Завод: Назад в СССР. Книга 4

Глава 1

– Нам нужна Кира, – строго сказала следовательница, уперев руки в боки. – Все объяснения будут потом, сейчас я не могу тебе ничего сказать, Егор.

– Проблема в том, чтобы её найти? – уточнил я.

– Если бы в этом не было проблемы, я бы тебе об этом не говорила! – строго ответила следовательница.

Я быстро смекнул, что она сейчас пытается говорить со мной с позиции официального лица. Очень удобно, кстати, когда нужно включать режим шерифа. А, как известно, проблемы индейцев шерифа не волнуют. Соответственно, Курочкина всерьез полагала, что, активировав такой режим, она сведёт на нет моё любопытство и желание задавать вопросы. Ну уж нет, со мной у неё такие штуки точно не пройдут. Об этом я следовательнице сразу чётко и сказал.

– Давай в игры играть не будем, – сухо бросил я. – Мы всё-таки два взрослых человека. Я, как и ты, могу включить свой режим: ничего не знаю, моя хата с краю.

– Это как? – изумилась Курочкина.

– Так, что я тоже могу просить тебя работать по регламенту. Оформляй вызовы, бумажки исписывай почём зря… но, как ты понимаешь, в таком формате разговора у нас не выйдет.

Надеюсь, что следовательница меня услышит. Она нахмурила бровки, переваривая сказанное, а я, чтобы усилить эффект от своих слов, добавил:

– Давай ты скажешь, зачем тебе нужна Кира, что вообще происходит – и тогда я подумаю, как смогу тебе помочь.

Курочкина ещё сильнее нахмурила брови.

– Егор, ты, конечно, уже отличился, получил грамоту от моего начальника, но ты – прежде всего гражданский, а есть некоторые вещи, которые гражданским знать не надо, – вынесла она свое заключение.

– Так я у тебя и не выпытываю, это ты подошла ко мне. Я ведь могу сказать, что оказался здесь случайно и знать не знаю, что это за паренёк тут бегал, – я решил не отступать.

Курочкина помолчала, и я поймал себя на мысли, что она воспринимает мои слова как попытку на неё надавить. Зря, я лишь предлагал сделать наше сотрудничество наиболее продуктивным. Но слышать следовательница не хотела, а насильно мил не будешь. Наконец, она пришла к выводу, что таким макаром каши со мной не сваришь, потому что я буду продолжать гнуть свою линию. Что-то мне подсказывало – проблема следовательницы происходила от банальной женской ревности, которая довлела над всем остальным. В том числе над холодным разумом.

– Ладно, Егор, всего тебе хорошего, можешь и дальше вести себя, как круглый идиот, – выдала Курочкина и собралась уходить.

Я ей препятствовать не стал, хотя и подметил, что именно этого она и хочет. Вообще любопытный способ выбирают многие женщины – пойти ва-банк, обострить ситуацию… только мало кто думает, что закончиться это может не так, как того бы хотелось. В этом случае следовательница явно рассчитывала, что я попытаюсь её остановить. Однако делать я этого не стал, и, пройдя несколько шагов, Курочкина остановилась сама и резко развернулась на каблуках. Она прищурилась и посмотрела на меня внимательно.

– Ты ведь знаешь, где она? – зло прошипела она.

– Не знаю, а если бы и знал, то не стал бы тебе говорить, ты же мне не говоришь. Какие-то вселенские тайны строишь.

– У тебя были эти… снимки, – прорычала следовательница.

Я впервые видел её такой озлобленной. И как мне показалось, дело тут уже не в ее вредности. Видимо, это дело для Курочкиной имело особую важность. Но даже если так – я ведь назвал ей условия, при которых готов продолжить наш разговор. Так что пусть она хоть обрычится, на попятную я идти не собирался. К тому же я действительно, хоть и знал, где сейчас находится Кира, сдавать её милиции не собирался, пока сам не разберусь наверняка, что происходит. А снимки – снимки действительно любопытные, и вопросы по ним могли возникнуть… странно, кстати, что следовательница до сих пор не опросила главного редактора. Хотя, может, и опросила, не исключаю, что она попросту со мной блефует.

Курочкина поменялась в лице, снова решая для себя – продолжать ли нам разговор, а я поторопил её в принятии решения.

– Всего тебе хорошего, ты же куда-то собиралась идти? – произнёс я, развернулся и пошагал прочь сам.

Посмотрим, каково ей будет понять, что не только она может идти в ва-банк и ситуацию обострять.

Останавливать меня следовательница не стала, тоже показывая свою принципиальность. На нет и суда нет, мои контакты у неё есть, если чуть смягчит свою позицию, то мы можем вернуться к этому разговору. Желательно уже после того, как я встречусь с Кирой и всё выясню. К Кире у меня тоже были вопросы, и после того, как я увидел снимки, их стало гораздо больше.

Ну а сегодняшний вечер я планировал занять изучением плана электрика. Интересно глянуть, что там за наполеоновские планы у старика. Час расплаты, как я про себя называл операцию по ликвидации злосчастной трансформаторной будки, приближался семимильными шагами. И мне пора было переключать внимание и силы на новую задачу. Хреново, правда, что сегодняшнюю ночь я уже не проведу в комнате у Ани… хотя это мы ещё посмотрим. Как бы банально это ни звучало, но ночевать я планировал именно там. Накануне мы договорились с Вальком, что он приведёт к себе девчонку. Я, естественно, на тот момент понятия не имел, что спать этой ночью мне будет негде. Но отыгрывать все назад не буду, хотя и спать на жёстком диванчике у тёти Клавы тоже не особо хочется. В общем, это дело тоже надо будет обмозговать.

Я нашел во дворе одного из домов уютную лавочку, которую на следующие полчаса планировал превратить в свойой штаб. Усевшись поудобнее, я достал из кармана сложенный вчетверо листок с планом электрика и принялся его изучать. Сразу бросилось в глаза, что электрик явно имел технический склад ума. Первоочередным в плане было схематическое изображение цеха с точным буквально до полуметра расположением трансформаторной будки. Интересно даже, сколько электрик потратил времени, чтобы все это зафиксировать? На карте, помимо привычного измерения в метрах, было указано расстояние в шагах. Скорее всего, мужик взял за основу привычную карту пожарников с эвакуационными выходами, ну и сверху сам прошелся по цеху, измерив все шагами. Любопытные, конечно, получались доработки. Больше того, на карте стрелочками разных цветов были нанесены этакие дорожки – маршруты следования. Один маршрут к трансформатору, второй – от него. Вполне наглядное руководство, куда и как идти. На случай, если что-то не получится, на карте имелись и стрелочки пунктиром, то есть обходные пути. Ну и помимо прочего, все было запланировано по времени минута в минуту – когда заходим, через сколько подходим к трансформатору, сколько времени у нас есть на то, чтобы вывести его из строя, и так далее.

Подход у электрика фундаментальный, распланирован каждый чих. Однако, как по мне, все было куда как проще. Приходя в цех, дожидаешься, пока все разойдутся отмечать юбилей (естественно, даешь время, чтобы все как следует расслабились после нескольких тостов) и в этот самый момент выводишь трансформатор из строя. Ну а там по ходу пьесы убеждаешься, что никто не видит, чем это ты тут занимаешься. Ну раз электрику с планом спокойнее, почему бы и да. Посмотрим, как он будет во время действия мерить шаги и считать затраченные минуты.

В остальном план моего понедельника выглядел хорошо продуманным и законченным. Было видно, что на его составление ушло немало времени. Кстати, помимо принципиальной схемы цеха на листке был по пунктам выписан инвентарь, который необходимо взять с собой на дело. Список получился длинным, и если брать всё, что написано с собой, то идти придётся с походными рюкзаками… палатки не хватает разве что.

Я не стал вдаваться в подробности и решил, что проще всего взять да и позвонить электрику с предложением обсудить его план. Заодно дам ему знать о своей готовности. Вспоминать домашний телефон электрика мне не пришлось, старик предусмотрительно записал его на углу своего листка. Всё-таки продуманный мужик, всё-то у него схвачено.

Я побродил по району в поисках телефонной будке. Минут через пятнадцать, пока я крутил диск, мне вспомнилось, как электрик переживал о прослушке. Интересно, что-то изменилось или он снова будет настаивать на встрече живьём?

– Я вас слушаю, – после нескольких длинных гудков послышался женский голос.

Трубку, видно, взяла его жена. Я попросил позвать к телефону ее мужа. Женщина ничего не ответила, но я услышал, как трубку положили на стол, а потом уже издалека донеслось:

– Старый, это тебя! Раз сам мусор выбрасывать не хочешь, позови своего дружка, может, с компанией наконец соизволишь это сделать!

– Пошла ты, старая калоша, – сказал он. – Твой мусор выкину, когда футбол досмотрю! Тут “Спартак” и “Динамо” играют!

– Да хоть сборная СССР, на кухню уже от вони зайти невозможно.

– Так правильно, ты же рыбу выбросила, даже в газету не завернула…

Супруги уже привычно успели поругаться, прежде чем электрик взял трубку.

– Ало! – я, наконец, услышал его хриплый голос из динамика.

– Это Егор.

Я в двух словах сказал, что ознакомился с его планом и готов действовать.

– Ща, погоди, не выключайся, – сказал электрик, и трубка по новой легла на столешницу.

Потом послышался скрип двери, которую электрик, видимо, решил закрыть, чтобы жена не подслушивала.

– Предлагаю встретиться и всё обсудить вживую, – он назвал адрес и спросил, хватит ли мне получаса для того, чтобы подойти.

Я заверил, что времени мне хватит с лихвой. Повесил трубку и двинулся по указанному адресу – это была одна из пятиэтажек неподалёку от проходной завода.

– Ну как тебе мой план? – сразу спросил меня электрик, как только мы встретились.

– Отличный план, по факту уже разберёмся, – заверил я.

– Почти неделю на него убил. Так что, Егор, готов?

– Готов, трансформатор должен быть уничтожен. Единственное, я бы внес некоторые уточнения, ну и вопросы тоже есть, – пояснил я.

Следом мы прошлись по пунктам из плана. Электрик доступно объяснял, для чего нужен каждый из них. Например, резиновые перчатки и сапоги были нужны для того, чтобы нас самих не грохнуло током в попытках спасти родной завод.

– Ну вот представь, мы на трансформатор воду прольем, его замкнет к чертовой бабушке, а кто-нибудь из нас, не дай бог, в лужу-то и встанет! – воодушевлённо пояснял старик. – Так там на месте и останемся, а сапоги нас от таких случайностей уберегут.

Объяснения выглядели более чем логично. Но у этого была и обратная сторона – чем больше мы с собой берём инвентаря, тем выше вероятность наследить. Не знаю, будет ли проводиться расследование по факту уничтожения трансформатора, но привлекать к себе ненужное внимание мне точно не хотелось. По итогу мне удалось донести эту мысль до электрика, и он через серьезное сопротивление, но всё-таки согласился вычеркнуть из своего списка большую часть.

– Ну, а теперь дополнение, – сказал я.

Поскольку план электрика предполагал, что мы начнём действовать, находясь у корпуса, опускался важный момент – как к этому самому корпусу пробраться незамеченными. Я предложил электрику свой вариант.

– Встретимся завтра вечером на проходной.

– В смысле, мы с завода выйдем – и встретимся? – уточнил он и насторожился. – А как обратно зайдём? Вопросы же к нам появятся, и все подозрения, опять же, потом на нас упадут.

– Молча, там есть дыра в заборе, через неё, как зайдём, так и выйдем, – разъяснил я. – И ещё, если у тебя дома в холодильнике есть колбаса, то прихвати с собой.

– Зачем нам колбаса? – удивился электрик. – Дырки затыкать?

– Затем, что в этой дыре есть барбос, который ее охраняет, так вот он очень любит колбасу.

Естественно, нам нужно было провернуть всё так, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Для всех всё будет выглядеть так, что мы вовремя покинули завод и пошли себе по домам.

– Так а если женку мы спросят, где я был?

– Скажешь, ко мне ходил розетку чинить, я подтвержу.

Так и договорились. Мы попрощались, условившись, что известим друг друга, если планы потребуют корректировок.

Завтра во всех смыслах наступал тяжелый день, а чтобы он не был слишком уж тяжелым, его надо проводить в приятной компании, желательно женской. Я попытался припомнить, как обстоят дела в Союзе с цветами. По-хорошему, сейчас бы взять букет, бутылку вина или шампанского и наведаться к Ане.

Магазин нашелся быстро, там я взял бутылку вина и поинтересовался у продавщицы:

– Подскажите, где тут цветочный киоск поблизости?

– Подскажу, но за цветами нужно идти на рынок, в обычных киосках по государственной цене ничего нет, – на ухо мне поделилась продавщица. – Все, что вы там найдете – вялые гвоздички или хризантемы.

– А рынок далеко?

– Три остановки, но сейчас он уже не работает, время позднее. Вы бы, молодой человек, заранее озаботились о цветах.

Информация исчерпывающая, но на данную минуту не особо полезная. Я всё-таки попросил продавщицу подсказать, как идти к цветочному киоску. Там уже разберусь на месте, какой там ассортимент, глядь, на что-нибудь глаз ляжет.

Однако, к моему сожалению, продавщица оказалась права. В киоске стояли гвоздички, прочно у меня ассоциировавшиеся с похоронами. Были и белые хризантемы… но больно уж вяленькие и невзрачные. Нету никаких проблем, кроме этих хризантем, вспомнилось мне популярная в будущем песня Леонтьева.

– Посвежее цветочков случайно не найдётся? – я всё-таки решил уточнить.

– Все разобрали, – отрезала дамочка, сидящая за кассой, даже не поднимая головы.

Обидно, досадно, но ладно. Хотелось бы букетик роз подарить, но ничего – я вышел из киоска, держа в руках небольшой букет из трёх хризантем. В принципе, если особо не всматриваться, то нормальные цветы. Привычные.

На выходе из киоска меня ждал неожиданный сюрприз. Вот тебе и раз… по тротуару шла моя бывшенькая, выгуливая болонку моей бывшей же тещи. Она была не одна, за ней по тротуару плелся кавалер, кстати, с букетом роз в руках. Вот этот о цветах позаботился заранее! Но, несмотря на это, бывшая цветами не особо впечатлилась. По крайней мере, кавалер ушел ни с чем, от обиды выкинув цветы в мусорную урну.

Скажу как есть, при виде этого воздыхателя во мне проснулась ревность вперемежку с чувством собственничества. Я двинулся к бывшей, с букетом хризантем и бутылкой вина в руках.

– Неожиданная встреча, – вместо приветствия сказал я.

– Егор? А ты… куда? – она захлопала ресницами.

– А это кто? – я кивнул на кавалера, пропускай её вопрос мимо ушей.

– Да это Генка, мой одноклассник, никак не может поверить, что у нас ничего не выйдет – призналась жена.

Я присмотрелся к нему внимательней… епрст! Точно, Генка, встреча на ходу обретала новые подробности. Припомнилось, сколько я с ним намучился в свое время! И в морду бил, и как только ни разговаривал, когда мы уже были вместе с Любой. А он оказался упертым, как баран, и все одно и то же твердил – люблю, не могу.

В голове промелькнули самые разные мысли. В частности, подумалось, что, может, не зря я их встретил? Что если надо дать бывшей рассмотреть Генку повнимательней? Раз не получилось со мной, мало ли, получится с ним, и все будут счастливы!

Я посмотрел на жену, она была без макияжа, и недолго думая протянул ей хризантемы:

– На, это тебе. Я надеюсь, твой кавалер не будет против?

Мои убогие хризантемы не выдерживали конкуренции с розами Гены. В отличие от роз, они были приняты.

– Да какой он кавалер, – отрезала бывшая. – Я ему сто раз говорила, что между нами ничего не может быть… как приятно твои цветы пахнут.

Она понюхала хризантемы и расплылась в улыбке. Я же смутно припомнил, как в прошлой жизни она говорила обратное. Мол, если б можно было повернуть время вспять, то она бы вместо меня выбрала Генку. Может, и выбрала бы… но мужик спился, и твердил, что это произошло именно из-за отказа любви всей его жизни.

Генка, кстати, был не очень доволен тем, что мы тут ворковали, на его взгляд. Покраснел, как варёный рак, увидев меня, и мялся неподалёку, никуда не уходя. Мы сцепились с ним взглядами. Вот ей-богу, никогда бы не подумал, что буду ревновать бывшую, да ещё к кому – ну прямо-таки ревность меня обуревала.

Люба, быстро сориентировавшись в ситуации, взяла меня под руку и повела прочь, оставляя Генку в гордом одиночестве. Тот от досады начал постукивать кулаком по фонарному столбу, видимо, представляя на месте столба меня. Я, честно говоря, был не прочь размять кулаки, попробуй Генка раскрыть варежку.

– Егор, не обращай на него внимания, – попросила меня бывшая, крепче берясь за мою руку.

Мы прошли мимо мусорной урны, в которой остались розы Генки. Я на напоследок смерил Гену взглядом, тот был уже не красный, а зелёный от злости. А после мы скрылись за поворотом. Действовать Геннадий так и не решился, все правильно, пусть здоровье побережет.

– Ты как будто знал, что сегодня у меня родителей нет дома, – вдруг кокетливо сказала бывшая.

– Интуиция такая штука – ей надо верить, – подмигнул я.

Ещё немного прогулявшись, мы совсем скоро уже сидели дома у бывшей, а я проявлял чудеса ловкости, открывая бутылку вина без штопора.

Посидели хорошо, но я не собирался оставаться. Однако бывшая жена меня остановила и набросилась со страстным поцелуем.

– Ты уверена, что нам это надо? – прямо спросил я.

Правда, ответа не дождался – стало не до разговоров.

Глава 2

Утром я проснулся с ощущением того, что время перемоталось назад, и я снова в своих семидесятых, рядом с женой, а собачка тёщи тыкается носом мне в руку. Ну а моя жена медовым голоском зовёт с кухни выпить кофе.

Я похлопал глазами, принюхался и понял, что даже запах показался знакомым – жена готовила яичницу-глазунью, ароматную, с зажаренными кругляшами сосисок. Всё как я когда-то любил.

А потом разом пришло понимание, что я действительно в семидесятых, и они тоже мои, но в другом теле. Что это значит – я получил шанс полностью прожить жизнь заново. Однако будто бы так и норовлю наступить на старые грабли. По-хорошему, надо прямо сейчас выпрыгнуть в окно, перекреститься и забыть о том, что произошло между нами, как о ночном кошмаре. После таких обычно говорят – куда ночь, туда и сон. Может, я бы так и сделал, но вот ведь какая штука – ничего кошмарного в сегодняшней ночи не было. И будь у меня возможность действительно отмотать время немножечко назад, я бы… ничего не стал менять.

Поэтому я с удовольствием потянулся, умылся и вышел на кухню, чтобы начать сегодняшний день с яичницы жены. Она, впрочем, как и всегда, выглядела великолепно – и день начала не с пилежки мозгов, а с ласковых вопросов: как мне спалось и какие у меня на сегодня планы?

– Планы самые что ни на есть рабочие, – рассказывал я, уплетая яичницу с жареными сосисками.

Вкусно, ел бы да ел – аж за ушами трещит!

Бывшая, или теперь уже нынешняя, внимательно слушала, сидя напротив меня и положив подбородок на ладони. Так она делала всегда, когда ей было по-настоящему интересно. Я в общих чертах рассказал, что с недавних пор работаю мастером в своем цеху и прямо сейчас занимаюсь налаживанием логики производственных процессов. А она слушала так, как будто я говорю не о банальной работе, а о том, где я хочу провести медовый месяц.

– У тебя обязательно все получится! И вообще, кто рано встаёт, тому бог подает.

За пожеланием последовал поцелуй на прощание. На завод я вышел специально пораньше, чтобы, как и обещал подготовить для рабочих всё необходимое. Через полчаса я уже был в цеху и разносил по рабочим местам сменные задания.

Согласно вписанным в сменные задания пунктам, раскладывал по ячейкам в комнате мастеров весь необходимый для производственного процесса инвентарь – инструмент, оснастку, сами заготовки. Работяги, а большинство приходило на работу также пораньше, за мной наблюдали и перешептывались. Всем было интересно, насколько хватит моего порыва – вот так вот впахивать. Оно обычно как, дело хорошее, но чаще всего человек понимает через пару недель, что система – она вот такая, как есть, и изменить её не получится. Рабочие знали это правило назубок, поэтому никак не могли удержаться от подколок.

– Партия тебя не забудет, Егорка! – то и дело слышались смешки.

Я понимал, что это всего лишь заводской юмор, поэтому улыбался и подбадривал мужиков.

– Давайте-давайте, даешь пятилетку за год!

Не знаю, что там с партией, но сам я настроен был более, чем серьёзно. Если долго мучиться, что-нибудь да получится – не мой принцип. Я намерен действовать быстро и решительно, и если система не прогнётся, попросту переломлю ей хребет.

В итоге к началу смены, когда мужики начали расходиться по рабочим местам, у них имелось всё необходимое для работы. Да, я потратил на подготовку свое время, но это время, по сути, и не было бы ничем особенным занято, кроме бесцельного просиживания штанов в комнате мастеров. Последним некоторые мои коллеги грешили. Подчас ковыряние в носу, разгадывание кроссвордов, созерцание мух, попавшихся на липкую ленту, занимало у мастеров куда больше времени, чем сам рабочий процесс. Такую тенденцию необходимо менять, что я и показывал на собственном примере. Посмотрим, насколько пример будет заразительным. Пока что мастера косились на меня, пряча ухмылку.

– Слышь, Егор, и че потом делать с инструментом, с оснасткой? – спросил меня Андрей Андреич, сходу оценив мою задумку и недвусмысленно намекая на то, что было бы неплохо, если бы к вечеру я разнес все это добро обратно по складам.

– Когда прогонишь все свои операции, возвращаешь всё мне, в свою ячейку в комнате мастеров, – подтвердил я такую возможность. – Я всё сдам обратно, ты, главное, от работы не отвлекайся – и все будет.

– Идёт, вот это я понимаю, у нас теперь мастер, во, – фрезеровщик с довольным видом показал большой палец.

Видя, что рабочие довольны, а рабочий процесс достаточно резво запущен, мастера стёрли с лиц ухмылки и стали внимательней наблюдать за тем, что я делаю. Заходили по рядам, выслушали мнение мужиков насчёт того, что будет неплохо организовать такой же подход на других участках.

Кстати, я планировал так продолжать не дальше, чем на следующую неделю. Держал в голове, что на ближайшем совещании встанет вопрос о формировании новых участков взамен имеющихся. Следствием перестановок станет перераспределение деталей между участками. Вопрос сложный, я понимал, что встречу целый вал сопротивления, но так или иначе – этот вопрос необходимо решать, и чем быстрее, тем лучше.

Совещание было назначено ближе к обеду.

У меня уже сейчас имелась хорошая возможность проверить, насколько эффективнее окажется новый подход. Если я все рассчитал верно, то выданные сменные задания мужики выполнят даже не к вечеру, а тютелька в тютельку перед началом совещания.

Рассчитывал я не только на то, что с самого утра все задания будут в порядке. Обычно после промежуточных операций детали застревали в ячейках на несколько часов, а то и до следующего дня. Теперь этот недостаток был устранен. Я не давал позициям залеживаться в ячейках и перераспределял их на дальнейшую работу. Вместе с этим я настаивал на том, чтобы мужики не выбирали последовательность выполнения работ из сменного задания. Обычно как – есть у тебя десяток позиций, и ты делаешь их на выбор. Что-то удобнее сделать сейчас, что-то потом, где-то и вовсе зависит от твоего настроения… в общем, крайне низкая степень организованности. Я же последовательно убеждал работяг, что позиции в задании пронумерованы не просто так.

– Вот смотри, есть у тебя прямоугольнички, где надо заусенцы посбивать, – объяснял я мужикам. – У них первый номер приоритетности, а тут ты видишь качалки, где стоит сверлильная операция. Она подороже, ты её начинаешь делать, но при этом в цеху остается один грустный фрезеровщик, который ждёт прямоугольнички для нарезки пазов. Начнёшь делать качалки, и фрезеровщик останется без работы, и пойдёт в курилку языком чесать. А качалки ты просверлишь, и останутся они лежат в ячейке, как бедные родственники.

– Почему?

– Потому что токарь, который их будет растачивать, другой работой занят.

Мужики слушали, кивали, соглашались, хотя далеко не все с первого раза. Всё-таки чесать языками в курилке – это святое. Но производство – это сложный механизм, и оно не будет буксовать только в одном случае – если если все звенья в цепи работают взаимосвязано. Некоторые считали, что все эти разговоры – вилами по воде, и тогда для наглядности я показывал рабочим собственную план-схему. Я потратил не один час на составление, зато на ней было наглядно видно, как взаимосвязана вся работа участка. От и до.

Итого после серии сложных переговоров с убеждениями и уговорами мужики всё-таки прислушались к тому, о чем я говорю, и признали план-схему логичной. Производственный процесс заработал, как единый механизм. Ровно так, как и должен.

Расчет оказался верным, и результат не заставил себя долго ждать. Мужики один за другим приносили детали, двигаясь по промежуточным операциям, указанным в маршрутной карте. План на сегодняшний день оказался выполнен уже к обеду.

Я зафиксировал результат под удивлённые взгляды мастеров других участков, на чьих лицах и следа не осталось от скептицизма начала смены. Коллеги, поглядывая на часы в комнате, все больше понимали, что предложенный мной формат работает. Спорить тут было не с чем.

Во время обеда я зашёл на второй круг и подготовил работягам, по сути, завтрашний план, также выписав позиции в листок задания. Естественно, нашлись недовольные, мужики-то считали, что сделал дело – гуляй смело, и работы на сегодня больше не будет.

– Мужики, а вы куда собрались?

Я встретил мужиков возле той самой дорожки, по которой прогуливался вчера с электриком. Конечно, я прекрасно знал этот обходной путь – вот и ожидал тут тех, кто по-тихому пошёл из цеха в столовую.

– Так на обед, Егор, задание-то мы оттарабанили, а че такое?

– Обед у нас во сколько, а то я что-то запамятовал?

– Ну что ты начинаешь, нормально же поработали! – забурчали те.

– Мужики, я не начинаю а заканчиваю, – отрезал я. – Давайте договоримся так: я не против, чтобы вы выходили на обед раньше. Все-таки вы – дяди взрослые, о последствиях знаете, если вас за жопу возьмут, но я сейчас не об этом.

– А о чем?

– О том, что если вы хотите, чтобы я на это глаза закрывал, то давайте тогда по-человечески – подходим и уточняем, можно сейчас идти или нет? И я, и вы, всем будем в курсе, что и как. Позиция ясна?

Мужики начали переглядываться. Попрепиравшись ещё немного, договорились, что отныне будем делать так, как я прошу. Закручивать гайки я не хотел, хотя мог бы, но раз есть работа, то она выполняется первоочередно. Из таких маленьких винтиков как раз складывалась непосредственно вся система.

– Сейчас работа только после обеда будет, – резюмировал я. – Но с завтрашнего дня будьте так добры следовать нашим договоренностям и извещать своего мастера.

– Тебя, в смысле? Ноль вопросов у матросов! – заверили рабочие.

– Меня, ага, – подтвердил я, помня о том, что с понедельника участки, а вместе с ними и мастера, будут обновлены как минимум наполовину.

Ну а у кого будет новый мастер и как перераспределятся детали, предстояло решить на совещании у начальника. Начиналось оно с минуты на минуту. Я прихватил на совещание свои наработки, кои хотел наглядно продемонстрировать коллегам по ремеслу.

– Ну что мужики, идём дальше, – приветствовал нас Роман, открывая совещание. – Я просил вас принести список фамилий рабочих на ваших участках, а также все номера позиций. Все подготовили?

Мастера положили на стол бумаги, уклонившихся от выполнения задачи на этот раз не нашлось. Начальник взял материал, вскользь ознакомился.

– У кого какие есть пожелания? – спросил он.

Естественно, единственными пожеланием стало оставить все так, как есть. Понимая, что по факту никто не принял задачу переустройства участков, я взял инициативу в свои руки. Ну и выложил, как вижу со своей колокольни перераспределение.

– Ознакомьтесь, – я пустил по рукам документы со своим предложением.

Мастера их недоверчиво изучили, а потом начался самый сок.

– Погоди, Егор, я правильно понимаю, что ты хочешь забрать у меня Данченко, Ляховца и Волкова? – озадачился мастер первого участка. – Взамен отдать кого – Иванова, Горленко и Тетина?

– Правильно, – подтвердил я.

– То есть ты забираешь спецов шестого разряда и даешь мне рабочих третьего разряда?

– Всё верно.

– Ты не охренел со своими желаниями? – Костя выпучил глаза.

– Во-первых, выражения выбирай, а во-вторых, я тебе уже говорил, что процесс пойдёт только тогда, когда позиции и рабочие будут равномерно распределены по участкам, – с ударением, чуть ли не по слогам произнёс я – надо было реагировать достаточно жёстко, раз Костя настроен на конфликт. – У тебя сейчас на участке ни одного рабочего третьего разряда, так?

– Так это же не просто так, Егор, я тоже тебе уже говорил про специфику…

– Я помню, что ты мне говорил – перебил его я. – Только напомню, что промежуточные и дешёвые операции вы скопом носите мне на участок, чтобы мои работяги их для вас делали. А часть позиций с моего участка, где есть дорогостоящие операции, забираете себе.

– Ну и, даже если так? – с вызовом спросил мастер первого участка.

– Так ненормально.

– Что значит – ненормально, каждый делает то, на что учился! – зашумел тот.

– То и значит, что каждый, – это слово я подчеркнул интонацией, – участок должен из себя представлять полный, замкнутый производственный цикл. Если мужики будут заинтересованы, и если видят, что они впахивают наравне с другими, тогда и будут у нас результаты – а они нам ой как нужны, как и говорил Роман Викторович. А сейчас выглядит так, что пока твои яйца мнут, чай пьют и шляются по заводу, мои за двоих пашут, головы не поднимая. При этом твои получают денег больше, чем мои.

Костя нахмурился, стиснул ручку, которую держал в руке.

– Слушай, молодой, ты со своим уставом в чужой монастырь не лезь, – начал заводиться он.

– И полезу, – тут же ответил я. – А если тебя что-то не устраивает, то лавочку, к которой ты так привык, я быстро закрою. На моем участке больше не будет ни одной промежуточной операции с вашего участка, а мои сами – сами! – будут делать дорогие операции. Понятно?

Повесила тишина, вопрос стоял из незыблемых, такие вообще не принято обсуждать. Рома, кстати, тоже заметно колебался, ведь такие решения могли вызвать, что называется, бунт на корабле.

Однако проблема стояла остро, и закрывать на неё глаза теперь – значило сдаться в борьбе за нормальные производственные показатели, признать себя никчёмными неудачниками. Точно не вариант.

Наверное, в том взгляде, что я перевёл с Кости на Рому, это читалось.

– Давайте посчитаем цифры, – предложил тогда начальник цеха.

Цифры у меня тоже были готовы, и я их озвучил. Если подходить с позиций формализма, не углубляясь в глубь и суть, нормочасы у всех участков по плану одинаковые. Фактически же одни участки имели более дорогие детали, а другие – так называемые «семечки», на них нужно затрачивать непропорционально много времени. В моем же плане позиции перераспределялись так, что пропорции «затраченное время – оплата» становились адекватными.

– Да никогда в жизни мои рабочие не согласятся! – взвизгнул Костя.

– Твои рабочие не к себе домой пришли, и что делать – решают не они, а начальство. Или тебе напомнить, что для несогласных ворота цеха открыты? – я решил обострить спор. – Иди пиши заявление, полный вперёд. Сказали же, с несогласными прощаемся далеко и надолго. Или я что-то не так понял, Роман Викторович?

Рома побледнел и ослабил узел галстука.

– Все так, – подтвердил он.

– Да я в другой цех переведусь! – повёлся Костя на провокацию.

– Никаких переводов в другой цех я не подпишу. Ну или обозначу, что вы – лодыри и тунеядцы, отказывающиеся от работы, – Рома, надо отдать ему должное, тоже вовремя повысил ставки.

– Ха, – мастер первого участка разозлился пуще прежнего и, вскочив с места, направился к выходу.

Он игру принял и давал понять, что, в его понимании, обсуждать тут нечего.

– Сейчас я рабочим донесу, посмотрим, как вы тогда запоете, когда у вас никто работать не захочет!

Рома попытался его остановить, но я наступил ему на ногу под столом, пусть ходок-шантажист идёт себе.

– Ещё желающие есть? – быстро сориентировавшись, строго спросил Рома.

Я понимал, что если позволить мастеру уйти безнаказанно, то остальные тоже начнут так поступать. Реакция на подобные выходки должна быть максимально жёсткой.

– И чё – всё, заявление будете принимать? – послышались вопросы от коллег.

Видя, что Рома колеблется, я взял слово.

– Мне Роман так говорил: кому что-то не нравится – пишите заявление, ну или, если заявление писать не хотите, но и работать при этом тоже, то увольнение будет по статье. Я ведь верно понял, товарищ начальник?

– Верно, – отрывисто кивнул Роман.

Он наконец-таки взял себя в руки.

– Значит, так, принципы разделения до вас донесены, я это всё оформлю в приказ, а далее объявлю о собрании, где приказ будет донесён до рабочих и мастеров.

Рома демонстративно снял трубку и, когда секретарша ответила, сказал, что та должна подготовить приказ об увольнении Константина.

– Если вопросов нет – за работу! Сергей, – Рома обратился к старшему мастеру. – Предложение Егора подайте в виде рацпредложения, и на его основе я проведу приказ, что со следующей недели работа в таком формате обязательна.

Впрочем, Рома прекрасно понимал, что там, где есть кнут, должен быть и пряник. Перед тем, как мастера разошлись, начальник объявил, что вводит премию за выполнение показателей… недельных.

– Собрание с рабочими собрать прямо сейчас! – он врезал кулаком по столу.

– Сделаем, – подтвердил старший мастер.

Глава 3

Когда мы вышли из кабинета начальника, Костя уже занял телефон в комнате мастеров и обзванивал своих знакомых в других цехах. Лицо у него было воодушевлённое – сейчас, мол, я вам всем покажу. Мужик на полном серьезе считал, что в любой другой цех его оторвут с руками и ногами. Стоит только бросить клич – мол, у такого толкового мастера есть желание перевестись. Проблема лишь в том, что толковым мастером он называл сам себя. Остальные же хорошо понимали, что за этой толковостью стоят исключительные условия, созданные предшествовавшим начальством.

– Слушай, Иваныч, у тебя случайно в цеху места нет? – говорил Костя в трубку, когда мы вошли, прижимая ее плечом к уху.

В руках он держал блокнот – явно полагал, что у него будет вагон вариантов, все их не запомнишь, и надо записывать, чтобы потом выбрать.

– Понял, Иваныч. Ну да, как переговоришь, дай знать…

Реальность оказалась куда прозаичнее. Вариантов набиралось не то что не с вагон, а даже не маленькая тележка.

– Алло, Гена! Ага, вот рассматриваю места, Ромка совсем с цепи сорвался, да-да, желательно так же, на должность мастера встать. Не нужно? Ну это, если появятся варианты, дай знать…

Разговор примерно такого содержания повторялся из раза в раз, словно крутилась одна и та же пластинка. Наконец, он понял, что обзвонил абсолютно всех знакомых, и положил трубку.

– Ну чего, есть места? – спросил у него Серега.

– Под конец года ни у кого нет вакансии, все на следующий год переносят, – нехотя ответил Костя.

По тому, как изменилось его лицо, я догадывался, что Костя все понял. Дружба дружбой, а работа стоит особняком. Но отступать мастер первого участка не собирался, как же – самолюбие задето у мужика. Ему, который на заводе не первое десятилетие пашет, указывают, что делать и как быть, два каких-то сопляка. Это я про себя с начальником, да и Серёга в глазах Кости тоже недалеко ушел, подумаешь, каких-то десять лет работает!

Пользуясь своим авторитетом (а против того, что он имелся, я бы деньги ставить не стал), Костя попытался начать в коллективе саботаж.

– Мужики, вы что, всерьёз весь этот бред будете слушать? – продолжил возмущаться он, когда все наши коллеги вернулись в комнату мастеров. – Что это за новаторство такое, у нас цех и так работает с горем пополам, а если ещё ввести все эти новшества, так вообще встанем! Только потом этого Романа взашей выпрут, а нам-то всё это дерьмо разгребать!

Доля здравого смысла в словах мастера присутствовала. Оно ведь как бывает – придут новаторы, походя наворотят дел, потом, не справившись с задачей, уходят, и с непрошенными нововведениями остаются люди из старой гвардии. Им и приходится всё откатывать назад. Рассуждение в формате – не трожь то, что работает, потому что тронешь – и вовсе работать перестанет.

Примерно такие мысли явно были в головах и у других мастеров – слушая Костю, они переглянулись. Чтобы потушить искорку, внесенную мастером первого участка, старший мастер тут же припомнил ему решение начальника цеха.

– Значит, слушай сюда – тебя предупреждали, что либо мы все в одной лодке, либо с лодки придётся сходить? – прямо спросил Сергей Алексеич.

– Предупреждали, только куда же ваша лодка пойдёт! – отреагировал Костя.

– Куда она пойдёт – это уже не твоё дело, если ты решил сойти. Но ты же помнишь, кто первый бежит с корабля?

– Ты тоже теплое с мокрым не путай, да?

– Не путаю! А вот ты с такими разговорами давай-ка прямо сейчас садись и пиши заявление. Как было раньше, больше не будет, – поднял градус Сергей.

– Что? С хрена ли мне заявление описать?! – возмутился Костя.

– Так ты же работать не собираешься? Вот если не собираешься, то пиши, или тебя по статье выпроводят, – старший мастер развел руками.

– Ха, вы что, меня пугать собрались?! – мастер вскочил со стула.

– Пугать никто никого не будет, будут последствия.

– Да я напишу, прям сейчас! Ща, погоди, подавишься своим заявлением.

Наблюдая за словесной перепалкой старшего мастера и мастера первого участка, я вполне понимал, чем руководствуется второй – он считал, что слишком ценен на производстве, и стоит пригрозить увольнением, как Роман все повернет назад. Распространённое заблуждение, потому что незаменимых людей на самом деле нет.

Костя всерьез думал, что только он знает детали, их специфику и нюансы. Ну и после поднятого шума на полном серьезе сел писать заявление, демонстративно бахвалясь:

– Как там этого Рому по отчеству-то величать?

Я подошел к мастеру, сел напротив.

– Не дури, Кость.

– В смысле – не дури? Мне тут на дверь указывают, а ты говоришь, не дури? – искренне возмутился он.

– Ты действительно за забором хочешь оказаться?

– Ха, да если я за забором окажусь, то мой участок встанет! Потом вы будете ещё за мной бегать, уговаривать, чтобы я остался! Вместе с Ромой прибежите!

– Как встанет, так и дальше пойдёт – незаменимых людей нет. Бегать за тобой точно никто не будет, – спокойно объяснил я мастеру первого участка. – Поэтому если ты сейчас серьёзно собрался уходить, то можешь писать заявление, но будь готов к тому, что это всё не шутки, а документ – и что ты по-настоящему уйдёшь.

Он задумался, и задумался крепко – потом посмотрел на меня, и было видно, что Костя малость напрягся, как будто и вправду только теперь начал осознавать реальность происходящего.

– Слушай, Егор, – заговорил он сдавленным голосом. – Думаешь, Ромка моё заявление подпишет?

– Я тебе больше скажу, если ты не напишешь заявление сам, но упорно будешь состоять на той же позиции, то он тебя реально уволит по статье. Играешь с огнём, братец.

Мастер медленно положил ручку на столешницу, покосился на листок, где уже была написана шапка и заголовок – “Заявление”. От волнения зажевал губу и тяжело выдохнул.

Я продолжил обрисовывать ситуацию.

– Костя, ты действительно ценный специалист, никто не сомневается в твоей квалификации, но и ты шоры себя сними. Да, твой участок великолепно работает, показатели выполняет лучше всех, но с другими участками в этот момент что происходит? И поверь мне, не помешал бы никакой конец года твоим друзьям из других цехов. Будь они в тебе реально заинтересованы. Я сам лично видел, что в соседний цех требуется мастер. А знаешь, почему отказывают? Да потому что показатели у тебя, – я сделал паузу для лучшего эффекта и только тогда договорил: – дутые.

Он не возражал, слушал внимательно. Это была правда, горькая, но всё-таки правда. Как бы себя Костя ни расхваливал, но против фактов не попрешь. И, возможно, впервые ему кто-то вот так прямо об этом говорит.

– Это не значит, что ты плохо справляешься со своей работой, Кость, – продолжил я. – Это значит, что цех при таком раскладе идёт на дно, и мы пришли в том числе к тебе, как к опытному мастеру, чтобы ты нам помог. Ты крепко подумай, потому что избежать этого не получится. Врагов тебе тут нет, наоборот, все желают, чтобы ты поделился опытом.

Я сказал ему всё, что думаю. Конечно, Костя поменялся в лице, но больше не кричал. Это уже хорошо, потому что в одной на лодке дальше могут плыть только единомышленники.

В комнате мастеров тем временем повисла тишина. Наконец, Костя протянул руку, взял свое заявление, скомкал и выбросил его в мусорное ведро.

– Прав ты всё-таки, Егор, ты хоть и молодой, да голова на плечах есть, – почти шепотом заговорил он. – Я ведь не так понял, думал, меня притесняют, хотят на голову сесть, а я такие вещи как есть пресекаю в корню. Я на заводе уже столько лет работаю… и представляешь, каково мне все это?

– Дело и вправду не в этом, – подтвердил я.

– Слушай, к черту тогда это заявление, раз мужикам надо помочь, значит, помогу! Как-никак мы все вместе коммунизм строим, – уже воодушевлённо продолжал Костя. – Пойду тогда своих работяг собирать на собрание цеховое!

Он встал из-за стола и пошёл на выход. Всё-таки немного надо вот таким старым рабочим, как мастер первого участка. Скажи ему, что он для дела нужен, отметь его полезность для коллектива – и человек будет готов горы свернуть.

Что до цехового собрания, мне тоже следовало собрать свой участок прямо сейчас, чем я и занялся. Слух о том, что мы будем обсуждать, уже просочился в трудовой коллектив, и рабочие шли на собрание со озадаченными лицами. Все новое, даже если это идёт во благо, на первых порах встречают крайне настороженно. Такая уж природа большинства людей – по-настоящему перемен хотят единицы, а остальные предпочитают, чтобы все оставалось так, как было. Никто из рабочих ещё толком не понимал, что будет объявлено, но у всех было устойчивое ощущение, что ничего хорошего ждать не приходится.

Роман минуту в минуту в назначенное время вышел из кабинета, спустился вниз, держа в руках приказы, которые даже уже успел подписать. Всё-таки молодец новый начальник, слова у него не расходятся с делом.

– Коллеги, – начал он, встав напротив рабочих и выгнув грудь колесом. – Я думаю, ни для кого не секрет, что мы в этом году значительно отстаем от показателей общецехового плана.

Рабочие в ответ согласно закивали, зашептались. Ну а по их лицам было видно, что это не только не секрет, но и не что-то страшное. Уж тем более ради таких мелочей не стоит собирать собрание. Рома прекрасно понимал общий настрой и потому легко продолжил, когда восстановилась тишина.

– Я считаю, что мы должны внести свою лепту и показать свою личную и коллективную ответственность за те задачи, которые декларирует перед нами любимая коммунистическая партия.

Понятно, что ничего не понятно. Естественно, мужиков такая постановка вопроса привела к тому, что они все застыли с озадаченными лицами. Обычно такие формулировки означали, что нужно больше работать, так что послышалось хмурое бурчание – и скоро оно воплотилось в более чёткие фразы.

– Товарищ начальник, это все здорово и складно, но наше дело маленькое – вы там в кабинетах посовещайтесь, а нам уже скажите, что именно делать нужно! – послышались первые возражения трудящихся.

Никто не горел желанием разделять какую бы то ни было ответственность. Я же подход Романа оценил по достоинству. Начальник клонил к тому, чтобы ответственность за выполнение плана взял на себя каждый присутствующий.

– Значит, так, – продолжил Рома. – Для достижения плана и выполнения вмененных нам показателей я прошу всех нас ударно поработать.

– Да кто ж работать отказывается, товарищ начальник! Мы тут все люди работящие!

– Ага, точно подметил, Лёха, нас хлебом не корми, дай за станком постоять!

– То есть возражений ни у кого нет? – Рома обвёл рабочих весомым взглядом.

Возражений действительно не последовало. Вот и большинство рабочих также считало себя незаменимыми, а всё-таки каждый из них боялся перечить начальнику. Куда проще согласиться, а затем сделать так, как тебе нужно и выгодно. Не будет же начальник цеха у каждого над душой круглосуточно стоять, а там уж – с мастерами как-нибудь можно договориться.

Задачей Ромы прямо сейчас было дать понять своим рабочим, что так, как раньше, теперь не будет. Посмотрим, как у него это получится. Рома как раз перешёл к главной части своей речи.

– Мужики, мы с вашими мастерами и моими заместителями долго совещались и приняли единственно верное решение. Со следующего понедельника у нас произойдёт перераспределение участков. Для этого мной выпущен приказ, – объявил он.

– Чего?

– Вы чего надумали?

Судя по возмущению, сквозившему в возгласах рабочих, до них стало доходить, что происходит.

– Помолчите, а? – пресек галдеж Костя.

Его авторитет в коллективе был действительно достаточно высок, поэтому мужики пока что угомонились.

– Делается это в целях повышения производственной эффективности, – пояснил Рома. – В тех же целях следует по новой распределить позиции между новыми участками.

– Погодите, товарищ начальник, – не выдержал один рабочих. – То есть я всю жизнь с одними и теми же деталями пахал, руку набил, знаю, где и как можно сделать так, чтобы без брака, но в обход технологии, чтобы побыстрее… и мне сейчас надо от этих деталей отказываться, кому-то отдавать? Не могу понять, если так, в чем же тогда тут польза производству?

Далее подключились остальные, начали появляться разные доводы против такого расширения. Мол, почему, если эти детали могут делать все, то никто вовремя не отпускает в отпуск высококвалифицированных рабочих. Почему, как кто из них заболеет и идёт на больничный, так у мастеров истерика и они себе волосы на голове начинают рвать?

Вопросы были понятные и даже обоснованные. Но Роман поступил единственно разумным способом, чтобы собрание не превращалось в балаган.

– Так, мужики, как, что и где будет происходить, будет указано в приказах, с которыми вы сможете ознакомиться. Хотя у нас как в армии, приказы не обсуждаются, но если вам нужны будут пояснения, то обращайтесь за этим к своим мастерам! – затем, выждав новую волну возмущения, начальник цеха добавил: – От себя лично скажу так – это только кажется страшным, на самом деле это позволит всем нам выполнить цифры плана. А главное, чтобы у вас была мотивация, я обещаю вам хорошую премию по результатам вашего труда. Кроме того, ударники производства смогут выбрать отпуска на следующий год в то время, когда посчитают нужным. Путевки в санаторий, место в лагерях для ваших детей и билеты через профсоюз на любые мероприятия – все это будет вам доступно.

Тишина, конечно, стояла гробовая. Пока никто из рабочих не понимал, к чему на практике приведут такие перемены. Я для себя учёл, что придётся провести немало разъяснительной работы, иначе работа цеха действительно будет парализована.

Отрезвляющим стал ответ Ромы по Косте – рабочие нпринялись смотреть приказы и тут же и спрашивать, почему на всех участках есть имена мастеров, а на первом – нет.

– Потому что наш замечательный Константин ещё думает, увольняться ему или нет, – объяснил Рома и посмотрел на мастера первого участка. – Что надумали, товарищ?

– Я считаю, что мы обязаны выполнить план, – сказал Костя.

Рабочие начали расходиться, теперь у них впереди были целые выходные, чтобы осознать и переварить новый формат, предложенный руководством.

– Слышь, Роман, а ты уже согласовал эту премию? Ну и все твои обещания по санаториям, билетам? Али это вилами по воде? – прямо спросил я у начальника, когда собрание закончилось.

– Нет, – ни секунды не колеблясь, признался Рома. – Но мы обязательно этим займёмся, как раз на рыбалке. Думаю, что ты мне в этом поможешь.

– Чем смогу, как говорится, – подтвердил я. – Ром, у меня к тебе есть несколько вопросов. Пойдём поднимемся в кабинет?

Уже в кабинете мы начали обсуждать с Ромой то, что я узнал – проблему нехватки оснастки, инструмента и собственно заготовок. Я подробно рассказал ему про инвентаризации по позициям своего участка. Рома же все мои бумаги внимательно изучил, поспрашивал насчёт сделанных мной пометок.

– Вот здесь, – я ткнул пальцем в позиции, рядом с которыми были пририсованы стрелочки в обе стороны, – то, что можно заменить из того, что есть в наличии. Там, где вычеркнуто – совсем ничего нет.

– Верно понимаю, что в таких позициях ничего на месте нельзя придумать? – поинтересовался Рома.

– Придумать можно всегда, и там, где подходит время по плану, мы так и поступим, а уж по остальным позициям придётся включаться тебе. Потому что там, где я или любой другой мастер, включая Серёгу, будет стучать в двери наглухо закрытые, тебе будут вынуждены открыть.

– Ох… услышал тебя, что-нибудь придумаем. Ты тогда мне оставь свои записи, я сниму копию. В целом предлагаю дождаться показателей по цеху, а дальше уже обсудим, что с этим делать.

По итогу рабочий день пролетел незаметно, но главное, что активно. После собрания мастера на всех участках начали делать все то же самое, чем я уже был занятпоследние несколько дней – собирать информацию по наличию заготовок, оснастке и инструменту. Большая работа закипела в нашем цеху. Серега активно выписывал мужикам талоны на сверхурочную работу и на работу в выходные.

Ну а у меня впереди ожидала встреча с электриком. Как и договорились, мы встретились после окончания рабочего дня в одном из дворов неподалеку от проходной.

– Ну что, готов? – спросил я сразу же, потому что электрик был на месте минута в минуту.

– Давай показывай, где там через дырку в заборе перелазить! – отозвался тот.

– Погоди, я так завертелся, что не успел взять с собой инвентарь из твоего списка, – признался я.

– Я все взял! – заверил электрик.

Мы подошли к приснопамятной дырев заборе, и он достал газетный сверток, протянул его мне.

– На, ты, кажись, хотел прикормить барбоса?

– Да, тут по-другому не пройдёшь, – я взял свёрток, развернул и обнаружил там несколько кусков нарезанной докторской колбасы. Кивнул на забор. – Мы пришли, видишь вон тот кустик? За ним проход.

Первым решил лезть я – заодно прикормлю собак, потому что если что-то пойдёт не так, электрику убежать не удастся. Я встал на корточки, отодвинул ветки куста и заглянул в небольшое отверстие – и тут же от неожиданности подался назад, роняя свёрток, так что колбасные кружки разбежались по земле. Ох ты ж ек-макарек! Это ещё что за такие дела?!

Глава 4

– Прячься, – зашипел я электрику, обернувшись.

Тот быстро смекнул, что надо делать, спрятался за куст и там притих. Сразу за дырой в заборе я увидел… нашего старшего мастера Серёгу. Он держал в руках букет хризантем, а сам был наряжен в строгий костюм. Все бы ничего, но вокруг Сергея собрались собаки, и они явно были не прочь его покусать. То самое семейство: папа, мама и щенки, за время, что мы не виделись, чуть подросшие. И все глухо рычали, готовые в любой момент наброситься на старшего мастера.

– Серёга, твою же мать, что ты тут делаешь?! – зашипел я, чтобы своим голосом не пробудить в собаках ещё более ярое желание броситься на него.

– Думаю, как бы сделать так, чтобы они меня не укусили, – таким же сдавленным голосом ответил старший мастер.

Он решил пойти по пути, как ему казалось, наименьшего сопротивления и пытался теперь отогнать собак букетом хризантем. Вот это он зря – размахивая букетом, он только разозлил пару. Пёс вцепился в букет, потянул на себя и, несмотря на то, что Серёга попытался удержать букет обеими руками, вырвал цветы.

– Эй, смотри мне его не испорти! – спохватился старший мастер.

Ну, об этом надо было думать раньше, когда Сергей хризантемами замахивался, а теперь пёс, рыча, начал так потрошить букет, что вокруг только разлетелись узкие лепестки. М-да, цветы – точно не лучшее, что можно использовать в качестве средства самозащиты при нападении мохнатых. Понимая, что собачки, расправившись с цветами, возьмутся за старшего мастера, я переключил их внимание на себя.

– Нельзя, фу! Не трожь, свои, – начал я перечислять все известные мне команды, одновременно разворачивая газету с докторской колбасой.

Команды, к сожалению, не сработали, поэтому я, развернув колбасу, сменил тактику.

– Кутя, кутя, кутя! Смотрите, что у меня для вас есть! – показав собачкам мясные кругляши, я бросил несколько кусков колбасы чуть в сторону от Серёги.

Колебались собаки недолго, колбаса оказалась гораздо вкуснее хризантем. Сначала щенки, а затем папа с мамой подбежали к кускам и с удовольствием принялись их уплетать.

– Приятного аппетита, – я подошел к собакам и погладил, животные меня узнали и, продолжая есть колбасу, завиляли хвостами. – Серег, подойди-ка тоже погладь, не бойся.

Старший мастер заколебался, но всё-таки подошел и погладил одного из щенков, те сопротивляться не стали.

Вопрос с мохнатыми оказался решен. Ну а теперь впору бы понять, что тут к чему.

– Серый, а какими судьбами тебя сюда занесло? – спросил я.

– Да, – отмахнулся Серёга. – Дела!

– Такие дела, что надо лезть через дыру в заборе с букетом цветов и вырядившись так, как будто ты на свадьбу идёшь?

На Серёге, как я и подметил, был одет строгий костюм, малость великоватый, отчего старший мастер выглядел нелепо. А может, я просто не привык лицезреть его в таком виде?

– Да как тебе сказать-то, Егор, – замялся Серёга, лихорадочно ища подходящее объяснение происходящему.

– Как есть, так и скажи, – мягко усмехнулся я.

– В общем, девчонка мне тут одна сильно понравилась. Как увидел, так и влюбился с первого взгляда… Чего ты так улыбаешься, Егор? Если я тебя чуть старше, то не могу влюбиться с первого взгляда?

– Да я не про это, – я покосился на здание, где работала моя бывшая жена. – Просто умиляюсь тому, что любовь с людьми делает. А как зовут девчонку?

– Вот и хотел узнать, я её несколько раз видел на походной, да там много людей, и я как-то не решился при всех к ней подходить, – признался старший мастер. – Потому решил не искать лёгких путей.

– И через дыру в заборе полез, действительно – лёгких путей ты не ищешь!

– Ну, – Серёга переступил с ноги на ногу. – Надо так было.

– Да ладно тебе, не первый день знакомы, колись!

С одной стороны, мне правда было интересно узнать, почему старший мастер выбрал такой нетривиальный способ. С другой стороны, я пытался понять, как мне самому-то теперь выйти сухим из воды.

– Честно скажу, хочешь? – вздохнул Серёга. – Тут у меня бывшая работает на проходной, сегодня её смена, и я как-то не хотел, чтобы она обиделась… ну, понимаешь ли, чувства собственничества у неё осталось, а я её всё-таки до сих пор уважаю и не хочу, чтобы она расстраивалась.

– Где-где она работает? – я поймал себя на мысли, что кроме рабочих моментов о Сергее толком ничего не знаю.

А у него, оказывается, бывшая жена работает на заводе, он человек разведённый и больше того – готов на новые отношения.

– Да прямо на проходной и работает. Вот ты сегодня проходил и пропуск показывал, так вот показывал ты его ей, – пояснил он.

Я смутно припомнил, что на проходной этой территории действительно сидела женщина, но именно женщина, не девушка. Впрочем, ничего удивительного, старшему мастеру тоже не двадцать, а под сорок.

Я попросил Серёгу описать, как выглядит объект его вожделения. Из головы не выходила почему-то мысль, что ему могла понравиться моя жена. И, положа руку на сердце, мне эта мысль не особо нравилась, особенно после недавних событий.

– Да я тебе что, Шолохов – описывать? Ну, девчонка такая, небольшого роста, миленькая, глаза ещё такие добрые – и он в общих чертах описал мне свою избранницу.

Вот блин, один в один Любу описал!

Хотя, если так подумать, то половина швей попадала под такое описание. Рассказав свою легенду, Серёга начал расспрашивать меня.

– А ты-то как здесь оказался? – спросил он.

– Услышал собачий лай и решил посмотреть, что тут происходит, а об этой дыре я знаю, – на ходу сочинил я, хотя на самом деле не припомнил бы, что собаки лаяли.

– Кто ж о ней не знает, – хмыкнул Сергей. – Ясно, но будем считать, что мне повезло, что ты оказался рядом!

– Да, собаки чужаков не особо жалуют, – я посмотрел на пёсиков, доедающих колбасу.

– Хорошо, что ты не с пустыми руками шел! Буду должен тебе колбасу!

Я кивнул, подтверждая, что расчёт принят. Хорошо, что Сергей не стал спрашивать про то, откуда колбаса взялась, это был бы крайне неприятный вопрос. Не буду же я говорить, что ношу с собой в газетке кусочки докторской.

– Что теперь думаешь делать? – спросил я, видел, как старший мастер с озадаченным выражением лица рассматривает порванные на лепестки хризантемы.

– Похоже, что буду ждать следующего раза, в этот раз, видимо, не суждено мне с ней познакомиться, – вздохнул он, а потом перевёл на меня взгляд с хитринкой. – Только ты это, Егор, никому ни слова, что мы тут виделись!

– Конечно, держу рот на замке, – я провёл пальцами по губам, показывая, что закрываю невидимую молнию.

– А то, сам понимаешь, ситуация, скажем так… не та, в которой я бы хотел оказываться.

– Ну ты следующий раз вместо того, чтобы в дырах заборных лазить, лучше дождись, пока она с проходной выйдет. Может, заодно до дома проводишь, в кафе пригласишь, не будешь же ты с ней по заводу гулять.

– Да я, пожалуй, так и сделаю, просто… – он замялся в очередной раз. – Короче, ты прав, Егор!

– Ну всё тогда, бывай, герой-любовник! А я ещё думаю, почему ты решил сегодня не задерживаться…

– Ой, ну всё, не заводи старую шарманку. Завтра на работу выйду, в субботу, хотя, – Серёга критическим взглядом посмотрел на себя и свой измазанный в грязи после встречи с животными костюм. – Видимо, я далеко не уйду от родного цеха, теперь надо всё это дело застирать, не буду же я по улице идти в таком виде.

– Тоже верно.

– Ладно, Егор, спасибо, что мимо не прошел.

– Всегда пожалуйста. Ты давай, ускоряйся, – я показал на собачек, уже доевших колбасу, и подмигнул старшему мастеру. – А то, может, они тебе припомнят, как ты их хотел отходить цветами.

Сергей развёл руками немного разочарованно, похватал упавшие цветы, вернее, то, что от них осталось, и пошёл в цех.

Перед тем, как скрыться за поворотом, он обернулся и повторил мой жест, проведя пальцами по рту, словно застёгивая змейку.

– Егор, ни слова никому!

– Помню, – я показал ему в ответ большой палец.

Дождавшись, когда он уйдёт, я бросился, наконец, обратно к электрику.

– Все, вылезай!

До смерти перепуганный старик трясся, как кленовый лист на ветру.

– Пропали, заметили? – начал нервничать он. – Всё, отбой операции?

– Да ладно тебе, не драматизируй, все нормально, – я в двух словах рассказал бледному как мел электрику, что произошло.

– Господи, жуть какая, он точно ничего никому не скажет?

– Сказал, честное пионерское.

Я, признаться, поначалу сам подумал, что будет неплохо перенести сегодняшнее мероприятие. Всё-таки я засветился, что не есть хорошо. Однако, поразмыслив, решил, что делать этого явно не стоит, следующий удачно подвернувшийся момент придётся долго ждать, это во-первых. Во-вторых, после встречи со старшим мастером у меня будет какое-никакое алиби. Я все же считал, что старший мастер будет молчать о нашей встрече, о чем он меня и просил сам, прежде чем уйти. В общем, с какой стороны ситуацию ни оцени, а очевидно, что откладывать операцию точно не нужно.

Доводы эти моего компаньона более-менее удовлетворили, и он согласился продолжить общее дело. Надо было, конечно, видеть, как он, кряхтя, пытается пролезть через дырку в заборе. С горем пополам и не без моей помощи у него таки получилось. Что удивительно, собачки, увидев старика, принялись вилять хвостами и тыкаться носами в его руки.

– Да мои вы хорошие, ну, вам колбаска понравилась? Сам такую люблю, – поприветствовал электрик собак.

– Нам пора, время не ждёт, – напомнил я.

Мы пошли на ту территорию, что называется, огородами, избегая главной дороги. Нет, в это время автобусы уже не ходили, но вполне еще могли ездить кары и другие автомобили. Нам, естественно, нужно было не попадаться никому на глаза. Достаточно того, что меня видел старший мастер.

Электрик проявлял крайнюю осторожность, был всё ещё до смерти перепуган и то и дело останавливался, оправдываясь, что слышит какие-то шумы и мы вот-вот попадёмся. Одним словом – паникёр. На деле никаких шумов не было, только один раз по главной дороге проехала кара, груженая деталями, и то почти в ста метрах от нас. Мы благополучно скрылись в беседке, оставшись незамеченными. Ну и такими темпами лишь примерно через полчаса оказались возле корпуса на той территории.

– Так, предлагаю проходить через чёрный ход, – сказал я.

– Ты когда успел узнать, где здесь чёрный ход? – удивился мой подельник.

– Ну я, знаешь ли, тоже готовился, – объяснил я.

Электрик странно на меня посмотрел, но промолчал. Его мнение я знал – считает, что я обстоятельная подготовка – на разных полюсах.

Мы зашли внутрь корпуса, где, как и рассчитывали, не было ни души. Свет везде выключили, поэтому идти в цех пришлось в темноте. Повезло, что по пути мы ничего не задели. Электрик вытащил фонарик, собрался включать, я его остановил и объяснил, что это уж точно привлечёт к нам внимание.

– Да не видно ж ни хрена, – пробухтел он и достал свой план, чтобы посмотреть.

Я не стал его дожидаться и пошел вперед сам. Он же, повозившись с бумагой, сунул ее обратно в рюкзак и догнал меня.

Вскоре послышалась музыка, приглушенно, из-за закрытых дверей комнаты мастеров, где решили отмечать юбилей. Из щелей под дверью пробивался свет, единственный во всём цеху.

– Не жалеешь, что на празднование не пошёл? – я решил немного разрядить обстановку.

– Жалею, конечно, механик там, вроде, красную икру принёс, и водочка тоже какая-то хорошая, – вздохнул тот.

– А как ты объяснился, что на юбилей не пойдёшь?

– Сказал, давление скакануло!

Под звуки музыки мы прошли в цех, остановились на повороте и увидели то, что искали – трансформаторную будку.

– Давай переодеваться, – сказал я.

Электрик начал доставать из рюкзака необходимый инвентарь. Мы надели резиновые сапоги, резиновые перчатки, мой компаньон ещё надел очки, но я от них отказался. Я-то в них и не работал никогда, несмотря на технику безопасности, мешают обзору жутко. Понимая, насколько нелепо выгляжу, я улыбнулся. Вообще на душе был трепет, до конца не верилось, что прямо сейчас я могу предотвратить катастрофу. Но трансформаторная будка стояла всего лишь в паре десятков метров от нас, и волнение определённо присутствовало.

Кстати, электрик поступил чуточку мудрее и к этому моменту тоже заранее подготовился. Он вытащил из своего походного рюкзака пузырек корвалола, откупорил крышечку. Я почувствовал, как потянуло фирменным мятным запахом. Залив в себя половину флакона, старик протянул его мне.

– На, выпей, чтобы не нервничать!

Я отказываться не стал и тоже залил себе несколько капель на язык. Вкус корвалола сейчас показался особенно отвратительным.

Вернув флакон, я увидел, как открылась дверь комнаты мастеров, и музыка стала громче. Наружу вышли мужики, успевшие, судя по их раскрасневшимся лицам, чутка выпить – всего их было четверо. Трое пошли в курилку, а один вдруг свернул в тот ряд, где стояли мы. Я хорошо знал этого мужика – это был слесарь Ваня, и его верстак находился всего в паре метров от нас.

Благо в цеху царила тьма, и я спрятался за металлическим щитом, потянув за собой и Генку.

– Сиди, не двигайся и звуков не издавай, – предупредил я.

Электрик уже за щитом продолжил засовывать пузырёк с корвалолом в рюкзак. Руки у него тряслись, так что пузырёк упал на пол и покатился прямо к верстаку Вани.

– Вот с-сука…

Электрик выругался сквозь стиснутые зубы и собрался идти за пузырьком, но я удержал его за плечо.

– Тихо! Куда ты лезешь!

– Так увидит!

– Пусть лучше увидит пузырёк, чем тебя.

Ваня подбрасывая ключи от своего ящика, подошел к верстаку. Открыл ящик и достал оттуда небольшую чекушку самогонки.

– Мужики, вон что у меня есть! – сообщил он другим работягам, поджидавшим его в проходе корпуса.

– Давай неси, попробуем, а то ты так свою самогонку расхвалил, что слюнки текут.

Иван сунул чекушку под мышку, закрыл ящик, и я уже собирался выдыхать, потому что сидел все это время затаив дыхание, но не тут-то было. Ваня наступил на пузырёк с корвалолом, стекло треснуло, и остатки корвалола растеклись по полу.

– Ешки-матрешки! – слесарь посмотрел под ноги. – Это ещё что такое?

– Чего ты там застрял?

– Да ничего, откуда-то пузырёк непонятный взялся, – он втянул ноздрями воздух. – Корвалол!

Раздался хохот, гулко отдававшийся в этих стенах. Все дружно предположили, что корвалол обронила уборщица.

– В уголок подмети осколки, потом она сама уберет, – последовал совет рабочих.

Ваня так и сделал, сгребя стекло ботинком, и ушел. Мужики направились в курилку. Мы дождались, пока они вернутся. Вот лопнула дверь в комнату мастеров, и музыка стала играть тише.

– Теперь идём, – сказал я.

Мы вышли из-за металлического щита, подошли к трансформаторной будке. Выводить ее из строя было решено самым банальным способом. Неподалёку от будки стояло ведро с эмульсией. Трансформатор был выключен, поэтому сперва его следовало включить. Стоило провернуть тумблер, как в проходах тут же загорелся свет потолочных ламп.

– Вот говори не говори, никто все равно не выключает нормально свет!

– Давай уже быстрее, – я вырвал у электрика ведро и собрался опрокинуть его на трансформатор, когда со спины послышался голос:

– Мужики, а хрена ли вы делаете?!

Ведро застыло в моих руках занесенным перед открытой трансформаторной будкой.

Глава 5

Я обернулся и увидел огромного мужика в клетчатой рубашке на выпуск, натянутой на пузо, как на барабан, и в брюках с закатанными штанинами. Мужика заметно пошатывало, и у него был красный нос, как у Деда Мороза. Мужик был колоритный, из тех, что сразу запоминаются, да и я без этого его прекрасно знал. Передо мной стоял заместитель начальника моего родного цеха – Леонид Иванович Казько, среди рабочих более известный, как Лёня Шифоньер. Лёня был толковым специалистом с единственным, но заметным недостатком – если он пил, то так, чтобы на ногах не стоять. Вот и сейчас Лёня успел хорошенько набраться, он держал в одной руке стопку, а в другой – начатую бутылку водки.

– Ба! Знакомые все лица, – выдал он, внимательно глядя на нас. – Вы нахрена ведро-то с эмульсией схватили?

Электрик перепугался, открыл рот и пытался что-то выдать в ответ, а заодно понять, что делать дальше. Толку от такого компаньона – по минимуму. Пришлось брать инициативу в свои руки. Я показал жестом, чтобы электрик быстро куда-нибудь свалил, и дважды повторять не пришлось. Сам я развернулся к Лене Шифоньеру и приветственно развёл руками.

– Лёня, здорово, как оно?

– Да ничего так, пойдёт, – ответил он и посмотрел на меня чуточку внимательнее. Чего он меня разглядывает, стало понятно с его следующей фразой: – Погоди, я сначала думал, что тебя знаю, ик, а имя че-то не могу вспомнить!

Лёня защелкал пальцами, пытаясь вспомнить, кто же я. Судя по тому, как он хмурил брови, сделать у него этого не получалось. И не получится, нельзя вспомнить имя человека, которого видишь в первый раз. Но завод в этом плане – штука уникальная, людей здесь работает настолько много, что всех и не запомнишь. Этим я решил воспользоваться.

– Димка меня назовут, – я не стал раскрывать своего настоящего имени. – Ты че, не помнишь?

Лёня потёр пальцами лоб, силясь вспомнить.

– А, погоди-ка, я тебя вспомнил, кажись! – наконец, выдал он и ткнул в меня указательным пальцем. – Точно, Димка с двадцать пятого цеха!

– Ага, он самый! – не растерялся я.

– Корешок твой где?

– Отошел, это Саня, тоже с моего цеха, ну, ты знаешь.

– Конечно, знаю, ты что, Димка! – принялся, бахвалясь, убеждать меня тот. – Я заводе всех знаю, с 62-го года работаю! Э… а чего вы у нас делаете в это время?

– Да так, искали, где механик юбилей отмечает, – пояснил я, пожимая плечами.

– Так я ж вот тоже туда иду… а эмульсия вам нахрена?

– Да хотели руки сполоснуть, мы же сверхурочно работаем. Сейчас юбиляра поздравим – и обратно в свой цех пойдём.

– Сорок седьмые, небось делаете? Мне наш начальник всю плешь по их поводу проел, что двадцать пятый цех их не сдает, – пожаловался Лёня. – А трансформатор зачем открыли?

– Не видно же ни хрена, – я пожал плечами, – Че, в темноте рыскать? Тут хоть подсветка.

Замначальника облизал губы, кивнул, словно подтверждая, что довод принят.

– Вон оно что… да, я сам, пока шел, чуть шею не свернул!

Я понимал, что нужно брать быка за рога.

– Слышь, Лёня, я не понял, ты ещё долго собрался сопли на кулак наматывать?

– Че? – слегка опешил тот.

– Наливать будешь? – пояснил я.

Лёня посмотрел на стопку, потом перевёл взгляд на бутылку и авторитетно выдал заключение:

– Да вообще не вопрос! На, держи!

Он протянул мне свою стопку, а сам решил выпить из горла.

– Правильно мыслишь, Димка, прежде чем на юбилей идти, надо подготовиться! А то мы, как опоздавшие, будем трезвые, это нехорошо! Санёк где? – Лёня огляделся, ища электрика. – Он что, не будет готовиться?

– Да у него живот прихватило, мы его пока ещё дождёмся, – я махнул рукой. – Потом придёт, штрафную пропустит.

– Правильно, семеро одного не ждут! – согласился Шифоньер. – Ну давай, первую пропустим за наш завод!

Мы чокнулись рюмка о бутылку, выпили. Вернее, это Лёня сделал пару внушительных глотков, а я только сделал вид, что выпиваю, сам же выплеснул водку на пол. Благо у замначальника была привычка жмурится, когда он пьет, а лампочки трансформатора давали не так и много света.

– Хорошо пошла. Между первой и второй промежуток небольшой, – сказал я бодро, протягивая рюмку Лене.

– А давай! – он не стал отказываться. – Поехали!

Подобный трюк я повторил ещё пару раз. Делал вид, что пью, сам же выливал водку из рюмки на пол, когда как Лёня исправно выпивал два внушительных глотка из заметно пустеющей бутылки. Мой расчёт был на то, чтобы напоить Шифоньера так, чтобы он забыл, как зовут родную мать. Сработало, после третьего тоста Леня начал жевать губу – верный признак того, что мужик перебрал. Это его привычку я помнил еще из прошлой жизни. К тому же пил замначальника без закуски, так что пробирало его быстро и эффективно.

– Лёня, хорошо! Хорошо идёт! Давай ещё по одной, да и пойдём, – я видел, что у него ещё осталось немного водки в бутылке.

– Частишь, брат… – замотал он головой.

– Что значит – частишь, мы ещё за встречу не выпили, – настоял я и использовал безотказный в таких случаях прием. – Ты что, меня не уважаешь?

Этот вопрос я уже проговорил с некоторым наездом.

– Уважаю!

– Ну, тогда поехали!

Наконец, после очередной рюмки Леня выпил водку в бутылке до конца. Икнул.

А потом бутылка выпала из его руки, звякнула, но не разбилась, а закатилась под один из станков. Сам Лёня резко стек на пол и через мгновение уже храпел.

– Выходи, – сказал я электрику, всё это время прятавшемуся в слесарном ряду.

– Как ты до такого догадался? – восхитился он, глядя на бессознательное тело замначальника.

– Как говорится, когда знаешь противника – можешь нападать, – я вспомнил цитату из книги об искусстве войны.

– Давай продолжать? – спросил электрик, косясь на ведро с эмульсией.

– Погоди продолжать, давай сначала Лёню подальше отсюда унесём.

Генка замотал головой и присвистнул.

– Ты знаешь, сколько он весит? Мы его на своем горбу не вытащим! У меня и так грыжа пупочная!

– На горбу – нет, но мы по-другому поступим, – я оглянулся и нашел тележку, на которой возили детали и оснастку.

Электрик был прав, такого кабана как Лёня Шифоньер на своем горбу далеко не снесёшь. С телегой – другое дело. Мы с горем пополам погрузили на тележку Леонида и отвезли его подальше. Пришлось помучиться, потому что колесо у телеги и здесь уводило налево. Но, во-первых, я точно не хотел, чтобы Лёня мог пострадать во время пожара. Во-вторых, это была бы подстава – если найдут его рядом, то и аварию трансформатора повесят на него. Для того, чтобы учесть оба пункта, нам пришлось малость потерять время и отвезти Лёню в курилку на свежий воздух.

Да, рискованно, но мужик он хороший, в прошлой жизни немало с ним соли съели, а я своих не бросаю.

Пока я усаживал грузного Леню за один из столиков в курилке, в памяти всплыло, как он погиб, когда произошла катастрофа. Тогда он тоже заснул пьяный в своем кабинете – и так и не проснулся. А будь он трезвый, у него были бы все шансы спастись. Пожар его сгубил или водка? Как бы то ни было, трезвость и Лёня Шифоньер – вещи по определению несовместимые.

– Всё, теперь давай, к делу, – сказал я, не успев даже отдышаться, едва мы вернулись к трансформатору.

– Ну с богом! – электрик врубил напряжение.

Прежде, чем выливать эмульсию в трансформатор, я решил отойти от первоначального плана и пошёл по рядам, включая станки. Каждый включённый станок увеличивал напряжение в сети, что только шло нам на руку. Благо звуки из заработавшего цеха не были слышны в комнате мастеров – там вовсю играла музыка, празднование как раз вошло в полную силу.

– Егор, быстрее! – шипел электрик, у которого явно уже сдавали нервы.

Опасения его были понятны, когда люди пьют, они часто выходят в курилку или туалет, а из комнаты мастеров давно уже никто не выходил.

Значит, каждую секунду кто-то может появиться.

– Минута! – ответил я, а сам, возвращаясь по рядам.

Я начал включать станки, чтобы те работали на холостую.

Закончив обход, я махнул рукой, и электрик, всё это время державший ведро с эмульсией наготове, наконец, выплеснул жидкость на трансформатор. Ух!

Полыхнуло так, что мама не горюй. Цепь тут же закоротило, из трансформаторной будки повалил дым. А через мгновение будку охватило пламя.

Мы переглянулись, видя, как пламя перекидывается на верстаки.

– Валим, нахрен! – бросил я.

Убегая, я сделал крюк и толкнул дверь комнаты мастеров – свет там уже был приглушен, начались танцы. Наверняка кому-то мы испортим намечающийся романтический вечер, но тут уже что есть, то и есть.

– Пожар! – заорал я что было мочи.

Причём в дверь заглядывать не стал, чтобы никто не увидел моего лица. Рискованно, да, но и подвыпивший народ предупредить надо, потому что полыхнуло куда сильнее, чем я изначально расчитывал.

В цеху начался настоящий пожар.

Прежде чем празднующие опомнились, мы с электриком успели выскочить из здания корпуса. Спрятались за соседним корпусом, оборудовав в тамошнем закутке свой наблюдательный пункт.

– Ох ты ж, разгорелось, – чуть отдышавшись, прокомментировал электрик.

Разгорелось действительно так, что будь здоров. Огонь было отлично видно из окон цеха. Я прекрасно понимал, что большая часть оборудования в цеху сгорит либо окажется выведена из строя из-за короткого замыкания. Это значило, что работа цеха на некоторое время встанет, причём как надолго – не скажешь. Возможно, на восстановление понадобятся месяцы. Но оно того стоит. Человеческие жизни важнее железяк.

У меня мелькнула мысль вызвать пожарных, но я быстро от неё отказался. Из корпуса начали выбегать все те, кто праздновал юбилей, и я услышал, как они перекрикивались:

– Звони в пожарнику!

– Да пока пожарка доедет, ничего уже не останется, – прокомментировал электрик мне на ухо.

Я ничего не ответил, старик был прав. И в уме пересчитал бегущих – вроде бы, в горящем цеху никого не осталось.

– Знаешь, а ведь действительно на душе стало гораздо легче, как будто камень с души упал.

Я снова промолчал. Знал бы электрик, сколько жизней сейчас было спасено! Я как будто только теперь и мог по-настоящему дышать. Все живы, здоровы, выбежали на своих ногах и ещё долго будут обсуждать этот юбилей. А станки… никакое оборудование не стоит и одной человеческой жизни. Станки можно починить, доставить новые, а вот погибшего обратно уже не воскресишь.

Я видел, как зашевелился Лёня – осоловело оглядевшись и озадаченно скребя макушку, он наблюдал за горящим корпусом. Интересно, помнил ли он, что выпивал со мной. Я-то прекрасно понимал уже сейчас, что теперь, после того, как полыхнуло, всех здесь присутствующих будут скоро допрашивать соответствующие органы.

– Эх, жалко только, что механику испортили юбилей, – вздохнул электрик.

– Зато будет что вспомнить, – ответил я.

Кстати, наши пожарные, надо отдать им должное, сработали молниеносно. На территории завода была своя пожарная часть. И ребята тотчас приступили к тушению огня. Я понимал, что они зальют к чёртовой бабушке весь цех, но опять же, это играло лишь нам на руку – трансформатор после пожара и тушения уже не починишь при всём желании.

– Ладно, нам пора валить, – наконец, сказал я.

По логике вещей о пожаре должны были известить руководство и соответствующие инстанции. Значит, скоро на заводе будет не протолкнуться. И если уходить незамеченными, то делать это надо сейчас.

Мы в полной темноте покинули свое укрытие и решили уходить с места так же, как пришли – через дыру в заборе на той территории. Шли быстро, никаких приключений по пути не встретили – и слава Богу, сейчас они точно были ни к чему. Пёсики встретили нас дружелюбно, запомнили. Электрик даже полез в свой походный рюкзак, где у него оказались остатки докторской колбасы. Их он благополучно скормил собакам.

– Мои хорошие, – почесал он за ухом у папы.

Тут же мы сняли с себя резиновые сапоги и перчатки, которые электрик побросал обратно в рюкзак.

– Рекомендую от этого добра избавиться, – сказал я.

– Как – избавиться? – изумился старик.

Как любому хозяйственному человеку, ему и в мысли не пришло выбрасывать на мусорку то, что ещё могло послужить.

Пришлось объяснять – при проведении следственных действий и выяснении обстоятельств пожара сотрудники органов наверняка найдут следы сапог, которые дадут им зацепку.

– Ясно… – посмурнел тот. – Значит, выброшу, что же делать!

– Только выбрасывай подальше от своего дома, – предупредил я.

Прежде чем вылезать, я, наученный недавним опытом, сначала заглянул в дыру, чтобы удостовериться, что по ту сторону забора никого нет. И не зря – там по аллее неподалёку от забора за ручку прогуливалась молодая пара. Пришлось подождать, пока они уйдут, а затем я отдал сигнал электрику, и мы покинули территорию завода. Через каких-то пять минут мы уже шли по улице, довольные доведённым до конца делом. Электрик, хоть и выглядел вымотанным, весь сиял от счастья.

– Слушай, ну теперь я могу со спокойным сердцем уходить на пенсию!

– Легенду помнишь? – уточнил я. – Где мы были и что делали?

– Помню, конечно, мы ж тебе розетку ставили, – заверил он и достал из своего походного рюкзака чекушку.

– А это тебе зачем?

– Как зачем, я домой никогда трезвый не прихожу, а тут ещё с шабашки! Чтобы жена ни о чем не заподозрила.

Логично, старым привычкам лучше не изменять. Раз надо – придётся выпить. Всё-таки у каждого в семье свои традиции, которые лучше не нарушать. Старик глотнул водки, занюхал рукавом и гулко выдохнул.

– Ну что, Егор, бывай!

– Всего хорошего.

Мы обнялись со стариком на прощание, и я стиснул его за плечи. Он пошёл домой, а у меня на сегодняшний день были и другие планы.

Впереди ожидала встреча с Кирой, о которой мы договорились несколько дней назад. Что-то мне подсказывало – встреча будет крайне непростая. Сосредоточиться было непросто, но нужно. Я ещё с минуту постоял, глядя на звёзды и думая о том, сколько жизней мы изменили сегодня, а потом отправился дальше.

Я хорошо помнил названный Кирой адрес, и, естественно, заранее узнал, что там расположено. Там стояла общага – четырнадцатиэтажное кирпичное здание, которое в народе называли свечкой. Дом был в нескольких кварталах от заводской проходной. Уже приблизившись к зданию, я на всякий случай огляделся, обошёл со вокруг него, чтобы удостовериться, что за мной нет хвоста. Со следовательницей во время последней встречи мы разошлись не очень хорошо, и сюрпризы могут быть совершенно разные. А выводить ментов на Киру по неосторожности не очень-то хотелось. Убедившись, что никто не следит, я зашёл в подъезд и, поднявшись на седьмой этаж, постучал в дверь.

– Заходите! – послышался незнакомый голос из комнаты.

Глава 6

– Заходите! – послышался незнакомый голос из комнаты.

Голос был женский, но принадлежал он точно не Кире. Её голос я хорошо помнил и сразу бы узнал. Наверное, Кира остановилась у подружки. Это, конечно, было бы весьма опрометчиво, потому что ее близкие контакты милиция будет проверять в первую очередь. А подруга наверняка близкая, раз пустила её домой на несколько дней.

Я приглашение принял, шагнув внутрь, увидел небольшую комнату. На пороге меня встретила девчонка, ничуть не уступающая Кире по своим внешним данным. К тому же на ней из одежды было только полотенце, подчёркивавшее фигуру и особо стройные ножки.

– Ой, а вы к кому, как вас зовут? – затараторила она, хлопая ресницами.