Штрафбаты

Штрафбаты и заградотряды наркома Троцкого

Для многих «либеральных» историков именно Сталин был «удобен» в качестве создателя штрафных частей в Красной армии – так, дескать, этот изверг и тиран, беспощадный диктатор и безграмотный Верховный Главнокомандующий «придумал» еще один способ уничтожения неугодных. Но летом 1942 года, когда решалась судьба СССР, Сталину было не до расправ. Необходимость укрепить пошатнувшуюся дисциплину в отступающей Красной армии подвигла вождя прибегнуть к средству, почти четверть века назад использованному его злейшим недругом – Л. Д. Троцким. Летом положение Советской России было очень тяжелым – со всех сторон наседали враги, а на контролируемой красными территории возникали контрреволюционные заговоры. Дезертирство (причем вовсе не по идейным соображениям) стало массовым. Вожди молодой Республики понимали, что пламенные призывы и революционный энтузиазм, вспыхнувший в октябре 1917 года, в условиях непрекращающейся Гражданской войны и царящей вокруг разрухи, многих «не воодушевляют» на совершение ратных подвигов. А значит, помимо «пряника» Светлого Будущего с золотыми унитазами нужен был конкретный «кнут». Поэтому 3 июня 1919 года появился приказ Реввоенсовета Республики, в котором, по сути, говорилось о революционных военных трибуналах и… штрафных частях. Председатель РВС Республики, нарком по военным и морским делам Л. Д. Троцкий так сформулировал будущее штрафников: «Красноармеец должен быть поставлен в условия выбора между возможной почетной смертью в бою, если он идет вперед, и неизбежной позорной смертью расстреляния, если бросит позицию и побежит назад…». Троцкий, являвшийся наркомом (министром) в правительстве В. И. Ленина, не мог принять это решение, не получив «добро» от нашего дорогого Предсовнаркома. Поэтому В. И. Ленина можно по праву считать одним из идеологов создания не только первых российских концлагерей, но и штрафбатов и штрафных батальонов.

Безжалостные к идейным и военным врагам революционные трибуналы порой давали шанс «оступившимся» рабочим и крестьянам – струсивших или сгоряча порубивших «не того» отправляли в штрафную часть с условным приговором. Подобно происходившему в годы Великой Отечественной войны, вынесенные в Гражданскую войну условные приговоры для военнослужащих Красной армии после окончания боевых действий в исполнение практически не приводились, поскольку большинство осужденных либо искупали свою вину геройским поведением во время боевых действий, либо погибали в безжалостных боях. Всего в РСФСР за семь месяцев 1919 г. было осуждено около ста тысяч злостных дезертиров, из которых больше половины было направлено в штрафные части, а 600 человек – расстреляны. Помимо виновных в трусости и «мелком мародерстве», в штрафные части приказом революционного военного трибунала направлялись рядовые красноармейцы, уличенные в саморанениях, или, как называли позднее в официальных документах, в членовредительстве, что по сути являлось в годы войны государственным преступлением.

Сталин, несмотря на приписываемые ему патологические наклонности, не являлся и автором такой безжалостной «организации», как заградотряды. Не углубляясь в историю, можно упомянуть принятое (еще за полгода до того самого приказа Л. Д. Троцкого) 5 декабря 1918 года Постановление Совета рабоче-крестьянской обороны, согласно которому по всей прифронтовой полосе для поимки дезертиров были организованы заградительные отряды из лиц, преданных советской власти, а также специальные кавалерийские дивизионы, среди которых крупными и безжалостными были дивизион имени тов. Троцкого, носивший громкое название «Тайный дивизион», и отряд с неоднозначным названием – «Черная сотня».

В Военно-историческом журнале (№ 11 за 1988 г.) цитируется приказ РВС Западного фронта, изданный во время советско-польской войны (1920 года), шедшей для молодой советской Республики с переменным успехом: «Организация заградительных отрядов представляет собой одну из важнейших задач командиров и комиссаров. Каждое крупное воинское соединение должно иметь за своею спиной хотя бы тонкую, но прочную и надежную сетку заградительных отрядов… Легкость и безнаказанность дезертирства способны разъесть самую лучшую часть. Молодой солдат, пытающийся вырваться из огня, в который попал впервые, должен встретить твердую руку, которая властно возвратит его назад с предупреждением о суровой каре всем нарушителям боевого долга. Удирающий шкурник должен наткнуться на револьвер или напороться на штык…»

Большевики, среди которых было много выходцев «из низов», хорошо представляли себе народную, массовую психологию, отдавая себе отчет, что для того, чтобы молодые необстрелянные бойцы или даже суровые ветераны, прошедшие горнило боев Первой мировой войны, пошли на пулеметы или в штыковую против отборных офицерских батальонов белогвардейцев, они должны не иметь другого выхода. Но зато когда победит Мировая революция, то героям – революционным воинам – достанется все лучшее в этом мире без буржуев. А вот трусам и паникерам был только один выход – доказать свою «полезность» командованию, не доводя дело до расстрельного залпа. Но с такими «отщепенцами» боролись во все времена и во всех армиях, существовавших на нашей планете за ее долгую историю.

Тяжелый 1941 год

Первый год Великой Отечественной войны был самым тяжелым – людские и территориальные потери СССР были огромными. Большие военные запасы вооружения и продовольствия попали в руки к противнику. Многие трагические события того времени долгое время замалчивались нашей пропагандой. В издании подробно описаны малоизвестные военные операции 1941 г. В начале июля Красная армия вела сражения за Эстонию, позже начались бои в Карелии и на Лужском рубеже. В октябре 1941 г. проходила оборонительная Вяземско-Брянская операция, в ходе которой Красной армии удалось остановить войска вермахта и не допустить захвата «с ходу» столицы и Московского промышленного района. В ходе этих сражений советские войска наносили численно превосходящему противнику контрудары, демонстрируя личную храбрость солдат и офицеров, мастерство военачальников. Это и явилось предпосылками грядущего поражения немцев под Москвой…

История Великой Отечественной войны до сих пор полна загадок. Среди них – суд над генералом Павловым, командующим Западным фронтом, расстрелянным по приговору военного трибунала. Аналогичная участь постигла начальника штаба фронта Климовских и других генералов. Прошли годы, и после тщательного и скрупулезного расследования, проведенного работниками Генерального штаба, казненные военачальники были реабилитированы (см. Приложения).

Белорусская операция, одна из первых стратегических оборонных операций Красной армии, длившаяся 18 дней, обернулась для СССР военной катастрофой. Из 44 дивизий, входивших в состав Западного фронта, 24 погибли полностью, а остальные потеряли от 30 до 90 % своего состава. Войска вермахта переправились через Березину, танки Гудериана двинулись на Могилев. В Ставке Главного Командования осознавали, что скрыть от народа случившуюся в Белоруссии трагедию не удастся, и поэтому стали искать «виновных», из-за которых непобедимая Красная армия потерпела сокрушительное поражение на первом, столь психологически важном этапе войны.

Возложив на них вину за катастрофическое начало войны, Сталин и его приближенные с июля 1941-го по март 1942 года отправили под трибунал и приговорили к расстрелу 30 генералов. В книге К. Симонова «Истории тяжелая вода» описан один из показательных эпизодов отношения Сталина к вышедшим из доверия высшим военачальникам: 10 октября 1941 года Г. К. Жуков был назначен командующим Западным фронтом, самым стратегически важным, защищающим столицу. В штаб фронта была направлена комиссия ГКО (Молотов, Василевский, Маленков), собиравшаяся обвинить Конева, бывшего командующего этим фронтом, и забрать его в Москву на расправу. Но Жуков не отдал Конева, заявив Сталину, что Коневу надо поручить руководство на удаленном калининском направлении. На прямой вопрос Сталина: «Почему Вы защищаете Конева?», Георгий Константинович прямолинейно ответил: «Мы с ним никогда не были друзьями. Знаю его по службе в Белорусском округе и считаю, что он справится с этими обязанностями. Кроме того, у меня сейчас других кандидатур нет». На реплику вождя, что Конева ждет военный трибунал, Жуков бесстрашно заявил, что это ни к чему хорошему не приведет: «Вот расстреляли Павлова, и что это дало?.. Было заранее хорошо известно, что из себя представляет Павлов, что у него потолок командира дивизии. Тем не менее он командовал фронтом и не справился с тем, с чем не мог справиться». В результате Конев не стал очередной жертвой поражений Красной армии, а был утвержден заместителем Жукова в качестве зам. командующего Западным фронтом.

Все на борьбу с захватчиками!

4 июля 1941 года было принято постановление ГКО № 10 о создании добровольческих дивизий народного ополчения Москвы и Московской области и мобилизации трудовых ресурсов на производство. Следуя этому постановлению, в июле и октябре 1941 года было сформировано 16 дивизий народного ополчения (около 160 тысяч человек), в которых сражались профессора, студенты и рабочие, не призванные по состоянию здоровья в армию. Большинство из них были энтузиастами, готовыми пожертвовать своей жизнью в бою с врагом, но были и растерявшиеся, струсившие и сбежавшие. Не стоит забывать и о том, что боевая подготовка этих частей была слишком «ускоренной»: их личный состав не прошел курс боевой подготовки, бойцы (среди которых было много пожилых людей и еще не окрепших, безусых юношей) не были физически тренированы для осуществления маршевых переходов и для ведения боевых действий. В большинстве этих дивизий не было ни артиллерии, ни штурмовых орудий, ни саперов и т. д. Через неполные четыре года, в соответствии с приказом от 25 марта 1945 года о проведении акции «Родина – фронту», были сформированы очередные дивизии вермахта, в которые были зачислены шестнадцати- и семнадцатилетние юноши и пожилые люди. Подобно советскому народному ополчению 1941 года, они не успели пройти курс боевой подготовки и были вооружены только стрелковым оружием. История повторялась – но уже на чужой земле…

С осени 1941 года начали призывать военнообязанных старших возрастов в «рабочие колонны» для работы в строительстве и на оборонных предприятиях. Помимо повсеместного использования труда заключенных в лагерях и колониях, был проведен военный призыв на альтернативную службу тех, кто был не годен к строевой, но мог трудиться в тылу. В целях достижения большей эффективности предприятий тыла на производстве были отменены выходные дни и отпуска и при этом введены сверхурочные работы. Для поддержания суровой трудовой дисциплины была установлена уголовная ответственность за прогулы и опоздания на работу.

Командир – должность выборная?

Осенью 1941 года положение Ленинграда было критическим. В книге А. Маленкова «О моем отце Георгии Маленкове» ситуация описывается следующим образом: «Из Ленинграда тогда пришло паническое послание от К. Е. Ворошилова (он тогда бездарно командовал фронтом): город защитить невозможно, его придется сдать… По словам отца, он застал А.А Жданова, возглавлявшего тогда Ленинградскую парторганизацию, в роскошном бункере – опустившегося, небритого, пьяного. Дал Жданову три часа, чтобы тот привел себя в божеский вид, и повел его на митинг, который по предложению отца был созван на Кировском заводе. В те несколько дней, что он пробыл в Ленинграде, ему удалось сделать многое, чтобы укрепить оборону города, которая по вине Ворошилова была полностью расстроена».

Маленков попросил Сталина снять Ворошилова и направить в Ленинград Жукова. Среди тех серьезных ошибок, которых не простил Сталин бывшему наркому Ворошилову, было то, что тот (при участии Жданова) санкционировал выборы командиров в рабочих батальонах. В телефонном разговоре с Ворошиловым и Ждановым вождь заявил: «Немедленно отменить выборное начало в батальонах, ибо оно может погубить всю армию. Выборный командир безвластен, и в случае нажима на избирателей его мигом переизберут. Нам нужны, как известно, полновластные командиры. Стоит ввести выборность в рабочих батальонах – это сразу же распространится на всю армию, как зараза». Во время смертельно опасной схватки с Гитлером Сталин не жаждал повторения анархии в отечественной армии, которой он наверняка насмотрелся в революционном 1917 году, ее последствием стал позорный Брестский мир.

Возрастание роли НКВД

В годовщину образования ВЧК 12 декабря 1941 года по согласованию со Сталиным Берия объявил о дополнительных поручениях ГКО, адресованных НКВД. Отныне на работников этого наркомата возлагались обязанности по агентурному освещению и контролю за ходом и сроками строительства всех главных оборонных предприятий, эвакуированных на восток; отслеживание соблюдения графиков железнодорожных перевозок и разнарядок на распределение продовольственных ресурсов на фронте и в тылу; наблюдение за состоянием санитарно-эпидемиологического надзора, чтобы иметь упреждающую информацию для предотвращения массовых вспышек заболевания тифом в тылу Красной армии. Именно Берии в этот напряженный момент войны Сталин поручил контроль над управленческими структурами СССР, расширив функции НКВД (что было менее заметно по сравнению со всемогущими центрами власти – ГКО и Ставкой).

«Москву не отдадим»

В воспоминаниях командующего группой армий «Центр» фон Бока «Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники. 1941–1945» приводятся отнюдь не радужные подробности состояния войск: 30 октября – «Наши потери растут. В зоне ответственности группы армий более двадцати батальонов находятся под командой лейтенантов»; 3 ноября – «Личный состав соединений утомлен до крайности».

Через четыре дня, 7 ноября, в восемь часов утра на Красной площади состоялся военный парад, посвященный 24-й годовщине Октябрьской революции. Шел густой снег, военные части, стройными рядами проходившие по площади и уходившие на фронт, накануне получили строгий приказ: что бы ни случилось, сохранять порядок и дисциплину. В осажденной столице, которая, по мнению врага, должна была на днях пасть, состоялась демонстрация военной силы и неустрашимого духа народа. Это был мощный пропагандистский сталинский удар по немцам…

Битва за Москву. Раненые бойцы возвращаются из медсанбата. Западный фронт. 1941

28 ноября немецкие отряды прорвались к каналу Москва-Волга и форсировали его южнее Яхромы. На следующий день оперативная группа Московской зоны обороны была преобразована в 20-ю армию и включена в состав Западного фронта. Тем самым территория столицы вошла в управление фронта, которым командовал Жуков. В этот же день Жуков позвонил Сталину и высказал свое мнение о необходимости начать контрнаступление (против которого он неоднократно выступал раньше в спорах со Сталиным).

В тот же самый день, 29 ноября, командующий группой армий «Центр» фон Бок поставил вопрос перед командованием сухопутных войск вермахта о приостановке немецкого наступления под Москвой и переходе к обороне.

Четвертого декабря в телефонном разговоре со Сталиным Жуков сказал ту самую фразу: «Москву не отдадим».

Советские войска начали свое наступление 6 декабря в три часа утра и к началу 1942 года отбросили сильнейшего противника на 100–250 километров от Москвы.

Гитлер приказал своей армии «обороняться до последнего патрона и последней гранаты». Он отверг предложение Риббентропа пойти на переговоры о мире с Москвой, ответив, что это невозможно, поскольку речь может идти только об окончательной победе…

Суровая необходимость наведения порядка

Можно до бесконечности спорить о тех людях, которые были совершенно ни за что (попались под горячую руку) расстреляны безжалостными сотрудниками НКВД (теми самыми, которые, как до сих упор уверяют в некоторых художественных и документальных книгах, всю войну «доблестно» отсиживались в тылу), но дошедшая до наших дней статистика задержанных в то суровое время показывает, что если бы органы не навели порядок, то во многих областях (если не повсюду) воцарились бы хаос и разруха, к которым добавилась бы и немецкая оккупация. Если ознакомиться с приказами тех суровых лет, то становится ясно, что «рассказы очевидцев» о поголовных расстрелах, совершенных военными патрулями и энкэвэдистами, – мягко говоря, преувеличение… Стреляли – но за дело – безнадежных негодяев, матерых преступников, убийц, грабителей, насильников, вражеских шпионов и их пособников, «злостных» дезертиров и предателей Родины. Случались и «перегибы» – «на войне как на войне». Так, 11 сентября 1941 года по решению ГКО в Орловской тюрьме были расстреляны 170 политических заключенных, в числе которых были такие в прошлом известные деятели революции, как Христиан Раковский и Мария Спиридонова, обвиненные в том, что вели пораженческую агитацию и подготавливали собственный побег, чтобы на свободе продолжить политическую борьбу с руководством страны…

Впрочем, гитлеровцы, считавшие себя в том далеком 1941-м году победителями, со своими провинившимися солдатами (в жилах которых, кстати, текла та самая пресловутая арийская кровь) обращались еще хуже и за воинские преступления расправлялись еще безжалостнее…

Партийно-политическая работа в первые дни войны

• Освистанные смертным ветром,
• в буранах, ливнях и в пыли,
• мы километр за километром
• к своей заветной цели шли.

Алексей Сурков

Подробно об этом в своей книге «1941. На Московском направлении» рассказал один из лучших отечественных военачальников, генерал-полковник Л. М. Сандалов, являвшийся в то время начальником штабов 4-й армии и при этом избежавший участи расстрелянного по приказу военного трибунала генерала армии Павлова: «Большие потери личного состава, огромное физическое и моральное напряжение в ходе отступления наших войск, а также большое превосходство противника в силах и средствах, особенно в танках и авиации, оказали отрицательное влияние на политико-моральное состояние войск.

Это породило случаи паникерства, бегства с поля боя, оставления оружия и боевой техники противнику.

Обстановка требовала коренной перестройки методов и форм партийно-политической работы в войсках применительно к условиям маневренного характера войны и конкретно складывающейся обстановке… Главнейшими задачами этой работы являлись разъяснение всему личному составу грозной опасности, нависшей над Родиной, справедливых целей войны, воспитание стойкости в борьбе за каждую пядь советской земли, воспитание преданности, мужества и уверенности в правоте нашего дела, а также воспитание жгучей ненависти к врагу.

В сложившейся обстановке все большее значение приобретала борьба с трусами, паникерами, скрытыми врагами – предателями, распространителями ложных слухов и нарушителями воинской дисциплины. Немалое значение для воспитания личного состава имела своевременная и правдивая информация об обстановке на фронтах, героических подвигах солдат и офицеров, стойкости и упорстве в борьбе с врагом…

Учитывая большие потери политсостава, 6 июля в 4-ю армию из резерва фронта было направлено 100 политработников для пополнения прежде всего тех частей и соединений, которые не утратили своей боеспособности. Кроме того, в армию прибыла новая группа политработников фронта с задачей усилить разъяснительную работу, довести до личного состава требование партии, что дальше отступать нельзя, что необходимо добиться перелома в боевых действиях, покончить с беспечностью, паникерством и провести самую решительную борьбу с трусами и дезертирами…»

Оборона Крыма наглядно продемонстрировала все недостатки высшего командования Красной армии – командующий фронтом Козлов, по мнению И. В. Сталина, боялся Мехлиса, представителя Ставки, больше, чем немцев. Почему? «Годы, связанные с репрессиями военных кадров, породили у генерала Козлова (да и не только у него одного) страх перед стоящими за Мехлисом высокими инстанциями, боязнь ответственности» (Игорь Маношин. «Июль 1942 года. Падение Севастополя»). При этом сам Мехлис проявил лишь диктаторские замашки и произвол при полной безграмотности в военном деле.

ЗАМ. НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКВД МО

МАЙОР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ ЛЫНЬКО

С 15 по 30 декабря в Москве в ходе мероприятий по проверке документов в жилом секторе, в которых принимало участие 2.279 представителей комендантского надзора и милиции, было задержано:

а) дезертиров, бежавших с поля боя или умышленно отставших от своих частей, – 580 человек;

б) отставших от своих частей – 1716 человек;

в) уклонившихся от воинской службы – 946 человек…

Эти красноречивые цифры – только за две недели и лишь по одному (пусть и крупному) городу. Сколько таких отбившихся, сбежавших с поля боя и скрывавшихся от призыва в Красную Армию было в то время по всей стране, и особенно на национальных окраинах?

Следующий документ, хотя он касается тоже только столицы, не менее красноречив:

Отчет коменданта гарнизона г. Москвы о работе военной комендатуры

30 апреля 1942 года Сов. Секретно

№ 841 СС

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ

ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР

ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

Товарищу Берия

Выполняя Постановление Государственного Комитета Обороны от 14 ноября 1941 года по охране строжайшего порядка в городе Москве в прилегающих районах, работниками комендатур, комендантскими патрулями и сотрудниками милиции за период с 20 октября 1941 года по 1 мая 1942 года задержано 531 401 человек, из них:

За воинские преступления и нарушения – 183 519 человек.

При проверке и фильтрации из данной категории задержанных было выявлено:

а) дезертиров – 9406 человек;

б) уклонившихся от воинской службы – 21 346 человек.

Остальные оказались отставшими от проходивших через город частей без увольнительных записок, нарушителями приказов НКО и уставов Красной Армии.

За контрреволюционную деятельность задержано 4881 человек, из них:

а) шпионов – 69 человек;

б) диверсантов – 8 человек;

в) распространителей провокационных слухов – 885 человек;

г) расхитителей социалистической собственности – 3919 человек.

Задержанные шпионы и диверсанты в подавляющем большинстве являются военнослужащими, бывшими в плену у противника, завербованными немецкой разведкой и переброшенными для работы в нашем тылу и войсковых частях.

…Из общего числа задержанных расстреляно на месте 13 человек,

осуждено военными трибуналами к высшей мере наказания – 936 человек,

на разные сроки – 48 472 человека,

подвергнуто административным взысканиям (штрафам) в отделениях милиции – 118 353 человека,

взята подписка о невыезде из Москвы у 120 598 человек.

98 018 человек военнослужащих направлено через Московский военно-пересыльный пункт в маршевые роты.

…В настоящее время принимаются меры по усилению охраны общественного порядка в пригородных районах, особенно в ночное время, проведению систематических проверок всего жилого сектора и по борьбе с факторами несоблюдения военнослужащими на улицах города приказов народного комиссара обороны и уставов Красной Армии.

О некоторых негативных настроениях в РККА говорится в следующем документе.

Спецсообщение особого отдела НКВД 33-й армии

о политико-моральном состоянии

военнослужащих – уроженцев областей,

временно занятых противником

24 ноября 1941 года. Сов. Секретно

НАЧАЛЬНИКУ ОО НКВД

ЗАПАДНОГО ФРОНТА

КОМИССАРУ

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

3 РАНГА

Тов. БЕЛЯНОВУ

Из материалов, поступающих в особый отдел НКВД 33-й армии, установлено, что в частях и подразделениях 33-й армии среди военнослужащих, являющихся уроженцами областей, временно занятых противником, проявляются нездоровые и антисоветские настроения. Отмечены случаи, когда отдельные военнослужащие этой категории высказывают упаднические и пораженческие взгляды. Так, например:

…Боец 2 батареи озад 110 сд Шувалов В. М., уроженец Гжатского района, Смоленской области, в разговоре 22.11 заявил: «Немец очень здорово прет, а у нас нет настоящего оружия. Лучше бы сразу сдаться в плен, все равно он победит».

Шувалов взят в… разработку.

Красноармеец 774 сп 222 сд Юрченко Г. М., 1915 года рождения, беспартийный, уроженец города Криштовка, Могилевского района, Винницкой области, 17.11 выстрелом из винтовки совершил саморанение в левую руку. Юрченко настроен антисоветски, систематически выражает недовольство службой в Красной армии. 14.11 в присутствии красноармейца Смирнова Юрченко заявил: «Из нас здесь живых никого не останется. Всех нас все равно перебьют, и домой нам никому не вернуться».

Юрченко арестован. Ведется следствие.

Начальник боепитания отд. сап. батальона 110 сд техник-интендант Прохоров Т. Р., 1900 г. рождения, уроженец Смоленской области, беспартийный, 7.11 в присутствии мастера Митрофанова сказал: «Наша армия воевать не может, а только отходит».

За Прохоровым установлено… наблюдение.

Зарегистрированы факты, когда среди красноармейцев своих подразделений военнослужащие – уроженцы занятых областей распространяют провокационные слухи, восхваляя отношение немцев к военнопленным и населению временно оккупированной территории.

Красноармеец 300 озад 1 гмсд Нечта П. А., 1918 г. рождения, уроженец Днепропетровской области, член ВЛКСМ, 23.11 с.г. в разговоре заявил: «Я был в плену у немцев. Они очень хорошо обращаются с пленными. Хорошо кормят, там бутылка вина стоит 50 коп. Наше правительство обманывает нас, что якобы немцы издеваются над пленными. Наоборот, они всех пленных с занятой ими территории отпускают по домам».

Особдиву дано указание арестовать Нечта и привлечь к уголовной ответственности.

Красноармеец 3 сп 113 сд Павлов В. П., 1921 г. рождения, уроженец г. Сычевка Смоленской области, беспартийный, 21.11 в беседе сказал: «Я бежал с родной земли, когда был в окружении, и думал, что здесь лучше. В действительности наши обращаются хуже, чем немцы. Жить у немцев гораздо лучше, легче, чем у нас при Советской власти. Как получу валенки, уйду домой на родину, там я проживу, так как есть мясо, картошка и другие продукты».

Особдиву дано указание произвести расследование и при подтверждении привлечь Павлова к уголовной ответственности.

Красноармеец 479 сп 222 сд Васильев Т. Ф., 1914 г. рождения, уроженец Бавского района Смоленской области, беспартийный, 13.11 говорил: «У немцев много наших пленных, которые работают на транспорте и по исправлению дорог. Их кормят так же хорошо, как и немецких солдат. У населения отбирают скот только в тех случаях, если он лишний».

Особдивом производится расследование.

Среди рядового состава частей уроженцами временно занятой противником территории распространяются клеветнические и провокационные разговоры, также отмечены факты, когда красноармейцев они призывают к сдаче в плен противнику и дезертирству. Так, например:

Адъютант начальника артиллерии 1 гмсл красноармеец Коваль Ф. И., 1914 года рождения, по национальности украинец, член ВЛКСМ, 23.11 с.г. явившись в зенитный дивизион, где он раньше служил, в разговоре с парторгом этого дивизиона Кулац М. К., красноармейцем Невмывако В. И. клеветал на вождя партии и верховное командование Красной армии, причем заявлял: «Немцы на нашем участке вывесили объявление, в котором обещают всех, кто перейдет в плен, демобилизовать из армии и распустить по домам. Наши генералы и командиры не годятся, они не умеют воевать. Наша пехота как пойдет в наступление, так и сдается в плен. Если наши сдадут Москву, я первым также сдамся в плен».

Особдиву дано указание арестовать Коваля.

Красноармеец 479 сп 222 сд Ткачев И. В., 1912 г. рождения, беспартийный, уроженец с. Ивановское, Рыльского района Курской области, в конце октября месяца с.г. в разговоре заявил: «Все, что говорят об издевательствах немцев – это ложь. Это командиры и партийцы защищают свою шкуру и распространяют всякую нелепость про немцев. Они продали всю страну, а сейчас хотят одержать победу. Я еще раньше хотел уйти в плен, но решил немного подождать и сдаться в следующем месяце».

Особдивом проводится расследование.

В подразделениях и частях 33 армии установлены неоднократные случаи дезертирства красноармейцев из числа уроженцев временно оккупированной врагом территории…

По всем случаям дезертирства объявлен розыск.

По существу изложенных в спецсообщении фактов мной проинформирован Военный совет 33-й армии.

НАЧ. ОСОБОГО ОТДЕЛА НКВД 33 АРМИИ

Комиссар капитан Госбезопасноcти Камбург

Как появился приказ № 227

• На каждом с бою взятом рубеже,
• В какой-нибудь невылазимой щели,
• На маленьком привале, в блиндаже,
• Когда уже одна усталость в теле…

• Или упершись в бруствер головой,
• Когда вокруг один огонь жестокий…
• Вот отчего так коротки порой
• Моих стихов невыдуманные строки.

Василий Субботин

К пятидесятилетнему юбилею Победы в журнале «Родина» (2005 год, № 4) был опубликован очень интересный архивный документ – письмо в ЦК ВКП(б) полковника Тетушкина (в тот момент – командира 141-й стрелковой дивизии, занимавшей важный оборонительный рубеж в районе Воронежа), отправленное в те самые жаркие июльские дни 1942 г., накануне опубликования легендарного приказа № 227. Тетушкин, боевой офицер, прошедший еще школу Первой мировой войны, поневоле ставший свидетелем июльского беспорядочного отступления Красной армии, рискуя быть обвиненным в паникерстве и пораженчестве, написал секретарю ЦК Г. М. Маленкову следующее: «Какую же картину отхода армий Юго-Западного и Брянского фронтов я наблюдал? Ни одной организованно отступающей части я не видел на фронте от Воронежа на юг до г. Коротояк. Это были отдельные группки бойцов всех родов оружия, следовавшие, как правило, без оружия, часто даже без обуви, имея при себе вещевые мешки и котелок. Попутно они (не все, конечно) отбирали продовольствие у наших тыловых армейских учреждений и автомашины. Кто идет с винтовкой, то она обычно ржавая (а производства 1942 г.). Картина эта мне знакома по прошлому году… У нас не хватает жесткой дисциплины, чтобы наверняка обеспечить успех в бою, чтобы никто не смел бросить свое место в окопе в любой обстановке. Умри, а держись. Все это должно быть обеспечено соответствующим законом, отраженным в уставах. Все, что мы имеем сейчас (уставы, положения) – этого не достигают…

Дисциплина, как и везде, особенно необходима в бою, тут она решает дело. Причем, если даже нет командира при бойце, он должен упорно защищаться или двигаться вперед на противника так же, как и с командиром». Это письмо – крик души вполне могло попасть и к Сталину и стать одним из тех самых «исходных» материалов, использованных вождем при написании приказа № 227.

Если беспристрастно проанализировать текст письма полковника Тетушкина, то можно выделить следующие аспекты, на которые он обращал внимание высшего руководства: плохую подготовку пехотных частей и отсутствие в них должной дисциплины (особенно на уровне взвода и роты), недостаточный контроль бойцов за личным снаряжением и оружием – поскольку во время отступления многие красноармейцы, чтобы избавиться «от лишнего груза», бросали винтовки и боеприпасы, противогазы, саперные лопатки, лошадей, гужевые повозки и автомашины.

Помимо этого малоизвестного письма, появлению приказа предшествовало опубликованное 19 июля (за 9 дней до объявления сталинских суровых строк) в газете «Красная звезда» (получаемой всеми подразделениями и являвшейся одним из основных источников для проведения политбесед с бойцами) стихотворение Константина Симонова «Убей его», отражавшее эмоциональный настрой советских людей в этот период смертельной схватки, в которой нельзя быть милосердным:

Спустя пять дней, 24 июля, в той же «Красной звезде» (по сути являвшейся в годы Великой Отечественной войны самой главной, одной из самых массовых газет страны) появилась небольшая, но красноречивая статья одного из самых популярных советских писателей и журналистов – Ильи Эренбурга. Статья-лозунг называлась емко и жестко: «Убей». Эренбург прямо называет смертельных врагов советских людей: «Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово „немец“ для нас самое страшное проклятие… Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай трупов. Не считай верст. Считай одно: убитых тобой немцев. Убей немца! – Это просит старуха-мать. Убей немца! – Это молит тебя дитя. Убей немца! – Это кричит родная земля. Не промахнись! Не пропусти. Убей!»

Случайность ли тот факт, что эти два эмоциональных произведения были опубликованы непосредственно перед появлением приказа? Сталин всегда с должным вниманием относился к литературе как к средству воспитания масс. Вождь читал «Красную звезду», и вряд ли подобные тексты, выражавшие не только мнение руководства страны, но и настроения общества, могли быть опубликованы без его негласного согласия или кого-то из его ближайших сподвижников…

В 1942 году появилось и стихотворение Александра Твардовского «Баллада об отречении», где описывалась судьба дезертира:

Харьковская трагедия

Дух того кровавого и сурового времени определялся тем обстоятельством, что вся страна, превращенная в военный лагерь, воевала с врагом.

Боевые действия войск Юго-Западного фронта против германской группы армий «Юг» под Харьковом (1942). Бойцы Юго-Западного фронта в оборонительных боях

В конце марта 1942 года в Ставке состоялось совещание, на котором обсуждалась Харьковская наступательная операция. Сталин, поддержавший предложение командующего Юго-Западным направлением Тимошенко, дал указание считать операцию внутренним делом Юго-Западного направления и Генштабу в ее ход не вмешиваться – Жуков (и согласный с ним Шапошников) предлагал ограничиться активной стратегической обороной, чтобы «измотать и обескровить противника в начале лета», и только после этого перейти в наступление, а пока ограничиться наступлением в полосе Западного фронта. За проявленную на совещании «строптивость» Жуков по приказу Ставки был понижен – из его подчинения был выведен Калининский фронт, а руководимое Жуковым Западное направление были ликвидировано…

Но зато для поощрения Тимошенко, Баграмяна и Хрущева (руководства Юго-Западного направления) Сталин устроил прием, на который своевольного Жукова не пригласили. У вождя, лично ведшего праздничное застолье, нашлись добрые слова и пожелания для каждого из присутствующих. Напоследок Сталин огласил «один весьма актуальный документ» – знаменитое письмо запорожских казаков турецкому султану, потребовавшему от них покорности: «А какой же ты, к бесу, рыцарь, если не можешь прибить голой задницей ежа!»

Но вскоре советскому вождю и его сподвижникам стало не до смеха: начавшееся успешно харьковское наступление захлебнулось – со стороны его южного фланга (со стороны Краматорска) последовал удар танковой группы Клейста. Но переоценившие свои (вернее, недооценившие вражеские) силы командующий направлением Тимошенко и член Военного совета Юго-Западного фронта Хрущев сделали попытку убедить Верховного Главнокомандующего в том, что опасность со стороны немецкой танковой группы преувеличена и наступление Красной армии продолжается успешно… Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» так описал этот эпизод: «Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступивших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую, потому что лично присутствовал при переговорах Верховного».

Операция закончилась тяжелым поражением Красной армии, крупная группировка советских войск попала в окружение. Потери обоих фронтов (Юго-Западного и Южного) составили 277 тыс. человек, из которых более 170 тыс. человек – безвозвратные.

Катастрофой закончилась и попытка освобождения Крыма – командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов и представитель Ставки, доверенное лицо Сталина, армейский комиссар I ранга Л. З. Мехлис не смогли организовать наступление и в результате, имея численное превосходство, Красная армия после двухнедельных боев была вынуждена оставить Керченский полуостров и, бросив часть боевой техники, эвакуироваться на Тамань. В результате этой неудачной операции нашим войскам пришлось 3 июля 1942 года оставить легендарный город-крепость Севастополь. Безвозвратные потери Крымского фронта и Черноморского флота составили более 176 тыс. человек.

Эти и другие неудачи Красной армии позволили командованию вермахта вновь перехватить утерянную после зимнего наступления советских войск под Москвой 1941–1942 годов стратегическую инициативу. Фронтовых резервов у Ставки не осталось, тяжелое положение Красной армии могло превратиться в катастрофическое…

Планируя захват нефтеносных районов Кавказа, в конце июня 1942 года немецкие войска, нанеся мощный удар по позициям Брянского и Юго-Западного фронтов, прорвали оборону Красной армии и совершили рывок в направлении Воронежа (частично захваченного 6 июля 1942 года) и к Дону. Советские войска оказались отброшенными за Дон, и к середине июля вермахт, развернувший наступление в большой излучине на Сталинград, прорвал стратегический фронт нашей армии на глубину 150–400 км.

24 июля 1942 года пал Ростов-на-Дону и возникла непосредственная угроза захвата немцами Северного Кавказа.

Итальянцы на подступах к Сталинграду

В начале 1942 г. на помощь немецким войскам дуче Муссолини отправил еще шесть дивизий. Достигшая численности 300 тысяч человек итальянская экспедиционная армия двигалась к Сталинграду. В ее составе находилась и «Добровольческая милиция». Ее подразделения носили пышные названия, заимствованные из римской истории: «легионы», «крылья», «манипулы», а офицеры носили звания римских военачальников: «консул», «проконсул», «командир манипулы».

Сталинградский фронт

12 июля 1942 года решением Ставки Верховного Главнокомандования был сформирован Сталинградский фронт под командованием маршала С. К. Тимошенко (которого позже сменили генералы В. Н. Гордов, расстрелянный 24 августа 1950 года в Лефортовской тюрьме за антисталинские разговоры, и А. И. Еременко), перед которым была поставлена задача не допустить прорыва немцев к нефтеносному Кавказу.

23 июля, когда немецкие армии подходили к Волге, Мартин Борман, секретарь нацистской партии и правая рука Гитлера, направил пространное послание Розенбергу, в котором изложил кровожадные взгляды бесноватого фюрера на будущее захваченных советских земель: «Славяне призваны работать на нас. Когда же мы перестанем в них нуждаться, они могут преспокойно умирать. Поэтому обязательные прививки, немецкая система здравоохранения для них излишни. Размножение славян нежелательно. Они могут пользоваться противозачаточными средствами или делать аборты. Чем больше, тем лучше. Образование опасно. Вполне достаточно, если они смогут считать до 100… Каждый образованный человек – это будущий враг. Мы можем оставить им религию как средство отвлечения. Что касается пищи, то они не должны получать ничего сверх того, что абсолютно необходимо для поддержания жизни. Мы господа. Мы превыше всего». Вот такие зловещие перспективы были уготованы нацистами советским людям. Но, несмотря на еще предстоявшие в тот момент тяжелые бои за Сталинград, время, когда нацисты могли владеть стратегической инициативой, было уже сочтено.

В окопах под Сталинградом. Сталинградская битва. 1942

30 июля 1942 года по решению командования вермахта Сталинградское направление стало приоритетным (ранее, 23 июля, согласно директиве № 45, подписанной А. Гитлером, группа армий «А» должна была наступать на Кавказ, а вспомогательную задачу – овладеть Сталинградом силами 6-й армии под командованием генерал-полковника Ф. Паулюса – поставили перед группой армий «Б»).

В книге Г. Куманева «Говорят сталинские наркомы» приводится рассказ о том, как в августе 1942 года в Кремль был вызван нарком промышленности и уполномоченный ГКО по обеспечению фронта горючим Николай Байбаков, которому Сталин заявил, что ни одна капля нефти не должна достаться немцам, и которого отправил на Северный Кавказ, чтобы тот в случае угрозы захвата немцами уничтожил нефтяные скважины. При этом Сталин предупредил наркома: «Имейте в виду, товарищ Байбаков, если Вы хоть одну тонну нефти оставите немцам, мы Вас расстреляем. Но если Вы уничтожите промыслы, а противник не сумеет захватить эту территорию и мы останемся без нефти, мы Вас тоже расстреляем».

28 июля Сталин как народный комиссар обороны СССР подписал лично им написанный приказ № 227 «Ни шагу назад!».