Нить судьбы-нить войны.

Суденицы ткали ткань судьбы, разговор шёл серьёзный. Последние время люди очень упорно сбивали их с толку своими поступками. Давно известно от поступков людей зависит толщина их нити судьбы. Вот две нити случайно сцепились и сейчас оборвутся. Если одна уже больше чем на половину смоталась с катушку, то вторая фактически только начала свой путь. Это только в сказках богини судьбы плетут человеческую жизнь на прялке. Так никаких богинь не напасёшься. В реальности это больше напоминает ткацкий комбинат. Вот нитки сплелись и оборвались. Та нить что только начала свой путь при обрыве ещё и соседнии нити задела и сплела их. Да ещё и катушки сдёрнула и они откатились под другую машину. Когда суденица увидела их вскрикнула.

– Да, что ж такое, опять кто то дурмана наглотался и учудил.– вскрикнула первая.

– Щас поправим. Так тут можно оставить, это её отец и жена смотаной. Куда их, путь то не пройден. Во как раз две. Так ту что поменьше этой дополним, а полную этой.– говорит вторая суденица пристраивая катушки на оборвавшиеся на другой машине, там многие обрывались.

– Ты что сдела? Та что поменьше мужская была, а полная девушкина. А ты их наоборот воткнула.– всплеснула руками первая.

Катушки поставленные на другие слились в одну и нити стали вплетаться в ковёр.

– Разберутся. Главное нам от Макоши не влетит.– махнула рукой вторая.

Наши дни. Мужчина.

Эта смена выдалась тяжёлой. То кабель пробило пришлось менять, то на котельной ночью пожарка сработала. Хорошо хоть по “глюку”, только всё равно с напарником полтора часа запускались. Вот и сейчас привычно объезжаю пробку. Ещё два поворота и я дома. Внезапный удар и темнота. Последняя мысль: “ Как? Не было там машины, я внимательно смотрел”. Накатилась темнота и тишина.

Наши дни. Дочь олигарха Аня 20 лет.

“Какой он козёл, пришёл со мной в клуб, а клеился к этой мармозетке. Надо отцу сказать пусть его уволит.”– думала девушка колеся уже по подмосковью. Она поругалась с парнем и сейчас была зла. Вот Аня въезжает на площадку, дальше ей не проехать, мазерати машина мощная и быстрая, но низкая, а впереди грунтовка.

Достав из бардачка косяк со шмалью она закурила. Аня редко прибегала к этому средству. Но тут уж можно сказать крайний случай. Шмаль подействовала странно, она не дала той расслабленности как обычно. Наоборот в Анину душу заполз страх, даже не страх, а ужас. Она рванула выжимая газ с трудом входя в повороты, ужас гнал её вперёд. Вот она на огромной скорости входит в поворот и бьёт другую машину, та буквально подлетает и падает ей на крышу. Наступает тишина и темнота.

Глава 1

Прихожу в себя рывком. Открываю глаза. Я в “купе” плацкартного вагона, при том вагон 40-х годов. Напротив так же как и я с удивлением смотрит парень лет 15-ти. Рядом с ним сидит мёрвый милиционер, в форме опять же 40-х годов. Стекло и стена пробиты похоже очередью.

– Что за на?– говорю я почему то девичьим голосом.

– Сама не понимаю. Где это я?– отвечает парень.

– В поезде. Кто ты? Что помнишь последним?– спрашиваю я.

– Я Аня, ехала на машине, удар темнота и я тут.– говорит парень.

– Ну ехала это похоже мягко сказано, скорее низко летела. Ты похоже нас грохнула там вот нас сюда и закинуло.– говорю я.

– Меня шмаль на измену накрыла, я и погнала. Так я в тебя врезалась? И что нам теперь делать? Мы на том свете?– зачастил он.

– Ну если и на том свете, то в аду. Подай его портфель.– киваю я на мёртвого милиционера.

Парень по девичьи, двумя пальцами вытягивает портфель, стараясь не испачкаться в крови. Хотя сам залит ей сильно, вся рубаха на груди и пиджак.

Перехватываю портфель и открываю. Там пачка патронов для нагана и папки. Вынимаю папки и начинаю смотреть. Время пока терпит, гарью не пахнет, людей не слышно. Папок четыре, меня интересуют пока две тонкие. Судя по рукам и голосу я если и старше парня то не на много. В папках дела на детей бывшего офицера Русской Императорской армии, Павла Закшевского. Беру большое дело с соответствующей фамилией и инициалами. “ Ну хоть папаня не подгадил. Против советской власти не выступал, служил лесничим государственном заповеднике, как смог поправится после ранения полученного в декабре 1916. Проблема происхождение князь он был. Но после освобождения области от поляков в 1939 остался на месте, проблем с органами госбезопасности не имел. Убили его бандиты в мае 1941 года при нападение на почту.”– понимаю я.

Мы дети оставшиеся без родителей. Мама умерла в 1929 от пневмонии.

Парень- Вадим Павлович Закшевский. 12.06. 1926 года рождения. Окончил 6 классов гимназии и уже советскую школу семилетку. Работал помощником счетовода в колхозе.

Я- Ядвига Павловна Закшевская. 07.11.1927 года рождения. Окончила 5 классов гимназии и доучилась до седьмого класса в советской школе.

Если у Вадима дополнительных материалов практически не было, кроме двух хороших характеристик, то у меня оказывается и приводы в милицию были, правда нормальные. Две драки с хулиганами и благодарность за то что привела колхозную машину с пострадавшим водителем к больнице. От чего пострадал водитель не уточнялось.

Везли нас в Минск, как свидетелей воровства на складе мобрезерва, бывшей польской армии. Что мы там видели было не понятно. За то стало понятно когда мы и примерно где мы.

– Так, ты с этой секунды Вадим Павлович Закшевский, на знакомся с собой. Я твоя младшая сестра Ядвига Закшевская. Вот изучи.– протягиваю я ему наши папки и сижу читаю свою характеристику со школы.

“ Ядвига Павловна Закшевская родилась 7 ноября 1927 года. В школьные годы она демонстрировала хорошие учебные результаты, однако её поведение оставляло желать лучшего. Она часто вступала в конфликты с одноклассниками, нарушала дисциплину, пропускала уроки и сбегала с них.

Несмотря на это, Ядвига Павловна успешно выполнила нормативы ГТО первой ступени и получила звание «Ворошиловский стрелок» первой степени. Однако из-за своего дворянского происхождения она не была принята в ряды комсомола.

В связях, которые могли бы её скомпрометировать, Ядвига Павловна замечена не была. Она понимает и поддерживает политику партии и советского государства.”

Значит судя по дате сейчас 1941 год июнь месяц. Встаю, на пол падают две пули. Снимаю с милиционера портупею и ремень с кобурой. За одно вынимаю документы. В кобуре наган, вынимаю патроны и проверяю, “офицерский”, теперь правильнее говорить командирский, наверное. В документах, заляпанных кровью, командировочное предписание. Выписано 20 июня 1941 года.

– Всё, прочитала. Что дальше?– спрашивает парень.

– Прочитал. Привыкай, даже думать о себе как мужчина. Если в дурку не хочешь или учитывая время где мы, к стенке, как пытающийся откосить от армии. Не смотри удивлённо и если я начну не правильно говорить, поправляй. Это вопрос нашего выживания. Достань чемоданы, по вагону пробегусь.– говорю я и выхожу в проход.

В вагоне мёртвых нахожу через купе. Мужчина лет за 40 и женщина скорее всего жена.

Вещей тоже не много. Нашёл, а вернее нашла трёх копчёных куриц и буханку чёрного хлеба. Чей то рюкзак, который высыпала на полку. Обычная мужская одежда, прикидываю, Вадиму сильно велика. Из полезного перочинный нож и котелок. Складываю в него добычу и иду обратно.

Вадим достал чемоданы и сидит смотрит на них.

– Чего смотришь?– спрашиваю его.

– Так закрыты.

– Карманы проверь у тебя ключ, по крайней мере от одного должен быть.– говорю я и лезу в небольшую девичью сумочку, что лежала на месте где очнулся, тьфу, очнулась.

Нахожу ключи и документы к значкам и справка из правления колхоза. Оказывается у нас и опекун есть. Открываю чемодан. “Да, Ядвига, девицей ты была лихой, но модницей.”– понимаю я. Четыре платья и бельё, похоже мамино, по тому как кружевное и красивое. Платья понарядней оставляю лежать в чемодане, простое белое в чёрный горошек беру. Трогаю грудь, лифчик нужен, тут как бы не двойка. Жаль спортивного костюма нет. Смотрю на ноги и понимаю туфли тоже надо менять, на тех, что на мне каблук как бы не 8 сантиметров. Как я по вагону ходил не понятно, наверное моторика тела сохранилась. Достаю трусы лифчик носки и полотенце.

Повернувшись вижу, что парень также копается в чемодане.

– Бери вон тот костюм, рубашку, трусы, майку и полотенце.– показываю я на нужное.

Он берёт что показала.

– Пошли к купе проводников, там в титане горячая вода должна остаться, надо кровь смыть.

– Слушай, если сейчас 41-й, то немцы могут прийти.– беспокойно говорит он.

– В окно погляди, состав в полях расстреляли, скорее всего с самолёта, дорог рядом не видно. Немцы сейчас в основном вдоль автодорог прут, так что часов шесть у нас точно есть. А вот если мы к нашим или тем же немцам в простреленной и окровавленной одежде попадём, то нас как мародёров и просто подозрительных пристрелят на всякий случай.– объясняю я стягивая платье.

Бельё тоже пропитано кровью, снимаю. Вадим тоже разделся и рассматривает свой член.

– Ты мужской член, что ли не видел?– улыбаюсь я.

– Отстань я привыкаю, мне с ним теперь жить, а я даже как пописать не знаю.– говорит он.

– Тут тебе проще достал из штанов, крайнюю плоть сдвинул и ссы. Потом потряс и ругнулся про последнюю каплю, и всё. А вот мне сложнее.– говорю я.

– Тоже, мне проблема, трусы спустила, юбку задрала, ну максимум половые губки развела и порядок.– возвращает он мне подколку.

Мы помогая друг другу, с помощью полотенец из купе проводников смыли кровь и свернули грязную одежду в простыню. Надели отобранное.

– Теперь осматриваем соседнии вагоны, нас интерисует, еда, оружие, рюкзаки, плащи.– увидишь спортивную одежду на меня бери.

Мы разбежались в разные стороны. Убитых я виделА раза три. Из полезного, нахожу компас у убитого командира, часов и оружия при нём не было. В первом вагоне нахожу большой прорезиненный плащ. В купейном вагоне наконец увиделА себя. Девушка брюнетка, волосы прямые до лопаток, грудь около двойки, худенькая, по стандартам 21 века фигура красивая, рост где то 160 сантиметров. Мордашка тоже подходящая, носик аккуратненький, губки в меру пухленькие, ушки вроде нормальные с маленькими серёжками. В наше время, на таку скорее всего оборачивались бы.

Выглянув из вагона вижу паровоз почти свалившийся на бок. Похоже бомба разрушила пути, но машинист успел почти остановится. Тут то “стервятник” и обстрелял вагоны. Ведь не мог не видеть, что состав гражданский. “Знаю я гады, что вы тут творить будете и по этому при удобных обстоятельствах убивать я вас буду, без колебаний и даже без ненависти. Как тех ублюдков в горах, захотели войну и террор, так получите и не обляпайтесь. Вы болезнь, я лекарство.”– почему то накручиваю я себя.

“Похоже тело влияет, читал гдето, что проблемы с женским мышлением, это влияние гормонов.”– пытаюсь я переключится.

Возвращаясь назад собираю газеты, и бумага и нужно этот мир понять. Вадим уже вернулся. Он нашёл армейский сидор и сейчас пытался понять как его завязать. Так же нашёл ещё одну курицу и начатую бутылку коньяка. Показываю как завязывается сидор и начинаю перекладывать вещи из чемоданов в мешки.

– Зачем шмотки тащить? Где ты в платьях красоваться будешь?– спрашивает он.

– На продукты сменяем или ты, думаешь люди прям проникнутся к двум бродягам. Они конечно люди советские, только времена сейчас лихие.– объясняю я.

Портфель милиционера кладу в рюкзак. Кобуру цепляю на себя.

– Может я понесу?– спрашивает Вадим.

– Ты, пользоваться не умеешь, да и пока применить вряд ли сможешь. Человека в реале убить не мышкой по монитору щёлкнуть. О надо чай и сахар у проводников в купе собрать.– говорю я двигаясь к голове состава.

Сахару мы набрали с килограмм и ещё пачек 10 чаю. Спрыгиваем на насыпь. Видна вытоптанная тропинка, по которой похоже ушли выжившие. Вадим идёт к тропинке.

– Куда? Нам вон к тому лесочку. Прикинь, что там кто из пассажиров вспомнить мёртвых парня и девчонку. А тут они, целые и невредимые. Нас тот же момент в НКВД сдадут и колоть нас будут уже по полной, а мы местных реалий не знаем. Контузия или шок может и прокатит, но ты разыграть не сумеешь. Хорошо, ещё, что мы с освобождённых территорий. Некоторые странности прокатят.– говорю я.

– Я вообще то на истфаке училась и историей увлекалась. Могу тебе лекцию прочитать.– горячится он.

– Не училась, а учился. И постарайся забыть все обороты из интернета и тусовок. Скажешь вместо поищи, почитай- погугли, тебе в морду и погуглят. Лучше больше молчи и слушай, запоминай. Надо тебя ещё драться научить. Хотя позже, сначала стрелять научу.– выговариваю я идя к рощице.

Едва войдя под деревья слышим гул в небе. С запада летит девятка юнкерсов, в кино и да в музее видел, их сопровождает две пары мессеров. Вот один отделился и зайдя на поезд сбросил бомбу. Следующий за паровозом пассажирский вагон взорвался и начал гореть.

– Зачем.– удивлённо спросил Вадим.

– Вагоны почти полностью деревянные, сгорят. Останется железо, его разрежут и увезут на переплавку. Плюс избавились от трупов. А может ему просто потренироваться надо было. Кто их бешеных разберёт.– говорю я безразлично.

– Но ведь среди них нормальные люди есть. Зачем ты из огульно охаивать.– говорит он с интонацией политрука.

– Пока они топчут мою землю, для меня хороший немец- мёртвый немец. Вот когда я на их рейхстаге напишу: “Тут была Ядвига”, тогда и сортировать начну. Я этой стране присягу давал.– говорю я.

– Давала, следи за речью.– тыкает он меня слегка кулаком в плечо.

Мы прошли рощу и спустились в овражек. Недалеко от спуска нашли родничок. Возле него и расположились. Выбираю газету “Советский спорт” расстилаю и достаю одну из куриц и отрезаю хлеба. Курицу с хлебом мы умяли почти моментально.

После этого учу Вадима обращатся с наганом. Когда у него стало более менее получаться заряжаю патроны и спускаемся в овраг. Нахожу наиболее удобное место и показываю и демонстрирую как стрелять. Всадив три пули в старый берёзовый ствол. Вадим, без проблем повторяет за мной.

– Меня отец учил стрелять. Мне нравится.– говорит он.

– Как ещё оружия достанем, чтобы я могла подстраховать тебя, на фрицах попробуешь.– говорю я дозаряжая револьвер.

– Ты знаешь, я подумал и понял, что ты сказала. Я когда в гимназии училась, нам препод рассказывал об оккупации. У нас в гимназии за либеральные взгляды учителей увольняли, там в попетическом совете люди вроде моего отца люди были, многие Афган прошли. Потом бандитами были, теперь коммерсанты. Так они считали либеральные взгляды формой слабоумия. Так что для меня Сталин великолепный политик и организатор.– говорит парень.

– Ты смотри с коммерсантами по аккуратней. Наш батька тут лесник, хоть и из бывших.– говорю я.

Мы слышим стрекотание мотора и выглядываем из оврага. Мимо проезжает мотоцикл с коляской. На люльке установлен ДП. Хорошо специфичный “блин” виден.

– Наши?– спрашивает Вадим.

– Может наши, может “Бранденбург”.– так сразу и не понять.

– Куда, дальше?

– Тут переночуем, вон под выворотнём лёжку сделаем. Он ниоткуда не просматривается и тихо не подойти. Сейчас газеты читаем и ищем отличия.– говорю я и вытаскиваю газеты.

Мы читали почти до вечера, попили чаю с хлебом и сахаром.

– Прикинь, тут Хрущёв утонул на рыбалке.– говорит Вадим.

– Ой бяда, кто же будет кукурузу за полярным кругом растить и целину для пыли распахивать. Да и некому туфлёй в ООН стучать и про матушку Кузьмы орать.– смеюсь я.

– Ядвига, ты очень красиво смеёшься.– смущается Влад.

– Опаньки, братик учится комплименты делать, это хорошо. Ты главное не забудь, что мы тут реальные брат и сестра.– говорю я серьёзно и подмигиваю ему.

В общем за разговорами, организовали лёжку и укрывшись плащом заснули.

– Прикинь, мы шмотки окровавленные забыли в вагоне, а они всё равно сгорели.– говорит Влад.

– Да я подумалА и решилА, найдут и хрен с ним, сейчас всем не до этого.– с трудом контролируя речь отвечаю я и засыпаю.

Проснулись мы от близкой пальбы. Открыв глаза, понимаю, что это разрывы тяжёлых снарядов. Запихиваемся поглубже под вывернутый корень.

– Это, кто ж так садит?– стуча зубами спрашивает Вадим.

– Меня больше интересует по кому.– говорю я.

– А есть разница от какого снаряда умереть?

– Не всем снарядам мы нужны.

Внезапно наступила тишина и мы услышали в далеке шум моторов и уже более тихие выстрелы. Взобравшись на склон смотрим и видим вдалеке ползущие танки и бронетранспортёры.

– Немцы.– говорит очевидную вещь Вадим.

– На ту станцию куда ты собирался. Сейчас бодание начнётся, самолёты прилетят. К ночи займут. Сил у них тут много и в кулаке. Наши всё организоваться не могут.– вздыхаю я.

В подтверждения моих слов среди наступающих танков стали появляются кусты взрывов. Вот один задымил, второй, третий. Танки стали пятиться. Вот они “спрятались” за холмом. Через полчаса мы услышали самолёты, что ушли к станции. За этим шумом случайно услышали стрекотание мотоцикла. Он остановился у удобного спуска. Худой немец вылез из коляски и побежал за куст. Второй с карабином на плече мнётся рядом с мотоциклом.

– На тебе вещи, а я пойду нам транспорт добывать, держи ремень.– протягиваю ему ремень с кобурой и взвожу курок на револьвере.

Стараясь не шуметь обхожу куст и вижу худого со спущенными штанами сидящего на корточках. Револьвер за спиной.

– Девушка.– по немецки говорит худой.

– Где?– выходит из за куста второй с карабином на плече.

– Так, тут у нас два не пуганых идиота. Вам мама не говорила, что русская земля смертельно опасна для захватчиков.– говорю я, внезапно для себя на немецком и вскинув револьвер стреляю в лоб тому, что с карабином.

Перевожу ствол на худого.

– Не стреляй.– просит он.

– Мы вас не звали.– говорю всё так же по немецке и стреляю ему в лоб.

Подхожу к телам и расстегнув стаскиваю с них мундиры и штаны. На коляске установлен пулемёт, прям как в фильмах про войну. Из кустов появляется Вадим.

– Ты такой мотоцикл водить можешь?– спрашиваю его.

– Так это почти отцов “Урал” у нас в загородном доме был. Я на нём с 13 лет гоняю.– говорит он косясь на тела.

– Надевай мундир, штаны и сапоги. Я в коляску за пулемёт.– командую я открыв багажник на люльке и складываю туда наши вещи.

Вадим натянул мундир того что умер первым, я худого, его штаны и сапоги кидаю на пол люльки.

– Ну ты, вылитый Ганс или Фриц. Давай из тебя блондина сделаем? Будешь белокурой бестией и истинным арийцем.– смеюсь водружая каску на его голову говорю я.

– Куда едем?– спрашивает он.

– На юго-восток. Вон в тот лесок и там по любой дорожке в лес.– говорю я влезая в люльку и загоняю патрон в ствол пулемёта.

Застёгиваю ремень с немецкой пряжкой и кобурой. Поле мы проскочили быстро и увидев грунтовку поехали по ней. Проехали мы ещё километров пять когда упёрлись в шлагбаум.

– Твою мать. Теперь часового с его “стой кто идёт” не хватало.– говорю я и сняв каску вылезаю из коляски мотоцикла.

– Стой, кто идёт?– раздался из кустов немного испуганный молодой голос.

– Уже давно никто никуда не идёт. Ты начальству доложил, что тут странные люди в немецкой форме, на немецком драндулете?– прикалываюсь я вижа блеск от штыка и стоящего за деревом солдата.

Он толи с испуг, толи с удивления даже винтовку с плеча не снял.

– А тебе, что за печаль?– спрашивает он.

– Так немец поедет, тут я такая красивая и на мотоцикле. Лучше я тогда его вон за те кусты отгоню.– говорю я и показываю на кусты.

Из них выходит вроде лейтенант с малиновыми петлицами и не молодой, вроде старшина пограничник. Не помню я точно эти кубики, треугольники и полоски.

– Сообщил он. Что тут за бардак, ты откуда в этом виде взялась?– спрашивает командир.

– Ехала в поезде. Тут бам поезд стоит и милиционер мёртвый на брата навалился. Ну мы вещи в руки и бежать. Тут нам два хмыря на мотоцикле встретились, ну я их и подстрелила. Сняли с них одёжку и поехали, а тут вы. Шлагбаумом подъезд к важному объекту демаскеруете.– говорю я.

– А из чего ты тех хмырей пристрелила?– спрашивает с усмешкой старшина.

– Из нагана, что у мёртвого милиционера взяла, я портфель его сохранила. Я так понимаю у кого портфель, у того и наган, чтоб портфель защищать. И бойцам, что нас сейчас на прицеле держат, отбой дайте.– говорю я хихикая.

– Товарищ лейтенант госбезопасности, знаю я вроде эту болтушку. Я от управления ездил зачёты на стрелка принимать. Так стреляет она любо дорого.– говорит старшина.

– Никитин, к ним на мотоцикл и дуйте к штабу, там разберёмся.– приказывает лейтенант.

Из кустов выходит парень с ППШ или ППД, не помню внешней разницы. И собирается сесть в коляску.

– Ходок за три моря, ты куда зад мостишь, за братом садись. Ты сопровождающий или турист на экскурсии?– говорю я подталкивая его в указанном направлении.

– Никитин, она тебя правильно сажает. Ты у меня правила сопровождения наизусть учить будешь, это тебе не в конвойных войсках быть.– ворчит старшина.

Шлагбаум поднят и мы проезжаем. Ехали мы какой то запутанной дорогой и когда приехали, лейтенант и старшина уже стояли у конторы склада, рядом крутились бойцы.

– Никитин, тебе Сусанин не родственник? Ты чего по лесу кружил, бензин жёг, где я ещё немецкий бензин возьму? На твои маршруты, немцы бензину не напасутся.– вылезая из коляски ворчу я под гогот бойцов.

Встаю и скинув немецкий мундир прилаживаю ремень с кобурой на платье.

– А вы чего лыбу давите, дел нет так я сейчас озадачу. Почему позиции не оборудованы и не замаскированы? Вы на войне или на танцульках. Или вы думаете, что я одна всех немцев поубивать должна?– рычу я на бойцов, чем вызываю новый гогот.

Из их толпы выходит здоровяк, подходит к мотоциклу и осматривает мундиры и каски. Больше времени он уделил каске с первого немца.

– У тебя в нагане патрон 38 года?– спрашивает он.

Подхожу и вытаскиваю наган и смотрю на донышко.

Глава 2

– 37-го. А есть разница?– смотрю я на него.

– Под срез каски стреляла, у 37-го года патронов порох чуть другой, пуля башку насквозь прошла и на затылке вышла. Другого года затылок разнесла б, а эта чисто вышла, вом метка на каске.– показал он.

– Чего мозги с 38-м полоскал? Мне что 1937 что 1899, в немчуре дырки делает и ладно.– говорю я.

– Ладно, истребительница, пошли в штаб, поговорим и решим, что с вами делать.– доставая из багажника наши вещи и неся их одной рукой, ведёт нас в контору.

В штабе я вытаскиваю портфель мёртвого милиционера. Старшина и здоровый изучают дела.

– Дела подлинные и их. Нафига их в Минск потащили не знаю, но похоже это коллеги прикрывали, что то. По тому делу Брестские работали. Ребята вряд ли, что знают. Может опознать кого должны были или в нашу школу отправить хотели.– говорит капитан.

Неожиданно переходит на немецкий обращаясь Вадиму.

– Сестра всегда такая болтушка?– спрашивает он.

– Так она же девушка, а они все болтушки.– отвечает Вадим.

– У вас отличный немецкий и чистое баварское произношение.– говорит он по польски.

– Благодарю вас, господин офицер.– отвечает брат.

– Варшавский выговор. Парня поднатаскать и хоть завтра забрасывать можно.– говорит здоровый.

– Похоже, им же и легенду лепить не надо. Дети офицера и дворянина, организовать шум в газете и переправить ребят. Он резидент, девочка спец по силовым операциям.– соглашается лейтенант.

– Точно, в Минске как раз человек от Фитина был. Мол какие то бумаги по бывшим агентам искал. Так вот они бумаги сидят и глаза удивлённо пучат. Ты за пистолет то не хватайся, а то стрельнет.– говорит здоровяк.

– А ты думаешь ТТ газетой накрыл и не видно.– говорю я.

– Так, давай разряжаем и посмотрим.– предлагает здоровый и вынув ТТ извлекает обойму и выщёлкивает патрон.

Я делаю тоже самое с немецким, револьвер лежит на столе, они номер сверяли.

– Так, что же с ними делать?– спрашивает старшина.

– Придётся оформлять, как привлечённых специалистов. Иначе по возрасту нельзя.– кивает лейтенант.

Я сижу и качаюсь на стуле, Вадим сидит и ничего не понимает.

– Не качайся, стул сломаешь или упадёшь.– говорит строго старшина.

Я как бы неудачно качнулась, на его словах, бью ногой по столу заставляя тот чуть подпрыгнуть. Они инстинктивно скашивают взгляд на револьвер, что подпрыгнул. Я в падение выхватываю пистолет и три раза щёлкаю курком.

– Быстрая как ласка. Убила она нас только что. Значит Вадима оформляем переводчиком, а эту Ласку агентом.– говорит здоровый.

– Ром, фотографа свистни, и бланки найма неси.– высунувшись за дверь крикнул старшина.

Тут дела завертелись. Нас сфотографировали, откатали пальцы. Заставили подписать кучу бумаг.

– Вот знала бы никогда б не согласилась. Вы как это эвакуировать будете?– сижу и ворчу я.

– На фотоплёнках. Или ты, думала мы тут так от скуки сидим. Сегодня фотограф заканчивает и уходим спалив всё тут.– усмехается лейтенант.

– Вы, хоть обстановку то разведали? Да мне форма нужна, задолбалась в платье тут носится.– наезжаю я.

– Всё будет, только юбок и белья нет.– говорит старшина.

– Масккостюм и винтовка с оптикой, в идеале ещё БраМит.– говорю я.

– Тебе на наган или винтовку? – спрашивает старшина.

– Оба.– говорю я.

– Ты откуда про это знаешь?– спрашивает здоровый.

– Газеты читаю и ушки открытыми держу.– отвечаю я.

– Иди вооружи и переодень эту бестию. Так, что агент Ласка, приступай к службе и платья в порядок приведи, могут понадобиться.– приказывает здоровый.

Старшина ведёт нас на склад. Там на деревянных стеллажах лежит форма НКВД и обычная. Он берёт форму своего ведомства.

– Обычную пехотную давай. Да и вам всем переодется не мешает. А то вам только транспаранта не хватает: “Мы работники НКВД на специальном задание.”– говорю я принимая простую форму.

Старшина выдаёт форму Вадиму. Выдал и сапоги с портянками.

Натягиваю штаны не снимая платья и зайдя за стеллаж снимаю платье и натягиваю гимнастёрку и снимаю.

– Вадим поменяй у старшины, на груди не сходится, размер побольше надо.– прошу я.

Вадим берёт и уходит. Его нет подозрительно долго. Натягиваю обратно платье, не то время, чтоб в одном лифчике ходить. Выхожу они со старшиной стоят у полок с гимнатёрками с задумчивым видом.

– Вы, чего застыли?– спрашиваю я.

– Так соображаем откуда у нас форма медика.– говорит старшина.

– Я там стою, а они на пьющую тёщу смотрят.– говорю я беру нужную солдатскую гимнастёрку.

Ухожу и надеваю, это подходит. Беру ремень с немецкой бляхой и кобурой, заодно аккуратно складываю платье и сунув под мышку иду к старшине. Вадим уже одет как солдат, даже в сапогах. Старшина протягивает мне сапоги и портянки. Быстро намотав натягиваю яловые сапоги.

– Пошли оружие подберём.– кивает одобрительно старшина.

Он ведёт нас в другой склад. С оружием тут не очень хорошо. Три автомата и две винтовки, одна из которых в снайперском исполнение. Хватаю снайперку и осматриваю прицел, к счастью стоит ПЕ 1937 года, работал я с ним. Вадиму старшина вручает вторую винтовку.

– Мне пристреляться надо, да и бойцам надо прицел поправить, в лесу при стрельбе штык мешать будет.– говорю я.

– Винтовки обычные пристреляны для стрельбы без штыка. Где ты, штык увидела? На патроны, Никитин проводит. Глушители и костюм по возвращению получишь.– отвечает старшина.

Он подзывает Никитина и отдав приказ уводит Вадима.

– Пошли, ходок за три моря.– говорю я.

– Пошли. Слушай Ядвига, а чего ты меня ходоком за три моря обзываешь?– спрашивает он.

– Был такой русский путешественник, Афанасий Никитин, так он до Индии дошёл и вернулся. Книгу написал, “Хождения за три моря”. Ты не из Калинина?

– Не я с Иркутска. Меня Семён зовут.– смущается он.

– Ты про однофамильца почитай, там интересно. И по сторонам посматривай, я занята буду, могу врага и не заметить.– говорю я устраиваясь в овраге.

Винтовку пристреля с двух обойм, опробовала немецкий пистолет. Никитин одолжить автомат отказался. Идём обратно.

– Ядвига, а ты комсомолка?– спрашивает боец.

– Нет, у меня происхождение дворянское. Я из за этого и дралась. Местные меня с детства знают, да и отца уважали. Те кто приехали после освобождения шпынять пробовали. Тем более мы ж с братом в гимназиях учились.– говорю я.

– Странно, дурной у вас комсорг был. Вы ребята правильные. Ты вон уже двоих фашистов убила. Даже завидно.– говорит Никитин задумчиво.

– Не переживай Семён, и ты сможешь, их на всех хватит. Ты только помирать не вздумай, кто меня за задницу поддерживать будет, когда я на рейхстаге расписываться буду. Красивая у меня попка?– дразню я его, он прикольно смущается и краснеет.

– Ты, чего мне бойцов смущаешь? На держи.– протягивает мне пятнистый костюм, глушители и револьвер милиционера с кобурой.

Беру всё и иду на лавку. Проверяю как глушители садятся на стволы. Потом разворачиваю костюм и надев начинаю подгонять под тело. Старшина протягивает полосы ткани.

– Знаю, что попросишь винтовку обмотать.– усмехается он.

Сижу обматываю винтовку. подсаживается здоровый.

– Брата твоего, надо в аналитический или криптографический отдел, в Москву отправлять.– говорит он.

– Ты, капитан, тебе видней. Бойцов и вас в обычную форму переодеть надо. Вы б ещё транспарант вывесили. Противник у нас не дурак. Когда поймёт, сильно ловить будет. Проще под обычное тыловое подразделение сыграть.– говорю я не отрываясь от своего занятия.

– Как догадалась?

– Ты с похмелья или головой стукнулся? Если тебя лейтенант НКВД слушается, то ты всяко выше его по званию и должности. По ухваткам, лучше местных и языками владеешь. Значит с центра, сомневаюсь, что там меньше капитана есть.– говорю я.

– Уела, я тут маскируюсь, а она как по книги прочитала. Теперь я про тебя расскажу. Обучал тебя отец, он ведь разведкой на фронте занимался. Так в деле записано. Брат больше в мать, она ж у вас в уме большие цифры считала. Ты ж пацан в юбке. Да тебе правила приличий привили и на каблучках и в платьях ты ходить умеешь, но не любишь. С мальчишками в школе дралась, дразнили тебя, наверное барыней. Сейчас на войне, ты как рыба в воде себя чувствуешь, отцова наука помогает.– говорит здоровяк.

– Принцессой дразнили.– говорю я закончив обмотку винтовки.

– Ладно, я дразнить не буду. Назвал Лаской так и будешь Лаской.– треплет он меня по голове.

– Капитан, у нас кто аккуратно мне подрезать волосы может? Мешают и на марше в паклю превратятся.

– Сидоренко! Ты ж вроде парикмахером работал? Сможешь девушке красивую короткую стрижку сделать?– кричит здоровый.

К нам подходит парень, осматривает мою голову.

– Смысла нет, тут без завивки делать нечего. Так что пусть в косу или пучок собирает.– говорит парень.

Плюнув завязываю хвост куском ленты, что дал старшина.

– Оригинально.– усмехается капитан.

– Ласка, иди документ получай.– кричит лейтенант.

Я иду в канцелярию, где мне выдают документ. Теперь я Закшевская Ядвига Павловна 07.11.1927 г.р. Являюсь инструктором по стрелковой подготовке в школе НКВД № 450076. Кандидат на звание.

Брат стал переводчиком с немецкого и польского языков. Когда подписала последние бумаги. Фотограф быстро отснял их.

– Ещё кадр остался. Пойдём я тебя сфоткаю.– говорит парень фотограф.

– Пошли.

Мы вышли и он меня сфотографировал в героической позе. Мы возвращаемся в контору.

– Яков, ты смотри не забудь ей фото отдать, а то она может голову отвернуть. Тебе долго ещё?– говорит капитан.

– Сейчас эту обработаю и часа через два я готов.– говорит фотограф.

Тут на столе зазвонил полевой телефон. Лейтенант поднял трубку и выслушав положил трубку.

– К нам едут три сотрудника НКВД на мотоцикле. Точно не местные. Местные знают, что до 25 этот район закрыт.– говорит лейтенант.

– Ласка, работаем. Снаружи внимание на тех, кто у мотоцикла, по возможности тихо и не на смерть.– говорит капитан.

Я пристёгиваю глушитель, опускаю маску и выхожу. При выходе встречаю майора НКВД и козырнув выхожу. Перебегаю открытую площадку и залезаю на крышу сарая. Меня не видно с въезда и из конторы. С конька смотрю через прицел на парочку у мотоцикла. Один сидит в коляски и как бы от скуки крутит пулемётом. Вот он привстал и прижал приклад. Беру его плечо на прицел и стреляю. Пулемётчик валится из коляски. Передёрнув затвор прострелилила плечо второму. Выскочившим со склада бойцам жестами показываю связать и обыскать. Никитин сообразил первым.

Спрыгиваю с сарая и тихо вхожу в контору. Показываю капитану большой палец и без разговоров бью майора прикладом в голову. Тот падает.

– Не наши это.– говорю я и начинаю стягивать с майора гимнастёрку, а потом сапоги.

Под сапогом нож в ножнах закреплённых на ноге.

– Я себе возьму?– почти утвердительно спрашиваю капитана.

Он и лейтенант сажают лже майора на стул и привязывают.

– Так с чего взяла, что не наш? Может просто дурак?– говорит лейтенант.

– Сапоги глянь и гвозди со своими сравни. Плюс его люди уже собирались ребят на складе из пулемёта покрошить.– говорю я.

– Шляпки квадратные. Что с остальными?– кивает лейтенант.

– Пулевые ранения плеча. Говорить смогут, стрелять вряд ли. Это похоже старший, или тот где то рядом. Надо этого колоть.– говорю я рассматривая нож.

Лейтенант наливает стакан и плещет в лицо лжемайору.

– Да вы, все с ума посходили. Да я вас в лагерную пыль. Да я вас к стенке поставлю.– начал он разорятся.

– Осилка нет, нож подправить?– спрашиваю я спокойно.

– За баком для воды посмотри.– говорит капитан.

– Вы, меня не слышите?– разоряется лже майор.

Я выхожу.

– Слушай сюда, пока она ножом занята, тебе лучше говорить начать. Потом она тобой займтся и мы даже мешать не будем. У неё всю семью в Польше немцы убили, на её глазах. Я её еле удержал тогда, так она ночью отделение, что их убило, вырезала. Знаешь, что она мне в подтверждение принесла? Их глаза. Просто в платочек завернула. Обычно спокойная девочка, но как немца или их агента чует, всё считай человека нет, мы обычно добиваем из сострадания. И что поразительно, не ошибается никогда.– говорит лейтенант.

– Вы издеваетесь?– спрашивает лжемайор.

– Да я всё б отдал, чтоб она нормальной стала. Так, что у тебя минуты две. Потом лично я у ребёнка игрушку забирать не буду. А ты?– спросил он капитана.

– Мне её жалко. Она как их агента на лоскутки порежет, спит спокойно и даже улыбаться начинает.– отвечает капитан.

“Ну клоуны. Не молодцы, лихо придумали, если лжемайор не начнёт говорить, то как я войду испугается точно.”– ухмыляюсь я про себя, правя нож.

“Майор похоже им не поверил, сейчас подыграем”.– улыбаюсь я.

– Он вам ещё нужен? Мне нож проверить надо. Я ему пока только одно ухо отрежу, у него всё равно их два.– говорю я входя в помещение и подходя сзади к лжемайору.

Он напрягся. Я спокойно оттягиваю ухо и прикладываю нож.

– Ты фартук накинь, опять измажешься и стирать придётся.– говорит капитан безразлично.

– Точно, я сейчас. Ты никуда не уходи у меня на тебя планы, Гансик.– говорю я выхожу за дверь.

– Не отдавайте меня ей, я всё расскажу. Мы узнали, что НКВД закрыло этот квадрат и поехали проверить. Наш командир сказал при возможности захватить. Но основная цель провести разведку.– говорит он быстро.

– Численность группы?– спрашивает лейтенант.

– Моя вся тут.– говорит он.

– Врёт, у них минимум пять человек. Так, что пара наблюдателей они оставили. Где?– ору я ему в ухо.

– На бугре, у входа в лес. Не режь меня. Я не хотел, меня заставили.– бормочет он.

– Опять врёшь. Не заставляли тебя, сам пришёл. Я таких как ты за версту чую, от вас мертвечиной прёт.– шиплю я ему на ухо.

– Да сам, а что вы краснопузые сделали. Коров забрали в общий хлев. Ещё и мать старшей над доярками поставили. Хорошо батька потравил их всех. Так вы батьку к стенке. Вот я к немцам и сбежал. Они мне хутор и коров обещали.– скулит он.

– Врёшь. Ты такой же крестьянин как и я. Папка поди полковник у белых был, про поместье и деревеньку часто рассказывал. Про балы ресторации. Вот и захотел ты вернуть всё. Только плату с тебя предательством России взяли. Подобных тебе на Руси просто вешали, не смотря на звание и чин.– говорю я ему в ухо.

– Ласка, возьми Никитина и уберите наблюдателей. А мы тут потолкуем с ихблагородием. Тела привезите.– говорит капитан.

Я выхожу и подзываю Никитина, объясняю задачу и мы на мотоцикле диверсантов едем на опушку. У шлагбаума уточняем откуда эти приехали. Не доезжая опушки осматриваю холмы. Спрятались они хорошо, не вижу пока.

– Видишь?– шепчет Семён.

– Там четыре куста удобных не шевелятся хрен увидишь и не обойдёшь. А давай в театр сыграем? Ты на мотоцикле к опушке подъедешь и как бы свалишься. Мотоцикл их форма похожа, а голову мы тебе бинтом замотаем, типа раненый. Им информация нужна, они и ломанутся.– предлагаю я.

Мы заматываем ему голову и он подъезжает к границы леса и остановившысь сваливается с матоцикла. На бугре появились двое в камуфлированных костюмах и бегом стали спускаться. Ловлю заднего в прицел и стреляю. Потом перевожу прицел на первого и стреляю, он тоже падает. Подхожу к Семёну.

– Цел?– спрашиваю я.

– Цел, как там?– встаёт он.

Мы на мотоцикле подъезжаем к первому, из револьвера делаю контроль. Закидываем тело в люльку. Повторяем это же со вторым. Едем к их лёжке, находим там пулемёт ДТ, вещмешки и рацию. Грузимся и едем на склад. Часовой пропустив нас и закрыв шлагбаум исчез в кустах. На складе скидываем тела и выгружаем добычу.

– Никитин, ты, ранен?– спрашивает старшина.

– Никак нет, это мы вытаскивали этих, хорошо спрятались. Вот Ласка и придумала.– доложил Степан.

Осматриваю тела. Форма НКВД почти настоящая, вытаскиваю документы на первый взгляд не отличишь от настоящих. Подхожу и обыскиваю раненых, форма как на мёртвых, документы такие же. Возвращаюсь в контору. Лжемайор похоже уже отведал кулаков лейтенанта, судя по его сбитым костяшкам.

– Тебе головы нужны или так поверишь. Тела привезли, рубить лень.– говорю я.

– Не надо. Пусть валяются. Устала, сестрёнка?– говорит капитан.

– Немного. Что молчит? Так давай я пообщаюсь.– говорю я и сажусь на корточки перед избитым лжемайором.

Внимательно осматриваю его лицо.

– Что, ты, задумала?– начинает трястись он.

Я продолжаю его изучать.

– Дай карандаш.– протягиваю я руку.

Капитан протягивает мне карандаш. Я начинаю водить грифелем по его лицу.

– Я реально не знаю, где штаб командира.– кричит он.

– Когда сеанс связи?– спрашиваю я.

– В 18:20.– чуть не плачет лжемайор.

– Он скорее всего реально не знает, они по связи и задания, и места встреч получают. Это одноразовый материал. Те кто выживет, может учить начнут. Так, что можно вешать.– говорю я.

– Блин, она права. Смысл посылать в непонятное место группу профессионалов. Сойдёт и подобный сброд. Теперь когда группа не выйдет на связь отправят уже спецов.– говорит капитан.

– Так давай им ловушку организуем.– говорю я.

– Засаду?– недоумевает лейтенант.

– Минную ловушку. Ставим сейф в склад и организуем след из пустых испорченных бланков. Сейф минируем и детонационным шнуром связываем заряды по всему складу. Как они проникают в склад, всё и рванёт.– говорю я.

– Не выйдет, склады рядом стоят, когда архив запалим, остальные загорятся.– отмахивается капитан.

Они с лейтенантом утаскивают лжемайора в один из складов, где сложены папки. Из склада раздаётся выстрел. Лейтенант выходит и вызывает бойцов, те затаскивают раненых, следует ещё два выстрела. Потом туда затаскивают трупы.

– Лейтенант, пусть люди помогут из папок высыпать бумаги.– кричит капитан.

Я с бойцами развязываем папки и высыпаем бумаги. Вот все папки высыпаны. Заходит старшина с большой бутылью похоже с керосином.

– Вы остальные склады опустошили?– спрашиваю я.

Глава 3

– Оружейный, продуктовый и бойцов переодели, сама видишь.– говорит старшина.

– На чём уходить будем?– спрашиваю я.

– На полуторке.– пожимает плечами старшина.

– Загрузите комплекты общевойсковой, будем выглядеть как снабженцы.– говорю я.

– Ласка, права.– кивает капитан.

Часть бойцов убежала, слышу звук машины. Лейтенант обильно поливает из бутыли бумаги. И тела. Вот вся бутыль вылита, капитан берёт бумагу с пола и поджигает. Дав разгорается и кидает в кучу бумаги. Огонь быстро стал поглощать бумагу и уже лизал бревенчатые стены склада. Мы выходим, бойцы закидывают форму и сапоги. Вот всё готово, первый склад уже горел. Распределяем трофеи и начинаем погрузку. На мотоциклы садится по трое бойцов. В добытый мной, в люльку грузится лейтенант. Капитан лезет в кабину. Я захожу и поджигаю одежду. Выхожу и залезаю в кузов, мои вещи уже здесь. Мы выезжаем. На выезде часовой пропускает нас и опустив шлагбаум залезает к нам.

Машина и мотоциклы петляют по просекам. Похоже лейтенант тут все тропы знает. Мы едем куда то, я дремлю.

Полуторка резко остановилась. Я выглядываю из кузова.

– Что там?– спрашиваю у старшины.

– Немцы. Два танка и бронетранспортер. С машины заправляются.– говорит старшина.

– Так давайте захватим и по нагляку поедем.– говорю я вылезая из кузова.

– Ласка, а ну брысь в кузов. Захватит она, там колонна пехоты идёт.– ворчит лейтенант.

Я отмахиваюсь и через прицел осматриваю поляну. Две тройки, бронетранспортёр с двумя пулемётами и грузовик опель с бочками. Пехотинцы устанавливали козлы и укладывали шиты на столы и доски на лавки, всё это они таскали из машины с бочками.

– Рано нападать, ещё кухня не пришла.– бурчу я.

– Ты, чего придумала?– подходит капитан.

– Смотри подкатываем мотоциклы вон туда, с поляны их не видно. Как они сядут есть, атакуем. Я не пущу танкистов к танкам. Вы огнём пулемётов и личного оружия перебиваете немцев. Наряжаем часть парней в форму немцев. И по наглому прём по дороге. Два танка, транспортёр это не полуторка и два мотоцикла.– говорю я.

– Ну а с часовым, ты что делать будешь.– показал лейтенант на немца у переднего пулемёта.

– С него и начну отстрел. Вы лучше прикиньте, кто из парней сможет подобраться и с пулемётом справится.– говорю я.

– По знакам 17 танковая дивизия.– говорит старшин, посмотрев в блокноте.

– Ну, что или сидим или Ласку на дерево?– смотрит капитан на лейтенанта и старшину.

– Авантюра, но сработает, не ждут они такой наглости.– говорит лейтенант.

– Согласен, надо бить. По большаку мы до Барановичей быстрее доберёмся.– говорит старшина.

– Тогда Ласку на дерево и распределяем людей. Ты, шило в попе, лезешь на дерево и ждёшь отмашки. Стреляй через глушитель. По крайней мере первого. Где Лыба? Он в транспортёр полезет и с пулемёта поддержит.– командует Капитан.

Пока подкатывали мотоциклы на исходные и распределялись, я лезу на дерево. Часовой тут как на ладоне, да и подход к танкам вилен хорошо. Расположилась, жду. Минут через пять ко мне залезает боец. Осматривает подходы к бронетранспортёру.

– Смотри, я за тем кустом сяду, как ты его грохнешь, запрыгну внурь. Больше на машину не отвлекайся.– говорит он.

Протягиваю револьвер с глушителем.

– У меня нож.– отмахивается он.

– Время дорого.– говорю я.

Тот кивает берёт и буквально стекает по стволу. Минуты через три вижу его за кустом.

Вижу подъезжающую машину с прицепной бочкой для воды и упряжку с полевой кухней. Немцы потянулись к бочке, а упряжка проехала к столам. Первым умылся офицер, потом два крепких похоже унтера, остальные плескались кучей. Вот они потянулись к кухне. Первыми пайки получили офицер и унтера вместе с танкистами. Остальные получив пайки садились за стол. Вот устроился последний солдат.

– Ласка, работай.– даёт отмашку старшина, он стоит у дерева.

Я стреляю в часового. Тот смотрел на своих товарищей и просто осел в кузов бронетранспортёра. Успеваю увидеть как Лыба перепрыгивает через борт. Я снимаю глушитель и дозаряжаю патрон. Беру на прицел плечо офицера. Как только пулемёт с бронетранспортёра открыл огонь, стреляю в офицера, он валится с лавки. Три пулемёта не оставили немца шанса. Бой, а вернее избиение вермахта заняло три минуты, из которых две лейтенант и капитан заставляли бойцов прекратить огонь.

Осматриваю поле боя и достреливаю ещё живых.

– Хорош развлекаться, сами добьют, слезай.– приказывает старшина.

Спускаюсь с дерева. Иду на поле к офицеру, тот ещё жив. Снимаю с него часы и тыкаю в рану.

– Часть, задание?– спрашиваю я по немецки.

– Девушка, мне очень больно. Меня нужно доставить в госпиталь.– скулит он.

– Часть, задание?– повторяю я вопрос тыкая в рану.

– Кто ты?– смотрит он на меня с ужасом в глазах.

– Я русская земля и мщу за своих убитых сыновей.– говорю я ему по немецки.

Он пытается отползти от меня. Раздаётся приглушённый глушителем выстрел. Во лбу офицера появляется дырка. Лыба протягивает мне наган.

– В документах всё есть. Можно не пачкаться.– говорит он.

Я встаю. Пристраиваю часы на руку.

– Бойцы, штаны, сапоги и часы снимайте, мундиры вроде чистые.– кричу я.

– Часы понимаю, а остальное зачем?– спрашивает Лыба.

– У нас людей на все машины не хватит. Поставим тут полуторку, заминируем. Вот и представь едит или идёт немец по дороге, а тут полуторка и тела в одном белье. Что он подумает?– говорю я.

– Что русских побили. Ты не Ласка, ты лиса.– хлопает он себя по лбу.

Часть бойцов уже в немецкой форме. Стягиваю с офицера сапоги, потом штаны. И иду к капитану.

– Лейтенанту отдай, он его отыгрывать будет.– говорит капитан увидев меня со штанами и сапогами.

Лейтенант примеряет мундир.

– Держи, а то своими галифе всех выдашь.– улыбаюсь протягивая ему штаны и сапоги.

Пока готовились к выезду мы со старшиной выгнали полуторку. Я минирую её, в бронетранспортёре нашли ящик тола, видать завалы разрушать. Вот с помощью нескольких брусков и лимонки я и минирую. Старшина режет шины. Немецкую кухню загнали в лес и освободили лошадей.

– Ласка, хорош развлекаться, заминировала и всё, лезь в “Ганомаг”.– кричит капитан из бронетранспортёра.

Вот наша колонна двинулась. Впереди два мотоцикла, на втором ДТ на немецкий заменили, потом два танка за ними бронетранспортёр и замыкал колонну грузовик с топливом. Мне на голову надели немецкую каску и заставили накинуть камуфлированную куртку. Откуда она взялась у обычных вояк не ясно. Когда чуть проехали бойцы сумели запустить рацию. Снимаю каску и надев наушники слушаю.

Теперь знаю точно, то сегодня 24 июня 1941 года. Немец прёт на Барановичи идти смысла нет судя по радиоперехвату. Капитан смотрит на меня.

– К Барановичам нельзя, возьмут пока доедем. Посмотри на карте, куда нырнуть, чтоб из полосы прорыва выскочить.– говорю я ему.

– Не выйдет, мы в основном потоке. Сейчас идём на Пружаны, оттуда по обстановке на Берёза- Картуска и Пинск или через Ружаны на Слоним и всё таки Барановичи.

Мы вышли на шоссе после Пилищи. В амбразуру вижу подбитую технику, нашу и немецкую.

– Надо с дороги уходить и на ночёвку вставать. Скоро передовые части догоним и от своих огрести можем.– вздыхает капитан изучая карту.

Он ещё посидел поколдовал и решил. Отобрал у меня рацию и настроив частоту.

– Восьмой, передай глазам в Поддубном вправо. Задача от второго.– говорит он по немецки, сверяясь с блокнотом покойного офицера.

Я смотрю на него. Он протягивает наушники.

– Не прорваться. Попробуем под брюхом у них проскочить на Оранчицы и оттуда повернём на Пинск.– говорит капитан.

До нашего съезда мы добрались минут за пять и свернув проехали деревню и пошли по полям, переехав мостик через небольшую речку, наконец нырнули в лес. В лесу встали так, что можем отбить первое нападение с любой стороны.

Вылезаем разминаемся. Несколько человек ныряют в лес. Подходит Вадим.

– Ядвиг, что ты чувствуешь когда в человека стреляешь?– спрашивает он потеряно.

– Я в людей не стреляю и тебе не советую. Я стреляю во врагов и чувствую обычно отдачу и удовольствие от того что попала. Что стрелял на поляне?– ухмыляюсь я, понимаю к чему он ведёт.

– Да. Я там в двух попал. Они ж были живыми людьми, а их убил.– говорит он.

– Они пришли убивать, насиловать, грабить. Ты для них даже не человек. Так что ты не людей, а тварь раздавил. Не парься, стреляй в них не раздумывая. Этим ты делаешь мир лучше. Это как двор подмести.– говорю я.

– Ну у них были мечты, планы?– говорит он.

– Там пока мы ехали, видел сгоревшие танки и убитых бойцов. У них тоже были мечты, планы, а их пришли и убили. Так, что не парься. Знаешь, что они со мной сделают если я им живой попадусь? Так, что бей их как можешь. И чем больше, тем быстрее это закончится и больше нормальных людей останется живо.– говорю я.

– Понял, просто не привык ещё.– говорит Вадим.

К нам подходит старшина, протягивает нам кусок мыла и по полотенцу.

– Там река, проводи сестру помойтесь. Вы хоть родственники.– говорит старшина показывая рукой.

Мы проходим через лес и выходим к небольшой речке, с одной стороны поле, с другой лес. Объяснив Вадиму как вести наблюдение разднваюсь и лезу в воду, река тёплая, но мелкая. Кое как помывшись выхожу и начинаю одеваться.

Вадим не дождавшись, чтобы я оделась, скинул одежду и лезет в реку.

– О девка. Ты нас не бойся, мы бойцы красной армии.– говорит голос.

Глава 4

– Я и не боюсь, вышли руки на виду. И ломится не вздумайте, тут вы уже на прицеле секрета.– говорю я натянув гимнастёрку и вынув наган из кобуры.

– Да мы и не собираемся. Мы своих ищем.– говорит вроде младший политрук выходя на тропинку.

Вместе с ним два бойца.

– Вадим, ты долго?– спрашиваю я.

– Да сестра, готов.– говорит Вадим и появляется рядом.

– Пошли, свои, там вас проверят. Сразу говорю, шаг вправо, влево равно попытка побега, стреляю на поражение. Прыжок на месте попытка улететь, наказание тоже. По тропинке вперёд.– говорю я.

Когда мы вышли к стоянке капитан, лейтенант и старшина нас уже ждали, с постов маякнули.

– Ласка, тебя помытся отправили, а ты разных подозрительных личностей ловишь. Я тебя в милицию отправлю.– улыбается капитан.

– Так я помылась, брата страхую, а тут эти подозрительные нарисовались.– говорю я.

– Старшина, разоружить, собрать документы и разделить.– приказал капитан.

Трое бойцов ловко сняли ремни и обыскали бойцов и политрука, забрав документы. Бойцы передали документы лейтенанту и развели бойцов в разные стороны. Никитин стоит рядом.

– Никитин, проверь сапоги у младшего политрука.– приказал лейтенант.

– По какому праву? Я политработник красной армии.– возмутился политрук.

– Вот мы и проверим.– говорит Никитин заставляя политрука показать подошву.

Внимательно осмотрел и вынес вердикт.

– Сапоги наши товарищ капитан.

– Ну младший политрук Иваников. Как вы тут оказались, так далеко от своей дивизии?– спрашивает капитан.

– В ночь на 22 июня начальник политотдела дивизии послал нас в Корбин за киноплёнкой. До Карбина мы не доехали попали под бомбёжку. Полуторка была выведена из строя рядом разорвавшейся бомбой, мы как раз спрыгнули. Далее пробирались пешком, несколько раз натыкались на немцев.– говорит младший политрук.

– Похоже не врёт, бойцы его тоже в один голос говорят.– подошёл Лыба и протянул мне банку тушёнки и хлеб.

Отхожу и устроившись у дерева ем, ложку я на складе взяла, хорошая, нержавейка. Сижу ем, ко мне подсаживается младший политрук.

– А чего тебя, все Лаской зовут?– спрашивает он.

– Быстрая я с оружием. Вот капитан и сказал: “быстрая прям как ласка”. Вот и прицепилось.– говорю я доедая тушёнку.

– Ты ж по возрасту служить ещё не должна? Тебя небось в комсомол только недавно приняли.– прощупывает он меня.

– Не приняли, происхождением не вышла, из благородных я.– облизываю и прячу ложку.

– Как из благородных? Их уж нет давно. Нет конечно есть, но они указываются по новым профессиям. А ты прям: “я из благородных.”– смотрит он удивлённо.

– Ага из них. Я и в гимназии училась.– подначиваю его я.

Тут до него доходит. И он ещё более удивлённо смотрит на меня.

– Ты с освобождённых территорий. Твои родители были дворянами. Похоже с советской властью не конфликтовали. Но тогда вашего комсорга гнать надо, он сам отталкивает возможных бойцов за мировую революцию. Особенно сейчас, когда мировая буржуазия натравила на нас Гитлера. Вот увидишь скоро у них в тылу начнётся пролетарская революция.– говорит он.

– На что спорим, что не начнётся? Вон они пролетарии германские, по нашим дорогам топают и наших граждан убивают. Им их бесноватый, надел земли и рабов пообещал. Так что не жди не восстанут, по крайней мере сейчас и война будет долгой. Не надо говорить, что я не верю в мощь красной армии. Я как раз верю и знаю, что победа однозначно будет за нами. Только перестань бойцов к смерти толкать. Врага надо бить так, что он умер, а ты жив. Я б вообще кто призывает к тупым атакам и солдат не бережёт расстреливала б. Вот ты у тебя наган и нож, встретил врага. Твои действия?– говорю я и краем глаза вижу подсевших бойцов.

– Ну как, выпущу все патроны в противника и в рукопашную.– говорит решительно младший политрук.

– Выпустил и даже убил кого то, ломанулся в рукопашную, а немец тебя из винтовки, хлоп. Вот и разменял ты свою жизнь на несколько вражьих. А я по другому поступлю, буду красться за ними и когда они уснут часового ножиком прирежу и его спящих приятелей тоже. Вот и получилось, что я за их поганые жизни ноль наших отдала. Этому бойца и командира учить надо. Не они гибнуть должны а враги во славу их грёбаной германии.– говорю я.

– Права Ласка, сама так воюет. Вот товарищ младший политрук, мне бойцы рассказали как они танки да машины у немца забрали и по наглому, среди немецких колонн шли. А идею она подсказала.– говорит боец пришедший с Иваниковым.

– Как в колоне?– удивляется политрук.

– А вот так, встроились и ехали.– говорю я.

– И не стреляли?

– Скажи, мне, что самое важное, выполнить задание или убить двух- трёх немцев?– смотрю я на него.

– Задание.– говорит он.

– Вот. А значит для выполнения нужно использовать, все возможные средства. Мы и используем.– говорю я.

– Ласка, хорош лясы точить. Марш спать. В грузовик лезь.– говорит старшина подойдя к нам.

Я встаю и лезу в кузов. Устраиваюсь на вещах и засыпаю.

Утром мы продолжаем изображать из себя немцев. Найдёнышей засунули поглубже в кузов под тент. Надо было видеть возмущение младшего политрука когда он увидел наших парней в немецкой форме. Капитану даже пришлось прикрикнуть на него, чтоб не мешался под ногами и взять к нам в ганомаг. Едем как и вчера, на мне камуфлированная куртка и наушники. Слушаю эфир.

Достаточно спокойно перескочили шоссе на Барановиче в прогал наступающих немцев. Обалдевший Иваников сидит потерянный. И шепчет: “Вот это масса, вот это сила”.

– Немцы заправляют танку за торфоразработками, потом пойдут фактически за нами.– говорю я по немецки.

– Что предлагаешь?– спрашивает капитан.

– Подловить, наших тут нет, да и не пуганые ещё.– говорю я.

– Хорошая идея.– кивает капитан.

Мы проехали Кустовичи, и за торфоразработками увидели, уже виденное, пять танков заправляли с машины. Рядом стоял ганомаг как у нас, у него в движке копаются немецкие солдаты. Я смотрю и понимаю, что они канистры на башни и моторный отсек крепят. Вскакиваю с лавки и лезу в ящик и вытаскиваю зажигательные патроны, видела их пока по бронетранспортёру шарилась. Прижимаю к себе и улыбаясь сажусь.

– У тебя, видок как у нашедшей сокровище.– говорит капитан всё так же по немецки.

– Можете на русский переходить, всё немчуры рядом нету.– говорит водитель.

– Так, что ты нашла?– спрашивает капитан уже по русски.

– Зажигательные патроны. Один стрелок дырявит канистры, второй поджигает.

– Первый через БраМит второй не важно, бензином там и так воняет, не унюхают, за грохотом не услышат. Вон там сработаете. Догоните на мотоцикле.– решает капитан и связывается по рации с танком.

При въезде в лес наша колонна остановилась. Я беру винтовку и вылезаю из бронетранспортёра. Рядом останавливается мотоцикл.

– Кузнецов, работаете в паре с Лаской, ты из трёхлинейки дырявишь, она из маузера поджигает. Ласка не спорь у него опыта больше.– командует капитан и они уезжают.

Мы загоняем мотоцикл в кусты. Я передаю свою винтовку мужчине с сержантскими кубиками, он протягивает мне маузер.

– Не дуйся, потом научу куда и как стрелять.– говорит этот 35-ти летний мужчина.

– Я не дуюсь, я позицию ищу. Вон там.– говорю я и показываю выбранное место.

Мы идём и смотрим.

– Отлично, на моём третьем выстреле начинаешь. Бьём с первого. Ещё обойму дай, как закончу выскакивающих буду снимать.– говорит он.

Протягиваю ему россыпь патронов, снайперку обоймой не зарядить. Сама перезаряжаю винтовку на зажигалки.

Слышим мотоциклы.

– Ими наши займутся.– говорит Кузнецов готовясь к стрельбе.

Вот выползли танки. Когда первый поравнялся с сержантом мосинка кашлянула. Я целюсь в низ канистр. Второй выстрел, третий. Я открываю огонь. Винтовка толкнулась в плечо и первый танк вспыхнул. Быстрая перезарядка и второй разгорается, третий и не смотрю попала или нет четвёртый, пятый вспыхнул сам, видно бензин куда то попал. Смотрю четвертый, горит из бокового люка вылезает немец, стреляют, он падает и дымится.

– Сейчас на мотоцикл, пройдём с той стороны, я за рулём, ты за пулемётом. Танкисты все туда перебежали.– говорит сержант.

Мы грузимся заводимся и вылетаем на скучившихся танкистов. Навожу пулемёт и открываю огонь. Расстреливаю ленту и Кузнецов рвёт на полной скорости. Буквально пролетаем горящие танки и на взгорки видим наших стаскивающих убитых мотоциклистов с дороги. Сзади раздался первый взрыв, в одном из танков рванула боеукладка.

Мы подъезжаем к капитану и стоящему рядом младшему политруку..

– Ну ка оба два ко мне. Вы чего устроили? Думаете командир не в состоянии различить рвущиеся патроны и пулемёт. Нет танки подожгли грамотно, а на танкистов, что охоту устроили. Или вы думаете, что танковая башня на голову это смешно? Из за пяти танкистов я людей терять не хочу. Ласка, ладно, там мозгов кот наплакал и то все на войну заточены. Ну ты, Коля, опытный мужик и поддался этой шибурделки. Так, вы у меня оба наказаны. Как потом придумаю. Всё свободны.– машет рукой.

Мы отходим.

– Да про оторванные башни мы забыли.– вздыхает Николай.

– Брось, Коль, весело ж было.– говорю я и взяв винтовку направляюсь к бронетранспортёру.

Меня догоняет младший политрук.

– Ласка, я так и не понял, за что вас капитан отчитал?– спрашивает он.

– Да сглупили мы. В танках боезапас полный, а снаряды взрываются. Прилетела б нам оторванная башня и пиши похоронки.– объясняю я залезая в ганомаг.

Дальше ехали без приключений и встреч. Перед Пинском в советскую форму переоделись. В городе встали у управления НКВД. Куда сходил капитан.

Я залезла в кузов грузовика и завалилась спать.

Глава 5

Утром меня будит лейтенант стуча чем то по кузову.

– Ласка, подъём, хорош бока мять, капитан зовёт. Давай вставай, стратег, ты наш в юбке.– весло кричит лейтенант.

Я с трудом проснувшись хватаю винтовку и выпрыгиваю, лейтенант стоит улыбается, рядом с ним стоит толпа молодых парней и девчат, моего нынешнего возраста.

– Ну и чего будил? Немцы, что ли рядом?– хлопаю я до конца не проснувшись.

– Нет вот решил тебя ребятам показать. Пусть посмотрят на грозу немцев. По нашим с капитаном прикидкам, у тебя самый большой счёт подтверждённых убитых.– улыбается он.

– Ну и показал бы, спящую, чего будить то. Где тут умыца?– ворчу я.

– Я сейчас.– говорит парень из толпы и убегает.

– А правда, что ты танки немецкие жгла?– спрашивает девушка в платьице и с комсомольским значком.

– А чего их не жечь, коли эти придурки канистр с бензином на танки нацепляли. А бензин хорошо горит, только зажигательной пулей стрелять надо.– пожимаю я плечами, видя парня с ведром воды.

Залезаю в машину и беру полотенце. Парень мне сливает из ведра и я умываюсь.

– Ласка, а как тебя на самом деле зовут?– спрашивает парень.

– Ядвига я.– собирая волосы в хвост говорю я.

– Ласка, хватит глазки строить. Объясни ребятам как воевать надо.– улыбается лейтенант.

– Это вон к младшему политруку, он у нас вроде парень грамотный, а я что так гимназия, школа. Ну и как я учить могу? Я акдемиев не заканчивала.– развожу я руками.

– Вот девушки, не берите пример с этой балаболки. Воевать она умеет и хорошо, да и мозги есть, но язык, что помело. Из любой ситуации, балаган устроить может.– уже чуть не смеётся лейтенант.

– Ласка, берёшь брата, Никитина и Кузнецова и бегом на пристань, там подбираете судно.– командует капитан подошедший с каким то майором НКВД.

– Так танки на катер не влезут, а баржа медленная?– удивляюсь я.

– Вот зачем, тебе танк? Мы их товарищам оставим.– говорит улыбаясь капитан.

– Не ну так бы сразу и сказали. Эти бросим, потом нам Ласка другие найдёшь. Не мне немецких танков не жалко, но скоро они пуганые станут, сложнее отнимать будет. А так я за любой кипишь.– выдаю я тираду, сам не понимаю почему, вот несёт и всё.

– Она, всегда такая?– спрашивает майор.

– Нет, обычно ещё хуже. Ласка, ты ещё здесь, брысь задание выполнять.– ухмыляется капитан.

Лезу в машину, беру рюкзак и выпрыгнув направляюсь к стоящим группой ребятам.

Мы топаем на пристань, нас ведёт молодой парень.

– Там небольшой пароходик есть, раньше плоты из брёвен таскал, ему недавно машину перебрали. Вам как раз подойдёт. Я на нём рулевым ходил. Капитан правда сбежал, но я и без капитана вас до Мозыря, вечером, край утром там будем.– говорит парень Кузнецову.

– Ну к ночи ты скажем соврал, ночевать придётся, а завтра прибудем.– усмехается Кузнецов.

У причала мы видим небольшой колёсный пароход. весь какой то грязно серый. С чёрными подтёками.

– Он на мазуте, его для пробы переделать решили. Вы не смотрите, что неказистый, мы уже на нём не раз в Мозыря ходили.– говорит парень.

На борту нас встречает ещё один паренёк.

– Это механик Славка.– представляет он нам парня.

– Ну а теперь правду сказали.– спрашиваю я, вытаскивая наган.

– Я правду сказал. Мы сюда 20-го из Мозыря пришли, груз и людей привезли. Капитан сбежал вчера, а нам домой надо. С вами нас выпустят.– сникает парень.

– Никитин, зови наших, на этом раритете пойдём. Немец на него и бомбу пожалеет.– командует Кузнецов.

Никитин убежал, а мы контролируем как механик поднимает пары.

На причал вбегает грузный мужчина в полувоенной форме.

– Райком партии забирает судно под свои нужды.– заявляет он голосом человека привыкшего командовать.

– Судно приписано к НКВД. Хочешь оспорить?– спрашивает спокойно Кузнецов.

– Меня это не интересует. Я сказал.– горячится мужчина.

– Ласк, может ты объяснишь товарищу.– ухмыляется Кузнецов.

– Что, тут за контра объявилась? Щас я быстро то лоб зелёнкой намажу. Ты, ж что контра недобитая, сорвать серьёзное задание собрался? Секретные документы врагу передать? Да я тебя сейчас к первой попавшейся стенки прислоню.– наезжаю я, вижу чего он гоношится, на полуторке мебель и вещи загружены.

– Ты, кто такая? Я заведующий сектором…– начал вопить он.

Я не став выслушивать, про заведующий чего он, стреляю из нагана ему под ноги и ору.

– Мордой в землю, руки на затылок, ноги врозь!– и снова стреляю.

Грузный падает на землю и накрывает голову руками. Слышу приехавшие машины.

– Ласка, оно ещё живо?– слышу голос капитана.

– Так точно, но могу исправить.– отвечаю я.

– Не надо. Сержант как погрузимся берёшь это и машину и в отдел. Вопросы как он дефицитный транспорт добыл и куда бежать собрался. Ласка контролируй его пока.– приказал капитан.

Из машины на пароход погрузили два опечатанных ящика и патроны. Ребята тоже пошли на погрузку.

– Встал.– пнул лежащего мужчина в форме НКВД.

Лежащий начал кряхтя подниматься.

– Арестованного принял, удачи тебе, Ласка.– говорит он подмигивая мне.

– И тебе сержант, может свидимся, береги себя.– улыбаюсь я и бегу на пароход.

До Мозырей мы добирались три дня, приходилось прижиматься к берегу прячась от немецких самолётов.

На подходи к Мозырь отзываю Вадима и стоя недалеко от работающего колеса говорю ему.

– Завтра 27-го войдём в город, там во время погрузки я “потеряюсь”, ты едешь в Москву, с цифрами ты работать умеешь, так, что засунут тебя в шифровальный отдел. Слушай и запоминай, немцы наши шифры колют быстро, спасение редкие языки и грамматические ошибки в тексте. Энигму вычислишь как поймёшь что используют.– говорю я ему.

– Ядвига я помню про “бомбу Тьюринга”, препод очень подробно рассказывал. Он фанатом расшифровок был. Может не надо тебе оставаться? В Москве школу разведки закончишь, больше пользы принесёшь.– говорит он.

– Дура, ты Анька. Я ж ни хрена больше не умею как воевать. Так чего мне в Москве делать?– говорю я ему на ухо.

– Научишься. Я ж научился.– отвечает он мне.

– Не, у меня к Гансам и Фрицам, а заодно к их пособникам счёт очень большой и его отдавать надо.– говорю я.

В Мозырь мы вошли перед закатом. Причалили и капитан убежал в управление НКВД, мы сидим на борту. Так до утра и просидели. Утром пришла полуторка, куда всё имущество погрузили и двинулись к вокзалу. Я, Вадим и ещё пять бойцов в кузове. Въехали мы на грузовую станцию. Вижу капитана, что болтает с политруком.

Торможу бойца.

– Браток, с кем это наш капитан болтает?– спрашиваю я.

– Это особист наш, а тебе, что за дело?– смотрит он на меня.

– Твоему комбату, снайпер не нужен?– усмехаюсь я.

– Так у него и спроси. Вон он ротных строит.– показывает боец.

Наши уже все в теплушке прицепленной к составу. Я закидываю свой рюкзак и маскируюсь строем солдат двигаюсь к майору, судя по двум прямоугольникам на петлицах. Посматриваю на состав, вот он тронулся. В дверях теплушки стоят лейтенант, капитан и старшина. Похоже меня высматривают. Капитан погрозил кулаком. Ко мне сзади подходит старшина пехотинец.

– Боец чего прохлаждаешься?– спрашивает он.

Откидываю капюшон маск куртки и докладываю.

– Кандидат на звания НКВД Закшевская, отстала от своих. Вам снайпер нужен?– спрашиваю я по наглому.

– Пошли к командиру батальона, разберёмся.– ухмыляется он в усы.

Мы подходим к майору.

– Товарищ командир батальона, вот поймал потеряшку. Говорит, что снайпер.– показывает старшина на меня.

– Свободен старшина. Документы.– командует майор.

Протягиваю своё удостоверение.

– Так, кандидат на звание, почему отстали?– улыбается он.

– А вам, разве снайпер не нужен? Меня там в Москве в школу б засунули, а у меня к немчуре счёт только открыт, слишком много их ещё не рассчитавшись ходят, а должны в земле лежать.– говорю я спокойно.

– Ну а как я тебя возьму, возраст то ещё не строевой?– смотрит он с улыбкой и протягивает мне документы.

– Так выпишите солдатскую книжку с нужным возрастом, мол прибилась.– говорю я спокойно.

– Вот так просто прибилась, как кошка?

– Я Ласка, так капитан назвал, я быстрее его стреляю. У меня уже с десяток немцев на счету и пять танков сожжённых.– говорю я.

– Про танки, Ласка не врёт. Младший политрук Иваников, назначен вверенный вам батальон.– докладывает Иваников.

– Ты её знаешь?

– Да, я с их группой НКВД выходил из окружения, про танки она не врёт, да и бойцы говорили воюет она умело.

– Так почему потерялась? Вот не в жизнь не поверю, что такая боевая, просто так отстала.

– Так вам снайпер нужен или я вон в ополчение пойду.– киваю я на получающих оружие гражданских.

– Капитан, оформи младшего политрука и эту воительницу, младшим сержантом.– кивает майор капитану.

– А особист? Вычислит он её.– сомневается капитан.

– Так она не предатель, не враг народа. Она отставший от подразделения боец нашей армии.– говорит майор.

– Да ему, мне лучше не попадаться. Он с нашим капитаном приятели.– вздыхаю я.

Капитан ведёт нас в вагон. Там вписывает политрука в штат, меня тоже и выписывает красноармейскую книжку. Подзывает лейтенанта крикнув в окно.

– Лейтенант Медведев, вот принимай, твой снайпер, ты не смотри, что мелкая, она уже в бою бывала.– говорит капитан показывая на меня.

Мы идём к подразделению. Лейтенант командует ротой. Мы подходит и строит бойцов.

– Выдвигаемся на позиции. Идти нам трое суток. Так что направо, шагом марш.– командует лейтенант.

Ну мы и пошли. В середине марша меня посадили на подводу.

– Сиди, тут и по сторонам смотри. Ты единственная обстрелянная здесь. Так, что бди.– приказывает немолодой старшина роты.

Так я и бдила и заметила, ведут нас. Птички в лесу взлетали. Оставляю рюкзак и винтовку на ездового и бегу в голову колонны. Догоняю я лейтенанта.

– Товарищ лейтенант, противник рядом, похоже диверсанты.– показываю я на птичек.

– Уверенна?– смотрит он испугано.

– Практически на 100%. Дайте пяток бойцов что по лесу ходить умеют и я проверю.– говорю я.

– Воронов, бери земляков и с младшим сержантом. Проверьте.– приказывает лейтенант.

Мы с бойцами уходим вперёд и садимся в засаду. Вот появились три человека в форме НКВД.

Бойцы засомневались. Я беру на прицел нагана идущих и ору по немецки.

– Кто такие, почему тут шляетесь и срываете нам операцию?

– Обер- лейтенант Вебер, авиационная разведка.– доложил вытянувшийся по стойке смирно старший группы.

– Обер- лейтенант, вас, что не предупредили, что русская земля смертельно опасна для оккупанта.– говорю я и стреляю в плечо лейтенанта и по корпусам остальных.

Встаю и делаю контрольные тем кого била в корпус. Лейтенант катается и скулит от боли. Подхожу и прижимаю его к земле и извлекаю у него пистолет. Ого ТТ, заправляю за пояс. Рядом стоят бойцы.

– Чего встали? Оружие, документы и рацию взять. Ремень в покойного снимите, господина лейтенанта связать.– приказываю я.

Бойцы растормозились и стали собирать, что приказано.

– А точно, немцы?– спрашивает один.

– На сапоги глянь, гвозди квадратные и со своими сравни.– усмехаюсь я.

– Точно.– говорит он.

Вот мы собрали вещи и подняв связанного мной офицера и пошли к своим.

Лейтенант смотрит обалдело.

– Это ж из НКВД?– говорит он.

– Ну в НКВД, его только к стенке поставить могут, обер-лейтенант Вебер, авиаразведка. Немецкие самолёты на наши колонны наводили.– говорю я.

– Воронов отведите его к особисту и рацию отнесите.– приказывает лейтенант.

– Воронов, про меня особисту не трепи.– говорю я.

– Воронов, скажешь, что со снайпером брали, мол он тут остался, для контроля.– говорит Медведев.

– Понял, знаю я кто она, свояк у меня из НКВД, рассказал как они воевали.– кивает парень.

– Ладно веди этого обер-лейтенанта. Младший сержант беги к телеге, молодец.– кивает лейтенант.

Я ухожу к телеге и запрыгиваю на неё.

– Лихо, ты, сработала. И беду отвела и врага взяла.– говорит ездовой.

– Так, на то я и Ласка.– улыбаюсь я.

– Ласка, она. Драть тебя некому. От горшка два вершка, а она на войну. Сколько ты уже их уложила? Человек с десять? Вот и получается что не своим ты делом занялась. Тебе на танцульки бегать положено, да книжки в школе читать, учится бабой быть.– ворчит ездовой.

– Да не убиваю я людей, скоро увидишь. Не люди они, их зверями назвать нельзя, зверя обидишь. Упыри они и только кол осиновый им награда. Насмотрелась я как в колонне ихней ехали, когда под них маскировались. Так что не воины они, они болезнь, я лекарство.– говорю я зло.

– Не злись девонька, не со зла на тебя говорю. На себя злюсь, что ты вон малая бьёшь их, а мы вон мужики только топаем и как там выйдет видно будет.– обнимает он меня одной рукой.

Так проехав предписанное, занимаем позицию перед укреп районом. Позицию мы заняли на реке Птичь. Позади нас располагались укрепления так называемой линии Сталина. Задача была первыми встретить немцев и отбив первый натиск и отойти к линии укреплений.

Сегодня 3 июля. Парни роют окопы, я шарахаюсь по позициям прикидываю где лёжки делать. Замечаю ориентиры и замеряю расстояние до них, ну и схему рисую. Как раз с другого берега вернулась. Определяла точки где они корректировщиков сажать будут. И уже определила откуда их снимать буду.

В окоп из хода сообщения входит комбат и особист. Я смотрю на лейтенанта, тот разводит руками.

– Не злись, я приказал. Покажи что рисуешь.– говорит майор.

Посмотрел мои схемы. Покачал головой.

– Вот толковая, ты девка, а дура. Могла б по театрам и выставкам ходить, а ты тут схемы ведения огня рисуешь.– говорит Майор.

– Гонял бы меня капитан по полигону. И я света белого не видела б. Или забросили б в какую нибудь Англию и ходи улыбайся всяким серам, перам. Не уж я лучше тут немцам мозги выносить буду.– ухмыляюсь я.

– Так от меня прятаться больше не надо. Ты теперь прикомандированная к нам. На распишись и получи пакет. Инструкции по дальнейшим действиям дам после прочтения пакета.– говорит капитан.

Я расписываюсь и сломав печать читаю.

“Что сбежала не осуждаю, но как приедешь в часть накажу, ты ещё за танки не наказана. Умирать и пропадать без вести запрещаю. Брат в шифровальном отделе. Ты теперь младший сержант НКВД. Особист в курсе твоих способностей и поможет если, что. Прочти и запомни, что бы не случилось, в любом особом отделе от дивизии говоришь условную фразу: “Я Ласка, вернулась в нору”. Тебя отправят ко мне. По прочтение письмо и конверт сжечь.”

Я достаю спички и поджигаю бумагу, под одобрительный кивок особиста.

– Значит, слушай теперь меня, прекращай прятаться. Работай спокойно, придумаешь, что или заметишь, сразу докладывай по команде. И не дай им себя убить.– говорит особист.

– Есть, не дать себя убить, да и сама не хочу, я на ихнем поганом рейхстаге расписаться хочу.– улыбаюсь я.

Комбат походил, оценил наши старания, позицию мы оборудовали классно. Тут и ложная с чучелами и основная. С укрытиями и дзотами. Мы даже свои сорокопятки все две штуки так замаскировали, что не заметишь. Мост через реку Птичь мы удержим. Так, что получат тут немцы по зубам, жаль обойдут нас северней и придётся отступать. Но я об этом молчу. Да и не на линии мы основного удара.

Тишина продолжалась до 5 июля. Нам пришёл приказ передать нашу позицию 3-й роте а самим скрытным маршем выдвинутся в район Пинска и перекрыть дорогу на Мозыри, у мостов через реку Бобрик. Мостов там два, автомобильный и железнодорожный. Нам даже полуторки пригнали под это дело. Погрузились и на закате выехали. Всё ничего, но как мы без пушек танки останавливать будем, вот в чём вопрос.

До моста мы добрались через три с половиной часа. Выгрузились и машины ушли.

Мосты конечно не особо серьёзные, по мне взорвать их и всё. Пока противник временные поставит или понтоны наведёт, мы время и выиграем. Ну как говорится начальству виднее. К утру ребята только и успели ячейки вырыть. Я не рою, сижу на дереве и смотрю на дорогу в бинокль.

Дорога просматривается на километр. По этому двух мотоциклистов я замечаю во время.

– Немцы, похоже разведка, два мотоцикла.– кричу я.

– К бою. Как мост пройдут огонь.– командует лейтенант.

Немцы уверенно проезжают мост. Я стреляю в водителя на первом мотоцикле, тот откидывается и развернув мотоцикл к нам задом валится на дорогу. Взвод что занимал позицию открывает огонь. Стреляют они много и не очень точно, но во втором мотоцикл попали. Немецкий пулеметчик на первом судорожно пытается снять пулемёт со стойки. Выцеливаю голову и стреляю, Фриц падает. Контролирую лежащих, шевеления нет.

Лейтенант с двумя бойцами идут на дорогу. Вижу один немец пытается привстать, стреляю. Вижу как с убитого слетает каска. Лейтенант машет мне рукой. Слезаю и передав бинокль бойцу иду к дороге.

Когда подхожу вижу, что один собирается поджечь мотоцикл. Даю ему подзатыльник.

– Пулемёт сними, обыщи коляску и с дороги откати, пироман чёртов.– грожу бойцу кулаком.

– Так, лейтенант приказал.– возмущается боец.

– Сейчас решу.– говорю я направляясь к командиру.

– Лейтенант, ты решил всю немецкую армию на себя притянуть? Знаешь за сколько дым виден будет? У нас против даже танкеток ничего нет.– возмущаюсь я.

– Отставить жечь мотоциклы.– быстро сообразил Медведев.

Мы осматриваем технику, изрешетили бойцы мотоциклы качественно. В коляске второго, оказался лейтенант связи с портфелем. Лейтенант начинает планомерный обыск, а сижу на обочине смотрю документы из портфеля. Это отчёты о расходе боеприпасов и топлива. Вёз он всё это в Слуцк.

– Немцы в Слуцке.– говорю я лейтенанту.

– Уверена?– смотрит он на меня.

– Это не разведка, это интендант, смотри, тут только отчёты.– показываю я портфель.

Глава 6

– Интендант? А чего его сюда занесло?– спрашивает боец.

– Так они похоже Пинск взяли, вот и решили, что у нас тут войск нет. Может и заблудился конечно, но только как они поймут, что мы тут раскатают нас в тонкий блин.– говорю я спокойно.

Лейтенант изучает карту.

– Мы можем оказаться в окружение, если они Мишкевичи займут.– вздыхает он.

– Нет худа без добра. Они про нас не знают а мы про них знаем. Надо тут ловушку делать. Думаю эти умники не единственные, кто дорогу срезать рискнёт. А там глядишь и приказ на отход придёт.– говорю я.

Мудрили мы не долго, уронили на дорогу телеграфный столб. Именно уронили, раскачали и уронили, мол сам упал. И пулемётные точки организовали, с обох сторон от дороги. Мотоциклы в лесок откатили, а трупы в реку скинули камни привязав. Я с Вороновым и его земляком засели напротив, наша задача отстрел водителей и сопровождающих.

За день удалось поймать две машины. В одной продукты, во второй патроны и гранаты. Машины спрятали в леске. Видели пролетающие самолёты, они нас похоже не заметили.

Ночью приехал мотоциклист с приказом отойти на рубеж у моста через реку Случь.

Лейтенант сидит матерится.

– Ты, чего?– просыпаюсь я.

– Нам надо на 80 километров сместится.– ворчит он.

– У нас две машины. В каждую по 40 человек запихнуть можно. Два часа и первая партия на месте, два часа назад и ещё два часа вторая партия доставлена. И того шесть часов.– говорю я вставая.

– У нас водить только четверо могут, да и прав не у кого нет.– разводит он руками.

– Ды дорожной милиции, что ли боишься?– начинаю я смеятся.

– Тьфу на тебя. Уговорила, на первой уедешь.– соглашается лейтенант.

– На последней. Пропадёшь, ты без меня.– смеюсь я.

– Это почему это?– возмутился Медведев, он после того как узнал, что я из НКВД стал прислушиваться к моим идеям.

– Ты ж от немецких самолётов шарахаться начнёшь, а я способ знаю как под немцев замаскироваться.– говорю я и вытаскиваю два немецких флага, что нашла в машинах.

Первыми мы отправили старшину и второй взвод и пулемётчиков. Потом догрузили, сколько влезло. Отправив первых двинулись пешком. Я правда столб лежащий лимонкой заминировала, на всякий случай.

Машины мы встретили в деревни или села, церковь там была во всяком случае. Погрузились и поехали, светало уже.

Доехали мы без проблем, спрятали грузовики, жаль бензина уже мало осталось.

Проспала я до обеда, потом пошла отпрашиваться на реку.

– Товарищ лейтенант, разрешите на реку помыться сходить.– подхожу я к Медведеву.

– Иди, на немецкий возьми на всякий случай.– протягивает мне автомат покойного интенданта.

Беру автомат, чистое бельё и немецкий перевязочный пакет. Я их вместо прокладок использую. Хорошо сообразила отчего живот тянет, чистые тряпки в трусы на всякий случай сунула и брезентуху подложила иначе штаны б запачкала. Потом в машине мы два мешка этих перевязочных пакетов нашли. Вот и использую, ничего подходящего всё равно нет. Надо будет кого нибудь расспросить.

Ухожу на север от моста и нахожу уединённое место. Раздеваюсь и купаюсь, вода тёплая. Заодно стираю ткань, попадалась мне информация, что ещё и прокипятить надо. Всё так же нагишом набираю веток и развожу в ямке костерок и вешаю над ним котелок. Кидаю туда тряпки и лезу в воду.

Слышу идёт кто то. Подплываю к одежде и беру автомат.

Из кустов выглядывает мужчина, в цивильном костюме, но похоже не его. Сразу видно, что с чужого плеча.

– Я тебе говорю, девка тут купалась. Сукой буду сам видел.– говорит он.

– Ну и где она? Тебе Зуб как на рывок ушли везде девки мерещатся.– отвечает второй выглядывая из куста.

– Не девка, а сержант НКВД. Вышли оба и мордой в землю, сами знаете.– говорю я делая короткую очередь у них над головой.

Оба и рухнули где стояли.

Жду когда наши прибегут.

– Может миром разойдёмся?– спрашивает тот кого Зубом второй называл.

– Раньше думать надо было. Не я за тобой охотилась. Прошёл бы как человек мимо, сейчас бы не лежал под прицелом.

Второй попытался, что то выхватить. Даю очередь по ним. Попала хорошо, но добавляю. Всё уже не дёргаются. Начинаю одеваться, только трусы с самодельной прокладкой натянуть успеваю, как из кустов вылетает Медведев и Воронов.

– Что тут? Кто стрелял? С тобой всё нормально?– трясёт меня лейтенант.

– Лейтенант, осторожней, ты так меня трясёшь, что у меня сиськи скоро оторвутся.– говорю я пытаясь вырваться.

Воронов подходит к трупам.

– Вторую зря делала, им и первой хватило.– говорит он обыскивая тела.

Лейтенант смутившись отпустил меня и подошёл к трупам. Воронов вытаскивал всё, что нашёл у беглых. У Зуба нож, типа финка и пачку советских денег. У второго ТТ и свёрток золотых украшений. Задрав рукава и осмотрев наколки сказал.

– Зеки беглые. Один шулер, второй мокрушник.

– А ты откуда знаешь?– удивляется лейтенант.

– Так я ж с сибири. А там чего только не узнаешь.– пожимает боец плечами.

Пока они обсуждали покойников я оделась и сняла кипяток с костра.

– Чай, что ли заваривала?– спрашивает лейтенант.

– Тряпки кипятила.– ворчу я.

– А чего прокладки не купила? Они не дорогие. Я сестре и матери когда в посёлок приходил всегда покупал. Сестра, она у нас учёная, девять классов окончила. Говорила: “что за изобретение этих женских прокладок “Сталинскую премию” дали. Очень они женщин выручают и позволяют не отвлекаться от важных дел.”– говорит Воронов подражая кому то.

– Как в городе будем куплю.– киваю я.

Потом я узнала откуда появились прокладки в СССР. “На XVII съезде одна из женщин-депутатов подняла вопрос о недостаточном внимании к потребностям женщин и привела данные о неэффективном использовании времени, для соблюдения личной гигиены во время менструации. Также о количестве заболеваний из за использования неподходящих средств. Её выступление было услышано, и вопрос об улучшении условий женской гигиены во время менструации был включён в повестку дня для дальнейшего изучения. Через год были получены результаты, а ещё через год почти все советские женщины начали использовать гигиенические прокладки. Это сразу же привело к снижению некоторых инфекционных заболеваний. После публикации отчёта о проведённых исследованиях коллектив разработчиков получил Сталинскую премию.”– Так было написано в газете.

Собравшись возвращаемся на позиции.

Вечером к нам приезжает машина из Мозыря. Приехавший особист, привёз приказ удерживать позиции и обрадовал, что пушки будут к утру. За одно привезли продукты и котёл.

Мы доложили о своих действиях и сдали бумаги интенданта. У беглых он просто снял отпечатки и записал особые приметы и приказал закопать, чтоб не воняли. Машины остались пока у нас, бензина свободного не было. Интенданту, что привёз продукты заказала прокладки и на попытку отмахнутся пригрозила жалобой особисту.

На рассвете пришли два орудия на конной тяги. Сорокапятка и трёхдюймовка, последняя самая настоящая, как в кино про гражданскую войну. С сорокопяткой младший лейтенант, молодой парень, только из училища, а с трёхдюймовкой похоже ополченцы, мужики все в возрасте. Стали распределять позиции. Сорокопятку поставили южней моста, там удобное место было и всё предмостье и мост простреливалось. Трёхдюймовку на холмике северо- восточней моста.

До 10 июля было спокойно. Сидим на позиции и разговариваем с Медведевым.

– Слушай лейтенант, дивизия вроде от границы топает, а вы только в Мозыре присоединились?– спрашивает политрук Иваников, он вчера с машиной снабжения прибыл.

– Нас из резерва перевели. Дивизию потрепали, вот нас и влили. По этому нас вперёд и двинули, что свежие мы.– говорит лейтенант.

Слышу стрекотания мотоцикла и взяв бинокль смотрю. Двое вроде наши.

– Ну кто там?– тянет руку к биноклю политрук.

– Наши вроде.– передаю я ему бинокль.

– Точно наши.– говорит Иваников.

Мы спускаемся к мосту. Я остаюсь в кустах взяв на прицел мотоциклистов. Те останавливаются у лейтенанта и политрука.

– В Лунинец немцы вошли. До батальона. В Микашевичи танковая разведка. Вроде сюда собираются.– говорит сержант на пулемёте.

– Встретим.– кивает лейтенант.

Разведка уезжает.

– Ну, что к бою?– смотрит возбуждённо политрук.

– На часы погляди.– говорит подошедший командир трёхдюймовки.

– Ну 17:00. И что?

– Немец он по часам воюет. Взял населённый пункт и на ночь встанет. Раньше утра не сунется.– говорит мужчина.

Так и случилось. Первых немцев мы увидели. Встали они в километре от моста и смотрят в бинокль.

– Ты, чего не стреляешь?– спрашивает политрук.

– У меня не пушка, при таком ветре только позицию засвечу.– говорю я наблюдая в прицел.

То что зря я про пушку сказала, поняла через минуту, когда рявкнула трёхдюймовка. Попасть не попали, но наблюдатели снялись и уехали.

– Кто стрелял? Убью сволочь.– вылетел из НП лейтенант.

– Ну? Попали?– прибежал возбуждённый Иванников.

– Я тебе сейчас в рожу попаду. Ты гад, что позиции врагу выдаёшь? Нас тут сейчас артиллерией с землёй смешают и дальше пойдут. У нас на каждый мост по полтора взвода. Хорошо на железнодорожный два вагона вкатили. Ты тут немцам салюты устраиваешь.– орёт Медведев надвигаясь на политрука.

– Ладно, что сделано, то сделано.– вздыхаю я.

Глава 7

Следующий день было тихо. Пошли на нас они 12-го. Мото разведка и четыре танкетки.

Мотоциклы мы через мост пропустили, уже на нашем берегу постреляли. Я выбиваю пулемётчиков, бойцы водителей. А танкетки подожгла на мосту сорокопятка. Потом по нашему берегу ударили из миномётов. К счастью корректировщик бликнул окуляром бинокля. Засекаю, навожусь и стреляю. Сидел он на дереве, на нём и повис. Связист попытался уйти но слишком суетился и я сумела его подстрелить. Меняю позицию.

Больше они в это день у нас не лезли. Попробовали по железнодорожному, но там четыре пулемёта и мост вагонами заблокирован. Так что отбились.

Два дня нас не трогали. Потом попёрли. Четыре тройки встали за мостом, а пятая стала вытаскивать танкетки. Мы открыли огонь. Я стараюсь выбивать тех кто цепляет подбитые машины. Сорокопятка подбила одну тройку, вторая уничтожила её. Но и те кто пытался накинуть трос кончились. Тогда танк стал пытаться спихнуть корпуса танкеток. Первую ему даже удалось, а вторая застряла в в конструкции моста. При том так, что объехать не выйдет. В общем они отступили.

Вагоны они тоже попробовали сдвинуть, но не вышло и потеряв до взвода пехоты отступили.

Вечером хороним убитых. Потери 13 человека убитых и почти 30 раненых. Приехавшая машина выгрузила боеприпасы, для сорокопятки оставили в машине. С трудом погрузили половину раненых. Остальных вывезли вторым рейсом.

Сидим на НП.

– Если вагоны спихнут танки прорвутся на наш берег.– говорит очевидные вещи политрук.

– А против танков у нас ничего нет.– вторит ему лейтенант.

– Вагоны они только паровозом спихнуть могут, а его из Пинска гнать.– говорю я.

– Эх рельсы бы взорвать.– вздыхает лейтенант.

– У трёхдюймовки только шрапнель осталась.

– Переставляем её полюбому, есть там позиция. Я уже приказал готовиться к перебазированию.– говорит подошедший командир орудия.

– Делай. Толку тут её держать.– соглашается лейтенант.

К утру мы уже готовы. Немцы решили атаковать пехотой. На изгибе реки был брод, мы там дзот организовали. Ну и подловили они немцев удачно прямо посредине реки. Да ещё трёхдюймовка шрапнелью прошлась по противоположному берегу.

До 17 июля немцы сидели тихо, потом по нашему берегу ударили тяжёлые орудия. Как только взрывы прекратились слышим танки. Снова попытки разблокировать мост. Я отстреливаю пехоту, пулемёт бьёт по моему не переставая. Трёхдюймовка успела сделать три выстрела и её накрыли крупным калибром. У автомобильного моста они отступили.

Вдалеке слышим звуки подъезжающего паровоза. Слышим запалошную стрельбу пулемётов и выстрелы танковых орудий. Пулемёт стреляет уже один. Слышим грохот железа. Пулемёт всё стреляет, потом наступает тишина. Вдалеке слышны рыки танковых двигателей.

– Не прорвались.– говорю я и сажусь на дно окопа.

– Почему так думаешь?– выходит с НП Медведев.

– Иначе бы сюда уже пёрли. Только роты похоже больше нет.– вздыхаю я.

Бойцы тянутся к НП роты. Собралось, даже больше чем ожидалось. Стаскиваем мёртвых в воронку. Накрываем их же шинелями и закапываем. Потом оставив два пулемётных расчёта идём на место, где стояла трёхдюймовка и застаём живых мужиков.

– Мы как отстрелялись в щель нырнули.– говорит тот кто командовал пушкой.

На месте дзота уже плещется вода. У железнодорожного моста видим почти спихнутые вагоны и развороченный паровоз.

– Бронебойно-зажигательными его остановили. В ящике с немецкими нашли.– говорит младший лейтенант.

Из полутора взводов тут осталось пятнадцать живых. Из оружия у них только личное, все пулемёты выбиты. Своих убитых уже похоронили. На удивление мало раненых и в основном легко. Снимаем остатки взводов и возвращаемся к автомобильному мосту.

На закате за нами прибыло аж десять машин. Погрузились и поехали в сторону Мозыря.

Нас привезли к какой то школе и разместили в классе. Раненых увели в медсанбат.

Утром пришёл особист.

– Ядвига, собирайся. По тебе приказ пришёл. Сейчас едешь в Гомель. Там явишься в отдел НКВД. Там поступаешь в распоряжение Гусева Д.С. Кто такой не знаю, приказ от капитана. По предыдущему изменений нет. Сказано, подробности узнаешь на месте. Вот держи новые документы, старые давай сюда.– говорит он протягивая удостоверение и направление.

Отдаю старое и взяв вещи и винтовку прощаюсь с ребятами.

– Бывайте славяне, до встречи в Берлине. Кто не доживёт, на того обижусь.– говорю я и направляюсь к выходу.

Мне в спину лети: “Бывай Ядвига”, “До встречи” и “До встречи в Берлине”. Краем глаза вижу заулыбались.

Капитан ведёт меня на станцию. Там грузят эшелон. Он подходит похоже к старшему.

– Возьмёте её до Гомеля. Вот распоряжение.– говорит особист протягивая бумагу.

– Да куда я её впихну? Только если на платформу или на тормозную площадку. Вагоны битком.– говорит мужчина.

– Тут часа 3-4 ехать, так что пусть едет.– кивает особист.

– Коль, прими девушку до Гомеля.– кричит он парню в пиджаке но с винтовкой и примкнутым штыком.

– Так не положено.– ворчит парень.

– Она по линии НКВД, так что ей можно.– говорит мужчина.

– Залезай.– протягивает парень руку.

Залезаю на платформу.

– Удачи, Ласка.– машет рукой особист.

– До встрече в Берлине.– отвечаю я.

Устроившись на брезенте начинаю чистить винтовку. Ополченец смотрит внимательно.

– Так, ты снайпер? И немцев уже убивала?– спрашивает он восторженно.

– Ещё вчера.– пожимаю я плечами.

– А много убила?– смотрит он на меня.

– С десяток точно.– продолжаю я чистить винтовку.

– А меня вот часовым поставили. Я просился на передовую, а не пустили.– вздыхает он.

– Так если часовой встань вон у табуретки или сядь на неё, оба борта видеть будешь.– собирая приспособления для чистки, говорю парню.

Вагоны дёрнулись и состав поехал. Парень присел рядом.

– А трудно на снайпера учится?– спрашивает он.

– У тебя с математикой как?– спрашиваю я.

– Ну тройка.– отвечает он.

– Тогда не подойдёшь. Тут считать быстро надо, ну или талант иметь. Плюс думать и за себя, и за противника. Пространственное воображение нужно и слух. Да много чего нужно.– говорю я.

– Понятно. Значит в танкисты пойду.

– Там пространственное ещё нужнее. Вон давеча, на мосту. Немец свою сгоревшую танкетку спихнуть пытался, да только заблокировал мост, а если б головой думал, то в другую сторону её толкал бы. Правда мы б тогда с тобой тут не сидели б.– говорю я спокойно.

– Почему?– смотрит он на меня.

– Лежала б я сейчас мёртвая на берегу речки у того моста.– усмехаюсь я.

– И ты так спокойно это говоришь? Даже не думай. Ты ж совсем молодая.– горячится он.

– Ладно, это всё лирика. Ты немецкую ветчину ешь?– достаю я из рюкзака банку и открываю её.

– Откуда?– смотрит он обалдело.

– Немцам везли, к нам попали.– говорю я делая бутерброды с галетами.

Так подкалывая парня и просто болтая, доехали до Гомеля. Поезд встал у платформы. Прощаюсь с парнем и спрыгиваю на перрон.

Иду к выходу. На встречу комендантский патруль. Просят документы. Предъявляю. Лейтенант, чуть по стойке смирно не встал. Вроде ничего необычного, почти как были, только звание младший сержант. Мне возвращают документы.

– Можете быть свободны, всё нормально.– говорит лейтенант козыряя.

Козыряю в ответ и иду на вокзальную площадь. там у постового спрашиваю как добраться до управления. Молоденький младший сержант говорит:

– Погоди, пять минут, сейчас сменщик придёт и провожу.

Его сменщик пришёл через три минуты и парень повёл меня по городу. По дороге рассказывал разные городские истории связанные со зданиями мимо которых проходили. Было прикольно и интересно. Когда дошли до управления иду к дежурному и показываю свои документы. Тот звонит кому то и вызывает сержанта.

– Винтовку и рюкзак у дежурного оставь, при выходе заберёшь. Да не переживай ты, не тронут твой прицел.– говорит он улыбаясь смотря как я пристраиваю винтовку.

Он ведёт меня по коридорам и открыв дверь спрашивает разрешения впустить. Пропускает меня и заходит в кабинет.

– Так вот какая ты Ласка. Слышал о тебе от проверенного человека. Думал постарше, но делать нечего. Слушай боевую задачу. На складах нашли 100 винтовок для снайперов, надо подготовить людей и максимально быстро.– говорит капитан НКВД судя по трём “шпалам”.

– Вам полевых или диверсантов?– уточняю я.

– Желательно универсалов.– улыбается капитан.

– Невозможно. Максимум общий курс базовой подготовки. Смертность 80% в первые полгода.– говорю я вспоминая своё обучение, я суммарно полтора года учился, правда с перерывами на боевые операции.

– Так прям точно?– улыбается он.

– Это если у противника обученные снайперы будут. Если нет, то шансы набраться опыта возрастают.– говорю я.

– Серьёзная девушка, к нам пришла. Там тоже люди не с улицы. С винтовками обращаться умеют, не хватает тактики.– говорит капитан.

– Проще. Уже можно работать. Только слушать соплюху 14-ти летнюю будут?– смотрю я на него.

– Сколько тебе? Такую будут. За тебя дела говорят. Ты вот знаешь сержант, что у этой соплюхи, пять сожжённых танка на счету. Они с напарником немцу локальный огневой мешок с помощью двух винтовок устроили.– говорит капитан.

– Невозможно.– качает головой сержант.

– У немецких танков большой расход топлива. Топливо бензин и на марше они иногда буквально обвешиваются канистрами. Один работал обычными пулями, я зажигательными. Пять троек сгорело.– пожимаю я плечами.

– Теперь понял, почему её рекомендовали.– кивает сержант.

– Берёшь её едете на полигон, там размещаешь. С завтра начинаете перенимать знания. Людям объясни сам. Всё свободны.– говорит капитан.

Мы выходим, я забираю оружие и рюкзак. У входа садимся в эмку и едем за город. Полигон расположен в бывшей усадьбе. Меня селят в маленькую комнату. Показав где столовая оставляют одну.

Глава 8

Разбираю рюкзак. Нарядное платье вешаю на плечики, в горошек порвано осколком. Нахожу дырку на рюкзаке. Сижу зашиваю. Входит женщина комендант. Смотрит за моими стараниями. Потом осматривает выложенные вещи.

– Так патроны понятно, компас и зажигалка, тоже. Но пять часов тебе зачем?– смотрит она на меня внимательно.

– Это мы когда машины и танки захватили, ребята собрали и мне лишнии сунули, ну и забыли о них.– отвечаю я откусываю нитку.

– Понятно, платье потом погладим, а это только на тряпки.– говорит она.

– Если тряпки нужны забирайте.– говорю я разбирая вещи.

– Пойдём чайку попъём.– говорит она.

Я беру банку ветчины, галеты и шоколад.

– А это откуда?– обалдев спрашивает она.

– Немцы заблудились и с нами встретились. Вот и поделились, почти добровольно. По крайней мере не возражали.– говорю я.

– Ага, лежали и молчали. Пошли шутница.– смеётся она.

Мы пошли в её комнату. Она налила чая в кружки. Сидим пьём с бутербродами.

– Шалая, ты. Пятнадцати нет, а она воевать лезет. Хотя воюешь ты похоже по уму. Сама такая в твоём возрасте была. Ты если, что обращайся.– говорит она.

– Мне прокладки нужны, но у меня с деньгами напряг, может часы продать.– говорю я.

– Будут. А деньги у тебя есть, завтра получишь. Как канцелярию откроют.– говорит комендант.

– Ты комсомолка?

– Нет, происхождением не вышла.

– Подрастёшь в партию вступишь. Ты девчонка правильна и гнили в тебе нет.– говорит комендант.

– Тут выжить ещё надо. Сильней они пока, не людьми и техникой, а опытом и организацией. Мы научимся и я думаю быстро, но крови это будет стоить. Но на Рейхстаге я очень хочу написать “Тут была Ядвига”.– говорю я.

– Иди спать. Устала небось. Душ в справа в конце.– говорит она.

Я первый раз моюсь в душе, в этом мире. Помывшись и расчесав волосы и высушив их ложусь спать.

Утром встав одеваю форму и масккостюм, беру винтовку и иду учить.

Передо мной строй одетый в разнообразную форму. Сержант выходит и начинает говорить.

– Это наш инструктор по снайперской тактике. Она будет нас учить воевать.– начинает сержант.

– Товарищ сержант, а не молода она, нас учить?– спрашивает лейтенант в милицейской форме.

– У неё на счету более десяти подтверждённых и пять танков.– говорит сержант.

Строй загудел.

– На первый, второй рассчитайсь. Первые идут со мной, вторые на стрельбище. Отработка выстрел на 300 потом сразу на 500. Бойцы обеспечения, развести костёр с наветренной стороны и периодически пускаете дым на поле. Кто самый глазастый?– начинаю я командовать.

Парень красноармеец поднимает руку.

– Берёшь бумагу делаешь таблицу и устраиваешься сбоку от рубежа стрельбы, считаешь блики прицелов. Курсанты, мне не нужна быстрая стрельба, мне нужно, что бы вы нарабатывали навык быстрого переноса огня, но не забывали про солнце. Оно наш друг и враг. Друг когда светит в прицел противника и враг когда в наш. Так, что работайте. Остальные идём к разрушенному зданию.– командую я.

С второй группой идём к разрушенному дому.

– Первая пятёрка, занять позиции в здание.– команду я заряжая винтовку.

– А это зачем?– удивляется курсант.

– А это, для лучшего усвоения урока.– говорю я.

Я стою спиной к дому, жду.

– Ну, что они готовы?– спрашиваю я.

– Готовы.– говорит сержант.

Я вскидываю винтовку и начинаю осмотр окон. Курсанты не удивили, все сидели у окон. Начинаю стрелять в стены рядом с ними. Курсанты вздрагивают.

– Следующие.– говорю я и начинаю заряжать винтовку.

– Готовы.– говорит сержант.

Всё повторяется. Они пробуют маскироваться, но упорно лезут к окнам.

Вот все прошли.

– Вы все мертвы. Сейчас вешаете мешок с песком. Заряжаете по патрону, как заметите меня в окне стреляете над проёмом окна, моя задача выстрелить пятьдесят раз в мешок.– объясняю я задачу.

В такую игру мы играли, в центре подготовки. Тут хитрость не подходить к окнам. Я срываю провод со стены. Делаю на нём крючок и накидываю дверь шкафа. Пробегаю по коридору и из проёма стреляю в мешок. Смешаюсь и стреляю снова. Так имитируя своё нахождение, я стреляю ровно пятьдесят раз. Потом выхожу из двери.

– Понятно?– спрашиваю я.

– Ты не разу не приблизилась к окну. Но мы не поняли, ведь ты ж практически умышленно снижаешь сектор стрельбы.– говорит капитан пехотинец.

– Вы в прицел смотрели? Сектор наблюдения у нас в прицеле и так маленький, вы должны заранее определять основное направление, будущего выстрела. У вас чаще всего он будет один. То, что вы демонстрировали, типичная ошибка стрелков. Ещё насмотритесь, надеюсь в прицел. Теперь ваша задача научиться переигрывать противников головой. Вот вам типичная ошибка. Стрелок на ровном поле выстрелил вроде бы в противника, блик увидел. Большая часть начинают отползать меняя позицию. Это инстинкт снайпера, выстрелил, ушёл. Но при этой ситуации вы становитесь мишенью. Выход винтовку под себя, морду в землю и замер. Можно считалочку: “Я кучка, кучка, совсем не человек и кучке замечательно на солнышке тут преть”. Слова можете свои придумать. Мне эта помогала, когда отец учил.– смотрю, заулыбались.

– Да притом финны иногда парами работали. И этот трюк сработает. Мы так наблюдателей обманывали, больше двадцати минут в одну точку не смотрят, “глаз плывёт”– кивает старшина пограничник.

– Ну пойдёмте посмотрим, сколько ваши товарищи солнечных зайчиков пустили.– говорю я.

Вторая группа, отличилась тоже круто, “бликов” они сделали на каждом выстреле, солнышко то со стороны мишеней.

– Поздравляю, вы, трупы.– усмехаюсь я.

– Так солнце напротив.– возмущается милиционер.

Беру две лопатки и накидку, что лежит на стрелковой позиции и делаю навес. Прячусь там и отстреливаю пять патронов.

– Боец, блик был?– спрашиваю я наблюдателя.

– Никак нет, только вспышка выстрела.– доложил тот.

– Ну, мы ж не знали, что можно использовать подручные средства.– пожимает плечами милиционер.

– В туалет, мне тебя тоже за руку водить. Учитесь думать, враг вам второго шанса не даст. Сейчас чистка оружия и обед. После обеда группы меняются местами. Можете обсудить, как лучше работать. Мы на один результат работаем. Всё идём оружие чистить.– говорю я.

Такую методику тут не используют, она появится после этой войны, часть приёмов разработают в Сталинграде. Моя задача дать максимум, может кто сможет продолжить и развить.

Занимались мы две недели, когда чую пора курсантам дать свою силу почувствовать. Еду в управление. Там долго убеждаю, Дмитрия Сергеича разрешить выезды на передовую. Добилась.

Вот сидим формируем первую группу.

– Сама поведёшь?– спрашивает сержант.

– Сама, надеюсь хватит меня. Десять выходов, через сутки. Участки разные. Вроде не должны Фрицев всполошить.– говорю я.

– Как возвращаешься сутки отдыхай. Это приказ из Гомеля.– кивает сержант.

Утром строим курсантов.

– Сегодня первая десятка уходит, для получения реального боевого опыта. На передовой слушать инструктора как папку и мамку. Ребята, шутки кончились.– говорит сержант строю.

Зачитывает первую десятку. Сейчас мы все в обычной полевой форме и масккостюмах, винтовки у всех обмотаны и даже колечки на окулярах сделанные местными умельцами.

Мы грузимся в полуторку и едем Жлобин. Ехали мы три часа, там вхожу в штаб корпуса, показав направление охране. Меня проводят к командующему. На меня смотри предельно уставший человек с пышными усами. Он бегло ознакомился с направлением.

– Приехала, постреляла и уедешь, а мне разгребать.– устало говорит он.

– Я останусь в подразделение, менять будем лишь курсантов. Так, что вместе расхлёбывать будем.– говорю я.

– А ты не мала, инструктор?– впервые улыбается он.

– Достаточно взрослая, чтобы немцам пулю в лоб вгонять. Я с 23 июня воюю.– говорю зло.

– Не хотел обидеть, а нужда в тебе есть. У меня тут немецкий снайпер завёлся, уже трёх командиров роты и политрука подстрелил.

– Мой клиент, курсантам ещё рано, но в качестве помощи пойдут. Когда его исполню, если винтовка индивидуальная моя будет, если штатная вашим отдам.– говорю я.

– И ведь уверена, что возьмёшь. Когда подстрелишь, килограмм немецкого шоколада с меня.– говорит он и снимает трубку.

Глава 9

Он что то говорит я обалдело смотрю на карту.

– Вас проводят. Что смущает.

Я показываю на карту.

– При прорыве тут у Стрешина и организации плацдарма они могут выйти в тыл.– показываю я.

– Знаю и контролирую. Снайпера прибей и себя не дай убить.– говорит он.

Я козыряю и выхожу к машине. У неё мнётся лейтенант.

– Это, вас, проводить надо?

– Веди, Сусанин.– усмехаюсь я.

Он провёл машину среди руин и остановил, дальше шли пешком. Потом по окопам на командный пункт батальона.

– Я тут снайперов привёл.– говорит он.

На нас смотрит невысокий мужчина, капитан.

– Вы охотники на снайпера, все?– с сомнением смотрит он на нас.

– Они курсанты, я инструктор.– выхожу я вперёд.

– А не мала, ты для инструктора?

– Вам снайпера немецкого убрать или пока я повзрослею подождём?– спрашиваю я.

– Снайпера убрать и пулемётчиков ну и так количество немцев сократить. Лейтенант, проводи.– усмехается он.

Лейтенант по ходам сообщения приводит нас на передний край. Осматриваю окопы и ячейки. Да бойцы тут крепко встали. Мои курсанты крутят головами. Лейтенант приводит другого лейтенанта.

– Вот лейтенант Петров, вчера только принял роту.– говорит сопровождающий.

– Что лейтенант немец обижает, так я его накажу. Показывай где предшественников убили.– улыбаюсь я.

– Пошли.– машет рукой Петров.

Мы проходим по окопу.

– Вот тут он их и поймал. Отсюда наблюдать удобно.– показывает место лейтенант.

Посмотрев на расположение солнца встаю и через бинокль осматриваю позицию немцев. Толпой не ходят, но для курсантов как цели подходят. Да и пулемётчики на местах.

– Курсанты по пять человек занять ячейки справа и слева от меня. Лейтенант иди сюда, только фуражку на пилотку смени и каску одень.– командую я.

Ребята быстро разобрались.

– Первый левый и крайний правый, пулемётный расчёт вас. Следующие ко мне наблюдатели, следующие вон у блиндажа два курильщика. следующие часовые у блиндажей правый правого, левый левого. Ближнии ко мне по кухни, потом свободная стрельба. Мужика со снайперкой не убивайте, будем им урок преподавать. Лейтенант, вон видишь, твой оппонент сапоги чистит. Давай отмашку, огонь как лейтенант крикнет.– командую я и беру на прицел офицера, что чистит сапоги.

– Товсь, пли!– кричит лейтенант ориентируясь по моим действиям.

Залп вышел зачётный, все цели были поражены. Потом уже раздавались одиночные выстрелы. У кухни вообще ребята оторвались, повар лежал головой в котле, один из помощников перевернул стол. Из блиндажа выскочил немец с винтовкой с оптикой. В одной нательной рубахе он бежит к ячейки и готовится стрелять. Ловлю его голову и стреляю. Он падает, винтовка так и осталась лежать, поблёскивая стеклом прицела.

– Всем видно?– спрашиваю я.

“так точно”– посыпалось со всех сторон.

– Вот почему я учила вас избегать бликов.– Беру на прицел прицел винтовки и выстрелом разбиваю его.

– Ты ж себе хотела?– удивляется мой сосед справа.

– Полное убожество, да ещё и на стандартном карабине. Видишь, затвор как торчит?– говорю я.

– Этот что ли?– спрашивает сосед и выстрелом разбивает винтовку.

– Целей не вижу.– говорит радостно лейтенант.

– Ребят, по паре пуль в пулемёты и оптику всю побить.– командую я.

Раздаётся ещё несколько выстрелов.

– Поздравляю со сдачей экзамена.– кричу я.

Получаю соответствующее “Служим Советскому Союзу”.

– Ну что лейтенант, кипяточком угостишь?– спрашиваю я.

– Да я вас, и чайком и чем покрепче угощу.– расплывается он в улыбке.

Мы отходим чуть в тыл и садимся бойцы притягивают чайник и наливают нам в кружки.

Ночуем на КП батальона и утром отправляю курсантов. Сама остаюсь в батальоне. Возвращаюсь к капитану.

– Чего не уехала?– спрашивает он.

– Мотаться не охота. Прокормите?– усмехаюсь я.

– Да я тебя за снайпера каждый день тушёнкой кормить буду. Вон какая худющая.– усмехается он.

– Да там снайпер одно название. А худая, чтоб попасть труднее было.– улыбаюсь я.

– Тебе то лет сколько? Только не ври.– смотрит он внимательно.

– Четырнадцать, могу документы показать. Осенью пятнадцать. Да вы не сомневайтесь. Я с 23 июня в НКВД принята.– говорю я.

– Ох дочка, куда ты, лезешь? Впрочем воюешь ты похоже лучше меня, давай батальоном командуй.– говорит он протягивая чай и немецкую шоколадку.

– Не бальон мне мало, корпус там или дивизию на крайней случай. Схожу в третью роту, там вроде у немца пулемёты не пуганые.– говорю я улыбаясь.

– Сходи, попугай. Вон связист проводит, он линию идёт проверять.– кивает он.

Мы с молодым парнишкой быстро добираемся до позиции роты. Обрыв он нашёл прям возле землянки и устранив ругается со своим коллегой. Я с лейтенантом иду в передовые окопы.

– Привет пехота. Это у вас тут фрицы из пулемётов палят, спать мешают?– говорю я бойцам.

– У нас. Что хочешь избавить нас от этой напасти?– спрашивает один.

– Где они?– спрашиваю я выглядывая в ячейку.

– Один вон там и второй там.– показывает лейтенант.

Смотрю в прицел. Первый пулемёт вижу, а расчёт не достать, второй просто как на ладоне. Целюсь первому в ствольную коробку и стреляю, раз, второй. Первый дёрнулся и исчез. Зато второй открыл огонь. Ловлю голову пулемётчика и стреляю. Второй номер дёрнулся и получив пулю в корпус осел. Делаю пару выстрелов в пулемёт. Осматриваю передний край немцев и вижу бинокль и каску над ним, ну и стрельнула, был там кто не понятно, но биноклю точно хана.

– Ну вот, хоть высплюсь.– говорю я собираясь.

Мне в руки засовывают немецкую шоколадку и прощаются.

Ночую на КП батальона. Утром беру курсантов и с позиции последней не охваченной роты. Там минут за пять устраиваем немцам локальный геноцид. Отпускаю курсантов обратно, сама еду в штаб корпуса. Там уточняю, где ещё могу “побезобразничать”. Мне указывают ряд мест. Ночую тут же в штабе. Дальше группы пошли ежедневно, я уже подсчитываю когда поговорить с Леонидом Григорьевичем, чтоб остаться в корпусе. Начальство видимо разгадало мой манёвр и 8 августа, с седьмой группой прислало приказ явится на доклад. Вот сводила курсантов на передний край, “покошмарили” немцев, переночевали и иду прощаться.

– Меня на доклад вызывают, вот простится зашла.– говорю я командиру корпуса.

– Ну бывай. Добром поминать буду и на держи.– говорит он обнимая и всовывая мне в руки свёрток с шоколадом.

Я гружусь и еду в Гомель. Да городу досталось, много разбомбленных зданий. Останавливаемся возле штаба обороны. Меня ведут к командованию.

– Смотри, тут у нас разрыв в обороне, берёшь своих снайперов и закрываешь. Продержись максимум час. Танков и артиллерии у противника тут нет. На данный момент вы единственный резерв. Остальных из школы уже везут.– показывает полковник на карте проход между двух болот.

– Сделаем, всё что сможем.– киваю я.

У машины сержант НКВД с винтовкой на плече.

– Я ваш проводник, я там участковым был и все тропинки знаю.– говорит он.

– В первую машину, время дорого.– говорю я.

Добрались мы за полтора часа. Проход между болот полянка 200 на 400 метров, 200 ширина. Рощица на бугорке идеальна для позиции, но я гоню людей к началу полянки. Там мелкие кустики есть.

– Занять оборону. Маскируемся в кусты. Огонь как противник выйдет на дистанцию 300 метров, это вон по той крапиве.– приказываю я и выстрелом показываю рубеж огня.

– В роще удобней.– говорит один из курсантов.

– Они то же так посчитают. Первоочередные цели пулемёты, офицеры и унтера, те что с автоматами. Сектор стрельбы 15 градусов и так некоторые в одного стрелять будут. После первоочередных целей огонь по пытающимся командовать.– приказываю я.

Мы успели и изготовится и замаскироваться. Немцы прибыли пешком развернулись и ждут. Слышим гул самолётов. Немецкие бомбардировщики качественно проредили рощу на холме. Прям слышу как народ сглотнул, видать представили себя там.

Вот немцы пошли, идут спокойно, даже самоуверенно. Как вышли на линию открытия огня мы стали стрелять. Наверное такой быстрой убыли командиров они ещё не испытывали. Даже когда залегли избиение продолжилось. Мы хоть на чуть, чуть а выше и в прицел их видим. Вот побежал первый, потом второй, дальше рванули и остальные. Мы подстрелили человек шесть бегущих, ранцы их спасали, не всегда пуля до немца доставала.

До вечера они больше и не пытались. Подошедший батальон сменил нас. Показали где немцы с пулемётами лежат и едем в Гомель.

Глава 10

В Гомеле едем в штаб. Выскакивает лейтенант пехотинец.

– Закшевская к Гусеву, тебя ждут. Вы на полигон. Завтра распределения.– быстро говорит он.

– Ну всё курсанты, обучения ваше закончено, помните чему учила и сами методики нарабатывайте. Ну и до встреч в Берлине.– говорю я выпрыгивая из машины и беря свои вещи.

Машины ушли. Мы с лейтенантом идём в подвал. В закутке сидит Дмитрий Сергевич и лейтенант НКВД. Захожу, докладываю.

– Заходи, садись. Во первых спасибо за помощь, хорошо ребят натаскала. Твои первые сдавшие экзамен уже работают на позициях и немцам это очень не нравится. Ну и второе, вон лейтенант тебе пакет привёз.– говорит Гусев.

Лейтенант протягивает пакет.

– Распишись на конверте с расшифровкой подписи и время и дату ставь.– говорит он.

Ломаю печать и расписываюсь взглянув на часы ставлю время и дату: 00:30 10.08.41.

Читаю приказ:

“ Закшевской Ядвиге Павловне немедлено явится в расположение ВШ НКГБ(Барвиха).”

Там же была записка.

“Ласка, не вздумай терятся. Лейтенант доставит тебя до места. Это приказ. Очень надо”.

Прочитав поджигаю записку и сжигаю её.

– Мне вещи надо забрать.– говорю я.

– Уже привезли, пойдём.– говорит лейтенант.

Мы выходим и подходим к полуторке. Залезаю в кузов. Там сидят два сержанта в форме НКВД.

– Ого, а капитан меня уважает. Целый конвой пригнал.– усмехаюсь я засовывая сидор в рюкзак.

– Не обольщайся, они не за тобой. Просто у них своё задание, но нам всем по пути.– усмехнулся лейтенант.

– Зато посмотри как кобуру дёргают.– просто хохочу я, глядя на обалдевших сержантов.

– Так, расслабились. Это наш товарищ. У неё дурная манера “терятся”. Это ради неё капитан к наркому ходил. Ладно поехали.– ржёт он глядя на сержантов.

Мы доехали до вокзала, где погрузились в купейный вагон. Заняв одно купе расселись на нижних полках. Лейтенант усадил меня к окну, сам сел рядом.

– Ядвига, выходишь только в туалет и то в сопровождение, меня или сержантов. Вопрос не недоверия. На тебе общевойсковая форма, а документы НКВД, потом возраст. Могут задержать, как подозрительную. Надеюсь сержанты помогут?– говорит лейтенант.

Те закивали головами.

Тронулись мы через час, когда я уже дремала на второй полке. До Москвы добрались без проблем за двое суток. Питались сухими пайками и моим шоколадом. За одно подарила им оставшиеся немецкие часы. В Москву прибыли уже почти друзьями. В Москве нас встречают, сержантов с их мешками эмка, нас с капитаном полуторка. Капитан отправляет сержанта сопровождающего машину в кузов, сам садится в кабину, я устраиваюсь на стопке матрасов в кузове.

– Сержант, следишь, чтоб она по дороге не выпала. У неё поразительная способность теряется.– усмехается лейтенант.

До места назначения мы ехали полтора часа. Барвиха сильно отличалась от моего времени. У красивой усадьбы остановились. Капитан высадил меня и посадил в курилке.

– Сидишь тут, никуда не уходишь. Я скоро.– сказал он и убежал в здание.

Смотрю как курсантов гоняют строевой. В мозгах крутится: “Ну и нахрена, потом отучать придётся.”

Засмотревшись пропускаю лёгкий подзатыльник. Рядом стоит и улыбается капитан в обычной для ведомства форме. Тут раздаётся голос слегка кавказским акцентом.

– А вот рукоприкладством заниматься не надо, товарищ капитан.

– Да я б ей Владимир Харитонович, сначала ремня б всыпал потом награждал. Вот познакомьтесь, та самая Ласка, она же Зекшевская Ядвига Павловна. Моя потеряшка. И если она считает, что своими подвигами искупила, свои же прегрешения. То она ошибается.– говорит капитан.

– Ну что вы Константин Артемьевич, такую боевую девицу и наказывать. Так что товарищ Зайцев, я как старший по должности наказание отменяю.– говорит капитан НКВД.

Пока они меня обсуждали, нас окружили курсанты отпущенные на перекур.

– Вот товарищи курсанты, ваш будущий инструктор сидит. Прошу любить и беречь. Девушка она не простая, но голова варит, пока дурь в неё не ударит. Про то что Мозырях потерялась считай отмазали тебя, а вот за проезд мимо подожжённых танков получишь ещё. Тут уж извини не отвертишься Кузнецов в оперу ходил, а для тебя я что то покруче придумаю. Хотя рад что цела и невредима.– говорит он и подняв обнимает.

– Так это она Ласка.– спрашивает курсант.

– Она, собственной персоной и своими шальными мозгами. Да представления на тебя пришли. На отвагу за отражения немецкой атаки и за боевые, за обучение снайперов и проведения “Экзамена”. Она в Гомеле оригинально провела экзамен в снайперской школе. Выезжала с десятком курсантов на передний край и устраивала немцам локальное истребления личного состава.– рассказывает Зайцев удерживая меня под мышкой.