Дурень. Книга третья. Англичанка Г…

Глава 1

Учитель логики сошел с ума, когда не смог вытереть сухое вино влажной салфеткой.

– Аня! Аня! Ну, Аня, же…

– Я сейчас.

– Сейчас было десять минут назад.

– Беда у меня.

– Беда? – князь Болоховский сделал было шаг к двери, но остановился. Какая такая беда может случиться в закрытой комнате?

– Ань?

– Я толстая. Не влезаю в платье, – пропищали из-за двери.

– Ну, Ань, ну опаздываем же, нам ещё ехать больше часа. Там губернатор будет. Карл Иванович волноваться будет. Он старенький, ещё удар хватит.

– Хватит. Всё, почти влезла. Ничего с твоим Карлом Ивановичем не будет, меньше нужно за горничными бегать.

– А Пирогов Николай Иванович? Аня, хватит дурить, опоздаем.

– Да иду уже! – дверь и, правда, отворилась и княгиня Болоховская предстала перед Сашкой во всей красе.

Да. То самое бело-зелёное платье кавалерственной дамы, что хранилось в специальном сундуке у них, как самая дорогая реликвия, и действительно оказалось маловато. Нет, Анька не подросла. Чуть округлилась. Сбылась мечта идиота… а… дурня. Чуть титьки увеличились после рождения ребёнка и его кормления. Ну и другие выпуклости выпукли. Даже животик наметился. Так в повседневной жизни и не заметно было. Была шкирля шкирлей, ею и осталось. Но! Всё познается в сравнении. Грудь сейчас разрывалась на платье, и талия пыталась в двух местах обозначиться.

– Ну, ты в платок закутаешься, там ветерок на улице.

– Я не поеду, – кикимора полыхнула злым взглядом на Сашку. Прямо жёлтые молнии из золотых глаз вылетели.

– Ань, Всё уже. Опаздываем. Перед Пироговым не удобно и Росси обидится.

– Бу-бу-бу.

Вертанувшись юлой перед большим зеркалом в бронзовой раме, княгиня Болоховская остановилась перед Сашкой и выдохнула.

– Слышишь нитки трещат. Начнётся церемония… А на мне платье по швам лопнет. Вот это будет неудобно.

– Все на ордена будут смотреть, а не на бока.

Чистейшая правда. Сейчас в России, наверное, только у одной женщины, ну не считая принцесс всяких и самой императрицы столько наград. Орден Святой Екатерины теперь у Аньки первой степени тоже есть, с бриллиантовой звездой на красной ленте через плечо, и плюсом есть Знак особого отличия «МАРИИНСКИЙ ЗНАК ОТЛИЧИЯ» II степени. Это такая голубая медаль на красно черной ленте.

Давно, в той жизни, Кох читал, что обычай повязывать в роддомах мальчиков голубой лентой, а девочек розовой пошёл с этих вот времен. При рождении в царской семье мальчиков – принцев их повязывали голубой лентой. Награждали орденом Андрея Первозванного – высшей наградой Российской империи. А девочек красной, их награждали орденом Святой Екатерины первой степени, а у ордена этого, как сейчас у Аньки, красная ленточка. Лет десять назад, после излечения принцессы Александра Николаевны («Адини») от чахотки (туберкулёза), Александра Фёдоровна наградила Аньку первой степенью имеющегося уже у неё ордена Святой Екатерины, при этом бриллиантовую звезду императрица купила за свои деньги. А в прошлом году за открытие в Туле общественной больницы Анька была пожалована знаком отличия «МАРИИНСКИЙ ЗНАК ОТЛИЧИЯ» II степени. Теперь опять могут первой степени дать. Так как открываемая сегодня больница – это самая первая в мире сельская больница, (на открытие которой они сейчас опаздывают), которая больше самого большого госпиталя или больницы в мире. И строил больницу не неизвестный никому Пупкин, а сам Карл Иванович Росси.

Если честно, то строил её Сашка и первоначальный проект был им нарисован, и только потом всякие детали: колонны, балюстрада и даже застеклённый большой бельведер на крыше здания проектировал Карл Иванович, он же и всякие откосы, подоконники и сандрики (откос над окном), кронштейны для сандрика и подоконника, филёнчатые панели проектировал, удорожая и облагораживая конструкцию.

Нарисовал Кох больницу не от винта. Родился в лучшем городе СССР – Краснотурьинске. Это такая эксклюзивная эксклюзивина, которую во время войны эвакуированные из Ленинграда архитекторы решили превратить в маленький Ленинград. Площадь города срисовали с дворцовой площади Санкт-Петербурга, ну разве на квадригу над зданием генерального штаба рука не поднялась. А так – три здания полукругом и дальше бульвар шириной в сотню метров. Зимний не решились воспроизвести. Взяли его пополам разрезали и по краям бульвара Мира воткнули. Но этого ленинградцам ностальгирующим показалось мало, и они таки построили настоящий Зимний дворец. Только обозвали его городской больницей. Эдакое пафосное здание метров в сотню длиной в четыре этажа со всякими портиками, бельведерами, балюстрадами на крыше, колоннами на входе. А ещё два пристроя двухэтажных по бокам все тоже в колоннах и арках. Как такое пропустили в воюющей стране неизвестно, но взяли потом с помощью немцев и построили. Не пленных. Загнали туда трудармию из немцев поволжских и всяких других сформированную и построили город. Даже улицу зодчего Росси не забыли. Правда, обозвали Базстроевской. БАЗ – это Богословский алюминиевый завод. Для него и город строили. Или из-за него. Перевезли оборудование с Волховского и Тихвинского заводов алюминиевых, что под Ленинградом стояли.

В детстве Виктор Германович считал, что больницы и должны так красиво выглядеть в СССР, и в таких огромных зданиях находиться. Потом по стране поездил и увидел, что всё совсем не так. Даже в огромных городах миллионниках ничего и рядом с больницей Краснотурьинска не стоит. Халупы и бараки, и архитектор там даже мимо не проходил. Забыли его предупредить, что больницу строят в Свердловске, например.

Вот сейчас, вспомнив ту больницу из детства, Кох и нарисовал эскизы для Росси. И разрешил украшательствами любыми заниматься, чем больше, тем лучше. Карл Иванович, вынутый Сашкой из малюсенькой тёмной, сырой и холодной квартиры в Петербурге, где он помирал в нищете, всеми забытый, от холода и голода, и помещённый в санаторий в Басково, в грязь лицом не ударил. Он создал самый шедевральный из своих шедевров. Красота сплошная. Анька его сначала травами и диетами подлечила, а Сашка грандиозностью нового проекта к жизни вернул.

И к чему такие траты и откуда деньги? А к тому, что правая часть дворца – больницы предназначалась для людей. Любых, кто заболеет, того и лечат, и совершенно бесплатно. Пирогов обещал и даже уже привёз с собой несколько своих учеников, и они будут зав отделениями. Но это всё в правой стороне. И там свой вход. Слева тоже есть вход через двухэтажный практически стеклянный пристрой. И в левой стороне огромной больницы расположен Пульмонологический центр. Так в этом центре лечат очень богатых товарищей от чахотки. Будут лечить. Всему высшему свету Российской империи известно, что княгиня Анна Тимофеевна Болоховская, а раньше баронесса Серёгина вылечила Великую княжну Александру Николаевну от туберкулёза. А потом и ещё несколько детей самых знатных родов России. И теперь, когда стало известно об открытии такого центра, именно центра, а не больницы или лечебницы, то богатеи и всякая знать из князей и графьёв записалась в очередь. Оплата за пребывание год в этом центре строит от десяти до двадцати тысяч рублей. Так взятки десятитысячные давали Пирогову, чтобы он, как директор этой больницы, записал чадо или жену без очереди. Все места в левом крыле раскупили за несколько дней.

Пирогов долго от руководства отнекивался. Не по чину, он известный профессор, кафедра у него.

– Николай Иванович, а вы в курсе сколько у нас в сельской больничке умирает рожениц и детишек? – Сашка в Петербург ехал не только за Пироговым, но раз уж оказался там, то решил этого монстра с именем мировым заманить в свои Палестины, пусть и на пару месяцев в году.

– Анна Тимофеевна? – в бороду пятернёй залез.

– Анна Тимофеевна. И туберкулёз, ну, чахотка, по-вашему, по-крестьянски. И вас подлечим, вид у вас неважнецкий, вы там малярию на Кавказе не подхватили. Малярию… тоже поможем… Просто поможем. Насчет победить не уверен.

– Едем завтра же!

– Нет, открытие цента и больницы первого сентября. Вот к этому времени и приезжайте. Сильно раньше не советую. Вы же знаете строителей. Никогда и ничего в срок не сдадут. Росси лучший и Пантелеев Василий Васильевич у меня хват, но они не боги. То кирпич затонул вместе с баржей, то лес сырой поставили, то гипс плохой. Первого сентября на открытие ждём. Отработаете две недели и свободны, потом весною ещё две недели. Если сами не решите задержаться. Опыта у нас перенять и своим поделиться. А остальное время с вас поставка дорогих туберкулёзников из столицы и интересных докторов, подающих надежды. Только русских. Подучим, сделаем профессионалами и вернём.

– Акушеров? Акушеров. Пришлю я вам очень хорошего доктора. Если вы измените требование. Это – Владимир Иванович Кох, он сейчас исполняет в университете должность экстраординарного профессора по кафедре акушерства, женских и детских болезней. Московского университета. Немец, как ясно из фамилии. А только по моему мнению – он лучший в России.

– Кох? Интересно. Коха возьму.

А чего? Это уже будет третий Кох Сашкой пригретый. Кто его знает, возможно один из них его предок. Ну, в смысле, предок Виктора Германовича Коха, которого карась в это время закинул. Первые двое – братья Иоганн и Вильгельм, те самые, что держали маленький свечной магазинчик или даже лавочку в Санкт-Петербурге, теперь с его помощью и на паях с Анькой одни из самых богатых людей в России. У них есть магазин в каждом городе Российской империи и почти во всех столицах в Европе. Торгуют братья светильными лампами в основном, ну свечи ещё и уличные светильные фонари.

А всё почему? Почему Кохам попёрло. Да элементарно, Ватсон. Сашка стал поставлять им в небольших количествах спирто-скипидарная смесь (светильный спирт). Эту смесь он составлял из четырех частей спирта и одной части скипидара. Добавлять скипидар необходимо, потому что спирт хотя и испаряется гораздо лучше масла, которое до того использовали в лампах, но горит он почти бесцветным голубоватым пламенем. Яркость пламени придают раскаленные частицы углерода, которых в скипидаре содержится значительно больше, чем в спирте. Поставил, чуть усовершенствовали братья имеющиеся у них масляные лампы и выставили в магазине. И народ попёр за ними. Вот тогда и решили замутить три Коха совместное предприятие. Правда, на всякий пожарный, Сашка на заключении договора вперёд Аньку высунул. Она купчиха была известная и за ней полиция не гонялась. Иоганн умотал в Австрию, где изготавливались масляные лампы и купил сначала всё производство этих ламп на годы вперёд, а потом и организовал перенос производства в Санкт-Петербург и Гусь-Хрустальный. Ладно, просто Гусь, без Хрустального. Это по привычке. Сначала отвёрточную, так сказать, сборку, а потом потихоньку за пятилетку и полностью перенесли. Проблема была в жести, её в России просто не изготавливали. Пришлось делать из меди и бронзы, а она дорогая. Плюс глина в Гусь-Хрустальным не та, жаропрочное стекло не получалось. Но и глину нашли и паровые молоты закупили теперь. Тысячами лампы производят заводы «Koch Industries».

Теперь чуть математики. Почему керосиновые лампы победили вот такие – на светильном спирте? А чёрт его знает. Пока Сашка этого не понял, да и не победили пока. Спирт делают их пшеницы в основном для водки. Выход примерно половина. То есть, с килограмма зерна получается пол-литра 70 % спирта. Ну, это у Сашки на продвинутом оборудовании. На государственных мануфактурах и градус поменьше и выход похуже. Но чёрт с ним. Итого, при урожае около 10 центнеров с десятины получается полтонны спирта у Сашки.

Но он для ламп гонит спирт не из пшеницы, а из картофеля. Получается выход в три раза меньше. Где-то в районе 17–18 % от веса картофеля. Беда? Да, хрен там. Урожайность картофеля сейчас у него под триста центнеров с десятины. То есть 300 умножаем на 100 (центнер – 100 кг) и получаем 30000 кг и умножаем на 17 % получаем с десятины 5000 литров спирта, а это в десять раз больше, чем с пшеницы на той же десятине или гектаре выращенной.

Скипидар в стране, где все леса в основном хвойные, не проблема, и так добывают живицу все кому не лень, да плюсом Сашка организовал на Урале и в Сибири конторы по заготовке живицы.

Получается, что сейчас у Сашки на перегонных заводах себестоимость литра светильного спирта около десяти копеек за ведро. При этом на государственных мануфактурах себестоимость хлебного вина пятьдесят копеек ведро.

А керосин? С ним что? Его нужно добыть. То есть, где-то в Баку или Грозном выкопать ямы, а потом черпать оттуда нефть и разлить по бочкам. Нет же нефтеналивных барж. Бочка вещь не очень дешёвая. Потом нужно доставить нефть до Питера. Это настоящий Квест. До Москвы на баржах, а потом до Петербурга, ну пусть будет, по Николаевской железной дороге. Теперь почти законченной. А там нефтеперегонный завод нужно построить. И выход керосина из нефти всего 20 %, то есть, пятая часть, а остальное невостребовано. Разве в виде топлива мазут? Или на асфальт? Второй способ перегонять нефть на керосин на месте и возить в столицы уже готовый керосин. Кох попробовал оба способа. Оказалось, некие братья Дубинины керосин или, как его сейчас называют, светлую нефть уже в Грозном гонят. Само название «Керосин» ещё не придумали и не запатентовали. Так Сашка там купил сотню бочек этого «керосина» и привёз в Москву. Там пришлось делать повторную перегонку, слишком много в ней (в светлой нефти) бензина оказалось. Получилось почти рубль ведро себестоимость. Да, горит чуть ярче, но стоит в десять раз дороже. Попробовал нефть завезти и тут сразу перегнать, получилось, с учётом продажи бензина в аптеках, и мазута, как топлива, семьдесят копеек за ведро. Один чёрт, в семь раз дороже чем у него светильный спирт.

Вывод Сашка сделал такой. Пока связываться с нефтью и керосином не стоит. Светильный спирт проще в получении, дешевле, и не имеет отвратной привычки керосина в любую мелкую щель или дырочку пролазить. Кох физиком теоретиком не был, там что-то с текучестью и смачиваемостью связано. Есть версия, что одной из причин гибели экспедиции Скотта к Южному полюсу именно это свойство керосина и явилось. Там были кожаные прокладки на канистрах со спиртом. Оставил их по дороге Скотт в двух лагерях, пришёл назад, узнав, что полюс уже Амундсен открыл, и тут бамс, а канистры пустые. Ну, и до кучи там они были оловом пропаяны. Путешественники не знали, что на морозе олово «заболевает» оловянной чумой: блестящий белый металл сначала превращается в тускло-серый, а затем рассыпается в порошок. Происходит это потому, что при температуре ниже 13 ℃ кристаллическая решетка олова перестраивается. Олово рассыпалось, кожа скукожилась, а керосин весь просочился наружу и испарился.

Теперь у Аньки (на неё же всё записано) десяток заводов по всей стране, где производят сначала спирт из картофеля, а потом с добавлением скипидара и светильный спирт. Кто его знает появится ли надобность теперь в керосине? Он просто не выдержит конкуренцию со светильным спиртом. Пока не придумают двигатели внутреннего сгорания и паровые двигатели на мазуте. Ну, есть время.

Денег совместное предприятие приносит столько, что их хватает почти на все задумки Сашки. А сейчас ещё миллионы, в прямом смысле этого слова серебряных рублей потекут из карманов знати в Сашкины. Сто мест в левом крыле Пульмонологического центра и пусть в среднем пятнадцать тысяч в год стоит лечение. Итого полтора миллиона рублей.

– Ань, всё, поехали. Или я один поеду! Правда, неудобно.

– Поехали. Но если на мне платье расползётся по швам, и я там голая перед народом окажусь, то я тебе ухо откушу. Ночью. Как-нибудь.

Глава 2

Выпьем за тех, кто на борту, за бортом сами напьются…

Моряка лишь в одном случае называют человеком – КОГДА ОН ЗА БОРТОМ…

Болоховское почти и не изменилось. Они с Анькой жили всё в том же тереме сказочном… может и не совсем в том же… Чуть больше стал. Все хозяйственные постройки давно снесли и к терему пристроили позади два крыла, из-за того, что пристраивали не сразу, а лет через пять одно от другого и из-за яблоневого сада старого, который Сашка рубить не дал, терем получился в виде звезды трёхлучевой, как на капоте мерседесов. Пристраивали для детей… А теперь осталось трое из пятерых. Нет, не умер никто, старшие просто служат в армии. Оба в Москве. Должны сегодня были приехать на такой праздник, но нет пока. Хотя могут и в Басково родителей дожидаться, общаясь с братьями. Там Александр, которому стукнуло четырнадцать, учится с сегодняшнего дня в школе гардемаринов, а двое младших погодки Фёдор и Сергей в кадетской школе. Сергею одиннадцать. И это единственный сын Сашки и Аньки. Больше бог не дал, и за этого спасибо. Он болезнь Дауна от Сашки не унаследовал. Нормальный мальчик растёт похожий на остальных Болоховских. В деда порода пошла, все будут за метр восемьдесят. Как определили? Да, элементарно, есть простая народная мудрость. Измерь рост ребёнка в два года и умножь на два, получится рост во взрослом состоянии плюс – минус сантиметр – два. Измерили, не проблема же, Сергунька был девяносто один сантиметр. Так что, метр восемьдесят два должен вырасти. Ну и плюс правильное питание и физические нагрузки. Никуда не денется – вырастет. Остальные четверо – все дети Ксении и Николая Ивановича, царствие им небесное. Умерли они в один год с разницей всего в несколько дней. В 1837 году. Сначала князь Николай Иванович Болоховский погиб. Они на Тульском оружейном заводе испытывали новую партию орудий 12-ти фунтовых. И одно орудие, как потом выяснилось при расследовании, зарядили двумя зарядами пороха. Все проверяющие были в укрытие за сорок метров от орудия, но отлетевший при разрыве ствола кусок чугуна на излёте тюкнул Николая Ивановича в висок. Сломал височную кость, а когда князь упал, то именно на правый бок, а осколок попал в правый висок, и при падении он этот осколок сам себе в мозг и загнал. На месте скончался.

А Ксения была тогда беременна четвёртым ребёнком, уже девятый месяц был. И от горя, и переживаний начались роды преждевременные. Ни Сашки, ни Аньки в тот момент в Туле не было. Они уехали к князю Ивану Сергеевичу Мещерскому в Лотошино, (Подмосковье), где тот построил завод по производству сыра. Рулил производством там швейцарец Йоганн Мюллер. Сыры делали из местного сырья. В Лотошино уже три поколения Мещерских завозили племенных коров со всей Европы, в том числе и из Швейцарии. Сыры Мюллер делал по швейцарским рецептам – Голландский, Тильзит, Бакштейн. А потом и сам разработал новый собственный сорт – «Мещерский», который закупали лучшие магазины и ресторации Москвы и Санкт-Петербурга. Приехали Сашка с Анькой туда не просто так. При заводе имелась лаборатория для выращивания чистых культур закваски, которыми Иван Сергеевич обещал с Анной Тимофеевной поделиться. Сашка хотел и коровок присмотреть. Всё же местные коровёнки в Болоховском и Басково молока давали чуть. Пять литров – это был рекорд в его имениях. Кавказские овчарки в Басково были размером с тех коров. Мещерский же хвастал надоями в два ведра в день.

В общем, вернулись они через десять дней в Тулу из Первопрестольной, пошли к родичам, а там хоронят Ксению, а Николая Ивановича уже схоронили. Осталось четверо детей. Все пацаны. Умерла Ксения от послеродовой горячки, но мальчик выжил, хоть и был слаб. Нарекли его Фёдором. Выходила Анна с кормилицей. И в церкви при крещении Аньку мутить начало. А через два дня приехавший из Тулы доктор подтвердил подозрение Сашки, Анька непраздна.

Все девять месяцев пока она вынашивала ребёнка, Сашка, хоть в бога и не верил, просил того смилостивиться и избавить неповинное дитя от синдрома Дауна. То ли бог внял молитвам попаданца, то ли двадцать первая хромосома там сама как-то разъединилась, но Сергей, которого назвали в честь деда, родился нормальным здоровым пацаном.

Всех четверых пацанов Ксении Сашка с Анькой усыновили. Двое младших родителей и не помнили, так что вполне папенькой и маменькой называли и считали. А двое старших – Николай и Виктор сначала чуть дичились, но дядю они обожали, он и игры с ними разные разучивал, и книги для них писал, и вообще, с ним было интересно, жаль приезжал редко. Привыкли, но взрослые почти, и называть стали Анну и Сашку: маман и папан.

Именно для них в Басково Сашка построил и открыл первую в стране частную кадетскую школу. Закрытых всяких пансионатов для детей есть немного в столицах, но там точно не кадетские или Суворовские школы. Именно Суворовской школой князь Болоховский это, училище, по сути, и назвал. Объявил Кох набор среди дворянских мальчишек в десять человек в первый класс, чтобы не вдвоём учились ребята, думал не набрать, всё же Тула не Санкт-Петербург, и был неприятно поражён. В три раза больше желающих оказалось избавиться от детей. Понятно – крестьяне, там вечная проблема, как прокормить себя и старших детей, так что младшие – обуза. А выяснилось, что в тульской губернии и среди дворян полно желающих сбагрить вторых, третьих, а то и пятых сыновей, тем более, если это бесплатно. Троих Кох отсеял, они были староваты, по тридцать лет оболтусам, которые толком ни писать, ни читать не умеют, еле по слогам что-то бормочут. В результате осталось двадцать пять человек. Так с тех пор в шестилетней Суворовской школе по двадцать пять человек в класс и набирают. Начали обучение с 1838 года с сентября и теперь к сентябрю 1849 года школа выпустила уже пять классов. По большей части все выпускники служат офицерами в армии. Сашка добился, чтобы выпускники его Суворовской школы приравнивались к выпускникам шляхетского корпуса. Сначала там наверху позадирали носы, пришлось Анне тряхнуть связями и добиться экзамена в присутствии Николая, одновременно опрашивали выпускников его школы и кадетского шляхетского корпуса, ну, или если официально, то Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, после чего генерал-лейтенант Павел Петрович Годейн – командир этой школы был руган прилюдно императором и отправлен в отставку. Школу возглавив праправнук шведского генерала Вольмара Антона Шлиппенбаха, участвовавшего в Северной войне – Константин Антонович Шлиппенбах. Новый директор сначала был на месяц командирован Николаем Павловичем в Басково, получил там учебники и методички, и в полном офигевании вернулся в столицу. Ладно, программы и учебники, так там преподаватели очень интересные оказались. Директором так вообще был Пётр Павлович Ершов. Тот самый, который «Конька Горбунка» написал. Словесность преподавал Пушкин, тактику диверсионных мероприятий Лермонтов, тактическую медицину профессор Московского университета Фёдор Иванович Иноземцев, широко известный в медицинских кругах Российской империи, так как участвовал в составлении документа по реформированию медицинского образования в Российской империи по западноевропейскому образцу, а по существу являвшийся автором сего прожекта. Музыке учил будущих офицеров Глинка. Экономику детишкам давал Константин Андреевич Шторх – выпускник Царскосельского лицея и бывший служащий в министерстве финансов, но это ладно. Это был сын того Шторха Андрея Карловича, который был учителем Николая Павловича – Государя императора. И учил он детей по тем же учебникам и конспектам, что и отец его учил императора. Вообще Шторха старшего в России знали все образованные люди – это такой российский Адам Смит.

А физику кадетам давал ни кто иной, как Эмилий Христианович Ленц. Нет этому товарищу Шлиппенбах не удивился. Попросту не знал, кто это такой. Зато знал Виктор Германович Кох. Он сначала замахнулся на Якоби, но опоздал. Того уже взяли в оборот Государевы люди и со всей силы засекретили. Но именно Якоби и посоветовал обратить внимание на преподавателя в Немецкой школе Святого Петра (Петершуле) и в Михайловском артиллерийском училище господина Ленца. Понятно, что «Закон Джоуля – Ленца» и «Правило Ленца» Кох вспомнил и сумел переманить этого товарища, практически создателя электротехники, к себе. Зарплата в Петербурге у профессора была чуть больше пятисот рублей. Полковничий оклад. Сашка дал полторы тысячи и пять тысяч в год на лабораторию.

Именно благодаря Ленцу сейчас Болоховское и Басково соединены первым в мире буквенным телеграфом. Сейчас провода гонят и в Шахмотово, и в Егорьевку – бывшее имение генерала Соболевского, в планах и провод в Богородицкое – выкупленное Сашкой у банка бывшее имение Селивановича.

Так Болоховское, в отличие от других сёл и деревень, купленных Кохом, осталось почти нетронутым. Заповедник эдакий. Везде многолюдье и шум, а тут тишина и разросшиеся во все стороны грушевые, яблоневые, сливовые и вишнёвые сады. Здесь стоит терем с конюшней и каретным сараем, и всё, больше никаких построек. Озеро привели в порядок, углубили и расширили, а чтобы оно в болото не превратилось снова, прокопали километровый примерно канал до озера от реки, и от озера назад в реку, но ниже по течению, ещё метров семьсот. Никаких особых экскаваторов не потребовалось. Местность равнинная, в самом высоком месте, где был небольшой холм, его просто обогнули. Получился рукав реки и озеро с проточной водой. Куда рыбу запустили. Теперь у пацанов любимое занятие – карпов здоровущих на удочку ловить.

Вдоль этого канала посадили в несколько рядов кедры, дички яблонь, дубы и лещину. И уже после, недавно поставили десяток гостевых домиков, всё же в Болоховское и Басково стали всякие большие шишки заезжать или не шишки, но вполне себе заслуженные люди. Сейчас в одном из них живёт самый известный в стране мореплаватель. Крузенштерн? Нет. Есть гораздо более известный. Самое интересное, что о нём почти никто не знает, его не изучали в школе в СССР, да и сейчас узнал о нём Сашка почти случайно. В разговоре с Росси, когда зашла речь об его сыне капитан-лейтенанте служащим в Кронштадте, то Карл Иванович посетовал, что в России не ценят людей, которые много для неё сделали. Понятно, что и себя имел в виду, но упомянул и об этом человечке. Сашка заинтересовался и через сына Росси пригласил О́тто Евста́фьевича Коцебу́ к себе – директором училища гардемаринов. Перед этим обещал подлечить. И вот в позапрошлом году в середине лета пятидесятивосьмилетний моряк прибыл в Болоховское.

На самом деле – развалина. Ну, третий год Анька и одна из её учениц – Авдотья Серёгина, племянница какая-то двоюродная Анькина, пытается травами и диетами старичка на ноги поставить. А развалиной Отто Евстафьевич стал потому, что, скорее всего, является единственным в России, а возможно и Мире моряком, который совершил три кругосветных путешествия. Сначала с Крузенштерном на его шлюпе «Надежда» в качестве юнги, а затем уже в качестве капитана с 1815 по 1818 год на бриге «Рюрик». В этом втором своём кругосветном плавание Коцебу открыл в Тихом океане 399 островов и к юго-востоку от Берингова пролива – залив Коцебу, а в январе 1817 года – архипелаг Румянцева.

А потом было и третье кругосветное. В январе 1823 года Отто Евстафьевич был назначен командиром строившегося 24-пушечного шлюпа «Предприятие», который по готовности доставил груз на Камчатку, а затем в течение года находился у побережья Калифорнии и Русской Америки для борьбы с контрабандистами и защиты русских поселений от возможных нападений местных племён. Вернулся шлюп через мыс Горн и тем самым совершил третье кругосветное в обратную сторону на этот раз.

После возвращении, в 1826 году капитан-лейтенант Коцебу был произведён в капитаны 2-го ранга. Дальнейшую службу он проходил в Ревеле, командовал кораблём «Император Пётр I». В 1829 году был произведён в капитаны 1-го ранга. После чего здоровье Отто Евстафьевича, прошедшего через испытания трёх кругосветок, стало сдавать. Три цинги пережить – это не лучший способ сохранить здоровье и дожить до ста лет.

Анька зубы капитану не вернула, а вот с остальным получше. Жив, почти здоров и полон желания из пацанов четырнадцатилетних за четыре года сделать настоящих моряков. Тем более, что помощников хватает. Ушёл в отставку и переехал в Басково к отцу Лев Карлович Росси капитан-лейтенант, служивший на Балтийском флоте. А ещё Коцебу и Анька походатайствовали перед Николаем о замене декабристу Торсону Константину Петровичу ссылку в Селенгинске, что в Бурятии, на ссылку в Басково. Император многим декабристам уже поблажки разные сделал. Пошёл навстречу просителям и в этот раз.

– Детей учить? Как против Государя бунтовать? – усмехнулся криво Николай, когда Анька попросила аудиенции.

– Как флот русский прославить и отечество наше.

– Безвыездно. Не дальше Тулы, и под вашу ответственность Анна Тимофеевна.

– Конечно, Ваше императорское Величество.

– А что, нет более достойных людей, чтобы учить детей? – всё ещё видно колебался Николай, хоть и дал уже разрешение.

– Сашка… Князь Болоховский говорит, что он один из немногих офицеров моряков участник знаменитой экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева, что открыла Антарктиду. И он награждён орденом был за бой с французами в войне 1812 года у Либавы. Анна третьей степени.

– Добро, Анна Тимофеевна, под вашу с князем Болоховским ответственность. И мне нужен полный список преподавателей в вашей школе гардемаринов. А то вы там одних вольнодумцев насобираете по всей России. Кто директором будет? Коцебу Отто Евстафьевич. Что ж, достойный моряк. Я дам команду о присвоении ему звания контр-адмирала. Другой статус будет у вашей школы. Не смею больше задерживать княгиня.

Росси младший, который Лев привёз с собой и несколько унтеров, что отслужили по двадцать пять лет. Сейчас в армии и флоте идёт реформа, Николай решил что-то вроде кадрированных дивизий создать. Потому многие служат сейчас по пятнадцать лет, а потом ещё десять находятся как бы на гражданке, но ежегодно проходят сборы и по первому требованию должны явиться в часть. Сначала Сашка на них нацелился, всё же помоложе. Поактивнее народ. Но и России и Коцебу его отговорили, этих будут вечно дёргать на сборы, а вдруг война и нет их. Про войну надвигающуюся вспомнив, Сашка и согласился с моряками. Лев Карлович прошёлся по старым знакомым во флотских экипажах и привёз пятерых пожилых унтеров, пока больше и не надо в школе гардемаринов пока только один класс на пятнадцать человек. На следующий год ко второму набору и унтеров новых обещал Коцебу из Ревеля пригласить.

Словом, Болоховское осталось островком нетронутой природы и райским садом. А вот Басково за прошедшие тринадцать лет сильно изменилось. Это уже и не село, а самый настоящий город. Есть две церковно-приходские каменные двухэтажные школы. Построена школа гардемаринов, которая сегодня начинает работает. Это приличное двухэтажное здание с пристройкой столовой и отдельно стоящей казармой с комнатами на три человека. Пока только пять комнат заняты, остальные ждут своих жильцов в следующем году и ещё на два срока есть комнаты пока пустые. Построили сразу, чтобы два раза не вставать. Есть плац и на нём в натуральную величину установлены три мачты, чтобы курсанты – гардемарины могли и паруса ставить и изучать снасти не по рисункам, а в живую. А на реке и ботик по типу первого ботика Петра стоит пришвартованный к причалу и две корабельных больших вёсельных шлюпок. Всё это за лето вызванные из Кронштадта Отто Евстафьевичем корабельные плотники соорудили.

Суворовская шестилетняя школа тоже имеет несколько зданий. Сама школа. Три казармы, народу ведь учится полтораста человек. Вот по пятьдесят человек и живут в трёх казармах будущие офицеры, также по трое в комнате. Плюсом здесь тир на пятьдесят метров. Есть отдельно стоящий манеж для занятий с холодным оружием. Есть конюшня на тридцать лошадей. Что это будет за офицер, который в совершенстве не освоил верховую езду со всякой джигитовкой. В этом же комплексе стоят двухэтажные коттеджи преподавателей. Десять коттеджей – целая улица. Сейчас на ней строят ещё десять коттеджей для докторов новой больницы. Чуть в стороне находится большая трёхэтажная гостиница, где полно всяких родственников вечно обитает и временно живут те, кто ещё дом себе не построил или не переехал в коттедж.

За гостиницей началось строительство ремесленного училища, которое будет первой ступенью инженерного образования. Следом в планах техникум и институт.

И это далеко не всё.

Глава 3

«Время ценнее денег. Вы можете получить больше денег, но вы не можете получить больше времени».

Джим Рон

Вопрос на засыпку… Где деньги Зин?

А деньги на Сашку с Анькой напали, не отбиться.

Прибыли они с Питера в середине марта. Опять история с полозьями чуть не повторилась, буквально на последней снежно-грязевой жиже до Басково доехали, даже не доехали, последние пару вёрст все вышли из дормеза и даже толкали его в некоторых местах, где снега не было. Мокрая, склизкая земля всё же не камни, и фризы кое-как дотащили эту громадину. Прибыли, сходили в баньку и на следующий день тайно, никого не предупреждая и не зовя гостей, обвенчались в церкви в Болоховском у батюшки Феодора.

После церкви сидели с Машкой, пили горькую и тут Анька говорит человеческим голосом:

– Сашка, давай шкатулку, что императрица мне подарила, продадим и выкупим Басково из залога. Мы же теперь одна семья.

– Не дури. За год насобираем. Это же память…

– Память в голове. А это просто деньги, которые будут пылиться, а после ещё и украдёт кто, коли узнает. Скажи, Маш!

– Чего? – гренадёр – девица кустодиевская свела брови.

– Вот. Шкатулку мне Александра Фёдоровна подарила, – Анька показала подруге эксклюзив.

– Продашь, в лоб получишь, – резюмировала домоправительница.

– Значит, точно надо продавать, – ну ещё бы Анька да слово поперёк Машки не сказала.

Словом, уперлась. Поехали в Москву, зашли в ювелирный магазин. Немец Гельмут Франк долго в лупу смотрел и оценил шкатулку с портретом Государыни немки в одиннадцать тысяч рублей на серебро.

– А давай к другому ювелиру сходим, – предложил Сашка, а то ему хитрые глазки земляка, через лупу видимые, как-то не понравились. Большие больно.

Вышли. А тут мальчишка газетчик бежит и новости кричит, что завтра залоговый аукцион. Сашка газету купил у парнишки. Чуйка видимо. Открыл на нужной странице и прочитал всё объявление. И точно завтра в Гостином дворе в Китай-города между улицами Варваркой и Ильинкой и Хрустальным и Рыбным переулками пройдёт аукцион. Будут выставлены на торги имения, изъятые банком у злостных неплательщиков. При этом новые собственники обязаны погасить все долги предыдущего владельца перед банком.

Сашка читать дальше не стал, у него своё имение в залоге. Время было к обеду и зашли они в трактир Громова перекусить. И опять, пока ждали заказ, Сашку притянуло это объявление. Решил прочесть, вдруг чего знакомое увидит. И бамс, последним, а туда глаза сразу вильнули, объявление о продаже имения Шахматово в Тульской губернии. Сашка хмыкнул и кикиморе показал.

– Берём! Обязательно. Это будет моим приданым.

Зашли ещё к парочке ювелиров и вернулись к герру Франку. Поторговались и получили одиннадцать восемьсот. И уже выпроводив Аньку Кох договорился с немцем на чистом немецком, чтобы тот полгода не продавал, выкупит потом у него князь за двенадцать пятьсот. Всё же семейная реликвия. Как в фильме про Неуловимых. «Реликвия дома Романовых». С этими тысячами и пошли на торги. Шахматово продавали последним. По алфавиту торги шли. Сначала народ даже перебивал ставки друг у друга, но это были большие имения прямо рядом с Москвой. На Шахматово кроме них желающих не было. Выставил банк его за пятнадцать тысяч на серебро, но видя, что желающих нет снизил цену до тринадцати семьсот. И этих денег у них не было. Сашка думал, что ещё снизят, но распорядитель объявил, что не купленные пять имений с торгов снимаются, и Кох тогда решился.

– Я куплю Шахматово.

– Тринадцать семьсот на серебро и это очень хорошее приобретение, молодой человек, имение оценивается в двадцать семь тысяч, – чиновник был в мундире, настолько заношенном и застиранном, что его рассуждения о имениях можно было в расчёт не принимать. Сто процентов имения у него не было.

– У нас с собой двенадцать тысяч. Подождёте несколько дней? – мужик в вылинявшем мундире бывшим когда-то темно-зелёного цвета закатил глаза, но неделю Сашке дал.

Деньги в Болоховском были. Они вернулись из Питера с остатком почти в две тысячи. Или всего две тысячи. Брали ведь восемь. Просто профукали. Не дешёвое удовольствие жить в столице. Карету не продали, её одолжили для переезда в Басково, чуть позже, одному интересному персонажу. Пришлось Аньку бросать в Москве в гостинице и гнать на коне верхом в Болоховское. С трудом, еле живой, но за неделю успел Сашка из Москвы до Тулы, а потом до Болоховского и обратно. Потом три дня с кровати не вставал. Болел… Болела задница и позвоночник. Не хотел бы Кох фельдкурьером подрабатывать. Им молоко за вредность надо давать. Лежал, ходил скрючившись… И думал. А правильно ли поступил. Хотели Басково выкупить, а в результате ещё одно купили, а Басково по-прежнему в залоге.

Вот после этого деньги на них и напали. Оказалось, что хорошие дела всегда выхлоп принесут. Три ресторации «принесли» за полгода, что они прохлаждались в Столице, почти пять тысяч рублей и Изотов в лавке аптечной на три тысячи наторговал элитным самогоном. И неожиданно проект по переработке сахарных голов в сахарную пудру деньгу принёс. В Басково ещё осенью бегуны поставили и переделали их на конную тягу. Битюг Афонька их всю зиму крутил, а Акинфий Изотов привозил сахарные головы, а увозил пудру. Занимался этим делом Ванька старший. Чем ещё зимой заняться, пчёлы зимой в подвале?

Изотов протянул Сашке три тысячи рублей. Какая математика? А простая! Стоимость сахара 24 копейки серебром за 1 фунт. А стоимость сахарной пудры поставили дешевле чем у конкурентов в 49 копеек. За тот же фунт. И получили с кило шестьдесят пять копеек прибыли. А получили в Туле и Москве прибыли при продаже сахарной пудры на шесть с половиной тысяч, если пополам прибыль делить, то по три с лишним тысячи прибыль, но прилично денег ушло на транспортировку и изготовление тары под сахарную пудру. Коробочки деревянные, типа шкатулку, но крышка не на петлях, а просто вставляется. Сашка прикинул, всего они перемололи десять тонн. Хрень. Нужно расширяться и осваивать рынки в других крупных городах и обязательно в Питере.

Бамс и одиннадцать тысяч. Пришлось снова ехать в Москву и выкупать заложенное имение. А заодно Сашка на Тульском оружейном заводе ещё двое бегунов заказал. И теперь три огромных коня их вращали. Так за тридцать седьмой год только сахарный бизнес принёс Сашке двенадцать тысяч рублей.

Шахматово оказалось имением странным. Оно было большое, почти семь тысяч десятин. А дворов всего шестьдесят. Получив у банка карту и план у землемера Сашка понял, в чём тут дело. Там река Непрядва делала петлю и почти три тысячи десятин это были заливаемые весной пойменные луга и заросли ивняка. Если вложить немного денег, вырубить и выкорчевать ивняк и потом не дать вырасти молодой поросли, то получатся просто замечательные покосы. Можно завести огромное стадо элитных швейцарских коров. Так и родилась идея заняться производством сыра, благо князь Мещерских их летом к себе в Лотошино приглашал. Съездили. Договорились, купили десяток тёлок и быка Симментальской породы. Не обманул князь. Уже через два года коровы давали по 4500 кг молока в год. На следующий год опять съездили в Лотошино и купили десять коров и тоже быка Монбельярдской породы. Француженки, как их князь Мещерский ласково называл, хлопая по спине. И эти через два года уже не менее 4000 литров давали. И молоко даже жирнее. Сашке пришлось лактометр изобрести. Намучился. Исходных данных нет. Как отградуировать? Ну, чего-то сделал. Насколько точен хрен его знает, но у француженок показывал жирность в 4.2–4.4 %.

Ну, это во второй раз. А первый раз вернулись из Лотошино, а тут горе. Пока ездили, и Николай Иванович Болоховский погиб при испытании орудий, и Ксения при родах умерла. Пришлось четверых мальчишек с прислугой забирать и перевозить в Болоховское. Сашка уже при этом о полиции забыл. И если бы не Ванька младший, крутивший шуры – муры с какой-то девицей в зарослях лещин у озера, то и сцапали бы аспиды. Еле успел тогда Кох, выпрыгнув в окно, уйти огородами. Опять неделю засаду полиция в барских домах в Болоховском и Басково устраивала, а Анька от кучи детишек отойти не может. Пришлось Ваньке показывать тайное убежище, и он туда еду стал носить и новости рассказывать. Ну, с кикиморой веселей было. Там потом после кормления нелегала и диссидента скачки полагались.

«Ожидай лучшего. Готовься к худшему. Извлекай выгоду из того, что приходит».

Зиг Зиглар

Когда полиция уехала Сашка решил, что хватит прятаться. Нужно решить эту проблему. Олег Владимирович Иваницкий – бывший гусар, а сейчас просто человек, берущийся за любую работу, за зиму успел к начальнику сыскного отделения Тульского городского полицейского управления коллежскому секретарю Парамонову Ивану Никаноровичу втереться в доверие. Бывший ахтырец ключики полностью подобрал к жадному на деньгу сыщику. Сашка предложил Иваницкому закинуть удочку об откупных. И не получилось. Кроме любви к деньгам была у полицейского ещё и капелька чести. Ну, по крайней мере, он по пьяной лавочке Олегу Владимировичу это проикал. Типа, раз взял сначала деньги у Селивановича Антона Антоновича, то низя у супротивника его и убивца деньги брать, не по чести. Ик.

Тогда Сашка вспомнил аукцион в Москве и разговор за столом на его совершеннолетии, где он первый раз и увидел соседа – Селивановича. Там этот великан красномордый жаловался, что и у него имение в залоге, а платить нечем, нужно сына в армию снаряжать и дочь замуж выдавать, на приданое собрать не могут. Нет, покупать этого товарища Кох не собирался. Это дай один раз, а тот войдёт во вкус и начнёт шантажировать. Решил Виктор Германович, что если он чуть ускорит встречу Антон Антоновича с ключником Петром, то это будет конечно грех, но он его отмолит. У того уже один инсульт был, но толстяк и великан легко отделался. А вот второй это вряд ли так без следа для здоровья стукнет. Нужно помочь соседу, и в какой-то степени родственнику, быстрее его пережить. Или не пережить.

План был такой. Они же точно вычислили, что известия о Сашке передаёт Селивановичу его бывший конюх Фёдор. Бывший, так как калмыки у него эту обязанность забрали, теперь Фёдор просто кучер. Потому и забрал его Сашка с собой в Питер, чтобы присмотреться к человеку, нельзя ли того перевербовать. За пять месяцев дороги и житья в столице Виктор Германович понял про Фёдора одно, он просто купился на несколько рублей, ну может на несколько десятков рублей. Человек был небольшого ума, но с природной крестьянской хитринкой.

Вот теперь и нужно проверить, победит ли в нём жадность эту хитрость.

– Фёдор, – начал разговор с вражеским агентом Сашка, когда полицейские в очередной раз обошедшие все дома в Болоховском, Заводях и Басково, и не нашедшие там беглого князя, убрались, – Ты бы не смог съездить к Антону Антоновичу Селивановичу?

– Чего не смочь-то? лошадей полно…

– Точно. Так возьми, съезди и передай соседу дорогому, что я хочу с ним об одном денежном деле поговорить. Прямо, денежном, денежном. О тысячах рублёв разговор пойдёт. Но чтобы никто не знал о том, деньги-то не малые, пусть подъедет к тому берёзовому колку, что на границе наших владения. Я один приеду с деньгой.

– Так он меня не примет, кто я и кто он, вы бы кого другого…

– Фёдор, тебе за труды пять рублей серебром отсыплю. Договаривайся на понедельник на десять утра. – Мог бы просто приказать. Дворовый крепостной, куда денется. Но нужно было чтобы конюх бывший рассказал Селивановичу, что чего-то опасается барин и хитрит. Нужно чтобы великан чувствовал себя хозяином положения. Откупиться, мол, хочет этот дурень большими деньгами, ну так я с него всё до капельки выжму. Ух, проглочу.

Колок этот берёзовый Сашка ещё в прошлом году обследовал, тогда хотел просто пристрелить этого гада, но оказалось всё не просто. Лес, где охотился Селиванович был с противоположной стороны от его имения. А здесь просто небольшая берёзовая рощица метров сто на пятьдесят, запятой такой вытянулась. И никакой дичи кроме полсотни, наверное, ворон, разместивших на берёзах свои гнёзда, там не было. Находилась она почти на меже, метров в тридцати от дороги, что его Басково от большущего имения Богородицкое отделяла.

К встрече с соседом Кох подготовился основательно. Плана было два. Первый был основан на том, что Селиванович любитель горячительных напитков. Сашка собирался предложить ему десять тысяч рублей серебром за отзыв так сказать заявления из полиции, и если тот согласится, то обмыть сделку стаканчиком Бехеровки. А там будет кроме всяких полезных травок и семян ещё и белладонна подмешана. Сам Сашка пить не собирался и денег давать тем более. Если же этот план не вытанцовывал, то второй был силовой. Четверо человек должны были спрятаться в колке, и если Селиванович пить не захочет, то должны выскочить из укрытия и подержать великана за руки и за ноги, пока Сашка, не заткнув нос товарищу, не вольёт в него грамм сто той же Бехеровки, но уже не по желанию Антона Антоновича, а по принуждению.

После чего все душегубцы пляшут перед Селивановичем и рожи ему корчат. Это не бред. Это маскировка. Для кунаков, так сказать Анька и Машка сшили маскхалаты по подобию «лешего» из будущего. На зелёный балахон нашили тесёмочек, пришили всякие веточки и травинки. Люди должны и сами быть разукрашены, как раньше Анька под кикимору. Круги зелёные под глазами и на щеках и лбу коричневые и зелёные полосы.

Атропин, что в корнях белладонны содержится (всё растения ядовито, но максимальное количество яда в корнях) мгновенную смерть не вызывает. Признаки отравления наступают через десять минут примерно: сухость и жжение во рту и глотке, затруднённое глотание и речь, учащённое сердцебиение (тахикардия). За это время Селиванович как раз на лошади доберётся до Богородицкого. А дальше начнётся полная потеря ориентации, резкое двигательное и психическое возбуждение, судороги. Повысится температура тела, и главное – падение артериального давления. А ещё через часик смерть от паралича дыхательного центра и сосудистой недостаточности. За это время Антон Антонович успеет рассказать домашним, что на него накинулись лешие и потом плясали перед ним. Приехавший через пару дней доктор констатирует смерть от апоплексического удара, а рассказы про леших и прочую нечисть только подтвердят диагноз.

А причём тут аукцион? А при том. Там в положениях об изъятии имения у должника есть нюанс один. Будь ты трижды должником, пока ты хозяин имения у тебя его не отнимут. Нет таких прав. Зато, когда человек умирает и начинаются всякие наследственные мероприятия, вот тут наследникам и предлагают либо оплатить все долги, либо имение целиком или по частям будет выставлено на продажу, чаще всего на аукцион. Сто процентов, что у младших Селивановичей таких денег не будет. Имение продадут и Сашка его выкупит, навсегда избавившись от этих великанов – как бы родственников.

Потом, когда Антона Антоновича не станет, а его семейство убудет, можно будет поговорить с Парамоновым Иваном Никаноровичем о взятке… о поощрении за радение в охране порядка города Тулы с вручением небольшого подарка в виде шкатулки красивой с золотыми червонцами.

Именно так, как планировал Сашка всё и произошло. По второму варианту, видимо, чего-то заподозрил краснорожий великан и пить отказался. Пришлось валить. На операцию Сашка взял с собой двоих ветеранов: бывшего подпрапорщика – здоровяка Александра Коморина, бывшего сержанта, а теперь плотника Кузьму Воротникова, калмыка Улана и Ваньку старшего. Еле справились. Здоровый бугай.

Повезло, наверное, тогда. Селиванович после вливания в него Бехеровки и плясок леших не на коня вскочил, а бегом побежал в Богородицкое. И прибежал как потом доктор рассказывал уже не в адекватном состоянии. Речь была бессвязна и говорил он только о леших и дурнях. И раз к Сашке никто после этого не прицепился, то куда и зачем он ездил никому не сказал. А Фёдора Сашка в тот же день увёз в Москву, вернее с ним уехал и там проиграл в карты вместе с сотней рублей. Семьи у предателя не было. И ничего о смерти Селивановича он не знал, Сашка только попенял ему, что мол плохо ты договаривался, не приехал Антон Антонович. Ну, да бог с ним, вернёмся из Москвы снова сходишь. А сейчас дела у меня срочные в первопрестольной.

Иваницкий через пару месяцев снова подъехал на кривой козе к Парамонову. И в этот раз Иван Никанорович три тысячи рублей ассигнациями принял от благодарных жителей Тульской губернии.

Вот только на этом ничего для Сашки не закончилось. Нашёлся очередной доброхот.

Глава 4

Порой то, что правильно, не так важно как то, что прибыльно.

Южный парк (South Park)

Имение Богородицкое Сашка в ноябре 1837 года выкупил. В ноябре, потому что аукционы банком могут проводиться только два раза в год. Первый раз в апреле, до начала сельхоз работ, а второй раз в ноябре после их окончания. Всё для барей. Купил он его за приличные деньги – сорок четыре тысячи рублей. А деньги на покупку принесло Шахматово. Сашка весной все земли свои во вновь приобретённом имении обследовал и пришёл к неутешительному выводу. Практически севооборота не проводили. Одни злаковые десятилетиями сеяли. И не вносили никаких удобрения. Урожайность ржи или пшеницы озимой опустилась ниже десяти центнеров с гектара, если десятины и пуды перевести в привычные единицы.

Какой там доход, тут убыток сплошной весельчаку и потомку мурзы земля приносила. Сейчас на рынке стоимость ржи – от 5 до 6 рублей за куль в 9 пудов. Так это на рынке, а откупщики, которым всё сдавал управляющий в Шахматово и вообще по четыре рубля давали. То есть, 144 кг продавал по 4 рубля. Меньше трёх копеек за кило. Засеяно рожью было семьсот десятин. Получается, доход за семьсот выращенных тонн – 700 умножить на 30 рублей за тонну получаем – 21 тысячу рублей. Минус проценты банку, минус подушная подать. А ведь надо вино по пять рублей бутылка покупать, да сыновей в армии кормить, а там еще и мундир надоть построить каждый год новый, да жильё снимать, дак и сын старший тоже винишко хочет пить. Весь в батю. Словом, прибыли чуть. И урожайность каждый год падает. И крестьяне всё хуже землю обрабатывают, так как и сами нищают. Всё меньше лошадей, и они всё плоше.

Сашка двести десятин оставил под пар, пусть земля хоть немного восстановится, и велел крестьянам туда свозить навоз. Как и раньше в Болоховском и Басково никто из крестьян навоз на поля не вывозил, сохой его в землю не заделать, а плугов, которые переворачивают слой земли и заделывают навоз в землю ни у барина, ни у крестьян нет, да и лошадей способных тянуть плуг нет. Теми одрами плуг не вытянешь. А купить колёсный, ну тут даже у справных помещиков рука отслюнявить кровно заработанные рука не поднимется, а на что тогда сына в армии содержать? А на что дочери приданое… ну и так далее, включая платья жене и бутылку немецкого или французского вина себе.

Оставшиеся пятьсот гектаров были отведены под подсолнечник. Пахали не шахматовские крестьяне сохами на еле бредущих лошадках, а привыкшие уже к колёсным плугам и тяжеловозам крестьяне из Болоховского. За что получали возможность и у себя этими же плугами вспахать, запрягая першеронов, битюгов и шайров. И Подсолнечник не подвёл Коха. Да, урожай не сильно больше, чем у ржи. На круг получилось двенадцать центнеров с гектара. Минус птички, минус пацаны и девчонки из Шахматово. Математика дальше такая. Двенадцать центнеров на пятьсот гектар это шестьсот тонн семечек. При отжиме получили двести десять тонн масла, то есть выход масла составил за тридцать процентов, вполне приемлемый результат. Цена постного масла в Туле и Москве примерно восемь копеек за фунт. Или двадцать копеек за кило, но Сашка продавал большую часть оптом в бочках по пятнадцать копеек. В итоге получилось больше тридцать тысяч рублей. Не сильно больше, чем у Шахматова. Только это ведь не весь выхлоп. Примерно тонну шелухи после отжима Кох велел чуть прожарить и просушить, а потом перемолоть на мельницах. Дальше полученную массу упаковали в небольшие деревянные коробочки и выставили на продажу в аптеке у Акинфия Изотова по цене пятьдесят копеек за сто грамм, как «скраб для омоложения лица». А так как он на самом деле работал, то стареющие матроны, да и не стареющие, всю партию за зиму раскупили, и это принесло Сашке с Акинфием ещё пять тысяч рублей. Ну и четыреста примерно тонн жмыха пошло на корм скоту.

Подсолнечник с Болоховского и Басково тоже пустили на масло, но там пошли более долгим путём. Изотов организовал в Туле и Москве мини лавки что ли, которые делали и продавали картофельные чипсы. Наняли мальчишек, и они бегали по улицам и продавали кулёк чипсов за десять копеек. Известная же вещь – продукт большей степени переработки приносит больше прибыли. В результате на чипсах Сашка заработал ещё двадцать тысяч рублей. И этих денег в сумме с лихвой хватило на выкуп Богородицкого.

В конце все же сжалился над семейством Виктор Германович и отдал им в подарок дом Ксении и Николая Ивановича. Ему дом в Туле не нужен, а продавать, так особой прибыли не получишь, а так по городу слух, что князь Болоховский помогает сиротам. Плюсик к репутации и в карму.

На следующий год, чтобы не терять деньги на оптовой продаже подсолнечного масла Сашка отправил Иваницкого в города и веси… в первую очередь на завод в Гусь-Хрустальном за бутылками. Точнее просто в Гусь. К тому самому Мальцеву, в честь которого потом город назовут Гусь – Мальцевский. При этом сначала на Тульском оружейном заводе заказал матрицу с таким учётом, чтобы в бутылку влезало чуть больше литра. Зачем матрица? А затем, что бутылка будет не круглая в сечении, а квадратная, как литровая бутылка от виски. Тут без матрицы уже не выдуть.

Ну, на этом Иваницкий не должен был останавливаться, и в Москву должен был заехать, там тоже несколько стекольных заводов есть. Все же в следующем году Сашка хотел производство масла утроить почти. В Богородицком тоже все площади отвести под подсолнечник в первый год, чтобы севооборот начать нормальный. А шестьсот тон масла в литровых бутылках – это, если что 600 000 бутылок. Ни один завод такое не потянет. Да вся страна не потянет. Но пусть тот же Мальцев расширяет завод, если есть постоянный спрос, а спрос на подсолнечное масло оказался вполне себе, весной уже откупщики пожаловали, чтобы на корню ещё урожай купить.

К тому моменту, когда мужчина понимает, что, возможно, его отец был всё-таки прав, у него обычно уже есть сын, который считает, что он не прав.

Чарльз Уодсворт

– Николай Иванович, рад что вы решили посетить наш уголок, – к первому по прибытии к зданию больницы подошёл Сашка к новому губернатору Тульской губернии. Фамилия у товарища интересная. А с точки зрения того, что Кох задумал, так вдвойне интересней.

– Попробуй к вам, Ваша Светлость, не заехать, мигом места лишишься. Эвон чего построили. Слышал к завтрему уже первые… м… постояльцы пожалуют в сей дворец. Слухи ходят, что и из монарших семей Европы будут… м… м… страждущие.

– Тоже слышал. Я в политику не лезу, дорогой Николай Иванович, мне недосуг. Это всё господин Пирогов, на нём был список… м… паци… э… гостей.

– Хорошее слово «гостей», пойдёмте, Александр Сергеевич, подойдём к нашему светилу медицинскому.

Николай Иванович Крузенштерн – генерал-майор, и сын того самого Ивана Фёдоровича Крузенштерна, который первый из наших шарик обогнул, посеменил к стоящему у импровизированных ворот в больничный городок директору больницы и Пульмонологического центра Пирогову, тоже Николаю Ивановичу. На грудь губернатора смотреть страшно, она вся в крестах и звёздах. Сашка попробовал пересчитать – двенадцать орденов. Может у кого больше в России и есть, но Сашка их не знал. И это не паркетные ордена, а все боевые и заслуженные, и плюсом золотая наградная сабля на боку. А говорят на детях природа отдыхает. Тут явно исключение сделала.

Самое интересное, что до этого Тулой рулил и совсем уж необычный человек. Три года назад был назначен исправляющим должность тульского военного и гражданского губернатора генерал-майор Муравьёв-Амурский, Николай Николаевич. Хотя пока ещё не Амурский. Это сейчас он в Красноярске и назначен генерал-губернатором Восточной Сибири. Первым делом Муравьёв проехал по губернии и обследовал сельское хозяйство, которое находилось в полном упадке. После этого совершил странный с точки зрения Сашки поступок, из-за которого они даже поругались. Муравьёв учредил в Туле губернское общество сельского хозяйства и поднял вопрос об освобождении крестьян: девять помещиков подписали подготовленный с подачи Муравьёва адрес (обращение) государю. Сашка этот документ подписывать отказался. Губернатор, надо отдать ему должное, саблей не махал и ногами не топал, но брови супонил. Пытался Виктор Германович пример Аракчеева привести, у того крепостные очень неплохо жили. Показывал, как люди живут в его деревнях и сёлах. Не от того зависит, есть крепостное право или нет, а от грамотности и усердия людей. Вон, в Прибалтике крепостное право ещё Александр отменил. И как водится без земли. Так люди стали гораздо хуже жить и попросту превратились в батраков. Нахрен умирающему с голоду свобода. Даже попытался уговорить того на создание в России, в Туле, института Сельского хозяйства… Только услышан не был. Единственное, что Сашка ему всё же в голову вбил, чтобы он по прибытию в Красноярск прочёл отчёты Невельского. Сто процентов прочтёт, и вдруг сложит два и два и задумается, откуда этот Болоховский мог знать о Сахалине и проливе Невельского, когда ещё Невельской этот пролив не открыл. Думал Сашка, что сразу ему письмо Муравьёв напишет и советы будет спрашивать, а вот уже 1849 год и нет писем от генерала. Великим историком Кох не был и решил, что может Невельской ещё и сейчас не обследовал устье Амура и Сахалин.

Пирогов был на взводе. Не публичный человек. Зря может Кох его уговорил стать директором больницы. Нет, с точки зрения рекламы да, фамилия известная в стране. А вот сам человек не пробивной, не умеет воспользоваться своим авторитетом и авторитетом Аньки. Нужно бы ему такого заместителя, как Иваницкий подобрать. Золото, а не человек. Так Сашке он и самому нужен. Сейчас в Англии… Позже об этом.

– Карл Иванович, а вы чего с ноги на ногу переминаетесь, вам чего волноваться, эвон какой шедевральный шедевр отгрохали. По этой больнице в будущем докторские диссертации будут защищать. Неоклассицизм барочный.

– Шутите, Александр Сергеевич, я только что узнал, что…

– Всё пропало, гипс снимают? – решил стучащего зубами Росси Сашка подбодрить. А тот оказывается не смотрел «Бриллиантовую руку». Эх, темнота лета не видел.

– Завтра сам Государь в Тулу прибывает и намерен наш центр посетить, – перешёл на свистящий шёпот старенький архитектор.

– Хрена се!

– Что простите, это на каком языке? – точно темнота.

– На великом и могучем. Но я только с губернатором разговаривал, и он мне ничего не сказал, вон с Пироговым говор… – Ага уже не разговаривает, а сюда оба два бегут. Началось в колхозе утро.

– Александр Сергеевич! Беда! – это Крузенштерн. Ну, вот, а Сашка его только хвалил за боевые ордена.

– Чего уж «Беда». Наоборот. Это такой хитрый рекламный ход со стороны Государя императора.

– Какой ход. Вы больны что ли, Александр Сергеевич, завтра сюда Государь приедет, а губерния совершенно не готова к приёму!

– Трава в зелёный цвет не покрашена?

– Вам всё шуточки, а тут император! Я срочно в Тулу!

– Стоять! Ой, извините, Ваше Превосходительство, нервы. Ничего за час не изменится. Перед смертью не надышишься. Зато у вас будет козырь в разговоре с Николаем Павловичем – вы были на открытии первого в Мире Пульмонологического центра, в строительстве которого принимали самое деятельное участие. – И это было правда. Чем мог, Крузенштерн помогал. Организовал подвоз материалов, организовал строительство кирпичного завода в Туле и расширение двух лесопилок. Без его помощи хрен бы за такое короткое время управились.

– Хм…

– Ну, открытие – это час, ничего за час не изменится, я вас на своей карете отправлю с шестеркой фризов. К утру будете в Туле. Всяко быстрее, чем если сейчас на вашей таратайке сорвётесь.

А слух в народ уже просочился. Народ стал в кучки сбиваться.

– Начинаем. Карл Иванович, командуйте.

Сколько злым людям не угождай, они всё-равно добрее не станут… Максимум, на что они способны – замаскироваться, нацепив овечью шкуру.

– Саш, что будет теперь? – Анька села перед креслом, на котором Кох с прожектом в руке сидел, на корточки и глазами своими жёлтыми его взгляд от бумаги перехватила.

– Ну, денег больше заработаем. Может тебе ещё один орден дадут. Да, нормально всё будет, чего вы все дёргаетесь? Он хороший человек. Не тем путём пошёл, и решил все один делать. Ну, ведь трудоголиком и хорошим человеком быть не перестал.

– Шутишь, он завтра здесь будет!

– Ань, ты его сколько? четыре раза видела? и ничего он тебе ни разу плохого не сделал, только награждал и хвалил. Что изменилось? Мы такое неподъёмное дело совершили. Мы его империю на весь мир прославили. Он целовать и обнимать тебя будет.

– Страшно. Я каждый раз тряслась, он глянет своими ледяными глазами, как глянет с небес откуда-то. Так всё обмирает внутри. Это же Государь! А тебе не страшно разве? – он вырвала у него листок с проектом строительства завода по производству уксуса из древесины. Давно пора было построить, да то одно, то другое.

Сашка притянул кикимору к себе и усадил на колени.

– Анька, мы с тобой взрослые люди. Старые почти. Тебе тридцать семь лет. Мы не нарушаем законов, не воруем. Мы чего тут только не понаделали. Ему понравится, и он тебя точно наградит. У тебя же нет настоящих орденов. Вот Станислава даст. Его за такую больницу не жалко.

– Саш, я же серьёзно. А тут ещё ты весною уезжаешь, тебе точно в эту Англию надо.

– М… Точно надо. Тебе не скажу. Нет не потому, что ты проболтаться можешь, а потому что за тебя опасаюсь.

– А почему мне с тобой нельзя? Всегда вместе ездили…

– Ань, не начинай. Я поеду в Англию с Уланом, его детьми и ещё сотней молодых калмыков. И поеду не я, а дархан Дондук. Ну и представь все мы калмыки и тут ты такая красивая. Вся маскировка коту под хвост.

– Саш, а если тебя там узнают? – Анька уселась ему на колени и ещё свои жёлтые глаза приблизила. Жуть. Жуть, как красиво. Сашка не удержался и в остренький носик её чмокнул.

– Ничего со мной не случится. Через полгода примерно вернёмся. А ты тут рули. Ну, люди помогут. Только с Ершова не слезай, если он за три месяца, как обещал пятую книгу про Конька-горбунка не напишет, выгони его с работы. И Пушкин, чтобы вторую часть Руслана и Людмилы закончил. Этих двух оболтусов нужно в ежовых рукавицах держать, лодыри.

– Ага, в ершовых рукавицах.

– А почему только калмыки? – встала уже Анька, но вопрос серьёзный задала. Сашка на него ответить, чтобы не разболтать весь план не мог. В очередной раз состроил скорбное лицо и развёл руками.

– Тайна. Надо так. Ань, не начинай. Вернусь и если всё получится, то расскажу. Ты лучше иди, как собиралась, с Машкой платье перешивайте, вот если у тебя перед Государем оно расползётся, то это будет казус белли, мне придётся его убить.

– Дурень. Но правильно. Пошла я. А то Ершов ругаться будет. Машку на весь день у него похитила.

А чего дело житейское. Приехал двенадцать лет назад молодой выпускник университета и начинающий поэт Ершов Пётр Павлович в Болоховское директором школы по приглашению баронессы Серёгиной и дархана Дондука, а тут Машка вся такая высокая и красивая… Ну и охомутала парня. Теперь трое детей у директора и… четыре полноценных сказки в стихах, где главным героем всё тот же волшебный конёк-Горбунок.

Так почему калмыки? А потому, что князь Болоховский, как и барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен решил объявить Англии войну. Точнее решил вмешаться в Крымскую войну, которую в Англии назовут Восточной.

Но чтобы объявить войну нужно быть правителем государства. Вот для этого и нужны калмыки. Запутанная история, но куда спешить – распутается. Главное в конце, после победы над королевством Великобритания, не получить по шапке от Николая или от Александра, если Николай умрёт, как и в реальной истории.

Глава 5

Сашка иногда задумывался… Да, чего иногда, в первые годы так регулярно. Задумывался на тему, что если он как-то переместился в прошлое, то неужели он такой необычный и единственный. Вот и думал, кто там больше всего в истории начудил, не сможет попаданец сидеть на попе ровно, непременно захочет воспользоваться послезнанием или просто знанием. Кто самые известные? Леонардо Да Винчи? Ньютон ещё начудил. Нет, вот чтобы прямо выбивался из общего потока? И это точно не учёный, у тех склад характера не тот.

А ведь Сашка пусть и в пересказе и урывками знал историю одного русского купца… выходца из купеческого сословия, который в истории начудил совсем не по-детски. И лишь потому, что его авантюра закончилась неудачей, он не общеизвестен, а как раз наоборот вообще никому неизвестен. Разве пару историков о нём слышала в России. И чуть больше в Андорре. Хотя, там могут и многие знать.

Звали человека… А чёрт его знает, как его звали… Хотя нет. Имя и фамилию Кох запомнил. Звали человека Борис. Запомнил Виктор Германович это потому, что Ельцина, чтобы ему в аду самые расторопные и креативные черти попались, звали в народе царь-Борис. А человека того король-Борис первый. Фамилия просто запомнилась, потому что такая была у тренера Коха по самбо – Скосырев. Итак – попаданец Борис Скосырев, что Кох запомнил из рассказа соседа… По порядку. Решили как-то Виктор Германович с женой съездить в Турцию. Пришли, почти купили путёвки, и тут началась всякая чехарда с картами «Мир». Ехать без денег совсем не хотелось, тем более что довольно часто по телеку показывают, как наши туристы на несколько дней в Турции застревают. Застрять без денег – так себе удовольствие.

– А нет чего надёжнее? – спросил Виктор у девушки в немодных очках с толстой чёрной оправой.

– В Северную Корею.

– Хрена се! И сколько? Это же далеко.

– Шестьдесят тысяч, дешевле Турции, – пожимает немодными плечиками девчушка. Воланы какие-то вставлены. Смотрится довольно дико.

– А море будет?

– Отвезут.

– А заверните! – так Виктор с женой и попал на девять дней в Северную Корею или Корейскую Народно-Демократическую Республику.

Если коротко про поездку, то словно в прошлое попадаешь. Машин мало, дороги полупустые, дивчули в мини-юбках, многие мужчины в военной форме. Даже регулировщицы вместо светофоров. Интернета нет или очень медленный, считай, что и нет, да ещё отдельно в гостинице и за приличные деньги. Больше всего Коха умилило, что ли, когда он увидел, как дорогу ремонтировали. Точно СССР семидесятых годов. Бригада из женщин и мужчин с отбойными молотками и лопатами. И гудящий компрессор огромный на колёсах. А асфальт миниатюрная кореянка не менее миниатюрным корейцам подвозила на совсем не миниатюрной тачке ручной. Ещё экзотику видели, когда из Пхеньяна поехали на экскурсию в буддийский храм Бохён, а потом ещё уехали на 160 км к югу от столицы, где располагается город Кэсон, который был столицей первого объединенного корейского государства Корё. Проезжали по сельской местности и там народ пахал землю плугом ручным и запряжены были коровы. Может быки, но рассмотреть, чего там под брюхом у животного, из автобуса не получалось.

Но это всё лирика. Большую часть времени, ну, хорошо не большую, но приличную часть времени, просто сидели в гостинице, так как одним без местного сопровождающего выходить в город не рекомендовалось. Тут Кох и познакомился с соседом по номеру. Он оказался историком, и вполне достойно рассказывал всякие интересные факты из отечественной истории. Некоторые Сашка, попав в прошлое, вспомнил. Больше всего Иван рассказывал про Крымскую войну, про то, что у наших было несколько замечательных возможностей выбить англичан практически сразу из этой войны, да ещё с такими потерями, что неизвестно, сохранилась ли Британская империя. Об этом чуть позже, был среди прочих рассказ и о короле Борисе первом.

Родился Борис в России в конце того века или в начале этого. Дед купец I гильдии, отец, вроде, корнет кавалерист, а вот мать – греческая графиня. Начинается Первая Мировая. Каким-то образом мальчик, в сущности говоря, попадает в интересное подразделение переводчиком. Об этом подразделении тоже мало кто знает. Это британский бронедивизион, воевавший в Первой Мировой на стороне Российской армии с этой стороны фронта. Когда фронт рассыпался, британцы убрались на свой остров и прихватили с собой переводчика. Больше десятка лет Скосырева носило по Европе, где он то представителем Коминтерна представлялся, то сотрудником британской разведки, то графом. Всюду входил в доверие и как-то, не совсем процветая, выживал, облапошивая хроноаборигенов. Наконец, в 1933 году под именем графа Оранского он появляется в Андорре и получает её гражданство. Андорра в это время находится в совладения епископа Урхельского (Каталония) и президента Франции. Тут же идёт Скосырев в высший законодательный и исполнительный орган, который называется Генеральным Советом и представляет им план осуществления реформ по превращению Андорры в зону с благоприятным фискальным режимом. Если по-простому, то создать из неё офшор и понастроить казино. После войны люди в Андорре живут бедно, почти голодают и особых перспектив к обогащению не видят. А тут такая морковка перед носом. Да ещё были непонятно кем, а будут независимым королевством. Да и король будущий вон какой видный. Проголосовал Генеральный Совет за графа Оранского единогласно и выбрал его королём Андорры Борисом первым. Борис тут же издаёт ряд очень прогрессивных по тем временам законов и сто процентов они бы привели к благоденствию нового королевства… Вот только епископ Урхельский в отличии от президента Франции, который признал новое государство, упёрся. Типа, казино, азартные игры – это грех. И тогда Борис объявляет войну Испании. А епископ пишет кляузу в Испанию. И через несколько дней король Борис первый был арестован прибывшими пятью каталонскими гражданскими гвардейцами (жандармерия), вызванными епископом. Так что боевых действий и особенно эпических сражений не последовало. В Испании его судили, приговорили к году тюрьмы по обвинению в незаконном пересечении границы, так как никаких иных законов своими «королевскими» действиями он не нарушал. И учитывая несколько месяцев, уже проведённых в предварительном заключении, Скосырев был вскоре освобождён и выслан в Португалию. Что про тюрьмы дальше Иван говорил, вроде бы низложенный король даже в ГУЛАГе посидел немного, но Виктор это уже плохо запомнил, да и его плану это не имеет никакого отношения. Вспомнив про этого явного попаданца в прошлое, Сашка решил, что ничем он не хуже короля Бориса и тоже может объявить себя… Ну, уж хрен, не королём Андорры, а Великим послом ханства Джунгария.

Бросаться с головой в непонятную авантюру – это глупость высшей степени. Но все же такая соблазнительная глупость!

Олег Рой, из книги «Скользящий странник»

Зачем простому российскому князю становиться послом прекратившего уже существование государства?

О тут долгоиграющий план. Начать стоит с того, что Кох не помнил год, но что-то вот-вот в Кульдже будет восстание и её захватят русские. Но сейчас это вроде как кусочек Китая, но Китаем практически не контролируемый. А возможно восстание уже произошло и там вообще анархия.

Дальше. Все же слышали про «Большую игру», это когда наши с англичанами боролись за Среднюю Азию. И эта игра сейчас в самом разгаре. Вот Сашка и сделал предположение, что если от восстановленного Великого Джунгарского ханства в Лондон приедет посол с просьбой от хана Галдана-Бошогту (это имя Сашка почерпнул от Улана, был там лет двести назад такой хан в Джунгарии) к инглизам помочь Великому ханству оружием и деньгами, чтобы они смогли побить ненавистных китайских завоевателей и дать по рогам ненавистным урусским завоевателям.

– Твоя королевская башка давай нам двадцать тысяч хороших винтовок, и мы вышвырнем урусов из Семиречья. Ещё давай красный форма, чтобы китайские мандарины обделались жидко. Ещё инглиз башка давай золото, никто без золото воевать не будет. А ещё давай мал мал пушки. Мал мал. Нам через Кавказ тащить, через степи тащить. Коней тоже для пушка давай. Батыр-коней. Ещё риса давай. Ещё корабль до Кавказа давай. А ещё башка несколько много офицеров давай. Учить будут. Офицеров хороших давай. Лучших давай. И нам давай дом Лондон, большой дом давай. Там посольство будет стоять. Год стоять, два стоять. Твоя кормить, поить твоя. Потом мы своих и твоих врагов победим, с Китая выкуп возьмём серебром, и тебе всё отдавать будет. Почти всё. Твоя тоже понимай, что урусы твои враги, цыньцы твои враги. Мы убивать твоих врагов, гнать русских с Семиречье, твоя прибыль иметь. Нам немного давать.

Примерно так Сашка хотел выступить перед королевой Викторией и парламентом. Конечно же англичане не дураки. Они знают историю Средней Азии и знают, что Джунгарское ханство завоёвано китайцами. И они же там оставили агентуру воду мутить. Роман «Ким» сказочника Киплинга Кох читал. Даже два раза читал. Везде, где можно, англичане агентов понавтыкали. Но где Кульджа и где Лондон?! Сколько будет идти туда – обратно записки тайным агентам. Если «Кима» припомнить, то год не меньше.

Но как захотят наглы поверить в это счастье на них свалившееся. Выбить русских из Семиречья!!! Да даже если у этого хана дикого… Как его там? Галдан-Бошогту? Даже если у Бошогту не получится, сколько крови он русским попьёт, и как замедлит их продвижение к Бухаре, Хиве, Самарканду. Ох, как хочется в это верить. Прямо кушать не могут в Форин-Офисе, так хотят проклятым урусам навредить. Министр иностранных дел Генри Джон Темпл, 3-й виконт Пальмерстон, более известный как лорд Пальмерстон и Премьер – министр Соединенного Королевства Джон Рассел, 1-й граф Рассел так же известный, как Лорд Джон Рассел и граф Рассел просто обязаны ухватиться за эту наживку. Так вовремя появятся эти дикари. Уж больно быстро России продвигается к их жемчужине Индии. Конечно, двадцать тысяч винтовок не дадут. Да и десять могут не дать, а вот тысяч семь вполне и денег дадут и тем более форму (красные мундиры), ну и пушек стареньких маленьких не жалко. Это такая мелочь по сравнению с возможным выхлопом. Корабль до Кавказа? Вообще не проблема.

И? И получилось всё, предположим. Выдали семь тысяч ружей, форму тысяч на пять человек, порох, свинец, пяток шестифунтовых пушек, повозки и Суфолских панчей, погрузили всё это на фрегат парусный и отправили к границе Российской империи и Турции куда-нибудь к Батуму. И чего? Какой от всего этого толк? Там будет ждать засада? Так корабль к берегу приставать не будет, там лодками, шлюпками. В чём выхлоп?

Вот. И дальнейшие и предшествующие действия Сашка тщательно продумал.

Начать надо с конца. Цель не винтовки и не пушки. Всю эту хрень можно купить за деньги, которые у Сашки теперь хоть и не как Скруджа Макдака, но на семь тысяч ружей точно хватит. И на пушки останется. Дело во фрегате. Такой корабль стоит около десяти – двенадцати тысяч фунтов стерлингов и военный корабль так просто, как ружьё, даже капсульное, не купить. Если что, то серебряный рубль к фунту как 10 к 1. То есть, корабль без орудий и запасов обойдётся в сто двадцать тысяч рублей на серебро. Это уже деньги. Тем более, что Сашке для его плана нужны три. Именно фрегаты. Три боевых и хорошо вооружённых фрегата. Ну, об этом позже.

Возник перед прожектёром вопрос, а как захватить военный корабль во время плавания, и что потом с ним в Черном море делать? Не надо ему в Черное море. Значит, надо захватить до Гибралтара. Ну, и дальше по нужному маршруту.

На корабле будет полностью английская команда. Их примерно четыреста человек. Ну, пусть в такое не боевое плавание пойдёт чуть меньше, но не меньше трёхсот – это точно. И их нужно перебить. Нетривиальная задача. И потом кораблём нужно управлять. Опять всё не просто. И пример Крузенштерна известен. Он десятилетие в Англии учился.

Получается, что начинать нужно с обучения сотни примерно калмыков, которые вырежут ночью команду, больше просто не возьмут наглы и столько-то поопасаются, но раз ружья и пушки, то могут примерно такое количество разместить. Они понимают, что пройти джунгарам нужно несколько тысяч километров с этими пушками и ружьями до своих гор.

Второе. Корабль Сашка хотел переправить в Русскую Америку. Это не окончательный пункт, но там он пару лет пусть послужит благому делу, пока не настанет его черёд джокером стать. Из этого следует, что где-то по дороге он должен принять хоть немного экипажа, который доведёт его до места, где загрузится основной экипаж. А значит, нужно подготовить пару сотен моряков и пару сотен артиллеристов.

И последнее – один в поле не воин. Ещё два корабля придётся либо захватить, что не просто, либо купить, либо заказать постройку.

Никуда не суйтесь, никакой самодеятельности, бравады и благих побуждений… Никаких авантюр и поиска приключений на свои задницы – думаю, они нас сами найдут… Более того… Они небось уже в очередь выстроились!

Алексей Ефимов, из книги «Требуется темный властелин»

Всю эту авантюру Кох придумал по дороге из Петербурга весною 1837 года. И прямо в том же году разработал пошаговый план, который и начал претворять в жизнь. Самое слабое звено – это сотня суперподготовленных калмыков. Тут все слова ключевые. У него их человек пятьдесят. И они не спецназовцы, а пастухи, дети, женщины и старики.

Нужна школа, которая из детей вырастит бойцов. Нужны учителя, и нужны эти дети, и это не русские дети, которых можно в крайнем случае даже купить – это калмыки. Они свободны. Более того – они казаки. Ну, по крайней мере те, что у него.

Приехав из Питера, Сашка к себе в дом зазвал Аюка, как старшего из переехавших к нему калмыков и Улана, ну с ним уже пуд соли за эти полгода съели. Сашка рассказал в общих чертах план. Без конечной цели. Пограбим наглов. Этого достаточно. Все эти пацаны станут настолько богаты, что смогут дом себе в Санкт-Петербурге купить или огромное стадо, табун, отару.

– Нэт, кназь, не дадут дэтей.

– И что делать? Может пригласить сюда семей пятьдесят и их детей учить?

– Пядесат много. Тридцать хорошо. А земля? Где пасти скот? – Аюк раскинул руки в сторону, показывая, сколько много земли надо на тридцать семей.

– А если найду землю, ты сможешь пригласить родичей? Поедут они сюда? – Сашка такой вариант тоже в голове прокручивал.

– Чугуевских калмыков, кочевавших на Новой Днепровской линии, которые теперь повёрстаны в казаки, я позвать могу. Младший тайши нашего ясуна (рода) теперь мой брат Дабачи. Ноха убит. Добачи хороший воин и правильный человек. А где землю возьмёшь?

– Найду. Аренда десятины в год это всего 12–15 рублей. Сто десятин всего полторы тысячи рублей. Двести – три тысячи. Это не деньги – найду.

– Хорошо, кназ, я пошлю весточку Дабачи. Документы с тебя. Там нужно разрешение наказного атамана, наверное. И подорожная, как нам. Баржи. Много барж.

– Я понял, Аюк. С сегодняшнего дня начну заниматься. Но и ты не откладывай на завтра, посылай весточку, пусть готовятся весной следующего года переселяться.

Не всё удалось за год. Да и за два, так себе успехи. Через графа Михаила Юрьевича Вильегорского, полицмейстера Санкт-Петербурга Афанасия Александровича Радищева и князя Петра Андреевича Вяземского Сашке удалось получить разрешение переселить к себе на конезавод только двадцать семей калмыков.

Не просто оказалось и с арендой земли. И просто куча денег ушла на перевоз стад, табунов и отар с Дона в Тулу. Так ещё тут надо было строить казарму и школу. В первый набор осенью 1839 года пошло двадцать пацанов двенадцати лет. И так каждый год. Зря Сашка волновался. Двадцать семей и плюс девять уже имеющихся, если прибавить к этому старания Аньки и её школы медсестёр, резко снизивших детскую смертность, дали нужное количество пацанов. Сейчас к осени 1849 года полностью прошли шестилетнее обучении в школе сто одиннадцать пацанов.

Учителей собирали отовсюда. И среди калмыков нашли умеющих стрелять из лука и бросать ножи. Пригласил Сашка пару французов, что обучали фехтованию. Понадобились и настоящие мастера сабельной рубки – поляки. И даже те самые пресловутые пластуны нашлись среди казаков. Ну, и плюс грамота, математика, русский и английский язык. Сашка сам обучал самбо и, как это ни странно, шахматам. Он вспомнил, что в Элисте проводился чемпионат мира по шахматам и решил приобщить пацанов к этой игре. Так потом за уши оказалось не просто оттащить некоторых.

Сейчас первые выпускники школы уже сами женились и по паре детей нарожали, но тренировки не бросают. Кох надеялся, что сотня подготовленных спецназовцев с тремя сотнями спящих и безоружных английских моряков должна справиться. На английском флоте оружие только у офицеров.

Эх, если бы калмыками подготовка только и ограничивалась. Хрен там. Это даже не начало. Позавидуешь барону Мюнхгаузену. Объявил войну с дуру и испужались англы. В реале всё тяжелее. Кстати, Ганновер, где по фильму чудил барон – это Англия в то время. Сам себе, что ли, войну объявил?

Глава 6

– Строго говоря, капитан Морган был капером, а не пиратом.

– Любят же британцы все делать скучным.

цитата из сериала «Мистер Хутен и Леди Александра»

А что там такого сосед Иван Коху рассказал? Если честно, то столько, что можно используя эти знания вообще Англию на колени поставить. Правда, в нескольких случаях нужно быть Николаем. Такие действия может только он предпринять. Но есть и те, которые вполне авантюристу наподобие короля Бориса по плечу.

Как известно, Крымская война проходила не только в Крыму. Русские войска осаждали и взяли крепость Карс. Началась она с уничтожения эскадры какого-то там паши в Синопе – это южный берег чёрного моря – Турция. Эскадра вечно моталась к побережью Кавказа и поставляла оружие и боеприпасы черкесам всяким. Так что получила за дело. Однако, поводом для Франции и Англии вступить войну на стороне Турции, эдаким выстрелом в Сараево в эрцгерцога Фердинанда, явилось как раз сожжение города Синоп. Наши обещали мирных не трогать, но береговые батареи стали бить по кораблям Нахимова и тот ответил, и деревянный город выгорел дотла.

Велись действия и на Балтийском море, но там англичане захватили один островок, наши корабли заперлись под прикрытием береговых батарей, и плюсом замерзающее зимой местами Балтийское море и Финский залив, да минирование сдерживало превосходящие здесь силы Союзников. В общем, ничья на Балтике.

В Архангельске ситуация вообще анекдотичная. И вот тут Николай мог бы и жёстко поступить, но этот последний рыцарь сопли жевал вместо того, чтобы воевать. Войну англичане России объявили в конце марта. И в Архангельске сложилась интересная ситуация. Там… М… Английские купцы, покупающие зерно, лес, пеньку, парусину и прочая, и прочая в Архангельске последние лет сто использовали предоплату. Они платят осенью нашим купцам и за зиму русские по снегу везут всё это в Архангельск. Как льды растают, туда набивается куча английских кораблей купеческих и забирает товар, уже оплаченный и доставленный. А тут лёд ещё в порту, началась война и там лежит английского товара на миллионы рублей серебром. А может и на миллионы фунтов стерлингов. Засада. Купцы обратились в Парламент, типа дорогие наши лорды-шморды не могли бы вы не воевать тута, пока мы товар не вывезем, а то гадские русские сожгут добро, ну или заплатите нам мульёны фунтов в возмещение убытков. О чём, речь дорогие негоцианты, вывозите не будем воевать, так подальше от берега постоим. И до августа английские купцы вывозили товары, а наши радостно потирали руки, торговлишка идёт. А потом бури и снова лёд, так и шла там война. Всё понятно было Сашке про парламент и купцов англицких. Всё! Они там торгаши. Непонятно, а наши какого хрена это всё позволили. Сашка бы на месте Николая Палкина запустил все торговые суда наглов в Архангельск и арестовал потом. И ультиматум. Все будут отправлены в Сибирь на вечную каторгу, а корабли и товар конфискован. Выходите из войны. Как поступили бы лорды, хрен знает, у многих личные деньги вложены в этот бизнес. У очень многих и очень большие деньги.

Могли и плюнуть не десятки кораблей и тысячи английских матросов.

Ладно, пусть плюнули. Есть ещё два театра военных действий. А нет, есть ещё про торговлю охренительная вещь, когда Иван Коху это в Корее рассказал, то Виктор просто не поверил, как говорится, своим ушам. Да, хрень какая, только за это нужно Николая первого выкопать из могилы и повесить, и никогда не снимать в назидание потомкам. Этот… нехороший человек только этим указом проиграл Крымскую войну.

Двадцать какого-то марта Англия объявляет войну России, а на следующий день их правительство обращается к Николаю с предложением. А давайте, дорогой Николай Павлович, не будем вести каперскую войну. Это же пережиток какой-то, средние, мать их, века. Мы же с вами цивилизованные люди. Вы не открываете каперскую войну против нас, а мы не будет грабить ваши торговые суда. И Николай пошёл на это. Он же последний рыцарь.

И чего? А то, что уже на следующий день после начала войны в Америке к Российским консульствам в Сан-Франциско и Лос-Анжелесе выстроились очереди из американце, владеющих кораблями, с просьбой выдать им каперское свидетельство. Тысячи человек. Все, у кого были хоть маленькие рыбацкие баркасы. И наши консулы начали выдавать эти патенты. Там ведь не как раньше, часть добычи тому, кто выдал патент на каперство, нет, в Америке просто платишь от 400 до 4000 долларов консульского сбора в зависимости от тоннажа корабля и айда, грабь не хочу. Всё чего добыл – твоё. А пограбить было что. Только вокруг Галапагосских островов крутились сотня английских китобоев, и там можно было грабануть их на десяток миллионов фунтов стерлингов. Американский джентельмены попросту уничтожили бы за пару месяцев торговлю английских джентельменов, и Англия бы приползла на коленях к Николаю просить мира. Давайте, дорогой Палыч, дружить домами. А лягушатников вместе побьём. Если что, то Галапагосские острова не так и далеко от Лос-Анжелеса.

А наши? А нет у нас практически морской торговли. Ну, если не считать Русско-Американскую компанию. Нечего брать у нас наглам. Какая нахрен договорённость, если это игра в одни ворота. Так ведь всё ещё хуже. Там из-за того, что вести-новости долго идут, руководители Русско-Американской компании договорились с Ванкувером, единственным портом Англии на восточном побережье, что они друг друга не трогают. И это дало возможность наглам увезти оттуда флот к Петропавловску и снять войска и отправить их в Крым. И в это время на Дальнем Востоке у нас есть три новейших и хорошо вооружённых фрегата с обученным экипажем. Это Диана, Аврора и Паллада. В результате Диана и Паллада, не приняв участие в войне, просто утонут. Одно в бурю попадёт и из-за этого Россия лишится тех самых Южно-Курильских островов, а второе просто раздавят льды в устье Амура.

А могли бы уничтожить мелкий английский флот и Ванкувер. И потом захватить город и уничтожить его, или себе забрать. И кердык Англии, у неё больше нет портов на востоке Американского континента. Кердык огромному куску торговлишки.

Кто-то думает, что просить о помощи значит проявить слабость. Это глупость и упрямство. Как бы ты ни был силён, союзники сделают тебя сильнее.

Шепард

Есть ещё одна реперная точка в будущей войне, о ней Коху там же в Корее рассказал Иван, и даже не просто рассказал, а помечтал, что бы он сделал, окажись он на месте Муравьёва, скажем, который Амурский, ну, или лучше Николая. Выглядела эта мечта с точки зрения Виктора Германовича вполне реалистично. Только этого эпизода бы хватило, чтобы Англия немедленно вышла из войны и, если бы Николай захотел, вместе с ним уничтожила Францию и Турцию, и даже передала бы России проливы с Константинополем и Иерусалим.

Длинной дорогой ранней весной 1837 года из Петербурга в Тулу Сашка этот рассказ вспомнил. Вспомнил и задумался, а можно ли такой финт ушами осуществить, не будучи ни Муравьёвым, ни Николаем Палкиным, дай бог ему здоровья. Ну, и придумал. Нужно три фрегата. Новенькие вооружённые и оснащённый самой передовой английской артиллерией. Почему фрегаты парусные, когда уже есть и пароходо-фрегаты, и даже винтовые пароходы. Ну, потому же самому, почему в России пока электромобили не самые востребованные машины. Где брать уголь? Его нет на Дальней Востоке. Его завозят из Англии. А вот ветра в Тихом океане хватает. Черпай полными кошёлками.

Корабли будут не русские. Тут опять Николай. Они будут флотом Великого ханства Джунгария. Которое… Чуть позже.

Для создания этой флотилии нужно… Ой, как много нужно. И именно этим Сашка и занимался с весны 1837 года по осень 1849. Три года ещё до войны и три с половиной до объявления войны Российской империи Англией и Францией. Ещё можно многое успеть, тем более что теперь уже подготовка к этой войне раскручена на полную катушку. Ежегодно школу спецназа оканчивают двадцать калмыков. Сейчас уже готовых четыре выпуска, не всех было по двадцать, были и по семнадцать, а прошлый вообще пятнадцать человек, всего 69 человек из школы выпущено и в этом году добавится двадцать. Чтобы нужную сотню с хвостиком получить придется весною, когда Сашка под видом посла Джунгарии, отправится в Одессу, забрать и один недоученный класс.

С артиллеристами и десантниками лучше. Параллельно с калмыцкой школой существует то самое училище кадетское частное или шестилетняя Суворовская школа. Она заработала на год раньше и выпускает ежегодно по двадцать пять человек. Тут проблем с набором нет. Итого выпускников Суворовской школы сейчас в армии служит больше ста двадцати человек. Все офицерами и первые выпускники до поручиков дослужились. Практически все в артиллерии, так как это профильная дисциплина в школе. Ну и математику здесь преподают те, кому положено, а не те, кого нашли. Не по объявлению. Со всеми по окончании учёбы князь Болоховский переговорил и все предварительно согласились, если их светлости понадобится, то они уволятся из армии или возьмут длительный отпуск для поправки здоровья. Ну и они там подбирают унтеров самих метких и умелых, которые собираются на дембель или в запас.

Можно сказать, что если Сашке понадобится, то артиллеристов он наберёт легко и это будут лучшие в стране. Примерно половина при этом служит на флоте. Всё же стрельба с корабля и с холма – разные разности.

Хуже всего с моряками. Школу гардемаринов Сашка открывает в этом году. Тупо денег на все хотелки не хватало. Она четырёхлетняя и всего будет выпущено двадцать пять человек мичманов к 1854 году. Это маловато для управления тремя фрегатами. Ну, ещё один недоучившийся класс можно будет забрать в качестве юнг, что ли. Ничего, в плавании быстро нужные знания получат.

И это проблемы не решит. Нужно примерно шестьсот матросов и с полсотни офицеров. Да, есть отслужившие русские моряки, которые за приличные деньги на тройку лет согласятся повоевать. Но нужны молодые и здоровые, которые будут по мачтам лазать. Ну, тут уже ничего не поделать. В Болоховском нет морей. Здесь готовить матросов не просто. Сашка надеялся нанять моряков среди тех наций, которые англичан не очень любят. Первыми на примете ирландцы. Потом тоже ирландцы, но из американских штатов, ну и немцы не плохие моряки. Пруссия воевать в Крымскую войну не будет, а деньги – это деньги, они возбудят в немецких моряках желание три года послужить в славном флоте Джунгарского Великого ханства. Где это? А не всё ли равно, лишь бы платили, и лишь бы корабль был нормальным, и офицеры адекватные. Пограбить наглов. О, я, я, дас ист фантастиш. Дас ист гут! Ошень карашо.

Кстати, насчёт Пруссии, был бы Сашка на месте Николая он бы меж-немецкую войнушку устроил в 1854 году. Натравил бы Пруссию на Австрию и помогал по мере сил Австрии, делая вид, что помогает Пруссии. А когда Пруссия победит, серьёзно при этом ослабнув, то взять в союзники Швецию и Австрию и уничтожить пруссаков. Раз и навсегда.

Что эти нейтральные товарищи сделали? С началом Крымской войны они подвели к границам России все свои войска и регулярно угрожали напасть, даже ультиматум выставила Австрия в конце. И именно этот ультиматум заставил только пришедшего к власти Александра второго пойти на не сильно выгодный для России Парижский мир. России пришлось держать на границе с Пруссией… Иван цифры называл, но ведь куча времени прошло и точные цифры Сашка уже не помнил, но на границе со Швецией в Финляндии стояла армия, кажется, в двести тысяч, на границе с Пруссией ещё больше, и на границе с Австрией вообще тысяч триста. Итого вся Российская армия стояла и не воевала. И у неё были лучшие пушки, лучшие нарезные штуцера, лучшие офицеры и генералы и лучшие элитные части. А в Крыму воевали инвалиды в прямом смысле этого слова, новобранцы рекруты, и с миру по нитки собранные, необученные солдатики. И кроме того, их и снабжали в Крыму по остаточному принципу.

Да развернись Россия всеми силами в сторону Крыма и смяла бы союзников. Но та история сослагательных наклонений не приемлет.

А эта?

Союзники – это враги, у которых есть общий враг.

Стас Янковский

Итак, что за план принуждения Великобритании к миру рассказал Коху в Пхеньяне Иван. Начал он с того, что на Дальнем Востоке у нас, не по плану, а по воле случая, оказались одновременно три «богини». Три фрегата. Диана, Паллада и Аврора. Прибыли с разными целями и не для войны с англичанами, но оказались… По пятьдесят с лишним орудий на каждом фрегате и слаженная выученная команда, которая практически совершила кругосветное плавание. Иван предлагал воспользоваться этим и отправить все три судно вдоль побережья на юг.

Англичане перемудрили сами себя. Они отозвали почти все суда в Европу и здесь, на весь огромный Тихий и немаленький Индийский океан, осталось всего десяток разномастных судёнышек и только три – четыре нормальных корабля. Так и тут наглы снова себя перехитрили. Они-то знали о присутствии трёх русских фрегатов. И решили собрать все свои и французские боеспособные корабли в эскадру контр-адмирала Дэвида Пауэлла Прайса.

Этот товарищ получил команду подняться с эскадрой до Петропавловска и уничтожить там русские фрегаты. Ну, и если получится, то уничтожить базу русских в Петропавловске.

Приплыли они туда, а там только Аврора. Нет ни Паллады ни Дианы.

И тут адмирал застрелился. Союзники постреляли по крепости, крепость и Аврора постреляла по ним. Высадили десант, но русские штыковой атакой сбросили его в море. При этом русских было 130 человек, а союзников 400. Самое прикольное, что видя гибель десанта, эскадра теперь уже французского контр-адмиралом Де Пуанта уплыла, бросив шлюпки со спасшимися, и тем пришлось догонять свои корабли.

Много версий из-за чего Прайс застрелился. Одна другой неправдоподобней. Иван считал, что сделал он это потому, что он англичанин и рассуждал, как англичанин. Англичане, они пираты и захватчики. И думали, что русские корабли начнут громить их базы в Китае и дальше до Индии и Австралии. А они полностью беззащитны.

В Сингапуре вместо батареи разбили ботанический сад и только начали строить новые укрепления. Орудий нет и город полностью беззащитен.

В Гонконге без укрепления на пирсе стоит одно орудие в 24 фунта и два 12-ти фунтовых орудия. Для трёх фрегатов со ста пятьюдесятью орудиями – это один залп. А в Гонконге одного опиума на 2,5 миллиона фунтов стерлингов и на столько же почти чая и шёлка. Грабь не хочу, всё аккуратно заскладированно.

В Австралии в Мельбурне лежит добытое за два года золото на сумму 5 миллионов фунтов, и там вообще нет ни войск, ни флота, ни береговой обороны. Там казус случится в Крымскую войну. Там ведь тоже англичане живут, и так же рассуждают, их придут русские грабить. И тут к Мельбурну подходит корабль. Большая часть народы бросилась из города спасаться в… (Чего там – буш), а руководство и всякие богатеи вышли к русским сдаваться с хлебом солью и ключами от города. Оказалось, что купец какой-то и не русский совсем. А если бы Диана, а не купец. 5 миллионов фунтов стерлингов – это 50 миллионов серебряных рублей – это приличные деньги. А если повернуть на запад, то там такие же незащищённые Бомбей, Мадрас, Калькутта. Увели наглы все корабли военные и утащили в Турцию и в Крым всех офицеров и половину солдат. Грабь – не хочу.

Приплывает значит конт-адмирал Прайс к Петропавловску, чтобы уничтожить все три русских корабля, которые по его данным должны быть именно там. А Дианы и Паллады нет. Естественно, они уже грабят Гонконг или даже ограбили и идут к Сингапуру. Всё, позор, увольнение, а может и трибунал. Ну, он с горя и застрелился.

А где Диана и Паллада?! Да? А русские рассуждают, как русские. Англичане сейчас придут захватывать новый порт. А Муравьёв только начал строить укрепления в устье Амура. Будущий Николаевск-на-Амуре. Ну и он все силы собрал у себя. Прайс об этом ничего не знал, как не знал и того, что Сахалин остров. Он, следуя к Петропавловску, проплыл мимо. Потом Наглы на следующий год найдут новый порт и корабли. Но сражения дать не решатся, уплывут за подмогой, а потом зима – лёд, ну в 1856 году война Восточная весной кончится. А Диана с Палладой бесславно погибнут от стихий. Ничего кроме расходов и потери Южно-Курильских островов России не принеся.

Сашка решил мечты адмирала Прайса осуществить. И осуществить так, чтобы никто ничего не понял. Три фрегата, которые он собрался туда послать, будут называться Аврора, Паллада и Диана.