Зов Латыря

Глава 1

Телега подпрыгивала и скрипела, налетая на кочки. Вороная кобыла стрелой неслась сквозь густой туман. Она громко хрипела и шлёпала копытами по грязи. Высокие сосны всё реже проносились перед глазами – лес оставался позади.

– Давай, Бурька, – кричал молодой возничий, стегая лошадь хлыстом, – мчи, пока нас лохматые не схарчили.

Где-то позади раздавался протяжный волчий вой.

– А то я без тебя не слышу, что нагоняют, – резко прошипел в сторону лошади парень. – Точно дорога нужная? – Не скрывая раздражения спросил он. – Ну, смотри мне!

Прямо посреди изъезженной дороги стояла бледная, как туман, женщина. Её длинную белую ночную рубаху покрывали бурые пятна. Она держалась руками за живот и пристально смотрела на повозку, которая мчалась прямо на неё. Возничий с силой стеганул лошадь.

– Давай, родная, мчи! – закричал он.

Бурька стремительно приближалась, но женщина не сходила с места. Парень уже видел черты её лица и холодные, как лёд, глаза. По телу пронеслась дрожь. Лошадь занервничала и упёрлась копытами в вязкую грязь, пытаясь остановиться.

– Мчи, родная, – закричал возничий и с оттягом ударил Бурьку хлыстом. Кобыла громко засопела, затрясла мордой и с новой силой помчалась прямо на странную незнакомку. Женщина опустила голову и раскинула руки в стороны. В это же мгновение её внутренности плюхнулись в лужу и она тут же исчезла, словно здесь никого не было.

– Теперь точно вижу, что туда мчим, – пробурчал парень, едва заметно улыбнувшись уголками губ.

Лес редел, и туман сходил на нет. Впереди показался голый от деревьев невысокий холм с покосившейся мельницей. Увидев рукотворную постройку, возничий припустил поводья. Он хотел было закричать кобыле: «Скачи, Бурька, скачи к спасению нашему», но в то же мгновение колесо налетело на невысокий пень, подпрыгнуло и с треском переломилось. От удара возничий подскочил и слетел с телеги, крепко сжимая руками поводья.

– Тпруууу! – надрывно закричал он, плюхнулся на землю и кубарем покатился вслед за лошадью. – Стой, кому говорю!

Кобыла остановилась, громко втягивая ноздрями воздух. Юноша распластался на мокрой траве, а прямо перед его носом торчал ещё один пень.

– Э-эх, Бурька, ещё чуток и вечерял бы я сегодня с предками, – на измазанном грязью лице растянулась улыбка, – вот нелепая смерть была бы.

Возничий закряхтел и, набрав полную грудь воздуха, поднялся на колени и встал на ноги.

– Ну, это, – он запустил пальцы в короткие, некогда соломенные, но теперь грязно русые волосы и принялся стряхивать с головы налипшую траву, – спасибо, что живой, что ли.

Парень медленно обходил телегу. Где-то далеко позади раздался волчий вой. Возничий резко обернулся и тут же схватился за рёбра.

– Ух, собаки дикие, – смеясь и, одновременно с этим, кривясь от боли, буркнул юноша, – что ж мне теперь без колеса-то делать. – Он посмотрел в сторону кобылы и кивнул, словно она ему что-то сказала, – твоя правда. Мельница рядом работает, значит и люди тоже неподалёку. Ты, смотри, чтоб волки не явились, да меня в курсе держи. Ежели что, сразу зови.

Глава 2

Опёршись на плетёный забор два мужика в голос смеялись, явно обсуждая что-то очень потешное. Ни усы, ни густые бороды не могли скрыть раскрасневшиеся от хохота лица.

– К козе, говорит, сходи, – сквозь слёзы выдавливал из себя пузатый коротышка в потёртых серых портках, – в сарай, говорит.

– Ой, кум, – держась за живот, пробасил высокий крепкий мужик в холщовой рубахе с большой заплаткой на груди, – ну, ты ж брешешь, – заливался он, – шоб вдовушка так старшому сказала?! Ну точно брешешь.

– Да я лично слышал, – пузатый пошмыгал носом, который больше походил на картошку и важно встал фертом для большей убедительности. – Кум, вот на кой мне тебе брехать?

– Опа, гляди, кум, – рослый мужик шлёпнул своего собеседника здоровой пятернёй по спине так, что тот присел, – опять хто-то заплутал небось. – Он вытянул перед собой руку, пальцем указывая на человека, который шёл прямо на них и о чём-то разговаривал сам с собой.

Путник был молодым парнем, лет двадцати на вид и ростом вершков в сорок. Всё его лицо, шёлковая пошевная зелёная рубаха, тафтяные штаны и чёрные сапоги были измазаны грязью. В руках у незнакомца было переломанное на две части колесо от телеги.

– Здравы будьте, мужики, – добродушно улыбаясь поздоровался путник.

– Ну, здрав будь, коль не шутишь, – пузатый смерил парня своими поросячьими глазками и с усмешкой добавил, – ба-а-а-рин. – От недавнего веселья не осталось и следа. Он, как и некоторые жители села, не любил чужаков, потому что свято верил, что вместе с ними всегда приходят беды. Тем более, от всякой знати. Вон, например, с месяц назад уже забредал к ним купец ростовский и, что? Напился и давай к дочке старосты приставать. Так его от разъярённого Афанасия едва успели спасти. А, вместо «спасибо», он, что сделал? Ночью избу старосты поджёг, пока спохватились, его и след простыл. Хотя среди местных и поговаривают, что это староста помог ему бесследно исчезнуть.

– И тебе не хворать, – пробасил пучеглазый здоровяк в заплатанной холщовой рубахе. – Ты, это, чего тут? Ищешь кого или сам потерялся?

– Я – Олег, зелейщик из Владимира. Езжу по деревням, лечу хвори, делаю обереги, да варю зелья, – всё с той же добродушной улыбкой продолжал путник. – Там за холмом у меня стоит телега стреноженная, – он выставил перед собой сломанное колесо. – Спасался от ваших волков и наскочил на пень. Сам чудом выжил, а вот с колесом теперь беда, – Олег вновь поднял его перед собой, демонстрируя свою проблему.

Мужики переглянулись. Пузатый почесал лысину и глубоко вздохнул, словно собирался с мыслями перед ответом.

– Ну вот, ещё один пожаловал, – бурчал себе под нос коротышка. – У нас и свой знахарь хорошо людей гробит…

– Это ты, барин, – резко перебил своего кума высокий мужик, – ещё и малой кровью отделался. Вон, дней пять назад эти волки сожрали у Алёшки Косого кобылу с жеребёнком и самого Алёшку. Только кости обглоданные и остались, как раз таки вон там, за холмом, – он кивнул туда, откуда только что пришёл зелейщик.

Олег положил половинки колеса себе под ноги, вытер правую ладонь о подол рубахи и почесал нос.

– Ну так, а у вас кто-нибудь может колесо починить, пока мою кобылу там не сожрали?

– Ну, мочь-то может, – бросил пузатый, – вот только с чего ты взял, что кто-то будет…

– Да не нуди ты, кум, – снова перебил его рослый, – шо ты начинаешь своё нытьё? У человека, вон, – он кивком указал Олегу под ноги, – колесо на телеге сломалось, помощь нужна, а ты сразу бу-бу-бу своё разводишь, – здоровяк опять шлёпнул собеседника пятернёй по спине, растянулся в улыбке и обратился к чужаку. – Ты, это, барин, сначала к старосте сходи, он во-о-он в той избе живёт, – мужик указал пальцем на крохотный низенький сруб с тонкими маленькими окошками, больше похожими на бойницы. – Расскажи, шо, да как, шоб он в курсе был. Как добро даст, так сразу и колесо починим.

– Благодарю, мужики, – Олег безуспешно пытался оттереть с рубахи грязь, но понял, что делов не будет, поднял колесо и зашагал в сторону жилища старосты. «Ух, какое гостеприимство», – подумал Олег, – «не прибили и на том спасибо».

За три года своих странствий, зелейщик побывал в десятках поселений. Видел и большие, домов на шестьдесят, и совсем крохотные, где всего пять изб, сарай, и голая степь. Но эта была особенной. И не только потому, что жилища здесь располагались вокруг базарной площади, а не вдоль реки, как это обычно бывает в деревушках, где основной промысел – рыбалка. В воздухе кроме стойкого запаха рыбы было ещё что-то. И из-за этого было тяжело дышать.

– Земелька-то уработанная, – бурчал себе под нос Олег. – Как вы тут живёте вообще?

Перед избой старосты стоял точно такой же плетёный заборчик, как и тот, о который опирались два мужика в начале деревни. Единственная разница – этот был явно более свежий и добротный. Олег резко остановился. В голове раздался звук, как будто кто-то поднёс пальцы к его уху и щёлкнул. Во рту стало холодно, а в нос ударил резкий запах гниющего мяса. Зелейщик обернулся. В нескольких шагах от него стояла та самая женщина в белом, которую он уже видел сегодня в лесу.

– Да чего тебе надо? – Злобно прошипел он и зашагал к избе. – Иди туда, откуда пришла. Пока сам не позову.

– Помоги, – прохрипела незнакомка так, что зелейщик едва смог разобрать, что она говорит. – Ты должен…

– Я тебе ничего не должен, – резко бросил он, – исчезни, говорю!

Под ногами Олега заскрипели доски, из которых было сколочено крыльцо перед входом. Немного обугленная невысокая дверь прямо намекала: «поклонись хозяину, прежде, чем войти, либо стой на пороге». Зелейщику очень нравился этот обычай. Он считал, что, если хочешь, чтобы тебя уважали, для начала начни уважать сам. И, неважно, с кем ты общаешься: с богами, человеком или деревом.

Тук-тук-тук.

– Кто такой? Чего тебе тут надо? – гулкий трескучий голос раздался из-за двери так быстро, что Олег даже не успел опустить руку.

«Значится, в щёлочку любим за людьми посмотреть», – промелькнуло в голове у Олега, но он сдержал эту мысль в себе и едва заметно улыбнулся.

– Я – зелейщик из Владимира, у меня телега сломалась, не могли бы…, – не успел Олег договорить, как дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял высокий, вершков в сорок пять ростом, без пяти секунд облысевший, мужик в синей холщовой косоворотке. Густая чёрная с проседью борода была собрана в пучок и на конце обвязана шерстяной нитью. Староста окинул взглядом Олега.

– Ну, здрав будь, барин, – староста немного склонил голову в знак уважения, – Зачем в глушь нашу пожаловал? – Бросил он зелейщику.

– Да я по деревням езжу, лечу хвори, делаю обереги, варю зелья, – улыбаясь уголками губ заговорил Олег. – К вам меня волки пригнали. Едва удрать от них смог. Сам-то цел, да вот с телегой теперь беда. Не могу дальше ехать, – парень поднял перед собой половики колеса, показал старосте и тот недовольно забурчал что-то себе под нос.

– Хорошо, – едва разборчиво сказал староста, – ты, это, проходи в избу, – он сделал шаг в сторону и махнул рукой, как бы закрепляя своё приглашение. – Чего мы на пороге-то стоять будем?

– Благодарю, – зелейщик кивнул в ответ и, немного пригнувшись, вошёл в избу. Внутри она оказалась больше, чем на первый взгляд. Пол был устлан плетёными дорожками из серых и зелёных лоскутков ткани. Почти от самой входной двери и до противоположной стены растянулась широкая скамья. Она была накрыта покрывалом, которое было точь-в-точь как коврики на полу. В углу стоял, сколоченный из сосновых досок, обеденный стол.

У противоположной от скамьи стены стояла небольшая русская печка. В доме было теплее, чем на улице и пахло чем-то съестным так вкусно, что у Олега громко заурчало в животе.

– Барин, так ты, это, – староста одёрнул подол рубахи и выпрямил плечи, отчего те стали казаться ещё шире, – может пообедаешь с нами, раз уж пришёл?

– Да я… – начал Олег, но староста перебил его криком.

– Дарья! – гаркнул он. – Ставь на стол, у нас гости.

– Не стоит, правда, – заговорил зелейщик, – Если честно, я бы для начала кобылу свою в деревню привёл, пока её там волки не сожрали, – Олег улыбнулся и кивнул в сторону мельницы.

– Ты не переживай, – затараторил староста. – Сейчас мужиков пошлю, они сюда кобылу приведут, – он внимательно посмотрел на переломленное колесо, с которым всё это время стоял Олег, – и телегу на колёса поставят, да поедешь…

– Только, – перебил его зелейщик, – пусть кобылу с этой стороны холма у деревни привяжут, я там заночую.

Староста явно не обрадовался такому заявлению. На мгновение его лицо скривилось так, словно он съел что-то очень кислое.

– Как скажешь, барин, ты, это, не переживай, проходи, вон, – староста жестом пригласил к столу, на котором уже стоял большой глиняный горшок и испускал облачка горячего пара. – А тебя как величать-то?

– Благодарю, – кивнул зелейщик. – Я – Олег, по батюшке – Иоаныч.

– А я, собсна, это, Афанасий, местный староста.

– Скажи, Афанасий, а где мне умыться можно, а то я, когда с лошади слетел, всю грязь собрал, – Олег поставил сломанные части колеса в угол у входа и демонстративно потёр грязное лицо ладонью.

– Дарья! – немного тише, чем раньше, крикнул староста. – Покажи нашему гостю, где умывальница и, это, рушник не забудь дать. А я, собсна, это, пока мужиков за лошадью отправлю.

Глава 3

Зелейщик сидел на широкой скамье и с аппетитом уплетал уху. Напротив него неспешно дохлёбывал свою порцию староста, а в торце стола, у самой стены, склонив голову, сидела молодая девушка с длинной каштановой косой. Она была в белой холщовой рубахе, поверх которой был надет сатиновый прямой сарафан – «саян».

Олег и не думал, что настолько проголодался. Ему даже казалось, что уха, которая уже подходила к концу, была самой вкусной из тех, что он пробовал. Хотя может так и было, ведь он не был уверен, что вообще ел жёлтую уху с сарацинским зерном. А едал он разную и ни разу ему не попадались похожие – у каждой хозяйки уха уникальная, как и сама хозяйка.

– Ой, спасибо, Афанасий, – довольно протянул Олег, – знатная похлёбка.

– Да мне-то, что? – жуя бормотал староста, – это вон, – он кивнул на девушку, – дочке моей, Дарье, спасибся, – Афанасий заулыбался. – Она у меня – хозяюшка. Сама по дому хлопочет.

Олег молча посмотрел на старосту. Но тот и без слов всё понял.

– Да, волки её загрызли, – Афанасий закашлялся. – Прям до окраины села пришли, не побоялись, – он схватил чашу с медовухой и осушил её. – Теперь-то мы их отлавливаем, да на шкуры пускаем, а тогда… – староста замолчал и стиснул кулаки.

– Да, волки у вас выносливые и суровые, – потирая больные рёбра буркнул Олег. Он взял свою чашу, приподнял её над головой, словно молча сказав тост и осушил вслед за хозяином.

– Дарьюшка, подлей нам ещё, будь добра. – Девушка встала и, не проронив ни слова, наполнила чаши мужчин хмельным напитком и села на своё место.

– Афанасий, – сказал Олег и почесал большим пальцем кончик носа, – раз уж я попал в вашу деревню, может ты позволишь мне с людьми пообщаться? Авось, кому помощь нужна, так я помогу, чем смогу.

– Знаешь, барин, – почёсывая бороду начал староста, – ты лучше едь, куда ехал, от греха подальше. У нас люд суровый и с чужаками дел не имеет.

– Да ладно тебе, – зелейщик улыбнулся. – Я ж дурного не сделаю. Да и вообще, ежели никому моя помощь нужна не будет, так я тем же днём и уеду.

– Ну, это, смотри сам. Потом, ежели что не так, не говори, что я тебя не предупреждал, – ответил Афанасий. – Завтра с утра со мной на рынок пойдёшь. Глядишь, кто-то и захочет у тебя зелий целебных или оберегов купить, – староста поднял чашу и продолжил. – Но, я тебе сразу говорю, что у нас свой знахарь есть и все, даже из окрестных сёл, к нему бегут. Поэтому, кобылу не распрягай.

– А лучше просто уезжай. Хватит нам и одного обманщика, – так тихо прошептала девушка, что её едва можно было расслышать.

– А ну не болтай, – гаркнул староста и укоризненно посмотрел на дочь, – сколько можно? Ты не слушай её, барин, – староста посмотрел ему в глаза и натянуто улыбнулся. – Ефим – знахарь толковый, просто народ у нас, какой? Им же надо, чтоб пальцами щёлкнул и всё, наутро у тебя ничего не болит, а богатства в калиту не вмещаются. Вот и болтают своим помелом небылицы разные.

– О чём речь, Афанасий? – Зелейщик поднял чашу и отхлебнул, привлекая внимание старосты. – Я даже хочу посмотреть на вашего знахаря. Может поучусь у него чему или сам знаниями поделюсь, – староста молча кивнул и выпил свою медовуху.

Когда за окном месяц показал рога, раскрасневшиеся от алкоголя Афанасий и Олег битый час «мерились» интересными историями из жизни. Если бы они не сидели за столом, а стояли оперевшись о плетёный забор перед избой, то походили бы на тех двух мужиков, которых встретил зелейщик у края деревни. Олег рассказывал старосте, что однажды увидел, как один знатный барин силой берёт женщину из холопов, так он ночью к нему прокрался и серпом причиндалы-то и отрезал.

– Крику было, ты б слышал. Все хоромы на уши поставил. С тех пор меня в город-то и не пускают, говорят, мол, если перед воротами появлюсь, так сразу на кол посадят. Зато помнить меня эта паскуда до конца жизни будет. Не уважаю я таких.

– И правильно, барин, – одобрительно гаркнул Афанасий и стукнул кулаком по столу. От удара кувшин с мёдом и стаканы громко загрюкали, – нечего женщин неповинных обижать. Она ж ему ничего плохого не сделала? – На всякий случай уточнил староста.

– Да, нет, конечно же, – чуть громче обычного ответил Олег.

– Это хор… – только начал говорить хозяин, как зелейщик его перебил на полуслове.

– Прикуси язык, – прошипел Олег сквозь зубы и резко повернул голову в сторону входной двери.

– Ты чего это, барин? – буркнул староста и насупился.

– Ой, да ты не серчай, Афанасий, я просто задумался, знаешь, как оно бывает, когда вспомнишь что-то, а тебя прям туда и засасывает, – Олег встал из-за стола. – Да и устал я что-то. Дорога долгая была и непростая, да и мёд притомил уже, видать, – зелейщик посмотрел хозяину в глаза, – Думаю, что пора идти мне отдыхать. Спасибо, что в гости принял, да накормил сытно. Пойду я.

С этими словами Олег направился к выходу. Афанасий не совсем понимал, почему гость так срочно заторопился, но и препятствовать не собирался. «Мало ли, чего ему захотелось так резво», – думал про себя староста.

– Ты, это, – Афанасий встал, чтобы проводить гостя, – барин, телегу, как ты и просил, мужики наверняка уже у края деревни поставили, а лошадь я велел накормить, да напоить. Так что, к дороге она готова, хоть сейчас садись, да едь.

Олег молча посмотрел на старосту. В нос ударил резкий запах гниющего мяса, но парень не подал виду. Он едва заметно кивнул и пошатнулся в сторону.

Сам-то дойдёшь или довести? – поинтересовался староста.

– Дойду, конечно, – с добродушной улыбкой на лице ответил Олег. – Ещё раз благодарю за то, что принял, староста, – сказал зелейщик, закрыл за собой дверь в избу и шагнул в ночную темноту.

Афанасий вернулся к столу, поднял уже наполненную чашу и осушил её одним махом. Из-за печи вышла Дарья.

– Чудной он какой-то, – сказал староста. – Опять сам с собой ругается. – Он ждал, что дочь как-то отреагирует, но Дарья молча развернулась и ушла к себе в закуток.

Глава 4

Олег лежал на траве. Он смотрел на яркие летние звёзды и ни о чём не думал. Ему нравилось проводить так ночи. Бывало, он мог долежать так до зорьки, а потом открыть глаза только к полудню. Правда таких деньков было немного. За три года своих странствий зелейщик редко оставался на одном месте дольше двух дней, особенно, если приехал поохотиться.

В нескольких шагах от Олега похрапывала Бурька. Несладко ей сегодня пришлось: почти полдня в галопе без передышки от волков мчалась, да ещё и запряжённая в деревянную, загруженную телегу. Глаза зелейщика начали слипаться. Звёзды закружились в хороводе, сливаясь в одно бледно-жёлтое пятно, а потом – Бам! Разлетелись на тьму крохотных кусочков и понеслись в разные стороны. Зелейщик даже почувствовал, как осколочки падают прямо на его лицо. Они были холодные и шевелились.

Олег открыл глаза. Прямо над ним, склонив голову, стояла обнажённая девушка. Распущенные тёмные волосы незнакомки нависали над головой парня словно змеи, готовые впиться зубами в шею зелейщику. Кожа на её теле была покрыта маленькими бугорками. Они пульсировали в такт с сердцем и бежали вверх, словно сотни мелких насекомых. Из пустых глазниц и ноздрей выползали опарыши. Они падали парню прямо на лицо, покрывая кожу зловонной ледяной слизью. Олег попытался пошевелиться, но его не слушались даже пальцы. Девушка склонилась ниже и глубоко вздохнула.

– Беги, – вместе со звуком из её рта посыпались крохотные чёрные паучки. Зелейщик чувствовал, как они набиваются в уши, ноздри, рот и глаза, но ничего не мог с этим сделать. – Беги! – повторила девушка едва слышным шёпотом. – Беги! – её рука резко взмыла вверх и камнем рухнула на его грудь. От удара у парня перехватило дыхание. Он почувствовал, как земля под ним стала засасывать тело, словно болото. И, чем глубже зелейщик погружался, тем сильнее чувствовал холодные вязкие объятия. Мгновение и в глазах потемнело.

Олег резко вскочил и принялся в кровь царапать ногтями своё лицо, пытаясь вытащить насекомых, которые, по его ощущениям, были уже под кожей.

– Барин, ты, это, чего верещишь-то? Никак оса ужалила?

Зелейщик замер. В лицо бил яркий луч ещё холодного утреннего солнца. В паре шагов от Олега стоял низенький худощавый мужичок с редкими седыми волосами.

– Ты, это, барин, ежели уже не спишь, – продолжал он, – то, там, это, староста тебя уже ждёт на рынке.

Олег потёр пальцами глаза, пытаясь сбросить с них остатки ночного сна.

– Да, благодарю, – сказал парень, – передай старосте, что я сейчас подойду.

Мужичок молча кивнул и зашагал в сторону деревни. Зелейщик посмотрел на мельницу, что стояла на вершине холма. Та тихо поскрипывала крыльями в потоках лёгкого ветерка, который у подножья даже не ощущался.

– Ух, – буркнул Олег, – неприятненько. И зачем же ты меня сюда привела, сестричка? – Он посмотрел на спящую кобылу и насупился. – А ты вообще помалкивай. Что вчера раскряхтелась? Думаешь глаза мне закрыть? Так я тебе быстро непрогляд сделаю, чтоб дорожки не путала.

Девушка из сна осталась в памяти смутным пятном, но всё не шла из головы Олега. Отчётливо рисовались только опарыши и пауки, которые лезли под кожу. Но он точно где-то её уже видел, вот только не мог вспомнить, где именно. Афанасий стоял в окружении небольшой толпы местных жителей и о чём-то весело рассказывал. Рынок уже вовсю жил своей жизнью. Между торговыми лавками с рыбой, птицей, выпечкой, салом, шкурами животных и мёдом, слонялись люди. Под ногами то и дело шныряли и перекрикивались друг с другом дети.

От вчерашней грязи под ногами не осталось и следа. Олег подошёл к кучке людей, которая окружила старосту. По правую руку от Афанасия стоял невысокий коренастый мужичок с чёрными до плеч сальными волосами, впалыми глазами и длинным крючковатым носом.

– Да, я тоже думаю, что знахарь не простой, но думки думками, а сейчас всё и так понятно будет, – буркнул в пустоту Олег и подошёл ближе. Заметив гостя, староста изобразил улыбку и шагнул навстречу.

– Здрав будь, барин. Я уж было подумал, что мёд совсем ноги тебе связал, – надменно сказал Афанасий.

– И тебе здравия, – ответил Олег. – Воздух у вас хороший, спал как младенец, – шутливо кинул зелейщик. Староста на мгновение замялся. По его глазам было понятно, что он ожидал другого ответа, но быстро пришёл в себя и повернулся к мужику с крючковатым носом.

– Вот, собсна, – затараторил он, – наш знахарь Ефим. Он у нас, ну очень большой умелец в разных там травах, да заговорах.

– Ага, зубы заговаривать он умелец, – крикнул кто-то из толпы и все в голос засмеялись. Олег, что было сил, старался сдержать смех, но выходило, мягко говоря, не очень. «Мнение простого народа всегда от сердца исходит», – так он говорит в подобных случаях. Олег понимал, что из-за этого он уже не лучшего мнения о местном травнике, хотя ещё даже не знаком с ним.

– Ну-ка! – громогласно гаркнул староста. – Кто тут тавро за клевету хочет? Сейчас мигом прям на лбу выжгу! – толпа резко умолкла. – Не слушай их, барин, – продолжил Афанасий, – ибо не ведают, что говорят.

Олег едва заметно улыбнулся и молча кивнул старосте. Он вспомнил, как прошлым вечером дочка Афанасия сказала ровно то же самое про здешнего знахаря Ефима. Погружённый в воспоминания о вчерашнем дне и кошмарном сне, Олег не заметил, как староста уже вовсю рассказывает окружившей их толпе о том, что «барин – лекарь из Владимира». Мол, кто хочет, может к нему сходить, от хворей полечиться иль оберег какой себе купить, чтоб защита от дурного была. Зелейщик только сейчас понял, что не помнит лица Дарьи. Она весь вечер просидела склонив голову над столом. Помнил Олег только длинную косу, которую девушка теребила пальцами.

– Барин? – Словно по щелчку, парень пришёл в себя. Он понял, что, сам того не подозревая, во все глаза смотрел на ту самую девушку из кошмара. Она стояла у одной из избушек, поодаль от шумной и суетной толпы, что-то бормотала и так же пристально смотрела на зелейщика. Вот только что-то было в ней не так. Как только это осознание пришло ему в голову, перед глазами замелькали неприятные картинки из сна, а в нос ударил резкий запах крови. Ещё прошлым утром она дважды заявлялась к нему, но выглядела как-то иначе и это не давало ему покоя. Здоровая ладонь старосты мягко плюхнулась ему на плечо.

– Ну, допустим, это она была. Но зачем? – буркнул Олег.

– Кто, она, барин? – спросил староста.

– А? – задумчиво бросил Олег. Лоб покрылся холодной испариной. – Что ты говоришь? – обратился он к Афанасию.

– Я говорю, тут это, – староста указал на двух мужичков и трёх женщин, которые стояли прямо перед ними, – вот собсна, это к тебе за помощью хотят.

Олег быстро окинул их взглядом и посмотрел туда, где только что стояла девушка. Но её там уже не было. Кучка зевак плотным кольцом сжималась вокруг чужака, каждый хотел оценить «товар» лицом. Толпа шумела десятками голосов. В паре шагов от зелейщика пожилой мужичок, с торчащей во все стороны копной седых волос, эмоционально тряс руками перед лицом и рассказывал своему собеседнику ночную беду.

– Дык, ты понимашь, – дрожью в голосе рассыпал старик. – На той седьмице теля издохло, а сегодня утром захожу в загон и Зорька, кормилица, лежит окоченевшая.

– Да ты шо? – смоля трубку и выпуская густые клубы дыма, пробурчал его собеседник. – Вон у Михалапа, да чи той ночью, пять овец пропало, а от козла только рога и остались. Куда делись, никто не видал.

– Так значит, найти надо! – злобно прошипел Олег.

– Кого найти, барин? – потупив взгляд, спросил Афанасий.

– Я хотел сказать, что мне идти надо, – выдавил зелейщик и резко повернулся к старосте, – а дочь твоя где?

Староста насупил брови и расправил, и без того широкие плечи. Он немного склонил голову к Олегу. Добротой от такого взгляда даже не пахло.

– А тебе, собсна, до неё какое дело, барин? – Гулко прошипел староста и махнул рукой в сторону толпы, которая пристально смотрела на происходящее. – Ты вон, лучше людями займись.

– Да ты не подумай плохого, Афанасий, – с натянутой улыбкой произнёс Олег. – Так, просто об ухе вчерашней подумал, да про Дарьюшку вспомнил.

– Ты ж помогать людям приехал, – буркнул староста и положил здоровую ладонь на плечо зелейщику. – Так, собсна, и помогай или едь, куда ехал.

Олег кивнул и молча убрал с плеча руку старосты.

– Пусть после обеда приходят.

Местный знахарь был явно не очень доволен. На его перекошенном лице читалась озлобленность. Олег это заметил, но сейчас его не заботили чувства человека, который слывёт у народа обманщиком. Ничего не сказав, парень развернулся и зашагал прочь. Староста посмотрел на тех пятерых и пожал плечами.

– Ну, вы всё слышали, – пробубнил он, а потом повернулся к Ефиму и прошептал, – чудной этот барин, не нравится он мне.

– Бедой от него тянет, – с неприязнью прошипел Ефим, – попомни мои слова, староста.

Толпа разошлась, растворяясь голосами в гуле оживлённого деревенского рынка, на который каждую неделю съезжаются все окрестные селения. Возле покосившегося забора у первого дома стояли всё те же два мужика и эмоционально обсуждали неудачи в войне с ляхами.

– Здрав будь, барин, – лениво кинули они и вернулись к своему разговору.

Олег молча кивнул им и резко остановился.

– Слушайте, мужики, – с задумчивым видом заговорил Олег, – а у вас в деревне ведьмы или колдуны есть? Аль может вы кого в таком подозреваете?

Те посмотрели на зелейщика с удивлением и переглянулись.

– Ну как тебе сказать, барин, – разводя руками начал отвечать рослый мужик с пятном на рубахе, – тут как оно всё, в любую избу пальцем ткни, если баба там живёт, то вот тебе и ведьма.

– Это как так? – Олег потупил взгляд и потёр рукой затылок.

– Ну дык, это, – продолжал мужик, – бабы, они ж это, по натуре своей ведьмы. Нет-нет, а заговор какой-нибудь знает, а если с соседями чего не поделит, так и точно гадости наделает.

– А вы видели, как они это делают?

– Ну дык люди судачут, значит кто-то да делает, – протараторил мужик, – а тебе зачем?

– Да так, просто интересно. Ну, бывайте, мужики – ответил Олег, развернулся и зашагал к своей телеге. Отойдя так, что голоса «узаборной парочки» были едва различимы, за исключением гогота, ржали они на всю деревню, зелейщик обернулся и почесал кончик носа.

– Все бабы – ведьмы у него, тьфу, белебеня, – пробубнил Олег и нахмурил брови. – Сейчас набегут и проверим. А ты не путай меня! Я и без тебя с этим отлично справляюсь, – бросил он в пустоту и зашагал дальше. – А то живо в болоте утоплю, будешь жабам мозги пудрить.

Глава 5

Пятью прихожанами дело не ограничилось. Первой была бабулька преклонных лет.

– Знаешь, милок, – жалилась она, – чавой-то голова стала часто болеть. Как темнеет, так и жить не хочется. Уже поди третьи сутки мучаюсь. А как кочет закричит и уся боль кудай-то девается, как и не бывало.

– Интересненько, – едва слышно пробурчал Олег. Кто-то явно помогает бабульке страдать ночами. С соседями чего-то не поделила? Или кому-то из молодых тесно стало в избе с ней жить? Этого зелейщик не знал, но чувствовал, что кто-то точно шепчет на старушку. – Ты, бабуль, не переживай. Я тебе сейчас травок своих дам, ты, как вечер наступит, отвари их и жижицу выпей. Только сразу ложись. Травки сильные, в сон быстро утащат и боль пройдёт, – зелейщик полез к себе в телегу и достал оттуда небольшие свёртки.

Парень бросил в ступку сушёный корень чёрной бузины, веточку душицы и валерианы. Затем растолок их в порошок, пересыпал в маленький холщовый мешочек и отдал бабульке.

– Только ты этот мешочек не выбрасывай, день и ночь с собой его носи, – сказал ей зелейщик.

Не успела она отойти от Олега, как за своей порцией помощи пришёл щупленький мужичок в застиранной рубахе, от которой сильно разило навозом. Бедолагу уже вторую седьмицу кошмары мучают. Даже к местному знахарю обращался, но тот не помог. Вернее, помог, дал какой-то горькой гадости выпить и кошмары прошли, но уже через пару ночей вернулись. Зелейщик дал мужичку настойку из вереска, пустырника и сушеницы.

– Ты, – говорит, Олег, – выпей её ночью перед сном, а вот это, – парень протянул ему мешочек, в котором лежал высушенный глаз жабы и веточка осины, – под голову себе положи, как ко сну потянет.

Деревню уже окутали сумерки, а желающие «пожалиться» приезжему лекарю всё шли. Последней была женщина, жена рыбака из крайнего дома. Говорит, у неё семь детей и у всех кошмары. А прошлой ночью она и вовсе слышала, как дед с мужем разговаривали. Вот только дед года три назад в реке утоп. У соседей через 3 избы тоже такой случай был. Только после таких ночных разговоров вся семья сгинула один за другим.

Тут отварами, да зельями не отделаешься. Олег это знал – сталкивался уже и с упырями, и с заложными покойниками. Причём, почти в каждой деревне. Убить их несложно. Намного сложнее сделать это так, чтобы не видел никто, а то с испугу прям на том же костре и сожгут. Люд-то суетливый кругом, сначала делает, а потом думает. Самое неприятное в таких ситуациях, что, если улизнуть успеешь, так тебя потом по всей округе с вилами встречают. И Олег это знал не понаслышке. Чуть меньше года прошло с тех пор, как в Псковских землях ему пришлось бежать чуть ли не из каждой деревушки, в которую он приезжал поохотиться. Теперь туда только сунься, так все сразу языками клеймят «колдуном-душегубом» и за вилы хватаются. Но зелейщика это никогда не расстраивало. «Сам виноват, что, вместо благодарности, тебя на вилы поднять хотят», – такого мнения он придерживался и всегда старался себя обезопасить.

– Ты, – говорит Олег рыбацкой жене, к которой упырь в избу повадился ходить – сожги эту траву, а пепел на пороге разбросай. Вот, держи, – травник протянул тучной женщине скрутку из высушенной полыни. – Только обязательно до полуночи сожги, избу проветри, чтобы дыма много не было и до зори с постели не вставай. Если этой ночью опять придёт, то утром сразу ко мне.

– Ой, храни тебя Бог! – начала жена рыбака, но резко пресеклась. К телеге подошёл местный знахарь.

– Что, Софья, – с выраженным презрением в голосе буркнул Ефим, – опять сказок напридумывала и бегаешь, спасенья ищешь?

– Так от твоей помощи спасения и ищу, – кинула в ответ женщина, – всех от мала до велика кошмарит ночами, после твоих отваров. Тьфу! – она демонстративно плюнула под ноги Ефиму.

– Ну-ну. Иди полынь свою пали, – ядовито прошипел деревенский знахарь и окинул взглядом Олега, – а ты, барин, надолго к нам пожаловал?

– Как только всем нуждающимся помогу, так сразу и уеду, – добродушно улыбаясь, произнёс зелейщик, – они же просят.

– Они только и умеют, что просить, да слёзы лить, – прошипел Ефим. – Ты им подол подставь, так до макушки в соплях будешь. Ты вот…

– Эх, Ефим, – перебил его Олег, – так, а зачем же ты им подол даёшь, если они за помощью приходят? Подол у них и свой имеется, а вот помощи нет.

– Полно у них этой помощи, – оскалив зубы, буркнул Ефим. – Этим лишь бы на жизнь полаять.

– Так от того и лают, что помощи нет, – Олегу не хотелось обижать местного травника, да и вообще, разногласия с местными на руку точно не будут, но обманщиков и самолюбов он на дух не переносил. – Если б была, как ты говоришь, так и не шли они ко мне со всех концов деревни, – он легонько хлопнул Ефима ладонью по плечу, – а сейчас, извини, дел много. Некогда мне язык без толку чесать, или тебе тоже подол нужен?

Ефим небрежно провёл рукой по месту, где только что его постучал Олег, словно стряхивая оттуда грязь. Его брови упали так низко, что со стороны казалось, будто ещё немного и они просто перекроют ему глаза.

– Да, нет, барин, подольчик себе оставь, авось пригодится, – прошипел он, ссутулился ещё сильнее и одёрнул рубаху. – Ехал бы ты отсюда, да не лез, куда не просят.

– Ладно тебе, – Олег заулыбался во все зубы, – я вообще подумываю тут у вас сруб себе поставить, – он махнул рукой в сторону деревни, – гляди, места какие живописные. Может, соседями будем?

– Ну-ну, – прошипел Ефим и быстро зашагал прочь.

К тому времени луна уже окутывала холодным светом пустую улицу деревни. Олег вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть знахаря, но того уже и след простыл.

– Ух, какой злой, – сдерживая порыв смеха, произнёс Олег, – и быстрый, чертяка. – Парень посмотрел на кобылу и принялся разводить костёр. – А что мне, по-твоему, нужно было сказать? Сегодня ноочью я приду убивать твоего покойного дееда, а полыынь просто, чтоб ты вопроосов не задавала и из дома не высовывалась, – понизив голос до хрипоты, протяжно затараторил Олег. – К тому же я не знаю, правду она говорит или на самом деле спросонья придумала себе проблему.

Никто, конечно же, не ответил. Сухие ветки затрещали, разбрасывая во все стороны яркие маленькие искорки. Ночь, хоть и была летней, но всё же веяла лунной прохладой. Олег постелил плащ, сел поближе к костру, насупился и потёр лоб ладонью.

– Да не зуди ты, – неожиданно гаркнул зелейщик. – Не забывай, с кем разговариваешь, а то мигом напомню, – он расстегнул рубаху, снял с шеи кожаную верёвочку, на конце которой качался бледно-белый, сплюснутый как хлебная лепёшка, камень. Олег вытянул руку прямо над костром. Камень затрясся и начал раскачиваться во все стороны – То-то же, – буркнул он, – сейчас перекушу малость и пойдём поохотимся на заложного.

Глава 6

Раньше полуночи дед точно не явится в дом, а до рассвета было много времени, чтобы отправить его в мир мёртвых. Олег это знал, поэтому не торопился. На его памяти только парочка упырей приходили сразу после наступления темноты. А повидать их и отправить на тот свет зелейщику удалось за время своих странствий немало.

Первый разговорчивый кровосос сам пришёл к Олегу через пару недель после событий, о которых парень не любит вспоминать. Особенно без кружки мёда и хорошего собеседника, голодного на истории. Молодой подмастерье зелейщика, случайно забрёл на кладбище. Спасся он тогда только чудом – кровосос-то забалтывает мастерски, каждым словом разум путает так, что и сам потом ему шею подставить рад. С тех пор он-то опыта поднабрался.

Олег взял свой походный мешок и положил в него пару маленьких, не больше куриного яйца, глиняных сосудов с заживляющей мазью из живицы и сала. Туда же отправилась половина лепёшки из лебеды и завёрнутая в хлопковый платок запечённая репа.

– Как думаешь, пары стрел хватит? – Олег заулыбался и взял свой самострел. Столько раз он ему жизнь спасал, что и не счесть. – Вот и я думаю, что хватит, но, на всякий случай, – он кивнул в сторону леса, – возьму с десяток. Кто знает, куда волки забредут.

Олег закинул за плечи мешок с вещами и направился вниз с холма, на котором стояла его телега. Луна бледно освещала пустую улицу. Не было даже домашних кошек, шныряющих весь рыночный день вокруг лавок с рыбой и мясом. Покосившиеся от дряхлости избы сливались в чёрный лоскут, уходящий куда-то далеко вниз. В это время во всех окнах было уже темно. Во всех, кроме избы старосты. В одном из крохотных окошек едва различимо трепетала лучина.

– И чем же ты там, Дарьюшка, занимаешься, пока батька спит? – пробурчал под нос Олег.

Злосчастная изба, в которую ночами приходит почивший дед, была на другом конце деревни, почти у самого леса. Половина пути уже осталась позади. Силуэты однотипных домиков сменяли друг друга в бледном свете луны. Зелейщик не мог понять смысла своих свежих сновидений и это его тревожило. Где-то в груди зудело предчувствие. Когда оно появлялось, обязательно что-то происходило. Причём, случалось это всегда неожиданно и, чаще всего, неприятно. Так было и прошлой весной, когда Олега чуть было не утащил на дно болотник. Заманил в самую топь и давай за ноги тянуть. Насилу выбрался. А зимой злой дух блуд человеком обратился и бегал по лесу в метель, да на помощь звал. До самого утра Олег плутал, чуть не околел. Предчувствие ещё никогда не исчезало бесследно и это он тоже понимал, поэтому всегда старался обращать внимание на знаки, которые ему посылают незримые помощники.

Дойдя до места, зелейщик остановился у раскидистого куста сирени. Во всяком случае, в темноте ему казалось, что это именно сирень. Здесь-то он и станет дожидаться ночного собеседника. От куста было отлично видно и рыбацкую лачугу, и тропинку, которая ведёт прямиком на кладбище сквозь кустарники. Зелейщик скинул мешок, сел на землю и протянул перед собой руку, в которой на верёвочке висел камень. Он огляделся по сторонам. Никого вокруг не было видно.

– Тебя зазываю, – едва слышно заговорил он, – приходи ко мне, вместе ловить будем. Приходи, да по земле походишь.

Камень качнулся из стороны в сторону и замер.

– Тебя зазываю, – голос Олега стал низким. Плечи зелейщика сжались и он сгорбился. Казалось, будто это уже не тот молодой двадцатилетний парень, а дряхлый старик, который едва ли может выпрямиться в полный рост. Речь стала невнятной. Каждое слово протяжно вылетало изо рта трескучим шёпотом, – выходи из латыря-камня, уговором нашим зазываю, на свободу твою душу выпускаю. Выходи, да правду мне говори. Выходи, да появись передо мною.

Камень снова качнулся, издал пронзительный треск, чем-то похожий на тот, который издают поленья, пожираемые огнём, и остановился. Перед зелейщиком, словно из густого зелёного облака дыма, появилась едва различимая фигура. С каждым тяжёлым вздохом Олега бесформенные сгустки обретали человеческие черты.

– Ну, здравствуй, – улыбнувшись уголком рта, буркнул парень и открыл глаза.

В паре шагов от него стояла молодая черноволосая девушка в ночной рубахе. В свете луны она была настолько бледная, что казалось, будто всё её тело и вовсе просвечивается.

– Ну, здравствуй, пока можешь, душегуб, – мило улыбнувшись, ответила девушка.

Она легко шагнула, словно паря над землёй и подплыла прямо к Олегу. Рука, в которой был камень, проскользила сквозь её тело и вышла с обратной стороны. Зелейшик отшатнулся.

– Не начинай, – улыбаясь уголком рта, прошипел он. – Лучше помоги упыря извести.

Девушка отплыла назад и развернулась лицом к рыбацкой лачуге. Олег сел на землю, положил книгу обратно в мешок и принялся надевать на шею кожаную верёвочку с бледно белым камнем.

– Да ты сильно не рассиживайся, – она окинула зелейщика взглядом через плечо, – нет тут твоего упыря и не забредёт он сюда.

– Это почему ещё? – спросил Олег.

– Морок это ведьминский, – оскалившись в ехидной улыбке, прошипела девушка, – чую я силушку колдовскую, ох чую. Вся земля ею пропитана. А изба эта, как в коконе, этим мороком окутана.

Олег сунул руку в мешок, вытащил оттуда лепёшку из лебеды и откусил большой кусок.

– Это я и без тебя чувствую. Ты лучше скажи, откуда идёт эта силушка, раз уж упыря ловить не будем? – Прожёвывая, спросил зелейщик.

Девушка подплыла к Олегу и посмотрела ему в глаза. Её рука, не касаясь, прошлась по щеке парня. По его телу пробежали холодные мурашки. Так всегда случается, когда к живому притрагивается призрак. Зелейщик насупил брови и беззвучно выдохнул.

– Олег, – нежно прошептала она, не отводя взгляда, – я же ведьма, а не ясновидящая. Хочешь, могу знахаря местного в осла превратить?

– Нет уж, – Олег выронил лёгкий смешок. – Ты, Злобушка, лучше скажи, кто морок на людей нагоняет? А к Ефимке у меня будут отдельные вопросы. И тебя они не касаются.

Зелейщик проглотил остатки лепёшки и поднялся на ноги. Луна прохладой освещала покосившуюся рыбацкую избушку. Олег закинул свой походный мешок за плечи и беззвучно зевнул. Усталость брала своё и ему не терпелось лечь спать. За несколько часов к нему за помощью пришла чуть ли не вся внутренняя улица. Каждому нужно помочь, а занятие это весьма утомительное. «Спать», – словно молнией ударило в голове зелейщика.

– Сон, Злобушка, – улыбнувшись тихо произнёс он. – Я только сейчас подумал, что полдня раздавал зелья и травки от ночных кошмаров, да от бессонницы, – Олег поднёс ладонь к своей голове, сжал кулак и костяшками постучал по лбу. – У всех одна и та же проблема, а я за своими мыслями и не заметил.

– Ну на-адо же, – так же тихо проговорила ведьма, расплываясь в саркастичной улыбке. – Я уж было подумала, что сам не догадаешься.

– Морок-то через сон нагоняют, а местные и не понимают, что их как барсуков прямо в норах травят, – где-то позади Олега у соседней молодой поросли хрустнула ветка, парень приложил палец к губам и, улыбнувшись, посмотрел на ведьму. – То есть, чтобы его снять, нужно просто убить того, кто этот морок напускает? – Намерено повысив голос спросил он.

– Ну ты же только такой способ знаешь, – Злоба скривилась и принялась показательно обматывать вокруг своей шеи воображаемую верёвку. – Да, душегуб?

Сухие ветки снова затрещали и из куста вылетела крупная сова. Ухая и рассекая крыльями воздух, она скрылась в ночном лесу.

– Так, – буркнул зелейщик и беззвучно зевнул, – как думаешь, кто это был?

– Сова, – без тени эмоций ответила Злоба.

– Давно таких жирных сов не видел, – парень поднял руки вверх и потянулся. – А ты, Злобушка, лукавить и более искусно умеешь.

Олег поднял лежащий на земле самострел и повесил его на плечо. Сонную тишину нарушал только одинокий лай собаки на другом конце деревушки. Зелейщик молча зашагал обратно к телеге.

– Давай обойдёмся без личных приглашений, – бросил он через плечо, не сбавляя шага, продолжавшей стоять ведьме. – Не испытывай моё терпение.

– И как тебя, такого надоедливого, земля носит? – Буркнула Злоба.

Вновь раздался пронзительный треск и ведьма исчезла, оставив после себя только лёгкую зеленоватую дымку.

– Сейчас по деревне пройдёмся, глянем, где ещё от морока страдают, – проговорил Олег. А как к телеге вернёмся, так и выпущу тебя. Поищешь, кто людей изводит ночами.

Олег стремительно шагал, смотря себе под ноги. Он шёл молча, погружённый в мысли и остановился только на развилке, которая разводила тропинки по трём сторонам. Зелейщик достал из калиты пару блестящих монет и вытащил из-за пояса небольшой нож. Парень огляделся. В безмолвной тьме не было ни души. Он слегка проткнул себе безымянный палец и из ранки засочилась кровь. Олег растёр её по монетам и бросил их на землю. Затем набрал в ладонь пригоршню земли и стал посыпать свою дань.

– Землёю да кровью, данью да болью, – едва разборчиво бормотал Олег. – Сюда приходи, да узреть помоги, правду покажи, – голос зелейщика упал до хрипоты.

Подул лёгкий и, в то же время, пронизывающий до самых костей, холодный ветерок. Перед парнем, из ниоткуда появился пожилой мужчина. Его тело было раздуто, а с разорванной в клочья одежды капала вода. Незнакомец тяжело дышал, будто пытаясь выдохнуть последние остатки воды из лёгких.

– Ну, – заговорил Олег, – покажешь мне, кто тут от морока страдает, раз пришёл ко мне?

– Покажу, – прохрипел утопленник и из его рта выпали гниющие водоросли.

В нос ударил резкий неприятный запах. Олег поморщился и потёр ладонью лицо.

– Ну так веди.

Ночной гость молча кивнул и не передвигая ногами, поплыл над землёй по полукруглой улице. Зелейщик спешно шагал за ним, стараясь не потерять старика из виду. Тот метался от избы к избе, а когда останавливался, поворачивался к Олегу, открывал рот и на землю плюхались куски грязи вперемешку с ряской. Проходя мимо дома старосты, зелейщик остановился. Едва заметный огонёк всё ещё трепетал в окошке. Парень глубоко вздохнул и продолжил следовать за своим ночным спутником, который даже не замедлился. У последней неизученной землянки старик вновь остановился.

– Так и что же это получается? – Задумчиво пробурчал зелейщик. – Чуть ли не каждое жилище мороком покрыто?

– Ты же и сам чувствуешь, – раздался в его голове голос Злобы, – земелька тут рабочая, колдовская.

Олег посмотрел на старика, который всё ещё стоял перед землянкой.

– Так это, что, твоя? – спросил парень и утопленник молча кивнул. – А откуда идёт, знаешь?

– Не-е-т, – еле слышно прохрипел тот.

– Ну ты не переживай, – сказал Олег. – Найду, кто насылает и спасу твоих, а ты уходи.

Утопленник повернулся к зелейщику спиной и исчез. Его распухшее тело растворилось в воздухе, оставив после себя только зловонный запах болотной воды и гниющей плоти. Ветер стих, словно его и не было. Погружённый в свои молчаливые размышления Олег не заметил, как ноги донесли его до телеги.

Ночная прогулка была не из простых. Зелейщик потёр уставшие, словно налитые свинцом веки, снял с шеи латырь-камень и принялся призывать Злобу. Он тараторил так быстро, что слова слились в монотонный неразборчивый бубнёж. Но красота речи была неважна. Тот, кто должен услышать, поймёт и услышит. За спиной раздался трескучий щелчок.

– Давай, Злобушка, – вяло проговорил он. – Посмотри, кто живёт в избах, над которыми нет морока. Авось, кто-то из хозяев свою силушку на кошмары ночные пускает.

Ничего не сказав, дух ведьмы растворился в ночной темноте. Зелейщик скинул мешок, положил на телегу самострел и колчан со стрелами. Времени до возвращения Злобы было мало. Рассвет уже скоро выйдет на смену ночному мраку, а силы у парня иссякли окончательно. Олег достал из калиты пару монет и сжал их в кулаке. Из порезанного пальца засочилась кровь и две медных пулы упали на землю. Парень быстро зачеканил слова призыва. Во рту стало холодно, а в нос ударил резкий запах гниющего мяса. перед ним стояла та самая женщина с разорванным животом, которую он уже видел в первый день в лесу и у дома старосты.

– Ну, давай, – обратился к ней Олег и посмотрел ей в глаза, – поведай мне боль свою, да правду открой. Что ты хочешь мне рассказать?

– Помоги, – прохрипела она, подплыла прямо к зелейщику и положила свою ладонь ему на лоб.

На мгновение в глазах потемнело. В голове замелькали бледные вспышки. И, чем ярче они становились, тем отчетливее рисовались картинки. Это были её воспоминания. Всё тело Олега пронзила боль. Она была настолько сильной и резкой, что в глазах потемнело и Олег, как тряпичная кукла, рухнул на землю.

Глава 7

Полумрак комнаты разрезала тоненькая полоска пляшущего света. У приоткрытой массивной дубовой двери стоял подросток лет шестнадцати в серой потрёпанной рубахе. Затаив дыхание, он наблюдал за тем, что происходит внутри комнаты. По ту сторону двери взрослый мужчина в шёлковой вышиванке и спущенных до колен красных штанах силой брал молодую девушку. В паре шагов от них стояли на коленях пожилые мужчина и женщина, с мокрыми от слёз лицами. Их руки были связаны за спинами. На женщине, как и на девушке, совершенно не было одежды. Рослый здоровяк схватил девушку за челюсть. По комнате разлетелся глухой хруст и та вскрикнула от боли. Мужчина закрыл ей рот другой рукой и повернул её голову в сторону двери.

– Ой, а кто это там у нас? – Гулким басом гаркнул он и загоготал. – Посмотри, кажется тебя тут спасать пришли. Теперь вся семейка в сборе, а то я уж было расстроился, что только мать с отцом на тебя красивую посмотреть успеют.

С этими словами здоровяк поднялся на ноги и снял кожаный пояс. Девушка посмотрела на парня за дверью. По её щекам текли слёзы, а с подбородка срывались бурые капли крови.

– Давай покажем нашему наблюдателю, что нужно делать с грязными ведьмами, которые против моей воли идти вздумали, – мужчина обмотал пояс вокруг шеи девушки и резко дёрнул в разные стороны.

– Нееет! – закричал паренёк и бросился в комнату. – Нет! – Сильный удар ногой в живот отбросил его назад и он с грохотом упал под дверью.

Мёртвое тело девушки рухнуло на пол. По её лицу всё ещё стекали слёзы. Остекленевшие голубые глаза смотрели на подростка.

– Спаси! – Резко закричала только что бездыханная девушка. – Спаси, Олег!

Олег проснулся в холодном поту. Первые лучи утреннего, еще прохладного солнца пробивались сквозь деревянные спицы колёс.

– Спасу, обязательно спасу, – прошептал зелейщик, – мне бы понять, зачем ты меня сюда привела, – он тяжело вздохнул и встряхнул головой, пытаясь сбросить дурной сон. Затем поднялся на ноги и посмотрел на побитые дождями и временем деревянные лопасти мельницы, что стояла на холме. Ветра не было и дряхлые крылья встречали рассвет крестом раскинувшись над землёй.

– Куда ночь ушла, туда и сон сгоняю. Сон сгоняю, узлом крепким на кресте оставляю. На кресте оставляю, жгучим ветром раздуваю, да от себя прогоняю. – Олег быстро провёл ладонями по лицу ото лба к подбородку и, словно сняв с себя маску, бросил её в сторону мельницы.

Деревня уже вовсю шумела повседневной суетой. С рынка доносились громкие разговоры и гогот, которые сливались в единый ком шума. Олег достал баклагу, вытащил пробку и попытался попить, но воды внутри не оказалось.

– Вот же, бездна, – раздосадовано прошипел зелейщик и бросил баклагу в телегу. – Ну, и? – Парень одёрнул рубаху и повернулся в сторону деревни.

– И тебе доброго утра, душегуб. Опять семейные вечера вспоминаешь? – Злоба словно из воздуха появилась по правую руку от Олега.

Утром она казалась ещё бледнее, чем при свете луна. Теперь сквозь неё можно было разглядеть очертания мельницы на холме. Просвечивались даже её чёрные косы, которые, как змеи, лежали на груди. Зелейщик громко втянул носом воздух и повернул голову.

– Тшшш, – ведьма легонько провела указательным пальцем по губам парня и того пробила леденящая дрожь. – Не выходила твоя Дарьюшка никуда. Да и окошко, в котором лучина горела, не её.

Олег посмотрел Злобе в глаза и отшагнул назад. Ведьма улыбнулась. Её явно забавила такая реакция. Но зелейщику было не до этих игр.

– Староста там спит, – Злоба понизила голос до игривого шёпота, – и не один. Ведьма его греет прохладными ночами. Слабенькая ведьма, силушка едва течёт по жилам, словно сильник чужой носит. И это точно не она, – Злоба улыбнулась уголком рта. – на морок её не хватит, только на постельные привороты.

– Да плевать я хотел на утехи старосты, – сквозь зёв сказал Олег. – Ты лучше скажи, удалось найти место, откуда морок идёт? Все избы, которые не в коконе посмотрела?

Злоба склонила голову на бок и улыбнулась. Подул едва заметный ветерок и крылья мельницы заскрипели. Ведьма пристально смотрела в глаза зелейщику, словно пытаясь в них что-то разглядеть.

– Нет, душегуб. Не нашла я источник морока. Во всяком случае, в деревне его нет, – ведьма дотронулась своим бестелесным пальцем до кончика носа Олега. – Может ошибся ты и нет здесь следов сестрички твоей?

Парень насупил брови. В его глазах блеснул едва заметный огонёк и они потемнели. Он резко поднял руку, схватил бестелесную ведьму за шею и та захрипела.

– Если Горица привела меня сюда, значит это место имеет к ней отношение, – злобно прорычал Олег. – И не пытайся меня запутать, Злобушка.

– Зачем мне тебя запутывать, если ты и сам не понимаешь, куда идёшь и что здесь ищешь? – Без тени эмоций прошептала ведьма. – Ты лучше гостей прими.

Зелейщик окинул взглядом уходящую вниз длинную улицу деревни. По зелёной свежепротоптанной тропинке к холму, у подножия которого стояла телега Олега, поднимался староста вместе со знахарем и двумя крепкими мужичками. Парень повернулся к Злобе.

– Ну наконец-то, – заулыбался он. – Жирная сова доставила послание.Ты далеко не уходи, Злобушка. Сейчас-то мы и разберёмся, откуда у морока ноги растут.

– И что же ты задумал? – тихо спросила Злоба.

– То, от чего ты меня отвлечь пыталась, а пока, – его голос упал до хрипоты, – глаза закрываю, слуха лишаю, глаза закрываю, тебя запираю…, – звук стремительно приближающихся шагов заставил Олега повернуться. – О, староста, а я как раз к те…, – увесистый удар в лицо выбил из-под ног зелейщика землю, тот упал навзничь и потерял сознание.

Олег приоткрыл глаза. В голове шумело, а по лицу стекали струйки холодной воды.

– Ну, наконец-то, – раздался трескучий голос, – почти бочку воды на тебя, паскуду, выплюхал.

Осознав, что сидит на земле, зелейщик попытался встать, но не смог даже пошевелиться. Верёвки крепко вжимали его торс и руки в ствол старого дуба. Не совсем так он представлял себе эту встречу. Во всяком случае, Олег не думал, что будет сидеть привязанный к дереву посреди рыночной площади на потеху людям, которые вряд ли будут за него вступаться. Но выбора не было. Он уже был здесь, по другую сторону верёвки и облитый водой. «Хорошо хоть не сразу на костёр отправили, так хоть подумать можно успеть», – промелькнула у него мысль.

– Знатный удар, староста, – улыбнувшись буркнул Олег и сплюнул скопившуюся во рту кровь. – Только объясни-ка мне, в чём это я провинился так?

– Он ещё спрашивает, – зашипел местный знахарь и с силой пнул Олега по рёбрам. Зелейщик закряхтел от боли и оскалился в кровавой улыбке.

– Приятного аппетита, – процедил он сквозь зубы и сощеревшись посмотрел на знахаря.

– Ну, Ефим, – сказал староста, – мы ж не волки дикие, негоже связанного человека бить, даже если он убийца и колдун.

К дубу стягивалась толпа жителей, точно также, как это было прошлым утром. Вот только это уже было не любопытство и желание поглазеть на лекаря, который забрёл в их глухую деревушку, окутанную лесом. Люди толпились и толкались, пытаясь протиснуться как можно ближе к Олегу.

– Тьфу, душегуб, – крикнул кто-то из толпы и плюнул зелейщику в лицо.

– Ишшшь, выродок, – звонко завопила какая-то женщина и другие жители, словно эхо, вторили за ней.

– Ну-ка, цыц! – раскатисто рявкнул староста и толпа быстро замолчала. – Дайте хоть спросить нормально, – он повернулся к Олегу и сжал здоровенный кулак. – Ты, барин, что ж это, приехал к нам, чтобы, собсна, колдовством своим людей со свету сживать? И не ври, псина! Ефим всё видел, как ты морок на дом Наума насылал, да злого духа заговорами призывал.

– И кого ж я изжил?

– Да ты, как только появился, по селу мор пошёл. Мало того, что скотину загубил, так ещё и на людей пасть свою раззяпил, – прокричал кто-то из толпы. В грудь Олегу прилетел увесистый булыжник, отчего зелейщик громко хмыкнул и закашлял, окропляя всё, и всех рядом с собой кровью. Перед глазами парня яркими вспышками пронеслись картинки. Сначала щуплый подросток с серпом, который стоит над спящим мужчиной. Потом брызги, вылетающий в окно большой чёрный ворон и мёртвые глаза сестры, которая лежала на полу, а рядом с ней мать с затянутым на шее ремнём.

Обжигающий воздух ударил в лёгкие и Олег снова раскашлялся.

– Я кому сказал, цыц! – Ещё злее зарычал староста. – Ты, пёс, ещё спрашивать будешь? Каждый, – Афанасий склонился над Олегом и схватил его за шею, – каждый, кто к тебе, паскуде, пришёл, мёртвый лежит. Люди мрут, а ты, барин, им помочь обещал.

Олег поднял брови и с недоумением посмотрел старосте в наполненные неподдельной яростью глаза. Толпа вокруг кричала, рассыпаясь обвинениями и угрозами, словно рой диких пчёл, которые готовы до последнего взмаха крыльев защищать своё гнездо. Каждый хотел скинуть на пленника все свои житейские трудности, за которые он теперь точно заплатит сполна.

– Да ты и правда убить меня надумал, – забурчал Олег и с болью улыбнулся уголками губ. – Жена твоя, София, говорит, что хочешь, как и её, в лес меня отвезти, туда, где волков прикармливаешь, там к дереву привязать и с холма наблюдать, как они меня разрывают, – толпа загудела с новой силой. – Вот только невиновен я, – продолжал Олег.

– Ты, паскуда, – гаркнул староста, – брехнёй своей голову мне затуманить решил? – Тяжёлый удар пришёлся по рёбрам и Олег, стиснув зубы, взвыл от боли. Староста схватил его за волосы и потянул голову вниз. – В глаза смотри, ба-арин, пока можешь.

– А ещё говорит, – зелейщик закашлялся, – говорит, что Борька, мельник, хоть как женщину её брать мог, пока ты с поникшей головой бегал к Ефимке и травками надеялся воина своего поднять. – Олег попытался засмеяться, но тут же скривился от боли.

Женская половина зевак оживилась с новой силой, но теперь они смаковали давно забытый слух.

– Так и шо, правда говорят, что Борька на мельнице с женой старосты веселился? – с удивлением протараторила пышная баба.

– А я ж тебе говорила! – взвизгивая и охая бормотала другая, не менее тучная особа.

– Хватит зубы заговаривать – Заорал староста и выхватил из-за пояса нож. – Ты, паскуда, расскажи, зачем людей изводишь и как морок твой снять? – Вопил Афанасий.

Толпа заохала. Мужики, что стояли в нескольких шагах от старосты, заводили челюстями в предвкушении кровавого зрелища. Ефим, местный знахарь, повернулся к зевакам и громко заголосил:

– Я лично своими глазами вчера видел, как этот выродок колдовал, да заклинания говорил, после которых перед ним, прямо из воздуха злой дух появился. И всё это было ночью у избы Наумовской.

– Ефимка, – схаркнув кровь, заговорил Олег, – ты лучше расскажи, что ты там делал, и как духа этого своими глазами увидел? Пусть люди хоть узнают, кто ты тако… – Не успел зелейщик договорить, как в грудь прилетел новый удар, теперь уже от Ефима.

– Все слышали? – Гаркнул староста. – Сам только что признался, что колдовал, а значит, – Афанасий поднёс бликующий на солнце нож к горлу Олега, – значит ты, собсна, прямо сейчас снимешь свой морок с людей неповинных, пока у тебя все конечности на месте.

Староста склонился над местом, где к стволу дуба была привязана левая рука Олега и силой распрямил ладонь.

– Не-не-не, – закричал зелейщик. – Ты чего удумал?!

Афанасий, не обращая внимания на вопли Олега, прислонил лезвие ножа к мизинцу и резко ударил по клинку ребром кулака. Едва слышный хруст сменился громким криком Олега. Резкая боль ударила в голову и в глазах запульсировала красная пелена.

– Четыре пальца лучше, чем одна рука, согласись, – усмехнувшись буркнул староста. – Это тебе для воодушевления, колдун.

Толпа зевак оживилась с новой силой и вновь зашумела как туча мух, слетевшаяся над свежей кучей звериного дерьма. Кто-то кричал «так ему», кто-то, напротив, вопил, «пусть сначала проклятие своё снимет, пока не сгинули тут все». Но Олег их не слышал. Пульсирующая боль пронзала всё тело. Его сознание держалось на пределе,а в глазах то и дело темнело. Где-то в глубине себя Олег ждал подсказок, знаков и получил их. Он словно услышал, как внутренний голос протяжно прошептал «соглаша-а-айся». Зелейщик верил, что так с ним общается кто-то из богов, хотя и случалось это лишь единожды.