Добро пожаловать в «Сладкую мечту»

1. Неудачи, будь они неладны, и удачное приземление

Я крутила педали на своем стареньком, потрёпанном временем велосипеде, оставляя дом за спиной. Бирюзовая краска на железном друге местами облезла, спицы кое-где погнулись, а корзинка спереди несколько раз за последний год отпадала и была заново припаяна, так что выглядел он как дитя Франкенштейна. Но выбирать особо не приходилось – или так, или отцовский пикап, который мог разбудить всю округу, стоило лишь повернуть ключ зажигания. К тому же велосипед я ценила за возможность каждое утро заново влюбляться в родной городок. Особенно осенью. Деревья, ранее топившие улицы в пестрой зелени, теперь обжигали взгляд оранжево-красным веером, пока еще пышным, скрывающим наготу ветвей. Высаженные вдоль улиц клены, рябины, дубы вперемежку с плодовыми деревьями создавали собственный мир, общающийся с помощью шелеста листьев. По земле стелился слабый утренний туман, а сквозь просветы между ветками виднелась серо-голубая полоска моря. Под колесами велосипеда шуршал гравий, насыпанный в ямки и ухабы на протяжении всей дороги добрыми соседями. Дышалось легко, воздух был свежим и соленым. Казалось, что не по улице едешь, а гуляешь по храму, созданному природой – здесь не потревожит покой ни лишний шум, какофония искусственных звуков, ни чужеродный бензиново-терпкий запах.

Я чуть было не затормозила, взаправду решив проникнуться духом октябрьского утра. И заодно понаблюдать, как темное небо начинает светлеть, приобретать пурпурно-синие оттенки, а потом искриться всполохами багрянца. Но сегодня нельзя было поддаваться собственным желаниям. Я проспала, а мой несчастный старенький механический будильник, попавший под руку, упал с тумбочки и лишился верхних колокольчиков, закатившихся под кровать. На их спасение пришлось бросить все силы. И время. Так что теперь активно двигать ногами в надежде нагнать упущенные минуты становилось необходимой и первоочередной задачей.

Если для кого-то тридцать минут – это совсем незначительно, то только не для меня. За полчаса можно целые горы свернуть! И это не в переносном смысле. Горы муки, чтобы замесить тесто и оставить на расстойку. Горы сахара, отмеряемые под джем. Горы фруктов, которые необходимо измельчить для начинки. Но куда важнее – за полчаса можно привезти эти самые продукты, из которых горы «сворачиваются». Привезти в кофейню «Сладкая мечта», появившуюся несколько лет назад как росток, что случайно пробился за светом, а его взяли, да взлелеяли. Идея сделать из пристройки к нашему частному дому престарелых «Неувядающая роза» кофейню принадлежала маме, она и сама не догадывалась, что та успешно воплотится в реальность.

Конечно, они с отцом не всегда занимались именно этим. «Неувядающая роза» раньше и совсем непродолжительное время была пансионатом «Розочка». Родители своими руками построили трехэтажный домик с мансардой, выкрасили его в цвет дымной розы, покрыли крышу изумрудной черепицей и разбили вокруг сад, в котором со временем разрослись кипарисы, да одну из стен отвоевал себе плющ, добавив месту еще больше провинциального шарма. Отец думал, что многие захотят спрятаться от городской суеты и шума в маленьком, отдаленном от туристического маршрута городке у моря. Мама мечтала накрахмаливать постельное белье до чистоты и хруста, украшать комнаты живыми цветами и с улыбкой встречать гостей. Она даже купила звоночек на стойку администратора, чтобы как в фильмах по коридору разносилась задорная трель, оповещающая о новых постояльцах. Но молодежь гналась за увеселительными программами отелей крупных курортных городов с обустроенными пляжами и пенными вечеринками, а семьи с детьми хотели экскурсии, парки аттракционов и бассейны, желательно с барной зоной. Всего этого в «Розочке» не было. В итоге постояльцами все чаще становились одни и те же пожилые люди, приезжающие сначала на некоторое время летом, а потом задерживающиеся у нас на месяцы. Их не смущал абразивный берег с булыжниками, которые когда-то были частью отвесной скалы, и отсутствие променада, по которому вечером можно было пройтись и покрасоваться. Зато соленый ветер, влажный воздух и красивый вид не оставляли равнодушными, как и покой, уют и связь с природой вне суеты. Когда шесть старичков остались жить у нас на постоянной основе, родители превратили пансионат в частный дом престарелых, и «Неувядающая роза» отпраздновала свой ребрендинг. И со временем обзавелась пристройкой, ставшей кофейней «Сладкая мечта».

Именно с появлением последней жизнь моя круто изменилась. Точнее, она приобрела осязаемый смысл и значение. Я перестала видеть себя вне стен кофейни, без единого дня в кителе или повязанном через талию фартуке, без запаха молотых кофейных зерен в носу и привкуса горького шоколада на языке. Я стала ее частью, а она – частью меня. Но не только помощь родителям в качестве заместителя и девочки «на подхвате» входило в круг моих обязанностей. Не только эта ответственность вынуждала просыпаться и спешить по делам, очерчивая каждый день как четкий эскиз на листе бумаги грифельным карандашом. Одним из хобби, превращенным в призвание, стали конфеты, которые я создавала своими руками. С начинкой или без, из молочного шоколада или горького, с цедрой апельсинов или кокосовой стружкой… моя фантазия бурлила как котел с кипящей водой! О том, чтобы после школы и экзаменов уехать учиться на какого-нибудь менеджера, проводящего дни в стеклянных коробках у мониторов компьютеров, что я и планировала вплоть до девятого класса, уже не могло идти и речи. Я мечтала остаться в родном городе и пыталась донести до родителей смысл той самой вывески, которую они повесили над дверью. «Сладкая мечта» – это была именно моя мечта! И после толики уговоров мама с отцом приняли мой выбор и даже отправили в начале лета после окончания одиннадцатого класса на курсы кондитера-шоколатье, которые я успешно прошла за три месяца вместо официальных шести. Так что корочка, ставшая гордостью семьи Любимовых, теперь висела на одной из стен кофейни в рамочке из светлого дерева.

В штате кофейни совсем немного людей. Я, мама, тетя Василиса – наш повар-пекарь, и молоденькая девочка-бариста Лена. Иногда на подработки прибегают старшеклассники или кто-то из соседей, но это очень редко, большим наплывом клиентов «Сладкая мечта» похвастаться не может. Так что своим совсем небольшим кружком вместе с нашими постояльцами, которые чуть ли не прописались в «Сладкой мечте», мы образуем крепкую семью и единый слаженный механизм. И если я, будучи одним из винтиков, позволяющим ему функционировать, остановлю весь рабочий процесс, то что тогда? Кто будет виноват в том, что гость кофейни останется без завтрака? Пойдет на работу голодным? Лишится возможности попробовать булочку с грушей, только-только вытащенную из печи? Тот самый маленький винтик. Поэтому то тридцать злосчастных минут – это очень важно.

Когда велосипед свернул на дорожку, ведущую вверх по склону к цели моего назначения – фермерскому хозяйству, где мы закупались свежими фруктами, я с опаской поглядела на цепь под ногами. Та взяла себе вредную привычку периодически слетать не вовремя. Всему виной, конечно, неровные дороги и моя манера езды на велосипеде – увы, иногда приходится включать гонщика формулы-1, но я до последнего не оставляю надежд на то, что железный друг образумится и не будет подкидывать новых проблем. Не может же за короткий промежуток времени одна неудача следовать за другой?!

– Не подведи, дружочек, – вслух сказала я, не сбавляя скорости.

Я так часто преодолевала этот путь, что подъем почти не ощущался. Пульс не участился, и жара в ногах не было. Размеренно крутя педали, в итоге я добралась до места. С цепью, себе на радость. Вот только оставаться довольной долго не пришлось. Парковка из щебня возле фермерского хозяйства, огороженного высоким забором, была полностью забита машинами. Туда-сюда сновали люди, кто-то тащил перекинутые через плечо заполненные мешки, некоторые уже сгружали их в багажники. Я набрала побольше воздуха в легкие, лишь бы успокоиться и не начать злиться на себя, будильник и весь мир, после чего слезла с велосипеда, поставила его у забора и шагнула на территорию. Придется распихивать покупателей локтями, надеясь, что достанется хоть что-то более-менее пригодное для начинки в булочки. В идеале – груши, потому что ехала я сюда именно за ними. Ни у одного другого поставщика продуктов нет таких ароматных и упругих плодов, один лишь хруст которых при надкусывании вызывает желание съесть пару-тройку килограмм. А какой джем и варенье из них выходит! Баночки можно вылизывать до идеальной чистоты.

Фермерское хозяйство принадлежало Манане и Савве Букия, которые были дружны с нашей семьей. За небольшой территорией для покупателей с деревянными вручную сбитыми прилавками находились их фруктовые сады и парники. Однажды, когда я была маленькой, мне устраивали здесь экскурсию, которая произвела неизгладимое впечатление. Тогда я ощущала себя Элли, попавшей в волшебную страну, только дорога, петляющая между рядами ухоженных плодовых деревьев, была не из желтого кирпича. Сейчас аура волшебства немного угасла. Достаточно лишь представить, сколько сил нужно вложить в такую деятельность, как фермерство и садоводство.

– Уля, детка, здравствуй! Ты сегодня запоздала!

Услышав голос Мананы, я тут же обернулась. Женщина, одетая по погоде в утепленный спортивный костюм цвета спелой вишни, направлялась в мою сторону и несла в руках холщовые мешки. Пока пустые, но уже предназначенные для кого-то из покупателей. Долго гадать, кому именно, не пришлось. Я разглядела семью Кириченковых, они держали фруктово-овощную палатку ниже по нашей улице. Тучная Маргарита ходила среди корзин с виноградом и тыкала пальцем в нужный им сорт, пока тощий Дамир кивал, соглашаясь с женой, и клеил яркий стикер, обозначающий, что этот товар покупают. Я обвела взглядом здешние полки, ящики и корзины – все были помечены пестрыми наклейками. Вскоре их содержимое погрузят на автомобили и повезут до пунктов назначения, где ценники, как правило, увеличиваются вдвое, а то и втрое. Мое настроение стало падать с геометрической прогрессией.

– Доброе утро! Немного проспала. Откуда столько народу?

– Ох, ты же не знаешь! – Манана остановилась подле меня, и я отчётливо различила сладкий аромат, исходящий от ее кожи, волос и одежды. Казалось, что сама женщина как спелая сочная дынька. – У Петровых случился пожар на базе, теплицы погорели. И часть их покупателей перекочевала к нам. Мне грех жаловаться, выручка идет, конкурентов меньше. Но все же на душе гадко, не по-людски как-то, мы ж тут все соседи.

– Какой кошмар! – Я не смогла сдержать раздосадованного восклицания. Все-таки Петровы были нашими основными поставщиками овощей и бакалеи. Если пожар затронул и эти теплицы, то у нас намечаются проблемы. В курсе ли уже мама? И сколько убытков теперь выпадет на долю «Неувядающей розы» и кофейни?

– Да, отсюда и такой аврал.

Я еще раз окинула взглядом территорию, понимая, что ничего хорошего мне сегодня здесь не светит. Видимо, на моем лице отобразилась кислая мина, потому что женщина мягко коснулась моего предплечья и тихонько сказала, чтобы никто не расслышал:

– Но подожди тут немного. Кириченковы как уйдут, я кое-чего подкину, чтобы не отпустить с пустыми руками.

Она заговорщицки мне подмигнула и отправилась дальше, покачивая округлыми широкими бедрами. Я не сдержала улыбки. Все же Манана – тот человек, который даже в темном царстве укажет на крошечный светлый лучик. Следуя ее совету, я не стала спешить домой и осталась, но вышла за территорию. Наблюдать за мельтешащей толпой не хотелось, в груди волей-неволей разрастался неприятный комок. Если его и дальше взращивать, то он грозит превратиться во въедливое и неприятное чувство вины.

Прислонившись спиной к забору у припаркованного рядом велосипеда, я посмотрела вниз на город, раскинувшийся как на ладони. Вид отсюда был прекрасным как со смотровой площадки. Черепичные крыши домов собирались элементами пэчворка в разноцветное полотно, и деревья с пестрыми листьями помогали рисовать его узоры. Я вгляделась вдаль, ближе к береговой линии. Именно оттуда я приехала – сквозь рыжие кроны мелькала зеленая крыша «Неувядающей розы». А еще задумалась, почему проспала, будучи по хронотипу жаворонком.

Наверняка, сказалось нервное напряжение минувших дней, ведь другой винтик нашей «Сладкой мечты» вот-вот выскочит из пазов. Нежданно-негаданно Лена сообщила, что уезжает на учебу в Москву, а значит, некому будет варить кофе и приветливо улыбаться, когда над дверью звякает колокольчик. Жизненный компас девушки указал на потребность в изменениях, когда мой хотел лишь того, чтобы все было, как раньше, оставалось в вечном стазисе. Оттого новость обрушилась на плечи непосильным грузом. Кофейня без бариста это как хирург без скальпеля или водитель без машины.

Наш устоявшийся мирок накренился. Как если бы у стола немного подпилили ножку, и чтобы вернуть устойчивость обратно, нужно было его починить, или хотя бы подложить что-то твёрдое и прочное. Так что последние недели я обклеивала все улицы листовками о поиске сотрудника, размещала объявления в интернете и социальных сетях, устроила сарафанное радио, и чем ближе становилась дата отъезда подруги, тем в большее отчаяние я впадала. Отклика или не было совсем, или же он появлялся, но от кандидатов, которые не вызывали доверие. Мама считала, что я справлюсь. Отец тоже в этом не сомневался. А я… а я… просто хотела поверить в чудо.

А потом наткнулась на письмо от молодого человека родом из северной столицы, каким-то образом очутившегося за тысячу километров южнее. Резюме он прислал на электронную почту, сухое и скупое на информацию. Лишь имя, возраст и контактный номер телефона. И я бы отправила это резюме в корзину к нескольким предыдущим, если б не сопроводительное письмо. Его строчки так крепко засели в моей голове, что не надо даже видеть лист перед собой, слова сами всплывают в памяти.

«Я знаю, что по ту сторону экрана сидит живой человек, читающий это сопроводительное письмо к резюме. Наверное, он думает: «Почему я должен остановить свой выбор именно на тебе?». Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос. У меня нет богатого опыта, как профессионального, так и жизненного. Но в нескольких местах, где я подрабатывал бариста, меня называли «мальчик-золотые руки», это что-то значит, не так ли?

А еще я устал от людей, которые спешат и не видят дальше собственного носа. Я устал наблюдать за тем, как клиент берет в руки стаканчик с кофе и бежит, делая глоток за глотком, даже не чувствуя вкуса. Жизнь настолько стала доведена до автоматизма, что все забывают о ее ценности и смысле. Добавь кому-то в латте крошечный листик мяты или каплю шоколада, никто даже не заметит. Откуда я знаю? Я опробовал это лично. Ни разу меня не спросили, почему у напитка непривычный вкус. Его просто не заметили! (Зато эксперимент не остался незамеченным хозяином кафе, из-за чего меня, собственно говоря и уволили с последнего места работы).

Почему-то я уверен, что именно в «Сладкой мечте» меня бы смогли понять. На интуитивном уровне я ощущаю, что это так. Место, где есть душа, даст шанс такому странному парню, как я.

Если же сам ввел себя в заблуждение, то простите. И за то, что вы потратили время, читая это сопроводительное письмо.

С уважением, Марк Кравец»

Первый раз прочитав это сопроводительное письмо, хотелось посетовать на столь нерадивого сотрудника и сказать, что на месте управляющего я бы тоже уволила выскочку. Но что-то заставляло меня перечитывать эти строчки снова и снова, они задевали струны в глубине души. Чем-то этот Марк Кравец напоминал меня. Каждый раз, стоит клиенту надкусить конфету, сделанную моими руками, я украдкой начинаю наблюдать за спектром эмоций, отражающемся на его лице. Прикроет ли человек глаза от удовольствия? Сморщит ли нос? Распробует ли вкус, угадает ли все ингредиенты начинки? И я бы тоже огорчилась, увидев безразличие. Наверное, нет ничего хуже этого. Поэтому-то резюме Марка не очутилось в корзине, а осталось лежать на столе, притягивая взгляд и гипнотизируя. Так что в итоге я сдалась, пошла на риск и пригласила этого парня на очную беседу. До ужаса было любопытно, что он из себя представляет. И в преддверии сегодняшнего собеседования я весь вечер и половину ночи готовилась – выписывала свои вопросы и придумывала ответы на встречные, тренировалась перед зеркалом держать «лицо» и правильно говорить, чтобы выходило без неуверенности и дрожи в голосе.

Вот и наложилось это все – нервы и бессонная ночь. Организм решил, что понежиться в кровати будет приятным бонусом…

– Ульяна, здравствуй! А ты чего тут стоишь? – Дамир Кириченков вернул меня из собственных мыслей, в которые я погрузилась.

Мужчина шел по направлению к своему фургону с коробкой винограда сорта Августин, грозди которого с крупной ягодой так и просились в какую-нибудь тарталетку. Я вздохнула.

– Привет. Да так, воздухом дышу.

Он отметил, что корзинка велосипеда пустая, а в руках у меня нет ни пакета, ни мешка с фруктами, и удивленно приподнял брови. Его жена промчалась мимо, даже не заметив меня, заслонила своей могучей фигурой, так что диалог с Дамиром завершился, толком не начавшись. Я спокойно проскочила за ее спиной назад на территорию, уже заметно опустевшую. И от людей, и от урожая. Лишь Манана ловко порхала от одного угла к другому, что-то фиксируя, поправляя или убирая. А потом она притащила мне небольшую, но ярко-оранжевую спелую тыкву и пакетик свежих фейхоа.

– Знаю, что ты приехала не за этим, но хотя бы так…

– Ты моя спасительница! – я кинулась обнимать женщину, утонула в мягкости и тепле ее тела.

Грубоватые от мозолей, но тем не менее ласковые ладони стали гладить мои волосы прямо как в детстве – с материнской нежностью. Здоровье Мананы не позволило завести собственных детей.

– Скажи Вере, чтобы перестала отправлять тебя за фруктами, а заказала, наконец, доставку. Савва будет только рад привезти заказ да забежать в кофейню на чашку кофе. Он всегда жалуется, что я не умею как надо пользоваться туркой, и что нужно поучиться у вашей малой.

– Ты же знаешь, я сама люблю приезжать к вам и побродить между полок и ящиков. Мне тут очень нравится. Все равно скоро начнутся дожди, потом снег, тогда уже будет не до поездок на велосипеде, вот и настанет время доставки. А по поводу малой… Лена уезжает, – с грустью сказала я, мысленно возвращаясь к насущной проблеме и содрогаясь от ужаса, что наша кофейня останется без бариста, если сегодняшний кандидат совсем не подойдет.

– Уверена, что вы найдете достойного сотрудника. Вера и сама неплохо орудует этой жуткой кофемашиной.

– Почему жуткой? – я не удержалась и рассмеялась.

– Она всегда меня пугала. Стоит вся такая серебристая и блестящая, но выглядит как штуковина из Терминатора, готовая устроить судный день. Все же я далека от подобной техники.

Я прикусила губу, чтобы не захихикать. Манана как-то рассказывала, что Савва оформил им подписку, и теперь она открывает для себя мир кинематографа. Видимо, смотреть они решили сначала любимые фильмы мужчины. Если судить по его меняющимся футболкам, но не меняющимся рисункам на них, Савва фанатеет от кино с Арнольдом Шварценеггером.

– Если будет восстание машин, я тебя предупрежу, – пошутила в ответ, но потом вернулась к той теме, что мы затронули. – Маме, к сожалению, не до работы за стойкой. Много сил отдает «Неувядающей розе». Ты же знаешь, что она очень щепетильная, и не может все скинуть лишь на сиделок и приходящий персонал. А в прошлый раз одна уборщица стащила наше семейное столовое серебро, и мама вообще перестала доверять людям. Сказала: «Если человек смог укусить руку, которая его кормит, то на что способен к тем, кто намного слабее?». За старичков волнуется.

– Твоя мама – мировая женщина. Передай ей, что я забегу на днях и помогу с заготовками на зиму. Хоть так.

– Спасибо, Манана.

– Не за спасибо! – Чуть припухлый в местах суставов палец уткнулся в кончик моего носа, расплющив его. – С тебя за помощь мои любимые конфеты из темного шоколада с перцем. Никто кроме тебя такие сотворить не способен. А в моей жизни должно же хоть что-то быть с огоньком?!

– Эй, женщина! А чем я тебе не горяч?!

Я выглянула из-за плеча Мананы. Мимо нас шел Савва разбирать опустевшие прилавки и коробки. Мужчина, и сегодня одетый в футболку под свитшотом с надписью «I’ll be back», приветливо мне улыбнулся и махнул рукой. Я энергично помахала ему в ответ.

– Работай давай, нечего уши греть! У нас тут девичьи разговоры! – Манана в сторону супруга даже не обернулась, и я хихикнула, умиляясь их взаимоотношениям. – Так что про конфеты не забудь! – Это уже снова было обращено ко мне.

Я активно закивала головой. А сама понимала, что угостить конфетами совсем не приравнивалось к той помощи, которую всегда предлагала Манана. Я уважала женщину за широту души и отзывчивость.

Попрощавшись с семьей Букия, я втиснула сегодняшнюю добычу в сетку на велосипеде, благо все поместилось, и помчалась в сторону дома. Я не заполучила груш, но и из тыквы можно сделать начинку для булочек. И запеканку! Выйдет неплохой завтрак для постояльцев.

Ехать с горки было намного легче, ветер подстегивал в спину, а утренний туман успел рассеяться, так что можно было разглядеть каждую кочку. За поворотом вскоре показались «Неувядающая роза» и кофейня, примостившаяся к дому как маленький полип. До них оставалось всего несколько десятков метров по прямому участку улицы. Но неожиданно в районе солнечного сплетения дернулся невидимый узелок – так бывает, когда интуитивно предчувствуешь что-то плохое. Я успела быстро опустить взгляд на ноги, а потом будто в замедленной съемке стала наблюдать на слетающую с велосипеда злосчастную цепь. Моего железного друга резко дернуло, и эпичного падения носом в землю уже было не избежать. Я зажмурилась, готовясь к силе притяжения, к ободранным ладоням и впивающимся в кожу мелким камушкам и грязи. Но ощутила совсем иное. Как по-волшебству что-то меня отдернуло в другую сторону, закрутило на месте и оставило в вертикальном положении. Правда, на пару секунд. Вскоре я все же упала, но уже на что-то мягкое и приятно пахнущее. Нос уловил легкий аромат мяты и эвкалипта. Так обычно пахнут леденцы для горла из аптеки или жвачка.

Телу стало тепло. Я медленно открыла сначала один глаз, а потом другой. Подо мной лежал молодой человек в шерстяном свитере цвета оливок, и такой же оливковый оттенок принимала радужка его глаз, отчего-то показавшихся мне знакомыми. Темные волосы были забраны в высокий пучок, который теперь растрепало и расплющило о землю, а еще сразу же привлекли внимание туннели в ушах, небольшие, но даже с ними он слишком сильно выбивался из окружения того места, где я прожила всю свою жизнь.

– Привет.

Его голос был спокойный и тихий, шелестел как опавшие листья.

– Привет.

Я как болванчик повторила тихое приветствие за парнем, все еще не отрывая взгляда от его лица, рассматривая чуть впалые щеки и легкую щетину, пробивающуюся на подбородке. Почему он совсем не казался чужим и посторонним?! Это было так странно. Слабое чувство узнавания не покидало, как и стопроцентная уверенность, что мы не встречались раньше. Но я, наконец, пришла в себя, встряхнула головой и быстро вскочила на ноги. Глянула в сторону моего транспортного средства и ужаснулась. Тыква при падении велосипеда вывалилась и разбилась, попутно расплющив под собой фейхоа. Они лежали на земле в совсем нелицеприятном виде. Что я там говорила про невозможность одной неудачи следовать за другой? Какая ж я наивная.

2. А странности не заканчиваются

«Наши жизни как песочные замки. Их может разрушить сильный ветер или большая волна, растоптать чужой ботинок или сломать случайно прилетевший камень. Но взамен одного замка всегда появляется другой, ведь теперь мы знаем, как крепить основание и где его лучше строить, защищая от непогоды и вмешательства извне. И каждая песчинка станет все ценнее и ценнее»

Обладательница этой цитаты в прошлом году скончалась. Возраст и барахлившее сердце дали о себе знать, но ее песочный замок остался – он стал частью моего собственного, потому что память сохранила мягкий тембр голоса женщины, добрый взгляд глаз с катарактой, теплоту морщинистых рук. И всегда, когда мне плохо, когда что-то происходит не по плану, я вспоминаю ее слова.

Сегодняшний день начался с разрушения песочной башенки, но чтобы смести весь замок с основания, одного неудачного случая маловато. Я быстро стащила с себя любимый свитер лилового оттенка, надетый утром впопыхах, и стала делать из него нечто наподобие котомки, связывая между собой рукава. После чего направилась к месту, где лежал велосипед и погубленная «добыча», присела на корточки и принялась в эту самую котомку отбирать и укладывать более-менее цельные кусочки тыквы. Налипшую грязь пыталась игнорировать, отмывать придется долго и тщательно, так что лучше сразу с этим морально смириться. Когда под пальцами уже не осталось плотных кусочков, в свитер отправился и пакетик с фейхоа. Та, к слову, теперь выглядела с виду как кашица, причем не самая симпатичная. Но на что-то да сгодится, не время унывать!

Пока я была сосредоточена на деле, совсем не замечала, что продрогла. В одной рубашке, которую я надела под свитер, было зябко. Хоть на южном побережье осень обычно долго радует теплом, в этом году пришел неприятный циклон с пронизывающим прохладным ветром. Он проникал под тонкую ткань и покрывал кожу неприятными мурашками.

– Давайте помогу.

Я чуть было не подскочила на месте и не уронила свитер с тыквой и фейхоа, невольно позабыв, что рядом со мной находился посторонний человек. Все мои мысли были заняты лишь тем, как бы поскорее отнести в кофейню и использовать продукты, чтобы они не успели начать портиться. Я вовсе не озаботилась тем, как выгляжу со стороны: странная девушка, собирающая еду в свою одежду. И к мурашкам от холода присоединились другие, появляющиеся от неловкости и смущения.

– Буду благодарна, если ты поможешь дотащить велосипед, – я кивнула в сторону железяки с колесами, на которую сейчас неимоверно злилась. А еще надеялась, что невольный переход на «ты» с незнакомым человеком не покажет меня некультурной. Возраста мы были примерно одинакового, и «вы-кать» казалось еще страннее.

– Конечно, показывай дорогу.

Он принял правила игры и тоже отбросил все формальности. Так было лучше.

– На самом деле, мы уже почти на месте. Видишь ниже по улице кофейню «Сладкая мечта»? Велосипед можно облокотить о ее стену или забор. – Я кивком головы указала направление, избегая встречи взглядами. Неловкость еще не прошла. А потом осознала еще один важный упущенный момент, из-за которого была готова сквозь землю провалиться. – Я такая неучтивая! Бросилась к тыкве, даже не поблагодарив! Спасибо за то, что не дал мне проехаться носом по земле. Ходить с обклеенным пластырями лицом не очень приятно.

Парень мягко улыбнулся. Пучок его окончательно развалился, и он стянул черную спиральную резинку, так что волосы, которые оказались длиной по плечи, тут же разметало на ветру. Никогда бы не подумала, что мужчинам может идти такая прическа. Но этому парню она создавала интересный образ – что-то вроде смеси рок-музыканта и милашки-ученого, которому некогда сходить в парикмахерскую.

От нового порыва ветра собственные волосы облепили мне лицо, защекотали нос, и я не удержалась и чихнула. Утром так спешила, что даже не удосужилась их по нормальному расчесать и заплести в косу. Колосок был моей любимой прической не столько из-за симпатичного вида, сколько из-за удобства. С волосами, длиной до середины спины, это идеальный вариант.

– Думаю, нужно ускориться, чтобы ты не успела простыть.

Он поднял велосипед с земли и вместо того, чтобы катить его рядом, понес, просунув руку так, чтобы рама легла в локтевой сгиб. Листья и комочки грязи, прилипшие к колесам, перекочевали на свитер парня, и мне вновь стало до ужаса неловко. Хотя при условии, что из-за меня он уже побывал на земле, свитер и без того нуждался в чистке. Нужно будет оплатить из кассы ущерб, надеясь, что это не какая-то дизайнерская дорогая вещь.

Мы двинулись в сторону «Сладкой мечты». Я несла свою ношу перед собой, а парень вышагивал рядом, держа велосипед на весу и попутно разглядывая местность. Иногда краем глаза я замечала, что он оценивающе смотрит и в мою сторону, но списала это на интерес, вызванный внешний видом. Я любила сочетать несочетаемое, которое для меня вполне казалось уместным. Например, как сейчас – юбка из плотной ткани цвета фуксии с рядом круглых деревянных пуговок от пояса до самого подола, зеленая рубашка с восточным узором, несколько грубоватые ботинки с гетрами оттенка песочного теста до середины щиколотки, и в руках тот самый лиловый свитер. О том, что последний тоже нуждается в стирке, я подумала только сейчас и усмехнулась. Мама меня точно убьет.

– Ты работаешь в кофейне? Туда везла…эм…продукты?

Парень нарушил тишину. Он скосил глаза на мои руки. Точнее на то, что я в них несла. Хорошо, что хотя бы не смотрел как на сумасшедшую.

– Можно и так сказать. Все, что добыла потом и кровью, – я сделала попытку пошутить и усмехнулась, но с юмором у нас отношения сложные, поэтому совсем не удивилась, когда мой невольный спутник остался с серьезным выражением лица. – По плану у нас сегодня было “грушевое” меню, но не сложилось. Думала предложить на завтрак запеканку из тыквы и оставить часть ее на начинку в булочки. Фейхоа пригодилась бы для украшений и в желе. Сейчас нужно будет придумать что-то другое, тыквы на все не хватит, а фейхоа…ну, ты сам видишь.

Мы подошли к «Сладкой мечте», за которой высилась «Неувядающая роза». Одна из стен кофейни, выкрашенная в цвет кофе с молоком, чтобы контрастировать с нежно-розовым, своим большим панорамным окном выходила прямо на улицу и не была огорожена забором. Летом это окно всегда нараспашку, и вкусные запахи зазывают прохожих обязательно заглянуть внутрь. А сам вход в кофейню располагался сбоку дома, так что желающим угоститься напитком с десертом нужно сначала пройти на территорию через калитку. Для террасы кофейни родители пожертвовали частью сада. Здесь на уложенном из досок полу стояли кованые из металла черные стулья и круглые столики, а сверху от крыши кофейни до ближайших веток деревьев я протянула уличные гирлянды, от которых вечером шло теплое желтое сияние. Сейчас же они как толстые нити паутины с узелками-лампочками нависали над головами.

Еще летом на столиках я размещаю вазочки с цветами, а осенью подставки со свечками-обманками, работающими от батареек, и подходящий под атмосферу декор. Вот только пока идеальная картинка, когда клиенты наслаждаются кофе на этой террасе не только в теплые летние дни, никак не претворялась в жизнь. С наступлением календарной осени все упорно прятались внутри «Сладкой жизни».

– Ого, как уютненько! – Присвистнул парень, шагнув следом за мной на территорию и остановившись совсем близко, так что я ощущала тот самый запах эвкалипта, исходящий то ли от его одежды, то ли от кожи. Потом добавил: – И атмосферно.

– Летом. Сейчас терраса пустует.

– Почему? – он искренне удивился.

– Многим зябко сидеть на улице осенью, даже если вид завораживающий.

– Просто не хватает пледов, чтобы защититься от ветра, – задумчиво сказал парень, а потом отвлекся на “Неувядающую розу”, поднял голову и стал тщательно и с интересом рассматривать дом.

Пледы! Теплые, чтобы в них можно было закутаться. И пока нет дождей, терраса вполне исполнила бы свою роль. От радости я чуть ли не запрыгала на месте и не захлопала в ладоши. Почему эта мысль не пришла мне самой в голову?! Но, конечно, исполнять победный танец не стала, нужно держать лицо, я все-таки не просто восемнадцатилетняя девчонка, а помощница управляющей.

– Поставь велосипед вот сюда, и подожди минутку, заплачу за испачканный свитер.

Не дожидаясь ответа, я вбежала внутрь кофейни. Меня тут же окутали тепло и запах кофейных зерен, корицы, сдобного теста и карамелизированного сахара. Даже когда кухня не работает, аромат остается. Стены словно отпечатком сохранили его на себе.

«Сладкая мечта» внутри была совсем небольшой, зонирована и обустроена как любая классическая кофейня. Пять столиков расставлены по залу, каждый рассчитан на компанию из максимум четырех человек. Приглушенное теплое освещение шло из навесных ламп и нескольких торшеров, стоявших по углам. Напротив входа по противоположной стороне разместилась стойка с кассой и рабочим местом бариста, там же установили стеклянные витрины для десертов и выпечки. Но было в «Сладкой мечте» то, что отличало нас от других заведений. На стенах помимо того самого диплома с курсов шоколатье висели фотографии. Не просто набор безликих снимков. Часть фотографий принадлежала моей семье, но большинство принесли местные жители. Разнообразие счастливых лиц, добрых улыбок, смешных мгновений, удачно пойманных и запечатленных на пленку. Ребенок на горшке, заливающийся слезами. Сейчас это уже тучный дядя Федор, который работает на верфи. Двое детей на качелях, демонстративно отвернувшихся от фотографа. Это Лена с сестрой Машей. Щенок соседской овчарки, высунувший язык, некогда бывший крошечным и мохнатым как комочек шерсти. Теперь этот пес был с меня ростом, когда вставал на задние лапы, и при желании смог бы слопать целиком. Висели и совсем потертые полароидные снимки как дань памяти прабабушкам и прадедушкам. И предложи мне кто-нибудь поменять дизайн интерьера на новомодный, который бы походил на кадры из журналов, я бы без раздумий отказалась. Эти фотокарточки как история, как часть жизни, как то, о чем никогда нельзя забывать.

Пока протискивалась между столиками, под ноги неожиданно выпрыгнуло нечто. Точнее, я то знала, чем являлся белый пушистый катушек. В прошлом месяце я подобрала подслеповатого тощего котенка, которого кто-то выбросил у мусорных баков ниже по улице, и выходила его. А кличку свою котенок заработал позднее. Никак иначе, кроме как Нечто, он называться не мог. За короткий промежуток времени котенок умудрился угробить два цветочных горшка, слопать целую плошку мяты, уронить на себя поднос с пирожками для гостей, и при этом не окочуриться. Ну, Нечто же?!

– Брысь, негодник! – шикнула я на него. – Видишь, мне итак тяжко. Если я уроню то, что сейчас осталось от тыквы, то в начинку пойдешь ты. Будет у нас не кофейня с булочками, а шаурма на вынос.

Нечто жалобно мяукнул, будто бы понял, чем ему пригрозили. Он немного потерся о мою ногу мокрым носом и отпрыгнул в сторону. А я услышала смех за спиной. Как оказалось, парень вошел следом за мной.

– Надеюсь, что при клиентах кофейни ты не упоминаешь возможность полакомиться кошатиной.

– Эй! – я резко развернулась на пятках и уставилась на парня. – Кофейня еще закрыта. Видишь, вон там висит табличка.

– Вот она благодарность!

Он сделал вид, что мои слова задели его, сомкнув губы и качая головой. А глаза при этом его лучились смехом с каплей иронии. Обычно на людей с таким выражением лица «добряков» обижаться и злиться невозможно.

– Я правда благодарна. Просто день не задался. – Невольно вздох вырвался из груди, и подобно граду из меня посыпались слова: – Сначала дурацкий будильник, из-за которого я опоздала за фруктами, потом злополучная цепь на велосипеде. И тесто на булочки подошло, тетя Василиса меня уже час как дожидается! И тыква разбилась. И я хочу заплатить за твой испачканный свитер, но не знаю, сколько нужно предлагать в таких случаях. В общем, кошмар! И при этом я сейчас тараторю и вываливаю все это тебе как какая-то дурочка, да?

Я тут же захлопнула рот, ощущая себя чрезмерно сконфуженной. Парень вновь расплылся в улыбке.

– Свитеру уже ни один год, так что он переживал события похуже, чем налипшие комочки грязи. Насчет дурочки, ты перебарщиваешь. И мне нравятся тараторящие невпопад люди. Они самые настоящие.

На его фразу я даже не сразу нашлась с ответом. А еще не покидало ощущение, что где-то манеру общения как у него я уже встречала. Парень тем временем с любопытством разглядывал кофейню, обращая внимание на каждую фотографию.

– Ладно, – наконец сказала ему. – Я не из тех, кто будет до последнего пытаться впихнуть деньги на химчистку. Мне же лучше. Но открывается кофейня и правда позднее, так что…

– Я могу помочь с готовкой.

– Нет, нет, какая помощь! – я удивленно взглянула на него, сначала подумав, что мне послышалось. – На кухню точно нельзя посторонним и…

Я не успела больше ничего сказать. Двери кофейни распахнулись, впуская внутрь поток свежего воздуха и маму, за которой вереницей шли наши постояльцы. Бабушка Женя как всегда громко болтала с бабушкой Таисией. Точнее, говорила только Евгения Алексеевна, не дожидаясь обратной связи. Таисия Константиновна обычно только кивала и улыбалась, так как начальная стадия деменции вносила коррективы в ориентации во времени и пространстве. Бабушка Катя, в отличие от них всегда угрюмая, шла третьей и несла в руках котомку с вышивкой, с которой никогда не расстается. Оба дедушки – Вячеслав и Матвей, замыкали стройный ряд и решали, кто из них в прошлый раз выиграл в карты и должен дать щелбан другому. Они так громко спорили, что еще чуть-чуть и задрожали бы графин с водой и стаканы у кофемашины, стоявшие для наших клиентов. Что, что, а воду мы наливали людям бесплатно, даже не задумываясь продавать. Шестой бабушки «Неувядающей розы» – Клавдии, не было. Она никогда не покидает свою комнату, какими бы уговорами я не пыталась ее выманить.

– Ульяна, солнышко, доброе утро! Завтрак у нас сегодня не по расписанию, наших достопочтенных дам и джентльменов везут на экскурсию. Так что давай их поскорее накормим. Автобус приедет через сорок пять минут. Василису предупредила, она нас ждет.

– Что?! Мам! Какая экскурсия?

Моя мама, Вера Леонидовна, с виду низенькая и худенькая, могла перемещаться как ураган. Она и сейчас прошмыгнула мимо меня в сторону кухни, чуть не сбив с ног. Я кинулась следом за ней. За спиной остался гул и громкие голоса. Старички приносили вместе с собой некоторое подобие хаоса.

Кухня встретила идеальной чистотой. За порядком старшая Любимова следила самолично, и только попробуй кто-то из нас – я, тетя Василиса или Ленка, оставить мусор или не вымытую поверхность, головы не сносить.

– Вася, мы тут!

Мама на ходу нацепила на себя бледно-розовый китель, такой же висел на крючке и для меня. Наша пекарь тут же подскочила со стула и убрала в сторону телефон, в котором, как я подозреваю, разгадывала судоку или разбивала кристаллики в игровом приложении.

– Отличненько. Тесто как раз подошло. Жду груши для начинки, – голос у Василисы был басовитый, мужественный, и я иногда гадала, не потому ли к ней и приклеилось это сокращение от имени – Вася.

– Мам, я…эм… – тихонько я позвала маму, но та меня не слышала.

– Значит, мы на булочках. Сейчас глазируем груши, уложим слайсами на тесто.

– Постой, послушай, – уже чуть громче сказала я, но снова осталась без внимания.

– Ульяна пока сделает чай, Ленка все равно не приходит раньше начала своего рабочего дня. Вот в школу прибегала за полчаса до начала уроков, не то что на работу!

На кухне началось движение. Женщины принялись мыть руки и расставлять посуду.

– Мааааам! – я не выдержала и повысила голос.

Мама и Василиса тут же обернулись и уставились на меня. С кончиков маминых пальцев крупными каплями стекала вода и ударялась о раковину-нержавейку со звуком, который бил мне прямо по подкорке головы как будто молотком.

– Уль?

Мама выгнула бровь и оглядела меня с головы до ног. Кажется, она только сейчас заметила, в каком виде ее дочь. В глазах ее мелькнуло беспокойство.

– Я и хочу тебе кое-что рассказать, да ты не слушаешь!

Свитер с остатками тыквы и фейхоа шмякнулся на стол. Мама удивленно уставилась на него.

– Что это?

– Тыква и фейхоа – все, что смогла достать у Мананы. Там сегодня сплошной коллапс! Людей – вагон и целая тележка! И Петровы не смогут поставлять нам овощи и бакалею какое-то время, у них теплицы погорели. – Я на одном дыхании протараторила последние новости. – А еще со мной по дороге произошел небольшой инцидент. То, что на столе, из-за него.

– Дай угадаю, цепь слетела на велосипеде?

– Угу.

Мама вздохнула, потерла пальцами переносицу и принялась быстро изучать полки со снедью. Попутно она успевала меня журить.

– Говорила же, пользуйся отцовским пикапом. Да, старенький, но хотя бы не ломается так часто, как этот ужасный велосипед. И пора было вообще перестать совершать утренние вылазки! Нашла себе хобби, вставать ни свет ни заря, да мотаться в горку. Отец давно наладил оптовые поставки, зря что ли?! – А потом мама вдруг резко замолчала и подошла ближе, став меня ощупывать. Руки ее были влажные и прохладные. – Ты хоть в порядке? Нигде не болит?

Вот теперь точно узнаю старшую Любимову. Сначала идет стадия негодования, а потом беспокойства за других.

– Да, да, не переживай. Жива-здорова, как видишь. – Я растянула самую широкую улыбку, на которую была способна, и которая не казалась бы искусственной. Искренней радости я сейчас не испытывала, только груз ответственности и вину, что умудрилась проспать и не довезла до кофейни обещанных груш. – Насчет завтрака… можем сделать сахарных плюшек-сердечек для наших пожилых, раз тесто уже есть, фейхоа оставить на варенье. А для тех редких клиентов, что забредут в кофейню сегодня, предложим стандартное меню «С миру по нитке».

Название меню придумала я, посчитав его забавным. Входили туда те позиции, которые можно было состряпать из продуктов, обнаруженный на кухне здесь и сейчас. Обычно, это сэндвичи, сладкий хлеб, вафли с разными начинками. Однажды последние у нас были с желатиновыми мишками и арахисовой пастой за неимением ничего другого.

– Это меню «на черный день», – со скепсисом сказала мама. В отличие от меня, ее название для такого меню носило менее позитивный характер.

– Он сегодня итак не разноцветный, – буркнула в ответ, и мы втроем глянули на свитер с тыквой, чей сок уже пропитал ткань. Я поморщилась, надеясь, что не придется прощаться с любимой вещью. – В холодильнике оставались ингредиенты для сэндвичей и начинка для венских вафель – мороженое и взбитые сливки. Дети только спасибо скажут. Да, Вась?

Женщина задумалась. А потом утвердительно кивнула. Она приходила в «Сладкую мечту» рано утром, выполняла основную работу с выпечкой, а к обеду готовила несложный ланч и спокойно уходила домой нянчить маленькую внучку. То, что я сейчас предлагала, давало ей возможность не нарушать привычный распорядок дня.

– Хорошо. Тогда так и сделаем. Фруктов все равно нет. – Мама вздохнула, но согласилась. – А что с тыквой?

– Тыква…

– Я могу сделать тыквенный латте. А тем, кто не пьет кофе, горячий молочный коктейль из тыквы и пряностей по собственному рецепту.

Мы втроем отреагировали одновременно – синхронно обернулись. В дверях кухни стоял тот парень, который мне помог, и про которого я успешно позабыла. Глаза мои распахнулись, я едва удержалась, чтобы не шикнуть и не выпихнуть его прочь из кофейни.

– Простите, но Вы кто? – спросила мама.

Она оценивающе разглядывала его. Но не так, как смотрят на «сыновей маминых подруг», а взглядом настороженным и цепким. Этот парень выглядел как неформал, а такие вызывают ряд вопросов и предубеждений. И хоть Вера Леонидовна относилась к числу самых тактичных людей во всем мире, из-за усталости и волнения она могла перегибать палку. В моей голове завертелись шестеренки, хотелось что-то придумать, дабы он не попал под горячую руку, а быстро ретировался прочь. Но мой спасательный круг дожидаться не стал, ответил сам.

– Меня зовут Марк. Марк Кравец. У меня на сегодня назначено собеседование, и Ульяна мне тут все показывала. Я претендую на вакансию бариста. Но и готовить умею, если что. С радостью помогу.

Моя челюсть медленно поползла вниз. Так, значит, это тот самый Марк с сопроводительным письмом. Тот парень, которому я на сегодня назначила встречу. Человек, вызвавший у меня интерес как личность, и теперь представший во всей своей красе. И сказав, что он был симпатичным, я бы вовсе не слукавила. Вот только в отличие от меня Марк сразу понял, с кем имеет дело. Да еще умудрился изловчиться и соврать насчет начала собеседования! А вот это баллы ему не добавляло.

– Вы уже начали собеседование? Так рано? – мама удивилась, но вопрос ее носил чисто риторический характер. – Рада с Вами познакомиться, Марк. Меня зовут Вера Леонидовна, я управляющая домом престарелых «Неувядающая роза» и этой кофейни. Идея проверить Ваши навыки неплохая. Что думаешь насчет тыквенного латте и молочного напитка, Уля?

– Я…эм…

Что я думаю? Что день сегодня точно странный. И парень этот странный. И мама, которая вдруг решила ему доверить кухню и кофемашину, странная. Хотя, может, из всех это именно я была такой. Руки мои безвольно повисли вдоль тела.

– Ко мне можно на «ты». Наверное, Ульяна переживает, потому что не проверила еще мои документы. – Он мельком взглянул на меня, разглядев на лице смесь противоречивых эмоций, и тут же полез в рюкзак, все это время висевший за спиной. Своим взглядом он будто бы просил подыграть ему, и я окончательно растерялась. – Санитарная книжка, трудовая книжка, паспорт…

– Медицинскую книжку я гляну сейчас, а остальное потом, время тратить не будем. Давайте уже накормим наших бабушек и дедушек и откроем, наконец, кофейню. Проверим, как воспримут твои напитки наши постоянные клиенты.

Мама захлопала в ладоши, возвращая меня на землю из вороха мыслей, в которые я погрузилась. Оставалось лишь выдавить улыбку и утвердительно кивнуть. А потом наблюдать, как Марк Кравец шустро стягивает свитер, оставаясь в облегчающей светлой футболке, повязывает фартук, забирает волосы в новый пучок и надевает козырьком назад кепку, выуженную из своего рюкзака, чтобы в один миг перевоплотиться в сотрудника кофейни. Он будто бы всю жизнь у нас проработал. Уверенный, быстрый, знающий, что делает. О том, что он пройдет тестовое задание с напитками, сомнений не оставалось.

3. Пройденные испытания

Можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и… как парень умело работает с кофемашиной. Когда это делала Лена, все происходило в рамках ежедневной рутины. Она на автомате выполняла порядок заученных действий, что за чем включить, что куда всыпать и поставить, каким способом залить молоко. Ни разу еще я не замирала рядом с барной стойкой как завороженная, чтобы понаблюдать за работой девушки. Сейчас же было иначе. Марк мастерски создавал шедевр на моих глазах, казалось бы, не прилагая усилий, но нельзя было не заметить, что он вкладывал часть собственной души. Держа холдер в своей руке, засыпая в него кофе с небольшой горкой, прессуя его темпером и легким движением стряхивая ненужные остатки, парень будто бы вел партнершу в танце. И как итог по воздуху витал аромат, от которого текут слюнки, не прогорклый и не соломенный.

Старушки в кофейне притихли, наблюдая за тем, как работает новый бариста. Да, мысленно я уже принимала его как сотрудника. Было бы ошибкой упустить сейчас человека, согласившегося на нашу небольшую зарплату, и который преуменьшил свой талант в резюме. Кофемашина работала, стол вокруг нее был идеально чистым, а на пенке в стаканчиках появлялись узоры. Чаще всего сердечки, чем Марк еще больше импонировал нашим постояльцам.

– Не парень, а ходячий секс.

Я, наблюдающая за работой парня, тут же быстро и удивленно глянула в зал. Но какая из бабулек это сказала, не поняла. Морщинистые лица были безмятежны, а на моем же начали проступать розовые пятна. Почему это мне стало неловко?! И где вообще старческое брюзжание по поводу неформального внешнего вида Марка?! Где выставленные на вытянутой руке кресты и приговорки: «Изыди, нечисть»?! Вот же современные старушки-извращенки!

– Сынок, мне покрепче!

Евгения Алексеевна подмигнула Марку. Я и не заметила, когда она умудрилась навести на лице марафет. Чуть впалые щеки покрылись оранжево-перламутровыми румянами, а на губах появилась красная помада. Настоящая кокетка! Теперь ясно, кому принадлежала предыдущая реплика.

– Бабушка, врач запретил Вам кофеин! – крикнула я в зал так, чтобы Марк расслышал серьезный и непреклонный тон моего голоса.

– Врачи вечно запрещают то, что приносит радость жизни, – заворчала Екатерина Витальевна, не отрывая взгляда от спиц, которые с какой-то космической скоростью рассекали воздух в ее руках, превращая пряжу в нечто оформившееся.

Краем глаза я заметила легкую улыбку, играющую на губах Марка, и быстрый кивок. Последний был адресован мне. Рука парня потянулась к пачке декаф кофе. Он провернул подмену кофе как фокусник, ловко и практически незаметно. Десять баллов Гриффиндору Кравец.

– И куда же столь очаровательная компания сегодня собирается на экскурсию?

Марк решил вовлечь пожилых людей в разговор. Это тоже у него происходило легко. За последние несколько минут он умудрился со всеми перезнакомиться, послушать их рассказы из молодости, и даже переброситься парой-тройкой шуток с дедушками, которые никто из представительниц женского пола не понял, включая меня.

– В дендрарий, пропади он пропадом. Не сидится этим метелкам дома.

Голос подал Вячеслав Петрович, при этом поглядывая на столик дам.

– Метелкам?!

Екатерина Витальевна отложила спицы. Бледно-зеленый шарф, которому не хватало до завершения нескольких петель, упал на стол. Женщина прищурилась, слегка надула щеки и подалась чуть вперед грудью подобно хищнику, готовому выпрыгнуть на добычу. Я поняла, что сейчас в который раз начнется перепалка.

Так получилось, что в «Неувядающей розе» собрался целый спектр всевозможных темпераментов и характеров, по которому хоть докторскую диссертацию по психологии пиши! Но были две особенно эксцентричные личности, которые ни в какую не смогли ужиться друг с другом. Дед Слава и бабушка Катя. Он – этакий старичок-хулиган. То пошутит, то дерзнет, направляя все свои инсинуации прямиком в сторону прекрасного пола. А она же – чисто женщина холерик. Если бабушки Женя и Тая легко закрывают на колкости Вячеслава Петровича глаза, то Екатерина Витальевна загорается как спичка. Их шумные и эмоциональные перебранки как перекидывание шарика от пинг-понга то в сторону одного, то в сторону другой, могли бы длиться часами. Даже когда остальные уставали и расходились, оставляя этих двоих наедине, дед Слава и баба Катя словно этого не замечали и погружались в свой изолированный мирок, в котором было важно одно – доказать друг другу собственную правоту. Они до сих пор не сошлись во мнении, было ли лучше жить во времена советского союза или сейчас. Как и не определились, есть ли идеологическая составляющая в фильме «Касабланка» с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман. Странно, что последний был любимым произведением кинематографа у обоих.

Обычно рефери между старичками выступает кто-то из моих родителей. Чаще мама, потому что в семье у нее самые стальные…кхм..нервы. Но сейчас она была занята на кухне, и я уже мысленно приготовилась к оглушающим ста децибелам.

– Дед Слава, да Вы – мастер делать тонкие изящные комплименты!

Голос Марка заставил всех тут же обратить внимание в его сторону.

– Чегось?

– Вы же про метелку – соцветие с красивыми цветами на концах ветвей? Как сирень? – Марк лукаво поглядывал в мою сторону, и я догадалась, что он пытается разрядить обстановку. – Соглашусь, что присутствующие здесь дамы как прекрасные садовые растения, радующие глаз.

В кофейне наступила тишина. Слова парня прозвенели как остаточная вибрация от соприкосновения двух бокалов. Дзинь.

– Слышала, метелка?

– Как не услышать, старый пень?!

А потом неожиданно бабушка Катя засмеялась. Искренне, громко… как еще ни разу не смеялась. И к ней подключились все остальные. Никакой вспышки сравнимой с ядерной бомбой, споров и пререканий. Я перевела взгляд на Марка, не понимая, какую магию он только что сотворил. Правда что ли фокусник?

Марк посмотрел на меня своими глазами цвета оливок и пожал плечами. А потом протянул латте в фарфоровой пузатой кружке, напоминающей тыкву, что показалось очень символичным. Тыквенный латте в тыквенной кружке. Причем, одной из моей любимых. В «Сладкой мечте» не повторяется посуда, что тоже было особенностью, которую я внедрила.

– Попробуй и скажи, прошел ли я тестовое задание.

Старички в зале уставились на нас. Смеяться перестали. Я почувствовала себя как в императорской ложе во время гладиаторских боев, когда от моего большого пальца, поднятого вверх или вниз, будет решаться судьба человека. Я вдохнула пряный аромат и, прикрыв глаза, сделала небольшой глоток. Рецепторы тут же уловили нотки разных вкусов. Было что-то еще помимо молока, кофе, тыквенного пюре и ванильного сахара. Мускатный орех? Гвоздика? Имбирь? Нужно будет обязательно это уточнить, запомнить, попросить рецепт на всякий случай…но пока я могла просто наслаждаться.

– Ммм, это вкусно.

По кофейне пронеслись вздохи облегчения.

– Значит, секси-красавчик будет работать тут постоянно?! – обрадовалась вслух Евгения Алексеевна, и ее подружки захихикали.

Я усмехнулась и едва заметно покачала головой. Кому под восемьдесят, кому под девяносто лет, а на деле еще девчонки.

– Почему никто не спорит и не шумит? – высунула голову из-за двери, ведущей на кухню, мама. – Марк, ты случайно не подсыпал в напитки успокоительное?

– Только щепотку своего уважения и любви.

Она мягко улыбнулась сначала ему, а потом повернулась ко мне и подмигнула. Мама тоже одобрила кандидатуру. Значит, остаются лишь формальности.

– Слушай, Марк, пока мы здесь больше не нужны, – я кивнула на поднос с горкой плюшек, который мама понесла в зал, – пойдем в подсобку, чтобы завершить наше «собеседование».

– Нужно смолоть кофейные зерна и дочистить бункер. Я подойду через пару минут.

Он принялся сосредоточенно доделывать работу, а я немного покраснела. Сейчас он показал себя большим профессионалом, чем я. Вздохнув, поплелась в наше служебное помещение, в котором родители поставили узкий рабочий стол со стареньким ксероксом, два стула, небольшой стеллаж и вешалку. Я вытащила распечатанное резюме и сопроводительное письмо Марка из папки и пробежалась взглядом по данным, пытаясь теперь собрать образ этого молодого человека воедино. Ничто в напечатанных строчках не выдавало в нем профи в своем деле, кроме бахвалистого и в какой-то мере шутовского упоминания «золотых ручек». Но он был профессионально обучен, это не вызывало сомнений. При чем интуиция мне подсказывала, что обучен не из-под палки. Почему он не указал образование или курсы в резюме? Как он наткнулся на наше объявление на работном сайте? Почему из всех мест остановил выбор на «Сладкой мечте»? Что крылось внутри Марка? Почему-то последний вопрос меня интересовал больше всего.

В дверь легонько постучали, а потом Кравец аккуратно шагнул в подсобку и сел на стул напротив меня. Он не забыл свой рюкзак, из которого достал документы и который небрежно бросил под ноги.

– Прости, что немного приврал там перед твоей мамой. Я не сразу понял, что ты – та самая Ульяна, которая назначила мне собеседование. Сначала думал, что просто штатный работник. А потом сложил два плюс два, и вот такая импровизация вышла. Если это будет галочкой в колонке «почему Кравец проваливает вон», я пойму.

– За короткий промежуток времени я поняла, что тебе палец в рот не клади, – только и смогла я бросить в ответ, хотя обрадовалась, что он извинился за обман.

– Нуууу, можешь попробовать.

Он игриво выгнул бровь, но не найдя отклика на шутку, вернул прежнее сосредоточенное выражение лица.

– Во-первых, давай без вот такого юмора. Я даже на похабные шутки одноклассников никогда не реагировала. Во-вторых, я закрою глаза на нелепую ситуацию с началом собеседования, но провести его по-настоящему все-таки нужно.

– Согласен.

Марк выпрямился на стуле, показывая готовность отвечать на вопросы, снял кепку и расправил плечи. Я едва удержалась, чтобы не расплыться в улыбке. Никогда не привыкну быть кем-то вроде «босса».

– Итак, тебя зовут Кравец Марк Валерьевич. Тебе девятнадцать лет. Ты родом из Санкт-Петербурга. Образование среднее, но не указано подробностей.

– Все верно. Окончил лицей номер десять, проучился одиннадцать лет, последние в классе с гуманитарным направлением.

– Никуда после школы не поступал?

– С этим все сложно. Родители хотели запихнуть меня в один университет, а я желал другого. В итоге, учебу бросил.

Я кивнула, принимая такой ответ. Не мне, которая даже документы не рассылала по учебным заведениям, судить о выборе своего пути другими людьми.

– А где же ты научился работе бариста?

– То там, то тут. В Питере много кофеен.

Я принялась задавать ему ряд уточняющих вопросов. Про опыт работы, про прошлые места, про отношения с коллективом и стрессоустойчивость. Сайты, где я подглядела примеры собеседований, советовали делать акценты на этом. Некоторые вопросы были проективные, с подковыркой. Очень хотелось применить ту информацию, что я половину ночи изучала, и из-за которой проспала. Парень легко и спокойной отвечал на все. И лишь те вопросы, что немного затрагивали что-то личное или про семью, заставляли Марка немного от меня закрыться.

– Почему ты здесь? – наконец, спросила, чувствуя усталость от болтовни.

Он потер затылок, немного растрепав свой пучок.

– Вроде я писал в сопроводительном письме. Мне близка атмосфера маленькой кофейни, такой как «Сладкая мечта».

– Нет, почему ты переехал из огромного города с массой возможностей в такое захолустье, где ноль перспектив?

– Можно ответить вопросом на вопрос? Почему ты не уехала в большой город за возможностями и перспективами?

– Нельзя на собеседовании отвечать вопросом на вопрос! – запротестовала я, включив девочку. А потом вернула спокойный тон начальницы. – Я здесь выросла, это мой дом.

– А я хочу найти место, про которое смогу сказать так же.

Я удивленно посмотрела на Марка, но его лицо оставалось непроницаемым. Какова вероятность получить на свой вопрос подобный ответ?! И как реагировать на такие слова? Они же как зацепки на одежде, хочется потянуть за ниточку, даже рискуя оставить дыру. Но я поборола желание дальше копаться в его личном деле и соваться в душу, которая согласно пословице потемки. Все-таки есть такие уголки, в которые человек должен допускать добровольно.

– Ты уверен, что останешься здесь надолго? Что не сбежишь через пару месяцев?

Я не могла не задать этот последний вопрос, даже если со стороны он казался с нотами отчаяния. Все же найти того, кто не горел бы амбициями и не рвался уехать подальше, в нашем городке сравнимо с иголкой в стоге сена.

– Не сбегу.

– И готов работать практически без выходных? Заменить тебя может только моя мама, а у нее часто дел невпроворот.

– Готов. Но означают ли эти вопросы, что ты меня принимаешь на работу?

– Давай сюда документы, проверю, – мягко улыбнувшись, вместо «да» сказала ему.

После того как я все тщательно изучила и сняла ксерокопии, мы с парнем пожали друг другу руки.

– Рад с тобой познакомится, Ульяна.

– Взаимно, Марк. Надеюсь, мы сработаемся. И больше не вводи мою маму в заблуждения. Как и меня.

4. Тонкие нити, что тянутся между нами

Стоило шумной возрастной гурьбе вывалиться из кофейни на свежий воздух в ожидании экскурсионного автобуса, как воцарилась идеальная для утра тишина. Конечно, она была относительная, ведь из кухни доносились приглушённые звуки готовки – стук ножа о разделочную доску, гудение бытовых приборов и шкворчание еды на сковородках, а еще тихонько играла музыка из колонки. Но без громкой перебранки и болтовни звуки кофейни ощущались по-особенному. Так “жила” и “дышала” наша “Сладкая мечта”.

В спокойной атмосфере я провела Марку быструю экскурсию, решив, что более подробно все объяснит и покажет Лена. Как-никак этот парень был ее заменой, пусть она немного напряжется и вкусит ответственности напоследок.

– Теперь ты тут ждешь своего наставника, – я указала Марку на ближайший к барной стойке стул. – Ее зовут Лена. По компетенциям бариста к ней, по более серьезным вопросам ко мне или Вере Леонидовне.

– А с живой дружеской беседой к кому? – Марк то ли пытался пошутить, то ли спрашивал на полном серьезе. С той улыбкой, что появилась на его лице, и не угадаешь.

– Сначала работа, а потом все остальное.

– Люди часто забывают про это самое «все остальное». У каждого второго идет сначала работа, а потом снова работа.

Он мне подмигнул, а потом подхватил оставленные на барной стойке грязные кружки от наших постояльцев и унес на кухню. Так шустро двигался, что я снова не успела сориентироваться и как-то отреагировать на его фразу. Мне стало казаться, что Марк делает это специально. Оставляет меня поразмышлять, не давая высказать слов, что рискуют сорваться с языка.

Чуть позднее я подхватила поднос с завтраком для того, кто так и не пришел на него в кофейню, и направилась в «Неувядающую розу». По пути наткнулась на Лену, влетевшую на территорию тютелька-в-тютельку с началом своих рабочих часов. Сколько ее помню, девушка ни разу не опоздала, но и раньше положенного времени не приходила. Я дала ей распоряжения, обрисовав ситуацию с новичком. На первый план выходили их знакомство и обучение. А какими методами пользоваться, оставила на ее усмотрение.

– Все будет! Мастер покажет путь ученику. – В духе магистра Йоды из Звездных войн крикнула Ленка на ходу, успевая послать мне воздушный поцелуй и уже не замечая того, как я закатила глаза.

Оставалось надеяться, что энергичность подруги не отпугнет Марка, и он не передумает оставаться у нас работать.

…

Нужная мне дверь на третьем этаже была приоткрыта, но я все равно постучала, прежде чем войти в комнату – небольшую и со светлой мебелью, окно которой выходило во двор. Несмотря на то, что ремонт родители делали одинаковым по всей «Неувядающей розе», я замечала, что каждая спальня приобретала индивидуальность в зависимости от того, кого в ней поселяли. И эта комната «дышала», «жила» и «говорила» о мудрости, многогранности… одиночестве.

Клавдия Афанасьевна заселилась сюда полгода назад. Приехала тихо, среди ночи, с парой ручных чемоданчиков, которые каким-то чудом сумела дотащить сама, не прибегая ни к чьей помощи. Мама тогда сказала мне, что эта женщина отличается от тех постояльцев, к которым я привыкла, и со временем стало понятно, чем именно. Вместо лекарств и настоек, от которых в комнатах всегда витает специфический запах старости, на полках и тумбах появлялись диковинки и книги. Последние привозил грузовик курьерской доставки, причем стабильно раз в неделю. Это не была любимая женщинами в возрасте эротическая литература или легкие смешные детективы. В стопки собирались книги в потрепанных обложках, в основном по истории, которые сейчас встретишь разве что в букинистической лавке. Попадались и несколько любовных романов двадцатого века, они будто бы случайно затерялись среди своих собратьев, но все же закладки между страничек говорили о том, что и их читали и перечитывали.

Но больший интерес во мне вызывала не литература, а различные диковинки этой комнаты. Их Клавдия Афанасьевна привезла с собой в одном из чемоданов. Статуэтки, собранные из разных уголков земли, приковывали к себе взгляд. Декоративная фигурка Ганеша, бьющего в барабан, из светлого мрамора соседствовала с латунным литым подсвечником, который мог когда-то стоять в витрине винтажного магазина маленького итальянского городка. Открытки, перевязанные лентой, стопкой лежали на прикроватной тумбе. Здесь же в шкатулке поблескивали украшения из муранского стекла. Комната волей-неволей сама превращалась в сундук с сокровищами. Вот только ни единой личной фотографии тут не встречалось – ни в фоторамке на прикроватной тумбе, ни на стенах. И телефонный звонок никогда не тревожил местную тишину. Как одинокая волчица бабушка Клава коротала свои дни, сидя за чтением или наблюдая за внешним миром через окно. Она завтракала в комнате и ела при этом слишком мало, будто питалась через силу. На морщинистом лице редко удавалось уловить тень улыбки, а если и случалось, то улыбалась женщина печально. Так что для меня Клавдия Афанасьевна была как та же статуэтка из коллекции, покрытая патиной, но которую хотелось начистить, чтобы она вновь засверкала.

И сегодня, наконец-то, что-то переменилось. Будто реставратору все же удалось счистить кусочек. Стоило мне оказаться в комнате, как взгляд тут же упал на раскрытую небольшую обувную коробку, заполненную письмами, конвертами и фотокарточками. Частично ее нутро перекочевало наружу, так что бумаги в хаосе усыпали одеяло. Это так выбивалось из той атмосферы, к которой я привыкла в этой комнате!

Сама Клавдия Афанасьевна сидела у окна в кресле-качалке, накинув на ноги плетеный крупной вязкой плед. В руках держала раскрытую книгу. Я увидела кусочек обложки, «Sapiens. Краткая история человечества» Харари. Что-то новенькое, не раритет. Видимо, мама привезла эту книгу для женщины из недавней поездки в соседний город, в котором она никогда не проходила мимо сетевого книжного, так как в нашем местном можно было купить разве что классику. Услышав шаги, Клавдия Афанасьевна оторвала взгляд от страниц. Она сначала глянула на разбросанные по кровати вещи, и только потом на меня. Будто бы ей было стыдно за беспорядок. Или же неловко, что в этой комнате-музее промелькнуло что-то человеческое.

– Уля, прости за такой вид. Нужно прибраться.

Бабушка Клава отложила книгу на маленький круглый столик, стоявший у кресла, и принялась шарить рукой в воздухе в районе подлокотника. Она не заметила, что ее трость упала и откатилась, поблескивая наконечником в виде орлиной головы в свете падающих лучей солнца, которое уже вовсю проникало внутрь комнаты через окно.

– Подождите, я сейчас!

Я аккуратно поставила поднос с едой на прикроватную тумбочку и кинулась помогать женщине. Присела, чтобы поднять трость, а когда встала, чтобы ее отдать, случайно бросила взгляд на книгу. Клавдия Афанасьевна оставила ту раскрытой. Между страниц лежала фотография. И вряд ли ее использовали вместо закладки. Скорее всего, Клавдия Афанасьевна до моего прихода рассматривала ее и погружалась в ностальгию. Это был цветной снимок, но довольно потрепанный, с заломами в нескольких местах и потертыми уголками. На нем группа женщин разместилась в ряд перед входом в здание, на стене которого была привинчена табличка с надписью «Лицей 1549». В руках женщины держали букетики цветов, у всех были аккуратные прически и робкие улыбки на лицах. В центре стояла сама бабушка Клавдия, на тот момент уже немолодая, но все еще красивая и полная сил. Я отметила, что с годами стиль одежды ее не особо поменялся. Даже здесь, в доме престарелых, эта женщина носит белые рубашки с объемными рукавами и воротниками, и длинные юбки, подчёркивающие хрупкую фигуру. Надевает идеально отглаженные вещи несмотря на то, что из комнаты не выходит. Привычки порою сильнее нас.

– Мой бывший коллектив, – она заметила, куда я смотрю. Голос Клавдии Афанасьевны был тихим, но мелодичным. – Педагогический штат лицея в полном составе. Рядом со мной Нина Егоровна, наш директор.

– Вы были учителем? – искренне удивилась я.

– Учительницей истории. Много кровушки я попила у балбесов, которые не знали ни дату снятия блокады Ленинграда, ни когда случилось Ледовое побоище.

– Боюсь Вас разочаровывать, но у меня по истории в аттестате четверка, полученная с натяжечкой.

Я указательным и большим пальцем изобразила те миллиметры, что отделяли меня от злосчастной тройки. На лице женщины мелькнула едва различимая улыбка, такую увидит лишь очень внимательный собеседник. Но чтобы заметить в глазах появившиеся смешинки эмпатом быть не надо. Все же мне удалось протянуть между нами нить. Пока еще тонкую, но и это было неплохим достижением – до сегодняшнего дня нам с Клавдией Афанасьевной не удавалось перекинуться больше, чем парой фраз.

– Вы же знаете, что можете пригласить кого-то из старых подруг сюда? – я кивнула на фото. – Мама будет только рада вместе с Василисой наготовить вкусняшек. «Сладкая мечта» готова распахнуть свои двери.

Наверное, меня слишком сильно понесло на волне воодушевления, что я не сразу заметила, как на лицо бабушки Клавдии набежала темная туча. Смешинки исчезли. Уголки губ опустились как под силой притяжения. Я резко замолчала, осознавая ошибку. Не хватало только, чтобы женщина вновь замкнулась.

– Сегодня получила известие, что Нина скончалась прошлым вечером. Теперь из всех присутствующих на фотографии в живых осталась только я.

Трость в моей руке дрогнула, я чуть не выронила ее обратно на пол. Она показалась потяжелевшей, словно налившейся свинцом. Клавдия Афанасьевна ловко перехватила свою вещь, как если бы та ничего не весила.

– Мне так жаль, – прошептала ей, стараясь поддержать.

– О, не стоит. Жизнь должна идти своим чередом. Мы уходим, а на смену нам приходит новое поколение, творящее свою историю. Единственное, о чем жалею лично я, так это о том, что смерть упорно обходит стороной мое пристанище. Я бы с радостью поменялась с кем-то местами.

По спине моей побежали мурашки.

– Не говорите так! – я в сердцах схватила морщинистую ладонь женщины и крепко сжала. Рука бабушки была теплой, и моя показалась льдом по сравнению с ней.

– Деточка, когда дорастешь до моих лет, поймешь. Я потеряла слишком многих, смерть больше не страшит, наоборот, кажется долгожданным другом. – Убрав мою ладонь, она добавила, цокнув языком: – Другом, который запаздывает.

Клавдия Афанасьевна оперлась о трость и встала, грациозно выпрямив осанку. После чего медленно двинулась к кровати, зажав во второй руке фотографию. Уверенным движением она кинула ее в коробку, и туда же полетели письма и конверты, которые лежали на одеяле. Не успела я моргнуть, как коробка исчезла в недрах подкроватья, и комната вновь превратилась в тот самый обезличенный музей вещичек, к которому я привыкла.

– Ульяна, спасибо за завтрак.

Намек, что меня больше ничего не задерживает в комнате, был слишком очевидным. А от того колючим, достиг до самого нутра, заставляя что-то в животе неприятно прокрутиться.

– Вы же поедете на похороны подруги? Я могла бы составить Вам компанию.

Почему-то мне отчаянно не хотелось отпускать нашу нить. Я с мольбой взглянула на бабушку Клавдию.

– Боюсь, это лишнее… – Она прикусила нижнюю губу, но я заметила в голубых глазах женщины плескавшееся где-то глубоко сомнение. – И передай спасибо тому милому парнишке за напиток. Вот только я такое не пью. Мне достаточно воды.

Эта женщина никогда не пробовала то, что я приносила из «Сладкой мечты». Будто она зареклась получать удовольствие от букета вкусов, который дарит пища. А еще она была удивительно проницательной и наблюдательной. О том, что напиток ей преподнес новичок-бариста, догадалась сразу.

– Я…

– Ступай. Дверь можно оставить приоткрытой.

Она аккуратно помешала ложкой кашу, которую Василиса готовила специально под ее заказ каждое утро – без сахара и каких-либо добавок, чистая овсянка. А кружку с тыквенным пряным напитком демонстративно отодвинула в сторону. «Пища – всего лишь необходимый ресурс для закрытия базовой потребности» – вот что говорило каждое ее движение. Глубоко вздохнув, я взяла кружку и вышла из комнаты.

…

Пройдя по пустому и тихому коридору, я остановилась у лестницы. Родители выделили значительную часть бюджета на наклонный подъемник для пожилых, считая, что тем тяжело самим подниматься и спускаться по ступенькам. Как-никак «Неувядающая роза» – это трехэтажное здание, не считая мансарды. Но за все то время, что подъемник у нас есть, им так никто и не воспользовался. Будто бы сесть на сидение и проехать парочку пролетов означало признание себя недееспособным. Безумная мысль проникла в мою голову. Я быстро огляделась и, удостоверившись, что все наши постояльцы уже на пути в дендрарий, а вокруг меня только тишина, тыкнула на крохотную кнопочку на стене. Платформа стала медленно подниматься с первого этажа. Может, маленькое дурачество сможет поднять настроение, которое после визита к Клавдии Афанасьевне стало катиться вниз как камень с горы?

Я плюхнулась на сидение и приготовилась спускаться. Подъемник немного пожужжал и плавно поехал вниз. Без лишней спешки я попробовала тыквенный напиток, от которого отказалась бабушка. Все-таки Марк и правда делает вкусные вещи, и она зря упустила возможность в этом убедиться. Ноги мои стали по очереди болтаться в воздухе, так что со стороны я выглядела как девочка на карусели в парке аттракционов. Ощущения были аналогичны тем, которые испытываешь на двигающихся по кругу лошадках. На душе стало легче и веселее.

– Развлекаешься?

Голос раздался, когда я почти доехала до самой нижней ступеньки. Его обладатель стоял в арке на первом этаже, соединяющей прихожую и гостиную, и я тут же перевела туда взгляд. Конечно, это был Марк собственной персоной! Как иначе?! Будто мало было этому парню видеть сегодня кучу моих злоключений, теперь еще он стал свидетелем этой детской дурашливости!

Кравец упирался в стену одним боком, с накинутым на спину свитером, рукава которого были связаны спереди слабым узлом. Высокий и стройный, парень выглядел очень эффектно. Вот только он поймал меня с поличным на подъемнике, предназначенном пенсионерам, так что румянец тут же залил мое лицо и шею, а кожу стало припекать. Мне захотелось сквозь землю провалиться. Я могла бы отшутиться, но с юмором не дружила. Могла бы сделать вид, что ничего особенного не произошло. Но какая лучшая защита для человека, попавшего в щепетильную ситуацию? Конечно же, нападение. Поэтому из всех вариантов я выбрала этот, быстро вскочила с сидения и с негодованием спросила парня:

– Почему ты тут прохлаждаешься? Тебе Лена должна была устроить ознакомительный день и передать все дела!

– Воу, воу! – он поднял руки в миролюбивом жесте. – Она это и сделала. Только Елена Прекрасная поняла, что ничему новому обучить меня как бариста не может. Точнее, в обучении отпадает всяческая необходимость. Вот и передала эту информацию Вере Леонидовне, а та в свою очередь пригласила меня в дом пообщаться. Показала, что тут, да как.

– Показала “Неувядающую розу”? – я нахмурилась, не понимая мотивов мамы. – Зачем?

– Узнав, что местная гостиница, где я остановился, обдирает до нитки, твоя мама любезно предложила предоставить мне комнату. Кажется, у вас на мансарде.

Я опешила. Уставилась на парня как рыбка Дори из мультика, выпучив глаза. Хотелось подобно ей попросить все заново повторить, потому что мозг выуживал и сохранял в памяти только отдельные детали, а что-то упорно отказывался запоминать. И лишь когда мыслительный процессор прогрузил полностью информацию, я воскликнула:

– Ты, должно быть, шутишь!

– Отнюдь. Так что я – новый постоялец, хоть мне еще и не под сотню лет, – сказал он и рассмеялся.

– Это не дом престарелых, а просто какой-то дурдом.

Я уже перестала что-либо понимать.

– Слушай, а мне так наверх тоже можно?

Марк кивнул на подъемник.

– Тебе нет.

– Злючка.

– Я вообще-то твой босс! Где субординация?

– Наши трудовые отношения официально начнутся с завтрашнего дня. И, кстати, Вера Леонидовна сказала, что ты можешь подбросить меня на отцовском пикапе до гостиницы за вещами. Во сколько поедем?