой, самостоятельно разработанной разминки, Каровский взялся за пятикилограммовые гантели. Он никогда не нагружал себя в зале чрезмерно, чего нельзя было сказать о Виталии, который выкладывался на полную и, кажется, всерьёз намеревался обзавестись мышцами бодибилдера.

Особенностью скромного по размерам фитнес-клуба «Гладиатор» являлось то, что его внутренне пространство условно было разделено перегородкой из стекла на мужскую и женскую половины. Конечно, никаких ограничений не было. Мужчины ходили на «женскую» половину укрепить сердце на кардиотренажёрах, а некоторые женщины, не желая заниматься пилатесом и йогой, забредали в зону гирей и штанг. Но в основном разделение по предпочтениям сохранялось, и мужчины, старательно напрягая мышцы, время от времени посматривали через стеклянную стенку на женские занятия, а женщины, интуитивно чувствуя на себе мужское внимание, старались привнести в свои энергичные движения плавность и грацию.

В этой атмосфере мышечного напряжения и предельной близости к разогретым молодым женщинам Сатир чувствовал себя как в раю. И если его разведённый друг искал себе среди вспотевших женских тел очередную спутницу жизни, то сам он искал чего-то иного… Кажется, он искал здесь женщин для дела… Для будущего большого проекта… Но для какого проекта, он бы теперь не мог сказать. Он просто смотрел на женщин с точки зрения их потенциала. Вот у этой брюнетки отличная ритмика тела, а вон та блондинка прекрасно кокетничает, а эта вот стройная рыжеволосая дама выполняет все упражнения с предельной точностью.

Как архитектор, Каровский всегда обращал внимание на планировку зданий, в которые попадал впервые. «Гладиатор» располагался в двенадцатиэтажном доме, выстроенном в форме зиккурата. Эту многоэтажку проектировал его давний знакомый, который два года тому назад перебрался с семьёй в Германию. Спортзал располагался в цокольном этаже здания, но за счёт изрядной величины и продуманного расположения окон почти весь день был хорошо заполнен дневным светом.

В зале Каровский с Процким проводили, обычно, полтора-два часа, а некоторые их знакомые буквально жили в нём. Таких они называли железячниками. Эти люди даже деловые переговоры вели с десятикилограммовой гантелей в руке. Забыв семьи, друзей, прежние увлечения, они часами проводили с тяжестями, стоя у зеркал, обтираясь полотенцем и попивая белковые коктейли. «Наверное, они так убегают от несовершенной с их точки зрения действительности», —

думал Сатир, когда наблюдал за ними в перерывах между подходами к снарядам. Здесь, в зале, где все идёт размеренно и предсказуемо, эти люди могли спокойно любоваться своими физическими успехами, противопоставляя их в своей голове множеству нестыковок и уколов, на которые так щедра повседневность.

С одним из железячников, Рафаилом, Каровский познакомился чуть ближе. Он был директором магазина спортивного заряжения и опытным альпинистом. Бывал даже на Эвересте, где впервые ощутил недостаток мышечной массы. С тех пор Рафаил стал завсегдатаем спортзалов и пропагандистом тяжёлой атлетики. В жизни его наступили удивительные перемены. Во-первых, он разошёлся с женщиной, с которой, как он выразился, «строительство жизни застыло». Во-вторых, ему почти сразу же встретилась другая женщина – бойкая юристка-тантристка с четвёртым размером груди – и быстро вдохновила его на открытие магазина спортивной одежды. В-третьих, самооценка его поднялась на несколько пунктов, а настроение почти всегда было приподнятым.

– Мог бы ты бросить зал? – спросил как-то Сатир подошедшего к нему Рафаила.

– Если бы все залы в этом и соседних городах позакрывали, то мог бы, наверное. А вообще, к нагрузкам привыкаешь не меньше, чем к наркотикам. Бывают даже дни ломки. Да, да… Один раз я не занимался в течение месяца, так мышцы болеть начали. И настроение опустилось дальше некуда. Всё как-то серенько стало, слабенько… А у тебя было такое?

– Да я меньше года в зал хожу…

– После года подсядешь на железки окончательно.

– Но я хожу в зал не больше двух-трёх раз в неделю…

– Двух-трёх раз… С этого и начинается путь. Понимаешь, жизнь может тебя обмануть. Мужикам изменяют жены, кидают партнёры по бизнесу, друзья подставляют, дети не слушаются… Геморроя хватает, брат. Вот мы и уходим от всего этого хаоса в места покоя и силы.

– Ты хочешь сказать, убегаем…

– Иногда и убегаем, но это нормально. Надо перезагрузиться, понимаешь. Тут, в зале, можно быть самим собой без усилий. Напрягаются только мышцы, а душа в зале расслабляется. Давно это заметил.

– Жена, наверное, довольна твоими стальными бицепсами?

– Она уже привыкла к ним, но, конечно, ей нравится чувствовать себя в постели слабой девочкой. Плюс у нас с ней регулярные тантрические игры…

– Эти женщины… В офисе они хотят доминировать, а в постели подчиняться.

– Дельное замечание. Но моя гибкая, и так, и так умеет.

– А зачем ты ходишь в зал каждый день? С твоей фигурой вполне хватило бы и трёх раз в неделю.

– Сначала я и ходил не больше трёх раз… Знаешь, как это бывает… Сначала ты воспринимаешь качалку как обычное хобби, затем она становится серьёзным увлечением, а на последнем этапе превращается в зависимость. Тут уж ничего не поделаешь. Бывают моменты, когда я раздумываю – пойти с женой в ресторан или в очередной раз потренироваться… И, представь себе, иногда я выбираю тренировку.

– Ты настоящий железячник.

– Кто?

– Железячник

– Да пошёл ты… Вот походишь в зал ещё годик, тогда я посмотрю, как ты будешь шутить.

– Давай, давай, качайся…

– Ты тоже не филонь. А то я смотрю, вы с Виталием только на девок сюда ходите пялиться. Чур, брюнетку в красно-белых лосинах не трогать. У меня виды на неё есть. Усёк?

– Хорошо, братишка, не переживай. Мне вон та рыженькая нравится, которая сейчас соблазнительно приседает со штангой…

– А… Знаю её… Амалия Верховская. Тоже давно ходит. Её всё время какие-то парни на крутых машинках в зал привозят. Бабёнка балованная, не каждому дастся.

– Покачаемся, увидим…

– Ну-ну, привет жене…

– Иди ты.

Амалия медленно приседала с лёгкой штангой перед зеркалом, показывая всем посетителям зала свои правильной формы ягодицы. Сатир смотрел на неё около минуты без всякого стеснения, а она, также без всякого стеснения, наблюдала за ним в зеркале, не переставая делать глубокие приседания. Затем Сатир улыбнулся, кинул на плечо полотенце и пошёл в душ. Амалия проследила в зеркале траекторию его движения и тоже улыбнулась…

По вторникам Каровский проводил в своём архитектурном бюро серьёзную планёрку. Каждый из сотрудников не только говорил о том, что сделал, но и мог запросто выдвинуть любое предложение по дальнейшему развитию компании. Казимир любил инициативных людей и всегда поддерживал здравые идеи. Не терпел он только лентяев и нытиков, всегда готовых найти тысячу причин для того, чтобы не довести до конца порученное им дело. Кроме того, нытики любили разглагольствовать на тему того, что всё плохо, поэтому не стоит делать резких движений и к чему-то слишком сильно стремиться. Лучше двигаться не спеша или вообще топтаться на месте в ожидании того, что жизнь сама позаботиться о достижении результата. Таких работников, если им всё же удавалось проскользнуть в его бюро, Каровский, рано или поздно, увольнял с большим для себя облегчением.

Одарённая всеми женскими прелестями блондинка Кира Шильде, которая занимала должность рекламного агента и связного с общественностью, специально садилась подальше от начальника. Своей позицией в пространстве она как бы говорила Сатиру: «Не думай, что я стану твоей послушной девочкой». С другой стороны, при любом удобном случае она старалась пофлиртовать с ним то красивым жестом, то многозначительным взглядом. Заметив на безымянном пальце Киры кольцо с камушком, Сатир решил не переходить в общении с ней допустимых границ, но что-то подсказывало ему, что сама она давно хочет перейти эти границы и только ждёт подходящего момента.

Вот и на сегодняшней планёрке, проходившей в стиле групповой психотерапии, когда люди садятся на стулья, расставленные по кругу, Кира устроилась подальше от Сатира, положив ногу на ногу. С правой стороны от неё расположился молодой архитектор Марк Лозин, с левой – старший менеджер Юлия Скакун. Вначале обсудили текущие проекты, а затем перешли к планам на будущее. Намечался заказ от самой крупной IT-компании Лемова, которой понадобился офисный центр в одном из развивающихся районов города. Руководимая Каровским организация уже подала свой проект на конкурс и с полным основанием ожидала положительного отклика.

Именно с появлением Киры архитектурное бюро «KarKas» стало не только авторитетной, но и популярной компанией. Эта энергичная и сообразительная блондинка спокойно разговаривала с чиновниками и начальниками разных уровней, умела правильно организовать ресурсы и людей, а выглядела при этом неотразимо. По началу Сатир увидел в Кире только красивую и темпераментную женщину, но со времен он понял, что имеет дело с амбициозным профессионалом. Вместе с тем, она никогда не шла против его мнения, умея вовремя уйти в тень и терпеливо ждать своего очередного выхода на сцену.

На планёрках Кира не стремилась высказаться первой, не впадала в эмоции и не подкалывала коллег. Она всё время ждала удобного момента. Так ждёт возможности для броска пума или змея, полностью владея ситуацией, ни на секунду не отвлекаясь. Сатир видел эту сосредоточенность Киры, выражавшуюся в наклоненном вперёд теле, в неподвижном изучающем взгляде, в слегка разомкнутых губах, как будто уже пробующих на вкус объект наблюдения. Она могла вступить в разговор неожиданно, но всегда веско и убедительно. При первом же её слове наступала тишина, прервать которую мог только Сатир – другой тип лидера, которого уважали не за расчётливое хладнокровие, а за энтузиазм первопроходца.

Постепенно Кира стала для Сатира не только правой рукой, но и крепким тылом. Наиболее сложные вопросы он всё чаще решал благодаря её мудрым советам. Особенно хорошо вела она финансовые дела. Настолько хорошо, что могла самостоятельно спланировать бюджет компании на целый год. При этом она ещё разбиралась в современной живописи, любила фильмы в жанре артхаус и отлично управляла своим чёрным Dodge Charger. Позже Каровский узнал, что школьные годы Кира прошла отличницей, а будучи студенткой дважды побеждала на городских соревнованиях по плаванию.

Он мог всё о ней выведать у друзей, знакомых, коллег по работе, но держался, как удерживается иной ребёнок от поедания любимой сладости, оттягивая момент удовольствия. И Казимир, и Кира понимали, что, сами того не желая, вступили в тайную игру с неизвестными правилами. Возможно, эта игра стала для них необходимостью – маленьким спасением от деловой рутины и заученных правил офисной жизни. Другие сотрудники бюро, конечно же, видели эту игру и даже завидовали ей, не обладая способностью держать равновесие чувств над пропастью вожделения…

Выходные Каровский отдавал семье. Ему было важно провести время со своей маленькой стаей. Вместе с тем, он никогда не зависел от семьи по-настоящему, поскольку вообще ни от кого по-настоящему не зависел. Ева не сразу приняла свободолюбивый характером своего мужа. Как и любой жене, нацеленной на поддержание домашнего очага, её вначале настораживало слишком вольное общение Сатира с другими женщинами. Она видела, как от его флирта загораются их глаза, как они летят к нему, словно дикие птицы на зрелые гроздья садовых ягод. Со временем она поняла, что её муж всегда был и будет таким – стремительным, влюбчивым, душевно щедрым… Осознав это, она приняла решение стать для него тылом, незаметно направляя его неуёмность в полезное для семьи и общества русло. Сатир не был верен Еве, но он боготворил её за терпение, мудрость и женственность, которые, по его мнению, должны отличать всякую хорошую жену от посредственной.

Ева не только давала мужу своевременные советы, но постепенно училась у него более лёгкому отношению к жизни, большей открытости и уверенности в грядущем дне. Подруги не раз говорили ей о том, что видели Казимира в компании разных женщин то в том кафе, то в этом. Ева смеялась и говорила об изменах мужа как о погоде или о курсе валют, на которые она никак не может влиять. За это Сатир и ценил свою Еву, пришедшую к нему в период глубокого разочарования отношениями с прекрасным полом. Все женщины до неё пытались его переделать – хотели, чтобы он стал предсказуемым, верным, послушным и зависимым от их любви. И он уходил от них, ускользал от их тревожной опеки, вырывался на просторы неуёмных мужских желаний и фантазий. В глубине души Каровский всегда знал, что принадлежит не одной, а всем окружавшим его женщинам.

Часто Сатира видели в театре. Среди актёров у него завелось много знакомых. Люди играющие нравились ему своим талантом легко поддаваться воле художественного образа. В школе и университете Сатир тоже пробовал играть и даже хотел перевестись с архитектурного отделения на театральное, но вовремя понял, что той быстроты переключения из одного состояния в другое, той эмоциональной амплитуды, позволяющей брать зрителя в плен на полтора-два часа, у него нет. Со временем ему стала больше импонировать профессия режиссёра, в которой он, невзирая на деловую занятость, всё ещё не терял надежды реализоваться.

6.

– Ты какой-то задумчивый сегодня, – сказала голая Деметрия, лёжа рядом с Сатиром на большом надувном матрасе посреди просторной комнаты, оформленной в скандинавском стиле.

– Правда? Наверное, я что-то упускаю в жизни…

– В смысле?

– Мне бы хотелось заниматься не только проектировкой зданий.

– А чем ещё? Давай, говори, мне интересно!

– Как думаешь, из меня бы мог получиться режиссёр?

– Что, фильмы хочешь снимать?

– Только не художественные.

– А какие? Документальные чти ли?

– Не совсем…

– Неужели те самые?

– Да.

– Ха-ха…Ты это серьёзно?

– Пока не знаю, но думаю, что попробовать стоит.

– У тебя же хороший бизнес, жена, дети… Зачем тебе так рисковать?

– Хочется выйти за рамки, хочется разнообразия…

– Открыл бы тогда бордель под вывеской массажного салона или хаммама.

– Меня всегда интересовало визуально искусство, понимаешь? Обычный секс я и так получаю. Хочется сделать что-то по-настоящему художественное, эксклюзивное…

– Но порно теперь так много… Как ты собираешься завоёвывать рынок?

– Представь себе фильмы Марка Дорселя… Так вот, я хочу снимать также красиво, но только не про средний класс, а про вымышленных героев.

– Ролевое порно?

– Да, что-то похожее… Мне кажется, что есть довольно большая группа людей, которые хотят видеть художественный секс. Этим людям важна атмосфера, декорации, необычное поведение актёров, красивые диалоги… Такое порно снимали в прошлом веке, но никто, кажется, не поднялся в нём до уровня искусства. А я хочу подняться. Хочу, чтобы обнажённое, вожделеющее тело стало не просто объектом для мастурбации, но и полноценным художественным образом. Одним словом, я хочу синтезировать условно низкое с условно высоким, чтобы получить адекватное искусство нашего времени – искусство без стыда и ханжества.

– Хм… Интересно… Но будет ли такое искусство продаваться?

– О, думаю что будет… В мире много ценителей прекрасного, просто их запросы никто не учитывает. Интернет завален порнороликами для наименее взыскательной части населения. Помешанные на быстром сексе белые парни в наколках, на всё готовые мамаши с силиконовыми титьками, молодые проститутки с чёрными членами в задницах, опущенные мужья-куколды, уродливые старики и писающие им на лицо студентки… Всё это лично мне наскучило. Пора дать волю фантазиям поизящнее. Согласна?

– Если ты считаешь, что у тебя получится, то согласна.

– Пока я ничего не считаю. Слишком много «но» в этой истории.

– Да уж, попахивает крупной авантюрой. Всегда поражалась, какие извращённые фантазии могут сидеть в голове респектабельных мужчин.

– Наверное, нам просто надоедает быть респектабельными.

– Я никогда не была респектабельной женщиной, поэтому не понимаю о чём ты говоришь.

– Я говорю о скуке, которая может испортить самую благополучную жизнь. Сначала ты заводишь одну любовницу, потом вторую… Надо бы остановиться, но ты понимаешь, что тебе уже сорок пять, а потом будет пятьдесят, шестьдесят… Некоторые смиряются, годами тянут лямку, а потом как-нибудь умирают… А вот я не хочу так, понимаешь! Моя жена скоро постареет, мои дети вырастут… У меня самого будет появляться одна болячка за другой, а вокруг по-прежнему будет цвести молодая жизнь.

– Да, девушки с каждым годом будут всё красивее и красивее…

– Вот именно! Согласись, что если у мужчины есть силы на подвиги, то ему нужно эти подвиги совершить. Ведь, если подумать, никто их за тебя не совершит, не разделит радость любви с теми женщинами, которые в ней нуждаются…

– Ты прям сексуальный альтруист.

– Просто мне всегда казалось, что женщине нужно доставлять удовольствие, а не конкурировать с ней за блага. А сегодня у нас война полов, в которой проигрывают обе стороны.

– Почему обе?

– Да потому… Мы же выясняем, кто главный в горящем доме.

– Неужели всё так мрачно?

– Если не договоримся и не начнём тушить пожар, то останемся бездомными и одинокими. Слишком много информационной шелухи высыпалось за последнее время на наши головы. А что в итоге? Мы разучились не только любить, но и просто нормально общаться друг с другом. Говорят, что болезнь нашего времени – потребление. Но я не согласен. Наше общество больно аутизмом, все мы впали в душевную немоту…

– И это говорит человек, который собирается снимать порно!

– Гуманное порно, моя красавица.

Бизнес Каровского развивался вполне успешно. Он долго шёл к нему. В тридцать лет многие его друзья уже ездили на дорогих автомобилях и отдыхали в пятизвёздочных отелях, а он всё ещё изучал рынок. Ему предлагали открыть совместный бизнес проверенные люди, но он отказывался, рассчитывая на собственные силы. Ещё не имея денег даже на подержанное авто, ещё не написав ни одного бизнес-плана, Сатир ясно видел себя в обществе влиятельных персон. Он старался не размениваться, а потому не хватался за первую пришедшую в голову идею. До тридцати семи лет он, как будто, готовил себя к рывку, не поддаваясь искушениям, преодолевая сомнения. Одни считали его чудаком, другие – лентяем, третьи – человеком без цели. Однако у него были и амбиции, и энергия, и цель – просто он тонко чувствовал, что его час ещё не пробил.

До тридцати семи лет Каровский работал проектировщиком в небольшой строительной компании, специализирующейся на возведении коттеджей. На этой работе он успел изучить все нюансы малоэтажного строительства и стал понемногу собирать свою команду. Двоих специалистов он забрал с собой, уходя с прежнего места работы. Остальные довольно быстро нашлись сами, так как время появления на рынке архитектурного бюро «KarKas» уже пришло. Название компании Сатир составил из букв своего имени и фамилии.

Серьёзный бизнес может построить лишь тот, кто отказался от всего лишнего. Коммерция любит сосредоточенность и точно направленное волевое усилие. В двадцать лет Сатир не мог назвать себя дисциплинированным человеком. Слишком многое его манило и увлекало. То он хотел стать биологом, то, вдруг, начинал всерьёз думать о карьере скульптора, а то и вовсе не знал, чем бы таким заняться, чтобы войти в историю. И всё же, было у него два увлечения, которым он не изменял никогда. Главной его страстью с детских лет стали женщины, а в студенчестве он полюбил ещё и театр. Грубо говоря, его всегда тянуло к актрисам на сцене и в жизни. Ему нравилась их изменчивость, фальшь, изобретательность, эффектность… Изматывающие в частном бытии, в публичном пространстве эти качества начинали играть особыми красками, одинаково сильно возбуждая все слои городского общества.

С другой стороны, Сатир понимал, что надёжная почва под ногами необходима ему не меньше, чем актёру сцена. Поэтому, помечтав немного о славе Дарвина и Станиславского, он решил освоить профессию архитектора. К строительству имел отношение отец Каровского, подвизавшийся инженером-прорабом на разных малобюджетных стройках. Мать, озабоченная рассеянным характером сына, также не была против его желания «строить недвижимость будущего». Получив отсрочку от армии, Сатир засел за материалы по своей теме и ровно через год был готов к поступлению в лучший технический вуз города…

Закрыв за собой двери университета, Каровский остался один на один с той действительностью, которая называлась «современный рынок труда». На лекциях его понуждали усваивать знание, но никто не учил конвертировать это знание в заработок. Несколько лет Сатир пробовал зацепиться за то или иное дело, но всегда соскальзывал в яму неудачи. Виной тому был не только его порывистый характер, требующий добиваться всего и сразу, но и специфика работ, которые он выбирал. За пять лет он успел попробовать себя в дизайне интерьеров, продаже стройматериалов, издании журнала об архитектуре, преподавании в колледже… Везде ему что-то удавалось, но настоящее удовольствие от жизни он смог обрести лишь тогда, когда начал проектировать…

7.

Один раз в месяц Сатир навещал своего отца. Последний уже несколько лет жил за городом, на даче, которую сам и спроектировал. Здесь было спокойно и безлюдно в зимнюю пору, а летом дача укутывалась в зелень и трели птиц. Отец поддерживал сад, выращивал картофель и писал автобиографию. Ему казалось, что работа над книгой продлевает жизнь. Он говорил, что будет ходить по земле пока не поставит последнюю точку в своём тексте. Сатир подсмеивался над отцом, но старался поддерживать его после смерти матери, с которой куда чаще спорил и конфликтовал.

Как-то раз он приехал к отцу под вечер. Тот сидел в беседке и пил кофе. В его бороде седые волосы причудливо смешались с тёмными. Он удивлённо посмотрел на сына, но сразу же предложил ему сесть напротив себя. Разговор завязался быстро, так как отец и сын хорошо знали друг друга. Говорили о женщинах, природе, архитектуре, политике, вызовах века… Одним словом, о том, о чём говорили всегда, когда виделись. Впрочем, Сатир заметил, что отец чем-то оживлён, как будто он принял какое-то важное решение и теперь рад той ясности мыслей, которую это решение принесло:

– Ты давно не привозил мне внуков.

– Они такие городские, ты же знаешь… Давид витает в своих технических идеях, а Миранда личность артистическая, публичная… Но они постоянно спрашивают о тебе. На каникулах обязательно приволоку их в твой зелёный рай.

– Надеюсь… А помнишь, как мы ходили с тобой в театр?

– Отлично помню, папа. Но почему ты спрашиваешь?

– Да… Я водил тебя на «Сирано» и «Бурю»… Хорошие были спектакли, не то что теперь. Мне всегда хотелось, чтобы ты работал в театре.

– Помню, помню… Но я не в театре, папа.

– Ничего… Может, ещё сложится. Я подожду…

– Ты меня удивляешь последнее время. Как твоё здоровье?

– Думаешь, начинаю заговариваться?

– Нет, но я всегда настороже.

– Да, я знаю. Со своим отцом я тоже был настороже, а он умер один, тихо, ночью…

– Так часто и бывает, к сожалению.

– Или к счастью… Меньше всего хотел бы корчиться от боли на глазах у напуганных родных.

– Обстоятельства смерти не выбирают… Так у тебя точно всё нормально?

– Всё как обычно. Закончил третий раздел автобиографии, исправно веду дневник, собрал малину, съездил в город за покупками…

– Я бы мог сам тебе привезти!

– Знаешь, старым мужчинам важно чувствовать свою дееспособность.

– И всё же, звони, если что. Мне будет приятно тебе помочь…

– Хорошо…

Через неделю отец повесился в сарае для хранения дров. Он так и не дописал своей автобиографии. С тяжёлым сердцем Сатир читал и перечитывал его воспоминания и мысли. Особенно запал ему в душу один длинный абзац, где говорилось о том, что люди разучились умирать достойно:

«Когда бы не было такого культа здоровья, какой мы имеем сейчас, то людям стало бы намного проще уходить из жизни. Мало кто задумывается над тем, что тело лишь инструмент для чего-то, а вовсе не главная человеческая ценность. Не вижу смысла ни возвеличивать тело, не стыдиться его. Наслаждайтесь им пока оно молодо и не мучайте его в старости. Тело хочет умереть с самого момента своего появления на свет. Вместе с процессами становления в нём постоянно идут процессы деградации. Вот так всё мудро устроено. Биомасса не должна переполнять планету, а потому одни тела уступают своё место другим. А души, идеи, психотипы всегда были и будут одними и теми же. Они-то и собирают вещество жизни в тело на определённый промежуток времени, под конкретную задачу, а затем вечность вновь напоминает о себе, и тело превращается в прах. В этом нет ничего удивительного, но люди постоянно удивляются конечности своих тел… Я полагаю, нам сейчас крайне важен очередной скачок сознания».

Сатир не мог уяснить для себя, откуда у обычного прораба могут быть такие развёрнутые мысли. Сам он никогда не забирался в своих рассуждениях так высоко. Ему хватало практических задач, которые ежедневно ставил перед ним бизнес. Нужно было думать о множестве разных дел, постоянно кому-то звонить и отвечать на звонки, раздавать задания и всегда иметь в виду свою выгоду. За ним стояла жена, дети, любовницы, трудовой коллектив… Он чувствовал свою значимость для всех этих людей и тайно гордился своим статусом. Впрочем, сознания его вполне хватало для того, чтобы не считать себя богом, понимая всю хрупкость и временность своего привилегированного положения. Но отец…

Отец пребывал в другом измерении, даже когда руководил людьми, жил со своей женой, общался с подрастающими сыном и дочерью. Его молчаливость и сосредоточенность иные называли холодностью, но это, как догадывался теперь Казимир, была всего лишь потребность в бесконечном внутреннем монологе. Там, внутри отцова сознания, уже вырисовывались контуры будущей книги, уже вызревали идеи, готовые прийти в этот мир, чтобы изменить чьё-то мировоззрение раз и навсегда.

Сатир сидел возле могилы отца вместе с сестрой Дианой и глядел себе под ноги, как будто там лежал некий смысл этой скоропостижной смерти. Они пили коньяк, закусывая его горьким шоколадом. Им обоим казалось, что всё произошедшее иллюзия – сон, видение, фильм… Сознание хваталось за привычные для него поручни, но тут же отпускало их, понимая, что поручни эти гнилые и никого не спасут. Диане постоянно звонили подруги, а Сатир выключил свой телефон, чувствуя, что разговоры с другими людьми сейчас неуместны. На могиле они просидели до позднего вчера, потом вызвали такси и вернулись в город, где их ждала самая обычная жизнь.

Похоронив отца, Каровский ясно ощутил, что стал свободен – как будто вместе с отцом из его жизни ушёл надсмотрщик, всюду следивший за его деятельностью. При этом Сатир знал, что надсмотрщика он придумал себе сам, что отец никогда не давил на него так, как давят иные отцы на своих сыновей. Но всё же Сатиру стало легче без отца… Теперь не нужно было думать о его мнении, о его душевном спокойствии… Сатир остался с жизнью один на один и решил отныне делать лишь те вещи, которые постоянно сопровождали его в виде потаённых идей, планов и концепций. Теперь он мог заняться опасным творчеством без чувства вины.

В каком-то исследовании о деятелях эпохи Возрождения любознательный Каровский прочёл, что одной из главных проблем этих людей была многогранность. Имея потенциал для самореализации сразу в нескольких сферах, возрожденцы часто бросали начатое в одной сфере и переходили в другую, которая на данный момент казалась им наиболее важной. Художники и механики, психологи и поэты, переводчики и хирурги, затворники и придворные, эти люди стремились объять необъятное и постичь непостижимое. Что-то похожее преследовало и Сатира. Он хотел быть респектабельным архитектором и режиссёром фильмов для взрослых, мужем Евы и любовником многих других женщин, социальным активистом и отстранённым философом. Более того, он понимал, что не сможет назвать себя полноценной личностью, если откажется хотя бы от одной своей страсти.

Сразу после смерти отца Каровский сделался семьянином, что не могло не радовать Еву, которая стала следить за своим внешним видом ещё тщательнее, надевать максимально открытые платья и смотреть на мужа томным взглядом на всё готовой наложницы. В этот период синтонная Марта и богемная Деметрия отошли для Сатира на второй план. Он по-прежнему поддерживал с ними связь, но уже думал о своём новом и, волею судьбы, тайном проекте.

8.

По вечерам пятницы Казимир неизменно посещал спортзал, но уже без Виталия Процкого. С приятелем по железу он разругался из-за одной молодицы, которая соблазнила их обоих, столкнула лбами, а потом перестала выходить на связь и умчалась в другой город. Последнее время Сатир старался заниматься три раза в неделю, но в понедельник и среду это не всегда ему удавалось. Однажды он приехал на тренировку чуть раньше обычного и увидел на условно женской половине зала ладно сложенную брюнетку со стрижкой каре. Фигура и движения этой женщины показались ему очень знакомыми. Приглядевшись, он опознал в ней Амалию Верховскую, которая всего лишь сменила причёску и спортивную экипировку. Так как в зале больше никого не было, Сатир решил подойти к Амалии и заговорить с ней:

– Привет. Ты сменила свой имидж?

– А разве мы знакомы?

– Амалия, мы ходим в один спортзал уже больше года и занимаемся в одно и то же время. Я считаю, что это уже знакомство.

– Да? Очень интересно… Ты обучался пикапу?

– Нет. Я таким родился. Ты одна живёшь?

– Ну…Да… Сейчас одна. А что?

– Может заехать к тебе на чашечку зелёного чая.

– Терпеть не могу зелёный чай.

– И я от него не в восторге… Лучше возьмём бутылку виски. За тобой кто-то приедет?

– Нет, я сегодня на такси.

– Тогда поедем на моём авто.

– А почему ты решил, что я с тобой собираюсь куда-то ехать?

– Я ничего не решал, ты сама согласилась…

– Согласилась?! Когда же это?

– Когда заговорила со мной… По женщине сразу видно – готова она ехать или нет.

– Да ты, я смотрю, не только пикапер, но и психолог.

– Есть немного. Тебя это пугает?

– Кем ты работаешь?

– Исполнителем желаний.

– Нет, я о твоей мирской профессии спрашиваю.

– Хорошо. Если тебе интересно, то я директор архитектурного бюро.

– Директор… Да, это уже кое-что… Ты женат?

– А ты как думаешь?

– Думаю, что женат, но постоянно об этом забываешь.

– Точно! Значит, ты тоже врождённый психолог?

– Я бывший преподаватель французского.

– Замечательно. Обожаю умных женщин.

– Ну, хватит, хватит… Слишком много комплиментов для первого раза.

– А, так будет и второй раз?!

– Возможно, будет и третий, если ты перестанешь напирать.

– Я напираю?

– Ещё как… С самого первого слова. Сразу видно, что ты не привык к отказам.

– Если честно, то да, не привык… Но я и не принуждаю никого. Люди сами хотят делать то, что я предлагаю, особенно – женщины.

– Это чувствуется… Хорошо, рада познакомиться. И что же ты мне предлагаешь?

– Позаниматься ещё минут тридцать и поехать в какое-нибудь приятное место. Идёт?

– Вполне. Только подожди меня в машине. Я долго моюсь и одеваюсь…

– Не беспокойся, я дождусь.

Напрягать мышцы, когда такая умная и яркая женщина согласилась на свидание с первого подхода, Каровскому уже не хотелось. Поэтому, поприседав и размяв дельтовидные, он отправился в душ. Струя прохладной воды сняла напряжение и помогла собраться с мыслями. Он хотел выстроить в голове приблизительный план общения с Верховской в ближайшие 2-3 часа, но потом бросил эти старания и решил действовать интуитивно. Говоря по правде, с женщинами ему никогда не удавалось быть осмотрительным, но и откровенные их манипуляции он тоже считывал довольно быстро, а потому всегда выходил живым и почти здоровым даже из самых проблемных романов. Он высушил голову, оделся и бодренько пробежал мимо рецепции, не забыв при этом улыбнуться двум милым девушкам, которые сидели сегодня за стойкой.

Амалия вышла из здания минут через двадцать после Сатира. Она неспешно подошла к автомобилю, показывая на этом небольшом отрезке пути всю свою грацию. Фигура её была стройной, но не хрупкой, что придавало ей ещё больше соблазнительности. Любитель ненавязчивого флирта, Сатир элегантно открыл перед ней дверь машины и жестом пригласил сесть рядом с ним, приподняв в хулиганской ухмылке уголок губ. Амалия посмотрела на него с лёгким интересом, поправила причёску и сказала, что ей ещё нужно заехать в два магазина. Сатир запустил движок серебристого «Opel» и легко тронулся с места в направлении ближайшего торгового центра.

В пробку они попали почти сразу же, но не сильно из-за этого расстроились, просто разговаривали о том, о сём, постепенно пропитываясь друг другом. Амалия рассказала Сатиру, как старому другу, что рассталась с очередным мужчиной, что тринадцатилетняя дочь её не понимает, что шеф на новой работе отчаянно к ней пристаёт, а она терпеть его не может. Сатир заинтересованно внимал всему, что говорила Амалия, параллельно составляя в голове портрет её души. Он всегда это делал, когда знакомился с женщинами, отношения с которыми обещали продолжиться.

Внешне гордая и слегка стервозная, Амалия предстала Сатиру интересной и разносторонней женщиной, знавшей себе цену, немного конфликтной, но при этом умевшей поймать настроение мужчины и в самую последнюю минуту благополучно выйти из крутого эмоционального поворота. Эти её внутренние качели, которые Сатир хорошо знал на примере своей матери, подняли в нём волну забытых переживаний. На самом деле, ему, всю жизнь искавшему спокойную, уравновешенную женщину, с которой можно по кирпичику выстраивать семейное счастье, совершенно неожиданно стало не хватать эмоциональной остроты, непредсказуемости, страсти… Еву он считал хорошей женой и довольно умелой любовницей, но карта её души была изучена им вдоль и поперёк. Никаких новых морей и островов Сатир уже не мог найти на этой пожелтевшей карте, что рождало в нём уныние и пиратскую тоску по неизведанным уголкам планеты со всеми лежащими там сокровищами.

Амалия сразу привлекла Сатира независимой и раскрепощённой манерой самоподачи, которая, впрочем, не переходили у неё в слепой эгоизм и развязность. Она тонко чувствовала того, с кем разговаривала и, точно любопытный ребёнок, проверяла границы дозволенного. Ей нравилось провоцировать мужчину на действие и наблюдать за тем, как он его совершит…

– Смотри, голубь запутался в пакете и не может взлететь, – быстро проговорила Амалия, указывая пальцем в сторону тротуара.

– И что мы должны сделать?

– Как что?! Остановиться и спасти, конечно же.

– Ты серьёзно хочешь, чтобы я спас голубя?

– Если не спасёшь, то я выхожу из машины и вызываю такси.

– Ладно, я понял. Попробую ему помочь.

– Ты обязательно должен ему помочь, слышишь?!

– Хорошо, не волнуйся ты так. Где там наш бедняга…

– Вон там, возле светофора…

– Только бы поймать, а уж плёнка как-нибудь снимется.

Голубь дался не сразу, но Сатир всё же настиг его возле мусорного бачка и аккуратно избавил от коварного полиэтилена. Свободная птица ринулась в небо, а наблюдавшая за операцией спасения Амалия запищала от восторга и послала Сатиру множество воздушных поцелуев. Вот этих непосредственных эмоций, этого женского драматизма, побуждающего мужчину совершать подвиги, ему и не хватало в союзе с умиротворённой Евой. В то же время, он понимал, что ни при каких обстоятельствах не уйдёт из семьи, не оставит своих чудесных детей расти на обломках воспоминаний о счастливой жизни.

Когда Каровский снова сел за руль, Амалия посмотрела на него так, будто он совершил полёт в космос без подготовки. Сатирово мужское самолюбие ликовало. Он вновь почувствовал запах весны, любви и приключений. «Opel» повёз их в юго-западную часть города, где стояли виллы, построенные в прошлом и позапрошлом веках. Здесь жили респектабельные люди, добывшие материальную независимость в бурные перестроечные годы, а теперь спокойно умножавшие свои капиталы за счёт малых и средних бизнесов.

– Вот здесь мы с дочерью и проживаем, – указала Амалия пальцем на двухэтажный особняк с салатовыми стенами и коричневыми рамами больших окон.

– Это подарок?

– Это отступные моего первого мужа. Отдал нам с дочкой свою хибару, а сам переехал к любовнице в другой город.

– Какой у него бизнес?

– Автозапчасти и ещё что-то. Я никогда особо не вникала в его дела. Да и сам он старался говорить о работе поменьше. Ты зайдёшь?

– Если можно.

– Дочь сейчас на йоге, а потом зависнет в своей эзотерической тусовке, так что три часа у нас есть.

– Думаю, нам хватит.

– И я так думаю…

Амалия открыла калитку и провела Сатира ко входу в особняк, двери которого были выполнены из тёмного дерева с металлическим орнаментом. На первом этаже, условно поделённом на кухню и гостиную, они оставили покупки и обувь, чтобы подняться на второй этаж и оказаться в просторной спальне хозяйки дома

– Располагайся. Я принесу нам кофе и немного виски. Ты не против?

– Нет. Пока мне всё нравится.

– Отлично. Тогда жди, я скоро появлюсь.

Сатир развалился в широком кресле, закинув ногу на ногу, и стал рассматривать интерьер. Ему сразу бросились в глаза приметы азиатского стиля. Стены были покрыты обоями с изображениями японских гравюр, на элегантном трюмо стояла ваза в виде дракона, а в противоположном от двери углу расположилась ширма из тонкой материи, украшенной витиеватым орнаментом из золотых листьев. Широкая кровать, занимавшая третью часть спальни, почти касалась своим основанием пола и была не застелена. На красной прикроватной тумбочке лежала маска для сна и стояли электронные часы в виде пирамиды с навершием из горного хрусталя.

Амалия вошла в спальню в лёгком тёмно-синем халате из шелка, усыпанном красными цветами. Пояс халата держался на честном слове и провоцировал на то, чтобы дёрнуть за один из его кончиков. Сатир обратил внимание на среднеразмерную грудь и стройный ноги Амалии с прорисованными тренировками в зале мышцами. На круглом подносе, который она держала в руках, стояло виски и дымящиеся чашечки с кофе. Амалия элегантно поставила поднос на журнальный столик и опустилась в другое кресло, медленно закинув ногу на ногу.

– Ну как тебе у меня? – спросила Амалия после глотка виски.

– Гнёздышко вполне уютное.

– Нет, это гнездо одинокой орлицы, которой срочно нужен страстный орёл.

– Обязательно страстный?

– Да… Страстный, напористый, ненасытный…

– Таких теперь днём с огнём не найти.

– И всё же одного я, кажется, отыскала.

– Такое ощущение, что мы разговариваем с тобой перед камерой…

– А мы и разговариваем перед камерой… Вон, посмотри в тот угол под потолком.

– Похоже на светильник…

– Да, похоже. Так и было задумано, чтобы не портить общего дизайна.

– И что, она постоянно работает?

– Когда здесь никого нет, выключается. Там стоит какая-то штуковина, реагирующая на движение.

– Ага, знаю о чём ты… Ладно, пусть будет камера… Это меня не особо смущает. – Тогда займёмся любовью, пока дочь не пришла?

– А как же кофе?

– Кофе я подогрею… Орлица слишком долго ждала своего орла…

Не вставая с кресла, Амалия медленно развела полы шелкового халата и открыла Казимиру слегка загорелые груди с розовыми окружностями сосков…Затем она раздвинула ноги и показала ему постриженный лобок – тёмную дельту реки жизни, в которую Сатиру сразу же захотелось окунуться. Слюна с губ Амалии элегантно падала на обнажённое тело и медленно текла по нему, а её пальцы плавными движениями втирали эту слюну в соски, живот, лобок… Конечно, она немного актёрствовала перед ним, но, когда Сатир выпустил на волю свои эрегированную плоть и начал водить по ней рукой, игра сменилась реальным возбуждением, и с губ Амалии сорвался первый звук набирающего силу экстаза. Сатир уже готов был взять свою распалившуюся подругу, но она предложила первый раз просто помедитировать друг перед другом, отдаваясь волне фантазии. Она скинула халат и широко развела ноги, закинув их на подлокотники кресла. Её пальцы хаотично скользили по тёмно-розовой промежности, а глаза внимательно следили за действиями Сатира, то покрываясь пеленой отчуждения, то вспыхивая огнём искушения, что выдавало в ней глубоко чувственную женщину, умеющую наслаждаться и дарить наслаждение мужчине.

Рассматривая эротическую медитацию Амалии, которая медленно погружалась в состояние полного удовольствия, Сатир на мгновение вспомнил о своем первом сексуальном опыте… Это случилось в студенческом общежитии. Он был пьян, а девушка, сама предложившая ему секс, лежала под ним почти без движения, покорно принимая его поспешные манипуляции. Было неясно, нравится ей быть с ним или она отдается просто для того, чтобы почувствовать себя желанной… Дважды кончив ей на живот, он заснул, а проснувшись увидел её рядом в том же самом положении, тихо сопящую своим маленьким носом в веснушках. Тогда он подумал, что секс является развлечением только для мужчин, а для женщин – скучной обязанностью. В ту желторотую пору он ещё не знал толком ни возможностей мужчин, ни желаний женщин, ни искусства любви, пробуждающего в сознании бездны дремлющих смыслов.

Амалию первой настигла волна оргазма… Перед тем как отдаться ей, она замерла и закрыла на несколько секунд глаза. В этот момент она походила на жрицу древнего храма, вступившую в связь с божеством, ещё невидимым, но уже наполнившим её, как амфору вином, до краёв.

Каровский продолжал наблюдать за пульсирующим от блаженства телом Амалии ещё минуту или две, а потом резко встал с кресла, закинул голову назад и заполнил тёплым семенем вовремя подставленную ладонь правой руки. Амалия улыбалась, глядя на его лёгкие конвульсии и, встав на четвереньки, приблизилась к неспешно опадающему фаллосу, на большой бордовой головке которого висела желтая капля. Она аккуратно слизнула эту каплю, а затем обхватила губами головку целиком и сделала несколько интенсивных сосательных движений. Фаллос сразу же встрепенулся и окреп, а когда рука Амалии взяла его за самое основание, то сжимая, то расслабляя чувствительные пальцы, он вновь раздулся, как будто и не было недавней разрядки с выбросом миллионов сперматозоидов.

Затем они упали на кровать и долго ласкали друг друга, обмениваясь страстными французскими поцелуями и пошлыми словечками, которые, как известно, действуют на любовников не менее возбуждающе, чем любой афродизиак. Амалия встала на колени и оперлась руками о полукруглую спинку кровати. Сатир целовал её тугие ягодицы и всю ту вожделенную для самца область, которая располагалась между ними. Амалия вновь сильно возбудилась, крутила изящными бёдрами и повторяла глухим рычащим голосом: войди в меня, войди уже в меня, ну войди же…

Потом они просто лежали рядом, гладили друг друга и ждали, когда позвонит дочь Амалии. Дочь позвонила в половине девятого и сказала, что будет дома через сорок минут. Сатир быстро собрался, записал телефон Амалии и вышел в сумеречный город. Он спешил, так как сегодня был день рождения его сына Давида. После недавно прошедшего дождя дорога блестела в свете фонарей и автомобиль двигался по ней словно судно по освещенной луной и звёздами реке. В этой части города движение транспорта было менее интенсивным и Каровский прибавил скорость. Он не мог и представить себе, что с одной из боковых улиц, не предназначенных для езды грузового транспорта, на него вылетит многотонная фура, водитель которой, как выяснится впоследствии, провалился в сон, вызванный переутомлением и двумя банками пива.

9.

Первое, что он увидел в больничной палате, куда попал через два часа после аварии, были не на шутку встревоженные лица Евы и Амалии. Обе женщины сидели возле его постели, максимально тихо обговаривая случившееся с ним. Сначала Сатир подумал, что это лишь причудливый сон, что сейчас сознание вернётся к нему, и он окажется совсем в другом месте – быть может, в постели с двумя любовницами, мучимый наркотическим похмельем.

Однако неожиданная ноющая боль сразу в нескольких местах и невозможность нормально пошевелиться дали ему понять, что это какой-то очень странный сон, что никогда ранее таких снов ему не снилось. Следующая мысль, которая посетила его шумящую голову, была о смерти. С полминуты он действительно считал себя недавно умершим, просто ещё не привыкшим к своему новому положению. Перед глазами проносились обрывки американских и европейских фильмов на тему потусторонних странствий души, которым он никогда не верил, считая их успокоительными сказочками для чересчур тревожной буржуазии. Однако почувствовав непривычную боль в теле, Сатир откинул мысль о своём марш-броске на тот свет… А когда смог сжать правую руку в кулак, превозмогая усталость и боль, то мгновенно пришёл в себя от заполнившего его сознание страха… Теперь он ясно сознавал, что с ним произошло нечто ужасное, что он не может этому противостоять, что встревоженные лица сидящих рядом с ним женщин – не сновидение, а факт его новой жизни, принять которую он пока ещё не готов.

Ева первой заметила пробуждение Казимира и взяла его за руку. Амалия посмотрела на него сострадательно-заботливыми глазами и ободряюще улыбнулась. Сатиру было стыдно лежать перед двумя такими красивыми и наполненными жизненной силой женщинами без движения, без возможности изъявить им свою любовь, свой мужской восторг. Он хотел спросить, что с ним случилось, но тут же, словно сообщения в телефон, которым не пользовались несколько дней и, наконец-то, включили, на него посыпались воспоминания. Компания, семья, спортзал, Амалия, чудесный секс, неожиданный удар справа… Сатир еле сдержался, чтобы не выругаться от увиденной картины, неожиданно собравшейся из причудливых кусков его расколотого мира.

Он решил притвориться, что снова впал в забытье, но настойчивые поглаживания Евы и завораживающий голос Амалии заставили его открыть глаза и спросить: «Сколько сейчас времени?». Ева сказал ему, что сейчас восемь часов утра. Узнав об этом, Сатир успокоился, как будто вопрос времени был для него сейчас самым важным. К девяти подъехала его любимая блондинка Кира и сказала, что все в офисе желают ему скорейшего выздоровления и что она вполне готова взять на себя обязанности руководителя бюро. Сатир кивнул головой и вымученно улыбнулся. Он знал, что Кира его не подведёт. Когда она уехала, Сатир обратился к жене с просьбой помочь ему составить завещание, но та и слышать об этом не хотела. Её поддержала Амалия, заметившая, что травмы не такие ужасные как он думает, и если не подкачает позвоночник, то через месяц-полтора можно будет выписаться.

Сатир смотрел благодарными глазами на свою мудрую жену и очаровательную любовницу, готовый заплакать от стыда и признательности. Ему хотелось максимально облегчить жизнь этих женщин, оказать им поддержку даже с больничной койки. С этого момента он решил каждую секунду бороться за возвращение к нормальной жизни.

Через два дня Каровского навестили дети. Миранда плакала, видя, что её «лучший папочка» не может встать на ноги. Давид был серьёзным и спрашивал о деталях аварии. Сатир сказал ему, что всё произошло как будто в другом измерении, и Давид изобразил на лице понимание. Дети побыли недолго, но Казимиру их посещение придало сил, так как он ещё глубже осознал свою нужность семье. А ведь было время, когда он задыхался в семейном кругу… Ему хотелось просто жить от женщины к женщине, наслаждаться самому, дарить наслаждение и не строить никаких планов. Он и теперь оставался всё тем же мальчишкой, не уставшим открывать для себя изменчивый мир желаний и чувств.

Через два месяца Сатир покинул больницу, но до окончательного восстановления ему было ещё далеко. Его прежняя бодрая жизнь городского Дон Жуана на время отошла в тень. Конечно, он продолжал поддерживать отношения с Мартой, Деметрией и Амалией, но большую часть времени проводил теперь в семейном кругу. Ева тайно радовалась такой перемене в поведении мужа, но понимала, что так будет не всегда, что вскоре Казимир окончательно оправится и вновь упорхнёт клевать зёрнышки из других кормушек. Поэтому, Ева решила использовать отведённое ей время максимально эффективно. Теперь она чаще отправляла детей в гости к своим родителям, устраивая с мужем настоящие мистерии любви. Однажды они вместе написали и воплотили сценарий эротического ритуала «Богиня и жрец». Ева купила одежды для восточных танцев, красивое белье, свечи, ароматные курения и масла, а Сатир набросал порядок действий будущего ритуала. Потом они обговорили все детали и в одну из суббот, когда дети уехали, завесили шторы и начали осуществлять задуманное.

Впервые Сатир увидел Еву в такой чувственной ауре… Он и раньше знал, что его жена обладает всеми достоинствами хорошей любовницы, но готовность отнестись к сексу творчески проснулась у неё только сейчас. Сатир в очередной раз убедился, что судьба свела его с замечательной женщиной, и если бы не его жажда новизны, если бы не тяга к неизведанной красоте и любовным приключениям, их брак мог бы стать вполне счастливым.

Ева вошла в зальную комнату плавно и, в то же время, торжественно, сказала приветственную речь, на которую Сатир ответил своей речью, и стала исполнять импровизированный танец. Несмотря на то, что танцевать Ева нигде не училась, все движения её были гармоничными, красивыми и завораживающими. Сатир не удержался и вопреки сценарию поднялся с дивана, чтобы присоединиться к волнительным колебаниям тела своей жены. Во время движения он слегка касался пальцами её талии и бёдер, а она отводила в сторону разрисованные хной глаза и едва заметно улыбалась губами в блестящей помаде. Затем они включили музыку для медитаций, разделись до гола, произнесли заклинания, выписанные из книг по сексуальной магии и тантре, выпили ритуальное вино из двух больших бокалов и нанесли на кожу ароматическое масло. Медленно, лаская друг друга и повторяя заклинания, они слились в единое целое, сидя на полу. То закрывая, то открывая глаза, вдыхая аромат курений и чувствуя в своих жилах вино, Сатир и Ева стали двигаться в такт музыке, постепенно переходя из мира тел в мир духов.

Такая идиллия длилась у них целых полгода, а затем Сатир продолжил своё эротические путешествие… Он всё больше увлекался Амалией, но и Деметрия не выходила у него из головы. Однажды он решил рассказать Амалии, что кроме неё и жены у него есть и другие женщины.

– Ты же знаешь, что я быстро завожу новые знакомства, – начал он издалека, лёжа рядом с Амалией и поглаживая её мягкий загорелый живот.

– Знаю, и что?

– Ничего… Просто у меня могут быть ещё связи…

– Интересно… О жене я знаю… Но есть кто-то ещё, да?

– Есть.

– Познакомишь?

– Зачем тебе это?

– Мне тоже нравится всё новое. Приводи свою тайную подругу сюда…

– Ты правда этого хочешь?

– Почему бы и нет… Мы же свободные люди и можем делать что хотим.

– Хорошо, я что-то придумаю…

– Не надо ничего придумывать. Просто приводи её сюда, когда дочери не будет.

– Знаешь, я забыл сказать, что она… проститутка.

– Тем лучше.

– В каком смысле?

– В том смысле, что она тоже без комплексов.

– Она довольно изобретательная в плане секса.

– Это профессиональное.

– У неё это врождённое. Она всегда ищет в сексе что-то новое, понимаешь?

– А я стандартная, да?

– Ты страстная, очень страстная… Вся отдаёшься процессу, растворяешься в своих ощущениях…

– Это плохо?

– Лучшего и желать нельзя. Ты – настоящая драгоценность.

– Хорошо, тогда приводи свою… как её там?

– Деметрия.

– Имя у неё тоже эксклюзивное… Короче, приводи её в пятницу. Дочери долго не будет дома. Мы успеем как следует пообщаться.

– Думаю, она не будет против. Её услуги часто заказывают семейные пары.

– Теперь это модно…

– Ты точно хочешь такого секса?

– С тобой, милый, я всего хочу… А тут мне даже самой интересно… Вторая женщина, опытная, без комплексов…

– Ты тоже без комплексов.

– Спасибо, котик… Просто я научилась скрывать их. Может, твоя Деметрия поделится со мной секретами честной куртизанки…

– Думаю, что поделиться. Она большая умница. Доставит удовольствие нам обоим. Вот увидишь.

– Ммм… Предвкушаю. Обязательно её приводи…

– Приведу, моя хорошая. До пятницы.

– До пятницы, котик.

Каровский не до конца верил тому, что всё это происходит именно с ним. Сначала он избежал смерти, потом вышел на новый уровень сексуального общения с женой, а теперь его любовницы хотят сблизиться… Жизнь вновь его удивляла, вновь предлагала ему замысловатый сценарий.

В архитектурном бюро «KarKas» его возвращение вызвало маленькую бурю радости. Несмотря на то, что Кира отлично вписалась в должность руководителя, её жестковатая и требовательная манера управления нравилась далеко не всем. Сатир умел сглаживать углы даже тогда, когда был по-настоящему разгневан, а Кира не особо щадила подчинённых, ориентируясь на результат, а не на этические тонкости. Впрочем, все понимали, что без Киры никак нельзя, и молчаливо терпели её авторитарные замашки. Терпел их и Каровский, видя большой потенциал своей заместительницы, о которой всё чаще думал с вожделением…

После аварии Сатир всерьёз озаботился реализацией своих планов относительно съёмок художественного порно. Теперь он ясно видел, что судьба может увести его из жизни в любую минуту и роскоши промедления, которой располагают иные счастливцы, у него нет. Он не хотел бросать «KarKas», но и от второй свой страсти, связанной с миром чувственных образов, также не желал отказываться. Впрочем, Сатир предвидел, что рано или поздно выбор сделать придётся, и стал заранее готовить себя к нему.

Когда он предложил Деметрии познакомиться с Амалией, та совсем не удивилась, как будто всегда ждала чего-то подобного от своего неуёмного любовника. Они сидели в одном из дорогих кафе, медленно курили кальян и обсуждали детали предстоящей встречи.

– После аварии ты совсем осмелел, – сказала Деметрия, заедая виски кусочками шоколада.

– Наоборот, я так испугался, что стал отчаянным.

– Ты найдешь мне работу?

– Я создам её для тебя.

– Поскорее бы…

– Ты можешь больше не принимать клиентов, а деньги на жизнь брать у меня.

– Да, я знаю… Мне всегда хотелось быть содержанкой. Но, понимаешь, проституция – это как приключение, как допинг… Тебе позвонил клиент, ты его не знаешь, ты входишь в роль, готовишь себя… Надо не только хорошо выглядеть и приятно пахнуть. Держать себя тоже надо уметь… Уметь войти в состояние женщины, которую будут хотеть. Я ведь и книги читала, и на тренингах была… Я везде брала для себя понемногу, лепила из этого тела, голоса, взгляда новый образ…

– Ты отличная актриса.

– Но поняла я это не сразу… Поняла только тогда, когда мне стали платить больше, чем остальным. Один клиент сказал мне, что я красиво отдаюсь даже тогда, когда не особо этого хочу. И тогда я поняла – мужчины хотят не просто женского тела, а игры, фантазии, эксклюзивных ощущений…

– Главное, наверное, не переиграть.

– Угу… А ещё неплохо всегда быть слегка возбужденной…

– Трудно этого достичь?

– Со временем само собой начинает получаться… Смотришь красивое порно, ходишь на танцы, регулярно мастурбируешь в ванной под музыку, выпиваешь бокал мартини перед встречей, улыбаешься мужчинам на улице…

– А как же профессиональная деформация?

– Чтобы не превратиться из женщины в куклу для мужских игр, нужно быть хоть немного спонтанной. Многие мои подруги этого не понимают. У них уже есть заученная программа работы с клиентами. Здесь надо сказать вот это, сейчас надо посмотреть вот так, а тут наклониться, а теперь показать грудь… Клиентам, особенно новеньким, понравится… А во что ты сама превратишься года через три?!

– В электронную игрушку с устаревшей программой…

– …или в кондовый станок для шлифовки хуёв.

– Мощно сказала.

– Это я умею… Креативность залог душевного здоровья.

– Напишем этот слоган на входе в нашу киностудию.

– Когда ты её только откроешь… Хочу быть порноактрисой и точка.

– Потерпи ещё чуть-чуть… Я не Ларри Флинт, а наш город далеко не Лос-Анджелес… Но я делаю всё, что могу… А пока дай мне номер своей банковской карты и работай только в удовольствие.

– Дай я поцелую тебя везде…

– Прямо везде?

– Везде-везде…

– Но не прямо же тут…

– Не тут. Оставь официанту деньги, и пойдём в туалет… Давай… Не пожалеешь. – А я никогда и ни о чём не жалею.

– Значит, мы на одной волне… Идём уже, идём…

В первую весну после аварии и борьбы с её последствиями Сатир вместе с Артуром и приятелем по спортзалу Рафаилом выбрались на охоту. Со временем их товарищество превратилось в настоящий мужской клуб, к которому чуть позже примкнул ещё егерь Лев. Последний хотел выписать штраф «сраным мажорам» за слишком буйное поведение в лесу, но, поняв, что встретился с интересными людьми, быстро превратился из представителя закона в «нормального парня».

Каровский ездил на охоту не столько для убийства зверей и птиц, сколько для восстановления связи с самим собой. Окруженный со всех сторон природой, слушая завывание ветра и перекличку птиц, жмурясь от солнца и утоляя жажду водой из лесного ручья, он полнее ощущал свою причастность к жизни. В квартире, в офисе, в кафе, в салоне автомобиля Сатир казался себе большим и значимым, но стоило ему выехать за город, стоило лишь выйти в открытое поле или забрести в еловую чащу, как к нему сразу же возвращалось ощущение своего истинного размера.

Был конец апреля, многие деревья уже буйно цвели и дрозды надрывали глотки по рощам. Приятели Казимира решили разбить стоянку возле небольшой реки – в месте, где часто пролетали утки и кормились кулики. Артур поставил непромокаемую палатку, а егерь Лев почистил всем ружья. Рафаил положил спальный мешок на сухую траву и прилёг полюбоваться весенней природой, а Сатир решил слегка побродить рядом с лагерем. Его всё ещё донимали сомнения по поводу съёмок художественного порно. На самом деле, ему не хватало лишь стороннего импульса, который бы окончательно подтвердить правильность его решения. Задумавшись, Каровский значительно отдалился от стоянки и вышел на небольшую поляну, окружённую ольхами. Он уже хотел пересечь её, как вдруг с другой стороны из густых зарослей выбежала совершенно голая рыжеволосая женщина с пышными бёдрами и грудью. Она бросила на Сатира мгновенный взгляд и перемахнула поляну большими шагами буквально в двух метрах от того места, где он застыл в глубоком изумлении.

Постояв ещё минут десять без движения, он услышал голос Артура, который звал его присоединиться к трапезе. Наваждение прошло, Сатир очнулся и пошёл на зов друзей. Теперь он знал наверняка, что студия художественного порно у него будет…

10.

За руль автомобиля после столкновения с фурой Каровский сел не сразу. Какое-то время его возило на работу такси, а иногда за ним заезжала Кира, что особенно его радовало. Всю дорогу от подъезда до входа в офис они говорили про разные мелочи, как будто специально обходя главный разговор – такой трудный и такой нужный им обоим. Сатир сознавал, что должен заговорить первым, но продолжал держать неловкую паузу, выжидая лучшего момента. Кира, чувствуя его настроение, старалась вести себя буднично и даже слегка отстранённо.

Дела в бюро шли нормально – появлялись интересные заказы, приходили новые сотрудники… Уже заходила речь об открытие второго офиса в одном из недавно возведённых бизнес-центров. Кира могла бы возглавить филиал, состоящий из новичков, а Сатир остался бы со старой командой, которая понимала его требования с полуслова. Однако что-то мешало Сатиру перелистнуть очередную страницу биографии бюро «KarKas»… Он медлил с принятием решения, а сотрудники недоумевали, что ждать от всей этой ситуации, к чему готовить себя на пороге перемен.

В какой-то момент Сатир хотел даже отказаться от своей бедовой задумки, связанной с открытием подпольной порностудии. Он не мог не переживать за свою семью, которую любил и которой желал спокойного процветания… Но и собственные его желания были велики, а он привык к ним прислушиваться, привык верить себе в самых сложных обстоятельствах. Понимая, что ставит на кон всю предыдущую жизнь, Сатир всё же не мог смириться с общественными ограничениями, считая их унизительными для человека, рождённого для риска, избранного для прорыва в неизведанное…

После Деметрии о решении Каровского стать порнографом узнала Диана. Он заехал к ней в выходной день, взяв с собой бутылку виски. Они сели за домом, в беседке, приготовили себе барбекю… Сатир начал издалека, вспомнив о том, что Диана когда-то была моделью и ездила на съёмки за рубеж, что она и сейчас в отличной форме. Сестра сначала не понимала намёков брата, а когда он полностью открыл ей свой план, сделала большие глаза и сказала, что этот проект обязательно всех погубит.

– Диана, мы и так когда-нибудь превратимся в элементарные частицы. Помнишь, отец писал об этом в дневнике… Так стоит ли придавать большое значение тому, что произойдёт с этим укрытым одеждой куском говорящего мяса? Надо как следует повибрировать и поизлучать в пространство энергию, пока есть чем вибрировать и что излучать.

– И давно ты стал фаталистом?

– Да я им всегда был, просто смерть отца…

– Вот именно! Смерь отца сдвинула тебя по фазе. Твоя порностудия – это же клеймо на всю жизнь…

– Жизнь, о которой все забудут, как только она закончится. Ты помнишь нашего друга, Ярослава, который утонул?

– Какого Ярослава?

– Вот видишь… А ведь мы ходили на его могилу несколько раз. Его мать попала в психушку…

– Когда это было?

– Ещё в школе. Твой седьмой и мой девятый класс, кажется.

– Ты бы ещё детский садик вспомнил…

– А так и бывает, сестра. Сегодня ты здоров, богат, окружен людьми, а завтра на твою могилу мочится бродячая собака…. В это время твои друзья по-прежнему сидят в офисах, гуляют по случаю зарплаты, строят планы на будущее… О твой смерти говорят неделю, а через месяц о ней вспоминают как о событии столетней давности. Слишком много событий вокруг, чтобы думать о разлагающемся куске мяса или о кучке молчаливой золы…

– Но пока мы живы всё имеет значение, в том числе и репутация.

– А что такое репутация? Это домыслы людей, которых мы в глаза не видели. Кто-то осудит, кто-то восхититься… Не всё ли нам равно! Люди, которые уверены в себе, о репутации не думают, у них есть занятия поинтересней.

– Я уверена, что будь жив отец, ты бы не осмелился на эту авантюру.

– Но его больше нет… А я ещё жив и хочу делать то, что хочу. Поможешь мне?

– В чём?

– Пока не знаю, но мне точно нужна будет помощь. Мне нужны люди, которым я доверяю.

– Надеюсь, ты не будешь втягивать в свои дела ребят из офиса…

– Нет, за это не переживай… Разве что Киру…

– Киру!? Вот это поворот сюжета… Ты думаешь она чокнутая?

– Нет. Она просто рисковая женщина и, конечно же, классный менеджер. А ещё она умеет хранить секреты.

– А если она откажется?

– Надо поговорить с ней так, чтобы не отказалась. Дополнительные проблемы мне сейчас не нужны. Эй, сестра, не хмурься, всё будет в шоколаде! Ты же знаешь, что я везунчик.

– Ты просто ненормальный…

– Только такие люди и достигают успеха в этой ненормальной жизни.

– Не петушись раньше времени…

– Так ты со мной?

– А что мне остаётся… Только введи меня полностью в курс дела. Хорошо?

– Обязательно. Кстати, ты любишь секс с незнакомыми мужчинами?

– Да, наверное, только…

– И ещё я знаю, что ты любишь быть в центре внимания.

– Так ты предлагаешь мне стать порноактрисой?

– Ты же всегда об этом мечтала.

– Мечтала, конечно, но сейчас…

– Вот и попробуешь, чтобы не думалось. Тебе нравится Артур?

– Он интересный парень.

– Отлично. Будешь работать с ним.

– Трахаться с Артуром?

– Не трахаться, а играть в любовь. Почувствуй разницу.

– Ты умеешь завернуть дерьмо в красивую обёртку.

– Это дерьмо покажется тебе шоколадом, когда войдёшь во вкус. А вообще, я не хочу тебя уговаривать… Всё равно придётся проводить подпольный кастинг и набирать готовых к экспериментам студенток.

– Со студентками будь осторожней.

– По крайней, мере они возьмутся за дело с большим энтузиазмом, особенно провинциалки.

– И сдадут тебя быстрее, чем ты успеешь на них хоть что-то заработать.

– В этом деле меня не так сильно интересуют деньги.

– Да уж понятно, что ты хочешь молодых женских тел, готовых принимать перед тобой разные позы.

– Не только, не только… Я хочу создать новый тип художественного порно… Это будет порно для эстетов, таких как я сам. То, что я сейчас вижу в Private и Brazzers, вызывает у меня оторопь. Мне ближе галантные стили Марка Дорселя и Марио Сальери, но я бы прибавил к ним авантюрно-мистический элемент в духе Алехандро Ходоровски. Понимаешь?

– Честно говоря, не совсем. Ты хочешь снимать сказки для взрослых?

– В каком-то смысле… Только мои сказки будут с изюминкой, которой нет у других.

– Хочется верить… Ты всегда что-то выдумывал… Помнишь, как с друзьями ограбил ларёк Иртеньева? А про Ольгу Адамовскую помнишь? Её родители чуть в суд на тебя не подали за растление малолетних.

– Помню, конечно. В киоск мы залезли из простого любопытства, а пятнадцатилетняя Адамовская дала бы фору любой тридцатилетней. Она же первая на меня набросилась, как и на других парней из соседних пятиэтажек. В ней было столько секса, что многие пацаны её просто боялись. Можно сказать, что это она всех нас растлевала.

– А потом подсела на дурман и пропала ни за что…

– Горячая штучка была. Теперь я думаю, что с наркотиками она связалась из-за той же гиперсексуальности.

– А как это связано?

– Мне кажется, что люди с повышенным либидо сознательно гасят в себе половой инстинкт. Кто-то изматывает себя в спортзале, кто-то ест пачками успокоительные, а те, кто попроще, пользуются старыми проверенными способами… Все они пытаются обмануть свою природу, а она им мстит так или иначе…

– И как же она мстит?

– Быстренько уводит со сцены жизни… Не реализуешься напрямую, не даёшь раскрытья своему таланту, так и жить тебе долго нечего… Вот так это работает, на мой взгляд.

– Интересно… Слушай, а в этом что-то есть… Теперь я понимаю, что должна попробовать себя в порно. Другого шанса, скорее всего, не будет.

– Ход твоих мыслей мне очень и очень нравится. Лично я уверен, что ты просто создана заниматься сексом перед камерой. На тебя будут наставлены тысячи брызжущих спермой членов по всему миру. У тебя закружится голова от приходящих со всех сторон денег и энергии.

– А ты умеешь соблазнить… даже собственную сестру.

– Такая у меня роль в этом проекте…

– И когда начнём снимать?

– Найдём помещение, купим технику и начнём. Не волнуйся, ты первая узнаешь об этом.

– Теперь буду каждый день фантазировать о том, что меня ждёт… Как разденусь перед несколькими мужчинами, как поцелую женщину взасос, как позволю войти в меня сразу двум членам… Моё сердце боится, а вагина пульсирует и мокнет…

– А вот эмоции научись держать под контролем. Помни, что важно создать красивый образ, а не кончить за пять минут от перевозбуждения.

– Да, я понимаю.

– Тебя нужно как следует раскрыть в сексуальном плане.

– Я кажусь тебе зажатой?

– В тебе есть напряжения, как и у всех женщин, ведущих нерегулярную половую жизнь.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Послушай, информации в наше время хватает. Прибавь к этому мой быстрый ум и наблюдательность…

– Да, помню, тебя же всегда тянуло в психологические дебри…

– Для кого дебри, а для меня – освещённый солнцем парк с чудовищами, притаившимися за деревьями…

– Это ты о чём сейчас?

– О душе человеческой, конечно же…

– Понятно… Ну а что ты имеешь в виду под «раскрыться в сексуальном плане»?

– Войти в состояние жрицы.

– Ой, это уже какая-то эзотерика пошла… Ты что, слушаешь все эти тренинги, за которые дурочки разных возрастов готовы платить столько, сколько им скажут?

– Называй это как хочешь, но жрицей ты стать должна.

– Нужно, должна… Что за учительский подход! Мне уже не двадцать лет в конце концов.

– Диана, я не наставляю, а рекомендую. Хочешь освоить искусство частых сношений с мужчинами – прислушайся ко мне.

– Ты сейчас говоришь со мной, как сутенёр с проституткой…

– В каком-то смысле так оно и есть… Если уж играть в эту игру, то играть без дураков. Мы с тобой не интеллигенты в третьем поколении, чтобы морщить нос и затыкать уши. Мы авантюристы по духу, сами всего в жизни добиваемся. Признай ты это наконец…

– Ты ещё скажи, что на нас клейма негде ставить.

– Да всё с нами нормально, сестра. Просто у нас больше воображения и решительности, чем у 95 % людей этого города.

– Спасибо, успокоил.

– Читай Камасутру, Тантру, Мантека Чиа и ничего не бойся.

– И когда ты только успеваешь столько читать…

– Просыпаюсь в половине шестого и сразу за книжку.

– Бедная Ева…

– Ева совсем не бедная. Читаю я в своём кабинете, а часов в восемь бужу её поцелуями во все дозволенные и недозволенные места.

– Вот бы мне такого муженька… А ты, братик, тот ещё сукин сын.

– В конечном счёте, все мы произошли от сук и кобелей разной породы. Так что в этом смысле ты совершенно права, сестрица.

– Будь осторожен. У меня не самые лучшие предчувствия относительно твоей затеи… Нет, я тебя не отговариваю, просто делай всё максимально осторожно. Наш небольшой и очень языкастый город опасен для таких вот авантюр. Ты же читаешь новости… Раз в месяц полиция накрывает какой-нибудь бордель, замаскированный под сауну, салон красоты или стриптиз-клуб. Ладно ещё, если нам просто назначат большой штраф… Но если дело дойдёт до тюрьмы… Я не выдержу тюрьмы… Лучше уж выплачивать штраф до конца своей жизни, чем несколько лет сохнуть за решеткой в окружении реальных преступниц. Ты слышишь меня?

– Слышу, слышу… Всё это я уже не раз прокручивал в своей голове. Если что, лично я раскаиваться не буду… Но постараюсь сделать так, чтобы никто из моих компаньонов и сотрудников не пострадал. Главное, верь мне. Тебе нужно мне верить.

– Стараюсь верить тебе… Но это не просто, сам понимаешь. Ставки высокие. Гарантий никаких. Спорных момент куча…

– Да, да… Счастья не избежать, смерти не отменить… И, всё же, верь мне!

– Постараюсь… Хорошо, мне пора. Надеюсь, что ты ещё передумаешь…

– Не дождёшься.

– Пока, мой любимый преступник.

– До скорой встречи в первой порностудии студии Лемова!

Поговорив с сестрой и наконец-то поборов страх человека, выжившего в автоаварии, Каровский сел в недавно приобретенный автомобиль BMW и поехал за город. Весна плавно переходила в лето, обочины дороги уже просохли и заполнились цветущей зеленью. Он нашел в списке вызовов Марту и позвонил.

– Давно ты не появлялся, – ответила сельская соблазнительница со своей извечной смешинкой в голосе.

– У меня был трудный период… Как муж? Как дети?

– Нормально. Ты где сейчас?

– Еду по направлению к твоему селу. Если хочешь, выходи на остановку, покатаемся.

– Дай мне двадцать минут. Хорошо?

– Даю тебе полчаса. Одень то свое кружевное белье, если сможешь.

– Ладно. Скучал по мне?

– Каждую секунду.

– Бедненький… Сейчас мама придёт и даст тебе сисю.

– Обожаю твои сиси… Хочу тебя.

– Потерпи немного, сладкий. Я твоя, ты же знаешь…

Сатир поддал газу и уже через десять минут был на автобусной остановке рядом с селом Марты. Уткнувшись головой в руки, лежащие на руле, он постарался представить себе ближайшее будущее в картинах. Сознание запустило вереницу мерцающих образов… Деметрия, Артур, Кира, фривольная сестра Диана, страстная любовница Амалия и голая рыжеволосая женщина, бегущая по весенней поляне, проплыли перед внутренним зрением Сатира несколько раз… Он очнулся от лёгкого стука в стекло двери. Перед ним стояла высокая, крупная, величественная Марта в туфлях на каблуках и обтягивающем платье.

– Ты такая красивая… Поедем сначала в город, я обязательно должен угостить тебя чем-нибудь сладеньким и хмельным. Не против?

– Как скажешь, мой дорогой. Я вся твоя.

– Тогда поедем в «Ресторацию Ключевских»… Там отличные ликёры и десерты… И дай мне поцеловать твои сиси прямо сейчас…

– Целуй сколько хочешь… Они скучали по тебе.

Сатир опустил замок платья Марты до самой талии и зарылся носом в кружевной бюстгальтер. Запах грудей, парфюма, белья и здоровья Марты сводил его с ума. От этой женщины, как всегда, веяло полнокровием, спокойствием и телесными радостями. «Как хорошо, что я встретил её, что она такая настоящая», – подумал он, ощутив прилив блаженства. Он стал хаотично целовать её груди, губы, глаза, руки… Она легко вздыхала и гладила через штаны его набухающий желанием член. Сатир скользил рукой по ногам Марты, одетым в тёмные чулки. Она раздвинула ноги и направила его пальцы к своей промежности. Сатир понял, что она без трусиков и возбудился ещё сильнее. Автоматически расстегнул молнию штанов и выпустил на волю член, который тут же распрямился, словно ждавший своего часа росток под лучами весеннего солнца…

В «Ресторации Ключевских» было довольно людно. Каровский и Марта сели за столик под пальмой и наслаждались журчанием воды, пока официант выполнял заказ. Интерьер ресторана походил на тропические джунгли. Здесь росли экзотические деревья, вился тонкий плющ, текли искусственные ручейки, а в огромных, прикрепленных к потолку, клетках порхали и переговаривались райские птицы. Всё в Ресторации склоняло к расслаблению и наслаждению роскошной жизнью в колониальном стиле. Для начала Казимир заказал кальян и два больших бокала белого вина. Марта неумело брала мундштук ярко накрашенными губами и тихонько подкашливала от дыма с ароматом вишни. Сатир смеялся и жадно глотал вино, ощущая себя персонажем гедонистической утопии. Затем вышел конферансье и объявил, что уважаемой публике покажут восточные танцы с элементами стриптиза. Раздались аплодисменты… Хлопали и Казимир с Мартой, предвкушая визуальное пиршество. Через минуту на круглую сцену, расположенную в самом центре ресторана и слегка приподнятую над залом, вышли загорелые молодые женщины в костюмах гаремных танцовщиц.

Посетители, как по команде, отложили столовые приборы и повернули головы к сцене. Танцовщицы стали медленно раскачиваться из стороны в сторону, изгибаясь по-змеиному и, время от времени, выпускали из своих улыбающихся ртов сладострастные стоны. Опытный глаз Сатира почти сразу же выхватил одну танцовщицу, которая изгибалась и вибрировала животом активнее других, хотя и не была в центре действа. Сатир переглянулся с ней раз, другой, третий…, а потом решил узнать ее имя и координаты у администраторов ресторана. Марта заметила интерес Сатира к другой женщине, но ничуть не смутилась, продолжая с энтузиазмом сосать трубку кальяна и пить белое вино.

Танцы продолжались добрых сорок минут. В конце девушки поснимали с себя лишнюю одежду и ушли со сцены почти голыми. Публика за столиками оживилась, а Каровский приобнял Марту и попросил официанта принести ему сто граммов водки и два бутерброда с красной рыбой. Потом он взял из рук слегка захмелевшей любовницы трубку кальяна и сделал глубокую затяжку, заполнив бронхи ароматным дымом. Его разум окутал сиреневый туман, в котором маячила розовощёкая Марта с колышущимися из стороны в сторону роскошным бюстом.

После ресторана они поехали в отель, номер в котором Сатир снял заранее. Окна их люкса выходили на одну из центральных городских площадей, по которой в этот час безмятежно прогуливались туристы и спешили обремененные заботами горожане. Сатир начал понемногу раздевать Марту, позволяя ей любоваться городским движением за окном. Редко бывавшая в людных местах, Марта жадно ловила глазами любое движение по ту сторону стеклопакета, оставляя на нём туманные пятна своего горячего дыхания. Сатир резко прогнул её вперёд, присел на корточки и буквально впился губами в её сочную промежность. Марта расставила ноги чуть шире, упершись в подоконник локтями. Теперь ей было хорошо и спереди, и сзади… Она полностью расслабилась, то закрывая, то открывая глаза, то закусывая от удовольствия нижнюю губу, то постанывая от умелых прикосновений языка Сатира к её набухшему клитору…

Возвращаясь от Марты домой, Каровский вспомнил, что хотел познакомить Амалию с Деметрией. Он намеревался сделать эту встречу приятной для всех. Конечно, Амалия покажет своё гостеприимство, но задать нужный тон придётся ему. Немного романтики, лёгкое вино, безобидный юмор, устрицы, откровенные разговоры, французский сыр, чувственная игра взглядов – вот те ингредиенты, которые Сатир планировал привнести в это общение. Он рассчитывал на этих женщин, он видел их в своём новом проекте и уже обдумывал роли, которые они исполнят.

Ева ждала Сатира дома вместе с настороженными детьми. Настроение у неё было так себе. Муж, который ещё месяц назад не выпускал её из своих объятий, вновь открыл сезон охоты на женщин, и с этим нужно было как-то примириться. Нет, она держалась за него не только ради детей, а ещё и потому, что он умел её удивлять – открываться с неожиданной стороны, одаривать страстью, делать прорывы в неизведанное тогда, когда она того не ожидала. Ева наблюдала за своими подругами, мужья которых, несмотря на все деньги и статусы, были скучными снаружи и раздражёнными внутри. Каждое их слово, каждое движение было до тошноты предсказуемо. Неверное, в постели они вели себя точно также – трахали своих жён раз и навсегда заученными движениями, думая, что их женщинам всё это в кайф, что они только так и способны достичь оргазма. Впрочем, многие из них даже не думали об оргазмах своих жён, считая, что деньги, власть и культура домостроя освобождают их от этих юношеских заморочек. Такие мужчины, как мой Казимир, думала Ева, встречаются не так уж и часто. Да, она видела подобных ему несколько раз… Вокруг них всегда кружились женщины с блестящими от радости глазами. Это были мужчины-магниты, способные раздаривать себя без всякого сожаления, размашисто и щедро… И женщины, чувствуя, что здесь их досыта накормят вниманием, слетались к таким мужчинам со всех концов, стреляли глазками, улыбались – одним словом, вели себя как пьяные девочки-подростки на своей первой взрослой вечеринке, готовые немедленно раздеться, если такой мужчина обратит внимание, если подойдёт, если заговорит…

Ева вздохнула и повернулась в широкой кровати на другой бок, ощущая своим сильным и всегда готовым к любви телом, шелковую материю сорочки. Сатир явился в половине третьего, шумно разделся и упал рядом с ней тяжёлым куском уставшей мужской плоти. Ева слегка отодвинулась, а затем скользнула рукой ему в трусы и взялась за член, на кончике которого обнаружилась липкая капелька спермы… Ева растёрла эту капельку и стала поглаживать плоть своего ветреного супруга, который всё больше входил во вкус. Наконец, его член поднялся и отвердел всеми своими восемнадцатью сантиметрами, которые губы и язык Евы ласкали сотни раз… Она подвинулась ближе к возбужденному мужу, и он сразу же засунул ей между ног смоченный в слюне средний палец. По телу Евы – от матки до горла – пробежала приятная дрожь. Сатир медленно водил в ней пальцем, вызывая всё более обильное увлажнение вульвы. Ева тоже смочила свои пальцы слюной и принялась мастурбировать разбухшую головку члена своего мужа, ибо знала, что он безумно любит, когда она так делает…

11.

Артур позвонил в семь утра и сказал, что нашёл отличное помещение для порностудии. Это известие окончательно пробудило Каровского, который никак не мог заставить себя пойти в душ. Дети уже встали и требовали от Евы завтрака. В спальню пробивалось июньское солнце и покрывало предметы в ней желтыми пятнами. Сатир вспомнил вчерашний секс с Мартой и Евой… Как долго он сможет удерживать вокруг себя сразу нескольких женщин? Не подведёт ли его половое влечение? Не угаснет ли природная тяга к новизне? Наверное, такие вопросы время от времени лезут в голову всем сексуально озабоченным мужчинам, приближающимся к пятидесятому году своей жизни.

В десять утра Сатир припарковался у подъезда дома, указанного Ягодиным. Это был особняк, возведённый в 19 веке и разделённый при советской власти на причудливые квартиры. Практически все помещения в нём либо сдавались в долгосрочную аренду, либо были преобразованы своими хозяевами в хостелы. Просторная квартира, которую Артур присмотрел в качестве помещения для будущей порностудии, располагалась на первом этаже. Каровский сразу же оценил все преимущества, которые она давала. Здесь были высокие потолки, лепные карнизы, старые хрустальные люстры, изготовленные на местной фабрике, чуть потемневший паркетный пол, арочные проходы между комнатами, пара кожаных диванов, удобные кресла, обитые натуральной рогожей красного цвета, репродукции некоторых известных картин на стенах, большая ванная с джакузи, кухня с продвинутой бытовой техникой, балкон с видом на заполненный деревьями старый двор… Кроме того, квартира была угловой и только с двух сторон соприкасалась с другими жилыми помещениями.

Сатир ходил по комнатам и представлял какие сцены здесь будут играться: «Это будет домашнее, историческое, и артхаусное порно. Диана лучше всего будет смотреться в домашних сценах, а Деметрии стоит предложить что-то ретроспективное. Вот бы уговорить Амалию поучаствовать… У неё бы отлично получалось играть французских шлюх и русских содержанок».

– Впечатляющие хоромы…, – повторял Артур, медленно переходя из комнаты в комнату.

– Кто здесь жил?

– Один бизнесмен из Нью-Йорка, Рив Бахман. Тоже использовал это гнёздышко для интимных встреч. Совершенно случайно познакомился с ним в стриптиз-клубе. Я таких сразу вычисляю. Кто-то налегает на виски, кто-то болтает без умолку, а у этого всё внимание на девок. Видно, что ни одной сладенькой не пропустит. Мы с ним проговорили минут сорок. У него тут ещё одна квартира есть, побольше, с красивым видом на старую часть города. Хочешь увидеть?

– Он приглашал?

– Да, ему должны привезти девочек-фотомоделей. Он проводит с ними что-то типа кастингов Вудмана. Потом их снимают в разной крутой рекламе, берут эскортницами и на телевидение…

– Думаю, он заинтересуется нашим проектом.

– В детали я его пока не посвящал, но сказал, что дело интересное. Заинтриговал, короче.

– Дополнительные деньги нам не помешают. Кроме того, у него могут быть связи с чиновниками, а это тоже большой плюс.

– Согласен. Нужно обработать его по полной. Кстати, ты уже составил хоть какой-то бизнес-план?

– Я думаю поручить это одному человеку… Женщине… Сотруднице моей компании. Правда, она ещё не в курсе того, чем в ближайшем будущем намерен заняться её босс… Но я очень надеюсь, что наш проект её увлечёт.

– Ты, наверное, о Кире говоришь?

– Да. А у тебя есть на примете другая кандидатура?

– Вроде бы нет… Твоей Кире я давно хочу засадить по самые не балуйся… Сука она ещё та… И в постели горяченькая, наверное. Вот бы её попробовать, хоть на полшышечки…

– Девушка интересная, это правда. Я даже не знаю толком, замужем она или просто живёт в своё удовольствие.

– А какие у неё сиськи… А губы какие! И, похоже, всё это натуральное, а не силиконовая подстава.

– Натуральное, можешь не сомневаться. Имеющий глаза да узрит.

– Имеющий член да возжелает… А давай освежуем это местечко?

– Каким образом?

– Вызовем девочек прямо сейчас, закажем виски и какой-нибудь жратвы!

– Средь бела дня? Ну ты разошёлся, дружище. Меня, между прочим, работа заждалась.

– Только не говори мне, что Кира там не поруководит… Давай, братан, соглашайся, надо проверить эту квартирку на профпригодность.

– Хорошо. Только дай мне сделать несколько звонков.

– Болтай, а я пока закажу нам сладеньких шлюшек из борделя «Колумбия». Помнишь прошлую весну на моей даче?

– Да, было шикарно…

– Повторим… Обязательно повторим, бро. У меня самого яйца чешутся от приятных воспоминаний. Маша, кстати, потом ко мне приезжала одна… Очень раскованная девочка. Говорит, что ходила на специальный тренинг по раскрытию в себе чакры похоти. Прикинь, даже такие есть… Короче, вылизали и выебали мы друг дуга везде… Слышишь?

– Слышу, Артур. Только пара звонков – и я твой. Хорошо?

– Не вопрос, братан… Сейчас мы тут повеселимся, залупой чувствую…

Девочки из «Колумбии» приехали в половине второго. Они представились как Линда, Сабина и Яна. Артур сразу же начал крутиться возле них, как голодный кот возле свежей рыбы. Держались девочки вполне непринуждённо и дружно смеялись с любой шутки. Артур разлил по фужерам брют и включил музыку. Каровскому понравилась Сабина, которую выделял высокий рост, выразительные скулы, чёрные вьющиеся волосы, собранные в хвост, пронзительный взгляд и большой рот с сочными губами. Он обнял доступную красавицу сзади и начал понемногу тереться членом о её крепкие ягодицы, проступающие двумя аппетитными бугорками из-под тонкой ткани облегающего платья. Сабина сразу же приняла условия игры и стала медленно крутить бёдрами, не забывая делать маленькие глотки шампанского… Артур выпростал из джинсов трепещущий от желания член и попросил, чтобы девочки поигрались с ним руками. Яна сразу же смочила ладонь слюной и принялась аккуратно мять головку члена, а Линда, обхватив член двумя пальцами, стала интенсивно двигать верхнюю плоть. Ягодин закрыл глаза и довольно мурлыкал, поглаживая плечи, шеи и головы своих ублажительниц, пахнущих дорогим парфюмом.

Сатир наполовину расстегнул молнию юбки Сабины и проник рукой в её маленькие, едва прикрывающие подстриженный лобок, трусики. Красавица откинула голову ему на плечо, подставив для поцелуев шею. Бёдра её стали двигаться интенсивнее, а рука уже вытаскивала рубашку из брюк Каровского, который представлял себя начинающим порноактёром, постепенно входящим в роль. Волосы Сабины наползали ему на глаза и приятно касались лица, а запах её чуть вспотевшего тела и духов возбуждали не хуже афродизиака. И вот рука элитной проститутки крепко ухватила его за член… По телу Сатира пробежала горячая волна удовольствия. Он отключил голову, он отдался желанию, он наконец-то попал в свою самую любимую стихию….

II. Стратегия женщины

О, женщина, женщина! Ты бездна, ты тайна, и тот, кто мнит, будто знает тебя, – трижды безумец!

Жорж Санд

Кира Шильде сменила не одну компанию, прежде чем осела в архитектурном бюро «KarKas», которым руководил Казимир Каровский, известный в кругу друзей как Сатир. Она родилась в промышленном городе на востоке страны и уже со школы мечтала увидеть большой свет. Отец её был технологом, а мать преподавала в местном университете право. А ещё была у неё бабушка-библиотекарь, из-за которой она, как можно догадаться, стала запойной читательницей всего подряд. Особенно нравились ей детективы и большие социальные романы.

Родители и сверстники называли Киру скрытной, но приятной в общении девушкой. Она действительно не любила открываться и при этом могла легко поддержать любую беседу, искусно направляя её ход в нужную сторону. Умение незаметно манипулировать людьми и быстро принимать обоснованные решения Кира обнаружила у себя достаточно рано. А однажды она подслушала разговор родителей, в котором отец называл её волевой девочкой.

Наташа, сестра Киры, не была волевой. Она любила клубы, вечеринки, фильмы про любовь и собиралась выйти замуж за обеспеченного мужика с интересной биографией. Так оно и получилось. Седовласый муж Наташи успел до встречи с ней создать и развалить два бизнеса, посидеть в тюрьме за денежные махинации и завести детей от нескольких женщин. Наташе он вполне подходил, так что родительские уговоры силы не возымели. Вскоре она забеременела и переехала из родного дома в трехэтажный особняк, окруженный соснами и глухим металлическим забором.

У Киры отношения с мужчинами складывались неровно. Она и притягивала их своей внутренней силой, и отталкивала неожиданными вспышками высокомерия. Под неё нужно было подстроиться, но одним мужчинам не хватало для этого ума, а другие просто ленились работать над собой. Поэтому, любовная жизнь Киры состояла из череды краткосрочных романов с красивым началом и неожиданной развязкой. Постепенно Кира привыкла к своему одиночеству и сосредоточилась на карьере, а также на плавании, которое обжала с детских лет.

В двадцать четыре года, получив экономическое образование, она уехала из своего промышленного города на запад страны, где в это время буйно расцветал высокотехнологичный бизнес. Здесь она сразу же нашла работу и сняла жилье. Впрочем, делать карьеру в провинциальном банке ей быстро наскучило. Ей хотелось заниматься чем-то более творческим, созидательным. Она выходила из банка в восемь часов вечера, садилась в такси, ехала в бассейн, плавала полтора часа, а затем приезжала в свою просторную сталинскую квартиру, доставала из холодильника еду, смотрела какой-нибудь арт-хаус или странствовала по сайтам знакомств, собирая комплименты и непристойные предложения от мужчин со всех уголков земли.

А ещё Кира продолжала много читать… Теперь её увлекали всяческие исследования и документалистика. Она искала в этой литературе ответы на вопросы по поводу себя, своего предназначения и того, куда движется весь этот мир. Как всякий городской человек, никогда надолго не остававшийся наедине с собой и природой, она иногда погружалась в мир иллюзий, думала о себе чёрт знает что и предавалась наивным гаданиям относительно будущего. Ей ещё только предстояло понять, что по-настоящему найти себя можно лишь через действия, эксперименты и авантюры. Главным её оружием, о котором она в то время лишь смутно догадывалась, была способность идти туда, где страшно и делать то, что хочется.

После банка она пошла работать в агентство по продаже недвижимости. Здесь она научилась быстро анализировать любую нестандартную ситуацию и принимать решения в считанные минуты. Кроме того, общение с арендаторами и покупателями жилья позволило ей существенно развить навык деловой коммуникации. Ей нравилось рекламировать недвижимость, считывать психологические особенности клиента и доводить дело до подписания контракта. Через два года Кира стала лучшим продажником агентства и получила финансовую возможность оформить кредит на покупку собственного жилья в Лемове, который, стоит признать, нравился ей всё больше и больше.

Нельзя сказать, что интерес к интимной жизни отошел для неё в период карьерных успехов на второй план. Она по-прежнему достаточно активно искала виртуальных знакомств, ходила на встречи с кавалерами разной степени качества, с которыми иногда спала, чтобы выпустить гуляющую в её теле страсть и получить очередной телесный опыт. Вместе с тем, её глубинное тело пребывало в каком-то полусне. Кира чувствовала, что оно может принести ей горазда больше удовольствия и будоражащих открытий… Но ни один из её любовников не умел раскрыть её по-настоящему, не мог заставить взорваться фонтаном глубинных эмоций, не заглянул вместе с ней в бездну, лежащую по ту сторону наслаждения.

Вставала Кира в семь утра, принимала прохладный душ, съедала пару бутербродов с кофе и вызывала такси, мечтая о том дне, когда будет подъезжать к офису на своей машине. При её появлении в офисе начинала кипеть работа. Каким-то мистическим образом она умела одним своим присутствием запустить трудовой процесс. С коллегами обоего пола Кира старалась общаться только на деловые темы. Ей не хотелось открывать свой внутренний мир, свои тайные мысли и переживания. «Пусть слабые девочки занимаются словоблудием и тратят время на бесполезные женские мелочи, а у меня есть цели и планы, есть намерение добиться успеха», – повторяла она перед зеркалом каждое утро и ехала в офис.

С родителями Кира общалась регулярно, но кратко: бегло спрашивала их о здоровье, о некоторых знакомых из Карбоновска, а потом говорила, что у неё много дел и сразу же отключалась, не позволяя разговору затянутся и украсть у неё драгоценные минуты деятельной жизни.

Главной её целью на несколько ближайших лет стало зарабатывание денег для полного обустройства своей жизни. Она быстро пополнила растущие ряды одиноких городских childfree-женщин, забросивших мысли о семье в дальний угол и решивших играть с мужчинами на равных. Цену, которую придется заплатить за эту игру, она ещё не до конца сознавала, но внутренне была готова на любые траты.

Кира продавала квартиры в новых домах, которыми город обрастал с невиданной доселе скоростью. Их покупали молодые программисты со своими скучными жёнами, прогрессивные бизнесмены, городские чиновники и просто люди с деньгами неясного происхождения, решившие переехать из прошлого в будущее. Кире почти сразу удавалось понять желанную цель покупателя, угадать его настроение и начать правильно вести себя с ним. Искатели жилья доверяли Кире, а она доверяла только своей интуиции и двигалась от одной успешной сделки к другой.

Со временем в бурно развивающемся Лемове у Киры завелась пара хороших подруг, которые тоже приехали из провинции, прилично зарабатывали и жили в своё удовольствие, не обременяя себя мужьями и детьми. Это были женщины новой формации – независимые, раскрепощённые, циничные… Они научились жить здесь и сейчас, компенсируя нервные офисные будни чувственными удовольствиями в ночных клубах, закрытых секс-барах, съёмных квартирах и машинах случайных любовников… Некоторые из них думали о создании семьи в будущем, другие просто хватались за сиюминутные радости, не ожидая больших подарков от этой сучьей жизни.

Подруги любили приехать около часа ночи в центр города на такси и пойти на мужской стриптиз или в обычный клуб, где в это время собирались одинокие туристы со всей земли и местные мужчины с деньгами, убегающие от предсказуемости холостяцких и семейных будней. Кира, Марина и Лилия занимали столик, заказывали по коктейлю и на несколько минут погружались в экраны своих электронных коммуникаторов. Время останавливалось, реальность отступала на задворки, подруги расходились по собственным мирам, а затем вновь собирались, чтобы потанцевать или попеть в караоке.

Так прошло несколько ярких, наполненных знакомством с новым городом лет. Кира стала спокойнее и осмотрительнее. Она больше не прыгала в авто к праздным мажорам, искавшим очередную симпатичную девушку на вечер. Теперь её внимания почти полностью ушло в работу, которой она посвящала всё больше и больше времени. Оставив агентство недвижимости после покупки желанной машины, Кира сразу же устроилась в консалтинговую компанию. Здесь она быстро доросла до уровня начальника отдела и наконец-то ощутила вкус настоящего успеха.

Стремительное восхождение по лестнице социальных статусов и благ радовало Киру, но никогда по-настоящему не кружило ей голову. Чувствуя в себе большой потенциал, она всегда была готова к новому рывку, ждала от жизни чего-то большего и никогда не сомневалась в своём выборе. Именно в таком настроении Кира и послала однажды своё резюме в архитектурное бюро «KarKas», которое открыло вакансию менеджера проектов. Ответ из бюро пришел к ней довольно быстро, а через три дня у Киры состоялось собеседование с Казимиром Каровским – директором её будущего места работы и Сатиром, как он без зазрения совести любил себя называть. Надев для чего-то кольцо на безымянный палец левой руки, Кира отправилась на встречу со своим таинственным будущим.

– Какие стили архитектуры ты знаешь? – спросил Сатир у Киры, как только они уселись в кресла друг напротив друга.

– Все старые и кое-какие из современных, – ответила Кира уверенно и с лёгкой улыбкой.

– Чего ты ждёшь от этой работы?

– Жду интересных и, конечно же, хорошо оплачиваемых проектов.

– Предупреждаю, что будет много рутины, ненормированных рабочих дней, авралов, звонков в выходные…

– А повышение зарплаты через полгода будет?

– Будет, если выдержишь все вышеперечисленное.

– Я выдержу.

– Тогда приглашаю тебя завтра на подписание договора.

– Значит, я уже принята, вот так, после пары вопросов?

– Я обращаю внимание не на слова, а на ауру слов.

– И какая аура у моих слов?

– Убедительная.

– Ммм… Испытательного срока тоже не будет?

– Будет, будет… Даю тебе три месяца на адаптацию. Мне важно, чтобы ты поняла принцип нашей работы, а остальное зависит от твоего интереса и прилежания. У меня есть правило – никого не тянуть к успеху за уши. Если человек сопротивляется предложенным обстоятельствам, то я сразу же предлагаю покинуть дискомфортную для него территорию. Зрелая личность сама понимает, где ей быть и что делать, а инфантилам и невротикам я показываю на дверь.

– Понимаю…

– И это не жестокость, а естественный отбор. Если я вижу, что продукт испорчен, то сразу его выкидываю. Конечно, он может полежать в холодильнике ещё пару-тройку дней, но его качество от этого не улучшиться. Согласна?

– Угу… У меня тоже нет иллюзий по отношению к людям. У меня вообще нет иллюзий, если честно.

– Такие сотрудники нам и нужны. Конкуренция в нашем сегменте достаточно высокая. Технические вузы выпускают талантливых ребят, многие из которых сразу же идут в бизнес. Приходится постоянно адаптироваться под меняющийся ландшафт. Ты меня понимаешь?

– Да, да, я понимаю, что придётся попотеть…

– Но будут и приятные моменты… У нас часто выдают премии за особые успехи в работе, желающие могут ходить в спортзал или бассейн за счёт фирмы, а два-три раза в год коллектив отрывается на шикарных корпоративах.

– О, ради такого стоит сжать зубы.

– Только не сжимай слишком сильно, а то не сможешь улыбнуться, когда тебе выдадут премию.

– Хорошо, я это учту.

– Тогда, наверное, всё. Можешь приступать к работе. Ах, да, хотел ещё спросить из праздного любопытства…

– Спрашивай…

– Ты замужем?

– Извини, но об этом я не хотела бы говорить… Или в этой компании по-другому нельзя?

– Почему же, можно по-разному…

– Вот и прекрасно. Не люблю, когда меня расспрашивают о личной жизни. Надеюсь, ты меня понимаешь…

– Конечно, понимаю. Всё нормально. Завтра увидимся на рабочем месте. Хорошего дня.

– Спасибо, взаимно.

Кира вышла от Сатира с улыбкой на лице. Первый раз за всё время пребывания в новом городе ей встретился тактичный работодатель, готовый войти в положение сотрудника. Она поняла, что с этим человеком можно будет договориться, что он не будет давить авторитетом, привязываться к мелочам, манипулировать. В голове у Киры роились добрые мысли о будущем, а внизу живота ощущалась приятная пульсация …

2.

Первые два рабочих месяца пролетели незаметно. Кира адаптировалась к новому темпу жизни, к людям, к программам. Надо было изучить кучу форм, проникнуться логикой процесса, понять своё место в коллективе. Каровский помогал ей как мог, что очень льстило молодой женщине, ещё не успевшей привыкнуть к такому вниманию со стороны высокорангового мужчины. Помимо своей воли Кира стала сближаться с начальником и даже немного флиртовала с ним, но до поры удерживала себя от более смелых действий.

На очередной клубной встрече с Мариной и Лилией улыбающаяся Кира рассказывала про своё новое место работы. Она хвалила руководителя и коллектив, отмечала удачное расположение и дизайн офиса, делилась планами… Подруги видели, что она преобразилась и больше не говорит о деньгах с блеском в глазах, как делала это раньше. И, действительно, Кира впервые в жизни почувствовала себя на работе гармонично, ощутила свою причастность к большему, чем зарабатывание денег, процессу.

На первых планёрках ей приходилось много слушать и мало говорить, что нисколько её не смущало. Она внимательно изучала коллег, вникала в стиль их мышления и делал выводы о том, куда движется и какие цели ставит перед собой команда, управляемая Казимиром Каровским. А команда, в свою очередь, присматривалась к Кире, ожидая, когда она в полной мере проявит свои способности и характер.

Уже через три месяца работы Кире стали давать первые сложные задания. Большим плюсом её натуры было то, что она быстро осваивала технологии и при этом умело общалась с коллегами по любым вопросам. А ещё она открыла в себе талант быть своевременной, то есть подходить с вопросом к начальству или с предложением к коллективу в нужный момент. В офисе Кира появлялась одной из первых, пила кофе прямо за рабочим столом, просматривая почту и связанные с работой новости, составляла задачник на весь день и с головой уходила в мир чертежей, смет, геодезии и моделирования.

Иногда Каровский просил Киру задержаться после планёрки минут на пять-десять и рассказать о своих впечатлениях от работы. Эти беседы, сначала казавшиеся Кире простой формальностью, со временем стали для неё приятным времяпровождением. Казимир умел мягко и в то же время настойчиво заставить душу Киры раскрыться. При всей наблюдательности, при всём умении контролировать эмоции Кира часто не могла поймать момент, когда её речевой аппарат начинал выдавать неформальные фразы. С большим опозданием она осознавала вдруг, что их с Каровским общение вышло далеко за пределы деловой тематики и развивается вполне произвольно, задевая самые интимные области жизни. Один из таких разговоров, растянувшийся на полчаса, стал знаковым для них обоих.

– Как тебе работалось прошлую неделю? – спросил Сатир, снимая пиджак и галстук.

– Нормально работалось… Вникала в новый проект.

– Ты имеешь в виду строительство детской площадки в Австрийском парке?

– Да. Проект мне показался очень перспективным… Природные материалы, ориентация на творческую активность детей…

– И заметь, что бюджет максимально сжат. Обычно на такие проекты муниципалитет выделяет в два раза больше средств.

– Согласна. Мне кажется, что природные материалы отлично подходят для формирования новой городской среды.

– Почему ты так думаешь?

– Наши города переполнены стеклом и пластиком… Нам становится нечем дышать, нам негде соприкоснуться с природой. Я выросла в промышленном городе и знаю что такое отсутствие свежего воздуха и тени от деревьев.

– Ты права… Большие города были раньше витринами успеха и выставками достижений. Но я тоже считаю, что эти времена прошли. Нас стало слишком много, мы хотим комфорта… А что надо? Всего лишь убрать с улиц автомобили, развивать экотранспорт, прекратить бесконтрольное строительство высоток, запустить масштабную программу озеленения, сделать побольше зон отдыха… Мы с коллегами постоянно обсуждаем проблемы современной урбанистики. И я уверен, что ты присоединишься к нашему маленькому, но очень активному клубу.

– Конечно… Я только теперь начинаю понимать, что всегда хотела участвовать в социальных проектах. Та же архитектура волнует меня с точки зрения пользы для людей и безопасности для природы.

– А ты, оказывается, из партии зелёных.

– Просто мне важно, чтобы люди жили не в тюрьмах из стекла и пластика, а в пространстве максимальной свободы, в том числе и физической…

– Это интересный и, мне кажется, очень правильный ход мыслей. А как ты относишься к сексуальной свободе?

– Вопрос, честно говоря, неожиданный…

– Да, не из сферы архитектуры, но к жизни современного города имеет прямое отношение.

– Ну, если так, то я скажу, что сексуальная свобода для меня важна.

– Насколько?

– Очень важна.

– Для меня, если хочешь знать, тоже.

Кира поймала на себе пристальный взгляд Сатира и сказала, что забыла сделать один срочный звонок, поэтому должна сейчас прервать разговор. Сатир улыбнулся известной всему офису хулиганской улыбкой и отпустил слегка растерянную подчинённую. После этого разговора между Кирой и Казимиром возникло нечто большее, чем обычные деловые отношения. Внезапно коллеги стали сообщниками, хотя и не отдавали себе в этом полного отчёта.

Наблюдая за Каровским, внимательная Кира отмечала в нём психическую борьбу, которую он старался скрыть от коллектива бюро. Однако его внутреннее состояние выдавала внезапная задумчивость, что резко могла смениться приступом энтузиазма. Иногда в его речи возникали длинные паузы и бессознательные повторения одного и того же. У Киры складывалось впечатление, что начальник с ней только в словах, а в мыслях где-то очень-очень далеко. Также ей казалось, что Казимир хочет сказать им всем что-то важное, но пока не находит для этого правильных слов. Она хотела помочь этому обаятельному, активному, наполненному идеями мужчине реализоваться так, как он хочет, только не могла сказать ему о своём желании прямо, боясь показаться навязчивой. На самом деле, Кира просто ждала, когда Сатир, тем или иным образом, раскроет перед ней свою тайну.

Через год работы в компании «KarKas» целеустремлённая и внимательная к мелочам Кира стала, что называется, правой рукой Каровского и блюстителем делового духа его команды. Ей можно было поручить задачу любой степени сложности. Там, где надо было напрячься, Кира напрягалась, а в тех ситуациях, где её собственных сил не хватало – смело подключала к процессу других людей. В коллективе Киру уважали и даже побаивались, видя всю серьёзность её намерений. Она принимала смелые решения, но только после совещания с Каровским, который в большинстве случаев соглашался с ходом мыслей и образом действий своей инициативной подчинённой.

Разговор об архитектуре, который закончился словами о сексуальной свободе, снова вспомнился Кире, когда она увидела Каровского в компании с женщиной, вовсе не походившей на его законную супругу. Потом она узнает, что женщина у Сатира была не одна, но этот первый открыто декларируемый факт полигамии вызвал в ней всплеск разнообразных эмоций.

Постепенно Кира поняла, что женщины являются для Казимира Каровского крайне важной составляющей жизни. Она видела его способность говорить о них часами, боготворить их, понимать все нюансы их поведения… Сначала она посчитала это слабостью, своеобразным чувственным наркотиком, от которого её шеф глубоко и безнадёжно зависим. Однако дальнейшее общение с ним убедило её в обратном. Она постепенно поняла, что Каровский сам был чувственным наркотиком для многих женщин, что они водили вокруг него хороводы вожделения и требовали удовлетворить возникшее в их теле от общения с ним желание. Не зная его, не чувствуя с ним устойчивой связи, женщины бессознательно влеклись к нему, как самки животных инстинктивно тянутся к половозрелому самцу во время течки.

Кира быстро оценила щедрость Казимира. Он не отвергал ни одной липнущей к нему женщины и каждой давал по мере её потребностей. А женщины даже не пытались делить его между собой, интуитивно уверенные в том, что энергии этого мужчины хватит на всех. Так оно и было. Каровский, с детства числивший себя разудалым Сатиром, имел природную способность брызгать в сторону женщин семенем, деньгами и вниманием круглые сутки. Единственное, что он действительно берёг – было время. С первых дней жизни Казимира не оставляло ощущение изменчивой скоротечности всего происходящего с ним и вокруг него. Он боялся куда-то не успеть или что-то не сделать, боялся отсутствия энергии, боялся ожидания и промедления. Далеко не все следовавшие за ним люди укладывались в этот стремительный темп проживания бытия, истинная красота которого заключается, быть может, именно в паузах. Образно говоря, Каровский шёл по причудливым зарослям жизни с мачете энтузиазма на скорости гоночного болида.

Нередко Кира спрашивала у себя самой: какого типа женщина должна быть рядом с Казимиром, чтобы он считал её незаменимой? И всегда находила ответ на этот вопрос, глядя по утрам в зеркало. Да, именно такая как она – обаятельная, умная, целеустремлённая, гибкая – направит этого мужчину, а вместе с ним и себя, к вершинам настоящего успеха. Но как сделать своим мужчиной убеждённого Сатира, окружённого столькими женщинами, она пока не знала и только набрасывала в голове штрихи грандиозного плана.

3.

В тридцать лет женщина, развитие которой шло без особых задержек, вступает в пору своей силы. К этому времени она уже знает своё тело также хорошо, как развитый мужчина знает свой духовный запрос. В реальности современного города женщины и мужчины часто остаются телесными и духовными детьми, развитие которых остановилось лет в двадцать с небольшим. Их внутренняя пустота заполняется множеством поверхностных эмоций и мыслей, которые они получают от различных внешних раздражителей, включая и такие благородные, как книги, театр, походы в музей… Никто не сказал и не скажет этим полузрелым женщинам и мужчинам, что их природная суть сложнее и подвижнее, чем они привыкли думать.

В свои тридцать с небольшим Кира Шильде сполна ощутила давление пустоты. Сначала она старалась не поддаваться волнам печали, которые мгновенно накатывали на сознание и долго не отходили назад в океан подсознания. Наверно, так происходит у всех, думала она, включая смешное видео или лёгкую музыку, чтобы рассеять морок грусти. Но всё это были обезболивающие таблетки, которые лишь не время блокировали приход новых волн печали и страха. Кира стала замечать, что тревога заполнила не только её сознание, где представала в виде уродливых образов, но поселилась и в теле, вызывая боли и недомогание в самые обычные дни, чего она никак не ожидала.

Подруги Киры, Марина и Лилия, тоже были оторваны от реальности и жили от одной панической атаки до другой, хоть и умели это скрывать. Они расслаблялись только под лёгкими наркотиком или алкоголем, на время растворяясь в химической иллюзии. В ресторанах и клубах эти молодые женщины спасались от одиночества и тревожного ожидания завтрашнего дня. Сначала Кира во всём им подражала, окутывая сознание музыкой и алкоголем, но затем устала и от этого. Естество подсказывало ей – надо меняться – и она стала думать каким образом.

Кира обратила внимание на различные тренинги по саморазвитию. Они были в большой моде. Люди, которым казалось, что другим повезло больше, что жизнь проходит мимо, что судьбу можно изменить, выучив пару-тройку специальных техник, ходили от одного мастера к другому, упорно подпитывая миф внутреннего роста. Некоторым из них тренинги даже помогали, но тех, кто, потратив внушительные средства на приобретение навыков и поиски смыслов, оставались ни с чем, было куда больше. Впрочем, в этой шарлатанской сфере тоже встречались удивительные исключения…

На самый популярный в городе женский тренинг Киру пригласили Марина и Лилия. Проводила его Арика Соулевская – высока крупная женщина с тёмными косами, изумрудно-зелёными глазами и ярко накрашенными губами. Она выходила к аудитории в синих платьях с очень глубокими вырезами на груди и бёдрах, золотых кольцах и перстнях, а иногда – в красной диадеме, которая особенно подчёркивала её величавость.

Арика произнесла небольшую вступительную речь, посвятив новичков в курс того, чем они будут заниматься в ближайшие три месяца. Она говорила, цитируя Пастернака, что «быть женщиной – великий шаг, сводить с ума – геройство», расхаживая из стороны в сторону и блестя зеленью глаз. От неё шла сильная волна сексуальной энергии, и она облучала ей обесточенных и затёртых буднями женщин.

– Женская энергия бездонна, безгранична… Матка действует по принципу батареи. Она накапливает энергию и затем отдаёт её. У женщин в слабом темпераменте вся энергия матки идёт на поддержание собственного тела, своей жизнедеятельности. У темпераментных самок запас энергии в матке таков, что она готова поделиться им, чем и пользуются слабые мужчины. Член любого мужчины – это проводник, отдающий и принимающий энергию. Сильный мужчина во время соития отдаёт женщине часть своей энергии, которая улавливается маткой и равномерно разливается по всему женскому телу. Но есть и мужчины-вампиры, задача которых состоит в том, чтобы выманить у женщины побольше энергии для жизни, так как своей у них не хватает.

– А как получать энергию не через секс, а прямо из жизни? – спросила у Арики одна из участниц тренинга.

– Быть открытой. То есть принимать всё, что поступает в тебя извне без осуждения и страха. Ведь всё, действующее на нас извне – это энергия, которую мы можем либо отвергнуть, лишив себя живительной силы, либо усвоить, приумножив свою силу.

– Ну а как же тогда быть интроверткам, которые изначально закрыты от внешнего воздействия? – спросила Арику другая ученица.

– Ходить на мои тренинги и учиться быть мягче, гибче, разнообразней, —ответила Соулевская и сразу же предложила всем собравшимся исполнить танец живота для пробуждения матки.

Первые несколько занятий Кира была в восторге от личности Арики и её метода обучения. Она почувствовала, как её тело расслабляется, становится плавным и текучим. Многолетние походы в бассейн никогда не вызывали подобного эффекта. Впервые в жизни ей по-настоящему понравилось быть в собственном теле… Марина и Лилия делились с ней схожими переживаниями. После тренингов Соулевской их глаза блестели, губы непроизвольно растягивались в улыбке, а голоса журчали, как весенние ручейки. Но когда тренинг заканчивался, проходил день-другой, они опять сползали в яму своих переживаний и страхов. Как экзотические цветы, они могли цвести только в тёплом, влажном климате, а если температура и влажность резко опускались, то у них сразу же включался режим выживания, и вся их уверенность в своей неотразимой женственности пропадала.

Потом они вновь приходили на занятия Арики и расцветали… Пережив первые приливы радости и состояния подавленности, Кира решила понять в чём тут дело. Интуиция говорила ей, что тренинги Арики – это лишь временно опьяняющий глоток чувственного опыта. Но как превратить этот глоток в неостановимый поток, который наполняет жизнь до краёв каждый день, она пока не знала. Ей думалось, что через два-три месяца занятий у Арики прежней Киры Шильды на планете земля больше не будет, что её заменит другая, сияющая внутренним светом женщина-богиня.

На следующий день после тренинга Кира не заходила, а буквально вплывала в офис на покрытой золотом ладье с пурпурными парусами, как царица Египта. Теперь вокруг неё постоянно крутились коллеги обоих полов, которым передавалось её солнечное настроение. Она заметила, что и Каровский начал смотреть на неё по-особому. Однако гармонии внутри неё всё же не было. За внешне сияющей женщиной таилась всё та же испуганная девочка, которая чувствовала себя одинокой и никому по-настоящему не нужной. Выйти из этого состояния ей не помогали ни медитации, ни аффирмации, ни молитвы, ни массаж, ни контрастный душ.

Было время, когда Кира думала, что загруженность работой, интенсивные курсы английского, плавание, чтение книг и ночные клубы помогут ей заглушить все сомнения и страхи. Потом она ухватилась за тренинги Арики Соулевской, потом – за спиртное… Теперь она выпивала и перед работой, и сразу после неё.

Есть разные женщины. Одни целиком подстраиваются под своего мужчину и окружение. Другие ведут более тонкую игру, изображая внешнюю покорность. Третьи каждый день бунтуют против порядков этого мира, получая наслаждение от того, что находятся в центре всеобщего внимания. Но есть ещё один редкий тип женщин, избравших путь жрицы… Такие женщины больше других связаны с тайнами природы, с искусством любви и страсти, с предчувствием поворотов судьбы. Они не сразу распознают свой дар, но, поняв его, уже не хотят ничего другого и если сходятся с мужчиной, то лишь для того, чтобы помочь ему в битве за великое.

Кира предчувствовала, что в ней живёт ещё одна женщина, которая силится выйти наружу и показать себя во всей красе. Она хотела стать этой женщиной и боялась её, догадываясь, что та заберёт себе всю Киру Шильде. Никто вокруг не понимал, какая сложная метаморфоза началась внутри Киры, а она стала раскрываться с новой для себя стороны и удивлялась, что привычные вещи обретают новый, почти мистический, смысл.

Поскольку Кира неплохо зарабатывала, то могла позволить себе частную консультацию у Арики Соулевской. Они встретились на выходных, в одной из тихих кофеен, расположенных вдали от туристических зон Лемова, заказали себе по большому лате, поставили телефоны на беззвучный режим…

– Не все женщины от природы могут быть женственными, – сказала Арика, попыхивая электронной сигаретой.

– Об этом я догадывалась. А что ты скажешь о моей ситуации?

– Ты любишь секс?

– … Наверное… Да… Скорее всего, люблю…

– Женственность по-настоящему раскрывается только во время секса.

– А как же медитации, упражнения, аффирмации?

– С ними всё отлично… Занимайся ими в перерывах между сексом и будете тебе счастье.

– Ты правда считаешь, что смысл жизни женщины в сексе?

– Не только… Но у женщины много на этом завязано, согласись. Мужчине проще прожить без секса, детей, эмоциональных связей… Все разрядки и реализации мужчины могут происходить вне чувственной сферы. Понимаешь?

– Но ведь именно мужчины постоянно думают про секс!

– Да, думают, думают… А занимаются чем угодно, только не сексом. Они ещё те сублиманты, эти современные городские самцы. Мужчина, к примеру, может мило с тобой болтать, флиртовать, делать намёки… Ты естественным образом возбуждаешься, чуть не течёшь уже… Понятно, что все твои мысли о сексе с этим мужчиной, если и не прямо сейчас, то в ближайшей перспективе. И что в итоге?

– Секса не происходит?

– Вот именно. Мужчина получает свою порцию возбуждения и просто уходит с ней. Возможно, он после этого займётся сексом с другой женщиной или подрочит в раковину, а, скорее всего, у него просто будет хорошее настроение до конца дня и повышенная продуктивность на работе.

– Так ведь и женщина может энергию возбуждения сублимировать…

– Может… Однако чаще эта энергия просто бегает электричеством по её телу и мешает на чем-либо сосредоточиться. Ты, наверное, видела таких женщин, которые много перемещаются в пространстве, нервно улыбаются, громко разговаривают, смеются на весь офис…

– Наверное, встречала… На прошлой моей работе была одна такая.

– И что ты думаешь о таких женщинах?

– Ну… Они ведут себя слегка вызывающе.

– Это всё потому, что в их жизни нет хорошего секса. Понимаешь, можно заниматься йогой, пилатесом, танцами живота и при этом не быть женственной. Ведь женщине, помимо физической разрядки, нужна разрядка эмоциональная… Для этого ей необходим мужчина, готовый заняться с ней сексом столько раз, сколько она захочет.

– Ты так уверена, что всё дело в хорошем сексе?

– А в чём же ещё! Пойми, что почти любая женщина – это в первую очередь тело и все его запросы. Есть волевые, умные женщины… Но даже они осознают себя через тело, несмотря на то, что жёстко его контролируют. И если тело угнетено и забыто женщиной, если она ушла в абстрактные мысли, фантазии и так далее, то мужчины будут обходить её стороной, а сама она всегда будет напряжена и недовольна собой, хоть и научится ловко это скрывать. Потом появятся различные болячки, нервные срывы, выгорания… Понимаешь, что я хочу сказать? Опасно делать подмену.

– А как же мир равных возможностей? Сегодня женщины также успешны, как и мужчины. Мы стали конкурентами.

– И прекрасно! Но надо помнить в каком теле ты находишься… В теле мужчины, женщины, трансгендера…. Тело определяет желания, моя дорогая. Если женщине совсем не хочется секса, то ладно, пусть себе живёт и не заморачивается. А если секс ей жизненно необходим… Если она хочет, но запрещает себе хотеть… Уходит в карьеру, быт, чтение любовных романов, воспитание детей… Вот где начинается история болезни, моя дорогая. Вся соматика, все панические атаки и нервные срывы отсюда родом.

– И что, всё сводится к тому, чтобы найти подходящего для секса мужика?

– Для начала важно войти в определенное психофизическое состояние, полюбить себя… Ты должна смотреть на себя в зеркало и думать: «Да, перед такой роскошной женщиной трудно устоять». Тогда и подходящий партнёр найдётся. Этот мир так устроен, что нужные тебе люди приходят из ниоткуда. Грубо говоря, меняются твои вибрации и на это реагируют конкретные мужчины. А другие обходят тебя стороной или тихо вожделеют в сторонке. Такой вот расклад, подруга моя.

– Но согласись, что далеко не все участницы твоих тренингов радикально меняют свои вибрации?

– Не все. Успеха в саморазвитии добиваются единицы, и я им в этом помогаю как могу. Остальные просто платят мне деньги и весело проводят время. На мой взгляд, лучше покрутить животом и помедитировать на чакры, чем ходить с опущенной головой и постоянно думать о своем убожестве.

– А у меня есть шанс измениться?

– Ты уже изменилась… Ещё два-три месяца интенсивных занятий и миру предстанет абсолютно новая версия Киры Шильде.

– Хочется верить…

– Вера без дел… Сама понимаешь… Давай лучше обсудим твои конкретные запросы.

Дома, забравшись на подоконник с ногами и сигаретой, Кира смотрела на иллюминацию ночного города и вспоминала всё, что сказала ей Соулевская. Теперь ей стало понятно, что быть женственной – это значит наладить контакт со своим телом: научиться слушать и слышать его, полюбить все его проявления и быть способной доставить через него радость себе и близким. Но одна эта мысль ещё не делала её целостной, не рождала прочной связи между сознанием и плотью. Ей только предстояло понять своё тело и открыть его истинные желания.

Работа по-прежнему приносила Кире радость. Она появлялась в офисе раньше всех, выпивала чашку зеленого чая и садилась за компьютер. Она не подчиняла свои трудовые будни системе тайм-менеджмента. Просто погружалась в наиболее важные текущие дела и не выныривала из них столько времени, сколько позволяло внимание. Потом она переключалась на что-то другое. Могла выпить кофе, выйти с коллегами на перекур, посмотреть что-нибудь новенькое в интернете или просто поболтать с Каровским, который часто проходил мимо её рабочего места с неизменной улыбкой на подвижном лице.

– Как настроение, Кира? – спрашивал утром Каровский из-под маски похотливого Сатира.

– Всё отлично, шеф. Постепенно погружаюсь в новый проект.

– Это ты о крематории говоришь?

– Да. Правда же здорово, что проектировать его доверили именно нам?! И место выбрано неплохое…

– Место хорошее… Там только кипарисов не хватает. Но думаю, что мы впишем их в окончательный план.

– Когда к тебе пришла идея сделать крематорий похожим на античный храм?

– Почти сразу… Ты же знаешь, в душе я распоследний классик. У меня нет претензий к функционалу современной архитектуры, но вот её художественная ценность… Поэтому, я решил совместить несовместимое – античное величие с простотой хай-тека.

– Особенно мне понравилось, что ты решил сделать камеру для сжигания трупов в виде чаши.

– Мне показалось, что акту перехода тела в золу необходимо придать больше сакральности. Так и возник образ жертвенной чаши. Тело сгорает в ней и возносится дымом к абстрактному божеству.

– Замечательно… А те двери, на створках которых изображены святой Пётр и Анубис… Это ты придумал?

– Нет, это плод буйной фантазии нашего дизайнера Луки. Ты же знаешь о его способности сводить несводимое.

– Очень даже сводимое… Тема загробного мира в язычестве и христианстве. Очень смелый синтез.

– Да, я согласен, он интересно придумал. Только вот общественность…

– Снова эта наша инертная общественность…

– У нас здесь ещё не готовы к мультикультурализму, Кира. Люди живут не в мире, а в своих традиционных мирках. Но это постепенно уходит, рассеивается…

– Никогда не понимала тёмного консерватизма и религиозного фанатизма, хоть и выросла в индустриальной провинции.

– Тут главное – «в индустриальной». Технологии, даже самые брутальные, расширяют сознание. А вот я по молодости всерьёз пробовал стать христианином… Но быстро изжил этот наивный порыв. Теперь я вольный метафизик.

– У тебя свой пантеон богов?

– Нет. Пантеон был у язычников, а я верю только в Эфир?

– А что это?

– Всё.

– Вообще всё?

– Да.

– Но это же не интересно.

– Согласен. Это нельзя представить.

– Вот именно. Уж лучше я буду верить в Велеса и Анубиса, чем в Эфир.

– На здоровье! Тем более, что языческих божеств тоже породил Эфир.

– Вот уж не думала, что архитекторы могут так философствовать…

– Они могут даже стихи сочинять.

– С ума сойти… Тогда читай.

– Стихи?

– Ну да… Назвался же груздём… В смысле – поэтом.

– В другой раз.

– Почему?

– Хочу что-то специально для тебя сочинить. Оду какую-нибудь. Тебе оды к лицу. А сейчас извини, работа ждать не любит.

– Вот хитрец. Может ты и не поэт совсем, а только пыль мне в глаза пускаешь.

– Поэт, поэт… Не сомневайся ни секунды. Мне только с мыслями и духом надо собраться, чтобы прочесть.

– Ну хоть четверостишие, господин Байрон!

– Ладно, умолила, держи…

Гибель прошлого, всё уничтожа,

Кое в чём принесла торжество:

То, что было всего мне дороже,

По заслугам дороже всего.

Есть в пустыне родник, чтоб напиться,

Деревцо есть на лысом горбе,

В одиночестве дикая птица

Целый день мне поёт о тебе.

– Совсем неплохо… Немного старомодно, но трогательно и красиво.

– Да, умел Байрон лирику писать.

– Так это не твоё!

– Так ведь ты Байрона просила…

– Я же сказала, что ты хитрец. Всё, больше не верю, что ты поэт.

– Горе мне, горе… А теперь за работу.

– Трудоголик.

– От трудоголика слышу.

4.

Первую неделю отпуска, предоставленного ей архитектурным бюро «KarKas», Кира решила провести у родителей. Она села в скоростной поезд и через десять часов достигла вокзала родного города, в котором мало что изменилось. Тот же обшарпанный перрон, те же переполненные мусором баки, та же атмосфера заброшенности… Она вызвала такси и поехала в Заводской район, где в трёхкомнатной квартире дома, построенного в 70-х годах двадцатого столетия, скромно проживали её поседевшие родители.

Она ехала на заднем сиденье красной «лады-девятки», не желая беседовать с водителем, но тот по давней привычке провинциальных таксистов всё же заговорил с ней первым. Это был пятидесятилетний мужчина с гладко выбритой головой, мощными загорелыми руками и раздавшимся животом. Он играючи крутил рулём видавшей виды «девятки» и время от времени причмокивал сквозь зубы, как машинально делают многие простые люди, сами того не замечая.

– Откуда приехала, красавица?

– Эээ… Из Лемова… А что?

– Но родилась ты тут, правильно?

– Да… Как вы это узнали?

– По звуку «а».

– А что с ним не так?

– У всех наших людей он плавный и длинный, как у тебя.

– Возможно… Вы, наверное, давно людей возите.

– Уже 15 лет, красавица. Как закрылся мой завод, так я и сел за руль. Надо было как-то на хлебушек зарабатывать, спиногрызов кормить… Мутное было времечко… Ну и как там, в Лемове? Есть прогресс?

– Да, развиваемся… Денежки делаем.

– Толковый у вас мэр, много делает для города… А у нас беспросвет… Как были дороги раздолбанными, так и остались. Последние заводы позакрывали, суки. Негде людям работать, бля. Всё к чертям развалили… Зато проституток стало пруд пруди – каждый день вожу одну-две на вызов. Вот, ети мать, до чего докатилось… Начали, вроде, туризм развивать, но не пошло, так и бросили… Жопа у наших властей вместо головы… Нет, себе-то они жизнь хорошо организовали… Тачки крутые, особняки, сауны с девочками… А народ, блядь, страдает… Ты кем работаешь?

– Менеджером в архитектурном бюро.

– Понятно… А ведь у вас там, в Лемове, жизнь бьёт ключом… Слышал, что иностранные компании офисы открывают… Инвестируют вас, короче. Да и природа там другая, поприятнее. Правильно говорю?

– Да, в Лемове сейчас настоящий расцвет. Особенно в сфере высоких технологий. Много молодёжи идёт в IT. Основной капитал там крутиться, на мой взгляд.

– У меня в Лемове сын учился, на военного… Город ему понравился. Много старинной архитектуры, кафе, девочек красивых…

– И что, остался в Лемове?

– Не, домой, сучёнок, припёрся… Нагулялся там. Теперь начальником заводской охраны устроился. Работа без особых нервов и деньги нормальные. Женился уже…

– Что, и дети есть?

– Дети будут, не куда не денется… Пусть пока подзаработает на жизнь, квартиру в кредит возьмёт. Чтобы всё нормально было, как у людей… Правильно говорю?

– Да, конечно, всё правильно….

Кире хотелось как можно быстрее выйти из машины этого нудного мужика, который давил её своей «правдой жизни» и постоянно оборачивался в её сторону широким, обтянутым кожей, как футбольный мяч, лицом. Он поглядывал на неё своими бледно-голубыми глазами, походившими на круглые вставки из цветного металла, и хищно улыбался, представляя, наверное, как привозит её в укромное место на краю города, остервенело стягивает с неё одежду, сильно зажимает ей рот, достаёт из спортивных штанов свой коренастый вздыбленный член, рвёт её кружевные трусики и грубо входит в сжавшуюся от страха сухую вагину…

От таких мыслей у Киры слегка закружилась голова, но она внутренне собралась и продолжала слушать неугомонного таксиста, пока тот не сказал «приехали!» и не взял из её протянутой руки деньги за поездку.

– Ты надолго к нам? – спросил напоследок таксист, любуясь золотым отливом её пышных волос и раскидистыми бёдрами, соблазнительно укрытыми тонкой джинсовой тканью.

– Нет, не очень… А что?

– Может дашь мне свой телефон… Сходим куда-нибудь на днях… В ресторан, например. А можно и за город поехать. У меня дача есть. Купим коньяку, пожарим шашлыков… Хочешь? Я от всей души… Понравилась ты мне…

– Спасибо, приятно, но у меня другие планы на ближайшие дни. Всего вам хорошего вам и удачного дня.

– Жаль, конечно… Ну, лады, красавица, гуляй… Если что, я у вокзала почти каждый день простаиваю. Машину мою ты знаешь. Подходи, покатаю тебя, как следует, интересные места в городе покажу. Потом ещё благодарить будешь…

Кира слегка улыбнулась в ответ на его предложение и хлопнула дверью. От машины она отходила с высоко поднятой головой, размашисто виляя бёдрами. Она знала, что таксист смотрит ей вслед и наливается вожделением. Это её веселило и удовлетворяло. Она женщина, она желанна, она имеет власть над мужчинами, она управляет этим миром через свои эмоции и красоту…

Родители встретили Киру традиционными расспросами о её житье-бытье. Она отбивалась, как могла, о чём-то умалчивала, что-то врала. Рассказать им о настоящем положении дел у неё никак не получалось. То, что теперь интересовало её, чем она жила всё последнее время, не вписывалось в родительский мир. Она говорила им общие фразы о том, что у неё всё хорошо, что у них нет поводов для беспокойства, что карьера её вполне успешна, что люди в Лемове доброжелательные, а цены на продукты питания умеренные. Родители понимающе кивали, но до конца не верили ни единому её слову, поскольку жизнь научила их всё время быть начеку. Для них она была перебежчицей, которая променяла родной Карбоновск, пропахший горьким заводским дымом, на чуждый их натуре рафинированный Лемов. Родители были уверены, что лемчане не знают тяжёлого труда, а большую часть жизни проводят в пустопорожних разговорах за кофе и вином. Работу в офисе они не считали настоящим трудом, называя её между собой «бумажным бездельем».

На следующий день после приезда к родителям Кира проспала в своей детской комнате почти до обеда. Время в этих стенах шло по-другому. Впервые за несколько месяцев ей некуда было спешить. Дома она по-настоящему расслабилась, сняла с себя груз ответственности и погрузилась в розовые воспоминания. Интересно, думала она, лёжа под стёганым одеялом с пальмами, что сейчас делает Пашка Аверченко, который так приставал к ней в одиннадцатом классе? А Соня Рахина… У неё же трое детей… Наверно, проводит всё время с ними и ждёт мужа с работы. Даже не верится, что она хотела стать лётчиком… А Лена Сахно… Самая красивая в нашем большом классе, с крупным бюстом и синими, как летнее небо, глазами… Мы, девчонки, завидовали ей, а парни шутливо называли её Плейбуха. А Кирилл Яновский… Моя девчоночья любовь… Где он теперь? Говорят, что уехал в другую страну… Но мало ли что говорят… Так и не поцеловались мы с ним ни разу, а как хотелось…

Кира смотрела в цветастый потолок своей комнаты и вспоминала, вспоминала… Каждая вещь вокруг неё была из прошлого и уводила мысли к полузабытым сюжетам. Вот настольная лампа в виде жирафа, которую ей подарил отец, вот постер с изображением группы «Энигма», вот милые недорогие серёжки, подаренные парнем Володей, фамилия которого никак не хотела всплыть из глубин памяти, вот плед, который связала бабушка перед смертью, вот стопка компакт-дисков с любимой музыкой, вот жёлтая гитара, на которой так и не научилась нормально играть. Все эти вещи обретали сейчас новую значимость, вспыхивали неожиданными смыслами, разговаривали с Кирой…

Выйдя из театра памяти, Кира встала, глянула в окно на суровый бетонный город, просмотрела новости и сообщения на телефоне, а затем открыла ноутбук… Поймав себя на мысли, что собирается работать, закрыла ноутбук, открыла окно и подожгла сигарету. Внизу бесконечные автомобили медленно ползли по проспекту, обрамлённому широкими тротуарами, заполненными мамочками с колясками. Ровно подстриженные тополи стояли точно солдаты на утреннем плацу, что сдерживают зевки и одним ухом слушают длинный приказ невидимого командира. Кира подумала, что вечером надо сходить куда-нибудь – к примеру, в ночной клуб-кафе «PION», где, как она слышала, проводили время респектабельные мужчины из разных городов и стран.

Она потушила сигарету и всё же открыла ноутбук, но не для работы, а лишь для того, чтобы получше рассмотреть интерьер ночного клуба на его официальном сайте. Чёрно-розово-золотая гамма стен пришлась ей по вкусу своей гламурной неформальностью. Клиентам предлагалось заказать разнообразные коктейли, попеть в караоке, покурить кальян, потанцевать под «крышесносные» хиты… Одним словом, в этом клубе было всё для того, чтобы молодой буржуа мог развеять вездесущую тоску и ощутить себе, пусть на пару-тройку часов, счастливым жителем города углекопов. Здесь можно было завести ни к чему не обязывающие знакомства, найти партнера на одну ночь, купить у бармена коробок хорошей травы… «PION» считался у рядовых жителей Карбоновска, живших от зарплаты к зарплате, местом разврата, где местные девушки делают иностранцам минет в туалете за дорогой подарок, а местные мальчики за тот же подарок дают иметь себя в задницу всем равнодушным к вагинам самцам.

Однако «PION» и похожие на него заведения притягивал в город туристов, а вместе с ними и деньги, что не могло не радовать местные власти. Кира решила посетить клуб после двенадцати, когда публика уже успеет разогреться. Ей нравилось нырять в гущу событий, ловить волну беззаботного настроения и нестись на ней часа два-три. Но всё это будет ночью… А сейчас она хотела зайти в пару магазинов и парикмахерскую, погулять с любимой собакой родителей таксой Мусей и встретиться с давней подругой. Как и большинство женщин, она любила занять себя маленькими текущими делами, ничего общего не имеющими с теми стратегическими делами, которыми ей приходилось заниматься на работе.

Солнечный день и ленивое течение жизни Карбоновска, смиренно принявшего статус города-аутсайдера, заставили Киру временно забыть о неврозе деловой спешки, который охватывал её в Лемова. С подругой она встретилась в кафе «Беседа», открытом ещё в 90-е годы прошлого века и чудом выжившем в эпоху великой смены форматов. Новый владелец кафе – бывший вор в законе Алик Мамедов – решил не менять устаревший дизайн интерьера, сделав из своего заведения что-то вроде музея. Сюда заходили и люди в возрасте, желавшие вспомнить молодость, и любопытные иностранцы, охотившиеся за местной аутентикой, и простые трудяги, для которых «Беседа» предлагала отдельное меню с более доступными ценами. Чтобы заказать еду подешевле, необходимо было всего лишь подтвердить карбоновскую прописку. Но Кира с подругой Любой решили не мелочиться и заказали блюда из меню для приезжих. Вскоре им принесли вьетнамский и французский супы, салаты из морепродуктов, бифштекс с кровью, рыбу с картофелем фри и бутылку «Grenache Blanc».

– Надо было мне тоже отсюда сматывать. А теперь муж, дети… Ты молодец, что взяла ноги в руки… Дыра у нас здесь… Была и будет дыра. У меня одна радость – Турция или Египет раз в год, – делилась с подругой наболевшим Люба.

– Ты замечательно выглядишь, Люба… Не располнела, не ссутулилась, не ходишь с кислой рожей, как многие из наших замужних.

– Стараюсь. Не хочется раньше времени стать существом среднего рода.

– Это ты правильно заметила! Многие женщины превращают себя со временем во что-то непонятное. А потом удивляются, что их мужья не хотят, что дети от них шарахаются…

– Да, не хотелось бы такой стать. Всё время себе напоминаю: ты женщина, ты женщина… Видео мотивирующие в интернете смотрю… На прошлой неделе впервые в жизни записалась в спортзал, на пилатес.

– Молодец какая… А я плавать хожу два раза в неделю.

– Ты и раньше плавала, насколько я помню.

– Плавала, да, я люблю воду. Снимает усталость, мышцы в тонус приводит. Я бы каждый день в бассейн ходила, но вот не получается пока…

– А мужик у тебя появился?

– Нет… Не до этого как-то. Много работы, к вечеру устаю… Да и нет пока достойных самцов на горизонте. Разве что мой шеф, но он женат…

– Пристаёт к тебе?

– Иногда… Больше на словах. Он странный немного. Я пока не могу его понять. А сам он на сближение не идёт…

– Может, его надо просто подтолкнуть. Есть мужики, которые ждут, что женщина им первая намекнёт…

– Хочу, чтобы он сам проявил инициативу.

– Ага, дождёшься от них инициативы. Мужики теперь переборчивые стали. Чуть что не так, сматываются быстренько, только и видели его. Ты и сама всё это знаешь… Так что не тормози… Глазками постреляй, покрути попой, намекни, что для него у тебя всегда есть свободное время.

– Да я и так… Просто там жена, дети… Не знаю, стоит ли всё это начинать.

– Вот и проверишь его на верность… Если у него есть к тебе интерес, то однозначно стоит подкатить… А то проходишь вот так год, два, три… Будешь сохнуть по нему, а он ни с места…

– Другого тогда найду.

– Так зачем время и силы тратить, если вот он, мужик, рядом – только руку протяни и за яйца его возьми.

– А ты как со своим познакомилась?

– Да тоже на работе… Он у нас в компании был системным администратором. Умный такой, спокойный… Как-то сразу мне понравился. Ну и понеслось… Но если бы я первая к нему не подошла, то фиг знает… Некоторым мужикам приходится очень грубо намекать на свои чувства… Они боятся неудачи и ждут, что им женщина сама себя на блюдечке поднесёт. Поэтому, я за то, чтобы не ждать у моря погоды, а действовать…

– Нет, навязываться своему начальнику я не хочу. Он и сам активный, но при этом тактичный человек… Я чувствую, что нравлюсь ему, что он хочет сказать мне это, но пока сознательно держит паузу…

– Держит паузу… Только бы не передержал.

– Мне интересно с ним… Мне нравятся его идеи, нравится стиль его речи… И одевается он по-мужски, без лишней яркости, но всегда заметно. Он красиво ходит и улыбается… В нём есть энтузиазм двадцатилетнего парня, но действует он взвешенно и никогда не убегает от ответственности. Когда он заходит в офис, то все вокруг оживают, становятся активными и открытыми. Это надо видеть, Люба… А ещё он креативный, щедрый, умеет поддержать в трудную минуту…

– Это был монолог влюблённой женщины, Кира.

– Ты думаешь?

– А что тут думать… Глазки блестят, губки улыбаются… Хреново, конечно, что у него дети есть. Но и с этим можно справиться…

– И это говорит мне жена и мать двоих детей?! А как же защита семейных ценностей?

– Знаешь, подруга, распадаются не семьи, а духовные связи между людьми.

– Возможно…

– Если у этого мужика духовная связь с женой крепкая, то ты его не соблазнишь, а если он сам думает о разрыве, то ты всего лишь ему поможешь. Никакого преступления в этом нет.

– Но там маленькие дети, Люба…

– Пока ты будешь думать о его детях, другая подумает о своём удовольствии и уведёт перспективного самца у тебя из-под носа.

– Что будет, то будет… Переживу, если что… Давай лучше выпьем и забудем о проблемах. Мы же столько времени не виделись…

– Пусть у нас будет всё и ещё чуть-чуть!

– Пусть будет!

Разговоры, посещение парикмахерской, прогулка с таксой Мусей, походы по магазинам незаметно, минута за минутой, растратили целый день. К шести вечера Кира ощутила себя слегка уставшей. Она вернулась на автобусе домой, выпила с родителями вечернего чаю и решила немного поспать перед ночной вылазкой в «PION». Ей приснился Каровский с охапкой роз и голые женщины, которым он раздавал эти розы и свои поцелуи. Среди голых и, кажется, очень довольных женщин оказалась и она, Кира… Сатир подошёл к ней, протянул розу и поцеловал. Ей было приятно ощущать его нежные, горячие губы… Она почувствовала томление внизу живота и приняла из его руки розу в сладком полузабытьи. Он поцеловал её груди возле сосков, а потом сказал очень тихо: «Теперь ты в моём гареме… Самом свободном гареме на этой земле». Кира хотела что-то ответить ему, но проснулась.

В её детской комнате гостили последние солнечные лучи. Кира лежала, повернув голову влево, и смотрела, как за дымящиеся трубы сталелитейного завода медленно опускается ослепительно жёлтое пятно… Сон о Каровском и голых женщинах поднял в её голове стаю мыслей, которые беспорядочно летали из стороны в сторону, задевали друг друга и сливались в новые мысли. «Если я его люблю, то имею право показать свою любовь. Как он мне ответит? Соблазнится? Засмеётся? Да, одеть самое вызывающее платье… Нет, просто ходить перед ним медленно, сексуально раскачивая бёдрами, поправляя юбку и волосы, трогая себя за грудь… Но что он подумает обо мне… Наверное, решит, что я очень доступная… Или сразу раскусит мою игру? Да, он умный, он догадается, что я специально сменила тактику. Только бы ему не пришло в голову, что я хочу его использовать. Но ведь я хочу его использовать! Мне нужна его страсть, его решительность, его сильное тело… Жена, дети… Какое это имеет значение? Пусть он сам выберет. А я ему помогу. Да, Люба права, надо его подтолкнуть, но не сразу, постепенно, день за днём, встреча за встречей… Он будем моим рано или поздно. Он сам этого хочет. Он хочет меня…».

Такси привезло Киру к дверям клуба «PION» в половине двенадцатого. Была пятница, и два зала клуба, в одном из которых располагалась барная стойка, были уже изрядно заполнены посетителями. Среди них были студенты-старшекурсники, отмечавшие чей-то день рождения, молодые пары, зашедшие выпить пару коктейлей перед ночью любви, скучающие иностранцы и одинокие молодые женщины, охотящиеся за этими иностранцами. Кира подошла к заказанному столику, поставила сумочку и огляделась. Рядом с ней сидело трое парней, которые бурно общались друг с другом, стараясь перекричать музыку. Еще один соседний столик был свободен и по его отшлифованной поверхности бегали цветные лучи.

Официанты быстро разносили виски и коктейли, расторопно поджигали кальяны и рассчитывались с покидающими клуб посетителями. Сладко пахло ароматическим дымом и дорогими духами. Несколько стройных девушек вышли на танцпол и медленно двигались в незримом облаке музыки, привлекая к себе внимание сидящих за столиками мужчин. Кира заказала виски со льдом и кальян. Она откинулась на спинку диванчика, покрытого дорогим кожзаменителем, и с интересом следила за всем происходящим, небрежно выдувая ярко накрашенными губами кольца дыма с ароматом вишни.

Вскоре взгляд Киры сфокусировался на компании троих мужчин и одной женщины, которые сидели через два столика от неё, тоже курили кальян и что-то спокойно обсуждали, не обращая внимания на шумные волны музыки. Инстинкт клубной хищницы проснулся в ней, когда она встретилась глазами с одним из мужчин этой компании – брюнетом с голубыми глазами, одетым в тёмной-синий пиджак и белую рубашку. Брюнет нарциссически улыбнулся ей глазами и продолжил общение со своими приятелями. Теперь Кира время от времени смотрела на брюнета, заливая в себя маленькими глотками виски и сексуально выпуская из чувственного рта дым, который медленно оседал на её волосы, открытые плечи и соблазнительную грудь… Надо сказать, что Кира умела подать себя должным образом в любом месте – будь то офис, вечеринка на даче, хижина бедняка, государственное учреждение или гламурный клуб «PION».

В самый разгар визуального флирта с брюнетом к ней подошёл молодой парень и заговорил по-английски. Она без стеснения ответила ему и предложила сесть за её столик. Парень обрадовался и быстро сбегал за своим коктейлем. Нельзя было сказать, что этот молодой американец заинтересовал Киру, но поскольку она была совсем одна, а голубоглазый брюнет никак не хотел расстаться с компанией своих друзей, приходилось брать то, что само шло в её женские сети.

Иностранца звали Ричард Оулен. Это был высокий рыжеволосый программист из Кентукки. В нем угадывалась провинциальная простота жителя Боулинг-Грин, который благодаря своим незаурядным умственным способностям уже пятый год работал в команде технического обслуживания компании Walmart. В Карбоновск он приехал вместе с друзьями, увлечёнными индустриальным туризмом. До прибытия в город углекопов и металлургов парни провели две недели в Лодзи. Ричард эмоционально рассказал Кире о том, что он увидел и сфотографировал во время своих путешествий по промышленным зонам разных стран. Он упомянул Детройт, Хемниц, Никополь, Карабаш, Линьфэнь и другие депрессивные города мира, жители которых проклинают и благодарят своего индустриального бога за каждый новый день. Оулен показал ей фото, на которых были запечатлены чёрные горы отработанной породы, трубы, дымящиеся словно жерло вулкана, свалки изувеченного железа и бетона, сморщенные лица рабочих, безликие обшарпанные многоэтажки, собаки с оранжевой от медной пыли шерстью, голуби с чёрными от мазута лапами и крыльями, дети с жёлтыми лицами и глазами стариков… Эти реалистичные кадры так контрастировали с беззаботной атмосферой клуба «PION», что Кира невольно передёрнула плечами.

– Тебе неприятно? – спросил внимательный американец.

– Нет, всё отлично. Просто вспомнила своё детство, папин завод…

– Ты здесь родилась?

– Да… и прожила до 25 лет. У нас тут, как видишь, тоже не всё хорошо с экологией и эстетикой.

– Мне нравятся такие брутальные места. Я понимаю, что людям здесь живётся непросто, но они как-то держаться… И этот факт меня потрясает. У нас, в Штатах тоже хватает депрессивных мест, но мы не умеем жить в них по-человечески… А здесь люди остаются людьми даже под слоем угольной пыли…

– Возможно, ты идеализируешь… Люди привыкают к своим заводам и шахтам. Некоторые из них считают, что только так и можно жить. Пример – мои родители… Но если у человека есть амбиции, если ему не всё равно, что будет с ним и его близкими, то он, конечно же, уедет подальше от угольной пыли и медных дождей.

– Понимаю… Ты просто захотела жить лучше, дать себе шанс… Где ты сейчас обосновалась?

– В Лемове. Других вариантов просто не было.

– О, Лемов… У меня там есть знакомая девушка. Очень красивая девушка, кстати…

– Да, там много красивых девушек и охотящихся на их красоту иностранцев.

– Ты неправильно меня поняла. Мы просто друзья по переписке. Она программист, как и я. А познакомились мы с ней на форуме вегетарианцев. Она много рассказывала о Лемове, показывала свои фото и видео… В целом город мне понравился. Старые дома, брусчатка, яркая уличная жизнь…

– И красивые девушки…

– Да, и девушки, раз уж ты настаиваешь… Я бы погостил в этом городе. Составишь мне компанию? В свободное от работы время, конечно…

– Вполне возможно. Напишешь мне в мессенджер, когда приедешь.

– Отлично. Ты кого-то ждёшь?

– Нет… Но я скоро поеду домой. Сегодня в клубе скучно. Не клюёт рыбка…

– Но я же клюнул.

– Спасибо, спас ситуацию.

– Давай выпьем по коктейлю, потанцуем

– Не сегодня… Где ты поселился?

– Мы с друзьями сняли большой номер в хостеле.

– Понятно… Тогда до встречи. Пиши, если будешь в Лемове.

– Хорошо…. Хочешь, я прямо сейчас сниму для нас номер в гостинице?

– Зачем? Ах, ты в этом смысле… Нет, не стоит.

– Я тебе чем-то не понравился?

– Ты мне очень понравился, Ричард. Просто я не готова сегодня заниматься сексом. Давай в другой раз, хорошо?

– Да, да, как скажешь… Я тебе обязательно напишу. Можно?

– Можно, Ричард. Хорошего тебе вечера. И будь поосторожнее с местными. Тут люди общаются не словами, а кулаками. Впрочем, «PION», как я вижу, старается держать марку.

– Не переживай, я справлюсь… До скорой встречи!

– Пока, красавчик.

Кира оплатила заказ и вызвала такси. Перед выходом из клуба она ещё раз встретилась взглядом с голубоглазым брюнетом и медленно встала со своего места, показывая нерешительному ухажёру своё тело во всей красе.

На дворе было свежо, на светлом небе царствовала луна, а со стороны огромного проспекта доносились слабые звуки уличного движения. Кира обхватила себя за плечи и, слегка наклонив голову влево, глядела в темноту площади, откуда через минуту должно было появиться такси. Сначала подъехала молодая пара на красном спортивном Lamborghini – очень стройная брюнетка с короткой стрижкой, с хорошо очерченными бёдрами и грудью в компании наголо побритого мужчины, одетого в чёрные джинсы и клетчатую рубашку. Брюнетка была на каблуках. Она немного повертелась возле машины, а затем взяла своего лысого кавалера под руку и прошла вместе с ним совсем рядом с Кирой, обдав её ароматической волной очень дорогих духов. Затем подъехало такси. Кира открыла дверь и тут же почувствовала на своей руке чью-то сильную, тёплую руку, прикосновение которой испугало её лишь на секунду.

Перед ней стоял голубоглазый брюнет из клуба и улыбался. Ситуация походила на те, что описывают в любовных романах для массового читателя. Женщина должна испугаться, рассердиться, а потом упасть в объятия мужчины её мечты. Кира не была героиней чтива для домохозяек, а потому осторожно сняла руку брюнета со своего запястья, холодно улыбнулась и села на заднее сиденье такси.

– Оставь хотя бы номер телефона, – крикнул ускользающей красавице брюнет. Но Кира уже вычеркнула его из своей жизни. Впервые она поймала себя на мысли, что секс на один раз с незнакомым мужчиной её больше не привлекает, что тело её просит чего-то большего… Такси тронулось с места, а Кира погрузилась в свои мысли. Теперь ей хотелось побыть в одиночестве и разобраться, что она чувствует к мужчине по имени Казимир, который полчаса назад прислал ей электронное письмо следующего содержания:

«Кира, мне уже давно хочется поговорить с тобой откровенно. В офисе в таком ключе говорить неудобно, а мне важно, чтобы ты все правильно поняла. Ты отлично влилась в наш коллектив, показываешь высокие результаты… Но ты дорога мне не только этим. В тебе есть духовно близкое мне начало, твои ценности сходны с моими. Полагаю, что и ты ощущаешь нашу явную похожесть. Когда я думаю о своём новом проекте, то представляю в нём тебя… Ты – именно та женщина, с которой мне хочется идти в будущее и открывать неизведанные стороны жизни. Если ты желаешь попробовать себя в необычном бизнесе, то давай встретимся вне офиса и всё обговорим».

Твой Казимир-Сатир

Приехав домой, Кира сразу же пошла в душ. Мужское внимание разбудило в ней лёгкую похоть, и она решила дать ей выход. Она наполнила ванну, добавила в неё немного соли и трав, сняла с себя одежду… Тёплая вода приняла её тело без сопротивления. Кира сразу же расслабилась, закрыла глаза и стала медленно массировать промежность указательным, средним и безымянным пальцами правой руки. Она представила, что её рука – это рука голубоглазого брюнета из клуба «PION», которому она отказала, но которого всё же хотела, как хочет самца готовая к совокуплению самка, движимая естественной потребностью, а не доводами разума. Эта рука, в которой чувствовалась сила, напористо и нежно блуждала по её половым губам и клитору, проникая средним пальцем в пульсирующую вагину, замирала на несколько секунд, делала круговые движения… Потом эта рука стала внимательной и осторожной рукой Ричарда Оулена, которая медленно раздвигала набухшие лепестки у входа во влагалище, делая поступательные движения вверх-вниз, вверх-вниз… И уже на пороге оргазма рука Оулена превратилась в руку Казимира Каровского – горячую, быструю и решительную… Пальцы этой руки проникали глубоко во влагалище, задорно теребили клитор, чувственно массировали анус… Кира больше не сдерживала себя. Она предельно широко развела ноги, прижав колени к стенкам утлой советской ванны, и несколькими быстрыми движениями пальцев вызвала мощную волну блаженства, прокатившуюся по её телу от промежности до головы и обратно…

Все следующие дни отпуска Кира гуляла по Карбоновску в компании Любы и её детей. Они много разговаривали, ели мороженное, смеялись… Только две близкие женщины могли так расслабиться друг с другом, проникнуться одним и тем же настроением и беззаботно отдаться мгновению. О странном письме Каровского отдавшаяся потоку dolce far niente Кира старалась не думать. Она решила, что имеет право на паузу. Она хотела, чтобы Каровский с нетерпением ждал её ответа. Скорее всего, размышляла она, ему нужен от меня не только секс. А раз так, то мой ответ должен быть обдуманным и серьёзным. Неизвестно, что собирается предложить этот соблазнитель… Он тот ещё проектант. Сегодня торговый центр, завтра – крематорий, а после завтра… Небоскрёб в форме фаллоса? В этой отчаянной голове всякое может родиться. Надо быть осторожнее. Напишу ему что-то вроде: «Мне приятно твоё внимание. Рада, что могу быть полезна компании. Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество…». Нет, слишком формально. Такие слова его охладят, оттолкнут, а то и вовсе расстроят. Придумаю что-то более тёплое. Да, с ним надо быть потеплее. Он любит внимательных женщин. Только не торопись, Кира. Пусть это сближение будет медленным, пусть оно происходит по твоим правилам…

5.

Лемов встретил хорошо отдохнувшую Киру дождём, который был к лицу его брусчатым, узким и всегда заполненным людьми улицам. Кира позвонила Марине и Лилии, приглашая их провести это мокрое время в тихом кафе. Была суббота и девушки, не найдя ничего стоящего в приложениях и на сайтах знакомств, приняли её предложение без отговорок. Подруги встретились на площади перед оперным театром. Кира подарила Марине сувенирную фигурку шахтёра, а Лилии – крепкую рябиновую настойку «Карбоновка». Начались расспросы и обмен недавними впечатлениями. Женщины вошли в свою естественную стихию, женщины общались…

На следующий день Кира появилась в офисе компании «KarKas». Лицо её было одновременно сияющим и загадочным. Каровский сразу же атаковал её вопросами. Хороши ли она отдохнула? Что нового в легендарном городе шахтёров и металлургов? Как поживают её родители? Кира отвечала в общих чертах, слегка рассеянно, полагая, что Сатир просто забалтывает её, не решаясь спросить напрямую о письме, на которое она так и не ответила. Когда Каровский ушёл в свой кабинет, Кира подошла к всезнающему менеджеру Юлии и выведала у неё последние новости офиса. Оказалось, что Каровский неожиданно уволил талантливого архитектора Марка Лозина, то есть отрубил свою правую руку, как выразилась Юлия. А всё потому, что Марк делал Сатиру слишком много замечаний, ставил ему в вину слабую дисциплину и злоупотребление полномочиями. Кира знала о давно тлеющем конфликте двух самых значимых в бюро людей, но не предполагала, что их эмоции выйдут из берегов здравого смысла.

Первый после отпуска рабочий день пролетел почти незаметно. В шесть часов вечера, когда Кира уже закинула на плечо ремешок кожаной сумочки и собиралась покинуть офис, к ней незаметно подошёл Каровский. Она слегка вздрогнула от его фразы «Мне надо поговорить с тобой», но взяла себя в руки и сказала, что у неё есть не более двадцати минут. Каровский был согласен и на двадцать минут. Он махнул рукой, показывая, что приглашает её в свой кабинет, и пошёл впереди большими, стремительными шагами, которые лучше всего выражали серьёзность его намерения.

Кира сразу же заметила перемены в интерьера кабинета директора. От былой аскезы не осталось и следа. Появился кожаный диван, стены украшали репродукции картин Гогена и Дайнеки, пол был застелен ковром с латиноамериканским орнаментом… Каровский жестом указал Кире на одно из мест за столом для переговоров, а сам уселся напротив. Теперь они помогли спокойно поговорить, но не знали с чего начать эту долгожданную беседу двух неравнодушных друг к другу людей. Неожиданно для себя Кира произнесла первую фразу…