Разукрась воспоминаниями

Предупреждение.

Все что нужно знать:

Книга про мусульманку и ислам.

Является самостоятельным произведением, но оно частично пересекается с другими моими работами.

Книга ещё в работе, поэтому главы будут публиковаться постепенно.

В книге появятся герои, знакомые по другим моим книгам, но это не помешает вам насладиться чтением данной книги.

Основной элемент произведения – это комичность и юмор.

Желаю веселого чтения.

Пролог

– Смотри, – Ясмина осторожно указала рукой на девушку, рисующую в самом углу. Она надела капюшон, закрывая лицо, будто защищалась от других участников школьного кружка, и, сгорбившись, рисовала так, словно от этого зависела ее жизнь.

Она выглядела как все люди в понедельник утром, когда пытаются делать вид, что работают.

– И что? – шепотом спросила я, в такой же тихой манере пожав плечами.

– Я думаю, это парень, – она утвердительно кивнула головой, словно ей не требовалось больше ничье соглашения, кроме своего.

– Почему?

– Ты серьезно думаешь, что этот двухметровый гигант может быть девушкой?

– Ты оскорбила всех высоких и полных девушек, – прервала я, хмуро посмотрев на незнакомку.  – Ты же записала ее на кружок как «Джейн»… – нахмурившись, спросила я, но совсем не удивившись задумчивому взгляду Ясмины. Если ее что-то интересует, то она превращается в Шерлока, мучительно пытающегося разгадать загадку.

У нее была смуглая кожа лица, длинные ресницы, которые почти дотягивают до неба. Губы пухлые, в задумчивости которых она любила прикусывать. Она мусульманка, как и я сама.

Мы каждый день носим платки на голове, обычные ткани, прикрывающие волосы и кожу шеи, но от которого восстали все, кому не лень. Обычно это сами женщины-феминистки, кричащие о свободе в мини-юбках. У всех разный взгляд на жизнь, не лучше просто принять тот факт, что в мире существуют множество традиций и мнений?

Меня с рождения звали Аделина, и когда я приняла ислам вместе с папой четыре года назад, до его смерти, менять имя я не захотела. И прошло четыре года, но только недавно мама смогла принять меня в новой религии.

Встряхнув головой, я сосредоточилась на происходящем. Точнее, мой взгляд снова приковал незнакомец.

Проще было бы пойти и спросить, кто это. Девушка или парень?

Но Ясмина любит усложнять себе жизнь. Как она всегда говорит: «Проблемы красят нашу жизнь слезами». Очень по-философски.

– Я не записывала ее, – вдруг ответила она.

– Разве? – нахмурилась я.

Но она уже не слушала меня, внимательно наблюдая за кисточкой странной девушки или парня под капюшоном.

С тяжелым вздохом я прошла вперед. Ясмина хотела остановить меня, когда поняла, к кому я направляюсь, но не успела. Я уже достигла незнакомца, которую мы записали на наш кружок как «Джейн». Я же помню.

– Привет, – вежливо улыбнулась я.

Она не обращала на меня внимания, продолжая рисовать на небольшом холсте. Её или его длинные пальцы, скрытые под толстовкой, двигались, создавая на холсте беспорядочные и яркие круги. Среди них были мелкие кружочки и неровные линии, которые хаотично располагались на холсте, но создавали необычную композицию.

Я засмотрелась на картину и не сразу поняла, что стояла минуту, ничего не произнося. Неловко прочистив горло, я снова обратилась к незнакомцу, стараясь вглядеться в лицо через закрытый и плотный капишон, но быстро поняла, что на человеке медицинская маска.

– Можно вопрос?

Хотя бы голос докажет Ясмине, что это девушка. Но незнакомец упрямо молчал, это начало сильно раздражать меня.

Что за невежливые манеры, и кто позволил ему рисовать на нашем кружке, если это прикрытое от чужих глаз чудо даже не записано на рисование.

Но теперь вблизи я стала чуточку уверенной, что это парень, потому что под оверсайз одеждой скрывается намного больше мускул чем бывает у девушек. Хотя девушка тоже может быть накаченной…

– Простите… – я протянула руку к рисующей руке, чтобы остановить спокойные движения кисти по холсту.

– Не смей! – раздался за моей спиной мужской голос, резкий и повелительный.

Меня переполняло недовольство, но интерес не давал мне покоя. Я медленно повернулась, заметив, что незнакомый художник, сидящий передо мной, даже не пошевелился. Может быть, он или она слушает музыку в наушниках?

Моему равнодушному взгляду предстал ненормальный придурок, имя которого афишируется Алексом. Мы с ним одного возраста, в выпускном классе, и иногда, к сожалению, я пересекаюсь с ним на физре или на иностранных языках.

Он блондин с ужасно ровным носом и ярко-зелеными глазами, в которых всегда играет блеск идиотизма, и усмехающееся выражением лица с отвратительным характером. Не затыкающим от болтовни ртом и бесполезными действиями, в последствиях которых нет ни намека на полезность в окружающем мире. Зато он популярен… среди девушек.

Но если бы мне потребовалось выразить своё недовольство, я бы назвала его «бестолочам», по крайней мере, для меня это было бы уместно.

– Не смей трогать человека, когда он с головой погрузился в искусство, – произнес он с деловитым видом, подойдя ближе ко мне. Он засунул руки в карманы брюк, словно собирался выступить на дебатах в эту же секунду, и не сводил с меня своего серьезного взгляда.

Я сложила руки на груди и откинула шарф через плечо. У парня было сосредоточенное лицо, будто он был адвокатом этого незнакомого человека. От этой мысли возник следующий мой вопрос:

– А ты стал адвокатом?

– Ну да.

– А звание «ничтожество» куда спрятал? – появилась Ясмина с насмешливой и ядовитой улыбкой, глядя на Алекса.

– Тебе одолжил, – не растерялся он. – Можешь себе оставить, оно тебе очень идет.

Он издевательски подмигнул ей и, показав на нас обеих указательным пальцем, будто направляет на нас пистолет, сказал:

– Расслабьтесь уже, вы обе выглядите так, будто вас пристрелят.

– Нет, мы выглядим так, будто готовы кого-то пристрелить, – резко ответила Ясмина с насмешливой улыбкой на лице.

Он лишь фыркнул в ответ и опустил руки, которые были угрожающе направлены на нас. Теперь, подняв ладони вверх, будто сдается, он направился к двери.

– Куда? – равнодушно спросила я, остановив его подозрительные движения.

– Иду исполнять обязанности адвоката в другом месте, – сказав это, он быстро скрылся за дверью.

Что это было?

– Он идиот, – серьезно сказала Ясмина, покачивая головой.

– Реально, – прошептала я.

Я повернулась к незнакомцу, но его или ее уже не было. Ясмина лишь цокнула языком, наблюдая за большим открытым окном, из которого вероятно выбежал незнакомец. Но истинный мотив теперь останется загадкой для Ясмины, потому что мне на это наплевать.

Да хоть сейчас покажите мне танцующего примата (то есть Алекса), я останусь серьезной, как было прежде, пока Ясмина катилась бы со смеху на полу.

Мы такие разные, но в то же время мы не только лучшие подруги, но и троюродные сёстры.

Часть 1. Проишествие.

В одно прекрасное апрельское утро я собиралась в школу. Яркий свет, льющийся из открытого окна, освещал моё лицо. Закончив с макияжем – всего лишь нанесла гель для бровей и блеск для губ – я прошла на кухню. Мама уже ушла на работу, чтобы вернуться пораньше, потому что мы планировали сегодня вечером посмотреть фильмы.

Я только присела на стул возле барной стойки, как в дверь постучали. С любопытством я прошла в прихожую и заглянула в глазок. Угадав, кто стоит за дверью, я поспешила открыть.

– Ассаламу Алейкум, ухтишка*, – Ясмина протянулась, чтобы обнять меня покрепче, или задушить, чтобы схавать мой завтрак самой.

– Ваалейкум Ассалам, – тихо произнесла я с охрипшим голосом.

Мой голос был сам по себе тихим, что передалось мне от мамы, и в окружении людей я становилась такой же безмолвной, как Ясмина, когда она поглощает килограммы еды.

Быстрым шагом она направилась на кухню, оставив меня позади, потому что знает наш дом как свои пять пальцев, поэтому для нее не существует фразы «Чувствуй себя как дома».

Я вернулась на свое место, а подруга тем временем прошла к холодильнику. Она долго смотрела внутрь, будто размышляя, чем же покушать. Затем осторожно закрыла дверцу и направилась к полкам на кухне, моя заначка шоколадки не осталась незамеченной. Ясмина была повернута спиной ко мне, но я телепатически угадала ее улыбку.

Она быстро вернулась ко мне и присела рядом, по-прежнему улыбаясь, открыла шоколадку и, разломав одну дольку, закинула в рот. Я внимательно наблюдала, как Ясмина наслаждается моей шоколадкой, и, заметив это, она тоже остановилась и бросила на меня невинный взгляд.

Она долго смотрела на меня своими орехового цвета глазами, затем перевела взгляд на шоколадку и произнесла:

– Хочешь? Не стесняйся, я могу поделиться.

– Поделиться?

Она утвердительно покачала головой с набитым ртом, пока я шутливо бросала на нее раздраженные взгляды.

– Не нужно, доедай, я куплю новую.

Она пробормотала «извини» и «ага», и за пять минут бедная, мирно лежащая на кухонной полке шоколадка исчезла из виду.

– Ты что-то узнала про вчерашнее? – громко спросила она, пока была увлечена последними кусочками своего лакомства.

– Про вчерашнее? – переспросила я.

– Ну, про тот случай с незнакомцем и Алексом, – попыталась объяснить она.

Я быстро поняла, про что она спрашивает.

– Нет, ничего про это, я Алекса больше не видела.

– Знаешь, что я думаю? – она поддалась вперед, подставив локти на стол, и, покачивая головой, наверное, уже по привычке, добавила: – Это всё Сюзанна.

– Сюзанна? – нахмурилась я и села рядом, закончив с готовкой завтрака.

Простые хлопья с горячим молоком, на которые угрожающе смотрела подруга. У меня в запасе пять минут, чтобы успеть закончить есть, потому что она всегда выглядит так, будто ее дома не кормят. И при этом умудряется не толстеть.

– Короче, объясняю, – хлопнула она в ладони, заставив вздрогнуть от неожиданного шума. – Сюзанна со своим кружком находится на втором месте после нас.

– Почему ты выделила «после нас»?

– Тихо, – шикнула она, указав на меня пальцем. – Она ждет, пока мы облажаемся, а мы не облажались ни разу.

– И ты думаешь, что она отправила…

– Шпиона, – закончила она мою мысль.

– Не думаю.

– Почему? Это вполне логично.

– Логично, но трудно поверить. В конце концов, у нас не мировая война, чтобы отправлять к нам шпионов.

– Ладно, посмотрим, как ты заговоришь, когда я поймаю этого шпиона или шпионку, – она на полном серьезе уставилась на меня.

– Даже если это так, то вчера мы его или ее раскрыли, но Алекс отвлек нас, поэтому, думаю, этот «шпион» не вернется вновь, – утвердилась я, изобразив в воздухе кавычки.

Я доедала свой завтрак и посмотрела на часы, чтобы не опоздать на первый урок.

– Думаешь, шпионов больше не будет? – она смотрела на меня разочарованно, будто не ожидала от меня такой глупой мысли. Безнадежно покачивая головой, она добавила: – Какая ты наивная.

– Кто бы говорил… – шепотом произнесла я, надеясь, что она не услышит.

– Я сказала.

– Тебя трижды лоханули в магазине, – уже более в шутливой форме произнесла я. – Ты клюнула три раза на одно и тоже мошенничество.

– Все-таки не забыла про те случаи, – осуждающе произнесла она. – Откуда мне было знать, что они мошенники, сказали помочь по телефону бабуле, вот я и помогла, скинув им деньги, – снова заговорила она, потянувшись к бутылке воды на столе.

Она вопросительно посмотрела на меня, когда я встала и, поставив посуду в раковину, вернулась к ней. Мои светлые блондинистые волосы были собраны в низкий хвост, поэтому, чтобы их длина не мешала при завязке платка, я сделала пучок прямо на затылке. А Ясмина продолжала сверлить меня невинным и одновременно требующим взглядом.

– Что? – наконец спросила я.

– Можно попить?

– Десять минут назад ты съела мою шоколадку без моего разрешения, а для воды спрашиваешь? – усмехнулась я.

– Так можно или нельзя? – достаточно вежливо спросила она.

Я мягко улыбнулась, наблюдая, как подруга терпеливо ждет мой ответ, затем уверенно ответила:

– Нельзя.

***

Я надела платок и закрепила его специальной булавкой, чтобы ткань плотно прилегала к подбородку. Хочу пояснить: если мы носим свободную одежду или покрываем голову платком, это не значит, что мы считаем себя некрасивыми или стремимся скрыть свои недостатки. Наша религия предписывает нам скрывать свою красоту от жестокого и опасного мира. Так велел нам наш Господь, а не мужчины, как думают многие.

Наконец я была готова пойти в школу. Ясмина ждала меня у выхода, раздраженно показывая на часы возле входа. Закрыв дверь своим ключом, мы поспешно направились в школу.

По пути мы купили газированный напиток, чтобы не изжариться на улице. Ладно, подмечу, что на улице не так жарко, учитывая, что мы накидывали на плечи легкие джинсовые куртки, когда изредка дул прохладный ветерок.

Наступает весна, и природа пробуждается от зимнего сна. Деревья покрываются свежей листвой, а небо становится более ярким и голубым. Воздух становится чище и свежее, а дома вокруг выглядят более красочно. Даже лица людей светятся от солнечных лучей и чистого голубого неба над нами, который дарит позитивное настроение.

Во Франции всегда хорошо, особенно когда наблюдаешь, как мы, мусульмане, постепенно и незаметно захватываем Европу, увеличивая наше присутствие в этих землях с каждым годом. Забавно, учитывая, что Европа уже давно оккупирована англичанами, и не мирным путём.

Глубоко вдохнув, я посмотрела на время, мои глаза мигом округлились, осознав, что мы опоздали. Поняв наше состояние без единого слова, Ясмина взяла меня за руку, и мы обе побежали в направлении школы, по пути чуть не споткнувшись друг о друга.

Мы дошли до школы, но, мягко говоря, запыхались, а джинсовки уже носили на руках, когда быстро вошли в класс.

– Простите, – прошептала Ясмина.

Учитель иностранных языков презрительно посмотрел на нас и хотел было начать читать нам нотацию о пунктуальности, но потом, наверное, поняв, что бесполезно заниматься нами, приказал присесть и не мешать.

Та самая Сюзанна была соседкой возле нас, которая прямо сейчас шушукалась со своими друзьями и усмехалась над нами. У нее были крашенные красные, не рыжие волосы, хотя она блондинка, как и я.

Мы ненавидим ее за гордыню и лицемерие больше, чем Алекса. Услышав это, он, наверное, оскорбился бы, что не смог настолько помучить и разозлить нас, как сделала она. Но его шутки и усмешка безобидные, потому что мы можем ответить тем же, но закатывание глаз и блеск садизма в глазах Сюзанны мы повторить не способны.

Урок прошел скучно, потому что после десяти минут в наказание нас с Ясминой пересадили в разные концы класса. Моим соседом оказался один из друзей Алекса, Маркус, с которым мы почти не знакомы, потому что его друг не такой придурок, как он.

Когда по телефону пришло уведомление о наступлении обеденного намаза, мы с Ясминой захватили коврики и пошли в поисках пустого кабинета во время перемены. Долго искать не пришлось, потому что кабинет истории пустовал. Мы быстро определили киблу* и встали на четырехкратный намаз*.

Помолившись в конце о всеобщем благе, мы покинули помещение и быстро пошли на следующий урок, опять опоздав. Однако Ясмина со мной на литературу не пришла, потому что у нее физра с Алексом и Арианой. Выразив соболезнования, я провела ее на улицу, а сама направилась на свое нудное занятие.

После утомительного и скучного урока по литературе, который я терпеть не могу, я отправилась в кружок рисования, который мы с Ясминой организовали. Здесь можно было рисовать без ограничений, используя кисти, руки или даже ноги. Однако существовало одно правило: не рисовать живых существ. Это запрещено в исламе, а также соответствует современному искусству, где беспорядочные пятна на холсте считаются произведением искусства. В этом стиле особенно ценится импровизация, ведь если случайно допустить ошибку, можно сказать, что это было задумано заранее, и немного изменить пятно, чтобы придать ему вид запланированного элемента.

Такую идею придумала Ясмина, потому что она криворукая и всегда все портила, но в то же время умудрялась находить выход из ситуации.

Наше помещение находилось в корпусе школы, но на первом этаже, где разместились еще и другие кружки. Высокое и довольно большое окно при открытии передавало прекрасный обзор на задний угловатый и темный сад, больше похоже на вайб леса.

В этом кабинете всегда царит прохлада, он расположен вдали от солнечных лучей. Из окон открывается замечательный вид на пышные деревья, обросшие кусты крыжовника и лавра, а по стене вьётся плющ, который тянется к пластиковым рамам.

Тишина, царящая в кабинете, нарушается лишь шорохом листьев на ветру и приглушёнными голосами учеников на занятиях. Эта атмосфера непередаваема. Если бы была возможность, я бы поселилась здесь навсегда.

Но по-настоящему красиво здесь становится, когда приближается закат, когда всё вокруг окрашивается в тёплые оранжево-золотистые тона. Но мы нечасто остаёмся допоздна, поэтому не успеваем насладиться этим великолепием. Зато у нас есть возможность полюбоваться тёмным и загадочным садом. Не смеем жаловаться, когда кружок рисования стал для нас спасением от орущих учителей и закатывающих глаза учеников.

Через пять минут в тихий кабинет зашла запыхавшаяся Ясмина и сказала, что скоро планирует отомстить физруку, который заставил ее бежать три круга за наказание.

– Какое еще наказание? – спросила я.

– За то, что я подралась с Майлой.

– Зачем ты с ней подралась?

Она тяжело вздохнула и объяснила:

– Потому что она оскорбила меня, но в свое оправдание скажу, что я разок потянула ее за волосы и всё.

– И всё?

– Может, еще потянула за ухо… Я не особо помню, – она снова изобразила на лице невинность и наивность, пока я осуждающе смотрела на нее.

– Ну ладно, виновата я, не смотри так. Субханаллах.*

– Мы же договаривались, что не позволим Сюзанне воспользоваться возможностью, точнее, нашим провалом.

Она пожала плечами и, сцепив пальцы рук, сказала:

– Обещаю, такого больше не повторится.

– А если повторится, будешь должна мне шоколадку, – указала я на нее пальцем.

– Половину шоколадки, – заключила она.

– А куда денешь другую половину? – спросила я, заранее зная, каким будет её ответ.

– Съем, – уверенно заявила она и хлопнула в ладони, заставив меня снова вздрогнуть, как было утром.

Ясмина сделала вид, будто не заметила моего злобного взгляда, и прошла открывать дверь для всех записанных в наш кружок. А их было много, каждый день в доске объявлений и кружков появляются новые имена. Это не потому что все люди решили стать Ван Гогами или Леонардо да Винчи, а именно из-за атмосферы и вайба, который передает наш кружок. Этот позитив и хорошее настроение привлекают людей, когда ученики стрессуют от экзаменов или уроков.

Мы расположились в небольшой комнате, которое предоставила нам школа из-за множества голосов (мое способность убеждать помогло в этом деле). Оформлением занялась Ясмина. Она наклеила на скучные однотипные стены картинки великих художников и интересные факты про них или про их произведения искусства. Далее на другой стене рядом с историческими достижениями великих художников стояли мемы. Да, мемы. Сначала я была против, но потом сила убеждения внезапно передалось Ясмине, и она смогла меня убедить. Без этих мемов вести дела про современное искусство было бы скучно. Каждый день – новый мем.

Сегодня стояла картина ананаса. Сначала я даже не поняла, в чем суть, но потом, приглядевшись своими слепыми глазами, заметила текст с маленьким шрифтом: «В Шотландии студент принес ананас на выставку современного искусства, и оставил его на пустом стенде, и ушёл. Через некоторое время организаторы накрыли ананас стеклом, приняв фрукт за произведение искусства».

Когда я дочитала текст до конца и поняла его смысл, у меня вырвался смешок. Мы обсираем то, над чем занимаемся, может, людей привлекает именно наша самоирония?

***

Дальше все в кружке прошло гладко и спокойно. Незнакомцев больше не было, что не могло не радовать. Проблемы нам здесь не нужны совсем.

Я сидела на широком подоконнике (это мое самое любимое место) и наслаждалась свежим запахом трав и зелени. Одной рукой я рисовала и пыталась передать всю атмосферу, которую чувствовала, глядя на задний двор.

Когда я упомянула, что рисую одной рукой, я имела в виду буквально. Я не люблю пользоваться кисточкой, как по мне, руки проще контролировать, чем «слиться» воедино с кисточкой, как говорит Ясмина. Она редко пользуется руками при рисовании.

На мне был белый красивый оверсайз костюм-туника до щиколоток с вырезами до колен с моими инициалами возле плеч, как у всех записанных в кружке: больше пятидесяти человек, которые, к счастью, ходят в определенное время, по десять в группах, чтобы не создавать хаос. А заботиться о костюме – забота каждого. Не стираешь костюм – ходи в грязном.

А еще в качестве дополнения нам были созданы белые шарфы из легкого материала, которые мне безумно нравились.

У меня не получалось рисовать что-то стоящее, поэтому, отодвинув холсты и вытерев салфеткой зеленые краски с рук, я решила просто наслаждаться красотой передо мной.

– Эй, ухтишка! – позвала меня Ясмина из угла комнаты, суетливо наводя порядок на столе. – Нам сообщили, что директриса будет здесь с минуты на минуту. Она сфотографируется с нами и похвалит за усердие.

– Зачем это? – нахмурилась я, но аккуратно спрыгнула с подоконника, чтобы случайно не споткнуться о длинную тунику.

– У нас больше всех учеников записалось в кружок в этом месяце. Или что-то в этом духе, – беззаботно ответила она, пока другие девушки и парни снимали со стен фотки котов из мемов, которые мы посчитали несерьезными для присутствия в фотке с директрисой.

Влажной салфеткой я принялась оттирать столы, полы и даже стулья от размазавшейся краски. Дверь была открыта нараспашку, поэтому, услышав стук каблуков по коридору, мы все замерли. Наступила угнетающая тишина, в которой мы с Ясминой успели сотни раз переглянуться. Тяжело сглотнув, я натянула улыбку на лице.

Стук каблуков становился всё громче, и вот наконец-то в дверях появилась сама директриса с обычным суровым выражением лица, которое она носила как медаль. Один её вид внушал ужас, ноги вдруг стали ватными, а глаза заслезились, как это бывает у меня в моменты сильного волнения.

Нам не позволено облажаться, все пройдет хорошо, я уверена. Точнее, ин ша Аллах*, все пройдет лучше, чем я себе представляю.

Глубоко вздохнув, я спиной почувствовала прохладный ветерок, который подул из окна. Я забыла закрыть ее, но ничего страшного, наоборот, кажется, будто в комнате всегда так освежающе пахнет.

– Здравствуйте, ученики, – равномерным и уверенным голосом произнесла директриса, заполняя неловкую тишину и шелест листьев за окном.

– Добрый день, ваше присутствие для нас огромная радость, – громкий голос Ясмины придал мне уверенности.

– Прошу, присаживайтесь, – вмешалась я как одна из руководящих кружком, пока Ясмина утвердительно покачивала головой.

Отодвинув стул, который я оттирала от синих и красных масляных красок, я пригласила директрису за стол. Она элегантно и осторожно села, демонстрируя нам изящную осанку и роскошные русые локоны, ниспадающие на хрупкой спине. Она выглядела и вела себя как королевская особа, так и хотелось зауважать ее.

– Мы ненадолго, девочки, – произнесла она с лёгкой улыбкой. – Администрации нужны фотографии самых популярных школьных кружков, чтобы составить статистику увлечений и интересов молодёжи Ренна, столицы региона Бретань.

Мы активно кивнули, и я про себя подметила, что в кабинете остались лишь пять человек. Два парня и три девушки.

Она окинула комнату неспешным взглядом, задержавшись на мемах о современном искусстве. Хорошо, что котов убрали.

Губы директрисы тронула фальшивая и незаинтересованная улыбка, но она тут же спрятала ее и более воодушевленно произнесла:

– Давайте тогда фоткаться.

Фотограф, который всё это время стоял у двери, вдруг оживился и начал контролировать процесс, указывая нам наши места. У нас получился полукруг из пяти учеников (не считая нас), двух незнакомых дядей и одной деловитой тёти рядом с директрисой.

Они пофоткались и поблагодарили нас, а на наших лицах застыла неловкая улыбка, что аж щеки начинали болеть. Но мы терпели, лишь бы не случилось чего похуже, чем боли в щеках.

Когда незапланированная суета стихла, директриса принялась прощаться с нами. Сказала, что мы замечательно украсили комнату, и такая атмосфера приятно освежает разум и душу. Мы поблагодарили ее за такие хорошие слова. Только когда директриса дошла до дверей, мы смогли облегченно вздохнуть и закрыть на минуту глаза.

Однако она вдруг остановилась на полпути в дверном проеме, словно что-то забыла. Затем, увидев свою сумку на столе, перед которым сидела, покачала головой с легкой улыбкой на лице, наверное, таким образом безмолвно упрекая себя за забывчивость. Поняв намек без слов, я потянулась за сумкой и успела лишь развернуться, когда произошло нечто более ужасное, чем забытый предмет.

С противоположной стороны двери на директрису в сером пиджаке обрушился разноцветный поток краски, вызвав изумление у всех присутствующих. Ясмина зажала рот рукой, а мои глаза округлились до невероятных размеров.

Волосы бедной женщины разукрасились в разные и самые яркие цвета, некоторые из которых образовали более темные неразборчивые оттенки. По ее лицу стекала краска, а она стояла вся напряженная, крепче зажмурив глаза. Кулаки были угрожающе стиснуты, что мне захотелось спрятаться куда-нибудь или лучше сбежать через окно.

Я перевела взгляд на Ясмину, а эта дура осмелилась достать телефон и сделать снимок облитой краской директрисы, сохраняя при этом своё обычное невинное и безразличное выражение лица. Мягко говоря, я хотела ее задушить, особенно когда яркая вспышка и звук щелканья камеры, направленная в самую точку произошедшего, прозвучали слишком громко, не оставив без внимания ни одного из присутствующих. Именно директрису, которая яростным и злобным взглядом повернулась к нам.

Не обращая ни на кого внимания, я с силой хлопнула себя по лбу.

Мы реально облажались.

Вернее, нас подло подставили.

—– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —

* Ухтишка – Берет начало это слово от арабского «ухти» (أختي), что переводится как «моя сестра». Добавив суффикс-шк-, получилась этакая адаптация к русскому языку.

*Кибла – направление в сторону Каабы в Заповедной мечети в Мекке, используемое мусульманами в различных религиозных ритуалах, особенно при совершении намаза.

Намаз совершают индивидуально или коллективно 5 раз в день в строго определённое время: на рассвете, в полдень, перед наступлением вечера, после заката, с наступлением ночи. Женщины совершают намаз отдельно от мужчин.*Намаз (салят) – ритуальная молитва в исламе. Обязательная пятикратная молитва – один из столпов ислама, выражение покорности и благодарности Аллаху.

*Фраза «Субханаллах» в контексте тасбиха означает –  «Аллах Всемогущий и Великий пречист и бесконечно далек от любых недостатков и изъянов».

* Ин ша Аллах –  Означает «если на то есть воля Божья», «если Бог пожелает». Сопровождает высказывание верующего о его планах или событиях, которые должны произойти в будущем.

Глава 2. Вот такие пироги.

Телефон в моей руке стал причиной ошибки, но я осознала это только после того, как сделала снимок.

Мем с фоткой директрисы получится отпадным.

Наверное, Лина (Аделина) так не считала, потому что сверлила меня злобным взглядом, как делала это Миссис Грейс (директриса). Мне это очевидно не нравилось.

– Дайте мне наконец полотенце! – закричала директриса, мы все вместе дружно вздрогнули от ее пронзительного и громкого крика.

Лысый мужчина направился к Лине. Она в свою очередь быстро вышла из шокового состояния и протянула пачку салфеток. Разочарованно покачивая головой, мужчина принялся осуждать мою подругу. Я двинулась вперед, чтобы как-то сгладить всю эту ситуацию.

– Извините, но мы не причем, – не успела я договорить, как мужчина нагло и равнодушно отвернулся от меня. Будто я не достойна того, чтобы меня слушали.

Я была зла, но когда увидела, что в пачке осталось одна салфетка, из меня чуть не вырвался смешок. Тот мужчина протянул одну салфетку директрисе, которая стояла вся залитая красками. Максимум можно было удалить этой салфеткой лишь область носа. А она выглядела так, будто приняла душ из красок.

Миссис Грейс унизительно и гневно покачала головой и скрылась в коридоре. Эх, я еще незаметно сфоткала бы ее, выключив вспышку для будущих порций мемов.

Я посмотрела на Лину и заметила, что её глаза наполнились слезами, а выражение лица было обиженным. Я поджала губы. Игривость и радость мигом испарились.

Мы облажались – это факт.

***

Нас проводили, по идее, в пустой кабинет, в котором мы будем ожидать директрису. Интересно, как она смоет всю краску с волос и одежды? Но это не самое важное.

Лина будет задаваться вопросом, кто нас подставил. Ох, а я уже знаю, кто это. Сюзанна. Ненавижу ее, это точно она, наверное, отомстила мне, что я подралась с ее сестрой – Майлой.

Помещение, в котором мы оказались, напоминало коридор, ведущий к кабинету директора. Справа от нас располагались стулья, прикреплённые к стене, но нас провели прямо в кабинет. Нам также сообщили, что предстоит серьёзный и неприятный разговор, словно мы не знали этого.

Лина постоянно покусывала губу и смотрела в одну точку. Я прекрасно знаю свою троюродную кузину: она будет корить себя, хотя её вины в этом нет.  Нас подставили, а я еще умудрилась испортить все, сфоткав это безобразие, будто это входило в наши планы. Я просто не удержалась…

Как только мы переступили порог кабинета директрисы, заметила кое кого. Алекс. Меньше всего нам хотелось видеть его здесь в этот момент. В момент, когда мы облажались и позволили всему этому случится.

Он спокойно сидел, раскинув ноги в сторону и сложив руки на груди, и выглядел умиротворенным, будто сидел на очереди к психологу. Его светлые блондинистые волосы были мокрыми и спадали на лоб, одежда тоже намокшая прилегала к телу, он словно принял душ в одежде. *Астагфируллах*. Ему следует переодеться, иначе половина учениц школы будут пускать слюни на его белую футболку, которая подчёркивает каждый изгиб и мускул на груди.

– И ты тут? – возмутилась я, присаживаясь напротив него.

Он глубоко вздохнул и, кажется, закатил глаза, как только нас заметил. А еще он открыто проигнорировал меня. Вот идиот.

– Лина, ты только посмотри, до чего нас довели, – я указала на Алекса и насмешливо покачала головой.

Он смотрел на нас так, будто мы только что выбрались из стен психиатрической больницы. Мне кажется, если бы мы вдруг начали лаять, он бы не слишком удивился.

– Хватит болтать, – сказала Лина и села возле меня.

Когда ее взгляд встретился с взглядом Алекса, она тяжело вздохнула и, подперев локти на колени, пристально посмотрела на него. Она словно давила на него проницательным взглядом, как это иногда делает со мной. Лина это умеет лучше всех.

– Чего тебе? –  спросил он, слегка наклонив голову в сторону.

– Скажи, кто нас подставил, и мы не станем тебе мстить.

– Вы что, кукухой поехали? – он жестом, который обычно используется для обозначения сумасшествия, покрутил пальцем по виску.

Я осознала, чего хочет добиться Лина. Она подозревает, что он причастен к произошедшему. От этой мысли я невольно поддалась вперед и, прищурившись, последовала примеру подруги, пытаясь надавить на него. Но мой любительский взгляд не сможет сравниться с уничтожающим взглядом Лины.

Но Алекс быстро вытянул руку, словно пытаясь поставить между нами преграду, и серьезным тоном предупредил:

– Оставайтесь на расстоянии, вдруг ваше бешенство заразно.

Я промолчала, но не удержалась от закатывания глаз на его тупые слова.

– Спрашиваю только один раз, – вновь начала Лина, по-прежнему пугая бедного парня. Ладно, я преувеличиваю, Алекс не выглядит настолько впечатленным, как я. – Ты замешан в этом?

– В чём? – уточняет он, с невинным видом глядя на нее и похрустывая суставами пальцев.

– Ты отводишь подозрения… – задумчиво прищурилась Лина.

– Я ни в чём не замешан. Я хороший мальчик, не смейте меня обвинять в своих проколах.

Лина отвела взгляд и откинулась на спинку стульчика, раздумывая произошедшие обстоятельства. Я лишь разочарованно поджала губы.

Через десять минут, проведенных в тишине, наконец дверь кабинета открылась, и вошла директриса с мокрыми волосами, которые она завязала в хвост. Она больше не выглядела… как прежде – испачканной везде краской. Миссис Грейс оглядела кабинет и сморщилась, остановившись на нас, будто наше присутствие вызывало в ней отвращение.

– Это возмутительно! Я хочу исключить вас двоих из моей школы. Вы недостойны здесь учиться. Мерзавки, – она произносила эти слова с такой злобой, а её каблуки агрессивно стучали по полу, когда она направлялась к своему рабочему столу.

Алекс, который сидел напротив, жестом указал на нас и беззвучно произнёс, чтобы мы смогли понять по движению его губ: «Это она про вас двоих».

Я продемонстрировала свою злобную рожу в ответ на его комментарий. Но Лина толкнула меня плечом, чтобы я перестала кривляться и вести себя как ребенок.

– Это ужасное поведение, и мне интересно, чего вы добились, унизив меня? – когда я открыла рот, чтобы сказать, что мы в этом не виноваты, директриса посмотрела на меня с ненавистью и продолжила, прервав мою даже не начавшуюся речь: – И даже посмев сфоткать меня, вам не хватило того унижения, которое я испытала?

– Мы этого не делали… – прошептала Лина, потупив взгляд.

Когда Алекс рассмеялся, словно она сказала что-то забавное, миссис Грейс обратила на него свой взгляд. Я почувствовала облегчение, потому что теперь её гнев был направлен на него.

– А вы почему ухмыляетесь, мистер Бредли?

– Давайте без церемоний, зовите меня просто Алекс, – учтиво произнёс он и уверенно скрестил ноги, выражая превосходство и уверенность. Но это длилось недолго, директриса резко ударила по столу, заставив нас всех вздрогнуть.

– Сядь прямо! – рявкнула она, и Алекс беспрекословно опустил ноги в исходное положение и всеми силами старался избегать взгляда миссис Грейс. – Я крайне огорчена твоим поступком не меньше. Ты выбрал фонтан, нашу главную достопримечательность школы, чтобы поплавать прямо на глазах у комиссии?

– Откуда мне было знать, что они важные шишки? – пожал он плечами. – Я должен был определить это по их сверкающей лысине?

Я очень хотела усмехнуться, но сдержалась. Едва сдержалась, заметьте.

Директриса лишь покачала головой и задумчиво постучала по деревянной поверхности стола. В тишине этот звук отдавался слишком пугающе. Словно маньяк стучал в двери в хоррор-фильмах в поисках своей жертвы. Я тяжело сглотнула, больше не вынося этой тишины.

– Вы обе не сможете доказать свою невиновность, даже если вас подставили, – произнесла миссис Грейс, изобразив кавычки в конце своей речи, и дальше продолжила, уже обращаясь к Алексу: – У меня для вас троих хорошие новости: я не буду вас исключать. Я хочу дать вам шанс вновь заслужить моё уважение…

– Не тяните, говорите уже, – лениво произнесла Лина, заставив меня удивиться. Она больше не выглядела виноватой, сгорбившись от чувства безысходности, напротив, её спина была демонстративно выпрямлена, а на лице играла наглая и дерзкая улыбка. Лина что-то знает?

Директриса в ответ прищурила глаза, рассматривая ее, будто пытаясь найти причину ее изменения.

– Отлично. Вам нужно собрать петицию на пять тысяч человек, – ответила она, поправив мокрый прядь волос, упавшую ей на лицо.

– На сколько? – вскрикнула я.

– Вы слышали. Это до конца года, но в то же время вы будете учиться.

– Мы не будем всё успевать, еще и с кружком, – подалась я вперед.

– Оу. К сожалению, в этом году мы не сможем оставить кружок в вашем распоряжении, до того как вы не соберите петицию. А после этого я может подумаю, – с насмешливой жалостью произнесла она.

– Но всё было не так ужасно… Это всего лишь краски…

Лина молчала, опустив взгляд, а этот придурок Алекс посмел повернуться, нагло рассмеяться после моих слов и, наконец, в конце произнести:

– Я как будто посмотрел новую рекламу M&M's.

– Не смей сравнивать шикарный мем и рекламу бездарного бренда, —рявкнула я.

Он кинул ироничный взгляд на нас и сложил руки на груди, стараясь игнорировать Миссис Грейс.

– Ты будешь работать с ними, мистер Бредли, – серьезно сообщила директриса.

Он медленно повернулся к ней с заставшим насмешливым выражением лица и ждал, будто директриса скажет, что пошутила.

– Вы же шутите? – недоверчиво спросил он. – Я буду собирать подписи для петиции вместе с ними?

– Совершенно верно.

– А можно без него? – вмешалась я.

– Он будет только мешать, – добавила Лина.

– Вот именно, я буду только мешать, – согласился Алекс, с мольбой в глазах глядя на директрису.

– А что за петиция? –  вдруг произнесла Лина.

Алекс замолчал и задумался, как собственно говоря и я.

– Наконец-то кто-то задал этот вопрос, – произнесла Миссис Грейс закатив глаза. – Речь идёт о петиции против сноса старой столовой. Я хочу, чтобы на её месте построили платную библиотеку.

– Почему бы вам не разместить петицию в интернете? – поинтересовалась Лина.

– Я не могу собирать голоса людей, которых не знаю, даже если они живут в нашем городе. Мне нужно как можно больше голосов учащихся, чтобы показать как важна библиотека, понимаете?

– А что, если петицию подпишет знаменитость? – предположил Алекс задумчиво потирая подбородок.

– Это было бы замечательно, это привлечёт больше внимания к делу. Это нам на руку. Но позвольте спросить, кого из знаменитостей вы знаете, Мистер Бредли?

Он усмехнулся и пожал плечами, и я сразу поняла, что он что-то скрывает. Точнее, кого-то, кто знаменит и может быть полезен для нашего дела.

– Я высказала все что хотела теперь прошу вас покинуть помещение. Но вы не пойдете домой. Вас проводят в кабинет для дисциплинарных взысканий. Если вы и там начнёте вести себя как полоумные, я вас исключу, – сказав это, она коротко указала рукой на выход.

Больше всего меня терзает мысль, что наш кружок будет заброшен до следующего года, и даже тогда открытие будет под вопросом, если мы провалимся с петицией. Наше укромное и тихое местечко, в котором безудержно вспыхивали разноцветные краски воспоминаний и которое значило для нас так много, исчезнет. Что же это с нами происходит…?

–– — – — – — – — – — – — – — – — – —

Богобоязненные мусульмане произносят эту фразу при раскаянии в содеянном или чтобы уберечь себя от злых и непристойных дел, в момент, когда услышали о совершённом другими людьми дурном поступке.«Астагфируллах» (араб. أستغفر الله) – самая распространённая форма покаяния в исламе, переводится как «да простит (меня, нас) Аллах!».

Глава 3. Идиотские тайны.

Знаете то самое чувство перед зеркалом, когда не можешь оторвать взгляд от себя? Я прекрасно знаю, когда сам провожу половину своего времени, пялясь в зеркало. Это не значит, что я самовлюбленный кретин, цитирую слова Ясмины, а джентельмен, который всегда хочет выглядеть опрятно, может, немного нарциссизма во мне есть, но как же без этого у такого красавчика, как я?

Но сейчас не об этом.

Нас, как скот, завели в какое-то помещение. Под скотом я имел в виду Ясмину, Аделину и себя, как бы это оскорбляющее не звучало. Мы вместе последовали за заместителем директора и вошли в шумную комнату, которая мгновенно стихла в наше присутствие.

Я тяжело вздохнул, оглядывая кабинет, исключительно сложив руки в кармане, и выглядел, наверное, как мачо. Клянусь моя самовлюбленная черта характера до хорошего меня не доведет.

За учительским столом, как надзиратель, сидела пухлая женщина, рядом с которой работал раскладной вентилятор, вероятно, героически спасающий ее в эту жаркую погоду.

Осмотревшись по ученикам, которые отбывали свое наказание, я замечал на себе множественные взгляды людей, которые были мне знакомы, потому что мы учимся вместе. Некоторые смотрели на меня как угрожающие зеки на своих жертв, смешно было то, что большинство смотрящих были девушки. Вернее, мои бывшие.

Но я не стал зацикливаться на плохих моментах, особенно когда в дальнем конце комнаты я увидел своего лучшего друга-придурка. Развеяв руки в стороны для объятий, я поспешил к нему.

Мы дружески обнялись у всех на виду, словно не виделись целую вечность, когда захлопнулась дверь кабинета, а пухлая добрая женщина-надзиратель уже не казалась доброй. Она была готова избить нас своей деревянной палкой, но мы решили не позволять ей расточительствовать энергией и молча сели.

Я не сводил своего хитрого взгляда с Маркуса и Ясмины. Откровенно говоря, я был главным фанатом их пары, даже если девушка, которая нравится моему лучшему другу, не нравилась мне. Ясмина. Ненавижу ее презрительный и гордый взгляд в моменты моих глупых шуток. Аделина более-менее спокойна и серьезна, с которой можно подискуссировать на глобальные темы, не переходя на личности. А еще она красивая, но находится под запретом, потому что она мусульманка и порочить ее честь я не собираюсь, а Маркус оправдывается тем, что у него серьезные намерения по отношению к Ясмине. Я придурок по их мнению, но не настолько же, чтобы развлекаться с мусульманкой, а потом бросить. К тому же мой двоюродный дядя, услышав об этом, в наказание не позволил бы мне пользоваться зеркалом неделю. Шучу, он не настолько жестокий, зато знаменитый.

Главный вопрос, почему я решил искупаться в фонтане, прост. Мы поспорили с Маркусом, я даже забыл о чём, но помню, что проиграл. Залезая в фонтан, я поскользнулся и упал и чуть не задохнулся от прохладной воды. Спасать меня пришел сам Маркус, который выбрал в качестве наказания купания в фонтане. Он спас меня, пожертвовав своей сухой одеждой, но нас наказали. Из-за того, что я был первым, кто полез и чуть не утонул, меня позвали в кабинет директора, а Маркуса сразу отправили сюда.

Пухлая женщина – Сара – подозрительно смотрела на меня, пока я смотрел на нее в ответ. Затем всё прояснилось. Я забыл сдать телефоны, в то время как Аделина и Ясмина уже давно скучают без них. Ладно, я солгал, им есть что обсудить без телефонов, поэтому они определенно не скучали.

Я быстро встал и передал свой смартфон с комплиментом насчет ее рыжих сияющих локонов, заставив Сару улыбнуться в ответ. Она немая, поэтому все время молчит, а если в классе становится слишком шумно, она пять раз бьет деревянной палкой по столу, чтобы мы успокоились. Если хочет выйти на минуту, бьет четыре раза, а если недовольна кем-то, то звучит три удара, и направление палки на ученика, который шумел. Значение первого и второго удара я, откровенно говоря, забыл… Или их вообще не существует.

Я вернулся на своё место и посмотрел через плечо на Сэм. Она расположилась на парте, закинув ноги на поверхность. Её наряд состоял из рваных чулок, которые она считала модными, и туфель на высокой платформе. Мини-юбка всегда была с ней, а на руках красовались кожаные перчатки без пальцев, дополненные чёрным тоном с обилием подвесок и цепочек. А еще у нее крашеные серебренные волосы, которые я безумно люблю. Я встречался с ней всего лишь месяц, прежде чем она решила меня бросить, а я не смог ее забыть. Она буквально копия Хейли Бибер, только с серебренными волосами и более дерзким взглядом, поэтому оправдания у меня есть.

Сама Сэм делает вид, будто мы обычные друзья. Или дружба или ничего, поэтому я выбрал дружбу. Но сейчас мы не об этом. У меня проблемы посерьезнее, чем разбитое сердце.

– У нас проблемы, – сказал я более мрачно и достаточно тихо, чтобы нас никто не подслушивал.

– Какие? – озадаченно спросил Маркус.

– Нас могут исключить из команды до конца года.

– Что?! – почти на весь класс прокричал он, пока я шикал на него.

Прозвучало предупреждающие три удара деревянной палкой по парте. Бедная парта берет весь удар на себя.

– Можно потише? – грубо прошептал я.

– Из-за какого-то фонтана нас могут исключить, что за несправедливость? – он яростно покачал головой, хмуря густые брови.

Мой лучший друг почти с детства – полная противоположность мне. Он брюнет с густыми черными волосами и такими же бровями. Полные губы, даже очень, и бледная кожа лижа. Ровный вытянутый подбородок, потому что он, видите ли, не родился таким красивым, и эти острые скулы и красивое очертания подбородка – из-за мьюинга. Чушь собачья, не верю в это.

– — В таком случае мне будет конец, – прошептал он.

– Я знаю, моя мама тоже не будет в восторге, поэтому мы прорвемся.

В ответ он лишь поджал губы, но его улыбка погасла, как свеча. Мне не нравилось видеть его таким, хотелось потрясти его за плечи и убедить, что все будет хорошо, но иногда некоторые люди склонны верить в то, что их положение безнадёжно, хотя на самом деле существует множество способов решения проблемы, которые они не замечают.

Философ из меня вышел бы просто шикарный. Мне нужно записаться на кружок философии, чтобы очаровать всех своей изысканной и богатой речью о мудрости бытия.

– Как именно прорвемся? – прозвучал вопрос от Маркуса.

– Нам нужно собрать петицию из голосов пяти тысяч человек, большинство которых должны быть учащиеся. Мы втроем: Аделина, Ясмина и я.

– А я? – нахмурился он.

– Ты должен много молиться, чтобы у нас все получилось, – шутливо сказал я. – Только так ты можешь помочь нам.

– А почему меня не добавили?

– Не знаю, директриса сказала, чтобы мы были втроем. Честно, без понятия, можно ли и тебе собирать подписи для петиции. Но у меня гениальный план.

– Какой?

– Так как я предугадал реакцию половины школы, могу с точностью сказать, что нам откажут.

– Из-за тебя, бедная Ясмина, – сказал он и посмотрел в ее сторону.

– Заткнись, сталкер, – я толкнул его в плечо и продолжил свою блестящую речь. – Большинство парней и девушек откажут, и капут нашей репутации в школьной команде.

– И что ты предлагаешь? – поддался он вперед.

– Я достану подпись своего дяди, чтобы другие учащиеся последовали его примеру, – я уверенно откинулся на спинку стульчика и встретился с подозрительным и прищуренным взглядом с Аделиной. Клянусь, у меня сердце вздрогнуло из-за того, как она смотрела. Так пристально и изучающе, будто знала, о чём я думаю прямо сейчас.

Покачав головой, я прервал наш странный зрительный контакт и посмотрел на Маркуса, который не мог отвести своего восхищенного взгляда от Ясмины. Я был уверен, что он меня даже не слышал.

Он безумно и безрассудно влюблён в неё, поэтому иногда он делает такие тупые вещи, что я всегда удивляюсь. Тот случай с незнакомцем тоже дело рук этого придурка. Он решил следить и побольше узнать о своей возлюбленной, посещая ее кружок, использовав анкету моей младшей сестры. Джейн. Этот двухметровый гигант притворился моей младшей сестренкой, чтобы очаровать свою возлюбленную. Правду говорят, что любовь ослепляет людей.

Оставшееся время на наказание мы просидели в тишине. Я уставился в одну точку и думал, как отреагирует мама на моё купания в фонтане. Меньше всего я хочу портить ей настроение или огорчать ее, но всегда причиной ее недовольства становлюсь я. Чтобы я ни делал, чтобы ни сказал, мама говорит, что я похож на отца. На заметку: отца она ненавидит. Но на что она рассчитывает, если я сын своего отца? На кого еще мне быть похожим?

После звонка мы с другом синхронно встали и, захватив жевательную резинку, отправились домой. По дороге купили килограммное мороженое и, буквально прыгая от счастья, дошли до дома. Я беспамятно забывал все свои проблемы, когда рядом со мной был Маркус, поэтому он определенно заслуживает титул моего лучшего друга. С ним легко и с ним просто, у нас не бывает оскорбительных шуток, чтобы задеть друг друга. Он мне как брат и всегда будет. Я надеюсь.

Когда мы вернулись домой, то достали глубокие миски и положили в них по порции мороженого для себя. Затем включили на телевизоре запись вчерашнего футбольного матча и с азартом поддерживали нашу любимую команду, уплетая шоколадное мороженое. В конце концов пришла сестра. Ей одиннадцать, и она самый трудный ребенок, которого я пытался воспитать. Всё безрезультатно. Ее вредный характер не изменить.

Увидев нас, вернее то, как мы пожирали мороженое, она быстро пошла на кухню и, вытащив и для себя огромную порцию, села рядом с Маркусом. Она начала болтать с ним о том, какая тупая одноклассница ее оскорбила на этот раз. Я закатил глаза, пока Маркус показывал, как нужно держать кулак сжатым, чтобы ударить обидчиков.

– Чувак, не нужно показывать ей это, она еще скажет, что я научил ее этому, – проговорил я, показав на нее ложкой.

– Ну да, это часть нашего плана, – усмехнулся Маркус.

– Я никогда не выдам своего сенсея, а тебя можно, – подмигнула Джейн, я закатил глаза и перевел взгляд на телевизор.

После двух часов Маркус ушел домой, Джейн направилась наверх в свою комнату, чтобы позвонить лучшей подруге и, наверное, рассказать о том, какой же Маркус красавчик. Фу.

Однако это были не единственными моими мыслями. Я уже репетировал свое выражение лица, чтобы мама не накричала на меня и мои идиотские выходки в школе. Я подросток, глупости нам жизненно необходимы, чтобы поддерживать свою репутацию.

На улице уже темнело, когда входная дверь открылась. Я по-прежнему сидел на диване перед телевизором, уже с телефоном в руке.

Повернувшись в сторону звука, я увидел маму в деловом пиджаке и с аккуратным пучком на голове. Ее глаза гневно сверкнули в затемненной прихожей, пока она снимала свою обувь, а я сидел поджав губы.

– Не могу поверить, что ты снова что-то сделал, почему меня вызвали сегодня к директору?

– А тебе разве не сказали? – невинно спросил я, отключив телефон.

– Сказали, но я хочу услышать от тебя причину твоего безрассудного поведения, – она быстро села на кресло возле дивана и гневно поджала губы, ожидая от меня ответа.

– Я просто веселился, не думал, что меня спалит комиссия.

– Мне надоело, Алекс, надоело, что ты ведешь себя как ребенок. Ты должен быть чуточку ответственнее, разве это так сложно? – покачала она головой.

– Это всего лишь фонтан, я не убивал никого, – я пожал плечами и попытался улыбнуться, чтобы смягчить свои слова.

– Ты никогда не думаешь о последствиях, прям как твой отец, – прошипела мама и встала, чтобы пойти на кухню. – Когда ты наконец повзрослеешь?

Она открыла холодильник и, выпив воды, как обычно делает, пошла в свою комнату, не забыв при этом проклинать себя за то, что вовремя не занялась моим воспитанием. С тяжелым вздохом она поднялась наверх, а я откинулся на спинку дивана и устало протер глаза.

Нужно на любую вечеринку, чтобы расслабиться. С этими мыслями я снова включил телефон и посмотрел сторисы моих знакомых.

Ничего примечательного, как обычно. Вдруг телефон завибрировал, и я разблокировал его. На экране появилось сообщение в Instagram. Это был аккаунт Ясмины, и сообщение было от неё. Маркус не обрадуется, что его возлюбленная пишет мне.

Ясмина: Завтра после школы, в три часа дня, ждем тебя у внутренних ворот школы.

Алекс: Нет. Я не хочу после уроков видеть ваши усталые рожи.

Ясмина: Это не вопрос.

Алекс: Это Аделина пишет?

Ясмина: Как ты угадал?

Алекс: Это просто. Ты грубая, а Ясмина тупая. Она бы ответила издевательскими колкостями.

Ясмина: Пошел ты, придурок.

Алекс: А вот это Ясмина.

После того как мое сообщение отправилось, они меня заблокировали. Я усмехнулся и встал, чтобы приготовить себе ужин.

Чувствую, что завтра будет смешной и одновременно тупой день.

Глава 4. Безумный.

По приходу домой меня встретила злая мама. Она сидела в гостиной перед телевизором и ждала меня, вероятно, чтобы прочитать двухчасовые нотации. Сегодня мы планировали день фильмов, и, очевидно, он отменяется. Об этом яростно кричит выражение лица мамы.

Коротко указав на стульчик перед собой, она строго посмотрела на меня, а я в свою очередь нервно поправив шарф на голове, аккуратно села, успешно игнорируя взгляды мамы.

– Я разочарована тобой, Аделина, – произнесла мама раздраженным голосом.

Ненавижу эти три слова. «Я разочарована тобой», всегда эти слова и осуждающий взгляд режут сильнее любого меча. После этих слов хочется зарыться в одеяло и выплакать все свои слезы.

– Я не виновата… – начала оправдываться я, но она меня прервала, даже не позволив выговориться.

– По-твоему, ты никогда не виновата.

Я хотела закатить глаза, но не осмелилась, поскольку не хотела слушать еще часовую нотацию о важности уважения к матери.

Моя мама – соблюдающая христианка, в то время как папа был мусульманином, поэтому с Ясминой мы родственники по папиной линии. Не то чтобы я ненавижу маму из-за ее строгости. Я люблю ее всем сердцем, но то, что она никогда не слушает меня в такие моменты, бесит. Она строга, если речь идет о моем воспитании. К тому же именно она призвала меня к платку, когда пошли мои первые месячные, потому что даже в христианстве скрывать свое тело и красоту считается признаком скромности.

– Ты наказана, никаких карманных денег, – строго указала она на конец коридора. – Иди в свою комнату и подумай над своим поведением.

Я глубоко вздохнула и пошла в свою комнату. Заперев дверь, я опустилась на пол и обхватила колени руками, погрузившись в свои мысли. Мой разум занимал только один вопрос: «Кто нас подставил?»

Это либо Алекс, либо Сюзанна, может, даже сама директриса. Слишком уж подозрительно она передала нам задачу над петицией, которая в итоге принесет ей личную выгоду. Три подозреваемых против Ясмины и меня, беззащитные и невинные, в которых никто не верит. Даже родители, хотя дядя Ахмед (отец Ясмины) поверит ей, чтобы она ни сказала, потому что она его маленькая принцесса. Иногда я ей завидую белой завистью.

После своих раздумий я умылась и сделала намаз, после чего взялась за чтение Корана. Меня всегда это успокаивало, а тот факт, что этот серый, сверкающий по краям Коран был последним подарком отца, навевает ностальгию, будто он чувствовал, что умрет, и хотел напомнить мне о важности религии. Даже если сам умер от рака легких из-за проклятых сигарет, которые он курил в молодости.

***

Первое занятие началось, а мое хмурое выражение лица оставляло желать лучшего. К тому же, если учитывать присутствие Алекса на занятии со мной, то в конце я очень надеюсь никого не убить. Фигурально выражаясь.

Первые десять минут прошли более-менее, затем Сюзанна, которая тоже присутствовала, чтобы потрепать мои нервишки, стала указывать на меня пальцем и шушукаться с подругами. Я бы закинула в нее учебник по физике и не почувствовала бы сожаления, а оправдалась бы тем, что поспособствовала на ее пути к знаниям.

Алекс сидел в самом конце, скрестив ноги под партой и сложив руки на груди. Он улыбался всему миру, купаясь в утренних солнечных лучах, которые едва просвечивали через рулонные шторы. Казалось, ему вообще нет дела до его наказания, хотя я слышала, что он и его друг Маркус обеспокоены последствиями своих безрассудных действий. Я в свою очередь веду себя как виноватая, склонившись над партой и хмуря разглядывая внешнюю обстановку, даже если могу поклясться, что не обливала директрису красками. Но после того как шок прошел, не могу не отметить, как эпично выглядело вчерашнее событие.

Взгляд проскочил на не менее самовлюбленного парня: Тони. Точнее, Антонио, но все мы привыкли называть его Тони Ларсен. Он игрался с волосами своей девушки, Майлы, с которой вчера, до происшествия с красками и директрисой, подралась Ясмина. Она находилась на передней парте, а Тони расположился позади, сплетая маленькие косички.

Погружаясь в свои хаотичные мысли, я пристально наблюдала за этим действием, совсем не понимая, что не моргая уставилась на этих двоих.

Майла – моя соседка, которая в данный момент была уткнута в свой смартфон с розовыми стразами и блестками, похожими на те, что можно увидеть на шарике, когда внутри него плавают блёстки. Наверное, почувствовав мой пронзительный, своевольный взгляд, парень повернулся ко мне.

Когда наши взгляды встретились, я часто заморгала и наконец собиралась отводить взгляд, но он подмигнул мне, будто безмолвно флиртовал, затем улыбнулся лучезарной улыбкой, которая, по идее, привлекает всех девушек. Я расширила глаза от удивления, когда перевела взгляд на Майлу, но парень будто не замечал ее, хотя по-прежнему нежно игрался с ее светлыми локонами.

– Мисс Хасани, вам больше интересен мистер Ларсен?

Внезапные слова учителя заставили меня вернуться в реальность и перестать пялиться на Тони. Из меня вырвался возмущенный вздох, когда по классу прошлись смешки. Сюзанна смеялась больше всех, будто выиграла в лотерею.

– Успокоились все! – вскрикнула учительница с учительского стола.

Закатив глаза, я уткнулась в книгу с суровым выражением лица, когда Тони вдруг указал на обложку. Я бросила на него вопросительный взгляд, когда, перевернув книгу, обнаружила, что держу ее вверх тормашками. Закрыв глаза, что опозорилась перед ним, я безнадежно и глубоко вздохнула, когда снова встретилась с заинтересованным взглядом парня.

Я быстро отвела взгляд и молниеносно подняла руку. Мне разрешили выйти, и, чтобы не опозориться окончательно, упав перед всем классом, я глядела исключительно перед собой.

***

– Это было ужасно… – проговорила я полушепотом, обращаясь к Ясмине.

У нас наконец наступил совместный урок музыки. Мы сидели и изучали биографию неизвестного мне композитора. На самом деле мы шептались, поскольку музыка была самым неинтересным предметом, хотя геометрия тоже входит в этот список. А если спросить Ясмину, она назовет все существующие предметы, кроме физкультуры и труда.

– Бросила бы в ее крашеное лицо учебник, – посоветовала она.

– Я не сомневаюсь, что ты так и сделала бы.

– Ну конечно, – ответила она, возгордившись, будто я сделала ей комплимент.

Молодой учитель музыки пальцем пригрозил нам быть тише, поэтому, выпрямив спину, мы изобразили крайнее увлечение его монотонной речью.

– Надо преподать им урок, – убежденно прошептала Ясмина, когда учитель отошел от нашей парты.

– Что предлагаешь?

– Избавиться от того, что любят наши враги.

– А конкретно? – потребовала я, по-прежнему не соображая.

– Например, Сюзанна не может жить без своей дорогущей косметики, а Майла – без своего парня.

– Ты предлагаешь выкрасть всю косметику Сюзанны и выбросить ее, и напоследок убить Тони?

– Не убить, а увести от Майлы, то есть сделать так, чтобы они расстались.

Я посмотрела на нее взглядом «Ты что, шутишь?», поэтому, быстро поняв всю нелогичность своих слов, прошептала:

– В голове это звучало иначе.

– Не так абсурдно? – усмехнулась я.

– Именно, – она утвердительно закивала головой.

Я знаю, что нужно сделать, чтобы избавить от двух проблем сразу. Вернее, от подозрительного Алекса с его лучшим другом, которые затеяли неладное, и от Сюзанны с Майлой, и, конечно, от ее драгоценного бойфренда.

– А у тебя какие идеи? – спросила она, заставив меня злобно улыбнуться. – Чувствую, что это нечто ужасное.

– Нет, всё просто, – пожала я плечами. – Нужно всего лишь настроить наших врагов друг против друга.

– И как же?

– Сведем Маркуса и Сюзанну.

– Так просто? – нахмурилась она. – Типа закроем их в одном помещении, чтобы они поближе познакомились?

– Нет, так делать нельзя, – серьезно отчитала я.

– А что нужно сделать? – чуть обиженно ответила она, на что я мысленно закатила глаза.

– Я не знаю, – устало произнесла я, когда весь энтузиазм исчез.

В голове было пусто, а в горле сухо, поэтому я вышла купить воды в ближайшем магазине. Заверив Ясмину, что я скоро приду, направилась на выход из школы. Через дорогу напротив стоял достаточно большой магазин, не раздумываясь я толкнула стеклянную дверь и вошла в прохладное помещение. За кассой стояли несколько девушек, которые мило болтали с молодым кассиром. Не обращая внимания на это, я пробралась в отдел с холодными напитками, и выбрала вишневый сок для Ясмины и обычную воду с лимоном для себя.

Когда я развернулась, чтобы дойти до кассы, то случайно столкнулась с кем-то и рефлекторно отодвинулась назад. Стеклянная бутылка с вишневым соком выскользнула из рук и будто в замедленной съемке начала падать на пол. Я успела лишь расширить глаза от ужаса и резко вздохнуть воздух в легкие, когда человек, с которым я столкнулась, ловко схватил ее, избежав масштабное столкновение бутылки с полом.

– Аккуратней, – тихо произнес он.

А парень, который стоял передо мной и спас ситуацию, которую сам же и создал, был никто иной, как Тони. Я тяжело сглотнула, медленно переводя взгляд с улыбающегося лица парня на бутылку с соком.

– Спасибо, – отмахнулась я и протянула руку, чтобы забрать сок.

К несчастью для моего сердца, которое до этого испытало дикий стресс, теперь начало гулко барабанить в груди, когда наши пальцы соприкоснулись. Это было неправильно, поэтому я быстро отдернула руку и уронила свой второй сок, который, к счастью, был в пластмассовой бутылке. С губ парня послышался едва заметный смешок на мои неловкие действия, однако это было не грубо, наоборот, казалось, будто он умилялся моим оплошным поведением.

Смирившись с ситуацией, я нахмурила брови, как обычно, опустила напряженные плечи, чтобы показать свою равнодушность к окружающим, и устало надула губы. Теперь мой аутсайд буквально передавал фразу «Отстань от меня, чувак».

По неизвестной мне причине моя голова непроизвольно кивнула, когда я попыталась скрыться от взгляда Тони. Я прошла мимо него, однако прозвучали его следующие слова:

– Тебя ведь Аделина зовут.

Я медленно повернулась к нему, выражая суровый и холодный взгляд.

– Да, меня всегда путают с Ясминой, хотя мы совершенно разные.

Я мысленно упрекнула себя за разговорчивость, поскольку последнее предложение было лишь мыслями, которые не должны были воспроизводиться в диалоге. Что на меня нашло?

– Даже если захочу, не смогу спутать вас двоих, потому что Майла и Сюзанна болтают о вас часами напролет, – усмехнулся он, одарив меня дружелюбной и обаятельной улыбкой. Я не могла не улыбнуться в ответ, поэтому мой холодный и суровый взгляд мигом растворился перед его обаянием.

Не могу не согласиться, как быстро он умел ладить с людьми, потому что его приятная и добрая персона не могла обойти стороной ни одного человека. Как и меня, наверное.

Особенно его темно-карие волосы, волнами ниспадающие на лоб, высокие утончённые скулы, готовые в любой момент срезать камень. Это так, фигурально. Ровный и идеальный нос и вытянутая челюсть, которая придавала ему привлекательности. А глаза, которые пронзительно смотрели на меня, были светло-карамельного оттенка. Он был достаточно высоким и крупным, но Маркус до сих пор остается чемпионом по росту, потому что он достигает почти двух метров.

– Они так любят обсуждать нас? – спросила я для вежливости, и при этом про себя отметила, что безумно хочу услышать от него ответ. Не смысл его слов, а то, как он отвечает и при этом смотрит на меня.

– Только по секрету, – снова подмигнул он, как сделал это на первом уроке.

Я улыбнулась, а мое сердце забилось еще чаще. Мне срочно нужно на воздух, иначе я так с ума сойду от своих навязчивых мыслей. Мне не нравится, какой я становлюсь рядом с ним.

– Ладно, я пойду, – прошептала я, будучи уверенной, что он не расслышал меня.

Он лишь кивнул и обернулся, чтобы, вероятно, купить и себе напиток. Глубоко вздохнув, я направилась на кассу, намереваясь расплатиться с кассиром, и едва протискивалась через толпу.

Когда мне наконец удалось это сделать, я подняла взгляд и увидела младшего брата Ясмины. Он ошарашено посмотрел на меня, не менее шокированной, наверное, выглядела сама я. Он промямлил старшеклассницам, что им пора на урок, а те подмигивали ему и пытались флиртовать. Ему двенадцать лет, и почему здесь собралось столько девушек?

Когда толпа наконец начала покидать помещение, я вернула вопросительный и одновременно озадаченный взгляд в сторону Закира.

– Валлахи*, Лин, я ничего харамного не сделал.

Я протяжно вздохнула и поддалась вперед, оперев локти на стеклянную витрину перед нами. До этого краем глаза я успела заметить аппетитные булочки с корицей, но не стала зацикливаться на этом и, включив режим старшей сестры, одарила Закира хмурым и требовательным взглядом.

– Они просто посчитали меня звездой за мою красоту, поэтому просили автографы, – попытался он пошутить, однако, заметив, что ни один мой мускул не дрогнул на лице, заговорил снова: – Я же сказал, что просто болтал с ними.

– Тогда не болтай с ними, – я попыталась шлепнуть его по руке, но он вовремя увернулся от меня. Он захохотал, но, увидев мой взгляд, мгновенно затих и уставился на пол с наигранным сожалением, которое он старался изобразить.

– Я всё забуду, если дашь мне те булочки с корицей.

Указав вниз на витрину, где стояли мои любимые сладости, я протянула руку для рукопожатия, чтобы наша сделка состоялась.

– Шантажистка, – прошептал он.

Я прочистила горло, заставив его насильно улыбнуться. Он, неохотно протянув руку, крепко сжал мою в своей, пока я хитро улыбалась, затем пальцем указала на особенную булочку, которую хотела. Схватив салфетку, он взял с витрины десерт и протянул ее мне.

– Ты теперь здесь работаешь? – спросила я, приняв булочку.

– Личность обслуживающего персонала не должна интересовать посторонних людей, – нагло заявил он.

Значит, работает.

– Ты же не совершеннолетний, – нахмурилась я, поставив две бутылки.

Он закатил глаза и кивнул на соки, после чего назвал цену.

– Лин, плати уже.

Я изобразила на лице удивление и радость, затем, не теряя притворной благодарности, произнесла:

– Как это благородно, что ты вычтешь все из своей зарплаты, и мне не придется тратить свои деньги.

Смирившись с ситуацией и последствиями своих действий, он утвердительно кивнул. Когда же я потрепала его по волосам, он показал мне язык на прощание.

После меня в очереди стоял Тони, поэтому перед тем, как выйти, я бросила прощальный взгляд в его сторону. Пристальный взгляд парня был направлен на меня, а губы тронула легкая улыбка, как, вероятно, и мои.

Глава 5. Вот это сюрприз.

После того как Лина ушла за соком в магазин, мне стало невыносимо скучно, настолько, что можно буквально умереть от тоски. Тяжело вздыхая, я пыталась тихо листать ленту в Pinterest. Валлахи, мои рекомендации иногда настолько не похожие на то, что я обычно смотрю, что кажется, будто в мой аккаунт заходит посторонний человек. Даже если это так, мне ни жарко ни холодно, потому что там нет ценной информации, но если кто-то вдруг захотел увидеть мою секретную доску, то спешу разочаровать, там только мемы про котов и современное искусство, или и то и другое.

Через десять минут закончился урок, а Лины не было до сих пор, поэтому я подошла к широкому подоконнику и, аккуратно сев, начала изучать внешний двор школы. Только сейчас я додумалась написать ей и спросить, где ее носит.

Но вдруг позади меня кто-то появился, мне показалось, что этот наглый человек слишком близко стоит. Наглый, поскольку посмел приблизиться ко мне без моего разрешения. А я, в свою очередь, без лишних раздумий замахнулась локтем, предположив, что это Майла, вернее, надеялась, что это она. Что? Она настолько меня бесит, что в расчете от одного до десяти она набирает сто.

Однако мой неожиданный маневр провалился, поскольку движение моего локтя быстро устранили, крепко схватив и оставив без движений. Наконец я додумалась повернуться и увидела шокированное лицо Алекса. Заметив, что это он, я нисколечки не пожалела, потому что он так же бесит, как и Майла.

– Ты чуть не врезала мне в лицо, – возмутился он, отпустив мой локоть.

– Жаль, что чуть, – произнесла я.

– Я подам на тебя в суд.

– Милости прошу, мистер придурок.

Я закатила глаза и продолжила пристально следить за другими, надеясь наконец увидеть Лину, но Алекс после своей выходки решил снова разговаривать со мной:

– Я не хочу оставаться до последнего урока, поэтому рассказывайте, что вы придумали насчет петиции. И где твоя вечно хмурая подружка?

Устало вздохнув, я повернулась к нему, всем своим видом показывая, что осуждаю его болтовню со мной.

– Во-первых, она хмурится рядом с неприятными людьми, – на мои оскорбительные слова он фыркнул. – Во-вторых, сама Лина расскажет в присутствии наказанных, а ее нет.

Он кивнул и начал изучать потолок, не поняв мой намек, точнее мои прямые слова о том, чтобы он незамедлительно оставил меня в покое.

– Ну вот, и ты теперь хмурая, – закатил он глаза и вытащил телефон.

– По той же причине, что и Аделина.

– Ладно, я смирюсь с твоей наглостью, – поднял он руки, словно делал мне огромное одолжение.

– Я тоже с твоей тупостью.

– Оригинально.

Послышались шаги с третьего этажа на лестничную площадку, где находились мы. Это была Майла. Бесячая стерва с блестящим телефоном.

Её присутствие здесь было некстати. Похоже, Алекс подумал то же самое, потому что он отвернулся от неё и закатил глаза.

Как только она увидела меня с Алексом, то сразу же решила сфотографировать нас на свой телефон, который не выпускала из рук ни на минуту. Наверное, она даже спит с ним.

– Кого я вижу? – риторически спросила она, сделав несколько снимков с разных ракурсов.

– Ты слепая? – усмехнулась я.

– Не думала, что ты замутишь с Алексом, он же бабник.

– Эй, – развел руками Алекс. – Если что, я здесь.

– Как и твой Антонио, – надменно улыбнулась я, увидев, как задели ее мои слова.

– Можешь удалить фотку? – тревожно заговорил Алекс.

– Неа, – отрицательно покачала головой девушка, а мне захотелось закатить глаза. – Я опубликую эту фотку на новостной ленте школы.

– Не смей, – мрачно пригрозил Алекс, поддавшись вперед.

Я даже повернулась, чтобы проверить, Алекс ли это говорил, из-за его требовательного и не на шутку разъярённого голоса. Майла, наверное, чувствовала то же самое, потому что испуганно хлопала глазами.

Это длилось недолго, потому что, как только появился прежний улыбающийся Алекс, она стала чуть смелее. Даже посмела снова заявить о своем упрямом поступке, который она точно совершит, по ее уверенным словам.

– Я не шучу, у меня и так достаточно проблем, просто сделай мне одолжение и не публикуй нигде.

– Нет, я не хочу делать одолжение такому, как ты, – насмешливо ответила она, горделиво рассматривая свой розовый маникюр. А я не могла понять, почему Алекс так обеспокоен поведением этой стервы. Он сильно стиснул зубы и провел ладонью по лбу, но по своей глупости Майла снова заговорила, выводя бедного парня еще сильнее: – К тому же кому ты сдался?

– А кому, интересно, сдалась ты, крашенная крыса? – послышалось из верхних ступенек.

Удивившись такому повороту событий, я присмотрелась, кто к нам спускается с третьего этажа. Это была та самая девушка, которая любит красить волосы в серебристый и надевать километровые подошвы, у которых верх обуви обязательно должен быть кожаным. И как ей не жарко? А еще даже отсюда заметно пирсинг над бровью и звонкие ремешки на черных лонгсливах, которые шумели при движении.

– Сэм? – позвал Алекс.

Она медленно стала спускаться, шумно и угрожающе стуча каблуками по каждой ступеньке, и при этом успевала испепелять взглядом Майлу, которая, на удивление, додумалась заткнуться.

Поравнявшись с озадаченной девушкой, та самая Сэм посмотрела на нее сверху вниз. У нее была наглая и уверенная поза, как и ее взгляд, мне самой захотелось убежать от нее куда подальше, но не могу не отметить, как мне нравится эта девушка. Она такая брутальная и одновременно с этим такая простая.

– Ты меня бесишь, – без капли сомнения или опасения проговорила Сэм.

Она буквально выхватила из рук Майлы телефон, наверное, чтобы собственноручно удалить фотки Алекса. Кажется, до меня начало доходить. Но мои мысли не задержались долго, потому что телефон в кармане завибрировал. Это написала Лина.

Аделина: Я на скамейке возле ворот.

Ясмина: Чего так долго?

Аделина: Так ты придешь или мне съесть булочку с корицей одной?

Ясмина: Уже иду.

Больше не обращая внимания на внешнюю обстановку, я спустилась с лестницы, пока не вышла на свежий воздух. Завернув за угол, я увидела свою подругу, которая сидела в тени большого дерева.

– Ты чего меня бросила? – шутливо произнесла я.

Я присела возле нее на скамейке и мигом отметила про себя, как изменилось настроение Лины. Она задумчиво поджала губы и глядела вдаль, будто размышляя о чём-то, что доставляет ей приятные и смущенные эмоции.

– Я тебя не бросала, просто кое-кого встретила, – ответила она, наконец вырвавшись от своих размышлений.

– Кого? – подозрительно прищурилась я.

Вместо объяснений она осторожно отломила по середине аппетитную булочку с корицей, первую половинку протянула мне, а другую оставила себе. У меня сразу слюнки потекли, завидев лакомство и вдохнув приятный сладковатый аромат. А также откусив большой кусок, я напрочь забыла свои вопросы.

– Тут такая суета была, не поверишь, – пробубнила я с полным ртом.

Лина строго указала на меня пальцем, чтобы не говорила с набитым ртом, потому что так неприлично или что-то в этом роде, не запомнила вторую причину, слишком уж скучно она рассказывала об этом.

Когда я проглотила еду и выпила немного вишневого сока, то стала говорить более уверенно:

– Алекс снова донимал меня, и потом подошла Майла, или крашеная крыса, как ее назвала Сэм,  – изобразив задумчивое выражение лица, я добавила:  – Кажется, ее так звали, она такая крутая.

– Та, которая одевается как сектантка?  – она скептически подняла одну бровь, не сводя с меня своего вопросительного и одновременно удивленного взгляда.

– Я бы не назвала ее так,  – сморщилась я в ответ.

Прищурив глаза, она демонстративно медленно начала откусывать кусок от своей булочки.

– Просто она мне не нравится, какая-то мутная,  – отвернулась она.  – И что там дальше было? Зачем влезла в общение Майлы и Алекса?

Коротко пожав плечами, я беззаботно покачивала ногами, после чего негромко ответила:

– Она не позволила Майле оскорбить Алекса, сказала удалить наше с ним общее фото.

– Ваше фото?

– Я говорила отстать от меня, но он заставлял меня разговаривать с ним, это увидела Майла и сняла на свой телефон, потом сказала, что опубликует это в новостях школы.

– Реально крашенная стерва,  – покачала она головой.  – Вряд ли кто-то станет верить в ее лживые новости.

– Но Алекс потребовал, чтобы она удалила фото, потом она начала его донимать, потом появилась та самая Сэм.

Лина кивнула, внимательно выслушав меня, затем повернулась ко мне и озадаченно сказала, чтобы я держалась подальше от проблем (имея в виду Майлу, Алекса, Сюзанну), когда у нас их и так достаточно. Мне ничего не оставалось сделать, кроме как кивнуть и согласиться с ее словами.

***

Когда последние занятия торжественно завершились, чему я была безумно рада, я счастливая поплелась на лестницу, однако Лина спокойно развернула меня перед тем, как спуститься с лестницы.

– Осталось отбыть наше наказание.

Я заныла как могла после стольких уроков, у меня даже не было сил, чтобы вести бессмысленную дискуссию с Линой, в конце которой она всегда будет права. Иногда я ее так люблю, но иногда она выбешивает со своей правильностью, а я ее из-за своего упрямого характера, который твердит мне нарушить правила.

– Нам еще нужно сделать намаз, – сказала Лина.

– Найдем пустой кабинет, – согласилась я, выпрямившись.

Все это время я «умирала» от усталости, склонившись вниз, пока Лина смотрела на меня скучающим видом, будто каждый день видит меня в таком состоянии. Что? Я не виновата, что нас заставляют столько учиться, что можно буквально умереть от усталости. Преувеличиваю? Нет нисколечки.

– Мне еще нужно обновить омовение*, – вспомнила она, немного задумавшись.

(имеется в виду мужчину)– Зачем?  –  нахмурилась я.  –  Ты случайно кого-то коснулась?*

На минуту я успела заметить в привычном суровом выражении лица Лин смятение и рассеянность. Я даже прищурилась, когда ее рука непроизвольно стала теребить концы своего темного шарфа. Мне хотелось, чтобы она рассказала как есть, потому что ее лицо уже выдало ее скрытые эмоции. Я как «настоящий» психолог сразу замечаю изменения в человеке, особенно дома, когда мои старшие братья любят лакомиться моими шоколадками втайне от меня.

– Я выпила много воды.

– А-а, – протянула я. – Ты пи́сать хочешь?

– Нет, я хочу в туалет.

Развернувшись, Лина направилась в сторону женского туалета, а я в свою очередь поплелась за ней.

– Я так и сказала.

– И это было некультурно.

Она с шумом закрыла дверь, а эхо от этого действия пронеслось по пустому коридору.

– Какие мы культурные, – прошептала я про себя.

Спиной опираясь на стену, я прождала ровно одну минуту, потом поняла, что мне тоже нужно в туалет. Аделина будет рада услышать, как я стала культурной.

Умывшись в специальной раковине, которую тут установили для мусульман (чтобы было проще мыть ноги), мы побрели в поисках пустого кабинета, а Лина не уставала напоминать о том, что мы должны отбыть наказание. Когда я спросила, что будет, если мы не пойдем, она ответила, что нас накажут. Но мы и так отбываем наказание, но я быстро догадалась, что ее мама не обрадуется такому опрометчивому поведению своей дочери снова.

Вероятно, вспомнив о своей маме, которую она вчера расстроила, Лина загрустила и, задумываясь, покусывала свои и так искусанные губы. Чтобы развеселить ее, я рукой остановила ее, привлекая внимание и вырывая от неприятных и навязчивых мыслей.

– Что? – шепотом спросила она, увидев, как я принюхивалась.

– Это у тебя так носки воняют или у меня?

Уголки ее губ приподнялись, что означало слабую улыбку, которой она противилась.

– Наверное, у тебя, – слабо ответила она и продолжила путь, когда поняла, что я просто пошутила.

– Но у меня написано, что они не воняют, – я склонилась над своей обувью и показала яркую надпись «Кажется, не воняют» с разноцветным цветом.

Увидев это, Лина широко улыбнулась и покачала головой.

– Я видела их, когда ты сняла носки, чтобы умыться.

– Тогда шутка не удалась, – шутливо скривилась я.

– А еще я видела как Абдула хвастался мне ими, –  сказала она через смех.

– Вот придурок, говорила же не трогать мои носки.

Абдула – мой старший второй брат, первый старший – Микаиль женился и уехал, а младший – Закир до сих пор треплет мне нервы.

Едва приобняв Лину, которая была намного выше меня, я беззаботно направилась в кабинет «ужасов», в котором мы будем отбывать наказание. До того как зайти, я заметила, как Лина улыбалась, а глаза сияли, затем она приобняла меня в ответ.

—– — – — – — – — – — – — – — – — – — —

*Омовение в исламе – это обязательный религиозный обряд, который включает в себя трёхразовое мытьё лица, полоскание рта и носа, а также проведение мокрыми руками по волосам. Также необходимо трижды вымыть руки до локтей и трижды – ноги до щиколоток.

*Прикосновения к представителям противоположного пола нарушают омовение, поэтому его необходимо обновить, как уже было сказано ранее.

Глава 6. Доложить обстановку.

Укладкой взглянув на движение возле спуска лестницы, я заметил Ясмину, которая, никого не замечая, направлялась к выходу.

Кажется, будто ей всё равно, что о ней подумают другие, пока я сам пекусь о ней и себе. Почему я пекусь о ней? Потому что Маркус будет подозрительно смотреть на меня, когда увидит такие фотки в виртуальных газетах школы, даже если я попытаюсь объяснить ему всё, что случилось. Он, конечно, хороший друг и человек, но когда заходит речь о ревности, то он становится безумным. Как и я.

Эх, не повезло нашим женам и девушкам, потому что, по мнению цивилизованного общества, мы сплошные «ред флаги» и неуверенные в себе мальчики.

Но не об этом сейчас, особенно когда Сэм выглядит так, будто сотрёт в порошок Майлу. Честно, мне безумно нравится этот ее взгляд, хотя он никогда не был направлен на меня.

– Сэм, всё нормально, – заговорил я, встав между ней и Майлой.

– Нет, не нормально, когда она такое тебе говорит, – прошептала она, посмотрев в мои глаза. И вот этого хватит, чтобы я потерял голову, чтобы сошел с ума и забыл обо всем на свете, даже не услышал шагов на лестнице.

Вот и Тони пожаловал, его здесь не хватало.

– Что происходит? – сказал он и оттолкнул свою девушку за спину.

– Следи за своей тупенькой девушкой, потому что она иногда переходит грань приличного, – заговорила Сэм, нарываясь на конфликт.

– Если я блондинка, это не значит, что я тупая, – бросила Майла, не унимаясь. Хотелось заткнуть ее, если точнее, толкнуть этих двоих с лестницы вниз и уйти с Сэм в закат. Как со своей девушкой, а не как с подругой.

– Пошли, – серьезно сказал Тони.

– Она оскорбила меня, – пожаловалась она своему любимому бойфренду, который гуляет с половиной женского пола школы.

Я осуждаю это, и даже если обо мне говорят плохо и что я известный сердцеед, это не так, потому что у меня есть единственная и любимая, которая пленила мое сердце. И это Сэм. Никто другой.

Наверное, прозвучало романтично и даже слишком, потому что чувствовал себя как влюбленный Ромео.

– Пошли, – уже более требовательно приказал Тони.

Майла обиженно надула губы и, топая ногами, как ребенок, начала спускаться по лестнице. Больше не взглянув в нашу сторону, а всеми любимый Тони направился вверх на третий этаж.

– Как же меня бесят эти самовлюбленные девочки, – закатила глаза Сэм.

– Ты думала, что сможешь перебить их всех? – усмехнулся, заглядывая в ее родные глаза.

– Хотела заткнуть хотя бы одну, чтобы не высовывалась.

– Спасибо, – ухмыльнулся я, заметив ее ответную улыбку.

– Да не за что, мы же друзья.

«Друзья, друзья, друзья, друзья, друзья, друзья, друзья» – эхом повторились у меня в голове.

Именно этими словами она дает мне понять, что мы просто друзья, ничего иного. И от этих слов по-особенному больно, и осадок остается после этого на целый день. Даже сидя в комнате для наказания, в голове проносились ее последние слова: «Мы же друзья». Она не любит меня, тогда зачем я цепляюсь за нее? И зачем я так драматизирую, будто не мог предугадать ее слова. Напротив, я знал, что это так, но пытался сбежать от этого, от ее фразы, которая испортила мне настроение и оставила с кислой миной.

Сидящий рядом Маркус ежеминутно поворачивался и спрашивал, кто у меня умер, и я, как истинный любитель драматизма, ответил, что я сам. Согласен, слишком натянуто, на другое я не способен, когда в голове то и дело проносятся ее слова, словно сломанной пластинкой.

Но вдруг в меня начали тыкать ручкой по спине, заметив, кто это, Маркус расширил глаза от удивления и неловко улыбнулся. Это точно Ясмина.

Я устало развернулся, будто это стоило мне больших усилий, и со скучающим видом посмотрел на них. Вечно хмурая Аделина и вечно тупая Ясмина, и не дай бог Маркус услышит, как я оскорбляю ее возлюбленную, тогда он перестанет пасовать мне в игре.

– Что? – спросила Ясмина, будто это я тыкал ручкой по ее спине.

Я подозрительно переглянулся с ее подружкой, словно не мог понять, ведет она себя так глупо или на самом деле такая.

– Через час после наказания встречаемся возле выхода, не забудь, – заговорила Аделина, пока Ясмина пыталась всеми силами испепелить меня взглядом. Наверное, прочла мои мысли про себя, или мое выражение лица четко отражало то, что у меня в голове.

– Нет, я сегодня не хочу обсуждать чертову петицию, на которую мне, собственно говоря, наплевать, – тоскливо вздохнув, чтобы показать себя без настроения, я развернулся.

Но это был далеко не конец нашей беседы. Ясмина ручкой начала донимать меня, до тех пор пока я не подумал, что у меня появятся синяки на спине, и даже после этого я спокойно развернулся к ним, сдерживая свой гнев. Маркус молчал в сторонке, будто боялся самой Ясмины, хотя стоит бояться равнодушного взгляда ее подруги, от которого у меня пошли мурашки по коже.

– Это не обсуждается, и это была не просьба. Не веди себя так будто делаешь нам одолжение. Ты будешь там ровно в три часа дня, и мне плевать, что тебя может сбить машина или ты снова решишь искупаться в фонтане, – угрожающе сказала она.

Я переглядывался между психопаткой (новое прозвище для Аделины) и Ясминой, которая смотрела на нас нахмуренно. Даже на Маркуса посмотрела, и я уже предугадывал, как он будет неделю рассказывать мне о том, какой был ее взгляд в тот момент. Они, кажется, ни разу даже не обмолвились словом, но Маркус безумен в своей любви, и понять не могу почему, если она даже не обращает на него внимания.

– Хорошо, – шепотом ответил я, больше не выдерживая взгляд Аделины.

Она равнодушно улыбнулась, будто ее кто-то заставлял это сделать, затем сосредоточилась на доске, где наказанные ученики рисовали всё, что придет им в голову. Прямо сейчас там красовалась карикатура орущей директрисы. Достаточно классно зарисовано.

Дальше всё проходило скучно, я лежал и делал вид, что страдал, хотя больше воображаемая Сэм меня не мучила со своей фразой. Я размышлял, как собрать петицию и вернуться в сборную школьной команды. Баскетбол – моя жизнь, поэтому я не могу облажаться, когда скоро должна состояться долгожданная игра, в которой будут важные шишки. Мне нужно проявить себя, но как я это сделаю, если не буду присутствовать?

Нужно побыстрее решить эту проблему.

***

Как сказала Аделина после наказания, я стоял возле выхода из школы, искушаясь бросить всё и уйти домой. Однако эти мысли долго не задержались, когда я вообразил гневный взгляд Аделины. Лучше я подожду.

Скоро, когда я уже сидел на скамейке и терпеливо ожидал, я наконец заметил их. С ними был какой-то мальчик лет двенадцати-тринадцати. Они дошли до меня, и тот самый мальчик протянул руку и сказал:

– Чё, как?

Я подозрительно переглянулся между девушками, стоящими позади мальчика с серьезным выражением лица.

– Здоро́во, – поздоровался я.

– Я Закир, буду присутствовать на вашем "собрании", – в конце указал он кавычки.

Я сделал вид, что задумался, пока Аделина и Ясмина не сводила взгляда с меня, а мальчик с грозным видом стоял перед ними.

– Подождите, – сказал я. – Вы боитесь меня, поэтому привели этого чувака? Он ваш брат или будущий муж одного из вас.

– Я тебе язык вырву, какой еще жених, Астагфируллах, – начал браниться мальчик, а потом сказал что-то на арабском, не совсем понял, что он имел в виду.

– Он мой брат, – серьезно сказала Ясмина, а я неловко поджал губы и почесал затылок.

– И мой, – коротко отозвалась Аделина.

– Вы что, сестры? – нахмурился я.

– Он мой молочный брат, поэтому Закир мой единственный махрам, который будет присутствовать в нашем деле.

– Это необходимо? – спросил я, бросив взгляд на их брата, который стоял и гневно смотрел на меня.

– Да, – закатила глаза Ясмина и села на скамейку. – Как я устала за сегодня.

– Может, перенесем? – весело произнес я, надеясь, что они подхватят мой оптимизм и согласятся.

– Ты придурок? – спросил их брат, бросая на меня непонятные взгляды.

– Вроде нет, – неловко уставился я на него.

– Это серьезно, то есть серьезный вопрос, – закивал он, не пойми для чего.

– Ну не знаю, меня никто напрямую не называл придурком, – задумался я.

– Я называла, столько раз, – возмутилась Ясмина.

– Я думал, ты не всерьез, – указал на нее головой, затем продолжил, согнув палец. – Только один человек.

– Хватит вести себя как дети, – сказала Аделина и села на скамейку рядом со своей подругой, и при этом вытаскивая что-то из рюкзака.

Я пошел в сторону скамейки, чтобы сесть рядом с ней, но это место занял Закир и строго посмотрел на меня, чтобы я не подходил к ним близко. Ладно, терпения мне.

– Ну и что ты придумала? – спросил я, решив, что буду стоять.

– Мы должны опубликовать нашу новость в виртуальной ежедневной газете.

– Какую новость? – произнесла Ясмина.

Это была примерная новость, о которой она говорила, написанная на листке бумаги.

– Ты согласен выполнить все наши требования, чтобы быстрее закончить с этой петицией? – серьезно спросила Аделина.

– Звучало угрожающе, – надменно испугался я.

– Знаю, я старалась, – безэмоционально усмехнулась она в ответ.

– Наверное, я готов на всё, чтобы нас снова взяли на сборную, – серьезно ответил я.

Ясмина одобрительно кивнула, приглаживая непослушные волосы своего брата, который продолжал пристально смотреть на меня. Его взгляд словно говорил: «Я наблюдаю за тобой», но он не сравниться с взглядом Аделины.

– Тогда ты должен влюбить в себя Майлу, – внезапно сказала она.

– Прости, что? – недоумевал я.

– Майлу? – спросила Ясмина.

– Я могу объяснить.

– Прошу, иначе я свалю из этого дурдома, – я терпеливо сложил руки на груди.

– Ой, смотрите, кто оскорбился, – вмешалась Ясмина.

– Ясмина, – сурово посмотрела на нее Аделина.

Я возмущенно вздохнул и уставился на обладательницу таких безрассудных предложений или приказов, называйте как хотите, но это безумие. Фу, Майла меня никогда не интересовала, к тому же у нее есть ее дорогущий бойфренд.

– Ты должен сделать так, чтобы она была без ума от тебя, точнее чтобы мы могли контролировать школьные новости. А еще ты говорил, что знаком со знаменитостью.

– Да, мой двоюродный дядя – звезда баскетбола.

– Это хорошо, потому что он должен подписать петицию, чтобы привлечь учеников в школе.

– Допустим, я смогу полететь в Бельгию к своему двоюродному дяде и заставить его подписать петицию и смогу влюбить в себя Майлу, а что вы будете делать?

– Прохлаждаться, – захохотала Ясмина, но быстро стихла, когда Аделина одарила ее гневным взглядом.

– Мы будем уговаривать директрису и капитана команды вашей сборной, чтобы он назначил тебя с твоим другом нападающими в важном матче.

Я поддался вперед, в искушении рассмеяться ей прямо в лицо. Но, кажется, прямо в лицо не получится, потому что тот мальчик, представившийся Закиром, по-прежнему подозрительно смотрел на меня, будто я мог сделать нечто тупое.

– Во-первых, – начал я, – директриса не решает в этом вопросе, во-вторых, Тони лучше умрет, чем позволит мне и Маркусу стать нападающими в важной игре.

– Я знаю, он вас недолюбливает, но у меня есть план и на этот случай.

– Какой? – спросил я.

– Это уже будем обсуждать после того, как ты влюбишь в себя Майлу, и если это получится, она будет делать всё, что ты скажешь.

– Почему ты так уверена?

– Потому что со своим нынешним парнем она такая.

– Это да, – задумчиво почесал я подбородок.

Аделина хлопнула в ладони и сказала:

– Подведем итоги. Алекс займется сначала Майлой, после чего начну действовать я, уговорив, точнее, шантажируя ее бывшего парня, потом снова Алекс уговорит своего дядю подписать петицию онлайн, и для этого не нужно будет лететь в Бельгию.

Мне захотелось стукнуть себя по голове, потому что даже не подумал написать или дозвониться до него, чтобы он согласился на подпись.

– А что буду делать я? – воодушевленно спросила Ясмина.

– Стараться не делать глупостей, – одновременно с Аделиной ответил я, потом переглянулся с ней и подмигнул, чтобы снять напряжение в воздухе. Она бросила равнодушный, но не грубый взгляд и снова заговорила:

– Есть еще у кого-то план, как быстрее избавиться от петиции и директрисы?

В ответ мы дружно покачали головой.

– Всё это классно, но кто твой дядя? –  вмешался Закир.

– Да, ты так хвалишь его, что мне стало интересно кто он. Как его зовут? –  вмешалась Ясмина.

– Николас Мартенс.

Глава 7. План.

– Николас Мартенс, – с гордостью сказал Алекс, выпятив грудь.

– Тот чувак, который забил с дальнего расстояния? – удивился Закир.

– Не только это, он еще принес столько побед своей команде в важных играх, – перебила его Ясмина.

– Видите, здесь его знают все, поэтому если петицию подпишет он, подпишут и другие, – сказал Алекс, на что я коротко кивнула.

– А когда мы сможем встретиться? Я хочу сфоткаться с ним, – воодушевленно произнес Закир, подавшись вперед.

– Я не знаю, к тому же не уверен, согласится ли он помогать мне, – Алекс поднял руки вверх, признавая свою неспособность в этом вопросе.

Но это хорошо, что его двоюродный дядя знаменит в нашей школе, сделает он, сделают и другие, как стадо овец, идущие за пастухом.

Дальше мы разошлись, Алекс, напевая какую-то песню, отдалился от нас, а Закир уже с нетерпением смотрел вслед за ним, даже хотел пойти предложить потусоваться, но Ясмина не желала, чтобы они стали«чуваками» друг другу, поэтому в ответ Закир удрученно вздохнул.

С Ясминой и братом Закиром мы попрощались, когда они добрались до своего дома, а я поплелась дальше бродить, пока не достигла своей лужайки недалеко от крыльца. Заходить домой я не хотела, потому что на улице стояла прекрасная погода, и, решив, что за неделю произошло много неприятных событий, села на чистый, насыщенный зеленью газон и стала прислушиваться к щебету птиц, детским радостным возгласам, звуку велосипедов, проезжающих мимо, и, наконец, звуку открывающейся двери позади меня. Походу, это мама вышла.

– Лина? – спросила она, находясь у крыльца.

Я даже не повернулась в ее сторону, сделав вид, что ничего не расслышала, поскольку не хотела выслушивать очередную лекцию, почему я должна вести себя подобающе.

Я только слышала, как она с тяжелым вздохом направилась в мою сторону, поэтому не менее тяжелым был и мой вздох.

– Что случилось? – сказала она, глядя на меня сверху вниз.

На голубом небе плыли белоснежные облака, изредка закрывая солнце и доступ к ее ярким лучам, а ветер неспешно гонял их прочь, будто пытаясь встать на защиту солнца.

На вопрос мамы я коротко покачала головой, демонстрируя свое молчание. Она снова тяжело вздохнула и, поправив свои волосы, села рядом со мной. Минуту мы хранили молчание, затем моя собеседница заговорила первой:

– Иногда я кричу на тебя, и веду себя строго, – начала она. – Но я пытаюсь уберечь тебя, ты еще этого не понимаешь.

Я сорвала несколько трав из газона, глубоко задумавшись, казалось, слова мамы доходили до меня как через плазму. В ответ я могла лишь кивать.

– Мой брат растит четырех детей без матери, он дал всем воспитание, пропитание, а теперь гордится каждым. Поэтому иногда мне кажется, что я мало занимаюсь тобой, не уделяю больше внимания.

– Я страдаю от твоих лекций, потому что ты сравнила себя с моим дядей? – нахмурилась я, серьезно посмотрев на нее. – У дяди жена стала алкоголичкой, которая была готова продать своего ребенка ради глотка алкоголя, а ты завидуешь?

– В мире существует много разных оттенков, Аделина. Не всё в жизни однозначно, – произнесла мама и после небольшой паузы продолжила: – Даже когда моего брата бросила его собственная супруга, он не опустил руки. Он воспитал замечательных детей, а я не могу справиться даже с одним ребёнком. Что я за мать?

У мамы даже появились слезы на глазах, а в груди у меня кольнуло от отчаяния и безысходности, которое, вероятно, испытывала она сама.

– Ты минуту назад сказала, что все неоднозначно в жизни, так почему ты сравниваешь себя и своего брата?  – мама смолчала, поэтому я продолжила: – У вас разные ситуации, чтобы это можно было сравнить.

– Да, но если бы твой отец был бы жив, он осудил бы меня за мою безответственность, – тоскливо произнесла мама, стирая слезы с щёк.

– Будь он рядом, папа бы не задумываясь заключил нас в объятия, не замечая никаких оттенков окружающего мира.

***

После душевного разговора с мамой я прошла в свою комнату, умылась и сделала вечерний намаз, после чего прочитала Коран.

Именно чтение Корана помогает мне справляться со своими необузданными эмоциями и лихорадочными мыслями. Очищает сердце и морально готовит к завтрашнему дню, окутывая в коконе тишины и свободы, где есть ты с открытым сердцем и Господь, который готов выслушать тебя и любые твои проблемы.

Помолившись по конец, я села на рабочий стол, чтобы сделать домашнюю работу. Самый сложный предмет была химия, который требовал больше внимания и сосредоточенности, чтобы случайно не спутать в следующем уроке пробирки и не вызвать пожар.

После домашнего задания я зашла в «Гугл» и более конкретно прочитала про этого Николаса Мартенса. Что это за тип и какой он человек. Первое, что я приметила, это его яркие татуировки, покрывающие почти все предплечья, мне он очевидно не нравился, поэтому я отчаянно хотела, чтобы этот вопрос с ним решил его двоюродный племянник Алекс.

Изучив своего потенциального «врага» или «помощника», я поняла, что ему двадцать два года, обучался в городе Монсе и прошел баскетбольный отбор в лучшей команде Бельгии, хотя со школы он был уже прославленным.

Этого было достаточно, теперь оставалось молиться, чтобы наш план не провалился.

***

Как только я достигла порога знаменитого магазина комиксов, жара стала невыносимой. Голова закружилась от духоты, и мне захотелось облиться ледяной водой. Но в самом помещении было достаточно прохладно, из-за чего с моих губ сорвался облегченный вздох, и на лице заиграла довольная улыбка.

Поздоровавшись с кассиром кивком головы, я прошла по рядам в поисках нового человека-паука. На самом деле, только недавно вышла долгожданная версия человека-паука про афроамериканца. Фильм я успела посмотреть, осталось купить комикс и наслаждаться им.

Не задумываясь, я быстро нашла раздел «Marvel». Не обращая внимания на окружающих, я сосредоточенно принялась искать нужный комикс, одновременно отмечая для себя, какие замечательные произведения здесь ещё не видела.

Когда я шла вдоль витрин, то случайно задела кого-то локтем. Я была очень удивлена, когда увидела, кто это был. Алекс?

– Вечная хмурая? – спросил он, выглядя не менее удивленным.

– Какая еще вечно хмурая? – закатила я глаза.

– Это твое новое прозвище от меня, – сказал он, имитировав моё закатывание глаз. Я хотела было толкнуть его, но осилила это желание и решила вообще игнорировать его. – Думаешь, слишком длинное?

– Не длиннее, чем твой язык, – равнодушно ответила я и, подождав минуту, пока он изображал возмущенный вздох, притронувшись к сердцу, продолжила: – Будь любезен, замолчи.

Он задумчиво почесал подбородок, не сводя своего внимательного взгляда, будто пытаясь придумать лучшую колкость, чем у меня.

– Не нашел ничего ответить? – спросила я, глядя только на комиксы, вернее, пыталась сделать вид, что беседа с ним мне неинтересна.

– Я пошутил бы очень некультурно, если бы сказал, что у меня на уме.

– Ты и так всегда шутишь некультурно, – довольно улыбнулась я и мысленно порадовалась, что у меня невероятный талант к колкостям.

– До тебя мне далеко, Адди.

– Адди? – в шоке обернулась я на него.

– Сокращенно от твоего имени, – подмигнул он и удалился прочь.

Я покачала головой, чтобы избавить от его слов в голове, поскольку не хотела лишний раз думать о нём.

Через пять минут мучений я так и не нашла комикс, который так долго искала. Я уже начала злиться, хоть и старалась избавиться от адреналина в крови, готового разрушить это место, лишь бы найти то, что я искала.

– Ты что-то ищешь? – спросил Алекс, снова появившись из ниоткуда. Точнее, из-за моей спины.

Я недовольно уставилась на него и категорично сложила руки на груди. Рядом проходили покупатели, тоже что-то искали, но людей, работающих в магазине, как назло не было.

– Ищешь комикс про Барби? – насмехаясь, спросил он. – Он в другом разделе.

– Ты, наверное, хорошо знаешь, где именно, – сдержалась я, чтобы не послать его на три хороших слова. – Я ищу Человека-паука.

– Какая часть? – спросил он и быстро развернулся, стремительно направляясь куда-то.

– Через вселенные, – коротко ответила я, решив, что стоит догнать его.

– Понял, – сказал он, отсалютовав мне через плечо.

– Если ты решил, что будет смешно привести меня в раздел барби… – не докончила я, как меня прервали:

– Я думал, ты умнее, чем кажешься, – сказал Алекс притворно разочаровавшись, с нотками его обычных тупых шуток.

При этом он остановился, а я последовала его примеру, не переставая испепелять его спину. Подняв голову, я заметила, что мы находимся у выхода. Он издевается?

– Ты решил «намекнуть», чтобы я ушла? – недоумевала я.

Он весело покачал головой, будто смеясь надо мной, а мне хотелось побыстрее избавить себя от его присутствия. Я не выдержу его усмехающегося поведения ни секунды. Затем Алекс указал рукой на популярные комиксы, и среди них я заметила тот самый комикс«Человек-паук: через вселенные».

Я растерялась, но больше всего мне не хотелось благодарить его и признавать свою тупость, даже если он помог мне.

– Это хиты продаж, поэтому они здесь, – улыбнулся он. – Я думал, ты заметишь при входе.

– Откуда мне было знать? – грубо буркнула я, хмуро оглядывая его.

На нём была широкая разноцветная футболка, как будто ее окунули в краски, лицо довольное, словно он выиграл соревнование в баскетболе. Откинув свои блондинистые волосы, чтобы сделать более эффектным его следующие слова, он ушел:

– Не за что, Адди.

***

«Адди», «Адди», «Адди» – проносятся у меня в голове, до тех пор пока Ясмина не наорала прямо в ухо, что пора идти на уроки.

До начала занятий мы сидели на скамейке, прохлаждаясь под тенью большого дерева, и обсуждали наш план. Если все пройдет хорошо, к тому же быстро, то мы можем снова получить наше помещение для кружка рисования. Надеюсь, Алекс не подведет нас.

– Лина! –  снова крикнула Ясмина.

– Что? –  раздраженно ответила я, с трудом вырываясь из размышлений.

– Никого во дворе нет, опоздаем же, мы уже должны быть на уроке.

Я коротко кивнула, пока она возмущенно наблюдала за моими неспешными движениями. Мы с ней поменялись ролями? Это я всегда гоняю Ясмину на уроки, а сейчас это делает она. Сегодня какой-то нелогичный день. То «Адди» от Алекса, то «мы опоздаем» от Ясмины.

– Какой у тебя урок? –  спросила я, ускоряя шаг.

– Труд,  – заныла она.  – Будем делать стулья или кормушки для бедных птиц.

– Класс. У меня химия,  – внутренне застонала я от досады.

Первый урок – химия, чтобы добить бедных учеников, которые едва соображают, какой сегодня день недели. Чтобы убедиться в этом, я перед уходом спросила Ясмину, какой сегодня день недели, она задумалась и не смогла ответить, как и я сама.

***

С самого утра я поняла, что меня ждет отстойный день. Ничего не поделать. Буду терпеть.

На химии все ученики должны надевать специальную защитную одежду: резиновые перчатки, защитные очки, белые халаты. Теперь мы больше похожи на кучку сумасшедших ученых, сбежавших из психиатрической больницы.

Со мной в паре задумчивый и тихий Маркус и едва знакомая Сэм со своим наплевательским выражением лица. Она мне очевидно не нравится, бесит своей эгоистичностью и высокомерием, поскольку иногда я замечаю ее взгляды в свою сторону, после чего непременно хмурюсь.

Теперь я вспомнила Алекса. Придурок, который посмел назвать меня «Адди». Если повторит снова, придется найти его главный страх или секрет, чтобы закрыть его рот, даже если мы сейчас в одной команде.

– …При добавлении к раствору нитрата свинца раствора иодида калия выпадает ярко-желтый осадок труднорастворимой соли иодида свинца, – проговаривала учительница, ходя по кабинету, пока мы сидели перед партами, пытаясь разобраться в пробирках.

Легко. Нужно соединить раствор свинца и раствор иодида калия, чтобы получить ярко-желтый осадок.

– Позвольте показать вам, как меняется жидкость под воздействием высоких температур.

Учительница вежливо попросила у Маркуса пробирку с желтой жидкостью и, включив спиртовку, которая находилась на парте, поднесла к горящему огню. Осторожно потряхивая колбой перед огнем, мы все внимательно наблюдали, как меняется желтый цвет жидкости на прозрачно белый.

В классе все ученики стали радостно хлопать в ладони, словно учительница совершила невообразимое. Однако, соглашусь, выглядело эффектно, учитывая, с каким мастерством и самоуверенностью происходили эти действия.

Но урок химии быстро завершился, а мне не потребовался огнетушитель, чтобы я не сожгла всю школу. Однажды такое чуть не произошло. Но не будем о плохом, особенно когда день начался с «Адди».

Второй урок – история. Скучный урок, но преимущество в том, что там можно и заснуть, если занять последние ряды. Да. Как я уже упоминала сто раз, у меня сегодня день «Адди», то есть плохой день, поэтому я заняла место на первой парте. Класс.

Главное – не уснуть перед учителем и не заслужить поход к директрисе, особенно когда я итак наказанная. Из знакомых физиономий в классе были Тони и Сьюзи. На последнюю я старалась не обращать внимание. Это получилось гораздо лучше, чем я себе представляла. Однако Тони глазел в мою сторону и определенно действовал мне на нервы.

– Почему ученые не признавали френологию, считая ее псевдонаукой? Разве Франц Галль не защитил свои убеждения? – продолжил тему учитель, который едва ходит, опираясь на палку. – Само по себе концепция возникла на рубеже XVIII–XIX веков благодаря медику и анатому из Вены Францу Йозефу Галлю. Он выдвинул предположение, что форма головы может повторять форму мозга: если на поверхности черепа есть выпуклость, значит, такая же имеется и на мозге. И наоборот: черепная впадина дублирует углубление на поверхности серого вещества.

– Да, я видел в фильме про это, – откликнулся какой-то ученик из последних парт.

– В каком, позвольте узнать, молодой человек? – задумчиво поправил свои очки старец.

– «Джанго освобожденный», там еще Ди Каприо играл, – ответил какой-то парень.

Дальше все начали обсуждать фильм и актеров, которые сыграли на все сто, а учитель тем временем повторял тему.

– Пик популярности френологии пришёлся на 1820–1840-е годы…

«Как же скучно, надо что-то делать», – сказала бы Ясмина. Но я просто решила дослушать старца-учителя или не обращать внимания на гляделки, который устроил Тони. Если и он начнет называть меня «Адди», я свихнусь. Добровольно.

Глава 8. Всё это игра.

Урок труда прошел хорошо. На самом деле нет. Я прищемила палец между двумя деревяшками, и образовался кровоподтек. Было больно, поэтому от меня отстал учитель и сказал, чтобы я отдыхала. Я так и сделала. К тому же решила написать Лине, но она была не в сети.

Через десять минут от скуки у меня появилась гениальная идея. И я не преувеличиваю. Я решила создать группу в мессенджерах с Линой и Алексом, чтобы сплотить нашу «дружную» команду. Аделина считает его грубым и тупым парнем, как, собственно говоря, и я, но таким образом мы не добьемся своей цели, потому что должны найти общий язык, чтобы мы стали одной командой. Кажется, сегодня я стала Линой, более ответственной и серьезной, а она сама, наоборот, утром казалась рассеянной, будто мы поменялись местами.

Следующий урок – биология. Я показала учителю свой опухший палец, поэтому мне назначили больничный в школе. Я сидела и ничего не делала. Было скучно, один-единственный третий урок по расписанию – физра.

На биологии из знакомых лиц были Майла и Сэм. Та самая Сэм, которая унизила Майлу ради Алекса. Она такая крутая, подставив ноги, сидела прямо перед учителем и даже не боялась, выглядела скучающей, будто ничего для нее не имело значения.

Я определенно хочу с ней познакомиться поближе.

– Привет, – сказала я, обращаясь к ней.

Она сидела в соседней парте, поэтому сразу обратила на меня внимание.

– Привет? – неуверенно сказала она, словно не могла понять, почему я решила с ней заговорить.

– Ты девушка Алекса? – задала я вопрос, после чего мгновенно пожалела.

Зачем мне надо было такое спрашивать? Это же личная информация.

– Нет, мы с ним просто друзья, – улыбнулась она краем губ.

Я не смогла не улыбнуться в ответ. Казалось, наш маленький разговор закончился, но Сэм вдруг представилась.

– Я Саманта, можешь называть меня Сэм, – она дружелюбно протянула мне свою руку, пока я восхищенно смотрела на нее. Она еще такая добрая, такая крутая и одновременно такая дружелюбная.

– Ясмина, можешь называть меня так, потому что сокращенное имя мне не нравится, – неловко улыбнулась я.

– Сокращенное?

– Да, например, Аделине не нравится, когда я называю ее «Адди», а мне не нравится, когда меня называют «Ясси», – пояснила я.

– Это же так мило, – искренне улыбнулась Сэм, легким движением заправив выбившийся серебристый локон.

– Это так по детски звучит, – скривилась я.

– А мне нравится, Ясси, – улыбнулась она.

Я хихикнула и одновременно удивилась, как сокращенное имя от нее не звучит раздражающе. Наоборот, это даже умиляло. Мы с ней точно подружимся, нужно рассказать Лине, хотя я уже представила ее нахмуренное лицо, когда я попытаюсь объяснить, что Сэм нормальная и адекватная.

Дальше мы с Сэм изредка болтали, когда находили новые темы для разговора. Я узнала, что ей нравятся разные рок-группы и фильмы-триллеры, в то время как мне нравятся смотреть целыми днями комедии. Ей нравится слушать подкасты про мотивацию, а я люблю подкасты, которые могли рассмешить меня. Ее любимое блюдо – это круассаны, после этих слов я непременно пошутила, что она истинная «француженка», осталось полюбить улиток, но она в ответ отвращено скривилась.

Мы вместе пошутили и посмеялись, а Лина говорила, что Сэм какая-то мутная, она еще какая чистая, просто Лина этого не знает, потому что не познакомилась с ней нормально.

Когда прозвенел звонок, я подпрыгнула на месте и бегом направилась на раздевалку, не забыв попрощаться с Сэм. Я скучала по Лине, поэтому, когда распахнулась дверь раздевалки, я увидела ее и побежала обниматься, будто мы не виделись целую вечность. Наверное, именно это называется дружбой, когда мысли крутятся только о том, какими мягкими и теплыми могут быть объятия другого человека.

– Что такое? – удивилась Лина, но обнимала меня в ответ.

– Я соскучилась, а еще палец болит, – я показала ей свои увечья, при этом надув губу, как ребенок.

На самом деле там красовался маленький кровоподтек, который казался родимым пятном из-за моей смуглой кожи.

– Поверь, он был больше, просто сейчас не очень заметно, – попыталась я оправдаться.

– Знаю, – ответила она и мягко улыбнулась.

Лина всегда знала, как заставлять людей чувствовать себя комфортно в свое присутствие, чтобы они возвращались к ней за советами или просто чтобы насладиться ее присутствием. Но есть одно «но», она никогда ни с кем этого не делает, напротив, показывает, что с ней сложно, вот все и убегают от ее сурового взгляда. Мне приятно, что она открывается только мне.

– Пошли переодеваться, – кивнула она головой.

Мы облачились в широкие юбки, к которым были пришиты брюки. В некоторых местах по всей длине юбки были сделаны горизонтальные разрезы, чтобы не сковывать движения. Это решение не только облегчило нашу задачу, но и заставляло замолчать тех, кто считал, что носить штаны для девушек – неприемлемо. Все так любят приказывать нам, что носить и что говорить. Даже если мы прекрасно знаем как для нас самих будет хорошо.

После того как мы переоделись, быстро направились на уличную баскетбольную площадку. Большинство учеников уже собрались, а учитель, который надел ярко-синюю спортивку, яростно дул в свисток, заставляя меня сморщиться от неприятного звука.

На улице было солнечно, изредка дул прохладный воздух, голубое небо озаряло всё вокруг и гармонично сочеталось с ярким, ослепляющим солнцем. Надо было купить охлаждающий напиток, а то, кажется, мы не сможем играть здесь в такую жару, даже если на самом поле достаточно много теней от школьного здания.

– Бег на месте! – свистнул физрук, заставив всех нас удрученно вздохнуть.

На физре были Майла, Сэм и Алекс, который хитро поглядывал в мою сторону, а на него самого странно смотрел его друг Маркус. Однако, когда наши взгляды встретились, он резко обернулся, словно увидел нечто пугающее. Это Маркус какой-то странный.

Встряхнув головой, чтобы сосредоточиться на инструктаже физрука, я побежала на месте, прыгала на воображаемой скакалке, чтобы разогреть мышцы. Затем нас разобрали по команде, и по случайности я оказалась в противоположной команде к Лине. Вернее, я должна была соперничать и отбирать у нее мяч, учитывая, что она стоит в защите.

Я была в команде с Алексом и его странным другом, стояла и испепеляла взглядом Майлу, которая издевающе смотрела на меня. Можно я еще раз потяну ее за волосы?

Будто услышав мои мысли, Алекс подошел ко мне сзади и, поздоровавшись, тихо велел:

– Устроишь скандал с Майлой?

– Зачем? – воодушевленно спросила я.

– Это нужно для нашего дела, – сказал он, и когда увидел, что я собираюсь задать еще несколько вопросов, остановил меня, подняв указательный палец.

Я закатила глаза на его таинственную ухмылку, после чего непрерывно наблюдала, как он уверенно идет занимать свое место на площадке. Он находился на нападении, и как только я заметила, что все мальчики держат место в самом начале, возмутилась. Даже в противоположной команде все мальчики выстроились в первый ряд, а девочки все с недовольными лицами заняли места позади.