Древоходец. Книга третья. Заповедник цивилизаций.

Древоходец.

Книга третья.

Заповедник цивилизаций.

Глава 1.

Город Либорг постепенно приходил в себя после эпидемии чумы, только вот ни училище целителей при городской лечебнице, ни школа мэтра Гарвила свою работу ещё не возобновили.

Дежурства Древоходцев в «чумном» лагере значительно сократились по причине почти полного отсутствия заражённых детей, и впервые, почти за всё время своего пребывания в княжестве Либоргском, Костуш оказался предоставлен самому себе.

Проживать в своей части купленного дома на улице Парусной ему не хотелось: родственники соседа-Волита, оккупировавшие и дом, и садик, и даже погреб, съезжать пока не собирались, а находиться в центре вечно кипящего котла из криков детей, бурных разборок женщин и бухтения мающихся от безделья мужиков было тяжело.

Во время своего первого путешествия на планету Хоре, он обещал ювелиру Гобусу, из города Булун, вернуться через два месяца с партией необработанных жёлтых гранатов.

Эпидемия чумы нарушила планы Костуша, однако сейчас появилось свободное время чтобы наведаться к Гобусу и выполнить своё обещание. Кроме того, Костуш решил наконец-то исполнить свою мечту и посмотреть другие доступные для него миры.

В Либоргском княжестве из-за эпидемии остановили работу все шахты добывающие драгоценные камни, но вместе с тем практически полностью прекратился вывоз, отчего и у добытчиков, и у перекупщиков сохранились большие запасы необработанных гранатов, только вот конторы, проводившие операции с камнями, сейчас также не работали.

Да ещё и наличных денег на руках у Костуша оставалось сейчас совсем мало, явно недостаточно для закупки крупной партии камней, поэтому сначала решил обратиться в имперский банк, где на счету держал свои сбережения, благо после достижения шестнадцати лет, он имел полное право распоряжаться своим счётом самолично без опекуна.

Костуш предполагал, что снять со счёта золотые монеты вряд ли удастся: из-за перекрытия дорог подвоза монет в банк не было, впрочем, для закупки большой партии его устроили бы и имперские бумажные банкноты.

Ограничения ещё действовали и, как доказательство, что незаразный, пришлось предъявлять охранникам банка справку от мэрии, подтверждающую статус Древоходца, после чего его пропустили.

Неожиданно для себя, прямо в банке, ему удалось купить необработанные жёлтые гранаты. Некоторые из клиентов оставляли камни в залог под полученные кредиты. У некоторых время залога вышло и банк распродавал камни.

Костушу позволили даже поторговаться. Получилось не только снизить цену, а ещё бонусом выбить из банка немного наличных монет.

Довольный выгодной сделкой, Костуш направился к своему дому на Парусной, чтобы собрать вещи перед отправкой на планету Хоре.

Стоило войди во двор, как женщина, хлопотавшая у летней печки, сразу, перекрикивая гомон детей, сообщила, что его ждёт письмо, принесённое посыльным аж из самого княжеского дворца.

Женщина хотела отправить кого-нибудь из крутящейся рядом ребятни за Волитом, но тот, видимо, ждал у окна появления Костуша, и сам уже торопливо спускался с крыльца, а подойдя, передал запечатанный конверт.

Волит молча встал напротив, при этом вся его фигура выражала великую скорбь творческой натуры, истерзанной длительным воздержанием. При взгляде на Костуша, в глазах поэта мерцала робкая надежда.

Если бы он вслух озвучил свои надежды, возможно, получил бы отказ, но такой: молчаливо-печальный образ, действовал сильнее, чем любые слова. Костуш, наощупь нашёл в кармане пару серебрушек и сунул их в руку Волита.

Преображение оказалось стремительным: взгляд поэта стал решительным и целеустремлённым, а дальше произошла почти мгновенное перемещение Волита за пределы двора, и только стук калитки подтвердил, что этот процесс был материальный, без задействования высших сил.

Костуш прошёл в свою комнату, где прочитал письмо. Это было приглашение на деловую встречу от Линшица – главы княжеских Древоходцев. В письме он сообщал, что для Костуша есть высокооплачиваемая работа и предлагал как можно быстрее подъехать к нему.

Пренебрегать приглашением от Линшица не стоило, и Костуш, убрав в сундук мешочки с камнями, сразу, не переодеваясь, отправился во дворец, благо для посещения банка выбрал свою лучшую одежду.

У трактира удалось нанять извозчика, быстро доставившего его к западным воротам княжеской резиденции.

Дежурный гвардеец проводил к небольшой постройке на территории дворцового парка, где, недалеко от «Волшебной поляны», располагались княжеские Древоходцы.

Линшиц встретил его широкой улыбкой и, усадив за стол, стал объяснять суть своего предложения.

Да, чума отступила и в большей части империи, и в их княжестве, однако у народа степи эпидемия всегда развивается по-иному сценарию.

Если в княжествах и в империи болезнь, переносясь от одного человека к другому, через три-четыре заражения теряет свою активность, то со степняками такого не происходило, и единственный существующий у них метод борьбы с чумой – это быстро разбегаться по степи, делясь на маленькие семейные группы.

Если чума зацепила, то семья вымирала, зачастую, полностью, если нет, то так и жили небольшими группами в изоляции до самой поздней осени, пока эпидемия не затухнет сама собой.

– А почему у степняков эпидемия развивается по-другому? – поинтересовался Костуш.

И вновь услышал про великого учёного по имени Готес, того самого, который создал артефакт, ментально связывающий ученика с учителем. Он же скрестил двух копытных: лошадь с верблюдом, получив в результате ковера.

Где-то лет сто назад, мэтр Готес пытался создать лекарство от чумы по приказу правящей тогда императрицы, и, конечно, в первую очередь, для защиты семьи самой императрицы. Кое-что сделать ему удалось.

Готес разработал снадобье для её уже взрослого сына. Лекарство было строго индивидуальным, подобранное конкретно для старшего сына императрицы, но принц, приняв лекарство, всё же заразился и заболел чумой.

Несколько человек из окружения тоже заболели, однако чума у заразившихся от принца протекала в облегчённой форме. Приближённые все выжили, и, мало того, сами никого не заразили.

История эта широко известна и сейчас учёные империи считают, что чума быстро затихает там, где живут люди родственные по крови принцу, а вот среди степняков близких по крови принцу мало, поэтому правило трёх-четырёх заражений на них не действует

– Значит мэтру Готесу надо было создать лекарство для как можно большего числа разных людей! – сказал Костуш, поняв суть рассказа.

– И дураку понятно! – ответил Линшиц. —Только вот уже сколько лет учёные стараются, и в империи, и в других государствах – всё без толку. Всё же Готес был гений!

– А сам мэтр Готес почему не создал?

– Так пока разобрались, Готесу уже давно голову отрубили в наказание – принц-то умер.

– Поспешили, их императорское величество!

– У той императрицы не задержишься, у неё и прозвище было: «Гневная» – заметил Линшиц.

После этих слов он встал со стула и подошёл к стене, на которой висела карта.

– Ладно, хватит истории. Я вот что хотел тебе предложить: к завтрашнему дню, степняки свезут своих больных чумой детей к трём «Волшебным полянам».

В степи «Волшебных полян» совсем мало, а эти три все рядом с рекой Арма, правда, между ними, даже по прямой, больше ста километров, а по реке так и все двести.

Линшиц стал показывать карте.

– Это вот территория степи, – он обвёл значительный участок. —А это река Арма, – Лившиц указал на волнистую голубую линию.

Река Арма рассекала степь почти на две равные части, три отметки с «Волшебными полянами» находились рядом с её берегами. Действительно, таких отметок на пространствах степи было совсем немного.

– Выбери эту, – сказал Линшиц, указывая пальцем на точку, удалённую от остальных двух. – Там больше всего платят за прыжок.

– И сколько?

– Всё зависит от веса ребёнка. Если под тридцать килограммов – сто золотых заполучить легко!

–Конечно, сто золотых – это здорово, только чего так много -то?

– Чтобы утащить от этой поляны ребёнка, даже маленького, даже годовалого, нужно потратить, как минимум, триста пятьдесят – четыреста дар, а Древоходцев, способных пропустить через себя пятьсот дар, во всей империи от силы человек семьдесят, может и того меньше.

– Не понял, почему на одного ребёнка так много требуется: целых пятьсот дар?

Линшиц с удивлением посмотрел на Костуша.

– Ты действительно не знаешь?

Костуш развёл руками.

– Да кто же тебя натаскивал, как Древоходца? – Линшиц покачал головой.

– На Древоходца меня никто не натаскивал, – ответил Костуш. – Кто будет натаскивать? Мастер Ярич как-то дал брошюрку, там всё больше: сколько брать накопителей на килограмм веса ребёнка – и всё. Да и к кому мне в школе мэтра Гарвила обращаться, кого спрашивать? Разве только дебила-Бубка – у нас в школе, кроме меня, только он может прыгать с детьми.

– Выходит, ты даже не знаешь, что расход дара, при переносе ребёнка, зависит от плотности поля? – продолжил допрос Лившиц.

– Я не совсем понимаю, о каком-таком поле ты говоришь?

– Ты хотя бы слышал, что моим Древоходцам, отправленным во время чумы в княжества Верхнерульское и Древленское, при переносе ребёнка такого же веса, приходилось тратили гораздо больше дара, чем нам здесь в Либорге?

Костуш тяжело вздохнул:

– Что-то такое слышал, но как-то …без внимания.

– Ну ты и дремуч! – выказался Линшиц. – Объясняю: в этих княжествах «Волшебных полян» намного меньше, чем у нас и на перенос ребёнка, они затрачивали на 20–30 процентов больше дара, чем в окрестностях Либорга.

В степи же полян совсем мало, вот и выходит расход до пятьсот дар на ребёнка.

А то, что не всякий обычный Древоходец способен пропустить через себя даже двести дар, хотя бы это ты знаешь?

Костуш это знал хорошо, но вопрос оставил без ответа.

Услышанное заставило его серьёзно задуматься. Они с дублем-Костей планировали что, когда подрастёт объём хранилища, Костя сможет переносом лечить на Земле безнадёжно больных детей, а оказывается всё зависит от плотности поля. Понятно, на Земле, где всего семь полян на всю планету, затраты дара на перенос будут огромные. И теперь встаёт вопрос не столько: когда Костя на Земле сможет переносить детей, а сможет ли вообще это делать.

Рост хранилища у дубля-Кости идёт очень медленно и, возможно, так никогда и не достигнет нужной величины для пропускания большого объёма дара.

– Что молчишь? О чём задумался? – прервал его размышления Линшиц.

– Это касается только детей, а простые предметы, животные, сам Древоходец – с ними как?

– Зачем тебе животные? Или надумал у степняков овец воровать? – захохотал Линшиц, а отсмеявшись продолжил:

– На перенос простых предметов: одежды там, или ещё чего – расход дара, считай, и не увеличивается. На животных вырастает, уже заметно. Самое сложное – это перенос ребёнка с повреждённым мозгом.

– С повреждениями мозга и здесь затраты сильно возрастают, – заметил Костуш.

–Здесь сильно, а там, бывает, вообще, вытащить невозможно.

– А на переход самого Древоходца? С нами как?

– Да, никак: расход на Древоходца, что здесь, что там – всё одинаково. Мы для «Волшебных полян» всё равно, что предметы, как полено деревянное.

Линшиц опять подошёл к карте.

– Забирать, ты понял откуда, а переносим обычно, или в Никос, или в Лореток, – он показал на два города, стоящих на границе между степью и империей. – Там, после сдачи ребёнка, и получишь расчёт.

Картинки полян тебе давать, или, как слышал, тебе без надобности?

– Дай, на всякий случай.

–Хорошо, только не бесплатно.

– Тогда не надо, – улыбнулся Костуш.

– Надеялся бесплатно получить, а затем загнать? – Линшиц тоже засмеялся. – Нет, не выйдет – они у меня подотчётные.

– Ты будешь прыгать вместе со мной? – поинтересовался Костуш.

– Нет, мне нельзя. – Линшиц опустил глаза. – Один из больших вождей отдал приказ меня убить. Особо-то никто специально за мною не охотится, но и дразнить, залезать туда не стоит.

– Прямо убить! Расскажешь почему, или…?

– Да ничего такого непорядочного за мною нет: степняки пригласили нас, сильных «Древоходцев», дежурить на игрищах.

Они же из своих детей с малолетства воинов воспитывают.

Есть у них состязание на лошадях. Участвуют, в том числе, и мальчики от восьми до десяти лет. Какая команда первой свой жезл в круг воткнёт – значит победила. Скачут, друг другу мешают. Травмы получают часто, вот нас заранее и зовут. Редко, когда без пострадавших обходится, и не только переломы, бывало, и насмерть убиваются.

Древоходцев в тот раз человек десять дежурило и всем пришлось прыгать с покалеченными. Вождь Кызыл мне своего сына привёл: мальчик во время соревнований неудачно упал с лошади.

Я же взял другого ребёнка: тот выглядел намного хуже сына Кызыла: весь в крови, без сознания, с пробитой головой.

Сильных Древоходцев, способных прыгнуть с крупным ребёнком в тот момент кроме меня не было, и я обещал вождю сразу вернуться за его сыном, – Кызыл согласился подождать.

Переносили мы всех покалеченных в одно место, на одну поляну. Сразу обратно прыгнуть не смог – ждал, пока точка освободиться, а затем появился Древоходец и рассказал, что сын вождя неожиданно умер.

Кызыл сбесился – с кинжалом заставлял оставшихся Древоходцев прыгать с трупом сына. Они и с живым, таким тяжёлым, прыгнуть бы не смогли, а уж с мёртвым … Сам знаешь: если ребёнок только что умер с его телом не переместишься.

Линшиц сделал паузу, посмотрел на Костуша, а затем спросил: «Или тоже не знаешь?».

– Да знаю, знаю! – ответил Костуш. – С трупом можно прыгать позже, как тело остынет, только бесполезно – уже не оживишь.

Линшиц кивнул и продолжил:

– В тот раз Древоходцы предупредили: Кызыл ждёт меня на поляне, ждёт, когда вернусь, и, похоже, хочет убить. Считает виноватым в смерти сына: якобы, если бы я забрал сразу его, а не другого мальчика, то сын бы остался жив.

Может и так, а может и нет. Если у его сына сильно пострадал мозг, я бы тогда тоже не смог бы с ним прыгнуть – кто знает? Судя по неожиданной смерти, быстрее всего, так оно и было.

Возвращаться, понятно, не стал, а позже узнал, что Кызыл отдал своим воинам приказ, меня убить, если встретят, но охоту и премию не объявил.

Линшиц из шкафчика достал бутылку вина и две чашки, похожие на пиалы. Ножом срезал сургуч с пробки и разлил по пиалам.

– Это вино очень ароматное и его лучше всего пить из таких чашек. Пей мелкими глотками и наслаждайся вкусом и запахом.

Костуш немного отпил – действительно, вино было очень интересным с ароматом вишни.

– Если переносить придётся в город Лореток – там его и делают. Напьёшься вволю!

–Кто-нибудь, кроме меня, от княжества ещё будет? – спросил Костуш.

– Нет, только ты. Из мощных, из «тяжеловозов» больше под рукой никого нет, а княжеский дом настаивает: надо обязательно принять участие.

И у империи, и у нас сейчас сложные отношения со степью. Поговаривали, что республики натравливали степь на нас. Чума, конечно, степняков задержала, а сейчас, пользуясь отсрочкой, стараются наладить отношения.

От нашего княжества кроме тебя больше никого, но от империи обещали с десяток, хотя по нашим границам чума ещё косит людей.

– С накопителями хотя бы поможешь, а то я даже не знаю, где сейчас их взять? – обратился Костуш.

– Стекляшек дам, опять же не бесплатно. Кстати, бери побольше: в местах, куда надо притащить ребёнка, с плотностью поля тоже не очень, если прилетишь пустой, придётся долго сидеть рядом с деревом, набирать дара, а накопители, даже стекляшки, там намного дороже, чем здесь.

На следующий день, обмотавшись несколькими поясами со стеклянными накопителями, Костуш переместился в указанную Линшицем крайнюю точку по реке Арма.

Покинув «Волшебную поляну», Костуш вышел на проходящую рядом дорогу и сразу уткнулся в конную повозку, рядом с которой стоял, наклонившись мужчина, судя по одежде: кожаная жилетка, шаровары и круглая шапочка – степняк. Сейчас он устраивал на сиденье девочку, лет девяти-десяти.

Неподалёку стоял ещё один человек и ему явно было плохо, и, чтобы не упасть, он держался за ствол невысокого дерева.

Костуш сразу понял, что это Древоходец получивший откат. Такое бывает, когда Древоходец пытается задействовать очень большой объём дара для перемещения, а когда прыжок срывается, тогда вот и происходит откат.

Костуш сам несколько раз переоценивал свои силы и зарабатывал откат, и как следствие: слабость и головокружение. Такое состояние обычно продолжалось недолго – максимум через полчаса-час, Древоходец приходит в себя.

– Эй, уважаемый! – обратился к нему степняк, укладывающий девочку. – Ты какой вес берёшь? В девочке двадцать семь килограммов – сможешь? Если получиться – сто пятьдесят золотых заплачу!

– А мне только сто двадцать обещал! – нашёл в себе силы высказаться получивший откат Древоходец,

– Говоришь, будто бы за сто пятьдесят тебе удалось бы прыгнуть! – возразил степняк, и вновь обратился к Костушу:

– Ну как, согласен?

– Хорошо, могу попробовать! – ответил Костуш.

– Попробуй, попробуй уважаемый, а то боюсь девочка вот, вот умрёт. Я её семью хорошо знаю родители у неё люди обеспеченные, и потому смело повышаю цену.

Костуш передал бумагу, выданную Линшицем, подтверждающие его статус, а степняк написал расписку, по которой в городе Лореток, должны выдать деньги.

Девочка действительно еле дышала, что заставило Костуша буквально бегом отправиться к точке отправки.

От огромного объёма дара, проходящего через его тело, Костуша поначалу даже стало корёжить, но затем всё успокоилось и начался перенос.

Увидев, что Костуш с девочкой исчезли с поляны, степняк с Древоходецем обменялись репликами:

– Ты обманул его с весом девочки на четыре килограмма, – я был уверен, что не вытянет, – сказал Древоходец.

– Я тоже подумал: на вид слабоват, не матёрый, такой не сможет. Только вот девочка точно умирала – надо было использовать любой шанс и, видишь, всё получилось!

– Кто хоть он такой?

Степняк достал бумагу и зачитал вслух: «Костуш, ученик мэтра Гарвила из города Либорга», а свернув бумажку добавил:

– Он ещё молодой – есть куда расти. Надо запомнить его имя.

Оказавшись на «Волшебной поляне» рядом с городом Лореток, Костуш, взял девочку за руку и повёл её по дорожке к большому синему шатру, стоящему на некотором отдалении.

Девочка крутила головой во все стороны, но шла молча, боясь задавать вопросы незнакомцу: сказывалось воспитание в изолированной семье.

Костуш разговорить её не пытался, а сосредоточился на своём внутреннем резерве, стараясь оценить, сколько дара он затратил на перенос:

– Стекляшек накрутил на себя на пятьсот даров. Сто ушло на переход туда. Мой внутренний резерв примерно четыреста и сейчас он опустел наполовину. Получается: на перенос девочки ушло, аж, шестьсот даров!

Наверное, и на перенос детей на Земле будет уходить столько же дара, если не больше, – подумал Костуш.

Встретившие его в шатре люди, практически все были в одеждах степняков.

По большому счёту, отличить степняка от имперца, или от жителя Либоргского княжества, можно было только по манере одеваться и причёске. Ещё по говору: когда они говорили на своём диалекте, у них звук «Р», звучал, как «Г», зато переходя на имперский, они звуком «Р» рычали, произнося очень громко и раскатисто.

Девочку окружили женщины и куда-то увели.

Костуш показал расписку, его отправили к столу, где сразу же выдали деньги имперскими ассигнациями, при этом казначей громко сказал: «Первый ребёнок оттуда с весом за тридцать килограммов!».

Сам Костуш в расписке смотрел только сумму внизу, а вес девочки в тридцать один килограмм, сейчас для него явился откровением.

Услышав фразу казначея, к столу подошёл мужчина с окладистой бородой и выхватил расписку.

– Действительно: тридцать один килограмм! – подтвердил он, на степном диалекте, а затем, обращаясь к Костушу, продолжил уже на имперском, и рыча звуками «Р»:

– Понимаю, сейчас сразу обратно не прыгнешь, но мне нужно вытащить мальчика – он весит немного за тридцать. Я обеспечу накопителями и готов за перенос заплатить двести золотых!

Костуш сразу согласился. В дальнейшем они договорились с бородачом встретиться в этом же шатре через три имперских часа, а пока его проводили в небольшую палатку, где он смог немного перекусить и поспать.

Когда в условленное время вернулся в шатёр, бородач уже его ждал.

– Мальчик ещё жив! Вот он подтвердил! – бородач указал на только что прибывшего Древохолца, затем, крепко схватил Костуша за локоть и глядя в глаза, произнёс:

– Мальчика зовут Читан, – сын вождя Борута. Если удастся его спасти, клан Борута будет тебе очень обязан, а это сильный и очень влиятельный клан.

Костуш понятливо кивнул, освобождая руку.

– Мне бы накопители поменять, – напомнил он

Бородач, вывел его из шатра, подвёл к бричке, стоящей рядом со сторожкой, открыл ящик под сиденьем, выдал Костушу заряженные стеклянные накопители, а затем забрал у Костуша израсходованные и небрежно бросил пояса на пол повозки.

К «Волшебной поляне» они шагали вместе. По дороге Костуш узнал, что бородача зовут Хабек, и он представляет в этом городе интересы клана Борута.

Хабек, в первую очередь, занимался продажей скота, а помимо ещё помогал отрядам степных воинов-наёмников найти заказчиков.

Костушу же, если удастся спасти ребёнка, Хабек обещал подобрать замечательного коня, которого нестыдно было бы иметь и князю.

Под болтовню Хабека, Костуш прислушивался к себе: внутренний резерв был заполнен где-то на две трети, впрочем, Костуш предусмотрительно захватил из дома амулеты-накопители, предполагая задействовать их в случае необходимости.

Нужная поляна на реке Арма, сейчас мигала красным цветом, сообщая, что занята – пришлось ждать довольно долго, пока засветилась зелёным.

После перемещения, Костуш увидел, что рядом с «Волшебной поляной» собралась толпа людей, среди которых было много Древоходцев, готовящихся к прыжку. Ещё больше было тех из них, кто не справился с переносом, «словил» откат, и сейчас они приходили в себя, усевшись рядком на обочине дороги. Сразу за шеренгой этих «неудачников» стояли конные повозки.

На облучке одной из повозок, Костуш углядел давешнего степняка, уговорившего его утром переместиться с девочкой. Тот тоже заметил Костуша и приветствуя замахал рукой.

– Решил вернуться подзаработать? – обратился он к Костушу. – Смотри сколько вас сейчас поналетело, – кивнул он на толпу Древоходцев. – Только ты не беспокойся – мы тебе быстро ребёнка подыщем.

– Не надо мне искать: я за конкретным мальчиком, по заказу.

– И за кем же?

Костуш развернул записку и прочитал: «Читан, сын Берута».

– Тогда садись поехали, – он показал на свою повозку. – Мальчик сейчас в лагере. Он несколько часов был здесь у поляны, никто не справился – отвезли обратно. Три раза пытались с ним прыгнуть – всё бестолку, только откат получали. Ждали самого Таскана из Авварда, а он так и не появился.

– Что Таскан этот, сильный Древоходец?

– Говорят, сейчас самый сильный.

– А сколько этот мальчик-Читан весит, не знаешь?

– Да все здесь теперь знают: тридцать три килограмма!

– Правду сказал, или опять обманываешь, как с той девочкой?

– Ты обиделся? Девочка должна была вот, вот умереть, а так спасли!

– Нет, не обиделся: всё ты правильно сделал, – ответил Костуш.

Повозка, влекомая рыжей кобылкой, покатилась по дороге, а степняк продолжил разговор:

– Наверное, на сына Берута тебя Хабек подрядил?

– Да, кажется так его зовут, борода, как лопата.

– Борода лопатой – значит Хабек. И сколько обещал?

– Двести.

– Сейчас за этого мальчика и двести пятьдесят предлагали, и триста, – только всё бесполезно, никто не потянул.

– А кто предлагал? – поинтересовался Костуш.

– Да Мурок – он сам тоже Древоходец, на клан Борута работает, приехал сюда вместе с мальчиком.

– Значит, у кланов есть свои Дреевоходцы? – заинтересовался Костуш.

– У богатых кланов есть.

– Но я слышал: Древоходцев среди степняков не бывает.

– Бывают, бывают, но мало и, обычно, несильные. Я, например такой – Древоходец из степняков, а вот Мурок, он из имперцев, его Борута нанял. Только Мурок тоже не очень… С этого места может прыгнуть с ребёнком не больше восьми килограммов.

– Так ты тоже Древоходец? – переспросил Костуш.

– Мы сюда сейчас со всей степи собрались: мы же не боимся заболеть. Вот и ездим по становищам, детей собираем, к полянам привозим.

Пока беседовали, их повозка выехали из леса, окружавшего «Волшебную поляну» и Костуш увидел с десятки кибиток, стоявших вдоль дороги на одинаковом удалении друг от друга. Видимо, в этих кибитках и привезли больных детей. Дальше за кибитками находилось явно вспаханное поле.

– А разве вы пашете землю? – поинтересовался Костуш. – Я думал вы только скот выращиваете.

– Некоторые кланы и землю пашут, и в городах живут, – ответил возница. – Города и пашни всё больше у крупных рек. Правда, города у нас небольшие, а сейчас в них вообще плохо, считай людей нет. Кто умер от чумы, кто в степь ушёл спасаясь.

А так, большинство из нас в кочевьях живут со стадами. И воины настоящие там вырастают, а из пахаря какой воин?

Впереди показалась небольшая роща, рядом с которой стоял шатёр.

– Вот и приехали, – сказал возничий. – Торговаться с Муроком за мальчика будешь? Он за триста предлагал, а ты вот, за двести согласился.

–Нет, не буду, – ответил Костуш. – Мы договорились за двести, – слово своё держать должен.

– Это правильно! Слово сказал – всё!

Возница ушёл, оставив Костуша сидеть в повозке.

Вернулся вместе с мужчиной, также в одежде степняков, но с короткой стрижкой и непокрытой головой. Мужчина нёс на руках мальчика, видимо того самого Читана, сына Борута, а за ними шли ещё несколько человек – это были просто зеваки, вышедшие посмотреть на Костуша, на Древоходца, который взялся прыгнуть с сыном Борута.

Не стесняясь, они вслух выражали сомнения, что такой молодой парень способен быть сильным Древоходцем.

Мужчина подошёл к повозке, коротко представился: «Меня зовут Мурок».

– Костуш, – также коротко ответил Костуш.

Мужчина кивнул и стал аккуратно укладывать мальчика на переднее сиденье, застегнул страховочные ремни, а затем сел рядом с Костушем. Всё тот же возничий повёз их обратно.

Мальчик был высоким и его ноги не помещались на сиденье, свешиваясь вниз из страховочных ремней.

Поначалу ехали молча, затем мальчик заговорил:

– Сестра умерла по дороге – не успели довести. Она маленькая была, её бы точно спасли, а со мной уже шесть Древоходцев пытались…

Два красных больших бубона на шее, мешали ему говорить, да и дыхание было затруднённым, но немного отдохнув мальчик продолжил:

– Нас у отца пятеро, разделил по двум стойбищам: на одном двоих, на нашем троих. Вот из трёх один я остался живой, пока живой…

Здесь вмешался Мурок:

– Ты будешь, будешь жить! Даже если Костуш сейчас не сможет, – должен появиться Таскан, – он самый сильный Древоходец на свете – он точно сможет.

– Как сюда приехали, все мне про Таскана рассказывали, а его нет и нет, – Читан закашлялся и замолчал.

Чиган был мальчиком худым, но высоким, и Костуш, подумал, что ему ещё не приходилось прыгать с таким высоким ребёнком, поэтому решил на всякий случай активировать амулет-накопитель на ноге.

Мурок проследил за действиями Костуша:

– Похожими амулетами республиканцы своих диверсантов снабжали, – отстранённо заметил он.

– Так с диверсанта и снял, – необдуманно «ляпнул» Костуш.

– И как же снял? Убил что ли? Сам?

– Моя работа не убивать, а спасать детей: девочек и мальчиков, – резко ответил Костуш.

Когда подъехали к поляне, их стали поторапливать: приближалось время паузы в отправке, чтобы дать возможность прибыть новым Древоходцам.

Мурок, до точки отправки, нёс Чигана на руках. Помог закрепить мальчика у Костуша на спине и быстро, бегом отошёл.

Костуш встал на место силы, представил мысленно точку назначения, по телу пробежала судорога, затем настолько сильно потемнело в глазах, что даже подумалось будто перенос начался, оказалось, ничего не получилось – он как стоял, так и остался стоять лицом к дереву.

Затем ноги подогнулись и Костуш опустился на колени.

Подошедший Мурок снял с его спины мальчика, а кто-то ещё помог Костушу встать и дойти до дороги, где его усадили на обочину в ряд к остальным неудачникам.

Откаты при срыве прыжка Костуш получал неоднократно, особенно поначалу, но впервые заработал настолько тяжёлый: всё перед глазами кружилось, заложило уши и лихорадило.

Постепенно начал приходить в себя.

Мурок не уехал, уложив мальчика в повозку, стоял рядом, чего-то ожидая. Затем, всё же решил возвращаться обратно в лагерь и стал забираться в повозку.

В это время кто-то выбежал на дорогу и закричал: «Таскан, Таскан здесь!».

Мурок выскочил из повозки, схватил на руки мальчика и побежал к поляне.

Костушу захотелось взглянуть на знаменитого Таскана – самого сильного Древоходца. Костуш нашёл в себе силы подняться и отправился вслед за Муроком.

Зрителей скопилось много. Все они расположились по краю поляны и смотрели, как Мурок передаёт ребёнка.

Таскан оказался высоким и плечистым мужчиной с русыми волосами и небольшой рыжеватой бородкой. Как прикинул Костуш: он сам раза в полтора уступал в весе этому Древоходцу.

Таскан не стал привязывать мальчика к спине, а неся перед собой на руках, шагнул к точке силы и через мгновение скрылся в переплетении световых искажений, показавшим всем окружающим, что переход прошёл.

Костуш вернулся на обочину дороги.

– Силён! – подумал он, оценивая Таскана. —Есть к чему стремиться, есть куда расти!

Через некоторое время Костуш почувствовал себя готовым к прыжку. Его окружили несколько степняков, предлагая подопечных детей. Костуш не торгуясь взял девочку, состояние которой показалось ему критическим, и прыгну с ней опять к городу Лореток.

При расчёте за последний перенос пришлось немного поругаться с казначеем – тот потребовал золотой за зарядку использованных накопителей. Дело было даже не в бесстыдно задранной цене, а в том, что у Костуша просто не могло быть монет: минимальный номинал имперских ассигнаций пять золотых, и казначей, прекрасно это понимая, отказывался отпустить Костуша, пока тот не заплатит.

В конце концов договорились, что Костуш отдаст все свои ремни со стеклянными накопителями, и только после этого получил расчёт.

Несмотря на все задержки, Костуш сумел вернуться в Либорг ещё до захода солнца, правда подъезжал на извозчике к своему дому уже в полной темноте.

Привычного шума во дворе в связи с поздним временем не было, только лёгкий гул, как у уставших пчёл.

Костуш прошёл в свою комнату, разделся и мгновенно уснул.

Утром, снова порадовала тишина – все обитатели его дома ещё спали.

Сначала забрал из сундука мешочек с жёлтыми гранатами, немного подумав, взял три амулета – накопителя. Затем тихо и медленно открыл дверь в гостиную. Масляный фонарь был потушен, однако утренний свет из окон, позволил ему легко пройти между спящими на полу детьми. Никем не замеченный, миновал двор, вышел на улицу и быстрым шагом дошёл до трактира.

Долго стучал в дверь, пока не появился заспанный охранник, он же вышибала. В трактире привыкли: ночь, полночь – бьются «страждущие», требуя выдать кувшин вина, только Костуш, в разрыв шаблона, попросил набрать ему в котомку: сыр, хлеб и копчённое мясо.

Пусть ювелир-Гобус и объяснил ему, как прыгнуть на цивилизованную «Волшебную поляну» рядом с городом, где его встретят, однако, на всякий случай, Костуш всё равно решил закупить немного еды.

Забрав котомку с припасами, куда охранник, видимо рефлекторно, всё равно всунул бутылку вина, Костуш отправился к «Волшебной поляне», чтобы совершить своё очередное межпланетное путешествие.

Планета Хоре встретила его полуденным жаром.

В этот раз он переместился на «Волшебную поляну», ближайшую к городу Булун, и на которой, по уверениям Гобуса, его точно не будут ждать ловушки из самострелов с отравленными болтами.

Недалеко от поляны стояла наблюдательная вышка. Дозорный на вышке заметил Костуша и выслал навстречу двух пеших стражников.

Костуш показал стражникам записку от Гобуса и попросил помочь добраться до его дома.

На бричке, запряжённой двойкой лошадей и под охраной стражника, Костуша доставили к ювелирной лавке Гобуса,

Стоило Костушу выбраться из коляски, как навстречу выбежал сам Гобус со словами: «Заждались, заждались!», и, схватив за руку, потащил вовнутрь.

Не задерживаясь на первом этаже с магазином и мастерской, поднялись на второй, и, пройдя по коридору, вошли в большую комнату, как позже узнал Костуш – обеденный зал, где в центре расположился длинный закруглённый с торцов стол, вокруг которого были расставлены стулья с красиво изогнутыми спинками.

Костуш, не присаживаясь и без лишних разговоров, сразу выложил на стол мешочки с жёлтыми гранатами, а затем попросил проводить до умывальни, чтобы смыть дорожную пыль.

Служанка отвела его в некое подобие туалетной комнаты. Она же полила из кувшина над медным тазиком, а после выдала какие-то клочки мягкой материи, выполняющие роль и полотенца, и одновременно туалетной бумаги.

Совершив это упрощённое омовение, Костуш вернулся в столовую, где выслушал от Гобуса порицание по состоянию документов на привезённую партию:

– С ювелирными камнями так не обращаются: камни всегда должны быть в точности переписаны с указанием примерной формы и веса, – отчитывал он своего молодого партнёра.

Вообще-то, опись Костуш в банке получил, но не мог же он передать документ, на неизвестном Гобусу языке, да ещё и с непонятными мерами веса.

– Где я вам на диком, почти необитаемом острове взвешу эти камни? – возразил Костуш. – Вот сейчас сами всё перепишите и взвесите. Мы же партнёры – я вам доверяю.

Гобус вернулся к гранатам, и, что-то бормоча, продолжал их рассматривать, до тех пор, пока служанка не поставила перед ним тарелку.

Обедали только вдвоём. Помимо жены, у Гобуса было ещё двое детей, но сейчас все они находились в гостях у каких-то родственников.

Все поданные кушанья имели непривычный вид, и, во избежание недоразумений, Костуш брал совсем чуть-чуть от каждого блюда, и, только убедившись, что это съедобно, позволял себе кусок побольше.

Хотя он исподволь и наблюдал за манипуляциями Гобуса со столовыми приборами, но подражать не пытался – ел, как привык.

По принятой в этом доме традиции, во время еды о делах не говорили, а если и звучали фразы, то это были просто предложения попробовать то, или иное блюдо, или просьба высказать своё впечатления от съеденного.

Гобус понял, что почти все кушанья Костушу незнакомы и ему была интересна реакция человека, пробующего это впервые.

После обеда они прошли в кабинет, где Костуш с бокалом вина устроился в кресло, покрытое шкурой какого-то животного, ювелир же сел за свой рабочий стол, кинув мешочки с гранатами перед собой, и начал уже деловой разговор.

Как сообщил Гобус: жёлтые гранаты у многих вызвали интерес, но ювелиры люди осторожные – взяли паузу в надежде узнать побольше о новом камне. А в общем-то задержка с поставкой пошла на пользу, за это время все убедились, что камень крайне редкий и теперь охотней будут выкладывать за него деньги.

Привезённую партию камней, Гобус рассчитывал реализовать буквально за пять-восемь дней, однако, так долго задерживаться здесь Костуш не собирался – попросил сразу выдать часть своей доли и выдать её в алмазах.

Немного помявшись, Гобус всё же с этим согласился, понимая: Костушу нужны оборотные средства для закупки новой партии. Гобус пообещал посмотреть, сколько и каких алмазов готов передать Костушу.

Дальше Гобус напомнил Костушу про его обещание:

–Прошлый раз мы говорили о племяннике, о моём больном племяннике и ты сказал, что сможешь его вылечить. Я дал надежду сестре, что…

– Сказал: смогу вылечить – значит вылечу! – перебил ювелира слегка захмелевший Костуш. – Получится у вас устроить всё сегодня – прыгну сегодня!

– Нет, сегодня не получится – желательно завтра.

Костуш кивнул:

– Хорошо, прыгну завтра.

– Только у меня есть ещё один вопрос: «А сможешь ты завтра ещё одного ребёнка вылечить?».

– Смогу!

– А трёх?

– Легко!

– А ещё больше?

Костуш задумался.

Недавний опыт прыжков в степи показал, что его возможности очень сильно зависят от плотности поля, а значит от количества «Волшебных полян» в этом конкретном месте.

Он закрыл глаза и внутренним взором начал просматривать расположение и количество ближайших точек силы и в результате пришёл к выводу, что плотность поля здесь, конечно, меньше, чем в городе Либорге, но всё равно должна быть достаточно высокой.

Отправляясь в это путешествие, Костуш прихватил с собой на всякий случай четыре амулета-накопителя общей ёмкостью в восемьсот дар, и сейчас, примерно оценив свои возможности, произнёс:

– Наверное, пятерых смогу, если всё правильно организовать.

Гобус аж подпрыгнул от возбуждения.

– Пятерых!!! А что значит: правильно организовать? – спросил он, подавшись вперёд из своего кресла.

– Разместить детишек на двух точках: с первой прыгаю с ребёнком на вторую, со второй возвращаюсь с другим ребёнком на первую – и так пять раз. Главное, чтобы дети были не очень тяжёлые, желательно, до семи лет. Если дождя с грозой не случится, справлюсь быстро, тем более что Древоходцы у вас редкость – никто мешать не будет.

И ещё: перенос не все болезни лечит. Если глаз там, или руку потерял давно– бывает и не восстанавливаются. При некоторых наследственных не помогает, ну и идиотизм – тоже не лечится.

Про идиотов, Гобус слушал, уже выбегая из-за стола.

– Извини, мне надо сейчас много поручений сделать, всё организовать к завтрашнему дню. И…, забыл спросить: «Сколько ты возьмёшь за перенос?».

– С твоей сестры ничего, а дальше – на твоё усмотрение.

– Тебя проводят в спальню – отдохни с дороги, а я, извини, побежал!

– Подожди, подожди! – задержал его Костуш. – Я не устал, хотелось бы пройтись по городу и ещё вопрос: «Что там с девочкой и женщиной, в прошлый раз я просил о них позаботиться?».

– Девочка…, всё с ними хорошо, вечером расскажу. А погулять – сейчас охраннику прикажу, он с тобой походит.

– Да не нужен мне охранник, – денег немного дай!

Получив несколько монет, Костуш отправился исследовать город.

Уговорить Гобуса отпустить его одного без охраны не удалось, и теперь за ним косолапо топал коренастый дядька, держащий в руке круглую дубинку, похожую на бейсбольную биту. У самого же Костуша за поясом висел кинжал: вещь здесь статусная, без которой свободный человек на улице не покажется. Вдобавок, ему выдали шляпу – также для повышения статуса.

Они с охранником направились на центральную площадь, где размещался городской рынок.

Ни одежда, ни обувь, ни даже лавки с оружием не вызвали большого интереса у Костуша, единственно где он задержался, это перед развалом с фруктами.

Плоды притягивали внимание не только необычностью форм и расцветок, а, в первую очередь, тем сладким, душистым ароматом, который источали.

Можно было за мелкую монетку попросить торговца приготовить нарезку из нескольких фруктов, подаваемых затем на большом фиолетовом листе.

Костуш попросил сделать две нарезки – себе и охраннику.

Они отошли в сторону и стали медленно поедать сочные сладкие кусочки, лениво наблюдая за проходящими людьми.

– А где здесь рабами торгуют? – спросил у охранника Костуш.

– Здесь не торгуют: рабов и скотину продают с краю у восточной стены, подальше, чтобы не воняло.

Костуш в прошлый раз сам некоторое время пробыл в положении раба и сейчас испытывал какой-то болезненный интерес к торговле людьми.

В княжестве Либоргском рабства не было. Да, положение тамошних крепостных мало чем отличалось от рабского, но продавать людей, как скотину, всё же было нельзя.

По просьбе Костуша, охранник повёл его на скотный рынок, он же рынок рабов.

По дороге они увидели, как несколько человек, с клеймами рабов, подняли расположенный сбоку от мостовой деревянный щит, прикрывающий сток сливной канализации, и стали вычищать грязь.

Заметив, что Костуш повернул голову и внимательно на это смотрит, охранник пояснил:

– Недавно прошли очень сильные дожди, вот и забилось мусором.

Костуш понятливо кивнул, и они отправились дальше.

На скотном рынке, прежде чем оказаться у места, где торгуют рабами, им пришлось пройти через загоны с самыми разнообразными животными.

Внешний вид некоторые из них для Костуша был достаточно обычен, но многие совсем не знакомы: огромные чешуйчатые козлы, высотой в холке с человека; птицы похожие на страуса, только со щучьей зубастой пастью; небольшие бегемотики на длинных ногах.

Костуш старался не показывать своего любопытства, однако, когда увидел клетки, где копошились обезьянки с голубыми круглыми глазами и кожистыми, словно из белого бархата крылышками, то не удержался, замер напротив клеток с обезьянками, внимательно разглядывая этих крайне милых существ.

– Вы их едите? – тихо спросил он.

– Да кто же будет летяг на еду выращивать? – удивился стражник. – Летяг дрессируют фрукты собирать. – они дорого стоят. А разве в Ильхонии летяг не дрессируют?

Костуш оставил вопрос без ответа, и они пошли дальше, к краю рынка, где стояли клетки с рабами.

Костуш сам, пусть и недолго, находился среди рабов, уже знал, что из себя представляют местные невольники, и, конечно же, понимал: он не увидит здесь в клетках молодую девицу невероятной красоты, которую выкупит и освободит, однако сама возможность купить человека, казалась какой-то чудовищно противоестественной и этим будоражила.

Клетки с рабами стояли несколькими рядами и в каждой из них находилось от пяти до десяти человек. Женщины и дети отдельно от мужчин.

Костуш подошёл к первой клетке в ряду: там на корточках сидело несколько мужчин-рабов.

Он посмотрел на худые тела, одежду из мешковины, нестриженные бороды.

Почти у всех на лицах было написано тупое безразличие.

Костуш перешёл к клетке напротив, где находились женщины: всё та же мешковина вместо одежды, спутанные грязные волосы. Продавец, до этого не обращал на Костуша внимания, видимо, не чувствуя серьёзного покупателя, но, когда углядел его у клетки с женщинами, сразу оказался рядом.

– Молодой человек ищет хорошую дырочку для развлечений? Здесь таких нет – здесь рабочая скотинка. Вот в конце ряда, могу предложить…– начал было продавец.

– Нет, я просто прицениваюсь, —оборвал его Костуш.

К ним подошла старуха с мерзостной физиономией. В руках она держала корзину с лепёшками.

– Кто же у неё лепёшки покупает? – подумал Костуш. – С её рожей только крысиным ядом торговать!

– Может молодому господину нужны другие развлечения? – шепелявя спросила старуха.

Костуш даже не смог представить, какие отвратительные развлечения предложит старуха со столь кошмарной внешностью – фантазия буксовала, и всё же, брезгливо поджав губы, поинтересовался:

– Это какие же развлечения?

– Купите лепёшку и бросьте в клетку. Как за неё девки будут мутузить друг друга! Смешно, аж щекотно!

Женщины в клетке, услышав про лепёшку, встали и напряглись, готовясь к схватке.

– Беру все, – сказал Костуш, забирая корзину у старухи.

– Подходите по одной, – обратился он к женщинам.

Раздав каждой по лепёшке, подошёл к клетке с мужчинами.

Один из рабов, который до этого лежал, скрючившись на полу, тоже поднялся и встал напротив Костуша, но на некотором удалении.

Чтобы передать ему лепёшку, Костуш просунул руку в клетку, – в тот же миг, раб схватил его руку и попытался сломать о прутья решётки.

Охранник, сквозь прутья, огрел раба по плечу своей битой, только Костуш уже сам ударил парализующем импульсом, и раб бесчувственной тушкой свалился на пол.

– Эй, колдун! – раздался женский крик. – Ты убил эту сволочь? Вот хорошо сделал! Он нам все ночи спать не давал: то вешался, то головой о стенку бился.

И хватит там стоять, иди сюда – угости нас лепёшками!

Костуш под шепотки: «Колдун, колдун!», подошёл к клетке, из которой его окликнули.

Женщину узнал сразу: после того как он расправился с охраной рабского каравана, это она выпросила у него куртку погибшего возницы, а затем она же устроила дебош, который ему пришлось усмирять.

– Вас что, Тиск продал в рабство? – тихо спросил он.

– Нет, Тиск поступил нормально: надсмотрщиков-сволочей продал в порту в Конте на галеры, а с нами по совести: кто захотел, Тиск повёз к себе на родину – у них там рабства нет. А кто решил остаться – выдал денег, правда, не так, чтобы много.

– Я так понимаю: ты взяла деньги и осталась?

Женщина кивнула:

– Да, осталась, и погуляла с этими деньгами одну ночку. Всё украли, избили. Куртку…, помнишь, мне куртку ты отдал? Тоже отобрали.

Утром стражники вытащили из канавы, сначала подумали – сдохла, но я ничего, я выкарабкалась.

По клейму узнали беглую и отправили обратно к барону. Только не успели довести – барона убили!

– Убили? – переспросил Костуш.

– Да, слышала, из арбалета. На охоту барон поехал, а кто-то в лесу подкараулил. Говорят, стрела только чуть-чуть руку зацепила, а он сразу задыхаться начал, посинел и умер: отравленная-то стрела была.

–Значит добрался Здоровяк до барона! – подумал Костуш.

– Сейчас в баронстве не поймёшь, что творится: родственники барона передрались, делят всё, – продолжила свой рассказ рабыня. – До беглых барона никому нет дела, вот власти города и выставили меня на продажу.

Здесь в разговор вмешалась высокая пожилая рабыня из соседней клетки:

– Её сначала взяли в уборщицы, улицы подметать, а она из лотка зеленщика чего-то стащила, да и попалась дура. Её выпороли и решили продать.

– Молчи лахудра старая! Молчи если не знаешь! Я с земли подобрала, а они: «Украла, украла!».

Начавшуюся перебранку прервал здоровенный мужик, громко проведя палкой по прутьям клетки. Он подошёл вместе с пухлощёким коротышкой, который, как понял Костуш, был здесь главным, а за его спиной, дальше по проходу маячили ещё трое вооружённых людей, судя по экипировке – наряд стражников, привлечённый для усиления.

Коротышка показал на Костуша: «Вот он, вот он – колдун! Он убил моего раба! Только сразу его не забирайте, пусть сначала за раба заплатит.

– Я Древоходец, я не колдун, – спокойно ответил Костуш, ставя корзину с лепёшками около клетки.

– Надо же – Древоходец! – издевательски протянул коротышка. – И что же ты, Древоходец моего раба убил?

Раба твоего не убивал, только сознания лишил, скоро придёт в себя, – говоря это, Костуш кивком показал рабыне, чтобы брала из корзины лепёшки.

Здесь вмешался приставленный к Костушу охранник. Он подтвердил, что молодой человек гость господина Гобуса, и он действительно Древоходец.

Как только стража услышала ссылку на Гобуса, а ювелир в городе человеком был достаточно влиятельным, отношение к Костушу сразу с подозрительного изменилось на уважительное.

– Это что, Древоходцы могут так запросто «вырубить» любого? – вполне благожелательно поинтересовался старший наряда стражников.

– Не все Древоходцы так могут, но я – да, я могу. Если хотите – сейчас же приведу его в сознание.

Пострадавшего волоком за ноги вытащили из клетки и перевернули на спину. Костуш, над ним наклонился и осмотрел: раб оказался достаточно молодым – лет 17–18, не более. Лицо и открытые участки тела были в синяках, но серьёзных повреждений не нашёл.

Костуш прикосновением, заставил юношу очнуться, после чего стоявший рядом служитель одним рывком зашвырнул парня обратно за решётку.

Оказавшись снова в клетке, юноша некоторое время полежал на полу, затем медленно, неуверенно поднялся и остался стоять, держась за прутья, время от времени тряся головой.

– Видишь, видишь головой трясёт! – заверещал коротышка. – Ты его изувечил! Он был грамотный, я бы за него большие деньги получил! А теперь что? Вдруг он совсем больной стал- больше считать и писать не сможет!

– Я слышал: он здесь у вас и вешался, и головой об стенку бился. Куда уж больнее быть? – возразил Костуш.

– Ничего про то не знаю, только все видели, как ты изуродовал моего раба! Теперь вот выкупай!

– Владелец раба в своём праве, – поддержал коротышку старший наряда стражников. – Вы повредили его собственность, обязаны заплатить.

– Хорошо, – Костуш тяжело вздохнул. – И сколько ты хочешь за этого сумасшедшего, за этого самоубийцу?

– За грамотного молодого раба, обычно просят пятьдесят, но я, и только из уважения к гостю господина Гобуса, согласен на двадцать пять золотых.

– У меня с собой столько нет.

– Ничего, ничего – подожду, пока принесёте. У господина Гобуса, у уважаемого господина Гобуса, не может быть непорядочных гостей, которые сбегут не заплатив.

Костуша кто-то подёргал сзади за одежду:

– А со мной рассчитаться деньги есть? – послышался шепелявый голос.

Костуш обернулся и вздрогнул: сзади стояла мерзкая старуха, продававшая лепёшки. Сейчас её корзина была пустой.

Он кивнул охраннику и тот начал отсчитывать монеты в подставленную ладонь.

– Вот и лепёшки все продала, а удовольствия сегодня не получила, – посетовала старуха. – Знаешь, как они за мои лепёшки здорово дерутся, особенно девки? Визжат, кусаются – красота!

– Как-нибудь следующий раз на эту красоту полюбуюсь, – ответил Костуш.

Рассчитавшись со старухой, они с охранником, сопровождаемые шепотками: «Колдун! Древоходец!», прошли через рынок к выходу и дальше отправились к дому Гобуса.

По дороге Костуш узнал, что его новое приобретение – бывший младший приказчик у оптового торговца зерном.

Как рассказал охранник, у торговца возникла крупная недостача товара. В пропаже обвинили этого малого, а с его семьи потребовали возместить убыток.

Вот для возмещения ущерба, родной отец и продал парня в рабство.

– В семье совсем не было денег?

– Не знаю: так-то вроде бы не нищенствовали. Вон грамоте и счёту обучили.

– Какой строгий отец! – отметил Костуш.

– Ага, редкая сволочь! Даже если сын своровал и виноват, всё равно, продать в рабство… – сволочь! – охранник, закончил фразу и сплюнул.

Обратно на рынок возвращались уже в крытой коляске и вместе с Гобусом.

Ювелир был раздражён: у него сейчас очень много срочных дел, а приходиться отвлекаться на всякую ерунду.

– Одного не отпущу! – заявил он Костушу, – А то ещё кого с рынка приволочёшь!

– Дело в том, – немного замявшись, ответил Костуш, – мне там надо ещё одну рабыню выкупить.

– Я тебе уже прошлый раз говорил: «Всем не поможешь, всех не спасёшь!» – взвился Гобус

Костуш объяснил, что эта женщина была в караване с рабами, охрану которого он сначала обездвижил, а затем их всех: надсмотрщиков, наёмников, да ещё и захваченного приказчика барона – всех продали в порту Конта на галеры.

– Я думаю, надо выкупить эту женщину: она меня сейчас видела и узнала, – сказал Костуш.

– Может и стоит выкупить, стоит обезопаситься— согласился Гобус. – Конечно, как свободный человек, ты был в своём праве. По герцогскому уложению, за попытку превратить вольного в раба, ты имел полное право их убивать. Но это по законам, а так: наверняка у этих охранников найдутся родные, или друзья, которые захотят с тобой поквитаться, поэтому ты прав: лучше рабыню забрать, чтоб не наболтала лишнего.

Глава 2.

От переговоров с работорговцем Костуша отстранили, попросили только указать на нужную ему рабыню, а дальше Гобус с хозяином-коротышкой отправились в контору оформлять купчую.

Перед уходом, Гобус потребовал от охранника внимательней следить за Костушем: «Чтобы не вляпался в очередное дерьмо!».

Поначалу Костуш стоял спокойно, но время шло, Гобус не появлялся, и тогда решил пройти в конец ряда клеток с невольниками, где, как помнил, продаются рабыни для утех.

Трудно сказать, кого там надеялся обнаружить: может Зену – королеву воинов в кожаных трусах, может Анжелику – маркиза Ангелов в пеньюаре, или какую другую принцессу, угодившую в сложное положение и ждущую отблагодарить своего рыцаря-спасителя, только, к его сожалению, последние клетки занимали точно не принцессы, точнее: не принцессы в его представлении.

Судя по всему, понятия о женской красоте в герцогстве были достаточно однозначны: чем женщина круглее – тем привлекательней.

В этих клетках стояли скамейки, на которых восседали крепенькие, как грибы-боровички, молодые девицы. Вместо одежды из мешковины на женщинах были светлые обтягивающие платья.

До них дошёл говорливый шум из других клеток, что к ним идёт колдун и, вскочив со своих мест, девицы подбежали к прутьям.

– Какой молодой! Колдун, колдун – купи меня! Нет, колдун – меня! А ты точно колдун? – доносилось из клеток.

– Я Древоходец, – поправил он их.

Девушки продолжили добиваться его внимания, однако взгляд Костуша задержался не на обладательницах выпуклых форм, а на стройной девчушке лет четырнадцати из крайней клетки. Она тоже подошла к прутьям, и, большими серо-голубыми глазами, смотрела на Костуша как-то мудро и печально.

– Что на кислятину эту костлявую уставился? – возмутилась одна из толстушек. – Она уже двух детей родила и похоронила.

– А ты сильный Древоходец? – обратилась к нему девочка с печальным взглядом. – Ты можешь с детьми прыгать?

Костуш кивнул.

– И ты смог бы спасти моих детей?

Ответить Костуш не успел: охранник положил ему руку на плечо и показал на Гобуса, призывно машущего им рукой.

– Кажется я вовремя, – заметил Гобус, – боюсь, пришлось бы ещё одну рабыню выкупать.

– Представляете, – обратился к ювелиру Костуш, – она спросила: «Смог бы я спасти её умерших детей?», а сама, сама совсем ещё ребёнок!

– Чему удивляться? Рабыни часто рожают совсем юными, почти детьми и обычно от своего хозяина, – ответил Гобус.

– Кастрировать надо таких хозяев! – возмутился Костуш.

– Хозяин со своей рабыней, или с рабом может сделать всё что угодно, а если захочет, то и убьёт! Ты что, – этого тоже не знал?

Костуш в ответ пожал плечами: он, конечно, предполагал, но точно не знал.

– Вот теперь знай, – продолжил Гобус, —теперь ты сам хозяин-рабовладелец. Сколько у тебя сейчас получается – уже четверо?

Костуш вздохнул: он понятия не имел, что делать со своим новыми рабами- вся надежда была только на помощь Гобуса.

Они продолжали двигаться по рынку, и вышли к клеткам с летягами.

Костуш не удержался и опять застыл, рассматривая обаятельных крылатых зверюшек.

– Молоденькой рабыней закупиться не дали, так решил хотя бы летяг прихватить? – с иронией поинтересовался Гобус

– Очень забавные!

– Да, забавные, только мне, например, держать их нельзя: у меня маленькие дети и нет фруктового сада, – сказал Гобус.

– А причём здесь дети? Летяги чем-то опасны для детей?

– Удивительно, откуда ты такой взялся – ничего не знаешь, и про летяг не знаешь!?

Гобус недоумённо покачал головой и продолжил:

– Летяги могут жить только вместе, парой – самец и самочка. Если летяга остаётся одна, – может быстро умереть от тоски.

А при детях не стоит держать…: очень уж они озабочены увеличением потомства.

– Летяги быстро плодятся? – спросил Костуш.

– Плодятся летяги не очень быстро – один, два детёныша в год, но зато постоянно работают в этом направлении.

– Они даже во время полёта спариваются! – поделился наблюдениями стражник.

– Да как они могут во время полёта? Крылья разве не мешают?

Костуш стал внимательно рассматривать летяг, заинтересовавшись технической стороной вопроса.

– Может и мешают, зато какое удовольствие – в полёте-то! – мечтательно произнёс стражник.

Костуш окинул охранника взглядом: квадратное туловище, кривые короткие ноги – явно не располагали к полёту, только кто запретит человеку мечтать о прекрасном?

– Вот теперь, Костуш, представь, – продолжил пояснять Гобус, – у меня дети, а над крышей дома постоянно с радостным визгом будут нарезать круги спаривающиеся летяги, – Гобус покрутил рукой над головой, изображая полёт.

– Действительно: некрасиво как-то, нехорошо! Да и вам трудно будет сосредоточиться, в смысле, на работе сосредоточиться, – согласился Костуш.

– Вот именно, вот именно!

Костуш последний раз окинул взглядом летяг.

– Надо же, такие симпатичные, прямо ангелочки, а оказывается: бесстыдные развратники! – подумал он и направился дальше по проходу.

Сделав несколько шагов, Костуш ногой зацепил за плетёный короб, стоящий на земле. До этого, проходя мимо, он не обращал на эти короба внимания, а сейчас углядел внутри каких-то зверьков тигровой масти и остановился.

– Что ещё? – возмутился Гобус, – Что перед кошками замер – теперь кошечку купить захотел?

– Так это у них такие кошки? – удивился про себя Костуш.

Кошки планеты Эре, по крайней мере те, что попадались ему на глаза в Либоргском княжестве, внешним видом значительно отличались от кошек Земли. Здесь же, на рынке, Костуш впервые увидел местных кошек, которые отличались и от земных, и от обитавших на Эре.

В коробах, расставленных на земле, находилась взрослые кошки и котята.

Местная взрослая кошка превосходила размерами и среднюю земную, и кошку с планеты Эре. Морда была длинная, уши круглые, хвост намного короче. Но больше всего Костуша восхитил окрас – прямо настоящий тигр!

– Если я возьму котят с собой и подарю Илуне – она будет в восторге! – подумал Костуш.

– Мне нужно четыре котёнка такого же окраса от разных кошек: две самочки и два самца, – заявил он.

Гобус в возмущении воздел руки к небу:

– У меня на сегодня ещё столько важных дел, а я должен ходить по рынку выбирать кошечек!

Так как дело касалось Илуны – Костуш был неумолим, категорически отказывался уходить, пока не выберет котят.

Когда же с котятами закончили и уселись в коляску, Костуш вспомнил о другой своей сегодняшней покупке и поинтересовался: во сколько обошлись рабы и удалось ли Гобусу выбить из коротышки уступку в цене.

– Парень сам «выбил» для себя скидку, когда головой об стенку бился, – ответил Гобус.

Дальше ювелир рассказал, что действительно, минимальная цена за грамотного молодого раба на невольничьем рынке находилась в районе пятидесяти золотых. Отец продал своего сына за двадцать два золотых, поэтому, чтобы не быть совсем уж в убытке, коротышка, от изначально озвученных Костушу двадцати пяти золотых почти ничего не скинул, зато женщину удалось сторговать, как выразился Гобус: «Если считать по весу, то по цене баранины».

– Вы поможете мне их пристроить? – спросил Костуш.

– К себе нет. Зачем мне приказчик-вор и рабыня -воровка. У меня не притон какой-то, а ювелирная лавка.

– А на ферму?

– На ферму можно. Поговорим об этом вечером.

Коляска остановилась у лавки ювелира, сам Гобус сразу уехал по делам, обещав вернуться только к ужину, а с Костуша взял слово – сидеть дома и никуда больше не выходить.

Жена ювелира встретила его при входе и предложила «лёгкий перекус» под бокал вина.

Вместе с ними за стол поначалу уселись и дети Гобуса – мальчик и девочка, которые восторженно пялились на дядю-Древоходца, однако, когда узнали, что в дом принесли четырёх котят, сразу убежали к ним на кухню.

Жена Гобуса, женщина, или очень «простая», или посчитавшая Костуша слишком юным для серьёзного к нему отношения, без всякой деликатности устроила буквально допрос: «Где родился? Кто родители? Сколько зарабатывают Древоходцы»? Выдумывать и врать быстро надоело, и, сославшись на усталость, попросил отпустить его отдохнуть.

В предоставленной ему комнате прилёг на какое-то подобие дивана и начал мечтать: как бы мог прекрасно жить-поживать на этой планете.

Он уже понял: связь по метке ученика от мэтра Гарвила до других планет недотягивается и про многолетнее служение учителю можно забыть.

Его воображение построило роскошный дом на берегу с садом, а ещё, само-собой, окружение из красивых рабынь.

– Нет, конечно, я против рабства, – думал Костуш, – только он же, считай, спасал бы девушек, вытаскивая их из лап жадных и жестоких рабовладельцев, а сам был бы с ними добр и ласков.

Его мечты о светлом рабовладельческом будущем прервала служанка, прокричавшая через дверь, что привезли его рабов и разместили в пристройке к дому, и сейчас им отнесли еду.

Костуш ещё немного повалялся, затем встал, прошёл в гостиную, где нашёл супругу Гобуса.

По его просьбе, она вызвала всё того же охранника, с которым сегодня посещал невольничий рынок и велела проводить Костуша в пристройку.

На улице уже смеркалось, и охранник прихватил масляный фонарь.

Они подошли к небольшому кирпичному строению за домом ювелира с мощными решётками на окнах.

– Зачем такие решётки? – спросил Костуш.

– Это старая мастерская, а мастерская, сам понимаешь, ювелирная. Как в ней без мощных решёток? Так что, твои рабы точно не сбегут.

Прежде чем войти, охранник заглянул в окно.

– Вдруг за дверью стоит – мы войдём, а твой сумасшедший накинется, – пояснил он.

И мужчина, и женщина сидели в углу. Им набросали сена застелив попоной. Женщина чего-то говорила парню, тот не отвечал.

Когда Костуш с охранником вошли, женщина встала и попыталась поднять парня:

– Вставай, вставай – наш новый хозяин пришёл, – она дёргала его за руку, но тот оставался сидеть, тупо смотря в пол.

– Подожди на улице, – попросил Костуш охранника.

– Не боишься? Он точно не в себе!

Костуш махнул рукой, – дескать уходи, и охранник, оставив лампу на подоконнике, вышел.

Женщина, кивнув на парня, стала рассказывать:

– Он бывает очнётся и вроде начинает чего-то понимать, даже говорит, а то опять сидит в пол смотрит, ничего не слышит. Я его кормила сейчас с рук, как маленького. Так-то всё проглотил, воду выпил, и пока спокойный- не бузит.

– Как тебя зовут?

– Хойера, – ответила женщина.

– Холера? – переспросил Костуш.

– Нет не холера я, а Хойера.

– Хорошо, что не холера, а то я даже вздрогнул. Ну и так, Хойера, чего ты хочешь?

– Чего хочу? Сейчас наелась, спать хочу.

– Я спрашиваю, чего ты вообще хочешь?

– Так много чего: одежду поменять – это совсем рваная; чтобы кормили нормально; чтобы сильно не били; кнутом не били; палками не били … – много чего хочу, – женщина щербато улыбнулась.

– Да, ты не просто много, ты невероятно много хочешь! – заметил Костуш. – А если я тебе дам одежду, деньги и отпущу – тебя это устроит?

– Как скажешь, только погуляю на свободе день, или два – я же клеймёная.

Костуш задумался: конечно, одна Хойера долго на свободе не пробудет – женщину необходимо куда-то пристроить.

– Хорошо, я дам тебе немного денег и отправлю на ферму, где у тебя будет жильё, и ты станешь работать по найму. Только вот в чём дело: я уже поселил там девочку по имени Руза и женщину с ребёнком. Ну, ты, наверное, их помнишь?

– Конечно помню эту сучку, эту подстилку баронскую!

– Вот поэтому я и не хотел тебя туда отправлять!

Слушай, я приеду на ферму где-то дней через тридцать-сорок, – попробую свести вам клейма рабов, и, если вдруг узнаю, что ты болтала лишнее, или изводила ту женщину – сразу окажешься на невольничьем рынке.

Ты всё поняла?

Хойера кивнула и Костуш продолжил:

– А вот если будешь вести себя правильно, то я постараюсь сделать всё, чтобы у тебя в дальнейшем была нормальная жизнь: со своим домом, с мужем, с детьми, и ты была свободной.

Женщина некоторое время стояла молча, осознавая услышанное, затем опять закивала головой, только теперь часто-часто.

– Я всё, всё поняла хозяин! Чтобы иметь семью и дом, я готова этой суке задницу лизать!

– Об этом не прошу – просто не скандаль с ней.

– Да, понятно, понятно! Про задницу – сгоряча. – Хойера сплюнула.

– И, вообще, – продолжил Костуш, – при чужих обо мне помалкивай, а, если будешь умницей, когда приеду клейма сводить, заодно и зубы тебе новые выращу.

– Хозяин шутит?

– Нет, не шучу: я целитель, – за свою жизнь вырастил, наверное, тысячу зубов.

– Надо же: новый хозяин зубы умеете выращивать! Прошлые-то хозяева могли только выбивать!

– Да, правильно заметила: у меня другая специализация, – улыбнувшись, ответил Костуш.

Подождав, пока Хойера, прикрывая кулачком беззубый рот, закончит хихикать, он начал её расспрашивать о парне, по-прежнему безучастно сидевшему на попоне.

Хойера рассказала, что зовут его Ягус, некоторое время назад с ней разговаривал, спрашивал, где это они, но затем опять стал, как неживой.

– Я боюсь оставаться с ним! Может другое место для меня найдётся? – спросила Хойера.

Костуш взял с окна фонарь и помахал им перед лицом Ягуса, затем присел рядом, сжал его руку и некоторое время анализировал состояние парня. Чтобы вывести из ступора, пустил болевой импульс.

С Ягусом всё было понятно: его мозг не смог справиться с сильным психическим стрессом – ему требовалась и помощь, и время, чтобы успокоиться. Сейчас, от болевого шока, юноша частично пришёл в себя.

– Моё имя Костуш, я купил тебя на невольничьем рынке. Ты меня слышишь?

Ягус кивнул и ответил, медленно выговаривая слова:

– Ты колдун, на которого я набросился – я помню.

– Слушай и запоминай: я не буду превращать тебя в раба, не буду ставить клеймо – ты останешься свободным. Я устрою тебя на работу, где будешь работать по найму.

Костуш однажды присутствовал на целебном сеансе, проводимым мастером Мелиусом с женщиной, потерявшей ребёнка. Мелиус использовал внушение, наподобие гипноза, после чего погружал в лечебный сон.

Костуш решил тоже провести сеанс внушения, заставляя парня раз за разом повторять: «Я не раб, я остался свободным и у меня всё будет хорошо!».

Гипнозом Костуш не владел, сейчас действовал больше интуитивно, и, примерно после десятого повтора, подумал, что достаточно и усыпил Ягуса.

– Спать будет до утра – тебя не побеспокоит, а утром сам зайду. И ещё: я договорюсь, чтобы вам завтра устроили помывку и приодели, – сообщил он Хойере перед уходом.

Направляясь из пристройки в дом, Костуш увидел, что на улице, напротив входа в лавку Гобуса, выстроились в ряд несколько разномастных колясок от дорогих экипажей, до простых повозок.

В торговый зал занесли с десяток стульев, на которых сейчас расположились мужчины и женщины, при этом все они что-то оживлённо обсуждали. Увидев Костуша, разом замолкли, перенеся всё своё внимание на него.

Дежуривший в зале охранник, подошёл к Костушу и передал просьбу Гобуса срочно зайти к нему.

Костуш поднялся на второй этаж и открыл дверь кабинета.

Ювелир был не один: напротив него сидел худой мужчина, который обернулся на открывшуюся дверь, явно собираясь сказать что-то резкое, но Гобус опередил его фразой: «Наконец-то появился!».

Ювелир представил Костуша, как «того самого Древоходца», и с извинениями попросил посетителя оставить их с Костушем на некоторое время, для приватной беседы, обещая закончить разговор с посетителем чуть попозже,

– Мне необходимо уточнить с нашем Древоходцем некоторые детали, чтобы в дальнейшем мог дать вам более конкретные ответы, – пояснил Гобус.

Мужчина, понимающе кивнул, поднялся с кресла, однако вышел не сразу, а встав перед Костушем, достаточно бесцеремонно его разглядывал, затем произнёс: «Надо же, какой молодой!».

Оставшись вдвоём, Гобус сразу сообщил, что подготовил на завтра пять детей, включая своего племянника: дети не идиоты, не дебилы, по весу не очень тяжёлые, – всё, как затребовал Костуш.

Ювелир поначалу делал свой доклад быстро и бодро, далее взял паузу, немного помолчал, а продолжил, уже с какими-то заискивающим интонациями, заглядывая Костушу в глаза:

– Так получилось, что слухи о тебе, о Древоходца, способном прыгать с детьми, дошли до баронессы Менеж, а баронесса фигуре в герцогстве очень влиятельная.

К ней уже обратились несколько родителей с просьбой посодействовать в излечении детей.

Баронесса попросила меня к ней заехать, и передала список семей, которым бы она хотела помочь, – при этих словах Гобус кивнул на лежащие на столе бумаги.

– Четыре семьи баронесса выделила особо, – ювелир ткнул пальцем в верхние строчки списка.

– Баронессой Менеж, – моя покровительница, её хорошее отношение для меня весьма ценно и весьма важно. Да и тебе, Костуш, совсем не помешает покровительство от баронессы, посему не только для меня, но и для тебя было бы крайне полезно, задержаться ещё на день и прыгнуть, хотя бы с этими четырьмя детьми из списка.

Костушу не очень хотел сейчас задерживаться: ему натерпелось посетить другие миры, коль выдалась такая возможность, но всё же он не сбрасывал со счётов вариант из своих недавних грёз: поместье с садом на берегу, ласковые и нежные спасённые рабыни, а вот, для достижения всего этого, поддержка баронессы Менеж, точно, лишней не будет.

Понимая, что для воплощения его мечтаний патронаж от «сильных мира сего» необходим, Костуш согласился «отпрыгать» ещё день, при этом предупредил Гобуса: он даже приблизительно не знает, какой в этом месте расход дара, и «потянет ли» послезавтра четырёх человек. Сказать точно сможет только совершив хотя бы парочку перемещений с детьми.

Вопрос могли бы легко решить дополнительные накопители дара, только вот Гобус объяснил, что в городе Булун их точно не найти, ни по какой цене: ими здесь никто не пользуется, а значит Костушу оставалось надеяться только на четыре взятых из дома накопителя, общей ёмкостью в восемьсот дар, да ещё на свой внутренний резерв.

Выезд к месту силы Гобус запланировал на очень раннее утро: по вине недавних сильных дождей, некоторые броды стали непроходимы и теперь, до второй «Волшебной поляны», придётся добираться около трёх часов, зато возвращаться удобней: обратно Костуша будут забирать с близкой к городу точки переноса, с той самой, через которую он сегодня сюда и прибыл.

Гобус сообщил и цену за перенос ребёнка – двадцать золотых.

Костуш полагал, что такие цены здесь сложились давно, воспринял, как данность, хотя совершенно не представлял, насколько по весу и качеству местные монеты отличались от золотых княжества Либоргского.

В любом случае, каким бы невыгодным не оказалось соотношение монет, главное – не придётся отдавать большую часть в бухгалтерию школы мэтра Гарвила.

– Оплату согласовали, об остальном вечером поговорим, а то сейчас посетитель ждёт, – сказал ювелир.

Костуш собрался было уходить, но сделав шаг к двери, задержался и спросил:

– Кстати, а чего этот посетитель так меня разглядывал?

– Он тоже проситель твоих услуг – у него дочь больная. Так-то из благородных – рыцарь, полное имя: рыцарь Ростан из рода Леггеров. Только род обнищавший, и сам, он почти безземельный.

В молодости служил у герцога – продавал свой меч. Лет десять назад, подхватил в походе лихорадку, – так и не оправился.

Герцог пожаловал ему небольшой надел – здесь неподалёку, вот и живёт теперь с земли. Есть пара, или тройка рабов, однако, чтобы прокормить семью, приходится рыцарю работать и самому.

Сегодня, наверное, продукты привозили продавать, вот и услышал на базаре о Древоходце.

Денег-то у него больших нет, а вот гонора… Думаю: угрожать сейчас мне станет, если откажу.

– А вы что, угроз его не боитесь?

– Чего бояться-то? Я и не собираюсь никому отказывать – пускай договариваются!

– С кем договариваются?

– Им Древоходец нужен? Пусть с ним и договариваются.

Костуш немного «затупил», не сразу сообразив, а затем дошло:

– Это со мной что ли?

– Так кого из Древоходцев найдут, пусть с теми и договариваются. Я вот с тобой договорился, пускай и они пытаются, а я могу только их просьбы тебе передавать.

– А толпа в торговом зале, получается – по мою душу?

– Наверное, тоже. Этот-то из благородных – ему сидеть там, вместе со всеми – умаление чести.

В этот момент, видимо посчитав, что дожидаться, пока Гобус с Древоходцем закончат разговор, также умаление его чести, дверь открылась и рыцарь Ростан из рода Леггеров, заявил, что ему надоело ждать.

Костуш бочком протиснулся мимо застывшего в двери «благородного» и быстро, не оглядываясь, пошагал в свою комнату.

Костуш прилёг на диван, и начал мечтать: как на этой планете скупит рабов и землю, даст невольникам свободу, а затем организует с ними что-то наподобие коллективного хозяйства: «Заветы Ильича», как счастливо, радостно и дружно, бывшие невольники станут вместе работать, ну и, конечно, часть заработанного, бывшие рабы с удовольствием будут отдавать ему – доброму и заботливому хозяину.

В этот момент к Костушу пришёл пакет воспоминаний от Кости с Земли.

Не дожидаясь ночи, когда воспоминания Кости «считываются» во сне, решил прямо сейчас посмотреть, как дела у дубля.

Основная мысль, которую транслировал Костя, была связана с переносом детей на Земле.

Теперь, после прыжков Костуша у степняков, стало очевидно, что Костя со своим объёмом резерва, да ещё и без амулетов-накопителей, переместиться на Земле даже с маленьким ребёнком не сможет.

Свой очень медленный прирост резерва, Костя также сейчас объяснял слабой насыщенностью поля из-за малого количества «Волшебных полян» на Земле.

Дальше Костя предлагал выход: в чрезвычайных ситуациях, когда возникнет необходимость спасти детей, например, кого-то из своих близких, то в этих случаях Косте нужно будет переместиться на другую планету, и тогда Костуш сможет «прыгнуть» на освободившуюся от дубля Землю.

Сложности есть, Костя их понимал: это и проблемы с синхронизацией по времени; и обеспечение места, где можно было бы отсидеться, но готовиться к этому, предлагал начать уже сейчас.

И, вообще, Костя считал для них полезным чередовать проживание на Земле и на планете Эре. Таким образом, Костя время от времени будет жить на Эре и накапливать резерв, а Костуш заменит его на Земле.

Если раньше, чтобы привлечь внимание к важным сообщениям, они писали их на листке, а затем зачитывали, словно на камеру, то сейчас всё упростили. Достаточно мысленно было дать команду: «Передовица!» – команду предложил Костя, и важная информация выплывала первой, не теряясь среди других событий.

После идеи меняться друг с другом местами проживания, «передовица» от Кости закончилось, дальше пошли воспоминания, про подготовку к контрольной по алгебре.

Усваивать алгебру за десятый класс советской средней школы, Костуш предпочитал во сне, и «отключил» считывание памяти Кости – теперь они научились и так делать.

«Передовица!» – в свою очередь произнёс Костуш и начал наговаривать сообщение:

– Насчёт временной подмены тебя для спасения ребёнка на Земле, – придумал правильно, – начну искать тебе спокойное место чтобы отсидеться.

А вот заменить меня в княжестве Либоргском не получится: ты забыл про печать ученика – мэтр Гарвил сразу поймёт, что печати на тебе нет, так что закатай губу, и учись, мальчик, учись усердно: скоро выпускные экзамены.

Продиктовав сообщение, Костуш засмеялся: если поначалу ему очень хотелось вернуться на Землю, то постепенно поостыл, а тем более не имел ни малейшего желания перенестись сейчас на Землю и оказаться в шкуре ученика выпускного класса, потому как все знания, добытые дублем-Костей усиленной зубрёжкой, Костуш предпочитал усваивать во сне.

Посетители задержали Гобуса, отчего ужин проходил поздно. Детей уже уложили спать, жена ювелира поужинала вместе с детьми, а сейчас только проследила за подачей блюд и затем оставила их вдвоём.

За ужином обсудили вопрос о судьбе купленных Костушем рабов. Гобус согласился и Хойеру, и Ягуса отправить на свою молочную ферму, где управлял его родственник.

Костуш ещё попросил обеспечить своих новых подопечных необходимой одеждой и обувью, а перед отправкой на ферму выделить по пять золотых каждому.

– Куда девке-то пять золотых? Я за неё саму на рынке отдал меньше золотого! – удивился Гобус, но больше обсуждать не стал, махнув рукой.

Дальше Гобус предупредил, что его новому рабу – Ягусу, обязательно требуется пригляд.

– По молодости и неразумной горячности может отправиться мстить своим обидчикам, а если что натворит – вина за преступления раба ложится также и на его хозяина, то есть на тебя.

– А если дам ему свободу? – поинтересовался Костуш.

– По законам герцогства, в течение трёх лет после покупки, не имеешь право его освободить. Убить – пожалуйста, освободить – нет.

– Я с ним поговорю, постараюсь убедить быть благоразумным.

– Поговори, поговори, только я бы на твоём месте подстраховался. Надсмотрщики за рабами у нас там на ферме ребята опытные – могли бы за ним первое время присматривать, а, в случае чего, быстро найти и вернуть обратно, только, сам понимаешь, бесплатно они этого делать не будут.

Костуш согласился оплатить «за пригляд», а дальше спросил, как там поживают женщина с ребёнком и девочка, отправленные туда раньше.

Гобус ответил, что всё у них хорошо: крыша над головой есть, какой-никакой работой их обеспечивают. Ещё Гобус рассказал про здорового мужика -кузнеца, который заявился на ферму вместе с женой. Кузнец сказал что хочет встретится с Костушем и пока поживёт там.

– Значит Здоровяку удалось не только убить барона, но и вызволить жену, – с уважением к этому большому, молчаливому человеку подумал Костуш.

Прежде чем идти спать, Гобус напомнил про завтрашний ранний подъём и поинтересовался: не надумал ли Костуш подольше задержаться в Булуне – очень уж много людей, хотят воспользоваться его услугами.

Костуш ответил категорическим отказом: «Отпрыгаю обещанные два дня и всё – очень много своих дел».

Разбудили Костуша действительно рано. Умывшись и быстро перекусив, нашёл охранника и попросил проводить его к своим рабам.

При его появлении Хойера проснулась сразу, Ягус же продолжал спать.

Хойера, по просьбе Костуша, стала трясти Ягуса за плечо, парень очнулся не сразу, а когда пришёл в себя, смог хоть и медленно, но вполне осмысленно отвечать на вопросы.

Ягус помнил всё, что вчера внушал ему Костуш, – поверил, что будет свободным и повторив сейчас это вслух, начал громко рыдать.

Костуш не очень разбирался в психиатрии, но знал: слезливость наступает, когда психический кризис начинает затухать.

Пообещав Ягусу зайти ближе к вечеру, Костуш, вслед за охранником, вышел на улицу, где его уже ждал целый поезд из колясок.

Прежде чем отправиться к «Волшебной поляне», осмотрел всех детей: у мальчика инфекционное поражение лёгких, у девочки – сильный ожёг лица, а последним был племянник Гобуса, с родовой травмой ножки.

Дети весили в пределах пятнадцати-двадцати килограммов, и не должны были забрать много дара при переносе.

Кортеж тронулся, и покатился к выезду из города. Когда проехали центр, начались дома с палисадниками, и почти каждый из них имел перед входом большую клумбу с совершенно незнакомыми Костушу цветами.

Проехав городские ворота, некоторое время тряслись по выложенному камнем тракту, знакомому Костушу по первому посещению города Булун, затем свернули на дорогу из щебня.

Ехать стало комфортней – не так тряско, правда иногда встречались глубокие ямы, объехать которые было сложно из-за высаженного по обочине густого кустарника, мешающего объезжать ямы.

С одной стороны дороги простирались засеянные чем-то поля, а с другой подходили сады с плодовыми деревьями, за которыми иногда просматривались небольшие каменные домики.

Несколько раз Костуш видел летяг, но вопреки россказням, ничем предосудительным они не занимались, а сновали вверх и вниз около деревьев собирая небольшие жёлтые плоды.

У Костуша возникли подозрения, что таких милых и симпатичных существ просто оговорили, как обычно любят сочинять гадости про ярких и красивых женщин.

Ехал Костуш в двуколке, управляемой нанятым Гобусом проводником, хорошо знающим дорогу к этой «Волшебной поляне».

Костуш был очень доволен, что с ним в двуколке не было родителей, всю дорогу «грузивших» бы его рассказами о болезнях чада. Проводник же только поздоровался, а всё остальное время молчал.

Щебёнка закончилась, пошла накатанная грунтовка, где Костуша укачало, и он заснул, а проснулся только уже на подъезде к «Волшебной поляне».

В отличие от места силы ближайшего к городу Булун, здесь никакой охраны, никаких смотровых вышек не было, да и дороги к поляне, как таковой, тоже не было – просто просека в лесу и заросшая травой тропинка, по которой нужно было идти уже пешком, огибая поваленные деревья.

Двуколка остановилась около первого поваленного дерева, постепенно подтянулись остальные коляски и выстроились в линию на просеке.

Все вышли и собрались около Костуша. Кто-то предложил растащить деревья, на что Костуш ответил, что ждать, пока освободят дорогу, не будет. Очерёдность: когда и с каким ребёнком он будет перемещаться – все знали.

Первым в списке был племянник Гобуса. Мальчика взял на руки его отец, и, вслед за проводником и Костушем, отправился к «Волшебной поляне», за ним шёл ещё один мужчина – встречающий, который сразу поинтересовался: сколько ему примерно ждать, на что Костуш ответил: «Надеюсь не долго, но точно сказать не могу».

Достаточно высокая трава затрудняла ходьбу, но зять Гобуса отказался кому-либо передавать ребёнка и пронёс сына до самой поляны.

Первое перемещение Костуш решил выполнить только на внутреннем резерве, не активируя амулеты–накопители: так он мог точнее определить расход дара на прыжок.

Переместившись, оценил состояние резерва: потратил около ста пятидесяти дар, это процентов на пятнадцать – двадцать больше, чем потратил бы на такой перенос около города Либорга, и всё же вполне достаточно, чтобы хватило сделать ещё четыре прыжка сегодня, и четыре завтра, о чём сразу сообщил встречавшему его Гобусу.

Ювелир был не один: с ним рядом стояла полноватая женщина, видимо сестра Гобуса – она же мать перенесённого ребёнка.

Когда, после прыжка, Костуш шёл с поляны, держа мальчика за руку, сестра Гобуса, увидев их, запричитала: «Сыночек всё равно хромает!».

– Он всю свою жизнь хромал, вот и привык, – ответил Костуш, – и обернувшись к ребёнку прикрикнул: «А ну нормально иди, прекрати притворяться!».

Напуганный строгим окриком, мальчик зарыдал, но дальше пошёл уже не хромая.

Наконец-то увидев своего ребёнка идущим нормально, мать стала вторить рыданиям сына.

Сдав ещё рыдающей матери уже успокоившегося мальчика, Костуш сразу забрал следующего ребёнка и ещё подряд три раза прыгал взад-вперёд, однако перед пятым и последним прыжком его настигло ощущение похожее на откат.

Во время эпидемии он за сутки совершал и большее количество перемещений, только вот пять раз подряд без перерыва – никогда.

Костуш решил отдохнуть, сел на поваленное дерево, дожидаясь пока уйдут слабость и головокружение. Родственники последнего ребёнка – девочки с обожжённым лицом, замерли неподалёку и с тревогой смотрели на Костуша.

Девочка, почувствовав напряжение взрослых, стала говорить, похоже, что-то успокаивающие родителям, только вот понять её, по причине перекошенного лица, могли, наверное, только родители.

Когда Костуш наконец-то встал и сказал: «Всё, я готов!», – сопровождающие родственники с облегчением вздохнули.

После переноса встречающая девочку пара, была так сосредоточена на её очищенном от шрамов личике, что Костушу удалось незамеченным проскочить мимо к приготовленной для него Гобусом коляске.

От этой «Волшебной поляны» до города Булун путь был намного короче, а совсем приятной поездку сделали корзина с продуктами и бутылка лёгкого светлого вина, которые передал ему возничий.

До лавки ювелира осталось совсем немного, когда коляску остановил один из охранников Гобуса.

От него Костуш узнал: на улице, рядом с лавкой, скопилась толпа людей и все они ждут Древоходца, надеясь договориться насчёт своих детей.

Гобус, на всякий случай, вызвал стражу, но пока толпа вела себя спокойно, стража не вмешивалась, только просила не перегораживать улицу.

– Может отсидеться в каком другом месте? – предложил Костуш.

– Мастер Гобус боится, – если не появитесь, толпа ворвётся в лавку, будет требовать Древоходца и всё там разнесёт. Он просил вас поговорить, объясниться с людьми.

Костушу ничего не оставалось делать, как согласиться.

До дома Гобуса осталось метров сто, когда извозчик заявил, что дальше не поедет – боится за лошадей и за коляску.

– Почему же их так много? – растерянно произнёс Костуш, поражённый размеры толпы.

Ему ответил извозчик:

– Да потому как в городе уже все слышали и все знают.

– Чего знают?

–Про цену твою знают! Знают, что ювелир Гобус нашёл Древоходца-юродивого, который за двадцать золотых согласился вылечить детей его родственников и его кумовьёв!

– А двадцать золотых – это что, мало?

– Вот, юродивый и есть! Пятьдесят у нас цена, а то и шестьдесят, – ответил извозчик.

Как только Костуш выбрался из коляски, извозчик за уздцы развернул лошадей и сразу уехал, а он, вместе с охранником Гобуса, пошли навстречу толпе.

На подходе то них донеслись возгласы: «Вот он! Вот он идёт – Древоходец!».

– Да какой это Древоходец? Этого мордоворота знаю – охранник он у Гобуса!

– Другой, рядом с ним!

– Тот длинный тощий малый и есть Древоходец? Да не может быть!

– Точно тебе говорю – Древоходец и есть!

Толпа вся враз загудела, метнулась навстречу и вот уже Костуш оказался в окружении мужчин и женщин, что-то кричавших ему в лицо, отталкивающих друг друга, хватающих за одежду.

Одна из женщин рухнула перед Костушем на колени, обхватив его ноги, с подвыванием закричала: «Помоги!».

Люди напирали, стараясь пробиться поближе к Древоходцу, кто-то нечаянно его толкнул, и не имея возможности устоять из-за обхватившей ноги женщины, Костуш стал заваливаться на спину, но вовремя был подхвачен охранником и не упал.

Появившейся на ступеньках лавки Гобус призвал стражников помочь Костушу выбраться из толпы.

Криками и палками городской страже удалось растолкать толпу, вытащить Костуша и доставить к входу в лавку.

Немного помятый и растерянный, Костуша теперь стоял вместе с Гобусом на ступеньках.

– Ты должен им что-нибудь пообещать, а то они не успокоятся, – прошептал ему Гобус.

– Что, что я должен им пообещать!?

– Задержись ещё на день.

– Один день ничего не изменит – такая толпа! Завтра, ладно, обещанных четырёх я смогу перенести, а дальше? У меня накопители будут пусты!

– Всё же сколько-то детей послезавтра сможешь вылечить.? Им сейчас обязательно надо кинуть кость, а то сожрут нас!

Костуш некоторое время молчал, подсчитывая в уме, затем выдал результат:

– Если эти четверо детей на завтра, будут такими же мелкими, как сегодня, то возможно в накопителях немного дара и останется, тогда послезавтра троих должен вытянуть.

Только давай сразу договоримся, – продолжил Костуш, – на последнем прыжке ты меня ждёшь с моей выручкой, и я больше сюда к лавке не возвращаюсь – останусь на «Волшебной поляне», там буду сидеть, пока не поднакоплю сил для прыжка домой.

– Как этих троих выбирать будем? – спросил Гобус. – Конечно, можно устроить торги: кто больше даст, или всё же лучше жребий?

– Не будем злить – давай жребий.

Костуш попросил всех замолчать, а когда наступила тишина, обвёл толпу взглядом: на него с напряжённым ожиданием смотрели сотни глаз. Обособлено стояли несколько людей, одетых как-то поизысканней, и, среди этой отдельной группы, он узнал рыцаря Ростана из рода Леггеров с которым вчера встретился в кабинете ювелира. Видимо, не смешиваясь с чернью, там сейчас собрались «благородные».

Костуш начал говорить, старался делать это как можно громче, отчего постоянно «давал петуха», срываясь на юношеский фальцет.

Он объяснил, что переносить детей может только благодаря амулетам-накопителям.

Запаса в амулетах -накопителях ему хватит только чтобы совершить семь прыжков: с четырьмя детьми на завтра уже определились, после чего у него останется дара в накопителях от силы на три перемещения – и на этом всё.

Так как желающих собралось много, а вылечить сможет ещё только троих, то этих троих пускай определит жребий. Ещё напомнил: если кто-то сможет предоставить заряженные амулеты – накопители, то с его ребёнком послезавтра тоже прыгнет, в добавок к тем троим, кто вытянет жребий.

Выслушав Костуша, толпа сразу загомонила, правда уже без агрессии: им оставили надежду-лазейку, и сейчас все начали обсуждать, как проводить жеребьёвку, единственно, перебивая гул обсуждения, кто-то выкрикнул:

– Какая цена будет?

– Двадцать золотых, – ответил ювелир.

Затем Гобус сунул несколько монет старшему наряда городских стражников и попросил проследить за порядком, а при этом саму жеребьёвку провести где-нибудь подальше от его лавки.

Через некоторое время гомонящая толпа, в сопровождении стражников, направилась к трактиру Добрая Кружка, рядом с которым на улице были выставлены столики со скамейками, там и решили проводить жеребьёвку.

Улица перед лавкой ювелира опустела, а Костуш, вслед за Гобусом, поднялся на второй этаж в его кабинет.

– Уф – пронесло! – произнёс Гобус и стал доставать из шкафчика бутылку с бокалами.

Костуш отрицательно помахал рукой, показывая, что не хочет пить и спросил:

– Вы такого не ожидали?

– Предполагал: может человек десять, пусть даже пятнадцать, но столько – не ожидал! Всё же очень давно к нам в город Древоходцы не приезжали.

– Мне извозчик сказал, что это из-за цены: другие Древоходцы пятьдесят – шестьдесят берут.

– Видишь ли, зачастую не так важны деньги, как упрочнение связей. Я выполнил просьбу баронессы Менеж, при этом ещё и помог нескольким авторитетным семьям, – всё это и мне, и тебе зачтётся в будущем.

Что же касается цены за перенос: сами Древоходцы получают не так уж много.

Приезд Древоходцев заказывают служители из мэрии по подписке, за что берут свой процент.

Дальше, расходы на охрану: ильхонцы, а почти все Древоходцы теперь ильхонцы, без своего отряда из дюжины вооружённых наёмников сюда не поедут.

И ещё: ильхонский Древоходец переносит только по два ребёнка в день, а то и одного, ты же мечешься, как зайчик – по пять за день. – Гобус при разговоре избегал смотреть Костушу в лицо, но, на последней фразе, осмелился поднять взгляд и улыбнулся.

– А зачем ильхонцам столько охраны? – заинтересовался Костуш.

– Может раньше и стоило охрану брать побольше: поначалу, и правда, немало было поборников прошлого Святейшества среди слуг церкви, того самого Святейшества, что призывал убивать всех Древоходцев, а сейчас и сама церковь, и Орден Смотрящих, да и герцогские дознаватели этих фанатиков поистребили. Так что, теперь всё спокойно!

– Наверное не совсем спокойно: я же рассказывал, что в прошлый раз наткнулся на ловушку с самострелом на Волшебной Поляне.

– Так это же просто самострел – мало ли кто мог его поставить, – раньше-то прямо отрядами на Древоходцев нападали! Ну а сейчас, какие отряды?

Из кабинета ювелира Костуш вышел в смурном настроении: ладно придётся задержаться на день, так ему ещё и категорически запретили выходить на улицу, правда и сам Костуш не осмелился бы выйти сейчас на прогулку.

Чтобы скоротать время до ужина, пошёл проверять свои новые приобретения и поначалу отправился на кухню к котятам.

Там было всё замечательно: с котятами игрались дети ювелира, и Костуш с удовольствием понаблюдал за их весёлой вознёй.

Затем, вместе с охранником, пошёл к пристройке проведать другую свою покупку.

Ягус опять спал, а Хойера, сидя уже в новой одежде, штопала дырки на старой кофте. Рядом стояли ботинки и ещё мешок с лямками, чем-то наполовину заполненный.

Увидев, что вошёл «хозяин», быстро вскочила на ноги и сразу, заявила, показав на мешок:

– Надавали всякой всячины, а тёплых вещей не дали, даже ношенных. Как зиму переживу?

– Сама купишь – тебе пять золотых передадут.

– Целых пять золотых? – ошеломлённо переспросила она, и на некоторое время замолчала, видимо пытаясь осознать размер свалившегося богатства, а затем очнулась и затараторила:

–Да где же я там в деревне добротные вещи куплю? Их надо здесь в городе смотреть!

– Уверен разберёшься, – отмахнулся Костуш, а дальше спросил, указывая на спящего Ягуса:

– Как он?

Хойера рассказала, что с парнем намного лучше: сам ест, помылся и сам переоделся в новую одежду.

– О вас всё выспрашивал, правда плакал иногда.

Дальше Хойера, улыбнувшись своей щербатой улыбкой, добавила:

– А ещё, когда переодевалась, приметила – он на меня смотрел…, уже как мужик смотрел!

– Значит всё хорошо, значит выздоравливает, коль на женщин засматривается.

– Было бы на что смотреть, – Хойера махнула рукой, – тощая, как щепка!

– Ничего, отъешься на ферме на молоке и сыре – станешь толстой и красивой, да ещё я приеду, зубы новые выращу! Вот только придётся тебе после этого с палкой ходить.

– А почему ходить с палкой? Это что же получается: если зубы мне вырастишь, – то хромой стану? – встревожилась Хойера.

– А как же без палки? Будешь толстой красивой и с зубами, – обязательно нужна крепкая палка мужиков отгонять.

Хойера прямо закатилась от хохота.

– Надо же, какой характер: и рабыня, и вся жизнь в издевательствах, в унижениях, а как легко смеётся! – с некоторым восхищением отметил Костуш.

Будить Ягуса так и не стал, а уходя попросил Хойеру приглядывать за парнем на ферме, чтобы глупостей не наделал.

На следующий день, вставать рано было ненужно: детей для перемещения четверо, – чётное количество, а значит надо ехать на ближнюю к городу «Волшебную Поляну», поэтому разрешил себе побольше поспать, а за завтраком узнал, что Ягуса с Хойерой рано утром уже увезли на ферму.

« Отпрыгался» в этот день Костуш быстро и всю вторую половину до вечера маялся от безделья.

Гобус появился дома ближе к ужину.

Ювелир отчитался перед Костушем за часть проданных гранатов, ещё некоторое время они потратили на перевод заработанных Костушем денег в камни из запасов Гобуса.

– Я на прыжках заработаю гораздо больше, чем на гранатах, – подвёл итог Костуш. – Может ну их, – буду только детишек таскать?

Гобус был категорически против. Оно и понятно: от прыжков Костуша ювелир получил только репутационные дивиденды, зарабатывать же рассчитывал на гранатах, а поэтому Гобус начал с горячностью объяснять, что сейчас ему, дескать, пришлось быстро реализовать часть камней, чтобы вытащить для Костуша средства на оборотный капитал, кроме того: осторожничают клиенты – не знают, насколько жёлтые гранаты редки, и есть ли другие поставщики.

Гобус ещё некоторое время потратил на уговоры. Выдержав паузу, и, сделав вид, что до конца доводы ювелира его не убедили, Костуш всё же пообещал в течение месяца подкинуть ещё партию.

На самом деле, изображая свою незаинтересованность в дальнейшем партнёрстве, Костуш просто поднимал себе цену, – сотрудничество с Гобусом и не думал прекращать.

Костуш искал пути к освобождению от печати ученика, установленной ему мэтром Гарвилом на срок в пятнадцать лет, а здесь, на планете Хоре, печать не действовала. Кроме того, Костуш продолжал мечтать, о поместье на берегу реки, или моря с красивым садом и ласковыми рабынями, а пока единственным союзником на этой планете, способным помочь в воплощении его мечты, был Гобус, поэтому сейчас требовалось сделать этого союзника более зависимым и покладистым.

Следующим утром вставать пришлось опять рано: детей было трое – нечётное число, потому начинать прыжки надо было с дальней поляны.

Возвращаться в дом ювелира, Костуш больше не планировал: он решил оставаться на «Волшебной поляне», до тех пор, пока не наполнится резерв для перехода с планеты Хоре на планету Эре.

Гобус со своею женой также проснулся пораньше, чтобы проводить гостя.

С ювелиром вчера договорились: Костуша на поляне будет ждать один из охранников, а после заключительного прыжка, передаст коробочку с выбранными вчера драгоценными камнями и корзинку с котятами.

Попрощавшись с Гобусом и его женой, Костуш занял место в двуколке с тем же молчаливым возчиком-проводником, что отвозил его и в прошлую поездку на дальнюю поляну.

В этот раз подъехать удалось намного ближе: за прошедшие два дня на просеке, ведущей к «Волшебной поляне», родители частично растащили упавшие деревья освобождая проезд.

Костуш выпрыгнул из двуколки, прошёлся взад-вперёд, разминая затёкшие ноги.

Из других колясок тоже вышли люди и собрались около Костуша, ожидая указаний.

– Кто у нас первый? – спросил Костуш,

Отозвался длинный мужчина с густыми бакенбардами:

– Я! —ответил он, затем поправился. – То есть, мой сын!

– Не будем терять время, бери своего мальчика и пошли.

Держа на руках сына, он подошёл к Костушу, и, в тот же момент, на просеку из-за деревьев неожиданно выскочили четыре человека с луками наизготовку. На лучниках были короткие плащи, а головы сверху прикрывали колпаки с прорезями для глаз, наподобие ку-клукс-клановских.

Следом, но уже спереди, из леса вышел ещё один человек. В отличие от лучников, его лицо было открыто, а, когда подошёл ближе, Костуш сразу узнал рыцаря Ростана из рода Леггеров.

– Первой будет моя дочь, а если откажешься, я убью всех этих людей и тебя!

В это время мужчина с ребёнком на руках, до этого стоявший за спиной Костуша, неожиданно двинулся прямо на одного из лучников. Тот сразу истошно заорал:

– Ещё шаг и я стреляю!

– Стреляй, стреляй: в своего дядю, в маленького брата стреляй! Закрыл морду племянничек – думал не узнаю? А я тебя сразу узнал, по ногам твоим вывернутым косолапым узнал!

«Племянничек» начал пятиться.

Оживились и другие:

– Ясир, Ясир – снимай колпак, я тебя тоже узнала! – крикнула одна из женщин.

Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, рыцарь Ростан, быстро переместился вплотную к Костушу, и, направив ему в лицо саблю, произнёс:

– Или ты сейчас прыгаешь с моей девочкой, или я тебя убью!

– Нельзя убивать Древоходцев – грех большой! – сказал Костуш, – Мы детишек спасаем!

– Ты нашим «святошам» расскажи про грех, – ответил рыцарь Ростан, – Они не так давно много вас-Древоходцев поубивали, говорили: «Благое дело!».

Несмотря на направленную на него саблю, Костуш чувствовал себя совершенно спокойно, – он просчитывал варианты: сможет ли всех нападающих быстро обездвижить.

От мыслей, как это сделать и с кого начать, его отвлёк треск веток, затем ругань: отступавший от дяди лучник, споткнулся, завалился на спину, а его стрела, сорвавшись с лука, со звоном вонзилась в одну из колясок и застряла, звонко вибрируя.

Сразу пришло понимание: лучников он, может быть, и парализует, только куда полетят их стрелы – один бог знает.

– Хорошо, пусть первой будет твоя девочка, – согласился Костуш.

Возникшие возмущённые возгласы остальных родителей, он прервал словами, что сегодня постарается переместиться со всеми детьми, может только последнему придётся подождать.

Женщина, которая сейчас узнала среди лучников какого-то Ясира, была последней в очереди, и Костуш предложил ей сразу отправляться на другую «Волшебную поляну».

– Будем там вместе сидеть и ждать, пока наберусь сил и смогу прыгнуть с вашим ребёнком, – сказал он женщине.

Все более-менее успокоились и занялись своими делами: женщина пошла к своей коляске, чтобы ехать на другую поляну, а рыцарь Ростан, отдал распоряжение привести его дочь.