Чудеса и методы их сотворения
Порядок чтения:
«Солнце в лампе и тайна Коллекционера»
«Чудо № 34»
«Чудеса и методы их сотворения»
Глава 1 – Нечто очень ценное
Стрелки часов встретились на верхней отметке.
Стрелки восемнадцати разных часов. Десять висели на стене; на письменном столе тикали два будильника. Рядом лежали пять карманных – золотых и попроще – часов с открытыми крышками, а ремешок последних, наручных, обхватил запястье мастера. Все циферблаты возвестили полночь одновременно: короткий синхронный «щёлк», точно финальное стаккато по взмаху дирижёрской палочки.
Эдвин ван Дейк – самый известный (лучший) часовщик Лондона, а также неизвестный (но снова лучший) имитатор магических артефактов – широко зевнул. Пора бы спать. Он размашисто потянулся, напугав крепления стула и швы пиджака, и встал из-за рабочего стола.
Распорядок дня в Хемпстеде – гибкая материя, которая подчиняется желаниям и потребностям жителей. Но особняк часового мастера, яркое кирпично-оранжевое пятно на фоне парка, жил по собственным правилам. К примеру, он отправлялся спать ровно в полночь не потому, что чувствовал усталость, просто чистый циферблат напоминал ему об одеяле. А в шесть утра, когда стрелки выстраивались в идеальную вертикаль, вставал.
Жизнь в согласии с тиканьем часов не казалась Эдвину ван Дейку скучной. Мастер ценил стабильность равных временных отрезков, и ничто не способно было нарушить его ритм. Разве что звонок в дверь.
Любой другой человек взглянул бы на часы. Ван Дейк же знал, что после полуночи прошла одна минута, поэтому сразу отправился на первый этаж. Укреплённые и рассчитанные под вес хозяина ступеньки не скрипели, ковёр, в ворсе которого пикси могли бы играть в прятки, поглощал звук шагов, так что к входной двери он подошёл совершенно бесшумно.
Эдвин посмотрел в глазок: на крыльце стояла, хм… женщина. Блондинка. Лет двадцати двух – двадцати трёх. Классический экземпляр песочных часов с прекрасно сбалансированными верхним и нижним «резервуарами».
Остальные характеристики ван Дейк решил изучить с отрытой дверью.
– Люси Бейкер, БДУРМС, Отдел Интеграции и Урегулирования, – сразу же протараторила гостья и сунула удостоверение ему – нет, не под нос, а куда-то в среднюю пуговицу жилета. – Мистер ван Дейк?
– Это я.
Осознав рост хозяина дома, Люси Бейкер отошла на шаг и осмотрела его поверх очков. Обычные стёкла – уж в линзах Эдвин разбирался – плохо справлялись с задачей придать образу солидности. Равно как и плащ мужского покроя. И насильственно пленённые шпильками волнистые волосы.
– Я прошу вас проехать с нами, мистер ван Дейк. Департаменту нужен человек с вашими навыками.
В голове Эдвина завертелись шестерёнки.
– Список моих навыков слишком длинный. Вы не могли бы уточнить, мисс… миссис?
– Мисс.
– Мисс Бейкер?
– Конечно. – Она поправила на переносице фальшивые очки. – Я говорю о вашем таланте находить общий язык с великанами.
Чтобы вести в Лондоне размеренный образ жизни, не следует пренебрегать приглашениями всего двух учреждений: Скотленд-Ярда и БДУРМС. Эдвин это знал, поэтому без лишних вопросов надел пальто, запер входную дверь на два замка и проследовал за ворота дома. Втянув всё, что втягивалось, он втиснулся на заднее сиденье тёмно-красной «Малютки Остин».
Мисс Бейкер заняла место рядом с пустым водительским и сказала:
– Поехали, Эрл.
Заревел мотор. Рычаг щёлкнул, крутанулся руль, и автомобиль, ускоряясь, покатил на дорогу.
Они ехали два часа и одиннадцать минут в южном направлении. Воображаемой удочкой, которую Эдвин время от времени забрасывал на сиденье перед собой, он добыл скудный улов информации. Какой-то незарегистрированный великан из, предположительно, Долины Камней, что в Эксмуре, похитил и силой удерживает нечто очень ценное. Вот в департаменте и решили, что лучше всего договориться с нарушителем сможет самый большой человек в Лондоне. Эдвин давно не обижался на такое поверхностное о себе суждение. Людям с ростом семь футов и четыре дюйма нет смысла хмурить брови, потому что снизу это вряд ли кто-то заметит.
За городом, на узкой серпантинной дороге между лесистыми холмами, путь им перегородили. Люди в строгих костюмах (из Департамента), в повседневной неброской одежде (оттуда же, но совершенно секретно), снова человек в костюме, мимикрирующий под работника БДУРМС, однако на самом деле являющийся журналистом.
– Останови здесь, Эрл, – попросила мисс Бейкер, хотя дорога позволяла проехать ещё сотню футов. – И спасибо, ты молодец.
«Малютка Остин», фыркнув, заглохла на обочине. На помутневшем от беззвучного выдоха лобовом стекле нарисовалось сердечко. Скупо улыбнувшись, мисс Бейкер выскочила из автомобиля.
Эдвин заторопился выскочить следом, но отстал из-за несоразмерности габаритов. Зыбкая прохлада, какая бывает только мартовскими ночами, потянула щупальца к открытым участкам кожи, и Эдвин поднял воротник пальто.
– Постойте! – В два шага он догнал нарушительницу режима. – Скажите, мисс, а вы случаем не знакомы с детективом Бейкером из Скотленд-Ярда?
Она резко остановилась.
– А что? – Серые глаза сверкнули в грозном прищуре. – Тоже считаете, что Альфред весь из себя знаменитый детектив, а я ерундой занимаюсь?
– Знаменит он не успешными делами, скорее, а умением втягивать в свои расследования посторонних. – Эдвин ван Дейк усмехнулся себе в усы. – Вот я и раздумывал, не совпадение ли это.
– Совпадением было мне родиться в этой семье и называть Алфи братом.
Ещё одно преимущество высокого роста: для тебя не существует толпы. Всё приземистое и несущественное мельтешит далеко внизу и само расступается. Пока Люси лавировала между приветствиями коллег, вопросами и непрошенными советами, Эдвин ван Дейк в стабильном темпе двигался вперёд. Пока не наткнулся на конкурентноспособное по размеру препятствие: оно имело форму фасолины и размер приблизительно двух плотно утрамбованных Эдвинов. Десяток футов левее такая же фасолина подпирала ствол дуба.
Ботинки. На резиновой подошве, из качественной искусственной кожи (никакое животное не обладает достаточными размерами, да и желанием, чтобы жертвовать для подобных нужд собственную шкуру). Толщина шнурков, завязанных кривыми бантиками, позволяла швартовать ими корабли на пристани.
За ботинками по земле тянулись ноги в грубых холщовых штанах – прохожие ростом поменьше Эдвина и менее внимательные могли бы счесть их за два поваленных дерева. Дальше следовало место для сидения, а после тело великана уходило в вертикаль. Эдвин ван Дейк запрокинул голову и вспугнул парочку пичуг своим звучным баритоном:
– Малыш Лютик! Это ты?
Всё вокруг стихло. Верхняя часть туловища Лютика вынырнула из обрамления крон, его заслоняющее луну лицо приблизилось и нахмурилось.
– Малыш? – Это Люси Бейкер подоспела и в недоумении уставилась на Эдвина.
– Самый мелкий в племени, – пояснил тот уголком рта. – Очень страдает из-за насмешек и розыгрышей бесчувственных товарищей.
– Ну так развеселите его, – велела Люси отрывистым шёпотом. – И пусть вернёт то, что похитил!
Эдвин не успел уточнить, что же всё-таки было похищено, и осведомиться о транспортном средстве, которое доставит его наверх. Пока он мысленно выбирал между пожарным краном и воздушным шаром, к земле – в качестве подъёмной платформы – опустилась широкая ладонь. Из жёстких заусениц вокруг ногтей можно было построить забор, а грязи под ними хватило бы на…
– Поторопитесь! – Мисс Бейкер кулаком толкнула Эдвина в предплечье и вежливо отошла в сторону.
Время близилось к трём часам ночи, и Эдвина всё больше напрягала непохожесть этих трёх часов на другие, из обычных ночей. Тяжело вздохнув, он обошёл ладонь вокруг и ступил в арку между большим и указательным пальцем. Прежде чем платформа, медленно поворачиваясь, двинулась вверх, Эдвин успел пройти по линии жизни до середины.
Для своих габаритов Лютик – как, впрочем, и другие великаны его племени – обладал мягким тихим голосом. А как иначе? Когда живёшь в горах, где каждое эхо грозит обвалом, приходится подстраиваться.
– Э-эд? – прошептал Лютик. Его блюдцевидные зелёные глаза в обрамлении рыжих ресниц расширились.
– Здравствуй, Лютик, – произнёс Эдвин гораздо звучнее. – Как поживаешь?
– Да вот, – ёмко ответил Лютик и пожал плечами, от чего пассажира на ладони хорошенько качнуло.
Восстановив равновесие, Эдвин прибегнул к самому действенному – а для Лютика весьма унизительному – приёму: достал из кармана свой рабочий монокуляр и вставил его в правый глаз.
– Одна… леди, – он не сумел подобрать подходящего определения, – жалуется на тебя, Лютик. Говорит, ты похитил кое-что ценное и не отдаёшь.
Ноздри великана задёргались, пухлые губы вытянулись в кривой синусоиде – он насупился.
– Неправда это! – раздался грозный шёпот. – Ничего я не похищал. Я хочу лишь уважения у сородичей заслужить, а то всё «малыш», «малыш» … Вот я и выбрал!
– Что выбрал?
– Самую красивую девушку! Чтоб жениться.
За время пути в эту глушь Эдвин ван Дейк успел повращать шестерёнки в голове и продумать разные варианты. Он знал о складе на минус третьем этаже БДУРМС, где хранилось великое множество всякого очень ценного, представлял похищенные артефакты разной степени важности и опасности: от лампы Геррика Мыши (она сейчас находилась в Скотленд-Ярде) до Книги тайных имён… Монокуляр вывалился, отскочил от ладони Лютика и улетел вниз. К такому повороту Эдвин оказался не готов.
– Девушку? – переспросил он на всякий случай.
– Это, по всей видимости, я, – послышался мелодично-протяжный голос откуда-то сбоку.
Эдвин крутанул головой: рядом с великаном возвышался раскидистый дуб, в стволе – на уровне шеи Лютика – зияло большое дупло, а в нём, в скучающей позе, лениво покачивая свешенной ногой в остроносом замшевом ботинке, сидел молодой человек.
– Лютик, но это не девушка! – в справедливом удивлении воскликнул Эдвин.
– Но ведь самая красивая, – хмыкнул пленник и добавил: – Фрэнсис Келли, рад знакомству.
Он протянул руку и пожал воздух. Знатоком мужской красоты Эдвин себя не считал (да и не то чтобы интересовался), но в сложившихся обстоятельствах не мог не отметить утончённые правильные черты мистера Келли, его блестящие серебристые волосы и стройное, приятной длины и ширины тело в дорогом зелёном костюме.
– Это не просто мужчина, Лютик. – Эдвин тяжко вдохнул. – Это фейри.
– Полукровка, – мягко поправили его.
– Из всех симпатичных девушек Лондона и его окраин, – продолжил Эдвин на выдохе, – ты выбрал – хоть и полукровку, но всё равно – фейри, который… обладает достаточными силами, чтобы самому освободиться. Мистер Келли, почему вы до сих пор здесь?
Мистер Келли легко вскочил на ноги и широко улыбнулся.
– Видите ли, мистер…
– Ван Дейк.
– Видите ли, мистер ван Дейк. Во-первых, меня крайне забавляет эта ситуация. Во-вторых, – подмигнув, он заговорил тише, – я тайно мечтаю, чтобы одна леди, которую вы постеснялись назвать очаровательной, ощутила свою важность, спасая меня. А в-третьих, я не хочу помять костюм.
Эдвин прокрутил в голове аргументы, взвесил их мысленно (на специальных сверхчувствительных весах) и расставил в другом порядке: очаровательная леди, костюм. Для забав – в три часа четырнадцать минут ночи – время крайне неподходящее.
– Скажи, Лютик, – обратился он к великану, – а если выбранная невеста не желает связывать себя с тобой узами брака… Не желает ведь?
Мистер Келли однозначно мотнул головой.
Лютик уже и сам догадался, что сплоховал. Плечи его поникли, а на переносице залегла такая хмурая складка, что в ней можно было улечься спать.
– Для такого случая у меня припасено кое-что чудодейственное. – Лютик похлопал нагрудный карман своего твидового кафтана – уже без всякого энтузиазма, но нижний шов всё равно треснул. – Да и вообще, всё это была не моя идея.
Сейчас выдумывать начнёт, оправдываться. Для этого у Эдвина не было не терпения, ни желания.
– Давай мы сделаем вид, что ничего не случилось, и разойдёмся по домам, – предложил он. – Отпустишь мистера Келли?
Отвечать Лютику было слишком стыдно, поэтому он просто повернул руку и подставил подъёмно-спусковую площадку – ладонь – к дуплу. Пленник изящно перепрыгнул к Эдвину.
Они успели ещё раз пожать друг другу руки, теперь непосредственно, и Лютик медленно вернул их на землю. Там царил сдержанный переполох: все обсуждали, как поступить с великаном.
– Очень просто, – громогласно вмешался Эдвин, чтобы все уши, даже самые большие, его услышали. – Можете зарегистрировать, раз уж так по закону положено, а потом он отправится домой. Верно, Лютик?
Лютик кивнул.
– Нужен сотрудник Отдела Международных Отношений! – воскликнул кто-то. – Есть тут такие?
Пока работники БДУРМС вспоминали свои дополнительные аббревиатуры, мисс Бейкер и мистер Келли бросали друг на друга короткие рассинхронизированные взгляды – как две пары часов с кукушками, одни из которых отстают, а другие спешат. А Эдвин выбирал подходящий между двумя «ку-ку» промежуток, чтобы справиться о своём транспорте до дома. До шести утра оставалось два часа тридцать две минуты.
Великану также надоело ждать, пока его зарегистрируют. Желая скрыть смущение, он начал подниматься на ноги. Примялась трава, птицы вспорхнули и разлетелись, затрещали ветки и швы на одежде.
– У меня странное предчувствие, – пробормотал Фрэнсис Келли, – словно мы не договорили, упустили что-то важное…
– А мне кажется, мы всё выяснили, – заявила мисс Бейкер чуть резковато.
В ответ на это фейри усмехнулся, в его янтарных глазах заплясали ярко-зелёные искорки.
– Я имею в виду вовсе не наш с вам разговор вчера утром. Я про инцидент с моим несложившимся бракосочетанием.
Люси Бейкер быстро справилась с краской на щеках – силой мысли стёрла её до максимальной белизны – и спросила:
– Стоит ли тревожиться, мистер Келли? В вашей биографии столько несложившихся бракосочетаний… одним больше, одним меньше.
– Однако же вы вновь всё перекрутили, мисс Бейкер!
Тем временем Лютик успел подняться: очень осторожно, чтобы никого ненароком не раздавить, и весьма ловко для его размеров. Он встряхнулся, пригладил волосы и расправил кафтан. Шов на кармане ещё чуточку поддался, показался мохнатый край белой нитки.
– Ничего я не перекручиваю. – Люси поправила очки. – Я как раз всё вижу предельно чётко.
– Мистер Лютик, назовите, пожалуйста, ваше полное имя, дату рождения и место постоянного проживания…
– Ох, mo rún, если бы вы позволили своему чёткому хоть капельку размыться, возможно, и в вашей биографии – хоть в каком-нибудь контексте – появилось бы слово «бракосочетание»…
– Так меня просто Лютиком и зовут. Год рождения – тысяча восемьсот…
На самом деле, Эдвину передалось то странное недоброе предчувствие. Будто он собрал часы, и они вроде бы идут, однако не покидает ощущение закатившейся за плинтус крохотной шестерёнки. И тут появлялся выбор: отправиться отдыхать, ведь работа сделана, или ползать на коленях по полу. Раздумывая над этим, Эдвин ван Дейк смотрел вверх. Он видел, как после очередного движения плечом нижний шов на кармане Лютика разошёлся совсем. «Для такого случая у меня припасено кое-что чудодейственное», – сверкающими серебряными буквами предстали перед мысленным взором его слова. Такие же сверкающие и серебряные – из новообразовавшейся прорези вылетели два колечка (колечками они были по меркам Лютика, конечно). Больше никто ничего не заметил, возня внизу продолжалась, а колечки покатились вниз вдоль ряда пуговиц, перепрыгнули пряжку на ремне, устроили гонки в рубчиках вельветовых штанин и…
– Если мне понадобиться совет окулиста, мистер Келли…
– Уж скорее психотерапевта, мисс Бейкер…
Эдвин машинально протянул руку, чтобы поймать блестящую безделушку. Колечко, отскочив от ботинка Лютика, пролетело по красивой дуге, просочилось холодом сквозь растопыренные пальцы; дрогнув с ударом сердца, внезапно увеличилось в диаметре – тут же съёжилось и плотно обхватило запястье Эдвина.
Второе колечко лишь на пару секунд (на шесть) отстало. Проделав такой же путь, оно запрыгнуло и комфортно обосновалось на запястье стоявшей рядом Люси Бейкер.
***
– Жили они долго и счастливо и умерли в один день.
– Что, так и называется?
– Так и называется.
Лютик клялся, что «красивые серебряные штучки» пришли ему по почте. В толстом конверте не было ни записки, ни обратного адреса – только вырванная из старой книги страница (которую уже конфисковал какой-то шустрый работник из Скотленд-Ярда) о свадебном обряде с самой красивой девушкой и обручальные кольца. Так он подумал. О том, что девушка должна быть человеческой, Лютик также догадался сам, ведь среди соплеменниц он «самых красивых» не обнаружил.
Допрос продолжался ещё сорок минут. После полиции на место «преступления» прибыл начальник Отдела Интеграции и Урегулирования, Гарри Обращайтесь-Ко-Мне-«Сэр» Хиггинс. Человек, у которого двойные согласные имени и фамилии гармонично сочетались с двойным подбородком. В горах, откуда прибыл Лютик, мистер Хиггинс бы не выжил: он всё время кричал. При этом дёргался его правый глаз и раздувалась на лбу вена… любопытно, сотрудники делали ставки на то, что лопнет первым?
Начальнику отдела не понравилось, как был интегрирован гость из северного Девона и урегулировано происшествие. Сперва он грозил увольнением, а после сжалился и устранил двух нерадивых сотрудников до выяснения обстоятельств. «Не забывайте, что у вас испытательный срок, мисс Бейкер! А вы, мистер кхм… если бы не королевская квота на обязательный процент вас на государственной службе, я бы…»
Так Гарри Хиггинс двумя фразами продемонстрировал своё отношение к женщинам и существам, подлежащим регистрации. Фейри не обиделся, не в его это было природе (в его природе было мстить, но об этом Эдвин предпочёл сейчас не думать).
А вот Люси Бейкер точно воображаемый металлический стержень проглотила. Вместе с удостоверением, которое она так ловко совала всем под нос, она утратила изрядную долю самоуверенности. Как же! После такой выволочки от шефа её карьера – а, следовательно, и жизнь – разрушена. Люси не стала спорить, когда Эдвин предложил поехать к нему. Да у неё и выбора-то не было. Фрэнсис плюхнулся рядом на заднее сиденье «Малютки Остин» и изъявил желание сопровождать.
Обратная дорога прошла в грозовом молчании. И только в гостиной Эдвина, когда бой часов и посветлевшее небо за окном возвестили начало нового дня, беседа продолжилась. Гостья отказалась от кофе, чая и дивана. Даже не пожелав снять узкие туфли-лодочки, она с идеально ровной спиной присела на краешек самого твёрдого стула. Зато гость развалился в кресле, забросив ноги на подлокотник, и попросил стакан односолодового – естественно, ирландского, а не «того шотландского, крепкого и сурового, как промёрзшие под килтом ягодицы горца» – виски со льдом. В семь тридцать пять утра… ну, а почему бы и нет.
– Так вы говорите, это очень древний магический артефакт? – спросил Фрэнсис Келли кристально трезвым голосом. – Занятно, что я о таком не слышал.
– Это другая магия, отличная от той, что подвластна фейри, – объяснил Эдвин.
Сам он, наверное, слышал слишком многое. Знания скопились, плотно набились в сундук памяти, и нужное не сразу объявлялось на поверхности, когда поднималась крышка. Вспомни, догадайся он сразу, успел бы отскочить. А теперь они с мисс Бейкер были навечно связаны.
– Навечно? – Люси словно прочитала его мысли.
– Если верно то, что я знаю об этом предмете, то да. Ну, или пока смерть не разлучит нас.
Эдвин то ли виновато, то ли сердито взглянул на неё. Ему бы злиться сейчас – случайной, бессовестно втянутой в неприятности жертве, – но не получалось.
– А если кто-то из вас умрёт первым? – спросил Фрэнсис.
– Второго постигнет та же участь в считанные минуты.
Эмоций по поводу происходящего Фрэнсис Келли не выказывал никаких, просто налил себе третью порцию виски.
– На какое расстояние мы можем отдалиться друг о друга? – спросила Люси. Голос её позвякивал истеричными колокольчиками.
Этого Эдвин не знал. Верно истолковав его молчание, Фрэнсис вскочил и со словами «нужно проверить!» под локоть увлёк Люси на улицу.
Ростом мисс Бейкер была примерно пять с половиной футов, думал Эдвин, оставшись в одиночестве. Значит, длина её шага – вполне решительного, но на каблуках, – составляла немногим меньше двух, а если учитывать возможные заминки для «оставьте мою руку, мистер Келли, я могу идти сама» и «я всё же придержу вас, мисс Бейкер, а то вдруг упадёте замертво и помнёте чужую клумбу», то… рассчитать расстояние не получится. Эдвин мысленно вернулся в сундук памяти для поисков разгадки.
О «браслетах вечной любви» или «жили они долго и счастливо» он слышал всякое. О том, что жертв они выбирают сами и отнюдь неслучайно. Даже о том, что отсечение руки не поможет от них избавиться. Однако Эдвин никогда не слышал, как браслеты снять. Он и не особо интересовался, ведь кто мог подумать…
В раздумьях Эдвин потянулся к графину с водой, как вдруг почувствовал боль в груди. Рёбра сдавили невидимые ремни, сердце забилось гулко, но всё медленнее… на лбу выступил холодный пот. На здоровье Эдвин ван Дейк никогда не жаловался. О понятии сердечный приступ он тоже лишь слышал: от знакомых, родственники знакомых знакомых которых знали… Журнальный столик закачался и стал удаляться в тёмных клубах тумана (разве что ножкой на прощание на помахал), и вдруг всё прекратилось. С шумным выдохом Эдвин выпрямился.
А через минуту входная дверь распахнулась и впустила Фрэнсиса Келли, который нёс на руках отчаянно сопротивляющуюся мисс Бейкер.
– Я могу идти сама! – она колотила благодетеля по спине.
Ха, Эдвин угадал!
– Я вот думаю… – Келли остановился перед креслом, на котором до этого сидел сам, опустил туда свою ношу и навис над ней, опираясь руками о подлокотники. – Я думаю, а получится ли разрушить колдовство поцелуем – тем, который «истинной любви»? Давно проверенный способ.
Мисс Бейкер застыла. Глаза её расширились, утратив моргательную функцию. А Келли, наоборот, сощурился.
– Нет, не тот случай. – Оттолкнувшись от подлокотников, он повернулся к Эдвину и усмехнулся с привычным очарованием. – Мистер ван Дейк, вы уж проявите галантность, сопроводите леди домой. Список утренних женских дел довольно обширен. А я пока поищу, поспрашиваю у своих. К тому же… мне давно пора сменить костюм.
Глава 2 – «Да, это те самые»
– Да-да, это те самые.
«Это те самые»… Если фраза прозвучит сегодня ещё хоть раз, Люси начнёт передразнивать любителей констатировать очевидное. Мышцы лица нервно подёргивались, а в голосе проявлялись нетипичные высокие нотки. Какой стыд.
Утром, пока она приводила себя в порядок, а мистер ван Дейк смиренно ожидал в самом удалённом от ванны углу квартиры с газетой и чашкой кофе, заявился Альфред. Как обычно, с таким видом, словно только его все и ждали.
Годы учёбы Люси, практика в архиве и новая ответственная должность в БДУРМС – пока испытательный срок, но всё равно! – не утвердили её личную состоятельность. До сих пор находились сердобольные, которые о любом происшествии докладывали старшему брату. Конечно, детектив Бейкер всё уладит.
Но не сегодня. Как бы Люси ни хотела избавиться от браслета и вынужденной компании мистера ван Дейка, она с мрачным удовольствием наблюдала замешательство Альфреда. Ни он сам, ни половина отдела специалистов по ВВВ (Всем Важным Вопросам) не смогли решить проблему.
По браслетам настукивали гномью считалку крошечным хрустальным молоточком, их заговаривали, уговаривали и лупили тролльей кувалдой. После предложения воспользоваться циркулярной пилой Люси выставила гостей, заявив, что разберётся сама.
Или почти сама, спрашивать знакомых ведь не запрещалось. Архивариус особого отдела Лондонской Библиотеки помочь не смог. Как и всякое повидавшие сотрудники БДУРМС. Теперь и начальник Отдела Магических Артефактов, почесав подбородок, заявил:
– Да-да, это те самые.
– Это я понял, когда чуть не умер от сердечного приступа нынче утром! – пробасил мистер ван Дейк.
Люси почти перестала вздрагивать от звука его голоса и привыкла к размеру отбрасываемой им тени. Друг с другом они едва разговаривали, зато в присутствии посторонних Эдвин ван Дейк давал ей приятное ощущение надёжности. Как очень большая мягкая подушка (или, в зависимости от обстоятельств, очень большая машина смерти). Люси всё ждала, когда посыпятся упрёки, ведь именно её ночной визит выдернул лучшего часовщика Лондона из привычного ритма. Однако до сих пор она не поймала ни одного косого взгляда и тайно радовалась, что случилось именно так.
Браслеты ведь могли связать её с Фрэнсисом. И жили бы они долго и счастливо? Да уж, конечно!
– Минуточку. – Роджер Финли отошёл к шкафу и вернулся с тяжёлым фолиантом. С глухим стуком книга упала на стол и раскрылась, подняв облачко пыли. Если обтянутая кожей и укреплённая металлическими уголками обложка сохранилась неплохо, то страницы грозились рассыпаться от малейшего прикосновения. Финли достал из ящика тонкий пинцет и принялся кропотливо переворачивать одну за другой. – Часть четвёртая: украшения. Так-так-так…
Он перелистнул главу о проклятых жемчужных серьгах: примерив их, женщины начинали стремительно стареть, только вот сами этого не замечали и казались себе в зеркале всё красивее, поэтому отказывались снимать украшение до самой смерти. А вот – с огромным рубином в золотых, похожих на когти крапанах, – кольцо жадности: обладатель такого в погоне за всеми сокровищами мира напрочь терял сон и аппетит… до своей преждевременной кончины, естественно. Ожерелье правды, которое душило при попытке солгать, заколдованный корсет с такими же способностями, перчатки… что ж, без рук хотя бы можно выжить. Большинство историй в этой книге заканчивались чьей-то смертью, и Люси всё меньше хотелось долистывать до нужной главы.
– Вот они, «Жили долго и счастливо». Долго, если вместе, конечно. Про счастливо тоже не ручаюсь. – Финли ткнул пинцетом название и неуместно хихикнул.
Ван Дейк повернул книгу к себе и бегло пробежался по тексту.
– Выкованы примерно в шестнадцатом веке… хм, да. Способны менять размер и форму, но, оказавшись на запястье, облегают его, точно вторая кожа. Навсегда, мда…
Про вторую кожу автор не солгал. Браслет казался твёрдым бесшовным сплавом, но не мешал сгибать кисть и почти не ощущался.
– Есть про то, как их снять? – Люси тоже склонилась над книгой.
– Колдовство может снять лишь тот, кто его создал, – медленно зачитал Эдвин. – Материал защищён, механические инструменты разрушить его не способны. Отсекание руки… хм, прошу прощения, над окантовкой браслета, а также в локтевом и плечевом сгибах результатов не дают, чары проникают глубоко… Гром и молния!
Ван Дейк хлопнул ладонью по столешнице, но тут же успокоился: извинился перед леди, хозяином кабинета, подпрыгнувшей чернильницей и треснувшей ножкой стола.
– Связанные не могут отойти друг от друга дальше, чем на сто шагов, – продолжила читать Люси. – Снять браслеты нельзя, они исчезнут сами после – ну конечно же! – смерти обоих… Ясно, ничего нового и обнадёживающего.
– Почему же, – вставил Финли, – создавший колдовство может его разрушить.
– Да-да, ведь ему сейчас всего четыреста лет, – проворчал Эдвин. Затем он повернулся к Люси, и они впервые с полуночи внимательно посмотрели друг на друга. У Эдвина были внимательные серые глаза с лучиками смешливых морщинок вокруг; от уголка правого – из-за монокуляра – морщинки расходились чуточку глубже… – Предлагаю жить у меня. Мой дом лучше приспособлен к моим, кхм, размерам. Место тихое, рядом есть парк и озеро с уточками.
Люси сглотнула. Она молчала всего полторы секунды, за которые Эдвин ван Дейк успел посчитать их двадцатилетнюю разницу в возрасте, прикинуть час своего вероятного ухода и оценить нежелание Люси следовать за ним в рассвете лет.
– Безусловно, мы не перестанем искать решение, – заключил он оптимистично.
– У меня есть идея, кто мог бы помочь. – Финли почесал подбородок. – Да, она здорово разбирается. Моя бывшая сотрудница, Джейн Флетчер. Или как там сейчас её зовут?
– Грей! – воскликнул Эдвин. – Ну конечно же, жена Квентина. Как-то мы с Джейн два с половиной часа проговорили о зеркале… Неважно, впрочем. Мисс Бейкер! – Он улыбнулся Люси, азартно подкрутив ус. – Нам нужно на почту, отправить телеграмму. А вечером мы отправляемся во Францию.
***
Улица Жёлтого Полумесяца не значилась ни на одной карте Лондона. Однако все знали, что она есть. Где-то там. Где-то в Фрейзерском переулке… или, может, в Апплтри-Сквер. На заднем дворе галантерейной лавки… да нет же аптеки, там точно аптека!
Аптека или нет, а запахи молотого имбиря, розмарина и спирта щекотали ноздри.
Также всякому было известно, что проход на улицу открывается только после захода солнца, поэтому Фрэнсису пришлось запастись терпением. Надев чёрный плащ и спрятав шевелюру под такой же шляпой, Фрэнсис тенью скользил между домами. Он прошёл под аркой и подмигнул в ответ железной фигурке чёрного кота. После моста Светлячков свернул направо, нырнул в стонущий лабиринт, каменные стены которого были чернее ночи, – ориентироваться там помогали звёзды, – и наконец остановился у нужной двери фиолетового цвета.
Постучав ровно четыре раза, Фрэнсис снял шляпу и достал из кармана помятый, пожелтевший букетик ландышей.
– Вот же… – он быстро подул на поникшие головки.
Когда дверь распахнулась, цветы сияли жемчужной белизной, а свежестью соперничали с оставшимися в земле родственниками.
– Фрэнсис! – раздался не то чтобы удивлённый возглас.
– Эйслин.
Фрэнсис склонился и поцеловал протянутую ему руку. Не слишком обычное приветствие здесь, но… Говорят, что все женщины – ведьмы. А Фрэнсис Келли утверждал, что все ведьмы – женщины, и все они ценят комплименты с хорошими манерами и радуются милым букетикам.
– Это мне? – Эйслин выхватила ландыши, зарылась в них носом, шумно вдыхая аромат, а после принялась отрывать цветочки по одному и отправлять их в рот. – Что ж, будь моим гостем.
По знакомому маршруту, через четыре расположенных квадратом коридорчика, Фрэнсис прошёл до – нет, не снова до входной двери, а в небольшую уютную гостиную. В камине потрескивали дрова, заполняя комнату жаром; в котелке, что-то приветливо булькало. Фрэнсис повесил плащ, а за ним пиджак и шейный платок (духота стояла невыносимая) на спинку кресла. Пришлось также вытащить из манжетов запонки, чтобы закатать рукава. Эйслин, дожёвывая ландыши, наблюдала за ним из дверного проёма. Дождавшись короткого кивка хозяйки, Фрэнсис сел.
– Ты не приходишь ко мне просто так, всегда тебе что-нибудь нужно. – В мягком свете, льющимся из камина, раскосые карие глаза Эйслин сверкнули жёлтым.
– Но и ты мне просто так не помогаешь, – улыбнулся Фрэнсис.
– Тебе стоит лишь правильно попросить…
Фрэнсис продолжал улыбаться, ни одним мускулом не выдавая, что правильная просьба в этой комнате не прозвучит никогда. Однако ничто не мешало ему беззастенчиво разглядывать Эйслин – так, как ей нравилось. Красивое лицо, струящиеся по плечам чёрные волосы и нескромно обтянутые бархатом формы.
Подарив ему ответную улыбку, Эйслин сделала шаг в комнату и упала на четвереньки. Чёрная кошка выгнула спину – потянулась, осваиваясь в новом теле, – и со свойственной обеим сущностям грацией запрыгнула к Фрэнсису на колени. Обычная свернулась бы клубочком, а эта упёрлась лапами ему в грудь: острые коготки царапнули по лацкану пиджака. Всё медленнее моргая, Фрэнсис смотрел в глаза цвета липового мёда – ещё секунда, и он увязнет подобно глупой мухе, а потом и вовсе растворится.
– Тебе бы змеёй родиться… – он провёл ладонью по гладкой лоснящейся шерсти и нежно почесал за ухом.
С низким гортанным мурлыканьем кошка вновь превратилась в девушку. Слезать с колен Фрэнсиса она, впрочем, не торопилась.
– Что привело тебя ко мне сегодня, mo ghrá?
– Вот, взгляни на это.
Не услышав ответного «любимая», Эйслин едва заметно нахмурилась. Фрэнсис не обратил внимания. Аккуратно приподняв девушку за талию, он достал из кармана брюк сложенный вчетверо листок и протянул его Эйслин.
Она взглянула. Понюхала, лизнула уголок.
– Свадебный обряд? Великаны? – Эйслин недоверчиво прищурилась: в сочетании с всё ещё узкими зрачками и сохранившейся желтизной выглядело это угрожающе. – Похоже на вырванную страницу, но даже если бы таковая книга существовала, это настолько грубая, наспех сляпанная подделка, что… Ты вздумал подшутить надо мной, Фрэнсис? – Тут она смягчилась, улыбнулась и провела острым ногтем по его щеке. – Или не нашёл иного повода навестить добрую подругу?
– Знаю, что подделка. – Фрэнсис понял это, едва взглянув. – Меня интересует, откуда она.
– Из Скотленд-Ярда. – Эйслин хихикнула.
– А именно, из коробки, которую всего несколько часов назад один нерадивый курьер нёс на склад улик. Давай перейдём сразу к главному. Кто это сотворил и для чего?
Она плавно соскользнула на пол и отошла к камину. Там зачерпнула рукой горсть огня – провела им по странице, подпалила край и снова понюхала почерневший краешек. Раздалось тихое «Хм». На несколько минут Эйслин скрылась в другой комнате, но не успел Фрэнсис и позу поменять, как хозяйка вернулась.
– Вот, возьми, – она хотела было передать страницу в протянутую руку, но в последний момент передумала: забралась к Фрэнсису на колени и сама сунула находку в карман его брюк. – Не чувствую ничего.
– Не хочешь ли ты сказать, – Фрэнсис поёрзал, – что здесь нет магического следа?
– Сказать хочу, мой милый, что это чужая магия, в которую мне лезть не полагается. Не носи больше такого в мой дом.
Эйслин зарабатывала ворожбой для людей: талисманы, привороты, отвороты и другие повороты на скользкую дорожку. Чем фальшивая страница из книги могла её напугать?
– Впредь буду внимательнее. – Фрэнсис снова поёрзал, возвещая о намерении встать и поскорее удалиться вместе с мерзопакостной бумажкой, однако Эйслин теснее прильнула к нему.
– Торопишься, mo ghrá? А как же плата?
Левая бровь Фрэнсиса изогнулась в форме горы Каррантуил.
– Да ведь ты совсем не помогла мне, милая, – напомнил он.
– А что, старание и добрые намерения больше не в цене?
Эйслин обиженно насупилась, поковыряла его взглядом пару секунд… и Фрэнсис не стал возражать, когда она склонилась ниже.
Её волосы шёлком ласкали шею, тонкие пальцы поглаживали затылок. Её губы касались мягко, чувственно… и можно было даже получить удовольствие от процесса, если бы не странное ощущение, будто стоишь на краю бездонной чёрной могилы.
Когда над Фрэнсисом зажглись обычные лондонские фонари, которые горели от банального электричества, он едва мог стоять на ногах. Кости ломило, будто их извлекли, подробили молотом Калех и небрежно засунули обратно. Руки в карманах плаща дрожали, из-под шляпы по лбу текли ручейки пота. Ничего, его силы скоро восстановятся, зато Эйслин – к её скромным семидесяти – прибавила ещё пяток лет жизни. Могло быть и хуже. Кто-то выпивает жизненную силу с кровью, кто-то забирает молодость, а Эйслин просила всего ли поцелуй.
Фрэнсис встряхнулся. Мечтая о чашке крепкого чая с молоком, он сделал шаг, но тут колени его подогнулись. Сила – другая сила, не похожая на ведьминские чары, – стремительным гарпуном вонзилась ему под рёбра.
– Нет, – простонал Фрэнсис. – Нет, пожалуйста, только не сейчас…
***
На пристани было шумно. Пассажиры ночного парома из Дувра в Гавр сходили на берег и тут же начинали торопиться: толкая перед собой тележки с багажом, они торопились на морской вокзал – позавтракать в «Crêperie A l'Étoile» или же просто обнять встречающих.
Люси завтракать не хотелось. Больше никогда не захочется после того, как ужин (а также обед и всё, что она ела в жизни) вместе с желудком достались холодным водам Ла-Манша. Наверное, лицо до сих пор сохраняло зеленоватый оттенок, и мистер ван Дейк поддерживал её под локоть.
– Может быть, нам пройти к вокзалу? – спросила она неуверенно.
Всю жизнь Люси Бейкер работала над тем, чтобы ни от кого не зависеть. Получив удостоверение сотрудника БДУРМС (не стоит вспоминать, как она перед зеркалом тренировалась доставать его из кармана жакета), Люси надеялась отныне задавать другие вопросы, другим тоном. И вот, пожалуйста.
– Подождём здесь, – ответил её спутник.
Пока люди обычных размеров в попытках осмотреться вытягивали шеи, Эдвин ван Дейк задействовал лишь мышцы, к которым крепились глазные яблоки.
– А вы уверены, что нас встретят? – не унималась Люси. – Телеграмму мы только вчера отправили.
Мистер ван Дейк повернулся к ней. Всё чаще он осмеливался на непосредственные взгляды, всё больше оттенков Люси в них узнавала. Сейчас – смесь искренней заботы и лукавства. Он даже подмигнул.
– Не волнуйтесь, дорогая мисс Бейкер. В почтовом отделении на Вестри-роуд служит один гном – не будем называть его имени, – у которого имеются незарегистрированные сапоги… – не будем выдавать их особенности, вы всё-таки в БДУРСМ работаете…
– Кхм, кхм.
Люси подскочила на месте. Из-за её спины выплыло нечто, некто… А ведь она наивно полагала, что уже привыкла задирать подбородок и больше ничей рост не сможет её удивить.
– Оскар! – громогласно воскликнул Эдвин. Рядом стоящие люди шарахнулись в стороны.
– Мистер ван Дейк, сэр.
Тот, кого назвали Оскаром, почтительно склонил голову в водительской фуражке. Перед лицом Люси осуществилось крепкое рукопожатие. Если засунуть между этими ладонями камень, он раздробился бы в пыль.
– Познакомься, Оскар. – Эдвин шагнул в сторону. – Это Люси Бейкер из БДУРМС. Или вы знакомы? Может, встречались, когда Квентин там работал?
– Мисс. – Теперь фуражка склонилась перед ней. – К сожалению, не помню, чтобы видел вас среди проходящих сквозь ворота.
– Меня всего полгода назад приняли в отдел, – пробормотала Люси и зачем-то добавила: – Я на испытательном сроке.
Который почти закончился и который она, вероятно, не прошла.
На этом все присутствующие сочли процедуру знакомства выполненной.
– Проследуйте за мной, мисс, сэр, – церемонно пригласил Оскар. – Автомобиль ожидает за углом. На заднем сиденье вы найдёте пледы и термос горячего чая.
Когда он пошёл вперёд, Люси приподнялась на носочки и прошептала мистеру ван Дейку в – нет, до уха она не дотягивалась – в плечо:
– А Оскар, он…
– Водитель, а порой и дворецкий моего друга Квентина Грея.
– Да, но ведь он…
– Мы договорились называть его домовым.
– Но он не… – Люси зыркнула на широкую спину в форменном сюртуке с нашивками. – Впрочем, ладно. Пусть будет домовой.
Никогда ещё Люси ездила на подобных автомобилях. Чёрный Роллс-Ройс ослепил её своим глянцевым блеском; с торжественным поклоном Оскар распахнул дверцу, словно за ней находился бальный зал в королевской резиденции, и Люси с достоинством принцессы… развалилась на заднем сиденье, вытянув ноги.
Автомобиль мягко покатил по мостовой – гораздо плавнее, чем паром рассекал волны. Вероятно, колёса крутились в дюйме от земли, вовсе её не касаясь: не скрипя, не шурша, не попадая в ямы. Оскар вёл сосредоточенно и молчаливо, что не мешало Эдвину считать его подходящим собеседником. Большие уши водителя всю дорогу до городка Виль-д’Авре (почти три часа) служили приёмниками для многочисленных историй; изредка Эдвин замолкал перевести дыхание, а Оскар в эти секунды как раз успевал вставить «Что-то там, сэр».
Люси его бас казался убаюкивающим. Как монотонный шелест ливня, как стук колёс поезда, как мурлыканье довольной кошки. После двух бессонных ночей и переправы, во время которой ей, мягко говоря, нездоровилось, согретая травяным чаем и шерстяным пледом, Люси уснула. Она пропустила живописные виды за окном, переезд по мосту через Сену и даже шумный праздник в одной деревне, где местные гномы водили хороводы и выбирали короля и королеву весны.
Проснулась Люси от звука открывшейся двери, почтительного «Кхм» и уважительного «Мисс». Она потратила ещё минуту на то, чтобы часто поморгать, глянуть в водительское зеркало, пригладить волосы и потереть пальцем вмятину от съехавших набок очков.
Эдвин уже ожидал её снаружи, у невысокой каменной изгороди. На ходу пытаясь стряхнуть остатки грёз, Люси побрела за ним к ажурным кованым воротам, гостеприимно открытым. Дальше их повела мощёная дорожка, которая делила надвое усеянную ранними крокусами – жёлтыми и нежно-сиреневыми – лужайку перед домом.
Взглянув на него, Люси впервые за последние дни улыбнулась (правда, она тут же сочла это неуместным и выровняла линию губ). Дом мистера Грея был сложен из пористого камня – то ли песочного, то ли сливочного оттенка. Фундамент занимал сравнительно небольшую площадь, зато стены выросли на три этажа, будто на последнем этапе строительства здесь тоже побывал великан и двумя пальцами – за дымоходную трубу – вытянул дом вверх.
Формой и цветами он походил на пряничный, рождественский. Покатая крыша из ягодной глазури (красной черепицы), окошки, снежно оформленные взбитыми с сахарной пудрой сливками (белые ставни), медный дверной молоточек к форме эльфа, который приложил ладонь к уху и словно подслушивал.
Стучать не пришлось. Едва они ступили на крыльцо – а каждый следующий шаг ступался всё быстрее, ведь из открытого окна атаковал ноздри аромат настоящего печенья, – как дверь стремительно распахнулась.
На пороге возник мужчина, улыбающийся и запыхавшийся. Очевидно, хозяин дома. Будь ему не тридцать семь (возраст звучал в одном из рассказов Эдвина), а семь, Люси предположила бы, что некто строгий велел Квентину Грею принарядиться к приезду гостей, но долгое ожидание свело все усилия на нет. Тёмные волосы растрепались, воротник белой рубашки был небрежно расстёгнут, та же судьба постигла и манжеты. Мало того, на его щеках и лбу красовались разноцветные полоски, нанесённые средствами из женской косметички.
– Эдвин, дружище! – поприветствовал хозяин дома.
– Квентин, мерзавец! – воскликнул гость.
Тут мистер Грей вдруг закатил глаза и схватился за сердце.
– Простите, – прошептал он, амплитудно заваливаясь на пол, – меня только что убили.
Он рухнул, а за его спиной показался белобрысый мальчик с индейским венцом из перьев на голове и игрушечным луком в руках. Из лука только что коварно – в спину – выпустили стрелу на розовой присоске, которая и стала погибелью мистера Грея.
– Ты убит, Тин-Тин, Рыжий Гном! – вскричал мальчик и с неумелым улюлюканьем умчался по лестнице на второй этаж.
– А разве Рыжий Гном – индейское имя? – пробормотала Люси.
Квентин Грей приоткрыл один глаз, оценил опасность и прыжком вскочил на ноги.
– Вы верно подметили, мисс. – Он усмехнулся и склонился над её рукой. – Но Пьер посчитал такое прозвище крайне унизительным, а я не стал возражать. Однако опасаться в этом доме стоит мою жену. Проходите, проходите скорее, а то меня ждёт строгий выговор за отвратительные манеры!
Полчаса спустя, после экскурсии в уборную, гости и хозяева расселись за круглым столом в просторной светлой гостиной. Улыбчивая кругленькая горничная в накрахмаленном переднике разливала кофе, подкладывала на тарелки сочащиеся жиром полоски бекона и хрустящие тосты. Сидя в обрамлении голубой цветочной занавески с одной стороны и индейских перьев (Пьер, угрожая голодовкой, выпросил разрешение их оставить), Люси забыла о намерении больше никогда в жизни не есть. Она с наслаждением отрезала от тоста квадратики и окунала их в тягучее золото яичного желтка.