Скорость Между Нами
Пролог
Я сидела в своей комнате, пытаясь сосредоточиться. Отца не было дома, и, наконец-то, можно было немного расслабиться, позволить себе быть собой. Сбросить с лица эту маску пустоты, притворства. В такие минуты стены моей комнаты становились надёжной крепостью, защищая от всего мира.
Склонившись над листом бумаги, я сосредоточенно выводила линии. Перед глазами всплыло острое лицо того парня. Я видела, как он рисовал, как уверенно водил карандашом по бумаге, и мне тоже захотелось попробовать. Мои линии были не такими чёткими, местами дрожали, искажая черты лица, но в этом было что-то особенное. Я видела эти карие глаза перед собой, казалось, я могла дотянуться до них рукой.
«Идеальный…», – подумала я про себя.
Комната вокруг была светлой, окрашенной в спокойные синие тона. Они всегда меня успокаивали, дарили ощущение лёгкости. На стенах висели грамоты за отличную учёбу – моя личная коллекция доказательств усердия и прилежности. В уголке приткнулись книги, одна на другой, рядом с ними стояли настольные игры, к которым я давно не прикасалась. Отец считал их детской забавой, а мне было проще с ним согласиться, чем спорить.
Я пыталась сосредоточиться на рисунке, но воспоминания снова нахлынули. Перед глазами встало мамино лицо, её мягкие светлые волосы, добрые глаза, её руки, которые умело рисовали на холсте. Я стиснула зубы, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Нет. Я не буду плакать. Её нет. Пора забыть.
Мой взгляд упал на фотографию на полке. Я тогда была ещё ребёнком, всего четырнадцать. В коротком платье в цветочек, я смеялась, обнимая маму. Она смотрела на меня с такой нежностью, словно не существовало ничего дороже в этом мире. Отец запечатлел этот счастливый момент, будто зная, что он станет последним.
Я быстро отвернулась от фотографии и снова сосредоточилась на рисунке. Линия за линией я пыталась очертить знакомые черты. Карие глаза, мелкий шрамик над бровью… Получалось не очень. Лицо выходило искажённым, слишком угловатым, линии неровными. Скорее это походило на детские каляки, чем на настоящий портрет. Но всё равно я чувствовала странное удовлетворение.
Я нарисовала его. Своими руками. Словно зафиксировала на бумаге то, что не могла выразить словами.
Я часто это делала. Рисовала то, что видела, но не должна была видеть. Лицо за лицом, глаза за глазами. Одна линия за другой, пока образы не вырисовывались на бумаге. У меня была целая коллекция таких рисунков, кривоватых, неровных, но до боли настоящих. Я хранила их под матрасом, надёжно спрятанные от посторонних глаз. Отцовских глаз.
Он никогда не понял бы. Спросил бы, откуда я знаю, как выглядят эти люди. Зачем я рисую то, чего не видела? А может, просто выбросил бы все листы в мусорное ведро, велев не тратить время на глупости.
Я осторожно приподняла угол матраса и скользнула рукой в тайник. Бумага приятно похрустывала под пальцами. Я чувствовала её шероховатую поверхность, неровные края, следы от нажима карандаша. Здесь были лица из прошлого, случайные прохожие, те, кого я видела всего один раз. И те, кого я видела каждый день. Я запомнила их до мельчайших деталей.
На этих листах я могла быть собой. Могла открыто смотреть, не отводя глаз, не пряча взгляд. Хоть так. Хоть на бумаге.
Глава 1
Ранее…
Большой просторный класс согревал солнечный свет. Он струился через большие окна, играя пятнами на полированных партах. Я чувствовала, как солнце касалось моего лица, согревая кожу, но поднять голову не могла. Я уставилась в пол, сосредоточившись на своих ботинках. Тёмные, аккуратно начищенные. Они стояли ровно, пятка к пятке.
Воздух был наполнен запахом мела и новых учебников. Я слышала лёгкий скрип стульев, когда кто-то менял позу, перешёптывания, полные любопытства и недоверия.
– Она слепая? – прозвучало еле слышно, но для меня – слишком громко.
– Да, – тихо ответила Галина Ивановна, которая являлась моей новой классной руководительницей.
Обида обожгла изнутри, но я заставила себя сохранить невозмутимость. Сцепила пальцы, сжала их до боли, чтобы не дрожали руки. Я знала, как выглядеть правильно. Голова слегка опущена, глаза в никуда. Я идеально сыграю свою роль.
Солнечный свет казался насмешкой. Такой яркий. А я должна была притворяться, что не вижу его.
Голова аккуратно приподнялась, стараясь не выдать себя. Голубые глаза скользнули по классу, притворяясь, что ничего не видят. Я отметила каждую деталь – от плакатов на стенах до лиц одноклассников. Кто-то смотрел с жалостью, кто-то с любопытством, а кто-то с насмешкой.
На последней парте черноволосая девочка открыто смеялась, тыкая в мою сторону пальцем. Она даже не пыталась скрыть свою насмешку, уверенная, что я её не вижу. Я внутренне сжалась от обиды, но лицо осталось невозмутимым.
– Пойдём, Аня, – Галина Ивановна мягко взяла меня за руку и повела к ближайшей парте. Я подчинилась, позволяя себя вести, будто ничего вокруг не видела.
За партой сидела девочка с рыжими волосами и большими очками. Она смотрела на меня с явным беспокойством, её глаза блестели от волнения. Едва я села рядом, она быстро представилась:
– Меня зовут Яна. Я рада, что у нас появился кто-то вроде тебя…
Я заметила, как она тут же отвернулась, её лицо покраснело от осознания сказанного. Яна судорожно сглотнула, а потом выпалила:
– Я не в этом смысле…
Она начала заикаться и запинаться, её руки нервно теребили уголок учебника. Я чуть улыбнулась, стараясь звучать как можно спокойнее:
– Всё в порядке. Меня зовут Аня, рада знакомству.
Я аккуратно протянула руку немного в сторону, словно наугад, делая вид, что не могу точно определить её расположение. Яна тут же подалась вперёд и крепко пожала мою ладонь. Её рука была тёплой, чуть влажной от волнения. Я ответила на её рукопожатие с лёгким нажимом, надеясь, что она ничего не заподозрит.
Атмосфера в классе давила. Я чувствовала на себе взгляды одноклассников, даже не видя их лиц. Они сверлили спину, прожигали дыру в затылке, наблюдали за каждым моим движением. Я сидела с прямой спиной, стараясь не показывать, как сильно мне хотелось свернуться клубком и исчезнуть.
Галина Ивановна озвучивала каждый пример медленно и отчётливо, словно разговаривала с маленьким ребёнком. Я послушно водила ручкой по бумаге, стараясь писать неаккуратно, выходя за границы клеток. Буквы прыгали, слова плясали в строчках. Я знала, как должно это выглядеть: коряво, небрежно, как у того, кто не видит, куда ведёт ручка.
– Маша, давай к доске, – раздался голос учительницы.
За моей спиной кто-то раздражённо выдохнул:
– Пусть слепая идёт. А то всегда Маша.
Я не дёрнулась, не повернула голову. Лишь тихо хмыкнула, не давая эмоциям вырваться наружу. Я слышала, как Галина Ивановна одёрнула её:
– Это невежливо.
Я продолжала смотреть в одну точку на стене, заставляя себя не моргать. Секунды тянулись медленно. Я считала их, мечтая, чтобы урок закончился.
Маша нехотя поднялась с места, двинулась к доске, проходя мимо меня. Я уловила запах сладких духов и силуэт рыжих волос, прежде чем услышала глухой стук. Моя тетрадка упала на пол, страницы разлетелись. Маша бросила на меня взгляд, полные губы изогнулись в издевательской улыбке:
– Прости, я случайно, – произнесла она с наигранным сожалением и перешагнула через тетрадку, продолжив свой путь к доске.
Я стиснула зубы, подавляя желание что-то ей ответить. Вместо этого я наклонилась вперёд, проводя ладонью по полу, делая вид, что наугад ищу упавшую тетрадку. Пальцы скользили по холодному ламинату, пока не наткнулись на чей-то лёгкий, но уверенный толчок.
– Вот, это твоё, – раздался мягкий голос.
Подняв голову, я стараясь смотреть мимо. Передо мной стоял парень с белоснежными волосами и загорелой кожей. Он выглядел так, будто только что вернулся с моря. Его улыбка была тёплой и искренней, а глаза светились мягким светом. Тонкие пальцы осторожно вложили тетрадку в мою руку.
– Спасибо, – прошептала я, стараясь звучать смущённо. Я позволила себе лёгкую улыбку, надеясь, что она выглядела достаточно робкой.
Парень кивнул и вернулся на своё место. Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а потом снова начало стучать быстрее. Кто он такой?
День тянулся мучительно медленно, словно липкий мёд, растягиваясь по минутам. В наушниках играла тихая музыка, едва перекрывая голоса одноклассников. Я пыталась не вслушиваться, но обрывки разговоров всё равно долетали до меня. Они обсуждали учителей, парней, девчонок, жаловались на ужасную еду в столовой. Я старалась отгородиться от этого шума, погружаясь в свои мысли.
Боковым зрением я заметила движение. Ко мне подошёл тот самый блондин. Я услышала тихий шорох, когда он аккуратно положил на мой стол пакетик с печеньем и коробку сока. Я застыла, стараясь выглядеть безразлично.
– Ты сегодня не обедала… – его голос был мягким, даже немного застенчивым.
Я почувствовала, как что-то тёплое шевельнулось в груди. Его забота тронула меня до глубины души. Но почему? Почему он так себя ведёт? Чего добивается? Я не привыкла к такому вниманию… Слишком добрый. Это казалось подозрительным.
Я подняла голову, стараясь смотреть мимо него, словно в пустоту. Но, несмотря на мою роль, я не могла не заметить его добрую улыбку и светлые волосы, которые мягкими прядями падали на лоб. Он выглядел таким искренним, что на мгновение я почти поверила в его доброту.
– Спасибо, – сказала я тихо, стараясь, чтобы голос звучал как обычно – спокойно и безэмоционально.
Он кивнул, а потом хлопнул себя по лбу:
– Ой, забыл представиться. Даня. Даня Матвеев.
– Аня. Аня Воробей, – ответила я, не поднимая глаз.
Он снова улыбнулся, и я услышала в его голосе тёплую нотку:
– Рад знакомству, Аня.
С этими словами он развернулся и вернулся на своё место, оставив меня наедине с печеньем и соком. Я всё ещё чувствовала тепло его взгляда.
Глава 2
Уверенным шагом я ступала по коридору, касаясь рукой холодной стены. Шероховатая поверхность под пальцами немного помогала ориентироваться, но я делала это скорее для убедительности. Рядом кто-то шептался, перешёптывания сливались с гулом школьного коридора, но я могла различить смешки и недоверчивые взгляды.
В другой руке я крепко держала стопку учебников, которые мне выдали в библиотеке. Страницы были изрисованы, местами ободраны, а обложки так затёрты, что еле можно было различить названия. Но кому какая разница? Слепая всё равно ничего не видит. Зачем они вообще выдали мне учебники? Может, просто по привычке. Я не знала, кто более странный – дирекция или библиотекарша.
В ушах тихо играл рок, гитарные рифы смешивались с шумом за окном. Буря бесновалась на улице, ветер бил по стеклу, словно стараясь пробиться внутрь. Казалось, вот-вот снесёт крышу здания.
Персиковые стены коридора были обшарпанными, местами отваливалась штукатурка, а старая плитка на полу покрылась трещинами. Это здание видало слишком многое и давно просилось на ремонт. Я шла по узкому проходу, стараясь не задеть никого плечом, делая вид, что ничего не вижу.
У окна сидела группа одноклассников. Я сразу их узнала. Рыжая – Маша, та самая, что сбросила мою тетрадку, и чёрная – Зоя, та, что насмешливо предлагала отправить меня к доске. Они ехидно переглядывались, делая вид, что тоже «слепые», копируя мои осторожные движения. Смеялись, изображая меня. Я видела, как они тыкали друг в друга локтями, кивали в мою сторону и давились от смеха.
Рядом с ними сидел Даня. Он смотрел на меня с жалостью, его голубые глаза словно говорили: «Бедная девочка».
Мне хотелось крикнуть ему в лицо, чтобы он не смел жалеть меня. Я ненавижу жалость. Она делает меня слабой, уязвимой.
На его плече лежали золотистые волосы какой-то девушки. Она была не из нашего класса. Что-то тихо шептала ему на ухо, а он только мягко улыбался в ответ. Словно от неё зависел его мир. Меня кольнуло в груди. Почему он смотрит на неё так? Почему его взгляд такой мягкий, такой заботливый?
Я чувствовала себя чужой. Среди этих людей я была одна. Слепая. Ненужная.
Я не понимала, почему они так ко мне относятся. Смеются, шепчутся за спиной, жалеют или игнорируют. Почему я должна была носить эту маску? Почему должна притворяться? Я стиснула зубы, продолжая идти к классу, не поднимая взгляда, будто ничего не видела. Как будто я и правда была слепой.
******
Французский давался мне легко, словно я родилась с этим языком на устах. Это был мой второй родной язык. Моя мама была француженкой. С самого детства я свободно на нём говорю. Мари, спасибо тебе за это.
Я вспомнила, как она пела мне колыбельные на французском, как мы вместе читали книги на её родном языке, как она смеялась, поправляя моё произношение, когда я неправильно выговаривала слова. Воспоминания обжигали, но я сдержалась. Её больше нет, пора забыть об этом. Я подавила ком в горле и заставила себя сосредоточиться на происходящем.
Учитель уверенно вошёл в класс, его осанка была прямой, а походка – спокойной. Он оглядел класс и приветствовал нас:
– Bonjour à tous.
Одноклассники нехотя пробурчали что-то на русском. Кто-то едва оторвался от телефона, другие лениво посмотрели в сторону учителя. Я же, стараясь не привлекать к себе внимания, ответила:
– Bonjour à vous aussi, professeur.
Седоволосый мужчина в строгом костюме обернулся в мою сторону. Его тёплый взгляд был полон интереса, но не жалости. Он слегка улыбнулся и отметил:
– Прекрасное произношение, даже без акцента. Я слышал, что в классе новая ученица. Как тебя зовут?
Я вежливо ответила, слегка склонив голову:
– Анна Воробей.
Сергей Николаевич улыбнулся чуть шире. Его глаза добродушно прищурились, и я увидела в них искреннюю теплоту. Ни тени жалости, ни намёка на то, что я какая-то «особенная». Он смотрел на меня так же, как на остальных. Будто моя «слепота» вообще не имела значения. Будто я была такой же, как все.
Это было так странно… и приятно. Я даже растерялась на мгновение. Обычно взрослые смотрели на меня с жалостью, говорили нарочито мягким голосом, будто я была хрупкой фарфоровой куклой. Но не он. Он говорил со мной как с равной.
Мы весь урок разговаривали на французском. Сергей Николаевич задавал вопросы, а я с лёгкостью отвечала. Мы обсуждали французскую литературу, культуру, даже немного политику. Остальные ученики откровенно скучали, уткнувшись в телефоны. Их французский был настолько плох, что они даже не пытались понять, о чём идёт речь.
Лишь одна Яна сидела с напряжённым лицом, стараясь записывать слова из учебника. Она водила ручкой по строчкам, хмурилась и что-то тихо бормотала себе под нос, пытаясь понять значение предложений. Я заметила, как её губы шевелились, когда она шептала фразы на французском. Её искреннее старание вызвало у меня уважение.
Я люблю таких людей. Тех, кто старается, несмотря ни на что. Тех, кто не сдаётся. Я бросила короткий взгляд в её сторону, но тут же опустила голову, продолжая слушать учителя.
Сергей Николаевич оказался настоящим учителем с большой буквы. Он говорил увлечённо, с такой любовью к предмету, что мне казалось, будто я снова в детстве слушаю мамины рассказы о Франции. Я ловила каждое его слово, не замечая, как быстро пролетело время.
Это был первый урок, на котором я чувствовала себя нормально. Не чужой, не слепой, не сломленной. Просто собой.
Зоя вместе с подругами перешёптывались, бросая в мою сторону презрительные взгляды. Их голоса были тихими, но достаточно громкими, чтобы я их слышала. Они всегда так делали. Думали, раз человек слепой, то и слух подводит. Наивные.
– Выскочка, – прошипела Зоя, её голос был пропитан ядом. – Неделю здесь, а уже строит из себя самую умную.
Маша, сидевшая рядом, еле слышно хмыкнула:
– Достала она уже. Может, ещё все пожалеем её?
Я стиснула зубы. Руки сжали ручку так крепко, что та хрустнула в пальцах. Я пыталась игнорировать их, но злость всё равно накатывала. Я пришла сюда учиться. Школа для этого и создана, верно?
Я закрыла глаза, делая глубокий вдох. Держи себя в руках. Не давай им повода. Не опускайся до их уровня.
– Я слепая, а не глухая, – произнесла я, не оборачиваясь.
В классе повисла напряжённая тишина. Стул позади меня скрипнул, когда Маша резко подалась вперёд. Она не ожидала, что я отвечу. Я и сама не ожидала. Но эти слова сорвались с моих губ раньше, чем я успела их обдумать.
Маша тут же восприняла это как вызов:
– Не подслушивай чужие разговоры. Или тебя не учили базовой вежливости?
Я сдержанно, стараясь сохранить спокойствие, ответила:
– Разговор чужой, когда он не касается меня.
Я продолжала смотреть вперёд, на ту же точку на стене, которой всегда придерживалась, чтобы не выдать своих эмоций. Голос слегка дрожал, но я справилась. Я не позволю им увидеть мою слабость.
За моей спиной послышался шёпот, кто-то тихо прыснул от смеха. Но я продолжала сидеть ровно, не показывая, что их слова задели меня.
– Ты их не слушай, – раздался голос Дани. Я вздрогнула, не ожидая, что он заговорит. Его голос был мягким, даже добрым. – Просто они нашли слабого в классе, вот и отрываются.
Слабого?
Словно что-то вспыхнуло внутри меня. Я почувствовала, как гнев поднимается от груди к горлу. Он тоже так думает? Тоже считает меня слабой?
– Слабого? – шёпотом переспросила я, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
Он осознал свою ошибку и замолчал. Я услышала, как он шумно вздохнул и снова уткнулся в телефон. Я даже могла представить, как он почесал затылок, не зная, как исправить ситуацию.
Слабая… Они действительно видят во мне слабость? Просто потому, что я не вижу их?
Я прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Нельзя показывать эмоции. Нельзя.
Но я не могла сдержать любопытства. Медленно, почти незаметно, я повернула голову в сторону Дани, стараясь запомнить каждую деталь. Я прислушивалась к его дыханию, к шороху одежды, когда он менял позу.
Белоснежные волосы, загорелая кожа, тончайшие пальцы… Я вспоминала, как он тогда вложил тетрадку в мою руку. Его доброта была такой неожиданной.
Но почему он считает меня слабой?
Эта мысль больно кольнула в сердце. Я сжала кулаки, заставив себя не поддаваться эмоциям. Если даже он видит во мне слабость, то что уж говорить о Зое и Маше?
Я вздёрнула подбородок, усмехнувшись. Докажу им, что они ошибаются. Всем им.
Я смотрела в сторону, стараясь казаться безразличной, но на самом деле украдкой наблюдала за каплями дождя за окном. Он не прекращался уже неделю, накрывая город серым туманом и оставляя лужи на потрескавшемся асфальте. Вот тебе и золотая осень. Никакого тебе солнца, только холодные потоки воды, стекающие по стеклу.
Вокруг гудел класс, обсуждая какую-то поездку в конце осени. Экскурсия или что-то в этом роде. Я слышала обрывки фраз, шёпот девчонок и восторженные восклицания ребят.
Я горько усмехнулась, опустив голову. Вряд ли меня туда возьмут. Учителя не захотят брать на себя ответственность за слепую девочку. Ещё и в горах. Да, конечно. Они лучше выберут что-то попроще. Меньше проблем. Меньше риска.
– Слушай… – раздался тихий голос сбоку, и я почувствовала лёгкий толчок в бок.
Я вздрогнула, повернув голову в сторону Яны. Та склонилась ближе, стараясь не привлекать внимания учителя. Голос у неё был тихий, почти шёпот, но достаточно ясный.
– А ты поедешь в горы?
Я замерла. Я даже не думала, что кто-то спросит меня об этом. Я хотела поехать. Давно не выбиралась за пределы города, не дышала свежим горным воздухом. Я скучала по этому чувству свободы. Но… Я опустила глаза на свои руки, сжимающие ручку.
– Я не знаю, – неуверенно ответила я. – Вряд ли меня возьмут.
– Возьмут, если захочешь, – уверенно ответила Яна. – Они уже брали особенных учеников. Им нужно для отчёта, чтобы показать, какие они хорошие.
Я сжала зубы. Особенных учеников… Всё на показ? Я нахмурилась, выгибая бровь. Так вот в чём дело. Не из-за заботы, не из-за желания помочь, а просто чтобы выглядеть хорошо в глазах руководства. Ничего удивительного.
Яна, не замечая моего настроения, продолжила:
– Просто, если ты поедешь, то и я могу. Мы ведь подруги.
Я растерялась. Подруги? Мы ведь почти не разговаривали. Перекинулись парой слов за всё время. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить хоть один случай, когда мы действительно общались.
Я хотела переспросить, но заметила, как она покусывает губу, словно нервничает. Я прищурилась. Ей что, одиноко?
– Я… подумаю, – коротко ответила я, натянув на лицо скромную улыбку.
Яна тут же закивала, её лицо просияло:
– Здорово!
Я ничего не ответила, лишь снова посмотрела в окно. Дождь всё ещё лил, заливая серый город. Вряд ли кто-то действительно хотел бы взять меня с собой. Даже если Яна и не врёт, что поедет только со мной, учителя точно откажутся. Им не нужны лишние заботы.
Ну и дела.
Глава 3
Дождь стучал по окну. На столе остывал мятный чай, наполняя комнату лёгким свежим ароматом. Я плотнее укуталась в одеяло, ещё раз проверив, что дверь точно заперта. Теперь можно расслабиться. Никто посторонний не войдёт без стука, никто не нарушит мой уютный мирок.
Я переворачивала страницу за страницей, погружаясь в любимый роман. Слова оживали в голове, рисуя образы далёких миров, заставляя забыть обо всём на свете. Я любила читать, особенно в тишине. Никто не отвлекает, только я и книга.
Телефон завибрировал на подоконнике, нарушая покой. Я поморщилась, пытаясь не обращать внимания, но любопытство взяло верх. Оторвавшись от книги, я потянулась за телефоном. На экране светились уведомления. Запросы в друзья?
Цветкова Яна и Матвеев Даня? Я нахмурилась. Как они меня нашли? Я ведь не состою ни в группе класса, ни в каких-то школьных сообществах. Я даже не указывала школу в профиле.
Пальцы автоматически приняли запросы, и я подписалась в ответ. Что ж, теперь мы «друзья».
Я застыла, уставившись на профиль Дани. Зачем он меня добавил? Может, просто из вежливости? Или… Я быстро пролистала его фотографии. Вот он сидит на фоне моря, улыбается, обняв колени. Солнечные лучи играют в светлых волосах, глаза щурятся от яркого света. Ещё одно фото – он стоит рядом с каким-то темноволосым парнем, оба смеются, обнявшись за плечи.
Моё сердце глухо стукнуло, когда я наткнулась на снимок с той самой девушкой. Золотистые волосы ниспадают ей на плечи, тонкие пальцы держат Даню за руку. Они улыбаются друг другу.
Подпись: «Интересные выходные».
Моё лицо напряглось. Я думала… Я думала, что понравилась ему. Но он… Я нахмурилась. Хотя… Почему бы ему не встречаться с кем-то? Это я накрутила себя, сама додумала, что он проявляет ко мне интерес. Глупо.
Я закрыла страницу, но мысли продолжали вертеться в голове. Девушка с золотистыми волосами… Она выглядела так уверенно, так счастливо. Я выдохнула, опустив плечи. Конечно, у такого парня не может не быть девушки.
Мне хотелось отбросить телефон, но я не удержалась и снова вернулась к его профилю. Несколько фотографий с друзьями, где он весело смеётся, обнимает их за плечи. Я заметила пару снимков с «любимыми одноклассницами», как он сам их подписал. Среди них была Маша. Я поморщилась, вспоминая её ехидный голос.
Ощущение разочарования кольнуло в груди. Я думала, что он другой. Не такой, как все они.
Поправив мятную кофточку, я откинула телефон в сторону, снова взяв книгу. Литературные герои не причиняют боли, они всегда рядом, когда это нужно.
Я попыталась углубиться в роман, но буквы сливались перед глазами. Образы теряли чёткость, а мысли вновь возвращались к Дане и его девушке с золотыми волосами.
Ночь наступила незаметно, я бы даже сказала слишком незаметно. Окно потемнело, как по щелчку, словно кто-то выключил свет в мире. Я прислушалась, но шагов отца не было слышно. Видимо, его сегодня снова не будет.
Снова застрял у друга, который любит выпить. Ну и чёрт с ним. Так даже спокойнее. Без него лучше. Без его тяжёлого взгляда, без вечных замечаний, без его вонючего перегара, без болезненных воспоминаний.
Ненавижу.
Книга полетела на полку резким, но уверенным движением. Щёлкнула об деревянный край, но устояла, не упав. Я поднялась, чувствуя, как одеяло соскальзывает с плеч, обнажая холодную кожу. В животе неприятно засосало.
Замороженные овощи и наггетсы. Не лучшая еда на ночь, но что поделаешь. Я грызла морковку, ощущая её ледяную жёсткость на зубах, и скролила ленту, бездумно перелистывая чужие счастливые лица. Все такие улыбающиеся, беззаботные… фальшивые.
Экран мигнул, высветив уведомление. Сообщение от Дани:
«Привет, как ты?»
Я замерла, глядя на слова. Я не могу сказать, что мечтала о его сообщении, но и против не была.
Тут же прилетело голосовое:
«Прости, я забыл, что ты ничего не видишь и не можешь прочитать сообщение», – в голосе Дани слышалась искренняя нотка сожаления.
Я фыркнула. Глупый. Разве в наш век он не знает о специальных режимах? Пальцы быстро забегали по экрану:
«На телефоне можно включить специальный режим, который упрощает жизнь незрячим».
Отправив сообщение, я улыбнулась, представляя, как Даня по ту сторону экрана растерянно вздыхает, а потом мило улыбается, сидя в своей льняной рубашке.
Я поморщилась, отгоняя эти мысли, и быстро напечатала:
«Ты что-то хотел?»
Экран мигнул, показывая, что он печатает. Потом надпись исчезла. Я прикусила губу. Он передумал?
Прошло несколько минут, прежде чем сообщение пришло:
«Хотел извиниться за Зою и Машу. Они хорошие, просто видят в тебе конкуренцию».
Конкуренцию? Я сдавленно рассмеялась. Конкуренцию в чём? В умении ходить по коридору, держась за стены? Или, может, в умении не видеть чужих насмешек?
Пальцы заскользили по клавиатуре:
«Решил извиниться за них?»
Ответ пришёл почти сразу:
«Да, ведь сами они этого не сделают».
Я почувствовала, как губы скривились в усмешке. Настоящий друг своих подруг. Защищает их, даже когда они ведут себя как последние сволочи.
На экране вновь замигала надпись:
«Даня печатает…»
Потом всё исчезло. Я нахмурилась. Что он хотел сказать?
Спустя минуту сообщение всё же пришло:
«Кстати, классные фотки».
Я моргнула, удивлённая сменой темы. Фотки? Ах да… Пара старых снимков, которые я запостила ещё два года назад. На них я улыбаюсь, стою под ярким солнцем…
От воспоминаний стало тоскливо. Я быстро ответила:
«Спасибо»
Сообщение не успело дойти, как пришёл новый текст от Дани:
«А это где было сделано? У моря, да?»
Я не удержалась и улыбнулась. Мы начали переписываться, обсуждая море, солнце, любимую музыку. Он оказался удивительно лёгким собеседником. Я даже не заметила, как начала делиться с ним мыслями, которые обычно держу при себе.
Мы переписывались до глубокой ночи. Я забывала, что время идёт, забывала обо всём. Только холодная еда напоминала о реальности, но мне не хотелось выходить из этого диалога.
Когда за окном начало светать, я поймала себя на мысли, что впервые за долгое время мне было не одиноко.
Я даже минуты не проспала. Голова гудела от недосыпа, а веки казались такими тяжёлыми, что я почти чувствовала их вес. В зеркале на меня смотрела уставшая девчонка с мелкими синяками под глазами. Я попыталась замазать их консилером, но выглядело это так, будто меня накрасила подруга, решив поэкспериментировать. По легенде, так и было.
Волосы я просто расчесала – они и так у меня прямые, ложатся ровными прядями на плечи. Вспомнив о запахе, который поднимал мне настроение, я пикнула любимыми духами с нотками ванили, бергамота и жасмина на белую блузку и кофейные брюки.
Я посмотрела на себя в зеркало, оценивающе проведя взглядом по своему отражению. Всё нормально. Вполне прилично. Можно идти.
Сегодня будет отличный день. Я снова встречу его.
«Неужели я хочу понравиться ему?», – подумала я про себя.
Мысль вспыхнула внезапно, обжигая сознание. Я нахмурилась, проводя рукой по пустому от волос месту, где располагался шрам. Он уже не должен болеть, но я всё равно чувствовала эту тупую, ноющую боль. Воспоминания всплыли волной, накатывая на меня, как холодный океан, но я сдержала слёзы. Я больше не плачу. Обещала себе.
Я уставилась на своё отражение. Упрямый взгляд, сжатые губы. Я сильная. Я справлюсь.
Сделав глубокий вдох, я взяла бежевый рюкзак с мелкими деталями – брелками, наклейками и всем тем, что делало его по-детски милым. Я чуть коснулась пальцами брелка в виде зайчика. Он был таким тёплым, родным. Мама подарила мне его давным-давно, и с тех пор он не покидал мой рюкзак. Я хотела его снять, но не получается. Получится, только если его сломать.
Глава 4
У окна было тепло и уютно, я впитывала последние лучи осеннего солнца. Дождь шёл целую неделю, и я почти забыла, как приятно чувствовать этот лёгкий ветерок на щеках. Я краем глаза любовалась Даней. Он что-то обсуждал с Кириллом, своим другом по парте. Даня, как будто почувствовав мой взгляд, мельком посмотрел в мою сторону, его глаза блеснули от любопытства. Я тут же сделала вид, что увлечена чем-то другим, хотя сердце застучало быстрее.
На фоне Яна увлечённо рассказывала о своей собаке – Пушке, который, по её словам, умудрился погрызть кучу вещей. Я тихо посмеивалась над её историей, представляя этого озорного пушистого разрушителя. Яна с наигранным раздражением закатила глаза:
– Это были мои любимые кроссовки, поэтому не вижу ничего смешного.
Она сказала это таким тоном, что смеяться хотелось ещё сильнее. Но я сдержалась – на её месте мне было бы обидно.
– Может, пойдём куда-то после уроков? – вдруг предложила Яна, её глаза загорелись энтузиазмом.
Я ненадолго задумалась. Почему бы и нет? Сегодня пятница, можно немного отдохнуть, тем более с новой подругой. Легко коснувшись губ, будто проверяя их на прочность, я посмотрела в карие глаза Яны, которые ждали моего ответа.
– Конечно, почему бы и нет? – кивнула я, стараясь скрыть своё волнение.
Яна тут же повеселела:
– Предлагаю прогуляться по парку или сходить в кафе, погода скоро снова испортится.
Я согласилась, надеясь, что не встречу папу. Город у нас маленький, шанс велик. Но разве я не заслужила маленького приключения?
******
Мы тихо шагали по асфальту рядом со школой, шаги были лёгкими, будто ветер подталкивал нас вперёд. Яна начала напевать свою любимую песню, а я, зная её наизусть, подхватила мелодию. Мы смеялись, когда кто-то из нас сбивался с ритма. Я смотрела куда-то в пустоту, а Яна крепко держала меня за руку, чтобы я случайно не споткнулась или не врезалась в столб.
Рядом пробегали школьники лет десяти, громко переговариваясь и направляясь в ларёк рядом со школой. Я вспомнила, как сама когда-то носилась в подобные магазинчики за сладостями, но это было так давно, словно в другой жизни.
Вдруг я почувствовала знакомый запах – морской соли и свежести. Губы сами собой растянулись в улыбке. Даня.
– Куда направляемся? – раздался его голос сбоку, и я невольно повернула голову в его сторону, хотя ничего не видела.
Яна задорно ответила:
– Гулять! Сначала в парк, а потом в кафе.
Я чувствовала на себе его взгляд, а потом услышала, как он поправил мою выбившуюся прядку с пучка.
– Отлично, – сказал он с лёгкой улыбкой в голосе. – Я пойду с вами.
Внутри меня что-то радостно трепетнуло, словно бабочки взлетели в животе. Я постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно:
– Я не против, а ты как, Яна? – я крепче сжала её руку, как бы намекая.
Она на мгновение замерла, а потом рассмеялась:
– Я за! Втроём веселее.
– Вот и отлично, – Даня сделал шаг ближе, и я ощутила его тёплую руку, обвивающую мою. Пальцы аккуратно скользнули под локоть, и я невольно затаила дыхание.
Яна словно всё поняла, молча улыбнулась и отпустила мою руку, оставив нас наедине. Я чувствовала её хитрую улыбку даже без необходимости видеть.
Мы продолжили путь втроём, но теперь моё сердце билось быстрее, чем обычно.
******
В парке оказалось не так весело, как я ожидала. Я наступила в какашку. Конечно, Яна и Даня тут же разразились смехом. Их громкий хохот разносился по аллеям, и мне оставалось только закатить глаза:
– Ха-ха-ха, очень смешно, – протянула я, пытаясь стереть неприятное недоразумение о траву. – Теперь от меня за километр попахивает.
Это только подлило масла в огонь. Яна смеялась так, что, казалось, вот-вот упадёт, а Даня вытирал слёзы с уголков глаз.
– Ничего не попахивает, – выдохнул он, когда смог снова говорить. – Ты всё сама придумала.
Ну, конечно. Легко ему говорить, ведь это не ему пришлось оттирать обувь об траву. Я фыркнула, но в душе тоже начала посмеиваться над нелепой ситуацией.
Мы пошли дальше и сели на красные качели, покрашенные совсем недавно – краска чуть блестела на солнце. Я покачивалась взад-вперёд, прислушиваясь к голосам друзей.
Яна снова жаловалась на своего Пушка, который продолжал грызть её вещи. Я представляла её расстроенное лицо и невольно улыбалась.
– Он даже добрался до моего дневника! Я его по всему дому искала, а он оказался под кроватью с погрызанными страницами! – возмущалась Яна.
– Пушок просто любопытный, – хохотнул Даня, отчего Яна возмущённо фыркнула.
Затем Даня начал рассказывать о своих летних каникулах. О том, как ездил к бабушке на море, как они с друзьями устраивали ночные посиделки на пляже. Я слушала, улыбаясь, иногда вставляла вопросы, стараясь представить, как это выглядело.
– А потом нас чуть не прогнали охранники.Представляете? Мы сидели, пели под гитару, как вдруг кто-то начал на нас кричать. Мы рванули, как спринтеры! – смеялся Даня, а я тихонько хихикала.
Я чувствовала себя легко. Даже нелепая ситуация с какашкой перестала казаться такой уж ужасной.
Яна вдруг замерла, глядя на экран телефона, затем перевела взгляд на меня. Её карие глаза блеснули, губы растянулись в хитрой улыбке.
– Мне нужно бежать, – сообщила она, и я заметила, как её взгляд скользнул по нашим с Даней переплетённым рукам. Внутри у меня всё похолодело, но я заставила себя улыбнуться, как ни в чём не бывало. Яна быстро попрощалась, кивнула Дане, а затем снова посмотрела на меня, многозначительно приподняв бровь.
– Увидимся в понедельник, – бросила она с хитрецой в голосе и, вприпрыжку подхватив рюкзак, скрылась за углом.
Оставшись наедине с Даней, я почувствовала, как сердце громко застучало в груди. Его рука крепко держала мою – тёплая, надёжная, чуть шершавоватая на кончиках пальцев. Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, но аромат его парфюма ударил в нос. Свежесть морской соли, смешанная с чем-то тёплым и обволакивающим. От этого запаха у меня кружилась голова.
Мы шагали по аллейке, укрытой золотыми листьями. Я старательно смотрела перед собой, делая вид, что полностью сосредоточена на дорожке, но всё моё внимание было приковано к нему. Я чувствовала, как он поглядывает на меня, и это заставляло кровь стучать в висках.
Мой живот предательски заурчал. Я почувствовала, как краска заливает лицо, и попыталась выдернуть руку, но Даня только крепче сжал её, усмехнувшись:
– Голодная? Я знаю одно место. Пойдём.
Я хотела возразить, но в этот момент живот снова подал голос. Даня рассмеялся, и от его смеха стало тепло и уютно.
– Веди, – пробормотала я, надеясь, что он не заметил моего смущения.
******
Мы зашли в небольшое кафе с золотистыми огнями, мягкими диванчиками и приглушённой музыкой. Аромат свежеиспечённых булочек окутал меня с головой, и я снова почувствовала, как предательски урчит живот.
Парень помог мне устроиться на мягком диванчике у окна. Я чувствовала его присутствие рядом – его плечо почти касалось моего, а тепло от его руки всё ещё пульсировало в моей ладони.
– Что будешь? – спросил он, пролистывая меню.
Я растерянно пожала плечами, стараясь не смотреть на него:
– Не знаю… Выбери сам.
Он усмехнулся, его глаза блеснули с каким-то хитрым огоньком:
– Настя обожает этот десерт. Уверен, тебе тоже понравится.
Я замерла. Будто холодный ветер пронёсся сквозь меня. Настя. Золотистые локоны, яркая улыбка, безупречно ровная спина. Та самая девушка с соцсетей и подоконника. Я быстро отвела взгляд, делая вид, что разглядываю интерьер. Почему он говорит о ней сейчас?
– Хорошо, – выдавила я, стараясь сохранить ровный голос.
Пока мы ждали заказ, Даня болтал без умолку. Он рассказывал о своих летних каникулах, о соревнованиях по лёгкой атлетике, где занял первое место. О брате, который заменял ему и друга, и наставника. Я слушала, кивала в нужных местах, но внутри у меня всё горело. Почему он держит меня за руку? Почему ведёт в кафе, где бывал с Настей? Почему смотрит на меня так, словно хочет запомнить каждую деталь?
Официант принёс десерт – изящный кусочек торта с воздушным ванильным кремом, пропитанными коржами и шоколадной стружкой. Я смотрела на него, не в силах пошевелиться.
– Чего ждёшь? Пробуй, – подбодрил Даня, его глаза весело блестели.
Я заставила себя взять вилку. Мои пальцы дрожали, и я сделала вид, будто неуклюже нащупываю её, изображая свою «слепоту». Я чувствовала, как он внимательно следит за мной, как его взгляд проскальзывает по моим губам, когда я подношу кусочек ко рту.
Крем оказался воздушным, лёгким, словно облачко, а коржи таяли на языке, пропитанные сладким сиропом. Я с трудом сдержала довольный вздох, стараясь не выдать, насколько мне нравится этот вкус.
– Ну как? – спросил Даня, не сводя с меня глаз.
Я медленно кивнула, улыбнувшись:
– Очень вкусно.
Его лицо озарилось довольной улыбкой, и я почувствовала, как сердце снова пустилось вскачь. Он продолжил рассказывать о брате, о детских шалостях, о том, как они катались на велосипедах по ночным улицам, убегали от соседского пса. Я слушала, смеялась в нужные моменты, подыгрывала.
Но всякий раз, когда он случайно касался моей руки, поправлял выбившуюся прядь волос, я вспоминала Настю. Её улыбку на той чёртовой фотографии. Её блестящие локоны, идеально уложенные. Её счастье рядом с ним.
Каждый кусочек десерта таял на языке, но оставлял горечь внутри. Мы смеялись, болтали, наслаждались моментом, но в голове всё крутился один вопрос: зачем он здесь…? СО МНОЙ.
Глава 5
Вид у меня был ну очень глупый, улыбалась в экран телефона, я сама себе казалась странной, но ничего не могла с собой поделать. Сообщения от Дани вызывали волну тепла внутри. Его шутки, разговоры ни о чём, лёгкий тон – всё это цепляло меня сильнее, чем я готова была признать. Словно мне снова тринадцать, и я влюбилась в школьного хулигана.
За окном качались деревья, небо начинало темнеть, золотистые блики заката пробивались сквозь листву. Я отложила телефон и подошла к зеркалу, разглядывая своё отражение. Брови. Может, чуть выщипать? Мне вдруг захотелось выглядеть лучше. Красивее.
Я склонилась ближе к зеркалу, нахмурила брови и потянулась за пинцетом. Раз – и линия стала чётче. Я улыбнулась своему отражению, а родинка под глазом вздёрнулась вверх. Глупая. Я даже наклонила голову вбок, будто так могла стать симпатичнее. Даня, что ты со мной делаешь?
На ноутбуке фоном шла какая-то романтическая комедия, актёры влюблённо смотрели друг на друга, и я вдруг поняла, что тоже хочу нравиться. Хочу быть красивой. Хочу, чтобы он смотрел на меня так же.
Я подскочила к шкафу, захлопнула дверцу ноутбука, даже не думая о том, на каком моменте остановилась. Начала вынимать одежду, вешалка за вешалкой. Платья. Юбки. Штаны. Я крутилась перед зеркалом, меняла образы, выискивала лучшие сочетания. Примерила зелёную юбку с белой блузкой, покрутилась, но показалось слишком официально. Сняла, натянула джинсы с обтягивающим топом – вроде бы неплохо, но слишком просто.
Я закусила губу, оглядываясь на себя в зеркале. Да что со мной такое? Я никогда не задумывалась, как выгляжу. Никогда не хотела нравиться. А теперь… Теперь я крутилась перед зеркалом, как глупая героиня из романтической комедии.
Резкий звук ключей, упавших на тумбочку у входа, заставил меня вздрогнуть. Всё внутри похолодело. Папа. Я подскочила, будто меня застали за чем-то запретным. Руки сами собой начали действовать быстро и чётко: фильм выключить, окно закрыть, одежду на место, волосы в хвост. Я бросилась на кровать, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза, делая вид, что сплю.
Шаги. Тяжёлые, нетвёрдые, медленные. Я услышала, как он натужно сопит, проходя по коридору. Дверь в мою комнату резко распахнулась. Я почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Дыхание участилось, но я продолжала притворяться спящей, сжав веки так, что перед глазами замелькали цветные пятна.
– Вставай, – его голос был хриплым, злым, тянущим каждое слово. – Бабка приехала.
Я не пошевелилась, но сердце заколотилось так, что я боялась, он услышит. Я чувствовала запах перегара, он тянулся к моей кровати густым, противным облаком. В висках стучало. Я знала, что он смотрит на меня. Знала, что его серые глаза буравят меня взглядом, что он уже ненавидит меня за то, что я здесь. За то, что я – копия мамы. Ошибка, которая ему напоминает о ней.
– Я сказал, вставай! – он ударил по дверному косяку, так что мне пришлось сдержать крик. Я рывком села на кровати, делая вид, что только что проснулась.
– Уже иду, – голос звучал ровно, не дрожал. Я научилась этому за годы. Никаких эмоций. Ни страха, ни злости. Ничего.
Он кивнул, развернулся и ушёл, продолжая сопеть и ворчать себе под нос. Я облегчённо выдохнула, когда услышала, как дверь в его комнату хлопнула. Ощутив себя раздавленной, я медленно встала, поправила мятую одежду и вышла в коридор.
Всё кончено. На этот раз.
Бабушка встретила меня у порога с широкой улыбкой, от которой по щеке скатилась слеза. Я едва сдержалась, чтобы не разрыдаться прямо у неё на плече. Она распахнула руки, и я утонула в её тёплых объятиях. От неё пахло яблочным пирогом, ванилью и чем-то таким родным… таким знакомым. Я вдыхала этот аромат, пытаясь сохранить его в памяти.
Её мягкие руки гладили меня по спине, а я крепче прижималась, не желая отпускать. Мне казалось, что если я разожму объятия, всё это исчезнет, как сон, который вот-вот растворится на рассвете. Я не видела её с похорон мамы. Столько времени прошло, а она совсем не изменилась. Та же теплая улыбка, те же морщинки у глаз, такой же тихий, успокаивающий голос.
– Бабушка… – мой голос дрожал, но я старалась улыбнуться, чтобы она не заметила, как сильно я соскучилась. Она с трепетом убрала выбившуюся прядь с моего лица, её глаза сияли от слёз.
– Ты так повзрослела, Анечка… – она всматривалась в меня, будто боялась, что я исчезну. – Совсем взрослая стала.
Её голос задрожал, а я нервно оглянулась на коридор, проверяя, нет ли там отца. Бабушка проследила за моим взглядом, и её лицо на мгновение потемнело. Она всё поняла. Всё увидела. Я видела, как ей больно. Она старалась держаться, но её взгляд был таким жалостливым, что мне захотелось закричать.
Я быстро встряхнула головой и постаралась сменить тему:
– А почему дедушка Лукас не приехал? – я посмотрела в её светлые глаза, такие же добрые и ласковые.
Бабушка вздохнула:
– У него проблемы с визой, поэтому остался в Марселе, но он передавал привет и гостинцы. – Она с улыбкой полезла в свою сумку и достала красивую коробку с дорогим французским шоколадом, несколько книг на французском языке и целую горсть всякой мелочи – брелки, открытки, милые безделушки.
Я прикоснулась к этим подаркам с замиранием в сердце. Столько тепла в этих вещах… Столько заботы. Я улыбнулась, пытаясь не расплакаться.
– Спасибо… – прошептала я, чувствуя, как ком подступает к горлу.
– А ты как, милая? – бабушка осторожно посмотрела на меня.
Я старалась выглядеть спокойно и уверенно:
– Нормально. Мы с папой почти не пересекаемся.
Мы говорили шёпотом, стараясь не привлекать внимания. Я знала, что отец где-то в доме. Я слышала его тяжёлые шаги, громкие вздохи. Пьяный. Опять. Мне стало страшно.
Бабушка, стараясь отвлечь меня, начала показывать фотографии с отдыха. Она оживилась, рассказывая о каждом моменте.
– Вот здесь Лукас держит маленького акулёнка. Он так боялся, но потом всё-таки решился! – на фото дедушка широко улыбался, размахивая рукой в камеру, а бабушка, судя по всему, смеялась, снимая его.
Я не могла оторвать глаз от этих снимков. Они были такими счастливыми… Настоящими. Я смотрела на эти фотографии и чувствовала, как тёплые волны накрывают меня. Я забыла обо всём, погрузившись в мир, где была только бабушка, дедушка и их счастье.
Внезапно бабушка спросила:
– Кхм… Мальчик есть? – она хитро прищурилась, её глаза загорелись лукавым огоньком.
Я смутилась:
– Ну, бабушка…
– Ну что? В твоём возрасте это нормально, – она засмеялась, её смех был таким звонким и заразительным. – Я в свои семнадцать…
Я закатила глаза, пытаясь скрыть румянец. Перед глазами возник образ Дани: его улыбка, его руки, которые так уверенно держали мою… Я почувствовала, как сердце ускорило ритм.
– Ба… А как понять, что ты влюбилась? – вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела его обдумать. Я чувствовала, как щеки пылают, но бабушка улыбнулась, её глаза смягчились.
– Спокойствие, – она сказала это так уверенно, что я застыла.
– Спокойствие? – я не понимала. Я ожидала услышать про бабочек в животе, про дрожь в коленках, но она говорила о чём-то ином.
Бабушка кивнула:
– Симпатия вызывает кучу эмоций. Счастье, страх, волнение, дрожь в теле. Она будоражит, заставляет сердце биться быстрее. Но любовь… Ты её не чувствуешь. Она становится частью тебя. Ты просто с ней живёшь, зная, что она внутри. – Она нежно коснулась моего сердца, её рука была тёплой и такой мягкой. – Любовь – это спокойствие.
Я задумалась над её словами. Я вспоминала Даню: его голос, его прикосновения, его улыбку. Эти чувства были такими новыми, такими яркими. Но было ли там это спокойствие? Или я просто теряю голову, как от первых солнечных лучей весной?
Бабушка добавила:
– Но не забывай, что без симпатии не бывает любви. Одно перетекает в другое, если чувства настоящие.
Я смотрела на неё и чувствовала, как тепло разливается по всему телу. Я снова оглянулась на коридор, убедившись, что нас никто не слышит. Я не хотела, чтобы этот момент закончился. Я не хотела, чтобы бабушка уезжала. С ней я чувствовала себя защищённой. Любимой.
Я прижалась к её плечу, закрывая глаза, и прошептала:
– Я так скучала…
Она нежно погладила меня по голове:
– Я знаю, милая. Я знаю.
Мы ещё долго болтали, укрывшись тёплым пледом на старом диване. В кухне горела мягкая лампа, отбрасывая золотистый свет на стены. Я смотрела на бабушку и не могла поверить, что она здесь, рядом. Её глаза светились теплом, а на губах играла лёгкая улыбка. Она так внимательно слушала меня, что у меня сжималось сердце.
За дверью был слышен храп отца – громкий, рваный, будто он пытался разорвать тишину нашего уютного вечера. Я поёжилась, но бабушка погладила меня по руке, будто напоминая, что я в безопасности. Я благодарно улыбнулась и сделала глоток чая, обжигаясь о горячую жидкость.
Мы смеялись над её историями о Франции, о том, как дедушка Лукас испугался маленького паука в номере отеля и залез на кровать с криком, что его сейчас «сожрёт чудовище». Я смеялась до слёз, представляя эту картину. Бабушка смеялась вместе со мной, её смех был таким звонким и мелодичным. Я не помнила, когда в последний раз так смеялась.
На столе стояли конфеты, которые она привезла. Я раскрывала их одну за другой, наслаждаясь сладким вкусом. В голове кружилась мысль: «Наконец-то, я дома». Впервые за долгое время я чувствовала себя спокойно, защищённо. Будто всё плохое осталось за пределами этой комнаты.
Телефон на тумбочке беспрерывно вибрировал, экран то и дело загорался. Я покосилась на него, стараясь скрыть улыбку. Даня отправлял сообщения одно за другим. Он рассказывал, как проходит день, как съел невкусный обед в школьной столовой, как их учитель истории снова уснул на уроке. Я ловила себя на том, что улыбаюсь даже от его глупых шуток. Как же он меня заворожил…
Бабушка заметила моё смущение и, поправив белую кофту, наклонилась к телефону. Я не успела его убрать, как она случайно увидела экран. Её глаза загорелись, а на лице появилась хитрая улыбка. Она подняла большой палец вверх, одобряюще кивая.
– Он хорош собой, – сказала она с таким видом, будто давала оценку какому-то важному произведению искусства. Я прыснула от смеха, пытаясь спрятать пылающие щеки. – Но мне нравится вот этот, чёрненький. – Она ткнула пальцем в экран, указывая на Яна, который был на одной из фотографий с Даней.
Я закатила глаза:
– Ба! Это Ян, он просто друг.
Она засмеялась, её смех был мягким и тёплым:
– Ну-ну, посмотрим, как оно будет дальше.
Я чувствовала, как сердце греется от её поддразниваний. Я знала, что она шутит, но в её словах было столько заботы и тепла. Мы ещё долго говорили о Дане и Яне, о школе, о моих новых одноклассниках. Я делилась с ней всем, что держала в себе, всем, о чём молчала в этом холодном доме.
Мы говорили шёпотом, иногда прерываясь, прислушиваясь к храпу за дверью. Я боялась, что он проснётся, что начнёт орать или ворчать. Но рядом с бабушкой я чувствовала себя сильнее. Её руки были такими тёплыми, а взгляд таким добрым, что мне казалось, будто никакие страхи не смогут добраться до меня.
Я посмотрела на неё, на её мягкие морщинки у глаз, на седые волосы, которые она аккуратно уложила в пучок, на её белую кофту, такую уютную и домашнюю. Я хотела, чтобы этот момент длился вечно. Я хотела, чтобы она никогда не уезжала.
Прижалась к её плечу, шёпотом рассказывая о своих чувствах, о волнении, которое вызывают сообщения Дани, о смущении, которое я стараюсь скрыть. Она слушала, кивая и улыбаясь, иногда поглаживая меня по голове, как в детстве.
Я чувствовала себя маленькой девочкой, которая снова нашла свой дом.
Глава 6
Ива тихо покачивалась от осеннего ветра. Я сидела на скамейке возле школы, погружённая в тёплое осеннее солнце. Воздух был свежим, пахло прелыми листьями и школьным асфальтом, на котором играли младшеклассники. Их звонкие голоса разносились по двору, кто-то смеялся, кто-то капризничал, а кто-то с визгом убегал от друзей в догонялках.
Рядом со мной сидела Яна, её лицо выражало мучительное сосредоточение. В руках она сжимала учебник по литературе, и я с трудом сдерживала улыбку, наблюдая, как она то хмурится, то закусывает губу, пытаясь вспомнить имена персонажей.
– Совестный этот Магбет, – наконец, раздражённо выдала она, закрывая книгу.
Я хмыкнула:
– Не совестный, а совестливый.
– Да какая разница? – Яна закатила глаза и с силой провела рукой по лицу. – Этот ваш Магбет меня бесит.
Я тихонько рассмеялась. Она всегда так реагировала, когда не могла что-то запомнить. Но я понимала, как для неё важна учёба. Поэтому просто забрала учебник и начала объяснять:
– Магбет – трагический персонаж. Он не сразу был таким. Сначала он просто хотел быть хорошим воином, но жажда власти…
Яна застонала:
– Ну, зачем нужна эта литература…
Я пожала плечами, улыбаясь. Мне не сложно ей помочь. Я перечитывала «Макбета» не раз и любила это произведение. Возможно, потому что мне всегда были интересны такие сложные, неоднозначные персонажи.
Я глубже вдохнула прохладный воздух, мельком глядя на телефон. Даня снова писал. Несколько пропущенных сообщений, последнее – всего минуту назад. Я не спешила отвечать.
Он часто мне писал. Иногда это было просто «Как дела?», иногда – шутка или видео с чем-то забавным. Нейтральные, лёгкие сообщения, но их было слишком много, чтобы считать это случайностью. Он проявлял внимание, но не делал никаких шагов. И это сводило меня с ума.
Что он хочет? Почему пишет, но не делает ничего большего?
Меня это раздражало. Или… Нет, если быть честной, мне это нравилось. Я чувствовала себя важной, нужной. Но в то же время это была какая-то игра без правил, где я не понимала своей роли.
Резкий звонок на урок вырвал меня из мыслей. Яна вздрогнула и захлопнула учебник.
– Всё, поехали страдать дальше, – вздохнула она.
Я медленно поднялась со скамейки, бросив последний взгляд на телефон. Даня. Ещё одно сообщение. Я отключила экран и убрала телефон в карман.
Пусть подождёт.
Дани сегодня не было в школе.
Я почти сразу это заметила – его место пустовало, и от этого на душе стало как-то тоскливо. Не то чтобы я ждала его, но… ладно, ждала. Было приятно просто видеть его, перехватывать взгляд, слышать, как он смеётся. Он мне нравился. Не только внешне, но и внутренне. Такой добрый и светлый. Тёплый.
Это идеал моего парня.
Ну, или просто друга. Ведь у него есть девушка, а значит, у меня нет ни единого шанса. Я знала это, пыталась смириться, но сердце всё равно сжималось, когда я думала о нём.
«Если моя влюблённость перерастёт во что-то большее, как говорила бабушка, то я просто прекращу это общение. Не хочу вечно страдать от неразделённой любви», – решила я про себя.
Я глубоко вдохнула и перевела взгляд на доску. Сегодня у меня была устная контрольная, но я сдала её ещё вчера. На отлично. Теперь просто сидела и смотрела, как другие мучаются.
Зинаида Михайловна была доброй, но и по-своему строгой. Она не делала замечаний, когда кто-то списывал, но всё же умела ставить границы.
Я краем глаза заметила, как Яна застряла на одном из вопросов. Она нервно покусывала губу, её пальцы постукивали по парте, выдавая раздражение. Я тихо толкнула её локтем и мягко шепнула:
– Нужна помощь?
Я не стала смотреть в её лист с вопросами – слишком странно, как для человека, который ничего не видит. Яна фыркнула, но тут же, не теряя времени, начала диктовать вопрос и варианты ответов.
– Б, – так же тихо ответила я.
Яна мгновенно расслабилась, её лицо озарилось радостью, и она быстро записала ответ.
Я же продолжала наблюдать за одноклассниками.
Зоя сидела, чуть пригнувшись, а под её юбкой тихо вибрировал телефон. Видимо, кто-то из её знакомых подсказывал ей в переписке.
Маша прибегла к старому, проверенному методу – в её пенале были спрятаны аккуратно сложенные бумажные шпоры.
Я чуть улыбнулась, наблюдая за этим молчаливым хаосом.
Но тишину нарушил строгий голос Зинаиды Михайловны:
– Контрольную на стол.
Все замерли.
Зоя резко подняла голову, её лицо исказилось от возмущения.
– Это нечестно! – возмутилась она, глядя на учительницу. – Маша тоже списывает!
Я услышала, как Маша резко вдохнула.
– Сама ты списываешь! – гневно прошипела она.
Учительница спокойно посмотрела на них, а потом неожиданно произнесла:
– Я принимаю только традиционные методы списывания.
Класс тихо зашелестел приглушёнными смешками. Зоя выглядела так, будто её только что предали.
– Вы ищете информацию, проверяете её, переписываете – мозг что-то запоминает, – продолжила Зинаида Михайловна, подбирая со стола телефон Зои.
Я не сдержалась и тихо хихикнула. Учительница перевела взгляд на Машу.
– Маша, обойдёшься предупреждением.
Та кивнула, быстро сунув руки под парту, но я заметила, что один из листиков так и остался у неё.
Зоя со злостью плюхнулась обратно на стул, скрестив руки на груди.
Я же лишь улыбнулась, наслаждаясь этим маленьким хаосом.
******
Небо тяжело нависало над городом, затянутое плотными, чернильными тучами. Воздух был густым, наполненным сыростью, обещавшей скорый ливень. Город словно замер, ожидая первого удара грома.
Я шла домой, уткнувшись в телефон, пока в ушах звучала французская песня.
«Et du swing qui mousse…»
Музыка заполняла мысли, отрезая от всего вокруг.
«Тебе ещё долго идти? Судя по всему, скоро будет ливень.»
Я улыбнулась, читая сообщение Дани.
Пальцы быстро напечатали ответ:
«Ещё минут двадцать.»
В ответ пришёл грустный смайлик.
Я хмыкнула, поёжилась и натянула рукава лёгкой бежевой куртки. Холодный ветер пронизывал до костей. Светофор горел красным, и я остановилась.
Тихо фыркнув, я убрала упавшую прядь за ухо, и тут же почувствовала, как ресница неприятно колет глаз. Чуть нахмурившись, я быстро провела пальцем по веку, пытаясь стряхнуть её, и невольно остановилась у пешеходного перехода.
Красный свет.
Я поправила джинсы и запахнула лёгкую бежевую куртку – ветер пробирался под ткань, заставляя вздрагивать от холода.
Светофор будто издевался, задерживая меня на месте.
Я огляделась. Ни одной машины. Глупо стоять просто так. Я глубоко вдохнула и, ни на секунду не сомневаясь, сделала шаг вперёд.
Два. Три…
На середине дороги краем глаза я увидела неоново-зелёную машину, несущуюся прямо на меня. Не знала, что в нашем городе ездят такие машины.
Сердце пропустило удар. Я резко отпрянула назад. А потом словно замерла.
Следом – низкий рёв мотора, разрывающий тишину. Первая, вторая, третья, четвёртая… Машины проносились передо мной одна за другой, словно снаряды.
Но только одна задержалась в памяти.
Чёрная спортивная машина с красными полосами. Она промчалась так близко, что я почувствовала порыв воздуха.
На мгновение я встретилась взглядом с водителем. Чёрные глаза. Холодные, внимательные. Будто убеждающиеся, что я в порядке.
Секунда – и его больше нет. Только затихающий рёв мотора.
Я замерла, пытаясь осознать, что только что произошло. Сердце колотилось где-то в горле, пальцы дрожали, сжимая телефон.
С неба сорвался первый громкий удар гром.
Глава 7
Хохот и аромат еды наполнили коридоры школы. Где-то вдалеке хлопала дверь кабинета, а рядом несколько парней громко обсуждали новую компьютерную игру. Но всё это было фоном.
Даня стоял напротив меня, тёплой ладонью аккуратно стирая с моей щеки остатки шоколадного мороженого. Его губы изогнулись в усмешке, а в глазах блеснула смешинка.
– Всё, чисто, – с довольным видом объявил он.
Я хмыкнула и опустила взгляд, пряча улыбку.
– Спасибо.
– Аккуратнее ешь мороженое, – с притворной строгостью ответил он. – В следующий раз меня может и не быть поблизости.
– Какой ужас, – усмехнулась я, закатив глаза.
Но план сработал. Не зря я несколько минут ходила с этим пятном, пока он наконец не заметил.
Даня оглядывался по сторонам, его взгляд то и дело выхватывал людей из толпы, словно он кого-то искал. Настя.
Конечно.
Ну что ж, сердцу не прикажешь, да, Даня?
Я вздохнула, но тут же попыталась прогнать эти мысли. Он вдруг снова повернулся ко мне, в глазах заиграл интерес.
– Я не знаю, согласишься ты или нет…
Я прищурилась.
– Смотря что ты предложишь.
Он скромно улыбнулся, будто немного стеснялся, и посмотрел мне в глаза.
– Хотел тебя пригласить на свой день рождения. Он на следующей неделе.
Я моргнула, немного опешив.
День рождения? Моё сердце сделало лёгкий кувырок.
– Конечно, как я могу пропустить день рождения друга?
На улице уже середина октября, и за эти два месяца я узнала о нём почти всё. А он обо мне?
Мы всегда говорим только о нём. Только если я сама не начну рассказывать что-то о себе. Иногда это обидно.
Даня вдруг хитро улыбнулся.
– Отлично, готовь визу.
Я медленно подняла бровь.
– В каком смысле?
– Я человек лета и тепла, а сейчас… Ну, сама понимаешь. Сырость, холод, всё не моё. Мы летим в Коста-дель-Соль.
Я застыла. Испания? Такого я точно не ожидала.
Мой мозг судорожно начал просчитывать возможные варианты, но все они разбивались о суровую реальность. Вряд ли папа отвалит столько денег на «день рождения друга».
Я замешкалась:
– Наверное, у меня не получится… Это слишком дорого.
Но Даня только рассмеялся и хлопнул меня по плечу:
– Не думай о деньгах. Я угощаю, с тебя только присутствие.
Я невольно нахмурилась. Что-то здесь не так. Он знает меня всего два месяца и уже предлагает бесплатный отдых в другой стране? Очень странно.
Но с другой стороны… Провести время с Даней и побывать в Испании? Чёрт.
Осталось только найти купальник и как-то получить разрешение от отца. Хотя, если подумать, он будет только рад моему отъезду.
Сможет спокойно водить в квартиру своих сомнительных баб.
Ну и дела.
******
Магазин был наполнен тихой музыкой и негромкими разговорами покупателей. Я стояла перед зеркалом в примерочной, крутилась из стороны в сторону, оценивающе смотрела на своё отражение.
На мне был нежно-голубой купальник. Он идеально подчёркивал фигуру, грудь выглядела выше и больше – всё как нужно. Я провела руками по ткани, ощущая, как она мягко облегает тело.
– Ну, ты красотка, – усмехнулась я себе в отражение.
Отец без лишних вопросов подписал разрешение на выезд, так что теперь я могла свободно отправиться в Испанию. Всё складывалось идеально.
Краем глаза я заметила белую трость, аккуратно прислонённую к стене примерочной.
Я давно почти не брала её с собой, объясняя это тем, что хорошо знаю улицы города или что меня проводит подруга. Но в Испании всё будет иначе. Я не смогу слиться с толпой, как обычно.
Я глубоко вздохнула.
Надеюсь, скоро у меня хватит смелости рассказать обо всём Дане.
Взгляд снова упал на зеркало. Бледная, почти болезненная белизна кожи бросалась в глаза. Я поморщилась. Загар не берёт меня – я просто превращаюсь в помидор. Но всё равно, я выгляжу красиво. Даже шикарно.
Улыбнувшись самой себе, я скинула купальник, переоделась и пошла к кассе. Кассирша, молодая девушка с конским хвостом, улыбнулась мне и аккуратно упаковала покупку.
– Что-то ещё?
– Да, шляпку и солнцезащитные очки, – ответила я, оглядывая витрину.
Выбрав лёгкую соломенную шляпу с широкой лентой и стильные очки с затемнёнными стёклами, я оплатила покупки и направилась к выходу.
На улице было свежо, лёгкий ветерок приятно холодил кожу. Я прижала пакет к груди и глубоко вдохнула. Ну всё. Я готова покорять Испанию.
Вылет уже сегодня вечером. Нужно поторопиться.
******
Я с интересом смотрела в окно, разглядывая, как под нами проплывают города, реки, леса. С высоты всё казалось крошечным, будто игрушечным. Облака медленно двигались по небу, похожие на сладкую вату. Я бы с радостью дотронулась до них, если бы могла.
Рядом похрапывал лысый мужчина, большой и грузный, будто борец. От него несло луком и водкой – не самое приятное сочетание. Я старалась дышать через рот, чтобы не чувствовать этот аромат.
Чтобы отвлечься, включила комедию на экране перед собой. Забавные сцены вызывали у меня улыбку, иногда даже тихий смешок, но я старалась не смеяться слишком громко, чтобы не мешать окружающим.
Но стоило мне краем глаза посмотреть в сторону Дани, как веселье тут же испарилось.
Он сидел вдалеке, рядом с Настей. Они что-то шептали друг другу, ворковали, обнимались. Настя прижималась к нему, он гладил её по спине, иногда целовал в висок.
Моя улыбка померкла.
Что-то неприятное сжало грудь, будто внутри меня завелась маленькая змея, медленно оплетающая сердце.
Ревность. Глупая, ненужная, бесполезная ревность.
Я глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. Я еду отдыхать. Бесплатно. В Испанию. Ради чего страдать?
Они пара. Я не собираюсь разрушать их отношения. Это не в моём стиле.
Но почему тогда мне так больно?
Глава 8
Раскалённое солнце палило нещадно, но тёплый ветерок немного смягчал его пекло. Воздух пах солью и чем-то экзотическим—то ли цветами, то ли специями, что доносились из ближайших ресторанчиков. Мы втроём стояли напротив отеля, который возвышался прямо у самого моря—величественный, роскошный, словно сошедший с открытки. Белоснежные колонны, балконы с коваными перилами, стеклянные стены, отражающие бескрайний лазурный горизонт.
Настя скрестила руки на груди и нетерпеливо спросила:
– А где остальные?
Даня, не раздумывая, притянул её к себе за талию.
– Прилетят чуть позже, некоторые задерживаются.
Я опустила взгляд.
Вот оно – это знакомое чувство. Когда ты третий лишний, когда не знаешь, куда себя деть.
Настя не упустила шанса уколоть меня. Она ткнула меня в бок и с усмешкой бросила:
– Крот, а ты что стоишь? Посмотри, какие виды.
Она засмеялась, но я лишь хмыкнула в ответ.
– Я уверена, что здесь очень красиво, – спокойно ответила я, ловя её испытующий взгляд.
Настя уже открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но я её перебила:
– Дань, ты же проведёшь мне экскурсию? Ты говорил, что был здесь.
Он улыбнулся, а в его глазах мелькнуло одобрение.
– Конечно, – сказал он, не раздумывая, и, прежде чем я успела среагировать, взял мои вещи.
Настя застыла.
– А я? – резко спросила она, голос её был слишком сладким, чтобы быть искренним.
Даня даже не посмотрел на неё:
– А что ты? Погуляешь с Машей, а потом я к вам присоединюсь.
Его равнодушие её разозлило. Я почувствовала, как взгляд Насти прожигает мне спину, словно она мысленно пыталась выцарапать мне глаза.
Даня уверенно взял меня за руку и повёл в отель. Я даже не сопротивлялась.
Номер оказался выше всяких ожиданий. Роскошный. Просторный. В центре стояла огромная двуспальная кровать, застеленная белоснежным бельём, а напротив—панорамное окно с видом на море. В комнате пахло свежестью, лёгкими древесными нотками и чем-то сладковатым.
Я села на кровать, ведя пальцами по мягкому покрывалу.
Тихий стук в дверь заставил меня замереть. Я быстро выпрямилась, сделала вид, что смотрю в пустоту. Дверь приоткрылась, и в проёме появился Даня.
– Тук-тук, – сказал он, заходя внутрь. – Ань, вечером собираемся на пляже. Будет костёр, выпивка, можно будет поплавать. Я тебе помогу.
Я чуть усмехнулась, уголки губ дрогнули, а родинка под глазом поползла вверх.
– Конечно, – мягко ответила я. – Буду готовиться.
Он кивнул, задержался в комнате на пару лишних секунд, будто хотел что-то сказать, но передумал.
А потом ушёл.
А я осталась сидеть на кровати, глядя в окно, где море медленно поглощало солнце.
******
Вечер окутал побережье мягкими огнями, отражающимися в морской глади. Тёплый бриз проникал сквозь ткань, заставляя её едва заметно трепетать.
Я в последний раз посмотрела на себя в зеркало, поправляя лёгкие кудри, разбросанные по плечам. Белая блузка с голубыми разводами выглядела так, словно её касалось само небо, а длинная юбка была почти невесомой, струящейся при каждом движении. Я не спеша заколола волосы крабиком, оставляя несколько прядей свободно спадать на лицо.
Маленькая сумочка в одной руке, белая трость в другой. Я готова.
Шаг за шагом я проваливалась в тёплый песок, ощущая, как он мягко обнимает ступни. Ветер приносил с собой солоноватый запах моря, а вдали мерцали языки пламени, возле которых собралась небольшая компания.
Рядом со мной уверенно шагал Даня. Его рука привычно лежала на моей талии, поддерживая, но, возможно, чуть крепче, чем нужно.
Я почувствовала взгляд.
Маша, разговаривавшая с Настей, непонимающе посмотрела на жест Дани. Он убрал руку только тогда, когда мы подошли к костру.
А потом, словно нарочно, подошёл к Насте и поцеловал её.
Она ответила неохотно, но тут же метнула в мою сторону взгляд, полный победного огня.
– Привет, я Саша.
Незнакомый голос вырвал меня из мыслей.
Я не успела ничего ответить, потому что Маша резко вставила:
– Она слепая.
В её голосе читалось странное напряжение. Но парень лишь немного растерялся, а затем, будто ничего не случилось, спросил:
– А тебя как зовут?
Его голос был ровный, спокойный. Меня это даже немного удивило.
Я слегка улыбнулась, повернувшись к нему:
– Аня. Приятно познакомиться.
Я протянула руку чуть в сторону, угадывая, где он стоит.
Он легко коснулся моих пальцев, рукопожатие было тёплым, уверенным.
Тем временем Маша, будто невзначай, поправила зону декольте своей розовой кофточки, которая больше показывала, чем скрывала, и лениво спросила Дану:
– А… Матвей будет?
В её голосе звучало что-то кокетливое.
– Конечно, скоро должен прийти, – ответил Даня, пожимая плечами.
Но её не интересовал ни настырный Саша, ни какой-то Матвей. Её взгляд был прикован к Дане.
К Дане, который только что сжимал талию Насти и целовал её, но при этом слишком внимательно наблюдал за мной.
Саша протянул мне в руки бутылку пива.
– Я не пью, – попыталась отказаться я.
Но он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то завораживающее.
– Всего одна бутылка. Расслабься.
Я неуверенно сжала прохладное стекло в руках. Сделала один глоток. Потом ещё один. И вскоре поняла, что мир вокруг начал немного плыть.
Громкий голос Дани заставил меня вздрогнуть:
– Матвей, наконец-то!
Он подбежал к кому-то, и я уловила, как рядом оказался ещё один человек.
Темноволосый, кудрявый, в слегка расстёгнутой белой рубашке и тёмных брюках.
А я поняла, что алкоголь уже начал разливать по телу тепло.
******
Вечер был в самом разгаре. Громкий смех, вспышки огня, запах солёного моря, перемешанный с ароматом алкоголя. Волны лениво накатывали на берег, убаюкивая своим тихим ритмом.
Я сидела на бревне, сжимая в руках бутылку пива, которая уже нагрелась от моих пальцев. Всё вокруг плыло, как будто мир стал мягче, теплее, словно окутанный лёгким туманом.
Вдруг, совсем рядом, раздалось движение. Матвей.
Он подошёл к мини-холодильнику, который стоял буквально в паре шагов от меня. Я не видела его лица, но почувствовала аромат.
Бергамот, грейпфрут, кедр… и что-то ореховое, почти неуловимое. Этот запах был лёгким, едва уловимым, и ветер подхватил его, швырнув прямо мне в лицо.
Матвей даже не обратил на меня внимания. Он просто достал что-то из холодильника и тут же ушёл.
Я сжала бутылку чуть крепче.
Тёплая ладонь легла мне на плечо.
Я дёрнулась, рефлекторно поворачивая голову, но потом опомнившись просто посмотрела в пустоту.
– Не скучаешь? – голос Дани звучал чуть насмешливо, но в нём сквозило что-то ещё.
Я отрицательно мотнула головой. Его пальцы всё ещё сжимали моё плечо. А потом его внимание переключилось.
Я услышала, как он двинулся вперёд, а затем схватил Матвея за плечи, словно встречал старого друга.
Они пошли вдоль берега, и их голоса растворились в шуме волн.
Я задумалась. Кто это такой?
Я вспомнила, что когда-то видела его фото в профиле Дани. Тот самый парень, который понравился бабушке.
Мысли путались, алкоголь бил в голову, и вдруг мне стало забавно. А что, если сделать его фото и отправить бабушке? Пусть порадуется.
Я уже потянулась за телефоном, когда рядом кто-то тяжело плюхнулся на бревно.
Настя.
– Крот, тебя Саша заждался, – протянула она лениво.
Я сжала зубы.
– У меня есть имя.
Настя удивлённо округлила глаза.
– Хорошо, Крот, – протянула она снова, словно пробуя слова на вкус.
А потом её голос изменился.
Она чуть наклонилась ко мне, а пальцы ловко подхватили один из моих локонов, накручивая его на палец.
– Предупреждаю, Даня мой, даже не думай свои слепые глазки строить.
Я ощутила, как по телу разлился холодный ком злости. Но я молчала.
Настя хмыкнула, резко отпуская локон, и, виляя бёдрами, схватила бутылку пива.
Я слышала, как она убежала к Маше, которая уже вовсю танцевала с Сашей. Чёртова Настя.