Перекрёсток наших судеб

Она уже достаточно уверенно водила машину, но перекрёстки не любила. Особенно вот этот. Так и знала, прямо перед носом мигнул жёлтый, стой теперь тут. Вот справа от неё машины поехали за поворот, а им навстречу с перпендикулярной улицы едут, чтобы выехать на главную, а вот с той улицы, дополняющей «крест», подрагивают в нетерпении те, кто должен искать свободное местечко в этой веренице лиц технического прогресса, либо успеть пристроиться «в хвосте».

Ева колотила коготками о руль, внимательно следя за светофором, как вдруг: «Бам-с» – страшный удар, грохот, скрежет металла. Она ударилась грудью о руль, затем её откинуло назад. Вокруг её машины тут же образовалась толпа, почти все водители выскакивали из машин и бежали к ней. Нет, не к ней, все бежали за её машину. Она тоже вышла. «Что-то случилось, – мелькнуло в голове, – Что? О, Господи!»

Увиденное потрясло её не меньше всех других, столпившихся вокруг людей. Сзади в её машину врезался мотоцикл, который теперь валялся на боку, а с ним рядом – мёртвая девчонка, упавшая с мотоцикла, да так и оставшаяся сидеть. Она, будто прислушиваясь, стояла на коленях, прижавшись ухом к асфальту. Похоже, девушка даже не успела испугаться. Личико – детское ещё, безмятежное… Из-под головы вытекала тёмная густая кровь, которая перемешивалась с бензином и маслом. Её парень – покатались! – лежал метрах в пяти в стороне. Кто-то перевернул его, оказалось – живой. «Скорая» приехала через минуту, тревожно сигналя, хотя ей и так все уступали дорогу. ДПС тоже не опоздали.

Молодой, но уже с солидным брюшком лейтенант потянул Еву за руку:

– Ваша машина? – Ева глянула на него непонимающим взглядом – о чём речь?

– Девушка, предъявите документы! Вы меня слышите?

Ева не могла оторвать взгляда от синеющего на глазах лица мёртвой девушки. Это была первая смерть, с которой ей пришлось встретиться. Увидеть мёртвого человека – не в гробу на похоронах, а вот так – лицом на асфальте. Как сквозь вату она слышала голос лейтенанта и даже понимала, что он от неё хочет, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Лейтенант, вы разве не видите, девушке плохо, – услышала она сквозь ту же вату.

– А вы кто ей будете, предъявите документы, – переключился лейтенант на незваного защитника.

– Вот мои документы, я проезжал мимо. Я врач. Девушка сейчас упадёт в обморок, и вы вообще ничего не узнаете. К тому же, ну, вот, – с этими словами молодой человек, уговаривавший лейтенанта, подхватил Еву на руки. Она всё слышала, просто закрыла глаза.

ЕВА

В детстве Ева дружила только с мальчишками. Кода они гоняли мяч, играли в «казаки-разбойники», лазали по чужим садам на даче, со стороны никто и не принял бы её за девчонку. Те пацаны, кто ещё не знал Еву, подсмеивались над её именем, но, получив «по шее», быстро привыкали и звали, как и все: «Евка». Маленькая, худенькая, коротко стриженная – это внешне, а вообще – бойкая, драчливая, умеющая за себя постоять и «шею намылить».

Когда маму вызывали в школу за очередные проказы Евы, она только плакала тихонько, и её тут же начинали уговаривать, что мол, всё образуется, перерастёт. Мама Еву старалась не трогать. Лишь иногда, как бы про себя, говорила: «Гудсулка». Это был намёк на папу – уроженца Западной Украины. Где только мама с ним познакомилась? Непонятно! Впрочем, Ева его никогда не видела, даже фотографий его у мамы не было. А если Ева приставала к ней, почему? Как это так? Хочу знать, где мой папа, мама молча вздыхала, поджимала губы и надолго замолкала. Чуть повзрослев, Ева поняла, что маме неприятен этот разговор, и тема «папы» больше её не занимала.

Жили они бедно. Мама работала горничной в гостинице, зарабатывала мало, а «левые» делать не умела. Ева донашивала одежду двоюродной сестры, и не сильно заморачивалась на эту тему. За лето она снашивала одни шорты и майку, а зимой ходила в школьной форме.

Повзрослев, Ева резко изменилась. Маленькая вечно грязная замухрышка вдруг превратилась в миниатюрную девушку. За одно лето – она устроилась дворником в мамину гостиницу, помогала маме – Ева отрастила волосы до плеч, и они оказались густыми и блестящими. Смуглая кожа без единого пятнышка была словно шёлковой, на маленьком нежном личике – огромные фиалковые глаза, губы – яркие, притягивающие взгляд.

Мальчишки – бывшие друганы – ахнули, увидев её на школьной линейке 1 сентября. Ева улыбалась, чуть кривя коралловый рот, что придавало ей вид насмешливой королевы. По школьным коридорам не носилась, а шла, словно плыла. Да и за учёбу принялась с таким рвением, что учителя только диву давались. Если бы чуть раньше – можно было бы на медаль вытянуть.

На вечер встречи выпускников, который проходил, как всегда, в феврале, Ева выпросила у двоюродной сестры туфельки на высоком каблуке – дорогие – и красивую белую блузку. Они с мамой подстригли гофрированную юбку, Ева распустила волосы – на вечер разрешали – и крутилась перед зеркалом, не видя, как увлажнились мамины глаза:

– И в кого ты такая красавица у меня?

– А что папа некрасивый был?

– Красивый. На цыгана похож.

– И я на цыганку похожа. Правда ж?

– Сейчас нет. Сейчас на актрису. Смотри там, чтобы мальчишки опять не разодрались из-за тебя.

– Не раздерутся. Они уже поняли, что я никого из них не люблю.

– Почему ж так?

– Они как были дружки, так и остались. Не вижу я в них того, что должно быть в избраннике.

– А что должно быть?

– Не знаю. Чего привязалась?

Ева упаковала шпильки, накинула полушубок – первая вещь, которую купила за свои заработанные летом деньги, и помчалась в школу. Два их выпускных класса дежурили, встречая гостей и провожая их по классам.

ЕГО она сразу выделила из всех – дорого одетый, спокойный, с модным ёжиком на голове и большой. Не просто высокий, именно большой – плечистый и плотный. Он держал себя с достоинством, ему, как выпускнику какого-то года – дали слово – он то ли занимал какую-то большую должность, то ли занимался бизнесом, все учителя заглядывали ему в рот. Он привёз подарки школе – несколько компьютеров, а директрисе – ноутбук.

Ева стояла с девчонками за кулисами, ожидая свой выход, когда он прошёл мимо, от дорогого парфюма закружилась голова. Она не успела ещё ничего подумать, но уже схватила чей-то валявшийся тут блокнотик, кинулась за ним:

– Дайте мне, пожалуйста, автограф.

– Я не артист, девочка. (Еву покоробило это обращение – «девочка», в 17 лет все кажутся себе взрослыми)

– Я знаю. Я слышала ваше выступление. Мне бы тоже хотелось так … жить, чтобы можно было прийти потом в родную школу уважаемым человеком.

Она протянула ему блокнотик, он достал дорогую ручку из кармана пиджака и что-то написал. Потом протянул ей блокнотик и улыбнулся. Всё. Ева поняла, что это её ИЗБРАННИК. Его улыбка – сказать обаятельная, ничего не сказать – заменила бы целый рассказ о том, что он ещё молодой человек, добился всего своим умом, что он любит и ценит жизнь и поэтому у него всё получается.

– И что ты с этим будешь делать?

– Возьму за основу жизни.

– Но ты же ещё не прочитала, что я тебе написал.

– Что бы не написал (она специально не сказала «написали»).

Он ухмыльнулся и пошёл к выходу, а Ева помчалась к своим. Время до выступления ещё было, она украдкой заглянула в блокнот. «Ты – красивая!» – крупными круглыми буквами было написано на весь лист. Руководство к жизни, хм. А приятно, чертовски приятно. Кажется, в первый раз ей было сказано, ну, написано, что она красивая. Мальчишки пороли всякую чушь, а то, что она красивая, стала красивая, было написано лишь в их глазах. Она спрятала блокнотик в свою сумочку и поспешила с девчонками на сцену.

Голоса особенного у неё не было, как и у подруг. Голос был у Светланы Волынцевой, которой прочили большую сцену, а они с девчонками подпевали и пританцовывали рядом с ней. Краем глаза Ева видела, что ОН внимательно наблюдает за ней, она особенно старательно двигала попкой, чтобы коротенькая юбочка взмывала вверх, обнажая её неправдоподобно стройные ножки. Эх, не зря она выпросила туфельки у сестры!

После выступлений и концерта гости разошлись по своим классам, многие, в том числе и ОН, разъехались по ресторанам, а в школе началась дискотека. Ева потанцевала два танца, и, сказав, что у неё разболелась голова и ноги с непривычки ходить на каблуках, ушла домой. Быстренько улизнула, чтобы никто из мальчишек не вызвался её провожать.

Потом продолжалась обычная школьная жизнь, педагоги всё чаще пугали экзаменами, и Ева, решив окончить школу на одни пятёрки, занималась, не жалея сил. Даже мама иногда уговаривала её пойти погулять. Всё равно денег нет на институт, а на бюджетное отделение, говорят, только по блату поступают. Ева, стиснув зубы, продолжала учить.

Иногда она доставала тот блокнотик и рассматривала крупные круглые буквы: «Ты – красивая!». Это была другая жизнь, она решила так же, как и ОН, добиться всего в жизни сама.

Один только раз она увидела ЕГО – он проезжал на импортной машине мимо их школы, но даже внимания на неё не обратил. Впрочем, влюбиться в него – у неё не было времени, Ева мысленно создала свой идеал мужчины похожего на него, «избранника», а всё время уходило на учёбу.

Лето пролетело в хлопотах и экзаменах. Ева написала ЕГЭ на 80, а кто-то на 85, поэтому на бюджет она не прошла, учиться очно – не было денег. Они с мамой решили, что она пойдёт работать, а учиться будет заочно. Но, вот досада, 18 ей должно было исполниться только зимой. Работодатели крутили в руках документы и разводили руками. Им нужны были молодые, но опытные работники, желательно с образованием.

Пришлось пойти промоутером – стоять целый день в магазине и уговаривать раздражительных покупателей покупать то, что они вовсе и не собирались покупать. Чтобы заплатить за первый семестр, пришлось занять денег, а уж о том, чтобы приодеться, и речи не было. Правда, в магазине выдали спецодежду, а после работы Ева всегда торопилась домой. Какие там дискотеки, клубы, боулинги! Все мальчишки куда-то подевались – кто уехал, кто поступил в институт, а кто – в армию пошёл.

Ева не унывала, она знала, что без трудностей в жизни ничего не добьёшься, и она не собиралась всю жизнь довольствоваться обносками и скудной пищей. Она училась и ждала 18-летия, чтобы устроиться на более престижную работу. А пока подменяла всех, кто её ни попросит, чтобы заработать как можно больше денег, участвовала во всех акциях, приносила оттуда домой подарки, чем пугала маму. Мама была старомодной и «подарки» пугали её мыслью, что за всё надо платить.

Однажды Ева, отстояв свою смену, осталась на вторую – до 11 часов вечера – самое трудное время. Она очень устала и решила хотя бы «отстоять», не предлагая товар покупателям, которым это не очень-то и нравилось.

– Вот ты где, – услышала она знакомый и уже забытый голос, а сердце ёкнуло, – я тебя уж и потерял из виду.

– Да, скоро год назад.

– Почему ты так думаешь? Я гораздо больше осведомлён о тебе, чем ты думаешь. На бюджет не прошла, поступила на заочное. Учишься и работаешь, чтобы платить за учёбу. Так ведь?

– Так, – Ева не знала, что сказать. Она видела ЕГО один раз мельком, а он, оказывается, следил за ней!

– Что ты собираешься делать?

– Учиться дальше. Я институт не брошу. Я не собираюсь всю жизнь в магазине стоять.

– Это хорошо. Ты упорная девочка (Еву опять покоробило). Но этого иногда в жизни бывает недостаточно. Без поддержки влиятельных людей, как это называется, связей, будь ты семи пядей во лбу, будешь стоять в магазине – хоть и с высшим образованием, а дальше тебя не пустят.

– Пустят, – Ева скривила свои коралловые губки вовсе не потому, что знала, как ей это идёт, – я по головам пойду.

– Ох, ты какая! Впрочем, не сомневаюсь. Но пока-то не получается? – он улыбнулся, и она почувствовала, что сейчас расплачется.

– Вам что-нибудь посоветовать? Что вас интересует?

– Да уж не памперсы, конечно, – он кивнул на стеллажи с памперсами за её спиной. – Вот что, я тебя жду в машине, заканчивай работу, подходи, поговорим.

Он пошёл вдоль стеллажей, свернул в продуктовый отдел, Ева стояла, будто приросла к полу.

– Ева, что ж ты ему не продала ничего? – девчонки завистливо поглядывали на обомлевшую Еву, – такой богатенький с виду, ему, наверное, ничего не стоило купить все памперсы в магазине!

Все девчонки мечтают о «богатеньких». Ева поймала себя на мысли, что и ей он понравился по той же причине.

– Ему не нужны памперсы. Он за продуктами пришёл.

– О! И тебе об этом сообщил, – ехидничали они.

Еве не хотелось ни отшучиваться, ни огрызаться. Это была не её смена, здесь девчонки были не добрыми. Лучше не связываться вообще.

Ева сразу его увидела, хотя импортных машин на стоянке было немало. Он открыл дверцу машины, приглашая сесть. Ева ни разу в жизни не сидела в такой машине, да и вообще на машинах не ездила. В такси и то – по пальцам перечесть.

– Ты можешь позвонить маме, чтобы не волновалась, – он взял в руки сотовый телефон (когда он успел заметить, что у неё не было телефона?), – какой у вас дома номер?

– Мамы нет дома. Она на сутках.

– Тогда лучше её не волновать. Вот что. Поехали ко мне в офис, поговорим. Не бойся.

Ева промолчала. Она абсолютно его не боялась – такое он внушал доверие. Офис был рядом – большой магазин компьютерной техники. Ева с интересом разглядывала компьютеры – один другого лучше. Для неё пока это было только мечтой. Хотя и необходимостью тоже – писать курсовые приходилось у подруг. Они прошли в просторный кабинет – с модной офисной мебелью. Ева ждала, что он предложит ей сесть в одно из огромных кожаных чёрных кресел, стоявших тут, но он открыл незаметную дверцу и поманил её:

– Прошу.

– Вы тут отдыхаете? – Ева разглядывала уютно обставленную комнатку – два дивана канапе, маленький столик, шкафчик с посудой, кулер и ещё одна открытая дверь, через которую был виден санузел.

– Мы тут живём, – процитировал он и улыбнулся, – давай перекусим сначала. Ты не против? И познакомимся. Меня зовут Игорь. А ты мне расскажешь, кто так придумал тебя назвать.

– Как?

– Ева – это имя первой женщины.

– Не знаю. Я при этом не присутствовала. А вы, если так много знаете обо мне, должны знать, что мы живём с мамой вдвоём. Мой папа – где-то на Западной Украине, а может ещё где. Никогда его не видела.

– А ты сердитая стала за это время.

– Можно подумать, что вы меня раньше знали.

– Чуть-чуть. Издали. Ну а сейчас познакомимся.

Он разложил принесённые из супермаркета продукты. Ева только слюну сглотнула – всё было дорогое и ей недоступное. Она даже никогда не подходила к этим стеллажам в магазине. Игорь разлил вино из необычной – в виде кувшина – бутылки.

– Давай выпьем за знакомство. Расслабься. Ты как ёжик. В Тумане, – он ухмыльнулся своей шутке и протянул ей фужер.

– Спасибо, – Ева взяла фужер в руки и залпом выпила вино.

– Ох-ха-ха-ха! – раскатисто рассмеялся Игорь и выпил своё вино тоже залпом. – А ты забавная. Присаживайся, ешь, не стесняйся.

Ева и не думала стесняться. Ещё в машине она решила для себя, что раз уж так всё складывается, то она станет сегодня женщиной, тем более первым мужчиной будет «избранник». Она с аппетитом ела деликатесы, запивала вином даже больше, чем этого надо было, не обращая внимания на искорки в глазах Игоря, рассказывала о себе всякие глупости и уже через полчаса заснула на кресле.

Проснулась она на канапе, одетая в чём пришла и явно «нетронутая». Её это даже обидело немного, потом стало стыдно, что она вчера перебрала, оглядевшись, поняла, что уже давно день, а сюда никто и не зашёл даже. Ева умылась, позавтракала остатками вчерашних изысков и, решив не комплексовать, вышла в офис. Игорь разговаривал с каким-то мужчиной. Ева кивнула ему и направилась к выходу.

– Подожди меня, я сейчас освобожусь, – строго сказал Игорь. Ева присела тут же в офисе на диван.

– Вот что, – задумчиво проговорил Игорь, как только мужчина вышел, – я решил принять участие в твоей судьбе, – не спорь, не кривись, помолчи, – оборвал он сразу все её возражения, – пока тебе не исполнится 18, поработай в магазине. Потом придёшь к нам. Постепенно будешь набираться опыта, учиться и работать. Поняла?

– Да. Что мне сейчас делать?

– Иди домой. Зачем ты вчера напилась?

– Не знаю. В первый раз.

– Ага, понятно. Когда тебе 18 исполнится?

– Через два месяца.

– Ну, вот через два месяца и поговорим.

Ева вышла на улицу и только пройдя пару кварталов подумала, что надо было сказать: «Не нуждаюсь в вашей помощи», «Сами как-нибудь», «Никто вас не просит ни о чём» и т.п. Но это было уже «лестничное остроумие», которое никто никогда не слышит, потому что человек произносит всё это в уме, когда его выставят на лестницу.

За два месяца спеси у неё поубавилось, она уже ждала, не могла дождаться, когда же ей исполнится 18. Она уже видела себя в белой кофточке с чёрной юбочкой, а главное, с умным видом предлагающую компьютеры простым людям, умело объясняющую все многочисленные заморочки. Ей уже не казались обидными слова Игоря, что он «решил принять участие в её судьбе». Теперь ей это виделось, как благо.

Отметили 18-летие скромно – с немногочисленными родственниками, с подругами. Мама подарила своё золотое кольцо – никогда Ева не видела его у мамы, видно, прятала. Кольцо было необычным, старинным – с маленьким бриллиантом. Еве даже страшно было надеть его на палец – никогда у неё не было драгоценностей – потом понравилось. А мама плакала.

На другой день она решила пойти в офис к Игорю сразу же после работы, но он пришёл сам – с огромным букетом алых роз. Еве было так приятно, что она не знала, куда глаза деть от счастья – подруги завидовали – ах, какой мужчина! Спонсор? Игорь вручил ей маленький пакетик, как оказалось с деньгами, как всегда, безапелляционно сказал, чтобы до конца недели она уволилась, купила необходимую одежду, а в понедельник пришла в офис устраиваться на работу.

Ева всё исполнила в точности – купила белую кофточку и чёрные брюки, предварительно подглядев, как одеты девушки в компьютерном зале, денег хватило и на пальто и даже сапоги. Ева не стеснялась и маме объяснила, что те, кто там работает, не должны выглядеть бедно. Сама придумала, а потом оказалось, что попала в «точку».

Игорь глянул на её документы и отправил в «отдел кадров» – пожилой женщине, которая выполняла всю бумажную работу в офисе, как потом Игорь объяснил, она единственная, кто ни разу не потерял и не перепутал документы.

Зря Ева думала, что тут же приступит к работе, как она мечтала, – рассказывать покупателям, какие замечательные штучки стоят у них в магазине. Оказалось, чтобы это рассказать, нужно было окончить специальный институт. Но работы и так хватало – надо было оформлять документы – и когда приходила новая партия товара, и когда продавалась. Ева быстро схватывала, умела читать бумаги, все её хвалили, только Игорь, казалось, перестал замечать. Устроил, и ладно. Благодетель. Дома Ева потихоньку плакала в подушку.

В офисе у них не приняты были ухаживания и вообще – девушки и парни были, как бы одного пола – обслуживающий персонал. Это было хорошо, с одной стороны, а с другой – Еве уже исполнилось 18 лет и сердце, неискушённое в любви, жаждало. С парнями у неё сложились нормальные официальные отношения, но воображение рисовало что-то эдакое, как в кино, необычное и возвышенное.

А тут Новый год. Как всегда, перед Новым Годом по всем магазинам были объявлены новогодние и рождественские скидки, и народ повалил за покупками. Даже Еве – новичку без образования – пришлось давать советы, надо сказать, удачно. Игорь чаще обычного появлялся в зале, правда, занимался оптовыми покупателями. Когда бухгалтерия подсчитала доходы и расходы, все заожидали на Новый год какого-нибудь сюрприза. Девчонки шептались, что в прошлом году выручка даже меньше была, и то…

31 декабря Игорь вышел в зал после обеда (люди – странные всё-таки, уже Новый год на носу, а они всё покупают компьютеры и всякие там технические штучки).

– Всех, кто не спешит домой встречать Новый год, приглашаю отметить это событие вместе. Можно пригласить себе пару.

Девчонки тут же отпросились переодеться. Ева осталась. Белая кофточка с чёрными брюками были единственным её приличным нарядом. Она помогала обслуживать последних покупателей, которые в предвкушении Нового года были какие-то шальные. Домой ушла только Марья Прокофьевна – единственный пожилой человек в их офисе. А в 8 вечера офис закрыли, столы сдвинули и откуда-то, как по волшебству появилась закуска и выпивка, пришли нарядные девчонки и, дружно накрыв столы, все наконец-то уселись. Рядом с Игорем сидела красивая холёная молодая женщина. Кто-то рядом с Евой не преминул шепнуть: «Жена», хотя и так ясно было. Ещё бы! У такого мужчины разве может быть жена непривлекательная? Ева поскучнела, но, выпив Шампанского на проводы старого года, переключилась на своих новых друзей – всё-таки замечательный был у них коллектив! Никто никогда никого не осуждал, все были на равных и подшучивали друг над другом в одинаковой мере. Ева уже привыкла к их «компьютерным» шуткам, «компьютерному» сленгу, когда она дома пыталась что-нибудь рассказать маме из того, что произошло за день, – та её не понимала. А «в переводе» всё уже таким смешным не получалось.

За столом Игорь не пытался главенствовать. Все выкрикивали тосты, чтобы успеть высказаться, он улыбался, поддерживая всех взглядом. А когда пробило 12, все выскочили на улицу смотреть фейерверк, оказывается, у них тоже были припасены «крутые стрелялки». Парни воодушевлённо поджигали, а девушки, не менее воодушевлённо визжали.

А когда вернулись в зал, всех ждали сюрпризы – перед каждым стоял пакет, у кого с парфюмерией, у кого с компьютерными заморочками и ещё конвертик с деньгами. У Евы это были самые первые дорогие духи. Она ими тут же облилась, счастливая донельзя. А все уже начали танцевать, настроив все компьютеры на одинаковую музыку. Ева прыгала и хохотала вместе с другими девушками, как вдруг поймала на себе взгляд – презрительный и холодный, как ушат ледяной воды. Жена Игоря не танцевала, а сидела одна в кресле и рассматривала танцующих. Но почему она смотрела так на Еву? Одной секунды было достаточно на ознакомление с вопросом и, по закону молодёжи, Ева уже скакала по кругу вместе со всеми.

Игоря в зале не было, он вышел чуть позже, когда все опять уселись за стол. Опять поздравления, пожелания и заверения. Опять танцы – бешеные скачки, потому что у них не принято было танцевать медленные танцы, когда юноша, зажав в охапку девушку, может чуть вздремнуть у неё на плече.

Под утро все уже изрядно устали, ряды заметно поредели – кто жил близко, ушёл домой, кто-то прикорнул на диванчике. Жена Игоря как незаметно появилась, также незаметно и исчезла. Самые стойкие предложили попить чай и кофе с тортиком, до которого никак не доходила очередь.

Ева совершенно не чувствовала усталости, она была так рада, что встретила Новый год так необычно, так весело и здорово. Уставшие, все сидели за столом, а она разносила чашки с кофе и чаем. Как-то так получилось, что свободное место осталось только рядом с Игорем. Сначала она присела на краешек, но увлёкшись общей беседой, незаметно даже для себя самой, оперлась на колено Игоря, чтобы достать конфет с другого конца стола, а когда присела снова, то почувствовала его руку на талии. Еву бросило в жар, а Игорь, как ни в чём не бывало, пил кофе маленькими глотками. Ева сидела ни живая, ни мёртвая. Она боялась спугнуть его и боялась того, что может последовать за этим объятием. Она подумала, что он выпил лишнего, но по его поведению этого не было заметно. А главное, куда подевалась его жена?

– Куда делась ваша жена? – спросила она у него минут через пять, когда он привёл её в ту самую маленькую комнатку за кабинетом.

– Зачем она тебе?

– Ну, не мне, а вам.

– Кому это нам?

– Вам, Игорь Анатольевич.

– Мне? Ты думаешь, что я такой старый, что мне нужно «выкать»?

– Нет.

– А на нет и суда нет. Ты разве не устала?

– Устала.

– Вот и ложись спать.

– А вы?

– А мы… Мы вот тут тоже… где-нибудь, м-м, как-нибудь. Нам не привыкать.

– А жена?

– Жена тут не любит спать. У неё спальня. С ванной и туалетом. Ты хочешь в ванну?

– Да, не мешало бы ополоснуться.

– Пошли.

Он взял её за руку и завёл в соседний маленький «кабинетик», где был унитаз и небольшая душевая кабинка. Игорь разговаривал, как пьяный, но взгляд у него был совсем трезвый. Ева же, наоборот, чувствовала себя пьяной дурочкой, которой совершенно наплевать, что будет потом, лишь бы в сей момент было хорошо. Между тем её потряхивало от мысли, что вот, кажется, наконец-то…

Он снял рубашку и посмотрел на неё:

– А ты в одежде купаешься?

– Нет. Я дома купаюсь.

– А тут что тебе мешает?

– Я… боюсь, что кто-нибудь зайдёт.

– Но ты же видела, что я запер дверь на ключ. Вот он. Захочешь выйти, выйдешь, а сюда никто не зайдёт.

– Зато все знают, что мы сюда зашли вдвоём.

– Ты боишься разговоров?

– Нет, – смело ответила она, хотя разговоров боялась.

Боялась потому, что чувствовала, шестым – чисто женским чутьём чувствовала, что после этой ночи всё переменится. И отношение коллег, и её положение. «Но ведь ты же сама давно мечтала об этом», – нашёптывал кто-то внутри неё, – «пользуйся, ведь жалеть будешь». «А, может, не надо? Может, лучше, как мама советует – выйти замуж, и чтобы всё, как у людей?» «И чтобы муж пил и бил. Давай». «А почему пил и бил? Вот Игорь, наверное, жену не бьёт». «А где она? А где он? Иди, бери то, что тебе дают».

Пока она боролась сама с собой, Игорь разделся до трусов и залез под душ. Ева рассматривала его красивое тело и вдруг почувствовала, что всё, решилась. Она хочет, чтобы он стал её первым мужчиной! Именно он, а не какой-нибудь слюнтяй – однокашник. Она быстро разделась, и смело открыла кабинку. Игорь подвинулся, пропуская её под струи воды, но даже не обнял, вроде бы она действительно помыться пришла, а ему не жаль немного места рядом с собою.

Ева запрокинула голову, подставляя лицо под тёплый дождь, закрыла глаза, и тут же ощутила сильный рот, который втянул её губки. Вот уже и руки – сильные руки мужчины, в которого она влюбилась с первого взгляда – по-детски, но всей душой, руки приподняли её, прижимая к мощному торсу. Она не открыла глаз. Ей было хорошо и спокойно, будто бы она не в первый раз была с мужчиной. Она ловила его поцелуи, которые становились всё жарче и продолжительнее. Она даже не заметила, когда он вошёл в неё под сильными струями воды – сначала осторожно, а потом всё сильнее разгоняясь, всё также держа её на весу. Вода смывала первую кровь. Ей не было ни больно, ни страшно.

Позже, укутавшись в полотенце, она сидела на краешке топчана, спрятавшись за густой копной волос. Он осторожно отодвинул густые пряди и поднял её подбородок:

– Что?

– У меня… будет ребёнок? – спросила она дрожащим голосом.

– Будет, – сказал он совершенно серьёзно, – но не завтра.

– Я понимаю, не маленькая – теперь он улыбнулся, – через 9 месяцев.

– Поживём, увидим. Возьми ключ, когда захочешь домой, уйдёшь. Я тебя снаружи закрою. 3-го января на работу, помнишь?

– А ты? Ты уходишь?

– Да. Мне надо домой.

Он ушёл, а Ева долго рыдала, уткнувшись в подушку. Проснулась после обеда – голодная, но в прекрасном настроении. Одевшись, вышла в офис, а там – гулянка продолжается.

– Ева, иди скорей сюда. Ты что, одна там дрыхла? А где Игорь? А мы ещё не всё «Шампанское» одолели! Иди! С Новым годом! Ура!

Ева сбегала домой захватить что-нибудь из одежды попроще, поздравила маму с новым годом и опять вернулась в офис. Компания сменялась, но так до 3-го числа и не разошлась. А потом – все свежие и с большим энтузиазмом исполняли обещанный народу долг – рождественские распродажи.

Ева старалась не вспоминать о том, что было в новогоднюю ночь. Игорь вёл себя со всеми одинаково, её ничем не выделял. Где-то глубоко-глубоко засела обида: «Я его люблю, я ему всё отдала, а он меня не замечает!» И эта же обида перерастала в другое чувство – «во что бы то ни стало, он будет мой».

До конца месяца длилась распродажа. Люди с ума посходили – всем понадобились компьютеры и всяческие к ним фуськи. Времени не было даже словцом перекинуться. Ева выжидала удобный момент, как коршун добычу, но момента всё не было. А тут ещё жена Игоря приходила каждый день «помогать». Толку от неё было мало, хотя у неё и было высшее образование, но с её амбициями в торговле делать было нечего. После очередного раза, когда она на вопрос пожилой, не городского вида женщины, что лучше купить внуку на 18-летие, посоветовала подарить ему деньги, потому что давать советы такой неразумной покупательнице – всё равно, что в воду пукать, Игорь пригласил жену к себе в кабинет. Вышли они оттуда вдвоём поздно вечером, и больше она не приходила «помогать».

Когда волна покупателей схлынула, Игорь созвал всех на «совет».

– Итак, друзья, как вы думаете, что теперь должны наши покупатели делать с тем добром, который приобрели у нас?

– Распакуют и подключат, – предположил кто-то.

– Абсолютно верно, но подключить всё это они должны к Интернету, и эти услуги мы им готовы предложить.

– Так ведь уже нет их – покупателей… Кому предлагать?

– Да, «хорошая мысля приходит опосля», но это не значит, что от неё надо отказаться. Мне только сегодня подписали сертификат, и теперь мы с вами будем стараться опутать «международной паутиной» жителей нашего города, и наших покупателей, в первую очередь. Адреса у нас есть. Первым, как всегда, скидки и удобные тарифы, кроме того, мы открываем Интернет-клуб.

– А где – у нас здесь?

– Нет. На аллее. Обратили внимание на новый застеклённый магазинчик?

Все радостно загалдели, обсуждая новости. Игорь пригласил в кабинет несколько человек, чтобы обговорить первостепенные мероприятия, а остальные разошлись по рабочим местам.

Еву трясло от возбуждения. Все новшества казались ей суперскими, но маленькая мыслишка не давала покоя: «А как же я? Я его больше не интересую?» У неё был уже спортивный интерес, который преодолел даже чувство юношеской влюблённости. Несколько раз ей удалось попасться на глаза Игорю, один раз он даже дал ей какое-то задание, но ни разу она не смогла остаться с ним наедине. Между тем время шло, все чем-то занимались, она продолжала стоять в зале.

Во время сессии она неустанно думала о своей «проблеме», так что умудрилась нахватать «хвостов». Учёба совершенно не шла на ум. Ева издёргалась, похудела и потускнела. Разглядывая себя в зеркало, она расстраивалась ещё больше, но ничего не могла с собой поделать. А Игорь был неуловим и недосягаем.

Как-то за ужином, когда она гоняла несчастную котлету по тарелке вместо того, чтобы с аппетитом её скушать, мама, удручённо подперев голову рукой, заметила:

– Влюбилась ты, что ли? Или заучилась уже? Раньше на тебя учёба так не действовала.

– Как? – машинально спросила Ева.

– На дурочку стала похожа. Смотришь бессмысленно, думаешь о чём-то, а мыслей в глазах нету.

– Почему? – в первый раз за последнее время Ева заинтересовалась тем, что говорит мама.

– Вот я и спрашиваю, почему? Влюбилась?

– Нет. То есть, да.

– Охо-хо, доченька. Небось, в женатого? Иначе парень уже стоял бы тут – или в дверях или под окнами.

– Да.

– Охо-хо. Не было печали.

– Почему?

– На чужом несчастье – счастья не построишь.

– Ой, мама, оставь. Эти фразы придумали неудачники.

– Но ведь ты мучаешься! А то я не вижу?

– Ну, и что, что ты видишь? Что мне от этого? Кому я вообще нужна со своими проблемами? Если бы… , – Ева уже плакала, зло размазывая слёзы по щекам, – Были бы у меня деньги, я бы все предметы сдала.

– Реви, реви. Были бы мозги, и без денег сдала бы.

– У меня есть мозги. У меня счастья нет. А всё из-за тебя. Зачем ты меня растила одна? Сдала бы в детдом! К детдомовским отношение другое!

– Ты… Ты что? Евка! Побойся бога! – теперь уже по маминым щекам поползли слезинки.

– Мам, ну, прости, это я так – от нервов, – Ева уже испугалась своих слов и прижалась к маминой груди, – я тебя люблю, знаешь как сильно! Мам, ну чего ты?

Когда мама плакала, Еве всегда было её жалко. Та становилась беззащитной и трогательной, впрочем, она производила такое же впечатление и когда не плакала.

– Охо-хо, девочка моя, – чуть отдышавшись, выговорила мама, – я тебе никогда не говорила, но твой отец – он ведь женат был, ну, когда мы…

– Правда? – у Евы округлились глаза, – Ты его любила?

– Да, очень. Он такой был… красивый. А как танцевал!

– А что ж ты его не отбила у той? У жены?

– У них трое детей было. Маленьких, – мама потупилась и сидела молча, разглаживая скатерть, видно вспоминая уже далёкое прошлое.

– Ну, ничего. Нам с тобой и вдвоём хорошо! – Ева погладила маму по плечу, помыла свою тарелку и отправилась учить «хвосты».

Однако рассказанная мамой новость не давала ей покоя. Вот ведь как часто бывает – яблочко от яблони недалеко падает. Мама постеснялась забрать любимого мужчину у деток, а Еве и забирать своего любимого не у кого. Насколько она знала, у Игоря не было детей. К тому же Еве жена Игоря показалась стервой, ну что-то вроде этого. А таких надо наказывать. Обязательно! Надо взять себя в руки, и назло ей хвосты сдать, и вообще – на пятёрки учиться, и выглядеть на «сто»! Ева поклялась себе не кукситься и никогда больше не плакать, а доказать своему любимому, что не она достойна его любви, а наоборот – она снизошла до него. Вот такие вот детские взрослые мечты.

Она «взяла себя в руки», «хвосты» сдала, ещё и «автомат» наперёд получила. А на работе – полно перемен. «Интернет» опутывал всё больше и больше, вовлекая в свои сети всё новых и новых клиентов. И уговаривать особенно их не надо было. Люди уже не хотят ходить в кино, в гости, да и просто смотреть телевизор. Зайдя в «Интернет» на секундочку, можно «зависнуть» там на часы.

Игорь нанял ещё работников, старые тоже не стояли без дела в магазине, как прежде. Ева много работала, как-то даже стала забывать свою клятву, данную самой себе в порыве юношеского максимализма.

– Ева, зайди ко мне, – позвал как-то Игорь – Ты сможешь подменить Сашу в «Интернетклубе»? У него бабушка умерла, ему на три дня надо будет отлучиться.

– Смогу. Наверное.

– Я тебе покажу, что к чему. После работы отвезу домой, – Ева виду не подала, чего ей стоила эта фраза, – Там пока в основном детки приходят. А их только игры интересуют. Да там всё просто, – Игорь улыбнулся и впервые посмотрел Еве в глаза, – а ты похорошела в последнее время.

– Когда там нужно быть? – Еве не нужно было эдакое «хозяйское одобрение». Она рассчитывала на большее.

– Сегодня с пяти вечера до двенадцати.

– Хорошо.

Ох, какого большого труда стоили ей эти шаги с гордо поднятой головой! Она не видела, как усмехнулся Игорь. Слишком всё было явно и ясно. Не умела она ещё быть актрисой. Что на уме, то и на лице!

В «Интернетклубе» ей понравилось. Она сразу поняла, где что искать и как только Игорь ушёл, наигралась сама вволю. Молодые люди, пришедшие в клуб, абсолютно не мешали. Компьютер – это такая индивидуальная вещь, что уж если глядишь в него, то оторваться не можешь. Игорь приехал ровно в 12, и разговор был односложный – о работе. Ева пришла домой весёлая и голодная.

– Что это поздно так? – тревожно спросила мама.

– Я в «Интернетклубе» сегодня работала. Знаешь, сколько нового узнала! Надо дома тоже подключить!

– Зачем, если на работе есть? – мама знала, что за «Интернет» надо платить.

– Так ведь я только на три дня, пока Саши нет, а потом опять в магазин.

Сказала и загрустила. Как бы ей хотелось тоже в клубе работать. Почему Вике можно, а ей нет? Что она глупее всех? Вика ведь работала в дневные часы, а она – что? Не смогла бы?

Но сказать это Игорю на другой день не смогла. Он опять отвёз её домой после 12 ночи. Теперь уже они слегка задержались в машине, разговаривая о перспективах Интернета.

На третий день Ева грустила с утра – завтра Саша должен вернуться, и ей придётся выйти на работу в магазин. И хотя там Игорь находился рядом – в своём кабинете – Ева его практически не видела.

Игорь заехал за ней ровно в 12, но в клубе сидели молодые люди, которые слёзно просили задержаться хоть на часок – у них что-то там здорово получалось.

– У тебя кофе есть? – спросил Игорь.

– Нет, я не пью кофе. Чай вот.

– Давай чай. Пока юнцы наиграются – боюсь заснуть. А прогонять их нельзя. Завтра они расскажут друзьям, что их прогнали, и всё – куча клиентов уплывёт – фьють.

– Сейчас вскипячу чайник.

– А ты ужинала? – Игорь придирчиво оглядел «подсобку», где кроме чая и дешёвого печенья ничего не было.

– Да, конечно.

– Завари чай, я сейчас.

Ева щёлкнула кнопку чайника и вышла в зал – ребятам нужна была помощь. Пока они разобрались что к чему, время проскочило незаметно, вернулся Игорь. Но ребята попросили ещё немного времени – Интернет ночью работает лучше – такие связки – Ньюйорк, Лондон – запросто.

– Иди перекусить, – позвал Игорь.

Ева уже не удивилась излишествам, которые он привёз из супермаркета, а скромно поела фруктов, выпила йогурт. У Игоря же был отменный аппетит.

– Тебя что, дома не кормят? – не сдержалась Ева.

– Меня вообще нигде не кормят по той простой причине, что мне всегда некогда. А когда появляется свободная минута, я ем впрок, – благодушничал Игорь,