Влюблен (не) по собственному желанию
Аннотация
Капелька приворотного зелья. Всего лишь капелька!
«Выпьет паренек, взглянет на тебя и влюбится так, что захочешь – не отвяжется» – обещала бабка.
Бульк!
…
– Вы моя спасительница.
Мужчина взял с подноса кружку с напитком и…Опустошил ее в два глотка.
Кофе, приготовленный для моего суженного! С капелькой драгоценного приворотного зелья! Чтобы Сеня выпил и влюбился в меня, и чтобы наступило наше «долго и счастливо» до конца наших с ним дней.
Удовольствие от выпитого отразилось на красивом лице наглого похитителя чужих напитков.
– То, что нужно, – обаятельно улыбнулся. – Сколько я вам должен?
– А? – мысленно четвертую нахала. Разделываю на ровные квадратные кусочки с мастерством сушиста.
– За кофе сколько я должен?
– Вы… вы что наделали?! – на меня обрушился весь ужас произошедшего.
1. Приворотное зелье
Сейчас или никогда! Сейчас или никогда!
Рука с пузырьком замирает над чашечкой кофе.
А вдруг не сработает?
А вдруг сработает?
Ой, мамочки! Вот от этого «сработает» поджилки трясутся сильнее, чем от перспективы потерять Сеньку, он только–только начал обращать на меня внимание.
Эх, была не была!
Бульк!
И это все? Маленькая капелюха во флакончике из темного стекла, абсолютно непрозрачного даже при свете самой яркой лампочки?
И где розовое облачко в виде сердечка или пшик?
Нету!
– Так и знала, что бабка – шарлатанка, – шиплю себе под нос. – Зато как врала убедительно.
«Выпьет паренек, взглянет на тебя и влюбится так, что захочешь – не отвяжется», – вспоминаю ее слова.
Ха, не знает меня бабка, ой, не знает… Мне же только этого и надо от Сеньки – чтобы люблю–не–могу. Чтобы только я одна на всем белом свете. Чтобы дышать без меня не мог, пить, есть, спать… Предложение, по–рыцарски стоя на колене. Колечко, ладно, без брюлика, я согласна на простое золотое. И свадьба человек на сто… А потом детки – девочка и мальчик… Вместе до старости…
Нетерпеливо поглядываю на часы – тринадцать двадцать.
Тридцать минут назад у Арсения закончилась пара. Пока заберет одежду в институтском гардеробе, пока дойдет до кафе…
Как раз у меня перерыв.
Живо представляю, как он сядет за столик – дальний, в углу, отгороженный искусственным фикусом Бенджамина.
Этот столик обслуживаю я и только я с того дня, как увидела за ним Матвеева и пропала. Раньше столик был закреплен за Кирой, но я его, можно сказать, выкупила у нее. Сговорились за две курсовых для нее и ее парня, они учатся на одном потоке. А с администратором договориться вообще не составило труда.
Матвеев с конца сентября ежедневно приходит в наше кафе, я подаю ему свежесваренный кофе со сливками и двумя ложечками сахара, горячий круассан – все как он любит.
Улыбаюсь во весь рот, краснею, млею, строю глазки, задаю глупые вопросы, короче, дура дурой. Это я при нем такая. Всячески показываю, как он мне нравится, надеюсь на внимание, а он…
Он такой красивый!
Улыбается в ответ. Ямочки на щеках при этом такие очаровательные, глаз не отвести.
Я думала, я ему нравлюсь. Вот–вот предложит сходить на свидание, потом встречаться, потом все остальное и до самой старости.
А он…
А он в последнее время вообще приходит не один. Каждый раз с новой девицей. И честно говоря, положа руку на сердце, вкус у него не очень.
Девушки ему совсем не подходят. Какие–то поверхностные, с ненатуральным смехом и идиотскими ужимками. Липнут к нему как мухи на… варенье.
Ловлю за окном подсобки знакомый черно–оранжевый пуховик. Он такой яркий, что видно издалека и спутать с другим сложно. Через секунду колокольчик над дверью извещает о новом посетителе.
Арсений уже здесь! А у меня еще ничего не готово! Копуша я!
Хватаю чистый поднос, стелю на него салфетку. Аккуратно ставлю чашку кофе с зельем на блюдце, а блюдце – на поднос, на фирменную тарелочку – два круассана с вишневым джемом.
Последний момент – взгляд на себя в зеркало. Я в порядке: непослушная копна волос убрана под косынку, фартук чист и выглажен, попа в черных джинсиках упруга и подтянута. В такое сокровище вполне можно влюбиться и без приворота, надо только присмотреться.
Если зелье не поможет, значит, Арсений просто осел!
Но тогда я буду искать другой способ завоевать его сердце.
Уверенно кивнув своему отражению, решительно беру поднос.
– С богом!
Не сводя глаз с кофе, чтобы, не дай Бог, не расплескать шарлатанский волшебный напиток, мелким шагом семеню к выходу из подсобки. Путь мой лежит через весь зал до фикуса и тут главное, чтобы никто не толкнул случайно. Бывало такое пару раз. Неприятно.
Сердце в груди колотится как дурное. На один мой шаг – десяток ударов под ребрами. Таких громких, что уши закладывает.
Но улыбку держу.
Ловко огибая столики и посетителей, дохожу до столика за фикусом. Поднимаю глаза, готовая встретиться с мужчиной своей мечты, который сегодня наконец меня заметит и влюбится.
А его нет!
Столик есть, фикус есть, а Арсения нет! И пуховика его на крючке нет тоже!
– А где…
Расстроенно разворачиваюсь назад и вдруг упираюсь подносом в чью–то стальную грудь. В нос ударяет запах дорого парфюма и мгновенно заполняет легкие, вытесняя оттуда все прочие запахи.
– Обалдеть! То, что нужно! – раздался над моей головой бархатный голос с хрипотцой.
Медленно скольжу взглядом вверх.
По широкой груди, обтянутой белой рубашкой с расстегнутыми верхними пуговицами и чуть подвернутыми рукавами. До квадратного подбородка, четко очерченных, будто высеченных из камня, пухлых губ, прямого носа с едва заметной горбинкой. А когда сталкиваюсь с невозможно синими радужками в обрамлении густых черных ресниц, колени вдруг становятся мягкими, а голова кружится. Будто вместе с ароматом сандала в меня вкачали еще приличную дозу алкоголя.
– Вы моя спасительница.
Сквозь гул в ушах не слышу слов, угадываю их только по движению губ. Смысл сказанного тоже доходит не сразу.
– А?
Вместо ответа на мое глупое «А?» мужчина берет с подноса кружку с напитком и…
Опустошает ее в два глотка.
Кофе, приготовленный для моего суженного! С капелькой драгоценного приворотного зелья! Чтобы Сеня выпил и влюбился в меня, и чтобы наступило наше «долго и счастливо» до конца наших с ним дней.
Удовольствие от выпитого отражается на красивом лице наглого посетителя – похитителя чужих напитков.
– То, что нужно, – расплывается широчайшей обаятельной улыбкой. – Сколько я вам должен?
– А? – мысленно четвертую нахала. Разделываю на ровные квадратные кусочки с мастерством сушиста.
– За кофе сколько я должен?
– Вы… вы что наделали?! – на меня обрушивается весь ужас произошедшего.
2. Я бы его… до пепла!
– Вы… вы что наделали?! – мои губы дрожат.
И я не знаю, то ли рыдать, то ли обрушить гнев на этого нахала. Не пугает тот факт, что он такой огромный и при желании легко прихлопнет меня одной левой. Как букашку.
Так, стоп! Порыдать я всегда успею. А вот высказать этому наглецу все, что я о нем думаю, лучшего момента не найти. Все равно терять нечего.
В груди разрастается настоящий Армагеддон из негодования и возмущения, рвется наружу.
– Вы хоть понимаете, – задрав голову, толкаю мужчину в грудь подносом, – что вы мне всю жизнь испортили!
Господи, как же жалко себя! Мечтала о счастье с любимым, а теперь на нашем с Арсением будущем стоит жирный черный крест!
– А вы мне мою жизнь спасли! – лыбится великан, отступая под натиском подноса. – Я умирал без кофе.
– Этот кофе был не для вас! Кто вам разрешил брать чужое?
У–у–у, как меня злит этот тип! Почему нельзя взглядом убивать? Я бы его… до пепла!
– Сварите другой. Вы же его сами варили?
Конечно сама! Я для Арсения всегда кофе варю сама! И даже круассаны учусь печь. Ну как учусь – пока только подсматриваю за Петровичем, как он их крутит и в печь ставит.
– Он великолепен, – продолжает великан. – Как и вы… – взгляд синих глаз опустился ниже лица, застопорился в районе груди, сместился чуть левее, на бейджик, – Анастасия. Вам говорили, что вы прекрасны? – снова уставился в мое лицо. И взгляд такой… ласкающе–кошачий. И губы… улыбаются.
Это что такое происходит? Это уже зелье действует, что ли?
Беспомощно оглядываю зал. Все, абсолютно все посетители смотрят на нас. Еще бы, такое представление! Кто–то даже снимает нас на видео.
Взгляд цепляется за черно–оранжевое пятно. На крыльце за стеклянной дверью нашего кафе стоит Арсений! Он не один, а с какой–то девчонкой в короткой шубке! Мне прекрасно видно, как он обнимает ее за талию. А вот наклоняется к ее ушку, что–то говорит, она смеется и смотрит на него влюбленными глазами!
В груди щемит и колет.
Гад, гад, гад! Как обидно и больно! Зайди Сеня на пару минут раньше, он был бы сейчас моим! И все эти одноразовые девицы больше не липли бы к моему парню, потому что он бы им больше не улыбался! Никогда!
– Анастасия… Настя… – сквозь гул в ушах доносится голос великана. – Выходите за меня замуж!
Чего?
Перевожу взгляд с Арсения на того, кто самым бессовестным образом выпил волшебный напиток, и глазам своим не верю!
Великан стоит передо мной на одном колене и протягивает мне малиновую бархатную коробочку. С открытой крышечкой. И на белой подложке переливается кольцо с камушком.
Кто–то подсказывает, выкрикивая «соглашайся», «скажи ему да».
Это что… шутка такая? Розыгрыш? Вас снимает скрытая камера?
Теперь более осознанным взглядом всматриваюсь в улыбающиеся лица присутствующих.
Где спрятались девочки? Это же их рук дело, да? Решили посмеяться надо мной, наняли клоуна, разыграли представление?
– Яна! Майя! Галя! Выходите уже, я знаю, что это вы все придумали. Я оценила, очень смешно! Ха. Ха. Ха! – кричу на весь зал. – Вставайте мужчина, спасибо, отыграли вы классно, я почти поверила. Если бы могла, дала бы вам «Нику» за лучшую роль или что там дарят артистам? «Оскар»?
– Настя, вы не поняли. Меня никто не нанимал. Я реально предлагаю вам выйти за меня замуж.
Ой–ой. А если и вправду его не нанимали?
Тогда…
Так вот как они выглядят – душевнобольные люди! Или, еще хуже – маньяки!
– Да кто вы такой? Я вас не знаю! Впервые вижу. И встаньте, наконец!
Великан послушно поднялся, но кольцо так и продолжает держать в раскрытой ладони. Она у него широкая, с сильными ухоженными пальцами.
– Давайте знакомиться. Константин Ширин. Можно просто Костя.
Ну точно больной!
– Знаете, Константин, – меняю тон на ласковый. Аккуратно закрываю крышечку бархатной коробочки, сжимаю пальцы мужчины, а сама не отрываю взгляд от невозможно синих глаз. Именно такого цвета совсем недавно было небо над деревней Лопушки, куда мы с Янкой ездили за зельем. Я еще любовалась им, не обращая внимания на крепкий мороз. – Костя, вы идите. Идите отсюда, – подталкиваю красавчика к выходу. – Где ваша одежда?
– В машине куртка. Только я не уйду. Точнее, уйду вместе с вами, Настенька, – на полном серьезе заявляет мужчина, – вы моя судьба. Само провидение заставило меня остановиться возле вашего кафе… Как это кафе называется? – великан обратился к парочке за ближайшим столиком.
– «Лакомка», – с готовностью подсказала ему девушка.
– Я просто чувствовал, что умру, если не выпью хотя бы глоток кофе, а тут ваше кафе «Лакомка» по пути и вы в нем, прекрасная Анастасия. С кофе. И теперь я жив, здоров и влюблен!
Мда–а, тяжелый случай.
В этот момент колокольчик над дверью дзинькнул – вошли люди. Это Арсений с той самой девушкой. У обоих улыбки до ушей.
Он довольный, что очередная «розочка» клюнула на его обаяние и ямочки на щеках.
Она – что подцепила такого красавчика.
Немного притормозили, заметив нас с великаном посреди зала. Мы перегородили проход к столику, который стоит за фикусом. Матвеев давно понял, что этот столик его и всегда для него не занят. С моей подачи!
Брови теперь уже не моего парня взлетели вверх в немом удивлении.
Пихаю поднос в руки великана, сама подлетаю к Матвееву.
– Знаешь что, Арсений! – в сердцах тыкаю пальцем ему в грудь. – Мы могли бы быть с тобой счастливы. Могли бы! Но ты опоздал! Второго шанса больше не будет. Все! Это была разовая акция. К сожалению! Или к счастью. Это еще как посмотреть.
– А вы девушка, – обращаюсь к его спутнице, – губу не раскатывайте. Ваш парень завтра же поменяет вас на другую. А может быть даже сегодня! На двух!
Высказав все это опешившей парочке, развернулась на пятках и бросилась в подсобку, локтями расталкивая персонал, что весь, даже поварята, вышел посмотреть на представление.
Какой кошмар!
День, который обещал быть лучшим в моей жизни, стал самым ужасным.
– Настенька! – долбится в запертую дверь подсобки человек, сломавший мне жизнь.
Господи, его не хватало на мою голову! Как от него теперь избавиться?
3. Некоторое время назад. Пари
– Ну что, Константин, Илюша, чем порадуете старика? Когда женитесь? Кто первый? Или удивите старика, устроите двойную свадьбу?
Антон Вадимович Ширин, глава компании «Ширин и К» и по совместительству наш с Илюхой родной дед, с ироничной улыбкой на лице уставился бездонными серо–голубыми глазами на нас с братом.
– Дед, – недовольно вращаю глазами.
Илюха ерзает на кресле и молчит.
Мы с Ильей двоюродные братья. Наши отцы были родными. Только Илюхин давно умер – несчастный случай, а мой – художник и к компании интереса не имеет. Вообще далек от нее и в прямом, и в переносном смысле. На данный момент отец во Франции вместе со своей музой – моей матерью, у него там выставка. А потом Италия, Испания и т.д.
У деда одна надежда – на нас с Ильей. Он спит и видит, чтобы кто–то из нас занял его место, только для этого у него ряд условий и одно из их – жениться на достойной девушке.
– Что дед? – ворчит старший Ширин. – Заладил «дед, дед». Я уже почитай тридцать лет как дед, а мог быть лет десять как прадед.
Тридцать два недавно исполнилось Илье, а мне всего двадцать пять. Но требования у деда к нам с братом одинаковые.
Нет, я согласен, что Ильке жениться пора, все–таки тридцать плюс, а вот мне еще рановато. Я планировал найти себе жену лет через пять, а пока погулять как следует.
– Тогда тебе пришлось бы ломать голову на сколько частей делить компанию, – усмехаюсь.
На правах младшего в семье Шириных мне позволительно иногда дерзить. В пределах разумного, конечно.
– А я и сейчас ломаю! – дед в сердцах хлопает ладонью по столу. – У меня два внука и оба безголовые! – с укором.
Это задевает.
– У нас с Ильей по вышке, – напоминаю гендиру. – Опыт. Почему ты думаешь, что мы безголовые? Вдвоем мы, может, еще круче компанию раскрутим. Слышал, одна голова хорошо, а две лучше?
Илюха одобрительно кивает, поддерживая меня.
– Как вы сможете управлять людьми, компанией, если у вас семьи нет? – бушует дед. – Будет в семье мир и порядок, будет и фирма процветать, а как я пойму, способны ли вы управлять такой махиной, если вы оба с ветром в голове?
Теперь глаза мы с Илюхой закатили одновременно. Дед у нас упертый и непробиваемый. Что втемяшит себе в голову, на том и стоит.
– Короче, воля моя такова, – дед сурово сдвинул белые брови к переносице. – Чтобы к моему юбилею представили мне своих невест.
– В смысле к юбилею? – обомлел Илья. – Через месяц?
– Именно. И не просто невест, а достойных нашей семьи девушек. Оба будете жениться – оба будете управлять компанией в равных долях. Один – значит один. Никто из вас – продам эту компанию чертовой бабушке, а деньги пущу на благотворительность. И имейте в виду – никаких фиктивных браков!
– Ты, дед, давно у врача проверялся? Мне кажется, ты с ума сошел, – набычился братец. – Ставишь нереальные сроки.
– Да, дед. Илья прав. Ты хочешь, чтобы мы не просто нашли девушек, но и влюбились в них, а они в нас? За месяц? Нереально.
– Тогда прощайтесь с компанией.
Дед отрезал и отвернулся, задрав кверху нос, давая понять, что разговор окончен.
– По кофе? – спрашивает братец, когда мы в смешанных чувствах покидаем кабинет гендира.
– Давай.
Идем с ним к кофейному автомату.
– Ну, что делать будем, Костян? – выбрав напиток, Илья нажимает кнопки. – Лично я – ничего. Старик из ума выжил. Если все–таки дойдет до продажи компании, доказать, что он сумасшедший, сможем на раз–два. Я вообще думаю, что он блефует и ничего продавать не собирается.
– Даже если он серьезно, тебе–то, Илюха, чего переживать? У тебя Милена есть. Представишь ее своей невестой и все, компания твоя.
– Так–то и у тебя Света есть. Шансы у нас равные.
Мы одновременно морщимся.
Не знаю, как Илюхина Милена, а вот моя Света – девушка, с которой время проводить в горизонтальной плоскости приятно, но представить ее в роли жены…
– Я Свете делать предложение не планировал. И вообще после Нового года хочу… хотел с ней расстаться.
Почему после? А чтобы не кирять игристое в одно рыло, а напоить Светку и весело провести новогоднюю ночь. Она, когда выпьет, – огонь любовница. Тормозов ва–аще нет.
Ну и следуя примете: как новогоднюю ночь встретишь, так и год проведешь, а встречать ее в одиночестве – не мой вариант.
Не отходя от аппарата, мелкими глотками пьем горячий кофе из одноразовых стаканчиков с символикой нашей компании.
Мимо нас проходят две девчонки с бейджиками стажеров на груди. Белые блузки, обтягивающие высокие троечки, узкие темно–синие юбки до середины бедра, бесконечные ноги, шпильки.
Они как близняшки. Только одна светленькая и в очках в модной оправе, другая жгучая черная.
Цок–цок каблуками. Цок–цок.
И глазками в нас стреляют. Вжик–вжик. Вжик–вжик.
Хихикают о чем–то своем.
Отвечаем им плотоядными улыбками.
– Девчонки, а девчонки? – слащаво скалится Илья. – А вы из какого отдела?
– Рекламного, – кокетливо хором.
– М–м, мой любимый отдел. Загляну как–нибудь. С проверочкой.
– Приходите, Илья Алексеевич, – взглядом на все готовой девушки вещает беленькая.
– Будем ждать, – вторит ей черненькая.
Понятно, пробили уже, что начальство молодое, холостое, красивое.
– Чулочки или колготки? – наклоняю голову набок, слежу за девчатами, пока они не скрываются за углом.
– Чулочки было бы удобнее, – облизывается брат. Он, как и я, до последнего пялится на виляющие задницы стажерок, обтянутые синей тканью.
– Кхм–кхм, – прочищает горло. Вспоминает тему разговора: – Так–то и я на Миленке жениться не хочу. Но если дед реально компанию продаст?
– Да уж. Он может. Старший Ширин славится тем, что он человек слова. Если что обещал – сделает.
– Ну смотри. У нас есть еще время. Месяц. Ты пас?
– С чего ты взял? Сам же говоришь, у нас есть месяц.
– Надеешься заполучить компанию?
– А ты нет?
– Пари кому повезет?
– Давай. Только чтоб все честно. По–настоящему. Компания того, кто влюбится и женится. Нет – уходит в сторону без обид.
– И без мухлежа!
– А если обоим повезет, руководим оба. На равных.
– Исполним волю деда, – произносим как заклинание.
Отвернувшись от аппарата, одновременно кидаем назад пустые бумажные стаканчики. Оборачиваемся. Оба в мусорном ящике.
– О – опыт!
– М – меткость!
Жмем друг другу руки. Расходимся по своим кабинетам.
Так, Свету я оставлю на самый крайний случай, а пока поищу себе «достойную» невесту. Кто знает, где такие водятся?
4. Влюбленность не болезнь? Я б поспорила!
Некоторое время назад
– Что на этот раз? – сквозь собственные всхлипы в ладони слышу шепот Янки, а через секунду чувствую, как подруга садится слева от меня. К поглаживаниям по спине присоединилась вторая рука.
– То же самое, – отвечает ей Майя, что сидит от меня справа. – Матвеев с новой девицей. И с кем!
– С кем?
– С Зориной!
– С Кристиной?!
При упоминании выскочки Зориной я рыдаю сильнее. Обидно, не могу! Ладно бы какая–нибудь София Гладова – мисс университет прошлого года – красавица, отличница, моделью подрабатывает в местном журнале.
А то Кристина Зорина – наша староста и мышь серая! Смотреть не на что.
– Надолго ли, – утешает меня Яна, заправляя мне волосы за ухо. – Он их каждый день меняет.
– Целовались они, – выкладывает еще одну порцию Майя.
– И–и н–не толь–о–ко, – ударяюсь в новые рыдания.
Перед глазами стоит отвратительная картинка, которую мне довелось сегодня увидеть. Мало того, что Арсений пришел в кафе с Кристиной, так он ее, гад, завел в туалет, куда буквально через минуту случайно зашла я. Туалетная комната небольшая, рассчитана на одного посетителя и с добротным замком.
А эти… Не закрылись!
И в тот момент, когда Сеня задирал юбку своей новой подружки, одновременно с этим пихая свой язык в рот Зориной, вошла я!
Они меня даже не заметили в порыве страсти!
А в меня будто кол всадили. В самое сердце!
Выскочила оттуда как ужаленная, дверью хлопнула со всей дури и свет им вдобавок выключила!
А теперь реву в окружении сочувствующих подруг. Увы, не в первый раз.
Моя влюбленность похожа на болезнь. Я натуральным образом чахну, страдая по парню, который на меня внимания почти не обращает. Почти – то есть иногда он, сидя за столиком в кафе, где я подрабатываю, кидает на меня заинтересованные взгляды. Думаю, ему доложили, что я к нему одержимо неравнодушна и ему это льстит. К нему многие девушки неравнодушны. Некоторым он отвечает взаимностью, но недолго. Ко мне он не подкатывает. В универе вообще делает вид, что не замечает, даже когда мы сталкиваемся нос к носу.
А в кафе я для него обычная официантка. Обслуживающий персонал. Но один раз он оставил щедрые чаевые. Мне! Я на них распечатала большую фотографию своего кумира и вставила ее в рамку. Висит у меня над кроватью. Теперь я засыпаю и просыпаюсь с Арсением.
– Крис тоже хороша. Знает же, что ты по Матвееву сохнешь и как специально с ним мутит, – шипит Яна. – Увижу ее завтра, все ей выскажу в моську бесстыжую!
– Девочки, да забейте вы на нее, – усмехается Майя. – Он как только уши нашей Кристины увидит, сразу ее бросит.
– А что у нее с ушами? – поворачиваю зареванное лицо к подруге.
– Вы что – не знаете?
– Нет, – таращим с Яной глаза.
– Ну вы даете! У Зориной уши как у обезьяны – оттопыренные, поэтому она всегда с распущенными волосами – прячет их.
– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спрашиваю.
– Она Альке показывала. Говорит, на операцию копит, чтобы пластику сделать.
– Во–от, – по моим щекам с новой силой начинают течь ручьи, – сделает пластику, станет красивой, и он ее не броси–ит…
– Так, Настька, хорош реветь, – в дверях, оказывается, стоит Галка и слушает наш разговор. – Тема есть! – вытягивает руки с зажатыми горлышками игристого. – Обсудить надо.
Заторможенно моргая мокрыми ресницами, наблюдаю, как со скоростью метеоритов девочки накрывают стол. Первым делом – бокалы. Затем нарезанные дольками апельсины и яблоки, сыр.
– Короче, – разливая шипучку по бокалам, говорит Галка, – у меня на работе одна бабенка мужа с любовницей застала прямо у них дома. Ну, короче, развод, раздел имущества, то, се. И при этом эта женщина мужа любит без памяти. И что она делает? Она едет к одной бабке в деревню, и та дает ей приворотное зелье. Для мужа. Все, развод отменили, второй медовый месяц отмечают. Других баб ее муж в упор не видит. Говорит, как бельмо перед глазами стоит на всех, кто с титьками.
– Ничего себе, – Майя округляет глаза. – Бабка, наверное, очень сильная. Я бы тоже от зелья не отказалась, жаль, мне приворожить некого. Не встретился мне еще мой ненаглядный.
И я бы не отказалась. Если бы верила, что это реально работает. Увы, мы живем не в сказке.
Наши бокалы с шипящим напитком соприкасаются с тихим дзынь. Пьем.
Девочки многозначительно переглядываются, стреляя глазами друг в друга.
– Эй, вы что задумали? – по очереди обвожу каждую пытливым взглядом.
– Настюха, а давай твоего Сеньку приворожим? – выдает Яна.
– Чего? – пузырьки ударили в нос, я закашлялась. – Зачем?
– Как зачем, Нестерова? Ты же его любишь?
– Люблю.
– А мы ему чуть–чуть поможем, чтобы он в тебя тоже влюбился. А то год прошел, а страдаешь все больше.
– Реально, Настька, ты утомила уже всех своими слезами. Давай действовать, – кучно наседают девочки.
– Нет–нет–нет, – машу руками, нисколько не обижаясь на правду. – Я так не хочу. Я хочу, чтобы он сам, осознанно. Да и не верю я во все эти приворотные средства.
– В любви все средства хороши. Короче, с меня адрес, с тебя желание. Вместе поедем.
– Я не желаю!
Желаю! Всеми фибрами своей души желаю!
Но!
Я боюсь, что понадеюсь на зелье, а оно раз – и не сработает. И тогда надежды на счастливое будущее с Арсением точно не останется! Она и так тает с каждым днем все сильнее.
.
На поездку в деревню со странным названием Лопушки долго уговаривать меня не пришлось. Желание быть с любимым оказалось сильнее всяких там «верю–не верю».
А вдруг получится? Ну вдруг?!
Долго, очень долго мы трясемся в холодном автобусе, едем по заснеженным полям с редкими деревьями и сорочьими гнездами на их макушках.
Ни Майя, ни Галинка не смогли поехать с нами, поэтому едем мы вдвоем с Яной. Она, как первая зачинщица этой аферы, просто не имела права слиться.
Осененные Галкиным крестом, сдобренные напутствиями удачи, одетые в свои самые теплые вещи, сидим в старом скрипучем Пазике, гадая, доедем мы на нем до конечной точки или он развалится посреди полей и сугробов.
В автобусе кроме нас двоих еще человек десять пассажиров, но чем дальше мы едем, тем людей становится меньше. Один за другим они выходят на редких остановках.
– А Лопушки скоро? – не выдерживает подруга после очередной остановки и, привстав, кричит водителю.
– Скоро, – доносится до нас грубый мужской голос.
– Сколько еще ехать по времени?
– Сколько надо.
– Редиска… – шипит Яна. Откидывается на спинку сиденья, сложив руки на груди и набычившись. – Никакой клиентоориентированности.
Согласна!
Мне хочется напомнить Янке, что это, вообще–то, ее идея ехать к черту на кулички на автобусе, а не на такси, но подругу жаль и я молчу. Только кладу голову ей на плечо и прикрываю глаза.
Вот бы правда получить приворотное зелье.
Так и вижу, как Арсений Матвеев его выпивает, ничего не подозревая и мгновенно в меня влюбляется.
Интересно, как долго оно будет действовать? А если у него ограниченный срок?
Я привыкну к Арсению, влюблюсь еще сильнее, а зелье раз – и испарится, выписается, вычихается.
Надо спросить у колдуньи как ее средство работает.
Если она даст мне его – это средство.
– Кому там Лопушки нужны были? – басит на весь салон мужской голос. – Приехали!
– Ян, Ян, – толкаю подругу. Мы, оказывается, с ней одновременно уснули.
– А? – не открывая глаз.
– Вставай, приехали. Наша остановка.
Протискиваемся по узким проходам к выходу.
– Обратно вы во сколько поедете? – тормознув перед дверью, спрашиваю водителя автобуса.
– Через два часа, – буркнул бородатый дядечка в солнцезащитных очках и вязанной шапке, что пирамидой возвышается на его, подозреваю, лысой макушке. Даже головы в мою сторону не повернул. Или замерз, или по жизни такой недовольный. Наверное, его тоже никто не любит.
– Через два часа на этой остановке? – уточняю.
– На этой через три.
Понятно, что ничего не понятно. Ладно, не маленькие, разберемся.
Выходим.
Автобус, чихнув и обдав нас выхлопным дымом, уехал и через минуту слился с белым полем.
– Нам куда?
Осматриваемся.
– Туда, – уверенно указывает Яна на свороток с дороги.
Идти все равно больше некуда. Автобус уехал вперед, назад – мы только что оттуда, а тут что–то похожее на накатанную дорогу, ведомую неизвестно куда, и одинокий дорожный знак, указывающий на Т–образный перекресток.
5. Для счастья никаких денег не жалко
Чистейший зимний воздух звенит и искрится в солнечных лучах. Плотный снежный покров ослепляет до слез. Синее–синее небо так и манит взмахнуть руками и взлететь лебедем.
Если идти быстрым шагом, то не сильно холодно, только мерзнет лицо. Легкий ветерок щиплет кожу. И только снег под ногами радостно хрустит, приветствуя двух сумасшедших девчонок в бескрайнем чистом поле.
Ни разу не пожалела, что надела под пуховик толстый свитер с высоким воротником и утепленные зимние штаны, которые каким–то чудом оказались в моем гардеробе.
Янка, по–моему, сама не рада, что затеяла эту поездку. Натянув до глаз махровый шарф и сунув руки в варежках в карманы пуховика, молчит, пыхтит и упрямо прет вперед как танк.
Стараюсь идти в шаг с подругой.
Почему девочки решили, что мне одной очень–преочень нужно приворотное зелье для Матвеева? Неужели я их действительно настолько задолбала слезами?
Ну… да.
Реву я в последнее время часто. Матвеев как нарочно ходит чуть ли не каждый день в кафе с новой девушкой. Будто поставил себе цель извести меня окончательно. И улыбается, гад, своими ямочками и шикарными белыми зубами. А у меня от его улыбки крыша едет и ноги подкашиваются. А еще несколько выговоров и последних предупреждений от администратора за «случайно» вылитые напитки на наших посетительниц. Которые, на минуточку, приходят с Арсением и с восторгом заглядывают ему в рот. Вот и приходится их немного приземлять.
– Ян, ты уверена, что мы идем в верном направлении?
– А то, – едва ворочая замерзшими губами, храбрится подруга. Зубы постукивают. По краю шарфа и на ресницах образовалась снежная опушка. Янка похожа на снегурочку.
– Лопушки! – радуется моя спутница, завидев вдали печные трубы с серым дымом.
Воспряв духом, спешим вперед.
– Так, нам нужна улица Центральная, дом пятнадцать. Нам туда, – Яна показывает направление в глубь деревни.
– Почему туда?
– Потому что Центральная улица должна быть по центру, логично?
Целеустремленно шагаем вперед, по пути крутим головами, пялимся на дома и покосившиеся избушки по обе стороны от нас, выискивая название улицы. Если бы не дым из труб, я бы подумала, что деревня давно вымерла. На улице ни души и даже собаки не гавкают.
После городских высоток как в сказку попали. Того и гляди из какого двора Баба–Яга с коромыслом выползет.
Но нет. На наше счастье, навстречу нам попался дедок. В валенках, фуфайке и ушанке. С белой густой бородой по грудь. С каким–то серым мешком за спиной, который он удерживает обеими руками, а сам сгибается под его тяжестью.
Колоритный старичок. Надень ему красный халат, шапку с меховой оторочкой, вручи посох и мешок с подарками – вылитый Дед Мороз.
– Здравствуйте, дедушка! – поздоровалась с ним, сравнявшись, Яна.
Старичок остановился. Не торопясь, опустил ношу на снег под ноги, выпрямился.
– И тебе не хворать, красна девица, – с любопытством разглядывает нас – Никак к Марьянке нашей приехали?
Обрадовано переглядываемся. А гадалку–то нашу Марьяной зовут. Популярная бабушка, раз тут ее все знают. Значит, мы на верном пути!
– Да–да, к ней. Подскажите, где ее дом?
– Тыща, – шмыгнул красным носом дед.
– Чего тыща?
– Тыща рублей, скажу, как пройти.
– Вот еще! – взбрыкнула подруга. – Сами найдем!
– Не найдете, – уверено заявил дедок. – Никто самостоятельно найти не может.
– Ян, – взмолилась я, – давай дадим ему тыщу, а то пока нужный дом найдем, на обратный автобус опоздаем.
Если еще дойдем обратно до остановки. Мороз крепчает, того гляди превратимся в ледяные статуи. Надо было сюда на такси ехать!
– Ладно… Сто рублей дам, – Яна, проворчав, полезла в нагрудный карман за кошельком.
– Тыщу, – стоит на своем мужик.
– Пятьсот, – подруга вытаскивает купюру.
– Тыщу.
Дед не слепой, разглядел, что в кошельке есть еще деньги. Мы специально сняли в банкомате наличку на тот случай, если гадалка далека от цивилизации и переводом ее услуги оплатить будет невозможно. Хотя сколько стоит приворотное зелье мы от Галки так и не узнали.
– Грабеж средь бела дня! Нате вам тыщу! – Яна сунула две бумажки в скрюченные пальцы деда. Деньги мгновенно исчезли в его толстых варежках. – Куда идти? Эй, дед? Дорогу покажи!
– А вот ее дом, – отбежав на приличное расстояние, крикнул дядька и показал на ближний к нам дом. А на фасаде крупными буквами и цифрами написано «Центральная 15».
Это первый дом в деревне, на котором мы вообще увидели название улицы.
– Шарлатан! – затрясла красным кулаком Янка.
Что ответил нам недедмороз, можно только догадываться, но сдается мне, это было что–то вроде «Сами дуры».
– Я же смотрела на этот дом! Не было там вывески!
– И я смотрела! Не было!
Оглядываемся назад. Деда нигде нет. Исчез. Испарился. В воздухе растворился, инеем рассыпался.
– Чертовщина какая–то.
– Идем? – неуверенно.
Верить во что–то сверхъестественное мозг отказывается. Это просто наша невнимательность. Коллективная.
– Идем.
Подходим к дому ближе.
Дом как дом. Зеленый, одноэтажный, с шиферной крышей под пирамиду, высокой трубой из красного кирпича. Три окна со шторами внутри и ставнями снаружи глядят на улицу. Палисад из частокола, ворота высокие. Ничего общего с избушкой на курьих ножках или землянкой, как я себе представляла жилье бабки–гадалки.
– Ну, дым из трубы идет, значит, дома кто–то есть.
– Эт–то хорошо, – стучат мои зубы. – Сейчас бы к печке. Или на печку. Ноги замерзли.
– Я вообще вся за–замерзла.
Осмотрев калитку и ворота на предмет звонка и не найдя его, стучу. Звук на морозном воздухе звонкий, громкий, с эхом на всю деревню.
По ту сторону заливается лаем собачонка.
– Филька, зараза, чего расшумелась? На кого ты там лаешь? – раздался через некоторое время женский голос. Довольно молодой для бабки, к которой мы приехали. А кто сказал, что она живет одна? Старенькая же, за ней уход нужен, помощь…
Калитка распахнулась. Красивая круглолицая женщина с огромной копной черных волос вместо шапки и в тулупе предстала перед нами.
– Вам чего, девчонки? – переводит удивленный взгляд с меня на Яну.
– А мы… – переглядываемся, переступая с ноги на ногу, – мы к Марьяне… не знаем как ее по отчеству… Она здесь живет?
Женщина еще раз смерила нас оценивающим взглядом сверху вниз, усмехнулась своим мыслям.
– К Марьяне? Ну, проходите, – распахнула калитку шире. – Идите в сенки, я собаку придержу.
Собака по кличке Филька – мелкая белая дворняжка с черными несимметричными пятнами на спине, подозрительными глазками и острыми клыками, мелкая и шумная, прицеплена к длинной цепочке.
Женщина держит ее ошейник, а та не сводит с нас настороженных глаз, рычит и стоит в стойке, готовая броситься на нас с Яной.
Спешим через двор к крыльцу. И едва поднимаемся на вторую ступеньку, как Филька летит в нашу сторону. С криками взлетаем выше, вжимаемся в деревянную добротную дверь.
Псина оглушающе лает и рвет, встав передними лапами на нижнюю ступеньку. Выше не дает натянутая до предела цепь. Страшно.
– Заходите, заходите внутрь. Она не достанет, – машет нам женщина.
6. Ведьма в девятом поколении
Вот уже пятнадцать минут мы с подружкой обнимаемся с беленой печкой. Она с одного угла, я с другого. Греемся.
По телу медленно растекается тепло, глаза мои закрываются, и я практически забыла, зачем мы сюда приехали и что делаем в этом прекрасном уютном и чужом доме.
Где–то за стеной шебуршит хозяйка – та самая женщина, что встретила нас у ворот. Она представилась Маргаритой и велела обождать, пока Марьяна к нам выйдет. У нее сеанс.
Где проходит этот сеанс и что он из себя представляет, я так и не поняла.
Мне вообще показалось, что дом состоит из сенок и двух комнат, одна из которых занимает большую часть строения и является кухней, где, собственно, и стоит огромная русская печка, в которой радостно и приветливо трещат дрова.
А еще здесь круглый стол, застеленный белой скатертью, кровать с пятью подушками друг на друге и те самые три окна, что смотрят на улицу.
На полу цветные самотканые дорожки.
А вторая комната находится справа от входа и отгорожена простыми занавесками в цветочек.
– Я как будто в прошлое попала, ну, знаешь, как в учебнике по истории, – оценила убранство Яна.
– Надеюсь, оно того стоит, – закрыв глаза и прижавшись щекой и грудью к теплому кирпичу, шепчу разомлевшей Янке, имея в виду нашу поездку.
– Как представлю, что нам еще обратно топать и ехать… Можно я тут останусь? – жалобно ноет она.
– Ну что, девы, отогрелись? – позади раздался голос Маргариты.
Открываю глаза, кошусь назад.
Маргарита стоит, уперев руки в бока.
На ней абсолютно черное платье–балахон до самого пола, на груди на черном шнурке висит круглый металлический кулон в виде пентаграммы, а в ушах крупные серьги–кресты, которых, я уверена на ней не было, когда она впускала нас в этот дом. Глаза подведены жирной черной линией, и губы накрашены тоже черной помадой. Жуткое зрелище, скажу я вам.
Но одновременно с этим вид Маргариты завораживает. Она будто только что вернулась с передачи «Экстрасенсы». И судя по блеску в глазах – победителем сезона.
– Да, уже лучше, – искренне благодарю женщину, – спасибо огромное! А Марьяна скоро придет? Нам на обратный автобус еще надо успеть.
– Пришла я уже.
– Это вы? – перевожу взгляд на Яну. Она тоже в шоке. – Но нам сказали, Марьяна – бабушка…
– Деточка, мне сто двадцать лет, – усмехается Маргарита–Марьяна. – Я уже давно пра–пра–пра–прабабушка.
– Шутите? – расползаются мои губы в неверящей улыбке.
Кто–то решил нас разыграть? Уж не тот ли дед, что выманил у нас тыщу, в сговоре с этой женщиной, а нужная нам бабушка вообще живет не здесь? И табличку с названием улицы и номером дома могли специально организовать…
– У вас есть эликсир молодости или молодильные яблочки? – спрашиваю учтиво, а сама думаю, как бы отсюда по–быстренькому убраться и Яну прихватить. Она зачарованно хлопает ресницами.
– Секреты не выдаю, но помогать помогаю. Так что привело вас ко мне?
– Нам бы зелье… приворотное, – оживилась моя подруга. – Говорят, вы можете…
– Кому конкретно надо?
– Ей, – указывает на меня Яна. – То есть Арсению Матвееву, в которого она влюблена.
– Сама говори, – приказывает пра–пра–пра–пра. И взгляд такой… насквозь.
– Мне нужно приворотное зелье. Люблю парня, а он меня не замечает…
– Идем, – женщина (язык не поворачивается назвать ее бабкой) взмахивает рукой, приглашая за собой. – А ты, – обращается к Яне, – тут жди.
Иду за Марьяной. В комнату, что спряталась за занавесками в цветочек.
И сразу будто в старческой избушке оказалась. Той самой, что как в сказках – у Бабы–Яги. Даже как будто пол подрагивает на курьих ножках, но я это все списываю на подмороженный мозг и разыгравшуюся фантазию.
Бегло осматриваюсь.
Стены темные, из круглого бруса, какие–то веники на гвоздях висят. Посреди комнаты стоит круглый стол с черной скатертью, а на столе – канделябр с зажженными и наполовину оплавленными свечками. От их света по стенам пляшут причудливые тени. Пахнет сеном и парафином.
Страшно мне!
Оглядываюсь назад и проема не вижу! Ни окон, ни дверей тут!
Ни входа, ни выхода.
«Замуровали, демоны!» – проснулся в моем мозгу фрагмент из известной кинокомедии. Вот только мне не до смеха.
– Садись сюда, – Марьяна указывает на стул.
Сама садится напротив.
В бликах свечей лицо хозяйки кажется оплывшим, что те свечки, старым и морщинистым.
Бабка – ни дать, ни взять! На сто двадцать лет не тянет, а вот лет на восемьдесят – восемьдесят пять…
Берет в руки колоду карт таро. Раскладывает на черной скатерти несколько штук перед собой. Поглядывает на меня, прежде чем вытащить следующую.
Робко улыбаюсь, встречаясь с ней глазами, а сама обмираю от страха. Сердце подскочило к горлу и бьется там оглушающе громко.
Раньше не приходилось общаться ни с колдуньями, ни с гадалками. Один раз только цыганка в парке зубы заговорила, деньги выманила и то не все.
«Битву экстрасенсов» тоже ни разу не смотрела – не верю в правдоподобность. Так. Постановочное шоу с актерами, не более.
То, что происходит сейчас, не поддается логике.
– Значит, любишь? – женщина вонзила в меня черный взгляд, от которого захотелось поежиться или еще лучше – спрятаться. Но я помню, что мне от нее нужна помощь и вроде бы она не отказывает. Пока.
– Люблю, – подтверждаю дрожащим голосом.
– За что?
– Разве за что–то любят? – в изумлении таращусь в ответ.
– Конечно. Что в нем такого особенного, ради чего ты здесь?
Так говорит, будто взамен потребует, как минимум голос, как в сказке про Русалочку.
– Он… красивый очень. И умный… И… красивый…
– Ни одной юбки не пропустил, – продолжает за меня Марьяна. – Каждый день новая.
Я не говорила, что Арсений бабник! Это она в таро увидела?
– А мне не надо говорить, – словно прочитав мои мысли, бабка впилась в меня черным взглядом. – Я и так все знаю, – ткнула длинным сморщенным пальцем в карточку. – И про тебя, и про твоего Арсения.
В голове сумбур. Мысли отплясывают в таком же пьяном темпе, как эти свечи в канделябре. Ничего не пила, не ела, а перед глазами все плывет, точь–в–точь как после той шипучки, что мы с девочками совсем недавно пили. Ничего не вижу кроме черных сверкающих глаз и таких же вымазанных сажей шевелящихся губ.
– Вы поможете мне? – с надеждой вглядываюсь в лицо колдуньи.
– Зелье я тебе могу дать. Только вот… не пожалеешь ли?
– Нет! – поспешно выкрикиваю. – Ни за что!
– Ну, будь по–твоему. Вижу, девка ты хорошая, помогу тебе.
Марьяна сунула руку в карман своего одеяния, затем протянула мне ее, раскрыв ладонь. На ней – пузырек из темного непрозрачного стекла.
– В этом флаконе твое счастье. Выпьет паренек, взглянет на тебя и влюбится так, что захочешь – не отвяжется.
– Не захочу, – с благоговением беру в руки драгоценный сосуд. – А… оно правда… подействует?
– Деточка! – обиделась Марьяна. – Я ведьма в девятом поколении! Осечек еще ни разу не было!
В подтверждение ее слов свечи пыхнули ярче. Или это у меня перед глазами молния сверкнула…
И все погасло.
7. Тут помню, тут не помню
Веки щекочет солнечный лучик, вытаскивает меня из царства Морфея.
– Ой, девчонки, мне такой сон снился–я… – не открывая глаза, сладко потягиваюсь.
В комнате тепло, кровать мягкая, от постельного белья пахнет цитрусовым кондиционером.
Поворачиваюсь на бочок, желая подремать еще пять минут, подтягиваю колени к груди, одну руку просовываю под подушку и…
Резко сажусь на кровати, забыв про дрему.
В моей руке лежит крохотный пузырек из темного стекла!
– Яна! – вскрикиваю в ужасе.
Таращусь на чужеродный предмет на ладони. Неужели мне не приснилась та чушь, после которой я стала обладательницей этого сосуда?
– Чего кричишь? – подруга появилась на пороге нашей комнаты. Она в домашней футболке и коротких шортиках, через плечо перекинуто кухонное полотенце. – Проснулась уже? Доброе утро!
– Это что? – протягиваю раскрытую ладонь, показывая находку.
– Так зелье же твое приворотное, – удивленно хлопает ресницами Янка, глядя на меня как на дурочку. – Для Матвеева.
– Откуда оно?
– Ну ты, Настька, даешь! Мы же вместе с тобой в Лопушки вчера ездили. Забыла?
Подруга подошла к сушилке, что стоит в нашей комнате возле батареи, одно за другим прощупала белье.
– Мы вчера с тобой ездили в Лопушки… за зельем… – находясь в раздрае сама с собой, повторяю ее слова.
– Именно. Замерзли как сосульки. Чтобы я еще куда зимой на автобусе ездила, да не дай бог! Думала ОРВИ нам обеспечено, но тьфу–тьфу–тьфу, пронесло.
– Это был не сон?!
– Какой сон, Нестерова. Ты чего? А ну дай, – Яна, приблизившись, приложила ладонь к моему лбу. Нахмурившись, уставилась в мое лицо. – Температуры нет, глаза нормальные. Странная ты чет с утра.
– Не помню ничего. А то, что помню – думала, приснилось.
– А ну давай память восстанавливать, – смеется. – Что помнишь?
– Автобус, Лопушки, деда мороза…
– Это того старикашку? Он не Дед Мороз, тот хотя бы подарки дарит, а этот сущий шарлатан. Выманил гад аж целую тыщу.
– Еще Маргариту помню. Она же Марьяна. Да? – ищу подтверждение в глазах Яны.
– Верно. Она еще сказала, что ей сто двадцать лет, но я ей не поверила. Развела нас как лохушек.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты пошла с ней в комнату, через минуту вышла с пузырьком, – Яна кивнула на сосуд в моей руке. – Сказала, что надо заплатить за него десять косарей.
– Сколько?!
– Десять.
– Благо у меня было. Хоть убей, не верю, что эта стекляшка столько стоит.
– Ну… она же с зельем? – поднимаю бутылек вверх, напротив окна, чтобы проверить есть внутри что или нет. Стекло абсолютно непрозрачное. Трясу его возле уха. – Булькает.
– Ну хоть что–то. Главное, чтобы сработало. Когда Сеньку угощать будешь? Я хочу на это посмотреть.
– Не знаю… я боюсь.
– Здассте, приехали! – уперла руки в бока подруга. – Если ты передумала, давай мне, мне так–то Матвеев тоже нравится, – Янкины карамельные глаза заблестели, а пальцы потянулись к флакончику.
– Ни за что! – прижимаю сжатый кулак с сокровищем к груди. – Выберу день и время и угощу Сеню. Он будет моим. Ян, а как мы домой добрались?
– Так же, как и приехали, – слегка разочаровано протянула она. – Марьяне деньги отдали, оделись, да на трассу побежали, как раз автобус подошел.
– Ничего не помню, – озадаченно тру лоб, будто это поможет восстановить память. – И тебе не показалось странным мое поведение?
– Ни капельки. Нормально шла, нормально разговаривала. Дома душ приняла и баиньки. А что, эта старуха тебе что–то сказала или сделала? Заставила тоже что–нибудь выпить?
– Вроде нет. Не помню. Вопросы задавала только…
– Что спрашивала?
– За что Сеню люблю. А потом сказала, что поможет. И флакончик этот дала. А еще сказала, что выпьет Сеня этот напиток, взглянет на меня и влюбится так сильно, что захочу – не отвяжется.
– Ого! Смелое заявление. Хотя Галка же говорила, ее коллеге помогло. Давай, вставай, идем завтракать и план составлять как Матвееву зелье спаивать.
8. Час Икс+
Я все продумала. Все! До минуточки. До секундочки!
Как придет Сеня в кафе, как я подам ему кофе. Как он взглянет на меня и влюбится.
Время выбрала – мой обеденный перерыв, чтобы у нас было время вдоволь закрепить действие средства – глаза в глаза.
Целую неделю я план вынашивала, рассчитывала, корректировала, настраивалась и готовилась к счастью. Выбирала платье свадебное в модном журнале.
Да что уж там!
Список гостей на нашу с Сенькой свадьбу составляла!
Утраченный фрагмент памяти ко мне не вернулся, но то, что я помнила, все больше уверяло меня, что Марьяна – настоящая колдунья, ведунья, ведьма, в общем как ни назови, все равно обладающая сверхъестественной силой и ясновидением женщина. И напиток ее сто пудов подействует!
За эту неделю Арсений три раза приходил в кафе, как раз в мои смены. И все три раза с новыми девочками.
Ничего, ничего, – успокаивала я себя, била по рукам, чтобы не споить ему зелье сию минуту. – Пусть пока погуляет. Потом для него все, кто с титьками, существовать перестанут. Только я для него буду самой любимой, красивой, желанной. Главное, чтобы никакая другая девица не додумалась тоже к Марьяне ехать и моего Сеню перевораживать.
Вот почему я не спросила про такую возможность? Что делать в этом случае?
И сколько длится срок действия снадобья? Может быть, я это и спрашивала у бабки, только ничего не помню. Бли–ин! Что случилось с моей памятью? Если это проделки Марьяны, то не понимаю за что?
Ладно, зелье она мне дала, вернее, продала, значит, буду действовать как задумала.
Наконец, этот день наступил. И час.
Сейчас или никогда! Сейчас или никогда!
Рука с пузырьком замерла над чашечкой кофе.
Последние сомнения отбросила прочь.
Эх, была не была!
Бульк!
С жидкостью в кружке ничего не случилось. Будто ничего в него и не капали. Запах тот же. Цвет, вид – без изменений.
Колокольчик над дверью известил о новом посетителе.
Арсений уже здесь!
Не сводя глаз с кофе, чтобы, не дай Бог, не расплескать волшебный напиток, мелким шагом я засеменила к выходу из подсобки. Через весь зал, до столика, который спрятался за фикусом и где скроется от посторонних глаз Арсений с новой девушкой.
Сердце в груди колотится как дурное. На один мой шаг – десяток ударов под ребрами. Таких громких, что уши закладывает.
Но улыбку держу. Любовь любовью, а клиенториентированность сидит под кожей.
Ловко огибая столики и посетителей, дохожу до столика за фикусом. Поднимаю глаза, готовая встретиться с мужчиной своей мечты, который сегодня наконец меня заметит и влюбится.
А его нет!
Столик есть, фикус есть, а Арсения нет!
И я реально начинаю переживать, что зелье испарится до тех пор, пока придет Матвеев, кофе остынет, а пить холодный он не захочет. Мамочки! Что делать?
Разворачиваюсь с подносом назад и бамс!
Вдруг упираюсь в чью–то стальную грудь.
– Обалдеть! То, что нужно! – раздался над моей головой бархатный голос с хрипотцой. – Вы моя спасительница, – заявил обладатель этого голоса.
И…
Выпил кофе!
Вот так просто, взял с моего подноса Сенькин напиток и выпил! В два глотка!
Поставил на нашем с Матвеевым «долго и счастливо» жирнючий крест.
И лыбится довольный:
– То, что нужно. Сколько я вам должен?
Мысленно четвертую нахала. Разделываю на ровные квадратные кусочки с мастерством сушиста. Шинкую как кореец морковку – на ленточки.
– За кофе сколько я должен?
– Вы… вы что наделали?! – на меня обрушивается весь ужас произошедшего.
9. Задача со звездочкой
До юбилея деда осталась неделя.
Невест у нас с Ильей нет.
Даже в проекте.
В компании мы прошерстили все отделы на предмет достойных нас кандидаток. Естественно тайно. Под предлогом предстоящей реструктуризации запросили в отделе кадров личные дела всех девиц от двадцати до тридцати пяти лет. Отсеяли замужних, разведенных и матерей–одиночек.
Изучили оставшиеся анкеты, рассмотрели фотографии, лично посетили отделы, где трудились более или менее подходящие девушки. Пообщались с каждой на отвлеченные темы.
Все не то!
Умниц много, красавиц еще больше. Наших нет.
Вылазки в клубы, рестораны, кино, даже просто прогулки по городу ничего не дали тоже. У нас как будто на лбу написано, что нужна невеста, девушки липнут, сами знакомятся, только ни меня, ни Илюху не устраивают.
Да что говорить, нам даже уборщица Мария Марковна глазки начала строить. Оказалось, внучка у нее есть. Замуж ей надо. Фото показала, а там… Крокодилица!
Нет уж, нет уж! Может там под чешуйчатой кожей и спрятана душа ангела, но…
В общем, я сразу заявил, что не мой формат. Илюха поддержал.
Я уже думал сдаться, а тут дед еще маслица в огонь подлил.
К себе в кабинет пригласил, в кресло свое усадил.
– Нравится? – спрашивает. И лукаво так поглядывает!
– Нравится, – глупо отрицать очевидное.
– Невесту нашел?
Конечно, меня заусило! Не буду я сдаваться!
– На юбилее познакомлю.
– Давай–давай. Жду. Илюша тоже обещал познакомить со своей избранницей.
Прихожу к себе в кабинет, а там братец уже ждет. Грустный.
– Вот, – вытаскивает из кармана пиджака бархатную коробочку, показывает мне. А у самого в глазах такая тоска…
Будто не предложение собрался делать, а на эшафот идти.
– Нашел? – вздергиваю брови, чувствуя укол ревности, что Илья успел первый найти себе невесту.
– К Милене поеду, – обреченным голосом делится бедой.
– Решил идти на такие жертвы? Может, пора сдаться?
Брата откровенно жаль. Милена и так из него все соки выжимает, а в браке, боюсь, от Ильки вообще ничего не останется.
– А ты тоже собрался сдаться? Времени не остается.
– Не остается…
Вытаскиваю из верхнего ящика стола свою коробочку.
– Да ладно! – офигевает Илька. – Это кому?
– А ты как думаешь?
– Светке?
– Угу, – тяжело вздыхаю, глядя на кольцо с брюликом как на противного рыжего таракана. И даже не заботит подойдет ли оно по размеру.
– Что–то, Костян, радости на твоем лице я тоже не вижу, – поддевает Илья.
– Откуда ей взяться? Я в Светке женщину своей мечты, жену, мать моих детей не вижу. А она… Уж не знаю, то ли у стен реально есть уши, то ли женская интуиция взбесилась, но моя любовница перешла в стадию активного наступления соблазнения. По глазам вижу, что человека в моем лице она не замечает. Я для нее – мешок денег. Огромный такой, в виде дедовой компании и всего, что к ней прилагается.
– Такая же фигня! – подхватывает Илья. – Моя откуда–то узнала, что дед нам условие поставил, и все – давай поженимся, давай поженимся. А тут вообще что удумала!
– Что?
– Детей, говорит, от тебя хочу. Это ход такой, женский, коварный. Чтоб по рукам и ногам связать.
– А ты что?
– А я что! Я купил годовой запас патронов. Вот думаю, два сразу надевать на всякий случай или с одним пронесет.
Я бы тоже два надел. А лучше три.
Тут главное годик продержаться, показать деду, что компанией, будучи женатым на Светлане, я управлять умею, а потом развестись по–тихому. Главное, чтоб бебика заделать не успели за этот год.
– Только бы дед не узнал, что задача со звездочкой – найти достойную невесту, провалилась.
– Надо убедить его, что мы женимся по любви.
– Едем вручать?
– Едем.
И остаемся на своих местах: я в своем рабочем кресле, брат – сидя на углу моего стола.
– Может, ну ее, эту компанию?
Одновременно обводим глазами мой кабинет. Я к нему привык. Здесь все подстроено и подобрано под меня.
Бросить все, отказаться, встать на биржу труда и работать не на деда, не во главе корпорации, возглавив семейный бизнес, а на чужого дядю?
– Едем!
Решительно встаю. Захлопнув коробочку с кольцом, сую ее в карман брюк и, не позволяя себе засомневаться, иду на выход. Боковым зрением вижу, что Илья идет следом.
– Меня сегодня не будет, – предупреждаю секретаря.
Набираю Свету.
– Але, котик! – сладенько поет в трубке девичий голосок.
Р–р–р! Как меня вымораживает это ее «котик»!
– Ты дома, рыбка моя?
Губы у Светки накачанные.
– Нет, в салоне. У меня сегодня маникюр, педикюр и депиляция. Зоны бикини, – понижает голос до интимного шепота.
– Нам надо поговорить. Это очень серьезно.
– Я освобожусь через три часа. Подождешь меня дома?
Ключи от ее квартиры у меня есть. А скоро придется перевозить ее вещи к себе…
Так, Константин! Не будь тряпкой! Сказал, жениться надо, женись!
– Подожду.
Надо, наверное, цветов купить и шампанского…
– Ну, удачи? – на стоянке долго жмем с Ильей руки друг другу.
– Не помешает…
10. В самое сердечко
Впервые в жизни так радуюсь пробкам на дороге. С интересом разглядываю прохожих, стоя на светофорах. Счастливые они люди! Нет у них деда–самодура. Не стоит у них выбор между нищетой или сытой жизнью. Живут, наверное, с теми, кого любят…
Взгляд падает на незатейливую кафешку. Высокое крыльцо. Окна в пол. За стеклом видны столики, почти все занятые посетителями. Официантки бегают туда–сюда с подносами.
Кофе вдруг резко захотелось. Вот прям сушняк. Страшенный. Горло сводит, в глазах темнеет, и голова кружится.
Чувствую, не выпью глоток, высохну как та мумия и обращусь в пыль.
Времени у меня вагон, поэтому…
Не раздумывая больше ни секунды, заруливаю на стоянку к кафешке.
Как есть, без куртки, выхожу из машины, щелкаю брелоком сигналки и несусь в заведение, подгоняемый неведомой доселе жаждой.
Колокольчик над дверью весело тренькнул, приветствуя.
Мимо меня с подносом в руках проплывает девушка–официантка.
Девчуля несет мимо меня чашечку кофе и что–то еще, не разглядываю, все мое внимание приковано к напитку. Мне даже не надо смотреть куда идти. Меня ведет мое обоняние. На аромат этого чудодейственного напитка. Следом за официанткой.
И когда девушка оборачивается…
Ой, какая хорошенькая!
Ростом мне по подбородок, сама ладненькая, стройненькая, черноволосая, судя по прядкам, что выбились из–под колпака. Губки пухленькие, явно натуральные, а ресницы как у коровы – длинные и густые. И тоже свои. Я натурпродукт от имитации отличать, слава богу, научился.
И вот тут как раз со мной происходит что–то необъяснимое.
Под ребрами что–то екнуло. От одного взмаха длинных ресниц на подвиги потянуло. От взгляда ярко–зеленых глаз на пол–лица закоротило по всем полюсам.
Лично мне переживать подобное не приходилось, но по рассказам деда и отца по линии Шириных при встрече с будущими женами штырило всех мужчин одинаково. Бац–бац и… в самое сердечко.
Я готов жениться на этой девчонке!
Но сначала кофе!
– Вы моя спасительница! – заявляю будущей жене. Ну кто, как не женщина, спасшая мужчине жизнь, достойна того, чтобы ее позвали замуж?
Беру кружечку и не раздумывая выпиваю кофе. Самый вкусный кофе какой я когда–либо пил.
Блаженство от удовлетворения жажды растекается по всему телу.
– То, что нужно, – улыбаюсь девчуле во все свои тридцать два. – Сколько я вам должен?
– А? – заторможенно пялится красавица. Растерялась, увидев такого бравого молодца перед собой.
– За кофе сколько я должен? – повторяю вопрос, наслаждаясь ее не наигранным замешательством.
– Вы… вы что наделали?! – будто очнувшись от забвения, девица заверещала тихим шепотом. Засверкала зелеными глазищами, заметала молнии. Будто я выпил не простой кофе, а как минимум напиток короля, что находится в единственном экземпляре на планете.
– Вы хоть понимаете, – задрав голову, начала толкать в мою грудь подносом, – что вы мне всю жизнь испортили!
– А вы мне мою жизнь спасли! – отступаю под натиском подноса. – Я умирал без кофе!
– Этот кофе был не для вас! Кто вам разрешил брать чужое?
По–моему, кто–то хочет меня убить. Взглядом!
А мне забавно. Давно не видел таких настоящих эмоций.
– Сварите другой. Вы же его сами варили? Он великолепен. Как и вы… – опускаю глаза ниже лица. А грудь у девчули что надо. Между двоечкой и троечкой. Мой любимый размер. Хотя, будь у нее нулевочка, я бы все равно взял ее замуж. Уж больно хороша. И характер имеется. – Анастасия, – читаю имя на бейджике. Теперь я знаю, как зовут мою невесту! – Вам говорили, что вы прекрасны? – включаю обаяние на полную катушку.
11. Болван эффектный и романтичный
Настенька комплиментами очевидно не балована. В шоке прекращает теснить меня подносом, и это хорошо, потому что отступать мне больше некуда – пятая точка уперлась в чужой стол.
Похлопав ресницами, оглядела зал. На милом личике красноречиво написано «помогите, я одна столько счастья зараз не унесу!»
И это она еще главного не слышала и кольцо не видела. Я на него не скупился. Покупал, конечно, Светлане, не выбирал, чтобы от души и удивить, сделать приятное, а тупо тыкнул пальцем в самое дорогое, зато теперь не стыдно подарить его Настеньке.
Пользуясь тем, что девчуля отвернулась, с завистью глядя на парочку на крыльце, что обжимаются там (не переживай, милая, и у нас все будет, если захочешь – прямо сегодня), лезу в карман.
Ай, какой я молодец, что коробочку в карман брюк положил, а не в куртку, которую оставил в машине.
Вытаскиваю ее, протягиваю своей официанточке, с двух сторон слышу восторженный «ах» женской части заведения.
Нас снимают на камеры телефонов. Надо будет потом выпросить записи и смонтировать кино, будет что детям и внукам показывать.
А чтобы было еще эффектнее и романтичнее, опускаюсь на одно колено.
– Анастасия… Настя… – с придыханием зову зеленоглазую. – Выходите за меня замуж!
И коробочку открываю. Чтоб сразу видела, что никаких денег для невесты любимой не жалко.
Настя отрывает взгляд от парочки за дверью, переводит его на меня, моргает несколько раз, будто пытается прогнать морок.
Да, милая, можешь верить, можешь не верить, а у нас, Шириных, все серьезно. Бац–бац и… пожизненный штамп в паспорте. Единственный.
Какое счастье, что до Светы я не доехал! Иначе сломал бы семейную традицию, запятнал фамилию бракованным браком.
В расширенных зеленых глазах девушки заблестели брюлик и влага. Ротик приоткрылся, звуков только нет.
Кто–то подсказывает ей, выкрикивая «соглашайся», «скажи ему да».
Но вместо того, чтобы прислушаться к советам и дать положительный ответ, Настя опять превращается в фурию.
Сверкнув глазами, закричала на весь зал, взглядом выискивая кого–то среди людей:
– Яна! Майя! Галя! Выходите уже, я знаю, что это вы все придумали. Я оценила, очень смешно! Ха. Ха. Ха!
– Вставайте мужчина, – обратилась ко мне, – спасибо, отыграли вы классно, я почти поверила. Если бы могла, дала бы вам «Нику» за лучшую роль или что там дарят артистам? «Оскар»?
Не поверила в искренность моих слов, чувств, намерений? Решила, что это розыгрыш!
– Настя, вы не поняли. Меня никто не нанимал. Я реально предлагаю вам выйти за меня замуж.
– Да кто вы такой? Я вас не знаю! Впервые вижу. И встаньте, наконец!
Вот я болван! Ну конечно, надо для начала познакомиться! Я бы удивился, если бы, не зная моего имени, она сказала мне «да».
Поднимаюсь, но кольцо продолжаю держать в раскрытой ладони.
– Давайте знакомиться. Константин Ширин. Можно просто Костя.
Смотрит на меня как на душевнобольного! И это вместо того, чтобы примерить кольцо! Или оно ей не нравится?
– Знаете, Константин, – меняет тон на обманчиво ласковый. Аккуратно закрывает крышечку бархатной коробочки, сжимает мои пальцы, пряча кольцо (точно не нравится!), а сама в глаза мне заглядывает и сладенько так приговаривает: – Костя, вы идите. Идите отсюда, – подталкивает меня к выходу. – Где ваша одежда?
– В машине куртка. Только я не уйду. Точнее, уйду вместе с вами, Настенька, вы моя судьба. Само провидение заставило меня остановиться возле вашего кафе… Как это кафе называется? – обращаюсь к парочке за ближайшим столиком.
– «Лакомка», – с готовностью подсказывают мне.
– Я просто чувствовал, что умру, если не выпью хотя бы глоток кофе, а тут ваше кафе «Лакомка» по пути и вы в нем, прекрасная Анастасия. С кофе. И теперь я жив, здоров и влюблен!
А как я влюблен даже спрятать невозможно. Вон она, любовь моя, из штанов выскакивает, Настеньку хочет.
Над дверью зазвенел колокольчик – в кафе вошли люди.
Это та самая парочка, что только что мяли губы друг друга на крыльце, а моя Настенька не сводила с них глаз.
И вот теперь они здесь, остановились в шаге от нас с застывшими улыбками и немыми вопросами на румяных от мороза лицах.
Девица прошлась по мне оценивающим взглядом, облизала уже обсосанные своим парнем губы, кокетливо захлопала наращенными ресницами. Одно мое слово, намек и сменит приоритеты, к гадалке не ходи.
А парень ее кроме смазливой моськи ничего собой не представляет. Бицухи нет, а шмот явно родаки купили. Студент, короче.
Только вот Настена моя похоже парня этого знает. И не просто знает.
Пихнула свой поднос с пустой кружкой из–под кофе и круассаном мне в руки, а сама подлетела к этому сопляку, да как давай орать на него:
– Знаешь что, Арсений! – ткнула пальцем ему в грудь. – Мы могли бы быть с тобой счастливы. Могли бы! Но ты опоздал! Второго шанса больше не будет. Все! Это была разовая акция. К сожалению! Или к счастью. Это еще как посмотреть.
– А вы девушка, – обернулась к его спутнице, – губу не раскатывайте. Ваш парень завтра же поменяет вас на другую. А может быть даже сегодня! На двух!
– Арсюша! – взвизгнула девица и дернула того за рукав. – Что все это значит?! Это твоя девушка?
– Малыш, ты что! – зашлепал губешками сопляк. – Я даже имени ее не знаю! Вообще не понимаю, что с ней такое случилось…
А между тем Настенька, размазывая слезы, бросилась к служебной двери, локтями расталкивая коллег, и через мгновение исчезла.
– Вы не знаете, это что такое сейчас было? – уставился на меня Арсюша.
Да он еще и тупой!
Я вот сразу понял, что Настеньке он нравился, и как раз сегодня она собиралась ему открыть свое сердце, но я появился первее и спутал ей все карты.
– А было то, неуважаемый, что я на ней женюсь, а ты в пролете!
Высоко подкидываю бархатную коробочку, ловлю, зажимаю в кулак и бегу за Анастасией, преисполненный чувствами вспыхнувшей с первого взгляда любви.
– Эй, сюда нельзя! – преграждает мне путь какой–то дрищ с зачесанной кверху челкой.
«Администратор» – читаю на бейджике.
– Мне можно! – одной рукой легко отодвигаю его в сторону.
– Я вызову полицию!
Терпение мое кончилось. Пока мне тут мешают устраивать личную жизнь, Настена там страдает, утешить некому.
– Слушай ты, администратор, – хватаю его за грудки так, что ткань белоснежной рубашки натянулась и затрещала, – если я сейчас же не заберу отсюда свою невесту Анастасию, уже завтра это заведение будет куплено мной и продано шашлычникам. Место у вас тут подходящее. А вы все, – киваю на окруживших нас официантов, поваров и бармена, – окажетесь на улице. Хочешь?
– Н–нет…
– Настя где? – рычу, чувствуя, как вежливость во мне кончается.
– Нестерова?
– А у вас их несколько?
– Одна. Она т–там, – мотнул челкой вглубь коридора.
– Показывай дорогу, – отпускаю дрища.
– Тут она, – показывает мне на невзрачную дверь. – Больше негде.
– Скройся. Дальше я сам.
Толкаю дверь. Не поддается ни туда, ни сюда.
Прислушиваюсь. Плачет!
– Настенька! – долблю кулаком, одновременно прохожусь взглядом по контуру. С петель снять раз плюнуть.
Но моя задача не напугать, а наоборот – спасти.
12. Влюбленный идиот
– Настенька! – грохочет за дверью и в дверь.
Не открою – снесет.
Господи, даже порыдать в одиночестве нельзя!
Кое–как стерев размазанную тушь со щек, скидываю крючок с двери.
Слова сказать не успеваю. Великан заграбастывает меня в охапку и прижимает к своему телу.
– Жива! – с облегчением.
А он о чем подумал?
Мне, конечно, очень плохо и обидно, что затея моя не удалась и зелье выпил не Арсений, но это не повод принимать кардинальные меры. В конце концов я же допускала возможность, что напиток не подействует и придется искать другие варианты понравиться Матвееву. Подумаешь, немного пошло не по плану, это не зелье не подействовало, это его выпил не тот человек.
Эх, Сеня, Сеня, какой же ты… тормоз. Не мог побыстрее налобызаться со своей лягушкой?
Что я там ему наговорила? Что он опоздал и второго шанса у нас не будет. Ой, дура! Он же у меня под кожей, в сердце, в мыслях, во снах! И над кроватью висит его фото! Как я могу от него отказаться? Как не дать ему второй и третий шансы?
Любимый мой. Уверена, мы будем вместе. Ты еще потеряешь от меня голову, вот увидишь!
Вот переварю этот провал, пересплю и снова в бой.
Надо только как–то отворожить Константина, пока он мне ребра не переломал.
– Отпустите меня! – извиваюсь червяком, только меня еще сильнее стискивают!
Этот парень вообще из чего сделан? Твердый весь!
И везде!
Понапихал в карманы черти что, в живот давит…
И пахнет… обалденно.
Надо найти такой же парфюм, Сене подарить. Потом, когда он только моим будем.
– Я кричать буду! – предупреждаю, потому что никто меня отпускать не собирается.
– Обязательно будешь, Настенька! Вот поженимся и…
– Никаких поженимся!
Мне все–таки удается выпутаться. Правда, для этого пришлось присесть, нырнуть под предплечьем незваного гостя, из–за чего косынка слетела, а волосы каскадом рассыпались по плечам. Зато я оказалась на свободе.
– Вау… – слышу мужское восхищенное.
Смахнув с лица локоны, задираю голову. Чем он там восторгается? Печеньки на столе увидел?
А он на меня таращится. Жадно так осматривает, кадыком дергает, дышит часто и глубоко.
Невольно опускаю глаза вниз, разглядывая себя. Одежда на мне есть! А ощущение, будто ее нет!
Это он от волос так впечатлился? Они у меня густые и непослушные. Моя гордость. От мамы достались.
– Константин, давайте поговорим спокойно…
Беру его за руки, усаживаю рядом. Бедный диванчик из кожзама прогнулся под тяжестью великана, и я невольно скатилась под бок мужчины. Отскочила как ошпаренная на расстояние. Теперь между нами приличная дистанция, еще одна я поместилась бы.
– Костя, послушайте, произошла чудовищная ошибка. Недоразумение. Понимаете, так получилось, что…
Набираю полную грудь воздуха. И только после этого понимаю, что сделала этот вдох зря. Потому что взгляд мужчины приклеился к моей груди!
– Вы выпили волшебный напиток. Приворотное зелье. Оно было не для вас. Поэтому вы так нездорово себя чувствуете. Эй, Костя, вы меня слышите? Ау! – щелкаю пальцами у него перед глазами.
Поднимает на меня затуманенный взгляд.
– Настенька, вы выйдете за меня замуж? – раскрывает ладонь. Там снова та самая коробочка с кольцом!
– Вы слышали, что я вам только что сказала? – начинаю терять терпение.
– Вам не понравилось кольцо?
Идиот!
– Совсем не понравилось? – опустились уголки губ.
Господи, он так расстроился! Как же мне жаль Константина! Он ведь не виноват, что его околдовали.
– Оно красивое, но не мое.
– Я куплю вам другое! Еще лучше! А хотите, поедем вместе, вы выберете какое понравится!
– Нет, – машу головой. – Костя, вы очень милый и привлекательный мужчина, уверена, многие девушки мечтают выйти за вас замуж. Но…
– Но? – севшим голосом.
– Я люблю другого.
Сейчас до него дойдет или надо еще стопятьсот раз повторить?
– А я люблю вас, Настя. И сделаю все, чтобы вы полюбили меня. Приглашаю вас на свидание. Прямо сейчас.
– Нет.
– Сегодня вечером? Завтра?
– У меня нет времени ходить на свидания. У меня учеба, работа…
– Я со всеми договорюсь! Хотите, куплю это кафе, вам вообще не придется работать…
– Не надо ничего за меня и для меня делать! – начинаю психовать. – Я просто не хочу с вами никуда ходить! Я же говорю, вы выпили приворотное зелье, которое было предназначено другому! Я специально за ним ездила в Лопушки, вместе с Яной, это моя подруга. Нам дали адрес женщины, она на картах гадает, предсказывает будущее и много чего еще. Мы ее нашли, и она дала мне, точнее, продала, этот волшебный напиток.
Константин смотрит на меня так странно. Правильно, кто поверит в чушь про приворот, гадалку и волшебство. В наше–то время! Сейчас он меня в полоумные запишет и в дурку сдаст!
– А у вас есть еще такое зелье?
Нет, в дурку мы поедем с ним вместе.
– В том–то и дело, что нету. Во флакончике была всего одна капелька.
– Жаль… – вздыхает великан. Плечи опустил, глаза в пол, такой несчастный.
– Жаль, – повторяю за ним. – А вам зачем?
– Для вас. Чтобы вы его тоже выпили и в меня влюбились.
Да он издевается надо мной!
У Константина звонит телефон.
Встав с дивана и похлопав себя по карманам, находит его в заднем кармане брюк. Бросив на меня короткий и, мне показалось, извиняющийся взгляд, Костя принимает вызов и отворачивается.
Успеваю увидеть на экране имя.
Света.
– Да, Света, – сухо говорит в трубку. – Что ты хотела?
– Котик, ты же обещал ждать меня дома, – прекрасно слышу звук из динамика.
Котик – закатываю глаза. Фу.
А голос у этой Светы капризный и с тягучими гласными.
– Я пришла, а тебя нет…
– У меня дела.
– Заканчивай их поскорее. А я пока кроватку погре…
Великан сбрасывает звонок, не дав договорить. Сжимает трубку в руке, та, бедная, потрескивать начала.
– Слышали, Костя? Вас ваша кошечка заждалась, а вы тут время со мной тратите, – не могу удержаться от укола.
– Это ничего не значит, – оправдываясь, взмахивает телефоном.
– Да–да, – делаю вид, что верю. – Вы целенаправленно ехали в «Лакомку» делать предложение мне. И колечко чисто случайно у вас в кармане оказалось.
– Настя, вы все неправильно поняли.
– Вам пора, Костя. Или вам Котик больше нравится? Только вы, пожалуйста, заедьте в аптеку, купите мочегонное и слабительное, примите его, чтобы побыстрее дурь из себя вывести.
– Вот так, значит, да? – прищурился.
Машу головой вверх–вниз. В груди все замирает. Неужели послушается, уйдет и больше не будет приставать со своим предложением?
– Хорошо, – проговаривает медленно, трепеща ноздрями, – но я еще вернусь. И вы, Настенька, пойдете со мной на свидание!
13. Первый. Дерзкий
Рывком за талию притягиваю девчонку к себе и впиваюсь в мягкие сочные губы. Не давая отстраниться, второй рукой зарываюсь в шикарные волосы, слегка надавливая на затылок. М–м, сладенькая какая!
Только Настена мою дерзость не оценила. Замычала, по плечам кулачками застучала.
Не перегибай, Костя! – кричит внутренний голос. – Не дави!
Будь настойчивее! – перебивает его другой, тот, что в штанах. – Выпусти меня на свободу, покажи, что твои намерения самые серьезные!
Заткнитесь оба!
Дайте насладиться моментом!
С трудом отлипаю.
И тут же выхватываю по щеке звонкую пощечину.
Кожу обожгло.
– Ой, – Настенька зажала рот обеими руками, выпучив на меня свои зеленые глазищи.
Испугалась.
– Извини, не удержался, – радуясь, что урвал первый поцелуй, пусть не самым честным путем, потираю горящую кожу. – Хороший удар!
– Не смейте! Больше! Меня целовать! – зеленоглазка моя заметала молнии.
Сжала кулачки и ножкой топнула!
– В следующий раз спрошу разрешения, – забавляюсь реакцией. Настена в гневе прекрасна.
– Следующего раза не будет!
– Будет. Я вернусь, любимая. За тобой. Жди.
Разворачиваюсь и ухожу из подсобки.
Несколько десятков глаз следят за мной в зале.
Ждали, когда выйду.
И паренек этот со своей девчонкой тоже тут. Подружка его губы дует с чего–то.
Бросив на Арсюшу взгляд победителя, покидаю кафе.
Позвонить деду, сказать, что может не искать покупателей и пора переписывать фирму на меня? Нет, пусть будет сюрприз на юбилей. Уверен, моя Настенька покорит сердце старика. Она у меня такая…
Такая…
Нежная, легкая, красивая. Ножки стройные, попа круглая, грудь… Как она эти персики вверх–вниз, вверх–вниз… У меня и так на южном полюсе окаменелость, а тут чуть сердце не остановилось.
Хороша девчонка!
Глазищи зеленые, губы пухленькие, сладенькие. А какие у нее нежные теплые руки! Говорила что–то, а сама пальчиками кисти мои наглаживала. До микрооргазмов меня доводила.
Жена из нее огонь будет. Достойная семьи Шириных. На руках носить буду.
Надо только Арсюшу этого придурочного из головки ее прелестной вытеснить, но это для меня не проблема.
Прыгаю в тачку, завожу мотор, жду, когда прогреется. По телу идет дрожь – салон выстыл, пробежка в одной рубашке от кафе до машины взбодрила.
Бросив последний взгляд на окна кафе, взмахнул рукой Настеньке. Она с другими официанточками к стеклу носиком прилипла – провожает будущего жениха.
Удачно я кофейку заехал выпить, одним махом решил задачу со звездочкой.
Эмоции переполняют. Поделиться с кем–то счастьем, похвастаться просто необходимо.
Набираю брата.
– Илюха! Я ее нашел! – огорошиваю его новостью с ходу.
– Кого? – врубает он дуру.
– Невесту свою! Настенькой зовут.
– Актрису нанял? – недоверчиво.
– Никаких актрис! Втюрился. С первого взгляда.
– Ну, допустим, ты мог втюриться. С первого взгляда. А она?
– Она… почти.
– Что–то ты не договариваешь, брат.
«С первого взгляда она не поняла, что я миллионер» – вспоминаю старый анекдот.
И тем не менее фамилию ей свою я назвал, а реакции от нее не было. Значит… не знает она кто я. Тем лучше.
– Она будет моей. Свадьбе быть!
– Ну… поздравляю, чо, – спустя паузу цедит Илья. – Где нашел?
– Где нашел, там больше нет. Ладно, до встречи, братан.
Пусть переваривает мою победу.
Еду к бывшей, чтобы поставить точку в отношениях.
Плаваю в нашей с Настенькой встрече, улыбаясь как дурак. Счастливый дурак!
Настя, Настенька, Настена. Имя красивое.
Маленькая моя девочка.
Красавица.
Там, в подсобке, увидела меня, переволновалась. Про какое–то зелье начала сочинять.
Не слушал ее. Голоском ангельским наслаждался.
Смешная девчуля, наивная в чем–то, но с боевым духом. Такая в обиду себя не даст, и мне это нравится.
Ничего, скоро стадия отрицания пройдет и наступит принятие. А пока мне надо разобраться со Светой. Точнее, распрощаться.
И Настеньке новое кольцо купить. Другое.
А это… это Светке отдам.
Как отступные.
А как Настена к Светлане приревновала, да?
«Вас ваша кошечка заждалась, а вы тут время со мной тратите»
А могла ведь сделать вид, что не слышала мой разговор с любовницей. Бывшей любовницей!
Я определенно понравился моей официанточке!
14. Не гневите бешеную кошку
Не гневите бешеную кошку,
иначе она сделает из вас отбивную
– Мур–мур, мой Котик! Наконец–то ты приехал к своей кошечке! – томно мурлыкнув, Света прижалась губами к моим губам, одновременно царапая по щеке ногтями, скользя ими за шею, к волосам.
– Все в порядке? – заглядывает в глаза, заметив, что я не отвечаю на поцелуй.
– Нет, не в порядке, – дергаю головой и убираю ее руки со своей шеи. – Нам надо поговорить.
– О чем? – кокетливо захлопала ресницами.
– Может, ты для начала оденешься?
На Свете из одежды только красные чулки с поясом и такой же красный прозрачный пеньюар. Черные лакированные туфли на шпильке.
Света красивая, фигуристая блондинка с выдающимся четвертым размером груди. И стрижка у нее каре из–за жидких тонких волос, которые она безжалостно начесывает, придавая им объем.
Поэтому при виде шикарных шоколадных волос моей Настеньки я потерял дар речи. А когда узнал, какие они на ощупь, едва умом не тронулся от удовольствия дышать их ароматом, пропускать сквозь пальцы, ощущая мягкость, шелковистость и густоту.
В груди заныло, так захотелось вернуться к моей Настене. Часть меня осталась там, с ней.
– Тебе не нравится? – Света сжала губы в куриную гузку. На всякий случай крутанулась, показывая себя со всех сторон. Сделала шаг назад, чтобы было видно неприкрытую зону бикини, которая сегодня была отдепилирована.
– Повод неподходящий, – поднимаю равнодушный взгляд к глазам.
Не перечит. Но старательно пряча обиду под наращёнными ресницами, скрывается в спальне.
Поставив локти на колени и подперев подбородок кулаками, сижу на диване в гостиной, жду девушку, готовлюсь к разговору, подбираю слова.
Чую, будет непросто.
Вести переговоры с китайцами без переводчика намного проще, чем построить диалог о расставании с любовницей, которая наверняка уже придумала имена нашим детям.
Выпить, может, для храбрости?
Передо мной – стеклянный журнальный столик с бутылкой шампанского в ведерке со льдом, двумя фужерами, свечами и фруктами.
Ждала меня.
Света выходит в коротких джинсовых шортах и желтой майке, под которой нет белья. Соски торчат пиками.
Переоделась, блин.
Отвожу взгляд в сторону.
Не торкает. Будто бабка отшептала.
А раньше заводился на раз–два.
Раньше у меня не было Насти!