Похищенный жених

Похищение первое

– Эй, Джорджио, опять занятия прогуливаешь? – ни капельки не возмущенный голос Филипа нагоняет светловолосую макушку брата.

– Как и ты, дорогой венценосный братец, как и ты, – добродушно отвечает Джордж, закидывая руки за шею.

– Дворцовый этикет?

– Военное дело?

Оба с усмешками кивают, точно зная слабые места друг друга.

– Тебе бы на этикет сходить пару раз, а то еще парочка неудачных шуток – и голову с плеч или дуэль до первой смерти, – пытается наставлять Филип.

– Я же не виноват, что у нее бородавка на носу была больше жирной мухи. Да и от моих шуток зависит только моя жизнь, а не всего королевства. Так что посещать занятия стоило бы тебе.

– Фредерик будет заведовать военным направлением, мне ни к чему лишний раз запоминать, кому и сколько мы должны чего закупать, какую тактику применять и как решать вопросы после побед и поражений, – пожимает плечами Филип. – Да и в конце концов, у меня там придурковатый Лэер, а не Иссиль.

– Леди Вэртнорд не посещает занятия по причине болезни. – Джордж поморщился, но не осмелился отчитать старшего брата за неподобающее обращение к женщине. Особенно к горячо любимой им женщине.

– Правда? А я видел карету герцога и ее саму возле центральных ворот.

– Фэйри тебе в матери! – выругивается Джордж, прикидывая, как быстрее добраться до обучающей комнаты. Сегодня по планам танцы и есть шанс…

– Ваши Высочества, вот вы где! – разгневанный голос наставника стрелой проносится по коридору.

– Я налево, – тут же озвучивает Джордж и поворачивает факел на стене.

– Зараза! – отвечает Филип, улепетывая по коридору под возмущения наставника.

Тихий щелчок – и картина с каким-то предком в полный рост отходит от стены, приоткрывая тайный проход. Джордж пригибается, чтобы не удариться головой о потолок, и несколько минут идет, представляя себя горбуном, который просит милостыню на площади.

– Пода-а-а-а-айте на развлечения, – заунывно тянет принц в сыром пыльном коридоре.

– Ни я, ни я, – отвечает эхо.

Джордж на секунду замирает, зажимает рот рукой, силясь сдержать хохот. Смеяться возле стенки, ведущей в кабинет отца, – плохая идея. А вот пройти через сад и захватить для дамы скромный букетик – хорошая. Торопится, спотыкается, ударяется локтем о стену, вываливается во внутренний двор замка. Уверенно стучит каблуками сапог по камню, шуршит ими же по траве. Поднимает взгляд зеленых глаз к небу, озаренному ярким солнцем. Солнцем, которое согревает их бескрайние долины, озера и горы круглый год. Солнцем, которое дает надежду, что и он, возможно, будет обласкан светом и теплом одной прекрасной леди. Солнцем, которое полностью спряталось за гигантской крылатой фигурой.

Тень накрывает Джорджа, лишает надежд и мечтаний, проталкивает страх до самых пяток, заставляет окаменеть. Дракон. Джордж не пытается убежать: просто не может заставить свои ноги шевелиться. Глупо смотрит на черную когтистую лапищу, которая плавно приближается к его лицу. Смотрит и успевает пожалеть лишь о том, что пропустил занятия именно сегодня. Жмурится. Молит о быстрой смерти. Лапа сжимается вокруг талии. Рывок. Полет.

Джордж не решается открыть глаза сразу. Долго боится даже вздохнуть, но природное любопытство берет верх. Если полет на драконе будет последним, что он сделает в жизни… Все, о чем он будет сожалеть, это что так и не смог украсть хоть один поцелуй у Иссиль Вэртнорд. Не признался в любви, глядя в эти карие глаза, не коснулся нежной кожи украдкой, не вдохнул персиковый аромат ее шеи. Последним в его жизни, к сожалению, будет гигантское поле с картофелем, ячменем, пшеном, морковью, капустой и другими овощами, которые сверху ему не различить. Дальше должны быть виноградники и гранатовая роща, но дракон резко сворачивает в сторону гор, удаляясь от плантаций. Тошнота подкрадывается к горлу, но принц мужественно сдерживает некоролевские порывы.

Лес сменяется камнем, когда земля приближается. Когти разжимаются – и Джордж как труп падает возле пещеры: видимо, мертвецы вкуснее и удобнее, чем убегающие принцы. Но Джордж не сдается. Группируется, делает кувырок, перекатывается, надеется, что свобода близка. Дракон прихлопывает сверху мягко, почти нежно, вдавливая в горный склон: так обычно игривый котенок прижимает лапкой верткую травинку.

– Понял-понял, не убегаю! – признает временный провал Джордж. Голос подрагивает и хрипит от удара и ужаса.

Дракон фыркает, но отпускает. Кивает в сторону входа в пещеру.

– Туда? – на всякий случай уточняет Джордж, всматриваясь в черноту.

Дракон выдыхает струйку дыма. Принц расценивает это как «не пойдешь сам – испепелю». Нерешительно садится.

– Слушай, я Филип, наследный принц. За меня король будет готов отвалить кучу монет. Выгоднее продать, чем убивать, правда?

Джордж заискивающе смотрит в золотистые глаза, сидя так, будто он просто загорает у озера, а не пытается выжить. Сейчас он маленький, незаметный, совсем ничего не планирующий наследный принц.

Дракон ведет носом, выдыхает, будто насмешничает, и уходит вглубь пещеры, заставляя ее трястись от тяжести шагов. Камушки неприятно сыплются с потолка в лицо, залетают за шиворот, царапают королевскую кожу. Джордж не обращает внимания на мелкие неудобства и по чуть-чуть двигается в сторону спасительного солнца. Шипастый хвост прибивает его плащ к камню и тащит за собой как половую тряпку. Затылок гудит от удара.

Джордж смиряется. По крайней мере, признает поражение в этом раунде. Тащится, не пытаясь встать. Разве что лицо прикрывает от камнепада, чтобы не сильно попортить красоту. Считает повороты, выстраивает путь побега, приглядывает темные закоулки для смертоносных пряток. Не сразу понимает, что его больше никуда не тянут, но так нагло сбегать, как в первый раз, не пытается. Смирно лежит, продолжая торговаться:

– Слушай, я, похищенный, тебе никакого толка не принесу, а вот во дворце… Там и золото, и прислуга, и кушанья отменные, проси что хочешь – все дадут, все принесут и даже втрое больше!

Дракон не отвечает. Пещера дребезжит, трясется, осыпая острыми камнями, как драгоценностями. Джордж снова прикрывает лицо рукой. Шорох, скребущийся, скрипящий, проносится возле уха. Так обычно звучит металл, ударяющийся о камень. Принц морщится, словно у него уже три недели болит зуб. Решается. Перекат – и ближайшая ниша скрывает его ловкую фигуру в тени. Джордж ничего не знает о драконах. У него нет ничего, кроме смелости и острого кинжала. Дыхание замирает.

Стук. Стук. Стук. Камешки разлетаются под чьей-то обувью. Неизвестный идет медленно, неторопливо, будто прогуливается или скрывается. Джордж напрягается, готовясь к прыжку. Разглядывает стройный дамский силуэт, который будто тянет назад кандалами. Шепчет что-то про треклятых ящеров, выскакивает из укрытия, намереваясь спасти.

– Не бойся, я вытащу тебя отсюда. – Принц зажимает ладонью рот девицы с перепуганными глазами, не давая закричать. – Дракон похитил тебя, да? Только не кричи, когда я тебя…

Джордж спотыкается на середине фразы, чувствуя гладкую теплую чешую кончиками пальцев. Дергается. На миг отшатывается. Выхватывает кинжал. Приставляет к девичьему горлу.

– Какого фэйри ты… Что ты такое? – голос принца дрожит, но рука ни на секунду не дает усомниться в твердости намерений.

– Почини полку! – раздается приказ неожиданно приятным низким женским голосом.

– Чего? – Джордж открывает глаза, закрывает, промаргивается и открывает снова.

– Полку прибей! – повторяет девушка, скрещивая руки под небольшой грудью.

Простенькое голубое платье из грубой ткани совершенно неприлично оголяет ее плечи, ключицы и… крылья. Два чешуйчатых черных крыла с шипами на концах.

Джордж вздрагивает. Пятится назад и никак не может уложить в голове: дракон оказался человеком. Девушкой. Шансом?.. Принц продолжает отступать назад, будто все еще не может поверить своим глазам. Упирается спиной в сталагмит, резко разворачивается на каблуке и бежит самым коротким из путей назад к выходу. Успеть сбежать, скрыться в лесах, добраться до города и…

Поток ветра сбивает с ног. Кувырок, перекат. Попытка подняться на ноги. Новый порыв ветра и хлопок крыльев. Ползет. Прячется. Девушка мигом оказывается перед ним, надменно приподнимая бровь.

– Ты кто? – рычит от бессилия принц.

– Та, кому нужно починить полку, – говорит она уже медленнее, с акцентом на каждое слово.

– Где дракон? – Джордж вжимается в стену, положив ладонь на рукоятку кинжала.

– Я – дракон, – как ребенку, растолковывает очевидные вещи незнакомка.

– Нет, не ты. Черный. Большой. С золотистыми чешуйками.

– Я он и есть, – тяжело вздыхает шатенка, снова складывая руки под грудью.

– А я Филип, наследный принц. За меня король будет готов отвалить кучу монет, – как идиот, повторяет заученную фразу Джордж, силясь поверить в происходящее.

– Мне не нужны монеты. Мне полка нужна, – обрывает заевшую пластинку драконица.

– Какая полка? – ошарашенно переспрашивает Джордж.

– Для посуды, – не меняется в лице девушка.

– Погоди. Стоп. – Джордж выпрямляется, нервно расхаживает по кругу. – Ты похитила меня, чтобы я починил полку?

– Да. Она упала.

– Ты похитила наследного принца ради полки? Не чтобы съесть запеченное королевское мяско. Не чтобы от скуки вызвать рыцарей на бой. Не чтобы принцессы дрались за меня, пытаясь спасти от дракона…

– Принцессы будут за тебя драться? – Заинтересованность впервые появляется на весьма холодном и отстраненном лице драконицы.

– Это вряд ли, – фыркает Джордж. – Скорее, будут атаковать Фил… Фредерика, второго брата. Я же Филип, первый брат, да.

– В таком случае, первый брат Филип, чини полку, – продолжает гнуть свою линию похитительница. – Про принцесс я подумаю.

– Ты же несерьезно? Почему я?! Не плотник, не строитель, не простой деревенский мужик, а принц? Меня же воевать учат, танцевать, говорить комплименты, поддерживать разговор…

– Говори комплименты.

– Что?

– Ты глуповат или глуховат? – с капелькой жалости интересуется драконица, в очередной раз вздыхая. – С первого раза до тебя ничего не доходит.

– Эй, я, вообще-то, принц!

– А я – дракон.

– Филип.

– Эванесса, – автоматически представляется девушка.

– Вот и познакомились, – сияет улыбкой Джордж, сумевший обмануть дракона.

От ее мучительно долгого взгляда принцу становится некомфортно. Он неловко трет шею, поправляет воротник рубашки, оглядывается. Вокруг нет ничего, кроме сталагмитов, сталактитов и мелких камней, устилающих пол.

– Где полка?

– Там. – Эванесса кивает в сторону, противоположную от входа в пещеру.

– А потом ты вернешь меня домой? – на всякий случай уточняет Джордж. Получает кивок в ответ. Расслабляется. – Веди!

Когда идешь не на смерть, то и пещера кажется радостнее, добрее – не жуткий угол для твоего скелета, а уютная ложа для пряток. Чем дальше они идут, огибая сталагмиты, тем светлее становится. Эванесса в очередной раз сворачивает налево, и Джордж напряженно замирает.

– Кухня? – голос не слушается и немного срывается.

– Там. – Эва указывает пальцем не стену.

Джордж несколько секунд не понимает. Потом расслабляется. Хихикает как дурачок.

– А полка где?

Криво вырубленный кусок дерева одиноко валяется на каменном полу, растопырив щепки во все стороны. Джордж наконец начинает верить в происходящее.

– Серьезно? А какой несчастный вырезал для тебя эту полку? Надеюсь, ты его хоть съела?

– Это была я, – скрипит зубами Эва.

– Только меня не ешь, – напрягается Джордж, осматривая кухню на наличие больших котлов. – Хоть десять полок прибью.

– И как тебя в собственном дворце не повесили? – вздыхает драконица, усаживаясь прямо на стол. Точнее огромный почти гладкий камень, похожий на стол.

– Просто я всем очень нравлюсь. И бегаю быстро, – смеется Джордж, натягивая на руки перчатки, которые положено носить по этикету.

Правда, смеется он недолго. Стоит только приступить к работе, как все валится из рук. Пальцы кажутся лишними, ноги мешаются, инструменты делают все не то и все не так. После пятой попытки хоть немного сгладить поверхность полки кинжалом, она ломается надвое. Принц недоверчиво разглядывает предательскую деревяшку, совершенно не веря, что этот глупый кусок дерева посмел ему не подчиниться.

– Тут такое дело… – тянет Джордж, рассматривая черно-золотые чешуйки на крыльях Эвы. – Может, вам нужно две полки?

– О, перешел на «вы»?

В золотистых глазах столько неподдельного любопытства и удивления, что принцу становится немного стыдно.

– Виноват, был напуган и неправ. – Джордж неглубоко кланяется, продолжая держать обломки в руках. – Мне следовало сразу обращаться к вам самым почтительным образом.

– Не надо почтительным. Надо нормальным, – заключает Эва, подтверждая свои слова кивком. – Полок можешь хоть десять сделать. Еще нарублю.

– Десять я и к Вольному дню не повешу… – шепотом ужасается Джордж. – Сейчас все будет, не волнуйся.

Впрочем, Эва и не выглядела взволнованной, разгневанной или расстроенной. Скорее, безразличной, словно на лицо натянута реалистичная карнавальная маска. Так обычно на выставках кажется, что камень живой, по-настоящему следит за тобой глазами, не меняя позу и выражение. Но Эванесса дышит, чуть щурится и скрежещет зубами, заставляя принца нервничать еще сильнее. Он пилит, шкурит, стучит, ковыряет, использует подручные инструменты и ворчит. Вначале незаметно, едва уловимо, затем все громче и громче:

– Нет, ну почему я? Давай я приведу мастера деревенского? Обещаю, что не сбегу. Но это… – Принц взмахивает руками, показывая на обломки, стружку и два перемотанных белой тряпкой пальца. – Это же совершенно невозможно!

– Делай, – просто командует драконица, окидывая Джорджа задумчивым взглядом. Щурится, облизывает кончиком языка губы.

Принц вздрагивает, принимается срезать щепки еще быстрее.

– Чаю?

Крак. Бум. Неожиданный вопрос из-за спины помогает Джорджу сломать измученную половину полки еще надвое.

– Вина, – горестно соглашается принц.

Три чаши багряного напитка, десяток изысканных проклятий, один разбитый ноготь – и кривая полка сжаливается над несчастным, честно выдержав даже пустую бутыль из-под вина. Две маленькие испытывать никто не решается, пусть и выглядят они куда надежнее длинного собрата. Эванесса безразлично оглядывает венец творческого полета мысли и одобрительно кивает:

– Хорошо.

– Хорошо? – переспрашивает Джордж, ожидая не столько похвалы, но хотя бы дальнейшей своей участи.

– Хорошо, – просто повторяет Эва.

– А дальше-то что? Зажаришь меня? Заставишь прибить полки по всей пещере? Посадишь ткать ковер?

– Ты умеешь ткать ковры? – как обычно, выцепляет самое важное из разговора драконица.

– Да нет же, – стонет Джордж, обещая себе вырвать язык за такие идеи. – Я и полки-то с трудом, куда мне…

– Я отнесу тебя в замок, – видимо, вспоминает о скудоумии собеседника Эва.

– Что, и все? Вот так просто? – голос снова оказывается быстрее мозга.

– Наговори мне комплименты. Или устрой бой принцесс. Или… – задумчиво перечисляет Эванесса, постукивая пальчиком по подбородку.

– Твои глаза как блеск короны, моргнешь – у ног прилягут таллеоны! – выдает первую попавшуюся рифму Джордж, чтобы драконице не пришла в голову еще какая-нибудь сумасшедшая идея. Им самим поданная, естественно.

Уголки губ Эвы приподнимаются, а глаза сияют расплавленным золотом. Джордж замирает, но впервые не от страха, а от восхищения: даже ему не доводилось видеть, как плавятся и отливаются таллеоны.

– Тебе очень идет улыбка, – в этот раз совершенно искренне произносит он.

Эва почему-то хмурится и резко отворачивается.

– Я отнесу тебя в замок, – негромко то ли приказывает, то ли предупреждает драконица, покидая кухоньку.

Джордж еще мгновение размышляет, стоит ли ему отказаться от такого щедрого предложения и на всякий случай добраться во дворец пешком, но идти дня три без еды, воды, походной обуви, коня и прочих радостей жизни…

– Как прикажете, моя чешуйчатая госпожа! – Шутливый полупоклон в сторону пустой пещеры – и принц широкими шагами пролетает пещеру, оказываясь под лунным светом.

Похищение второе

– …и вот я дождался, пока дракон отвлечется, незаметно пробрался к дальней стене. Кувырок, прыжок, переворот – и я в неприметной нише, которую приглядел еще по пути. Дракон проносится мимо, я не дышу. Он взмывает в небо. Я выбегаю из пещеры следом, бегу, прячусь за каждым деревом. В голове уже выстроен путь до ближайшей деревни. Из оружия только деревяшка покрепче и этот кинжал. – Джордж выдерживает театральную паузу, демонстрирует искореженный и исцарапанный клинок.

– Но вас хватает дракон?! – не выдерживает одна из девушек. Вторая готовится вот-вот упасть в обморок. На колени к принцу, разумеется.

– Он выследил меня примерно через час. Схватил поперек пояса, поднял в небо. Я отбивался как мог, правда, от первого же удара палка разлетелась на мелкие щепки. Но сдаваться так просто не в привычках благородного принца! – Еще одна театральная пауза под испуганно-восторженные охи и вздохи. – Оставшиеся обломки я пытался пропихнуть между золотисто-черными чешуйками, чтобы заставить чудовище разжать лапу. Мне так и не удалось этого сделать, но я изранил себе все руки. Даже лекарь не смог извлечь все занозы…

– Почему дракон вернул вас в замок? – вопрос звучит от Иссиль, которая стоит дальше всех от принца. Но ведь стоит! – И почему вы не использовали кинжал?

– Кто знает, возможно, нас ждет еще одна встреча, к которой я однозначно буду готов, – с обезоруживающей улыбкой отвечает Джордж. – И кинжал пошел в ход, как только закончились щепки. В таких ситуациях нужно использовать все ресурсы на максимум.

Принц ловко подхватывает все же упавшую в обморок девушку, слегка кланяется под аплодисменты дворцовых дам, усаживает бедняжку на свое место среди подушек на подоконнике.

– Главное, не забывайте ходить парами и осматривать небо, – напутствует Джордж, идущий спиной вперед. Точнее пытающийся незаметно подкрасться к Иссиль. – Леди Вэртнорд, позволите мне побыть вашей парой и сопроводить вас к матушке на чаепитие?

– Благодарю вас, Ваше Высочество, – высокомерно-учтиво прячет ладонь в рукав Иссиль. – Мой путь к королеве лежит через коридоры и двери. А вот бедняжке Вэйлин придется пройтись через внутренний двор по пути к карете.

Вэйлин подскакивает с подушек, всем видом показывая, что бодра и полна сил для прогулки.

– Вы безусловно правы, миледи, – склоняет голову Джордж, все равно начисляя себе полбалла в борьбе за сердце недоступной дочери герцога.

Вэйлин ловко спрыгивает с бесполезного теперь подоконника, обмахивается веером. Джордж с почти не натянутой улыбкой предлагает ей руку и всю дорогу очень усердно делает вид, что внимательно слушает, не понимая ни слова из торопливой речи. Принц практически готов бросить девушку прямо в руки кучеру, но сдерживается и помогает ей подняться по ступенькам. Не дожидается первого удара хлыста.

Зачесывает пальцами назад светлые волосы, торопливым шагом ускользает из-под внимательных взоров. Выдыхает. Расслабляет плечи, утирает пот со лба. Ложь, ложь, ложь. Каждое слово с того дня – абсолютнейшая ложь и клевета. Никаких сражений, борьбы в его поступках не было. Только трусость и переживание за собственную шкуру. Представился братом, подчинялся любому приказу, как последний крестьянин, и трусливо сжимался от каждого двусмысленного взгляда или слова.

– Филип бы так не поступил, Филип бы сражался и героически погиб, Филип то, Филип это, – нарочито писклявым разноголосьем Джордж повторяет все, что слышал каждый день со своего рождения.

Филип. Филип. Филип. Только он один в глазах всех нянюшек, учителей, братьев и даже родителей. Наследник. Лучший. И только Джордж, и разве что Дилион не уродились: слабее, глупее, никчемнее. Не те дополнительные занятия, не та смелость, не тот ум. Вместо гончарного искусства, как у Филипа, – сельское хозяйство. Вместо попытки дать отпор врагу – попытка защитить и позволить уйти тайными ходами другим. Вместо головы дракона на блюдечке…

Хочет ли он прослыть сумасшедшим за рассказы о пусть и пугающей, но завораживающей драконице с золотыми глазами? Его же лекарям сдадут в тот же миг! А то и отправят в какой-нибудь далекий-далекий монастырь.

– Ваше Высочество! Ваше Высочество, подождите!

«Монастырь» нагоняет даже раньше, чем хотелось бы думать. А Джорджу хочется, до безумия хочется прямо сейчас улизнуть от наставника, но на глазах у дворян и слуг, снующих по коридору, он не решается. Улыбается, разворачивается:

– Учитель, рад видеть вас в добром здравии.

– Я рад, что и ваше восстановилось настолько, что вы готовы дальше заниматься прошениями ремесленников. – Усатый лорд Висмонт важно кивает, победно ухмыляясь.

– Верно-верно, с удовольствием займусь ими прямо сейчас, – любезно отвечает Джордж, проклиная хитрость лорда, ставящую его в неловкое положение. Откажется – признает, что болен и слоняется по замку вместо лечения. Сбежит – того хуже: решат, что настолько ненадежен и безответственен, что отлынивает от работы.

Принц с натянутой улыбкой разворачивается и широким шагом направляется обратно к выходу. Пока доедет в город, пока разберет парочку прошений…

– Позвольте вас проводить. – Крепкая ладонь наставника до боли стискивает плечо Джорджа. – Я взял на себя смелость организовать временный рабочий кабинет прямо в замке, чтобы вам не приходилось трястись на коне.

– Лучше бы меня дракон сожрал, – бормочет Джордж себе под нос.

– Что вы сказали?

– Мне не терпится приступить к разбору документов. – Обезоруживающая улыбка, полная лжи.

– Документы? О нет, Ваше Высочество, вы не так меня поняли. Прошения будут поступать вам от ремесленников лично, из уст в уста, так сказать.

Джордж молчит, ожидая, что прямо сейчас лорд Висмонт разразится дьявольским смехом и распахнет врата ада, но этого не происходит. Хотя врата действительно распахиваются для десятка взволнованных простолюдинов, мнущихся на своих местах, сжимающих в руках головные уборы. Скамьи для них стоят чуть поодаль от стола с обманчиво мягким креслом. Четверо стражей стоят вокруг, создавая защитную стену.

– Слушание ваших дел сегодня будет открытым. Любезный принц Джордж решил проявить высшую милость и продемонстрировать свою мудрость каждому из вас, – громогласно объявляет Висмонт, не сдерживая гнусно-счастливой улыбки. – Ваше Высочество, вам слово.

– Готов вас выслушать и явить мудрость, если она снизойдет на меня, – выдает Джордж самую короткую речь в королевском дворце за последние лет двести. Речь, которая способна довести до белого каления любого наставника дворцовой этики: чтобы принц и при простом народе признал, что может быть недостаточно хорош…

Ремесленники недоуменно переглядываются, а затем начинают жаловаться. Жалуются на плохой урожай, затяжные ливни и солнцепек, соседских коз, кражу коров, распоясавшихся волков, некачественную древесину, блеклые ткани и дорогие заграничные специи. Жалуются, жалуются, жалуются. Спорят, скандалят, дерутся. Уже через несколько часов Джордж готов отдать свою корону ближайшему стражу и сбежать обратно в горы. Единственный, кого бы он с удовольствием послушал, молчал больше всех. Возможно, в этом был виновен и сам Джордж, который завалил плотника десятками вопросов про то, как сделать полку и как прикрепить ее к камню надежнее всего. К счастью, никто, кроме самого плотника, не задался вопросом, зачем это знание принцу.

Когда прошения, наконец, заканчиваются, солнце ехидно расплескивает огонь по небу. С гудящей головой и затекшими конечностями Джордж еле поднимается с трона и выходит на улицу, желая бросить в этот огненный шар чем-то острым и болючим. Свежий ветерок услужливо напоминает, что он еще жив и способен на месть. Не солнцу, конечно. Наставнику. Правда, не ту детскую вроде подкинутой в суп лягушки, а что-то безжалостное, масштабное, пугающее… План вырисовывается с каждым мгновением все точнее и четче, как внезапно на голову обрушивается ночь. Очень знакомая, когтистая, до безумия страшная ночь.

– Да где ж ты была несколько часов назад?! – возмущенный вопль разлетается над Западным садом, когда драконья лапа вновь смыкается на талии принца.

Воздушные потоки, как и в первый раз, заставляют разлетаться светлые волосы, натянутые нервы, чуть пухлые щеки, кружевное жабо и оборки на рукавах. Сегодня Джордж не вопит, вспоминая незапланированный обед из насекомых. Лишь покрепче сжимает корону, представляет, как выдергивает из ножен меч и… И кланяется драконице в ножки, чтобы не растерзала его на кучу жареных кусочков мяса. Смелость смелостью, а благоразумие никто не отменял. По крайней мере, не отменял тот, кто хотел прожить чуточку больше двадцати лет. А Джорджу уже двадцать один, так что умный – это явно про него.

С последним закатным лучом принц падает на влажную землю перед пещерой. Могло бы выйти красиво и даже затмить портрет Филипа на коне, но – увы! – пусть Джордж и не привык зарывать голову в песок, но из короны в грязи падать научился. Три дня назад. Когда его похитили в первый раз.

– Да можно нежнее, а? Я же так и шею свернуть могу, кто тогда будет тебе полки прибивать?

– Плотник, – отвечает Эва, сотрясая гигантскими шагами свою гору.

– Плот… Погоди, ты и так умеешь разговаривать? Почему в первый раз тогда молчала? – неуемное любопытство Джорджа готово погубить его быстрее, чем Варвару – посещение рынка.

Впрочем, отвечают ему не сразу. Пока он вальяжно вышагивает по пещере, делая вид, что принцам драконьи зубы не страшны, Эва снова скрежещет и сотрясает пещеру.

– Голос не нравится. Хриплый, – отвечает Эванесса уже человеческим голосом из кухни.

– А мне нравится, – пожимает плечами принц, прихватывая красное яблочко с прибитой полки. Одной из пятнадцати. – Так ты правда плотника нашла?

Хруст.

– Пришлось. Твоя «работа» развалилась быстрее, чем я вернулась домой.

– Это она ефе долфо продерфалась, – авторитетно заявляет жующий принц. – А эта вон из долгожителей. – Джордж находит половинку полки, которую закрепил лучше всего.

– Ага, единственная. Поэтому я и нашла плотника.

Эва пытается выхватить яблоко у Джорджа, но тот рефлекторно поднимает его повыше. Драконица удивленно смотрит на такую наглость.

Принц уже готов извиниться, отдать яблоко, душу, половину чужого царства, но Эванесса принимает правила игры. Подпрыгивает, скачет вокруг, будто бы не может выбить фрукт из руки одним ударом, который с легкостью ломает кости. Сегодня она другая. Скромная, неловкая, неуклюжая, немного наивная. Как деревенская дева на выданье. Джордж замирает, и яблоко оказывается в белоснежных зубах.