Черное Солнце. Эпоха Тьмы. Книга 1

Корректор Валентина Корионова

Редактор Елизавета Ульянова

© Валерия Минц, 2025

ISBN 978-5-0064-5087-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0064-5088-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В открытое окно задувал соленый бриз с моря, освежая жаркий полдень второго месяца летней поры. С ним в комнату проникали запахи зрелых груш, винограда и яблок из сада, нескончаемый стрекот цикад, крики чаек и далекое блеяние коз на иссохших лугах каменистого берега Мар-де-Сеаля.

Сам город будто бы умер под полуденным зноем. Красные черепичные крыши накалились так, что, казалось, от них исходит пар, а побеленные стены домов сияли, отражая яркий солнечный свет. Темные синие тени разделяли резкими контурами пустующие улицы, создавая спасительные укрытия от жары для бродячих животных. Буквально пару часов назад город кипел жизнью, сновали туда-сюда торговцы, рыбаки, дети, ремесленники и крестьяне, но, как только солнце встало в зените, все жители, спрятавшись под сенью каменных стен, принялись устраивать семейные застолья или просто наслаждаться несколькими часами заслуженного отдыха, чтобы вскоре вновь приступить к работе.

Извилистые улочки стекались вниз, к порту, обычно шумному настолько, что гомон доносился аж до стен Каса-де-Вентос. Сейчас же шхуны, галеры и баржи мирно покачивались у причала, изредка донося из гавани шум хлопающих парусов. И лишь волны, разбивающиеся об утес, на котором стоял замок, напоминали о спасительной прохладе морской воды.

Белые облака мирно дрейфовали по голубому небу, сливающемуся с лазурной гладью морского простора, а вдалеке, где море резко меняло оттенок на глубокий синий, белели паруса одиноких рыбацких лодок. Ах, я бы сейчас многое отдала за то, чтобы оказаться на одной из них, подставить лицо яркому солнцу, вдохнуть терпкий, пропитанный солью ветерок…

– Камилла! О чем я только что рассказывала? – София сердито окликнула меня, вернув блуждающие мысли обратно в учебную комнату.

– Наверняка о чем-то крайне важном, сестра София, – тихо пробурчала я, нехотя отводя взгляд от чудесного пейзажа за окном.

Сидящая рядом Каталина покосилась в мою сторону, всем своим видом умоляя хоть немного держать язык за зубами. Я вздохнула и села, выпрямившись на стуле струной, как и подобает прилежной ученице. Но Софию Оре этим не провести – молодая женщина сузила пронзительные глаза и крепко сжала указку, которой, видимо, что-то показывала на огромном висящем на стене гобелене с изображением нашего континента.

– Раз вы позволяете себе отвлекаться, тогда, наверное, легко можете рассказать все о пяти Великих Домах? – начала София, и ее сухой тон не предвещал ничего хорошего. – Да что там. Наверное, и о каждом Малом Доме рассказать сможете?

– Вовсе нет, сестра, – смиренно ответила я, покаянно склонив голову. – Просто… немного задумалась. Но я очень внимательно слушала вас.

Темная бровь сервитуарии1 недоверчиво взметнулась вверх.

– Тогда что вы, юная госпожа, можете поведать о благородных господах из Дома Хус, которые так скоро почтут нас своим визитом? Их род деятельности, обычаи? Ну или хотя бы девиз? У вас же была веская причина не слушать, когда я рассказывала все это буквально пять минут назад?

Я обвела взглядом гобелен, на котором изящная мельчайшая вышивка изображала весь континент Хартвельд и имперские территории. Глаза задержались на бескрайнем белом просторе в самом верху, на вышитых инициалах и гербе – белой медвежьей голове с перекрещенными топорами.

– Они жители северных земель, – начала я, решив действовать по наитию. Это почти всегда работало. – Занимаются торговлей и защитой северных границ от кланов горных дикарей. Великие воины… хм-м…

Наставница размеренно расхаживала вдоль наших столов. Ее простое темное платье в пол развевалось вслед движениям, делая женщину похожей на грозовую тучу.

– Продолжайте, Камилла, – София даже не смотрела в мою сторону, выстукивая каблуками мерный зловещий ритм. – Девиз Дома?

Я умоляюще посмотрела на Каталину, но та лишь многозначительно пожала плечами. Сложно понять: правда ли она не знала ответа на вопрос или же просто не хотела помогать в отместку за то, что заскучала на уроке. Я насупилась, однако, сколько ни пыталась припомнить, все было тщетно. У разных нортлингов всегда описывалось примерно одно и то же: честь, доблесть, воинская слава, оттого я никак не могла их выучить.

Ничего не оставалось, как виновато склонить голову под невыносимо тяжелым взглядом сестры Софии, признавая поражение.

– «Подо льдом таится ярость», – вздохнула София. – Хоть вы ответили верно, это не дает вам права отвлекаться во время урока. Помните, что северяне – суровые, сильные люди, которых взрастили беспощадный климат и жестокие войны древности. У исконных нортлингов, в особенности представителей семьи Хус, особый цвет глаз – ярко-голубой, как древние вечные льды, покрывающие большую территорию их земель. Среди северян такой цвет глаз в особом почете, это показатель статуса. Этот народ чтит традиции и не терпят любого неуважения к себе, поэтому постарайтесь не наговорить глупостей в их присутствии…

Она украдкой посмотрела в дальний угол комнаты, где в кресле, чуть посапывая и скрестив руки на груди, дремал Максимилиан.

– Надеюсь, северянам понравится у нас. Сомневаюсь, что они хоть когда-то еще смогут так погреться на солнце, – мечтательно протянула я и невольно поежилась, ибо терпеть не могла холод.

В Мар-де-Сеале почти все время тепло и солнечно, и изредка ливни осенней поры приносят холод и уныние. И все же, по рассказам, это не идет ни в какое сравнение с настоящей северной зимой. Страшно даже представлять, каково это – ходить в меховых шкурах, чтобы согреться.

– Надеюсь, вам хватит такта не сказать это им в лицо, юная госпожа! – ахнула София. – Солнце в их культуре имеет особое значение, и подобную грубость они могут счесть за оскорбление. Согласно легендам, их благословил солнечный бог, даровавший этому народу устойчивость к суровым холодам…

Оре вновь начала увлеченно рассказывать об обычаях северян, когда я почувствовала осторожный тычок локтем. От напускной обиды Каталины не осталось и следа – подруге часто попадало за мои выходки, но когда вместо нее доставалось мне или хотя бы нам обеим, то, повинуясь какому-то одной ей известному чувству удовлетворения, она тут же забывала обо всех распрях и вновь повеселела. До сих пор не понимаю, как весь двор еще не устал от наших проделок.

– А ты знаешь, что у их ярла2 сын примерно нашего возраста? Подслушала, как сплетничали об этом служанки, – со взглядом, полным затаенного восторга, прошептала она. В такие моменты ее ярко-зеленые, как молодая листва, глаза начинали сиять озорными огоньками.

– Ну и что? – я безразлично пожала плечами.

Она откинула непослушные рыжие волосы, наползшие на лицо.

– Думаешь, твой отец их просто так пригласил в такую даль? Да еще со всеми танами3 из Малых Домов? – уровень ее наигранной загадочности переходил все возможные и невозможные границы. – Я прямо уверена, что будут разговоры о браке! Тем более что они же старые друзья с герцогом. Ах, разве не прекрасно? Что может быть лучше свадьбы?

– Книги, например, – мрачно ответила я. – Если меня отправят на север, я тут же прыгну со стены прямо в море. А лучше выпью яд, как в той поэме.

– А мне кажется, ты драматизируешь, – улыбка подруги стала лишь шире.

– Они же северяне, отец никогда не отправит меня в такую даль. Ни платье шелковое надеть, ни персиков поесть… Наверняка все еще и страшные и ходят в шкурах животных, как на тех иллюстрациях в книжках.

Честно говоря, пока она не сказала об этом, я была уверена, что это не более чем деловой визит, но такая версия звучала слишком правдоподобно. Каталина все же на три года старше и куда более сведуща в подобных вопросах. У нее уже начинала проглядывать женская фигура, и несмотря на ее несносный характер, я не раз замечала взгляды придворных и подмастерьев в ее сторону, видела подругу флиртующей с мальчиками при дворе. Меня же привлекали только возвышенные чувства из книг и легенд, оттого и в голову не могла прийти столь простая и логичная мысль, но Каталина наверняка знала об этом немного больше. Я почувствовала, что невольно краснею – то ли от смущения, то ли от негодования. Она же воодушевленно продолжала размышления:

– Разве не здорово стать благородной женой наследника одного из Великих Домов? Женой будущего ярла! Не будешь же ты всю жизнь жить здесь, в четырех стенах. И какая разница, какие они. Главное – это статус, который у тебя будет! А с ним ты ведь сможешь получить все, что захочешь.

– Я бы хотела, чтобы мой избранник походил на кого-то из братьев, – вздохнула я обреченно. – Или на Максимилиана. Сильный, добрый, справедливый и смелый… И вообще, на твоем месте я бы не радовалась. Если меня отправят в Нортланд, тебе, как фрейлине, тоже придется поехать!

Такую перспективу Каталина явно не обдумала, а потому озорная улыбка быстро превратилась в страдальческую гримасу. Видимо, она не рассчитывала, что морозить косточки в снежном крае будет вместе со мной.

– …Сейчас вы пойдете, чтобы привести себя в порядок к приезду отца с гостями, – тем временем София Оре, кажется, смирилась, что нашим вниманием завладеть уже не удастся. – Слуги должны были все подготовить. Мы обязаны показать гостям только лучшие качества Дома Кустодес. И прошу, во имя Старых Богов, сеньорита Андо, – она повернулась к девушке, которая тут же невинно захлопала глазками. – Ведите себя, как подобает фрейлине. Можете быть свободны.

Максимилиан Хан уже стоял у двери, сжимая в руках свиток со сломанной печатью. Некогда прославленный дуэлянт при дворе, Первый клинок, ныне он обучал своему мастерству солдат нашего Дома, в том числе и обоих моих старших братьев, но, когда годы начали брать свое, его приставили ко мне телохранителем. В детстве я его немного побаивалась, высокого и широкоплечего, смотрящего сверху вниз, как медведь, а левый незрячий глаз и пересекающий его глубокий косой шрам на половину лица вообще вызывали холодок на спине. Но суровый внешне Хан относился ко мне с той теплотой, которой так не хватало от родного отца.

– Экипаж в нескольких часах пути от города, все скоро будут здесь, сеньорита, – сообщил Первый клинок Дома Кустодес. – Мажордом4 Ривьера только что доложил об этом. Пойдемте, я провожу вас до комнаты, пора готовиться к приему.

Пока мы шли до спален, я наблюдала за суетящейся прислугой. Дворецкие то и дело раздавали указания и зорко следили, все ли отмыто и блестит, горничные носились туда-сюда с подносами и свежим постельным бельем, а из кухни на первом этаже долетали великолепнейшие ароматы – судя по всему, размаху задуманного праздничного пира позавидовали бы сами патриции5 из Имперской Столицы.

Я чуть вытянула шею в надежде заметить братьев, но в такой суете было сложно разглядеть хоть кого-то. Тем более что Валентин в отсутствие отца временно взял на себя бремя кастеляна6 и заведовал всеми делами семьи, ибо ему предстояло в будущем принять титул герцога.

Конечно, сеньор Гарсия, наш комендант, и мажордом сеньор Ривьера помогали Валу, однако он и так еле успевал совмещать свои обязанности с тренировками и морским патрулированием. Да и сейчас у него наверняка масса дел, чтобы не ударить в грязь лицом перед таким крупным событием, как прием высокопоставленных гостей. Леонард же готовился в скором времени поступить на службу и, вероятно, еще не вернулся с тренировок.

Перед отъездом отца я спросила, почему гости не могут приплыть сразу в наш порт, как обычно делают веасийские дворяне. «Ладья, на которой прибудут северные гости, большая и не очень маневренная, она вряд ли сможет пройти в глубь полуострова по нашим рекам. А обойти восточные рифы и подавно, – объяснил он. – Граф Дюфор любезно предоставит северным гостям приют в Монтесино, пока не приедем мы и не сопроводим их до Мар-де-Сеаля».

Дойдя до комнаты, Максимилиан оставил нас с Каталиной на попечение служанок, и уже спустя пару часов я довольно крутилась у зеркала, не в силах оторваться от отражения, любуясь новым, сшитым специально под торжество платьем в цветах нашей семьи – бело-синим с золотой вышивкой. Черные кудри красиво уложили, прямо как у взрослых придворных дам, а корсет придал моей еще нескладной фигурке девичьей стати. Никогда раньше я не чувствовала себя настолько взрослой и красивой.

Под восхищенное умиление и комплименты служанок я вошла в комнату, где уже ожидал успевший принарядиться Максимилиан. Привычные кожаные доспехи он сменил на отполированную до зеркального блеска парадную кирасу. На плечах красовался тяжелый бархатный плащ, застегнутый изящной фибулой в виде герба Дома Кустодес – меч, пронзающий щит. На поясе, как обычно, шпага в паре с кинжалом, а на руке небольшой пристегнутый к наручу дуэльный щит-баклер. Копну черных с сединой волос он зачесал назад, отчего даже стал выглядеть моложе.

Заслышав мои шаги, Хан повернулся и просиял.

– Каталина еще не выходила? – робко спросила я.

Максимилиан покачал головой, и словно в ответ на мой вопрос, из комнаты подруги донеслись протестующие возгласы.

– Ну как, мне идет? – я покрутилась, и юбки красивой волной, словно морской прибой, закружились вслед.

Он театрально припал на колено и заслонил глаза рукой.

– О моя сеньорита, если я буду смотреть на вас хотя бы дольше минуты, точно ослепну от такой красоты, – он наигранно схватился за сердце и подмигнул.

– Ох, нет, как же я буду без своего доблестного защитника, – в тон ему вторила я, рассмеявшись. – Хотя уверена, что только в таком случае любой противник сравнялся бы с тобой в силе, Ян!

Вдруг мысли о предстоящем приеме нахлынули на меня с какой-то тревогой.

– Ян… Отец хочет отослать меня к северянам, да? – тихо спросила я, глядя прямо в глаза.

Его улыбка сразу погасла.

– Почему у сеньориты такие мысли? – Хан мягко посмотрел на меня. – Твой отец и ярл Хус старые друзья, но обязанности мешали им встретиться много зим, потому что оба вступили в наследство и стали главами своих Домов.

Видя, что этот ответ никак меня не успокоил, он огляделся по сторонам, а затем негромко, чтобы прислуга не услышала, добавил:

– Герцог, конечно, хочет кое-что объявить, но это большой секрет, который я никак не могу рассказать.

– Но Каталина сказала… Ну… Что у ярла есть сын и… – я прикусила губу, пальцы сжали шелковую юбку. – Ян, я знаю и понимаю свою роль в семье, сестра София постоянно мне об этом напоминает… Но боюсь покидать родной дом, понимаешь? Я хочу быть с тобой и Каталиной, с папой, с Лео и даже с Валентином, ну и, так уж и быть, с Софией тоже… Мне страшно, что жизнь может перемениться…

– Ну-ну, – Ян успокаивающе погладил меня по плечу. – Вы же знаете, что я всегда буду рядом. И даже если судьба бросит свой жребий, то…

Он хотел сказать что-то еще, но тут в комнату влетел Лео.

– Они едут! – радостно выпалил брат, тяжело дыша. – Уже у городских ворот!

– Что? Уже?! – Каталина выбежала из своей комнаты. Новенькое платье из красного атласа было ей очень к лицу, подчеркивало загорелую кожу и игривую россыпь веснушек. Уложенные в элегантный пучок волосы украшали цветы из сада, но одинокие пряди протестующе топорщились то тут, то там, не желая поддаваться стараниям служанок.

Хан метнул строгий взгляд на юную фрейлину, отчего она стала одного тона с платьем.

Леонарда же было просто не узнать в золоченом дублете и рубашке с высокими манжетами и широкими рукавами. На поясе раскачивалась искусно выполненная шпага, гарда и рукоять которой щедро украшены драгоценными камнями. На правом плече Лео – накидка с семейной геральдикой, перевязанная кожаным ремнем и увенчанная аксельбантом. Он выглядел совсем взрослым, как папа.

Ну вот, теперь уже времени на волнение не осталось. Я пригладила платье и сначала бросилась к окну, надеясь хоть там что-нибудь увидеть – наверняка у людей, преодолевших такой путь, должен быть просто огромный эскорт, чуть ли не от центральных ворот Мар-де-Сеаля. Однако меня постигло разочарование, и мы с Леонардом в сопровождении Каталины и Максимилиана спустились к входу, чтобы встретить гостей.

Валентин уже стоял посреди двора на солнцепеке, когда мы подбежали и выстроились рядом. Максимилиан и Каталина держались поодаль, за нами, возле бдительной наставницы. София недовольно окинула нас взглядом. «И как только ей никогда не жарко?» – думала я, оглядывая платье из плотной ткани. Единственное, что отличало ее вид от повседневного, – покрывающая голову и лицо черная вуаль, с которой она обычно выходила на торжественные приемы.

– Вы почти опоздали, – буркнул Валентин, когда мы поравнялись с ним. Он был одет на тот же манер, что и Леонард, только накидка была в пол, да и в целом наряд выглядел гораздо богаче, подчеркивая статус будущего правителя Веаса. На поясе у брата, как и у его учителя, висели шпага и кинжал. Он стоял смирно, скрестив руки за спиной, словно военный на построении.

– Ну, мы же не опоздали, так что не о чем волноваться, – тихо сказала я.

Лео подавил смешок, а Валентин лишь недовольно повел бровью.

Казалось, все жители замка и прилегающих земель вышли на улицу. Приехавшие по такому грандиозному случаю дворяне и придворные вельможи нетерпеливо ожидали в тени на небольшой террасе, судорожно обмахиваясь веерами и то и дело нетерпеливо поглядывая вперед. Вдали, где над огромным ущельем протянулась вереница деревянных подъемных мостов, виднелась делегация, которая медленно, но неотвратимо приближалась к воротам крепости.

Первыми во двор зашли воины-северяне в странных темно-красных кафтанах с узорами и металлическими вставками на торсе, руках и плечах. Мех в виде широких воротников все же присутствовал в их одеяниях, и я поражалась, как они не изжарились в таких теплых нарядах в летний зной. Лица были исписаны какими-то знаками и прямыми линиями, а длинные волосы собраны сзади в хвосты и косы. Они держали алебарды и большие деревянные щиты, заостренные снизу.

Вслед за воителями верхом на лошадях въехали герцог Эстебан Кустодес и, судя по всему, ярл Айварс Хус и его сын. Далее двигалась свита из приближенных слуг и придворных обоих Домов, а замыкал эту процессию огромный экипаж.

Описав полукруг, делегация остановилась. Герольды начали объявлять прибывших:

– Герцог Эстебан Кустодес, правитель провинции Веас. Ярл Айварс Хус, правитель провинции Нортланд…

Список знатных северных фамилий все не заканчивался, и я перестала вслушиваться, когда отец спрыгнул с лошади и направился к нам, совершенно игнорируя церемониальные обычаи. Одетый в простой дорожный костюм, он все равно выглядел могущественно, но двигался плавно, с необычайной кошачьей грацией, словно готовясь вмиг отбить любую атаку. За его спиной висел огромный эспадон7 Виентосиноре – фамильное оружие Кустодес.

– Рад видеть вас в добром здравии, отец, – сказал Валентин, взяв его за предплечье. Тот заключил сына в крепкое объятие и похлопал по спине.

Валентин был хотя и очень рослым, но все же ниже Эстебана на голову. В остальном казался полной его копией – тот же нос с горбинкой, те же забранные в хвост черные как смоль волосы, такой же острый подбородок, та же смуглая кожа, правда, еще не успевшая обветриться в постоянных морских походах. Даже твердый ясный взгляд синих глаз, кажется, был совершенно такой же.

– Удивительно, за пару недель моего отсутствия замок все еще на месте… Вы этих сорванцов взаперти держали? – усмехнулся герцог Кустодес, приветствуя теперь среднего сына.

– Валентин строго следил за ними, как ты ему и наказал, – улыбнулся Леонард.

Наконец очередь дошла до меня, и я уже было приготовилась поклониться, как подобает благовоспитанной даме, но отец вдруг схватил меня под руки и повертел вокруг себя, как когда-то давно, когда у него еще было время на игры. Я сначала рассмеялась, но потом вспомнила, что здесь половина нашего двора и половина двора Дома Хус, и мне стало жутко неловко.

– Папа, поставь меня, это же неприлично! – смущенно потребовала я, пытаясь удержаться на отцовских руках.

Он, все еще смеясь, сделал оборот и аккуратно опустил меня на землю. Я тут же принялась разглаживать помятое платье и проверять, не растрепались ли волосы в прическе. Отец выпрямился и торжественно объявил:

– Разрешите представить вам моего старого друга: Айдж… простите, Айварс Хус, его сын Ари и супруга, госпожа Джордис.

Уже спешившиеся Айварс и Ари приближались к нам.

– Брось, Эстебан! Уже сто зим никто не называл меня этим прозвищем, хоть ты не формальничай.

Ярл был еще выше, чем отец, однако по его виду никак нельзя было сказать, что перед нами правитель Нортланда. Внешне Айдж никак не выделялся среди своих воинов – виски выбриты, белоснежные волосы и борода собраны в замысловатые косы. А простая свободная ситцевая рубаха с этническими узорами и заткнутый за пояс боевой топор, напоминавший изображенный на гербе его Дома, лишь дополняли образ.

Мальчишка же по сравнению со своим могучим, широкоплечим и хорошо сложенным отцом выглядел даже как-то несуразно. Худощавый и бледный, с жиденькими светлыми волосами, он казался еще нелепее от того, что изо всех сил пытался подражать отцу. Но чего нельзя было не заметить, так это такого же взгляда ярко-голубых, с каким-то белым отливом глаз, от которого холодок пробежал по телу.

Госпожа Джордис вышла из дилижанса в окружении щебечущих служанок и придворных дам, и тут же стало ясно: никто из присутствующих не сравнится с ней по красоте. Длинные вьющиеся каштановые волосы собраны в косу ниже колен, заплетенную на тот же манер, что у мужа, а платье в среднеземском стиле определенно было последним писком моды при императорском дворе. Легкие голубые шелка хитона, приталенные лишь плотным корсетом, развевались вслед за ней, отчего казалось, что Джордис плывет, как лебедь на водной глади. «Вот бы и мне такое!» – думала я с легкой завистью, восхищенная обворожительностью супруги ярла. Сколько, наверное, усилий тратится на то, чтобы поддерживать эти длинные волосы чистыми, шелковистыми и ухоженными. А Каталина даже причесываться отказывается…

Шмыгающий носом Ари меня абсолютно не заинтересовал: сними с него богато расшитую одежду, и он ничем не будет отличаться от детишек нашей поварихи… «Нет, за такого растяпу отец меня точно замуж не выдаст», – от этой мысли все мои переживания как рукой сняло, и я усмехнулась собственным тревогам, которые казались теперь нелепыми.

– Рады приветствовать вас в Каса-де-Вентос, нашем фамильном замке, ярл Айварс, отигнир8 Ари, госпожа Джордис, – Валентин выпрямился натянутой тетивой и приложил кулак к груди в принятом у нас приветствии. Леонард повторил этот жест, я же вежливо поклонилась. – Пусть ветра благоволят вам, а море будет милостиво.

Ярл и его сын прислонили два пальца ко лбу, а женщина сделала изящный реверанс.

– Надо же, и все твои как на подбор! – по сравнению с герцогом Эстебаном, который в любой момент держался статно и степенно, ярл говорил простодушно и даже несколько бестактно, словно бы обычный офицер в городском трактире. Голос у него был грубый и немного сиплый, но такой раскатистый, что разнесся над всей территорией замка. – Этот уже почти мужчина… Твой первенец, да?

Валентин, немного обескураженный, кивнул и горделиво вскинул голову:

– Мне скоро исполнится двадцать один, и я планирую встать на защиту морских границ.

– Значит, предпочитаешь палубу канцелярской возне? Похвально, малец, – ярл протянул руку и с такой силой сжал предплечье парня, что тому пришлось стиснуть зубы, чтобы не издать ни звука.

– Это Леонард, – представил младшего сына Эстебан. – Ему минуло пятнадцать зим, готовится к военной службе. Он молод, но уже очень талантлив в искусстве владения мечом, возможно, когда-нибудь даже затмит меня на этом поприще.

Лео аж раскраснелся от такой прилюдной похвалы отца. После того как и он выдержал стальную хватку Айджа, ярл повернулся ко мне.

– А это кто у нас тут? – улыбнулся он. На секунду мне показалось, что в его ледяных глазах пробежали теплота и… грусть?

Видя мое стеснение, отец ответил за меня:

– Моя гордость, моя маленькая морская буря – Камилла, – Эстебан положил руки мне на плечи, словно оберегая ото всех бед и невзгод. От этого сразу стало спокойнее. – Ей всего девять. Кажется, Ари на год старше?

– Так и есть, дружище, – улыбка ярла стала еще шире. Он нагнулся ко мне, и голос внезапно зазвучал мягко и добродушно. – Молодая госпожа, не соизволите ли показать ваши владения моей супруге и сыну, пока мы с вашим отцом… решим некоторые вопросы?

Раскрасневшаяся, я вновь расправила юбки и решила продемонстрировать результаты стараний сестры Софии. Не зря же она свое жалованье получает.

– Я, Камилла из Дома Кустодес, с радостью окажу вам такую честь, – торжественным тоном начала я произносить заученную клятву почти скороговоркой. – С этого момента ваши жизни находятся под защитой моего меча… Правда, у меня меча нет, но он есть у Яна… то есть я хотела сказать Максимилиана…

Я ойкнула и запнулась. Надо же было такую чушь нести прямо на глазах всех присутствующих! Позор.

– А я, Джордис из Дома Хус, буду невероятно рада принять ваше покровительство, юная госпожа, – женщина вышла из-за спины мужа и теперь стояла рядом с нами.

Вблизи она казалась удивительно молодой, ненамного старше Валентина. Стройная и грациозная, как и подобает супруге главы Великого Дома, она держалась гордо, с высоко поднятой головой. Однако не выглядела строгой, как София. Наоборот, Джордис излучала такую притягательность, которой поддавались все, с кем она общалась. Красивое лицо с мягкими чертами оживляли глаза неожиданно обычного серо-голубого цвета.

Мне была приятна компания госпожи Джордис, а вот этот Ари… О чем можно с мальчишками разговаривать? Я повернулась к Лео в надежде, что северянина он возьмет на себя, но, к разочарованию, отец уже позвал сыновей, и вместе с остальными придворными они направились в замок.

Мар-де-Сеаль располагался на склонах громадного уходящего в море утеса, а вот сам замок Каса-де-Вентос и близлежащие городские постройки с портом – на огромной отвесной скале посреди моря. Когда-то давно она была частью мыса, но соленая вода и сильные бури выточили породу, и каменный мост, соединявший замок с остальной частью города, разрушился, оставив усадьбу целой и невредимой. С тех пор городские территории и Каса-де-Вентос связывали несколько деревянных мостов, делая замок неприступной крепостью.

Сама скала напоминала огромный многоярусный торт. Вниз уходили тропинки и винтовые дороги, где у подножия располагался наш личный порт, выше – усадьбы аристократов Малых Домов, а остальные земли, вплоть до призамковых территорий, были засажены фруктовыми садами, создавшими вокруг скалы зеленый ореол. Именно сюда мы и направились.

Пройдя через небольшой тоннель из тонких кованых металлических арок, заросших виноградом, мы увидели распростертое по склонам зеленое море. В садах, как обычно, царила идиллия – ветер чуть трепал листья, создавая мелодичный шелест, который волной расходился по зеленым вершинам. Высокие деревья создавали тень, укрывая от палящего солнца, кругом жужжали насекомые и трещали кузнечики. То тут, то там из-за ровных рядов показывались рабочие, что тащили огромные плетеные корзины со всевозможными фруктами, вдалеке слышались крестьянские песни, которые обычно скрашивали тяжелый рабочий день.

Пока гости любовались открывшимся видом, я, боясь ляпнуть что-то не то, лихорадочно думала: как начать разговор, что стоит и не стоит говорить при представителях Дома Хус. Но и неловкое молчание давило на атмосферу. В этот момент я очень пожалела, что не слушала болтовню сестры Софии на занятиях.

– Как прошло путешествие до Мар-де-Сеаля? Путь через Веас, наверное, был долог и нелегок.

Джордис уже приготовилась ответить, но не успела. Такое ощущение, что мальчишка только и ждал этого вопроса, его глаза загорелись:

– Спасибо, что поинтересовалась! Мы были в пути почти це-е-елый месяц. Плыли больше двух недель, сначала по ледяному морю, потом по реке мимо Имперской Столицы, затем снова через море, видели хищного кита, сражающегося с кракеном, – начал тараторить он, даже не задумываясь о том, что нужно вести диалог, а не монолог. – А еще отец дал мне подержать штурвал, потом мы попали в шторм, было та-а-ак страшно… А ты когда-нибудь попадала в настоящую морскую бурю?

Я заморгала, не сразу поняв, что вопрос адресован мне: Ари слишком быстро и много говорил, и нить диалога была потеряна еще на рассказе про кита.

– Э-эм, нет, мне не приходилось попадать в шторм, – сухо ответила я.

– Ого, так, получается, я прошел испытание морем еще раньше, чем член семьи Кустодес! – Ари беспечно засмеялся, на что мне оставалось лишь молча хмуриться. Интересно, этого выскочку хоть раз охаживали розгами? Но, глядя, как заботливо мать убирает пряди, выбившиеся из его хвоста, я засомневалась в этом. А вот мне за такое досталось бы сначала от Софии, а затем от Валентина.

Ари же продолжил делиться впечатлениями о путешествии.

– Потом мы вышли к какому-то большому порту и пробыли там несколько дней, пока не прибыл твой отец со свитой и этими странными санями с колесами…

– Это называется дилижанс, милый, – мягко поправила его Джордис.

– Да-да, точно, – Ари закивал. – И еще потом тряслись в этом дибижане, побывали в разных городах и ели необычную еду, которой у нас нет. Я вот, к примеру, никогда не видел, чтобы мясо выкидывали на солнце и оставляли там! Оно же воняет и портится, зря только скот переводят.

– Это называется хамон, вяленая на солнце свинина. Между прочим, очень вкусная. И вовсе она не воняет, – насупилась я, но Ари пропустил эти слова мимо ушей.

– Еще я попробовал странные, но очень вкусные кремовые десерты, попробовал рыбу и морепродукты, которых у нас нет, овощи и…

Тут мальчик замолк, уставившись на грушевое дерево.

– Что это? – с неописуемым удивлением спросил он.

– Это? Груша, – я раздраженно сорвала фрукт и протянула ему в надежде, что хоть это ненадолго уймет его чрезмерную активность. – Хочешь попробовать?

Ари впился в плод, и сок брызнул ему на лицо.

– Это лучшее… – он еще раз откусил, – что я когда-либо ел…

Я постаралась выглядеть невозмутимо, но меня повергло в шок то, с каким варварством северянин поедал бедный фрукт.

«Интересно, что будет, когда он попробует арбуз или дыню…» – подумала я, брезгливо делая шаг в сторону в опасении, что Ари заляпает брызгами мое новое платье.

– Наши сады славятся одними из лучших фруктов в стране. Не знаю почему, но плоды всегда такие сладкие… Но я больше всего люблю персики и апельсины, – чуть высокомерно процедила я.

– Если позволите, – вмешалась София, мы с госпожой Джордис обернулись. – Сады созданы предками семьи Набелит как подарок Дому Кустодес. На этом утесе нет источников пресной воды, да и почва тут, мягко говоря, не плодородная, и потому они соорудили особую оросительную систему, которая постоянно поддерживает почву в таком состоянии, чтобы деревья и кустарники могли плодоносить в течение года. Вечноцветущие сады – одно из достояний Мар-де-Сеаля. Благодаря им мы производим на продажу не только фрукты, но также великолепные алкогольные напитки. Думаю, ваш супруг вместе с Его Высочеством уже дегустируют их в полной мере…

– Вас, кажется, зовут София, верно? – мягко перебила ее Джордис, окинув наставницу оценивающим взглядом. Тон ее был все так же мягок и учтив, но, казалось, ей претило, когда кто-то осмеливался встревать в разговор.

– Все верно, госпожа. София Оре к вашим услугам, – она то ли не заметила тон, то ли вовсе его проигнорировала.

– Вы гувернантка?

– Не совсем. Я ее сервитуария.

Глаза северянки на долю секунды округлились, когда она заметила на большом пальце правой руки Софии гравированное кольцо из темного металла. Сервитуарии носили такие как знак того, что прошли обучение и уже встали на путь служения Ордену. Кольцо на каждом из пальцев могло рассказать о положении, знаниях и навыках.

– В таком возрасте? – в удивлении женщины проскользнули нотки недоверия. – Ах, вы, должно быть, из воспитанниц Ордена.

– Да, верно. Но я по собственной воле поступила на службу в Орден, и для меня большая честь нести свет Имперских Истин тем, кто будет столпами нашего могущественного государства в будущем.

– Должно быть, вы из совсем бедной семьи или вовсе сирота, – жалостливо продолжила Джордис, а я непонимающе переводила взгляд с нее на Софию. – Это ведь ваше первое назначение? Удивлена, что герцог Кустодес согласился на услуги столь… хм, неопытной сестры.

Выглядело так, что она проявляла вполне искреннее сочувствие. Почему же тогда наставница поджала губы, еле сдерживая негодование?

– Верно, госпожа, – тон Софии был суше полей в самые знойные сезоны. – Но это не имеет значения. Каждый послушник, удостоенный чести носить кольцо, не уступает в знаниях другим братьям и сестрам Ордена. Так что ни возраст, ни происхождение не должны играть никакой роли – все мы равны в свете Имперских Истин.

– Разумеется, разумеется! – супруга ярла наклонила голову в знак признания, и служанки подхватили настроение своей госпожи. – Простите сердечно мою невежественность, у меня никогда не было сервитуария, и я плохо знакома с вашими порядками. Просто Империя вот уже пять зим предлагает нам несколько молодых аколитов9, но я отказываюсь: все же хочется видеть рядом со своим сыном кого-то более умудренного опытом.

– У Ари что, нет сервитуария? – удивилась я, решив, что это объясняло полное отсутствие манер и воспитания у юного отигнира.

Возможно, я немного завидовала: меня-то сестра София, сколько себя помню, обучала этикету и всем необходимым для благородной дамы наукам. Просто это ужасно скучно, и порой я бы хотела поиграть с другими детьми, а не смиренно выслушивать все эти скучные уроки о родословных.

– Пока нет, но воспитание наследника ярла всецело на моих плечах, – Джордис не заметила реакции собеседницы при этих словах. Или сделала вид, что не заметила. – Я все же среднеземка. Кто же, как не я, сможет лучше передать Имперские Истины своему ребенку? Ну а все остальное и на гувернанток можно оставить.

Бровь Софии изогнулась в немом вопросе, а я молча наблюдала за наставницей. Она не любила говорить об Ордене, да и о себе тоже. Как она объясняла, в основном на службу туда поступали пожилые имперские ученые или хорошо образованные аристократы, чтобы передавать накопленные знания молодым дворянам Великих и Малых Домов. Сервитуариям запрещалось связывать себя узами брака, из-за этого редко кто добровольно шел на службу в молодом возрасте, особенно женщины. Но при Ордене существовали школы, где воспитывали сирот или детей из неблагополучных семей, обреченных на незавидную участь аколитов, лишенных всех благ и удовольствий без права выбора. Ни семьи, ни любви, ни привязанностей – такова была цена служения Имперским Истинам.

– Какое ужасное упущение со стороны Ордена, – София улыбнулась, однако я прекрасно знала, что чуть подрагивающая морщинка в левом глазу – признак того, что наставница крайне раздражена. – Надеюсь, в скором времени рядом с вашим сыном появится достойный наставник, который наверстает упущенные годы обучения. Все же к воспитанию сыну самого ярла, будущему правителю Нортланда, нужен особый, тщательный подход.

Лицо супруги ярла даже не дрогнуло при этих словах, женщина лишь благодарно кивнула Оре. Мне же не понравился намек в голосе наставницы. Уверена, Джордис великолепно справляется, просто Ари – маленький необучаемый дикарь. «Интересно, мама бы тоже сама занималась моим воспитанием?» – промелькнуло в голове, и мысль эта вызвала прилив тоски.

Откашлявшись, София вернулась к разговору о мар-де-сеальских садах:

– Поскольку технология орошения и удобрения почвы была утеряна, а система даже спустя столетия работает безотказно, многие поговаривают, что это магия. Хотя на самом деле это лишь гений инженерной мысли. И конечно же, госпожа Камилла все это и так знала, просто постеснялась рассказать, – добавила наставница, глядя на мои поползшие на лоб брови. Да, пожалуй, мне действительно стоит поменьше отвлекаться на уроках. – Она у нас такая скромница.

Максимилиан слегка улыбнулся, а Каталина хихикнула, прикрыв рот ладонью. Джордис восхищенно обвела взглядом простирающиеся перед нами ряды зеленых крон и кустарников, усыпанных всевозможными фруктами и ягодами, и даже Ари отвлекся от своей груши и с глуповатым удивлением слушал Софию.

Его мать улыбнулась и вытерла пальцем каплю сока со щеки сына, а затем, будто оправдываясь, сказала:

– Он родился и вырос на севере, а до нас невозможно довезти фрукты. Многие северяне, которые ни разу не покидали Нортланд, за всю жизнь никогда даже яблок не пробовали.

– А вы, госпожа Джордис, разве не уроженка северных земель? – поинтересовалась я, видя, что она, в общем-то, довольно сдержанно себя ведет. Жаль, что сын пытается подражать манерам отца, а не матери.

– Я родом из Столицы, дочь офицера Серой гвардии, – она протянула руку к нависшей над головой ветке и дотронулась пальцами до одной из груш. – Но таких фруктов нет даже на полках столичных лавок.

Она сорвала плод и протянула сыну, который сразу с усердием принялся за него. Я же горделиво выпрямилась, будто бы эти сады были моей личной заслугой. Все же так приятно, когда наши места производят впечатление на приезжих.

– А правда ли, что в ваших краях так холодно, что даже в домах вы не снимаете шубы? – поинтересовалась Каталина, на которую общество благородной дамы повлияло только лучшим образом. Она расправила плечи и подняла подбородок, старалась держаться столь же достойно, как и наша гостья.

Джордис задумчиво улыбнулась.

– Мы живем в больших домах, правда, не таких, как ваша усадьба, в основном они деревянные с каменными основаниями. Замки из камня было бы невозможно прогревать в холода, – пояснила она. – В них живут несколько семей одного рода, все следят, чтобы было тепло и уютно, а пища и вино делятся на всех членов семьи. У нас не принято покидать родной дом, и на детях лежит ответственность заботиться не только о собственных семьях, но и о родителях, когда те становятся слишком стары и немощны. Семья и многовековые традиции – вот основа общества, которая помогает выживать в суровые зимы.

– А я в какой-то книге читала, что вы ездите верхом на медведях и огромных волках. Это правда? – выпалила я. Не терпелось выведать у северян побольше об их быте, ведь все, что я знала о них, казалось невозможным.

Ари закатил глаза. Супруга ярла на секунду замолчала, обдумывая ответ.

– Наши воины и вправду ездят на варгах10, они крупнее обычных волков и гораздо выносливее. Каждый находит и воспитывает своего варга сам, так зверь становится верен хозяину до самой смерти. Лошади слишком ценны и слишком затратны в уходе, чтобы их содержать для рати. Но чаще всего мы передвигаемся на санях, в которых запрягают оленей или ездовых собак.

– Меня однажды такая укусила, – буркнул Ари. Он уже покончил с грушей и приступил к сливам, объедая до косточек плод за плодом. – Но папа сказал, что я сам виноват… Жду не дождусь, когда смогу воспитать собственного волка! У отца красивейшая волчица, Белая Стрела, верхом на ней он просто непобедим.

«Если ты с собакой поладить не можешь, куда тебе волка доверять, бестолочь…» – подумала я, глядя, как Ари бесцеремонно кидает огрызки прямо на усыпанную песком и мелкими камнями дорожку.

– Думаю, если Яна посадить на волка, он тоже будет непобедим, – фыркнула я.

– Предпочитаю драться на своих двоих, госпожа, – Максимилиан скромно улыбнулся. – Но, если бы мне была оказана честь сразиться с самим ярлом в дружеском поединке, я был бы очень рад. Северный стиль заметно отличается от южного.

– Против отца все равно нет шансов, – беспечно сказал Ари, выплюнув очередную косточку. Ян лишь слегка дернул бровью, но ничего не ответил юному наследнику Дома Хус.

– Хотела бы я увидеть наездников на ваг… вара… на волках, в общем, – вздохнула я. – Сложно даже вообразить такое. Да и вообще волков с медведями только в зверинце видела.

– Между прочим, за всю историю было несколько великих героев, которые смогли приручить белого медведя, – продолжил Ари. – Поэтому именно он изображен на гербе нашего Дома: это символ того, что природа не властна над человеком, так вот!

– Если вы из Столицы… как же согласились уехать в такую даль? Да еще не куда-нибудь, а на самый край северных земель, – робко спросила Каталина со всей полагающейся вежливостью. Видимо, она все-таки старалась примириться с мыслью, что в случае чего и ей придется, как и Джордис, оказаться на севере.

– Ну, возможность стать супругой будущего ярла – не то, от чего принято отказываться, – женщина поправила выбившуюся из прически прядь. – Нортланд беспощаден к тем, кто к нему недружелюбен, но становится настоящим домом, если прийти туда с открытым сердцем. Когда ко мне сватался ярл… точнее, тогда он был еще отигниром, я и подумать не могла, что по-настоящему смогу влюбиться в этот край, в этот народ и культуру. Эта земля сурова, но прекрасна. Вековые кедры, что уходят в небеса, лазурные реки, наполненные рыбой, сладкий запах лесных трав и хвои весной…

Она посмотрела куда-то вдаль, словно предаваясь каким-то своим мыслям и воспоминаниям.

– Даже будь у меня возможность вернуться в Столицу, я бы ни за что не променяла ее на бескрайние заснеженные просторы Нортланда.

Я слушала ее с нескрываемым восхищением. Подумать только! Вот если бы сестра София рассказывала на своих занятиях про это, а не про дурацкие родословные, политику и правила этикета, я бы точно меньше отвлекалась.

– А правда, – начал Ари, не отрываясь от очередного лакомства: он сорвал с низкорастущей ветки очередную сливу, – что у вас есть какое-то особое место для испытания морем?

Кажется, маленького северянина это интересовало больше, чем рассказы о красотах Мар-де-Сеаля. Впрочем, он же мальчишка, чего от него ожидать?

– Да, восточнее этих мест есть россыпь скал и рифов, Пролив Последней Надежды, там уже целое кладбище затонувших кораблей. Нужно проплыть между камнями и выйти с другой стороны… Это называется «оседлать ветер». Валентин только недавно прошел это испытание. И теперь он имеет право управлять собственным кораблем.

– Надо было так ехать, а не по земле. Звучит захватывающе, – вздохнул Ари, вызвав у меня очередную волну раздражения. – Я тоже бы себе корабль хотел!

– Только если не вы планируете бесславно разбиться, господин, – усмехнулся Ян, явно тоже не слишком довольный столь беспечным отношением к традициям южан. – Пролив Последней Надежды легко карает неопытных или чрезмерно уверенных в себе мореплавателей. Это важное испытание в нашей культуре для тех, кто посвящает себя морю. Лишь те, кто с самого детства стоит под парусом, имеют право рискнуть оседлать ветер. И далеко не все одерживают верх в битве со стихией.

– Вот как… – Ари выглядел раздосадованным. Он что, и вправду рассчитывал стать веасийским капитаном? – Зачем же рисковать, если это настолько опасно?

– Потому что наши моряки – лучшие из лучших, – горделиво заявила я. – Иначе как мы сможем защищать Империю от пиратов и контрабандистов? У нас учат ориентироваться по солнцу и звездам и понимать, как меняется погода. А рыбаки всегда находят самые промысловые места. Это тебе не на плоскодонках по рекам плавать.

– Даже до Столицы доходят рассказы об искусности ваших моряков, – улыбнулась супруга ярла, явно стараясь смягчить легкомысленность сына и не давая тому возразить. – Для нас это звучит почти так же необычно, как для тебя, наверное, истории про варгов и собачьи упряжки. С таким нескончаемым любопытством, думаю, Нортланд пришелся бы тебе по душе. Может, даже когда-нибудь ты там побываешь.

Странный намек показался мне недвусмысленным, и я невольно покосилась на Ари, который уже успел переключиться на персики.

– Признаться честно, я холод совсем не переношу. Никогда не видела снег, но знаю, что это что-то вроде дождя, только замерзшего. Лучше отправиться в путешествие на корабле, – с легкой завистью сказала я, глядя на юного отигнира, недовольно рассматривающего огромную твердую косточку, о которую только что чуть не сломал зуб.

– Ох, дорогая моя, ты тут напомнила кое о чем! – Джордис встрепенулась и залезла в небольшой кожаный кошель, висевший у нее на поясе. – Протяни руку.

Я повиновалась, и она вытряхнула содержимое маленького шелкового мешочка на мою ладонь.

Это был кулон на тончайшей стальной цепочке, а сам камушек размером с перепелиное яйцо походил на отколовшуюся льдинку, внутри которой едва заметно горел синий огонек.

– Ох! – вскрикнула я от неожиданности и чуть было не выронила камушек, не ожидая, что он будет таким ледяным. – А почему он светится?

– На языке нортлингов это называют «ухун» – «замерзшее пламя», – объяснила Джордис, наблюдая за моей реакцией на кулон. – По легенде, этот минерал появляется там, где небесные огни касаются земли. Это подарок от ярла тебе.

– Подарок?.. Мне? – я рассматривала маленький камушек, осторожно держа его в руках. Он выглядел таким хрупким, будто одно неловкое движение могло раскрошить его в мелкую пыль.

– Когда холодно, он излучает тепло, а когда жарко – холод, – объяснила Джордис, помогая застегнуть цепочку на шее.

– Ого, это прямо как сами северяне! Нортлингам ведь не страшны ни жара, ни холод.

– Да, сравнение очень точное, – Джордис явно позабавила моя находчивость.

– Это настоящая магия? – спросила я, вглядываясь в голубоватые отблески, играющие на гранях камня.

Грустная улыбка тронула ее губы.

– Милая моя, магия уже давно покинула эти края.

***

Вечером, когда солнце лениво нависло над горизонтом, начался пир. Столы вынесли во внутренний двор, выставив несколько длинных рядов, чтобы все гости могли насладиться видом на сад и морскую гладь. Повара постарались на славу – в честь торжества приготовили блюда северной и южной кухонь, и столы ломились от яств. Были и рыба, и мясо, и копчености, и засолы, не говоря уже о всевозможных закусках, фруктах и овощах. Сюда же выкатили несколько огромных бочек с молодым вином, элем, пивом и более крепкими напитками на любой вкус.

Помимо пира было организовано пышное празднество с музыкой и танцами, приглашенными бардами, шутами и артистами, которые устраивали перед гостями сценки из известных и любимых легенд Домов Хус и Кустодес. Труппа отыграла и сказ о Медведешкуром ярле-оборотне, мстящем за свою возлюбленную, и песнь о великих героях-нортлингах, победивших могучего дракона в горах Дальнего Рубежа, и балладу о влюбившемся в морскую деву мечнике Гаспаре Альдеро, и предание о том, как Кустодесы пять столетий тому назад воевали с пиратами и их королем. Была и легенда о Первом Страже, которую знали и на севере, и на юге.

Меня впервые посадили за один стол со взрослыми, рядом с братьями, близким кругом отцовских советников и почетными гостями. Отец никогда на моей памяти не был таким веселым. Он пил, ел, смеялся, шутил и предавался воспоминаниям. Я почувствовала себя очень взрослой, когда мне разрешили выпить немного разбавленного вина с фруктами.

Когда закончилось очередное представление – на этот раз актеры под одобрительное улюлюканье и овации северян отыграли немного вульгарную комедийную пьесу о скальде, сварге и тролле, – барды завели озорную мелодию, приглашая присутствующих на танцевальную площадку.

Я радостно наблюдала, как аристократы из южных и северных Домов вместе веселятся, танцуют, смеются и с удовольствием общаются.

– Дорогая, а знаешь, как мы познакомились с твоим отцом? – ехидно спросил оказавшийся рядом ярл.

Судя по всему, София оказалась права: пока мы осматривали сады, отец с другом и старшими сыновьями первым делом отправились на экскурсию в винный погреб. Неизвестно, сколько они продегустировали там, но уже от того количества кружек эля, что выпил Айварс на пиру, нормальный человек давно бы впал в забытье.

– Отец редко рассказывает о своем прошлом, – призналась я, покачав головой.

Эстебан строго посмотрел на Айджа, но тот лишь отмахнулся.

– Я вызвал его на дуэль, на смерть! – гордо произнес гость, делая глоток из неизвестно какой по счету кружки.

Я посмотрела на него, потом перевела скептический взгляд на отца.

– Что-то не верится, ведь вы тут оба живые сидите.

– Он выбил топор из моих рук в первые десять секунд, а затем пинал меня по плацу два часа кряду, оставив вот это на память, – Айдж бесцеремонно оттянул ворот рубахи и продемонстрировал всем глубокий шрам в районе ключицы.

– Ага, а потом провел три недели в карцере, да еще в твоей компании, – с недовольством заметил отец.

Я хихикнула.

– Интересно, какой же должен был быть повод, чтобы вот так вывести из себя папу?

– Меня вызвали на дуэль из-за того, что я, видите ли, недостаточно почтительно произнес девиз его Дома, а меч этот выскочка достал быстрее, чем я закончил говорить, – Эстебан отхлебнул из кружки. – И нет, чтобы до первой крови: это в порядке вещей. Так и здесь решил отличиться.

– Пф, потому что вы, южные неженки, печетесь о своих драгоценных шкурках… – фыркнул Айварс, глаза его блестели от алкоголя и азарта. – Когда у тебя двенадцать братьев, каждый из которых метит на место еще живого папаши, выживает лишь тот, кто быстрее и лучше управится со своим топором!

Одним глотком он опустошил кружку и стукнул ею о стол с такой силой, что тарелки и бокалы зазвенели. Мальчишка, которого Айварс определил личным чашником, уже подбежал, чтобы наполнить кружку из бурдюка в руках. Это был Рори, наш с Каталиной приятель – втроем мы частенько убегали от Софии, чтобы исследовать окрестности замка или играть в любимые игры. Не знаю, как этот рыжий веснушчатый парень умудрился пробраться на пир, но он тут же был подмечен Айварсом, и теперь с глазами испуганного олененка робко стоял в стороне, готовый по первому же сигналу наполнить кружку снова.

Ярл поймал мой недоуменный взгляд и пояснил:

– В Нортланде наследование титула происходит не по праву крови, как принято у вас, а по праву силы. Любой из членов Дома Хус может бросить вызов на смертельный бой за звание ярла.

– Вы… убили всех своих братьев? – ахнула я.

– Только половину, – коварно усмехнулся он, откусывая от стоящей перед ним свиной рульки. – Еще половина перебили сами себя, а те, у кого осталось мозгов чуть больше, чем у яка, мирно доживают свои дни в рядах моей дружины.

– Разве это правильно – вот так поступать со своими родными? – я насупилась. Это признание совсем не вязалось с образом заботящихся друг о друге северян из рассказа Джордис. Это слишком… дико. – Разве для вас нет главней ценности, чем семья?

– А разве может слабый пес защитить своих щенков? Или сможет постоять за свою стаю и прокормить ее, когда на улице мороз настолько лютый, что, кажется, само семя души вот-вот окоченеет? – он посмотрел мне прямо в глаза, но во взгляде не было и намека на жаждущее крови чудовище. Передо мной был уставший человек, что печется о благополучии своего народа любой ценой. – Только сильный лидер может повести народ за собой, слабым телом и духом на севере места нет.

Я поймала недовольный взгляд ярла, когда при этих словах он невольно покосился вправо, где чуть поодаль сидели его жена и сын. Ари, который вновь, желая подражать отцу во всем, пытался справиться с огромной свиной ногой, в итоге не смог ее нарезать, и Джордис терпеливо разделывала мясо для сына вилкой и ножом, пока тот недовольно шмыгал носом.

– Вы поэтому пошли на службу вместе с папой? Чтобы стать сильнее?

Айварс заморгал, словно не расслышав вопроса.

– Что?.. А, нет. Это твой отец пошел в имперские ряды, чтобы карьеру сделать, – отмахнулся он. – Я просто хотел очутиться подальше от отчего дома и доказать самому себе, чего стою… До сих пор для меня остается загадкой, как мы подружились с этим вечно занудным педантом, который никогда не отступал от правил. Но, как видишь, я сделал из него нормального человека, ха-ха!

Ярл пихнул локтем Эстебана и пролил на его штаны часть содержимого своей кружки, но тот даже бровью не повел.

– Да, Айдж, три недели в карцере с тобой на меня плохо повлияли… С тех пор не было ни дня, чтобы нам не влетало, – он задумчиво посмотрел вдаль, на солнце, которое медленно поглощалось водной гладью. – Как давно это было, зим двадцать назад?

– Двадцать пять, если быть точным, – поправил Айварс. – Эх, какими мы тогда были молодыми!

Музыка сменилась с ритмичной на тягучую и меланхоличную. Мужчины начали вставать из-за стола, приглашая прекрасных дам на танцы. Вскоре пространство внутреннего двора заполнили пары танцующих вперемешку южан и северян.

Джордис что-то шепнула Ари на ухо, и я насторожилась. О чем начал причитать мальчик, было не расслышать, но я уже догадалась, что сейчас последует. После недолгих уговоров отигнир с несчастным выражением лица встал из-за стола и направился в нашу сторону.

– Могу я попросить благородную даму оказать мне честь и подарить танец? – бесцветным голосом пробубнил он, глядя даже не на меня, а куда-то в сторону. Сидевшая рядом Каталина заулыбалась.

– О-ох, я… – я лихорадочно искала способ отвертеться. – Мне что-то нехорошо после вина, лучше посижу тут… А вот госпожа Каталина, судя по всему, чувствует себя превосходно и с радостью составит тебе партию на этот танец, не правда ли?

Каталина аж поперхнулась виноградом, который так не вовремя решила съесть, но даже она понимала, что загнана в угол и не имеет права отказаться. Смерив меня фирменным уничижительным взглядом, она медленно встала из-за стола и отвесила Ари кривоватый реверанс.

– Конечно же, для меня это большая честь, отигнир Ари, – она нехотя взяла его за протянутую руку, и парочка отправилась в центр зала к остальным танцующим.

Насколько Каталина была физиологически развита чуть больше своих зим, настолько же Ари на ее фоне выглядел младше своего возраста. Он был ниже и двигался очень неуклюже, то и дело наступая партнерше на ноги. Джордис, хоть и была немного расстроена, все же умилялась своим чадом. А вот Каталина явно мечтала провалиться сквозь землю.

Отец не стал ничего говорить про мою выходку, все так же задумчиво глядел на кружку в руках, явно витая в мыслях. Ярл даже не повернулся в сторону сына и лишь недовольно сверкнул глазами на окружающих.

Интересно, что его так раздосадовало? Может, стоило хотя бы из уважения к нему потанцевать с Ари, несмотря на то что этот несносный мальчишка не вызывал у меня ничего, кроме отвращения? Или тут что-то другое, что-то более личное?

Видя, что герцог отвлекся на беседу со старшим сыном, я решила воспользоваться моментом и порасспрашивать Айварса. От него ответов добиться явно куда проще, чем от Эстебана, тем более что разговоры о былом поднимали ярлу настроение.

– А есть еще какие-нибудь интересные истории из вашей жизни во времена службы в гвардии?

– Что, неужели отец совершенно ничего не рассказывал о своем прошлом? – Айдж удивленно вскинул брови, его недовольство как рукой сняло.

– Почти ничего, – вздохнула я. – Я только недавно вообще узнала, что вы с ним хорошие знакомые… Хотя, судя по вашим рассказам, папа, то есть герцог, был когда-то таким… Наверняка боялся подать нам плохой пример.

Айдж хмыкнул растерянно и будто даже расстроенно. Я запоздало подумала, что северянину, наверное, не слишком приятно узнать, что лучший друг не рассказывал о нем все эти годы.

– Жаль конечно. Впрочем, могу понять, почему так, и не осуждаю. Эстебан – удивительный человек… Его всегда уважали за силу и мудрость, словно он рожден держать в руках меч и вести людей за собой. Однажды, будучи еще рядовым, он почти в одиночку расправился с отрядом бандитов, когда те напали на нас из засады. Я уж тогда решил, что нас числом возьмут, но Эстебан смог весь отряд вывести целым и невредимым, пока наш олух лейтенант ворон считал.

Я кивнула, хотя не очень понимала, насколько высокое это звание. Но, судя по реакции ярла, это внушительное достижение, и внутри меня теплом разлилась гордость за отца. Северянин же вдохновенно продолжил:

– Разумеется, и карьера ему светила отличная. Трибун11 декурии12 буквально за четыре года… – северянин присвистнул. – Уж молчу о том, насколько он был превосходным дуэлянтом. Никто в здравом уме не решался бросить ему вызов на смертельную схватку, только бой до первой крови… ну или пока противник сам не признает поражение.

Я слушала с нескрываемым восхищением. Именно таких историй мне и не хватало.

– Вот бы отец побольше рассказывал нам о таком, – вздохнула я, глядя на братьев, веселящихся со своими приятелями. – О гвардии, о его подвигах…

Ярл громко хохотнул, а я нахмурилась, не понимая, что смешного сказала.

– Думаю, она просто считает, что тебе это не пригодится, – улыбнулся Айварс. – Ты же все-таки благородная дама, а им обычно не интересны тонкости военного ремесла. С твоими братьями дело обстоит иначе.

– Но мне-то интересно! – возразила я, слегка покраснев. Мне очень не хотелось, чтобы ярл думал обо мне, как о глупых подружках Каталины, с которыми она только и делает, что сплетничает. – А София учит меня только вилку с ножом правильно держать да лекции об истории читает.

– А что ты знаешь о гвардии? – спросил ярл таинственным тоном, усмехнувшись.

– Только то, что в книжках написано… – я попыталась припомнить все, что читала об армии Империи. – Ну, я знаю, гвардейцев делят на полки Серых и когорты Белых, они защищают нас, и…

– То, что ты хорошо заучила лекции твоей сервитуарии, похвально, – с едва заметным раздражением прервал ярл. – Но понимаешь ли ты суть?

– Суть? – я недоуменно склонила голову набок.

– Ну, мы же не просто так остались без регулярных армий. Когда Среднеземье начало свои объединительные Священные Войны, наши армии были очень удачно слиты с основными силами имперских легионов. Так они узнали наши секреты, а мы их – нет. Понимаешь?

Я помотала головой. Айварс хмыкнул, довольный моей заинтересованностью, и уселся поудобнее.

– В имперских легионах есть четыре подразделения. На Серой гвардии поддержание порядка во всех владениях, но подчиняются они не нам. А особые указы и вовсе могут давать им полномочия действовать по своему усмотрению. Кому понравится, что кто-то может прийти в твой дом, потрясти бумажкой и делать, что вздумается?

– Никому, наверное, – неуверенно согласилась я, внимательно слушая рассказ Айджа, но совершенно не понимая, к чему он ведет.

– Я покинул ряды серых в звании капитана, потому что дальше по службе, не будучи гражданином Империи, не продвинуться, – Айварс остановился, чтобы промочить горло. – Белых гвардейцев значительно меньше, зато каждый из них по уровню подготовки на три головы выше сослуживцев, а чтобы попасть в их ряды, нужно проявить невероятную верность Империи и самому Императору…

Ярл выдержал эффектную паузу, промочил горло и продолжил.

– Твой отец попал в преторианцы13 практически сразу после выпуска и очень быстро пошел вверх. С его мастерством и усердием ему вскоре представился шанс стать кандидатом в Золотую гвардию – личную охрану Императора и его верховных канцлеров, куда отбирают только лучших из лучших. Эстебану должна была достаться должность Хранителя Преданности, но ему пришлось покинуть гвардию и уйти в отставку незадолго до твоего рождения.

– Почему? – недоуменно спросила я.

– Потому что он стал главой Дома, – Айварс скорбно уставился куда-то в пустоту. – Его старший брат, Грегор, скончался вместе с супругой, так и не оставив наследников. И после долгих разбирательств власть над Домом перешла младшему из братьев Кустодесов, – он горько усмехнулся. – Тех, кто должен унаследовать титул и продолжить династию, не берут на службу в гвардию. Сама понимаешь, тяжело совмещать преданность Империи и интересам своей провинции. Хорошо помню, как Трибунал выносил решение, там несколько месяцев рассматривали это дело. Подобных случаев, когда надо разжаловать высокопоставленного военного из провинциалов, за всю историю было очень мало. Думаю, преданность и хорошие рекомендации помогли вынести решение в пользу Эстебана. Он принес клятву Неразглашения перед Золотыми Хранителями, Триумвиратом и Трибуналом. И после вместе с супругой и малолетними сыновьями приехал сюда.

Я слушала его рассказ, затаив дыхание, и теперь начинала понимать, отчего отец настолько неразговорчив. Тут замешано слишком много тайн, которые он не вправе разглашать. Однако мне показалось, что в тоне северянина звучали некоторые нотки… недовольства.

София всегда говорила, что Империя защищает нас и дает возможность нашим воинам сражаться бок о бок и узнавать обычаи других провинций, но Айварс преподносил это совсем в другом свете.

– Но, господин Хус, вы же сказали, что гвардий четыре, а сами назвали только три…

– О-о-о, да, ты очень внимательна, – ярл зловеще понизил голос. – Еще есть Черная гвардия – тайная организация, которая занимается личными поручениями самого Императора и его глашатаев. Они следят за всем и каждым в Империи и даже за ее пределами, и карают неугодных, и искореняют инакомыслие…

– Ой, ну про Черную гвардию это все сказки, – я отмахнулась. – Даже в книге «На страже Империи» говорится, что ее существование, скорее всего, не более чем слух, чтобы держать в страхе неугодных Императору. Я же не маленькая, чтобы меня такими вещами пугать.

Ярл уже хотел возразить, но в этот момент Эстебан поднялся со своего места, и зал почти сразу же утих. Взгляды всех гостей устремились к главе Дома. Каталина ехидно заулыбалась и начала ерзать на месте от нетерпения.

– Я очень рад приветствовать наших северных друзей сегодня! Я был знаком с Айварсом Хусом еще до того, как он заслужил честь стать вашим ярлом, а я стал главой Дома Кустодес. Годы исполнения долга перед нашими родинами разлучили нас, но теперь, спустя столько зим, мы наконец-то смогли представить друг другу свои семьи. Нас связала крепкая дружба, которая, надеюсь, будет царить и между нашими народами, – во время его речи за столами раздавались крики одобрения, некоторые поднимали бокалы и кружки. – Но сегодня здесь еще один гость из дальних краев, даю ему слово.

К столам на середину двора вышел тучный мужчина в мундире имперского министра – темно-синем с красными и белыми прямоугольными вставками, окаймленными золотой тесьмой. На груди сверкал вышитый символ Империи – солнце с десятью лучами. Вслед за чиновником двигались двое мужчин в строгих серых камзолах. Их плащи в тон форме были пристегнуты ремнями к стальным наплечникам. Поверх камзолов блестели нагрудные пластины без единой царапины и вмятины.

Впервые в жизни мне довелось увидеть бойцов Серой гвардии вживую. На гербовых накидках красовался тот же символ, что и у министра, однако их солнце больше напоминало странную гарду меча.

– Добрый вечер, благородные дамы и господа, – у мужчины был гнусавый столичный говор. – Я не займу много времени, чтобы вы могли продолжить пиршество. Я принес благие вести из Столицы. Император благоволит Дому Кустодес, нашим верным защитникам. В знак признательности за верную и преданную службу, а также помня все заслуги Дома Кустодес перед нашей страной, Его Святейшество Император оказал честь герцогу Эстебану и его наследникам.

Он достал два свитка из поясной сумки и показал всем имперские печати. Надломив одну из них, развернул указ и, прокашлявшись, зачитал текст:

– Сим указом маркиз Леонард из Дома Кустодес по исполнению полных шестнадцати зим призывается пройти испытания для поступления в Кадетский корпус Имперской Гвардии, по завершении которого молодой господин сможет остаться для продолжения службы либо навсегда покинуть ряды гвардии и вернуться в родные края. В случае продолжения карьеры сразу же после выпуска ему будет присвоено офицерское звание в Серой гвардии и будут предоставлены все возможности и привилегии для дальнейшего карьерного роста. Приказ заверен самим Императором.

Я присоединилась к всеобщим аплодисментам, однако на душе было неспокойно. Получается, Лео заберут в Столицу… И я останусь тут одна? На глазах выступили слезы, которые я быстро утерла, благо что присутствующие наверняка восприняли их за проявление радости за брата. Сам же он выглядел обескураженным от прикованного к нему внимания, однако, похоже, для него эта новость не стала сюрпризом.

Интересно, что же там во втором указе? Неужели что-то касательно Валентина? Я повернулась к отцу в надежде увидеть его сияющее лицо, однако тот был мрачнее тучи.

Министр надломил вторую печать.

– С благословения Его Святейшества Императора Камилле из Дома Кустодес по достижении полных шестнадцати зим предоставляется возможность зачисления в Академию Высоких и Точных Наук при Императорском дворе со всеми субсидиями для нее и ее свиты на весь период шестилетнего обучения. Приказ заверен самим Императором.

Потребовалось несколько секунд гробовой тишины, чтобы осознать, что речь обо мне. Сначала я покраснела, затем побелела. Меня к такому не готовили. Что мне говорить? Как себя вести? Несколько часов назад самым страшным событием для меня казалась помолвка с этим странным мальчишкой Хусом, и теперь я была абсолютно растеряна.

Министр тем временем свернул второй свиток и положил оба на стол перед Эстебаном. Тот сухо кивнул и без особого энтузиазма пробежался глазами по бумагам.

– Решение по указам должно быть отправлено в столичное министерство не позднее, чем через два месяца после информирования. Да будут все присутствующие тому свидетелями! За сим я откланяюсь и более не отвлекаю от торжества. Да озарит вас cвет Имперских Истин!

Среднеземец отвесил низкий поклон и растворился в тени замкового коридора, из которого и появился. Двое молчаливых гвардейцев исчезли в дверях вслед за ним.

Как только чиновник скрылся и шаги от его сапог более не разлетались эхом по коридору, внутренний двор наполнился всевозможными возгласами. Кто-то радовался, кто-то возмущался, кто-то был в недоумении. Валентин сдержанно похлопал брата по плечу, а стоящие рядом офицеры из обеих семей одобрительно закивали. Ари изумленно смотрел на меня, но было сложно понять, рад он или недоволен. София выглядела так, будто ее внезапно окатили ледяной водой. Каталина непонимающе смотрела по сторонам.

– И это все? – насупилась она. – А где же объявление о помолвке?..

Сервитуария тут же одернула ее, заявив, что уже поздновато для юных особ, и отправила протестующую девочку готовиться ко сну.

– Думаю, вам тоже пора, – негромко сказал Ян, наклонившись к моему уху. – Я сопровожу вас обеих до комнат.

Но все вокруг перестало иметь значение. Я смотрела прямо на отца, на лице которого уже не осталось и тени веселья, что озаряло его буквально полчаса назад.

– Что это значит? Что еще за Академия? – тихо спросила я.

– Это самое престижное учебное заведение в Империи, – он отхлебнул из кружки. – Оттуда выходят гениальные ученые и великие ораторы, политики и министры, творцы и ремесленники. Там можно обзавестись нужными связями ну или нажить себе врагов, тут как повернется монета. Чтобы попасть на обучение, многие оставляют заявки задолго до рождения детей в надежде, что смогут получить место, не говоря уже о том, что само обучение стоит баснословных денег, – он выдавил что-то наподобие улыбки, чтобы хоть как-то скрыть свое безрадостное настроение, а после аккуратно добавил. – Нам воистину оказана большая честь.

Я пристально смотрела на отца. Судя по всему, для него новость стала неприятным сюрпризом. Слишком хорошо зная его характер, понимала: сейчас он не в том настроении, чтобы что-то обсуждать.

– Я… я не уверена, что готова дать ответ за два месяца. Нам же надо подумать, стоит мне уезжать или нет, тем более учиться. Да и хочу ли я вообще выбирать эту школу…

– Это приказ Императора, моя маленькая буря. У нас нет выбора.

Глава 2

«У нас нет выбора…»

Бесцветный голос отца все еще звучал в ушах, когда я открыла глаза. Комнату заливал мягкий солнечный свет. Должно быть, время уже близилось к полудню. И почему именно этой ночью мне приснился памятный день семь зим тому назад, когда все переменилось? Сегодня, когда я последний раз просыпаюсь в этой кровати, в этой комнате, в этих стенах…

Какое-то время я лежала и смотрела, как яркие блики сияют на высоком своде потолка, словно маленькие звезды, но стук в дверь отвлек меня от мыслей.

– Сеньорита Камилла, – послышался звонкий голос Каталины. – Герцог просил передать, что желает навестить вас.

– Я не готова к приему гостей, – ответила я, даже не переводя взгляд в сторону двери. – Пусть зайдет через час, когда я смогу предстать перед отцом в подобающем виде.

– Как пожелаете, госпожа, – снаружи послышался удаляющийся стук каблуков.

Я тяжело вздохнула. Не хотелось, но все-таки нужно встать и закончить подготовку к отъезду.

Ступнями нащупала нагретый солнцем пол и, потянувшись, подошла к окну. Близился к концу третий месяц летней поры, мое любимое время года, когда спадает жара, море становится насыщенно-синим от приходящего теплого течения, а город наполняется крестьянами, что несут свежие овощи к празднику урожая. Все шло своим чередом. Так было до меня и будет после.

Бой часов в гостевой вернул меня к реальности. Уже одиннадцать… Не помню, когда позволяла себе так долго залеживаться в постели. Служанок рядом не оказалось – все заняты последними сборами перед отъездом. Скинув ночную сорочку, я облачилась в легкое платье с длинными рукавами и, самостоятельно покончив с утренним туалетом, решила не дожидаться отца без дела. В очередной раз обошла комнату, проверяя, что из вещей еще может потребоваться.

На рабочем столе стоял огарок свечи, то тут, то там валялись письменные принадлежности и листки с моими выписками из книг по истории Империи, а также пара книжек из личной библиотеки отца. Прибираться смысла не было – пусть этим займется прислуга уже после нашего отбытия. Я же пробежалась глазами по своим заметкам и решила дописать кое-что из того, что не успела сделать ночью.

В дверь снова раздался стук, редкий и звучный. Отца всегда можно было узнать по этой привычке.

– Я могу войти, Камилла?

Быстрым движением я накрыла фолианты подвернувшейся под руку бумагой, чтобы обложки не попались Эстебану на глаза: он вряд ли будет доволен, что книги были взяты из герцогского кабинета без его ведома.

– Конечно, отец, – ответила я, не отрываясь от дел.

Он тяжело прошагал, опираясь на трость, и сел в кресло напротив меня. Эти семь зим его не пощадили: Эстебан заметно постарел, словно бы жизнь стала резко вытекать из некогда крепкого тела. Он все еще был в хорошей форме, но глубокие морщины уже прорезали лицо, а в копну черных волос закралась седина. С каждым днем он улыбался все реже и реже, а его тяжелый взгляд из-под густых бровей навевал лишь уныние и тоску. Во время охоты пару зим назад он неудачно упал и сломал ногу, которую так и не удалось правильно срастить. С тех пор верным спутником Эстебана стал не любимый меч, а узловатая трость. Отец каждый день проигрывал схватку со временем, и уже не оставалось никаких сомнений – совсем скоро он сложит свои полномочия.

Герцог недовольно обвел взглядом беспорядок на столе.

– Снова допоздна засиделась? – спросил он.

Я кивнула, уже привыкнув не обращать внимания на подобные упреки.

– Я получил письмо от Леонарда, – начал отец.

– Как он? – спросила я, отложив перьевую ручку в сторону.

Раньше брат присылал весточки почти каждый месяц, но, когда он закончил обучение в Кадетском корпусе и решил остаться в Столице, письма стали приходить все реже и реже, а содержание их становилось все скуднее с каждым новым званием в рядах Имперской Гвардии. Два года назад он попал в Белую гвардию и делал большие успехи в ее рядах.

– Как обычно, у него все хорошо, – Эстебан закатил глаза. – Как будто Лео может написать что-то иное. Теперь он кандидат в Золотую гвардию; похоже, там опять прошли чистки среди офицерского состава. До меня доходили слухи от столичных купцов, что не так давно сменились Хранители Справедливости, Чести и Порядка. Причем раньше отведенного им срока в четыре года. Была бы возможность, я отговорил бы его, но упрямый мальчишка меня все равно не послушает.

– Я думаю, Лео изо всех сил старается доказать, что может идти по твоим стопам, и если не в качестве главы Дома, так хотя бы в роли образцового гвардейца.

– Ты правда так думаешь? – вопрос отца прозвучал довольно сурово. Словно бы сама мысль об этом ему казалось оскорбительной.

– Валентин унаследует титул, – я задумчиво провела пальцем по гладкой столешнице. – В Мар-де-Сеале Лео постоянно находился в тени старшего брата. Думаешь, он просто так планировал идти служить не во флот, а в наземный гарнизон? Да, Вал сейчас вице-адмирал, и потом Лео занял бы эту должность, но… Разве там, в Столице, он не сможет проявить себя лучшим образом и доказать, что тоже чего-то стоит?

– Нравы Столицы, – осторожно начал он, – очень отличаются от наших. Там легко потерять себя и стать тем, кем тебя хотят видеть. Многие во время службы забывают о собственных убеждениях в погоне за ложными идеалами.

– Уверена, что Лео не из тех, кто поддался слабостям или чужому влиянию. Он просто пытается найти свое место в жизни, свой путь.

– А ты? Ты тоже думаешь, что в Столице сможешь найти свой путь?

– Ты же знаешь, что все это лишь необходимость, – раздраженно ответила я. – Которой ты сам и позволил случиться.

Эстебан вздохнул.

– Я не могу пойти против воли Императора. Это оказанная нам честь, и мы обязаны принять ее…

– Если ты так сильно не хотел отправлять нас в Столицу, надо было все-таки обручить меня с тем мальчишкой из Хусов. А Лео мог бы заставить вернуться, как только обязательная служба в Кадетском корпусе закончилась. Но ты дал ему выбор, и он его сделал. Так что нечего теперь причитать о том, на что не можешь повлиять, – я поняла, что немного перегибаю палку, и тут же остыла. – Прости, мне не стоило…

– Все в порядке, моя маленькая буря, – Эстабан слегка улыбнулся. – Пожалуй, тут ты права. Но будь я трижды проклят Морской ведьмой, если не дам вам возможности выбирать свое будущее самим. Я проявил слабость из любви к вам обоим. Могу ли я после такого сломать твою жизнь, отправив туда, где ты будешь несчастна? Я подберу тебе достойную партию после окончания учебы, или ты сама в Столице найдешь спутника жизни. Все, что в моих силах, – дать ориентиры, чтобы, подобно компасу, они могли направить тебя по верному пути. Но какой курс выбрать, держа этот компас в руках, зависит только от тебя.

«У нас нет выбора…» – вновь зазвенело эхо в голове.

После того знаменательного дня отец часто заводил такие беседы, будто меня отправляли на плаху, а не на обучение в престижное заведение. В детстве казалось, что я всю жизнь смогу провести вместе с отцом и братьями, но теперь, когда поместье опустело, а отец постоянно был мрачен, словно небо перед штормом, хотелось уже поскорее вырваться из этой гнетущей атмосферы. Мне было очень жаль оставлять отца в одиночестве, но и вот так жить было невозможно.

– Отец… Папа, – мягко начала я, – мы много раз говорили об Имперской Столице, но ты до сих пор не рассказал, что так сильно тебя тревожит. Я же вижу, что тебя пугает мой отъезд в Академию, но ты упорно скрываешь причину. Я уже не ребенок. И если то, что тебя так беспокоит, как-то поможет мне не нажить проблем в Столице, прошу – поделись этим… Не хочу покидать тебя вот так, будто ты меня заживо хоронишь.

Эстебан долго смотрел на меня, подбирая слова.

– То, как ты видишь этот мир, может кардинально отличаться от реальности, с которой непременно столкнешься в Столице. Ты можешь оказаться не готова к трудностям, с которыми придется встретиться лицом к лицу, одна, без моей помощи и поддержки, но старайся принимать те решения, какие сама считаешь верными, как я тебя учил. Всегда будь начеку и не забывай, что другие Великие Дома нам не друзья.

Я инстинктивно схватилась за кулон – подарок от Джордис Хус, который все эти годы берегла как зеницу ока. Отец заметил мое движение и верно истолковал его.

– Да, девочка моя, у нас нет друзей за пределами Веаса. Какими бы ни были личные привязанности, потребности семьи будут ставиться выше этого.

«Прошло уже столько зим, а он все еще осторожно подбирает слова в собственном доме… Неужели боится, что уши Императора доберутся и до такой глуши?» – с жалостью подумала я. Вслух же сказала, улыбнувшись:

– Ты же меня знаешь, отец, я сама осторожность. В Столице со мной будут София, Ян и Каталина, а с ними я точно не пропаду. Все будет хорошо, – я постаралась подобрать максимально оптимистичный и веселый тон.

– Ты уверена, что этих троих достаточно в качестве свиты? – обеспокоенно спросил Эстебан. – Раз все расходы имперская казна берет на себя, можешь взять с собой несколько служанок или небольшой отряд из нашего гарнизона… Может, задержишься на пару дней и еще раз все обдумаешь?

Я покачала головой.

– Мы справимся. Что может случиться в большом городе под защитой Императора и его доблестной гвардии?

От такого неприкрытого сарказма отец лишь нахмурился.

– Мы будем там вместе с Лео, – я опять вздохнула и резким движением собрала все свои записи в одну стопку. – Два Кустодеса лучше, чем один.

– Напомни Леонарду об этом, когда встретитесь. Столичная жизнь имеет свойство стирать в памяти важность кровных уз.

– Конечно, – я недоуменно заморгала. – И мы вернемся навестить тебя и Вала, как только предоставится такая возможность.

Эстебан встал с кресла и заковылял в сторону окна.

– Ты так похожа на нее… – негромко начал он. – На Ренату.

Я затаила дыхание, услышав это имя. Еще ни разу на моей памяти отец не называл маму по имени в моем присутствии.

– Такая же уверенная, сильная и непокорная, словно морская стихия, – Эстебан, казалось, говорил больше сам с собой, чем со мной. – Я потерял сначала Грегора, затем Ренату… Я боюсь потерять и вас с Леонардом. Империя всегда забирает то, что нам дороже всего. Я не хочу, чтобы за ошибки моей молодости расплачивались мои дети.

А вот теперь уже мне казалось, что эта тема опасна для обсуждения вслух. Невольно я начала тщательно подбирать слова.

– Империя защищает нас, – напомнила я отцу. – А Император воплощает собой все те ценности, что несут нам его слуги. Разве могут его верные «щиты» делать что-то без его ведома и воли, а тем более причинять вред невинным?

– Щиты Императора! – Эстебан фыркнул. – Ты знаешь, сколько раз за все годы службы я или кто-то из моих сослуживцев видел его вживую? Нисколько! А мы были не последними лицами в центуриях.

– Он печется о благополучии всех людей на Хартвельде, разве может у такого занятого человека быть время на то, чтобы отвлекаться от важных дел?

– Наш легат, Луциус Овидас, тоже был занятым человеком, – возразил Эстебан. – Однако он успевал посещать не только центурии, но и полки, наставлять и воодушевлять тех, кто был в его подчинении. Почему же глашатаи Императора находят время, чтобы зачитывать подданным его указы вместо него?

– Я… не очень понимаю, к чему ты клонишь, – на самом деле страшно было даже подумать о том, что отец пытается до меня донести.

– Ты смышленая девочка, – Эстебан смотрел, не мигая, прямо на меня. – И ты прекрасно понимаешь, о чем я. И прекрасно понимаешь, что вслух я такое не рискну произнести, но… За именем и подписью на указе можно продвигать любые идеалы, которые будут удобны и выгодны ушлым до власти. Особенно когда все искренне верят в то, что такая система работает. И никто не узнает, кто на самом деле отдает приказ – Император, его канцлер или кто-то иной… Этим и опасна Столица, Камилла. Каждый там сам себе на уме, волки в овечьих шкурах. Либо ты становишься одним из них, либо их мир пожирает тебя…

В кои-то веки мне удалось поговорить с отцом, и разговор свелся к очередной нотации. Тем более что политическое закулисье Империи было слишком опасной темой для беседы. Пренебрежение осторожностью, которую отец проявлял все эти годы, означало только одно: сейчас он в крайнем отчаянии и страшно напуган, раз позволил себе такие откровения.

Эстебан все еще не отрываясь смотрел на меня, когда дверь распахнулась.

– Камилла, ты ни за что не догадаешься, кто решил напоследок при… Ой…

Каталина замолкла на полуслове, когда поняла, что я в комнате не одна. Став невольной свидетельницей нашей немой сцены, девушка зарделась и сразу же стушевалась.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, – тон резко изменился, сделавшись подчинительным и робким. – Не знала, что вы еще здесь. Я зайду позже, когда вы закончите.

– Ничего страшного, девочка, – Эстебан захромал в сторону выхода. – Помни мой наказ, Камилла. И да благословят вас Старые Боги.

– Что, очередная нравоучительная беседа отца и дочери? – съехидничала подруга, когда стук трости за дверью почти стих.

Я скривилась, схватила собранную стопку записей и положила в дорожную сумку. Каталину, впрочем, наши семейные распри интересовали меньше всего.

– Ты же знаешь, он беспокоится о нас. Кстати, – я достала импровизированно замаскированные тома и протянула девушке, – передай Рори, чтобы тот снова вернул их в отцовскую библиотеку.

Девушка без интереса взглянула на обложки старинных фолиантов.

– Ну, помогли тебе в итоге эти древние сборники сказок?

– Это не сказки, – терпеливо в который раз объяснила я подруге. – Это старинные труды по истории Империи. Знала бы ты, сколько всего интересного описывали ученые и сервитуарии Империи первого столетия после окончания Священных Войн…

– Столько зим прошло, а ты все еще грезишь этими фантазиями о магии, – фыркнула Андо, с какой-то жалостью посматривая на стопку моих записей. – Лучше бы с таким усердием подбирала супруга. Тем более что герцог великодушно предоставляет тебе право выбора.

– Замуж я еще успею выйти, – я закатила глаза. – А вот выяснить, чем на самом деле была магия, и разобраться, почему она угасла, оставшись только в старых фольклорных сборниках, смогу, только пока буду учиться в Академии без отцовского надзора.

– Это не значит, что стоит полночи корпеть над книжками… – она с кислой улыбкой окинула меня взглядом. – У тебя для этого еще шесть зим обучения впереди. Ты хотя бы выспалась? Я попросила служанок тебя не будить.

– Очень любезно с твоей стороны, – я попыталась добавить в голос нотки искренней благодарности, но была слишком возбуждена беседой с отцом. – Но уж не тебе говорить, как мне проводить ночи… И где же ты была нынче?

Она, самодовольно ухмыльнувшись, изящно откинула назад волосы и озорно посмотрела на меня, сгорая от желания поделиться очередной сплетней.

– Помнишь того юношу, который три месяца кряду тайком присылал мне ужасные любовные стихи?

Я лишь неопределенно кивнула. Уследить за всеми поклонниками Каталины было невозможно. Из симпатичной девочки она выросла в писаную красавицу, каких обычно воспевают в балладах. Длинные, почти до пояса темно-рыжие кудри с медным отливом обрамляли лицо с тонкими чертами и немного вздернутым носиком, усыпанным веснушками, а огромные изумрудно-зеленые глаза всегда сияли веселыми огоньками. Свою и без того стройную фигуру девушка подчеркивала корсетами, а глубокие вырезы платьев, демонстрирующие пышные формы, привлекали взгляд любого мужчины.

Разумеется, София Оре не поощряла любовь воспитанницы к откровенным нарядам, но Каталина мастерски могла даже из самого простого платья сделать нечто экстравагантное. Ну а манеры девушка уже знала назубок и демонстрировала должное поведение, когда требовалось, и это помогало ей избегать наказаний, отчего сервитуарии оставалось лишь недовольно поджимать губы каждый раз, когда она видела Каталину в обществе очередного кавалера.

– Та-а-к вот, этим тайным воздыхателем оказался Даниэль Бруно, представляешь! Сын капитана городской стражи! Сегодня ночью признался. Ах, как он был романтичен, – Каталина восхищенно ерзала в кресле. – Решился открыться в последний день перед нашим отъездом… Но слог у него просто ужасный. Надеюсь, он не будет писать мне письма в Имперскую Столицу…

Я не особо прислушивалась к болтовне Каталины, давно поняв, что нет смысла запоминать каждого воздыхателя подруги. Раз они были для нее не более чем мимолетным интересом, то и мне незачем вникать в подробности.

– Да, да, очень рада за тебя, – я со вздохом проверила ящики стола, пока пальцы не нащупали что-то острое. Это оказался небольшой браслет – такие мы когда-то с Лео и Каталиной делали из прибрежных ракушек. На меня накатили теплые детские воспоминания, однако я понимала, что в Столице им нет места. «Когда-нибудь я вернусь за тобой», – подумала я, бережно пряча браслет обратно.

Андо продолжала без умолку болтать, не особо беспокоясь о том, что ее не слишком-то внимательно слушают, а я еще раз окинула взглядом комнату. Серыми мышами прошмыгнувшие в комнату горничные уже принялись заправлять кровать, а служанки проверяли, не забыли ли вещи в шкафу и комоде. Становилось людно, и жестом я показала фрейлине, что лучше оставить прислугу заниматься своей работой.

В гостиной тоже царила суматоха. Слуги выносили из комнаты Каталины в коридор поклажу – сундуки и чемоданы – под чутким руководством дворецких, а Максимилиан возвышался над всей этой толпой.

Как и для Эстебана, время тоже играло против Хана. Ему приходилось регулярно поддерживать физическую форму тренировками, чтобы не терять сноровку, но в спаррингах с учениками Первый клинок Дома Кустодес уже начал уступать в реакции и выносливости. Альберто Каррон, Второй клинок, ставший командиром замкового гарнизона в одно время с назначением Валентина, уверял, что продолжит дело учителя, но, несмотря на многократные уговоры Хана, не посмеет принять его звание. Теперь на плечи молодого командира легли и воинская подготовка, и управление гарнизоном, но Максимилиан был доволен. Уверенный, что оставляет молодежь в хороших руках, он спокойно готовился к отъезду.

– Доброе утро, госпожа Камилла, сеньорита Андо, – Ян, заметив нас, учтиво кивнул, тряхнув поседевшей шевелюрой.

– Как продвигаются сборы? – я оглядела суету вокруг.

– Завершаем последние приготовления, дилижанс уже подан, лакеи загружают вещи.

– Мы точно не можем доплыть до Столицы на корабле? – кисло спросила я. Нас ожидал почти месячный сухопутный переезд, и мысль об этом до сих пор вгоняла в уныние. – На палубе корабля я бы чувствовала себя куда уверенней. Трястись сутками в этой телеге…

Ян улыбнулся. Стареющий мастер-дуэлянт отпустил бороду с бакенбардами, чтобы хоть чуть-чуть скрыть увядающее лицо.

– Недаром в народе говорят: дай Кустодесу лошадь, и он посадит ее в лодку; дай Кустодесу телегу, и он приделает к ней парус.

– А мне нравится идея путешествия по суше, – пожала плечами Каталина. – Будем останавливаться на постоялых дворах и в городских дворянских поместьях. Разве тебе не хочется побыть в родных краях подольше? Тем более что ты дальше владений Бланчи нигде не бывала.

Земли графа Эдуарда соседствовали с нашими, а лесистая равнина графства Бланко издавна славилась отличными охотничьими угодьями. Бланчи были одними из верных подданых Кустодесов, да и с самим графом Эстебан поддерживал теплые отношения, а потому в былые времена частенько брал нас с собой на охоту.

Естественно, когда встал вопрос о моем путешествии в Столицу и проработке маршрута, Эдуард Бланчи сразу же дал согласие на проезд через его замок. Точно так же, как и графы Каррон, Гарсия, Ривьера и Монрес. Путь, конечно, получился несколько петлистым, но зато не придется долго оставаться в дороге: это возможность отдохнуть и развеяться как нам, так и лошадям.

На самом деле благодаря Каталине и ее великолепному умению узнавать любые слухи я подозревала, что дело было вовсе не в удобстве и отдыхе. Поговаривали, что в северной части Веаса близ границ с Империей завелась какая-то шайка разбойников, что безнаказанно устраивает небольшие грабежи и каким-то образом умудряется скрываться от местных стражей порядка. Казалось, что они просто неуловимы. Сначала это были не больше, чем слухи, потом все подтвердилось.

Я не смела расспрашивать отца об этом, чтобы не волновать еще сильнее, а потому смирилась с тревожными новостями. А недавний скандал во время совета Консилиума по этому поводу показал всем, что слухам есть и фактическое основание.

Приказав прислуге добавить к остальной поклаже только что собранную сумку, я отправилась в обеденный зал. Завтрак я давно уже проспала, но на столе ждал любезно оставленный поднос с перекусом – хлеб, сыр, свежее масло, копченое мясо и кофе со сливками. К этому напитку я пристрастилась совсем недавно. Отец употреблял отвар из этих молотых зерен без каких-либо добавок, и помню, как долго я плевалась от горечи, когда впервые решила попробовать. София показала, как обычно употребляют кофейный напиток в Имперской Столице, а с сахаром, специями и сливками он оказался очень бодрящим и вкусным.

За такой бесхитростной едой я мысленно перечисляла свои вещи и еще раз повторяла маршрут.

– Рада, что вы уже проснулись, – сестра София вошла в зал. Вот кто-кто, а она ничуть не изменилась за это время. Разве что выглядела более уставшей и озабоченной. – Не стоило вам вчера засиживаться допоздна перед столь важным днем. Но я с утра проследила, чтобы все вещи были подготовлены, и прямо сейчас их уже…

– Валентин не приедет меня провожать? – прервала я сервитуарию, делая глоток еще теплого напитка.

София поджала губы. В принципе, после этого все стало ясно и без слов.

– Нет, госпожа, – наставница покачала головой. – Он сейчас на западном побережье, в порту Альтамар. Дом Арелан запросил новый гарнизон Серой гвардии, и необходимо его присутствие как адмирала…

– Ясно. Что ж… Думаю, тогда смысла ждать нет. Можно выезжать, как только погрузят вещи, – внутри была какая-то пустота от всех этих утренних новостей. – Наша первая остановка завтра вечером в поместье семьи Гарсия?

– Да, они примут нас на ночь, а рано утром мы двинемся дальше, – София не стала спорить, глядя на меня с некоторой жалостью. – Сопроводят по территории своих владений до границ следующих…

Я обвела взглядом обеденный зал, и сердце сжалось в груди, готовое разорваться от накатывающей волнами тоски. Валентин обещал, что проводит меня, ибо знал, как нелегко мне будет расставаться с родными стенами. Конечно, у него столько обязанностей и связанных с ними постоянных разъездов, но что-то подсказывало, что ссора с отцом стала настоящей причиной того, почему старший брат не особо торопился возвращаться. Даже ради сестры.

Теперь же мне предстояло вступить в самостоятельную жизнь вдали от семьи и дома, с тяжелым грузом взваленных на меня опасений, одной. Но пока оставалось буквально несколько часов, был еще кое-кто, с кем я хотела попрощаться.

***

Фамильное кладбище располагалось на самой южной части скалы, обращенное к морской стихии. Кустодесы всегда должны следить за морскими просторами, даже после смерти…

Надгробия – высокие, продолговатые, с выгравированными на них овальными навершиями – хранили имена герцогов, их братьев, жен и детей. Молодой рощей, которой никогда не суждено стать лесом, сотни возвышающихся над отвесной скалой могильных столбов стояли тут веками, навевая на большинство жителей Каса-де-Вентос уныние. Но я почему-то всегда чувствовала только бескрайнее, как само море у подножия утеса, умиротворение. Вглядываясь в имена, высеченные в камне, испытывала странное чувство, словно виделась со старыми знакомыми. Днем заучивала имена, жизнеописания этих людей, их достижения и генеалогию, а потом находила их тут. Такая близость к смерти всегда была для меня чем-то нормальным. «Все мы умрем, главное – что останется после нас», – говорила сестра София.

В последний раз решила пройтись по некрополю. Ноги сами несли по знакомым протоптанным и усыпанным белой галькой узким дорожкам. Взгляд скользил по именам, которые я знала наизусть: герцог Эрик и его супруга сеньора Матисса, маркиз Даниэль, герцог Сильварий, герцог Франциск и госпожа Рю-Фенг…

Дорожки шли полукругом, и с каждым шагом все заметнее была разница между новой и старой частями некрополя. Шпили надгробий становились более грубыми и неотесанными, покрывались лишайником и мхом, и веяло от них могильной сыростью и плесенью. Ветер беспощадно вгрызался в камень, возвращая породу к ее естественному виду, с завидным упорством предавая забвению старательно вырезанные имена правителей прошлого. Тех, кто не склонил колени перед Императором. Тех, кого величали королями.

Так, петляя между могилами, я вышла к большому надгробию, окруженному менгирами – древними камнями, прародителями нынешних могильных столбов. Захоронение украшала статуя мужчины, устремившего взгляд каменных незрячих глаз на морскую гладь. В руках он держал огромный двуручный меч, уперев его в землю и крепко охватив рукоять. В мече безошибочно определялся Виентосиноре, которым всегда владел глава Дома. То был Львиный Дозор – могила основателя нашего Дома Леона Кустодеса. Конечно, ходили всякие легенды, но именно Леон считался первым из нашего рода, первым южным королем.

Какое-то время я любовалась скульптурой из белого мрамора. Искусство старых мастеров запечатлевать миг в камне, их умение передавать самые мелкие детали всегда поражало до мурашек. Казалось, что статуя вот-вот повернется, а ветер и вправду начнет развевать складки застывшей ткани, но Леон лишь продолжал нести свой вечный дозор, глядя куда-то вдаль, за горизонт.

Высеченные на надгробии слова – девиз нашего Дома – после разговора с отцом звучали издевкой.

«Сильными не рождаются»…

И почему именно этим девизом руководствовались наши предки? Сухие выжимки из исторических хроник мало что говорили о людях, оставляя лишь самые яркие и важные эпизоды для истории. Победы, поражения, свадьбы, рождения детей, предательства, восстания… Но какими они были? Добрыми и сердечными или холодными к своим близким? Любили ли, подобно Каталине и ее друзьям из гарнизонного корпуса, пить и веселиться ночи напролет или строго блюли обычаи, отказывая себе в мирских радостях? Все ли они были так же честолюбивы, как мой старший брат, или так же упрямы, как отец? В чем вообще состоит эта «сила»? В сплоченности или военном мастерстве?.. Даже внутри нашей семьи, когда я спрашивала у братьев, отца, у приезжающей на праздники родни, даже у Максимилиана, который приходился мне дальним родственником по линии его матери, ни разу не услышала одинаковой трактовки…

Пока я размышляла, ноги сами привели к свежей части некрополя. Я увидела имена прадеда герцога Элизара и прабабки Изабель, деда Эрнеста и бабушки Агнесс. Их я не застала, как и тех, кто был похоронен рядом… Три одиноких гранитных столба стояли за ними. Читая высеченные там имена, я каждый раз ощущала пустоту. Герцог Грегор, его супруга сеньора Фелиция и их нерожденный сын…

Я не раз размышляла о том, как бы сложилась наша жизнь, не будь тут этих могил. Если бы Грегор и его беременная жена не утонули в тот злополучный шторм, когда возвращались в Каса-де-Вентос, жили бы мы всей семьей в Столице? Отец стал бы одним из золотых гвардейцев, а может, и префектом или даже легатом. Вал и Лео пошли бы по его стопам. А кем бы стала я?

Взгляд задержался на небольшом безымянном столбике. Никто никогда не хоронил нерожденных детей или тех, кто не получил имени, это считалось плохой приметой у южан. Да и места на погостах наверняка закончились бы очень быстро – младенцы с прискорбной частотой умирают до сих пор, даже при всех успехах медицины. Однако отец распорядился организовать могилу своему нерожденному племяннику, несмотря на предрассудки.

И вот, сделав еще пару шагов, я пришла туда, куда хотела. Одинокое захоронение в стороне ото всех, брошенное, забытое… Никто не ходил сюда, кроме меня. По крайней мере, я ни разу никого не видела у этой могилы.

«Госпожа Рената, супруга герцога Эстебана. 349—383 после о. С. В. И.14».

– Матушка, – негромко начала я, чувствуя, как в горле встает ком. – Я пришла попрощаться. Сегодня последний мой день в Мар-де-Сеале. Этим вечером мы отъезжаем в Столицу. Отец хмур, словно зимнее небо. А я… Боюсь.

Слезы потекли по щекам сами собой. Только тут я могла показать свою слабость, свое истинное нутро. Я не хотела ехать. Не хотела этого места в Академии. Не хотела… но должна была. Потому что мне не повезло родиться дочерью Великого Дома, как не повезло отцу стать герцогом.

Я провела рукой по холодному камню, сметая лишайник и сухие листья. Кроме меня, никто не посещал могилу Ренаты. Эстебан сказал как-то, что она была настолько чиста, что Старые Боги уже давно посадили семя ее души в новое тело. А если она жива, пустую могилу посещать и смысла нет. Но я была уверена, что он просто до сих пор не смирился. Как и Валентин. Не может же герцог показывать свою слабость у могилы почившей от родильной горячки жены? Прикрываться Старыми Богами, чьи имена уже давно канули в небытие, проще, чем признать в себе слабость.

Вслух, разумеется, отец бы такое не произнес. Хотя боги – уже давно минувшее прошлое, такое же древнее, как могильные столбы, и упоминание о божествах в нынешнем обществе, основанном на материализме и прагматизме, посчитали бы как минимум забавным суеверием.

О старых верованиях мы не раз рассуждали с Софией на уроках, да и в библиотеке мне часто попадались древние книги со ссылками на это учение о жизни, смерти и перерождении, олицетворенное в Древе жизни, что порождает семена души, и каждый из Старших Богов помогает семенам на каждом этапе существования – согревает, наполняет цветом, срывает с ветвей и в конце концов предает семя земле, где оно возвращает свою силу древу, давая ему энергию для новых семян.

Я всегда относилась к этому, как к пережитку прошлого, как к чему-то странному и нелогичному, какому-то фанатизму, всерьез основанному на небылицах. И все равно оставалось загадкой: почему отец ищет утешения в том, чего не существует? Зачем прикрывает боль какими-то глупыми мыслями о перерождениях души, о загробном мире и богах? Мог бы просто поговорить со мной, разделить потерю с нами. Но нет, любой разговор о Ренате был для него под запретом. Словно я не имела права скорбеть по ней…

Но мне только мысль о маме помогала все это время держаться. Представлять ее красивой, доброй, мудрой и статной, как госпожа Джордис. И тогда я не боялась. Могла быть сильной, чтобы быть достойной дочерью герцога. Но сейчас мне было страшно покидать родные места, родной дом, родной скалистый берег. Я не могла представить жизнь без шума волн за окнами и криков чаек. Но сказать об этом осмеливалась только тут, у могилы матери.

– Ах, я бы отдала все на свете, чтобы хотя бы один день провести с тобой, мама. Поговорить, узнать тебя… Мне так жаль, что я стала твоей погибелью… Я бы все отдала, лишь бы не рождаться и знать, что ты жива…

Но ответом мне были лишь ветер да шелест прибоя.

Я не знала, сколько просидела у одинокого камня, глядя за горизонт, прежде чем услышала позади хрустящие по гальке шаги.

Быстрыми движениями утерла слезы – не к лицу маркизе показывать слабость.

– Сеньорита, вот вы где…

– Дилижанс готов к отбытию, Рори? – я придала голосу безразличия, однако из-за долгого молчания все равно осипла.

– Да, сеньорита. Сестра София просила передать, что все готово.

Я отвернулась от морского простора, встала, отряхнула платье от прилипших травинок и посмотрела на помощника управляющего твердо, с высоко поднятой головой. Из мальчишки Рори успел вымахать в долговязого юношу с темно-рыжими волосами и россыпью рытвин на лице – последствие перенесенной в детстве болезни. Как обычно, парень смотрел себе в ноги, чтобы ненароком не встретиться со мной взглядом.

Он был сыном моей кормилицы Лючии и всего на несколько зим старше нас с Каталиной. Рори приметил сам мажордом Ривьера, и с тех пор у парня было столько обязанностей, что свободного времени совсем не оставалось. Да и просто общаться, как раньше, без правил и обязательств, мы уже не могли. Помню, как София объяснила мне, что, если Рори допустит фамильярность или недостаточно почтительное обращение к знати или членам семьи Великого Дома, его жестоко выпорют. Я весь вечер проплакала из-за того, что друга наказали по моей вине. А ведь я всего лишь хотела поболтать с ним тогда. С тех пор сама не смела нарушать субординацию, держась с ним, как подобает статусу.

– Я хотела тебя поблагодарить, кстати, – вдруг вспомнила я.

Парень вздрогнул в недоумении.

– С-сеньорита? Меня? За что?..

– Ты довольно хорошо наловчился тайком добывать книги из отцовской библиотеки, – улыбнулась я.

– Что вы, мне ничего не стоило, – он помялся на месте, явно смутившийся похвале за такое. – Конечно, за подобное преступление мне следовало бы получить соответствующее наказание…

– Нет, Рори, не надо, – сразу же встрепенулась я, представив, что юноше в очередной раз достанется. – Все в порядке. Это ведь я тебя просила. Мне и отвечать. Но за столько времени отец ни разу ничего не заметил, поэтому пусть это останется нашим маленьким секретом, хорошо?

Тот робко поднял голову и выпрямился. Он сильно сутулился, явно немного стесняясь своего роста. Но за худощавым на первый взгляд сложением скрывалось сильное жилистое тело. Пальцы на его руках были мозолистыми: все эти годы Рори тяжко трудился, и я будто только сейчас это осознала.

– Можешь спокойно говорить, никто не узнает, – мягко сказала я, когда Рори вновь попытался отвести глаза.

– Я… Я не могу так, госпожа.

– Что ж, – со вздохом сказала я. – А я рассчитывала попрощаться. Кто знает, когда мы снова увидимся. Разве не могу я попрощаться с другом детства?

Он неуверенно кивнул, а потом все так же неуверенно спросил:

– Сеньорита… Позвольте мне одну вольность?

Я удивленно подняла брови, но кивнула.

– Я буду скучать, – признался он негромко. – Без вас и сеньориты Каталины этот замок опустеет.

– Да, но тут останется отец. А еще Валентин. Тем более сеньора Ариана должна в скором времени все же родить наследников, и тогда по Каса-де-Вентос снова будет разноситься детский смех, как это было в нашем детстве, – на моем лице сама собой появилась печальная улыбка.

Ариана Бланчи, старшая дочь графа Эдуарда, была миловидной, но довольно глупой и пугливой. Бланчи давно хотели породниться с Великим Домом, и этот союз был выгоден обеим семьям, а потому отец выбрал партию для Валентина, когда тому минуло двадцать четыре года. Однако выросшая среди лесов и равнин вдали от морского побережья девушка боялась всего – скалистых утесов, шума бьющих о берег морских волн во время шторма, непомерно громкого крика неугомонных чаек и бакланов. А уж какая у нее была истерика после первого путешествия во время «обручения с морем» – брачного ритуала, в котором муж и жена после церемонии должны вдвоем выйти в море на небольшой шхуне и провести там первую брачную ночь. Ариана заявила, что ноги ее больше не будет ни на одном корабле, что вызвало у всех молчаливое недоумение. «Не видел еще ни одной дамы, которая так сильно не подходила бы вашему Дому», – заметил тогда комендант Родерик Гарсия.

Валентин, чувствовавший себя на палубе уверенней, чем на твердой земле, с трудом скрывал разочарование, однако принял брак как необходимость. Отец надеялся, что с годами сын смирится, но было сложно найти настолько диаметрально противоположных людей, как эти двое. После консумации брака супруги старались лишний раз не попадаться друг другу на глаза. А когда у Валентина начались постоянные разъезды по Веасу, Ариана и вовсе предпочла перебраться в поместье своего отца близ владений Бланчи и приезжала в Мар-де-Сеаль, только когда муж ненадолго возвращался из командирований.

Эстебан рассчитывал, что приземленная Ариана сможет смягчить характер сына и его непомерные амбиции, однако получил совершенно обратный эффект. А их частые ссоры выводили молодого вице-адмирала из себя так, что потом доставалось любому, кто попадался ему под руку.

– Сеньор Валентин еще более суров, чем Его Высочество герцог, – честно признался Рори, и это было сложно отрицать. – Думаю, тот факт, что ваш брат предпочел Империю родному дому, сильно выбил его из колеи. Даже больше, чем герцога.

И мне было сложно упрекнуть старого друга за такие слова. Рассудительность и прагматичность старшего брата уравновешивали тяжелый характер отца с его вечными опасениями. Но то, насколько Валентин старался придерживаться всех правил, раздражало даже Эстебана. «Эта черта однажды обернется против него, – со вздохом говорил он после очередной ссоры с сыном. – Однажды из-за своей строгости к себе и окружающим он совершит ошибку, за которую горько поплатится…»

Валентин был суров, но одинаково справедлив ко всем, чем, несомненно, и заслужил уважение и доверие и моряков, и представителей веасийской аристократии. Но как человек он был просто невыносим. И с возрастом эта черта характера проявляла себя все сильнее и сильнее.

– Надеюсь, они не будут слишком несправедливы к вам. И надеюсь, что срываться на прислуге тоже перестанут…

– Вы всегда могли остудить их пыл, сеньорита. Боюсь, без вас ваши отец и брат могут совсем испортить отношения друг с другом… Что же тогда будет с Великим Домом?..

– У отца останутся верные советники, – мягко сказала я. – Они направят и брата на верный путь, когда придет его время принять это бремя.

– Все так сложно, – вздохнул Рори. – И слухи ходят разные среди слуг…

– Слухи? – настороженно спросила я.

– Говорят, ваш брат сейчас настолько силен и настолько хорошо подготовил гарнизоны и флот, что те могут по силе сравниться с легионом Имперской Гвардии. Но никто не понимает, зачем вашему Дому такая военная мощь… Люди боятся, как бы не случилось… дурного.

Я похолодела. Так вот о чем судачат все вокруг. Что Кустодесы хотят развязать войну. Переплетенные в замок пальцы крепко сжались.

– Что за глупости. Нам всегда нужна была хорошая подготовка, не можем же мы всякий раз надеяться на помощь Четырнадцатого Легиона. А с морскими разбойниками постоянно самим нужно было разбираться… С чего ты вообще стал сплетни слушать?

– Сеньор Ривьера так сказал, госпожа, – Рори немного замялся. – Он… он готовит меня в преемники и учит быть чутким к происходящему. «Хороший мажордом одним ухом слушает господ, другим – народ», – так он говорит…

Мое лицо на секунду дрогнуло, я слишком сильно стиснула зубы. Значит, этот старый проныра послал Рори выведать у меня информацию перед тем, как я уеду. Ну да, конечно же. Других способов узнать, что на уме у герцога и маркиза, ему уже не представится.

Какой-то холодок пробежал по коже, и дело было вовсе не в резком порыве соленого ветра. Я прощалась не со старым другом, а с подосланным шпионом, да еще и таким неумелым. Похоже, в родном доме не осталось никого, кому можно было бы довериться и открыться.

– Это из-за того скандала? С месяц тому назад?

От моего бесстрастного тона Рори дернулся и снова отвел глаза. Он понял, что проговорился и что я поняла, к чему были все его расспросы.

Парень неуверенно кивнул.

– Прошу простить, сеньорита, но свидетелями тому были все жители усадьбы… А слухи уже расползлись и до окраин города.

– То, что случилось на Консилиуме, не должно беспокоить нас с тобой. Это проблемы правителей провинции, и они должны оставаться только между ними.

На самом же деле все обстояло куда хуже, чем я пыталась выставить. Валентин был настроен крайне решительно, он хотел усилить военную подготовку и частоту патрулей, как морских, так и сухопутных, однако отец был решительно против. Провинциям запрещалось иметь регулярную армию, и если городские гарнизоны не справлялись со своими обязанностями, они просили помощи у расположенных повсюду форпостов Имперской Гвардии.

Проблема была только в излюбленной имперской бюрократии. Чтобы заручиться их поддержкой, нужно было отправить запрос графу, затем уже тот отправлял запрос легату легиона, который был закреплен за нашей провинцией. Нет приказа – гвардейцы и палец о палец не ударят, даже если разбойники будут грабить и жечь деревни прямо у них под носом.

Когда Империя объединяла под своей властью соседние страны, каждой из новообразованных провинций были даны небольшие поблажки как условие взаимного мира. Остании было разрешено проповедовать свою религию, Набелиту – оставить степи и проживающие там кочевые народы вне юрисдикции Империи. Для Арракана предусматривалась почти автономная самостоятельность с сохранением многовековых традиций и жестким классовым делением, впрочем, этого суверенитета они лишились после восстания. А Нортланду и Веасу было позволено сохранить часть войск – нортлингских ратников и морской флот веасийцев.

И все же жесткие ограничения и постоянное желание Империи контролировать все и вся уже многие годы мешало Веасу, постепенно лишая обещанной независимости от гвардии: то подпишут указ об уменьшении численности городских гарнизонов, то ограничат личные отряды дворян, то потребуют урезать жалованье и вносить новые налоги за каждого солдата не из числа гвардейцев. При этом плата за содержание гвардии на своих территориях лежала на Малых Домах…

Валентин считал, что такие порядки лишь усугубляют положение графств, мешая и без того неидеальным торговым отношениям, к тому же развязывают всяким негодяям руки. Если правящая семья сможет решать проблемы провинции самостоятельно, это докажет всей Империи, что с Веасом еще стоит считаться. «Дом Кустодес не имеет права показывать слабость ни врагам, ни союзникам», – так его слова передал мне отец тем вечером.

В тот день мнения участников Консилиума поделились поровну – в поддержку либо герцога, либо вице-адмирала. Но решающее слово было за Эстебаном, и тот сделал выбор в свою пользу, побоявшись, что Империя неправильно истолкует увеличение боевой мощи на полуострове. Тем же вечером Валентин покинул Мар-де-Сеаль, хотя должен был задержаться еще, по крайней мере, дня на три. И соврал, что вернется перед моим отбытием и попрощается.

Но разве можно винить его в этом? На его месте я бы тоже не торопилась возвращаться, дабы избежать очередных конфликтов с Эстебаном. Но все равно обида и ощущение всеобщего равнодушия пронизывали до самых костей, от этого я чувствовала себя брошенной.

– Можешь передать сеньору Ривьере: Дом Кустодес не покажет слабости ни перед врагами, ни перед союзниками.

Глава 3

Я томно вздохнула уже в который раз, изнемогая от скуки и усталости.

Шла третья неделя нашего путешествия, большая часть утомительной дороги уже была позади, и мы приближались к границам с Империей.

Два дня назад мы покинули городок во владениях Дома Монрес, где нас встретил и любезно принял в своей резиденции виконт Арно, средний сын графа. Родовой замок этого Малого Дома находился в другой стороне, и делать крюк на полдня пути абсолютно не хотелось, несмотря на уговоры сеньора.

С момента, когда я последний раз видела Арно Монреса на свадьбе Валентина три года назад, виконт превратился из нескладного пухлого молодого человека, которого Лео и Вал когда-то по-дружески поддевали, в полную копию своего отца-графа – краснолицего борова с уже наметившейся залысиной. «Впрочем, – думала я, без всякого выражения глядя, как толстяк целует мне руку, – хотя бы видно, что дела у Монресов идут успешно».

За ужином виконт заливался соловьем, всецело оправдывая герб своей семьи, но от Максимилиана не укрылась его нервозность, и мечник заподозрил неладное.

– Что вы, что вы, сеньор Хан! – заверил его Арно, в очередной раз поправив ремень, охватывающий его дородный живот. – Простите, если дал повод усомниться в моих намерениях. Просто мне неудобно принимать таких гостей. Все же дочь самого герцога, а в таких скромных апартаментах…

– Тогда чем вы так обеспокоены? – ровным тоном поинтересовался Ян.

– О, меня волнует лишь работа. На мне лежит ответственность за поставки древесины на верфи Фальконе… Мы уже на две недели задерживаем партию. Ох, вот будут проблемы, когда я буду отчитываться перед графом…

«Соловей боится попасть в когти ястреба?» – с усмешкой подумала я.

– Все настолько плохо с этими бандитами?

Бедный виконт от моей прямолинейности поперхнулся вином, которым только-только решился промочить горло.

– Разве я могу дать хоть один повод для беспокойства, сеньорита Камилла! Конечно, мы до сих пор не отловили всех этих негодяев, вот многие поселения лесорубов и отказываются работать до тех пор, пока не будут посланы дополнительные патрули… Но все это лишь вопрос времени! – Монрес запнулся, его лысина покраснела, добавив ему сходства с гигантским томатом. Кажется, он на нервах сказанул лишнего. – Как только мой батюшка подпишет распоряжение и вышлет дополнительный отряд Серой гвардии на урегулирование проблем, все поставки наладятся… лишь бы только семья Фальконе не предъявила нам претензий за срыв строительства торговых кораблей… Ох-ох-ох…

Так он причитал весь вечер, пока не сопроводил нас до выделенных комнат. Каталина решила насладиться горячей ванной, София удалилась спать, а мы с Яном коротали время за картами. Но старый телохранитель все же был чем-то недоволен и явно раздражен. Не помню, чтобы он так злился из-за поражения в этой глупой игре…

– Если хочешь отдохнуть с дороги, не стану тебя задерживать, Ян, – я отложила карты в сторону.

Тряска в дилижансе сильно изматывала нас, а отсутствие нормальной еды и хорошего сна дополнительно портило настроение. И как только в нашем распоряжении оказывались мягкие кровати, все старались отдохнуть и выспаться.

Но Максимилиан лишь раздраженно поглаживал бороду.

– Нет, госпожа, дело не в усталости, – он отложил карты по моему примеру. – Меня беспокоит остаток пути, который мы должны проделать.

– Ты о том, что нам предстоит самый долгий переезд между населенными пунктами?

Впереди и вправду были почти четыре дня дороги до постоялого двора, который находится почти на самой границе с Империей. И мысль о том, что придется почти три ночи провести на креслах, трясясь по кочкам и слушая равномерный цокот копыт, вызывала у меня неподдельный ужас.

– Не только. Наш путь будет пролегать через лесную чащу. Конечно, это самый короткий маршрут, но, когда мы продумывали его, ситуация была несколько… иная. И то, что Монресы не смогут выделить нам людей в сопровождение, только сильнее тревожит меня.

– И что ты предлагаешь? Переждать здесь, пока местные войска не переловят этих негодяев?

Максимилиан покачал головой и достал карту.

– А что, если объехать вдоль реки и выйти на земли Фальконе? – он провел пальцем от точки, где мы остановились, влево по новому направлению. – Вот здесь мы свернем на тракте и выйдем к стенам Империи, пройдем Третью Масерию, а там уже и до Столицы рукой подать. Мне кажется, так будет безопасней.

Альрендский перешеек, соединяющий Веасийский полуостров с основными землями Хартвельда, делили между собой два Дома – Монрес и Фальконе, каждый из которых получал выход к морю с восточного и западного берегов соответственно. Сейчас мы могли выйти к перешейку напрямую, Ян же предлагал сделать огромный крюк, чтобы оказаться на том же месте, правда, затратить куда больше времени.

– То есть ты предлагаешь вместо того, чтобы потратить четыре дня и уже быть у первого имперского укрепления, маршрут, который займет еще недели полторы?

– Скорее даже две, – он вздохнул.

Я ошарашенно посмотрела на него.

– Ян, послушай, я уверена, что за три дня пути с нами ничего не произойдет. Шансов встретить разбойников гораздо меньше, чем если мы еще две недели потратим на дорогу. Кроме того, ты же слышал, обычно они нападают на торговые обозы и безоружных крестьян. Неужели Первый клинок Дома Кустодес не справится с какими-то дилетантами?

Мой телохранитель опять хотел что-то возразить, но не решился. В конце концов он встал и направился в выделенную ему спальню.

– Да… да, наверное, вы правы, госпожа. Тем более, если мы отклонимся от маршрута, это может вызвать проблемы. О таких решениях нужно сообщать заранее. Вдруг решат, что с нами что-то случилось, если мы не прибудем в Столицу вовремя… Знаете, наверное, я просто устал с дороги. Пойду приму лекарство и постараюсь выспаться.

– Ты принимаешь лекарство? – я повернулась вслед за Максимилианом, провожая его взглядом. – Что-то случилось? Ты заболел?

– Что?.. О нет, – он рассеянно покачал головой и мягко улыбнулся, как обычно. – Это средство я принимаю уже многие годы. Помогает расслабить нервы и голову, особенно после тяжелого дня… Не беспокойтесь ни о чем, моя госпожа.

Он поклонился и вышел, оставив меня сидеть на кушетке.

И все же было что-то, что меня тревожило.

Почему Монресы не выделяют людей для защиты территорий? Если не хватает собственных сил, почему не обратились за помощью к гвардии? Или почему утаивают проблемы в отношениях с другими Домами, они же тоже помогли бы им с общей бедой, которая может коснуться соседей.

Я провела все время до сна в раздумьях и сейчас, когда маялась от безделья в дилижансе, вновь прокручивала события того вечера в голове.

Отвлек меня от мыслей радостный вскрик Каталины.

– Ха, очередная победа! – девушка торжествующе вскинула руку, в которой находилась выигрышная комбинация.

Ян, от раздражительности которого не осталось и следа, улыбнулся и уважительно наклонил голову в знак поражения.

– Должен признать, обыграть вас практически невозможно, – сказал он. – Вы достойный противник.

– Еще бы, – весело улыбнулась Каталина. – Я училась этому у лучших мастеров своего дела! Вы бы знали, какие шулеры обитают в городских тавернах. Мне потребовалось много времени, чтобы научиться обыгрывать их. И много денег…

Пока Ян и Каталина весело болтали, а София спала, уткнувшись лбом в стекло, я разглядывала медленно плывущий пейзаж за окном. Компанию мне составило лишь мое недовольное отражение. Слушая весело щебечущую подругу, я невольно вспомнила, как ее обхаживал Арно во время нашего визита. Каждый раз было обидно наблюдать, с каким восхищением встречали Каталину принимающие нас господа из Малых Домов или управляющие постоялых дворов. На меня же смотрели с одним только вежливым почтением, не более…

Похоже, судьба хотела, чтобы в семье Кустодесов было три сына, но природа распорядилась иначе. Фрейлина уверяла, что я еще успею расцвести, а пока предлагала использовать хитрые подкладки, чтобы хоть как-то подчеркнуть фигуру, но с моим худощавым телом и невысоким ростом я была сложена скорее как мальчик-подросток, и никакие наряды не могли это исправить.

Тело затекло и ныло, требуя отдыха и разрядки. Я было хотела попросить нашего кучера Лоуренса сделать еще одну остановку, чтобы немного размяться, как вдруг дилижанс дернулся и резко встал. Я уперлась в складной столик, чтобы не упасть, а вот София сначала стукнулась о потолок, а потом рухнула обратно в кресло, на лбу у нее начала набухать шишка. Каталина испуганно смотрела на Максимилиана.

– Ну что там еще? Если попали в яму, мы тут до скончания веков будем чинить эту колымагу, – раздраженно сказала я, вглядываясь в окно. Снаружи донеслись громкие голоса, и я решила выйти в надежде разобраться в происходящем.

Как только я открыла дверь, кто-то схватил меня за руку и потянул наружу. Я даже не успела осознать, что происходит, как Ян с невероятной скоростью подскочил к двери. Один резкий удар рукавицы с металлическими вставками по предплечью недоброжелателя, и раздался полный боли вой схватившего меня незнакомца.

– Спасибо, Ян, – сердце бешено стучало, и я почти не слышала своего голоса.

Вокруг было слишком людно для такой глуши. Лоуренс всеми силами пытался успокоить нервно мечущихся в упряжке лошадей, дилижанс немного накренился из-за поврежденного переднего колеса, а впереди у моста стояли пятеро незнакомцев. На вид обычные крестьяне, только в руках они держали вилы и топоры, а у одного нашелся простенький охотничий арбалет. Прямо перед нами, скорчившись от боли, в канаве скулил еще один из этой шайки – тот самый, кого только что огрел Ян. Мужчина держался за предплечье, которое уже начало опухать.

Максимилиан прикрыл меня рукой, встав между мной и незнакомцами. В руке уже поблескивала шпага. Внутри все затянулось тугим узлом. Несмотря на свою озлобленную решительность, держались эти простолюдины очень неуверенно, все время переминаясь с ноги на ногу, а арбалет так и вовсе взяли неправильно.

Каталина громко вскрикнула, увидев вооруженных людей, и спряталась в дилижансе, София же обеспокоенно переводила взгляд с Максимилиана на меня.

– Вы не ранены, госпожа? – негромко спросила наставница.

– Все в порядке… Кажется, эти негодяи заманили нас в ловушку.

– Почему тогда они не нападают? – резонно спросила София. – Если бы хотели ограбить, у них были все шансы это сделать…

– Ваша Светлость, один ваш приказ, и я с легкостью избавлюсь от этой помехи, – Ян сильнее сжал рукоятку меча. – Они не воины. Оружие-то в руках еле держат.

– Подожди, разобраться таким способом мы всегда успеем, – слова Софии заставили меня прийти в чувство и задуматься.

А ведь и вправду, будь их воля, они могли бы напасть на Лоуренса и на нас, пока мы были еще внутри, но эти разбойники не воспользовались моментом.

Я вышла чуть вперед из-за плеча Максимилиана.

– Сеньоры, давайте успокоимся, возможно, произошло какое-то недопонимание. Может, объясните, к чему все это? – вежливо и приветливо начала я, оглядывая банду.

– Это платный мост, давайте деньги или проваливайте восвояси! – проорал мужик с лесорубным топором.

– Пятьдесят золотых для благородной дамы, – поддакнул тот, что с арбалетом.

– Это же грабеж! – возмущенно заметила София.

– Именно, – кивнул мужик с вилами, но арбалетчик одернул его.

– И давно в Веасе ввели платный проезд через мосты? – поинтересовалась я. Судя по всему, вымогатели до сих пор не поняли, чей дилижанс остановили.

– С тех пор, как десятина стала половиной, – недовольно буркнул мужик с вилами. Он хотел еще что-то добавить, но сосед вновь одернул его.

– Заткнись, Ферг! Ты и так уже наговорил на виселицу!

– О нет-нет, что вы, – заулыбалась я. – На виселицу вас за такое не отправят, у нас вроде как стараются прислушиваться к гласу народа. А вот за то, что с целью наживы совершили вооруженное нападение на дочь Эстебана Кустодеса – вполне…

При имени герцога по лицам крестьян сразу пробежала тень страха.

– А у герцога разве не сыновья? – неуверенно спросил один из горе-бандитов.

– Да вроде и дочка тоже была… – тот, кого назвали Фергом, внимательно оглядел меня с ног до головы.

Я продемонстрировала фамильный герб, вышитый на накидке.

– Я Камилла из Дома Кустодес. Перед вами также Первый клинок, прославленный дуэлянт Максимилиан Хан, – громко и четко объявила я. – Попытаетесь ограбить нас – отец об этом узнает, и думаю, не надо говорить, каков он в гневе. Попытаетесь убить – отец также об этом узнает. Хотя, чтобы убить нас, вам придется постараться. О нашем маршруте знают все графы и виконты, и если мы не будем на месте вовремя, нас легко найдут, и тогда за вас сначала возьмутся Монресы, а затем и Кустодес лично. Или же мы можем мирно разобраться с вашей проблемой и помочь.

– Ой, да, конечно, – огрызнулся один из крестьян, стоявший левее всех. – Мы уже просили о помощи, но о нас даже не вспомнили!

– Как дерево от нас вывозить, это они всегда готовы, а как на помощь прийти, так вечно людей не хватает.

Арбалетчик вновь подал знак компаньонам, чтобы те поубавили пыл.

– Мы просим прощения за нашу дерзость, госпожа сеньорита, – сказал он и упал перед нами на колено, отбросив в сторону свое оружие. Остальные нехотя последовали его примеру. – Меня звать Марио. У нашей деревни сейчас проблемы, и мы вынуждены заниматься вот таким безобразием, чтобы хоть как-то прокормить семьи…

– Прошу, помилуйте нас, – взмолился Ферг.

– Вы с одной из лесорубочных баз Дома Монрес? – спросила Каталина, которая уже стояла рядом со мной, поняв, что никакой опасности нет.

– Верно, госпожа сеньорита… то есть просто сеньорита, – промямлил арбалетчик. – Несколько месяцев назад нас терроризировала шайка разбойников. Мы запросили сначала помощи у Монресов, но они ничего не сделали. Им, видите ли, не до этого было… А потом к нам пришел отряд из Серых, мы думали, это наш сеньор позаботился, вспомнил про нашу беду, обрадовались…

– К вам пришла Серая гвардия? – я удивленно смотрела на Марио.

– Да-да, имперцы, – закивал Ферг. – С бандитами они разобрались довольно быстро, но теперь не хотят уходить, разоряют наши запасы, вымогают золото и занимаются непотребствами…

– Хуже бандитов, – поддакнул кто-то из грабителей-неумех.

– И не дают никак сообщить об этом кому-либо, – скорбно вздохнул Марио. – Мало ли что они сделают с нашими женами и дочерями…

Я нахмурила брови. Было сложно поверить, что такое могло случиться. Как могла гвардия заниматься подобным беспределом? Что-то тут было не так. Четырнадцатый Легион, закрепленный за нашей провинцией, всегда исполнял свои обязательства, и ни разу никто не докладывал о подобной наглости. Валентин бы такого точно не допустил.

– Я бы попробовала решить все на месте, ваш голос имеет вес, – заметила сестра София, словно прочитав мои мысли.

– Тем более что у нас все равно сломан транспорт, – подал голос Лоуренс. – Мне нужно починить колесо, а в деревне это проще сделать, чем на дороге.

– Надеюсь, жители Столицы не слишком педантичны и простят, если мы приедем на пару дней позднее… – задумалась я. – К тому же я устала трястись в этой телеге. Отведете нас в поселение, сеньоры?

– Тут пару часов пути, – Ферг указал на незаметный съезд, идущий вдоль реки.

– Лоуренс, ты сможешь подлатать колесо так, чтобы мы смогли добраться до деревни? А там уже сделаешь все, что нужно, – спросил Максимилиан, недоверчиво оглядывая крестьян. – Думаю, тебе весь необходимый инструмент выдадут…

Деревенские дружно закивали.

– На том и порешили, – обрадованно сказал Ферг. – Идемте, скоро стемнеет, а в лесах по ночам много волков.

– Одну минуту. Дай-ка, – София подошла со своей сумкой к крестьянину с поврежденной рукой, осмотрела ее и достала какую-то мазь и бинты. Быстрыми и ловкими движениями наложила повязку на ушибленное место. – Вот, должно полегчать.

Изумленный крестьянин даже перестал скулить и в скором времени удивленно сообщил, что рука и вправду стала болеть меньше.

– Считайте это жестом доброй воли молодой госпожи, – улыбнулась София. – А теперь ведите нас, и пусть вся эта история разрешится мирно во имя Старых Богов.

Деревня оказалась недалеко от дороги, и даже на сломанном дилижансе мы добрались довольно быстро. Сам городок был больше, чем я думала. Как сказал Марио, тут жили не более сотни рабочих с их семьями. Река разделила поселение на две части, и на полянах обоих берегов возвышались двух-трехэтажные деревянные бараки на несколько семей, некоторые выглядели довольно новыми. Были и огороды, и домашний скот, а у въезда стояла огромная лесопилка. Единственной мерой защиты от лесных хищников и вредителей был возведенный вокруг городка частокол.

Гвардейцев нигде не было видно, но Ферг и Марио заверили, что утром попросят старейшину объяснить мне все тонкости ситуации, а пока нас поселили на постоялом дворе. Лоуренса отправили в конюшню, где он должен был проследить за лошадьми и поправить дышащее на ладан переднее колесо.

Внешне постоялый двор ничем не отличался от других здешних построек. Время было позднее, и две трети заведения заполнили отдыхающие после рабочего дня лесорубы и рабочие. Таверна не поражала воображения, но поесть и переночевать сойдет. Помещение было довольно большим и очень неопрятным, прямо-таки хотелось попросить служанок взять тряпки и пройтись по покрытым жирными пятнами столам и полу.

Хозяин заведения протирал стаканы, а две девчушки, может, чуть помладше меня, помогали разносить заказы по столикам. Крестьяне болтали и шутили, кто-то просто пил, кто-то курил трубку. Они выглядели уставшими и измученными, но в целом тут не было атмосферы унылости и безысходности, которая, по моим представлениям, накрыла деревню из-за гнета гвардейцев.

Как только мы пересекли порог, все разговоры стихли. Вид богато одетых гостей вызвал на лицах присутствующих недоумение и недовольство. А большая компания каких-то работяг, сидевших в дальнем углу, и вовсе смотрела на нас как на стаю диких животных, пробравшихся в хлев. От их взгляда мне стало не по себе.

– Все в порядке, – Ферг, который сопровождал нас до постоялого двора, поднял руки в примирительном жесте. – Благородная дочь герцога Эстебана Кустодеса и ее свита попали по дороге в происшествие… Мы любезно предложили им кров и пищу. Да пребудет в здравии ее отец еще многие луны и солнца!

Нестройный хор голосов поддержал его, некоторые преклонили головы, другие подняли кружки за здравие правителя.

– Ох, я предоставлю вам лучшие номера, госпожа сеньорита, – хозяин таверны, тучный мужчина с пышными усами, выскочил из-за стойки и, кланяясь, повел нас на второй этаж. – Густаво Россо к вашим услугам.

– Сколько это будет стоить? – спросила я, обводя взглядом провожающих нас посетителей.

– Что вы! – оскорбленно выдохнул Густаво. – Для такой важной особы все за счет заведения! Простите, что вам придется остановиться тут, боюсь, даже лучшие номера будут недостойны вас…

Я вздохнула, чуть ли не закатив глаза. Сколько раз за последний месяц мне приходилось выслушивать эту фразу во всевозможных вариациях от разных людей, от простых трактирщиков до кастелянов поместий.

Как только мы оказались наверху и все еще причитающий мужчина показал наши комнаты в конце коридора, я услышала, как внизу вновь послышались разговоры и возня.

– Никогда не чувствовала себя настолько не в своей тарелке, – я скинула дорожную накидку на обшарпанный стул и плюхнулись на кровать.

– Пока что все хорошо, не так ли? – беспечно сказала Каталина. – Эти люди выглядели… дружелюбнее, чем я ожидала.

Ужин нам подали сразу в комнаты. Служанки торопливо внесли подносы с едой, подгоняемые мсье Россо, который старался угодить нам изо всех сил. Когда они с пожеланиями хорошего вечера вышли из комнаты, мы вчетвером сразу же приступили к трапезе. На удивление, ужин оказался неплох: наваристый луковый суп и жаркое из оленины, несмотря на свою простоту, были сочными и вкусными, а главное горячими.

Долго засиживаться мы не стали, вскоре после ужина начали готовиться ко сну. Мы с Каталиной остались в той же комнате, где и ели, а Максимилиан и София ушли в соседние, где было только по одному спальному месту.

Каталина заснула почти сразу же, как только голова коснулась подушки. Но мне не спалось. Сложно сказать, какой час был на дворе. Мысли витали в голове, словно рой ос, не давая расслабиться, жаля мой и без того утомленный рассудок одним неприятным вопросом за другим, а равномерное дыхание подруги вызывало лишь раздражение.

В конце концов я встала с кровати и подошла к окну, но там ничего, кроме черного силуэта лесного массива да бархатного звездного неба, не было видно. Рядом с растущей луной горела яркая красная звезда Септемия. Значит, полночь еще не минула…

Где-то вдалеке между деревьями мелькнул огонек – скорее всего, это патрульные обходили периметр. Из леса доносилось эхо воя, то и дело раздавались крики ночных птиц, а со стороны бараков мяукнул кот. Звуки спящего леса и осенняя свежесть успокаивали, было непривычно слышать во тьме не шум прибоя, а почти осязаемую вязкую тишину.

Когда уши привыкли к безмолвию глухой деревушки, я уловила еле слышный голос. Речь показалась очень необычной, мягкой, сложно было разобрать слова. Однотонные, но ритмичные, словно произносимые нараспев. Сначала я подумала, что кто-то из посетителей таверны засиделся внизу, но, попытавшись определить источник странного пения, поняла, что исходит он из комнаты сестры Софии.

Ведомая любопытством, подошла к ее двери, из-под которой слабо пробивался подрагивающий свет свечи. Понимая, что это неуважительно по отношению к наставнице, все равно прильнула ухом к замочной скважине.

Голос Софии я узнала сразу, но она меняла тембр так, что я даже подумала, будто она ведет с кем-то диалог. Слова казались незнакомыми, она говорила на каком-то чужом странном языке. София хорошо знала не только веасийский и имперский аквилантис, но такое я слышала впервые, и по телу невольно побежали мурашки. Как можно тише я попыталась приоткрыть дверь, чтобы понаблюдать за происходящим.

Открывшаяся картина ввергла меня в ступор. Моя наставница сидела на полу, скрестив ноги, на прикроватной тумбе стояла небольшая деревянная статуэтка, кажется, женщины, держащей в руках чашу. Все это выглядело просто невероятно, будто какой-то… ритуал.

– Если вы нарушаете чужой покой, будьте добры делать это открыто, – София резко прервала песнопение, а я сразу и не поняла, что она обращается ко мне. – Стоять под дверью – удел убийц и воришек. И невоспитанных дам.

Встряхнув головой, чтобы сбросить с себя наваждение, я отпрянула от двери, смущенная, что меня не только обнаружили, но и отчитали.

– Входи, дитя мое, – сказала наставница уже чуть мягче и принялась быстро собирать свои вещи в маленький кожаный походный чехол.

Я неуверенно вошла в комнату, прикрыла дверь. В нос тут же ударил умиротворяющий запах жженых трав. Непривычно было видеть Софию с длинными распущенными каштановыми волосами, которые она всегда укладывала в тугой пучок. Локоны каскадом, словно темные горные потоки, падали на ее плечи и доставали почти до пояса. Серебряными нитями поблескивали одинокие седые пряди.

– Я… не хотела подглядывать, но мне не спалось, ну и я увидела, как вы…

– …Просила помощи у Старых Богов, чтобы вся эта ситуация разрешилась миром? – она очень внимательно смотрела на меня, серо-зеленые глаза странно мерцали в полутьме комнаты.

– Вы никогда не говорили, что верите в них, – выпалила я. – Вы же сервитуария! Это против всех ваших правил…

– Думаю, вы только что сами ответили на этот вопрос. Надеюсь, это останется между нами и никак не всплывет в Столице. Иначе у меня могут быть проблемы.

– Но вы всегда учили нас думать своей головой и полагаться только на собственные силы, – в моем голосе были нескрываемые нотки обиды и разочарования.

Оре задумалась. Затем жестом пригласила присесть на кровать.

– То, что я пытаюсь до вас донести, – это Имперские Истины. Это работа моего Ордена, – она сняла с пальца свой перстень и задумчиво покрутила его в руках, разглядывая змеящиеся контуры гравировки. – Трудолюбие, верность, стремление жить и развиваться во благо народа и человечества в целом… По сути, Империя предлагает очень верные идеи, но я разделяю далеко не все, что среднеземцы так усердно навязывают соседям.

– Религия – удел необразованных племен, что не понимают законов мироздания, – возразила я, цитируя слова, которые не раз в той или иной форме звучали на занятиях. – Наука, которую дает нам Империя, помогает двигать прогресс. Язычество наших предков лишь мешает человечеству развиваться…

– Старые Боги были намного раньше Империи и ее догм, – покачала головой наставница, кладя перстень рядом со статуэткой. – Они видели эти земли до того, как на них ступили ноги первопроходцев, и будет жить после нас… Многие до сих пор, спустя сотни зим, так или иначе придерживаются старых традиций, например, северяне. А в Остании так и вовсе религия разрешена особым указом Империи.

– Останцы чтут Единоликого, а не языческих богов. Хотя этого я тоже не понимаю… Разве не глупо думать, что все проблемы могут решиться после просьбы о помощи какой-то сущности вместо того, чтобы самому найти ответ?

– Вера не стремится дать точное научное знание о мире, – Оре продолжала говорить ровно и спокойно, но, судя по всему, мои слова задели ее. – Она нужна, чтобы найти ответы о себе, чтобы обрести гармонию и понять себя в окружающем мире. Когда я в сомнениях и ищу совета, всегда могу получить его у своего покровителя. В тех идеях, которые он олицетворяет. У останцев это святые и их жития, роли не играет. Это как общаться с самим собой, говорить со своей совестью. На душе всегда спокойнее, когда знаешь, что тебя услышат, пусть даже мне и не ответят вслух. Людям нужно во что-то верить, неважно, Имперские Истины это или Старые Боги. И выкорчевать это с корнем невозможно. Это… личное, глубоко внутри тебя.

Я смутилась. Получается, для Софии всегда будет кто-то, пусть и не существующий реально, но все же тот, кто поддержит и услышит ее, кому она выговорится? Может, и отцу было проще высказать все кому-то мысленно, чтобы не делиться этим с окружающими? Так же, как и я выговаривалась на могиле давно умершей матери…

Странное ощущение. Но я не могла отделаться от неприятного чувства некоего предательства. Словно бы это из-за Софии и ее веры отец отстранился от нас, закрылся в своем горе и не показывал скорби все эти годы.

Ни одна из Имперских Истин не запрещала религии, но, когда закончились Священные Войны, когда Империя ценой многих жизней смогла объединиться против язычников и положить конец остаткам верящих в магию и порожденных ею Богов, люди как-то незаметно отказались от религий. Это было бессмысленно. Глупо. Нелогично. На этом сошлись все народы, вошедшие в состав новообразованной Империи. Но, со слов Софии, все было далеко не так.

«Если бы Боги существовали, они бы не допустили несправедливости. Однако до сих пор поддержание порядка и процветание народа – полностью заслуга человечества, а не каких-то высших сил», – так я читала в книгах. Так говорила и сама наставница на занятиях…

– Что тебя так сильно гнетет, дорогая? – София, заметив мое смятение и напряженность, мягко коснулась руки.

– Меня терзает тревога. И здравый смысл не помогает с ней справиться…

– Может, то, что мы оказались на этой дороге, и именно наш экипаж эти несчастные отчаявшиеся люди решили ограбить, – простое невезение?

– Я не верю в удачу, – ответила я, возможно, чуть резче, чем следовало. – Вы же знаете это. Все, что происходит, – последствия сделанного кем-то выбора, на которые я… мы никак не можем повлиять.

– Не все в этой жизни – череда событий, которые станут частью исторической хроники, Камилла, – терпеливо ответила она, заложив прядь темных волос за ухо. – Иногда вещи происходят просто потому, что… хм, должны случаться. Так надо было. Чтобы мы оказались в нужном месте в нужное время.

Я закатила глаза. Раньше подобные высказывания Софии, когда она хотела натолкнуть меня на нужную мысль, не раздражали так, как сейчас. Особенно когда я узнала ее небольшой секрет.

– Нет. Мой отец стал герцогом потому, что так решили не высшие силы, а совет Триумвирата. Мать умерла не по воле высшего существа, а от родильной горячки. А брат не приехал проститься со мной перед отъездом потому, что поругался с отцом накануне, – мой взгляд впился в огонек догорающей свечи. Я постаралась скрыть пылающие внутри гнев и обиду, которые так и просились вырваться наружу и разбиться о первого встречного. – Я верю в предопределенность, потому что ты сама учила меня видеть закономерности между принятыми решениями и их последствиями. Но во что я точно не верю, так это в то, что в этом мире что-то может определяться удачей или совпадением.

Однако София не торопилась отвечать на мою тираду. Да и мне сейчас нужен был не мудрый наставник, который философскими ответами подталкивал бы меня к истине, а советчик, хорошо понимающий политические риски нашей ситуации.

– Сестра, что вы думаете насчет этой истории с бандитами? Очень не хочется верить, что гвардия, которая давала присягу служить на благо народа, может поступать так подло.

– Дорогая, какие бы присяги ни приносили гвардейцы, они всего лишь люди, – она с тоской глянула в окно. – Им присущи и жадность, и похоть, и тщеславие. Далеко не все так же идеалистически смотрят на мир. Чего ты хочешь от мальчишек чуть старше тебя?

– Справедливости. Если окажется, что они действительно пренебрегают уставом, то как минимум должны быть разжалованы и вышвырнуты из гвардии с позором. Они выбрали такой путь, так почему для них должны быть поблажки?

– То есть ты готова сурово наказать любого, кто хотя бы раз в жизни оступился от того, что, по твоему мнению, считается правильным?

Я задумалась. Вопрос Софии поставил меня в тупик. Хотелось категорично ответить, но что-то заставило промолчать.

Наставница же продолжила.

– Если бы люди казнили каждого за малейший проступок, то в мире не осталось бы ни единой живой души, девочка моя. Поверь, даже у твоих братьев, отца или Максимилиана за душой есть прегрешения. Готова ли ты отправить их за это на плаху?

Я стиснула зубы. Сложно представить, что отец, воплощение правильности и принципиальности, мог нарушить хотя бы один закон и продолжать спокойно жить, не испытывая вины.

– Разве не для того и существуют понятия чести, долга и верности? Чтобы не поддаваться своим слабостям и быть выше этого?

– Слабости есть у всех, дорогая моя, – глаза Оре внезапно стали очень печальными. – У всех есть свои секреты, как и причины утаивать их. И бремя вины за ошибочные поступки мы несем через всю жизнь. Нестрашно совершать ошибки, главное найти в себе силы принять их и исправить. Девиз вашего Дома лучше всего учит этому.

– Тогда есть ли смысл вмешиваться? Если это всего лишь людская слабость, что я смогу изменить?

– Что я слышу? Неужели дочь герцога Эстебана решила отступить перед лицом трудностей? – наставница мягко улыбнулась. – Ты дала этим людям надежду, когда пообещала разобраться. Долг дворян – помогать подданным, как детям своим. Их граф не помог им, не спасла и Имперская Гвардия. Теперь по стечению обстоятельств эта ответственность легла на твои плечи.

– А если я не смогу? – голос неожиданно дрогнул. – Что, если мое слово для них ничего не значит?

– Тогда используй хитрость и находчивость. На моих уроках у тебя это всегда замечательно выходило, – София говорила спокойно, но уверенности ее слова мне не добавляли. – Не поддавайся отчаянию. Оно, как огонь, выжигает нас изнутри, заставляет терять рассудительность, затуманивает сознание, вынуждает принимать необдуманные решения, о которых мы потом и сожалеем более всего. Я верю, что ты унаследовала хладнокровие отца и благоразумие матери. В любом случае, что бы ни произошло завтра, мы с Максимилианом будем рядом, чтобы помочь тебе. А может быть, твое решение сможет повлиять на что-то.

Она ободряюще подмигнула.

Могла ли я сказать наставнице, что беспокоюсь о ней и Каталине? Что переживаю о Максимилиане? Если что-то случится с ними из-за того, что я решила ехать этой дорогой без сопровождения, это будет полностью моя вина. А ведь могла прислушаться к совету Яна и просто выбрать длинный маршрут…

Но Софии не нужны были слова, чтобы понять мои мысли. Она нежно коснулась моей макушки и погладила по голове, как ребенка.

– Ты так похожа на отца в молодости, – сказала она, по-матерински вглядываясь в мои полные смятения глаза. – И не похожа одновременно. Он не боялся искать решение даже в самой безвыходной ситуации, всегда умудрялся видеть в людях качества, которые они в себе не замечали. Эстебан утверждал, что прежде всего сам должен быть олицетворением долга и чести, чтобы другие могли брать с него пример, потому за ним и тянулись люди. Никто, кроме него, не мог из заклятого врага сделать верного друга.

Я усмехнулась, вспомнив историю Айварса.

– Говорите так, словно хорошо его знаете. Отец ведь взял вас на службу после… моего рождения, разве нет?

«После смерти мамы» – пронеслась в голове невысказанная мысль.

– Мы с ним… – София замолчала, обдумывая ответ. – Скажем так, я хорошо его знаю еще со времен начала военной карьеры.

Я удивленно посмотрела на нее. Очередной интересный факт о наставнице, который открылся мне этим вечером. Я нахмурилась, мысленно распутывая клубок чисел и дат, но в столь поздний час математика давалась с трудом. Получается, когда отец еще служил в гвардии, София была неофитом15 Ордена, значит, должна быть или чуть младше папы, или одного с ним возраста… «Может, Каталина права и Оре действительно ведьма?» – думала я, глядя на ее чистое, без морщин и других признаков старения лицо, на темные волосы, почти не тронутые сединой. Всегда считала, что наставнице не больше сорока. День рождения, как и прочие праздники, сервитуарии не отмечали, оттого и точный возраст ее оставался загадкой.

– Мне казалось, что вы попали в Мар-де-Сеаль, как только закончили обучение, – мой голос звучал растерянно и недоверчиво. Терпеть не могу, когда от меня что-то пытаются скрыть. Сразу же возникает навязчивое желание любым способом докопаться до истины.

– Даме не пристало обсуждать свой и чужой возраст, – нравоучительным тоном заметила София, но тут же добавила чуть мягче. – Скажем так: я на самом деле немного старше, чем кажусь на первый взгляд.

– Как же вышло, что вы познакомились с гвардейцем? – все еще недоуменно спросила я.

На мгновение на ее лице проскользнула тень печали и сожаления.

– Думаю, эту историю я поведаю тебе как-нибудь в другой раз. Час поздний, нам следует хорошенько отдохнуть. Ясность ума и свежие силы тебе понадобятся больше, чем мои советы.

***

Зевая, я спустилась на первый этаж практически безлюдной таверны. С кухни тянуло запахом еды, сквозь окна из мутноватого стекла солнечный свет заполнял зал. За столом по центру, словно инородные элементы в безмятежной композиции комнаты, выделялись силуэты Максимилиана, Софии, Каталины и Лоуренса. Рядом стояла молоденькая служанка, которая подавала на стол очередные порции блюд. Судя по лицам моих спутников, не у одной меня ночь была бессонной. Лишь Максимилиан, бодро поглощавший омлет, однозначно выглядел лучше после отдыха в уютной спальне.

Заметив меня, женщина поклонилась со словами «госпожа сеньорита», и к ней тут же подскочил хозяин таверны. Густаво суетился и все время низко кланялся, пока провожал меня к месту.

– С вашего позволения, госпожа сеньорита, я приказал приготовить для всех лучший завтрак, на который способны мои жена и дочери, а также пригласил…

– Я позволил себе наглость присоединиться к вашей трапезе, госпожа, – голос подал человек с другого конца стола, которого сначала я приняла за Лоуренса.

Он сидел спиной к окну, и из-за этого сложно было разглядеть его лицо. Но стоило прищуриться, и я увидела мужчину в возрасте, вправду чем-то похожего на нашего кучера – с такой же густой бородой и пышными усами. Руки выдавали в старике рабочего, об этом свидетельствовала и смуглая обветренная кожа, явно опаленная знойным солнцем за время многолетнего тяжелого труда.

– Я так понимаю, вы здешний староста? – спросила я, усаживаясь на отставленное трактирщиком кресло, которое он тут же подтолкнул к столу. Не успела я постелить салфетку, как передо мной уже дымилась тарелка с довольно плотным завтраком – жареные яйца, свежий хлеб, овощи и кровяные колбаски. Выглядело очень аппетитно, хоть и просто, но почему-то есть абсолютно не хотелось. Я лениво отодвинула блюдо в сторону.

– Марсель Фредо к вашим услугам, госпожа Кустодес, – старик почтительно наклонил голову. – Прошу простить, что не удостоил вас поклоном, но я уже достаточно стар и не хочу беспокоить лишний раз свои суставы…

– Ничего страшного, – отмахнулась я. – Мы не при дворе, чтобы соблюдать все правила этикета… Итак, – я сделала глоток горячего чая. – Расскажите, что же довело ваших односельчан до того, что они решились преступить закон и грабить проезжих на глухой лесной дороге?

Марсель очень смутился, застигнутый врасплох такой прямолинейностью. Он не сразу нашел, что ответить, теребя в морщинистых руках желтоватую салфетку.

– Для начала должен принести извинения от лица нашей деревни. Оскорбление, которое нанесла эта шайка своей выходкой лично вам и вашему Дому, непростительно. Все причастные уже понесли соответствующее наказание… Нет-нет, мы всего лишь высекли их плетью, – поспешно добавил он, заметив, как сильно я изменилась в лице от его слов. – И могу заверить вас, что более такого не повторится…

– Вы не находите это немного лицемерным, мсье Фредо? – заметила София, неодобрительно глядя на старосту. – Очень сомневаюсь, что подобное происшествие случилось впервые. И не верю, что вы не были в курсе. Так что наказание кажется не более чем показным просто потому, что до этого вы не попадались, не так ли?

Теперь старик уже не скрывал беспокойства. Он понимал, в каком серьезном положении находится. Целая деревня промышляет разбоем, и так продолжалось бы до тех пор, пока все не стало бы известным высокопоставленным лицам. А учитывая, насколько безалаберно относился виконт Арно к своим обязанностям по защите мирных жителей на вверенной ему территории… Пожалуй, стоило донести отцу о том, что Монресам следует думать не только о прибыли.

Марсель тяжело вздохнул и протер салфеткой лоб.

– Я снова должен принести свои извинения Великому Дому Кустодес… Но прошу, поймите. Все это лишь череда несчастий, которые постигли нас.

– Так с чего же все началось? – вновь спросила я.

– Это случилось с полгода назад или даже раньше, перед наступлением зимней поры, – сказал старик. – В наших землях объявилась шайка разбойников. Они грабили проходящие неподалеку тракты и укрывались где-то в лесу, ловко избегая погони. Страдали не только жители соседних деревень, но и наши, если кому-то нужно было добраться в город. А когда под конец зимы стало совсем холодно, бандиты заявились сюда. Они угрожали, брали в заложники наших родных, разоряли припасы. Обещали, что, если мы попытаемся просить помощи, будет только хуже, – глаза старика блестели, а руки дрожали еще сильнее, так что ему пришлось сжать их в кулаки. – Но, несмотря на все, мы старались противостоять этой напасти. Несколько раз посылали к Монресам за помощью, однако разбойники всегда узнавали заранее о приближении стражи и покидали деревню на денек-другой. Сколько бы ни прочесывали эти леса, они как сквозь землю проваливались, даже собаки не могли найти никаких следов, словно их и не существовало никогда… И так раз за разом. В конце концов виконт перестал прислушиваться к нашим мольбам, а у городской стражи мы прослыли врунами, что лишь время отнимают да от важных дел отвлекают. Разбойники же возвращались каждый раз, как только убеждались, что стражей в деревне более нет. Они избивали нас, не щадили женщин и немощных стариков, упиваясь безнаказанностью, портили наши дома и забирали запасы.

Все внимательно слушали его. Максимилиан, не отрываясь, наблюдал за стариком, София возмущенно выдыхала каждый раз, когда Фредо рассказывал о несчастьях, что выпали на их долю, а Каталина, кажется, была готова расплакаться от жалости. Старик сделал паузу, промочил горло и продолжил:

– И так было до тех пор, пока два месяца назад к нам не пришли эти, из Серой гвардии. Отряд из двадцати подготовленных бойцов оказался довольно внушительной силой, чтобы наконец разворошить это змеиное логово. Разбойники явно не были к такому готовы. Завязался бой, но что могут эти негодяи в честной схватке, – с горькой ухмылкой продолжил Марсель. – Гвардейцам потребовалось не больше дня, чтобы прогнать бандитов с насиженного гнезда. Мы были благодарны нашим спасителям. Думали, что виконт не забыл о нас и гвардейцы сюда пришли по его просьбе, но… Рано радовались. Их командир, молодой лейтенант, объявил, что они здесь по какому-то особому указу, и пока не решат свои дела, мы обязаны половину продовольствия выделять на содержание этого отряда и лошадей… Мы и так были ослаблены, пока банда кормилась за счет наших припасов, но так хотя бы что-то оставалось. А теперь уже еле-еле хватало провизии, чтобы не жить впроголодь, притом подати для виконта никто не отменял. Урожай выдался слабым в этом году, слишком жаркой оказалась летняя пора, и следующую зиму точно бы не все пережили. И тогда несколько из наших, пятнадцать человек, что совсем уже отчаялись, решили перебить гвардейцев ночью, пока те спали…

Старик снова запнулся. В свете утреннего солнца я заметила блестящие капли на его тарелке, но Марсель тут же вытер слезы.

– Гвардейцы уничтожили всех, кто решился на тот опрометчивый поступок, а их тела вывесили на обозрение. Объявили, что это якобы остатки разбойников, что укрывались среди нас под видом простых крестьян, и мы должны быть благодарны за то, что они защищают нас от таких крыс… Но это были люди, которых мы знали всю жизнь. Среди вывешенных на столбах были и мой сын, и мой внук… Они даже не разрешили забрать их тела, чтобы сжечь и похоронить, как полагается, и день за днем мы могли лишь наблюдать, как наши родные, друзья и знакомые гниют под палящим солнцем. Мы ничего не могли противопоставить. Любого, кто был недоволен их действиями, приписывали к пособникам бандитов, и их ждали либо смерть на столбе, либо жестокие пытки… У нас и так голодная зима на носу, а теперь и работников не хватало… Потому и стали мы промышлять подобным. Да, вы далеко не первые, кого удалось ограбить, не буду скрывать. Но иным способом нам не разжиться хоть какими-то деньгами на зерно и мясо, чтобы прокормить женщин, детей и стариков. Мне искренне жаль, что мы ступили на эту дорожку. Но мы никого не убивали, клянусь самим Императором! Обычно все отделывались парой-тройкой монет, от которых карманы точно не опустеют. А для нас это шанс на спасение.

Я смотрела на бедного старика, утирающего редкие слезы, с искренней жалостью. По закону, конечно, ничто не должно оправдывать преступления, и за воровство и вымогательство следовало бы отрубить по пальцу у каждого причастного. Однако эти люди и так настрадались вдоволь, без нашей справедливости.

Кулаки Максимилиана сжались в молчаливой ярости, а в единственном зрячем глазу полыхал праведный гнев.

– Возмутительно, – София вторила моим мыслям. – Да как они только посмели! Налицо явное превышение полномочий.

– Мне так жалко всех вас, – Каталина промокнула уголки глаз, в которых тоже стояли слезы. – Вы столько всего пережили… Просто ужас…

– Такое никак нельзя оставлять безнаказанным, – согласилась я, глядя прямо в глаза Марселю. – Обещаю, мсье Фредо, от имени Дома Кустодес: я разберусь во всей этой ситуации и виновные получат по заслугам!

Старик лишь покачал головой, не в силах что-либо ответить.

– Я хотела просить вас о припасах в дорогу, но думаю, что разорять вас еще сильнее будет неуважительно по отношению к вам и ко всему, что вам довелось пережить.

Но он лишь снова замотал головой.

– Нет-нет, для юной госпожи мы найдем провизии. До ближайшего города отсюда еще сутки пути, для нас это не будет проблемой, нет-нет… Я также распоряжусь, чтобы плотники помогли вашему кучеру побыстрее починить колесо дилижанса, пока вы решаете вопросы с гвардейцами. Я вас провожу. Они заняли два барака на окраине, на другом берегу реки.

– Тогда не будем терять времени. Максимилиан, пойдешь со мной после завтрака. Будем разбираться, что тут происходит. Каталина, сестра София, на вас пополнение припасов на оставшуюся дорогу.

Все коротко кивнули.

Мой взгляд упал на тарелку с завтраком, который за время рассказа уже успел остыть, и сердце сжалось в груди. Эти люди потратили чуть ли не последние продукты, чтобы устроить благородным гостям лучший завтрак, который выглядел невероятно жалко, даже слуги в Каса-де-Вентос питались сытнее… После услышанного могла ли я так расточительно относиться к подобному знаку? Я решительно придвинула тарелку и съела все, что на ней было, без остатка.

Спустя еще полчаса каждый отправился по своим делам. Марсель подсказал Софии и Каталине, куда можно отправиться за продуктами. Лоуренс продолжал возиться с дилижансом в конюшне, а наши отдохнувшие лошади выглядели ухоженными и сытыми.

Пока мы с Яном и старейшиной шли до нужных домов, я старалась держаться со всей полагающейся величественностью и ничем не показывать волнения. А еще очень надеялась, что не придется применять навыки самообороны, которым в свое время меня научил Максимилиан. И уж тем более использовать кинжал, прикрепленный к моему предплечью и прикрытый длинными рукавами платья. Этот стилет16 с тонким, как игла, лезвием был подарком Валентина незадолго до моего отъезда. «Лучше пусть он будет с тобой. И мне, и тебе самой будет спокойней», – напутствовал брат.

После того, что рассказал Марсель, эти гвардейцы казались мне какими-то чудовищами… Неужели и моему отцу во время его службы в Имперской Гвардии приходилось заниматься подобным? И Лео тоже?..

Уже близ домов я заметила, что лесорубов и крестьян тут почти нет, будто все местные сторонятся этой части деревни. Да и постройки здесь выглядели куда хуже, чем в центре городка, – старые, разваливающиеся. Однако, чем ближе мы подходили, тем больше менялась картина: на безлюдной на первый взгляд окраине все же текла своя размеренная жизнь. Было слышно ржание лошадей, привязанных у ворот, то тут, то там сушилась одежда, а за небольшими оградками во дворах виднелись и люди: кто-то спал, кто-то играл в карты, кто-то чистил снаряжение, кто-то практиковался с оружием. Из бараков раздавались громкий смех и мужские голоса. На нас никто не обращал никакого внимания. Складывалось ощущение, что в гвардию набирают только ленивый сброд.

У указанного дома на страже стоял гвардеец – совсем молодой парень в полном обмундировании: серая матовая кираса поверх мундира, каска ей под стать, начищенные защитные пластины на руках и ногах, тяжелые кожаные сапоги, длинный плащ с эмблемой гвардии. Парень опирался на блестящую на солнце огромную алебарду и явно скучал, с завистью поглядывая на двух солдат, которые играли в кости в соседнем дворе, и в нашу сторону даже не посмотрел.

Что ж, охранник из него, конечно, так себе. Я быстренько повернулась к Яну и Марселю.

– У меня есть план, – вполголоса, чтобы нас не услышали, обратилась к спутникам. – Попробую уговорить их оставить деревню или, на худой конец, воспользуюсь своим статусом. Надеюсь, они купятся на мою лесть.

– Госпожа, если вы планировали применить обаяние, то лучше было бы взять с собой Каталину. Вы же знаете ее особые навыки находить общий язык с кем угодно, – резонно заметил Ян.

– Я постараюсь состроить из себя милую дурочку. Но очень прошу, не вмешивайтесь и не подавайте вида, будто что-то не так. Просто кивайте в поддержку моих слов, ясно?

Оба кивнули. Я натянула глуповатую улыбку, чтобы выглядеть как можно более наивно. Не раз видела, как Каталина применяла подобный прием и довольно успешно. Оставалось надеяться, что у меня получится не хуже.

Мы подошли ближе к баракам. Я прокашлялась, привлекая внимание часового, и начала разговор как можно дружелюбнее.

– Достопочтенный офицер, как я могу к вам обращаться?

Парнишка подпрыгнул от испуга, и каска, которую он даже не удосужился завязать, съехала ему на глаза. Он торопливо поправил ее.

– А… э-э-э… – вояка окинул испуганным взглядом сначала Яна, а затем и меня. Гостей здесь явно не очень-то ждали. – Я н-не офицер, г-госпожа… Простой рядовой, еще кадет. Вы к лейтенанту? Не помню, чтобы сегодня мы вызывали еще девушек, надо уточнить у него.

Настолько оскорбленной я еще себя не чувствовала.

– Кхм, простите, господин рядовой, но, кажется, произошло небольшое недопонимание, – я еле сдерживалась, чтобы гнев не сменил глупую улыбку.

«Упаси, Император, чтобы мне еще когда-нибудь пришлось так унижаться», – думала я в тот момент, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила:

– Я бы очень хотела получить аудиенцию вашего лейтенанта по очень срочному и важному делу… Надеюсь, он не сможет отказать госпоже Камилле из Дома Кустодес в столь маленькой просьбе? – подмигнула ему я.

Часовой сначала покраснел, а затем побледнел. Промямлив что-то вроде «да, госпожа», поспешно повел нас внутрь.

Видимо, этот дом некогда принадлежал большой семье, так как здание было довольно просторным, хотя и одноэтажным. В помещении, которое должно было служить кухней и чем-то вроде гостиной, был расставлен десяток коек, на парочке из них мирно похрапывали солдаты. В дальнем углу был очаг для готовки, который, видимо, даже не разжигали с момента появления тут новых жильцов. Вдоль стен расположили самодельные стойки для оружия и доспехов. Слева от входа было несколько дверей, в одну из которых постучал молодой гвардеец.

– Лейтенант, к вам тут Камилла Кустодес в сопровождении телохранителя и старосты Фредо. Просят аудиенции.

Сквозь дверь послышался ответ в довольно грубой форме. Сложно было разобрать его речь, но, кажется, он говорил что-то про то, куда мне следует идти со своей аудиенцией, а его не стоит сейчас отвлекать. Спустя где-то минуту голос вновь раздался из-за двери, уже чуть более спокойный.

– Пусть войдут.

Рядовой открыл дверь и смирно ожидал, пока мы зайдем в комнату, чтобы затворить ее за нами.

Молодой мужчина, который встретил нас за дверью, наспех застегивая рубашку, жестом указал, чтобы мы проходили внутрь. На вид он, наверное, мог бы быть ровесником Леонарду. Лейтенант был крепко сложен, длинноватые темно-русые мышиные волосы слегка растрепались, лицо обрамляла щетина.

В маленькой комнатке была устроены офицерские покои. Посреди помещения стоял большой стол, на котором лежали разбросанные игральные карты, какие-то официальные бумаги, рядом покоилась принадлежащая лейтенанту рапира, на краю – откупоренная бутылка вина. На стульях небрежно висели офицерский мундир и гвардейское снаряжение. А в углу на кровати сидела девочка на вид не старше двенадцати зим, закутанная в серый гвардейский плащ. На мгновение она посмотрела на нас большими карими безжизненными глазами, а затем отвела пустой взгляд обратно в пол.

Лейтенант без капли смущения учтиво отодвинул стул, предварительно скинув с него все лишнее на койку рядом с девчушкой.

– Присаживайтесь. Желаете чего-либо? – он кивнул на бутылку, а не получив ответа, пожал плечами и налил в стакан темно-красную жидкость, затем с наслаждением пригубил.

Я еле сдерживалась, чтобы не выразить, как мне мерзко находиться тут, рядом с ним. Судя по всему, не мне одной – Максимилиан раскраснелся от гнева, однако, памятуя мою просьбу, и слова не проронил.

– Лейтенант, я бы хотела попросить вас о помощи и очень рада, что в такой глуши оказался отряд Имперской Гвардии, – мой тон все еще был любезным и милым, но чуть более твердым, чем при разговоре с кадетом. Сдерживать гнев было все труднее и труднее. – Как я могу к вам обращаться?

– Александер Вибер, лейтенант двадцать четвертого отряда Серой гвардии, – он был на удивление вежлив. – Внимательно слушаю вас, госпожа Кустодес.

Вибер… Получается, он родом с земель Великого Дома Регенфар, из Остании, не имперец. Интересно…

– Мне бы хотелось попросить вас сопроводить наш дилижанс до Имперской Столицы. Я слышала от местных жителей, как вы ловко разделались с терроризирующей деревню бандой разбойников, подарив им мир и спокойствие после того, что они натерпелись. По поводу жалования не переживайте – я сообщу отцу, что ваш отряд будет охранять нас, и вам будет выдана компенсация за эту работу. Также все расходы на время путешествия я беру на себя. Прошу, лейтенант, окажите честь сопровождать нас.

Серые глаза Александера сузились. Он откинулся на стуле, обдумывая сказанное.

– Госпожа, – гвардеец замялся, крутя стакан на столе. – Мы бы с радостью, нам самим уже осточертело тут сидеть, но никак не удается избавиться от разбойников, которые терроризируют путников. Пока наша работа не окончена, мы, увы, никак не можем покинуть этих несчастных.

От меня не ускользнул взгляд, которым Александер наградил стоящего за моей спиной Марселя.

– Не спорю, какие-то одиночные происшествия еще случаются. Вчера вот, к примеру, я и мои спутники попали именно в такую ситуацию, и только благодаря сплоченности местных жителей все обошлось, они смогли прогнать бандитов. Я была уверена, что наш путь будет безопасным, и потому даже не думала брать охрану, в этом была моя недальновидность, – я сделала печальное лицо и вздохнула. – Конечно, на нашем пути вряд ли может что-то случиться, ведь земли Империи охраняются такими же доблестными воинами, как вы и ваш отряд, а потому нам точно не страшно. А местные жители, полагаю, уже и сами смогут разогнать остатки разбойников, это им по плечу, не так ли?

Староста активно закивал.

– Боюсь, не все так просто, как вам кажется, – Александер вздохнул, не отводя пристального хищного взгляда от старика. – У меня не хватает людей на патрули, а некоторые местные жители всячески пособничают деятельности разбойников.

Мои брови театрально поползли вверх.

– Что вы, да разве может такое быть? Для подобного рода обвинений должны быть веские доказательства. К тому же вы всегда можете попросить помощи у виконта Арно Монреса. Буквально три дня назад мы останавливались в его поместье, – я с наслаждением наблюдала, как мои козыри начинают складываться в выигрышную комбинацию. Услышав о виконте, лейтенант тут же поменялся в лице, помрачнев. – Тем более, что вы здесь по его указу, не так ли? Вы ведь не можете находиться здесь без ведома виконта?

– У нас приказ, подписанный лично Императором, – огрызнулся он, рывком подскочил к небольшому комоду и принялся яростно рыться в стопке бумаг на нем. Спустя минуту протянул мне довольно мятый пергамент, на котором и вправду были печати всех девяти канцлеров Триумвирата и золотой императорский орел.

Пробежав глазами по тексту, я поняла, что в приказе значилось расследование исчезновения пропавших без вести людей, а также поиск и устранение всех причастных к этому делу. А еще то, что его вояки не принадлежали к закрепленному за нашей провинцией Четырнадцатому Легиону. Это был отряд из Второго Легиона столичной гвардии…

– Что это значит? – я недоуменно перевела взгляд с бумаги на лейтенанта.

– Госпожа, можно переговорить с вами с глазу на глаз?

– Разумеется, – я кивнула Максимилиану, чтобы тот оставил нас.

– Госпожа, вы уверены? – Ян был очень обеспокоен.

– Конечно, что со мной может случиться наедине с доблестным лейтенантом.

В моем голосе не было и капли страха, однако всем своим видом я дала понять, чтобы Хан был готов к атаке, если я окажусь в опасности.

Максимилиан неуверенно вышел из комнаты.

– И старейшина Фредо тоже. Это не для его ушей, – Вибер проводил взглядом старика, вышедшего вслед за Максимилианом. Офицер захлопнул за ними дверь и, подойдя к столу, залпом опустошил стакан.

– Я вся внимание, лейтенант.

Наполнив стакан еще раз, он грузно упал на стул.

– Госпожа, что вам наплели местные?

Я невинно заморгала.

– Не понимаю, о чем вы. Я сказала, как есть: жителям деревни нужна была помощь, чтобы разобраться с разбойничьей шайкой. Граф Монрес должен был запросить подмоги у Четырнадцатого Легиона, хотя не понимаю, почему пришли не они, а вы, и о каком расследовании идет речь. Но тем не менее не вижу причин, по которым вы отказываетесь от моей просьбы.

Лейтенант тяжело вздохнул.

– Вас ничего не смутило? Огромный пустой постоялый двор в глуши? Новые, недавно построенные дома? – он ткнул пальцем в приказ. – Просителем был не деревенский староста. Просителем был имперский министр, у которого пропали жена с дочкой, путешествовавшие по этому маршруту. Все эти люди… Они все преступники. И я не уйду отсюда, пока не закончу расследование, получив необходимые сведения и доказательства своей правоты, или не сожгу это змеиное гнездо дотла. От этого зависит моя честь офицера.

После этих слов от маски глупой девицы не осталось и следа. Я с нескрываемым презрением посмотрела прямо в его серые глаза.

– Честь? О какой чести может идти речь? Это она позволила вам убить с десяток крестьян, она позволила заниматься самоуправством на землях, принадлежащих чужому Дому?

– Они первыми напали на нас, – пожал он плечами, будто это была какая-то мелкая неприятность. – И помешали прямому выполнению поставленной задачи. Находясь под юрисдикцией Империи, мы имеем полное право запрашивать любое необходимое количество ресурсов на землях провинций.

– Скажу честно: мне до Империи дела нет, равно как и до пропавшей без вести семьи министра. Сейчас вы не на среднеземской территории, лейтенант. Вы в Веасе, и то, что у вас там подписанные Императором бумаги, не дает никакого права устраивать расправу и самосуд над нашими людьми. Вы должны были поставить в известность любого представителя Малого Дома, если ваша задача как-то связана с их владениями. Но не сделали этого, а теперь бесчинствуете и прикрываетесь бумагами? Если вы подозреваете местных, то по регламенту должны были проводить расследование вместе с Домом Монрес, чтобы потом передать суду все собранные вами улики, и принимать объективное решение, опираясь на законы Империи.

– Кроме ситуации, в которой жизнь и здоровье моих людей подвергаются опасности. В этом случае я волен поступать так, как сочту нужным. А опасность тут представляет каждый, – он стал каким-то не по возрасту серьезным. – Не верите? Посмотрите на нее.

Он махнул рукой в сторону девчушки. Та вздрогнула, но не повернула головы, лишь сильнее поджав колени.

– И таких здесь много. Проституция, незаконная торговля, контрабанда, грабежи, вымогательство, похищение с целью выкупа… Мы испробовали все: запугивание, подкуп, хитрость, чтобы выудить хоть какую-то информацию. Но все тщетно, – он быстрым движением провел по волосам, приглаживая растрепавшиеся пряди. – Каждый деревенский либо сам покрывает преступника, либо притворяется одним из этих вшивых крестьян. А значит, все должны понести наказание. А вы, как последняя дурочка, поверили в сказки, которые они вам наплели, да?

– Да, я вижу, как вы тут успешно боретесь с преступной деятельностью. Не покладая рук, – я кивнула на вино и карты на столе, но на бедную девочку даже не взглянула, опасаясь, что маска бесстрашия и напускное безразличие спадут. – Если вы тут пытаетесь воззвать к состраданию и жалости, то уверяю вас – зря. Из ваших уст подобные речи звучат настолько лицемерно, насколько возможно. Вы вольны делать что угодно, лейтенант, но помните о последствиях. И вы сильно заблуждаетесь, если думаете, что их не будет. Потому что кроме этой бедняжки, которая не больше чем игрушка для удовлетворения ваших извращенных желаний, я вообще не увидела никаких весомых доказательств ваших слов. А вот мое слово еще как будет иметь вес. Как считаете, что скажет граф Монрес, когда узнает, что вы распяли четверть деревни из-за своих подозрений?

Лейтенант ударил кулаками о стол так, что мы с девочкой подпрыгнули, а содержимое стакана разлилось по разложенным бумагам. Но Вибер даже не обратил на это внимания.

– Ты издеваешься надо мной?! – его голос стал больше похож на рык, а лицо скривилось в оскале.

Моя рука инстинктивно метнулась к кинжалу на запястье, но Максимилиан уже влетел в комнату, держась за меч.

– И где же ваша хваленая гвардейская выдержка, лейтенант? – спокойно ответила я, глядя прямо ему в глаза. Кратким движением головы дала Яну понять, что все в порядке. Тот помедлил, не спуская глаз с офицера, и нехотя подчинился. Дверь за ним снова захлопнулась.

Александер шумно втянул воздух, делая глубокий вдох. Подняв скатившийся на пол стакан, наполнил его в третий раз и тут же залпом опустошил. Лицо его раскраснелось, однако он ничего не ответил, и я продолжила:

– Давайте начистоту, лейтенант. Я знаю, что вы не имперец, потому что никто из них не стал бы браться за такую грязную работу. И знаю, как некоторые из кожи вон лезут, чтобы заслужить право стать гражданином Империи. Даже если все то, что вы говорите, правда, от лица Монресов будет отправлена официальная жалоба в Имперскую Гвардию. Вы совершили довольно грубое нарушение, не оповестив Малый Дом о вашей миссии, и сами прекрасно знаете об этом. Просто не думали, что вас кто-то поймает здесь. Не повезло вам. При самом удачном раскладе убытки, которые Империя обязана покрыть после проведения расследования, будут возмещены из вашего жалования. Однако я лично буду просить Эстебана Кустодеса отдать вас Трибуналу. И думаю, что слово герцога, который в прошлом был не последним человеком в гвардии, будет куда выше слова офицера низкого ранга без рода и имени.

– А вы довольно дерзкая для столь юной особы, – Александер прищурился. – Впрочем, как и все эти, которые прикрываются своими чинами и фамилиями, думая, что обладают реальной властью. Вот только вы не всегда сможете своим именем решить любую проблему.

Он угрожающе обнажил шпагу и покрутил лезвие, задумчиво рассматривая в нем собственное самодовольное отражение.

– Но на самом деле власть лишь у тех, кто способен одним движением решить судьбу человека. Будь то росчерк пера или клинка, – Вибер одним движением рассек воздух почти у моего лица и положил шпагу обратно на стол, угрожающе сверкнув лезвием. – Думаю, если я смогу уничтожить целую преступную организацию, которая взяла в заложники не только семью имперского министра, но еще и дочь самого Эстебана Кустодеса, это будет очень неплохим шансом для повышения. С такими аргументами мое слово точно сложно будет перевесить.

– Вижу, мы с вами не придем к компромиссу, – я встала и демонстративно расправила платье.

– Только если под вашей прекрасной юбкой не запрятались пропавшие без вести имперские граждане, – он одарил меня насмешливым взглядом. – Ну а если нет, лучше не вмешиваться в дела, вас никак не касающиеся. Мало ли что может случиться.

– В таком случае делайте свою работу, нам оставаться тут более смысла нет. Думаю, Арно Монрес с радостью услышит столь занимательную историю, которая творится прямо у него под носом.

Даже если моя угроза и произвела какой-то эффект, Вибер и бровью не повел. Он закинул ноги на стол, раскачиваясь на стуле, и вновь наполнил стакан.

– Аккуратнее, госпожа, – на лице Вибера блуждала загадочная улыбка. – Будет очень некстати, если в числе жертв разбойников окажется благородная дама из Великого Дома, не правда ли?

Я промолчала, поджав губы. Что ж, его угроза сработала куда лучше, чем моя, и он сразу это понял. Все с той же усмешкой он поднял стакан и, не отводя взгляда, сделал глоток. От омерзения меня бросило в дрожь, и я, резко развернувшись, выскочила из комнаты, чувствуя жгучий пристальный взгляд серых глаз.

Снаружи нетерпеливо дожидался Ян, а вот Марсель куда-то запропастился, но сейчас мне было не до старосты. Молодой гвардеец сопроводил нас к выходу и растворился в полумраке заколоченных казарм.

Глава 4

Я не проронила ни слова, пока мы пересекали окраину деревни, и как только очутились подальше от злосчастных бараков, подхватила юбку и ускорилась настолько, насколько могла. Ян, не ожидавший этого, в два шага нагнал меня.

– Госпожа, что случилось? О чем вы беседовали с этим ублюдком?

– Нам нужно как можно скорее покинуть деревню, – негромко сказала я. – Надеюсь, София и Каталина уже вернулись, а Лоуренс починил наш дилижанс.

– А как же…

– Нужно доложить обо всем Монресу. Они из Столицы, а не из нашего Легиона. Вернемся к виконту Арно, он должен знать, что тут творится на самом деле. А еще мне дали понять, что лишние свидетели будут очень некстати.

– Что за беспредел! – возмутился Максимилиан. – Надо было разобраться с ним, пока мы были в доме. Мы можем остаться и…

– Я не сомневаюсь в твоих навыках, Ян. Но тут мы не имеем права принимать никаких решений. Единственное, что можем, – это убраться отсюда подальше и надеяться, что за нами не будет погони.

Ян хмуро посмотрел на меня, однако мне было не до его упреков. Все, чего я хотела сейчас, – убедиться, что все в безопасности. Разделяться было опрометчивым и наивным решением, за которое я уже начала себя корить.

К великому удивлению, атмосфера в деревне тоже резко изменилась. Люди, которые буквально недавно просто занимались повседневными делами, не обращая на приезжих никакого внимания, теперь косились на меня, а то и вовсе смотрели с неприкрытым недовольством, лишь усиливая копошащуюся внутри тревогу.

У таверны мы приметили сестру Софию. Женщина терпеливо стояла у дилижанса, пока Лоуренс возился с инструментом. Сердце екнуло, когда я поняла, что Каталины с ней нет.

– Ну, разумеется… – я коротко вздохнула и попыталась взять себя в руки.

– Прошу простить, госпожа, – сервитуария неуверенно переводила взгляд с меня на Максимилиана. – Я отвлеклась на беседу с бакалейщицей, как ее и след простыл, но… Что-то случилось? Почему у вас такой обеспокоенный вид?

– Думаю, Каталину держат в заложниках. Правда, не знаю кто, гвардия или местные…

Разговор с лейтенантом натолкнул меня на две мысли, и ни одна не была лучше другой. София и Ян уставились на меня с ужасом и недоумением.

– Либо местные жители были перебиты разбойниками, которые прикинулись крестьянами. Либо местные сговорились с остатками банды, чтобы прогнать гвардейцев, – предположила я.

У меня были подозрения, что все, сказанное Александером, – наглая ложь, однако то, как сильно изменилось поведение жителей деревни, заставило меня признать горькую истину: даже этот мерзавец может быть в чем-то прав.

София в ужасе прикрыла рот руками, а Ян мрачно кивнул.

– Так или иначе, давайте попробуем для начала поговорить с этим Фредо, – предложил Максимилиан. – Кажется, Россо сказал, что его дом должен быть где-то там…

Пока мы шли к окраине деревни, где, по словам хозяина таверны, обитала семья старейшины, чье-то дыхание коснулось моего уха.

– Госпожа Камилла? – негромкий голос застал меня врасплох. Инстинктивно я выдернула кинжал, однако мою руку тут же схватили за запястье так крепко, что лезвие выпало из ладони. Максимилиан уже обнажил меч и одним прыжком оказался рядом со мной и схватившим меня незнакомцем.

Тот с необычайной грацией перехватил кинжал и уклонился от рубящего удара телохранителя. В мгновение ока он очутился на безопасном расстоянии от нас, в последний момент увернувшись из-под острого лезвия, так и не успевшего настичь обидчика. Лица незнакомца в капюшоне было почти не разглядеть, однако один глаз у него оказался перевязан черной тканью. На руке красовалась красная повязка, и, не считая поблескивающего в его руках моего тонкого лезвия, он был безоружен.

– Он не ранил вас, госпожа? – прорычал Ян, загораживая меня от незнакомца.

– Прошу, не надо ссор, – он примирительным жестом протянул мне кинжал. – Мой хозяин просто хотел поговорить с вами.

Я приподняла бровь. Хозяин? Интересно.

– С чего мне знать, что это не ловушка? Почему я должна верить тебе? – я выхватила кинжал и спрятала обратно в ножны.

– Потому что я прошу и от лица сеньориты Каталины, которая также хочет, чтобы вы присоединились к переговорам. Она уже заждалась вас, – лицо расплылось в лисьей ухмылке.

Мне не составило труда распознать в его словах явную угрозу.

– Госпожа, мне все это очень не нравится, – буркнул Максимилиан, и я полностью разделяла его чувства. Однако выбора не было.

– Веди, – процедила я. – Но мои спутники пойдут со мной.

Он низко поклонился и повел нас в противоположную сторону, к опушке, где заканчивалась зона вырубки и начиналась плотная стена лесного массива. Тут стояли склады и амбары, а рядом ошивались неприятного вида типы со странными повязками на шеях – красными с еле угадываемым черным узором, напоминающим змею. От страха сердце стучало так, что я не слышала ни их перешептываний, ни даже собственных шагов.

Обогнув один из длинных складов, наш сопровождающий провел рукой по доске, видимо, нажав на какой-то скрытый рычаг. Через мгновение перед нами будто бы из ниоткуда появилась замаскированная дверь. В полутьме были едва различимы ступеньки, ведущие куда-то вниз.

– После вас, – разбойник любезно вытянул руку вперед.

Перекинувшись мрачными взглядами с Софией и Максимилианом, мы начали спускаться в подвал.

К нашему удивлению, внизу оказался довольно большой тускло освещенный туннель. Стены были укреплены камнями и досками, а само помещение заставлено множеством коробок и бочек, ряды тянулись аж до потолка. Из-за недостатка света конца туннеля не было видно. Справа оказалась большая деревянная дверь, около нее стояли двое вооруженных мечами мускулистых мужчин, скрывших лица за масками, необычайно высокого роста, почти как Максимилиан.

– Прошу вас сдать оружие, – учтиво попросил незнакомец, с ухмылкой указывая на небольшой столик перед входом.

– Я бы очень не хотела, чтобы Максимилиан оставался без меча, – ответила я в тон ему. – Особенно учитывая, что сейчас мы немного окружены.

Он отрицательно покачал головой.

– Правила есть правила. К тому же не удивлюсь, если ваш спутник справится с нами и голыми руками, – он улыбнулся еще шире. – Ну же, дайте нам хотя бы шанс.

С нескрываемой злобой Ян расстегнул пояс со шпагой и кинжалом и молча протянул незнакомцу в капюшоне. Верзилы тщательно обыскали Максимилиана и кивком дали знать, что больше оружия у того нет. После этого открыли дверь пошире, пропуская в соседнюю комнату. Одноглазый повернулся ко мне и протянул руку. Я со вздохом расстегнула ремешки, на которых крепился мой кинжал, протянула нож и уже приготовилась войти, однако громилы лишь насупились.

– Сеньорита, вас тоже требуется обыскать, да простят меня Старые Боги, – улыбка, кажется, уже сорняком приросла к лисьему лицу. – И вашу сопровождающую тоже.

Я возмущенно посмотрела на мужчину и невольно зарделась.

– Все, конечно, можно понять… Но трогать незамужнюю девушку уже выше всякой меры!

Из комнаты донесся веселый голос:

– Ну же, Лис, я сомневаюсь, что они в своих юбках могут спрятать хоть что-то, чем могут мне навредить. Впустите их так.

Лис учтиво поклонился и дал сигнал громилам, чтобы пропустили нас.

В лицо ударил яркий свет. Нет, в комнате не было светло, однако после полумрака, в котором мы спускались, любое освещение было сильным. Проморгавшись, я смогла получше разглядеть помещение.

Посреди скромно украшенного зала стоял огромный стол со всевозможными яствами. Здесь были и редкие деликатесы, и более простая еда, и блюда кухонь разных провинций, и диковинные фрукты и овощи, которых я никогда в жизни не видела, и напитки на любой вкус, и даже сладости.

От увиденного мы втроем обомлели. Но еще больше я была ошарашена, когда разглядела сидящую в одном из тяжелых кресел… Каталину. Та, как ни в чем не бывало, уплетала какие-то закуски, не забывая, конечно же, запивать вином. Судя по всему, выпить она уже успела достаточно, так как весело и беззаботно о чем-то болтала, не думая о том, что произошло в ее отсутствие.

Рядом с ней сидели двое мужчин. В одном я без труда признала старосту Марселя Фредо, а вот второй с короткими светлыми выжженными солнцем волосами, видимо, был тем, кто отдал приказ Лису впустить нас.

Он оторвался от негромкой беседы с Марселем, и от взгляда ярко-желтых глаз по телу пошли мурашки. Я узнала этот взгляд. Из того множества глаз, что вчера уставились на нас в таверне, именно этот пронизывающий, холодный взгляд я уловила и сейчас чувствовала на себе снова. Было сложно определить возраст его обладателя, казалось, ему могло быть и двадцать, и сорок зим. Заметив гостей, мужчина расплылся в улыбке.

– О, вы пришли! – Каталина, кажется, только-только заметила нас. – Мы тут вас уже заждались!

Марсель промолчал, поджав губы. Старик сидел прямо, держа в руках стакан с какой-то прозрачной жидкостью. Можно было подумать, что это вода, но стоило свету маслянистой лампы, стоящей посередине стола, упасть на стакан, как содержимое тут же начало переливаться и сверкать, словно бы в нем плавало множество мелких драгоценных камней.

Незнакомец встал, разведя руки в приветственном жесте. На его лице блуждала улыбка. Одет он был настолько просто, что можно было принять его за одного из крестьян – обычные льняные штаны и светлая рубаха, подвязанная красным кушаком. Поверх всего – что-то вроде черной накидки почти до пола с длинными широкими рукавами на вид из тончайшего материала вроде шелка. Подол был искусно расписан узорами с природными мотивами. Ранее мне никогда не доводилось видеть подобную одежду, и, пожалуй, именно эта экзотическая и дорогая на вид вещь выделяла его на фоне того же Марселя. В левом ухе блеснула длинная золотая серьга.

– Не желает ли госпожа Кустодес присоединиться к нам? – мужчина указал рукой на одно из дюжины свободных кресел.

Мне очень хотелось отказать, но выбора особо не было. Я села на ближайшее свободное место, Максимилиан и София поступили так же. Есть я ничего не собиралась, а пить тем более было неразумно. Взгляд мужчины оценивающе скользнул по нашим лицам.

– Я не знал, чем можно удивить столь высокородных гостей, а потому решил угостить вас всем, что смог раздобыть. Вот даже редкие фрукты с Архипелага Черного Пламени, хотя…

– Спасибо за предложение, конечно, но давайте сразу перейдем к сути, – прервала я. Нервы уже начали сдавать. – Может, вы объясните, что происходит?

Мужчина наигранно насупился, старик Фредо судорожно сделал глоток неизвестного напитка, явно достаточно крепкого, потому что тут же поморщился, закрыв глаза. И сделал следом еще один глоток.

– Ох, как вы нетерпеливы, юная госпожа. Где же ваши манеры? – обиженно спросил он, подходя к Каталине и наполняя ее бокал. – Для начала разрешите представиться. Марк Хеби к вашим услугам.

Он сделал изящный поклон, однако все манерные движения так и сочились издевкой. Мужчина неторопливо обошел круг с кувшином вина в руках, наполняя бокалы. Какое-то время в комнате царила тишина, нарушаемая лишь стуком его сапог с загнутыми носками.

– Мсье Фредо, могу ли я расценивать ваше присутствие здесь как подтверждение слов лейтенанта Вибера? – мой голос был холоден настолько, что старик невольно поежился.

– Должен снова принести вам извинения, госпожа, – сказал старик. На удивление, его тон более не был таким же мягким и учтивым, как во время беседы за завтраком. Лишь твердый, сухой голос без тени старческой хрипоты. – Однако, что бы вы ни думали, все, что я сказал, было правдой и не было ею одновременно.

Марк усиленно закивал в знак согласия.

– Понимаете ли, я занимаюсь, так сказать, некоторыми делами в этой деревне. Мы недавно вернулись из плавания, и нам нужна была перевалочная база для хранения товаров. И как удачно подвернулось это прекрасное местечко, – он театрально развел руками. – Деревня в глуши, вдали от крупных городов, но при этом рядом удобная гавань, о которой не знают ни морской патруль, ни гвардия. Да еще поблизости крупные тракты, где в случае чего можно поживиться… Ну разве не подарок судьбы?

– Погоди-ка… Марк Хеби? Глава Красного Синдиката? – Максимилиан сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на бандита, когда тот самодовольно кивнул. – Так ты пират?

– Я бы сказал, разбойник широкого профиля. Не люблю, знаете ли, ограничивать себя чем-то одним, если есть возможность увеличить прибыль.

– То есть вы и вправду заставили местных жителей заниматься преступной деятельностью?

Марсель покачал головой.

– Нет, сеньорита. Поначалу никто из нас не хотел такого соседства, и мы действительно пытались бороться, но бесполезно. И тогда все решили, что стоит прийти… к компромиссному решению.

– Конечно, местные жители не сразу оценили по достоинству выгодные стороны партнерских отношений с Красным Синдикатом… – задумчиво сказал Марк, переводя взгляд с меня на Марселя. – Но мы уладили все конфликты и пришли к взаимному пониманию… За небольшой взнос в виде продовольствия крестьяне получали довольно неплохую оплату. Вы же уже оценили, какие отменные дома они выстроили, а? Впрочем, мы же их и попортили…

Старик тяжело вздохнул. Хеби же гоготнул и промочил горло из своего бокала. Он начал снова медленно описывать дугу у стола, как коршун вокруг своих жертв.

– Некоторые примкнули к нам, другие отказались и продолжили работу на своей лесопилке. Ну, так даже лучше – пока лесорубы изрядно трудились и сбагривали свое дерево на продажу, Дому Монрес не было до нас никакого дела, – он хмыкнул. – Да и отдельные женщины нашли для себя чуть больше перспектив, чем доить коз да окучивать грядки до самой старости. И нет, не надо строить такую гримасу на своем миленьком личике, моя дорогая. Мы никого не принуждали, это был сознательный выбор каждого из них. Мы всего лишь предоставили им возможность для реализации… – лицо Марка Хеби помрачнело. – А потом нагрянула гвардия, и хоть они и усложнили нам жизнь, мы могли спокойно заниматься своим делом прямо под носом у этих дурней. А уж как они налегали на женщин и выпивку, хах. Будто никогда не пробовали. Последние два месяца мы разрабатывали план по постепенному избавлению от этих назойливых имперских мух, благо нам не составляло труда узнавать все их планы. Но именно ваше появление стало, – он задумался, подбирая слова, – чрезмерно проблемным. Присутствие здесь члена Великого Дома путает все карты в нашей партии с несчастным лейтенантом. И я теперь не знаю даже, как с вами быть.

– Может, вашим людям стоило быть осторожнее, чтобы не привлекать к себе внимание? – буркнула я. – И чуть более пристально следить за тем, на чьи экипажи они нападают?

– Согласен, удача отвернулась от Синдиката, когда именно на ваш дилижанс эти бездари решили напасть, – Марк тяжело вздохнул. – А я ведь объяснял, что, чем дороже выглядит экипаж, тем проблемнее для них будут последствия. Но, увы, старину Змея опять никто не слушал… Однако теперь вы оказались втянуты во все это. То, какую роль вы сыграете, и решит вашу судьбу и ваших компаньонов.

– А что скажете насчет некоего министра и его пропавшей семьи? Я бы хотела услышать обе стороны, если такое возможно.

Желваки на худом лице Марка чуть заметно заходили.

– Министр отказывался играть по-честному, и мы, так сказать, решили предоставить ему убедительные аргументы, чтобы тот поскорее признал свою неправоту, – он на ходу налил себе еще вина. – Мы его предупреждали о последствиях не уплаченных вовремя денег. А долги надо возвращать в срок и со всеми полагающимися процентами. Этот глупец думал, что стены Империи защитят его. Что ж, он может и дальше натравливать на нас имперских шавок, но его положению это никак не поможет.

София все это время не спускала глаз с разбойника, словно стараясь предугадать его движения. А вот взгляд Максимилиана упал на темные углы комнаты. Присмотревшись, я поняла, что темнота скрывает около пяти или шести человек, вооруженных и наготове.

«Одно мое лишнее слово, и живыми мы отсюда не выйдем», – пронеслось в голове, и я решила более не скрывать карты. Хватит с меня этого.

– Я не собираюсь строить из себя спасителя и вершителя правосудия, – сказала я, все же рискнув отпить из бокала под одобрительный взгляд Хеби. – Я уже говорила это лейтенанту Виберу, повторю и вам. Мне абсолютно нет дела до министра, его семьи и дел, в которые он влезает. Я обещала разобраться лишь в том, что отряд гвардии превышает свои полномочия.

– Очень благородно с вашей стороны, госпожа. Наивно, но благородно.

Я пропустила издевку мимо ушей.

– Сейчас любой исход может привести к конфронтации между Имперской Гвардией и Веасом, и вы окажетесь между молотом и наковальней. Будь я на вашем месте, я бы смотрела на ситуацию наперед, ведь от этого зависит ваш… бизнес.

– И какие же варианты вы сможете мне предложить? – Марк положил руки на спинку стула.

– Лейтенант готов покинуть деревню, если получит то, за чем пришел, – я откровенно блефовала, но больше ничего в голову не пришло. – Я не знаю, как на самом деле тут у вас все устроено, но единственный вариант, чтобы все вышли сухими из воды, – предоставить столичным желаемое, обставив все так, будто бравые местные жители нашли и спасли пострадавших. Тогда его приказ будет исполнен, и он покинет деревню вместе со мной, как я его и попросила.

Мужчина вальяжно сел в кресло.

– А почему бы нам просто не перебить гвардию и не выставить жителей виноватыми, а самим… перенести наш развлекательный центр в другую деревню?

Марсель напрягся от такого заявления и кинул на Марка ошарашенный взгляд.

– Потому что ситуация складывается следующая: если гвардия вас перебьет, это будет превышение их полномочий, а учитывая тот факт, что они не поставили в известность о своем нахождении здесь ни Монресов, ни Кустодесов, это будет означать политический конфликт между Веасом и Империей. Если ваши люди перебьют отряд гвардейцев на нашей территории, это привлечет внимание со стороны Столицы, что также приведет к конфликту. А вы потеряете возможность спокойно отсиживаться в своей глуши со столь удобным для вас расположением, потому что в каждой глухой деревне Альрендского перешейка по периметру с границей будет по отряду солдат наших Домов.

– Почему же тогда просто не избавиться от вас, как от лишнего звена в этой цепи? Один взмах руки, и все мои проблемы будут решены.

Максимилиан так резко вскочил с кресла, что оно с грохотом упало на деревянный пол. Такую явную угрозу он терпеть не намеревался. Из темноты послышался звук взведенных арбалетов, блеснули направленные на нас наконечники стрел.

– Успокойся, здоровяк, – Марк поднял руку, увешанную перстнями и браслетами. Сокрытые в темноте наемники тут же опустили оружие. – Мы же тут просто на деловой беседе, не более. Держи себя в руках.

– Ян, пожалуйста… – прошептала я, глядя с мольбой на своего телохранителя.

– Госпожа, о чем бы вы ни пытались договориться, словам преступника, а тем более пирата, верить нельзя.

– Эй, вот не надо! – от этих слов Марк тут же поменялся в лице. – Даже у воров есть свои принципы. А если я их нарушу, не видать мне больше благосклонности Фатаны.

– Сейчас бы не пытаться злодеяния прикрывать языческими бреднями, – фыркнула София.

– Не вам тут говорить про языческие бредни, милочка, – огрызнулся разбойник. Та побледнела, поняв, что сказано это было с вполне конкретным намеком.

Когда градус напряжения немного спал, я прокашлялась.

– Не думаю, что вы настолько глупы, чтобы попытаться навредить мне. Что-что, а исчезновение дочери герцога Эстебана Кустодеса вызовет гнев обеих сторон, от которого вам точно не укрыться. Это все-таки не столичного чинушу наказывать. Если хотите купить мое молчание, предлагаю заключить… пакт. Вы вернете гвардейцам то, за чем они пришли. А также прекратите постоянные грабежи и будете вести себя чуть более скрытно, чтобы количество солдат на дорогах уменьшилось, а Дома могли спокойно восстановить свои торговые связи. Взамен я уведу отсюда имперцев и гарантирую, что никто из Домов Веаса не узнает, что тут произошло и кто за всем этим стоял.

Сначала мне показалось, что от подобной дерзости Марк разозлится и просто-напросто отдаст приказ своим наемникам, однако спустя несколько минут напряженного молчания глава Синдиката начал аплодировать.

– Вы чрезвычайно красноречивы для столь молодой особы. Воистину, Фатана благоволит вам! – рассмеялся он и, к моему удивлению, склонил голову перед Каталиной. – С таким острым умом вы далеко пойдете. Пожалуй, я готов уступить вам, лучшее предложение сегодня я уже вряд ли получу.

Продолжая звонко смеяться, он торжественно поднял бокал, ожидая того же от всех присутствующих.

– Тост за сотрудничество Красного Синдиката и Дома Кустодес! – он отпил вина, и все остальные, даже Максимилиан и София, сделали так же.

«Отец меня убьет, если узнает, во что я влипла…» – пронеслось в голове, когда я поставила свой кубок на стол.

Марк поманил парочку подчиненных, те бесшумно вышли из тени, и он отдал им несколько приказов.

– Гвардия найдет своих горе-путешественниц вот тут, – он сделал пометку на карте, которую передал ему Лис. – Даю слово, что мои люди не станут нападать первыми. Но если гвардейцы решат пролить кровь, то нашему мирному соглашению, увы, не бывать. Так что я бы на вашем месте поторопился. Не стоит лишний раз дергать удачу за хвост, а то она может и укусить…

– Хорошо, тогда мы не будем терять времени…

– О, нет-нет, – Хеби снова расплылся в улыбке. – Ваши компаньоны еще даже не попробовали всего, что мы так долго готовили к вашему прибытию. Думаю, вы и сами прекрасно справитесь, с вашими-то навыками. А они пока отдохнут здесь, день выдался нервным для всех.

Вот же ублюдок… Я нехотя взяла карту – ничего не оставалось, как последовать его совету. Уверив Яна и Софию, что со мной все будет в порядке, я лишь попросила их не делать никаких глупостей и ничего не предпринимать, чтобы не провоцировать. Пусть будет так, как хочет Марк. Главное, чтобы для нас в итоге все закончилось.

Я бросила взгляд на Каталину, которая виновато смотрела на меня. Интересно, о чем говорил Хеби? Кто эта Фатана и причем тут подруга? И о чем они успели побеседовать с Марком в мое отсутствие…

Не помню, как ноги несли меня по деревне. Не обращая никакого внимания ни на жителей, смотревших вслед, ни на подозрительные взгляды гвардейцев, продолжавших все так же играть в карты или бездельничать, я остановилась, только когда приблизилась к баракам.

– Госпожа, что вам… – начал было молодой рядовой, удивленно уставившийся на меня.

– У меня есть послание для лейтенанта, – произнесла я громко и отчетливо.

Вибер показался в дверном проеме, одним движением отодвинув за плечо рядового с дороги. Он наградил меня настолько презрительным взглядом, насколько, наверное, был способен. Но я даже бровью не повела.

– Чем еще могу помочь, госпожа Кустодес, – произнес он с едким нажимом.

– Не так давно вы сказали, что основная ваша миссия здесь – найти пропавшую семью министра, – я проигнорировала его тон и продолжила все так же громко и четко. – И как только вы выполните ее, сразу оставите эту деревню.

– Вы пришли повторять мне одно и то же? Если так, то своей болтовней только отвлекаете нас от…

– И кровопролитие – это лишь крайняя мера от безысходности, однако вы готовы решить проблему мирным путем. Я права, лейтенант Вибер? – я намеренно повысила голос, чтобы услышали находящиеся рядом его подчиненные.

Конечно же, он такого не говорил, однако очень сомневаюсь, что эти молодые ребята были готовы отдать жизнь за его амбиции в случае, если все действительно резко обернется открытым противостоянием. И, как и следовало ожидать, этот прием сработал. Большая часть гвардейцев неподалеку, услышав мои слова, повернулись в нашу сторону. Раздалось обеспокоенное и недоверчивое перешептывание.

Александер, кажется, понял, что произошло, и теперь, гневно прищурившись, судорожно пытался найти способ повернуть ситуацию в свою пользу.

– Госпожа, если мой отряд вернется домой целым, я готов на любые условия, – голос казался искренним и печальным, а взгляд выдавал его с потрохами. – Но мне кажется, мирный способ не для бандитов. Эти чудища уже не раз показывали свое истинное лицо, и наш священный долг – уничтожить всю эту падаль, что грозит безопасности граждан Империи.

– Уверяю вас, бедные и несчастные крестьяне, которых вы ошибочно приняли за разбойников, не желают противостоять или мешать вам. Напротив, они сами вызвались помочь отыскать пропавших граждан Империи, – с улыбкой глядя на него, я протянула бумажный свиток, который передал Марк. – Думаю, это то, что вам нужно.

Александер смотрел на меня с недоверием, но по мере изучения документа на его лице стало проявляться недоумение.

– И откуда у вас эти сведения? – он с удивлением рассматривал карту.

– Неплохо умею вести переговоры, скажем так, – съязвила я. – Не один вы, лейтенант, готовы пойти на хитрость, чтобы попробовать разрешить проблему мирно.

«Вот только я попробовала, а вы сидели два месяца в своих бараках и развлекались», – подумала я, сдержав себя от очередной колкости.

Пропустив мои слова мимо ушей, он подозвал парочку солдат. Вкратце обрисовав ситуацию и указав место, где следует начать поиски, распорядился седлать лошадей.

– Есть! – гвардейцы отдали честь и мигом бросились к конюшням, по пути наспех натягивая мундиры.

Вибер проводил взглядом подчиненных и вновь повернулся ко мне.

– Если все так, как вы говорите, я сдержу слово. Не стану докладывать о том, что тут происходило на самом деле.

Однако более в его взгляде не было ни злобы, ни пренебрежения. Лишь смирение побежденного. Меня накрыла легкая эйфория – то ли от того, что мой безумный блеф все же каким-то чудом сработал, то ли от чувства превосходства и победы.

– Кроме того, я бы очень хотела, чтобы вы немного исказили информацию в вашем докладе по прибытии. Ведь местные жители всячески способствовали борьбе с разбойничьей бандой и помогали вам с поисками, не так ли? И тогда, думаю, все, что вы тут творили, останется втайне и не всплывет. Даю вам слово.

– Мы… Я в долгу перед вами. Серая гвардия этого не забудет, и я тоже, – он покорно склонил голову. – Теперь мы в вашем распоряжении, госпожа Камилла из Дома Кустодес.

***

Спустя еще сутки мы вновь тряслись в дилижансе. Однако к монотонному стуку копыт добавился нестройный топот десятка лошадей сопровождающих нас гвардейцев.

Марк Хеби сдержал слово. Через час после нашего разговора с лейтенантом прискакал один из отправленных им солдат. Все это время я провела в покоях Вибера, сидя за его столом. Сам же Александер не проронил ни звука, лишь изредка прикладываясь к остаткам вина в бутылке. Девчушки, разумеется, уже и след простыл. Задыхаясь, вбежавший в комнату гвардеец доложил, что дочь и супруга министра обнаружены там, где и было обозначено на карте. Я даже не стала притворяться и облегченно выдохнула, услышав сообщение.

Надо отдать должное и Виберу – проигрывать он умел и также слово сдержал. Как только командир убедился в том, что семья чиновника в порядке, отдал приказ начинать сборы.

– Я и половина моего отряда будем сопровождать вас в дороге. Остальные вместе с пострадавшими будут сегодня же отправлены в Столицу. Не хочу терять время и заставлять министра нервничать еще сильнее. Думаю, они смогут добраться туда куда быстрее нас, – он расстегнул и небрежно скинул мундир на кровать, а сам уткнулся лицом в ладони. – Прошу простить меня, госпожа, но можете оставить меня одного? Спутники, полагаю, уже заждались вас. А этим можете передать, что более мы не задержимся здесь. Пусть змеи заползают обратно в свои норы.

Как только я пересекла мост, из тени ближайшего дома появился Лис. Я передала ему слова лейтенанта, и тот удовлетворенно наклонил голову. Стоило мне моргнуть, как разбойник успел раствориться в толпе, словно его и не было.

Максимилиан, София и Каталина ворвались в таверну через несколько минут после того, когда я вошла и уселась на скамейку в пустом зале. После долгих причитаний и заверений, что я в полном порядке, Максимилиан протянул мне стилет.

– Вы держались достойно вашего имени, госпожа, – улыбнулся он. – Я и не заметил, насколько взрослой вы успели стать.

– Не считая того, что заключили сделку с преступниками и теперь будете покрывать как Синдикат, так и гвардейцев, по которым Трибунал плачет… – начала было причитать София, но, поймав мой уставший взгляд, умолкла. – Но все же вы поступили правильно, моя дорогая. Для той безвыходной ситуации, в которой вы сегодня оказались, нашли наилучшее решение. Вашему отцу было бы чему у вас поучиться.

Растерянная, чувствуя вмиг навалившуюся усталость, я лишь вздохнула. После пережитого и бессонной ночи я готова была заснуть хоть сейчас на лавке.

– А как по мне, получилось веселое приключение, – Каталина, севшая рядом со мной, все так же беззаботно улыбнулась. – И даже никто не пострадал.

Однако я не оценила ее попытки подбодрить нас.

– А ты… ты хоть понимаешь, как сильно я переживала? Почему ты не осталась с Софией? А если бы что-то случилось? – начала я отчитывать ее, и от каждого моего слова подруга отводила глаза.

– Ну, я же не знала, чем это может обернуться, правда? Да и посмотри, все же закончилось благополучно, а это главное…

– Ты никогда не думаешь наперед! – я пыталась держать себя в руках, но на сегодня мой запас терпения был исчерпан. Понимая, что, если я не остановлюсь сейчас, разговор закончится скандалом, встала со скамьи и направилась к лестнице. – Пойду-ка я спать, день был тяжелым.

С того момента я с Каталиной больше не разговаривала. Проспала весь оставшийся день и всю ночь так крепко, что меня даже не смогли разбудить к ужину. Наутро наш экипаж был готов к отправлению. Предстоял недолгий перегон до ближайшего городка: к вечеру мы должны были быть там. Каталина и София уже сидели внутри дилижанса, Максимилиан в последний раз проверял наши вещи, припасы и повозку. Вдалеке, где заканчивалась сельская дорога, уже ожидали всадники, облаченные в серые доспехи.

– Простите, госпожа сеньорита…

Я обернулась, заслышав тоненький голосок. Позади меня стояла та самая девочка, что сидела в комнате Александера. Я непонимающе уставилась на нее.

– Это вам, – она протянула небольшой кожаный мешочек. – От хозяина Хеби.

Внутри оказались сложенная в несколько раз записка и нечто, что я сначала приняла за кусок цветного стекла. Это был идеально круглый медальон из какого-то полупрозрачного красного минерала, мутного и неоднородного. На ребре был выгравирован текст на неизвестном мне языке, а в центре красовался рельеф извивающейся дугами змеи, точно такой же, как на эмблемах Красного Синдиката.

– Это на случай, если вам нужно будет связаться с ним, – продолжила девочка. – В записке все подробно указано.

Я перевела взгляд с подарка на девочку, и снова мое сердце сжалось, когда я увидела пустой безучастный взгляд.

– Ты… ты не обязана заниматься таким…

– Ни слова не говорите, госпожа сеньорита, ваша жалость ни к чему, – ее тон был на удивление резок.

– Но ты ведь так юна, – с болью возразила я. – Тебе ведь не больше тринадцати, а ты уже столько натерпелась…

– Моим телом пользовались много раньше, чем я пошла работать на хозяина Хеби, госпожа сеньорита, у меня тогда даже первая кровь еще не пошла, – сказала девочка, – сейчас мне хотя бы за то же самое платят. Простите мою грубость, но вам повезло родиться богатой. Мне нет. Я сама выбрала такой путь и не сожалею об этом.

Она развернулась и скрылась в переулке за ближайшим домом.

Слова вновь отдались эхом в моей голове. «Сама выбрала такой путь»… Вот я еду в Имперскую Столицу учиться в Академии Высоких и Точных Наук при императорском дворе, но только потому, что за меня это решили. А чего же хочу я? Что меня ждет после окончания учебы? Наверняка брак по расчету, и единственное, на что я могу надеяться, – что супруг не будет мне совсем уж противен, и возможно, я даже сумею полюбить его. Как Джордис, которая смогла смириться и принять чужой край как родной. Вся моя жизнь заранее определена.

Ужасная мысль засела в мозгу, словно паразит. До этого момента все, чего я хотела, – вырваться из-под отцовской опеки. Куда угодно, лишь бы не опустевший дом, потерявший для меня краски в тот день, когда к нам заявился имперский министр. Но теперь, очутившись в свободном плавании… могу ли я по-настоящему распоряжаться своей жизнью?

Получается, эта деревенская девчонка, родившаяся в нищете, которой за всю жизнь не заработать даже на самый простой перстень с моей руки, девочка, что выбрала торговать своим телом… была свободнее, чем я?

– Госпожа…

Сквозь мысли я услышала знакомый голос.

– Госпожа Камилла?

Я встрепенулась, словно от наваждения. В окно дилижанса настойчиво смотрел Александер, а само транспортное средство уже какое-то время стояло на месте.

– Да… Что такое?

– Тут у нас на пути люди… представители Дома Монрес, – лейтенант выглядел обеспокоенным.

– Ох, надеюсь, никаких проблем… – занервничала София.

Нахмурившись, я открыла дверь и вышла наружу. В окружении Серой гвардии топтались два всадника в голубых цветах Монресов.

– Ах, Ваша Светлость! – один из них спешился и облегченно вздохнул. – Я и мой спутник явились сюда по просьбе уважаемого сеньора Арно, я его кастелян. Вы должны были прибыть еще два дня назад, и с постоялого двора не было вестей от нашего человека… Виконт от страха чуть не потерял последние волосы, корил себя за то, что не усилил охрану и не отправил с вами сопровождение. Вы ведь могли попасть в лапы этих негодяев, разбойничающих на Альрендском перешейке, которых все никак не могут поймать…

Пока мужчина продолжал причитать, я невольно встретилась взглядом с Александером. Тот был мрачен, но напряженно молчал, ожидая моего ответа.

– Сеньоры, все в порядке. Пока мы пересекали лес, колесо нашего экипажа угодило в канаву, и мы потратили денек-другой на починку, чтобы эта колымага вновь была на ходу, – я прервала словесный поток помощника Арно и добродушно улыбнулась.

– Да… да, вижу, что колесо у вас новое. Что ж, рад, что с вами все в порядке, хорошо, что мы вас нагнали… А откуда взялись господа из Серой гвардии? Вы ведь не из Четырнадцатого, верно? Виконту не сообщалось о присутствии солдат на нашей территории…

Я открыла было рот, однако не нашла с ходу, что придумать, но меня опередили.

– Нам было поручено сопровождать имперского комиссара до одного из фортов гвардии, вам должны были доложить об этом, – Александер держался спокойно и статно, а не скрываемая ни для кого из присутствующих, ну кроме представителей Дома, ложь в его устах звучала крайне правдоподобно. – Мы как раз возвращались в Столицу, когда пересеклись со сломанным дилижансом госпожи Кустодес.

– Хм, да… да-да, кажется, припоминаю что-то такое о визите высокопоставленного чиновника или какого-то гвардейского чина… Прошу прощения, лейтенант, сейчас у Дома Монрес столько дел. Не сочтите мою подозрительность за грубость.

– Что вы. Особенно в такие небезопасные времена, – Вибер еле-еле скрывал улыбку.

– Что ж, тогда мы сейчас отправимся обратно и сообщим, что вы добрались до границ в целости и сохранности. Обязательно проинформируйте о нашей встрече нашего человека, сеньорита. Я передам виконту, что в пути у вас случилась непредвиденная задержка, но вы в полном порядке, – мужчина ловким движением запрыгнул в седло и натянул поводья. – Счастливой дороги вам и вашим спутникам.

Как только улеглась поднятая копытами дорожная пыль, Александер хмыкнул.

– Сомневаюсь, что эти олухи вспомнят про нас к концу пути… И тем не менее рад убедиться, что вы держите слово.

«Не пришлось бы, если бы вы добросовестно выполняли свои обязанности», – подумала я, залезая обратно в дилижанс.

Мы прибыли на постоялый двор, когда солнце уже скрылось за горизонтом, окрасив его яркими алыми и золотыми мазками. Каждый день становился все более ощутимо коротким, и чем ближе мы были к Столице, тем сильнее менялся климат. Ночами теперь бывало довольно прохладно, а днем небо могли закрывать хмурые тучи, грозящие разразиться ливнем.

Нас сразу же вышли встретить хозяин и, видимо, тот самый человек Монресов. Мы вкратце повторили все то, что несколько часов назад выложили кастеляну, и нам быстро выделили целое крыло.

– Наш Дом берет все ваши расходы на себя, сеньорита, – хозяин низко поклонился. – Можете есть и пить, сколько душе угодно, и пребывать здесь столько, сколько посчитаете нужным.

В отличие от таверны в глуши, постоялый двор представлял собой пятиэтажное здание со сложной закольцованной архитектурой и пользовался уж точно большей популярностью. Кроме нас тут было еще много гостей, которые тут же начали перешептываться, заметив девушку с целой свитой гвардейцев. Тут были и банное крыло, и огромный обеденный зал, который, наверное, мог бы вместить в себя сотню-другую человек. Комнаты тоже отличались довольно изысканным интерьером.

Повара приготовили для нас отменный ужин из свежайшей дичи, не забыв подать, конечно же, и различные закуски, овощи, гарниры и алкоголь. Атмосфера царила довольно дружелюбная и уютная. Солдаты сидели чуть отдельно, весело переговариваясь, шутя и смеясь, словно бы ничего не произошло. Это не переставало меня поражать. И все же, как только мы очутились здесь, я почувствовала себя в безопасности и как-то незаметно расслабилась, стараясь оставить произошедшее где-то далеко.

Вскоре зал начал пустеть. Постояльцы расходились по номерам. Максимилиан, Каталина и часть гвардейцев все еще были внизу. Мы с Софией поднялись на третий этаж, где располагались наши комнаты.

– Если позволите, я покину вас, госпожа, – сестра очень устало оглядела меня. – Я бы хотела уединиться и хорошенько отдохнуть.

Я кивнула, но в последний момент вспомнила, о чем хотела спросить наставницу, и окликнула ее.

– София, кто такая Фатана?

Женщина поджала губы, а затем вздохнула.

– Одно из имен богини удачи, ныне ее чаще называют Фортуной, но, разумеется без былого поклонения. Она покровительствовала авантюристам, морякам, торговцам и ворам. По поверьям, Фатана обожала изобретательные хитрости и уловки, однако терпеть не могла, когда кто-то не держал слово, особенно если дело касалось денег… А еще древние изображали ее в виде красной змеи, стерегущей свои сокровища. Госпожа, – София подалась чуть вперед, – если вас беспокоят слова того негодяя, то уверяю, подобные ему лишь прикрываются принципиальностью. Но все это только для того, чтобы придать хоть какой-то вес своим поступкам, которым никаких моральных оправданий нет.

– Честно говоря, этот Марк Хеби, хотя и выглядел как какой-то безумец, точно не врал насчет того, что поклоняется своей богине. Словно она слышит и отвечает ему. По крайней мере, кажется, что он правда в это верит.

София стиснула ручку двери.

– Да, тут я с вами соглашусь.

– Одно для меня остается загадкой – причем тут Каталина?

– Почему бы вам не спросить это у нее лично? Вы, кажется, впервые на моей памяти повздорили с ней так сильно.

– Потому что она не думает головой, а только своим желаниям потакает, – буркнула я. – А мне потом, как обычно, все расхлебывать за ней.

– Сеньорита Андо никогда не отличалась примерным поведением. Учитывая, что она с завидной регулярностью сбегала из поместья по ночам. Однако будьте благоразумнее – сделайте первый шаг, подав ей тем самым пример, которым всегда для нее были.

Я не нашлась, что ответить. София пожелала мне спокойной ночи и зашла в свою комнату. Ключ щелкнул в замочной скважине.

Возможно, мне надо было прислушаться к совету сервитуарии и взять все в свои руки… Но так хотелось, чтобы Андо хоть раз признала, что была неправа хоть в чем-то. Какое-то время я сидела в ее комнате и ждала, когда моя фрейлина поднимется и начнет готовиться ко сну. Однако, пока я коротала время за книгой, время шло, вычурные напольные часы пробили половину двенадцатого, а Каталина так и не соизволила появиться.

Раздраженная, я отправилась вниз, надеясь найти подругу там. Однако в пустующем зале уже никого не было, не считая пары гвардейцев, играющих в кости за большим обеденным столом.

– Простите, вы не видели Каталину?

Солдаты непонимающе уставились на меня.

– Девушку? Высокую такую, с рыжими волосами?

Я кивнула.

– Не-а, не видели, – оба тут же громко рассмеялись.

Я недовольно скрестила руки на груди. Ох, посмей так со мной обращаться хоть кто-то при дворе, уже был бы исхлестан розгами. Но я же теперь не при дворе, а потому нужно искать другие методы налаживания диалога.

– Ах, как жаль… Я подумала, что это могло бы освежить вашу память, – в моих пальцах блеснула монета. – Но раз так, наверное, мне стоит найти кого-то, у кого еще не все мозги пропиты…

– Она испортила нам игру, забрала выпивку и утащила двоих с собой, – выпалил один из солдат после непродолжительной молчаливой драки за звонко упавший на стол серебряк.

Второй недовольно насупился и, пока напарник по игре отвлекся на свалившееся на него богатство, незаметно перевернул кости соперника другими гранями. Первый же, ничего не заметив, продолжил как ни в чем не бывало:

– Найдешь их в бане. Они оттуда еще не выходили, когда увидишь – напомни сержанту, что он должен мне золотой.

Кровь сначала отхлынула от моего лица, а потом со всей силы налила огнем щеки. Боже, как она смеет так вульгарно себя вести. Сквозь зубы поблагодарив гвардейцев и еле сдерживая негодование, я вышла на улицу.

Банное крыло находилось на противоположной стороне двора. Было прохладно, изо рта вырывалось небольшое облачко пара. Не додумавшись накинуть на себя хоть что-то, я то и дело ежилась, по коже под тонким легким платьем пошли мурашки. Бани уже не топили, но в них все еще было тепло и сыро. Я прошла мимо каменных купален, наполненных водой, в глубь помещения.

Краем уха уловила голоса и смех, и чем дальше я шла, тем громче и отчетливей они становились. Голос Каталины становился все слышнее, пока я не уперлась в приоткрытую дверь одной из бань. Медленно, опасаясь подтвердить свои догадки, распахнула ее и теперь ошарашенно оглядывала открывшуюся картину.

Каталина, абсолютно обнаженная, сидела в компании таких же обнаженных мужчин. Без капли стыда она положила голову на колени одного, поглаживающего ее грудь, а ноги закинула на второго, который щекотал ее за пятку. На полу валялись пустые бутылки из-под эля, платье и солдатская униформа. Сдерживать ярость уже не было сил, да и желания, честно говоря, тоже.

– О, я смотрю, вам тут весело? – без тени улыбки сказала я, глядя на Каталину. Она тут же прекратила глупо повизгивать и смеяться, в глазах ее блеснул страх. – А что ж вас так мало? Может, позвать остальной отряд? Думаю, они будут рады присоединиться к такому развлечению… да и моя дорогая «подруга», тоже, не правда ли?

– Камилла…

Я просто изничтожала девушку глазами, а щеки пылали от ярости и смущения. Было стыдно видеть это, и я развернулась к выходу, не дав подруге и слова сказать.

– Ах, да, гвардеец из таверны просил передать, что кто-то должен ему золотой. Простите, без одежды не разберу, кто из вас сержант, – бросила я через плечо. – Не смею больше отвлекать.

Внутри кипели обида, злость и стыд. В мгновение ока я оказалась на улице, стараясь отдышаться. По щекам текли слезы. Как она могла себя так вести? Что будут люди думать обо мне? О том, что у Камиллы Кустодес в свите лучшая шлюха в Имперской Столице? Я быстрым шагом пересекала внутренний двор в надежде поскорее вернуться в свою комнату.

У выхода из гостиницы стоял Ян и курил трубку, испускающую сладковатый и успокаивающий розоватый дым. Я немного ошалело посмотрела на него – впервые в жизни видела Хана с трубкой в руках: я даже подумать не могла, что он курит.

– Что тебя так сильно огорчило, моя дорогая? – окликнул он.

– Не твое дело! – огрызнулась я и хотела было нагрубить, но взяла себя в руки. Максимилиан был ни при чем, и вымещать негодование на нем довольно глупо… Я сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.

– Прости… Это все Каталина. Не понимаю, что в последнее время творится у нее в голове. Почему она ведет себя как… как…

– Как девятнадцатилетняя девица с внешностью столичной дивы? – он затянулся содержимым трубки, смакуя дым.

– Это не значит, что она имеет право вести себя настолько вызывающе! – выпалила я, и теперь поток моих претензий было сложно остановить. – Нас воспитывали одинаково, мы росли вместе при дворе, она моя фрейлина, в конце концов, и должна понимать, что любое ее действие отразится и на мне. А сейчас едет со мной туда, где на наше поведение будут смотреть все и делать соответствующие выводы. И такими поступками она позорит не только свое имя, но и мое, и нашего Дома. Отличная благодарность отцу за то, что дал ей шанс на безбедное будущее. Это недопустимо! А если она хочет себя вести, как… девица с красной улицы, то пусть остается здесь, но без денег, которые на нее выделяет отец, и без соответствующих привилегий, которые имеет за счет статуса! Не такой уж и беззаботной сразу станет жизнь.

На мою яростную речь Ян тяжело вздохнул и затянулся. Он выглядел каким-то чрезмерно расслабленным, и это бесило еще больше.

– У всех свои недостатки. Ты не могла не знать, какие о ней ходили слухи в Каса-де-Вентос, и поверь, все они небезосновательны. Почему же тогда тебя это не выводило из себя? Лишь потому, что только сейчас своими глазами увидела, что за ними стоит?

Я недовольно скривилась. Отчасти Ян был прав: я никогда не задумывалась всерьез, чем именно предпочитала заниматься Каталина в компании воздыхателей и ухажеров. Пока это оставалось вне поля моего зрения, я легко могла закрыть на это глаза. Но не теперь, когда все эти слухи грозились выйти за стены древнего замка.

– Ее вседозволенность закончилась, как только мы покинули ворота Мар-де-Сеаля… И вообще, вы что, с сестрой Софией сговорились? Со своими недостатками нужно справляться или хотя бы думать о последствиях, к которым может привести легкомысленное поведение.

– Я не буду ее защищать, но не стоит обвинять до тех пор, пока во всем не разберешься, – он посмотрел на слабый огонек в окне банной комнаты. – К тому же, думаю, утром она об этом пожалеет.

– Вот утром и посмотрим. Доброй ночи, Ян.

Он затянулся еще раз и не ответил, лишь махнув рукой на прощание. Я поймала себя на мысли, что раздражена не только из-за недостойного поведения подруги, но и из-за осознания того, что Ян прав. Каталина хоть и воспитывалась, как придворная дама, все же не была скована обязательствами. У нее был выбор, как поступать со своей жизнью, и то, что ее растили вместе с наследницей Великого Дома, только дает ей больше возможностей. Почему же все могут вести себя так, как хотят, кроме меня?..

Зайдя внутрь, я сразу заметила, что в обеденном зале больше не горит свет, а засидевшихся допоздна гвардейцев и след простыл. Когда поднималась по лестнице на второй этаж, столкнулась с тем, с кем сейчас видеться совершенно не хотела.

– Надо же, какая встреча, да еще в полночь… Юная госпожа страдает бессонницей? – Александер учтиво наклонил голову. Он стоял на ступеньках, загораживая лестничный пролет. Молодой мужчина успел резко изменить облик под стать военным стандартам: острое лицо было гладко выбрито, волосы коротко подстрижены, челка и передние пряди оставлены чуть более длинными.

– То же я могу и о вас сказать, лейтенант, – буркнула я, пытаясь обойти его, однако тот сделал шаг в сторону, не давая пройти.

– Ох, отчего же у госпожи такое плохое расположение духа? – судя по хитрому прищуру Вибера, тот намеренно решил поиграть с огнем.

– Не вашего ума дела, лейтенант.

Мужчина сделал вид, что задумался.

– Я проводил обход и выяснил, что четверо моих подчиненных не в своих комнатах после отбоя. В имперских казармах дисциплина довольно строгая, нужно заново привыкать к этому… – он пристально смотрел на меня, будто ожидая какой-то реакции. – Двоих обнаружил внизу, за партией в кости. А вот где еще двое, совершенно не имею понятия.

– Рекомендую поискать в банях, – гневно процедила я.

В свете масляных ламп на стенах глаза Александера странно блеснули. Лицо расплылось в самодовольной улыбке.

– А-а-а… Так вот в чем причина вашего недовольства… Что ж, ваша фрейлина довольно обаятельная особа, это сложно не признать. Столичная жизнь придется ей по вкусу. Вам бы поучиться у нее наслаждаться моментом, пока вас не заперли в четырех стенах нянчиться с наследниками какого-нибудь лорда или кто там у вас… Виконты и графы?

От возмущения его наглостью я не находила слов. Александер же спустился на лестничную площадку и теперь стоял рядом.

– Столичные нравы меняют даже таких упрямых идеалисток, как вы.

– Я не собираюсь потакать своим желаниям, как поступают некоторые. Имперские Истины гласят…

Александер рассмеялся.

– Имперские Истины… В них верят только те, кто в Столице и недели не пробыл. Вас ждет жестокое разочарование, когда увидите, что благородные дамы и господа не такие уж и благородные… Я служу в гвардии десятый год. Доводилось видеть всякое и всякое утаивать. Например, какие «званые вечера» любят устраивать местные аристократы. Или что некоторые личности бывают очень неудобны тем, у кого достаточно денег… Или что некоторые министры любят нанимать охрану, когда посещают места с особой спецификой…

Расстояние между нами постепенно сокращалось.

– А что, если вы неправы? Что, если не все так легко готовы поступиться принципами? – мне становилось немного не по себе от того, какой оборот приобретал разговор.

Инстинктивно с каждым шагом лейтенанта я немного отходила. Сейчас, когда он перегородил источник света, его темный силуэт казался бóльшим и устрашающим.

– А может, дело вовсе не в принципах?

Я почувствовала, что уткнулась спиной в стену. Лейтенант же продолжал надвигаться. Он был слишком близко. И продолжил:

– А в том, что, в отличие от вашей подруги, единственные знаки внимания, которые вам смогут оказать мужчины, будут связаны только с вашем происхождением?

– Да как вы смеете!.. – будь обстановка другой, уверена, он ни за что не позволил бы себе такой бестактности. Но в полумраке помещения, оставшись один на один с мужчиной гораздо сильнее меня, я была скована страхом. Сердце колотилось так, что его стук, наверное, разносился сквозь ночную тишину по всей территории постоялого двора.

Я ощутила грубую руку на своем подбородке. Александер поднял мою голову и склонился. Я чувствовала его дыхание, но ничего не могла сделать. Меня лишь трясло от страха.

– Видишь? От всей твоей горделивой спеси не осталось и следа, – негромко сказал он, наслаждаясь превосходством. – Верзилы, который тенью ходит за тобой, сейчас тоже рядом нет. Сама по себе ты ничего не представляешь, ты лишь зазнавшаяся девчонка, которую никто никогда не ставил на место.

Он наклонился к моему уху, и от его близкого дыхания по телу пробежали мурашки.

– Вся твоя самоуверенность строится на вере в то, что имя Великого Дома защитит тебя. Но это огромное заблуждение. Одно из тех, с которыми ты еще столкнешься. Я бы мог сделать с тобой сейчас все, что захотел. И плевать мне было бы на последствия, с ними можно разобраться потом… Ну, так что скажешь? Не желает ли госпожа немного развлечься?

– Кажется, я слишком стара для вас, лейтенант. Вас же типаж помоложе привлекает?

Он замер, а затем немного отпрянул, всматриваясь в мое лицо. Нетрудно было заметить, как сильно моя издевка задела его, и я успела в очередной раз укорить себя за несдержанный язык.

– Ха, а дерзить ты так и не перестала, – возможно, то была игра света, но отблеск в его глазах показался мне угрожающим. Однако прошло мгновение, и Вибер насмешливо осмотрел меня с ног до головы, будто оценивая. – Не стану врать – ты не в моем вкусе, но… в Столице я знаю множество ценителей таких девушек, которые смахивают на юношей.

Моя ладонь рассекла воздух быстрее, чем я успела осознать, что делаю. Однако молниеносная реакция Вибера не дала ей достигнуть щеки: рука оказалась в стальной хватке его кулака буквально в нескольких дюймах17 от лица.

– Маленькая дворянка решила показать зубки?

Страх перед Александером не позволил ответить, а потому он продолжил нравоучительный монолог, сильнее стиснув мою руку. Запястье начало неприятно пульсировать, а пальцы слегка онемели.

– То, как тебе удалось разрешить все в деревне, – просто не более чем огромное везение. Помни об этом, когда в очередной раз будешь ввязываться не в свое дело, которое обернется для тебя большими проблемами. Будь сейчас на моем месте кто-то менее доброжелательный, одним испугом ты бы не отделалась, – свет словно бы вернулся в мир, когда Александер сделал шаг назад, отпустив мою руку. Все с той же насмешливой ухмылкой, упиваясь собственным триумфом, как чашей дорогого вина, мужчина наклонил голову. – Доброй ночи, госпожа Камилла.

Не проронив ни слова, я буквально в несколько шагов преодолела лестничную площадку. Всем телом чувствовала его пронизывающий до костей взгляд, пока молниеносно взлетала по лестнице на следующий этаж. Преодолев еще один пролет, ворвалась в свою комнату, хлопнув дверью. Провернутый в замке ключ даровал ложное чувство безопасности.

Руки продолжали дрожать, а покрасневшее запястье ныло и пульсировало. Тяжело дыша, я еле сдерживала озноб. От осознания, что он действительно мог сделать со мной все, что угодно – убить, искалечить или надругаться, а я даже не смогла бы дать ему отпор, становилось дурно. До этого момента казалось, что сильнее страха, который я пережила вчера в окружении бандитов и убийц, скрывающихся под масками благородных гвардейцев и мирных крестьян, уже никогда не испытаю. Но от того ужаса, который накрыл меня наедине с Александером Вибером, до сих пор волосы стояли дыбом.

Не помню, сколько прошло времени, прежде чем меня вывел из раздумий стук в дверь. Я резко обернулась, сердце пропустило удар.

– Ты спишь? – послышался снаружи неуверенный голос.

Я судорожно выдохнула. Всего лишь Каталина…

– Нет… Входи, – я встала с кровати и повернула ключ в двери.

Зашедшая на нетвердых ногах Каталина выглядела крайне неопрятно: копна растрепанных рыжих прядей, наспех застегнутое платье, блуждающий по комнате взгляд. Пошатываясь, она плюхнулась на кушетку и протянула мне початую бутылку вина.

– Будешь? – виновато спросила девушка.

Я испытующе смотрела на подругу. Очень хотелось вывалить на нее все то, чем недавно поделилась с Яном, взять бутылку и выплеснуть прямо ей в лицо, но…

– Давай, – я села напротив, взяла предложенное вино и сделала пару глотков, пробуя на вкус. Для дешевой браги из поздних сладких сортов винограда питье оказалось приемлемым, но все же разительно отличалось от того, что нам подавали на ужин.

– Не расскажешь, что случилось? – я решила первой начать разговор, чтобы нарушить затянувшееся неловкое молчание.

– Ну, к нам заявился лейтенант… как его там… Ну, в общем, он нас разогнал, обещал наказать ребят за то, что они так поздно были не в своих комнатах… Как детей малых…

– Нет, не об этом, – от упоминания Вибера я чуть заметно вздрогнула. – О том, что случилось в деревне.

Каталина никак не отреагировала, лишь продолжала виновато смотреть куда угодно, только не на меня.

– Ты знаешь, как сильно я переживала, когда не нашла тебя у дилижанса? Боялась, что с тобой могло случиться… – мой тон сменился с обеспокоенного на резкий. – Понимаешь, я догадывалась, что в деревне было что-то не так. Всю ночь обдумывала план действий, чтобы никто не пострадал и все мы в целости выбрались оттуда. Похитить тебя или Софию было очевидным ходом. Я надеялась, что, если ты будешь под зорким надзором сестры, то…

Подруга угрюмо посмотрела на меня.

– Я и не планировала отделяться от вас или куда-то сбегать. Просто София не такая уж и внимательная, – Каталина поджала губы. – Они похитили меня и хотели продать потом.

Я ошарашенно смотрела, как она легким движением откинула прядь волос, однако ее тон с пессимистичного резко сменился на ехидный.

– Но благодаря врожденным обаянию и красоте смогла уговорить отвести меня к главному. А там уже убедила его, что и тебя раньше времени не стоит трогать. Видишь? Я тоже приложила руку к тому, чтобы все в итоге закончилось хорошо.

– А с чего он вообще начал тебя слушать-то? – я скрестила руки на груди. – И что это за разговоры о благословении Фатаны?

Пока подруга размышляла над ответом, сделала еще пару глотков вина.

– Я не уверена, что он имел в виду… Точнее, уверена, что все, что он там про меня навыдумывал, не более чем бред. Но эта его религиозность нам точно на руку сыграла.

– Ну? – я выжидающе смотрела на Каталину.

– В общем, когда меня заволокли в этот подвал с мешком на голове, сразу же, как его сняли, он, как меня увидел, приказал не трогать… Принес извинения, начал расспрашивать о всяком… Про детство, про родителей. А я так распереживалась, что начала нести все, что могла вспомнить. И про тебя, конечно же, тоже рассказала. Он в какой-то момент хлопнул в ладоши и приказал остальным, чтобы они… хм-м… «позвали дорогих гостей к столу», кажется, так он сказал. Проводил меня в тот самый зал, где был накрыт стол. Ну, а там через какое-то время и вы появились.

– А причем тут твои родители?

– Я-то откуда знаю, – Каталина небрежно повела плечами, всем своим видом показывая, что ей все равно. – Отец вроде как был одним из морских офицеров в Мар-де-Сеале, а мать… наверное, шлюхой в одном из городских борделей.

То, насколько безразлично она говорила, лишь сильнее подчеркивало, до какой степени это больная для нее тема.

– Каждый раз, когда удавалось сбегать из поместья в город, я везде пыталась найти упоминание о них… Но все тщетно.

– А с отцом ты не говорила об этом? Это ведь он сделал тебя моей фрейлиной.

– С самим герцогом? – Каталина фыркнула, а взгляд ее странно затуманился. – Буду я еще отвлекать его такими проблемами. Думала, сама смогу разузнать… Сестра София говорила, что он приметил меня среди детей прислуги, когда вы переехали. Скорее всего, не более, чем просто везение.

При этих словах на лице Каталины появилось странное выражение, которого я раньше у жизнерадостной подруги не замечала.

– Но это, разумеется, все со слов сестры Софии. Кто знает, вдруг эта старая ведьма что-то напутала.

– Сколько раз я просила не называть ее так! – возмутилась я. Но та никогда не скрывала своей неприязни к Софии. Впрочем, это было взаимно.

– Ну, а что! Я бы многое отдала, чтобы за столько зим ни морщинкой не обзавестись, – насупилась Каталина. – В любом случае… ни в казарменных учетных книгах, ни в списке офицеров Южного веасийского флота никаких упоминаний не нашла… Может, конечно, он служил в других флотах, но, наверное, это уже навсегда останется тайной. Я ведь и фамилии-то настоящей своей не знаю… И почему-то только это и заинтересовало того странного типа в халате, Марка Хеби. «Именно таких любит Госпожа Удача!» – последнюю фразу Каталина произнесла, довольно успешно подражая странной театральной манере разбойника.

Я не сдержала смешок.

– Он сказал, что рыжие волосы, незнание собственного происхождения и удачливость – отличительный знак тех, кого благословила эта его богиня.

– Ты хочешь сказать, что у тебя какая-то невероятная везучесть?..

Каталина кисло улыбнулась.

– Когда говоришь вслух, звучит еще нелепее. На самом деле это постоянные вылазки по злачным местам сделали меня таким хорошим игроком в азартные игры. Сколько помню, почти всегда побеждала, и в какой-то момент это начало наскучивать. Возможно, в словах Марка была доля правды… Вот я и решила повысить ставки.

– И поэтому подумала, что поразвлечься с парочкой солдат – лучший способ проверить свою везучесть?

– А вот я не виновата, что бравые гвардейцы проиграли сначала всю выручку, а потом и себя, – она лукаво улыбнулась и покрутила внезапно появившуюся в руке золотую монету.

Конечно, в сказанное Каталиной поверить было, мягко говоря, сложно. Тот факт, что Марк Хеби не просто беспринципный преступник, но и ярый религиозный фанатик, теперь не вызывал у меня никаких сомнений. Однако история про благословение удачи и Каталину с ее вечным навыком выбираться сухой из любой передряги действительно наталкивала на мысль, что ей невероятно везет по жизни.

Однако меня снова терзало странное чувство. Я могла возмущаться, сколько хочу, но подруге ничего не стоит все равно поступать так, как вздумается.

– Давай поговорим серьезно, – я сделала еще глоток из бутылки. Мерзкий спиртовой привкус уже почти не чувствовался. – Как думаешь, что нас ждет в Столице?

– Тебя – долгое и тяжелое обучение, придворные мероприятия и общение со знатными особами, – бутылка снова оказалась в ее руках. – А у меня задача охмурить какого-нибудь офицеришку званием повыше, а в идеале и внешностью не хуже, чем у этого нашего лейтенанта.

Я кивнула.

– Насчет этого не сомневаюсь. Но ты должна понимать – мы с тобой связаны. И не только дружбой. Все мои слова и действия скажутся и на тебе, и на Яне, и на Софии, и на моей семье… То же касается и тебя, Каталина, – я вздохнула. – Ты не только моя подруга, но еще и фрейлина. Ты будешь присутствовать со мной на торжественных выходах и общаться с патрициями и знатными господами. И я бы очень не хотела, чтобы после про нас начали ползти какие-нибудь нелепые слухи.

– Твоей фрейлиной я быть перестану, как только выскочу замуж, – напомнила Каталина. – А до этого я бы не хотела упускать шанса насладиться молодостью. Не могу обещать ничего, но очень постараюсь вести себя хорошо. Мы ведь подруги, правда?

Мне прекрасно были знакомы манера общения Каталины, все ее уловки и манипуляции, на которые раньше я частенько попадалась.

– Мы готовились к этой поездке семь зим. Нас сожрут с потрохами за любую мелочь, которую смогут раскопать, будь то грязное белье или сказанное не тем тоном имя Императора, понимаешь? На мне ответственность за всех, и я не прощу себе, если что-то случится с тобой… Не хотелось бы запирать тебя в четырех стенах, чтобы ты ничего не учудила. Но и пользоваться своим положением так, как сегодня или в Мар-де-Сеале, ты должна прекратить. Поняла меня?

Она улыбнулась.

– Я и не пользуюсь положением, – Каталина ловко подбросила золотую монету, а затем поймала ее на лету. – Я всего лишь обыграла их в кости.

Глава 5

В книгах белокаменные стены Империи всегда завораживали своим описанием – древние, выстроенные почти тысячелетие назад, эти укрепления до сих пор окаймляют принадлежащие среднеземцам территории. Когда-то именно благодаря им Империя смогла выстоять в непрекращающихся войнах Домов и отвоевать свои земли: небольшой островок в ореоле рек и озер посреди разветвленного устья реки Альбарай окружили высокими стенами, а внутри, за ними, возвели высокую цитадель.

Постепенно, пока новообразованный город-государство отбивался в постоянных стычках от соседей, среднеземцы выгрызали себе кусок за куском в кровопролитных битвах то с набелитскими ханами, то с останскими рыцарями, то с северными берсерками, то с арраканскими воителями-саншинами. Да и южане в стороне не оставались, не давая продыху в море. Однако век за веком среднеземцы доказывали, что с ними стоит считаться, и укрепления, возведенные вокруг завоеванных территорий, дали такую возможность.

Первая Масерия до сих пор окружает старинную цитадель с высокой башней, которая теперь стала императорским дворцом – Люцерисом. Считалось, что его неприступности уступает только Мар-де-Сеаль, ибо ни разу за всю историю ни одна страна не смогла покорить его.

Вторая Масерия огораживает Имперскую Столицу, со временем раскинувшуюся на остальных шести островах. Ну а Третья, самая новая, идет по контуру имперских префектур18 и в наши дни служит границей, отделяющей Среднеземье от других Домов.

Перед нами открылся вид на огромный белоснежный массив, простирающийся, казалось, по всему горизонту, как огромная рукотворная горная гряда. Чем ближе мы подъезжали, тем более внушительной казалась Вторая Масерия, значительно превосходящая высотой предыдущую. Вдали можно было разглядеть водную гладь залива, и от вида родного, привычного мне морского простора на сердце становилось легче. Все равно, пока мы медленно продвигались в цепочке тянущихся к Столице обозов, ничем другим себя особо было не занять.

Однако, помимо величественных стен с развевающимися красными стягами, украшенными золотым десятиконечным солнцем, мы наблюдали и другую, довольно жуткую картину.

В ряд вдоль дороги на подъезде к столичным воротам на крестах были привязаны живые люди. У каждого на груди вырезано по букве, которые все вместе образовывали фразу: «Незнание законов не освобождает от ответственности». Судя по всему, висели они там уже не первый день – запекшиеся раны сочились гноем, несчастные стонали и хрипели, моля о капле воды и о пощаде.

– Да уж, отличное приветствие, – я мельком глянула на провинившихся, но быстро отвернулась – слишком тошно было смотреть на это. – Тут в порядке нормы так наказывать преступников?

Максимилиан нехотя кивнул. Каталина даже не решилась посмотреть в окно, отведя глаза в другую сторону и пристально рассматривая тянущиеся поля рапса и виноградники.

– Не все они преступники. Вполне возможно, кто-то и пытался стащить кошелек, но, скорее всего, большинство – простые жители, которые хотели нелегально проникнуть в Столицу. Или не смогли заплатить пошлину за свой груз. Или неправильно оформили соответствующие бумаги…

– И что для благородных будет равно штрафу в пару золотых, для простых смертных может обернуться вот так, – София с жалостью кивнула в сторону окна.

– Я слышала, что в Столице очень чтут соблюдение законов, но чтобы настолько… – отец никогда не вдавался в такие подробности, оттого смотрелось это еще более дико. – И давно начали практиковать такой метод наказания?

– Сколько я помню Столицу, – вздохнула наставница.

– Почему же мы не поплыли на корабле? – я в который раз задала вопрос. – Мы бы добрались быстрее и комфортнее, и никаких неприятностей по пути не нажили бы… Ну разве что кроме штормов, наверное.

Максимилиан рассмеялся.

– Моя госпожа, если вы думаете, что простояли бы в очереди меньше, уверяю, вы заблуждаетесь. Да, на дорогу мы потратили бы всего две недели, а не пять, однако ожидание в карантинной зоне длилось бы не менее полутора месяцев.

– Карантинная зона? – я непонимающе перевела на него взгляд.

– Имперцы чтут не только «чистоту помыслов, но и чистоту тела», – процитировал Ян одну из Имперских Истин. – В городе очень внимательны к количеству гостей, а тем более торговцев, которые могут привезти далеко не только экзотические товары, но и болезни. Торговцев и их караваны обычно десять дней не впускают за городские стены. За это время хворь обычно либо проявляется, либо проходит сама собой. За эпидемиями в Столице следят очень жестко. Посмотрите сами.

Он рукой указал куда-то вдаль. Если приглядеться, там, где на солнце блестела водная гладь, можно было рассмотреть целую вереницу судов со спущенными парусами, которые просто мерно покачивались на волнах.

– В это время года в Столице особый ажиотаж, – закивала София. – Сезон урожая подходит к концу, все стараются привезти в Империю свои товары, чтобы продать по более выгодным ценам. А учитывая, что Империя также контролирует речное судоходство, открывающее кратчайший маршрут ко всем крупным торговым городам через притоки Альбарая, многие суда встают на якорь в заливе Регилан на долгие дни, ожидая разрешения на транзит. Если, конечно, у них недостаточно золота для взятки.

Как назло, очередь двигалась к пропускному пункту медленно, словно бы специально, чтобы приезжие могли насладиться местным правосудием. Я начала нервно постукивать пальцами по сиденью.

– Может, стоит выяснить, что за задержка у главных ворот? – на самом деле мне больше хотелось выйти из дилижанса и немного размяться.

– Если хотите, могу распорядиться, чтобы ваш экипаж пропустили вне очереди, госпожа, – стоило мне оказаться снаружи, тут же подъехал Александер.

После ночной встречи на постоялом дворе восемь дней назад он никак не напоминал о произошедшем. Лейтенант был вежлив, учтив, не позволял себе и толики колкости в адрес меня или моих спутников. Большую часть свободного времени, что мы проводили в гостиницах и тавернах по тракту, он занимался строевой подготовкой с подчиненными и поддержанием униформы в идеальном порядке. В пути гвардейцы не выказали и тени недовольства, что им приходится тащиться вслед за неторопливым экипажем, словно бы, стоило пересечь Масерию, их подменили на образцовых воинов Империи. До нас доносились веселые разговоры, смех и солдатские песни, которыми они иногда скрашивали скучную поездку.

В какой-то момент мне даже начало казаться, что та ночная перепалка была наваждением, порожденным уставшим и тревожным разумом. Однако всякий раз, когда я вынуждена была заговорить с Александером о ближайшем постоялом дворе или корректировке маршрута, он награждал меня таким уничижительным взглядом, что становилось не по себе.

– Отличная идея, лейтенант. Думаю, ничего страшного не случится, если мы воспользуемся вашей привилегией? – Максимилиан натянуто улыбнулся. Судя по всему, поездка утомила его больше всех, раз Ян согласился на помощь Вибера, которого презирал всей душой и не скрывал этого.

Как только Хан оказался на мощеной дороге, тут же потянулся, разминая затекшие мышцы. Каталина с Софией предпочли остаться в дилижансе. Мы двинулись, минуя общий поток, в сторону величественной входной арки. Массивная металлическая решетка ворот была поднята, острые зубья угрожающе смотрели вниз. Я с интересом оглядывала огромное строение: казалось, что одни только ворота в несколько раз выше стены нашего замка. Входная арка была украшена изящными барельефами, изображающими, по-видимому, выдающихся граждан Империи – корпящих над своими трудами ученых мужей, деятелей искусства, доблестных солдат в мундирах, торговцев и ремесленников, министров и чиновников. С самого верха в окружении десяти покрытых позолотой воителей на приезжих взирали верховные канцлеры и возвышающийся над всеми озаренный ореолом из десяти лучей мужчина с распростертыми руками – Император. С такой высоты было сложно разглядеть черты его лица, оттого он выглядел таким далеким от простых людей… По телу прошла дрожь благоговейного трепета.

– Впечатляет… Неужели в Столице все постройки настолько же громадные, Максимилиан?

– Вы еще не видели Люцерис. Он великолепен, поистине чудо света. И занимает территорию больше, чем весь Мар-де-Сеаль, – усмехнулся Ян, видя мой ребяческий восторг.

Как только мы подошли к пропускному пункту – небольшому навесу близ входных ворот, нас жестом остановил мужчина в светло-сером мундире с красными вставками и золотыми эполетами.

Подойдя ближе, он недовольно оглядел меня и Яна. На поясе помимо шпаги я заметила у него мушкетон. Удивляло, что в Столице огнестрельное оружие было даже у обычных городских стражников: в Веасе такое могли позволить себе только наша личная гвардия и аристократы…

– Госпожа, очередь одинакова для всех, и начинается она вон та… – он замер, заметив позади нас спешившегося Александера. Буквально за секунду стражник встал по стойке смирно и отдал честь.

– Да озарит вас свет Имперских Истин, лейтенант! – отчеканил он.

– Да благословенен будет Император, – ответил на приветствие Вибер. – Я сопровождал юную особу из Дома Кустодес на обратной дороге после завершения нашего задания… Старший сержант уже пересек Вторую Масерию?

– Так точно, – кивнул стражник. – Они доставили пострадавших в город четыре дня назад и предупредили, что вы еще в пути… Госпожа Кустодес, примите извинения. Позвольте осмотреть ваше разрешение на посещение города, а также пропускные документы для вас и вашего эскорта.

Я, не скрывая удивления, протянула наши именные грамоты и указ о моем зачислении в Академию. Страж внимательно осмотрел бумаги, сверяясь со своим списком, и наконец, удовлетворительно кивнув, вернул их.

– Я немедленно отдам распоряжение, чтобы ваш экипаж сопроводили до выделенных вам апартаментов. И рекомендую тотчас же отправиться в здание Академии для решения всех бюрократических вопросов. Лейтенант Вибер, – он повернулся к Александеру, который уже успел усесться в седло, – чиновники ожидают вас с докладом в Седьмой Претории19. Вашему отряду следует отправляться в казармы как можно быстрее… – страж снова повернулся в нашу сторону. – Добро пожаловать в Имперскую Столицу.

Он пропустил нас вперед, к длинному тоннелю под сводами арки входных ворот. Цокот копыт эхом разносился между стенами Масерии, толщина которых поражала не меньше, чем их высота. Я вдруг представила, как этот свод обрушивается на головы пересекающих проход гостей Столицы…

Как только мы вышли на свет, сразу же увидели невероятный архитектурный ансамбль из невысоких зданий, изящно украшенных колоннадами, пилястрами и всевозможными скульптурами.

– Тут я распрощаюсь с вами, госпожа, – Вибер натянул поводья. – Надеюсь, я смог скрасить ваше путешествие до Столицы и обеспечить должную безопасность.

Сложно было понять по его тону, издевка это была или нет.

– Сомневаюсь, что наши пути еще когда-нибудь пересекутся, поэтому от лица Дома Кустодес примите благодарность, – я сделала небольшой реверанс.

– Кто знает… Жизнь непредсказуема, госпожа, так что не загадывайте раньше времени. Я вот не предполагал, что жизнь сведет мой путь сразу с двумя Кустодесами.

Я непонимающе уставилась на него.

– Ваш брат – пример для подражания многим. Для меня в том числе, – сложно было поверить, но, похоже, это были первые искренние слова Вибера за все время нашего недолгого знакомства. – Надеюсь, вы также докажете, что человек чего-то стоит не только по происхождению.

– Да… Хотелось бы надеяться. Всего доброго, лейтенант.

Он бросил на меня взгляд напоследок, и что-то еле уловимое было в нем на этот раз. Не ехидство, презрение или издевка, но нечто другое.

Я смотрела вслед удаляющемуся рысцой по мощенной булыжником улице коню, пока всадник не скрылся за углом здания, оставив нас в странной тишине.

– Госпожа, какой дальнейший план действий? – спросил Максимилиан. – Если хотите, можем повременить с посещением Академии и отправиться на рынок или осмотреть достопримечательности. Или сразу же поедем в ваши апартаменты, чтобы отдохнуть с дороги?

Я замялась. В голове засела навязчивая мысль, которая после слов Вибера разгорелась только сильнее, но внутреннее чутье подсказывало, что все будет гораздо сложнее, чем можно ожидать. И все же, крепко сжав пальцы в замок, аккуратно озвучила свое предложение.

– А может… есть хотя бы мизерный шанс повидаться с Лео… Может, его отпустят ради встречи с сестрой? Хотя бы на несколько минут, я же столько зим его не видела…

– Ох, дорогая, – старый воин погрустнел. – Ты же знаешь, как в Столице любят всю эту бюрократическую волокиту. Но, думаю, если ты напишешь прошение в его Центурию20, возможно, ему смогут выделить время для встречи.

Я склонила голову, чтобы скрыть разочарование.

– Да… конечно, ты прав, Ян, – кивнула, не поднимая головы. На что я только надеялась. – Что ж, тогда для начала стоит заглянуть в Академию и доложить о нашем прибытии. Наверняка формальности займут немало времени. И как раз потом можно будет отправиться на рынок, когда подоспеют наши вещи. Думаю, Каталина не простит, что я начала осматривать достопримечательности без нее.

Дорога до Академии заняла где-то час. Извозчиков было невероятное множество, и мы быстро нашли повозку, которая помчалась по извилистым улочкам. Первым делом бросалось в глаза, насколько же огромна Имперская Столица. Понять, где заканчивается городская черта, можно было только по узкой белой полосе Масерии где-то на горизонте. Кроме того, что Столица была колоссальна по площади, за счет перепадов высоты на островках она, казалось, занимала все свободное пространство внутри стен.

– Город разделен на районы рекой, – объяснил Максимилиан. – Они соединены между собой верхними и нижними мостами. Вот как раз сейчас мы один из таких пересекаем.

После этих слов наша повозка въехала на проложенный через реку широкий каменный двухъярусный мост. Между арками нижнего яруса, уходящего основанием прямо в воду, спокойно проходили как торговые суда, так и военные каравеллы. Я завороженно наблюдала, как внизу медленно проплывают корабли, как по ярусам пересекают дорогу не только конные повозки и всадники, но и пешие жители. Высотой мост, конечно, уступал отвесным утесам Каса-де-Вентос, однако дух от такого вида все равно захватывало. И вновь меня посетила мрачная мысль: я на миг представила, что мост может обрушиться, унося с собой в пучину людей, лошадей, обозы…

Как только повозка проехала мостовую и начала спускаться по улице, я облегченно вздохнула.

– Первый раз всегда так, – Максимилиан улыбнулся без тени насмешки. – Мостам не одна сотня зим, и надо отдать должное имперским архитекторам – строят они на славу.

– А когда ты впервые побывал в Столице? – спросила я, продолжая любоваться зданиями, украшенными фресками, стеклянной мозаикой и витражами.

– Даже и не вспомню уже, сколько зим назад это было… Тогда я еще служил вашему деду, герцогу Эрнесту. Я только-только поступил на службу и сопровождал его и сеньору Агнесс ко двору. Но до сих помню, как стоял с разинутым ртом, когда увидел Третью Масерию… И, как мальчишка, восхищался красотой Люцериса.

Повозка теперь мчала нас по ровной, разделенной каналами площади, усеянной множеством магазинчиков, палаток и ярмарок, где торговцы предлагали свои товары: от тканей и ювелирных изделий до всевозможной еды. Узкие каналы проходили между зданиями, создавая причудливые водные улицы, по которым то и дело проплывали маленькие беспарусные лодки. Многие останавливались и торговали прямо с причала.

– Это квартал монет, Пециния, – пояснил Максимилиан. – Если захотите что-то приобрести, здесь найдете все, даже если сами не знаете, чего хотите. Весь остров испещрен каналами, чтобы облегчить транспортное сообщение торговцам. А система гондол помогает жителям быстро перебираться между разными районами квартала, минуя почти всегда загруженные торговыми обозами мосты.

Я с интересом рассматривала необычный водный транспорт. Узкие лодки были разной длины, вмещая от двух до пяти человек, а гондольеры мастерски управлялись со странными веслами-шестами.

«Обязательно нужно прокатиться на такой», – думала я, наблюдая, как какая-то женщина аккуратно выходит из лодки, поправляя платье-тогу.

Пока мы ехали, я без остановки металась на сиденье от одного окна к другому, поражаясь красоте Столицы. Максимилиан поведал, что районов в городе всего девять. Помимо Пецинии, которую мы только что проехали, были районы знати Нобилиум и жителей среднего достатка Децепция. В районе Креациум столичные жители приобщались ко всевозможным культурным развлечениям. В Сиенции, где проживали ученые мужи и дамы, располагались научные и исследовательские центры, учебные заведения, в том числе Академия. Район Беламия представлял собой сплошные казармы, воинские части, ставки командования и Кадетский корпус, а Потентациум – административный центр, где заседали сенаторы, министры и прочие чиновники. Симпециум населяли в основном приехавшие из провинций разнорабочие, которым было дозволено жить здесь; этот район начинался сразу от городских стен и располагался на обоих берегах. Остальные же части города находились на островках, а в центре всей композиции – Люцерис.

Сам дворец открылся, хоть и издалека, но сразу же, как только наша повозка начала спускаться по крутым плотно застроенным улочкам. Он возвышался огромной белоснежной свечой над всеми постройками так, что его наверняка можно было увидеть из любой части города.

В Столице царила особая атмосфера: запахи специй, выпечки и морского бриза, звуки мелодий и смеха прохожих, радующие глаз архитектурные изыски и прекрасные виды. Водные каналы отражали разноцветные фасады, река сверкала золотом от потока пожелтевшей листвы и отблесков позолоченных крыш. Улочки были усеяны небольшими кафе и ресторанами, лавками и магазинчиками. По ухоженным паркам, узким аллеям гуляли горожане. Почти на каждом углу стояли покрытые патиной величественные статуи полководцев. Жизнь кипела неумолимая, пугающая беспорядочным темпом, который каким-то образом все равно будто соединял все районы в цельный организм, существующий по одному ему ведомым порядкам.

Повозка начала замедлять ход и, сделав очередной поворот, затормозила.

– Прибыли, господа, – объявил извозчик.

Пока Максимилиан расплачивался с ним, я обвела взглядом Академию. Это было старинное здание внушительных размеров из коричневого мрамора с колоннадой и большой лестницей на входе, огороженное металлическим забором. К главному корпусу вела сквозь пышный сад широкая аллея с расходящимися ветвями дорожками. На скамейках сидели студенты, читали книги, общались или просто наслаждались последними солнечными деньками. Позади центрального корпуса виднелось еще несколько построек, выполненных в едином архитектурном стиле: вероятно, Академия занимала довольно приличную территорию. Над тяжелой дубовой входной дверью красовалась выложенная мозаикой надпись «Знания – свет, озаряющий путь к Имперским Истинам».

Внутри помещение не уступало ни размахом, ни богатством убранства всему, что я успела увидеть, пока мы ехали сюда: мраморные массивные колонны, искусно выточенные статуи, мозаика, красивые рельефы и барельефы. Кроме студентов я приметила и людей в длинных разноцветных мантиях – судя по всему, аспиранты, преподаватели и профессора. Двойная лестница вела куда-то на верхние этажи, а там открылся вид на великолепный стеклянный купол. Я завороженно крутилась на месте, осматривая необычную крышу. Как же, интересно, такое количество стекла до сих пор не рухнуло под своим весом?

– Простите, вы новая студентка? – пока я восхищенно осматривалась, к нам подошла невысокая полноватая женщина в мантии и простом имперском платье. Кудрявые темные волосы были собраны в пучок на голове, а строгий взгляд поверх пенсне на стальной цепочке не предвещал ничего хорошего.

– Да, – я представилась и протянула бумаги, женщина сразу же углубилась в их изучение. – Прибыла в Столицу буквально сегодня.

– Так-так, – она водила пальцем по листу, будто бы даже не слушая меня. – Да-да, все верно. Добро пожаловать в Академию Высоких и Точных наук, госпожа Кустодес.

Женщина низко поклонилась.

– Мое имя Асцилла Церсория, я заместитель заведующего кафедрой древней истории, новоприбывшие в этом году студенты находятся под моим менторством. Пока в канцелярии будут заниматься бумажной волокитой, я проведу для вас небольшую экскурсию по Академии… Если, конечно, пожелаете. Вы у нас гость особый. Получить приглашение и субсидию за счет казны – такие гранты единичны. Исключительный случай, исключительный!..

Асцилла, продолжая непринужденный монолог, сначала повела нас прямиком в администрациум, а после того как я поставила все необходимые подписи, заверив личной печатью, вернула всех в главный холл.

– Итак, Академия Высоких и Точных наук была основана первым Императором почти сразу же по завершении Священных Войн, триста девяноста зим назад. Тогда Его Святейшество сказал фразу, навсегда отпечатанную на входе в храм науки, и с тех пор наше заведение следует указанному нам Императором пути. Список всех предметов, что мы преподаем студентам, очень объемный, и первые три года в вашей программе будут базовые курсы по всем направлениям. Учебная программа меняется каждый триместр, по итогам которого проводятся промежуточные экзамены по пройденному курсу лекций. В конце второго месяца летней поры вас ждет проверка по всему изученному за год. Конечно, многие предметы, такие как литература или математика, вам покажутся знакомыми, ведь все так или иначе проходили их на занятиях с сервитуарием, но мы нацелены на расширенные знания, согласно последним научным достижениям наших коллег. После третьего курса вы вправе выбрать направление, по которому будете углубленно изучать предметы, будь то искусство, медицина или прикладные исследования.

– А магию у вас тоже преподают? – робко поинтересовалась я.

– Разумеется, – Асцилла одарила меня снисходительной улыбкой. – Не забывайте, что помимо обучения Академия также и действующий научный центр, и в наших стенах ведутся передовые разработки и совершаются открытия. Все преподаватели являются практикующими специалистами, и многие из наших студентов, выбирая прикладные направления, посвящают себя науке ради общего блага Империи.

Куратор повела нас на второй этаж. Остановившись у балюстрады, откуда открывался вид на холл, она обратила наше внимание на пол, где мозаикой была выложена карта Хартвельда. Города, служившие столицами владений Великих Домов, а также Имперская Столица были изображены с особой тщательностью. Я тепло улыбнулась, сразу же заметив Мар-де-Сеаль на утесе. С первого этажа такой прекрасной картины не рассмотреть.

Проходя по извилистым коридорам, я почти сразу же бросила попытки запомнить все кабинеты, аудитории, отделения, надземные и подземные переходы, которые описывала Асцилла. Казалось, Академия сама по себе уже целый город, живущий по своим правилам и законам. Тут было более десятка корпусов, каждый из которых выделен тому или иному направлению для теоретических и практических исследований.

Заместитель заведующего кафедрой уверила, что первое время ни один первокурсник не может запомнить план расположения аудиторий, а потому вместе с учебными материалами новым студентам выдается и карта территорий Академии.

– Наши преподаватели – люди занятые, ценящие свое время, и потому требуют пунктуальности от студентов. Так что будьте уверены: опоздание на лекцию из-за того, что вы перепутали этаж, не станет оправданием, – с серьезным видом добавила Асцилла, поправляя очки. – Постарайтесь научиться ориентироваться в Академии как можно быстрее.

«Легко сказать», – уныло подумала я, оглядывая незнакомые коридоры и уже успев совсем запутаться.

После почти полуторачасовой беглой экскурсии и бюрократической возни мы наконец-то вышли на улицу. Свежий воздух ударил в нос, отдаваясь легким головокружением. Спустившись по лестнице, мы неторопливо шли по дорожке к металлическим воротам. Я держала стопку книг с лекционными материалами, которые мне любезно выдали в Либрариуме для домашнего ознакомления. То была лишь малая часть из того, что нужно прочесть для учебы, но я решила не терять время и коротать оставшиеся до занятий дни за интересными книжками, которых в нашей домашней библиотеке и в помине не было.

– Госпожа, предлагаю сейчас отправиться домой. Думаю, Каталина и София уже заждались, и…

От резкого толчка в спину я, потеряв равновесие, упала прямиком в придорожную пыль. Книги с шумом разлетелись по мостовой, и внутри все заледенело – только бы драгоценные учебники не пострадали, ведь я с таким трудом выпросила их, чудом убедив библиотекаря дать мне несколько штук до начала учебного года…

Максимилиан сразу же подлетел ко мне. Опершись о его руку, я с самым невозмутимым видом встала, игнорируя горячее пульсирование в ушибленных ладонях и коленях. Внутри все закипало от гнева, и я подняла глаза, исполненная решимости наказать обидчика по заслугам.

Прямо за мной стояли молодая особа и огромный телохранитель буквально в паре шагов от нее. Мужчина был облачен в необычный кольчато-пластинчатый доспех поверх тканевого одеяния и кольчуги, а лицо полностью скрылось за конусообразным шлемом.

Сама девушка оказалась высокой, стройной, овальное лицо со вздернутым носом и высокими скулами выглядело бы очень миловидным, если бы не скучающее надменное выражение, портящее все впечатление. Выделяла незнакомку и необычная одежда – на темно-изумрудное платье был надет черный бархатный кафтан без рукавов с глубоким вырезом и длинным, в пол, подолом. Кафтан был украшен множеством замысловатых узоров, тонко вышитых серебряной нитью, а на талии перевязан пояском, усыпанным изумрудами и сапфирами. Длинные широкие рукава платья и высокий воротник оставляли открытыми только кисти и лицо. Запястье и шею украшали огромные, ограненные до овальной формы изумруды. Девушка явно была из богатого Дома, однако ничто не выдавало ее происхождения.

«Может, арраканка?» – мелькнула мысль. Я была наслышана от отца и сестры Софии, что люди запада – народ крайне высокомерный и горделивый.

– Мне казалось, что улицы в Столице довольно широкие для того, чтобы тут разминулись несколько экипажей… – холодно заметила я. – Хотя, видимо, для кого-то и этого недостаточно.

– Да, если кто-то не будет останавливаться, как вкопанный, – тон девушки соответствовал взгляду ее черных глаз – презрительный и равнодушный.

Хан положил руку на меч, четко демонстрируя намерения.

– Интересно, в какой же дыре вас учили подобным манерам, госпожа? – спросила я, оглядывая безнадежно испорченный шелк на юбке. Жаль. Мне нравилось это платье.

Громила вышел из-за спины девушки; на его доспехе красовалась эмблема в виде составленного из геометрических фигур цветка со множеством разноцветных лепестков. Я закрыла глаза и тяжело вздохнула.

Герб Дома Набелит.

Я прокляла себя за несдержанность. Им принадлежали самые большие и плодородные территории восточных земель, что делало семью Набелитов одними из богатейших во всем Хартвельде… А еще Дома Набелит и Кустодес издавна старались по мере возможности поддерживать хорошие отношения – корабли, которые строили наши плотники, пользовались большим спросом у купцов с востока, взамен товары в веасийских портах продавались с гораздо меньшей наценкой, утвержденной Империей.

Взмахом руки я дала Яну понять, чтобы тот не выказывал никакой враждебности, сама же твердо посмотрела прямо на набелитку. Та лишь подозрительно прищурила большие раскосые миндалевидные глаза, явно предвкушая мои ответные действия. Казалось, она только и ждала момента, чтобы спустить с поводка своего телохранителя.

– И тем не менее правила этикета никак не помешали бы вам, госпожа, проявить интерес к состоянию человека, которого вы сбили. Или хотя бы извиниться.

Набелитка недоуменно захлопала пушистыми ресницами.

– Император всемогущий, девочка из глубинки отбила себе коленочки, – начала было насмешливо дразниться нахалка, а затем закатила глаза и со вздохом сделала самый кривой реверанс, который мне доводилось видеть. – Простите, Ваша Светлость. Но, может, в следующий раз вы соизволите не задерживаться прямо в проходе?

Максимилиан начал стягивать перчатку. Устраивать дуэль в первый же день в Столице явно не входило в мои планы. Ссоры с представителем Дома Набелит уже было достаточно… Я снова подняла руку в знак того, чтобы Максимилиан никак не реагировал на провокации, вызвав у него еще большее недоумение.

– Принимаю ваши извинения, – коротко кивнула я, делая вид, что ее наглость была прощена. – Однако, судя по вашему поведению, сделаю вывод, что Набелиты не отличаются хорошими манерами… Какое разочарование, – я с наигранной печалью вздохнула. – Идем, Максимилиан, у нас достаточно дел, чтобы еще тратить время на эту невоспитанную хамку.

Девушка даже не стала сдерживать насмешливый хохот, пока мы с Яном собирали разбросанные по мощеному тротуару драгоценные книги.

– Ну, счастливо оставаться, принцесса! – и бестактная набелитка скрылась внутри остановившейся кареты.

Возвращались домой мы молча. Максимилиан был все еще разгневан так, что лицо раскраснелось. Бедный извозчик аж сжался в своем кресле, когда Ян прорычал сквозь зубы нужный адрес.

Выделенное нам жилье располагалось на том же островке, что и Академия, и добрались мы довольно быстро. Это был небольшой двухэтажный дом из желтоватого камня, огороженный высоким забором. В глаза бросились две входные двери, которые, судя по всему, разделяли дом на отдельные части – для нас с Каталиной и Софии, Максимилиана и нашей прислуги.

София тут же открыла дверь, запуская в гостиную. Рукава ее были закатаны, а поверх платья нацеплен передник.

– Что-то вы припозднились. Ужин еще не готов, но я пока набрала ванну, чтобы вы освежились с дороги… – начала она и тут же осеклась, заметив мой потрепанный вид. – Старые Боги, Камилла! Что случилось, дитя?..

– Споткнулась, когда вылезала из кареты, не оценила высоту бордюра… – соврала я, даже глазом не моргнув. – Все в порядке, ничего страшного… Но платье придется, скорее всего, выкинуть.

Я показала на испорченный шелк на подоле юбки. Ян раздраженно скинул меч на стойку для оружия на входе. София сразу же запричитала, бросившись осматривать, не поранилась ли я, и только убедившись, что все в порядке, продолжила:

– Все вещи уже выгрузили, я даже пообщалась в ваше отсутствие с домоправителем. Он сообщил, что к нашему дому будут приставлены служанка и кухарка. Обе веасийки, между прочим, специально ради вас подбирали. Однако, поскольку они приступят к работе только завтра, я взяла на себя обязанность позаботиться обо всем сама. Ванна наверху, там же свежая сменная одежда. Ужин в течение пары часов будет готов. Подумала, что ваше любимое жаркое с овощами и розмарином поднимет настроение после такого изматывающего пути.

– Спасибо, София, – я искренне улыбнулась ей, но была слишком уставшей, отчего улыбка получилась скорее вымученной. Женщина, причитая, скрылась за одной из дверей в коридоре от гостиной, ведущей, судя по всему, в обеденный зал и на кухню.

Теперь она наш разговор не услышит. Хоть сегодняшний инцидент и закончился мирно, странное поведение Яна не давало покоя. Я резко развернулась к нему.

– Что с тобой случилось, когда мы пересеклись с Набелит? Ты редко хватаешься за оружие без причины, но от тебя просто веяло гневом, словно нужен был лишь малейший повод, чтобы напасть…

– Сеньорита, это было прямое оскорбление, я не мог его игнорировать! – Максимилиан выглядел раздосадованным и заметно нервничал, то и дело поправляя аксельбант.

– Отец всегда учил, что из подобных ситуаций нужно выходить с высоко поднятой головой. И ты всегда говорил, что слова иногда бывают острее клинка. Я же не поддалась на ее провокацию, – я покачала головой. – Хотя и было очень обидно.

– Ох, милая моя, ты еще не понимаешь, что тут любое проявление слабости все равно что смертный приговор. В этом городе не понимают милосердия, только силу. Я лишь хотел поступить так, как велит долг, – он ухмыльнулся. – А царапина на щеке только украсила бы того бугая.

– Думаю, если бы мы все же ввязались в драку, репутация Камиллы Кустодес была бы испорчена в первый же день пребывания в Столице. И тогда нас не только деревенщинами заклеймили бы, но и дикарями, что по любому поводу берутся за меч. Думаешь, это обернется для нас проблемами?

– Я более чем уверен, что она уже распустила слух, будто дочь Великого Дома проявила слабость и не ответила на оскорбление. Во что это может вылиться – могу лишь гадать, госпожа. Если не возражаете, я отлучусь, – в руках вновь появилась курительная трубка.

Не дождавшись ответа, он прошел дальше по коридору, где был выход во внутренний двор, оставив меня в гостиной в одиночестве. Снаружи снова донесся тот самый странный сладковатый успокаивающий запах табачного дыма. Я лишь тяжело вздохнула, растерянная и расстроенная.

После столь тяжелого и нудного дня я, разумеется, мечтала о приеме ванны. Я уже и забыла, когда в последний раз могла вдоволь понежиться в теплой воде. Кажется, это было еще до того, как мы пересекли пригород.

Дом наш был хоть и небольшим, но довольно уютным. В гостиной вокруг невысокого столика расположились мягкие кресла и диван, несколько дверей вели в секцию для прислуги, кухню и обеденную комнату. Лестница на второй этаж была прямо напротив входа, а под ней находился подвал. На втором этаже обнаружились две большие спальни для меня и Каталины, скромная спальня для гостей и ванная комната. С террасы открывался вид на садик во внутреннем дворе, а на лицевом фасаде маленький балкончик нависал над мостовой.

Подруги нигде не было видно, однако через дверь одной из закрытых комнат доносилось мерное сопение – видимо, она уснула после тяжелой дороги, так и не дождавшись нашего возвращения.

В просторной ванной комнате я увидела прямоугольную мраморную купальню, наполовину утопленную в пол, ростовое зеркало и каменную чашу умывальника. На невысокой стойке София заботливо расставила привезенные из дома баночки с порошками, маслами, растворами и кремами. От теплой воды исходил пар, наполняя комнату сладковатым ароматом цветов и трав. Окон не было, освещалось помещение лишь горящими в настенных подставках свечами.

Даже не заглянув в свои покои, я, как только закрыла изнутри дверь ванной на ключ, сняла с себя то, что осталось от платья. Быстрыми движениями расшнуровала корсет и стянула нижнее белье, бесцеремонно скидывая все на пол. Распустила собранные в пучок волосы, и они упали на плечи черными волнами. Мельком осмотрела себя в зеркале, отмечая последствия плохого отдыха и недостатка сна – темные круги под глазами, потускневшая смуглая кожа, спутанные кудри, да и казалось, я похудела еще сильнее… Лишь отблески в светло-карих, почти янтарных глазах переливались золотом в мерцающем полумраке.

Да, не в таком виде должна была появиться в Столице Камилла Кустодес. По сравнению с той набелиткой я действительно выглядела как деревенская девка. Посмешище, да и только…

Я решительно опустилась в купель и сразу же ощутила, как с теплой водой на меня накатывает умиротворение. Напряжение и усталость, что накопились за все эти недели в дороге, резкой тяжестью навалились на плечи. Но с каждой минутой, проведенной в расслабляющей ванне, становилось легче.

Закинув голову, я уставилась в потолок, вновь погружаясь в свои мысли.

Итак, вот я здесь. В Имперской Столице.

Прошло всего несколько часов, а я, похоже, уже успела нажить себе еще одного врага… Когда я смогу встретиться с Лео и будет ли у меня такая возможность вообще, знал один лишь Император. Сейчас я тут совершенно одна, и рассчитывать могу только на себя.

Может, все же Александер прав? На что я способна без чужой помощи? Должна ли была ответить этой выскочке или повела себя так же, как тогда на постоялом дворе, не в силах оказать хоть какое-то настоящее сопротивление? Правильно ли поступила, решив сказать колкость, ведь она даже не стала скрывать, как смешно и жалко я выгляжу в ее глазах. Смех набелитки все время всплывал у меня в голове, как и раздраженное лицо Яна.

Вулканическая соль и ароматические масла успокаивали изнеможенное тело и тревожный разум. Я не поняла, в какой момент задремала, но всего спустя, казалось, одно мгновение шум в доме выдернул меня из объятий сонного марева.

Я внимательно прислушалась к голосам, доносившимся с первого этажа. Можно было четко расслышать звонкий щебет Каталины, раскатистый смех Максимилиана и ворчание Софии, но незнакомый мужской голос вводил в ступор. Сложно представить, что кто-то просто так решил зайти в гости, ведь в Столице нас никто не ждал. Любопытство вперемешку со смятением заставили меня вылезти из теплой воды, в которой я рассчитывала понежиться подольше.

Из кухни заманчиво тянуло ароматом запеченного мяса и овощей. На скорую руку я потуже затянула оставленные Софией ночное платье и халат и заглянула в гостиную. В воцарившейся тишине смотрела лишь на нашего гостя. Знакомые черты лица накладывались на смутные детские воспоминания. Стоящего передо мной молодого человека в белом офицерском мундире было просто не узнать, но сомнений не оставалось…

Я кинулась ему на шею и крепко обняла. На глазах выступили слезы. Злость, тревога и волнение – все это смело потоком бесконечной радости.

– Я… я так рада видеть тебя… – только и смогла вымолвить я сквозь сдавленные рыдания.

Леонард крепко схватил меня и, немного покружив, поставил обратно. В блестящих синих глазах сияла такая же радость.

– Ну ты чего, – заулыбался он, вытирая слезы с моей щеки.

Я оглядела Лео с ног до головы. От мальчика в нем не осталось и следа – как отец в лучшие его годы, брат был крепок и подтянут. Казалось, что он стал раза в два выше, чем я его помнила, а в плечах даже шире, чем Валентин. Лицо, как и у всех гвардейцев, было идеально гладким, а густые темные волосы, которые он раньше любил собирать в хвост, теперь были непривычно коротко стрижены. Не могли от меня укрыться и некая суровость в его взгляде, и два полуторных меча на стойке у входа.

– Столько зим прошло, тебя просто не узнать…

– А все из-за этого, – он указал на нос. Судя по всему, его пару раз неудачно ломали, и там появилась небольшая горбинка. – Теперь я вообще на одно лицо с отцом.

Все рассмеялись.

– Зато ты будто бы стала ниже, чем я помнил, сестрица, – весело заметил Леонард. – Или ты мне и раньше еле-еле до груди доставала?

– Это просто кто-то слишком вымахал на казенных харчах, – усмехнулся Максимилиан.

– Я думала, мы с тобой еще не скоро увидимся. Что-то в этой вашей Столице гостеприимством и не пахнет… Расскажи о себе, как ты, как твоя служба в Белой гвардии?

Лео недоуменно посмотрел на меня, словно сомневаясь в искренности моих слов.

– Неужели до вас не дошли письма, в которых я говорил, что меня приняли в Золотую гвардию? И что мне дали почетную должность Хранителя Чести?..

Я растерянно заморгала. Неужели Эстебан снова что-то утаил?

– Последние послания, которые мы читали, были очень скупы на подробности. Перед отъездом получили небольшое письмо, но там говорилось только о том, что ты кандидат в золотые гвардейцы…

Леонард прищурился, продолжая слушать все с тем же недоверием.

– Я переживала за тебя все эти годы, просила у отца подробностей, но он почти ничего не рассказывал. Только то, что с тобой все в порядке… Ты жив и здоров, и для меня это было главное. А уж здесь я надеялась с тобой увидеться и расспросить обо всем.

– Меня назначили Хранителем Чести в начале этого года, – было видно, что мои слова его чем-то задели, но я могла лишь гадать, в чем дело.

Я ахнула, пораженная.

– Это же… такая честь! Отец, кажется, должен был стать… Хранителем Преданности?

Максимилиан и Лео одновременно кивнули.

– Хранитель Преданности занимается тем, что наказывает предателей, мятежников и бунтовщиков и следит, чтобы провинции соблюдали свои обязательства перед Империей, карая их в случае неподчинения. Неудивительно, что именно отца рекомендовали на это звание – он же участвовал в подавлении восстания на землях Арракана.

– Правда?..

– Правда, – Леонард уверенно кивнул. – Дома герцог может успешно скрывать о себе все, но утаить что-то от хронистов Имперской Гвардии невозможно. Многие, с кем он когда-то служил, до сих пор тут. И я немало узнал об отце. О том, каким он был в молодости, где и как служил.

– Хранитель Чести сражается на дуэлях за честь Империи и Императора, – пояснил Максимилиан, явно стараясь перевести тему, чтобы я не начала задавать лишних вопросов.

– И никогда не проигрываю! – самодовольно отметил Лео. – На моем счету уже двадцать три дуэли.

– Императору так часто приходится отстаивать свою честь в поединках? – я вопросительно подняла бровь.

– О, ты не поверишь, сколько подонков сквернословят в адрес Его Святейшества. И не только за пределами Масерий. В Столице тоже хватает глупцов, распространяющих грязные и нелепые слухи.

– А тебе уже доводилось бывать в других провинциях? – восторженно спросила Каталина. Она глаз не могла отвести от Леонарда.

– Только на территориях имперских префектур, будучи еще в Серой гвардии, – Лео покачал головой. – Подробностей, я, увы, рассказать не могу – секреты гвардии не должны покидать стены Центурий. Моя задача – сразиться с клеветником или его представителем на дуэли при свидетелях. Обычно это долгий процесс, сначала оправляется официальный документ, потом суд Триумвирата рассматривает свидетельства… В общем, мое дело – просто привести вынесенный приговор в исполнение.

– Получается, ты кто-то вроде палача?..

– Слишком грубо, но можно сказать, что суть ты уловила, – Лео поморщился от такого сравнения. – Однако, как бы со стороны ни казалось, Золотой Щит не более чем красивая обертка. Я пока все так же остаюсь преторианцем Второго Легиона, и обязанности у меня практически те же самые в свободное время – патрули, охрана, тренировки… Золотая гвардия – больше некий символ с особыми привилегиями, в особенности для граждан Столицы.

Сестра София, судя по всему, уже успела утомиться от этих разговоров посреди коридора и оборвала рассказ на полуслове.

– Предлагаю оставить расспросы, ужин уже давно стынет.

Лео закрыл глаза и наигранно принюхался.

– Жаркое с овощами и розмарином?

– Верно, мальчик мой, – София довольно заулыбалась.

– М-м-м, пахнет, как дома, – на его лице тоже блуждала улыбка. – Я бы с радостью присоединился к трапезе, пожалуй, пара часов у меня есть. К тому же, когда еще позволю себе попробовать стряпню Софии?

– По такому поводу, я думаю, можно и бутылочку серенийского крепленого вина открыть! – Каталина радостно хлопнула в ладоши и побежала в погреб под лестницей.

София попросила Максимилиана помочь ей подать блюда и начала накрывать на стол в обеденном зале. Вернувшаяся с пузатой бутылкой Андо уже суетилась в поисках фужеров.

– Расскажешь, как прошло ваше путешествие? – спросил Лео, как только мы уселись за стол.

– А я… ну, поездка была довольно унылая. Месяц трястись в дилижансе – ты не представляешь, какая это пытка.

– Ну да, – усмехнулся Лео. – Дорога была настолько унылая, что в город вы заявились в сопровождении отряда Серой гвардии.

– Что? Откуда…

– Новости в Столице разносятся быстрее, чем набелитские рысаки приходят к финишу на скачках, – брат подмигнул. – Думаешь, откуда я узнал, что ты уже в городе, и сразу же начал искать способ получить увольнительный?

– Ты знаком с лейтенантом Вибером? – в голосе мелькнула догадка, которую Лео тут же подтвердил кивком.

– Он обучался на курс младше в Кадетском корпусе. Я, как и все сыновья аристократов, тем более получивший базовую военную подготовку и образование, был зачислен сразу же на четвертый. Вибер – сын какого-то останского торговца, кажется. А люди незнатного происхождения проводят в кадетах полноценные пять зим.

Сын торговца из простолюдинов… Это многое объясняло в поведении Александера, однако никак не оправдывало его поступков. Леонард же продолжил:

– Таких, как он, идейных, очень мало в гвардии. А уж тем более тех, кто тяжким трудом может пробиваться вперед. Он брался за самые сложные задания, проявлял себя образцовым солдатом. Все на службе только хорошо отзывались о нем. Какое-то время, пока меня не повысили, мы были в одном отряде, и я знаю, что на него можно положиться. Так что, пожалуй, мы неплохо ладим.

Такое ощущение, что мы имели в виду абсолютно разных людей. Тот Александер, которого описывал брат, не стал бы убивать и пытать мирных жителей, не стал бы пользоваться своей безнаказанностью, не смог бы даже допустить мысль о том, чтобы жертвовать своим отрядом, дабы выгородить себя перед начальством. И точно не стал бы угрожать беззащитной девушке ночью. Но все же Леонарда он и вправду искренне уважал. Может, лейтенант не всегда был таким подлецом? В голове снова всплыли предостережения насчет Столицы и ее нравов…

– Мы пересеклись с Серой гвардией, когда у нас сломалось колесо где-то в глуши, недалеко от границы. Они сопровождали нас остаток дороги, – я намеренно утаила все подробности случившегося.

– Мне известно, что он был на особом задании. О пропаже семьи министра уже второй месяц судачат, но кроме Вибера никто не взялся за поиски. Не понимаю, с чего бы это он стал разделять отряд и отправлять половину своих людей вперед, – Лео немного понизил голос, благо, пока в комнате царила суматоха и звенела посуда, нас почти не было слышно. – Мне можешь рассказать, не бойся.

Я прикусила губу. Обещание, данное тогда обеим сторонам, сковывало и не позволяло нарушать его даже перед братом. Но провести его такой незамысловатой уловкой, как вышло с подчиненными Арно, явно не получится.

– Мы с ним… пересеклись в деревушке, где он выполнял свое задание. Случайно. И после завершения я попросила его о помощи, чтобы не попасться бандитам, – я чуть понизила голос. – Он рассказывал очень странные истории. Ну, про здешние порядки.

София поставила перед нами по большой тарелке, наполненной жарким. Леонард тут же набросился на него, уплетая с таким аппетитом, будто голодал целую неделю.

– А что он рассказывал? У нас много разных баек ходит.

– Говорил, что гвардейцев частенько нанимают выполнять грязную работу. Что частные лица приглашают их для охраны во время своих… развлечений. Что один подписанный указ ставит их выше законов провинций, – я вздохнула. – Разве может быть так, что столичные солдаты могут чинить самосуд?

Лео приуныл.

– На самом деле, сестрица, у гвардии почти безграничные права. Я лично видел, как один полковник рубанул крестьянина мечом лишь для того, чтобы проверить остроту нового клинка. Не все такие, конечно, вон тот же Александер – хороший пример, но в большинстве своем что в армии, что в министерствах люди идут на все, лишь бы заполучить местечко поприличнее.

Я с жалостью смотрела на брата. Он всегда был немного наивен из-за воспитания отца, который правила и честь ставил выше интриг и беспринципного желания добиваться своего любой ценой. Но насколько же Лео плохо разбирался в людях… удивительно, как он смог достичь таких высот в службе.

– Отец рассказывал, что гвардия благородна в своих намерениях, – я видела, что есть нечто, о чем Лео недоговаривает. – Но даже такие, как Александер Вибер, не так уж и благородны, как кажется…

– Я всегда сужу людей по тому, как они проявляют себя в деле, – взгляд Лео посуровел, а его тон пресекал любые споры на эту тему. – И не стану делать выводы о сослуживце по слухам. Порой солдатам приходится принимать тяжелые решения, иногда они могут быть аморальными. Но это наша работа, наш долг – все ради благополучия жителей Империи, даже тех, кто клеймит нас убийцами и мясниками.

– Неужели и тебе приходилось участвовать в чем-то подобном?..

– Думаешь, я после такого смог бы смотреть в глаза тебе или отцу? – серьезно ответил он вопросом на вопрос. – Мои грехи заканчиваются на пьянстве и разврате.

Я немного смутилась, Максимилиан одобрительно хмыкнул, Каталина скрыла улыбку ладонью, а София недовольно покачала головой. Тревога за то, что брат уже не такой, каким я его знала, понемногу отступала: за эти семь зим Лео ничуть не изменился.

– Надеюсь, в скором времени я увижу дворец… – мечтательно сказала Каталина, все еще наблюдая за Лео с восхищением. – Это правда, что он богаче, чем любое из родовых владений Великих Домов?

– Ну, если вы хотите в этом убедиться, всегда можно просто попроситься в гости, – молодой гвардеец подмигнул. – Вы же знаете, чем еще примечателен пост Золотого гвардейца? Ну, помимо всеобщей славы и обожания, каким позавидуют самые известные барды континента?

Лео сделал пару глотков вина и, выдержав интригующую паузу, объявил:

– Золотые гвардейцы, верховные канцлеры и почти все высшие чины Белой гвардии, легаты и некоторые префекты проживают за стенами Первой Масерии, в Люцерисе. Не в самом императорском дворце, разумеется, но на близлежащей территории. И я в том числе.

– Ты живешь так близко к Императору?! – изумленно ахнула я.

– Конечно, а как же иначе оберегать покой Императора и его глашатаев?

– Надеюсь, роскошь не слишком вскружила тебе голову? – София старалась быть строгой, но нотки беспокойства все же скрыть не удалось.

– Да если бы у меня еще было время на это… Я большую часть дня все равно провожу в Центуриях вместе с другими гвардейцами, – Лео говорил уклончиво, но, наверное, у него были свои причины не делиться личной жизнью при всех.

Однако я была искренне рада за брата. Неудивительно, что все так рьяно стремятся получить должность в Золотых Щитах.

– Ах, увидеть бы придворных и императорскую семью… Я слышала, их приемы настолько роскошные, что длятся по нескольку дней, а съезжаются туда представители всех крупных Домов. Ты ведь уже бывал на таких?

– Ага, надо же кому-то охранять такие мероприятия. Ну и пару раз меня приглашали как члена семьи Кустодес… Скука смертная обычно на этих балах. Понаблюдать, как мелкие чиновники подлизываются к вышестоящим, я и на службе могу.

– А Император? Каков он? – у Каталины блестели глаза. – Правду ли говорят, будто он силен настолько, что его удара не выдержит даже меч из лучшей стали?

– Императора не видел никто уже очень давно. В основном на всех его приемах присутствуют двойники, – Лео пожал плечами, словно это было что-то обыденное.

– Почему?.. Отец, конечно, рассказывал, что никто из высокопоставленных чиновников и военных его не видел долгое время, но я думала, что это не более чем выдумки.

– Это действительно так. Император лично общается только с высшими канцлерами. Ты бы знала, сколько раз покушались на него и членов императорской семьи. Потому и личности их держат в строжайшей тайне, как и все с ними связанное. Даже я не знаю, кто из живущих во дворце может оказаться членом императорского дома.

– А как же заключаются браки и все такое… – растерянно спросила Каталина. Неужто она рассчитывала охмурить кого-то из правящей династии?

– Думаешь, такое делается публично? – насмешливо фыркнул Лео, с наслаждением пригубив вино из своего фужера. – Представь, какой был бы скандал, если бы Дома знали, что они в родстве с императорской династией? Они бы захотели себе преференций и преимущества в положении перед другими Домами и патрициями, что вызвало бы массу головной боли для Империи. Поэтому и сам Император обезличен настолько, насколько возможно.