Великолепный вирт

Часть 1: Гиззарское ханство.

Глава 1.

Ура, ура!!! Я крут! Я мега крут! Я златовласый Аполлон! Ах, нет, бери больше – сам громовержец Зевс! Жду пламенных поздравлений для себя от вас, мои дорогие будущие поклонники. Любому, кто не достиг столь преклонного возраста, как я, сейчас сложно представить мое внутреннее состояние! Вашему покорному слуге в этот величайший день – всем внимание, барабанная дробь – стукнуло 85!

Ух, какой же знаковый день для именинника. «Он пьян в стельку или сошел с ума», – так подумаете вы после всех слов выше. Да, есть немного, я опьянен своими достижениями и, наконец, созрел для того, чтобы поделиться с вами своей историей. Предвижу ваши скуксившиеся физиономии и прямо-таки слышу, что пробормочите себе в нос примерно такие слова: «Опять очередной старый маразматик-альцгеймер заскорузлыми пальцами-сосисками набьет на «клаве» свои бредни о бурной молодости в начале, а занудные нравоучения, «как надо жить», в конце.

Мои милые будущие читатели, не спешите разочаровываться в моем сладкозвучии и неординарности повествования. Поверьте, и байта мысли не мелькнуло в моем ментальном ареале о мемуарах про рабоче-крестьянскую молодость, с непременными сеновалами, заполненными доверху пахнущими парным молоком красотками-колхозницами. Ржу, как лошадь, при воображении подобных объёмных картинок. Но не напишу, ибо не было. Мой писательский дар-конвейер предложит вам интригу: эта история, произошедшая со мной, еще не окончена, но прекраснейшая из богинь Муза взяла мою мятежную душу в заложники с единственным требованием немедленно поделиться своими приключениями с Вами, дорогие будущие читатели.

Я Эдуард Багровский. До 53 ваш покорный слуга жил – не тужил обычной жизнью законопослушного российского бюргера. В поте лица зарабатывал хлеб, трудясь программером в различных крупных и не очень компаниях. Почти как все, в свои двадцать пять женился. С прекрасной женой Еленой по ходу нашей пьесы родили двоих детей: мальчика Сашу и девочку Арианну. Любящим мужем и заботливым отцом погрузился с головой в семью и окружающий социум. Городская жизнь, как мантра у йога, монотонит в голове, а времечко горной реченькой утекает, утекает вдаль. Чем ярче монотонит, тем скоротечней времечко. Жил системно, по накатанной, так легче. Распорядок дня, месяца, года средненького человечка с типовыми запросами и желаниями. Были и яркие эмоциональные вспышки в виде отпусков с турпутевками в различные страны, еще поездки на природу с марочным вином и шашлыками в реденькие дни, называвшимися выходными. Так серенько и линейно утекала вдаль моя жизнь. Иногда, правда, залетные мысли, словно голуби на площадях, увлеченно клевавшие крошки хлеба, долбили в мозг: «Меняй себя, перестрой свою жизнь, перестань мыслить, как все» …

Еленка, думаю, была счастлива, я по-суперменски накидывал кэш в сундучок семьи, что позволяло жить комфортно, лишь изредка огорчаясь отсутствием каких-либо вещиц, и то ненадолго. Наш бюджет позволял удовлетворить практически любые потребности. Но как говорится: «ничто не вечно под луной».

Однажды, летним солнечным денечком, мой однополярный привычный мир нежданно разрушился. Он похоронил под своими развалинами широкую трассу, ведущую меня в светлое будущее, оставив после себя какие-то темные, заросшие тропинки в никуда. Вы спросите: «Но, позвольте, как это случилось?». Отвечаю: «Вот так».

Еще на работе в голове зародился план-сюрприз для Лены, связанный с поднятием романтического тонуса и любовного пыла меня и жены. Я еле дождался окончания рабочего дня и чуть раньше, чем все, метнулся к выходу из офиса. Сорок минут на метро и десять до подъезда нашей многоэтажки. Уже на входе в подъезд мой спешащее – равнодушный взгляд спотыкается о соседа с нижнего этажа Ваську. Было дело, имел такую глупость выпить под футбол с ним пивасика, и в результате он, на правах новоиспеченного друга, изредка занимает мои мысли и время. У подъезда стоит «Газель» с раскрытым кузовом, а в ней довольно пышный, аляповатый диван. Под хитрой кавказской усмешкой усато-носатого водителя «Газели» Васька-сосед, в обреченном одиночестве, безуспешно пытается выгрузить это нехитрое, но огромное устройство для комфортного просмотра телека. Диван грозно навис над краем кузова, собираясь зловредно рухнуть вместе с Васькой на пыльный асфальт подъездной дороги. Наблюдать за безуспешными попытками и страдальческим пыхтением этого в принципе милого толстячка весьма забавно, и этим он не оставил мне выбора в плане варианта: деловито-равнодушно пройти мимо, тем самым наплевав на наши узы совместного ритуала пиво пития. Несмотря на жару и вспотевший лоб от пробежки – метро-подъезд, решаю помочь.

– Привет, Василий, никак новый диван купил?

– Привет, Эдуард, – он, приветливо и заискивающе улыбаясь, протягивает мне пухлую и потную ручонку. – «Да, вот прибарахлился, хочу его в зал пристроить, вместо старого, тот совсем… м-м-м, понимаешь, пружины в попу колют», – и захихикал. В знак сочувствия и понимания о бедственном положении Васькиной попы, я тоже позволил себе улыбнуться. Сам собой напросился вопрос:

– Тебе помочь?

Он словно ждал этого вопроса и тут же выдал:

– Помоги, сосед, с меня пиво, употребим прям на этом диванище. Забыл? Сегодня наши играют.

Он ласково хлопнул по мягкой грядушке дивана, не забыв подмигнуть мне заговорщицки.

Схватив с разных концов этот приятно пахнувший новым диван, мы, отдуваясь и кряхтя, возможно, изредка попукивая, еле-еле протискиваясь, тащим его вверх по узкой и крайне неудобной лестнице нашей девятиэтажки, находящейся в одном из многочисленных спальных районов первопрестольной. Слава всем Богам, что Васька живет на третьем этаже, потому что никакому лифту и в страшном сне не приснится вместить в себя это чудище мебельных дел мастеров. Я торопился, в моих планах была романтика предстоящего вечера с Еленой, а не Васька с пивом на новом диване. Я стоически, заливая спину струйками пота, тянул мебель почти без передыха между этажами. На третьем у меня уже изрядно дрожали колени, а из Васькиного горла вырывался лишь хрип, в котором я с трудом различил слова благодарности за оказанную помощь. На официальное приглашение зайти позже на рюмку чая я никак не отреагировал, а торопливо откланялся и на трясущихся ногах, часто дыша, отправился в свою квартиру этажом выше, находящуюся как раз над Васькиной. Ключ словно ожил и никак не хотел влезать в замок, а меня так потряхивало, словно несло на ГАЗике по проселочной дороге. Все же упорно пытался открыть стандартный английский замок, несмотря на препоны. Прошло время, и по теории вероятности, если долго тыкать пестиком, когда-нибудь да попадешь в тычинку. Два щелчка и, наконец, дверь в нашу пещерку широко распахнулась, гулко ударившись о стену, так как я бессильно навалился и кубарем влетел внутрь. Уже лежа на полу, поддеваю дверь ногой, закрывая ее. В попытке приподняться меня затрясло еще сильнее и мне резко поплохело. Ощущение такое, словно мое тело вдруг решило отстранить меня от управления собой, своеобразный бунт на корабле, где желание когда-то послушной и дисциплинированной команды перевесило стать грозными и жестокими пиратами, с целью зажить самостоятельной жизнью.

Мой дух, превратившись в лилипута, испуганно спрятался где-то в левой пятке в паническом ожидании: «что будет дальше?». Тело, набирая обороты, словно эксклюзивный Порш, и разогнавшись, несется куда-то, не разбирая дороги. Я то обливался потом, словно в пустыне Сахаре, то трясся от холода, будто на Северном полюсе. Сердце гулко стучало, отбивая ритм чечетки, все ускоряясь и ускоряясь. В прихожей вдруг куда-то поплыла мебель, а перед глазами заплясали красные бляхи, изменяющие реальность до неузнаваемости, тем самым окончательно нарушая координацию. Дышать становилось все тяжелей и тяжелей, превращая меня в рыбу, вытащенную на берег. В попытке позвать на помощь я лишь смог открыть беззвучно рот, голос исчез, остались только панические мысли о том, что все кончено. Провалявшись в коридоре прихожей некоторое время, я все же попытался встать на ноги, и каким-то чудом мои труды увенчались успехом. С ярой мыслью дойти до ближайшей кровати я бреду на негнущихся ногах по квартире, но новая волна приступа подкосила мои ноги у входа в спальню, там и приложился во второй раз мордой к полу, разбив в кровь губу об косяк.

Мне повезло, что Лена, заинтригованная моей эсэмэской про сюрприз, не удержалась и тоже поспешила домой, где и обнаружила меня, лежащим в беспамятстве. В сильнейшем волнении, она вызвала скорую, а в ожидании хлопала меня по щекам, пытаясь вернуть в мир живых. Потом бегала по квартире, ища нашатырь, да откуда ему быть-то, а я, сидящий в пятке, как-то видел все происходившее, но ничего не мог поделать. Пока скорая спешила к заболевшему, я успел очнуться. Возможно, помогла кружка холодной воды, вылитая на меня женой, этакое реанимационное ноу-хау. Мы совместными усилиями встали с пола и кое-как добрались до кровати в спальне.

Приехавший молоденький рыжеусый врач наскоро осмотрел меня своими безразличными к чужому горю и страданиям глазами, измерил пульс и, спеша на другие вызовы, всадил какой-то стандартный укол от всех болезней. Затем, покачав своей коротко стриженой головой, настоятельно посоветовал не тянуть и обратиться к терапевту в поликлинику по месту прописки, с тем и отбыл. После укола стало легче, я задышал и погрузился в муторный и беспокойный сон.

Следующие дни окрасились серостью и унынием. Как и всякий интеллектуал, я моментально заполнил свою коробочку мыслями о бренности всего сущего и о полной бессмыслице нашего существования и в результате впал в хандру. Стержень, вставленный от рождения моими родителями, державший мою спину прямо, вдруг надломился. Я, превратившись в холодец, перетекал из угла в угол квартиры, не желая взаимодействовать с миром, как прежде. Все осложнения со здоровьем как-то сами собой улетучились. Естественно, ни в какую поликлинику я не пошел, но благодаря приступу, когда мой дух прятался в пятке, мне открылась очень важная истина и засела занозой где-то в темных глубинах подсознания, толкая меня тратить все свои душевные силы на поиски, с целью вытащить ее на белый свет и проникнуться новой идеей.

Моя бедная Ленуся. Ее поистине героические попытки вернуть внезапно возникшее половодье в русло тихой семейной речушки, наполненной мелкими семейными радостями и стабильностями, окончились полным провалом. Приходили приманенные длинным рублем доктора-психологи, говорили длинные заумные речи и с азартом заядлых картежников обнаруживали у меня каждый раз новые фантазийные болезни. И видя мое бесстрашие к их заполненным непонятными терминами речам, разводили руками и выписывали успокоительные и расслабляющие средства. Росли горы таблеток, уколов и счета за их высочайшее внимание.

Я буддийским монахом взирал на это действо с высот взлетевшего сознания, они тревожили не более, чем шум в реке или гул ветра в печной трубе. Все время уходило на лихорадочное копание в себе самом в поиске откровения. Старался не обращать внимания на постоянно красные глаза Елены, страшась, что не успею, ибо все мы смертны, так или иначе. Каждый день приближал меня к старости, к небытию. Что там? Это вопрос твердейшим сверлом высверливал мне дыры в мозгу, превращая его в швейцарский сыр. Я вдруг понял, что совсем не готов к такому исходу, отчего еще больше захандрил.

Шли месяцы, а мое Солнышко героически боролась с новым образом моего я, не в состоянии принять все как есть и жить дальше. Не виню ее, она стойко переносила все невзгоды и финансовые трудности, навалившиеся на нашу семью. Я, чуть оклемавшись, на автопилоте, немного подрабатывал удаленно, не теряя связь с миром. Мои старые клиенты постоянно висели на телефоне, привыкшие к моему высшему качеству исполнения заказов, не давая мне окончательно отстраниться от реальности. Но этот ручеек никак не мог покрыть привычные расходы, мои быстро повзрослевшие дети, каждый день удивленно смотрели на меня, мысленно задавая один и тот же вопрос: «Папочка, когда ты вернешься к нам?”.

Моя Еленушка, мои детки, вам реально было тяжело. Каково ей было смотреть в мои потухшие глаза, часами бездумно таращившиеся в телек. Мое полное равнодушие к пище постепенно превратило меня в тень самого себя. Вот такие были дни после того памятного Васькиного дивана.

И наконец, настал тот день, когда каждому героизму приходит конец, устав латать дыры нашего тонущего семейного суденышка, моя супруга, моя милая Ленуся, с блестящими от слез глазами, сухо попрощавшись, схватив в охапку детей, укатила в неизвестном направлении. И даже этот, когда-то важный для меня поступок, не смог вызвать никого резонанса в моей сегодняшней, заросшей мхом душе. Полгода спустя явились дети и вывезли из квартиры почти все, но для меня и это было неважно.

Год спустя мое бытие протекало в привычном режиме, в статусе пещерного отшельника, проживающего в гуще мегаполиса, что вполне меня устраивало. Как-то летним вечерком, гудящий фоном телек, нарисовал мне передачу, в которой рассказывалось о трудном и тернистом пути к бессмертию. В ней ведущий, румяный щекастый дядька, довольно занимательно рассказывал про деда, которому стукнуло 75. Сей пожилой мужчина добровольно прошел медицинские обследования, по результатам которых некий профессор авторитетно заявил в пространном интервью, что возраст исследованного организма не соответствует фактически прожитым годам. Под аплодисменты аудитории он дал новоиспеченному семидесятипятилетнему дедушке лет этак под сорок. Передача всех поразила, и про него сняли целый фильм, который и продемонстрировали на экране. Молодед, охотно рассказал про свое питание, про то, как стремится много двигаться, активно занимаясь спортом. В фильме, хоть и в шутливой форме, но искренне возмутился поступком жены, что та, не выдержав его напористой сексуальности, сбежала к детям. Поведал еще множество нюансов и фишечек о своем житье-бытье, искренне надеясь повлиять своим примером на других людей. В конце фильма молодед резюмировал, что у каждого человека есть своя дорога в этом безумном и неоднозначном мире, и не факт, что тот путь, по которому идет он, подойдет другому.

Самое интересное оказалось в конце фильма. Ему предложили пройти лабораторные испытания и доказать на практике свои достижения. Все испытания были специально подготовлены создателями фильма. Дед, ничуть не испугавшись, с успехом их прошел. Сначала бег с препятствиями на три километра, а в конце ему пришлось преодолеть с разбега трехметровую стену. В спортивном зале он продемонстрировал различные гимнастические упражнения и даже удивил зрителей, показав превосходное сальто. Все это выглядело весьма впечатляюще, а в голове замигали красные лампочки, подавая мне какой-то сигнал. После десятиминутного отдыха все перешли в боксерский зал. На ринге дед продемонстрировал достойный бой в шестиминутном спарринге с боксером-разрядником. Я в каком-то странном порыве вскочил с дивана и заметался по залу, словно дикий волк, попавший в клетку. Под занавес нам показали шахматные баталии деда с гроссмейстером. Турнир из десяти трехминуток прошел в студии со зрителями. Молодед и на этом поприще не ударил лицом в грязь, а возьми и выиграй четыре партии, отличный результат против профи, сам играю, знаю. И тут меня словно молнией прошило:

– Ура, ура, вот то, что мне нужно!!!!

И я впервые за год затанцевал дикий негритянский танец под звуки тамтама, зазвучавшего в голове. Как-то сам собой вырвался наружу радостный смех.

– Эврика-а-а! – заорал я во все горло. Я буду твоим последователем, дорогой ты мой дедусь, но найду свой путь в тот закрытый наглухо мир неведомых возможностей и новых ощущений. Адреналин кипятком забурлил в крови, мир окрасился в ярко-розовые тона, засиял, щедро освещенным солнышком моего нового возрождения. Радужные перспективы замерцали яркими цветами, но пока издалека, из-за высоких, покрытых вековым снегом гор. Придется мужественно преодолеть эту горную гряду в поисках личной шамбалы. Страха перед предстоящими испытаниями и в помине не было, жизнь бурлила по жилам, требуя нечеловеческих свершений, словно лава в проснувшемся вулкане. Возникший в ментальном пространстве вопрос: «С чего начать?», – шарахнул китайской петардой в моем возбужденном воображении и как бы застыл, игриво мерцая.

Первый шаг в любом начинании – это методичный поиск нужной информации по интересующей теме, чем я, понятно, и занялся. С месяц шерстил паутину в поисках любой инфы о бессмертии и долголетии, буквально по байтам просеивая сайты и социальные сети. Когда надоела сеть, записался в центральную библиотеку. Там до закрытия засиживался, читая запоем книги, научные статьи, какие-то народные рецепты столетних бабушек о продлении жизни. Постепенно общая картина действий стала проявляться, словно черно-белое фото в химическом растворе. Я впитал в себя гигабайты файлов о последних разработках и методиках по омоложению, о пересадках органов взамен износившихся, о препаратах фармакологии. Попутно пришлось поднатужиться, освоить и испытать на себе различные диеты, в попытках сбалансировать рациональное питание. Вечерами, лежа на диване, зачитывался взахлеб трактатами, рассказывающими о способах заставить организм регенерироваться. Читал про мудрецов, которые при обращении к ним с просьбой немедля отправляют тебя в долгий, но интересный путь к вершинам долголетия, правда он мог и затянуться на несколько воплощений. Меня это совершенно не устраивало.

По утрам применял различные техники медитаций и йоги, учась онлайн у патлатых, худощаво-бородатых дяденек, с отстраненным взглядом, ну, почти как у меня. Они многозначительно именовали себя Учителями, а тем, кто поддерживал их образ, покровительственно улыбались, но этот ранг совсем не мешал им по-деловому и скрупулёзно все время требовать оплату за свои сеансы. За минувшие месяцы периодически общался со старцами, ведунами и пророками. Интересные и вполне безобидные ребята, до фанатизма верящие в свои возможности.

Насытившись эзотерикой, засел за учебники по химии, биологии и анатомии тела. Я – профессионал во всем, особенно в том, что касается поиска и обработки информации. К сожалению, за месяцы титанического труда сделал вывод, что «лапши» в паутине и библиотеке оказалось очень много. Большая часть времени уходила на отделение зерен от плевел, что сильно утомляло и портило боевой настрой. Сильно помог мой опыт работы программистом, когда приходилось часами искать малюсенькую ошибку в программном коде, иначе никак. Опыт подсказывал, что только так можно достичь положительного результата. Постепенно в голове вызревал план по продлению собственной жизни, с последующим переходом в бессмертие. Еще один весомый вывод после обработанного массива информации сам собой выпал в ментал: ученые и эзотерики всего мира лихорадочно ищут возможность продлить жизнь, неистово добиваясь совершенного бессмертия в идеале!!!

Регулярные занятия спортом, математически точно просчитанная диета из качественных продуктов – это я принял как само собой разумеющийся факт. Вопрос, где взять полезные продукты в мегаполисе, отодвинул на второй план. Каждодневные тренировки интеллекта и его дальнейшее развитие требовали массу времени, но они архиважны для меня.

Ментальный план – это важнейший уровень, который определяет человеческое бытие. Наш астральный импульс «Хочу» заставляет двигаться тело, наполняя его могуществом желаний, а ментальный – «Зачем? Для чего? А главное, как?» – создает варианты кривых тропок или прямую дорожку к цели нашей астральной «хотелки».

Следующее: в голове звучит голос одесского еврея «не делайте мне нервы». И он как никогда прав, ибо все болезни от нервов, и это не обсуждается – аксиома как ни как. В недрах этой аксиомы все лекари и Учителя единодушно сходятся во мнениях. Да, чуть не забыл, осторожно методом проб и ошибок ввел в рацион новомодные биодобавки, постепенно определяя на самом себе их воздействие. Ох, и мутная тема, но вдруг сработает, мелочь, а приятно. Постепенно в черепушке сформировывался план работ. Проведя сложнейшую аналитику, я прописал алгоритм действий и заключил в оболочку небольшой программульки.

После полугода упорного труда, уставший, но вдохновленный и воодушевленный, я принялся за претворение своих планов в жизнь. Естественно, были и подводные камни, и появляющиеся из ниоткуда отмели, в этой, казалось бы, полноводной реке – «селяви». Путь к бессмертию оказался тернист и весьма затратен. Пришлось с удвоенным энтузиазмом работать на состоятельных бизнесменов, не чураясь никакой работы. Сказать, что трудился как раб на галерах, хм, берите выше. Приходилось осваивать крайне рисковые проекты, играя с законом в прятки, но денег катастрофически не хватало. Сейчас с высот прожитых лет вспоминаю мои первые шаги в новой жизни: немного смешно, немного грустно. Но иногда, при воспоминании, до сих пор пропитываюсь тем самым первичным вдохновением от того, что человек может все! Это вдохновение вспыхнуло во мне настолько ярко и сконденсировало такое количество жизненной энергии, что в результате «эдуард» перевоплотился в Эдуарда.

Моя семья меня не беспокоила, подросшие дети обеспечивали себя сами, а Лена, по слухам, жила с каким-то мужчиной. Дети меня сторонились, видимо, не могли простить того предательства, а жена стремилась забыть нашу любовь в объятиях другого. Я их не осуждал и не лез с нравоучениями и попытками все наладить. И знаете почему? Острейшая нехватка времени тому причина. В течение дня у меня были три фазы: первая – я зарабатывал кэш, вторая – занимался по программе собственной разработки и третья- спал. Иные заботы и проблемы отпадали сами собой. Весь заработок засасывала черная дыра с манящим названием: «Продление жизни». Бухгалтерские расчеты от года к году извещали меня, что расходы растут, а я не достиг почти никаких результатов. Но сейчас могу сказать точно, я заблуждался.

Перво-наперво дала результаты тренировка интеллекта. Я, как работник умственного труда, вскоре почувствовал ускорившуюся производительность и качество моих творений в области программирования, что на порядок повышало личный рейтинг среди конкурентов. Энергичность и общий тонус, а также отсутствие проблем со здоровьем незаметным бонусом вливалось в мою повседневную жизнь. Хотелось большего, неких прорывов к заоблачным высотам, но пока так. После трех лет подвел итоги: финансов не хватает, а сдвиги к достижению бессмертия незначительные.

В ментальное пространство мозга залетела, аки птичка, мысль, села на подоконник и давай по нему долбить, вот- вот улетит. Но нет – успел ей зернышек сыпануть – осталась. А мысль такова: заставить заработанный кэш трудиться и приносить мне прибыль.

На вырученные деньги от продажи квартиры и остатков мебели открываю небольшой компьютерный магазин с мастерской. Место проходное на стыке трех спальных районов. Аренда помещения обошлась в копеечку, но я заплатил сразу за год, отрезав себе путь к отступлению. В самой дальней комнатушке обустроил себе жилище, совместив работу продавца, мастера по ремонту и ночного сторожа в одном лице. Поначалу было невыносимо тяжело. Новый вид деятельности изматывал своими непредсказуемыми проблемами и вариативностью их решений. Но моя тренированная воля не позволяла раскисать. Приходилось и продавать, и консультировать, и ремонтировать технику. В целях экономии средств, никакого наемного персонала. Питался на ходу зелеными салатами и жижей из высоких бутылей с иностранными названиями. Шестичасовой сон-забытье, и опять беличьи гонки в колесе. Полгода пролетели сплошным серым понедельником. Я закалился физически и психически, что важно. А главное, вывел свое детище в стабильный плюс.

Вот и наступил тот день, когда моя коровушка начала давать молоко и сметанку. На это “молоко” нанял продавца в магазин и мастера по ремонту в мастерскую. Ребята, молодые и прыткие, значительно облегчили мне жизнь.

– О, какое небо голубое! – воскликнул я, выйдя на порог своего детища. К концу года нанял еще одного прыткого, и у меня появилось свободное время, а в кармане зашелестели купюры с тремя нулями. На эти купюры было выкуплено помещение нашего магазина-мастерской, я стал собственником. Еще не высохла гербовая печать нотариуса на договоре купли-продажи, а я уже принялся искать новое помещение под следующий магазин. Спустя месяц была перерезана красная лента моего нового детища, в соседнем районе.

Имея опыт, я легко вывел новый магазин в плюс. А потом еще и еще, а после объединил их в сеть под своим брендом. Спустя пару лет появились свободные средства, и я со всей страстью погрузился в реализацию своей мечты.

За прошедшие годы программулька устарела, написал новую, более совершенную. Несколько лет занимался собой, постоянно держа руку на пульсе современных технологий и разработок в области омоложения. Деньги и свободное время творят чудеса. Маленькие победы и прорывчики сливались и превращались в крупные достижения.

Но на моем безоблачном небе вскоре появились тучки, сначала маленькие, в виде незначительного падения доходов, но потом все грознее и грознее зазвенели беспокойные звоночки. Мозговой штурм по возникшей ситуации выявил значительное снижение спроса на товары и услуги, и я понял: рано почивать на лаврах.

С приходом интернета и социальных сетей люди постепенно привыкали покупать в онлайн-магазинах. Из-за этого и происходил медленное падение спроса. Кредит в банке дали без проблем под залог недвижимости. Постепенно стал переводить свои активы на пока еще бескрайние просторы интернета. Онлайн- магазины писал и конструировал сам. В конце концов, программист я или кот в кожаном пальто? Первый корабль отчалил в свободное плавание в бескрайние просторы интернета через три месяца напряженного труда.

Меня, словно дойную корову, дергали за «титьки» и сдаивали молоко в виде кредитных денюжек, утекающих в потные нежные ладошки молодых онлайновых волчат, гордо кличущих себя – рекламными агентами, но без которых в этом безбрежном океане мой корабль затеряется и потонет.

Аренда склада на краю города, с охраной и удобными подъездными путями, обошлась значительно дешевле, чем полуподвальное помещение в центре. Моей радости не было границ, отчего я доверху набил его различным товаром, до безобразия расширив ассортимент. Схема проста и удобна для всех. Покупатель заходил на сайт онлайн-магазина, в спокойной домашней обстановке рассматривал качественные фото товара, читал отзывы, смотрел видео о том, как им пользоваться. Выбрав интересующую вещь, виртуально оплачивал через онлайн – сервисы или через банкомат по платежке, менеджер склада, получив инфу о совершенной покупке, находил товар на складе, проверял, упаковывал, затем передавал курьеру для доставки. Курьер приезжал по адресу, отдавал покупателю желаемое и, получив чаевые, довольный возвращался. Матерый опыт в сфере продаж дал мощный толчок для покорения нового финансового Эвереста. Я и моя сплоченная команда принялись азартно пахать непаханую целину. И на следующий год мы собирали богатый урожай с плодородной землицы. На первых порах приходилось выделять прорву времени и денег на удержание ссылки онлайн-магазина в первых строчках поисковиков, в этом мне активно помогали друзья с нежными ладошками. Игра стоила свеч. Уже скоро мой сундучок, окованный металлом, начал наполняться полновесным золотишком. Азартные и насыщенные событиями пять зим я потратил на расширение и развитие своей империи, и результат не заставил себя ждать. На меня работала прорва народа: менеджеры, курьеры, аналитики, охранники, блогеры. Несколько складов, автопарк, охранное агентство и много еще чего, лень перечислять. Управлением моей империей занимались несколько доверенных лиц, наши отношения строились на дружбе и честности, каждый держал свое направление. Я лишь курировал, читал и анализировал финансовые отчеты. В итоге к 68 годам имел довольно приличный счет в банке, несколько квартир в разных концах мира, ну и домик с парой гектаров землицы недалече от Москвы.

Моя программулина для реализации мечты давно превратилась в целый сонм программ. Одни следили за разработками ведущих ученых, другие за моим состоянием, третьи просчитывали и анализировали вариативности моего будущего. Результаты были на лицо, на вид мне давали не более тридцати пяти, с учетом того, что треть моих однокашников удобряли собой землю. Я же был атлетически сложен и абсолютно здоров. Заимев крупные свободные средства, не стал увлекаться покупками бесполезных яхт и самолетов, а инвестировал в исследовательскую лабораторию. Нанял яйцеголовых, и те рыли, будто кроты, в нужном мне направлении. Но тут случился в мире очередной прорыв, правда, не там, где я ожидал, но все-таки. На нашем темном, мерцающем редкими звездочками, эволюционном небе появилась новая звезда, разгоравшаяся все ярче и ярче. Полноценная Виртуальная реальность! Ох, как долгожданная, после многочисленных тестов и проверок, стала доступна для широких масс населения. Суррогаты Вирта были, но они не могли дать нужный спектр ощущений. Они просто обманывали мозг, отчего после погружения, часто болела голова и глаза. А вот в данном изобретении технически стал возможен перенос сознания в пиксельного аватара. Виртуальная реальность стала реальна! Компьютерные игры всегда пользовались моим расположением. Как человек близкий к этой индустрии, я пытался даже конструировать сам, но не хватало терпения, и забрасывал. Но как потребитель, часами погружался в пучину фантазийных миров. Естественно, я в числе первых получил по предзаказу виртуальный аппарат, и как одержимый погрузился в новые яркие ощущения. Следующие одиннадцать лет пролетели в Вирте разноцветным калейдоскопом на фоне серых и унылых дней в реале. Отрывался на всю катушку. В каждом Вирте закупал торговые площадки и торговал всем, чем ни попало. Попутно бродил по просторам Вирта грозным Конаном-варваром. Крался в инвизе котом-друидом, выслеживая жертв, с надеждой на легкую наживу. Приходилось трясти в исступлении шаманский бубен, наводя морок на врагов и руша замки в колдовском экстазе метеоритным дождем. Мотался межзвездным торговцем-пиратом с целой флотилией кораблей по дальним планетам, потеряв матушку-землю в безбрежной Вселенной. Буйная фантазия игроделов цвела алыми цветами на огромном поле. Финансирование магнатов шло нескончаемым потоком, заставляя индустрию развиваться. И все прекрасно было у меня, но случилась беда, которую совсем не ждал.

К восьмидесяти годам мною овладели скука и пресыщение жизнью. Равнодушие ко всему огромным питоном тихо и незаметно обвило меня кольцам и, медленно сокращая мышцы, принялось душить. Новые впечатления уже не радовали, как раньше. Вирт надоел, там все стало плоско и однообразно. А Реал после Вирта оказался еще серее и нуднее. И это на фоне моего внутреннего стремления к бессмертию выглядело весьма странно. Попытки анализа не привели ни к какому результату. Продолжавшиеся тренинги привычно держали мой возраст в районе сорока пяти. За все новинки в сфере медицины и науки платил не скупясь. Моя Ленка, с которой мы официально не развелись, дряхлеющей старушкой, вернулась ко мне. На мои предложения профинансировать ей курс омоложения ответила категорическим отказом, аргументируя тем, что достаточно пожила на белом свете и примет судьбу такой, какая есть. Следующие попытки расшевелить ее закостенелую логику не дали результатов. Пришлось тайно вводить ей различные препараты, надеясь, что она все-таки образумится.

Мы друг другу не мешали, жили каждый в своей половине дома, иногда, правда, позволяли себе вечерком выпить по бокалу вина, сидя на веранде нашего поместья, под романтические трели сверчков и уханье совы.

Ну, наконец, мы подошли к непосредственной теме нашего повествования. Не хочу вам рассказывать о моих чувствах к ней, она с упорством отвергает их, мотивируя тем, что стара и не красива. И сколько потратил времени в попытках объяснить ей, что все можно исправить всего за каких-то жалких три ляма баксов, так же не буду. Это личное. Давайте перелистнём страничку.

Как-то поздно вечерком, после трехчасовой тренировки, я, полулежа на диване, задумчиво листал в инете новостные порталы. Палец дрогнул и случайно нажал на иконку своей почты. Ну, нажал и нажал, погляжу что пришло. Выпавший список пестрил многообразием спама и рекламы. Вот она, почтовая эволюция, полезной инфы пять процентов. Монотонно просматривая, сразу удаляю дребедень, но одно письмо меня привлекло. Мой палец словно застыл на кнопке мыши, так и не нажав на иконку мусорного ведра. Вместо этого кликнул по нему. Письмо уже мхом заросло, ха, как смешно сказал. Месяц висит непрочитанным. Оказывается, меня облагодетельствовала некая корпорация «Миры Будущего». Ну и что там? Почему я никогда не слышал про нее? Хм, странно. Равнодушно пробегаю глазами текст, хотя нет, вру, вначале равнодушно, а к концу письма равнодушие испарилось. Привожу текст дословно:

Уважаемый Эдуард Борисович!

Корпорация «Миры Будущего» в рекламных целях приглашает Вас в недавно созданный мир «Второй Шанс». С любовью и усердием созданный нашими мастерами, он приятно удивит Вас новыми необычными впечатлениями, несравнимыми с виртуальными мирами предыдущего поколения. Более подробную информацию Вы можете получить на нашем сайте вот по этой ссылке. Если Вы авторизуетесь с нашего письма по этой ссылке, то наша корпорация с удовольствием предоставит скидку в 20 процентов на шесть месяцев абонентской платы. Приятных Вам впечатлений.

С уважением, глава корпорации «Миры Будущего» Радомир Дюжий.

Мда-а, ёмко и минималистично. Совсем не вяжется с обычным словесным поносом в подобных рекламируемых мирах. Стандартная цель – разработав, заманить и высосать максимум кэша из кармана попавшейся в силки жертвы. А тут подробностей ноль, маркетинга в картинках с титьками тоже не наблюдается. Где превьюшка? Где приглосы на бету? Уж молчу про альфу? Где, черт возьми, широченная рекламная компания? Денег нет? И как прикажете реагировать на все это? Ведь заинтриговали, черти, ух, как заинтриговали! Почему в инете не слышал и не видел ничего об этом Вирте? Я слежу за всеми новинками и часто начинаю с бета тестов. У меня репутация прокачана в этих кругах, бабок не жалею, люблю быть во всем первым. И не без гордости похвастаюсь, что являюсь неплохим тестером и знатоком современных Виртов. А тут оконфузился, о «Втором Шансе» не слышал ничегошеньки. Ни байтика инфы не просочилось в сеть – нонсенс. Это вызов моему профессионализму.

Я, поджав губы и нахмурив брови, кликнул по ссылке авторизации. Никаких требований по регистрации и установке пароля. Они меня удивляют все сильней. Меня встретила выпуклая кнопка установки игры, кликнул. Сайт удивил строгостью и простотой. Ничего лишнего, будто открыл научную книгу, блин. Полистал, мои брови поползли вверх, весил мир не слабо – аж 257 тарелок. Ого-го!!! Не всякий «кокон» потянет. Стоп, больше не читаю. Я всегда стремлюсь исследовать новые Вирты, обладая минимальным знанием о нем. Возможно, это и делало меня одним из лучших тестеров. Вот такой у меня бзик. Честно скажу, добавляет проблем, но сохраняет интригу и надежность получаемой информации.

Установка мира заняла довольно много времени, что непривычно для наших современных сетей, но 257 тарелок извините – это ого-го. Пока шла установка Вирта на комп, ноги привычно понесли меня на кухню, война войной, а обед по расписанию. Пожую напоследок человечьей пищи, когда вылезу из кокона неизвестно. Иногда неделями зависал в Вирте. По моему мнению, кокон является вершиной человеческой мысли. Лучшего прибора, человечество просто не успело создать пока. Кокон создавался по образу материнской утробы. В нем можно провести и час, и год, без вреда для организма. Кокон кормил, поил, разминал и массажировал тело, создавая эффект движения. Измерял и передавал в ближайшую клинику давление, пульс и другие важные показатели о жизнедеятельности тела. Сам хозяин, будучи в вирте, не в состоянии контролировать себя. Приходилось заключать договор с клиникой или нанимать сиделку, пока ты путешествовал в виртуальных мирах. Все это обходилось в копеечку, да и сам кокон стоил, как пара Феррари. Варианты дешевле для меня не существовали, я выбирал самое лучшее. Навороченный кокон, пиковой версии позволял задавать программу развития мышечной массы путем импульсов и определённого питания. В результате он формировал мне тело атлета, словно я сутками не вылезал из спортзала.

Пройдя на кухню, неторопливо наготовил вкусняшек, заварил ароматного кофе и мирно сжевал, громко чавкая от избытка чувств. Мысли пчелами роились в голове, обдумывая стратегию будущего вояжа в новый мир. Идеи и наполеоновские планы кипятили мозг: «У-у-ух, ворвусь!». Я морщился, отгоняя их. Но они облепляли меня сильнее, назойливо жужжа.

Моя обычная тактика проста и понятна. Где бы ни появлялся, скорей добирался до крупного города. Там открывал счет в местном банке, переводил из реала деньги. Ну а дальше с чувством, с толком, с расстановкой тратил, куда надо: покупал дом, нанимал прислугу и бойцов для защиты. Обязательно запускал какой-нибудь бизнес, связанный с торговлей. Совершал еще кучу разных дел, закрепляя основательно свое положение в данном мире. И после отправлялся на поиски приключений, точно зная, что «тылы наши крепки, а кони сыты». Ну, вот такой я.

В желудке приятная тяжесть от поглощенных деликатесов, приправленная ароматным кофе. Пора в кокон.

Наконец я в спальне, кокон мерцал нежным зеленоватым светом, заявляя о своей готовности отправить своего хозяина в очередное путешествие.

– Мой родной, люблю тебя.

Чувство нежности к кокону, словно к живому существу, никогда не покидало меня. Я разделся, улегся в мягкое и нежное нутро кокона и громко скомандовал знакомую ему команду запуска: «Поехали!!!».

Знать бы тогда, что это слово и последующие за ним приключения в корне изменят мою жизнь. О, нет, и не догадывался. Кокон по-матерински принял мое отнюдь не младенческое тело и бесшумно закрылся. Зазвучала волшебная чарующая музыка, я лежал в утробе кокона и с наслаждением слушал, забыв обо всем. С тем и уснул. Всегда засыпаешь в коконе, а просыпаешься в вирте.

Глава 2

Когда пловцом-глубоководником я вынырнул из глубин забытья в Вирт, у меня сразу возникло чувство потери ориентации во времени. Я распахнул веки, навострил уши, но никакой информации через органы чувств не получил. Темно и тихо вокруг. Стоп, возможно, зрачки привыкли: вижу едва заметные полоски света. Там, где свет, там и жизнь, а мне в ту сторону.

Я шевелю ногами, руками, сжимаю ладони в кулак, воображение услужливо подсказывает картинку человеческого тела, уже радует. Странно, почему до сих пор нет менюшки с выбором расы и пола. Впрочем, я не против человеческого образа. Лады, с телом разобрались. Будем определять, куда забросила меня судьбинушка.

Менюшка с выбором ареала возрождения также отсутствует. Я пытаюсь как-то начать двигаться, но во что-то упираюсь, ладонь нащупывает шероховатую и сучковатую поверхность, зуб даю -дерево. Мое богатое воображение рендерит картинку с образом закрытого шкафа, а в нем – я. Хм, возможно. Но зачем меня запирать в шкафу, в первые минуты моего появления в новом Вирте? Да и воздух, фу-фу-фу, какой-то затхло-влажный, как в бабушкином погребе, в который я часто нырял в солнечном детстве за мочеными яблоками. Они находились в огромной деревянной бочке вместе с капустой и морковкой, ох, и вкусные были.

Так, стоп, не отвлекаться, а то слюна начинает выделяться. Я стою? Скорее, да, так как чувствую давление на стопы. Значит в спине стенка шкафа, а перед носом дверка и ее надо открыть, логично? Логично, пробую.

Упершись руками в предполагаемую дверцу, напрягаю свои огромные бугры мышц. Ой, пардон, я надеюсь бугры мышц, а не холодец целлюлита. Кх-р-р, тр-р-рах!!!! Сначала дверца не хотела открываться, но я наращивал давление на нее, она не выдержала и отлетела. Следом по инерции вылетаю и я. В полете обо что-то спотыкаюсь и носом в пол. Меня с головой накрывает волна пыли и мусора. Пока подымаюсь с пола, пыль предательски забивает мне нос и горло. В результате хрипло кашляю, одновременно протирая глаза от слез. Инстинктивно делаю шаг вперед и оборачиваюсь. Моему взору предстает совсем другая картинка, чем ранее в воображении.

В каком-то темном помещении стоит стоймя прислоненный к стене гроб, рядом разломанная крышка и по всему выходит, что выпал я как раз из него. Вот это да! Ну и ну! Мое удивление эмоционально зашкаливает. Какая извращенная фантазия у создателей, брр-р. Ладно, надо как-то выбираться из этого неприятного места. Холодно, мало света, плохо дышится, грязно, можно еще долго перечислять минусы моего неудачного возрождения.

Ищу глазами источник света. Кажись, падает сверху и распределяется пятнами вокруг. Это хорошо, поглядим, где я. Медленно передвигаясь по помещению, определяю, что это круглая комната, сложенная из камня. Потолок-крыша равномерно суживается к центру. А в центре узкое отверстие, через которое и появляется дневной свет. Воображение услужливо подкидывает картинку азиатской юрты, она тоже круглая и с точно такой же дырявой крышей для дымохода.

Зрачки постепенно привыкают к сумраку, очертания предметов приобретают более четкие формы. Это радует, легче будет найти выход из этой каменной юрты. Неуютно тут, хочется в таверну, выпить пива с каким-нибудь орком. Лады, ищем выход. Девять шагов от стены до стены, ни окон, ни дверей. Каменные, поросшие мхом, стены, отбивали желание как-то проломить их, кладка профессиональная. По кругу в вертикальном положении стоят гробы, фишка от создателей. Их много и зачем? Кого охраняют мертвяки? Хорошо, идем дальше. Натыкаюсь в центре «юрты» на довольно высокий цилиндр, вытесанный из камня. А сверху каменный саркофаг. Я понял фишку от разрабов: вокруг павшие солдаты, охраняют своего генерала, вот так-то. Удивительно было наблюдать, как пятно света из отверстия четко попадает на середину крышки генеральского саркофага. Оригинальненько. Квест? Сейчас мертвяки оживут и в духе страшилок будут гоняться за мной по этому странному склепу с целью пообедать свежим мяском, брр. По позвоночнику искоркой пробежал холодок. Мелькнула мысль вооружиться, пока еще спят.

– Живым не дамся, и не надейтесь, буду биться до последней капли крови! – мужественно ору в трубу. Вдруг кто-то наблюдает. Но в ответ тишина. Замечаю за собой, что все чаще задираю голову вверх, глазея на манящее пятнышко солнечного света. Хочу туда! Аккуратненько присаживаюсь на краешек крышки моего гроба и впускаю в себя разноплановые мысли:

– Я довольно опытный «проходимец Виртов» (так шуточно сам себя называю), за моими плечами уйма покоренных миров, а в мировых рейтинговых таблицах я в сотне лучших. Так вот, весь мой бесценный опыт подсказывает, что всегда присутствует негласный стандарт захода новичка в Вирт. Традиция осталась от ламповых компьютерных игр. Помню, как в те дремучие времена геймер сидел за столом на скрипучем стуле и баймил при помощи мыши и клавы, наблюдая за происходящим в мониторе. Анахронизм? Да, возможно, вопрос спорный, но тогда и сейчас перед респауном выходит трехмерная менюшка с настройками аватара. Сначала выбираешь расу, если есть варианты, затем пол, после долго и нудно настраиваешь себе внешность. Во многих мирах можно сразу определиться со специализацией и профессией, а за дополнительную плату прокачать их. Сам так часто делал, чтоб не париться. И еще тебя атакует куча всяких менюшек-фигнюшек, от которых через полчаса в голове мутнеть начинает, начинаешь зубами скрипеть и донатишь, чтоб отвязались. Возрождаешься обычно недалеко от города или деревни, тут уж как повезет.

Один раз реснулся в пещере. Проходил долго, но на выходе появился с мешком золота и с недурно прокаченными боевыми навыками, а на выходе меня встречали благодарные жители близлежащей деревни. Почему разрабы этого Вирта сломали стандарт, жестко и нагло. И тут в моей черепушке молнией пробилась мысль: «Они не взяли с меня ни копейки! Опти-епти!». Поманили меня, а я и повелся, старый болван. Ох, и странно все это. Холод начинает пробирать, ежусь. Отсутствие звуков, действует угнетающе, мой душевный настрой стремительно падает вниз, чувствую: где-то подвох, но не пойму где.

Куда я попал? Лишь успокаивает, что это все-таки Вирт, а я мирно лежу в коконе и в любой момент могу проснуться. Чувство нереальности происходящего сохраняло самообладание и разбавляло чувство страха. Но тот подлым холодком как-то пытался размножиться и завладеть мною.

– Я в любой момент могу выйти из вашего сумасшедшего бреда! – ору в трубу. Погоди. А где найти интерфейс с настройками? Обычно он появлялся усилием воли или специальной командой. Кнопка выхода рендерилась в пространстве, мысленно или пальцем жмешь и просыпаешься в коконе. Команду я не знаю, а усилие воли не помогает. А как точно узнать, нахожусь ли я в вирте или реале, или где еще? В плену, например. Ответа нет. Я в западне это точно. Во – дела!

Впервые жалею, что не изучил в подробностях информацию о Вирте на сайте корпорации. В этом склепе мое финансовое могущество абсолютно бессильно, а вот голод, холод и жажда реальны. Эти три друга, крайне навязчиво, принуждают к действию, искать путь на свободу. Хорошо, хорошо, я умный. Будем думу думать, анализировать, а в конце разложим все по полочкам и решим эту задачку, не на того нарвались. Я задираю голову к небу и машу кулаком.

Итак, я – человек и мужчина. Для начала неплохо, но голый и босой. В активе имею две руки, две ноги и венцом творения – голову. Есть глаза, уши, рот, волосы. Меня это радует, в человечьем образе привычнее. Мой обычный выбор в Виртах – за расу людей. Иногда пытался играть за другую, но психологические и физиологические особенности не давали раскрепоститься, в результате безжалостно удалял аватара.

Идем дальше, я попал в каменный склеп, наполненный гробами. Помещение без окон и дверей. Что очень необычно. Возможно, это стартовый квест из разряда бродилок-головоломок. Где-то есть скрытый механизм, найдя который, я открою потайную дверь или какой лючок. И победным шагом выйду в новый и прекрасный мир. Я частый гость подземелий, по опыту знаю примерно весь джентельменский набор хитростей и секреток от разрабов. Если уберем гробы от стен и внимательнейшем образом ощупаем кладку, то обязательно обнаружится неплотно вставленный камень. Нужно его нажать или сдвинуть, и дверца папы Карла откроется. Ха, я уже начал шутить. Параллельно обыщу мертвяков, в трухлявых телесах, наверняка, найдется что-нибудь полезное. Судя по прошедшему времени, оживать они не собираются.

Здоровенные гробы, словно там не высохшие мертвяки, а камни, неудобны и тяжелы. Мои мышцы бугрятся до судорог, но сдвигают их с места. Я пыхчу от натуги, попутно чихая и чахоточно кашляя от несносной пыли, но дело делаю. Во время передыха обыскиваю останки. Крышки гробов или были плохо прибиты, или от времени поржавели гвозди, выдираются легко. Внутри, к моему разочарованию, кроме костей и истлевшего тряпья, ничего полезного. Странно. Двигаюсь практически вслепую, свет тускнеет, а пыль увеличивает свой ареал. Да еще этот, будь он не ладен, пот со лба, смешиваясь с пылью, превращается в грязь и буквально заливает глаза. Они больно щиплют, из-за чего все чаще прикрываю глаза, работая вслепую.

Временами начинаю задыхаться, становится реально страшно, а сердце пытается пробить грудь и сбежать от неблагодарного хозяина. Но, глаза боятся, а руки делают, и настал тот момент, когда все гробы на полу, а стены приглашающе поблескивают серебристым светом. Лунная ночь вступила в свои права.

Увидев, что самое трудное позади, рухнул на четвереньки и застыл, отдыхиваясь, словно загнанный волк, чудом спасшийся от охотников.

Когда дыхание успокаивается, я, словно не упокоенный призрак, пробираюсь меж гробов к стене, для поиска рычага или кнопки. Найду, и бегом из этого мрачного места! Холодный и шершавый камень неласково встречает натруженные ладони. Методично ощупываю с верху до низу.

– Ой! – режу указательный палец об острый край. Блин горячий, надо осторожней. Больно, будто резанул в Реале, и кровь сочится. Слизываю пересохшими губами. На вкус солоноватая, не отличимая от настоящей. Усаживаюсь спиной к стене и зализываю рану. Ничего не поделаешь, нужно остановить кровь, рана глубокая.

На ощупывание стены ушла прорва времени, но, к моему огорчению, безрезультатно.

Я долго не желал поверить в очевидный факт. Проползал два, может, три круга в детской надежде что-то найти. Ни рычагов, ни кнопок, ни каких-либо провокационных щелей или потайных отверстий. Вокруг монолитная кладка, сложенная из крепчайшего камня. Мне захотелось волком взвыть от охватившей меня тоски и обиды, еле сдержался. И колени разбиты, и руки подраны, а результата ноль. Необходим мозговой штурм.

Сажусь голым продрогшим задом на краешек гроба, думу думаю. В любом квесте всегда есть зацепки или подсказки. Они обязаны быть, не все же такие «вумные», блин горячий. Почему их не вижу даже я? Мелькнула запоздалая мысль, что, возможно, люк спрятан где-нибудь в полу, но посмотрев на раскиданные гробы, лишь тяжко вздыхаю. Пока отбросим это вариант, надо глянуть, что в каменном саркофаге интересного. Вскарабкавшись на центральный каменный цилиндр, где-то высотой с мой рост, с натугой сдвигаю каменную крышку. Свет луны из отверстия вверху отлично освещает лежащую иссохшую мумию. Вот лежит в тишине и покое, пока я не влез. На вид, мертвяк как мертвяк, лохмотья только побогаче.

–Гля! – мой возглас в склепе не к месту, но я не удержался, так как разглядел на указательном пальце мумии колечко. Хоть что-то нашел. Красный камушек в кольце чуть переливается под лунным светом, словно подмигивая мне. Добыча! Выдирая с пальца хозяина ценную вещицу, не со зла, но оторвал ему кисть. Тьфу – ты, что ж так неаккуратно! Бросаю кисть на место и задвигаю крышку саркофага обратно. Карманов еще не нажил, надеваю колечко с предположительно сапфиром на свой палец. Поразительно, кольцо садится идеально. Ха, ха. Мой размерчик. Настроение немного приподнялось, но интересная находка моих проблем не решает. Поэтому анализируем с удвоенной скоростью. Размышлять, стоя босыми ногами на холодном цилиндре, зябко, запрыгиваю на крышку под свет луны, кажись теплее. Задираю голову и любуюсь кусочком звездного неба. Вон она воля-вольная, пятнышком неба манит, рукой подать. Архитектурно потолок сводится к трубе, как раз над цилиндром с саркофагом и технической трубой-отверстием уходит вверх.

–Во, дела-а!

А что, если это и есть решение? Сложить стопкой гробы на саркофаге реально? Реально. Я смогу по ним подобраться к трубе. Пролезу в трубу и выкарабкаюсь наверх. Главное – в ней поместиться.

–Эврика! – невольно вскрикиваю, но радостный голос звучит неуютно в данной обстановке, ибо ответом мне – замогильная тишина.

Но у меня есть алгоритм действий и это радует и обнадеживает. Я , как Архимед, умный и голый, только бороды не хватает. Адреналин бодро выплеснулся в кровь, заставляя сердце стучать быстрее. Это у меня так всегда, когда нахожу верное решение.

Неподъемные гробы пришлось опустошать от жильцов. Мертвяки не сопротивлялись, покорно превращаясь в бесформенную груду костей и истлевшей одежды на каменном полу. Пустые и без крышек гробы становились похожими на удлиненные ящики вполне транспортабельными для моих потрепанных силенок. Немного фантазии и инженерной мысли, и дело начало спориться. Пыхтя, как паровоз, подтаскиваю к цилиндру, подымаю на попа, закидываю наверх, укладывая параллельно с каменным саркофагом. Один с одной стороны, второй с другой, больше не помещается. Затем вскарабкиваюсь на цилиндр и аккуратно укладываю в стопу поверх саркофага. Первые три укладываются друг на друга легко. Первый дном вниз, второй дном вверх, третий опять вниз. На следующие три уходит остаток сил, грязь вместе с потом опять течет ручьем, кругом пыль, а в глазах пляшут звездочки.

При установке пятого гроба случилась авария. Когда я втащил его на стопу, то не рассчитал баланс противоположного края. В результате он перевесил, и гроб рухнул вниз. А следом я. Мне повезло, что упал на разбросанные крышки, а не на голый пол. Поотшибал себе бока и локти. Какое-то время лежу, не вставая, пока холод не погнал опять работать. Упорство и труд все перетрут, и вот моя «вольная лестница» готова.

Любуясь своим произведением снизу, нечаянно спотыкаюсь о груду костей и падаю прямо в стоящий рядом пустой гроб. Так устал, что не в состоянии пошевелиться, на секунду прикрываю глаза и мгновенно засыпаю.

Сколько проспал? Лишь мертвецы о том ведают. Меня радует, что появились силы, а это главное. Чуть разминаю затекшие члены и начинаю, едва дыша, карабкаться на стопу уложенных друг на друга гробов. Раз – ступенька, передых. Два – ступенька, передых. Три – ступенька, не спешу, так как понимаю, что сил может не хватить на повтор. А вот и труба, на глаза наворачиваются слезы. Это слезы радости, вот она – свобода!

Хватаюсь за выступ в начале трубы, чтоб подтянуться. Но боги, что это? Мои стертые в кровь пальцы хватаются за что-то мягкое, теплое и живое. Резкий писк – ножом по ушам, следом – хлопок и удар по лицу. От внезапного испуга инстинктивно отшатываюсь и, панически махая руками, теряю равновесие. Эх, не быть мне циркачом. Я с гробами вперемешку лечу вниз и с грохотом расшибаюсь о каменный пол. В полете успеваю заметить, как кто-то хаотично летает по склепу, истерично пища.

Кто мне скажет, насколько сильно я отбил голову и провалялся в забытье? Никто, тут нет ни одной живой души. Есть лишь предположение, что холод, которым пропитан камень, не дал мне долго валяться в груде костей и трухлявой щепы. Я предполагаю, что это обстоятельство спасло меня, и еще кое-что. Когда мы кубарем летели вниз, то гробы меня опередили и успели упасть первыми. Они разбивались в труху, собой подстилая мне «соломку». Ну, а я сверху приложился. Кряхтя, как старый дед, поднимаюсь на ноги.

Ну, какие у меня потери? Голова гудит и покруживает. При ощупывании обнаруживаю на затылке и на лбу раны, один глаз заплыл. А вот руки и ноги целы, что есть «гуд». А в целом чувствую себя так, словно через мясорубку протянуло. Резкий приступ тошноты не заставил себя долго ждать, и меня выворачивает, вот зараза.

Падаю на четвереньки и погружаюсь в сей долгий и нудный процесс с головой, что из меня вылетает толком не вижу, темно, да и неинтересно. В конце прошиб пот, и после мой организм успокаивается. Подвожу итоги: отделался легким испугом. Задрав голову вверх, вижу, как солнечное пятнышко света постепенно темнеет. Опять смена дня на ночи. Мной овладевает отчаяние.

Пошли вторые сутки. Все ощущения и переживания вполне реальны, чувство боли неотличимо от реальности. Ох, как не похож этот Вирт на обычный виртуальный мир.

Неужели кто-то надо мной подшутил? Как вариант: усыпил и вывез в этот чертов склеп, внушив, что я в вирте? Теперь сидит, смотрит в камеры киношку и хохочет всласть под попкорн:

– Га-а-ады!!!

Сжимаю до хруста зубы, вспучиваю мускулы и в праведной ярости рычу в никуда:

– Я выберусь отсюда!!! Вы слышите меня!!!! Вы-бе-ру-у-усь!!!

Внезапно меня охватила невообразимая ярость, сердце, будто гоночный автомобиль, несется в никуда, отчего кровь, словно стрела, пущенная из сверхмощного лука, рванула по артериям с немыслимой скоростью. Меня резко бросило в жар, словно попал в микроволновку. Возникает странное чувство, будто я расплавляюсь и пытаюсь растечься по полу. Фу-ты, фу-ты. Страх ледяной мертвецкой рукой хватает за горло, начинает душить и заливает холодом мою вскипевшую ярость. Бесконтрольное растекание прекращается, лишь капли пота стекают по спине. Фиг знает, что со мной происходит, но надо научиться это контролировать. В реале у меня такого не было. Отдышавшись и успокоившись, принимаюсь обратно за работу. Как это ни странно, но после энергетических манипуляций с телом и сознанием, появились свежие силы, а главное – уверенность, что все будет хорошо. Я обретаю второе дыхание.

Первые два гроба из стопы не упали – это в плюс, остальные – в труху. Хм, очевидный минус, но есть еще гробы, а это – точно в плюс. Поразмышляв над произошедшим, решаю выставлять гробы в два ряда для пущей устойчивости, иначе второй «прыжок веры» может оказаться последним. Не знаю, насколько меня хватит, но шансы сгинуть в безвестности увеличиваются с каждым часом. Обезвоживание, голод, усталость в альянсе с холодом сделают свое мрачное дельце. Отбрасывая мрачные мысли, энергично хватаю первый попавшийся гроб и тяну наверх. Решая немного себя развлечь, пою все песни подряд. Хоть какое-то развлечение. А еще хорошая песня придает сил. Каждое движение дается с болью, но работа спорится, втаскиваю гробы все выше и выше. Благодаря предыдущему опыту, не делаю лишних движений, меньше пыли, легче жить. Втиснув эти чертовы ящики в последний ряд, искренне радуюсь, работа закончена. Руки, как у орангутанга, а в коленках дрожь.

Усталость опять берет свое, необходимо полчасика на восстановление сил. Буквально падаю на груду щепы. На ней тепло, хоть и в спину колет, но мышцы расслабляются и отдыхают. Пока валяюсь, в голову гусеницами вползают несносные вездесущие мысли. Если все-таки Вирт реальный – это революция, огромный скачок вперед. Он не просто нарисованный пикселями мир. Бери больше. Это полноценное цифровое измерение, этакий параллельный мир, куда можно заселяться и жить в цифровом теле. Постепенно грезы фантазий, словно волны в океане, да под ласковое дуновение южного ветерка, уносят все дальше и дальше. Так, хватит фантазировать.

Волевым решением, обрываю разбушевавшееся воображение. Вылезу наверх, там и определюсь, что тут реально и на сколько.

–Пора, брат, пора, на штурм боевой высоты! – какая я балаболка.

Бормоча абы что, начинаю восхождение. Не каждый альпинист, что покорял Эверест, имел столько сосредоточенности, как у меня, в этот момент. Тем более удивительно, что вторичный подъем к трубе оказался легким. Вуаля, и я царь горы! Вот выберусь из этого Вирта, пойду в цирк в эквилибристы.

На глаз определяю, что размер трубы достаточен, чтобы в нее смог влезть взрослый человек. Отлично! Шурую в трубе палкой, предусмотрительно взятой с собой. Пусто, улетели мышки-пискушки от огромного и голодного кота.

– Мур-р,– и это правильное решение, а не то съем. Вот и ладушки. Осторожно просовываю сначала голову, затем влезаю весь. Главное – цепляться изо всех сил и не вывалиться из трубы, в дружеские объятья моих мертвяков. Упершись спиной в одну стену трубы, а коленями в другую, шевелю лопатками и змеей ползу помаленьку вверх, помогая коленями. С перерывами, равномерно распределяя силы, ползу, сантиметр за сантиметром двигаюсь к свету, к волюшке.

Примерно до середины трубы дополз на «ура», но дальше каждое движение уже дается потом и кровью. Камень с острыми краями раздирает спину и колени. Раны кровоточат. Меня тревожит мокрота и хлюпающие звуки спины и коленей. При движении вверх начинаю скользить вниз, чуть едва не сорвался. При перестановке коленей одно скользнуло, но еле удержал вторым. Кровь и пот – это главные вредители для скалолаза. Молюсь всем богам подряд, вдруг, кто снизойдет да поможет. Пятно неба все ближе, а сил все меньше.

Внезапно перехватывает дыхание. Воздух, воздух! Куда делся воздух? Почему задыхаюсь? Сердце барабанит, как тот барабанщик на рок концерте, в ушах гулкое эхо бьющей в голову крови. Сами собой затухают чувства и эмоции, мне вдруг становится все равно. Возникает сильное желание расслабить мышцы, забыть эту глупую суету. Плевать – рухну вниз и расшибусь, зато проснусь дома в своей белоснежной, пахнущей свежим постели. Встану, сладко потянусь и пойду на кухню пить ароматный кофе с хрустящими, чуть влажными от сливочного масла тостами. Я так хочу. Но крохой сознания другого я успеваю крикнуть:

– Ползи-и-и-и, болван ленивый, ползи, не сдавайся-я-я!!!

Нас уже разделяли мириады километров и эоны веков. Но эхо я все-таки услышал. А тьма костлявой рукой шарахнула по кумполу да так, словно какой-то злыдень сбросил на меня мешок с песком.

– Холодно-о, ой -ой. Какая х-холод-р-рыга!

От сквозившего ветра у меня прорезался высокий голос. И к чему я проснулся? Знобит не по-детски. Зуб на зуб не попадает, я словно лист бумаги, попавший под вентилятор, до костей пробирает. Продрав глаза, осматриваюсь: вокруг темно, ни черта не видно, а ну как попал негру в попу. Тьфу, шутка дурацкая, вон небо в звездах. Задираю голову и вижу небесный свод, усеянный яркими, такими родными звездочками. Ура! звездный небосвод, а не узкое пятнышко! Я выбрался из этого проклятого склепа! Но радость недолгая – очередной порыв ветра вносит ясность: я бездомный, и мне необходимо укрытие, иначе капец.

Пытаюсь подняться и превратиться в двуногого и прямоходящего. Тело ведет себя так, будто с перепоя, шатает и трясет, но с третьей попытки кое-как встаю. Чувствую себя одной сплошной кровоточащей раной. Хоть и выбрался из склепа, однако выживалка продолжается. Луны нет, а глазам мало света, падающего от звезд. Сделав наугад всего пару шагов, спотыкаюсь и кубарем влетаю в колючки.

– У-у-у, ох, ох, ох. Очень больно. Поразительно, но это факт, этот несносный Вирт превратил меня в мальчика для битья. Эй, Эдя, успевай уворачиваться. Удары виртуальной судьбы щедрой пригоршней сыплются со всех сторон, а вражьей личины нет. Все происходит как бы само собой. Аккуратно вылезаю из куста. Колючка меня взбадривает, встаю на ноги уже уверенней.

– Ничего, ничего, – шепчу себе под нос. – Я выжил, уже на свободе, и это главное. Подумаешь, задница вся в иголках. Фи, мелочи жизни. Живо представляю свою голую задницу в иголках, как у ежа, и мой громкий радостный смех острым мечом разрубает паутину ночи. Но резкий пинок ветра в спину напоминает: расслабляться пока рано. Верчу головой то туда, то сюда. В голове возникает инфопауза в виде сакрального вопроса: «Куда податься бедному и израненному человеку?». Он безответно висит в воздухе, пока очередной порыв ветра не уносит его вдаль.

Темная ночь не отпускает меня из своих цепких лап, скрывая окружающий мир. Где-то ухает, или шелестит, или воет, но все это многообразие скрыто от меня. Смотрю на звезды, смутно вспоминая из Астрономии про Полярную звезду. Да вон она! Глаза отыскивают самую яркую звездочку. Красотка мерцает и игриво подмигивает. Раз подмигиваешь, значит пойду в твою сторону.

Мелкими шажками хромая и пошатываясь, словно зомби в тумане, тащусь во мгле ночной. А главное, надеюсь надеждой обреченного, что там, в дальней дали, меня ждет тепло и уют. Немного расходившись, согреваюсь и перехожу на некое подобие бега трусцой.

Холодный ветер уже не так достает, возможно, потеплело или у меня третье дыхание открылось. Недалеко воют волки, или шакалы, я не шибко разбираюсь, но не хватало еще нос к носу с ними столкнуться. Бегу, спотыкаюсь, все равно бегу, разбивая пальцы ног обо что-то твердое. На ходу ору от боли, забывая, что рядом волки, но выбора нет. Если остановлюсь, точно не выживу. Сознание в панике, так как до сих пор не поймет, где оно, в Вирте или в Реале. Но есть еще порох в пороховнице, рано меня списываете. На бегу размышляю: «И какой садист придумал такой мир, не отличимый от реального. Взглянул бы я ему сейчас в глаза. Да так бы глянул, точно тошно б ему стало. Когда-нибудь обязательно найду этого гада, буду бить и даже, возможно, ногами. Как можно так издеваться над состоятельными людьми, которые за удобства платят и платят, не торгуясь».

–А не ловушка ли это? – спрашиваю сам у себя.

Насущные вопросы всплывают все чаще.

– Вы хотите забрать мои деньги? Будете держать меня в заложниках? Вот вам! – я скручиваю дулю и показываю в небо. Не удержавшись, кричу:

– Выживу, вернусь в реал и разберусь с вами, бандюками.

От ярого запала перехватывает горло. Останавливаюсь, дыхалка ни к черту, бежать и орать тяжело. Отдышавшись, перехожу на шаг. Рядом кто- то шумно пробежал, пересекая мой путь, блеснув на прощанье желтыми глазами. Бр-р.

Опять лезут воспоминания о тех мирах, где был. Большие, с оригинальной архитектурой города. В них дворцы, фонтаны и парки. Еще были огромные темные башни, в которых прописаны длиннобородые колдуны. Э-э-эх! Уютные и гостеприимные таверны, где хмельной эль льется рекой прямо в бездонные глотки орков и хитрожопых бородатых гномов. В огромных дубовых лесах такие родные длинноухие, глазастые эльфы, жарят мясо оленя, братаются и пьют без меры. А после голосят нехитрые, но душевные песни. Утром на коней, в ножны мечи, в чехол луки и – дорогой приключений. А главное, человеку со средствами кругом почет, уважение, лучшая лошадь, любая охрана, хоть те же орки, и что приятно – сговорчивая эльфийка на ночь. И куда от всей этой благодати меня занесло? И главное, зачем? Иду, не зная куда, ищу, не зная, что. Заживо замерзаю, а никому до меня дела нет. Жутко.

Так шажок за шажком, пока душа в воспоминаниях, двигаюсь. А вот и небо побледнело, звезды словно отдалились, поблекли. Рассвет. Ну, наконец-то, хоть что-то хорошее случится со мной в этой жизни.

Вскоре затихает ветер, восходит живительное красноватое солнышко, никогда я еще не был так рад ему. От внутренней радости меня покидают силы, словно фокусник ловко прячет их в черный ящик. Спотыкаюсь, и редкая степная трава принимает мое израненное тело в свои объятья. «Поваляюсь немного. Как же пить хочется», – молнией мелькает искра мысли в моем вымотавшемся мозгу, и я спасительно проваливаюсь в очередное забытье.

Солнечный лучик шпионом проник сквозь закрытые веки, благотворно воздействуя на глазные яблоки, требуя немедленно проснуться.

– Жарковатенько что-то, – распухший язык еле шевелится во рту, сушняк такой, словно месяц пил горькую, «госпожа Обезвоживание» бойко стучит ногами в дверь мою. Пытаюсь поднять голову, кружит. Кто же меня кувалдой треснул? Хм. Солнце на пике, жарит. Чуть привстав, вижу, вокруг, как степь полыхает желто-зелёными красками. Манящие безбрежные горизонты с одной стороны, а с другой неясные очертания гор. И никаких намеков на жилой массив. Ни тебе дворцов, ни башен, сударь. Один сплошной степной парк с дикими животными. Беспомощно валяюсь на мягком зеленом ковре, пялюсь в голубые небеса и, кажется, умираю от обезвоживания. Мне вдруг стало так жалко себя: умирать посреди такой красоты, да средь бела дня. От разыгравшихся чувств из глаз брызнули бриллиантовые слезы. Ай-яй! Ошибочка вышла. Жидкость во мне еще есть. Значит, поживем пока. Внезапная ярость накрывает меня с головой и огненной бомбой взрывается в мозгу. Я, извернувшись, резко вскакиваю, словно тигр перед боем. Из горла вырывается свирепый рык, заставляющий все живое в страхе затаиться. Снова нагреваюсь, а тело, превращаясь в жидкий воск, пытается растечься. О Боги, да что со мной происходит?

Вдруг слышу резкий гортанный вскрик и ржание лошади. Свирепо оборачиваюсь и успеваю увидеть лишь огромные подкованные копыта и черное брюхо, вставшего на дыбы коня. Всадник яростно машет руками и что-то кричит. Резкий свист справа, и дикая боль от перехваченного волосяным арканом горла. Он захватил так же правую руку, которой я инстинктивно пытался прикрыться. Аркан натягивается и срывает меня на землю. Под гулкий топот копыт я безвольным мешком с картошкой волочусь по земле на аркане вслед за конем.

–У-у-у-у, с-суки-и! – злобно хриплю, одновременно задыхаясь. Ну, накипело. Я не унываю, а пытаюсь на ходу освободиться, но петля лишь затягивается туже, от чего в глазах малиновые звезды танцуют буги-вуги. Воздух неравномерными рывками попадает в легкие, сознание мутится. Конь стремительно несется вперед, из-за чего меня мотает из стороны в сторону и бьет о камни, словно огромный великан трет тебя на терке, как морковку. Боль такая, что в очередной бум-бабац в голове ярко вспыхивает спиралька от лампочки и сразу перегорает.

Что я слышу? Скрип телеги? О, да, так и есть. А что за запах вокруг? Ну и вонь. Фу-фу-фу. Открыв глаза, вижу себя лежащим под стопкой вонючих шкур. От шкур так несет, словно меня обнимает добрая сотня скунсов. Я в телеге, и она двигается, скрипучие колеса поют дорожную песенку: «квиик, квиик, квиик». Рукой из-под шкур нащупываю дощатый борт, следом высовываю голову. Жизнь налаживается, меня оставили в живых и заботливо поместили в свой обоз. А главное, судя по толщине стопки, они точно едут в город торговать шкурами. Конец моим мучениям. Я облегченно вздыхаю. И впервые с того момента, как попал в новый Вирт, улыбаюсь. Не вип-карета, конечно, да и пахнет не комильфо, но моему измученному телу тепло и уютно, а это главное. Вот только бы еще водицы испить, а то у меня во рту пустыня Сахара образовалась.

– Пи-ить! – ору во все горло. – Дайте пи-и-ть! –

Что за черт, меня никто не слышит. Пытаюсь привстать, но шкуры, словно бетонная плита, неподъемны. Мне стало страшно, тогда я закричал что есть мочи: «Помоги-ите! Человек от жажды умирае-ет!». Но искалеченное горло издает лишь еле слышные хрипы. Мерно потрясывает и поскрипывает в движении телега, создавая органичный уют путешественнику. И везет она меня, под шкурами лежащего в бессилии, навстречу новым приключениям. Возница, сидя на передке, задумчиво поет заунывную песню из репертуара «Что вижу то и пою». Поет на непонятном мне языке, но по интонациям, и так ясно, о чем песня. Мы в обозе. Несколько всадников на небольших крепко сбитых лошадках с гиканьем носятся вдоль шеренги телег, пока те, скрипя несмазанными колесными осями, двигаются куда-то в глубь бескрайней степи. Несмотря на всю суету вокруг, меня укачивает, и я младенцем сладко засыпаю под монотонную песню возничего.

Просыпаюсь от того, что кто-то за ноги грубо стаскивает меня с телеги. Больно бьюсь головой о жесткую и пыльную землю. Да за что так грубо? Но с грустью понимаю, что я у них не на правах уважаемого гостя.

Еще не успеваю подняться, как сверху на меня падает мягкий куль. Пока продираю глаза, пытаясь рассмотреть, что и как, вокруг никого. Вечереет, одна за другой загораются звезды в уже темном бездонном небе, а на горизонте, такая близкая, выходит в небосвод королева Луна. Подошел мой возница, улыбается широко раскрытым ртом и показывает пальцем на куль, рассказывая что-то на своем языке. До меня как до жирафа, еле дошло, что в руках куль с одеждой. Отлично, прикрою свою наготу.

Поспешно встаю и надеваю сначала грубо сшитые из мешковины штаны, следом серый пыльный халат и подпоясываю себя широким тканевым поясом, а в конце напяливаю на разбитые ступни потертые кожаные сапожки. Хоть не давят, и на том спасибо.

Увидев, что я оделся, возница знаками показывает идти к кострищу в центре полянки, там уже собрались все наши с обоза. Костер по-домашнему трещит, обильно разбрасывая искры от полусырых дров. Котелок, наполненный доверху, сыто булькает лопающимся пузырями, наполняя мои ноздри ароматом вареного мяса, от чего мой желудок в суицидальных попытках пытается выпрыгнуть из меня прямо в котел.

У костра вежливо приветствую всех собравшихся, кто-то сдвигается, давая мне место. Я присаживаюсь на расстеленное желто-черное одеяло и рассматриваю своих спасителей.

Вокруг сероватые от степной пыли, бородатые лица монголоидной расы, одетые в серые и желто-черную полоску чапаны, перетянутые поясами, на ногах шаровары и остроносые ичиги. Белобородый старейшина, чуть хрипловатым голосом о чем-то увлеченно рассказывает, а все внимательно слушают, изредка кивая, но часто невпопад. Чуть посидев, отхожу справить нужду. Невольно наслаждаюсь свободой и звуками ночной степи. Вокруг все загадочно стрекочет, свиристит. Едва не задев макушку, шелестя крыльями, пролетела сова. В полете ухнула в ухо, мгновенно превратив меня в испуганную мышь-полевку. Прогуливаюсь вдоль обоза, и внезапно в паре шагов от меня загораются красным пламенем и тут же тухнут хищные глаза. Пора к костру. Задул знакомый по прошлой ночи прохладный ветерок, уже нестрашный – халат согревает.

Вернувшись, вижу увлеченно чавкающие лица и наполовину пустой котелок. Я, недолго думая, хватаю глубокую деревянную ложку да огромный кус лепешки и немедля зачерпываю из котелка. М-м-м, какая вкуснотища, из меня едва не вырывается урчание голодного кота. Все увлеченно едят пропитанный дымком, мясной бульон с овощами. А на второе лепешка с мясом на костях. Я увлеченно махаю ложкой, планомерно насыщая свой иссохший организм, благо котелок оказался достаточно глубоким и не дал моментально себя опустошить до дна. Когда все насытились, сосед передает мне кожаный мешочек, а в нем кумыс. Кисленький, но вкус не портит. Приложился к горлышку, будто хотел напиться дней на десять вперед, аки верблюд. Кумыс приятным теплом растекся по всему телу, заглушая боль от ран и ушибов. Сыто рыгнув, не имея сил шевелиться, приваливаюсь поближе к костру и под негромкую болтовню моих спутников на непонятной тарабарщине, блаженно засыпаю.

Раннее утро удивляет меня краешком красного, будто вареный рак, солнышка, оно стыдливо крадется своими лучиками к нам в маленький обжитый кусочек пространства, сотканного из людского братства. Жаворонки радостно поют гимн новому дню: «Просыпайтесь, вставайте, вот новый день ворвался к нам, встречайте, встречайте, радуйтесь, радуйтесь и пойте с нами!».

А нежное дыхание теплого ветерка, прикасается к коже, щекоча ее. Мягко стелется зеленым ковром степная трава, шепча нам о вечной любви и покое. Лепота! Я мысленно благодарю создателей, за неотличимую от реального мира иллюзию. Мои спутники деловито и суетливо собираются в путь, я так же по мере своих сил таскаю нехитрую утварь в ближайшую телегу, под одобрительные взгляды моих азиатских друзей. А вот завтрак тут не в моде. Хм, жаль. Закончив со сборами, все расселись по лошадкам, и караван двинулся в путь.

Целый день двигаемся под палящим солнцем неведомо куда. На этот вопрос мне никто не ответит, не понимаю их язык. Лениво лежу в телеге на шкурах, подперев голову руками, и меланхолично наблюдаю, как съедают километры пути копыта наших лошадок. Впереди на самой крупной лошади едет главный белобородый, за ним шеренгой тянуться телеги, в одной из них я. Несколько всадников, вооруженных широкими, кривыми мечами и короткими луками, с грозным видом нарезают круги, зорко высматривая возможных врагов. Они наш дозор! Едим и пьем на ходу, не слезая с лошадей и телег. Я как полноценный член группы получил свою пайку, состоящую из лепешки, куска вяленого мяса и небольшого курдюка, наполненного живительным кумысом. Что ж – неплохо. Я рад, что меня приняли в свою общину эти азиаты. И совсем не свирепые, хоть не далее, как вчера, они меня чуть не задушили, таща на аркане по степи. Но одумались и не сделали мне ничего плохого. День пролетел в бездумном созерцании местных нехитрых красот, впрочем, меня пока все устраивает. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, ну или бежать, как позапрошлой ночью.

А вот и вечереет. Царь-Солнце на своей золотой колеснице промчался по небесному пути, и немного притормозил. Как бы предупреждая, что скоро вечер. Наш главный, внимательно вглядываясь вдаль, дает команду увеличить скорость. Жалобно заскрипели плохо смазанные оси колес, недовольно фыркнула наша лошадка. Устала, моя хорошая. Жалко ее, и мои ноги затекли сиднем сидеть, но пешком идти все равно не хочется. Прошел час, и под радостные крики попутчиков вижу вдали остроконечные верхушки шатров и разноцветные купола юрт, змеящийся дым от очагов и множества костров, уходящий высоко в небеса. Мои азиаты оживились, заулыбались, жестикулируя и гомоня, подстегивают своих коняшек. Мы дома.

Уже впотьмах выбираем удобное свободное место, где наскоро устанавливаем юрту. А в ней разжигаем в центре очаг. Я с напарником расстилаю войлочные коврики, превращая пыльную потрескавшуюся землю в мягкий и теплый домашний пол. После бегаем к речке и обратно с кожаными ведрами, наполненными водой. Костер уютно потрескивает, кто-то кухарит. От котелка, надувая ноздри теплом, тянет вкусным. Мы комфортно усаживаемся возле очага на подушках и лопаем от пуза рисовую кашу с мясом, запивая кумысом. Все оживленно беседуют и часто смеются, а кто-то запевает песню, подыгрывая себе на инструменте, напоминающем балалайку, но более округлую и пузатую. Песня длинная и, скажем так, не особенно мелодичная, но я слушаю, попутно размышляя о том, что жизнь налаживается. Обживусь пока в этой местности, обойдусь без дворцов. Может, и здесь получится выбиться из грязи в князи. Главное выучить язык. Народ добрый, вон запросто так приютили, накормили, обогрели. Да все нормально будет.

Так и уснул под гнусавый и заунывный тенор певца, сладко посапывая, откинувшись на войлочных подушках.

Глава 3

Утро меня встретило бодрящим пинком под дых, а мои ушные волосики яростно завибрировали в раковине ушной полости, донося до моего «проца» грубые зашкаливающие децибелами звуки. Они активно призывали меня не только немедленно проснуться, но и требовали иных действий. Мои уши испуганно свернулись в трубочку, но заспанные глаза никак не желали открываться. Но под давлением неоспоримых обстоятельств, пришлось спешно их продрать.

Передо мной в агрессивной позе «сейчас изобью» стоят двое местных представителей закона. Оба чем-то не довольны, из-за чего командно-лающими голосами пытаются принудить меня к каким-то действиям. На вид типичные стражники, в стальной кольчужке, на голени и бедрах щитки, на головах остроконечные шлемы, не очень длинные алебарды и круглые щиты в руках, а за поясом мечи. Один из них опять пытается пнуть меня серым от пыли сапогом, но я понятливый, ловко увернувшись от незаслуженного пинка, нарочно бодро вскакиваю. Второй требовательно указывает перстом в перчатке из красной кожи туда, куда, по его мнению, я должен шагать. Чувствую, что ничего хорошего от общения с этими господами для меня не будет. Оглядываюсь в надежде на помощь, но вижу моих предполагаемых друзей-спасителей взволнованными. С грустью читаю в их опущенных в пол глазах: «Ничем, брат, тебе не поможем». Все ясно. Они обо мне и доложили, куда следует. Лады. Думал отлежаться, набраться силенок, язык подтянуть, а там и в бой. Но, как говориться, человек предполагает, а Вирт располагает. Видимо, в этом мире это дорогого стоит – возможность располагать собой и быть свободным. Подняв руки в знак благих намерений, даю понять, что готов идти.

Мы маршируем с бравыми стражниками по огромному и необычному городу. Я повторюсь, выглядит он совсем непривычно. Это – внимание: «Походный город». Витиеватые улицы из шатров, юрт, мелких палаток и навесов. Улицы, вначале широкие, постепенно превращаются в темные закоулки, и вдруг, ступив пару шагов в сторону, выныриваем в роскошные проспекты с огромными, из белого войлока, юртами, на взгляд программиста, выглядит бессистемно и как-то хаотично. Идем шеренгой – так удобней. Впереди марширует угрюмый дебелый стражник, повыше ростом, с плюмажем на шлеме и красивым узором на щите, я «важной персоной» шествую посерёдке, а замыкает строй страж, помельче, в дешевых доспехах.

Пытаюсь запомнить обратную дорогу, но вскоре сбиваюсь: дюже сложная паутина улиц и переулков. У каждой юрты или шатра свой узор и расцветка. На закрепленных рядом штандартах вышитые гербы родов, торчащие вымпелы и флаги. Они буквально кричат о богатстве и знатности своих хозяев. Пестро одетые люди по-муравьиному деловито снуют меж «домами», а полуголая ребятня с криками и смехом играет в догонялки, попутно обкидывая друг друга комьями глины.

Невольно сбавляю шаг, вертя головой в разные стороны. Любопытство не порок, а стремление к знаниям. Но задний служивый совсем не хочет оценивать положительно мои устремления, грубо пихается гад узкоглазый. Вскоре заходим в район, где юрты попроще и стоят как попало. Мы торопливо шагаем мимо гончарной мастерской, в ней кругом кувшины, пиалы, тарелки разных размеров, а вон под навесом медник под звонкий стук палочек выбивает на бликующем желтом подносе витиеватый узор. А вот, скорей всего, кальянная: у входа огромный кальян, а из приоткрытого полога змеится голубой ароматный дымок. Ремесленный район! Периодически приходится протискиваться в особенно узких проходах. Иногда мимо, смачно чавкая в мокрой глине копытами, проезжают всадники на конях с гордо поднятыми головами. А когда проезжал последний всадник, его долбанный конь махнул хвостом, отгоняя слепней, да заодно по моему лицу, больно и неприятно. Я хотел возмутиться, но задний стражник в очередной раз, тюкнул меня тупым концом алебарды в спину, да ну его. Мириады насекомых роятся вокруг, создавая зудящий шумовой фон, ну хотя бы не кусают.

Чуть позже выходим к торговым рядам, выставленным по кругу. Восточный Базар? Наспех сколоченные прилавки и навесы плотно стоят друг к другу, а в них бойкие, горластые торговцы. С холодным и расчетливым взглядом певуче-азартно предлагают свои товары, распинаясь перед покупателями, кто во что горазд. Покупателей много, все шумно торгуются, а неугомонные дети снуют под прилавками в надежде чего-нибудь стащить.

Перейдя базарную площадь, выходим на просторную улицу. Огромные шатры по краям буквально источают запах богатства, вокруг чистенько и благоустроенно. Вау, да никак центр города! Народ тут степенный в разукрашенных яркими узорами халатах, на бородатых головах солидные чалмы. Вокруг охрана в бликующих доспехах, короче, все по-взрослому. Наша процессия убавляет скорость и торжественно марширует к четырем юртам, стоящим поодаль. Богатые, с вышитыми картинками на войлочных стенах. Они стоят строгим квадратом. Подойдя ближе, обнаруживаю пятую в центре. Кипельно-белая, с красной каймой по краям. У входа пригожие ребята в латных доспехах, вооруженные алебардами и копьями. Явно в этом ареале проживают Боссы этого города. Чуть в стороне кучка людей, пестро одетая кто во что и безоружные. Они разбились на мелкие группки и оживленно перешёптываются меж собой. А глазами зыркают туда-сюда, кого бы съесть. Судя по хищным взглядам, местные “деловые”. Моя персональная охрана торжественно подводит меня в пыльном сером чапане да к белой юрте. Рядом на высоком флагштоке колышется черно-синий флаг. Мои стражники благоговейно застывают у флага, как бы говоря о выполненной миссии. Зуб даю, тут живет местный царь или хан и у меня с ним назначена аудиенция. Круто. Может, он сейчас выйдет и, увидев меня, радостно обнимет. Я вдруг окажусь важной персоной и дальше все пойдет в гору. Эх, мечты, мечты несбыточные.

Деловые, увидев чужака, вкуривают, что сейчас будет нечто интересное. Незаметно подтягиваются поближе, занимая места в первом ряду. Все ждем. Степное солнышко начинает поджаривать, а у меня на лбу собираются капельки пота. В пятке чешется, хочется пить. И когда представление-то начнется?

В ожидании проходит еще с полчаса, и наконец- то полог юрты откидывается. Двое слуг буднично выносят красивые резные кресла из красного дерева с высокими спинками. Следом вальяжно выходит грузный человек невысокого роста, в вышитом золотым узором халате, на голове тюрбан с оранжевым камушком в центре, а на ногах красные сапожки с загнутыми носами. Непомерно крупная голова словно говорит всем о недюжинном уме владельца, а пронизывающий, словно сканер, взгляд, задувает холод под ложечку. На широком и плоском, как поднос, лице – аккуратный нос с малозаметным шрамом, глаза, круглые, лишь заужены ближе к виску, пухлые щечки и, кроме бровей и ресниц, ни единой волосинки. Он внимательнейшим образом осматривает всех присутствующих, будто заранее знает обо всех грехах, ну а после кидает брезгливый взгляд на мою скромную с грязными и всколоченными волосами личность. Понять можно: в синяках и ссадинах, рожа немытая. Выгляжу как безумный профессор, а халату и сапожкам давно место на помойке.

Высокомерно кивнув, громко кричит какую-то команду, подняв обе руки. Все затихают, лишь комары и мухи, не испугавшись грозного дядьку, продолжают зудеть и пищать. Из глубины юрты аккуратно и с достоинством выходит дедок, коротконогий, с пузцом, одетый в традиционном для азиатов стиле, но неброско.

Босс? Вместо тюрбана на голове колпак из белого войлока, а из-под парчового халата торчат кривоватые ножки, обутые в красные сапожки из тисненой тонкой кожи. А на луноликом лице, обрамленном солидной белой бородой, расположены хитрющие раскосые глазенки. В них читается непререкаемая воля обладающего реальной властью человека.

За дедком выплывает пожилая голливудская красотка. Высокая, статная, все еще способная очаровать мужчину. Длинное зеленоватого цвета платье, сшитое из бархата, ненавязчиво подчеркивает все еще соблазнительные формы. Над платьем торжествует лебединая шея, украшенная ожерельем с камушками. Бриллиантики игриво бликуют под ясным солнышком, всем намекая о своем элитном происхождении. Рубиновые серьги тяжелы и оттягивают мочки ушей, а на изящных длинных пальцах колечки со стыдливо подмигивающими изумрудами. Ха, ограбь ее и можно открывать ювелирный магазин. Оба персонажа, торжественно продефилировав мимо, под обожаемыми взглядами деловых усаживаются в кресла и величественно застывают. Да тут целый ритуал. И все это ради меня?

– Ну, давайте задавайте свои вопросы, один фиг, ничего не понимаю, – проносится в моей голове. Но на меня пока никто внимание не обращает. Толпа деловых выстраивается в шеренгу по одному и подобострастно подходит к боссу. Я явственно слышу ноющий тон просителей. Они что-то выклянчивают для себя или стучат на обидчиков. Дедок со спутницей прохладно взирают на это безобразие, а все решения принимает большеголовый. Судя по довольным лицам просителей, он быстро и четко выдает результаты, взглядом согласовываясь с боссом. Дедок периодично еле заметно кивает и подходит следующий. Примерно через час стояния столбом в ногах завелись колики, они чешутся и требуют движения. Мой почетный караул все чаще и чаще гремит железом, жарит солнышко-то служивых. Но мне не жалко вас, поспать не дали, пинались. Вдруг дедок резко рявкает какую-то команду и заправским самураем указывает на мою персону. Уф-ф, наконец-то. Сейчас движуха начнется по моей персоне. Правда, в ногах похолодело, вокруг одни узкоглазые морды, против меня. Вот и языка не знаю. Мне в минус. Не заболтать, красноречием не поразить, дружеского общения не наладить. Визирь, ну тот большеголовый, оборачивается ко мне и сквозь зубы лопочет: «Гыр, гыр, мыр, мыр». Я пожимаю плечами и развожу руки с широченной улыбой на лице.

– Ну, не понимаю я вас, дорогие мои, – говорю как можно радушней, а улыбаюсь еще шире. Глазами источаю саму доброту, а руки расставляю в разные стороны, будто хочу обнять весь мир Харизма сотого левела, епти. Авось прокатит за ответ. Услышав меня, визирь скорчил такую мину, словно проглотил лимон, что совсем не внушает оптимизма о моем светлом будущем.

– Ну и рожа у тебя, братец, да будь ты попроще. Лучше переводчика мне найди, а не кисни тут

Я решаю взять бразды управления ситуацией в свои руки.

– Сумни дутуз! – гаркнул в ответ большеголовый.

Внезапно чувствую неудобство. В чем дело? Оба – на, мой безымянный палец на левой руке неприятно жжет. Инстинктивно дую на ладонь и засвечиваю то самое кольцо из склепа. Совсем про него забыл. Сидит как влитое, не беспокоит, а вот камень в кольце засиял ярко-кровавым светом, приманивая взгляд толпы. Все ахают, еще бы, у какого-то оборванца такая дорогая вещица. Я лихорадочно продолжаю дуть на палец, мне не до шуток, горячо, блин. Занятно, но визирь при виде вспыхнувшего камушка, запнулся на полуслове и, выпучив глазенки, икнул. Испугался что ли? Стражники с перепуга шарахаются, как нашкодившие коты, в сторону. И эти тоже. Фу, слабаки.

Дедок, привстав с кресла, в порыве любопытства вытянул шею, его явно заинтересовало произошедшее. Лишь его очаровательная соседка по креслам спокойно сидит, на лице не дрогнула ни одна жилка. Но внимательно наблюдает за происходящим. Кольцо, несмотря на мои усилия пожарного, никак не успокаивается, и словно набирая силы из красного спектра, сияние переходит в ярко-желтый. И засветило, аки солнышко, пришлось отставить ладонь и прижмуриться. Народ опять ахает и прикрывает глаза от слепящего света.

– Ого! Красота – то какая!

Я невольно восклицаю, когда сквозь слепящий свет вижу девушку, выходящую из белой юрты. Она белым лебедем проплывает мимо меня, направляясь к голливудской красотке-пенсионерке. Подойдя к ней и приобняв спинку кресла, что-то шепчет в ухо. Та, кивнув, заулыбалась. Лампочка в кольце резко тухнет, но для меня уже сияет другое солнце. Молодая черноволосая девушка, безусловно, имела сходство с дамой, сидящей в кресле. Но со своей харизматичной индивидуальностью. Первое, что бросается в глаза – это высокий и гладкий лоб, широко расставленные и глубокие, словно два бездонных озера, голубые глаза, четко очерченные дуги темных бровей. Нежный, самую малость курносый, носик, а под ним мягкие бархатные губы. Нижняя губа самую чуточку толще. Овальный подбородок с чуть заметной ямочкой, и девичий румянец на щечках. Не-е, сложно описать – это надо видеть. Мое пылкое воображение мигом нарисовало картинку, как я целую ее губы, щеки, подбородок, заключив в объятья. От представленного вихрем закружилась моя бедная, любящая фантазировать головушка, пришлось переступить с ноги на ногу.

И она совсем не похожа на азиатский типаж. Откуда здесь такой бриллиант?

Народ тем временем взволнованно гудит пчелиным роем, обсуждая увиденное. А головастый, едва опомнившись, лающим голосом отдает какой-то приказ страже, чую – для меня неприятный.

Деловые загомонили в предвкушении нового зрелища и в предвкушении ахов затихли. Мы не подкачали и оправдали надежды. Мои конвоиры, выставив алебарды, фанатично бросаются на меня, я не сопротивляюсь. Зачем? Не получив отпор, они приободряются и начинают меня профессионально вязать. Завернув руки за спину, тот, что помельче, нагло хватает мою ладонь и пытается снять вожделенное кольцо с пальца.

– Вы, балбесы! Мне больно! – заорал я благим матом.

И кольцо отреагировало яркой вспышкой, будто брызги крови разлетелись в стороны. От этого спецэффекта в глазах замельтешили бильярдные шары, следом резкая судорога по всей руке, словно током долбануло. Этих наглых балбесов в латах отбрасывает от меня, будто котят, прямо к двум высоким особам, сидящих в креслах. Упавшие уже не поднялись, а напротив, их затрясло мелкой дрожью, словно на вибростоле. Из глоток вылетают жуткие хрипящие звуки, заставляя всех прижухнуть и навострить уши. Видимо, от сильной вибрации у бедолаг пошла пена изо рта, а под конец произошел какой-то сюрр. Невидимая сила принялась сворачивать воинов квадратиком, будто они бумажные листы. Сначала большой квадратик, затем помельче, еще мельче и еще… До наших ушей доносится отвратительное чавканье, а кровь брызгами разлетается в разные стороны. Через десять секунд на потрескавшейся степной земле вместо грозных воинов лежат два кубика размером со строительный блок. Народ в шоке. Такое и я нигде не видел, поэтому тоже немного подвис. Периферийное зрение докладывает о появлении лучников с натянутыми стрелой тетивами в ожидании команды. Моя жизнь на глазах обесценивается. Щелчок пальцев деда, и я труп.

В толпе деловых кто-то со слабой психикой свалился в обмороке. Другой истошно голосит визгливым голоском, я же, напротив, само спокойствие, хм, человек дня. На затылке, правда, волосы немного шевелятся, и спина чешется от предчувствия впивающихся стрел. Дедок грозно хмурит бровки, его ладони сжимают поручни кресла, будто собрался их вырвать, дама в кресле меланхолично изучает ногти на руке, ну а черноволосое солнце, скривив губки от столь неблагородного зрелища, стреляет ледяными стрелами из своих изумительных голубых очей в мою персону. Визирь, что-то пропищав на своей тарабарщине, делает несколько робких шажков к боссу и о чем-то ему нашептывает. Совсем расклеился бедняга. Тот кивает, а приободрившийся визирь щелкает пальцами. Гремя железом, подбегает стражник и, получив приказ, мчится прочь. Толпа, потихоньку приходя в себя, шумит, как камыш по ветру, я верчу головой туда-сюда, опасаясь удара в спину.

Не владея ситуацией, чувствую себя крайне неуютно, но с тайной надеждой, что кольцо защитит. Терпеливо ожидаю, как и все, что будет дальше. Не забывая, правда, любоваться прекрасной незнакомкой. Темнобровая гурия, заметив мой живой интерес к себе, фырчит и, сверкнув своими озерными очами, отворачивается.

Возникшая пауза заполняется жужжаньем мух в округе, а вездесущий комарик атакует правую мочку уха. В голубой выси радостно поют жаворонки и воробьи, задул ветерок, ласково обтекая меня добрым другом, что приятно, а то солнышко печет, превратившись в жаровню. Но вот замечаю некоторое шевеление в рядах деловых. Они торопливо расступаются, давая проход новому персонажу.

Легкая уверенная походка напружиненного атлета, одетого в яркие белые штаны. На торсе сидит как влитая свободная узорчатая рубаха с короткими рукавами, перетянутая широким кожаным ремнем с огромной узорчатой бляхой, а в ней камушек, переливается зеленым огоньком. Длинные кудрявые волосы соломенного цвета перехвачены серебряным обручем, с пентаграммой в центре. Кривая, снисходительная улыбка тонких губ, лицо с ироничным взглядом серых глаз выдают его отношение к происходящему. Выйдя в случайно образовавшийся центр круга, вопросительно смотрит на отца народа, продолжающегося сидеть в кресле истуканом. Вмешивается визирь, указав на меня своим толстым, мясистым пальцем с давно не стриженным ногтем, он наскоро пересказывает случившееся, временами опасливо поглядывая в мою сторону. От волнения у него брызжет слюна, а руки безостановочно жестикулируют, делая мне честь. Боится значит уважает. Пришедший, кивнув, но не дослушав истеричные вопли, подходит ко мне. Я напрягся, от этого человека веет силой и спокойствием. Чего от него ожидать, пока не знаю. Парень искушающим змеем смотрит мне в глаза, шепча какой-то стих, мне непонятный. Оттарабанив, поднимает вверх правую руку и взглядом указывает мне смотреть ему в поднятую ладонь. Да ладно, мне нетрудно, гляжу в оба глаза. Кольцо не пульсирует, значит моей жизни не угрожает опасность. С минуту добросовестно пялюсь на его нежную, чуть розоватую, не знающую тяжелого труда пятерню, висящую на фоне ярко-голубого в перистых облаках неба.

Опять все притихли в предвкушении очередного шоу. Из ладони внезапно вываливается шарик цвета морской волны, размером с вишенку. Шарик, возомнивший себя планеткой, принялся энергично вращаться вокруг собственной оси, щедро разбрызгивая малюсенькие искры вокруг. Блондин-атлет опускает руку и молча любуется своим произведением.

Я, наверно, чего-то недопонимаю. В чем прикол-то? Ну, шарик, ну, вращается. Дальше что? Голубая планетка тем временем увеличивается в объеме. Уже с теннисный мяч, и искрить перестала. Блондин неотрывно смотрит на шар, словно ведет с ним ментальный разговор. Примерно через пять минут он качнул головой в мою сторону, и шар медленно подплывает ко мне, уже чем-то напоминая шаровую молнию. От него исходит гул, как от высоковольтных проводов, что немного пугает. Инстинктивно пытаюсь отступить назад, но ноги словно приросли к земле. Что за подстава? Панически оглядываюсь в поиске помощи и вздрагиваю от резкого гортанного окрика. Блондин подымает руку вверх, сжимая ладонь в кулак, и шар хвостатым метеором влетает мне аккурат меж глаз. Бац! Как раз то самое чувство теленка, когда ему кувалдой в лоб. Вырубило четко, но на грани потери сознания успеваю увидеть взлетающие в небо собственные ноги.

Когда этот негостеприимный мир возвращает мой дух в пиксельное тело, то обнаруживаю себя лежащим в горизонтальном положении на земле-матушке. Эх-хе-хе, пора привыкать. Меланхолично встаю с земли, голова гудит, как пчелиный улей, и уши заложены. Этот затейник в меня, походу, энергетическую бомбу швырнул. Чувствую себя контуженным. Деловые опять загудели, живо обсуждая, что со мной произошло. Я же никак не могу собрать мысли в кучу и попытаться понять, что происходит. А вот террорист в белых одеяниях прекрасно понимает, что он творит. Смотрит на меня добрыми глазами, приветственно машет рукой и по-отечески улыбается. Вот, гад.

–Тебе предстоит много испытаний, много боли, лишений. Сожми зубы и выживай. А главное, никого не бойся, оно защитит тебя, – кивает на руку, намекая на кольцо, и продолжает впечатывать свои мысли мне в мозг. – Не унывай, а качай силу, и настанет время выбора – прими важное для себя решение. Оно будет единственно верным.

–А ты меня удивил, – это уже мои мысли протискиваются сквозь его голос, заполонивший голову.

Бат дружелюбно протягивает руку, помогая подняться. Я знаю его имя, откуда? Тихий и удивленный шепот пронесся по толпе. Удивляются, что Бат мне помог подняться. Хм, так он же меня и уронил. Да и вообще, человек человеку иногда не волк.

Бат улыбается, кивая на прощанье, и идет восвояси.

– Ба-ат! – мгновенно покрасневшее лицо визиря выдает его эмоции, он завизжал, как резаная свинья. – А кольцо-о!? Мы хотим его кольцо!

Уже с другого конца площади слышим его ответ, слетевший с губ:

– Это ваши проблемы!!!

И все бы ничего, сказал и сказал, но голос Бата нежданчиком грянул, будто из десятка динамиков, да усиленных мощным усилителем. Звуковой волной шарахнуло по перепонкам с такой силой, аж я инстинктивно схватился за уши, присев на корточках и с головой погрузился в неприятные ощущения. Батовский прикол прилетел всем, вокруг стоны и проклятья, но царственная троица застывает в стоическом молчании и без видимых повреждений. А вот визирю досталось: он катается по земле и воет от боли, размазывая по лицу кровь, вытекающую из ушей.

Ответил, вашу мать! Да кто, черт его возьми, он такой? И что вообще тут творится? Вот занесло-то, и все ради новых ощущений. Больно-то как! Моя голова превратилась в арбуз, по которому каратист ударил ребром ладони, кажется, вот-вот расколется, лишь руки стоически удерживают ее в целостности. Из юрты, что справа, выскочили двое, бережно подхватив советника, уносят с глаз долой. Когда все немного пришли в себя, слышу вопрос:

–Итак, странник, ты все понимаешь, что говорю?

Это величественно произносит дедок. Баа, из-за всей этой заварушки, только сейчас дошло, что я начал понимать местный язык, киваю. Дедок чешет дальше.

– Мы великие Гиззары! Я Хан! Вокруг мой народ, а ты находишься на землях Гиззарского ханства, – он разводит коротенькие руки в стороны и продолжает. – Мой народ величает меня Баха-ата. У моей правой руки имеешь великую честь видеть мою жену Райю-апу, – показывает ладонью на сидящую рядом женщину. Она уголками губ имитирует улыбку и бесстыдно рассматривает меня, аки неведому зверушку. – Рядом наша дочь и наследница этих земель Лисия.

Принцесса, сверкнув очами, отворачивается, не удостаивая очарованного и взглядом. Хан поднялся из кресла и, указывая на меня перстом, задает сакраментальный вопрос:

– Гиззары желают знать, кто ты и откуда?

При этих словах деловые одобрительно загомонили. Чешу затылок. Да вижу. Вижу неподдельный интерес у людей вокруг. Вон у латников шлемы приподнятые, явно от оттопыренных ушей. Тихо стало, слышно лишь где-то за юртами ржание жеребцов. Но что мне им сказать? Ладно, буду импровизировать.

–Мое имя Локус. Я путешественник – картограф, – новые звуки легко вылетают из моего рта, будто всю жизнь разговариваю на этой тарабарщине. – По роду своей профессии много путешествую, составляю карты, собираю легенды и эпосы местных жителей. М-м-м. Верю, что моя профессия нужная и полезная для всех жителей нашего мира.

Ну и загнул. Интересно не переборщил с эпосами?

–Картограф, говоришь. И где твои карты? Говорят, тебя нашли абсолютно голого и грязного в степи. Словно дикий зверь, блуждал по окрестностям. Не оборотень ли ты, Локус? – вопрос повисает в воздухе, лязгнул мечом стражник, ну так, на всякий случай.

Я роюсь в памяти, вспоминая все, что связано с оборотнями. Если не изменяет память, они превращаются в различных зверушек и обратно. В данный момент я в человечьем обличие, это точно. На всякий случай ощупываю себя под смешки деловых. Убедившись, что со мной все в порядке, отвечаю первое, что приходит в голову.

– Отвечу так, уважаемый Баха-ата. В пути на меня вероломно напали разбойники. Эти негодяи отняли все имущество и одежду в том числе. За малым не убили, понадеялись на диких зверей, – я трагично закатываю глаза, молодец, вру и не краснею. – Спасибо добрым людям, приняли как родного, – стараюсь не вспоминать про волосяной аркан на своем горле, – накормили, обогрели…

Возникла пауза. На последних словах хан почему-то хмурит брови.

–Ты хочешь сказать, что я, Баха-ата, плохой хозяин этих земель, раз допустил грабеж? – от возмущения бьет ладонью по поручню кресла, а принцесса грозно топает ножкой и, махнув руками, пытается что-то сказать, но, взглянув на мать, утихомиривается.

– Вижу кольцо на твоем пальце, почему злодеи отняли одежду, но оставили украшение?

Ну вот, приплыли, начинаем разговаривать на повышенных тонах. Кольцо запульсировало в тон моему сердечному ритму, словно кто-то живой в нем предупреждает об опасности. Тук, тук, тук, тук. Серьезно задумываюсь над ответом, случайно бросаю взгляд в небо. Там появились мелкие тучки. Они по-хозяйски пытаются отстранить солнце от выполнения своих обязанностей, но страж-ветерок с легкостью их разгоняет в сторону, где они опять собираются силами. Интересно, разразиться дождь или пронесет. Мимо пролетела с громким, испуганным лаем свора собак, следом шипя и злобно мурча матерый, с висящей клочьями шерстью на впалых боках, котище. Деловые горячо заспорили обо мне. Никак ставки делают: казнят или помилуют. Так себе вопросик, с двойным дном. Ну да ладно, и я не пальцем деланный.

– Отвечаю, дорогие Гиззарцы! Вы своими глазами видели, кольцо забрать не так-то просто, – в глубокой скорби указываю на два прямоугольника из металла и плоти, бывшими стражниками. – Вот что стало с вашими братьями, они вели себя агрессивно, за что и поплатились, – блефую, сам толком не зная, что да как, но чем черт не шутит, вдруг прокатит.

Хан вздыхает и уже спокойней спрашивает:

– Откуда у тебя такое необычное кольцо?

Толком не обдумав ответ, выпаливаю махом:

–Эта реликвия нашей семьи досталась мне по наследству от моего батюшки.

– Врешь! – хан вскакивает с кресла и, указывая пальцем на меня, обвиняющим тоном верещит, словно истеричная девка. – Ты его украл! Это кольцо нашего предка, наше наследие, обязан вернуть его Гиззарам!

И тут я чувствую, что меня пытаются развести, как последнего лоха. Кругом одно жулье, особенно при власти.

–Нет! – я сжимаю губы и с вызовом смотрю на Баху-Ату.

– Это твой окончательный ответ? – хан опять встает с кресла и щурит свои узкие глазенки, а я лишь обиженно отворачиваюсь.

– Ну, смотри, Локус, пожалеешь. И вот тебе наш приговор. За неподчинение законам Гиззарского ханства, я – хан Гиззарского народа – приговариваю тебя к году исправительных работ на руднике! Взять его под стражу!

Загромыхало железо, шесть стражей, ощетинившись копьями, надвигаются на меня. Я инстинктивно прижмуриваюсь, ожидая, что кольцо опять меня прикроет, и не сопротивляюсь. Воины, окружив меня, одевают на ноги кандалы с тяжелыми ржавыми цепями. В спину упираются копья, раздирая халат и царапая кожу. Но кольцо притихло, даже не пульсирует. Может, батарейка разрядилась? Кто его свойства знает? Я точно нет.

Шоу кончилось, народ потихоньку расходится, меня копьями толкают из города в сторону небольшого холма. Неохотно идя, замечаю на лицах охраны заметное облегчение, да, им повезло, а вот мне – нет.

Глава 4.

Рудник? Ха, ха, ха. Громко сказано – это несколько грязных ям у основания холма. Сам холм высотой примерно с девятиэтажку, в ямах у его основания бедолаги-попадашки, вроде меня, добывают железную руду, крайне необходимую Гиззарскому ханству. Еще год назад железо-добывающего рудника и в помине не было, слитки закупались у других государств. Железа вечно не хватало на нужды ханства. При помощи способностей Бата Гиззарцы отыскали железную гору и организовали самостоятельную добычу ископаемого. И даже построили временную Столицу рядом, чтобы исключить потери и грабежи драгоценного железа. Работа на руднике тяжелая и неблагодарная. На большем совете решено было направлять в рудник и опасных преступников, и наказанных за мелкие провинности – пусть таким нужным для ханства трудом искупают вину перед Гиззарским народом.

Стража отконвоировала меня к старой обшарпанной юрте, стоявшей недалеко от ям, собранной из кривых темных жердей, накрытых звериными шкурами. При приближении гремящей железом бравой стражи из темного нутра выходит человек. На вид, европеец в возрасте, высокорослый атлет с толстым мясистым шрамом на левой щеке. Лицо с широкими скулами, под мясистым носом усики, едва прикрывающие толстую губу, чуть нависающую над нижней. Под высоким лбом из-под надбровных дуг выглядывают серые умные глаза. Гладко выбритая голова озорно бликует на солнышке. Из одежды рубаха и простые штаны серого цвета, перетянутые веревкой. Выйдя, он мгновенно оценивает обстановку и с приветливой улыбкой встречает нас.

–Ну, наконец- то! Прошел целый месяц, как я просил людей. У меня план по выработке летит в тартарары!

–И тебе салям, Татум, – обращается к нему один из стражников.

–Салям, салям, доблестные воины, – Татум оценивающе осматривает меня, а я чувствую прилив крови на щеках.

– Ну и ладненько, худоватый немного. Ну это исправимо, откормим. На сколько его к нам?

–На год, – стражник, почесав за ухом, хитро прищуривается.

–Ай, хорошо, да мы с таким батыром горы свернем. Не хотите ли прохладного кумыса, уважаемые?

Те охотно закивали. На лицах довольные улыбки, и впрямь жарковато. По одному проходим в юрту. Нас встречает небогатое убранство: в центре очаг, вокруг войлочные матрасы- спальные места, у очага расстеленное одеяло, символизирующее стол. Рассевшись вокруг достархана, получаем от Татума по пиале, белого, как молоко, ароматного кумыса. Пьем не торопясь, смакуем, наслаждаясь каждым глоточком. Попутно завязывается разговор.

– А ну-ка, я вам кумыс, а вы делитесь новостями! А то работаешь тут как мул, света белого не видишь, с умными людьми не общаешься, – отпив глоток, Татум со вздохом ставит пиалу на одеяло. При слове «умный» самый общительный стражник заулыбался, явно польщенный.

– Новостей много. Все сразу и не расскажешь. Вот если бы уважаемый Татум пригласил нас вечерком на пару пиал Бозо, то все новости, до последней, услышал бы.

Луноликий, с толстыми губами стражник, отпив изрядную порцию кумыса, хитро прищуривается.

–Ай, ай, – запричитал Татум, – уважаемый Баксак, только вчера мой бурдюк иссох до дна, и когда он наполнится, неведомо мне, – он, тяжко вздохнув, продолжает, – забыли друзья старого Татума.

–Понимаю, понимаю. И в моем бурдюке давно завелись паучки, – Баксак закивал, – пока мы дышим, этот напиток никогда не прокиснет в наших бурдюках. Ну, если кратко, то слушай: «Карказы не дремлют, так и суются в наши земли. Эти дети шайтанов грабят караваны и обозы. Бесследно исчезают бегунцы с почтой. Наши конники днем и ночью охраняют границы. Но куда там, разве их поймаешь, – печально машет рукой. – А Вятхи совсем обнаглели, третий месяц не платят дань. Представляешь! Пропала связь с нашим посадником. На границе вооруженные отряды снуют туда-сюда, явно провоцируя мужественных Гиззарских воинов. Ну а про Словенсов ты и сам знаешь, план по руде у тебя не спроста-то. Чую – быть войне. Шакалы по ночам воют, верная примета, – остальные стражники закивали. Одним глотком допив остатки кумыса, Баксак вскакивает на ноги.

– Всё, нам пора на службу. Благодарю за угощение, уважаемый Татум.

Он вытер запыленным рукавом губы и вышел из юрты, остальные, громыхая железом, следом. Проводив гостей, Татум засыпает меня вопросами.

–За что тебя к нам?

– За неподчинение. Так ваш хан озвучил.

– Это нормально. Год, правда, за такое много.

Татум подлил себе и про меня не забыл.

–Согласен, многовато, – я благодарно киваю.

– Давай знакомиться: я – Татум, твой начальник. Руковожу здешним рудником.

После этих слов он протягивает руку, совсем как в Реале. Я, приятно удивившись, жму и отвечаю.

– Я Локус.

– Отлично, идем дальше, на руднике все в моем подчинении, ну и ты, стало быть. Забудь, кем был там, – он указательным пальцем выразительно ткнул куда-то в небо. – Теперь ты простой рудокоп, с обязанностью выработать утвержденную мной дневную норму. Будешь работать на совесть – дружим. Иначе, – он кривит лицо, – не люблю я это дело, но приходится нерадивых наказывать. Из каких земель будешь? Ветландец или Словенс?

–Не-а, я нездешний.

Всё, молчок, больше никаких подробностей, а то ляпну, чего не следует.

В юрту заходит человек в сером запыленном халате, на голове колпак из темной овечьей шерсти, ноги обуты в красные ичиги.

– А вот и наш повар. Аша, будь так добр накорми нового рудокопа. Локус, ешь, пей, отдыхай. Ну а завтра на работу. Вон в правом углу лежак, твой будет. Я на рудник с обходом, – с этими словами Татум стремительно выходит.

Я подливаю себе еще кумыса, по телу разливается приятное тепло, от очага запахло вкусным, вроде жизнь налаживается. Буду вливаться в новый коллектив. Наевшись до отвала, пытаюсь разговорить Ашу, но тот лишь улыбается и кивает, соглашаясь со всем, что я говорю. После меня сморило, и я заснул на своем лежаке

Утро. Мощный рев обезьяны-ревуна вырывает меня из объятий морфея. Ядром из пушки вскакиваю с лежанки, испуганно вращая глазами. Ба-а, я соней проспал остаток дня и всю ночь. Так дрых, что не слышал, как пришли уставшие люди с рудника. Ну, дела-а-а.

Тем временем Татум, воинственно встав посреди юрты, что есть сил, дует в рог, возвещая подъем. Вокруг охают, зевают и привычно неохотно встают рудокопы. Они лениво трут веки и, как сомнамбулы, двигаются к выходу. Я иду следом, мне полегче, отдохнул-таки. На площадке возле юрты выстраиваемся в две шеренги и ждем. Татум, с голым торсом, весь перевитый жилами и мышцами, медленно обходит строй, внимательно осматривая каждого из нас.

Жалобы есть? – по-генеральски командным тоном вопрошает.

Никак нет, «Ваш Бродь», – хором отвечает строй.

Все ли готовы к возвышающему вас труду на благо и процветание нашего ханства?

Так точно, «Ваш Бродь»!

Вольно, разойтись. Локус, ко мне.

Подхожу.

Идем за мной, выдам рабочую одежду и инструмент, потом завтрак и на работу. У нас правила просты, но дисциплина жесткая. Ты делаешь свою работу и выполняешь мои приказы, стало быть, живешь спокойно.

Так точно, Ваше Благородие. Я все понял. У меня нет никакого желания нарушать ваш уклад.

Мы подходим к небольшому сарайчику, сложенному из валунов. Заунывно скрипит дверца, и Татум исчезает в темном провале, но продолжает разговор.

Главное, выполнять дневную норму. Сроки жмут. Его Ханское величество в затылок дышит.

Я покорно стою у входа, жду. Наконец, Татум выносит серого цвета, шитую из мешковины, одежду. Это плотная свободного покроя рубаха, штаны с веревкой вместо ремня и старые из свиной кожи сапоги. Следом выдает кирку, штыковую и совковую лопату.

Переодевайся, завтракай и дуй на рудник.

Рудник, как я уже говорил, – это несколько неглубоких ям у холма. В них по человеку. Они киркой долбят землю и грузят в бадью. Двое сверху ее вытягивают и высыпают в тачку. Четвертый катит в условленную сторону и выгружает, наваливая огромную гору земли, собранную со всех ям. Бригада, у вываленной кучи, просеивает землю через большое сито. Всё, что мягкое и сыпучее – в одну сторону, ну а породу выбирают из камней и комков глины и укладывают в мешки. В определенное время подъезжает телега и увозит мешки с железной рудой на переплавку. На выходе из печи получается чистое железо в слитках. Вот такой нехитрый технологический процесс. Готовые слитки доставляют в город на склад.

После завтрака я вместе со всеми шагаю к холму, у одной из ям меня встречает малорослый и худощавый бригадир, похожий на сурка. Он отправляет меня на дно. Смешно и символично, конечно, но с его легкой руки я оказываюсь на дне этого Вирта. Внизу ямы, вооружившись киркой, буду вгрызаться в серую жесткую землю. Долбить каменюки, добывая драгоценную руду для Гиззарского народа, за плошку риса.

Земля, как бетон, весьма неуступчивая. Кирка от удара часто пружинит, больно отсушивая руки. Иногда кирка натыкается на породу, и вспыхивает сноп искр. Но позвольте, я человек умственного труда, нудная и тяжелая работа не для моих нежных и белых ручек, пусть и виртуальных. К обеду, потный, грязный и усталый, поднявшись по замызганной шаткой лестнице, я дико озираюсь, шаря глазами по окрестностям. В голове набатом стучит единственная мысль-вопрос: «Как совершить побег?» Мои, так сказать, коллеги привычно выстроились в очередь к только что прибывшему на низенькой, запряженной осликом повозке Аше. Наш заботливый повар привез рудокопам обед. Меня поражает их молчаливость. Если кто и переговаривается, то почти шёпотом. Каждый погружен в свои мысли. Дождавшись своей очереди, получаю потом заработанный кус лепешки и глиняную чашку с кашей. Удобно устраиваюсь на перевернутой бадье, где с аппетитом уплетаю пайку. Насыщаясь, размышляю о том, как побыстрее покинуть это скучное место.

Даже и не думай, – мои сумрачные мысли обрывает человек очень сильно похожий на Шерлока Холмса. Он являлся частным детективом из романа Конан Дойля, коим я зачитывался в те юные дни. Детство давно прошло, а вот образы, нате вам, выскакивают. Холмс, сияя располагающей улыбкой, протягивает мне руку.

Я Арчибальд, – он манерно склоняет голову.

Очень приятно, Локус, – чуть приподняв уголки губ для вежливости, жму ему руку.

Ну, так вот, мой дорогой друг, на правах старожила в здешних окрестностях, смею предостеречь вас от поспешных поступков, из-за коих можно лишиться головы.

Это каких же? – навостряю уши, не совсем понимая, куда он клонит.

Побег, и все, что с ним связано. Поверь на слово человеку из благородной семьи, мой друг. Многие из новичков, попавших на рудник, пытаются сбежать чуть ли не в первый день. Или думают об этом. Печально их хоронить в голой степи, вдали от любящих родственников. Да, труд тяжелый, но и здесь можно жить, строить планы на будущее, мечтать, наконец. Вникни, Локус, кажущая простота нашего содержания несколько расслабляет. Правда? Нет цепей на лодыжках, и заборов не наблюдаем вокруг. Погляди по сторонам, где здоровяки с кнутами? Верно? Ах, мой друг! Самый страшный тут Татум. А знаешь ли ты, когда-то он был одним из нас. Удивлен? Ему повезло, в тот час фортуна была на его стороне, и он оказал услугу одному высокопоставленному сановнику. В результате его повысили до смотрящего. Вот такая головокружительная карьера, мой дорогой друг. Своим везением он и по сей день вдохновляет местных горемык. Люди надеются и верят в свою удачу. Хм, м-м-м. Возможно, и я тоже.

Странно то, что при последних словах Арчибальд опустил глаза в пол.

Что за услуга? – пока он отговаривал меня от крамольных дум, моя тарелка наполовину опустела.

Ну-у, тебе лучше пока не знать.

Ладно, допустим, но я не понял, почему мысль о побеге опасная?

Сейчас, мой дорогой друг, я превращу всё в нежное пюре и скормлю тебе по ложечке. Смотри на все объёмно. Рудокопы бегут в основном ночью, правильно?

Если смотреть, как ты говоришь, объемно, то бежать можно в любое время, но ночью сподручней, – решаю немного пофилософствовать для поддержания беседы. Арчибальд благодарно кивает, что не спорю.

Так уж повелось, поверь на слово, бегут всегда в темное время. Но в безлунную ночь степь кишмя кишит диким зверьем. Оно слюной исходит, так мечтает вкусить дармовую человечину. А, чуть не забыл, волколаки часто круги нарезают вокруг города, в надежде поймать одиночку. Днем они обычными людьми торгуют на базарах, работают в мастерских, абсолютно не отличимые, но наступает ее величество ночь, и славные парни превращаются в злобных зверюг, неистово жаждущих крови и плоти припозднившегося путника или, в нашем случае, беглеца. И поверь, мой друг, кровь и плоть для них слаще меда. И если вдруг произойдет чудо, и твой ангел-хранитель убережет тебя от всех харизматичных зверушек, то утром выпустят поисковых коршунов. И взлетят они к облакам, а глаз человеческий не узрит в небесной синеве эти черные точки. Напротив – эти Глазастики с легкостью видят узорчики на спинках любых букашек, суетливо шуршащих в степной траве. Едва солнце выплывет на середину небосвода, как доблестные воины на длинноногих скакунах уже настигнут тебя, сколько бы ты ни прошел за ночь. Ну а дальше – грустная история. За побег к твоему сроку прибавят еще столько же и плюсом три дня у позорного столба без еды и питья. Ну и такие мелочи, как если окажешь сопротивление, то получишь двадцать плетей, совсем не прибавляющих шанса выжить у позорного столба. Вот так-то.

Его открытое и добродушное лицо и витиеватая речь располагают к себе, заставляя слушать, не перебивая. Рассказ убедительный. Из-за чего в душе завыли волки, но тщательно скрываю упадническое настроение. На моих губах играет бравая улыбка, так как не хочу показывать свои слабости. Задаю сакраментальный вопрос в целях поддержания беседы:

Сколько ты здесь?

Второе лето тружусь на благо ханства. Но не спрашивай почему, еще не время раскрывать душу. Пошли работать, Татум не любит опозданий, он хоть и из наших, но дисциплину держит железную.

Лилово-красный диск, не торопясь, катится за горизонт. Бригадир протрубил в рог, возвещая об окончании работ. От беспрерывного махания киркой мои нежные ладошки покрылись кровавыми мозолями, они лопались и повторно натирались, тут же превращаясь в раны. Жгучая боль и обида на Вирт преследовали весь рабочий день. Эта энергия заставляла меня заниматься самогипнозом. Весь день я твердил: «Включай мозг, думай, как выбраться». И многое другое в том же духе. Ну и правда, точно не для этого я пришел в этот весьма странный пиксельный мир. Верю, что это лишь проходной квест и он реально решается, как и многие до этого, но в других мирах. Так успокаивая себя, кое – как доработал до конца рабочего дня. Упавшая сверху лестница глухо стукнулась о чуть красноватую глину, преобладавшую в этом слое.

Собрав инструмент, я поспешил подняться наверх.

Вокруг хмурые уставшие лица, лениво, с шепотком переговариваются друг с другом. Веселый степной ветерок затянул тучами небосвод и ужиком проскользнул за пазуху. А там игриво щекочет холодком, вызывая мурашки и заставляя ежиться. Мы гурьбой двигаемся к дому, где нас ждет сытный ужин и спасительный сон.

Мой дорогой друг, поверь, тут не так плохо, как кажется, если соблюдать правила. Кормят, поят. Эм-м, не дают скучать, милостиво предоставляя физический труд на свежем воздухе. А он, видишь ли, укрепляет мускулы. Очевидная польза, не так ли, мой дорогой друг. Но вижу по твоему лицу, как мои аргументы разбиваются прибоем об утес, гордо возвышающийся над берегом, – Арчи, догнав меня, решительно заводит свой витиеватый монолог, развлекая меня слогом.

Пусть, я не против. Друзья мне точно нужны. Так и шагаем к юрте, взвалив на плечи лопаты и кирки.

Гордо стоящий! Мда, красиво говоришь, Арчи, из твоих бы уст мед пить. Но и ты пойми: для меня неволя не приемлема в принципе. Я готов рискнуть головой и избавиться от наказания. Лучше поведай мне, есть ли варианты сократить срок?

О, мой любезный друг, их несколько. Оказать услугу влиятельному лицу, как сделал наш уважаемый начальник. Еще вариант: завербоваться на службу в Гиззарское войско, но тут пятьдесят на пятьдесят – примут или нет. Ну и третий: стать гладиатором и выиграть три турнирных боя. Возможно, есть другие. Для примера, вдруг тебя кто-то захочет выкупить. Но тут подводные камни в виде цены, которую заломят, и состояния кошелька доброго человека.

Добравшись до нашего общего дома, все аккуратно складывают инструмент на землю около юрты и гуртом в отхожее место, затем мытьё у мелкого ручейка и – на ужин.

Под уютное потрескивание дров в очаге сидим, поджав ноги калачиком на лежанке Арчи и не торопясь, поглощаем вкусный мясной плов, закусывая лепешкой и запивая жирным кумысом. По натруженному телу разливается приятная сытость и удовлетворение. Разговариваем шепотом, не мешая остальным. У всех малая толика свободного времени. Каждый занимается, чем хочет: валяется на лежаке, бездумно уставившись в потолок, читает какие-то мудреные книжки, слюнявя палец для переворачивания страницы, азартно, но тихо играет в кости или, как мы, тихо переговариваются.

Расскажи про бои, мне этот вариант наиболее приемлем.

Мой друг, я говорил тебе, что сбежать отсюда почти невозможно?

Да.

Так вот, внесу не большое дополнение к сказанному, проще сбежать с рудника, чем выиграть этот турнир.

Даже так, но ты сам себе противоречишь. Зачем рассказал про эти бои?

Лицо Арчибальда внезапно потемнело.

Каюсь – зря, но расскажу правила турнира, а они заманчивые: любой желающий может стать участником боев. Выигравшему три турнира прощают все долги, преступнику все преступления. А главное, он автоматически становится почетным гражданином Гиззарского ханства с правом основать свой род! Его награждают золотом, выделяют табун лошадей и овец. Несколько человек определяют счастливчику в услужение. Еще одна небольшая, но приятная мелочь: победитель турниров вправе потребовать любую незамужнюю девушку в жены в Гиззарском ханстве! И любой род будет счастлив отдать в жены этому счастливцу свою кровинушку.

Прекрасно, мне это подходит, – сию секунду вспоминаю оливковые глаза принцессы Лисии, в которых бы с радостью утонул.

Мой дорогой друг, есть одно маленькое «но». За последние пятьдесят лет три турнир выиграли всего два человека. Да и счастливчиков давно нет в мире живых.

Значит я буду третьим. Как мне записаться в добровольцы? – Арчи взглянул на меня взглядом смотрящего на покойника. Молча качает головой. Чуть погодя все же отвечает с ноткой меланхоличности.

К Татуму обратись, он все устроит, – и помрачнев, уходит в себя. Разговор потух сам собой.

Возвращаюсь к своей лежанке и, улегшись удобнее, принимаюсь строить планы своего освобождения. Вокруг стойкий запах немытых ног, и мерное гудение пчелиного роя, но не мешает. Привыкаю?

Моя третья ночь в этом жестком мире, не отличимом от Реала. И я – все еще под плинтусом. Фи, фи, фи. Грязный рудокоп в одежде их мешковины, руки в кровавых мозолях, но с дорогим кольцом на пальце. Вытянув палец перед носом, смотрю на него. Камешек тускло отсвечивает блеклым светом, словно спит. Может продать? Выкуплю себя. Нет! Ни-за-что! Пробьемся и все порешаем, я не лох, который год будет долбить породу, ожидая окончания срока, а после с голым задом пойдет восвояси. А главное, куда пойдет? Я совсем не хочу уходить от оливковых глаз. Думаю, этот турнир и есть мой шанс быстро поднять свой статус в Вирте, одним махом я стану богатым и влиятельным. На правах победителя потребую руку принцессы, и этот надутый, пузатый старикашка никуда не денется, отдаст за меня свою дочь, как миленький. От этих мыслей я, как кот, зажмурил глаза и мечтательно заулыбался.

Глава 5

Освежающий ветерок разбуркал быстрее, чем традиционная утренняя чашка кофе, когда мы ранним утром гуртом вышли на построение.

Бригадир бодрым, жизнерадостным голосом рапортует шефу о результатах вчерашнего рабочего дня. Судя по довольному лицу Татума, потрудились мы ударно. Важно выслушав доклад, Татум толкает вдохновляющую на новые свершенья речь, мы, с радостными рожами, выслушиваем и идем завтракать. Кормят в этом заведении недурно, благодаря поварскому мастерству Аши. Позавтракав, рудокопы собирают свои средства производства, и мы, не спеша, идем к карьеру.

Ветер еще прохладный, но солнышко уже высоко, и берет бразды правления в свои нежные теплые лучики. Вездесущие жаворонки поют жизнерадостные песенки о небе, о просторе, о нежной травке и вкусных букашках, у речки шумит камыш, создавая благостную атмосферу. Лето только началось, наперебой стрекочут кузнечики, словно рассказывают нам новости, но мы не вникаем, нам не интересны их дела, а им наших забот не понять. В этот чудесный день, вместо наслаждения природой, надо снова долбить породу.

А вот и карьер. Бригадир, ухмыльнувшись, пальцем вниз отправляет меня снова в яму. Я показываю ему израненные ладони, но его равнодушный к чужим страданиям взгляд четко дает понять, что тут не детский сад, никто о тебе маленьком заботиться не будет. И вот мои стопы глухо стучат об узкие ступеньки лестницы, ничего не поделаешь – спускаюсь в яму. Кое-как обматываю ладошки тряпицей, хоть немного защищу, про перчатки, кажись, тут никто и слухом не слыхивал.

– Эх, ухнем! Да еще раз ухнем!

Чтобы чем-то занять мозг, пою песни или считаю удары киркой. На меня нападает какое-то остервенение. Ярко воображаю, как моя кирка входит в породу, словно в мягкий пух, вгрызаюсь в нее, будто она не имеет ни веса, ни плотности. Постепенно замах становится точнее и мощнее, комья земли и камней разлетаются от меня, в разные стороны; где-то на пятой тысяче кирка попадает в огромную глыбу руды. С силой ударившись в твердь, сталь пружинит и, неловко меняя траекторию, попадает по ноге. Сильнейшая боль затмевает мне мозг, в глазах кровавая пелена от страха за ногу. Помню: по-звериному дико заорал, но вдруг перехватило горло. Захлебываюсь криком и не могу дышать, и еще откуда-то сверху здоровенным великаном наваливается темнота.

–Лену-уся, ну хватит, вот проказница, – мои безуспешные попытки поспать жена игриво прерывает тем, что щекочет губы перышком из подушки. Вынужденно открываю глаза и вижу счастливое, смеющееся лицо жены.

–Хватит спать, соня, вон солнышко давно стучит лучами в наше окошко, ты погляди во двор.

–Ле-ен, ну дай поспать еще капелюшку, – чуть приоткрываю веки, и они тут же сами собой закрываются. Лена водит перышком по губам, а я снова дергаю головой. Щекотно, перышко игриво скользит по губам не давая уснуть.

– Ле-ен, я тебя люблю.

– И я тебя люблю, моя соня-засоня.

Нежный голос жены мягким бальзамом влился мне в уши. Я в попытках ее поцеловать дергаю головой, обо что-то больно ударяюсь, открываю глаза и вижу юрту и Ашу в ней. Он терпеливо вливает в меня кумыс. Пока я смачно глотаю живительную жидкость, мой затуманенный взгляд натыкается еще и на Татума, сидящего поодаль.

–Ну, слава богам, очухался, – добросовестный Аша довольно улыбается. – Благословенный кумыс и мертвого подымет.

–Хех, Локус! Ну и заставил ты нас побеспокоиться. Второй день на руднике, и такое из ряда вон происшествие, – Татум делает огромные глаза и разводит руками. – Меня опять посещают мрачные мысли о некоем злом духе, обитающем на руднике.

– Сплюнь, Татум, сплюнь, – Аша шепчет слова какой-то молитвы.

Я, кряхтя и охая, не без помощи Аши принимаю вертикальное положение, прислоняясь спиной к каркасу юрты, в голове, словно карусель включили. Мокрый от пролитого кумыса, весь в карьерной глине, а в теле слабость, и голова гудит, как растревоженное осиное гнездо. Да уж, досталось мне на орехи.

– Не помню, ничего не помню. Что произошло? Позвольте узнать, небо упало? – спрашиваю сиплым голосом пропитого алкоголика.

– Хех, – всплескивая руками, улыбается Татум, – этот вопрос и у меня вертится на языке. Много я бы дал, чтоб узнать ответ, но кому его задать? Думал тебе.

–Ну, точно не мне, ничего не помню. Ударил нечаянно себя по ноге киркой, дальше провал, только что очнулся.

Аша, сунув мне в руку пиалу с кумысом, заботливо поправляет мокрую повязку на лбу.

–Пей, тебе понадобятся силы, – шепчет в ухо заботливый повар.

–Твой напарник Рабай услышал твой крик, перед этим он наблюдал, как ты хорошо работал. После крика – грохот, будто земля дрогнула, сразу взрыв, и огромный пласт земли сначала взлетает в верх, затем обратно вниз. Тебя и Рабая присыпало, мы еле успели вас откопать. Яму разворотило так, что она увеличилась втрое. Вот что случилось с тобой. Нет худа без добра, есть раненные, но благодаря этому взрыву, двухдневный план мы точно за сегодняшний день выполним.

– Сколько я пробыл без сознания?

– Совсем чуть-чуть, всего пару часиков наш новенький отлынивал от работы. Хм, да и сейчас, вижу, не в форме. Аша, накорми пострадальца, да посытнее, пусть силенок набирается.

Потихоньку мы проходим к достархану и рассаживаемся напротив входа.

–Точно! Чувствую в себе зверский аппетит, быка съем! – пытаюсь шутить и немного разрядить обстановку. – Слушай, Татум, у меня к тебе есть разговор.

– Валяй, от тебя сегодня все равно, кроме разговоров, никакого толку. Но я очень надеюсь, что к завтрашнему утру ты будешь молодцом.

–Уважаемый, Татум, я официально заявляю, что смогу увеличить добычу руды вдвое, а то и втрое, – в горле пересохло и запершило от взгляда окаменевшего Татума, и мне пришлось отпить кумыса из пиалы, – но есть, кхе – кхе, одно условие: ты меня назначишь своим замом.

– Вот как. Смеяться можно? Слыхал, Аша, он все-таки повредил себе голову. – Аша в недоумении застыл у очага с тарелками, от которых аппетитно пахло мясо-орехами.

– Ну, давай. Давай, расскажи, да поподробнее, а мы послушаем о твоих новаторских методах, – криво усмехаясь, Татум одним глотком вливает в себя огромную пиалу кумыса.

–Э-э-э, нетушки. Технология эксклюзивная, и карты я раскрою только после заключенного договора.

– Аша, погляди, какой веселый и находчивый парень поселился у нас. Ха, ха, ха!

Татум хохочет и одновременно хлопает себя по надувшемуся пузу.

– Локус, с тобой не соскучишься, второй день на руднике и не перестаёшь меня удивлять. Мое слово здесь закон. Если на фундаменте своих слов ты построишь здание реального повышения добычи руды, то станешь моей правой рукой, и Аша тому свидетель.

Тем временем Аша суетливо расставил на достархане яства в виде дымящегося мясного супа, приправленным чем-то восхитительным и тем отвлек нас от разговора. Некоторое время наше чавканье было единственным звуком в юрте.

Подкрепившись, решаю довериться слову старого воина и рассказываю ему свои мысли по апгрейду самого процесса добычи руды. Пока я разжевывал все тонкости, Татум и ахал, и бил себя в грудь, и с десяток раз чесал себе затылок. Приходилось неоднократно повторять сказанное. Семь потов с меня сошло, пока объяснил, и то после десятой пиалы кумыса. Наконец, босс согласился выделить мне под эксперимент одну заброшенную яму и помощника.

–Даю тебе неделю, Локус, справишься – быть тебе моей правой рукой. Не справишься – наказывать не буду, твоя инициатива направлена в нужное русло, что есть хорошо.

–Думаю, недели хватит. Но это еще не все. У меня к тебе есть просьба личного характера.

Старый воин, уже собравшись уходить, со вздохом опять плюхнулся на ковер:

–Ну, что там еще? Для одного дня мне впечатлений достаточно.

–Я намереваюсь участвовать в ближайших гладиаторских боях.

Татум со всего размаху ударил кулаком о ковер, пустая пиала из-под кумыса, взлетев, крутанулась и обиженно закатилась за подушки, а его лицо исказила гримаса ярости.

– Ты знаешь, что это такое? Не-е, он точно головой сдвинулся. Ты слышал, Аша? Только – только нашелся головастый парень, и вот на тебе – добровольно сует голову в мышеловку за легким сыром. Зачем тебе это? Ты знаешь о том, что победителей нет лет двадцать, на моей памяти.

От его рыка затрепетали мои перепонки и загорелись щеки.

– А тут такие перспективы! Станешь моим помощником – будешь сыт, обут, одет. Поставим тебе отдельную юрту. Что еще надо? Год пролетит одним днем, а захочешь – после срока останешься, и тебе будут платить полновесным золотом.

Я качаю головой, изображая гримасу сожаления.

–Пойми, Татум, у меня есть мощная мотивация, – в воздухе под куполом юрты внезапно замаячили прекрасные глаза принцессы, – и она перевешивает радужные перспективы правой руки под твоим началом. Но озвучить не могу.

Я скромно туплю глазки в пол, чувствуя, что краснею. Аша что-то тихо бормочет себе у очага, никто не расслышал. Татум в надцатый раз чешет себе затылок, потом, пожимая плечами, говорит:

– Давай так решим: у тебя на все про все неделя. Я подам заявку на турнир по истечении семи дней. Буду надеяться, что ты за это время передумаешь.

Тут же вскакивает и пулей за полог юрты, так и не доев свою порцию.

–Гуд, мой хенераль! – кричу пологу и широко улыбаюсь, энергично пережевывая огромный кус мяса, заботливо подложенный Ашой.

Утро. Пронизывающий ветер равнодушно полирует сонные тела рудокопов, собравшихся на очередное построение. Босс не в духе. Мельком взглянув на нас, невыразительно что-то бурчит и по-военному четким шагом удаляется прочь. Солнце лениво выкатывается из-за горизонта, удивленно глядя на нас, пока еще красноватыми лучами, как бы спрашивая: «И чего вы, дурачье, собрались в такую рань?» А вечно голодная мошкара, назойливо гудя, пытается облепить нас, но ее периодически сносит ветром в небо.

Найдя бригадира, докладываю о распоряжении Татума и спрашиваю себе в помощники Арчибальда. С ним, не теряя времени, отправляемся на поиски выделенной ямы. На ходу кратко ввожу его в курс наших дел.

Яма как яма, примерно в два моих роста. Недалеко, метрах в ста змеится, поросшая камышами, речушка. Чистая водица активно используется рудокопами на различные нужды. Я Наполеоном воинственно осматриваю диспозицию и после глубокомысленных размышлений выдаю первое распоряжение своему единственному подчиненному.

– Арчи, необходимо прорыть от реки до ямы, эм-м-м, небольшой канальчик.

– Зачем? – последовал ожидаемый вопрос, но не к месту. Приказы не обсуждают, иначе провал миссии обеспечен.

– Включай мозг, Арчибальд! Чтобы залить яму водой.

– Боюсь задать следующий вопрос, не то запишешь меня в деграданты, – он задумчиво дергает себя за ус, словно надеется, что от этого действа у него ума прибавится.

– Правильно мыслишь – меньше болтовни, больше дела. На кону наше дальнейшее комфортное проживание на территории рудника.

Взявшись за привычные инструменты, принимаемся ожесточенно вгрызаться в жесткую степную земельку. Работали споро. К обеду наш канальчик, больше похожий на обычный арык, был готов. Рассчитывал быстрее, но по прямой не получалось, приходилось обходить высоты по ландшафту. Закровоточили мои ладони, но я терпел, надеясь, что скоро наступят гораздо лучшие времена.

Пообедав жирнющим пловом с огромными кусками бараньего мяса, мы, не мешкая, запускаем воду по арыку. К вечеру, изрядно набегавшись с тяпками вдоль арыка, все же заливаем яму доверху. Когда вода пошла через край, перекрываем арык. Все – шабаш на сегодня. Уставшие, но довольные результатом идем в юрту пить кумыс с Ашой.

Вместо кумыса Аша загружает нас работой по кухне, а мы с мнимым ворчанием охотно помогаем. Чуть позже к нашей поварской компашке присоединяется Татум. Увидев целую бригаду поваров, он, расчувствовавшись, угощает нас отличным Бозо из личных запасов. На радостях мы с ходу приговариваем целый бурдюк этого чудесного напитка и изрядно хмелеем.

Когда мы управились на кухне, Татум предложил пойти с ним в степь и проверить расставленные силки. Мы с Арчи с радостью согласились. Надо сказать, Татум – отличный охотник, и зачастую рудник питается за счет пойманной или подстреленной им живности. Побегать пришлось много, но оно того стоило. Вернулись из степи уставшими, но довольными добычей, и продолжили пить бозошку под свежатину из зайцев и степных куликов.

Ранним утром, первым делом я мчусь рысью к яме. Глинистая почва не дает воде быстро впитаться в землю. Вода ушла лишь наполовину, к сожалению, следующий этап начинать нельзя. Ну что тут поделаешь – ждем.

Вернувшись к Татуму, докладываю обстановку, а он предлагает в ответ:

– Мои друзья, а не отправиться ли нам на охоту, раз у вас простой. Я давно хотел посетить одно место, но все никак, да и не с кем было.

– Мы совсем не против, уважаемый Татум, но боюсь – из нас охотники никаковские. И охотничьей амуниции не имеем, – обеспокоился хозяйственный Арчибальд.

– Да, верно, – весомо подтверждаю я.

– Это не проблема. Вон сундук, открывайте и выбирайте себе, что по нраву.

Нас не пришлось уговаривать дважды. Наскоро собравшись, мы, дружной компанией, отправляемся на охоту.

В половину дня пути от шахты пролегает горная гряда. В том районе водятся огромные туры и туча другой живности. Из сердца и печени тура Аша, будучи вчера под хмельком, пообещал приготовить какое-то фантастическое блюдо. И зарекся, что такое мы точно никогда не ели. Тем самым нас сильно заинтриговал, давая дополнительный стимул найти туров.

Солнце только – только величественно восходит в чертоги небесные, а мы уже в пути. Мелкие, но неприхотливые азиатские лошадки, взбивая копытцами степную пыль, резво несут нас в сторону гряды. Вокруг просыпается мир. Мимо прожужжал огромный жук. И куда его несет спозаранку? А вот лисица мелькнула за холмиком. Махая пушистым рыжим хвостом, пытается поймать полевую мышь. Вот зараза, совсем не боится нас. Чувствует рыжая бестия, что мы не по ее душу. На фоне бездонного голубого неба низко пролетает над нами коршун, азартно догоняя серого зайца. Его резкий окрик заставил вздрогнуть мою лошадку. Наш путь сокращался интересными беседами об охоте и рыбалке. Сам знаю: об этом можно говорить бесконечно долго. Время пролетело незаметно, и вот перед нами величественная горная гряда широко раскинулась в обе стороны, загораживая горизонт. Снежные вершины подпирают небо, а у подножья ждут альпинистов неприступные отвесные скалы. Свежий, наполненный морозцем воздух наполняет легкие и заставляет от избытка кислорода кружиться голову. Татум знает путь. Мы, пройдя чуть вдоль, заходим в открывшееся ущелье и идем, ведя на поводу коней, вдоль шумной, но неглубокой речушки. Часто останавливаемся и наблюдаем, как Татум вертит головой, что-то отыскивая. Ну вот, едва не пройдя мимо, находим нужное место и взбираемся по узенькой, едва заметной, тропке вверх. Поднявшись, упираемся в темный провал пещеры, судя по карте Татума, она сквозная. На той стороне огромная, скрытая от глаз долина с собственным озером.

Долина со всех сторон окружена горами, являя собой замкнутую экосистему, а главное – проход один и мы перед ним. Глядя в темный провал пещеры, поджигаем факелы и, опасливо озираясь, потихоньку пробираемся, окруженные промозглой, вселяющей страх тьмой. Сверху, как и положено в приличных пещерах, висят сталактиты, с них капает, и отовсюду веет подвальной сыростью. Шаги глухо отпечатываются на камнях, а шепот усиливается пещерной акустикой. Нам кажется, что любой услышит нас шагов за сто. Долго или коротко, но без происшествий подходим к выходу. Едва появившееся пятнышко света, постепенно превращается в огромную цветущую долину при выходе из пещеры. Столетние раскидистые кедры величественно стоят у голубого озера, под ними ковры зеленой травы и разноцветных цветов. Мириады бабочек, жуков, стрекоз и пчел порхают вокруг, создавая уют и хорошее настроение. Я и Арчи от такой красоты обалдеваем, раскрыв рты. Туристами крутим головами в разные стороны, восхищенно цокая языком, напрочь забыв о причине появления здесь. Но Татум с серьезной миной тертого охотника и завсегдатая подобных мест аккуратно ведет нас вниз, не выражая никаких эмоций.

Ба-а! Да тут охотничий рай! Долина кишит зверьем. Мы играючи подстреливаем пестрого и крикливого индюка. Наскоро поджарив его, подкрепляемся, а после нас ждет охота на туров. Эти парнокопытные сильны и быстры, и пришлось изрядно попотеть, гоняясь за ними. У самцов огромные круторогие рога и шерсть, отливающая серебром, а у самок рога меньше, шерсть медью. Из стрелкового оружия у нас арбалеты. Из них можно спокойно целиться, да и стреляют они дальше луков.

Туры близко нас не подпускают. Чуткие на звук и запах, они мгновенно убегают при малейшей опасности. Приходится медленно и тихо ползти на приемлемое для выстрела расстояние. Унимая дрожь в руках от волнения, приходится долго метиться в едва видимую серую точку. Спускать курок и с грустью наблюдать, как стрела летит в одну сторону, а тур (вот козлина) скачет в другую. Я мазал так, будто никогда не стрелял из арбалетов, а Татум и Арчи подстрелили по одному. Сей факт вызвал у меня безграничное удивление и зависть, боги охоты явно сегодня на их стороне. Чтобы не терять времени, мне доверяют разделку туш, а стрелки сотого уровня на цыпочках уходят за третьим.

Не умело, пользуясь смутными воспоминаниями из реала и коротким объяснением Татума, кое-как выпотрошил животных, вывозившись в крови и кишках с головы до ног. Когда мои друзья пришли с добычей, и увидели мой апгрейд одежды, то смеялись до коликов в животе, исторгая шутки одну хлеще другой. Наслушавшись их комментов, захохотал и я. День пролетел быстро, пора домой.

Уже вечереет. Основательно нагрузив лошадок свежатиной, отправляемся домой. Но по неким законам мироздания, такой чудесный и веселый день не мог закончиться на такой ноте. Неприятный сюрприз ожидал нас у пещеры.

Подойдя вплотную к входу в пещеру, наш караван остановился, чтобы зажечь факелы. И тут нежданчиком из темного проема пещеры вылез великан! Огромный, обросший грязными спутанными патлами мужичара, пожалуй, раза в три крупнее любого из нас. Одет он был в лохмотья, но за плечом – увесистая дубина, с меня ростом! Не спеша, удобно усаживается у входа и рокочет громовым голосом:

– Ну, привет, охотнички! Как поохотились?

Доброго здравия, батыр, – Татум на правах старшего решает вести переговоры, – на славу всем богам, потешили их мужской забавой.

Та-ак, вижу, подстрелили трех молодых туров и одну индюшку. А знаете ли вы, что находитесь на моей земле? – великан аж прищурился от предвкушения. – Здесь охочусь только я, а вы нарушили правило, с вас штраф – четыре тысячи золотых.

Но мы не ведали о том, что находимся на чьей-то земле, да и на рынке за туров не дадут и сотню.

Надо было табличку написать, – это я, не выдержав, сумничал.

И то верно, – поддержал Арчи.

А-ха-ха-ха! – великан громогласно захохотал, будто залаяли пять собак. – Ты дурак? Я грамоте не обучен, зачем она мне?

Он разводит в сторону свои огромные лапищи. А вот нам становится не до смеха. Лошадки, тихо ржа, пытаются вырвать поводья из наших рук.

Ну, потешили охотнички. Это мои угодья, и здесь я назначаю цену. Вы или платите, или превращаетесь в моих рабов. Ну, так я жду, не вижу открытых кошельков!

У нас нет таких денег, и сотню золотых не наскребем. Зачем золотые на охоте? – голос у Татума ровный и спокойный. Он внушает нам с Арчи, что все разрулится, но, к сожалению, не все так просто.

Значит, вам не повезло, охотнички, надевайте! – к нашим ногам падают три ошейника раба.

Великан нагло таращится, подмигивая нам желтым глазищем и наблюдая за нашей реакцией.

Мои друзья, это была славная охота, так не посрамим богов и наших предков, примем бой. Лучше смерть в бою, чем позорный ошейник раба, – Татум улыбнулся и искрометно вытащил свой меч. У нас с Арчибальдом холодного оружия не было, кроме разряженных арбалетов, висящих за плечами.

Я отвлеку, а вы заряжайте арбалеты и бейте злодея. Главное – попадайте ему в глаза, – едва Татум проговорил, как разъярённый неповиновением великан необъяснимо быстро подскочил к нам и что есть маху ударил дубиной оземь. Шарахнуло так, словно взорвалась граната, а взрывная волна разметала нас вперемешку с землей, камнями, лошадьми и добытым мясом. Великан, удовлетворившись результатом, взревел что есть мочи:

Да я тебе твою палку, знаешь, куда засуну?!

Снова замахивается дубиной, словно тростинкой, стремясь забить Татума в землю, будто гвоздь в доску.

Бах! Бах!

Вокруг клубы пыли и комья земли да грозный крик нашего начальника:

Врешь, не возьмешь, сын шакала!

И снова удары.

Бах, бах!

Мы с Арчи разбегаемся в разные стороны. Где он, не знаю, и, сняв со спины арбалет, дрожащими от волнения пальцами натягиваю вдруг ставшую непослушной тетиву.

Фу-ух! Наконец то! – истерично кричу и, вставляя толстый арбалетный болт в ложе, бегу на помощь Татуму. У того силы на исходе. Все медленней и медленней уворачивается от дубины наш друг, великан же напротив – не искрится лишь да молнии из глаз не летят!

Эй, кусок дерьма с дубиной, а ты знаешь, куда я ее тебе засуну?! – великолепный Арчи вовремя со своей репликой.

Великан резко разворачивается на крик, не успев заметить, как Татум, в очередной раз уворачиваясь, спотыкается и беспомощно падает в пыль. Резкий и такой желанный свист арбалетного болта, и следом пронзительный крик боли и не выплеснувшейся ярости. Нектар в наши уши.

Есть! Попал друзья мои! – Арчи воинственно трясет арбалетом, и не думая заряжать повторно. Возможно, надеется на меня, но я прекрасно понимаю, что вряд ли попаду в оставшийся глаз издалека. Оглядевшись, вижу недалеко нагромождение камней, с хорошей устойчивой площадкой наверху. С лету карабкаюсь на них, стремясь занять высшую точку, пока враг, ревя от боли, пытается вытащить стрелу из простреленного глаза. На вершине, немедля хватаю булыжник и с диким криком кидаю в чуть согнутый силуэт великана, метясь в макушку. А дальше почему-то время потекло, как в замедленной съемке. Вот булыжник летит по запущенной мною дуге и гулко стукается о густо заросший жесткими прямыми волосами затылок великана. Тот с громким воплем медленно оборачивается, и буквально через пять секунд я вижу перед собой залитую кровью одну половину лица и злобно оскалившуюся на меня вторую. Отличной мишенью выглядел налитый кровью, уцелевший глаз. Вот прям туда я и выстреливаю, радуясь будущему успеху. Но совсем не ожидал, что одновременно с моим выстрелом гигант метнет в меня свою дубину, величиной с хорошее бревно. Увернуться не успеваю, лишь инстинктивно отступаю на шаг, обо что-то спотыкаюсь и падаю спиной на камни. Меня оглушающим ударом что-то бьет в лоб, одновременно чувствую боль в затылке и в результате моментально теряю сознание.

– Ле-ен, а Лен, ну дай котлетку.

Я на кухне, в старой квартире. Моя жена стоит спиной и жарит на сковороде котлетки. Шкворчание масла в сковороде и потрясающий запах мяса с луком заставляют меня предпринимать решительные действия.

– Лену-усик мой, – я нежно обнимаю и пытаюсь поцеловать ее в шею. Часто так делаю, когда мне надо что-нибудь от нее. Но она вдруг отталкивает меня и, развернувшись, неистово колотит сковородкой по моей многострадальной головушке, приговаривая:

– Бросил меня, гад! Уехал, а каково мне одной! Гад, гад, гад!!! С каждым словом «гад» сковорода больно врезается в голову, а я лишь беспомощно прикрываюсь руками, не делая попыток убежать.

– Ой, ой! Как же больно! – хриплю осипшим голосом. Я проснулся и осознал, что это был сон, но не стало легче. Еле-еле верчу шеей и вижу, что лежу на спине своей лошадки головой вниз, отчего она монотонно ударяется о круп: бум, бум, бум, бум. Кое- как упираюсь локтями в бок лошади и принимаю вертикальное, как более достойное меня, положение.

–Ну, наконец-то, очухался, наш герой! – в один голос закричали друзья и, спешившись, подбежали ко мне.

–Сколько я был в нирване? – они обнимают меня и хлопают по плечам, искренне радуясь за меня.

– Я не знаю, про какую нирвану ты спрашиваешь, нет с нами женщин, но в отключке ты пробыл часа три, – Татум немного волнуется, его слова вылетают из губ быстрее, чем я успеваю его понять.

– Она как полетит, да как шарахнет, а огромные камни в разные стороны! Ты почти не дышал, когда мы выгребли тебя из-под завала! Ох, повезло тебе! В рубашке, верно, родился, ран на теле почти нет, так – царапины, – это уже Арчи. Он казался более спокойным, хотя голос все же срывался на высокие ноты. Вот и появились у меня настоящие друзья. Судя по их неестественно радушному голосу, я как никогда был близок к гибели. В ладони из ниоткуда появилась фляжка, и я с удовольствием сделал огромный глоток терпкого напитка. Потеплело, полегчало.

К дому копытца наших коняшек привезли нас уже затемно. Хозяйственный Татум сразу сдал мясо Аше. К сожалению, сохранилась лишь половина, остальная часть бесследно исчезла. Затем Аша, как заправский доктор, осмотрел меня, обработал и перебинтовал раны. После осмотра мы, выпив по кружке бозо, разошлись спать.

Глава 6.

Утром бодрый и отдохнувший, отстояв положенное на утренней линейке и позавтракав, отправляюсь с Арчибальдом к нашей яме. Татум, увидев наши спешащие на рудник спины, только головой покачал. Еще бы, после такого приключения в Реале неделю пластом бы лежал, охая и ахая. А здесь ночь поспал и здоров как бык – довольно приятный бонус для комфортной жизни.

–Вижу, нас ждет увлекательное погружение в удивительный мир плотницких и столярных работ, прелестно, но, мой дорогой друг, я в этом ничего не смыслю.

Увидев стопки стройматериалов, привезенных еще вчера по приказу Татума, забеспокоился мой помощник.

–Не вижу никаких проблем, я говорю – ты делаешь, и точка. Сегодня нам предстоит очень важный этап, будем заниматься механизацией и автоматизацией нашего нелегкого рудокопского труда.

– Рад, примерно понимаю суть затеи, но не суди меня строго. Я не из семьи кузнеца или плотника, инструментом пользоваться не обучен. Вот с лопатой только на ты.

– А из какой ты семьи? Мы еще ни разу не разговаривали о твоем прошлом, – тут впервые наблюдаю смущение на лице Арчи.

– Из хорошей я семьи, из очень хорошей, но давай поменьше болтовни, а побольше дела.

– Как скажешь, человек из хорошей семьи.

И мы увлеченно принялись вымерять, затем пилить-строгать и звонко стучать молотками. Да так заработались, что прошляпили обеденное время. Но заботливый Аша, накормив голодных рудокопов, не поленился и приковылял на своих кривоватых ногах с полной торбой еды. Пришлось бросать работу и, источая благодарность за заботу, урча голодными котами, набивать желудок нереально вкусным овощным рагу. После, кряхтя из-за полных животов, продолжаем плотничать и слесарить.

Незаметно опустилось за горизонт солнышко, а мы – все никак. Второпях забиваем последние гвозди, подгоняя и отлаживая. Когда наконец я поднял голову к небу, то в место солнца мне подмигнула луна. Уже под трель сверчков и мерцание звезд, уставшие, но довольные, пошли в юрту к Татуму. Там нас ожидал накрытый стол с жарким из нашей добычи и хмельное бозо из личных запасов Татума. Наевшись и напившись, под завывание пьяненького Аши там же мирно заснули, кто где.

– Этот день решающий, – объявляю утром Татуму и на этом основании бесстрашно выпрашиваю еще одного помощника. Татум, кряхтя и удивленно на меня посматривая, но без ворчания, выделяет человечка. Увеличенной бригадой мы немедля приступаем за реализацию моих инженерных проектов. Когда я задумал апгрейдить рудник, я прекрасно отдавал себе отчет, что мои познания в горнодобывающем деле равны нулю. Но слава богам, мой котелок неплохо варит. Простимулировав себя картинами с унылыми перспективами отупляющего физического труда, я привычно устроил себе мозговой штурм и в результате анализа КПД рудокопов в свете последних событий, сделал такой вывод: благодаря случайному взрыву стало ясно, что количество добываемой руды напрямую зависит от глубины разрабатываемого карьера-ямы. Я приказал новому помощнику Караку, бойкому и крепкому парню, укапываться вглубь. Влажный грунт позволяет ускорить процесс раза в три. Кайрак копает и наполняет подъемный ящик, а мы с Арчи при помощи придуманного мною подъемного крана только и успеваем поднимать горы руды наверх. Подняв, высыпаем в специальный контейнер на колесах. Контейнер двигаем по сбитому из досок трапу до подвешенного на козлах огромного сита. Высыпав руду в сито, просеиваем ненужную землю и глину, а породу аккуратно складываем кучкой рядом. К вечеру яма значительно углубилась, а горка породы величиной с человеческий рост красноречиво говорила, что я на верном пути.

За один день наша бригада умудрилась добыть трехдневную норму всего рудника. Татум долго не мог поверить своим глазам, ну а после принялся нас обнимать и называть братьями навек, его радушию не было предела, а выразилось оно в виде вечернего бозо и жаркого из тура. Мы снова душевно посидели нашей сбитой компашкой до позднего вечера и так не хотя разошлись спать за полночь.

На следующий день я приказал Караку копать не вглубь, а внутрь холма, логично полагая, что все самое интересное должно прятаться в его недрах. К полудню Карак, ударив киркой в мягкую глину, внезапно выбил сноп искр, а кирка спружинила обо что-то твердое. У меня аж икнуло под ложечкой от предчувствия. Карак своими грубыми и мозолистыми ладонями очистил от глины то, на что наткнулся. И нашему изумленному взору предстал огромный пласт сплошной железной руды, кусочки которой рудокопы, не жалея рук, высеивают из тонн земли. Шах и мат!

–Всё! Шабаш, Арчи! Мы в шоколаде! Наша задача выполнена, идем к Татуму, время почивать на лаврах победителя.

Когда нашли шефа и вернулись, то узрели, глазам не веря, как наш малой наковырял почти полный ящик отборнейшей породы, игриво бликующей на солнышке. Татум от радости опять принялся нас обнимать да расцеловывать. Затем принялся плясать вокруг ящика, а после умчался докладывать хану о наших успехах. Только его и видели.

Вечером, сидя в юрте у Татума за ужином, напоминаю шефу о своей просьбе. На то изрядно охмелевший Татум отвечает:

– Слушай Локус и зачем тебе это? А? Не, мне- то понятно. Но и на руднике без всякого риска можно подняться. Поверь старому и опытному воину. Я прошел несколько войн, участвовал в двадцати четырех турнирах. И что я заработал в итоге? А? Ни-че-го! – Хрясть! Глиняная кружка, пролетев несколько метров благополучно разбилась о деревянный тренировочный манекен.

– Попал в плен. Меня, как животное, продали в рабство Гиззарам, но только тут я начал жить. Жить по-настоящему, как человек. Скоро вон подкоплю и женюсь, и тебе того же советую. А на тех боях, м-м-м. Зарубят, Локус. В первом же турнире, – Татум хватает бурдюк и прям из горла, шевеля кадыком, выпивает изрядную порцию, а после продолжает:

– А тут ты моя правая рука. Завтра тебе поставят юрту рядом с моей. Ты, фактически, свободный человек, с правом перемещаться по руднику и окрестностям беспрепятственно. А когда отработаешь год, с тебя снимут наказание, купишь себе гражданство Гиззарского ханства. Ну как?

– Да все я понимаю, но и ты пойми меня, дорогой Татум, не могу ждать.

– Почему? – это уже Арчи вмешивается, пока Татум заглатывает очередную порцию бозо.

Что я им мог ответить? Как объяснить местным, что этот мир для меня ненастоящий? Они тут живут, а для меня всего лишь экстремальное развлечение. Мне проще выиграть гладиаторские бои, чем год париться на руднике. За плечами громадный опыт многочисленных испытаний и арен в других мирах. Правда, те миры были попроще. Хм, значительно попроще. Я сую в рот огромный кус мяса и, медленно пережевывая, старательно придумываю ответ.

–Вы поймите, друзья, я попал в кораблекрушение, чуть не утонул, но чудом спасся. Когда я очнулся, голова была сильно разбита, отшибло память. Я не помню, откуда я родом. Но мне очень важно вспомнить и найти дорогу домой.

Я склоняю голову и вытираю рукавом несуществующую слезу. Да уж, сказочка в стиле индийской мелодрамы, но больше не пришло ничего путного в голову.

– Я почти рыдаю от твоих историй. Хорошо, тогда покажи нам, на что ты способен. Аша-а! – рыкает изрядно захмелевший Татум.

–Да я никуда и не уходил, – в проеме возникает темный силуэт нашего повара.

–П-покажи Локусу, где раки зимуют. Ик, ч-чтоб он и думать забыл за турнир, и-ик.

– Думаешь надо? Думаешь ему поможет? Все молодые суетливы и неспособны ждать. Каждый сам выбирает свою судьбу.

– Не-ет! Ты усмири его, п-покажи ему его место, ик, а мне такие, головастые, живыми нужны!

Аша, росточком ниже меня почти на голову, стройный, худощавый, выглядит китайцем, но бронзовый цвет лица скрадывает сходство. Плюс ко всему короткие и чуть кривоватые короткие ноги, ну никак не выдают в нем опасного бойца. Мы гурьбой выходим из юрты. Татум с Арчи становятся чуть поодаль, а мы с Ашей друг перед другом. Аша в восточном духе вежливо кланяется, я же, чуть кивнув, стразу кидаюсь в бой. Но мои кулаки почему-то просвистели в пустоту. Аша, только что стоявший передо мной, вдруг исчез. Краем глаза замечаю смазанное движение справа и инстинктивно пригибаюсь. Удар по голове получился скользящим, но я все равно качусь кубарем по степной траве, словно Аша превратил меня в шаровидный кустик, перекати- поле. Нарочито бодро вскакиваю, но голова уже в тумане, и тут же сильнейший удар кулаком в грудь подбрасывает меня в воздух, а земное притяжение заставляет вспахать землю носом. Походу, зря я бодро вскакивал. Больно! Но черт возьми, где он? Где этот вечно тихий и вежливый Аша? Мотнув головой вправо и влево, успеваю заметить смазанные движения и в результате получаю от души нехилые зуботычины. Они сыплются со всех сторон, словно меня избивает не один кривоногий боец, а трое. Вот такой грустный спарринг получается. При попытке встать на пятый раз чувствую позорный удар по пятой точке. Основательно разозлившись, резко прыгаю назад, по-кошачьи изгибаясь в воздухе. Тьфу на тебя, опять никого. На смазанное движение слева бью кулаком, но получаю захват локтя, а борцовский бросок плотно впечатывает в землю. От ушиба спины резко перехватывает дыхание, я закашливаюсь. Силы покидают меня, категорически не хватает воздуха, всё – продул, я не боец. Бью рукой о земь, сдаваясь.

– Потенциал есть, из этого мяса может получиться боец, – вдруг из ниоткуда появляется наш скромный Аша.

– Да ну. Я что-то не заметил. Ты шутишь? – подошедший Татум дружелюбно разглядывает меня с высоты своего роста, пока я корячусь, пытаясь встать.

–Да брось, Татум, он неплохо держался, больше минуты, – это уже Арчи встает на мою защиту, хотя нотки сарказма я все же услышал. Наконец друзьям надоело смотреть на мои бесплодные попытки подняться, и они подхватили меня под руки и потащили в юрту.