Тұмар

© Болат Бащжанов, 2025

ISBN 978-5-0065-6774-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ТҰМАР

Тумар – так назвал его старый табунщик, веря, что Тумар станет оберегом для своего хозяина. Едва встав на ещё неокрепшие, но уже стремительные ноги, жеребёнок показал свой особый нрав. С первых дней было ясно: это необычный жеребец. В его крови бушевал ураган, а в глазах отражались бескрайние степи. С двух лет Тумар обгонял всех молодых жеребцов, а когда ему исполнилось четыре, он впервые вышел на настоящие скачки. Никто не верил, что этот ещё не зрелый скакун сможет дать бой маститым чемпионам, но Тумар рванул так, словно за ним гналась сама буря. Он выиграл свой первый забег, затем второй, третий… Им восхищались. Его боялись. Его называли «ветер в гриве». Тумар был жеребцом редкой красоты. Его шерсть сияла черным атласом, словно ночное небо без единого облачка. На солнце его гладкий, как шёлк, круп отливал темным серебром. Высокий, с мощными мускулистыми ногами, он выделялся среди других скакунов своей статью и грацией. Но самым завораживающим в нем были его ноги – все четыре белоснежные, как снег на вершинах гор. Казалось, что он не бежит, а парит над землей, оставляя за собой только легкую пыль. Люди говорили, что это метка самой судьбы – такой конь рождается раз в столетие. Грива и хвост Тумара были густыми, длинными, развевались на ветру, словно черное пламя. А глаза… Глубокие, тёмные, с живым блеском, в котором горела необузданная сила. Когда он вставал на дыбы, казалось, что перед тобой древний дух степи, пробудившийся от векового сна. А когда мчался – был похож на чёрную молнию, скользящую над землёй. Этот конь был рождён для побед. С первых лет жизни он показывал невероятную скорость и выносливость. Но его величие раскрылось в полной мере, когда он впервые вышел на ипподром. Тогда, под ослепительным солнцем, он встал на стартовую линию среди лучших скакунов, но никто даже не подозревал, что этот черный жеребец с белыми ногами станет легендой.

– Итак, у нас остаётся последний круг! – раздавался голос диктора над ипподромом. – Каких-то считанных метров не хватает остальным жеребцам, чтобы настичь непревзойденного Тумара!

Диктор говорил срывающимся голосом, закуривая очередную сигарету в задымлённой кабинке комментатора. Он и сам уже давно знал, что исход гонки предрешён. Трибуны гудели, словно штормовой ветер в степи. Кричали, визжали, свистели. Люди вскакивали со своих мест, вытягивали шеи, одни размахивали шляпами, другие сжимали в руках билеты, как будто хотели впитать этот момент в себя. В этот период Тумара знал каждый. Плакаты с его изображением висели повсюду: на стенах магазинов, на афишах у ипподрома, даже на детских тетрадях. Он был народным любимцем, гордостью и вдохновением. Тумар летел по беговой дорожке, его копыта едва касались земли. Грива развевалась черным пламенем, а белоснежные ноги мерцали, словно молнии. Казалось, что сама степь вложила в него свою неукротимую силу.

А в это время, на самой беговой дорожке, Тумар напрягал каждую мышцу, выгибая шею вперёд, словно стремился разорвать сам воздух перед собой. Его дыхание становилось тяжелее, грудь вздымалась всё выше, но он не позволял себе сбавить темп. Забег подходил к концу. До финиша оставалось каких-то несколько десятков метров. Грива, развевающаяся, как чёрное пламя, мелькала в ритме ударов копыт. Белоснежные ноги, сияя в лучах заходящего солнца, словно разрывали пространство. Ему навстречу неслось торжество победы – ревущие трибуны, звуки фанфар, гордость, впитанная в стены ипподрома. Но с каждым шагом тяжесть в теле нарастала. Было непривычно трудно. Жокей наклонился ниже, отпустил поводья, будто требуя ещё большего рывка. Тумар чувствовал, что его тело работает на пределе. Но останавливаться было нельзя. Он вложил в последний рывок всё, что у него было. Копыта громко били по земле, оставляя за собой облака пыли. Последние метры – последние мгновения перед триумфом.

Когда замирает ветер

Со стороны казалось, что Тумар несётся с такой лёгкостью, будто парит над беговой дорожкой. Каждое его движение было идеально выверенным – грация, мощь, скорость слились в единое целое. Его белые ноги мелькали, словно вспышки молний, грива развевалась чёрным пламенем, а дыхание становилось всё более прерывистым. Но он был не просто фаворитом – он был воплощённой победой. Толпа на трибунах бушевала. Кричали мужчины, визжали женщины, дети подпрыгивали, размахивая флажками. Имя Тумара гремело над ипподромом, его победа была очевидной. И вдруг… Неожиданно жеребец резко дёрнулся и захромал. На мгновение никто не понял, что произошло. Туманный солнечный день, шум трибун, стук копыт – всё это словно стерлось. Тишина. Она накрыла ипподром, как волна. Голоса оборвались, руки застыли в воздухе, ветер словно затаился. Тумар сделал ещё шаг, но его движения уже не были полны той лёгкости, что мгновение назад заставляла сердца зрителей трепетать. Его круп поник, в глазах мелькнула боль, а бег потерял свою мощь. – Нет… – кто-то прошептал. Но уже не было сомнений. Что-то случилось. Тумар резко дёрнулся, но нога не выдержала. От боли он замедлил шаг. Его грациозный, лёгкий бег превратился в тяжёлую, хромающую походку. В этот момент мимо него стремительно пронёсся молодой гнедой жеребец – Талисман. Он взял победу, легко, без оглядки, как когда-то сам Тумар. За ним один за другим пробежали остальные участники, мелькали гривы, копыта выбивали ритм по земле, но никто не замедлялся. Никто не мог позволить себе остановиться. Только Тумар, с трудом волоча ногу, продолжал путь к финишу. Зрители замерли. Те, кто ещё мгновение назад ревел его имя, теперь наблюдали, как некогда непобедимый скакун превращается в тень самого себя. Их взгляды были полны жалости, шёпот пронёсся по трибунам, но никто не смел сказать это вслух: эпоха Тумара закончилась. К нему тут же бросились люди. Врачи в белых халатах, хозяин, другие жокеи – все окружили его, что-то возбуждённо обсуждая. Кто-то держал его за поводья, кто-то внимательно ощупывал ногу, стараясь понять, насколько всё серьёзно. А в это время трибуны уже пели новое имя.

– Талисман! Талисман!

Те, кто ещё недавно выкрикивали «Тумар!», теперь приветствовали нового чемпиона. Мир скачек жесток – здесь долго не ждут. Только вчерашние легенды знают, как быстро слава уходит, сменяясь новым именем, новой звездой, новым победителем.

Тумар стоял, тяжело дыша, пока ветер трепал его гриву. Врач склонился у его передней ноги, внимательно ощупывая сухожилия. Трибуны уже не шумели – люди разошлись, обсуждая нового чемпиона. Жеребец рванулся было вперёд, но его тут же придержали. Он не дошёл до финиша. Ему не позволили. Прошла неделя, потом еще одна и так месяц. Время в конюшне тянулось медленно. Знакомые запахи сена, звуки шагов конюха, ржание других лошадей – всё было прежним, но мир изменился. Он больше не был фаворитом, не слышал выкриков своего имени, не ощущал привычного напряжения перед забегом. Однажды утром дверь в конюшни распахнулась, и в дверях появился хозяин. Он подошёл к Тумару медленно, как будто не знал, с чего начать. В его глазах отражались эмоции, которые тот не мог понять. Ласково и тихо он провёл рукой по его гладкому чёрному боку, зная, что этот момент наступил.

– Вот и пришёл твой последний день здесь, Тумар. – голос хозяина был глубоким, тяжёлым, как будто каждое слово требовало силы. – Ты был великим, ты подарил мне столько побед. Но теперь я не могу больше держать тебя в этих стенах. Прости меня.

Он замолк, как будто не знал, что ещё сказать. Тумар стоял, не двигаясь, прислушиваясь к тишине, которая заполнила этот момент. Хозяин поднял руку и не спеша аккуратно надел уздечку. Последний взгляд хозяина был полон благодарности и грусти. Он тихо вздохнул, провёл ладонью по шее Тумара, как когда-то, когда тот был молодым и сильным. – Спасибо тебе за всё, мой друг. Я никогда не забуду твою силу, твою преданность.

И с этими словами хозяин в последний раз отпустил поводья. Тумар шагнул вперёд, и хозяин не пошёл за ним. Он остался стоять на месте, глядя, как его верный скакун уходит. Тумара повели через проход, где вдоль стен выстроились другие жеребцы. Они стояли тихо, не двигаясь, словно следя за каждым его шагом. Каждый из них воспринимал происходящее по-своему: кто-то слегка взмахнул хвостом, кто-то всхрапнул, а кто-то просто кивнул головой, как будто передавал прощание. Тумар шагал вперёд, не оборачиваясь, словно прощался не только с конюшней, но и с той частью себя, которая была на поле для скачек. Он оставлял за собой воспоминания о победах, шумных трибунах и восклицаниях толпы, но впереди его ждал новый путь, о котором он не знал.

На улице стоял пожилой человек, одетый необычно. На его голове была тюбетейка, а поверх неё – традиционный костюм. На ногах – кирзовые сапоги, которые, казалось, носились не для городской суеты, а для дальних путешествий. Лицо было обветрено, на нём играла улыбка, будто он действительно готовился к празднику, несмотря на свой возраст. Тумар оглядел его, не понимая, кто этот человек, и даже не сразу осознавая, что это его новый хозяин. Тем временем, хозяин подошёл к старику. Они обменялись несколькими словами, и спустя минуту старик передал ему какие-то бумаги. После короткого рукопожатия хозяин повернулся к Тумару. Он медленно приблизился, глядя на жеребца с тихим уважением и нежностью.

– Ну вот и сам великий Тумар! – произнёс новый хозяин, с лёгким восхищением в голосе, но с твердостью, как у человека, который привык, чтобы всё шло по его правилам. – Теперь мы с тобой такие деньги заработаем, тебе уж точно скучно не будет! Но слушай, у нас тут не терпят высокомерия. Не показывай свой чемпионский характер, мы таких быстро на место ставим. Он дернул за уздечку с такой силой, что Тумару пришлось немного покачнуться и сделать шаг назад. Желание укусить старика было сильным, но он подавил его. В его глазах сверкнула борьба, но всё равно позже он сделал шаг вперёд, подчиняясь.

Новый хозяин оглянулся на двух молодых парней, которые стояли в тени грузовика и нервно курили. – Давайте, грузите его на борт, чего встали, бездельники! – он выкрикнул команду, и в голосе было не просто раздражение, а некое жестокое требование. Парни бросили сигареты и подбежали. Один схватил уздечку, и, не давая ему времени на сопротивление, повел его к грузовику. Тумар не пытался вырваться, но в его глазах появилась боль – не от физических усилий, а от осознания, что всё, что было знакомо, уходит в прошлое. Тумар немного рванулся вперёд, почувствовав, как его охватывает паника. Вокруг были чуждые люди, их лица были жесткими, а движения быстрыми и уверенными. Он не понимал, куда его везут, и не хотел этого. Резкий удар в грудь, и он снова понял – здесь ему не рады. Он попытался вырваться, в его голове царила только один мысль: Не попасть в их руки! Но парни были сильны и умелы. Один схватил его за уздечку, другой моментально вытащил курык, старинный плетёный шнур надетый на длинную палку, и накинул его на шею Тумару. С каждым движением верёвка сжалась туже, и дыхание лошади становилось всё труднее. Чем больше Тумар сопротивлялся, тем сильнее они стягивался курык, вытягивая его шейку, сжимая и не давая дышать. В тот момент, когда его силы начали таять, появился новый хозяин с палкой. Он подошёл к Тумару и с усилием ударил его по больной ноге. Тумар взвыл от боли, а затем с глухим стуком рухнул на землю. Тело больше не могло сопротивляться. В глазах всё потемнело. Последний удар болезненно отозвался в ноге, и сознание начало ускользать. Его погрузили на борт, и один из парней сел за руль. Грузовик заурчал, и они тронулись в путь. Путь казался бесконечным, каждый километр тянулся в нескончаемое время. Тумар лежал неподвижно, закрыв глаза, погружённый в полудрёму. Тумар лежал на борту грузовика, не в силах встать. Каждое движение давалось ему с трудом. Он лежал неподвижно, ощущая, как его мышцы напряжены, а боль в ноге не отпускает. Грузовик трясся на неровных дорогах, и каждый удар колес казался ещё одним испытанием для больной ноги. Взгляд Тумара был устремлен в никуда, а ветер, проникающий через щели в кузове, беспокойно теребил его гриву. Раньше Тумара перевозили в специальной коневозке, которая была тщательно продумана для того, чтобы обеспечить комфорт лошади во время путешествия. Но теперь его тело лежало в кузове старого грузовика, и всё было совершенно иначе. Грузовик трясся на каждой неровности дороги, а его металлические стены отдавали неприятным эхом. На борту не было ни мягкой соломы, ни удобных ограничителей, которые могли бы поддержать его в пути. Тумар чувствовал себя беспомощным и подавленным. Он больше не мог стоять на ногах, и каждая секунда в этом дребезжащем кузове казалась мучительной. Место было тесным, а воздух – запертым и тяжёлым. Грузовик резко затормозил, и его кузов дрогнул, словно потеряв опору. В ушах Тумара зазвенели шумные голоса, и, несмотря на свою слабость, он уловил знакомый запах лошадей. Он попытался подняться, но силы не вернулись, да и ноги не слушались – он был связан, и каждое движение давалось ему с трудом.

– Давай выгружайте его! – послышался голос Алика, резкий и властный. – До обеда приведите его в порядок. Скоро туристы приедут. Надо, чтобы он выглядел как на картинке.

Тумар почувствовал, как его небрежно подхватили и начали тащить с кузова. В глазах всё ещё плавала темнота, а его тело было слабым и обессиленным. Тумара выгрузили на конюшне. Он медленно осмотрелся. Во дворе мирно гуляли лошади, а в одном из загонов паслись несколько пони. По загону ходили люди, одетые так же, как и старик, – в яркие национальные костюмы, подчеркивающие их принадлежность к этому странному месту.

– Вставай, давай, что разлегся! Работать надо! – раздался резкий голос, и Тумар почувствовал сильный удар кирзового сапога в бок. Он инстинктивно вскочил, пытаясь восстановить равновесие, но его тело не слушалось, и каждый шаг отдавался болью. Рядом стоял совсем молодой мальчик с большим кнутом в руках. Смущённый, он взмахнул им и сильно сёк по спине Тумара. Тумар сразу пришёл в себя. В его глазах вспыхнул гнев, и он, стиснув зубы, уставился на юнца. Тумар стоял, напряжённо смотря на мальчика своими чёрными глазами, не скрывая свою ярость и презрение.

Подошел ещё один человек – невысокий, но с таким выражением лица, что Тумар понял: это не тот, с кем стоит связываться. На его лице был большой шрам, а руки казались огромными и мускулистыми, словно сделанными для того, чтобы не бояться ничего и никого. Тумар застыл, не смея пошевелиться. Этот человек был явно не из тех, кто мягко обращается с животными. Он вытащил из кармана кусок сахара и, мягко погладив Тумара по шее, протянул лакомство. – На, возьми, дорогой – сказал он, его голос был неожиданно тёплым и ласковым. Тумар почувствовал запах сладкого сахара, несмотря на свою боль, он не мог устоять. Он всегда любил этот вкус. – Сейчас отведи его в загон, пусть отдохнёт – продолжил человек со шрамом, его голос вновь стал твёрдым, командующим. – И скажи Марату, пусть его ногу посмотрит, вдруг что-то серьёзное. Сегодня его никуда не водите, он с таким видом людей перепугает. А завтра с утра я скажу, что дальше делать. Ты меня понял?

– Но дядя Алик сказал, что после обеда на нем будут кататься туристы, – мальчик с опущенной головой осторожно проговорил, чувствуя себя неуютно.

Человек с шрамом усмехнулся, его лицо обрело лёгкое выражение недовольства.

– Алик с головой ушёл в деньги. Скоро всех лошадей так загонит, что мы потом на нем будем туристов катать? – Он закурил сигарету и направился к загону, где паслись другие лошади, слегка покачивая головой. – Передай своему дяде, пусть не забывает, что животные – не только для заработка, но и для того, чтобы они оставались живыми и здоровыми.

Мальчик, молча, кивнул и, опустив голову, повел Тумара к загону. В загоне лошадей уже почти не осталось, почти всех оседлали люди одетые в национальные костюмы. Тумар пытался понять, что это за место и кто эти люди. Вдруг его внимание привлёк один маленький, совсем уставший с виду старый конь. Он медленно щепал траву, взгляд его был такой потерянный, где-то очень далеко от этого места. На его спине виднелись еще не зажившие раны, натертые седлом. Тумар с любопытством наблюдал за ним, и постепенно его мысли начали проясняться. Это было место, где лошади использовались не только для работы, но и для развлечения людей. Здесь не было вольной степи, не было простора для быстрых скачек, не было привычной свободы. Загон, в котором Тумар оказался, был обычно забит другими лошадьми. Все эти лошади, как и он сам, были предназначены для развлечения людей, в котором не было места для вольности.