Кирюшки, снежки и все остальные. Почти сказка

«Выручай, помогай!»

«Ну вот, опять не добросила! Значит, конфета моя».

Девочка, чуть не плача вынула из кармана конфету и отдала мальчику: «Ну, давай ещё разок бросим, у меня ещё одна конфета есть. Если доброшу, то она моя». «Давай», – согласился мальчик. – Только всё равно не добросишь». Девочка аккуратно слепила снежок, украдкой поцеловала его и тихонько прошептала снежному комочку: «Выручай, помогай!». Мальчик посмотрел на неё, хихикнул и тоже поцеловал свой снежок.

Звук снежка, легко скользнувшего по стенке дома, был тих и рассыпчат. Девочка, радостно захлопала в ладоши: «Долетел, долетел, а ты говорил, не доброшу!». Мальчик хмуро посмотрел на чуть заметный след на стене: «Еле-еле долетел! Смотри, как надо!». «Блюм!» – крепкий снежок влип в стенку, да так и остался там. Мальчик протянул руку за конфетой.

– Это нечестно, нечестно, я ведь докинула, и в стену попала. Ты же уже съел конфету, когда я не добросила, а теперь я выиграла.

– Ничего ты не выиграла, но так и быть, давай конфету пополам съедим.

Так и сделали, и оба усердно зажевали и зачмокали от удовольствия.

«Кирюшки, идите к нам! – закричали ребята откуда-то из середины двора. Мальчик и девочка – Кира и Кирилл – переглянулись и помчались на зов.

А снежок всё ещё висел на стене, пытаясь сообразить, как отсюда лучше слезть.

– Ах, как красиво вы летели – услышал он робкий голосок и скосил глаз вниз. Нечто пушистое, невесомое, смотрело на него восхищённо, расправляя на себе снежинки. – Вы, кажется, сказали, что вас зовут Блюм?

– Блюм? Ну, уж нет! Я снежный ужас, снежный гром! Я Снежище, Снеж… ик, – икнул он съезжая по стене в снег!

– Снеж? Снеж-ик? Снежик! Ах, как замечательно, как музыкально! А я тогда – Снежка, – будем знакомы.

Крепкий снежок, чуть-чуть приплюснутый сбоку, расправился, как будто увеличился в размерах, – «Ага!», – ответил он и посмотрел на Снежку, которая опустила свои длинные ресницы, похожие на искристый иней. У Снежа даже дух перехватило. И-и-и-их! – вырвалось у него, и он покатился, как колобок по утоптанной тропинке. Снежка за ним.

Снеговик с начинкой и кожаный нос

– А куда мы идем?

– Куда, куда! К ребятам, конечно, может, ещё полетаем.

Снежке летать не хотелось. Но разве она могла в этом признаться такому крепкому, такому бесстрашному Снежищу. Можно и полетать, если он будет рядом. А Снеж смотрел на новую знакомую, и ему казалось, что весь мир такой же пушистый и мягкий, и тоже, как и она, пахнет конфетами.

Они покатились к группе детей, играющих в снежки, но докатиться не успели. Что-то большое и тяжелое накрыло их, закрутило, завертело и подняло над землёй, опустило и опять подняло.

«Ай-яй-яй», – закричали Снеж и Снежка, но увидев прямо перед собой чьи-то веселые глаза, затаились. Оказалось, что они попали в самый верхний ком снеговика, и между ними воткнули морковку. Дети вокруг радовались и хлопали в ладоши: «Ах, как красиво получилось, замечательно!», – и стали плясать вокруг снеговика. То-то весело было. И смешной мохнатый пёс бегал вместе с детьми вокруг снеговика, вертелся волчком, подтявкивал и подпрыгивал, пытаясь уцепить зубами морковку. «Тише ты, – шепнул ему Снеж, когда совсем рядом увидел мокрый кожаный нос, – «Видишь, снеговик с начинкой». Тотчас откуда-то появился розовый теплый язык и облизал Снежку. «Ой», – пискнула та и так сильно дернулась, что выпала из снежного кома и зарылась в снег. Она так испугалась, что хотела заплакать, но увидев высоко вверху около морковки всполошившегося Снежа, сдержалась, чтобы не расстраивать его. Тут же теплый кожаный нос подбросил её вверх, и она откатилась далеко, на расчищенную дорожку, по которой уже веселой гурьбой убегали дети туда, где их ждала новая забава.

Снеж изо всех сил потянулся за подругой, но тут вновь появился розовый язык, а вокруг него белые острые зубы, а за ними – чёрная бездна. «Гав!», – вырвалось оттуда вместе с горячим дыханием. «Где Снежка!?», – глядя в черную бездну, завопил «снежный ужас», – Съел? Съел!». И Снеж кинулся прямо на дрожащий розовый язык: «Сейчас я тебе!».

Пёс так удивился, что даже забыл, что нужно гавкать. Он замотал головой, раскидывая снег во все стороны. «Отцепись, ничего я не ел, мне хозяин не разрешает на улице есть, хотя от неё и пахло конфетами». Снеж прыгнул так резко, что голова снеговика упала и почти засыпала щенка, который яростно скрёб лапами, выбираясь их кучи снега. Страшный в своём гневе Снежище намертво вцепился в длинную собачью шерсть, и пёс долго мотал головой, пытаясь скинуть незваного седока. Наконец, ему это удалось, и Снеж отлетел прямо в железный красный ящик, полный снега.

Это был кузов большой игрушечной машины, в который раскрасневшийся карапуз накладывал лопаткой снег. Снег был белым, чистым, и Снеж тоже стал чистым и ровным, искупавшись в нём. Машина бойко двинулась вперёд. «Ну что ж, решил снежок, – поеду искать лохматого обидчика, если не съел он Снежку, пусть поможет мне отыскать её».

Чинарик, у которого всё чин-чинарём и парень-Гвоздь

А Снежка тем временем, вертелась во все стороны, пытаясь понять, где оказалась. На дорожке, куда она приземлилась, было очень неуютно, мелькали сапоги и ботинки, коляски на колесиках. Одна из них слегка зацепила Снежку, и та откатилась к самому краю дорожки. Какие-то огромные грязные ботинки просвистели над самой головой, чуть вдавив ее в снег. Снежка боялась даже выглянуть оттуда.

Вдруг что-то прошуршало мимо неё и плюхнулось рядом. «Ой!» – невольно вскрикнула она. «Ты смотри, – какая белая и пушистая», – снег рядом шевельнулся и оттуда высунулся скрюченный окурок, – «Давай знакомиться! Я Чинарик, я в большом чине. У меня всё чин-чинарём. А ты кто?».

– Я? Я-я! Я – не я… А Вы… Вы… такой-ой-ой… сильнопахнущий!

– А ты, ты такая круглая, быстро катиться можешь. Вот, приклеюсь к тебе, и катись, вези меня к площади, там полно окурков, повеселимся!

Снежка в ужасе закрыла глаза и пискнула: «Нет, нет, мне в другую сторону! Ой… ой!», и услышала: «Чего орём? Все чин-чинарём! Не боись, чинно-чинно покатимся…». Окурок цеплялся за неё, хихикал и подталкивал к сугробу: вот, вот вонзится в неё обгорелым вонючим хвостом и расколет пополам. Снежка попятилась обратно на дорожку, окурок, извиваясь, полз за ней, и вдруг остановился, как вкопанный, вернее, пригвождённый к крепкому насту.

Это, откуда ни возьмись, несгибаемый парень-гвоздь, подпрыгнув от возмущения, сначала остановил нахала, пригвоздив его, а потом исхитрился и ловко откинул его далеко, почти на середину дорожки. Снежка и гвоздь долго смотрели, как, прицепившись к первому же попавшемуся сапогу, окурок быстро удалялся от них, ещё плохо соображая, что, собственно, произошло, но он твёрдо знал, что у него всё чин-чинарём. Правды ради, надо сказать, что сапожок был изящен и очень молод, поэтому и не сразу заметил непрошенного попутчика, а когда заметил… Но это уже совсем о другом.

Тили-тили-тесто, жених и невеста!

А парень-гвоздь помог Снежке взобраться на мягкий сугроб, отряхнул с неё налипшие соринки, и вежливо представился: «Гвоздок. Так называла меня девочка, когда сама вколачивала в деревянную раму окна, чтобы повесить изящное кашпо, в котором красовался необыкновенно красивый цветок». И Гвоздок вздохнул, он вспомнил, какой это был прекрасный цветок, как будто кудрявый, и его тонкие веточки, свешивающиеся вниз, были сплошь усеяны милыми белыми цветами. Этот цветок назывался Невестой, а внизу на подоконнике стоял горшок, в котором рос очень похожий цветок, только цветочки у него были синие. «Жених» – так звала его маленькая хозяйка. До чего хорошо и уютно было в этом доме, и Гвоздок старался изо всех сил, чтобы не согнуться, не пошевелиться и крепко держать кашпо со своей красавицей. Хотя красавица-невеста была совсем не его, но так хотелось верить в то, что он нужен ей, что она думает о нём с нежностью, так же, как он о ней. Гвоздок так и думал.

Но однажды пришли рабочие, выворотили из стены деревянные рамы, поставили пластиковые окна. Больше некуда было вбить гвоздь, чтобы повесить кашпо, и горшок с Невестой поставили рядом с Женихом на подоконнике. То-то были рады цветочки, они замечательно смотрелись вмести, а парень-гвоздь оказался лишним. Он так расстроился, что сразу похудел, и когда ненужные рамы несли в мусорный контейнер, выпал по дороге, и тихо лежал в снегу, думая о прошлом, ведь будущего, как он думал, у него не было.

«Бедный Гвоздок», – посочувствовала Снежка, и чтобы утешить, подкатилась к нему и прижалась к холодному боку. Так и лежали они, тесно прижавшись и примерзая друг к другу, и каждый думал о своём: Гвоздок о прекрасном цветке, а Снежка о мужественном «снежном громе». «Ах, как яростно бросился он на пса, защищая её. Интересно, а парень-гвоздь смог бы так поступить, – и она покосилась на железного товарища. – Хотя, ведь он именно так и поступил, выручил её. «Какой вы прямой и несгибаемый, какой надёжный, – прошептала она. – Не может быть, чтобы вас не оценили по достоинству. Не грустите, всё ещё будет. Ведь выручать и помогать – это главное, и вы это умеете».