Лилиан. Том первый

ЧАСТЬ I

ИЗМАИЛ

Лина любила созерцать красоту пейзажа, открывающегося из ее окна. Весна, на редкость ранняя и теплая в этом году, радовала буйством красок и ароматов. Весь город уже давно утопал в зелени, одаривая горожан первыми ягодами и зеленью с огородов. Вода в реке уже с начала мая прогрелась настолько, что молодежь открыла купальный сезон.

В двух кварталах от дома находился порт – излюбленное место горожан. Каждый находил здесь что-то по своему вкусу. Одни любили посидеть с удочкой, наблюдая за парочками на набережной. Другие выходили на прогулки на лодках и смотрели на корабли. Третьи в упоении проводили время на рыночной площади, предаваясь созерцанию обилия снеди и товаров на любой вкус. Здесь в изобилии были расположены лавки турок, татар, евреев, персов, арабов, зазывавших к себе полюбоваться роскошным товаром. Все это пестрое разнообразие создавало иллюзию праздника. Жизнь в порту не замирала ни на миг. В детстве Лина с отцом часто посещала базарную площадь, это было целым событием для нее. Каждый раз она узнавала массу нового, интересного, и отец терпеливо ей рассказывал о дальних странах, из которых приходили корабли.

Каждая весна вызывала в ней и радость и печаль одновременно…

Четыре года назад они в очередной раз отправились с отцом на базарную площадь. Отец хотел закупить восточных сладостей, специй и подобрать подарок своей любимой дочери. Он любил ее и баловал, что вызывало недовольство матушки.

Она помнила тот день в малейших подробностях. Они зашли в восточную лавку, отец сразу стал договариваться с хозяином о закупке товара, а она пошла пробовать сладости, это было ее любимым времяпрепровождением. За этим приятным занятием ее застал юноша, который незаметно вышел из соседнего помещения. В руках он держал небольшое блюдо с фруктами, залитыми сахарным сиропом. Он слегка поклонился и предложил ей попробовать угощение. Она до сих пор помнит, как она тогда смутилась и растерялась, но, поборов смущение, взяла угощение, оно было необычайно вкусным, и тут возникла небольшая проблема, которая заставила ее опять смутиться: пальцы были обильно покрыты сиропом, а платочек она забыла взять с собой.

Юноша сразу оценил ситуацию и предложил ей вымыть руки. Он провел ее в соседнюю комнату, где на низком столике находились красивое металлическое блюдо и кувшин с водой. Она была так смущена и взволнована, что ее руки дрожали, когда он поливал на них воду. Когда он подал ей полотенце, она подняла на него глаза, и их взгляды встретились. На нее смотрели большие черные глаза в обрамлении длинных и пушистых ресниц. Под стать прекрасным глазам, в нем все было ярким и запоминающимся. Темные волнистые волосы обрамляли правильной формы лицо. Над губами красивой формы красовалась тонкая полоска изящных усов. Он был статен и гибок, как кипарис. Когда она отдавала ему полотенце, он едва коснулся ее руки. И она тогда впервые отметила, что у мужчины могут быть такими красивыми руки. Он поклонился ей и хотел что-то сказать, но в этот момент ее позвал отец, и она слишком быстро вышла…

А через неделю ее любимый отец скоропостижно скончался. Он был спокойным, уравновешенным и добродушным, и покинул он этот свет так же спокойно и тихо, как и жил. Однажды утром он просто не проснулся. Прошло четыре года, а боль потери становилась все острей. Отец был для нее всем, и после его ухода она словно осиротела. Матушка и при жизни отца не питала к дочери сильных материнских чувств, а после его смерти и вовсе давала ей понять, что она для нее обуза. Поэтому Лина предпочитала отсиживаться в своей комнате зимой, а с наступлением тепла она проводила больше времени в саду, где все напоминало об отце…

После того как умер отец, матушка занялась хозяйством сама, но дочь с собой на закупку товаров не брала, чтобы не отвлекаться и не потакать капризам. У Лины не было больше случая посетить восточную лавку и, быть может, еще раз встретить незнакомца. Но образ юноши, однажды так взволновавший ее, время от времени являлся ей и напоминал о первом робком, нежном чувстве. И она снова и снова переживала первое волнение, вызванное прекрасным романтическим образом.

В коридоре послышались шаги, а затем дверь в комнату с шумом распахнулась.

– Лина, я убедительно прошу тебя мне помочь, я просто падаю с ног. Сегодня так много людей к ужину, а я себя отвратительно чувствую. Мне надо подняться к себе и принять лекарство, а ты пройди и проследи, все ли подали к столу. Я спущусь через десять минут.

Лина кивнула, оправила платье и, тихо вздохнув, направилась в обеденный зал. Она очень не любила заходить сюда по вечерам, когда здесь собиралось особенно много народу, и в основном моряки. Ее смущали их пристальные взгляды и слишком откровенные комплименты, но иногда приходилось помогать матушке…

Столы были сдвинуты и обильно заставлены снедью и вином. Сегодня в порт прибыл корабль из Турции. Весна, купцы везут свои товары на ярмарку в Измаил. Их скупают купцы из Москвы, Киева, Петербурга и везут вглубь России. Беспокойная жизнь у этих людей, дорога, которой нет конца, ночлег и еда в харчевнях… Но именно это приносит им с матушкой доход.

– Красавица! Не подскажете ли, где хозяйка? Мне бы хотелось заказать еще вина и фруктов.

Лина внимательно смотрела на говорившего. Белая чалма с огромным рубином плотно облегала голову. Черные брови вразлет, как два крыла; из-под бровей смотрели и улыбались черные, как украинская ночь, глаза. Они были глубокими и влажными, отчего казались бархатными. Усы и борода не могли спрятать красиво очерченных губ. Незнакомец улыбался.

Душа отчего-то замерла, стало трудно дышать, хотелось немедленно уйти, но ноги не слушались.

– Я вас прежде не видел. Путешествуете или снимаете комнату?

– Нет, я дочь хозяйки. Сейчас я распоряжусь, и ваш заказ будет выполнен.

Лина резко повернулась, готовая скрыться на кухне, но незнакомец удержал ее за руку.

– Простите мне мою дерзость, но мне бы хотелось узнать, как зовут незнакомку?

Лина почувствовала, как краска заливает ей лицо.

– Лина!

Она отдернула руку и устремилась прочь. Кружевной платочек выскочил из рукава и упал к ногам незнакомца. Лина сделала распоряжения на кухне и направилась в сад. Ей нужно было справиться с волнением. Навстречу ей спускалась мать.

– Все в порядке, дорогая?

– Да, я распорядилась насчет вина и фруктов, но там так душно, и мне захотелось выйти в сад подышать свежим воздухом.

– Лина, тебе пора переодеться, ведь скоро заедет Данила. Вы должны серьезно поговорить. Семья Демидовых – очень уважаемая в нашем городе, и для тебя это отличный шанс устроить свое будущее.

– Ах, маменька, опять вы за свое! Не собираюсь я замуж, не хочу!

– И слышать этого не хочу, ты радоваться должна! Отца нет, приданого нет, еле концы с концами сводим, нам счастье само в руки идет, а она еще отказывается! Нет бы о матери подумать! Нам мужчина в дом нужен. Устала я за всем приглядывать. В семнадцать лет самая пора замуж выходить. И чем Данила тебе не пара?! Здоров, красив, дело свое, сохнет по тебе уже второй год, а ты как деревянная!

Мать с негодованием всплеснула руками и ушла прочь.

Недавнее волнение улетучилось, и Лина погрузилась в грустные мысли, которые давно не давали ей покоя.

«Ну, если у меня нет другого выхода, придется выйти замуж, ради матушки. Может, и любовь придет со временем. Господи! Пошли мне радость любви!»

Лина поднялась к себе в комнату, прихватив с собой теплой воды. Сняла одежду и, преодолевая робость, стала перед зеркалом. Незнакомец назвал ее красавицей. В зеркале отражались черные глаза, темно-каштановые волосы, кожа гладкая, смуглая, грудь маленькая, но округлая и высокая. Талия тонкая, бедра не слишком развиты, ноги стройные, ступни маленькие. Больше похожа на девочку, чем на невесту.

Освежившись, Лина надела батистовую сорочку, голубое атласное платье, набросила на плечи легкую шаль и спустилась в сад.

В саду у нее есть любимое место под старой липой. На одной из нижних веток закреплены качели, их еще отец мастерил. Лина села на плетеное сиденье. Густой душистый воздух окутал ее со всех сторон, бархатное небо ложилось прямо на крыши домов, звезды сверкали, как серьги в ушах цыганки. Какая чудная ночь опустилась на землю, и все это дар Божий людям! Это звездное покрывало в равной степени принадлежит всем. Оно дает покой и бедным, и богатым, дает уединение влюбленным… Так бы и не уходила из сада до рассвета!

Вдруг Лина услышала шорох. Это, наверное, Данила. Как жаль, так было хорошо…

Перед ней возник мужской силуэт, но это был не Данила. Мужчина приблизился, и Лина узнала незнакомца в чалме.

– Как вы сюда попали? Это место не для гостей, это мой сад!

– Простите великодушно, очаровательная Лина, но я именно вас и искал, чтобы вернуть оброненный вами платок.

– Благодарю вас, теперь можете идти.

– И это все?

– А вы еще чего-то изволите ожидать?

– Несомненно! Во многих странах оброненный дамой платок – это приглашение к дальнейшему знакомству.

– Уверяю вас, я понятия не имела о таких знаках, а платок обронила случайно.

– И тем не менее, позвольте вам представиться, я Залим-Хан, хозяин судна, пришедшего сегодня утром из Стамбула. Я привез товары на ярмарку. Пряности, сладости, украшения. Ваша матушка сделала заказ на вино, пряности, ткани…

– Да, моя матушка готовится к свадьбе.

– А вы?

– А я мечтаю о чуде под звездным небом.

– А я так вероломно нарушил ваши мечты?

– Мечты нельзя нарушить, убить; едва родившись, они останутся с нами до последнего часа.

– Вы говорите это так обреченно, но ведь мечты иногда сбываются, надо в них верить.

– У меня, к сожалению, уже нет времени.

– Лишь в старости мы не властны над временем, а вы так молоды…

– Я не властна не над временем, а над обстоятельствами. А самая большая проблема в том, что я женщина, и к тому же не состоятельная, и потому не имею права выбора, и я это очень хорошо понимаю. Поэтому мечты останутся мечтами, а жизнь пойдет своим чередом, помимо моей воли. Разве в вашей стране девушка или женщина имеет право выбора?

– Наших женщин с детства учат подчиняться, поэтому они не так свободны, как вы. У меня есть предложение: давайте прогуляемся по саду.

– Это нехорошо, вы не представлены моей матушке в качестве моего знакомого.

– Это поправимо. Я прямо сейчас пойду и представлюсь.

– Это не совсем удачная мысль. У нас визиты со знакомством к девушке наносят по утрам.

– Я буду с визитом утром!

– Кроме чаепития, вам не на что рассчитывать, нам не позволят гулять по саду, по городу…

– Не продолжайте, я все понимаю, я иноверец, я могу быть только деловым партнером вашей матушки. Поверьте, мне очень жаль, с вами так интересно беседовать. Не смею вас больше задерживать.

Залим-Хан взял руку Лины и нежно поцеловал.

– Мне не хочется уходить, пока я свободна, я могу принимать решения.

– Вы очень смелая девушка и очень красивая. Я никак не могу насмотреться на вас. У нас в стране все девушки и женщины ходят в чадре, и жених не имеет права видеть свою невесту до свадьбы. Иногда удается подкупить служанку или евнуха и увидеть суженую в бане или в спальне. Но даже если от увиденного придешь в ужас, ничего нельзя изменить. У нас и мужчина тоже не имеет права выбора. Мне придется жениться по выбору отца, но я могу оттянуть свадьбу. Мой отец еще молод и полон сил, он недавно пополнил свой гарем молодой красавицей женой и пока не думает о внуках. Я мечтаю о любви, но по нашим обычаям я могу себе позволить несколько жен, и поэтому у меня есть надежда, что среди них будет та, которая завоюет мое сердце. В вашей стране большие возможности для соединения двух любящих сердец.

– Да, Залим-Хан, у нас нередки браки по любви, но не в моем случае. После смерти отца дела пришли в упадок, матушка не может справляться одна, нам нужен мужчина, который о нас позаботится. Данила, который просит моей руки, знаком нам с детства. Наши семьи дружили, а нас считали женихом и невестой. Для Данилы это мечта детства, а для меня, к сожалению, тяжкая необходимость. Если я не выйду замуж, мы разоримся. Поэтому осенью будет свадьба…

На дорожке послышались шаги, из-за кустов сирени появился Данила.

– Добрый вечер, Данила! Знакомься, это Залим-Хан, хозяин турецкого судна. Сегодня он с командой ужинал у нас, а затем вышел в сад прогуляться, и мы встретились, приятно побеседовали…

Данила протянул руку Залим-Хану.

– Очень рад знакомству. Я слышал, ваш корабль привез много товаров на ярмарку. Мы с отцом собираемся сделать большой заказ для наших магазинов, и, кроме того, мне бы хотелось купить украшения для моей невесты.

Данила с нежность посмотрел на Лину.

– Я к вашим услугам, мои товары смогут удовлетворить самый изысканный вкус. Не откладывая, обратитесь к моим управляющим насчет товаров, а за свадебным гарнитуром пожалуйте ко мне на корабль, я с удовольствием вам предоставлю украшения, выполненные восточными мастерами. Смею сказать, что ваша невеста достойна лучшего из того, что есть в моей коллекции. А сейчас разрешите откланяться, искренне рад был с вами познакомиться.

Лине очень хотелось еще увидеть капитана, ей казалось, что их разговор не окончен. Она с волнением протянула руку Залим-Хану.

– Всего вам хорошего, если у вас найдется время, мне бы хотелось видеть вас у нас за обедом.

Залим-Хан нежно поцеловал протянутую руку и уловил еле заметную дрожь, волнение тут же передалось ему, и он ощутил радость. Он понял, что с нетерпением будет ждать завтрашней встречи.

– Я буду непременно.

Он резко повернулся и пошел прочь, черный плащ развевался за его спиной. Лина долго смотрела ему вслед. Ей отчего-то казалось, что она знает его давно, что ушел дорогой друг, с которым было так легко говорить. Ведь они, не зная друг друга, говорили о самом сокровенном…

Из задумчивости Лину вывел голос Данилы.

– Дорогая моя, ты совсем не замечаешь меня, твои мысли где-то далеко, и ты грустишь. Но мне сегодня хотелось услышать от тебя согласие на наш брак. Пока мое предложение приняла твоя матушка, но мне важно твое мнение. О моих чувствах ты знаешь, я давно люблю тебя и с нетерпением ждал, когда ты подрастешь. Если ты считаешь, что еще не готова, я готов ждать еще.

– Я говорила сегодня с матушкой и решила выйти за тебя замуж, это все, что я могу сказать.

– Лина! Я сейчас счастливейший из смертных! Благодарю тебя, моя любимая.

– Благодарить тебе надо мою мать, а не меня. Я выполняю дочерний долг, и ты это знаешь.

– Я знаю, что ты не любишь меня. Но, будучи тебе другом, опорой, нежным супругом, я смогу завоевать твою любовь. Я готов на все, лишь бы ты полюбила меня!

Данила привлек Лину к себе, его руки перебирали ее волосы, губы нежно коснулись губ. Лина зажмурилась и попыталась освободиться, но Данила был настойчив. Она почувствовала влагу на своих губах и задохнулась от отчаяния. Руки Данилы блуждали по спине…

Лина резко отстранилась, глаза ее были полны слез, а голос отчаяния.

– Прости меня, прости, но я не готова.

Подхватив юбки, Лина бросилась к дому. Данила остался один в саду. Ему нечем было утешиться, она все еще не любит его. Как это мучительно, он так любит эту маленькую девочку. Он уже давно видит в ней свою жену, мать своих детей, давно мечтает о ее нежных поцелуях, о словах любви, сказанных ему. Но время идет, а Лина как будто спит, в ней не просыпается женщина. Ей совершенно не льстит внимание.

Осталось совсем мало времени до свадьбы, и она не сможет убежать, она будет принадлежать ему безраздельно, и тогда ему удастся растопить лед в ее сердце, и она пробудится ото сна, пребывая в неге любви, и будет еще очаровательней, чем прежде. Но Данилу терзали сомнения. Вдруг он завоюет только ее тело, а где будет душа этой милой строптивой девушки?..

На следующий день утром Лина с матерью и прислугой отправились на ярмарку. Предстояла закупка товаров для дома и всего необходимого для свадебного наряда. Выбрав товары для дома и отправив прислугу, Анна Павловна решила заняться подготовкой к свадьбе. Она решила не экономить, любые расходы после свадьбы будут оправданы. Эта мысль согревала душу и вселяла надежды на спокойное будущее.

Анна Павловна поспешила к лавкам с тканями и прикладом для шитья. Углубившись в созерцание тканей, они не заметили, как к ним подошел Залим-Хан. Он вежливо поклонился и пригласил войти их в свой шатер. Анна Павловна раскраснелась от удовольствия, не надо толкаться у прилавков, можно все рассмотреть в спокойной обстановке. Они вошли в палатку, устланную коврами. Вдоль стен стояли низкие диваны с множеством красивых подушек, а также сундуки с товаром.

Залим-Хан предложил им сесть на диван, обтянутый золотой парчой, и подвинул к ним изящный столик, на котором стояло блюдо с финиками, гранатами, изюмом. В деревянной шкатулке лежали восточные сладости, в высоком узком кувшине стояло вино.

– Прошу вас отведать моего вина и сладостей. Не скрою, я ждал вас, мои товары к вашим услугам. Вы можете все рассмотреть, отобрать, мои слуги все доставят к вам в дом.

Хозяин прошелся по палатке, открывая сундуки и шкатулки. Анна Павловна, вкусив вина, немедленно приступила к осмотру товаров.

– Это так мило с вашей стороны, капитан, уделить нам столько внимания. Нам не так уж много надо, наши возможности очень скромны.

При этих словах Лина залилась румянцем.

– О, не беспокойтесь, я могу отпустить товар в кредит, я все поручу своим приказчикам, которые находятся здесь всегда, распоряжаясь товаром.

– Это нас очень устраивает, совсем скоро наши дела поправятся и мы сможем с вами расплатиться.

Говоря последние слова, Анна Павловна с умилением смотрела на дочь.

– Да, Лина говорила мне вчера о предстоящей выгодной партии.

– О! Я очень рада иногда за свою дочь, Данила богат, красив, обожает мою дочь, что еще нужно для счастья?!

Анна Павловна, явно довольная собой, направилась к товарам, забыв о дочери. Лина сидела одна, склонив голову и глядя в одну точку, ее явно не интересовали покупки. Она вздрогнула, когда Залим-Хан взял ее за руку. Она подняла голову и впервые пристально посмотрела ему в глаза и тут же как будто перенеслась в прошлое, на четыре года назад. Сердце быстро забилось, и стало трудно дышать. На нее смотрели те же глаза…

Она еле справилась с собой, чтобы ответить и не выдать своего волнения.

– Лина, ты так грустна и не смотришь на ткани и украшения, ты не похожа на невесту, они, как правило, с восторгом выбирают покупки.

– Если бы это могло меня сделать счастливой, я именно так бы и сделала.

– Порадуйте себя хотя бы красивыми нарядами.

– Не все ли равно, во что ты одета, когда тебя покупают?

– Это не совсем так. Ко мне сегодня, чуть раньше вас, заходил Данила, он выбирал для тебя свадебный подарок. Он тебя любит, это сразу видно. Он говорил о предстоящей свадьбе, и лицо его при этом выражало столько нежности!

– Да! Его мечта сбывается, но не моя, к сожалению. Я его не люблю и вряд ли смогу полюбить, будет лишь чувство долга.

– Данила знает о твоих чувствах?

– Он это чувствует, но надеется на время, он сам выбирает себе судьбу быть рядом, но не любимым.

– Он, по-видимому, очень сильный и добрый человек.

Анна Павловна прервала их разговор.

– Я выбрала отличный товар, вот список. Будьте добры, напишите счет и пришлите товар. А еще мне бы очень хотелось вас пригласить к нам к обеду.

Сердце Лины замерло от радости, от маменькиного предложения он не откажется и непременно придет.

– С радостью принимаю ваше приглашение.

Залим-Хан выразительно посмотрел на Лину, она еле заметно кивнула головой, а затем проговорила:

– Если опоздаете к обеду, то обязательно приходите к вечернему чаю. Мы обычно накрываем в беседке в саду.

Залим-Хан понял намек Лины, что лучше прибыть к чаю, тогда им, может, удастся поговорить.

Лина с матерью удалились, а Залим-Хан задумался. Какое милое создание! Смиренно принимает свою судьбу, а в глубине души надеется на чудо. Вот уже вторые сутки он думает об этой хрупкой девушке. И не просто думает, ему хочется видеть, слышать. Мысли рисуют всевозможные фантазии, эта девочка мечтает о любви, она еще не знает себя…

Этим вечером Лина более тщательно приводила себя в порядок. Волосы она уложила на затылке и завила локоны. Надела новые туфельки на каблучках и новое нарядное платье из розового шелка с глубоким вырезом. Посмотрев на себя в зеркало, Лина улыбнулась. Последние несколько часов она была так взволнована мыслью о том, что, возможно, встретила того самого юношу… Он впервые вызвал в ней нежное чувство, с которым она прожила все это время. Если так, то это знак судьбы…

Обед прошел в обычной обстановке. Обедали втроем. Анна Павловна и Данила наперебой говорили о планах на будущее, Лина только изредка кивала головой, хотя совершенно их не слушала. Она с нетерпением ждала конца обеда, поскорее желая удалиться в сад и там, в тишине и покое, ждать Залим-Хана, но зачем…

Наконец обед закончился, и Данила сообщил, что сегодня вечером он занят и Лине придется довольствоваться обществом капитана, если тот найдет время прийти хотя бы к чаю. Лина была очень рада известию и плохо это скрывала, но этого никто не заметил.

Данила удалился. Анна Павловна предавалась отдыху в кресле в гостиной. Не прошло и получаса, как пришел Залим-Хан. Он вошел с большим свертком. Поклонившись обеим дамам, он поцеловал руку Анне Павловне, чем поверг ее в полное смущение.

– Сожалею, что опоздал к ужину, но зато гораздо раньше пришел к чаю и прихватил с собой восточные сладости. Бумаги по товару доставит завтра мой управляющий.

– Благодарю вас, молодой человек, за ваши заботы, мне очень жаль, что я не смогу с вами пить чай, сами понимаете, вечером у нас много работы, а тут еще хлопоты, связанные со свадьбой. Вот и Данила сегодня занят. Но вам, я думаю, не будет скучно с Линой. Она у нас такая мечтательница и мастерица поговорить. Все свободное время она читает и предается мечтам. Я распоряжусь насчет чая, а Лина вас проводит в сад к беседке, после обеда там прохладно.

Анна Павловна поклонилась и вышла. Сразу стало тихо, и чувствовалось напряжение. Лина ощущала на себе взгляд Залим-Хана, но не могла поднять глаз. Ей казалось, что он сможет прочитать в ее душе сомнения и страхи. В ней зарождалось нечто неведомое, и ей хотелось это скрыть. Она вдруг явственно ощутила, что боится его, а вернее, себя. Что-то есть роковое в их встрече… Она вздрогнула, когда услышала голос Залим-Хана.

– Лина! Я догадываюсь, что происходит у тебя в душе. Тебя терзают сомнения и страхи. Доверься своему сердцу. Мне бы не хотелось смущать твой покой, но я не могу также отказаться от удовольствия быть с тобой. Давай поступим там, я сейчас уйду, а ты сама реши, как нам быть. Но я буду молить Аллаха, чтобы он дал тебе силы познать себя. Я узнаю о твоем решении через своих слуг. Ровно в двенадцать ночи крытые носилки будут ждать у дальней калитки в саду. Если носилки вернутся без тебя, ты меня больше никогда не увидишь, я не буду смущать твой покой. Но если ты решишься испытать себя и ступишь гостьей на мой корабль, то я сделаю все, чтобы ты ощутила себя счастливой. Я перенесу тебя в сказку твоей мечты. Я ухожу, но не теряю надежды тебя увидеть вновь.

Залим-Хан низко поклонился, затем взял руку Лины и страстно прижал к своим губам, а затем, посмотрев ей в глаза, запечатлел такой нежный поцелуй на ее устах! Не успела Лина прийти в себя, как Залим-Хан скрылся, направляясь к дальней калитке в конце сада, через которую он вчера проник сюда, желая возвратить ею оброненный платочек.

Все это – и речь, и поцелуй – промелькнуло так быстро и неожиданно, что Лина не смогла ничего ответить. Она тяжело опустилась на скамейку и прикрыла глаза. Она еще чувствовала тепло его губ, и это согревало и лишало способности думать, потом хотелось раствориться в этой неге…

Служанка принесла поднос с чаем и восточными сладостями. Лина налила чашку липового чая и взяла конфету, обильно посыпанную сахарной пудрой, она была мягкой и сладкой, как его поцелуй. Сердце затрепетало. Он сделал ей предложение, и ей надо принять решение.

Времени на размышление почти нет. Да и не нужно ей время на размышление. Разум спит, сердце говорит, и она намерена следовать зову сердца. Если она откажется от предложения, она никогда не узнает себя… Она совершит грех, но разве не грех у алтаря говорить «Да», когда сердце кричит «Нет»? Ей нужно будет принадлежать человеку, которого она не любит и не представляет себя в его объятиях. Разве это справедливо, не иметь права распорядиться своей судьбой?

А мысли о Залим-Хане так будоражат сердце, она не может забыть его нежный, зовущий взгляд. Он завораживает ее. Его поцелуй не заставил ее содрогнуться от неприязни, нет, было очень жаль, что он был так краток. Если сегодня она не примет его приглашения, то никогда не узнает, что можно испытать в объятиях мужчины, к которому влечет еще неясное, но непреодолимое чувство. Мысли путались, она пыталась бороться с искушением. «Господи, простишь ли ты меня, если я не устою перед искушением? Господи, вразуми меня и дай мне силы противостоять соблазну своего сердца, укрепи меня в послушании!»

Помолившись, Лина надеялась, что в последний момент Господь примет за нее решение. Ей стало немного легче, и она направилась в дом. В гостиной она встретилась с матерью.

– Лина, ты оставила гостя одного?

– Нет, он очень спешил, и я не посмела его задерживать. А сейчас мне хочется пойти в свою комнату и прилечь, не беспокойте меня, я не буду ужинать.

– Да не заболела ли ты, дорогая? Ты вся будто горишь.

– Меня немного знобит, но это к утру пройдет, это просто нервы, предсвадебная лихорадка.

– Ты шутишь, дорогая?

– Мне не до шуток, я слишком устала.

– Ну, тогда отдыхай, спокойной ночи, дорогая!

Лина поднялась к себе и, не раздеваясь, прилегла на кровать. Силы покинули ее. Она продолжала молиться, ибо мысленно уже согрешила, в глубине души зарождалось смутное предчувствие рока. Разум бил тревогу, указывая на то, что искушение ведет ее к беде. А сердце пленялось сладостными муками зарождающейся любви, о которой так долго мечтала…

Сомнения терзали душу, причиняя невыносимую боль. Уставшая от душевной борьбы, Лина задремала. Разбудил ее бой башенных часов. Лина мгновенно поднялась и стала считать удары. Сердце ее вырывалось из груди. Часы пробили двенадцать, значит она проспала два часа. Она проснулась в назначенный срок, видно, это ее судьба.

Лина подбежала к зеркалу, поправила прическу, накинула на плечи длинную темную шаль и, перекрестившись, тихо вышла из комнаты. В саду было свежо, ночной ветерок принес облегчение, и Лина с удовольствием вдохнула полной грудью. Она подошла к беседке и прислушалась.

Ждать почти не пришлось, вскоре из-за деревьев появились две темные фигуры в плащах и тюрбанах, они подошли к Лине, низко поклонились и жестом пригласили следовать за ними. Сердце замерло на мгновение, потом затрепетало от радости. Встряхнув головой, как будто отогнав последние сомнения, Лина последовала за провожатыми. На улице ее ждали крытые носилки, провожатые раздвинули полог, и она удобно устроилась на мягких подушках. «Теперь мне некуда отступать! И некого винить, это моя вина».

Все сомнения отступили, на душе было спокойно, и она нежилась в тишине покачивающихся носилок. Носилки остановились перед трапом корабля. Полог отодвинулся, и ей предложили руку для опоры. Лина вышла из носилок, ее опять охватило волнение. Но это было скорее сладостное волнение в ожидании неизвестности. Что ее ждет, когда она переступит борт корабля? Волшебная сказка любви и счастья или разочарование и стыд…

Сделав над собой усилие, Лина поднялась на корабль. Ее проводили к каюте, отворили двери и предложили войти; как только она переступила порог, дверь закрылась. Лина вздрогнула и осмотрелась. Она была одна в небольшом помещении.

Пол был устлан пушистым светлым ковром, на стенах висели ковры с замысловатыми узорами, и на них блистало различное оружие, украшенное чеканкой и камнями. Вдоль стен стояли низкие диваны с подушками, к стенам были прикреплены изящные подсвечники, в которых горели ароматизированные свечи. Дверь отворилась, в каюту вошли два человека. Один поставил на небольшой столик чашу с водой, в которой плавали лепестки роз и несколько маленьких флаконов. Другой подошел к ней, протягивая ей поднос, на котором была аккуратно сложена почти воздушная одежда.

– Мой господин желает вам приятного вечера и с почтением просит вас предстать пред ним в одежде женщин востока. В вашем громоздком наряде вам неудобно будет ужинать за низким столиком, в вашем платье невозможно отдыхать, так считает мой господин. Когда закончите туалет, позвоните в колокольчик.

Мужчины поклонились и вышли, оставив Лину в полной растерянности. Это было неожиданно и слегка смущало ее.

Лина принялась рассматривать одежду. Она состояла из полупрозрачных шелковых шаровар, коротенькой кофточки из парчи, к ним прилагались маленькие шлепанцы из мягкой кожи, расшитые золотой нитью. На подносе под одеждой стояла шкатулка, в которой находились серьги, колье, два браслета. Изделия были из золота и дополнены рубинами. Все это завораживало ее, это действительно напоминало сказку.

Лина сбросила одежду и аккуратно развесила ее на ширме, которую заметила в углу каюты, затем не торопясь обтерла тело ароматной водой и маслами.

После этого она занялась костюмом. Все вещи были ей впору. За ширмой было большое зеркало, и Лина принялась себя рассматривать. То, что на ней было надето, трудно было назвать одеждой, но тем не менее выглядела она замечательно, ей удивительно шел этот наряд, и чувствовала она себя в нем уютно. Смущала слишком откровенная нагота живота, спины и рук, но ведь для них это обычно, значит и на нее он будет смотреть без осуждения, а иначе зачем он ей это прислал.

Оставшись довольна костюмом, Лина надела украшения. Они сверкали и переливались в свете подсвечников и зачаровывали мерцанием камней.

Лина никогда не видела себя такой красивой, из зеркала на нее смотрела незнакомая очаровательная женщина, которую она не знала. Это была женщина ее грез, красивая, полная желания жить, смелая до безрассудства, готовая бросить вызов судьбе и обществу и заранее согласная на любую цену за мгновения, подаренные провидением.

Еще раз взглянув на себя, Лина поняла, что ее прическа не соответствует костюму. Вынув заколки, она распустила волосы. Они красивой волной легли на плечи, что сделало Лину еще более юной. Сердце опять затрепетало, когда она зазвонила в колокольчик. Краска прилила к лицу, выдавая волнение и смущение.

Дверь отворилась, вошел слуга и попросил ее следовать за ним. Они прошли по коридору с множеством дверей, наконец, остановившись, слуга отворил дверь, и Лина в смятении переступила порог. Эта каюта была очень большой, и ее роскошь не поддавалась описанию. Все утопало в коврах, все сверкало парчой и золотом, воздух был насыщен опьяняющим ароматом, множество ваз было наполнено цветами, на маленьких столиках были блюда с фруктами и напитками.

Из-за цветного полога вышел Залим-Хан и, улыбаясь, направился к Лине. Он был в шароварах и легком шелковом халате нараспашку. Было видно его сильное мускулистое тело. Он вышел без головного убора, длинные черные волосы обрамляли его лицо, и в то же мгновение опять промелькнул образ из прошлого – это, несомненно, он…

Волна восхищения охватила Лину, и она, наполненная нежностью, пошла к нему навстречу. Он принял ее в объятия, и они долго стояли молча, каждый радуясь своему счастью, пытаясь уловить каждый миг сладкого мгновения. Два сердца бились рядом, не надо было слов, сила любви наделила их ясновидением. Из этого магического состояния их вывели слуги, которые принесли ужин.

– Дорогая моя, это не сон? Ты пришла, ты у меня в объятиях! Я так терзался эти часы, мне казалось, прошла целая вечность, пока мне сообщили, что ты ступила на корабль.

Он отстранил ее от себя и внимательно осмотрел.

– Клянусь Аллахом! Ты могла бы занять достойное место в гареме самых богатых ценителей женской красоты! Ты легка и воздушна, подобно бабочке, парящей над цветком.

Лине было невероятно приятно слушать эти необычные комплименты. Она не ощущала больше ни смущения, ни страха, ей казалось, что это когда-то давно уже было с ней. Она смотрела на Залим-Хана, как на самого близкого человека в ее жизни. Это было как наваждение.

– Прошу тебя, дорогая, выпить со мной бокал любовного напитка по особому рецепту именно для влюбленных. Это вино готовится из особых сортов винограда с добавлением различных трав и настаивается почти двадцать лет. За это время оно созревает, набирает свою волшебную силу и становится густым, как мед. Это вино пьют только те, кто решил отдать себя во власть любви.

Залим-Хан взял два бокала, один из них протянул Лине. Она бережно взяла бокал, будто боясь пролить хотя бы каплю напитка любви.

– За тебя, моя маленькая Лили, за нас!

– Почему Лили?

– У нас бы тебя звали Лилиан, сокращенно – Лили. Мы здесь как в другом мире, если ты не против, я буду звать тебя так, как того хочет мое сердце.

Лина подняла бокал, отпила несколько глотков густого ароматного зелья.

– Ты прав, здесь с тобой не та девушка, которую ты встретил вчера. У той девушки были несбыточные мечты, а девушка, стоящая рядом с тобой, не существует в реальном мире, ей удалось на время перенестись в сказку, так что и имя пусть у нее будет другое. Лилиан – звучит так нежно, созвучно лилии.

Вино оказало чарующее действие, казалось, что весь мир погружается в состояние любовного опьянения. Состояние покоя и счастья переполняло ее душу. Залим-Хан говорил ей о своей любви, находя для этого какие-то особенные слова и необычные сравнения. Голос его, казалось, проникал в душу. Он целовал ее руки, и это ей казалось верхом блаженства.

Лина смотрела на него сквозь смеженные веки. Как хорошо он говорит, как хорошо ей в его объятиях. Если это и есть грех искушения, то она согласна уступить искусителю, ибо он прекрасен, а затем пусть Господь решает ее судьбу.

Из-за стены послышались звуки нежной музыки.

– Мне захотелось познакомить тебя с восточной музыкой.

– Она похожа на колыбельную, она убаюкивает и успокаивает.

– А мне, Лилиан, кажется, что она шепчет о любви, она ласкает слух.

Он опустился на большой диван, взял со столика кисть винограда.

– Присаживайся, Лили, ужин остывает.

Лина расположилась рядом с Залим-Ханом и взяла конфету.

– Я не голодна. Все, что происходит со мной, так похоже на сон, потому что я не ощущаю ни голода, ни времени.

– Поверь мне, что я испытываю такие же чувства, я переполнен нежностью к тебе.

Залим-Хан встал перед ней на колени и снял с ее ног шлепанцы, затем стал целовать ее маленькие ступни. Лина замерла, прислонившись к подушкам. Затем он присел рядом с ней и нежно посмотрел ей в глаза. Его взгляд был пронизан любовью и призывом.

Лина закрыла глаза, подчиняясь неведомой силе, которая влекла ее к нему. Почти сразу она услышала его дыхание совсем рядом, а затем ощутила нежный поцелуй на своих губах. На этот раз поцелуй был более продолжительный, и Лина успела им насладиться, вкусить его сладость. Нега разлилась по всему ее телу, оно как бы не принадлежало ей. Оно желало подчиняться воле любви, оно таяло и становилось податливым в руках мужчины, который пробудил в нем музыку любви, и уже невозможно было остановиться. Его руки ласкали ее тело, его губы покрыли поцелуями шею, грудь, они жаждали большего…

Лина интуитивно закрылась руками. Он ласково, но настойчиво убрал руки. Его глаза и голос успокаивали ее.

– Милая, позволь любить тебя, не думай ни о чем, только о наслаждении. С каждой минутой оно будет нарастать, и мы вместе испытаем великое единение любви. Нет высшего блаженства, чем единение души и тела двух влюбленных.

Эти слова дошли до самого сердца. Она не сомневалась в их искренности.

Это волшебная ночь любви. Их боги взирают на них. И раз небеса не разверзлись, молнии не поразили их, значит их любовь благословенна!

Лина в бессилии опустилась на подушки, в готовности подчиниться его воле. Медленно и нежно он освободил ее от одежды, затем, потушив часть свечей, разделся сам и лег рядом с ней, возобновляя свои ласки.

С каждой минутой его ласки становились все смелее и настойчивее, ей не удавалось сопротивляться, просто не было сил. Она бормотала что-то протестующее, судорожно глотала воздух, стонала от удовольствия. Она чувствовала, как в ее теле нарастает горячая волна желания, она разливалась от груди к нижней части живота. Тело как будто горело от его прикосновений и мелко подрагивало, выдавая ее возбуждение. Она никак не могла справиться с этой дрожью, ее тело не подчинялось ей. Оно с готовностью откликалось на его ласки, растворяясь в любовной неге.

Возбуждение нарастало с каждой минутой. Она уже сама отвечала на ласки, стремясь ему навстречу. Вдруг она ощутила на себе тяжесть его ароматного, разгоряченного тела. И только теперь почувствовала, как его мужская плоть настойчиво стремится к ней. Новая горячая волна возбуждения судорожно пробежала по ее телу. И он уловил этот прилив, нежно и настойчиво устремился в ее лоно. Неведомое ощущение переполнило все ее существо с небывалой остротой, тело подалось навстречу его усилиям, и они вместе слились в неистовом дуэте любви.

Горячие волны сладострастия разливались по ее телу, затем будто яркая вспышка озарила ее мозг и пронзила тело. Лина прогнулась всем телом и застонала, переполненная счастьем любви. Непрошеные слезы потекли по щекам. Залим-Хан с нежностью смотрел на нее и вытирал слезы рукой.

– Благодарю тебя, милая, за подаренное мне счастье, смею надеяться, что эти слезы от переполнения чувств.

Лина кивнула, приникла к его груди и стала понемногу успокаиваться. Нет больше для нее великой тайны любви. Она постигла ее и теперь счастлива. Если все так прекрасно, то почему замужние женщины ходят с такими постными лицами, а не светятся от счастья?!

«Мне трудно будет скрыть свою любовь, кажется. Я вся буду излучать счастье!»

В дверь постучали. Вошел слуга.

– Мой господин, четыре утра.

– Принесите одежду госпожи и приготовьте носилки.

Слуга вышел. Лина смотрела ему вслед оцепеневшим взглядом, как вестнику страшного суда. Залим-Хан заметил застывший взгляд Лины.

– Что с тобой, дорогая?

– Твой слуга, как злой вестник, пробудил меня ото сна и напомнил о горькой реальности. Волшебная сказка закончилась, едва начавшись. Но у меня нет сил возвращаться в реальность. Мне не хочется отказываться от сказки! Но все кончается, вот и наша волшебная ночь кончилась, и нам надо прощаться, едва познав друг друга!

– Ну, зачем же так трагично, моя милая Лилиан?! Сегодня я лично занесу счета твоей матушке, чтобы увидеть тебя днем. А вечером у сада тебя будут ждать носилки, если, конечно, ты не возражаешь.

Лина улыбнулась и снова приникла к любимому…

Спустя полчаса она вышла из носилок и скрылась в саду. Дома все еще спали, и она незаметно пробралась в свою комнату, разделась и легла спать.

Казалось, она только уснула, только сомкнула веки и погрузилась в сладкую предутреннюю дрему, но вот в ее сон проник голос Анны Павловны.

– Лина! Дорогая моя! Давно пора вставать! У нас сегодня такой тяжелый и ответственный день! Столько всего надо сделать к приходу сватов. Как ты можешь спать в такой день, я бы на твоем месте глаз не сомкнула и чуть свет уж кружилась по дому. Я так волнуюсь, вроде меня сватать придут.

– Ой, матушка, ей-богу, если б в самом деле вас, уж как бы я счастлива была!

– Ну что ты говоришь, негодница, и не стыдно тебе такие-то вещи матери говорить!

– Самые что ни на есть обычные вещи, маменька, любовь ведь она от Бога, в любом возрасте посетить может, и не возбраняется вдовам замуж выходить.

– Не по возрасту разумна ты у меня, милая, от лишнего ума девушке только слезы.

– Как же так, маменька, получается, как говорить о любви, так я молода, а как замуж идти, так в самый раз?

– Бесполезный это разговор, сама знаешь, ты согласие дала, уже сваты на пороге, зачем теперь спорить, времени нет.

– Я просто хочу, чтобы вы, маменька, запомнили: не по своей воле я замуж иду, а по вашему настоянию, и это причиняет мне невыносимую боль. Я о любви мечтала и надеялась, что вы как женщина должны были бы меня понять. Но вы глухи к моим чувствам. Да, я подчиняюсь, но вы должны знать, что делаете не только меня несчастной, но и моего будущего мужа, который надеется, что все наладится. Бог вам судья, мамушка!

– Ну, знаешь, милая, не ожидала я от тебя такой отповеди. Спасибо, отблагодарила за заботу. Я тебя не за скитальца отдаю, а за состоятельного порядочного человека, о будущем твоем беспокоюсь, о достатке.

– Лучше за скитальца, да любимого, а насчет достатка, так это он вам нужен.

– Это ты сейчас так говоришь, а потом еще меня благодарить станешь.

– Благодарить не буду, это уж точно, идите матушка, хлопочите, нет у меня желания создавать видимость радости. Когда придут сваты, я спущусь в гостиную. И не ждите, что я буду сиять от счастья или делать вид взволнованной невесты. Покажем товар лицом, перед всеми почетными лицами уважаемого семейства, и пусть себе идут с миром до венчания.

– Да это прямо неслыханно, Лина! Что с тобой произошло, ты никогда прежде не позволяла себе говорить со мной в таком тоне, такими грубыми выражениями!

– А я, маменька, вдруг в одну ночь повзрослела. Раз уж вы моей судьбой распорядились, так должны в точности знать, что творите. Имею я право напоследок высказать свое мнение. А уж если оно вам не по вкусу, так это не моя вина, а ваша. Оставьте меня одну, мне нужно время, чтобы успокоиться, не тревожьте меня без надобности. Когда надо будет, я спущусь к гостям.

После ухода матери Лине хотелось расплакаться. Но она вдруг подумала о том, что ночью ее будет ждать Залим-Хан, а днем он обещал зайти, но им вряд ли удастся поговорить.

Немного успокоившись, Лина решила истопить сама баню и поблаженствовать там одной, там ее никто не побеспокоит. Лина любила запах березовых веников, душистый пар, она долго наслаждалась прохладной водой и горячим паром.

Вполне успокоенная и удовлетворенная, она вышла в сад. Он всегда был ее убежищем, особенно летом, кода листва скрывала ее от посторонних взглядов; вот и сейчас ей хочется посидеть в беседке, перед тем как она пойдет одеваться к приему гостей…

Время шло неумолимо, наступало время обеда. Уже скоро приедут гости. Лина направилась в светлую комнату. Там ее поджидала служанка, чтобы помочь одеться, причесаться. Платье, купленное на ярмарке, было заботливо разложено на кровати. Оно было голубым, сильно декольтированным, края расшиты белым шелком и искусственным жемчугом.

Служанка помогла надеть платье и затянуть корсет, после чего принялась укладывать волосы. В гостиной слышались голоса, по-видимому, Анна Павловна отдавала последние распоряжения. Вскоре дверь открылась и вошла служанка с большой корзиной цветов, она поставила их на туалетный столик, а затем протянула Лине небольшой черный футляр.

– Цветы вам прислал капитан, он заходил к вашей матушке по делу и просил ее поздравить вас от его имени. А футляр от вашего жениха, он уже в гостиной, и другие гости тоже. Все вас с нетерпением ждут, барышня.

– Скажи, что скоро буду.

Лина еще раз взглянула на себя в зеркало: «Жаль, что меня не видит Залим-Хан – он сдержал слово и пришел… Теперь надо пережить прием, а затем – опять погрузиться в сказочный мир…»

Лина открыла футляр, на черном шелке подкладки лежали жемчужное ожерелье и серьги, этот подарок Данила покупал у Залима, все в последнее время связано с ним. Надев подаренные драгоценности, Лина спустилась к гостям.

Увидев наверху лестницы дочь, Анна Павловна запричитала:

– А вот и она, наша голубушка, как есть вся перед вами!

Лина неторопливо спустилась, остановилась посреди гостиной, бегло осмотрев пеструю толпу местного купечества, и низко поклонилась.

– Прошу вас, гости дорогие, к столу, отведать хлеба, соли. – Гости с шумом стали занимать места. Данила подошел к Анне Павловне и протянул ей красивый букет, перевязанный алой лентой.

– Дорогая Анна Павловна! Позвольте мне просить руки вашей дочери!

Анна Павловна вскинула руку с платочком к глазам и, выдержав паузу, всхлипнула, а затем, перекрестив молодых, проговорила хриплым голосом, выражавшим волнение:

– Будьте счастливы, мои дорогие!

Гости шумно зааплодировали, показывая свое одобрение. И началась нескончаемая вереница знакомств и тостов. Очень скоро праздничный красиво украшенный стол стал похож на выбитые градом грядки.

Хорошо подвыпившие по поводу сватовства гости, поначалу такие чинные и важные, теперь очень напоминали подгулявших портовых рабочих. Праздник померк и подходил к концу. Раскрасневшиеся от вина и переедания местные матроны стали беспокоиться за своих не в меру ретивых мужей, которые, уже без надобности, все припадали к ручке нареченной невесты. И дабы не оконфузиться окончательно, стали спешно собираться, рассыпаясь в благодарностях за прием и угощение, не забыв при этом прихватить с собой оставшиеся фрукты и конфеты.

Воспользовавшись суматохой сборов, Данила предложил выйти в сад. Сегодня он весь был переполнен счастьем. Теперь Лина понимала, какие чувства переполняли его, но не могла их с ним разделить. Он и не подозревал, как она далеко от него. Ему вскоре придется пережить неразделенную любовь и разочарование, и тому причиной будет она, хотя и не по своей воле. Ей стало его очень жалко, но в ее сердце нет места для другой любви. У каждого своя судьба; по крайней мере, она с ним была честна. Он знает, что она его не любит.

Данилу переполняли чувства, и он хотел донести до нее свое состояние души. Обычно он был немногословен, а сегодня вино придавало ему смелости и он говорил ей массу комплиментов и обрисовывал их будущее, продуманное им на много лет вперед. Держась под руки, они вошли в беседку. Лина присела на скамейку. Данила опустился на колени у ее ног. Он смотрел ей в глаза с доверчивостью уличного пса. Неожиданно он положил свою голову ей на колени, а руками обхватил за талию.

– Милая моя, ты сводишь меня с ума, ты так сегодня хороша. Тебе так идет голубой цвет, но он вроде бы замораживает тебя. Ты кажешься такой холодной и недоступной. Скажи, что это не так, дай мне хоть маленькую надежду на то, что я смогу завоевать твое сердце.

Его слова причиняли ей невыносимую боль, ибо она уже знала, как ему будет тяжело, когда она будет готова сказать ему правду. Его любовь чиста и невинна, но ей нечем ему ответить, и от этого жалость к Даниле переполняла сердце.

Поток его слов внезапно оборвался, он привлек ее к себе, и она почувствовала его горячий, жаждущий поцелуй на своих губах. Боль и слезы душили Лину. Собрав все усилия, она смогла отстранить от себя Данилу.

– Не сейчас, я умоляю тебя! Мне нужно время, я все потом смогу объяснить, прости меня…

Оставив ошеломленного Данилу в саду, вся в слезах, Лина побежала в дом. В гостиной было пусто, и она присела на диван, пытаясь успокоиться.

Через некоторое время вошел Данила, лицо его выражало боль.

– Прости меня дорогая, прости! Я был непозволительно несдержан. Я обещаю, что буду терпелив, я найду в себе силы, чтобы дождаться, пока твое сердце наполнится любовью. Я хочу только, чтобы ты знала, я люблю, и потому буду ждать столько, сколько будет нужно, я не воспользуюсь правами мужа и после венчания. Мы просто будем всегда рядом, я буду заботиться о тебе, мы будем путешествовать, и я надеюсь, сумею заслужить твою любовь. А до той поры мы будем добрыми друзьями, ты всегда и во всем сможешь на меня рассчитывать.

Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Я сейчас ухожу, у тебя будет время успокоиться и все обдумать. Главное, пойми, что, в первую очередь, я твой друг. До встречи, дорогая.

Он развернулся и пошел к выходу. Лина молча смотрела ему вслед. Еще совсем недавно он был счастлив, а теперь идет, согнувшись, слегка покачиваясь, как раненый зверь. Это она виновата, это она ранила его сердце. Он честен, добр, благороден и не заслуживает к себе такого отношения. Надо найти в себе силы и рассказать ему, что она не та, о которой он мечтает, что ее сердце отдано другому и у них нет будущего. И пусть тогда он принимает решение. Он может расторгнуть помолвку и уйти. А матушке придется искать другой выход для поправки их финансового положения.

Лина поднялась к себе и быстро переоделась, скоро полночь, надо немного отдохнуть. Она подошла к раскрытому окну, подул свежий ветерок с Дуная, принося запах порта… Совсем скоро она увидит Залима!

Радостная волна наполнила все ее существо, подойдя к зеркалу, она стала думать, что делать с волосами; разобрав сложную прическу, принялась расчесывать волосы мягкой щеткой. Они блестели и переливались в отсвете подсвечника; решив оставить их распущенными, Лина набросила на плечи шаль и спустилась в сад.

В саду началась ночная жизнь. Отовсюду слышалось пение цикад, среди листвы беспорядочно летали светлячки, летучие мыши преследовали мошкару. Воздух был наполнен особым ароматом свежести, приятно пахло ночной фиалкой. На небе, подобно сверчкам, появлялись все новые и новые звезды.

Начинается вторая сказочная ночь. Будет ли она такой же чарующей и незабываемой, как предыдущая? А может, еще лучше, ведь теперь ее не мучает неизвестность. Воспоминания вспыхнули в мозгу, и она почувствовала, как ее щеки залились румянцем.

А вот и условный свист. Лина поспешно вышла из сада и села в носилки. Носилки плавно покачивались, унося ее навстречу новому приключению. Сердце почему-то тревожно защемило в груди. Что она делает? Летит, как мотылек, навстречу собственной гибели…

Почему она так подумала, почему именно мысль о гибели ей пришла? Нет, не стоит думать о плохом, это, может быть, будет потом, а сейчас ей хочется наслаждаться подаренной ей любовью и по возможности продлить каждое мгновение и сохранить в памяти на всю жизнь…

– Прошу вас, госпожа, выходите.

Лина вышла и последовала за слугой. Он привел ее в ту же маленькую каюту, что и вчера. Для нее была приготовлена душистая маленькая ванна. На столике стояли туалетные принадлежности, а на софе лежал роскошный бархатный халат, расшитый серебряной нитью и бисером. Наряд дополняли бархатные шлепанцы, расшитые так же, как халат. Насладившись ароматной водой и душистыми притираниями, Лина внимательно рассмотрела свое отражение в зеркале и позвонила в колокольчик.

Вошел слуга, и они направились в каюту хозяина. Едва переступив порог, Лина очутилась в сильных объятиях Залим-Хана. Он обнимал ее и вдыхал аромат ее тела. Насладившись первым мгновением, он отстранил ее от себя и внимательно осмотрел.

– Дорогая, ты хороша в любой одежде, но без одежды ты просто восхитительна!

Лина покраснела до корней волос, и даже влага подступила к глазам. Залим-Хан внимательно наблюдал за ней и улыбался.

– Ты совсем еще дитя, краснеешь от комплиментов, тебе надо гордиться тем, что тебя удостоил похвалы твой господин.

– Как ты сказал? Господин!

Лина была искренне удивлена и заинтригована.

– Да, именно так. Видишь ли, в нашей стране нет равенства между мужчиной и женщиной. И если женщина принадлежит мужчине, то она должна почитать его как своего господина и во всем подчиняться его воле. Он вправе делать с ней все, что ему заблагорассудится. Может любить и баловать, а если она ему неугодна, может отвергать и наказывать.

– Никогда я этого не пойму и не приму душой. У нас любовь не подразумевает рабство. У нас, конечно, встречаются очень властные мужчины, но у нас также не редки и властные женщины.

– У нас это редкое исключение. Например, мать имеет большой авторитет, но слово отца превыше всего. Наделена большой властью самая старшая жена. Она руководит всем гаремом, распределяет обязанности и следит за воспитанием детей от всех жен гарема.

– У вас, наверное, очень большие семьи.

– Да, у моего отца девять жен, а у меня двенадцать братьев и семь сестер, а еще у отца двенадцать наложниц, по-вашему – любовниц, они живут в нашем доме на женской половине, но отдельно от жен. Тех, которые отцу надоедают, он дарит старшим сыновьям, а сам со временем может находить новых.

– Это невероятно! Как можно делить свое сердце между всеми? Неужели ваши мужчины не пресыщаются?

– Вот именно, пресыщаются, потому и ищут новых ощущений среди разнообразия. Таковы законы востока. Женщина – одно из удовольствий для мужчин. Я еще не женат, но у меня в доме на женской половине живут четыре молодые женщины, которые развлекают меня в часы отдыха. Но мы не равняем любовь с развлечением.

– Какая огромная разница между нашими обычаями. Все, что у вас считается нормой, у нас большой грех. И то, что я сейчас у тебя, это мой грех прелюбодеяния.

– Я знаю, моя дорогая, ваши законы, но для любви законы неписаны, сердце не подвластно никаким догмам. Для любви нет преград, уж так устроены люди, чем запретней плод, тем он более сладок, ты и сама, наверное, теперь это понимаешь. Разум спит, когда сердце любит. И любовь с одинаковой силой увлекает и юное создание и человека зрелых лет, ибо у любви нет возраста.

– Ты так говоришь о любви, Залим, будто у тебя за плечами большой жизненный путь.

– Мне уже двадцать пять лет, у нас мужчины мужают очень рано. У вас в пятнадцать лет мальчик еще дитя, у нас он рядом с отцом на охоте и его уже учат искусству любви. А кроме того, я очень наблюдательный, и поскольку мне приходится много путешествовать, пришлось многое увидеть своими глазами. Любовь – это великая сила. Я видел, как сильный воин делается слабым и беспомощным, когда попадает в круговорот любви, особенно когда существуют сложные преграды или любовь безответная. Самая большая власть у женщины, когда в ее руках сердце мужчины.

– Да, и наоборот, когда в руках у мужчины сердце женщины.

– Да, потому, что влюбленные одинаково чувствуют и радость, и боль, одинаково страдают. Счастливая любовь окрыляет, делает человека сильным, а несчастная лишает человека радости жизни.

– Выходит, что весь смысл жизни в любви?

– Да, от этого много зависит. Сердце человека нуждается в любви, как дитя в молоке матери. Милая Лили, твои глаза затуманились печалью. Мне понятны твои переживания, мне тоже больно, но давай не будем заранее оплакивать нашу любовь, лучше мы используем то время, что нам отпущено провидением. Надо уметь ценить и то малое, что нам порой дарит судьба. Я приготовил для тебя сюрприз. Мои люди нашли замечательное место на реке, с прекрасными водяными лилиями. Мне бы хотелось провести эту ночь под открытым небом, среди цветов и звезд. Если ты, конечно, не будешь против.

– Конечно, нет. Я очень люблю ночь и водяные лилии, мне всегда казалось, что это подводные сады русалок, и они по ночам плавают над водой, поют и плетут венки из лилий.

– Тогда поедем, нас ждут.

Они вышли на палубу, а затем спустились в большую лодку, посередине которой стоял белый шатер. Как только они спустились в лодку, гребцы, сидевшие спереди и сзади, опустили весла и лодка плавно отошла от корабля. Залим пригласил войти в шатер. Пол был устлан ковром, горели ароматизированные светильники, посередине, на полу, на большом подносе был сервирован легкий ужин. Залим налил в кубки вина, один из них протянул ей.

– За тебя, моя маленькая Лили, за эту звездную ночь, принадлежащую нам с тобой!

Уже знакомое на вкус вино приятно согревало и успокаивало. Лодка мерно покачивалась, они лежали на мягких подушках и ели сочные гранаты. Лина наслаждалась каждым мгновением. Полуприкрыв глаза, она смотрела на Залима. Все, что окружало ее и происходило с ней, скорее было похоже на сон, чем на реальность. Рядом с ней лежит красивый мужчина и смотрит на нее с нежностью и любовью. Именно ей он дарит уже вторую сказочную ночь.

Ей стоит только протянуть к нему руку, и она убедится, что это не сон, это благодатная реальность. Лина протянула руку и провела ладонью по плечу Залима, он вздрогнул и пристально посмотрел на нее.

– Ты хочешь любви?

Лина зарделась и отвела взгляд.

– Нет, я просто убедилась, что это не сон, мне так хорошо и спокойно. Давай выйдем и посмотрим на звезды, на луну. Я очень люблю в ясную ночь смотреть на небо. И мне кажется, что таких людей много, можешь себе представить, сколько глаз устремлено на ночное светило, сколько разных мыслей устремлено к нему, к неведомому миру. Лунный мир завораживает, притягивает к себе. Посмотри на лунную дорожку, которая сверкает на воде. Она тянется от нашей лодки прямо к луне, это как приглашение в тайный подлунный мир. Мне кажется, что луна – добрая спутница влюбленных. Она укрывает их бархатным покрывалом от чужих взоров и в то же время светит только им двоим, давая возможность читать в глазах любимого…

Залим-Хан взял Лину за талию и притянул к ceбe, пристально вглядываясь в ее глаза.

– Моя милая мечтательница, твоя душа полна поэзии, с каждой минутой ты все больше очаровываешь меня.

Лодка остановилась, бросили якорь.

– Посмотри, моя дорогая, вот мы и прибыли в дивный сад русалок, в лунном свете он еще прекраснее, чем днем. Я дарю это все тебе, моя звездная фея.

Лина смотрела на чарующее зрелище. Лилии плавно покачивались в черной воде рядом с отражением звезд, лунные блики серебрили поверхность воды, казалось, два мира соединились, наслаждаясь красотой мироздания.

– Господи! Как красиво, я никогда не смогу забыть это видение.

– У меня есть предложение, моя дорогая. Давай соединимся с этой красотой. Давай добавим к созерцанию осязание. Будем принадлежать полностью этому чудному творению природы, мы не нарушим этот мир, ибо мы тоже часть этого мира.

– Залим, тебе тоже не чужды порывы слияния с природой, в тебе, как и во мне, живет поэзия.

– В нас, моя дорогая Лилиан, много общего, именно поэтому нас с тобой так притягивало друг к другу. Это внутреннее притяжение и сблизило нас, а теперь мы открываем себя друг в друге. Снимай халат, моя дорогая, и стань на время русалочкой, а я буду твоим пленником. Я уверен – это будет восхитительно.

Залим сбросил свой халат и прыгнул в воду, а затем, вынырнув у края лодки, протянул ей руку. Преодолев смущение, Лина сбросила халат и прыгнула в объятия Залима. Они плавали среди лилий, нежась в теплой воде, пронизанной лунным светом. Их мокрые тела искрились, как рыбья чешуя, в глазах отражались звезды. Залим собрал букет из лилий, и они направились к лодке. Им помогли подняться и обернули в теплые одеяла. Они вошли в шатер и расположились на подушках. Внесли большой таз с водой, в котором плавали лилии.

– Они будут с нами, пока мы не расстанемся. Твое имя и название этих цветов созвучны, теперь я буду вечным поклонником этих цветов, они всегда будут мне напоминать о тебе, дорогая Лилиан.

Залим придвинулся к ней, распахнул одеяло, и его нежные руки прошлись легкой лаской по телу.

– Ты так же нежна и совершенна, как этот цветок. Я хочу дарить тебе свою любовь, хочу, чтобы ты чувствовала меня каждой клеточкой своего тела, хочу соединиться с тобой и раствориться в тебе.

Он страстно прильнул к ней всем телом, заполняя все ее существо собой. Голова приятно кружилась от его слов и ласк, сказочная ночь продолжалась, наполняя ее новым наслаждением. Сегодня в ней не было внутренней борьбы и страха перед происходящим, сегодня она полностью доверяла ему. Его любовь творила чудеса, ей действительно казалось, что она не принадлежит себе. Она полностью слилась с ним, и ее тело служило ему, а он принадлежал только ей, даря силу любви. В ее сознании мерцали звезды…

«Я никогда не буду так счастлива, как теперь, но я благодарю судьбу за это короткое мгновение, подаренное мне!»

– Лилиан, ты спишь?

– Нет, я думаю.

– О чем, дорогая?

– О том, что все хорошее кончается так быстро и исчезает, как мираж.

– Не надо о думать грустном, кто знает, что ждет нас. Все в руках Всевышнего. Все проходит на этой земле – и плохое и хорошее, – и жизнь проходит, но это не значит, что в день рождения надо копать могилу. Надо надеяться, надо искать путь к счастью.

– У нас нет будущего, что бы ты ни говорил. Но никто не сможет отнять у нас прошлое, оно безраздельно принадлежит нам.

– Зачем говорить о прошлом, мы можем все оставить в настоящем. Стоит тебе лишь дать согласие уехать в мою страну и поселиться в моем доме.

– Кем я буду у тебя?

– Сначала наложницей, а когда я женюсь на моей нареченной, ты станешь моей второй, любимой женой.

– Между нами целая пропасть. Другая страна, другие обычаи, другой язык. Я не смогу жить в клетке под началом старшей жены и ждать своей очереди к ложу любимого супруга. У меня не хватит сил преодолеть все это, я не смогу!

– Все, что ты перечислила, это преграды, которые ты придумала и воздвигла сама. Тебе лишь стоит преодолеть свой барьер, а в остальном я тебе помогу, ведь я буду рядом. На все нужно время, ко всему можно привыкнуть. Я скоро уеду и вернусь осенью, я приму любое твое решение, но мне бы очень хотелось ввести тебя в мой дом и с нетерпением ждать от тебя сына.

– О, Залим, если бы это могло произойти, это было бы чудо!

– Чудеса творит любовь, моя дорогая, и сильные люди. Будь сильной, и мы будем счастливы вместе. Я никому еще не говорил таких слов, мое сердце было свободным, но ты завладела им, я уеду, а сердце мое останется здесь. Оттяни свадьбу до осени, а если не удастся, я все равно буду ждать тебя на борту корабля; если ты не придешь, я пойму… Я постараюсь тебя понять и все равно никогда не забуду тебя, Лилиан.

– Не говори так, мне так тяжело, мне нужно время.

– Я буду смиренно ждать, моя госпожа. – Залим низко поклонился и засмеялся. – Не надо грустить, дорогая, все в наших руках.

– Я все время хочу рассказать одну историю из моего прошлого, но никак не подберу удобного случая, но это прошлое меня все время преследует и не дает мне покоя.

–У тебя есть страшная тайна в прошлом?

–Ну, нет, совсем наоборот.

–Тогда я с удовольствием слушаю.

–Это было четыре года назад, так же, как сейчас, весной. Мы с отцом пришли в восточную лавку за товаром. Пока отец говорил с управляющим, я пробовала сладости. Неожиданно для меня ко мне подошел юноша и предложил попробовать фрукты в сиропе, я приняла предложение, но перепачкалась, и мне было очень неловко…

– А юноша предложил помыть руки, после чего хотел познакомиться с юной красавицей, но она, не попрощавшись, убежала.

– Так я права, это ты! Меня преследует эта мысль, после того как мы с маменькой приходили к тебе за товаром.

– А я все думал, почему ты тогда на меня так странно смотрела и очень была взволнована. Но как мне ни стыдно признаться, я тебя не узнал. Ты тогда была совсем девочкой и с тех пор очень изменилась. Аллах привел меня к тебе. Я никогда не хожу обедать по гостиницам, а в тот день мне нужно было переговорить с одним купцом, он пригласил меня в ваше заведение и я, на удивление, не отказался. Я был несказанно рад, когда увидел маленькую фею.

– И правда, все как в сказке, но в сказках не всегда все завершается хорошо.

– Не грусти, моя маленькая фея. Все свершилось по велению небес, и мы встретились спустя четыре года не зря. В этом непременно есть знак судьбы. Будем молиться своим богам, чтобы судьба была к нам благосклонна, раз уж объединила нас.

Но какая-то смутная тревога залегла в глубине души, и Лилиан не могла с ней справиться…

Лодка причалила к пристани, носилки уже были поданы.

– До встречи, моя дорогая, спасибо за чудную ночь.

Он помог ей сесть в носилки, а затем задернул полог.

В мыслях был полный хаос. Даже в самых фантастических мечтах ей не представлялось такое, в чем нельзя бы было разобраться. Какое бы она решение ни приняла, обязательно кто-то пострадает. Если она принимает предложение Залим-Хана, то страдают мать и Данила. Если она выходит замуж за Данилу, будут страдать Залим и она. Но он мужчина, он сильный. Рано или поздно, но он утешится. Но она будет несчастна всю жизнь. Мысли теснились в мозгу, заменяя одна другую.

«У меня еще есть время, что-нибудь подскажет мне, как поступить».

Дома, едва коснувшись подушки, она уснула. Спала она долго, ее не будили, давая ей отоспаться после волнующего праздника – помолвки.

Лина поздно спустилась к завтраку, все были заняты своими делами, и она с аппетитом позавтракала в одиночестве. Не желая никого видеть, после завтрака она отправилась в сад. Уединившись в беседке, она предалась воспоминаниям о прошедшей ночи, ее грезы были прерваны звонким голосом матери.

– Вот ты где прячешься! Ты хорошо выглядишь, моя дорогая, твое лицо просто светится. Видимо, вчера Даниле все-таки удалось достучаться до твоего сердца. Я видела, как вы вдвоем удалились в сад после ухода гостей. И мне показалось, что ты вернулась к себе под утро.

Мать с лукавством в глазах посмотрела на Лину.

– Вот и хорошо, что вы поладили, у меня теперь на душе спокойно. Лето пролетит незаметно, а там и свадьбу справим. Мы с Данилой намечали пораньше, да вот незадача. С этим я к тебе и пожаловала. У меня с утра был отец Данилы, у них серьезные проблемы возникли совсем неожиданно, и им с Данилой непременно надо ехать улаживать дела, дорога дальняя, вернутся не раньше середины лета, а там сразу и начнем к свадьбе готовиться. Сегодня к обеду Данила будет, хочет с тобой проститься. Так что будь готова, а я побегу, у меня как всегда полно дел.

Лина сидела и даже не верила в такое везение. Свадьба передвигается на осень, и ей не надо ничего придумывать. Судьба помогает ей, дает время спокойно думать. Когда вернется Данила, она расскажет ему правду, а потом она решит, как быть дальше…

Данила пришел с большой корзиной цветов. Он подошел к Лине и поцеловал ей руку.

– Я уезжаю по делам, мне очень тяжело оставлять тебя, но я знаю, что так даже лучше. У тебя будет время все обдумать и привыкнуть к мысли о нашем совместном проживании.

– Да, мне необходимо время, когда ты вернешься, нам надо будет поговорить. Ты говорил мне, что я могу на тебя рассчитывать как на друга, так вот, мне нужно будет тво пеонимание, но это потом, я сейчас не готова с тобой говорить.

Обед прошел в оживленной обстановке. Говорила в основном Анна Павловна. Она хвалила то свою дочь, то будущего зятя, то принималась мечтать вслух, заходя далеко в будущее. Она была крайне оживлена и излучала полнейшее удовлетворение положением дел.

Данила был более сдержан, но Анна Павловна заражала его энтузиазмом, и он то и дело смотрел на Лину полными надежд глазами. Она же в это время думала о том, что воистину блажен, кто не ведает грядущего часа… Ей было тяжело сознавать, что его надеждам не суждено сбыться, но всему свое время.

После обеда они с Данилой погуляли немного по саду. Данила строил планы на будущее, она молча слушала. Время тянулось мучительно медленно, и все происходящее казалось пыткой. Наконец Данила выговорился и начал прощаться.

– Мне пора, мы отбываем прямо сегодня, меня уже ждут. Я ухожу, но мысленно я всегда буду с тобой.

– Счастливой тебе дороги, ступай с Богом.

Лина перекрестила Данилу, и он ушел не оборачиваясь. Ее сердце сжалось от жалости. Какой удар его ждет; какое-то время он будет пребывать в неведении и строить воздушные замки. Она причинит ему невыносимую боль, и ей придется платить за это, но какую цену…

А впрочем, скоро корабль отправится к родным берегам, унося ее возлюбленного, и они с Данилой в равной степени будут страдать, оба будут несчастливы. Но это будет потом, а пока у нее еще есть время для счастья. Ее счастье исчисляется днями, а дальше годы серой жизни с невосполнимой утратой, если, конечно, она не согласится на предложение Залима. Но у нее пока нет сил на это решиться. Нет уверенности в том, что это будет правильно. В нужное время придет нужное решение.

В полночь ее как всегда ждали носилки. Залим встретил ее прямо на палубе и сразу заключил ее в объятия.

– Милая моя, мне кажется, прошла целая вечность, прежде чем я увидел тебя. Мне не хочется разжимать объятий и отпускать тебя, я боюсь, что ваш мир поглотит тебя и разлучит нас. Я сегодня не смог сомкнуть глаз. Ночь глухая и безликая без тебя, утро не радует прохладой, день кажется бесконечным.

– Я полностью разделяю твои чувства, ведь мы уже выяснили, что во многом схожи. Мне помогает мысль о нашей встрече.

– Скажи, дорогая Лили, как мы проведем сегодняшнюю встречу? Отправимся в сад русалок или останемся на корабле?

– Мы останемся на корабле, пусть та ночь будет единственной и неповторимой. Та ночь была сказочной, пусть такой и остается.

– Будет так, как ты скажешь, но для меня каждая ночь с тобой особенная и незабываемая. Я буду помнить каждое мгновение, проведенное с тобой. Я запомню каждое твое слово и каждый твой взгляд, и все это я увезу с собой. Поэтому нечто новое хочу тебе предложить. Я еще не видел, как ты танцуешь, надеюсь, ты любишь музыку и танцы. Наши женщины очень любят танцевать и доставляют этим себе и мужчинам большое удовольствие.

– Конечно же, я люблю и музыку, и танцы, но я не знаю вашей музыки и ваших танцев.

– Главное, это слышать музыку, она подскажет тебе, что делать. Для начала тебе придется переодеться, ваши платья почти не позволяют двигаться. В них нет простора для движения, а танец – это свобода души и тела, это музыка, которая идет изнутри.

– Я хочу слышать твою музыку.

Они прошли в его каюту, подготовленную для их встречи, все, как всегда, было предусмотрено. За ширмой ее ждал наряд, который был на ней в первый день. Переодевшись, Лина вышла из-за ширмы. Залим пригласил ее к столику. Сегодняшний вечер тоже начинался с бокала любовного напитка. Когда вино возымело свое действие, окрасив щеки Лины ярким румянцем, Залим хлопнул в ладоши и тут же из-за стены послышались нежные звуки незнакомой музыки.

Мелодия была тихой, прерывистой, как весенний ветерок. Лина прикрыла глаза и начала двигаться в такт музыке. Ей казалось, что она лепесток цветка, падающего с отцветшего дерева, подхваченный ветром. Ноги ее едва касались ковра, в руках трепетал воздушный шарф, она погрузилась в свои мечты, слилась с музыкой и потеряла счет времени. Залим-Хан зачарованно смотрел на хрупкое создание, пронизанное своей духовной музыкой. Он не мог оторвать глаз от этого гибкого юного тела. Ее танец был совершенно не схож с танцами восточных женщин. Их женщины смело демонстрировали все секреты женского тела, показывали свою страсть, пробуждали воображение мужчины, будили плотские чувства. А это совсем иное.

Это зрелище вызывает нежность, умиротворение. Она танцует не для него, она не пытается достичь никакой цели. Она растворилась в этом танце, это состояние ее души. Она даже не видит его, она где-то далеко, в ином мире своих грез. Никакой игры, никакого кокетства, порхает, как бабочка, и весь мир принадлежит ей одной. Ни одна женщина не пробуждала в нем столько нежности и не занимала столь глубоко его мысли.

Душа его наполнена радостью, ее присутствие делает его счастливым. Он видит ее почти обнаженной, ее тело переливается в отблесках свечей, но его мысли далеки от плотских наслаждений, его воображение не рисует любовных игр. Просто хочется прижать ее к своей груди и дать ей почувствовать, как неистово бьется сердце, переполненное любовью к ней. Эта маленькая неискушенная девочка завладела его сердцем. Это доставляет ему сладкую радость и горькую муку… Этот порхающий мотылек забрал его покой.

Скоро надо будет с ней расстаться, но он уже заранее знал, что никакая наложница не сможет заменить ему эту русскую девочку, никакое любовное искусство не прельстит больше, чем милая неискушенность и искренность только что родившейся в его объятиях женщины.

Музыка смолкла, и Лина замерла.

– Лилиан, ты совсем забыла меня, унеслась в танце в мир своих грез. Спустись на грешную землю, снизойди до моих просьб, присядь рядом со мной.

– Прости, милый, я замечталась. Мне казалось, что я у себя в саду среди отцветающих яблонь и кружусь с лепестками, опускающимися на землю.

– Лилиан, твоя душа полна света, я был поражен твоим танцем. Но не узнал тебя. Ты мне казалась мотыльком, подхваченным ветром, или маленькой лесной феей, кружащейся над цветами. Теперь я знаю тебя еще лучше.

Он раскрыл ей объятия, и они приникли друг к другу, вслушиваясь в биение сердец. Ночь пролетела как одно мгновение, приближался рассвет – вестник разлуки.

Так чередовались дни, полные ожидания, и ночи, полные любви. С неумолимой быстротой приближался день неминуемой разлуки. И вот этот день настал, неотвратимый, как перст судьбы. Последний раз Лина переступила борт корабля. Сердце сжималось от боли, слезы то и дело наворачивались на глаза, выдавая ее отчаяние. Она пыталась себя успокоить.

«Я справлюсь, он должен запомнить меня не сломленной, сильной, тогда ему легче будет оставить меня».

Залим встретил ее на палубе, которая была убрана как праздничный зал. Все было выстлано коврами, вдоль бортов стояли диваны и столики с угощением, горели факелы. Вся команда была в праздничных одеждах.

– Сегодня, в день нашего отплытия, я хочу чествовать тебя со своими друзьями. Хочу, чтобы они разделили с нами наше счастье и нашу разлуку. – Он взял кубок с вином, все последовали его примеру.

– За госпожу моего сердца!

Все подняли кубки и стали кланяться в ее сторону. Затем началось веселое застолье с музыкой и нескончаемыми тостами. К ним подходили его друзья, чтобы лично познакомиться с ней, к ним подошел красивый молодой человек, очень похожий на Залим-Хана.

– Знакомься, дорогая, это мой младший брат Али-Хан.

Лина протянула руку, Али-Хан приложился к ней губами и отвесил низкий поклон.

– Искренне рад познакомиться с той, которая пробудила сердце моего брата.

Он еще раз поклонился, прежде чем уйти. Через некоторое время все незаметно удалились, и они остались одни. Было очень тихо, даже ветра не было слышно.

Боль разлуки с новой силой отдалась в сердце, оно так громко билось, казалось, оно желает вырваться наружу, чтобы соединиться с другим страдающим от боли сердцем. Лина прижалась головой к груди Залима и услышала, как его сердце теснится в груди. Они сидели молча, прижавшись друг к другу, пытаясь унять боль. Это молчание было выразительнее любых слов. Их души слились воедино в едином порыве всепоглощающей любви. Они онемели от боли и потеряли счет времени, пребывая в безбрежном пространстве грез. Из этого состояния их вывел голос Али-Хана.

– Мне очень жаль, но близится рассвет, пора поднимать паруса.

– Держись, моя маленькая Лили. В конце августа или в первых числах сентября мой корабль войдет в порт, и в полночь я буду ждать тебя в твоей беседке.

– Я буду ждать тебя каждый вечер. Прощай, мой любимый....

– До скорого свидания, моя Лилиан. До скорого свидания.

– Да, будем надеяться. Не надо меня провожать, я хочу видеть, как твой корабль скроется за горизонтом.

Не в силах больше сдерживать слезы, она резко развернулась и направилась к мостику. У мостика стоял Али-Хан, его глаза были полны сочувствия, он помог ей спуститься. Как только ее ноги коснулись причала, мостик убрали. Послышались громкие команды, стали подниматься паруса, наполняясь свежим утренним ветром, они словно ожили и затрепетали, как крылья неведомых гигантских птиц. Еще несколько мгновений – и корабль медленно стал отходить от причала. Залим-Хан стоял у борта и не сводил с нее глаз. Расстояние становилось все больше и больше, унося их встречу в прошлое. Вскоре корабль скрылся за горизонтом, а Лина по-прежнему стояла на причале, не в силах оторвать глаз от синей дали, скрывшей корабль, на котором осталась часть ее сердца.

Где найти силы, чтобы повернуться спиной к горизонту и уйти от всего, что было? Именно это мгновение разорвет эту связь. Этот причал – грань между прошлым и будущим. Надо пережить этот день, надо научиться жить без него. Ощущение полного одиночества делало ее глубоко несчастной и бессильной перед будущим. Ей казалось, что в душе пылает пожар. Она застонала протяжно, жалобно и только теперь дала волю слезам. Она шла домой, не видя дороги, боль рвалась наружу, заглушая все чувства, ей казалось, еще немного, и она упадет, не дойдя до дома. Собравшись с последними силами, она еле дошла до спасительного сада и, подойдя к беседке, опустилась на скамью. Наверное, сознание покинуло ее.

Когда она очнулась, яркое солнце заливало беседку. Она встала и направилась к себе в комнату. Главное – это ни о чем не думать, иначе она не выдержит больше этого напряжения, только спать; быть может, продолжительный сон принесет ей хоть немного облегчения и сил. Нестерпимо болела голова, тело горело, каждый шаг отдавал болью во всем теле, кровь стучала в висках, она опять была близка к обмороку. Едва добравшись до своей постели, Лина освободилась от одежды и легла. Ей казалось, что она только прикрыла глаза, когда в ее сознание проник голос матери.

– Дорогая моя, уже полдень, а ты еще в постели! У меня радостная новость: был посыльный с сообщением, Данила с отцом быстро завершили дела и вернулись, они немного отдохнут и непременно будут с визитом. Так что поднимайся и готовься к встрече дорогих гостей.

В мозгу у Лины будто вспыхнул огонь.

«Нет, только не это. Только не сейчас, я этого не вынесу, я просто умру, если меня не оставят в покое. Господи, помоги мне, дай силы!»

– Дорогая, да ты вроде и не слышишь, о чем я тебе говорю! Жених приехал, встретить надо.

Лина не в силах была больше слышать этот голос. Ей хотелось кричать, топать ногами, прогнать эту кудахтающую наседку. Она нашла в себе силы сесть в постели.

– Мне очень жаль, матушка, но я больна и весь день проведу в постели.

– Как можно в такой день хворать! Я велю принести чаю с травами, и тебе сразу станет лучше. Ты не можешь не встретить жениха после долгой разлуки, да еще накануне свадьбы. Ты должна быть готова хотя бы к вечеру.

Нет, ее мать не способна понимать, чувствовать, сопереживать. Ей нет дела до ее душевного состояния. Она глуха к любым проявлениям чувств, если только речь не идет о деньгах. Ей не пришло в голову хотя бы раз поговорить с дочерью о ее чувствах, переживаниях по поводу предстоящей свадьбы. Ей не терпится заполучить финансовую поддержку зятя, а по отношению к ней – только требования и приказы. В ее планы не входит недомогание дочери. Она должна, как марионетка, по первому требованию быть готова к показу на публике. Гнев вернул ей силы, и она решила отстоять свое право на покой.

– Вы не слышите меня, потому что не желаете слышать. Не понимаете, потому что не желаете понимать, мое недомогание нарушает ваши планы. Я вам повторяю еще раз, я больна и не намерена выходить из своей комнаты до тех пор, пока не сочту нужным. А сейчас покиньте мою комнату и оставьте меня в покое. Вашего будущего зятя можете сами развлекать, если вам хочется, от меня передайте, я пошлю за ним, когда мне будет угодно.

Анна Павловна лишилась дара речи. Выглядела она обескураженной и растерянной. Она разводила руками, раскрывала рот, но, так и не найдя слов, чтобы выразить свои чувства, развернулась и вышла. Лина облегченно вздохнула. Первый раз в жизни последнее слово осталось за ней. Эта первая победа приободрила ее.

«Отныне я сама буду принимать решения, как жаль, что эта мысль не посетила меня раньше. Это любовь сделала меня другой».

Анна Павловна спустилась в гостиную и села в кресло. Ее мысли были в полном смятении. Она не могла понять, что вдруг случилось с дочерью. Вот уже второй раз она с вызовом противоречит ей. Ее взгляд полон гнева и решимости. Ее дочь изменилась до неузнаваемости. Кроткая и послушная девочка превратилась вдруг в своевольную девицу. Такие разительные перемены за такой короткий срок! Это не сулит ничего хорошего, ведь если она и дальше так будет продолжать, с ней трудно будет справиться. Казалось, что она уже благоволит к Даниле, но сегодняшняя сцена говорит об обратном.

Совершенно очевидно, она не желает выходить замуж, чем ближе к свадьбе, тем хуже ее настроение, так чего доброго она в последний момент может поломать все планы. Надо срочно поговорить с Данилой, он рассудительный молодой человек, может, он найдет нужный подход к ее строптивой дочери. Сегодня не стоит ее беспокоить, а то она может и Даниле наговорить грубостей, и кто знает, чем это тогда закончится.

Вечером пришел Данила с корзиной цветов и тортом. На нем был нарядный костюм, сам он светился от радости. Положив букет и торт на стол, он достал из кармана сюртука коробочку и протянул ее будущей теще. Анна Павловна зарделась от удовольствия. Открыв коробочку, она увидела золотые серьги с бирюзой.

– Ах, Данила, у меня нет слов, мне так давно никто не дарил подарков, я так тронута вашим вниманием.

– Я рад, что вам угодил. А позвольте спросить, где же Лина?

– Очень жаль, но она сегодня не сможет с нами отужинать, она больна. Уверяю вас, ничего серьезного, через пару дней она сможет с вами встретиться, как только она поправится, она тут же пошлет за вами.

– Вы обращались к доктору? Что он говорит?

– Нет, не стоит так беспокоиться, у нее просто расстроились нервы. Столько предстоит серьезных перемен, а она никак не может расстаться с детством и свободой. Все невесты очень нервничают перед свадьбой, а Лина у меня очень впечатлительная, она мечтательница, живет в своем особом мире. Я очень рассчитываю на ваше понимание.

– Я все понимаю, Анна Павловна, все со временем образуется, не будем ее торопить. Дайте мне знать, когда она оправится от переживаний. Передайте ей от меня цветы и вот этот футляр. – Он протянул Анне Павловне коробочку. – Это медальон с цепочкой, я думаю, ей понравится, а сейчас разрешите откланяться.

– Вы не останетесь ужинать?

– Анна Павловна, вы должны меня понять.

– Да, конечно же, я все понимаю, ступайте и ждите известий.

Данила удалился, Анна Павловна позвала прислугу.

– Марья, что барышня, ничего не просила?

– Нет, дверь заперта, и тихо.

– Ступай, поставь под дверь поднос с легким ужином и вот эти подарки, а затем подай чаю в мою комнату, я устала и лягу пораньше. Вели там в харчевне без меня управиться.

На следующее утро Лина проснулась отдохнувшей и ощутила голод. Необходимо было подкрепиться, но идти на кухню или в столовую ей не хотелось. Это может повлечь за собой объяснения с матерью, а к этому она еще не готова. Она подошла к двери и прислушалась: вроде тихо.

Тихонько приоткрыв дверь, Лина увидела поднос с едой и подарки. Вот и замечательно, это позволит ей еще какое-то время не выходить. Перекусив и одевшись, она решила пойти в сад, единственное место, где она чувствовала себя защищенной. Там в это время полно разных фруктов, поэтому можно будет обойтись без обеда.

В саду было тихо и спокойно. Приятно пахло цветами, сад всегда приветливо встречал ее. Они тихо и безмолвно любили друг друга вот уже много лет. Вишни протягивали к ней свои ветки с сочными яркими ягодами, яблони склонили свои ветви низко к земле под гнетом обильного урожая. Ей скоро предстоит проститься с этим садом, с этим домом, все останется в прошлом…

«Нет, не надо ни о чем думать, мысли делают меня слабой, а мне нужно быть сильной. Я буду уповать на провидение, оно мне укажет правильный путь».

Весь день Лина провела в саду, ее не беспокоили. Видимо, мать поняла, что ее лучше оставить в покое. Вот и хорошо, дальше Лина не позволит ей давить на нее. Она и так почти принесла себя в жертву ради ее планов. Вечером перед сном Анна Павловна навестила дочь в ее комнате.

– Я не тревожила тебя весь день, надеюсь, тебе лучше. Хочу только сказать, что Данила просил передать тебе привет. Подарки ты получила, и надеюсь, осталась довольна. Забудем о вчерашнем разговоре, это просто нервы, когда будешь расположена, вели послать за ним, он ждет. Прояви милосердие: он вчера ушел такой несчастный. Не буду больше тебя беспокоить, спокойной ночи, дорогая.

Визит был коротким и очень вежливым. Мать явно изменила тактику, видимо, она избегала объяснений, дабы не услышать более резких откровений в свой адрес.

Целую неделю Лина предавалась отдыху в уединении. Но больше нельзя было откладывать встречу с Данилой, ну что ж, пусть приходит… Лина написала ему записку с приглашением к вечернему чаю в беседке.

Почти все время она находилась в саду и питалась одними фруктами, особенно ей хотелось яблок. Она находила самые зеленые и ела их до появления оскомы. Во рту последнее время стал появляться горький привкус, и фрукты помогали его заглушить. Захотелось походить по саду; подойдя к качелям, она села на плетеное сиденье и стала раскачиваться. Как давно она не каталась на своих любимых качелях. Какое приятное ощущение испытываешь, когда они летят навстречу солнцу или к звездам, ей казалось, что она вот-вот и сама полетит, наслаждаясь свободой, так было в далеком детстве.

Мысли перенеслись далеко в прошлое, туда, где она была маленькой, веселой, беззаботной девочкой. Она и тогда любила проводить все время в саду, очень часто к ее играм присоединялся отец. Они бегали, играли в прятки. Это он смастерил ей качели и подолгу катал ее, рассказывая интересные истории. Он носил ее на плечах и подбрасывал высоко над головой, и она громко смеялась от счастья. Как давно это было, и прошло, остались одни воспоминания.

Все рано или поздно проходит, и это тяжелое для нее время пройдет и станет прошлым, как и все остальное. Время – как много оно в себя вмещает. И радость, и боль, прошлое, настоящее и будущее. Рождение и смерть, все отмечено временем, все подвластно ему. Качели тихо поскрипывали, раскачиваясь и убаюкивая ее боль. И она перестала думать, а просто смотрела на заходящие лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву деревьев. Веки постепенно смеживались, боль отступала, мысли рассеялись, и она уснула. Во сне лицо ее выражало покой, волосы были распущены, ноги не касались земли, руки покоились на коленях. На белом платье играли блики заходящего солнца.

Такой ее и увидел Данила, искавший ее в саду. Он не стал ее будить, присев под деревом, принялся созерцать свою спящую возлюбленную. Спящей он ее еще никогда не видел, так она казалась еще моложе. А ведь совсем скоро он будет просыпаться рядом с ней и видеть ее засыпающей…

Порыв ветра качнул качели, они заскрипели, и Лина открыла глаза. «Как хорошо спать и ни о чем не думать, так бы вот и спала до приезда Залима!»

Она ощутила горький привкус во рту, и голова немного кружилась. Встав с качели, она едва не упала, но сильные руки подхватили ее. Она вздрогнула и затаила дыхание.

– Это я, моя дорогая, мне не хотелось нарушать твой сон. Тебе нехорошо?

– Все хорошо, это качели меня укачали, я здесь давно.

Данила взял ее под руку, и они направились в беседку. Неприятная горечь не проходила.

– Данила! Будь добр, пойди распорядись, чтобы подавали чай, и непременно с лимоном.

– Не беспокойся, дорогая, я обо всем позабочусь.

Вскоре вернулся Данила, неся самовар, а за ним следовала Анюта с подносом, уставленным посудой и угощениями. Данила сам принялся разливать чай. Лина с удовольствием выпила чашку горячего чая с лимоном, и горечь отступила. Теперь она могла сосредоточиться на предстоящем разговоре. Данила начал первый.

– Я так давно ждал этой встречи, мне так много хотелось тебе сказать, но я не знаю, с чего начать, и уместны ли будут мои слова. Может, ты мне что-нибудь скажешь, у тебя было время подумать, я готов тебя выслушать.

Лина пыталась найти нужные слова и не находила. Как рассказать ему о том, что она чувствует, о ее любви к Залим-Хану? Он не сможет ее понять, он будет считать ее падшей женщиной, так проще, но он ждет – надо найти слова, которые все поставят на свои места. И вдруг она ощутила, как все поплыло у нее перед глазами, а потом она погрузилась в полный мрак. Очнулась она на руках у Данилы.

– Что со мной было?

– Ты потеряла сознание, у тебя что-нибудь болит?

– Нет, это, наверное, от голода, мне в последнее время совсем не хочется есть, и я питалась одними фруктами.

– Ты очень бледна и дрожишь, тебе лучше прилечь, я провожу тебя до постели.

– Да, пожалуйста, мне необходимо прилечь, я чувствую необыкновенную усталость, и мне хочется спать.

– Это похоже на полный упадок сил. Что с тобой происходит? Ладно, поговорим завтра, когда ты оправишься от слабости.

Данила проводил ее в дом и сам уложил в постель. На лице его была тревога.

– Отдыхай, я попрошу, чтобы тебя не беспокоили. Завтра утром приду справиться о твоем самочувствии.

Он нежно поцеловал ее в лоб и вышел, тихо притворив дверь. Вот и опять она получила отсрочку, но что же на самом деле с ней происходит? Во рту опять появилась горечь…

Утром она долго спала и проснулась, только когда ощутила ужасный голод. Спустившись в кухню, принялась с аппетитом поглощать холодные закуски и завершила завтрак стаканом холодного молока. Тут у нее возникло непреодолимое желание еще немного понежиться в постели. Поднимаясь к себе по лестнице, Лина вдруг почувствовала, как ее желудок судорожно сжимается и его содержимое рвется наружу. Зажав рот рукой, она бросилась бежать в сад. Едва достигнув кустов крыжовника, она избавилась от своих мучений. Ощущалась невероятная слабость, тело покрылось холодной испариной, голова кружилась.

«Что это со мной? Мне кажется, что я умираю, надо скорее лечь в постель, пока силы совсем не покинули меня».

С трудом добравшись до своей комнаты, она сразу легла, и ее охватила приятная дрема. Проснулась Лина в полдень, солнце проникало в комнату, и было ужасно душно. Захотелось скрыться в спасительной тени сада. Голода она не чувствовала, но очень хотелось чего-нибудь кислого. Подойдя к кустам крыжовника, принялась с жадностью поедать зеленые кислые ягоды. Казалось, что они этим летом особенно хороши и приятны на вкус. Утолив свое желание, Лина направилась к беседке.

Как хорошо здесь проводить долгие дни и часы, предаваясь своим сокровенным мечтам и воспоминаниям. Она прикрыла глаза, и мысли перенесли ее далеко-далеко, в страну ее возлюбленного… Прервали ее грезы сильные боли в желудке. Приступ тошноты опять овладел ею, дыхание стало частым и прерывистым, в глазах потемнело. Через несколько минут все прошло так же внезапно, как и началось. Происходящее начинало ее пугать.

И вдруг страшная догадка озарила ее. Ощущение ужаса завладело всем ее существом. Мысли судорожно теснились в мозгу, сменяя одна другую, воображение рисовало страшные картины неминуемых последствий.

Именно теперь, когда ей и без того тяжело, Господь посылает ей новое испытание. Такого исхода она никак не ожидала. Пребывая в любовной неге, она совершенно не думала о логическом завершении ее приключения. И без того сложная ситуация оборачивается для нее просто катастрофой. Теперь остается надеяться только на то, что Залим-Хан успеет приехать до свадьбы. Теперь у нее нет выбора. Новая жизнь, зародившаяся в ней по воле свыше, будет теперь определять ее дальнейшую судьбу.

«Вот она, моя роковая судьба! Любовь пришла ко мне, подарила краткие мгновения радости и теперь обрекает на тяжкие испытания. Я должна все выдержать, теперь на мне двойная ответственность, за себя и за будущего малыша. Господи, дай силы, терпения и помилуй меня, грешную!»

Теперь жизнь обретает иной смысл. Надо привыкать к мысли о том, что скоро ей придется покинуть все для нее привычное и отправиться навсегда в чужой край, к чужим людям, к новой незнакомой жизни. Это неведомое будущее пугает ее не меньше, чем теперешнее настоящее.

Лина встала и направилась в дом. Запершись в своей комнате, она попыталась заглянуть в будущее. Воображение рисовало ей приятные картины восточной сказки. Она будет жить в красивой комнате на женской половине, воспитывать своего малыша. Днем она будет с ним гулять в саду, а по вечерам к ним будет приходить Залим, и они будут все вместе ужинать на террасе и любоваться звездами. Скоро он приедет, и все ее страхи и сомнения останутся позади. Все, что надо, уже случилось, теперь только надо набраться терпения и ждать. Новые надежды придали ей уверенности и немного успокоили. Оставалось только скрыть от всех свое состояние и быть для всех такой, какой они хотят ее видеть. Остался всего один месяц....

Время летело своим чередом, приближая день прихода корабля и день ее свадьбы. Ей удалось передвинуть день венчания с конца августа на пятнадцатое сентября. Она решила не делать никаких признаний Даниле, она просто исчезнет – и все. Ему придется это пережить, у каждого свой крест. Она научилась справляться со своими недомоганиями и делать их легче, ей помогали диета и режим. Все складывалось как нельзя лучше.

Все были заняты своими хлопотами. Данила занимался свадебными приготовлениями и торговыми делами. Готовился к разделу компании и капитала с отцом. В их семье было принято решение, что после свадьбы Данила будет вести дела самостоятельно.

Анна Павловна готовилась к предстоящему зимнему сезону, заготавливая впрок множество продуктов. Лину особенно не тревожили. Мать была довольна ее ежедневными вечерними прогулками с Данилой по саду и не досаждала, боясь все испортить. Данила приходил после рабочего дня и делился с ней новостями и бесконечными планами на будущее.

Август выдался очень жарким, без дождей. Природа и люди изнывали от жары, даже ночь не приносила желаемой прохлады. Все старались меньше двигаться и больше отдыхать, потому вялость и сонливость Лины воспринимались как естественное состояние, вызванное жарой и духотой.

Приближались последние дни августа. Жара начала заметно спадать, прошли освежающие дожди. Радостное возбуждение ее родственников с приближением свадьбы стало заметно нарастать. А у Лины усиливалось напряжение ожидания. Теперь после ухода Данилы она подолгу еще оставалась в беседке, вслушиваясь в каждый шорох ночи.

Прошел август, наступил сентябрь. Лине едва удавалось скрывать свое напряжение. По вечерам она почти не слышала, что ей говорит Данила, она старалась пораньше отправить его под различными предлогами. Оставаясь одна, она уже не могла спокойно сидеть и ждать. Ноги сами несли ее к задней калитке, и там она с напряжением вглядывалась в темноту ночи. Покой безвозвратно покинул ее, опять боль безысходности завладела ее душой.

И вот, наконец, десятого сентября, вглядываясь в темноту, она увидела приближающегося к беседке человека в чалме. Сердце радостно забилось в груди, и она, подчиняясь единому порыву радости и нетерпения, побежала навстречу долгожданному посланцу. Когда они встретились, она узнала Али-хана, брата Залима. Он низко поклонился и приветствовал ее.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Лилиан. Я должен передать тебе этот ларец с посланием от моего брата – там лежит письмо и подарок. – Лина машинально приняла из его рук ларец.

– А когда я смогу его увидеть, разве мы не сразу отправимся к нему?

– К сожалению, моя госпожа, мы этого сделать не можем. Обстоятельства сложились так, что Залим-Хан не смог приехать, о чем он очень сожалеет. Он вынужден остаться в Стамбуле, прочтешь письмо и все поймешь. Мне пора возвращаться, прощай, и храни тебя Аллах!

Али-Хан низко поклонился, развернулся и пошел прочь. Ей казалось, что она перестала видеть, слышать, все чувства отказали ей. Единственная мысль доходила до ее сознания: «Он не приехал, я осталась одна! Как это пережить, и можно ли вообще после этого жить!»

Потом погасла и эта мысль, и сознание покинуло ее. Она лежала на земле, освещенная луной, похожая на поверженную птицу, разметавшую свои крылья. Ночная прохлада оживила ее тело. Она ощутила, что лежать ей неудобно, приподнялась и сразу поняла, где она находится. Сознание медленно возвращало ее в ужасную реальность. Обхватив колени руками и приклонив к ним голову, она стала раскачиваться из стороны в сторону, стараясь унять все растущую в ней боль. Она долго сидела в таком положении, пытаясь сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли. Она пыталась осознать реальность происходящего, пыталась примирить себя с новыми обстоятельствами и найти хоть какой-нибудь выход из создавшейся ситуации. Но сколько она ни думала, приемлемого для нее выхода не было.

Не было никаких надежд на благополучный исход. Все, что бы ни происходило дальше, причиняло только боль и страдания. Она поймала себя на мысли, что ей не хочется жить, нет никаких сил и никакого смысла. Для нее уже все кончилось, едва начавшись. Зачем же продлевать мучения?

Она встала, собираясь пойти в дом, и только сейчас заметила ларец, лежащий у ее ног. Она тут же вспомнила, что Али говорил о письме, и, взяв в руки ларец, быстро направилась к себе в комнату. Войдя к себе, Лина зажгла свечу, села на кровать и открыла ларец.

На бархатной подкладке лежал гарнитур из золота с рубинами, но он ее совсем не интересовал. Рядом лежал свиток, перевязанный алой лентой. Торопливо развязав ленту, Лина углубилась в чтение.

«Милая моя Лилиан! Прости меня за то, что, быть может, заставляю тебя страдать. Сердце мое с тобой, любимая, но долг сына вынуждает меня находиться вдали от тебя.

Дело в том, что мой отец в тяжелом состоянии. Он сильно пострадал на охоте, упав с лошади. Он обречен на неподвижность, у него поврежден позвоночник. Силы покидают его, и он потребовал, чтобы я немедленно женился и подарил ему внука, прежде чем ему придется покинуть этот мир. Воля отца – закон, и я не могу не исполнить его последнюю просьбу.

Я думаю, ты меня поймешь. У тебя доброе сердце, ты поступила бы так же.

Иногда приходится жертвовать своими интересами ради близких нам людей. Когда ты будешь читать это письмо, моя нареченная уже переступит порог моего дома, но мое сердце будет с тобой, моя несравненная Лилиан.

Я понимаю, как тебе будет трудно, если ты собиралась уехать со мной.

Прошу тебя, не отчаивайся. Не теряй надежду на наше счастье, это лишь вопрос времени.

Я обязательно приеду за тобой в мае. Ничто уже не сможет мне помешать. Время пролетит незаметно, и я приеду забрать мою маленькую Лили, если она, конечно, захочет покинуть своего мужа, ведь тебе теперь придется выйти замуж за Данилу.

Судьба нарушила наши планы, но это всего лишь отсрочка на несколько месяцев. По сравнению со всей жизнью это такая малость. Если ты, любимая, решишь быть со мной, я смогу загладить твою боль нашим общим счастьем до окончания дней! Еще раз прости, моя милая Лили. С любовью к тебе, Залим-Хан».

Слезы радости капали на бумагу.

«Он меня не бросил. Он приедет за мной, у меня опять есть надежда на наше будущее. Надо только подождать. Подождать несколько долгих месяцев…»

Она прижимала к груди дорогое письмо, которое согрело ей душу и возвратило желание жить. Но как трудно будет прожить эти месяцы. Чего бы это ни стоило, она найдет в себе силы все пережить и дождаться заветного часа, когда Залим заключит ее в объятия, и не только ее, к тому времени у нее родится их малыш. Она носит в себе плод их мимолетного счастья и залог любви. Это будет приятный сюрприз, который она ему преподнесет в день их встречи.

Мысли о предстоящем будущем возродили надежды, уняли боль отчаяния и одиночества. Его любовь придавала ей силы для дальнейшей жизни, для борьбы за свою любовь. Теперь, когда относительно будущего все ясно, надо подумать о настоящем. До свадьбы осталось шесть дней. На долгие раздумья времени нет, надо не откладывая поговорить с Данилой.

Первое, что она завтра сделает, это поговорит с ним, как только он придет к ней вечером. Ей придется причинить ему боль. Ему придется страдать из-за ее поступка и придется делить ее позор. Злые языки не дадут и ему покоя, но иного выхода нет. Ничего уже нельзя изменить. Лина легла спать, полная решимости завтра внести ясность в отношениях с Данилой. А с матерью она поговорит чуть позже…

На следующий день Лина поднялась позже обычного, но ее никто не беспокоил. У всех было полно дел перед свадьбой, осталось совсем немного времени, и у всех началась свадебная лихорадка. Даже прислуга суетилась больше обычного и с небывалым усердием.

Полностью нарушился заведенный порядок в доме. Завтраки, обеды, ужины – все было чисто условно. Каждый приступал к еде, когда было удобно. Теперь они с матерью почти не встречались за столом. Но именно сегодня, когда Лина спустилась в столовую, Анна Павловна восседала за столом, поглощая поздний завтрак и одновременно проверяя счета. Она приветливо взглянула на дочь. Чем ближе к свадьбе, тем любезнее становилась ее мать. А перед Данилой она просто-таки таяла от счастья.

– Доброе утро, моя дорогая, платье только что принесли, оно висит в гостиной! Можешь пойти после завтрака взглянуть. Слава Богу, у нас все готово! Тебе не о чем беспокоиться.

– Я не о чем и не беспокоюсь.

– Вот и хорошо, отдыхай последние деньки в родительском доме, скоро тебе самой обо всем заботиться придется. Хорошо, что Данила в тебе души не чает, будет тебе опорой и верным супругом.

– Да, Данила очень хороший человек, тут я с вами согласна.

– Он сегодня как всегда будет к ужину. Мне он хотел сообщить о часе венчания. У меня, к сожалению, есть срочные дела за городом. К ужину я не успею, приеду, скорее всего, глубоко за полночь, так что передашь о назначенном времени мне поутру.

– Да, я непременно все вам сообщу.

Вечером, как обычно, Лина ждала Данилу в беседке за накрытым к чаю столом.

Он пришел вовремя, с цветами и конфетами.

– Здравствуй, моя дорогая! Сегодня я принес тебе восточные сладости, прибыли товары из Турции.

– Да, я знаю.

– Ты была сегодня в торговых рядах?

– Нет, мне известно из другого источника, но это не столь важно. Мне необходимо с тобой серьезно поговорить, для нас это очень важно.

– Я готов тебя слушать. Что-нибудь произошло? Ты так побледнела.

– Мне придется сказать тебе нечто неприятное, и я очень волнуюсь.

– Господи, ты меня пугаешь, говори скорее, что случилось?

– Данила, дело в том, что я не могу выйти за тебя замуж!

Она выдохнула эти слова на одном дыхании и внимательно смотрела в глаза Даниле, готовая принять его следующий вопрос. Глаза его на мгновение расширились, а затем он откинулся на спинку скамейки и закрыл их.

Казалось, что он молчал целую вечность, и это было невыносимо. Он сидел, сраженный болью, и не в состоянии был говорить. Она смотрела на него с состраданием, ей хорошо было известно, что происходит в его душе. Кому как не ей понятны его переживания и боль. Лучше бы он кричал, упрекал, тогда бы она могла защищаться. Но он лишил ее этой возможности. Он заставил ее страдать вместе с ним. Вскоре он выпрямился, открыл глаза и с болью в голосе спросил:

– Почему?

– Потому что я люблю другого и не могу этому противостоять, ты ведь не хуже меня знаешь, что с этим нельзя справиться, и я не смогла справиться с собой.

– Я его знаю?

– Да, но это не имеет значения, ничего нельзя исправить.

– Он сделал тебе предложение?

– Да, он не отказывается от меня, он меня любит.

– Когда вы намерены обнародовать свои отношения?

– Это сложный вопрос, но все остальное тебя уже не касается, это уже придется решать мне.

– Нет, я имею право знать все. Я так много ждал, надеялся, и вдруг накануне свадьбы появляется некто, и вся моя жизнь от этого переворачивается. Я хочу знать, что это за человек, достоин ли он тебя, в чьих руках будет твоя судьба. Или ты думаешь, что я просто развернусь и уйду, демонстрируя оскорбленное самолюбие? Не отрицаю, мне невыносимо больно, но я даже сейчас в состоянии думать о тебе. Мне небезразлична твоя судьба. Ты это понимаешь? Моя любовь не может умереть в одно мгновенье! Я вопреки всему люблю тебя! И даже если у меня нет ни малейшей надежды быть любимым, то я все же надеюсь остаться твоим другом. Ведь я как никто другой знаю тебя, ведь мы вместе с детства. Чтобы ты ни сказала, я попытаюсь осмыслить и понять.

– Я не ожидала такого понимания, по крайней мере сразу. Ты имел полное право быть возмущенным и не считаться с моими доводами. Я очень благодарна тебе за чуткость.

– Я как-то говорил тебе, что я твой друг и ты можешь рассчитывать на меня.

– Но я сделала тебе больно, я обманула тебя и была не вправе рассчитывать на дружеское участие.

– Ответь мне, пожалуйста, кто он?

– Это Залим-Хан, капитан турецкого судна, вчера пришло от него известие, он не смог приехать за мной, его отец умирает.

– А когда он намерен приехать?

– Он приедет за мной весной в мае, и тогда я уеду с ним.

– До весны еще очень много времени, его пережить надо, многое может случиться. Я завтра же уеду в Москву, якобы для расширения дела, и свадьба будет отложена по моей вине. Я долго ждал, подожду еще. Я вернусь в июне, и если застану тебя дома, то мы с тобой сядем и подумаем, как быть дальше.

– Спасибо, Данила, ты так великодушен, но эта отсрочка ничего не меняет. Я все равно не смогу выйти за тебя замуж.

– Почему? Есть еще что-то, чего я не знаю?

– Да, есть очень серьезное препятствие, у меня в марте родится ребенок.

Данила побледнел и долго смотрел ей в глаза, словно пытался заглянуть в ее душу.

– Что будет с тобой до весны? Тебе нужна защита. Тебе трудно будет одной.

– Мне никто не сможет помочь, но это только моя вина. И что бы теперь со мной ни случилось, это будет заслуженным наказанием за мой проступок. Теперь я точно знаю, что за все надо платить, и мне невыносимо жаль, что и тебе придется невольно расплачиваться за мои вольности.

– Ты еще не вполне осознала, какому суду подвергнут тебя люди и что тебе придется выслушать от своей матери. У тебя слабое здоровье, и вся тяжесть последствий подорвет его окончательно и может повредить твоему ребенку. Ты сейчас слишком уязвима. Общество уничтожит тебя, и твоя матушка отнюдь не будет тебе защитой и опорой.

– Мне всего этого не избежать, у меня нет выхода из этого положения.

Данила смотрел на нее пристальнее обычного, он смотрел на нее совершенно иначе. В этом взгляде читалась такая нежность, что у Лины невольно навернулись слезы. А ей так хотелось быть сильной и стойкой и не показывать своей растерянности и отчаяния.

– Я могу предложить единственно приемлемый для тебя выход. Это спасет тебя от излишних переживаний и поможет спокойно произвести дитя на свет.

– Мне кажется, я пересмотрела все варианты, но ничего спасительного в них не нашла.

– Ты просто забыла посоветоваться со своим другом. Ты, моя дорогая, была так поглощена собой, что совсем забыла обо мне!

– О тебе? В каком качестве?

– В качестве твоего мужа для прикрытия. Мы не станем ничего менять, для тебя все складывается как нельзя удачно, но при моем участии. Понимаешь, о чем я говорю?

– Боюсь, что нет, у меня голова идет кругом, все так неожиданно.

– Все предельно просто. Мы с тобой женимся, а через некоторое время у нас родится ребенок, все закономерно. Твоя тайна не будет раскрыта. Как тебе мое предложение?

– Я не могу поверить в происходящее, скажи мне, что это не сон. Как ты можешь быть так великодушен?! Как ты можешь предлагать такую помощь той, что так обидела тебя?!

– Это не сон, и я могу это сделать для тебя, моя дорогая, потому что это и есть настоящая любовь, которая способна на пожертвования. Мне представился случай доказать это на деле, и я готов, более того, я считаю своим долгом позаботиться о тебе. Я всю сознательную жизнь об этом мечтал, так позволь мне это сделать для тебя, доставь мне радость быть тебе полезным.

Лина смотрела на него сквозь пелену слез, которые предательски катились из глаз. Ей так много хотелось ему сказать о своих чувствах, но слезы душили ее. Вместо слов она разразилась рыданиями. Данила подошел к ней и сел рядом. Он обнял ее за плечи и прижал к себе. Впервые за долгое время она почувствовала себя не одинокой и защищенной, и этому она обязана человеку, которого она предала. Воистину любовь творит чудеса.

– Успокойся, моя дорогая, все твои страхи теперь позади. Теперь тебе будет гораздо легче. После свадьбы все пойдет своим чередом, со стороны мы будем счастливой парой. Когда придет весна, тогда ты примешь нужное для тебя решение, я не стану тебе мешать. А пока от тебя требуется только спокойствие. Постарайся выглядеть счастливой на венчании. Для меня же этот день на самом деле будет счастливым, ничто не сможем отнять у меня этого состояния, понятного мне одному. Венчание назначено на двенадцать часов, передай это своей матушке. У тебя есть немного времени, чтобы привести мысли в порядок и подготовиться морально к предстоящим торжествам в нашу честь. Мужайся, моя дорогая. Не стану больше тебя задерживать, тебе надо отдохнуть. До свидания, дорогая.

Данила ушел, и только теперь она поняла, как устала. Бурные переживания и слезы совершенно опустошили ее. Но теперь у нее на душе гораздо спокойнее. Теперь она не одна, теперь у нее есть друг, который согласен разделить с ней ее тяготы.

Как она ему благодарна за его благородный порыв! Редкий человек мог бы поступить так самоотверженно. Данила по праву достоин лучшей доли. Как несправедлива к нему судьба, какой горькой доли она его удостоила. Что может быть мучительнее безответной любви? Только разлука влюбленных, лишенных надежды на встречу. Ее надежда на встречу с любимым очень призрачна. Слишком много преград на их пути.

У Залим-Хана тоже был очень тяжелый день. Свадебные торжества, тянувшиеся с самого утра, сильно утомили его. Если еще учесть то, что они ему совершенно безразличны.

Наступила вечерняя пора, и празднества завершились, он может, наконец, отправиться к себе, но это как раз самое неприятное для него событие. Ему предстоит принять в свои покои жену, нужно выполнить супружеский долг. В иной ситуации это было бы самым приятным моментом, но не теперь. Он обязан разделить ложе с незнакомой и нелюбимой женщиной. В довершение ко всему, она еще и далека от совершенства. Ее прелести не радуют глаз и не вызывают ни малейшего волнения. Ему удалось увидеть ее до свадьбы, за принятием ванны.

Это была коренастая, полноватая девица, кожа была слишком смуглой, она обладала внушительным носом с горбинкой и тонкими невыразительными губами. Увиденное повергло Залим-Хана в еще большее уныние. И именно эта женщина должна подарить ему наследника, а если это будет дочь… Ему даже не хотелось об этом думать.

Но у него есть долг. Он будет проводить с ней все ночи, пока она не зачнет, только после этого ее можно удалить на женскую половину. Только тогда он сможет освободить себя от супружеских обязанностей. Мысли постоянно переносили его в Измаил, к его любимой.

Он мучился от сознания, что ему пришлось самому толкнуть ее в объятия к другому мужчине. Эти мысли доставляли ему невыносимые страдания. Но образ Лили по-прежнему оставался чистым и еще более желанным после долгой разлуки. Нужно дождаться весны, и он немедленно отправится за ней. Его сердце подсказывает ему, что она его ждет. Но милая сердцу Лилиан далеко, а ему скоро приведут его жену. Залим-Хан нервно ходил по комнате, погруженный в свои мысли.

– Мой господин, ваша жена спрашивает позволения войти.

– Пусть войдет.

Хорошо, что он видел ее раньше, а то бы ему трудно было скрыть разочарование и раздражение. Дверь тихонько скрипнула, Залим-Хан обернулся. Перед ним стояла, низко опустив голову, его нареченная. Она была подготовлена к ночи: кроме белого шелкового халата, расшитого серебром, на ней ничего не было. Он подошел к ней и приподнял ее подбородок.

Ее черные глаза смотрели на него с выражением почтения и покорности. Покорности их женщин приучают с детства. Их также обучают искусству любви, чтобы угождать своему господину. Она в точности знает, что должно с ней произойти. Он развязал пояс ее халата и распахнул полы. Она стояла, не шелохнувшись, она тоже выполняла свой долг. Перед ним стояла обнаженная невеста, а он был совершенно не готов к проведению первой брачной ночи с ней. Ну, что ж, он господин, он будет повелевать.

– Сними с меня халат!

– Слушаюсь, мой господин.

Она развязала пояс и помогла ему снять халат. Зухра ничуть не смутилась, увидев перед собой обнаженного мужчину. Она прильнула к нему всем телом, и ее руки начали ласкать его.

Он закрыл глаза, и мысли тут же перенесли его в майскую лунную ночь… Он машинально взял женщину на руки и отнес в постель и растворился в призрачном мираже… с Лилиан…

Быстро пролетели последние дни перед свадьбой. Лина немного успокоилась и, насколько это можно, подготовилась к свадьбе. День выдался по-летнему знойный. В утренние часы уже чувствовалась жара. В десять часов матушка с Анютой принесли в ее комнату платье и стали помогать ей собираться. Анна Павловна излишне суетилась, то и дело всхлипывала и подносила платочек к глазам.

Белое платье из лионского шелка хорошо сидело на стройной фигуре. Жемчужное ожерелье отлично дополняло свадебное платье. Волосы длинными локонами спускались на плечи. Многослойная фата завершала наряд. Лина внимательно посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрела маленькая девушка, похожая на белое облачко. Как долго она мечтала об этом дне, глядя на других невест, и вот он, этот день, настал, но разве об этом она мечтала…

– Девочка моя, ты выглядишь просто сказочно, я так счастлива и рада за тебя. Мне так жаль, что отец не поведет тебя к алтарю. Пойдем, дорогая, нам пора.

Они разместились в большой открытой карете и направились к церкви. Около церкви их ожидало множество приглашенных. Данила вышел им навстречу. Он был одет в черный фрак с белой розой на лацкане и выглядел очень привлекательно. Его глаза, устремленные на невесту, сияли от счастья. Поклонившись, он подал руку сначала Анне Павловне, а затем помог спуститься Лине. Она взяла его под руку, и они направились в церковь.

Церковь была в праздничном убранстве по случаю венчания. Молодые ступали по широкой ковровой дорожке, горело множество свечей, цветы благоухали в вазах, пахло ладаном. Лина, затаив дыхание, смотрела на иконостас, лики святых спокойно взирали на молодых. Ее спокойствие было нарушено, сейчас она осознала в полной мере всю тяжесть своего греха.

Они стоят перед лицом Господа и собираются принести слова, соединяющие их навечно во имя любви. Слезы раскаяния навернулись на глаза. Данила, словно читая ее мысли, пожал ей руку, призывая к спокойствию, и ей стало немного легче, она не одна в эту минуту.

«Господи прости меня грешную, не себя хороню я от людского суда, а дитя свое невинное». Она неистово молила о прощении и не замечала происходящего…

Слова священника вернули ее внимание к происходящему.

– Согласен ли ты, Данила, взять в жены эту женщину?

– Да!

– Согласна ли ты, Лина, взять в мужья этого мужчину?

– Да!

С венцами над головой, взявшись за руки, они пошли вокруг алтаря…

После венчания все расселись по экипажам и поехали в дом жениха, там под навесами были накрыты столы. Их встречали хлебом и солью, играл оркестр. Застолье было шумным и казалось Лине бесконечным. Она очень устала, сильно давил корсет, болела голова, нестерпимо хотелось спать. Во время очередного танца Данила привлек ее к себе и сказал, глядя ей в глаза:

– У меня для тебя сюрприз, дорогая! Я думаю, сейчас самое время нам уединиться и покинуть шумных гостей, им и без нас будет весело. Я купил для нас небольшой домик, где мы сможем спокойно жить вдали от любопытных глаз.

– Я так благодарна тебе, дорогой мой друг, у меня уже совсем нет сил, мне необходимо лечь, иначе я просто упаду.

– Карета давно нас ждет, я предупредил родню, мы уйдем без прощаний, так для тебя будет лучше, я вижу, что ты уже не в состоянии выдержать прощальных пожеланий наших многочисленных гостей.

Продолжая кружиться в танце, они незаметно покинули праздничное собрание. Через несколько минут они подъехали к небольшому двухэтажному дому с садом. Данила помог Лине сойти и провел в дом. В гостиной их встретил мажордом.

– Милости прошу, моя дорогая супруга! Арсений, позови горничную госпожи.

– Слушаюсь.

– Дорогая, на втором этаже две спальни и детская, ты немедленно пойдешь со своей горничной к себе и будешь отдыхать. На первом этаже столовая, кабинет, гостиная, кухня и комнаты для прислуги. За домом хороший сад. Я приказал построить беседку и повесить качели. Все выглядит, как у тебя в саду.

– Я бесконечно тебе благодарна. Ты так предусмотрительно избавил меня от каждодневных испытаний в общении с твоими родными, подарил мне покой, это как раз то, о чем я и не могла мечтать, спасибо тебе, у меня нет слов, чтобы выразить мое состояние и мою благодарность.

– Я думал о возможных трудностях и потому смог заранее убедить родных в том, что мне необходимо жить своим домом.

– Ты такой проницательный. Как это у тебя получается?

– Я научился смотреть на жизнь твоими глазами и потому могу предупредить твои желания. Я вижу сейчас твою улыбку, значит напряжение покинуло тебя в тот момент, когда ты переступила порог этого дома, а это для меня высшая награда. Мои заботы не были напрасными, значит я тебе нужен.

– Да, ты мне нужен, дорогой и бесценный мой друг.

Вошел Арсений с горничной. Это была молодая девушка лет восемнадцати. Она была стройна, симпатична и с красивыми добрыми глазами.

– Дорогая, это твоя горничная, ее зовут Натальей. Она проводит тебя в твою комнату и поможет тебе подготовиться ко сну, я зайду позже пожелать тебе спокойной ночи.

Комната, в которую Лина вошла с горничной, была просторной и отделана со вкусом. Стены были оклеены обоями бежевого цвета, мебель была добротная, резная, обтянутая цветным гобеленом в тон обоев. На большом окне, выходящем в сад, висели тяжелые портьеры из бархата. В левом углу комнаты стояла большая кровать, покрытая бежево-золотистым покрывалом, расшитым белыми цветами. Около кровати был туалетный столик, а над ним висело большое зеркало в резной раме. В противоположной стороне комнаты стоял большой платяной шкаф и рядом с ним маленький диванчик для отдыха и чтения. Пол был устлан большим белым ковром, на туалетном столике была большая фарфоровая ваза с белыми розами. Столик был уставлен всеми необходимыми принадлежностями для туалета.

Видно было, что каждая вещица была подобрана с любовью и вниманием. Комната ей очень понравилась, и на душе стало тепло от проявленной к ней заботы. Горничная Наташа была умелой и неболтливой. Все поручения она выполняла быстро и молча, видимо, она была проинструктирована. Данила предусмотрел все до последней мелочи, вероятно, что даже она сама не смогла бы так все устроить, если представилась бы такая возможность. По-видимому, он хороший хозяин и организатор, очень жаль, что труды его не будут вознаграждены по достоинству.

Переодетая горничной к ночи и причесанная, Лина присела на диван в ожидании визита Данилы. Долго ждать не пришлось. Данила вошел с большим подносом с чайными принадлежностями. Он предложил ей расположиться на постели и выпить чаю перед сном. Разливал чай он сам и очень умело. Лина с интересом рассматривала своего мужа. Впервые она видела его в домашней одежде. На нем были длинный шелковый халат бордового цвета, белая шелковая пижама и домашние туфли. Эта одежда делала его еще более мягким и добрым. На ней самой были роскошный бежевый пеньюар и шлепанцы с опушкой. Со стороны все выглядело счастливой семейной идиллией… Они молча пили чай, думая каждый о своем. Был как бы подведен итог их жизни, прожитой до этого знаменательного и значительного дня. Лина впервые за много месяцев чувствовала себя спокойной.

Все тревоги отступили на какое-то время. У нее есть теперь свой дом и есть друг, который о ней позаботится.

Лина в порыве благодарности встала и поцеловала Данилу в щеку. Он от неожиданности покраснел, затем обнял ее за плечи и прижал к своей груди. Она не оттолкнула его, они просто сидели обнявшись, молча наслаждаясь покоем ночи.

Затем Данила предложил ей подойти к раскрытому окну и полюбоваться ночным садом. Ветви деревьев, отягощенные урожаем, склонили свои ветви до самой земли и замерли в тишине ночной прохлады. Вдали мерцала в лучах лунного света белая беседка. Здесь ей предстоит жить до рождения своего ребенка, здесь она будет ждать известий от Залима. Теперь долгие месяцы этот дом и этот сад будут ее убежищем. Будут частью ее новой жизни, которая в один из дней снова изменится и она покинет этот дом, так необходимый ей теперь…

Осень была теплой и сухой. Они постоянно наносили визиты своим родственникам, бывая на обедах и ужинах. Данила казался счастливым, и его родственники смотрели на нее с обожанием. Все пришли в полный восторг, когда в один из визитов Данила сообщил, что они ждут прибавления семейства.

Анна Павловна была до слез тронута этой новостью и сразу принялась готовить приданое малышу, и непременно голубого цвета. Все единодушно решили, что это будет мальчик. Лина поддалась всеобщему ликованию и тоже надеялась, что у нее родится хорошенький мальчик.

Зимой Лина чувствовала себя неважно, болела спина и к вечеру сильно уставали ноги. Они больше никуда не выезжали, это было слишком утомительно. Теперь приезжали к ним справиться о ее здоровьем и побаловать ее чем-нибудь вкусным. Данила был занят торговлей и частыми разъездами по делам.

Лина часто оставалась одна наедине со своими воспоминаниями и мечтами. Она не раз пыталась представить себе встречу с Залимом весной. Она встретит его с сыном, это будет такой ошеломляющий сюрприз для него; эти мысли согревали и давали ей силы для ожидания.

Время незаметно шло и приближало их встречу, нужно было только ждать. Каждый раз, когда она думала о Залиме, мысли переносили ее в лунный рай среди белоснежных лилий, именно эта ночь ей была дорога и памятна. И она с большой надеждой ждала продолжения этой дивной встречи со своей любовью, пусть нелегкой, но зато такой романтичной. Ради того, чтобы вновь воссоединиться с любимым, она согласна вытерпеть все…

Зима прошла спокойно. Лина занималась приданым для ребенка. Наташа умела кроить и шить, и они вместе долгими зимними вечерами сидели за шитьем. Так и прошла зима в тихих домашних хлопотах.

Весна была ранняя. Уже в самом начале марта стояла теплая ясная погода. Лина очень сильно отекла и почти не выходила из дому. Приближение родов ее пугало, она боялась, что это может случиться в неурочный час и потому наотрез отказывалась даже от небольших прогулок с Наташей. Она сидела в своей комнате у открытого окна и подолгу наблюдала за оживающей природой. Весенние лучи и пение птиц радовали ее, прошла зима, а это значит, что осталось совсем немного времени до прихода корабля. Рождения малыша ожидали к концу марта, но уже в первых числах Данила отыскал опытную повитуху и договорился с ней о ежедневных посещениях ради спокойствия роженицы. Так что теперь Лина была под постоянным присмотром. С каждым приближающимся днем обстановка в доме становилась более напряженной. Лина с нетерпением и страхом прислушивалась к каждому движению малыша.

Долгожданный момент настал поздно вечером, 27 марта. Лина легла спать, но в одиннадцатом часу она ощутила необыкновенную тяжесть внизу живота и нехватку воздуха для дыхания. Дежурившая в доме повитуха, ощупав живот, с радостью сообщила, что это начало таинства рождения. И сразу все в доме пришло в движение. У каждого заранее были распределены обязанности.

Данила до последнего, пока шли приготовления, сидел рядом с Линой и держал ее за руку. Внешне она казалась спокойной, только глубоко дышала и сильно сжимала его руку. Но он заметил, что в ее взгляде затаился страх. Ему по-отечески было жаль это маленькое страдающее существо. Закончив приготовления, повитуха выпроводила Данилу из комнаты, пообещав ему, что все будет благополучно, надо только немного подождать. Данила спустился в гостиную и принялся мерить ее шагами, ему не сиделось на месте, движение успокаивало его. Скорбные мысли одолевали его. Как, вероятно, он бы радовался, если бы сейчас он ожидал рождения своего ребенка от Лины. Эта мысль доставляла ему почти физическую боль.

Роды протекали нормально, так считала акушерка. А Лине, напротив, казалось, что все не так, что время остановилось и что эти мучения, посланные ей за грехи, никогда не кончатся. Боль терзала ее с все нарастающей силой. Схватки были похожи на волны, накатывающиеся одна на другую, почти без перерыва. Глухие стоны невольно вырывались наружу. Маленькое существо, живущее в ней столько месяцев в мире и согласии, покидая ее, причиняет ей такие нестерпимые муки. Ей казалось, что она больше не выдержит и умрет, силы покидали ее.

Но вдруг характер боли изменился. Резкая, тянущая боль сменилась на чувство распирания. Казалось, какая-то неведомая сила, помимо ее воли, под большим давлением изгоняет из нее плод. Поддаваясь силе исторжения, Лина приложила последние усилия и почти сразу ощутила резкое облегчение. Боль, терзавшая ее почти двенадцать часов, прекратилась.

В изнеможении, откинувшись на подушки, она услышала слабый плач, скорее похожий на жалобу. С усилием приподнявшись на локтях, Лина рассмотрела в руках повитухи маленькое розовое тельце.

– Ну вот, дорогая, поздравляю вас, взгляните на свою маленькую дочь!

– Господи! Дочь?

– Да, очень хорошая девочка. Вы не рады? Вы еще очень молоды, и если захотите, то у вас обязательно будет сын.

Женщина подошла и положила возле нее маленький сверток. Лина с интересом разглядывала малышку. Девочка смотрела на нее большими черными глазами, черные волосики обрамляли ее маленькое смуглое личико. Алый ротик искривился, и малышка тихо и жалобно заплакала. В груди что-то сжалось, она вдруг ощутила всю беззащитность ее ребенка. В порыве нежности и материнской любви Лина прижала свою дочь к груди. Девочка сразу затихла.

– Прикажете отнести малышку к отцу?

– Нет, пригласи его сюда.

– Как прикажете, а мне позвольте откланяться, если я вам больше не нужна.

– Спасибо вам за все и простите, если что не так.

– Ну, что вы, дорогая, вы вели себя очень мужественно. Всего вам хорошего.

Женщина вышла. Лина опять сосредоточила свой взгляд на девочке. Девочка спала, и теперь было хорошо видно, как она похожа на отца, впрочем, так и должно быть.

Еще одна женщина, значит еще одна тяжелая судьба… Лучше бы это был мальчик, она бы была спокойна за него. А что ждет в будущем эту малышку, какие испытания встретятся ей на жизненном пути? Сердце сжималось от тревоги. Она заглядывала далеко в будущее, но интуиция подсказывала, что этой девочке уготован нелегкий путь. Она сильно прижала девочку к груди, как будто пыталась защитить свое дитя от начертанной судьбы.

Вошел Данила, бледный и уставший, после бессонной ночи.

– Дорогая, поздравляю тебя с дочерью!

– Спасибо!

– Ты позволишь посмотреть?

– Да, конечно, ведь благодаря тебе у нее есть дом! А кроме того, я хочу, чтобы ты был ее крестным.

– Да, конечно, я с радостью выполню твою просьбу.

Данила с большой осторожностью взял новорожденную и с нежностью посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. Лина поняла, что он думает о своем, о сокровенном.

– Она очень хорошенькая. Я рад за вас, за обоих, что вы здоровы и все в полном порядке. А теперь, позволь, я отнесу ее в детскую, там ее ждет няня. Тебе просто необходим длительный отдых. Я тоже немного отдохну, а затем поеду с визитами к нашим родственникам и знакомым, ведь свершилось долгожданное событие, и я стал отцом замечательной девочки. Надо будет сразу обговорить дату крещения, а для этого ты должна сказать, как хочешь назвать свою дочь, рожденную 28 марта 1885 года в Измаиле.

– Я думала, что у меня будет мальчик, и я его назову Исмаил, соответственно месту, где ему суждено было родиться, но раз я стала мамой маленькой девочки, то пусть ее будут звать Лилиан.

– Лилиан? Очень красиво и очень необычно, но я думаю, что у тебя есть на это свои причины и это имя возникло не просто вдруг. Я согласен с твоим решением. Сегодня к вечеру все будут оповещены о рождении Лилиан, нашей дочери.

Данила поцеловал ее и вышел с девочкой из комнаты. Целую неделю они принимали поздравления, а затем окрестили малышку и устроили маленький семейный праздник. Поскольку девочка была смуглая и черноглазая, все единодушно решили, что она похожа на свою мать. Девочка была спокойная и почти не плакала.

Данила настоял на том, чтобы у девочки была кормилица. Ему казалось, что жена слишком слаба и кормление будет ее утомлять, особенно по ночам. Лина ему не перечила, он с такой заботой относился к ним, что ей не хотелось его огорчать. Она часто приходила в детскую и подолгу сидела с девочкой на руках, привыкая к роли матери. В такие часы она пыталась представить их будущее.

Она снова и снова рисовала в воображении встречу с Залимом. Он обязательно скоро приедет и будет ждать свою Лилиан, но вместо одной к нему придут две, одна из них его дочь. И он, конечно же, полюбит ее, ибо нельзя не полюбить такое чудное дитя, к тому же похожее на своего отца. Он будет наверняка счастлив. Осталось совсем немного времени до встречи, и они воссоединятся и больше никогда не будут расставаться, ибо нет ничего тягостнее разлуки с любимым человеком. Она больше не будет страдать от одиночества и жить прошлыми воспоминаниями, их ждет счастливое будущее…

Весна набирала свою силу с каждым днем. Наступил долгожданный май. Они с Данилой ни о чем не говорили, но он по ее поведению видел, как усиливалось ее возбуждение. Он знал, что она по утрам прогуливается вдоль набережной, в надежде увидеть знакомое судно. Она никак не могла начать трудный для них обоих разговор и все оттягивала время. Анна Павловна часто брала кормилицу с внучкой к себе. Ей хотелось самой понянчиться с малышкой.

Так случилось и в самом конце мая. Анна Павловна заехала к дочери и известила ее о том, что она возьмет малышку на пару дней. Кормилица быстро собрала девочку, и они удалились. Данила был в отъезде, и Лина осталась дома только с прислугой. Представилась возможность вечером прогуляться к порту и посмотреть на причал. Залим должен приехать в ближайшие дни, она не допускала даже мысли о том, что он может не приехать. Вечером Лина отправилась в порт, но и сегодня она не нашла корабля с турецким флагом. Каждый раз, возвращаясь из порта, она успокаивала себя, надеясь на следующий день. Но как только она узнает о приходе корабля, ей надо найти предлог, чтобы какое-то время пожить у матери. Ведь именно туда Залим должен прислать весточку.

Она и не заметила, как ноги сами по своей воле привели ее к дому матери. И она вдруг ощутила жгучее желание увидеть свою дочь, с каждым днем все больше становившуюся похожей на отца. Лина вошла в гостиную, Анна Павловна пила чай.