Мой Спутник

Глава 1. Орешки и деревня

Мы сидели на массивной ветви старого дерева. Словно в лоджии, нас окружали тёмно-зелёные листья, но впереди открывался воистину райский вид. Перед нами простиралось бескрайнее поле африканской саванны, с одиноким баобабом, торчащим по правой стороне. Небо растягивалось густыми мазками заката, точно рисованное кистью импрессиониста. Стаи крупных птиц скользили по нему. Вокруг раздавался многоголосый хор природы: крики обезьян, свист попугаев,  нескончаемое стрекотание и вибрации миллионов насекомых.

Я повернула голову. Мой Спутник сидел расслабленно, свесив ноги с ветки, и лениво покачивал ими в воздухе. Его хвост, с заостренным концом свисал с другой стороны и пытливо подергивался, словно у отдыхающей кошки.

Мой взгляд невольно задержался на его лице. Розовая кожа, мордочка с коротким рыльцем и парой странных усиков, похожих на поросячьи. Он выбрал форму карикатурного черта. Интересно, с чего бы?

Из бумажного пакетика мы поочерёдно доставали орешки – всё вперемешку: миндаль, фисташки, макадамия. Он грыз их размашисто и лениво, так что из его пасти порой выпадали кусочки, исчезая где-то далеко внизу.

Я смотрела на него с нежностью. Такой забавный порой, но неизменно расслабленно-спокойный. Он уловил мой взгляд и повернул голову. Глаза – большие, чёрные, с зелёными крапинками – поймали меня на месте. Я словно утонула в них, потерялась, забыв, что хотела сказать. Он смотрел долго, не моргая, а потом медленно снова отвернулся.

Почему-то было ощущение, что диалог УЖЕ состоялся. Спрашивать больше ничего не хотелось.

Я нырнула рукой в пакет, достала пару фисташек, очистила, закинула в рот и снова уставилась на закат. Как хорошо. Как умиротворённо идеально.

Закат в саванне сменился мягким вечером. Воздух был тёплым, насыщенным ароматами влажной земли и листвы, полным густых звуков ночной жизни леса.

Мы спустились с дерева, и мой Спутник, встряхнув своим заострённым хвостом, сделал лёгкое движение лапами – и мы взмыли в воздух. Он не размахивал крыльями, не сопротивлялся гравитации – мы просто вскользнули в поток, будто подчиняясь самой природе полёта.

Мы летели низко, медленно, наблюдая, как жизнь под нами продолжает кипеть. Бабочки размером с ладонь раскрывали крылья, сияя переливами фиолетового и лазурного. Стрекозы проносились рывками, как крошечные, сверкающие механизмы, обгоняя собственные отражения в воде. Гигантские жуки перетаскивали в своих лапках куски коры, как древние воины, несущие добычу.

Мой Спутник повёл носом, словно пытаясь учуять что-то в воздухе, и его усы слегка подрагивали.

– Они считают нас странными, – заметил он.

Я покосилась на него:

– Кто "они"?

– Все. Эти насекомые, птицы, звери. Они видят нас, но не понимают, что мы такое. Для них мы либо слишком большие, либо слишком лёгкие.

Я задумалась.

– Но мы же их тоже не понимаем, – ответила я. – Смотрим на них, но не знаем, о чём они думают.

Спутник прищурил глаза, посмотрел вниз на миниатюрную армаду муравьёв, пересекающую тропинку:

– Да, но мы хотя бы пытаемся. Интересуемся. Они просто живут.

Мы скользили над речушкой, освещённой светлячками, которые хаотично носились по поверхности воды.

– Думаешь, чем больше осознания, тем больше одиночества? – спросила я.

Спутник фыркнул, пошевелив рыльцем:

– Конечно. Это всегда так. Кто больше видит, тому сложнее находить тех, кто видит так же. Поэтому ты можешь сидеть с кем-то в одной комнате, говорить с ним, но чувствовать, что одинока. И можешь оказаться в другом месте, среди чужих существ, и вдруг ощутить – вот она, связь.

Я кивнула, вглядываясь в темноту джунглей:

– Но ты же не одинок, раз мы здесь.

Спутник слегка наклонил голову, его заострённый хвост слегка подрагивал, а тёмные глаза смотрели внимательно:

– Да, но я не уверен, что существую.

Я рассмеялась:

– Ты ведёшь со мной философские беседы, ты живёшь. Значит, существуешь.

– А если я всего лишь твоя проекция? Если я создан тобой, значит, ты можешь и разрушить меня.

Я задумалась:

– А если я всего лишь твоя проекция? Может, ты меня создал?

Спутник хмыкнул, задумчиво разгрыз фисташку, скорлупу которой тут же выбросил вниз:

– Вот это уже интересный вопрос.

 Растворяясь в ночи, мы подлетели к деревушке, спрятанной в самой глубине саванны. Сверху она казалась хаотичным скоплением соломенных крыш, огней и теней, но стоило приглядеться – в этом хаосе была естественная упорядоченность.

Мы мягко опустились на толстую ветвь баобаба, откуда открывался идеальный обзор. Внизу, вокруг костра, сидели люди. Кожа, давно потемневшая от солнца, блестела в отражении огня, дети с голыми коленками махали палками в невидимом сражении, а коровы лениво жевали траву, стоя чуть дальше за хижинами.

Мой Спутник, подтянув хвост, сел на него, как на подушку, сложил лапы на груди и молча наблюдал.

– И вот они, люди в своей первозданной форме – он склонил голову. – Без гаджетов, без небоскрёбов, без пробок и смартфонов. Просто огонь, тепло, еда. Они живут, не зная, что их мир – всего лишь точка на карте.

Я придвинулась ближе, облокотившись на тёплую кору дерева.

– Но ты знаешь, что смешно? – Я кивнула вниз. – Им не нужно больше. Они не мечтают о Нью-Йорке, как мы не мечтаем вернуться в каменный век.

Спутник хмыкнул, рассматривая людей, сидящих вокруг костра:

– Значит, счастье – это вопрос точки отсчёта?

– А разве нет? – Я взглянула на него. – У них есть всё, что им нужно. Они не мечтают о Пятой авеню, потому что им незачем. Так же, как жители Нью-Йорка не мечтают гонять палки по земле.

Спутник потёр нос-рыльце:

– Но в этом-то и парадокс. Чем больше у тебя есть, тем больше тебе нужно. А чем меньше ты знаешь о возможностях – тем счастливее в своей реальности.

Он пошевелился, комфортнее размещаясь, и вдруг вскинул голову:

– Ты знаешь сколько лет этому баобабу?

Я отрицательно помотала головой.

– Ну еще бы… Больше тысячи лет! Его посадил я! – он гордо ударил себя в грудь. – И вон тот, кстати, тоже.

Внизу раздался смех, дети начали возиться в пыли, мужчина у костра поднялся и стал крутить на вертеле большой кусок мяса. Запах мгновенно ударил в нос. Я замерла. Спутник прикрыл глаза, вдыхая аромат.

– Ты чувствуешь это? – Его усы слегка дрогнули. – Жареное мясо, дым, капающий жирок…

Я медленно сглотнула, ощущая, как пустота в желудке становится слишком явной:

– Мы забыли про ужин.

Спутник медленно повернул голову ко мне, его глаза в темноте сверкнули зеленоватыми крапинками:

– У нас есть два пути.

– Украсть или честно попросить?

Он усмехнулся, обнажив острые зубы:

– Третий путь – заработать.

Я нахмурилась:

– Как?

Спутник потянулся, разминая лапы:

– Мы можем дать им представление.

Я нахмурилась ещё больше:

– Что?

Он не ответил. Только с грацией кошки спрыгнул с дерева и приземлился на мягкую землю, подняв кучку пыли.

Я вздохнула и последовала за ним.

Спутник обтрусил лапы, оглядел меня с прищуром, будто оценивал, насколько я готова к этой выходке, и сказал:

– Идём. Сейчас мы их впечатлим!

Я прикусила губу, но спорить было бесполезно. Он уже уверенно шёл к центру деревни, его хвост изящно изгибался, словно дирижёрская палочка. Мы не пытались красться, но появление наше всё равно вызвало эффект. Сначала дети замерли, разинув рты. Затем один из них захлопал в ладоши и закричал что-то на местном наречии. Мужчины у костра обернулись, женщины притихли, крепче прижав к себе малышей.  Спутник, не сбавляя шага, остановился перед костром и, заложив лапы за спину, важно произнёс:

– Уважаемые обитатели этой славной деревни! Сегодня вам повезло – перед вами лучшие артисты джунглей!

Я едва не прыснула в кулак, но старалась держать лицо.

Один из старейшин внимательно посмотрел на нас, затем на мясо, потом снова на нас.

– И… что именно вы делаете? – спросил он на хорошем английском.

Спутник широко ухмыльнулся:

– О, мы можем многое! Танцы! Фокусы! Магия!

Старейшина пожал плечами и махнул рукой:

– Ладно, раз уж пришли, показывайте.

Спутник приподнял лапы и со всей театральностью щёлкнул слегка мохнатыми пальцами. Вокруг нас вспыхнули сотни светлячков, взмыли в воздух, образуя яркие огненные узоры. Они перемещались по периметру, образуя дивные , объемные формы. Покружили над детьми, над старейшиной, и, изобразив гигантского какаду напоследок, растворились.

Дети засмеялись, показывая пальцами, мужчины за костром кивнули одобрительно.

– Это был разогрев! – сообщил Спутник. – А теперь – главное шоу!

Он подскочил в воздух, перевернулся через голову и, зависнув вверх ногами, развёл лапы в стороны.

– Тадам!

Я фыркнула:

– Ты просто висишь!

– Но красиво же, да?

Толпа захлопала, кто-то засмеялся.

– Теперь твоя очередь, – сказал он, снова переворачиваясь.

Я вздохнула и, решив не мелочиться, подпрыгнула в воздух и сделала двойное сальто, после чего плавно приземлилась. Затем полурастворилась в пространстве, мягко взлетела и коснулась пальцами ног самой верхушки баобаба.

Дети визжали от восторга, женщины хлопали в ладоши.

– Ну вот! – довольно сказал Спутник. – Мы вас развлекли – теперь кормите нас!

Их это, кажется, вполне устроило. Нам протянули жареные куски мяса, какие-то коренья, миски с густым пряным соусом. Мы уселись прямо на землю, рядом с детьми, и смачно вгрызлись в тёплую, пропитанную специями еду.

– Признайся, ты это затеял ради мяса, а не ради искусства? – пробормотала я, отрывая кусок сочного, дымного мяса.

Спутник, полностью обмазавшись соусом, весело прищурился:

– Я ничего не делаю просто так. Это было и ради мяса… и ради веселья.

Он облизнул пальцы и, переглянувшись со мной, громко рассмеялся.

Мы доедали последние куски мяса, когда Спутник вдруг нырнул куда-то в пространственный карман своей реальности и выудил оттуда тонкую флейту из тёмного дерева. Я не удивилась. Это был он – хаос в самой элегантной форме. Повертел инструмент в лапах, проверил звук и взглянул на меня с хитрецой:

– Готова к магии?

Я не успела ответить, как в ночи зазвучала первая нота. Звук был глубокий, слегка хрипловатый, будто играл на самой темноте ночи. Он вёл мелодию уверенно, мягко, казалось, музыка сама текла сквозь его пальцы. Я ощутила, как внутри меня поднимается что-то древнее. Слова вырвались сами. Этот язык я не знала и не понимала, откуда он пришёл. Но моя песня была о чём-то важном, о чём-то забытом, о чём-то, что понимала только ночь, ветер и звёзды.

 Люди слушали нас, затаив дыхание. Женщины расслабленно покачивались, мужчины смотрели в огонь, дети прижимались к матерям. Это было не просто представление. Это был момент соединения миров. Наша музыка прошивала пространство.

– Ты знаешь, о чём поёшь? – тихо спросил Спутник, продолжая выводить мелодию.

Я слегка покачала головой:

– Нет… но знаю, что это правда…

Флейта завершила свою последнюю ноту, звук растворился в по саванне.

Старейшина встал, посмотрел на нас с лёгкой задумчивостью и кивнул:

– Вы – странные духи. Но добрые.

Он жестом предложил нам переночевать в одной из хижин и мы с радостью согласились.

Спутник поклонился с преувеличенной грацией, ловко развернулся на хвосте и первым шагнул в темноту деревни.

Я же чувствовала себя почти невесомой. Музыка всё ещё звучала внутри.

––

Мы проснулись с первыми лучами солнца. Тепло разливалось по телу, запахи свежей земли, дыма и чего-то сладковатого заполняли воздух. Спутник потянулся, разогнул хвост и объявил:

– Я хочу увидеть крокодилов.

Я поперхнулась глотком вкусной воды:

– Ты с ума сошёл?

Он серьёзно кивнул:

– Разумеется. Ты вообще меня видела?

Мы отправились к озеру, и уже через десять минут заросли камышей расступились, открывая тёмную водную гладь. Берег был усеян следами когтей, поваленными бревнами и странными кругами на песке. Но самое главное… Повсюду – прямо в воде, на островках, на берегу – неподвижно лежали крокодилы. Огромные, покрытые коркой грязи и мха, они казались древними стражами времени.

Спутник приподнял бровь, щёлкнул пальцами и тихо произнёс:

– Красивые, да?

Я отшатнулась:

– Они ужасные.

– Они идеальны.

Один из крокодилов медленно повернул голову. Его жёлтые, змиеподобные глаза посмотрели прямо на нас. Затем – ещё один. И ещё один.

Спутник тихо усмехнулся:

– Кажется, мы их заинтересовали.

Я поджала губы:

– Ты ведь не хочешь сказать, что…

Он развернулся ко мне с сияющими глазами:

– Да. Я хочу искупаться.

Я уставилась на него, пытаясь понять, насколько серьёзно это сказано:

– Ты хочешь искупаться… здесь? В озере, где обитают доисторические монстры?

Спутник невозмутимо кивнул:

– Ага.

Я посмотрела на воду, на неподвижные силуэты крокодилов, на его самодовольную морду.

– Ты сумасшедший!

– Да. Ты уже должна была это понять. – с этими словами он вошёл в воду.

Озеро было тёмным, маслянистым, и казалось, что оно впитывает свет. Я задержала дыхание. Крокодилы по-прежнему не двигались, но теперь я точно видела, что они смотрят.

Спутник расправил плечи, обмакнув хвост, и довольно вздохнул:

– Великолепно! Освежающе.

Я нервно переступила с ноги на ногу:

– Если тебя сожрут, даже пытаться не буду вытаскивать твои останки.

– Так ты просто оставишь меня? – Он сделал обиженный вид.

– Нет, я просто скажу, что никогда тебя не знала.

Спутник рассмеялся, оттолкнулся и лёг на воду, растянувшись, будто отдыхал в собственном джакузи.

Я всё-таки решилась и осторожно зашла в воду.

– Ну и что ты хочешь здесь найти? – спросила я, стараясь не смотреть на хищников.

Спутник лениво развернул голову ко мне:

– Хочу понять, что они чувствуют.

Я фыркнула:

– Ты хочешь прочувствовать эмоции крокодила?

– Да.

– Я тебе подскажу. Они чувствуют, что хотят нас сожрать.

Спутник вдохнул, погрузился под воду на пару секунд, потом вынырнул и улыбнулся:

– А вот и нет. Они не голодны. Они просто наблюдают.

Я чуть поёжилась:

– А тебе не страшно?

Он приподнял бровь:

– Разве страх что-то меняет?

Я замолчала, не найдя ответа вовремя.

Мы плавали среди крокодилов, не нарушая их спокойствия. Кто-то из них разлёгся на берегу, кто-то медленно скользил в воде. Они были не торопливы, не хаотичны – они были стары, как сама земля.

Спутник пробежал пальцами по воде:

– Посмотри на них. Они не думают о прошлом. Не тревожатся о будущем. Они просто существуют.

Я вгляделась в ближайшего крокодила: тот лежал, наполовину погруженный в воду, его глаза были недвижимы, дыхание ровное, еле уловимое.

– Они просто ждут, – тихо сказала я.

– Да. Они ждут, пока мир сам принесёт им всё, что нужно.

– И что, ты считаешь, это хорошая жизнь?

Спутник наклонил голову:

– Они живут так, как должны. Мы – нет.

Я медленно двинулась сквозь воду, глядя, как она расходится кругами. Мои мысли текли вслед за рябью:

– Хочешь сказать, что нам не нужно было думать? Не нужно было строить города?

Спутник улыбнулся уголком губ:

– Я хочу сказать, что нам следовало бы помнить, как просто существовать.

Крокодил медленно повернул голову в нашу сторону. Я задержала дыхание.

Спутник улыбнулся шире:

– Ну, кажется, один из них хочет нам что-то сказать.

Крокодил медленно поплыл к нам.

Я взяла его за руку:

– Если нас сейчас сожрут, знай: я ненавижу тебя за эту идею.

Спутник хихикнул:

– Ты скажешь мне это на том свете?

Я плотнее сжала его чуть мохнатую ладонь:

– Если он есть, я тебя там найду.

Крокодил остановился перед нами, его жёлтые глаза смотрели прямо в мои.

Спутник тихо выдохнул:

– Ну давай, друг, скажи нам, что ты думаешь.

Крокодил продолжал смотреть на нас, и я не могла понять, кто здесь добыча, а кто наблюдатель.

– Если он сейчас откроет рот и заговорит, я точно сойду с ума, – пробормотала я.

Спутник ухмыльнулся и сложил лапы на груди:

– Ну, если мы можем петь древние песни и висеть в воздухе, то почему бы крокодилам не заговорить?

Мы замерли, вглядываясь в его глаза. И в этот момент он медленно… очень медленно… закрыл их.

– Он уснул? – прошептала я, чуть прижавшись.

Спутник задумчиво почесал усы:

– Нет. Это был ответ.

– Какой? "Оставьте меня в покое, нелюди"?

Спутник поднял палец, будто учитель, объясняющий основную истину:

– Он сказал: "Я не хочу тратить на вас энергию".

Я моргнула.

– Ты прямо сейчас придумал это, да?

Спутник прилёг на воду, раскинув лапы:

– Ты думала, он скажет что-то типа "Ах, странные путешественники, я открою вам секрет мироздания"?

Я задумалась.

– Нуу…

– Ну вот и всё. А он просто не видит смысла в разговоре.

Крокодил спокойно разлёгся на воде, его хвост чуть-чуть качнулся, создавая ленивую рябь. Мы с Спутником смотрели на него и вдруг почувствовали, что нам больше нечего сказать.

Мы выбрались из воды, неспешно плескаясь, как будто жили в этом озере с самого рождения. Берег был землистый и тёплый, усеянный отпечатками когтей и тонких лапок птиц. Крокодилы не среагировали. Они просто лежали, медленно дыша, пропитываясь солнечным светом, ожидая, когда жизнь сама подкинет им нужный момент.

Спутник отряхнул хвост, зевнул и рухнул на траву. Я упала рядом. Мы лежали между крокодилами, глядя в небо, где облака медленно плыли, принимая странные формы.

– Вот скажи, – протянула я, щурясь на солнце, – если ты мог бы быть кем угодно, ты бы выбрал быть крокодилом?

Спутник обдумал вопрос, погладил свой хвост, щёлкнул пальцами:

– Не-а.

– Почему?

– Я люблю говорить. – он расплылся в ухмылке, – А ты?

Я медленно покачала головой, смеясь его ответу:

– Тоже.

По небу плыло облако, похожее на ленивого крокодила, и вдруг стало понятно: иногда не обязательно искать смысл. Иногда можно просто быть.

Одна мысль не давала покоя со вчерашнего вечера:

– В деревне нас назвали духами. Разве мы теперь духи? – на мой нос приземлилась маленькая стрекозка, и  пошевелила крыльями. Ее лапки цеплялись за чувствительную кожу и я стряхнула ее рукой, сильно мотнув головой.

Спутник фыркнул и лениво перевернулся на бок, отгоняя кончиком хвоста приставучую стрекозку:

– Ну, давай подумаем.

Он указал хвостом в насыщенно-синее небо:

– Ты говоришь с тем, кто не имеет формы. Ты летишь, но не падаешь. Поёшь на языке, которого не знаешь. Ты слышишь музыку мира, которая скрыта от других.

Он щёлкнул пальцами, и лёгкий порыв ветра коснулся моих волос, отгоняя мушку:

– Так кто ты, если не дух?

Я поджала губы, обдумывая:

– Но я чувствую себя живой. Ем, пью, дышу. Я родилась человеком.

– Может, ты просто очень продвинутый дух? – усмехнулся он.

Я закатила глаза:

– Значит, и ты тоже?

Спутник широко ухмыльнулся, обнажив острые зубы:

– О, я вне категорий.

Мы отдохнули, солнце начало клониться к горизонту, воздух стал чуть влажнее, прохладнее. Крокодилы не двигались. Они продолжали быть вечностью.

Спутник встал, потянулся, встряхнул хвост.

– Ну что, пора дальше?

Я вдохнула влажный, тёплый воздух озера, ощущая, как сердце замирает от предвкушения.

– Куда теперь?

Спутник склонил голову, задумчиво поводил ухом и изрек:

– А давай к горам? Там есть место, где ночью небо настолько чистое, что звёзды светят, как лампы.

Я улыбнулась:

– Давай.

Мы поднялись в воздух, мягко скользя над джунглями, оставляя позади озеро, деревню и крокодилов, которые даже не заметили нашего ухода. Спутник внезапно свернул, завис в воздухе и посмотрел с лукавым прищуром:

– Прежде чем отправиться в Гималаи, нам нужно подкрепиться.

Я уже знала этот взгляд!

– Ты задумал что-то хитрое…

– Конечно. Иначе было бы скучно.

Он показал когтистой лапой вниз, на широкую поляну, где паслись антилопы.

– Угадай, что мы будем делать?

Я сложила руки на груди, качая головой:

– Ты предлагаешь охоту?

– Нет, я предлагаю испытание.

– Какое?

Спутник широко ухмыльнулся:

– Поймать её без использования магии.

Я закатила глаза и саркастически рассмеялась:

– Ты издеваешься?

– Совсем нет. Это должно быть честно.

Я оглядела поле: антилопы были быстрыми, осторожными, их глаза постоянно сканировали окрестности.

– Ты серьёзно считаешь, что я смогу их догнать? Похожа на гепарда?

Спутник подмигнул.

– Конечно нет. Но посмотреть, как ты стараешься, будет весело.

Я глубоко вздохнула, спорить было все-равно бессмысленно:

– Ладно. Но если я облажаюсь, ты сам готовишь ужин.

– Договорились.

Я тихо спустилась на землю, спряталась в высокой траве, чувствуя, как адреналин заполняет кровь. Спутник не спускал с меня глаз, явно наслаждаясь представлением.

Я вообразила себя львицей, покрутила отсутствующим хвостом, напряглась… и рванула вперёд.

Антилопы заметили движение и мгновенно сорвались с места, грациозными прыжками удаляясь на безопасное расстояние. Остановились, активно водили ушами и принюхивались.

Они были слишком быстрыми, слишком натренированными выживанием. К собственному удивлению, на второй попытке, я почти догнала одну, самую квелую и, видимо, болезненную. Но даже она в последний момент резко свернула, а я проскользила вперёд, чуть не впечатавшись в дерево.

Сзади раздался громкий хохот и аплодисменты:

– Это было великолепно!

Я сквозь зубы выдохнула:

– Ты сам просил без магии.

Спутник хитро ухмыльнулся и примирительно поднял лапу:

– Хорошо. Давай с магией.

Я взмахнула рукой, и лёгкий вихрь подхватил одну из бойких антилоп, аккуратно останавливая ее на месте. Она замерла, испуганно озираясь. Спутник подошёл, положил лапу на ее спину и мягко сказал:

– Не бойся – взмахнул хвостом, и в следующий миг антилопа уже была частью костра.

Огонь разгорался, а вокруг ночная природа наполнялась звуками: далёкий рёв хищников, шелест крыльев ночных птиц, потрескивание веток.

Я оторвала кусочек мяса и попробовала. Сочное, пропитанное дымом.

– Как думаешь, в этом есть смысл? – спросила я.

Спутник разглядывал огонь.

– Какой?

– Мы охотимся, убиваем, едим. Завтра нас может сожрать что-то более крупное. Это вечный круг.

Спутник откусил кусок мяса, прожевал, задумчиво кивнул:

– Кто-то считает это ужасом. Кто-то называет это гармонией.

Я разглядывала остатки костей, чувствуя, как тепло насыщения растекается по телу.

– Но почему тогда мы чувствуем вину?

Спутник улыбнулся:

– Потому что мы осознаём. Антилопа не думала о смерти, пока её не настиг момент. Крокодилы не мучаются сожалениями.

Я покачала головой:

– Но мы – не крокодилы.

– Вот именно. Мы едим и одновременно думаем: "А правильно ли это?"

Огонь тихо потрескивал, в воздухе витал запах дыма и горящих поленьев.

Я поджала губы и хмыкнула:

– Значит, осознание делает нас виноватыми?

Спутник откинулся назад, облизал пальцы и усмехнулся:

– Осознание делает нас свободными. Но с этим же приходит груз.

Мы молча ели, слушая ночные звуки. В этом мире не было правильных ответов. Только выбор.

-–

Глава 2. Гималаи

Утром мы поднялись в воздух, оставляя позади саванны и степи, летя всё дальше, пока под нами не начали появляться горные вершины. Гималаи грандиозны. Они резко врезались в небо, покрытые снегами, острые, холодные, величественные. Спутник подлетел ближе и сложил лапы на груди:

– Итак, наш новый квест: найти Снежного человека.

Я закуталась в меховой плащ, который возник на мне магическим образом.

– Ты правда веришь, что он существует?

Он хитро прищурился:

– А ты?

Я посмотрела на бесконечные снежные просторы под нами и пожала плечами:

– Думаю, если бы он был, то не хотел, чтобы его нашли.

Спутник поднял палец:

– О! Значит, теперь у нас есть цель: найти того, кто не хочет быть найденным.

Я вздохнула:

– Ты осознаёшь, насколько это абсурдно?

Он широко ухмыльнулся:

– О, абсолютно. Именно поэтому мне это нравится.

Мы летали над заснеженными хребтами, ходили по ледяным ущельям, оставляя следы, которые тут же заметало снегом. Прокрадывались в глухие заросли забытых лесов.

День первый: мы искали отпечатки огромных ступней, странные движения снега, следы присутствия на скалах.

Ничего.

День второй: мы забрались в пещеру, нашли кучу старых костей, тряпок, следов когтей. Но это были следы обычного медведя. Я тихо радовалась, что его не оказалось дома.

День третий.

Мы сидели на заснеженном валуне, закутанные в меховые плащи, грея руки над крохотным костром.

Спутник провёл пальцем по снегу, нарисовав смешного человечка с волосатыми ногами. Глянул на меня исподлобья и заговорщически произнес, словно кто-то мог услышать:

– Ну что, он есть?

Я откинулась назад, наблюдая за пустыми вершинами и ветром, что уносил снежную пыль.

– Да.

Спутник вскинул брови:

– Неужто?

Я мягко улыбнулась:

– Просто… мы его не найдём.

Он внимательно посмотрел на мое лицо, затем снова на ледяные просторы.

– Да… – хмыкнул и тряхнул ухом, сбрасывая скопившуюся горку снега – Наверное, так и должно быть…

Мы молча посидели, а потом, замёрзшие, уставшие, но с каким-то странным спокойствием внутри, развернулись и полетели вниз – в сторону деревеньки.

Когда мы приземлились у небольшой тибетской хижины, дымок из трубы тонко поднимался в небо, а воздух пах сушёным чаем и пряностями. Хижина стояла у самого края, словно на отшибе бытия. Позади нее плато обрывалось и казалось, что дальше мира людей не существует.

Старый монах уже сидел на пороге, закутанный в простую рваную накидку, будто ждал нас.

Но главное… Он не изумился, увидев Спутника.

 Совсем.

Я замерла, переводя взгляд с одного на другого:

– Вы знакомы.

Спутник ничуть не удивился выводу, лишь медленно кивнул.

Монах приветливо улыбнулся, похлопал по дощатому крыльцу, приглашая нас сесть:

– Проходите, путники. Ветер сегодня холодный.

Я села рядом, вглядываясь в глубокие морщины на его лице.

– Кто ты? – спросила я, чувствуя, что здесь гораздо больше тайн, чем смогу осознать.

Старик мягко ответил:

– О, я просто тот, кто всегда здесь.

Спутник тихо рассмеялся:

– А ты совсем не изменился.

Я недоверчиво нахмурилась:

– Хочешь сказать, ты знаешь его давно?

Спутник посмотрел на монаха с хитрой улыбкой:

– Давным-давно. Даже раньше, чем ты думаешь.

Я сжала пальцы, понимая, что за этим стоит целая история.

Старый монах разлил чай, передал мне чашку и посмотрел прямо в глаза:

– Тебе лучше спросить: кто на самом деле твой спутник?

Я замерла, чувствуя, как от этих слов всё внутри сжалось. Спутник ни на секунду не отвёл взгляда.

Ветер медленно шевелил рваную накидку монаха, чай в чашках дымился, а внутри у меня нарастало чувство… тревоги? Нет. Скорее, предвкушения. Неужели…

Я посмотрела на Спутника. Тот спокойно держал чашку, мягко подрагивая хвостом, будто решал, стоит ли говорить.

– Ну, давай, рассказывай, – подбодрила я.

Он приподнял бровь:

– Что именно ты хочешь знать?

– Ты знаешь этого монаха. Он не удивлён тебе. Это значит, ты бывал здесь раньше.

– Логично.

– Значит, ты не просто случайный товарищ.

– Ага.

Я выдохнула:

– Так кто ты?

Спутник покрутил чашку в лапах, потом посмотрел на монаха, словно спрашивая разрешения. Монах улыбнулся.

– Ладно. Только обещай, что не сбежишь.

Я подняла руки:

– Куда мне здесь бежать? Мы в Гималаях, если ты забыл.

Он улыбнулся, но в глазах мелькнула серьёзность.

– Я не всегда был таким.  Очень давно… когда мир ещё только начинал понимать, что он существует, я был чем-то другим.

– Чем?

Спутник отпил чая и медленно ответил:

– Одним из первых существ, что осознали себя.

Монах спокойно смотрел на него, будто уже знал эту историю.

– Ты был человеком?

Спутник покачал головой:

– Нет. Я был… просто осознанием. Потоком мысли, энергии, чего-то между реальным и несуществующим.

Я напряглась не понимая:

– Ты хочешь сказать… что был чем-то вроде духа?

– Да, но не в том смысле, как люди это понимают.

Монах размешал чай, словно эта тема была для него такой же привычной, как разговор о погоде. И поправил:

– Ты не первый, кто возник из чистого осознания. Но ты один из немногих, кто решил остаться.

Я покачала головой, пытаясь переварить сказанное:

– Остаться? Где? В этой реальности?

Спутник улыбнулся:

– Ты ведь знаешь, что есть множество слоёв бытия.

– Допустим…

– Я мог бы исчезнуть. Мог бы стать чем-то другим. Но мне стало любопытно.

Я смотрела в его странные, тёмные глаза с зелёными искрами. Меня слегка потряхивало от адреналина:

– Любопытно?

– Да. Мне стало интересно, что значит существовать. Быть частью чего-то. Испытывать эмоции, смотреть на мир глазами того, кто не всесилен, кто не просто поток.

– И ты выбрал вот это? – я указала на его лапы, хвост, странную карикатурную форму черта.

Он рассмеялся:

– Я могу менять форму, ты же знаешь… но эта мне нравится. Она забавная. И удобная.

Я медленно выдохнула:

– То есть ты – нечто древнее? Ты видел, как зарождался мир?

Спутник мягко кивнул и отпил чая, что потихоньку остывал:

– Да. И мне стало интересно быть в нём.

Повисла пауза. Я выбирала в голове вопросы, словно чувствуя, что эта откровенность не на долго, и нужно успеть спросить главное. То, на что он раньше не отвечал прямо:

– Зачем ты со мной?

Монах вмешался, подливая нам ещё горячего чая, из ветхого чайника:

– Тебя удивляет, что он выбрал быть рядом с тобой?

Я кивнула и выпалила:

– Почему я? Почему не кто-то другой?

Спутник улыбнулся и направил взор в мои глаза. Казалось, он видит мою душу.

– Потому что ты умеешь видеть мир иначе.

– Что это значит?

Он повел лапой в воздухе, словно рисуя маленькую радугу:

– Ты не просто живёшь. Ты наблюдаешь, анализируешь, ищешь смысл в том, что другие просто принимают как должное.

Я прищурилась:

– Это было красиво сказано, но звучит подозрительно и не ясно.

Спутник смеясь, пошарудел лапой в пиалке, выудил орешек, подкинул в воздух и поймал зубами:

– Я просто хотел путешествовать с тем, кто способен видеть больше, чем просто дорогу под ногами.

Монах тихо усмехнулся:

– Ты знала, что он провёл много времени среди монахов?

Я удивлённо посмотрела на него:

– Правда?

Спутник кивнул.

– Да. Изучал медитации, философию, наблюдал за тем, как люди ищут смысл жизни.

Я заинтриговалась:

– И что? Нашли?

– О, каждый раз что-то новое.

Я вздохнула, допивая чай. Ситуация, что я давно просто приняла, яснее не ставала… Хмыкнув, спросила:

– Значит, ты всегда рядом, потому что тебе интересно, как я смотрю на мир?

Спутник мягко посмотрел на меня:

– И потому что мне хорошо рядом с тобой.

Я погладила тёплую чашку ладонями:

– Ты можешь уйти? Просто раствориться и исчезнуть?

Спутник не моргнул, разглядывая мои глаза и тихо молвил:

– Да.

– Почему не уходишь?

Он немного помолчал, потом улыбнулся:

– Потому что, несмотря на всё, я выбрал быть здесь.

Я почувствовала, как внутри что-то сжалось. Монах расплылся в очередной улыбке, значение которой, было ведомо лишь ему и сказал, наклонив голову:

– Значит, ты уже не просто поток. Ты часть мира.

Спутник медленно кивнул:

– Да. Я сделал свой выбор.

Мы ушли внутрь хижины. Снег начал срываться с горных вершин, закручиваясь в ледяную бурю. Там, внутри, было тихо, тепло, светло. Я ощущала себя не в чьем-то доме, а в старом храме. Словно эти каменные стены хранили тысячи лет истории. Воздух был густым от благовоний, сухого дерева и воска. Монах зажёг лампы, отбрасывая мягкие тени на пол.

Я присела на толстый ковёр, укутавшись в плед и смотрела на пламя в камине, пока за дверью тихо завывал ветер. Спутник медленно обошёл меня, сел рядом. Его хвост мягко обвился вокруг лап.

– Ты ведь чувствуешь, что не всегда была обычной, верно?

Я слегка напряглась:

– О чём ты? Просто я суперэмпат.

Монах молча смотрел, не вмешиваясь.

Спутник потёр подбородок, потом чуть наклонился вперёд:

– Ты всегда задавалась вопросом, почему видишь мир иначе. Почему ощущаешь что-то, что другие не чувствуют. Почему замечаешь детали, которые для других остаются невидимыми.

Я замерла, а он продолжил:

– Разве ты не чувствовала себя порой странно, словно в другой реальности? Ты помнишь то, чего на самом деле не было. Это случалось не раз.

Я покраснела от неловкости:

– Такое себе ощущение… Убеждать близких и друзей в том, что я точно помню, а они доказывают, что такого не было.

– А твои сны. Они ведь были… другими, правда?

У меня расширились глаза:

– Ты знаешь о моих снах?

– Конечно.

Я глубоко вдохнула, вспоминая. Сны. Были слишком… реальными. Я словно проживала целые жизни, и просыпалась в кровати, проживать свою. Порой сны были столь глубокими, что я переставала понимать, где настоящая. Там или здесь.  Я могла заснуть и видеть продолжение вчерашнего сна, с мельчайшей детализацией. Словно вторая жизнь лилась потоком, стоило лишь закрыть глаза.

– Ты хочешь сказать, что это не случайность?

Спутник тихо улыбнулся:

– Нет. Это – дар.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось:

– И кто его мне дал?

Спутник положил лапы на колени, спокойно смотрел в глаза.

– Я.

Тишина в помещении стала плотнее, чем воздух перед бурей.

Я моргнула, не понимая, что сказать.

– Ты?

– Да.

– Но… почему?

Он наклонил голову, его усы слегка дрогнули:

– Я искал кого-то.

– Кого?

– Кого-то, кто мог бы увидеть мир так же, как вижу его я.

Полено в камине громко треснуло и я вздрогнула, отведя глаза от Спутника. Огонь мерно пожирал сухое дерево, раскаляя его до красноты. Примерно тоже самое происходило у меня внутри. Я прошептала в пламя:

– Но я человек.

– Именно. Ты живёшь среди людей, но ты… больше, чем они.

Я почувствовала лёгкое головокружение:

– Ты даровал мне магию.

– Да.

– Но зачем?

Спутник посмотрел прямо в глаза, и его взгляд был неожиданно тёплым:

– Чтобы потом прийти к тебе.

Я почувствовала, как что-то внутри сорвалось вниз, оставляя меня почти невесомой.

– Как это произошло?

Монах спокойно наблюдал за нашей беседой, не перебивая, а Спутник чуть усмехнулся:

– Ты не родилась с этим. Я просто… дал тебе возможность видеть больше.

– Когда?

Он помолчал.

– Давно. В одном из твоих снов.

Я напряглась и призадумалась, припоминая:

– Это был тот сон в пустоте? Где передо мной было небо без звёзд?

Спутник слегка кивнул:

– Да.

– Я тогда думала, что умираю.

– Ты рождалась.

Я провела пальцами по ковру, пытаясь осмыслить всё это.

– Но почему я?

– Потому что ты спросила.

Я застыла:

– Что?

Спутник наклонился ближе.

– Ты спросила в том сне: "Что есть за пределами?".

Я медленно кивнула:

– Да… и ты решил ответить?

– Я решил дать тебе возможность найти ответ самой.

В углу послышался шорох. Монах, про которого я нечаянно забыла, закинул ногу на ногу и тихо произнёс:

– Ты думала, ты одна из ищущих, но на самом деле ты – одна из найденных.

Я вздрогнула от этих слов:

– Найденных кем?

Монах поставил пустую чашку на деревянную тумбочку поблизости, сцепил ладони и молвил, слегка отстранено, глядя в камин:

– Тем, кто слышит тех, кто зовёт.

Я провела рукой по лицу, чувствуя, как мне становится одновременно жарко и холодно.

Спутник сменил позу, откинувшись назад и оперевшись на руки. Его хвост лег мне на колени:

– Ты выбрала путь видеть. Я просто дал тебе инструмент.

Я молча смотрела в огонь, что медленно облизывал окружавшие его камни.

– Ты ведь мог выбрать кого-то другого.

Спутник тихо рассмеялся:

– Может. Но зачем? Мне нравится мой выбор.

Я выдохнула, пытаясь сложить все мысли в голове.

– Так… что это значит для меня?

Спутник наклонил голову, обратив на меня взор. Его хвост легко дернулся кончиком и вновь затих:

– Это значит, что ты не просто человек. Ты – тот, кто может видеть дальше.

– Звучит жутко.

– Ты справлялась до этого.

Я улыбнулась:

– И теперь ты всегда будешь рядом?

Спутник спокойно посмотрел в мои глаза:

– Всегда.

-–

Мы остались в хижине на ночь. За окнами бушевала снежная буря, но внутри было тепло, тихо, спокойно. Я лежала на твёрдом матрасе, глядя в деревянный потолок, пытаясь осознать, что только что узнала. Голова разрывалась от мыслей и открытий. Перед глазами протекали картинки мирского прошлого. Падения и неудачи. Первая любовь и расставание. Работа, коллеги, друзья. Лишь самые близкие знали о моих терзаниях, вечных поисков ответов и разочарований от их отсутствия. А теперь есть Он. Сам пришёл. Он выбрал меня. И почему-то это наполняло душу странным спокойствием.

Я улыбнулась в темноте:

– Спасибо.

Из соседнего угла, где Спутник развалился на меховом ковре, донёсся тихий ответ:

– Спи. Завтра нас ждёт новое путешествие.

Ночь прошла в глубоком сне без сновидений.

Утром снег продолжал бушевать за окнами, но внутри хижины было спокойно, словно мы оказались вне времени. Монах ничего не говорил. Он лишь разжёг благовония, сел на каменный пол и закрыл глаза. Спутник не шутил, не ухмылялся, не строил гримас. Он ушёл в себя. Я смотрела, как он медленно растворяется в медитации, становясь чем-то иным, чем привыкла его видеть.

Его тело менялось, формы растекались, исчезали, снова собирались. Тёмные лапы превращались в нечто призрачное, хвост, то исчезал, то появлялся, иногда его очертания дрожали, будто он стоял на границе реальности и сна.

Я не мешала.

В этот день мы не говорили. Никаких загадок, никаких вопросов, даже мысли шли медленнее, чем обычно.

На следующее утро буря стихла. Я проснулась от мягкого, золотого света, пробивающегося в дом через узкие окна. Тепло легло на каменные стены, согревая пространство после холодных ночей. Я потянулась, зевнула, затем повернула голову… и замерла.

Спутника больше не было. На его месте, растянувшись на ковре, лежал огромный снежный барс. Идеальный.

Его мех отливал серебром и дымчатыми узорами, мышцы под ним перекатывались мягко и мощно.  Глаза… В них отражалась вселенная.

Я замерла, встречаясь с его взглядом. В этот момент мне показалось, что я вижу всё. Прошлое, настоящее, будущее. Себя. Его. Он не говорил ни слова. Но и не нужно было. Я медленно протянула руку и коснулась его шерсти. Она была тёплой, живой, мягкой, но под ней чувствовалась скрытая, непоколебимая сила. Он просто смотрел на меня, молча, внимательно.

И я вдруг поняла: вчерашний день не был случайностью. Он выбрал форму. Выбрал переродиться.

Мы завтракали медленно. Горячий рис с тушёными овощами, солёное масло яка, густой чай с молоком и специями. Я ловила тепло чашки, наблюдая, как солнце льёт золотистый свет сквозь окна.

Рядом барс. Нет. Не просто барс. Мой Спутник.

Он ел молча, двигаясь плавно, будто всё вокруг было частью его осознания.

Я не отрывала от него взгляда. Моя мечта. Моё восхищение. И он теперь здесь, прямо передо мной. Невероятно.

Я знала, что снежные барсы редко встречаются человеку. Их невозможно приручить. Они одни из самых скрытных созданий на планете. А теперь вот он. Сильный. Дикий. Свободный. И всё, что мне хотелось, – это коснуться его снова.

Он вдохнул глубоко, затем медленно поднялся, грациозно обошел меня, широкими лапами ступая по ковру, и заглянул в глаза:

– Пойдем?

Мы вышли из хижины, оставив за спиной монаха и его загадочную улыбку. Снег под ногами скрипел, воздух был свеж, морозно-прозрачен. Вдали, на белоснежных склонах, медленно двигались крошечные точки людей.

Паломники. Исследователи. Туристы.

Мы избегали их. Шли там, где никто не ходил. Спутник шёл впереди, его лапы почти бесшумно ступали по снегу, хвост плавно двигался в такт шагам. Я шла позади и не могла оторвать взгляд. Как двигалось его тело, как играли мышцы под густой шерстью. Как переливался мех на солнце, а холодный воздух кружил снежные бриллианты вокруг него.

Он не просто существовал в этом мире. Он был его частью.

Нарастающее беспокойство заполняло разум. Почему я не могла быть такой же? Почему он мог выбирать форму, а я нет? Я обожала снежных барсов. Всегда. С детства они были для меня символом дикой, независимой, хищной красоты. Я мечтала увидеть их в живую, но так ни разу и не встретила. И теперь он выбрал эту форму. Знал ли он?