Нельзя тебя любить

Пролог Глеб

Накидываю капюшон на голову и прикуриваю сигарету. Горький дым сразу попадает в легкие и дарит болезненное удовлетворение. Вечерние сумерки скрывают меня от посторонних глаз, позволяя долго оставаться незамеченным. Смотрю на часы, еще пара минут и она появится. Никогда не опаздывает. Весь день расписан по минутам и я, блядь, знаю его наизусть.

Жду около подъезда, как верный пес и самому от себя тошно. От того, в кого я превратился из-за нее. Она свела меня с ума, всю душу вывернула наизнанку. Пленила тело и мысли. Думаю только ней, про других баб забыл напрочь. Стал одержимым и озабоченным.

Глубоко затягиваюсь и прикрываю глаза, с трепетом вспоминая ее лицо. Ничего такого в ней нет. С виду обычная. Даже невзрачная. Но чем-то зацепила так, что я, как червяк болтаюсь на крючке без надежды на спасения. Когда смотрю в ее глаза, тону в их сладком омуте, падаю на самое дно.

От того, что сейчас увижу ее мурашки пробирают до костей. В груди жжет, а внутренности крутятся в мясорубке. Моя неприступная, не дающая шанса, но, блядь, я не собираюсь отступать.

Цокот каблуков эхом раздается в вечерней тишине. Смотрю на часы и усмехаюсь. Как всегда, филигранная точность. Выкидываю сигарету и выхожу из своего укрытия, преграждая путь. Видит меня и вздрагивает от неожиданности.

– Алена Сергеевна… – голос срывается от волнения. – Алена…

Делаю шаг к ней, но она выставляет руки вперед, защищаясь от меня. Но меня уже не остановить. Я слишком долго ждал.

– Не надо.

– Я так больше не могу, – не обращая внимания, сжимаю ее в объятиях и утыкаюсь носом в шею. Дышу ей и никак не могу надышаться. Топит от этого яркого ощущения наполненности.

– Ты мой ученик, Глеб. И между нами ничего не может быть! – Алена Сергеевна истерично бьется в моих руках и только распаляет еще больше. Ее тело реагирует на меня едва ощутимой вибрацией. Я чувствую ее. Мне не может казаться.

– Почему? Тебе же нравится, – впиваюсь в этот мятежный рот, пресекая любые возражения. Жадный, украденный поцелуй. Как кипятком обдает. Ни с кем такого не испытывал.

Она не отвечает. Кусается. Чувствую кровь и резко отстраняюсь. Ее глаза распахнуты и пылают праведным гневом.

– Аронов, хватит! Прекрати! – колотит меня кулачками, но мне не больно. Я не чувствую ничего, кроме опасного пламени, что сжигает меня изнутри.

Перехватываю ее запястья и завожу себе за спину. Алена оказывается слишком близко. От ее запаха срывает башню. Контролировать себя становится гораздо сложнее. Инстинкты требуют свободы, подчинять и властвовать.

– А то что? – склоняюсь и останавливаюсь в миллиметре от ее губ. – Двойку поставишь или родителей вызовешь?

– Сопляк, – шипит она, опаляя горячим дыханием и пытается вновь меня ударить. – Найди себе девушку по возрасту.

– А я тебя хочу, – хрипло шепчу, глядя в глаза и провожу носом по ее лицу от щеки к уху. Блядь, так остро, что кончить можно.

– Хватит! – всхлипывает Алена и отталкивает меня. – Перестань меня преследовать.

Вырывается из захвата и стремительно сбегает в подъезд. Провожаю взглядом и усмехаюсь. Никуда не денется. Все равно будет моей рано или поздно. Или я сдохну. Без нее.

Глава 1 Глеб

– Глебыч, с днюхой! – раздается то тут, то там. – За тебя, брат!

Вяло киваю и приподнимаю бокал. Сбился со счета, сколько раз. Пацаны отдыхают. Отмечают мое восемнадцатилетие, которое наступило вчера, а мне не весело. Мне никак, не чувствую причастности к этому празднику. Была бы мама рядом, все было бы по-другому…

Ритмичная музыка долбит по ушам и заставляет телок двигаться в такт. Сколько их здесь? А хрен знает, я не считал. Лениво слежу за ними и не чувствую ничего, кроме отвращения. Надоело. Пресытился. Одно и то же по сотому кругу. Одинаковые тюнингованные лица, вереница силиконовых тел, все, как на подбор. И каждая хочет заполучить своего «принца». Идиотки.

Глоток коллекционного вискаря, и жидкий огонь скользит по пищеводу, приятно обжигая и срывая дыхание. Откидываю голову и расплываюсь в довольной усмешке. Праздник по случаю моего совершеннолетия удался на славу. С нескрываемым наслаждением наблюдаю за тем, во что превратился дом из-за вечеринки. Маленькая, но такая приятная месть. Надеюсь, отец оценит ее по достоинству.

Бессильная ярость просыпается в душе, и дышать становится тяжелее. Стискиваю зубы, отшвыриваю бокал в сторону и поднимаюсь на ноги. Подхожу к первой попавшейся девке, хватаю за плечо и резко разворачиваю к себе.

– Как зовут? – впиваюсь в ее лицо взглядом. Не худший вариант, хоть и потрепанный.

– Настя. – Она растерянно хлопает ресницами. Угу, еще целкой прикинься.

– Пойдем, Настя, прокатимся, – не особо церемонясь, тащу ее к выходу.

– Куда? – В голосе слышны панические нотки.

– Не бойся, не обижу, – бросаю на ходу, вытаскиваю ее на улицу и нажимаю кнопку на брелоке. «Вольвец» приветственно моргает фарами. Подарок отца. Что ж, опробуем, собственно почему нет?

– Нам туда, – киваю в сторону машины и тяну девушку за собой.

– Но ты же пил…

– Ты блядь или полиция нравов? – огрызаюсь на нее. – В машину садись.

Послушно исполняет, опускается на сидение и пристегивается. Завожу двигатель, негромко урчит. Усмешка помимо воли искажает мои губы. Как же все просто: подарил тачку – откупился от сына.

С пульта открываю ворота и выжимаю педаль газа в пол. Машина резво трогается с места и беспрекословно исполняет все мои команды. За рулем сидеть одно удовольствие. Откидываюсь на спинку и немного расслабляюсь. Далеко ехать не собираюсь, так, по округе прокатиться…

Права у меня есть давно, правда, датированы сегодняшним числом, но никто меня и так не тормозит. В нашем городе все знают отца и боятся. И со мной не хотят связываться. Один я убогий нихрена не боюсь.

«У тебя скоро появится брат», – взрывается в сознании голос отца. Очередная волна злости проходит по телу, заставляя крепче сжать руль. Так и хочется расколотить этот гребаный подарок, аж скулы сводит. Но я все еще в своем уме. Не так много выпил, точнее, не добрался до стадии «похер». Да и жить хочется.

Торможу на обочине, мышцы напряжены до предела, а дыхание тяжелое. Надо успокоиться и слить негативные эмоции, чтобы расслабиться.

– Настюх, ты же хочешь поздравить меня с совершеннолетием? – хрипло говорю ей, а смотрю прямо перед собой, продолжая крепко сжимать руль.

– Конечно, а как? – Ее голос вибрирует от волнения или страха, но мне плевать. Меня интересуют только мои потребности. Впрочем, как и всегда.

– Это удовольствие я буду помнить вечно, – хмыкаю и отъезжаю на сидении.

Расстегиваю джинсы, приспускаю боксеры и высвобождаю эрегированный член. Настя все понимает без слов, нервно сглатывает и наклоняется к моему паху. Откидываю голову и прикрываю глаза, предоставляя ей полную свободу действий.

Горячий язык очерчивает головку и скользит ниже. Рефлекторно дергаюсь навстречу и врезаюсь в горло. Настя давится и пытается отстраниться, но я не позволяю. Беру за волосы и настойчиво врываюсь в глубины ее рта, касаясь головкой гланд. Мне нужна разрядка. Как можно быстрее. Иначе я взорвусь от переизбытка отрицательных эмоций.

Но никак не могу кончить. Мысли сбивают с настроя. Воспоминания так некстати лезут в сознание. Ненавижу его, всеми фибрами души.

Да твою мать! Цепляюсь взглядом за возбуждающую картинку снизу и вколачиваюсь в глотку Насти по самые яйца. Наконец накрывает оргазм, волной проходясь по телу. Замираю, изливаясь в горло своей спутнице, и шумно выдыхаю.

В окно негромко стучат. Вздрагиваю от неожиданности и распахиваю глаза. Это еще что за нахер? Девка резко вырывается, и несколько капель спермы попадает на мои джинсы. Вот еще не хватало.

– Твою мать, – рычу недовольно и нажимаю на кнопку.

Окно ползет вниз, впуская в салон морозный воздух. Прищуриваюсь, пытаясь понять, что происходит. Машина ГИБДД стоит неподалеку. Гайцы? Меня? Это даже интересно.

– Добрый вечер. Старший лейтенант Климов. Ваши документы, пожалуйста, – представляется инспектор. Ну точно. Новенький, что ли?

– Я что-то нарушил? – хмуро уточняю и быстро заправляюсь, приводя себя в более-менее приличный вид. Настя отворачивается к окну и никак не участвует в нашем разговоре. Оно и к лучшему.

– Документы, – с нажимом повторяет Климов.

– С хера ли? Я даже не еду. – Меня вспенивает от его тона. Документы в полном порядке, но адреналин в крови толкает на подвиги.

– Машина заведена и стоит в неположенном месте.

– Мы просто грелись, – многозначительно поясняю, но инспектор не обращает на мои слова внимания. Какой-то непонятливый.

– Это ваши проблемы. Нарушения налицо.

Отдаю права и документы на машину. Пусть прочитает фамилию и отвалит уже.

– Только сегодня права получили и уже нарушаете?

Да чтоб тебя. Закрываю окно и выхожу из машины. Достал, честное слово.

– Слыш, тебе тошно, что ли? – подхожу к нему. – Давай разойдемся миром?

– Каким еще миром? – хмурится Климов, словно не понимает, о чем я. – Чем это пахнет? Ты пьяный, что ли?

– Сколько тебе надо? Десятки хватит? – смотрю на него и достаю портмоне. С наличкой сейчас туго, но всегда же можно снять.

– Взятку при исполнении? – Глаза Климова подозрительно прищуриваются. – Да ты, малой, в край охренел.

Кулак неожиданно прилетает под дых, заставляя согнуться пополам. Твою мать. Судорожно втягиваю воздух. Мышцы наливаются свинцом, а в ушах долбит сердцебиение. Адреналин выплескивается в кровь. Вдох. Еще один. И кидаюсь в драку. Луплу что есть силы кулаком в челюсть, потом еще куда-то. Едва успеваю уворачиваться от кулаков противника. На подъеме удается даже завалить его на землю и сесть сверху, нанося сокрушительные удары по физиономии.

Но в состоянии аффекта я не принял в расчет наличие второго инспектора. Слишком поздно замечаю движение в свою сторону. Острая боль пронзает область виска, и темнота окутывает меня.

***

– Вы че, дебилы? Не видите, кого месите? – Грубый голос звенит в ушах и отдается болью в висках.

– У него фамилия другая.

Что еще за херня? С трудом разлепляю веки и пытаюсь сообразить, где нахожусь.

– Да он борзый, чуть Клима не ушатал…

Клим. Что-то отдаленно знакомое.

– Хуерзый! Сейчас приедет его отец и будет натягивать нас всех вместе и по очереди. Вот ему и объясните, кто борзый.

Перед глазами все плывет. Сажусь и фокусирую взгляд. Бетонные пол и стены, окно решетчатое под потолком. И громко спорящие голоса. Так и хочется заткнуть все разом.

– Я же не знал.

– Иди к нему и договаривайся, иначе вылетишь к чертовой матери!

Память возвращается стремительно и только добавляет проблем. Твою мать. Вот это я вчера покуролесил. Отпраздновал днюху. Голова раскалывается просто нереально. Ощупываю физиономию, вроде все цело. Челюсть функционирует. Глаз немного заплыл, а так… жить буду. Костяшки немного сбиты, но не критично. Знатно вчера побухал, ничего не скажешь.

Звук металлической задвижки бьет по ушам. Болезненно стону и зажмуриваюсь. Капец как громко.

– Живой? – В камеру входит гаишник, который вчера до меня докопался. Тоже изрядно потрепанный, с кровоподтеками на лице. – Врача надо?

– Нормально, – нормально хмыкаю я и киваю на лавку рядом с собой. – На мне, как на собаке.

– Такое дело… – начинает Климов и заминается. Стремно унижаться? Едва заметно усмехаюсь.

– Не стоит. Я все слышал, – хмыкаю и поворачиваюсь к нему. – Не буду я ничего говорить отцу. Да и я сам не прав.

– Рад, что ты это понимаешь.

– Понимаю… – протягиваю ему руку. В конце концов, нормальный парень. Попал просто под горячую руку, а точнее, каток моей борзоты. – Мир?

– Давай, – пожимает в ответ. – Не залетай больше.

Климов поднимается на ноги.

– А где тачка?

– На штрафстоянке, – пожимает он плечами. – Девка твоя домой ушла.

– Хрен с ней, – отмахиваюсь небрежно. Еще я за шлюх не переживал. – Сигареты есть?

– Держи, – протягивает мне пачку и зажигалку.

– Спасибо. Зовут-то тебя как?

– Серега.

– Глеб.

Уходит, звонко лязгая задвижкой. Обезьянник в каком-то отделе, не иначе. Интересно, в каком? Хотя нет, совсем не интересно. Закуриваю, затягиваюсь и закашливаюсь, не рассчитав крепость. Черт, так и легкие можно выплюнуть.

Ложусь многострадальной головой на лавку и курю в слабый затяг, чтобы не дохать.

Прекрасно знаю, что будет дальше. Приедет отец и начнет читать мне морали, какой я мудак и как его подставляю. Отчасти так оно и есть, только вот бесполезно пытаться достучаться до моей совести. У меня ее нет. Не осталось с тех самых пор, как он сплавил мать в дурку, а к нам в дом притащил свою любовницу.

Мразь. Ненавижу. Затягиваюсь глубоко и выпускаю толстую струю дыма в потолок. Когда-нибудь все изменится. Я теперь совершеннолетний и сам отвечаю за свои поступки. Это даже приятно – быть взрослым.

Сколько мне здесь еще чалиться? Черт его знает. Отец, наверное, будет устраивать показательные. Похер. Подожду. Закрываю глаза и пытаюсь поймать дзен.

***

Отец не удосужился приехать сам. Прислал адвоката и начальника охраны. Может, и к лучшему. Успею подготовиться к разговору с ним. Забираю личные вещи, выхожу на улицу и сажусь в тачку начальника охраны.

– Глеб, ты сдурел? – Тимур отчитывает меня, как пацана. – Кто тебя так? – замечает следы на лице и хмурится.

– Нормально все, – отмахиваюсь я, давая понять, что тема закрыта. – От башки есть что-нибудь?

Протягивает мне какие-то колеса и бутылку с водой. Для верности закидываюсь сразу парочкой.

– Отец в ярости, – сухо констатирует Тим. Нормальный мужик, даже помогает мне иногда.

– Ему полезно, – хмыкаю, откидываюсь на спинку и прикрываю глаза. Все, меня нет.

В доме царит гробовая тишина. Даже прислуга куда-то испарилась, но навела порядок перед этим. Никаких следов вчерашнего праздника не осталось. Так даже не интересно. Иду сдаваться в кабинет. Без стука открываю дверь и встречаюсь взглядом с отцом.

– Сучонок! Ты что творишь? – срывается на грубость. Нервишки так себе. Морда красная, глаза навыкате. Ходит из стороны в сторону и плюется проклятиями.

– И тебе доброе утро, папа. – Последнее слово буквально выплевываю.

– Доброе? Да ты в край охренел! – орет он, брызгая слюной.

Как ни в чем не бывало прохожу вглубь кабинета, опускаюсь на стул и закидываю ноги на стол.

– Ага, я вообще жалкое отродье, – словно между делом замечаю я. – Ублюдок безродный. Но ничего, – губы расползаются в кривой ухмылке, – Мариночка тебе скоро нового родит. Не испорченного.

– Что ты несешь? Дать бы тебе леща, да места живого нет.

– Не отказывай себе в удовольствии, – хмыкаю я и равнодушно закидываю руки за голову. Все это бла-бла-бла. Вот потрындеть, сотрясая воздух – это отец горазд, а что-то реально сделать – уже не про него.

– Ты хоть знаешь, во сколько мне обойдется твой праздник?

– И знать не хочу.

Чистая правда. Никогда не считал его денег и не собираюсь начинать. Должен же он хоть как-то платить за свои поступки. Чтоб жизнь малиной не казалась.

– Ах так, – зло шипит он и грубо сталкивает мои ноги со стола. – Совсем страх потерял? Но ничего. Оставлю тебя без дотаций, посмотрим, как запоешь. Карточки и ключи от машины на стол.

Напугал, аж дрожу весь. Не спорю с его решением. Так даже лучше для всех нас. Достаю портмоне и ключи от машины.

– Да подавись, – небрежно швыряю на стол, а в груди настоящий пожар. – Бабки, бабки, бабки, кроме них тебя никогда ничего и не интересовало.

Не удается остаться безучастным. Бесит меня вся та ситуация и несправедливость к матери тоже.

– О чем ты? – Отец непонимающе хмурится.

– Мама так тебя любила, а ты трахал все, что движется, – выплевываю обвинение ему в лицо. Внутри горит так, что дым из ушей скоро пойдет.

– Неправда! – рявкает он. – Я любил твою мать.

– Именно поэтому она хотела выйти в окно, правда?

Думал, я не знаю об этом, но ошибается. Я все знаю и все вижу. Если что-то молча хаваю, вовсе не значит, что не замечаю. Просто время платить по счетам еще не настало.

– Что ты понимаешь? Она больна. – Отец привычно пытается оправдаться и списать все на болезнь. Но я знаю правду.

– Это ты болен! И дырка твоя брюхатая. – Меня отчаянно несет, но фильтровать слова нет ни сил, ни желания. – Ей ты тоже изменяешь?

– Не смей так говорить о Марине!

– Как хочу, так и говорю, – подскакиваю на ноги. – Шлюха твоя Марина, с тобой только из-за бабла. Как и все вокруг.

– Да как ты смеешь? Я все для тебя, а ты хамло неблагодарное, не ценишь. – Отца трясет от злости, а меня неожиданно, наоборот, отпускает.

– Упрекнуть решил, – усмехаюсь я. – Самое время.

– Я тебя содержу, одеваю, гулянки твои оплачиваю…

– В ножки тебе поклониться? – отвешиваю дурашливый поклон.

– Клоун, – огрызается отец. – Одна твоя спецшкола сколько стоит. Видимо, не учат там уважать родителей.

– Да засунь ты себе эту школу в задницу, – издевательски смеюсь я.

– Идиот, это твое будущее!

– В этом ты прав. Это мое будущее. Без тебя.

Решение приходит быстро. Разворачиваюсь и иду к выходу.

– Глеб, стой! Я еще не закончил.

– А я закончил, – показываю родителю «фак» и и выхожу из кабинета, громко хлопнув дверью.

Глава 2 Глеб

Единственный человек, которого я взял с собой в новую жизнь – Олеся. Не то чтобы испытывал к ней какие-то сильные чувства. Скорее уж хотелось расставить точки над «i». Одно дело встречаться с мажором и совсем другое – с бывшим мажором.

Крепко сжимаю ладонь Олеси и осторожно веду наверх по лестнице. Она в плотной повязке и не видит убитых стен в подъезде пятиэтажки. Нам нужен четвертый. Именно здесь находится квартира моей матери. А теперь моя. Единственное жилье, что у меня осталось. Гораздо лучше, чем ничего. Не был здесь лет десять, наверное, но все еще ориентируюсь.

Останавливаюсь напротив двери и достаю из кармана ключи. Два оборота, и замок, скрипнув, поддается.

– Куда ты меня привел? – Олеся нетерпеливо переминается с ноги на ногу и озирается по сторонам, но повязка не дает увидеть подробностей.

– Сейчас узнаешь, – шепчу ей на ухо и тяну дверь на себя. Пропускаю девушку в квартиру и сам вхожу следом.

Спертый запах сразу бьет в нос, надо открыть окна и проветрить. А еще убраться не мешало бы. Но сначала… снимаю повязку с глаз Олеси и отхожу на пару шагов.

– Фу, что это за место? – Она морщит свой высокомерный нос.

– Мой дом, – сухо поясняю и равнодушно пожимаю плечами.

Не хоромы, конечно, а крошечная двушка в жопе мира. Такой вот неждан от мажора. Хавай, детка, или вали нахрен с глаз моих.

– Но Глеб… – Олеся оборачивается ко мне и недовольно кусает губы. Думает, что я шучу, но сорян. Все именно так, как есть.

– Ты же сама хотела, помнишь? – притягиваю ее за слова. – В горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности…

– Но не так же, – возмущается она и с демонстративным неудовольствием обхватывает себя руками, словно боится испачкаться.

Какая цаца, прости господи. А понтов-то было. И любовь до гроба.

– А как, Лесь? – хмыкаю я. Обхожу ее, иду на кухню и включаю свет. Открываю окно, впуская морозный воздух.

Олеся приходит за мной, но старательно избегает касаться чего-нибудь.

– Решил жить отдельно, хоть денег у отца возьми.

– Нет.

– Почему?

Реально не понимает или издевается? Я что, похож на того, кто просто так кидается словами?

– Потому что у меня есть гордость и принципы. Я лучше с голоду сдохну, чем о чем-то его попрошу.

– Но это не мои принципы! Я не намерена бросать свою жизнь в угоду твоей!

Примерно этого я и ожидал. Все они одинаковые, продажные шлюхи.

– Я так и думал, – язвительно усмехаюсь и киваю на дверь. – Поэтому такси уже ждет тебя у подъезда.

– Вот так просто?

– Не вижу смысла друг друга насиловать, – равнодушно пожимаю плечами. Я все сказал, и добавить мне в принципе нечего.

– А школа? А выпускной? – В ее голосе явно слышится истерика. – Мы же хотели вместе пойти.

– Придется тебе идти одной, – развожу руки в стороны. – Я забрал документы.

– Зачем? – Глаза Олеси недоуменно округляются. – Она же оплачена до конца года.

– По той же самой причине. Доучусь в обычной среднеобразовательной. Вот здесь во дворе есть одна как раз, – указываю на здание, которое видно из окна. Это, конечно, не то, к чему я привык. Но учатся же там как-то люди, и я смогу.

– Ты с ума сошел? Это не твой уровень.

– Да плевать мне на уровень! Главное, ЕГЭ сдать и поступить в институт, чтобы в армию не забрали. А дальше уже… – замолкаю, осознавая, что объяснять бесполезно. Олеся меня не понимает и никогда не поймет. Мы просто разные. И наши отношения изначально были ошибкой. Хорошо, что я вовремя это понял.

– Далеко идущие планы, – хмыкает она. – Только где в них я?

– А тут все просто, – кривая усмешка искажает мои губы. – Либо ты остаешься со мной и мы вместе придумываем будущее, либо оно у нас разное.

– Здесь? В этом клоповнике? – Олеся качает головой. – Нет, Глеб. Это исключено.

– Тогда выход там, – указываю направление и ухожу в другую комнату. Открываю окно и глубоко вдыхаю свежий воздух.

– Ты еще пожалеешь об этом, – летит мне в спину жалкая угроза, но вызывает лишь улыбку. Нашла кого пугать.

– Ага, уже жалею.

Даже не оборачиваюсь, теряя всяческий интерес к разговору.

– Гад! Сволочь! – со злостью выплевывает Олеся и цокает к выходу.

Хлопает дверь, и наступает тишина. Наконец. Лучше уж дрочить, чем вот с такой связываться. Продажная шкура, и только.

Хрен с ней, своих дел хватает. Квартира и правда в убитом состоянии. Здесь столько лет никто не жил. Первая мысль вызвать клининговую службу, но отметаю ее безжалостно. У меня жесткий режим экономии, поэтому придется все делать своими руками. Ну ничего, справлюсь.

Утро начинается как-то внезапно и неотвратимо вместе со звонком будильника. Для прикола вчера завел практически раритетный экспонат, а сейчас едва не обделался, когда тот начал звенеть. Раздраженно шлепаю по кнопке, заставляя заглохнуть этого монстра, и лениво тянусь. Мышцы приятно ноют, местами даже чересчур. Никакого спортзала не надо.

Впахивал вчера полдня, наводя порядок. Устал, как псина, так, что даже шевелиться лень. Хочется крикнуть по привычке: «Галчонок, жрать хочу!» – и ждать, когда она сварганит завтрак. Но «Галчонок» осталась у отца в доме. Точнее, Галина Ивановна. Домработница и повар в одном лице. Знаю ее с рождения. Она еще при матери была, а потом осталась со мной. Жаль, не пересеклись вчера. Так вышло…

Шумно выдыхаю и скатываюсь с видавшего виды дивана на пол. Встаю в стойку и принимаюсь отжиматься до тех пор, пока мышцы не начинает покалывать. Ладно, хватит. Пора вставать и идти в школу с документами. Надеюсь, проблем не возникнет. Все же хотят такого перспективного ученика?

Пока принимаю душ, обдумываю, сколько всего надо купить, а денег в обрез. Можно, конечно, продать что-то, но вроде как нечего. Надо поработать, точнее, монетизировать. Сайты, проги, графика. Ноут нужен, а где его взять? Надо подумать в эту сторону, должен нарисоваться какой-то выход.

Закидываю в себя бутер с сыром и заливаю кофе. Гадость растворимая, но за неимением лучшего приходится травиться. Натягиваю кроссы и косуху, подхватываю документы и иду к двери. Звонок заставляет вздрогнуть от неожиданности. Вообще-то гостей я не жду, но и бояться мне нечего. Открываю, не глядя в глазок.

– Глебушка, я так и знала, что ты здесь. – Галина Ивановна сгребает в охапку и целует в макушку. Сама нашла.

– Где ж мне еще быть?

Невольно расплываюсь в улыбке и осторожно высвобождаюсь из ее объятий. Затискала совсем. Пропускаю ее в квартиру.

– Что ж ты не предупредил? – журит по-свойски и качает головой. Стыдно. Признаю, мой косяк. Но по-другому не мог.

– Не вышло, – виновато пожимаю плечами. – Исправлюсь.

Она машет на меня рукой, стаскивает плащ и отдает мне, разувается и идет изучать мои владения.

– Как ты тут? Голодаешь небось?

– Да ну брось, Галчон, – расплываюсь в улыбке. – Что я, маленький?

– Конечно большой. – Она закатывает глаза и кивает на остатки моего ужина, что я забыл убрать. – Пиццей вон желудок портишь. Ну и зачем? – упирает руки в бока и строго смотрит на меня. – Столько лет я тебя растила и для чего? Чтобы ты все мои труды слил в унитаз и слег с гастритом?

– Все нормально. Не нагнетай. Просто сил не осталось готовить.

Сложно оставаться серьезным от таких обвинений. Но мне на самом деле очень приятно. Галина Ивановна – единственный человек на свете, кто искренне обо мне переживает и заботится.

– А ты умеешь? – Она снисходительно усмехается. Знает ведь правду. Тут не поспоришь.

– Пельмени и яичницу точно смогу.

– Это не еда, – отмахивается Галчонок. – Ты куда собрался?

– В школу подавать документы.

– В эту? – кивает на окно, что выходит во двор.

– Да.

– Мать твоя там училась, – вздыхает она горестно. – Была круглой отличницей, между прочим.

– Надеюсь, мне тоже повезет, – расплываюсь в улыбке. Галина Ивановна очень любит маму и меня тоже. И мы ее тоже. Вот ведь как бывает: чужой по крови человек, а становится самым родным на свете.

– Ну беги, а я пока у тебя тут похозяйничаю.

– Спасибо.

Целую ее в морщинистую щеку и выхожу из квартиры. Пара сотен метров – и я на территории школы. Серое унылое здание и гнетущая атмосфера. В сущности, мне насрать, где доучиваться. Школа мне нужна, лишь чтобы сдать ЕГЭ, которое я по-любому сдам, и получить аттестат.

Сейчас каникулы, и народу почти нет. Охранник курит на крыльце, прохожу мимо, даже не пытается выяснить, куда я и зачем. Отличный сотрудник. Интересно, что входит в его обязанности? Одергиваю себя. Мне неинтересно. Это вообще не мои проблемы.

Интуитивно прохожу по первому этажу и в одном крыле нахожу кабинет директора. На табличке надпись «Ладья Серафима Васильевна». Улыбка сама по себе появляется на губах. Ржачная фамилия. Стучу в дверь и сразу вхожу. Секретарь, молодая и, по взгляду понятно, лишенная интеллекта девушка, окидывает меня взглядом.

– Чего тебе? – грубо бросает и хмурится.

– Здравствуйте, вы по какому вопросу, – поправляю ее. Что за сервис?

– Чего? – хмурится та еще сильнее.

Бесполезно это все.

– Разговаривать научись для начала, – отмахиваюсь от нее и иду в соседний кабинет с надписью «Директор».

– Стой, туда нельзя.

– Добрый день, – уверенно шагаю вперед и захлопываю дверь перед носом тупой секретарши.

– Здравствуйте. – Строгий голос привлекает внимание. Пронзительные черные глаза прищуриваются и останавливаются на мне.

– Мы можем побеседовать? – перехожу сразу к делу, чтобы не отнимать друг у друга время.

Губы директора едва заметно дергаются в подобие улыбки. Она кивает на стул, куда я с благодарностью присаживаюсь. Хоть один адекватный человек нашелся в новом для меня мире.

– Итак, вы по какому вопросу?

– Хочу учиться в вашей школе, – уверенно вру, глядя в глаза. Это я умею филигранно. Не подкопаться.

– Что так? – Бровь Серафимы Васильевны снисходительно поднимается.

– Личное… – нехотя признаюсь я. Нет смысла врать в этом моменте, ибо по документам все видно.

Протягиваю папку. Директор смотрит в нее и стреляет в меня глазами.

– Очень неожиданное решение. – Серафима Васильевна откладывает папку в сторону, откидывается на спинку и снова смотрит в глаза. – Почему именно у нас?

Могу сочинить целую слезливую легенду, но шестое чувство подсказывает, что этой женщине лучше говорить правду.

– Если честно, мне все равно где, – улыбаюсь я. – Но я живу недалеко, и здесь училась моя мать.

– Ваша мать? – Серафима Васильевна возвращается к документам. – Аронова?

– Да, Мария Аронова.

– Машенька… – Ностальгичная улыбка появляется на ее губах.

– Вы помните ее?

– Конечно. Я была классным руководителем в ее классе. Замечательная девочка. Давно ничего о ней не слышала. С ней все в порядке?

– Она болеет, – уклончиво отвечаю я. – Надеюсь, скоро поправится.

– Печально. Значит, Глеб. – Серафима Васильевна утыкается в комп на несколько минут. – В физмате мест, к сожалению, нет, в гуманитарий пойдешь?

– Да мне все равно куда, – пожимаю плечами.

Директор нажимает на клавишу, и все зависает. Что-то невнятное бормочет и ругается себе под нос.

– Что-то не так? – решаю все-таки уточнить. Мало ли, помощь нужна.

– Да компьютер работать отказывается. Что только с ним не делала.

– Позволите? – поднимаюсь на ноги и издалека смотрю на эту допотопную технику. Как на ней вообще работать можно?

– А ты понимаешь? – с опаской спрашивает Серафима Васильевна.

– Немного, – пожимаю плечами.

– Пожалуйста, – уступает мне место, а сама выходит из кабинета. Что-то говорит секретарю и через мару минут возвращается.

Я пока чищу память, попутно исправляя мелкие косяки и прочую нечисть. Ну вот, вроде ожил немного.

– Забирайте, – поднимаюсь и уступаю директору место. – Но я бы посоветовал более современное железо.

– Да где ж его взять? – качает она головой. – Спасибо. Ты очень помог.

– Обращайтесь. Мне несложно, – усмехаюсь я. Первый день и сразу плюс в карму. – Так что там с гуманитарием?

– Сейчас сделаю копии, и подпиши документы у секретаря. А в понедельник жду тебя, познакомлю с классом и учителем.

– Спасибо.

***

Возвращаюсь домой и улыбаюсь, ощущая офигенный аромат свежесваренного борща. Аж желудок сводит.

– Галчонок, – захожу на кухню и расплываюсь в улыбке. – Ты моя самая большая любовь.

– Не подлизывайся, – ворчит она беззлобно. – Мой руки и за стол.

Послушно исполняю. Сажусь и жду, захлебываясь слюной. Передо мной появляются тарелка супа, сметана и хлеб. Душу готов продать за этот борщ. Нереально вкусно.

– Ну что там в школе? Взяли? – Галина Ивановна садится напротив.

– Да. В понедельник первый день, – с набитым ртом отвечаю я.

– Ну и отлично. А теперь расскажи, как ты собрался жить?

– Галчон… – с упреком смотрю на нее. Не ожидал, что начнет отговаривать. Даже аппетит пропадает.

– Я, между прочим, серьезно, – хмурится она и смотрит в окно отрешенным взглядом. – Вильнуть хвостом и уйти от отца – это, конечно, здорово. Но дальше-то как-то надо жить. На что-то, в конце концов.

– Есть у меня пара идей, – вздыхаю и отодвигаю пустую тарелку в сторону. – Пока думаю, как реализовать. Комп нужен, без него тяжко.

Галина Ивановна уходит в коридор и возвращается с сумкой.

– Вот что, хороший мой, – достает из нее небольшую пачку денег и кладет на стол. – Вот я тут скопила…

– Нет, что ты, я не возьму, – качаю головой и отодвигаю деньги обратно. Я, конечно, сволочь, но не до такой степени и не со всеми. Как я могу забрать последние деньги у пожилого человека?

– Не спорь, – настаивает Галина Ивановна. – Это мое решение.

– Так нельзя.

– Да брось, мне все равно тратить некуда, – фыркает она. – А ты купишь себе компьютер. Ты парень умный. Кто бы что ни говорил, а я знаю тебя очень хорошо. Мария успела заложить в тебя нужные качества, и я уверена, что ее воспитание даст свои плоды.

– Спасибо, – шепчу и тру глаза, которые так некстати начинает щипать.

– Ну все. Мне пора. – Галина Ивановна обнимает меня. – Еды я тебе наготовила. На несколько дней должно хватить, а потом вернусь и еще что-нибудь приготовлю.

– Отец знает? – внезапно напрягаюсь я.

– Что ты, конечно нет, – отмахивается она. – Я отпросилась к врачу…

Сомневаться в ее словах не приходится. Да и зачем меня обманывать, я все равно узнаю правду рано или поздно.

– Сильно лютует? – усмехаюсь я.

– Ждет, когда ты одумаешься и вернешься, – улыбается Галина Ивановна.

– Не будет этого, – цежу сквозь зубы и стискиваю кулаки что есть силы. Сдохну, а не вернусь к нему. Из-за него все в моей жизни кувырком. Не хочу больше знать эту мразь.

– Не будь таким категоричным. – Она треплет меня по голове. – Как бы то ни было, это твой отец. Решил жить отдельно – ради бога, но ненависть свою брось. Не дело это.

– Ты защищаешь его? – вскипаю в секунду. – После всего что он сделал с матерью?

Ничего не понимаю. Галчонок всегда была на моей стороне. Что происходит?

– Ты не знаешь, как все было на самом деле. – Она ободряюще сжимает мое плечо. – Ты был слишком мал. А судить по одной стороне гиблое дело.

– Я не понимаю, ты его защищаешь, что ли? – все же уточняю, чтобы расставить все точки в этой истории.

– Я никого не защищаю. Но и тебя предохраняю от опрометчивых поступков, – качает она головой, а в глазах столько боли, что становится не по себе. – Разорвать отношения ты всегда сможешь, а построить заново сложнее. Возьми просто паузу, а время все расставит по местам

– Хорошо, – сдуваюсь я. – Может, ты и права. Спасибо.

Не могу спорить. Чувствую, что упускаю что-то важное.

– На здоровье.

Провожаю ее и набираю номер Кирюхи. Человека, который может достать все, даже луну с неба. За определенную сумму.

– Здорова. Чем могу? – раздается в динамике его бодрый голос.

– Привет. Мне нужен комп. Сильно бюджетный, но с топовыми параметрами.

– Это даже звучит как-то глупо, не находишь, – стебется он, как будто я и сам не понимаю, что хочу невозможного.

– Ты же все можешь, – раззадориваю его, чтобы появился стимул сотворить чудо.

– Льстишь, а приятно, – хмыкает Кир. – Насколько бюджетно?

– В сотку деревянных хотелось бы уложиться…

– Мда… – тянет он задумчиво. – Глеб, ты прям сверх какие-то задачи ставишь.

– Надеюсь на тебя.

– На связи.

– Давай.

Сбрасываю звонок и листаю список контактов, обдумывая, к кому могу еще обратиться за помощью. Список не так велик, на самом деле, но главное – в минус не ушел, и это приятно греет душу.

Глава 3 Алена

Едва успеваю снять пальто и поздороваться с коллегами, как директор вызывает к себе в кабинет. Придется изменить нашему утреннему ритуалу и обойтись без кофе. Под сочувствующие взгляды подруг выхожу из учительской и спускаюсь на первый этаж. Серафима Васильевна просто так дергать не станет. Что ей, интересно, понадобилось, да еще так срочно?

Негромко стучу в дверь и, получив разрешение, вхожу в кабинет. Серафима Васильевна сидит за своим столом, окидывает меня небрежным взглядом поверх очков и кивает на свободный стул напротив. Послушно исполняю.

– Алена Сергеевна, – она наконец отрывается от монитора и убирает очки наверх, – вот, ознакомьтесь с личным делом. Это ваш новый ученик, – протягивает мне папку с документами.

– Серафима Васильевна, пожалейте, – обреченно стону я. – Куда мне новых, я со старыми-то едва справляюсь.

Я почти не лукавлю. Двадцать восемь детей, считающих себя взрослыми. Каждый со своим характером, принципами и прочими заморочками. Год мы с ними притирались и только-только установили шаткое перемирие. От одной мысли о дополнительном ученике становится дурно.

– Не преувеличивайте. – Директор снисходительно усмехается. – У вас образцово-показательный класс, и дисциплина на высшем уровне.

Конечно, а чего мне это стоит, никто не знает. Один учебный день отнимает просто колоссальную дозу сил и энергии. Но, справедливости ради, и удовлетворение я получаю неслабое, и отдача от детей тоже есть. Не от всех, да. Но большинство все-таки адекватные и все понимают.

– Отказаться я, конечно, не могу? – уточняю на всякий случай, хотя и так знаю ответ. Одиннадцатых классов у нас всего два. В физмате у Нонны Витальевны тридцать человек, а это значит, что еще одного она не возьмет. Упрется рогом. Стрелки сошлись на мне. Я же молодая, вывезу…

– Не можете. – Серафима Васильевна по-доброму улыбается. – Но посмотрите на ситуацию с другой стороны. Мальчик из элитной школы, уровень знаний высок, будет вам медалист.

– Как же его к нам занесло?

Заинтересовали. Открываю папку с личным делом и мельком пролистываю документы. Видимо, какой-то мажор. По спине ползут колючие мурашки. Зябко веду плечами, избавляясь от неприятных ощущений. С некоторых пор у меня аллергия на мажоров. Личное и тотальное неприятие как класса.

– Нас с вами это не касается, – осаживает меня директор, и она права.

Личные причины и обстоятельства меня как учителя должны интересовать в последнюю очередь. Но я не могу оставаться безучастной. Профдеформация еще не прошлась по мне в полной мере. А «личное» неожиданно выпячивается наружу.

– Ясно, – хмыкаю. – Значит, какого-то мажора родители решили наказать и сослать к нам, грехи замаливать.

– Даже если так, это ничего не меняет. – Серафима Васильевна ставит жирную точку в наших прениях. – Надеюсь, вы понимаете, что отношение к ученикам должно быть одинаковым?

Многозначительный взгляд буквально придавливает меня к месту.

– Конечно, – отвечаю то, что должна, и выдавливаю из себя улыбку.

– Ну и славно. В понедельник он придет, и я представлю его классу.

– Хорошо, – поднимаюсь на ноги. – Я могу идти?

– Идите.

Вот мало мне было проблем, но деваться некуда. Поднимаюсь в учительскую. Девочки уже пьют кофе, а моя чашка сиротливо грустит около чайника.

– А вот и Аленка, ты где пропала? – спрашивает Елизавета.

– Да-а-а, – отмахиваюсь я и закатываю глаза к потолку. – Серафима осчастливила.

Наливаю себе растворимый кофе, беру парочку конфет и присаживаюсь за стол к другим учителям.

– Чем?

– Новым учеником. Вот надо оно мне под конец года?

– Да ладно, перестань, – подхватывает Елена. – Где двадцать восемь, еще один погоды вообще не сделает.

– Надеюсь, что так, – обреченно вздыхаю я. – Класс выпускной, ЕГЭ еще впереди.

– А что за ученик-то? – Екатерина нервно ерзает на стуле от любопытства.

– Мажор какой-то, – отмахиваюсь я и силюсь вспомнить его ФИО. – Аронов Глеб Владимирович вроде.

– Фотка есть?

– Нет.

– Жаль. Интересно посмотреть на современного мажора.

Девочки хихикают наперебой, а мне невесело. Прямо чувствую, как веет новыми проблемами. Интуиция редко меня подводит.

– Мне совсем не интересно, – хмурюсь я. – Надо готовиться к началу четверти.

– Да ладно тебе, – не унимается Елизавета. – Стойте, а это не сын Молотова Владимира?

– Девочки, ну хватит, правда, – жалобно прошу их. – Я не знаю, кто такой Молотов, и знать совершенно не хочу.

– Ладно-ладно, чего ты такая агрессивная сегодня? – Елена подсаживается ближе, пока девочки переключаются на более насущные дела.

– Да своих проблем хватает, этот еще тут.

– Влад опять объявился? – шепотом спрашивает она, а у меня мурашки бегут при упоминании имени бывшего мужа. До сих пор не могу привыкнуть, что нас больше ничего не связывает.

– Да, – киваю на свой мобильный. – Все нервы вытрепал уже.

– Мда. Заявить не пробовала?

– Пробовала, – горько усмехаюсь. – Только вот его отец никогда не даст ход делу против своего сына.

– Ситуация…

– Ладно, не бери в голову, – улыбаюсь я. – Давай работать.

– Давай.

***

Поджав под себя ноги, сижу на кресле в полной темноте и не спеша пью из горла красное сухое. Настроение настолько паршивое, что хочется напиться до беспамятства, но я не могу себе этого позволить. Я же учитель и завтра должна быть в полной боевой готовности встречать ребят после каникул. Но сил нет. Я морально истощена и измучена бывшим мужем, который никак не желает забыть о моем существовании.

Смартфон призывно вибрирует в кармане. Даже смотреть не надо, я и так знаю, что это Влад. Откуда он достал мой номер телефона? Очередной. Небрежно сдвигаю вниз панельку пальцем и осторожно читаю сообщение. Так, чтобы Влад не понял, что я в сети.

«Алена, где ты? Я не успокоюсь, пока ты мне не ответишь».

Сжимаю телефон сильнее, но не двигаюсь и ничего не отвечаю. Для него меня не существуют. Совсем. Никак и никогда

«Ответь мне, или я найду тебя и накажу».

Колючие мурашки страха пробирают до костей. Прикрываю глаза и до боли закусываю губу, чтобы не разрыдаться. Влад не достанет меня и не заставит плакать снова. Хватит, я больше не боюсь его. Я теперь другая…

«Ты моя жена!» – приходит очередное сообщение, словно в ответ на мои мысли.

– Бывшая, – шепчу дрожащими губами и делаю несколько жадных глотков из бутылки.

Этот брак – моя самая большая ошибка в жизни. Выключаю телефон и небрежно кидаю его на журнальный столик. Воспоминания помимо воли затапливают сознание, в очередной раз показывая, какая я дура. Влад старше меня на два года. Красивый, обеспеченный, в него невозможно было не влюбиться. Все девочки из нашего класса сходили по нему с ума, но выбрал он меня. Красиво ухаживал, дарил подарки и цветы, а потом и вовсе позвал замуж. Я была не готова так быстро… но мама настояла. Раз встречаемся, значит, любовь, и затягивать смысла нет. Это сейчас я понимаю, что она просто боялась, что Влад найдет себе кого-то другого и бросит меня. А ведь он такой «замечательный».

Я не любила его, но, к чему скрывать, была очарована. Он умеет пускать пыль в глаза. Дурман спал сразу после свадьбы. В первую брачную ночь Влад показал свое истинное лицо. Жуткий собственник и патологический ревнивец. Тиран и садист. Долгое время я пыталась как-то ужиться с этим монстром, искала проблемы в себе, пыталась исправиться. Старалась лишний раз не давать повод и стать послушной женой, но ему этого было мало. Влад вампир, и ему нужны эмоции. Страх. Ужас. Боль.

Я сбежала от него два года назад из родного города. Устроилась работать в школу и отчаянно пыталась все забыть. Только этот кошмар не кончается. И как с ним справиться, я пока не знаю. Влад не отпускает меня.

По-хорошему, надо опять бежать пока не поздно, менять город и телефон. Но я не могу бросить детей в конце года. И Серафиму подвести тоже. Она вошла в мое положение и приняла на работу почти сразу после института, совершенно без опыта. Я должна отплатить ей тем же. А сразу после ЕГЭ можно уезжать. Лишь бы Влад не нашел меня раньше.

Глава 4 Алена

Смотрю на часы и ускоряю шаг, попутно поправляя длинную юбку. Звонок звенит как раз в тот момент, когда я вхожу в класс. Первый урок после каникул. Мой одиннадцатый «Б» почти в полном составе. Можно было бы выдохнуть, но с ними – как на пороховой бочке, нельзя расслабляться. Только чуть ослабишь поводья, как обязательно выкинут что-то такое, от чего волосы встанут дыбом.

– Доброе утро, дети, – с улыбкой произношу и окидываю их всех взглядом, мысленно отмечая, кто отсутствует. – Рада вас видеть.

Заметив меня, они молча поднимаются со своих мест. На лицах бегущей строкой вселенская скорбь и тотальная скука. Желания грызть гранит науки ни у кого не возникает. А жаль, мне бы хотелось больше отдачи.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – вздыхаю и опускаюсь за свой стол.

Быстро переобуваюсь в удобные балетки, пробегаюсь глазами по теме урока и поднимаюсь на ноги.

– Я понимаю, что каникулы расслабляют, но у нас с вами нет времени на раскачку, – в очередной раз пытаюсь достучаться, хотя и понимаю, насколько это бесполезное занятие. – Не успеете оглянуться, как наступит время ЕГЭ, а я очень хочу, чтобы вы все справились с ним, – делаю паузу и смотрю на учеников. Ни одного заинтересованного взгляда. Далеко мы с таким подходом не уедем. – Поэтому давайте приниматься за работу. Открывайте ваши сборники на странице…

Стук в дверь не дает мне закончить. Серафима Васильевна появляется на пороге и сразу вызывает бурный интерес к своей персоне. Дети встают со своих мест. Ну хоть проснулись, и на том спасибо.

– Аленочка Сергеевна, можно? – интересуется для приличия. Как будто я могу ответить «нет».

– Конечно, – натянуто улыбаюсь и замечаю, что она пришла не одна.

Нет, я не забыла о новом ученике. Просто в глубине души надеялась, что к этому злосчастному понедельнику все как-то переиграется и он не придет. Мои молитвы не были услышаны, и чудом меня не удостоили. Жаль.

– Здравствуйте, ребята, присаживайтесь. Хочу представить вам нового ученика. Аронов Глеб, – выводит парня вперед на всеобщее обозрение. – Он будет учиться в вашем классе.

Смотрю на него и чувствую, как внутри зреет протест. Все в этом парне отталкивает меня с первой секунды. Типичный мажор. Это видно даже не по дорогой брендовой одежде, а по взгляду. Дерзкому и наглому, словно все ему должны. Словно он король, а остальные челядь. Бр-р, мерзко. Зябко веду плечами, чтобы стряхнуть неприятное ощущение, и поджимаю губы. Я не должна быть предвзятой, каким бы он ни был мажором, в первую очередь он ученик, и моя обязанность его учить.

– Глеб, а это твой классный руководитель – Ильинская Алена Сергеевна, – радушно распинается Серафима Васильевна, словно не видит, что ему все равно. Чихать он хотел и на меня, и на своих одноклассников.

– Я могу сесть? – Его ровный, с легкой хрипотцой голос неожиданно врезается в меня и сбивает с ритма сердце.

Я теряюсь на мгновение. А он словно улавливает мое состояние, выжидательно вздергивает бровь и смотрит на меня взглядом, полным презрения.

– Конечно, располагайся на свободном месте, – получается как-то скомканно и совершенно нелепо.

Глеб многозначительно хмыкает и проходит мимо на последнюю парту, а мои щеки предательски вспыхивают. Осознаю, как это прозвучало из уст преподавателя русского языка, и хочу провалиться сквозь землю. Надо так опозориться перед этим мажором. С первой же фразы.

– Алена Сергеевна, продолжайте, пожалуйста. – Серафима Васильевна снисходительно передает мне взбудораженных новостью ребят и технично скрывается за дверью.

В классе сразу начинается гул и смешки. Все внимание приковано к новенькому, а он словно только этого и ждет. Смотрит на них свысока, как на обезьянок в зоопарке, и усмехается.

– Заканчивайте. На перемене познакомитесь, – строго осекаю их. – А сейчас открывайте страницу пятьдесят три.

Возмущенное роптание проходит по классу, но через несколько секунд сменяется шелестом страниц. Все листают книгу. Все, кроме новенького. Конечно, разве царь и бог снизойдет до простых смертных? Отвешиваю себе мысленный подзатыльник и смиряю гордыню.

– Глеб, у тебя есть сборник по ЕГЭ? – наступая себе на горло, спрашиваю.

Взгляд, блуждающий по классу, опять останавливается на мне. Становится не по себе, но стараюсь не показывать своего отношения.

– Он мне не нужен, – хмыкает Глеб и едва заметно ухмыляется.

Начинаю закипать, точнее, вспыхиваю, как спичка, но быстро тушу себя, не давая пламени разгореться.

– Почему?

Ах, ну да. «Медалист» же. Сволочь самоуверенная! Что он и доказывает в следующий момент. Глеб закатывает глаза к потолку, закидывает ноги на парту и демонстративно втыкает в уши наушники. Наглец и хам. Ненавижу таких борзых! Думают, что им все можно. Злюсь так, что аж внутри все переворачивается. Но устраивать прилюдную порку не собираюсь. Ну уж нет. Хочет внимания? Хрен ему. Я не опущусь до скандала.

Провожу урок в строгом соответствии с планом. Ловлю на себе его взгляды, и становится как-то неуютно, но не даю себе слабину.

Звенит долгожданный звонок. Не урок, а каторга из-за этого мажора. Но наша дуэль не закончена. Он выиграл бой, но не целую войну.

– Все, ребят, свободны. До завтра, – отпускаю учеников.

Неторопливо собираются и расходятся, освобождая места малышам. Пятиклашки еще жадные до знаний, поэтому торопятся быстрее устроиться за партой.

– До свидания, – летит со всех сторон, я лишь рассеянно киваю.

Аронов проходит мимо меня к выходу.

– Глеб, задержись, пожалуйста, – окрикиваю его. Замирает буквально на секунду. Оборачивается и прищуривается, рассматривая меня. Мурашки от его взгляда бесятся на моей коже, а я всеми силами стараюсь успокоиться и четко сформулировать то, что собираюсь сказать.

Глава 5 Глеб

Присаживаюсь на первую парту среднего ряда и в ожидании складываю руки на груди. Даже интересно, что мне хочет сказать классуха. Скольжу по ней равнодушным взглядом и мысленно хмыкаю. Вроде не старая, а выглядит, как пенсионерка. Длинная серая юбка и блузка, застегнутая до самого горла. На строгом лице ни грамма косметики, а волосы собраны в убогий пучок. Великовозрастная целка, не меньше.

Последний одиннадцатиклассник покидает кабинет, и Алена Сергеевна подходит ко мне. Злится, но, конечно же, профессиональная этика не позволит высказать свои претензии. Или в этой дыре нет никакой этики и мне прилетит указкой? Прям порнофильм какой-то вырисовывается.

– Глеб. – Алена Сергеевна нервно сглатывает и отводит взгляд в сторону, сразу опускаясь в моих глазах еще ниже. – Я понимаю, ты пришел к нам из другого мира…

Вот дура. Куда полезла? Нашла кого уму-разуму учить. Придется указать, где ее место. Жестко. Чтобы больше не возникало желания.

– Мы что, на «ты»? – сухо интересуюсь. Ее лицо вытягивается, а я едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. Это даже неинтересно. Я надеялся, хоть несколько раундов продержится.

– Извините. – Алена Сергеевна сжимает кулаки так, что белеют костяшки пальцев, и поднимает на меня глаза, полные праведного гнева. Уже лучше, может, и клыки покажет. Хотя откуда они у травоядной.

– В нашей школе есть правила, которые необходимо соблюдать, – цедит она сквозь зубы. Щеки пылают, а грудь мерно вздымается.

– Это какие?

С интересом смотрю на нее и пытаюсь отгадать второй или третий. Ну хоть чуть-чуть бы блузка облегала.

– У нас не принято класть ноги на парту и сидеть в наушниках на уроке.

– Все? – насмешливо вскидываю бровь. Неужели она сейчас серьезно мне вот это вот все втирает?

– Нет. – Алена Сергеевна недовольно поджимает губы. – Еще нужно слушать учителя и работать на уроке.

– Иначе что? – откровенно забавляюсь я. Даже не предполагал, что нарвусь на такую развлекуху.

– Иначе я на педсовете поставлю вопрос о вашем отчислении, – произносит так, словно я полное ничтожество, особенно выплевывая слово «вашем». Неожиданно и приятно бодрит. Рано я списал ее в утиль.

– Удачи, – хмыкаю я, отталкиваюсь от парты и делаю шаг к ней. – Не надорви-ТЕСЬ.

Смотрю в глаза и давлю своим превосходством. Она ниже на целую голову, но не уступает и не отводит взгляд.

– Не хочешь по-хорошему, да? – Искры так и разлетаются в разные стороны. И «выканье» сносит волной ослепляющей ярости.

– Послушай меня, – тихо рычу я. – Я сам решаю, где и как мне себя вести. Еще не заслужила, чтобы я тебя слушал.

– Самый умный, что ли?

– Поумнее некоторых…

Звонок прерывает наши гневные гляделки. Даже жаль не узнать, какой был бы финал.

– Покиньте кабинет. – Алена Сергеевна гордо вскидывает подбородок. Думает, умыла. Ну-ну. Позже поговорим.

Выхожу за дверь и осматриваюсь. Первый этаж. В коридоре тихо. Все уже разбежались по кабинетам. А я даже не знаю, какой у меня урок. Точнее, не помню. Хрень вроде какая-то. Сходить расписание посмотреть или покурить? Естественно, второе.

Застегиваю куртку и выхожу на улицу. Сворачиваю за угол и достаю сигареты.

– О, а вот и наш новенький, – оборачиваюсь и вижу двух парней. – Угостишь?

Протягиваю им пачку.

– Травитесь на здоровье.

Достают по сигарете и тоже прикуривают. Несколько секунд стоим молча.

– Миха.

– Дэм.

– Глеб, – поочередно пожимаю их ладони. Кто это – понятия не имею. Но нормальные пацаны вроде, не быкуют. Время покажет.

– На общество решил не ходить?

Пожимаю плечами. Точно. Обществознание. Нахер его, переживу.

– Да и нечего там делать, – хмыкает Дэм. – Ладно, нам пора. Бывай.

Докуривают и уходят в сторону главного входа. Провожаю их взглядом. За ними идти или домой? Хватит уже, поучился сегодня. Изжогу только заработал от этой училки.

Поднимаю воротник и иду в сторону дома. Прохожу мимо окон и инстинктивно оборачиваюсь, натыкаясь на кабинет «русички». Сука. Именно в тот момент, когда она смотрит на меня. Попадос. Скриплю зубами от раздражения и ускоряю шаг. Надо как-то ее осадить, иначе всю кровь выжрет.

Мобильный звонит в кармане. Смотрю на дисплей – отец. Да пошел ты! Скидываю вызов и добавляю его номер в черный список. Все, нахрен, нет у меня больше отца. Смотрю на часы, в принципе еще успею по делам сгонять.

Глава 6 Алена

Смотрю в окно, как наш новенький мажор уходит из школы, и едва сдерживаюсь, чтобы не высказать вслух все, что думаю по этому поводу. Вот же гаденыш! Так и знала, что учиться не будет, стоило только приходить. До чего наглый и самоуверенный. Откуда только берутся такие уроды? В глаза бы родителям его посмотреть. Хотя что я там могу увидеть? У Влада родители очень адекватные и понимающие, а вырастили монстра.

В груди свербит от раздражения и несправедливости. Никак не получается сосредоточиться на уроке. Благо пятый класс умнички, и сами неплохо справляются с заданиями. Но дальше так продолжаться не может. Хватит с меня. Я не намерена терпеть издевательства этого хама. Едва дожидаюсь конца урока и иду к директору.

В приемной тишина, секретаря нет на своем месте. Не уходить же теперь. Негромко стучу в дверь и, не дождавшись ответа, приоткрываю ее.

– Серафима Васильевна, можно?

Заглядываю внутрь и вижу, как директор беседует с каким-то мужчиной. Его лицо мне кажется смутно знакомым, но с лету вспомнить откуда не получается.

– Алена Сергеевна, проходите. – Она натянуто улыбается и кивает мне на свободный стул. – Вы как раз вовремя.

Неловко как-то прерывать их беседу, ну раз уж пришла, куда теперь деваться. Присаживаюсь за стол и напряженно жду продолжения.

– Знакомьтесь, это Владимир Борисович Молотов, отец Глеба – вашего нового ученика.

Наконец до меня доходит, почему этот мужчина кажется мне знакомым. Конечно же, он похож на Глеба. Точнее, Глеб на него. Яблоко от яблоньки, вероятно, тоже очень близко.

– А это учитель русского языка и литературы и по совместительству классный руководитель вашего сына.

Глаза Владимира вспыхивают интересом. Сканирует меня взглядом, словно проверяя, насколько я подхожу на эту должность. У них это получается на автомате.

– Очень приятно. – Он протягивает мне ладонь. Не хочется касаться, но отказывать как-то неправильно.

– Взаимно, – выдавливаю из себя улыбку и пожимаю руку.

– У вас что-то важное? – интересуется Серафима Васильевна, явно намекая на то, что мне пора.

– Нет-нет, ничего… – поднимаюсь на ноги и пячусь к двери. – Я попозже зайду.

– Алена Сергеевна, подождите, – окрикивает Владимир.

Черт. Сбежать не удалось.

– Что?

– Я хотел бы с вами поговорить о моем сыне.

Догоняет меня у двери и, слегка прищурившись, смотрит в глаза. Неуверенно киваю и поджимаю губы.

– Глеб – очень ранимый ребенок, – произносит Владимир и многозначительно молчит. Ждет моей реакции? Но какой?

– Я заметила, – язвительно усмехаюсь. Его «ранимость» я сегодня очень хорошо прочувствовала на себе. Хам и сволочь!

– Это всего лишь маска. Он очень тяжело переживает отсутствие матери и свое взросление, поэтому сильно диссонирует.

Надо же, как благородно прикрывать косяки в воспитании модными тенденциями. Взросление, переходный возраст и еще десяток возможных вариаций. Только все это туфта. И не надо мне ее втирать.

– А я думаю, что он просто избалованный капризный мальчишка, который считает, что ему все дозволено, – раздраженно выпаливаю. – И, скорее всего, именно вы его так воспитали.

Рыба гниет с головы. Это прописная истина.

– В этом вы правы. – Губы Владимира искривляются в опасном оскале. – Я всегда стремился сделать так, чтобы у моего сына было все самое лучшее. И не намерен отступать в этом вопросе.

– Я вас не понимаю, – складываю руки на груди, но внутри все трясется от страха.

– Если уж Глеб решил учиться в этой школе, – он делает паузу, – значит, вам придется соответствовать. Серафима Васильевна с готовностью идет мне навстречу.

– То есть мы недостойны обучать наследного принца? – хмыкаю я и ощущаю, как по позвоночнику струятся колючие мурашки. Начинает опять накрывать от страха и беспомощности, но я всеми силами пытаясь сохранить остатки достоинства и гордо вскидываю подбородок.

– Рот свой прикрой, – зло рявкает Владимир. – А то вылетишь отсюда и пикнуть не успеешь.

– Что? – Мои глаза шокированно распахиваются, а сердце замирает в груди.

– Алена Сергеевна, мы с вами позже поговорим. – Директор открывает дверь и буквально выпихивает меня из кабинета. Вот что сын, что отец. Одинаковые моральные уроды!

– Владимир Борисович, – слышу через дверь, как Серафима лебезит, – ну что вы так кипятитесь? Конечно, мы пойдем вам навстречу и сделаем все, что от нас зависит, чтобы поднять уровень школы.

– Что-то ваши педагоги не очень-то с этим согласны, – хмыкает этот гад.

– Молодые, горячие… Я поговорю с ними и все решу.

– Надеюсь на вас. А сейчас мне пора.

Мне тоже пора. Осторожно выхожу из приемной и ускоряю шаг. С минуты на минуту должен прозвенеть звонок, а я еще даже не подготовилась к следующему уроку.

***

В тишине слышу, как приближается цокот каблуков. Отрываюсь от проверки тетради и смотрю на дверь. Та как по команде открывается, и в кабинет входит моя ближайшая подруга Елена, учитель географии в нашей школе.

– Так и знала, что ты еще здесь. – Она расплывается в улыбке и подходит ко мне. – Домой идем или ты во вторую смену решила поработать?

– Нет уж, спасибо, – хмыкаю и захлопываю тетрадь. – Мне и первой за глаза.

– Какая-то ты разбитая… – участливо замечает подруга, а я лишь вздыхаю. «Разбитая» – это мягко сказано. По мне словно каток проехал.

– День выдался так себе. Еще этот новенький…

– Не понравился? – Елена как-то странно усмехается. Как будто были варианты. Я изначально знала, что этот типаж понравиться мне не сможет.

– Сволочь редкая, впрочем, неудивительного.

Раздраженно пожимаю плечами и поднимаюсь на ноги.

– Да ладно, не нагнетай.

– Не могу, – цежу сквозь зубы, начиная снова заводиться. – Бесит он меня.

Убираю в сумку тетради, которые собиралась проверить, и выключаю компьютер. Настроение решительно стремится к нулю, а это был только первый день.

– Завтра ко мне придет на урок, оценю твоего борзого. – Елена многозначительно играет бровями, а я закатываю глаза к потолку.

– Сочувствую.

– Да брось. Пойдем.

– Да, иду.

Одеваюсь и выключаю в кабинете свет. Запираю на ключ и сдаю на вахту. Прощаемся с вахтершей и охранником и выходим на улицу. Промозглый ветер пробирает до костей и заставляет зябко ежиться. Ну и погода. Под стать настроению.

Не спеша бредем с подругой к дому. Благо живем в одной стороне. Только вот уроки нечасто совпадают и не пересекаемся по времени.

– Как там Серафима? Успокоилась?

– Вроде да, – тяжело вздыхаю и плотнее кутаюсь в воротник.

– Ну слава богу, а то я думала, ее инфаркт хватит.

– Некрасиво вышло на самом деле…

Не хотела я, чтобы у директора из-за меня проблемы возникали, но сегодня не смогла сдержаться. Стыдно за свое поведение, но исправить уже ничего невозможно. Второй раз первого впечатления произвести нельзя.

– Да, ты тоже была не права, высказать такое отцу ученика. – Елена сокрушенно качает головой, словно я сама всего этого не понимаю. – Что на тебя нашло?

– Не знаю, будто переклинило.

– Из-за Влада никак не успокоишься?

– А как успокоиться, Лен? Я живу, как на вулкане, и постоянно жду, что он ко мне заявится.

Это чистая правда. Влад знатно портит мне жизнь своими звонками и сообщениями. А разорвать эту связь у меня не получается. Он вновь и вновь находит способы связаться со мной. Уж лучше так, чем личное общение. Но этот аутотренинг не помогает. Я никак не могу взять себя в руки. Нахожусь в постоянном напряжении.

– Ну ты же уже не маленькая напуганная девочка, а взрослая женщина и сможешь дать отпор.

– Я то смогу, – в чем очень сомневаюсь. – Но как все это будет выглядеть?

Больше всего я боюсь, что он заявится в школу и устроит скандал. При детях. Моей репутации настанет конец, как и карьере в принципе.

– Тебе не все равно?

Пожимаю плечами. Ей легко говорить. Муж полностью обеспечивает все потребности. Елена в принципе может и не работать, но трудится по призванию. Сумасшедшая.

– Все образуется. – Она ободряюще улыбается.

– Да, завтра будет новый день, – улыбаюсь в ответ.

Мы расходимся на светофоре в разные стороны. Елена спешит домой, обед готовить, а меня дома никто не ждет, поэтому предпочитаю пройтись по магазину, купить хоть какой-то еды и скоротать время.

Толкаю тележку вперед и думаю, что приготовить на ужин. Хочется чего-то необычного, но в то же время ненапряжного. Может, спагетти с креветками в сливочно-чесночном соусе? Одно из немногих блюд из старой жизни, которое я полюбила всей душой. В предвкушении рот мгновенно наполняется слюной, а настроение улучшается.

Лавирую между прилавками и подбираю ингредиенты. Мне одной много не надо, да и денег в обрез. Но так хочется порадовать себя в такой унылый день, что мужественно считаю сумму покупок.

Кассир пробивает покупки предыдущим покупателям, а я еще раз все в уме проверяю и радостно улыбаюсь. Все должно сойтись.

– Какая встреча, – слышу надменный голос где-то над ухом и вздрагиваю от неожиданности. Поворачиваюсь и вижу Аронова, черт бы его побрал! Что он здесь забыл? Это же магазин для простых смертных, мажоры в такие не ходят.

– Нехило у нас обычные учителя живут, – продолжает он донимать меня.

Мне бы промолчать, оставить реплику без внимания, но вижу его самодовольную физиономию и не могу сдержаться.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно прищуриваюсь, пытаясь уловить направление его мысли, но не очень получается. Что такого «нехилого» в моих продуктах?

– Насосала. – Глеб говорит одними губами, но понять его труда не составляет, тем более когда он характерным жестом изображает минет.

Мои щеки вспыхивают мгновенно от возмущения и стыда. В голове не укладывается, как он может даже мысль такую допускать? Я что, дала повод? Конечно нет! Просто это такой тип людей! Наглых, избалованных, хозяев жизни.

– Ах ты гаденыш, – цежу сквозь зубы и набираю в легкие побольше воздуха, чтобы высказать все, что думаю, но не успеваю.

Аронов наклоняется к моему уху, заставив растеряться и проглотить язык.

– Расслабься, мне похуй, – шепчет он, обдавая горячим дыханием. Забирает свои покупки и уходит.

Меня трясет от негодования. Смотрю на отдаляющуюся спину и мысленно шлю на его голову всевозможные проклятья. Ненавижу с каждой секундой все сильнее. Как можно быть такой беспринципной сволочью? Такого только могила исправит.

С большим трудом беру себя в руки, расплачиваюсь и забираю покупки. Настроения, конечно же, не осталось. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выбросить купленные продукты в ближайшую мусорку, и иду домой.

Вечер безнадежно испорчен. Был у меня один ненавистный мажор, теперь их стало два. Где же я так провинилась в прошлой жизни, что меня так наказывают?

Глава 7 Глеб

Титаническим усилием воли заставляю себя открыть глаза. Дерет, как будто в них песка насыпали. Полночи пытался собрать годную машину из тех деталей, что смог мне найти Кирюха. Что-то получилось, а вот что – станет понятно позже. Опробовать сразу сил не хватило. Рухнул на диван и моментально отрубился.

Смотрю на часы, и холодный пот прошибает. Десять. Твою мать! Проспал. Как так-то? Всего ж на секунду глаза прикрыл. А будильник? Перевожу взгляд на рядом лежащий телефон. Сдох, зараза. Резко просыпаюсь и подрываюсь. Опаздывать в школу в планах не было, но, видимо, придется.

Третий урок начинается через пятнадцать минут. В принципе успеваю еще и за кофе зайти, иначе вырублюсь на ходу. Быстро одеваюсь, закидываю на плечо сумку и выхожу из квартиры. В кофейне покупаю кофе на вынос и иду в школу, по дороге проверяя расписание.

Ну конечно, третьим уроком у меня литература. Хуже и быть не может. Опять эта мисс Синий чулок. Как-то не заладилось у нас с ней общение. От слова совсем. Раздражает одним своим видом, а особенно презрительным взглядом. Смотрит так свысока, как будто я ничтожество, а она королева. Не нравлюсь ей, чувствую кожей. Но это взаимно.

Подхожу к школе, до звонка две минуты. Блять, впритык. Ускоряюсь и в несколько шагов оказываюсь на крыльце. Тяну дверь, но та не поддается. Что за херня? Закрыто? Но свет же горит и дети ходят по коридору. Замечаю небольшой звонок и давлю на него.

– Чего тебе? – выглядывает мужчина в форме охранника. Пологов В.И. – написано на шевроне.

– Пройти.

– Зачем?

– Я вообще-то здесь учусь, – пытаюсь сильнее распахнуть дверь, но он не дает.

Что за херня? Охранник смеривает меня недоверчивым взглядом и качает головой.

– А я Карл третий.

– Да хоть пятый, – вновь тяну на себя дверь. – У меня уроки вообще-то.

– Иди давай отсюда, не положено.

– Да кем не положено? Вчера ж нормально все было, – начинаю заводиться, ибо все происходящее больше похоже на какой-то идиотский розыгрыш.

– Распоряжение директора не пускать всяких подозрительных личностей, – гордо заявляет охранник. Да зашибись просто. Сдурели они, что ли, все?

– Да ты охренел, что ль? – рычу на него. – Говорю же, учусь здесь со вчерашнего дня. Одиннадцатый «Б». Вон там кабинет и классуха, как ее там, блядь. – Память подводит в самый неподходящий момент. Хоть убей, не помню имя училки. За ненадобностью не отложилось в мозгу. Да фак!

– Алена Сергеевна?

– Да, она самая.

Охранник ехидно усмехается, словно только что вывел на свет опасного преступника. Да кому в здравом уме понадобится эта дыра? Нахрена ее вдруг закрывать приспичило?

– Хорошая попытка, но не пущу. Я тебя впервые вижу.

– Ушел вчера раньше, – закатываю глаза к небу. – Не успели познакомиться.

– Если учишься, значит, номер есть, позвони учителю, пусть встретит.

Да это пиздец! Может, ну ее нахер школу? Я готов биться голов об стену от всего происходящего. Конечно, позвонить самое простое, только вот мой телефон дома на зарядке. Да даже если бы и был, номера этой Алены у меня все равно нет.

– Нет у меня телефона, – выдыхаю я и сжимаю кулаки в бессильной злобе. Могу ушатать этого охранника с одного удара, но не стану.

– Тогда ничем помочь не могу. – Он пытается закрыть дверь, я вовремя реагирую и подставляю ногу. Полотно стискивает ботинок и отпружинивает.

– Да хорош, дед. Пропусти, – прошу его чисто по-человечески. – А я тебе кофе свой отдам. Ни глотка еще не сделал.

– Не могу, – поджимает он губы, но глаза загораются интересом. – Но схожу спрошу у учителя. Если даст добро…

Везде нужны взятки. Что за люди? Сдаюсь и отпускаю дверь. Охранник уходит, а мне остается только ждать милости Алены Сергеевны. Шумно выдыхаю и спускаюсь с лестницы, достаю сигарету и прикуриваю. Несколько глубоких затяжек – и голова кружится, но нервяк понемногу отпускает. Дверь за спиной открывается, едва успеваю выбросить окурок.

– Почему я не удивлена, что это ты? – Голос Алены Сергеевны буквально сочится ядом.

Не захлебнулась бы. Стреляю в нее испепеляющим взглядом и поднимаюсь по лестнице.

– Что, правда ученик? – Дед взволнованно переминается с ноги на ногу.

– К сожалению, – хмыкает она и усмехается.

Вот же сучка. Ну ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Прохожу мимо нее, отдаю охраннику кофе и сворачиваю к кабинету. Цокот каблуков слышу за спиной и сбавляю шаг. А потом и вовсе разворачиваюсь.

– Что все это значит? – киваю на закрытую дверь и охранника, которого вчера утром еще не было. Точнее, был, но где-то в школе, а не около закрытой двери. Это что, режимный объект?

– Если бы ты соизволил вчера быть на уроках, то знал бы о нововведениях. – С каким наслаждением Алена втрамбовывает меня в грязь. Ну просто охренеть можно.

– Настучала уже, да? – хмыкаю я.

Ее лицо резко меняется и вновь становится подчеркнуто равнодушным.

– Больно надо, – гордо вздергивает подбородок, сдавая себя с потрохами. – Ты сам на себя стучишь.

– Стукачка, – выплевываю я, едва касаюсь ее плеча своим и прохожу в кабинет. Выбесила, сука. Ну ничего, жизнь длинная, земля круглая, сочтемся.

Пока иду к последней парте, встречаю вчерашних знакомых, пожимаем руки. Плюхаюсь на стул и кладу голову на парту. Спать хочется пипец как. Просто огонь денек у меня вырисовывается. Еще и телефона нет. Остается сдохнуть тут от скуки.

Через пару минут Алена Сергеевна как ни в чем не бывало входит в кабинет и подходит к своему столу. Глаза мечут молнии, но держится хорошо. На меня даже не смотрит. Так даже к лучшему. Чему она может меня научить?

– На прошлом уроке мы с вами разбирали биографию и творческую судьбу Булгакова. – звучит ровный женский голос. – И за каникулы я просила вас прочитать его произведение «Мастер и Маргарита». Надеюсь, все справились?

Тишина гробовая, никто не желает ответить. Либо боятся, либо правда не читали. Скорее, второе. «Так себе у тебя ученики», – усмехаюсь я и с вызовом смотрю на учителя.

– Глеб, вы читали? – Ее голос надменно дергается.

– Допустим, – демонстративно складываю руки на груди и откидываюсь на спинку.

Специально не встаю, а она и не настаивает. Знает, что нахер пошлю, и не нарывается. Быстро схватывает и не идет на публичный конфликт.

– В чем же, по-вашему, заключается главная идея романа?

Ну это совсем просто. Мы это прошли в конце прошлой четверти, еще не успел забыть.

– Добро и зло. И не только в контексте борьбы, но и в поиске определения. Что на самом деле зло.

– Продолжай. – Алена Сергеевна опирается бедром на свой стол и смотрит в окно. Не на меня. Не ожидала? Бывает.

– В нашем привычном понимании дьявол – это чистое зло, – начинаю отрепетированную речь. – Воланд же не делает зла сам по себе. Он лишь созерцает и наказывает тех, кто поступает низко и подло. Явственно показывает моральные болезни общества, но даже не осуждает их. Человек слаб, но в его силах противостоять своим слабостям, бороться с ними.

– Еще, – кивает она и едва заметно закусывает губу. Так интересно, о чем думает. Слушает ли вообще?

– Понтий Пилат в душе не хочет казни Иешуа, противится ей, но смелости, чтобы пойти против Кесаря, ему не хватает. Приговор выносит из трусости и потому наказан за малодушие. Также борьба добра и зла разворачивается у Мастера и литературного сообщества. Им мало отказать писателю, обязательно надо унизить и смешать с дерьмом, чтобы доказать свою правоту.

– Похвально. – Алена натянуто улыбается и обращается ко всему классу. – Запишем эпиграф к уроку, это слова Воланда «Каждому будет дано по его вере». Основные философские вопросы, поднятые Булгаковым в романе, это вера, свобода, любовь. Поговорим сегодня о вере.

Закатываю глаза к потолку. Все как по учебнику и ни одной собственной мысли. Разве это интересно? Где собственное мнение и эмоции?

– Во что верит Иешуа?

Снова тишина в классе. Дружный коллектив. Алена Сергеевна проходит взглядом по партам и вновь возвращается ко мне. Минута славы прям на меня упала. Я просто счастлив, зато не скучно.

– В добро, – равнодушно пожимаю плечами.

– Понтий Пилат?

– В силу власти.

– Маргарита?

– В силу любви.

– Мастер?

– В свой талант, но он сжег свой роман, значит, потерял эту веру.

Наш разговор скатывается до диалога. Никто не мешает и не перебивает. Словно мы вдвоем в кабинете. Так необычно и как-то не по себе.

– Страшно потерять веру, страшно этой веры никогда не иметь, что свойственно Бездомному, – заключает она, снова цитируя чьи-то слова. – Но совсем страшно, когда человек сознательно отдает себя служению мнимым ценностям, понимая их ложность, что свойственно Берлиозу.

– А во что верите вы, Алена Сергеевна? – лукаво прищуриваюсь, ожидая ответа. – Без методички…

– Я? – шумно выдыхает она и нервно кусает губы. Давай, покажи себя настоящую.

С вызовом смотрю на нее и жду. На несколько секунд задумывается.

– А я верю в справедливость. – Кривая ухмылка искажает ее губы. – Она обязательно восторжествует и накажет всех виновных.

– Ага, бумеранг прилетит в голову, – стебусь я, и весь класс начинает хихикать вместе со мной. Да, им давно не хватало революционера.

– Именно так, – тем не менее спокойно отвечает Алена и присаживается за стол.

Звонок раздается внезапно и перебивает нашу пикировку. Неожиданно быстро пролетели сорок минут урока.

– Все свободны. Домашнее задание найдете в школьном портале.

Поднимаюсь на ноги вместе со всеми и иду к выходу.

– Глеб, задержись, – летит мне в спину. Да ептвоюмать! Едва сдерживаюсь, чтобы не послать куда подальше. Что я ей, холоп, что ли?

– Что случилось? – останавливаюсь около стола и поджариваю взглядом на костре правосудия.

– Зачем ты все это делаешь? – строго спрашивает Алена Сергеевна и складывает руки на груди.

– Что «все»? – хмурюсь, не понимая, чего она от меня хочет.

– Дискредитируешь меня в глазах других учеников.

Чего? Я вроде как даже не разговаривал еще ни с кем.

– Каким образом?

– Сам не понимаешь? – недовольно поджимает губы. Типа придумай себе обоснуй? Ну уж нет, мы так не договаривались.

– Нет.

– Ты подрываешь мой авторитет. – Алена нервно вздыхает и отводит глаза в сторону. – Не хочешь учиться – не учись, но не мешай другим.

– Мне кажется, ты что-то путаешь, – подозрительно прищуриваюсь я, чувствуя себя полнейшим идиотом.

Какая-то предъява ни о чем. Никак не уловлю основную суть претензий. Чего надо-то вообще? Скажи прямо, а не ходи вокруг да около.

– Считаешь себя самым умным? – Ее глаза вспыхивают праведным огнем. Даже лицо преображается.

– Допустим, – киваю, завороженно рассматривая происходящие метаморфозы. Не такая уж она и стремная вблизи. На разок-то можно по-любому.

– Я докажу, что это не так.

О как! Едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. Докажет она…

– Хочешь сделать приятное? – наклоняюсь к ней и шепчу на ухо, чтобы никто не услышал. – Лучше отсоси.

– Да как ты смеешь? – Алена мгновенно вспыхивает и подскакивает на ноги. – Я твой учитель!

Вау. Сколько страсти и огня. Эту энергию бы в мирные цели, а лучше в постель, цены бы ей не было. Чувствую, как в штанах становится тесно. Этого еще не хватало.

– Дура ты, а не учитель, – сухо бросаю я, разворачиваюсь и ухожу. Точнее, сбегаю нахрен от своих непотребных мыслей и совсем уже каких-то диких эмоций.

Глава 8 Алена

– Серафима Васильевна, я больше не могу, – сетую, меряя шагами ее кабинет. – И не хочу с ним работать!

Эмоции плещут через край, и сдерживать их все сложнее. Эта неделя слишком сложная для меня. Выматывающая. И все из-за одного-единственного ученика. Точнее хама и наглеца!

– С кем «с ним»? – Директор смотрит на меня поверх очков и хмурится.

– С Ароновым.

От одной фамилии передергивает. Злюсь на него и на себя заодно за то, что опять вступила в полемику. Вот зачем? На место хотела поставить? Поставила? Только идиоткой себя выставила! Такие, как он, не понимают нормальных слов. Но в добавок к этому еще и умничает постоянно. Вышколили его в этой элитной школе превосходно. Не придраться. Даже не умоешь. Приходится ставить в журнал «отлично».

– Издеваешься? – возмущается Серафима Васильевна. – Что опять случилось?

– Ничего, – бессильно всплескиваю руками и сжимаю кулаки, прекрасно понимая, что не смогу рассказать всего, что произошло. – Просто я не могу, и все.