Качели времени. Архимед

Глава первая. Память

Поставив последнюю точку, я закрыл тетрадь и улыбнулся. С домашним заданием на сегодня покончено и очень вовремя: я сейчас понадоблюсь матери в ином качестве, нежели маленький гений и отличник.

– Архимед, солнышко, ты сильно занят? – услышал я голос Дании.

– Иду, мам. – откликнулся я.

Меня зовут Архимед и все вокруг думают, что родители, решив поиздеваться над собственным ребенком, не нашли ничего лучше, кроме как наречь его именем древнегреческого ученого. Однако я носил это имя и до того, как мой тезка вообще появился на свет. И называли меня им и другие родители.

Да, Дания мне не первая мать, а Даниил – не первый отец. Но я не приемный ребенок, а родной, биологический, если нужно уточнить. Просто я все помню: и что было до этой жизни, и что было даже до предыдущей. Каждый из нас уже прожил множество судеб, но знание об этом сохранили не все. Родители не знают, окружающие тоже. Почему я все помню? Предыдущая жизнь длиной в тысячелетия научила меня: ничто не случается просто так. Значит, так надо.

Я заглянул в гостиную, где сидела Дания в компании своей подруги, тети Лены. Вежливо поздоровавшись со второй, я перевел взгляд на колыбель, в которой мирно сопела моя маленькая сестренка Александра.

– Зайчик, мы хотим погулять с тетей Леной, выпить кофе, поболтать. – начала Дания.

– Конечно, мам, я посижу с сестрой. – улыбнулся я в ответ.

Александра появилась у нас недавно и ей всего три месяца. Знакомые удивляются, что, назвав старшего сына Архимедом, для дочки родители выбрали вполне обычное имя, не какая-нибудь Алкмена или Персефона, а Александра, Саша, Сашенька…

– Мне непонятно ваше удивление, господа. – прищуривается в таких случаях Даниил. – Мы с вами люди образованные и знаем, что имя Александра тоже имеет древнегреческие корни. Что же тут странного, раз мы назвали обоих детей именами, которые использовались еще в незапамятные времена?

На этом моменте мне хочется поправить его и заметить, что времена не такие уж и незапамятные. Я прекрасно все помню, ведь для меня это было словно вчера. На моих глазах зародились все колыбели цивилизации современной Земли. Но я молчу и только так же хитро улыбаюсь, как Дан. А он любит иногда поставить слишком уж любопытствующих и бесцеремонных в неловкое положение. Ехидства экс-Хроносу не занимать, а я весь в него. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ведь в прошлой жизни он был моим далеким предком…

Но об этом я тоже молчу – из чувства самосохранения. Если бы кто-то узнал, что творится в моей голове, то меня быстро бы под белы рученьки отвели к психиатру. Хорошо, что в этой жизни Даниил не телепат! А было время, когда он, не двинув бровью, мог прочитать мысли всей Вселенной. Но оно прошло и, честно говоря, я этому даже рад. Дан и Дания наверняка тоже обрадовались бы, если бы помнили. Но мудрое провидение стерло им память о былом могуществе, о всех тех тысячелетиях, которые мы томились в клетке власти над временем. И это очень хорошо и правильно с его стороны.

Вот только зачем оно оставило воспоминания мне? Впрочем, это риторический вопрос. За свою очень долгую жизнь я уже привык к тому, что просто так ничего не происходит. Может быть, это сделано для того, чтобы я ценил свою нынешнюю жизнь больше. И радовался тому, что наконец проживаю ее, расту и развиваюсь, как и положено человеку, а не застрял в образе одиннадцатилетнего ребенка на тысячелетия.

Что же, я действительно это ценю! Стагнация, в состоянии которой я пребывал весьма долгое время, слишком уж утомительна. Одно и то же тело, никакого роста, ребенок навсегда – это не так уж и здорово. Поэтому я рад тому, что вырвался из этого застоя. Да и вообще Даниил часто повторяет, что надо быть благодарным за все. И все принимать спокойно, потому что если оно происходит – так и должно быть.

– Ты просто мысли мои читаешь. – тем временем обрадовалась Дания.

Я обнял ее, а потом взял люльку с сестренкой и понес в свою комнату. Там устроил ее, а сам снова сел за стол и открыл большой журнал. На чем я вчера остановился?

– Удивительный он у тебя. – сказала тетя Лена в соседней комнате. – Я бы своего Витьку с младшим не оставила, побоялась.

– Архи так мастерски нянчится с Сашкой, что я спокойна. – улыбнулась ей Дания. – Как будто не один десяток младенцев вырастил.

Я усмехнулся. Ну вообще-то у меня самого когда-то была дочь! И руки все еще помнят, как взаимодействовать с малышами.

– И откуда в нем это? – продолжала удивляться гостья, пока мама собиралась. – Не по годам развит, рассуждает здраво, столько всего умеет, ну просто золотой мальчик.

– Хотелось бы верить, что это наше воспитание. Но я думаю, нам просто чертовски повезло с сыном! Он гений. Впрочем, есть в кого, в отца…

Как всегда, при упоминании Даниила, голос Дании потеплел и я улыбнулся. Как же сильно она его любит! Эта пара для меня стала эталоном вечной любви, которая даже за сотни тысячелетий не поблекла, не исчерпала себя. Напротив, стала глубже, крепче. Дания на все готова ради своего мужчины, как и он ради нее. И вот что удивительно: Дан даже теперь, когда его телепатия спит так глубоко, что мужчина и не догадывается о ее наличии, все равно понимает жену без слов, чувствует ее, как никто другой. Это уже совершенно особая связь, редкая и удивительная.

А вот моя телепатия последовала примеру памяти и тоже не заснула. Именно благодаря ей я и знаю, о чем говорят в соседней комнате. Звукоизоляция у нас хорошая, стены толстые и если бы не способность читать мысли, я бы и не подозревал, как сейчас меня расхваливают.

– Архи, мы пошли. – Дания, постучавшись, засунулась в мою комнату. – Скоро папа придет.

– До свидания, Архимед. – попрощалась тетя Лена.

Я помахал им рукой, глянул на Сашку и снова перевел взгляд на свой журнал.

– А что он пишет? – уже в прихожей полюбопытничала наша гостья. – Часто вижу у него этот толстый журнал. Дневник? Или рисует что-то?

– Говорит, что повесть. – откликнулась моя вторая мать уже на лестничной клетке.

– И ты ни разу не смотрела, про что?

– Нет. Зачем? Захочет – сам покажет.

– Ты удивительно нелюбопытна, Даш! Я бы уже тысячу раз сунула нос в Витькины записи, если бы он их вел. Сейчас время такое, а они подростки, мало ли что… Я и телефон его проверяю, и компьютер, пока не видит. На всякий случай.

– Я доверяю сыну. – железобетонным тоном произнесла Дания.

Несмотря на то, что женщина не помнит нашу прошлую жизнь, кое-что она взяла от прежней своей личности. Например, когда Дания или, как теперь ее зовут, Дарья, переходит на такой тон, собеседник сразу понимает: разговор на эту тему закончен. Это они еще не видели, как она раньше умела драться, как громила мацтиконов в Атлантиде1, как… Много подвигов в свое время совершила эта очаровательная хрупкая женщина, многие злодеи и преступники почувствовали на себе ее тяжелую руку. Да и взгляд ее разил не хуже оружия – даже драконы слушались! Впрочем, она и сейчас одними только глазами может многое выразить, не прибегая к помощи речи.

Иногда, когда я теперь смотрю на Данию, становится интересно: сохранила ли она прежние навыки? В то же время я буквально молю о том, чтобы нам не пришлось этого узнавать, а ей – применять умения, оттачиваемые в течение многих лет до совершенства. Спокойная и, самое главное, обычная жизнь – вот предел мечтаний. Кому-то она может показаться скучной, но я отдыхаю и радуюсь нашему нынешнему положению.

Дамы уже вышли из подъезда, сменив тему разговора на более нейтральную. Хорошо, что тетя Лена сосчитала мамино нежелание говорить о нарушении доверия и личных границ. Плохо, что сама она сует свой любопытный нос и в дела собственных сыновей, и в мои тоже. Виктор – хороший парень, толковый и разумный. И он знает, что мать шпионит за ним, это его огорчает и увеличивает между ними пропасть. Может, как-нибудь намекнуть маминой подруге, что ее вторжение в личную жизнь сына не прошло незамеченным?

Сашка закряхтела и я переключил на нее свое внимание. Понятно, есть хочет. Я быстро поскакал на кухню, подогрел смесь и вернулся, когда девчонка уже начинала недовольно попискивать. Успел! Если бы провозился еще пару лишних минут, она бы тут такой вой подняла – трубы Иерихона в сравнении с ним показались бы тихой и приятной музыкой.

Пока ребенок ел, я всматривался в ее личико и пытался понять, на кого же она будет похожа, когда подрастет. Младенец в нашей жизни – новая переменная, во вневременности и до нее у экс-Хроносов дочерей не было. Если не считать, конечно, той, что их сменила – нашего далекого потомка. В честь нее, думаю, они и назвали сестру Александрой. И пусть Дан с Данией все забыли. Есть вещи, которые буквально отпечатываются на подкорке.

Итак, на кого она похожа? Бровки пока светлые, как у Дании. Глазки голубые, но скорее всего, такими не останутся. По остальным чертам лица тоже сложно что-то сказать. Однако улыбается она уже точно как Даниил: с легкой хитринкой, лукаво. А вот когда сердится, то вылитая Дания. Дочь своих родителей.

Насытившись, Александра улыбнулась и изволила тут же отойти ко сну. Я произвел все необходимые манипуляции, уложил ее в люльку и вскоре младенец уже тихо сопел. Прислушался: экс-всемогущая с тетей Леной сидят в кафе в паре кварталов отсюда, болтают на ничего незначащие темы. Посмотрел на часы: Даниил придет через сорок пять минут. В этой жизни он невероятно пунктуален, что постоянно вызывает у всех удивление. Между тем, нет ничего удивительного – хозяин времени другим быть и не может.

Итак, сорок пять минут я могу посвятить журналу. Дания немного ошибается, когда говорит о повести. Мое воображение не позволяет мне создать новый мир, населить его выдуманными героями, вдохнуть в них жизнь, сделать их выпуклыми, яркими, придумать для них сюжет… Я не писатель, я ученый – был и остаюсь им всегда.

И в журнал, толстый, многостраничный, я записываю то, что было раньше. То, что было во вневременности и даже до нее. Вдруг дар помнить прошлое со мной не навсегда и однажды иссякнет, а врата прошедшего закроются для меня навеки? Тогда останутся мои свидетельства. Живое доказательство того, что все было. Так я сохраню минувшее. А там было много такого, чего я не хотел бы забывать. И даже то, что я с удовольствием подверг бы забвению, тоже нужно сохранить. Ведь это и есть моя жизнь длинною в десять тысячелетий. И она достойна того, чтобы ее запомнить.

Глава вторая. Что я помню?

Что я помню? Каково мое первое воспоминание об этом мире? То самое, которое легло на белый лист чистого разума, мой первый взгляд на Вселенную из крохотного тела маленького существа, именуемого человеком. Я закрыл глаза и позволил пальцам пролистать журнал до первой страницы, которую прикрывала обложка, охраняющая тайны моей прошлой жизни. А едва различимая яркая искорка пронеслась сквозь время и пространство туда, к самому началу.

Не нужна машина времени, чтобы путешествовать в прошлое. Оказаться у истоков можно и без сложных технических средств, достаточно просто идти к самому себе, к тому моменту, который запечатлен в самой глубине твоего разума.

Вот я открываю глаза и вижу стального цвета потолок, распахнутое окно, обрамленное колышущимися от ветра прозрачными занавесками. Все мутное, расплывается, не в фокусе. Глаза младенца несовершенны и потому я не в состоянии навести резкость, щурюсь, словно близорукий. Пройдет всего несколько лет – и я без труда буду видеть сокола, присевшего отдохнуть на ветке метрах в пятистах от меня. Но пока что впечатления от мира смутные, немного смазанные.

И меня это пугает. Я совсем маленький, а все вокруг несоразмерно большое, даже огромное. Я чувствую себя неуютно в колыбели, открытой со всех сторон, незащищенной. Не могу понять, что за штуковина висит у меня над головой и медленно движется по кругу, издавая непонятное и оттого страшное позвякивание.

Крошечный носик морщится, едва различимые белесые брови ползут вверх по маленькому лбу, кровь приливает к лицу. Я уже почти собираюсь заплакать, но вдруг в поле зрения появляется что-то новое. Это что-то оказывается очень близко к лицу, ближе, чем все остальное. И сосредоточившись, я понимаю: это рука. Мамина рука. Мамин запах запечатлелся в моей памяти сразу, я узнаю его безошибочно.

Это защитный механизм. Маленький и беспомощный звереныш не может противостоять опасностям, которых так много в большом мире. Он должен лежать тихо-тихо, чтобы его не заметил крупный хищник, чтобы не сожрал, не изувечил. Почти всегда детеныш находится в напряжении, ведя с неведомым и невидимым врагом борьбу за выживание. Но в момент рождения в его мозгу и памяти навсегда отпечатывается запах родной матери. И когда он чувствует его, то может расслабиться. Мать рядом, она защитит и накормит, обогреет и успокоит. Ее запах без слов говорит: все в порядке.

Вот и я понимаю, что все хорошо, раз мама рядом. Мое лицо разглаживается, я хватаю ее за палец и успокаиваюсь. Мама издает какие-то звуки, они успокаивают меня, глаза закрываются и я засыпаю. Я еще не знаю, что это колыбельная, но мне уже нравится, как она поет. Хотя и что такое пение – я тоже еще не знаю.

Мое следующее воспоминание – тот же стальной потолок, те же занавески, но я уже четко вижу все, что меня окружает. А непонятная вертящаяся штука – это детский мобиль. Кто сказал, что она успокаивает? Пока мое зрение не стало сфокусированным, мобиль меня пугал. Но теперь я с интересом разглядываю звездочки и полумесяцы, которыми он украшен. А вот звякающая мелодия мне так и не полюбилась. Уж слишком высокий звук, не люблю такие.

Не люблю, когда со мной сюсюкают высоким тоном. Много позднее, уже будучи юношей, я где-то прочитал, что женщины инстинктивно повышают голос при виде малышей и маленьких животных. Ведь и котята, и малые ребята говорят высокими голосами, это привычный для них звук. Вот женщины и стараются, повинуются заложенным природой инстинктам. Уж не знаю, что начудила со мной та природа, но меня раздражает, когда кто-то рядом верещит, пусть и из лучших побуждений. Вот мама всегда говорила нормальным голосом. Спасибо ей за это – меньше детских травм для моего и так искореженного долгой жизнью сознания.

Вот, кстати, и следующее воспоминание: вечер, мобиль уже не крутится, а мать сидит рядом со мной и читает вслух энциклопедию. На Нибиру детям не рассказывают сказки на ночь. Вместо этого им объясняют, как создавался мир, начиная с самого большого взрыва, как все устроено во Вселенной… Мне полгода и я, конечно, ничего не понимаю. Но и прочитают мне эту энциклопедию еще не единожды.

В этой, новой для меня жизни, Дания читает Саше сказки и это необычно. Хотел бы я, чтобы так было на Нибиру? Нет, ничуть. Детские сказки – это отголоски мифов и легенд, урезанная версия, облегченная и пресная, для лучшего усвоения детишками. А я не люблю краткое содержание. Но полноценные легенды, на основе которых и возникли сказки – это тем более не для детских ушей.

Однако я отвлекся. Сложно не противопоставлять той жизни эту, раз уж есть с чем сравнить. Но нынешнее мое существование пока еще стоит в очереди на запись. Если конечно найдутся для него страницы в этом толстом журнале, если успею я его записать.

Пока же я снова мысленно перенесся на Нибиру и вспомнил день, когда впервые заговорил. Произошло это поздно. Нибирийские детишки более развиты, чем земные и говорить тоже начинают раньше. Но из любого правила есть исключение. Исключение в моем лице гордо молчало до трех лет. Родители объездили всех врачей на планете, те с любопытством меня исследовали, проводили тесты. Я, тоже с любопытством, брался за любую забаву, предложенную дружелюбными незнакомцами – ребенок ведь. И потом, вместе с мамой и папой, выслушивал вердикт.

– Здоровый и любознательный мальчишка. – подводил итог очередной врач, обрабатывая руки антисептиком.

В этот момент я на него сильно обижался. Ведь я приличный паренек, которого регулярно моет мама. А еще я уже умею пользоваться влажными салфетками и даже не пытаюсь их съесть. Так чего же этот эскулап срочно дезинфицируется после общения со мной? Это у меня должны быть большие сомнения насчет его гигиены: я же не знаю, куда он совал свои руки до того, как мы вошли в кабинет! И с этой секунды я смотрел на врача с сильным предубеждением.

– Тогда почему он не говорит? – беспокоились родители.

– Ну… – специалист замечал мой насупленный взгляд. – Есть такое подозрение, что просто не хочет.

Мама и папа вежливо прощались и уносили из кабинета меня, гордого, с высоко поднятой головой. Я никогда не прощался – ведь дезинфицирующийся медицинский работник был попросту этого недостоин и я уже затаил на него обиду на всю жизнь. Правда, примерно через полчаса я вообще забывал о его существовании.

Из-за того, что я никак не хотел говорить, родители долго не могли понять, какое имя мне дать. На Нибиру с этим можно было тянуть хоть до шести лет, пока ребенок в школу не пойдет. Но обычно имя для детей подбирали по цвету энергии, которой они обладали. Я и тут не облегчил своим родным задачу, оказавшись разноцветным.

И в один прекрасный день мне вдруг надоело быть мальчиком без имени, которого к тому же постоянно носят по дезинфицирующимся врачам.

– Меня зовут Архимед. – заявил я матери, которая как раз подала мне на завтрак рисовую кашу с яблочным повидлом.

– Очень приятно. – откликнулась мама. Потом сообразила, что что-то не так, опустилась на стул. – А почему?

– Значение этого имени – «выдающийся ум». – я решил не проявлять ложную скромность там, где она не нужна. И придвинул к себе банку с повидлом.

– Отец! – спохватилась мать. – Отец, Архимед заговорил!

– Кто? – высунулся папа из ванной.

– Наш сын. – показала на меня мама. – Его зовут Архимед!

– А почему? – удивился папа.

Я закатил глазки. Почему эти взрослые такие одинаковые?

– Это означает «выдающийся ум». – сообщил я и папе.

– Само собой. – согласился он. – Впрочем, а как еще можно было назвать нашего гения?

Тут папа попал в точку. Читать я научился довольно рано и постоянно проводил время за книгами. Ту самую энциклопедию, которую мама читала мне на ночь, я проглотил буквально за неделю, хотя она и была достаточно объемной. Просто очень уж интересно там оказалась подана информация! А потом с удовольствием взялся и за другие книги. Их в нашем доме было много, ведь мои родители преподавали в городском университете. Мама была выдающимся физиком, а папа читал лекции по литературе.

И до того, как начать общаться посредством голоса, я неплохо проводил время, изучая многочисленные домашние труды от корки до корки. Но потом обнаружил, что прочитанное требует не только осмысления, но и обсуждения. Если бы не это – я бы еще долго не издавал бы членораздельные звуки. Говорят ведь: молчание золото.

Однако начав говорить, остановиться уже не можешь. Теперь на ночь мне не читали: я обсуждал с родителями то, что освоил сам, делился мнением о прочитанном. Сейчас я понимаю, насколько были наивны мои рассуждения. Все-таки, невзирая на всю гениальность и начитанность, я по-прежнему оставался трехлетним ребенком и многое еще не было доступно моему пониманию.

Время, как ему полагается, шло. Я взрослел и радовал родителей любознательностью, умом и сообразительностью. Когда друзья семьи узнали, что я сам себе выбрал имя и получили возможность со мной общаться, то признавали, что я совершенно правильно назвал себя Архимедом. Конечно, мне это льстило.

А родители тем более гордились своим необыкновенным сыном. Я ведь не только умный, но и энергетически развитый получился. Помимо разноцветности, которая автоматически означала умение управляться с разными энергиями, я еще и телепатом оказался! Навык чтения мыслей обнаружился случайно, когда я несколько раз ответил на невысказанные вопросы мамы. Еще один повод для гордости – с телепатами в ту пору на Нибиру дела обстояли неважно.

Мне пророчили необыкновенную судьбу, считали, что я стану великим ученым, сделаю массу открытий, а мое имя войдет в историю человечества, как минимум, на нашей планете. Но в то же время папа и мама просили меня, чтобы я не торопился исполнять эти предсказания, а побыл ребенком, пока есть возможность.

– Детство – самое ценное и быстротечное, что есть в твоей жизни. – говорили они. – Второй такой поры не будет, так что возьми от этого времени все, что можно.

Но при всей моей любви к родителям, при всем к ним уважении и почтении – тут они ошиблись. На долгие века детство стало моим единственным состоянием, а сейчас я снова его проживаю. Однако в другом оказались правы. Судьба у меня действительно была необыкновенной, и свидетельства этого стали приходить даже раньше, чем я отправился в первый класс. Ведь именно мне пришлось стать посланцем Хроносов и передать их волю нибирийцам. И это – только начало.

Глава третья. Ухожу из времени

День, когда я впервые увидел всемогущих, тоже навсегда отпечатался в моей памяти. Мы тогда жили на юге Нибиру и я любил вставать с солнцем вместе. И вот, рано утром я выбрался из своей кроватки, залез на подоконник. Он в нашем доме был широким и от него исходил такой одуряющий аромат дерева! Больше никогда не встречал я настолько насыщенного и выраженного древесного запаха. Впрочем, в детстве все особенное.

Занимался рассвет и я радовался наступлению нового дня, пританцовывая у окна, смеялся. Но вдруг заметил, что утренняя панорама как-то исказилась, какие-то новые элементы стали появляться на фоне розовых солнечных лучей. Постепенно на небе вырисовались две огромные фигуры в переливающихся мантиях. Увидев исполинов, я закричал от страха. И не стоит меня осуждать: я был мал, мне едва исполнилось четыре года!

Мама, встревоженная моим криком, подлетела к окну и обомлела. Позднее я узнал, что эти фигуры видели не только мы: каждый, кто кинул хоть мимолетный взгляд на улицу, тут же замер, пораженный открывшимся зрелищем.

Повзрослев, я узнал и почему Хроносы решили прийти в наш мир, да еще таким экстравагантным образом. Приблизительно за столетие до того, как я изволил появиться на свет, произошла ужасная трагедия. Мацтиконы, самые безжалостные, беспощадные и опасные твари во Вселенной, напали на Землю и погубили великую Атлантиду2. Наукоград, музей, столица недавно освоенной нибирийцами планеты пала, множество жизней тогда оборвалось, множество судеб было искалечено.

Однако храбрые и самоотверженные атланты напоследок успели покарать и своих врагов, обескровить захватчиков настолько, что те впоследствии тысячелетиями не смели высунуться из той черной дыры, где скрывались. Земляне в Атлантиде погибли, но и мацтиконы лишились значительной части своего поголовья. А люди, которые находились в иных частях планеты, потеряли память и одичали до первобытного состояния. Произошло так из-за того, что атланты решили выпустить газ, смертельный и для врага, и для тех, кто оказался рядом. Но распространившись по Земле, этот газ уже не убивал: остальных он только лишал памяти, стирал все воспоминания.

Память сохранилась лишь у тех, кто в этот момент находился под водой или под землей. Небольшая кучка людей, помнивших, какой была планета раньше… Несмотря на всю свою телепатию и богатый жизненный опыт, мне трудно и страшно представить, что чувствовали они, когда выбрались на поверхность и увидели ужасные следы, которые оставила эта трагедия! Разрушенный великий город и тела товарищей. Свидетельства пребывания отвратительных мацтиконов и их поверженный корабль посреди центральной площади. Люди, потерявшие разум, убегающие, словно дикие звери… Горе захлестнуло сохранивших память, но некогда было предаваться отчаянию: нужно просить нибирийцев о помощи. А заодно и предупредить их, что мацтиконы снова решили собрать кровавую жатву, как это бывало и раньше.

Нибирийцы были шокированы произошедшим не меньше, чем атланты. Они предложили сохранившим память отправиться на Нибиру, но те чувствовали ответственность за одичавших собратьев и потому отказались. Им передали все, что необходимо, оказали всестороннюю помощь… И стали думать, можно ли изменить то, что произошло?

Странный вопрос для землянина, но не для нибирийца. Уже тогда мои сопланетники умели путешествовать по времени, возвращаться в прошлое. Однако делали они это исключительно в научных и исследовательских целях, чтобы наблюдать за тем, что творилось раньше. О том, чтобы менять прошлое, нибирийцы прежде и не задумывались.

Они бы и не пришли к такой мысли, если бы не было до безумия жаль погибших и потерявших память. Ведь это просто несправедливо: люди жили, работали, трудились на всеобщее благо… И вдруг, в один миг, их жизни перечеркнули, искорежили, изуродовали. Но дело не только в этом.

Мацтиконы всегда появлялись как смертоносный вихрь, который сносил, уничтожал все живое на своем пути, и скрывались, будто их и не было. Никогда ранее не удавалось отследить монстров, чтобы поставить точку на существовании безжалостных убийц. Да, мы против насилия и лишения жизни живых существ. Но мацтиконы – угроза для всей Вселенной и, поскольку вековые попытки заключить с ними мировую, успехом не увенчались, эту угрозу нужно ликвидировать. Ведь в противном случае они могут, в конце концов, уничтожить всех нас.

И если бы удалось отмотать время назад, то можно было попытаться и проследить за убийцами. А потом найти их осиное гнездо и наконец разобраться с теми, кто не ценит чужие жизни. Но имелась одна существенная проблема: нибирийцы могли сами отправиться в прошлое, однако откатить назад время было им не под силу. Тогда как требовалось именно это. Ведь если просто послать людей в прошлое, вряд ли они смогут противостоять орде злобных тварей. Для этого надо и технику соответствующую иметь под рукой, и защитные поля установить. А это дело непростое и некоторые генераторы попросту не отправить в прошлое на машине времени.

Поэтому требовалось отмотать годы всей Вселенной, да еще и сохранить память об этом происшествии у людей. Иначе какой в этом смысл? А такое простым смертным не под силу. Но нибирийцы знали, кто мог им помочь. Хроносы. Великие повелители времени, для которых нет ничего невозможного. И которых никто не видел, а потому не знал, как именно можно вступить с ними в диалог.

Однако в том, что Хроносы существуют, никто не сомневался. Когда-то давно они помогли Нибиру стать самой развитой планетой во Вселенной. Без них нибирийцы еще долго эволюционировали бы до нынешнего уровня. И потом, в очень редких ситуациях, тоже приходили на помощь. Но как же их позвать?

Долго думали нибирийцы, даже пытались изобрести какие-нибудь коммутационные устройства, чтобы дозвониться до высшей силы. Конечно, ничего у них не получилось. Бесполезность всяких ритуалов и обрядов тоже очень быстро они осознали. В конце концов, нибирийцы решили, что все гениальное просто. Не надо изобретать велосипед. Если надо кого-то позвать, то нужно просто это сделать.

В определенный день и час все взрослые жители планеты, как один, замерли на месте и стали призывать Хроносов. Говорили они одно и то же, заранее утвержденный текст, просили повелителей времени откликнуться и помочь спасти Атлантиду. Продолжалось это несколько минут, но никакого эффекта не возымело. Ни знака, ни звука. Даже банального раската грома, который свидетельствовал бы, что просьба услышана, не раздалось.

Расстроенные нибирийцы разошлись по домам – думать дальше. Неизвестно, до чего бы они в итоге додумались. Но наступило утро, то самое, когда я увидел на фоне рассвета две исполинские фигуры. Хроносы, которые по причине своей должности часов не наблюдают, поспешили дать людям ответ уже на следующее утро.

– А как им было не ответить? – фыркал впоследствии Даниил. – У меня тут во вневременности стакан лопнул, когда они там разорались. Мало ли, до чего бы они еще додумались, пошли бы организованным строем на вневременность, и нафига они нам здесь?

Но этот разговор состоялся уже через пару тысячелетий после описываемых мной событий. А тем утром всемогущие заговорили. И каждый житель планеты услышал их голоса: один более резкий и высокий, другой низкий и рокочущий, но оба словно потусторонние, нездешние. Говорили они негромко, но до слушателей доходило каждое слово. Ведь использовали Хроносы телепатическую связь, чтобы все нибирийцы знали, каков ответ на их просьбу.

Всемогущие подтвердили опасения нибирийцев. Они поведали, что вслед за нападением на Атлантиду, Землю потрясёт ещё одна атака мацтиконов, которые в этот раз полностью уничтожат планету. После этого их силы возрастут настолько, что пришельцы посмеют напасть на Нибиру и, скорее всего, подвергнут разрушению и её тоже.

Каждый нибириец прекрасно понимал, что случится вслед за этим. Могущественные жители планеты были, пожалуй, единственным сдерживающим фактором для мацтиконов. Если монстрам удастся уничтожить Нибиру – в опасности окажется вся Вселенная, дни которой будут сочтены. Миру грозит гибель и этого нельзя допустить. Поэтому было решено удовлетворить просьбу и повернуть время вспять, дабы дать атлантам возможность переиграть историю. О том, как и когда это случится, Хроносы не сказали, заявив лишь, что нибирийцам следует ждать их посланника. Ему жители планеты обязательно должны поверить, как бы тот ни выглядел и каким бы способом не пытался донести до них послание хозяев времени.

Сказав это, всемогущие исчезли так же внезапно, как и появились. Нибирийцы вздохнули и, отойдя от шока, запаслись терпением. Многие подозревали, что посланника дожидаться придется уже не им. Хроносы – существа бессмертные, в их распоряжении целая вечность, так что они могут не торопиться. И невзирая на то, что нибирийцы жили достаточно долго, вряд ли бы на веку свидетелей эпичного пришествия высшей силы случилась бы и вторая встреча со всемогущими. Забегая вперед, скажу, что они были правы – Хроносы более не являлись, как гром среди ясного неба. Но посланника мои современники дождались и прошло-то совсем немного времени между двумя знаменательными событиями.

Этот день тоже навсегда врезался в мою память. Я снова встал с первыми лучами солнца, залез на подоконник и приготовился встретить рассвет. А на чистом свитке, который лежал передо мной, неосознанно стал чертить линии, геометрические фигуры. Постепенно рука, не повинуясь мне, начала выводить буквы, соединять их между собой в слова, многие из которых в тот момент даже не были мне знакомы. Я помню то странное ощущение, которое охватило меня в этот миг. Будто бы в лоб мне подули и мое сознание вознеслось прочь, ввысь, а оттуда словно приказывало мне, вело мою руку, и та, повинуясь неведомой силе, писала то, чего я и осмыслить не мог.

Подошла мама, мельком глянула на свиток и ахнула. Среди беспорядочных линий, квадратов, ромбов и треугольников она увидела сделанные не моим, чужим почерком, записи о том, когда должен случиться обратный отсчет времени, о котором не так давно нибирийцы умоляли Хроносов.

Мать захватила свиток и меня в придачу, помчалась в местный Совет. Но там прохладно отнеслись к ее заявлению. Мои записи просмотрели, не обнаружили в них ничего интересного и посоветовали маме быть менее впечатлительной к деяниям любимого сына. Член Совета, сказавший это, протянул ей обратно свиток, но бумага вдруг вспыхнула, обожгла ему пальцы.

Я вскрикнул от неожиданности. А потом перед глазами замелькали зеленые искры и окружающая меня действительность зарябила, оказалась словно не в фокусе, как будто я снова младенец и мои глаза еще не готовы смотреть на этот мир. Я подумал было, что возвращаюсь во времени назад, к началу. Но оказалось, что я ухожу из времени. Туда, где часы не тикают и стрелки не бегут по циферблату.

Глава четвертая. Особенный

Путешествие мое было недолгим и вскоре я ощутил, как на руке сомкнулось что-то холодное. Глянул на запястье – на нем оказался тонкий обруч браслета из светлого металла. Испуганно огляделся по сторонам и обнаружил себя в темной комнате, на удобном мягком диване. А прямо передо мной присела очень красивая женщина. Я таких красивых никогда не видел, хотя раньше думал, что моя мама – самая прекрасная из людей.

У незнакомки были седые волосы, бледная кожа и алые губы, сложившиеся в добрую, нежную улыбку. Я не смог понять, какого цвета у нее глаза – черный зрачок заполнил всю радужку. Но смотрела она приветливо, и агрессию от женщины я не ощущал.

– Здравствуй, маленький. – произнесла она высоким, чуть резковатым голосом.

Удивительно, но этот голос не показался мне отталкивающим, невзирая на всю мою нелюбовь к такой тональности. Было в нем столько нежности и любви, что я, испуганный четырехлетний кроха, который не понимал, где он вдруг оказался и что происходит, вдруг улыбнулся в ответ. Так я познакомился с Данией.

– Ничего страшного здесь с тобой не случится, Архимед. – услышал я и другой голос. Низкий, бархатный, обволакивающий.

К женщине подошел мужчина, тоже присел на корточки и улыбнулся мне – живо и весело. Шоколадные глаза смотрели лукаво и с хитринкой, да и улыбка была такой, словно незнакомец что-то задумал. А добрые мелкие морщинки, рассыпавшиеся вокруг его глаз и уголков рта подтверждали: ничего страшного не произойдет. Я удивленно посмотрел на волосы мужчины, которые торчали в разные стороны, словно жили отдельной жизнью. И засмеялся. Мне показалось забавным, что прическа взрослого дядьки так напоминает мою, когда я только встану с постели. Впоследствии я понял, что для Даниила это обычное состояние. Он, как и я, ученый, а не парикмахер. И вся его гениальность уходит на новые открытия и изобретения. На то, чтобы запомнить, где в этом доме водятся расчески, мужчина предпочитает ее не тратить.

Я еще раз внимательно окинул взглядом незнакомцев и успокоился окончательно. А когда Дан объявил, что в честь такого великого гостя, как я, к столу сейчас подадут великолепный яблочный пирог, сразу же проникся симпатией ко всемогущим. Вот только я еще не знал, что это именно они: во время своего краткого визита на планету Хроносы скрывали лица под капюшонами мантий.

Всемогущие протянули мне руки и я без колебаний вложил в них свои ладошки. Меня отвели на кухню, где на столе и стоял обещанный румяный пирог. А кроме него еще фрукты и сладости, за которые любой четырехлетний мальчишка душу готов отдать – и я не был исключением из этого правила! Даниил церемонно осведомился, употребляю ли я какао, и получив утвердительный ответ, занялся приготовлением напитка.

А Дания пригласила меня сесть там, где мне будет удобно. Сама она устроилась рядом и с улыбкой рассматривала меня. Я даже немного засмущался. Уже много позднее я узнал, что ей в свое время пришлось оставить собственного маленького сына, чтобы последовать во вневременность за мужем3. Кто-то, возможно, осудил бы ее за это. Но она, сильная, яркая, невероятная, жизни не мыслила без Даниила. И рассудила, что ее малышу будет гораздо лучше в хорошей приемной семье, которую всемогущие подбирали тщательно, серьезно, вдумчиво – ведь они доверяли этим людям самое большое свое сокровище! Я думаю, да и их сын в итоге понял, что так и правда лучше. Жить там, где тебя любят, обожают – это счастье. А видеть мать, которая вечно заливается слезами, расти без отца, которого ты даже не успел запомнить… Что в этом хорошего?

Правда, сама Дания, несмотря на то, что проявила благоразумие и невероятную заботу о счастье собственного ребенка, все равно считала себя плохой матерью. Но это было не так. Я могу утверждать это с полной определенностью: ведь именно на меня пролилась вся ее материнская нежность, вся ее любовь, забота. Это прекрасная мама – и в нынешней жизни она тоже такая же.

Но в четыре года я этого еще, разумеется, не знал. Я много чего тогда не знал, но стремился это исправить.

– Зачем вы на меня это надели? – потряс я браслетом, когда все уселись за стол и близко познакомились с пирогом.

– Таковы особенности этого места, Архимед. – стал объяснять Даниил. – Этот браслет – твоя защита от его влияния, так что снимать его не нужно. Видишь, мы тоже носим аксессуары, которые помогают нам тут находиться.

Гостеприимные хозяева продемонстрировали мне свои обручальные кольца, в которые были вставлены зеленые камни. В момент, когда я глянул на них, по серебру, из которого выполнены аксессуары, пробежали зеленоватые молнии. Искоса посмотрев на свой браслет, я обнаружил, что и по нему бегают едва заметные всполохи.

– Они так реагируют, когда о них думаешь. Чувствительны к телепатии. – улыбнулась Дания.

– Я телепат! Вы тоже?

– Только Дан. Я учусь, но до вас обоих мне далеко.

– Нибиру тоже не сразу строилась, дорогая. – улыбнулся Дан и перевел взгляд на меня. – Как телепат телепату: я знаю, что у тебя есть еще вопросы. Задавай, не стесняйся, Архимед.

– Хорошо! – долго меня упрашивать не пришлось. – Кто вы такие? Что это за место? Как я тут оказался? И зачем я вам?

Кто-то, вероятно, мог бы удивиться тому, что я так легко поверил незнакомцам и сразу перестал их бояться, услышав, что они не причинят мне вреда. Бесстрашно отправился лопать пирог и пить какао, стал расспрашивать обо всем, расслабился и утратил всякую бдительность… Да, в нынешней своей жизни я бы так не сделал.

Но тогда я был нибирийцем, а не землянином. А на Нибиру уже в то далекое время удалось избавиться от преступности, прийти к процветанию. Мы являемся самым миролюбивым обществом, а жизнь на планете настолько безопасная, что маленьких детей даже перестали учить главному земному правилу: никогда не разговаривайте с незнакомцами.

А еще, будучи четырехлетним гением, я смутно подозревал: только что со мной случилось что-то невероятное. Невзирая на развитый потенциал нибирийцев, сжечь свиток только усилием мысли мало кто смог бы. Как и в принципе написать в нем что-то, подчинив себе чужую волю – мою, в данном случае. Да и перемещения без телепортационных платформ обычным людям недоступны. А я оказался в обители Хроносов явно без использования достижений нибирийской техники. И несмотря на то, что выглядело в этом месте все достаточно обычно, слова Даниила о необыкновенности пространства, защита в виде браслета – это намекало на то, что я оказался у весьма интересных существ. И если бы они хотели причинить мне вред, то уже бы это сделали.

Но вместо этого они рассмеялись и стали отвечать на мои вопросы. Дан мимоходом заметил, что любопытство и привычка в деталях интересоваться всем происходящим у нас в крови. Я тогда не понял, что это означает. Но позднее, когда я стал старше, мне поведали: я далекий потомок всемогущих Хроносов.

А пока постарались объяснить происходящее в доступной для четырехлетнего гения форме. Последовательно отвечая на мои вопросы, Даниил сообщил, что они с Данией управляют временем и некоторыми другими энергиями. Был бы я земным ребенком – решил бы, что они волшебники. Но, взрощенный на энциклопедиях, понял: передо мной очень умный и, скорее всего, тоже гениальный, ученый. И, как гений к гению, проникся к Дану еще большим доверием. Хорошо, что я тогда не знал: гении и злыми бывают, как еще один наш предок – Гедеон4. А то бы мог и испугаться.

Потом мой новый знакомый поведал, что место, где мы все сейчас пребываем, называется вневременностью. Не нужно даже быть гением, чтобы понять: время тут не идет. И потому все процессы, которые протекают в организме при нормальном его функционировании здесь останавливаются, а сам человек погибает. Чтобы не допустить такого печального развития событий, всемогущие и защищают себя, а также всех гостей вневременности, специально созданными аксессуарами.

– Оказался ты тут потому, что мы тебя перенесли. Есть у нас и такая сила. – объяснил Даниил. – И ты нам очень нужен.

– Зачем?!

Мужчина тогда быстро меня просканировал и убедился, что о трагедии Атлантиды я ничего не знаю, равно как и о мацтиконах. Каким бы умным я ни был, в столь юном возрасте о таких вещах детям не рассказывают. А сам я до книг, где рассказывалось бы о падении города-музея и о страшных пришельцах, еще не добрался. Я вообще очень долго не интересовался историей – примерно всю свою первую жизнь. И лишь потом, когда уже лично соизволил стать частью этой самой историей, увлекся сей наукой.

Поэтому Даниилу пришлось основательно потрудиться, подбирая слова, чтобы рассказать о том, что случилось за век до моего рождения в далекой-далекой галактике. А потом, так же подбирая выражения, он объяснил, что нужно теперь откатить время назад, чтобы все изменить и не дать плохим парням сделать то, что они сделали. Ведь если не изменить прошлое, в будущем всем будет угрожать опасность.

И я, вот уж сюрприз, могу помочь! В этот момент я преисполнился великой важности. Четырехлеток на планете много, но повелители времени выбрали именно меня! Значит ли это, что я особенный?

– Ну конечно! – рассмеялся Даниил. – Ты действительно особенный, Архимед. Впрочем, каждая душа по-своему особенная, уникальная. А о том, в чем твои особенности, я буду рассказывать постепенно, чтобы информация не перемешалась в твоей голове. И чтобы ты смог понять то, что я сообщу.

– А когда я смогу вернуться к маме? – задал я еще один вопрос, который меня очень волновал.

Конечно, известие о моей особенности – это интересно. Как и необычное место, крутые повелители времени, какие-то важные дела, которые без меня никак нельзя сделать. Но все же я совсем еще малыш и мама – это самое главное, что есть в моей жизни.

– Насчет мамы… – мужчина вздохнул. – Понимаешь, тут надо запастись терпением и мы не сможем сегодня же отправить тебя домой.

– Вы будете видеться. – продолжила Дания. – Мы не собираемся изолировать тебя от родни ни в коем случае! Но пока ты должен быть тут.

– Зачем?

Известие о том, что мне придется сменить место жительства, омрачило и отодвинуло на задний план всю радость от моей уникальности. Оно отмыло от любопытства, которое завладело мной, едва я осознал необычность ситуации. Уже не хотелось ни пирога, ни мир спасать и я даже собрался заплакать, как какой-нибудь годовасик.

– Затем, наш юный гость, что именно от тебя зависит, продолжится ли жизнь во Вселенной. Или все живое уничтожат, сметут и растопчут. Не станет ничего и через тысячелетия такой же юный и особенный малыш, как ты, не сможет с удовольствием встретить рассвет и обнять свою маму, как ты обнимаешь свою, каждый день. Их попросту не будет. Ты здесь, чтобы этого не случилось. – ответил Даниил.

Глава пятая. Ученик

Аргумент, который привел Хронос, на меня тогда подействовал. Хоть я и не пережил еще кризис смерти, но тут же представил, каково это – когда с лица Вселенной насильно стирают все живое, не оставляя ничего взамен. И это ничего меня страшило. В тот момент я понял, что обязан это предотвратить. А если повелитель времени говорит, что только я могу это сделать – значит, надо приложить все усилия.

Так я стал учеником всемогущих. Не раз и не два впоследствии у меня мелькала мысль, что если бы в тот момент, когда мама пришла в Совет, ей сразу бы поверили, вся моя жизнь сложилась бы иначе. Дан это подтвердил. Меня не пришлось бы забирать из времени, а всемогущие, через мою драгоценную персону, рассказали бы, что нужно делать и как действовать, чтобы откатить время назад.

Но время – капризная материя со своим, весьма непростым, характером. Она не терпит сомнений и неверия. Да, после моего внезапного исчезновения все сразу же поняли: член Совета ошибался, я действительно посланник Хроносов. А в свитке, что моментально обратился в пепел, и правда содержались указания, следуя которым можно было осуществить обратный отсчет времени.

Однако поздно: само время уже передумало. Когда я впервые услышал о том, что эта энергия может думать, способно передумать, то весьма озадачился. До этого мне казалось, что все энергии и материи имеют мало общего с человеческими интеллектуальными и эмоциональными процессами.

– Время, мой милый, тоже живое. – откликнулся Дан. – Иначе бы оно не шло.

– Так что получается, мы находимся в мертвом пространстве, раз тут время не идет? – удивился я.

– Здесь двигаются наши мысли и чувства. Здесь мы дышим, вспоминаем. Здесь собирается энергия отжитого времени. Да и вообще, там, где есть что-то живое – там не бывать мертвому.

Как бы то ни было и насколько бы живым ни оказалось время, в момент, когда член Совета проявил недоверие – оно передумало. И Хроносам, наблюдавшим за происходящим из вневременности, пришлось срочно решать, как же успокоить капризную и своенравную материю. Выход был найден. Но теперь для проведения обратного отсчета недостаточно было просто скинуть на головы членов Совета новый свиток с указаниями. Время всегда требует жертву, если что-то идет не так.

Даниилу вот, за возможность им управлять, пришлось пожертвовать обычной жизнью. Дании – возможностью быть рядом с любимым сыном. А мне – ценными мгновениями детства рядом с родителями. Да, я потом к ним вернулся. Но ведь каждая секунда рядом с близкими людьми бесценна. А время у меня много таких секунд забрало и это были не все жертвы.

– Да, мы времени особо любы. – вздыхая, соглашался Дан. – Проклятие рода.

И впоследствии, наблюдая за нашими потомками, я с ним согласился. А пока жертвовал многими месяцами своего детства, чтобы спасти Вселенную. Впрочем, меня действительно старались почаще отпускать к маме, ведь она места себе не находила с того момента, как я исчез. И Дания приложила все усилия, чтобы успокоить ее и вселить уверенность: сын обязательно вернется, когда это станет возможным.

Я приходил к ней в тайне ото всех: даже отец не знал, что иногда, поздно ночью, сын возвращается в их дом. Это нужно было для того, чтобы когда всемогущие окончательно отправят меня обратно, никто уже не стал возражать против моего посредничества между высшей силой и обычными людьми. А обычные люди, увы, таковы, что порой приходится надавить на их чувства, чтобы добиться желаемого результата. Живя с осознанием того, что из-за неверия невесть куда делся юный нибириец, они впоследствии с облегчением воспримут мое возвращение. И уже не станут недоверчиво коситься на меня, а приступят наконец к выполнению того, о чем сами же и просили Хроносов. Став постарше и поняв, чего ради это все было затеяно, я восхитился и возмутился коварством Даниила. Ведь это же манипуляция чистой воды!

– Манипуляция – одна из форм социального взаимодействия, милый. – фыркнул хитрый всемогущий. – И не думай, что только человек обладает таким коварством. У тебя же есть кошка.

Я кивнул. Кошка Андромеда осталась у родителей и я скучал по ней тоже. Во вневременности долго не было животных из-за особенностей этого места. Если человеку можно объяснить, зачем он носит кольцо или браслет, попросить его не снимать их, чтобы не потерять защиту от влияния окружающего пространства, то как быть с животными? Даже телепатически Даниил не смог бы убедить условного пса избавляться от защиты. Да, можно было бы сделать специальный ошейник, например. Но любой ошейник имеет тенденцию к тому, чтобы порваться или же непослушный зверь может его снять. Поэтому, из любви к братьям нашим меньшим, Хроносы их и не заводили.

Впоследствии, по прошествии многих тысячелетий, домашние питомцы здесь все-таки появились: дракон Поттер5 и птеродактиль Северина. Первый – живое сосредоточие огромного энергетического запаса и ему даже губительное влияние вневременности не страшно. Он и в космосе может передвигаться абсолютно свободно, что и доказал при первом же удобном случае6. А птеродактиль – это динозавр. Динозавры эволюционировали от драконов и сохранили их замечательные энергетические качества.

– Кошки, мой юный друг, те еще манипуляторы. – улыбнулся Дан. – Не вини их строго: они маленькие и стараются выжить, как и все животные, в том числе и человек. Но сила их тоже невелика и приходится пускать в ход ум. Вспомни, как старательно твоя кошка выпрашивает еду или игрушки, как ласкова и обходительна она с тобой в это время. И как легко игнорирует тебя тогда, когда ты ей не нужен.

Я вспомнил. Действительно, хитрая усатая морда становится необычайно ласковой, если хочет есть, нуждается в моем внимании или желает, чтобы ее погладили. Да и спит рядом со мной она не только от огромной любви. А потому что это тепло и безопасно.

– Вот хитрая! – возмутился я тогда еще и кошкой. За компанию.

– Животные выживают как могут и их сложно за это осудить. Они и не думают, что делают что-то плохое. Они вообще гораздо меньше заморачиваются и кое-чему у них стоит поучиться. Что же касается манипуляций – они бывают и во благо, как и все в этом мире. Лучше дать некоторым недоверчивым гражданам хороший ментальный пинок и спасти Вселенную. Нежели позволить им и дальше сомневаться, снова и снова упуская столь редкие моменты, когда можно осуществить задуманное. Сомнения порой очень дорого нам обходятся, потомок.

Увы, повернуть время вспять на такой, уже значительный срок, можно не в любой момент. Один нибирийцы прохлопали, не поверив мне. А следующий случился очень нескоро – в то время, когда одичавшие земляне уже снова станут достаточно цивилизованными для того, чтобы полететь в космос. Но для того, чтобы к тому моменту все было готово, я должен был действовать уже сейчас.

Почему я? Как потомок Хроносов, я имел с ними особую связь, пусть и не осознавал этого до определенного момента. И именно меня они могли научить всему необходимому. Еще изо всех потомков именно я оказался наиболее восприимчив к энергии времени. И достаточно гениален, чтобы сделать то, что средним умам не под силу.

Поэтому пришлось задержаться на несколько лет в обители всемогущих. Они сразу же постарались, чтобы я комфортно себя тут чувствовал. Выделили удобную и светлую комнату – остальное жилище Хроносов было оформлено достаточно мрачно, на мой детский вкус. Разрешили обустроить опочивальню так, как я хочу, учли все мои пожелания. Дания позаботилась о моем эмоциональном здоровье. Я, малыш, нуждающийся в матери постоянно и она – женщина, так и не реализовавшая свой материнский инстинкт, нашли друг друга. Каждый день она давала мне необходимое и сама залечивала собственные душевные раны.

А Даниил стал мне не только заботливым отцом, но и учителем. Мы весело проводили время в его лаборатории, в мастерской, на улице. Не будем забывать: я оставался еще совсем карапузом, пусть и гениальным. Поэтому Хронос обучал меня в процессе игр. И я, даже не замечая, впитывал новые знания, словно губка. Тренировался, развивал свою телепатию в играх, учился управлять энергиями в лаборатории, проводя интереснейшие и увлекательные эксперименты под присмотром Дана. Это была самая лучшая моя школа.

Мы не только играли, но и много разговаривали. И это помогало мне напитаться знаниями и мудростью. Всемогущие с удовольствием передавали мне накопленный веками опыт, я стал не только учеником, но и их преемником. Возможно, если бы впоследствии они опрометчиво не предложили бы мне переселиться во вневременность после окончания физического существования, я бы и знамя Хроноса подхватил. Но занять пост хозяина времени мне никогда не хотелось. Ведь тогда бы у меня не было моей новой земной жизни рядом с любимыми родителями.

Дан с Данией и правда стали для меня словно вторые родители. Не тогда, когда сделали своим учеником, много позже. Когда я переместился во вневременность уже думающим воспоминанием. За тысячелетия я прикипел к ним настолько, что когда настала пора им уйти, поступил согласно их примеру, хотя это и не планировалось. Но я уже просто не мог жить без них. И хоть мысленно, по привычке, до сих пор называю их по именам, это ведь ничего не значит. Важны чувства, а не слова.

– Сынок? – голос Даниила вывел меня из того странного состояния, в которое я всегда погружаюсь, когда пишу или читаю свой журнал.

В этот момент мой разум будто бы снова поднимается над телом, как тогда, когда я чертил послание от Хроносов. Но способствует этому не чужая воля, а мое собственное желание. Возможно, если бы я был творцом, то это состояние можно было бы назвать вдохновением – когда поднимаешься до уровня духа и оттуда черпаешь то, что выразишь потом: словами ли, красками, звуками. Но я, повторюсь, ученый и все мои творения подчинены прежде всего законам науки, а не вдохновения. Однако при записи воспоминаний моя маленькая, снова детская душа, будто воспаряет, чтобы соединиться с той частью энергии, которая осталась в прошлом и в памяти. И сохранить то, что диктует моя воля. Но на сегодня сеанс полетов по волнам памяти закончен.

– Добрый вечер, отец. – улыбнулся я, оборачиваясь.

И закрыл журнал.

Глава шестая. Прошлое должно оставаться в прошлом

Даниил крепко обнял меня, потом подошел к люльке, посмотрел на Александру, улыбнулся.

– Мама с тетей Леной пьют кофе. – отчитался я. – Думаю, скоро она вернется, так что пойду готовить ужин. Сегодня карбонара!

– Архи, в кого ты у нас такой золотой? – удивился Дан.

– В родителей. – хитро прищурился я и направился на кухню.

Бывший повелитель времени, а ныне счастливый муж, отец и гениальный ученый, остался присматривать за моей сестренкой. Я же достал продукты и занялся готовкой. Во вневременности этим занималась Дания, в перерывах между тренировками, причинением справедливости и изобретением новых видов оружия, написанием книг о драконах и дрессировкой, собственно, дракона. А до того – Даниил. Кулинарничать наша всемогущая стала относительно недавно, когда ее научила Саша, наш далекий потомок и новый Хронос. До встречи с ней Дания готовила из рук вон плохо, но оно и понятно. Отец, Гедеон, воспитывал ее как мальчишку7 и потому она чаще бывала на стрельбах, чем на кухне. В этой жизни папочки, который страстно желал сына, но получил дочь, у нее, вроде бы, не было. Но Дания снова разучилась готовить. Однако нас с Даниилом это не смущает. По будням на кухне вожусь я, а по выходным отец семейства устраивает попросту шикарные застолья!

Опустив макароны в кипящую воду, я задумался: интересно, если бы после ухода в черную дыру наша жизнь началась с самого начала, каким было бы детство этих моих родителей? В каких бы семьях они воспитывались, как бы повстречались? И встретились бы они вообще? Хотя нет, на этот вопрос ответ всегда будет утвердительным. Как бы ни окончилась предыдущая жизнь, как бы ни началась новая – Дания с Даниилом всегда будут вместе. Иначе быть просто не может. Скорее Вселенная опять закончится и начнется заново, как уже не единожды это делала.

Но шанса проверить, насколько я прав, у нас не было. Когда бывшие Хроносы, сложив с себя полномочия хозяев времени, шагнули в черную дыру, а я последовал за ними, мироздание не стало особо заморачиваться с нашим внедрением на Землю в том же времени, откуда пришла Александра, занявшая их пост.

Я помню, как бросившись следом за прежними всемогущими, сначала оказался в кромешной темноте. Но не испугался: я и раньше предполагал, что в черной дыре плохо с источниками освещения. Однако удивился: предполагалось, что нас расщепит на атомы. Но то ли Дан что-то нахимичил с этой самой черной дырой, то ли во вневременности даже такой загадочный объект подчиняется другим законам, нежели в физическом мире… Однако ничего такого с нами не случилось.

Сначала я будто бы уснул. Но даже во сне, благодаря своей телепатии, чувствовал, что Дан с Данией рядом. Они тоже спали и все мы видели один и тот же сон: будто бы мы мирно и тихо живем на Земле. Даниил работает в небольшой и жутко секретной лаборатории, часто совершает какие-то удивительные открытия. Дания – домохозяйка, которая умудрилась из обычной трешки свить настоящее уютное семейное гнездышко. И я, на тот момент десятилетний школьник, который живет простой детской жизнью, играет в снежки во дворе, летом купается в местной речке, радуется жизни и обожает своих родителей.

Это был прекрасный сон! Правда, мельком я увидел обрывок и другого сновидения: беседу Дана и Саши в мире несбывшихся жизней. До сих пор иногда гадаю: это было на самом деле? Или же это видение спровоцировала память прошлой жизни? Как бы то ни было, оно оказалось мимолетным и более не повторялось. А потом… Потом я проснулся.

И выяснилось, что нынешняя реальность ничем не отличается от сновидения! Мы очутились на Земле, проснулись в тот же год, когда Саша со своим мужем стали Хроносами. Почему на Земле, а не на Нибиру или, например, на Эдеме? Думаю, мироздание или кто там подарил нам новую жизнь, не хотело, чтобы у нынешних моих родителей вдруг возникли воспоминания о прошлом. Вместо этого оно дало им память о том, что якобы происходило в новой жизни.

А еще удивительным образом позаботилось о нашей легализации в этом мире. Даже спецслужбы не внедряют своих агентов настолько тщательно, насколько это произошло в нашем случае. У нас и документы имеются, и жилье, и работа. И знакомые, в основном, коллеги Дана по лаборатории. Когда же мы проснулись, я обнаружил, что эта самая сила, благодаря которой мы тут и оказались, вылечила непереносимость времени Даниила и омолодило их обоих до возраста тридцати лет с маленьким хвостиком.

Живем мы в небольшом провинциальном южном городке, куда, согласно собственным воспоминаниям, Дания с Даном перебрались из более северных краев. Там их ничто не держало: родители обоих, если верить новой памяти ребят, уже покинули этот мир, других родственников не было ни у него, ни у нее. Наверное, единственная ложка дегтя в нашем счастливом существовании. Переехали супруги сюда, потому что молодому, но уже перспективному ученому-физику предложили выгодное место работы. Дания, она же Дарья, сохранила воспоминания о том, что в этот момент носила меня под сердцем и благополучно разрешилась от бремени уже на новом месте. С тех пор мы живем тут якобы одиннадцать лет. Хотя, на самом деле – чуть больше года с момента, как очнулись.

Экс-всемогущие этот год провели с пользой. Даниил быстро шагает по карьерной лестнице, а Дания успела подарить ему дочь, мне сестру. Она пока так и сидит дома, занимаясь Сашей, а с бытовыми хлопотами ей помогаю я. Взрослый уже, могу взять на себя часть задач. Тем более, на Дании лежит самая главная: забота о маленьком человечке.

Иногда, глядя, как женщина воркует над малышкой, а Даниил вечером, развернув газету, сообщает, что о большем счастье, чем теперь, он и мечтать не смел, я думаю: а что, если бы они знали? Порадовались бы тому, что освободились от бремени всемогущества? Или захотели бы обратно?

Порой так и подмывает спросить, но я останавливаю себя усилием воли. Хорошо, если такой вопрос сочтут шуткой разыгравшегося воображения. А если я потревожу их спящую память? Дания, может быть, и не вспомнит ничего – все же она не телепат, хоть под конец всемогущества и получила доступ к способностям мужа. Но я не уверен, что она сохранила их и теперь. Во всяком случае, я не ощущаю в женщине телепата. Тогда как легко считываю ментальные особенности Дана.

И вот его такой вопрос может заставить вспомнить все. Что будет после этого – неизвестно. Вероятнее всего, Даниил порадуется, что все позади и выдохнет спокойно. Мне кажется, наученный прошлым горьким опытом, он уже не станет заигрывать со временем. Но я хорошо помню основную причину, по которой мои нынешние родители решили уйти в черную дыру: огромная усталость.

Я и сам, когда мысленно несусь к истокам своей памяти, иногда ее ощущаю. Все-таки жить почти бесконечно – немного утомляет. А они и до меня-то сколько тысячелетий жили? Боюсь, если Дан вспомнит прошлое, то снова ощутит эту усталость. И из цветущего и радующегося жизни молодого мужчины превратится в утомленного старика, которому нужен только покой. Не такого я для них хочу. Поэтому и молчу в тряпочку. Пусть будет счастье, не омраченное прошлым.

Мы и так едва не попались месяц назад! У Даниила была командировка, руководство отправило его в Москву. А он не захотел ехать один, захватил с собой и нас. А что? Сашка отлично переносит путешествия, купе у нас было отдельное, никто не мешал нам и мы никому не доставляли дискомфорта. Да и Дании было необходимо развеяться, а то она первый месяц после родов в четырех стенах просидела, не хотела от дочки отходить. Еле-еле приучили ее каждый день посвящать себе хотя бы два-три часа.

Она и ехать не желала никуда.

– Вы с ума сошли? – удивлялась женщина. – Ну куда с младенцем? Там столько вещей, коляска, одежда, бутылочки, памперсы и так далее… Я лучше дома посижу, пока вы там бродите.

– Мам, у тебя двое мужчин на подхвате! – отвечал я. – Коляску сложить-разложить и сумки носить – наша святая обязанность!

– Вот именно! – поддержал мое заявление Даниил, поднимая вверх указательный палец, испачканный чернилами.

Посмотрев на его перст, я тихонько фыркнул. Кое-что остается неизменным в любой жизни.

Данию мы в конце концов уговорили. Дан сообщил, что подыскал уютную двушку, которая очень удобно расположена. С одной стороны, она находится в центре и потому до основных достопримечательностей рукой подать – не надо спускаться в метро. С другой стороны, она находится от этих самых достопримечательностей достаточно далеко, а значит, галдящая толпа туристов, не умолкающая ни днем, ни ночью, нам не грозит. После этого женщина сдалась и побежала собирать чемоданы.

И уже в самой Москве, в один из последних дней, мы вдруг столкнулись лицом к лицу с прошлым. После обеда, когда Даниил освободился от своих рабочих обязанностей, Дания вдруг спохватилась, что мы так и не побывали на Старом Арбате. И потому было принято решение направить наши стопы именно туда.

Когда же мы, уже почти прибыли на место и слегка запутались, Дан обратился к первому случайному прохожему с вопросом, где находится главная пешеходная улица города. Я глянул на этого прохожего и обомлел. Это же Майкл, сын Саши и Алекса! Пришлось потрудиться, чтобы парень не накинулся на ничего не подозревающего мужчину с радостными воплями и объятиями.

Пока я отводил Майклу глаза, из-за чего он так и не узнал любимого «дедулю», то почувствовал сильный всплеск телепатической активности. Я понял: Саша из вневременности наверняка наблюдает за встречей века. Напрягшись, я сумел нас скрыть – мой новый отец как раз поблагодарил парня и распрощался с ним. Да, с Александрой справиться было сложнее, все-таки Хронос. Но и я не первый век остаюсь телепатом. Так что прошлая жизнь нос к носу столкнулась с нами в нынешней. Но не смогла вступить в контакт. А через пару дней мы уже уехали.

Конечно, я, наверное, зря встревожился. Саша любит нас, а мы любим ее. И, скорее всего, она не стала бы тревожить Дана, просто порадовалась за него и за всех нас. Но в тот момент я испугался – сам не пойму, чего. Да и впоследствии ощущал, что Александра телепатически пытается нас отыскать. И каждый раз теперь блокирую свой разум, чтобы у нее не получилось. Думаю, она просто хочет убедиться в том, что у нас все хорошо… Но многие знания – многие печали, а осторожность никогда не помешает. Прошлое должно оставаться в прошлом, иначе не удастся жить в настоящем и строить будущее.

Глава седьмая. Лишь бы не вспомнил

Когда я закончил натирать сыр, домой вернулась Дания.

– У нас не сын, а само воплощение точности! – восхитился Даниил. – Словно ты заранее знал, когда придет мама и все рассчитал так, чтобы успеть точно к этому моменту.

Я скромно улыбнулся – на самом деле так все и было. А потом принял коробочку с пирожными, которые женщина взяла в кофейне для вечернего чаепития, и отправил вторую маму переодеваться и мыть руки. Мы с Даном быстро накрыли стол, и вскоре собрались за семейным ужином. Александра спала в люльке, которую я поставил на кухонный диванчик и, на всякий случай, закрепил.

Пройдет совсем немного времени – и к обеденному столу мы будем ставить детский стульчик. А потом сестра займет место и на этом самом диванчике, активно участвуя в наших трапезах. Даниил и Дания с нетерпением ждут этого момента. А я хочу сполна насладиться всеми этапами нашей обычной жизни. Ведь раньше, когда мы листали столетия, словно секунды, я почти разучился ценить мгновения. А они бывают такими насыщенными!

После ужина мы собрались в гостиной, где и пили чай с пирожными, занимались своими вечерними делами. Нынешние родители уютно устроились на диване и включили какой-то фильм. Александра лежала на животе у Даниила и внимательно его рассматривала. А я расположился под боком у Дании и изредка делал очередные пометки в своем журнале.

Будь моей матерью давешняя тетя Лена, я бы, наверное, не держал записи открытыми так близко от ее любопытного носа. Да и вообще писал бы на другом языке – желательно, на очень редком, мертвом и инопланетном. Благо знаю их в очень большом количестве. Но Дания и не подумает даже на секунду заглянуть в чужие записки, если ее не пригласили это сделать. Как и ее муж. Их отличает какая-то врожденная деликатность.

– Ох уж эти сказки! – вдруг фыркнул Дан. – Ох уж эти сказочники!

– Что такое, милый? – улыбнулась уже почти задремавшая бывшая всемогущая.

– Посмотри пожалуйста. – кивнул мужчина на экран. – Они представляют машину времени, как устройство, которое может перенести в прошлое только сознание, но не физическое тело. А то сознание, которое вытесняет ментальный путешественник во времени, будто бы оказывается там, откуда он отправился в путь. Честно говоря, это чушь. Но забавная.

– Ай, я все равно в этом ничего не понимаю. – пожала плечами Дания. – Но раз ты говоришь, это точно так и есть.

А я покачал головой. Да, сценаристы тут перемудрили. Такую машину даже сам Даниил не мог бы изобрести. И на Нибиру до сих пор не изобрели способ переноса сознания из одного тела в другое. Хотя, надо признать, не слишком-то и старались это сделать. Ибо зачем такое нужно? Чтобы победить смерть? Однако во всей красе встают некоторые вопросы. Например, где брать новое тело? Вряд ли можно найти какой-то этичный способ его добыть. Можно, конечно, перенести сознание не в органическое тело, а в андроида или просто в компьютер. Но будет ли считаться после этого человек живым? Ведь живое – это не то, что мыслит. А то, что чувствует.

Дан продолжал подмечать огрехи в сюжете. В этой жизни его работа связана не со временем, а с более осязаемыми мерами и явлениями. Явно в нем так говорят забытые знания о прошлой жизни. Это же забытое, думаю, и провоцирует в мужчине тягу к фантастике. Раньше ему необычного и невероятного и в повседневной жизни хватало. Лишь бы не вспомнил…

– Все, я спать. – объявила Дания. – Глаза закрываются уже.

– Хорошо, милая. – улыбнулся ее супруг. – Архи, присмотришь за сестрой, пока я маме помогу?

– Спрашиваешь!

Сашку торжественно вручили мне, Дания направилась в ванную, а Даниил – в спальню. Это их обязательный вечерний ритуал. Пока жена занимается гигиеническими процедурами, любящий супруг проветривает комнату, расстилает постель, зажигает ароматические свечи, которые она так любит. А заодно готовит и все необходимое для дочки, чтобы потом, придя в комнату, просто уложить ее спать, а не греметь и шуршать в потемках.

Девочка, перекочевав ко мне на руки, обнаружила в моем лице новый предмет для изучения и обрадовалась. Любознательная растет, вся в нас! Вот и теперь ее глазки впились в мое лицо и она с удовольствием его рассматривает, где-то там себе мысленно сравнивает меня и Дана. Такая мелкая, а уже что-то себе анализирует. Знали бы земляне, что даже в этом возрасте у младенцев происходят активные мыслительные процессы! Однако среди неонатологов и педиатров, наверное, слишком мало телепатов. Их на Земле в принципе немного: святая инквизиция поспособствовала.

Я глянул на экран, где на паузе замер герой фильма и вздохнул. Как бы Дан и правда не вспомнил все, созерцая эту самую научную фантастику. С другой стороны, если это случится, то мне хотя бы будет с кем поговорить о прошлом. Да и, скорее всего, мы снова наладим контакт с Александрой и остальными Архимеди. Временами я ловлю себя на мысли, что скучаю по ним и с радостью встретился бы. Но…

Но я и правда боюсь того, что Даниил снова ощутит эту вековую усталость. А еще больше того, что он опять полезет во вневременность и снова станет ее вечным узником. Горький опыт горьким опытом, но на пороге великих открытий настоящий ученый порой не в силах себя сдержать. Наконец, думаю, ничто не происходит случайно. Раз уж ему стерли память – так и надо. Вдруг в тот момент, когда экс-Хронос вспомнит прошлое, случится что-то страшное и нынешнюю счастливую жизнь отберут у нас? Этого я не хочу больше всего. Однако понимаю, что против судьбы не пойдешь. И если этой самой судьбой запланирована нам тихая и обычная жизнь, то так и будет. А если суждено моим нынешним родителям все вспомнить – я не смогу этому помешать. Но бояться-то мне никто не запретит!

– Дай-ка мне эту принцессу. – услышал я Даниила и передал ему Сашку.

Бывший повелитель времени устроился на своем месте, сообщил, что отбой назначен на момент окончания фильма, и снова запустил воспроизведение. А я открыл свой журнал и посмотрел, на чем остановился. У меня есть еще двадцать минут до того, как замелькают титры и экран погаснет.

– Запомни, милый, не сила определяет человека. Сила вообще нейтральна по сути своей. – говорил мне, пятилетнему карапузу, повелитель времени. – Только человек решает, что делать с могуществом, ему принадлежащим.

– Палку можно использовать вместо трости. А можно ею и ударить. Все зависит от нашего выбора. – серьезно кивнул я в ответ.

За год пребывания во вневременности я ощутимо повзрослел. И дело не в гениальности, которую я тут неоднократно уже упоминал, а в моих учителях. Они не избегали разговоров на серьезные и важные темы, не считали, что в силу возраста я еще не имею права рассуждать по какому-либо поводу. Да, Даниилу с Данией приходилось подыскивать доступные моему пониманию слова, но на любой вопрос они старались отвечать широко и понятно. И подробно освещали все интересные мне темы.

О моем физическом развитии и росте всемогущие тоже заботились, поскольку все должно быть гармонично. Это взрослым, чей организм, а также эмоциональный и обычный интеллект уже сформировались, можно не беспокоиться и пребывать во вневременности, защитившись от ее влияния соответствующим образом. Ребенок же должен расти, как это предусмотрено природой. И невозможно в месте, где все физиологические процессы поставлены на паузу. Поэтому до меня детей тут тоже не было, как и домашних животных.

Редкие визиты к матери, конечно, не могли компенсировать дни пребывания в состоянии стагнации. Но Даниил на то и гений, чтобы найти выход из любой ситуации. Вскоре я носил не только браслет, но и надевал на ночь специальное устройство. Оно закреплялось на висках, погружало меня в сон и в это время мой организм продолжал физически развиваться соответственно возрасту. Уже потом всемогущий изобрел и капсулу невредимости с той же функцией физического развития.

Я рос и умнел. Дания, которая стала мне второй матерью, еще и занималась со мной физической подготовкой. И что с того, что в будущем я стану ученым? Эта женщина твердо решила развить мое тело, чтобы оно было здоровым, выносливым. А, в случае чего, могло постоять за своего хозяина. Так что вскоре к умственным занятиям добавилось и активное времяпрепровождение на свежем воздухе. Я стал ловким, сильным, освоил боевые приемы и стрельбу из всех видов оружия. Какое счастье, что мне это почти не пригодилось в реальной жизни – за исключением выполнения одной важной миссии. Но время, которое пошло на освоение всех боевых навыков, я не считаю потраченным напрасно. В конце концов, это, как минимум, интересно.

Итак, когда минул год с того момента, как я оказался в обители Хроносов, началась основная моя подготовка. Теперь мы реже играли, но чаще проводили время в кабинете или лаборатории. Даниил стал объяснять мне основные принципы управления временной энергией, чертил на большой доске устройство, которое помогло бы нам запустить обратный отсчет, объяснял, где именно на Земле его надо разместить и почему именно там.

Да, мне предстояло покинуть Нибиру и отправиться на Землю. Не сразу – только когда мне исполнится восемнадцать лет. До этого надо было закончить обучение в школе, достаточно повзрослеть и окрепнуть. Наша планета находится слишком далеко от Земли, поэтому даже для перелета требуется хорошая физическая форма. И еще надо было завершить мое обучение у Хроносов. Даже когда я окончательно вернусь к маме, предстоит периодически навещать вневременность для получения новой порции важных знаний.

Сейчас я понимаю, что всемогущие все-таки сильно рисковали, доверяя судьбу всей Вселенной мальчишке. Что если бы я не смог уместить в своей черепной коробке всю нужную информацию? А что если бы моя уникальность вскружила мне голову и, вместо того, чтобы спасти мир, я просто попытался бы найти выгоду для себя, использовал бы полученные знания и технические возможности в своих целях?

Не сомневаюсь, Хроносы не дали бы свершиться плохому. Но им бы пришлось искать нового посланника. А время не терпит. К счастью, они оказались прекрасными педагогами. А еще влияли на меня собственным примером. Так что я стремился быть похожим на них, искренне полюбил этот мир и захотел его спасти. По словам Даниила это и оказалось основным условием, при котором все обязательно получилось бы как нужно. Надо действовать не потому, что тебя обязали это сделать. А потому, что ты хочешь, потому, что основная твоя движущая сила – любовь. Ведь только она, выраженная в виде мощного энергетического импульса, и заставляет вертеться этот мир. Когда мне, уже восьмилетнему мальчишке, пришла в голову эта мысль, Даниил удовлетворенно кивнул.

– Все, мальчик мой. – сообщил он. – Ты готов. Возвращайся домой.

Глава восьмая. Так прошло десять лет

До сих пор теряюсь в догадках: кто же из Хроносов решил сделать мое возвращение в обычный мир не тихим и незаметным, а более-менее эффектным? Даниил захотел похулиганить? Или Дания, множество веков назад служившая актрисой, и не растерявшая любви к театральным эффектам? Как бы то ни было, этот день нибирийцы запомнили навсегда. Да и я тоже. Хотя был бы не против, если бы меня тихо телепортировали прямо домой, не привлекая к этому факту внимание посторонних.

Маме заранее сообщили о моменте, когда я наконец-то вернусь на постоянное место жительства домой. Ведь так ей было легче. Когда знаешь точную дату, нужно просто ждать. А не теряться в догадках и сомнениях: случится ли это вообще и когда произойдет столь желанное и долгожданное событие.

В тот день, ранним утром, мама выбежала на улицу, едва только занялся рассвет. А во вневременности меня обняла Дания, похлопал по плечу Даниил. Мужчина открыл мою планету в обозревателе галактик. А на Нибиру в это время, в нескольких метрах от поверхности планеты, словно образовалась небольшая дверца – проход, через который я мягко опустился на дорожку из гравия во дворе. И сразу же попал в объятия матери и под пристальные взгляды любопытных прохожих.

Мама увела меня домой, где отец, не веря своим глазам, принялся меня ощупывать, осматривать. Он даже не надеялся, снова увидеть меня живым. А тут перед ним любимый сын, повзрослевший и разительно изменившийся. Я был уже не тем пухлым карапузом, как раньше. За четыре года я вытянулся, а постоянные физические нагрузки сделали мое тело поджарым и выносливым. Глаза и волосы посветлели – мои земляки в основном жгучие брюнеты с карими глазами. В этом я от них заметно отличаюсь. И кожа у меня стала более бледной: во вневременности почти всегда пасмурная погода. Забегая вперед, скажу, что этот оттенок у меня сохранился до конца первой жизни – даже загар не прилипал. В этой жизни, кстати, все точно так же.

Когда весть о том, что пропавший четыре года назад ребенок буквально свалился с неба на Нибиру, достигла Совета, нас туда тут же пригласили. Я и родители, которые первое время не находили в себе сил расставаться со мной даже на минуту, приняли приглашение и вскоре уже были на месте.

Конечно, меня буквально засыпали вопросами, просили рассказать о Хроносах, о месте, в котором я жил все это время, о том, что я там делал… Но удовлетворять всеобщее любопытство я не спешил: нельзя и к нашему делу это не имеет никакого отношения. Про всемогущих я вкратце сказал, что ко мне они были чрезвычайно добры и даже позволили навещать маму тайком от всего остального мира.

Про их обитель я не распространялся вовсе: незачем, запрещено. Да и где найдешь такие слова, чтобы описать место, в котором не идет время? Зато подробно ответил о том, как прошли для меня эти четыре года. Рассказал, что мне сообщили некоторые, очень важные даты и события. Но велели не оглашать их, если на то не окажется действительной надобности.

– Простым людям незачем и даже вредно знать про то, что случится. – сказал тогда Дан. – Тебе я рассказываю и показываю грядущее, чтобы ты был готов. Но людям ты расскажешь это только если потребуется.

– А как я узнаю, потребуется ли?

– Ты почувствуешь. Если что-то пойдет не так, ты поймешь.

Кстати говоря, открывать людям события грядущего мне так и не пришлось. Все шло гладко, по плану, и нужды в этом не представилось.

Сейчас же я перешел к главному и сообщил, что обратный отсчет начнется в двадцать первом веке по земному исчислению. Слушавшие меня люди сильно удивились, ведь до этой даты было еще десять тысяч лет! Они робко поинтересовались: а почему же придется ждать так долго? О, я им ответил.

С некоторым даже злорадством я пояснил, что время – материя очень тонкая и капризная. Есть всего несколько моментов, когда можно осуществить обратный отсчет с сохранением памяти о событиях, которые происходили в прошлом. И один нибирийцы успешно прохлопали четыре года назад.

Если бы тогда член Совета поверил мне, уже сейчас мы бы все жили во времени назад. Но история не знает сослагательного наклонения. Поэтому только тысячелетия спустя теперь можно будет повернуть время вспять. Для этого мне придется отправиться на Землю вместе с экспедицией – ее состав через меня сформируют Хроносы. Но улетим мы только через несколько лет. Пока же надо готовиться.

В этот раз все поверили мне безоговорочно. Из вневременности я принес чертежи, которыми меня снабдил Даниил. По ним наши ученые собрали особый аппарат, который впоследствии тоже отправился с нами на Землю. Я, по указанию всемогущих, находил людей, которые должны были войти в состав экспедиции. Некоторые из них пришли добровольцами. Другие были сильно удивлены, но в то же время и обрадованы, когда узнавали, что именно им предстоит отправиться на другую планету ради всеобщего блага.

Поначалу я не слишком понимал, какими принципами руководствуется Дан, подбирая членов экспедиции. Одной из первых стала девушка пятнадцати лет, которая только поступила в институт. Ладно бы она занималась изучением вопросов времени, энергий. Но она решила посвятить себя созданию и проектированию охранных систем. Зачем она нам? У потерявших память и дверей-то нет, сигнализации им точно ни к чему!

Другой человек как раз был из добровольцев и, когда ко мне пришли по поводу его кандидатуры, я согласно кивнул. Да, Хроносы про него тоже говорили. И молодой ученый, который изучал недра Нибиру, нам точно пригодится. Но зачем, например, нам специалист по ядам? Насчет гениального механика вопросов не было.

– Ты все узнаешь в свое время. – улыбался Даниил. – Видишь ли, родной, твоя задача заключается не только в том, чтобы доставить аппарат на Землю и разместить его в нужном месте. Все гораздо сложнее.

Я, уже знающий, что когда придет то самое время, всемогущий действительно все расскажет, успокаивался. Раз в неделю я снова отправлялся в место, где не двигаются стрелки часов. И где продолжалось мое обучение. Иногда оно напрямую касалось обратного отсчета. Иногда мы с Даном практиковались в телепатии. А порой Дания шлифовала мои боевые и стрелковые навыки или обучала водить все существующие виды транспорта.

Аппарат создавали достаточно долго, членов экспедиции обучали и тренировали. Чаще всего этим занимались профессионалы. Но время от времени и я сам выступал перед теми, кто полетит со мной на Землю, с лекциями. Очень странное ощущение: я же в этой компании был самым младшим. Но мои соратники уже успели усвоить, что возраст – это всего лишь количество, но не качество. И усердно внимали мне, тщательно записывая все, что я скажу.

Так прошло десять лет. Я, уже будучи юношей, закончил обучение в школе и в институте, а члены экспедиции подготовились должным образом. Был готов и наш аппарат, а на космодроме уже вовсю занимались огромным кораблем, который отправит нас в далекую-далекую галактику. Оставалось совсем немного.

Мои родители, которые до сих пор боялись потерять меня из виду, полетели вместе с экспедицией. Никто этому не препятствовал: ни местные, ни всемогущие. Всем были понятны их желания и опасения, поэтому в назначенный день мы навсегда покинули нашу уютную квартирку на юге Нибиру, взяли вещи и переноску с кошкой, а потом направились на космодром, откуда стартовали через несколько часов.

Полет был долгим и длился несколько месяцев. Но единственное неудобство, которое я ощутил в это время, выражалось в отсутствии связи с Даниилом. Все годы мы ежедневно общались телепатически, однако в космосе ему было трудно со мной связываться. Об этом мужчина предупредил заблаговременно.

А я уже привык к нашим многочасовым диалогам или его ехидным замечаниям по поводу разных жизненных ситуаций, в которых я оказывался. Да, Дан во всех жизнях тот еще язва. И я весь в него. Но теперь пришлось ждать, когда же я ступлю на поверхность Земли, чтобы опять услышать голос второго отца.

Однако вообще, должен признать, мы неплохо проводили время на борту. Знакомились с теми, кого не знали раньше – например, с членами экипажа, общались и продолжали наши занятия, даже играли в настольные игры в свободное время, отмечали праздники, устраивали тематические вечера, диспуты. Стали словно одной большой семьей. Вот только я, заранее предупрежденный Хроносом, старался не слишком привязываться к своим единомышленникам. Большинство из них, выполнив на Земле свою миссию, вернется обратно на Нибиру и мы с ними больше никогда не увидимся. Но это же люди – как к ним можно не привязаться?

Наконец, в иллюминаторах мы заметили небольшую голубую точку, которая росла и увеличивалась с каждым днем.

– Земля! – радостно кричали мы, как впоследствии кричали земные моряки, завидев вдалеке клочок суши.

Мы не терпели бедствие, но до чертиков надоело уже находиться в закрытом пространстве. Поэтому каждый день мы всей гурьбой заваливались на капитанский мостик или внимательными сусликами застывали перед любыми свободными иллюминаторами. И смотрели на приближавшуюся к нам планету. Да, вообще это мы к ней приближались, но казалось, что Земля сама спешит нам навстречу, ждет нас, хочет скорее принять дорогих гостей, которые помогут ее спасти…

Когда мы подлетели к планете на достаточное расстояние, то подивились ее красоте. Голубая лазурь морей и океанов, желтое солнце пустынь, зелень лесов, белоснежные шапки высоких гор… И огромное черное пятно – траурный след, оставшийся на месте погибшей Атлантиды. Бедная планета еще не успела затянуть эту рану. Выжженная земля, на которой до сих пор ржавела инопланетная тарелка, оставалась живым напоминанием о трагедии, которую я должен был предотвратить.

В этот момент я впервые ощутил ненависть. Ранее, когда Даниил рассказал мне о трагедии и впоследствии, вспоминая о ней, я всегда чувствовал боль. Больно было понимать, сколько людей погибло по вине мацтиконов, сколько жизней оборвалось на взлете. Сколько счастливых судеб вдруг искалечила чужая злая воля. Было больно.

Но теперь я впервые испытал и другое ощущение. Страшное для миролюбивого нибирийца – я едва не задохнулся в тот момент, когда потемнело в глазах и злость накатила на меня. Однако каким-то чудом сумел справиться с этим чувством, напомнил себе: я тут для того, чтобы этого не случилось. И чтобы никому не пришлось ненавидеть злобных тварей, которые играют с чужими жизнями. Чтобы спасти множество людей и навсегда избавить Вселенную от тех, кто лелеет противоположные замыслы.

– Поздравляю. – вдруг слабо прорезался Даниил. – Теперь ты знаешь обратную сторону любви. И ощутив ее негативное влияние, никогда более не захочешь ненавидеть. Я горжусь тобой, потомок.

Возникло ощущение, будто бы в тот момент я получил аттестат зрелости в школе жизни.

Глава девятая. Спасибо, прошлая жизнь!

– Архимед. – негромко позвал нынешний Дан.

– Я закончил. – улыбнулся я, закрывая журнал.

Потом отправился совершать все вечерние ритуалы, а после лег в постель. Даниил заглянул ко мне, пожелал спокойной ночи и удалился в их спальню. Дания уже видела десятый сон, как говорят земляне. Да и сонная Сашка, которую отец положил в кроватку, тут же заснула, чтобы разбудить его тихим мяуканьем через два часа. По ночам она удивительно деликатна. Если днем эта девчонка может реветь как слон, едва замешкаешься с кормлением или сменой подгузников, то в темное время суток Александра напоминает о своих потребностях очень тихо. Но на достаточной громкости, чтобы ее услышал один из родителей.

Сам экс-Хронос, удобно расположившись на кровати, обнял жену. Она тут же во сне закинула на него руку и улыбнулась. Вот как Дания его чувствует, даже не просыпаясь? А Даниил стал размышлять о теории поля. Я фыркнул – ему на работе времени мало? И незаметно погрузил мужчину в сон. Теория поля стала просто ромашковым полем, на которое во сне все наше семейство выбралось на пикник. Все же есть масса хорошего в нашем нынешнем положении. В прежней жизни Дан бы меня вышиб из своей головы раньше, чем я бы вообще понял, где оказался. А теперь можно хотя бы позаботиться об его отдыхе.

Еще бы самому заснуть! Сон не шел, я снова вспоминал прошлое, мысленно беседовал со своими первыми родителями, с женой, дочкой. Скучаю по ним, хоть и прошли уже тысячелетия после того как нам пришлось распрощаться навсегда. Кажется, мне самому нужен телепат, чтобы меня усыпить.

Но бойтесь своих желаний! Перевернувшись на другой бок, я понял, что меня и правда вызывает телепат. Снова Александра нащупывает нас. За двадцать с лишним лет она хорошо изучила наши мозговые волны, энергетические отпечатки и теперь старается найти по ним. Если бы не мои блокировки, она бы это уже сделала.

С одной стороны, я горжусь потомком. Саша многому научилась у Дана и Дании. Да и, смею надеяться, у меня тоже. Она теперь отличный телепат и эмпат, способна на многое и даже без всемогущества. А уж с ним и вовсе может совершить даже невероятное. Приятно, когда продолжение твоего рода добивается таких впечатляющих успехов.

С другой стороны – иногда хочется надавать гениальному, как я, потомству, по мягкому месту. Вот зачем она нас ищет? Чтобы что? Добро, если она просто беспокоится и хочет убедиться, что все в порядке, а потом оставит нас в покое. Но если нет? К сожалению, сосчитать ее желания я не способен – я-то не эмпат. Вот прабабушка моей жены, она да, она могла. Она вообще была удивительной и это понятно: сколько выпало на ее долю!

Прочитать мысли Александры я тоже не могу. Да, у меня обширный опыт практики в телепатии и я могу защитить нас от потомка. Но и у новой всемогущей защита ого-го, так что ее думы мне недоступны. К тому же она легко может меня вычислить, если я попытаюсь залезть к ней в голову.

Лучший способ разрешить все сомнения – просто выйти на связь с новым Хроносом и спросить, что ей, собственно, нужно. Однако останавливает меня все то же: я боюсь, что после этого она нас найдет. Хотя если женщина продолжит упорствовать, она и так нас обнаружит. К сожалению, я не могу постоянно держать разум закрытым. Например, когда я сплю, у меня остается только базовая защита. А для телепата ее уровня это все равно что старая калитка без замка. Даже усилия прилагать не надо, чтобы ее открыть.

Так что диалог неизбежен. Но как не выдать себя, общаясь с Александрой? Я, продолжая держать блокировку, нахмурился, пытаясь вспомнить. Что-то же Дан когда-то рассказывал на эту тему, учил меня, как не дать телепату отследить себя. Вот только я забыл, как именно это делать. Досадно, что нужное знание испарилось из головы тогда, когда оно необходимо!

К счастью, Александра к этому моменту уже перестала упорствовать и оставила меня в покое. Да и сон наконец-то вспомнил о своих обязанностях и катапультировал меня в страну Морфея. Я не шучу: создалось такое ощущение, словно меня со всего размаху перекинули из кровати в… В какую-то воду! Я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха, забил руками, ногами и буквально выпрыгнул из водной толщи к неяркому солнцу.

Огляделся по сторонам и понял: это озеро во вневременности. Всемогущие используют его, в основном, чтобы посидеть на берегу и помедитировать, либо рыбу половить. Купаться здесь, да еще когда столбик термометра замер на отметке в десять градусов – плохая идея. Как и лазить по старому дереву, которое нависло над водой. Но мне, семилетнему шалопаю, все нипочем. Вот и поплатился: сорвался с ветки и полетел ласточкой в водичку.

Теперь же мокрой ласточкой я полетел к дому. Не хватало еще воспаление легких подхватить, ведь мой организм продолжает развиваться даже во вневременности. Так что с болезнями тут все как в реальности. Это я еще два года назад обнаружил, когда слопал три порции мороженого и слег с ангиной.

Забежав в дом, я уже хотел тихонько прокрасться в свою комнату и переодеться в сухое. А мокрые вещи бросить в стирку и скрыть факт происшествия. Дания замечательная мать, чудесная, добрая и заботливая. Но когда непокорное потомство изволит шалить, она может и выпустить своего внутреннего дракона, чтобы неповадно было. Наверное именно поэтому я вырос очень послушным.

Однако до своей комнаты я не дошел. Говорят, что кошку сгубило любопытство – и меня тоже. Услышав расстроенный голос всемогущей из кабинета, я подкрался к дверям и приник ухом к тоненькой щелочке. Хотелось понять, что же заставило ее печалиться. Нашу богиню обычно ничто не способно заставить огорчиться.

– Он снова спрятался от меня, Дан. – жаловалась она теперь. – Даже с твоим аппаратом я не смогла найти его.

– Все же он тоже хороший телепат, милая. – утешал ее мужчина. – Да и я, осел, в свое время ему пару приемов раскрыл.

– Ослы, конечно, трогательные животные, но не сравнивай себя с ними. Ты умнее. – задумалась Дания. А потом вздохнула. – Как же мне найти его?

– Я об этом подумаю. А пока сменим одну твою идею-фикс на другую, чтобы ты отвлеклась. Архимед!

Двери распахнулись, стукнув меня по любопытному носу. Я возмущенно посмотрел на Даниила: вот и как он мог меня так подставить? Где, спрашивается, мужская солидарность?! И лишь став отцом, наконец понял: любая солидарность мигом утрачивается, когда у твоего чада обнаруживаются мокрые ноги.

Вот и Дания утратила свою печаль и превратилась в дракона. Она мгновенно переодела меня, облепила горчичниками, заставила парить ноги в тазике. Отдельной строкой выписала нагоняй, когда узнала, что именно послужило причиной моего стремительного намокания с головы до пяток.

Вечером же, когда Даниил зашел посидеть со мной перед сном, я, уже лежа в кровати, сразу поинтересовался подробностями происходящего.

– Кто спрятался от Дании? – и поняв, что мужчина не намерен секретничать, сделал заявление. – Ты мне должен за то, что натравил ее на меня!

– Я расплатился по долгу, избавив тебя от перспективы заболеть, мой юный друг. – хитро усмехнулся всемогущий.

– Дан!

– Ну ладно. Только не говори Дании. Это будет наш маленький секрет.

Я кивнул и Даниил рассказал, что Дания все годы, пока они живут во вневременности, пытается найти своего отца. Для этого Хронос даже изобрел специальный аппарат. Если его использует человек, который не обладает телепатией, то он все равно может проникнуть в мысли другого. Но беда в том, что Гедеон – тоже прекрасный телепат и потому Дания может достучаться до него, даже поговорить с ним. Но отследить его, благодаря мыслительной активности папаши – увы, нет.

Помню, я тогда сильно удивился. Раньше всемогущие не говорили о том, что кто-то из их родителей тоже до сих пор жив. Позднее я понял: это, в общем-то, не мое дело. Тем более таким отцом, как Гедеон, не сильно погордишься. Но семилетнего меня не посвящали в подробности семейной истории. Однако я все равно нашел чему еще изумиться.

– Зачем прятаться от своего ребенка? И как он скрылся от твоего изобретения?

То, что Даниил гениальнее любого, даже меня, раз так во много, я понимал уже тогда. А потому для меня было странным то, что кто-то мог спрятаться от его приборов, тем более от таких, которые работают с мозговой активностью.

В ответ мужчина усмехнулся и пояснил, что не все отцы, к сожалению, одинаково полезны. У Дании с Гедеоном, увы, отношения не заладились с самого детства. И теперь мужчина не стремится все исправиться. А скрывается он благодаря ему же, Дану. Зять когда-то научил тестя некоторым ментальным приемам. Тот оказался хорошим и внимательным учеником с прекрасной памятью.

– Хороший телепат отследит тебя по следу, который идет от твоей энергии из мыслей в реальность. – объяснял он теперь. – Тем более мы так устроены, что при контакте, прямом разговоре с человеком, как правило, не беседуем в темноте. Все равно мы воссоздаем какой-то отрезок реальности в мысленном пространстве.

Я кивнул. Да, когда мы с Даниилом связывались телепатически, то обычно оба словно оказывались в каком-то месте, известном нам обоим или только кому-то одному.

– Либо, если мысленный диалог происходит без визуализации, хороший телепат все равно узнает, что сейчас находится перед твоими глазами и так определит твое местонахождение. Но есть простой, однако очень действенный прием, как обмануть его отслеживающий аппарат.

Прием оказался действительно очень простым, как и все гениальное. Допустим, я сижу в гостиной нашей квартиры на Нибиру. Но прежде чем связаться с кем-то, кому я не желаю открывать, где нахожусь, мне надо представить, например, класс в школе, которую я посещаю. Представить подробно и на некоторое время дать себе установку: я нахожусь именно тут. Сознание и правда на определенное, заранее мной же оговоренное, количество минут или часов, отправится в это место. А оттуда можно и вызвать телепата. Главное – закончить разговор с ним до того, как мое сознание отправится обратно. Тогда он, даже проследив мой импульс, придет в школьный класс, а не в гостиную моего дома.

– Гедеон с годами натренировался моментально переноситься сознанием на планету, которой уже не существует. – объяснил Даниил. – И потому даже мои приборы, а возможно, и я сам, не можем его отыскать и… И что это пищит?

Возле кровати тихо запищал будильник. Я открыл глаза, увидел сонный земной рассвет и улыбнулся. Спасибо, прошлая жизнь! Теперь, когда Александра в следующий раз захочет выйти на связь – я буду готов!

Глава десятая. Пострадали даже скалы

– Честно говоря, я не был готов к такому. – признался я, подтягивая высокие болотные сапоги.

– Увы, милый! К такому невозможно подготовиться! – откликнулся в моей голове Даниил.

Мы уже прилетели на Землю. Случилось это вчера, во второй половине дня. Покинув звездолет, который за эти месяцы уже стал нам родным домом и успел основательно поднадоесть, все поехали в лагерь сохранивших память. Они обосновались на Апеннинском полуострове, где впоследствии случилась одна история, смешавшая нам все карты. Но это произойдет только через семь с половиной тысяч лет.

Пока же мы с удовольствием бродили по поверхности планеты, а не по звездолету, знакомились с местными. Я, правда, прибыл в лагерь несколько позднее. Следил за разгрузкой нашего главного аппарата, и лишь когда убедился в том, что все в порядке, присоединился к остальным членам экспедиции. Пока все это происходило, на планету опустился вечер, дала знать о себе усталость, перенасыщенность новыми впечатлениями. Ведь после корабля, где почти ничего не происходит, знакомства и переезды – это действительно слишком много для одного дня. Поэтому все мы рухнули в постели, как подрубленные. Помню, на часах было всего семь вечера. Зато встал я в пять утра, как обычно.

Погулял по спящему лагерю, вернулся в дом, в котором меня поселили, на кухне тихонько приготовил завтрак и подкрепился. А когда в шесть утра начали просыпаться остальные, тут же изъявил желание отправиться в Атлантиду. Прежде чем действовать, я хотел бы лично посмотреть на место, где свершилась одна из величайших трагедий в истории актуальной версии Вселенной.

И хотя я сказал, что могу и сам добраться, было бы на чем, сопровождать меня все равно пожелали и местные, и члены экспедиции. Все быстро собрались и уже около семи мы оказались на месте. Сохранившие память еще в лагере выдали нам бродни – высокие рыбацкие сапоги, чтобы мы не замочили ноги.

За прошедшее столетие Атлантида уже обнаружила тенденцию к затоплению и воды в городе было чуть выше, чем мне по колено – а я достаточно высокий юноша. Но шокировала меня, конечно, не повышенная влажность. До сих пор, невзирая на то, что прошло уже много времени, улицы первого земного города хранили на себе отпечаток трагедии.

Храбрых защитников и невинных жертв те, кто сохранил память, со всеми возможными почестями предали земле еще до того, как прилетели нибирийцы. Мацтиконов, которые по каким-то причинам в прах не рассыпались, не трогали – время, солнце и вода сделали свое дело и похоронили их самостоятельно. Но все же сразу, как только мы высадились на берегу и обратили взгляды на поселение, стало понятно: тут произошло что-то ужасное.

Пострадали даже скалы, служившие городу естественной защитой: одна из них, огромная и, казалось, вечная, была расколота надвое, словно тут решил опробовать свой новый молот Тор. Каким-то чудом уцелевшие здания соседствовали с полуразрушенными, а то и вовсе с грудами огромных кирпичей. Через выбитые окна видна черепица, где-то уже покрытая мхом, где-то проглядывавшая через дикие кустарники.

Да, можно было бы напрячь воображение и представить, будто люди просто покинули этот город и сделали это достаточно давно, но… Но вот я вижу чей-то велосипед, колеса которого потеряли идеальную круглую форму, руль перекосило, а педали и вовсе отсутствовали. Зато ржавая цепь, коричнево-зеленоватого цвета была на месте. Вот дальше вижу тяжелые тома энциклопедий. От них уцелели только кожаные, когда-то бывшие роскошными, переплеты. А чуть дальше, лицом к небу, лежит чья-то лысая кукла. Один глаз у нее уже почти стерся, как и рот. А второй, выцветший, блекло-голубой, удивленно смотрит на нас. И игрушка будто спрашивает: за что со мной так?

Я замер возле куклы. Ведь у нее наверняка была маленькая хозяйка, обожавшая ее, холившая и лелеявшая, игравшая с ней в дочки-матери. Воображение представило мне милую маленькую девочку с аккуратными косичками – их утром ей заплела любящая мама. Малышка наверняка укладывала куклу с собой в кровать, пыталась накормить манной кашей за завтраком под умиленными взглядами родителей. А к обеду… К обеду кукла лишилась любимой и любящей хозяйки. И сколько таких девочек было в Атлантиде? Или мальчишек, обожавших гонять на велосипедах? Юных или не очень ученых, которые с трепетом относились к своим фолиантам и ни за что не пожелали бы им подобной участи! Вещи, которые все еще оставались тут, стали безмолвным доказательством того, что люди не оставляли город в поисках лучшей доли. Ужасная, огромная несправедливость мигом оборвала его мирное существование.

– Это слишком. – присел я на обломок стены.

– Прости, мой мальчик. Многое бы я отдал, чтобы ни ты, ни кто-то иной не испытывал такой боли, как сейчас. Такой боли, как тогда.

– Ты поможешь это не допустить.

Остальные члены экспедиции, такие же шокированные и потрясенные, как я, бродили неподалеку. Никто из них не удивлялся тому, что я бормочу себе под нос – еще на Нибиру привыкли. К тому же все знали, что я со всемогущими на постоянной связи, а потому не мешали нам общаться. Да еще и проявляли удивительную деликатность: едва только поймут, что у меня начинается сеанс телепатического созвона с высшей силой, сразу же отходили в сторонку, чтобы не подслушать нас ненароком.

– Увы, сынок, будут еще потрясения. – со вздохом сказал Даниил. – Надо морально подготовиться. Это окажется еще страшнее.

– Что может быть страшнее?

– К сожалению, всегда есть что-то страшнее. Но об этом потом. Сейчас тебе надо прийти в себя.

Я согласился. Мы осмотрели тарелку мацтиконов, успешно ржавеющую на центральной площади и решили возвращаться. Больше здесь делать было нечего. Сохранившие память попытались было оправдаться, объяснить, почему до сих пор не смогли навести тут порядок, но я их остановил. Мне, человеку, который родился через столетие после трагедии, было тяжело здесь находиться. А каково тем, кто застал все происходящее? Или родился через несколько лет, когда раны были еще свежи? Это все равно, что разбирать вещи любимого человека, который покинул наш мир. Некоторые люди годами не могут решиться на такую, казалось бы, простую, процедуру.

Мы вернулись в лагерь, обсудили дальнейший план действий. Завтра с утра мы отправимся в точку, в которой впоследствии разместим наш аппарат и будем вести работы по ее подготовке. Затем нам предстоит поработать с некоторыми объектами на планете. А потом у меня и отдельных участников экспедиции будет свое собственное задание. Об этом еще раньше сообщил Даниил.

Вечером же меня пригласили в гости к единственной выжившей свидетельнице всего, что происходило в Атлантиде. На момент нападения мацтиконов ей было всего десять лет, девочка выжила чудом. И тогда же она обрела невиданную мощь, множество способностей погибших атлантов. Телекинез, телепортация, телепатия, эмпатия…

Услышав о последнем даре, я поежился. Тут и без способности ощущать чувства других нелегко пришлось при посещении Атлантиды. Лия же успела застать последний миг жизни всех, кто был там. Как она выжила, пропустив через себя всю эту боль? Вот уж действительно необыкновенная женщина! Я много читал о ней, слышал от Даниила. И конечно же принял приглашение – для меня это великая честь.

Впоследствии, не раз и не два мысленно возвращаясь к этому визиту, я понимал: ничто не случается просто так. Как любит повторять один из моих дальних потомков: судьба всегда приводит тебя туда, где ты должен оказаться. Да, это так. В твоей воле потом поступить не так, как эта самая судьба запланировала, сделать все иначе, выбрать что-то самостоятельно. Но к этому выбору приведет тебя именно она, а не твои ноги.

Я оказался у порога дома, где жила Лия, ровно без пяти семь. Пунктуальность в нашем роду в крови. Постучав, я приготовился уже увидеть седовласую почтенную женщину. Но дверь стремительно распахнулась, а на пороге словно взметнулось пламя… Или нет, расцвел алый мак? Или…

Знаете, если сдуру некоторое время смотреть на солнце или даже на лампочку – не ослепнешь, конечно. Если повезет. Но перед глазами еще минуту-другую будут мелькать разноцветные или темные пятна, которые мешают нормально рассмотреть то, что происходит перед органами зрения. Так и у меня случилось: я нечаянно посмотрел на солнце и временно частично ослеп.

Дверь открыла Дия, правнучка Лии. Почему-то в этой семье любили называть девочек созвучными трехбуквенными именами. И очень важная роль, как и на Нибиру, отводилась значениям имен. Дия – это сияние, свет, блеск. Нет ничего удивительного в моем временном ослеплении, поскольку эта девушка действительно сияла ярче любых звезд!

От прабабушки Дия унаследовала ярко-рыжие волосы, блестевшие и переливающиеся так, словно они и правда горят ярким огнем. А еще ярко-зеленые глаза, словно два изумруда, сиявшие на хорошеньком личике. На момент нашей первой встречи девушке было всего шестнадцать, на пару лет меньше, чем мне. И ее юная красота вовсю заявляла о себе. Я таких девушек ни до, ни после не видел. Впрочем, я после встречи с Дией на других девушек вообще не смотрел. Это тоже отличительная черта нашего рода. За очень редким исключением. Обычно нам удается найти свою судьбу сразу же.

Тот вечер навсегда врезался в мою память по многим причинам. И главная, конечно же, Дия. Мы почти не общались при первом визите, ведь я пришел как гость ее прабабушки. И разговор, в основном, вел с Лией. Но мы с Дией постоянно искали глазами друг друга. А встречаясь взглядами, улыбались. Правнучка унаследовала от матриарха телепатию, поэтому мы и без слов прекрасно друг друга понимали.

Другая причина – сама Лия. Сто лет для нибирийца – это более-менее средний возраст, в то время мы жили до трехсот лет, а я и вовсе побил все рекорды. Так что я, конечно, не ожидал увидеть перед собой сморщенную и сгорбленную старушку. Но не удивился бы, если бы дама оказалась мрачной и нелюдимой, осторожной и, может быть, робкой. Все-таки столкнуться в десять лет со смертью и кровавым побоищем, увидеть, как на твоих глазах безжалостно убили всех родных и близких, залили улицы родного города кровью… Это не каждый взрослый выдержит.

Но я увидел красивую, сильную, интересную женщину. О возрасте напоминала, разве что, абсолютно седая роскошная грива волос. Зеленые глаза, такие же как у правнучки, сияли ярко и горели любопытством, ей все было интересно, такая жажда жизни исходила от нее! Я изумился, а Лия, которая тоже оказалась весьма опытным телепатом, рассмеялась.

– Мне все в радость, милый Архимед. Я знаю, что жизнь может оборваться вдруг, внезапно и нелепо. И потому каждый день, когда открываю глаза, встречаю с улыбкой. Спасибо мирозданию за этот каждый день!

Глава одиннадцатая. Привет из прошлой жизни

Закрыв журнал, я вздохнул. Очень скучаю и по жене, и по Лии. Последняя нас особо не навещала, все же тяжело ей было. Пусть она сохранила молодость души, но стресс, который единственная выжившая перенесла еще ребенком, сильно ударил по организму. На Нибиру бы ее живо поставили на ноги. Но Лия в свое время отказалась бросать погибшую родину. А продолжительный полет в более почтенном возрасте и вовсе могла не перенести. Да и не стремилась она на далекую планету, чтобы поправить здоровье, хотя ее и дети со внуками уговаривали, и мы с супругой тоже пытались. Однако упрямая матриарх всего семейства каждый раз отвергала такие предложения.

– Где родился – там и сгодился. – приговаривала она. – Лекарства у меня хорошие, а что хожу с трудом… Вы вот все бегаете, должен же кто-то и посидеть!

Поэтому в гости Лия приходила редко. Была еще одна причина: не хотела навязываться. И всегда повторяла, что старики не должны лезть в дела молодых. А если нам действительно нужно и хочется ее видеть – так двери ее дома для нас всегда открыты. И мы активно пользовались этим предложением. Я видел, что Лие радостно нас принимать, осознавать свою нужность. Ведь чем ты старше, тем чаще кажется, что этот мир проносится мимо тебя, а ты остаешься на обочине, забытый и ненужный…

А потом мы еще стали совместно практиковаться в телепатии. Невзирая на свою силу и опыт, Лия признала, что я, зеленый мальчишка, знаю и могу больше. Она вообще никогда не взывала к своему возрасту в качестве аргумента. И всегда была рада научиться чему-то новому, интересному.

Лия была моим лучшим другом. Все же Даниила и Данию я больше воспринимаю как родителей. А родители и друзья – это, на мой взгляд, немного разное. Тогда как Лия, невзирая на разницу в возрасте в девяносто с лишним лет, действительно стала другом или даже любимой бабулей. Которой у меня никогда не было.

Не только в нынешней жизни у моих новых родителей нет старших родственников. Увы, первые мама с папой тоже не могли похвастаться огромной семьей. Их родители погибли во время межгалактического перелета – даже наша техника, увы, не всегда совершенна. Сын и дочь погибших встретились на общих похоронах и, невзирая на такой печальный момент, сумели разглядеть друг в друге вторые половинки. Они сочетались браком, через какое-то время родился я. И потому впоследствии мать так тяжело переживала разлуку со мной: она уже знала, что это такое – терять близких.

Так что бабушками и дедушками я обделен во всех версиях жизни. Но Лия, которую моя жена просто обожала, в некотором роде действительно и мне заменила старшую женщину в семье. Такую, к которой можно прийти со всеми своими проблемами и получить совет – простой, но в своей простоте гениальный. И которая поможет понять: твоя беда и не беда вовсе, а время все расставит по своим местам. Ее мудрость помогала мне даже тогда, когда самой Лии уже не стало. Увы, женщина не дожила пару месяцев до двухсотлетия. Она ушла слишком рано – по меркам тех времен.

Но пока это не случилось, мы виделись и созванивались постоянно. Вели продолжительные беседы обо всем на свете, практиковались в телепатии, читали книги наперегонки, смотрели фильмы. Дия даже шутила, что если бы так хорошо не знала свою прабабушку, могла бы и приревновать. Я в ответ улыбался: Лия мой самый лучший друг. Но кроме жены я других женщин не вижу. А зачем они мне, если есть Дия?

Я потому и согласился впоследствии перейти в вечность в виде одиннадцатилетнего воспоминания о самом себе. Старше незачем, ведь я, невзирая на свою ментальную сущность, оставался телесным. А природа свое всегда все равно возьмет. Мне же не хотелось испытывать то, что я испытываю к Дие до сих пор, но в отношении других девушек. Вот только в этой жизни меня не стали спрашивать… Что же, остается надеяться на то, что Дия тоже где-то здесь. Ведь если Дан с Данией притянулись друг к другу магнитом и не расстались даже после окончания предыдущей жизни, почему у нас не может быть так же?

Честно говоря, я даже ищу ее, как и всех из своей первой жизни. Вглядываюсь в лица, бродя по улицам, сканирую пространство на предмет знакомых энергетических и ментальных волн. Пока что безуспешно, но я не теряю надежды. Не хочется верить, что мы встретились однажды для того, чтобы потом взять и потерять друг друга. Не хочется думать, что каждый раз, в каждом новом воплощении нам уготованы другие любимые, другие друзья. Душа – это не многоразовая тряпка, которую можно отжать и использовать с иной целью. И если она кого-то полюбила, это уже не стереть, не отстирать. Должны быть, я думаю, какие-то магниты, которые в конце концов привлекут нас друг к другу. Иначе зачем вообще нужна эта новая жизнь, если в ней нет прежних привязанностей?

– Архи. – в комнату заглянула Дания. – Идем, милый?

Сегодня выходной и погода стоит просто сказочная. Так что после завтрака мы дружно решили дойти до набережной, отдохнуть там, устроить пикник. Пока экс-Хроносы собирались сами и собирали Сашку, я подготовился к прогулке и решил черкнуть пару строк в журнал. Но теперь пора выбираться из прошлого в настоящее.

Мы вышли из подъезда и синхронно надели одинаковые черные очки – Даниил когда-то специально купил три пары, чтобы подчеркивать, что мы семья. На мой взгляд, это очень мило. Теперь он ищет такую же четвертую пару и время у него еще есть. Пока же я поправил козырек коляски, чтобы солнце не било сестренке в глаза.

Катать малышку – моя обязанность, которую я никому не уступлю. Вот и сейчас я гордо толкал коляску, наблюдая за дрыхнущей без задних ног Александрой. Скоро пузыри пускать начнет. Мы подошли к переходу, остановились и дружно уставились на светофор. Но в паре метров слева от себя я вдруг заметил что-то вроде бы узнаваемое и повернул голову.

Нет, наверное, ошибся. Пожилая женщина, прищурившись, тоже смотрела на светофор. И было видно, что она боится пойти раньше, боится не успеть. То ставит ногу в аккуратном башмачке на белую полосу перехода, то убирает. Я оглянулся на Дана с Данией и показал глазами на старушку. Ребята кивнули и мужчина взялся за поручень коляски. Мы понимаем друг друга без слов, даже когда у них нет телепатии.

Я подошел к женщине, улыбнулся.

– Здравствуйте. Не волнуйтесь, я помогу вам.

– Спасибо, милый. – пробормотала та, не глядя на меня.

Как раз загорелся зеленый сигнал и Даниил с Данией стали пересекать дорогу. Я аккуратно взял даму под локоток и достаточно быстро мы оказались на другой стороне.

– Спасибо еще раз. – сказала старушка и вдруг глянула на меня яркими изумрудными очами. – Радости тебе в каждом дне.

Я замер, словно громом пораженный. Такие живые, совершенно не выцветшие глаза у пожилой женщины – это уже огромная редкость. Но дело даже не в этом. Она дословно повторила фразу, которую Лия говорила каждый раз на прощание! Неужели это ответ на мои недавние размышления? Намек на то, что мои любимые рядом и мне нужно просто их найти? Тогда надо задержать Лию!

– Архимед. – позвал Даниил. – Все в порядке?

Я посмотрел на него, потом снова вслед старушке. Но удивительное дело – женщины уже нигде не было! Как она умудрилась так быстро скрыться из виду? Хотя, наверное, это и к лучшему. Если бы я вдруг стал атаковать вопросами постороннюю бабушку прямо посреди улицы, меня бы точно сумасшедшим посчитали.

– Все хорошо, пап. Просто эта дама мне кого-то напомнила.

– Да, кстати, знакомое лицо. – удивилась Дания. – Где-то я тоже ее видела.

Хотел я было ответить – в прошлой жизни. Но не стал, однако про себя изумился. Получается, не только Дан сохраняет остаточные воспоминания о прошлом. Его память другой жизни проявляется в работе, в просмотре фантастических фильмов. Дания же до сих пор никак не обнаруживала, что сохранила хоть какие-то обрывки воспоминаний. А теперь вдруг призналась в этом.

Да, конечно Хроносы видели Лию в прошлой жизни – они ведь тоже наблюдали за трагедией, и потом за девочкой. Даже признавались мне, что хотели бы и ее во вневременность взять, помочь пережить трагедию. Но с ее энергией и неуравновешенным в первое время после катастрофы характером в этом пространстве могли начаться серьезные проблемы. Поэтому от такой идеи пришлось отказаться.

Видели они и Дию – а как иначе? Вот бы и мне ее увидеть теперь. Интересно, она сейчас моего возраста? Может, они с Лией по-прежнему родственницы и через одну я смогу выйти на другую… Но увы: пока мы шли на набережную, я пытался телепатически нащупать старушку, и вскоре понял, что потерпел фиаско. Ее нигде не было.

Эх, надо было действовать сразу! Или хотя бы настроиться на ее волну, чтобы мысленно за женщиной проследить, убедиться, что это действительно Лия, узнать, где она живет… Хотя если она тоже сохранила телепатические возможности и память, то может и блокировать меня – поэтому я не могу нащупать женщину. Прямо как у меня с Александрой, но теперь я оказался на месте нынешней всемогущей.

Вот черт! Кажется, теперь я наконец-то начинаю понимать преемницу Хроносов. Как я желаю найти тех, кто мне близок, так и она хочет найти нас. Да, это, может быть, против правил. Но кто обвинит нашу Сашу в таком желании? Я теперь точно не стану. Все же человеку свойственно привязываться, любить и неохотно отпускать. Я за тысячелетия так и не смог отпустить близких мне людей, а у нее было гораздо меньше времени, чтобы свыкнуться с потерей.

Пожалуй, Лию мне искать не нужно, как бы ни хотелось снова встретить старого друга. Если судьбой нам уготовано снова дружить, снова встретить Дию, это случится обязательно. А если нет – что же, я эту самую судьбу все равно не переиграю. Может быть, в этой жизни Дия другого возраста и уже давно и счастливо замужем, растит детей, любит супруга. Я не имею никакого права ее счастью мешать. Ведь я ее люблю и желаю, чтобы все у нее было хорошо. А «хорошо» не равно «со мной», надо это признать. Так что придется собрать в кулак всю волю…

И еще, когда сегодня Александра опять попытается нас найти, я ей отвечу. Воспользуюсь приемом, о котором вспомнил накануне и постараюсь узнать, чего же она хочет. Может, потомок оказалась мудрее меня и просто желает убедиться в том, что с нами все в порядке. Тогда я успокою ее и мы мирно распрощаемся. Если же она начнет настаивать на встрече – обрисую перспективы, расскажу о своих опасениях, о том, что может случиться, если ребята все вспомнят. Саша их любит и потому тоже желает, чтобы у них все было хорошо. Думаю, мы сумеем прийти к пониманию. Мы же всегда неплохо ладили!

Глава двенадцатая. Безотказная машина времени

Но Саша обычно старается нас нащупать ближе к ночи. Хитрая: знает, что даже телепат может к ночи утомиться и потому его защита становится слабее. Днем она нас никогда не беспокоит, до вечера еще далеко. Поэтому пока что я могу снова мысленно вернуться в прошлое. Это, кстати, и при встрече с Хроносом поможет. Я постараюсь перенести свое сознание во времена, когда только прилетел на Землю. Так Александра не то, что место – время, откуда я с ней говорю, отследить не сможет. Ну или хотя бы станет нас искать в океане, а не в России.

А лучше всего настроиться на воспоминания в конкретном времени и месте помогает, конечно же, любовь. Я уже давно заметил, что память старается сохранить только хорошее и охотно оставляет маячки там, где переживаешь самые сильные и яркие эмоции, там, где ты счастлив. Любовь – безотказная машина времени.

Дия… Да, она тоже была телепатом. Не таким сильным, как мы с Лией, но тоже прекрасным. А тренируясь со мной на протяжении многих лет, могла дать фору и тем, кого природа наградила более внушительным даром. Но в тот момент, когда мы встретились впервые, она еще оставалась не слишком опытна в телепатии. В шестнадцать хочется заниматься совсем другими вещами, нежели освоение ментальных навыков.

Мы в тот вечер замечательно побеседовали с Лией. О трагедии не говорили: кажется, я и так прочитал о ней все, что только можно, а побывав на месте, проникся еще больше. Так что решил пощадить чувства своей новой знакомой.

– А я вот там никогда больше не была. – мимоходом обмолвилась Лия. – Только во снах.

Дия погладила прабабушку по руке, а когда я перевел разговор на другую тему, мысленно меня поблагодарила за это. Я не использовал в тот вечер блокировку своего разума, хоть в доме и полно телепатов. Мне же нечего скрывать. Да и впоследствии никогда не поднимал против Дии свой ментальный щит. Моя супруга, муза и вдохновитель, свидетель всех моих мыслей, стремлений и желаний. Степень откровения и доверия между нами была самой высокой, какая только возможна. И даже выше.

А с Лией блокировка бы попросту не сработала. Да, как телепат, которого обучали Хроносы, я был сильнее. Но ее дар больше, а еще она эмпат. И даже если бы я заблокировал мысли, чувства мои остались бы для Лии словно на ладони. Она и так сразу поняла, что ее правнучка с первого взгляда завоевала мое сердце. И была этому только рада.

– Мы всегда хотим для своих детей самого лучшего, Архимед. – заметила она много позднее, по прошествии нескольких лет.