Немой посетитель

– Прошу прощения… Мне очень жаль… – Молодой официант, несмотря на большой опыт работы, всё же занервничал, и, не удержав поднос с перекатывавшимся полупустым бокалом, уронил с дребезгом и его.

– Господин Фитш! – подбежал тут же краснощекий администратор и принялся извиняться перед гостем, на которого опрокинули алкоголь. – Очень жаль, что так вышло. Сейчас мы все исправим!

Он заметно грубо ткнул взмокшего и побледневшего официанта, и тот сразу удалился из банкетного зала. Сотрудники клинингового сервиса быстро устранили лужи «игристого», собрали осколки и куски смятых мокрых салфеток, что уже через пару-тройку минут от инцидента не осталось и следа.

– Это карма, дядя, – прозвучало позади бывшего инспектора ведомства.

Последние пару лет Фитш занимал пост председателя. Но никак не привык к новой форме обращения, и чаще всего не реагировал на «председателя». Как в принципе и многие из его окружения не стали отучаться от привычного: «инспектор Фитш».

Да и сам Фитш – весь «из крови и плоти» был пропитан идеей контроля, управления и оказания противосилы. Поэтому последние десять лет то «ловил хулиганов», то возглавлял отдел по борьбе с коррупцией. А потом и вовсе ушел в эконадзор. Оттуда и вышел на свою нынешнюю должность.

Следует отметить, что роль инспектора Фитша в жизни инспекции и ведомства в целом была далеко не последней. И до вступления на новый пост – был наделен полномочиями, которые позволяли ему участвовать в политических событиях в Штраузат и за его пределами.

– Не знаешь порой, откуда прилетит…, – перед Фитшем предстал молодой мужчина, всем видом показывая нескрытое недружелюбие.

– Не ожидал тебя здесь встретить, Марк.

– Меня пригласили.

– Правда?

– Я всегда говорю правду.

Между родственниками витала явная неприязнь друг к другу. К этому моменту Марк уже не улыбался и взглядом выискивал в скоплениях других приглашенных гостей «повод», чтобы отойти.

Повсюду царила полуофициальная атмосфера: мужчины в костюмах, женщины – в элегантных образах. После банкета присутствующих ожидали отдельные залы по представлению личностей, продвинувшихся в тех или иных проектах по теме саммита. Можно было задать любой вопрос по процессу подготовки к будущему ежегодному тендеру. И в виду этого на мероприятие пробралось большое количество журналистов.

– Как твой новый проект? – Как можно незаинтересованно спросил Фитш.

– Не твое дело, – грубо отозвался тот. И когда желваки стали выступать заметными рельефами, рядом появилась яркая «собеседница».

– Мисс Стефиш! Какая приятная встреча! – Фитш постарался показать искреннее восхищение и резко развернулся к девушке.

– С приездом, господин Фитш! Как Вам формат мероприятия? – из вежливости поинтересовался довольно уверенно завлекательный голос. – Вы ведь Дункал? – резко переключилась она. – Марк Дункал? – встала рядом, открыто показывая, что ответ Фитша абсолютно не важен. – Меня зовут Долора. Мы учились в одном потоке, – протянула она руку.

– Да, я Вас вспомнил, мисс Стефиш, – без особой радости отозвался молодой мужчина. Но внимание такой девушки, разумеется, подогрело его самолюбие, и тот встречно пожал ей руку, стараясь быть максимально галантным.

– Вы приобщились к научному составу Университета?

– Да, можно и так сказать.

– Было бы интересно оказаться на одной из Ваших «учёных» тусовок, – улыбнулась она и зазывающе глотнула шампанского.

– Боюсь, эти тусовки не так веселы, как Вы себе представляете.

– О, господин Дункал…, – громко засмеялась та. – Я везде найду интерес. Особенно в компании таких умных мужчин…, – девушка двузначно повела бровями, а Марк, дабы не показаться легкой наживой явной женской игры, в ответ лишь молча ухмыльнулся.

– Том! – молодой исследователь окликнул старого друга, с которым поддерживал связь еще со студенческой скамьи.

– Марк! Здравствуй, Дорогой! Я был абсолютно уверен, что свижусь здесь с тобой! – Бодро подошел к образовавшейся компании довольно яркий молодой мужчина и пожал руку другу.

Фитш тем временем с недоверием оглядел нового собеседника.

– И я рад тебя видеть!

– Долора! Ты ли это!? – развернулся молодой человек к девушке и широко улыбнулся.

– Том Гарди, – без взаимной радости отозвалась та. – Ты здесь по работе?

– Ну что еще может делать рядовой служака на саммите молодых ученых по продовольственной и фармацевтической безопасности? – ухмыльнулся тот. – Да, я здесь по работе.

– Служа́ка… – как точно подмечено…, – протянула с особой язвой девушка. – Здорово, что смог «выбраться в люди». У тебя, наверняка, много работы. Благодаря находчивости твоей конторы Штраузат и стал закрытой зоной. Контроль уровня допустимой концентрации токсинов в воздухе – отличный способ приделать такой «кардинальный» статус городу.

– Мы не вправе игнорировать анонимные заявления. Уверен, господин Стефиш не сильно расстроился изменениям. Тем более с такой поддержкой со стороны ведомства, – Том обратился теперь к председателю. – Инспектор Фитш. – Поздоровался он с ним.

Фитш же стоял, как изваяние, о присутствии которого вроде как все знают, но поговорить не находили надобности. Такое отношение делало его даже жалким, хоть слыл он в пересудах довольно жестким человеком.

– Непростые времена способны сплатить общественность, – отозвался Фитш. – Вишмнадзор же никогда не допустит, чтобы его зона приобрела подобный статус. Он ведь заботливо контролирует выбросы предприятий на своей территории.

– Верно, – согласился Том. – Зона Вишмар заботится о своих жителях.

– Как трогательно…, – гневно выжала Стефиш и сделала еще глоток. Кажется, градус качественного напитка настоятельно стучался в запретные двери мозга, и хмель блокировал эмоции, отвечающие за сдержанность, от чего девушка чувствовала легкую расслабленность и желание смело высказывать своё мнение.

Причиной такой реакции Долоры стала интрижка прошедших лет с этим самым Томом, которая закончилась не совсем в её пользу. Гарди примитивным образом возпользовался ее безотказностью, а «после» сделал вид, что ничего между ними и не было.

Мужчина, разумеется, прочувствовав недружественные вибрации в тоне девушки, сменил русло разговора.

– Эшмар уже приехал?

– Я думаю, ты говоришь с ним чаще, чем я. Попробуй поискать его…, – бесстрастно ответила она.

– Что ж… Марк, ты со мной?

Дункал «откланился» и удалился вместе с другом. А Долора осталась на месте, продолжая делать глоток за глотком содержимого своего бокала, и прикидывая в мыслях, где же действительно Эшмар может сейчас находиться…

Пролог

Зона Штра́узат и колонии, обступающие её окраины не отличались ни изысканной архитектурой, ни исключительными гражданами – ничем особенным среди остальных зон земной плоскости. С высоты птичьего полёта напоминала огромную грампласти́нку, поделённую на три сектора, или же трёхъярусный торт, окаймленный пустынными горными хребтами и взятый в кольцо смогового тумана.

Центральную окружность зоны, подобно верхушке торта с самой исключительной начинкой именно с той самой «вишенкой», составлял первый сектор, где проживали представители с внушительным количеством финансов на счетах: члены правления, магнаты, иностранцы -дипломаты – способные подчинить себе любого, кто нуждался в качественной оплате труда.

Второй сектор, огибавший центр, занимали представители творческой интеллигенции, малого, среднего предпринимательства, порой большинство часто не имевшие стабильного дохода из-за большой конкуренции.

Всякого рода заведения готовили мероприятия и развлечения для платёжеспособных жителей первого сектора. Зачастую собственники того или иного выставочного центра, изысканного ресторана или киностудии вёл нескончаемую борьбу перед неудержимым апгрейдом. В этой бесконечной гонке, как правило, средства, заработанные непосильным трудом и длительным временем, вмиг растрачивались, и нередко появлялось место истерии, помешательству и суициду. Закрывались одни конторы, открывались новые. Мало, кого интересовало произошедшее с предыдущим арендатором, а арендодателей волновало лишь наличие новых.

В третьем секторе обитали в основном рабочие по найму. Несмотря на отсутствие роскоши центра и культуры второго сектора, здесь местные друг к другу были во многом солидарны – никто никогда не проходил мимо чужой беды и не стремился к соперничеству.

Вообще хорошего и плохого в любом секторе было в равной степени и не много, и не мало. Каждый тянул свою «телегу», как мог: у кого-то получалось лучше, у кого-то хуже. Во всяком случае, каждый делал выбор сам. Усердных и «не очень» пребывало также в равной степени. И человеческие пороки, если и проявлялись, то проявлялись везде одинаково…

В каждом секторе были построены школы, госпитали, функционировало своё административное ведомство: распорядительное ведомство – комитеты, которые отвечали за организацию и обеспечение жизнедеятельности населения того или иного сектора, и исполнительное ведомство – инспекции, осуществлявшие контроль над соблюдением местными установленных порядков и правил.

Управленцем зоны считался мэр Э́шмар Крамб – наследник громадного холдингового капитала. Его отец оставался лицом микробиологической промышленности на протяжении многих лет, и благодаря своему богатству и положению имел существенное политическое влияние.

После смерти предка Эшмар, будучи единственным сыном, разумеется, унаследовал всё его состояние. Партнёры отца очень быстро решили вопрос должности наследника, и устроили его на пост мэра. Только сам Эшмар покинул Штраузат задолго до смерти отца и проживал последние десять лет в зоне Вишмар. И потому, не захотев вернуться, вёл дела удалённо.

Помимо Зоны под управлением Крамба находились колонии, занимаемые всю свободную территорию на окраинах Штраузат. Её пределы с недавнего времени были обставлены изоляционной аркой, чтобы обезопасить население от удушливого смога, причиной которого стали токсичные выбросы фармпредприятий в Северовосточной части Зоны. С одной стороны масштабное производство предполагало занятость населения, но брали туда не всех подряд, да и большую часть труда заменяли автоматические системы. А с другой, массы вредных веществ, выбрасываемых в атмосферу абсолютно никак не оправдывали их существование.

Два года назад Штраузат стал закрытой зоной, и вокруг третьего сектора была воздвигнута ещё одна стена, как дополнительное ограждение на случай, если в один прекрасный день смог, миновав арки, доберётся и до этих мест. Территория за пределами стены стали называться колониями, а жители -колонистами. Эти люди потеряли работу, возможность посещать больницы, городские школы и пользоваться городским транспортом. Одним словом, перестали входить под ведомственное покровительство Штраузат.

Поставки продовольствия и медикаментов осуществлялись не так часто. Границу периодически патрулировали дозорные группы, проверяя встречных местных на наличие повышенной температуры, измеряя её прямо на месте. И вся эта история происходила по серьёзным причинам. Экологическая проблема привела к тому, что население колоний стало заболевать вирусом Амма, вызывающий симптомы «старой доброй онкологии». Только прогрессировал он довольно динамичнее по сравнению с привычной «родственницей». И последствия её были далеко нетрадиционными. Амма провоцировал возникновение абсолютно любой симптоматики, в том числе и бактериальной. В довесок на последней стадии заболевший имел острые нарушения кровоснабжения головного мозга и психические расстройства. Генерация клеток вируса протекала настолько быстро, что средняя продолжительность жизни составляла не более четырёх месяцев. В случае выявления каких-либо симптомов относительно с недавнего времени колонистов стали принудительно увозить в специальные приюты. Если Амма подтверждалась – отправляли для дальнейших обследований в специальный исследовательский комплекс.

Заразность Амма ещё не была доказана, несмотря на существование многочисленных гипотез. Зона разделилась на тех, кто боялся носителей Амма, считая их заразными, и на тех, кто был уверен в том, что Амма – следствие мутации иммунитета. Что бы там ни было независимо от количества мнений, видимая угроза таилась в психически нестабильном состоянии заболевших на самом пике заболевания. От жертв аммавируса можно было ожидать чего угодно. Они могли пойти на ограбление и на убийство, понимая, что обречены на тяжёлые часы выжидания собственного и неизбежного конца, ибо амма предполагала необратимый процесс. Пределом стал кошмарный случай, когда заболевший амма по-просту взял в заложники почти сорок человек на закрытой ярмарке во время рождественских каникул. В этой истории было много пострадавших, но преступника всё же нейтрализовали. Поэтому «здоровое» население подобных остерегалось, а инспекция помещала таковых в специальные приюты.

Не все колонисты были больны. Но тем не менее «отделенным» от зоны приходилось выживать из-за нищеты и рисковать здоровьем, а жителям секторов – молчать и сожалеть тем, кто «за стеной». Это привело к еще одной проблеме. Колонисты оказались в заблокированными аркой и стеной. И, решив, что «никто их не слышит» образовалась группировка некой противосилы исполнительному ведомству – маргина́лы.

Поначалу маргиналы боролись за право иметь колонистам возможности граждан Штраузат: требовали разрушения хотя бы внутренней стены и предоставления свободного пересечения границы. Но комитет не спешил что-либо предпринимать в пользу колонистов. Чуть позже в местных чат-каналах стали появляться новости о том, что маргиналы угрожают Зоне переворотом и сменой управления. А потом стали доходить слухи, что маргиналы бесчинствуют и против жителей самих колоний: грабят, устраивают пожары, оставляя целые семьи без крыши над головой. А происходили мол правонарушения из-за внутренней пропаганды вступления колонистов в преступные ряды маргиналов. Те, кто сопротивлялся этому, оставался без имущества. Порой даже инспекции было трудно справиться с их агрессией. Никем непринятая власть маргиналов и не защищала, и не сдерживала себя от нарушения прав и законов, попросту обирая тех, кто хоть как-то зарабатывал, чтобы выжить.

В последнее время колонисты, что желали перебраться на Восток, не могли этого сделать не только из-за правил досмотра инспекции и отсутствия документов, но и из-за этих самых маргиналов, которые могли предоставить этот доступ в обмен на вступление в их ряды.

Самой благополучной считалась восточная колония, на территории которой располагался огромный проектный комплекс компании «ФармСтеф». Территория строго охранялась, и попасть туда было крайне непросто, особенно тем, чьи документы уничтожил пожар. Но с начала нового года перед февральским Саммитом в Вишмаре с секторов и колоний стали призывать на разнорабочую службу в проектном центре «ФармСтеф», где помимо трудоустройства, предоставляли жилье, питание и достойные пособия.

На втором месте располагалась Западная. А Северная и Южная славились высокой преступностью, из-за которой, например, жители западной колонии не могли проехать на территорию восточной. Люди, боялись оказаться жертвами нападения маргиналов «по дороге».

Пробраться на другую сторону через сектор официально считалось невозможным. Для этого важно было подать заявку в ближайшее ведомство: указать цель, причину перехода и срок, на который собираешься покинуть свой дом. А пропустить переходца или нет – принимал решение Инспектор. Чаще всего переходцы просто напросто исчезали по пути к намеченной колонии. Собратья считали, что их отчаянных смельчаков сажают в местную ведомственную тюрьму, и вместе с тем сомневались в своих догадках, ибо на запросы ответов никто не давал. Либо списывали на маргиналов, которым, по сложившимся стереотипам, ничего не стоило заставить человека замолчать.

Вдоль границ ведомство расположило посты, охраняющие проезд в Штраузат: никого без разрешения не впускали и не выпускали. Но одарённые мудростью лет и нехилым опытом люди, находили пути решения вопросов перехода на другую сторону по подземным тоннелям. Таким смельчакам-колонистам (в простонародье – нелегалам) вызывались помогать волонтёры, проживающие в секторах, обеспечивавшие их липовыми разрешениями, иногда селили в своих домах до наступления «лучших времён» для перехода, иногда сами становились заключёнными за проявленную инициативу. Волонтёры давали колонистам надежду прожить жизнь в лучших условиях восточной колонии, рядом с главным магистральным выездом. Именно там находилось поселение, к счастью колонистов, которая являлась некорпоративной территорией, и это выяснилось после того, как Штраузат стала закрытой Зоной. Местные власти небольшого поселения помогали колонистам трудоустраиваться в комплекс или обосновываться на месте.

Преодолевать расстояния между зонами удавалось на флаймодулях по специальной высокоскоростной магистрали. Сквозь триплексные стеклопакеты, служащие в них окнами, можно было наблюдать за широченными хребтами, раскинувшие под небом пустынные объятия, привлекая пассажиров отчужденной и пугающей красотой заостренных склонов и скал, которые изредка, но всё же можно было рассмотреть. Природа, хранимая для потомков под покровом зашлакованного воздуха, терпеливо ожидала «повзросления» человечества. Надеялась, что когда-нибудь вздохнёт полной жизнью, вернув своё доброе имя «обитаемого для всего Живого, места».

Существующий режим горожане и колонисты принимать отказывались, но выбора пока не было. Любые митинги моментально подавлялись. Лидеров бросали за решётку в качестве воспитательного просвещения, а на остальных – накладывали огромные штрафы. Но надежда, как правило, бессмертна. И колонисты, и жители Штраузат верили в то, что когда-нибудь всё изменится.

Глава 1

– Тина, я прошу тебя, прекрати прыгать на этом диване! Мне так было стыдно за разбитую фондюшницу! А ты продолжаешь бесновать на чужом имуществе! – пыталась вразумить Мария свою младшую семилетнюю сестру.

– Зо́и ругаться не будет! Она мне сама разрешила. Сказала, чтобы я чувствовала себя, как дома. – Продолжала прыгать Тина, игнорируя сестру.

– Она это сказала из вежливости. Послушай, если ты не прекратишь прыгать, я не поведу тебя кататься в Штраузатрпарк! – Мария перешла на шантаж.

– Ты мне обещала! – обиделась Тина, надула губы и приземлилась прямо на «пятую точку». Сложила ручки на груди и пыталась выжать хоть какую-нибудь слезу. Но слеза упрямо не выкатывалась. Пришлось применить фальшивое всхлипывание. Но и это не помогло. Все приёмы старшая знала наизусть, и не собиралась поддаваться искушению пожалеть и угостить крошку любимой малиновой карамелькой.

Марии на днях исполнилось девятнадцать. Родителей забрали на посевные работы в Восточную колонию два месяца назад. Никаких вестей и никаких сообщений после этого девочки ни разу не получали. Мария допускала мысль, что старенький смартфон с полуразбитым экраном, которым пользовались родители одним на двоих, мог попросту сломаться. Ничего лучше девушка не придумала, как взять сестру и самостоятельно отправиться к родителям.

Семья Марии жила бедно. Их дом сгорел год назад от пожара. Все имущество было навсегда утеряно. Родители стали родителями довольно поздно, и сейчас пребывали в довольно пожилом возрасте. С помощью соседей, семья выстроила в погребе маленькую тесную комнатку. Жили впроголодь. Поэтому, когда в Западную колонию прибыли люди из ведомства и стали набирать добровольцев, родители тут же согласились ехать – им обещали отдельный домик, бесплатные обеды и ежедневную выдачу сухого пайка.

Мария вызвалась ехать вместо матери, но та побоялась отправлять юную дочь, хоть и с отцом, через пугающий властью маргиналов Юг. В родных местах было куда безопасней, поэтому, несмотря на хрупкое здоровье, женщина решила ехать сама.

Добровольцы перед отправкой проходили тщательный медицинский осмотр, и процент их не должен был превышать определённой цифры из-за непредсказуемости и недоказанности факта заразности амма.

Денег, что оставили детям, хватило буквально на неделю. Водить Тину в школу возможности не было – ничего не было! И Мария решила, что возьмёт остатки монет, схватит папин серебряный кубок по баскетболу – единственное, что каким-то образом уцелело после пожара, и обратится к волонтёрам, помогавшим таким, как она. Ей было важно добраться хотя бы до приюта для нелегалов с амма, чтобы временно устроить туда Тину и связаться с родителями.

По рекомендациям третьих лиц Мария оказалась на пороге маленькой закусочной, которым управляла Зои Джойс совместно с подругой ещё с колледжа – Сама́нтой Хе́йлиг.

Чтобы дать понять волонтеру, что ты – не тайный инспектор, было необходимо произнести заданный пароль, который применялся для безопасности всех участников нелегального перехода. Волонтер брался за дело на свое усмотрение, и пароль не мог давать гарантии, что нелегалу помогут. Волонтёры были как раз из тех, кто заражения вирусом не боялся. Работали бесплатно, но могли принять символическую благодарность, если колонист крепко на этом настаивал.

Зои Джойс – бодрая и инициативная девушка с чуть извивающимися в крупные кудри волосами цвета тёмного капучино до плеч, согласилась помочь Марии сразу. Она очень жалела детей. И даже если б пароль оказался неверным, все равно привела бы колонисток в свою крошечную квартирку в двадцать пять квадратных метров, получившую в наследство от дальней родственницы.

К тому же, Зои понимала, какие трудности преодолевали колонисты ещё на пути к её закусочной в третьем секторе в западной части Штраузата. Дело в том, что расстояние между постами на границе города с колониями довольно большое. К тому же в газетах часто писали, что планируется незамедлительное строительство ещё одной блочной стены. В основном этому радовались только те, кто никак не мог найти работу. А появление строительной конторы обеспечивало колонистов и жителей третьего сектора новыми рабочими местами. Чтобы оказаться в третьем секторе организовывались подземные коридоры, откуда колонистам и удавалось пройти на территорию зоны. Всё бы ничего, но строительные площадки вычищались и ограждались. Доступные ходы закрывались, и это было отнюдь не в пользу ни инициативных нелегалов, ни заинтересованных в помощи волонтёров…

Сестры жили у Зои уже третью неделю. Такое длительное пребывание было связано с ужесточением проверок на улицах сектора. Теперь даже у детей должен был быть официальный документ, удостоверяющий личность со штампом городского ведомства. У Тины, разумеется, такого не было, поэтому, было принято решение подождать в квартире Джойс, пока та не достанет липовую бумагу.

Зои любила детей, и на шалости Тины старалась не злиться. Она очень уставала в закусочной, но не сожалела о том, что согласилась им помочь.

Что касается подруги Джойс, она была самой безалаберной работницей, каких днём с огнём не сыскать. Ещё в колледже славилась ветреностью и прямотой характера. Говорила все, что хотела, абсолютно не задумываясь, чем это может обернуться.

Зои давно хотела поговорить с Самантой, но никак не могла на это решиться. Между ними существовала древняя договорённость о том, что на работу они будут выходить через день. Но Саманта благополучно смывалась уже после полудня, и после её смены всегда было грязно.

Зои, хорошо зная о привычках, приходила с рассветом и начинала приводить заведение в порядок. Чистить, готовить, договариваться, выслушивать, бегать, платить по счетам, находить электрика и прочее – ещё не полный список забот, которые приходилось выполнять Зои. Санитарные проверки раз в квартал, бесконечный мониторинг постоянно меняющихся, из-за жёсткого регламента саннадзора поставщиков, и бешеные налоги – держали молодую хозяйку в состоянии, очень сильно напоминающее морского ежа: ни вдохнуть, ни перекатиться – разорвёт в любую секунду.

Вот и сегодня солнце только вступило в свои права, а Зои Джойс уже стояла за стойкой и очищала духовку от подгоревшего жира. Керамическая плитка на стене полностью была замызгана. Полы требовали немедленного вмешательства в их «личную» жизнь. Вся закусочная ждала от хозяйки внимания и заботы.

Заведение состояло из небольшого зала, где помещались десять столиков по четыре стула на каждый, санузла, подсобки для хранения инвентаря и продуктов и кухни. Последняя ограждалась от зала широкой барной стойкой, откуда совершалась выдача еды и напитков.

Электрик Го́рдон Бринч считался редкостным эгоистом. Его не волновало, что холодильник не может стоять выключенным целый день, и что продукты в нем безнадёжно испортятся. Он приходил тогда, когда ему было удобно. Новый холодильник Зои позволить себе не могла, и продукты частенько теряла. Эту досадную проблему необходимо было срочно решить, иначе расходы в конце месяца угрожали существенно превысить доходы, от чего та рисковала не оплатить за коммунальные услуги своей теперь уже собственной квартиры, а это в свою очередь обязательно навлечёт визит инспекции.

Было бы легче, если б в решении проблемы участвовала и Саманта. Но та безжалостно тратила деньги из кассы, заработанные Джойс, и до утра развлекалась в ночных клубах второго сектора. Совсем недавно она рассказывала, что познакомилась и провела ночь с каким-то художником, который по своим связям достал для неё пропуск во второй сектор, а это чётко сигнализировало о ближайшем постоянном её отсутствии на работе.

Хейлиг знала, что Зои – волонтер. Девушка могла бросить неудачную шутку при посторонних на тему её нелегального дела, несущая риск ареста и заключения, и при этом искренне не отказывалась от дружбы. Но, несмотря на все это, Джойс доверяла Саманте и переживала за непутёвую подругу.

В закусочной всегда звучало местное радио. Очень хорошо ловила Хай-джаз волна. Зои нравилось слушать песни из молодости её родителей, которые напоминали о детстве, и она даже не пыталась настроить другую.

Отца и мать похоронила лет семь назад. Тогда Джойс только поступила в колледж и тогда же познакомилась с Хейлиг. Подруга хоть и была безбашенной, но часто выручала Зои вниманием и финансами. Мать Саманты держала свой салон красоты, и у Хейлиг постоянно водились деньги, которые она с присущей ей лёгкостью проматывала в самое ближайшее время.

Дружба с не шибко благополучной, но довольно смышлёной Зои, Саманте была только на руку – довольно консервативная и жёсткая мать доверяла порядочной и рассудительной Джойс. Женщина надеялась, что та поможет непутёвой дочери измениться в лучшую сторону, но Саманта не менялась. Пользовалась благодарностью Джойс, и частенько просила расписать курсовые, отправляла на семинары за место себя. А Зои послушно «помогала», так как всегда оставалась благодарной за её поддержку.

А еще Хейлиг частенько вытягивала с матери денег якобы для Джойс, а та беспрекословно отдавала их, видя, что дочь стала «исправно» учиться, не зная, что «учеба» её держалась на усердии Зои.

С покупкой помещения для закусочной помогла именно Саманта, одолжив большую сумму денег. Джойс, вернула долг довольно быстро, и даже больше положенного. Но продолжала терпеть безответственное поведение «партнёра». Да и мать Саманты перестала финансировать беспорядочные расходы дочери. А дела у собственников малого предпринимательского дела, таких как у Джойс, в последние месяцы шли довольно скудно…

Приходя на работу, девушка обычно переодевалась в чёрные спортивные штаны и красную футболку «оверсайз», а волосы собирала в непринуждённый хвост под затылком. Сегодня она очень надеялась, что Бен, наконец, принесёт обещанный документ со штампом для Тины. Мария каждый день спрашивает о нем, стоит только Зои перешагнуть через порог своей квартирки. Да и самой Зои было бы неплохо уже отдохнуть от посторонних.

Бен – бывший инспектор исполнительного ведомства был старше Зои на одиннадцать лет, и зимой вот-вот отпраздновал своё 35-летие. Они познакомились, когда Джойс переехала в свою новую квартирку из загородного родительского дома, и очень даже кстати. После разделения на секторы и образования колоний, вернуться туда Зои уже не смогла. Ей повезло, что подвернулось неожиданное наследство. Позже после переезда до неё дошли слухи, что родительский дом сгорел от пожара, устроенный пробравшимися на ночлег бродягами. Все, что родители нажили непосильным трудом при жизни, памятные вещи, старые альбомы – навсегда стали утерянными. И, вспоминая об этом, у Джойс всегда наворачивались слезы. В такие моменты она всегда занимала себя каким-нибудь делом, чтоб поскорее отвлечься, и отвлекалась настолько, что и не замечала, как много успевала делать.

В день знакомства с Беном Зои обокрали. Неизвестный на велосипеде с шарфом на носу буквально вырвал с плеча Зои её сумочку, но был задержан бдительным Беном, который неподалёку попивал кофе на открытой террасе местного кафе. Спаситель и потерпевшая вскоре быстро подружились – Зои всегда была практичной и дальновидной, и понимала, что раскидываться дружбой с бывшими инспекторами не следует. Да и Бен действительно оказался хорошим человеком, по крайней мере, для неё.

Волонтёром Зои стала буквально год назад – совершенно неожиданно и незапланированно. Однажды в закусочную забежала пожилая пара, и попросила скрыть их от преследования. Она и спрятала их под барной стойкой, а потом помогла перейти границу. С тех пор и занималась волонтерством. Через многочисленных посетителей нашлись нужные и полезные люди, которые зарекомендовали себя, как надёжных, и снабжали необходимой информацией.

Как-то Джойс обратилась за помощью в оформлении одной бумажки к Бену, доверилась и рассказала о своём «хобби». Бен тогда не стал отговаривать и назойливо причитать, как это может быть опасно, и что, в конце концов, она сломает себе жизнь. Просто помог, и продолжает это делать и по сей день.

– Ты, как брат мне, Бен! Так что радуйся новому родственнику и постарайся забыть о своей неудачной затее! – отшучивалась Зои, заливаясь звонким смехом всякий раз, как друг оказывал ей знаки внимания. Лохматила на макушке его короткие, чуть вьющиеся волосы, а тот просто сидел смирно. Бену нравилось, как она смеётся. Старался больше не испытывать ни себя, ни Зои, и не думать о ней как о женщине, с которой не прочь связать свою судьбу, но получалось это крайне трудно и неохотно. Но продолжал оставаться верным другом, готовым прийти на помощь…

Над открывающейся дверью зазвенел колокольчик, и в зал вошёл инспектор Ри́кфорд Маст. Он всегда приходил в это время выпить кофе и съесть фирменный блинчик от Джойс.

– Доброе утро, Зои…, – поздоровался молодой мужчина. На нем была серо-голубая форма члена инспекции: сверху – чёрная кожаная куртка, на ногах – чёрные ботинки на шнурках, и чёрная кепка – на черноволосой голове.

– Доброе утро, Рик! Прости, сегодня только кофе. У меня сумасшедшая уборка. Обещаю, на обед будут куриные котлеты. Правда, на гарнир снова макароны. С поставками – беда, сам понимаешь: опять поставщик сменил контакты. Вместо блинов могу предложить вчерашние овсяные печенья, – говорить старалась непринуждённо, чтобы лишний раз не выдавать волнение.

Рикфорду как раз-таки Джойс не доверяла. Даже побаивалась. Подозревала, что и он ей доверяет неохотно. Инспектор всегда наблюдал за ней, задавал наводящие вопросы, словно пытался «раскусить».

Зои старалась днём закусочную не закрывать, чтоб не вызывать лишних подозрений. Подобно среднестатистической хозяйке подобных заведений, ворчала на цены, на сломанный холодильник, на погоду, на электрика, лишь бы инспектор не захотел прийти к ней с проверкой, так как часто именно им обчёсывались места малого предпринимательства в поисках потайных ходов. Но Зои пока везло.

– Я буду кофе…, – коротко пробубнил тот, и сел за привычный столик у окна.

Зои поторопилась, и через пару-тройку минут перед инспектором приземлилась красивая белая чашечка с ароматным и бодрящим напитком. Зои сопроводила подачу улыбкой и тут же поспешила обратно к тряпкам и средствам для чистки, мечтая о скором уходе Рика из её заведения.

Каждый раз, как Рикфорд приходил, Джойс молилась, чтобы за ним следом не появились очередные переходцы. Хотя «рекомендаторы» всегда предупреждали переселенцев, что к Зои Джойс по утрам приходить нельзя. Возможно, благодаря этим предупреждениям, проблем с инспекцией пока не возникало.

К счастью, Рик быстро допил кофе, встал и, традиционно попрощавшись, покинул закусочную, а Зои облегчённо вздохнула…

До обеда всё сияло, и во всём помещении разило лимонной свежестью дезинфицирующей жидкости.

К обеду потянулись ещё посетители – в основном наёмные рабочие: недалеко шло строительство приюта, и многим из них подвернулась работа.

К Зои любили приходить, и в её смену всегда было много посетителей. Готовила хозяйка сама. Обслуживала и убирала тоже сама. Старалась экономить на всем, на чем только можно, и многое заменяла ручным трудом. Она хотела бы завести помощницу, но с доходом в последние месяцы было туго. Да и Саманта слишком часто разоряла то немалое, что удавалось заработать. К тому же посетителей в смену подруги практически не бывало – все ждали Джойс.

На обед заглянул и долгожданный Бен. Попросил воды, а потом незаметно передал Зои бумажный свёрток, вложив его в керамическую чашечку.

– Прости, что долго, Зои. В инспекции неспокойно. Говорят, посадили куратора волонтёров из второго сектора. Советую залечь на время, – Бен говорил тихо, а Джойс понимающе ответила:

– Спасибо.

– Ты виделась с Самантой?

– Нет. Говорят, в последнюю её смену она закрыла закусочную ещё до обеда.

– Ох, допрыгается девочка, и тебя потащит за собой, – с досадой выдохнул Бен. – Ладно, пойду я. Есть у меня ещё дела. Пока, сестрёнка!

– Пока, Бен, – чуть улыбаясь, попрощалась Зои.

Она беспокоилась за Саманту не меньше. Слишком явно подруга нарушала рабочий распорядок, а это могло навести на подозрения местную инспекцию.

– Зои, налей мне чаю! – крикнули с четвёртого столика.

– Минуту! – отозвалась Джойс и с тревожными мыслями продолжила работу…

«Совершенная…, порочная…», – констатировал в мыслях Эшмар, делая заключительные толчки в тело Доло́ры.

Долора извивалась и стонала прямо на его рабочем столе, совсем не смущаясь того, что стол располагался посреди его кабинета. Длинные светлые пряди рассыпа́лись на глянцевой стеклянной столешнице, на полу лежала шелковая блузка и чёрный кружевной бюстгальтер. Узкая кожаная юбка каким-то чудом ещё держалась на тонкой талии, а нижнее белье висело на спинке мягкого кресла.

Доло́ра Сте́фиш – сокурсница Эшмара, дочь близкого друга и партнёр ещё по бизнесу отца Крамба, вела сопровождающую работу дел в Вишмаре. «Плюс» ко всему девушка была не прочь периодически согревать его постель.

Возможно, они стали бы хорошей парой. Эшмар – состоятельный мужчина, знающий себе цену и получивший в «своё» время учёную степень в области предпринимательства. Предпочитал строгие костюмы, дорогую обувь, спортивные автомобили, роскошных женщин. Статная внешность соответствовала интеллекту. Почти чёрные, аккуратно зачёсанные волосы в паре с педантичностью своего хозяина; жгуче карие, чуть с прищуренными уголками глаза, острые скулы и ухоженная щетина, закреплённые перчинкой непринуждённого остроумия – просто напросто вопили о безупречности своего обладателя.

Что касалось Стефиш – красивое подтянутое тело никогда не оставалось без внимания мужчин. Светлые, чуть рыжеватые волосы, рыжие глаза, пухлые, накрашенные всегда едкой красной помадой губы, идеальная кожа, высокое чувство стиля – выделяли её среди остальных популярных девушек не менее пафосного Вишмара, а после возвращения в Штраузат – сектора номера один.

Молодые люди росли вместе, покинули Штраузат вместе и учились в Ви́шмарском институте микробиологии. Отец Долоры – Бри́гстар Сте́фиш – возглавлял фармацевтическую компанию «ФармСтеф», занимавшая исследованием, разработкой и массовым производством медицинской синтетической продукции, соучредителем которого являлся и отец Эшмара – Джо́зеф Крамб.

Партнёры надеялись, что дети когда-нибудь объединят их семьи. Наряду с этим мечтали создать панацею, которая спасла бы от последствий аммавируса и летального исхода. «ФармСтеф» стала той компанией, чья разработка вещества-блокатора уже заняла нишу передового изобретения и дало надежду на будущее в условиях загрязненной экологии.

Вещество-блокатор останавливал развитие вируса на пару лет, и на скупку этой «надежды» уходили огромные бюджеты заболевшего населения не только зоны Штраузат. Такая «популярность» и спрос предполагали увеличение производства, что пагубно сказывалось на итак нездоровой экологии.

Желание конкурировать не оставляло в стороне и другие не менее крупные компании с не менее губительными выбросами производств, но лидирующую позицию пока занимал «ФармСтеф».

Ежегодно проводился тендер между производителями на утверждение их проектов и формул, и выделение бюджета на производство. Тендер курировался единственным независимым органом, который мог как признать, так и обесценить достижения и деятельность таких компаний – Вишмарский исследовательский центр надзора и экспертизы – «Вишмнадзор», как упрощали в обиходе. Он проводил тщательный отбор участников, осуществлял проверку технологического процесса и, выявив нарушения, успешно исключал «недостойных». А соблюдавшему все предписания и нормы, выделял огромное финансирование для развития проекта.

«ФармСтеф» пока находила убедительные доводы не снижать работу предприятий, и продолжал лидировать, несмотря на статус Зоны и восокую численность смертности.

Бригстар и Джозеф дружили со студенчества, вместе основали крупную компанию, создали империю в сфере микробиологии, сделали громкое имя. С выбором названия компании Джозеф согласился с приставкой «Стефиш» сразу же, как его предложил партнёр – для него всегда был важен результат с соблюдением дисциплины процесса, а узнаваемость ключевой значимости не имела.

В один прекрасный день сердечный приступ оборвал жизнь Джозефа, и Бригстар остался без надежного партнера и верного соратника. Но стал наставником младшему Крамбу, и тот доверял ему не меньше, чем отец при жизни. Почти всегда прислушивался к его советам.

С помощью Бригстара молодому наследнику, ставшему собственником доброй половины ценных бумаг «ФармСтеф», удавалось грамотно обходить препятствия, то и дело возникавшие на поприще фармакологического бизнеса… Так рассказывал «всем» Бригстар. Эшмар же позволял ему делать это, не находя в том какого-то принижения или неправильности, хотя считал, что «дядя» порой перегибает палку.

Перед смертью Джозеф успел утвердить масштабный проект на территории Восточной колонии как раз по производству препарата, способного блокировать активность вирусных клеток на последней стадии диагноза – вещество-блокатор. Был развернут огромный комплекс с развитой инфраструктурой, с отдельным поселением для штата, особыми условиями для наёмных специалистов различного уровня. Были выделены огромные территории для посева растительных компонентов, участвовавших в процессе создания уникального вещества. Были задействованы в штат профессионалы, исполняющие обязанности на различных этапах формирования масштабного проекта.

Бригстар и Эшмар успешно продолжили осуществлять задуманное и щедро спонсировали строительство, запуск и размещение рабочих, стараясь своевременно обеспечивать структуры всем необходимым. Вся эта история продолжалась до тех пор, пока Вишмнадзор после получения анонимного недовольства не скорректировал значения норм допустимой концентрации вредных веществ от выбросов. И Зона Штраузат стала закрытой. Выезжать из нее можно было только представителям первого сектора. А въезжать только по командировочным талонам и обозначением цели визита.

Фитш, обязанный карьерным ростом Бригстару, контролировал границы. А чтобы подсобить ему в контроле, Стефиш предложил Эшмару разделить зону на секторы и пригородные колонии. Молодой мэр выдал категоричный отказ. Пожилому партнёру удалось со временем убедить его, что свидетельства агрессии и несдержанности заболевших и неполноценная изученность вируса – достаточно весомая причина, чтобы согласиться на территориальное разделение. После подписания этого решения, мотивированного своеобразной борьбой с возможной эпидемией, Эшмар более не желал вникать в дела «ФармСтеф», так как понимал, что разделение – не выход, и это лишь усугубит положение. Чувствовал себя предателем перед теми, кто остался на территории колоний, продолжал жить в Вишмаре то ли от бессилия, то ли от страха услышать осуждение от тех, кто «за стеной».

Фармакология каждый год презентовала всё новые и новые решения для борьбы с недугом, но погоня в производстве сложнейших фармоформул «сбалансированно» приносила масштабнейший урон окружающей среде. Картина складывалась в мозаику замкнутого круга, в котором погибала и природа, и умирали люди.

`

Младший Крамб успевал совмещать бизнес и должность управляющего удалённо только благодаря Бригстару, который в свою очередь большей частью управлял делами «ФармСтеф» локально. И чаще принимал решения, с которыми Эшмар просто соглашался…

Крамб тяжело дышал, сложив голову на голый живот Долоры, смакуя удовольствие, полученное от близости. Безупречно белая рубашка была расстёгнута, натренированное и разгорячённое тело расслабленно наслаждалось приятными откликами пережитой страсти.

Это длилось недолго. Крамб чмокнул Долору в живот и отошёл от стола. Подобрал с пола брюки и стал одеваться.

– Ты – мощь, Эш…, – восхитилась красотка, продолжая лежать на столе. – Как тебе это удаётся? Ты во всем – на высоте…, – промурлыкала Долора, нехотя усаживаясь на краю.

– Ты мне льстишь, – чуть улыбался молодой мэр.

К Долоре, что уже успела побывать замужем за магнатом металлургической промышленности, Эшмар относился, как к прекрасному дополнению в делах бизнеса. Любви и почитания яркой Стефиш и пожилого состоятельного супруга хватило на два года, по истечению которых «влюблённые» благополучно разошлись.

Эшмар дарил ей дорогие подарки, но каких-либо высоких чувств не испытывал никогда. И Долора об этом знала, но подкупало её гордыню внимание красавца, в которого была влюблена с самого института. Да и замуж вышла за нелюбимого из-за отчаяния и понимания того, что Эшмар никогда не свяжет себя узами брака с ней. Поэтому сейчас была благодарна за возможность быть с ним хотя бы в таком качестве.

В Вишмаре Долора успешно совмещала дела, но бросив всё, вернулась в Штраузат по большой просьбе отца, хоть и не желала вовсе в отличие от возлюбленного.

– Давай уедем куда-нибудь, вдвоём, мм? – предложила она неторопливо завязывавшему галстук мужчине.

– Ты же знаешь, сейчас не время. Слетай одна или с подругами. Я оплачу, – невозмутимо ответил он.

– Но я хочу с тобой! – как маленькая заныла она, все ещё восседающая полуголой на столе.

– Не капризничай. – Оборвал строгий голос. – Сейчас не время. Появилось много вопросов к твоему отцу… Он так и не перезвонил мне.., – призадумался на короткое время мэр. – Ладно… Одевайся, через полчаса – совещание. Мне нужно идти.

– Я поговорю с отцом, он все уладит, – надеялась на то, что возлюбленный передумает с решением об отдыхе, но Эшмар никогда не повторял дважды.

Младший Крамб был расстроен. Разочарование настигло сразу же, как его частный флаймодуль рассёк первый смоговый туман незадолго до пересечения предзоновой территории. Этого Эшмар не делал лет десять, и воздушный климат по ту сторону флаймодуля сильно разочаровал его ожидания.

Старина Бригстар заверял, что вопрос экологии состоит в особом контроле. А Эшмар видел своими глазами, как этот самый обещанный контроль установили в виде изоляционной арки. К его сожалению, за пределами зоны картина оказалась довольно плачевной.

Эшмар любил Штраузат. Он родился и вырос здесь. Но однажды жизнь поменяла русло, круто развернув его совершенно в другое направление. Человека, следившего за своим здоровьем и мог ещё похвастаться физической выносливостью – надёжного и, кажется, всемогущего отца вдруг не стало – это сокрушило Эшмара, и тот уехал лишь потому, что не нашёл в себе сил равносильно заменить его и принять его кончину. Он ушёл в работу только чтоб занять жизнь, в котором не осталось близких. Много путешествовал, умудрялся заниматься исследованиями, и даже создал специализированный формат обучения научно-исследовательской работы в области бизнеса в Вишмарском центре надзора и экспертизы, и никогда этим не хвалился. По природе слыл некоторой застенчивостью, которую позволял показывать не всем, и чрезмерной самоуверенностью, когда это было необходимо.

Крамб пытался понять: что пошло не так. Под «особым контролем», в наличии которого заверял Бригстар, в его понимании подразумевалось принятие мер по снижению выбросов на предприятиях, а не маскировка «фиговым листом» в виде арки, которую мэр воспринял абсолютной сомнительной «историей» в отношении защиты населения.

Вопрос экологии и пагубного для неё производства считался критически важным. И его разрешение играло ключевую роль для будущего. Поэтому и предложение Долоры о совместном отдыхе показалось ему не просто нелепым, а раздражающе неприемлемым. По правде говоря, она ещё в Вишмаре назойливо настаивала на разного рода поездках. С того момента, как Эшмар объявил о том, что собирается вернуться в Штраузат навсегда, Стефиш и вовсе сорвалась во все тяжкие: предложения паломничества на территорию Тибетского нагорья показались детским аттракционом по сравнению с оплатой лыжного туризма по спящему Охос-дель-Саладо.

Долора выросла в достатке. С самого детства воспринимала состоятельность семьи Стефиш, как должное из серии: «кто, если не мы». Родители дали ей самое лучшее образование, возможность увидеть мир с комфортными перелётами на личном хайгфлайере отца. Будучи единственным ребёнком Долора росла в беззаботности и всеобщем обожании, но «получилась» довольно благодарной наследницей немалого состояния Стефиш. В какой-то момент она поняла, что создавать что-то новое не нужно, а можно просто развивать имеющееся дело отца. Тем более то, чем занимался Бригстар Стефиш было вполне понятным, так что обучение на финансовом факультете труда не составило. Долора стала партнёром во всех делах Эшмара. Она старалась во всём облегчать его работу, став буквально тенью и в личной жизни. За младшим Крамбом охотились многие представительницы высшего света, но Долора быстро принимала меры по их «устранению» из его общества…

Эшмар натянул пиджак, и, проигнорировав последнюю фразу, уверенно покинул кабинет. Не соизволил даже обернуться на прощание, и обидеться на это Долора просто-напросто не могла – ведь так происходило всякий раз, как случалась близость для примитивного мужского самоудовлетворения…

Домой Джойс вернулась позже обычного. Закусочная находилась недалеко от того места, где она жила. Зои случайно наткнулась на вывеску: «Продаётся», когда только переехала в третий сектор. Поделилась идеей о собственном деле с Самантой, и та сразу же предложила её осуществить….

В окнах свет не горел. Мария знала, что им с Тиной запрещено выходить из квартиры, шуметь и включать вечером светильники. Телевизор они тоже смотреть не могли по той простой причине, что его не было.

Когда Зои вставила ключ в замок, задремавшие сестры мигом проснулись и побежали к дверям. Точнее побежала Тина, а Мари последовала за ней, чтобы вовремя прикрыть рот сестрёнки ладонью, в случае если та захочет что-нибудь воскликнуть. Тина целый день от скучного времяпровождения мечтала о любом разнообразии. И теперь хлопала ресницами в предвкушении того, что Зои принесла ей что-нибудь интересное.

Джойс же тащила в дом то цветные карандаши, то книги, то недорогие пазлы. Сегодня же в пакете волонтёра наблюдались лишь остатки макарон.

– Привет! Не спите? – запирая дверь за собой, шёпотом отозвалась Зои и включила свет.

– Зои! А что ты сегодня принесла?! – не выдержала Тина.

– Тина! Как не стыдно?! – поразилась наглости младшей сестры Мария и покраснела.

– Маленькая, сегодня ничего…, – присела на корточки перед девочкой уставшая, но улыбающаяся Зои. – Я закончила работу очень поздно. Магазины уже были закрыты. Зато я принесла очень важную бумагу, – вытащила из внутреннего кармана джинсовой куртки свёрток и передала Мари.

– Неужели?! – обрадовалась переселенка.

– Да, – Джойс вытащила контейнер с макаронами, и, не раздеваясь, отнесла на кухню. Сразу поставила поздний ужин погреться, заодно «поставив» чайник. Затем сняла куртку с белым искусственным мехом на вороте и уселась на кровати, чтобы избавиться от джинсовых брюк и облегающей чёрной водолазки. Локоны, пропахшие едой и едким запахом чистящего средства, устало дожидались своей очереди отмыться под тёплым душем. Но Зои неторопливо стала делиться планами следующего дня с рассевшимися на диване девчонками.

Квартирка состояла из крошечной, но отдельной комнаты, где стояли небольшой полуторный диван и, такой же ширины кровать. Купейный шкаф, задняя стенка которого служила перегородкой, отделяющая холл от комнаты, создавая подобие короткого коридорчика, занимал место рядом с входной дверью. По пути на кухню располагалась дверь в маленькое помещение, где стояли душевая кабинка, унитаз и малюсенькая раковина с зеркальным навесным шкафчиком.

В квартире, в интерьере которой Зои предпочитала светлые тона, всегда было чисто и тепло. Стены и пол были молочных оттенков, а мебель – выстлана светлыми махровыми покрывалами.

Если приходилось приводить в дом переходцев, хозяйка всегда располагала их на диване, а сама спала на любимой кровати. Правда были и случаи, когда и кроватью приходилось делиться, и тогда Зои спала на полу. Мама Джойс учила тому, что гостю нужно отдавать самое лучшее, забыв временно о личном комфорте. Так Зои и поступала, и, в принципе, не находила в этом сложности.

– В десять утра запрёшь дверь и осторожно закинешь ключи в почтовый ящик. К одиннадцати прогулочным шагом дойдёте до «открытого» рынка. По пути купите мороженого для отвода глаз – деньги я оставлю. Я буду в овощном отделе. Найдёшь меня, но подходить не станешь. Я дам сигнал: если ничего подозрительного не замечу, возьму две капусты. Если что-то мне в округе не понравится, наберу помидоров, и вы живо вернётесь обратно сюда. Понятно?

– Да, – сестры внимательно смотрели на волонтёра. Даже Тина перестала качать ножками.

– Увидишь в моих руках капусту – возьмёшь Тину за руку и направишься в магазин «Барахолка» – прямо на углу на перекрёстке на выходе с пролёта овощного отдела. Подойдёшь к пожилому мужчине, что там работает, и попросишься в туалет для Тины. Он разрешит и укажет налево. Ты улыбнёшься, кивнёшь и пойдёшь направо. Там увидишь тёмную дверь. Она приметна, не ошибёшься. За дверью – подсобка. В полу под соломенным ковриком есть люк. По подземному коридору вы выйдете у восточной границы зоны. Там уже будешь импровизировать. Идти придётся долго, всё-таки нужно пересечь сектор. Фонаря запасного у меня нет. Но он не понадобится. Освещение там будет. Воду и перекус я подготовлю. Готовьтесь. И помни, ни в коем случае раскрывать этот коридор не для кого нельзя. Если захочешь обратно, придётся искать волонтёра, но пользоваться этим же путём повторно не получится. Ты поняла, Мария? – Зои выглядела серьёзной. Девушка неуверенно кивнула в ответ.

– А что если старик из «барахолки» прогонит нас? – сомневаясь, спросила она.

– Не прогонит. Если больше других вопросов нет, отбой, – скомандовала Джойс и отправилась в душ…

Зои с утра уже снова стояла за стойкой в закусочной и наливала кофе ранним посетителям. Рикфорд, о котором девушка старалась не думать, сегодня почему-то не заходил.

Джойс много раз проделывала трюк с овощами и не сомневалась, что все пройдёт хорошо.

Как назло время протекало медленно. Но стоило стрелке на часах доползти до цифры «десять», как Зои выбежала из заведения и, включая попутно сигнализацию, выкрикнула только-только открывавшую аптеку Эмме:

– Здравствуйте! Я на рынок за овощами! Скоро буду!

Вообще Зои специально кого-нибудь уведомляла о своём уходе. Это могло помочь ей в кризисной ситуации – в допросах.

42-летняя Эмма, что работала фармацевтом по соседству, мило кивнула и улыбнулась в ответ уже уходящей, всегда доброжелательной соседке…

– Мм, клубничное – самое вкусное, – протянула Тина, слизывая десерт. В своей ещё неопытной жизни девочке доводилось есть мороженое не так часто.

Мария с тревогой смотрела по сторонам, но на восхищение малышки все же улыбнулась.

– Ешь быстрее. Уже половина одиннадцатого…

– Зои сказала, чтобы мы шли прогулочным шагом, а не бегом, – смакуя лакомство, наставляла Тина старшую сестру.

– Все-то тебе известно, – вздохнула Мари, и тут же вытерла салфеткой лицо и руки Тины.

Сестры подходили к заветному рынку, где в будничной суете в это время дня было достаточно многолюдно. Звуки мотора автомобилей, проезжающего вдали трамвая немного нервировали юную провинциалку, но она старалась не паниковать, хотя сердце судорожно выбивало в висках пульс.

Среди нагнавшей толпы Мари искала Зои, параллельно разыскивая овощные лавки. В округе кричали продавцы, предлагая товар. Пахло рыбой, приправами, колба́сами.

На втором ряду, наконец, девушка заметила ящики с огурцами. Прошла глубже и взглядом наткнулась на Джойс, стоявшую рядом с широким поддоном с баклажанами и капустой. Мария помнила о подробностях инструктажа, особенно о запрете «не подходить», и поэтому остановилась в ожидании сигнала.

Джойс немного поковырялась в кукурузе, затем невзначай посмотрела налево, позже – направо. Уточнила у продавца стоимость. Отобрала две капусты, подержала в руках, чтобы Мария увидела, и сунула одну в тряпичную широкую сумку. Переселенка, приняв сигнал, без лишних сантиментов и прощальных взглядов, схватила Тину за руку, и поспешно направилась в сторону «Барахолки», которую ещё заранее заприметила по пути, чтобы потом не тратить времени на поиски.

Обойдя торговый ряд, и завернув за угол, Мария небрежно наткнулась об широкую грудь – кого-кого – Рикфорда Маста! По надетой на мужчину форме, ошарашенная девушка поняла, что перед ней во всей красе стоит инспектор, и совершенно отчётливо растерялась.

– Простите, я такая неловкая! – начала она, найдя в себе силы не поддаваться панике.

– Куда спешите, красавица? – Рикфорд в упор смотрел на раскрасневшуюся светловолосую Мари. Девушка была весьма привлекательной. Её хрупкость была способна вызвать у такого типа мужчин, как Маст, желание покровительствовать, защищать, ну и попутно воспользоваться её красивым и юным телом для всякого рода развлечений.

– За мороженым, – ляпнула с испугу Мари.

– Ты мне ещё купишь?! – подхватила предложение сестры наивно обрадовавшаяся Тина.

Рикфорд обвёл обеих строгим и оценивающим взглядом. И довольным тоном отчеканил:

– Позвольте взглянуть на ваши документы.

Мари ощутила холод, который медленно и гадко расползался по спине. Одновременно переселенку бросило в жар, и в горле моментально пересохло.

«Всё в порядке», – мысленно успокаивала она себя.

Рикфорд в привычной для себя манере настырно продолжал наблюдать. Казалось, его и не смущало, что девушка испытывает волнение под его пристальным взглядом. Ему даже нравилось ощущать превосходство над слабой и беспомощной особой.

Мария, окончательно взяв себя в руки, уверенным жестом вытащила сложенный «в четыре» документ и протянула инспектору. Рик стал мучительно медленно водить глазами по строкам, нарочно оттягивая время, и все из-за того, что Мари совершенно не вовремя приглянулась охотливому на красивых девушек Масту.

Время для Мари и наблюдающей со стороны Зои, будто безнадёжно остановилось. Джойс думала, что делать в случае провала её нехитрого плана, и напряжённо прижимала небольшую белокочанную капусту к груди.

– Вы проживаете на юге третьего сектора, – то ли уточнил, то ли подтвердил написанное Рикфорд. Только Мария открыла рот, чтобы ответить, Тина, подтягиваясь к сестре, тихо прошептала:

– Я хочу пи-пи.

Старшая уставилась на младшую, как в каком-то турецкоязычном сериале, что с недавнего времени стал популярным для любителей художественных драм. Рикфорд так же отвлёкся на девочку, и в это время на выходе из овощного ряда раздались крики. Кто-то запустил в спину одного из покупателей капустой. Разъярённый покупатель, не разбираясь, накинулся на продавца с соседней лавки. За продавца заступился грузчик, что выгружал ящики с картофелем. Кто-то закричал и мигом получил по голове дамской сумкой проходящей мимо в этот момент посетительницы. Началась массовая драка: падали люди, летели ящики с овощами, катились по асфальту томаты. Кто-то участвовал в потасовке, кто-то разнимал, а кто-то, щёлкая семечками в сторонке, делал ставки.

Рикфорд быстро вернул документ Мари, скомандовал двоим инспекторам, что всё это время находились рядом, и побежал в сторону беспорядка. Девушка, не теряя ни секунды, схватила Тину, рванула к заветному магазинчику и скрылась за дверями под звуки наддверного колокольчика.

В это время уже с другого места, сжимая сумку с одной единственной капустой, за беглянками наблюдала Зои. Подождав, пару минут, свернула на нужную улицу и отправилась в сторону закусочной, молясь за успешное завершение путешествия двух отчаянных сестёр. На этом её дело в качестве волонтёра завершилось…

Глава 2

Сердобольная Джойс всегда искренне переживала за тех, кого отправляла по тайным хода́м. Особенно, если среди переходцев были дети. И сейчас за барной стойкой стояла морально измотанная девушка в тяжёлых раздумьях, делая чай очередному посетителю.

Из капусты, что успела закинуть в пакет, добавив моркови, яблока и растительного масла, нарубила витаминный салат. Получилось не так много, так как второй капустой пришлось спровоцировать драку, чтобы отвлечь внимание Рикфорда. За подлинность бумаги можно было не волноваться. Дело в том, что инспектор мог найти любую причину, чтобы увезти Тину и Мари в инспекцию. И Джойс просто не стала выжидать того момента, когда бы эта идея вдруг посетила его голову…

После набежавшей толпы в обеденный перерыв, к примыкающей к барной стойке раковине, образовалась гора из тарелок, ложек и белых чашечек с изящными ручками. Иногда Зои позволяла себе использовать одноразовые стаканчики. Но в целях экономии бюджета, применяла керамическую посуду, которую по правилам чистоты и гигиены нужно было обязательно мыть. Посудомоечная машина на кухне отсутствовала, и Зои делала это руками, чем и собиралась сейчас заняться.

Только натянула перчатки, как вдруг, заводя с потоком прохладного предвечернего воздуха особый весенний «дух», в закусочную вошёл нахмуренный Бен.

– Здравствуй, Джойс. – Друг привычно сел за стойку и поздоровался с хозяйкой. Он явно был чем-то озадачен.

По манере приветствия можно было объяснить его настроение. Если Бен говорил: «Привет», значит, все хорошо, если же «Здравствуй» – жди неприятной новости. От этого «здравствуй, Джойс» гостеприимная Зои даже забыла предложить Бену его любимый кофе.

– Что случилось?

– Саманта исчезла, – не растягивая интригу, объявил тот. – Консьержка сказала, что не появляется уже пятый день. А мать заявила, что полгода не общается с дочерью, и перестала оплачивать её проживание в гостинице.

Хейлиг не жила с матерью. А квартиру, что ей купила родительница, промотала или выменяла – никто толком не знает. Подруга редко делилась проблемами с Зои. Рисковала, в конце концов, нарваться на серьёзные неприятности, связавшись с «нехорошими» людьми, или на тех же маргиналов.

Ходили слухи, что Саманта как-то была замечена в компании дипломата в клубе первого сектора. Как удавалось подруге переходить пограничный контроль меж секторами, и добывать призрачные пропуски в подобные заведения, Зои не понимала. Для этого нужно иметь большие связи и, как минимум, доверительных друзей. Зная характер Саманты, Зои была уверена, что, кроме неё у сокурсницы таковых не было.

– Ох, Саманта…, – выдохнула Зои. – Где же её теперь искать?

– Тебе сейчас нужно на время отойти от дел. Занимайся закусочной, улыбайся, сходи в театр. Если хочешь, достану пропуск во второй сектор. Но больше никаких сопровождений, Зои. В комитете приняли решение о введении комендантского часа и проверках документов не только у случайных и подозрительных прохожих. Говорят, будут ходить по квартирам, и требовать нужную грёбаную бумажку, удостоверяющую личность у собственников. Забудь о делах на пару месяцев, потом посмотришь. Не хватало, чтобы инспекция накрыла твоих нелегалов в твоей же квартире.

– Поняла, – немного погодя, выдала она другу.

– Я пойду. Мне нужно уехать из сектора. Ближайшую неделю не увидимся.

– Зачем тебе во второй сектор? – с тревогой поинтересовалась Джойс.

– Искать себе умную и интеллигентную жену. Ты же не хочешь замуж за меня. Прости, ждать тебя я больше не могу. – Бен улыбался.

Зои улыбнулась в ответ:

– Будь осторожен. Я волнуюсь за тебя.

– Все будет хорошо, сестрёнка. Приду через неделю, – Бен быстро слез с высокого табурета и выбежал из закусочной.

Зои немного постояла, думая о Саманте. Прикидывая, где подруга может находиться, взялась отмывать заждавшуюся посуду…

Над городом опускался вечер. С приходом весны каждый день становился теплее. Сегодня уже с утра светило солнце, ещё больше прогревая изголодавшую по теплу землю после морозной и снежной зимы. Вечер обдавал воздух лёгкой прохладой. Но настырные и обласканные дневными лучами прохожие, не торопились натягивать головные уборы.

Наверное, обычная девушка в это время суток отправилась бы в кино с подругами, и после просмотра романтического фильма, выпила вкусный молочный коктейль в каком-нибудь милом месте под спокойную музыку. Но такое в быту будней у жителей третьего сектора происходило не так часто. После рабочего дня люди старались поскорее вернуться домой. Джойс и вовсе выбрала тревожную работу волонтёра. И если даже изредка и могла позволить себе прогулки и встречу с приятелями, она этого не делала. Не могла принять того, что колонисты не имели привилегий горожан, хотя и горожанам было непросто. Но у тех, кто жил на территории Штраузат, имелась хоть и слабая, но гарантия на защиту ведомства от маргиналов, выплата пособий семьям, столкнувшимися с амма. И комитет, в свою очередь, выполнял свои обязательства.

Правду сказать, сами инспекторы были не в восторге от того, что им приходилось делать. Бывало, на улицах сектора наблюдалась картина избивания стариков, подростков-переходцев. Ведомство чётко следило за выполнением задач и комитетами, и инспекциями…

За столиком у окна сидела пара влюблённых, а в самом отдалённом углу – двое завсегдатаев заведения, работавшие по найму на ближайшей стройке. Зои внимательно изучала график поставок картофеля с юга третьего сектора под легкую мелодию на Хай-джаз. Она нашла недорогих поставщиков, которые более или менее работали на совесть, и имела все необходимые разрешения на поставку.

Дверь в закусочную открылась, и на пороге появилась фигура молодого человека: короткостриженый темноволосый и голубоглазый парень, из-под расстёгнутого пальто которого выглядывала светло-серая толстовка с капюшоном. Недельная щетина и красивые густые брови ярко выделялись на смуглой коже. А смазливое лицо при таком «арсенале» приобретало черты мужественности и уверенности, что обязательно привлекало внимание женского общества.

Молодой человек мимолётно оглядев других посетителей, прошёл к барной стойке. Зои отложила бумаги и уставилась на посетителя, попутно оценивая его весьма уверенный привлекательный внешний вид.

– Чем могу помочь? Могу предложить сэндвичи с ветчиной и сыром, макароны с тефтелями и чечевичный суп.

Парень несколько секунд молчал и разглядывал девушку, а потом начал что-то выискивать. Указал на бумаги, что лежали на стойке и изобразил в воздухе пишущую ручку, намекая на то, что ему необходимо написать.

– Вы не можете говорить? – поняла Зои, доставая блокнотик на пружинке.

Подтвердив ее догадку кивком, незнакомец стал выводить слова: «Я ищу Зои Джойс. Можно воды?» – дописал он и развернул блокнот.

– Что Вам нужно? – прочитав записку, владелица закусочной постаралась оставаться невозмутимой, хоть и ощутила неудобство от вопроса. Из-за дневного стресса и страха за сестёр Зои сейчас была уставшей, но старательно скрывала это состояние.

«Мне нужен ход в Восточную колонию», – написал тот в ответ и оглянулся по сторонам. Только сейчас Зои обратила внимание, что все-таки парень суетился. И его изначальная уверенность не казалась уже такой «уверенной».

Пароль не прозвучал, значит, одиночка – сам по себе. Такие тоже приходили. Зои сильно ошиблась, когда назвала рекомендаторам своё настоящее имя, а не присвоила ник. Бен тогда не по-детски отчитал ее, обвинив в безответственности к своей жизни и личной безопасности.

Таких, как немой посетитель, можно было распознать быстро. Если нелегалы не знали пароля, а только имя волонтёра, значит, вышли на него случайно, а, значит, ненадёжны. Зои таких в дом не приводила, не доверяла – отказывала. Правда, с каждым месяцем всё чаще приходилось оглядываться, чтобы предотвратить удар от «мстителя», которому она отказала в помощи, или арест от инспектора, который с удовольствием бросит её в тюрьму и получит очередную премию за задержание волонтёра. Ведь нелегал «из ниоткуда» мог оказаться подставным лицом.

Она разглядывала посетителя и думала, как ей поступить. Бен настоятельно попросил отойти от дел и не высовываться. «Как же не вовремя», – подумала она.

– Ничем не могу Вам помочь, – наливая в стакан воды, решилась отказать Джойс.

Парень с тех пор, как вошёл в помещение, не отразил на лице ни единой эмоции. И после того, как услышал отказ, старался оставаться якобы спокойным. Осушил стакан, взял ручку и прописал следующее:

– «Я думал, у вас приличное заведение».

«Пароль», – констатировала мысленно Зои. Она тяжело вдохнула и шумно выдохнула: «да даже если и пароль прозвучал, как я ему помогу? Держать неопределённый срок у себя в квартире? Исключено! Нужно отказать, Джойс», – уговаривал внутренний голос. «Он – взрослый мужчина – выкрутится. В конце концов, обратится к другому волонтёру», – твёрдо решила она.

– Мне жаль, но…, – только хотела благородно отшить парня, как за окном послышался смех Рикфорда и его коллег.

– Вот черт! – уже вслух выругалась Зои.

На окнах висели плотные жалюзи. До наступления темноты Джойс всегда их закрывала. И теперь в очередной раз восхваляла себя за дальновидность.

Нахмурившись, откинула часть столешницы, по инерции потащила нелегала на свою сторону, ухватив за локоть. Затем открыла нишу под стойкой и приказала залезть туда, попутно наблюдая за посетителями, которые, кажется, были заняты собой и не обращали внимания на происходящее у стойки. Незнакомец ни секунды не сопротивляясь, послушно подчинился.

Джойс не стала рисковать. Она не знала, в порядке ли документы этого посетителя, и смотреть, как его тащат в машину инспекторы, не собиралась. Да и лишние показания давать Масту – так себе удовольствие. Решила, что поможет ему сейчас, а дальше – «пускай импровизирует самостоятельно».

Только захлопнула нишу, как дверь открылась, и в закусочную вошли Рик и трое инспекторов.

Рику было около сорока, и всегда был не прочь пофлиртовать с хорошенькой особой. Зои всегда умудрялась изворачиваться от его непристойных намёков, переводя разговор в выгодное для себя русло. Но Рикфорд Маст в любой удобный случай не упускал возможности перекинуться фразами с «красоткой Джойс», как он любил её называть в моменты лёгкого опьянения. Инспекторы изредка позволяли себе расслабиться после тяжёлой рабочей смены. Сегодня был тот самый день, когда мужчины были навеселе.

Нетрезвых Зои в закусочной не держала, если те позволяли вести себя шумно. Пару раз лично вывела подобных, чем нажила в довесок имеющимся парочку недоброжелателей. Но вывести выпивших инспекторов по понятным причинам еще не решалась.

Зои пыталась вчитываться в бумаги, делая вид, что ничего не произошло.

– Привет, Зои!

– Здравствуй, Рик. Ты не заходил с утра. Хочешь кофе? – невозмутимо, но со звоном в голосе, отозвалась она.

– Ты была на рынке сегодня, – проигнорировал вопрос Маст, и сел прямо перед ней.

– Ты тоже, – спокойно молвила Зои.

– Кажется, ты покупала капусту. Хочу салат, – с полуулыбкой выдал он.

– Салат закончился, – улыбнулась в ответ девушка, как можно нежнее. – В следующий раз, как увидишь меня в овощном, предложи помочь донести мои покупки. Вот тогда салата достанется всем, – Джойс старалась выглядеть непринуждённой. – Хочешь рогалики с творогом? Эмма их сегодня хвалила.

Рик продолжал внимательно всматриваться в ее лицо. Понял, что для того, чтобы застать человека врасплох, неправильно начал разговор.

– Четыре кофе и четыре сэндвича.

– Минутку, – и Джойс бодро начала готовить заказ, а Рикфорд с некоторым похабством оглядев спину и ягодицы Зои, все же вернулся к своему излюбленному столику, за которым с громким гоготом ожидали сослуживцы.

Через пару-тройку минут мужчины с явным удовольствием уже поглощали аппетитные бутерброды. Зои уже заканчивала дела на кухне, изредка поглядывая в сторону ниши, в которой сидел парень, рассчитывая, что тот не захочет пошевелиться – в углублении под столешницей было слишком мало места, а лишний шорох мог услышать Маст.

Доев и допив, инспекторы совсем скоро двинули к выходу. Рик кивнул Зои в знак благодарности. А Джойс мило улыбнулась и пальчиками помахала ему вслед. В закусочной к тому времени посетителей уже не оставалось.

Выждав время, девушка, наконец, распахнула дверцу под стойкой:

– Посиди еще немного, пусть уедут, – и оставила ее открытой, чтобы парень, согнувшись втрое, окончательно не задохнулся в тесном пространстве.

Немой, естественно, ничего не ответил. Хотя, возможно, в мыслях неприлично ругался. Позже по сигналу Джойс, он вышел из укрытия и вернулся на свое место. Встряхнул пальто и, обойдя взглядом зал, в ожидании уставился на свою «спасительницу».

– Послушай, я не помогу тебе. Ты пришел напрасно, – начала она.

Парень даже не шевельнулся, и, кажется, не моргнул.

– Не смотри на меня так. Ищи другого! – Джойс попыталась казаться грубой, но, видимо, получилось это не совсем убедительно, так как тот настойчиво не отводил взгляд и продолжал сидеть.

– Ты издеваешься?! – ее и без того шаткое терпение успешно покидало свою обитель. Незнакомец снова попросил жестом ручку и блокнотик, которые Джойс успела убрать подальше от Рика.

– «Мне некуда идти. Помоги найти ночлег, и завтра я исчезну. Обещаю», – написал и развернул записку.

Джойс стала думать, как поступить. Но она так сегодня устала, что анализировать не получалось и не хотелось.

– Как тебя зовут? – окончательно перешла она на «ты».

– «Киа́н Чадд».

– Так, Киан Чадд, твой ночлег – последнее, что я для тебя сделаю. И завтра на рассвете ты исчезнешь из моей жизни. Понял?

Тот кивнул, соглашаясь.

Зои даже успела пожалеть его. У Киана были большие глаза, и это придавало ему образ голодного сироты, который безуспешно выпрашивал у равнодушных прохожих хлеба.

Джойс встряхнула головой, отбрасывая ненужные мысли о жалости. И начала собираться домой, решив закрыть закусочную на полчаса раньше.

– Выйди на улицу и иди налево. Я догоню. Не оборачивайся, – скомандовала она, и парень послушно последовал к выходу.

Зои включила сигнализацию и отправилась следом за Кианом, мысленно желая, чтобы тот куда-нибудь неожиданно исчез. Но он не исчез – Джойс заприметила высокую фигуру совсем скоро. Широкая спина нелегала была накрыта драпом черного пальто, и Джойс ненароком отметила, что такой образ удачно вписывается под его типаж. Джойс догнала его и захватила за локоть. Их мог увидеть кто угодно. Она решила, что пусть возможные наблюдатели примут Киана за ее ухажера.

Молодой человек немного удивился. Об этом можно было понять по весьма выразительному подъему левой брови, но тут же сообразил, и по-свойски принял ее ладонь и делая вид, что ничего такого не произошло, продолжил идти.

Каждый встречный действительно принял бы их за пару. На фоне облегченно вздыхающей вокруг природы после длительной и холодной зимы, смотрелись молодые люди весьма гармонично. На Зои были надеты джинсовая курточка с белым искусственным мехом на вороте, светлые обтягивающие бедра джинсы, и черные кроссовки с грубой подошвой. Горло от черной водолазки служило шарфом, а на плече висел ремешок от черного рюкзачка. Ее знобило от холода и она то и дело пыталась утопить подбородок в меховой ворот, но теплее от этого не становилось.

Пройдя еще немного по тротуару, пара свернула за угол и остановились у пятиэтажного жилого дома.

Оказавшись в нужном подъезде, Зои резко выдернула руку из под локтя Киана, достала с почтового ящика запасные ключи и повела по лестнице на второй этаж. Киан послушно следовал за ней, на всякий случай, оглядываясь по сторонам.

Поспешно снимая кроссовки Джойс переступила за порог своей квартирки. Киан дождался, пока та пройдёт дальше, и невольно продолжал наблюдать. Разумеется, он заметил привлекательность волонтера. Правда, не ожидал увидеть молодую девушку. В представлениях колониста хранился образ бывалой взрослой женщины, которая помогает таким, как он.

На самом деле, Киан вышел на Зои не совсем традиционным путем. И пароль он узнал случайно: просто оказался в нужное время в нужном месте. Но об этом решил бойкой леди не рассказывать.

– На засов запри! – выкрикнула она из комнаты. Киан послушно задвинул железный засов на металлической двери. Снял ботинки и прошел в комнату, попутно снимая пальто. Оглядел диван, кровать, шкаф-купе, аккуратный белый письменный стол с двумя выдвижными полками, а на нем – фотографии в строгих белых рамках.

Везде царил порядок. Киан немного напрягся от такого «стерильного» уюта, и продолжал стоять посреди комнаты. Из кухни, откуда уже вовсю доносилось шипение газовой конфорки под пузатым чайником, вышла Зои. Парню она, разумеется, не доверяла, но привела в свой дом, и нужно было как-то наладить контакт.

– Послушай, я за чистоту и гигиену, поэтому тебе придется следовать моим настоятельным рекомендациям, Киан, – бодро начала она. – Перед тем, как лечь в чистую постель, примешь душ – это обязательно. Спать будешь на диване. Твой ужин – в микроволновке. Как запи́кает – достанешь и поешь. Посуду за собой уберешь и вымоешь – тут не закусочная. Пока все понятно?

Киан смирно кивнул в ответ.

– У меня есть безразмерная футболка и чьи-то шорты. Можешь переодеться после душа. Постираться можно – порошок под раковиной. Если что-то не понятно, обращайся – помогу. На кухне можно открывать все ящики. Чай, кофе найдешь тоже сам. На столе есть сушки. Начнешь забываться – поверь, терпеть не стану. Иди в душ первым, потом пойду я. Без глупостей, понял? Завтра ты уйдешь.

Лицо Киана традиционно не отразило ни одной эмоции. После того, как Джойс закончила, он снова кивнул и направился в коридор, чтобы устроить пальто на вешалку. В это время Зои достала из шкафа темно-синее банное полотенце и обещанную сменку.

Киан не заставил себя ждать, прямо при девушке стянул толстовку, затем – облегающее тело футболку. Зои же от подобной незастенчивости парня с красивым телом, крепкими мышцами и проглядывающимися на животе редкими темными волосами, сама почувствовала неловкость. Лицо парня оставалось спокойным, а Зои никак не могла собрать мысленно раскрывшуюся челюсть.

Парень, ощутив заглохшую в воздухе тишину, вопросительно обратился к «спасительнице», от чего все же Зои пришла в себя и выдала:

– Стирать будешь?

Парень кивнул.

– Хорошо. Вот полотенце. Я подожду на кухне, – передала махровую ткань и быстро ушла из комнаты.

Киан все вещи аккуратно сложил в стопку и отправился в душ…

На полках в душевой стояли различные тюбики от шампуней и гелей. Киан без разбору схватив ближайшую к нему емкость, погрузился под почти горячую струю.

Вода смывала усталость с рельефного тела и исчезала в сливном отверстии поддона кабинки. Молодой человек, естественно, понимал, что ему крайне повезло: сегодня он не будет ночевать в подворотнях, в страхе оказаться замеченным инспекцией ночного патруля.

Еще немного постояв уже под прохладным душем, Киан выключил кран. Дотянулся до полотенца, вытерся и только сейчас понял, что забыл вещи, что достала для него хозяйка, на кровати.

Чадд не растерялся. Обернул бедра, и в привычной для себя манере широко и довольно резко распахнул дверь. Тут же раздался удар, и прозвучала протяжная женская ругань. В этот момент Джойс бежала на кухню выключить чайник, который вовсю свистел на плите, и столкнулась с дверью душевой.

Теперь Киан растерялся точно. Зои стояла полусогнутая, закрыв ладонями лицо. Немой гость попытался рассмотреть место удара, который пришелся по левой стороне, но Зои только отдернулась:

– Черт, нельзя поосторожней?! Уйди!

Чадд был бы рад донести, что это случилось не нарочно, и ему очень жаль, но искать ручку с бумагой было сейчас не к месту. Вместо этого он побежал на кухню, открыл морозильную камеру и достал единственный замороженный кусок мяса.

От боли у Зои даже навернулись слезы, но незнакомцу она этого показывать не хотела, поэтому всеми силами скрывала лицо ладонями.

Киан подошел из-за спины и остановился. От досады и волнения дотронулся до своего лба, потом указательным пальцем осторожно постучал по плечу хозяйки. Она убрала руку и одним глазом уставилась на немое недоразумение, которое из жалости привела в свой дом. Парень с потерянным видом подвел замороженный кусок к ее лицу и указал на ушибленное место. Он заметил красноту глаз от слез, но по понятным причинам ничего в утешение сказать не мог.

Зои недовольно выдохнула и, оттолкнув руку, устало присела на край кровати. Киан в одном полотенце, замотанного вокруг бедер расположился на корточки прямо перед ней. Полагая, что хозяйка все же дернется или полезет драться, но настойчиво желая облегчить её состояние, аккуратно прижал ледяной сверток к ушибленному месту.

Зои с интересом наблюдала, как тот пытается помочь. Чужой мужчина в ее квартире – редкость. Она не приводила таковых, если была одна. Обычно позволяла это делать, если в их «веселой компании» находилась еще одна женщина. Немой выглядел довольно ухоженно и не вызывл подозрения непорядочности. Но Зои не была столь доверчивой, чтобы руководствоваться незначительными выводами. Незнакомец был хорош, и даже его молчание придавало некой экзотичной беспомощности… От холода замороженного куска стало неприятно, и даже больно. Резко вынырнув от мыслей о нежданном немом посетителе ее закусочной, Джойс нахмурила лоб, но не стала сопротивляться.

– Ладно, заживёт, – неуверенно выдала Зои и резко отобрала мясо, заботливо завёрнутый в целлофановый пакет, стоило вдруг Киану осторожно подуть на ее височную часть. – Спасибо. Правда… мне намного легче, – неловко оправдалась она.

Киан кивнул её решению, и дабы больше не смущать своим присутствием, ушёл на кухню.

Зои в сердцах была ему за это даже благодарна. Тут же прошмыгнула в душ и заперлась. Быстро разделась, открыла воду и погрузилась под грубую струю душевой лейки – сначала под почти горячую, потом – под совсем холодную. Это помогало отвлечься от ненужных мыслей и освободиться от постоянной тревоги. Она не переставала думать о Тине. Переживала, что девочка сильно устанет идти без отдыха по бесконечному ходу. Новость Бена о Саманте также не давала покоя, а тут ещё этот немой…

Тем временем на кухне Киан снова запустил микроволновку, и немного погодя, взялся за поглощение ужина. Вымыв посуду, и не дожидаясь выхода хозяйки квартиры, нырнул в заранее подготовленные ароматные наволочки, свежую простынь и тёплое одеяло. С откровенным наслаждением вытянулся, расслабляя напряжённое тело, и закрыл глаза.

В сознании он то и дело проматывал сюжет того, как злосчастное дверное полотно столкнулось с лицом Джойс. С закрывающими лицо руками Зои напоминала маленькую девочку, которую несправедливо обидели, и которую было важно утешить, и никогда не допускать подобного снова… Киан тяжело вздохнул. А услышав, как перестала литься вода, мгновенно притворился спящим.

Свет, медленно падающий на пол коридора с распахом двери, напоминал стесняющегося солнечного зайчика, которого невольно выталкивали из душевой.

Зои тихо прошла в комнату, оглядела непрошенного «гостя», и выключила свет, стараясь негромко щелкать выключателем. Нырнула в свою постель и постаралась крепко не заснуть – доверять переселенцу было страшновато. Но усталость взяла свое, и Зои даже не заметила, как впала в крепкий и долгожданный сон…

– Пациенты снова не прошли недельное испытание. Сердце не выдерживает заданной нагрузки, – доложил главный исследователь Джафа́р Сулами́.

– Но ведь Вы обещали, что на этот раз все пройдет, как надо! – возмущался Бригстар Стефиш в кабинете профессора.

– В теории возможно многое, но необходимо учитывать множество факторов – Вы ведь знаете, господин Стефиш…

Джафар Сулами знал, о чем говорил. Супруга Бригстара Стефиша умерла от аммавируса желудка, и шансов выжить из-за ряда причин у неё не было. В тяжёлые месяцы болезни, особенно перед кончиной, Бригстар мечтал лишь о том, как облегчить её муки и страдания. Он слышал крики, видел её слезы, но был беспомощен перед силой прогрессирующей болезни – кто-кто, а Бригстар не понаслышке знал, что деньги решают не все.

После того, как Джозеф предложил воплотить в жизнь проект на территории Восточной колонии, Бригстар незамедлительно согласился.

К счастью, результат был получен быстро, и «ФармСтеф», наконец, подарил научному миру вещество-блокатор – адаптированный к устоявшейся среде ингибитор, подавляющий очаг амма, не дающий вирусным клеткам отделяться и распространяться на ткани и органы. Это стало настоящим прорывом. Но, к сожалению, силы вещества хватало лишь на пару лет. Подобно гнойному нарыву «пузырь» ингибитора, в конце концов, лопался, и амма добивал своего носителя с ещё большей скоростью. И теперь Бригстар Стефиш был озадачен новым проектом – поиском продвинутой версии созданного блокатора, но уж без Джозефа.

Строились различные гипотезы, ставились опыты, проделывались дорогие эксперименты, применялось высококлассное оборудование, но ожидаемого результата не было. Все чаще у подопытных крыс выявляли все новые побочные эффекты, многие из которых были несовместимы с жизнью.

Огромный бюджет выделялся на реализацию проекта, но деньги Бригстара не волновали. Волновало только досадное отсутствие нужного результата.

– Какой срок укажите на этот раз? – без надежды выдохнул пожилой мужчина.

– Еще полтора месяца…

– Две недели, – перебил его Бригстар.

– Но, господин Сте…

– Я не могу больше ждать! Я рискую проиграть в тендере и остаться ни с чем, Джафар!

– Понимаю, но наука…

– Я умею считать и знаю, сколько вывалил на алтарь этой науки! Поэтому… Работайте, профессор Сулами, работайте…, – повторил, обрывая возмущение профессора раздраженный сроками Бригстар. – Вы, как никто другой, заинтересованы в том, чтобы появился качественный результат, не так ли?! – В его глазах проглядывался тот самый гнев, который пугал своей непоколебимостью, и Сулами решил промолчать.

Бригстар большими шагами покинул кабинет.

Джафар работал над проектом уже не первый год. Для него лично подобная реакция и поведение Бригстара ничем не грозили. Джафар знал, к чему приведёт отсутствие нужных результатов для Стефиша через неделю: а именно к переходу к плану «Б», который предполагал появлению отнюдь негуманных последствий…

Холодильник снова начал подтекать. Зои выругалась и быстро принялась устранять водяное пятно на полу. Уже в седьмой раз она набирала номер Гордона, совмещающего должность электрика и ремонтника бытовой техники. Но тот, как назло, не отвечал на звонки.

Упомянув всех ползучих гадов, животных и насекомых, которые ассоциировались с личностью Гордона, Зои принялась за спасение продуктов в холодильнике и морозильной камере, заранее решив, что посетителей сегодня ожидает обширное меню. Иначе продукты пропадут напрасно, и обширное меню рисковало ожидать собак, кошек и крыс на местной свалке.

Зои поставила на разморозку куриные крылышки и невольно задумалась о Киане, что сегодня с рассветом покинул ее квартиру. Он просто встал, умылся, выпил стакан воды, ополоснул его, накинул пальто и ушел. Все это время Зои притворялась, что спит. Позже обнаружила на своем письменном столе записку: «Спасибо. Прости за вчерашнее». Сейчас ругала себя за то, что элементарно не открыла ему дверь и не пожелала удачи. Ведь что бы там ни было, не лучшая жизнь заставила этого парня решиться на обращение к волонтеру. Почему она так себя повела, до сих пор не могла объснить.

Саманта не объявлялась. Поэтому сожаление о Киане сменились тревожными мыслями о ней. Зои решила, что после работы обязательно навестит подругу, надеясь, что Бен все же ошибся с доводами. «Может уже вернулась?»

Телефоном осторожная Джойс пользовалась крайне редко. Номер Саманты был недоступен. Как назло, Бена тоже рядом не было, и Зои стало вдруг одиноко.

Пока занималась маринованием крылышек, вспоминала и о маленькой Тине с Мари. «Удалось ли им незамеченными покинуть Штраузат? Киан…». Она ведь даже не спросила, зачем ему в Восточную колонию. Почему он не говорит? На человека с Амма был не похож. И причина не только в его здоровой внешности, но и в явной социальной пригодности. Но это были лишь предположения.

Поняв, что мысли загнали Зои не в то русло, она помотала головой, прибавила звук радио, и продолжила делать заготовки из еще целых и свежих продуктов…

Солнце только выплыло из места своего ночного обитания и накрыло город светом и теплом, а по безлюдной улице уже бодро шагала фигура Чадда. Он не стал обижаться на девушку за то, что та не попрощалась, и даже не удосужилась подняться с постели. Был благодарен, что вообще позволила заночевать сытому в чистой постели, абсолютно постороннему человеку.

Киан не раз просыпался среди ночи от того, что Зои разговаривала во сне. Неожиданно выкрикнула: «Стой!» – и тут же заснула. А чуть позже звонко засмеялась, а потом снова резко замолчала. Под утро наблюдал, как подтягивается под белоснежным одеялом, высовывая наружу ноги и руки. И вздыхает от удовольствия, возвращая тело в исходное положение.

Зои, оказалась интересной и усердной девушкой. Киан по-мужски оценил ее внешность и отметил чрезмерную доброту и доверчивость. «Будь на моем месте какой-нибудь подонок, обязательно воспользовался бы её беспомощностью во время сна, и совершил бы на выбор ужасный поступок, начиная с причинения вреда здоровью и заканчивая банальным ограблением ее имущества». Тут накатила на Киана злость от собственных заключений. Он мысленно назвал Зои «дурой» за доверчивость и, чаще перебирая без того широкий шаг, направился в сторону северной границы города.

Вдруг совершенно неожиданно свело в левой части поясницы так резко, что молодой человек даже остановился. Такой боли Киан еще никогда не испытывал. Складывалось впечатление, что дух колониста отсоединился от тела, посмотрел на себя со стороны, и снова вернулся. Боль была необъяснимой, неприятной и пугающей, но продлилась недолго.

Чадд сделал наклон влево. Понял, что боль ушла. Хмуря брови и на всякий случай «прислушиваясь» к себе, неуверенно продолжил путь.

Он шел в Восточную колонию. Пришлось прочертить огромный радиус по третьему сектору, потому что напарник, с которым они приняли решение пройти из Западной колонии, был убит на подступе к границе. Его застрелили маргиналы. Чадд не смог помочь напарнику, и был вынужден бежать.

Накануне тот рассказал Киану о Зои Джойс и о пароле, но описал ее, как молодую женщину, у которой имелось свое кафе. Закусочную кафе назвать язык не поворачивался, а сама Джойс оказалась молодой девушкой, которой не было и двадцати пяти. Также напарник успел рассказать о подземном ходе в парке «Золотых браслетов», что находился в третьем секторе. Этот подземный ход выводил за территорию сектора к северу. Но ближе к границе с Северной колонией тоже самовольничали маргиналы. Киан сделал выбор, что все равно пойдет по этому пути, и сейчас уверенно направлялся к парку.

По пути чуть не нарвался на инспекционный патруль – успел схорониться в подъезде жилого дома. Благо, что его не заметили и не решили проверить документы, потому что документов у Киана не было. Точнее были, но только старого образца.

Киан родился в семье учителя химии и учительницы физической культуры. Мама умерла, когда ему было шестнадцать от воспаления легких. С тех пор они с отцом жили вдвоем. Ме́лфод Чадд – отец Киана, больше не женился и продолжал заниматься репетиторством с местными детьми.

Вообще они с отцом жили дружно. Мелфод не ограничивал сына, позволяя делать все, что захочет. Но, к счастью родителя, Киан оказался благоразумным юнцом, и никогда не заставлял отца краснеть.

Полгода назад отцу пришло письмо от компании «ФармСтеф». Там же лежало и приглашение на работу в Восточную колонию в качестве химика-теоретика в лабораторию «контроля качества вспомогательных материалов». К письму была приложена подробная должностная инструкция и срок работы. Отец должен был вернуться через четыре месяца. После разговора с сыном и обоюдного согласия на переезд, Чадд-старший собрал вещи и уехал на специальном транспорте, который выделили от компании. Одним из условий «ФармСтеф» было наличие мобильного кнопочного телефона. Но связь с отцом была оборвана два месяца назад. Голос в аппарате произносил одну и ту же фразу всякий раз, как Киан пытался дозвониться: «абонент не найден».

В благополучность жизни в Восточной колонии, о которой говорили абсолютно все, Киан не верил. После окончания наёмного срока, отец не вернулся. Чуть позже стали доходить слухи, что не только в семью Киана не вернулся домочадец. Объединившись с Питтом, собравшегося в Восточную колонию за старшей сестрой – Розалиндой, которую примерно в то же время, как и Мелфода, пригласили на работу, Киан отправился в рисковое путешествие.

Он не стал рассказывать Джойс о том, что Питт был болен. Буквально месяц назад бедняга стал подозревать, что у него Амма. Диагностировать вирус было несложно, так как описания симптомов чуть ли не развешивали на столбах. Понимая, что средств на блокатор у Питта нет, а кроме него, сестру искать никто не станет, решил добраться до Восточной колонии, как можно быстрее, чтобы свидеться с сестрой перед неизбежным концом. Киан после смерти друга, дал себе слово, что разыщет и ее…

Разрабатывая в голове очередной план, Киан не заметил, как очутился у ворот парка. «Золотым браслетом» он был назван в честь фонтанов в виде огромных обручей, вдоль изгиба которых были высверлены мелкие отверстия, откуда вылетала струя воды. Вообще весь парк был усыпан интересными экспонатами, которые представляли собой различные объекты, в основном составленные из многообразных окружностей, шаров и колец.Часто в нем можно было встретить представителей из второго сектора. Ворота в парк были всегда открытыми, но представители высшего сектора номер один не находили нужды хоть раз пересечь их и прогуляться в столь интересном месте.

Часы показывали четверть одиннадцатого, но Киан не чувствовал усталости. Он решительно шагнул на площадь парка и двинул по центральной дорожке. Искал указательный объект, о котором упоминал покойный Питт: экспонат «скрещенных колец». Нелегал понятия не имел, как выглядел данный объект культурного наследия, но упорно продолжал идти. Единственное, попутно подумал о том, как было бы здорово привести в «Золотые браслеты» своего старика, и послушать его особое мнение о каждом шаре и кольце.

В двадцати метрах от переселенца показались люди в форме. Кого-кого, а людей инспекции Киан никак не планировал встретить в парке «Золотых браслетов». Их было двое, и те сразу заметили одинокого прохожего.

Инспекторы приказали остановиться, но Чадд нагло проигнорировал их требования и рванул вглубь парка. Один из них предупредил о применении оружия в случае неповиновения, но и это предупреждение Киан рискнул пропустить мимо ушей. Он рассчитывал на сквозное движение и открытые ворота на другой стороне парка. Но, разумеется, не знал о недавнем решении ведомства пользоваться горожанами только теми, в которые вошел Киан. И каково же было изумление парня, когда чуть ли не лбом не напоролся на закрытые перегородки.

Понадеявшись на выносливость ног и легких, Чадд побежал вдоль ограды. Вариант с перепрыгиванием через ограждения, который посетил его голову, тоже оказался неудачным, потому что над оградами от каждого порыва ветра дребезжала протянутая колючая проволока. А ворота на ночь вовсе закрывались, и на посту сидела охрана. Об этом обо всем Киан, естественно, знать не мог, и поэтому продолжал бежать вдоль ограды в обратную сторону.

Прозвучали выстрелы. Одна пуля попала в экспонат в виде шара, и в сторону отлетел его каменный кусочек. Затем – еще выстрел, и еще. Нелегал всеми силами старался не сбавлять скорость. Возможно, это его и спасло. Он быстро добежал до ворот, в которые вошел в этот злосчастный парк, и устремился в сторону жилых домов, чтобы затеряться во дворах.

В груди ныло от частого и глубокого дыхания, ноги наливались тяжестью от резко напавшей усталости, а в боку стало горячо и мокро. Пуля зацепила правую сторону, не задев важные органы, но кровь не останавливалась. Киан зажимал рану ладонью и продолжал бежать.

Инспекторы, вероятно, рассчитывали, что раненный беглец не скроется, но Киан смог удрать довольно далеко от того района, пытаясь следить за тем, чтобы не осталось кровавых следов…

– Марк, дружище, с прошедшим! – бодро прозвучал голос однокурсника, стоило ответить на звонок. Они часто созванивались, так как видеться с тех пор, как Штраузат закрыли пока не было. Но друзья общались чуть ли не через день. А сегодня был прекрасный повод пожелать другу всякого добра. – Ты добьёшься победы во всем! Желаю исполнения загаданного!

– Дииик… Спасибо…

Тут же Дик рассмеялся от протяжного ответа страдающего от похмелья друга.

– Ты что, отмечал вчера?!

– Я… Не знаю… – Молодой мужчина явно не понимал, что с ним было ночью – ощущалось сомнение даже в собственном месте нахождения.

– Ты хоть дома?! – Дик не переставал смеяться.

– Черт, Дик… Я вообще сомневаюсь, что жив.

– Дааа… С кем отмечал? Хочешь, попрошу, чтоб тебя забрали?

– Я у себя… Все-таки… Да, я дома…, – Марк оглянул стены, свой рабочий стол, который, если быть точнее, состоял из двух соединенных столов, обставленных бумагами, пустыми немытыми кружками, непонятными для непросвещённого в его делах образцами.

Головная боль, недомогание и недосып совершенно случайно оказались в теле человека, в принципе не употреблявшего алгоголь в таком количестве. Да и в малых дозах этого не делал. Марк Дункал был одним из тех молодых исследователей, который никогда не тратил попусту свое время – работа занимала его с особым хозяйским отношением. Свидания, встречи с друзьями отходили частенько на «задний план».

– Отлично! Слушай, мы передали все документы. Может добьёмся хотя бы утверждения программы?

– Ок… Я предупрежу о проведении конференции и выделении доп. бюджета. В этом нам не откажут, я уверен. Мне снова звонил Стефиш…

– Чего хотел?

– Угрожал растоптать, как дождевого червя, если вдруг надумал участвовать в тендере, – ухмыльнулся он и все же решил подняться с постели. Пытаясь достать большим пальцем руки до места между «лопатками», чтобы почесаться, вышел в небольшую студийную гостиную и оглядел непривычный беспорядок: пустая бутылка виски, одежда, в которой был вчера, опрокинутый табурет. Тут же вспомнил, как вчера сильно ударился об него, когда в угаре страсти целовался с одной жгучей особой.

– Ччерт…, – с досадой протянул Дункал.

– Что такое?

– Долора… Дочь Стефиша…

– Что с ней?

– Она была здесь… вчера…, – перебирая в памяти прошедшие сутки, выдавал он отдельные слова.

– Как это? – ухмыльнулся Дик.

– Она сама пришла… с виски… Я еще удивился… С чего мол вдруг… Ччерт…

Марк ворвался обратно в свою комнату, по совместительству выполняющую функцию рабочего кабинета. Подбежал к закрытому ноуту, чтобы убедиться был ли открыт к нему доступ.

– Выключен…, – выдохнул он с облегчением.

– Ты про доступ? – кажется, Дик понимал, о чем тот пытался сказать.

– Да… Мы с ней выпили…, буквально пару глотков, а потом…

В голове нехотя всплывали отрывистые моменты: вот он подошел к столу; Долора обнимает; Марк отходит, а та настойчиво пытается сблизиться. Затем что-то происходит с самочувствием, и картинки становятся нечёткими: он целует её, или она его. На пол падает его рубашка, потом снимаются брюки. Грохот табурета, боль в голени… И всё…Темнота.

– Она могла что-то забрать или скачать?

– Забрать могла расчеты со стола… Но в них и самому сложно разобраться… Они – черновые… А в ноуте стоит Блок… Поэтому… Всё на месте.

– Стефиш одержим. Будь осторожен. Как бы последствия этой встречи не обернулись для тебя и проекта чем-то нехорошим.

– Да уж…

– Добрый вечер, чем могу быть полезной? – консьержка была весьма улыбчивой и вежливой.

– Здравствуйте, я к Саманте Хейлиг, – также вежливо отозвалась Зои. Сегодня она опять закрыла закусочную раньше и отправилась в гостиницу, где снимала номер исчезнувшая подруга.

– Боюсь, Саманта Хейлиг отсутствует в гостинице уже шестой день. И у нее истекает проплаченный лимит.

– Она приводила кого-нибудь к себе в последнее время? – решилась спросить Зои, в принципе ожидая, что не застанет ее в гостинице.

– Нет, такого я не наблюдала, – ответила молодая консьержка с горбинкой на носу. Потом сделала паузу, и, наклонившись к Джойс, по-девчачьи, тихо поделилась:

– Вы знаете, в последнее время, ее высаживал один и тот же автомобиль. Марку и модель я и не старалась разглядеть, но цвет – красный, модель – спортивная, окна – затенённые. Он только привозил. Никогда не замечала, чтобы эта машина приезжала за мисс Хейлиг.

– Хорошо, спасибо. Если вдруг она объявится, Вы не могли бы мне позвонить? – уточнила она, и, получив согласие, на куске бумаги записала свой номер…

Вечер сегодня был довольно холодным. Весна всегда отличалась обманчивостью, и уверенно проявила свою непостоянность и сегодня.

Зои расстроенная поплелась домой. Продрогнув от колючего ветра, буквально ворвалась в подъезд своего дома и бодро прошагала по ступенькам на второй этаж, желая поскорее очутиться в теплой квартире. Но на площадке у собственного порога обнаружила Киана! Он лежал без сознания, а на бетонном полу рядом с его телом расползлась небольшая лужица крови.

Зои на автопилоте стала действовать: быстро открыла дверь и кое-как затащила тело парня, нет-нет да прихрапывающего от боли.

После того, как ноги раненого протащились через порог, и тело целиком оказалось в квартире, девушка захлопнула и заперла входную дверь. Быстро скинула куртку и доволокла Киана до дивана.

Он дышал, сердце стучало, и это располагало на положительные ожидания. Скорую вызывать было нельзя. Уповая на удачу, Зои додумалась приклеить на рану прокладку. Сунула подушку под его голову и, сняв с себя окровавленные джинсы, и переодевшись в чистое, покинула квартиру, по пути накрыв в коридоре кровавую лужу мокрой тряпкой.

Зои бежала в аптеку Эммы, которая еще на обеде заикнулась об инвентаризации и пожаловалась на то, что придется задержаться в аптеке допоздна…

Киан открыл глаза. Тело ныло слабостью, а голова гудела от настойчивой боли. Медленно осмотрел помещение, в котором очнулся.

Помнит, как еле добрался до дома, в котором был еще утром – идти в общем-то было некуда, кроме как к Зои. Чадд и сейчас не стал бы к ней обращаться. И сваливать «наглость» то ли на осознанное решение, то ли на «бестактные ноги» – рассуждать просто не было сил. Потеря крови давала о себе знать: тошнило, кружилась голова, а предметы вокруг периодически размывались и затуманивались. Как поднялся на второй этаж, Киан и вовсе не помнил…

Эмма додумалась дать Зои препарат для остановки кровотечения, настойку водяного перца и обезболивающие. Несложно догадаться насколько сильно испугалась женщина, когда Зои ворвалась в аптеку и закричала:

– Эмма, помоги!

От чего-то Зои подозревала, что эта скромная женщина являлась волонтёром, как и она. К ней заходило много людей, и частенько ее аптека работала по ночам. То ли Эмма была настолько искусным волонтёром, то ли действительно – обыкновенным фармацевтом, но до неё не могла докопаться даже Джойс. Но инстинктивно доверяла ей, и именно к ней на этот раз обратилась за помощью…

Обещав объяснить все позже, и, попросив никому об этом не рассказывать, Джойс рванула обратно. Прибежав домой и, проверив пульс, она сильно постаралась реанимировать осслабленного мужчину. Кровь удалось остановить довольно быстро, оставалось надеяться на помощь препаратов и великое желание парня жить. Ведь отвозить в больницу – значило, отвезти себя и его после восстановления прямиком в тюрьму. И отмашки типа: «я нашла его на улице на обочине» не удержат ее даже под домашним арестом. Ждать окончания следственного процесса придется за решеткой. Зои ответственно и осознанно взяла на себя роль управляющего сложившейся «рулетки» – оставалось только надеяться и верить, что парень выживет.

Сделав все необходимые манипуляции, Джойс смыла лужу крови, справившись и с подсохнувшим пятном.

Она охраняла Чадда всю ночь. Не отходила от него: проверяла -не отчалил ли дух парня в загробный мир, но все обошлось. Киан дышал, а значит, страшное осталось позади…

Чадд пошевелил пальцами, узнал кровать, письменный стол. Рядом с диваном стояла круглая деревянная табуретка, с какими-то лекарствами, шприцами, литровой банкой воды. Пытался дотянуться, чтобы попить, но резкая боль в боку вырвала из горла парня хриплый стон…

– Привет.., – тихо поздоровалась Джойс в пижаме и присела с краю. Волосы были беспорядочно собраны в «домашний пучок». Ноги – порядочно облачены в шерстяные носки, так как Зои слыла мерзлячкой: зимой, к примеру, ее руки и ноги всегда были холодными.

– Как ты? – спросила, на мгновение забыв, что Киан не лучший собеседник. – Прости, забыла…

Уголки губ парня дрогнули, будто он хотел улыбнуться.

– Ты напугал меня, – продолжила Зои говорить, почувствовав стеснение от того, как на неё смотрел нелегал, и налила в чашку воду из той самой банки. Поправила подушку под Кианом, приподняв ее, и поднесла чашку к пересохшим губам. Чадд жадно делал большие глотки, проливая воду, как это делал бы котенок или щенок, которого вынужденно разлучили с матерью, и заставили выживать. Подавив жажду, вернул голову на подушку, от которой пахло свежестью и уютом.

Киан тяжело вдыхал и выдыхал, и от мгновенно обрушившей усталости, снова прикрыл веки. Зои осторожно прошлась смоченным полотенцем по его подбородку, шее и груди. От этих прикосновений Чадд невольно открыл глаза и стал наблюдать за ее движениями.

– Ты же мне расскажешь, что случилось? – Зои приступила перебирать лекарства на табурете. – Кровь на площадке я смыла. У дома следов нет – я проверила. Если тебе интересно, то ты проспал сутки… – Джойс посмотрела в его глаза, но не в выжидании реакции. Она просто говорила от волнения, а тот просто слушал. – Сегодня я взяла выходной…, но не обольщайся. Причиной стал не ты, а мой холодильник, который вообще перестал работать. Благо, удалось спасти все содержимое и окупить их стоимость. Но холодильника у меня скоро не будет… Понятия не имею, откуда достать денег на новый. Разве только перетащить свой, – размышляла она вслух, а Киан продолжал внимательно слушать.

– Тебя не тошнит? – поинтересовалась она. Тот соврал – покачал головой, отвечая тем самым: «нет».

– Хочешь в туалет? Стесняться нечего. Я не буду смотреть.

Киан снова покачал головой.

– Тогда отдыхай… Нужно восстанавливаться. Надеюсь, за тобой не придут.

Джойс отошла к письменному столу, вытащила маленький блокнот, простой карандаш, все положила рядом с Кианом. Затем взяла плюшевого мишку, «сидевшего» на спинке кровати, отстегнула звонкий колокольчик с шеи и также сложила на табурет.

– Буду нужна – звени. Ночью, если не отреагирую – брось в меня Скрепкой, – указала на того самого плюшевого косолапого. Киан медленно заморгал.

Он ощущал безопасность того места, где находился. В какой-то момент на пути сюда, когда уже силы были на исходе, почувствовал абсолютное безразличие: своя жизнь стала обесцениваться, а цели стали предательски покидать его голову. Но Зои вселила надежду, и Чадд стал медленно погружаться в очередной тяжелый сон, благодаря судьбу и эту девушку за свою спасённую жизнь…

Глава 3

– Овца, я убью тебя! – кричала Саманта красноволосой «коллеге по цеху», которая пару минут назад вылила кофе прямо на купальник ненавистной новенькой. Спустя минуту в маленькой подобии гримерной остальные девушки в таких же купальниках уже разнимали озверевшую от несправедливого отношения к ее бесценной персоне Саманту от зачинчицы всей это заварушки.

Как и предсказывал Бен, и надеялась, что этого не произойдет Зои, Саманта попала в крупную неприятность. Тот самый дипломат, с которым по слухам Хейлиг появлялась в клубах первого сектора, проиграл ее в карты.

В инспекциии первого и второго сектора можно было нарваться на подкупленых инспекторов, поэтому безнаказанно расплатиться в качестве долга живым человеком, заранее зная надежных источников, для некоторых личностей не представляло каких-либо проблем.

Саманту в счет уплаты долга поселили в заведение среднего класса, где развлекали посетителей второго сектора, предоставляя публичные зрелища и всякого рода увеселения. Вход был открыт для всех, кто мог внести небольшую сумму абонемента и наслаждаться танцами и представлениями.

Находчивая Хейлиг несколько раз пыталась сбежать. И однажды ей это даже удалось. Она ворвалась в ближайшее отделение инспекции и рассказала о том, что с ней случилось. Дежурный инспектор выслушал, и даже попросил занести красивой девушке стакан воды, когда та стала всхлипывать от создавшегося положения, а потом благополучно вернул её обратно. Это был не первый, и не последний случай, когда людей использовали в качестве валюты. К сожалению, восхвалявший искусство второй сектор днем, становился тенью для сокрытия подобных событий ночью.

Саманта была буквально разбита предательством местной ведомственной власти, но не покидала надежду сбежать сразу, как снова появится такая возможность.

С обитательницами клуба Хейлиг так и не подружилась, но делала успехи на сцене. Публика полюбила ее буквально за неделю, как та появилась здесь, от того и поднимались продажи абонементов, чем Саманта и заслужила ревностную зависть «коллег».

Вот и теперь прямо перед выходом на сцену, где девочки должны были танцевать в белых купальниках, амбициозная, не менее привлекательная танцовщица намеренно облила грудь Саманты. Кофе оказался еще и горячим, поэтому помимо неприятного тёмного развода на белой ткани, на коже выступило большое красное пятно от легкого ожога.

Разъярённая Саманта успела выдрать красную прядь, чем вызвала еще большую ярость соперницы.

– Тебе здесь не место, шлюха! – кричала та, которую тоже пытались удержать подруги.

– Отсоси, дрянь! – не сдавалась Саманта, пытаясь вырваться из сдерживающих ее рук.

– Тихо! – скомандовал голос позади потасовки, и в маленькую гримёрную вошел мужчина средних лет. Примечательностью его внешности были: проплешина, огромный живот, неприятный запах из подмышек и сверкающий пайетками пиджак, который он надевал каждый день.

Ха́рди Шолл – хозяин заведения – сразу оценил новенькую, как проблемную, но очень знойную особу. Понимал, что подъем продаж и интенсивность посещения его клуба за какие-то пять-семь дней являлись непосредственной заслугой Саманты. Но не обременял себя попытками похвалить её или защитить от других девочек. Казалось, эти разборки ему были даже приятны. И он намеренно не наказывал обидчиков, а усложнял жизнь самой жертве, как впрочем собирался поступить и сейчас:

– Саманта, опять нарушаешь порядок? Завтра останешься без обеда и ужина.

– Она испортила купальник и обожгла меня! – пыталась оправдаться пострадавшая, но Шолл проигнорировал ее вопли:

– За испорченный купальник, будешь спать в подвале.

– Ты с ума сошел, Харди?!

– Еще слово, и я отправлю тебя на неделю в публичный дом на соседней улице. Это будет хорошей профилактикой твоей непокорности, – перебил ее Шолл.

– Пошел ты к черту! – в сердцах выкрикнула Саманта, не в силах терпеть произвол.

– Рой! Джек! – окликнул Харди в сторону выхода.

В гримерной появились две огромные фигуры с качественно выбритыми головами. По приказу хозяина, схватили ошарашенную Саманту, и повели на улицу. Усадив безрезультатно сопротивляющуюся горетанцовщицу в авто Харди, выехали в соседний переулок в публичный дом в наказание на недельную «службу».

На следующий день Зои снова не стала открывать заведение для посетителей.

Благо, ночь прошла спокойно. Утром Киан изволил позавтракать, чему молодая хозяйка очень обрадовалась. Но строго запретила ему вставать с постели.

Девушка сбегала в местную пекарню за свежей выпечкой, а Чадд проигнорировав медицинские предписания, решил смыть с себя пыль и засохшую кровь, всё же посетив душевую.

Горе-переселенец самостоятельно пытался сменить повязку, когда Зои вставляла ключи в замок. По запаху мыла и мокрым волосам, та сразу всё поняла, и, обидевшись, прошла прямо на кухню, не глядя на непослушного «больного».

Джойс выгрузила сыпучие покупки в шкафчик, а быстро портящееся – убрала в холодильник. Киан наблюдал, как та избавляясь от куртки, настырно хмурила брови. От желания улыбнуться в его голубых глазах посвёркивал озорной блеск солнечного света, льющегося из окна.

Он протянул руку, сжимавшую стерильный бинт, намекая на то, чтобы хозяйка квартиры сделала перевязку.

– Неужели?! – скрестив руки на груди, с насмешкой выдала Зои. Парень продолжал сидеть с протянутой рукой. Рана из-за нежелательных водных процедур, снова окрасилась красным, что еще больше разозлило Зои.

– Пфф, давай уже сюда свой бинт! – разгневанный бездумным поступком волонтёр, грубо отобрала брусок свернутой марлевой ткани и поспешно принялась его разматывать.

Киан продолжал наблюдать, как Зои также всей строгостью хмурила брови, от чего на лбу даже залегла вертикальная морщинка. Это снова показалось ему забавным и он улыбнулся, но быстро сделался серьезным, чтоб ненароком не обидеть её.

Джойс сначала отрезала кусок стерильной повязки и приложила к ране, а потом принялась наматывать вокруг живота.

Чтобы передать бинт из одной руки в другую и обмотать широкогрудого нелегала, Зои приходилось прижиматься к нему. Попросту говоря, каждый раз, как бинт оказывался за спиной Чадда, Джойс заключала его в короткие объятия.

В комнате стояла тишина. Зои двигалась бережно, хоть и была зла на непоседливого «больного». Киан же «слушал» ее запах, еле слышное сопение, и понял, что увлёкся. Его мужская природа нескромно проявилась, и это, естетственно, не осталось незамеченным Джойс.

Девушка понимала, что подобная обстановка оправдано завела переселенца по той простой причине, что он «мужчина», и фактор быстрого кровообращения в определённых частях тела тоже сыграла свою роль. Пальцами, что угрожали возможной дрожью, Джойс сделала два узла, отрезала ножницами бинтовые хвосты и, только хотела сбежать на кухню, как Киан схватил ее за руку и усадил обратно, что, конечно, удивило, и возмутило девушку одновременно. Но вдобавок ко всему очевидному, та совсем не испугалась. Киан взял ручку, бумагу, написал что-то, и боясь, что Зои всё-таки убежит, торопливо развернул записку.

– «Спасибо, Зои», – прочитала девушка вслух и медленно подняла на него взгляд. Тот же в свою очередь смотрел на нее с такой преданностью и надеждой, что стало неловко обоим.

Зои тоже испытала то самое влечение. Душистый мыльный аромат, рельефы на животе, упругая грудь, крепкие руки – затягивали в воронку опасного, неприличного желания коснуться и почувствовать вкус его непорядочно красивых, обрамленных недельной щетиной губ…

На кухне засвистел чайник, и это отвлекло внимание обоих. Девушка, испытывая явное облегчение, помчалась на кухню. А Киан смутился от того, что «выкинул» его детородный орган. Он и предположить не мог, что прикосновения Зои запустят в его штанах необратимый процесс. Он шумно вдохнул и выдохнул. Дотянулся до банки с водой и громко отпил бесценной, и так ему необходимой в этот момент жидкости. Недомогание и слабость «вернули» Киана в «правильное» в его случае состояние, и не прошло и часа, как он всё же заснул и проспал до самого вечера…

После ужина Зои помыла посуду, с пробуждением Киана обработала раны и заставила его проглотить все необходимые таблетки.

На табуретке стояла плоская плетеная корзинка, куда она сложила мытые яблоки. В отдельную чашечку высыпала начищенные семечки граната, и приказала «больному» всё съесть.

Выручку из кассы Зои забрала домой. Поэтому деньги у нее немного были, но все же немного. Зои не считала себя жадной, и прекрасно понимала суть значений «цены» и «ценности». Она желала Киану скорейшего восстановления и поэтому делала все, чтобы этот процесс ускорился. А еще выдала Чадду альбомный лист и карандаш. Скомандовала описать события того дня, когда он поймал пулю, а еще решилась попросить указать цель перехода.

Киан, разжевывая зеленое яблоко, при каждом надкусе которого раздавался «сочный» чавк, старательно выводил строки, описывая все необходимые детали. К моменту, когда из душа вышла раскрасневшая и довольная Зои, на кровати в форме бумажного самолетика лежал подробный «отчёт».

Зои, подложив подушку под живот, устроилась на кровати. Разобрала бумажный «летательный аппарат», и принялась читать.

Вытянутая на постели женская фигура призывала Киана украдкой рассматривать ее, насколько это позволяла обстановка и внимательность волонтёра. Ее вздернутые к голове плечи, тонкая спина, изгиб в пояснице, округлые ягодицы, красивые ноги, аккуратные пальцы на ногах – все это опять затронуло жилу его природных инстинктов. Киану даже пришлось согнуть ноги в коленях, чтоб Зои случайно не заметила его непристойного желания в виде бугорка под одеялом.

Киан прописал всё в подробностях. Признался, что вышел на Зои по наводке убитого напарника. Рассказал об отце, о Розалинде, об инспекторах в «золотых браслетах».

– Того хода нет уже давно. – Зои отложила бумагу и переместилась на бок. – Питта обманули. Ход накрыли еще осенью. А «после» вторые ворота закрыли и назначили ночную охрану. «Золотые браслеты» давно исключили из списка отправных ходов. Тебе повезло…, – сожалеюще констатировала она. – Мне жаль твоего друга…

Киан, естественно промолчал и просто кивнул. Зои видела, что парень переживает. Решила взбодрить его и сменила тему.

– Завтра я пойду в закусочную. На всякий случай оставлю запасные ключи. Надеюсь, тебе хватит благоразумия никуда не выходить. А мне нужно надрать одному ремонтнику зад за халатное отношение к бедному управляющему, – имея в виду Гордона, в сердцах молвила Зои. – Давай спать, Киан. Если что – звени.

Не дождавшись его кивка, выключила свет и укуталась в одеяло…

Чадд долго не мог заснуть. Он все думал над словами Зои: о том, что Питту дали неверную информацию. «Случайность или злая уловка?» К сожалению, Питт не успел раскрыть имя рекомендатора, а теперь и вовсе напарника нет в живых, чтобы выяснить.

Ночь затягивала в сладкую грезу. Сколько бы Чадд не пытался сопротивляться, все же крепкий сон заключил в свои уютные объятия…

Весь следующий день Зои провела в закусочной, в переговорах с поставщиками, принимая заказ только на чай, кофе и выпечку. Гордон снова игнорировал ее звонки.

Посетителей, несмотря на отсутствие горячих блюд, меньше не стало. У Зои было тихо, уютно и светло. Многие заходили просто провести время за приятной беседой. А Джойс этим была, разумеется, довольна.

Девушка вернулась домой поздно и, войдя в квартиру, сразу ощутила вкусный аромат кулинарного шедевра. Бульона или гуляша, понять она не смогла, но слюни потекли одномоментно.

Киан спал на своем диване, а на плите в маленькой кастрюльке ожидал вкусный наваристый бульон. Зои, не снимая верхнюю одежду, прошла на кухню и скорее открыла крышку. Суп немного остыл, но менее привлекательным от этого не стал. Переодевшись, уставшая хозяйка помыла руки и тихонько прошла в темную комнату.

На стене тикали часы. Зои нравился клёкот стрелок на циферблате. Этот звук не мешал ей, а наоборот растворял ощущение одиночества.

Она хотела достать из шкафа пижаму, но случайно посмотрела на спящее тело. Джойс поняла, что часто вспоминала сегодня о своем молчаливом непрошеном госте. Пару раз хотела позвонить и спросить все ли в порядке, но с досадным расстройством убирала трубку обратно в карман, вспоминая, что у нее нет его номера.

Зои отложила пижаму и осторожно подошла к нему. Села на корточки и заглянула в лицо безмятежно посапывающего молодого человека. Зои забавляла форма его бровей. Они придавали строгому и мужественному лицу некую детскую беспомощность. У Чадда было красивое лицо, и Джойс уже не могла не признавать этот факт. Ей вдруг захотелось дотронуться до его кожи. Не собираясь целовать, она просто придвинулась ближе, и с закрытыми глазами попыталась представить, что было бы, если б это желание оказалось обоюдным.

Киан на самом деле притворился спящим, чтобы не выслушивать поучений и нотаций от Зои, о том какой он – безответственный и неблагодарный, что позволяет себе вставать и готовить еду. Он почувствовал ее приближение и тут же открыл глаза. Вероятно, сыграло нестабильное состояние парня – всё же получил ранение и мог погибнуть. Возможно, он крепко заинтересовался красивой девушкой и проникся ее заботой, поэтому воспринял ее приближение буквально и… поцеловал.

То ли Зои слишком увлеклась представлениями, то ли желание было настолько сильным, что сопротивляться она не стала. Киан коснулся ладонью ее щеки, затем обхватил затылок и, настойчиво прижимая к себе, продолжал целовать. В темной комнате эхом стремительно расплывалось их поначалу нарастающее, а затем учащенное и громкое дыхание.

Зои сложила ладони на его широкую грудь. Приоткрыла рот и позволила языку вторгнуться и обволакивать ее язык влажным и возбуждающим теплом. И только их губы стали еще более настойчивыми, как Киан глухо простонал и резко оборвал чувственный и довольно долгий поцелуй. Отвернулся к стене и прижал ладонью побеспокоенную рану. Унесенные вспыхнувшей страстью молодые люди, увлеклись приятным процессом настолько сильно, что забыли, по какому поводу здесь находятся, и при каких обстоятельствах Киан оказался в бинтовой повязке.

– Прости! – шепотом попросила Зои, приходя в себя. – Тебе очень больно? Ты пил обезболивающее? – Зои вскочила, включила свет и побежала за водой. Щурясь от яркости светильников, Киан прикрыл рукой глаза. Зои поднесла чашку, но тот вежливо улыбаясь, выставил вперед ладонь, безмолвно объясняя, что вода ему не нужна.