Фармакон

Лучами яркого софита,

Проложен путь её земной.

Ступая словно Афродита,

Она играет свою роль.

Воительница, дева, бабка,

Кикимора, Яга, княжна.

У лицедейки много масок,

И каждая из них важна.

Убийца, ангел и богиня,

Мещанка, монстр, балерина.

Монахиня и кроманьонка,

И просто юная девчонка.

Под светом яркого софита,

Она играет свою роль.

Но примеряя снова маску,

Мечтает быть сама собой…

Глава 1. Слежка

Аккуратно ступая, поддерживая длинный подол платья, перекатываясь с пятки на носок, Фредерика продолжала свою слежку. Конечно сложно незаметно преследовать человека, когда на тебе платье в пол, да еще и алого цвета. Да и прошедший намедни дождь тоже не облегчал задачи, девушке то и дело приходилось опускать голову вниз, чтобы не угодить в грязь или того хуже – в лужу. Но мисс Арне не собиралась сдаваться, она была не из той категории людей. То и дело подхватывая подол юбки поднимая его повыше, девушка ловко перепрыгивала через лужи затем непременно высоко вскидывала голову вверх ища глазами свой предмет наблюдения.

К счастью Эйнар Ульф отличался поистине высоким ростом и видным телосложением, выцепить его голову, а за ней и всё остальное в толпе прохожих было не сложно. Ещё одним несказанным плюсом было то, что мужчина продолжал идти прямо, никуда не сворачивая.

Когда-то этот мужчина с тяжёлым взглядом и насмешливой улыбкой был для Фредерики чуть ли не кумиром. Ещё бы! Стать самым известным и выдающимся детективом в двадцать лет это тебе не веночки с могилки тырить! Его любили и им восхищались, каждый зазывал к себе в гости и считал чуть ли не родным сыном, а потом…

Потом что-то пошло не так, вектор его пути сбился. Эйнар пропал на целый год, запёршись в своём поместье. Никуда не выходил сам и никого не принимал у себя. Начали поговаривать, что его сразила неведомая хворь, как было на самом деле вряд ли кто теперь узнает. Спустя год своего добровольного заключения Эйнар Ульф вернулся к своей нормальной жизни и как! Из любимца народа, честного и непредвзятого детектива он переквалифицировался в адвоката! И не какого-то там, а в адвоката дьявола, не меньше! Его клиентами были самые закоренелые преступники и отбросы общества.

Но самым ужасным было даже не это, а то что за какое дело Ульф не взялся бы он непременно выигрывал его. Преступник чьё место было в тюрьме, а ещё лучше на виселице оказывался на свободе.

Что стало причиной такой метаморфозы в жизни молодого мужчины Фредерика не знала, но готова была отдать многое, чтобы приоткрыть завесу этой тайны. Любопытство было именно тем грехом, что могло её сгубить.

Встав на носочки и чуть ли, не подпрыгивая на месте девушка вытянула шею вверх так высоко, как только могла, сейчас ей смело можно было надеть на неё металлические обручи, как у женщин племени падаунг.

Боясь потерять адвоката из виду, Фредерика всё меньше и меньше смотрела себе под ноги. А когда он вошёл в толпу, разрезая её словно ледокол она и вовсе позабыла обо всём на свете. Сейчас ей важно было не упустить в бурлящем потоке человеческой жизни, поглотившем его, темноволосую голову с небрежной причёской.

Это было ошибкой.

Перехватив поудобнее подол платья, она ускорила шаг и тут же ступила ногой в огромную лужу. От неожиданности Фредерика «ойкнула» и совершила вторую большую ошибку за сегодняшнее утро – разжала пальцы, удерживающие подол длинной юбки платья. Струящаяся по ногам девушки ткань упала вниз, теперь не только туфли, но и подол платья был мокрым.

– Просто… прекрасно! – процедила она сквозь зубы.

Выйдя из лужи, девушка нагнулась быстро, отжимая низ платья, а затем вылив из туфель грязную воду по привычке вскинула голову вверх ища свой предмет наблюдения, но чем отчаяннее и тщательнее были её поиски, тем яснее становилось – она упустила его. Адвокат не стал дожидаться пока Фредерика решит свои проблемы. Воспользовавшись таким удачным случаем, он скрылся в неизвестном направлении.

– Да что б тебя! – девушка пнула со злости валявшийся под ногами небольшой булыжник и тут же схватилась за ногу, потирая отбитые носки пальцев ноги. Камень ударившись о стену отпружинил обратно как попрыгунчик и пролетел рядом с Фредерикой, за малым, не попав в неё. Бросив недовольный взгляд на стену, она увидела висевший на ней плакат самопровозглашённого губернатора их города – Эймса Каммингса. Высунув язык, девушка показала его ему. – И тебя тоже!

Вообще-то Эймс Каммингс был не так уж плох. Когда людей накрыла паника после устроенного низшими слоями населения электромагнитного импульса, в попытке добиться справедливости и равенства для всех именно Эймс первым сообразил, что нужно делать, чтобы остановить всеобщую панику и хоть как-то поддержать иллюзию порядка и нормальной жизни.

Конечно некоторые его методы и суждения были очень спорными. Под его руководством больше не было никаких президентов, королей и царей. Был просто человек из народа, действующий в его интересах – губернатор.

Однако стоит заметить, что на его власть и продвигаемые им реформы этот более низший статус никак не отражался, скорее это был просто более затёртый фантик или менее броский скрывающий под собой всю ту же вкусную конфетку.

Фредерика понимала и даже пыталась искренне поддерживать во всём политику их нового вождя, ведь многие города, окружающие их Ирк-Сен, вообще исчезли с лица земли: дефицит продуктов и прочих вещей первой необходимости, не понимание как жить дальше, и разгулявшаяся преступность разграбили города и превратили их в нежилые руины похлеще любой войны, но откровенно говоря выходило не всегда. Далеко не всегда.

Многие из реформ Каммингса были просто абсурдны! Этот выдающийся и внешними данными, и моральными устоями мужчина отбросил прогрессирующую жизнь их города на века назад. Например, он усмотрел в постигшем их несчастье и развращённости молодёжи прямую связь. Отныне всем женщинам запрещалось носить короткие юбки, шорты, слишком открытые блузки и кофточки, и даже джинсы и спортивные штаны! Женщин обязали, как и пару столетий назад облачаться лишь в длинные платья в пол или подобного фасона юбки, хорошо хоть корсет не узаконили, а оставили на усмотрение модниц.

Туалет мужчин претерпел не сильные изменения. Предпочтение отдавалось брюкам и рубашкам, но и джинсы тоже были не запрещены. Как после такого не начать говорить о мужском шовинизме мисс Арне не знала. Тем более сейчас, когда она испытывала особое раздражение из-за того, что из-за этого дурацкого длинного платья её слежка провалилась.

Нервно откинув назад свои длинные вьющиеся волосы девушка разворачиваясь наткнулась на неодобрительный взгляд прохожего. Распущенные волосы тоже были запрещены. Порядочным девушкам было принято убирать волосы в причёску. «Только вертихвостки, желающие заманить в свои порочные сети мужчину ходят с неубранными волосами!», – гласили слова губернатора с трибуны на недавнем собрании, а теперь и в умах жителей города. Обычно Фредерика действовала согласно букве нового закона, исключение составляли её игра на сцене и времяпровождение дома, но сегодня, заметив в окно проходящую фигуру Эйнара Ульфа девушке было не до волос, причёсок, да и порядочности в целом.

– Иди куда шел! Не на что тут смотреть! – бросила она незнакомцу и стремительно отправилась прочь. Подальше от этого осуждающего взгляда, собственного разочарования и этой улицы.

Стоя в дверях магазина, но не входя в него, спрятавшись в небольшую нишу он наблюдал за ней. Девушкой с каштановой гривой волос. Эйнар заметил её сразу, такую просто невозможно было не заметить. И дело было вовсе не в её ярком платье или свободно струящихся волосах. Она выделялась из толпы.

Стремительная походка, цепкий взгляд, повышенная внимательность, быстрое учащённое дыхание, азарт в глазах. Всё в преследователе выдаёт его: каждое его движение, каждый взгляд, каждый вдох – всё в его мимике.

Можно конечно было сразу разобраться с этой девчонкой, решить вопрос, как только заметил, что она следует за ним по пятам, но Эйнару стало интересно, а ещё немного забавно. Впервые в своей жизни преследователем был не он. Эта милая малышка наивно полагала, что она охотник, когда на самом деле она была добычей. Возможно если бы у мужчины было больше времени, то он завёл бы её в какой-нибудь укромный уголок, где им никто не помешал бы…

Возможно у него ещё будет такая возможность… Но не сейчас… Сейчас его ждут неотложные дела, он и так уже прилично задерживается. Этот примитивный комиссар и так, наверное, выбил из Билли уже всё дерьмо. По-другому у этого деревенщины не получится вытащить признание вины из Лейна. Нужно постараться успеть к тому времени, когда у Хардгера начнут сдавать нервы и он приступит выбивать из клиента Ульфа уже его мозги.

Простоволосая тем временем начала бесноваться, пнув приличного вида валун она схватилась за ногу шипя во все стороны, как разъярённая дикая кошка. Мужчина прикрыл рукой рот чтобы проходящие мимо прохожие не услышали его смешка. Когда же она что-то злобно прошипела, встав на дыбы проходящему мимо мужчине, наградившему её предосудительным взглядом Ульф уже во всю сотрясался от неконтролируемого смеха. В какой-то момент он был уверен, что эта малышка вопьётся своему критику ногтями в голову и примется снимать с него скальп, как военный трофей.

– А ты мне нравишься цветочек. Даже жалко будет тебя срывать! – прошептал он себе под нос смотря в удаляющуюся спину девушки.

Толкнув дверь Эйнар привёл в движение нехитрый механизм – маленький колокольчик, висящий над входом оповестил о его появлении наполнив помещение магазина женского белья дребезжащим звоном.

Не дожидаясь консультанта и продавца по совместительству, он направился в сторону кабинок. Прохаживаясь мимо них, мужчина открывал одну шторку за другой, пока не нашёл ту что искал. Прикрыв голую грудь миниатюрная, девушка зло зашипела на него, как самая ядовитая змея:

– Какого чёрта, Эйнар?! – блондинка собиралась примерить бюстгальтер в тот самый момент, как Ульф распахнул шторку раздевалки.

Вместо ответа мужчина в привычной ему манере усмехнулся, бесстыдно разглядывая все изгибы и выпуклости девушки. Задерживая свой взгляд на тех участках женского тела, что особо его привлекали. Его мозг лихорадочно подкидывал картины того, что он мог бы сделать с ней здесь, прямо в этой раздевалке.

Послышались торопливые лёгкие шаги. Мозг сработал на автомате, предложив тот вариант развития событий который был ему ближе, так как был давно знаком. По-прежнему прикрывая грудь одной рукой другой блондинка, схватившись за ткань слегка расстёгнутой на груди рубашки мужчины затянула его внутрь. Закрыв следом за ним шторку, девушка сделала знак «тихо». Эйнар тихо усмехнулся, сегодня женщины своим поведением его жутко веселили.

Шаги стали беспорядочными. Без сомнения, продавщица металась по магазину в поисках того, кто вошёл минутой ранее.

– Миссис Лу́на вы случайно не видели кто-то вошёл в магазин? – тревога незадачливой продавщицы была отчётливо видна даже через плотную шторку.

Ещё бы, никому не хотелось, чтобы из его честно заработанной зарплаты вычли неустойку за пропажу какой-либо вещи, если она вдруг обнаружится. Но она была не единственной, кто испытывал панику. За непроницаемой шторкой, в тесной примерочной сейчас обливалась потом от страха ещё одна девушка.

Теперь она была не просто актрисой и примой местного театра. Она была женой губернатора. Скромной, порядочной и благовоспитанной дамой. Они называли её миссис Лу́на Роуз, он же звал её Элли Рэй или просто порочная Дюймовочка. Раньше она танцевала стриптиз в ночных клубах города Скаэльса. За приличную доплату можно было получить не только танец на шесте, но и парный, более грязный в горизонтальном положении.

– Да, Тереза, – дрогнувшим голосом ответила ей жена губернатора. – Сюда заходил мужчина. Он сразу же вышел. Скорее всего заглянул по ошибке ни в ту дверь.

Пока говорила, Лу́на не сводила глаз с Эйнара. Мужчина, нарисовав на своём лице ещё более кривую ухмылку бесшумно зааплодировал в ладошки, показывая блондинке, что он восхищён её игрой. А затем нетерпеливо указал пальцем на наручные часы, как бы говоря: «Время!». Миссис Роуз не нужно было намекать дважды.

– Тереза ты не могла бы принести мне ещё те три варианта, которые я мерила в прошлый раз? Я, пожалуй, примерю их ещё раз. Мне кажется что-то из них могло бы подойти.

– Да, конечно! – шаги услужливой продавщицы начали отдаляться.

– Ну, что достала? – без прелюдий спросил Ульф стоило шагам стать почти неслышными.

– Эйнар ты совсем спятил?! Ты не мог подождать пока я выйду из примерочной?

– У меня нет времени на эти игры, девочка! – будучи ещё секунды назад вожделенным взгляд мужчины превратился в жёсткий, игривые нотки заменили металлические. – Пока ты играешь здесь недотрогу Бьёрн делает из моего клиента отбивную! Поэтому я по-хорошему спрошу только ещё один раз. Ты достала или нет?

– Достала! – раздражённо выпалила блондинка и позабыв про всякий стыд принялась рыться в своей одежде. Достав сложенный в четверо лист бумаги, она протянула его Эйнару.

– Только имей в виду, если Хардгер догадается, что это подделка нам с тобой головы не сносить!

– О-о-о! – предвкушающее протянул он. – Я сделаю так, что он ни черта не поймёт!

– Надеюсь твоя самоуверенность не погубит тебя на этот раз, Ульф, – немного подумав она добавила: – И меня заодно!

Засунув листок в карманы брюк, он ухмыльнулся, но по-особому, словно принимая брошенный вызов. Сделав шаг вперёд он, выкинув руку вперёд обвил ей талию девушки прижимая к себе.

– Разве у тебя есть причины сомневаться в этом? Хотя бы раз подводила?

Уперев руки в грудь мужчины Лу́на нервно сглатывая прошептала:

– Эйнар я замужем.

– Ну и что?

– Решил воспользоваться козырем, что у тебя в рукаве по полной?

Рука, прижимающая девушку, исчезла так внезапно, что Роуз чуть не упала, завалившись на стенку примерочной. Хорошо хоть они были не тряпочными, а то пришлось бы ей поцеловать затылком пол.

– Я не на столько в отчаянье Элли чтобы добиваться от женщины близости силой или посредством шантажа, – он внимательно осмотрел её ещё раз. Начиная со стройных маленьких ножек и заканчивая детским личиком с фарфоровой кожей и большими фиалковыми глазами. – Да и ты не настолько хороша, чтобы я однажды пошёл на это.

– Лу́на, меня зовут Лу́на Роуз! Сколько раз можно повторять! –глядя в надменное лицо мужчины раздражённо поправила его девушка.

– Ты можешь называть себя как угодно, – Эйнар открыл шторку примерочной, – но мы то оба знаем кто ты есть на самом деле.

Повернувшись спиной, он направился прочь уже на выходе из магазина его в спину нагнали её слова:

– Как только Бог допускает чтобы такие как ты ходили по земле?

Он обернулся, на лице всё та же кривая улыбка, в печатавшаяся в лицевые мышцы мужчины, словно маска, вытесанная из камня.

– На это счёт можешь не переживать малышка, он давно оставил меня.

Он ушёл, шагнув из серых стен магазина в яркое утро. Звук, открывающийся двери, не по-мужски лёгкие шаги и звон колокольчика – это всё, что осталось от его присутствия. Хотя нет… Пожалуй, не всё… Ещё горечь во рту и поднимающиеся из груди всхлипы боли.

Глава 2. Грязные методы

Серые грязные стены, отсутствие окон, удушливый воздух. Запах плесени и мочи переплетался с металлическим ароматом крови и представлял такой амбре, что ежесекундно приходилось подавлять спазмы рвоты. При каждом сглатывании слюны, которой во рту из-за рвотных позывов собиралось чуть ли не океан, пекло желудок, на языке чувствовался горький привкус желчи. Чтобы перебить его Эйнар достал из кармана пачку сигарет. Стукнув пальцем по дну пачки он, подцепив губами сигарету подкурил её глубоко затягиваясь. Выпуская облачко дыма дорогих сигарет, он надеялся, что не сделал хуже хоть и казалось, что хуже уже некуда. Ароматизированный запах вишни смешался с воздухом в подвале, добавляя стоящей в нём композиции новый зловонный оттенок.

Как Ульф и предполагал он опоздал на сеанс узаконенной пытки, приглашение на которую ему любезно прислал Хардгер Бьёрн. Это казалось абсолютно тупым поступком. Какой полицейский будучи в своём уме пригласит адвоката подсудимого поучаствовать в его допросе, где этот самый полицейский явно превышает свои полномочия? Если говорить попросту тупо пытается выколотить признание из преступника силой. Такое было не приемлемо даже для кардинально изменившейся жизни Ирк-Сена.

Но Хардгер пригласил Эйнара. И какого бы мнения Ульф не был об этом твердолобом дубине, он точно знал, дебилом тот не был. Вся эта показная мизансцена была разыграна для Эйнара в целях запугать его. Показать адвокату, что комиссар не гнушается любыми методами, чтобы добиться справедливости и посадить виновного за решётку. Каждый удар полицейского рукой, затянутой в чёрную перчатку по физиономии Билли, именно по физиономии от лица там ничего уже не осталось, как будто бы говорил: «Посмотри на него, если будет нужно я сделаю тоже самое и с тобой!».

С одной стороны, эта показуха веселила адвоката, это как же нужно было отчаяться и досрочно признать своё поражение, чтобы опуститься до таких методов? Открыто запугивать не просто адвоката, но и в прошлом детектива. Человека, который знает всю эту подноготную, как свои пять пальцев. Человека, которому разбить кому-то лицо приятнее, чем ласкать сидящую у него на коленях проститутку. Вы серьёзно, ребята?

С другой – жутко раздражала. Эйнару не нравилось то, что происходило в маленькой бетонной комнатке подвала комиссариата. Двое здоровых мужиков избивали закованного в наручники коротышку с по-детски не развитым телосложением. Это же всё равно, что, если Ульф сейчас пошёл и поколотил бы десятилетнего мальчишку. И это называется – взрослые мужчины! Стражи порядка! Господи, как же его тошнило от них. Как же он сейчас их ненавидел!

Нет, не за то, что они избивали Билли. Билли Лейн сам был ещё тем куском дерьма и занимался по жизни ровно тем же, чем сейчас комиссар Бьёрн с напарником – избивал людей. Этот маленький, на первый взгляд безобидный мужичок развернул такой рэкет в северном районе, что мама не горюй! Телами пострадавших от руки Лейна можно было проложить мост через реку Явь.

И даже не за то, что этот верзила блондин, именующий себя супер полицейским посмел так открыто угрожать ему. Чихать он хотел на потуги Хардгера строить из себя крутого парня. Да у Ульфа варёные яйца в холодильнике и то по круче будут!

Эйнар ненавидел их за то, что ему приходилось на это смотреть.

Громкий звук очередной затрещины и стул опрокинулся. Билли не смог выдержать и завалился на бок. Может так было даже лучше у него будет маленькая передышка перед тем, как его пытки возобновятся снова. Совсем крошечная, так как Хардгер и его подручный тут же быстро подхватив Лейна усадили его обратно на стул.

Воспользовавшись этой короткой паузой, коротышка отыскал в темной комнате Эйнара, их взгляды встретились. В глазах Билли горела мольба. Отчаянная и не прикрытая, позорная. Если бы руки Бьёрна не поддерживали его сейчас он сполз бы на пол и пополз в сторону адвоката, а как дополз принялся бы скуля, тереться об его ноги, как верный, побитый пёс, прося защиты.

Вынув из кармана пачку сигарет Ульф проделал ту же махинацию, что и пятью минутами ранее: ударил пальцем по дну пачки, подцепил чувственными губами сигарету, глубоко затянулся подкуривая. Выпуская вишнёвое облако никотина, он рассматривал, как жернова правосудия перемололи его клиента. Некогда лоснящееся сытое лицо сейчас представляло из себя кровавое месиво, губы потрескались и распухли, нос был перебит в переносице, две тоненькие струйки кровавой речки, вытекающие из него, смешивались в уголках губ с кровью из них и с той что, струилась изо рта заливая подбородок, лишённый всякой мужественности. Крови было много, очень много, её металлический аромат забивал ноздри Эйнара погружая сознание адвоката в сладкую истому, в ощущение невероятного блаженства, похоже Билли прикусил себе ещё и язык.

Одежда на нём была потрёпанной и разорванной местами. Тело под ней, Эйнар не сомневался, представляет собой одну сплошную гематому. В области паха выделялось мокрое пятно, расползающееся вниз по штанине. Должно быть Билли не выдержал и обмочился.

Гроза северного района, «мясник» Билли Лейн сейчас выглядел жалко. Ульф не сомневался, что он давно уже сдался бы и рассказал выбивающему из него дух Хардгеру всё, что тот хотел знать, если бы не одно, но! Лейн был не самой крупной рыбой в своём озере, его подельники и партнёры были намного более значимыми и крупными фигурами и за одну мысль выдать их полицейскому они сначала отрезали бы Билли его яйца, а затем нафаршировав их его же дерьмом заставили бы их съесть. Билли Лейн давно бы выдал все явки и пороли, если бы не боялся своих же больше этого громилы комиссара, больше боли и даже больше собственной смерти! И если бы у Бьёрна были мозги он сам бы всё давно понял.

Умоляющий взгляд рэкетира сорвался на крик, немой и такой оглушающий одновременно. Он боялся новой порции ударов от Хардгера, боялся больше не вынести этого, боялся умереть. Эйнар глубоко затянувшись подался вперёд сидя на своём стуле как бы говоря Билли: «Всё хорошо. Не бойся. Я вытащу тебя из этого дерьма. Ты выдержишь, Билли! Ты выдержишь!»

И Лейн, человек, который не верил никому в своей жизни поверил ему. Он мысленно потянулся к адвокату хватаясь за спокойствие Ульфа, как утопающий за соломинку. Тяжёлый взгляд цвета грозового неба из-под чёрных бровей, наполовину закрытый небрежно спадающей на лоб чёлкой, увлек его в глубины собственного сознания, туда где человек хранит резервы для второго дыхания или последнего рывка. Ухватившись за непоколебимость Эйнара он даже смог выдавить из себя подобие улыбки, уголки его губ слегка дёрнулись вверх в тот самый момент, как Хардгер ударил открытой ладонью по скуле Билли. Из груди коротышки вырвался новый стон боли.

Прикинув, что он уже достаточно усыпил бдительность комиссара для реализации своего плана Ульф встал со стула и направился в сторону «сцены», где была разыграна эта кровавая постановка. Место, которое ему было отведено в первом ряду это конечно хорошо, но ничто не может сравниться с возможностью участия в этом спектакле. Где главная роль, как бы не пыжился Хардгер, отведена именно ему.

Присев на корточки рядом с Лейном он, вынув сигарету изо рта сунул её коротышке.

– Держи Билли. Покури, – обхватив кровавым месивом фильтр он, бросив благодарный взгляд в сторону адвоката затянулся, никотин должен был притупить боль. По крайней мере Билли очень на это надеялся.

Выпрямившись в полный рост Эйнар набрав полный рот слюны, что скапливалась в нём так быстро, что он не успевал её сглатывать сплюнул под ноги Бьёрну.

– Да ты…

Договорить он не успел, жёсткий словно высеченный из камня кулак врезался Хардгеру в солнечное сплетение выбивая из лёгких весь кислород, до последней капли. Комиссар, схватившись за грудь принялся лихорадочно и часто хватать ртом воздух. Его помощник дёрнулся в сторону Ульфа, но тот пригвоздил его к месту, как бабочку в рамке, висящую на стене, тяжёлым взглядом, который сейчас из-за отсутствия нормального освещения казался бездонным и тёмным, как сама тьма.

– Стой где стоишь и не рыпайся, а то присоединишься к своему приятелю!

Убедившись, что этот недополицейский сделает так как он ему сказал, этот парень только с виду был здоровенным детиной, на самом деле он был жидковат и адвокат это сразу почувствовал, Эйнар снова переключил своё внимание на комиссара. Ему нечего было бояться, напарник Хардгера никогда не полезет в драку один на один, его удел бить исподтишка, а ещё лучше толпой и кого-нибудь связанного.

Бьёрн ещё не отошёл от встречи с наковальней, служившей Эйнару кулаком. Он по-прежнему стоял, согнувшись рвано хватая воздух. Достав из кармана брюк листок, сложенный в четверо, что вытребовал у жены губернатора адвокат, затолкав его в рот комиссару угрожающе процедил сквозь зубы:

– Я даю тебе ровно пятнадцать минут на то, чтобы ты ознакомился с этим документом, привёл Билли в порядок, оказав ему всю медицинскую помощь, что ему потребуется, а после отвёз его домой, прямо в северный район со всеми почестями и фанфарами. Иначе я сам займусь тобой и твоим дружком в этом самом вонючем подвале!

Развернувшись на каблуках мужских туфель, набойка на пятках которых была сделана из металлической пластины, по просьбе самого адвоката, он не оборачиваясь направился на выход из подвала на встречу свету и чистому воздуху.

Проходя мимо дежурного, поймав его подозрительный взгляд на себе Эйнар решил, не дожидаясь вопросов от него сам пойти в наступление. За сегодняшнее утро он слишком много времени провёл в выжидательной позиции. Бросив убийственный взгляд, он спросил:

– У тебя какие-то вопросы ко мне?

– Не-ет! – заикаясь протянул молодой сержантик зарываясь с головой в газету, которую читал.

– Повезло тебе, – грубо отрезал Эйнар собираясь продолжить свой путь, но опытный взгляд бывшего детектива ухватил интересную информацию, как раньше замечал даже самую незначительную улику. На полосе в еженедельной газете, что читал дежурный была она. – А ну-ка дайка сюда свою макулатуру!

Не задавая вопросов юноша протянул источник местных новостей адвокату. Развернув газету нужной ему страницей к себе, мужчина принялся читать про себя:

«Большие радости маленького театра!».

Гласил заголовок.

Далее мелким шрифтом, в коротком сообщении рассказывалось подробнее об этих самых больших радостях:

«Наш дружный театр рад сообщить Вам, что благодаря пожертвованиям, не равнодушных к искусству земляков, мы смогли воссоздать декорации шекспировской Вероны!!! Ромео и Джульетте быть!

Именно по этому поводу объявляется мужской кастинг на роль самого Ромео! Джульетту будет играть одна из ведущих актрис нашего театра, непревзойдённая Фредерика Арне!

Далее под текстом располагалась фотография с припиской под ней: «Фредерика Арне». Девушка на снимке светилась от счастья: горящие глаза, открытая улыбка и цветущий румянец возбуждения на лице. Неукротимые волосы буйно раскинулись по плечам.

Глядя на неё Эйнар на секунду забылся и улыбнулся. Восторг, что излучала актриса на снимке был заразителен, а она сама так пленительна. Хорошо, что у него был иммунитет на все эти женские штучки, а то попался бы в расставленные подобными лицедейками сети, как дурак губернатор. Трезвость мышления тут же вернулась к нему, неуместная улыбка сползла с его лица.

«Так вот кто ты такая, цветочек, актриса, – про себя подумал мужчина, возвращая газету ничего не понимающему дежурному. Поглаживая слегка выступающий вперёд выразительный, словно высеченный из скалы подбородок с ямочкой он продолжил размышлять: – Но зачем актрисе могло понадобиться следить за мной? Не понятно… Похоже придётся мне познакомиться с ещё одной артисткой из нашего театра поближе…».

Обдумывая при каких обстоятельствах это лучше всего сделать, так чтобы не вызвать у девчонки подозрений, а это не просто учитывая, что она за ним следила он открыл дверь и резко шагнул вперёд, врезаясь в кого-то кто так же стремительно пытался попасть внутрь.

Первым, что он почувствовал был запах. Прикрыв глаза, глубоко втянув его в себя, как дикий зверь мужчина распознал его. Красный апельсин и Дамасская роза. Женственность и чувственность в одном флаконе.

До его ушей донёсся чёткий, высокий голос:

– Извините!

Он опустил голову вниз и увидел её. Актриса, что сегодня заняла его мысли больше, чем какая-либо женщина за последнее время была перед ним. В том же алом платье, что так шло её фигуре с распушенными волосами, свободной волной струящимися по её плечам и спине. Судьба словно нарочно сталкивала их, предлагая жестокому богу в качестве откупа сей нежный цветок, возлагая его на алтарь жертвоприношения.

– Это вы меня извините!

Фредерика вздрогнула. Мужественный голос, с лёгкой хрипотцой прошёлся вибрацией по её телу вызывая дрожь. На девушку словно дунул холодный могильный воздух. От его неторопливости и потусторонних интонаций веяло опасностью. Она поняла кто это до того, как задрав голову увидела ярко выраженные острые скулы, тёмно-серые глаза в которых никогда не переставала бушевать гроза, чувственные губы, искривлённые в наглой ухмылке и взлохмаченные, падающие на глаза волосы, делающие взгляд мужчины хищным, как у зверя.

Они стояли в дверном проёме и изучали друг друга. Каждый видел в стоящем напротив опасность. Фредерика улавливала вязкую и тягучую ауру мужчины, так же хорошо, как запах дорогих вишнёвых сигарет, что курил Эйнар смешавшийся с ароматом кедра и сандалового дерева, исходивших от него. Ульф был достаточно умным, чтобы знать – никогда нельзя недооценивать женщину. Тем более если эта женщина красива и умеет притворяться, примерять на себя маски. Их сила в их слабости. А женское коварство способно взять верх даже над мужской мудростью.

Она сдалась первой.

– Вы не позволите мне пройти?

– Ах да… Конечно, конечно… Извините! – Эйнар изобразил искреннюю растерянность, этот трюк всегда действовал, но мог ли он возыметь своё действие на настоящую актрису было хорошим вопросом.

Он шагнул в сторону пропуская её и тут ему пришла в голову мысль проверить это. Чем раньше он поймёт насколько она может быть достойным соперником тем лучше. Стоило девушке сделать шаг, как Эйнар выкинув вперёд руку перегородил ей путь, как опустившийся шлагбаум.

– Господи, где мои манеры! – продолжая разыгрывать спектакль произнёс он. – Эйнар Ульф.

– Фредерика Арне, – представилась девушка, протянув ему руку в ответ.

Он коротко пожал её, а затем склонившись оставил лёгкий поцелуй на костяшках пальцев. Кожа, где коснулись его губы горела, посылая лёгкие покалывания по всему телу. Фредерика не ожидала, что он не ограничится простым рукопожатием, ведь она была без перчаток! А по новому закону прикладываться губами к голой коже было запрещено! Эйнар же убедился в правильности своих сомнений – ему не удалось обмануть мисс Арне.

Выпрямившись, он послал ей свою фирменную улыбку и раскланявшись вышел из комиссариата. Оглядевшись по сторонам, мужчина заприметил через дорогу, немного наискосок небольшую беседку, находящуюся в тени раскинувшегося тополя. Контингент, что обитал в ней он тоже сразу срисовал, местная шваль: алкаши, тунеядцы, бомжи и местные мелкие барыги.

«И этот дубина с ксивой будет говорить ещё что-то про закон и порядок? У него практически перед комиссариатом сидят преступные элементы и представители низших субкультур! Легавый придурок!».

Оглядевшись по сторонам, скорее по старой, ещё не сгладившейся из сознания привычки, чем по необходимости Эйнар перешёл дорогу. Машины стали редким явлением, достать бензин и запчасти было большой проблемой.

Направлялся он конечно же к той самой беседке, что так привлекла его внимание. Лучшего места для наблюдения ему просто не сыскать.

– Я присоединюсь? – сразу же спросил Ульф материализовавшись перед выпивохами.

– А пригласительный то у тебя есть? – задал ему встречный вопрос жирный мужик с масляными волосами и лицом, усыпанным бородавками.

Он усмехнулся. Вынув из кармана крупную купюру положил её на стол.

– Такое пригласительное тебя устроит?

– Родной, с таким ты можешь просидеть здесь хоть до завтрашнего утра!

– Надеюсь не придётся! – усаживаясь на освобождённое ему место усмехнувшись отозвался он.

Как в воду глядел, действительно не пришлось уже через двадцать минут своего наблюдения он узнал то, что хотел. Фредерика вышла из полицейского участка, местного комиссариата и не одна, а в компании, – кто бы мог подумать! – Хардгера Бьёрна!

Девушка держала комиссара под руку и о чём-то возбуждённо говорила. Сомнений в том, что они спорили не было и быть не могло, так же, как и в том, что она была его подружкой. Попытка Хардгера обняв прижать её к себе всё подтвердила в лучшем виде.

«Неужели это он попросил девчонку проследить за мной?».

Мотив этого поступка Эйнар ещё мог понять, но вот причину, по которой Бьёрн мог отправить сделать это именно её – нет! Неужели он настолько придурок?

Спор тем временем плавно перетекал в плоскость конфликта. Что его спровоцировало Ульф не понял, но оттолкнув комиссара девушка, возбуждённо размахивая руками начала что-то выкрикивать, но не слишком громко, адвокат не смог расслышать ни слова.

«Цветочек – цветочек… Неужели из всего многообразия дерьма, что вываливается на улицы нашего города ты выбрала именно это, ограниченное и скорое на расправу? – достав пачку сигарет он закурил. – Хотя… Самые прекрасные цветы расцветают там, где удобрена почва. А лучшего удобрения чем дерьмо не сыскать!».

Глава 3. Заложники эмоций

При каждом коротком, незначительном вдохе отменно развитые легкие словно слипались от нехватки воздуха. Их объём был настолько большим, что те крохи, поступающего в них кислорода, делали этот жизненно важный для нормальной, полноценной жизни орган похожим на сдутый воздушный шарик.

Скрючившись, прижимая большую, широкую, как лопата ладонь к груди Хардгер растирая кожу, покрытую шрамами, попутно отчаянно пытался сделать глубокий вдох. Как будто эта манипуляция могла ему помочь. Словно его лёгкие были мотором, завести которые можно было поглаживаниями по грудной клетке. Не сразу, но мужчине всё же удалось обеспечить горящие огнём лёгкие нужным количеством кислорода.

Распрямившись, сделав ещё пару тройку глубоких вдохов, словно он был астматик или пытался остановить паническую атаку Бьёрн бросив гневный взгляд на своего напарника набросился на него:

– Какого чёрта, Стиви?! Почему ты позволил этому ублюдку уйти?! Почему не задержал его?!

Стив Маерс, который за последние пару минут пережил встречу с одним из самых пугающих людей в своей жизни попятился назад. Впереди его ждало ещё одно неприятное потрясение. Его начальник, обладавший взрывным, несдержанным характером явно заводился, а это точно не сулило ему ничего хорошего. Хардгера вообще сложно было назвать хорошим человеком. Грубый, беспощадный, бесчестный. Не брезгующий ничем. Никого не боящийся и ни с кем не считающийся. Прикрывающий собственную приступную тягу к насилию служению букве закона.

Выбивание показаний из подозреваемых было его самой любимой забавой – словно получить подарок на Рождество, а видеть слёзы своих жертв, как бальзам на душу. Их крик был для него звучанием небесной музыки. А если парню случалось наделать в штаны Бьёрн открыто наслаждался этим, пару раз Стив замечал у него даже возникновение эрекции.

– Я тебя спрашиваю, сукин ты сын! Какого чёрта ты позволил этому адвокатишке уйти?!

Маерс молчал, знал, что стоит ему только открыть свой рот, пускаясь в объяснения и он сделает только хуже. Любые слова, сейчас прозвучавшие в этой серой, пропахшей насквозь следами человеческих испражнений комнате только настропалят Бьёрна против Стиви еще больше. Не веря в бога, он молился про себя, продолжая медленно пятиться к двери.

От Хардгера, хоть он и был на взводе не укрылось ничего: ни трясущаяся нижняя губа Стивена, ни то как боязливо бегали его глазки, и уж точно не было никаких шансов, что он не заметит, как этот громадина пытался незаметно пятиться к двери в попытке сбежать от гнева Бьёрна.

Этот здоровенный засранец, природа которого щедро наградила не только огромным ростом, но и богатырским телосложением лишь только на вскидку мог называться мужиком. В душе этот громила был маленькой, трусливой девочкой.

Комиссар сделал шаг в его сторону, оскалившись как дикий зверь почуявший лёгкую добычу. Маерс же заметив это, как и подобает жертве настороженно вскинув голову, замер, время словно остановилось, превращая короткие секунды в бесконечно долго тянувшиеся минуты.

Стивен неотрывно следил за Хардгером, но всё равно не смог распознать мгновения, когда тот оставив игры двинулся в атаку. За два больших шага комиссар преодолел расстояние что было между ними оказываясь прямо перед Стиви. Повалив его на пол Бьёрн принялся осыпать его тело тяжелыми ударами ног. Хардгеру очень хотелось расквасить рожу своему напарнику, но он отлично понимал, что не может этого сделать. Увидев следы побоев на лице этого труса появятся лишние вопросы. А вот они-то горячему на руку и славящемуся своей несдержанностью комиссару ни к чему. Придётся ограничится его тушей. Следы побоев можно оставлять только там, где их будет не видно – это правило Бьёрн освоил очень рано, ещё до работы в полиции.

Бил от всей души. Без передышки. Не щадя ни себя, ни своего напарника. В понимании самого комиссара это значило выкладываться по полной. То, что он легко мог забить Стиви до смерти его мало волновало, когда его охватывала ярость мозг словно отключался, а её уровень неизменно рос при каждом ударе и следующем сразу за ним болезненном стоне.

Удары прекратились лишь тогда, когда Хардгер выбился из сил. Брезгливо сплюнув на корчившегося на бетонном полу Маерса он направился на выход. Дойдя до двери обернулся через плечо, посмотрев на завалившееся на стуле тело Билли Лейна, должно быть тот отключился ещё до того, как Бьёрн решил провести разъяснительно-воспитательную беседу со своим подчинённым. Ещё раз сплюнув, но уже себе под ноги он произнёс:

– Приведи себя и этот кусок дерьма в порядок, и тащи его к машине, повезём его в северный район. Я буду ждать на улице.

Когда дверь отделяющая подвал пыточной от лестницы, ведущей в общий коридор за комиссаром закрылась они оба испытали облегчение. Стивен был рад, что его мучения закончились, а Хардгер что ему не нужно больше смотреть на это дерьмо, зовущееся человеком.

Нужно было проветрить голову, иначе велика вероятность того, что они не довезут Билли, Бьёрн свернёт ему шею по дороге. Минуя поворот, ведущий к кабинетам, он направился в сторону выхода из комиссариата. Завидев у выхода Фредерику, комиссар быстро осмотрел себя на предмет наличия пятен крови. Вроде бы всё чисто, Хардгер профессионал, он умеет работать, не оставляя следов.

Эта женщина была его подругой. Единственное светлое, чистое пятно в его биографии. Конечно до невероятно-ослепительных красавиц она не дотягивала, зато не была дурой, что было очень важно. А вот вздорный, мятежный характер был проблемой, и комиссар всерьёз собирался заняться им сразу же после свадьбы, объяснив своевольной красотке, как не стоит себя вести, разумеется в привычной ему манере. Изменять своим привычкам он не намерен.

– Фреди, что ты здесь делаешь? – нацепив на лицо маску безмятежного спокойствия спросил он, подходя к девушке мило беседовавшей с дежурным.

– Да вот, решила заскочить к своему жениху, чтобы лично пригласить в театр на постановку «Трои» и заодно вручить билет.

Хардгер скривился, словно лизнул кислый лимон.

– Ну солнышко, ты же знаешь, что я ненавижу всё это кривляние на сцене.

Фредерика насупилась.

– Вообще-то я актриса, если ты ещё помнишь и играю в этой самой постановке, которую ты только что назвал не иначе, чем кривляние! Знаешь Хард, это даже обидно, слышать такое от собственного жениха!

– Милая моя, прости! Я не хотел тебя обидеть! Просто я очень далёк от всего этого искусства, я и живопись не признаю. Ты же знаешь, я у тебя абсолютно приземлённая натура, – он приобнял её. – К тому же у тебя там, на сколько я помню не главная роль. Чего ради я пойду смотреть постановку, где моя красавица будет изредка появляться на заднем плане? Вот когда будет главная роль твоя, вот тогда я тебе клянусь я надену свои лучшие брюки и рубашку, куплю огромный букет цветов и заняв место в первом ряду буду так громко тебе аплодировать, что отобью себе все ладони!

– Ладно, – тяжело вздохнув протянула она. – Что теперь делать с твоим билетом?

Бьёрн обернулся назад, словно за его спиной выстроилась очередь жаждущих пойти в театр. Только и ждущих, что получить бесплатно билет. Обшарив взглядом пустой коридор, убедившись, что желающих нет он перевёл свой взгляд на дежурного.

– Ты можешь отдать его Энди. Он без ума от театра. Правда, Энди?

– Да? – скорее задал вопрос нежели подтвердил слова комиссара юноша. Но быстро разглядев в глазах начальника угрозу тут же повторил более уверенно: – Да! Я без ума от театра!

– Ну тогда держи! – Фредерика протянула дежурному билет. – Надеюсь тебе понравится.

Бросив беглый взгляд на комиссара Энди поспешно заверил её в этом:

– О, я даже не сомневаюсь!

Когда у поста появился Стивен тащивший избитого Билли Лейна в служебную комнату, где хранилась запасная одежда и аптечка, и всё внимание переключилось на него Энди выдохнул. Взяв со стойки газету он по привычке зарылся в неё прячась от внешнего мира.

Отстранившись от Хардгера, Фредерика, глядя ему в глаза указав пальцем на закрывшуюся за Стивеном и Билли дверь спросила:

– А что происходит?

– Ничего особенного, Маерс повёл задержанного после допроса привести себя в порядок, – без эмоционально ответил комиссар.

– То есть вот это кровавое месиво ты называешь допросом?

– Фреди не лезь туда куда тебя не просят и тем более не нужно устраивать здесь сцен!

– Нет! Ты мне всё же ответь!

Подхватив её под руку Бьёрн потащил девушку на улицу, подальше от лишних ушей. Она пыталась вырваться, но мужчина ловко удерживал её.

– Фреди пойми этот человек чудовище, он погубил тысячи судеб. Я должен был узнать всё о его делишках: имена подельников, кто снабжает его оружием, кто стоит над ним!

– И для этого тебе нужно было уподобиться ему и пустить в ход свои кулаки?

– Да пойми же ты, по-хорошему он мне этого ни за что не рассказал бы! – мужчина сгрёб девушку в свои объятья. Она продолжала сопротивляться.

– А так значит рассказал?

– Нет!

– Тогда к чему всё это было? – Фредерика оттолкнула его, повысив голос и эмоционально размахивая руками она продолжила: – Чтобы произвести впечатление на Эйнара Ульфа?

Тянувший к девушке руки Хардгер замер.

– Да, я знаю что он был здесь. И как я понимаю он присутствовал при том, как ты выбиваешь показания с его клиента. Верно?

– Верно, – сглотнув он опустил руки. – Откуда ты знаешь, что этот адвокат был здесь?

– Столкнулась с ним на входе в комиссариат. Я входила, а он, как ты понимаешь выходил.

– Он что-то сказал тебе?

«Многое, но не словами».

– Нет, он вообще не производит впечатление болтливого человека.

Мужчина усмехнулся.

– И какое же впечатление он производит?

– Человека, познавшего и несущего опасность.

Лицо Хардгера сделалось ожесточённым. Все его приятные черты сгладились, как будто их и не было никогда, проступила обнажённая уродливость его натуры.

– Что ты делаешь Хард? – девушка попыталась достучаться до его здравого рассудка. – А если бы ты забил Билли до смерти на глазах этого адвоката? Что было бы тогда? Тебя судили бы вместо Лейна, а он таким образом избежал бы своего заслуженного наказания!

– Он и так его избежал.

– Что это значит?

– Этот ублюдок Эйнар добился его освобождения у губернатора. Припёрся с официальной бумагой от него. Как только Стиви приведёт Билли в порядок мы повезём его в северный район.

– То есть как? Этого не может быть? Что значит вы повезёте его в северный район? – мисс Арне негодовала. – Ты что даже не попытаешься ничего сделать?

– Я и так сделал всё, что мог! Против решения губернатора не попрёшь! Чего ты хочешь от меня ещё?

– По-твоему «сделал всё что мог» это избить подозреваемого? – Фредерика заводилась, а в таком состоянии она могла совершить любую глупость. Вспыльчивость была неукротимой чертой её характера, даже для самой девушки. – Ты должен был бороться! Упираться! Искать возможность оспорить это решение! Пойти поговорить к самому губернатору наконец!

– Фреди… – он снова потянулся к ней, но она отпрыгнула от него, как будто он был огромным, страшным чудовищем.

– Если ты не можешь ничего сделать, то это сделаю я! Я поговорю с губернатором, но для начала выскажу всё что думаю Эйнару!

Девушка резко развернулась и чуть ли не бегом бросилась по улице, ведущей от комиссариата в сторону дома адвоката. Она пыхтела, как паровоз, из её ушей и пазух носа валил пар, так кипела Фридерика внутри от злости.

Возможно, если бы Ульф не стал шпионить за актрисой он успел бы добраться до дому, до того, как она настигла его прямо у калитки, ведущей к его поместью. Тогда ему удалось бы избежать разговора с ней, но он решил поиграть в разведчика и теперь пожимал плоды своего решения в виде стоящей перед ним разгневанной женщины.

В своём разгорячённом состоянии мисс Арне очень понравилась Эйнару. Настоящая богиня войны. Прекрасная и смертоносная. Волосы от быстрой ходьбы взбились и запутавшись торчали в разные стороны, глаза искрили праведным гневом посылая убийственные молнии, а персиковая кожа щёк приобрела красноватый оттенок, дыхание немного сбилось. На висках, над верхней губой и ключицах выступили капельки пота. Если бы их двоих застукали в одной комнате при таком состоянии Фредерики, то доказать, что между ними ничего не было, было бы невозможно.

– Вы… Вы… – тыча пальцем в грудь адвоката набросилась на него девушка. – Да как вы могли добиться освобождения Билли Лейна? Он же действительно виновен! Он чудовище!

– Вас интересует моральный аспект вопроса, мисс Арне? – издевательски спросил он. – Или вы хотите, чтобы я дал вам мастер класс?

С чем-чем, а с самоконтролем у него проблем не было никаких, в отличие от Фредерики которая готова была взорваться в любую секунду.

– Имейте в виду, у меня тоже есть связи с губернатором! Я добьюсь, чтобы он отменил своё решение и Билли угодил обратно за решётку!

«Ага, только твои связи работают на меня!».

– Будет очень интересно понаблюдать за вашими жалкими попытками, Фредерика.

Приставка «мисс» в этот раз при его обращении куда-то исчезла, но девушка не стала акцентировать на этом внимания.

– Что с вами стало Ульф? – гнев уступил место непониманию, а оно отчаянью. Когда-то она восхищалась этим мужчиной. Он был для неё чуть ли не живым божеством, а теперь… Кем он был для неё теперь? – Вы же были таким хорошим детективом. Вы столько хорошего сделали, а сейчас… Кем вы стали сейчас? – Эйнар хотел ответить, но она не позволила, вскинув перед его лицом руку давая понять, что она не договорила. – Что сказал бы ваш отец, если был бы жив? Он был очень хорошим, щедрым человеком. Он постоянно делал пожертвования нуждающимся, поддерживал наш театр. А цирк! Он же буквально оплачивал все его расходы! Да он в гробу, наверное, сейчас переворачивается глядя на вас с того света!

– Вот и отлично, – мужчина улыбнулся так искренне, что Фредерика задохнулась от негодования, глядя на неё он язвительно продолжил. – Мой отец просто обожал акробатов, я думаю он счастлив стать одним из них, пусть свои кульбиты он и проделывает в гробу и посмертно!

Мисс Арне открыла рот, потом закрыла, а затем снова открыла. Она стояла рядом с Эйнаром и задыхалась словно рыба, выброшенная на сушу. Не в силах вымолвить ни слова. Наблюдая за ней, он не сдержался от издёвки:

– Я надеюсь у вас перехватило дыхание рядом со мной не от избытка любовных чувств по отношению ко мне, мисс Арне.

– Да как вы смеете! – собравшись с силами она смогла выдавить из себя хоть что-то в свою защиту.

– Помилуйте Фредерика! Мой ядовитый цветочек! – он игриво вскинул руки вверх как бы сдаваясь. – Я ещё не сказал и не сделал ничего такого предосудительного, что могло бы вызвать ваш гнев, но уверяю вас, если бы сделал вам бы понравилось. И вы, непременно попросили бы сделать меня это ещё раз!

Послав на прощание очумевшей девушке фирменную кривую улыбку, он открыл калитку и пошёл по вымощенной тротуарной плиткой дорожке к дому, напевая себе под нос похабную песенку. Фредерике ничего не оставалось, как убраться оттуда подальше на поиски того, на ком можно было бы выместить своё плохое настроение.

Глава 4. Время сумерек

На город опускались сумерки, словно раскинутый купол циркового шатра они укрывали город погружая в мистически-таинственную атмосферу приближающейся ночи. Времени любовных излияний, сладострастных стонов и самых жестоких убийств. Когда сама вселенная выступает пособником и сообщником во всём, пряча нарушителей правил укутав в тёмный бархат с вкраплением ярких светил на нём. Светил, что должны были не обличить преступника, обрисовав его силуэт для слоняющихся без дела зевак или уличного отрепья, ставших случайными свидетелями сего деяния, а лишь служили маяком указывая путь для побега.

Он сидел у камина и равнодушным взглядом смотрел в окно на то, как сгущается туман. Он был таким белёсым и не естественным, а его скопления плотными и стремительно растекающимися по земле, устремляющимися к безбрежной речной глади, прозрачной словно зеркало злой королевы и в тоже время тёмной и непроглядной, что казалось это не туман вовсе, а плотный дым разожжённого кем-то костра или последствия возникшего пожара.

Непроницаемый и холодный он захватывал морскую владычицу вместе с охраняющими её богатырями, раскинувшимися вдоль дальних берегов – многовековыми соснами и елями – в свои липкие, молочные объятья.

Ему казалось достаточно только склониться над этим глянцем задавая вопрос, и ты тут же, непременно получишь предсказание своей дальнейшей судьбы. Ну что ж, доля правды в этом была сегодня кое-кто действительно услышит смертельный вердикт от хладнокровной реки в чьём русле словно по артериям бежит равнодушие. Она доставит чудовищное послание, выступив сообщником преступления.

– Всё готово, они доставили коротышку на границу северного района. Дальше ему предстоит проделать путь самому, – рядом с ним возник невысокого роста человечек.

Сидящий в глубоком кресле мужчина с бокалом дорогого виски даже не обернулся на голос, что докладывал ему о том, что он и так знал. Туман стал непроглядным, а значит время пришло. Сделав глубокий глоток янтарной жидкости он, прикрыв глаза откинул голову назад, на упругую обивку любимого кресла. По его вискам градом стекал пот от адской духоты что стояла в комнате из-за разожжённого в столь не подходящий для этого тёплый весенний день камина, но несмотря на это тело мужчины бил озноб. Невысокий человечек знал, что мужчина всегда жутко мёрз в «такие» дни.

– Нужно идти, – повторил он более твёрдо.

С тяжёлым вздохом сидящий в кресле мужчина поднялся на ноги, возвышаясь над своим посланником почти на голову он, тяжело пошатываясь, еле держась на ногах с глубочайшим смирением на лице приняв из чужих рук маску и длинный чёрный плащ с глубоким капюшоном, надев всё на себя, последовал следом за ним.

Ему не нравились «эти» дни. Он понимал их неизбежность и необходимость для себя, но в тоже время ненавидел всей душой. Ему тяжело было отдать контроль над своей жизнью кому-то, а именно это и произойдёт через каких-то жалких пол часа. Следуя за невысоким человечком в чёрных очках по пятам, как слепой, спускаясь ближе к преисподней он полностью полагался на него, несмотря на то, что из них двоих он был единственным кто видит.

Перед тем, как шагнуть в адовы коридоры он иронично произнёс:

– Сегодня чертовски не правильный день.

На его плечо упала натруженная ладонь с въевшимися мозолями дружески сжимая.

– Ничего чертяга, если что я подстрахую.

Сегодня был чертовски не правильный день! С этим утверждением была согласна как никто другой мисс Арне. Уж у кого-кого, а у неё что говориться с утра не задалось. Сначала начатая за Эйнаром Ульфом слежка с треском провалилась, да ещё и в добавок закончилась тем, что она измазала подол последнего чистого платья и заслужила порицающие взгляды от прохожих.

Потом её не впустили в таком виде в театр, сказав, что для неё репетиция начнётся только тогда, когда она переоденется во что-то более привлекательное, а главное чистое. «Одежда актрисы – это лицо театра!» – вещал художественный руководитель. А она то наивная всегда считала, что лицо театра – это игра актёров. Их мастерство и талант. А оно вон как выходит.

Имея по природе своей стойкий, упрямый характер Фредерика решила во чтобы то ни стало не позволить неприятностям утра испортить её день. Именно поэтому наплевав на репетицию, взяв в кассе бесплатный билет на ближайшее выступление, где ей была отведена роль жены Гектора Андромахи она направилась в полицейский участок, к своему жениху Хардгеру Бьёрну. Они были не так давно вместе, и этот полицейский с крутым нравом ещё ни разу не посещал представления, что ставили в их театре. Мисс Арне была решительно намерена исправить это досадное недоразумение.

Но и тут её ждало разочарование. Сначала она столкнулась в дверях с Эйнаром, который решил разыграть перед ней представление, очевидно считая её полной идиоткой! А потом и дорогой женишок подложил свинью – отозвавшись не лестно о игре артистов в целом и её, Фредерики в частности.

А это его обращение к ней «Фреди»? Чего ей стоило вытерпеть это! Она и так была не в восторге от своего имени, но Фреди, это было уже слишком. Каждый раз, когда Хардгер произносил её имя на такой манер своим грубым, хриплым голосом имеющим резкие, на окончании слова срывающиеся интонации девушке хотелось заехать ему между ног. В такие минуты она представляла себя не молодой женщиной, талантливой актрисой, а грязным, пьяным мужиком, работающим в порту.

Бьёрн не знал, что ходит на волосок от скандала, не закатывала который девушка только по причине данного самой себе слова. Ничто не должно испортить ей сегодняшний день! Ничто!

Это не помогло окровавленный вид Билли Лейна словно надорвал последнюю ниточку удерживающую плотину негодования и гнева. Она сорвалась. Методы Хардгера были даже не спорными, они были недопустимыми, а то что он прибегнул к ним только для того чтобы выпендриться перед Ульфом глубоко унизило её.

Понимая, что ни до чего хорошего они не договорятся Фредерика, решила не портить отношения с женихом и выплеснуть всё накопившееся на душе на Эйнара Ульфа. Ведь в конце концов он был первым и главным виновником обуревавшей её ярости. Стремительной, не позволительной для приличной женщины походкой она направилась в сторону его особняка, плохо представляя, как попадёт внутрь. Вряд ли адвокат добровольно выйдет к ней, и уж тем более, ещё более маловероятно то, что пригласит её войти в дом. Он был закоренелым отшельником и мизантропом.

Ей повезло, так она сперва подумала, девушке удалось поймать мужчину возле калитки. Но очень быстро мисс Арне убедилась в обратном, легче было призвать Сатану, чем до чего-то договориться с этим мужчиной. Мало того, что он испепелял её своим тяжёлым, лукавым взглядом из-под небрежно лежащей на глазах чёлке, так он ещё открыто насмехался над ней. Весьма недвусмысленно намекая на то, чего у Фредерики и в мыслях не было!

А его голос! Он звучал так сексуально и потусторонне, своей лёгкой хрипотцой и распутной интонацией поднимая стаю мурашек на теле Фредерики, словно солдат, готовых вступить в бой, отправившись в самое пекло. Теперь она понимала, как ему удавалось с лёгкостью развалить любое дело. Его голос был его главным оружием, он был способен приобретать любые ноты, интонации, оттенки. Всё зависело от ситуации и от того, к кому он был обращён.

У девушки участилось сердцебиение от предвкушения опасности, что невидимой тенью нависала над ней стоило ей только оказаться рядом с адвокатом. Можно было подумать, что Ульф стремился околдовать наивную девушку, совратив медовым голосом, сбивая с пути, соблазняя, но на самом деле это было не так. Это было предупреждение с его стороны, практически угроза. Адвокат советовал ей держаться от него подальше.

Понимая, что в этом противостоянии ей пока не одержать победы она, задыхаясь от негодования позволила ему уйти, а после и сама ушла. На поиски несчастного, на которого можно будет обрушить волну гнева.

Прогуливаясь по улочкам некогда процветающего города, а сейчас уродливого и держащегося из последних сил она вызывающе смотрела в лица прохожих ища «счастливчика», что, посмотрев «не так» на Фредерику получит от неё за всех этих, выведших её из себя сегодня мужчин. Сублимация в чистом виде, но иногда без неё никак.

Но вот незадача встречающиеся мисс Арне на пути жители Ирк-Сена словно чувствовали её настроение и ту мощную волну неприятностей, что от неё исходила и прятали свои глаза, а те что решались посмотреть на девушку посылали ей лишь робкую улыбку. Шатаясь по улицам города до вечера Фредерика поняла бесполезность своих действий и отправилась домой.

Войдя в дом, громко шаркая ногами она пересекла небольшую комнатку, что служила им с Лиззи Перол гостиной, с размаху плюхаясь на старую софу.

Лиззи была соседкой Фредерики, после небольшого конца света, произошедшего пять лет назад снимать жильё в одиночку стало нереально. Слишком высоки стали затраты. Люди в прямом смысле слова выживали, не все конечно, но большинство. А выживать вместе было относительно легче, главное найти приличного соседа.

Первое время у Фредерики были с этим проблемы, обладая не самым уживчивым характером она никак не могла найти себе компаньонку по быту. Пока не встретила случайно Лиззи, у которой к слову были точно такие же проблемы. Никто не хотел связываться с этой необычной девушкой. Когда-то, ещё до электромагнитного импульса мисс Перол работала на местном телевидение, монтировала отснятый материал для того, чтобы он потом мог попасть в сетку вещания. Именно там она и застала импульс. Занимаясь своим привычным занятием, окружённая кучей проводов и приборами с мигающими лампочками девушка не сразу осознала, что произошло.

Никто так и не смог найти ответа почему она выжила, а не превратилась в кучку пепла пропустив через себя такой огромный поток электричества прежде, чем всё замкнуло и вырубилось. Но полученный огромный заряд радиации всё же оставил на ней свой яркий след. Волосы Лиз из угольно чёрных приобрели голубой оттенок с бирюзовым отливом, на висках они были и вовсе седые. Именно поэтому девушка постоянно сбривала на них волосы. Постоянно красить виски было слишком дорого.

К слову это была не единственная приобретённая Лиззи странность. Её тело так напиталось энергией, что способно было её отдавать. Она с лёгкостью заряжала электронные часы, мобильный телефон и фотоаппарат, которыми пользовалась до сих пор. Именно благодаря её способности работать «зарядкой» и умению хорошо фотографировать девушку и взяли работать в местную, неизвестно как выжившую газету.

Практичная Фредерика взяла неугодную обществу Лиз по той же причине, кому-то нужно было обеспечивать недостающим электричеством бойлер. Не в холодной же воде, в самом деле, мисс Арне мыться постоянно?! А холодильник? Кто-то должен был время от времени помогать ему холодить. Да и телефоном, пусть и проводным пользоваться куда приятнее, чем бегать каждый раз в театр уточняя какие-то мелочи. В театре телефон работал бесперебойно, об этом позаботился губернатор, отрубив от электричества все питейные заведения и публичный дом. Аргументируя тем, что пить и заниматься непотребством можно и в темноте!

Уже после двухмесячного совместного проживания мисс Арне прониклась искренней симпатией к Лиз. Девушка оказалась на редкость приятной соседкой и хорошим человеком в целом. А ещё у неё были золотые руки и сердце. Смастерив из оставшихся запчастей давно не работающих электрических приборов специальные накопительные блочки она заряжала их электричеством на случай своей долгой отлучки. Таким образом подсоединив их к идущей в доме проводке Фредерика могла не беспокоиться о том, что она останется без света, горячей воды, связи или замороженных продуктов.

А ещё она обожала театр. Фредерика могла часами репетировать перед девушкой один и тот же монолог, и та не выказывала никакого раздражения или усталости. Напротив, она с удовольствием слушала одно и тоже из раза в раз так же внимательно и вдумчиво, как и в первый. Делая дельные замечания и советуя подруге актрисе там, где та сомневалась в качестве своей игры или в необходимости паузы или повышенной, или пониженной интонации. Она помогала оттачивать той своё мастерство до идеала, словно вытачивая из не огранённого алмаза бриллиант.

Лиззи Перол стала самой близкой подругой Фредерике, если даже не сестрой. Она была её самым честным и благодарным слушателем. Самым близким и любимым зрителем, готовым отложить все свои дела чтобы выслушать девушку. Вот и сейчас распутывая провода, идущие из фотоаппарата, которыми она была обмотана с ног до головы отметив несвойственное мисс Арне шарканье ногами и громкое сопение она, пряча снисходительную улыбку произнесла:

– Ну ладно, я уже поняла, что у тебя что-то произошло и ты сильно не в настроении, театральная пауза выдержана, выкладывай давай, что стряслось.

Фредерика действительно намеренно прошла, громко шаркая ногами, привлекая к себе внимание, но сделала это скорее из актёрской привычки, во время обуревающих её страстей и эмоций быть в центре всеобщего внимания, нежели из желания досадить Лиз. Она не хотела срываться на ней, не хотела вымещать на подруге то, что заслуживали другие. Именно поэтому она и сопела так громко, пыталась подавить в себе эгоистичную потребность вывалить всё это на близкого ей человека, который всегда под рукой и всё стерпит.

– Рассказывай уже! – нетерпеливо потребовала Лиззи сматывая провода и откладывая их в сторону, она уже высвободилась из их плена и сейчас закинув себе на шею толстый шнурок профессионального фотоаппарата проверяла его работу, делая пробные кадры. – А то глядишь, неровен час и тебя разорвёт от всего того, что ты сдерживаешь сейчас в себе. А у меня нет ни малейшего желания потом оттирать твой внутренний мир от стен и пола!

Получив столь заманчивое предложение повторно Фредерика вывалила всё что мучило её на протяжении этого дня на Лиз. Та в ответ лишь ухмыляясь качала головой. Когда девушка возмущалась она выглядела очень забавно, как ощетинившаяся маленькая пантера, с одной стороны разъярённый хищник с другой опасности он не несёт. И в тоже время она была особенно прекрасна, в этой своей ипостаси, словно неземная воинственная богиня. Как Фредерике удавалось совмещать в себя столь не совместимое Лиззи не понимала, но списывала это на природное обаяние актрисы.

– Вот ты улыбаешься, забавляясь с моих слов, а этот чёртов адвокат дьявола вытащил Билли Лейна, этого отъявленного негодяя на свободу. И как?! Запудрив мозги самому губернатору!

– Не слишком ли много адских эпитетов для одного адвоката? – не скрывая веселья спросила Лиз. – Мало того, что чёртов, так ещё и адвокат дьявола. Не многовато, для одного мужчины?

– Для этого в самый раз! – грубо отрезала Фредерика. – Ну ничего, я ему ещё покажу! Я добьюсь высшей справедливости, Билли Лейн отправится за решётку!

– Ну если тебя волнует только высшая справедливость, то на этот счёт можешь не переживать, Билли уже получил по заслугам.

– Его арестовали? – девушка вскочила на ноги.

– Нет, его убили. Мне только что позвонил один из моих информаторов, я еду на место происшествия делать фотографии, заодно и поспрашиваю у местных, вдруг что узнаю.

Лиззи была первоклассной папарацци, ей удавалось нарыть то, что другим было не подвластно. Начальник редакции, где она работала обожал её. Фредерика не удивилась бы если бы узнала, что он на неё молится как на святую.

– Я еду с тобой! – решительно произнесла актриса. – Я не поверю, что Билли мёртв пока не увижу это собственными глазами!

– Может я тебе потом лучше фотки покажу? – с надеждой в голосе спросила Лиз. – Там всё-таки труп будет, может даже кровь. Ты уверена, что тебе не станет плохо?

– На все сто! – надежды Лиззи оставить Фредерику дома разбились в дребезги, как и её детские мечты стать фигуристкой. Тяжело выдохнув она вышла из дома следом за подругой, которая неслась на встречу чужой смерти словно стихийный пожар.

Глава 5. Кровавое послание

Северный район раскинулся вдоль порта в водную акваторию которого входило быстрое русло реки. Реки, что сначала провела убийцу незаметно в один из самых опасных районов города, а после раскаявшись, словно заботливая мать укачивая младенца в своих объятьях, вынесла тело несчастного поближе к берегу с жилыми домами, чтобы близкие могли найти его и оплакать.

Билли сам пошёл на встречу своей смерти, добровольно и без единого опасения. Он сразу узнал голос окликнувший его несмотря на то, что его владелец был укрыт в длинный чёрный плащ с глубоким капюшоном, а лицо гостя было дополнительно сокрыто маской от случайных любопытных взглядов. В свете луны она зловеще поблескивала, но Лейн не усмотрел в этом ничего странного и тем более опасного, просто пришедший поговорить с ним не хочет, чтобы кто-то об этом знал. Взяв в расчёт то, кем являлся по жизни Билли это было обычное дело.

Тяжело переставляя ноги, с трудом волоча их, держась за бок, болезненно кряхтя и пошатываясь он двигался на встречу собственной смерти с таким упорством и терпением, что знай коротышка об этом то, наверное, единственный раз в собственной жизни возгордился бы собой. При условии конечно, что он не поступил бы так как поступал всегда – постарался бы сбежать.

Но он не знал и преодолевал расстояние отделяющее его от человека в плаще с распростёртыми объятьями и карикатурной улыбкой на распухших, едва начавших заживать губах. Тонкая кожа губ не выдержала и болезненную улыбку окропила свежая кровь, хлынувшая из только-только затянувшейся ранки.

Этой кровью и той, что пойдёт у Билли чуть позже из носа и глаз незадачливому рэкетиру предстояло вывести на стене кровавое послание, последнее в жизни коротышки. Адресованное всем в этом городе и в тоже время никому. Послание, что словно суровый приговор не подлежащий обжалованию надорвёт трусливое, мечущееся словно загнанное животное сердце Лейна до того момента, как он останется совсем один на ветру. Плывущим по течению реки в которой загубил не мало невинных жизней.

Реки, которая уже через пол часа прибьёт его тело к берегу и ночную прохладу тишины разрежет звук полицейских сирен, женского плача и отборного мата комиссара.

Хардгер склонился над трупом критически осматривая его, водящаяся в реке рыба и раки ещё не успели поработать над телом, но всё же твёрдой уверенности, что это был именно Билли Лейн у комиссара не было. Просто потому что это был не тот Билли Лейн, которого они вместе со Стиви доставили к границе северного района час назад.

Ещё час назад тридцатилетний мужчина с тёмными, как творимые им делишки волосами и глазами цвета его прогнившей души был молод и не смотря на следы недавней встречи с кулаками Бьёрна довольно свеж, сейчас же он представлял собой жалкое зрелище: седые, поредевшие волосы, испещрённое глубокими, как русло реки, из которой его выловили морщинами лицом, сгнившими поредевшими зубами и выцветшими глазами, в которых застыл немой ужас. Должно быть именно так выглядит квинтэссенция нечеловеческого страха.

Поднявшись на ноги Хардгер смачно сплюнул, совсем не заботясь о том, что мог попасть на труп Билли. Его вообще мало волновал Лейн и то, что с ним произошло, если это конечно был действительно он. Мерзкий коротышка интересовал его только тогда, когда, находясь в душном подвале допросной, один на один с комиссаром мочился под себя трясясь от страха или тогда, когда Бьёрн выколачивал из него показания, но ещё больше тогда, когда он был уже готов начать говорить.

– Кто-нибудь опознал это пугало? – комиссар достал из кармана сигареты и закурил. Тонкая, удушливая струйка заполнила пространство рядом с ним запахом дешёвого табака и смолы. Немного отойдя в сторону, чтобы позволить судебно-медицинским экспертам беспрепятственно делать свою работу, он поинтересовался: – Это точно засранец Билли или мои глаза меня обманывают, выдавая желаемое за действительное рассмотрев в этом дряхлом старике Лейна?

– Да, его опознала жена, – участковый из северного района указал головой на женщину, стоящую рядом с ним и не сводящую скорбного взгляда с тела выловленного из реки, – она же его и нашла.

Посмотрев на вдову Хардгер нарвался на ненавидящий, осуждающий взгляд. Давно ему в жизни не приходилось принимать такой вызов, тем более от женщины. Эта дамочка настоящий волк в овечьей шкуре! Вот к кому нельзя поворачиваться спиной, настоящим мужиков в их семье был вовсе не Билли.

– Проявили бы вы комиссар уважение к убитому, здесь всё-таки не центр, у нас правят свои законы, ксивой и оружием здесь никого не напугать, – она процедила это сквозь зубы словно ведьма, проклинающая своего врага, обрекая его на долгую и мучительную смерть.

Бьёрн усмехнулся. Смерив эту маленькую, тучную женщину фигурой смахивающую на бочонок с натруженными руками и проступающими, как у тяжелоатлетов мышцами рук он, приблизившись к ней вплотную наклонился к её лицу. Их взгляды скрестились словно шпаги двух дуэлянтов. Растянув свои губы в жестокую улыбку, он грубо осадил её:

– Ваш муж был огромным куском человеческих экскрементов, тот кто его убил сделал неоценимую услугу нашему обществу. Я буду искать его убийцу только потому что это мой долг, но миндальничать с вами я не намерен!

Хардгер вёл себя вызывающе и бесцеремонно, так как обычно поступал общаясь с преступниками. Глядя на всё это со стороны Эйнар искренне забавлялся. Комиссар уже второй раз за день давал представление перед ним. Вклиниваться, отстаивая честь и достоинство жены Билли он не собирался, этой ночью у него была другая миссия – выжидать и наблюдать, и лишь в случае крайне острой необходимости – вмешаться.

Но Ульф был не единственным кто занял наблюдательную позицию, с широко распахнутыми от ужаса глазами Фредерика не мигая следила за всем тем, что сейчас происходило, и девушка не знала, что подвергало её в больший шок то, что стало с Билли, поведение её жениха или нескрываемое веселье Ульфа на месте убийства его клиента. Хотя может последнее ей просто показалось? Мисс Арне пригляделась внимательнее, пытаясь как можно лучше рассмотреть адвоката под тусклым светом фонаря и заволочённой тучами луны.

Нет. Ошибки быть не могло. Мужчина хоть и казался бледнее чем обычно, его алебастровая кожа стала почти прозрачной, тонкие голубые венки проглядывали сквозь неё, как разветвляющиеся русла рек, но он не выглядел вовсе больным или до потери сознания взволнованным от вида мёртвого тела. Даже, напротив. Его всегда небрежно лежащие волосы сейчас были особо взлохмаченными, а идеально отглаженная рубашка небрежно помятой и расстёгнутой на груди чуть ли не до пупка, извечная ухмылка была ещё наглее и вызывающе. Словно до того, как приехать сюда он проводил свой вечер в компании элитных напитков, нетвёрдость его позы уверенно указывала на это.

«Ну конечно, что ещё делать адвокату вечером у себя дома после удачного дела, как не сидя в удобном кресле попивать виски или коньяк отмечая свою победу?» – Фредерика почему-то была уверена, что Эйнар отдаёт предпочтение именно этим дорогим напиткам.

Так же она с отчаяньем отметила, что этот образ идёт Эйнару ещё больше, чем его извечная вызывающая, вопиющая своей безнаказанностью наглость! Сейчас адвокат выглядел сексуально, но в тоже время очень опасно, по-разбойничьи расхристанным. Настоящий бандит с большой дороги!

Словно почувствовав на себе её взгляд, адвокат начал поворачивать голову в сторону девушки, та тут же предприняла попытку спрятаться за растущее рядом дерево, её предприятие потерпело бы поражение если бы не парочка оборванцев в последний момент отвлёкших внимание Эйнара на себя. С большой бутылкой какого-то мутного пойла они, подойдя к адвокату налили жидкость из неё в стакан по самое горло и протянули ему.

Даже из своего укрытия Фредерика увидела, как мужчина скривился и навострив слух смогла расслышать, как он пытался отказаться от угощения.

– Ребят я уже пил за упокой души Билли!

Мисс Арне не ошиблась, Ульф действительно был не совсем трезв, но виной тому были не благородные напитки, как она думала ранее, а какая-то бормотуха, что гнали жители северного района неизвестно из чего.

– За покойника два раза выпить полагается! – был дан ему ответ, прозвучавший для адвоката приговором.

Скривившись он, взяв из рук одного из подошедших стакан с мутной жидкостью резко выдохнув в сторону тут же опрокинул содержимое в себя после сразу прикрыв рот рукой, скривился ещё больше. Воспользовавшись моментом Фредерика покинула своё убежище направляясь на юг вдоль реки, пожалуй, сегодня ночью она увидела уже достаточно. Нужно убираться отсюда, пока она ещё остаётся незамеченной для местного контингента и полиции.

На пару секунд Эйнару показалось, что он ослеп. Снова. Первый стакан этой мерзости привёл к точно таким же последствиям, но, когда он уже забеспокоился, что навсегда лишился зрения бог его миловал, вернул картинку перед глазами. Теперь понятно почему этот район славится своей жестокостью и бесчеловечностью, с таким-то пойлом неудивительно! Ещё парочка таких стаканов и Ульф сам вгрызётся в глотку кому угодно!

Он хотел закурить, чтобы сбить неприятный привкус, оставшийся во рту, но побоялся, что сделает только хуже, засовывая вытянутую из кармана пачку сигарет обратно. В этот самый момент он и заметил их, улыбка как по волшебству исчезла с его лица, а на её месте появился звериный оскал.

«Какого чёрта их сюда принесло?!» – вопрос заданный самому себе так и остался без ответа.

По грязной улице, сквозь толпу таких же грязных людей, под ручку с губернатором словно по ковровой дорожке важно, высоко держа голову вышагивала Элли Рэй или как она сама себя сейчас называла Лу́на Роуз. Её надменный, высокомерный взгляд метался по толпе разыскивая кого-то, кого было догадаться не сложно. Как и то, что у них намечаются проблемы. Если губернатор заговорит об убитом с Хардгером, а он непременно заговорит за этим он и приехал, это было очевидно, то их маленькая афера вскроется. Эйнара обвинят в фальсификации документов, а малышка Рэй лишится своего мужа и покровителя в одном лице. Нужно срочно что-то предпринять.

Нетвёрдой походкой, он двинулся в самое пекло прямо к Бьёрну, на перерез губернатору и его дорогой, хотя на самом деле не очень, жёнушке не совсем понимая, как будет выкручиваться. Элли тут же заметила его, её лицо сохраняло неприступное выражение, как будто она не тряслась внутри от страха, как осиновый лист, в то время как её глаза кричали ему: «Сделай что-нибудь, пока ещё не поздно!». Сквозившая в них истерика вполне заслуживала смирительной рубашки, но на лице не дрогнул ни один мускул.

«Да Рэй не знаю какая из тебя жена, а актриса ты отменная! Тебе бы в Голливуде играть, а не стирать ноги об подмостки нашего театра!».

До Хардгера оставались считанные метры, а идея дальнейших действий так и не сформировалась, чёртово пойло совсем мозг ему затормозило! И влип бы он в неприятную историю, конкретно так, по самые уши увяз если бы не истошный крик, донёсшийся с юга. Голос Эйнар узнал.

«Если бы не знал, как ты ко мне относишься, цветочек, то подумал бы, что ты играешь в моей команде! – усмехнулся про себя он, переходя на бег вместе с остальными. – Чертовски вовремя подобранный момент!».

Ей удалось незаметно выбраться, оставив за своей спиной подругу папарацци, жениха полицейского, ненавистного адвоката и колоритных жителей. Она праздновала свою победу, пока коварный луч луны не осветил надпись, оставленную несомненно кем-то имевшим отношение к убийце. Неровные буквы с кровавыми разводами, выведенные нетвёрдой рукой гласили: «Я есть яд и я – исцеление».

Сердце Фредерики неприятно сжалось, когда же из мрака ночи ей на встречу выступили три вытянутых силуэта, скрюченные и одетые в висящие на костлявых телах лохмотья, словно ожившая скульптура Огюста Родена – «Три тени» сердце девушки и вовсе пропустило сразу пару ударов. Пятясь назад, она что есть мочи закричала. Силуэты тут же замерли толи, напуганные её криком толи, застигнутые врасплох тем, что она вообще нашла в себе силы на это после встречи с ними.

На её крик тут же откликнулся гомон голосов, и девушка, воодушевлённая тем, что она не одна, что её услышали развернулась и припустила в их сторону. Бежала до тех пор, пока не оказалась в крепких, знакомых руках. Удушливый запах табака и укоризненный взгляд всё же позволили почувствовать себя в относительной безопасности. Не давая даже шанса Хардгеру начать задавать ей вопросы, какого чёрта она тут делает или как здесь оказалась, Фредерика тут же поведала о том, что увидела. На ближайшие пол часа Бьёрн потерял к ней интерес переключив своё внимание на расследование. У неё появилось время придумать легенду.

Рыская вдоль стены, как собака ищейка комиссар отчаянно пытался найти хоть что-то более стоящее, чем надпись кровью на стене, следы босых ступней и три калеки-оборванца, хотя бы малейшую зацепку, указывающую кто мог сделать такое с Билли. Он уже разве что на карачки не встал, обнюхивая место преступления в своих поисках. Всё бес толку. А личное присутствие губернатора и этого адвокатишки только усугубляло ситуацию. У него создавалось впечатление, что он ручная обезьянка, развлекающая зевак. И если губернатор пока лишь хранил молчание придирчиво осматриваясь, то Эйнар будто специально провоцировал его, посылая недвусмысленные улыбки и пару раз даже подмигивая. Держась из последних сил Бьёрн сосредоточился на следах, но и тут не смог удержаться чтобы не попробовать приписать их появление Ульфу.

Постаравшись сделать это как можно не заметнее, а от того и полностью провалившись в своей затее, комиссар сравнивал размер ступни босых ног с размером ноги Эйнара. Последний не удержался от язвительного комментария, в очередной раз:

– Может мне снять туфель и тебе его дать, чтобы ты мог приложить его к следам и сравнить наглядно или ещё лучше оставить рядом со следами подозреваемого отпечаток своей ступни?

– Не надо! И так вижу, что размер оставленный на земле слишком маленький! – Не сумев совладать с эмоциями, он взорвался: – И вообще какого чёрта ты здесь делаешь?!

– Я пришёл поддержать супругу убитого, он же всё-таки был моим клиентом, если ты ещё помнишь, – адвокат снова подмигнул. – А вот что здесь делает твоя подружка – это хороший вопрос!

Не сдержавшись Хардгер тут же бросился на Эйнара с кулаками, да так отчаянно, что его пришлось оттаскивать и после этого какое-то время удерживать. С разбитой губой Ульф улыбался своему сопернику, как победитель. Он им и был, Бьёрн это чувствовал кожей, комиссар не понимал, как и в чём его превзошёл противник не успевший ударить его ни разу, но надменная улыбка адвоката только подтверждала его догадки, тот снова взял над ним верх.

– Какого чёрта здесь происходит? – губернатор вышел из своего состояния анабиоза, а именно этого и добивался Ульф. Ему нужно было направить вектор общения Эймса Каммингса в нужное ему русло до того, как с языка губернатора может соскочить не нужные для адвоката вопросы.

– Ничего особенного, господин губернатор! Просто наш доблестный комиссар ведёт допрос свидетеля в привычной ему манере! – Эйнар ловко подливал масло на вспыхнувшие угли.

– Что это значит?

Бьёрн догадывающийся, что последует далее дёрнулся в сторону адвоката, но по-прежнему крепко удерживаемый коллегами не смог вовремя закрыть рот Ульфу.

– Сегодня утром он вёл допрос Билли, где избил того так, что бедолага Лейн превратился в отбивную. Потом он должен был доставить его домой, в северный район. Из участка они выехали, но Билли до дома так и не добрался! – Эйнар сверкнув глазами, как острым лезвием повернулся к Хардгеру обращаясь к нему: – Что случилось Бьёрн? Может быть по дороге ты решил доделать то, что не успел утром? Может это ты убил Лейна?

Ловкая речь адвоката произвела эффект разорвавшейся бомбы! Даже если губернатор и понимал, что это чистой воды манипуляция не отреагировать на неё он всё же не мог. Как и начальник участка. Они оба обязаны были принять меры, и они их приняли. По приказу губернатора Хардгер был временно отстранён от этого дела, до выяснения всех обстоятельств. Ему ещё повезло, что против него не выдвинули обвинений.

Довольный собой и посеянным ажиотажем среди присутствующих Эйнар незаметно испарился, пока никто не видит, щипнув за попу Рэй, подмигивая ей на прощание. Больше ему здесь делать было не чего, можно было ехать домой и ложиться спать. Ночь и так близилась к концу, скоро должно было рассвести.

Фредерика тоже решила воспользоваться ситуацией и вовремя раствориться, до того, как она попадёт под горячую руку своего жениха комиссара. Девушка и не подозревала, что сегодня она выступила единой командой со своим врагом. Они оба отвлекли внимание друг от друга, когда это было нужно.

Глава 6.

Дела сердечные

Мощный кулак Бьёрна с силой обрушился на видавший виды письменный стол, от чего тот издал жалобный вопль и как будто немного просел. Несмотря на своё отстранение бравый комиссар не поехал домой, а вернулся вместе с остальной группой выехавшей на место преступления на службу. К этому времени уже рассвело, но нормальный сон и отдых давно перестали быть жизненно необходимой потребностью Хардгера. Намного важнее для него было оставаться в этом деле. Особенно когда его так нагло и бесцеремонно попросили с вещами на выход.

Перечитывая скудные показания сотый раз подряд мужчина каждый раз со всего размаха ударял в гневе по столу и отпускал пару ругательств. От ведения расследования его отстранили, но позволили остаться на службе и даже изучать письменную сторону проблемы. Вот только эта поблажка совсем не радовала Бьёрна и на это у него было две причины: во-первых, изучать особо было нечего и во-вторых комиссар был эффективен в физических штурмах, а не мозговых. Идти по следу преступника ползая на брюхе, обнюхивая каждый куст выслеживая его, сутками на пролёт, без еды, сна и питья. Вот что было ему близко, это были его методы. Перебирать бумажки строя теории и ища зацепки мужчине представлялось очень скучным. Уже через час бумажной волокиты ему всё опостылело.

Хардгеру казалось, что клеточки серого вещества, которые несомненно имелись у него в голове слипались вместе с веками. Мозг при перечитывании одного и того же погружался в летаргический сон в то время, как всё тело комиссара продолжало бодрствовать. Предприняв последнюю попытку выудить из минимума, хоть каплю пользы, заранее зная, что толку от этого будет как с быка молока, Бьёрн зачитал вслух листочек, который не выпускал из рук битый час:

– «Из показаний свидетелей: мы шли вдоль стены порта стараясь постоянно держаться в тени, чтобы нас не заметили. У нас не было конкретной цели, мы слонялись в поисках призрачной надежды поживиться. Иногда, не часто, но всё же в наш район забредают господа. Всех интересует порт и то, что с его помощью тайно можно переправить сюда или отсюда, кто-то тайно ведёт дела с местными приступными группировками. Но несмотря на деловые связи люди из центрального и иных районов здесь не имеют покровительства, даже от тех, с кем сотрудничают. Законы северного района просты – каждый выживает как может! Ограбив господина нам не грозило наказание. Ни один глава местных приступных сообществ не стал бы нас разыскивать, чтобы пустить кровь.

Выйдя к центральным воротам, мы заметили Билли Лейна или как его ещё называют здесь «мясник» Билли. Нет, мы не сразу поняли, что это он, в темноте и с такого расстояния – мы были в метрах трёхстах от него – в безвольном, как тряпичная кукла, волочённом за руки человеке вообще сложно узнать кого-то конкретного. Единственное, что мы поняли сразу, это был мужчина.

То существо, тащило труп Билли к реке. Оно было босое и одето в какие-то бесформенные белые лохмотья, словно приведение. Роста невысокого. Костлявое. С вытянутыми передними конечностями – пальцы рук, вывернутые в суставах, казались невероятно длинными из-за когтей, почти таких же как у Фредди Крюгера, только ещё длиннее. Волосы тоже были длинными, жёлтые, доходили до босых стоп и закрывали лицо и всё тело словно покрывало. Они были не естественного цвета и из-за них создавалось впечатление, что всё тело этого существа покрыто шерстью.

Затащив Билли в реку, оно нырнуло под воду и исчезло. Мы решили не рисковать и остаться на какое-то время в нашем укрытии, дабы убедиться, что оно точно ушло и нам ничего не угрожает. Вышли только тогда, когда увидели идущую в нашу сторону молодую девушку. Убивать мы её не собирались, просто хотели ограбить».

– Работаешь с показаниями свидетелей Хардгер? Ну что ж вполне похвально, тем более после того, что ты устроил ночью на месте преступления! – погружённый в чтение комиссар не заметил, как их в кабинете стало уже трое. Помимо его и Стиви, теперь там находился их начальник Матс Форс, недовольно сверля мужчину взглядом.

– Если бы не этот чёртов адвокат и губернатор тупица, с которого всё и началось, то ничего бы и не было! Ни моего отстранения, ни убийства этого куска дерьма! – нисколько не стушевавшись под взглядом начальства грозно рявкнул Бьёрн. – Какого чёрта Эймс Камминг прислал бумажонку об освобождении Билли? Нужно было подтереть ей задницу, наплевав на всё!

– Ну-ну, полегче парень! – Форс успокаивающе похлопал Хардгера по плечу, крутой нрав подчинённого и то, как он мог отдаваться делу ему нравилось, а на остальное можно было время от времени закрыть глаза. В конечном итоге важен результат, а не то сколько поломанных людей будет по пути к этому результату. – Ты сам виноват, так подставиться. На кой ляд тебе понадобилось тащить с собой подружку на место преступления? Если ты хотел рисануться перед ней, то выбрал для этого самое не подходящее время! Ты сам предоставил этому адвокату рычаг для давления!

– Да ничего я не хотел! – взревел комиссар и знающий, чем обычно заканчиваются такие вспышки гнева Хардгера Стивен вжался в свой стул, словно комнатный цветок вросшийся в горшок. – Я понятие не имею как она там оказалась!

Матс провёл рукой по седому ёжику волос. Его внимательные каре-зелёные глаза излучали задумчивость и спокойствие. Он думал, как преподнести Хардгеру следующую новость. Нет, этот коренастый, невысокий мужчина не испытывал перед горячим на руку Бьёрном никакого страха. Когда-то у него самого репутация была не лучше. Он даже был бы рад схлестнуться с молодым комиссаром, любые проявления жестокости вселяли в него блаженную негу.

– Это ещё хуже, – начал из далека Форс. – Не знать где бывает и что делает твоя будущая супруга весьма опасно, можно в один прекрасный день в дверь не пройти, – мужчина изобразил свободной рукой ветвистые рога, в другой он держал газету, – или ещё хуже не знать, что у тебя под носом находится шпион.

– Да какой шпион? – не дал закончить начальнику мысль Бьёрн. – Фредерика актриса и то, наверняка весьма посредственная.

– В смысле, наверняка? – Матс нахмурился. – Ты не видел её игру на сцене?

– Нет, – проворчал себе под нос комиссар. – У меня времени нет ходить по театрам.

– Значит так, мой дорогой с этой минуты у тебя есть это самое время. Я даю тебе недельный выходной, за который ты должен будешь узнать хоть что-то о женщине с которой собираешься связать свою судьбу!

– Но…

– Никаких, но! – отрезал Форс. – Сначала он понятия не имеет, какая она актриса. Потом не знает, что делает на месте преступления, а дальше что? – Бьёрн опустил голову, как провинившийся ученик, осознавая, что где-то он действительно дал промашку. – И да, Хардгер, когда будешь узнавать у своей очаровательной невестушки, что она делала в северном районе, да ещё и в ночь убийства не спеши вынимать руки из карманов, я тебя очень прошу! Ты и так сейчас под колпаком, не усугубляй свою ситуацию!

Конечно же он понял намёк Матса. Нужно быть дебилом чтобы не догадаться, что тот имел в виду, но комиссар не собирался признаваться, что он способен на такое, пусть начальник и читает его душу, как открытую книгу. Нацепив на лицо обиженное выражение, он ответил:

– Обижаешь Форс. Я на такое не способен.

– Ну-ну! – иронично ответил тот перед тем как уйти, но остановился, решив дать ещё один совет. – И ещё, если ты хочешь расположить к себе губернатора, а ты этого хочешь! – он недвусмысленно стрельнул в Бьёрна глазами. – То тебе лучше поторопиться со свадьбой. У Эймса Камминга пунктик по поводу холостых людей. Долгие отношения без регистрации идут в разрез с его идеями, что он несёт в наше новое общество, впрочем, как и просто одинокие.

– Что-то холостое положение Эйнара Ульфа ему не помешало иметь дела с этим пронырой!

– А! На счёт этого! – Форс сделал вид, что вспомнил что-то важное. Швырнув газету, что держал всё это время в руке на стол Хардгеру ехидно произнёс: – Сегодняшняя пресса. На первой полосе статья о помолвке твоего закадычного дружка. Наш адвокат женится, дата уже назначена, через три месяца, 23 июля. Похоже он и в этот раз тебя уделает Бьёрн!

Сдерживая в себе желание швырнуть что-то тяжёлое в спину удаляющемуся Матсу Хардгер схватив газету развернул её, да так порывисто, что разорвал пополам. Чтение это нисколько не усложнило. Быстро пробежавшись по ровным строчкам, свернув газету он швырнул её в сторону Стиви, сплюнув себе под ноги.

– Мерзкий проныра, вот как ему это удаётся?! Мало того, что он вытащил из-за решётки Билли, подстроил ситуацию, при которой меня отстранили от его дела, так он себе ещё в невесты отхватил одну из самых красивых и богатых наследниц нашего города! Да к тому же совсем юную и невинную!

Хардгер готов был рвать и метать, перечисляя вслух всю несправедливость судьбы. Стивен Маерс же вглядываясь в идеальные черты готической красоты молодой девушки не понимал такого восторга своего напарника на её счёт. Да девчонка была красива, но и мисс Арне тоже. И в отличие от холодной красотки, в глубине чёрных глаз которой плескалось что-то недоброе, излучала свет и тепло. Да иногда оно ослепляло и обжигало, но никогда не отталкивало, а лишь притягивало.

Заряжённый этим светом он осмелился высказать своё мнение:

– Но Мисс Арне тоже очень красива!

Комиссар посмотрел на него, как на идиота, но всё же согласился:

– Да, Фреди весьма мила, но она никогда не будет только моей! Она уже принадлежала другому мужчине!

– Разве это так важно, когда люди по-настоящему любят друг друга? – Стивен был неисправимым романтиком. Это было одно из его немногих положительных качеств.

– А ты пойди задай этот вопрос Эйнару Ульфу и узнаешь! Этот адвокатишка наверняка там раздулся от счастья и важности, того гляди – лопнет!

Если бы Маерс сделал так, как советовал ему его старший коллега, то ответ адвоката нисколько его не удивил бы, а вот сам Хардгер был бы немало шокирован и конечно в очередной раз пришёл бы от этого в ярость. Пробегая глазами по статье о его помолвке Эйнар неудовлетворённо скривился, как будто его мучила мигрень. Экономка Хильда, только что принёсшая ему в кабинет благую, как она думала весть, конечно же этого не упустила.

Не спрашивая разрешения, она тяжело опустилась в кресло напротив недовольно уточняя:

– И что на сей раз тебе не нравится?

Отношения этих двух носили весьма странный, специфический характер. Хильда была прислугой в этом доме, но как таковой ей не являлась, молодой хозяин никогда не отдавал ей приказов, все указания, исходившие в её сторону, были скорее просьбой, которую пожилая женщина спешила выполнить. Субординации между ними, естественно тоже не было, обращение на «ты» было само собой разумеющимся. Те, кто не знал какую функцию исполняет живущая в особняке женщина легко могли подумать, что они с Ульфом родня. Суровая, иногда сварливая и бесконечно требовательная к своему ребёнку мать и свободолюбивый, самовольный и изворотливый сын, разрушающий своим мятежным, циничным характером все её надежды и ожидания на свой счёт.

– Осталось всего три месяца. Три месяца, и я буду вынужден жениться на ней, – Эйнар бросил газету на стол и ткнул пальцем в фото девушки, даже не потрудившись назвать её по имени. – Чем я должен быть доволен?

– Она красива.

– Не настолько, чтобы я потерял голову и возжелал ей обладать, – тут же парировал он.

– Она невинна, – Хильда предприняла попытку надавить на мужское эго своего хозяина.

– И это скорее её недостаток нежели достоинство! – бесцеремонно отрезал мужчина. – Неопытная девчонка с которой придётся возиться!

– Ты сам хоть понимаешь, что ты несёшь? Да многие мужчины сейчас желают оказаться на твоём месте! Такое сокровище не каждому удаётся отыскать, чистая, незапятнанная девушка!

– Да? И в чём же её ценность? Только в том, что до встречи со мной она не знала мужчин? Бред! Я не столь скудоумен чтобы оценивать женщину по этому качеству. Качеству, что столь скоротечно и невозвратимо! Уже после первой ночи со мной она его потеряет и что тогда? Её ценность значительно упадёт? Или вообще исчезнет? Куда разумнее обратить внимание на те черты, что остаются с человеком на всю жизнь, что оттачиваются и усугубляются с возрастом и опытом. То, что невозможно скрыть, потерять или отделить от себя!

– То есть добродетель по-твоему вообще ничего не стоит?

– Эта – нет! Самую благородную, чистую, непорочную девушку могут обмануть, принудить или того хуже взять силой. А если мы ещё рассмотрим женщин, переживших развод, то тут вообще в пору за голову взяться.

– Ладно, оставим это. Каждому в конце концов своё, зная твою извращённую натуру спорить бесполезно, но, – экономка предприняла последнюю попытку, – женившись на ней ты поступишь благородно, исполнишь последнюю волю своего отца!

Стены кабинета сотряс громкий, утробный смех, злой и циничный.

– Милая Хильда ты правда думаешь, что мне есть хоть какое-то дело до воли отца или его договорённостей с семьёй моей молодой невестушки?! Если так, то ты глубоко ошибаешься! Папенька и этот кретин Риз договорились о нашем браке, когда мы с Эмили были совсем детьми, словно на дворе было средневековье! Если бы после импульса этот напыщенный индюк не смог выстоять и обзавестись нужными мне связями, то я давным-давно отказался бы от участия в этом фарсе, расторгнув помолвку!

– Да что ж ты говоришь-то такое? Неужто ж так можно?

– Правду Хильда, я говорю правду! В отличие от всех остальных я не боюсь озвучивать её вслух. А знаешь почему? Потому что в отличие от моей невестушки и большинства людей в целом она мне нравится. Нравится во всех её проявлениях, даже самых нелицеприятных и мерзких!

На короткое время в кабинете повисло молчание. Нет, Хильда не судила своего молодого хозяина, в конце концов он был ей как сын и она прекрасно знала, чем вызвана такая ненависть Эйнара к собственному отцу. Знала через что тому пришлось пройти и приходится до сих пор. С щемящим от боли сердцем она осознавала сколько ещё тягот выпадет на его голову и в тайне боялась, что однажды он просто не выдержит и оставит её одну, как намеревался когда-то.

– Презираешь меня за это? – холодно спросил он, как будто для него это не было важным.

– Нет, – честно призналась экономка. – Боюсь за тебя. Ты впутался в опасные игры, намеренно нажил себе врага в лице этого страшного полицейского, надеюсь ты знаешь, что делаешь.

Утвердительный ответ Ульфа потонул в громком визге дверного звонка. Кто-то очень нетерпеливый нажимал на него, словно подгоняя жильцов незамедлительно открыть дверь. Истерика от долгого ожидания сквозила с каждым повторным нажатием.

– Пойду открою, пока мы ещё не оглохли от этого звона! – поднявшись с кресла Хильда неторопливо поплыла открывать дверь, намеренно никуда не спеша. Такие проявления властности ей претили.

А вот ворвавшийся в дом наоборот спешно, чуть ли не бегом направлялся в сторону кабинета Эйнара. У мужчины даже неожиданно всплыл в голове образ Фредерики, он не удивился бы если б это оказалась она. Ворваться в его дом чтобы высказать ему своё недовольство вполне в духе актрисы. Тем более, что после прошедшей ночи оно у неё точно было. Как ни как он подставил её дражайшего женишка! Но его ждало разочарование, не понятное даже самому адвокату, это была не она. Это была совсем другая женщина, совсем им не ожидаемая, но явно пришедшая с претензиями.

Казалось бы, какая разница какая женщина будет играть на твоих нервах? А, нет! Как оказалось, разница есть!

– Поскольку вы не удосужились нанести личный визит в наш дом после объявления в прессе о нашей помолвке это решила сделать я! – снимая на ходу тонкие кружевные перчатки девушка опустилась в кресло напротив, в то самое где всего минутой назад сидела Хильда.

Наградив её равнодушным взглядом Эйнар опустив глаза вниз стал изучать остальную корреспонденцию, что пришла в его дом по почте, лениво перебирая тонкими, изящными пальцами конверты и всевозможные листовки он холодно ответил:

– У меня слишком много дел.

– Вот как? И это всё что вы можете мне сказать?

– Нет. Ещё я не имею ни малейшего желания участвовать в этих светских показухах!

Всегда смертельно бледные щёки девушки раздулись и покраснели, дыхание стало глубоким и возмущённым. Выхватив часть конвертов из его рук, она отшвырнула их в сторону привлекая внимание мужчины к себе.

– Хотите вы того или нет, вы обязаны выйти со мной в свет! Новость о нашей предстоящей свадьбе разлетелась по всему городу ещё с утра, как горячие пирожки в районе где живут голодающие! Своим поведением вы ставите под сомнение нашу помолвку!

Девушка добилась того чего хотела, теперь всё внимание адвоката было целиком и полностью сосредоточено на ней, вот только она испытывала от этого жуткий дискомфорт. Глаза мужчины светились опасным блеском в то время, как голос был абсолютно спокоен, как море в штиль:

– Я не помню, моя дорогая Эмили чтобы я позволял вам так с собой разговаривать и уж тем более раскидывать мою корреспонденцию.

Девушка молча тяжело сглотнула вспоминая, что самый страшный зверь как раз-таки не тот, кто постоянно рычит, а тот, кто нападает неожиданно, когда этого совсем не ждёшь.

– Простите… – неловко выдавила она. – Но моя честь… Что скажут люди… Общество… – девушка говорила несвязно и отрывисто, не в состоянии довести ни одну из своих мыслей до конца, всё ещё напуганная тем, как её будущий муж умеет убивать одним только взглядом.

Довольный результатом Ульф уже хотел было отправить невестушку обратно домой, заверив что ничего с ней не произойдёт, если они выйдут вместе в общество позже, но его взгляд зацепился за знакомый почерк на одном из конвертов, что остался у него в руках.

Немедля он разорвал его, вытаскивая короткое послание: «Нужно срочно встретиться и поговорить. Приходи вечером в театр на представление. Встретимся там. Э.Р.».

«Похоже у малышки Рэй проблемы. Ну что ж, это не плохая возможность убить двух зайцев одновременно…».

Подняв на Эмили взгляд, в котором от агрессии не осталось и следа, а только лучезарная забота и внимание, мужчина произнёс успокаивающим голосом с нотками примирения:

– Ну хорошо, Эмили, вы правы. Пожалуй, мы оба погорячились: вы, придя сюда с претензиями, а я, не уделив должного внимания новым правилам поведения в обществе, – коварно начал плести свою паутину адвокат. – Сейчас у меня много работы, но вечером мы могли бы вместе сходить в театр. Я заеду за вами в восемь, вы согласны?

Была ли согласна бедная мисс Риз? Это был глупый вопрос! Конечно же она была согласна, девушка слишком хорошо понимала, что чего-то большего от мрачного, совсем не интересующегося ею жениха ей не добиться.

– Да, это было бы идеально! – с деланой радостью ответила она, поднимаясь с кресла. – Я буду готова ровно к восьми.

Уходила из этого дома мисс Риз так же поспешно, как и вошла, а главное не оборачиваясь. Девушка боялась, что стоит ей потеряв над собой контроль поддаться этому желанию посмотреть на своего жениха, то она тут же закаменеет, превратившись в соляной столб!

В это самое время ещё одна девушка отчаянно боялась потерять над собой контроль, но её страхи носили иной характер. Она наоборот боялась не сдержаться и нагрянуть к Ульфу со скандалом. Нет, не из-за того, что он так ловко подставил Хардгера, её женишок сам во всём виноват! Надо уметь держать свои эмоции под контролем, а не бросаться сразу размахивать кулаками! Мисс Арне готова была разорвать Ульфа за то, что он приплёл к своему плану её! Он её просто использовал! Фредерике и так не избежать допроса от Бьёрна как она там оказалась и что делала, а теперь, когда на её присутствие на месте убийства сделал акцент адвокат, девушку вообще ждал ад!

– Каков подлец! Какой же он подлец, Лиззи! – вернувшаяся только что подруга разувалась внимательно, слушая Фредерику и не сводя с неё сочувствующего взгляда.

– Бьёрн уже приходил? – спросила она, усаживаясь рядом с актрисой на старую софу, приобняв ту.

– Слава богу, нет!

– Видимо переваривает свежие новости, – сама того, не подозревая мисс Перол угадала.

– Что ещё за новости?

Лиз молча сунула Фредерике газету, где на первой полосе, словно кровавое послание на стене, было напечатано о предстоящей свадьбе адвоката. Тут же под текстом была фотография невесты, почему-то одной, без Эйнара.

– А она очень красивая, – всё что смогла вымолвить измученная морально актриса.

Пожав плечами Лиззи протянула:

– А мне кажется нет. Ты красивее. И я буду по тебе очень скучать.

Отстранившись от подруги мисс Арне подняв брови недоумённо посмотрела на неё.

– А это ты к чему сказала? Это же не я за Ульфа выхожу.

– Нет, ты в скором времени выйдешь за Хардгера.

Девушка прыснула себе под нос.

– У-у-у! Когда это ещё будет! Мы с ним вместе уже полгода, он сделал мне предложение больше месяца назад, а вот с точной датой мы так и не определились. Бьёрну вечно некогда!

– Теперь точно определитесь.

– Ты думаешь, что из-за Ульфа…

Договорить она не успела на входную дверь обрушился град сильных ударов.

– Твой пришёл, лёгок на помине! – Лиззи поднялась на ноги. – Иди открой дверь, пока он её не вынес, а я пока вы говорите на кухне чай попью, чтобы не мешать.

Лиз была очень чуткой и всё понимающей соседкой, в своём страхе помешать кому бы то ни было, она иногда даже умудрялась становиться вовсе незаметной. Этакая девушка синеволосый хамелеон присутствие которого выдаёт запах горячего обеда и всегда убранная квартира.

Не замечал её существования в жизни Фредерики и Бьёрн. Ввалившись в дом, он тут же сгрёб девушку в объятья без разрешения захватывая её губы в грубом поцелуе. Мужчина старался быть внимательным и вести себя спокойно, но чутко улавливающая человеческие эмоции и не плохо знающая комиссара мисс Арне чувствовала, что спокойствие это показное.

Когда ей удалось выскользнуть из мёртвой хватки жениха, девушка тут же подозрительно спросила, увеличивая между ними дистанцию:

– Почему ты в такое время здесь?

– Ну если не брать в расчёт что меня отстранили от службы на неделю, и я очень хотел бы знать, что моя будущая жена делала в самом грязном районе нашего города на месте преступления, то можно смело заверить, что я соскучился! – это должно было прозвучать как шутка, остроумно и непринуждённо, но не прозвучало.

– Хардгер послушай, мне правда очень жаль, что так вышло, – Фредерика почувствовала, что должна оправдаться. Это было какое-то глубинное чувство, инстинктивное, когда тебя в общем-то ни о чём не просят, но ты чувствуешь, что должен это сделать. – Ситуация с твоим отстранением это…

Он не позволил ей договорить.

– Фреди, как ты там оказалась?

– Моя подруга Лиззи собиралась поехать поснимать для газеты в которой работает, а я увязалась за ней.

– Это то, синеволосое недоразумение? – голос Бьёрна был звучен и непривычно чёток. Фредерика знала сидящая на кухне Лиз всё отлично слышит. Её жених не оставил ей даже малейшего шанса остаться неосведомлённой о происходящем здесь разговоре.

– Хардгер прекрати!

– Не прекращу! Эта сомнительная девица на тебя дурно влияет! Сначала вы начали жить вместе, потом ты уже таскаешься с ней по районам где живёт один сброд, что дальше? Начнёшь торговать телом? Имей в виду, когда мы поженимся её в твоей жизни больше не будет, я не допущу!

– Хардгер!

– Если тебе скучно жить одной заведи себе щеночка или котёнка, а этот мусор, отброс общества оставь на улице! Или ещё лучше переезжай ко мне!

– Мы не женаты!

– Так давай назначим дату свадьбы хоть сейчас! 13 июля тебя устроит?

Ну и что на всё это должна была сказать Фредерика? С одной стороны, настоящая дружба, подкреплённая только тёплым, искренним отношением к друг другу, основанная на взаимовыручке и поддержке. С другой личное, женское счастье. Брак и семья! Любовь?.

Конечно же она знала, что обычно говорят в таких случаях! Не желающие ссорится со своими мужчинами девушки просили говорить тех потише, чтобы подруга не услышала, а если и услышит они знали – простит. Тут же личное счастье на кону. Но Фредерика никогда не была обычной девушкой. Слишком своевольна, свободолюбива, с обострённым чувством справедливости и желанием помочь слабому и гонимому. Да и к тому же она знала, как никто другой, чего стоят мужчины, после того, как её бывший муж бросил, теперь уже мисс Арне, в самый тяжёлый момент её жизни иллюзий на их счёт не осталось никаких. А вот верная подруга всегда была рядом, особенно в самые чёрные дни. Утешая и вытирая слёзы. И предавать её, пусть только на словах, а не на деле, Фредерика не собиралась.

Да и идти против самой себя, против собственных принципов словно подлость совершить. Мерзко и гадко! Крепко сцепив пальцы чтобы не расплакаться, она процедила сквозь сжатые зубы.

– Пошёл вон!

– Что? – не сразу поверил в услышанное мужчина.

– Я сказала убирайся отсюда! Я не хочу тебя сейчас видеть! – её голос опасно дрогнул. – Я не могу тебя сейчас видеть.

Пришедший вовсе не ругаться Хардгер понял, что его первоначальный план договориться о дате свадьбы, а потом спокойно узнать, что девушка делала в северном районе слишком сильно свернул куда-то не туда, в конечном итоге полностью провалившись. Зная, что, если останется сделает только хуже он выскочил из квартиры.

– Я не буду плакать! Я не буду плакать! – медленно опускаясь на пол Фредерика давала себе установку.

Подхватив её в свои объятья и качая как маленького ребёнка Лиззи заботливо отчитывала подругу:

– Что же ты наделала, дурочка моя? Зачем?

– Я сделала то, что должна была, – Фредерика захлёбывалась в рыданиях. – Он не должен был так говорить о тебе! Всё это не правда! Слышишь? Это не правда!

– Слышу, – заботливые руки утирали слёзы льющиеся из глаз актрисы. – Ничего… Ничего… Может ещё не всё потеряно? Может он вернётся, и вы нормально поговорите?

– Нет…

– Ну почему нет? Я уверена, что он одумается. Ему такую, как ты, красивую, замечательную больше нигде не найти! Он вернётся и всё будет хорошо!

– Нет, – мисс Арне отрицательно мотнула головой. – Я не уверена, что если он вернётся, то всё будет хорошо. Я вообще не уверена, что хочу, чтобы он возвращался.

Мисс Перол крепко сжала подругу.

– В тебе сейчас говорят эмоции. Пусть они утихнут. Не руби с плеча.

Фредерика ничего не ответила.

Глава 7. Представление на сцене и за её пределами

Сидя перед гримёрным зеркалом Фредерика, не отводя взгляда внимательно наблюдала через него за Лу́ной Роуз, двум ведущим актрисам приходилось делить гримёрку. Сама мисс Арне ничего не имела против этого, она давно научилась сосуществовать с кем-то в маленьком пространстве. Что до миссис Роуз, так она вела себя напыщенно-безразлично и каждый раз оказываясь в комнате с Фредерикой делала вид, что той там попросту нет! О том, чтобы переброситься парой фраз перед спектаклем речи не шло.

Девушка не понимала, как приме их театра это удаётся. Как можно настолько абстрагироваться от внешнего мира, чтобы не замечать никого и ничего? Тем более, когда тебе никогда не приходилось ранее делить с кем-то площадь, да ещё и такую маленькую, пожалуй, её даже можно было бы назвать сиротской.

Лу́на утверждала, что всю свою жизнь до приезда в Ирк-Сен провела в небольшом соседском городке –Скаэльс, что она единственная дочь своих родителей и до своего замужества с губернатором у неё дома была своя личная комната. Но что-то не похоже, чтобы это было правдой. Фредерика тоже была единственным ребёнком в семье, как и Лиззи. Обе девушки начав жить вместе максимально старались быть незаметными друг для друга дабы не мешать лишний раз, но сколько не старайся присутствие ещё одного человека в комнате всегда заметно!

Запудривая и без того бледную и идеально ровную кожу лица миссис Роуз придирчиво осматривала себя. Её огромные, василькового цвета глаза так и выискивали малейший изъян чтобы с помощью подручного грима устранить его. Разумеется, безуспешно, нельзя найти того, чего нет.

Глядя на внешнюю идеальность примы: на тонкость её чёрт, на выразительность глаз и скул, на идеальный тон молочной кожи, на шёлковое полотно светлых локонов Фредерика не могла не признать, что роль Елены Прекрасной ей подходит как никому иному! Тут даже не стоило заикаться о возможном блате. Молодая женщина была не позволительно прекрасна! Она была идеальна, как и персонаж что ей предстояло воплотить на сцене в ближайшее время.

Завидовала ли мисс Арне? Нет. Обе женщины, – и Лу́на Роуз и Елена Прекрасная, – были из категории –за обладание такой и войну можно разжечь и уничтожить целое государство. Сама же Фредерика никогда не хотела быть такой женщиной. Ну посудите сами, чего хорошего в том, что из-за тебя начнутся военные действия? Пострадают ни в чём не повинные люди? Погибнут дети? Исчезнет государство, что ранее было процветающим? А ничего хорошего в этом нет! Как бы люди не романтизировали такие истории! Загубить всё из-за хорошенького личика и стройной фигурки, тьфу!

Вдоволь насмотревшись на идеал женской красоты, толи женщину, а толи видение, мисс Арне сфокусировала взгляд на своём лице. Ну что, не идеал конечно, но могло быть и хуже. Взяв в руки пуховку она, заранее зная, что это по большому счёту бесполезно принялась запудривать не идеальную кожу щёк и скул, на которых проступали небольшие покраснения и неровности. Фредерика никогда не могла похвастаться идеально чистой и ровной кожей, небольшая проблема в этом плане у неё присутствовала. Что было причиной сказать сложно, но не особо сбалансированное питание, небольшая пищевая аллергия на некоторые продукты, что актриса всё равно позволяла себе есть и профессиональный грим не способствовали решению данной проблемы в положительную сторону.

– Девочки через пять минут начинаем! – на пороге гримёрки показался Лойд Баркли – художественный руководитель театра. – Полная боевая готовность!

Величаво встав со своего места Лу́на последний раз посмотрела в зеркало, окинув весь свой образ внимательным взглядом, но было в нём что-то ещё помимо желания выглядеть идеально. И этим чем-то была тревога, явно выдающая приму слегка подрагивающими руками, не обычное свойственное всем артистам перед выступлением волнение, нет это было чем-то другим и Фредерика смогла это уловить. Тем более, что раньше миссис Роуз это было не свойственно.

«Интересно чем вызвана эта нервозность?» – размышляла она, двигаясь за кулисами в сторону сцены за другими актёрами, что тоже высыпали из своих гримёрок.

Развить хоть какую-то мысль из своего наблюдения она не успела, стоило ей ступить на сцену, как потребность строить предположения по этому поводу растворилась, как песочный замок, поглощённый морской волной. У неё помимо необходимости играть свою роль проклюнулась своя собственная проблема и как итог повод для тревоги.

Ещё пару часов назад раздражающим фактором для девушки выступил бы наглый адвокат, сидящий в первом ряду рядом со своей безупречной невестой и не сводящий глаз с игры Фредерики. Актриса искренне сокрушалась бы какого чёрта он пришёл на представление, да ещё и уселся в первом ряду, да ещё и так на неё смотрит?! А его невеста? Не слишком ли много идеальных людей в последнее время находятся в радиусе мисс Арне?

Но сейчас, как бы не старался Эйнар провоцировать взглядом девушку беспокоил её совсем другой человек. Человек нанёсший глубокую обиду Лиззи и ей самой, и сейчас, в этот самый момент восседавший в первом ряду с огромным букетом лилий рядом с мисс Перол. Фредерика чувствовала кожей, как некомфортно сейчас Лиз. Сидя рядом с Хардгером она осунулась, и вся сжалась, стремясь стать незаметной. У девушки ёкнуло сердце за подругу, но сейчас она ничего не могла сделать, оставалось сосредоточиться на роли Андромахи и ждать антракта, дабы расставить все точки над «i». Провалить выступление на сцене было никак нельзя, увольнение из театра это последнее, что ей сейчас нужно.

Демонстрируя весь свойственный ей профессионализм Фредерика старалась ровняться на Лу́ну, вот уж кто-кто, а эта дамочка на сцене словно забывает обо всех своих проблемах, робот, а не человек! Так отключать все посторонние эмоции на раз не каждому под силу. Если бы мисс Арне знала, что не только она ровняется на старшую подругу в стремлении подавить не нужное волнение и отыграть как надо, но и миссис Роуз поступает точно также, ровняясь на неё, то девушка не удержалась и рассмеялась бы прямо на сцене посреди спектакля. Это же надо было до такого докатиться! Прима театра, несравненная дива пытается соответствовать обычной, рядовой актрисе! Смех, да и только!

Кому точно было бы не до смеха в сложившейся ситуации так это Лу́не, Лиззи и Бьёрну. Каждому по разной причине.

Миссис Роуз необходимо было уличить возможность переговорить с глазу на глаз с Ульфом, но этот самодовольный хам припёрся в театр вместе со своей невестушкой и сейчас с довольным видом явно наслаждался представлением и муками Лу́ны, этот мужчина испытывал не понятный актрисе восторг от её метаний. А то, что она вне себя он знал точно, адвокату удавалось на ментальном уровне считывать эмоции актрисы. Как? Это объяснить было невозможно, как и то почему его так заинтересовала находящаяся на сцене рядом с миссис Роуз Фредерика. Он не сводил с неё оценивающего и временами даже восхищённого взгляда. Лу́на не исключала, что Эйнар делает это специально, чтобы поиздеваться и вывести её из себя, это было вполне в его духе!

Лиззи Перол идя на представление, как и всегда мечтала насладиться игрой подруги, которую она искренне считала намного талантливее и красивее примы театра, а самое главное более разноплановой. Фредерике одинаково легко и хорошо удавалось вживаться в роли и развязных, легкомысленных красоток и серьёзных, консервативных матрон. Возрастной диапазон её персонажей тоже был невероятно широким, от девчонки подростка до дряхлой старухи. Менялся не только грим и внешний облик, мисс Арне даже меняла осанку, интонации и высоту голоса, его чистоту и плотность. Успех и выдающуюся игру подруги Лиз справедливо приписывала и на свой счёт, ведь это именно она помогала Фредерике найти то самое попадание в образ. И от этого она гордилась молодой актрисой ещё больше, её трудолюбием и готовностью отрабатывать одну и ту же сцену по сотне раз, пока мисс Перол не скажет: «Это оно, идеально!».

Сейчас же Лиззи не могла сосредоточиться на том, что происходило на сцене из-за опасной близости Хардгера. А ведь это был один из любимейших образов мисс Перол воплощённый Фредерикой. Девушке казалось, что и в самой актрисе есть что-то от гордой, благородной и рассудительной жены Гектора. Но флюиды презрения и скрытой агрессии так буйно распространяющиеся от сидящего рядом комиссара совсем не настраивали на спокойный просмотр. Если бы не опасения, что своим уходом она расстроит Фредерику, то, наверное, девушка уже постаралась бы улизнуть с представления, а так приходилось сделаться максимально незаметной, чтобы лишний раз не раздражать мужчину своим присутствием.

Хардгера нервировало и выводило из себя абсолютно всё. И то, что он был вынужден укротить свою гордость первым идя на примирение со вздорной невестой, и то что он пока не мог объяснить ей как с ним не стоит разговаривать. Можно конечно было бы плюнуть на шесть месяцев, потраченных на неё, ничего серьёзного за них так и не случилось, но мужское самолюбие его было больно задето. Как это она посмела его прогнать? Из них двоих выбрать не его, своего мужчину, а какую-то шваль? Да и в свете последних обстоятельств она была ему нужна, он не сможет в короткое время найти себе новую девушку на которой сможет жениться. У комиссара нет на это ни времени, ни желания. Фредерика ему идеально подходит, а как выбить всю ту дурь, что засела у неё в башке мужчина знает.

Надев самые нарядные брюки, что у него имелись и самую приличную белую рубашку, купив самый дешёвый букет цветов, – на дорогой она после своего поведения сегодня утром не заслужила! – он приобрёл билет в кассе на кривляние Фреди. И вот тут-то его и ждала подстава о которой он и подумать не мог. Мало того, что ему предстояло два часа смотреть на эту вакханалию на сцене, так мужчине ещё и досталось место рядом с этой чёртовой папарацци, с таким отвратительным цветом волос словно её топили в синьке да так и не утопили. При мысли об этом он немного расслабился, представив, как это проделал бы он сам. А что? Это было бы весьма занятно, проверить её объём лёгких!

Синеголовая словно почувствовав направление и хищность его мыслей сжалась и отодвинулась от него, на сколько это позволяло её кресло. Комиссар успокоился и даже смог насладиться происходящим на сцене. Эстетическое удовольствие от лицезрения Фреди и Лу́ны Роуз, что он сейчас получал хватило, чтобы сгладить неприятность ситуации в целом.

Когда пришло время антракта, нужно было сменить декорации – настало время последней битвы, при которой Трое суждено пасть от руки греков – и заодно дать зрителям возможность размять затёкшие конечности от долгого сидения на одном месте, без движения, все присутствующие в зале разбрелись кто куда, словно нарочно, желая побыть порознь с тем, кем пришли. Кто-то делал это не непроизвольно, а пару людей – намеренно.

И из этой пары особенно выделялись ведущая актриса с кристально чистой репутацией и знаменитый адвокат с сомнительной. Исчезнув с поля зрения остальных одновременно, словно растворившись в воздухе они материализовались в тесной комнатке. В гримёрку актриса затащила мужчину сама, насильно пока тот притворно сопротивляясь действиям девушки открыто веселился.

– О Боги, куда вы меня тащите миссис Роуз? – потешался адвокат.

– Ты можешь быть хоть иногда серьёзным? – шикнула на него молодая женщина. Высунув голову в коридор, чтобы проверить не видел ли кто представление, что закатил Эйнар, она, удостоверившись, что они остались незамеченными, быстро прикрыла дверь. – У нас могут возникнуть проблемы!

– А я всегда серьёзен, даже когда кажется, что это не так, – он опасно прищурился. – Проблемы говоришь… Ну судя из того, что ты не побоялась встретиться практически у всех на виду могу сделать вывод, что у тебя сильно пригорает одно место Рэй! Выкладывай, что стряслось, и я пойду, слишком много дел.

– У тебя всегда много дел, но ничего в скором времени тебя могут освободить от них.

Ульф заинтересовано выгнул бровь, и актриса продолжила:

– Этот дубина комиссар пытается сблизиться с моим муженьком. Знаешь, чем нам это может грозить?

– Точно ничем хорошим…

– Вот именно, рано или поздно в разговоре всплывёт тема ходатайства губернатором Бобби, вот он удивится, когда узнает, что помог выйти на свободу преступнику сам того не зная!

– Не впадай в истерику, Элли! – Ульф грубо осадил нарастающую панику актрисы, до того, как она разрослась в нечто плохо контролируемое. – Ещё ничего не произошло, рано рвать волосы на голове, а тебе так вообще нервничать лишний раз вредно – морщины раньше времени появятся, а без красивого, ровного фасада ты вряд ли кому-то будешь нужна и интересна, а больше то и похвастаться нечем. Ну кроме разве что сомнительного прошлого.

– Хватит тыкать мне в лицо моим прошлым! За своим настоящим лучше последи! – она сказала это раньше, чем успела подумать. Эйнар никому не позволял так с ним разговаривать, и она не исключение, но в этот раз мужчина решил подыграть ей, оставив это без внимания. Понимая, что второй раз благосклонности от него может и не быть женщина добавила спокойнее: – Лучше скажи, что нам делать то теперь?

– Ты знаешь каким образом наш бравый комиссар собирается сблизиться с твоим дражайшим супругом?

– Он намеревается использовать пунктик моего мужа по поводу замужества. Собирается пригласить Эймса на свою свадьбу.

– Ага, – протянул мужчина, потирая идеально выбритый подбородок. – Значит Бьёрн решил сделать предложение мисс Арне. Теперь понятно почему он припёрся в театр на представление с этим ужасным, уже почти завявшим веником.

– Скорее всего, раньше его здесь было не видно.

Мужчина махнул головой давая понять женщине, что услышал её сам же пребывал в раздумьях, как ему всё разрулить в свою сторону.

«Ну, что ж цветочек не сказать, что я это планировал, но похоже придётся мне использовать тебя», – это было самым быстрым решением проблемы, возможностью отсрочить немного времени необходимого на разработку приличного плана действий.

– Ты знаком с Фредерикой? – неожиданно даже для себя озвучила свою внезапно возникшую догадку актриса. – Так вот почему ты так пялился на неё во время спектакля!

– Не так близко, как мне бы хотелось, – ответил мужчина специально чтобы задеть старую знакомую, в голове уже намечая план действий. – Какая она?

– Фредерика? – переспросила женщина хоть в этом и не было никакой нужды. – Не твой тип, ты с ней заскучаешь.

– Я не просил тебя составлять наш с ней гороскоп совместимости, Рэй! – тихо, но твёрдо осадил её мужчина. – Я всего лишь попросил рассказать мне какая она!

– Зачем? – не унималась оскорблённая женщина.

– Чтобы иметь возможность разорвать помолвку наших голубков. Мне нужно время, чтобы придумать приличный план или ты уже не боишься, что всё вскроется?

Лу́на боялась, она очень боялась, что декорация её фальшивой, идеальной жизни даст трещину и Эйнар это прочёл по её лицу. Эта малышка скажет ему всё, что он попросит, сомнений нет.

– Она честная, прямолинейная с обострённым чувством справедливости, – задумавшись начала перечислять женщина. – А вообще я не так близко с ней знакома. Но одно могу сказать точно, что бы ты там про себя не думал Ульф, но она на тебя не поведётся.

– Но на Хардгера же повелась, а он ничем не лучше меня.

– Возможно, но он комиссар полиции и уже одно это покрывает его облик флёром порядочности, пусть и фальшивой. Он слуга закона. А ты адвокат, отмазывающий от тюрьмы преступников.

– А ты дура, Рэй. Как была дурой, так ей и осталась!

– Это ещё почему?

– Потому что не видишь простых вещей. Люди наделённые такими твёрдыми, порядочными убеждениями, как мисс Арне наиболее подвержены манипуляциям. Их сильные качества – их самое слабое место. Ниточка, за которую можно дёрнуть.

Объяснения адвоката ей ничего не дали, и она молча приняла факт своей недалёкости, крыть то нечем было. Да и времени на это не было, послышались приближающиеся шаги. Паника накрыла женщину с головой. Кто-то шёл сюда. Кто-то мог увидеть её наедине с Эйнаром, а этого допустить никак нельзя. Схватив мужчину за руку, она потянула его в сторону шкафа.

– Быстро! Нужно спрятаться! Сюда кто-то идёт!

– Это твоя гримёрка, кто сюда может войти?

– Я делю её с твоей Фредерикой!

– Ну, она пока не моя… – мечтательно протянул адвокат, устраиваясь в шкафу. – А я-то думаю откуда в воздухе знакомый запах. – быстро вернувшись из грёз он вздохнув уточнил: – Ты притащила меня поговорить без лишних глаз и ушей в комнату, что делишь с другой актрисой? Ну и вот как не считать тебя после этого дурой, а, Элли?

– А куда я должна была тебя привести? В женский туалет? – ядовито ответила она, закрывая дверцу шкафа за собой.

– А зачем ты то залезла в шкаф? – прикрыв глаза рукой спросил мужчина.

– Ой, – только и смогла вымолвить она, но что-то менять было уже поздно дверь гримёрки распахнулась и туда вошли двое.

– Зачем ты явился сюда Бьёрн, я утром тебе уже всё сказала? – грозно сверкая глазами набросилась на мужчину девушка, знакомый голос и высокие интонации заставили Ульфа по старой привычке напрячь слух.

Рядом стоящая, тесно прижимающаяся к нему женщина мешала в полной мере погрузиться в подслушивание. Возможно сама того не осознавая, но придвинувшись к мужчине ближе, чем то было необходимо, она плавно, терлась об него. Тело Эйнара никак не отреагировало на этот призыв близости, но на затворках сознания он автоматически сделал замечание на её счёт – «Да, Рей. Шлюха – однажды, шлюха – навсегда!».

– Фредерика, милая, послушай! – комиссар говорил тоном не знакомым ранее адвокату, в нём слышалось смирение и раскаянье. – Я признаю, что утром повёл себя как самый настоящий мудак! «А вот тут ты прав приятель! Наконец-то ты даёшь себе честную оценку!» – весело подумал Ульф продолжая прислушиваться. Ему нужно было уловить каждое сказанное ими слово, каждую их интонацию. И в особенности её. – Но пойми, у меня была жуткая ночь и я был весь на нервах из-за этого убийства и того, что ты там оказалась! Признаю я вспылил, но это всё из-за моей любви к тебе. Я испугался! Что если бы эти бродяги навредили тебе или кто-то другой?

– Это не давало тебе никакого права оскорблять Лиз! – девушка была непреклонна. Ульф мысленно поаплодировал ей, пока она играла ему на руку, если так пойдёт и дальше, то может мужчине и не придётся ничего делать.

– Ты права я вспылил и не сдержался, но просто, как только я услышал, что ты там оказалась из-за неё, я потерял остатки разума! – он сократил расстояние между ними пихая девушке цветы. – Пожалуйста возьми этот букет в качестве моих извинений. Я хочу, чтобы ты простила меня. Я хочу, чтобы у нас всё было, как и прежде. Я хочу, чтобы мы стали семьёй. Умоляю не рушь всё. Дай мне ещё один шанс!

Фредерика задумалась, но цветы взяла. Заглянув в глаза Бьёрну она увидела в них шесть месяцев, что они были вместе. С одной стороны, пустяк, не так уж и много, а с другой кусочек прожитой жизни, в которой было не так мало хорошего. Ещё немного подумав она сдалась:

– Хорошо, я прощу тебя и даже забуду то что было сегодня утром, но при одном условии.

– Каком? – живо отозвался готовый на всё комиссар, а сидящий в шкафу адвокат скрипнул зубами от досады.

– Ты попросишь прощение у Лиззи за всё что сказал.

– Хорошо, – не хотя отозвался он. – Но ты мне кое-что пообещаешь взамен.

– Что?

– Ты больше никогда не окажешься на месте преступления.

– Хорошо, – равнодушно согласилась девушка. – Оставайся здесь, я пойду найду Лиз и приведу сюда, чтобы вы могли поговорить.

Хардгер согласно кивнул. Фредерика вышла, оставив комиссара в комнате одного.

Сидящий в шкафу Эйнар изнывал от бессилия и отсутствия возможности действовать, а ещё его жутко раздражала близость Рэй и её запах, который заполнил всё пространство шкафа. Эта была не та женщина, которой он готов был дышать. Но и предпринять ничего сейчас он не мог, нужно было ждать. Ждать и слушать, уповая, что мужчина сможет услышать что-то полезное, как компенсацию от судьбы за доставленное ему неудобство.

Дверь снова отворилась и в гримёрку кто-то вошёл, адвокат обратился в слух.

– Фредерика сказала, что вы хотите со мной поговорить, – голос вошедшей Эйнар слышал впервые, хоть и знал о его владелице. Девушке папарацци из местной газеты. Их профессии так или иначе переплетались, а пути пересекались. Им обоим приходилось бывать не в самых лучших местах, работа такая.

– Я не буду ходить вокруг да около и перейду сразу к делу, – а вот голос Бьёрна адвоката совсем не удивил, всё тот же грубый тон со срывающимися, резкими интонациями. Нетерпимый, как и его владелец. – Фредерика хочет, чтобы я попросил у тебя прощение, – комиссар не удосужился перейти с девушкой даже на «вы», как того требовали приличия, лишний раз демонстрируя своё пренебрежение, – но этого не будет никогда! Мы с тобой никогда не поладим, и я хочу, чтобы ты это уяснила, как и то, что если ты скажешь моей невесте о том разговоре, что на самом деле состоялся в этой комнате я тебя по стенке размажу, как соплю!

Он сделал угрожающий шаг в сторону девушки запугивая её, но её голос даже не дрогнул, когда она начала говорить. Даже если ей и было страшно она не показывала этого:

– Вы можете не распинаться господин комиссар и запугивать вам меня ни к чему, я не собираюсь и не собиралась рассказывать о нашем разговоре, но не из-за ваших угроз, а из-за того, что люблю Фредерику и не хочу стоять на пути её счастья. Я желаю ей самого лучшего, даже если это лучшее для неё – вы.

Сколько силы, любви, бескорыстности и самоотверженности было в этой малышке выступающей так смело против жестокого комиссара. Эйнар невольно вспомнил другого человека, того кто должен был возненавидеть его за то, что он сделал, но вместо этого продолжил его любить, даря свою дружбу. Адвокат почувствовал, как невольно он проникается к этой девушке симпатией. Он мог бы остановить это, но не стал, Ульф позволил этому чувству проникнув в него пустить корни, прорастая в его душу словно дерево. Мужчина знал, что этим делает себе только хуже, но таков уж он был, сотканный из собственных противоречий и отчаянья. К тому же на свете не так много людей, что ему по-настоящему нравились. Эта девушка была одной из них.

– Я рад, что мы так хорошо понимаем друг друга, – пошёл снова в атаку Хардгер. – Пока я позволю тебе находиться рядом с мисс Арне, считай это моим подарком тебе за твою понятливость, но после нашей свадьбы ты исчезнешь из нашей жизни и на свадьбе тебя тоже не будет.

Лиззи безропотно согласилась, думая, что делает как лучше. Эйнар же знал, что сейчас она сама того не подозревая преподносит подруге «медвежью услугу» за которую потом будет винить себя, жестоко истязая мыслями.

– Я пообещаю Фредерике прийти, а потом скажу, что в последний момент не смогла. Появилось важное дело, она поверит.

– Замечательно.

Развернувшись Бьёрн просто вышел из гримёрки, давая понять, что разговор окончен. Лиз постояла с минуту борясь с желанием разрыдаться. Громкий шмыг носом, это всё что позволила себе девушка перед тем, как покинуть комнату вслед за комиссаром.

Вздох облегчения, что испустил Ульф после драмы, разыгравшейся в тесной комнатке, прозвучал кощунственно, но он ничего не мог с собой поделать, мужчина был счастлив, что наконец-то может вылезти из шкафа и отделаться от Рэй. Проталкиваясь вперёд он выпихнул приму из их укрытия в тот самый момент, когда в гримёрку заглянула Фредерика, очевидно в поисках подруги и женишка. Ну что тут скажешь у этой девушки талант появляться в ненужное время в ненужном месте. А главное чрезмерное любопытство. Вместо того чтобы уйти после увиденного, сделав вид, что ничего не заметила, как это обычно делают она, решительно зашла в гримёрку и глаза её при этом воинственно блестели.

– А что это вы вдвоём делали в шкафу? – слегка прищурив свои пленительные глаза ехидно поинтересовалась она.

Этот вопрос мог у любого выбить почву из-под ног, особенно когда тебя можно сказать поймали с поличным, вот в такой вот двусмысленной ситуации, но Эйнар не собирался так просто отступать. Он не боялся скандалов, щекотливых ситуаций и женщин, что могли стать ему достойным соперником в словесных перепалках. Напротив, он любил таких женщин, именно они и помогали ему оттачивать своё мастерство обольщения. Плавно двинувшись в сторону Фредерики, он без спросу захватил её руку в плен для положенного приветствия с леди. Сердце девушки замерло, предчувствуя подвох, об этом явно говорил актрисе взгляд адвоката. Единственное, что обнадёживало девушку, на этот раз она была в перчатках.

А вот Ульф напротив в этом усмотрел дополнительный элемент игры. Всё же он был намного опытнее в интригах, чем Фредерика. Крепко, но бережно удерживая кисть девушки он просунул указательный палец под перчатку обнажая её запястья, сердце мисс Арне тут же отозвалось на этот интимный жест. Крепче прижав палец к пульсу, чтобы лучше чувствовать его нарастающий темп он перед тем, как поцеловать её руку ответил на заданный ею вопрос:

– Ничего такого к чему бы вам захотелось присоединиться, мисс Арне.

Фредерика всё понимала, но не могла сдержать и успокоить устремившееся галопом сердце, гипнотический голос этого мужчины, его ловкие прикосновения и намёки на нечто большее просто не могли оставить её спокойной. Сейчас она была взволнована, как никогда его близостью и они оба это знали.

Непозволительные манипуляции Эйнара и то, как на них откликается девушка, заметила не только опытная во многом Лу́на Роуз, но и Хардгер появившийся на пороге гримёрки в поисках Фредерики. За его спиной маячила Эмили Риз, несомненно уставшая от своего одиночества и по примеру комиссара отправившаяся на поиски жениха. От неё тоже не укрылось то, что заметили остальные, но по другой причине. Ей глаза на происходящее открыла ревность.

– Фреди какого чёрта тут происходит?! – взревел Бьёрн.

– Фреди?! – недоумённо воскликнул Ульф. – Ты только что назвал молодую, красивую девушку Фреди?! Словно она мальчишка, уличный разносчик газет?!

Это сравнение было намного мягче, того что рождалось в голове Фредерики стоило её жениху так назвать девушку, поэтому она не смогла сдержать мимолётную улыбку. Это даже можно было считать комплиментом в её сторону от адвоката. Всё же мальчишка, разносчик газет – это куда лучше, чем пьяница, портовый рабочий.

– Это не твоего ума дело мерзкий адвокатишка как я называю свою невесту! Своей займись!

Неизвестно, чем закончился бы этот новый, внеочередной, назревающий конфликт между двумя мужчинами, если бы залетевшая в гримёрку Лиз не спасла ситуацию. Схватив Фредерику за руку, она потянула её на выход:

– Антракт закончился, тебе пора возвращаться на сцену! – сопровождала свои действия словами мисс Перол.

– Ты моя фея крёстная, если бы ты знала от чего только что меня спасла!

– Я догадываюсь!

– А вот то из-за чего разразился весь сыр бор нет! – мисс Арне быстро поведала подруге о своём открытии, к концу которого на Лиззи не было лица, но взволнованная актриса этого не заметила.

Вернувшись на свои места в зале, участники конфликта вели себя по-разному. Хардгер был зол и пыхтел, как закипевший чайник. Лиззи напугана тем, что её разговор с комиссаром был подслушан адвокатом и то, как он это может использовать. Ей просто необходимо было найти повод с ним поговорить. Эйнар же прибывал в чудесном расположении духа. Лениво следя за лицами на первом ряду, он считывал эмоции каждого.

Волнение синеголовой девушки, что бросала на него нервные взгляды от него не укрылось. Должно быть она поняла, что ему известна их с Бьёрном маленькая тайна. Про себя он прозвал её Мальвина. Убийственные взгляды Хардгера бодрили мужчину и приподнимали настроение, а подозрительные Эмили Риз – забавляли.

Спектакль что отыгрывали актёры на сцене был интересен, но тот что разыгрывался в реальной жизни был намного увлекательнее.

Глава 8. Эрос и Танатос

Он шёл за ней от самого комиссариата, держа необходимую дистанцию, словно тень такой же не отделимый и незаметный. Ему нужно было убедиться, что вышагивающая впереди него мужеподобная женщина, с коротко остриженными рыжими волосами, окажется в нужном ему месте в нужное время.

Резко сгущающиеся сумерки, – как будто кто-то набросил на светильник с абажуром покрывало, – и дающийся в местном театре спектакль помогли ему остаться незамеченным в центре города в субботу, на самых оживленных улицах. Не важно, что людям приходилось переживать после электромагнитного импульса, в выходной день они непременно отправятся на светское мероприятие. Человечество не переделать, даже конец света бессилен изменить их. Народ требует хлеба и зрелищ.

Он знал, как она выглядит только с чужих слов и благодаря своим обострившимся чувствам и инстинктам. Когда ты лишаешься чего-то организм перестраивается, ища решение проблемы, внося новые предложения, как итог в качестве компенсации он делает остальные твои органы чувств более восприимчивыми к окружающему тебя миру.

Картинка, что он создал в своей голове, полностью соответствовала реальности, он это знал наверняка. Об этом ему говорил тяжёлый, лишённый природной женской грации шаг, выраженная одышка и отчётливый, кислый запах пота, что выступил на теле тучной женщины, не утруждающей обычно себя долгой, быстрой ходьбой.

Она никогда не покидала своего района, в этом не было никакой нужды и логики. Зачем совать свой нос в более цивилизованные, чистые районы, когда твой бизнес держится и процветает только благодаря грязи и мерзости в которой произрастает? Там, в восточном районе, она была чуть ли не господом богом разврата, здесь – чудовищем в женском обличье распространяющим аморальность и несчастья.

Ей было чуждо сострадание и понятие чистоты, порядочности. Должно быть что-то в её голове функционировало не так как нужно. Возможно имелось психическое расстройство, скорее всего ни одно. Лесли Грин, а именно так и звали эту нескладную женщину, получившую от клиентов прозвище «Если» за то, что перед тем, как наказать провинившегося или попросту того, кто не желал ей подчиняться она начинала экзекуцию со слов: «Если ты этого не сделаешь, то…», заканчивалась угроза всегда по-разному. У Грин была богатейшая фантазия на наказания.

Лесли давно поняла про себя, что её не прельщает нежность и взаимность в близости с противоположным полом, не давала она этого ощутить и другим. Моральное удовлетворение садистских наклонностей ещё никто не отменял!

А вот в зверином чутье и тяги к жизни ей было не отказать. Она то и дело воровато оглядывалась, то ускоряя, то замедляя шаг. Выходила на сильно освещаемые участки и снова скрывалась в тени пытаясь обнаружить есть ли за ней слежка. Она чувствовала нависшую над ней опасность и не собиралась сдаваться без боя.

Мужчина идущий по её пятам нисколько не волновался на этот счёт, он знал она не сможет обнаружить исходящую от него угрозу, даже если будет смотреть на него в упор. Он мог выскочить прямо перед её лицом и начать размахивать ножом, а она сочла бы его скорее жалким нежели опасным.

Так что идя за ней следом он ничем не рисковал. Эта женщина умрёт ещё до того, как закончится представление в театре. Ситуация была полностью под контролем, как и всегда.

***

Когда стихла последняя волна аплодисментов и артисты отправились за кулисы Лиззи порывисто вскочив со своего места двинулась следом за явно спешившем покинуть театр Эйнаром. Адвокат выглядел слегка бледным, а желваки на его лице подрагивали. Должно быть давала о себе знать его болезнь, что и сделала из мужчины затворника. Никто не знал ничего наверняка, Эйнар не распространялся на этот счёт – не подтверждал и не опровергал свои проблемы со здоровьем, – но это и не требовалось, сейчас всё было написано на его лице. Отлучившись во время второго акта на пол часа, он вернулся бледный, с влажными волосами и с бутылкой воды в руках, к которой постоянно прикладывался.

Ещё одним поводом для спешки мужчины была жажда отделаться от своего сопровождения. Ульф был по природе своей наблюдательным человеком, но и мисс Перол тоже. От девушки не укрылось, что мужчина тяготился присутствием своей молодой невесты. Она была ему безразлична и не интересна. Особенно явственно это проявлялось среди большого скопления людей, на фоне завистливых мужских взглядов, направленных в его сторону и восхищённых в сторону мисс Риз, равнодушный взгляд Эйнара был, как красное пятно посреди белой простыни.

Девушка держалась на почтительном расстоянии от адвоката не особо понимая, что ей сделать чтобы добиться внимания мужчины. Ульф был из той категории людей про которых говорят: «Он сам себе на уме». С одной стороны, это было неплохо, был, пусть и мизерный, но шанс что адвокат не откажется с ней поговорить. С другой – если он не захочет выслушать Лиз, то возможности его заинтересовать у девушки не будет совсем.

Пробираясь к выходу Лиззи прикидывала, что можно предпринять чтобы завладеть его вниманием. Сейчас главное было подступиться к нему, а вывести в дальнейшем разговор в нужное ей русло пара пустяков.

«Может использовать смерть его клиента, Билли Лейна? А что? Почему бы и нет? Скажу, что мне необходимо поговорить с ним для статьи в газете. Узнать его мнение на счёт убийства Билли. Кто это мог сделать? Зачем? Он же бывший детектив, эти вопросы не должны показаться ему странными или вызвать подозрения…».

Девушка сделала ещё один шаг сокращая расстояние между ней и мужчиной.

«А что, если он сочтет всё же эти вопросы подозрительными? – навязчивая и такая ненужная мысль всплыла из ниоткуда в голове Лиз в тот самый момент, когда она уже собиралась идти на сближение с адвокатом. – На спектакле я сидела рядом с Хардгером и он теперь знает, что я подруга Фредерики, что если он подумает, что я задаю ему вопросы касательно смерти Билли только для того, чтобы потом пересказать их Бьёрну? Да, он знает о том, что комиссар меня терпеть не может, но он вполне может предположить, что так я пытаюсь найти общий язык с Хардгером, чтобы он позволил нам с Фредерикой и дальше общаться. Или меня об этом попросила сама Рика, чтобы помочь своему жениху выйти из опалы, в которою его загнал Ульф. – она задумалась. – Это полнейший бред. Может быть так? Да запросто! Чаще всего в нашей жизни и разыгрывается именно абсурдный сценарий! Что же делать?».

Времени на обдумывание не осталось, открыв заднюю дверцу машины для своей невесты Эйнар с безразличным выражением лица ждал, когда его зазноба усядется поудобнее. Та в свою очередь что-то не замолкая высказывала лишённому галантности Ульфу, должно быть напоминала о правилах приличия надеясь призвать жениха к порядку, но единственное чего она добилась с его стороны – дверца машины захлопнулась прямо у неё перед носом прерывая поток речи Эмили Риз на полуслове. Не желая, чтобы дверь машины закрылась точно также и у её лица Лиз ринулась в бой.

– Мистер Ульф? Сэр? – бросилась к нему со всех ног девушка, окрикивая мужчину, но заметив, как удивлённо-недоумённо взметнулись брови адвоката замолчав замерла на месте. Реакция на неё других людей уже не расстраивала, но всё ещё заставляла проявлять осторожность и настороженность.

– А чего сразу не господин? – развеселившись смущением папарацци, шутливо спросил Эйнар. Изначально он решил не вступать с девушкой в диалог, она ему понравилась и для неё этого достаточно, начать с ней общаться это прям слишком жирно будет для одного дня. Но этот неуверенный взгляд, горящий неопределённостью, смягчил его, сменив гнев адвоката на милость.

– Будет господин, если согласитесь со мной поговорить, – Лиз не знала откуда у неё взялась наглость говорить с мужчиной столь дерзко. Но с учётом того, что ей пришлось пережить в течении этих пары часов стоило ли удивляться? У неё в голове был такой раздрай, что она понимала её мысли, больше не принадлежат ей.

Короткий звон мобильника Лиззи уберёг девушку от неприятного ответа, что собирался дать адвокат. А его передумать жалить её своим ядом. Так одна насильственно оборвавшаяся жизнь избавила Лиз от возможности познать весь спектр свойственной Эйнару язвительности и сарказма, а Ульфа поменять своё решение. Он больше не хотел отпугнуть её от себя, теперь он собирался её использовать, ловко вписав в свою схему.

***

Неловко извинившись перед Эйнаром мисс Перол взяв визитку у мужчины договорилась позже созвониться с ним чтобы встретиться. Девушка решила не мучать себя мыслями почему адвокат, который точно собирался отправить её куда подальше вдруг согласился или хотя бы не думать об этом именно сейчас. В этот момент ей и так было на чём сосредоточиться, в городе новое убийство.

Лиззи изо всех сил старалась оставаться беспристрастной, её работа требовала от неё этого. Пусть она давно перестала писать статьи сама, а лишь делала снимки с места происшествия и добывала информацию, то как ты относишься к случившемуся очень важно, сам того, не подозревая ты заражаешь своим предубеждением коллег, а этого делать никак нельзя. Это не профессионально.

Лиззи правда старалась быть беспристрастной, но у неё ничего не вышло. Делая снимки здоровенной, холёной бабищи, что теперь была ещё более неприятной и уродливой чем раньше, она с каждым щелчком фотоаппарата осознавала всю свою степень неприязни к этой женщине. Женщине, что при жизни несла только боль и отчаянье молодым девушкам, лишённым защиты и покровительства. Мисс Перол не раз доводилось встречаться с теми, кому эта лишённая женственности и чуткости мадам разрушила жизни. Она слушала их истории, видела их шрамы и другие дефекты, оставленные клиентами Лесли Грин, знала и тех, кто не смог через это пройти и их остывшие, обмочившиеся тела вынимали из петли.

Окружающий нас мир жесток, но ему ещё очень далеко до деяний, сотворённых человеческими руками, так же далеко, как многим плохим людям до сутенёрши восточного района по прозвищу «Если».

Эта женщина была символом бесчеловечности, признающим право на счастье только за теми, кто мог бороться, за теми, кто мог дать отпор и этой жизни, и таким как она. Все остальные были просто расходным материалом, грязью под её ногами и одновременно ступенями на пути к её величию. Они помогали закрепиться ей на Олимпе приступного мира. Но в одном Лиз не могла не отдать Лесли должного, она не только требовала от других железной силы духа и несгибаемости воли, она и сама обладала этими качествами. Глядя на труп женщины, из которого словно высосали вместе с жизнью и всю молодость она видела, что мисс Грин не сдалась без борьбы, как это было в случае с Билли. На её теле словно отметки на военной карте проступали синяки и ссадины прошедшего боя за жизнь. Боя, что обладающая могучей, богатырской силой женщина несмотря на все усилия, проиграла.

Крепко зажмуренные глаза, сжатые в кулаки ладони и широко раскрытый рот, не в предсмертном крике страха, не в отчаянном вое, а боевом кличе – в этом мисс Перол не сомневалась, – свидетельствовали о том, что напавшему на Лесли пришлось изрядно попотеть прежде, чем он смог выдрать из мертвой, железной хватки женщины её жизнь.

Это наводило на тревожные мысли. Кто же этот убийца, если он смог справиться с самой «Если»? А главное, как ему удалось превратить её в старуху? Ведь совершенно очевидно, что в отличие от «Мясника» она не испытывала страха, так что версия, что Грин так испугалась, что аж поседела тут не пройдёт.

Ночной весенний воздух был спёртым и очень душным, но по телу Лиззи пробежала дрожь, покрывая всё тело мурашками. Всмотревшись в лицо Грин, девушка ощутила мистическое дыхание её смерти на себе. Она почувствовала противоестественность всего того, что тут происходило. В голове словно в разворошённом осином гнезде зажужжали мысли. Они были подобны белому шуму, заполнившему всё сознание, но не дававшему вычленить ни одного здравого размышления. Она пыталась разложить их по полочкам, чтобы суметь ухватить за хвост ту самую, одну-единственную верную мысль, ведь мисс Перол чувствовала, что где-то в глубоком туннеле её предположений было то самое, верное. Она знала, кто был убийцей просто пока сама не могла этого понять, связав всё воедино.

Если бы он мог увидеть её лицо, то его выражение вызвало бы у мужчины умиление, и он заново влюбился бы в неё. Лиззи была очень очаровательна, когда была задумчива или придавалась размышлениям. Эта девчонка нравилась ему, она была особенной, он давно за ней наблюдал, оберегая от многих невзгод, что могли выскочить на мисс Перол из-за любого угла или тёмного переулка.

Много раз мужчина ловил себя на мысли, как она отреагировала бы на него, если бы он подошёл и заговорил с ней? Была бы милой и уделила хотя бы пару минут или постаралась бы отделаться от такого как он поскорее? Ему хотелось думать, что первое, но кто знает…

Пока он не хотел этого проверять, не потому, что боялся жестокого разочарования, жизнь давно перестала вызывать в нём такие сильные эмоции и не потому, что опасался насмешек своего друга за жалкие и унизительные попытки завязать знакомство с понравившейся ему девушкой. Его товарищ думает, что презирает привязанности, но на самом деле он до одури боится встретить ту самую женщину, что одним только взглядом заставит его сердце биться в унисон со своим. Он думает, что в безопасности, даже не понимая, что это не так. Он уже пропал.

Усмехнувшись своим мыслям мужчина, прикрыв веки постарался уловить ритм сердца Лиз, пусть только и в своём воображении, но он ощутил его пообещав себе, что однажды он заговорит с ней.

Глава 9. Новое убийство, как повод для реформы

Что бы не произошло в жизни человека, как бы он не убеждал себя, что ему нет никакого дела до окружающего его мира с его проблемами, как бы он сам не мечтал огородиться от всех и вся – ничего не выйдет. Человек существо социальное и сам того, не осознавая он тянется навстречу всему тому, что якобы призирает и от чего хочет обособиться. Именно он идёт навстречу миру с его пороками и горестями, с соблазнами и обманами, а не наоборот.

Люди могут говорить что угодно, но правда такова стоит чему-то случиться, и ты уже бежишь обмусолить эту новость со своей соседкой по комнате или коллегами по работе, продавцом в местном магазине, а бывает даже со случайным знакомым. Когда случается что-то важное потребность обсудить это с кем бы то ни было становится такой же необходимостью, как поесть или сходить в туалет. Человек просто не может принять того факта, что мир может не узнать о его точке зрения. Конечно же единственно верной.

Убийство Лесли Грин, великой и ужасной «Если» всколыхнуло общественность так словно очнувшись рано утром люди узнали не об убийстве сутенёрши из восточного района, а то что весь тот пятилетний ужас, спровоцированный маленьким концом света был просто дурным сном.

Никогда раньше на улицах Ирк-Сена от мала до велика не вели разговоры только на одну единственную тему. Сначала робко, с едва заметным облегчением, оглядываясь по сторонам проверяя не заметил ли кто напрочь отсутствующего сочувствия, а после, когда накал этого известия достиг своего предела – не скрывая радости. Улыбаясь в полный рот люди, словно дикари праздновали факт убийства точно такого же человека, одной из них. Ещё одна жизнь была загублена безвозвратно, пусть и порочная, но всё же жизнь, а им не было даже жаль.

В день похорон «Если» хозяева питейных заведений по всему городу словно сговорившись выкатили на улицу бочки с вином. Откупорив их, они угощали бесплатно каждого желающего выпить за убийство Грин, осыпая убитую всевозможной бранью, а её убийцу пожеланиями здоровья и долголетия. Но это было только начало. Дальше творящееся на улице безумие только набирало обороты.

Послышались звуки живой музыки и изрядно подвыпивший народ пустился в пляс, паровозиком двигаясь с одной улицы к другой, затягивая в свои кощунственные объятья простой, неизощрённый народ, озлобленный страхом перед той, кого больше не было. Юные девицы, что ещё пару дней назад одевались как монашки и боялись ходить вечером одни, особенно там, где не было должного освещения в страхе попасть в лапы к сутенёрше, сейчас без какого-либо стыда задрав юбки отплясывали, бесстыже демонстрируя свои прелести. Всё это напоминало вакханалию, пляски ведьм в Вальпургиеву ночь на чёртовой горе, но никак не поминки.

А потом взорвалась бомба! Кто-то выкрикнул:

– Почему эту мразь должны хоронить рядом с нами? Почему эта тварь должна после смерти лежать рядом с честными гражданами и тревожить их покой? Неужели недостаточно они все натерпелись от неё при жизни?

В пьяном угаре, разгорячённые вином и словами поддержки товарищей, беснующиеся и совсем не контролирующие себя они толпой двинулись в сторону траурной процессии, что была устроена властями города. Люди превратились в стадо. С залитыми кровью глазами и пеной у рта они требовали справедливости. Такой какой сами её видели. Они хотели растерзать тело Грин, разорвать его в клочья, чтобы не осталось ни единой жилы, ни единого хряща или сустава, ни одной косточки. Ничего…

Участникам траурной процессии с трудом удалось отбиться. Хоть они и приняли все меры предосторожности, маршрут последнего пути Грин был проложен через окраину города с последующем сворачиванием на улицу, ведущую непосредственно к задним воротам кладбища. Но донести тело сутенёрши до её могилы им не удалось, они скинули её в старую, заполненную почти доверху всяким мусором и хламом, выгребную яму на краю города и быстро засыпали землёй. Это была вынужденная мера. Так им удалось остановить расправу над Лесли, а вот избежать плясок на её могиле они были бессильны. Так же, как и остановить это безумие. Опасаясь, что гнев людской может перекинуться на них, они постыдно сбежали. Но можно ли их винить за это?

Не известно во что всё это могло выльется дальше, но, когда накал страстей грозил перерасти в экстаз, с последующими последствиями всех срочно собрали в актовом зале, губернатор своей твёрдой рукой собирался пресечь творящиеся в его городе беспорядки и заодно сообщить о новом законе.

Бывший оперный театр, а ныне актовый зал или просто арена для обращения губернатора к своим гражданам было единственным зданием, которое подвергли ремонту и полной реконструкции с последующей реставрацией места сцены. Все ложа для любителей высокого искусства снесли, балконы постигла та же участь. Вместо этого неуместного по словам Эймса Каммингса изыска в зоне зрителей поставили обычные деревянные скамьи, яркий свет софитов сменили энергоэкономичные лампочки, которые во время выступлений губернатора включали через одну и не на полную мощность создавая таинственный полумрак. Только над трибуной за которой стоял Эймс свет горел в полную мощь освещая весь силуэт мужчины словно небесные лучи миссию. Создавалось впечатление, что ты находишься не на собрании, а в католической церкви на проповеди священника, для полного антуража не хватало только запаха воска и ладана.

– Сограждане! – Зычный голос губернатора отталкиваясь от отштукатуренных, покрашенных стен прошёлся по залу звуковой волной создавая эффект затянутости и повтора, на конец сказанной фразы эхом накладывалась её середина. Это было похоже на морские волны, когда одна накатывалась на другую и вместе они достигали берега исчезая в его песках. Присутствующим приходилось прислушиваться, чтобы разобрать послание, прежде чем оно исчезнет безвозвратно. Хардгер не сомневался, что плохая акустика зала была не случайностью, а грамотно рассчитанным ходом. Стоящий на трибуне тучный мужчина с маленькими чёрными глазками, укрытыми за очками и вторым подбородком, что при каждом сказанном им слове подпрыгивал вверх словно зоб у пеликана, точно знал какого результата он хотел получить от своих выступлений и кем стремился казаться. Вот только в том, что он был не миссией, а грамотно всё рассчитавшим шарлатаном, стремящимся к власти комиссару, подсказывала его профессиональная интуиция. – Сегодня произошла беспрецедентная ситуация! Смерть преступницы Лесли Грин словно чума заразила разум каждого из нас недопустимым, возмутительным, не достойным звания законопослушного, порядочного человека поведением! – «Ага, смерть! – отметил про себя Бьёрн. – Как ловко он избегает темы её убийства и того, что преступник может быть сейчас даже в этом зале, одним из нас. Сидеть и слушать его бредни. Ну конечно, Эймс прекрасно понимает, стоит ему заикнуться об убийце, и он потеряет их внимание. У народа появится новый герой, не словами, а делом отстаивающий их безопасность!» – Эта женщина была чудовищем в женском обличье, настоящий демон из преисподней, и я прекрасно понимаю каждого из вас, но уподобиться ей мы с вами не имеем никакого права! Разве можно назвать нормальным поведением танцы на могиле?

– А разве можно назвать нормальным то, что этих нелюдей хоронят вместе со всеми остальными? – выкрикнул кто-то из зала.

– Правильно! – послышались возгласы поддержки. – Своим присутствием на кладбище они оскверняют последний приют для тех, кто покинул этот бренный мир!

– Многие из них оказались там по милости Грин и ей подобных!

Недовольных становилось всё больше и больше. Народ осмелел и не желал мериться с привычным устоем. Они хотели обещанных перемен. Они жаждали их, не до конца осознавая тот факт, что перемены – это не всегда хорошо. Иногда за ними следует что-то тёмное и жестокое. Да и гарантий, что после этого их жизнь как-то улучшится нет. Как не существует панацеи от всех болезней, так и не существует одного решения от всех проблем. В любом случае кто-то будет недоволен, оставшись за бортом жизни.

Стоя в проходе, по правую сторону от сидящих на лавочках, облокотившись на стену, комиссар, скрестив руки на груди изучал присутствующих на собрании на предмет агрессии. Его задачей было вовремя обнаружить возможный очаг восстания и тут же подавить его, до того, как это разрастётся в целый пожар из митингующих. Задачей это было не простой, можно даже сказать непосильной, в бывшем оперном зале собрался если не весь город, то точно его большинство. Это требовало от Хардгера полной сосредоточенности в патрулировании взглядом публики с правого ряда, но несмотря на трудность поставленной перед ним задачи он ухитрялся ещё просматривать левый ряд, который был под контролем Стивена Маерса и двух молодых сержантов и считывать невербальные знаки с лица губернатора.

Фредерика и Лиззи расположились в левом ряду, подальше от него.

Хоть он якобы и попросил прощение у мисс Перол Фреди словно чувствовала, что сквозившее между её подругой и комиссаром напряжение никуда не делось, а словно только усилилось. Желая уберечь синеголовую от лишнего стресса мисс Арне выбрала дальний ряд и самые крайние места как бы возводя между Лиз и ним живую преграду в виде сидящих на скамье жителей города. Ну что ж, это было разумно. Кто знает не воспользовался бы Хардгер возможностью применить силу к милой Лиззи если бы рядом поднялась буча. В толпе можно случайно задеть кого угодно! От таких мыслей Бьёрн испытал привычное чувство неудовлетворённости, а его взгляд задержался на мисс Перол дольше необходимого, она его почувствовала и обернулась. Комиссар скривил губы в брезгливой ухмылке и перевёл свой взгляд на правый ряд, где ему посчастливилось тут же отыскать Эйнара Ульфа, адвокат ехидно ухмыльнувшись отвесил ему приветствие, Хардгер выругался про себя и мысленно заставил сосредоточиться на речи губернатора.

– Земляки, вы конечно же правы! – продолжал свою воодушевляющую речь Каммингс. – То, что эти нелюди оскверняют святое место, последний дом для тел, а возможно и душ, наших дорогих и близких возмутительное попустительство бывших властей и прошлого уклада жизни Ирк-Сена! И я как новый глава этого города не вправе закрывать на это глаза! Во многом мы вернулись к законам жизни наших предков и это было единственно верным решением! К нам вернулось целомудрие и как итог наша жизнь стала лучше, а значит взятый мной курс и политика верны. Именно поэтому я принял решение, – на этом моменте губернатор поднял глаза к небу, точнее к лампочке и яркий свет осветил его лицо, подчёркивая большой нос и губы, в уголках которых собралась слюна. Хардгер искренне посочувствовал тем, кто сидел на первом ряду, наверняка он их всех обрызгал слюной во время своих речей. А ещё его чуть не вырвало от лицемерия и жеста Эймса в котором был укрыт тайный смысл. «Он бы ещё сказал, что ему было откровение свыше!», – и никому не будет поблажек, уверяю вас, это коснётся всех. Даже мою собственную семью! С завтрашнего дня всех убийц, воров, грабителей проституток и прочих приступных элементов будут хоронить за чертой кладбища или вовсе в чистом поле, без памятников и иных опознавательных знаков!

«Ага, небольшой холмик в чистом поле. Словно собачку закопали», – прокомментировал про себя Бьёрн.

В зале поднялся гул одобрения. Эймс Каммингс получил свою порцию любви народа, но это было не всё, теперь ему нужно было ещё утвердиться как человеку, умеющему жертвовать.

– Это ещё не всё! – он поднял руку вверх призывая к тишине. – Если придерживаться законов наших предков, то во всём, я так считаю! Недопустимо выуживать то что тебе подходит и кажется уместным, и отвергать то, что не по вкусу. Иначе это уже лицемерие и двойные стандарты, а так быть не должно! – комиссар напрягся, смутно предчувствуя к чему ведёт Эймс Каммингс. – Шутов, циркачей, уличных артистов и даже актёров постигнет та же участь, как бы мне не было тяжело и больно это говорить. Их будут хоронить за забором кладбища.

«Ну конечно! – Хардгер мысленно отвесил себе подзатыльник за несообразительность. – Эти занятия раньше считались бесовскими и их представителей запрещалось хоронить вместе с православными людьми! Ай да, Эймс, хитро! Его жена актриса, так в глазах этих людей он тоже жертва закона, а не только палач, что сам всё это и придумал! Вот же сукин сын!»

Мужчина перевёл взгляд на Фредерику. Актриса, вскинув голову прожигала губернатора яростным взглядом. Если бы артисты действительно имели что-то общее с бесами, то до омерзения и тошноты порядочный Эймс Каммингс сейчас был бы кучкой пепла.

Сидящая рядом с Фредерикой Лиззи всячески пыталась успокоить подругу, пока та не наделала глупостей в попытке отвесить Эймсу смачную пощёчину или даже плюнуть в лицо. Папарацци понимала, что это непременно вызовет конфликт с полицией, схлестнувшись с которой актриса может серьёзно пострадать. Бьёрн был благодарен ей за это, как не поспешил бы он к Фреди чтобы защитить, вовремя рядом с ней оказаться всё равно не смог бы.

– Так же, – не обращая внимания на повисшую тишину и шок от последней новости продолжил губернатор, – в связи с особыми обстоятельствами, теми что не имели место во времена наших предков, когда они писали этот закон, не имеют права на захоронение на кладбище и так называемые иные, – его взгляд переместился на Лиззи, – те люди что, пережив импульс стали другими.

Испуганный вскрик и уже Фредерика пытается утешить подругу, что вмиг оказалась под пытливым взглядом толпы, словно подопытный кролик. Её рваное дыхание, свидетельствовавшее о подступающих слезах, было отчётливо слышно даже Хардгеру. Вырвавшись из объятий Фреди она бросилась прочь, пока влага удерживаемая в её глазах только силой воли не прорвалась наружу.

Началась суета, люди по вскакивали со своих мест и началась давка. Фредерика оказалась в её потоке, не имея возможности выбраться, чтобы броситься вдогонку за подругой она, отыскав взглядом рвущегося ей на выручку Бьёрна сложив руки рупором крикнула ему:

– Лиззи! Найди Лиззи!

Соблазн сделать вид, что не расслышал и остатки человечности, подкреплённые желанием угодить невесте и тем самым уже точно заслужить прощение боролись в нем с секунду. Резко развернувшись он стремительно двинул на выход.