Черный перстень

Глава 1. Выписка из больницы

Профессор Абрамс сосредоточенно шёл по длинному коридору клиники, в руке у него была папка с выпиской пациента. Этим пациентом оказался майор Лосев, сотрудник уголовного розыска, ведущий расследование сложного и запутанного преступления. Несмотря на то, что Лосев находился в клинике Абрамса, он продолжал свое расследование при помощи своего помощника, лейтенанта Балыка. Преступление, которое они пытались раскрыть, казалось всё более сложным и запутанным, но майор Лосев не сдавался и прилагал все усилия, чтобы его раскрыть. К сожалению, количество преступлений в Дисах только увеличивалось. Криминальный мир погрузился в войну – преступные группировки боролись друг с другом за господство над городом. Спокойные когда-то Дисы превращались в обитель разврата и зла, пугая обычных граждан. Профессор Абрамс понимал всю сложность ситуации и торопился помочь майору Лосеву вернуться к работе как можно скорее. Атмосфера в клинике была напряженной, но Абрамс сохранял профессиональный подход, стремясь оказать всю необходимую помощь пациенту. Профессор был полон решимости использовать свои знания и опыт, чтобы пролить свет на эту темную загадку. Несмотря на то, что он был погружен в лечение майора Лосева, его профессиональный интерес был также пробужден этим необычным делом. Абрамс понимал, что время имеет решающее значение, и он должен сделать все возможное, чтобы помочь майору Лосеву в его расследовании.

В священных коридорах известной на все Дисы больницы, где витал запах антисептиков, словно безмолвный страж, из полумрака палаты 14 появилась стоическая фигура, это был майор Степан Лосев. Он провел несколько недель, запертый в этих совершенно белых стенах, и его мысли были заняты событиями недавнего прошлого. Единственное окно отбрасывало на пол прямоугольник солнечного света – единственный источник тепла в стерильной обстановке. Его пронзительно-голубые глаза метнулись к настенным часам. Стрелки часов тикали, отсчитывая мгновения до того момента, когда он сможет освободиться из этого места, когда он сможет вернуться к той жизни, которая ждала его за воротами больницы.

Майор Лосев лежал на больничной койке, уставившись в потолок, как он часто делал, когда минуты тянулись в часы. Монотонный писк кардиомонитора задавал ровный ритм тишине. Его глаза следили за капельницей, прозрачная жидкость была спасательным кругом во внешний мир. Стерильные белые стены и слабый запах антисептика стали его миром. Внезапно скрип резиновых подошв по линолеуму предупредил его о приближающемся присутствии.

Дверь в палату со скрипом отворилась, и звук приглушенных шагов стал ближе. Он застыл, ожидая рутинного осмотра от медсестер или, возможно, ежедневной монотонной физиотерапии. Но вместо этого в дверном проеме появился знакомый силуэт, и комната, казалось, ожила от внезапного прилива энергии, этот визит был столь же неожиданным, сколь и желанным. Вошел профессор Абрамс со своим фирменным строгим, но заботливым видом. Профессор Абрамс, врач, наблюдавший за выздоровлением майора Лосева, вошел с мягкой улыбкой, от которой в уголках его глаз появились морщинки.

– Доброе утро майор Лосев, – сказал он, и его голос был как бальзам на натянутые нервы майора:

– У меня хорошие новости.

Сердце майора забилось быстрее, тихая надежда затрепетала в груди, как птица в клетке. Глаза доктора встретились с его глазами, и в этот краткий миг Лосев прочитал послание, которое они передавали: сегодня тот самый день, когда он – майор Лосев покинет это место.

Голос профессора Абрамса звучал для пациента как успокаивающий бальзам в пропитанной антисептиком тишине.

– У меня есть для вас новости, – он сделал паузу, позволяя предвкушению повиснуть в воздухе, как спелому плоду, который вот-вот сорвут. "У вас отличный прогресс, и мы готовы вас выписать. Вы можете вернуться домой и побыть со своей семьей".

Эти слова поразили майора Лосева, как удар молнии. Он не позволял себе надеяться на этот момент, особенно после бесконечных дней боли и неопределенности. Его глаза искали на лице доктора признаки шутки или жалости, но нашли только искренность. Он сделал глубокий, прерывистый вдох, чувствуя, как напряжение в груди отпускает, словно растянутая пружина.

– Спасибо, – выдавил он хриплым шепотом.

– Я… Я не могу в это поверить.

Профессор Абрамс кивнул, на его губах заиграла легкая улыбка. “Поверьте, майор, Ваше лечение прошло успешно. Мы сделали все, что могли, и теперь вам пора продолжить восстановление в более привычной обстановке". Он взглянул на папку, которую держал в руке. “Но прежде чем я уйду, мне нужно обсудить кое-какие детали с вами и вашей женой”. Майор посмотрел в сторону двери, и его сердце замерло, когда силуэт жены стал более четким. Свет из коридора обрамлял ее, придавая ей неземное сияние. Она резко контрастировала с обстановкой клиники, была лучиком тепла в море холодной деловитости. Ее зеленые глаза, наполненные смесью облегчения и возбуждения, изучали майора.

– Марина, – выдохнул он, едва слышно произнеся это имя. Марина, красивая зеленоглазая брюнетка, вошла в палату и встретилась с ним взглядом.

– Степан, – произнесла она дрожащим голосом. Она перевела взгляд с мужа на доктора, крепче сжимая ремешок своей сумки. "Это правда? Я действительно могу забрать его домой?"

Профессор Абрамс кивнул и сказал: “Да, миссис Лосева, ваш муж готов. У меня здесь все необходимые документы. Но помните, ему потребуется время, чтобы адаптироваться и залечить раны. Ему понадобятся ваша забота и поддержка". Глаза Марины наполнились слезами, плотина ее эмоций наконец прорвалась. Она бросилась к Степану и протянула руку, чтобы взять его за руку. Тепло ее прикосновения вызвало у него волну утешения.

– Спасибо вам, профессор, – прошептала она хриплым от волнения голосом.

Профессор Абрамс вручил ей документы о выписке и мягко улыбнулся. "Не за что. Я видел, как многие пациенты приходили и уходили, но должен признать, майор Лосев, вы один из самых сильных. Ваша решимость вдохновляет". Марина склонилась над кроватью, ее глаза были полны непролитых слез.

– Спасибо тебе за все, – сказала она срывающимся голосом. Она поцеловала Степана в щеку, и он ощутил мягкость ее губ, аромат духов и тепло ее дыхания. Это было ощущение, которого он так жаждал, напоминание о жизни за пределами больничных стен. Майор крепче сжал ее руку, поглаживая большим пальцем кожу.

– Марина, – пробормотал он.

– Я так устал от этого места.

– Я знаю, – сказала она мягким голосом.

– Но ты сильный, и теперь можешь пойти со мной домой.

Врач деликатно откашлялся и произнес: “Как я уже говорил, майор, прежде чем вы уйдете, необходимо обдумать несколько моментов. Медсестра передаст вам лекарства и инструкции по уходу, но я хотел бы напомнить, что ваше выздоровление еще продолжается. Вам нужно отдыхать, соблюдать диетические рекомендации и посещать профилактические осмотры. Вашему организму пришлось многое пережить, и очень важно, чтобы вы не перенапряглись". Марина кивнула, не отрывая взгляда от лица мужа.

– Мы понимаем, профессор. Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы ему стало лучше.

Врач вручил ей подробные инструкции. "Здесь приведены все назначения и рекомендации, которые вам понадобятся. Помните, при любых признаках дискомфорта или если что-то покажется не так, не стесняйтесь обращаться к нам". Марина взяла бумаги и решительно кивнула.

– Обязательно, – пообещала она, не сводя глаз с мужа.

В комнату вбежала медсестра и с веселой улыбкой на лице начала готовить майора Лосева к отъезду. Она убрала капельницу, аккуратно перевязала его руку и помогла ему переодеться в чистую одежду, которую принесла из дома его жена. Каждый шаг приближал его к двери, Лосев чувствовал, как к нему возвращаются силы. Когда они приблизились к выходу, внутрь хлынул яркий свет внешнего мира, ослепляющий после приглушенного больничного освещения. До майора донеслись звуки жизни: отдаленный смех, приглушенные разговоры, редкие гудки автомобилей. Это было ошеломляюще, как суровое напоминание о том, что мир изменился без него. Но сейчас не было времени размышлять об этом; у него был дом, куда он мог вернуться, и жена, с нетерпением ожидавшая начала новой жизни. С помощью медсестры, Степан медленно опустился в предоставленное кресло автомобиля, за рулем которого уже сидела Марина. Медсестра подтолкнула майора, чтобы он уселся поудобнее, болтая с ним о погоде и о том, как приятно видеть, как пациенты расходятся по домам. Ее слова были нежной колыбельной, успокаивающие его нервы. Он кивнул, пытаясь улыбнуться, стараясь соответствовать ее энтузиазму. Когда машина отъехала от больницы, он увидел, как здание уменьшается в размерах в зеркале заднего вида, испытывая странную смесь облегчения и страха. Больница была тюрьмой, но также и убежищем от мира, который жил своей жизнью без него. Теперь он возвращался в тот мир изменившимся человеком и не был уверен, готов ли он к этому.

Взгляд Марины был прикован к дороге, костяшки ее пальцев, сжимающих руль, побелели. В машине повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь редким покашливанием майора. Она взглянула на него, задержав взгляд на мгновение, прежде чем вернуться к дороге.

– Ты в порядке? – тихо спросила она. Степан кивнул, движение было напряженным.

– Я в порядке, – сказал он сдавленным голосом. До него постепенно доходила реальность его выписки из больницы и увольнения с работы, где он столько лет проработал обычным милиционером в уголовном розыске и дослужился до майора. А вместе с этим всем нахлынул поток эмоций: страх, волнение и глубокая, неизменная любовь к этой женщине, которая была рядом с ним в самые тяжелые часы его жизни. "Я просто… подавлен". Не волнуйся, у нас с тобой все наладится, но не волнуйся о работе, она от тебя не уйдет, мы найдем тебе новую. А теперь постарайся расслабиться, мы скоро будем дома, и я подарю тебе самую долгую и незабываемую ночь в твоей жизни, я так по тебе скучала и не могу дождаться, когда смогу насладиться тобой. Я буду твоей лучшей медсестрой и твоим лучшим врачом.

Марина слегка ослабила хватку на руле, в уголках ее губ заиграла улыбка.

– Домой, – повторила она, и это слово стало оберегом от тревоги, поселившейся в ее груди.

– Мы будем делать это постепенно, вместе Степан. Когда машина выехала на шоссе, пейзаж за окном размылся в зелено-голубой картине. Город отдалился, сменившись знакомым пейзажем их пригородного района. Деревья выстроились вдоль улиц, их листья шептали секреты ветру, когда они проезжали мимо. Дома становились все ближе друг к другу, молчаливо свидетельствуя об умиротворенной жизни людей живущих в них. Никто из них особо не задумывался о своем будущем и с чем им предстоит столкнуться в ближайшие годы. А майора Лосева сегодня ожидала самая незабываемая ночь с его красивой преобразившейся женой Мариной, которая уже сама была в предвкушении удовольствия и готова была исполнить любое сексуалльное желание своего мужа.

Машина остановилась перед их домом, двухэтажным строением с аккуратно подстриженной лужайкой. Вид этого дома наполнил Степана теплом, которое не имело ничего общего с сияющим за окном солнцем. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как на него наваливается тяжесть принятого решения. Это было оно. Это была его новая жизнь.

Марина повернулась к нему, в ее глазах блестели непролитые слезы.

– Готов? – спросила она, понизив голос почти до шепота.

Он кивнул, и на его лице промелькнула улыбка.

– Больше, чем когда-либо.

Глава 2. Вожделение

Это твой дом? – спросил Степан.

– Теперь он и твой, мой милый, наш с тобой, – ответила Марина, после чего продолжила: "Ты не против, если сегодня наши дети Таня и Гриша побудут у твоей мамы, а завтра, если хочешь, мы поедем к ним и заберем их с твоей мамой в этот большой уютный дом и будем жить вместе, как и прежде, впятером, места хватит всем. А сейчас давай примем ванну, я тебя накормлю ужином, мы отдохнем и займемся с тобой сексом, я больше не могу терпеть, я очень хочу тебя трахнуть". Она испытывала вожделение.

С ее помощью он вылез из машины и поднялся по ступенькам. Дверь распахнулась, открыв пространство, одновременно знакомое и чужое. Запах дома – смесь кожи, книг и чего-то, что принадлежало только ей. Это успокаивало, но в то же время заставляло его чувствовать себя гостем в этом огромном доме.

Марина взяла его за руку и повела в гостиную. Она зажгла свечи, создавая мягкий свет, который плясал на поверхности. Диван был покрыт плюшевым одеялом, а на журнальном столике стоял поднос с его любимыми блюдами. Он видел, сколько усилий она вложила, чтобы сделать этот вечер особенным для него, и его сердце наполнилось любовью и благодарностью.

«Я так скучала по тебе», – пробормотала она, вглядываясь в его лицо. «Но я готовилась к этому моменту».

Ее слова повисли в воздухе, полные обещания. Степан почувствовал, как кровь прилила к его щекам, а его сердце забилось быстрее. Он понял, что она имела в виду, и мысль об этом заставила его почувствовать себя таким живым, каким он не чувствовал себя уже несколько месяцев. Они сели рядом, тишина дома окутала их, как теплое одеяло. По телевизору на заднем плане показывали бессмысленный ситком, на который никто из них не обращал внимания. Они говорили о детях, о жизни, которая продолжалась без него, о будущем, которое они построят вместе. И по мере того, как ночь становилась темнее, их разговор становился все более интимным, напряжение между ними сгущалось, как туман.

Марина наклонилась, ее дыхание согревало его ухо. «Ты был хорошим пациентом», – прошептала она. «Теперь пришло время для твоей награды».

Ее рука нашла его руку, и она повела своего мужа наверх, ее хватка была крепкой и успокаивающей. Спальня была тускло освещена, постель застелена, маня к себе. Степан почувствовал, как последние воспоминания его больничной жизни ускользают, когда Марина помогла ему лечь в постель, ее прикосновения были нежными и заботливыми.

Прикосновение ее кожи к его коже послало по нему электрический разряд, разжигая страсть, которая слишком долго дремала. Они медленно раздевали друг друга, смакуя каждый момент, как будто это был их первый раз. Ее глаза не отрывались от его глаз, связь между ними была сильнее, чем когда-либо, на них нахлынуло вожделение. Пока они лежали, переплетенные вместе, их тела двигались в безмолвной симфонии любви и желания, Степан почувствовал, как боль и страх от пережитого испытания отступают. В ее объятиях он чувствовал себя как дома. В ее любви он снова был целым.

Их тела прижались друг к другу, и волна страсти эхом прокатилась по пустому дому. Воздух наполнился их приглушенными стонами, свидетельствующими об их воссоединении. В пылу страсти были забыты предупреждения доктора об отдыхе и умеренной физической нагрузке. Это была их победа, и они заявляли о ней каждым прикосновением, каждым поцелуем, каждым движением.

Потом они лежали, переплетая руки и ноги, тяжело дыша. Свечи догорели, превратившись в лужицы воска, телевизор теперь молчал. Они не разговаривали, в этом не было необходимости. Их сердца говорили за них, бились в унисон, как будто они были единым целым.

Марина провела пальцами по его шраму, суровому напоминанию о том, через что ему пришлось пройти. Но она не увидела повреждений; она увидела мужчину, которого любила долгие годы, мужчину, который вернулся к ней.

– Ты такой красивый, – прошептала она, и ее голос был полон благоговения и любви.

Степан притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Нет, – пробормотал он и продолжил:

–– Это ты красивая и мне очень нравится, как ты преобразилась, ты стала совсем другой, как с обложки журнала.

Они лежали так несколько часов, наслаждаясь воспоминаниями о своей любви, их тела говорили на языке, понятном только им. Это было молчаливое обещание, что независимо от того, что ждет их в будущем, они встретят его вместе.