Я БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ НА КОРТЕ… теннисный роман

Глава 1

Жизнь преподносит нам сюрпризы, загадывает ребусы и ведет по длинному лабиринту судьбы. Иногда мы спокойно продвигаемся вперед по светлому пространству, как будто чья-то уверенная рука ведет нас за собой. Бывает упираемся в твердую стену не в силах вернуться обратно и начать путь заново. Кто-то разбивается насмерть о свое же зеркальное отражение, а кто-то и вовсе все свое отмеренное время блуждает по узким коридорам лабиринта жизни, так и не увидев ярких лучей. Никто не знает, что ждет его за новым поворотом… Одни опечалены разводом, не понимая, что получили желанную свободу и шанс на что-то лучшее, другие, наоборот, стремятся выйти замуж и попадают в капкан собственного желания. Кто-то искренне верит, но становится больно обманут и предан, кто-то прячется от любви, а судьба заставляет захлебнуться в страстных чувствах. Все мы ищем определенного благополучия, но для каждого оно имеет собственное обличие.

Для Ильмана счастье заключалось в работе, в спасенных жизнях, в благодарных пациентах и радостных блестящих глазах маленькой дочурки. А вот для его супруги такое направление показалось скучным, ведь она видела себя женой обеспеченного хирурга с мировой известностью. Их узкие дорожки лабиринта не совпали… Обоим было больно от разочарования, от осознания того, что мечты, иллюзии и молодость остались где-то в прошлом, где-то в самом начале пути. Супруги испытывали чувство сожаления и облегчения одновременно, понимая, что нужно принять эти болезненные чувства, ведь за ними придет выздоровление и освобождение, которое в свою очередь даст надежду на что-то новое. Теплый день казался бездушным и бесконечно длинным, Ильман слонялся в полном одиночестве, в ожидании бракоразводного процесса. Выйдя из зала суда, погруженные в свои мысли, теперь уже бывшие супруги нежно обнялись и проводили друг друга пронзительными взглядами. Хороший, добрый брак, но не сложившихся в силу определенных обстоятельств, был аннулирован, спустя почти два года их фактического расставания. Сейчас Ильмана расстраивало еще одно обстоятельство – завтрашний воскресный день он не мог провести с любимым ребенком, общение с Алисой смягчило бы душевные терзания и избавило от тоски.

Какая-то неведомая сила привела Ильмана к воротам монастыря, он прошел на территорию, вдыхая целебный воздух и мысленно моля о прощении, чувствуя и свою вину в несложившемся браке. Сделав несколько глотков из святого источника, дышать стало легче, свободнее, как будто ледяная вода сдвинула тяжелый камень, сдавивший грудную клетку. Ильман оказался в светлом пространстве лабиринта, но пока не мог определить правильный путь, не видел тот свет, за которым хотел бы последовать. Он остановился на месте, желая не спеша обдумать свой следующий шаг, и поблагодарил высшие силы за подаренную легкость в сердце.

Раздумывая, как провести остаток дня, он сел в машину и набрал номер телефона. Старый приятель Евгений радостно отозвался в динамике и с удовольствием согласился на встречу. Ильман нуждался в разговоре, в советах, да просто в искреннем человеческом участии. Субботним вечером оказалось не просто найти свободный столик в хорошем заведении, но все же друзья смогли устроиться в уютном баре на одной из центральных улиц. Приглушенный свет и спокойная музыка располагали к дружелюбной беседе за бокалом темного нефильтрованного пива. Евгений был единственным, с кем Ильман мог поделиться личными переживаниями о разводе, они засиделись до позднего вечера, покинув бар уже за полночь. Женя не позволил другу уехать одному в таком расстроенном состоянии и пригласил его домой.

Утро было пасмурным и тяжелым, даже прохладный душ и крепкий кофе не вернули Ильмана в бодрое состояние. Он планировал добраться до дома и упасть в прохладную кровать, желательно до следующего утра, но Женя резко нарушил его планы, достав из шкафа чистую спортивную форму:

– «Переодевайся, мы вместе едем на тренировку! Во-первых, спорт – это лучшее средство от хандры и печали, а во-вторых, ты совсем потерял физическую форму в своей операционной. У меня сегодня занятие со взрослой начинающей группой, ты вполне можешь присоединиться. А потом где-нибудь погуляем, погода сегодня шикарная!»

Евгений много лет работал тренером в теннисном центре. Он, как Ильман, был предан своей работе и большую часть жизни проводил на корте.

Около полудня парни подъехали к теннисному клубу и направились на корт. Ильман играл неплохо, все-таки долгосрочная дружба с тренером давала свои плоды, и хоть он не держал ракетку больше года, быстро освоился в разминочной серии. Участники групповой тренировки постепенно заполняли корт и присоединялись к разминке. Первой появилась Алина – молодая, с шикарным телом и пухлыми губами. Ее теннисное короткое платье притягивало к себе взгляды, а длинные ноги и волосы завершали сногсшибательный образ. Она была влюблена сама в себя и внушала эту неотразимость окружающим. Вот только оценить ее по достоинству в этой группе было некому. Единственным мужчиной-игроком был Сергей, но он был полностью поглощен игрой, не давая шансов очаровательной Алине. Евгений тоже сразу дал понять нежной особе, что флирт и романы на работе его не интересуют даже с такой красоткой. Но сегодня судьба преподнесла Алине такой подарок – на корте, залитом ярким солнцем, разминался высокий смуглый брюнет! Лина укоротила свою юбку еще на несколько сантиметров и расплылась в белоснежной улыбке. Сейчас все было идеально – трое спортивных молодых мужчин и она одна в центре их внимания! Но идиллия длилась не долго, через несколько минут подошли другие спортсменки, нарушив ее гармонию. Евгений представил группе нового участника Ильмана и начал тренировку, комментируя, подсказывая, корректируя удары и движения. На первый взгляд все происходило как обычно, но атмосфера на корте была напряженной. Евгений поочередно присматривался к каждому, пытаясь найти объяснение игровому дискомфорту: Алина хохотала и кокетничала больше обычного, Сергей играл более интенсивно, стараясь соответствовать Ильману, остальные девушки вели себя также, как и на предыдущих тренировках, все, кроме Киры. Она нервно крутила ракетку, движения были дерганными, а выражение лица тревожное и расстроенное. Когда пришло время одиночных розыгрышей, двое победителей вышли к сетке для распределения подач. Взгляды Ильмана и Киры не отрывались друг от друга, казалось, они почти не слышали указания тренера. На корте стало душно, как перед грозой, их розыгрыш затянулся и накалился до предела. Между игроками явно читался диалог: Кира играла отчаянно, атаковала с криком на выдохе, удары были агрессивными и звонкими, она как будто вкладывала в них обвинения, обиду и злость; Ильман же наоборот отвечал мягко, выбрав оборонительную игру, давая возможность ей «высказаться», словно извиняясь и принимая все аргументы. Игроки и тренер застыли, погрузившись в этот эмоциональный матч. Когда тренировка завершилась, Кира схватила рюкзак и, убирая на ходу ракетку, убежала к машине, даже не переодевшись. Она выехала с территории клуба, включила громкую музыку и разревелась во весь голос. Крупные соленые капли застилали обзор, а истерика не давала возможности сосредоточиться на дороге, Кира резко ударила по тормозам и повернув на ближайшую парковку, остановилась. Пряча опухшее от слез лицо под широкий козырек бейсболки, Кира надрывно плакала до тех пор, пока на экране телефона не отобразилось родное и любимое личико, она постаралась успокоиться и ответила на звонок.

В данный момент Ильман не был готов к расспросам, он молча протянул Жене ракетку и вышел с корта. По дороге домой он написал другу сообщение с извинениями и огромной благодарностью за прошлый вечер, пообещав дать объяснения сегодняшней ситуации, но позже, когда-нибудь, потом…

Воскресная пробка растянулась на полтора часа и Ильман, расположившись на заднем сидении такси, погрузился в воспоминания, которые тяжелым грузом повисли в его голове: «Она не простила, не забыла, не приняла. Она ненавидит его еще больше, чем тогда, хотя ее обвинения оскорбительны и не имеют оснований. Так почему же так больно?! Так хочется просить у нее прощения, кричать, снова кричать! Как во сне, громко и отчаянно, но мой голос беззвучен».

Бессонная ночь, физическая нагрузка и эмоциональное напряжение довели Ильмана до скверного самочувствия. Весь оставшийся день он провел дома, пытаясь привести свои мысли и квартиру в порядок. Закинув в стиральную машину рабочие костюмы и халаты, Ильман заказал пиццу, сделал несколько звонков пациентам и устроившись на диване, включил телевизор. Но сознание было не здесь, а где-то очень далеко… где-то в событиях годовалой давности. Ильман открыл телефон, увеличил фотографию контакта и рассматривал ее лицо, грустные глаза и нежную улыбку. Уже не понимая наяву или во сне он чувствовал тонкий аромат, ощущал прикосновения теплых рук и сжимал ее в объятиях. Прошла целая неделя, но мысли все еще были зациклены на воскресной эмоциональной встрече. Тренировка, корт – то единственное место, где она чувствовала себя свободно, где пряталась от всего мира, от негатива и воспоминаний, от собственной боли и фальши. Только здесь она была настоящая, открытая и спокойная. Как он мог себе позволить вторгнуться в ее пространство, в ее игру! Он там, где никак не мог быть! Теннис – ее зазеркалье, параллельная вселенная, спасающая от прошлогодних событий, то, что до сих пор держит ее на плаву и не дает упасть в бездну депрессии и грусти. Ракетка, как волшебная палочка рисует воздушные узоры, вселяет радость, надежду и азарт, плотный удар дает почувствовать силу руки, а значит и силу самой себя. Не все потеряно, не все растрачено, есть потенциал, и он бьет неиссякаемым ключом, но пока только здесь – на корте. На выдохе, с истошным криком, выходит боль, обида, озлобленность на весь мир, и с каждым таким выдохом ей становится легче. Яркий мяч концентрирует все внимание, как будто гипнотизируя и не давая отвлечься на тяжелые мысли. Игроки, которые не терзают тебя расспросами, им важна ты как соперник, как спортсмен, только здесь и сейчас. Теннисный корт – ее плот в бушующем водовороте бед. Почему он снова рядом?! Чтобы потопить ее единственный оазис спокойствия?! Он искал встречи с ней? Или это чудовищное стечение обстоятельств, одно на миллион, но оно случилось! Еще не выплаканы все слезы, не случились все истерики, ничего не забыто, не прожито и не принято! Сердце предательски ноет, а в груди обжигающая пустота. Боль накрывает ледяными волнами, а тело ломает от сожаления и разлуки.

Сашка с грустью наблюдала за мамой, заметив, что та снова часто плачет, отрешенно смотрит в окно, надолго задумывается и пропадает в неизвестных мыслях.

– «Мам! Может поедем на дачу на майские праздники? Я звонила Вике, они приедут всей семьей. Свежий воздух, шашлыки… отдохнём, как раньше. Ты так устаешь на работе, бледная… а загар тебе очень идет. Понежишься в весенних солнечных лучах и станешь самой красивой!» Сашка крепко прижалась к маме и тихо добавила:

– «Или ты не хочешь ехать в этот дом… без папы…»

Кира еще сильнее прижала свою Сашку и слезы хлынули из глаз. Некоторое время они стояли обнявшись, всхлипывая и вытирая друг другу слезы.

– «Поедем, обязательно поедем! Я позвоню сегодня Кириллу…»

Саша обрадовалась, расцеловала маму и побежала звонить двоюродной сестре, чтобы сообщить ей радостную весть о предстоящей встрече. А Кира соскребла со стенок внутреннего «я» остатки сил, уверенности и спокойствия, собрала спортивную сумку и крикнула дочке:

– «Я на тренировку, а ты собирайся на дачу!»

В машине Кира открыла окна, теплые ветер играл с распущенными волосами, а красивая музыка заставила улыбнуться: «Он не отнимет то, что мне так дорого! Я поеду и буду играть!» Эти слова, произнесенные вслух, придали ей азартного настроя.

Оглядываясь по сторонам, Кира вышла на корт, от ее внимания не ускользнул любопытный взгляд тренера и новый яркий теннисный костюм Алины, приобретенный специально для нового участника группы. Но к разочарованию Алины и не только, красивый смуглый брюнет так и не обрадовал девушек своим появлением. Кира играла рассеянно, пропускала мячи и все время оглядывалась на вход. Она ждала его…

«Он портит мне игру даже своим отсутствием! Я ненавижу его! Так почему же так хочу ощутить за спиной его запах, узнать его шаги и обернувшись…»

Кира и не заметила, как группа разошлась с корта, оставив ее одну мечтающую о том, что будет, когда она обернется. Столько вопросов перемещалось в ее голове, но не было ни единого ответа, только тоскливое чувство обмана.

Открыв входную дверь, Кира споткнулась о большие коробки и сумки, которые Сашка успела собрать для дачи, им потребовалось несколько заходов, чтобы перетащить тяжелые тюки в машину. Багажник был забит под завязку, Кира даже не спрашивала, что именно в таком количестве покидает их квартиру и перемещается на природу, если Саша так решила, то так тому и быть. Кира оглядела заднее сидение в надежде на наличие свободного места для продуктов и повернула к большому супермаркету. Еще несколько огромных пакетов разместились в автомобиле, и девчонки выехали на шоссе, предвкушая запах жареного мяса, свежей зелени и длинных приятных выходных на природе в компании самых близких людей.

Реальность оказалась не такой воодушевляющей, сначала пришлось долгое время провозиться со старым ржавым замком калитки, за которой их встретило унылое зрелище. Участок был абсолютно запущен, ведь никто не собрал опавшие осенние яблоки, гнилые листья и старые ветки. Газон превратился в вялую желтую плешь с участками сухой земли, беседка потеряла свой насыщенный цвет, а ступеньки на крыльце и вовсе прогнили, дом был холодным и бездушным. Кира прошла в комнату, присела на кровать и уткнулась во влажную подушку, которая все еще хранила запах Володи, а Саша устроилась рядом, прижимая к груди папину любимую байковую рубашку.

Глава 2

Володя умер в августе, и после этого зловещего дня никто ни приезжал на дачу, у Киры просто не хватало духа переступить этот порог. Каждая мелочь была связана с мужем, каждый уголок пропитан его присутствием, ведь он вложил всю душу, построив эту дачу более пятнадцати лет назад. Земля досталась Владимиру в наследство от отца, которого он не знал и никогда не видел. Володя в то время жил в Санкт-Петербурге и собирался продать ненужный унаследованный участок, но какие-то обстоятельства заставили его изменить свое решение и сотворить этот прекрасный уютный дом с большой деревянной верандой. Именно тогда случилось знакомство, а после завязалась крепкая дружба между соседями. Владимир с радостью принимал приглашение на шашлыки, совместные прогулки, рыбалку и купание. Никогда не отказывал в помощи и старался быть максимально полезным и открытым для этой семьи. Молодая очаровательная кудрявая Кира безусловно нравилась Володе, но в силу его возраста, который был почти вдвое старше, она воспринимала его только, как друга своего отца, а Володя снисходительно, по-отечески, оберегал юную особу. Брат Киры видел во Владимире старшего товарища, прислушивался к его советам и дорожил такой дружбой. Кира с братом учились на втором курсе юридического университета, Кирилл выбрал направление гражданской юриспруденции, а Кира всерьез увлеклась уголовным правом. В свои легкомысленные девятнадцать лет девушка переживала первые романтичные отношения, со всеми вытекающими последствиями: страданиями, ревностью, ссорами и переживаниями. Родители старались поддерживать детей в этом трогательном возрасте, особенно отец, с которым Кира была очень близка. Папа брал ее с собой на рыбалку, учил водить машину, мотоцикл и даже катер. Отец разглядел в Кире определенный склад характера, ума, проницательности и сильно развитой интуиции. Он много рассказывал о громких уголовных делах, делился интересными и необычными историями из судебной практики, даже подключал Киру к расследованию. Они закрывались в отцовском кабинете, копошились в огромной стопке бумаг, делали какие-то заметки, рисовали, спорили. В период сессии отец активно помогал детям готовиться к экзаменам и это не проходило бесследно, и Кирилл и Кира учились безупречно, а главное искренне были увлечены своей будущей профессией. В свободное время близнецы занимались рукопашным боем и стрельбой. Две абсолютно противоположные половины так гармонично умещались в стройном, привлекательном теле Киры. Наивное кудрявое личико, с широко распахнутыми блестящими глазами, прекрасно сочеталось с острым холодным умом и меткой уверенной стрельбой. Она могла часами рассуждать о расчлененных телах, жестоких убийствах, спорить с отцом, раскручивая очередное уголовное дело, уверенно и напористо доказывая свою правоту, аргументируя, оперируя фактами… но в то же время была способна расплакаться над трогательным моментом фильма о любви, которые они с мамой так любили смотреть за чашечкой сладкого фруктового чая.

Трагедия ворвалась в эту счастливую заботливую семью, как гром среди ясного неба. Родители погибли в автомобильной аварии, оба, практически молниеносно. Близнецам только исполнилось по двадцать лет, и они понятия не имели, как жить дальше, как преодолеть это горе, как выбраться из этой ямы страданий и отчаяния. Кирилл проявил себя как мужественный, уверенный и серьезный мужчина. Он взял на себя все обязательства, связанные с похоронами, оформлением наследства и обеспечением их маленькой с Кирой семьи. Для этого ему пришлось перевестись на заочное отделение и устроиться на работу. Первое время заботливо помогали папины знакомые и Владимир, именно он оказался ближе всех к близнецам в этот трагический период их жизни. Он подсказывал, контролировал, оберегал этих юных ребят, оказавшихся в тяжелой ситуации. Кирилл был безмерно ему благодарен, а Кира впервые посмотрела на Володю не только, как на соседа. Она как будто повзрослела сразу на несколько лет за несколько дней. Искорки в глазах погасли, а кудряшки были собраны в суровый хвост. Володя уловил эти нотки перемен в ее взгляде и окружил Киру невероятной заботой, опекой, вниманием и любовью. Сопливые романы ушли на задний план, теперь Кира искала в отношениях опору, стабильность и надежность. И вот он идеальный человек – уверенный, образованный, благородный, обеспеченный, а главное влюбленный в Киру… Кирилл видел в этом союзе решение практически всех проблем. Его сестра будет окружена любовью и лаской, достатком, сможет продолжить обучение, не будет нуждаться в помощи, и жить они будут рядом, в соседних домах, а значит он всегда будет в курсе ее обстоятельств, чтобы в любой момент прийти на помощь или просто поддержать общением. И Кира это понимала… Она не пылала страстными чувствами к Володе, но испытывала нежную и искреннюю симпатию, приправленную благодарностью и уважением. Она приняла это дар судьбы, как единственный верный в сложившейся ситуации. Выдав любимую сестру замуж, Кирилл выдохнул с облегчением и направил свою энергию и весь свой потенциал на образование, карьеру и свою личную жизнь.

Постепенно, день за днем, месяц за месяцем, душа успокаивалась, сердце болело не так остро. Близнецы безумно скучали по родителям, но жизнь вносила свои коррективы и переключала внимание на новые обстоятельства. Кира закончила университет с отличием и временно устроилась помощницей в адвокатскую контору. Кирилл уже уверенно работал по специальности и обеспечивал свою, не так давно образовавшуюся, ячейку общества. В родительском доме появилась новая хозяйка – милая и улыбчивая Олеся. Кира с открытым сердцем приняла молодую супругу брата, они прекрасно ладили, много общались и дружили семьями. Они давно снесли, разделяющий участки забор, и бесконечно курсировали между домами. Кирилл ни раз повторял сестре, что родительский дом всегда останется и ее домом, комната Киры хранилась в неизменном виде, а Олеся бережно наводила в ней порядок и закрывала дверь на ключ.

Кира была по-своему счастлива, ее безмерная благодарность и уважение к супругу компенсировали отсутствие влюбленности и страсти. Не успев познать эти чувства, она, казалось, и не нуждалась в них. Володя был идеальным в отношениях, его забота и покровительство перекрывало все возможные минусы этого союза. Узнав о долгожданной беременности Киры, он и вовсе носил ее на руках в прямом и переносном смысле. Для Володи это стало огромным счастьем и поводом уговорить Киру уволиться с работы. Он всегда хотел видеть в жене домохозяйку, нежную и ласковую, а не амбициозную, холодную даму, общающуюся с уголовными элементами, именно поэтому всячески препятствовал ее профессиональной карьере следователя. Кира испытывала некоторые сомнения по поводу работы, но тот факт, что Олеся оказалась примерно на том же сроке беременности и с радостью выбрала миссию хранительницы очага, заставил ее облачиться в пушистые тапочки и составить компанию своей родственнице. Через пару месяцев она уже и забыла, что могла выглядеть строго и спокойно, руководить людьми и грамотно формировать важные документы. Сейчас Кира рыдала над каждым цветочком, услышав детский смех, заметив бездомного котенка и просто так, от переполненной сентиментальными чувствами души. «Хорошо, что я ушла с работы, а то я жалела бы каждого преступника и выдумывала им оправдания!» – искренне радовалась она. Гормоны бушевали, обе девушки превратились в бесконечно жрущих и плачущих. Мужчины с тоской смотрели на своих беременных жен, покупая с каждым днем все больше продуктов и абсолютно бесполезных вещей. Кира с Олесей как будто устроили соревнования, кто больше съест и захламит дом ненужными приборами, приспособлениями, книгами и прочей ерундой. Выезд в город, в большие супермаркеты, и вовсе становился испытанием для будущих отцов. Укачивание, тошнота, обязательные поиски туалета на дороге и бесконечные, просто литры слез, вылитых около магазинов с детскими товарами. Девчонки прижимали к груди очередные ползунки или чепчик и заливались слезами. Зрелище было не для слабонервных, но успокаивало то, что когда-нибудь это должно было закончиться. И вот, когда комнаты под завязку были заполнены памперсами, кремами, кроватками, креслами, столиками, пеленками и прочей детской атрибутикой, девушки наелись и успокоились, на несколько недель вдруг вернувшись в адекватное состояние и здравый смысл, мужчины выдохнули, но это было лишь затишье перед бурей. После тридцать восьмой недели беременности они, по очереди, посетили пренатальный центр десять раз, каждый из которых оказался ложными схватками. Мужчины держались из последних сил, казалось, проще было выносить этих детей самим, не выслушивая каждый день про прыщи, сухую кожу, лишний вес, выпавшие волосы, больную спину и еще миллион поводов, чтобы расплакаться. Бог сжалился над измученными будущими отцами и, с разницей в одну неделю, на свет появились две очаровательные девчонки – двоюродные сестры Александра Владимировна и Виктория Кирилловна, которые впоследствии стали лучшими подругами.

Кира долго не могла выйти из декретного отпуска, который затянулся более чем на десять лет, да и особой нужды в этом не было. Владимир прекрасно обеспечивал семью, позволяя свои любимым девочкам заниматься всем, чем бы они не пожелали. Первые годы Кира полностью посвятила себя семье и дочке, стараясь дать ей не меньше, чем Кире дали ее родители: спортивную подготовку, разностороннее развитие, социализацию и общение, ну и конечно любовь, заботу и ласку. Когда пришло время зачисления в школу, у Киры появилось свободное время и она, неожиданно для себя, заинтересовалась профессией дизайна. Кира и раньше прекрасно рисовала, обладала тонким вкусом в одежде, великолепно оформляла интерьер и с удовольствием планировала ландшафт участка. С легкостью поступив на факультет дизайна в Московскую Академию Предпринимательства, через три года, Кира получила второе высшее образование. Владимир негативно воспринял известие о том, что супруга желает выйти на работу, но Кира была категорична:

– «Я в любом случае возобновлю рабочую деятельность, десять лет в домохозяйках – это перебор! – заявила она в споре с мужем, – но пока у тебя есть возможность выбора: следователем или дизайнером».

Владимир сдался под напором супруги и, естественно, выбрал наименьшее из двух зол – дизайнера. Казалось, всю свою жизнь она мечтала именно об этом – придумывать, рисовать, воплощать идеи. «Дизайнер упаковки шоколадной продукции и кондитерских изделий» на одной из самых крупных московских фабрик «TOMER» – это звучало сладко и приятно!

Первое время семье было сложно адаптироваться к новым обстоятельствам и условиям, и муж и дочь эгоистично негодовали в связи с маминым отсутствием. Но видя ее счастливую, наполненную и удовлетворенную своей работой, они сдались и приняли эти перемены. Володя подключился к домашним обязанностям, Сашка вполне была способна позаботиться о себе, а счастливая мама – залог крепкой и дружной семьи. Кира часто работала удаленно, грамотно распределяя время, стараясь не давать родным чувствовать себя брошенными.

Глава 3

Кира заканчивала оформление презентации, на которую ушло почти два месяца, когда к участку подъехала машина и Саша с Володей, оживленно беседуя, зашли во двор. Они несли большие продуктовые пакеты, предвкушая завтрашние шашлыки и посиделки в честь грядущего отпуска. Володя нежно обнял жену, а Сашка повисла на обоих родителях. Теплый ветер шуршал зеленью боярышника и насыщал воздух запахом садовых цветов. Все было хорошо, даже слишком… Через пару дней большая дружная семья в составе Володи, Кирилла, Олеси, Киры и двух юных особ планировала выдвинуться в сторону Тверской области на озеро Селигер, в долгожданный двухнедельный отпуск.

Кира нарушила обнимающуюся семейную идиллию и взглянула на часы:

– «Мне нужно на работу, я должна привезти все документы с презентацией до отпуска, я постараюсь вернуться до вечера. Вторая половина нашего семейства приедет к семи часам, начинайте мариновать мясо!»

Сашка, уловив информацию о том, что Вика приедет в семь, убежала готовиться к встрече любимой сестры, а Володя стал ворчать, что сегодня пятничный вечер, огромные пробки и черт бы побрал эту работу вместе с ее презентацией. Кира и сама понимала, что дороги будут забиты машинами, ведь все мечтают в пятницу вечером покинуть душный, пыльный город и сменить перегретый асфальт на вечернюю прохладу свежей зелени. Но она должна была закончить все рабочие моменты до отпуска, чтобы спокойно и размеренно созерцать водную гладь Селигера, покачиваясь на скрипучем причале с бокалом холодного шампанского. Кира даже закрыла глаза от удовольствия, представив первый вечер на озере с ярко – оранжевым закатом в окружении любимой семьи. Провозившись несколько минут с тяжелым навесным замком, Кира наконец смогла открыть дверь в гараж. Владимир неодобрительно посмотрел на жену, но она поспешила оправдаться:

– «Ну ты же понимаешь, на мотоцикле будет быстрее».

Володя развел руками, ведь спорить с женой в данный момент было бесполезно:

– «Мы тебя ждем! Будь осторожна!»

Около восьми вечера все собрались на веранде, в мангале ярко пылали угли, Олеся нарезала овощи, а девчонки шептались на качелях. Только Володя расхаживал по участку, бесконечно набирая номер. В телефоне пронзительно отзывались длинные гудки. «Конечно она не может ответить, она же за рулем мотоцикла, сегодня многокилометровые пробки… но почему на сердце так не спокойно!»

В десять – стало темно, девчонки бродили по газону, то и дело прислушиваясь к звукам подъезжающих машин, но долгожданный рев мотоцикла не слышался в туманном вечере. Володя с Кириллом по очереди набирала номер Киры. Ситуация становилась напряженной, а главное никто не знал, что сейчас можно предпринять, кроме того, что снова и снова звонить на ее телефон. На улице стало прохладно, и Олеся вынесла девочкам теплые флисовые пледы, а мужчины подбросили поленья в открытый мангал. Над участком повисла тревожная тишина и густой туман, только звонкие длинные гудки громко звучали в ночи.

– «Да…» – вдруг отозвался мужской голос после нескольких звонков. Кирилл от неожиданности замер и передал трубку Володе.

Всего полчаса езды по ночной белесой дороге, полчаса отчаянного напряжения, страха и волнения. Полчаса, как целая жизнь…

Сквозь густой туман, под ярким светом фонарей, уже за несколько метров, Володя увидел красный мотоцикл Киры. Сашка закрыла лицо руками и завизжала:

–«Ма-ма!»

Олеся прижала девочку изо всех сил, стараясь заслонить ей обзор на искорёженный транспорт, разбитые стекла и следы крови. Машина проехала мимо ужасающей картины, повернув по указателю «Больница».

Все что удалось узнать к этому моменту, что Кира на операционном столе, состояние ее тяжелое, врачи делают все, что в их силах. Саша плакала навзрыд, это было первое трагическое событие в ее жизни, первое чувство боли, беспомощности и неизвестности, леденящий страх за самого любимого и близкого человека. Володя мысленно проклинал себя за свою слабость, за то, что не смог отказать любимой жене в приобретении опасной «игрушки». Он ненавидел этого красного монстра, его зловещий рев и скорость, с которой Кира неслась по серому асфальту. Она прекрасно водила, чувствовала дорогу и наслаждалась двухколесной ездой. Отец купил ей первый мопед, когда Кире едва исполнилось двенадцать, он был единственным, кто поддерживал ее увлечение.

Кирилл с ужасом думал об аварии, в голове всплывали эпизоды той ночи, когда погибли родители, он не мог поверить в это зловещее повторение.

В приемное отделение вышел врач:

– «Есть родственники Воропаевой?» – громко произнес он. Вся семья подбежала к мужчине в белом халате и замерла в ожидании. Саша находилась в полуобморочном состоянии от стресса и усталости:

– «Что с мамой?! Говорите!» – она схватила врача за руку и стала трясти, заходясь в истерике.

Глава 4

Хоть в этой аварии Кира была потерпевшей, чувство вины перед близкими беспокоило ее больше, чем послеоперационные боли. Она с ужасом представляла, какой страх и переживания заставила испытать Сашу и всех остальных членов семьи. Она просила прощения у родных, скрывая свое истинное состояние, стараясь вернуть им спокойствие и избавить от эмоционального потрясения.

Володя с Сашей, несмотря на все уговоры, на протяжение двух недель, каждый день приезжали в больницу. Июль выдался невыносимо сухим и жарким, и Кира с тоской смотрела, как дочь проводит свои каникулы в душных больничных стенах.

– «Дорогие мои! – не выдержала Кира, – я благодарна вам за заботу, знаю, что вы меня очень любите, как и я вас, но … Пожалуйста! Собирайтесь и отправляйтесь на Селигер, как мы и планировали, хотя бы на пару недель. Иначе чувство вины, что я испортила всем отпуск не даст мне возможности восстановиться».

Конечно, последовали возражения, отговорки, но все же Кире удалось убедить Володю, что Саша просто нуждается в смене обстановки, в полноценном отдыхе, чтобы избежать негативных последствий стрессовой ситуации, ведь эмоциональные травмы бывают гораздо опаснее физических. Кира к этому времени медленно, но самостоятельно передвигалась по больничным коридорам и не нуждалась в постоянной опеке.

Убедившись, что все семейство благополучно добралось до озера, прекрасно разместились и уже вовсю покоряют глубины Селигера, Кира наконец успокоилась и занялась собственным здоровьем и послеоперационным восстановлением. Каждый шаг давался с трудом, боль пронзала тело, слабость заставляла вновь принимать горизонтальное положение, но Кира не сдавалась. Она отчаянно боролась за каждый пройденный метр, увеличивая физическую нагрузку, заставляя тело крепнуть и преодолевать трудности. Ее оптимизм заряжал окружающих, улыбка вызывала положительные эмоции, а звонкий смех заставлял бороться даже совсем отчаявшихся. Истощенная худоба придавала ей женственности, почему-то именно сейчас в глазах снова забегали искорки, а кудряшки стали виться еще сильнее. Во время операции, под наркозом, Кира видела что-то похожее на сон, в котором так явно встретилась со своими родителями, они были обеспокоены и пытались ее уберечь. Кира ощущала странную «перезагрузку», как будто ей снова двадцать и она чувствует, что не прожила какие-то годы, ощущения, моменты, как будто их отобрали или перемотали на быстрой скорости. Из наивной беспечной задорной девчонки она молниеносно превратилась в утонченную, взрослую, серьезную даму.

Киру очень любили во всем отделении, она подбадривала пациентов, шутила с врачами и помогала медсестрам. Окружение отвечало ей взаимным дружелюбием, все, кроме самого хмурого и строгого хирурга.

Ильман Игоревич Акбаев – именно он оказался дежурным врачом в ту злополучную пятницу, именно он провел несколько часов в операционной и именно благодаря ему Кира передвигалась, пусть медленно, но на своих ногах и улыбалась окружающим.

Кира настороженно общалась со своим спасителем, нехотя шла на перевязки, избегая напряженной атмосферы и чувства стеснения перед молодым хирургом. Ильман Игоревич внимательно проводил осмотр, сухо комментировал, уверенно и крепко накладывал свежие повязки и безразлично произносил: «Следующий!»

Выходя из перевязочной, Кира испытывала огорчение, не понимая, почему его безразличие и отчужденность так задевают ее. Другие врачи отделения с удовольствием поддерживали беседу, улыбались, шутили и подбадривали своих пациентов, а суровый взгляд Акбаева заставлял скрывать улыбку, да и самой прятаться в палате.

Еще одна длинная, душная неделя, проведенная в больнице, новые победы в восстановлении и новые непредвиденные неприятности – температура держалась около тридцати восьми, было невыносимо жарко и тоскливо. В субботу отделение опустело, многих отпустили на выходные домой. Открытое окно не спасало от летней духоты, хоть на улице было пасмурно. Кира с трудом натянула кроссовки и, превозмогая боль, прошмыгнула мимо медицинского поста и спустилась на первый этаж. Она впервые за три недели вышла на улицу, где ее встретили тишина, теплый ветер и хвойный, уже по-вечернему, прохладный воздух. Она вдохнула его полной грудью, наслаждаясь собственными ощущениями легкости и свободы, стало необычайно хорошо, кудрявые волосы путались в потоке свежего ветра, тело остывало от температурного жара, даже боль притупилась и стала еле заметной. В этом состоянии эйфории Кира направилась к хвойному лесу и реке, о которой рассказывали пациенты, имеющие возможность и разрешение на прогулки. Она потеряла чувство времени, насыщаясь красотой и свежестью загородной природы.

Небо быстро темнело, прохлада сменилась ознобом, Кира очнулась от забвения и стала искать дорожку, ведущую обратно к хирургическому корпусу, но каждая тропинка пересекалась со следующей, а выхода из леса не было видно. Нарастала паника, чувство холода и боли, Кира почти бежала по очередной выбранной тропе, а лесной воздух чернел с каждой минутой. Наконец, она увидела небольшой просвет, боясь потерять его из виду, если совсем стемнеет, она приняла решение идти напролом, не выбирая утоптанные участки. Через несколько шагов, наступив в густую траву, нога ударилась обо что-то жесткое и острое, Кира закричала и рухнула в высокие заросли. Боль окатила резким холодным потоком, сквозь светлые спортивные брюки проступила кровь в месте удара и операционных швов. Кира тщетно пыталась подняться, ноги как будто парализовало, голос пропал от страха и слабости. Медленно она проваливалась в обморочное состояние и мысленно прощалась с жизнью.

Глава 5

В отделении реанимации всегда включены лампы, поэтому понять какое время суток не представлялось возможным. Яркий свет больно ударил в глаза, Кира попыталась подняться, но резкая боль заставила снова упасть на подушку, она тихо застонала. Медсестра подошла к Кире и заверещала:

– «Кирочка! Пришла в себя! Слава Богу!» – она не успела договорить и выбежала из палаты реанимации с криками: «Ильман Игоревич! Очнулась!»

Кира в полубреду старалась восстановить события: прогулка, боль, кровь, провал… В этот момент в палату вошел Акбаев, от выражения на его лице стало жутко не только Кире, он испепелил ее суровым взглядом, осмотрел швы, проверил показатели на мониторе и задал несколько дежурных вопросов о самочувствии. Убедившись, что пациентка действительно пришла в сознание, не имеет неврологических отклонений и адекватна с точки зрения медицины, Ильман Игоревич дал указания медсестре и, как вихрь, исчез в дверях. Татьяна – старшая медсестра, прикрыла дверь за врачом и подошла к испуганной Кире:

– «Что же ты нас так «подставила»?! Он нам чуть головы не оторвал из-за тебя!»

Киру раздирало чувство стыда за свою беспечность и любопытство, но сейчас у Татьяны не было свободного времени для беседы, другие пациенты реанимации требовали внимания и ухода. Только под утро, когда многих перевели в послеоперационные палаты, а оставшиеся больные крепко спали, Татьяна присела рядом с Кирой и рассказала о событиях субботнего вечера.

После вечернего обхода дежурный врач обнаружил отсутствие пациентки Киры Воропаевой, но в документации не было указано, что данную больную отпустили на выходные домой. Опросив медицинский персонал и обойдя отделение больницы, Татьяна связалась с ее лечащим врачом, чтобы уточнить не отпускал ли Акбаев ее своим личным распоряжением. Ответ был отрицательным и уже через сорок минут Ильман Игоревич был в отделении. Ну а дальше все происходило, как в детективном сериале… опросили всех пациентов, просмотрели камеры, по которым было установлено, что Кира прошла в направлении леса, а обратно не возвращалась. Акбаев, в сопровождении нескольких охранников, направился на поиски. Пациенты и медицинский персонал толпились у входа, переживали и обсуждали произошедшее. К огромному счастью, телефон Киры был заряжен и включен на звуковом режиме, только благодаря этому, ее нашли достаточно быстро, ритмичная мелодия громко звучала в ночной тишине. Акбаев взял Киру на руки и вынес из леса, где уже ждали санитары с каталкой.

– «Ну а потом, несколько часов, Ильман Игоревич вместе с дежурным хирургом колдовали над тобой в операционной» – закончила свой рассказ Татьяна и отошла к другому пациенту.

Киру, раздосадованную своей беспечностью, снова окатила волна стыда перед семьей, перед Сашкой, перед медсестрами и перед Ильманом Игоревичем, который столько сил и труда вложил в ее операцию, а она так легкомысленно чуть не лишилась жизни. Кира с головой накрылась простыней, стараясь спрятаться от яркого света, взглядов и разочарования в самой себе. Она долго всхлипывала и вздыхала, но все же заснула.

В воскресенье Ильман Игоревич ни разу не зашел в реанимационную палату, перевязку делал, вновь заступивший на дежурство, молодой симпатичный хирург. Он с удовольствием шутил с девушками и делал комплименты, но Кире почему-то так не хватало сурового молчаливого и грозного взгляда Акбаева. Она даже приготовила оправдательную речь, но произнести ее было некому. Кира позвала Татьяну, которая еще не успела смениться после ночного дежурства, и осторожно поинтересовалась, почему ее сегодня наблюдает другой врач.

– «Он что отказался от меня из-за моей беспечной выходки? Передал меня другому врачу? Теперь этот шутник будет моим лечащим врачом?! – Кира была расстроена и обеспокоена таким поворотом, – знаю, я очень виновата, я хотела извиниться…»

Татьяна, улыбаясь, наклонилась к встревоженной Кире и тихим голосом, чтобы не слышали окружающие, прошептала:

– «Да что ты! Он за тебя так переживает, что никому не отдаст!» – эти слова так приятно прозвучали, что Кира, сама того не замечая, расплылась в идиотской мечтательной улыбке, в голове эхом отозвались слова медсестры: «переживает» и «никому не отдаст». Остальное уже было не важно, она готова была ждать сколько потребуется, выслушивать примитивные шутки от молодого врача, лежать в невыносимой палате реанимации, только бы он снова пришел и дал возможность поблагодарить и принести извинения. Татьяна все еще рассказывала и объясняла, что Ильман Игоревич проводит в больнице шесть дней в неделю, бывает и днем, и ночью, но воскресенье – единственный день, когда он недоступен для всех, даже его мобильный телефон отключен. Кира уже не прислушивалась к этой информации, просто мечтала, чтобы этот день скорее закончился, это тоскливое, «резиновое» воскресенье без него. День действительно казался невероятно длинным, она устала лежать, смотреть в потолок и слушать стоны прооперированных пациентов. Улучив момент, когда весь персонал был занят, она достала из-под подушки припрятанный телефон, который так любезно ей принесла Татьяна, уж очень она прониклась к этой кудрявой бестолковой девчонке, и набрала Саше. Никто из семьи не должен был узнать о случившемся, иначе они прервали бы свой отдых и уже маячили у дверей реанимации. Этого Кира совсем не хотела, тем более что самое страшное уже было позади, теперь просто нужно немного больше времени для восстановления.

Она и сама не успела уловить тот момент, когда в сознании произошли такие перемены, она больше не спешила выписываться, ее не напрягали душные коридоры, больничное питание и шум медицинского персонала, ей все здесь нравилось, а особенно дверь с блестящей табличкой «ординаторская». Кира закрыла глаза и представила его загорелое хмурое лицо, строгий взгляд и крепкие нежные руки, бережно накладывающие повязки на ее обнаженное тело.

– «Воропаева! Кира! Просыпаемся! – вдруг сквозь сон услышала она, ранним утром ей действительно делали перевязку, но только не смуглый брюнет, а дежурный врач-шутник, – Вас переводят из реанимации, собирайтесь!»

Кира взяла вещи и в сопровождении медсестры проследовала в свою палату, где соседка накинулась на нее с расспросами, ведь она столько пропустила. Кира без особого энтузиазма и эмоций пересказала ей историю, вызвавшую такой резонанс в отделении. Она все время смотрела на дверь, но до самого вечера в палату так никто и не зашел, кроме санитарок и медсестер. Кира получила свою дозу обезболивающего и, повернувшись лицом к открытому окну, задремала. После бессонных ночей в реанимации и укола она крепко спала, даже не услышав, как начался вечерний обход. Акбаев осмотрел соседку по палате и тихо спросил, указав на Киру:

– «Давно она спит?» Подойдя к ее кровати, он аккуратно приподнял одеяло и поправил повязку, потом приложил свою большую ладонь ко лбу и убедившись, что у Киры нет жара, вышел, пожелав спокойной ночи.

На следующий день Кира проснулась в бодром расположении духа и в хорошем самочувствии, крепкий долгий сон пошел на пользу, она даже проспала завтрак и не слышала, как ранним утром сменялись медсестры. Она доползла до автомата и сделала себе двойной капучино, пока он остывал, Кира, изогнувшись как лебедь, мыла свои длинные кудрявые волосы в раковине. Какое же это было блаженство, ощутить чистоту локонов и свежий запах фруктового шампуня. Замотав волосы в полотенце, Кира открыла окно и пригубила кофейный напиток. Яркое солнце и ветерок усилили ощущения свежести и удовольствия.

– «Девочки! На перевязку! Бегом!» – крикнула медсестра, проходя по коридору. Кира попросила соседку пойти первой, чтобы успеть хоть немного подсушить волосы. Она надела толстовку и, запихнув копну капающих волос в капюшон, поспешила к перевязочной. Соседка вышла с тугой повязкой, а Кира осторожно присела на банкетку, в ожидании своей очереди. Медсестра Татьяна приготовила перевязочные материалы и ехидно подмигнула Кире:

– «Ильман Игоревич! Вы тут без меня справитесь? А то меня на пост вызывают, могу прислать Вам кого-нибудь…»

Акбаев махнул рукой, показывая Татьяне, что не нуждается в помощи и повернулся к Кире. Это была не первая перевязка, но девушка заметно нервничала, мокрые волосы добавляли озноба и Киру слегка потрясывало, а Ильман наоборот был абсолютно спокоен и добродушен, как никогда. Приговаривая, он медленно отклеивал старую присохшую повязку:

–«Ну давай посмотрим, как ты испортила мою ювелирную работу! Теперь на твоих прекрасных ногах будет еще несколько шрамов».

От его сурового выражения лица, с которым он смотрел на нее в палате реанимации, не осталось и следа, впервые он был так разговорчив и обаятелен. Он не спешил, рассматривал каждый шов, проверял натяжение и отек мягких тканей, болевые ощущения и задавал много вопросов, периодически поднимая глаза на Киру и улыбаясь.

–«Ильман Игоревич, я хотела извиниться…» – пробормотала Кира себе под нос и замолчала, Акбаев пристально посмотрел на нее ожидая продолжения фразы. Кира съежилась под его взглядом, а по телу пробежали мурашки, которые не ускользнули от внимания доктора. В перевязочной повисла неловкая тишина и смятение, оба смотрели друг на друга не отрываясь, Ильман медленно перекручивал бинт. Казалось, его пальцы обжигают кожу, а тело ноет не только в области швов, а все – до кончиков волос, которые все еще оставались влажными и распушились до состояния ведьмы. В этой напряженной тишине его голос прозвучал, как неземное воплощение искренней нежности:

–«Ты даже не представляешь, как я за тебя испугался, как переживал все эти дни…» Скрип двери спас накаленную ситуацию, зашла Татьяна и защебетала:

–«Это Вы так долго! Еще не закончили? Я так и знала, что без меня не справитесь!» Она выхватила из рук врача бинты, докрутила тугую повязку и проводила девушку в палату.

Кира допивала свой холодный капучино, усевшись на подоконник и разглядывая пациентов и их родственников, прогуливающихся по территории больницы. На лавочке, в тени больших деревьев, нежно обнявшись, сидела молодая пара, они смеялись и украдкой целовали друг друга. Кира искренне позавидовала их молодости и влюбленности, она вдруг осознала, что совсем не умеет вести себя с мужчинами. Почти пятнадцать лет в браке с Владимиром она даже в мыслях не позволяла себе флирта, кокетства или непристойного поведения. У нее не было романов, свиданий, романтических встреч, безудержной страсти, разбитого сердца… Огромный период жизни, период расцвета и опыта был вырван из ее судьбы, самый важный отрывок истории. Только на втором курсе университета Кира встречалась с одногруппником, но это было больше похоже на нежную дружбу с элементами юношеского сексуального влечения, не имеющего ничего общего с любовью, а после трагедии она стала женой «почтенного господина», в браке с которым на первом месте были такие понятия как забота, преданность, благородство и покровительство со стороны мужа. Возможно, большая разница в возрасте или отношение Володи, уравновешенного, рассудительного и правильного, не позволило Кире хоть немного побыть в роли интриганки, обольстительницы, завоевательницы сердец, кокетки, испытать безумство страсти. Разрешить себе что-то большее, чем благодарную любовь к Володе она не могла, а может и не хотела. Да и супруг не стремился изменить ситуацию, казалось его устраивало, что у Киры нет задорности, как у девушек ее возраста, она не впадает в веселье и безрассудство, она серьезна и спокойна всегда и во всем. Ее искорки в глазах давно погасли, и никто не восхищался ее блестящими упругими локонами, которые она так надолго запрятала в строгую не по годам прическу.

От грустных мыслей Киру отвлек телефонный звонок, Сашка болтала без умолку, эмоции и события переполняли ее детский неокрепший организм, она присылала фотографии и подробно описывала их содержание. Кира поймала себя на мысли, что безумно скучает по ней. Ее загорелая мордашка, белоснежная улыбка и звонкий смех, вот у кого глаза искрились даже сквозь экран телефона! Стресс и эмоциональное потрясение осталось позади, Саша снова наполнилась позитивным настроением и приятными впечатлениями. «Хоть бы она никогда не погасла!» – подумала Кира закончив разговор. Она вновь заняла свой наблюдательный пункт, устремив свой взгляд в сторону леса. Ее губы растянулись в нежной улыбке, она представила, как Ильман Игоревич нес ее на руках на глазах у всего хирургического корпуса. Как же трогательно, наверное, это выглядело!

Кира быстро восстанавливалась, самочувствие заметно улучшалось день ото дня. Она уже уверенно передвигалась, много гуляла, крепла физически и эмоционально. Такой окрыленной, целеустремленной и счастливой она не ощущала себя раньше, Кира была наполнена энергией и позитивом, готова была свернуть горы и достать до самой далекой звезды. Это чувство разгоралось в ней впервые… неужели это и есть сладкое слово «влюбленность». Самым главным событием каждого дня была встреча в процедурном кабинете, Кира готовилась к ней, приводила себя в порядок и настраивалась морально. Теперь она не терялась под его взглядом, а ловила этот момент, чтобы насладиться, почувствовать, как он прожигает ее своими темными зрачками, как его теплые руки перестают быть уверенными, прикасаясь к ее телу. Ей нравилось это ощущение наглости, собственной привлекательности и возможности заставлять его испытывать чувство неуверенности и даже страха перед этой обворожительной ведьмой, способной уничтожить все на своем пути. Сейчас ее глаза не просто блестели, они ожили, вырвались на свободу, спустя пятнадцать лет заточения в грустном, серьезном и ответственном образе. Иногда Кире становилось даже стыдно за свою новую натуру, но страсть которая кипела внутри, оправдывала все ее поступки и мысли. Эмоциональный накал был заметен не только им двоим, но и всем окружающим. Энергетика между Кирой и Ильманом была похожа на ядерный взрыв по своей мощности, яркости и последствиям. Ведь стоило кому-то из них чуть ослабить оборону своих чувств и желаний, как этот страшный пожар мог разрушить судьбы многих людей. Это было невыносимо, сложно… она нуждалась в нем, узнавала его запах, сгорала от мучительных внутренних вибраций, когда слышала его голос, она влюбилась в этот взгляд… навсегда!

Ильман не мог осознать, что эти две абсолютно разные личности… та, которая поступила в больницу месяц назад, скромная, поникшая, утонченная женщина и эта – очаровательная, пылающая, желанная девчонка… эти две личности… одна и таже Кира, что за беса он в ней разбудил?! И как хочет продолжения! Его тянет к ней, в этот безудержный огонь, в эту страстную историю, каждое прикосновение вызывает бурю эмоций и желаний, он думает о ней даже в операционной, чего не было никогда. Ильман открыл ее карту, просмотрел анализы, обследования и обхватив голову руками, позвал ординатора:

– «Вот карта Воропаевой, подготовь пожалуйста эпикриз, в понедельник ее выписываем!»

Это казалось ему единственным правильным решением и выходом из сложившейся ситуации, медленно, но верно выходящей из-под его контроля.

Кира чувствовала его на расстоянии и, в ту же самую секунду, принимала аналогичное решение. Она долго разговаривала с Володей, стараясь изо всех сил убедить себя в том, что это просто долгая разлука, наркоз, трудности, стресс и эмоциональные «качели» вывели ее из равновесия. Она скучает и любит своего мужа, и пусть за пятнадцать лет брака она ни разу не испытала подобных чувств, желаний и ощущений, это ничего не значит. Она отлично себя чувствует и вполне готова вернуться домой, к семье, чтобы оставить эту до боли желанную историю навсегда.