Любовь огненного дракона

Глава 1

Солнце клонилось к западу, окрашивая ускользающими лучами небольшую композиционную арку в середине двора сыхэюаня. Ветер, странствующий по всей Азии, навестил и этот дом, вобрав в себя холод приближающейся осени. Его невидимые завитки задели тонкие железные колокольчики, висящие под самой крышей, которая выступала за стены дома семейства Ли. Нежный перезвон, как пьянящая прощальная мелодия, проник во все открытые окна, выходящие во двор. Площадку для отдыха и медитаций окружали четыре одноэтажных здания, смотревшие в центр. Их входные двери соединялись по всему периметру длинными открытыми коридорами. Неброские, они всё же заслуживали того, чтобы проходящий или проезжающий остановился и залюбовался этим строгим символическим памятником четырём сторонам света и стихиям.

 Стайка звонких птиц вспорхнула откуда-то из недр леса, простиравшегося до горизонта, но, долетев до ворот сыхэюаня, внезапно сменила направление и унеслась в противоположную сторону. Несмотря на то, что на входных воротах были начертаны благожелательные напутствия, две невысокие статуи драконов по обе стороны дверей отпугивали нежеланных гостей.

 На крыльцо одного из домов вышел высокий и статный молодой человек, одетый в довольно лёгкий тонкий халат. Фэнг Ли был одним из старших мужчин в семействе. И да не затуманит ваш разум то, что считается нынче «старшим». На вид ему нельзя было дать больше тридцати пяти, а может, и того меньше. Чёрные длинные волосы, собранные в красивый шелковый хвост на затылке, не осквернены ни одной седой нитью. Рельеф грудной клетки, видневшийся сквозь невесомую ткань одеяния, мог бы принадлежать крепкому атлету или борцу.

 Тем не менее Фэнг жил на земле уже так долго, что после ста двадцати потерял счёт годам. А может, ему просто не хотелось больше его вести? В руках мужчина держал маленькую чашку с зелёным чаем, от которого поднималась струйка горячего пара. Он стоял безмолвно, будто статуя у ворот. Взгляд его, спокойный и задумчивый, устремился на багровое небо.

 Позади старейшины возник ещё один силуэт.

– Что за времена настали, когда даже среди деревьев есть свои шпионы? – задумчиво произнёс Фэнг, не оборачиваясь.

Чуть заметно вздрогнув от глубокого баса, Лао Ли сделал пару маленьких шагов вперёд, подставив своё лицо прохладному воздуху.

– Сегодня холодно, брат. Стоит одеться потеплее.

 Лао выглядел, как восемнадцатилетний юноша. Короткие торчащие волосы выдавали его детскость и непосредственность. Даже взгляд его карих глаз не был наполнен мудростью и опытом, как у старшего брата. В голове всё ещё порхали мотыльки веселья и озорства.

 Фэнг приподнял уголок тонких тёмных губ: Лао – единственный из всего их сообщества, кто мог заставить мужчину улыбнуться одним присутствием. Он опустил смягчившийся взгляд на парня:

– Мне нравится, когда я чувствую, как жар моего тела хоть ненадолго остывает.

– О да. Без тебя в комнате холодно, – рассмеялся юноша в ответ, но осёкся, заметив, что Фэнг больше не улыбается. – Тебя что-то тревожит?

 Старейшина сделал глоток из чашки и снова уставился вдаль.

– Наступает осень. Я закончил с медальоном, над которым работал последние месяцы. Как и надеялся, успел к сроку. Пришла пора спрятать его в сокровенном месте, где он будет ждать своего часа.

– Ты о Миран? – голос юноши дрогнул, когда имя выкатилось наружу, подобно звонкому мячику.

 Фэнг сделал вид, что не заметил, хотя немного и напрягся. Звук её имени в последнее время редко навещал его слух. Семейство старалось не говорить о ней, даже оставаясь наедине. Миран, чей образ навсегда запечатлелся в душе у старейшего из поколения людей-драконов, давно уже не появлялась на пороге сыхэюаня. Когда-то скоротечный роман между ними двумя оставил неизгладимый след на всех живущих здесь, под покровом древней завесы.

 Она появилась чуть меньше года назад, дождливым вечером, промокшая и испуганная. Три месяца назад так же ушла, не сказав ни слова. Растворилась под крупными каплями весеннего ливня, оставив ворота приоткрытыми. Семейство Ли радушно приняли её, посвятили в тайны своего происхождения. Их с Фэнгом тяга друг к другу была настолько сильной, что чувствовалась всеми без слов. Никто не мог и предположить, что таинственная незнакомка, чуть ли не породнившаяся с ними, неожиданно и бесследно испарится. Для самого старейшины это тоже оказалось загадкой, но разум велел ему отпустить гостью и оставить всё как есть.

 "На любой поступок есть свои причины", – говорил он, глотая ком в груди, – "У каждого свой путь. Так и у Миран, возможно, своё предназначение"

 После той фразы Лао возненавидел это слово. Оно скользким ужом цеплялось за горло и рисовало в мыслях образ красавицы с чёрными как смоль длинными волосами, собранными в пучок. Как качались подвески на её причёске. Как блестели узкие глаза, когда она смеялась.

 Парень с опаской взглянул на старейшину, но на лице того не дрогнул ни один мускул.

– Да, младший братец, – его голос оставался ровным и размеренным. – Когда она исчезла и отправила мне письмо, я тоже вначале разволновался. Однако, что бы ни происходило в её жизни, сделаю всё, о чём она попросит, ты знаешь. Медальон – так медальон. Тем более, раз он может защитить её от зла…

 Лао подался вперёд и посмотрел в глаза старейшине:

– Я верю тебе. Но стоит ли нам быть такими же доверчивыми по отношению к ней? Она так внезапно исчезла. И после этого попросила тебя сделать то, чего ты раньше никогда не делал для смертных. Подумай: вынести наш родовой камень за пределы сыхэюаня! А может, и за пределы империи. Вдруг она встала на сторону врагов? Мало ли тех, кто хотел бы заполучить хоть частицу нашей магии?

– Я понимаю твои переживания, милый братец. Признайся, матушка Минь подослала тебя сюда поговорить об этом? Успокой её и успокойся сам, прошу. Я много прожил и немного разбираюсь в людях. Не забывай и о той доброте, с которой гостья относилась к нам. Особенно к тебе, мой друг.

 Лао виновато опустил голову, и волосы заблестели от воды. Эмоциональные воспоминания отвлекли их от начавшегося моросящего дождя.

– Ты прав, старший брат. Извини, не хотел. Тебе нужна помощь?

 Фэнг ласково приобнял юношу за плечо и отступил вместе с ним назад, к навесу.

– Буду рад, если сопроводишь меня к храму. Но не сегодня. Пусть живительная влага орошает лес, а завтра, когда погода будет более благосклонна, мы отправимся туда.

 Повеселевший Лао коротко кивнул и побежал в дом, откуда по коридорам торопливо зашагал в противоположном направлении. Там он обитал с матушкой и сестрой.

Старейшина же предпочитал уединение. Когда-то он начал было обустраивать свою территорию как семейное гнездо. Но так и не закончил, оставив надежду в душе и затею на неопределённый срок.

 Фэнг зашёл в свою комнату и прикрыл створки. Стемнело. Небрежный взмах рукой – и все свечи по периметру просторной комнаты зажглись, осветив широкий матрас, низкий стол, кадку с деревцем и умывальник. На полу раскинулась циновка, расписанная сценами сражений старых времён.

Мужчина опустился на постель и шумно выдохнул. После разговора остался неприятный привкус. Некоторые слова словно осели на языке, придавая горечь надежды и страха. Он думал о том, что вдруг любимой и правда угрожала опасность, и как же устроить им встречу. В то же время письмо на столе давало ощущение женского присутствия. Бумага пахла Миран, а слова были созданы той самой рукой, что когда-то с любовью прикасалась к нему.

 Записка была написана с максимальной осторожностью на случай, если бы её перехватили: ни имён, ни названия поселения, ни дат. Общие фразы, которые понятны только им обоим. За свою долгую жизнь Фэнг не раз изготавливал обереги-амулеты для своих сородичей. В этом же случае для НЕЁ…

 Мужчина покрутил в крепких руках круглый медальон с тонкой резьбой и прочной цепочкой. На предмете красовались изображения луны, крыльев, охраняющего орнамента и рун. Этот металл называли "драконьим пламенем", какой можно встретить только в обиталищах древних существ. Прочнейший сплав, изготовленный из вулканической лавы, настоящей драконьей чешуи, золота и железа. На чёрном рынке за такую вещь прилично бы заплатили. И в первую очередь те, кто охотился не за наживой, а за магическими способностями оберега. Он мог скрыть хозяина от посторонних глаз, защитить и предупредить об опасности, помочь исполниться желаниям… Для каждого носителя предмет мог открыться с той стороны, которую он считал нужным именно ему. Попади вещица в плохие руки, страшно представить, сколько бед и войн могло бы с её помощью произойти.

  На рассвете Лао выглянул в окно: небосклон начал белеть. Матушка Минь уже хлопотала у очага, готовя завтрак на всех жителей. Сыхэюань наполнился ароматом риса и рыбы. В окнах соседних комнат также показались силуэты проснувшихся членов семейства. Юноша заметил, что у Фэнга темно и неподвижно. Он прищурился, стараясь тщательнее вглядеться в его чёрные окна. Неужели старший брат отправился без него? Со стороны юго-восточных ворот послышались переливы ветряных колокольчиков.

– Он не уйдёт без тебя, – мягко отозвалась Минь, оторвавшись от готовки. – Ты ж его любимчик. Вот, держи.

 Низенькая женщина с седыми волосами протянула мальчику две коробки для обеда, завёрнутые в белую ткань.

– Я знаю, что он не зайдёт позавтракать. Его мысли слишком далеко отсюда. Поедите по дороге.

 Лао благодарно поцеловал матушку в лоб, натянул тёплый камзол и поспешил во двор.

 Он думал о связи Фэнга с Миран и о том, как бы ему тоже хотелось когда-нибудь ощутить такие же нежные чувства. С этими фантазиями он вышел на улицу, где заметил старейшину, стоявшего около входных ворот. На нём красовалась чёрная утеплённая куртка с защитными вставками на плечах, спине и локтях. К ней прилагались такого же фасона утеплённые штаны. В этой одежде тот обычно выходил на охоту. Когда-то этот костюм Фэнг разработал сам. Материал включал в себя измельчённую драконью чешую, делавшую одежду огнеупорной и бронебойной. Не хватало лишь шлема. Но будь еще он, их прогулка превратилась бы в Крестовый поход.

 Лао хмыкнул:

– Мы идём на крупную дичь?

 Мужчина пропустил мимо ушёл едкое замечание. Он привык к характеру мальчишки. Ничего, когда тот подрастёт годков ещё так на сто, то посерьёзнеет. Они вышли из сыхэюаня и зашагали через лес.

– Предосторожность лишней не бывает. Вокруг храма Тотуми могут рыскать шпионы. Да что говорить, – тяжело вздохнул Фэнг и нахмурил густые брови, – возле любого из храмов.

 Лао вприпрыжку догнал старейшину и постарался поспевать за широкими шагами длинных ног брата.

– А почему ты выбрал именно Тотуми?

– Это место – некая точка отсчёта. Она любила там молиться и сама намекнула на него. Мы оба знаем все закутки и секреты этого храма.

 Следующим жестом Фэнг приказал Лао больше не задавать вопросов на эту тему.

 Мальчик добродушно пожал плечами и весело поспешил вперёд. Тотуми – семейный храм, куда в давние времена любили ходить члены общины. И располагался недалеко от их сыхэюаня, всего около пары километров напрямую через глухой лес.

 На земляном фундаменте возвышалось декоративное здание в четыре небольших этажа с изогнутой крышей. Два верхних не предназначались для людей, и выглядели маленькими игрушечными башенками. Первый же ярус был просторным. Внутри стояли две статуи, изображавшие величественного, но миниатюрного дракона и богиню солнца Аматэрасу. Они смотрели друг на друга, навечно запечатлев союз между драконами и людьми. Под потолочным сводом виднелись изображения множества божеств, свидетелей этой исторической сцены.

 Старейшина твердой поступью зашёл в святилище и тут же направился к дальнему углу, позади божеств. Лао с любопытством вытянул голову, вглядываясь в происходящее. Неожиданно раздался приглушённый удар, и старший брат… исчез. Юноша испуганно подбежал к тому месту, где тот стоял парой минут ранее, и обнаружил откинутую крышку люка в каменном полу. В глубине подвала плясали огоньки, освещая земляные стены.

– Фэнг? – крикнул он в яму и наклонил голову, прислушиваясь к ответу.

– Я здесь! Побудь там и присмотри за входом! Скоро буду.

– Хорошо, – со вздохом произнёс Лао, опустившись на пол, и обхватил колени руками.

 Фэнг прошёл по земляному туннелю, который был просторнее и выше, чем можно было представить снаружи. Мужчина двигался аккуратно, но очень мягко и быстро, так как прекрасно знал это потайное место. Лишь одному человеку в жизни старейшина показал секретную комнату. Именно тут произошёл их первый поцелуй, заставивший драконье сердце ярко пылать. На это место она указала в письме, как на начало их сплетённых судеб.

 В конце туннеля располагался ритуальный каменный стол, у основания которого нажатием на рычаг открывался ящик. Мужчина запер медальон в деревянную лакированную шкатулку, предварительно заботливо обернув украшение в несколько слоёв бамбуковой ткани.

Глава 2

Размеренный шум городской суеты убаюкивал и всячески оттягивал окончательное пробуждение. Будильник на сотовом зазвонил снова. В третий раз. Тонкая женская рука вынырнула из-под лёгкого пледа и наугад ткнула на экран. Звуки назойливой и раздражающей трели стихли ещё на пять минут. Длинный трубный гудок поезда, проезжавшего неподалёку, наконец разбудил Айю. Она раздосадовано скинула с головы покрывало и дала солнечному свету ослепить глаза.

Несмотря на то, что на дворе уже стоял сентябрь, летняя духота не спешила исчезать из воздуха неспящего Иньцзы. С самого рассвета жизнь уже кипела в торговых и офисных домах, заставляя брокеров, клерков и прочих работяг с неохотой просыпаться чуть свет, есть приготовленный сонными жёнами завтрак и бежать на серую рутинную службу. Так считала Айя. Так считала добрая половина рабочего населения в городе. Одно её безмерно радовало: своё дело девушка любила. Просто надо научиться пораньше ложиться спать.

Накануне один из коллег позвал её в небольшой ресторанчик отметить повышение. Айю это не слишком восторгало, так как когда-то они в одно время поступили на практику в аукционный дом. Однако Хань настолько усердно подхалимничал с начальницей, что стал быстро подниматься по карьерной лестнице. Девушка считала, что была талантливее и трудилась намного усерднее хитрого ловеласа. Часто вызывалась выполнять дополнительную работу, брала на себя сложные исследования. Оставалась до поздней ночи, чтобы в итоге получить идеальный результат.

На вечере в кафе Айя задумчиво сидела в компании, покручивая стакан с виски, и с досадой наблюдала, как Хань тычет себя в грудь, рассказывая коллегам, как много он сделал для должности заместителя. Взгляд её перешёл на начальницу. Нани смотрелась старовато для своего возраста.

«Скорее всего, просто привирает на десяток лет», – придирчиво посмотрела девушка на хозяйку исторического дома искусств. Седые волосы не так сильно бросались в глаза из-за изящных высоких причёсок, которые начальница меняла каждый день.

Айя прикрыла один глаз и посмотрела на неё снова сквозь мутное стекло стакана.

«Все они – проекция», – вдруг прозвучало у неё в голове, – «дунь – и иллюзия рассыпется на миллионы песчинок. Ты реальна, ты много работаешь. Слишком много.»

Со вздохом девушка опустила бокал на стол и подпёрла рукой щеку. Очки в тонкой оправе покосились, и она сняла их. Всё это – проклятая жалость к самой себе. По крайней мере, её не увольняют и ценят как ответственного сотрудника.

– … Мы с ней вместе пришли сюда около трёх? Четырёх лет назад? Айка?

Она встрепенулась от того, что напыщенный товарищ обратился к ней по имени, и вновь надела окуляры.

– Прости, что?

Хань, нацепив ехидный оскал, вычертил каждое слово заново:

– Говорю, как давно мы сюда устроились работать? Ты всё ещё сидишь в аукционном крыле. Оценщицей? А я перебрался на несколько этажей выше, ближе к сливкам общества.

– Да, да. Ты молодец. Мне просто нравится моя работа. У нас разве соревнование?

Всё это уже начало порядком раздражать, но надо держать себя в руках.

– Брось, мне тоже нравится, что ты там в своей стихии, а я – в своей. Пусть каждому будет дано то, что ему по душе.

Парень высоко поднял бокал, и сидящие загудели.

«Ага, конечно, Хань. Смотри, как бы тебе ни припекло в твоём большом дорогущем кресле».Внезапно гул разбавился оханьем, и коллеги вскочили со своих мест. Видимо, Хань держал руку слишком близко к свечам, создававшим на столе торжественную атмосферу. Манжет его белоснежной накрахмаленной рубашки вспыхнул, и он принялся забавно скакать. Нани вскочила и побежала к барной стойке за огнетушителем. Айе хотелось наблюдать и хохотать, но вместо этого она спокойно взяла со стола кувшин с соком и выплеснула его прямо на виновника торжества. Огонь погас. Парень стоял, открывая и захлопывая рот, как рыба, выброшенная на берег, не в силах что-либо сказать.

Девушка укоризненно посмотрела на него, склонив голову.

– Спа… Спа-асибо. – выдохнул, наконец, он.

Друзья подскочили к нему с полотенцами и принялись обтирать мокрую одежду. Айя же неспешно опустилась на своё место. Что ж, теперь ей вечер не казался таким уж скучным и пресным. Можно выпить ещё пару стаканов.

Чуть позже над ней склонилась Нани, назидательно говоря что-то о том, что если хорошо работать, то все двери откроются прямо перед носом и вскоре, сославшись на важный заказ, спешно покинула компанию.

Время близилось к полуночи, и девушка тоже решила отправиться отдыхать. Впереди ждал ещё один длинный и сложный рабочий день. Выйдя на улицу, она вдохнула свежий воздух, пахнувший приближающимся дождём. В такую погоду особенно хорошо спится. Город сверкал бесконечным количеством огней. Бурная жизнь в это время суток была совершенно иной, чем днём: шумные весёлые компании в барах, музыка из клубов. Неподалёку, из открытых стеклянных дверей отелей-небоскрёбов слышался звон игровых автоматов. Где-то там, в казино, просаживают миллионы или же выигрывают их. Кто-то торопится на встречу с любовницей, а кто-то грабит чрезмерно выпившего постояльца, что вышел за сигаретами. Ночь – время тёмных личностей, тайн и грязных дел. Лучше не задерживаться.

Поймав такси, Айя назвала адрес и отправилась домой.

Наутро голова напомнила о том, что переутомление и алкоголь плохо дружат между собой. То, что вечером так хорошо расслабляет, при пробуждении “радует” разочарованием и сожалением.

Только бы не опоздать на следующий же день после повышения Ханя. Нельзя укреплять его мнение о том, что девушке судьба оставаться на одном и том же месте.

Вскочив с постели, Айя пронеслась по комнате, наскоро собрав рабочую одежду на спинку кресла. Включив электрический чайник, она скрылась в душе, смывая с себя остатки вчерашнего вечера.

В аукционный дом молодая сотрудница вошла, что называется, «при параде». Белая блузка, строгая узкая юбка. Комплект украшала нить жемчуга на длинной, стройной шее. Волосы Айя собрала в быструю, но аккуратную причёску. Очки в тонкой позолоченной оправе подчёркивали лёгкий повседневный макияж.

Стук невысоких изящных каблучков пронёсся по длинному коридору, знавшему когда-то лучшие времена.

Пока Айя открывала кабинет, она думала о том, что ей очень повезло иметь своё, подальше от клубка переплетённых этажами змей, уединённое местечко. Офис, куда не заглядывали каждые пять минут с нелепыми вопросами.

Только поразмыслив об этом и усевшись в уютное кресло, девушка услышала скрип дверей.

В проёме показалась голова Нани:

– Доброе утро, Айя. Как себя чувствуешь после вчерашнего?  Впрочем, неважно. Хорошо, что ты уже на своём рабочем месте.

Женщина вошла в кабинет и придирчиво осмотрела полки на предмет пыли. Сегодня на её голове красовались две скрученные в «корзинки» косы с вплетёнными розовыми цветами. Она разочарованно поняла, что пристать не с чем, и дёрнула плечом.

– Вчера ночью мне поступил любопытный звонок. Историки вели исследования в старой части леса, где-то на востоке, где нашли древний храм. Насчёт самого здания ничего не сказали, так же как и про предметы той архитектуры. Однако попросили изучить и оценить одну вещицу. То ли кулон, то ли медальон. В общем, я дала им твои контакты и номер кабинета. Сегодня они должны прибыть в Иньцзы и первым делом принести находку тебе. Займись ею, а потом сразу доложи мне о результатах. Если вещь ценная, то можем неплохо выручить на аукционе. Останется только договориться с нашими «археологами».

Айя коротко кивнула и застучала клавишами клавиатуры, показывая, что уже начала работать. Нани была не из тех, кого надо выпроваживать дважды.

Примерно через час в двери постучали вновь. В комнату зашла пара мужчин. Ни на историков, ни на археологов они явно не походили. Девушка подумала, что имеет дело с браконьерами либо охотниками за сокровищами. Хотя, возможно, что ошиблась: и этим двум просто повезло оказаться в нужном месте и случайно обнаружить что-то ценное.

– Нани любезно пригласила нас в ваш офис, – пугающе обнажил два ряда жёлтых зубов один из гостей. – Нам нужно знать, сколько стоит этот предмет. И желательно побыстрей.

Он шумно опустил перебинтованную ладонь на стол, отчего стакан с карандашами слегка подпрыгнул.

Айя вздрогнула, но постаралась сохранить спокойное выражение лица.

– Процедура подробной экспертизы составляет от семи дней и более…

– Не пойдет, – оборвал её второй посетитель, – нам не в музей его выставлять, история происхождения вещички тоже не интересует. Просто назовите цену.

Девушка немного растерялась и осторожным движением откинула кусок ткани, в которую была обёрнута массивная цепочка с круглым медальоном. Придвинув настольную лампу-лупу, она направила луч света на предмет.

– Очень красивая ручная работа… Не могу сразу сказать точный возраст вашей находки, но явно не менее трёхсот-четырёхсот лет.

– Цена, – нетерпеливо рыкнул мужчина.

Айя нервно сняла очки и вытерла ладонью капельки пота, выступившие под глазами.

– Я не могу сразу оценить. Если бы это было каратное золото или изделие с пробой – другое дело. Но тут явно уникальный древний сплав. И предстоит выяснить, из каких металлов.

– Сколько времени вам на это надо? – хмуро переглянулись клиенты.

– Оставьте вещь до завтра. Я займусь ею. Где вы, говорите, её нашли? Мне помогла бы информация о том, в каких условиях все эти годы хранился предмет. Наверняка историческое сообщество тоже заинтересовалось бы и помогло дать оценку такому…

– Не. Надо. Никого сюда приплетать. – с угрозой выделил каждое слово мужчина. – Нани обещала, что вы не будете задавать лишних вопросов и просто скажете цену. Не надо испытывать наше терпение, уважаемая. Это ничем хорошим не кончится. Придём завтра утром.

Поставив жирную точку на диалоге, парочка покинула кабинет, оставив Айю наедине со своими мыслями и подозрительно красивым амулетом. А вдруг они кого-то обокрали? Или даже убили, чтобы забрать себе? От этой мысли девушка поёжилась. Стоило ли звонить Нани и расспрашивать её о визитёрах? Определённо, да.

На том конце провода сухой женский голос ответил примерно то же самое, что и двое незнакомцев. Хозяйка попросила выяснить, что за сплав, насколько дорогой и что она (Нани) может с этого поиметь.Девушка вздохнула и положила трубку. Снова всё мимо неё. Ладно, раз уж это такое тёмное дело, то, быть может, ей перепадёт какой-нибудь небольшой процент или бонус за выполненную работу и молчание. Айя принялась за дело.

Вновь положив украшение под лупу, она вгляделась в узор, по всему кругу обрамлявший тёмный медальон: острые уголки полумесяца точно сделаны вручную, но с такой заботой и тонкостью! Мастер явно вложил свою душу в изделие, заплетая миниатюрные металлические перья в крыльях, что плавно переходили в причудливый орнамент. Что же это за материал? Девушка не видела таких ранее. Чёрный, как смола, но совершенно лёгкий по весу.

Айя переместилась к компьютеру и написала коллеге запрос на спектральный анализ. Такого оборудования у неё в кабинете не было, а без него старинную вещицу не изучить. В ожидании ответа она обернулась на лежащий под лучом лампы амулет. На какое-то мгновение вдруг показалось, что по его поверхности пробежала серебристая рябь. Помотав головой, чтобы сбросить наваждение, Айя придвинулась вплотную к завораживающему украшению. Сняв очки, девушка убрала в сторону стекло и склонила лицо с намерением убедиться, что блеск оказался результатом преломления света через оптику. Со лба скатилась крохотная капелька пота и упала прямо в центр медальона.

– Вот же ж! – выругалась, хватая полотенце.

Вытянув руку, девушка с изумлением уставилась на свою ладонь: по пальцам пробежали крохотные энергетические волны, оставляя после себя лёгкое покалывание. Краем глаза Айя успела заметить, как от амулета во все стороны полилось белое свечение, плавно растекаясь по столу по направлению к ней. Она хотела отдёрнуть руку, но не смогла этого сделать. Тело больше не слушало свою хозяйку.

Оно поглощалось горячим серебристым дымом до тех пор, пока глаза не перестали видеть что-либо вокруг. Звуки исчезли.

Айя провалилась в глубокое беспамятство.

Глава 3

Девушка распахнула глаза, вдыхая чарующий аромат свежей травы и неизвестных цветов. Поначалу она даже не попыталась понять, где находится, так как  голову наполнил дурман, которого она не испытывала уже очень давно, но по которому дико соскучилась, хоть и до конца не осознавала этого ранее. Она лежала на земле. Перед глазами медленно танцевали кроны деревьев. Местами листва уже начала желтеть, что придавало картине особое очарование.

«Может быть, в детстве я жила около леса?», – подумала Айя, позволяя ветру гулять в её распущенных волосах, – «а потом уехала в шумный город и утратила магию единения с природой…»

Ей не хотелось вставать. Вот бы полежать ещё немного. Вроде никого рядом нет, так пусть же эти минуты продлятся как можно дольше. Она попыталась вспомнить, что произошло до того, как она очнулась, но в голове стоял лишь густой туман, плотной стеной застивший воспоминания.

Девушка вновь прикрыла глаза и стала тихонько напевать приятную мелодию, которая возникла из ниоткуда, словно из воздуха. Ветер в такт поскрипывал качающимися ветвями, а птицы на время притихли, вслушиваясь в напевы.

– Миран?

Грубый треск сухих палок под тяжёлой поступью заставил девушку замереть. Кто тут ещё ходит, нарушая восстановление баланса со Вселенной?

Она приоткрыла один глаз и повернула голову в сторону голоса. Мужчина, да ещё и красавец! Тело атлета, крепкие руки, броня. А какой высокий и статный. Рядом с ним смущённо топтался молодой юноша. Выглядел как нашкодивший ребёнок. Такой взъерошенный, забавный.

Лицо старшего выглядело озадаченным и взволнованным. Тёмные глаза были широко распахнуты от удивления, а губы словно пытались улыбнуться, но здоровяк усмирял их, возвращая суровый вид.

Он присел рядом и протянул огромную ладонь:

– Миран? – вновь повторился вопрос, – Ты в порядке? С тобой что-то сделали? Давай-ка я отнесу тебя в храм и поговорим.

Мужчина уже собрался поднять хрупкое женское тельце, но девушка взбунтовалась:

– Вот ещё! Не надо, я и сама ходить умею. Разве запрещено лежать на траве и отдыхать? Раз в жизни, может быть, наконец выдалась свободная минутка, а тут сразу лезут, хватают. Я вам не Мириам. Или как вы там назвали?

– Миран, – тихо шепнул выглянувший из-за атлета мальчишка, но очень быстро схватился за плечо друга и с беспокойством посмотрел на его лицо.

Мужчина убрал руку и выпрямился. Он был явно озадачен.

– Тогда кто ты? Выглядишь один в один, как наша знакомая. И что делаешь в этой части леса?

Девушка села и задумчиво обхватила колени.

– Хм… Кто я? Возможно, покажется странным и неправдивым, но я не помню.

– Моё имя Фэнг. А это – младший брат Лао. – спокойно проговорил незнакомец. – Позволь узнать твоё имя и, если понадобится, мы поможем тебе.

Девушка огляделась по сторонам, но не увидела ничего, кроме густого леса.

– Не помню своего имени. Мне не нужна помощь – чувствую себя прекрасно. Вполне бодро и энергично. Где я нахожусь?

– В лесу, – пискнул мальчишка, осмелев и шагнув вперёд брата, – совсем близко к храму Тотуми.

Фэнг жестом попросил замолчать и обратился к девушке:

– Ты не помнишь совсем ничего? Может, хоть что-то из прошлого? В каком краю обитала или родственников?

Девушка задумалась и с сожалением покачала головой:

– Нет, совсем пусто. Но мне понравилось имя, которым вы меня звали. Можно я временно возьму его себе?

– Конечно, – с улыбкой проговорил Фэнг и вновь протянул руку, приглашая подняться.

Мысли старейшины метались из одного края в другой. Как такое возможно? Да, Миран не появлялась в поле зрения уже месяца три с лишним, но он мог поклясться на чём угодно, что сейчас перед ним стояла именно та самая женщина, каждую частицу которой он так любил. Каждый сантиметр белоснежной кожи… Погоди.

– У меня будет к тебе немного странная просьба, но это очень важно для нас.

Он опустил голову, словно поклонившись, и посмотрел на девушку в ожидании её согласия. Та заинтригованно кивнула.

– Взгляни, пожалуйста, на своё плечо, чуть ближе к груди. Есть ли там отметина в виде бурого полумесяца? Это родимое пятно.

Лао стыдливо отвернулся, дав возможность незнакомке приспустить ворот тёплой рубахи и посмотреть.

– Есть, – недоуменно прошептала она, и братья повернулись к ней.

– Миран, – с облегчением выдохнул Фэнг и сжал её в крепкие объятия, но тут же застенчиво отпустил. – Но как так вышло?

Красавица молча пожала плечами. Поднявшись, она смогла рассмотреть, во что одета: узкоманжетная длинная до колен верхняя одежда тёмно-красного цвета, юбка в пол, под которой прочные узкие штаны. Казалось, словно ноги попросту перебинтованы от бёдер до пяток. Высокие сапоги не позволяли рассмотреть, что же там на самом деле, но телу ощущалось в целом довольно комфортно.

От Фэнга исходил жар, она почувствовала его даже через плотный боевой костюм. Что-то неуловимо притягивало к этому мужчине. Да так сильно, что девушке захотелось вновь прижаться и раствориться в незнакомых эмоциях.

Старейшина чувствовал то же самое. Но не стал торопиться с действиями. Он видел, что может напугать девушку, не понимающую, что вокруг происходит. Мужчина думал о том, что если боги дали ему шанс воссоединиться с Миран и вновь разжечь любовные чувства, то он с радостью повторит то, через что они прошли когда-то. Только в этот раз он уже никуда её не отпустит, что бы там ни происходило.

Мысли Лао же, в свою очередь, не были затуманены внезапным приливом чувств или беспамятностью. Он с осторожностью наблюдал то за братом, то за девушкой. Да, это определённо та самая беглянка, которая однажды бросила старейшину и теперь появилась как ни в чём не бывало. При этом оказалась прямо возле Тотуми, где они спрятали амулет. Совпадение? Впрочем, Фэнг уже говорил, что Миран знает это место. Всё это слишком странно. Лао вздохнул, понимая, что не в силах собрать запутанную мозаику событий.

Братья решили отвести подругу в свой сыхэюань. Мужчины шли впереди, а девушка следовала за ними на небольшом расстоянии. Юноша дёрнул за рукав Фэнга:

– Ты думаешь, это магия? Кто обладает такими способностями? Может, её лишили памяти специально?

Старейшина мягко улыбнулся:

– Зная Миран, могу предположить, что она сама сковала себе разум, чтобы никто из недругов не смог заглянуть в тайны, хранящиеся у неё в голове. Помнишь, она писала, что ей грозит опасность и просила изготовить оберег к осени. Ей нужно было защитить себя от чего-то. Возможно, в последний момент просто нашла способ лучше: медальон могут сорвать с шеи, а вот контролировать ворота в омут памяти – нет.

Мужчина обернулся и ласково посмотрел на беззаботную девушку, разглядывавшую на ходу живописные пейзажи.

– Что меня тревожит, так то, что с ней произошло за прошедшие месяцы и кто за ней охотится. Потому что если всё так, как я предположил, то рано или поздно они отыщут её след.

Лао сдвинул брови и сжал кулаки:

– Пусть только попробуют сунуться в наш дом. Мы их встретим во всеоружии!

– Надеюсь, собратья дружелюбно примут Миран. Еще раз, – утвердительно проговорил мужчина, – И защитят, если потребуется.

Пропустив вперёд во дворик девушку и братца, Фэнг ненадолго остановился, осматриваясь по сторонам. Ворота выглядели неохраняемыми, но острый слух некоторых из братьев служил лучше, чем стража или боевые псы. Деревья стояли неподвижно. Ни шорохов, ни хруста. Мужчина вспомнил, как говорил недавно о том, что даже лесу нельзя доверять. Что ж, будь что будет. Он зашёл внутрь и помахал матушке Минь, выглянувшей в окно и с подозрением проводившей глазами гостью.

Чуть позже, за обедом, собрались почти все члены общины. Погода оказалась благоприятной для того, чтобы вынести пару низких столов во дворик. Миран насчитала девять человек: две молодые девушки, маленькая седая женщина, которую все называли матушкой, и шестеро парней разного возраста, включая Фэнга и Лао. Присутствующие ели тихо, не переговаривались, не галдели. Лишь в упор рассматривали её, немало смущая. Гостья аккуратно доела и поднялась, чтобы отнести пустую посуду в дом. Минь прикрыла глаза и жестом остановила её:

– Не суетись, милая. Сейчас все закончат, и девочки приберут.

Щёки Миран залились румянцем, и она опустилась на циновку.

 Старушка отставила в сторону свою чашку из-под риса и сложила руки на коленях.

– Тебя тревожит наша реакция. Приношу извинения за взгляды моих детей, но их можно понять. Я собрала всех вместе, чтобы прояснить ситуацию.

Она негромко прокашлялась и устроилась поудобнее.

– Фэнг рассказал мне о том, что случилось. Нужно поделиться этим и со всеми остальными, дабы избежать недопонимания. Все здесь знают и помнят Миран, – в этот момент пронеслось перешёптывание, но матушка проигнорировала и продолжила говорить спокойным и твёрдым голосом, – старший Ли получил от неё письмо несколько месяцев назад с просьбой защитить от зла. Никто не знает, что произошло, но сегодня наша Миран была найдена в лесу без памяти. Мы не бросим девушку на произвол судьбы, даже если кто-то из присутствующих не рад её возвращению.

Последнее предложение она особо подчеркнула и качнула головой, взглянув на одну из девушек семейства. Каштаново-русая Сенёк, сидевшая через несколько человек от старушки, равнодушно хмыкнула и отвернулась.

– Мы освободим для тебя одну из комнат, переселив…

Фэнг внезапно встал и учтиво поклонился:

– Я отдам Миран свой домик.

Лао посмотрел на брата, удивлённо приподняв бровь, и развёл ладонями в стороны, мол: «А ты куда пойдёшь?»

Старейшина решил озвучить ответ на молчаливый вопрос:

– Поживу с Минь, Лао и Юймин.

В тёплом взгляде матушки читалась похвала за воспитанность и вежливость. Уж она-то знала, как Фэнг ценит своё личное пространство, и не любит находиться в тесном, полном народу, помещении.

После обеда Миран всё-таки настояла на том, чтобы помочь сёстрам с уборкой посуды. На общей кухне остались только они втроём, и худенькая девочка лет семнадцати подошла к Миран, заглядывая ей в лицо, как маленькая любопытная птаха. На ней был не по погоде лёгкий сарафан, и ходила она босиком по каменному полу. Короткие причёски, похоже, обозначали самых молодых из общины. У этого невинного создания тёмные прямые волосы улеглись в подобие каре, выше плеч.

– Я Юймин, – загипнотизированно произнесла она безо всяких интонаций, – самая младшая. А это Сенёк. Ей двадцать. Она живёт в третьем доме с Лонгвэем. В четвёртом доме Вэйдун, Джанши и Ян. Они стражники, охраняют восточные ворота.

Пока девочка говорила, она ни на миг не оторвала ровного пронизывающего взгляда от Миран. Слова звучали машинально и ровно, иногда чуть останавливаясь на запятые и точки. Это было жутковато, но почему-то гостью нисколько не побеспокоило.

– Фэнг – самый старший, – продолжило маленькое странное существо, – а Лао младший из нас. Ты тут уже жила, и вы со старшим братом пытались построить пару. С возрастом всем нам надо продолжаться. Когда я вырасту, скорее всего, мне достанется Лао или Вэйдун, которому сейчас девятнадцать.

Миран чувствовала что-то непонятное, будто внутри её головы роются маленькие червячки. Нет… Крошечные пальчики. Перебирают страницу за страницей, ищут подсказки, читают надписи. Она усмехнулась:

– Очень мастерски. Где ты этому научилась?

Юймин замерла на пару секунд и часто заморгала. К белым щекам прилил румянец, а глаза заблестели. Наблюдавшая краем взгляда Сенёк хохотнула и поставила очередную мокрую тарелку на стол.

– Быстро она тебя раскусила. Тебе ещё надо много практиковаться.

Младшая сестра смущённо шаркнула босой ножкой:

– Извини. Ты и раньше чувствовала все наши дары. Решила проверить, осталось ли это после потери воспоминаний. Видимо, чутьё нельзя утратить.

Юймин довольно заправила волосы за ухо и улыбнулась.

– У всех? – недоверчиво переспросила Миран и задумалась.

Интересно, какие же способности есть у Фэнга. И как он их проявлял? Быть рядом с ним, жить вместе, любить… Взгляд гостьи снова упал на пол, где топталась девчонка.

– Ты босиком. Разве тебе не холодно?

Младшая задорно переглянулась с Сенёк и рассмеялась:

– Огненным драконам не бывает холодно.

Глава 4

Миран всмотрелась в лицо Юймин, пытаясь понять, шутит она или говорит всерьёз. Сёстры вновь переглянулись.

– Угу. Драконы.

– Так непривычно, что тебе надо заново всё рассказывать, – хохотнула девчушка и звонко шлёпнула босой ступнёй об пол. – Семейство Ли. Потомки древних людей-драконов. Сенёк, не хочешь ты рассказать?

Девушка отрицательно покачала головой и отвернулась к раковине.

– Когда-то давно, не могу уточнить насколько, люди и драконы мирно сосуществовали, – возбуждённо начала тараторить младшая, – Небесные создания обладали многими магическими способностями. Основная из них – перевоплощаться в человеческое обличье ради защиты своего рода. Во все времена находились недруги, которые пытались уничтожить создания из-за бесконечного страха перед ними. Среди них и те, кто хотел завладеть несметными богатствами и дарами. Именно поэтому драконы стали чаще принимать людской облик и смешиваться с толпой. Заводили семьи, продолжали род, но тихо, не привлекая ненужное внимание. В конце концов они стали настолько редко расправлять свои крылья, что утратили возможность делать это, оставшись навсегда взаперти человеческого образа. Боясь, что магия тоже неуловимо исчезнет, наши предки продолжали активно использовать свои дары. Ну и на этом всё, пожалуй. Если в двух словах об истории для понимания. Раньше драконов было великое множество, разных пород, мастей, стихий. Голод, войны, убийства, предательство привели к тому, что сегодня в этом сыхэюане собрались немногие потомки каждого из четырёх видов.

Юймин задумчиво провела пальцем по нижней губе и закатила глаза, вспоминая, что она могла упустить. Миран встрепенулась и поинтересовалась:

– Выходит, что жильцы дома Ли не являются прямыми родственниками? То есть, братьями и сёстрами на самом деле?

– Нет-нет, – махнула рукой младшая, – Эту общину собрала матушка Минь со всех уголков Азии. Есть и другие дома и сообщества, далеко отсюда. Тут те, кто добровольно захотел присоединиться.

– А тебя откуда взяли? Ты ж совсем молодая.

Юймин звонко засмеялась, и её глаза хищно блеснули жгучим пламенем:

– Годы драконов тянутся гораздо дольше, чем человеческие. Мы присуждаем себе примерный возраст по вашим меркам и внешнему виду. Хотя ты права. Я всё равно тут самая молодая. Старше всех Фэнг.

– Наверное, всё же матушка Минь, – с улыбкой поправила Миран.

К её удивлению, девочка с досадой махнула ладонью:

– Нет. Матушка Минь из иного сословия и стихии. Ей сейчас около ста сорока людских лет.

Миран представила перед глазами поджарого подтянутого старейшину, который выглядел очень даже молодо. В подтверждение её домыслов младшая покосилась в окно, откуда виднелся второй домик, освобождённый для гостьи.

– Фэнг из потомков южных пламенных драконов. Таких осталось больше всего, так как они живут дольше других, более устойчивы к любым погодным условиям и болезням. А чешуя таких драконов в прошлые времена была самым прочным веществом на всём свете. Притом, лёгкой как пёрышко, скажу по секрету, – подмигнула девочка.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Я любопытная, люблю читать и интересуюсь историей и легендами. Чего не скажешь об остальных, за исключением самого старшего.

Сенёк отшвырнула полотенце в сторону и молча направилась к коридору. Миран спохватилась, когда та поравнялась с дверным проёмом:

– Ты не останешься? Я бы послушала и тебя. Так много хотелось бы узнать.

Старшая сестра бросила на гостью недовольный взгляд:

– Мне тебе не о чем рассказать. Мелкая зазнайка и так сделает это за нас всех.

Развернувшись на пятках мягких туфель, девушка нервно вышла из комнаты.

Минутное молчание прервала Юймин:

– Не обращай внимания. Ты ей не нравилась с самого начала. Всё потому, что она была влюблена в Фэнга. А тот много десятков лет никого к себе не подпускал. Её тоже.

Миран с интересом пересела в плетёное кресло и заёрзала, устраиваясь поудобнее.

– Да, – продолжила младшая с таким видом, словно ей приходилось повторять эту историю чуть ли не каждый день. – Матушка не сразу разрешила создавать пары в общине. Поначалу она просто хотела дать прибежище потерявшимся. Даровать им спокойное место, где они смогли бы практиковать магию и, при желании, в любой момент покинуть сыхэюань, чтобы отправиться на поиски предназначения. В каждом оно заложено, это «свой путь». У всех живых существ есть цель в жизни: кому-то помочь, что-то создать, а может, и уничтожить. Не нам решать. В общем, Минь придерживалась политики: «помоги заблудшей овце и направь на истинный путь».

Девочка взяла из корзины на столике яблоко и звонко захрустела им, усевшись на пол.

– В общем, за десятки лет тут прибывали и убывали разные жители. Они были из тех, кто странствовал по земле и нуждался в недолгом отдыхе. Набирались здесь сил и покидали дом. Сегодняшние постояльцы живут с Минь почти с самого начала. Кроме меня и Вэйдуна. Мы тут поселились всего с дюжину лет назад. Прибыли с противоположных концов Азии из разных племён. У парнишки уничтожили всю семью, и он бродил по земле в поисках себя, а мои предки пропали очень давно, и я жила то в одном доме, то в другом. Собирала знания, училась у разных сословий. Так и выяснила, что численность драконов тает на глазах.

– Так это ты предложила Минь стать свахой? – округлила глаза Миран.

Юймин снова рассмеялась. Гостья выглядела непривычно наивной. В прошлый раз, когда эта человеческая девушка жила с ними, казалась совсем иного склада ума. Да и то, что вновь прибывшая должна знать всё о семействе Ли, сбивало с толку. Неужто вместе с памятью у неё напрочь стёрлись и прежние черты характера?

– Нет. Просто она разволновалась из-за того, что за очень многие годы мы с Вэйдуном оказались самыми юными среди всех, кого она встречала. Матушка подметила, что молодых потомков практически не осталось, а взрослые особи хоть и долгожители, но всё же не бессмертны. Потом Сенёк безуспешно заигрывала со старейшиной, но, получив явный отпор, переключилась на более сговорчивого Лонгвея. Теперь они полноправно занимают один из домиков. А затем появилась ты, и Фэнга словно подменили. Он тебя по-настоящему полюбил, это почувствовали все. Прежде у нас были сомнения, что старший – потомок огнедышащих. Он ходил вечно бледный, тихий, как земля или воздух. Но ты пробудила в нем столь мощное пламя, что им теперь можно всю зиму греть сыхэюань.

Юймин довольно ловко бросила огрызок в ведро, стоявшее в другом конце комнаты.

– Ты тоже из этих, огненных?

Младшая утвердительно кивнула.

– Фэнг, я, Ян и Лонгвей. Мы одной стихии, но из разных семейств. Матушка распределила нас по одному на каждый из четырёх домов. Она считает, что так лучше для равновесия и баланса. А я думаю, что это для тепла.

Она хихикнула, аккуратно прикрыв рот ладонью.

Миран нравилась эта девчонка – неустанно весёлая, болтливая, светящаяся ярким лучиком солнца.

Юймин немного помолчала, выглянув в окно, но тут же вернулась к беседе.

– Минь и Джанши относятся к стихии земли. Их осталось мало, так как продолжительность жизни этого рода довольно коротка. Но способности у них полезные, связанные с растениями, природой. Матушка круглый год выращивает овощи, абсолютно не напрягаясь. Может даже оживить увядшие цветы.

Младшая сестра указала пальцем на ящики с зеленью, что стояли на всех подоконниках по периметру и даже на полу под окнами.

– Вэйдун и Лао рождены воздухом. Небесные драконы обладают чудесным даром слышать сквозь большие расстояния. Эти двое прекрасно справляются с охраной нашей общины, предупреждая, если вдруг почуют приближение незваных гостей. А чтобы узнать, какие у них намерения, уже вступаем мы, огненные, – она с гордостью похлопала себя по груди, а губы растянулись в довольной улыбке.

– Ах да, – вспомнила Миран, – читаешь мысли. Что, Фэнг тоже это может?

Девочка торопливо закивала:

– Это то, что передаётся из поколения в поколение. Фэнг мне об этом рассказывал, у него бесконечные знания о своей стихии.

Гостья задумчиво перебирала пальцами складки плотной юбки. Если старейшина может выведать всё, просто заглянув в голову, значит, и о Миран осведомлен больше, чем кто-либо другой. Ей становилось всё интереснее узнать о собственной прошлой жизни.

– А Сенёк? – Вдруг поинтересовалась девушка. – Какие у нее способности?

Юймин сдвинула брови, размышляя над ответом:

– Она единственная из потомков драконов воды. Фэнг рассказывал, что эти создания раньше обладали даром исцеления. Вода даёт жизнь всему сущему, может принимать любую форму и пробиваться даже через крошечные отверстия. Неудержимая и сильная. Но пока не видела, чтобы Сенёк применяла свой дар. Наверно, он у неё либо не сильно развит, либо вовсе утрачен.

Миран с сожалением склонила голову:

– Вот почему она так хотела создать семью и дать потомство… Осталась одна из своей стихии и отчаянно боялась забвения. Теперь я понимаю её.

Юймин поднялась с пола и пожала плечами:

– Насчёт потомства не знаю. Они уже давно пытаются, но всё никак. Мне иногда кажется, что женские особи драконов утратили способность размножаться. Ведь тогда были бы и более юные, чем я. А таких, как рассказывала матушка, нет. Да и мне уже примерно сорок человеческих лет. Мне бы тоже попытаться с кем-нибудь запечатлеться, да не с кем. Я пока не нашла дракона по душе.

Девочка коротко хохотнула и хлопнула Миран по плечу.

– Пока мы тут болтаем, Минь уже приготовила твою комнату. То есть, комнату Фэнга. Старший брат учтив и воспитан. Он не стал бы с ходу предлагать жить вместе, но, надеюсь, вы воссоединитесь. Такая красивая пара. И он ни на йоту не охладел к тебе, – украдкой шепнула младшая на ухо гостье. – Пойдём, провожу тебя. Наверняка ты хочешь выспаться.

Миран действительно клонило в сон. Обед был очень сытный, а долгая и живописная история Юймин утомила вначале разыгравшееся воображение.

Проходя по деревянному открытому коридору до следующего домика, гостья ощутила, что на неё пристально смотрят. Она сбавила шаг и обернулась на внутренний двор. Фэнг сидел в тени у стены и задумчиво потирал подбородок. В его глазах словно заплясали звёзды, когда их взгляды встретились. Миран доброжелательно улыбнулась и помахала ему рукой.

Юймин пожелала спокойного отдыха и удалилась, оставив девушку осматриваться. Комната старейшины не выглядела как жилище огненного дракона. Хотя внимание привлёк большой запас свечей на одной из полок. Свежая постель пахла цветами, и Миран аккуратно прилегла на неё. Окно смотрело прямо на первый дом, откуда она только что пришла.

Мысль о том, что оттуда могут следить любопытные глаза, заставила подняться и запахнуть плотную тяжёлую штору. Внутри сразу потемнело, и только щель под дверью осталась источником уходящего солнечного света с открытого крылечка. Девушка снова опустилась на подушку и попробовала представить, как тут живёт этот удивительный мужчина. Фэнг… Самый старший из драконов дома Ли. Какие мысли посещают его, когда он ложится на это же место, где сейчас так уютно раскинулась Миран? Когда он так же закрывает окно и оказывается во тьме, наслаждаясь огоньками свечей на полках…

Веки потяжелели и, расслабленно выдохнув, девушка погрузилась в спокойный глубокий сон. Она не проснулась, когда в комнату тихо вошёл старейшина, заботливо укрыл Миран одеялом и также бесшумно исчез.

С улицы доносились приглушённые голоса, которые вскоре стихли. Оставшийся вечер жители сыхэюаня продолжили заниматься привычными для них повседневными делами, позабыв на время о гостье и взволнованном Фэнг.

Лишь ночью, поднявшись попить воды, Юймин обнаружила, что постель, застеленная матушкой в их доме для старейшины, нетронута. Выглянув во двор, убедилась, что там пусто – его нигде не было.

Глава 5

Этим ранним утром лес дышал особой, почти невесомой тишиной, прерываемой лишь мягким шелестом травы. Осень только начала вступать в свои законные права, едва тронув верхушки крон золотом и бронзой, словно осторожно пробуя на вкус своё будущее царство. В воздухе витала прозрачная свежесть, довольно холодная, но всё ещё помнящая об отголосках протяжного знойного лета.

По влажной почве расплылся лёгкий туман, растворяясь в первых лучах восходящего солнца. Свет просочился сквозь густую листву тонкими драгоценными нитями, отражаясь в каждой капельке росы, дрожащей под слабым дуновением ветра.

Фэнг вышел из-под сводов Тотуми, шагнув босыми усталыми ступнями на мокрый зелёный ковёр. Пальцы на ногах сжимались и разжимались, впитывая освежающую влагу. Так спокойно… Мужская грудь тяжело поднялась, немного задержалась и медленно опустилась с тихим облегченным выдохом. Старейшина склонил голову, мягким взглядом рассматривая причудливые узоры на смуглых загорелых руках, созданные солнечными трафаретами.

Лес умиротворённо дышал вместе с мужчиной, медленно распрямляясь и расправляя свои невидимые крылья. До ушей старейшины донёсся приглушённый, чуть хрипловатый крик совы, возвращающейся на отдых после ночной охоты. Её голос вскоре мелодично растворился в шелесте ветвей.

Фэнг поднял голову и залюбовался листьями. Убаюканные ветром, они шептались между собой на своём древнем языке, неторопливо качаясь туда-сюда. Голова старейшины мерно задвигалась, повторяя их движение. Он почувствовал в этом что-то успокаивающее, вечное. Будто всё сущее вокруг передавало ему тайны мира, скрытые от глаз.

В голове заиграла незнакомая мелодия. Откуда она взялась? Фэнг попробовал напеть её вслух, но музыка внезапно начала ускользать, словно испугавшись, что её кто-то услышит, кроме него.

«Нет, постой!», – мысленно вскрикнул мужчина, но было уже поздно.

Он расстроенно уронил голову, и перед глазами заплясали мелкие синие пятнышки цветов цикория, спрятавшиеся в траве. Они выглянули, подмигивая Фэнгу, мол: не расстраивайся, всё будет хорошо.

Голые ноги в закатанных до колена штанинах лёгких брюк ступили дальше по сырой поверхности, и в нос ударил букет запахов. Старейшина прикрыл от наслаждения глаза и втянул воздух: влажная земля, прелая листва, далёкие грибные полянки, сладость маленького ручья, пробирающегося сквозь толстые переплетённые корни. Чистый восторг.

Пьянящий и дурманящий голову. Как раз то, что нужно.

Колокольчики, висевшие около входа в храм, тихонько позвякивали. Они появились тут этой ночью. Мужчина решил развесить их после появления Миран.

Вдалеке раздался хруст, и Фэнг напрягся, готовясь встретить нарушившего утреннюю идиллию незваного гостя. Из-за деревьев вышел мальчишка, укутанный в плотный «ханьфу». Точнее, подобие этой классической людской одежды, чтобы затеряться с толпой.

Матушка Минь смастерила своим постояльцам более удобные версии всех популярных нарядов, чтобы они не стесняли движения и усиливали индивидуальные способности. Так, для потомков огненных драконов традиционные костюмы она сделала из более тонкой материи, безопасной для огня или сильного жара. На Лао материал был тёплым и плотным. Мальчишка пробежался по опавшей листве, поднимая тонкие брызги капель своими лёгкими ботинками.

– Я услышал, что ты тут. Юймин обеспокоена тем, что ночью тебя не было дома, старший брат. Что случилось? С тобой всё в порядке?

Фэнг мягко улыбнулся и кивнул. Лишь когда его губы растягивались в столь редкой улыбке, по краям глаз появлялась пара еле заметных морщинок, дававших понять, что годы берут своё. Тем более такое большое их количество.

Старейшина слегка взмахнул ладонью в сторону Тотуми.

– Решил никого не беспокоить и дать своим мыслям спокойно улечься в голове. Как прошла ночь? Миран освоилась?

Лао потоптался на месте и присел на каменную ступеньку, ведущую внутрь помещения.

– Мне немного не по себе, если честно. Ты уверен, что мы правильно делаем, что оставляем девушку в сыхэюане?

– А куда же её ещё деть? – удивился старейшина, – Пока она в таком положении, пусть останется под нашим присмотром и защитой.

– А когда к ней вернётся память? Она снова уйдёт?

Фэнг на мгновенье свёл брови на переносице, но затем лицо снова стало гладким и спокойным.

– На этот раз она никуда не уйдёт. Если что-то и грозит, то среди нас ей явно будет безопаснее. Не знаю, что тогда руководило Миран, но обязательно выясню.

На самом деле у мужчины не было столько уверенности. Он вспомнил о том, как всего несколько часов назад в кромешной тьме спускался в ледяное подземелье под храмом. Как пробрался до конца туннеля и открыл ящик под алтарём. Украшение лежало на своём месте в том же положении, в каком он его оставил.

Мужчина потёр висок, напряжённо вспоминая те или иные возможные способы снять щит, который установила Миран у себя в голове. Либо это может сделать она сама, либо надо найти кого-то, кто поможет. И лучше бы, конечно, первое.

Лао подошёл к брату и сложил руки за спиной. Они стояли молча, направив взгляды вдаль, сквозь густую листву. Колокольчики еле слышно позванивали, украшая безмятежность момента.

Старейшина чувствовал безмолвную преданность и поддержку парня, который вечно бегал за ним хвостом и так старался походить на самого старшего из Ли. Лао же, в свою очередь, отбросил на время тревогу и просто наслаждался моментом. Фэнг сунул руку в карман и достал оттуда свёрток. На вопросительный взгляд брата он развернул ткань, дав солнцу обогреть металл амулета.

– Мой путь скрыт от моих глаз, – загадочно проговорил старейшина, – тьма и угроза ширятся в сознании. Но надежда зажглась в виде вернувшейся странницы. Она, надеюсь, сможет рассказать нам, что происходит. Этому оберегу больше незачем прятаться под храмом. Он предназначен для Миран и будет ей передан.

Лао понимающе кивнул:

– Как скажешь, старший брат. Солнце уже высоко, – задрал он голову, – вернёмся в дом. Не будем заставлять матушку волноваться. Я слышу, что кое-кто уже поднялся.

У самых ворот братьев окутала нежная мелодия. В центре дворика сидела Сенёк. Перед ней на низком столике лежал продолговатый корпус цисяньциня – музыкального инструмента в виде деревянного ящика с фигурными очертаниями. Девичьи пальцы походили на тонкие крылья бабочки. Они касались струн так осторожно, словно боясь нарушить тишину, но в то же время создавая эфемерное волшебство, парящее между небом и землёй.

Фэнг прошёл через арку и вежливо замер, облокотившись о столб. Лао тоже не стал прерывать сестру и присел на крылечко, прикрыв глаза и погрузившись в сказочную атмосферу, которую могла создать только Сенёк с её изящными, плывущими по воздуху, словно течение воды, руками.

На противоположном конце двора на ступенях дома старейшины сидела Миран. Её распущенные волосы стекали по плечам на грудь, на спину, едва заметно шевелясь под осторожным дуновением ветра. Природа вокруг сыхэюаня замерла, уступая место магическим переливам, эхом проносящимся по верхушкам деревьев.

Гостья расслабленно покачивалась вместе с мелодией. Иногда она приоткрывала глаза и любовалась: каждый взмах ладоней Сенёк был не просто движением, а дыханием времени. Неощутимым, но мощным. Музыка то медленно разливалась, как туман над древней чащей, то вспыхивала искрами, как отражение луны на поверхности спокойного озера. Звуки, исходящие из-под кончиков пальцев, пели шелестом ветра в кронах вековых гигантов, шёпотом мудрых рек, что несут в памяти тысячелетние истории.

Миран обернулась: металлические трубочки и маятник, что представляли собой занятную композицию для защиты от злых духов, создавали перезвон, который богато дополнял волшебство Сенёк. Гостья снова прикрыла глаза, и перед ними появились мелкие драгоценные камушки – каждый изображал касание к струне. Они скакали по тихой водной глади. Звуковые круги расходились все дальше и дальше, проникая не только в слух, но в самые глубинные уголки души. Туда, где за засовами скрывались воспоминания.

Хрупкие руки, парящие над цисяньцинем, стали набирать скорость и громкость, напористо и страстно. Дыхание Миран участилось, пульс еле поспевал за темпом и уже колотился в висках, как бешеный. Инструмент завыл, оглушив на мгновение всех, кто подпал под влияние, и внезапно стих до шёпота. Сенёк запрокинула голову, подняла ладони и замерла, позволяя жару струн отделиться от жадных пальцев.

Минь, слушавшая из открытого окна, растянула сухие губы в удовлетворённой улыбке.

Сенёк редко музицировала в последнее время. Иногда по утрам она доставала инструмент и играла у себя в комнате. Тогда сыхэюань слышал тихую мелодию, похожую на плач юной девы, полный горечи и боли. Сегодня же девушка удивила всех, выйдя во дворик. Игра оказалась такой яркой и эмоциональной, что Минь даже немного забеспокоилась за душевное состояние названной дочери. Неужели появление Миран так сильно задело её? Все знали о неприязни девушки к возлюбленной Фэнга. Но сейчас, когда все звуки неторопливо осели, Сенёк подняла глаза на гостью. Во взгляде не было ненависти или злости. Лишь глубокая мирная вода.

Матушка задумчиво приподняла бровь, наблюдая то за одной, то за другой девушкой.

Убедившись, что сестра закончила, Лао подошёл к ней и обнял.

– Это непередаваемо, – искренне восхитился мальчик, – у меня аж дыхание перехватило, и я даже перестал слышать за пределами дома.

Он ещё пару раз утвердительно кивнул, как бы подтверждая честность слов. Фэнг прошёл мимо них, вежливо поклонившись Сенёк, и направился в сторону Миран, все так же сидевшей на крыльце.

Сегодня на девушке красовалось бордовое платье с белой тесьмой. Оно было простым, но необъяснимо притягательным. Видимо, старейшина слишком неприкрыто уставился на гостью, так как она заёрзала и обхватила себя руками.

– Эту одежду утром дала мне Юймин. Она очень добра ко мне. Все добры. Спасибо вам за всё.

Она ласково улыбнулась и заглянула мужчине в глаза. В их бездонном омуте плясали язычки пламени, но страха перед Фэнгом не было. Миран задумалась о том, что в ней вообще нет боязни ни перед кем или чем. Никаких ярких чувств. Кроме, разве что…

Музыка Сенёк что-то сделала с ней. Словно приоткрыла некую дверцу, откуда стало вытекать тепло и заполнять тело.

– Что-то не так? – встревоженно спросил старейшина и присел рядом.

Девушка ощутила, как стало жарко, когда он придвинулся. Почти что невыносимо. Она постаралась незаметно отстраниться, но Фэнг всё понял и сам отсел чуть дальше и выжидательно склонил голову.

– Не знаю, – поёжилась Миран, – Утром я проснулась и ощутила нечто, чего не могу описать. Похожее на тревогу. А потом ко мне постучала Юймин, принесла одежду и сказала, что тебя не было всю ночь. Не из-за меня ли ты покинул дом? Мне не хотелось бы быть причиной неудобства для вас.

Фэнг серьёзно провёл рукой по воздуху:

– Всё в порядке. Мне нужно было подумать и побыть наедине с собой. Когда такое случается, я ухожу в храм Тотуми, недалеко от которого мы нашли тебя. Это идеальное место для баланса с природой и собственными мыслями. Как-нибудь свожу тебя туда.

Сейчас я бы хотел передать тебе одну вещь.

Старейшина достал из кармана амулет на длинной прочной цепочке и жестом попросил поднять волосы.

– Позволишь?

Миран склонила голову и оголила шею.

– Этот оберег я сделал специально для тебя. Прошу, не снимай его, он сможет помочь вернуться воспоминаниям. А если надо – защитит тебя.

– От кого? – озадаченно спросила девушка, рассматривая медальон в своей ладони. – Если верить рассказу Юймин, это место охраняется не хуже форта. Даже не представляю, чего мне бояться.

Она улыбнулась и коснулась мужской ладони. Старейшину будто пронзила горящая стрела, возвращая воспоминания о таинстве их близости. Ему показалось, что Миран ощутила то же самое, но не увидел в её мыслях ничего, кроме густого, мягкого тумана, что застилал его мысленный взор.

– Не знаю, что это, но когда я смотрю в твои глаза или как сейчас – дотрагиваюсь, внутри что-то переворачивается. Мне становится трудно дышать, а лицо горит огнём. Это связано с тем, что мы когда-то были…

– Очень близки, – продолжил Фэнг и сжал её пальцы в ответ. – Поверь, я ощущаю то же самое. И это нельзя позабыть. А ещё подтверждает то, на что очень надеялся.

Миран заинтересованно придвинулась поближе, не замечая перепада температуры.

– Что же это?

– Ты начинаешь вспоминать.

Глава 6

В недрах императорского дворца царило великолепие, окутанное атмосферой роскоши и запахом сандалового дерева. Чуть заметные завитки тоненьких струек дыма от палочек для окуривания поднимались под свод купола и закручивались там причудливыми змейками. Высокие колонны из красного дерева были расписаны объёмными золотыми драконами. Они извивались, сжимая кольцом насесты, будто вот-вот оживут и ослабят свою вечную хватку.

Плиточный пол зала переливался, как гладь тихого озера в лучах заката, отражая величие окружающей обстановки. По краям бесконечных коридоров расставлены экраны из шёлка, их мягкие пастельные цвета – голубой, персиковый, пурпурный – напоминали вечерний небосклон. Тонкие лёгкие занавеси, спускавшиеся с высоких окон, невесомо колыхались, пропуская внутрь свежий воздух.

Император Хуан-гу восседал на высоком троне, выполненном из нефрита и золота. Его одежду никто бы не назвал иначе, как произведение искусства. Халат насыщенного янтарного цвета, расшитый золотыми нитями, что в свете ламп казались лучами солнца. На груди сверкал символ империи – дракон с расправленными крыльями, чешуя которого играла всеми оттенками радуги.

Лицо Хуан-гу изображало сосредоточенность и спокойствие, мудрые глаза поражали своей глубиной. Усталый лоб слегка нахмурился, как если бы старик раздумывал о чём-то очень важном, а губы едва заметно приподнялись в загадочной, почти невидимой улыбке. Образ императора завершали волосы, уложенные в сложный узел, скреплённый драгоценной шпилькой из нефрита, с рубином на конце.

Хаун-гу был в зале не один. У подножья широких ступеней, ведущих к трону, собрались приближённые правителя: министры, стражи и советники. Они выглядели торжественно в своих роскошных нарядах, выполненных в мягких оттенках голубого, зелёного и красного цветов, что символизировало небо, воду и землю. Стражники расположились по обе стороны от ступеней. Неподвижные, они больше напоминали статуи в длинных чёрных одеяниях, с кистями из красного шёлка на древках алебард. Два министра стояли поодаль с благородными сосредоточенными лицами. На плечах мужчин лежали длинные, до земли, накидки из атласа, расшитые узорами облаков и журавлей – символ долголетия и мудрости. Их глаза следили за каждым движением советника, что расхаживал по центру зала.

Советник Чан-ги – немолодой мужчина в высоком головном уборе, разрезал тишину пространства мягкими звуками шагов по гладкому полу и шелестом тяжёлой тканевой мантии.

Хуан-гу неторопливо поднял руку, и в тот же момент, словно по команде, советник замер.

– Перестань тревожиться, Чан-ги, присядь. Мы обязательно всё обсудим ещё не один раз.

Он говорил тихо, но голос был глубоким и звучным, как звон гонга, прокатывающийся по горам. Министры склонили головы и замерли.

– Полно, господа. Вы здесь в этот час не для молчаливого прислуживания, а как те, с кем можно поговорить.

Министр Гаюн причесал пятернёй длинную редкую бороду и посмотрел на своего помощника, мужчину, вдвое моложе соратника. Тот тряхнул тёмными короткими волосами, ответив первому мимолётным взглядом, и заговорил:

– Мы выслушали Чан-ги, но поводов для переживаний не нашли.Советник слегка подпрыгнул от возмущения и широко распахнул глаза:– Да вы, верно, с ума сошли! Плохо слушали о том, что я рассказывал? Повторю ещё раз: дракон напал на человека. В городе! Совсем близко к дворцу. Когда в последний раз вы видели небесных потомков в наших краях?

Молодой министр Ким беспристрастно повёл плечом:– Кто-нибудь расспросил этого человека? Он уже сказал, как всё произошло? Чан-ги растерянно развёл руками: – Так и не пришёл в себя. Я распорядился отнести его к лекарю и сразу же сообщить, как только пострадавший очнётся.

– У нас древнейший союз с драконами, – уверенно вступил Гаюн, – заключённый задолго до вас, советник, и который будет, надеюсь, храниться многие века после нас. Несмотря на то, что в последние годы их потомки всё чаще прячутся в стенах своих общин, ни одна из сторон не нарушала согласия. То происшествие, что так встревожило вас, не столь серьёзное, чтобы объявлять им войну.

Император медленно кивнул.

– Гаюн прав, Чан-ги. Подожди, пока очнётся этот человек и расспроси. Однако уверен, что каким бы ни оказался его рассказ, серьёзной опасности нет. Это не то дело, из-за которого необходимо созывать министров, – он мягко посмотрел в сторону двух мужчин и плавным движением головы попросил их покинуть комнату. Ким и Гаюн низко поклонились и вышли из зала, негромко шурша мягкими туфлями.

Советник нервно прошёлся по комнате и остановился у окна. Хуан-гу наблюдал за ним с лёгкой тревогой. Чан-ги служил двору верой и правдой не один десяток лет и стал самым приближённым из всех, не считая, конечно, дочери. Жена императора скончалась несколько лет назад, и теперь усладой его старых глаз и ушей стала пятнадцатилетняя дочь Синь-ми.

Покойная супруга при жизни мечтала, что наследница выйдет замуж за одного из потомков драконов и надолго прочно скрепит их многолетнее соглашение, родив ребёнка королевских кровей с драконьим долголетием. По этой причине Синь-ми всё ещё была одинока. Её мать во время одной из поездок полегла от тяжёлой болезни, буйствовавшей в ту пору на юге Азии, так и не успев найти подходящую партию дочери. После её ухода Синь-ми погрузилась в глубокий траур и не хотела ничего слышать о замужестве. Император отнёсся с уважением к скорби любимой наследницы и оставил её в покое, углубившись в правительственные заботы.

Хуан-гу вновь нахмурил лоб и бросил взгляд в окно, где стоял задумчивый советник. Тема драконов являлась особой для императора, и Чан-ги знал, что, если произойдёт что-то связанное с ними, лучше сообщить правителю. Также приближённый помнил обо всём, что происходило с Синь-ми. После того как они с отцом остались вдвоем, и до сегодняшнего дня ни один из драконов не показывался на людях. А может, они просто хорошо слились с толпой и не хотели выходить на контакт с королевской семьёй.

– Драконы так живут, – тихо произнёс император, рассеянно рассматривая стаю птиц, кружащую вдалеке, – Они никому не подчиняются и никому ничем не обязаны. Свободны, но в то же время несчастны. Знавал я однажды одного… Мне нравилось разговаривать с ним – поистине мудрый человек, проживший больше сотни лет. Он был такой крепкий, здоровый, но совершенно одинокий. Не нашёл души, с кем бы мог скоротать свой длинный, бесконечный век.

Хуан-гу встрепенулся, прогоняя эмоциональные воспоминания. Лицо правителя должно всегда оставаться непоколебимым и суровым. Советник незаметно скосил взгляд и снова отвернулся к ставням.– Если Его Величество позволит, осмелюсь сказать, что не все эти «полудраконы» такие уж невинные, как те, коих вы знали. Понимаю, что их осталось весьма мало, но и из тех, кто есть на свете, мы не видели и десяти процентов. Опасаюсь, что тот, кто появился в наших краях – чужак. Может, проездом оказался в городе и решил поживиться.

– Ты имеешь полное право так переживать, – размеренно проговорил Хуан-гу, – более того: мне стало любопытно, сколько в наших городах их собратьев.

Он пожевал губами и откинулся на тронную подушку. В спине нарастала боль, которая только недавно утихла. Всю ночь, борясь с жаром и потом, он молился о том, чтобы мучения закончились и отступили. Наутро молитвы были услышаны. Сейчас боль вновь вернулась. Ему не хотелось показывать этого, но пальцы вцепились в бедро, спрятавшись под верхним слоем подола халата.

Хуан-гу ощутил, как капельки влаги снова покрывают его лоб.

– Отдохни, советник, – ровно произнёс он, несмотря на то, что рука его дрожала, – я тоже отправлюсь в свои покои. Завтра будет новый день, он принесёт с собой ответы.

Чан-ги низко поклонился и направился к высоким дверям в коридор. Уже в проёме он обернулся и увидел, как лицо императора дрогнуло, а глаза крепко зажмурились.

“Снова началось, – подумал советник, – понятно, почему правитель в последний момент заинтересовался этими существами. Теперь желание поговорить с уличным хулиганом возросло ещё больше и у меня”.

Стража проводила императора до его покоев и осталась охранять двери. Закрывшись, мужчина первым делом подошёл к резным шкатулкам, что стояли на небольшом комоде. Из одной он вытащил стеклянную низкую баночку с густой серой жижей.

Хуан-гу уже призывал к себе в покои разных лекарей, но самое большое, что те смогли сделать – это приготовить для спины вот эту жутко пахнущую кашицу. Мужчина с тяжестью опустился на постель. Заботливая Синь-ми натирала отца перед сном после напряжённого дня, но пару дней назад она отправилась в их второй дворец, что находился в соседнем городе.

Он был скромнее, меньших размеров и напоминал больше спокойное место для отдыха и медитации, чем императорский дом. Еще отец Хуан-гу приказал построить его для любимой супруги – бабушки Синь-ми, и та с удовольствием проводила там время с детьми, пока ее муж занимался делами. Принцесса назвала второй дворец «Домом леса». Это место и правда окружала лесистая территория, а в уютных палисадниках всегда пели птицы и журчала вода. Когда Хуан-гу вырос и занял место на престоле, его супруга с дочерью также всем сердцем полюбили это магическое место, проводя там много времени.

“Было бы славно сейчас самому туда отправиться на поправку”, – подумал император, пытаясь дотянуться намазанной рукой до лопаток, – хотя бы на несколько деньков. Наконец, он справился с задачей и с хриплым выдохом улёгся на пышные подушки. Какое-то время правитель молча смотрел в потолок, вспоминая чудесные переливы колокольчиков в фонтане. Этот фонтан был придуман и собран специально для маленькой Синь-ми к её восьмому дню рождения. Когда императору удавалось ненадолго заехать в «Дом леса», его взгляд всегда приковывался к этому чуду.

В центре фонтана возвышался тонкий, искусно вырезанный столб из чёрного камня, обвитый ажурными бронзовыми лозами и цветами, словно ожившая ветвь древнего дерева. На самой вершине болтались маленькие колокольчики из отполированного тонкого железа, подвешенные на нитях, которые колыхались даже от еле заметных волн ветра. На их концах располагались ещё несколько таких же, как и сверху. Прохладная вода мягко струилась по ступеням фонтана, разделяясь на тонкие, прозрачные ручейки, касаясь металлических звоночков.

Так и сейчас в голове Хуан-гу начали звучать тихие переливы, сравнимые с шёпотом природы. То высокие, тонкие, как серебряные капли дождя, то более глубокие, напоминающие отголоски далёкого горного эха. Хаотичная и одновременно упорядоченная мелодия непрерывно лилась по пространству.

Мужчина мог даже поклясться, что почувствовал мелкие брызги воды на своих щеках. Теперь перед глазами предстала прекрасная женщина с длинными тёмными волосами, украшенными серебром проседи. Солнце отражалось от поверхности воды и металла, прикасалось огненными зайчиками к женским щекам, рукам…

Мелодия, переплетавшаяся с бликами солнца, плавно перешла в ритмичную пульсацию. Император только успел схватиться за виски, где неистово застучало. Он приподнялся и сел на кровати, стараясь дышать как можно глубже и ровнее. В груди нарастала давящая жгучая боль, тоненькими ниточками страха разбежавшись по всему телу. Кожа горела огнём, а к горлу подкатил отвратительный ком. Голова закружилась волчком, перед глазами поплыла мутная дымка. Хуан-гу показалось, что из комнаты высосали воздух, и он отчаянно открыл рот, чтобы позвать стражу. Вместо этого император издал сдавленный глухой стон и рухнул на толстый ковёр.

Один из солдат у дверей услышал грохот и, с тревогой взглянув на напарника, постучал в тяжёлые деревянные ставни. Ответа не последовало. Молодой стражник распахнул двери и застыл на пороге: на полу перед кроватью лежал император Хуан-гу. Его синие губы устрашающим пятном темнели на белом как мел лице. Не теряя ни минуты, двое солдат разделились: один остался у комнаты, а второй побежал за придворным лекарем. Ему ещё предстояло отправить гонца с известием в «Дом леса», к Синь-ми. Дочь не простит, если не прибудет ко дворцу, чтобы находиться рядом с отцом в трудные минуты его жизни. Тем более, никто знает, сколько их ещё осталось.

Глава 7

Император лежал в своей постели, изредка издавая слабые стоны. Всё его тело ломило, будто после долгого боя. Подле господина сидел лекарь Устюр, отжимая марлевую повязку в чашу с холодной водой. На стоявшем рядом столике покоилась большая охапка длинных тонких игл для акупунктуры, несколько стеклянных сосудов со снадобьями. От окуривающих палочек поднимались причудливые завитки, наполняя покои ароматом мяты и хвои. Стражники стояли у входа, готовые по команде броситься исполнять поручения. По центру комнаты расхаживал советник, что-то тревожно бормоча себе под нос.

– Ничего не могу понять, – задумчиво произнёс Устюр, вытирая пот с императорского лица, – совсем недавно господин был здоров и бодр. Я бы предположил, что его недуг – отрава. Но побоюсь взять грех на душу, если вы накажете поваров, а окажется, что дело не в этом.

Чан-ги остановился и хмыкнул:

– Всю еду пробует императорский дегустатор, прежде чем она попадёт на стол. Почему ты предположил именно такой вариант?

Лекарь приподнял бровь и указал пальцем на тазик, стоящий в ногах. Там колыхалась бурая жижа, недавно покинувшая желудок Хуан-гу.

– Запах, – коротко и ёмко пояснил Устюр. – Я уже сталкивался с ядами. Попав в тело, они дают особый цвет и аромат.

Чан-ги с отвращением поморщился и вжал голову в плечи.

– Как скажете. Вы в этом больше разбираетесь. Я немедля допрошу всех, кто работает на кухне, и мы выявим виновного. Покушение на императорскую жизнь должно быть наказано строжайшим образом. Немедленная смертная казнь.

Устюр, что сидел спиной к советнику, нервно сглотнул. По его рукам прошла крупная дрожь, как только он представил, какая участь ожидает того, кто хоть как-то причастен.

– Возможно, Его Величество подверглось воздействию отравы вне стен дворца, – осторожно предположил он.

– Что ты хочешь сказать, лекарь? Если тебе есть чем поделиться, то сделай это сейчас.

Чан-ги с подозрением уставился на тощего мужчину, что замер с испуганными глазами.

– Простите за мой язык, – тревожно пробормотал он, – я просто предположил. Что ещё остаётся делать.

Советник досадно махнул на него рукой, и широкими шагами вышел из покоев.

Пройдя через длинный коридор с высокими потолками, Чан-ги попал на кухню, где царила суета. Порой сплетни распространяются даже быстрее самих вызвавших их событий. В помещении было душно, стоял гул из разных голосов поваров, переговаривавшихся друг с другом. Звон посуды и шипение жарки заглушали их так, что Чан-ги не мог расслышать, о чём ведётся речь.

– А ну стихли! – рявкнул придворный. – Разошлись как рыночные торговцы. Вам заняться нечем? Мне нужны те, кто накануне готовил и относил пищу Его Величеству. Все, кто принимал участие, немедленно явиться к начальнику стражи.

Мужчина, что стоял у плиты и тряс сковородой, на миг замер, после чего отставил в сторону готовку и бросил взгляд на двух полных низеньких женщин, занимавшихся сервировкой. Те поклонились без тени страха на лицах, и во главе с главным поваром покинули кухню.

– Остальные за работу, – похлопал в ладоши Чан-ги, – обед никто не отменял.

Как только в комнату вернулся обыденный шум, советник вышел на улицу через служебные двери и направился к сторожке. Домик для инвентаря находился в конце длинной тропинки средь многочисленных грядок, где выращивали овощи. Аккуратный и уютный, он прикрывал собой выход к окраине города. Туда Чан-ги и шёл. У каменной стены высились два крепких мужчины, что зевали от скуки. Один из них крутил в руке небольшой охотничий нож.

– Шен, Сан, – широко улыбнулся им Чан-ги, – как я рад вас видеть. У вас есть хорошие новости для меня?

Один из мужчин смачно сплюнул в сторону и потрогал остриё ножа кончиком пальца.

– Мы давно не видели от вас платы, – задумчиво проговорил верзила.

Улыбка советника растаяла, и он взглянул на собеседника исподлобья:

– Ну и от вас особо толку нет. Сколько времени уже прошло? Где та вещица, которую я жду? Где девчонка? Вы хоть что-то можете довести до конца? Ещё и денег просите. Я довольно много потратил на таких бездарей, как вы.

– Осторожнее, господин, не навлеките на себя беду ненароком, – произнёс второй. – Мы достали вам яд, как вы и приказали. А его было довольно трудно найти и стоило немало золотых.

Шен – старший из братьев, выглядел и говорил спокойно, рассудительно и терпеливо. Эти черты не коснулись его младшего беспокойного братца Сан. Тому лишь бы драку завязать или ограбить.

Лицо Чан-ги разгладилось, и он заискивающе заморгал глазами, а голос приобрёл елейный оттенок:

– Я надеюсь, господа, вам не нужно напоминать о строгой секретности наших встреч? И о неприятных последствиях, ожидающих вас, если распустите свои языки? Не нужно меня запугивать. В вас вложено уже больше денег, чем того заслуживаете. Тем более что ваш яд не убил императора, он жив. Хоть и выглядит плохо. Вы должны быть заинтересованы в том, чтобы я взошёл на трон, тогда, господа, получите всё, что пожелаете.

Шен понимающе кивнул и ответил, подтолкнув брата локтем.

– По поводу девчонки: она сбежала, но мы позаботились о том, чтобы она не смогла рассказать ничего из того, что видела и знала. Медальон он успел забрать до нас.

– Но мы знаем, как заполучить вещицу, – хитро сощурился Сан и ухмыльнулся.

Советник с подозрением перевёл взгляд от одного мужчины к другому:

– Не утомляйте меня подробностями. Просто сделайте своё дело. Если что-то пойдёт не так, будете отвечать головой. Советую продумать план со всеми возможными неожиданностями и их устранением.

Чан-ги коротко кивнул на прощание и удалился обратно во дворец. Не хватало ещё, чтоб его стали искать и стали свидетелями этой милой беседы.

Устюр быстрым шагом шёл по коридору дворца по направлению к своему кабинету. Вся эта история с императором совершенно не радовала его, ведь если он, лекарь, не сможет поднять Хуан-гу на ноги, то впоследствии его может ожидать казнь. Мужчина содрогнулся при мысли об этом. К счастью, у него были снадобья на такой случай. Сейчас, когда организм правителя очистился от гадости, нужно поскорее восстановить его силы, насыщая витаминами.

Погруженный в раздумья, лекарь не заметил, как навстречу, такой же невнимательный, быстро шёл советник. Какие-то пару мгновений, и оба мужчины почти врезались друг в друга, охнув от неожиданности. Чан-ги, поморщившись, потёр плечо и кинул недовольный взгляд на придворного врачевателя.

– Господин лекарь. Куда же вы так торопитесь, что не видите ничего вокруг себя?

Устюр вежливо поклонился и мысленно отметил, что главный помощник императора выглядит весьма нервно и испуганно. Он счёл это подозрительным. Хотя недуг правителя тоже мог так подействовать на самого близкого человека после дочери.

Чан-ги тихонько выругался, покосился на лекаря и поспешно удалился. Устюр последовал его примеру. Его заботило сейчас больше выздоровление Его Величества, чем размышления о заговорах. Пусть Хуан-гу придёт в себя и сам решит, что думать об этом.

Устюр дошёл до кладовой и скрылся за её дверями. На полках вдоль стены ровными рядочками хранились лекарства и травы, которые использовались только для императорской семьи. Комната запиралась на ключ, и сюда было позволено заходить лишь придворному врачу и, в крайних случаях, самым доверенным из приближённых. Поэтому мужчина очень удивился, увидев в одном из рядов незнакомый сосуд. Он знал каждую баночку, поставленную сюда собственными руками. Эта явно не из его арсенала. Устюр приоткрыл пробку и понюхал содержимое. Не может быть, – подумал знахарь, – это же…

От неожиданной догадки он неловко дёрнул пальцами, и бутылёк звонко ударился об пол, разбившись на крупные осколки. Ядовитая пахучая жидкость растеклась опасной лужей. Спохватившись, Устюр закрыл нос платком из кармана и выскочил за двери. Кто знает, как ещё может действовать эта отрава. Оставив створки широко распахнутыми, он подозвал одного из слуг, что оказался неподалёку и приказал хорошенько вымести комнату и вымыть пятно большим количеством воды.

Перед глазами почему-то появился образ взволнованного советника. Может ли быть что… – зазвучал голос в голове лекаря, – Кто-то решил подставить меня. Обвинить в том, чего не было. Что ж, в эту игру могут играть двое.

Дождавшись, пока прислужник выполнит поручение, Устюр вновь зашёл в помещение, взял лекарства, за которыми приходил и поспешил в императорские покои, предварительно заперев дверь на ключ.

Хуан-гу сидел в большом уютном кресле. Выглядел он уже лучше, да и чувствовал себя так же. Возле него покорно стоял повар, дожидаясь, пока правитель допьёт горячий бульон.

– Ваши щёки раскраснелись, отец, – раздался негромкий, довольный тонкий голос.

На прикроватной софе сидела молоденькая высокая девушка и покачивала одной ногой. Вторую она поджала под себя. Волосы, сплетённые в две тугие косы, были сколоты на макушке золотыми шпильками. Тонкую талию подчёркивал ремень, стягивавший бархатное зелёное платье. Синь-ми прибыла ночью, чуть ближе к рассвету, и ни на миг не покинула императора, отвлекая его тихими беседами.

После происшествия с Хуан-гу из дворца немедленно отправили гонца в «Дом леса». Синь-ми тут же собралась и поспешила к отцу. Мча лошадей во весь опор, у делегации с принцессой ушла всего пара часов на путь. Благо, соседний маленький городок располагался совсем недалеко.

Молодая наследница отличалась своей рассудительностью и сдержанностью. Голос её, почти всегда тихий и мягкий, имел способность утешить и подарить душевный покой. Эмоции Синь-ми выражала своими глубокими, как море, голубыми глазами. В моменты, когда они ярко блестели, даже без улыбки, можно было понять, что она испытывает радость или восторг. Но стоило взору потухнуть, длинным ресницам опуститься, а щекам утратить свой румянец – это могло означать то, что в её мыслях поселилась глубокая печаль или грустные раздумья.

Сейчас она сидела, опершись на спинку кровати и слегка покачивая ногой. Синь-ми смотрела на отца нежным взглядом и вспоминала о том, сколько замечательных дней, месяцев, лет прошли в тепле любящих родителей в их загородном доме. Здесь, в центральном императорском дворце, она чувствовала себя неуютно. В этих стенах Хуан-гу превращался из родителя в вечно занятого монарха, у которого редко хватало времени на супругу и дочь.

Синь-ми с пониманием относилась к монаршим обязанностям отца. С малых лет с ней занимались лучшие учителя. Мать, также получившая отличное образование, принимала активное участие в воспитании дочери и всегда была готова ответить на вопросы любопытной принцессы. Девочка твёрдо усвоила, что ревность или обида в отношении отца – это совершенно недопустимые эмоции. Она знала, что император занят крайне важными вопросами своего народа, делает мир лучше, а это – его главная миссия в жизни.

Девочка научилась терпеливо и смиренно относиться к государственным делам. В дни, когда их оказывалось слишком много, мать брала дочь, и они в сопровождении нескольких приближённых отправлялись в уютный отдалённый «Дом леса». Их скромное убежище от внешнего мира.

Самыми счастливыми днями становились визиты императора. Тогда они проводили время, как обычная дружная семья, и Синь-ми могла насладиться реками материнской и отцовской любви.

– Ваше Величество!

Голос Устюра заставил принцессу вынырнуть из воспоминаний и обратить внимание на мужчину, вошедшего в покои. Хуан-гу кивнул, стражник убедился, что всё в порядке, и аккуратно прикрыл створки.

Лекарь выглядел очень взволнованным. Он подошёл к повелителю и присел перед ним, склонив голову.

– Я в смятении, мой император, – не поднимаясь произнёс мужчина. – если позволите, хотелось бы поговорить наедине.

Хуан-гу взмахнул рукой, приказывая повару и страже покинуть комнату.

– Я слушаю тебя.

Устюр с опаской оглянулся на Синь-ми, продолжавшую сидеть у кровати, и достал из-за пазухи крупный осколок, оставшийся от опасного сосуда.

– Я нашёл это в лечебной кладовой, мой император. В ёмкости был тот самый яд, которым вас отравили. Уверен, что кто бы это ни был, он проник в комнату с запасами и подложил жидкость для того, чтобы меня обвинили в покушении на вас. Во дворце есть предатель. Он ходит среди нас и заметает следы.

– Откуда нам знать, что это не вы? – задумчиво проговорила принцесса, склонив голову вбок и уперев взгляд в мужчину.

Устюр испуганно вытаращил глаза и вновь бросился в пол:

– Помилуйте, госпожа! Стал бы я рассказывать и показывать вам, рискуя своей головой? Мне посчастливилось лечить и вашего отца, и деда. Почти вся моя жизнь прошла при дворе на службе императорской семье, и я ни одного дня не сожалел об этом.

– И какие же у тебя мысли, лекарь? – спокойно спросил Хуан-гу и заглянул мужчине в лицо.

Их взгляды встретились, и император не нашёл в глазах Устюра лжи.

– Только у одного человека помимо меня есть ключи от кабинета с запасами. У императорского советника Чан-ги.

Глава 8

Мягкая дымка, подобно тонкому покрывалу, сотканному из росы и тумана, окутывала территорию сыхэюаня этим ранним прохладным утром. Лёгкий ветер касался кроны деревьев, и они перешёптывались между собой о чём-то своём, сокровенном. Кедры и сосны, окружавшие двор, стояли в молчаливом величии, их смолистые стволы отражали первые лучи восходящего солнца, которые, пробиваясь сквозь сонный морок, казались неяркими блестящими нитями. Добрая половина листьев на прочих деревьях пожелтела, их краешки светились в утреннем зареве, как золотые монеты, готовые вот-вот сорваться и полететь вниз.

Сыхэюань дышал. Он был наполнен драконьей энергией и жаром изнутри. Низкие крыши четырёх домов с выгнутыми углами, застеленные серо-зелёной черепицей, выглядели как старинные кисти, готовые запечатлеть каждый момент тишины и умиротворения.

Несмотря на внешнюю гармонию и спокойствие, нечто бередило души семейства Ли. Матушка Минь стояла у окна и неспешно, маленькими глоточками смаковала горячий чай.

В одном из коробов, что расположились вдоль стен их дома, тусклый стебелёк склонился к земле и уронил последний лист. Старушка обернулась и с тоской посмотрела на увядшее растение.

– И ты впал в осеннюю хандру, дружок? – ласково прошептала она, поставила чашку и присела перед ящиком.

Мягкое прикосновение её пальцев сотворили чудо: стебель выпрямился, приобрёл сочный цвет и покрылся маленькими молодыми листочками.

– Не время унывать, – проговорила матушка, склонив набок голову.

Она вернулась и вновь вгляделась в тёмные окна дома старейшины. Несмотря на то, что связь того с Миран начала потихоньку восстанавливаться, Фэнг не торопился вторгнуться в личное пространство девушки. Она снова ночевала там одна, а мужчина предпочёл отправиться в Тотуми. В последнее время ему там очень хорошо думалось. Минь была спокойна насчёт него: он знал, что делает, и мог постоять за себя.

Только подумав о старшем названом сыне, матушка заметила тень, мельком скользнувшую по стене у ворот в сыхэюань. Наверное, Фэнг вернулся из храма, – подумала женщина.

Правда, ей показалось странным, что старейшина пробирается вдоль стен как вор. Она подошла к спящему Лао и толкнула его. Мальчишка недовольно забурчал, но открыл глаз.

– Сынок, послушай, по-моему, к нам кто-то забрался, – прошептала она, приложив палец к губам.

Младший встрепенулся и сон сошёл с его лица. Брови нахмурились, а взгляд превратился в узкую щёлку. Казалось, что кончики его аккуратных маленьких ушей подрагивают.

Старушка терпеливо молчала в ожидании. Лао встревоженно поднялся и подошёл к окну.

– Это незнакомец. У него тяжёлая поступь, а в кармане металлическое оружие. Нож. О него позвякивают монеты. Он уже покинул нашу территорию, ушёл. Сейчас идёт через лес, грубо задевая низкие ветки.

Голос мальчика звучал монотонно, как под гипнозом. Минь расстроенно покачала головой:

– Плохо.

Из соседнего домика вышел Вэйдун. Он тоже услышал.

Матушка с младшим оделись потеплее и вышли во дворик.

– На этот раз они подошли слишком близко, – с тревогой посмотрел на ворота старший потомок драконов воздуха. – Гляди, даже не побоялись зайти внутрь.

Минь устало потёрла шею.

– Почему же ты раньше не услышал? Как ему удалось пробраться так бесшумно? И Фэнга нет… – озабоченно оглянулась она вокруг.

Вэйдун подошёл к воротам и проверил, заперты ли они.

– Кто бы это ни был, двигался он крайне тихо и осторожно. Отличное мастерство: даже двери заперты так же, как прежде. Либо он смог перелезть через стену.

– Что же это? Может быть, сходить за Фэнгом? Предупредить его? – Лао сильно занервничал и голос его дрогнул.

Матушка ласково похлопала мальчика по плечу и улыбнулась:

– Тебе не стоит сейчас ходить через лес и в одиночку. Побудь дома, прислушивайся. Защищай сыхэюань.

– Но старшему брату может понадобиться мой дар!

– Поэтому Вэйдун сейчас соберётся и сходит к Тотуми. Он сильный и крепкий. Если нарушитель всё ещё рядом, то они с Фэнгом легко справятся с ним.

Она кивнула мужчине, и тот скрылся за дверьми соседнего дома.

– А мы с тобой пойдём внутрь и заварим чаю, – поучительно проговорила старушка. – Скоро проснутся остальные. Мы с тобой должны охранять всех, кто проживает здесь с нами.

Лао покорно повернулся и зашёл в комнату. Минь ещё раз напоследок обернулась, проводила взглядом Вэйдуна, шустро выскочившего за пределы двора, и вздохнула:

– Да хранит нас небо. Пусть оно даст моим детям знамение в момент опасности.

Низко поклонившись, женщина последовала за мальчиком.

Вэйдун шёл по чаще широкими мягкими шагами. Иногда останавливался, прислушиваясь к звукам лесного мира. В отличие от старшего брата, он видел в деревьях союзников, помощников и защитников. Тяжёлые ветви скрипели и стонали, переговариваясь между собой. Мужчина вновь застыл и вслушался в тихий шелест. Ничего. Только природа и лёгкий перезвон колокольчиков на своде храма, куда он быстро приближался.

На крыльце Тотуми сидел старейшина. Обхватив колени, Фэнг спокойно наблюдал за шевелящимися кустами, из которых вышел его собрат.

– Ты меня ждал? – довольно ухмыльнулся Вэйдун.

Фэнг поднял глаза и внимательно вгляделся в него. Через минуту лицо старейшины стало тревожным и задумчивым:

– Понятно. Я и так уже собирался обратно. По всей видимости, вовремя. Жаль, что меня не оказалось там раньше, извини.

– Ничего, – пожал плечами Вэйдун, – но я бы посоветовал тебе впредь ночевать дома. Возвращение Миран не должно гнать тебя из родных стен. Если она тому причина, то, быть может, ей стоит покинуть сыхэюань?

Старейшина поднялся и косо на него посмотрел:

– Не говори так. Сердце мне подсказывает, что именно за ней и приходил незнакомец. Если я прав, то моя задача защитить и дом, и Миран. Никто не сделает этого лучше нас, когда мы вместе.

Вернувшись обратно, братья нашли всех жителей семейства Ли в центре дворика. Они столпились, шумно переговариваясь друг с другом. Миран растерянно стояла в открытых дверях своей комнаты, покручивая в ладонях маленькую чашечку, от которой поднимался пар.

Фэнг громко откашлялся, привлекая внимание, и прошёл вперёд. Люди притихли, и старейшина поделился с ними своей версией происходящего. Минь слушала, периодически поглядывая на удивлённую Миран.

– Прошу прощения за то, что вмешиваюсь в ваше семейное собрание, – громко проговорила гостья с крыльца. – Верно ли я понимаю, что некто сегодня утром пытался пробраться в ваш дом из-за меня?

Фэнг выставил ладонь, беря слово:

– Да, однако это всего лишь предположение. Одно могу сказать наверняка: в этих стенах ты под самой лучшей защитой. Я больше никуда не уйду и в ближайшие ночи сам буду охранять дом, а днём будут помогать остальные.

– С моим появлением у вас возникли проблемы, – продолжила девушка, – и мне очень неловко нарушать вашу мирную семейную атмосферу…

– Ой, да хватит уже! – неожиданно для всех раздался громкий и отчаянный голос Сенёк.

Она выглядела злой, но в словах ярко скакали нотки жалости, сочувствия и тревоги.

Безмолвно твёрдой и быстрой поступью она угрожающе направилась к гостье. Миран вжала голову в плечи и сделала пару неуклюжих испуганных шагов назад, упёршись наконец в стену.

– Сенёк! – грозно воскликнула матушка и побежала к ней, чтобы поймать за руку разбушевавшуюся дочь.

Фэнг молча схватил Минь под локоть и прижал к себе, стараясь успокоить. Юймин ойкнула и спряталась за спину Лао, который вертел головой в недоумении. Остальные братья взволнованно наблюдали, но были вынуждены остаться на местах, прикованные суровым взглядом старейшины.

Миран в страхе зажмурила глаза и уронила из рук чашку. Сенёк взяла девушку под локоть и увела в комнату. Дверь тут же шумно захлопнулась, скрыв девушек от глаз недоумевающего семейства.

Фэнг отпустил старушку и прижал палец к губам:

– Всё будет хорошо.

Он подошёл к крыльцу, аккуратно собрал осколки и передал их матушке.

В домике стояла тишина. По крайней мере, так казалось некоторым. Лао услышал, как старшая сестрица зашипела и дала лёгкую пощёчину гостье. Миран издала короткий стон, и мальчишка бросился к ней на защиту. Фэнг всё понял и остановил брата, когда тот уже забежал на ступеньки.

– Не надо, я сам, – негромко произнёс он и осторожно приоткрыл дверь в свою спальню.

Миран лежала на постели и не шевелилась. Над ней склонилась Сенёк с вытянутыми ладонями. Голубое свечение, мягко стекавшее с её пальцев на голову лежащей, охватило обеих девушек. Глаза сестры были прикрыты, а губы шевелились, тараторя быстрым шёпотом.

Старейшина стоял в дверях, наблюдая за впервые увиденным чудом. Сенёк жила давно в семействе Ли, но ни разу не показывала никому своего дара, в отличие от остальных, любивших прихвастнуть своими способностями. Сейчас Фэнг восхищённо наблюдал за таинством дара потомка стихии воды.

Сестрица закончила напряжённо бормотать и стала выполнять движения ладонями, как если бы черпала жидкость, а затем «обтирала» ею лицо Миран, не касаясь при этом её кожи. Голубоватая светящаяся дымка впитывалась в волосы, глаза, шею гостьи.

К этому моменту в дверях столпились почти все члены семьи, переводя изумлённые взгляды с одной девушки на другую. Никто не осмелился прервать ритуал ни единым звуком. Старейшина дал своё молчаливое согласие на происходящее, и это значило, что нужно подчиняться его решению. Даже матушка не стала противиться и просто ждала, чем всё кончится.