Лера и Межмировая Канцелярия

Глава первая, о пользе вежливости

Начать эту историю стоит с того, что смеркалось и было промозгло. Но, согласитесь, это банальнейшее из начал. Вот только что поделать, если всё самое интересное происходит именно в стылых сумерках, когда с неба сыплется то ли очень мокрый снег, то ли не очень мокрый дождь, а прохожие спешат по домам, вжав головы в плечи и перепрыгивая лужи?

Кто будет гулять в такой вечер? Либо абсолютно счастливый человек, которому нет дела до мерзейшей погоды, либо клинический идиот… Либо тот, у кого дома засел отчим Игорь Николаевич, и находиться на пробирающем до костей ветру куда уютнее, чем в одном с ним помещении.

Проблема с Игорем Николаевичем была в том, что он имел различные мнения. Я, конечно, имела их в ответ, но мама категорически запрещала говорить об этом вслух. Вот и получалось, что за ужином приходилось выслушивать невыносимо скучные нравоучения самого разного характера. А я, вот честно, не настолько голодала, чтобы ради еды по полчаса служить объектом поучений на тему «надо мыть лицо, чтобы не было прыщей». Казалось бы, как можно растянуть одно предложение на полчаса? Но Игоря Николаевича нудноречием щедро одарила природа, поэтому он с подобной задачей справлялся легко.

Возможно, отчим обладал каким-то невероятными постельными талантами, иначе как объяснить мамино помешательство, наш с ней стремительный переезд в Москву и скоропостижную свадьбу, которая и привела к необходимости выслушивать жутко ценные (нет!) сентенции Игоря Николаевича по вечерам?

К счастью, примерно к восьми вечера источник бытовой мудрости обычно отчаливал из кухни и пристыковывался к компьютеру, где переключался на воспитание каких-то невезучих геймеров в интернете, коим не посчастливилось оказаться в одной с ним команде. Надо ли говорить, что Игоря Николаевича постоянно выкидывали из самых разных рейдов, а он искренне недоумевал, почему его ценнейшее руководство не вызывает восторга у агрессивных подростков. Будучи представителем когорты этих самых агрессивных подростков, я могла бы популярно объяснить почему, но, как я уже упоминала, мама это запрещала.

Так вот, в тот знаменательный день я гуляла, и гулять мне предстояло ещё около двух часов. В кафе не зашла, потому что денег не хватило бы даже на чашку пустого чая. И дело вовсе не в бедности. За неделю до событий того памятного вечера на возглавляемом Игорем Николаевичем семейном совете путём голосования два против одного (вернее, одной) было принято решение не давать мне карманных денег, дабы таким бесчеловечным образом мотивировать меня на поиск подработки. Никогда ещё демократия не била так больно. Но пришлось смириться. С подработкой сложиться не успело, поэтому я поглубже натянула капюшон любимого пуховика и спрятала руки в карманы. Прямо по курсу ждала бесплатная фотовыставка, так что я планировала приобщаться к искусству, благо выставки обычно проходят в сухих отапливаемых помещениях, чтобы ничто земное не отвлекало созерцателей от мыслей о высоком.

Когда из переулка прямо передо мной вырулила девушка с фосфоресцирующе-розовым чемоданом, я притормозила, чтобы случайно на неё не налететь. Вызывающе ярко одетая во все оттенки фуксии, она стремительно цокала по мокрому асфальту высоченными шпильками. В кармане малиновой курточки заиграла мелодия, и девушка резким жестом выудила смартфон, уронив на мокрый тротуар какую-то штуку. Та жалобно дзынькнула, но её занятая разговором хозяйка этого не услышала. Я сначала подумала, что это банковская карточка, но когда подняла, с удивлением обнаружила необычную металлическую пластинку с выгравированным на ней сложным переливающимся узором.

Да-да, некоторые уже, наверное, догадались, о чём идёт речь, но в тот момент я понятия не имела, что именно держала в руках. Завороженная радужно-ртутными переливами, я едва не упустила из виду розовый чемодан, поэтому бросилась следом.

– Девушка! Девушка! Вы уронили…

Однако незнакомка была настолько поглощена разговором, что ничего не услышала.

– Я уже двадцать лет Анжелика! – ядовито возмущалась она в трубку. – Это не мои проблемы! Ты меня обещал отвезти, а вместо этого я иду пешком! Я уже вся промокла! Шлакомозглый дерьмозвон, вот ты кто!

Стремительно пополняя словарный запас на случай кухонного столкновения с Игорем Николаевичем в битве при холодильнике, я всё также шла за девушкой, но уже с интересом ожидая каждой следующей реплики. Широкий мокрый тротуар был вымазан влажным светом вывесок, фонарей и автомобильных фар. Тот растекался по чёрному асфальту и пачкал его яркими цветами, Анжелика бодро семенила вперёд, а чемодан преданно скользил следом, отчаянно вращая маленькими колёсиками.

– Знаешь, где я вертела все твои оправдания?

Шура – подруга из прошлой жизни – в таких ситуациях говорила: на бую! Улыбнувшись воспоминаниям, я прибавила шагу, чтобы не отстать. До сих пор интересно: как Анжелика умудрялась так быстро чесать на высоченных шпильках? Почему её не заметил тренер олимпийской сборной? Её достаточно разуть и выпустить на беговую дорожку – все золотые медали будут нам обеспечены.

– Я не камыш, чтобы оно меня колыхало! – шипела в трубку разъярённая розовочемодановая девица.

От души сочувствуя Анжеликиному собеседнику, я ускорилась ещё немного. Пластинка выглядела как нечто если не ценное, то как минимум памятное, поэтому вещицу стоило вернуть. Да и заняться было всё равно нечем, так почему бы и не причинить добро незнакомке?

– Ты что, не знаешь, кто мой отец? – взвизгнула вдруг Анжелика.

Я, конечно, не знала, могла лишь предположить, что это был очень занятой человек с минимумом свободного времени, которое предпочитал не тратить на воспитание дочери. Но это так, поверхностное предположение. В конце концов, что мне известно об этой девице? Ничего! Возможно, она по субботам убирала мусор в лесу, а по воскресеньям безостановочно переводила старушек через дорогу.

Нельзя судить человека по одной лишь внешности, даже если он – блондинка и одет исключительно в розовое.

– Знаешь что? Я вернусь примерно через месяц, вот тогда мы и поговорим. По-другому!

В последние слова девица плеснула столько яда, что я даже огляделась – не выстроились ли фармакологические компании в очередь за таким щедрым источником бесценной субстанции. Они, бедолаги, цедят яд у змей, а можно всего лишь отловить эту Анжелику и не подвезти её в дождь, тогда она лично закрыла бы потребности небольшого, но гордого заводика.

– Да пошёл ты! – яростно закончила розовочемодановая, сбросила вызов и с силой запихнула телефон в карман, припустив ещё быстрее.

Пришлось практически бежать за ней, чтобы не отстать.

– Девушка, извините! – повторно позвала я. – Вы…

– Милостыню не подаю! – рявкнула она в ответ, зыркнув на меня через плечо.

Накатила обида. Нет, понятно, что мой пуховик не был новым ещё три года назад, когда я получила его в подарок от Шуры. Подруга так вымахала за лето, что он стал короток ей в рукавах и перестал застёгиваться на груди. Пусть старый, но этот неказистый пуховик – одна из немногих вещей, что напоминает мне об исчезнувшей Шуре, так что я буду его носить, пока он не расползётся на плесень и липовый мёд. И плевать, что об этом думают разные фуксии. Я вот никогда бы не надела такую куртку, как у неё – ненавижу розовый! Но разве я говорю об этом вслух?

И вообще – зачем грубить? Мало ли какой человек может гулять по промозглой осенней погоде и подбирать металлические пластинки за хамоватыми растеряшами?

– Вы уро…

– Отсовокупись! – зашипела Анжелика, отвернулась и ринулась дальше, возмущённо цокая каблуками.

Ни струя себе фонтан!

Не зря говорят: делая добро, не забывай уворачиваться от пинка благодарности. Я обиженно замерла на тротуаре, борясь с желанием запустить необычную пластинку в голову потерявшей её хамке, но потом решила, что опускаться до такого уровня не стоит. А обложить незнакомку буями я тоже могла, чай, не в теплице росла и умею за себя постоять. Пылая праведным гневом и желанием хорошенько эту змеищу отчитать (о, дурное влияние Игоря Николаевича!), я припустила за ней следом, тщательно подбирая слова гневной тирады, которой так и не суждено было прозвучать.

Анжелика тем временем бодро нырнула за угол и исчезла из вида, растворившись в пространстве меж двух украшенных лепниной домов. Завернув следом, я оказалась в небольшом тёмном тупичке, который отгораживали от улицы высокие кусты, отчаянно прячущие бесстыдно голые ветви за пожухлыми жёлтыми листьями. Наличие стены прямо по курсу розовочемодановую девицу почему-то не остановило, и она, не сбавляя скорости, припустила к ней и двум белым статуям, что её подпирали. Стоило уже тогда начать подозревать неладное, но вместо этого я недоумённо застыла перед кустами.

Подумала: если эта хамка не планирует роскомнадзорнуться о кирпичную стену, то куда она несётся с такой прытью? Ни дверей, ни окон, ни даже какого-нибудь объявления на стенах не было. Абсолютно пустой, тёмный, мокрый тупик, только две скульптуры воинов с львиными головами неподвижно уставились в пустоту бельмами каменных глаз. До столкновения лба и кирпичной кладки не дошло. Розовочемодановая девица резко затормозила и капризным голосом потребовала:

– Запрос на вход в Межмировую Канцелярию от Анжелики Бердниковой. Седьмое посещение.

Меня накрыло дикое желание расхохотаться. Рассудите сами: я приняла её за городскую сумасшедшую. Но разве можно было подумать иначе?

Решив, что невменяемая хамка как-нибудь обойдётся без своей пластинки, я начала поворачиваться в сторону улицы, чтобы уйти, но тут статуи внезапно ожили и синхронно повернули головы к девице. Вид их при этом не изменился – львиные морды, волнистые гривы, пугающие алебастровые глаза без зрачков и радужек, подобие доспехов и совершенно нереальные, пустые голоса.

– Пропуск! – потребовали статуи.

Альпучий случай! Как же я удивилась! Шокированно застыла на месте, радуясь, что кусты закрывают обзор со стороны проулка и непонятные стражи кирпичной стены меня заметить не могут. Интуиция сиреной выла: беги! Но, сами понимаете, я её не послушала, иначе эта история никогда бы не появилась на свет. А раз вы её читаете, то можете быть уверены: никуда я не сбежала. Приросла к месту, словно толстые подошвы ботинок увязли в битуме, и наблюдала за статуями.

– Сейчас! – фыркнула Анжелика и принялась шарить по карманам.

Напряжённую тишину вспорола бойкая музычка – телефон снова зазвонил, что окончательно вывело девицу из себя.

– Отлезь! – зашипела она, сбрасывая вызов, и продолжила шарить руками по карманам.

– Пропуск! – механическим голосом потребовали стражи.

– Сейчас! Я ищу!

Госпожа Бердникова окончательно рассердилась и ногой отшвырнула чемодан прочь. Чтобы избежать ещё одного пинка, тот на всякий случай откатился на метр в сторону и обиженно замер у ног правой статуи. Лихорадочный поиск по карманам ничего не дал, и девица начала яростно рыться в сумке.

Стало ясно, что она искала пластинку, которую я так неудачно умудрилась подобрать. Чужие неприятности мне не требовались, своих хватало с лихвой. Но идти и возвращать потерю было страшно, подумалось: а вдруг шевелящиеся статуи сочтут меня лишним свидетелем и доложат, куда не следует? По всему выходило, что лучше кинуть пластинку через кусты и таинственно раствориться в вечернем сумраке, оставшись неузнанной, а следовательно, живой и невредимой. Пока я прикидывала траекторию броска, телефон у девицы зазвонил снова.

Анжелика шипяще зарычала, как дикая пойманная за хвост кошка, и несколько раз яростно ткнула пальцем в экран. Изящные черты исказило бешенство. Симпатичная девушка, подкачали только подкачанные губы.

– Пропуск! – в третий раз потребовали статуи, и Анжелика распрямилась, воинственно выпятив грудь.

Повернулась ко мне задом, а к кирпичной стене передом и зло процедила:

– Я что, глухая, по-вашему? Я ищу! Ищу, понятно?! Хватит дёргать меня!

– Пропуск! – механически ответили человекольвы в гипсовых доспехах.

– Завали своё едало големное! – взвизгнула она и принялась искать пропуск заново.

Наверное, я не очень хороший человек, и вы меня за это осудите, но я наблюдала за её метаниями с чувством мариансковпадинного удовлетворения. Первый страх уже прошёл, и проснулось жгучее, нелогичное любопытство. Оторваться от не вписывающейся в привычный мир картины было решительно невозможно. Почти сроднившись с кустами и благодаря Шуру за невнятно-коричневый цвет пуховика, я ждала, что случится дальше.

И снова телефонная трель взорвалась в тишине. Анжелика аж подпрыгнула на месте и злобно прорычала в пустоту:

– Убью!

– Угроза! – мгновенно отреагировали статуи.

– Я не вам, – взвизгнула Анжелика, но к ней уже метнулись белые гипсовые хвосты и двумя змеями оплели её тело. – А ну, пустите! Пустите, я сказала! Твари!

– Сопротивление! – синхронно выдали человекольвы и вдруг оскалились.

Белые пасти раскрылись и показали идеально острые клыки. Я приросла к асфальту ещё плотнее – на этот раз от ужаса. Из комической ситуация стремительно превращалась в кошмарную. Анжелика забилась в хватке оживших статуй, а я лишь широко распахнула рот, ошеломлённо глядя на то, чего никак не могло происходить.

– А ну, пустите меня, твари! Иначе развоплощу вас к големной матери! – брыкалась Анжелика.

– Угроза развоплощением! Уровень опасности – третий! Аннигиляция!

Девушка тоненько взвизгнула, переулок озарила яркая серая вспышка, и на мокрый асфальт упала розовая сумка. Складками собрались на пустых сапожках розовые джинсы с блёстками, сверху плавно осела куртка. Я в шоке вытаращила глаза на место, откуда испарилась девушка. Просто исчезла. Аннигилировалась…

Алебастровые глаза стражей вдруг синхронно сошлись на моём лице, и только теперь я поняла, что кусты совершенно меня не скрывали. Просто раньше на меня никто не смотрел.

– Пропуск! – потребовали статуи и угрожающе двинулись ко мне.

Я метнулась прочь, но длинный жёсткий хвост вдруг обхватил меня за талию и потащил к себе. Споткнувшись, чуть не пропахала носом тротуар, но хвост держал крепко – не дал ни упасть, ни сбежать.

– Сейчас, сейчас… Только, пожалуйста, не надо сердиться. Я вам просто отдам пропуск и уйду. Анжелика выронила по дороге. Только мне никуда не надо, ладно? У меня и так всё хорошо. Мы с мамой в театр на следующей неделе собрались, не могу же я её подвести? В общем, возьмите ваш пропуск, пожалуйста, – дрожащей рукой я протянула пластинку стражнику. – Только отпустите меня. Я же не сопротивляюсь. Обещаю, что никому ничего не расскажу!

Хвост алебастровой змеёй скользнул прочь. Голем забрал пропуск и впечатал его себе в грудь. Кирпичная стена подёрнулась такой же ртутно-радужной дымкой, как и металлическая пластинка. Внезапно кладка проступила так явно, будто сумасшедший художник раскрасил её серебристыми красками, а затем обвёл чёрными и белыми маркерами.

– Ну… я пойду…

Я осторожно попыталась отступить подальше от разбросанных на мокром асфальте вещей Анжелики.

– Проход открыт, – одновременно проговорили стражники, и два хвоста вдруг скользнули мне за спину и швырнули в мерцающую стену.

От ужаса я отчаянно завизжала, но поздно: моё тело впечаталось в ртутную дымку…

Разумеется, вы уже знаете, куда привёл портал. Но в тот промозглый ноябрьский вечер я понятия не имела, что ждёт меня впереди. Даже сейчас от воспоминаний на глаза наворачиваются слёзы, некоторые моменты до сих пор отдаются в груди глухой досадой и болью.

Должна предупредить: если вы ожидаете увидеть роман о том, как я спасла далёкий мир или стала женой дракона-императора, то вынуждена вас разочаровать. Книга не об этом. Если вы думаете, что она написана ради развлечения или денег, то снова ошибаетесь.

Я пишу эту книгу, потому что иного выбора нет, а на кону – моя жизнь.

Глава вторая, о памяти предков

Знаете, что я испытала, провалившись в портал? Неверие, страх, а затем – дикую надежду и бешеное желание выжить. Сложно описать словами. Словно умираешь, но где-то далеко, по ту сторону небытия, есть шанс на воскрешение. И ты стремишься к этому шансу, рвёшься к нему изо всех сил, а потом выныриваешь из смерти, но уже в иной реальности, в новом месте и времени.

Я выпала на устланный серым ковровым покрытием пол и проехалась по нему руками. Ладони мгновенно начало саднить, а сзади прилетело нечто жёсткое. Обернувшись, увидела Анжеликин чемодан, который бодро вкатился в портал (а это однозначно был он!) сразу за мной. Следом влетел ворох вещей – вокруг розовыми цветками бугенвиллии осыпалась чужая одежда. Последним упал на пол сапожок, и стало вдруг очень тихо. Вскочив на ноги, я кинулась к стене, через которую попала внутрь, но она была совершенно обыкновенной – оштукатуренной и окрашенной в серый, без единого признака мерцания.

И никаких статуй-стражей по соседству.

Тепло, сухо, пусто, чисто, страшно.

На сером ковролине цветастыми пятнами валялись чужие шмотки, настолько неуместные в этой стерильно-невыразительной обстановке, что руки сами потянулись собрать их в кучу.

Я ошеломлённо оглядела небольшой прямоугольный закуток, в котором оказалась. По правую руку – ряд из трёх серых металлических кресел с мягкими сиденьями, как в аэропорту. По левую – длинный и довольно узкий стол без стульев. За спиной – пустая стена. Впереди – несколько таких же закутков, только пустующих. Я обернулась и ещё раз ощупала стену, а затем выглянула в общее пространство.

Просторный коридор заканчивался очередью в дальнем от меня конце. От вида этой очереди помутилось в глазах. Во-первых, стоявшие в ней «люди» были странными – кто с мечом, кто с посохом, кто в гермошлеме, кто с двумя парами рук, а кто волосат до такой степени, что свитер зимой может не носить. Во-вторых, толпа ожидающих огромной многоножкой змеилась на сотни метров вперёд. В-третьих, щипать себя бесполезно: саднящие ладони не очень тонко намекали, что никто не спит и никому не кажется.

Вам сложно представить всю глубину потрясения, которое я испытала в тот момент. Понятно стало только одно: Анжелика точно не сошла с ума, а я вместо неё оказалась в Межмировой Канцелярии. Вернувшись в свой закуток, сложила чужие вещи, не придумав, что делать с ними дальше. Если Анжелика жива, то сберегу их для неё. Если мертва… то вещи ей уже точно без надобности, а мне раскидываться ими неправильно, мало ли что ждёт впереди. Почувствовав себя мародёркой, я задвинула эмоции подальше и сосредоточилась на том, чтобы осознать ситуацию и составить хоть какое-то подобие плана. Стянула с себя пуховик и села на пол, обхватив колени руками.

Анжелику стало безумно жалко. Но ещё жальче – себя.

Понимаете, у меня была вполне счастливая и интересная жизнь. В столице – столько новых развлечений и знакомств. Будучи провинциалкой, я не сразу влилась в студенческий коллектив, однако жаловаться не приходилось: относились ко мне хорошо; учёба давалась, конечно, со скрипом, но не хуже, чем остальным. С мамой у нас сложились прекрасные отношения, и я искренне радовалась её браку, потому что впервые за долгие годы она не ходила, а летала, одаряя улыбками всех, кто не успевал увернуться. Именно поэтому я мужественно терпела все занудства Игоря Николаевича. Раз мама счастлива – пусть он гундосит своими истинами на здоровье.

В мыслях творился такой сумбур, что хоть вой. Как я умудрилась влипнуть в такие неприятности? Почему не швырнула той злополучной пластинкой в скандальную Анжелику и не сбежала? Хотя кто знает, дали бы стражи сбежать или нет. В любом случае положение было хуже некуда, но сидением на полу и даже рыданиями его не исправить. Требовалась информация. Раз в Межмировую Канцелярию можно попасть из Москвы, значит, и в Москву можно попасть из Межмировой Канцелярии. Приняв это за аксиому, решила исходить из неё, пока жизнь не докажет обратное.

Переплела намокшую от дождя длинную косу, отряхнула пуховик, проверила свой рюкзак с тетрадями (нет, портал не сожрал лекции по социологии) и решила сложить вещи аннигилированной Анжелики в её чемодан. Чемодан, естественно, был закрыт на кодовый замочек. Вот и первая сложность. Попробовала все девять комбинаций из одинаковых цифр, но не преуспела. Тем временем в соседние закутки прибывали крайне разнообразно одетые люди, и все они двигались в сторону очереди. Может, и мне туда нужно? Подбирать коды можно и в ней…

Память предков пальцем не задавишь. Как любой порядочный русский человек, я увидела очередь и поспешила в неё встать на всякий случай. В конце концов, где, как не в ней, можно завести новые знакомства, разжиться сплетнями и самыми актуальными сведениями?

Выйдя из своего закутка, я чуть не столкнулась с парой молодых вооружённых мечами мужчин. Рослые, плечистые, внешне они были неуловимо похожи, но при этом держались совершенно по-разному.

Сейчас, столько времени и событий спустя, забавно знать, что именно так я встретила будущего мужа и любовь всей своей жизни. Но тогда я, разумеется, ни о чём не догадывалась, просто отвела глаза и пропустила их вперёд. Мужчины уверенно зашагали по длинному широкому серому коридору к хвосту очереди, и я заняла в ней место сразу позади них.

Очередь почти не двигалась.

Подбор кода начала с единички и дальше пошла по нарастающей. Наконец на числе 774 ящик Пандоры изволил открыться. Только откинув крышку чужого чемодана, я осознала, что в нём могли быть оружие, наркотики или нечто другое, категорически запрещённое в других мирах. Молочко одуванчиков, крысиные сопли или чайный гриб. Последнее – вообще страшное биологическое оружие. Заставляет пить свою слизь, порабощает своих владельцев и принуждает их участвовать в своём размножении путём передачи частей гриба всем знакомым. А кто сказал, что зомби-апокалипсис не может быть тихим?

Ладно, вернёмся к насущным проблемам. Кто знает, какие в Межмировой Канцелярии правила? Что можно, а что нельзя? А ведь рассчитывать на разумность Анжелики не приходилось. Со стражами госпожа Бердникова продемонстрировала чудеса антидипломатии и полное отсутствие как критического мышления, так и элементарного чувства самосохранения. Вот кто утверждал, что чувство самосохранения нельзя подавить воспитанием? Ошибались. В семье Бердниковых с этой педагогической задачей справились на отлично.

Заглянув в чемодан, я принялась осторожно изучать его содержимое. Внутри оказались картонная папка с кучей разных документов и справок на имя Анжелики Бердниковой, ласты, маска, гидрокостюм, летняя одежда, шлёпки, шнурок с нанизанными на него странными металлическими квадратиками и косметичка с большой бутылкой солнцезащитного крема. От сердца отлегло. Почему-то подумалось, что ласты – если их кому-нибудь не склеивать – вовсе не опасны. Практически всё содержимое чемодана было розовым и выглядело крайне неуместно в Межмировой Канцелярии. Ну зачем тут ласты? Или это такая униформа для получения справок?

Проинспектировав косметичку и не найдя в ней ничего криминального, я обнаружила одноразовый гигиенический набор, два крошечных брусочка мыла в обёртке и ещё некоторые дорожные мелочи. Ни таблеток, ни пластыря, ни ведра успокоительного, которое мне бы так пригодилось. Разумеется, Анжелика не обрадуется тому, что я роюсь в её вещах и при необходимости использую их, но положение у меня не шибко авантажное, так что выбора не оставалось.

Очередь двигалась настолько медленно, что я успела перебрать ещё и чужую сумку, но в ней ни гранат, ни детской порнографии, ни наркотиков не нашлось, так что я вздохнула спокойно и наконец подняла глаза, чтобы хорошенько осмотреться.

А посмотреть, поверьте, было на что.

Если отбросить распотрошённый розовый чемодан и созданную им композицию «табор уходит в отпуск», всё выглядело очень прилично и безобидно. Сотни гуманоидов – в основном либо людей, либо существ на них крайне похожих – терпеливо ожидали своей очереди.

Куда? Зачем? Почему? Ответов на эти вопросы у меня тогда не было, поэтому правильнее рассказывать по порядку, да и легче вспомнить все детали, целиком погружаясь в прошлое.

Пока я ошарашенно разглядывала ближайших соседей, к очереди подошёл прямоходящий пернатый с небольшим попугаичьим клювом и глазами навыкате. Он (или она) встал, широко расставив лапы с крючковатыми пальцами и острыми когтями. Удивительно, но при всей необычности, птах выглядел вполне… человекоподобным. Худощавое тело было одето в блестящий костюмчик, расцветка которого повторяла узор перьев. Длинные могучие крылья сгибались пополам в локте и венчались тонкими когтистыми ладошками. Комплекцией существо скорее напоминало подростка, но при этом усталость от жизни на птичьем лице читалась вполне зрелая. Так выглядит тот, кто уже взял ипотеку и больше не ездит на ночные вечеринки.

– Сколько можно? Каждый раз одно и то же… – недовольно пробормотал птиц, перетаптываясь на цепляющихся за ковролин лапах.

Я чуть в обморок от шока не свалилась, услышав человеческую речь. Нет, в говорящих попугаях, в принципе, нет ничего невероятного, они, знаете ли, есть и на Земле, но мозг отказывался воспринимать происходящее всерьёз. Я перевела потерянный взгляд на двух стоявших по соседству мужчин и спросила:

– А почему я понимаю язык?..

Тот, что стоял ко мне ближе – симпатичный улыбчивый блондин – убрал со лба короткую волнистую прядь, окинул меня взглядом пронзительно-синих глаз и ответил:

– Первый раз здесь? В Межмировой Канцелярии все говорят и пишут на общебюрократическом. Необходимые знание вы получаете, перейдя порталом. Таковы особенности этого места.

Ого, вот теперь поподробнее, пожалуйста!

– А какие ещё особенности у этого места? – вкрадчиво спросила я, всем своим видом демонстрируя, что готова состариться, слушая необыкновенно увлекательные истории обо всём на свете.

– Например, время здесь течёт особым образом. Оно… как бы это сказать… внутреннее. Вообще, Межмировая Канцелярия – это такое место вне общего пространства и времени. Попадая сюда, вы выпадаете из реальности, так что время, проведённое здесь, можно не считать. Но это вы, наверное, и так знаете.

– Не знаю, к сожалению.

– Много тысяч лет назад самые могущественные миры создали эту Канцелярию, чтобы упорядочить взаимодействие, организовать торговлю и принять общий регламент перемещений между мирами. Так и появилось это место. Крошечная точка вне пространства и времени, из которой можно попасть куда угодно.

Какое облегчение! Вера в возвращение домой вспыхнула с огромной силой и согрела изнутри. Казалось, что достаточно будет объяснить кому-то из местного руководства возникшее недоразумение и спокойно вернуться в привычную жизнь.

От радости я даже улыбнулась. Блондин обаятельно улыбнулся в ответ и посмотрел на меня с интересом. Видимо, заскучал стоять в очереди, оттого оказался не прочь поболтать. Васильковые глаза скользнули по моему лицу, мазнули по фигуре и одежде, но особым восторгом не заискрились, хоть и смотрели в целом доброжелательно. Собеседник был одет в белую рубашку с внушительным кружевным жабо и расшитое золотой нитью подобие камзола с рукавами. Средневековая мечта любой романтично настроенной барышни.

Спутник блондина – покрытый шрамами брюнет с плотно сжатыми челюстями, одетый в лёгкий кожаный доспех – вызвал куда меньше симпатии. Он старался держаться отстранённо, но по абсолютно неподвижному лицу было понятно, насколько его всё раздражает. На меня даже не взглянул. Рассматривал пустую стену. Кучерявый, как и его родственник, он явно был младше, но при этом выглядел так, будто жизнь успела его потрепать – как кусок картона после стирки в чёрных джинсах. Такой же потемневший, сжатый в комок и покрытый шрамами, но при этом жёсткий, не сломленный и готовый при необходимости влететь кому-нибудь в глаз.

– Как интересно… – протянула я, переводя взгляд на более общительного блондина. – Подскажите, а куда ведёт эта очередь и чего мы ждём?

– А, это… – собеседник недовольно поджал ярко очерченные губы и мученически возвёл глаза к потолку. – Мы ждём досмотра и возможности пройти в саму Канцелярию. На данный момент мы находимся в крыле Прибытия.

– Скажите, а есть список запрещённых к ввозу веществ?

– Есть, и он огромен. Но не переживайте, всё ненужное отберут.

– И ваши мечи?

– Нет, что вы. Оружие на территории Канцелярии разрешено, никому же не придёт в голову его использовать. Поверьте, есть куда менее болезненные и более изящные способы самоубийства. Кстати, позвольте представиться: граф Дийна́р Зоттер, а это лорд Йе́ннер Зоттер, – указал он на своего спутника, и правда оказавшегося родственником.

Вряд ли титулы на родном языке Дийна́ра звучали именно как лорд и граф, но, вероятно, соответствовали им в переводе с вольного общебюрократического на русский.

– Очень приятно. Валерия Сидорова.

– Что вы, вся радость от нашей встречи целиком принадлежит мне.

Я даже немного растерялась, подбирая ответ. Скажем откровенно: радости в нашей встрече было исключительно немного, примерно как в том, чтобы обнаружить потерянный паспорт плавающим в сумке с разлившимся растворителем. Вроде и нашёлся, но есть один нюанс.

Недозастёгнутый чемодан с торчащими из него папкой Анжеликиных документов, ластами и повешенными на ручку двумя пуховиками точно не добавлял атмосфере романтичности, разве что создавал лёгкий флёр бездомности и розового отчаяния. Однако Дийнара это не смутило, он продолжал расточать улыбки.

– Скажите, а какие тут принимают деньги?

Финансовый вопрос, разумеется, стоял остро. У Анжелики в кошельке нашлось несколько тысяч и мелочь, ещё сотню я смогла бы наскрести у себя, но интуиция подсказывала, что рубли – не самая ходовая межмировая валюта. По крайне мере пока.

– Ну как же, у вас же целая связка в саквояже. Такие переливающиеся разными цветами квадратные пластинки с дырочкой посередине. Это и есть местные деньги, их называют кредитами. При необходимости в пункте обмена металлов вы можете сдать любые слитки и получить местные кредиты.

Интересно, а ласты сдать нельзя? Просто слитков нет, а ласты – вот они. Торчат. Но в любом случае я обрадовалась, что у Анжелики имелись деньги, хотя старалась не думать, что обираю покойницу. Во мне ещё теплилась надежда, что под аннигиляцией странные белые стражи имели в виду нечто безобидное, например, отправку на перевоспитание в какой-нибудь Межмировой Лагерь Благородных Девиц.

Я тяжело вздохнула. И ведь ни окошка, ни цветочка в кадке вокруг. Вся обстановка настолько серая и унылая, что способна испортить даже самое потрясающее настроение. Да ещё и очередь двигалась невероятно медленно.

– Тут всегда так многолюдно?

– Да, к сожалению.

– И везде такие очереди? – расстроенно спросила я.

– Что вы, нет. Очереди тут обычно куда длиннее, – рассмеялся блондин.

– Да уж… А вы направляетесь в другой мир?

– Разумеется. И поверьте, если бы не крайняя на то необходимость, ноги моей в этом месте не было бы. Ничего нет страшнее бюрократии, возведённой в абсолют, дорогая Валерия, ибо она безжалостнее любого маньяка и равнодушнее любого циника.

– Всё настолько плохо?.. Мне всего лишь нужно вернуться обратно домой, – я неуверенно оглядела огромную очередь.

Утешало одно – все окружающие меня люди и нелюди выглядели до крайности не по-земному, из чего можно сделать смелый вывод, что очереди к порталу на Землю не будет. Внешне на землян больше всего походило благообразное семейство из родителей и четверых детей, одетое в парчовые неприталенные платья или рубахи до пола, но и насчёт них имелись сильные сомнения.

– Вернуться домой – гораздо проще, чем пробиться в новый мир, особенно обитаемый, – со знанием дела заверил Дийнар. – Поверьте моему опыту. Я здесь уже третий раз.

От сердца отлегло. Раз человек здесь уже третий раз, то не так всё и страшно: первые два он отсюда как-то выбрался! Нужно побольше информации вызнать у этого канцеляриста-рецидивиста.

– Вот и прекрасно. Скажите, пожалуйста, а куда нужно идти после прохождения досмотра? И что делать? Говорю же, я попала сюда совершенно случайно и совсем здесь не ориентируюсь.

Граф Зоттер снова окинул меня внимательным взглядом. Почти осязаемо коснулся им заплетённых в косу длинных рыжих волос, затем – веснушек на лице, острых скул, небольшого рта и серо-зелёных глаз.

– Вам нужно будет пройти во Второй сектор и занять очередь к клерку, отвечающему за возвратные порталы. Честно говоря, не знаю, какой список документов потребуется. Видите ли, домой я обычно и сам могу портал открыть, в этом большой сложности нет. А вот перейти в мир, где никогда не бывал – дело другое. Гораздо опаснее, есть большой риск промахнуться или угодить в океан. Межмировая Канцелярия, при всех её недостатках, обеспечивает безопасные перемещения в крупные населённые пункты любого обитаемого мира, поэтому можно не бояться оказаться в заполненной метаном пещере или под толщей воды. Портал в незнакомое место – всегда большой риск, а мне есть что терять, поэтому я не вижу смысла на него идти.

А что если Анжелика планировала вернуться домой порталом? Как же в таком случае быть мне? Я-то колдовать не умею!

Внимательные синие глаза изучали моё растерянное лицо. С такими данными блондину бы в актёры идти или модели. Уж на что я не особо ведусь на внешность, а всё равно впечатлилась, даже несмотря на обстоятельства.

– Спасибо. Я не знала, что порталы так сложно открывать.

– Только не вздумайте пробовать открывать их здесь, – предостерёг блондин. – На территории Канцелярии функционирует только определённый вид магии.

– Бюрократический? – улыбнулась я.

– Именно, – кивнул собеседник, явно не оценив шутки.

Ну да, от открытия портала меня, разумеется, удерживал исключительно запрет. Хорошо, что граф Зоттер меня предупредил, а то я как раз собиралась сначала открыть портал, а потом ускакать в него на своём ручном единороге.

– То есть Канцелярия нужна лишь для путешествий между мирами?

– Нет, что вы. Всё гораздо сложнее. Здесь можно оформить все возможные справки, подать заявку в Межмировой Трибунал, растаможить товары для ввоза из другого мира. Если где-то во вселенной существует какой-либо документ, то здесь можно его получить.

Очередь вдруг заволновалась. Птиц в блестючем костюме громко гаркнул, расправил крылья и отступил в сторону.

– Жрун! – дико завизжала женщина в начале очереди.

Дийнар внезапно побледнел и рванул к дальней стене. Многоножка очереди мгновенно распалась на части, и разумные в панике брызнули в разные стороны, а я лихорадочно огляделась. Куда бежать в длинном коридоре, где нет ни единого укрытия?

В этот момент меня с силой дёрнул на себя брюнет, отчего я почти впечаталась в серую стену, но он меня поймал и резко надавил на плечи, чтобы усадить на пол. Я съёжилась в комок, обняв свой рюкзак. Люди жались по сторонам вдоль прохода. Те закутки, в которые приводили порталы, теперь оказались недосягаемо далеко. Брюнет уверенно стоял на ногах, держа наготове меч, чьё острейшее лезвие отливало голубым.

Из дальнего конца холла приближался дикий скребущий гул. Шаркающие и хрипящие звуки всё нарастали, и наконец появился Жрун. Огромный, размером с троллейбус, сколопендр с шипением разинул полный тысяч мелких зубов рот. Его жвала клацали в воздухе, а десятки ножек с шелестением двигались по ковролину.

Я бы завизжала, но от ужаса пропал голос, а гигантский монстр ринулся в нашу сторону и изогнулся в воздухе, подняв вверх сегментированное тело.

Огромная пасть жадно распахнулась, и Жрун приготовился к атаке.

Не верите, что в первые же часы появления в Межмировой Канцелярии мне пришлось столкнуться со Жруном? Сама не верю, но так и случилось. Какова вероятность? Почему мне настолько не повезло? Как сложилась бы моя жизнь, не случись той атаки?

Кто знает… История не терпит сослагательного наклонения, поэтому остаётся лишь рассказать, что произошло дальше.

Глава третья, о первой ошибке

Даже теперь, спустя столько времени, образ Жруна иной раз приходит в кошмарах. А тогда, вжавшаяся в стену, отделённая от жадной пасти монстра только одиноким воином с одним лишь мечом, я задыхалась от страха.

– Йен, убери меч! – приказал Дийнар, едва не срываясь на крик.

Одетый в доспех брюнет оружие не убрал, лишь неохотно опустил. Напряжённо стоял, внимательно следя за Жруном, готовый ринуться в атаку. Кончик клинка смотрел в серый пол, и на лезвии играли отблески ламп, словно дразнили и звали в бой.

Гигантский сколопендр тем временем дополз до розового чемодана, что остался стоять посередине коридора, резко к нему наклонился и разинул пасть ещё шире. Длинные жвалы схватили картонную папку с Анжеликиными документами, выдернули её, а потом жадно запихали в рот. Тварь принялась пережёвывать бумаги, радостно урча.

– Это Жрун, Йен. Он не нападает на людей, но съедает все документы, которые видит и может найти, – прошептал блондин. – Не смей его атаковать, нас за это арестуют. Он – местный эндемик. Жутко ценный. Не трожь его.

Брюнет чуть ослабил хватку на рукояти меча, но он всё ещё был взвинчен и готов к драке. Один против такой здоровенной твари? Неужели не боится? Его что, вместе с Анжеликой воспитывали?

– Жорочква! – раздался требовательный женский голос. – Проквазник! Куда опять сбежал?

Жрун тем временем удовлетворённо обдал нас зловонным дыханием и пополз к благообразному семейству, что жалось к стене напротив нас. Пастью втянул воздух и нацелился на папку в руках мужчины, одетого в расшитое золотом платье.

– Нет! – жалобно завопил тот, пряча папку под себя.

– Жорочква, ай-яй-яй быть таким хулиганом! – причитал женский голос.

Сколопендр вдруг накрыл главу семейства ртом, его жена и дети отчаянно закричали. Мальчишка кинулся было на помощь отцу, но мать крепко держала его за худенькую ручку и отползала прочь.

– Папа, нет! – взвыл малыш, а меня скрутило от жалости и сочувствия.

Жрун тем временем приподнял добычу над полом и отшвырнул метра на два от себя. Длинные жвалы тут же схватили с пола осиротевшую папку и засунули в рот. Покрытый слизью мужчина в золотом скорчился на сером ковролине, хотя видимых повреждений у него не было. Может, у твари ядовитая слюна?

Рядом жалобно всхлипнул птиц:

– Как же они теперь без документов…

Я перевела на него ошарашенный взгляд, а он посмотрел на меня по-птичьи, не поворачивая головы и смешно вытягивая шею. В чёрном выпуклом глазу изгибалось моё изумлённо-искажённое отражение.

– Что?..

– Трудно им теперь придётся. И вы тоже без документов остались. Соболезную…

У меня аж рот приоткрылся. То есть на человека напала неведомая тварь, но соболезнуют ему из-за потери документов? Что за бред?

Жрун тем временем продолжил рейд. Насел на беловолосую девушку-эльфийку с длинными ушами, и та сама отдала ему папку толщиной с энциклопедию. Из дальнего конца коридора к нам спешила дама. Обычная такая дама, одетая в строгое серое платье под горло. На шее элегантным узлом повязан серый платок, на груди болтается бейджик на ленточке. Большие очки на плоском носу подпрыгивают в такт быстрым шагам. Ничем не примечательная дама, если не считать того, что голова у неё была жабья, безволосая, а кожа – зелёная в крупных и мелких пятнах – лягушачья.

– Жорочква, бесстыдник! А ну-ква пошли! – потребовала она.

Жрун и не подумал подчиняться, с неожиданной прытью рванул в сторону троицы низкорослых бородачей, но те успели спрятать свои документы. Сколопендр зажевал одного, но разочарованно выплюнул, смешно пхекнув. Тем временем дама-жаба накинула на монструозного питомца поводок и потянула за собой.

– Вот кваков озорник! Лишь бы сбежать! – восклицала она, уводя поникшего Жруна прочь. – Нужно организовать совещание для составления нового регламента прогулок, выработать новую должностную инструкцию и заверить её у начальниква Кванцелярии, да?

Сколопендр ничего не ответил, но судя по исходящему от него эмоциональному фону, должностные инструкции ему нравились, особенно напечатанные на бумажных носителях.

Стоило Жруну уползти вслед за строгой жабодамой, очередь оживилась и собралась воедино, словно металлическая пыль при включении электромагнита. Однако всё оказалось не так просто.

– Вы стояли позади меня! – заверещал кто-то.

– Неправда, это вы стояли позади меня! Я первый пришёл. Я занимал вон за тем мужчиной с рогами! – возразил собеседник.

– Что-то я вас не помню, – пророкотал в ответ рогатый.

– Как это не помните?! Вы мне ещё на ногу наступили!

– Это точно, наступил, я сама видела, – вмешался женский голос.

– Вообще-то, наступили мне, – пробасил дедок с посохом, – а вас тут не стояло!

Мгновенно поднялся гвалт. Ранее спокойно ожидавшие своей очереди люди (и нелюди) вдруг принялись выяснять отношения, доказывая, кто из них стоял ближе к заветному источнику бюрократического блага – пункту досмотра и пропуска в Канцелярию.

Справившись с первым шоком, я повернулась к Дийнару и спросила охрипшим голосом:

– Что это было?

– Это было чрезвычайное происшествие. За два предыдущих посещения Жруна не видел, только слышал о нём. Собственно, здесь, в Канцелярии, нет никаких опасностей, кроме утраты документов. Это самое страшное, что может тут случиться с человеком – остаться без документов.

– Но вы же сами сказали, что здесь можно получить любой документ… – нахмурилась я.

– Ох, Валерия, – сочувственно посмотрел на меня блондин. – В теории можно, конечно… Но… долго и сложно.

Пока мы разговаривали, к нам снова подошла жабодама, вроде бы другая, но так похожая на первую, что ручаться я бы не стала.

– Всех, утративших документы в связи с нападением Жорочки, прошу проследовать за мной.

– Иди, – подтолкнул меня Дийнар. – И удачи тебе.

Я недоумённо кивнула и подхватила чемодан. Следом за чиновницей гуськом потянулись мои товарищи по несчастью. Благообразное семейство, эльфийка и три бородача, а из начала очереди к нам присоединилось ещё два десятка пострадавших. Одна из пожилых женщин плакала, причитая:

– Там же и завещание покойной матушки лежало… Страх-то какой… Дальше-то что будет?..

Не разделяя общего трагизма, я вертела головой. Документы Анжелики было не особо жаль, вряд ли я могла ими воспользоваться. А у меня в рюкзаке остался студенческий, так что какое-никакое, а удостоверение личности имелось.

Пострадавших без очереди подвели к единственному работающему пункту досмотра, и на лицах прочих ожидающих ярко горели две эмоции: раздражение из-за задержки и радость, что Жрун обчистил не их.

– Ваши документы, – безэмоционально проговорила новая жабодама, совершенно идентичная той, что нас привела.

Зеленовато-жёлтые глаза навыкате смотрели словно сквозь меня и казались едва ли не в два раза меньше из-за толстых линз очков. Я достала из рюкзака студенческий и протянула ей. Она развернула корочки и долго их изучала, после чего сообщила:

– Без печати отдела подлинности документов и без приложения заверенного перевода на общебюрократический ваш документ не имеет юридической силы на территории Квацелярии.

– У меня были другие документы, но их съел Ж…орочка, – с кристальной честностью ответила я. – Что делать в таком случае?

– Писать заявление на восстановление утраченных документов, разумеется.

– Напишу. Но сначала нужно попасть на территорию Канцелярии? Ведь так?

– Я не могу пропустить вас на территорию Кванцелярии без имеющего юридическую силу удостоверения личности, – ответила жаба и неожиданно приквакнула в конце, словно ставя жирную точку.

– Хорошо, но как мне тогда попасть на территорию Канцелярии, если у меня нет документа?

– Написать заявление на прохождение досмотра без удостоверения личности, имеющего юридическую силу, с целью получения допуска к написанию заявления на восстановление удостоверения личности в связи с его утратой по причине нападения эндемика Ж-78102, – подсказали из очереди.

Я обернулась на голос. Сухонькая старушка в бирюзовой шляпке и золотых очках смотрела на меня сочувственно.

– Спасибо… – ошеломлённо поблагодарила я, ещё не осознавая масштаб постигшей меня катастрофы.

– Очередь не задерживайте! Отойдите и там пишите свои заявления, – недовольно буркнул стоящий рядом мужчина с жабрами на шее. Под носом у него шевелились тонкие, как у сома, усы, а на голове серебрилась чешуя.

Нет, вы посмотрите, какой недовольный рыболюд!

– А бланки заявлений у вас есть? – опомнилась я, снова глядя на чиновницу.

– Кда, – квакнула она и неохотно протянула мне сероватый листочек с едва заметно отпечатанными буквами.

Взяв его, я отошла в сторону и вчиталась.

«Я, ____________________, дата появления на свет ____________________, по летоисчислению ____________________, обитатель(ница/ницо) мира ____________________ с номенклатурным номером ____________________, вид ____________________, раса ____________________, прошу разрешить прохождение досмотра в пункте 1-78-4-П для посещения Межмировой Канцелярии без удостоверяющего личность документа в связи с тем, что я совершил(а/о) оплошность и допустил(а/о) его утрату по причине ____________________».

Ниже – графы для дат, подписей и расшифровок как заявителя, так и трёх свидетелей.

Форма заявления откровенно возмутила. Что значит «я совершила оплошность и допустила его утрату»? Ничего, что на нас напал их мерзкий сопливый сколопендр?

Фыркнув, написала заявление от руки. С летоисчислением проблем не возникло: так и указала, что от рождества Христова. Остальное заполнила по велению души, а в свидетели взяла других пострадавших от жвал Жруна. Они тоже написали заявления, только у эльфийки, как оказалось, весь пакет документов был продублирован, и жадному до справок сколопендру она отдала лишь заверенные копии. В итоге она не только не пострадала, но и прошла внутрь Канцелярии без очереди. Хитрая длинноухая бестия!

– Можно отдать вам заявление? – подошла я к жабодаме, закончив с заполнением.

– Да. Давайте. Ваше заявление будет рассмотрено в течение трёх рабочих дней.

– Что?! – возмутилась я, осознавая, что за три рабочих дня я тут загнусь от обезвоживания и голода.

– Не переживайте, следующие три дня как раз рабочие! – утешил кто-то из очереди.

– И где я должна ожидать ответа? У вас тут ни еды, ни воды, ни туалета! Нет, вы не можете говорить этого всерьёз! – с досадой выпалила я.

– По регламенту на рассмотрение заявления отводится три рабочих дня, – отрезала жабодама и повернулась к паре близнецов-альбиносов из очереди: – Прошу вас предоставить вещи для досмотра.

– Прекрасно. Но если в вашем регламенте не сказано, где именно я должна ожидать рассмотрения моего заявления, то я, пожалуй, ожидать буду тут! – я сцепила руки на груди и принялась сверлить земноводную чиновницу взглядом.

Вот только она мои расщепляющие на атомы взгляды игнорировала и олицетворяла собой саму невозмутимость, разве что шарфик на шее поправила.

– Продукты из секрета молочных желёз разумных существ к ввозу запрещены, – равнодушным тоном сообщила жабодама альбиносам.

– Это сыр из орозьего молока. Орозы неразумны, – возразил один из них.

– В таком случае прошу вас предоставить справку по форме НРКС-99 о неразумности ороз, – безразлично сообщила чиновница.

– Смотрите, у нас такой справки нет, но вы можете сами посмотреть в каталоге, что орозы не входят в список разумных существ. Каталог вот тут у вас висит, – указал один из альбиносов на информационную доску, которую я до этого не замечала.

Серый на сером не очень хорошо видно, а создатели стенда явно позаботились о том, чтобы никто его не разглядел, особенно издалека.

– Продукты из секрета молочных желёз разумных существ запрещены к ввозу. Для подтверждения неразумности выделителя молоква, используемого для производства данного молочного продукта, вы можете предоставить справку по форме НРКС-99, – безэмоционально проговорила чиновница и уставилась на альбиносов жабьими глазами.

– Да брось… – неуверенно проговорил один из братьев. – Пойдём без него.

– Он денег стоит! – раздосадованно ответил второй, но в итоге сыр им пришлось выложить, как и обнаруженные у них в багаже сырые орехи дерева кверамба и ещё десяток различных продуктов.

Всё изъятое копилось горкой на столе рядом со мной, а я всё сильнее злилась на равнодушную занудную чиновницу, от одного тона которой вскоре начала вскипать кровь.

– Вы уже рассмотрели моё заявление? – обратилась я к ней, когда к стойке подошёл следующий в очереди посетитель.

– Рассмотрение заявлений на допуск к досмотру без удостоверяющих личность документов занимает до трёх рабочих дней, – механически ответила она.

– А теперь рассмотрели? – хищно улыбнулась я.

– Рассмотрение заявлений…

– А сейчас? Сейчас уже рассмотрели? – я наклонилась к ней ближе и поглядела прямо в огромные жабьи глаза, спрятанные за толстыми линзами очков. – Я буду уточнять каждую минуту, мне всё равно нечем больше заниматься.

Жабодама посмотрела на меня невозмутимо:

– Ваше заявление будет рассмотрено…

– Скажите, а вы уже успели рассмотреть моё заявление?

– Ваше заявление…

– Да хватит уже! Вы парализуете работу пункта досмотра! – взвизгнула рослая корпулентная женщина с одним глазом вместо двух.

Я вздрогнула, глянув на неё, но не отступила.

– Скажите, вы уже успели рассмотреть моё заявление?

Очередь заволновалась. Жабодама безучастно продолжала досмотр, я спрашивала о статусе своего заявления каждые полторы секунды. Мама всегда говорила, что упрямство – моё самое огромное достоинство и самый большой недостаток, поэтому сейчас я с азартом заводной ослицы повторяла одно и то же.

Внутреннее время в Канцелярии текло по-своему. Мимо меня прошли десятки страждущих, а моё заявление всё ещё лежало на столе рядом с сыром, орехами, старинной бутылкой вина, коробкой конфет, ластиком, кожаным чемоданом, чей владелец не смог доказать, что он изготовлен не из кожи разумного, а также миллионом других вещей, которые чиновница по одному лишь ей понятному принципу забирала у посетителей Канцелярии. Самое нелепое, что она спокойно пропустила как минимум двух женщин с кожаными сумками, а придралась в итоге к импозантному старичку.

Моё упрямство вознаграждалось постепенно. Сначала жабодама начала дёргать шарфик, потом – чаще моргать, а теперь у неё непроизвольно сжимались тонкие длинные лягушачьи пальчики.

Прошло не меньше трёх часов, когда мне наконец удалось пробить брешь в спокойствии чиновницы.

– А теперь вы уже рассмотрели моё заявление? – вкрадчиво спросила я в миллионный раз.

– Кватит! – взвизгнула она и схватила моё заявление. – В приёме заявления отквазано в связи с тем, что неверно уквазан номер пункта досмотра.

– Но ведь вы мне выдали именно такой бланк с этим номером! – возмутилась я.

– А вы не уточнили, тот это пункт досмотра или нет, – ядовито прошипела она, часто моргая.

– Какой номер у этого пункта досмотра? – процедила я.

– Напишите запрос на уточнение номера пункта досмотра! – торжествующе припечатала она.

– Лучше скажите сами, иначе я ни на секунду отсюда не отойду, а когда захочу в туалет, то сделаю дела прямо на ваш стол! – пригрозила я.

– Тогда вас арестуют!

– Прекрасно, в камере наверняка хотя бы будут кормёжка и нужник. Либо вы меня пропускаете внутрь, либо я начинаю портить вам жизнь по-настоящему, – тихо, но очень серьёзно выдохнула я.

Жабодаму проняло.

– У меня смена скоро закванчивается, – дрогнувшим голосом ответила она.

– Но ещё не закончилась, – констатировала я, предвкушая следующий акт канцелярского балета.

– Я вызову руководство!

– Давно пора! Это невозможно. Одна служащая на такую толпу! – принялся возмущаться матёрый здоровяк с заплетённой в косичку бородой. – Пусть откроют второй пункт досмотра!

Пункта организовано было аж четыре, но никуда не спешащая чиновница сидела только в одном.

– Ладно! Исправляйте! – сдалась она. – Пункт 1-78-4-П.

– Но у меня так и написано! – возмутилась я.

– У вас написано 1-78-4П без дефиса, а это другое! – зашипела она.

Я молниеносно воткнула дефис между четвёркой и буквой П, а затем впихнула своё заявление чиновнице в руки. Отец благообразного семейства поспешил сделать то же самое и тут же встал у меня за плечом, делая вид, что я – его младшая, но горячо любимая жена. «Старшая» жена при этом возражений не имела – дети давно начали капризничать – и сейчас она бы согласилась даже на публичную оргию с участием её мужа и восьми эльфиек, лишь бы мучительное ожидание в очереди наконец закончилось.

Жабодама смачно впечатала в заявление штампик и сказала:

– Вы допущены к досмотру.

Пока она не передумала, я резко вывалила перед ней чемодан, розовую сумку Анжелики и свой тёмно-синий рюкзак.

– У вас есть справква о неразумность животного, из кожи которого была произведена эта сумква? – мстительно спросила она, показывая на розовую сумочку.

– Это синтетика. Имитация, – не моргнув глазом, заявила я, понятия не имея, из чего сделана сумка.

– Если у вас нет подтверждающего ваши слова сертификвата… – протянула земноводная гадина.

– Хотя вы правы. Это сумка из розовой жабы. Пусть остаётся у вас. Всё равно справки о разумности жаб у меня нет, – исподлобья посмотрела я на свою мучительницу.

Забрав сумку, она вытряхнула её содержимое на стол, но ничего криминального не обнаружила, тогда принялась за чемодан. Мне отчаянно не хотелось лишаться сомнительных Анжеликиных сокровищ, поэтому пришлось идти на жертвы.

– Берите всё, только ласты не забирайте. Ласты – это самое ценное!

Я даже посмотрела на земноводную умоляюще, чтобы простимулировать её рвение отобрать у меня чужие ласты и на этом успокоиться.

– Искусственный плавник разрешён только один!

– Это ласт. И их два, потому что у человека две ноги, – едва сдерживая истерический смех, проговорила я.

– К ввозу на территорию Кванцелярии искусственный плавник разрешён только один, – мстительно повторила чиновница.

– Какая боль! Как же я без него обойдусь! – запричитала я. – Ладно, забирайте, только очередь не задерживайте.

Жабодама аж сильнее позеленела от счастья. Победно забрав у меня жутко (нет!) ценный ласт, она вписала моё имя в какую-то ведомость и пропустила. Счастливая, я наконец прошла внутрь Канцелярии, ещё не зная, как дорого обойдётся то, что копию заверенного заявления на допуск к досмотру без удостоверения личности, имеющего юридическую силу, я не взяла.

Как вы понимаете, это была моя первая ошибка.

Первая, но не единственная.

Глава четвёртая, о важности каждой буквы

Знаете, я всегда представляла ад иначе. Огненным, наполненным жуткими кровожадными рогатыми демонами, удушающе дымным и жарким, в отблесках рыжего всепоглощающего пламени. А выяснилось, что ад может быть серым и тусклым. Чистым, организованным и формальным. Рогатые тут, конечно, тоже встречались, но самыми страшными оказались не они – такие же жертвы безжалостной бюрократии. Самыми страшными оказались регламенты, протоколы и инструкции.

Канцелярия была построена тысячи лет назад, и с тех пор многократно достраивалась, ремонтировалась и усовершенствовалась. По сути, она представляла собой единое гигантское здание с несчётным количеством уровней, крыльев, кабинетов, комнат и отделов. У всего этого хитросплетения бюрократической мысли имелась поэтажная план-схема, но даже человек, прекрасно ориентирующийся в чертежах, вряд ли смог бы в ней разобраться. Вот и я не смогла. Стояла возле стенда и беспомощно тёрла глаза, вглядываясь в крошечные нарисованные комнатки. Какая из них тот просторный зал, в котором я оказалась? Куда ведут все эти десятки коридоров, ромбовидных дверей и переходов с табличками 2-4-557-Ж и 2-3-718-О, что виднелись вокруг?

Хорошо ещё, что я понимала язык. Было бы гораздо хуже, если б надписи оказались нечитаемой иероглификой. А так – вроде 2-4-64-Ж лучше, чем неразборчивая тарабарщина. Вообще, какая-то логика во всём этом однозначно имелась. Например, на всех ближайших дверях и переходах первой стояла двойка. Проблема только в том, что на карте комнаты цифрами никто не обозначил, на ней вообще не имелось никаких подписей. Видимо, чтобы жизнь мёдом не казалась.

– На бую я вертела такие приключения, – пробормотала я и осела на пол прямо под стендом.

Хотелось в туалет, есть и пить. Из съедобного под рукой была только ласта… Пока я страдала и изо всех сил себя жалела, к стенду подошла деловая дамочка с красивыми рогами и длинным хвостом с пушистой кисточкой на конце. Кожа – ярко-розовая, а глаза – чёрные, с поволокой.

– Простите, вы не знаете, куда нужно идти, чтобы подать заявку на возвращение обратно в свой мир? – обратилась я к ней.

– В свой мир? Тогда вы в правильном секторе, подать заявку можно здесь, – подсказала она.

– Сектор – это то же самое, что и крыло?

– Да-да, всё верно.

– Погодите, то есть получается, что сектор Прибытия – это первый, а я сейчас во втором? – осенило меня. – Так?

Ну хоть какая-то система!

– Если честно, не могу подсказать, – рогатая нахмурила высокий лоб. – Я знаю, что есть сектор Прибытия, Второй, Синий, Главный и Северный. Заявки на порталы подают во Втором, а уже отправка будет из Главного сектора.

Ну что за бред?! Почему нельзя называть сектора по какому-то одному принципу? Если этот Второй, то другой пусть будет Третьим. А если есть Синий, то соседний пусть будет Серым, а следующий – Зелёным. Я выдохнула, чтобы не лопнуть от негодования по совершенно нелепой причине.

Ладно, это просто во мне говорят голод, жажда и усталость.

– Спасибо! А вы знаете, где тут туалет или столовая? – с надеждой спросила я.

– Конечно! Это вам в Синий сектор. Вот по тому переходу, где буква Ж указана. Это всем известно.

Конечно, всем известно, что буква Ж ведёт в Синий сектор, и только одна Лера не догадалась!

– Спасибо! А какие ещё буквы каким секторам соответствуют?

– Ну сектор Прибытия – П, – обрадовала меня собеседница.

Ну! Могут же, когда хотят. П – прибытие. Элементарно! И не надо никому мозги мохерить!

– А другие?

– Главный – О, Второй – З, а Северный – В.

– Ясно! – кивнула я, старательно душа в себе сарказм, но он всё равно вырвался на волю: – Всё предельно логично и очевидно!

Собрав в кучу волю, грозящий лопнуть мочевой пузырь, чемодан, рюкзак и себя, я поблагодарила рогатую дамочку за помощь и отправилась в сторону еды и других благ.

Сектор Ж на барабане!

Естественно, переход оказался длинным, бессмысленным и беспощадным, как речи отчима. Я уже почти отчаялась дойти хоть куда-нибудь по бесконечным коридорам, когда всё-таки вышла в Синий сектор, и первое, что бросилось в глаза – цвет. Цвет стен, ковролина, металлических кресел и их обивки, потолка и ромбовидных дверей (что за извращенец их вообще придумал?) был ровно такой же, как в других секторах – серый! Серый!!!

Почему тогда он Синий?!

Наверное, мой мозг устал от новых впечатлений, жаб-чиновниц и рогатых граждан, потому что на этом месте он сломался. Я замерла посреди огромного зала ожидания, в котором расположились сотни несчастных, измученных, недовольных людей и нелюдей.

– Альпучий случай! – шокированно выдохнула я. – Нет, я в этот цирк конём не нанималась…

Понимаете, до этого момента масштаба своего «попадалова» я не осознавала. Мне казалось, что сейчас я пройду очередь – и за ней будет ещё одна очередь, в портал. Отстояв её, я вернусь в восхитительно прекрасную и дорогую моему провинциальному сердцу ноябрьскую Москву, где буду вспоминать о случившемся с лёгкой полуулыбкой видавшего всякое человека. Примерно с такой улыбкой, с какой люди посещают выставки современного искусства. Но теперь постепенно накрывало осознание и вдавливалось под ногти десятками неприятных иголок-фактов.

Я – лишь песчинка в жерновах бюрократии. Всем плевать, если я сдохну в углу, никто и не заметит, пока не завоняет. Никто не поможет просто так, за каждый шаг придётся платить, за любое достижение – бороться, а за возвращение домой – сражаться до полной потери сил, а потом ещё немного.

Всё тело скрутило в болезненном спазме, отчего некоторые потребности встали особенно остро.

– Извините, где здесь туалет? – сдавленно спросила я у торопливо шагающего мимо парня.

– Мужской – на этаж ниже, а женский – на верхнем ярусе, – ответил он на бегу.

– А это какой ярус? – крикнула я ему в спину.

Он что-то неразборчиво буркнул в ответ и исчез из вида.

– Извините! Какой это ярус и где лестница на верхний этаж? – отловила я степенную старушку, которая точно не смогла бы настолько прытко от меня ускакать.

Она любезно улыбнулась, демонстрируя два ряда зубов и клыки длиной с фалангу пальца.

– Пройдёмте со мной, милочка, я как раз туда и направляюсь, – прошелестела она, поправила изящную шляпку с вуалеткой и двинулась дальше со скоростью, с которой до меня доходят плохие новости.

– Скажите, вы давно тут находитесь? – спросила я, старательно пытаясь выкинуть из головы мысли о её клыках.

Если это вампирша, то почему такая старая? Разве они не должны быть вечно молодыми? Если это не вампирша, то зачем ей такие зубы? Нет, я, конечно, не Красная Шапочка, чтобы такое спрашивать, но вопрос-то действительно интересный!

Старушка шла, будто к себе на похороны – медленно, не торопясь и явно не боясь опоздать. Мне приходилось семенить рядом маленькими шажочками, чтобы не обгонять её.

– Ох… кабы припомнить-то… Ну семь полуциклов точно… Да, семь… Но ты, милочка, не переживай, мне просто не повезло, что Жрун мои документы съел. А так – давно б отсюда выбралась.

Семь полуциклов – звучит не очень страшно. Это что-то типа недели местной?

– А сколько дней в цикле? – спросила я, подхватывая на лестнице старушку под локоток.

На ступеньках её скорость снизилась с околонулевой до отрицательной, потому что она начала заваливаться назад, хотя нам однозначно нужно было вперёд. Пришлось ловить и поддерживать.

– В цикле-то? Двадцать девять, – ответила спутница, штурмом беря третью по счёту ступеньку.

Семь полуциклов – это три с половиной месяца. Не смертельно. Наверное, старушка просто очень медлительная, надо будет ей помочь.

– Мне нужно вернуться обратно в свой мир. Вы знаете, как это сделать?

– Вернуться-то? Конечно, милочка. Это тебе в восьмое окно, – охотно подсказала зубастая старушка.

Примерно три вечности спустя мы наконец дошли до женского туалета. Поблагодарив свою спутницу, я ворвалась в кабинку, ведь сил терпеть уже не осталось. И тут меня ожидала вторая крупная подлянка от местного мироздания. Никакого унитаза в оказавшейся очень просторной кабинке не наблюдалось. Как и дыры в полу. Дыра была в стене – как хочешь, так и обходись!

Это точно женский туалет?

На всякий случай вышла наружу и на входной двери нашла в списке допущенных к посещению женский пол. Да и старушка уверенно шла именно к этой двери. Чувствуя, как медленно, но уверенно схожу с ума, я снова вошла в кабинку. Так. На полу и стенах – кафель. Дыра в стене. Больше ничего. Ни ёршика, ни туалетной бумажки, ни турников, чтобы исполнить такой гимнастический этюд.

А терпеть уже невозможно!

Я выскочила из кабинки и наткнулась у раковин на девушку, мирно моющую три руки. Ещё одна рука при этом держала полотенце, которым остальные вытерлись, закончив. Я аж забыла, что хотела.

– Извините… вы не подскажете, как пользоваться туалетом? – робко спросила я, заворожённая тем, как двумя руками она убирала полотенце в сумку, а ещё двумя – поправляла макияж.

Сразу подумалось, что удобно, наверное, ей готовить. А какая массажистка получится!

– Да, разумеется, – хихикнула четырёхрукая. – Раздеваетесь, подходите почти вплотную к отверстию в стене, оттуда выезжает специальное приспособление. А дальше всё как обычно.

Хотелось взвыть, что как обычно точно не получится, если только из дырки не выедет привычный фаянсовый трон, но нужда пуще охоты ёрничать, поэтому я быстро поблагодарила и шмыгнула обратно в кабинку. Хорошо, что у Анжелики были тапочки и даже ласт. Я споро разделась, нацепила чужие шлёпки и встала перед дырой. Из неё выехало подобие больничной утки, запахло дезинфицирующим средством, что немало порадовало. Магия магией, а подцепить иномировой стафилококк как-то не особо хотелось.

В общем, я с облегчением сделала свои дела, а потом получила маленький, но очень бодрящий сюрприз от местного туалетостроения – внезапный душ. Бешеной козой отпрыгнув в сторону, я едва не растянулась на сером кафеле, но удачно схватилась за чемодан. К счастью, полотенце из микрофибры у Анжелики тоже нашлось, поэтому удалось обтереться, одеться и выскочить из места истязания страждущих опорожниться.

Престарелая вампирша как сквозь кафель провалилась, и, прождав достаточно долго, я решила, что она ушла раньше, чем я закончила.

Полная злости, решимости и обиды на судьбу, я вернулась во Второй сектор искать восьмое окно. Рассудила, что лучше сначала занять очередь, а еду и воду искать уже после. Зубастая старушка мне так и не встретилась, но я утешила себя тем, что она вполне неплохо здесь ориентируется и не пропадёт.

Восьмое окно нашлось не сразу, оно уютно расположилось именно там, где его больше всего ожидаешь увидеть – между пятнадцатым и сто тридцать вторым. И к нему даже не было очереди! Радостно ворвавшись в кабинет с окном на двери и номером 2-8-З, я увидела двух чаёвничающих жабодам.

– Простите, что прерываю! Мне нужно оформить заявку на портал обратно в свой мир.

– Технический перерыв, войдите через тридцать семь минут, – ответила одна из жаб.

Вот и объяснение, почему толпы желающих не штурмуют заветную дверь. Я вышла из кабинета и села на ковролин. Странно, но очередь так и не собралась. Зато я обнаружила на дальней стене большие электронные часы, минуты и часы в которых категорически не хотели совпадать с привычными. В каждой минуте я насчитала примерно 47 секунд, а в часе, судя по всему, была 71 минута. На вопрос «почему?» сил не осталось, поэтому я просто вдохнула новые знания и выдохнула смирение.

На удивление, в огромном зале большая очередь была только одна – к стоящему ровно под часами столу. Там выдавали какие-то квитки, но делали это настолько медленно, что всех уже потряхивало от неторопливых, плавных движений чиновницы.

Я прикрыла веки, чтобы не беситься понапрасну, и принялась ждать. Тридцать семь минут спустя снова вошла в кабинет. Жабодамы уже закончили чинное чаепитие и теперь раскладывали на столе перед собой папки с документами.

– Приветствую снова. Мне нужно оформить заявку на портал обратно в свой мир.

– Вам в другой квабинет, – ответила одна из чиновниц, не отрывая взгляда от картонной папки в руках.

Что?! А нельзя было это сразу сказать, тридцать семь грёбаных минут назад?!

– Мне сказали, что мне в восьмое окно!

– Это не восьмое. Тут приёма нет, – равнодушно ответила служащая.

– А где есть?! – змеюкой зашипела я.

– Не здесь, – припечатала другая служащая.

От бурлящей в душе злости у меня аж в глазах потемнело. От возмущения всё полыхало так, что в пору вызывать пожарный расчёт.

Верите? Я чуть не швырнула в безразличных чиновниц ластой. От морального падения и ластошвыряния спасло стойкое убеждение, что хамить и орать бесполезно. Нужно оставаться человеком, даже когда вокруг тебя одни жабы.

Почти совсем не хлопнув дверью, я вылетела из кабинета и глубоко задышала в попытке унять беснующееся в груди сердце.

– Недавно прибыли, да? – сочувственно поцокал пожилой незнакомец в белой хламиде и с посохом под мышкой. – Дышите, дышите. Спорить бесполезно. Только нервы себе вымотаете. Что вам сказали?

Желание нагрубить седовласому собеседнику я безжалостно задавила на корню. Нельзя опускаться до уровня Анжелики. Вежливость способна спасти жизнь!

– Мне нужно подать заявку на возвращение обратно в свой мир. Это в восьмое окно. А они меня не приняли.

– Да уж… – тяжело вздохнул незнакомец. – Но вы напутали. Восьмое окно – это вон там. Считайте от прохода, восьмое по счёту вам и нужно. Только не обращайте внимания, что на нём нарисован ноль. Просто нулевое окно есть в другом зале, и, чтобы не путаться, это называют восьмым, – он сочувственно на меня посмотрел и добавил: – Не переживайте так, через пару циклов сориентируетесь.

– Я не хочу находиться здесь пару циклов! – чуть не заорала я.

– Ну, это как повезёт… А пока идите в восьмое окно, подайте документы и ожидайте своей очереди. Только не забудьте сначала взять талончик с номером. На сам номер внимания не обращайте, к окну всё равно живая очередь, но в неё невозможно встать без талончика. Если что, обычно списки тех, кто стоит в очереди, есть у криесо́ра.

– Кто такой криесо́р? Это так называется раса местных служащих?

– Нет, криесор – это главный в очереди, у кого на руках списки ожидающих. Обычно если криесора вызывают, то он передаёт блокнот или тетрадь тому, кто встал последним. Без этого никак, иначе драки бы случались гораздо чаще.

– То есть тут есть специальное слово для того, кто держит в руках списки очереди?

С ума сойти! Это до чего нужно довести разумных, чтобы они так самоорганизовались?

– Истинно так. И это удобно, поверьте.

– Благодарю вас.

– Если будут ещё вопросы – обращайтесь, – дружелюбно улыбнулся незнакомец. – Я вам с удовольствием всё разъясню.

– Обязательно! – пообещала я и пошла искать нужное окно.

Окна располагались над стойкой в дальнем конце зала. Возле них никто не толпился, и стояло лишь по два-три ожидающих у каждой из жаб-чиновниц. Я смело встала к восьмому от прохода нулевому окну.

– Нет-нет, простите, вы не поняли, – нагнал меня пожилой незнакомец. – Вам сначала вот в эту очередь, за талончиком, – он указал на ту самую очередь, которая змеилась из одного конца зала в другой и начиналась у стола под часами. – А уже потом записаться сюда.

Глубоко вдохнув, я выдохнула и даже выдавила из себя улыбку:

– Благодарю.

– Знаете что? Давайте я вас провожу. Всё равно ничем не занят, пока жду свой черёд, – мило улыбнулся он, опираясь на посох. – А так хоть доброе дело сделаю…

Большие, чуть водянистые глаза смотрели участливо, лысина отражала лившийся с потолка свет, а седые волосы с неё эмигрировали в уши, брови и бороду, которую незнакомец коротко подстригал. На вид ему было около пятидесяти, но поседел он уже почти полностью. Мысли о том, что это Канцелярия его довела, я старательно отогнала прочь.

– Если вас это не затруднит, – облегчённо согласилась я.

– Нисколько! – заверил он и бодро направился к концу очереди, а я поплелась за ним. – Кто криесор? – спросил он у ожидающих.

– Я, – выглянул молоденький парень с большими ушами-локаторами и узким лицом. – Ваше имя?

Криесор достал из рюкзака старую тетрадь в замасленном кожаном переплёте и принялся листать с конца. Пустых страничек там оставалось всего несколько.

– Валерия Сидорова, – подсказала я и понаблюдала, как парень вносит моё имя в пустую графу.

– А кто последний? – уточнил мой седовласый спутник.

– Абнирамбиралиусармид, – по слогам прочитал парень.

Сломанный часом ранее мозг отказался это запоминать, но сопровождающий уверенно повёл меня за собой, мягко отстукивая посохом ритм своих шагов.

– Кто из вас Абнирамбиралсурамид? – спросил он у хвоста очереди.

Тишина…

– Простите, кто последний? – пришлось мне брать дело в свои руки.

– Я, – коротко ответил высокий широколицый циклоп.

– А как вас зовут?

– Абнирамбиралиусармид, – охотно ответил он.

– Прекрасно, тогда я буду за вами! – обрадовалась я.

Такого бугая хорошо видно издалека, не пропущу свой черёд.

– А что же вы раньше не отозвались? – возмутился вдруг незнакомец с посохом.

– Так вы Абнирамбиралсурамида спрашивали, – пожал плечами циклоп. – А я – Абнирамбиралиусармид.

– И то верно, – кивнула я, отчаянно подавляя в себе желание рухнуть на пол и начать истерически биться о него головой. Вместо этого я повернулась к своему сопровождающему. – Уважаемый, а вы не подскажете, где тут столовая? А то так есть хочется, просто кошмар…

– Подскажу, конечно, – охотно откликнулся седовласый проводник. – Только она сейчас не работает. Время ужина.

Эта фраза ввела в ступор.

– А когда она работает? – уточнила я, заранее не ожидая ничего хорошего.

И знаете, не ошиблась в предположениях!

– На завтрак, обед и ужин все окна и кабинеты закрываются, как и столовая. Служащие едят. А после ужина и вовсе расходятся по домам.

– И когда же работает столовая?

– Между завтраком и обедом, а затем между обедом и ужином. Советую запасаться едой заранее, потому что там…

– …очереди, – шёпотом закончила я, прикрывая веки.

Так, по местным меркам сейчас ужин. Последний раз я ела во время большой перемены, это было уже часов десять назад. Но от голода за сутки никто ещё не умирал, даже такие худышки, как я.

Выдюжу. Выживу. Выберусь.

– Получается, что сегодня уже не получится ни поесть, ни талончик взять? – с тоской спросила я.

В этот момент вдруг раздался противный звон, и за стойками синхронно начал гаснуть свет. Окна стали закрываться, а служащие вдруг резко положили ручки на документы и поднялись со своих мест.

– Подождите! Пожалуйста! Вы всего одну букву не дописали! Прошу вас! – отчаянно взвыл грузный рыжий мужчина у третьего окна. – Завтра эта справка уже будет недействительна. Прошу вас, допишите! Пожалуйста!

В голосе звучало столько мольбы, что сердце тревожно сжалось. Жаба-чиновница вдруг наклонилась, взяла в руки ручку, и очередь позади меня выдохнула с облегчением.

– Время приёма заявлений до 19.37, – постучала она ручкой по расписанию на окне и вернула недоподписанные документы заявителю. – Приходите завтра.

Окошко захлопнулось, а мужчина рухнул на пол и залился слезами, причитая:

– Одну букву не дописала…

Блестящие медью волосы в беспорядке разметались по сторонам, он принялся колотить руками об пол и выплёскивать из себя некрасивые, неловкие слёзы. Окружающие опустили глаза и отвернулись. Крупное тело мужчины сотрясалось от рыданий, он захлёбывался бессилием и безысходностью, а затем сдавленно всхлипнул и затих на полу.

Внутри скрутилось змеиными кольцами отвратительнейшее предчувствие. В тот момент я впервые ясно и чётко осознала, что ненавижу Межмировую Канцелярию.

И вы пока не можете представить, насколько сильной стала эта ненависть уже на следующий день.

Но обо всём по порядку, не стоит забегать вперёд.

Глава пятая, о циклах и полуциклах

Вам интересно, как прошла моя первая ночь в Межмировой Канцелярии?

Как в страшном сне! Штри́гесу – так звали моего седовласого Вергилия – удалось занять место на кресельном ряду. Оказалось, что каждый вечер за них идёт настоящая борьба. Кто не смог одержать в ней победу, тот спит на жёстком полу. Нужно отдать должное Анжелике, она подготовилась: то, что я изначально приняла за гидрокостюм, оказалось одноместным надувным матрасом. Сама не знаю, как спутала, просто увидела плотную прорезиненную ткань, ласты и маску, вот мозг и сложил два плюс полтора. В первую же ночь мне предложили за матрас три тысячи кредитов.

Я понятия не имела, выгодное это предложение или нет, поэтому решила, что отложу мысли о торгах на потом и приму решение перед тем, как покину гостеприимнейшее место, в котором за надувной матрас отчаявшиеся люди готовы отдать все драгоценности и последний кандибобер. Вот только нехорошо наживаться на чужом горе, так что пообещала себе по возможности подарить матрас особо нуждающемуся. Интуиция подсказывала: нуждающихся вокруг полно, но я утешила себя тем, что у них хотя бы документы есть, а мне ещё неизвестно сколько тут выживать. Возможно, придётся сдавать матрас в аренду, чтобы прокормиться.

Скажу вам честно: никогда не думала, что окажусь в ситуации, когда придётся сражаться за спальное место и голодать. Но бюрократия и не до такого может довести.

– С добрым утром, – потянулась я, разминая шею и плечи.

Анжеликина куртка под головой, а пуховик – вместо одеяла. Не так уж плохо. Очередь к столу с талончиками сегодня была в два раза пухлее, чем вчера, особенно у начала. Я потёрла глаза и разглядела в ней Дийнара с его черноволосым родственником. Как же того звали? Имя вылетело из головы. Чиновничий стол пока пустовал. Господа аристократы не то чтобы стояли к нему близко, но гораздо ближе, чем я. И это если учесть, что на прохождении досмотра удалось сильно их обогнать.

Пожалуй, стоит держаться подле них, раз его сиятельство граф Зоттер тут бывал уже не раз и ориентируется в местных реалиях куда лучше одной невезучей попаданки.

– И вам, Валерия, доброго утра, – благожелательно проговорил Штри́гес.

Всё-таки повезло, что он взял меня под опеку. Даже бутылку минералки вчера подарил. Новую, запечатанную, стеклянную. Показал, где можно набирать питьевую воду и объяснил, как дойти до столовой. Вокруг просыпались и суетились страждущие чиновничьего внимания разумные. Очереди с утра были особенно длинными – и в туалет, и в столовую, и в окошки.

Слегка сдув матрас, я воткнула его в выдвижную ручку чемодана, потом сделала утренние дела: ополоснулась в душе, постирала бельё и высушила его под мощным потоком горячего воздуха из подобия фена для рук, а затем отправилась добывать пропитание.

Столовую нашла почти сразу, по хвосту торчащей из неё очереди. Мысленно сочиняя частушки про убийство жаб, прикрыла глаза и встала за последним посетителем.

Спустя какое-то время рядом раздался голос Дийнара:

– Светлого дня, любезнейшая.

Он невзначай присоединился ко мне, ловко обогнув конец очереди.

– Эй, так нельзя! – возмутилась полноватая симпатичная женщина с двумя сумками.

– Мы вместе! Благодарю за бдительность, – заверил её блондин, одарил обворожительной улыбкой, и недовольство женщины угасло.

– И вам доброго утра, – подавила я желание зевнуть. – А во сколько открываются окна?

– Через час, в 8.16.

– И почему у них все числа какие-то неровные, а в цикле 29 дней? Нельзя как-то округлить?

– Это специальный принцип всеобщего неудобства, называемым также принципом всеобщего равенства, – хмыкнул Дийнар. – У различных видов и рас разные часы биологической активности, системы исчисления и связанные с числами суеверия. В Канцелярии приняты такие, которые не допускают фаворитизма ни одной из рас, и, как результат, одинаково неудобны всем.

– Стены тоже поэтому серые?

– Именно! Серый одинаково раздражает всех, зато гораздо меньше, чем другие цвета. Представьте, если бы вокруг был жёлтый.

Меня аж передёрнуло.

– Или ярко-розовый, – хмыкнула я.

– Вы уловили мысль.

– Кстати, почему сектор Ж называют Синим?

– О, я слышал эту историю. Говорят, в какой-то момент серый, в который покрасили это крыло, чуть-чуть отливал синевой. Выходцы из Хармаята – это такой не очень развитый магический мир – очень возмутились и устроили потасовку, потому что в их воззрении синий цвет унижает мужественность и даже намекает на противоестественные связи. Говорю же, недоразвитый мир со средневековыми предрассудками. Цвет – это всего лишь цвет. Так как недовольных оказалось достаточно много, и каждый счёл нужным высказаться, зал перекрасили, но все его с тех пор называют Синим, – охотно пояснил Дийнар, а затем наклонился к моему уху и прошептал: – Если вдруг увидите хармаятца, то ни за что не говорите ему, что я ношу синие трусы.

Впервые за время пребывания в Канцелярии я рассмеялась, искренне и свободно.

– Я сохраню ваш жизненно важный секрет.

– Я на это рассчитываю. Мы слишком через многое прошли вместе, чтобы предавать друг друга, не так ли? – насмешливо спросил он.

– Так, – легко согласилась я.

Очередь за едой двигалась непривычно быстро. Возможно, влияло то, что на кухне работали сотрудники самых разных рас, но ни одной жабы я не заметила. Уловив мой взгляд, Дийнар пояснил:

– Кварра́ницы не выносят горячий пар и едят исключительно холодную пищу, поэтому тут их и нет.

– Вы имеете в виду жабодам?

– Отличное название, – рассмеялся граф. – Именно их.

– Что ж, хорошо там, где их нет.

Оказалось, что денег мне в наследство от Анжелики досталось не просто с избытком, а очень даже много. Хоть о чём-то можно не беспокоиться. Когда подошла наша очередь, я закупилась про запас: взяла несколько бутылок воды и мутного зелёного сока, который порекомендовал Дийнар, пару картонных коробочек с печеньем и сухофруктами, нарезанный кусками пирог на вечер, банку какой-то слизи, два похожих на патиссоны плода и четыре мясных рулета наподобие шаурмы. Воспоминания о последней кольнули ностальгией.

Эх, сюда бы ещё суши и роллы! Даже в Японии не готовят их так вкусно, как в России, это известно всем, в том числе и самим японцам.

Дийнар тоже взял еды, но мало. Я даже удивилась, как им столько хватит на двоих. Понятно же, что стокилограммовые парни не светом люминисцентных ламп питаются.

Забив рюкзак съестными припасами, я направилась во Второй сектор в компании блондина, уплетавшего свой завтрак по пути. Видимо, аристократические манеры такое позволяли. На свою шаурму я тоже накинулась с остервенением. Сутки ничего не ела. Вкус, конечно, оказался странный – сладковатый, да ещё и кусочки сырой тыквы (или её подобия) попадались. В общем, не классический рецепт. Но я доела, ощущая, как жизнь налаживается.

В сектор мы с Дийнаром вернулись довольные и улыбающиеся.

Очередь Зоттеров как раз скоро должна была подойти, и я устроилась рядом, чтобы понаблюдать за процессом получения талончика.

Жабодама медленно открывала ящик стола. Медленно доставала из него квадратную бумажку. Медленно закрывала ящик стола. Медленно клала бумажку на стол. Медленно смотрела на неё. Медленно брала в руку стальное перо. Медленно макала в чернила. Медленно ждала, пока густая чёрная капля упадёт обратно в чернильницу. Медленно заносила руку над бумажкой. Медленно поворачивала голову в сторону раскрытого журнала, что лежал на столе. Медленно бормотала номер. Медленно записывала номер на бумажку. Медленно откладывала стальное перо на подставку. Медленно открывала другой ящик. Медленно брала из него штампик. Медленно закрывала другой ящик. Медленно снимала со штампика крышечку. Медленно откладывала крышечку в сторону. Медленно ставила печать на бумажку. Медленно закрывала штампик. Медленно открывала ящик стола…

К моменту, как она протянула талончик малиновому от бешенства заявителю, мне впервые в жизни захотелось задушить живое существо. Медленно!

Родственник Дийнара – даже неловко стало, что я забыла его имя – стоял с каменным лицом, наблюдая за нарочито неторопливыми движениями служащей с выражением, которое сложно описать словами. В нём читались и смирение, и презрение, и осознание своего физического превосходства, и снисходительное терпение, что проявляют к слабым. У брюнета на лбу было написано, что он способен сломать шею чиновнице одной рукой, и только благодаря его могучему великодушию она до сих пор жива.

Я даже немного залюбовалась лордом Зоттером, настолько интересно было наблюдать за кипучими эмоциями, одетыми в холодную выдержанную аристократичность. Внезапно у него самым не аристократическим образом заурчал живот. Интересно, почему Дийнар не принёс ему еды? Я достала из рюкзака завёрнутую в плотную промасленную бумагу шаурму и протянула брюнету.

Он посмотрел на меня изумлённо. Долго изучал взглядом, чуть наклонив голову набок, а затем молча принял предложенное и благодарно кивнул.

Только тут до меня дошло, что парень немой. Бедный, он, вероятно, хотел есть, но не смог попросить, а родственник заболтался со мной и не подумал купить что-то для спутника. Увесистая шаурма исчезла в недрах брюнета за считанные секунды. Ел он по-военному – быстро и что дали.

Закончив, лорд Зоттер достал из заплечной сумки блокнот с автоматической ручкой, написал что-то на листочке и вырвал его. Сложил и остался стоять с невозмутимым видом. Я поначалу подумала, что послание предназначается мне, но ошиблась. Когда подошла очередь аристократов, он передал записку чиновнице и указал жестом на меня.

Та медленно прочитала содержимое записки, потом медленно…

Ну… вы поняли. Нет смысла снова вдаваться в подробности. Сидящая за столом жабодама двигалась так, будто сдохла неделю назад и шевелилась исключительно благодаря населяющей её бодрой колонии деятельных опарышей.

Но вот что удивительно – она передала Зоттерам не два талончика, а три. Один из них брюнет протянул мне, и я его взяла, широко распахнув глаза.

– Нет, это что за беспредел? Вы разве по своей записи прошли? – возмутился криесор, глядя на талончик в моей руке. – Я вас вычёркиваю!

Последнее прозвучало хлёстко и эмоционально, мне даже стыдно стало за свой неожиданный блат и обидно за бесчеловечное вычёркивание. И ведь не объяснишь, что я ничего такого не имела в виду, просто стояла рядом.

– Нахалка! Влезла без очереди, – заголосил стоящий рядом незнакомый человекообразный попугай пёстрой расцветки.

– Вообще-то, это наша жена, – оскалился в ответ Дийнар и демонстративно положил мне руку на поясницу. – Пошли, милая, тут все какие-то озлобленные.

– Извините, – сконфуженно обратилась я к очереди, но всем на мои слова было плевать.

Отведя меня в сторону, Дийнар недовольно цокнул:

– Вот ведь скандалисты.

– Можно их понять, я же действительно влезла без очереди…

– Да ладно! Каждый выживает, как умеет. Пойдёмте, нам надо занять очередь в третье окно, а вам – в восьмое.

Мы записались в очередь и заняли свободные места на креслах. Седовласый Штригес куда-то подевался, а я хотела вручить ему одну шаурму в благодарность за помощь. Ладно, найдётся ещё, он же ожидает приёма в шестом окне.

– А в какой мир вы собираетесь? – с любопытством уточнила я.

– На Трегу, – отозвался блондин.

– А что это за мир?

– Это, любезнейшая Валерия, настоящая дыра и клоака. Необитаемый мир, где устроили базы преступники и головорезы. Сухой, безжизненный и жаркий, как поверхность звезды.

– И зачем же вы туда отправляетесь?

– О, это очень печальная история. Из фамильной сокровищницы Зоттеров украли родовой артефакт. Совершенно бесполезный, но при этом почему-то очень важный. Нас с Йеннером отрядили семейную реликвию вернуть, хотя уже много веков толка от неё никакого и о ней вообще никто не вспоминал. Но – несолидно слыть обворованными. Вора, конечно, нашли и допросили, но он успел сбыть краденое. Позже у нас появилась информация, что артефакт видели на чёрном рынке на Треге. На семейном совете нам дали задание отправиться туда и вернуть артефакт. Ни я, ни лорд Зоттер – что очень удивительно! – никогда не бывали в этом вертепе отбросов общества, поэтому приходится пользоваться услугами Межмировой Канцелярии. Йеннер обеспечивает силовую поддержку, а я отвечаю за тактический и стратегический успех операции.

– Что ж, я от души желаю, чтобы у вас всё получилось…

– А как вы попали сюда? Не будете же вы всерьёз утверждать, что это произошло случайно? – вкрадчиво спросил блондин.

На его губах играла обаятельная улыбка, а я решила, что утаивать нечего – чтобы на меня нажаловаться, Дийнару наверняка придётся занять восемь очередей и написать четыре заявления, следовательно, такой ерундой он заниматься не станет.

Пожала плечами и рассказала графу Зоттеру то, что уже успела поведать вам. Он слушал меня с искренним изумлением, а его черноволосый родственник в этот момент дремал, откинувшись в кресле.

– Ох, Валерия… – сочувственно поцокал блондин, от его улыбки не осталось и следа. – Не хочу ввергать вас в отчаяние, но вам наверняка придётся провести тут полуцикл, и, возможно, даже не один. Надо же, как вам не повезло, ещё и Жрун напал. Так-то вы могли бы хотя бы документами этой Анжелики воспользоваться…

– Вряд ли бы я стала это делать. Мы слишком непохожи.

– Я вас умоляю! Для кварраниц мы все на одно лицо. Они не в силах без справки отличить вас от Йеннера, тем более от любой другой особи женского пола. Да уж, сочувствую вашему положению. Неудачно вышло со Жруном, Валерия.

– Можете называть меня просто Лерой, – вздохнула я. – Думаете, всё настолько плохо? А с тем, чтобы провести тут цикл, кажется, придётся смириться.

– Цикл? Нет, Лера, речь о полуцикле. Одном или даже двух…

– Ну да… А сколько в цикле полуциклов? – неуверенно спросила я, удивлённо глядя на собеседника.

– В одном полуцикле – одиннадцать циклов, – сморщившись, словно от зубной боли, сообщил Дийнар.

– Что? – изумлённо уставилась я на него. – Вы намекаете на то, что придётся провести тут год? Да это бред какой-то!

– Ну, может, меньше. Пока все свидетельства и справки соберёте, пока подадите заявку на возвращение… Жаль, конечно, что всё так сложилось.

Сказанное графом Зоттером выбило из колеи, в которую, скажем откровенно, пока даже войти толком не получилось. Это как с зоной комфорта – всем советующим из неё выйти хочется сказать: отстаньте, можно я в ней сначала побуду хоть недолго?

Голова шла кругом. Как может полуцикл равняться одиннадцати циклам? Не Канцелярия, а бредолярия какая-то, где всё через собачий крен устроено!

Я на секунду затихла, лихорадочно обдумывая своё положение.

– А выбраться отсюда как-то можно?

– Только официально, через портал в один из миров.

Прикрыв веки, принялась медленно дышать, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Пойду прогуляюсь, – хрипло проговорила я и поднялась с места.

– Перед вами ещё одиннадцать заявителей. До обеда точно можете не возвращаться, – сказал Дийнар и достал книгу. Раскрыл, уселся поудобнее в кресле и погрузился в чтение.

Мне дико захотелось на улицу, на свежий воздух. Даже промозглая погода и стылый московский ноябрь лучше, чем эти бесящие своей невыразительностью серые стены и искусственный свет, льющийся из ламп на потолке.

Ледоколом пересекая очереди и людские потоки, я мерила шагами чужое враждебное пространство. А ведь я читала книжки о попаданках! Там обычно наличествовали магическая академия, красивый ректор и дракон. В крайнем случае – эльфийский принц или сексапильный альфа-оборотень. А у меня что? Недоразумение, а не попаданство. Ни балов, ни юнкеров, ни хруста французской булки, только жабы-чиновницы и безысходность.

Но я тоже – не батонный мякиш. Сдаваться и орошать слезами ковролин не собиралась. Впереди маяком во тьме сверкала цель – вернуться домой. А если есть цель, то к ней нужно идти со всем упорством, а его у меня всегда имелось в избытке.

Я остановилась и огляделась.

Знаете, просто замерла и смотрела на чужие лица, на движения нелюдских масс, слушала гул толпы, разглядывала чиновниц за стойками и столами, ромбовидные двери кабинетов и ведущие к ним очереди, блёклые стены и полы. А потом решила: это место меня не сломает.

Двинулась обратно, вернулась во Второй сектор к нужному окну. Обошла очередь и зацепилась взглядом за суетливо стреляющую глазами барышню в строгом бирюзовом костюме. Она смотрела то на восьмое окно, то на первое и нервно теребила лацкан пиджака.

– Вам помочь? – вежливо спросила я, понятия не имея, чем могла бы быть ей полезна.

– Я очередь заняла в два окна. И обе подходят, – с тоской посмотрела она на меня.

– Могу с вами поменяться. Передо мной ещё восемь человек, включая вас, – вкрадчиво предложила я.

– Давайте! Отлично! А то я уже разнервничалась. Мне так-то домой нужно вернуться, но сначала необходимо поставить печать на справку, что я не посещала карантинные миры. Ну на эту, СНОМЗ-144. Вы мне очень поможете!

– Буду только рада. А в остальном у вас пакет документов уже собран?

– Да-да, последняя справочка осталась, – барышня счастливо закатила глаза и удовлетворённо улыбнулась.

– Мои поздравления.

– Ой. Как раз моя очередь!

Собеседница направилась к первому окну, а я достала блокнот и заняла место в короткой очереди у восьмого нулевого. Передо мной переминался с ноги на ногу всего один человек, и я мысленно готовилась к бою с сидящей за стойкой жабодамой. В отличие от самой первой служащей, работавшей на досмотре, эта выглядела взрослой и матёрой, а значит, её не так-то просто будет продавить.

Когда спустя вечность очередь наконец дошла до меня, я уже успела просверлить взглядом дыру у чиновницы во лбу.

– Здравствуйте. Я попала в Канцелярию абсолютно случайно, а потом во время последнего нападения Жрун съел все мои документы, кроме вот этого студенческого, – я протянула ей корочки.

Жабодама посмотрела на меня сквозь толстые стёкла очков и потребовала:

– Талон на обслуживание заявителя.

– Вот, – я протянула ей квиток с номером и печатью.

– Покважите ваше удостоверение личности.

– Вот моё удостоверение личности.

– Покважите ваше удостоверение личности, имеющее юридическую силу.

– Оно имеет юридическую силу.

– Покважите ваше удостоверение личности, имеющее юридическую силу на территории Кванцелярии.

– Послушайте, все мои документы съел Жрун, у меня есть только этот.

– Предъявите ваше удостоверение личности, имеющее юридическую силу на территории Кванцелярии.

Даже не знаю, о чём в тот момент я жалела сильнее – об отсутствии документов или перцового баллончика. Брызнуть бы ей прямо в эти выпученные глаза…

– Я всего лишь хочу вернуться домой! Мне просто нужен портал домой!

– В квакой мир? – вдруг заинтересовалась служащая.

– На Землю, – обрадовалась я, чувствуя, что дело сдвинулось с мёртвой точки.

– Нет такого мира «Земля». Для отправки порталом в пункт назначения необходима эксцерпция из Мирреестра с номенкватурным номером мира, – ответила она и медленно моргнула.

– А какие ещё документы необходимы для возвращения домой? – обречённо спросила я. – Если я принесу эту справку с номенклатурным номером, этого будет достаточно?

– Кванечно, нет.

– А какие ещё документы необходимы?

– Справква о расовой и видовой принадлежности.

– Это всё?

– Кванечно, нет.

– Тогда какие ещё документы требуются?

Необходимость тянуть из чиновницы информацию клещами уже порядочно подбешивала, и я изо всех сил старалась не сорваться, а беседовать вежливо. Но глухая ярость и бессильная ненависть ко всей этой ужасной системе клокотали внутри так, что кулаки сжимались сами собой.

– Справква о половой принадлежности.

– Это всё?

– Кванечно, нет.

– Огласите весь список, пожалуйста, – зашипела я, отчаянно щипая себя за руку, чтобы не сорваться на рык.

– Вы сначала принесите эти справки, а затем я вас проинформирую, что ещё потребуется.

– Нет, погодите! Так это не работает! Тогда придётся кучу раз одну и ту же очередь в это окно отстаивать.

– Если вы недовольны работой Межмировой Кванцелярии, то вы можете оставить жалобу или отзыв в соответствующем отделе сектора К в последний день кваждого цикла с 11.31 до 12.19, – отчеканила чиновница.

– Мне бы хотелось знать весь список документов заранее, – продолжила настаивать я.

– Для начала предъявите ваше удостоверение личности, имеющее юридическую силу на территории Кванцелярии.

– Да у вас просто, наверное, даже нет этого списка!

– Вы ошибаетесь.

Жабодама повернулась в сторону, медленно взяла в лапы какой-то листок и уже хотела показать мне, но тут прозвучала уже знакомая трель.

Обед!

Листок со списком тут же полетел на стол, а чиновница захлопнула окно ровно перед моим носом. От бешенства я толкнула окно в её сторону, пока она не успела его запереть, просунула руку, выхватила листок и рванула на себя.

– Приятного аппетита! – процедила я, – Искренне желаю не подавиться!

Служащая снова медленно моргнула, но укоренившаяся привычка не позволила ей взаимодействовать с заявителем в обеденный перерыв, поэтому отбирать у меня листок она не стала. Квакнула что-то недовольное, развернулась и ушла.

Ярость полыхала во мне с такой силой, что, кажется, даже температура поднялась. Никогда ещё никто и ничто не бесило меня так сильно.

Но знаете, когда я осталась у опустевшей стойки со списком в руках, то ощущала не только злость и гнев. Я чувствовала себя победительницей. Ровно одну секунду. А потом опустила глаза на список, и в ушах зазвенело.

Верите ли, в тот момент я была абсолютно убеждена, что ни за что не соберу эти документы.

Список документов для возвращения порталом в мир проживания/рождения:

Справка о расовой и видовой принадлежности по форме ТД-2412 или ПП-11.

Справка о половой принадлежности по форме КП-2.

Разрешение на свободное принятие решений, если пол женский, или справка о разумности по форме НРКС-99.

Сертификат об отсутствии икры в подвздошной области (истекает каждый день в полночь).

Эксцерпция из Мирреестра с номенклатурным номером мира, куда требуется портал.

Свидетельство о рождении в данном мире с указанием номенклатурного номера, либо другое свидетельство о наличии там собственности, семьи или обязательств, подтверждающее, что это именно возвращение, а не посещение нового мира.

Сертификат об отсутствии брачных обязательств, либо заверенное разрешение супруга(ов) на перемещение между мирами.

Справка о непосещении карантинных миров по форме СНОМЗ-144.

Выписка из списка допущенных к посещению Межмировой Канцелярии, либо копия одобренного заявления на допуск к досмотру и пропуск на территорию без удостоверения личности, имеющего юридическую силу.

Объяснительная о цели визита.

Заявление на переход в другой мир.

Оплаченная пошлина на открытие портала.

Уведомление об отсутствии запрета на переход в другие миры.

Все документы должны быть либо заверены отделом проверки подлинности документов, либо выданы профильным отделом Межмировой Канцелярии и иметь юридическую силу (не истёкший срок действия).

Глава шестая, о дикости

– Я беру свои слова обратно, – Дийнар внимательно перечитал список, что я вырвала из рук чиновницы. – Ты справишься гораздо быстрее, чем я предполагал. Кварра́ницы никогда не дают этот список целиком. Словно нарочно цедят информацию по капле. Знаешь, тебе стоит написать его копии и обменивать или продавать их.

– Лучше просто отдавать. Жалко же людей. И нелюдей…

Мы с блондином сидели в креслах, расположенных на удалении от окон и стола чиновницы, выдающей талончики. Брюнет куда-то ушёл, зато из очереди вынырнул Штри́гес. Коротко стриженая седая борода недовольно топорщилась, и он нервно сжимал свой посох в руках.

– Штригес, позвольте представить вам графа Дийнара Зоттера. Дийнар, это Штригес. Он возглавляет анклав магов одного из королевств Абузи́ма, ждёт черёд подать документы в шестое окно.

– Рад знакомству. Шестое окно? Решили отправиться в неразвитый мир? – спросил блондин, доброжелательно улыбнувшись седовласому магу.

– Да. Есть у меня дела в Масе́те.

– В Масе́те? – Дийнар с интересом глянул на собеседника. – Это не тот ли мир, где живут люди-кошки? С пушистыми ушками и хвостами?

– Да, он самый, – кивнул Штригес, садясь рядом.

– Кошколюди? – вскинула я брови. – А почему я их тут не видела?

– Они не считаются разумными в полной мере, – вздохнул блондин. – Очень низкий уровень интеллекта. Хотя женщины у них красивые, тут не поспоришь. Грудастые, глазастые и очень игривые. Но крайне ограниченные, словарный запас хорошо если из ста слов, считать не умеют, письменности ни своей нет, ни чужая не прижилась. Зато кошколюди очень темпераментны. Многие туристы в Масет идут, чтобы поразвлечься.

– У меня в том мире совсем иные планы, женщины и бордели меня не интересуют, – отрезал маг и обратил внимание на список, что мы читали: – Надо же, Лера, какое везение! Обычно этот список никому на руки не дают. Я видел несколько подобных, составленных криесорами по опросам заявителей, но там обычно не более десяти пунктов.

– Может ли такое быть, что служащие не всегда выдают полный список требуемых документов, а нарочно его потом дополняют, чтобы поиздеваться? – предположила я.

– Вряд ли… Хотя… – Дийнар с сомнением посмотрел на закрытые окна. – Требовать каждый раз новые справки и не выдавать полного списка – это действительно издевательство. Обычно заявитель под диктовку записывает личный список, к которому потом прибавляют один-два-три пункта. А у вас, получается, есть сразу весь.

– Неужели ни у кого такого нет?.. Неужели никто до меня его не получал? – нахмурилась я, не веря в подобный расклад.

– Так список меняется каждый полуцикл. Этот будет актуален до конца года, а дальше появится новый, с иными требованиями, – вздохнул Штригес.

– Да, помню, какой скандал тут случился в моё первое посещение. Тогда как раз сменился полуцикл. Большинству заявителей половину документов заново пришлось собирать.

– И сколько циклов осталось до конца полуцикла? – спросила я.

– Два. Сегодня второй день Девя́тного цикла.

– Но вы говорили, что циклов в году одиннадцать…

– Да, Девя́тный цикл – по счёту десятый. Так как есть ещё Отчётный после Пя́тного, то Девятный – на самом деле десятый, – ласково объяснил Штригес и сочувственно на меня посмотрел. – Не волнуйся, Лерочка, мы твои документики за два цикла соберём. Со списком-то куда сподручнее.

Он утешающе потрепал меня по плечу, и на душе стало легче. До чего же повезло встретить такого участливого и доброго человека!

– Спасибо. Ой, я же вам завтрак купила и забыла! А уже обед! – я достала из рюкзака шаурму, вполне сохранившую товарный вид.

К счастью, у меня в рюкзаке валялся пластиковый пакет, и теперь было в чём хранить еду.

– Благодарствую, Лерочка. Ты не грусти. Я тебе помогу с документиками. Всё одно ожидаю очереди. Что-то затягивают они в этот раз с проверкой потенциальных посетителей неразвитых миров, – сказал он, принимаясь за еду. – А ведь ещё главную печать ставить и самого портала ждать.

– А что за главная печать?

– О, это мечта любого заявителя, – улыбнулся Дийнар. – Когда пакет документов собран и одобрен, то выдают разрешение на прохождение порталом. На него необходимо проставить печать, и можно ожидать открытия портала. В миры, куда никто не ходит, порталы открывают с той же частотой, что и в густонаселённые популярные миры. Вот и получается, что куда-нибудь в некислородный необитаемый мир портал открывается просто так, никто им не пользуется, а в тот же Масет – очередь огромная.

– И почему я не удивлена?.. Разве нельзя увеличить количество порталов в востребованные миры?

– Количество энергии, расходуемой на порталы, ограничено.

– Тогда нужно просто сделать порталы в некислородные необитаемые миры более редкими.

– А это уже дискриминация! – саркастически воскликнул Дийнар. – А Межмировая Канцелярия категорически против дискриминации. И здравого смысла.

– Смотри, Лерочка, – ласково заговорил Штригес, прожевав. – Начать лучше с тех справок, что не имеют срока годности. Например, выяснить номенклатурный номер твоего мира, получить справку о видовой и расовой принадлежности, справку о разумности.

– О половой принадлежности, – продолжила я, глядя на список.

– О нет, эту нельзя, – возразил Дийнар. – Так как есть разумные виды, меняющие пол в зависимости от обстоятельств, а также многополые, бесполые и всякие другие, то справка о половой принадлежности действительна на протяжении одного цикла.

– Но я не собираюсь менять пол…

– Боюсь, что твои взгляды и намерения никого в Мировой Канцелярии не волнуют, Лерочка. Здесь вес имеют лишь документы, и до тех пор, пока ты не предъявишь справку о том, что ты женщина, никто из кварраниц таковой считать тебя не будет. Пойдёмте, нечего терять время. Очередей в Мирреестр обычно не бывает, уж номенклатурный номер родного мира и без него все знают, – поднялся на ноги Штригес, и его белая хламида колыхнулась тяжёлыми складками. – Ну… почти все! – поправился он и слегка виновато улыбнулся. – Вы не думайте, что ставлю вам незнание в упрёк.

– Что вы, я только рада буду вашей помощи, а незнаний у меня, видимо, полно. Я же даже о самой Межмировой Канцелярии ничего не знала…

– Ничего, скоро освоитесь. Пойдёмте, займём очередь, а доесть я и на ходу могу.

Интересно, почему о Канцелярии ничего не известно широкой публике? И как её скрывают власти? А главное – зачем? Столько вопросов, а задать их, к сожалению, некому…

Мирреестр оказался огромным архивом. Очередь к нему действительно вела небольшая, всего тридцать разумных. Пока мы ждали начала приёмных часов, я доедала последнюю шаурму, а Штригес рассказывал о своём мире.

– Вы непременно должны побывать в Абузи́ме! Мы давно подчинили гравитацию, и если вы никогда не видели дрейфующих по небосводу замков, то многое потеряли. А какие мы строим маголёты! Быстрые, бесшумные, надёжные. Но этого мало. Самое прекрасное место в нашем мире – фиолетовое озеро. А вокруг – голубой лес, по весне одевающийся в нежное кружево белых соцветий. Непревзойдённая красота!

– Звучит действительно заманчиво, – согласилась я. – Но так интересно слышать от мага слово «гравитация». Я всегда считала, что есть лишь два пути развития миров – магический и технологический.

– Полно вам, Лерочка! – махнул он рукой. У переносицы сошлись кустистые седые брови, а водянистые глаза засверкали. – Магия – это лишь технология, которую вы не в состоянии объяснить и осознать. Уверяю вас, в том же Масете любое элементарное инженерное сооружение приравнивается к божественному чуду.

– Получается, что для нашего мира магия – впереди? У нас есть только технологии, – я достала из рюкзака телефон и показала собеседнику. – Это смартфон. С помощью него можно запечатлеть какой-то эпизод из жизни, делать картинки людей и животных, связываться с другими…

– Выглядит, как типичный артефакт, – маг повертел его в руках и даже позволил себя сфотографировать.

Снова выключив телефон, я задумалась: а ведь для незнающего человека из средневековья вай-фай не будет отличаться от магии. Тем интереснее стало понять, как смогли организовать Межмировую Канцелярию, а ещё почитать справочник о разных мирах.

После обеда Мирреестр наконец открыли. Справки в нём выдавали три жабодамы, отчаянно соревнующиеся за звание самой медленной и неэффективной. Все они были одеты хоть и в разное, но совершенно одинаково: строгие закрытые серые платья с повязанными на шеях шалями, платками или шарфами того же цвета. У одной из-под шарфика выглядывали бусики, и я решила обратиться к ней, сочтя желание нарядиться покрасивее проявлением человечности.

Очередь двигалась довольно медленно, но всё же бодрее, чем могла. Все посетители уже знали номенклатурный номер своего мира и лишь просили эксцерпцию – или выписку – с его полным наименованием.

– Штригес, как мне найти свой мир, если я не знаю названия?

– По прочим признакам. У тебя мир, населённый исключительно людьми, так?

– Да.

– Сколько у вашего мира солнц?

Очень странный вопрос.

– Одно.

– А спутников?

– Один.

– Ну вот видишь, Лерочка. Сейчас мы быстро выясним, как называется твой мир. Мало в каком есть всего один спутник. Даже не знаю, каково это, если в небе всего одна луна. Странно, наверное.

– Наверное… – пробормотала я.

Позже я узнала, что в большинстве миров спутников действительно либо несколько, либо ни одного, но тогда сказанное магом показалось несуразным.

Когда очередь наконец дошла до нас, Штригес взял дело в свои руки:

– Доброго дня. Нам необходимо выяснить номенклатурный номер обитаемого мира с человеческой формой жизни. Солнце одно, спутник тоже один.

– Пишите заявление на получение выписки из Мирреестра, и оно будет рассмотрено в течение одного цикла, – ответила кварраница.

– Дело в том, что нам нужно срочно…

– Заявление будет рассмотрено в течение одного цикла.

– А можно получить на руки справочник со списком обитаемых миров, населённых разумными формами жизни? – осторожно спросила я. – Сколько их всего?

– Двадцать четыре тысячи семьсот четырнадцать, – заученно ответила жабодама. – Заявление по форме НТНД-3 на получение копии справочниква будет рассмотрено в течение одного цикла.

В груди вскипело желание повесить служащую на её же бусиках, но я старательно его подавила.

– А у вас вообще есть этот справочник? – задумчиво спросила я, всем своим видом демонстрируя сомнение. – Может, у вас он неполный. Или в старой редакции. Могли бы вы его показать?

– У нас самый полный справочник, включающий даже частично обитаемые миры, такие квак Трега и Лбузтнадыораырп-18, – последнее она выговорила без запинки и не меняя выражения лица.

Знаете, я даже немного зауважала её в тот момент.

– Что-то я сомневаюсь… – протянула я. – Могли бы вы его показать, чтобы удостовериться, что у вас действительно имеется нужный нам справочник?

Служащая зависла, медленно хлопая лягушачьими глазами. Видимо, готового ответа на просьбу показать справочник не имелось, и теперь она соображала, какое заявление потребовать от меня в таком случае.

– Вы хотели показать нам справочник по обитаемым мирам с разумными формами жизни, – мягко напомнила я пару минут спустя. – Мы не будем его никуда уносить, просто проверим актуальность и наличие нужной информации.

Чиновница заворожённо кивнула и открыла ящик рабочего стола. Перед нами легла книга толщиной в человеческую голову. Я подхватила её и тут же села на пол, жадно ища страницу с содержанием.

– Отдайте справочник! – возмутилась чиновница.

– Какой справочник? Я ничего не брала, – машинально отозвалась я, лихорадочно листая до нужного раздела. – Вам показалось.

К счастью, в конце книги имелась секция с классификацией по количеству спутников. Всего сто семнадцать миров с одной луной! Лихорадочно листая страницы, я вглядывалась в сухие казённые описания и редкие чёрно-белые фотографии. Армидаль* и единственная луна Льика – не то… Вилерия** – не то… Карастель*** – не то… Погодите, у Карастели уже два спутника. Отлистнула назад.

– Верните справочник! – возмущённо потребовала служащая. – Иначе я вызову охрану.

– Милейшая, а о каком справочнике идёт речь? Я не вижу никакого справочника, – вдруг подыграл мне Штригес.

– И я не вижу! – со смехом заявила стоящая следом за нами высокая женщина-циклоп.

– Да-да, я что-то тоже не понимаю, какой справочник вы имеете в виду. Эта рыжая девушка книгу с собой принесла.

– Я видело, как оно с ней входило, – важно пробулькало большое округлое рептилиеподобное существо. – Вы что-то напутало.

У жабодамы приоткрылся рот, глаза вылезли из и без того очень больших орбит. Я бы честно полюбовалась на неё, но вместо этого снова принялась судорожно переворачивать одну страницу за другой.

– И вообще, сейчас моя очередь!

Не моргнув единственным глазом, циклопка (циклопиха, циклопиня, циклописа, циклопесса?) подошла к столу ошалевшей от моей наглости чиновницы, плюхнулась на стул для посетителей и требовательно попросила:

– Пожалуйста, выдайте мне выписку по миру с номенклатурным номером 45-РЗ-7-1783.

– Я не могу принять заявление, пока другой заявитель…

– До меня очередь не дошла ещё! – бодро отрапортовала я с пола, долистав до сорокового по счёту мира. – Я как раз следующая. А пока я поищу книгу, которую вы потеряли!

– Я не теряла, это вы забрали! – взвилась чиновница.

– Хорошо, что не теряли, но я всё равно поищу, она наверняка где-то здесь, – пробормотала я.

– Могли бы вы, пожалуйста, принять заявление? – вклинилась циклопка. – Извините, у меня нет времени ждать, пока вы будете искать потерянную вами книгу.

– Я не теряла книгу! – воскликнула чиновница.

– Тогда где же она? – издевательски спросил Штригес.

– У неё в руквах! – указала на меня возмущённая до глубины души служащая, вытянутые узкие губы при этом расстроенно задрожали. – И если вы её сейчас же не вернёте, я вызову охрану!

– Вызывайте! Мы все подтвердим, что рыжехохолковая бесклювица принесла её с собой, – заявил пернатый гуманоид из хвоста очереди.

– Да! Книгу она с собой принесла! – подхватили остальные.

– Вот поэтому справочники выдаются только по заявлению и под залог, – абсолютно равнодушным голосом заявила пожилая сморщенная кварраница, занимающая соседний рабочий стол. – А я тебе говорила, что нельзя сочувствовать заявителям. Они способны на любую дикость, растопчут и глазом не моргнут.

Честно? Мне тогда стало стыдно. Очень стыдно. И молодую жабку, у которой я так бесцеремонно отобрала книгу, было жалко. Но и правила эти – абсолютно бесчеловечны.

Разве месяц ждать разрешения получить справочник, который нужен лишь на пару минут – не дикость? Почему нельзя положить одну такую книгу для общего пользования на входе в архив? И не дикость ли, что служащая не достала этот справочник и не помогла найти нужный мир, раз уж я отстояла очередь, чтобы удостоиться её внимания? А главное – не дикость ли ставить одного разумного в такие условия, когда он готов чуть ли не горло перегрызть другому ради какой-то бумажки?

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, пока глаза торопливо бегали по строчкам текста.

– Нашла! – радостно выкрикнула я. – Тут даже картинка есть!

Чёрно-белая иллюстрация запечатлела пирамиды. Я чуть не расплакалась от счастья.

Тока. Наш магодефицитный мир называется Тока. Один спутник, технологический путь развития, разумное население – магоастеничный человек примитивный (двуглазый, двурукий, двуполый, бесхвостый, безрогий).

Достав ручку и блокнот, я записала номер: 24-РЗ-1-287.

Циклопка тем временем уже получила справку и повернулась ко мне, дважды моргнув большим, вытянутым глазом в обрамлении длиннющих пушистых ресниц.

– Удачи! – прошептала она и моргнула ещё два раза.

И только тогда до меня дошло, что это какая-то форма подмигивания. Я вымученно улыбнулась в ответ, подошла к чиновнице и положила на её стол справочник.

– Извините, пожалуйста. Я очень гадко поступила, но у меня совсем нет возможности ждать этой информации целый цикл. Вот ваш справочник. Он ничуть не пострадал.

Лицо залила краска стыда. В средних классах в таких случаях бабушка говорила: «А потому что надо было драть её, как Сидорову Леру. А теперь что уж? Что выросло, то выросло».

– Ваше заявление, – ледяным тоном проговорила чиновница.

– Можно форму, пожалуйста? – тихо попросила я.

Она демонстративно медленно положила передо мной документ, и я быстро вписала необходимое в пустые графы.

Спустя десять минут у меня на руках была моя первая справка, а ведь рабочий день ещё даже не подошёл к концу.

– Спасибо. И ещё раз извините.

Когда мы с Штригесом вышли из архива, я выдохнула с облегчением.

– Как же тут тяжело! – пожаловалась я.

– Да? Мы в Первом гравитационном кластере. Значит, твой родной мир примерно соответствует этим показателям. Вероятно, у вас гравитация чуть ниже, поэтому и кажется, что тяжело.

Не в этом смысле тяжело… Если тут и была другая гравитация, то я не обратила внимания.

– А есть другие гравитационные кластеры? – удивилась я.

– Разумеется, Лерочка. Миры населяют самые разные формы жизни, в Межмировой Канцелярии есть несколько десятков разных кластеров. Есть водные для амфибий, есть некислородные, но они меньше размерами. Первый кластер – один из самых крупных. Тут, собственно, собраны самые близкие по виду гуманоиды. Многие даже настолько совместимы между собой, что могут дать потомство.

– Штригес, я хотела бы сказать вам огромное спасибо за то, что вы делаете для меня. Я это очень ценю.

– Не за что! Разумные должны помогать друг другу, – уверенно заявил он.

– Как думаете, мы сегодня успеем ещё одну справку получить?

– С твоим-то феноменальным везением? – рассмеялся он. – Да как бы не две!

Готова спорить, что моё «феноменальное везение» саркастично рассмеялось где-то вдалеке, потому что дальше… Вот честно, столько времени прошло, а вспоминать мерзко до сих пор. Передёргивает от одной лишь мысли об этом, но из книги глав не выкинешь, придётся рассказывать.

________

* Подробнее в романе «Побег из Альтарьера»

** Подробнее в романе «Ловушка для Лжепринцессы»

*** Подробнее в романе «Его огонь горит для меня»

Глава седьмая, о неукоснительном выполнении должностных обязанностей

Мы с пожилым магом шли в сторону медотсека по одному из длинных коридоров, соединяющих Второй и Синий секторы.

– Сколько ещё до ужина? – спросила я.

– Около четырёх часов. Можно многое успеть. После обеда не все окна работают, но теперь, когда мы точно знаем номенклатурный номер твоего мира, самое время получить справку о видовой принадлежности, – ответил Штригес, а когда мы подошли к кабинетам для медицинских освидетельствований, добавил: – Внутрь во время осмотра меня всё равно не пустят, так что я, пожалуй, попробую успеть заглянуть в магазин. Он как раз открыт по чётным дням. Тебе что-то нужно, Лерочка?

Ох, мне много чего было нужно, но просить купить такое пожилого малознакомого человека?

– Я схожу в магазин сама, – вздохнула я. – Где он?

– В Синем секторе на верхнем ярусе.

– Отлично. Если успею, то подойду. Он тоже работает только до ужина?

– Разумеется.

Оставив меня в конце длинной очереди, Штригес ушёл, ритмично постукивая посохом. Я проводила взглядом одетую в белую хламиду фигуру и осмотрелась. Очередь общая, а кабинетов, принимающих посетителей, шесть. Записавшись, заняла место в хвосте и принялась ждать. Время тянулось бесконечно. Надо, видимо, купить вязание, вышивание или хотя бы книгу, иначе можно сойти с ума.

Наконец настал мой черёд.

В кабинете под номером пять, пахнущем дезинфекцией, до противного ярко светили лампы, и было довольно прохладно. У противоположной от входа стены стояла кушетка, возле неё – металлический стеллаж с инструментами и пузырьками лекарств. Рядом – стул для посетителей и рабочий стол врача.

– Ознакомьтесь с порядком осмотра и регламентом выдачи справок, – раздался сухой мужской голос. – На информационной доске подле входа.

Объявление я нашла сразу. Для получения справки о видовой и расовой принадлежности предстояло пройти полный визуальный и тактильный осмотр тела. Срок выдачи справки – до одного цикла. Для получения справки о половой принадлежности – осмотр половых органов. Срок выдачи справки – до одного цикла.

Вроде бы адекватные условия. Неприятно, конечно, но куда деваться. Не могут же врачи выдавать справки по одной лишь внешности? Вдруг у меня под кофтой жабры и близнец-симбионт?

– Всё понятно? – спросил голос.

– Ну… да… – неуверенно огляделась я. – Мне нужны две справки, одна по форме ТД-2412 или ПП-11. Вторая по форме КП-2.

Врач – пожилой сморщенный кварранец ростом мне по плечо, одетый в серую униформу – вышел из-за перегородки и сел за стол.

– Тогда заполняйте два заявления, кваждое в шести экземплярах, а потом раздевайтесь. Вещи кладите на стул у кушетки. Заявления – вот. А вот – согласие на осмотр.

Подошла к рабочему столу врача, на котором располагался монитор, но не такой, как изображают в фантастических фильмах, а каменный с нежным цветочным орнаментом по торцу. Артефакт, на экране которого сейчас светилась жёлтым дата – второй день Девятного цикла 17.481-го полуцикла.

И зачем ему целых шесть экземпляров? Старательно заполнила длиннющее заявление, указав не только свои данные и номенклатурный номер мира рождения, но ещё и полную медицинскую историю всех ближайших родственников. Какими хроническими заболеваниями страдал мой прапрадед по отцовской линии? Будем считать, что он был здоров, как бык, а умер от счастья. Наконец закончила с заявлениями и подписала согласие на осмотр.

– Готово, – проговорила я, щурясь на чересчур ярком свету.

– Тогда раздевайтесь, – сказал врач, не сводя с меня больших равнодушных глаз навыкате.

Он нажал кнопку на небольшом каменном пульте. Раздался щелчок – заблокировалась входная дверь. Видимо, чтобы никто не вошёл, пока я демонстрирую врачу видовую и половую принадлежность.

Разумеется, мне стало неловко. Нет, не подумайте, я – не стеснительная ромашка, и у гинеколога была не раз (а два). Да и мужчины у меня были (тоже два, но с посещениями гинеколога это никак не связано). Просто снятие одежды – это всегда жест доверия и манифест беззащитности. Словно тонкая ткань способна спасти от душевной раны или острого слова. Хотя будем откровенны, одежда способна защитить лишь от взглядов, против ножей, ударов и оскорблений она бессильна. Она лишь создаёт иллюзию безопасности, но иногда иллюзия безопасности – это всё, что у нас есть.

Стараясь вести себя как можно спокойнее, разулась, сняла джинсы и кофту, стянула тонкую белую водолазку. Осталась в одном лишь белье. И всё это – под равнодушным взглядом жабогосподина, смотрящего словно сквозь меня.

– Раздевайтесь полностью, – приказал врач.

Я разоблачилась окончательно, отчаянно подавляя желание прикрыться руками. Ещё и этот безжалостный свет, который, казалось, высвечивает и подчёркивает каждую конопушку, каждый самый крошечный недостаток. Умом понимала, что врачу на меня плевать, что я для него – лишь рабочий эпизод, говорящий кусок регламента, справконоситель и заявлениеписатель. Но тем острее становилось чувство беззащитности и унижения. Наконец я замерла перед кварранцем на ледяном кафельном полу, полностью раздетая. Как же тут холодно! Кожа мгновенно покрылась мурашками.

Вместо того чтобы начать осмотр, врач вдруг достал из книжного шкафа увесистый том какой-то энциклопедии и разложил на столе. Сверившись с номенклатурным номером моего мира, открыл страницу с яркой анатомической картинкой человека и принялся читать, иногда поглядывая на меня.

– Пупок абдоминальный, расположение центральное, одна штука… – пробормотал он. – Конечности – четыре штуки, – кинул на меня взгляд и продолжил: – две верхние и две нижние. Органы зрения – парные. Органы слуха – парные. Органы обоняния… – он запнулся и снова глянул на меня: – Орган частичного обоняния один, непарный. Органы восприятия инфракрасного излучения – отсутствуют…

Казалось, осмотр длился бесконечно. У меня уже зубы начали стучать, от стояния на стылом кафельном полу ломило ноги, а кварранец всё изучал статью в медицинском справочнике, теперь уже даже не глядя на меня.