Маски и лица

Звонок на перемену

Звонок пронзил гулкую тишину учительской, словно треснувшее стекло. Наталия Сергеевна, учительница литературы, вздрогнула и отложила в сторону потрепанный томик Цветаевой. Её пальцы, испачканные чернилами, нервно теребили закладку. Она ненавидела звонки. Они всегда напоминали о том, что времени катастрофически не хватает, а вопросов остается непозволительно много.

В учительской царила привычная полутьма, разбавленная тусклым светом одинокой лампы, свисавшей с облупившегося потолка. Запах старых книг, мела и дешёвого кофе создавал специфическую атмосферу, в которой смешивались усталость и раздражение. На стенах висели поблекшие плакаты с цитатами классиков и расписания уроков, давно утратившие актуальность.

В углу, у окна, курил Михаил Петрович, историк. Дым от его сигареты медленно расползался по комнате, оседая горьковатым привкусом на языке. Он смотрел в окно, на серый осенний пейзаж, и казалось, что видит там что-то, недоступное другим. В его глазах читалась усталость, граничащая с разочарованием.

– Опять двойка, – пробормотала себе под нос Наталия Сергеевна, глядя на стопку проверенных тетрадей.

Михаил Петрович повернулся к ней, выпустив облачко дыма.

– Двойка – это еще не трагедия, Наташа. Трагедия – это когда человек перестает видеть разницу между правдой и ложью.

– Легко тебе говорить, Михаил Петрович. У тебя история, а у меня сочинения. Сколько можно твердить одно и то же? Они же ничего не читают!

– Может, мы плохо объясняем? – тихо произнес Михаил Петрович.

– Нет, это они не хотят слушать! – вспылила Наталия Сергеевна. – Они уткнулись в свои телефоны и ничего не видят вокруг!

– Спокойно, Наташа, спокойно, – попытался успокоить её Михаил Петрович. – Не стоит так близко к сердцу принимать.

В этот момент в учительскую вошел Игорь Владимирович, математик. Его лицо, обычно сосредоточенное и невозмутимое, сегодня было каким-то особенно угрюмым. Он молча повесил свой плащ на крючок и прошел к кофеварке.

– Что-то случилось, Игорь? – спросил Михаил Петрович.

Игорь Владимирович вздохнул и налил себе кофе.

– Да так… ерунда. Родители опять жаловались, что я слишком строго оцениваю.

– Все они такие, – фыркнула Наталия Сергеевна. – Им всегда кажется, что их дети самые гениальные.

– Дело не в этом, – возразил Игорь Владимирович. – Дело в том, что они не понимают, чего я пытаюсь добиться. Я хочу, чтобы они думали, чтобы они не боялись решать сложные задачи. А они хотят только оценок.

– Добро пожаловать в реальность, Игорь, – усмехнулся Михаил Петрович. – Здесь всем нужны только оценки. Никому не интересно, что у тебя в голове.

Наталия Сергеевна вздохнула. Она знала, что Михаил Петрович прав. Школа давно превратилась в фабрику по производству оценок, а учителя – в обслуживающий персонал. И в этой системе не было места для творчества, для вдохновения, для чего-то настоящего.

– А помните, как мы мечтали, когда поступали в институт? – вдруг спросила Наталия Сергеевна, глядя в потолок. – Мы хотели нести знания, воспитывать новое поколение…

– Мечты, мечты, – перебил её Михаил Петрович. – Они разбиваются о суровую реальность.

– Не говори так, Михаил Петрович, – возразил Игорь Владимирович. – Нельзя терять надежду.

– Надежда – это роскошь, которую мы не можем себе позволить, – отрезал Михаил Петрович.

В учительской повисла тишина. Каждый думал о своем, о несбывшихся мечтах, о разочарованиях, о тех детских обидах, которые до сих пор саднили в душе.

Наталия Сергеевна вспомнила, как в детстве мечтала стать поэтессой. Она писала стихи, полные юношеского максимализма и наивной веры в добро. Но однажды её стихи прочитал учитель литературы, старый и циничный человек, который сказал, что у нее нет таланта, что её стихи – это всего лишь жалкая пародия на настоящую поэзию. Эти слова сломали её, убили в ней веру в себя. Она перестала писать стихи и поступила на филологический факультет, чтобы учить других тому, чего сама так и не смогла достичь.

– Знаете, а я ведь в детстве хотел быть археологом, – вдруг сказал Михаил Петрович, нарушив тишину. – Представляете, раскапывать древние города, находить артефакты, узнавать тайны прошлого…

– И что же помешало? – спросила Наталия Сергеевна.

– Отец. Он сказал, что это не профессия, что я должен быть инженером, как он. Ну, я и стал. Инженером, который ненавидит свою работу. А потом меня сократили, и я пошел преподавать историю. И знаешь, что самое смешное? Я люблю историю. Но я ненавижу преподавать её этим детям.

Игорь Владимирович молчал, помешивая ложечкой кофе. Он тоже вспомнил свое детство. Он был очень способным мальчиком, легко решал самые сложные задачи. Учителя пророчили ему большое будущее. Но однажды он ошибся на олимпиаде, допустил глупую ошибку, которая стоила ему победы. И тогда он понял, что совершенство недостижимо, что всегда найдется кто-то, кто будет лучше, умнее, талантливее. И это знание сломало его. Он перестал стремиться к большему, перестал мечтать. Он стал просто учителем математики, человеком, который пытается научить других тому, чему сам так и не смог научиться.

– А я… я хотела стать балериной, – тихо произнесла Наталия Сергеевна.

Михаил Петрович и Игорь Владимирович удивленно посмотрели на нее.

– Балериной? – переспросил Михаил Петрович. – Ты?

– Да, – кивнула Наталия Сергеевна. – Я занималась в балетной школе, у меня были хорошие данные. Но потом… потом я сломала ногу. И все кончилось.

– Вот видишь, – сказал Михаил Петрович. – У каждого из нас есть своя несбывшаяся мечта, своя трагедия.

– Но это не значит, что мы должны сдаваться, – возразил Игорь Владимирович.

– А что нам остается? – спросила Наталия Сергеевна. – Мы застряли в этой школе, как мухи в паутине. Мы не можем вырваться.

– Можем, – сказал Михаил Петрович. – Просто нужно захотеть.

В этот момент снова прозвенел звонок. Учителя вздрогнули и посмотрели друг на друга.

– Пора, – сказала Наталия Сергеевна, вставая со своего места. – Пора снова идти к детям и учить их тому, во что мы сами уже давно не верим.

Она взяла свои тетради и вышла из учительской. За ней последовали Михаил Петрович и Игорь Владимирович. Они шли по коридору, мимо шумных и галдящих учеников, и каждый думал о своем. О детских обидах, о несбывшихся мечтах, о нереализованных амбициях. О том, что они могли бы стать кем-то другим, если бы когда-то сделали другой выбор.

Наталия Сергеевна вошла в класс и увидела перед собой двадцать пар глаз, полных равнодушия и скуки. Она вздохнула и начала урок. Она говорила о Пушкине, о любви, о красоте. Но она знала, что её слова не доходят до сердец этих детей. Они не слышат её, они не понимают её. Они живут в своем мире, мире телефонов и социальных сетей. И она чувствует себя одинокой и ненужной.

Михаил Петрович стоял перед картой мира и рассказывал о древних цивилизациях. Он говорил о героях и злодеях, о войнах и революциях, о взлетах и падениях. Но он видел, что ученики не слушают его. Они смотрят в окна, рисуют на партах, переговариваются друг с другом. И он чувствует себя старым и беспомощным.

Игорь Владимирович стоял у доски и решал сложные уравнения. Он объяснял, как найти неизвестное, как решить задачу, как прийти к правильному ответу. Но он видел, что ученики не понимают его. Они смотрят на него, как на инопланетянина, говорящего на непонятном языке. И он чувствует себя глупым и бессмысленным.

Звонок с урока прозвенел долгожданным спасением. Ученики выбежали из класса, словно выпущенные из клетки птицы. Учителя остались одни. Они стояли в пустых классах и смотрели в окна. Они видели серый осенний пейзаж, и в их глазах читалась усталость, разочарование и безысходность.

Наталия Сергеевна вернулась в учительскую и села за свой стол. Она взяла томик Цветаевой и открыла его на случайной странице. Она начала читать стихи, но слова не трогали её сердце. Она чувствовала себя пустой и опустошенной.

В учительскую вошел Михаил Петрович и сел рядом с ней. Он достал из кармана сигарету и закурил.

– Знаешь, Наташа, – сказал он, – я думаю, что мы все здесь немного сломаны.

– Да, – согласилась Наталия Сергеевна. – Мы сломаны и никому не нужны.

– Это неправда, – возразил Михаил Петрович. – Мы нужны этим детям. Просто они этого еще не понимают.

– Может быть, – сказала Наталия Сергеевна. – Но я боюсь, что уже слишком поздно. Я боюсь, что мы уже ничего не можем изменить.

– Не говори так, Наташа, – сказал Михаил Петрович. – Никогда не поздно.

Он замолчал и посмотрел в окно. В его глазах появилась надежда.

В этот момент в учительскую вошел Игорь Владимирович. Он молча подошел к кофеварке и налил себе кофе. Он выглядел уставшим и печальным.

– Что-то случилось, Игорь? – спросила Наталия Сергеевна.

Игорь Владимирович вздохнул и посмотрел на нее.

– Я думаю, что я ухожу из школы, – сказал он.

Наталия Сергеевна и Михаил Петрович удивленно посмотрели на него.

– Уходишь? – переспросил Михаил Петрович. – Куда?

– Не знаю, – ответил Игорь Владимирович. – Просто не могу больше. Я чувствую, что схожу с ума.

Он замолчал и отпил глоток кофе. В учительской повисла тишина. Каждый думал о своем. О том, что происходит с ними, о том, что они делают не так, о том, что их ждет в будущем.

В конце концов, Наталия Сергеевна нарушила молчание.

– Знаешь, Игорь, – сказала она, – я думаю, что ты поступаешь правильно.

– Правильно? – переспросил Игорь Владимирович. – А что правильно? Убежать от проблем?

– Нет, – ответила Наталия Сергеевна. – Правильно – это заботиться о себе. Если тебе плохо, то нужно что-то менять.

– Но что я буду делать? – спросил Игорь Владимирович. – Я ничего не умею, кроме математики.

– Ты найдешь, – сказала Наталия Сергеевна. – Ты обязательно найдешь что-то, что тебе понравится.

Игорь Владимирович посмотрел на нее с сомнением.

– Я не знаю, Наташа, – сказал он. – Я просто боюсь.

– Не бойся, – сказала Наталия Сергеевна. – Бояться – это нормально. Главное – не позволять страху управлять тобой.

Она подошла к нему и обняла его. Михаил Петрович тоже подошел и похлопал его по плечу.

– Все будет хорошо, Игорь, – сказал он. – Мы верим в тебя.

Игорь Владимирович улыбнулся. Впервые за долгое время он почувствовал себя немного лучше. Он понял, что он не один, что у него есть друзья, которые поддержат его в трудную минуту.

Звонок на перемену снова прозвенел, разрывая тишину. Учителя вздрогнули и посмотрели друг на друга.

– Пора, – сказала Наталия Сергеевна. – Пора снова идти к детям и учить их тому, что они должны знать.

Она взяла свои тетради и вышла из учительской. За ней последовали Михаил Петрович и Игорь Владимирович. Они шли по коридору, мимо шумных и галдящих учеников, и каждый думал о своем. О том, что их ждет впереди. О том, что, может быть, еще не все потеряно. О том, что, может быть, у них еще есть шанс на счастье.

Эхо прошлого

В полумраке учительской, после ухода Игоря Владимировича и Наталии Сергеевны, Михаил Петрович остался один. Он снова подошел к окну, затянутому пеленой осеннего дождя. Капли стекали по стеклу, размывая очертания серого города за ним. Он достал из кармана смятую пачку сигарет, прикурил и затянулся, чувствуя, как никотин успокаивает нервы.

Он смотрел на дождь, и перед его глазами, как в мутном зеркале, всплывали картины прошлого. Кадры из его детства, отрывки воспоминаний, которые он старался забыть, но которые упорно возвращались, преследуя его, словно навязчивый кошмар.

Он стоял у окна учительской, но видел не серые многоэтажки, а маленький провинциальный городок, утопающий в зелени садов. Видел себя, маленького Мишу, бегущего по пыльной дороге к реке, с удочкой в руке и мечтой о больших уловах.

Он помнил запах свежескошенной травы, пение птиц на рассвете, вкус парного молока, которое бабушка давала ему каждое утро. Это было счастливое время, время беззаботности и радости. Но это счастье было недолгим.

В его памяти всплыл образ отца, сурового и немногословного человека, который всегда был недоволен им. Отец работал инженером на заводе и считал, что сын должен пойти по его стопам. Он не понимал увлечения Миши историей, его любви к книгам, его мечты стать археологом.

– История – это не профессия, – говорил отец, хмуря брови. – Это пустая трата времени. Нужно заниматься чем-то полезным, что принесет пользу стране.

– Но мне нравится история, – пытался объяснить Миша. – Я хочу узнавать о прошлом, о том, как жили люди раньше.

– Чушь! – отрезал отец. – Нужно думать о будущем, а не копаться в прошлом. Будешь инженером, как я. Это надежная и перспективная профессия.

Миша не смел спорить с отцом. Он боялся его гнева, его резких слов, его презрительного взгляда. Он знал, что отец всегда прав, что его мнение не подлежит обсуждению.

Он помнил, как отец заставлял его решать сложные задачи по физике и математике, часами сидеть над учебниками, зубрить формулы и теоремы. Миша ненавидел эти занятия. Он чувствовал себя тупым и бездарным. Ему было гораздо интереснее читать книги о древних цивилизациях, разглядывать старинные карты, мечтать о путешествиях в далекие страны.

Но отец был непреклонен. Он считал, что сын должен быть образованным и успешным, что он должен стать лучше, чем он сам.

– Я хочу, чтобы ты добился большего, чем я, – говорил отец. – Я хочу, чтобы ты стал настоящим человеком.

Эти слова звучали как приговор. Миша чувствовал, что он не оправдывает надежд отца, что он не соответствует его идеалам. Он чувствовал себя виноватым в том, что он не такой, каким хотел бы видеть его отец.

Однажды, когда Мише было лет двенадцать, он нашел на чердаке старую книгу. Это была книга по археологии, с красивыми иллюстрациями и увлекательными рассказами о раскопках древних городов. Миша зачитался ею и забыл обо всем на свете.

Когда отец вернулся с работы, он увидел Мишу, сидящего на полу с книгой в руках. Он подошел к нему и выхватил книгу.

– Что это такое? – спросил он, глядя на обложку.

– Это книга по археологии, – ответил Миша, испуганно глядя на отца.

– Археология? – презрительно усмехнулся отец. – Опять эта ерунда? Я же говорил тебе, что это не профессия.

Он разорвал книгу на мелкие кусочки и бросил их в печь.

– Больше я не хочу видеть у тебя этих глупостей, – сказал он. – Займись чем-нибудь полезным.

Миша заплакал. Он любил эту книгу, она была для него окном в другой мир, мир приключений и открытий. И отец отнял у него этот мир, растоптал его мечту.

С тех пор Миша перестал рассказывать отцу о своих увлечениях. Он делал вид, что ему интересна физика и математика, что он хочет стать инженером. Но в душе он продолжал мечтать о другом.

После школы Миша поступил в технический институт, как и хотел отец. Он учился без особого энтузиазма, просто чтобы не разочаровать отца. Он чувствовал себя чужим среди этих людей, увлеченных техникой и наукой. Ему было скучно и неинтересно.

Но однажды он познакомился с девушкой. Её звали Лена. Она была студенткой исторического факультета. Лена была умной, красивой и жизнерадостной. Она любила историю так же, как и Миша.

Они часами разговаривали об истории, о древних цивилизациях, о великих исторических деятелях. Лена рассказывала ему о своих мечтах стать археологом, о раскопках, в которых она участвовала. Миша слушал её с замиранием сердца. Он чувствовал, что он нашел родственную душу, человека, который понимает его и разделяет его интересы.

Он влюбился в Лену. Он думал, что она – его судьба, что она поможет ему осуществить его мечту.

Но отец был против их отношений. Он считал, что Лена не подходит для его сына, что она слишком легкомысленна и несерьезна.

– Она историк, – говорил отец. – Что она может тебе дать? Только пустые разговоры. Тебе нужна жена, которая будет поддерживать тебя, которая будет помогать тебе строить карьеру.

– Я люблю её, – пытался объяснить Миша. – Я не могу без неё.

– Любовь – это глупость, – отрезал отец. – Нужно думать головой, а не сердцем.

Отец поставил Мише ультиматум: либо Лена, либо он. Миша выбрал отца. Он не мог его предать, он не мог причинить ему боль.

Он расстался с Леной. Он долго страдал, но потом смирился. Он решил, что отец прав, что он должен думать о будущем, а не о своих чувствах.

После окончания института Миша пошел работать на завод, как и хотел отец. Он стал инженером. Он работал усердно и добросовестно, но не чувствовал удовлетворения. Ему было скучно и неинтересно. Он чувствовал, что он проживает чужую жизнь, что он предает себя.

Он женился на девушке, которую выбрал отец. Её звали Ирина. Она была тихой и скромной. Она была хорошей хозяйкой и заботливой женой. Но Миша не любил её. Он жил с ней по привычке, по инерции.

У них родились дети. Миша любил своих детей, но не мог им дать того, чего им было нужно. Он был замкнутым и неразговорчивым. Он не умел выражать свои чувства.

Однажды завод, на котором работал Миша, закрылся. Его сократили. Он остался без работы.

Он не знал, что делать. Он чувствовал себя потерянным и беспомощным.

Тогда он вспомнил о своей любви к истории. Он решил попробовать себя в качестве учителя истории.

Он устроился в школу. Он начал преподавать историю детям.

Он любил свою работу. Он рассказывал детям о прошлом, о великих исторических событиях, о героях и злодеях. Он старался заинтересовать их, увлечь их своим предметом.

Но он чувствовал, что ему чего-то не хватает. Он не мог поделиться с детьми своими мечтами, своими увлечениями. Он боялся, что они не поймут его, что они посмеются над ним.

Он продолжал жить в своем мире, в мире прошлого, в мире несбывшихся надежд.

Он стоял у окна учительской, смотрел на дождь и думал о своей жизни. Он понимал, что он совершил много ошибок, что он предал себя, что он не осуществил свою мечту.

Он думал о своем отце. Он понимал, что отец хотел для него только добра, что он желал ему счастья. Но отец не понимал его, он не знал, что делает его счастливым.

Он думал о Лене. Он жалел, что расстался с ней. Он понимал, что она была его настоящей любовью, что она могла сделать его счастливым.

Он думал о своих детях. Он хотел, чтобы они были счастливы, чтобы они осуществили свои мечты.

Он понимал, что он должен что-то изменить в своей жизни. Он не мог больше жить так, как он жил раньше.

Он выбросил сигарету в пепельницу и вышел из учительской. Он решил пойти домой и поговорить со своей женой. Он хотел рассказать ей о своих чувствах, о своих мечтах. Он хотел попытаться построить новые отношения.

Он шел по коридору школы, мимо шумных и галдящих учеников. Он смотрел на них и видел в них себя, маленького Мишу, мечтающего о великих открытиях.

Он улыбнулся. Он понял, что еще не все потеряно, что у него еще есть шанс на счастье.

В этот момент он услышал, как его кто-то зовет.

– Михаил Петрович! Михаил Петрович!

Он обернулся и увидел перед собой ученицу, девочку лет тринадцати.

– Что случилось? – спросил он.

– Я хотела спросить вас, – сказала девочка, – правда ли, что вы в детстве хотели стать археологом?

Михаил Петрович удивился.

– Да, – ответил он. – А откуда ты знаешь?

– Мне рассказала моя мама, – сказала девочка. – Она училась с вами в школе. Она говорила, что вы очень любили историю и мечтали о раскопках.

Михаил Петрович улыбнулся.

– Да, – сказал он. – Это было так давно.

– А почему вы не стали археологом? – спросила девочка.

Михаил Петрович вздохнул.

– Это долгая история, – ответил он.

– Расскажите мне, пожалуйста, – попросила девочка. – Мне очень интересно.

Михаил Петрович посмотрел на девочку. В её глазах он увидел искренний интерес и любопытство. Он решил рассказать ей свою историю.

– Хорошо, – сказал он. – Но это будет длинный рассказ.

Он отвел девочку в учительскую и сел за свой стол. Он начал рассказывать ей о своем детстве, о своей любви к истории, о своей мечте стать археологом. Он рассказывал ей о своем отце, о Лене, о своей работе на заводе. Он рассказывал ей обо всем, что с ним произошло в жизни.

Девочка слушала его с замиранием сердца. Она сочувствовала ему, она понимала его.

Когда Михаил Петрович закончил свой рассказ, девочка заплакала.

– Мне так жаль вас, – сказала она. – Вы столько всего пережили.

Михаил Петрович улыбнулся.

– Не жалей меня, – сказал он. – Я жив. И у меня еще есть шанс на счастье.

Он посмотрел в окно. Дождь перестал. На небе появилась радуга.

– Знаешь, – сказал он девочке, – я думаю, что я все-таки стану археологом.

Девочка удивленно посмотрела на него.

– Как? – спросила она. – Вы же учитель истории.

– Я могу заниматься археологией в свободное время, – ответил Михаил Петрович. – Я могу участвовать в раскопках, писать статьи, читать лекции. Я могу делать все, что захочу.

Он встал со своего места и подошел к окну. Он смотрел на радугу и чувствовал, как в его душе зарождается новая надежда.

– Я думаю, что я начну прямо сейчас, – сказал он. – Я пойду в библиотеку и возьму книги по археологии. Я буду читать их каждый вечер.

Девочка улыбнулась.

– Я пойду с вами, – сказала она. – Я тоже люблю читать книги по археологии.

Михаил Петрович обнял девочку.

– Спасибо тебе, – сказал он. – Ты помогла мне понять, что я должен делать.

Он взял девочку за руку, и они вместе вышли из учительской. Они шли по коридору школы, мимо шумных и галдящих учеников. Они шли к своей мечте.

Он знал, что его ждет трудный путь. Но он был готов к этому. Он был готов бороться за свое счастье.

Он знал, что он не одинок. У него есть друзья, у него есть ученики, у него есть мечта. И этого достаточно, чтобы жить дальше.

Урок ненависти

Скрип мела по доске резал слух, словно заржавевший нож. Наталия Сергеевна чувствовала, как в висках пульсирует кровь. Класс молчал, но это было не молчание внимающих учеников, а тяжелое, давящее молчание игнорирования. Двадцать пар глаз избегали её взгляда, уткнувшись в телефоны, тетради, парты. Только один взгляд – дерзкий, вызывающий, принадлежащий Максиму – прожигал её насквозь.

Тема урока – лирика Цветаевой. Наталия Сергеевна любила Цветаеву. Её стихи, полные страсти, боли и бунтарского духа, казались ей отражением собственной души. Она пыталась передать эту любовь ученикам, но каждый раз натыкалась на стену непонимания и равнодушия.

– Итак, – начала она, стараясь придать голосу уверенность, – кто может сказать, в чем особенность лирики Цветаевой?

В ответ – тишина. Наталия Сергеевна окинула взглядом класс. Лица скучные, незаинтересованные. Максим, сидящий на последней парте, ухмылялся, вертя в руках ручку.

– Максим, – обратилась к нему Наталия Сергеевна, – может, ты нам поможешь?

Ухмылка Максима стала еще шире.

– А что, Наталия Сергеевна, вам моей помощи не хватает?

Класс взорвался смехом. Наталия Сергеевна почувствовала, как краска заливает её лицо. Она ненавидела, когда ученики позволяли себе подобные выходки. Это было неуважение, оскорбление, плевок в лицо.

– Максим, – повторила она, стараясь сохранить спокойствие, – ответь на вопрос.

– А зачем? – огрызнулся Максим. – Цветаева – это скучно. Кому сейчас нужны эти ваши стихи?

– Стихи нужны всем, – ответила Наталия Сергеевна, повышая голос. – Они учат нас любить, страдать, понимать жизнь.

– Ну, это вам они нужны, – парировал Максим. – А мне и без них хорошо.

Наталия Сергеевна почувствовала, как в ней закипает гнев. Этот мальчишка, этот наглый, самоуверенный мальчишка, вызывал в ней такое раздражение, что хотелось кричать.

– Максим, – сказала она, с трудом сдерживая дрожь в голосе, – ты мешаешь вести урок. Если тебе неинтересно, можешь выйти из класса.

– С удовольствием, – ответил Максим и, встав со своего места, направился к двери.

– Стой! – крикнула Наталия Сергеевна. – Ты останешься здесь.

Максим остановился и обернулся к ней. В его глазах не было ни страха, ни раскаяния, только вызов.

– Зачем? – спросил он. – Чтобы вы и дальше читали мне свои нудные стихи?

– Я хочу, чтобы ты понял, – ответила Наталия Сергеевна, – что в жизни есть вещи, которые важнее, чем твои гаджеты и развлечения.

– А вы уверены, что сами это понимаете? – спросил Максим.

Этот вопрос застал Наталию Сергеевну врасплох. Она почувствовала, как её уверенность начинает таять.